Бенгальские огни бесплатное чтение

© Носов. Текст, художественные образы, иллюстрации, 2024

© ООО «Издательская Группа «Азбука-Аттикус», 2024

Machaon^®

Бенгальские огни

Сколько хлопот у нас с Мишкой было перед Новым годом. Мы уже давно готовились к празднику: клеили бумажные цепи на ёлку, вырезали флажки, делали разные ёлочные украшения. Всё было бы хорошо, но тут Мишка достал где-то книгу «Занимательная химия» и вычитал в ней, как самому сделать бенгальские огни.

С этого и началась кутерьма! По целым дням он толок в ступе серу и сахар, делал алюминиевые опилки и поджигал смесь на пробу. По всему дому шёл дым и воняло удушливыми газами. Соседи сердились, и никаких бенгальских огней не получалось.

Но Мишка не унывал. Он позвал к себе на ёлку даже многих ребят из нашего класса и хвастал, что у него будут бенгальские огни.

– Они знаете какие! – говорил он. – Они сверкают, как серебро, и рассыпаются во все стороны огненными брызгами.

Я говорю Мишке:

– Что же ты наделал? Позвал ребят, а никаких бенгальских огней не будет.

– Почему не будет? Будет! Ещё времени много. Всё успею сделать.

Накануне Нового года он приходит ко мне и говорит:

– Слушай, пора нам за ёлками ехать, а то останемся мы на праздник без ёлок.

– Сегодня уже поздно, – ответил я. – Завтра поедем.

– Так ведь завтра уже украшать ёлку надо.

– Ничего, – говорю я. – Украшать надо вечером, а мы поедем днём, сейчас же после школы.

Мы с Мишкой уже давно решили поехать за ёлками в Горелкино, где мы жили у тёти Наташи на даче. Тёти Наташин муж работал лесничим и ещё летом сказал, чтобы мы приезжали к нему в лес за ёлками. Я даже заранее упросил маму, чтоб она разрешила мне в лес поехать.

На другой день я прихожу к Мишке после обеда, а он сидит и толчёт бенгальские огни в ступе.

– Что ж ты, – говорю, – не мог раньше сделать? Ехать пора, а ты возишься!

– Да я делал и раньше, только, наверно, мало серы клал. Они шипят, дымят, а гореть не горят.

– Ну и брось, всё равно ничего не выйдет.

– Нет, теперь, наверно, выйдет. Надо только побольше серы класть. Дай-ка мне алюминиевую кастрюлю, вон на подоконнике.

– Где же кастрюля? Тут только сковородка, – говорю я.

– Сковородка?.. Эх ты! Да это и есть бывшая кастрюля. Давай её сюда.

Я передал ему сковородку, и он принялся скоблить её по краям напильником.

– Это у тебя, значит, кастрюля в сковородку превратилась? – спрашиваю я.

– Ну да, – говорит Мишка. – Я её пилил напильником, пилил, вот она и сделалась сковородкой. Ну ничего, сковородка тоже нужна в хозяйстве.

– Что же тебе мама сказала?

– Ничего не сказала. Она ещё не видела.

– А когда увидит?

– Ну что ж… Увидит так увидит. Я, когда вырасту, новую кастрюлю ей куплю.

– Это долго ждать, пока ты вырастешь!

– Ничего.

Мишка наскоблил опилок, высыпал порошок из ступки, налил клею, размешал всё это, так что у него получилось тесто вроде замазки. Из этой замазки он наделал длинных колбасок, навертел их на железные проволочки и разложил на фанерке сушиться.

– Ну вот, – говорит, – высохнут – и будут готовы, только надо от Дружка спрятать.

– Зачем от него прятать?

– Слопает.

– Как – слопает? Разве собаки бенгальские огни едят?

– Не знаю. Другие, может быть, и не едят, а Дружок ест. Один раз я оставил их сохнуть, вхожу – а он их грызёт. Наверно, думал, что это конфеты.

– Ну, спрячь их в печь. Там тепло, и Дружок не достанет.

– В печку тоже нельзя. Один раз я их спрятал в печь, а мама пришла и затопила – они и сгорели. Я их лучше на шкаф положу, – говорит Мишка.

Мишка взобрался на стул и положил фанерку на шкаф.

– Ты ведь знаешь, какой Дружок, – говорит Мишка. – Он всегда мои вещи хватает! Помнишь, он затащил мой левый ботинок, так что мы его нигде найти не могли. Пришлось мне тогда три дня ходить в валенках, пока другие ботинки не купили. На дворе теплынь, а я хожу в валенках, как будто обмороженный! А потом уже, когда купили другие ботинки, мы этот ботинок, который один остался, выбросили, потому что кому он нужен – один ботинок! А когда его выбросили, отыскался тот ботинок, который потерялся. Оказалось – его Дружок затащил на кухню под печь. Ну, мы и этот ботинок выбросили, потому что если б первый не выбросили, то и второй бы не выбросили, а раз первый выбросили, то и второй выбросили. Так оба и выбросили.

Я говорю:

– Довольно тебе болтать! Одевайся скорее, ехать надо.

Мишка оделся, мы взяли топор и помчались на вокзал. А тут поезд как раз ушёл, так что пришлось нам дожидаться другого. Ну ничего, дождались, поехали. Ехали, ехали, наконец приехали. Слезли в Горелкине и пошли прямо к лесничему. Он дал нам квитанцию на две ёлки, показал делянку, где разрешалось рубить, и мы пошли в лес. Ёлок кругом много, только Мишке они все не нравились.

– Я такой человек, – хвалился он, – уж если поехал в лес, то срублю самую лучшую ёлку, а то и ездить не стоит.

Забрались мы в самую чащу.

– Надо рубить поскорей, – говорю я. – Скоро и темнеть начнёт.

– Что ж рубить, когда нечего рубить!

– Да вот, – говорю, – хорошая ёлка.

Мишка осмотрел ёлку со всех сторон и говорит:

– Она, конечно, хорошая, только не совсем. По правде сказать, совсем нехорошая: куцая.

– Как это – куцая?

– Верхушка у неё короткая. Мне такой ёлки и даром не надо!

Нашли мы другую ёлку.

– А эта хромая, – говорит Мишка.

– Как – хромая?

– Так, хромая. Видишь, у неё нога внизу закривляется.

– Какая нога?

– Ну, ствол.

– Ствол! Так бы и говорил!

Нашли мы ещё одну ёлку.

– Лысая, – говорит Мишка.

– Сам ты лысый! Как это ёлка может быть лысая?

– Конечно, лысая! Видишь, какая она реденькая, вся просвечивает. Один ствол виден. Просто не ёлка, а палка!

И так всё время: то лысая, то хромая, то ещё какая-нибудь!

– Ну, – говорю, – тебя слушать – до ночи ёлки не срубишь!

Нашёл себе подходящую ёлочку, срубил и отдал топор Мишке:

– Руби поскорей, нам домой ехать пора.

А он словно весь лес взялся обыскать. Уж я и просил его, и бранил – ничего не помогало. Наконец он нашёл ёлку по своему вкусу, срубил, и мы пошли обратно на станцию. Шли, шли, а лес всё не кончается.

– Может, мы не в ту сторону идём? – говорит Мишка.

Пошли мы в другую сторону. Шли, шли – всё лес да лес! Тут и темнеть начало. Мы давай сворачивать то в одну сторону, то в другую. Заплутались совсем.

– Вот видишь, – говорю, – что ты наделал!

– Что же я наделал? Я ведь не виноват, что так скоро наступил вечер.

– А сколько ты ёлку выбирал? А дома сколько возился? Вот придётся из-за тебя в лесу ночевать!

– Что ты! – испугался Мишка. – Ведь ребята сегодня придут. Надо искать дорогу.

Скоро стемнело совсем. На небе засверкала луна. Чёрные стволы деревьев стояли, как великаны, вокруг. За каждым деревом нам чудились волки. Мы остановились и боялись идти вперёд.

– Давай кричать! – говорит Мишка.

Тут мы как закричим вместе:

– Ау!

«Ay!» – ответило эхо.

– Ay! Ay-y! – закричали мы снова что было силы.

«Ay! Ay-y!» – повторило эхо.

– Может быть, нам лучше не кричать? – говорит Мишка.

– Почему?

– Ещё волки услышат и прибегут.

– Тут, наверно, никаких волков нет.

– А вдруг есть! Лучше пойдём скорее.

Я говорю:

– Давай прямо идти, а то мы никак на дорогу не выберемся.

Пошли мы снова. Мишка всё оглядывался и спрашивал:

– А что делать, когда нападают волки, если ружья нет?

– Бросать в них горящие головешки, – говорю я.

– А где их брать, эти головешки?

– Развести костёр – вот тебе и головешки.

– А у тебя есть спички?

– Нету.

– А они на дерево могут влезть?

– Кто?

– Да волки.

– Волки? Нет, не могут.

– Тогда, если на нас нападут волки, мы залезем на дерево и будем сидеть до утра.

– Что ты! Разве просидишь на дереве до утра!

– Почему не просидишь?

– Замёрзнешь и свалишься.

– Почему замёрзнешь? Нам ведь не холодно.

– Нам не холодно, потому что мы двигаемся, а попробуй посиди на дереве без движения – сразу замёрзнешь.

– А зачем сидеть без движения? – говорит Мишка. – Можно сидеть и ногами дрыгать.

– Это устанешь – целую ночь на дереве ногами дрыгать!

Мы продирались сквозь густые кустарники, спотыкались о пни, тонули по колено в снегу. Идти становилось трудней и трудней.

Мы очень устали.

– Давай бросим ёлки! – говорю я.

– Жалко, – говорит Мишка. – Ко мне ребята сегодня придут. Как же я без ёлки буду?

– Тут нам бы самим, – говорю, – выбраться! Чего ещё о ёлках думать!

– Постой, – говорит Мишка. – Надо одному вперёд идти и протаптывать дорогу, тогда другому будет легче. Будем меняться по очереди.

Мы остановились, передохнули. Потом Мишка впереди пошёл, а я за ним следом. Шли, шли… Я остановился, чтоб переложить ёлку на другое плечо. Хотел идти дальше, смотрю – нет Мишки! Исчез, словно провалился под землю вместе со своей ёлкой.

Я кричу:

– Мишка!

А он не отвечает.

– Мишка! Эй! Куда же ты делся?

Нет ответа.

Я пошёл осторожно вперёд, смотрю, а там обрыв! Я чуть не свалился с обрыва. Вижу – внизу шевелится что-то тёмное.

– Эй! Это ты, Мишка?

– Я! Я, кажется, с горы скатился!

– Почему же ты не отвечаешь? Я тут кричу, кричу…

– Ответишь тут, когда я ногу ушиб!

Я спустился к нему, а там дорога. Мишка сидит посреди дороги и коленку руками трёт.

– Что с тобой?

– Коленку ушиб. Нога, понимаешь, подвернулась.

– Больно?

– Больно! Я посижу.

– Ну, давай посидим, – говорю я.

Уселись мы с ним на снегу. Сидели, сидели, пока нас не пробрал холод. Я говорю:

– Тут и замёрзнуть можно! Может быть, пойдём по дороге? Она нас куда-нибудь выведет: или на станцию, или к лесничему, или в деревню какую-нибудь. Не замерзать же в лесу!

Мишка хотел встать, но тут же заохал и опять сел.

– Не могу, – говорит.

– Что же теперь делать? Давай я понесу тебя на закорках, – говорю я.

– Да разве ты донесёшь?

– Давай попробую.

Мишка поднялся и начал взбираться ко мне на спину. Кряхтел, кряхтел, насилу залез. Тяжёлый! Я согнулся в три погибели.

– Ну, неси! – говорит Мишка.

Только прошёл я несколько шагов, поскользнулся – и бух в снег.

– Ай! – заорал Мишка. – У меня нога болит, а ты меня в снег кидаешь!

– Я же не нарочно!

– Не брался бы, если не можешь!

– Горе мне с тобой! – говорю я. – То ты с бенгальскими огнями возился, то ёлку до самой темноты выбирал, а теперь вот зашибся… Пропадёшь тут с тобой!

– Можешь не пропадать!..

– Как же не пропадать?

– Иди один. Это всё я виноват. Я уговорил тебя за ёлками ехать.

– Что же, я тебя бросить должен?

– Ну и что ж? Я и один дойду. Посижу, нога пройдёт – я и пойду.