Витражи смерти бесплатное чтение

Серия

Витражи Морты

© Стрельцова А., 2024

© Оформление. ООО «Издательско-Торговый Дом „Скифия“», 2024

От автора

Казалось, что писать подростковый роман – взбалмошная идея, хотя в настоящее время графические романы набирают популярность.

Но как сделать полноценную историю в жанре манги и при этом сохранить легкость? Перед иллюстратором была поставлена непосильная задача, но он справился!

В романе заложено несколько смыслов для разных уровней восприятия. А в каждой иллюстрации спрятан герой, о котором вы узнаете лишь дойдя до середины истории.

Без моей семьи, Ксении Мищенко, Дины Николаевой, Карины Дунаевой, Валерии Русаковой и Елены Гузенко эта книга не увидела бы мир.

Друзья, без вас не было бы ни рисунков, ни бумаги, ни рабочего чата, переписку из которого можно издавать отдельным томом. Спасибо!

Особая благодарность:

Стрельцову Мартинес Павлу, Мартинес Светлане, Вячеславу Стрельцову за помощь в издании книги.

Пролог

– Отпускаю тебя, двенадцать сил, отпускаю я двенадцать слабостей, – тихо шептала низкорослая круглолицая старуха, прикрывая белым фартуком рот с толстыми синюшными губами.

– Опять ты за свое. Будто думаешь, что умеешь! – высокий седой мужчина с ясными голубыми глазами недовольно цокнул языком и отвернулся к окну. Было позднее осеннее утро, за окном моросил мелкий дождь. Посреди унылого двора, заросшего спутанной некошеной травой, стояла корявая слива, на которой один за другим медленно раскрывались набухшие бутоны.

Мужчина завороженно смотрел на чудо. Словно почуяв, что у него появился зритель, дерево буквально за пару мгновений преобразилось полностью, укутавшись в облако пышных розовых лепестков. Пропустив колкость мимо ушей, старуха продолжала, раскачиваясь в такт своим словам:

– Отпускаю от руки, отпускаю от ноши, от языка, от тела, от разума, возвращаю то, что брала: элемент власти, элемент зла, материй, обладания, страдания, влияния, вседержания…

– Радна! Ну, хватит, я сыт по горло! – мужчина вышел из комнаты, громко хлопнув дверью.

Старуха вздрогнула, открыла глаза и посмотрела в окно. Слива качнулась, вскинула ветви вверх и осыпалась белой пылью, оставляя взгляду лишь неприкрытое уродство искалеченных временем ветвей на фоне покосившегося забора.

В коридоре раздался телефонный звонок.

– Слушаю! Да, да. Конечно. Спасибо, – положив трубку, мужчина с облегчением закрыл глаза. – Ну, слава Богу. Все хорошо.

Он повернулся было в сторону комнаты, где оставил старуху, но внезапный порыв ветра швырнул в окно прихожей что-то похожее на камень. Звон разбитого стекла не смог заглушить надрывный крик Радны:

– ЭКОГО, ЭЛИ, АЛА, ЭБУСИ!

– Аминь… – прошептал мужчина и громогласно возвестил: – Девочка! Два килограмма пятьсот граммов. Собирайся, ее выпишут уже вечером, больница переполнена.

Он поддел ногой влетевший в прихожую предмет – мертвую ворону с размозженной, словно ее сдавило между жерновами, головой. Сделав пару глубоких вдохов-выдохов и немного успокоившись, он открыл дверь комнаты. Обнаружив старуху в глубоком обмороке, налил в стакан воды из графина, стоящего на низком столике, и плеснул ей в лицо.

– Вставай! У нас полно дел.

Он перевел взгляд за окно. Измученно вздохнув, прошептал:

– Мне очень жаль.

В этот самый момент за сотни тысяч километров, на чердачном окне старого замка, появились с легким потрескиванием первые контуры витража. Вначале нечеткие, как мазки импрессиониста, черточки застывали – и наливались цветом, являя сюжет: младенец, пухлые ручки которого сжимают кинжал, увитый плетистыми розами.

Звук, доносящийся с чердака, был еле слышным, однако привлек внимание господина, сидящего в кресле с книгой в руках. Бросив взгляд вверх, тот позвонил в небольшой серебряный колокольчик – и в дверь вошла горничная в темном платье и светло-бежевом переднике.

– Голубушка, сходи на чердак, посмотри, что за шум.

Вернувшись через несколько минут, побледневшая горничная сказала дрожащим голосом:

– На окне появился рисунок.

– Так чего ты испугалась, глупая? – расхохотался господин и резво поднялся из кресла. – История началась! Пойду позвоню дальним родственникам. Пусть не придумывают имя, а берут из пророчества.

Глава первая

Иди из моих дверей, не благословясь, перекрестясь, не отвертясь, назад не смотри, ветра не жди, в жизнь легко приди, смертью смерть поправ, первый шаг свой узнав… – слышался едва различимый шепот.

Ветер толкнул окно, и створка, едва слышно скрипнув, открылась. Радна, не переставая отбивать комок фарша о стол, подставила лицо свежему порыву. Ее блестящие смоляные волосы с крупными седыми прядями были убраны в тяжелый низкий пучок, поверх цветного халата под тяжелыми грудями повязан фартук.

Во дворе напротив клумбы, полной золотых шаров, стояла детская коляска. «Кажется, спит», – Радна довольно улыбнулась. При каждом взгляде на этого хмурого, с не по-детски серьезными глазами младенца сердце ее всегда пропускало удар – а в этот краткий миг наполнилось невыразимой тревогой. Старуха повернулась к плите, чтобы снять накипь с бульона.

Я открыла глаза и какое-то время смотрела, как развевается на ветру белое полотно простыни, сохнущей на веревке. Затем чья-то рука резко сдернула простынь. Теперь солнечные лучи били мне прямо в лицо. Я недовольно скривила губы, но передумала плакать, перевернулась и села в коляске. Худая верткая женщина ловко стаскивала с веревок белье и быстро засовывала в огромную холщовую сумку, висящую на сгибе локтя. Я протянула к ней руки, стремясь помешать. Схватив последнюю наволочку, она довольно цокнула языком и быстро выбежала со двора.

Вечером, когда солнце садилось за крыши старых бараков, обступивших пустую пыльную площадь, словно пародируя Стоунхендж, бабушка Радна жаловалась той самой воровке:

– Не новое же, Галя! Ну вот кому понадобилось? Я сама мережку вышивала: муж любит, чтобы не как у всех. Там даже в уголках меточки вышиты, – утерев глаза краем фартука, всхлипнула Радна, – это инициалы наши. Их не видно, шито белыми нитками. Вот, знаешь, говорят «шито белыми нитками», когда наспех сделано. На самом деле это про то, что все тайное становится явным. Меточки мои белым по белому – ни один вор не заметит, не догадается спороть, а станет снимать – ткань и порвет. Я цыганской гладью шила, так, чтобы навсегда… Чтобы вместе навсегда…

– Как интересно, – тихо ответила соседка Галя и осеклась, заметив мой взгляд. – Я пойду, Радна, вечереет, – засобиралась она, поеживаясь, как от озноба. В этот самый момент порыв ветра сдул в сторону рваное облако. Яркий, голубоватый свет восходящей Луны осветил все вокруг. Я подняла пухлую ручку и медленно показала на Галю пальцем. Воровка захрипела, дернулась всем телом и замертво повалилась на землю, в пыль.

Радна охнула, подошла к Гале, присела рядом. Обернувшись, с тоской посмотрела на меня:

– Да простила быя ей это белье, пусть бы брала! Зналая, что она подворовывает. С детства у нее эта слабость, она и не пользовалась вещами.

Я отвернулась.

Позже, разбирая кладовку Гали, соседи долго цокали языками, обретая заново свои ложки и подстаканники, утрамбованные в потемневшие от времени деревянные ящики.

Мне дали странное для того времени имя Морта, однако ни мать, ни бабушка не называли его, используя смешные прозвища. Дед звал меня Мартой, подчеркивая свое несогласие с выбранным семьей именем. Этот красивый мужчина хорошо играл в шахматы, остро шутил, был слаб на выпивку и женщин – а бабушка страдала, не гнушаясь унизительных слежек с последующими громкими сценами.

Мы жили скромно, но не были нищими. Меня не отдавали в детский сад, но все же, когда на бабушку упала плохо приставленная к бараку лестница и сломала ей руку, дед все-таки определил меня в младшую группу. К несчастью, в первый же день родным позвонили и попросили забрать меня домой, объяснив это тем, что детям понадобится новый воспитатель.

Прибежав в садик, старики проводили мрачными взглядами носилки с телом, накрытым белой простыней. Дед, тяжело вздохнув, спросил:

– Марта, внученька, что произошло?

– Не знаю, – ответила я, не глядя ему в глаза.

– А она и не знает, что произошло. Еленванну все ненавидели… – раздался тихий шепот. Веснушчатый худой мальчуган в замызганной толстовке говорил, глядя в сторону, словно обращался ни к кому. – Марта сказала, что не любит лук в супе, попросила отдельно положить его в блюдечко. Ее наказали, так что она не видела из угла, как воспиталка пила компот и подавилась косточкой.

Парень громко шмыгнул носом.

– Понятно, – сказал мой дед, и мы молча пошли домой.

Вечером того же дня старик мрачно пил горькую, поглядывая в маленькое окно кухни. Затем, тяжело взглянув на Радну, сказал:

– Мы не справимся. Я звоню брату.

Радна охнула, закрыв лицо руками, и беззвучно заплакала.

– Что мы скажем ее матери, когда та вернется? – тихо прошептала она.

– Правду, – ответил дед.

Он тяжело поднялся, направляясь к телефону. Тихо сказав пару слов, повесил трубку. Поднял меня на руки, начал петь что-то смешное, но параллельно, казалось, думал о чем-то своем.

– Мне кажется, мы поступаем подло, – снова начала разговор Радна.

– Ты можешь научить ее управлять силой?! – неожиданно заорал дед.

– Не ори на меня! Череда случайных смертей – это еще не пророчество!

– А ты ждешь, когда это случится с кем-то из нас?

Они еще долго спорили бы, но в какой-то момент дед, распалясь, толкнул Радну. Споткнувшись о половик, она упала на спину.

Я закричала. Свет в доме моргнул, и комната озарилась светом искрящихся проводов. Старая проводка загорелась, мгновенно вспыхнули сухие выцветшие обои, искры посыпались на деревянный пол. Радна схватила меня и бросилась к выходу. Уже на пороге нас опалила волна жара. Взрывная волна толкнула в спину и, падая, бабушка прикрыла мою голову руками. В демонически-оранжевом проеме возник пылающий силуэт старика – и крыша рухнула под оглушительный треск. Издалека послышались звуки пожарной сирены.

К дому подъехало такси, из которого вышел пожилой господин, похожий на моего погибшего деда. Присев на корточки перед Радной, он тихо сказал:

– Здравствуй, Радна. Я опоздал. Прости…

– Грегори! Забирай ее… – Радна закрыла глаза.

Впервые за этот вечер я громко заплакала.

– Не бойся, девочка. Я знаю, как тебе помочь, – и Грегори взял меня на руки. К нему подошел высокий помощник в темном костюме. Мужчины переглянулись – и я ощутила укол иглы.

Увидев шприц, Радна дернулась всем телом.

– Снотворное, – примирительным тоном сказал Грегори.

Мы сели в такси.

Провожая взглядом автомобиль, Радна все еще лежала на земле. За ее спиной догорало все – дом, любовь, жизнь, боль. Губы Радны беззвучно шептали вслед:

Глава вторая

Прошло тринадцать лет

На кухне загородного особняка готовили званый ужин. Приглашенные повара сосредоточенно стучали ножами о разделочные доски. Из отражения в зеркальной створке буфета на меня смотрела худая девочка с темными волосами и челкой, закрывающей половину лица.

– Морта, дядя тебя убьет! Зачем ты это сделала? – раздался тихий голос Аглаи, старшей горничной.

– Я – подросток, имею право на бунт, – ответила я, развернувшись к Аглае. – Ну что ты переживаешь? Хочешь, я раздобуду парик?

– Ты от природы платиновая блондинка, а теперь выглядишь, как та девица из фильма ужасов! – всплеснула руками Аглая.

– Да прекрати, ты сама разве никогда не хотела сменить образ?

Аглая вздохнула:

– В моем случае это бы означало потерю работы. Ладно, ну что с тобой делать. Голодная?

– Нет, мне в школу пора.

– Морта… Сейчас каникулы, а я не склерозница, – придав голосу строгость, сказала Аглая. – И, кстати, вот твои витамины.

Она достала из кармана передника пакетик и протянула мне, не поднимая глаз. Высыпав на ладонь несколько продолговатых таблеток, я закинула их в рот. Аглая щелкнула пальцами. Невысокий поваренок тут же протянул стакан воды.

– Пойду почитаю в саду… – угрюмо проворчала я.

Я не помнила своего раннего детства. Мне рассказали лишь, что мать оставила меня из-за сильного стресса, когда погиб мой отец. Других родственников не было, и я жила у старшего брата деда, состоятельного и делового человека, которому, судя по его начитанности, было не меньше тысячи лет, а сколько по документам – неизвестно. Каждый день этой жизни был наполнен непрестанным контролем. Я любила читать и долго смотреть на звездное небо, умела плавать и ездить на лошади. Я росла замкнутым неконфликтным ребенком, приученным к распорядку дня и вежливому обращению с незнакомцами. Да и конфликтовать было не с кем, ведь со мной занимались спокойные и терпеливые учителя, обучающие иностранным языкам и математике. Раз в неделю я сдавала контрольные в старой школе, к которой была приписана. Меня привозили, провожали до дверей класса и увозили домой на частном авто. Одноклассники относились ко мне нейтрально – не дразнили, но и не стремились дружить. Иногда дядя приглашал меня в библиотеку – якобы для беседы, но мы не разговаривали: я просто молча сидела в кресле, а он писал что-то крупным размашистым почерком в своем блокноте. Этот человек, скорее, отталкивал, чем становился ближе.

В этом году мне исполнялось четырнадцать. Мы переехали в другой дом и вскоре мне предстояло выйти из режима домашнего обучения и уже постоянно посещать школу. Перемены меня не пугали: я всегда чувствовала себя спокойно и уверенно, словно эмоции были спрятаны где-то на дальнем острове, в закрытом сундуке за семью печатями.

На следующее утро я поднялась с первыми лучами солнца. Школьная форма, заботливо выглаженная Аглаей, висела на дверце шкафа. Я подошла к окну и увидела, как водитель быстрым шагом направляется к вилле. Это было необычно: здесь все, даже садовники, двигались с нарочитым достоинством, какой-то дворянской медлительностью. Даже когда загорелась мастерская, ее тушили без суеты и криков, как в немом кино.

Что-то явно произошло. Я собиралась выйти во двор, как вдруг меня окликнула Ольга, жена дяди – чрезмерно полная женщина с маленькой головой, большими губами и абсолютно бесцветными глазами. Ее высокий лоб то и дело морщился, когда она поднимала брови. Светлые густые волосы всегда были убраны в низкий тяжелый узел. У Ольги с дядей был сын, который жил за границей, и я не знала о нем ничего, кроме того, что это весьма одаренный юноша.

– Морта, у машины пробито колесо, ты пока иди позавтракай, – Ольга кивнула в сторону дымящейся овсянки и сэндвича с лососем и авокадо.

– В гараже ведь с десяток автомобилей, – ответила я, усаживаясь за стол.

– Тут такое дело, ты только не волнуйся, – торопливо добавила она. – Колесо пробито не только у этой машины.

– Чтоооо? – на секунду я будто почувствовала вкус к жизни.

– Не любопытствуй чрезмерно, но да, ночью кто-то прокрался в усадьбу и повредил все колеса. Твой дядя даже выругался страшным словом!

– Каким? – спросила я шепотом, но Ольга, приняв неприступный вид, демонстративно отвернулась.

– Таким, которое не предназначено для уха милой девочки! – раздался дядин голос.

– Мы можем вызвать такси, – миролюбиво предложила Ольга.

– Это неприемлемо, – возразил дядя.

– Далеко идти? – встряла в разговор я.

– Нет, километров пять, – сказала Ольга.

– А там есть где привязать лошадь? – я уже дожевывала сэндвич.

Дядя и Ольга переглянулись. Пауза затянулась.

– Я право… я…Грегори! Это невыносимо! – Ольга закрыла лицо руками.

В комнату вошла Аглая и привычным жестом протянула мне пакетик с витаминами.

– Не надо, – спокойно сказал дядя.

Аглая ошеломленно подняла на него глаза. Это был самый странный день в моей жизни.

– Лошадь, значит. Так тому и быть, – решил дядя. – Но ты поедешь не одна. Аглая, помоги ей переодеться, – скомандовал он горничной и пояснил: – Морта, переоденешься в школьную форму уже там. Теперь иди, а то опоздаешь.

Дядя сел за стол и отпив глоток кофе, развернул газету, давая понять, что обсуждать больше нечего.

Аглая, бледная как смерть, тихо вышла из гостиной, кивком приглашая меня последовать за ней. Я чувствовала необычное возбуждение, как будто череду тусклых дней вдруг прервал яркий праздник. Сердце учащенно билось, а мышцы подрагивали, словно это я сама скаковая лошадь и сейчас мне предстоит забег. Я быстро переоделась, схватила рюкзак с тетрадями и школьной формой и выскочила из комнаты.

Аглая тихо подошла к окну, глядя, как из конюшни выводят трех великолепных жеребцов.

– В пророчестве сказано, что ты выберешь ночь… – как бы сама себе сказала она. На стекле начали появляться причудливые завитки: спящий, спрятанный от внешнего мира витраж очнулся ото сна, явив новый сюжет – лошадь и юную всадницу, идущую рядом с животным.

В это время я здоровалась с конюхом. Он был глух от рождения, но умел читать по губам. Высокий широкоплечий мужчина работал в усадьбе задолго до моего появления. Он учил меня верховой езде, изредка угощал кислыми лесными ягодами.

Передо мной стояли три скакуна: черный вороной, рыжий в яблоках и еще один необычной масти – весь как будто серебряный.

– А где Лада? – оглянулась я, не заметив нигде пожилой кобылы, на которой обычно ездила.

– Путь неблизкий, нужна сильная лошадь, – позади послышался голос дядиного охранника. – Выбери, какая тебе нравится. На остальных двух поедут сопровождающие.

Я задумалась. Все трое были красавцами, каждого хотелось погладить. Но как только я дотронулась до черного коня и закрыла глаза, ощутила сильный толчок в ладонь – словно ребенок из утробы дал пинок своей матери. Я отдернула руку. Конь, нервно перебирая копытами, тихо заржал. Это точно было мое животное.

– Поеду на нем, – объявила я.

– Норовистый, – засомневался охранник.

– Мы подружимся, – я ничего не хотела слушать. – Как его зовут?

– Август.

– Как императора, что ли?

– Нам это неизвестно, – ответил охранник.

Конюх отвернулся, чтобы спрятать улыбку. Я запрыгнула в седло и скомандовала:

– Погнали! – и, немного подумав, добавила. – Только я дороги не знаю!

Охранники молча первыми выехали за ворота усадьбы.

Всю дорогу меня захлестывали новые ощущения: запахи, звуки усилились в несколько раз, словно растаял защитный кокон. «Что со мной?» – то и дело думала я. На ум пришли лишь слова Киплинга о весеннем гоне – кажется, Маугли испытывал нечто подобное.

Дорога шла через скошенное поле. Охранники пришпорили коней и все перешли на мелкую рысь. Я засмеялась, и Август, чуя мое настроение, вырвался вперед. Школа вынырнула из-за горизонта, раскрывшись, как оригами. Здание старинной усадьбы в английском стиле было выбелено и, казалось, сияло на солнце. Высокие платаны росли вдоль аллеи, ведущей к главному входу. Когда мы подъехали, никто нас не встретил.

– Вернемся за тобой уже на автомобиле, – заверил меня один из охранников.

– Ты подожди здесь, а я пойду ее провожу, – деловито сказал другой.

– Вы, ребята, идите. Я справлюсь. Правда, – ответила я.

Оба переглянулись, но возражать не стали.

Я быстро пошла вверх по ступеням, радуясь, что спровадила их.

– И выберет она ночь. И пойдет в нее одна… – произнес один из охранников.

– О чем ты? – спросил его напарник.

– Да так… Книгу одну забавную прочитал.

– Ого! Ты между качалками и работой еще и читаешь?

– Завидуй молча.

– Огрызаешься на старшего по званию!

– Здесь, кроме нас, никого нет. Сейчас мы равны.

Препираясь и подшучивая, они вместе с Августом двинулись обратно в усадьбу.

Оказавшись внутри, я осмотрелась. Стояла мертвая тишина, которую нарушал только стук моих каблуков. Со всех сторон меня окружали мои отражения – высокие венские зеркала в позолоченных рамах почти замыкались в круг. Сквозь купольный свод потолка проникал солнечный свет. «Это подходящее место для витражей», – подумала я.

Внезапно мимо промчался худощавый мальчик с огненной шевелюрой.

– Раздевалка там! – крикнул он на бегу и исчез за едва заметной дверью, будто растворился в стене. Я сделала несколько шагов в указанную сторону и поравнялась с табличкой на испанском: El Probador.

В раздевалке тоже было зеркало – огромное, овальное. Худая девушка с узким подбородком и огромными глазами… Мне захотелось лучше себя рассмотреть. Откинув длинную челку с лица, я подошла ближе. Заправила волосы за уши, усмехнулась своей небольшой лопоухости. В зеркальной глади за моим отражением возникло темное облако.

Сгусток серо-черных теней слегка пульсировал. Я протянула руку вперед, чтобы дотронуться до облака в отражении, и в тот же момент меня словно ударило в грудь порывом сильного ветра. Отшатнувшись и зацепившись каблуком о край ковра, я полетела на пол, успев подумать: «В первый же школьный день разобью себе голову». Однако почти у самой земли чьи-то руки подхватили меня и резким движением поставили прямо.

– Будь осторожна с зеркалами, – сказала невысокая женщина неопределенного возраста с большим пучком рыжеватых волос, в темной узкой юбке и рубашке с высоким воротом, застегнутой на все пуговицы. У ее горла белела большая камея, вырезанная из слоновой кости. Черты лица изображенной на украшении медузы Горгоны странным образом напоминали лицо моей новой знакомой.

– Меня зовут Изабелла, я заведующая учебной частью. Твой дядя сообщил о сложностях с автомобилем. Не волнуйся, опоздание не будет засчитано, – сказала она и пристально посмотрела на меня.

– Здравствуйте. Я Морта, – я осеклась, не зная, что говорят в подобных ситуациях.

– Переодевайся, вот твой шкафчик, я подожду тебя снаружи, – Изабелла протянула мне небольшой ключ с римской цифрой восемь.

Несколько минут спустя я поднималась по широкой мраморной лестнице вслед за Изабеллой, разглядывая портреты, висящие вдоль стен. Их было столько, что я не смогла сдержать улыбку.

– Знакомых увидела? – заметила мою усмешку Изабелла.

– Да нет… – я смутилась. – У нас дома тоже везде портреты. Это, на мой взгляд, странно: жить в музее и… учиться в музее.

– Для твоего возраста такое отношение нормально, – примирительно ответила Изабелла и добавила: – Знаешь, а ведь мы живы, пока нас помнят. А если с глаз долой – из сердца вон. Поэтому лучше хотя бы раз в день бросить взгляд на дальнего родственника и в нужный момент получить его помощь.

– Они же все мертвы, как помогут? – удивилась я.

– Не будем об этом. Ты все сама поймешь, когда станешь старше, – ушла от ответа Изабелла и открыла высокую дверь в класс.

Сидящие за партами дети что-то писали в тетрадках. У окна стоял высокий мужчина в светлой рубашке с закатанными рукавами и в классических брюках. Необычные длинные волосы были собраны в хвост, руки с узловатыми пальцами скрещены на груди. Обернувшись на скрип половиц, он поприветствовал Изабеллу:

– Доброе утро. Что вас к нам привело?

Дети подняли головы и с интересом уставились на меня.

– Привет, Габриэль. Хочу представить вам новую ученицу. Это Морта. Теперь она будет учиться в этом классе, – Изабелла протянула Габриэлю папку с бумагами и, хлопнув меня по плечу перед тем, как уйти, шепнула: – Удачи!

Габриэль, слегка усмехнувшись, окинул класс взглядом и указал на свободное место на последней парте.

– Проходи, кажется, это единственное свободное место. Авы, – в его голосе прозвучали строгие нотки, – продолжайте. Тест сам себя не напишет!

Я медленно прошла на свое место, не понимая, что делать дальше. Габриэль, кинув на парту пачку бумажных листов, скомандовал:

– Сделай, сколько успеешь.

Вздохнув, я полезла в портфель за ручкой.

Выбирая ответы, я то и дело ощущала чей-то пристальный взгляд. Обернувшись, я увидела, что меня с интересом разглядывал белобрысый парень.

– Привет, я Тео, – шепнул он при первой возможности.

Я кивнула ему и отвернулась, но Тео продолжал пялиться.

– Чего тебе? – довольно грубо спросила я.

– Ты не успеешь все сделать, я могу помочь, – прошептал он и быстро пригнул голову к парте: в этот момент Габриэль отвлекся от созерцания пейзажа.

– Не надо, я сама, – ответила я и снова уткнулась в свои листки.

Сказать по правде, тест не был сложным. Я уже делала похожий дома, с репетитором, поэтому быстро ставила галочки в квадратиках напротив ответов.

– Ну, как знаешь, – прошептал Тео и поднял руку. – Учитель, я все.

– Хорошо, у нас есть чемпион, – ответил Габриэль. – Тео, потом покажи Морте, где что находится в школе.

Тео кивнул, сдал свою работу и вышел из класса.

Глава третья

Возьми расписание

Я дописывала тест последней, в глубине души даже гордясь тем, что успеваю сделать все до конца. Габриэль, собирая работы, задержался у моей парты. Глянув мельком в бумаги, удивленно приподнял брови. Хмыкнул. Сказал:

– Удивила!

– Я такой уже писала просто, – ответила я.

– Хорошо. Сейчас большая перемена. Иди, Тео покажет тебе, где буфет.

Я вышла из класса. Тео стоял напротив дверей класса, облокотившись на подоконник. Снисходительно посмотрев, он сделал пару шагов навстречу и спросил:

– Голодная? Пойдем, покажу, где у нас гнездо переедания.

Я не стала ему отвечать. Тео пожал плечами и пошел вперед. Проходя по длинной галерее с панорамными окнами, я заметила высокую темную фигуру и присмотрелась получше: прислонившись к дереву, с открытой книгой в руках стоял парень, но смотрел он не в книгу, а в окна галереи.

– Пойдем, перемена только кажется большой, – поторопил Тео.

– А он кто? – кивнув в сторону дерева, спросила я, но когда мой спутник обернулся, под деревом никого уже не было.

– Ты странная, – задумчиво произнес Тео.

В буфете царила оживленная атмосфера. Ученики набирали еду на подносы, переговариваясь друг с другом. Мы тоже взяли подносы и встали в очередь.

– Бери, что хочешь. Если твои родители оплатили эту школу, все остальное – бесплатно, – пояснил Тео.

– Мой дядя… – поправила я.

– Что, прости? – не понял Тео.

– Школу оплатил мой дядя. Моих родителей больше нет, – тихо сказала я.

– Прости, я не знал… – ответил Тео, и почувствовал: эта странная бледная девочка больше ему не чужая. Сложно сказать, в какой момент начинается дружба, но раз новая ученица открыла часть своей травмы ему, совсем незнакомому мальчику – у него нет права снять с себя эту ответственность…

Тео рос в любящей семье. Отец много работал, редко появляясь дома: он возглавлял большую сеть частных клиник и аптек, но не особо распространялся о делах. На воротах их усадьбы был герб в виде чаши со змеей, оплетенной плющом, что достаточно говорило об умениях этого клана. Мать занималась детьми и хозяйством. Тео – старший ребенок в семье – хорошо учился и помогал растить младших сестер. Этот среднего роста парень, широкий в плечах, был не только хорош в математике и биологии, но и мог постоять за себя. Он слегка заикался, когда сильно нервничал, но такое происходило не часто.

– Это не важно… – сказала я и положила в тарелку салат.

– Какой еды тебе бы хотелось? – спросил Тео. – Что ты любишь?

В усадьбе дяди готовили разнообразную, но как бы это сказать, правильную еду. Я ела, потому что так полагалось – Аглая строго следила за этим. Но сегодня новые впечатления переполняли, и неожиданно захотелось…

– Мясо! Хочу мяса… – сказала я и испуганно посмотрела на Тео.

– Это я могу понять, железа тебе явно не хватает, – пошутил он, явно намекая на мой бледный вид.

– Я обычно ничего не хочу, а тут вдруг… – я поймала себя на том, что как будто оправдываюсь.

– Здесь у нас только бургеры. Они вполне даже пригодные, но, если нужен хороший рибай, надо ехать в город. Я знаю один милый ресторанчик, только без родителей нас не пустят.

– Не страшно, не волнуйся, четырнадцать лет – это не приговор, – грустно усмехнулась я.

– Бери бургер, а с мясом потом что-нибудь придумаем, – сказал Тео и взял себе два пудинга. Поймав мой удивленный взгляд, развел руками:

– Я сладкоежка.

Многие ученики переходили из помещения буфета во внутренний дворик, где стояли большие деревянные столы со скамейками.

Мы тоже вышли на улицу.

Свободных столов не нашлось.

– Тео! Иди к нам! – юношу окликнула миловидная блондинка с волосами, убранными в высокий хвост.

Рядом сидели еще несколько учеников. Тео направился к ней, я нерешительно пошла за ним.

– Твоя новая подружка? – спросила блондинка, не стесняясь, разглядывая меня.

– Лина, не начинай, – спокойно ответил Тео. – Это новая одноклассница. Я же староста, обязан все здесь показать.

Я почувствовала легкое разочарование от его слов, но одернула себя – кто я такая, в первый же день рассчитывать на дружбу? Просто молча начала есть.

– А как тебя зовут? – не унималась Лина, обращаясь ко мне. – Кто твои родители?

Я опустила голову ниже. Злиться на болтовню не хотелось, но и отвечать тоже.

– Ты так ни с кем не подружишься! А танцы ты любишь? – не унималась Лина.

– Ну, все, хватит, пойдем в библиотеку, – Тео встал и, приобняв ее за плечи, повел подальше от стола, несмотря на протестующий писк:

– Я же еще не доела!

– Все-все, хватит, а то поправишься, – пытался угомонить ее Тео. Обернувшись и посмотрев на меня, прошептал одними губами: – Прости, – и они ушли.

– Кажется, скучно в этом году не будет! – раздался за спиной хрипловатый голос. Я обернулась, но никого не увидела.

– Не обращай внимания, – сказала мне маленькая полная девчушка с ровной прямой челкой и круглыми очками на веснушчатом носу. – Лина считает, что Тео – ее парень.

– А Тео так считает? – спросила я.

– Тео не любит ссоры. В этом он весь! – ответила девочка и откусила большой кусок булочки.

– Он школу обещал показать… – вздохнула я.

– Я покажу, – предложила девочка, – я, кстати, Сирша!

– Морта.

– Ого! Прямо как богиня смерти?

Я опешила. С таким толкованием своего имения я еще не встречалась.

– Не стоит. Я сам покажу Морте, где что у нас находится, – вмешался один голос, на этот раз бархатный.

Сирша встала, опустив глаза.

– Учитель.

– Садись, Сирша. Морта, ты поела?

Рядом с нами стоял Габриэль.

– Да… – я встала из-за стола, хотя успела только пару раз откусить от бургера.

– Тогда иди за мной, – Габриэль пошел внутрь здания.

– А-а-а – я было хотела спросить, куда убрать поднос с остатками еды, но Сирша меня опередила:

– Я уберу, уберу. Иди!

Я благодарно кивнула Сирше и побежала за Габриэлем, который уже ушел довольно далеко. Он, словно цапля, быстро и уверенно переставлял свои длинные ноги – и к нам были приковано внимание всех учениц, обедающих во дворе.

Игнорируя девичьи взгляды, Габриэль шел по школьному коридору. Ученики расступались перед ним, словно волны океана перед лайнером.

Внезапно он остановился перед дверью с табличкой «Секретарь».

– Получи план школы, расписание и школьный устав, – сказал он. – После уроков пройдись по школе, постарайся понять и запомнить, где какой класс находится.

– Хорошо, – прошептала я.

– Что-нибудь случилось? Что-то ты бледная? – Спросил Габриэль.

– Нет. Я всегда такая.

– Хорошо, мне пора, увидимся, – ответил он и, еще раз внимательно посмотрев на меня, развернулся и зашагал обратно по своим важным учительским делам.

Мне даже понравилось исследовать школу. Уткнувшись в план, я смогла избежать новых вопросов и бесполезных разговоров с одноклассниками – но так увлеклась, что чуть было не опоздала на литературу Вбежав в свой класс уже со звонком, я направилась к месту, которое досталось мне на уроке у Габриэля, но там уже сидела Лина. Окинув взглядом класс, я направилась на свободное место в соседнем ряду и шагнула к нему, но Лина зло прошипела:

– Там тоже занято!

Я в недоумении уставилась на нее. В класс вошел Тео, он нес стул. За ним в дверь протиснулся здоровяк с коротко стриженными волосами. Его ношей была парта.

Увидев меня, Тео кивнул, пронес стул чуть дальше своего места и поставил на пол. Парта приземлилась рядом.

– Спасибо, – поблагодарил одноклассника Тео и сел.

Я поняла, что парту принесли для меня и, достав книги, быстро освоилась. Мне нравилось, что я сижу за спиной у Тео – как будто бы под его защитой. Кокетливо подмигнув ему, Лина недовольно фыркнула, в класс вошла сухонькая пожилая учительница, и наш урок начался.

Глава четвертая

Что будешь делать?

После литературы я решила подняться на крышу. По расписанию это было свободное время для выполнения домашних заданий или личных проектов – его полагалось проводить во внутреннем дворе или библиотеке.

Я без труда нашла лестницу указанную в плане, и толкнула тяжелую железную дверь. Открывшийся вид заставил замереть от восхищения. Кроны деревьев, в ту пору меняющих цвет листвы на осенний, мягко покачивались на теплом ветру. Вдали виднелся купол церкви.

Правда, вокруг меня был беспорядок: на крыше отовсюду торчали потемневшие каминные трубы, валялись старые складные стулья. Я подошла к самому краю и оперлась на поручни, обрамляющие периметр. Дома я часто смотрела на звездное небо из окна своей комнаты, но то, как красив дневной небосвод, не замечала до этого дня. Облака текли плавно, меняя свои очертания, словно разводы молока в утреннем чае. Я глубоко вздохнула – и вдруг послышался тихий шепот:

– Великая синхронность учит управлять собой внутри ее матрицы, скользить в слоях и выбирать мир, в котором тени не найдут тебя… Рожденная управлять тенями не может страшиться, она должна обучаться. Великая синхронность, пронизывающая все сущее, наполняющая смыслом…

Я шумно выдохнула и как следует потрясла головой, чтобы прогнать наваждение, непонятное и оттого утомляющее, и вдруг подумала, что раньше ни разу не поднималась на крышу своей усадьбы. Даже на чердаке не была, ого! Такое отсутствие любопытства меня удивило – как будто тогда моя жизнь протекала во сне, из которого я только сегодня начала мягко высвобождаться.

Любуясь видом, краем глаза я заметила, что к воротам начинают прибывать автомобили и поняла: пора возвращаться домой. Подошла к двери, дернула ручку – закрыто. Постучала, но тщетно. Порылась в рюкзаке в поисках телефона – вспомнила, что оставила его дома. Снова подбежала к поручням.

– Что будешь делать? – раздался тихий голос.

Я обернулась: у каминной трубы стоял тот человек, которого днем я видела во дворе школы.

– Не знаю, а вы давно здесь?

– Это не важно.

Человек отделился от трубы и подошел ко мне. Высокий, с ярко очерченными губами и скулами, широкими бровями, вблизи он выглядел моложе. Темные волосы, челка, похожая на мою, так же закрывает лицо… Юноша с интересом смотрел на меня.

– Так вот они, новости клана Смерти… – тихо произнес он.

– Чего? – у меня округлились глаза.

– Так что, твой дядя пока не ввел тебя в курс дела? Сколько тебе лет?

– А тебе? – огрызнулась я.

Юноша непринужденно засмеялся. От этого смеха стало легче дышать, и я улыбнулась.

– Ты… Вы знаете, как выбраться с крыши?

– Тебя зовут Марта? – неожиданно спросил он.

– Да, Морта…

– Лучше бы тебе быть Мартой… – он дотронулся до моего подбородка, чуть развернув мое лицо к себе. – Посмотри на меня, Морта.

Я отвела взгляд, попятилась назад.

– Как выбраться с крыши? – смущенно повторила свой вопрос.

– Не волнуйся, тебя уже ищут, просто подожди, – ответил юноша. Он кивнул в сторону быстро идущих к зданию школы мужчин в темных строгих костюмах. – Твои?

Да, это были охранники дяди.

– Мои… – я обернулась, но позади никого не было. Уже в машине я поняла, что так и не спросила, как его зовут.

Дома Аглая сразу же увела меня в ванную, где мне следовало погрузиться в теплую ароматную пену.

Поужинав, я почувствовала сонливость и прилегла. Приснился до ужаса страшный сон, будто вокруг усадьбы собрались люди в длинных темных плащах с высокими конусообразными капюшонами. В звенящей тишине образованный их фигурами круг медленно сжимался.

– Морта! Действуй! – раздался голос дяди, и я почувствовала, как меня захлестывает волной праведного гнева: да кто они такие, чтобы угрожать мне и близким? Затем люди начали падать как подкошенные. Когда упал последний, мой дядя сказал: – Ты справилась, молодец!

И я проснулась. Сердце бешено колотилось в ночи. В комнате стояла та самая таинственная тишина, в которой самый невзрачный звук раздается гулким эхом по всему дому. В открытое окно светила луна. Я поняла, что жутко хочу пить, встала и вышла из комнаты.

Спустившись вниз, я заметила свет из-под двери дядиного кабинета и прислушалась. Оттуда доносилась тихая музыка. Вдруг дверь распахнулась, и дядя в своем домашнем халате спросил:

– Что, не спишь?

От этого в горле совсем пересохло.

– Я пить хочу, – сглотнув, промямлила я.

– Зайди на минуту. Мне есть, что тебе рассказать, – дядя указал рукой на кресло возле своего рабочего стола.

Не очень-то мне хотелось в ночи разговаривать с ним, однако перечить тоже не было смысла. Кивнув, я зашла в кабинет.

– Итак, как первый день в школе?

– В порядке, мне интересно.

Налив из фарфорового чайника чай, дядя протянул мне чашку:

– А что-нибудь необычное?

Я пожала плечами.

– Мне тоже не спится, сложности в бизнесе, – нарочито удрученно вздохнул он.

– Хотите поговорить об этом? – мне захотела немного ему подыграть.

Неожиданно дядя подошел к моему креслу и, опираясь на подлокотники, резко нагнулся прямо клицу:

– А, знаешь… Хочу.

Он пристально посмотрел мне в глаза – так, что захотелось вжаться в мягкую спинку кресла.

– Так расскажите… – я поняла, что сейчас не до шуток.

– Ты не пила витамины сегодня? – сменил вдруг дядя тему разговора.

– Нет.

Разговор не клеился. Дядя так же внезапно начал рассказывать о конкурирующей фирме, промышленном шпионаже и о том, как он расстроен поведением своего бывшего партнера. Слушая все это, я впала в какое-то чуждое состояние нарастающего гнева. Сердце уже не просто колотилось, а готово было выйти из груди для дальнейшего самостоятельного пути. Тело покрылось испариной. Мышцы рук и ног окаменели, словно я приседала с грузом на плечах.

Дядя налил еще чашку чаю, которую я залпом осушила.

– Все пострадают. Если мы первыми не примем меры… Невозможно прощать предательство…

Дядя показал на портрет мужчины с седыми усами и пронзительными глазами.

– Это он все натворил? – прошипела с астматическим присвистом я, задыхаясь от приступа тяжелой одышки.

– Он…

Падая на пол, я испустила вопль – мне захотелось разорвать сердце того человека голыми руками. Дядя сделал для меня столько хорошего, у меня есть все, о чем могла бы мечтать девочка моего возраста.

– Ненавижу предателей, – стиснув зубы и теряя сознание, произнесла я, но сквозь пелену успела расслышать тихий дядин приказ:

– Она пробудилась. Отнесите ее в комнату. И уберите все газеты утром, с глаз долой…

Глава пятая

Ты себя не знаешь

Утром меня разбудило легкое прикосновение Аглаи – она положила руку мне на лоб.

– Жара нет. Как ты себя чувствуешь?

Я потянулась всем телом. Голова слегка потрескивала, словно долгое время я провела под палящим солнцем. Медленно сев в кровати, я облизала губы:

– Пить хочу.

Аглая налила стакан воды. Венецианское стекло высокого кувшина поймало солнечный луч и на секунду вспыхнуло яркой радугой. Я вспомнила ночные события и в недоумении замерла: зачем я отправилась пить воду вниз, когда в моей комнате всегда есть кувшин с водой?

Я растерянно посмотрела на Аглаю.

– Милая, тебе нездоровится? – участливо спросила она и открыла окно, впуская свежее утро в комнату.

– Я в порядке… Но вчера ночью у меня был очень странный разговор с дядей.

– Тебе приснилось, дорогая. Твоего дяди всю ночь не было дома. Смотри, вот он, только приехал! – Аглая указала рукой во двор.

Я подошла к окну. Из припаркованного автомобиля выбрался дядя, усталой походкой направился к дому.

– Так это был сон… Хорошо… – я с облегчением выдохнула.

В школу я прибыла вовремя – на этот раз на авто. Первым уроком была физкультура. Ученики вышли на улицу и, ежась от утренней прохлады, выстроились у края футбольного поля. Тео нигде не было видно, а спрашивать, где он, я постеснялась. Неожиданно появился Габриэль в светлом кимоно и поприветствовал всех нас в традиционной японской манере. Девчонки захихикали.

– В связи с трагическими событиями сегодня учителя физкультуры заменяю я, – сказал Габриэль.

– Да мы и не против, – женская половина класса принялась строить глазки учителю.

Я почувствовала слабый укол в сердце: нехорошее предчувствие царапнуло и исчезло. Габриэль заставил всех пробежаться вокруг поля, затем мальчикам разрешил играть в футбол, а с девочками начал занятие по цигун. Плавно водя руками по воздуху, я не переставала искать глазами Тео.

После урока в раздевалке замешкалась, потеряв в карманах формы ключ от своего шкафчика.

– Что-то ты сегодня рассеянная, – послышался голос Сирши.

– Привет, спала плохо, – ответила я и решилась спросить: – Не знаешь, почему Тео не пришел?

– А ты не в курсе? – округлила Сирша глаза.

– Да я перенервничала вчера из-за первого дня в школе и дома сразу уснула, а дальше всю ночь ворочалась…

– Отец Тео умер сегодня ночью… Говорят, его сердце было разорвано на тонкие-тонкие полосы, такой силы инфаркт… – Сирша всхлипнула, но тут же взяла себя в руки и продолжила заговорщицким тоном: – Говорят, дела их семьи теперь в полном беспорядке! Много забот ляжет на плечи Тео, а ведь он еще совсем ребенок.

– Может… пойти к нему и поддержать… – предположила я.

– Конечно! Отправимся к ним сразу же после школы! – воодушевилась Сирша.

– Хотя у меня вряд ли получится… За мной приедет машина дяди и сразу заберет меня домой.

– А ты сходи вечером. Ваши дома не так далеко друг от друга, – спокойно ответила Сирша и тут же схватила меня за плечи: – Морта, ты что?

Сидя с расширенными от ужаса глазами, я медленно ответила:

– Сирша… Я знаешь, что вдруг сейчас поняла…

– Что?

– Что никогда ничего не делала сама. И никогда не оставалась без присмотра.

– Ну, ты ведь ребенок…

– Нет. Я не об этом. Абсолютно все мое время всегда было расписано взрослыми. Даже просыпаясь, я сразу вижу кого-то из слуг. И засыпая, вижу…

– Ты слишком впечатлительная. Все это нормально в таком большом доме. Пойдем, а то нам достанется, если опоздаем на математику!

Я с благодарностью посмотрела на Сиршу, которая буквально вернула меня к обыденности.

Весь день ученики обсуждали новость, связанную с кончиной отца Тео. По их разговорам я поняла, что тот был влиятельным человеком. Меня одолевала злость на то, что, читая в оригинале Сенеку, я оказалась настолько оторвана от реальной жизни – даже приколов в классе не понимала, как будто они на другом языке. К концу учебного дня я совсем загрустила – и снова полезла на крышу. На этот раз дверь наружу была заперта. Я устало опустилась на ступеньки и закрыла глаза.

– Не надо, не ходи к нему сейчас, – раздался голос рядом. По тембру я уже знала, кто это, и глаз решила не открывать.

– Почему?

– Ты читала утренние газеты?

– Их не было…

– Хочешь сказать, что не пользуешься интернетом?

Я все-таки посмотрела – да, это был парень с крыши. Свет из большого овального окна светил ему в спину, поэтому я видела лишь его силуэт.

– У меня открыты лишь обучающие порталы. Дядя строго следит за тем, чтобы я не видела лишнего. Аглая говорит, что мир полон мерзости и узнавать его стоит тогда, когда я окрепну духом.

– Да ладно… Википедию же тебе не заблокировали? Знаешь, нетренируемый дух будет повержен в первые мгновения от соприкосновения с жизнью… Ты сама должна все узнать. Я не понимаю, почему такая сильная девочка живет инфантильной жизнью…

– Да ты вообще кто такой, чтобы мне читать мораль? – я почувствовала сильное раздражение и поднялась. Мы оказались лицом к лицу. Его глаза мерцали так, словно сама Вселенная уменьшилась до размера зрачков. Темные и глубокие, эти глаза были полны сочувствия.

– Это отец Тео. Читай, – спокойно сказал юноша и протянул мне телефон. В статье говорилось о скоропостижной смерти главы фармацевтической индустрии. С фотографии на меня смотрел мужчина из сегодняшнего сна. Тот самый, про которого говорил дядя. Тот самый, чье сердце мне хотелось разорвать на кусочки.

Меня затошнило. Поддерживая за талию, он помог мне снова сесть на ступеньки.

– Да, Морта, пробуждение всегда болезненно, – прошептал он.

– Как тебя зовут? – едва ворочая языком, спросила я.

– Мирай.

– Я что, убила его? – кажется, я снова теряла сознание.

– Ты себя не знаешь… – подхватывая мою голову, произнес Мирай. Тяжело вздохнув, он не без усилия взвалил меня на плечо и понес в сторону медицинского кабинета.

– Придется за тобой присматривать, дурочка.

Какие-то мгновения я еще слышала его шепот. Потом стало темно.

Глава шестая

Инициация

Сквозь шум в ушах доносились приглушенные голоса. Грудной женский голос ворчливо выговаривал кому-то:

– Опять твои штучки, Мирай, я не смогу прикрывать тебя до бесконечности. Ты ведь исключен на неделю – что ты делал в школе?

– Начнем с того, что мне позволено вернуться. Твоя претензия не обоснована. Ты хоть знаешь, кто она?

– Еще не смотрела личное дело.

– Да чем ты вообще занята?

Я чуть пошевелилась – и голоса смолкли.

– Очнулась? – на меня пристально смотрели зеленые глаза с золотыми крапинками.

– Мне лучше, спасибо, – я попыталась сесть.

– Не торопись, полежи. У тебя, может быть, «эти дни»?

– Какие дни? – я смутилась.

– Ладно, не буду тебя смущать.

Медсестра набрала что-то в компьютере и принялась читать. Это была невысокая фигуристая женщина, белый халат которой был скроен так, чтобы еще больше подчеркивать неестественно тонкую талию и широкие бедра, пышную грудь и детские плечи. Разглядывая ее, я почувствовала смущение.

– Так ты у нас новенькая, – пробормотала медсестра и снова внимательно посмотрела на меня. – Скажи, ты принимала в последнее время какие-нибудь витамины?

– Нет… – я облизнула губы. – Вернее, я всегда их принимала, а последние два дня нет.

– Вот и ответ! Тебе не хватает главного витамина, – радостно сообщила медсестра.

– Какого?

– Витамина L!

– Чего? Есть такой витамин?

– Есть! Но его не всем удается заполучить. А пока я позвоню тебе домой.

– Я… – внезапно я поняла, что домой мне не хочется. – Я хотела бы остаться в школе. Пожалуйста! Думаю, это новости так на меня повлияли…

– Да, да, бедные целители, – сказала медсестра и налила мне воды: – Выпей. И постарайся найти друзей. Потом это будет сделать еще труднее.

Я сделала вид, что не заметила ничего странного, хотя она явно была с прибабахом.

Когда я вышла из кабинета, меня уже ждала Сирша.

– Морта, ты всех напугала. Выглядела как Мертвая невеста из мультика. Мирай тебя спас: ты бы покатилась с лестницы, если бы он тебя не поймал. Ты как, в порядке?

– Дав порядке я! – ответила я, пугаясь своего раздражения. Увидев обиженно поджатые губы Сирши, пояснила: – Вообще, если бы не он, я бы и не покатилась…

Оставшееся время я просидела в библиотеке. Пока искала, что почитать, заметила: во всех отделах книги распределялись по кланам. Разделы так и были подписаны: «Ботаника клана Целителей», «Ботаника клана Магов», «Литература клана Жизни».

И только я собиралась расспросить об этом седую сухонькую библиотекаршу, как меня позвали на выход – за мной приехал автомобиль. Сегодня вместо привычного пожилого водителя, который всегда вел машину по правилам и неукоснительно соблюдал инструкции дяди, меня встречал охранник из дядиного агентства. Высокий и широкоплечий, в неизменно строгом костюме и с короткой стрижкой. Увидев меня, он улыбнулся и залихватски закинул за спину мой школьный рюкзак.

Навстречу шли девочки из класса. Одна из них подковырнула:

– О, это твой парень, Морта? Уже уходишь?

Я в шутку зашипела на нее.

Когда садилась в машину, водитель спросил:

– Ну как, не завела еще себе друзей?

– Оно мне надо? – буркнула я.

– Если будет нужна помощь, можешь позвать меня, – и он протянул мне брелок с незаметной кнопкой.

– А если я буду на Луне? – съерничала я.

– Дальность сигнала – в пределах планеты. Меня, кстати, Димитрий зовут.

– А дядя знает о вашей инициативе?

– Мне нравится твоя подозрительность. Ты необычная девочка. Нашему агентству поручена твоя безопасность. А как мы ее осуществляем, твоему дяде знать не положено по протоколу.

– Ясно…

Машина плавно тронулась с места.

– Димитрий… – робко сказала я.

– Да? – он посмотрел на меня в зеркало заднего вида.

– Мы можем навестить моего одноклассника?.. Тео. Я хочу сказать ему…

– Морта, не советую.

– Но я не виновата!

Неожиданно на меня снова нахлынули спрятанные глубоко эмоции. Я принялась всхлипывать, громко икая.

– Отвезите меня, я прошу, отвезите меня!

– Мне запрещено, прости.

Я продолжала плакать, чувствуя, что меня сейчас разорвет поднимающаяся, взявшаяся неизвестно откуда ненависть.

Машина резко остановилась – согнувшись от боли, Димитрий буквально выполз из нее и повалился на землю.

– Прекрати! – донесся до меня его крик.

Услышав его, я перестала плакать, неуклюже выбралась из авто и опустилась рядом с Димитрием на колени.

– Что с вами? Вам плохо?

Еле справляясь со спазмами, Димитрий показал мне на еле заметную тропку, ведущую в лес.

– До дома Тео минут сорок ходьбы. Я буду ждать неподалеку и затем отвезу… – он замолчал, пытаясь справиться с болью, – … тебя домой. Сейчас иди.

– Но вам плохо…

– Иди! Мне уже лучше…

Я медленно поднялась и пошла, то и дело оборачиваясь на Димитрия.

– Не оборачивайся, иди! – крикнул он.

Я шла по тропинке. Меня страшила мысль, что я только что чуть не убила человека, который пытался быть со мной добрым. Но в тоже время мне не хотелось верить, что у меня внутри скрыта такая сила. Я думала о событиях последних дней, пытаясь выстроить логику происходящего – как будто каждый в моем окружении играл одному ему известную роль, которая мне была неясна. Нарушив запрет Димитрия, я обернулась – дорога была уже далеко, позади меня было лишь поле с пожухлой травой, а впереди – лес, на который я раньше смотрела со школьной крыши.

Вздохнув, я прибавила шаг.

Когда я подходила к дому Тео, солнце уже садилось за кроны деревьев. Я медленно шла вдоль чугунной ограды, густо увитой плющом. Заметив небольшую прореху в ограждении, оглянувшись, пролезла внутрь.

Я медленно подошла к окнам дома, но ничего не смогла разглядеть, кроме теней на тонкой занавеси. Люди двигались медленно – видно было, что они разговаривают.

Чтобы как следует все рассмотреть, я решила залезть на низкую карликовую сосну и только подтянулась на кривом суке, висящем над газоном словно перст указующий, как меня прервал тихий голос:

– Морта? Что ты здесь делаешь?

Я обернулась. Передо мной стоял Тео – бледный, с взлохмаченными белобрысыми волосами и красными глазами. Он, кажется, был не рад неожиданному визиту. Схватив меня за предплечье, быстро отвел в тень. Я попыталась возразить, но он прикрыл меня собой, одновременно положив ладонь на мой рот.

– Тссс…

Мимо прошли две темные тени – двое мужчин в строгих костюмах тихо переговаривались:

– Определенно, это война. Я не знаю, почему руководство бездействует, – сказал один.

– Тише, глава клана еще не погребен. Церемония завтра. Думаю, скоро все решится.

– Великого целителя не так просто повергнуть! Это точно дело рук клана Смерти.

– Зачем ты говоришь о том, что и так висит в воздухе?

– Затем, что у меня руки чешутся разорвать виновного! Сердце самоисцеляющегося высшего жреца разорвано на тонкие полоски! И это произошло сам знаешь в какую ночь…

– Все, все, пойдем, везде уши.

Они зашли в дом.

Я оттолкнула Тео:

– Да отпусти ты уже меня, в самом деле!

Тео смущенно отошел на шаг назад.

– Ты правда ничего не понимаешь? Зачем пришла? Здесь теперь опасно для членов вашего… Вашей семьи.

– Почему? – я понимала о чем идет речь, но все же отказывалась принимать действительность.

– Кто-то из клана Смерти совершил нападение. Этого никто не ожидал – ведь ровно за день до папиной смерти с вашим кланом был подписан мирный договор…

– Как же так… – мне снова хотелось заплакать.

– Но, знаешь, никто не может определить убийцу. След можно было бы проследить в течении суток, но пока он слабый и обрывается. Это может быть кто-то из новых членов семьи, но о таких ничего не известно… К вам приезжал кто-нибудь в последнее время? – Тео умоляюще посмотрел на меня.

– Нет… я не видела…

В темноте я никак не могла разглядеть его лицо.

– Тео… твой отец, мне так жаль… Я пришла поэтому.

– Я понимаю, Морта, ты пришла, потому что еще ничего не понимаешь. Иначе ты бы послушалась запрета своего дяди.

Он неловко приобнял меня и прижал к себе, но, словно испугавшись своего порыва, быстро отстранился.

– Я хочу быть твоим другом, Морта, если тебе нужны друзья. Но, кажется, с этим будет проблема.

– Я понимаю… – я почувствовала, как меня, словно темная тягучая патока, с ног до головы заполняет невероятная грусть.

– Могу обещать только одно: я никогда не совру тебе. Морта… Тебе пора… Я выведу так, чтобы никто не заметил, – Тео нарочито грубо схватил меня за руку и повел вдоль стены к едва заметной калитке.

– Вот, иди, – он смотрел на меня, как врач, который не может помочь своему пациенту.

– Увидимся в школе? – спросила я.

– Меня некоторое время не будет. Тебе пора, – ответил Тео и, не оглядываясь, быстро зашагал в сторону дома.

Я медленно пошла по дороге. Всего через пару минут со мной поравнялась машина.

– Ты в порядке? – спросил Димитрий.

– А ты? – парировала я.

Димитрий усмехнулся. Он понял: взрослых я больше не боюсь.

– Эээ, – я тут же смутилась собственной дерзости, – спасибо, что позволил мне увидеться с Тео!

– Как он?

– У него умер отец, – сухо сказала я, давая понять, что разговор окончен.

Мы подъехали к дому, я молча вылезла из машины и сразу направилась в свою комнату.

Аглая хотела, как обычно, пойти за мной, но я взглянула на нее – и она, сделав беспечный вид, принялась расставлять фарфор на обеденном столе.

Не раздеваясь, я повалилась на кровать и закрыла глаза. Мои нервы были обострены. Хотелось провалиться в сон, но сердце продолжало бешено колотиться, словно я на скорости взбегала на высокую гору.

В дверь постучали. Повернувшись на бок, я с головой накрылась одеялом. Из коридора донесся голос Аглаи:

– Морта, я принесла чай!

Я продолжала молчать.

– Морта, я вхожу.

Аглая тихо прошла в комнату и поставила поднос с чашкой чая и горячим сэндвичем на прикроватный столик. Вздохнув, сняла с моих торчащих из-под одеяла ног тяжелые школьные туфли.

Я всхлипнула, подтянув ноги внутрь кокона.

– Дядя запретил давать тебе успокоительное, но я добавила в чай ложку мелиссовой настойки, она поможет заснуть, – сказала Аглая и вышла из спальни.

Глава седьмая

Внучка клана Смерти

Сквозь дрему я почувствовала тепло, откинула одеяло и ахнула от удивления. Всю комнату заполнял ровный белый свет. Он лился из окна, за которым не было ни звезд, ни привычного пейзажа. За окном среди этого света возникла фигура – длинный белый плащ с капюшоном закрывал лицо, но силуэт был как будто знакомым. Приближаясь, фигура увеличивалась в размерах – наконец передо мной оказалось огромное бледное лицо с сухими поджатыми губами и глазами, из которых лучилось голубое сияние.

– Вы кто? – нашла в себе силы спросить я.

Губы растянулись в усмешку, раздался звук горна и передо мной появилась женщина в цветном халате и фартуке, с половником в руке. Этим половником она погрозила мне.

– Бабушка? – я совсем не помнила, как выглядели мои родители. Часто пыталась восстановить в памяти лицо матери или деда, но дальше фигур с размытыми лицами дело не шло.

Женщина в халате улыбнулась и тихо и отчетливо сказала:

– На чердаке новый витраж. Не верь никому, только витражам.

Бабушка легко подпрыгнула, распавшись на несколько маленьких одинаковых фигурок. Все эти маленькие бабушки начали танцевать гавайскую хулу.

– Так это сон… – с облегчением прошептала я и открыла глаза.

Солнце уже встало и где-то вдалеке гудел автомобильный клаксон. Прохладный душ помог немного взбодриться. В доме стояла непривычная для утра тишина. Я выглянула из комнаты. Никого не увидев, на цыпочках быстро засеменила к лестнице, ведущей на чердак – и снизу раздался голос Аглаи:

– Да-да, сейчас ее разбужу!

Нарочито громкий стук каблуков горничной разносился по коридору. Я дернула ручку двери: закрыто. Расстроенно побрела назад.

– Морта, ты что тут бродишь? – Аглая пристально смотрела на меня поверх своих очков-половинок.

– Да так, показалось, что птица влетела, – мне захотелось соврать.

– Птица – плохой знак, – поджала губы Аглая. – Иди завтракать.

– Я не голодная, – попыталась возразить я, но спорить было бесполезно.

Дядя сидел в привычной для него расслабленной позе, откинувшись на спинку стула и положив ногу на ногу. Он поприветствовал меня на английском – и я ответила, понимая: игра началась.

Мой дядя не только владел роскошными домами в разных странах мира, но и учил языки тех мест, где приобрел недвижимость. Сейчас мы жили в пригороде Лондона, до этого – в Румынии и Швейцарии. Я и сама свободно говорила на английском и испанском, а если не принимать во внимание жуткий акцент, то и на французском. Знала японский. В детстве учила русский и польский, но со временем польский растаял, а по-русски практиковаться я могла лишь с русскоязычным персоналом.

Итак, дядя дал понять, что у нас будет английский завтрак. Я привычно плюхнулась на стул, откусила хрустящий тост и протянула руку к чашке с чаем. В этот самый момент тело окатила холодная волна – так, что вся я покрылась мурашками. Происходящее вдруг раздвоилось: словно невидимая рука изменила реальность, расслоив на цветной и черно-белый пласты. В цветном слое дядя, отхлебнув свой кофе, продолжил читать газету – но в черно-белом он замер, глядя куда-то поверх моей головы.

Охвативший меня озноб вызвал неконтролируемый поток мыслей. Почему я живу с дядей? Зачем ходить в школу? Могу ли я улизнуть из-под присмотра и погулять в городе? Почему нельзя иметь телефон? Я протянула руку в сторону черно-белой картинки. Интерьер там отличался: мебель, окна, одежда выглядели беднее, изношеннее. Возникло желание проникнуть туда, в это новое странное место, и я подалась было вперед, но крепкая рука рванула меня за шкирку, отбросив обратно в цветное пространство. Икнув, я уронила тост на пол.

Сзади послышался шепот: «Рано тебе еще скользить меж миров».

Я обернулась, но никого не увидела.

В дверях появился водитель, невысокий усатый тип, работающий на дядю сколько я себя помнила. Увидев его, я снова задумалась о том, что все эти годы персонал практически не менялся. Покашляв, чтобы обозначить свое присутствие, водитель обратился ко мне:

– Пора идти, если не хотим опоздать.

– Иди, Морта, хорошего дня, – сказал мне дядя, не отрывая взгляда от газеты.

Уже в машине я спросила:

– А где Димитрий?

– Переведен на другой объект, – сухо ответил водитель.

Я отвернулась к окну. У меня появился план: мне нужно найти способ выйти во всемирную сеть. Почему же раньше такого желания не возникало? Закрыв глаза и успокаивая дыхание, я слушала, как шины тихо шуршат об асфальт. Раздался громкий хлопок, машину занесло на обочину, водитель, нажав на тормоз, вывернул руль… Меня качнуло вперед, с глухим стуком приложив головой об спинку переднего сиденья.

Когда я пришла в себя, рядом сидел Димитрий.

– А… – я, кажется, утратила дар речи, – что тут происходит?

– Приходится менять планы по ходу пьесы, – ответил Димитрий и сухо скомандовал усатому: – К черному входу подъезжай в этот раз!

Тот кивнул и резко повернул влево.

Я посмотрела в окно заднего вида и обомлела. За нами двигались несколько машин с тонированными стеклами.

– Это нападение? – спросила я побелевшими губами.

Димитрий усмехнулся:

– Сопровождение! Нападение пока отменяется, но оно, уж поверь моему опыту, не за горами.

– А почему я?

– Потому что сила твоя никому не по силам.

– Какая сила?

– Узнаешь!

Больше он не произнес ни слова. У неприметных ворот стоял Габриэль – хмурый, бледный, казалось, чем-то обеспокоенный. Они с Димитрием обменялись многозначительными взглядами – и машина уехала.

– Что теперь? – спросила я у Габриэля.

– От меня ни на шаг.

– Я в туалет хочу.

– Учись писать при посторонних.

– Зашибись… – огрызнулась я и села на корточки, давая понять, что приступ подросткового бунта официально объявлен.

– Никто не смотрит. Можешь под елочкой облегчиться. Даже рекомендую.

– Габриэль, Вы серьезно?

Он присел рядом на корточки и по-отечески слегка потрепал меня по голове.

Я почувствовала легкий запах сандала с ноткой красного дерева и лимона. Впервые лицо учителя было так близко.

«Надо же, кожа фарфоровая, как у китайской принцессы», – подумала я, вспомнив, как утром тщетно пыталась замазать выскочивший на подбородке противный прыщик.

– Морта, тебя не просто так ограничивают. Все дело в эмоциях. Ты можешь стать причиной большого несчастья, сама того не желая. Мне предстоит научить тебя справляться с этим. Но времени у нас мало. Твой дядя слишком рано дал всем понять, что ты разбужена.

– Еще бы понимать всю ересь, что Вы несете, – прошептала я.

Габриэль горько усмехнулся.

– Когда мы вдвоем, можно на ты – так будет проще. Помни одно: невзирая на политику твоего дяди, я всегда на твоей стороне и буду защищать.

– Кого? – все еще ошарашенная, спросила я.

– Окружающих от тебя, дуреха. Все, пойдем. Иначе привлечем к себе лишнее внимание опозданием.

Он протянул мне руку и помог подняться.

Я шла за ним, думая, что скорее всего это какой-то розыгрыш. Слишком уж жизнь моя стала похожа на третьесортную мангу.

Когда мы вошли внутрь здания, я обернулась, почувствовав на спине чей-то пристальный взгляд, но никого не увидела.

Этот день в школе ничем особо не отличался – кроме того, что перед глазами постоянно мельтешил Габриэль. На уроке иностранной литературы он сидел в конце класса, читая книгу. На перемене тоже не упускал меня из внимания. Казалось, его пронзительный взгляд скоро дыру прожжет у меня на спине.

После основной части занятий я решила собраться с мыслями в библиотеке. Читальный зал выделялся из всех помещений школы роскошной обстановкой. Среди всех этих шкафов до потолка, эстетики ренессанса и барочных кресел мне было не по себе. Тяжелые и высокие приставные лестницы никак не хотели слушаться, а поиск нужной книги неизменно заканчивался унизительным допросом от мелкой библиотечной служащей, которой на вид было лет пятьсот. Словно высохшая бабочка, она куталась в блеклые крылья – выцветший плед, который не покидал ее плечи ни днем, ни ночью.

Как правило, диалог начинался с того, что библиотекарша широко, словно от ужаса, раскрывала глаза и спрашивала:

– Вы уверены, что именно эта книга нужна вам?

Новичку приходилось не сладко: она могла спросить, какой год издания интересует, какое нужно издательство, с какого языка нужен перевод. Многие учителя, зная эту особенность, заранее снабжали учеников исчерпывающим списком необходимых уточнений. Но если такового не имелось, перфоманс был гарантирован.

Впрочем, это я могла понять: если пятьсот лет сидишь в одном книжном фонде, развлекаться приходится, как умеешь.

Я со вздохом полезла на лестницу, решив взять первый попавшийся том и читать его, пока не приедет охранник дяди.

– Куда эту припадочную понесло? – нарочито громким шепотом спросила высокая блондинка, глядя на меня.

– Тише, это внучка из клана Смерти, – ответил ей тихий голос.

Я застыла, отвернувшись лицом к книгам. Дружить с этими выскочками я не планировала, но, кажется, они явно знали больше, чем я. Я сжала зубы. Мне незачем злиться на них…

– Хочешь, я проучу их? – раздался вдруг тихий голос. Я чуть повернула голову, чтобы увидеть, откуда говорят, но никого не увидела.

– Ты глупее, чем я думал. Я разочарован, – снова раздался голос.

Я нахмурилась.

– Кажется, твой голос мне знаком. Хочешь, чтобы я и с этой лестницы упала? – прошипела я.

В читальный зал ворвалась мелкая фигуристая рыжуха и деловито спросила:

– Девочки, Мирая не видели?

– С чего бы это ему быть в библиотеке? – ответила блондинка.

– Да так… Домовые нашептали… – плотоядно ответила рыжая.

– Линда… Нет, мы его не видели.

– Ну, смотри, я хотел, как лучше, – усмехнулся голос. – Но, кажется, мне пора.

– Ну хорошо. Мне и правда нужна помощь, – вздохнув, призналась я.

– Говори.

Тем временем Линда медленно шла вдоль рядов книг, словно лиса, выискивающая добычу.

– Мне нужен выход в интернет, – сказала я.

– Я могу рассказать тебе все что угодно. Зачем тебе лживые сведения, напечатанные спящими людьми?

– Я хочу сама в этом убедиться…

– Хорошо, я обещал помочь. Но взамен… – голос не успел договорить.

– Мирай! Я чую твою ауру за километр, выходи! – раздался визг Линды.

– Увидимся, – прошелестел голос и легкий ветер прошелся по моему лицу.

Меня чуть качнуло, нога соскользнула и я, потеряв равновесие, все-таки рухнула вниз. «Ну и ладно, сломаю ногу – не придется в школу ходить», – успела подумать я и закрыла глаза в ожидании удара о землю. Но его не последовало.

Меня держал на руках Габриэль.

Он молча поставил меня на ноги, сказав:

– Иди за мной, за тобой приехали.

Окинул строгим взглядом замерших от удивления девочек и вышел из библиотеки.

Я поплелась за ним, не поднимая головы.

– Хм, строит из себя невесть что, – фыркнула блондинка.

По дороге домой я приняла твердое решение заставить дядю рассказать мне все. Конечно, я его побаивалась, но и чувствовать себя полной дурой не хотелось.

И как так получилось, что я опять чуть не пострадала из-за того придурка? «Ну, погоди у меня», – сжала я кулаки.

Глава восьмая

Имя им легион

– Морта, ситуация изменилась, пару недель ты будешь в усадьбе, – сказал дядя, не отрывая взгляда от газеты.

Я, мысленно прокручивавшая весь вечер слова, которые решительно скажу дяде, изумленно замерла.

– Я могу не ходить в школу?

– Да. Но тебе наняли учителя.

– Понятно… Так сегодня у меня выходной?

Дядя не успел ответить: вошел его секретарь, что-то быстро зашептал на ухо.

Поняв, что разговор не продолжится, я вышла во двор.

Пожалуй, впервые за годы жизни в усадьбе мне не выдали расписания, которое раньше – всегда – поминутно занимало все время. Вечером оставалось лишь упасть замертво на постель.

Я подняла руки, потянувшись всем телом, и углубилась в дебри большого сада. Проводя пальцами по шероховатому камню забора, я чувствовала, что настроение улучшается. Вдруг под рукой что-то качнулось. Я нащупала выступ, чуть надавила – раздался тихий щелчок, стена вздрогнула, и в ней появился проход. Воровато оглянувшись, я полезла внутрь, даже не подумав, что это может быть опасно.

Проход исчез сразу же, как только я оказалась на другой его стороне. Вокруг меня был густой темный лес. Почувствовав легкий озноб – возбуждение от неизвестности – я приняла этот вызов как приключение. Сама не знаю, зачем я вскинула руки вверх и прошептала:

– Ни зверь, ни птица, ни молодец, ни молодица мне не указ. Не враг, не дух – дым ходит трубой, зверь своею тропой, а мне лес волшебный тайну открой. Во имя Отца и Сына и Святага Духа. Аминь!

Слова вылетали изо рта так, словно всегда были частью меня. Я чуяла их нутром, но совершенно точно никогда ничего подобного не знала, не слышала и не учила – и это шокировало.

Решив держаться едва заметной тропинки, вскоре я вышла к обветшалой каменной ограде: старое заброшенное кладбище поблескивало под лучами солнца, едва пробивающимися сквозь тяжелые еловые лапы. Меня заинтересовала надпись на одном из склепов. Я подошла поближе, присела на корточки, чтобы ее прочитать, но язык не узнала.

– Румынский, – раздался тихий голос.

Я испуганно вскочила.

– Да не пугайся ты, свои, – сказал Мирай, выходя из-за угла склепа.

– Ты следил за мной?

– Приходится. Такую дурочку кто угодно обидит.

– Сам дурак, – огрызнулась я.

Мирай серьезно посмотрел на меня:

– Похоже, дядя так и не объяснил тебе, как обстоят дела.

– Не твое дело, – продолжала упрямиться я.

– Да ты бы в жизни проход не нашла, если бы я тебя не приманил.

– Приманил? Как рыбу, что ли?

Я не понимала, почему рядом с Мираем меня начинает трясти то ли от гнева, то ли от раздражения.

– Почему рыбу? Кого угодно можно приманить, – удивился Мирай. – Не ссорилась бы ты со мной сейчас, ты ведь на нашей территории.

– В смысле вашей? – я обвела рукой кладбище.

Мирай засмеялся. Его бледное лицо преобразилось от улыбки – словно внутри этого всегда сердитого человека на несколько секунд зажегся фонарь. Мирай откинул длинную черную челку.

– Здесь земля клана Магов. А это – спорная территория. Уже несколько веков мы соперничаем с кланом Смерти.

– Я уже слышала, что принадлежу к клану Смерти… Но не понимаю.

– Ты лишь должна понять, что никто не вправе указывать тебе твою цель. Цель ты выбираешь сама. Твой дядя долго скрывал тебя – но даже он не может всю жизнь держать племянницу на седативных.

– Седативных?.. – я почувствовала головокружение.

– Ты же пила витаминки? Их всем одаренным дают, кроме клана Магов. За это мы и изгои. Ну типа должно быть нормальное детство, безопасность и блаблабла.

– Ничего не понимаю, ты пугаешь меня, – я присела на высокий камень, вертикально торчащий из травы так, словно на землю нажали двумя пальцами сверху, и он прорвался наружу.

Мирай присел рядом, теперь я смотрела на него сверху вниз.

– Единственная, кого стоит бояться – это ты, Морта, – тихо сказал он.

– А ты боишься?

– Нет, – спокойно ответил Мирай. – Сила твоя не в даре, а умении его контролировать. Этому надо учиться.

Мирай аккуратно убрал прядь волос с моего лица и заправил за ухо. Я раздраженно дернула плечом.

– Уши милые, зря нервничаешь, – улыбнулся Мирай.

– Не твое дело, – я встала и пошла в сторону забора.

– Место закрытое. Здесь другой слой реальности. Земля магов.

– Магов? Так ты маг?

– Да.

– Ты предлагаешь мне учиться у клана Магов?

Мирай хотел было ответить, но послышались голоса. Он бесцеремонно схватил меня за воротник куртки и затолкал в старый склеп.

– Ни звука, что бы ни произошло, – прошипел он мне на ухо, и я ощутила, как напряглось его тело: пружина, готовая распрямиться.

Стремясь задержать, я схватила его за рукав, но он слегка стукнул мне пальцем по лбу и вышел из склепа.

– Что, некромантов в кафе не пускают? – послышался низкий голос. Кто-то явно рвался в драку.

– Привет, гоблины! Вам кофе тоже врач запретил, сон будет тревожный, – раздался тихий голос Мирая.

Сквозь трещину в стене склепа я видела: парни, окружившие Мирая, выглядели мерзко. Длинные накаченные руки, низкие лбы, сероватый цвет кожи, маленькие злые глаза и правда делали их похожими на злодеев из сказки.

– Ты чего такой борзый? Ты же один, – ухмыльнулся самый крупный из банды, по-видимому, вожак.

– Ничего, просто навещал могилу давно почившего дедули, – ответил Мирай.

Все стояли не двигаясь, лишь Мирай с вожаком сверлили друг друга глазами.

– А сейчас посещать не твое время, – одними губами произнес гоблин и слегка наклонил голову.

– Убийство мага вам выйдет боком, – предупредил Мирай.

– Граница миров была нарушена сегодня ночью, – сказал гоблин. – Не поэтому ли ты здесь рыщешь?

– Это случайность. Ребята, я понимаю, что у вас в сутках всего два часа и я попал вам на глаза, но может, мы все обсудим за чаркой эля? Угощаю, – предложил Мирай.

– Маг прокололся, она здесь! Взять! – прохрипел вожак и бросился к склепу.

В руке Мирая возникло голубоватое свечение, словно тугой шар переливался под его ладонью. Он вскинул руки, выталкивая шар вперед, создав невидимую слегка искрящуюся волну – и первый ряд гоблинов, бросившихся на него, повалился на спины. Раздались угрожающие крики. Мирай высоко подпрыгнул, и удар его ноги пришелся по разъяренному лицу вожака. Застыв от ужаса, я закрыла рот руками.

Мирай бился, сосредоточенно отбрасывая бегущих к склепу великанов. Несмотря на юный возраст, он был опытным бойцом. Но его сил перед лицом такой толпы было явно недостаточно. Со всех концов леса бежали серокожие ублюдки, подвывая и хрипя, словно возрождая из самой земли себе подобных. Их было несметное количество.

Я не знала, чем помочь Мираю. Как назло, сейчас внутри не было той силы, что разрывала тело, когда я гневалась. Страх за Мирая и еще какое-то глубокое, неосязаемое чувство не давали этой силе пробудиться. Я ударила себя по щеке, думая, что разозлюсь от боли – но будто ледяная рука схватила сердце, сдавливая его до паралича всех мышц.

Вожак вырвал небольшое дерево с корнем из земли. Мирай, отбиваясь сразу от двух гоблинов, пропустил удар по затылку бревном, упал вниз лицом и затих.

Над лесом раздался долгий длинный звук рога. Гоблины замерли. Вожак с тоской посмотрел на склеп и сказал, не обращаясь ни к кому:

– Она бесполезна. Подозрения с клана Смерти сняты. Уходим.

Гоблины, беспрекословно повинуясь, быстро скрылись в лесу.

На ватных ногах я вышла к Мираю. Волосы на его затылке были в крови. Я заплакала.

– Мирай, Мирай… Ты что, ты же не умер? – попробовала перевернуть его, но руки не слушались.

Со второй попытки это удалось. Рваная чернильная туча, скрывавшая до этого голубоватую полную луну, двинулась дальше с потоком ветра. Лунный свет осветил бледное лицо Мирая. Дотронувшись пальцами до его шеи, я пыталась нащупать пульс. Мои слезы капали прямо на его лицо.

Пульса не было. Я прикоснулась губами к его лбу. Как же так? Зачем я только полезла за эту стену!

– Решила сорвать поцелуй красавчика, пока тот без сознания? – раздался едва слышный голос Мирая.

Я вскрикнула от удивления:

– Болван, да кому ты сдался, целоваться с тобой! Как же ты испугал меня.

Мирай с трудом приподнялся и сел.

– Да что мне сделается. Жив я.

– Если бы все, что вы все говорите про кланы, про всякое такое, было правдой… Ты бы не пострадал.

– Это хорошо, что на тебя напал ступор. Теперь тебя какое-то время не будут подозревать… и искать. Все вышло даже лучше!

Мирай щелкнул пальцами и между деревьев образовался небольшой проход.

За ним была видна усадьба дяди, стоял солнечный день. Я с удивлением посмотрела на ночное небо над кладбищем.

– Иди-иди. Я в порядке, – сказал Мирай и слегка подтолкнул меня к проходу.

От пережитого дрожали ноги, поэтому я поползла к проему на корточках, стараясь не обращать внимания на зловредные смешки. Меня переполняло чувство сострадания к Мираю, и в то же время раздражала его заносчивость. Заломило зубы, словно откусила ледяное мороженое: «Нет! Я заставлю дядю поговорить серьезно!»

Глава девятая

Кого могла убить бесполезная дурочка

Закрыв брешь между реальностями, Мирай замертво повалился на кладбищенскую траву.

– Переход совершен. Скоро она научится это делать сама, – услышал он над самым ухом.

– Она ничего не умеет и полная дура, – ответил Мирай и сложил руки в мудру исцеления, соединив большие пальцы, мизинцы и указательные с безымянными. Почувствовав, как боль от удара по голове уходит, сел по-турецки и глубоко вздохнул, закрыв сердечную чакру. Большие пальцы к указательным, вдох… выдох…

– Включай чары, влюбленный подросток быстрее доверится.

Мирай ничего не ответил. Он лишь сжал зубы да сглотнул горькую слюну.

– Я не буду торопиться. Если падет подозрение на клан Магов, все пострадают.

– Ааааа, – раскатисто захрипел голос. – Она тебе нравится! Интересно, интересно. Вернем влияние клана Магов – получишь любую девчонку, а сейчас помни: как только она сама научится делать переходы, влиять будет все сложнее.

– Да понял я, изыди, – не открывая глаз, с раздражением ответил Мирай.

Легкий сырой порыв ветра прошелся по его лицу, и Мирай понял, что смотритель его ненадолго оставил.

Он положил руку на затылок и сморщился от боли… Да уж, дружба с целителем сейчас не помешала бы.

Он полагал, что Морта пробудится и гоблины повалятся замертво, чем изрядно снимут нагрузку с простых служителей магов, вечно тратящих свою бесценную магию на защиту случайно забредших грибников в лес, полный нежити.

Веками люди думали, что нежить – это часть демонического мира, всегда соседствующего рядом с миром людей. Но на самом деле все мифические существа, известные человечеству – это случайно провалившиеся сущности из других измерений. Задача магов была частично и в том, чтобы возвращать их назад. Но иногда история привносила сюрпризы – к примеру, когда-то пакт клана Целителей, подвергшегося геноциду в Средневековье, с людьми, этим миром убогих сущностей, намеренно вызвал армию гоблинов на человеческих территориях – и оставил.

Со временем гоблины ассимилировались, даже вступали в связь с человеческими женщинами. От этих странных союзов появлялись сильные и агрессивные дети, не способные развиваться. Науки, искусства вызывали у них аллергический насморк и головные боли. Они сбивались в банды себе подобных и, как правило, занимались криминалом. Чаша весов качнулась, когда гоблины стали востребованы в кинематографе.

Мирай – младший сын главы клана Магов, с детства знал, что ему предстоит вернуть былую славу. Его отец исчез при загадочных обстоятельствах. Возникло пророчество: нарушенное равновесие между кланами приведет к жестокой войне, но рухнет ли мир или будет спасен, зависит от ребенка, рожденного от слияния двух кланов. Морта явно принадлежала клану Смерти, но вот кто ее отец, никому пока не удавалось узнать. Клан Жизни, целители и маги терялись в догадках, каждый надеялся на то, что девочка окажется принадлежащей их миру и поможет укрепить позиции.

Убийство отца Тео заставило всех обнажить мечи. Но доказать, что это сделано руками Морты, никто пока не мог.

– Да кого она вообще могла убить, бесполезная дурочка, – пробормотал Мирай.

Дома меня ждал сюрприз – несмотря на то, что мне, по всем правилам, должно бы влететь за такое долгое отсутствие, оно как будто прошло незамеченным. Аглая лишь коротко спросила, не голодна ли я, а дядя был в отъезде.

Переодевшись, я взяла книгу, которую начала читать накануне, но сколько ни старалась, смысл написанного ускользал. Отбросив книгу, я пошла слоняться по дому: сначала заглянула в библиотеку, затем прошла мимо гостиной, а после ноги сами привели меня к невзрачной двери на чердак.

Раздался тихий щелчок, дверь скрипнула, я увидела тонкую полоску света и зашла внутрь.

Передо мной был круглый витраж: младенец сжимал в руке букет роз, оплетающих тонкий длинный кинжал. Вокруг него были ангелы и демонические сущности.

В левом углу витража стоял человек в квадратной шапке, с закрытыми глазами. В руке его был кубок бордового цвета.

Я сделала несколько шагов к окну. Свет на чердаке изменился, раздалось громкое тиканье часов. Мне стало не по себе. Окно слегка задрожало, словно началось несильное землетрясение. На витраже появлялись новые штрихи. Внизу, где-то на первом этаже, раздался стук разбитого стекла и вскрик. У меня снова заломило зубы – словно ледяное эскимо заполнило весь рот, в глазах помутнело.

– Морта! – раздался громкий окрик.

Это вывело меня из оцепенения, и я бросилась вниз. Но, войдя в свою комнату, застыла от изумления. Окно в моей комнате теперь тоже стало витражным.

Девушка, до боли похожая на меня, стояла, привязанная тяжелой цепью к темно-синей скале в окружении четырех мужчин. Их лица были скрыты капюшонами, и лишь один стоял с непокрытой головой, спиной к тому, кто смотрит на витраж. Его черные волосы, стянутые шнурком в низкий длинный хвост, кого-то напоминали.

– Не мог же витраж сам по себе появиться, – сама себе сказала я.

– Девочка моя… – раздался тихий возглас Аглаи.

Я оглянулась. Аглая смотрела на витраж полными слез глазами.

– Значит, это мне не мерещится, – удрученно произнесла я.

– Не мерещится… – всхлипнула Аглая. – Тебе сегодня лучше поспать в гостевой спальне, – добавила она.

Глава десятая

То, что принадлежит по праву

Уснуть никак не удавалось: я то и дело ворочалась, думая, в порядке ли Мирай и что это за проход. Но вскоре усталость взяла свое, и я забылась тревожным поверхностным сном.

Утром я чувствовала себя разбитой: пролила чай, дважды уронила ложку на пол… Аглая сунула мне маленький сверток:

– Съешь по дороге в школу. Это придаст тебе сил.

Я благодарно кивнула, сама для себя неожиданно уткнулась ей в фартук и всхлипнула.

– Ну-ну, не расстраивайся, ты же такая умная девочка. Все наладится.

Я пошла к машине.

Аглая проводила девочку взглядом и достала телефон. Подумав несколько секунд, набрала сообщение: «Грегори. У нас новый витраж. Что делать?»

Затем стерла сообщение, не отправив, и пошла в комнату Морты. Рабочие уже сняли окно и монтировали чистое стекло.

– Витраж куда, хозяйка? – спросил невысокий плотный азиат и шмыгнул носом.

– На чердак, я покажу куда нести, – ответила Аглая.

В школе мне было некогда философствовать: увидев меня, Сирша набросилась маленьким торнадо:

– Морта, ты слышала? Объявляется конкурс тем для Рождественского бала! И будут танцы! У нас будут уроки танцев!

Я скривилась, как от зубной боли. Танцевать я не умела: мне вообще плохо удавались движения, требующие координации и ритма.

Сирша не заметила моей реакции и продолжала тараторить:

– Здорово, если…

– Подожди, – я придержала Сиршу за рукав пиджака. – Скажи, а что – все учащиеся знают, из каких они кланов? И что вообще существует клановое разделение.

Сирша удивленно уставилась на меня:

– Ну, да… Но это же условности. В мире людей это не имеет никакого смысла.

– А где имеет?

– Ну, Морта, в самом деле! Просто так интереснее. Согласись, звучало бы обыденно: математики, историки, филологи, и так далее. Этой школе уже лет пятьсот, и многие названия остались с давних времен.

– Понятно. Так, а твоя семья гипотетически к какому клану относится?

Сирша улыбнулась:

– Клан Жизни.

– И чем этот клан знаменит?

– Тем, что он не прогуливает уроки, – отшутилась Сирша и побежала по коридору в класс, продолжая спрашивать у встречных ей учеников: – Вы знаете о предстоящем голосовании?

Ни Тео, ни Мирая в школе было не видать. Во время большой перемены я решила перекусить на свежем воздухе. Прихватив сверток, что дала мне Аглая, пошла вдоль стадиона к дальнему парку, попутно думая, что территория школы такая огромная – я даже не знаю, где она заканчивается.

Настроение немного улучшилось, я оглянулась и поняла, что за мной никто не идет и не следит. Краем взгляда заметила, что цвет травы немного изменился. Перед носом вспорхнула бабочка с прозрачными крылышками. Я присмотрелась к узору: необычные спиралевидные шары переливались серебряным светом; провела по воздуху рукой – и ощутила у ладони тонкие слои, как будто перебирала бархатные страницы невидимой книги. Отодвинув один из слоев, я увидела темный проход, уходящий куда-то за стену, густо увитую плющем. «Так, за стену с плющем я уже ходила, это плохо закончилось», – подумала я и снова сдвинула слой – в другую сторону. Перед глазами возник ночной город, полный звуков сирен и клаксонов. Прямо под ноги ринулась здоровенная крыса. Вскрикнув, я отпрыгнула в сторону. Связь со страницами была утеряна, а я оказалась одна посреди незнакомого города, без денег и телефона, в темном тупике с переполненными зловонными мусорками.

Размышляя, как поступить дальше, я пошла на шум улицы и оказалась на оживленном проспекте, окруженном небоскребами. Мимо шла компания молодых людей. Они говорили по-английски, и это успокоило. По крайней мере, здесь я смогу говорить на языке местных.

Я поежилась. Легкая школьная форма – блузка, плиссированная юбка и гольфы – не спасали от промозглого ветра.

Итак, мне удалось сдвинуть реальность, но в чьем мире я оказалось – вопрос. Как это выяснить? Хотелось есть. Я вспомнила про сверток Аглаи и развернула его. Внутри лежала маленькая песочная печенька с фисташками. Откусив кусочек, я закрыла глаза. В спину ударил теплый воздух: это открылась дверь небольшой сувенирной лавки. Не раздумывая, я вошла внутрь, звякнув дверью о китайский колокольчик на красной нитке.

Запах сандала и лимонника перемешивался с корицей и перцем чили. Магазин был узкий и длинный, словно тоннель, пронизывающий здание насквозь. Фигурки спящих Будд и клетки с хрустальными канарейками, муранское стекло и пахнущие античной плесенью книги. Осматривая полки с рядами вещиц, я подумала: «Умение скользить меж мирами – не такой уж плохой навык». Внезапно поравнявшись с бледным лицом с косой черной челкой, отшатнувшись, но тут же хихикнула и поправила волосы перед зеркалом из тяжелого венецианского стекла.

– Есть здесь кто? – наконец решилась я сказать по-английски, покашляв для приличия. – Здравствуйте?

В ответ раздался едва слышный гул. Я снова пошла вдоль полок. Теперь мимо проплывали витрины с оружием самых разных мастей. Здесь были луки, арбалеты с изысканными инкрустациями, кинжалы и секиры, топоры и палицы, сабли, шпаги.

Я шла и шла – и чем дальше, тем больше открывалось мне предметов, удивляющих своим тонким исполнением. Зеркала, свитки, фигурки святых, веера и зонтики, вазы и сундуки, полные жемчугов. В пещеру Аладдина я попала или в музей? Устав, я присела в низкое мягкое кресло с высокой спинкой и закрыла глаза.

– Выбрала что-нибудь? – раздался знакомый голос.

Передо мной стоял, тяжело дыша, растрепанный, в мокрой рубашке Мирай.

– Ты как нашел меня? – удивилась я.

– Пришлось побегать. Но ты сама еще пару лет до дома бы добиралась. Пойдем, твой дядя вернулся домой.

В глубине магазина послышалось утробное сопение и мерзкий шорох, словно кто-то решил пенопластом водить по стеклу.

– Девочка не выбрала свою вещь, – скрипнул незнакомый голос.

Я оглянулась, но никого не увидела.

– Я здесь, дурында, – хихикнув, нагрубили снизу.

На меня уставилась карлица в огромном белом парике времен Ренессанса, высотой с ее рост.

– Обязательно должна что-то выбрать? Но у меня нет с собой денег, – промямлила я.

– Ха-ха-ха, – расхохоталась карлица. – А кто сказал, что мне нужны деньги? Маленькая услуга от дочери Смерти в будущем – и артефакт твой!

– Не слушай ее, пойдем, – сказал Мирай, потянув меня за рукав.

– Какой послушный маг. Что, делает все, что приказала мамочка? – сочилась карлица язвительной желчью.

– Могу отнять дар речи на пару сотен лет, – угрожающе зашипел Мирай.

– Лысым тебя в Африку отправлю, – приняла удар карлица.

– Только тронь меня! – не унимался Мирай.

– Не угрожай мне! В отличие от тебя, я служу клану Смерти!

– Тронула меня!

– Тронул меня!

Не выдержав длительной перепалки, я встала между Мираем и карлицей:

– Сударыня, как вас зовут?

Карлица открыла рот, затем кокетливо улыбнувшись, представилась:

– Ванесса-Эллен Манх ман Адит де Валуа, к вашим услугам, госпожа Смерть, – затем, развернувшись к Мираю и всем своим видом говоря: «Что, съел?», добавила: – Это вообще-то должен был быть твой текст, чаровник.

Мирай закатил глаза, затем хлопнул в ладоши. С потолка подул горячий воздух. Просушив одежду, он удовлетворенно засунул руки в карманы.

– Морта, не обещай ей ничего, ты можешь взять здесь бесплатно то, что принадлежит тебе по праву.

Я присела на корточки так, чтобы мои глаза оказались на одном уровне с лицом карлицы, и очень тихо сказала:

– Ванесса-Эллен Манх ман Адит де Валуа, ты можешь отдать то, что принадлежит мне по праву?

Глазки карлицы забегали из стороны в сторону.

– Дай мне то, что принадлежит мне по праву! – громко скомандовала я.

Карлица злобно топнула ногой об пол.

– Да подавись ты!

В моих руках возникло голубоватое свечение. Я развернула ладони вверх, ожидая чудесного появления чего-то вроде меча короля Артура, однако свечение издало непристойный звук и исчезло.

– Это что? – я нахмурилась, чувствуя себя обманутой.

– Твое оружие, так сказать, инструмент для профессиональной деятельности, – пожала плечами карлица, обиженно поджав губы.

– Разовый светлячок на ладони?

– Научишься управлять силой, сумеешь призывать его. Ну или ее, – ответила карлица, больно пнула меня ногой в голень, в кульбите вверх умудрилась шлепнуть Мирая по задней части и исчезла. Воздух залагал, как в зависшей компьютерной игре, и мы с Мираем оказались в обычном круглосуточном магазинчике, полном чипсов и соков.

Мирай щелкнул пальцами – продавец сделал вид, что нас не заметил – и посмотрел на Морту:

– Надо возвращать тебя домой, что скажешь?

– А мы где?

Мирай кивнул на витрину.

– Предположительно Нью-Йорк, и не самый фешенебельный район.

– Я бы прогулялась по Нью-Йорку… – умоляюще протянула я.

– Ты не в своем слое, силой не владеешь, а я начинающий маг. Вернемся.

– Ну хорошо, – я опустила голову.

– Пойдем, все равно пока ищем, где переход, что-нибудь, да увидим! – предложил Мирай и добавил:

– Советую никому не рассказывать, что ты получила сегодня.

– Да я сама не уверена, что получила что-то, – ответила я.

Он посмотрел мне в глаза. Сердце учащенно забилось – так, что я забеспокоилась, не услышал ли это Мирай. Еще подумает, что я на него запала.

– Вот и чудненько, – подвел итог Мирай и потрогал мой лоб. – А ты не заболела? И щеки красные?

– Иди уже… – буркнула я.

Глава одиннадцатая

Я что – убийца?

Выйдя из магазина, Мирай направился к уже знакомому мне проулку. Переступая своими длинными ногами, он, словно корабль, рассекающий волны, двигался среди прохожих. Я едва поспевала за ним. Повернув в переулок, щелкнул пальцами. Под моими руками возникло уже знакомое ощущение бархатных страниц. Я начала перебирать их, пытаясь мысленно представить, что перелистываю книгу в обратном порядке, но вдруг застыла в изумлении: перед Мираем – как будто воздух разошелся по невидимому шву – открылся небольшой проход.

– Что тормозишь? Шуруй уже! – Мирай схватил меня за шиворот и грубо втолкнул в светящуюся полосу. От неожиданности я потеряла равновесие и повалилась на жесткую траву прямо напротив главного входа в школу.

– Ты совсем, что ли? – возмутилась я, но рядом уже никого не было.

– Спать на газоне во время уроков запрещено! – раздался гневный окрик. Ко мне, чеканя шаг, словно маршировала на плацу, быстро направлялась директриса: – Иди за мной!

Я смотрела на прямую спину директрисы, на ее длинную узкую юбку с высокой талией и белую блузку, на гладко причесанные волосы, уложенные в идеальный пучок, и думала: если бы учителей создавали на специальных фермах – ну, как роботов, которых можно сделать врачами, пожарными или учителями, то вот именно так выглядел робот-учитель с расширенным допуском административных прав. Мысль заставила ухмыльну ть ся.

– Посмейся еще, – не поворачивая головы, проворчала директриса.

– Да я… – я передумала возражать и виновато понурившись побрела за диктаторшей.

Подойдя к дверям своего кабинета, директриса развернулась на каблуках и удостоила меня ледяным взглядом.

– Устав школы подразумевает порицание за самовольный уход с уроков. Ты понимаешь это?

– Да, но я пошла подышать свежим воздухом во время большой перемены.

– Большая перемена – это сорок минут. Посмотри на время, – директриса указала на большие старинные часы.

Я удивленно открыла рот.

– Я, кажется, потеряла счет времени… простите. Этого больше не повторится.

– Я понимаю, но это видела не только я и замять проступок не получится.

– Простите… – окончательно смутилась я.

– Я прослежу, чтобы наказание соответствовало проступку, – к нам подошел Габриэль

– Хорошо, я как раз опаздываю на важную встречу, – сказала директриса и скрылась в кабинете.

Я посмотрела на Габриэля.

– Голодная? – спросил он сочувственно.

Мой организм, словно обрадованный, что на него обратили внимание, заурчал всеми кишками наперебой. Смутившись, я схватилась за живот:

– Голодная.

– Да, я понял уже. Ладно, пойдем, что-нибудь придумаем.

Габриэль двинулся в сторону столовой, обойдя главный вход в обеденную зону. Тихо поскребся в дверь, и та отворилась. На кухне мыл пол невысокий веснушчатый паренек в длинной толстовке и драных бесформенных джинсах. Яркая ультра-зеленая вязаная шапочка с белой и красной полосами дополняла образ.

– Дежурство почти закончил! – притворно выпрямился и отсалютовал он.

– Порш, это Морта. Ей нужен помощник, – спокойно сказал Габриэль.

– Не обретший оружие воин не увидит помощника, – ответил Порш и уставился на Морту.

– Ты больной? – выдала я, сама обалдев от собственной грубости.

– Строго говоря, в мире нет здоровых людей, – парировал Порш и подмигнул.

– Накорми ее, – приказал Габриэль вышел из кухни.

Я уставилась на закрывающуюся за ним дверь.

– Что ж… прости, если нагрубила. Может, здесь есть холодильник? Я могла бы сама… сделать себе бутерброд.

– Нет, мастер имел в виду другое, – подмигнул Порш. Он указал мне на высокий барный стул. – У тебя голова не кружится?

Я покорно опустилась на стул, прислушиваясь к себе.

– Немного.

– Это стресс!

Порш включил горелку. У меня зарябило в глазах: словно жонглер, он принялся доставать продукты из большого холодильника.

– Слушай, а мы можем здесь готовить?

– Нууу… и да, и нет, – уклончиво ответил Порш и зачерпнул столовой ложкой из перламутровой банки белую пасту.

В ответ на мой вопросительный взгляд пояснил:

– Кокосовое масло.

Далее он всыпал в раскаленное масло немного риса, за ним понеслись специи, за которыми мне уже было не уследить, влил крутого кипятка из большого медного чайника. В кастрюльку летели креветки, кинза, помидорки черри, грибы, какая-то паста.

Мне оставалось только хлопать глазами.

– Том ям! Варю тебе тайский супчик, острое любишь? – весело прокомментировал Порш.

Дав супу побулькать несколько минут, он налил его в глубокую тарелку, добавив из бутылочки что-то белесое.

– Сливки? – уточнила я.

– Кокосовое молоко, но можно и сливок бахнуть, если остро, – пододвинул Порш ко мне тарелку.

– Спасибо, – пробормотала я, сглатывая обильную слюну.

Первая ложка обожгла немного гортань и вызвала у меня приступ, похожий на припадок – припадок от удовольствия. Рот будто наполнился фейерверками, чем-то одновременно острым и сладким, густым и жидким, морским и фруктовым.

– Мммм, – я закатила глаза.

– Я рад, что смог угодить, – сказал Порш и принялся приводить кухню в порядок.

Никогда раньше мне не давали такой острой пищи. Аглая строго следила за тем, чтобы вся еда в доме была выдержана в средних тонах. Пюре не жидкое и не в комочках, мясо тающее, тушеное, с парой шариков перца и лавровым листом, мятный соус, грибные сливочные подливки. Супчик Порша был сродни поездке в Африку на слоне из заснеженной Исландии.

– Хочешь, покажу настоящее волшебство? – предложил Порш.

– А можно?

– Нет, конечно, но мы же тут одни, – подмигнул он и щелкнул пальцами.

На потолке столовой появились маленькие светлячки. Они начали кружиться, создавая замысловатый узор.

– Красиво… – прошептала я, прихлебывая суп. Внезапно светлячки беспорядочно засуетились, закружившись на месте, и исчезли.

Порш вздохнул:

– Ну, я еще не до конца разобрался, как это работает.

– Что именно?

– Иллюзия.

Раскрасневшись, я словно опьянела. Доев суп, откинулась на спинку стула.

– Фууух, жарко. Тут нет окна?

Порш, понимающе кивнув, подошел к дальней стене, возле которой стояли коробки с посудой и раскрутил рольставню.

Вместе с солнечным светом на стекле открылся странного вида витраж. На нем была изображена девушка с голубоватой косой в руках, а у ее ног лежали две отрубленные головы. Капли крови, обрамляющие витраж, казались настоящими и придавали сюжету устрашающую ауру.

– Вроде тут не было такого, – побелевшими губами сказал Порш.

– Да… странновато, – промямлила я, но затем решила приободрить парнишку. – Спасибо, Порш, за суп! Люди в этой школе добры ко мне. Я слышала, что в частных школах бывают проблемы у новых учеников.

– Так и есть. Просто никто в здравом уме не будет… – Порш не успел договорить.

Из коридора послышались тяжелые шаги. Порш, округлив глаза, прикрыл ставню так, что в кухне снова воцарился полумрак. Скинув грязную тарелку в бак с мусором, он схватил меня за руку и потащил через едва заметную дверь в кладовое помещение.

– Но разве Габриэль не разрешил нам? – шепнула я.

– Тссс, – Порш дал понять, что не стоит привлекать к себе внимание.

Мы сели на корточки за большими мешками и затаились.

Дверь в кухню открылась и до меня донесся знакомый мерзкий запах.

– Крысеныш опять ворожил, пока готовил! – раздалось хриплое бульканье. – Нам на руку, быстрее со всем покончим.

Я растерянно посмотрела на Порша, и тот состроил виноватую рожицу.

– Если готовил не для себя, я его эльфийские ушки сегодня же подам к ужину в сахаре, – раздался такой же хриплый ответ.

Я выглянула из-за мешка.

Два гоблина принюхивались к воздуху в кухне. Они не выглядели так, как те, что напали на нас с Мираем на кладбище. Высокие низколобые мужики с короткими стрижками и маленькими злобными глазами, одетые в темные костюмы и белые рубашки, вполне походили на людей. Но запах их невозможно было спутать ни с чем. Это точно были гоблины.

– На территории школы у нас прав нет, – сказал первый бандит и открыл холодильник.

– Пока она не научилась призывать оружие, мы можем съесть ее, и тогда оружие будет нашим.

Я побледнела. Если речь шла обо мне, дело плохо. Ну, если им всем нужен теплый огонек в ладони, пусть забирают, есть-то меня зачем?

Гоблин издал победный клич: в холодильнике оказалась початая бутылка рома.

Порш закатил глаза. Я одними губами спросила:

– Что?

Но Порш лишь приставил палец к губам.

Раздался звук заливаемого в глотку спиртного. Затем гоблины начали расшвыривать вещи. Я снова чуть выглянула из-за мешка.

– Как такое возможно в школе? Мы в западне? – прошептала я и повернулась к Поршу но тот исчез, как и не было.

Этот факт поразил меня больше, чем громящие школу гоблины.

Дверь кладовки распахнулась. Меня обдал запах чеснока и перегара, тяжелая рука с жесткими мозолями выдернула из-за мешка и приподняла над землей.

– Милашка без способностей сгодится для перченых утех! – гаркнул гоблин, плотоядно облизываясь.

Он швырнул меня на кухонный стол, придавив рукой за шею.

– Или съесть тебя? – спросил гоблин.

Я закрыла глаза. Рука гоблина двинулась к низу живота, и я закричала так, что у самой заложило уши.

Гоблин захохотал, расстегивая второй лапой ремень на брюках. Я закрыла глаза и почувствовала, как руки сжались в кулаки с горячими углями внутри.

Гоблин внезапно замолк, ослабив хватку. Открыв один глаз, я увидела: в моей руке синем пламенем горела коса. Самая настоящая коса на деревянном древке, только объятая языками огня. Взмахнув рукой, я провела косой по воздуху. Гоблины, охнув, схватились за сердце и упали как подкошенные на пол.

Дверь в кухню распахнулась. На пороге застыли изумленный Габриэль, пара школьных охранников и Порш, весь взмокший от беготни. Их изумление можно было понять. С расширенными от ужаса глазами я стояла на кухонном столе. На полу валялись два бездыханных тела, отдельно лежали головы с застывшими масками ужаса на лице.

Я посмотрела на Габриэля, затем на Порша и упала на колени, закрыв лицо руками.

– Морта, ну ты чего, я ж позвал на помощь, – Порш попробовал ее успокоить.

– Я что – убийца? – меня трясло так, словно по телу проходили разряды тока.

– Они хотели навредить тебе, ты же защищалась, – Порш снял толстовку и накинул мне на плечи.

Габриэль, ободряюще кивнув Поршу, распорядился:

– Машина у подъезда, проводи ее.

Порш помог мне слезть со стола, но ноги от пережитого все равно подгибались. Я снова осела на пол. Порш, закатив глаза, водрузил меня на спину и потащил к выходу.

В проем закрывающейся двери я увидела, как Габриэль отдает сухие приказы по телефону, а охранники пакуют трупы гоблинов в большие пакеты.

Невысокий Порш тащил меня из последних сил.

– Тяжелая, как свинюха, – проворчал он.

Это возымело свой эффект: я разозлилась и немного пришла в себя.

– Поставь меня, сам свинюха!

Порш неловко присел, чтобы я слезла с его спины, но не удержал равновесие, и мы повалились на пол.

– Ты меня бросил, – вспомнила я.

– Я выскользнул, чтобы позвать на помощь.

– Как ты это сделал?

– Ну, не у одной тебя есть маленькие секретики, – ушел от ответа Порш.

К нам подошел Габриэль и внимательно посмотрел на меня:

– Ты ранена?

– Вроде нет…

– Пойдем, – протянул он руку и обратился к Поршу: – С тобой поговорим позже. Ты знаешь, что виноват.

Порш шмыгнул носом и отвернулся, но я заметила ехидную улыбочку на его на лице.

Глава двенадцатая

Домашнее обучение

Дома я долго лежала в теплой ванне, потом сидела на подоконнике, думая об одном: беспечной юности мне не светит. Аглая принесла ужин в комнату и молча закрыла дверь за собой.

А утром меня ждал рассерженный дядя.

– За мной придет полиция? – тихо спросила я.

– Это еще зачем?

– Ну я вроде… Того… – я всхлипнула. – Убила этих двоих.

– А, эти… – он раздосадованно отмахнулся. – Не переживай.

– Вы сердитесь на меня? – спросила я.

– На тебя? – дядя изумленно уставился на меня. – Я зол на школу, в стенах которой на учениц совершается нападение. Впрочем… – и он задумался, – я вижу в этом особый сценарий. Ты же теперь понимаешь, кто ты такая?

– Не совсем… Но, дядя, почему вы не объяснили сразу? Я как слепой котенок тычусь…

– Морта, во-первых, нам нужно было убедиться, что у тебя есть сила. Во-вторых, теперь ты в большей опасности, чем кто-либо.

– Но я вроде как могу постоять за себя.

– Пока это происходит от сильного стресса, и ты себя не контролируешь. Вдруг придется защищаться, а ты в ступоре?

– Да, – вздохнула я.

– Поэтому, – дядя Грегори поднялся с кресла и подошел ближе, – ты снова переходишь на домашнее обучение. Территорию усадьбы покидать запрещено.

Дядя взглянул на мое расстроенное лицо:

– Тебе нужно учиться. Поняла?

– Поняла, – вздохнула я.

– Твой тьютор теперь будет жить в левом флигеле, ты с ним знакома.

– Кто? – переспросила я.

– Доброе утро! – и в гостиную вошел Габриэль: как всегда, безупречно выбритый, причесанный, в выглаженной рубашке и темных брюках.

– Габриэль? – удивилась я.

– Здравствуй, Морта. Ты поела?