Леонид Утесов. «Дорогие мои москвичи». Маленькие рассказы о большом успехе бесплатное чтение

© Николай Яковлевич Надеждин, 2024

ISBN 978-5-0064-4116-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Николай Надеждин

«Маленькие рассказы о большом успехе»

Леонид Утёсов

«Дорогие мои москвичи»

2024

Введение

Среди старых пластинок, которые уже несколько десятилетий числятся в раритетах, записан голос Утесова. И музыка в исполнении его джаз-оркестра – еще довоенного состава.

Пластинки очень старые. Толстенные, шеллачные, под грубую патефонную иглу. Они часть семейного достояния, переходящего от поколения к поколению. И вряд ли у кого из нас поднимется рука продать их (пусть и очень выгодно) и тем более выбросить. Нельзя же выбросить семейный альбом? И крестик, который на тебя надели в месячном возрасте? И пожелтевшую школьную тетрадь с твоими первыми каракулями? Так и пластинки Утесова – история семьи…

Интересно, а если поставить хотя бы одну из них на патефон и запустить – каким будет звук? Может, от старости они уже ни на что не годятся? Надо бы проверить, да… где взять тот патефон?

Впрочем, какая разница? Пусть эти старые пластинки, под которые танцевали папа и мама задолго до нашего рождения, покоятся с миром – вместе с золотыми часами «Победа», доставшимися отцу тысячу лет назад. Со старой фотографией из Сочи, где загорелый до черноты отец, уже не особенно молодой, но еще и не особенно старый, стоит у афиши с броской надписью «Леонид Утесов». С маминой камеей из непонятного, но, несомненно, драгоценного камня…

Пластинки с песнями Утесова для нас бесценны. Это наша память. И наш талисман.

1. Ах, Одесса…

Этот чудесный город был подлинным достоянием великой страны. Сегодня он принадлежит другому государству, что само по себе удивительно. Но таковы уж реалии нашего века, Одесса – давно не Россия. И это, возможно, не самое лучшее, что могло случиться с двумя братскими народами – украинским и российским…

Приезжая в современную Одессу, трудно отделаться от мысли, что это возвращение в родной город (вне зависимости от паспортных данных). Половина русской культуры ХХ века родом отсюда. Поэты, писатели, композиторы – десятки достойнейших имен. Поэтому в Одессе трудно заблудиться. Моментально вспоминается любимая в детстве книга – повесть Валентина Петровича Катаева «Белеет парус одинокий», которая может служить путеводителем по этому славному весёлому городу.

Вокзал, привоз, Дерибасовская. Старинный кабачок «Гамбринус». Колоритные одесские торговки. И – неповторимый говорок. Чудо, настоящее чудо.

В каждую эпоху у Одессы были свои герои. В лихие революционные годы – одесские бандиты и красные командиры. В пору исхода тех, кто не принял революцию – мелкие предприниматели, перекупщики, спекулянты. Во время становления социализма – артисты и поэты. В наши дни – Михаил Михайлович Жванецкий. И во все времена – Леонид Осипович Утёсов.

Утёсов – знамя этого города. Его главный персонаж. Его легенда. Без Утёсова не было бы и Одессы – такой, какой мы её знаем и любим.

2. Главная достопримечательность

Любопытно расспросить старожилов – тех, кто родился в Одессе, прожил здесь всю жизнь, вышел на пенсию и гуляет с внуками в ближайшем парке. Или с заинтересованным видом бродит по продуктовым магазинам в поисках недорогих припасов. На вопрос об Утесове эти люди обычно оживляются и начинают рассказывать о том, как в 1957 году они, еще совсем молодыми, ходили на его концерт. И это было настоящее представление, а не «эти современные танцы живота».

Впрочем, иногда бывает и другая реакция. «Утесов? Ой, не смешите меня – Утесов… Ледя Вайсбейн! Я с ним в школу ходил. Ну да, к Файгу, до третьего класса…». И далее с потрясающими подробностями семейного характера – что ели, что пили, во что играли во дворе.

Верить этим рассказам нельзя. Если рассказчик ровесник Утёсова, то ему должно быть не меньше… 115 лет. А тут «почти новый» старичок лет семидесяти пяти, не больше. Но… куда деваться – Одесса.

Настоящую одесскую достопримечательность удалось увидеть мне, автору этой книжки. В самом начале восьмидесятых приехал я в Одессу по своим студенческим делам. И одесские друзья повели меня на Дерибасовскую, на которой я был тысячу раз, но, похоже, это устоявшийся ритуал, сопротивляться которому бессмысленно. И вот там, недалеко от «Гамбринуса», рядом с кинотеатром, был старый парк со скамеечками. И на одной из них сидел одинокий старик.

Мимо шли прохожие и не узнавали его. А это был Утесов…

3. Утесов

Больше всего нас, обожателей Одессы (но не одесситов по рождению), выводило из себя то, как этот город называли приезжие – «Одэсса». Так Одессу называл Марк Бернес. Но ему это дозволялось, поскольку Бернес. А другим – нет. Потому что Одесса и никаких гвоздей. Нет вариантов произношения у этого названия.

В самом слове – Одесса нам слышился голос Утесова. Не знаю, почему. Точнее, знаю – потому что мы любили Утесова вопреки всему… Чему именно? Вопреки «Битлам» и «Роллингам». Надвигающемуся на страну року. Вопреки длинным волосам и польским джинсам. Вопреки американским сигаретам финского производства, которые приходилось доставать ценой неимоверных усилий и за большие деньги.

Все эти атрибуты западной жизни стали выражением нашего неосознанного протеста против всего сразу, включая и родителей. А Утесов был настоящим. Мы его не слушали, конечно – на магнитофонах крутились те же «Битлы» и Высоцкий. Но наши родители – да, конечно. И Утесов никогда не вызывал отторжения (в отличие от многих «соловьев застоя»).

То, что он киноартист, мы тоже знали, хотя видели с его участием лишь один фильм «Весёлые ребята». И это тоже было настоящее кино, несмотря на лакировку и глуповатый оптимизм. Все фильтровалось, всё уходило – оставался Утёсов и его джаз.

Утесов был любимцев сразу нескольких поколений – от родившихся в конце XIX века, до «шестидесятников», появившихся на свет накануне полёта в космос Гагарина. Мы росли под голос Утёсова.

4. Голос эпохи

Да, голос… А ведь голоса-то и не было.

Леонида Осиповича часто упрекали в отсутствии вокальных данных. И Утесов, действительно, не обладал голосом оперного певца или даже обычного эстрадного исполнителя – в общепринятом смысле. Но при этом его хрипловатый, задушевный голос прекрасен.

Человеку далекому от искусства легко перепутать самые выдающиеся голоса. А утесовский перепутать с чьим-либо невозможно – как, скажем, шаляпинский.

Одним из показателей качества утесовского голоса может служить факт полного отсутствия подражателей. «Под Высоцкого» пели, поют и, наверное, будут петь, поскольку здесь нужно лишь форсировать пение, захрипеть, что при определённой тренировке удаётся. Но как перенять знаменитое придыхание Утесова? Как изобразить его исполнительскую манеру?

Одним из невольных подражателей довелось стать замечательному артисту Владимиру Константиновичу Трошину (как и почему это произошло – тема отдельного разговора). И что же? Не получилось. По инициативе Александрова, режиссера «Весёлых ребят», Трошин переозвучил фильм, перепев все утесовские песни. И зрители были возмущены – фильм, практически, умер. Пришлось втихую выпускать на экраны прежний вариант, а этот снять с проката.

Петь под Утесова невозможно, как невозможно под Утесова прожить жизнь. Это был не певец, не композитор и даже не музыкант. Это был уникальный голос и синтетический, многогранный артист, который умел на сцене всё.

А в жизни бог подарил ему талант бесконечной доброты…

5. Семья Вайсбейнов

Он появился на свет 21 марта 1895 года (по новому стилю), хотя всю жизнь отмечал день рождения на день позже. И ошибался – неправильно переводил старый календарный стиль в новый. Эта путаница с переменой дат вводила в заблуждение не только Утесова.

Прийти в этот мир ему было суждено под именем Лазарь Иосифович Вайсбейн, на идиш его имя звучит как Лейзер. И не одному, а вместе с сестричкой Полиной – дети были двойняшками. Всего в семье было девять детей, но выжили только пятеро, остальные умерли во младенчестве.

Большая еврейская семья, в которой появился на свет будущий всенародный любимец, не отличалась достатком. Отец Леди – так звали Лазаря родные и друзья – был мелким коммерсантом, как говорили в Одессе, «лепетутником», перепродавцом, подвизавшимся в одесском порту в качестве посредника. Больших денег Иосиф (все звали его Осип, что на самом деле другое имя, но именно оно вписано в паспорт Утесова в качестве отчества) Клементьевич (Калманович) Вайсбейн не зарабатывал, но и голодать не приходилось. Что касается матушки Леди, то Малка (Мария) Моисеевна (в девичестве Граник) занималась детьми и была той самой одесской домохозяйкой, о которых слагают легенды – об их рачительности, остром языке и философском взгляде на жизнь.

Разночтения в именовании родителей Утесова легко объяснить. Это была еврейская семья, и по российским реалиям XIX века «люди второго сорта». У многих из них, местечковых евреев, и документов-то не было.

6. Треугольный переулок, дом 11

Вайсбейны жили недалеко от знаменитой одесской Молдаванки, в доме 11 по Треугольному переулку, квартира 7. Сегодня эта крохотная улочка носит имя Утесова и выглядит совсем иначе, нежели в конце XIX века.

Ледя и Полина, младшие дети Иосифа и Малки, появились на свет в ночь с 8 на 9 марта по старому стилю. Специально вызванная бабка-повитуха немало удивилась, увидев живот матушки Малки. Но ещё больше была поражена младенцами – новорожденный мальчик был покрупней, девочка-двойняшка помельче. Но оба ребёнка вполне крепкие и здоровенькие – для двойняшек довольно редкий случай.

Поскольку детки в семье Вайсбейнов умирали, не успев достигнуть отроческого возраста, новорождённые были окружены повышенным вниманием. Особенно усердствовала матушка Малка, которая сама происходила из многодетной семьи и мечтала, чтобы дома было полно детишек. Правда, перегнать своих родителей по части многодетности ей так и не удалось – в семье Граников было ни много ни мало… 22 ребёнка!

А Иосиф Калманович был лишь одним из двух сыновей своих родителей, но зато каким… Влюбившись в Малку, девушку очень бедную, Иосиф пошёл против воли отца. И в результате лишился наследства. Все семейное достояние отошло брату Науму. А Иосифу пришлось зарабатывать на жизнь самому и строить быт семьи, что называется, с нуля. И ничего, построил. И дал детям неплохое образование – всем, кроме… Леди.

7. Ледя

Нельзя сказать, что дети Вайсбейнов жили в нужде. Иосиф Калманович по одесской традиции был человеком сметливым и хитрым. Он мог заработать там, где другие лишь «утирались рукавом». Хотя, профессия портового посредника больших заработков не предполагала.

Лазарь Вайсбейн не голодал, но и каких-то особенных игрушек в его детстве не было. Улица, одесский двор, друзья по игре в мяч – вот его «первые университеты». Первая папироска, выкуренная за дровяным сараем, налёты на яблоневые сады, бычки, выловленные «на камнях» – на диких одесских пляжах.

Ледя рос драчуном, задирой и заводилой. Был очень подвижен, очень развит физически и… не обладал не то что талантом, какими-либо способностями – на взгляд своего отца. Папашу Иосифа эта «бестолковость» сына крайне огорчала, но, слава богу, надежды подавал старший брат Леди, который поступил в коммерческое училище Фейга, учился хорошо и даже добился определённых успехов.

Коммерческое училище Фейга было одним из немногих учебных заведений, которые были доступны выходцам из еврейских семей. Правда, поступить туда было непросто – в ученики брали только выдержавших экзамен и прошедших конкурс. Обычно из всех претендентов в училище поступало не более половины, хотя, выходцев из русских семей этот отбор не касался.

Как бы там ни было, но в 1903 году Ледя в коммерческое училище поступил.

8. Училище Файга

Учился будущий певец и музыкант… отвратительно. Все, что его интересовало – уроки музыки. Здесь Вайсбейн-младший преуспевал. Он играл в симфоническом оркестре училища, к 14 годам самостоятельно выучился играть на нескольких струнных инструментах, любимым из которых была скрипка.

Ледя не успевал по всем предметам сразу, включая и словесность, что, признаться, довольно странно. Уже будучи известным артистом, любимцем советской публики, человеком заслуженным, Утесов написал чудесную книгу «Записки актера». Собственно, книг было три. Первая, уже упомянутая, вышла в 1939 году, вторая – «С песней по жизни» – в 1961 году, и третья – «Спасибо, сердце» была написана в 1976 году. И вряд ли кто осмелится заявить, что эти книги написаны не профессиональным и, что очень важно, заурядным автором. Великолепный, блистательный рассказчик, Утесов обладал ярчайшим литературным даром. Это был писатель от Бога – абсолютно точный, остроумный, лиричный…

Не успевал по словесности? Может… преподаватели за ним не успевали?

В 1909 году Ледю из училища Фейга выставили вон. Причина – ужасная успеваемость (то есть никакой успеваемости) и вызывающее поведение. По одной из версий, он был исключен из-за драки с учителем математики. По второй, за избиение православного священника, преподавателя Закона Божия. По третьей версии, избитым юным Вайсбейном оказался раввин.

9. Музыкальный талант

История, конечно, некрасивая. И сам Утесов её стеснялся, всякий раз рассказывая об этом происшествии иначе, а чаще просто умалчивая детали. Можно предположить, что мальчишка не совладал со своим темпераментом и бросился в драку в ответ на оскорбительное замечание учителя. Во взрослой жизни Утесов не умел забывать обид и отвечал на оскорбления. При этом оставался добрейшим человеком. Удивительное сочетание…

Он очень рано проявил музыкальные способности. Ещё дошкольником Ледя ложился на лестничной площадке у дверей соседа Горшберга, чтобы услышать… звуки скрипки, несущиеся из граммофона. Вот что о своих музыкальных пристрастиях рассказывал сам Утесов.

«Папа тоже любил музыку, хотя и не лежал рядом со мной под дверью у Горшберга. Когда приходили гости, он ласковым тихим голосом говорил: „Ледичка, а ну-ка!“. Я уже знал, что должен петь арию Ленского. В фонографе не очень четко были слышны некоторые слова, так я пел, как слышал: „Куда, куда вы увалились, златые пни моей весны?“. И эти „пни“ приносили солидный гонорар: за исполнение папа давал мне три копейки – для начинающего певца немалый гонорар. Правда, в то время я еще не знал, как разнообразно его можно истратить. Я еще ни о чем не мечтал…».

В училище Ледя выучился играть на балалайке, гитаре и скрипке. Но больше всего любил петь.

10. На вольных хлебах

Песня для Леди Вайсбейна была целой историей, которую он переживал так остро, так непосредственно, что… часто плакал.

Слово самому Утесову.

«Особенность моего исполнения заключалась не столько даже в манере пения, сколько в слезах, которые градом катились из моих глаз: мне было мучительно жаль соловья. Слушатели поднимались со своих мест, подходили к самой эстраде, восторженно и удивленно смотрели на рыдающего „соловья“. А у меня тогда и мысли не было, что когда-нибудь пение песен на эстраде станет моей профессией…».

Его врождённая музыкальность и стала спасением. Оказавшись за стенами школы без права восстановления (первый случай в 30-летней на тот момент истории училища Файга), Ледя не отчаялся. Он уже знал, что хочет делать – выступать перед зрителями.

Поскольку школы игры на музыкальных инструментах у него не было – Ледя брал уроки игры на скрипке, а на других инструментах учился играть самостоятельно – рассчитывать на карьеру музыканта в столь нежном возрасте не приходилось. Но при этом юный Вайсбейн был силён, гибок и ловок. Однажды он отправился за кулисы заезжего цирка борца Ильи Леонтьевича Бороданова и попросился в труппу.

«Что ты умеешь делать?» – спросил Бороданов. Ледя сделал сальто назад. Хозяин тут же взял его в группу гимнастов с микроскопическим гонораром.

Как отреагировал Иосиф Калманович? Устав бороться с «беспутным» сыном, он просто махнул рукой. Пусть живёт, как знает.

11. Циркач

Три года юный Лазарь Вайсбейн проработал гимнастом в цирке Бороданова. И это во многом определило судьбу будущего Утесова. Универсальный артист, способный петь, играть, выделывать самые разные номера на сцене, родился там, на арене бродячего цирка-шапито. К тому же цирковая школа дала будущему певцу великолепную физическую подготовку. Гимнаст в цирке – артист особого дарования. Это не только сальто назад или силовая стойка на руках. Это работа на грани физических возможностей, на пределе, на самом краю.

Цирковая арена – как увеличительное стекло. Публика на подобных представлениях обычно самая непритязательная (в то время). И каждая ошибка тут же замечается и «вознаграждается» по заслугам. Чтобы удержаться в труппе, несмотря на крошечные гонорары, нужно постоянно трудиться, совершенствовать мастерство, придумывать новые и новые номера.

А каждый трюк – это испытание на точность и выносливость. И постоянные тренировки – почище, чем у спортсменов, которые могут позволить себе паузу и даже пропуск соревнований. Пропустить выступление в цирке нельзя…

Элементы цирковых номеров будут в концертных программах Утесова всегда. Леонид Осипович сохранил любовь к цирку до преклонных лет. И лишь в последние годы вступлений отказался от неожиданных, очень смешных выходов и трюков. В самой же известной своей программе, которая и принесла Утесову вселенскую славу – «От трагедии до трапеции», цирковые элементы были гвоздём представления.

12. Театр миниатюр

В 1912 году 17-летний цирковой гимнаст Ледя Вайсбейн попал на представление кременчугского театра миниатюр, приехавшего в Одессу на гастроли. Загорелся, заглянул к руководству. И спустя несколько дней… уволился из цирка.

Отпустили неохотно – Ледя только-только достиг пика артистической формы, был актером даровитым и умелым. Правда, характер у него был непростой… Но у кого из хороших артистов он простой? Только у бездарностей.

Дело было сделано – Ледя стал выступать с небольшими юмористическими скетчами, вкрапляя в них и цирковые репризы, и музыкальные номера. Работа в театре миниатюр обогатила Вайсбейна умением вести диалог с залом. И для него это было легко – великолепный рассказчик, он умел удерживать внимание зала, на ходу импровизируя и раскрашивая номера только что пришедшими в голову юмористическими вставками.

Реакция у Леди была потрясающая. Кто-то нечаянно раскашляется в зале – он тут же обыгрывал это, превращая случайную помеху в объект для шутки. Да никого при этом не обидев, наоборот, заставляя «виновника» самого засмеяться над этим нечаянным происшествием.

Сольных номеров Леде Вайсбейну не доверяли – он выступал в качестве партнера со «звездами» театра миниатюр. Особых перспектив роста в этом заведении не было, но Ледя учился, постигал азы драматического мастерства, чтобы потом уйти в… драматический театр.

13. Рождение псевдонима

По рассказам самого Утесова, звучный псевдоним заставил его придумать актер Ставронский, коллега по театру миниатюр. Дело было на исходе 1912 года. Вайсбейн и Ставронский загорали на Ланжероне. Неожиданно Ставронский, который был старше и опытней Леди, предложил ему сыграть в его миниатюре «Разбитое зеркало», соблазнив гонораром в 2 рубля (неплохие по тем временам деньги).

Миниатюра была незамысловатая. По ходу сюжета денщик, которого предстояло сыграть Вайсбейну, разбивал зеркало и, чтобы скрыть это от своего офицера, становился в раму, повторяя все движения хозяина, который прихорашивался перед разбитым зеркалом.

И тут Ставронский сказал, что с такой фамилией – Вайсбейн выступать невозможно. Есть, мол, в этой фамилии что-то… стариковское. И Ледя принялся выбирать псевдоним…

Слово самому Утесову: «Я бы охотно стал Скаловым, но в Одессе уже был актер Скалов. Тогда, может быть, стать Горским? Но был в Одессе и Горский. Были и Горев, и Горин – чего только не было в Одессе! Но кроме гор и скал должны же быть в природе какие-нибудь другие возвышенности. Холм, например. Может быть, сделаться Холмским или Холмовым? Нет, в этом есть что-то кладбищенское – могильный холм… Что есть на земле еще выдающееся, мучительно думал я, стоя на Ланжероне и глядя на утес с рыбачьей хижиной. Боже мой, утесы, есть же еще утесы! Я стал вертеть это слово и так и этак. Утесин? Не годится – в окончании есть что-то простоватое, мелкое, незначительное… Утесов? – мелькнуло у меня в голове. Да, да! Утесов! Именно Утесов!».

А позже придумалось и имя – Леонид Осипович.

14. Актер

Если с фамилией пришлось «повозиться», то имя и отчество придумались быстро. Леней Ледю звали многие партнеры по провинциальной сцене – называли, как слышалось. Все же Ледя – имя редкое, а Леня, Леонид, наоборот, достаточно распространенное. Осипович – вместо Иосифович, поскольку Осипом отца называли все знакомые, друзья и даже супруга, которую отец Утесова, в свою очередь, часто величал Марией.

Новое имя моментально прижилось. Утесов! Звучно, заметно, отлично запоминается. И владелец псевдонима, который очень скоро стал единственным именем (и был даже внесен в документы), был своему новому имени под стать. Очень подвижный, фонтанирующий идеями, смешливый, сыплющий остротами – знаменитыми одесскими выражениями, воспроизвести которые может только одессит.

Новое имя словно ракета вывело Утесова на новую орбиту. В начале 1913 года он устроился в труппу Розанова, выступавшую в Большом и Малом Ришельевских театрах Одессы. В конце того же года Утесов уже выступал в Херсонском театре миниатюр. В 1914 году перешёл в передвижной театр миниатюр «Мозаика».

Его амплуа комического актера было в то время очень востребовано. Перед началом мировой войны и вплоть до революции 1917 года в России выходило множество юмористических изданий – вроде знаменитейшего аверченковского «Сатирикона». Антрепризные труппы плодились, как грибы после дождя, словно страна старалась надышаться и насмеяться перед надвигающейся бурей.

Но о грядущих невзгодах никто, конечно, не помышлял. Просто… время было такое.

15. Лена

С Леночкой – Еленой Иосифовной Ленской Утесов познакомился в конце 1913 года, когда работал в передвижной труппе Азамата-Рудзевича. Дело было в Александровске. Сегодня этот город, переживший в гражданскую войну махновскую вольницу, называется Запорожье. Однажды в ненастный осенний вечер Утесов увидел прелестную девушку, как позже выяснилось, актрису. Она только что приехала в Александровск и подыскивала себе жилье.

Шел дождь. Утесов смотрел на девушку. И тут ему в голову пришла дерзкая идея. Он представился, завел разговор. А потом предложил… свой холостяцкий угол.

Вот что рассказывал сам Утесов. «Может быть, мое предложение покажется вам нелепым, но давайте зайдем ко мне и переждем непогоду. А потом я помогу вам найти комнату. Искать комнату Леночке Ленской не понадобилось – она вошла в мою и больше из нее не вышла. Как будто бы дождь шел сорок девять лет. Она стала моей женой…».

Елена Иосифовна Ленская и Леонид Осипович Утесов стали супругами в начале 1914 года. А осенью у них родилась дочь, которую назвали Дитой.

Чета Утесовых работала в одной труппе. Вместе мотались по югу России, вместе переходили из театра в театр. Быт их поначалу был совершенно не налажен. Но спустя десять лет после рождения дочери Елена Иосифовна оставила театр и сосредоточилась на семье.

Легко им не было никогда – Утесов отличался необыкновенной любвеобильностью и часто заводил интрижки. Однако, Елена Иосифовна мужу все прощала. В конце жизни Утесов признавался, что был необыкновенно счастлив со своей супругой. И очень горевал, когда её не стало. Елена Иосифовна ушла из жизни в 1962 году. Муж пережил её на 20 лет.

16. Дочь Утесова

Любопытно, что Эдит Леонидовну Утесову на самом деле звали Дитой – так было записано в ее свидетельстве о рождении. Но, вероятно, Дита звучало слишком по-домашнему, слишком уменьшительно. Во взрослой жизни и на сцене она стала Эдит…

Единственная дочь Утесова стала для него самой большой любовью и самой большой заботой. Леонид Осипович обожал дочь. Не чаяла в ней души и Елена Иосифовна. Достаточно сказать, что девочка никогда не ходила в школу и получила при этом блестящее образование. Когда к Утесову пришла слава и деньги, он нанял гувернантку, которая и занималась образованием Диты.

Всю неделю от Диты требовали общаться с учительницей на иностранном языке. С отцом это не проходило – Утесов не был полиглотом. С матушкой Леной – запросто, поскольку она сама была отлично образована и знала несколько языков. В будние дни Дита разговаривала с гувернанткой на английском, немецком и французском. И только в выходные ей дозволялось говорить по-русски.

В результате Эдит свободно владела тремя языками, не считая, разумеется, русского. Для эстрадной актрисы и певицы качество неоценимое, тем более с учетом специфики выступлений. Эдит выходила на сцену вместе с отцом на протяжении 17 лет. Она отлично ориентировалась в джазовом репертуаре и помогала отцу переводить на русский язык стихи популярных западных песен.

Впрочем, в детстве Дита об эстраде и не помышляла. Её манил драматический театр.

17. Детство и юность Диты

Удивительно, как пересекаются судьбы талантливых людей… Слово Утесову.

«Когда моя дочь была еще совсем маленькой девочкой, к ней на елку всегда приходило много сверстников. Среди других участников этого веселого праздничного действа был мальчик лет десяти, по имени Никита. Это был очень красивый мальчик, я бы даже сказал, необыкновенно красивый – светловолосый, лучезарно голубоглазый. Он уже недурно играл на рояле, умел всех смешить и даже сочинял музыку. Как-то он принес нам вальс, который назывался „Дита“…».

Прошло время. И мальчик Никита стал известным композитором Богословским…

Помимо занятий языками и изучения общеобразовательных предметов, Дита Утесова занималась пением, брала уроки игры на фортепиано, была слушательницей драматической студии Рубена Симонова и училась в Хореографическом училище имени Вагановой. Если с уроками мастерства драматической актрисы было все в порядке, то с танцами не заладилось. Хореографическое училище пришлось оставить, девочка была склонна к полноте.

Закончив в 1933 году студию Симонова, Дита рассчитывала получить приглашение в Театр имени Вахтангова. Но… так его и не получила. В том же году она впервые попробовала себя на эстраде – по предложению отца выступила с ним в его концерте. А с 1936 года Эдит Утесова стала постоянной партнершей отца по сцене, выступая в составе его оркестра.

18. Москва

Вернемся в дореволюционное время… Выступая на самых различных сценах Одессы, Утесов стал довольно популярной личностью. Однако, он ещё не пел – лишь иногда разбавлял юмористические миниатюры комическими куплетами и подыгрывал театральному оркестру со сцены.

В 1917 году Утесов отправился в Гомель, где проводился конкурс куплетистов. И… выиграл главный приз. Окрылённый успехом, он вместе с Еленой Иосифовной, тогда ещё профессиональной актрисой, выступавшей вместе с мужем, перебрался в Москву. Летом 1917 года Утесов организовал свой первый оркестр, выступая с ним в саду «Эрмитаж».

Это был еще не знаменитый утесовский джаз, а обычный эстрадный ансамбль, исполнявший куплеты и чужие песни. Репертуар состоял из популярных в то время песенок. А концерты не собирали большого числа слушателей – столичная публика была избалована звездами первой величины. А Утесова здесь еще никто не знал.

Восхождение к вершине славы для Леонида Осиповича произошло не в один момент. В 1917 году ему исполнилось 22 года. И он очень переживал, что еще никому не известен.

Однажды в сад «Эрмитаж» заглянул известный одесский певец Юрий Спиридонович Морфесси. Услышав игру и голос Утесова – хрипловатый, совсем не сильный, даже какой-то «домашний», Морфесси был им очарован. Подошел после концерта и пригласил Утесова в Одесский дом артиста.

В том же 1917 году супруги Утесовы (Елена Иосифовна сохранила свою фамилию Ленская) после скитаний по многочисленным театрам вернулись в родной город Леонида Осиповича.

19. Кинематограф

Они пробыли в Одессе около четырех лет. Город стал одним из эпицентров гражданской войны. Власть в Одессе менялась, театры то приостанавливали деятельность, то снова открывали свои залы для зрителей. И Утесовы работали, стараясь выжить и прокормить дочь, себя, матушку (отца Леонида Осиповича уже не было в живых).

Елена Иосифовна, которая была старше Леонида Осиповича на три года и опытней, как актриса, играла уже главные роли в драматических спектаклях. А Утесов был на вторых ролях. Ещё очень молодой, постигавший секреты актерского мастерства самостоятельно, он не вызывал большого доверия у театральных режиссеров и довольствовался любой ролью, какую ему только поручали.

Совсем ещё молодые, полные сил и желаний, супруги Утесовы посещали артистические вечеринки, знакомились с новыми людьми, захаживали при возможности в кинотеатры. В 1919 году на одной из вечеринок Леонид познакомился с начинающим кинорежиссером, снимавшим фильм на революционную тему. Слово за слово – разговорились. Режиссер говорил о кинематографе так пылко, что увлек и Утесова. И Леонид Осипович, всегда легкий на подъем, решил – надо попробовать.

Фильм «Лейтенант Шмидт – борец за свободу» был снят в полном смысле малыми средствами. Старенькая камера, острый дефицит пленки и практически полное отсутствие декораций. В «роли» Севастополя снимали Одессу, а вместо крейсера «Очаков» – старую военную посудину.

20. Первый фильм

Что это была за картина, сегодня даже трудно представить – фильм до наших дней не сохранился. Но известно, что Утесов сыграл в этой немой картине роль адвоката Зарубина.

Фильм «Лейтенант Шмидт – борец за свободу» остался незамеченным. В военные годы он демонстрировался в заштатных провинциальных кинотеатрах, существовал всего в нескольких затертых копиях и, по всей видимости, особыми открытиями не блистал. Театральная инсценировка, снятая на кинопленку, с утрированной игрой актеров, с примитивным сюжетом. Самая что ни на есть революционная агитка.

Вероятно, на судьбе первого фильма Утесова отразились и политические катаклизмы. Вряд ли в оккупированной интервентами Одессе крутили ленту про революционного лейтенанта Шмидта.

Но отдаленные отголоски этого фильма можно расслышать в советской литературе. Дети лейтенанта Шмидта в романе Ильфа и Петрова «Золотой теленок» появились не просто так. Авторы тоже были одесситами. И свое детство и юность провели в том же городе, в котором жил Утесов. Не исключено, что картина, которая должна была вызывать в зрителях патриотический и революционный подъем, приводила к обратному эффекту. Во всяком случае, Петр Петрович Шмидт в те годы был популярным персонажем, поскольку других героев русская революция ещё не обрела, но остро в них, в этих героях, нуждалась.

Для Утесова первый опыт в кинематографе стал началом пути к главной роли в его жизни – Кости Потехина в фильме «Веселые ребята».

21. Петроград

В феврале 1920 года Одесса была освобождена бойцами Григория Котовского. Одесситы, уставшие от неопределённости и ужасов военного времени, воспрянули духом. Кто хотел уехать, уехал. Утесовы и их друзья по театральной труппе остались.

Супруги продолжали играть в спектаклях, при этом в качестве примы на афишах обозначалось имя Ленской, а фамилия Утесова терялась в списке «остальных участников спектакля». Но Леонид Осипович не унывал. В 1920 году он впервые выступил с сольным вокальным номером. И запев, тут же получил признание публики.

Свою дорожку он уже нащупал – интуитивно, методом многочисленных экспериментов. Но теперь и Леонид, и почувствовали, что родная Одесса уже не может им дать то, о чем они мечтали – успех и славу.

В 1921 году они уехали в Москву.

Столица встретила их уличной суетой, военной неразберихой и… небывалым расцветом нового революционного искусства. После недолгих поисков Утесов нашел театр, который его устраивал – Теревсата, Театр революционной Сатиры. Его приняли после собеседования с художественными руководителями театра Владимиром Маяковским и Демьяном Бедным. И тут Леонид «дал жару» – выступив с куплетами собственного сочинения, бичующими «затаившуюся контру» и пережитки «проклятого прошлого».

Правда, хватило его лишь на год. В 1922 году бесконечные поиски нового революционного пути в эстрадном искусстве Утесову надоели. И он вместе с семьёй переехал в Петроград, устроившись сначала в Театр музыкальной комедии, затем в Палас-театр. С 1925 года Утесов (Елена Иосифовна уже оставила сцену) играл в Ленинградском свободном театре.