Эхо озера Велес бесплатное чтение

Пролог

Холодный ветер октября больно хлестнул отяжелевшими волосами по лицу. Намокшими от воды, как плетьми по глазам. Она злобно отмахнулась – не до того сейчас!

Со скального берега видно, как озеро тревожно взбрыкивало крупными волнами – мрачный гнев не ушел. Раскаты грома эхом звучали в груди и растекались вибрацией до самых кончиков пальцев. Окровавленных пальцев, на которых еще не остыла чужая жизнь. Внимательно рассмотрела каждую деталь – сломанные ногти, кровь, собравшуюся в сморщенной коже суставов, в рисунке ладоней. Девушка шевелила ими, изучала словно впервые видит, потом свела вместе и с некоторым усилием развела – неприятная бордовая липкость и едва слышный звук, рождающий в груди волну омерзения.

Необычная концентрация на медленных действиях, словно они имели величайшее значение. Она зафиксировала даже запахи. Такой аромат стоял недавно на заднем дворе хозяйственного крыла, когда свежевали тушу оленя. Кровь, мокрая шерсть, запах остро наточенных лезвий и горящих углей в жаровне. Позже добавится и новая нота – вонь выпотрошенных кишок. Она никогда не любила смотреть на кровь и смерть. А теперь ее кожу стягивала багровая пленка, а разум – глухой шок. В ушах бухало сердце.

Реальность тяжело накатила и разбила ступор. С паузами и всплесками, словно боролась с приливом, возвращалась память.

– Невеста! – губы тяжело разлепились а голос с сипом вырвался из горла.

Вот кем она являлась недавно! Горький смешок – вспомнила, лучше бы забыла навек. Перевела взор с рук и осознала, что все это время стояла на коленях и не совсем одна. У ног лежало тело. По-птичьи склонила голову, рассматривая мертвое лицо и слипшиеся черные волосы, пятнающие подол ее наряда кровью. В последний раз коснулась влажных прядей, погладила высокий лоб, заглянула в пустые поблекшие глаза. Обняла лицо ладонями и прижалась к холодным губам своими. Прозрачная капля упада на мертвую скулу. Отстранилась, шокировано утерла что-то теплое на щеках. Слезы? Она плачет? О нем? Неуверенно слизнула влагу с уголка губ – соленая, горькая. Больно. Чувства кирнулись на нее как завывающие призраки. Почему так больно? Схватилась за грудь и тихо закричала. Эхо прокатилось над озером. Замолчала растерянно, потом прислушалась и поняла что это утихающие раскаты грома. Они уносили с собой низкие черные тучи. Вместе с ними уплывал звон в ушах и заторможенность.

Пошатываясь, встала с колен. Голова покойника скатилась с подола платья и ударилась о камни. Непочтительно. К бесам! Ему уже все равно. Порывы ветра качали девушку как сухой камыш, но она упрямо держалась. На остатках сил, уперлась руками в мертвое тело, подкатила к краю обрыва, то и дело ругалась сквозь зубы.

Понадобилась всего минута промедления, чтобы посмотреть вдаль, в почти непроглядную тьму горной осени и беззвучно шепнуть несколько слов прощания, их услышал только ветер. А потом столкнула тело вниз. Он хотел остаться здесь, что ж, желание исполнено. Снова слезы. Зло смахнула их, размазывая по лицу, смешивая с кровью – своей, его. Это к лучшему. Никто не уйдет сегодня просто так. Никто.

В раненом боку кольнуло – лезвие сестрицы вошло между ребер удачно, если так можно сказать. Нареченная проживет достаточно времени, чтобы завершить дела. Снова качнулась и едва не последовала за несостоявшимся женихом. Бесов красавчик! Змий! Жаль, не предвидел подобного исхода. Хрипло хохотнула-ухнула, как простывшая сова, споткнулась об острые камни и выругалась. Пожалуй, босым ступням на сегодня хватит. Безжалостно разодрала подол платья на полосы, обмотала окровавленные ноги и с тихим шипением поковыляла к месту ритуала. Тут недалеко, шагов сто и чуть левее нависающей над озером скалы, откуда провела в последний путь жениха. Подонок умудрился все-таки избежать свадьбы! Мысль вызвала веселый смех, который больше был похож на кашель. От него снова вспыхнула вездесущая боль. Ну, здравствуй, родная, без тебя было лучше.

А вот и место последней семейной встречи. Окинула взглядом разоренный ведьмин круг и мысленно коснулась оборванных струн магии. Сила еще здесь! Стала возвращать на места упавшие свечи, приходилось прилагать усилия, чтобы фитили вспыхивали от прикосновения пальцев. Вернула в рисунок камни, травы и чаши с символами стихий. Обновила кровавую дань, рассадив запястье, зашипела от режущей боли, но сдержала проклятия – нельзя нынче в круг призывать, кого попало. Чем скорее наступала ночь, тем сильнее она сама теряла силы, жизнь утекала с каждой каплей крови, которая впитывалась в белую ткань на боку и гротескно стекала к измочаленному подолу наряда. Она припадала на ногу и старалась не обращать внимание на пляску реальности – голова кружилась, тело все хуже слушалось команд. Должно быть, выглядела не лучше беспокойной упырицы.

Последнее усилие, чтобы замкнуть разорванный круг, он еще не остыл, в нем теплилась сила, тлела чужая воля. Надо только удачно разжечь огонь и канал восстановится.

– Я взываю… – прошептала хрипло и вложила в слова всю оставшуюся волю, – взываю к Силам…

Порыв ветра раздраженно хлестнул по спине и едва не уронил ведьму на землю. Устояла, прохрипела с нужной интонацией строку из древней песни – зов, который второй раз за день звучит над этим озером. В ответ вдали громыхнуло. Она криво усмехнулась, произнесла на выдохе еще несколько слов и без сомнений сунула руку в жаровню, где краснели угли.

Крик сквозь зубы полный отчаяния, запрокинула голову к темному небу, там за тучами свидетельницей была холодная полная луна.

– Поддержи свою дщерь безголовую, – взмолилась мысленно, опуская отяжелевшие веки.

Усилившийся стук сердца и ощущение чужого внимания дали понять – она услышана. Снова. Словно кто-то обернулся уходя, уже у самой двери. Могущественный и всезнающий, недобрый и незлой.

– Постой…

Боль в руке утихла, словно и не было жестокого ожога, забылась тяжесть в грудной клетке. Она встала с колен и зажмурилась, в надежде унять головокружение. На миг показалось, что ничего не получится. Ведьма не имеет права даже дышать, не то, что просить о чем-то. И как подтверждение догадки, по чувствам полоснуло чужим гневом, как пощечина из пустоты. Носом хлынула кровь, а она захрипела словно выбили весь воздух.

– Я знаю, что нужно делать, – пошевелила одними губами.

Глаза широко распахнулись, зрачки расширились, а белки покраснели от лопнувших капилляров. Хороша невеста в свой праздничный день! Почти ослепшая в кромешной тьме, одержимая предсмертным озарением – поняла, что они натворили! И есть лишь небольшая надежда исправить ошибку. Заплатить. В ответ равнодушное внимание. Это хорошо, это не отказ. Губы беззвучно произнесли еще несколько слов, пока в душе билась отчаянная надежда.

Словно ушат колодезной воды на голову во время зимних морозов стал знакомый голос позади, среди деревьев:

– Что ты творишь, неразумная?! Вернись сейчас же!

Оглянулась, качнула головой и зло усмехнулась. Нет, этот день должен закончится здесь и сейчас, совсем на другой ноте. Она получила ответ на просьбу. Ноги медленно, послушные последней воле вели вверх, к острому пику утеса, откуда ушел жених. Ведьма знала, чего хочет, что необходимо всем. И пока Силы были готовы слушать, пока дверь не захлопнулась перед самым носом на весь отрезок вечности:

– Забери меня с собой… – оглушающий мистический шепот разнесся над долиной.

Последний шаг в холодную пустоту сопровождался криком позади. Она прикрыла веки и с облегчением шагнула вниз, чтобы через растянутый миг встретиться с обжигающим холодом злых волн. Чудом разминулась с мокрыми скалами. Удар выбил остатки воздуха из легких, вода залила распахнувшийся рот. Голодная глубина с вожделением ухватила девичье тело склизкими бледными руками утопленников.

Глава 1

Музыка для атмосферы The EverLove – Walk Through Fire

Поселок Елень, встретил тишиной и одиночеством. Тем самым, что позволяет поддерживать иллюзию полного спокойствия. Это место будто застывшая в янтаре бабочка – замершая на пике своей красоты, будто время над ней не властно. Тут, в сердце гор, очень легко поверить, что миг можно остановить. Ника хотела бы это сделать.

Чистейший воздух кружил голову, пьянил и искушал, как бокал игристого. Вероника сняла шапку, позволяя ветру играть с длинными рыжими волосами. Прикрыла глаза и сделала еще один глубокий вдох. Так легко и вкусно не дышала давно – несколько лет. Городской смог оскорбленно покидал тело, уступая место обжигающему кислороду. Легкие сопротивлялись, они привыкли к столичному яду, он почему-то считается воздухом. И снова глубокий вдох, до рези в легких – пусть город окончательно отпустит, отодвинется на задворки и выйдет из тела вместе с пылью.

Невольно улыбка сама появилась на лице, встречая лучи раннего солнца. Будто написанное кистью талантливого художника, фантастическое утро проявлялось над Карпатами.

Музыка в наушниках усиливала магию погружения, утягивая сознание куда-то далеко-далеко в небо, в рассвет. Ника стояла у низкого ограждения, сжав его замерзшими ладонями. Не чувствовала ни холода, ни росы, ни ветра. Ничего кроме единения с природой. В душе воцарилась целительная пустота, остро резонируя с музыкой в ушах:

Silence, let me hear your growl

There is no one else I could call

I feel way too good in a room

Without a single door[1]

Она беззвучно подпевала словам – более удачную в этот момент песню выбрать невозможно. Всем естеством чувствовала, что в этот раз приехала домой не зря. Легкое, как паутинка, ожидание чего-то грандиозного окутывало Нику.

Полосы молочного тумана еще скрывали долину, но высокие ели на склонах гор приветствовали новый день, расцвеченные проказливыми лучами зари. Лиственные деревья, одетые в сочные цвета осени сияли. Интересно, если жить здесь, видеть эти разрывающие сердце рассветы, можно привыкнуть к красоте? Можно считать их обыденностью? Голос Шейки Сью[2] умолк, знаменуя окончание песни, и Ника вынула наушники – за спиной кто-то стоял, очень недовольный. С некоторых пор не нужно оборачиваться, чтобы понять, что больше не одна.

− Машина ждет, − волшебство момента разрушено раздраженным мужским голосом. Наверное, окликает Нику не впервые.

Медленно повернулась и встретила колючий взгляд давнего друга. Когда-то с Захаром они возились в одной песочнице, в младшей школе делили шоколадку на двоих. В седьмом классе играли в бутылочку на поцелуи и робко бросали заинтересованные взгляды друг на друга. А потом все закончилось. Дети выросли. Так бывает. Захар предпочел перенять дедовскую ненависть к семье Велес. Теперь подобно местному народу не жалует Веронику. Во всяком случае, после того как Ясен увез племянницу, отношения совсем охладели.

Не то чтобы Ника не привыкла, все равно неприятный осадок оставался от каждого злого взгляда. Иронично: насколько влюблена она в эти места, настолько враждебны местные жители. И хоть лично не сделала ничего плохого, с ней разговаривали неохотно, сквозь зубы.

Кивнула Захару, без обиды – люди вольны выбирать свой собственный путь и отношение к миру. Давно выучила урок – никто не обязан оправдывать ожидания. Она сунула парню в карман куртки хрустящую бумажку, с лихвой компенсировав беспокойство и неторопливо пошла к амбару, где ожидал семейный пикап. Предстояло еще час добираться до дома на озере по горному серпантину. Владения Велес располагались в отдалении от поселков и туристических троп.

– Благодарю.

В амбаре пахло деревом, сеном, пылью и легким запустением. Постройкой давно никто не пользовался по назначению. Теперь это импровизированный склад ненужного хлама и немного гараж. Девушка с нотой сомнения посмотрела на свои модные ботинки, а потом на грязный пол. Решительно шагнула к старому сундуку – там должно что-то быть на замену тонким шпилькам. Ника в спешке собиралась в дорогу, когда сбегала из квартиры и не подумала о комфорте заранее. В сундуке ковырялась добрых полчаса, приглушенно матерясь. Откопала не только старые сапоги, но и дневники за среднюю школу. Весело хмыкнула – одни пятерки и двойка за криво связанный шарф. Эх, когда это было! Сейчас бы грозная инструктор удивилась тому, что Велес создает своими руками украшения, которые покупают люди по всему миру.

Все вещи были погружены Захаром в багажник пикапа, только небольшую сумку и бумажный пакет Ника бросила на переднее сидение. Парень небрежно облокотился на крыло машины и недовольно наблюдал за ней. Оглушительно чихнула два раза подряд, встала на ноги и повернулась:

– Даже не пожелаешь здоровья? – ироничный вопрос как попытка разбить надоевшую атмосферу.

– Могу пожелать счастливого пути, – после паузы ответил тот, откинул небрежным жестом челку со лба и с нажимом добавил: – домой, в город.

Негромко хохотнула и не стала продолжать диалог. С ним все ясно. Оперативно переобувшись, девушка бросила школьные дневники обратно в сундук и закрыла тяжелую крышку. Минута ностальгии закончена.

«Надо бы напомнить дяде Ясену, что в амбаре пора прибраться, – сделала зарубку на память, – в конце концов, злиться вечно он не станет и наверняка позвонит».

− Извини за задержку, Зара, − улыбнулась, – и еще раз спасибо за помощь.

– Захар. Или Захария, – поправил бывший друг, – и помогать тебе – не моя воля.

– Черт… – ругнулась вслух, а мысленно Ника отвесила себе оплеуху. Его имя любила сокращать раньше. – Прости. Я знаю, господин Шухт. Мы больше не друзья и все такое. Забирай свои бумажки…

Теперь уже не ирония, а скорее ехидство прорвалось сквозь попытки быть великодушной. Терпение не безгранично, потому тон девушки утратил легкость:

– Элементарную вежливость никто не отменял, кажется?

− Не приезжала бы ты больше, − то ли посоветовал, то ли пожелал в ответ он и отошел от машины. Его распахнутая куртка на миг приоткрыла бок, где мелькнули ножны с охотничьим ножом. Все местные вооружены так или иначе. Наверняка в машине у Зары есть что-то вроде обреза.

– Это угроза? – подначила, приподняв уголок губ в ухмылке.

Мазнула взглядом по широкой грудной клетке парня и мысленно попробовала сопоставить то, что видит с образом из памяти. Не так много времени нужно на взросление, правда? Отметила что Шухт стал гораздо крупнее, как и его старший брат и отец. Улыбчивый мальчишка с льняными волосами, романтичный подросток с длинной челкой в прошлом… Сейчас о них напоминал только старый шрам под подбородком, даже волосы потемнели и утратили былую мягкость.

Захар не ответил на ее реплику, только чуть закатил глаза и сложил руки на груди. Он так делал всегда, если заканчивалось терпение. Ника взялась за ручку дверцы, собираясь на этом закончить общение, но природная вредность, замешанная на зудящем желании уколоть, взяла верх:

– У тебя язык отсохнет, если скажешь мне хоть одну нормальную фразу? – сарказм в голосе мог проигнорировать только глухой.

– Мне платят не за любезности, – ответил Захар, а потом смерил девушку странным взглядом – вроде и любуется, как она минутой раньше, но недоволен. Ею, амбаром, машиной, миром вокруг, воспоминаниями.

– Нравится? – отбросила рыжие пряди за спину, – Я тоже изменилась, да?

Посмотреть действительно было на что – Ника занималась спортом, потому худоба и острые коленки в прошлом, Захар вряд ли не заметил, ведь были времена, когда обнимал ее совсем не по-дружески. Рыжие волосы отрастила и теперь стала выглядеть ярче.

– О? – деланно удивилась, не дождавшись ответа, – сколько нужно заплатить, чтоб ты был ласков? Если дело только в сумме, назови ее, Захар. Вдруг мне станет скучно осенним вечером.

Собеседника перекосило, а Велес с явным интересом смотрела как он закипает. В глубине души пожалела, что не сдержалась. Мелочно мстить за испорченный рассвет глупо.

− Ты знаешь, я не могу бросить деда, − вернулась к его совету не приезжать, – кроме того, здесь мой дом. Точно так же как твой. Стоит ли ненависть того, чтобы перечеркнуть все хорошее, что было ранее? В любом случае, прекращай пыхтеть и открой ворота.

– На дедуле Марко пахать можно! Всем бы такое здоровье, – проворчал, лишь бы оставить последнее слово за собой, – и я тебя не ненавижу.

– Угу, – отвернулась.

Захар пошел выполнять просьбу – хотел быстрее избавится от нежеланной обузы? Интересно о чем он думает. На секунду захотелось окликнуть его, извиниться за грубость, но вспомнила, кто первый начал и задавила порыв. Шухт всегда был зачинщиком мелких споров!

«Но защищал тебя от остальных детей, – напомнил вкрадчиво голос совести».

Это было давно. Будто не в этой жизни, будто не с ними. Улыбчивый и милый Захар охотно общался с туристами, но жалел слова доброго для девчонки из детства. Да и к черту их всех!

Парень оглянулся, на лице застыло странное выражение, он хотел что-то сказать, но Ника уже бодро запрыгнула на воительское место. И не заметила как он глубоко вздохнул и раздраженно бросил металлический запор в сторону.

Долой все воспоминания! Внучку ждет любимый дед, ее уютная комната под крышей, где нет ни соседей, ни их злых взглядов. Впереди живописная дорога, любимая музыка и долгожданная встреча. Вырулила за ворота, на миг остановилась и бросила взгляд на окрестности – странно, сердце екает нехорошо. Или это последствия невеселого разговора?

Шухт постучал в окно костяшками пальцев. Едва заметно вздрогнув, опустила окно и вопросительно вскинула брови. Парень облокотился локтем на дверцу машины, его лицо оказалось напротив ее:

– Ты права. Я ненавидел тебя. Очень долго. Но вовсе не из-за глупых суеверий, – скривился, вспомнив местные страшилки.

– Что ж, спасибо за признание, – стекло медленно поехало вверх, пока сердце Ники застучало быстрее. Она понятия не имела что он имел ввиду, но уточнять не повернулся язык. Душу и без того охватила сумятица.

Поймала в стекло заднего вида деревянное, потемневшее от времени строение на клочке ровной поверхности. Вдалеке угадывался шум реки, длинные палицы, прибитые к столбикам, имитируют ограждение в высокой траве. И на десяток километров вокруг едва ли найдутся люди. Кроме Ники и Захара. Идеальное место чтобы поселиться и познавать дзен. Или спрятать труп. Улыбнулась диким мыслям и выехала, наконец, на дорогу. В зеркале в последний раз мелькнул Захар в старой стильной куртке с нашивками и выбеленных джинсах – почти американский фермерский сын. Ника махнула рукой на прощание и повела машину прочь.

***

Обязательная остановка – у натоптанной тропки, которая примыкает к хорошей асфальтированной дороге и ведет вглубь леса. Съехав на обочину, Ника затянула ручник и забрала бумажный пакет с соседнего сидения. Дальше пешком. Спугнув рыжую белочку с низкой ветки, бодро побежала по тропе вглубь леса. С детства знакомый маршрут порадовал. Сквозь листву пробивалось солнце и расцвечивало тропинку солнечными зайчиками. Камни, старая хвоя и почва пружинили под подошвами старых ковбойских сапог. Ника вслушивалась в звуки леса и млела от восторга. Она ценила комфорт и цивилизацию, но только здесь, в отдалении от всех, в живом лесу, ощущала себя спокойно и на своем месте. Стоит подумать над тем, чтобы перевести всю работу в онлайн и остаться жить здесь.

Всего через минут тридцать Ника пришла на место. Тропа вывела ее к небольшому бревенчатому дому, знакомому до боли. Он притаился над ручьем в густых зарослях кустарника. Вода весело пела на дне оврага. С берега на берег, заботливо был перекинут деревянный мостик, а по краю обрыва – плетеный заборчик предотвращает падение вниз. Отсюда открывается захватывающий вид. На секунду Ника замерла от восхищения, любуясь: склон горы, покрытый осенним лесом, полосы тумана и серебристая лента ручья, в каменном русле.

Этот «пряничный» дом – самая настоящая избушка Бабы Яги. Так уютно, атмосферно, будто кусочек сказки вынули заботливой рукой и оставили здесь, в красивом месте. Наверняка хотели сберечь для себя.

− Я тебя пару дней как жду, силы сообщили о желанной гостье, − низковатый голос за спиной зажег теплый огонек в груди.

Дара любила появляться неожиданно и всегда вовремя. Нике ни разу не удалось застать ее врасплох, лесная ведьма всегда знает, когда не одна.

− Карты нашептали или Марко заходил? – лукаво улыбнулась гостья.

Ее дед, в отличие от местной Яги не чурался пользоваться благами цивилизации, потому новости ему приходили по телефону. Дара же отмахивалась и утверждала, что вполне может узнать все, что требуется своими способами. Впрочем, странные привычки женщины не смущали никого, в том числе и местных жителей, которые захаживали к ней за помощью. Опытный гомеопат и костоправ нужен многим. Не одного пациента Дара выходила и вернула к нормальной жизни. Она это называла колдовством, люди – знахарством, а Ника – хорошим образованием. Кто прав?

– Карты сказали, – распахнула объятия Дара радушно, – иди ко мне, детка. Я жутко соскучилась.

Крепкие объятия и глаза на мокром месте, улыбка и душевное тепло, что невозможно описать – им не нужны слова. Ника чмокнула в щеку свою любимую подругу, бабушку, мать и совесть в одном лице. А еще, единственная местная жительница, которая всегда с любовью относилась к вредной девчонке Велес.

Ее дом стал вторым родным пристанищем: всегда двери открыты, уютно, тепло и вкусно. И жутко интересно в логове настоящей колдуньи – огромные тома книг по медицине, языкам, философии, герменевтике, древней истории, магии, травам и человеческой энергии. На множестве полок – руны, пучки трав, разные фигурки из камня и дерева, масса бутылочек из темного стекла и несметное количество других магических штук. Но более всего Нике нравились колоды карт – красивые, таинственные картинки завораживали более их метафорического языка.

«Внучка Бабы Яги, − шутила Дара, обучая премудростям гадания и законам проведения ритуалов».

Сначала это казалось интересной игрой, особенно притягательной за счет бесчисленных подарков: то блестящий камушек на кожаном шнурке, то свеча из цветного воска, то хрустальный флакон, пахнущий чем-то терпко-сладким. А потом стало понятно, что странные правила работают – нацарапанные руны приносят удачу, подношения духам меняют погоду, а вовремя нашептанное словцо отворачивает беду. В детстве все казалось волшебным, так было легко верить в магию.

– Учишь ребенка всякой ереси, – неодобрительно вздыхал Ясен.

– Она талантлива! – не соглашалась Дара, – у девочки есть дар, и я его развиваю…

– Какой, к бесам, дар?!.. – вечный спор взрослых никогда не заканчивался.

Девочка Ника с удивлением слушала переругивания и вновь точно угадывала погоду, видела знаки, безошибочно ощущала людей. А потом и в игральные карты сходиться с ней стало чревато! Феноменальное везение наводило на мысли о шулерстве. Но она не мухлевала никогда. А после того как увидела что Марину – продавца в магазине – одолел вовсе не рак, а странная полупрозрачная тень над головой, уроки Дары изменились. Ведьма стала гораздо серьезнее относиться к ее таланту. Пока все не изменилось и Ясен не увез племянницу в столицу.

После этого ее жизнь изменилась, детское увлечение было забыто…

– Ты совершаешь ошибку! И поплатишься за нее! – пригрозила Дара, но ее слова не повлияли на решение опекуна.

– Не забивай ей голову сказками! Ника будет жить в реальном мире!

Отмахнулась от неприятного воспоминания и снова крепко обняла Дару. Сколько их, этих воспоминаний в безразмерном сознании? А теплых встреч – всего ничего.

– Я так рада тебя видеть, – с чувством призналась и даже смахнула слезинку, чтобы тут же с жадным любопытством изучить облик старшей подруги.

Почти не изменилась: длинные волосы цвета вороного крыла, тронутые сединой − это ничуть не смущало Дару. Она заплетала толстую косу и как девчонка оставлядя свободные пряди у висков. Те же тонкие морщинки у глаз, которые часто улыбаются. И проколотые множество раз уши как прежде радовали россыпью серёжек. Темные глаза и смуглая кожа женщины тоже не постарели. Дара не изменила яркой рубашке с длиннополой юбкой. Вокруг стройной талии завязан фартук, испачканный растительным соком, свечным воском и еще бог знает чем. Она пахла лавандой, можжевельником и мелиссой. Вероника глубоко вдохнула аромат и окончательно почувствовала себя дома.

− Я тоже очень скучала, − рассмеялась ведьма.

В жизни иногда случается человек вне возрастных категорий, вне социальной лестницы и прочих человеческих ярлыков. Человек. Который становится близким и любимым, который словно часть твоей души. Наверное, это тот самый случай.

− Идем в дом. Посмотрим, что ты для меня принесла, – лукаво кивнула на бумажный пакет, – и опробуем мой новый травяной сбор.

Вероника тихо хмыкнула и улыбнулась, можно подумать подруга могла не почуять запах кофе. Традиционный гостинец. На этот раз кофе приехал из Бразилии, по специальному заказу. Вероника довела продавца до нервного тика, очень тщательно выбирая сорт, чтобы порадовать Дару любимым напитком. Бедняга был готов отдать его бесплатно, лишь бы придирчивая клиентка ушла.

Едва Ника переступила порог дома, наперерез бросилась рыжая стрела чуть не бив с ног. Девушка счастливо пискнула и на ближайшие десять минут была потеряна для мира. Сита – яркая, как пламя лиса, радостно облизывала лицо и руки, нежно прикусывая пальцы. Она сунула свой длинный, влажный нос в каждый карман и даже ухо. Гостья весело смеялась, сидя на полу посреди большой передней, позволяя непоседливой и любопытной бестии творить, что заблагорассудится. Дара весело рассмеялась и не стала разнимать давних подружек.

− Как ты, милая? − хозяйка быстро освободила стол от воска, трав и готовых свечей.

Когда ей удалось, оторвать двух рыжих дамочек друг от друга и усадить одну за стол, а вторую прогнать в кресло, обе были счастливы до визга и сверкали блестящими глазами.

Ароматный борщ в чугунном чавуне и домашний хлеб разбудили зверский аппетит. Последний раз Вероника перекусывала протеиновым батончиком в поезде. То есть, около восьми часов назад. Молодой организм решительно против такого обращения, о чем незамедлительно сообщил громким урчанием в животе. Дара покачала головой и жестом поторопила заканчивать умывание и садиться за стол.

− А карты разве не нашептали? – лукаво улыбнулась гостья и утерлась куском светлого полотна, пытаясь стереть следы поцелуев Ситы.

– От как дам сейчас ложкой по лбу! – притворно сварливо пригрозила Дара.

− Отлично все, тетушка! Учусь, тренируюсь и разрабатываю новый дизайн браслетов, – со смехом в голосе ответила на вопрос. Преувеличенная бодрость не обманула подругу. Ника наткнулась на внимательный взгляд ведьмы и вздохнула: – По правде, я взяла академический отпуск в университете. Решила уехать на время. Хочу заниматься любимым делом.

Опустила глаза и села за стол. Горло сдавило от обиды и стыда. Она не врала, но не сказала правды о том, почему срочно сбежала из столицы. Говорить о том, как болят глаза от слез, как ноет в груди от болезненной вины невыносимо. Гораздо проще рисовать искаженную картинку реальности. Не для того, чтобы успокоить Дару, а чтобы обмануть себя.

– Хочешь об этом поговорить? – мягко спросила Дара. Пауза. Оторвала взгляд от столешницы и поняла, что ее спектакль неудачен, а подруга – прекрасный человек.

– Да что рассказывать? – снова улыбка только на губах, – браслеты будут парные. Для влюбленных и близких друзей…

– Отличная идея, – поддержала ведьма, – хочешь, я покажу тебе отличный заговор, чтобы сделать дружбу крепче? Помнишь, как хорошо у тебя раньше получалось работать с плетеными амулетами?

– Что? – озадаченно моргнула Ника на второй вопрос. Она ничего такого не помнила. Ясен и без того с ума сходил, когда в детстве упоминала о свечах, картах или даже сказках, – о чем ты?

Снова короткая пауза и легкий налет удивления. Сначала растерянный, а потом странно понимающий взгляд Дары и она беззаботно отмахнулась:

– Ох, прости, дорогая! Это я с Ритой занималась. Так что там с браслетами?

Вероника несколько лет подряд создавала украшения ручной работы. Вдохновляясь этническими мотивами и мифологией, создавала не только привычные глазу вещи, но и уникальные короны, фантазийные венцы, необычные наручи и даже несколько разных крыльев по индивидуальному заказу. Для косплея. Это второе занятие, которое она обожала. Первое – воздушная гимнастика, к которой теперь вряд ли вернется.

– Нормально, – вздохнула, – хочу побыть здесь, на своем месте. Подальше от… всех, – голос все же дрогнул.

Закинула голову, чтобы предательские слезы не брызнули из глаз. Вот же… Думала что способна спокойно говорить! Надеялась, что сердце отболело. Недавно смогла сходить в реабилитационный центр к Давиду и не плакать. И плевать, что прогнал ее…

Ника убежала не только из палаты, но из дома, где все напоминало о трагедии и полетах под куполом. Сбежала от, до тошноты заботливого, Ясена; от покалеченного Давида. От себя. Им всем нужна реабилитация.

– Ох… – подруга стремительно подошла и сжала ее в объятиях, – мне так жаль. Прости старую дуру, что напоминаю.

– Ты знаешь?

– Нет, подробностей не знаю, – тихо ответила, – но, когда будешь готова, я выслушаю, хорошо?

– Спасибо, – глубокий вдох, украдкой утерла слезинку, – что случилось – не отменишь. И даже уезжая на край света, с собой берешь себя, да? Так что приехала восстанавливаться, Дара. И понять, что со мной происходит.

– А что происходит? – насторожилась женщина, – Я могу помочь?

– Это… сложно, – уклончивый ответ, – сначала я должна разобраться сама.

– Конечно. Прости еще раз, что заставила вспомнить плохое. Давай лучше вот ешь, – отвела глаза Дара от девушки, словно стесняясь своего любопытства.

После обеда, они устроились в плетенных креслах, прямо над ручьем. Ника укуталась в плед и потягивала обещанный травяной взвар с вкусными пирожками. В душе снова установилось шаткое равновесие.

Интересное свойство характера – подозрительно быстро переключалась на разные эмоции. И это наводило на нехорошие мысли, ведь так не бывает! Ника обещала звонить психотерапевту и вести дневник, записывать свое состояние, принимать лекарства. Но с последней встречи девушка не следовала инструкциям. По-настоящему лучшей стало, когда села в самолет, потом в поезд, и совсем хорошо – когда вдохнула чистый горный воздух.

– Хочешь, я возьму карты и…

– Нет, лучше заверни с собой твои волшебные свечи, – улыбнулась Ника, слушая лес, – не хочу ничего знать о будущем, не хочу советов, анализа и пристального внимания. Мне нужен покой, тишина чтобы услышать собственный голос. И теплые огоньки.

– Обязательно, и чай тебе тоже положу. Марко такой не пьет, да и не мужской он, – засуетилась подруга, – слышишь? Деду не заваривай, а сама пей вечером, чтобы сон хороший был, чтобы восстанавливалась хорошо.

– Спасибо, Дарочка.

– И свечки зажигай, ты их любишь, вот и придет вместе с огнем душевный покой. Я тебе нашепчу на них хорошего, ладно?

– Конечно, моя бесценная ведьма лесная, – с ноткой смеху согласилась со своеобразной заботой.

Несмотря на это, так и не смогла рассказать сейчас ей, и еще раньше – психотерапевту, что именно так сильно тянуло домой, в богами забытые леса. Под цветастым пледом по рукам Ники пробежали колючие мурашки, а пальцы сильнее сжали толстое ушко кружки. От одной мысли, что нужно произнести вслух, охватывал густой, как кисель, страх.

Тогда – Ника

Высота ее окрыляла и манила. Дарила состояние абсолютного счастья в момент, когда поднимаешься под самый купол, когда сильное тело послушно выполняет движения и рисует свой танец. Это позволяет почувствовать себя почти богиней, особенно, когда смотришь кадры, снятые снизу и видишь результат. В эти моменты девушка понимала Нарцисса[3] – она обожала себя в такие моменты и тихо восхищалась.

В воздушную гимнастику с первого взгляда, почти сразу как уехала из родного поселка. Не было ни секунды сомнения, после того как подруга Ясена привела девочку в акробатическую школу. По правде говоря, она принадлежала семье Джульетты Шафрански больше двух десятков лет. И попасть в нее в качестве ученика было непросто. Для Ники сделали исключение по большому блату.

Огонь, который вспыхнула в глазах рыжей ученицы, больше ни разу не угас. Он становился только сильнее с каждым падением, синяком, неудачей. А уж когда у ловкой и сильной Ники получалось, энтузиазм и абсолютное счастье волнами расходились от нее, заряжая других на подвиги. Ее настроение бывало заразительным.

И хоть за плечами у нее была художественная гимнастика, понадобилось масса адских усилий, чтобы взлететь на вершину. Физическая база оказалась подходящей, а отсутствие страхов позволило быстро схватывать. Любимым снарядом было воздушное кольцо, а следом пилон, позже – цепи. Девушка стала царицей сольной программы. Ей не нужны были ни хореографы, ни советы – каждый номер ставила по своим эскизам, которые придумывала, охваченная новой идеей образа.

– Боги, кто ты вообще? – с изрядной долей восхищения и недоверия спрашивал Давид. Красивый, как с картинки парень, мечтавший стать артистом цирка дю Солей[4].

Он стал проводником в мир воздушной гимнастики – сначала с нотой сомнения и небольшой охотой. А потом с удовольствием и азартом. Давид по-доброму завидовал удивительному таланту, бесстрашию и страсти подопечной. И, наверное, был немного влюблен? Останавливал его только возраст Ники, которой было пятнадцать на момент, когда он стал ее наставником. Впереди у них было несколько лет активной работы…

– Твоя новая головная боль! – смеялась, – хочу попробовать что-то необычное.

– Например?

– Не знаю еще, – задумчиво растянулась на матах Ника и вытянула руки к куполу и дурашливо улыбнулась, – хочется чего-то такого…

– Парный полет?

– Ну, нет… это страшно!

В это время Ника вырывалась в Елень только летом. На фоне ярких впечатлений под куполом, поездки мало запоминались и быстро выветривались. И хоть проводила дома она по два месяца, похвастаться отдыхом не могла – казалось, что рассказывать нечего.

Давид умел быть убедительным. Поэтому через пару лет уговорил поставить красивый номер вместе с воздушным гимнастом. С ним самим. У них получилось. Настолько хорошо, что звездная парочка стала работать вместе. На место влюбленности пришло полное доверие, дружба и общие цели. Ника хотела, чтобы желание Давида сбылось, и он попал в цирк мечты. Вместе они писали и ставили его номер для промо-ролика. Тут пригодилась творческая фантазия Ники и талант режиссера.

– Давай поставим парную композицию!

– Это должно быть крутое соло, друг! Ты должен блистать! Я буду только мешать.

Ника была права. Его ролик прошел отбор и попал в базу цирка – его отметили как вероятного артиста, хоть и не выслали приглашение сразу. Отпраздновали красиво и весело. Утром Ника бесшумно ушла, тихонько собирая разбросанные вещи и морщась от головной боли – плохая идея смешивать секс и алкоголь. Они нарушили их гармоничную пару, но сожалеть об этом не собиралась. Давид стал ее первым мужчиной – внимательным, нежным и очень умелым. Все могло бы быть красиво и предсказуемо, как в любовном романе. Он хотел большего. Но Ника не позволила им этого и как рабочая пара они расстались. До последнего случая.

Прыжок! Словно крылья вырастают за спиной. Надежные руки хватают ее и Ника проворно взбирается на доппель-трапе[5] и снимает надоевшую страховку.

«– Перестраховщики, блин, – проворчала и глянула вниз».

Предстоял еще один красивый прыжок. Давид будет ловить партнёршу одной рукой, а дальше зрелищный выход на финал. Миллион раз отработанная связка, Ника абсолютно уверена в каждом движении, ей даже думать не нужно – все делает тело само. Давид тоже профи, и его, кстати, никто не заставлял пристегиваться.

– Из вас двоих тебя жальче, – ехидно отмахнулся от претензий техник и ушел.

Ника раскачалась на перекладине, приготовилась соскользнуть вниз головой, сфокусированная и собранная, поймала улыбку Томы напротив и улыбнулась в ответ. До нее доносились команды внизу – там растягивались другие любители щекотать себе нервы. В ушах играла музыка, а восторг пузырился в венах. Очень важно все сделать вовремя и синхронно. Давид тоже абсолютно готов и сейчас они сделают знакомый трюк, который Джульетта снимет в рекламный ролик для школы.

Пора. Она технически великолепно совершает начало движения и бросает тело вперед, напрягая каждую мышцу, превращаясь в импульс и стрелу. Время для нее словно замедляет бег, вот она тянет руки, поворачивает голову и боковое зрение фиксирует что-то странное на технических лесах. По ним техники добираются до прожекторов. Но сейчас там был вовсе не техник – длинные мокрые волосы, запятнанный кровью наряд и горящие глаза. И полет с утеса в стылую воду… В душе на миг вспыхивает ощущение жуткого дежавю – она уже видела это, ужас сковал конечности, ладони мгновенно вспотели.

«О Небеса! Только не сейчас, – пронеслось в голове»

В носу появился запах хвои и влаги, заныли ноги и рука, эхо раскатов грома пустили мурашки по коже. И хоть прыжок длился всего мгновение, Ника успела прожить жизнь. К реальности ее вернул крик и рывок за запястье, а потом живот словно подцепили воздушным крюком и резко дернули. Она падала.

В той иллюзии все закончилось плохо – ощущение полета настолько было реальным, что девушка невольно задержала дыхание. Этот кошмар раньше был только сном. Ужас украл дыхание, потому что Ника знала, что будет дальше – удушающая ледяная вода в легких и чья-то стальная хватка на запястьях… Реальность и бред смешались.

Доли секунды закончились, время снято с паузы и Ника обнаруживает себя в миллиметре от рук Давида. Но поздно, уже летит вниз. В его глазах отражается ужас и парень пытается ее догнать, кончики пальцев мазнули по ладони. Буквально за полсекунды они оба понимают, что ошиблись. Судорожная попытка поймать обеими руками проваливается, но Ника ухитряется схватиться за него левой рукой – инстинктивно. Одно мигание глаз, рывок и вот уже они вдвоем падают. Удар, жуткий хруст. Темнота и писк в ушах.

Кажется, Ника слышала сирены скорой, кто-то что-то ей кричал, потом успокаивал. Кололи руки, мельтешили перед глазами, просили не закрывать тяжелые веки. Она почти ничего не чувствовала, только в нос настойчиво лес запах воды и хвои. Так пахло в лесу, у озера. И чей-то голос говорил и повторял одно и то же. Но слова разобрать Ника не могла. Снова опустила ресницы и ее накрыла темнота.

– Веронике, вашей племяннице, – голос врача у приоткрытой двери знаком, – удивительно повезло. Совсем скоро мы сможем ее выписать, понадобиться недолгая физиотерапия и она снова будет ходить, а там и к нагрузкам вернется. Очень сильный организм и феноменальная удача…

Ясен в компании доктора вошел в палату. Он внимательно оглядел девушку на койке, ее гипс на ноге и шейный корсет. В глазах дяди не было ни удивления, ни беспокойства. Он абсолютно уверен в том, что все будет хорошо. Поделился бы этой верой в лучшее. Впрочем, заподозрить Ясена в лишнем оптимизме сложно, вероятно, это просто его обычная холодность.

– Я хочу увидеть Давида…

Всю неделю, что Ника тут, ее никуда не пускали, хотя она действительно быстро восстанавливалась. И ничего не говорили. И теперь, ее требование адресовано дяде, который недовольно нахмурился, сунул руку в карман и после паузы ответил:

– Нет.

Через полгода просьб, требований, криков и поисков. После сотни сброшенных звонков и несколько заблокированных аккаунтов в социальных сетях и мессенджерах, Ника приехала лично в реабилитационный центр, где был Давид.

– Дорогая, он не хочет с тобой говорить, пойми, – это Джульетта стояла в дверях коридора и пыталась вразумить ученицу, – ему тяжело даже думать о тебе, не то, что видеть!

– Я хочу поговорить!

– Ты выжила, полностью здорова, у тебя работающие ноги и никаких последствий, – резко сказала госпожа Шафрански, – Сказочное везение и немыслимое счастье! Благодари Бога, что тебе вообще так повезло! Ты сняла страховку, упала и осталась жива! А он – не может даже шевелиться! Если бы ты не пренебрегала правилами, ему бы не пришлось…

Женщина оборвала речь, видимо осознав что и как говорит. Ее слова молотом ухнули на незажившую душевную травму.

– Ах вот в чем дело… вы вините меня!

– Нет, но… он хотел тебя спасти, Ника и вы оба упали.

Пауза. Джульетта виновато, но упорно на что-то намекала. А Вероника не хотела верить в то, что Давид не раз демонстрировал – он не желает с ней говорить. В горле стал ком. Она медленно развернулась, собираясь уходить, Джульетта расслабилась и попыталась даже сказать что-то утешительное. И никак не ожидала, что девушка проворно проскочит мимо и ворвется в палату.

Давид парализован почти до груди. Осунулся, скулы заострились, яркие золотистые глаза потухли и полны боли. Когда Ника вбежала, он отвлекся от электронной книги. Наверняка слышал разговор за дверью и абсолютно проигнорировал. Его волнистые волосы теперь были подстрижены короче, чем раньше, а уголки губ больше не стремились к улыбке.

– Привет… – ее голос мгновенно сел.

– Уходи, Ника.

– Я…

– Не хочу тебя видеть.

– Но Давид, я…

– Пошла вон! – он размахнулся и швырнул в нее электронной книгой.

[1] THE HELLFREAKS – Weeping Willow.

[2] Солистка группы The Hellfreaks

[3] Имеется в виду миф. Нарци́сс, точнее Нарки́сс – в древнегреческой мифологии сын речного бога Кефиса и нимфы Лириопы, ставший символом гордыни и самовлюбленности.

[4] «Cirque du Soleil» (с фр. – «Сирк дю солей» – «Цирк солнца») – канадская компания, работающая в сфере развлечений, определяющая свою деятельность как «художественное сочетание циркового искусства и уличных представлений».

[5] Гимнастический снаряд – широкая перекладина, подвешиваемая на трех веревках (с тросом внутри) так, что средняя разделяет перекладину на две трапеции, на которых двое гимнастов (гимнасток) выполняют упражнения как по отдельности на каждой, так и вместе на одной.Сейчас – Ника

Поселок Елень, встретил тишиной и одиночеством. Тем самым, что позволяет поддерживать иллюзию полного спокойствия. Это место будто застывшая в янтаре бабочка – замершая на пике своей красоты, будто время над ней не властно. Тут, в сердце гор, очень легко поверить, что миг можно остановить. Ника хотела бы это сделать.

Чистейший воздух кружил голову, пьянил и искушал, как бокал игристого. Вероника сняла шапку, позволяя ветру играть с длинными рыжими волосами. Прикрыла глаза и сделала еще один глубокий вдох. Так легко и вкусно не дышала давно – несколько лет. Городской смог оскорбленно покидал тело, уступая место обжигающему кислороду. Легкие сопротивлялись, они привыкли к столичному яду, он почему-то считается воздухом. И снова глубокий вдох, до рези в легких – пусть город окончательно отпустит, отодвинется на задворки и выйдет из тела вместе с пылью.

Невольно улыбка сама появилась на лице, встречая лучи раннего солнца. Будто написанное кистью талантливого художника, фантастическое утро проявлялось над Карпатами.

Музыка в наушниках усиливала магию погружения, утягивая сознание куда-то далеко-далеко в небо, в рассвет. Ника стояла у низкого ограждения, сжав его замерзшими ладонями. Не чувствовала ни холода, ни росы, ни ветра. Ничего кроме единения с природой. В душе воцарилась целительная пустота, остро резонируя с музыкой в ушах:

Silence, let me hear your growl

There is no one else I could call

I feel way too good in a room

Without a single door[1]

Она беззвучно подпевала словам – более удачную в этот момент песню выбрать невозможно. Всем естеством чувствовала, что в этот раз приехала домой не зря. Легкое, как паутинка, ожидание чего-то грандиозного окутывало Нику.

Полосы молочного тумана еще скрывали долину, но высокие ели на склонах гор приветствовали новый день, расцвеченные проказливыми лучами зари. Лиственные деревья, одетые в сочные цвета осени сияли. Интересно, если жить здесь, видеть эти разрывающие сердце рассветы, можно привыкнуть к красоте? Можно считать их обыденностью? Голос Шейки Сью[2] умолк, знаменуя окончание песни, и Ника вынула наушники – за спиной кто-то стоял, очень недовольный. С некоторых пор не нужно оборачиваться, чтобы понять, что больше не одна.

− Машина ждет, − волшебство момента разрушено раздраженным мужским голосом. Наверное, окликает Нику не впервые.

Медленно повернулась и встретила колючий взгляд давнего друга. Когда-то с Захаром они возились в одной песочнице, в младшей школе делили шоколадку на двоих. В седьмом классе играли в бутылочку на поцелуи и робко бросали заинтересованные взгляды друг на друга. А потом все закончилось. Дети выросли. Так бывает. Захар предпочел перенять дедовскую ненависть к семье Велес. Теперь подобно местному народу не жалует Веронику. Во всяком случае, после того как Ясен увез племянницу, отношения совсем охладели.

Не то чтобы Ника не привыкла, все равно неприятный осадок оставался от каждого злого взгляда. Иронично: насколько влюблена она в эти места, настолько враждебны местные жители. И хоть лично не сделала ничего плохого, с ней разговаривали неохотно, сквозь зубы.

Кивнула Захару, без обиды – люди вольны выбирать свой собственный путь и отношение к миру. Давно выучила урок – никто не обязан оправдывать ожидания. Она сунула парню в карман куртки хрустящую бумажку, с лихвой компенсировав беспокойство и неторопливо пошла к амбару, где ожидал семейный пикап. Предстояло еще час добираться до дома на озере по горному серпантину. Владения Велес располагались в отдалении от поселков и туристических троп.

– Благодарю.

В амбаре пахло деревом, сеном, пылью и легким запустением. Постройкой давно никто не пользовался по назначению. Теперь это импровизированный склад ненужного хлама и немного гараж. Девушка с нотой сомнения посмотрела на свои модные ботинки, а потом на грязный пол. Решительно шагнула к старому сундуку – там должно что-то быть на замену тонким шпилькам. Ника в спешке собиралась в дорогу, когда сбегала из квартиры и не подумала о комфорте заранее. В сундуке ковырялась добрых полчаса, приглушенно матерясь. Откопала не только старые сапоги, но и дневники за среднюю школу. Весело хмыкнула – одни пятерки и двойка за криво связанный шарф. Эх, когда это было! Сейчас бы грозная инструктор удивилась тому, что Велес создает своими руками украшения, которые покупают люди по всему миру.

Все вещи были погружены Захаром в багажник пикапа, только небольшую сумку и бумажный пакет Ника бросила на переднее сидение. Парень небрежно облокотился на крыло машины и недовольно наблюдал за ней. Оглушительно чихнула два раза подряд, встала на ноги и повернулась:

– Даже не пожелаешь здоровья? – ироничный вопрос как попытка разбить надоевшую атмосферу.

– Могу пожелать счастливого пути, – после паузы ответил тот, откинул небрежным жестом челку со лба и с нажимом добавил: – домой, в город.

Негромко хохотнула и не стала продолжать диалог. С ним все ясно. Оперативно переобувшись, девушка бросила школьные дневники обратно в сундук и закрыла тяжелую крышку. Минута ностальгии закончена.

«Надо бы напомнить дяде Ясену, что в амбаре пора прибраться, – сделала зарубку на память, – в конце концов, злиться вечно он не станет и наверняка позвонит».

− Извини за задержку, Зара, − улыбнулась, – и еще раз спасибо за помощь.

– Захар. Или Захария, – поправил бывший друг, – и помогать тебе – не моя воля.

– Черт… – ругнулась вслух, а мысленно отвесила себе оплеуху. Его имя любила сокращать раньше. – Прости. Я знаю, господин Шухт. Мы больше не друзья и все такое. Забирай свои бумажки…

Уже не ирония, а скорее ехидство прорвалось сквозь попытки быть великодушной. Терпение не безгранично, потому тон девушки утратил легкость:

– Элементарную вежливость никто не отменял, кажется?

− Не приезжала бы ты больше, − то ли посоветовал, то ли пожелал в ответ он и отошел от машины. Распахнутая куртка на миг приоткрыла бок, где мелькнули ножны с охотничьим ножом. Все местные вооружены, так или иначе. Наверняка в машине у Зары есть что-то вроде обреза.

– Это угроза? – подначила, приподняв уголок губ в ухмылке.

Мазнула взглядом по широкой грудной клетке парня и мысленно попробовала сопоставить то, что видела с образом из памяти. Не так много времени нужно на взросление, правда? Отметила, что Шухт стал гораздо крупнее, как его старший брат и отец. Улыбчивый мальчишка с льняными волосами, романтичный подросток с длинной челкой в прошлом… Сейчас о них напоминал только старый шрам под подбородком, даже волосы потемнели и утратили былую мягкость.

Захар не ответил на реплику, только закатил глаза и сложил руки на груди. Он так делал всегда, если заканчивалось терпение. Ника взялась за ручку дверцы, собираясь на этом закончить общение, но природная вредность, замешанная на зудящем желании уколоть, взяла верх:

– У тебя язык отсохнет, если скажешь мне одну нормальную фразу? – сарказм в голосе мог проигнорировать только глухой.

– Мне платят не за любезности, – ответил Захар, а потом смерил странным взглядом – вроде и любуется, как она минутой раньше, но недоволен. Ею, амбаром, машиной, миром вокруг, воспоминаниями.

– Нравится? – отбросила рыжие пряди за спину, – Я тоже изменилась, да?

Посмотреть действительно было на что – Ника занималась спортом, потому худоба и острые коленки в прошлом, Захар вряд ли не заметил, ведь были времена, когда обнимал ее совсем не по-дружески. Рыжие волосы отрастила и теперь стала выглядеть ярче.

– О? – деланно удивилась, не дождавшись ответа, – сколько нужно заплатить, чтоб ты был ласков? Если дело только в сумме, назови ее, Захар. Вдруг мне станет скучно осенним вечером.

Собеседника перекосило, а Велес с явным интересом наблюдала, как он закипает. В глубине души пожалела, что не сдержалась. Мелочно мстить за испорченный рассвет, глупо.

− Ты знаешь, я не могу бросить деда, − вернулась к совету не приезжать, – кроме того, здесь мой дом. Точно так же как твой. Стоит ли ненависть того, чтобы перечеркнуть все хорошее, что было ранее? В любом случае, прекращай пыхтеть и открой ворота.

– На дедуле Марко пахать можно! Всем бы такое здоровье, – проворчал, лишь бы оставить последнее слово за собой, – и я тебя не ненавижу.

– Угу, – отвернулась.

Захар пошел выполнять просьбу – хотел быстрее избавится от нежеланной обузы? Интересно о чем он думает. На секунду захотелось окликнуть, извиниться за грубость, но вспомнила, кто первый начал и задавила порыв. Шухт всегда был зачинщиком мелких споров!

«Но защищал тебя от остальных детей, – напомнил вкрадчиво голос совести».

Это было давно. Будто не в этой жизни, будто не с ними. Улыбчивый и милый Захар охотно общался с туристами, но жалел слова доброго для девчонки из детства. Да и к черту их всех!

Парень оглянулся, на лице застыло странное выражение, хотел что-то сказать, но Ника бодро запрыгнула на воительское место. И не заметила, как он глубоко вздохнул и раздраженно бросил металлический запор в сторону.

Долой все воспоминания! Внучку ждет любимый дед, ее уютная комната под крышей, где нет ни соседей, ни их злых взглядов. Впереди живописная дорога, любимая музыка и долгожданная встреча. Вырулила за ворота, на миг остановилась и бросила взгляд на окрестности – странно, сердце екает нехорошо. Или это последствия невеселого разговора?

Шухт постучал в окно костяшками пальцев. Едва заметно вздрогнув, опустила окно и вопросительно вскинула брови. Парень облокотился локтем на дверцу машины, его лицо оказалось напротив ее:

– Ты права. Я ненавидел тебя. Очень долго. Но вовсе не из-за глупых суеверий, – скривился, вспомнив местные страшилки.

– Что ж, спасибо за признание, – стекло медленно поехало вверх, пока сердце Ники застучало быстрее. Она понятия не имела что он имел в виду, но уточнять не повернулся язык. Душу и без того охватила сумятица.

Поймала в стекло заднего вида деревянное, потемневшее от времени строение на клочке ровной поверхности. Вдалеке угадывался шум реки, длинные палицы, прибитые к столбикам, имитируют ограждение в высокой траве. И на десяток километров вокруг едва ли найдутся люди. Кроме Ники и Захара. Идеальное место чтобы поселиться и познавать дзен. Или спрятать труп. Улыбнулась диким мыслям и выехала, наконец, на дорогу. В зеркале в последний раз мелькнул Захар в старой стильной куртке с нашивками и выбеленных джинсах – почти американский фермерский сын. Ника махнула рукой на прощание и повела машину прочь.

***

Обязательная остановка – у натоптанной тропки, которая примыкает к хорошей асфальтированной дороге и ведет вглубь леса. Съехав на обочину, Ника затянула ручник и забрала бумажный пакет с соседнего сидения. Дальше пешком. Спугнув рыжую белочку с низкой ветки, бодро побежала по тропе вглубь леса. С детства знакомый маршрут порадовал. Сквозь листву пробивалось солнце и расцвечивало тропинку солнечными зайчиками. Камни, старая хвоя и почва пружинили под подошвами старых ковбойских сапог. Ника вслушивалась в звуки леса и млела от восторга. Она ценила комфорт и цивилизацию, но только здесь, в отдалении от всех, в живом лесу, ощущала себя спокойно и на своем месте. Стоит подумать над тем, чтобы перевести всю работу в онлайн и остаться жить здесь.

Всего через минут тридцать Ника пришла на место. Тропа вывела ее к небольшому бревенчатому дому, знакомому до боли. Он притаился над ручьем в густых зарослях кустарника. Вода весело пела на дне оврага. С берега на берег, заботливо был перекинут деревянный мостик, а по краю обрыва – плетеный заборчик предотвращает падение вниз. Отсюда открывается захватывающий вид. На секунду Ника замерла от восхищения, любуясь: склон горы, покрытый осенним лесом, полосы тумана и серебристая лента ручья, в каменном русле.

Этот «пряничный» дом – самая настоящая избушка Бабы Яги. Так уютно, атмосферно, будто кусочек сказки вынули заботливой рукой и оставили здесь, в красивом месте. Наверняка хотели сберечь для себя.

− Я тебя пару дней как жду, силы сообщили о желанной гостье, − низковатый голос за спиной зажег теплый огонек в груди.

Дара любила появляться неожиданно и всегда вовремя. Нике ни разу не удалось застать ее врасплох, лесная ведьма всегда знает, когда не одна.

− Карты нашептали или Марко заходил? – лукаво улыбнулась гостья.

Ее дед, в отличие от местной Яги не чурался пользоваться благами цивилизации, потому новости ему приходили по телефону. Дара же отмахивалась и утверждала, что вполне может узнать все, что требуется своими способами. Впрочем, странные привычки женщины не смущали никого, в том числе и местных жителей, которые захаживали к ней за помощью. Опытный гомеопат и костоправ нужен многим. Не одного пациента Дара выходила и вернула к нормальной жизни. Она это называла колдовством, люди – знахарством, а Ника – хорошим образованием. Кто прав?

– Карты сказали, – распахнула объятия Дара радушно, – иди ко мне, детка. Я жутко соскучилась.

Крепкие объятия и глаза на мокром месте, улыбка и душевное тепло, что невозможно описать – им не нужны слова. Ника чмокнула в щеку свою любимую подругу, бабушку, мать и совесть в одном лице. А еще, единственная местная жительница, которая всегда с любовью относилась к вредной девчонке Велес.

Ее дом стал вторым родным пристанищем: всегда двери открыты, уютно, тепло и вкусно. И жутко интересно в логове настоящей колдуньи – огромные тома книг по медицине, языкам, философии, герменевтике, древней истории, магии, травам и человеческой энергии. На множестве полок – руны, пучки трав, разные фигурки из камня и дерева, масса бутылочек из темного стекла и несметное количество других магических штук. Но более всего Нике нравились колоды карт – красивые, таинственные картинки завораживали более их метафорического языка.

«Внучка Бабы Яги, − шутила Дара, обучая премудростям гадания и законам проведения ритуалов».

Сначала это казалось интересной игрой, особенно притягательной за счет бесчисленных подарков: то блестящий камушек на кожаном шнурке, то свеча из цветного воска, то хрустальный флакон, пахнущий чем-то терпко-сладким. А потом стало понятно, что странные правила работают – нацарапанные руны приносят удачу, подношения духам меняют погоду, а вовремя нашептанное словцо отворачивает беду. В детстве все казалось волшебным, так было легко верить в магию.

– Учишь ребенка всякой ереси, – неодобрительно вздыхал Ясен.

– Она талантлива! – не соглашалась Дара, – у девочки есть дар, и я его развиваю…

– Какой, к бесам, дар?!.. – вечный спор взрослых никогда не заканчивался.

Девочка Ника с удивлением слушала переругивания и вновь точно угадывала погоду, видела знаки, безошибочно ощущала людей. А потом и в игральные карты сходиться с ней стало чревато! Феноменальное везение наводило на мысли о шулерстве. Но она не мухлевала никогда. А после того как увидела что Марину – продавца в магазине – одолел вовсе не рак, а странная полупрозрачная тень над головой, уроки Дары изменились. Ведьма стала гораздо серьезнее относиться к ее таланту. Пока все не изменилось и Ясен не увез племянницу в столицу.

После этого ее жизнь изменилась, детское увлечение было забыто…

– Ты совершаешь ошибку! И поплатишься за нее! – пригрозила Дара, но ее слова не повлияли на решение опекуна.

– Не забивай ей голову сказками! Ника будет жить в реальном мире!

Отмахнулась от неприятного воспоминания и снова крепко обняла Дару. Сколько их, этих воспоминаний в безразмерном сознании? А теплых встреч – всего ничего.

– Я так рада тебя видеть, – с чувством призналась и даже смахнула слезинку, чтобы тут же с жадным любопытством изучить облик старшей подруги.

Почти не изменилась: длинные волосы цвета вороного крыла, тронутые сединой − это ничуть не смущало Дару. Она заплетала толстую косу и как девчонка оставлядя свободные пряди у висков. Те же тонкие морщинки у глаз, которые часто улыбаются. И проколотые множество раз уши как прежде радовали россыпью серёжек. Темные глаза и смуглая кожа женщины тоже не постарели. Дара не изменила яркой рубашке с длиннополой юбкой. Вокруг стройной талии завязан фартук, испачканный растительным соком, свечным воском и еще бог знает чем. Она пахла лавандой, можжевельником и мелиссой. Вероника глубоко вдохнула аромат и окончательно почувствовала себя дома.

− Я тоже очень скучала, − рассмеялась ведьма.

В жизни иногда случается человек вне возрастных категорий, вне социальной лестницы и прочих человеческих ярлыков. Человек. Который становится близким и любимым, который словно часть твоей души. Наверное, это тот самый случай.

− Идем в дом. Посмотрим, что ты для меня принесла, – лукаво кивнула на бумажный пакет, – и опробуем мой новый травяной сбор.

Вероника тихо хмыкнула и улыбнулась, можно подумать подруга могла не почуять запах кофе. Традиционный гостинец. На этот раз кофе приехал из Бразилии, по специальному заказу. Вероника довела продавца до нервного тика, очень тщательно выбирая сорт, чтобы порадовать Дару любимым напитком. Бедняга был готов отдать его бесплатно, лишь бы придирчивая клиентка ушла.

Едва Ника переступила порог дома, наперерез бросилась рыжая стрела чуть не бив с ног. Девушка счастливо пискнула и на ближайшие десять минут была потеряна для мира. Сита – яркая, как пламя лиса, радостно облизывала лицо и руки, нежно прикусывая пальцы. Она сунула свой длинный, влажный нос в каждый карман и даже ухо. Гостья весело смеялась, сидя на полу посреди большой передней, позволяя непоседливой и любопытной бестии творить, что заблагорассудится. Дара весело рассмеялась и не стала разнимать давних подружек.

− Как ты, милая? − хозяйка быстро освободила стол от воска, трав и готовых свечей.

Когда ей удалось, оторвать двух рыжих дамочек друг от друга и усадить одну за стол, а вторую прогнать в кресло, обе были счастливы до визга и сверкали блестящими глазами.

Ароматный борщ в чугунном чавуне и домашний хлеб разбудили зверский аппетит. Последний раз Вероника перекусывала протеиновым батончиком в поезде. То есть, около восьми часов назад. Молодой организм решительно против такого обращения, о чем незамедлительно сообщил громким урчанием в животе. Дара покачала головой и жестом поторопила заканчивать умывание и садиться за стол.

− А карты разве не нашептали? – лукаво улыбнулась гостья и утерлась куском светлого полотна, пытаясь стереть следы поцелуев Ситы.

– От как дам сейчас ложкой по лбу! – притворно сварливо пригрозила Дара.

− Отлично все, тетушка! Учусь, тренируюсь и разрабатываю новый дизайн браслетов, – со смехом в голосе ответила на вопрос. Преувеличенная бодрость не обманула подругу. Ника наткнулась на внимательный взгляд ведьмы и вздохнула: – По правде, я взяла академический отпуск в университете. Решила уехать на время. Хочу заниматься любимым делом.

Опустила глаза и села за стол. Горло сдавило от обиды и стыда. Она не врала, но не сказала правды о том, почему срочно сбежала из столицы. Говорить о том, как болят глаза от слез, как ноет в груди от болезненной вины невыносимо. Гораздо проще рисовать искаженную картинку реальности. Не для того, чтобы успокоить Дару, а чтобы обмануть себя.

– Хочешь об этом поговорить? – мягко спросила Дара. Пауза. Оторвала взгляд от столешницы и поняла, что ее спектакль неудачен, а подруга – прекрасный человек.

– Да что рассказывать? – снова улыбка только на губах, – браслеты будут парные. Для влюбленных и близких друзей…

– Отличная идея, – поддержала ведьма, – хочешь, я покажу тебе отличный заговор, чтобы сделать дружбу крепче? Помнишь, как хорошо у тебя раньше получалось работать с плетеными амулетами?

– Что? – озадаченно моргнула Ника на второй вопрос. Она ничего такого не помнила. Ясен и без того с ума сходил, когда в детстве упоминала о свечах, картах или даже сказках, – о чем ты?

Снова короткая пауза и легкий налет удивления. Сначала растерянный, а потом странно понимающий взгляд Дары и она беззаботно отмахнулась:

– Ох, прости, дорогая! Это я с Ритой занималась. Так что там с браслетами?

Вероника несколько лет подряд создавала украшения ручной работы. Вдохновляясь этническими мотивами и мифологией, создавала не только привычные глазу вещи, но и уникальные короны, фантазийные венцы, необычные наручи и даже несколько разных крыльев по индивидуальному заказу. Для косплея. Это второе занятие, которое она обожала. Первое – воздушная гимнастика, к которой теперь вряд ли вернется.

– Нормально, – вздохнула, – хочу побыть здесь, на своем месте. Подальше от… всех, – голос все же дрогнул.

Закинула голову, чтобы предательские слезы не брызнули из глаз. Вот же… Думала что способна спокойно говорить! Надеялась, что сердце отболело. Недавно смогла сходить в реабилитационный центр к Давиду и не плакать. И плевать, что прогнал ее…

Ника убежала не только из палаты, но из дома, где все напоминало о трагедии и полетах под куполом. Сбежала от, до тошноты заботливого, Ясена; от покалеченного Давида. От себя. Им всем нужна реабилитация.

– Ох… – подруга стремительно подошла и сжала ее в объятиях, – мне так жаль. Прости старую дуру, что напоминаю.

– Ты знаешь?

– Нет, подробностей не знаю, – тихо ответила, – но, когда будешь готова, я выслушаю, хорошо?

– Спасибо, – глубокий вдох, украдкой утерла слезинку, – что случилось – не отменишь. И даже уезжая на край света, с собой берешь себя, да? Так что приехала восстанавливаться, Дара. И понять, что со мной происходит.

– А что происходит? – насторожилась женщина, – Я могу помочь?

– Это… сложно, – уклончивый ответ, – сначала я должна разобраться сама.

– Конечно. Прости еще раз, что заставила вспомнить плохое. Давай лучше вот ешь, – отвела глаза Дара от девушки, словно стесняясь своего любопытства.

После обеда, они устроились в плетенных креслах, прямо над ручьем. Ника укуталась в плед и потягивала обещанный травяной взвар с вкусными пирожками. В душе снова установилось шаткое равновесие.

Интересное свойство характера – подозрительно быстро переключалась на разные эмоции. И это наводило на нехорошие мысли, ведь так не бывает! Ника обещала звонить психотерапевту и вести дневник, записывать свое состояние, принимать лекарства. Но с последней встречи девушка не следовала инструкциям. По-настоящему лучшей стало, когда села в самолет, потом в поезд, и совсем хорошо – когда вдохнула чистый горный воздух.

– Хочешь, я возьму карты и…

– Нет, лучше заверни с собой твои волшебные свечи, – улыбнулась Ника, слушая лес, – не хочу ничего знать о будущем, не хочу советов, анализа и пристального внимания. Мне нужен покой, тишина чтобы услышать собственный голос. И теплые огоньки.

– Обязательно, и чай тебе тоже положу. Марко такой не пьет, да и не мужской он, – засуетилась подруга, – слышишь? Деду не заваривай, а сама пей вечером, чтобы сон хороший был, чтобы восстанавливалась хорошо.

– Спасибо, Дарочка.

– И свечки зажигай, ты их любишь, вот и придет вместе с огнем душевный покой. Я тебе нашепчу на них хорошего, ладно?

– Конечно, моя бесценная ведьма лесная, – с ноткой смеху согласилась со своеобразной заботой.

Несмотря на это, так и не смогла рассказать сейчас ей, и еще раньше – психотерапевту, что именно так сильно тянуло домой, в богами забытые леса. Под цветастым пледом по рукам Ники пробежали колючие мурашки, а пальцы сильнее сжали толстое ушко кружки. От одной мысли, что нужно произнести вслух, охватывал густой, как кисель, страх.

Тогда – Ника

Языки пламени танцевали на крупных поленьях. Они сложены в открытой каменной чаще посреди темной комнаты. Аромат огня смешивался с маслянистыми благовониями. Огонь потрескивал и принимал в жертву травы. Бледная девушка в одной тонкой сорочке кружила вокруг и бормотала слова на одном из забытых языков. Длинные рыжие волосы в сполохах огня казались его продолжением, а лихорадочно блестящие глаза оттенком не отличались от золотистой яшмы, из которой вырезана ступка. В ней молодая ведьма растолкла в кашицу темные ягоды, чтобы густой чернильный сок вылить в высокий кубок. Ее движения были выверенные, четкие и напоминали ломаный танец, импровизированный рисунок которого босые ступни чертили на полу.

– Аттео штармфран даес… – голос то опадал до едва слышного шепота, то низко вибрировал в каждом углу мастерской рода Велес. Слова множились, отражались от стен так, словно незримых свидетелей в комнате прибывало.

За окном громко крикнула сова, ведьма вздрогнула, переступила ногами и на миг выпала из транса. Глянула в высокое стрельчатое окно и заметила необычайно крупную луну, частично укрытую одеялом облаков. Голые ветви деревьев хищно тянули крючковатые лапы к холодному лику. Рыжая улыбнулась, чувствуя поддержку ночи – это ее восхождение, первый серьезный ритуал, призванный изменить все! Семейный совет будет вынужден признать и считаться!

– Я докажу что не хуже ее! – длинные пальцы с аккуратными ноготками перевернули страницу рукописной книги. Плотный пергамент был испещрён затейливым шрифтом древнего языка. Не нужно знать тайную речь, чтобы понимать смысл – это глас магии! И только этот факт доказывает, что она достойна!

Красивое лицо, освещенное только пламенем очага и черной свечи, на секунду помрачнело. Ведьма вспомнила причины, побудившие так рисковать: красть гримуар из хранилища, ослушаться прямого совета деда и приказа семьи. Но был ли у нее выбор? Ей минуло восемнадцать лет, а кровь не пробудилась. Инициация в кругу силы, в присутствии взывающих старейшин ничего не дала. В груди младшей лишь едва шевельнулась магия, словно ее там и не было. Будто она – дочь рода Велес – бездарь! Сжала кулак до боли, в голове прозвучал голосок Лумины:

– Бедная, бедная детка… – сочувствие насквозь было фальшивым, а глаза цвета насыщенной зелени сверкали триумфом, – очень жаль, что не проснулась сила, видимо ее никогда не было.

– Ты ошибаешься, – ее трясло от разочарования, – вы все ошибаетесь!

– Разве? – сестра склонила голову и чуть нахмурилась, – Мое сердце болит за тебя, дорогая, но стоит взглянуть правде в лицо. Если Зов не пробудил магию, значит ее нет. Смирись… Но у тебя всегда есть шанс удачно выйти замуж, не расстраивайся. Родишь одарённых детей – кровь не водица…

– Да уж точно, – злая усмешка сверкнула в зеркале, и юная ведьма открыла банку с густой кровью. Еще свежая, но остывшая. Пожалуй, ведьма была бы рада, принадлежи кровь Лумине, но, увы, пришлось довольствоваться оленьей, – Не водица. И я это докажу.

Запах удушливый и сырой напомнил о легкой брезгливости, но ведьма была готова и бережно наклонила емкость над кубком. Тяжелая густота маслянисто поблескивала и смешивалась с ядовитым соком ягод. Еще несколько слов сказанные хоровым шепотом и бокал чуть потеплел.

Боялась ли она сегодня? Нет. Страх либо иссушает, либо побежден. Ей пришлось взять верх, невозможно бояться всегда. Поэтому в час икс, когда все готово, остались только решимость и эхо сомнений. А вдруг?.. Если не получится? Если ритуал, предназначенный для пробуждения простых смертных, не сработает на той, кто по факту рождения принадлежит другому виду? Не все люди выживали после этого, многих убивал яд или выжигала магия. Слишком большая для слабого духа. Поэтому тело не выдерживало, и рвались пережженные связи. Что, если ее дух слаб, поэтому магия течет тонким пересыхающим ручейком и попытка изменить это станет фатальной?

– Не может этого быть, – запретила себе рассматривать такой вариант.

Дочь рода Велес, полнокровного, богатого на знания и магию – невозможно чтобы в нем родилась ведьма без силы! Значит, нужно взять то, что ее по праву. Только так возможно добиться уважения и стать первой наследницей главы рода. И стереть усмешку с хорошенького лица Лумины.

На алтаре, укрытом черной тканью собрано все необходимое. Некоторые элементы пришлось доставать со сложностями. Сморщенные корни растения, чье название на латыни даже не возьмется произносить; плошка с грибами – их собирала в одной из полузатопленных пещер лично; изогнутый серп с костяной ручкой – ее зачарованное ритуальное лезвие, тщательно оберегаемое и недавно извлеченное из тайника. Это все было сделать легко. А вот банка с огромной жабой до сих пор заставляла брезгливо ежиться. Их в достатке водилось на болоте, но ловить собственными руками – то еще удовольствие. Как и охотится на оленя…

Иногда в собственном доме как в тюрьме! За каждым шагом наблюдали, за каждую мысль спрашивали и в лес без озвученного повода могли не пустить. Особенно после проваленной инициации. За ней стали пристально следить, чтобы не дайте Силы ничего не учинила от расстройства. Пришлось усыплять бдительность, плести кружево усыпляющего тумана.

Но ничего, это ненадолго. Теперь все изменится.

Юная ведьма запустила руки в волосы, нащупала на шее шнурок и бережно сняла то, что носила у сердца, делилась кровью, мыслями, чувствами. Затейливый мешочек, в котором шелестел песок. Да не простой, а из кости перетёртой. С ним танцевала под звёздным куполом неба, скинув одежду и приняв свое женское начало, в него засыпала золото и пепел от сожженных собственных волос. Клала под подушку и делилась снами и шептала особые слова.

Знала, что все получилось – сила откликалась и наполняла, магической гравировкой отражалась в пространстве. Даже рожденным ведьмам приходилось обращаться к магическим мистериям. Если их цель слишком сложна, масштабна или… против естественного течения событий. Активная сила – это прекрасно, но иногда требуются более тонкие инструменты для деликатных задач. Впрочем, наученным колдуньям сложно приблизиться к возможностям родовых, даже с большей форой.

– Все будет… – шепнула и не сдержала широкую улыбку, когда пламя взметнулось и поменяло цвет, став насыщенно фиолетовым, пожирая снятый мешочек и высвобождая чары.

Воздух нагрелся, над огнём взметнулись искорки и против всех законов не растворились, а полетели к балкам потолка и в зев дымовой трубы. Это знак! На страницах гримуара было отмечено, что второй акт финальной сцены будет осязаемым. Волоски на теле стали дыбом, по позвоночнику девушки потек холодок, а в солнечном сплетении и во лбу вспыхнула тяжесть – отяжелела энергия, скопилась в центрах и дала о себе знать. Ведьма пошатнулась, схватилась рукой за грудь и с торжественной мрачностью вновь повернулась к столу. Серп, жаба и кровь… Теперь нужно дать жертву и наконец кое-что отсечь. Сердце ускорило стук, а ладони вспотели. Решение было приято ранее, возврата нет – ритуал либо завершится, либо уничтожит призывающего. Это знание заставило уверенно взять серп, произнести несколько строк заклинания и резко резануть по кисти.

– … да что эта слабачка может? На что годна? Ей мужа подобрать почти невозможно! Какие гарантии, что и дети бракованными не будут… – голоса звучали за дверью глухо, но достаточно разборчиво, чтобы опознать собеседников.

Это разорялась Лумина, получившая право голоса на семейном совете два года назад. Когда подтвердила свою силу и контроль над ней. С тех пор ее программа обучения изменилась, и сестра стала заниматься отдельно. Что не мешало ей изображать заботу явно и провоцировать младшенькую скрытно. Чего только стоит тщательно режиссированная сцена с незапертой дверью спальни. Да уж, милый парнишка, сын главы поселка отлично смотрелся с голым задом на красавице Лумине. И все бы ничего, если бы он не был тайной любовью другой Велес. И вот новый удар!

– Возможно, стоит еще подождать, – низкий приятный голос деда заставил внучку умокнуть, – иногда случается, что сила зреет. Предсказание четко дает понять, что Ника еще раскроется как маг.

– Точность предсказаний невелика… – отозвался еще один знакомый голос, – всего лишь вариант, который и не думает воплощаться.

– Ты права…

Крик, в глазах потемнело, желудок кинулся к горлу, когда отрезанный палец упал на стол. Боль душевная от подслушанного разговора сумела смазать физические ощущения и ведьма не упала. Лишь серп выпустила из ослабевшей руки, он со звоном проехался по полу. Нудная боль обожгла до самого плеча, выбила слезы и приглушенный скулеж. Она схватила заранее приготовленный кусок дерева и зажала зубами. Потом быстро перемотала руку тряпкой. В ушах болезненно стучало сердце, крупные капли пота покрыли спину и кажется даже мир вокруг пульсировал в такт разрывающей боли.

Трясущейся, но целой правой рукой подобрала ритуальное оружие и вернула на место, потом взяла собственный мизинец, нервно сглотнула и швырнула в огонь.

«Ни на что не способна, говоришь? – мелькнула сардоническая мысль, когда в комнате натянулись жгуты магии».

Осталось всего ничего – перекинуть возможные ограничения на жабу и пережить последующую вспышку силы. Если не сойдет с ума и не остановится сердце, то пожертвованный мизинец – такая ерунда!

– Небеса… – выплюнула деревяшку со следами зубов, когда чуть притерпелась к боли, – пусть это все будет не зря.

Мелькнула малодушная мысль, что ритуал может не подействовать, что ее желание и мольбы будут не услышаны. И что хуже всего – если не получится, а она выживет, придется смотреть в глаза семье. Тогда уж лучше сразу пойти к утесу и шагнуть с него в озеро.

– Ну, уж нет, – отмахнулась от слабости, злость вспыхнула в груди и ведьма решительно перевернула страницу гримуара на пюпитре.

Кровавые следы оставались на пергаменте, но тут же впитывались и растворялись. Ненасытная книга тоже любила подношения. Прочла несколько жестких и колючих строк без запинки и с правильными акцентами, дрожь по телу усилилась, а боль словно растеклась дальше. Достать жабу из банки с широким горлышком оказалось непросто – руки ослабли, в глазах плыло, а в ушах появился многоголосый шепот и звуки набата. Сосредоточила волю и призвала на помощь магию – невидимые зажимы зафиксировали земноводное. Оно попыталось сбежать, но ментальная хватка судорожно сжалась, заставив ведьму поморщится – слишком сильно, так и раздавить можно. Плевать! Слишком велика жажда, цена больше не пугает – уже уплачена.

А потом разум начало затягивать туманом. Ведьма бормотала заученные слова, мазала жабу благовониями, капала черным воском и из последних сил пыталась проткнуть серпом. На телекинез сил не было, пришлось прижать ее к столу. От слабости руки не слушались, порезала лезвием ладони до самых костей – соскользнули! Но ведьма справилась. И жаба, квакнув, расползлась на алтаре с распоротым брюхом. Когда прохрипела последнее слово, сознание покинуло девушку.

Бесконечно долго падала, словно в глубокую пропасть. Тело ударилось о каменный пол, рассыпав рыжие волосы короной и выбив из тела дух. Огонь в очаге взметнулся и опал, сквозняк перевернул несколько страниц гримуара. Над бездыханной ведьмой мерцал воздух как в летний зной, а в широко распахнутых глазах зрачок полностью поглотил радужку. Магия вцепилась в девушку невидимыми колючими крючьями.

[1] THE HELLFREAKS – Weeping Willow.

[2] Солистка группы The Hellfreaks

Глава 2

Сейчас – Ника

В машине стоял запах отвратительного освежителя, его Ника раздраженно сорвала со стекла заднего вида и швырнула в бардачок. Выкинула бы в окно, но мусорить на природе – против ее убеждений. Потому лишь выругалась в адрес дядюшки Ясена, который почему-то считает эту дрянь отличным аксессуаром. Благодаря острому обонянию, Ника иначе как дерьмом на веревочке назвать это не могла. Опустила стекла, чтобы больше воздуха зашло в салон и поддала газу. Пустынная дорога вела домой.

Нике понадобился всего один мотив, чтобы сломя голову унестись в карпатские леса. Повод, чтобы вернуться и найти ответы на вопросы, которые беспокоят всю жизнь. Пора четко выяснить: сошла с ума или нет? Что, к лесным чертям, ей снится прямо наяву?! Психотерапевт имеет на этой свой взгляд, поддерживаемый Ясеном, но на практике подтверждения не нашлось. По всем тестам, Ника здорова… Время проверить интуицию! Поэтому бежала из дома, соврала родственнику, бросила учебу. Но больше всего хотелось сбежать от себя. Если бы не отстегнула страховку…

– Хватит! – рявкнула вслух и сжала руль, – это несчастный случай…

С каждым годом вдали от дома, внутри натягивалась нить, которая болезненно тянула обратно. Будто зов. Негромкий, скорее безмолвный, но не замолкающий ни на секунду. Ника просыпалась в один и тот же час – три тридцать ночи, с колотящимся сердцем, а в ушах стоял женский голос. Что он говорит не разобрать. Хотела бы думать, что это череда случайностей, или игры разума… Но теперь, когда тонкая нить растворилась, поводок исчез, что можно вообще думать? Хоть сумасшедшая, хоть чародейка – теперь все едино!

Он выскочил на дорогу совершенно неожиданно. Длинный прыжок закончился буквально перед самым капотом. Неторопливо выпрямился, повел всем телом, словно встряхнулся. Огромного роста, человекоподобный и жуткий – антропоморфное тело, но пропорции нарушены. Длинные передние лапы украшают когти, суставы на ногах вывернуты в другую сторону, а вместо стоп – копыта. Вместо кожи – разодранные лохмотья, с них длинными патлами свисала свалявшаяся редкая шерсть. к горлу подкатил брезгливый комок, пока адреналин бил в голову.

При этом состоянии ужаса сознание ехидно подсвечивало для хозяйки все детали монстра. Позже Ника могла бы во всех красках нарисовать его. Даже то, как с кистей и когтей его капает что-то густое и смолянистое. Чудище повернуло непропорциональную оленью голову медленно, словно красуясь, и уставилось прямо в душу черными провалами глазниц. Из черепа торчали ветвистые рога, с которых свисал лишайник. Все его тело – сплошное месиво из гниющей плоти, видно местами ребра. Ошметки мышц кишат насекомыми. Он сделал шаг, неестественный, но плавный, стук копыт избирательный слух зафиксировал безошибочно.

Мгновение привычно тянулось как гречишный мед. А потом кто-то нажал кнопку, время снова стало нормальным. Ника закричала, ударила по тормозам и вывернула руль, в инстинктивной попытке не врезаться в препятствие. Монстр лениво протянул лапу, даже не пытаясь отойти, он лишь проводил машину взглядом. И тихо утробно смеялся. Звериная пасть и носовые проемы сочились черным туманом.

Пикап по инерции двигался, а монстр растаял, как видение. Расплылся сизой дымкой, как дым костра, оставив такой же запах с нотами хвои и разложения. Только леденящий ужас не спешил таять так же стремительно. Ника тяжело дышала и пыталась доказать мозгу, что напуганный до безумия олень скрылся в лесу. Вон мелькнул его сероватый хвост!

Машина остановилась поперек дороги. Сердце колотилось о ребра так, что стук можно услышать просто сидя рядом, даже испарина выступила на лбу. Сознание пребывало во власти страшной иллюзии.

− Черт! Твою мать! – сжатые кулаки несколько раз врезались в руль, попав по клаксону – он пронзительно взвыл, спугнув птиц. Ника еще раз выругалась и зажмурилась, − только не это, пожалуйста. Только не здесь.

Она полезла в сумочку и достала блистер с таблетками. Минуту внимательно их разглядывала, вспоминая увещевания врача о необходимости медикаментозного лечения, а потом просто запила водой из бутылки несколько штук. «Волков квас» гласила этикетка, уведомляя о своей исключительной минеральной ценности.

− Это был просто олень, Ника, − прозвучал ее голос неубедительно, настолько, что сердце опять сжала тревога, а в голове захихикал Джокер. Ничего, таблетки должны помочь. Слишком много воспоминаний и давних тревог, ведь так?

«Или ты видела одного из местных духов, который не очень рад твоему приезду, – ехидно шепнул Джокер».

– Умолкни! – процедила сквозь зубы и зло рассмеялась – отлично, самое время ругаться с голосами в голове.

Через пару минут стало легче. Почти удалось убедить себя, что у нее отличный план на будущее. Провести дома небольшой отпуск, отдохнуть и все станет на свои места. Именно за этим явилась, значит так и будет. Ника снова сделала несколько глотков воды и завела двигатель. Надо ехать – так реальность кажется нормальной. Очень хотелось выбросить из головы страшное видение, поэтому вновь включила музыку, позволив себе выбрать рандомную песню.

«So I'll just let it go[1]» – затянул красивый голос солиста, девушка нажала на газ, удачно подпевая куплет. Она тоже чувствует, как потеряла интерес к контролю, но пока не признала это вслух. Таблетка неприятно прилипла к стенке пищевода, заставляя снова и снова делать глоток воды.

Да что не так с этой жизнью?!

***

Солнце клонилось к закату, световые стрелы прошивали кроны деревьев и красивыми бликами расцвечивали опавшие листья и хвою. Сверкала кристалликами влаги натянутая паутинка между сухих сучков надломившейся ветки. Мир казался сказочным: свет мягкий, окрашенный осенней листвой, мох на больших валунах мягкой шубой, неподалеку приткнулась колония мухоморов. И звуки – пение птиц, ветер шумит, приносит запахи озера.

Солнечные зайчики прыгали по рыжеватым стволам елей и заглядывали в бадью, полную дождевой воды.

В зеркальной поверхности отражался высокий мужчина лет пятидесяти на вид. Седые длинные волосы собраны в густой пучок, а борода была коротко подстрижена. Его загорелое лицо не казалась старым, на лбу и у глаз были глубокие морщины – свидетели множества эмоций. Рукава рубашки в клетку подвернуты, обнажая жилистые руки хозяина. На крепком запястье сидели потертые часы. Марко возился с тушками зайцев за домом, он давно опознал шум двигателя, который гудел уже совсем рядом – когда живешь в лесу, быстро учишься слушать. Он не отвлекался от занятия и терпеливо ждал, когда внучка сама найдет его. Вероника выключила музыку и громко хлопнула дверцей машины, а потом безошибочно направилась за угол дома.

− Здравствуй, деда, − прижалась к широкой спине Марко, отчего тот придушено хекнул – сильная девочка. Улыбнулся в усы.

– Здравствуй, коль не шутишь, – вытер окровавленные руки тряпкой, обернулся. Смотрел на знакомое родное лицо пару секунд, словно изучал, а потом крепко обнял.

Теперь Ника пискнула. Здоровый он мужчина, статный и возраст не собирался отбирать широкие плечи, силу рук и здравость мысли. Видимо, горный воздух целебно действует.

Уткнулась носом в его рубашку, пахнущую смолистой древесиной и мелиссой. Наверняка дрова сегодня рубил, заготавливал к зиме, а в кладовой с избытком запас трав. Родной запах и привычные теплые объятия растрогали так, что в носу засвербело, а в горле встал ком. Как же Ника скучала!

– Дедааа! Я так рада! – голос предательски сел.

– И я рад, Рона, – с нотой иронии хмыкнул он поверх рыжей макушки, но девушка только крепче прижалась, жмурясь от удовольствия – так необычно ее имя сокращал только дед, – но, если меня не отпустишь, зайцев утащит Горыня.

Кота нигде не было видно, но это не значит, что не наблюдал за работой хозяина. Совести у шерстяного никогда не водилось, поэтому украсть тушку дичи – дело кошачьего принципа. Ника и Марко обожали Горыню незамутненной любовью котоводов. И было за что – огромный и лохматый, ласковый и дружелюбный он напоминал фамилиара Бабы Яги. При этом отличался умом, разговорчивостью и коварством.

– Ну, если только поэтому, – чуть отстранилась от деда Ника и заглянула в темные карие глаза, в которых светилась искренняя радость от встречи.

– Ты чего такая взъерошенная? – по, только ему известным приметам, Марко безошибочно определил настроение.

– Так… Ничего, – растерянно моргнула и пригладила волосы и спрятала глаза, – спешила домой.

− Все привезла, что нужно было? – перевел тему дед.

− Как всегда, − лукаво ухмыльнулась Ника и направилась в дом, − с тебя сегодня ужин и рассказ. Кстати, почему Ясен приезжал так рано? Он планировал не раньше ноября.

Марко тихо чертыхнулся и возвел очи горе, понимая, что от допроса не отвертеться, а у Дары язык без костей. Критично оглядел свой рабочий стол – разрезанный вдоль мощный ствол дерева, обработанный, чтобы не занозить руки. Решил, что вполне может прерваться. Тушки зайцев поместил в большой таз и подхватил с собой, а шкурки подождут своей очереди на плетне.

– Сказал, что изменились обстоятельства, – отмахнулся Марко. Эта семейка сведет его с ума. Каждый сам себе на уме, со своими секретами, характерами и представлениями о том, как правильно.

Тем временем Вероника достала из багажника несколько сумок и понесла в дом. Часть оставила в коридоре, а остальное переправила в большую стильную кухню. В этот раз пришлось везти много всего: продукты и необходимые хозяйственные мелочи. А еще – стратегический запас стирального порошка, средств гигиены и канцелярские принадлежности. Так заведено в семье Велес – кто собирался приехать на родину, затаривались в магазине, ибо за комфортом дед точно следить не станет. Он вполне может весьма аскетично существовать. Но разбалованные столицей родственники предпочитали удобство и цивилизацию. Поэтому Ясен, как главный добытчик позаботился, о технике, о связи с внешним миром и транспорте. А вот продукты и прочие вещи, которые имеют неприятную привычку заканчиваться, нужно регулярно привозить. Благо, с электричеством и интернетом тут теперь все так хорошо, что даже неприлично.

Через сорок минут, два чемодана, ноутбук и дорожная сумка ожидали Нику на мансарде – спасибо Марко, что оперативно отнес. Там она поселилась в детстве и обожала свою комнату под крышей. Теперь вещи были свалены по центру и дожидались своего часа. Везла с собой много всего, так как планировала заниматься любимым делом – закончить коллекцию украшений по мотивам легенд. Поэтому куча материалов ехала с ней.

И два десятка книг! Пока дед доставал из багажника прочие вещи, внучка расставила томики на полки в гостиной – он знатный любитель почитать. Потому библиотеку пополняли регулярно.

На полке? Вероника замерла и удивленно посмотрела на стопку книг у ног. В голове еще не растаяло четкое воспоминание, как ставила их на место!

«Упс, – ехидно хихикнул голос в голове, – как же таааак?..»

– Что, мать вашу?.. – растерянно и даже с нотой агрессии шепнула Ника, рассматривая то свою руку, то стопку книг.

«Доктор упоминал, что стоит серьезно относиться к терапии, – ее собственный голос в мыслях звучал издевательски, растягивая гласные и кривляясь, – но ты непослушная девочка…»

Буквально только что последнюю книгу Ника поставила на верхнюю полку! И чуть не упала с неустойчивого стульчика! В висках застучали молоточки, а в желудке – знакомая невесомость. Опять! Знакомое чувство словно ее вырезают из реальности, отрывают. Ника потерла опору под ногами, зависла в невесомости, хотя глазами видела, как ноги в теплых носках продолжают стоять на деревянном полу.

– Еще не закончила? – поинтересовался Марко из коридора.

– Н-нет, – резко вернулась «в себя» Ника, – книги нужно поставить…

Осторожно, будто они кусаются, водрузила одну за другой в шкаф. Даже приставила маленький стульчик, чтобы достать до верхней полки, и ожидаемо оступилась. Но страх охватил вовсе не поэтому. Вспомнился давешний олень. Подмена реальности – это страшно, особенно когда становится опасной. За какую из реальностей хвататься, чтобы не заблудиться?

«А вдруг таблетки не помогут? – тоном вредного ребенка пропел голос в голове».

– Выбирай: готовишь ужин или моешь посуду? – Марко в фартуке и с закатанными рукавами выглянул из кухни.

– Конечно посуда, – ответила, поддерживая веселый тон беседы, усилием воли затолкала страхи в дальний угол, – боюсь, ты не доживёшь до утра, отведав моей готовки. С последнего раза дегустации ровно ничего не поменялось.

– И ты еще надеешься выжить в лесу? – притворно ужаснулся дед.

– Что поделать, если я существо тепличное, к комфорту привыкшее?! – притворно повинилась девушка, – но ты же меня спасешь, деда?

Подбежала к нему, чмокнула его в щеку, чтобы усыпить бдительность. А потом предложила начистить картошки, в процессе обсуждая новости, книги и семейные события. В городе Ника безумно скучала по разговорам у камина, по совместным ужинам, по беззлобным пикировкам. Но самое дорогое было чувство полной безопасности в этом доме. Так было в детстве, так осталось сейчас. Переступая порог, девушка знала, что ей не грозят здесь ни демоны, ни террористы, ни даже Ясен с его психиатром.

– Ладно, Рона, хитрая ты лиса, – дед подвинул ей ведерко с картошкой, – будешь на заготовке.

– А ты расскажи мне как дела? – охотно взялась за дело. На самом деле, собиралась устроить допрос с пристрастием, – Мила приезжала, привозила Нату?

Двоюродная старшая сестра. Дочь еще одного мужчины в роду. Ясен – средний сын, детей не завел, Илья – младший сын, отец Ники и Артемий – самый старший. Его девушка не помнила, он погиб катаясь на лыжах – сошла лавина и похоронила под собой трех лыжников. Но у него осталась дочь Мила и ее мать Анна. Которая стала растить ребенка одна, не особенно желая общаться. Но Илья пользуясь природным обаянием, с завидным упорством налаживал родственные связи и добился того, что племянница бывала в гостях нередко.

– Давненько не была, – ответил Марко.

– Ну да, такая занятая, – саркастично согласилась Ника.

Отношения с сестрой складывались не очень радостно. Очень разное мировоззрение не давало найти точки соприкосновения, да и Мила не очень удачно скрывала какую-то странную претензию к младшей Велес. А несколько лет назад вовсе нашла утешение в церкви, на что Ника только закатывала глаза.

«Сменила одну зависимость на другую, – цинично фыркнула мысленно, – так себе замена – кокаин на ладан».

– Рона!

– Молчу-молчу, – подняла руки вверх, зажав в правой нож, а в левой картофелину, – никаких комментариев, дед.

– Но думать-то никто не запрещает, да? – лукаво сверкнул глазами.

– Ага…

– А как ты? Оправилась после всего?

– А Ясен разве не жаловался на меня?

– Его мнение мне известно, – не испугался скрытой за ехидным вопросом обиды Марко, – хочу теперь знать, что ты думаешь по этому поводу, как себя чувствуешь и почему сломя голову бежала домой.

– Думаю, у меня проблемы, деда. Кажется, я сумасшедшая.

Произнести это оказалось неожиданно легко. Ника положила на стол нож, когда он дрогнул в пальцах, сухо всхлипнула носом и наконец подняла глаза на Марко, ожидая чего угодно. Кроме абсолютно спокойного прямого внимания. Дед не перестал кроличье резать мясо на куски, не испугался и даже не проявил беспокойства, словно услышал нечто прозаичное.

– Следовало ожидать от тебя раньше. Только называется все иначе.

Непроизвольно челюсть внучки упала вниз от удивления, а в голове грянул смех. Ника медленно и аккуратно положила неочищенную картофелину рядом с ножом, потом сложила руки в замок и негромко произнесла:

– Учти, если ты сейчас не дашь пояснения, рискуешь отправить внучку в психушку раньше ожидаемого.

– Видишь, иронизируешь даже сейчас, – непонятно чему обрадовался родственник, – все хорошо у тебя с головой. Если это выражение вообще применимо к нам всем. А вот Ясен перемудрил. И видимо потерпел полное фиаско. Думаю, он это уже понял, но еще не принял.

– О чем ты говоришь? – чуть повысила голос девушка и почувствовала, как сердце ускоряет ритм.

– К нашему сожалению, если расскажу тебе все, только сильнее запутаю, Рона. Как думаешь, ты сумеешь сейчас просто поверить мне? На слово.

– Не понимаю… – растерянность смешалась со знакомым ощущением надвигающейся волны цунами.

– Имею ввиду: сможешь ли доверится моему слову? Только факту, в котором я уверен, но никак не могу подтвердить, – Марко отодвинул доску с кусками мяса, вытер тряпкой руки и облокотился на столешницу. Секунда на паузу и он очень серьезно произнес: – ты не сходишь с ума. Это правда. Но объяснить ситуацию так, чтобы не усугубить до крайности – невозможно. Я бы очень не хотел сейчас рушить хрупкое равновесие, особенно не зная к чему приведет.

– О Боги… – сглотнула Ника, у которой все здравые мысли вылетели из головы, – ты сейчас издеваешься?

– Наверное, это и есть форменное издевательство, которое слишком затянулось. И я позволил ему случиться… В любом случае, ты имеешь право выбирать. Слишком давно мы нарушили все правила и понесем за это ответственность.

– Кто «мы»? Ты и дядя? – попробовала угадать.

О чем он говорит совершенно не ясно, но интуиция Вероники била в набат и отчаянно требовала вытрясти правду. При этом, она же подсказывала, что настаивать на четком ответе на вопросы нельзя. И эти требования смывало глухое раздражение, которое почти перехлестнуло плотину самоконтроля.

«Успокойся! – рявкнул ее персональный Джокер, – нужно немного времени… Он прав».

– Еще немного и я решу, что есть все основания для диагноза. Психические отклонения передаются генетически, – сарказм вырвался, а плотина удержала волну злости.

– Выбирай: я рассказываю тебе все сейчас или…

– Или? – эхом откликнулась, понимая, что решение уже принято.

– Ты уже начала понимать, Рона. Твоя память просыпается и сбрасывает оковы, – ответил дед, – и ты активно ее подталкиваешь.

– Если я не сумасшедшая, то кто тогда? – в голове зашумело, а желудок ухнул вниз, как если бы Ника мчалась на гоночном болиде по трассе.

– А ты как думаешь? – почему в глазах Марко сверкнула ирония?

***

– Черт… – на лице Ники отразилась вселенская тоска от созерцания слоя пыли, которая лежала на всех горизонтальных поверхностях мансарды.

Она сбежала сюда, чтобы переварить свое опрометчивое решение – остаться без ответов, прислушаться к голосу в голове. Работа руками всегда отлично помогала справиться с эмоциями. И вот сделала величайшую глупость, ну или наоборот – поступила не как персонаж типичного ужастика. По сценарию герой обычно пытается любой ценой получить информацию, или среди ночи суется в страшный подвал с монстром. Но Ника смалодушничала в своем фильме. Поэтому монстру придется самому вылезть из подвала и застать героиню за уборкой комнаты.

«Это не малодушие, а здравый смысл. Расслабься, ты узнаешь все. Больше, чем хотела бы»…

– Заткнись! – процедила сквозь зубы, и тут же попыталась отвлечься от шизы в голове: – Кажется, сюда никто ни разу не заходил после моего последнего отъезда.

Посреди комнаты, на большой звериной шкуре гордо стояли ее пожитки, еще больше удручая своим чистым видом.

– Но Велес не пасуют перед трудностями! – заявила она глядя в грязное зеркало, – Клининг бы сюда заказать!

На нытье отозвалась только чудом выжившая муха, которая отчаянно стучала в окно, просилась на волю. В данном случае Ника ее прекрасно понимала, потому великодушно распахнула створку. Потом смирилась с неизбежным и пошла в кладовку за шваброй и тряпками.

Мансарда представляла собой большую комнату, над гостиной, так что на простор жаловаться не приходилось. Покатые стены – это двускатная крыша. Главной фишкой были деревянные стропила и балки. Огромная кровать стояла справа от двери, под слуховым окном в крыше. В изножье кровати стоял большой сундук с плоской крышкой. Слева – стену занимал гардероб с зеркалом во всю высоту, в нем отражалась кровать. Есть примета что так делать нельзя, но Ника почему-то не прониклась предупреждениями о зазеркалье и порталах. Рядом со шкафом – большой стеллаж с книгами и эзотерическими инструментами – спиритическая доска, коробка со свечами, шкатулка с картами таро.

– И все на месте, – улыбнулась Ника, протирая пыль. Давно не пользовалась этими предметами и сейчас словно снова знакомилась.

Помыла и несколько бра, висящие на стенах и даже гирлянду из лампочек, намотанную на стропила. Они дарили теплый свет и согревали душу. Подвесное кресло, напоминающее птичью клетку, стояло в углу, у книжного шкафа и в нем пришлось чистить подушки. Но главное что обожала девушка – веревочные качели посреди комнаты. И неважно сколько ей лет, снимать их не собиралась.

Везде был отпечаток личности Вероники – любимые книги, красивая печатная машинка на полке, коллекция кошачьих фигурок, фотографии в рамках, красивые билеты из разных уголков мира. В городе ее квартира не была и в половину такой уютной как тут. Все рабочие инструменты, заготовки и материалы свалила на рабочий стол, ноутбук приткнула на тумбочку у кровати. Незавершенная корона Темного Владыки заняла место на слуховом окне. Так величала ее за сказочную конфигурацию – кривые высокие зубцы наводили на мысли о Сауроне, Мордоре и неограниченной власти.

Процесс успокоил расшалившиеся нервы, и Ника написала сообщение дяде:

«Мы можем нормально поговорить, как думаешь?»

«Конечно»

Односложный ответ говорил о том, что Ясен злится, но скоро будет готов к диалогу. Или даже лично приедет сюда.

«Покаяться? – снова ехидный смешок, который на уровне интуиции казался справедливым».

Неожиданно быстро уборка оказалсь сделана, а вещи распакованы и разложены по местам. Даже зеркало вымыла и пыль из всего текстиля выбила. С кровати стащила все, что там было, и отнесла в прачечную на цокольном этаже. Теперь можно застелить свежее белье и накрыть все это большой имитацией шкуры Йети – сплошной антистресс. Как раз, когда на улице стало совсем темно, Ника вспомнила о свечах, которые дала Дара. Поставила толстые восковые цилиндры на широком подоконнике и зажгла сразу несколько штук – слабость к живому огню у нее давняя и никакому контролю не поддается. Вот теперь точно все так, как нужно! Теперь действительно она дома!

Ну а то, что Марко скрывает какие-то секреты… Девушка глубоко вдохнула тёплый сладковатый аромат воска и огня:

– Это настолько ожидаемо, что даже скучно.

Несмотря на это, сказать о своих настоящих подозрениях было страшно. От этого дрожало все в груди и холодел затылок. То ли от страха подтвердить правду, то ли узнать что это вредные фантазии, от которых психотерапевт пытался избавить.

«Ты приехала подтвердить подозрения, – снова проснулся голос, – еще чуть-чуть и…»

– И что?

В ответ тишина. Ника поверила словам деда – нужно немного времени и она сможет сформулировать правильные вопросы, получить ответы и развеять туман. Впрочем, догадки стали только четче.

В семье Велес готовить, надо признать, умел только Марко, причем изумительно! В чем благодарная внучка убедилась в который раз. Тушеный заяц удался на славу, а красное вино оттенило вкус – так утверждал дед. Вероника воздержалась от алкоголя. Увы, с лекарствами, которые она приняла днем, он несовместим. Жаль, что поддалась страху и приняла спонтанное решение выпить таблетки. Бокал красного уютным вечером помог бы лучше. Благо, Марко не имел ничего против вина, это Ясен категорически запретил Нике алкоголь.

Просидели почти до полуночи, обсуждая самые разные вещи и обходя странный дневной диалог. Было ли любопытно, тревожно, страшно? Несомненно. Но эти эмоции покрылись тонким ледком смирения и были отложены на невразумительное потом. Марко травил байки, цитировал по памяти немецких поэтов на чистейшем языке оригинала и нахваливал жаркое из зайца. Ника бегло знала немецкий, но гораздо хуже деда потому с удовольствием слушала его речь.

Так хорошо на душе, что тело и разум невольно расслаблялись, с облегчением сознание позволило убавить бдительность. Ника отодвинула от себя пустую тарелку и перебила Марко:

– Дед… Я сломала жизнь хорошему человеку, – тихо призналась в том, что не давало покоя. Намеки Джульетты упали на благодатную почву и расцвели буйным цветом. Да что там… Девушка винила во всем только себя.

– Считаешь ответственность только твоя? – снова не выказал ни грамма удивления Марко.

Чтобы занять руки, стала размешивать в чашке мед, неторопливо и задумчиво, лишь бы не сжимать нервно пальцы. Заодно подбирала слова, чтобы точнее сформулировать словами все полутона.

– Когда позволила себе рисковать жизнью, отстегнула страховку, я рискнула исходя из гордыни и детского желания быть лучше всех. Я знала, что со мной не все хорошо, но хотела перечеркнуть плохое яркими эмоциями, действиями, трогать реальность руками, чтобы она не убежала, – впервые за долгое время Вероника проговорила это вслух, – я знаю правила безопасности наизусть, дед. Меня не назвать дурой. Но страсть к риску – она словно выключает разум. Забываю, что это может навредить кому-то еще. Откуда такое бесстрашие? Ты наверняка знаешь.

Умолкла, чтобы перевести дыхание и глотнуть чаю. Ну вот, пластырь сорван, кровь течет, а рана болит. Станет ли теперь хуже, или Ника сможет исцелиться?

– Риск присущ всей нашей семье, – подал голос Марко.

– Молчи, помню, что мы договорились подождать… Кстати, сколько? Вероятно, это бесстрашие заразительно. Давид старше и опытнее, разумнее! Но так часто шел у меня на поводу. Почему?

– Потому что хотел, – дед чуть дернул бровью, – в жизни все что происходит – следствие личного выбора каждого человека. Не ты подставляла более опытного напарника, а он выбрал ходить по лезвию с тобою об руку. Твое чувство вины продиктовано синдромом выжившего, Рона. Чем раньше это осознаешь, тем быстрее простишь мальчишку.

– Прощу?

– Хочешь сказать, что не злишься на него за то, что сорвался? За то, что лелеет обиду на тебя и казнит?

– Я не думала об этом так, – негромко ответила и прикусила губу, – я просто хотела поговорить, а он не позволил даже посочувствовать.

– Ты жалела его, не сочувствовала. А это хуже, чем само падение и травма. Дай вам обоим время, и станет легче.

– Спасибо, – после паузы сказала. Боль не ушла, но стала глуше.

– Не за что, Рона.

Снова повисла уютная тишина. Долила себе чаю, снова положила мед и стала задумчиво размешивать. Мысли текли вяло. О житейской мудрости деда, о прекрасном образовании, которым он не горел желанием говорить, но невольно демонстрировал, о странностях и секретах.

– Врач пытается поставить мне диагноз, – сказала Ника, – сначала это пугало, потом веселило, а сейчас я бы даже была благодарна за определенность.

– Хочешь простого ответа? – вновь поразительная проницательность Марко.

– Выходит да! – тяжелый вздох, – Или нет… Я сбежала потому что со мной что-то не так! Тоже легкий путь – спрятаться под кровать, в надежде, что бабайка не найдет.

– Ты уверена, что все это – свидетельство изъяна, – негромко заключил, положил в рот тонкий, прозрачный мясной ломтик, – но не уверена, что так и есть… Пора заглянуть в лицо своим демонам.

Дед стал убирать со стола лишнее и собрался унести на кухню. Пока Ника осмысливала реплику, мазнула взглядом по чашке и автоматически схватилась за нее, положив ладонь сверху. Сердце бешено стучало в ушах, а пальцы аж побелели. Ложка прекратила сама собой размешивать мед, прижатая к стенке. Прикусила губу, пытаясь понять, была ли это галлюцинация.

– Ты как? Побледнела будто.

– Все хорошо, – аккуратно вынула ложечку.

– Уверена?

– Абсолютно. Я, наверное, пойду спать, день был длинным…

– Конечно, спокойной ночи.

Лес, холод и рассеянный свет. Ни звука, только облачка пара от дыхания. Что Ника здесь делает? И где это здесь? В просвете между деревьями видно воду. Это озеро –приходит знание в ответ на немой вопрос.

Все ощущения обрывочны, как разрезанные куски киноленты. Тонкая белая рубашка прикрывает лодыжки − холодно, волосы скользят по плечам и рукам − щекотно, босые ступни чувствуют сухие иголки сосен и мелкие камешки − больно.

Смазанное движение справа заставляет рефлекторно оглянуться и пробуждает страх. Никого. Только тихий шорох за спиной. Сердце колотится от ужаса, тело покрылось мурашками – пришла полная и абсолютная уверенность, что прямо сейчас наступит конец. Глаза до рези вглядываются в окружающие темные кусты, ладони вцепились в рубашку. Охотник рядом, он забавляется с жертвой. Движение!

Крик не поможет, но он разрывает неестественную тишину, «вакуум» рвется и впускает остальные звуки: громкое дыхание, плеск воды, шум деревьев на ветру и хрип, вырывающийся из груди – чья-то рука почти без усилия врывается в грудную клетку. Выдох прерывается, она потрясённо смотрит как чужое запястье торчит из солнечного сплетения, звук рвущейся плоти еще звучит в ушах, когда она поднимает глаза и видит жутковатую улыбку. Еще миг и охотник вырывает ее сердце. А де же смерть?

Глаза напротив – яркие как звезды, злые, демонические. Сытые. Они взирают сверху вниз, приказывают подчиниться, подавляют волю. Больно.

Хочется вдохнуть, но легкие больше не слушаются, хочется плакать, но слез нет. Есть сосущая пустота внутри. Почему она еще жива? Потрясенно осматривает кровоточащую дыру в груди, которая алчет чего-то. Чего? Сердца?

Вот же оно − пульсирует в окровавленной ладони, которая сжимается в кулак и чернеет. Длинные когти с отвратительным чавканьем прерывают мощную пульсацию сердца, темная кровь течет между пальцами.

Немое удивление прерывается вечной тьмой, она опускается сверху.

Вероника с криком села в кровати. Руки судорожно ощупывали солнечное сплетение, пока рваное дыхание не восстановилось. Это был сон! Реалистичный, страшный сон. Эти глаза. Они смотрели в самую душу, их взгляд до сих пор здесь. С усилием потерла лицо и посмотрела в окно – скоро рассвет, все хорошо, это просто плохой сон. Но разбудило ее вовсе не он…

Шипение громкое и возмущенное раздалось от приоткрытого окна. Ника вздрогнула, беззвучно откинула покрывало и спустила босые ноги на пушистый ковер. Рука сама скользнула к лампе – будет вместо оружия. Звук больше не повторялся, но девушка кралась в сторону окна. Когда рука потянулась к шторе, чтобы отдернуть ткань, с подоконника спрыгнула серая теня, Ника вскрикнула и выронила лампу, схватилась за сердце:

– Горыня, сожри тебя леший! – схватила огромного пушистого кота, – Ты на кого шипишь?!

Но животное в ответ громко заурчало, прикрывая большие умные глаза. За окном тихо хрустнула ветка, кот встрепенулся, но хозяйка понесла его в кровать, в надежде еще поспать. А всякие жуткие сны и шорохи пусть подождут. Ника от них никуда не денется, видимо.

[1] The Relentless – Lost in Control

Глава 3

Музыка для атмосферы: THE HELLFREAKS – Weeping Willow

Сейчас – Ника

Проснувшись у себя на мансарде, не сразу поняла где находится. Перед глазами нависал совсем не потолок столичной квартиры. Понадобилась целая минута, чтобы вспомнить, где она находится и что здесь делает. А потом и причины, по которым была вынуждена срочно бежать… от себя, от города.

***

Высота окрыляла и манила. Дарила состояние абсолютного счастья в момент, когда Ника поднималась под купол, когда сильное тело послушно выполняло движения и покоряло пространство. Это давало возможность чувствовать себя почти богиней, особенно, когда после смотрела кадры, снятые снизу и видело результат. В эти моменты понимала Нарцисса[1] – девушка обожала себя в такие моменты и тихо восхищалась.

В воздушную гимнастику влюбилась с первого взгляда, почти сразу как уехала из Елени. Не было ни секунды сомнения. Подруга Ясена привела девочку в акробатическую школу. По правде говоря, она принадлежала семье Джульетты Шафрански больше двух десятков лет. И попасть туда в качестве ученика непросто. Для Ники сделали исключение по большому блату.

Огонь, вспыхнув в глазах рыжей ученицы, ни разу не угас с тех пор. Становился только сильнее с каждым падением, синяком, неудачей. А уж когда у ловкой и сильной Вероники Велес получалось, энтузиазм и абсолютное счастье волнами расходились от нее, заряжая других на подвиги. Настроение девочки бывало заразительным. Ее так и прозвали – Огнекрылка.

И хоть за плечами была художественная гимнастика, ей понадобилось масса адских усилий, чтобы взлететь на вершину. Физическая база оказалась подходящей, а отсутствие страхов позволило быстро схватывать премудрости полета. Первым снарядом было воздушное кольцо и полотна, потом пилон, позже – цепи. Ника стала царицей сольной программы. Ей не нужны были ни хореографы, ни стилисты – каждый номер ставила по своим эскизам, которые придумывала сама. Обычно идея захватывала исходя из образа или косплея – Феникс, фея Динь-Динь, Мистик, Веном.

– Боги, кто ты вообще, огнекрылая? – с изрядной долей восхищения и недоверия спрашивал Давид. Красивый, как с картинки акробат, мечтавший стать артистом цирка дю Солей[2].

Парень стал проводником в мир воздушной гимнастики – сначала с нотой сомнения и небольшой охотой. А потом с удовольствием и азартом. По-доброму завидовал удивительному таланту, бесстрашию и страсти подопечной. И, наверное, был немного влюблен? Останавливал только возраст Ники, которой было пятнадцать на момент, когда стал наставником. Впереди у них было несколько лет активной работы…

– Твоя новая головная боль! – смеялась она, – Хочу попробовать что-то необычное.

– Например?

– Не знаю, – задумчиво мечтала лежа на матах и вытянув руки к куполу, – хочется чего-то такого…

– Парный полет?

– Ну, нет… это страшно!

В это время девущка вырывалась в Елень только летом. На фоне ярких впечатлений под куполом, поездки мало запоминались и быстро выветривались. И хоть проводила дома по два месяца, похвастаться отдыхом не могла – казалось, что рассказывать нечего, будто никаких событий не случалось. Душу захватывало увлечение, новые люди, идеи, мир.

Дядя Ясен стремился показать как можно больше – Мачу-Пикчу, Помпеи, Ангкор, Варанаси, Теотиуакан, Кносс и другие потрясающие места планеты. В этих путешествиях Ника нахваталась интересных идей и увлеклась теологией и культурой народов мира.

А по приезду из очередной вылазки на древние города, Ника окуналась в гимнастику и едва успевала сносно учиться.

Давид умел быть убедительным. Через пару лет уговорил поставить красивый номер вместе с ним. Получилось. Настолько хорошо, что звездная парочка стала работать вместе. На место влюбленности пришло полное доверие, дружба и общие цели. Ника хотела, чтобы желание Давида сбылось, чтобы он попал в цирк мечты. Вместе они писали и ставили его номер для промо-ролика. Тут пригодилась творческая фантазия и талант режиссера девушки. Собственно, именно на режиссуру она собиралась поступить в университет.

– Давай поставим парную композицию!

– Это должно быть крутое соло, друг! Ты должен блистать! Я буду только мешать.

Она была права. Ролик прошел отбор и попал в базу цирка – его отметили как перспективного артиста, хоть и не выслали приглашение сразу. Отпраздновали красиво и весело. Утром Ника бесшумно ушла, тихонько собирая разбросанные вещи и морщась от головной боли – плохая идея смешивать секс и алкоголь. Парнеры нарушили их гармонию, но сожалеть об этом не собиралась. Давид стал важным мужчиной в жизни – внимательным, нежным и очень умелым. Все могло бы быть красиво и предсказуемо, как в любовном романе. Но он хотел большего. А Ника не могла позволить эту близость. Как пара и как партнёры они расстались. До последнего случая.

Прыжок! Словно крылья вырасли за спиной. Надежные руки схватили ее, подтолкнули и Ника проворно взобралась на доппель-трапе[3]. Раздраженно поправила ремни безопасности, секунду подумала и стала их снимать. Снизу что-то крикнула Джульетта про страховку, но девушка отмахнулась. Как объяснить происхождение ее абсолютной уверенности в прыжках? Как описать интуитивную абсолютную веру в непогрешимость? Нормальные люди пальцем у виска покрутят. И будут правы, если покажут гимнастку психиатру. Поэтому Ника молчала и просто отлично выполняла элементы.

«– Перестраховщики, блин, – проворчала и глянула вниз».

Предстоял еще один красивый прыжок. Давид будет ловить партнёршу одной рукой, она замрет в красивой фигуре, а дальше – зрелищный выход на финал с красивым переворотом в воздухе. Миллион раз отработанная связка, Ника с закрытыми глазами могла сделать каждое движение, даже думать не нужно. Давид тоже профи, и его, кстати, никто не заставлял пристегиваться!

– Из вас двоих тебя жальче, – ехидно отмахнулся от претензий техник и ушел, – и он не будет летать в свободном падении.

– Аргумент, – проворчала.

Девушка раскачалась на перекладине, приготовилась соскользнуть вниз головой, сфокусированная и собранная, поймала улыбку Давида напротив и улыбнулась в ответ. До нее долетали команды внизу – там растягивались другие любители щекотать нервы. В ушах играла музыка, а восторг пузырился в венах. Очень важно все сделать вовремя и синхронно. Давид тоже абсолютно готов и сейчас они сделают знакомый трюк, который Джульетта снимет в рекламный ролик для школы.

Пора. Ника технически великолепно совершает начало движения и бросает тело вперед, напрягая каждую мышцу, превращаясь в импульс и стрелу. Время для нее замедляет бег, вот тянет руки, поворачивает голову и боковое зрение фиксирует что-то странное на технических лесах. По ним техники добирались до прожекторов. Но сейчас там стоял вовсе не техник – длинные мокрые волосы, запятнанный кровью наряд и горящие глаза. Потусторонний ветер треплет одежду, еще секунду и… полет с утеса в стылую воду. В душе на миг вспыхивает ощущение жуткого дежавю – Ника уже видела это, ужас сковал конечности, ладони мгновенно вспотели.

«О Небеса! Только не сейчас, – пронеслось в мыслях».

В носу появился запах хвои и влаги, заныли ноги и ребра, эхо раскатов грома пустили мурашки по коже. И хоть прыжок длился всего мгновение, девушка успела прожить жизнь. К реальности ее вернул крик и рывок за запястье, а потом живот словно подцепили воздушным крюком и резко дернули. Она падала.

В той иллюзии все закончилось плохо – ощущение полета настолько было реальным, что невольно задержала дыхание. Этот кошмар раньше приходил только сном. Но сейчас она не спала. Ужас украл дыхание, потому что Ника знала, что будет дальше – удушающая ледяная вода в легких и чья-то стальная хватка на запястьях… Реальность и бред смешались.

Доли секунды закончились, время снято с паузы. Ника обнаруживает себя в миллиметре от ладоней Давида. Но слишком поздно хвататься, элемент провален. В глазах парня отразился ужас, инстинктивно попытался догнать партнёршу, кончики пальцев мазнули по ладони. Буквально за полсекунды оба поняли, что ошиблись. Судорожная попытка поймать обеими руками, Ника ухитрилась схватиться левой рукой. Одно мигание глаз, рывок и вот они падают. Удар, жуткий хруст. Темнота и писк в ушах.

Кажется, Ника слышала сирены скорой, кто-то кричал, потом успокаивал. Кололи руки, мельтешили перед глазами, просили не закрывать тяжелые веки. Она почти ничего не чувствовала, только в нос настойчиво лес запах воды и хвои. Так пахло в лесу, у озера. И чей-то голос говорил и повторял одно и то же. Но слова разобрать Ника не могла. Снова опустила ресницы и опустилась в благословенную тьму.

– Вашей племяннице, – голос врача у приоткрытой двери знаком, – удивительно повезло. Совсем скоро мы сможем ее выписать, понадобиться недолгая физиотерапия и она снова будет ходить, а там и к нагрузкам вернется. Очень сильный организм и феноменальная регенерация. Это удача…

Ясен в компании доктора вошел в палату. Он внимательно оглядел девушку на койке, гипс на ноге и шейный корсет. В глазах дяди не было ни удивления, ни беспокойства. Он словно знал, что все будет хорошо. Поделился бы этой верой в лучшее. Впрочем, заподозрить Ясена в лишнем оптимизме сложно, вероятно, помогает его обычная холодность.

– Я хочу увидеть Давида…

Всю неделю, что Ника пробыла в больнице , ее никуда не пускали, хотя действительно быстро шло восстановление. Медсестры и врачи ничего не говорили, отмахиваясь общими ответами. Теперь же, требование адресовано дяде, который недовольно нахмурился, переглянулся с доктором, сунул руку в карман и после паузы ответил:

– Нет.

Через полгода просьб, требований, истерик и поисков. После сотни сброшенных звонков и несколько заблокированных аккаунтов в социальных сетях и мессенджерах, Ника приехала лично в реабилитационный центр, где теперь жил Давид. Ей пришлось преодолеть серьёзные кордоны, чтобы узнать хоть какую-то информацию.

– Дорогая, он не хочет с тобой говорить, пойми, – это Джульетта стояла в дверях коридора и пыталась вразумить ученицу, – ему тяжело даже думать о тебе, не то, что видеть!

– Я хочу поговорить!

– Ты выжила, полностью здорова, у тебя работающие ноги и никаких последствий, – резко оборвала госпожа Шафрански, – Сказочное везение и немыслимое счастье! Благодари Бога, что тебе вообще так повезло! Ты сняла страховку, упала и осталась жива! А он – не может даже шевелиться! Если бы ты не пренебрегала правилами, Давиду бы не пришлось…

Женщина резко замолчала, видимо осознала что и как говорит. Ее слова молотом ухнули на незажившую душевную травму Ники. Все это время она казнила себя и едва не довела до нервного срыва.

– Ах вот в чем дело… вы вините меня!

– Нет, но… он хотел тебя спасти, Ника и вы оба упали.

Пауза. Джульетта виновато, но упорно на что-то намекала. А Вероника не хотела верить в то, что партнёр не раз демонстрировал – не желает с ней говорить. В горле стал ком. Она медленно развернулась, собираясь уходить, Джульетта расслабилась и попыталась даже сказать что-то утешительное. И никак не ожидала, что девушка проворно проскочит мимо и ворвется в палату.

Давид парализован почти до груди. Осунулся, скулы заострились, яркие золотистые глаза потухли и полны боли. Когда Ника вбежала, он отвлекся от электронной книги. Наверняка слышал разговор за дверью и абсолютно проигнорировал. Его волнистые волосы теперь были подстрижены короче, чем раньше, а уголки губ больше не стремились к улыбке.

– Привет… – ее голос мгновенно сел.

– Уходи, Ника.

– Я…

– Не хочу тебя видеть.

– Но Давид, я…

– Пошла вон! – он размахнулся и швырнул в нее электронной книгой.

***

Впечатления от ночного кошмара развеялись, а вот проза реальности отступать не собиралась. Ника тяжело вздохнула и вылезла из постели. Заметила, что кот ушел требовать еду у Марко – дед живо хозяйничал на кухне, судя по ароматам кофе и корицы. Прошла в свою персональную ванную в закутке за лестницей на мансарду. Пристально вгляделась в отражение – оно вело себя прилично и пугать не собиралось, хотя такое пару случалось. Ника пристально уставилась в свои зеленые глаза, играя в гляделки. С извращенным желанием ждала, что девушка в зеркале прекратит копировать движения и саркастично подмигнет, или растянет губы в оскале.

– Никаких галлюцинаций, поняла меня? – строго приказала Ника после минуты разглядываний, – никаких кошмаров!

Отражение так же поправило волосы, нанесло на сухие губы бальзам, а когда Вероника отвернулась, мигнуло, словно случились помехи сигнала. На миг в зеркале проявилось бледное лицо, его обрамляли мокрые волосы, которые придерживал колючий венок.

Перед тем как спуститься завтракать, Ника взяла графический планшет, чтобы набросать эскиз новой идеи. Решила что хочет корсет в комплект к короне, из таких же элементов. Как раз у нее есть подруга, которая сумеет пошить то, что нужно. Кроме этого, была куча новых мыслей и десяток заказов в очереди. Если все будет хорошо, Ника планировала оборудовать в доме мастерскую. Одна из кладовок на первом этаже прекрасно подойдет для таких целей, только хлам нужно разобрать. Дед использует вместо склада огромную площадь – варвар!

В списке дел на сегодня был пункт «съездить на другую сторону озера». В детстве Ника жила там с родителями. У отца был гостиничный бизнес, и он пытался открыть один комплекс на родной земле, но не сложилось почему-то. Местные жители что-то бормотали про нечисть и проклятия, но девушка не вслушивалась. Как бы там ни было, от родительской задумки осталось несколько красивых шале, в том числе и хозяйский. Время не сильно им повредило, стараниями Ясена, надо думать.

Ника хотела сходить, покопаться в родительских вещах, найти старые фото. Сама не знала зачем, но тянуло туда. Возможно, потому что хотелось, наконец, поставить точку в бесконечном трауре.

«Я хочу выставку для маминых картин» – написала дяде.

Пора что-то делать с ее наследием, на которое посматривали некоторые коллекционеры.

Бросила телефон на кровать. Как ни крути, дядя заботился о ней, даже если методы казались странными или даже жестокими. Ника много могла сказать о нем, кроме того, что Ясен не любит племянницу. Порой, из любви люди совершают гораздо более страшные поступки, чем из ненависти. Именно любовь оправдывает любые средства.

«Например, всю жизнь лгать прямо в глаза?»

Двери комнаты были нараспашку, потому девушка отлично услышала придушенный возглас, потом грохот и шипение кота. Вздрогнула от испуга и кинулась вниз. На кухне разыгралась драматичная сцена. Оказывается, Марко чуть не упал из-за Горыни, подлезшего под ноги, и уронил горячую сковородку на ногу.

– Дед! Ты цел?! – подбежала, чтобы помочь.

Но этого не требовалось. Дед громко ругал кошака без единого слова мата, но при этом впечатляюще! Пожалуй, только на украинском языке можно столь красочно обрисовать точку зрения и это любая цензура пропустит. Хотя на немецком звучало бы эпичнее.

– А щоб йому голова облізла! – возмутился он, разглядывая легкий ожог на руке – пытался поймать сковородку, а потом перевел взгляд на бардак и на ушибленную ногу: – Кров би тебе нагла заллєла, сучий ти сину!

– Ну, вы даете! – Ника сориентировалась быстро и полезла за аптечкой, пытаясь сдержать смех.

– Морда – хоч пацюків бий, – продолжил обращение к коту, который невозмутимо валял лапой горячий кусок мяса, честно стыренный, – а йому ще подавай жерти! До гаспида дістав мене!

Помощь в обработке неглубоких но неудобных ожогов Марко принял. Так что завтрак готовить закончила внучка, стараясь негромко хохотать над приклоючением. Оказывается, Горыня творог в своей миске проигнорировал и принялся требовать мясо. Марко собирался протушить его в винно-сливовом соусе, а кот имел свои виды.

– Он меня под утро разбудил, – покосилась на пушистого засранца, – я потом к тебе выпустила. А вы тут подрались за еду.

Не выдержала, хихикнула, тут уже и Марко рассмеялся, пока любимец невозмутимо поедал добычу.

– От шкода! – улыбнулся в усы пострадавший, – вы чем-то похожи.

– Не придумывай! Коты похожи на своих хозяев, задумайся, деда! – Ника подошла к плите, чтобы сварить кофе и как бы между прочим: – поеду сегодня в родительский дом, хочу найти мамины дневники и фотоальбомы.

Атмосфера на кухне мгновенно потеряла уютную прелесть, словно воздух остыл на несколько градусов.

– Не думаю, что тебе стоит туда ходить, – качнул головой Марко и согнул ладонь, ни один мускул на лице не дрогнул, хотя ожог не мог быть безболезненным.

– Почему? – вскинула бровь, подождала ответа, но услышала только чавканье кота.

Тяжело вздохнула, позволила всем паузу и медленно отпустила с поводка мысли. Дело в том, что Веронике не рассказывали не только о захиревшем бизнесе отца, но даже об истинной причине смерти. Когда она была ребенком, тайны были оправданы, но не сейчас.

– Вот в чем главная проблема. Моя семья – странные люди, вовсе не я. Может быть, это вам нужно сходить к доктору? Тебе, Ясену и Миле заодно. Почему не покидает чувство, что вы являетесь частью одного большого заговора? И круговой поруки! Что, черти озерные, вы скрываете о смерти родителей?!

– Ты читала заключение паталогоанатома.

– Н-нет, – сбилась Ника, удивленно взглянув на деда, – откуда бы я его видела?

– Ты читала его, – с нажимом ответил дед как-то странно глядя.

Потом вздохнул, ненадолго вышел из кухни. Вернулся с пожелтевшей от времени бумажной папков в руках. Обычная такая картонная и на завязочках, с белым листом для подписи по центру. Ника могла поклясться, что раньше не видела ее, о чем и хотела сообщить. Но осеклась.

– Погоди… – дежавю.

Марко держит в мозолистых руках за правый угол папку. Точно так же протягивает ее внучке и предлагает почитать. Неуверенные пальцы девушки принимают подношение, сердце колотится в ушах от осознания, что она сейчас прочтет заключение врачей…

Это уже было! Прошлым летом!

– Там, – сглотнула, – фотографии есть. И официальное заключение. Сразу после объективного, да?

– Ты можешь ознакомиться еще раз, если хочешь, – дед положил бумаги на стол.

На его лице мелькнуло и тут же исчезло чувство вины и, кажется досада. Он не испугался эмоционального всплеска внучки, но своими словами она задела еще один болезненный для семьи Велес вопрос. Ника не выдержала и отвернулась к турке для кофе.

– Почему я забыла? – сыпанула кофе в посудину, добавила мускат и корицу.

– Ты не хотела помнить, Рона. У тебя случилась, – он замялся подбирая слово, – нервный срыв, после того как увидела все что там. Ясен был вынужден тебя забрать.

– И положить в рехаб, угу, – согласилась сухо.

Действительно, как возвращалась в город, тоже не помнила. Только эмоциональную пустоту и чувство утраты, припорошенное подавленной агрессией. Но если задуматься, из памяти выпал гораздо больший кусок! Неужели настолько сильно накачали препаратами? Боялись что в очередной раз организм их выведет? Нику вообще было сложно «вырубить».

– А сейчас ты не боишься повторения? – ложка металлически звякнула, когда девушка размешала кофе.

– Нет, – краткий ответ, от которого почему-то стало немного тревожно, – в этот раз никаких провалов в памяти, лжи и манипуляций. Я не позволю Ясену и тебе самой избежать…

– Избежать чего?

Ника повернулась к деду, но тот загадочно промолчал, облокотившись на столешницу. Не стала настаивать, повинуясь чутью и взглянула на папку. Стоит освежить воспоминания.

Ох уж эти постоянные смерти! Не надо быть суеверными людьми, чтобы начать беспокоиться. Жители Елени после гибели молодой пары особенно сильно стали шептаться о проклятии Велес. За десять лет многочисленный род сократился вдвое. Снежная лавина, авария, ранний инсульт, заряд дроби, змея – вот неполный список причин смертей в семье Велес. Пожалуй, не странно, что люди предпочитают держаться на почтительном расстоянии.

Темные глаза Марко внимательно следили за спиной внучки, которая стояла у плиты как фламинго – уперев правую стопу в левое колено и размышляла. В голове то и дело всплывали новые кусочки прошлого лета. Гроза заставшая ее в поселке, сплетни подслушанные случайно, подозрительное сочувствие жителей, будто уже похоронили ее. И долгие взгляды со странным контекстом. Похожим на мрачное торжество?

– Дед? – окликнула, вспомним мелькнувшее смутно знакомое лицо, но тут же забыла.

– Поезжай на озеро, – согласился неожиданно он, вернув внучку к реальности, – проветришься, воздухом подышишь. Тебе оно после всех стрессов, надо. Только до темноты возвращайся, да в лес и озеро не суйся. Опасно там может быть, ружье я тебе в машину положу.

Мужчина направился прочь, видимо к сейфу, где хранилось все, что по закону продается лишь с разрешением. Ника не была уверена, что в семье хоть кто-то имеет нужный документ. Что не мешало держать дома небольшой арсенал. Почему-то не задумывалась раньше, как так получилось.

– Угу… – отогнала лишние сейчас мысли, сложила руки на груди и хлопнула ресницами, – то есть, все же вы всей семейкой издеваетесь? Марко, стой! Не уходи! Это уже не смешно!

– Внученька, – с долей ехидства в голосе поинтересовался тот, развернувшись на пороге, – а ты уверена, что готова услышать все ответы на вопросы? А принять их?

Тогда – Ника

– Ника… Яника, ты слышишь? – видимо окликали девушку не впервые.

В ответ покачала головой, а губы сложились в задумчивой улыбке. Гость, о котором шептали сны и зеркала явился, наконец! Из окна девичьей комнаты было прекрасно видно, как отец встретил его и пригласил в дом. Ника отвела занавеску, чтобы лучше рассмотреть парня с волосами черными, как безлунная ночь. Его профиль показался молодой ведьме аристократичным, рост высоким, а движения странно плавными. Но больше интересовала вовсе не внешность. Она знала о нем кое-что важное – парень приехал за невестой. Да только странно, за ним не стоит род, нет клана и рекомендаций. Он одиночка. А такие редко связываются с семейными традициями. К своей вящей досаде девушка не сумела увидеть больше, словно покров темный над ним. и даже для существенно возросшей силы он оказался непреодолим.

«Это пока что, – подумала девушка многообещающе».

– Ну что там? Красавец? – нетерпеливое любопытство снова ворвалось в мысли.

– Тихо, – шикнула на подружку и одну из компаньонок, продолжая рассматривать брюнета.

Стройный по сравнению с крупной статью отца Ники. Движения красивые, но все внешние детали подмечала скорее случайно. Провидение обещало привести шанс для младшей Велес в лице сильного мужчины, одаренного. Именно его ждала Ника несколько лет и после того, как рискнула с ритуалом, ее шансы существенно выросли. И пусть она под домашним арестом, а отец зол как адские демоны! Оно того стоило. Молчаливое признание этого факта от старших только еще больше раздражало отца.

– Ну, скажи, – нудила за плечом Малика.

– Красивый, – сквозь зубы бросила, отмахиваясь.

Какая ко всем демонам разница, какой он, если его сила окажется мелкой? И выбор невест не широкий! Мало кто из магических семей хочет связаться с одиночкой… От волнения и напряжения размеренный стук сердца ведьмы стал наращивать темп. Плохо. Если гость тот, кто нужно, может заметить шпионку. Впрочем, можно простить милое девичье любопытство. Абсолютно все в доме как-то наблюдают и прислушиваются, особенно сестрица. Да только ей в этот раз ничего не достанется, Ника об этом позаботится.

Если бы кто-то мог заглянуть в позеленевшие после ритуала глаза ведьмы, то заметил бы, что радужка искрит колдовскими огоньками, выдавая во тьме окна ее присутствие. Подружка продолжала сопеть за спиной, пытаясь заглянуть между занавесками.

Отец разговаривал с гостем на веранде, им туда вынесли горячее вино и закуски. Странно, почему не идут в дом? Кончики пальцев закололо от невыносимого желания чуть-чуть поколдовать. Сдержалась, зная что родитель рассердится еще больше. Так можно схлопотать ужесточение наказания. Но так хочется услышать разговор!

– Малика! Ступай туда, – приказала негромко. Она по-прежнему не поворачивалась и неотрывно следила за мужчинами, пытаясь уловить мельчайшие крохи информации – движение губ, пару слов. Ника спиной «видела» как подружка потрясенно замерла и шокировано распахнула глаза.

– Что ты такое говоришь? – в голосе священный ужас.

– Ты пустышка, а значит, есть хорошие шансы, что не заметят, – ровно пояснила и соизволила бросить мимолетный взгляд, подпустила в эмоции немного тепла, – ну что ты переживаешь, глупая! Всего лишь пройди в холл, там приоткрыто окно. Мне хватит, я услышу через тебя…

– О Боги! Говоришь какой-то бред. Совсем помешалась, – недоверчиво скривилась миловидная блондинка с толстой косой и высоким голосом. Малике легко найти жениха, именно поэтому она предприимчиво пролезла в дом к Велесам. Не испугалась даже их дурной славы и магии. И со временем стала компаньонкой для старших дочерей – так принято в обществе.

Но сейчас ее круглое простодушное личико утратило здоровый румянец а голубые газа перестали блестеть задором. Она попятилась от девушки, которая казалась полной противоположностью – темные волосы отчетливо отдают красной медью, чистое бледное лицо с изящными чертами. Все во внешности намекает на тщательную селекцию – не одно поколение отбирали благородные гены. Наибольшая разница была в ауре. Энергия, которая исходила от зеленоглазой ведьмы, легко перекрывала слабое свечение простой смертной. Харизма хищницы в сочетании со свежей юностью девицы Велес играли в странноватый контраст, он убойно действовал на окружающих. И на Малику.

– Подружка, ты мне очень поможешь, – улыбнулась Ника и плавно взяла ее ладошку в свои руки, – пожалуйста, сердце мое! Мне очень-очень нужно знать кто он, этот красивый незнакомец! Это же… – прикусила пухлую губу, изображая сомнения, – вдруг он моя судьба? Тот самый? Представляешь, что будет?

– Отец отдаст тебя замуж, – неуверенно предположила Малика, ее лицо разгладилось, а сомнения стали развеиваться. Зеленые глаза ведьмочки сверкали тревогой и мольбой. Захотелось помочь.

– Да-да, – закивала Ника, помогая той принять решение, – но вдруг это не тот самый, которого я видела в зеркале…

– Это будет очень плохо.

– Тебе всего-то нужно в холле прогуляться…

Это было почти так же просто, как уговорить травника забыть о том, какие ингредиенты Ника взяла из хранилища. Он теперь свято уверен, что хозяйская дочка провела с ним ночь. Рыжая ехидно улыбнулась – ну да, конечно! Стала бы беречь девственность для такого идиота… Если бы не это, возможно симпатичный парнишка мог бы стать развлечением, но Ника не была склонна размениваться на мелочи. Ждала правильного случая. И если боги будут благосклонны, то наверняка шанс вот он сидит с отцом беседует. Так что небольшие чары, направленные вовсе не на них, вряд ли будут преступными. Ведьме всего-то стоило оставить небольшую метку на подруге, чтобы установить недолгую связь – просто пожелать. Надо же, как удачно Ника сделала ставку!

В висках похолодело – Малика почти на месте и ментальная связь протянулась невидимой нитью. Для этого пришлось отдать девушке свой амулет. Временно, конечно, но Яника чувствовала себя почти голой без его успокаивающей тяжести между грудей. Итак… о чем вы, дорогие мужчины, ведете речь?

Она стояла у окна своей спальни, но одновременно слышала едва уловимые голоса через щель приоткрытой створки в холодном и пустынном холле особняка. Страх Малики и почти явная дрожь сбивали с толку. Сердце глупышки стучало так громко, что Ника закатила глаза от раздражения – как можно настолько страшиться чего-то?! Она сама бы пошла, да только отец в мгновение ока обнаружит родную кровь столь близко! Прекрасно осведомлен о характерах своих детей, тем более дочерей, потому обязательно чутко следит, где те находятся. Кстати, а где сестрица?

Наконец смогла сосредоточиться и отсеять все лишнее, чтобы разобрать диалог. Отдельные фразы разобрала с трудом – слишком сильно боится Малика, слишком далеко веранда от окна и шумит небольшой бурный ручей рядом. А еще раздражало то, что не удалось почуять сестру… Черт!

– …Ты можешь стать частью рода Велес, – задумчиво произнёс отец, а сердце Яники ухнуло куда-то вниз, – но цена тебе известна.

– Насколько я знаю, у вас есть минимум три девушки, которые могут поделиться своей кровью, – спокойно произнес брюнет.

– Ну же, папа, – одна из дочерей куснула ноготь большого пальца и нервно притопнула ногой.

Она видела их в окне, как задумчиво и спокойно рассматривал гостя глава клана Велес, как брюнета совершенно не смущала давящая аура. Понять что-то по лицам было сложно, оба сохраняли вежливую невозмутимость. Вероятно, большинство деталей было оговорено раньше, перед тем как вообще приглашать чужака в родовое гнездо. Но зачем-то же они сидят там!

– Ты хочешь старшую дочь, – чуть склонил голову на бок Мариан Велес.

– Не принципиально, – позволил себе усмешку брюнет, прямо взглянул на хозяина дома, – но ты отдашь мне старшую. Вам нужна свежая кровь, вам нужен одаренный…

– …мертвый род, – не услышала все Ника и еще больше напрягла слух, но Малика оцепенела от страха и это мешало.

– …или сильнейший представитель, – пожал плечами парень.

А потом молниеносно повернул голову и безошибочно нашел зеленые глаза в темном окне. Его усмешка была едва заметной, а касание силы ощутимым. Ника отшатнулась от окна, колыхнулась занавеска, а ментальная нить с подругой лопнула. Диалога больше не слышала. Ее щеки опалило жаром стыда. Нет, вовсе не из-за внешней привлекательности чужака. Просто он ее обнаружил! Более того, наверняка дал понять это не сразу! Гад! Яника успокоила дыхание, прогнала румянец со щек и улыбнулась довольно – он тот, кого ждала все это время. Ее цель совсем близко.

Осталось всего ничего – выбить из гонки Лумину. Сестрице не достанется этот приз. И плевать что она старше! Жить в тени наследницы надоело до беса. И Яника знала как из этой тени выйти. Еще одна улыбка мелькнула на лице. Многообещающая. Поймала свое отражение в зеркале и подмигнула – он действительно хорош собой. Приятный бонус.

– Меня едва не поймала Лумина… – без стука в комнату ворвалась запыхавшаяся шпионка, – она тоже знает.

[1] Имеется в виду миф. Нарци́сс, точнее Нарки́сс – в древнегреческой мифологии сын речного бога Кефиса и нимфы Лириопы, ставший символом гордыни и самовлюбленности.

[2] «Cirque du Soleil» (с фр. – «Сирк дю солей» – «Цирк солнца») – канадская компания, работающая в сфере развлечений, определяющая свою деятельность как «художественное сочетание циркового искусства и уличных представлений».

[3] Гимнастический снаряд – широкая перекладина, подвешиваемая на трех веревках (с тросом внутри) так, что средняя разделяет перекладину на две трапеции, на которых двое гимнастов (гимнасток) выполняют упражнения как по отдельности на каждой, так и вместе на одной.

Глава 4

Сейчас – Ника

Территория вокруг озера и коттеджей, неизменно радовала глаз подозрительной чистотой. Сколько бы раз Вероника здесь не бывала, постоянно удивлялась: это место умудряется выглядеть почти жилым. В памяти опять всплыли кусочки прошлого, которые ранее отсутствовали. Словно… забыла? Пожевала губу и в задумчивости взглянула на себя в зеркало заднего вида:

– Может быть, дед на это намекал? Провалы в памяти что-то значат.

Отражение собеседником оказалось неважным и никак не подтвердило подозрения. Но и до сего дня девушка об их наличии не думала. Ника как раз подъехала ко въезду – более узкая дорога сворачивала с основного шоссе. Дальше путь терялся в лесах и, в общем-то, спускался с гор серпантином.

Пока ехала на место, много размышляла. Например, о том, как приезжала сюда буквально месяца два-три назад – традиционные каникулы! Но почему они словно утонули в памяти?! Ника прекрасно и ярко видела картинку, как очнулась в санатории – так обозвал клинику дядя – и совершенно естественно восприняла свое состояние. Разумеется, после препаратов же! Но вот в чем фишка: после выписки не получила новый рецепт и не было синдрома отмены. Она спокойно вернулась к привычным делам. Разве так ведут себя нормальные люди? И, если хорошо подумать, то подобный феномен повторялся несколько раз за последние годы! Только он ловко ускользал от внимания легковерного сознания. Как часто с ее восприятием играли в подобные игры?

***

После того падения, Ясен вместе с Джульеттой нашли лучших врачей. А юристы не смогли ничего предъявить Нике, расследование заключило, что кроме самонадеянности, ничего криминального не произошло. Трагичный несчастный случай, пренебрежение безопасностью, эгоцентризм героев. Как наказание – серьезный штраф школе акробатики и пересмотр условий страхования. Много раз Ника вслух объясняла произошедшее, выслушала огромное количество резких слов от разных людей. И плевать что упавшая пара гимнастов – лишь беспечные идиоты. Чувство вины Ники знало больше, чем все эти люди…

Давид выгнал ее! Выгнал… Лучше бы оказалась на его месте. Ника помнила как швырнула белый халат обеспокоенной медсестре. Свою машину нашла скорее на автопилоте, чем глазами. Перед внутренним взором бесконечно проигрывались страшные события: ужасно правдоподобные галлюцинации, падение, боль, поломанный напарник.

– Что я натворила? – села на место водителя, ухватилась за руль. Звонок отвлек внимание. Ясен.

– Да…

– Возвращайся домой, Вероника, – устало попросил дядя, – ничем не помочь ему. Я перечислил деньги на реабилитацию. Это все. Ничего не изменить.

– Ты сейчас серьезно? – Ника улыбнулась, а в глазах стоял ужас, – серьезно пытаешься откупиться деньгами?

– Достаточно. Хватит всем рассказывать что ты виновна в падении, – даже не стал обращать внимание на слова племянницы, – нам повезло, что ты лечишься в частном порядке, раскопать что-то об этом будет сложно… Но лучше, если поможешь замять дело и перестанешь посыпать голову пеплом.

– Ясен!

– Мне нужно, чтобы ты взяла себя в руки и…

– Дядя!

– Ника, я понимаю, тебе плохо и жаль того парня. Но смирись, ходить он больше не будет.

– Замолчи! – заорала Ника в трубку и слезы покатились по ее щекам, – просто замолчи!

Он осекся. Повисла пауза. Девушка прикусила губу до боли и зажмурилась, слушая легчайший шорох в динамике. Ясен не решался нарушить тишину, а ей настолько сперло дыхание, что не могла протолкнуть воздух в легкие. Циничный реализм дядюшки сорвал полог хрупкого контроля, Ника поняла что подступается к истерике.

– Ты даже не позволяешь мне оплакать, – просипела потерянно, – не даешь прожить этот кошмар.

– Дорогая, послушай, – Ясен вздохнул, – давай я приеду и заберу тебя? Слышишь?

– Не нужно, я сразу к доктору Потоцкому, – нажала отбой.

После того дня она снова начала видеть сны. И стали появляться смутно знакомые мысли, идеи. Как если бы другая подавленная личность стала снова прорываться наружу.

Так что, мать вашу, это значит: шизофрения, пограничное расстройство или какой-то жуткий гипноз? Или…

***

Шлагбаум и небольшой охранный пост – последняя преграда на пути к территории комплекса. Ника отрывисто посигналила, вспугнув сторожа. В приоткрытую дверь было видно, как мужик дернулся, покачнулся на стуле, чуть не вылил на себя содержимое кружки. Девушка беззлобно хихикнула – нечего увлеченно пялиться в экран планшета так, что даже машину не услышал. Сторож тем временем громко и красочно выругался на местном диалекте и выглянул. Она приветливо махнула рукой, чтоб тот открыл проезд.

– Спасибо! – крикнула и поймала его хмурый взгляд в ответ. Мужчина через секунду сплюнул под ноги, а потом как-то досадливо закурил.

Через час он сбежит отсюда на своем стареньком двухколесном драндулете, припаркованном в ближайших кустах, лишь бы оказаться подальше от «проклятого» места. Хотя, прежде чем пропустить, изучил машину и девушку – удостоверился, что приехал кто-то из Велес.

– Нечего тут чужим и любопытствующим шарахаться! Для их же безопасности, – проворчал себе под нос, – только ведьмам этим хоть бы хны!

Удивительно, что вообще кто-то соглашался охранять подступы к озеру, пусть и за огромные деньги, которые платил Ясен Велес – жесткий бизнесмен. Ему сам черт не брат. Местные могли только догадываться, чем на самом деле занимается этот статный сорокалетний мужчина с холодным взглядом. Но платил всегда щедро и вовремя, поэтому человеческая жадность брала верх над суевериями и опасениями. В конце концов, Елень – поселок курортный, людей приезжает разных немало, некоторые остаются. Так что отношение к знаменитой фамилии разное.

Ну, подумаешь, бережет странный мужик территорию у жуткого озера – у всех свои странности! Этот кусок земли принадлежал его погибшему брату. Теперь наследство наверняка перейдет Веронике, племяннице. Кое-кто шепотом добавлял, что это приведет девчонку к такой же безвременной смерти. У Велесов это на роду написано – грехи свои тяжкие искупить. Главное, чтоб никого иного не впутывали. Особенно их – местных жителей.

– Надо бы слухи собрать, – продолжила разговор сама с собой Ника, – много интересного можно узнать.

В общем, люди ругались, плевали под ноги хозяевам, но всегда находился кто-то с крепкими нервами, готовый получать хорошую зарплату за непыльную работу. Много лет днем у Озера спокойно все, а ночью нечего шастать!

Сторож потом еще поплевал через левое плечо – на всякий случай. Вероника скептически фыркнула. С суеверных станется и святой водой побрызгать, принять превентивные меры, ага. Авось поможет избавить Карпаты от ведьмы Велесовской. Радовало одно – в своих подозрениях до Средневековья не опускались и костры пока не жгли.

Посмеиваясь, девушка преодолела еще пару сотен метров и остановила машину возле административного здания. Среднего размера шале, со специфичной планировкой, по сравнению с остальными строениями. Он был расположен в менее выгодном месте, если говорить о видах на озеро, но построен первым и являлся самым дальним от воды. С крыльца открывался обзор на остальные здания: десяток коттеджей, несколько беседок, озеро и пирс.

– Ну, привет, – тихо поздоровалась она с тишиной и осмотрелась. Стало грустно. Здесь все было сделано так, как хотел отец…

«Откуда ты это знаешь? – ехидный комментарий в мыслях, – память штука такая… ненадежная».

– Издеваешься? – тихо прошипела Ника. Хм, много ли она помнит родителях?

В свое Илья Велес вкладывал душу в проект. И ввинтил на берег семейного озера кусочек сказки. Мощеные камнем дорожки, ведущие к деревянным домам, фонарики по бокам. Красивые поленницы, открытые очаги – все было вписано в пейзаж гармонично и естественно.

Бассейн даже был, он пустой обычно, но защитный брезент разошелся по шву. Теперь там собралась дождевая вода, причем много – метр точно. Грязная, гнилая, выглядела жутковато. Нужно позвонить Ясену сказать про перекрытия, а то мало ли. Вероника черкнула в блокнот еще один пункт в список дел, удобно расположившись прямо на капоте.

Красиво здесь, дух захватывает, не удержалась от небольшой прогулки. Дорожка привела к широкой беседке с очагом и каменным мангалом. Когда-то ее окутывали лозы винограда, а внутри стояла плетенная мебель, пахло деревом, углями и самую малость – вином. Сейчас же виноград вымерз, его мертвые остатки свисали с крыши, мебель собрали и унесли в один из подсобных сараев, а пахла беседка пылью и сыростью. Жаль. От печального зрелища щемило сердце, Ника помнила, что было иначе. Смутное узнавание не случившегося счастья.

Девушка перевела взор на чудесный вид. Облокотившись на перила, засмотрелась и унеслась мыслями прочь. Озеро и лес, что простирается на десятки километров вокруг, напомнили иллюстрированное издание сказок. Сборник древних историй подарила Дара – тяжелая книга с тиснением, плотной бумагой и волшебными картинками. Там каждая история начиналась с затейливой заглавной буквы и казалась девушке незнакомой. Подруга говорила, что это малоизвестные легенды, собранные фанатом своего дела – историком из какого-то серьезного института. Так вот, Ника нашла там созвучные мотивы со сказкой «Марья Моревна» и многими похожими. Традиционный фольклор не отличался диснеевским позитивом, и очаровывал не хуже темного фэнтэзи. Где та книга?

– Ника! – девушка вздрогнула и дернулась от резкого предупреждающего оклика.

Над озером плыл эхом воздушный женский тембр, от которого руки покрывались мурашками. Сердце заколотилось так, что закружилась голова. Никого в радиусе обзора не было.

– Да чтоб тебе, – сквозь зубы ругнулась, только чтобы прицепиться к реальности собственного голоса.

Наваждение схлынуло, но волосы у корней приподнялись. Ника все еще оглядывалась, то и дело, молясь чтобы ничего такого не заметить. Понадобилось минут десять, чтобы вернуть себе душевное равновесие и убедить рассудок, что это его собственные выверты. Нужно было срочно занять себя чем-то обыкновенным, прозаичным настолько, чтобы действия пригладили стресс.

Озерная недвижимая гладь, в ней отражались позолоченные деревья, склон горы и недосягаемое небо. Ника достала смартфон − ничего, сойдет и яблочный огрызок[1], ведь такие кадры грешно не сфотографировать для ленты Instagram. Хм… а сети не было почему-то. На том берегу, ловит прекрасно, а тут почти пустая антенна. Сделала несколько кадров – большое озеро и отражение горных пиков, отвлекаясь от холодящего спину невидимого взгляда. Ника очень естественно и наивно покрутилась вокруг, снимая местность на видео. Обмирая от безумной идеи: что если поймала в кадр то, чего быть не должно? Посмотреть прямо сейчас смелости не хватило.

Чертов оклик по имени разрушил очарование моментом. Сердце стучало чаще, не щемило от впечатлений, мертвая тишина смущала чувства: стадо мурашек бегала по спине, холодок тянул по голым лодыжкам. И дома теперь показались враждебными и злыми. Правду говорят – здесь нехорошее место? Ника отвернулась от озера, спрятала телефон в задний карман джинсов и направилась обратно к машине.

Чего душу бредить? Нет здесь никого и быть не может! Заброшенная база отдыха, красивая природа и жуткая судьба семьи Велес, не более. За полвека потерять почти всех членов семьи – это страшно.

«Ну да, люди тут умирают просто так, – вредно шепнул внутренний голос»

Вот же блин! Подсознание умет создавать нужную атмосферу! Ника пару раз глубоко вздохнула, прогоняя скованность в спине.

«Ты часть меня, хватит издеваться! – четко подумала-обругала собственную фантазию».

Пора выполнить дело, ради которого приехала. Старательно не оглядывалась по сторонам, хоть от иррационального страха аж уши шевелились, пошла к дому. Нервно заправила прядь волос за ухо. Да что такое!

– Интуиция есть у многих людей, – однажды разговаривала с Ясеном, – она рассматривается многими науками как существующий факт. Стоит ли демонизировать обычные реакции разума, основанные на опыте и генах?

Ника пыталась объяснить, что благодаря неочевидным талантам умеет легко адаптироваться в спорте, чувствовать снаряды, находить нужные знания и получать оценки. Благоразумно умолчала о том, что всегда может угадать карту, не глядя вынуть нужную денежную купюру из кошелька, и знает, когда такси опоздает на заказ.

– Фантазии! – отмахивался дядя, – бабкины сказки. Нет ни одного достаточного веского доказательства того, что интуиция существует. Особенно опасно верить в это людям с психологическими…

– Болезнями? – ехидно, но беззлобно вставила Ника реплику, – Дядюшка, ты не устаешь напоминать, какая я у тебя уникальная. Благодарю.

Он несколько смутился. Тема проблем племянницы с головой для него всегда казалась слишком деликатной и Ясен не хотел культивировать ощущение ущербности. Но язвительная Ника даже не собиралась обижаться – смысл правду отрицать?

– Забей, – отмахнулась, – возвращаясь к теме беседы, хочу отметить, что ты в корне не прав. Вестибулярный аппарат тоже не видно, но ты отлично ощущаешь его работу. С и интуицией так же. Это не только «скилл ведьмы», – пальцами обозначила кавычки, – но и обычное чутье хорошего бизнесмена, ученого или любого другого думающего специалиста.

– Скилл, – передразнил он, – с каждым годом все меньше понимаю молодое поколение. Есть же нормальное слово – навык.

– Дядя, – закатила глаза она, – я серьезно. Как иначе ты назовешь это предчувствие чего-то?

– Инстинктом, опытом, анализом. Ничего экстраординарного и магического в этом нет.

– А если…

– Нет, Вероника. И закроем эту тему.

– Но мне снился сон…

– Обсудишь его с терапевтом.

Обычно Ясен ненавидел, если племянница упоминала мифические таланты и приписывала себе. Он считал, что подобные идеи вбила ей в голову Дара. Но в тот раз терпеливо проглотил эту тему, только нахмурился сильнее обычного, от чего стал казаться старше своих лет.

Странно, но именно такое суровое выражение лица ему шло –суровый викинг, древний воин. Все мужчины в роду светловолосы, иногда с рыжеватым оттенком. А крупное телосложение только добавляло той стати, которую воспевают древние песни. Вот и Ясен носил стильную длинную стрижку, щетину и вечно суровое выражение лица готового к бою воина. Широкие плечи и тренированное тело, удобный стиль в одежде. Не хватало только меча или арбалета в руках. Ему сорок, но на вид сложно было определить, он вне возраста. Улыбнется – будто тридцать только стукнуло, злится – сорок пять, минимум.

– Никуля, дорогая, – тяжелый вздох, – давай ты будешь заниматься своими делами, уделишь время учебе и перестанешь думать об этом. Хорошо?

Прямолинейность – семейная черта. Очень легко понять, почему Ясен не женат. Девушка промолчала. В том числе о том, что сегодня дядя опоздает на переговоры из-за пробки. Интуиция, чуйка или инстинкт… Он редко ошибался.

А потом все временно пропало. Ника постаралась стать максимально «нормальной», но словно ослепла. И вот снова она – интуиция! Отчетливо говорила, что Вероника не одна здесь. И вовсе не сторож в своей будке причина беспокойства.

Размышляя на эту тему, чтобы отвлечься от страха, Ника поднялась на порог административного дома. Ключ легко повернулся в замке, а дверь без скрипа отворилась.

− Нарушение всех канонов, − произнесла вслух, когда зашла в чистый, просторный холл. Несколько затхлый воздух, но стоит проветрить, и станет весьма не плохо. Через огромные панорамные окна проникало много света. – В любом триллере должен быть таинственный скрип и шорохи.

Много лет не заходила сюда, но помнила каждую деталь охотничьего интерьера, каждую комнату и каждый стул. Ныне вся мебель была накрыта чехлами, или аккуратно сложена. Высокие стулья перевернуты на длинную стойку администратора, мелкие детали упакованы в коробки и сложены стопками у стен. Только затейливая рогатая люстра свисала с потолка как прежде, а широкая лестница вела наверх.

Учитывая условную чистоту помещения, в дом заглядывали нередко. Ника заметила небольшой подсвечник с почти сгоревшей свечой – это наверняка Дара наведывалась. Она продолжала ходить к местному алтарю?

Бросив ключи от машины и смартфон на стойку, Ника заглянула в подсобное помещение. Так и есть! Нашла ящик с вещами Дары. В нем было много оккультных предметов, за которые дядюшка устроил бы скандал. Но он вряд ли интересуется подсобкой.

– Хоть бы накрыла, – поворчала и накинула на коробку одну из старых простыней, которыми укутали мебель, – ведьма лесная… Узнает Ясен, будет вони на месяцы.

Спиной почувствовала какое-то движение и мгновенно напугалась. Она не могла видеть, но знала, что там промелькнула темная тень. Не от дерева, чьи ветки качались за окном. За полсекунды адреналин ударил в голову, а мозг подкинул не одну жуткую картину. Особый холод ужаса проник до самого хребта и впился в нервы. Ника абсолютно рефлекторно ухватила ручку ножа, который торчал из коробки, и резко развернулась, выставив перед собой длинное лезвие. Если выбирать стоять или бить, она всегда выберет второе. Даже если придется снова столкнуться лицом к лицу с дорожным мороком.

Понадобилось три секунды, чтобы понять: Вероника по-прежнему одна. В дом никто не входил, а монстр не прятался за мебелью. Она опустила руку с ритуальным ножом и подумала, что такими темпами станет следующей умершей Велес. От инсульта.

Сфокусировала рассеянный взгляд на оружии и рассмотрела поближе – красивая рукоять из кости, фигурное лезвие с гравировкой. Странное узнавание намекнуло на то, что Ника не впервые видит этот клинок. Длинный и острый, совсем не похож на новодел. Здравый смысл подсказывал – это вещь с историей. Выпускать удивительную рукоять не хотелось – она казалась теплой и созданной под ее руку.

– Откуда ты? – снова в душе забилось удовлетворение, будто от встречи со старым другом, или возвращения домой.

Почти не вздрогнула, когда краем глаза снова заметила движение. На улице.

Вышла на крыльцо, огляделась. Градус страха стал спадать – все время находится в таком состоянии невозможно, тело и мозг адаптируются.

«Думаешь так у всех? – самодовольно шепнул личный Джокер, растягиваю слова, – ты сорвала джек-пот, дорогуша…»

– Заткнись. Ты – плод моего воображения! – негромко произнесла Ника. Да, теперь разговоры с собой тоже норма. Она принимала сегодня таблетки?

«Ну да, красивое и сильное тело, высокий уровень регенерации и адаптивности, гибкость мышления и чуйка как у хищника – всего-то плод воображения простой смертной, – в кои-то веки голос ответил».

– К чему ты клонишь?..

Тихий ехидный смешок из сери «угадай» и в сознании вновь привычная тишина. Девушка прикусила язык, чтобы не накричать. На кого? На себя?

Снова огляделась, представила, как выглядит со стороны и покачала головой. Та еще безумная картинка – рыжая девица с бешеным взглядом, сжимает нож в руке и разговаривает сама с собой.

Ника не смогла бы объяснить с какого перепугу спустилась с крыльца и пошла по тропинке к лесу. Ноги сами повели в смутно знакомом направлении.

Сейчас – Кир

Наблюдать за девчонкой всегда было занятно. Он, склонив голову к плечу, проводил взглядом фигурку в графитовой накидке. Сколько раз он так смотрел в ее спину, любуясь цветом волос или талией? Кир мог бы сосчитать, но не хотел. Его память была наказанием! Он мог бы назвать количество ресниц, обрамляющих зелень ее глаз, число чувственных морщинок на губах, или даже, сколько слов она ему сказала за все времена.

Как только она скрылась за поворотом тропинки, парень подошел к машине, открыл дверцу с пассажирской стороны и принялся выться в ее рюкзаке. Тампоны, початая пачка жвачек, кошелек, блокнот с кучей закладок, флакон духов… Тут он позволил себе вдохнуть аромат и прикрыть веки. Жасмин. Кажется, что этот аромат принадлежит ей так же, как кровь, волосы или душа. Абсолютное, идеальное попадание. Улыбнулся, бросил красивый фиал на сидение и психанув высыпал все содержимое рюкзака.

– Да где же ты?! – кажется, привычку разговаривать с собой он перенял у рыжей.

Он обыскал ее комнату, проверил аптечку и предыдущую. Значит, чертов яд она таскает с собой. Вот же он! Упаковка с таблетками в незаметном кармашке в подкладке. Кир забрал ее и вновь забросил вещи в рюкзак, застегнул и поставил как было. Потом негромко захлопнул дверцу машины и прислушался.

– У нас гости.

– Это Дара, – брат подошел бесшумно, не примяв ни травинку, – а ты ведешь себя как идиот.

– Только сейчас? – иронично уточнил Кир и оглянулся к непривычно серьезному парню.

Он сунул руки в карманы джинсов и неподвижно замер, наблюдая за обыском. И сейчас его поза не изменилась. Только ветерок, который трепал кудрявые волосы намекал, что это вовсе не манекен.

– Всегда, – бросил Матвей коротко, – снова.

– Пригляди тут, я скоро вернусь, – Кир сунул таблетки в карман спортивной кофты и направился в лес. Не по тропе.

Маршрут и ситуация невольно напомнили ему другой день и другую ситуацию. Брат прав – Кир принимает странные решения и делает не тот выбор. Традиционно? Впрочем, теперь осталось довести все до конца… И посмотреть кто выживет в конце.

В тот раз он знал, что увидит через несколько минут, когда следы приведут на место. От тяжести этого знания, ломило в висках. Каждый шаг вперед приближал к очередному звену неизбежности. Звериная тропа, которая вела его от озера в глубину леса, как путеводная нить, казалась бесконечной. Едва ли она длинна, просто Кир не хотел увидеть еще одно свидетельство его провидения. Сколько их еще будет? А вот и пункт назначения – внутренний компас не ошибся ни на градус. Точен, как всегда.

Кир прикрыл глаза и вышел на свободное пространство – здесь сосны росли негусто, ажурные кроны пропускали много света. Лучи иглами прошивали пологий склон, создавая роскошный фон для основной сцены. Не нужно смотреть глазами, чтобы видеть. Сердце парня не изменило ритма, не сбилось дыхание, эмоции не взмыли фонтаном – ничего нового, ничего удивительного. Только укол совести в ответ на тягучий запах крови и человеческого страха.

На всякий случай, замер на границе между прозрачным сосновым лесом впереди и густым лиственным подлеском за спиной – прислушался, вдохнул в себя не только воздух, скорее мир. Ресницы дрогнули и распахнулись – пришлось смотреть и позволить душевной боли вцепиться в душу.

– Боги…

Тут недалеко дорога, она виднеется метрах в ста справа. Там же и синее пятно – машина. Слева – отвесные скалы. А прямо перед ним – пропитанная кровью хвоя, над которой порхают бабочки, то и дело, припадая к темным пятнам. Желудок сжался в комок – даже Кира проняло.

По пятнам можно отследить, как все произошло – быстро и кроваво. Даже изобретательно. Парень аккуратно обошел кровь, исследуя почву, рассматривая следы человеческих ботинок и того, что убивало. Дело рук монстра. Он жестоко разорвал когтями и подвесил тела на обломанные ветки сосен. Вот выроненное Ильей ружье. Он успел выстрелить несколько раз. Вот оторванная кисть Эллы, в пальцах зажат револьвер. Художница никогда не была хорошим стрелком, но понимала необходимость этого навыка при жизни здесь. В нескольких метрах висело ее тело, пронзенное насквозь колом дерева. Женщина еще была жива, когда ее насадили на острие, ее боль еще была в воздухе. Кровь жирными потеками окропила рыжеватую кору и собралась лужицей у корней. Сердца в груди, ожидаемо, не было. Кир несколько секунд всматривался в знакомое лицо, а потом отвернулся.

Напротив, в таком же положении был Илья. Развороченная грудная клетка зияла ребрами, ужасающий разрыв был сделан, чтобы добыть сердце. Брызги крови везде, они хаотичны на первый взгляд. Но при должной сноровке и знаниях, можно ко-что понять, особенно, если включить в команду дознавателей Кира. Впрочем, сейчас придется испортить место казни и ввести в заблуждение тех, кто захочет узнать правду.

Он решил снять тела и прикрыть их глаза – единственное, чем способен был уважить. Картина произошедшего уложилась в сознании со всеми своими штрихами и подробностями. Пока Кир снимал Эллу, мир вокруг него пестрел фантомными вспышками расправы. Ему не понадобилось особых усилий чтобы стащить легкую блондинку, ее сюда забросил мощнейший толчок, Кир знал траекторию и исходную позицию – как раз у оторванной кисти. Пока Элла пыталась выстрелить, Илья перезарядил винчестер, у него была сломана нога, а кровь из разорванного лба заливала глаза. Мужчина боролся до последнего, но не смог ничего сделать, на его глазах мучительно скончалась жена. Ее жуткие крики звучали далеким эхом…

Плавным движением закрыл мертвые глаза и не сразу отнял ладонь, пожелав душе счастливого пути. Сходил к синему внедорожнику, нашел там пару одеял. В одно из них завернул Эллу, чтобы прикрыть истерзанную плоть. Кир не обращал внимания на то, как испачкался в крови, игнорировал липкий запах смерти, размотанного кишечника и боли. Взял на руки мертвую блондинку и отнес на неоскверненную мягкую хвою. Кир подумал, что даже рад, что пришел сюда первым. Лучше он, чем Матвей…

Шорох. Парень безошибочно уловил его, плавно повернул голову и встретился с звериными глазами. Волк. Не один. Они не едят падаль, но запах крови привлек. Пристальная игра в гляделки и серый сдался. Развернулся и ушел. Верное решение. Кир был не в настроении разбираться с лесными хищниками.

Когда вернулся к Илье, понял, что снять его с сука будет сложнее. Тварь постаралась, недаром на дереве остались следы когтей – к жертве пришлось забираться, чтобы удобнее вырвать сердце. Перед глазами вновь мелькнули полупрозрачные фантомы – Илья кричал проклятия, слезы ярости и боли смешивались с кровью. Тварь выворачивала его сломанную ногу с интересом глядя на результат. Потом мощным толком бросила еще живую жертву на дерево.

Чтобы добраться до тела, Кир повалил ствол. Длинный сук тяжело выходил из плоти. Наверное, потому парень бессовестно проморгал появление живого человека. Задавленный вскрик за спиной прозвучал почти как взведенный курок. Он медленно, уже зная кто там, оглянулся. Вероника Велес, которой было около девяти-десяти лет, смотрела широко распахнутыми зелеными глазами на то, как окровавленный человек выламывает ребро у ее мертвого отца. Оно зацепилось за древесину и не позволяло закончить дело.

На детском побледневшем лице застыло выражение шока. Она не плакала, не кричала, не пыталась убежать. Застыла соляным изваянием, с расширившимися зрачками и подрагивающими ресницами. Несколько бабочек пролетели совсем близко от ее щеки, а потом одна из них присела на окровавленную руку Кира. Кажется, что эта пауза длилась целую вечность.

– Это мой папа, – произнесла она наконец.

Кир никогда не умел общаться с детьми. Не отличался ни великодушием, ни сентиментальностью. Но в этот момент сложно оставаться безучастным. Отмер, согнал насекомое и досадливо вздохнул. На дороге валялся ее велосипед – вот как здесь оказалась. Две рыже косички растрепались, а зеленые глаза никак не могли принять жуткую картину. Кир осторожно подошел, стараясь закрыть спиной тело отца.

– Ника, – позвал аккуратно, – ты помнишь меня?

Она согласно опустила ресницы.

– Не смотри, хорошо? – состояние шока ребенка сыграло на руку, так даже легче сработать с памятью, – слушай меня, Ника, мой голос…

Потом девочка спала на заднем сиденье внедорожника. Заплаканное лицо говорило о том, что оцепенение прошло. Кир не подходил близко, общаясь с Марко. Подсохшая кровь отслаивалась с рук, он пыталась оттереть ветошью. Скорее чтобы занять себя, чем добиваясь чистоты.

– Не знаю, что она запомнит. Вряд ли получится вытравить эти картины. Меня испугалась не сразу, может быть это станет перевешивающим фактором.

– Спасибо что попытался, – мрачно кивнул местный егерь и старший из Велесов, – как минимум, Рона разговаривает. Уже хорошо.

По его виду и не скажешь, что только что потерял близких людей – сосредоточен, серьезен, даже какая-то угроза читается в позе.

– Не считай меня чудовищем, – скривился Кир, – она ребенок. То, что увидела, врагу не пожелаешь, не то что…

– Мне плевать, кого ты в ней видишь, – негромко произнес Марко, – спасибо за помощь, но держись подальше от моей внучки. Нашей семье достаточно твоего участия.

– Хм… кажется, не один я вижу другого человека, да? – циничная усмешка скривила губы брюнета.

Марко продолжил сверлить его недобрым взглядом. Всегда считал Кира угрозой и не скрывал этого. Но так же понимал: у семьи Велес слишком много связей с ушлым парнем. Илья тоже думал, что проще сотрудничать, чем бесконечно враждовать, деля территорию. Даже гостиницу предпочел строить, учитывая интересы соседа.

Но сейчас, в момент, когда угрюмые и молчаливые люди убирали мертвые части тел… Присутствие Кира было особенно лишним.

С тех пор Ника стала для него особенной, хоть признать это вслух означало бы конец всему. Он ненавидел себя за то, что позволил глазастому ребенку зацепить в душе что-то человечное. Слишком яро он взялся защищать ее от ужасающей реальности. Интересно, эти его первые действия привели к сегодняшнему моменту, или цепочка других?

– А вот и ты… – улыбнулся парень темной улыбкой арлекина, глядя, куда девушку привели инстинкты.

[1] Имеется ввиду IPhone

Глава 5

Музыка для атмосферы:

Dream on Dreamer – Don't Lose Your Heart

Boy Epic – Scars

Сейчас – Ника

Поляна неподалеку от базы, напоминала алтарь, или странную могилу. Большой, грубо обработанный плоский камень, совершенно неразборчивые надписи на нем и следы камланий: растаявший воск от свечей, засохшие цветы, бурые пятна и потеки. Все это очень знакомо. Настолько, что можно подумать о дежавю. Ника плавно провела рукой над камнем, не касаясь, и без удивления уловила исходящее легкое тепло.

− Жесть, − видела нечто похожее в своих снах, но место было другое, − будем считать это своеобразным посвящением во взрослую жизнь семьи Велес! Дара, с каких пор ты прямо под носом Ясена делаешь подношения? И главное – кому?

– Силам, детка, – негромкий ответ за спиной и Ника вздрогнула схватившись за сердце. Чертова привычка разговаривать с собой вслух!

Порывисто оглянулась и украдкой выдохнула – это Дара. Женщина подошла абсолютно неслышно, или это сама Вероника настолько ушла в раздумья, что проигнорировала появление нового действующего лица. Волосы ведьмы были привычно заплетены в нетугую косу, свободное платье открывало удобные ботинки, в руках была закрытая корзина. Ее она опустила на землю и лукаво посмотрела на девушку:

– Видела твою машину и сразу поняла, куда делся мой любимый нож. Знала, что найду тебя здесь, ты не могла проигнорировать алтарь.

– Случайно получилось, прости, что нарушила уединение, – девушка смутилась и как ребенок попыталась спрятать руку с ножом за ногу.

– Ну что ты! – отмахнулась та, – Сложно не откликнуться на эту энергию. Ты вовремя. Я собиралась принести дары. Можешь мне помочь, если хочешь.

– Я… – смутилась еще больше и облизала губы, – не думаю, что из меня выйдет хороший ассистент.

– Это несложно, – подмигнула Дара в ответ.

Ее располагающий тон, привычные искорки иронии в глазах и нотка скрытого знания прогоняли все сомнения. Не нашлась, что сказать и просто кивнула. Годами взращенный материализм едва выдерживал натиск фантазий и веры в что-то более тонкое, эфемерное. В голове звучали слова Ясена и профессора Потоцкого о важности реального мира и отрицания эзотерических фантазий.

«Дорогая, духовные практики, оккультные учения и даже медитации и йога – не ваш путь, – убеждал терапевт, – к сожалению, такие инструменты лишь усугубляют ваши заблуждения…»

Титаническими усилиями воли и медикаментами они сумели добиться того, чтобы Ника не видела снов, не слышала, не помнила всего, что придумал ее мозг. А если не придумал? О боги! Как не дать рассудку расколоться?!

– Что тебя беспокоит? – участливо поинтересовалась Дара, отвлекаясь от алтаря.

– Я словно… – запнулась, поняла, что не хочет это обсуждать и сменила тему: – не бери в голову. Чем тебе помочь?

– Давай, ты закончишь с уборкой, а я пока принесу все что нужно? – предложила ведьма, тактично не заметив заминку, – помнишь, что дальше? Мы когда-то это уже делали.

– Да, думаю, сумею справиться.

Женщина кивнула, ласково провела по ее плечу, чуть сжала и улыбнулась ободряюще, словно отлично знала, что происходит в ее рыжей голове. А потом ушла по тропинке в сторону отеля.

Ника очистила алтарь от следов предыдущих ритуалов: соскребла воск, смела грязь, накрыла подозрительные бурые пятна отрезом ткани, который был наброшен поверх корзины ведьмы.

Несколько раз оглядывалась на подозрительные шорохи за деревьями, но никого и не обнаружила. Дара все не появлялась, поэтому Ника открыла корзину и достала нужные предметы. Действую по наитию и, подмечая следы прошлых таинств, расставляла все как хотелось. Память услужливо подбрасывала остатки знаний, то ли ее собственных, то ли чужих. Отнюдь не все Ника узнала от Дары или прочитала в интернете. В любом случае, если сделает что-то не так, подруга исправит.

Белые и черные свечи заняли свои места, в центре венков из, по-осеннему алых, побегов дикого винограда. Белоснежная ткань, каравай, вино и дары осени: налитые яблоки, ветка сладкого винограда, мед, орехи и ягоды. А еще – браслеты, серьги и подвески из янтаря и других натуральных камней, несколько платков, горсть монеток и губная гармошка. Получилось очень эстетично, как на обложку книги о ведьмах. Даже залюбовалась, но сфотографировать не смогла – забыла телефон в доме, на столе. Очень атмосферно – сегодня осеннее равноденствие, ритуал, рыжеволосая девушка у камня. Было бы длиннополое платье, случилось бы попадание в яблочко. Ника сама не заметила, как прониклась таинством – ее словно наполняла энергия, хотелось улыбаться. Ее движения были плавными, а в голове звучала смутно знакомая тягучая мелодия.

Где запропастилась Дара? Оглянулась, ей казалось, что неуловимо что-то изменилось вокруг, но никак не могла понять что. От этого вновь всколыхнулся иррациональный страх.Теперь, когда почти все готово, казалось, вибрирует воздух и тихий мелодичный шёпот льется вокруг. Странно и очень знакомо. Вероника снова прислушалась. Руки слегка задрожали, а от лица отхлынула кровь. Это уже было! Во снах.

– Заждалась? – Дара вышла из-за пышного куста.

В руках несла то, что заставило глаза девушки округлиться и сразу понять, что будет дальше. Петух! Сейчас должна произойти самая неприятная часть этого жутковатого, но интригующего действа. Кровь – жертва силам!

– Нет, Дара, я этого не переживу! – скривилась от одной только мысли что нужно перерезать горло птице.

Все естество натянулось, замерло в лихорадочном ожидании. Даже не так – Ника была уверенна будто должночто-то произойти.

– Это часть даров, ты знаешь, – ведьма чуть склонила голову к плечу, с лёгким интересом, но без капли упрека, – ты даже приготовила для него нужные предметы.

Ведьма кивнула на алтарь, у подножия которого был нож и второй атрибут. Тяжелый, большой кубок – хрустальный, с металлической ножкой в форме какой-то мифической девы. Ее филигранно выточенные руки удерживали чашу. От него исходила едва уловимая энергия, когда Ника достала из корзины, или показалось?

– О нет, давай обойдемся без смертоубийства, – уперлась, – я не стану в этом участвовать.

– Шутишь? – женщина фыркнула от смеха, – тебя Марко лично учил стрелять и охотиться! Как и готовить птицу к употреблению. Кроме того, ведьма должна уметь не только приносить дары, но и делать это с благодарностью, дорогая. Что это за минута малодушия?

– Это… – пыталась судорожно найти слова, чтобы объяснить свои чувства, – я не могу.

– Можешь! – Дара сунула ей в руки птицу и направилась за ножом, – считай, это обрядом посвящения!

Пытаясь удержать возмущенного петуха, Ника едва не упала. Он активно вырывался, кричал и пытался царапаться. Она сдавленно пискнула, когда жесткое крыло птицы едва не попало в глаз.

– Зараза! – рухнула на колени и придавила его своим весом, а потом ловко замотала в мешковину, из которой он вырвался.

Все! Дело сделано – потрепанная, но невредимая Ника гордо оглядела помятую жертву. Сердце сжалось, а глаза защипало – как его убить?

«В любом случае он не жилец – Дара точно прирежет! – прокомментировал Джокер, – так что не ломайся, сделай все как надо».

Петух, обмотанный тканью, чтобы не сильно дергался, казался сейчас самым живым существом на планете. Ком в горле перекрыл дыхание и Ника всхлипнула.

– Держи, – подала нож Дара рукоятью вперед, – твое первое серьезное подношение – важный момент!

Кровь ударила в голову и рукоять едва не выпала из ослабевших пальцев. Дара не помогала, она негромко читала какие-то плохо рифмованные строки – слова молитвы или благодарности на резковатом языке, который Ника машинально отметила родственным немецкому.

− Не быть мне некромантом, − иронично прошептала себе под нос, лишь бы приободриться хоть чуть-чуть.

Не помогло. Пристроить петуха на камне оказалось весьма проблематично, тем более, когда он сопротивляется. Мешок был отброшен, руки дрожали, перья вокруг летели. Взмыленная и оцарапанная, Вероника бесцеремонно смяла птицу и чуть не заплакала от бессилия и жалости. Петуху надоело сидеть зажатым под мышкой, и он попытался вырваться, но она до хруста сжала руки, птиц возмущенно и придушено крикнул. Тут уже нервы совсем сдали:

− Черт! Дались вам эти куры! – в сердцах крикнула чуть не плача, − я не палач!

В этот момент четко осознала, что не сможет убить. Просто не сможет. Локоть разжался и жаждущий свободы пленник, вырвался от бесноватой ведьмы.

− Иди, хороший! – сухо всхлипнула, − беги отсюда, пока не поздно.

Петух послушался доброго совета и бодро скрылся где-то среди деревьев. А несостоявшаяся жрица с силой протерла лицо рукой. Что теперь делать? Кровь все равно нужна, согласно инструкции. Ожидая выговор от Дары, Ника покосилась на ведьму, но та словно погрузилась в транс, игнорируя происходящее.

− Ну вот, переводишь хороший продукт, − нарочито сокрушенно попенял голос за спиной. Снова.

Вероника не растерялась – пронзительно заорала и с разворота метнула тесак, зажатый в правой руке. Чингачгук бы прослезился. Реальность дошла до разума не сразу и как-то рывками. Сначала девушка прервала пронзительный крик, который мог бы и мертвого разбудить, потом опустила правую руку, а затем как-то разочаровано осознала, что промахнулась. Стало стыдно за кривой бросок.

«Вот же безрукая, – притворно сокрушался голос в голове, – впрочем, попадание не решило бы главную проблему… И кажется, сейчас будет плохо»

Виски кольнуло болью, а последняя фраза прозвучала с легким беспокойством. Восприятие Ники расщепилось, она, словно взмыла над поляной, оставаясь при этом внизу. При этом все переживания отделились, оставив какие-то глупости. Например, возмущения – почему у всех дурная привычка подкрадываться со спины?! И не слишком ли многолюдно в многогектарном лесу у проклятого, по слухам, озера? Проходной двор!

− Жив? – расстроенно уточнила Велес. Удивление и шок парили где-то над ее макушкой. Оттуда очень удобно было наблюдать…

– Что здесь происходит? – очнулась Дара и встревоженно вскинулась. Она дочитала молитву и заметила новое действующее лицо. Ведьма явно испугалась, но даже не сдвинулась с места.

Участники переполоха мерились взглядами, замерев друг напротив друга, их зрачки чуть расширились. Если бы Ника была в себе во всех смыслах, она бы почувствовала, как грудь стальным обручем сжали застарелая злоба, гнев убитого горем ребенка и животный страх, от которого не избавили даже годы терапии. Раньше, если Вероника позволяла вытащить это из глубин подсознания, то замыкалась в себе или впадала в неконтролируемую истерику. Она не могла рассказать психиатру ничего, ведь ее бы точно упекли в лечебницу. Ну, кто в здравом уме поверит во всю чертовщину, что мог рассказать ребенок? Более вероятно − наследственное психическое отклонение. Гораздо легче все забыть, списать на бред, забить в дальний угол сознания и запретить всем упоминать. Часть правды знал только Ясен. Но привычно предпочел списать на стресс все, что говорила племянница. И вот сейчас искрящий электричеством комок нервов, отделился от тела и не беспокоил его риском перегореть.

− Твоими молитвами, − ехидно ответил на вопрос Кир, – трогательная забота о моей жизни.

Он демонстративно прочищал ухо, якобы травмированное звуковой волной. Парень стоял в тени раскидистого дерева и казался почти безмятежным. Ника, которая осталась стоять внизу почти спокойно рассматривала воплотившееся воспоминание. Или правильно сказать – возвратившееся? Прохладная ирония в стиле Джокера осталась.

– Взаимность, – выдохнула девушка негромко.

Природа наградила гаденыша особенным типажом – с такой натуры можно писать святых. Или грешников, тут как посмотреть. Весь секрет в глазах, в их выражении. В данном случае – цвет темной тины с искрами на дне был далек от святости. Ника не могла их видеть сейчас, но хорошо помнила колдовскую глубину. В ней можно утонуть однажды. Высокий лоб, выраженные брови, нос слегка с горбинкой и удивительно пропорциональные, уравновешенные черты. Под стать лицу и остальной облик – атлетическое телосложение, уверенная манера нести себя и звериный мрак во взгляде. Красивый? Возможно. Большинство людей бы так решило. Вероника, как настоящий эстет понимала, что данный образчик хорош собой, но находила его скорее отталкивающим. Слишком подавляющая аура – чужая и агрессивная, он слишком опасен, чтобы хотеть подойти ближе. Но она подошла. Что-то щёлкнуло. Курок, ключ в замке, или может быть кости? Нет, это парящая вверху Ника вернулась в тело.

Сердце запоздало ухнуло сначала в желудок, а потом и в пятки. Перед глазами пронеслась карусель из разрозненных во времени воспоминаний, фантазий, снов. Их было сложно увязать в цепочку и разобрать на реальность и выдумку.

…Кровь стекает по телу; ветер треплет черные волосы; руки неторопливо сворачивают чью-то шею; распахнутый в крике рот; язык медленно скользит по шее; затуманенные страстью глаза, и следом безумие в них. Мертвые тела, оторванная голова в руках убийцы, несет ее за волосы; эти же руки сжимают женские груди. Драка и нож; раздавленный сапогом цветок; вода, жадно утягивающая тело…

Большинство картин сознание едва ли могло поймать за хвост. Прошлое, настоящее и фантазии перемешались в кашу и сперли дыхание. Ника все еще видела его глаза напротив, протянула руку в желании схватить. Или оттолкнуть? Наваждение разбилось и осыпалось о реальность:

− Я сейчас все закончу, − голос Дары едва дрогнул, – а тебя никто сюда не звал. Ника, не переживай, слышишь? Дыши.

Стало по-настоящему страшно. Отчего-то все логичные мысли растаяли как сигаретный дым в воздухе, который девушка все еще едва ли могла вдохнуть. А ноги налились свинцом – нереально сделать шаг.

− Петух-то удрал, − доброжелательно напомнил брюнет, и уголки губ дрогнули в намеке на улыбку, − и нож… вон в тех кустах.

Одними глазами показал направление и снова вернул внимание девушке. От немигающего взгляда, кожа покрылась мурашками. Сейчас она предпочла бы встретить свое видение с дороги повторно и во плоти, чем общаться с Киром.

Не изменился ни на йоту с их последней встречи, словно застыл в толще прозрачного льда. Он никогда не менялся. А Ника всегда знала, что он не тот, кем хочет казаться, монстр, накинувший неудобную человечью маску. Прошло время, а ощущения все те же. Недаром он был во снах – слишком глубокий след оставил в детской душе, когда стоял над телами ее родителей.

– Вероника, – его голос звучал издалека, – дыши медленно.

Он внушал не столько ужас, сколько бурю сложных образов, они не помещались, причиняли боль. Настолько ярко и сильно, что рассудок мутился. Это не нормально, странно и необъяснимо… Она наконец-то вдохнула полной грудью, отмерла и…

– Кир, исчезни! – Дара подошла, схватила похолодевшую руку Ники, – все хорошо?

– Да… – ответ как эхо, а глаза не могли оторваться от парня.

Вероника взяла себя в руки: сцепила зубы, аккуратно выдохнула через нос. Она выросла, образы из детства не должны иметь силу!

– Я помню… – девушка сглотнула.

– Что именно? – уточнил Кир серьезно.

– Не знаю, – растерянно взглянула на Дару, которая, кажется, побледнела больше, чем сама Ника. Ее страх можно было есть ложкой, а в голове всплыла забавная фраза из прошлого: – ты говорила, что ведьма не должна бояться в лесу. Что самое страшное в нем – это сама ведьма.

Пауза, которую нарушил сварливый вопрос Дары:

– Ты что натворил?! Зачем?!

– Он исправляет давнюю ошибку, – произнесла Ника фразу, которую сама слабо понимала, потом потёрла лицо ладонями, словно желая удержать фантасмагорию внутри. В висках снова закололо. Малейшая попытка сосредоточиться хоть на одной из мелькающих мыслей приносила боль.

– Ты убьешь ее!

– Не сегодня, – отмахнулся парень от ведьмы, отвел руки Ники от лица, заставил снова сфокусироваться на его глазах: – все нормально, дыши. Не пытайся разобраться, просто вернись в здесь и сейчас.

Ника слабо кивнула, повинуясь, покосилась на солнце, которое почти скрылось за горой. Скоро закат. С облегчением зацепилась вниманием за знакомое – нужно очень быстро закончить дело и уезжать! Разум окатило прохладной волной успокоения. Косые лучи светила, будто издеваясь, подобрались к алтарю и подсветили красные листья – потрясающе красиво. Не хватало только жертвы. Но птицу ловить поздно. Вероника задумалась всего на секунду и решительно направилась за ножом, четко понимая, что ведет себя странно, но ни капли этому не удивляясь.

– Ты не имеешь права! – голос Дары дрожал от возмущения, она сжимала кулаки и со злостью смотрела на парня.

– Да ладно? – саркастично изогнул тот смоляную бровь и сунул руки в карманы, – расскажи мне, продавшаяся, на что я имею право!

Женщина подавилась воздухом. Ника ничего не поняла из диалога. Но это тоже прошло мимо внимания. Отстраненность, за которую она позже будет благодарна, сейчас спасала. Тяжесть в голове напоминала гнездо шершней, которые рвались на свободу. Она достала брошенный нож из кустов и вернулась к алтарю, цепляясь за каждое понятное движение, как за выступы на скале. Куда она восходит.

– Не ты покупал, не тебе судить! – резко ответила Дара, – Ты ничего не знаешь!

– Слабосильная колдунья, которая ради капли силы заложила душу… – тон Кира был пренебрежительный и холодный, – считаешь, я чего-то не знаю?

– Ты знаешь слишком много… – негромко ответила Ника за подругу, – и позволяешь себе делать выбор за других.

– О, не переживай, Рона, – выделил он обращение тоном, – тебе я этот выбор возвращаю.

− Я должна благодарить?

Сказала и склонила голову к плечу, наблюдая, как солнечный зайчик, спокойно исследует светлую кожу на запястье собеседника.

– Не должна, но если очень хочется… – он пошло улыбнулся, – то я не буду сопротивляться.

Вопреки стереотипным ожиданиям, его кожа не была бледной или пугающей, не спешила дымиться на солнце. Как и не спешили отрастать рога, копыта или акулья улыбка с мелкими зубами. Но мысленная ирония почему-то не успокаивала. Снова кольнуло в висках – один из шершней попытался прогрызть череп изнутри, Ника скривилась, сжала рукоятку ножа и сквозь зубы выругалась:

– Пока что ни капли признательности…

Неожиданная идея сбила с толку: а если Кир – галлюцинация? Что если она сейчас бредит?

Верно! Он такой же как в ее детстве, просто плод фантазии! Нике привиделся монстр недавно, а перед падением с высоты – другая сцена достойная игры разума. В ушах рассержено взвыл рой насекомых, вспышка боли ударила по глазам.

– Дара… – растерянно взглянула на нее Ника.

Хотела спросить, сказать что-то, но тошнота сжала горло тугим ремнем, вторя головной боли. На лицо Кира словно набежала тень, он что-то сказал, заглядывая ей в глаза, но девушка не слышала, потрясенная своей догадкой.

Но ведьма тоже его видит, да? Дара… А она настоящая?

– Нет-нет, только не это! Пожалуйста, не надо! – она запустила руку в волосы, стремительно падая черную дыру паники.

Воздух сгустился, а деревья сжали кольцо, будто поймали в капкан. С ним. С Киром. С улыбающимся ее персональным кошмаром – снова мелькнули его окровавленные руки и тела родителей.

− Но я выпила лекарства, − девушка уже не была уверена..

В этот момент совершенно неважными казались такие мелочи, как бессистемный прием препаратов. Длинные пальцы судорожно впивались в пряди, силясь вырвать с корнем. А если все что Ника видит – это одна большая выдумка? Что если она сейчас в больнице и сходит с ума, привязанная к кровати?! Таких пациентов Вероника видела, когда сама была проходила лечение, слышала их крики, или наблюдала безучастный взгляд в одну точку. Это гораздо страшнее, чем смерть.

− Что, прости? Ника? – голос доносится сквозь толщу воды, смешивался с другими. Их целый хор, – Ника! Ника… Ника-Ника-Ника.

Глотку сдавила паника, воздух высосало из легких, а сердце набатом стучало в висках. Все деревья пустились в пляс, в диком хороводе, хохоча как безумные. Они тянули свои ветвистые лапы к жертве, жаждали крови, смерти. Умри! Голоса везде, они кричали и плакали, они смеялись и звали, угрожали, шептали и молились. Их было так много, что они рвали реальность на мелкие кусочки, как конфетти. Поляна продолжала увеличиваться в размерах, грозила раздавить, растоптать, уничтожить маленькую букашку по имени Вероника Велес.

Наверное, она кричала, или пробовала бежать, но тело стало ватным, чужим, а сознание стремилось в спасительную прохладу темноты. Руку полоснуло болью и что-то теплое потекло по ладони, но веки были настолько тяжелые, что открыть глаза невозможно, кажется, боль сменило онемение.

Тогда – Кир

Он всегда знал, чего хочет от жизни. И лестно было признать: получал это. В мире мужчин, когда ко всему прочему ты не бедный наследник старой фамилии, нужно быть идиотом, чтобы не найти свое призвание. Даже если от семьи остался один только уставший от жизни дед.

У Кира Герцег было несомненное преимущество – его амбиции. С детства широко мыслил, яростно желал и смело шагал к цели. Поэтому, даже после смерти деда, который оставил неплохое наследие, Кир продолжил следовать тщательно спланированному плану. Получил хорошее образование, стал архитектором, распродал родовое имущество, чтобы его ничто не держало, и уехал не оглядываясь. Порвал все связи и затер любое воспоминание о фамилии и о нем самом. Ковен и редкие наблюдатели должны сделать вывод, что род Герцег угас. Кир планировал отказаться в скором времени и от фамилии, удачно женившись. Было ли жаль? Не особенно. Фактически, все что осталось – его кровь и некоторые знания. Деньги – это пыль, их всегда можно заработать. И как показала практика, на смертном одре не особенно помогают. Поэтому Герцег собирался найти клан, куда он вольется и начнет все с начала, или станет достаточно сильным, чтобы защитить то, что ему досталось по праву рождения. В конце концов, амбиции никуда не делись…

Понадобилось почти пять лет, чтобы найти идеальный вариант. А уж когда Кир присмотрелся ближе, то понял, что ему несказанно повезло. Глухие места в горах оказались подарком судьбы! И он стал плести свои сети и выстраивать канву будущей успешной жизни. Тут Кир Герцег мог бы превратить свои чертежи в реальность – построить идеальный дом – новый оплот. Перевезти фамильную библиотеку, основать клан и получить достаточное могущество, чтобы удержать все это с точки зрения политики…

Когда фундамент был заложен, а местные редкие жители узнали о новом соседе, Кир решил что пора познакомиться с гласными и негласными хозяевами здешних земель. Но больше всего хотел взглянуть на Озеро… В его глубинах крылась огромная мощь, которую грех не использовать. Так молодой колдун познакомился с семьей Велес. И в момент, когда официальное приглашение было получено, Кир знал, что будет делать, но даже не догадывался, как быстро на него тоже будет открыта охота.

Она подкрадывалась красиво, но не умело. Выдавала магия, которой ведьмочка гасила шаги – такое яркое желание быть бесшумной сигналит ярче чем демонстративные топанье. Из плюсов – фантазия и терпение, из минусов – наивная уверенность в собственной силе. Нет-нет, девчонка действительно сильная. И абсолютно сумасшедшая! Пожалуй, только этот факт привлек внимание Кира. Она совершила то, на что сам парень наверное не решился бы. Хотя, все зависело бы от степени отчаяния и веса призового фонда в конце. Яника Велес рискнула и сорвала огромный куш. Чем платила? О чем просила? И главное: каков мотив? Если ею двигала только гордыня и слепой каприз, Кир разочаруется.

Что больше ему нравилось, так это наблюдать, как молоденькая хищница считает, что сумеет поймать жертву. Несомненно, Ника записала молодого ведьмака в трофеи. Интересно…

Кир не мешал играть в игру и даже позволил себе временное бездействие, чтобы в конце насладиться результатом. Не посмеяться, хотя наивный план вызывал улыбку, нет – насладиться тем, что позволить себя поймать, а потом… следом Янике придется узнать кто на самом деле владеет ситуацией. Или нет. Важно выяснить чего она хочет. И если со старшей сестрицей Велес все понятно, то младшая – темная лошадка.

Кир потянулся как сытый кот и скинул с себя ногу Лумины. Она не проснулась, красиво укрытая чуть соскользнувшим одеялом. Еще одна уверенная в своих силах ведьма. Сколько таких было в жизни последнего Герцег! Каждая мнила себя королевой, виртуозным манипулятором и соблазнительно улыбаясь потчевала ядом. Фигурально выражаясь и не только. Ох уж это женское коварство, возведенное в Абсолют… без границ, принципов и жалости. Парадоксально как рядом с ним уживается эмпатия, сочувствие и жертвенная любовь.

– Отец дал согласие на брак, – улыбалась вечером Лумина соблазнительно, – расскажешь на каких условиях?

Она раскачивалась на веревочных качелях в саду и кокетливо стреляла глазками в потенциального жениха. Ее длинные черные волосы были распущены и колыхались на ветру, а рубашка, словно случайно развязалась ниже, чем позволяют правила. Не то чтобы девушек они волновали, но за ними так легко прятать флирт.

– Нет, – просто ответил он на вопрос и улыбнулся, смягчая прямой отказ.

Темные глаза девушки вспыхнули недовольством, а потом и азартом. Она даже не обратила внимания на то, как заглотила крючок. Еще раньше, не сейчас. Лумина была слишком порывистой и упрямой, чтобы плести тонкие интриги, она давила и просто требовала, чего хочет. Но при этом с удовольствием ввязывалась в любое противостояние. Яркая красотка с восточными корнями – ее бабушка была турчанкой, привезенной из солнечного Стамбула – огонь в крови требовал действия и страсти! Кир был почти очарован ею, но младшая сводная сестра Лумины разожгла интерес. И соперничество между сестрами стало осязаемым.

– А ты жесток, колдун, – рассмеялась ведьма и проворковала полушутя, – сначала твои речи как мед, ты очаровываешь девушку надеждой, а потом бесстрастно отбираешь ее.

– Ранил в самое сердце? – в том же тоне спросил Кир, останавливая качели. От Лумины пахло кофе и мятой.

– И оно теперь рвется к тебе, – шепнула та, схватила его руку и приложила пониже упругой груди, – послушай…

Еще бы, его внушение сложно перебить без сноровки. Лумина была полностью уверена, что не только приказ отца, но и личное желание Кира двигает его решениями. А то, что его действия абсолютно противозаконные и подлые… Что ж, следует тщательнее следить за личной защитой. В конце концов, требовалось всего чуть-чуть подтолкнуть девушку туда, куда она сама стремилась.

Шорох за дверью в спальню не мог бы услышать никто, кроме разве что кота с его тонким слухом. И Кира, который привык использовать все органы чувств по максимуму. Яника еще и подглядывает! Ай-яй-яй, какая нехорошая хорошая девочка. Улыбнулся, находясь спиной к двери, и встал с кровати, зная, что приличная девица должна зардеться от мужской наготы. Увы, ведьмы этого рода невинность теряют еще в детском возрасте, как и совесть и стыд. Почти шутка.

Герцег даже не подозревал, что довольно скучный план превратиться в интересное приключение, где ставкой станет не только могущество. Потянулся до хруста в костях, глядя в окно, покосился на спящую брюнетку и проверил достаточно ли крепко спит. Между лопаток свербело от чужого внимания, но это веселило. Интересно, что сделает девчонка, когда увидит как он, быстро одевшись, босиком выпрыгнет в окно. Плевать что там уже морозный декабрь. Те к кому парень собрался идти, не спят круглый год, а уж зимой становятся сговорчивее на голодном пайке.

Сам Кир давно не мерз, потому спокойно двинулся по снегу, в котором медленно исчезали его следы, словно никакого ходока тут не было…

Яника талантливо притворялась, скрывая за густыми ресницами холодный цепкий взгляд. Она изображала милую девушку усыпляя бдительность даже семьи. На руку ей играл возраст и положение младшего ребёнка, который рано утратил мать – неофициальную жену главы рода. Сестры отличались не только внешне, как день и ночь. Яника – светлокожая, яркая как летний рассвет, но за ним скрывался острый, как лезвие, мороз зимней ночи. Отчасти парень ее понимал – быть младшей сестрой с небольшой искрой магии та еще участь, при амбициях и горячем желании проявить себя. Но Яника Велес за удачной маской скрывала не обиду, а холодного хищника. Осталось понять, насколько он управляем, разумен и жесток.

Кир был вынужден научиться смотреть сквозь красивые лица и идеальные тела, слушать сквозь слова и намеки. Однажды красивая и яркая, сильная и амбициозная ведьма уничтожила его семью. Урок был слишком показателен, чтобы захотеть разобраться и запомнить на многие поколения. Ее проклятие чудом не убило старика и мальчику пяти лет…

Сжав кулаки парень отмахнулся от печальной истории семьи. Он вовсе не собирался поступать, как Рогнеда, роду Велес ничего не угрожает. Более того, при удачном стечении обстоятельств, все будут в выигрыше. А месть… ее стоит подавать холодной. Ведьма уже забыла о фамилии Герцег, но последний их них запомнил крики умирающей сестры и матери.

Не так просто, оказывается, выключить память. Кир остановился, взглянул на звездное небо, закинув голову, и развел руки в стороны, позволяя горному воздуху проходить сквозь себя, сквозь думы и плоть, вычищая застарелую боль. Мороз касался кожи колдуна и невольно отшатывался от горящего внутри огня.

– Кир… – призрачный голос позвал его порывом ветра.

Парень мгновенно распахнул глаза. Впереди виднелось Озеро. Оно не было скованно льдом вопреки любой логике и законам. Оглянулся вокруг и уловил намек на движение среди деревьев неподалеку. Яника.

– Что ж, идем, дорогая, познакомишься кое с кем, – улыбнулся он ехидно и сделал вид, что не заметил девчонку.

Глава 6

Музыка для атмосферы: Citizen Soldier – Strong For Somebody Else

Сейчас – Ника

С самого детва Вероника видела то, чего не должна. Помнила себя с раннего возраста и быстро поняла: не все дети видели реалистичные сны, странных существ и мертвых людей. Девочка не боялась. Дети вообще не знают страха, пока взрослые не научат бояться.

Ника хорошо помнила маму Эллу. Она была красивой и много возилась с красками и холстами.

Однажды, пока писала очередной пейзаж леса, дочка заигралась неподалеку на опушке. Пронзительный вопль Ника запомнила во всех тональностях и красках, вздрогнула и оглянулась, чтобы понять, что маму так напугало. От того крика человеческой женщины прижал уши к голове и волк, которого Вероника гладила по густой жесткой шерсти. Он ушел, а мама долго плакала, гладила ее по волосам и шептала неразборчивые слова, а потом за закрытой дверью что-то выговаривала папе и получала отрывистые ответы. Став взрослой, Ника сохранила детское недоумение от поведения мамы и досаду, что волк ушел.

Доктор Потоцкий сказал, что это фантомное воспоминание. Защитная реакция психики, которая подменяет в голове стрессовые ситуации. Ника соглашалась, здравый смысл подсказывал – подобные воспоминания походят на выдумку, бред. Доктор с энтузиазмом пытался найти в ее детстве травмы, которые объяснили бы все явления, изучал статьи, исследования. Но ни один диагноз не ложился в историю болезни без торчащих за рамки углов.

– Я удивлен, почему ваши родители игнорировали тревожные случаи, – удивлялся психотерапевт.

– Мой отец не считал их проблемой, – откуда-то знала это, хотя не могла бы доказать.

– Поэтому сейчас нам сложно восстановить все детали. Вероника, попробуйте вспомнить с какого возраста вы начали видеть ваших…

– Духов? – подсказала, вскинув брови.

– Да.

– Лет с пяти, после того, как едва не утонула в озере.

– Вы упали в воду?

– Да, играла. Меня вытащили быстро…

Девочка видела сильные руки и темные волосы, которые ореолом окружали голову. Ника не смогла бы точно описать того парня, который замер перед ее широко распахнутыми глазами в воде. А потом что-то шепнул – воздушные пузыри из его губ не вырывались, как у самой девочки. Он ухватил ее за талию и сильно толкнул на поверхность.

После того, как чуть не утонула, что-то изменилось. Словно сдвинулось в голове. Ника не умерла, а восприятие изменилось – выверт изголодавшегося по кислороду мозга?

Мир изменился? Нет, скорее к семи нотам добавились новые полутона, расширилась палитра звуков, красок, чувств. Но только для нее, взрослые часто не понимали, о чем говорит милая рыжая девочка. Однажды, когда сообщила продавцу в магазине, что над его головой зависла страшная прозрачная тетенька, им с мамой пришлось срочно уйти. А когда Ника общалась со странным крылатым силуэтом, мама пугалась и обнимала ее. Кажется, просила папу что-то сделать, прекратить это. Но он не мог.

В пятнадцать лет Ника начала видеть во сне странный сериал. Разнообразные, иногда повторяющиеся сны об одних и тех же людях. Не всегда запоминала сюжет, порой он стремительно развеивался после пробуждения. Но примерно в то время появился самый навязчивый образ, который продолжал приходить регулярно.

Свадебный наряд, босые пораненные ноги, бег через лес. Ника была в теле невесты и жаждала добраться до озера. Того самого, на берегу которого они жили. Помнила как в волосы и лоб впивались острые шипы странного подвенечного украшения, как сдирала его по дороге, царапая ладони в кровь. Как ненавидела кого-то неистово и жарко. Ника мчалась со свадьбы, стараясь успеть что-то сделать. Что?

Как только просыпалась, все растворялось как туман в лучах солнца.

– О чем этот образ, как вы думаете? – любили спрашивать психотерапевты.

Но Вероника не знала. Ехидный голос в ушах подсказывал, что ничего общего с выдумкой сон не имел. Ответы искала в интернете, читала книги по снам, эзотерике, оккультизму, обращалась к метафизике, психологии, нейрофизиологии… Тщетно. А вслух на приемах доктора послушно пыталась объяснить чувства, несла какой-то бред и устало потирала виски.

Все бы ничего, если бы сны не перебирались в реальность.

Оказалось, что Ника очень гибкая не только физически. Ей удавалось имитировать выздоровление, говорить то, что от нее хотят слышать, прятаться. А еще она научилась бояться и отрицать нематериальное, сбегать от того, что нельзя объяснить логикой, потрогать руками. В конце концов, врачи правы – видеть то, чего не видят другие ненормально. Особенно, если галлюцинации мешают жить.

Девушка слушала дядю Ясена и позволяла себе помочь – найти лучших специалистов, нанять помощницу в доме, выработать привычки запирать окна и двери на ночь, научиться держаться за реальность обеими руками. И врать. Феноменально врать себе, обманывать разум и чувства, стоять обеими ногами как можно крепче на земле. Так сильно давить пятками о твердь, чтобы даже вакуум не мог оторвать их. И даже в такие моменты девушка знала, что мир вокруг слишком изменчив, чтобы быть простым и стабильным и даже земля под ее ногами не надежная опора.

И вот снова все изменилось… К Нике вернулась украденная память.

− Будь здесь, − приказной тон и удаляющиеся шаги стали первым, что осознала, придя в себя, − пока не проснется. Я скоро вернусь. Нужно убрать следы…

– Надо же, как ты любишь приказывать, – ехидно проворчал другой знакомый голос.

Но довольно негромко. Обладатель приятного мужского тембра не услышал, или предпочел разговорам дела. Ника не открывая глаз определила Дару, и что подруга не чувствует себя хозяйкой положения, поэтому и реплика брошена скорее чтобы поддержать себя. Почему-то уведомлять, что очнулась не хотелось. Томное ощущение в теле было смутно знакомым. И успокаивающим. Шершни-мысли уснули, или снова нырнули в бархатную тьму бессознательного.

Тяжесть и одновременно легкость в конечностях приятны, как после массажа, мышцы расслаблены, при желании Ника могла ощутить кончик носа, или провалиться в мягкую поверхность, на которой лежит. Даже волосы: такое впечатление, что можно отметить вниманием каждый корень в коже, а дыхание… оно везде! Девушка впитывала воздух и что-то еще, более существенное. Тепло, сияние энергии, тянущейся к ногам из глубин гор. Неторопливый но всеобъемлющий разум с любопытством проследил сияющий жгут, следуя за щекоткой в теле в самые недра. Прикосновение отозвалось как звон толстой струны и мгновенно определило его старым знакомым – эта энергия ее по праву. Приятная вибрация отзывалась чувственной наполненностью, гораздо шире, чем секс или адреналиновый всплеск.

Замерла, боясь спугнуть состояние, которое даже при занятиях йогой достигалось с огромным трудом – кристально чистое мышление, абсолютное растворение в физическом теле и окружающем пространстве, минимум суетных эмоций и мыслей, словно кто-то выкрутил резкость на максимум. То, что люди называют гласом разума или логикой, спало, не смущая нудными командами и требованиями материалиста.

Ника четко знала, где и в какой позе сидит ее подруга, чувствовала, что кто-то смутно знакомый пересек холл дома и вышел, негромко хлопнув створкой двери. За ним тянулся призрачный шлейф темной ауры с привкусом хвои, земли и малины. Странно, сунувшись поближе к мужской фигуре, девушка получила щелчок по носу! Если так можно это назвать. Брюнет оглянулся, сверкнул темными глазами и дернул уголком рта, обозначив ехидную усмешку. Ника прочла по губам короткое «кыш»! Наглец! Хотелось догнать его и… Вибрация пощекотала стопы, словно кто-то настойчиво тянул обратно к телу.

Солнце почти село, пришло знание, что воздух стал холоднее, а по озерной глади бежала частая рябь волн. Ника вновь потянулась к миру, растворилась на мельчайшие атомы и стала этим домом – административное здание? – каждой его частью. Она была лестницей, пылью, мебелью и даже ключами, брошенными на стойке. Могла сказать, где требуется ремонт или куда закатился старый попрыгунчик – под тяжелый комод, который никто не сдвигал с места много лет. Знала, что перед домом, на площадке стоит машина и придавливает ее своим весом, а под крышей свили гнездо птицы. Ой, бассейн… от него несло гнилью! Невыносимая вонь коснулась рецепторов и Нику вышвырнуло из дремы.

Резко открыла глаза. Как после любой панической атаки, горло пересохло, голова побаливала, а тело ощущалось ватным. Отвратительное состояние.

− Ну, здравствуй, малышка, − в зоне видимости появилась невыносимо оранжевая, кудрявая шевелюра, веснушчатое лицо и огромные голубые глаза.

Именно в таком порядке воспринимается внешность Матвея. Не заметила когда он появился, от того как резко очнулась, все смешалось в голове, а в груди кружилась тревожная карусель.

− Да ладно, неужели это ты?! – настолько удивилась, что забыла про все: самочувствие, время суток и способ транспортировки бренного тела под крышу.

− Собственной персоной, − ухмыльнулся и помог сесть, − и на ближайшее время мы с тобой будем тут! Так что рассказывай? Что натворила?

– Дай ей прийти в себя, – посоветовала Дара.

Женщина тщательно скрывала нотки неприязни. Поднесла стакан воды и Ника с благодарностью взглянула ей в глаза. Ведьма хорошо понимала что, нужно после такого пробуждения.

Перед газами еще стояло лицо Кира, когда оглянулся возле дома, словно она действительно там была и ее по-настоящему замечена. Ерунда? Нет. Теперь – нет.

Вероника мысленно выругалась – вечер плавно перетекал в ночь. Она ушла из дома на целый день и вообще забыла о телефоне. Дед, наверняка, с ума сходит!

− Это ты рассказывай, − велела рыжему, осторожно напившись холодной воды, − о том, как я отключилась. И что, к чертям собачьим, происходит?

Вода животворящей силой потекла по пищеводу и мгновенно включила, как в розетку. Временная бессознательность тоже пошла на пользу: торнадо из картинок утихло и осело. Хоть порядок в них был примерно такой же, как после урагана, Ника смогла выделить парочку важных фактов. О которых собиралась поговорить с Матвеем. Память и причины ее исчезновения.

− Это ты так деликатно обморок от ужаса перед братцем обозвала? – нагло ухмыльнулся парень и съехидничал: − это удар по репутации ловеласа! Он конечно сногсшибателен, но не настолько.

– Нет, это я так деликатно намекаю на резкий удар по мозгам, – в том же тоне ответила Ника и от этих слов рыжий мгновенно посерьезнел.

– Что ты вспомнила?

– Мало, но достаточно, чтобы дать оценку ситуации. Пока что полный хаос и дерьмо…

– Понадобится время, чтобы ментально все выстроилось в хронологическом порядке и органично вписалось в основную память. Да уж, хорошо тебя приложило…

– Это так деликатно паническую атаку обозвал? – съехидничала девушка и потерла виски, в которых как пузырьки шампанского пробегали странные подергивания, – я его убью…

– Кого именно? – невинно уточнил Матвей, – Кира или…

– Всех причастных! – рявкнула Ника, так что все подпрыгнули.

Раздражение резко вспыхнуло, прорвалось и мгновенно утихло. Она имела полное право злиться и жаждать крови – это было бы закономерно. Но вместо этого ею владело нечто рациональное и прохладное, как родниковая вода летом. Ника хотела методично размотать спутанный комок разнообразных событий и получить ответы, чтобы сделать выводы.

– Моя личность менялась? – спокойно задала вопрос.

– О чем ты? – мгновенно насторожилась Дара, в глазах женщина зажегся интерес.

– Ты… что-то чувствуешь? – всмотрелся в ее лицо Матвей.

– Менялась ли моя личность, вместе с памятью? Простой вопрос. Судя по вашей реакции, ответ мне не понравится, – девушка саркастично улыбнулась. Тишина в ответ: – Ну же! Вы наблюдали в сторонке. И ладно Матвей – ему плевать. Но ты, добрая подруга…

Не сдержалась, в голосе звучала скрытая агрессия, осуждение, разочарование. Сложно не давать оценку, не окрашивать факты. Зато честно. Дара поджала губы, но продолжала молчать, что удивительно в этой ситуации. И пусть Ника еще не выстроила всю цепочку событий, было ясно, что в спине не один нож. Больно? Наверно. Не больнее падения с высоты и переломанных конечностей. У всех поступков есть мотивы, есть причины.

– Нет, твою личность Кир не ломал, – наконец произнес Матвей, весёлость как рукой сняло, целый миг с ней общался кто-то холодный и циничный, как зимняя стужа, – этим занимались остальные.

Хмыкнула, усмехнулась и благодарно отсалютовала стаканом с водой. Что ж, это по крайней мере, интуиция подтверждает. Память… Ника еще не знала, что конкретно от нее прятали, но общие понятия уже усвоила. Например, нынешняя реакция – это защитные механизмы психики. Сильные эмоции мешают выживанию.

– Ника… – позвала Дара, – меня просил Ясен, а я…

– Ты согласилась. Ничего, я могу это объяснить логикой. Сердцем не могу, а логика не отказывает. Переживу, – вдох-выдох, боль приглушенная, словно на переломы уже наложили гипс, дали обезболивающее и вывезли в коляске в красивый сад.

Повисла пауза. Ника снова погрузилась в раздумья, натыкаясь на уже закрытые двери, но зная, что есть ключ в замочной скважине.

− Ты соизволила свалиться в припадке, – негромко сказал Матвей, которого она к слову, тоже не помнила до сегодняшнего вечера, как и Кира и часть своей собственной жизни, – пока Дара поминала всех его предков до седьмого колена в нецензурном ключе, Кир принес тебя сюда. Прямо на руках аки принцессу сомлевшую. Походу дела перемотали тебе лапку, а то ты от души прямо кровушкой поделилась…

Матвей снова ломал комедию и стоил из себя паяца, яркая мимика, заломленные руки говорили о юморе, но взгляд парня был очень внимательным и колючим. Раздражал этот разрыв, и Ника едва удержалась, чтобы не оборвать рассказ. Он кивнул на руку, и Ника мгновенно вспомнила, что перед тем как упасть, ощутила боль. Поделилась кровью?

Внимательно изучила левое запястье, плотно перевязанное какой-то тканью, вероятно оторванную от первой попавшейся тряпки, укрывавшей мебель. Класс – пора готовиться к прививке от столбняка!

– Ведьмам это не грозит… – вздохнула подруга, видимо последнюю мысль Ника озвучила вслух.

– Угу, визжу от счастья…

Боли не было, но еще один шрам обеспечен. Сойдет быстро, на Нике заживало бесследно – хорошая кожа и регенерация. Теперь понятно откуда. Перевела взгляд на Дару. Та смотрела в окно, заложив руки за спину, словно диалог ее не интересовал. Ясно, предпочитала Матвея игнорировать из-за давней взаимной нелюбви. Причины, к слову, Нике были неизвестны ни сейчас, ни раньше.

− Жертва… − со стоном откинулась на жесткую спинку дивана, нарочито грубовато сделанном – охотничий стиль как-никак.

В тот момент не резала себя, не было возможности воспользоваться ножом. А ритуал закрыть и принести жертву мог только один человек. Только у Дары хватило духу не просто уйти, но и довести дело до конца. Но отчего-то эта догадка неприятно саднила где-то под черепом. Что-то Нику смущало, но не могла объяснить что.

– Я закрыла ритуал, – ответила на высказанный вопрос ведьма, – ты его начинала и была проводницей, негоже бросать на середине. Жертва сбежала, и следовало что-то решить.

– Понимаю, – кивнула, потому что так было нужно. Но на самом деле девушка пыталась отбросить глухое раздражение. Да что там не так с жертвой?!

Вместо внятного ответа, сознание подкинуло научную справку. Кровь – ценный ресурс в любом учении, в любой магической традиции. Есть такие, которые полностью строятся на крови, в особенности у наученных ведьм. Это слишком важный, чтобы просто так разбрасываться. Во многих источниках упоминается важность добровольной жертвы и тем более ее высокая ценность. Это знание не давало покоя. Словно что-то упускает…

Провела ладонью по лицу, мысленно ругая себя на чем свет стоит. Нужно срочно возвращаться домой! Странно, что дед еще не перевернул здесь все вверх дном. И успокоиться надо. Дара не желает ей зла. Точка. И никогда не сделает ничего во вред. Позаботилась о подруге и закрыла начатый ритуал. Все хорошо.

− Все нормально, Вероника, − снова Матвей, − все как нужно прошло, я почувствовал. Мы все почувствовали. Это большой дар.

Все стало яснее, а отрицать очевидное бесполезно. Неважно кто сошёл с ума: Ника или окружающие, но они правы – все здесь реально. И жертва предназначена Озеру, его обитателям. Вот значит как…

– Ты сказала, что подношения Силам, – разлепила губы Ника.

– Да, духам этого места, силам которые его берегут, – откликнулась подруга, – благодарность.

– За что? – вскинула брови девушка.

– За жизнь, – спокойный ответ Дары не прояснил ничего.

Чтобы понимать, о чем подруга говорит, нужно принять, наконец, решение во что верить. Ее род веками приносил жертвы исконным хозяевам озера. Никто об этом ей не рассказывал, Ника знала это. Вот почему Ясен не хотел, чтобы племянница возвращалась, чтобы приезжала и задерживалась дома! Но допустил это… Смирился с неизбежным?

− Очень рада, надеюсь, было вкусно, − фраза, брошенная сквозь зубы, как кость голодной собаке.

Матвей нахмурился, будто разом исчезло тепло из всей комнаты. Кажется, даже что скудного света стало меньше. Пауза затянулась, парень мерил младшую Велес недобрым взглядом, а она чувствовала себя неловко. Брошенные в сердцах слова мгновенно возвели преграду между не врагами.

«Кому хамишь, дура? – отвесила себе мысленный подзатыльник»

− Я…− опустила взгляд и осеклась, − сказала ерунду.

− Осторожно со словами, Ника, – вкрадчиво посоветовал он, − некоторые из них хорошо слышны.

Не нашлась, что ответить. Закусила губу, никогда не умела извиняться, зато сказать что-то невпопад – один из неоспоримых, но сомнительных талантов.

– Угрожаешь? – поинтересовалась Дара, метнув в его сторону кинжальный взгляд, – Ты?

– Говорю то, о чем напоминать некоторым нужно регулярно, – процедил парень в ответ, – тебе ли не знать, та кто мнит себя ведьмой?

Снова отвратное ощущение, что смыслы ускользают. Ника не понимала о чем диалог, но остро чувствовала, что он касается ее больше чем спорщиков.

Матвей отошел к другому окну, сунув руку в карман широких брюк. Света в комнате хватало ровно настолько, чтобы видеть его силуэт на фоне темного неба. Ночь вступала в свои права очень быстро. Вероника чувствовала необходимость что-то сказать или спросить, но слова не рождались, не шли.

Собеседник закрылся в себе, в нем не осталось и капли мальчишеского радушия, от него повеяло холодом и едва уловимой опасностью. Сейчас он даже со спины казался старше, больше и намного жестче. Линия крепких плеч была напряжена, и показное спокойствие не обманывало – в нем клокотали эмоции.

− Вся надежда была только на тебя, Вероника, − его голосом можно было разбивать лед, − нам казалось, что ты та, кто повернет все вспять.

− Вам? – голос чуть громче шепота, – что вернет? Дара, о чем идет речь?

− Мне, − поправился Матвей неубедительно и обернулся.

Эти глаза! Синий лед, подсвеченный, холодный и смертельно опасный. Ника невольно вжалась в мягкую спинку. В холодной и без того комнате, температура понизилась, время снова растянулось, комната надвинулась, но приступ паники не спешил. На лбу выступила испарина.

− Прекрати, − она зябко обняла себя руками, − я не хотела ранить твою тонкую душевную организацию! В конце концов, это вы все тут играете в вершителей судьбы, а я как всегда крайняя!

Матвей усмехнулся и взглянул на нее по-новому. Рыжеволосая, зеленоглазая – настоящая ведьма, но при этом столь чуждая всему колдовскому, что оторопь берет! Настолько противоречивая, будто в смертном теле уживаются две разные сущности. Только что готова была умереть от страха, а через секунду яростно сверкает глазами. Занятно. Как быстро включилось специфическое мировоззрение ведьмы. Или оно никогда не выключалось? Можно ли забрать у ведьмы ее саму, просто стерев память? Вряд ли.

− Ты – псих, − тем временем заявила она, − серьезно. Абсолютно ненормальный. Я бы посоветовала психиатра для лечения биполярного расстройства…

Ну вот, мгновенно нашла опору внутри! Впору восхищаться. Впрочем, такое Матвей уже не раз наблюдал за свою долгую жизнь. Эти ведьмы… Отличаются от колдунов. Они как кошки – гуляют сами по себе, свободно думают, творят и живут. И никакие оковы не удержат надолго. Вот и Кир понял что проще открыть дверцу клетки, чем ждать пока пленница разнесет ее к хренам. Хорошо будет, если братец поймет, что остался только один метод решения проблемы – смерть, раз уж клетка пуста.

− А ты? – Матвей подошел ближе, заглядывая в глаза, − ты нормальная? Нет, если вопрос лучше: знаешь ли, кто ты?

Настолько проникновенно это прозвучало, будто парень знает секрет, который буквально жаждет выдать. Как иллюзионист, который наслаждается удавшимся трюком, но очень хочет покрасоваться еще…

Мурашки побежали по коже, когда завороженная девушка смотрела в голубые радужки и почти тянулась за разгадкой.

− Оставь ее, Матвей, − холодный голос Кира прозвучал как щелчок хлыста. Ника дернулась, но не стала вскакивать, лишь настороженно провела его взглядом.

Рыжий хмыкнул и улыбнулся брату. Они настолько не похожи, насколько разнится день и ночь. Брюнет и золотистый рыжик, два полярных характера и даже манера разговаривать. Но кое-что общее у них есть – аура опасности.

− Как скажешь. Видишь, тебя все защищают, берегут. Это так мило. Словно ничего никогда не происходило, словно ты невинный хрупкий цветочек. Но мы-то с тобой знаем, что это не так, правда? − Матвей подмигнул и направился к выходу, насвистывая мотивчик, смутно напоминающий какой-то фильм ужасов.

Дара выругалась негромко или бросила в след насмешнику проклятие. А Кир сложил руки на груди и заявил:

− Вам стоит убраться отсюда, − сообщил Кир, когда провел взглядом брата. Хлопнула входная дверь, знаменуя уход, − и быстро. Обе машины выезда. Идет буря, а дорога домой неблизкая.

– Трогательная забота, – отозвалась Ника ехидно, – лестно.

– Очень рад, – в том же тоне ответил парень и жестом указал на выход.

Дара пошла первой к лестнице. Даже хорошо, что не стала разговаривать. Ника ощущала упадок сил и не хотела больше никаких бесед. Нужно поспать, поесть и побыть одной.

− Идем, − настоял Кир, но девушка не сдвинулась с места, − да не съем я тебя. Хватит шарахаться.

Подходить ближе действительно не хотелось. И не моглось. На затылке словно появилась чья-то рука и потянула волосы. Страх? Нет, странный мандраж, ожидание. И именно это смущало и пугало ее.

− Я это не контролирую, просто нужен больший интервал между нами, − попыталась объяснить, − тогда триггер не сработает. Я почувствую большую безопасность, когда ты дальше.

− Боишься конкретно меня? – заломил бровь Кир и, кажется, удивился.

– Святая наивность, – иронично прокомментировала, – будто у меня нет причин.

– Зачем тогда отпустила Дару?

– А она могла бы чем-то помочь, вздумай ты причинить вред?

– Хм… – парень был позабавлен, – интересно.

− Нет, − Вероника сама не понимала, зачем объясняет, но собственный голос успокаивал нервную систему. – Опасение связано с определенными ситуациями, которые вызывают неконтролируемые эмоции. В твоем случае, я боюсь резких появлений, особенно за спиной. Уж слишком бесшумно возникаешь. Ты большой и опасный, я это хорошо чувствую, потому возникает цепная реакция.

Бровь Кира приподнялась еще немного, кажется, Ника говорила что-то не то. Судя по его реакции – бред. Теперь почувствовала, как порозовели скулы. Что происходит?

− Хорошо, − наконец произнес он, − сейчас я перед тобой, ты меня видишь. Обещаю не заходить за спину. Так будет нормально?

Отрывисто кивнула и направилась к выходу. Нужно побыстрее сесть в машину и уехать домой. Вещи мамы найдет потом, сейчас важнее всего разобраться с собой, семьей и удивительным наследием. Вот о чем не хотел сказать Марко и почему предупреждал недавно! Память и ее возвращение.

– Нам нужно поговорить, Вероника, – Кир облокотился на стену возле двери, пока она забирала ключи в холле и закрывала кладовку.

– О чем? – горло пересохло, а голову словно бросило в жар. Ее разрывало два полярных ощущения – страх и… узнавание.

– Об этом, – он не мигая на нее смотрел, – что с тобой происходит. Я могу ответить на некоторые вопросы.

– А почему остальные не хотят?

– Боятся.

– Чего? – почти возмутилась Ника но молчание в ответ. Многозначительное. Ладно, – а ты не боишься, значит?

– У меня другое мнение и оно в меньшинстве, – иронично сообщил Кир, – что говорит о его правильности.

– Самонадеянно.

Тот только усмехнулся и развел руками.

Ключи и телефон Ника забрала быстро, молниеносно заперла дом. Кир молча следовал за ней, стараясь не пропадать из поля зрения. Странно, но его присутствие теперь оберегало от навязчивого чувства преследования. Невидимые взгляды почти не сверлили спину, Ника спокойно открыла машину, включила фары и даже не вздрогнула от близкого раската грома. Понадобилось всего несколько минут, чтобы принять решение – ей нужен этот разговор.

– И я могу тебе верить? С чего бы?

– Тебе решать. Можешь наблюдать, как медленно и красиво едет крыша, или получить ответы на интересующие тебя вопросы. Меня устроит любой исход.

Она окинула взглядом почти непроглядную темень и закусила губу. Обернулась и мурашки побежали по коже – он подошел очень близко, пришлось поднять подбородок, чтобы встретиться взглядами. Странно, где задержался приступ паники?

– Чьи крики я слышу, когда смотрю на тебя? Откуда леденящий душу страх? – почти шепотом спросила.

– Это воспоминания, – так же негромко ответил Кир, – и сегодня ты вспомнила то, что не должна.

– Что именно? – в солнечном сплетении похолодело, а подозрение озарило еще до того, как парень ответил.

– Меня.

– Но я… – хотела сказать, что не понимает, но осеклась, потому, как в памяти снова ожили десятки кадров.

Они органично и легко, словно в киноленту встроились в хронологию прошлого. Были картинки, но эмоции, словно за стеклом, словно Ника вспоминала старый фильм, который снимали о ней, но без нее.

– Острота и резкость еще придет, сейчас не старайся все охватить, – посоветовал, – я успел облегчить твое состояние до того, как накроет лавина. Ты была и без того на краю.

Девушка растерянно моргнула, не зная, что сказать и как реагировать. Кричать и ругаться почему-то не хотелось. Правой рукой провела по волосам, отвернулась, выдохнула и снова взглянула в лицо Киру:

– Честно, я в шоке.

– Это нормально. У тебя появится много вопросов, на часть из них я отвечу.

– Почему?

– Я был участником и частично виновником твоего нынешнего состояния.

– Совесть замучила? – беззлобно поинтересовалась.

– Отнюдь, – фыркнул, первая капля дождя упала Нике на щеку, – у меня свой корыстный интерес.

– Не сомневаюсь… –утерла вторую каплю и села в машину, – не уверена что захочу общаться, если честно.

– Увидим, – философски пожал плечами парень.

− Прощай, Кир, − дверь хлопнула.

− До свидания, Рона, − пристально вгляделся в ее глаза.

Завела двигатель, привычно заиграла музыка, словно успокаивала: все хорошо, все как обычно, не переживай. Внутри салона, под знакомые звуки девушка почти с облегчением нащупала земную твердь. Песня отозвалась в мыслях и Ника негромко подпела:

My personal hell, I'll bury it, bury it

Weight of the world, I'll carry it, carry it

Pile it all on, I've gotta be strong

For somebody, for somebody

Put my pain in a pill, I'll swallow it, swallow it

Too numb to feel, I'm hollow, I'm hollow

I have to hold on, I've gotta be strong

For somebody, for somebody

Somebody else[1]

– Для себя быть сильной, эффективнее, парень[2], – когда машина послушно обогнула административный корпус и проехала дальше, Велес была абсолютно спокойна и уверена, что справится со всеми бедами.

Пока свет фар не выхватил из темноты нечто. Жуткий образ существа, которое просто не может существовать! Ника вдавила в пол педаль тормоза, руки судорожно сжали руль, а глаза прикипели к кустам неподалеку.

Темная, синяя кожа маслянисто блестела, спутанные космы напоминали водоросли и будили нездоровые ассоциации. Вероника брезгливо сглотнула, но не смогла оторваться от созерцания. Запавшие, желтые глаза светились во тьме, а тонкие, черные губы растягивались в жутком оскале, обнажая острые зубы, как у пираньи. С них стекало что-то мерзкое и темное. О боги! Это кровь? Потеки густые, чуть подсохшие местами, с подбородка капали на обнаженную грудь. Тварь вся неестественно худая, угловатая и…хищная.

Вероника не закричала только потому, что лимит страха на сегодня был исчерпан. Она потрясенно изучала это нечто всего несколько секунд, пока оно голодно улыбалось ей и даже подмигивало. В длинных, непропорциональных руках с острыми когтями было что-то влажное и темное, кажется в крови. Фантазия Ники подсунула образ еще теплой печени, вырванной из живого тела. И вот тут девушку вывернуло. Едва успела открыть дверь и перегнуться за порог. Желудок извергнул все, что в нем было – по большей части желчь. Все же ела в последний раз довольно давно. Пока ее мучительно рвало, тварь без следа растворилась в темноте.

− Кажется у меня проблемы, − тихо поздравила себя, делая глоток минеральной воды, − большие проблемы.

По телу пробежали мурашки. Больше немедля ни секунды поехала прочь. Впечатлений за эти двое суток больше, чем за последние годы. Неприятное ощущение едущей крыши вернулось: что это было только что?!

[1] Citizen soldier – strong for somebody else

[2] Ника комментирует смысл припева и обращается к солисту. Перевод песни:

«Мой личный ад, я закопаю, закопаю его.

Тяжесть этого мира, я вынесу, вынесу её.

Навали всё это на меня. Я должен быть сильным

Для кого-то, для кого-то. Засунь мою боль в таблетку,

Я проглочу, проглочу её. Слишком оцепенел, чтобы чувствовать,

Я опустошён, опустошён. Мне приходится держаться,

Я должен быть сильным для кого-то, для кого-то,

Кого-то другого.» (Автор перевода – Долбанатий)

Глава 7

Музыка для атмосферы:

Apocalyptica feat. Elize Ryd of Amaranthe – What We're Up Against

Тогда – Ника

Она выругалась и швырнула через всю комнату свечой, она отлетела и закатилась под комод. Предрассветные сумерки окрасили комнату в серый цвет, Ника казалась себе такой же поблекшей.

Неприятно, но полезно признать, что опростоволосилась как последняя дура. Пришлый ведьмак раскусил ее почти сразу. Поэтому была в ярости и нервно кусала губы полчаса назад, а сейчас нервно сжимала руки в замок, до боли заламывая пальцы. А еще Ника краснела! О, это отвратительное чувство унижения в собственных газах! Впрочем, если все сложится как задумано, впору поблагодарить этого(цензурные слова закончились) за отрезвляющую пощечину.

– Плохая привычка считать всех вокруг идиотами! – заявила себе в зеркале.

Но другая Яника не ответила. Она настолько привыкла, что младшую дочь не воспринимают в серьез, что порой даже не притворялась хорошей девочкой. Но никто не воспитывал ее, словно поставили крест. А теперь… Что теперь изменилось?

– Итак, мне не хватает ни знаний, ни жизненного опыта, – проговорила вслух и прошлась по комнате. За окном вторя ее мыслям, ехидно каркнула ворона, – спасибо, родная, твоего мнения не хватало…

Саркастично, но более спокойно отмахнулась девушка. И хоть изнутри неприятно жег стыд и злость, Ника быстро брала себя в руки. Ему здесь что-то нужно. Не невеста. Они оба теперь знают друг о друге нечто, что не хотелось бы выпячивать. А значит, будет диалог…

Ситуация требует действий. Благо, время есть на реванш. Отец поставил какие-то условия, на выполнения их Киру потребуется время. И это очень хорошо. Замечательно. Ника скинула одежду, швырнула на ширму для переодевания и накинула на плечи халат. Мазнула взглядом по камину и огонь в нем немедленно вспыхнул. Нужно подумать…

Перед глазами вновь вспыхнул его голый зад, следом – фигура на фоне зимнего пейзажа, а потом встреча с Хозяином Леса.

– Кир здесь давно ошивался тайно!

Неожиданно и больно для самолюбия Яники Велес. К ней Дух не выходил, по крайней мере раньше. А после ритуала пробуждения еще не звала. О чем был разговор не знала, лишь могла видеть, как замерли друг напротив друг друга две фигуры – человеческий маг и странное существо с оленьим черепом вместо головы и длинном рваном балахоне. Волны мерзлого страха расходились от того, кого смертные назвали бы монстром – существо абсолютно не народных сказок. Это не Леший, как его представляют люди, это Хозяин и он преображается от сезона к сезону вместе с природой. Худой, высокий, голодный и опасный – зимой лучше не призывать.

Кажется, буханье ее сердца звучало на весь лес и отражалось от гор. Ведьма прижалась спиной к дереву и старалась не дышать – она здесь гость незваный и нежеланный, присутствие ее точно не секрет для Хозяина и только его добрая воля или равнодушие могут спасти от последствий. Не хотелось бы ходить в должниках у того, с кем контакт не налажен. Иронично, но вот такие духи менее охотно шли на диалог к рожденным магам и благоволили наученным ведьмам. Наверное, потому что последние оказывались более благодарными и щедрее отрывали от себя куски в качестве платы. Идиоты. Впрочем, выбор у них небольшой.

Кир, кстати платил кровью. Рассадил себе запястье и спокойно смотрел, как лесная тварь впитывает в себя жизненную силу мага. Когтистая лапа, больше похожая на ожившие стебли дикой розы цепко ухватились за кровоточащую руку. Шипы жадно обвили рану с едва слышным чавканьем. Ника не хотела видеть, но хватило обострившегося слуха. Сдержать непроизвольное передергивание было невозможно, ладонью зажала рот, стараясь аккуратно дышать носом. Неестественный порыв ветра принес запах крови и влажной земли. И жутковатое свистящее шипение, похожее на дыхание, где-то в лесу взвыл волк. А через несколько минут в опасной близости прошел Кир.

Герцег… А что если он не тот, за кого себя выдает? Ника не стала бежать оттуда сломя голову, позволила себе отдышаться, а потом вернулась к себе черным ходом.

Итак, если притворяться хорошей девочкой смысла нет, стоит предложить сделку. Задумалась, глядя в зеркало – странная привычка, учитывая что это опасный портал. Но она никогда не боялась. В его поверхности Ника была словно золотым свечением окутана. То ли янтарь украшающий раму старался, то ли магия какая… И она подумала о том, что, несмотря на все, Кир – мужчина, а значит и чисто женская манкость на него работает. Как на них всех. Всего-то нужно действовать максимально честно. Отражение растянуло губы в темном предвкушении – не надо врать? Замечательно. Но кто сказал, что нужно говорить правду?

Он не сдаст Нику отцу, вряд ли предъявит претензии сам. Очевидно, плетёт свою паутину, а значит будет использовать знания и информацию позже. Если узнать о целях колдуна, возможно, получится сделать их общими… Итак, что привело в эти глухие места сильного мага с хорошим образованием, интригующим происхождением и темными замыслами?

– Ну не леший же ему нужен… – фыркнула, подошла к секретеру и достала дневник, – и не горнодобывающая промышленность. А раз так, то…

Источник. Озеро. Власть.

В дневнике не было личных записей, кроме некоторых цитат и выдержек из других книг. Но был не один черновик ритуалов. Уж к чему Ника имела талант, так это к творению. Имея плохой потенциал, но умение внимательно слушать, ведьма лучше других в семье понимала, что прикладная польза дара не полностью реализована лишь силой воли и желанием. И для действительно потрясающих деяний нужно правильно готовиться, не брезговать обращаться к ритуалистике. Бессознательно коснулась руки, мизинца, который собственноручно отрезала, жертвуя Высшим часть себя… Им Ника ничего не чувствовала, как и соседним пальцем. Велика ли цена за те возможности, что теперь есть?

– Откуда он знает? – задумчиво пробормотала и провернула колечко на нечувствительном пальце, – что Озеро привязано к роду Велес? И как собирается это изменить?

Ника хорошо помнила что рассказывала Ба многие вечера подряд. Это потом тщательно записала на страницах личного гримуара. И сейчас интуитивно захотела пролистать страницы с зарисовками и цитатами мудрой старой ведьмы, которая в свое время утратила права главы рода. Интуицию нужно слушать, полезно бывает.

Озеро – место силы. Один из членов семьи Велес взваливает на себя тяжелую ношу в виде привязки к источнику. Традиционно, это наследник, самый сильный, стабильный и достойный представитель. Много поколений род Велес являлся Хранителем и Ключником. В крови, самой сути скрыт ключ к источнику. Природа его неясна, все пояснения связаны с легендами и иносказаниями, которые в конце обращаются к Высшим и сливаются с мифами о Законах Вселенной. Если кратко, то: был выбран один достойный маг, которого обязали оберегать уникальный ресурс и выдали ключи. Он не будь дурак, основал род, целый клан, в нем было много одаренных потомков, которые смогли бы подхватить знамя, выпавшее из ослабевших рук Отца.

– Шовинизм буйным цветом, – пробурчала Ника, пролистывая страницу, где красными чернилами зарисовано несколько печатей – они предположительно накладывались на достойнейшего в момент принятия почетной должности, – среди наследников было немало женщин…

Энергия, которая выходила на поверхность Озера пропитала земли на многие километры вокруг. Когда все правильно идет, то люди, животные и бестелесные сущности чувствуют себя тут безопасно и хорошо – есть жрать, где жить и при этом вольготно. Только уйти почему-то не получается. Если отбросить десятки легенд и суеверий, связанных с Озером, то, правда, проста как дважды два: каждый глава рода Велес несет ответственность за вверенное место. У него в руках сосредоточена власть и большое искушение: направлять и использовать силу источника в своих интересах, или просто наблюдать за природным течением. Каждое использование, прикосновение к источнику становится огромным испытанием и наркотиком. Оно пьянит и искушает. Обращение к силе Озера откусывает у мага кусочек его самого. Так Ба потеряла свою молодость и дар.

– Я не жалею ни о чем, – рассказывала своим прокуренным голосом, вдыхая дым из длинного мундштука, – ни об одном разе. Кроме, может быть, о любовнике французе. Дорогая моя, знай, эти подлецы могут только чесать языком! Не верь ни одному красивому слову!

– Ты умрешь… – в такие моменты глаза Ники пощипывали слезы.

– Мы все умрем, детка, – просто кто-то из нас прожил жизнь ярко, а кто-то влачил жалкое бесконечное существование. Я хотела и брала. И плевала на цену. Поэтому меня не любят родственнички, – надтреснуто расхохоталась ведьма, поправляя меховую накидку на морщинистых печах, – у них не хватит ни яиц, ни чести признать, что хотели бы так же!

Бабуля Леонида на самом деле являлась прабабушкой Янике и Лумине и жила в семейном имении только летом. Зимой предпочитала Испанию, Францию и Монако. Она ярко доживала оставшиеся дни, не сожалея о том, что тело дряхлеет и уходит здоровье. И ничто не могло повернуть процесс вспять – источник забирал Ба постепенно, высасывая как коктейль через трубочку.

Она действительно обращалась к Озеру. В моменты, когда прогнуть реальность под себя не получалось привычными методами, от отчаяния, или от гнева, порой – от радости или жажды большего.

– Какая теперь разница?

Действительно. После уже первого раза, когда маг вкусил могущество, отказаться от него очень сложно. Тяга, постоянное искушение вновь стать равным богам, хотя бы ненадолго – оно непреодолимо. Нужно перестать быть человеком, чтобы иметь волю отказаться от этого порока. Настоящий запретный плод… для таких гордецов как маги.

– Мы многое можем, Ника, – однажды сказала Ба о тех, кто по праву рождения обладают силой. Они расположились на берегу Озера, сидя на роскошной веранде над водой и потягивая ароматный чай, – нам многое позволено и дано – красота, власть, деньги, необычные возможности далеко за гранью понимания простых смертных. Наши желания исполняются легко и просто, удача идет рука об руку с идеями, развитием, талантами. Мы одарены сверх меры, детка. Возможно, этот вовсе не награда. Поймёшь, когда увидишь, как стареют и дряхлеют твои знакомые, а ты все так же молода, свежа и успешна. Приходит момент, когда кажется что можешь все, что любые двери для открыты, и распахиваешь их ногой и требуешь шампанского. Мы наслаждаемся жизнью, спеша вкусить все! Удовольствия, счастье, вседозволенность, боль, страх, риск. Мы взлетаем высоко и не боимся упасть. Потому что можем и хотим. Но когда приходит насыщение прожиганием жизни, когда надоедают приключения и путешествия, знания и тайны, любовники и любовницы… Хочется вернуть прежнюю остроту ощущений. Хоть от созидания, хоть от саморазрушения. Хоть отчего-то.

И Леонида возвращала. И ставила новые цели, зарабатывала немыслимые деньги, получала любых мужчин, играла в игры на грани жизни, смерти, этики и разума. Разрушала к чертям мораль и строила заново. Она была почти святой, а потом заместителем дьявола. Ведьма Велес обращалась к Озеру, подсаживаясь на крючок глубже, просила еще и еще.

– Впервые я сделала это когда умирал мой сын, – призналась негромко, – я думала что знаю все о страхе, о себе и о магии… Но однажды простая случайность, от которой люди силы застрахованы, – сарказм захрустел на словах женщины, – ну да… случайность забрала у меня сына. Он утонул, не дышал, лежал на траве, недалеко отсюда и ничто не могло бы его оживить. Ни магия, ни врач, ни чудо. И я его сотворила, это чудо…

– Озеро выполняет желания? – нарушила воцарившуюся тишину Ника.

– Озеро требует жертв, – отозвалась Ба невпопад.

Сейчас – Ника

Марко приехал домой через час после нее. Был в поселке, покупал продукты и решал некоторые дела. Дед не выглядел обеспокоенным, почему-то не удивился, когда застал внучку хлебающую пустырник.

− Все хорошо? – пристально изучил взъерошенный облик.

− Прекрасно, деда, − немного истерично хохотнула, − сегодня рухнул мой мир, а так все замечательно.

− Хочешь обсудить? – самообладанию Марко можно позавидовать.

− Не сейчас. Но однажды, − Ника слепо смотрела вперед, пока в голове плавали куски того разрушенного мира. Или обретенного? – Обязательно обсудим. Я расскажу о своей ненормальности, а ты мне о своей. А еще о семье, проклятиях и озерных духах.

– Ты нормальная, Рона, – он как-то по-новому взглянул на внучку, – возможно, самой пора в это поверить.

– Разве? Даже для ведьмы я слишком не такая, да? Ясен же так думает…

– Ему тоже пора кое-что понять, – мрачно ухмыльнулся Марко, – с возвращением, внучка.

Наверху ждала ванная, свечи и бутылка вина. К черту запрет на алкоголь! Ей нужен отдых и немного времени. А потом придется со все разобраться.

***

– Твой ход, – хозяин дома прошел в гостиную. Там, у окна стояла каменная шахматная доска и ждала начатая партия. Марко сел в кресло со стороны белых фигур.

– Удивительно насколько жестоки люди, – присел напротив молодой брюнет, в его голосе тонкая ирония, – особенно со своими близкими. Хотя в случае Велес это даже традиционно.

– Я не хотел, чтобы так получилось, – пробурчал, жестом предлагая гостю ходить, – особенно с ней.

– Именно поэтому бездействовал, надо думать, – хмыкнул гость и подвинул офицера на несколько клеток.

Взгляд хозяина потемнел, а рука с хрустом сжалась в кулак, чтобы тут же разжаться – Кир прав. Марко позволил Ясену действовать, отошел в строну, лелея надежду. Хотя практичный ум и здоровый цинизм подсказывали исход всей затеи. Нет смысла злиться на давнего знакомого и его слова. Всего лишь констатация факта.

– Не терзайся, – великодушно позволил брюнет, наблюдая за мимикой собеседника, – ты хотел как лучше, но ошибся. Одно не ясно – почему в таком случае просто не убить девчонку, чтоб не мучилась?

– Не смей! – в голосе Марко прозвучала угроза. Он весь подобрался, готовый голыми руками удавить собеседника, – если ты к ней прикоснешься…

– Расслабься, Марко, – прямой взгляд, – я не собираюсь причинить вред. Это по вашей семейной части. Более того, исправлю ваши ошибки, раз уж наломали дров.

– И каков твой интерес?

– Не доверяешь? После стольких лет и всего, что между нами было? Побойся Богов, дорогой! У нас с тобой отношения крепче, чем между иными супругами!

Черный юмор разрядил обстановку. Герцег никогда прямо не нарушал своего слова, даже преследуя цели малопонятные окружающим. Марко это знал и уважал.

– Кир… – прорычал, сверля взглядом его переносицу.

– Считай, окажу тебе услугу. Глядишь, получится избавиться нам друг от друга.

– Сомневаюсь…

– Мы все знали с самого начала, чем все закончится, Марко. Так почему теперь нужно делать вид, будто впервые столкнулись с правдой? Я вернул ей то, что забирал. Ника все вспомнит, но это не решит главную проблему.

– И что ты предлагаешь?

– Ходи, недоверчивый друг. Знаешь ведь – я не люблю лишних жертв. У нас чужие на территории, Марко. Что-то происходит, и я пока не понимаю что именно, – на откровенный скепсис на лице мужчины, Кир развел руками, – я не всеведущ. Особенно, когда мои слабые стороны известны противнику. Словом, смотри в оба. Что-то начинается.

Марко опустил глаз на доску, мрачно ухмыльнулся и поставил шах, а собеседника и след простыл, до следующего раза. Одно успокаивало – Марко выбил обещание не причинять вреда Нике. Пусть это и будет услугой, за которую хитрозадый Кир взыщет должок. Но как не прискорбно признавать – колдун действительно может помочь. Каковы бы ни были мотивы. Ясно же – не получится уберечь внучку от общения с «добрым соседом». Они – все они – заинтересовались девочкой, а значит – ход сделан. Осталось выиграть партию.

***

За столько лет персонального «сумасшествия» сны приходили разные: ужасы, радости, секреты или отрывки чьих-то жизней, как воспоминания из личных дневников. Ника научилась с ними жить и высыпаться. Приходили они и в детстве, казались очень страшными и реалистичными. Но однажды надоело бояться, пришлось научиться разделять сон и явь, не запоминать картинки и оставаться в реальности. Чудовища продолжали приходить, но больше не вырывались в жизнь, прочно запертые в глубинах подсознания. Ночи, когда снов не было, были даже более тревожными, ведь означали, что скоро страхи вернуться с большей интенсивностью. Иногда Ника видела во снах девушку, похожую на себя, жила ее жизнью, а когда просыпалась, в носу стоял аромат дождя и жасмина.

– Кто ты? – в предрассветных сумерках девушка зажгла свечи и села на пол спиной к кровати. По-турецки сложила ноги, положила ладони на колени и, глядя прямо в зеркало обратилась… к кому?

Пламя свечи между ней и отражением дрогнуло, станцевало и снова выровнялось. Ника глубоко вдохнула и медленно выдохнула, прикрыв глаза.

Были моменты, когда помогала терапия, но сильные эмоции или стресс возвращали все на круги своя – ночь, кошмар и холодный пот, или новый кусок истории. Хоть бери, да книгу пиши. Сейчас, когда Кир вернул некоторые базовые знания о мире, Ника понимала, что помогали мощные таблетки, подавляющие мозг. Любой нормальный человек уже почувствовал бы побочные действия.

Впрочем, организм справлялся слишком быстро, требовались повышения дозировок или смена лекарств. Ника кричала и не могла проснуться, пока кто-то не разбудит, вырвав из цепких когтей ужаса, или пока не умирала во сне. Чаще всего, она тонула. Падала в водоворот и не могла ничего сделать – тяжелая одежда тянула вниз, путалась в ногах, а руки не слушались. Тело уносило течение, безжалостно сминая и ломая сопротивление. Это фантазия или чья-то правда?

– Кто я? – на выдохе вырвался вопрос и пронесся по комнате колдовским шепотом.

Краем глаза Ника увидела, как каждая свеча в кругу дрогнула, словно на сквозняке. Сердце екнуло, когда взглянула на свое отражение и по-прежнему ничего не изменилось. Все та же девушка в растянутой футболке и трусиках сидела на полу в кругу из свечей. Рыжие волосы в отражении казались темнее и таинственно мерцали глаза.

Самый «любимый» сон, в котором кто-то большой и сильный утаскивал ее в темные глубины, а холодная вода наполняла легкие. Длинные волосы плыли в воде, делая ее похожей на Медузу, белая ткань рубашки перетекала рядом, а в ушах звучал набат. Невыносимо долго Ника чувствовала, как задыхается, как чьи-то когти жадно впивались в тело. Ее крики были слышны даже на улицу.

Однажды перестала пугать соседей – привыкла ко всем своим демонам, ко всем монстрам из головы. Предел страха наверное существует? Или смирилась с безумием… Вместе с тем пришло и облегчение: то ли таблетки помогли, то ли изматывающие тренировки на арене. А может быть, особый режим сна? Вероника научилась высыпаться, жить по часам и изображать нормальную жизнь для всех. Так хорошо получалось, что сама верила.

– Я потерялась, – снова колдовской шепот, – не знаю куда идти…

В глубине зеркала что-то мелькнуло, Ника вздрогнула и оглянулась. Комната выглядела как всегда, лишь свечи снова дрогнули и в какой-то затрещал фитиль. Нервно облизала губы и снова повернула голову, чтобы встретиться глазами с неподвижным отражением. Другая Ника улыбалась, зрачки были расширены, а волосы укрывали плечи и падали на пол.

– Я – это ты! Найди меня, – со зловещей ноткой посоветовала и ударила ладонью по зеркалу изнутри.

Послышался хруст, и паутина трещин покрыла поверхность. Ника едва успела прикрыть лицо локтем, как стекло прыснуло осколками.

Утром девушка ссыпала осколки зеркала в мусорное ведро, вместе с пластырем и бинтом, которыми заклеивала царапины. Страха не было, только глухое раздражение. А следующим утром просто призналась вслух:

– Я – мутант. Вот радость-то какая.

«Боюсь, что так весело как в фильме «Люди Икс» не будет, – ехидно посмеялся внутренний голос»

– А кого мы запишем в команду хороших?

«Разговоры с самим собой это вроде как признак расстройства, да?»

Ответа от пустой комнаты не дождалась. Устало провела рукой по влажному лбу и вспомнила разрозненные картинки из сна, который ее разбудил. Снотворное сделало только хуже – помогло покрепче уснуть и ухнуть в кошмар, как в омут. Вином его запила – вообще замечательно!

Окровавленная людоедка с игольчатыми зубами перед капотом машины. Впечатления свежи как впервые – колотящееся сердце, ранящий ужас, бессилие и реки крови. Монстр рвал заживо на части то Нику, то других людей. Слышала крики и звуки рвущейся плоти, чувствовала тяжелый дух внутренностей настолько явно, что проснувшись ближе к полудню, едва успела добежать до туалета. Ее личный глюк почему-то хохотал знакомым смехом и напевал старую песенку из детской страшилки.

– Сюр какой-то, хоть бы так нещадно не фальшивила, тварь! – прохрипела Ника и пошатнулась. Черный юмор никогда не отказывал, пожалуй, на том и выезжала.

Она стояла в длинной футболке Ясена, на пороге ванной и смотрела в зеркало со смесью отвращения и опасения. Всего пара ночей, а сама уже похожа на ту людоедку. Как всегда, услужливый мозг помнил все в мельчайших подробностях и мог описать, как тварь лакала кровь. Передернуло, и рвотный позыв вернулся.

Просыпаясь в холодном поту, Ника находила утешение, обнимая пушистого кота. Верный Горыня тихо мурчал под боком, будил хозяйку, как только начинала беспокойно метаться, будто чувствовал ее боль и ужас.

Дед спрашивал как дела, получал в ответ заверения, что все хорошо и молчал. Очень громко молчал. Ника зрела для беседы. Днем читала о символике сновидений, делала украшения в комплект к короне и слушала музыку, лишь бы не быть в тишине. Ника чувствовала чей-то взгляд, мелькающие на грани зрения тени и… успокаивалась. То, что должно бы вызвать панику, совершенно нелогично помогало смириться.

Написала несколько сообщений Давиду, но ожидаемо не получила ответа. Вертела в руках смартфон, а потом откладывала в сторону – звонить дяде не моглось.

– Съездила бы в город, – утром предложил Марко, – закончился чай. И сама бы развеялась. Хочешь, скажу Захару, чтобы составил тебе компанию, он сегодня заедет…

– Нет, – поспешнее, чем следовало, отказалась Ника. Не было никакого желания общаться с людьми, тем более, если это будет Захар с его неприязнью. Нет сейчас на это ресурса, – я… сама поеду.

– Он о тебе спрашивал, – дед как бы между прочим бросил взгляд на внучку и с толикой лукавства добавил: – говорил что хочет извиниться. Натворил что-то?

– Да так… – доделала бутерброд, облизала палец от соуса и на секунду задумалась даже о вероятных причинах, – вроде ничего нового. Интересно даже: совесть проснулась или ностальгия? Или предложение мое понравилось…

Последнее девушка сказала уже негромко и с нотой сарказма. Вряд ли Захар решил подзаработать эскортом. За окном шумел лес под порывами прохладного ветра, деревья шевелили ветвями, словно приветствовали небо и рваные облака. Кипятком залитый чай в большой кружке испускал по кухне тонкий сладковатый аромат липы и трав.

– Это так и должно быть? – нарушила воцарившуюся тишину, – тревожно и одновременно, словно раскачивание на качелях – захватывающе страшно…

Деду не понадобились уточнения, он мгновенно понял, о чем говорит внучка. Негромко стукнул дном своей чашки о стол, сложил руки в замок и посмотрел на ее спину – Ника все еще не осмелилась повернуться и взглянуть в глаза, боясь увидеть в них насмешку или сочувствие. Не хотела увидеть взгляд, которым люди смотрят на душевнобольных.

– Да, это нормально. Тело и сознание меняются, потому, кажется, будто происходит нечто неправильное. В детском возрасте легче – изменения незаметны и проходят естественно, параллельно с изучением окружающего мира.

– Почему со мной иначе?

– С тобой было так же. Но позже влияние на память на самом глубинном уровне изменило тебя, можно сказать ослепило. Так получилось… – словно выдавливал из слова Марко, – все шло как обычно, но…

– Но родители погибли и Ясен принял решение сделать из меня нормального человека? – неожиданно для себя девушка услышала в голосе язвительность, – не получилось.

– Не совсем так, но…

– Но я права, – облокотилась на столешницу поясницей и поймала прямой взгляд деда: – и что теперь? Мне нужно как-то вслух признать, что я ведьма? Кстати, кто я, дед: мутант а-ля люди Икс или Маргарита из Булгакова? Начать летать на метле и голышом плясать на шабаше? Поклоняться богам и заглядывать в хрустальный шар?

За прохладной иронией прятала внутреннюю дрожь. Проснуться однажды с осознанием новой реальности оказалось странно. Словно натолкнуться со всего маху на стеклянные двери торгового центра – гудит в голове, ошеломленный мозг не знает что делать, а мир пляшет и хохочет. Положила ложку меда в чашку и стала задумчиво размешивать, стараясь собрать внимание в кучу, иначе оно распадалось и разлеталось как выпущенные из коробки мотыльки.

– Не человек, – усмехнулся Марко, оценив невеселый юмор, – что никак не мешает тебе быть им. Шабаши, метлы, богов и поклонения – оставь для развлечения. Это нужно скорее смертным, которые хотят урвать толику силы. Подпорки для силы и результата. Мы же… другие. Не нуждаемся в лишних инструментах, чтобы мир менялся. Позже поймешь сама, что именно будет необходимым в ритуалах, общении с Силой… Это все, – он замолчал подбирая слова, – происходит интуитивно. И в большинстве случаев, не требует сторонних действий, кроме воли и уверенности, что мир прогнется.

– Материя, – словно вспоминая, протянула многогранное слово, – она податлива и послушна.

– Для нас – да. В рамках личного могущества, конечно.

– Почему я никогда не видела, как ты пользуешься этим?

– Видела, – Марко чуть усмехнулся и не отвел глаз, как бы подталкивая внучку.

Действительно… Видела. И не раз. Иногда случайно, а порой дед и не скрывался. Все это было уложено на дно разума и очередная порция коротких «видео» из прошлого кольнула виски.

– Я…

Хотела ответить, но рука автоматически накрыла чашку, расплескивая чай. Ложка без какого-либо участия Ники мерно размешивала мед, создавая небольшую воронку в ароматной жидкости. Марко невозмутимо переставил рулон бумажных полотенец поближе к внучке. В этот момент была благодарна за отсутствие комментариев.

– Как только ты признала своим сердцем, что принимаешь себя, свою суть, это послужило сигналом для всего мира вокруг, – подложил дед так, словно ничего не случилось, – и для те6я. Не жди грома среди ясного неба, специального происшествия или откровения Высших. Не будет команды «на старт» или выстрела. Все ужепроисходит. Ты это чувствуешь, знаешь, ждешь и внутренний трепет, страх и сомнения – это радость от встречи с собой. Долгожданной, правильной и гармоничной. Отсюда тревога. Ты не теряешь ничего, Рона, но приобретаешь много больше, чем вообще сейчас можешь осознать. Возвращаешься домой, туда, где должна была быть всегда, по праву рождения. Неизвестна та тропа, невидима, но точно ведет в самое нужное и важное место, к твоему Я. Так восстанавливаются связи твоего тонкого тела и физического. От этого чувства и эмоции сейчас будут отдавать новизной и свежестью, особой остротой.

Салфетки впитали сладкий чай на столешницу, Ника на автопилоте вытерла. Пальцы, пока голос деда словно зачаровывал и гипнотизировал, сами все сделали. В его словах не было фальши, каждый звук резонировал в легких, и от этого было невероятно страшно, волнительно и радостно.

– У меня миллион вопросов…

– Большинство из них уйдут, не торопи себя. Ответы у тебя уже частично есть. А пробелы я помогу восполнить.

– И расскажешь почему Ясен…

– Он хотел тебя спасти, хотел спрятать от Судьбы.

– И сделал меня почти инвалидом, – Ника саркастично улыбнулась, упершись руками в край стола.

Сейчас как никогда остро осознала, что была почти слепой, глухой и связанной. В пыльном подвале без света. Невозможно объяснить слепому от природы как выглядит мир вокруг, но можно ослепить того, кто способен видеть, закрыть от него весь мир, похоронить заживо. Дядя сделал с племянницей именно это. Почему Ника не кричала сейчас, не плакала, не требовала ответов? Имея полное право на это и осознавая весь ужас поступка Ясена.

– Крепкие у меня нервы. Это семейное или присуще всем ведьмам?

– Вообще – всем, но клан у нас тоже не слабонервный, – Марко негромко хохотнул.

– Я только что родилась заново, – хрипло сказала, глядя в свою чашку, где плавно кружились заваренные травы, – но вовсе не младенец. У меня нет слов, чтобы описать, сколько всего вокруг кружит в изломанном танце, при этом не схожу с ума…

чем хотелось бы. Мужчина прожил долгую жизнь и принял не одно тяжелое решение. И видел, что сейчас неотвратимо наступает момент еще одного. Старейшине семьи Велес не нужно было обращаться к дремлющей силе, чтобы видеть, как вокруг внучки биополе из хаоса формирует искрящиеся тенета информации. Понадобится немного времени для того, чтобы Ника поняла…Марко крепче сжал руки в замке, не мешая внучке принимать реальность. Он понимал слишком много, чтобы прервать момент откровения, и знал намного больше,

– Моя семья что-то сделала, – зеленые глаза юной ведьмы мазнули по деду и она стала вслух рассуждать. В голосе не было намека на злость или даже обиду: – нечто страшное и странное – обрекла маленькую девочку на болезненное существование. Вряд ли из любви к садизму… Были причины, наверняка серьезные. Семья даже привлекла человека со стороны, дабы затуманить ее память. Что поражает до изумления. Много можно перечислять фактов, которые подобно изразцам витража складываются в сложную картинку. Все это не имело бы никакого значения, если бы девочка Велес не была чем-то особенным. Я права, деда?

– Абсолютно, – кивнул он и нахмурился. На лице проступила древняя печаль.

– И я вряд ли ошибусь, предположив, что раскрывать причины никто не станет. Да и этот сторонний специалист по памяти маленьких девочек намекнул…

– Я не могу сказать тебе всего.

– А что можешь? – вздохнула и наконец глотнула чаю. Напряжение в кухне резко спало. Голос Ники стал совсем нормальным, а в глазах сверкнуло удовлетворение, – про меня, семью, мои странные сны и не менее странного соседа… соседей?

– Мы прокляты, Рона. Все мы – наша семья, озеро, город и люди в нем. Заслуженно и справедливо, – мужчина провел руками по лицу, словно пытаясь стереть болезненные воспоминания. – Наш род предал себя, свое дело и предназначение.

– Поэтому… – юная ведьма запнулась, подбирая характеристику, – так много смертей?

– Да… Ясен хотел укрыть тебя, спасти. Вырвать из лап Судьбы. Знал, что это невозможно, но слепо надеялся на удачу.

– Заключил меня в клетку безумия… Как ты это позволил, деда? – Ника не обвиняла, только пытаясь понять.

– Я тоже надеялся, – было видно, что боль решения терзает Марко, он не скрывал хрустящее в голосе страдание, – позволил попытаться, хотя знал что это принесет тебе только боль.

– А Кир?..

– Он преследует свои цели, внучка. Только свои. Всегда помни о том, что этот парень… Мужчина. Холоден и циничен, он всегда имеет собственный план, и плевать хотел на весь мир вокруг.

– Кто он?

– Спроси его сама. Или вспомни…

– А моя память? И сны, которые приходят?

– Тебе придется самой разобраться. За этим ты пришла в семью.

Деду не нравилось это говорить, Ника видела, с каким тяжелым сердцем произносит несколько простых слов, смысл которых складывался в мрачное предзнаменование. На светлой уютной кухне они звучали как тяжелый гул растущего землетрясения.

Хотелось ли расколотить чашку, накричать? Несомненно. Дрожали пальцы и вибрировало в груди от противоречивых чувств, но где-то в глубине сознания холодный голос ровно подтверждал каждое сказанное слово. Удивительно то, что Ника знала – этот голос ее собственный, и он уже давно звучит в голове. А разбитое зеркало? Что хотела сказать Ника в отражении? Почему-то это обсуждать с Марко не хотелось.

– Я должна снять проклятие? – со смешком поинтересовалась, – я чертова избранная?

– Ты должна вспомнить, – отвел взгляд, – чем закончится эта история.

Повисла пауза, в которой каждой думал о своем. Иногда мистические и чуднЫе вещи случаются среди обычной недели, в обыденных обстоятельствах. Именно тогда мозг с извращенным удовольствием находит логичные, физические объяснения, отсекая все необычное.

– Знаешь, я думала, что семейные тайны выходят наружу несколько иначе. Ну не знаю… появляются странные родственники, приезжает юрист со зловещим завещанием, находят кости в фундаменте…

В этот момент лицо Марко дернулось, брови взлетели, а рука отбивающая беззвучный мотив замерла. Но Ника не придала этому значения и продолжила мысль:

– …Но не так, за утренним чаепитием. Кто-то должен рассказать жуткую историю, плакать, или каяться. Должен звучать зловещий глас судьбы, пока в окно стучит ледяной дождь, а в подвале завывает призрак.

Закинула голову, взглянула на потолочные балки и невесело рассмеялась. Ситуация настолько нелепая и нереальная, что сложно в нее не поверить. Чего еще Ника не знает о несчастливой семье Велес с неприятной славой среди местных и странными эзотерическими традициями? Чего еще не знает о себе и жутковатых случайностях? На миг ею овладело детское желание спрятаться в шкаф и сделать вид что ничего не произошло, пересидеть в уютной темноте грозу, а потом… Потом вновь жить беззаботную жизнь, которую хотел устроить для нее Ясен. Вероника малодушно пожелала чтобы у дяди все-таки все получилось! Разозлилась на себя и свой несговорчивый характер и злой юмор случая. Не получилось! Не вышло спрятать племянницу подальше от всего этого…

– Мне жаль, Рона. Невыразимо жаль.

– Мне тоже… – эхом отозвалась, – даже не могу поплакать, не могу отвергнуть… Мне не оставили выбора. То ли вы все, то ли я сама.

Екнуло сердце, как бы подтверждая неприятную догадку – Ника сама стремилась к этому мгновению, неслась как бронепоезд по рельсам и без тормозов, снося все препятствия на пути. И вовсе не Кир виновник, не Дара и не семья. Ника. Только она сама стоит на пути затянутом мрачным туманом неизвестности. Ей показалось или он пахнет тленом?

Звук двигателя во дворе отвлек. Ника не видела гостя, но, судя по тому, как подъехала машина и следом хлопнула дверь. Шестым чувством ощутила – что-то произошло нехорошее. Вскинула тревожный взгляд на Марко, несомненно, он тоже напрягся. А нервный стук в дверь добавил тревоги. Словно темная туча накрыла небо над домом, хотя солнце продолжало скупо освещать осенний берег озера. Мелькнула мысль, что наверное зря Ника ничего не сказала о монстре, которого встретила два дня назад.

Визитер не стал дожидаться пока ему откроют, распахнул входную дверь и безошибочно нашел хозяев на кухне. Точнее, Марко встретил Захара в дверях. Нике не потребовались слова, чтобы сердце зашлось стуком. Взъерошенные светлые волосы парня, словно в них часто запускали пятерню, ошалелые глаза и легкая бледность подтвердили, что новости принес плохие.

– Дядьку Николу убили, – выдал он без приветствия, – прямо на опушке поодаль сторожки.

Парень снова взбил волосы и взглянул на Марко, который нахмурился и негромко выругался. Понятно, почему Захар примчался – это территория Велесов, а сам дед – егерь здешних лесов. Марко молча направился собираться, слова не были нужны.

– Медведь? – ахнула вероника, хотя интуиция холодным прикосновением к затылку отбросила предположение. Страх подкатил к желудку. И связан он был вовсе не с животным.

Гость перевел взгляд на девушку и качнул головой. Складка залегла у него между бровей. Он прошел в кухню сел за стол и сложил руки в замок, замолчал, словно собираясь с мыслями.

– Кто это сделал, Зара? – голос сел, Ника холодеющими пальцами достала еще одну кружку и налила чаю, поставила перед ним. До слуха доходили звуки сборов Марко – он открыл сейф и вынул ружье.

– Это был не медведь, – наконец произнес и как-то криво ухмыльнулся, – уж я могу отличить результаты нападения животного.

Сжала руки в замок, глядя в светлую зелень глаз Захара. Он почти не чувствуя ни вкуса ни температуры отхлебнул из кружки. Парень был потрясен и зол. А еще… в нем была какая-то странная мрачная уверенность, словно этого стоило ожидать. Красивое лицо его стало резче.

– Каждый раз, когда ты приезжаешь, Ника.

– Что? – выдохнула едва слышно.

– Каждый раз, когда ты здесь, случаются жертвы.

– Что ты хочешь сказать? – дрогнул голос и засосало под ложечкой.

– Всего лишь наблюдение, – вздохнул он, отвернулся и снова отхлебнул чаю, – словно чувствуешь недоброе и мчишься домой…

– Или приношу это недоброе, да? – губы сами собой растянулись в саркастичной усмешке, – Может быть, это я маньячка, которая в ночи ищет себе жертву?

– Я этого не говорил, – несколько смутился парень, – прости. Просто…

– Дядька Никола был твоим соседом, я помню. Мне жаль.

Ника подошла и ладонью коснулась его плеча. Обиды на слова не чувствовала, мысленно даже мрачно иронизируя над ними. Пожалуй, Вероника Велес действительно являлась дурным предзнаменованием для всего городка затерянного в горах.

– Кто его нашел? – глухо спросил Марко, появляясь на пороге.

– Я, – отрывисто ответил Зара и встал со стула, готовый к выходу, – его долго не было, пес выл во дворе. Я решил проверить, вдруг Никола просто напился и спит в сторожке, как бывало раньше.

– Ты вызвал Недича?

– Сначала поехал к тебе…

– Звони ему, пусть выезжает с группой, – кивнул Марко, – мы их подождем на месте.

– Я с вами, – твердо заявила Ника, оба оглянулись на нее с разными эмоциями. Захар был против и, кажется даже встревожен этим решением. Дед же просто отрывисто кивнул.

Ника пошла одеваться. Никто не останавливал и не отговаривал. Ей это понравилось.

Глава 8

Тогда – Кир

– Ты выберешь меня, правда? – красивый голосок звучал мило и кокетливо, а рука с тонкой светлой кожей игриво вела по его груди.

Кто бы мог подумать, что младшая дочь рода Велес окажется не такой, как ее описывали и совсем не такой как сначала подумал Кир. Шкатулка с тайными отделениями? Нет, скорее огромный замок с потайными ходами, камерой пыток и десятком призраков невинно убиенных.

«И вот-вот прибудет хозяйка этого замка – злобная ведьма экспериментатор и займет совою лабораторию, где испытывает очередной яд массового воздействия, – мысленно иронизировал Кир».

Или клан Велес специально скрывал, или девчонка для них самих тот еще сюрприз. Прямо никто не говорит, но Яника нашла способ усилить дар и считаться с ее мнением. Тем самым вступила в борьбу за право наследования привилегий и проблем всего рода. Интересно, она понимает, что власть это не так уж и весело?

В любом случае, Кир ею заинтригован и потому позволил себя довольно грубо соблазнить. Надолго ли хватит его маски околдованного идиота? Спасибо, что хоть перестала строить из себя глупую овцу, но выключать «влюбленность» даже не думала:

– Ты мне правда нравишься, Кир Герцег, – улыбнулась девчонка и прикусила губу.

Не врала. Что еще больше подстегнуло паранойю парня. Где-то он это уже слышал. Пожалуй, это тот случай, когда симпатия девушки играет против него и может серьезно спутать карты. А так все стройно начиналось! Он втирается в доверие, выбирает себе невесту, входит род и полностью растворяется в пространстве для своих врагов! Все было продумано и расписано как у Вагнера с его прелюдией к «Тристан и Изольда», но вмешались сестрички Велес…

Из мыслей его вырвала настойчивая Ника. Девчонка решила похулиганить, укусила его за сосок. Кир поймал за подбородок и прижал к себе в глубоком поцелуе, поддаваясь желаниям тела. Нику хотелось познавать во всех смыслах этого многогранного слова.

– Моя сестра…

– Хитра и искусна, – со смешком дополнил Кир, маска идиота уже дала трещину, а умненькая Ника все поняла. Стоит подтолкнуть ее в нужном направлении, – а ты жаждешь ее обыграть, используя меня.

– Прости, – без капли раскаяния легко признала правоту та и лукаво улыбнулась, – невинное девичье соперничество.

Ага, невинное. Лумина, не моргнув глазом подлила яд сестрице в чай. А та прямо глядя ей в глаза, попробовала, а потом, подмигнув Киру, попросила передать сахар. А этой ночью постучала в его дверь…

– Выкладывай, рыжая, что придумала. Может быть, помогу?

– Когда снова позовешь ее в свою постель? – без капли ревности уточнила девушка. Ее глаза на секунду стали колючими и серьезными. Даже алчными. Кир поймал себя на том, что напрягся, она тоже это почувствовала, снова улыбнулась и прошептала на ухо: – Тогда не вмешивайся и просто будь на моей стороне.

– И ты мне поверишь? – ехидно спросил Кир и, притянув ее к себе, провел языком по мочке уха и прикусил.

Рассмеялась легко и весело, закинув голову, открывая беззащитное горло. Она была красивой, знала это и использовала на всю катушку. Боги, в эту минуту Киру хотелось ей сдаться без боя. А потом подмять под себя и использовать столь соблазнительно ядовитое создание.

– А ты мне? – девушка, словно невзначай провела рукой вдоль своего тела, и простынь соскользнула с плеча, обнажая красивую грудь с отвердевшими сосками. Только ровная родинка над солнечным сплетением нарушала безукоризненную белизну кожи.

– Туше[1]…

Особенно пикантными заигрывания стали, когда Ника взяла свой кудрявый рыжий локон и стала вырисовывать узоры на груди любовника, направляясь к животу и ниже. Зеленые глаза неотрывно наблюдали за реакцией. Через минуту путь локона повторяли девичьи губы и язык. Дыхание Кира сбилось, когда она прикусила выпуклую мышцу сбоку живота, хихикнула, а потом полностью откинула простынь и не без интереса взглянула на восставший член.

«И не скажешь, что до сегодняшнего дня была невинна, – мелькнула мысль, проскользнувшая на волнах возбуждения»

Впрочем, что с ведьмы взять? Уже к тринадцати годам она знала о жизни без прикрас даже слишком много. Интересно, она знает историю Озера и его источника? Вряд ли старейшины клана Велес делятся правдой с потомками, гораздо эффективнее рассказывать красивую и невнятную легенду.

Велес, как и все одаренные, не удержались перед искушением. И первый их них, ушлый авантюрист вовремя подсуетился. Кир отлично его понимал, когда читал один из дневников. Тот, который потомки Велимира Велес считали утерянным. В отличие от семьи Герцег у которых эта старая книжица сохранилась. Кроме плохих стихов, черновиков с ритуалами и цитата из парочки философских работ, там обнаружилось и десяток ценных записей. Уж как так вышло, что тетрадка была хозяином утеряна, сложно сказать. Главное, что отец Кира обнаружил ее ценность, когда перевел с латыни. Где только не носило авантюриста и охотника за знаниями и силой! Было бы любопытно прочесть и другие дневники Велимира. Но главное что он поведал в своих записях – координаты места, на которое случайно наткнулся и едва не погиб. А когда выжил, зализал раны и осмотрелся, то чуть не обделался от счастья и поспешил застолбить неизвестный никому Источник за собой. Обычный такой себе первооткрыватель, который сделал все, чтобы золотую жилу не отжали рейдеры. Из косвенных намеков, Кир догадался что такого особенно в этом Озере…

– И что же нам в таком случае делать? – едва слышно поинтересовалась девушка с ноткой ехидства. Судя по всему, она уже знает ответ.

Кир почувствовал, как по телу побежало томление, и сделал вид, что совершенно не заметил прозрачную, едва видимую ниточку магии. Сквозь ресницы она выглядела как паутинка на рассвете, усеянная росой. Такие нити складывались в узор и невесомо парили над кожей парня. Легко их запомнить и не тревожить до тех пор, пока чаровница не покинет спальню. Кир позволил чужой магии лечь почти правильно, почти коснуться… А вот ведьме можно быть активнее! Судорожно выдохнул, когда она смело провела языком по головке члена. И сдержался, чтобы не схватить за локоны и не насадить грубо ее ротик на себя. Хотелось позволить Нике немного вольности и наблюдать за первым опытом разврата.

Нику освещала луна, которая заглядывала в окно и кожа почти светилась, и контрастировала с загорелым любовником. Длинные волосы эффектно укрывали ее плечи и частично его пах. Было в этой картинке нечто невероятно чувственное, от чего возбуждение пенилось и горело как гейзер. Ладони сжались в кулаки, смяли простынь, из его горла вырвался еще один хриплый стон, когда ведьма губами обняла возбужденную головку и увлеченно стала посасывать, а ладошку сжала вокруг ствола. Кир едва сдерживался, чтобы не перехватить контроль так, как всегда ему нравилось. Не потому что боялся спугнуть – интуиция подсказывала, что Нике понравится – потому что не хотел слишком сильно увлечься и забыть о той игре, которая стремительно завертелась. Опасные интриги с нестабильными переменными.

Язык девчонки стал вырисовывать узоры и тут уже не выдержал Кир насилия и, сорвавшись, ухватил густые пряди Ники в кулак и с силой насадил ее до упора, застонал и повторил процесс. Инстинктивно ожидая сопротивления, понял что девушка не испугалась, ухватившись за его бедра послушно скользила, стараясь дышать ровно и аккуратно. Эта податливость почти взорвала контроль. Кир сделал еще несколько толчков, а потом все так же за волосы поднял девчонку к себе, уложил на лопатки и зафиксировал. Удовлетворенно улыбнулся, глядя на ее запрокинутый подбородок, прогнутую поясницу и раскинутые длинные ноги. Покрасневшие губы Ника облизала, блестящие от невольных слез глаза пылали желанием, а по телу пробежала дрожь возбуждения, когда он прижал ее к себе.

– Хочешь, чтобы я выбрал тебя? – спросил негромко. Она согласно шепнула «да», а потом ответила на поцелуй с такой страстью, что Кир едва не кончил, – тогда тебе придется кое-что для меня сделать.

– Все что скажешь, – ее снова сотрясла дрожь возбуждения, когда парень схватил за ягодицу и подвинул так, чтобы головка члена скользнула по клитору и почти вошла в нее. Руки девушки вцепились в его плечи до побелевших пальцев.

Он провел языком по открытому горлу, прикусил подбородок, потом с силой провел по бедру, талии, сжал почти до боли грудь с твердым розовым соском. Чувствуя как сам уже на грани, потянул волосы на затылке сильнее и стон удовольствия ведьмы ублажил слух. Но то, как она попросила музыкой вибрировало на коеже

– Кир… пожалуйста, – поерзала, пытаясь углубить проникновение, – возьми меня…

– Ты отдашь мне Озеро, Ника, и я выберу тебя, поняла? – вошел в тугое тепло одним движением, на всю длину, наверняка причиняя легкую боль, но по ее нервам прокатилась волна удовольствия, которая хлестнула наотмашь и его чувства.

«О, Высшие, почему она оказалась такой?».

Сейчас – Ника

Дыхание вырвалось едва заметным облачком, а запах осени смешался с ароматом смерти в завораживающий коктейль. Он порождал странные ассоциации в подсознании, которые тут же ускользали от внимания. Кончики пальцев и шея покрылись мурашками, как только Ника переступила невидимую черту вокруг мертвого тела. Будто вошла в странный круг, в котором слишком много… чего? От этой мысли отвлекла открывшаяся глазам картина.

Иней украсил жуткую сцену и добавил некро эстетики, достойной хорошего триллера: почерневшая кровь на желтом покрывале трав и хвои, длинные брызги, украсившие стволы ближних деревьев. Опавшая листва – почти ровным полумесяцем лежала с другой стороны распростертого трупа, нетронутая кровью. Носки бордовых ботинок Dr Martens замерли как раз на краю этой странной черты, словно Ника боялась нарушить эту сцену. Небо частично закрывала сень неподвижных дубов, нависающих немым укором. И художественно выпотрошенный сторож. Все это, как кружевами, было посеребрено приморозком.

Нет, истинный эстет не упустит возможности найти искусство. Даже в смерти. Хотя почему даже? Издревле люди видели в ней что-то упоительно красивое и до жути притягательное.

«Это ты так себя успокаиваешь? – давно голос не просыпался»

– Что? – выскользнула из задумчивости Ника. Кажется, ее окликали уже несколько раз.

– Не стоит смотреть, – Захар заступил вид тела и заглянул ей в лицо с беспокойством, – не то зрелище, которое хотелось бы видеть с утра.

– Я в порядке, спасибо, – кивнула и отметила, что парень тщательно удерживал спокойствие. Ему откровенно некомфортно здесь и он непроизвольно ежился. Дело только в трупе, или энергетику места ощущала не только Ника?

Смерть произошла не так давно. В то время, когда она была здесь в прошлый раз? У изувеченного трупа не досчитались печени и других органов. Нику не покидало подозрение, что знает, чьих лап это дело. В желудке скрутился черный спрут, а голова закружилась. Нет, личные глюки, сны и фантазии никак не связаны с нападением животных. Правда?

Так же у тела изуродовано лицо настолько, что сразу опознать его не представлялось возможным. Такое впечатление, будто зверь этой частью тела тоже пообедал. Желудок снова сделал попытку свернуться в узел. Девушка часто и поверхностно дышала, чтобы запахи разложения и крови не так сильно дразнили рецепторы. Захар мужественно держался рядом, но отводил взгляд. Кажется, сын профессионального охотника сложно переносил вид распотрошенного человеческого тела.

Довольно быстро на место приехали люди, вокруг началась суета и Велес чуть отошла в сторону. Марко показал ей куда нельзя подходить, чтобы не затоптать следы и не нервировать прибывшего следователя.

− Его порвал медведь, − заключил уставший врач с глубокими морщинами на еще не старом лбе.

Если бы мужчину не обозначили как работника местного морга и по совместительству исполняющего обязанности криминалиста, Ника не заподозрила бы в нем доктора. Дашкевич – откликался он только на фамилию – собирал неопрятные волосы в короткий низкий хвост, носил очки с толстыми линзами и потертые брюки цвета хаки. В его машине на сидении спокойно лежало охотничье ружье, рядом с чемоданом специфических инструментов.

− Странно, конечно, они в это время года не агрессивные. Разве что зверя спровоцировали, – спокойно сказал Недич – местный следователь.

Ника узнала его – этот высокий и худой мужчина приехал на место гибели ее родителей, был он тогда моложе, но глаза все такие же холодные и цепкие. Кивнул как старой знакомой и не спросил, что она собственно делает на месте преступления. Крепкая сигарета дымила сизой густой дымкой. Кисловатым табаком пропахла его функциональная куртка, и даже аура.

– Но Никола не был осторожен, – это Марко, – судя по следам, был пьян, насколько – Дашкевич скажет позже… – криминалист буркнул нечто согласное и снова склонился над трупом, – Видел, как след петляет?

– Он бы не вышел на звериную тропу среди ночи просто так…

– Может по нужде отошел? – предположил Захар, стараясь не смотреть на останки соседа.

– Никола? – вскинул брови Недич, – а что ему мешало сделать как всегда: распахнуть двери сторожки и выйти на порог? И самый главный вопрос: что со следами зверя?

Его неприязненный взгляд коснулся всех присутствующих: бригада скорой помощи, мертвый сторож, Марко и несколько егерей. Мужчины никак не отреагировали на холодный взгляд, но все присутствующие думали об одном – местное население знает как себя вести в лесу. Никто по доброй воле не ошивается вокруг озера в радиусе десятка километров. Эта местность под опекой Марко Велеса – негласный закон.

– Следы частичные и только на расстоянии, на месте – ничего, – отчитался кто-то.

– Странно… Может быть, труп перенесли?

– С каких это пор медведи обрели человечьи мозги? – ехидно спросил Марко.

Люди старались не смотреть на хмурого егеря, вместо этого косились на внучку. Они довольно прохладно отнеслись к тому, что Марко взял ее с собой, но с присущим ему равнодушием не стал ничего объяснять.

– Скорее всего, сырость все смазала, была гроза, потоки воды и ветер поработали хорошо. Поведение зверя это не объясняет, но неплохо комментирует отсутствие внятных следов.

Больше всего бывалых мужиков удивило абсолютное спокойствие Вероники и холодный интерес к происшествию. Рыжая «сопливая девчонка» аккуратно ходила вокруг и рассматривала труп. Осторожно дышала через нос, не кривилась и пристально рассматривала повреждения. Кроме того, как заметил Недич, внимательно и ненавязчиво прислушивалась к разговору и обсуждению. За все время сказала едва ли несколько слов. Словом, Ника полностью оправдала сложившееся о ней мнение – странное отродье Велес, лишний раз общаться не следует – возможно, ведьма. Или еще лучше – что-то знает о происшествии, но молчит. Вон как спокойно вокруг трупа шныряет, будто такие ужасы видит каждый день!

Естественно, опровергать ничего девушка не стала, невозмутимо отошла в сторону и только потом позволила себе судорожно схватиться за дверь машины – труп выглядел так, будто вышел из ее снов. Была готова спорить, что кошмарная тварь, которую видела в темноте, оставляет точно такие же отметины на вывороченной грудной клетке.

– Чтоб мне провалиться… – беззвучно прошептала и сжала губы.

Дашкевич продолжал бросать косые взгляды, и Захар ловил ее в поле зрения, негласно опекая. Ника улыбнулась бы, не будь рядом трупа. Еще по дороге сюда парень извинился за недавнее поведение и словно отпустил какую-то преграду внутри, мешающую нормально общаться.

– Замяли, – отмахнулась Ника.

– Я… думаю, мне до сих пор жаль, что ты бросила всех нас… – запнулся, потом решительно поправился, – меня бросила и уехала. Прости.

– Я не бросала тебя, Зара, – улыбнулась уголками губ и легонько толкнула его в плечо, – только не тебя…

Она тихо стояла у машины, не желая оставаться у будки сторожа. Тело лежало неподалеку от шлагбаума, метров сто, не больше. За густым кустарником его не было видно. Дашкевич сказал, что прошло семьдесят два часа с момента смерти.

– Не обращай внимания, – Захар нагнал ее, – их неприятзнь… Это не личное, просто…

– Не стоит, – перебила, – мы оба знаем что нашу семью ненавидят. И очередной труп на территории Велес лишнее доказательство того, что с нами что-то не так. Они имеют право так думать.

– Ника… – мягко позвал он, – не нужно так говорить.

– Спасибо за участие, правда. Но я не маленькая и прекрасно понимаю все. Не защищай меня от очевидной правды. Тем более что сам ее знаешь.

Если бы он только догадывался, что всю эту неприглядную правду Вероника сама узнала буквально только что. Ладно – вспомнила, что сути не меняет. Ее слова отлично отражали реальность. Как она есть. Теперь Ника понимала и чувствовала чуть больше, чем раньше. И реакция окружающих не особенно задевала в свете открывшейся информации. Захар нахмурился глядя на ироничное спокойствие подруги, пытаясь найти в лице что-то противоречащее словам, но не обнаруживал искомое.

– Я такой же, как они, да? – негромко спросил.

– Да. И нет. Ты лучше, ведь однажды маленький мальчик поделился со мной шоколадкой, а потом познакомил с компанией ребят так, словно мы друзья, – Ника погладила его по плечу дружеским жестом, – прекрати, Зара. Если решил простить, то я только за. Мне нужны союзники в этих жутковатых лесах.

Повисло молчание, которое наполнилось миражами прошлого. В ушах звучал вкусный хруст шоколадки. Ника помнила вкус молочной плитки так же отчетливо, как вкус его губ, который узнала через годы. Кажется, Захар думал о том же, судя по тому, как его зрачки дрогнули, а тело невольно наклонилось поближе.

– Забирайте тело! – громкая команда Недича заставила их вздрогнуть и отпрянуть друг от друга. Оказывается, расстояние незаметно сократилось.

Это происшествие скоро вызовет много пересудов – не обязательно быть пророком, чтоы это знать. Еще одна смерть на территории семьи Велес: что может быть лучше для репутации, которой нет? Люди будут счастливы заклеймить странную фамилию еще раз.

И будь ты тысячу раз невиновен, можешь презрительно плевать на мнение толпы, тебе придется с людьми считаться. Особенно в замкнутом пространстве, как полузабытый богами городок в горах. Ладно, пусть это даже туристическое место, курортное… С суевериями, пересудами и сплетнями дело лучше не стало.

Ника вспомнила не одну ситуацию, когда доходило до абсурда: обереги на воротах, руны на меню в кафе, шепотки в след отгоняющие бесов, специфически традиционные праздники, связанные с древней культурой и мифологией, осколками язычества. Несомненно, этот колорит привлекал приезжих – атмосфера приманивает любителей мистики и эклектики[2].

К этому незримо приложил руку Ясен, кстати. В конце концов, ему принадлежит один из отелей, и горнолыжный спуск чуть подальше от Елени.

– Твои дизайнеры отлично потрудились, чтобы подчеркнуть мотивы, – помахала она неопределенно кистью, силясь подобрать эпитет, – мрачную сказочность.

– Бронь уже на весь сезон, – своеобразно принял комплимент дядя.

Взгляды егерей прошивали Нику насквозь, будто пытаясь обвинить или заставить признаться во всех грехах. Интересно, предъявить претензии Марко не решались. Оказывается, всегда под раздачу ненависти попадала Ника, после трагической смерти родителей. Этот факт старательно прятал Кир…

Говорили люди: рыжая со странностями, сразу видно – от девчонки расползается недоброе. А еще, она посмела уезжать и возвращаться, как ни в чем не бывало, общаться с их близкими, детьми и соседями. Позволяла себе улыбаться и платить за услуги так, будто ничего не случилось тогда, десяток лет назад. Люди отгораживались неприязнью − чужачкой была чужачкой и осталась. Хоть и знали Нику от рождения.

Пожалуй, теперь не стоит ездить за покупками в одиночестве, накал страстей вырастет в разы, после объявления о смерти Николы.

«Пусть хоть эмаль себе сотрут, суеверные идиоты, − мрачно хихикнула Ника».

Не стала смотреть как забирают труп, уехала домой, скрывая мелкую дрожь рук и застывшее в задумчивости лицо. Рассеяно ответила на заботу Зары, кажется, невпопад сказала, что очень рада была видеть и сбежала.

***

Ведьмы, колдуны, маги, одаренные… Есть ли разница? Простые смертные делят и толкуют слова как угодно, следуя модным веяниям, народной молве и собственной фантазии. Но в реальность отличается: названия и слова, для определения чего-то экстраординарного, трансцендентальных знаний или умений были придуманы философами прошлых веков, а потом вошли в обиход современной речи. Самое популярные понятия – ведьма и колдун, их знает множество языков. И, по сути, означают одно – человека, чье могущество выходит за рамки понимания и нормы.

– Ты – одаренная девочка, – прозвучал в ушах голос отца, – когда вырастешь, ты сможешь перевернуть мир.

– Как Архимед? – широко распахнула глаза маленькая Ника.

– Даже лучше, – улыбнулся он и подмигнул, – но сейчас нужно быть осторожной и не рассказывать секреты всем…

Папа традиционно заплетал дочери косички перед напольным зеркалом и неторопливо рассказывал о мире. Как Ника могла это забыть?

На глаза навернулись слезы от щемящей теплой тоски. Прижав ладонь ко рту, девушка осела на кровать в своей комнате, боясь расплескать ценное воспоминание. Она так много потеряла вместе с памятью! Кто-то словно нажал на кнопку, или дернул стоп-кран – эмоции вырвались селеной влагой и потекли по щекам.

– Вы не дали мне их даже оплакать! – вырвался крик, откликнувшийся жжением в солнечном сплетении. Откат собирался долго и вот горячая волна из боли, разочарования, памяти и не пережитых чувств накатила. Едва слышно пожаловалась в воздух: – Лишили даже этого права…

Злилась ли она? Да. Но гораздо больше была тоска и сожаление о том, что самые ценные моменты в жизни кто-то посмел взять и вырезать, спрятать. Нике ничего не осталось кроме сосущей пустоты и стерильной психотерапии.

Она оказывается много знала о мире рядом. О том, к чему сложно прикоснуться, но легко увидеть, если правильно смотреть. Например, Дара отличается от всего рода Велес – у нее нет магии внутри, только снаружи. Папа об этом тоже рассказывал – есть те, кто много учится только для того, чтобы иметь возможность колдовать. Они никогда не смогут так, как рожденные с даром…

– …у них не та кровь, – эхом прозвучал голос папы.

– Дара не настоящая ведьма? – наивно спрашивала Ника.

– Настоящая, – смеялся он в ответ, – просто не видит как ты и не может влиять на мир. А тебя любит Вселенная и выполняет желания.

– Все-все-все?

– Было бы здорово, милая, но нет…

Ника до побелевших пальцев схватилась за спинку кровати, поглощенная водоворотом воспоминаний, хватаясь за каждый миг, пытаясь его удержать. Слезы катились по щекам, она кусала губы и хотелось выть от разрывающей сердце боли. Или просить помощи. У кого: Богов, Вселенной, родственников? Кто может помочь юной ведьме, к которой вернулась память, но не нормальная жизнь?

Никто больше не посмеет принимать за нее решения. Ни семья, ни Высшие, ни кто-либо еще! Гнев всколыхнулся в душе, иссушая влагу, соленой хрустящей коркой покрылось все внутри, как Салар-де-Уюни[3]. Нервно фыркнула подобному сравнению – буквально недавно подруга привозила оттуда потрясающие фото. Горло снова сдавило от жалости к себе, захотелось позвонить Еве[4] и выложить все как на духу.

– Чтобы она подумала что я совсем спятила, – отбросила телефон Ника, – ей и без меня проблем хватает…

– Кир!.. – чужой знакомый голос оглушил, Ника дернулась и оглянулась.

Она была одна, сознание, словно сжалившись, снова временно поглотило воспоминания. Но память ли это? Легла и слепо уткнулась взглядом в потолок.

«Еще более правильный вопрос: все ли это – память?»

То, что Ника видела во снах, и наяву совершенно точно не имело ничего общего ни с фантазиями, ни с ее прошлым. Там была другая девушка, в другом времени, в других обстоятельствах. Пора поговорить с тем, кто слишком часто гостил в голове Вероники.

Снова мурашки по коже, на этот раз от инистой поземки жути. Кир. Кто он и как может влиять на разум? Слишком много вопросов и путаницы. Расстроенно застонала, потом металась по кровати: раскинулась, сбросила подушки, свернулась в позу эмбриона, обняла подушку, которая намокла от слез. Ее кровать стала целым драматичным миром, или местом где можно было спрятаться. Как в детстве.

– Нужно встать, – прошептала себе и не пошевелилась. Пустая рама от зеркала ответила шевелящимися тенями. Вечер?

Ника резко села. Нервно потерла лицо, с застывшими на нем слезами. Сколько так пролежала, поставив жизнь на паузу? Кажется, заходил Марко, предлагал поесть, потом поговорить, но не дождался ответа. На тумбе одиноко стояла чашка с остывшим чаем и бутерброд на красивой тарелке. Целую минуту девушка смотрела на ни одинаковый узор посуды. Это был любимый набор посуды отца, привезенный из какого-то путешествия. Кажется, Греция. Набор сделан словно из остывшего куска лавы, от него осталось немного. Марко хранил это для нее?

Сардоническая усмешка охрипшим голосом, как уханье совы, сорвалась с губ. Боль резанула по сердцу.

– За что так со мной, деда? – чашка не ответила.

А потом полетела на пол, сброшенная резким движением ноги, пнувшей тумбочку. Чай расплескался по полу и пушистому ковру. Отбитая ручка покатилась к порогу комнаты.

– Он был против этого, – негромко прозвучал голос с приятными переливами. Ему бы петь в театре, – Но ты была слишком несчастна, а потом оказалось, что если забрать память, то ты становишься стабильной.

Странно, Ника почти не испугалась. Наверное, подсознательно ждала какого-то появления. Эффектного. Он всегда так появляется. Во сне тоже. Поэтому лишь повернула голову, чтобы поймать Кира краем глаза.

– Зачем ты здесь? – негромко поинтересовалась.

– Марко сказал, что тебе плохо. Что бремя слишком тяжело.

– А ты хороший психотерапевт?

– Отвратительный, – пожал плечами Кир, – но неплохой манипулятор, что значит – разбираюсь в людях и их чувствах.

– Прекрасно, – саркастично похвалила и повернулась к парню, – пришел рассказать мне что я чувствую? Или может быть снова забрать?

– Оно мне надо? – открестился в том же тоне, но не дождавшись реакции, продолжил: – Хочу дать парочку ответов, чтоб ты не утопилась с горя по столь пустячному поводу.

– Пустячному? – вкрадчиво уточнила Ника и почувствовала, как ярость вспыхнула и вот-вот взорвется вулканом.

– Поверь, когда узнаешь правду, поводы будут более достойные.

– И ты мне сейчас все расскажешь?

– Нет, конечно. Но добавлю дровишек в пламя праведного гнева, чтоб ты схватила вилы и пошла воевать за Истину.

Повисла пауза. Гаденыш издевался, но Ника уловила между строк намек. Кир предлагает сейчас вынырнуть из омута депрессии и рефлексии, чтобы узнать нечто, что потрясет ее больше потом. Неплохое предложение, если подумать.

– А ты хорош, – сипло согласилась и прочистила горло, – я в деле.

– Безмерно счастлив, – скучающим тоном ответил Кир.

Отвалился от дверного косяка и прошел по комнате, взял стул у рабочего стола, повернул спинкой вперед и оседлал его, потом долгим взглядом смерил девушку и небрежно заметил:

– Тебе бы умыться. Кикиморы выглядят приличнее в свои худшие годы.

– Забираю свои слова обратно. Примитивная манипуляция.

– Как знаешь, – не расстроился парень и без паузы обронил: – три года.

– Что «три года»? – не поняла девушка и ядовито подколола: – Срок годности твоего слова?

– В этом возрасте появились твои первые странности, – Кир сложил руки в замок и положил на спинку стула, – их было сложно игнорировать, особенно твоей матери. Элле не было кому выговорится по-настоящему – одна в семье, где она «самая нормальная», – с невеселой иронией выделил последние слова, – зря Илья взял ее в жены, тем самым навесив непосильный груз.

– Ты с этого решил начать рассказ?! – психанула, – Меня не это сейчас тревожит, я…

– Что ты? – не повышая голоса, перебил, в комнате поплыл странный шепот, а его глаза потемнели, – знаешь, что важно и что ты на самом деле хочешь услышать? Можешь выделить хоть один вопрос или оформить связное предложение? Тебя не терзает терпкая вяжущая боль чуть ниже сердца и ненависть к собственной семье?

– Прочь из моей головы! – закричала Ника и швырнула подушку.

Повисла пауза. Кир продолжал спокойно смотреть, ничуть не встревоженный реакцией. А Вероника держалась за грудь, словно боялась, что из нее выпадет что-то важное, ломкое и нежное. Или вырвется темный ворон с опаленными яростью крыльями и сожжет здесь все к чертям.

– Прости. Я знаю, что невыносим. Но тебе нужно прийти в себя.

– Зачем? – едва слышный вопрос. Ее руки бессильно опали на кровать.

– Чтобы жить. Или свести с жизнью счеты, – пожал плечами Кир, – изменить мир, как предрекал отец, или быть посредственностью до отвращения. Выйти замуж и нарожать десяток Велесенят, или сесть в тюрьму за убийство любимого дядюшки. Придумать еще тысячу дорог и желаний, пройти все или не исполнить ни одного. Ты можешь выбирать, Вероника.

Ладонью размяла шею, отметила, что пульс замедлился, а рука холодная до этого потеплела. Его слова были издевкой на слух, но бесценны по смыслу. Такой уж Кир – он редко говорит нормально, провоцирует и задирает, издевается и угрожает, но до отвращения честен.

– А тебе какое дело до меня?

– Питаю слабость к лю… – осекся, резко поймал падающую тарелку с тумбы. Бутерброд бесславно соскользнул

– К кому? – подозрительно уточнила Ника.

– К любым барышням в беде, – спокойно продолжил фразу.

– Ну да… Так что там со странностями и моей мамой?

– Ты сводила ее с ума. Она знала о жизни одаренных, знала, кем являются новые родственники, но не ожидала, что с дочерью окажется так тяжело. Она не понимала и не могла принять происходящее, даже с помощью мужа, творчества и всяческой поддержки.

– Звучит так себе. Что я делала?

– Оживляла мир. В прямом смысле, – спокойно ответил Кир, – сказки из книг, мертвых животных, разговаривала с теми, кого Элла не могла видеть. И все бы ничего, но дети не всегда понимают суть своих сиюминутных желаний…

По коже промаршировали мурашки. Богатое воображение подкинуло несколько вероятных картин. Или воспоминаний? Ника сглотнула и не смогла выдавить ни слова, осознавая скупую информацию.

– Илья старался, но не всегда получалось предугадать всплеск твоей силы. Всем было непросто. Ты слишком рано проснулась и начала включать дар. Это некритично обычно, но все проявления носили стихийный характер, выходили из-под контроля. Ему учатся в уже осознанном возрасте, а тут совсем дитя. Все думали о возможности закрыть тебя, но это могло стать фатальным, и потом ты уже не смогла бы стать полноценной ведьмой.

– И что потом?

– Марко нашел способ, решился забрать часть дара, усыпить до полового созревания, когда обычно легче перенести включение силы. У него получилось… А потом погибли твои родители.

– Кто их убил?

– Что ты помнишь? – в свою очередь спросил Кир.

– Тебя в крови.

Он чуть наклонил голову и усмехнулся уголком рта, наблюдая, как сомнения грызут Нику, как она нервно сглатывает и неосознанно пугается. От нее пахло страхом, вызовом и болью.

– В тот раз мне пришлось поправить твою память, потому что стресс стал триггером, – наконец ответил Кир, – нужно было помочь тебе успокоиться, чтобы не навредить. Нестабильная ведьма в момент, когда хватает проблем…

– Благие намерения… – саркастично улыбнулась Ника, – и конечно думали только обо мне.

– А чего ты хотела? – вскинул он бровь, – Два изувеченных тела, поиск убийцы, попытки наладить разрушенную жизнь. считаешь что лучше было бы позволить тебе слететь с катушек?

– Кто их убил? – повторила свой вопрос.

– Инфернальная тварь, которую ты не хотела бы встретить на пути.

– Та, которая убила сторожа?

– Может быть.

– Тогда я уже ее встретила.

[1] Заимствованное из спортивной сферы слово «туше» (touchér по-французски – прикосновение) подводит черту некоему спору, когда один из собеседников признает правоту, превосходство другого после решающего довода или же словесного укола – вдруг вы состязались не в знании темы, а в остроумии? Туше, аргумент засчитан, как засчитываются фехтовальные уколы или броски на спину у борцов, выполненные по всем правилам.

[2] Механическое, чисто внешнее смешение в одном целом разнородных, внутренне не соединимых частей. Также взглядов, идей, принципов, точек зрения и т. п.

[3] Салар-де-Уюни (солончак Уюни) – это, возможно, самая известная соляная пустыня в мире, а судя по площади в 6575 км2 – еще и самая большая. Толстая корка соли – это остаток давно испарившихся доисторических озер. В определенное время года близлежащие озера выходят из берегов, и тонкий слой воды заполняет опустевшую озерную емкость. Помимо впечатляющих видов, Уюни служит и как место добычи непосредственно соли и лития. А еще здесь находится первый в мире соляной отель, круглогодично заполненный туристами.

[4] Ева Золотова – персонаж книги «Его отражение»

Глава 9

Тогда – Ника

Итак, он хочет Озеро. Тот факт, что посторонний человек вне клана знает секреты семьи Велес можно успешно игнорировать. Утечка информации могла произойти когда угодно, при любом Хранителе. Выяснить откуда и как узнал Герцег желательно, но не в первую очередь. Вряд ли он поделился этим знанием еще с кем-то, иначе тут уже было бы нашествие свободных колдунов. Или прислали бы кого-то из Совета кланов. А с ними бодаться не хотелось бы, род Велес сотрут в порошок.

Ника не была посвящена в политические вопросы так, как сестра, ее не учили как наследницу, но это вовсе не значило, что она ничего не понимала. Именно из-за Источника весь род живет довольно замкнуто, даже когда кто-то уезжает в большой мир, то старается не привлекать внимания. Наивно полагать что про Озеро не знают другие одаренные, но и не лезут они потому что чревато. В случае открытого конфликта можно обратиться к независимым судьям. А тем глубоко плевать на политику. Ника не знала точно, но была уверена, что кто-то из предыдущих Хранителей установил нейтральный политический статус, пообещав мирное сосуществование рода Велес с остальными кланами. Что хочет сделать Кир, получив статус наследника, а потом и доступ к источнику?

– Вряд ли отомстить кузену за отобранный кусок торта, – вслух проворчала девушка, потирая нечувствительный мизинец. Привычка вырывалась из-под контроля, когда Ника крепко задумывалась или нервничала.

Что хочет это парень с убийственной харизмой и лживым языком? Фантазия подкинула неприличную картину, что еще кроме красивых слов умеет делать его язык. Хоть и была одна, Ника покраснела, закрыла лицо ладонями, а потом негромко чертыхнулась. Он пробрался в ее мысли. И скинул ее чары. Они не смогли проникнуть сквозь сильную ауру и Ника впустую потратила время. Если не считать, конечно, удовольствия, которое уже неделю кипело в крови и напоминало о себе неожиданными горячими проблесками прошлого. Как же такое не учитывать?! Яника металась и суетилась, нервничала и ощущала себя брошенной. Между ними словно натянулась струна и болезненно дергалась, рискуя порваться.

– А что если порвется? – девушка замерла посреди комнаты, взглянула в окно и поняла, откуда это странная тревога. Полная луна проглядывала сквозь лоскутное покрывало облаков.

Недалеко ожила магия. Тонкий аромат розовых духов проникал за неплотно прикрытую створку окна, туда же летел хищный многоголосый шепот. По коже Ники пробежали мурашки, и она зло улыбнулась – сестрица не теряет времени зря. Снова. На целую минуту девушка задумалась о возможности захватить свой серп и провести им по горлу напыщенно дряни, закончив тем самым их конфликт. Но здравый смысл взял гору – если и убивать Лумину, то так, чтобы невозможно было связать это с Никой.

– Жаль, но очень хотелось… – девушка натянула сапоги, стащила верхнее платье, чтобы подол не путался, привычно оставшись в тонкой рубашке.

Тонкие перчатки и завязанные в узел волосы – вот и вся красота. Прокрадываясь в коридор, мимо кладовки, Нику осенила идея, от которой веселые искорки мелькнули во взгляде. В полной темноте подсобного помещения, она видела лучше совы, потому быстро сориентировалась: захватила плащ с глубоким капюшоном и метлу. Не стала выходить через главный вход, прокралась к балкону второго этажа, еще раз проверила наличие свидетелей, но кроме черного кота никого не заметила. Девушка перекинула ногу через древко метлы и сомневаясь в собственном разуме пожелала взлететь. Ребячество? Наверняка. Но это же так здорово!

– О, черти рогатые! Бабуля Леонида была права! – едва не закричала Ника, когда метла послушно поднялась в воздух, нарушая привычные законы физики.

Но мироздание говорит, что его возможности ограничены лишь мыслью… обмирая от смеси удивления и восторга, Ника заскользила по воздуху в сторону леса. Точно знала где искать сестру и собиралась посмотреть чем та занята. Благо, все старшие сейчас заняты в городе, Кира с собой взяли…

Под ногами проплывали вершины елей, холодный ветер трепал выпавшие из пучка пряди, скинув капюшон плаща, а в желудке переливался страх с восторгом. Она бы дико закричала от радости, разбудив всю округу, но знала, что должна вести себя осторожно. Сам полет на древке с пучком прутьев казался чем-то сюрреалистичным и диким даже для Яники, но работал! Так же как и некоторые трюки вроде – подмести порог слева направо, чтобы очистить комнату, заговорить воду или свечу. Все эти простые действия силой наделяло желание Ники, ее дар. Живя среди своих, будучи ущербной, Ника не могла полностью верить в чудо. Как это сделать, если нельзя прикоснуться?

Деревянная халупа, в окошке которой мерцал свет свечей, стояла на небольшой поляне. Ника едва не упала в попытке приземлиться, ее стегнула какая-то ветка, а потом она наступила на змею. шипящая тварь вцепилась в кожаный сапог и была мстительно отброшена выругавшейся ведьмой. Едва оглядевшись, Яника захлопнула рот и передернулась – все подступы к домишку были покрыты ползучими гадами – змеи, жабы и ящерицы сползлись, кажется со всего леса. Бурный восторг от полета покинул девушку, подхваченный ледяным ветром беспокойства. Теперь она четко различала шипение и низкое ворчание земноводных. Чтобы подойти к бревенчатой стене, Нике буквально придется идти прямо по их телам. И если лягушки неопасны, то змеи… Не ото всех ядов у одаренных есть иммунитет! Впрочем, помощь метлы в этом деле станет неоценимой, благо сапоги достаточно высокие, а…

– Какая неожиданная но приятная встреча…

– Что ты здесь делаешь? – злым шепотом осведомилась Ника.

– Одолжишь метлу? – очаровательно улыбнулся Кир, вынырнувший секунду назад из-за широкой старой ели.

Он носком сапога брезгливо отбросил змею в сторону. Неудачно, так как тварь полетела в сторону Ники. Реакция была мгновенная: ведьма уклонилась о шипящей веревки и щедро отвесила по спине насмешника метлой, а потом добавила еще плечам и заду.

– Эй! – громким шепотом возмутился парень, даже не пытаясь контратаковать, – я же случайно!

– Не верю! – отрезала Ника, оценив конечно юмор ситуации, но стараясь изо всех сил не рассмеяться.

– Я так полагаю, мы тут по одной причине, – снова улыбнулся брюнет и пятерней зачесал челку назад, – предлагаю действовать сообща, пока Лумина тут всех змей не собрала.

– Собираешься мешать?

– А ты нет? – изумился он притворно.

– Я хотела проследить и понять, что Лу задумала.

– Ну, так пошли, – предложил Кир руку ладонью вперед. Ника подозрительно изучила жест, знала, что если прикоснется, то снова вспомнит их ночь…

– О, Высшие!.. – конечно же память услужливо подсунула прошлое. Ника как наяву ощутила горячие руки на своей талии и груди. Кир вопросительно заломил бровь, но казалось, будто он все знает, – идем, иначе дождемся, что какая-то тварь прокусит обувь.

Парень молча отобрал ведьмачий транспорт и стал отбрасывать с дороги земноводных. Роптание, шипение и кваканье, а так же звуки столкновения тушек животных сопровождали парочку на все недолгом маршруте. Когда подошли к окошку избушки, то заметили, что по стенкам ползут слизни и улитки. Ника брезгливо сглотнула и невольно отшатнулась, наткнувшись спиной на Кира и отдавив ему ногу. Одними глазами парень сделал сердитый выговор, потом крепко обнял ее за талию и прижал к себе так, чтобы они могли заглянуть в мутные стекла.

– Знаешь, если ты сейчас скажешь, что тоже это делала, когда силу свою звала, честное слово, я повешусь на ближайшем суку, – интимным шепотом уведомил Кир, через минуту, оценив происходящее.

Даже если бы Ника хотела, не смогла бы ответить, так как ком встал в горле, от картины что развернулась в полутемной комнате.

Лумина была полностью нагой и находилась в центре нарисованной печати. Геометрический рисунок на деревянном полу маслянисто блестел в свете свечей. Можно было решить что это кровь, но интуитивно угадывался запах и текстура – масло. В пяти небольших окружностях, которые являлись частью чертежа, стояли емкости с каким-то животным. Жаба, змея, паук, черви, рак. Между ними в строгом порядке – толстые черные и красные свечи, дымилась небольшая жаровня белым густым дымом, который стекал на пол. Запах просачивался через старое окно и проникал в легкие незваных гостей. Черноволосая ведьма стояла на коленях и плавно танцевала под ломаный ритм, который напевала с закрытыми глазами. Она зазывала, просила, приказывала, заманивала, обещала.

Ника, завороженная картиной не могла отвести глаз от томных движений и намазанной маслами кожи. На груди, животе и лобке Лу были выведены символы черным и красным цветом. Некоторые из них девушка знала, какие-то остались для нее загадкой. В какой-то момент шпионка стала дышать медленно и размеренно, в такт движениям сестры. Перестала моргать, зрачки расширились, а странный дым захотелось вдохнуть полной грудью. Он как живой полз по полу комнаты, крался и завивался вокруг рисунка, огибая свечи, травы и импровизированный стол. На нем девушка ранее заметила кусок мяса, вино и бутыль с кровью.

– Кажется, я знаю что происходит, – шепнул Кир, в его голосе шелестела тревога.

– Да-а, – протянула Ника невпопад, ощущая как по ногам покатилось томное возбуждение. И стало собираться чуть ниже пупка. Разум потянулся в комнату.

Настолько увлеклась действом, что напрочь игнорировала как по ноге начал заползать огромный паук. Хотелось войти в избушку, скинуть одежду и присоединиться к таинственному камланию, узнать, кто придет на зов. И слиться с воедино с… кем? Неважно, главное, что тело пело и желало быть там, звенело от нетерпения и неестественного вожделения.

– Эй, – тихо позвал Кир, – нужно уходить…

Он потормошил девушку, но не дождался внятной реакции и чертыхнулся. Его тревожил смутно знакомый запах трав и вибрация воздуха, будто вокруг бревенчатых стен домика начали гулять потоки воздуха.

Линии рисунка в комнате начали мерцать, в них стали собираться и множиться отблески свечей. Лумина прервала танец и пение, закинула голову, глядя в потолок, замерла, раскинув руки в стороны. А потом томно и медленно, лаская тело провела руками от шеи до лобка. На губах ведьмы играла пьяная улыбка. В следующий миг она потянулась к жабе, любовно взяла толстое тельце из вазы, погладила и шепнула несколько слов, а потом ласково облизала пятнистую спинку. Казалось будто даже язык у нее удлинился в игре света и теней.

– Пойдем, нельзя здесь оставаться…

– Да, иди… – согласилась Ника, пытаясь высвободиться из хватки парня.

Дальше Лумина потянулась к змее, чтобы та вонзила длинные клыки в бедро, но вопреки ожиданиям, не кричала от боли, а снова задвигалась в странном танце…

Пространство стало мелко вибрировать, по воде в чашах пошла мелкая рябь, за спиной ведьмы сгустился текучий дым из жаровни. Нике неотрывно смотрела в него и нетерпеливо облизала губы. В тенях появились призрачные антропоморфные очертания. О Боги…

«Как Минотавр, – мелькнула единственная мысль в гаснущем сознании, которое прочертило знакомую аналогию».

– Эй! – снова позвал Кир, развернул к себе и заглянул в стеклянные глаза, – Яника, очнись.

– Пусти, я к ней, – улыбнулась Ника, у которой в ушах звучал напев и манящий ритм. Она даже не видела парня, взор был направлен сквозь него.

– Ясно… – Кир слега разжал хватку.

Он позволил одурманенной девушке направиться ко входу, а когда оказалась спиной, поудобнее перехватил и зажал рот.

Ника придушенно пискнула, потом стала вырываться, но ее неумолимо несли прочь, топча всех тварей, которые попались на пути. Девушка извивалась и пыталась укусить руку, что удалось когда Кир успел скрыться за деревьями.

– Пусти! – крикнула и хотела снова кинуться на него, или к дому, а может быть в лес. Безумный взгляд не был осмысленным, а разум путался и требовал движения. Желательно обратно, в сторону манящего риутала.

– Что ж, клин клином выбивают, – почти расстроенно сообщил Кир и серьезно глянул ей в лицо, – мне жаль.

Размахнувшись влепил ей пощечину, остро пожелав чтобы дурман спал. Отрезвляющий магический эффект был опробован ранее на друзьях. Никакого удовольствия Кир не получил, бить женщин не было любимым занятием, но Ника стала опасна как для себя, так и для него сейчас. А уж что случится, если она ворвется в избушку, где наверняка уже началась оккультная оргия…

– Ах ты… – глаза Ники сверкнули яростью, а потом в них начал медленно проявляться разум. Рукой она все еще держалась за щеку, когда пришло понимание: – Только что спас меня от… Я не знаю от чего.

– От увлекательного наркотического трипа с низшим демоном, полагаю.

– Они существуют… – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнесла.

– Очень даже, – устало вздохнул Кир, – особенно при встречах «на нейтральной территории» и наличия пригласительного билета. Лумина, видимо, придумала ему работу, вряд ли у нее столь экзотические сексуальные предпочтения.

– Ты бы удивился, – пробормотала Ника, растирая ладонями лицо, пытаясь унять головокружение и першение в горле. Дико хотелось пить, – что это за яд?

– О там, веселый коктейль из одурманивающих трав. Даже интересно где из добыла Лу?

– Вот черт… – Ника прикусила губу и на всякий случай облокотилась на ствол дерева.

– Что именно из нынешней прогулки тебя так впечатляет? – иронично уточнил он, – Я-то гостя не видел – не успел прилично надишаться.

– Сестрица дрянь еще та, но соображает хорошо! Я даже не подумала о подобном варианте!

Не стала говорить вслух, что расплачиваться своим телом за потустороннюю помощь категорически не хотелось. Перед глазами все еще стоял жутковатый монстр с огромным половым органом, пришедший к зовущей ведьме.

Сейчас – Ника

Кир ушел через окно, состроив озабоченную физиономию, и посоветовал пообщаться с дедушкой. Только окно поскрипывало, качаясь на ветру. Брюнет просто выпрыгнул со второго этажа, как заправский акробат. Не ответил на вопросы, не комментировал признание Вероники, просто развернулся и сиганул со второго этажа, оставив после себя запах кедра и раздражение. И Ника нашла, куда его спустить. Абсолютно нежданно внутри прорвало плотину, и грохочущая волна эмоций хлынула.

«Наконец-то, – удовлетворенно отметила здравая часть сознания, – хоть какая-то адекватная реакция. Признак выздоровления, хочется верить».

С его исчезновением, словно сдвинулся еще один пласт реальности, слега закружилась голова.

– Он всегда так делает, – пробормотала Ника разочаровано, – всегда был таким.

Действовал как выгодно, притворялся участливым, манипулировал, ничего не объяснял и завуалированно загонял жертву в тупик, заматывал в кокон из густой паутины обмана. Кир всегда имел причины и мотивацию для любого действия.

«Продуманный, циничный ублюдок! – шепнул воздух ее собственным голосом, и Ника резко развернулась».

Зеркала не было, висела лишь рама, но на миг показалось, что увидит собственные глаза, потемневшие от злости и глубокой боли. Где тот источник, где болящее место? Снова хотелось кричать, держаться за голову в попытках собрать выпадающие куски кадра – так девушка видела свою дырявую память. И именно они болели, эти прорехи. Раздражающе нудно ныли, тянули пустотой, как после удаления зуба зияет десна.

– Боги!

Жажда крови, насилия, возмездия, жестокого наказания – любое определение будет точным и одновременно ошибочным – терзало внутренности Вероники. Воображение живо подкинуло фантазию, в которой красивую спину Кира разрывает кончик хлыста в ее руке. А кровь хлещет, вырывая целые куски кожи. Или длинный нож, которым она вырезала свое имя на его груди, так как он взрезал ее собственную суть.

– Нет, я не могу так… – усилие воли причинило боль, но девушка остановила очередную волну странной истерики, – хватит!

Как по волшебству пляска закончилась, на время отступила, позволяя утвердиться ногами на куске реальности. Ника спустилась вниз и жадно приникла к крану. От воды ломило зубы, но одновременно возвращалась способность думать. очень вовремя на кухню вошел Марко.

***

Разговор занял весь день, до самого позднего вечера. Морально Ника была полностью исчерпана, как пересохший родник. Казалось, за несколько часов все слова иссякли, так же как чувства, смыслы и сама душа. Холодный ветер гнал по соленой пустыне перекати-поле, под серым небом уставшего разума.

– Ты прислал вместо себя этого ублюдка! – Обвинила Марко, в один из моментов, – Хотя чему удивляться! В этом доме принято поступать со мной, словно с куском дерьма!

Надежда, что получится сдержаться и нормально поговорить рухнула, как только дед попал в ее поле зрения. Сначала девушка ехидно, но ровно интересовалась, есть ли совесть хоть у кого-то в этой семье. Потом злилась, язвила и требовала ответов, обвинения чередовались с резкими вопросами, риторическими комментариями и попытками дозвониться до Ясена.

– Где этот подонок, чтоб его гром побил? – шипела, запуская телефоном в стену, чтобы за миг до удара, передумать и остановить полет.

О, это был второй человек, которому хотелось банально разбить лицо. Подобной кровожадности за собой Ника не замечала ранее, но теперь это почти не смущало – в ней буквально кровоточило все внутри, ее распяли и вскрыли заживо. И сейчас, вырвав из конечностей по куску мяса, рухнув с креста, Ника желала мести, ведь воскрешение и основание новой религии ей вряд ли грозит. И начать планировала с тех, кто позволил сотворить это.

Телефон завис у стены, медленно вращаясь вокруг одной и своих вершин. Хм, по идее на пике эмоций контроль над магией должен ослабевать? Почему тогда телефон цел? Словно в насмешку, лампочка в гостиной мигнула, зажужжала и взорвалась. Ника взвизгнула, инстинктивно прикрыла голову руками, а телефон влетел в стену так, словно не было никакой остановки.

– Думаю, Ясен занят Милой, – предположил Марко, когда принес мусорное ведро из кухни, – мы все чувствуем что развязка близко. Он хочет обезопасить тех из нас, кто еще жив.

– Какая на хрен развязка?!

– Я понимаю твои чувства, Рона. Но для того чтобы узнать правду, тебе придется успокоиться и выслушать меня.

Он был спокоен и сдержан в своих ответах на вопросы и даже движениях. Ника злилась еще больше за то, что готов был покорно принимать гнев. А тем более, потому что извинялся и говорил правду. Чертово раскаяние мелькало в глазах деда, сквозило в воздухе и рвало Нику на кусочки, взывая к ее чувствам.

– Твое жертвенное принятие умиляет, – саркастично ухмыльнулась, растирая ладони, которые странно жгло, словно слабой крапивой, – давно готовился к этому дню?

Осколки лампочки, даже самые мелкие, поползли по полу к ногам старшего Велес. Едва слышное стеклянное шуршание сопровождало процесс уборки. Если бы Ника могла, она бы точно вычленила из стихии чувств одно конкретное обалдение – магия, которую больше не скрывали, все еще казалась слишком фантастической. Несмотря на вспышки прошлого, где она была свидетельницей нормальной жизни магов.

– Я знал, что однажды придётся держать ответ перед тобой, и что это будет нелегко, – спокойно признал, – твоя реакция понятна, я бы удивился, если бы ты не злилась.

– Злость… – смешок, – это немного не то слово, дед. Ненависть подходит больше. Душащая, черная, кипящая адская смола – вот что я чувствую сейчас. И вот незадача, обычной ваш успокоитель куда-то сбежал, – Ника, кривляясь, всплеснула руками, – представляешь? А я даже не успела Кира поблагодарить за его бесценные услуги. Когда вернется, как думаешь?

– Острота чувств нормальна в этих условиях, – от греха подальше дед щелкнул выключателем, погружая комнату в уютные сумерки, которые разгонял огонь в камине, – возможна не одна подобная волна. Так что не стесняйся… Я готов тебя выслушать.

К спокойному диалогу внучка не была готова, обрушив на Марко все, что накопилось в душе. И не только моральный всплеск – вокруг Вероники пространство искрило и плыло от каждого движения. Как раскаленный в полдень воздух над камнями. Поэтому Марко старался лишний раз не шевелиться и быть в поле зрения внучки. В гостиной опасно запахло озоном. Ее магия пребывала в том же расфокусированном состоянии и могла вырваться в любой момент, вряд ли ведьма даже почувствует это.

– Выслушать… – саркастично покатала слово на языке Ника, – чтобы вы потом снова вырвали мне память?! Сколько раз я выслушивала до этого, а?!

Продолжала монолог, то повышая голос до крика, то возвращаясь к низкому пронзительному шепоту, похожему на рычание крупной кошки. Вторя ее словам, огонь в камине взметнулся к зеву трубы, в которой в свою очередь загудел ветер. Марко покосился в ту сторону и мысленно приказал стихии умолкнуть. Разбушевавшись, ведьма Велес способна здесь все разнести по кирпичику, даром, что фундамент укреплён! Впрочем, дома было не жаль для наследницы. Если бы только Рона могла принять раскаяние деда в таком виде, лично бы взорвал коттедж, чтобы даже в Аду услышали.

Наотмашь она хлестала не только словами, но чувствами, транслируя их так, что небо потемнело и набухло водой. Ника любила дождь…

Ее слова, движения, отдельные фразы говорили о том, что частички знания и памяти временами пропадали и приходили вновь. Картина мира дрожала. Марко отмахивался от предательского червя сомнения: а вдруг она не сумеет восстановиться? А если Кир что-то нарушил слишком глубоко? Нет. Не мог, ее сознание отторгало вмешательства с каждым разом все активнее, чем старше становилась Вероника.

– Что за изощренный вид садизма – лишать человека права на собственное Я?! Высшие… в голове не укладывается, что родные люди отобрали у меня – меня! Как с этим жить?! Вы не просто развели секреты – хрен с ними! Вы препарировали мою душу, позволив Ему! – выговорить имя Кира не смогла, голос подвел, и следующая фраза прозвучала хрупко: – Ковыряться в ней грязными пальцами!

– Рона, мне бесконечно жаль…

Марко слишком давно забыл, что такое совесть, успокаивая себя необходимостью, оправдываясь крайними мерами. К дьяволу эти меры! Глядя на боль, которая отражалась на лице внучки, он понимал, что никакие мотивы не стоили ран, которые были нанесены. Семья – это те, кто должен был сберечь девочку. В итоге разбили ее на части.

Дрожь шла по стенам, а за окном поднялся ветер, порывистый и холодный. Марко заметил как наэлектризовался воздух, как увеличилось давление.

– Взгляни на меня! – крикнула Ника и подняла перед собой дрожащие руки, от этого движения мигнуло бра на стене коридора и заскрипели стены, – Видишь?! Я не в себе! Еще с утра была спокойна, варила кофе, потом смотрела на труп… о, Высшие…

Отчаянно и с долей страха запустила руки в волосы, заметалась по комнате, будто ища выход из лабиринта. Сердце мужчины сжалось от сочувствия. Ника нервничала от неспособности взять себя в руки, а он не мог даже подойти и обнять – девушка едва не рычала на подобную попытку. Марко примерно представлял что происходит: осколки настоящего и прошлого болезненно ранили сознание, стремясь найти свое место в сложной мозаике.

Для Вероники стоять или сидеть на месте не представлялось возможным, даже понимая, что состояние такое от эмоций. Напротив – это осознание добавляло тревоги и ярости:

– Посмотри, до чего вы меня довели! Не понимаю, что со мной происходит!

От ее голоса зазвенели окна и бутылки в баре, скрипнуло что-то деревянное, завыл ветер в трубе, а Марко скривился от звукового удара. Сирена – редкий дар, ведьм им владеющих часто называют – Баньши, ошибочно считая их нечистью. Марко бы возгордился, если бы не обстоятельства.

– Рона, послушай, – он выставил руки в успокаивающем жесте, сделал плавный шаг в сторону и чуть ближе, – твоя боль понятна и ты имеешь полное право выплеснуть ее. Я готов помочь тебе, позволь мне.

Ника саркастично рассмеялась, а потом утерла злые слезы. Вместе с ней захохотал и ветер, эхом понес голос, от него завибрировали окна, книги посыпались с полок.

– Я не хочу помощи! Я хочу правды! – закричала и резко развернулась, махнув рукой.

Окно напротив пошло трещинами и стекла внесло в комнату мощным пинком ветра. Ника не сразу поняла, что случилось: потрясенно взглянула на свою руку с маникюром, потом на окно, и лес. А потом растеряно взглянула на деда:

– Это я сделала?

Острые осколки, пронеслись стрелами через всю гостиную, обойдя девушку. А вот Марко так не повезло. Несколько треугольных пиков вошли ему в плечо и бедро, один из осколков чиркнул по щеке. Он стоял боком к окну, и когда оно взорвалось, инстинктивно прикрылся, одновременно выставляя щит перед внучкой.

Воцарившаяся тишина сдавила барабанные перепонки, а Ника потрясенно смотрела на то, как клетчатая рубаха деда напитывалась кровью, а по щеке скользила капля подобно слезе и впитывалась в его бороду. Ей понадобилась минута, чтобы осознать и прийти в ужас от того, что натворила.

Глава 10

Музыка для вдохновения:

«Walk Through Fire» – The Everlove

Тогда – Кир

Хруст шейных позвонков перекрыл шорох опавших листьев, на которые мягко легло мертвое тело. Кир позволил себе несколько секунд расслабления, закинув голову к кронам, успокоил дыхание. У ног лежал труп мужчины, а из собственного бока текла кровь. Парень не почувствовал боли в момент удара, потому несколько удивленно рассматривал мокрую рубашку, ее белизну стремительно поглощала красная влага, но мозг не получал сигнала боли. Перед глазами заплясали мушки. Слишком рано для кровопотери – не так уж она велика для колдуна. Кир мазнул взглядом по руке трупа и заметил зажатый в кулаке небольшой нож с красивой рукояткой. Он знал, что враги семьи рано или поздно выйдут на след, но надеялся, что это случится нескоро, оставалось надеяться, что этот урод работал один.

Вот черт… Кровь не останавливается. Мозг судорожно искал ответы, судя по онемению в месте повреждения, до разгадки Кир не доживет.

– А ну-ка, посмотрим… – он упал на колени почти с облегчением. Даже в таком положении сильно штормило.

Больно приложился о скрытый в листве корень, окровавленной рукой мазнул по стволу дерева, пытаясь удержаться. Яд. Это совершенно точно отрава, нанесенная на короткое треугольное лезвие, которое слабеющими пальцами Кир вынул из руки мертвеца. Поднес к лицу, чтобы вдохнуть запах и понял, что зрение помутнело. Кровь не только вытекала из раны, но и разносила по телу смерть.

Страшно не было. Лишь ироничная грусть – ставка оказалась проигрышной. Они знали, чем бить, использовали какой-то экзотический яд, вероятно, заговаривали магией, чтобы наверняка завалить одаренного. Неужели решили, что смерть врага предпочтительнее личного проигрыша? Кир мысленно улыбнулся грубой лести – он сумел настолько задеть её самолюбие, что Рогнеда наплевала на наследие семьи Герцег. Зря, удовольствие от победы не стоит утраченного куша.

– Что ты натворил? – прошипел рядом знакомый голос, слух в отличие от зрения еще не подвел. Он бы ответил, но помертвевшие губы плохо шевелились, потому просто слушал приглушенную ругань: – Кир! Чтоб тебя бесы драли, колдун бестолковый!

Девичий голос дрогнул от злости, а небольшие но твердые ладони отвесили пару пощечин. То ли проверяя жив ли, то ли от досады. Потом те же руки бесцеремонно подняли веки, оценили что-то, пощупали пульс.

– Идиот! Послали Высшие, спасибо!

Девушка выдрала из его рук нож, судя по звуку, сунула в сумку, а потом был треск разрываемой рубахи. Увиденное спасительнице не понравилось, судя по тому, как чертыхнулась. Сознание Кира упорно не собиралось покидать его, видимо заинтересовавшись ситуацией. Тело едва чувствовал и предпочел бы отключиться раньше, чем токсин перейдет во вторую фазу и начнет выжигать нервы – есть такая предпосылка. Вот тогда придет боль, которую ничем не унять. Неплохо бы сердцу остановиться раньше, от кровопотери.

– Будет больно, – предупредила девушка почти злорадно, и на рану полилось что-то холодное, – не смей орать!

Холодное? Нет… Это были горячие иглы, которые вгрызлись в рану и скользнули глубже, подобно лезвию, если бы оно вернулось в плоть. Его с восторгом подхватила какая-то сила и понесла по жилам. Кир застонал, распахнул рот, чтобы глотнуть воздуха и ему предупредительно сунули в зубы кусок дерева:

– Закуси и не смей орать, – строгий приказ, – иначе нас обнаружат. Яд временно нейтрализован, глядишь, не сдохнешь, пока дотащу до убежища.

Она замолчала, потому пропало то единственное, на чем Кир мог сфокусироваться, избегая осязания – ее голос. Нудная, ноющая боль в раненом боку стала расползаться по внутренностям, спирая дыхание, захватывая каждый стук сердца.

– Дыши, медленно и неглубоко. Это только начало.

Обрадовала. Кир хотел что-то съязвить, но новая волна боли, длиннее и интенсивнее прежней охватила тело и сдавила легкие, выдавливая из него стоны. Кажется, он вонзил зубы в деревяшку, грозя перекусить на части. Скорее догадался, чем почувствовал, что его приподняло над землей пружинящим воздухом. Потом осознал лишь движение, продолжая сгорать в холодной агонии – словно кто-то тянет и тянет жилы и даже само дыхание. В какой-то момент Кир отключился. На мысли о том, что если выживет, то это только все усложнит – он раскрыт.

– Просыпайся, – тот же голос с недовольными нотками, – ты нужен мне в сознании. Хватит притворяться, боль утихла, но яд еще в тебе. Будет потом небольшой подарок – иммунитет к некоторым токсинам, встречающихся у паукообразных.

В приятной мягкой пустоте было лучше. Величайший подарок смертным от Высших – возможность уплыть в беспамятство. Мало кто ценит блаженное состояние, когда разум не докучает сам себе и дремлет на невесомых волнах бессознательного.

– Открывай глаза, иначе оболью водой, спящая красавица.

– Насколько помню, ей полагался поцелуй… – прохрипел Кир, разлепив сухие губы.

– Угу, сейчас сбегаю за принцем, – ехидно ответила… Яника.

Он открыл глаза и с удивлением отчетливо увидел рыжую косу, бледное от усталости лицо и руки, по локоть измазанные в крови. Ведьма шила его, судя по кривой игле в пальцах. Это стало сигналом и другим органам чувств: в нос ударил запах трав, спирта, и теплого воска. А так же этот специфический запах горящих хвойных поленьев. Слух уловил потрескивание, и едва слышный шепоток огня. Догадался осмотреться и попытался приподнять голову, но тело мстительно скрутило от малейшего напряжения – по коже, словно наждачной бумагой прошлись, а бок опалило каленым железом. Со стоном вернулся в лежачее положение.

– Я брежу, или это…

– Проклятая церковь, ага, – равнодушно подтвердила Ника, – лежи спокойно, я едва сумела закрепить швы.

Определённо, это именно храм. Кир даже знал, какой именно. В ближайшем радиусе было только одно строение, которое люди обходили по дуге, о котором опасливо шептались и предпочли отгородиться. Оскверненная церковь, люди ее хотели сжечь, вместе с священнослужителем и мертвыми телами двух девочек, да что-то помешало. Так и осталось здание заброшенным и жутковатым памятником.

Широкий пролом в потолке пропускал немного света, остальное освещение от свечей, костра и керосиновых ламп. Расчищенное пространство могло похвастаться грубой древней мебелью в виде скамеек, нескольких полок и столов. На одном из них лежал Кир.

– Твое личное убежище? Умно. Я тоже посматривал в эту сторону.

– Теперь ты в гостях у злой колдуньи, а ни одного принца нет, – все так же вредно ответила Яника, скрывая за сарказмом тревогу, – потом осмотришься, смертник. Я зашила рану, но кровь плохо сворачивается и сочится. Если продолжится в том же духе, ты умрешь – регенерация почти не работает. Как доставить тебя до врача не знаю. Да и не помогут они тебе.

Ведьма локтём убрала выбившиеся волосы со лба и выдохнула. Кир смотрел на нее всего секунду и мгновенно выбросил из головы все глупости – осунувшееся лицо и покусанные губы говорили о том, что Ника выложилась.

– Определила яд?

– Убрала его действие. Тебе повезло, что бабушка Леонида была любительницей тонкого искусства отравления себе подобных и оставила записи. А я смогла опознать эту дрянь.

– Да я счастливчик.

– Даже не представляешь, – серьезно ответила девушка, – один яд обезвредила другим ядом, который, в общем-то опаснее предыдущего. Но я решила, что хоть ты и дурень, но позаботился о личной безопасности и приобрел некоторые резисты. Словом, нервную систему токсин повредить не успел, но кровь…

– Она не сворачивается, – заключил, – и ты не знаешь почему.

– Не знаю. Пока помогает вода, я заговорила. Но это временно, твоя аура светлеет по краям.

Яника взяла кружку и зачерпнула из котелка жидкость, пахнущую мятой, солью и еще чем-то древесным. Кир почувствовал в ней необычную преобразованную магию и с удивлением обнаружил, что понятия не имеет, как это работает.

– Неуч… Ты много чего не знаешь о природной и ритуальной магии. Наверняка всю жизнь в городе провел, полагаешься больше на личные навыки, чем на вспомогательные элементы, считаешь, что это удел ущербных смертных. А они иной раз работают лучше, чем гордецы с силой.

Ведьма была не совсем права, но спорить сейчас не было смысла. Кир послушно сделал несколько глотков, которые подобно пузырькам игристого раскатились по телу. Удивительное волшебство окутало теплым покрывалом и мгновенно налилось тяжестью в веках.

– Эй, не спи! Знаю, что сложно, но ты мне сейчас нужен.

Ника отошла от алтаря, ненадолго, пока парень боролся с сонливостью. Раненый бок ныл, от него расходились натянутые крюки жжения. Что задумала Яника парень не знал, но и вникать сейчас был не в состоянии. Досада на себя неприятно опустилась на темя, состояние бессилия злило. А еще он отчетливо понимал, что Смерть стоит совсем рядом и терпеливо ждет. Время отмеряно, рыжая ведьма не сможет Кира вытащить. Зря только спасала и тратила силы, еще и себя подставит, ведь не так далеко в лесу, лежит труп. Не нужно много времени, чтобы его нашли.

– Не найдут, – спокойно прозвучал ее голос. Неужели говорил вслух в полубреду? – Тело твоего знакомого наверняка с благодарностью растащили. Я его пожертвовала, ты надеюсь не против?

Тончайшая ирония последней фразы отрезвила. Кир сфокусировался на бледном лице Ники и мгновенно понял, что она сделала. Невольно мурашки побежали по коже, сам Кир предпочитал не связываться с этой стороной магии.

– Нечисть?

– Ага… Закуп знатный получился.

Положила рядом на стол чашу, ритуальный серп, тонкие черные и красные свечи. Потом серьезно взглянула в его лицо. Сейчас Кир понял что Ника нервничает и что ее бледность тоже неспроста. Если ведьма мнется, значит либо сомневается, либо боится. В обоих случаях – это плохой знак. Потянулась к повязке на боку и прикусила губу – кровь уже пропитала ее, скорее всего, швы разошлись. Наверняка, если бы не волшебная вода, Кир уже бы не был в сознании.

– Ну что там? Долго жить буду? – попытался он шутить, но понял, что даже говорить становится сложно.

– И не счастливо. Я знаю, как тебя вытащить, Кир Герцег. Это единственный способ. Осталось решить готов ли ты принять решение, или уйдешь в объятия к той, кто уже ждет тебя. У меня мало времени, у тебя еще меньше.

– Ты на Озеро намекаешь?

– Наивный, – как-то зло хохотнула ведьма, – если бы даже я могла, то не стала бы просить за тебя! Да и зачем бы ты мне был нужен?

Ух ты… Даже сердце забилось сильнее от неприятной искренности Яники. Кир с удивлением для себя понял, что ее мнение и оценка заимели для него вес. Плохо. Постарался, чтобы лицо не отразило много эмоций, иронично отметил, что даже при смерти, эго живее всех живых. Девушка не собиралась притворяться, считая, что маски сброшены. Но при этом все равно мягко придавила повязку и шепнула пару слов, чтобы вновь приглушить боль. Забота или инвестиция?

– Ой, больно, – ехидно ухмыльнулся он, имея в виду вовсе не прикосновение руки.

– Если сейчас совершить этот ритуал, о котором я думаю, то Озеро для тебя станет более достижимым, – проигнорировала шпильку Ника, – Или нет. Будет зависеть от дальнейших решений, – подошла ближе, чтобы он видел ее глаза, – я говорю сейчас не о наших шалостях, Кир. Ритуал Связующей Доли – то, что может тебя спасти.

– Что ты?.. – он осекся, понял, что она имеет в виду, – нет!

– Могу узнать причины?

Кровь – ценная жидкость, которой магам лучше не делиться и не разбрасываться. Магию крови сложно творить, еще сложнее отменить или изменить. Она ассоциируется с словом «вечно» или «навсегда». Для магии крови не всегда нужны ритуалы или какие-то сложности, порой хватит пары слов и оброненной капли. От нее и ею защищаются кланы, оберегают ценный ресурс и заботятся, чтобы он не попадал в чужие руки. Яника сейчас предложила Киру совершить в какой-то степени преступление, а с другой стороны…

– Ты предлагаешь венчание, – хрипло хохотнул он, – я почти польщен.

– Ты поклонник христианства? – ехидно пошутила Ника и кивнула на разоренный иконостас, от которого осталась только деревянная стена да следы от рам, – Ритуал не имеет ничего общего с этим определением. Связать Судьбу можешь с кем угодно, и это не предполагает обязательный брак. Если тебе легче станет, назови меня боевой подругой, братом, разделившим кровь. К этому ритуалу прибегали воины на полях боя, сюзерен с верным слугой, и да – порой, влюбленные, желающие связать себя узами.

– Добровольно пролитая кровь, – он снова усмехнулся, – всегда имеет значение, например девственная. Я прав, Яника?

– Этот видоизмененный ритуал стал основной проклятия вампиров, – чуть дрогнул ее голос, – а так же, был часто использован Кланами, при принятии клятв…

– Я прав? – повысил голос Кир.

– Если связать тебя со мной, то произойдет обновление и…

– Я понимаю механизм, – схватил ее прохладную ладонь, сжал, девушка осеклась, – каков был план, Яника? Ты хотела привязать меня с помощью своей невинности, делала приворот.

Она поджала губы, но руку не отняла, чуть поморщилась, когда хватка стала сильнее, а потом неожиданно усмехнулась, глядя ему в глаза. Так, словно план удался, а Кир не требовал прямого ответа. Хотел бы знать какие мысли промелькнули в ее голове, что для себя решила, ведь так прямо и оценивающе ведьма смотрит только на того, кому вынесла вердикт.

– Мои ухищрения потерпели крах, – признала Ника и вынула свою руку из его хватки, – но смотри-ка, ты в моей власти. Пусть и не совсем как планировалось. Знаешь, пролитая кровь… да черт с ней, с девственностью. Ведь чисто эмоционально она сработала как нужно: потешила твое мужское эго, тем самым залепив глаза.

– О да, планы у тебя были весьма прозрачные, – слабая улыбка в ответ и внутреннее одобрение от того, что девчонка любит играть тонко и рисково.

Только она так и не смогла узнать, что контракт с отцом на будущий брак уже подписан. И имя в нем стоит вовсе не Яники. Или узнала? Откуда в глазах столько мрачного торжества?

– Тебе ли упрекать в интригах? Считаешь, я сейчас охочусь так за женихом, как раньше, – смешок, – Кому ты нужен сейчас, убогий? Почти мертвый колдун, чьи враги настигли его почти у цели.

– Спасибо за честность.

– Не за что. Все равно помрешь в течении часа. Прости, что предложила шанс.

Повисла пауза. Коса девушки лежала рядом с его ладонью, кончиком щекоча кожу. Складывалось впечатление, что Нике действительно все равно на исход. Но так же по напряженной спине было видно, что для нее это непростой разговор. Кир был почти оскорблен подобным предложением, и наверное смеялся, будь он не при смерти. Еще бы – девчонка нашла способ привязать его к себе и обиделась на то что он потребовал честности! Глубоко вздохнула, хотела отойти, но Кир поймал кончик косы:

– Постой!

– Еще воды? Хочешь, добавлю снотворного? Уйдешь во сне и без боли.

– Прости, не хотел тебя обидеть.

– Ты не понял, Кир. Я не обижаюсь. Более того, мне тебя искренне жаль, а себя я считаю дурой. Предложила неудачнику то, что предлагают только достойным, ведь потом так просто не разорвешь. А он даже не сумел дар оценить. Женишок бесов…

Стало стыдно, но вместе с этим чувством было еще восхищение и веселая ирония. Вот же ведьма! Сказала мало, но между строк понятно все. Это не свадьба, когда можно избавиться от опостылевшего мужа и завести нового, не подписанный договор с соседом по меже. Связанные кровью не смогут отвернуться от друг друга. Ни в беде, ни в радости. Иронично, но такая связь прочнее семейной, так как и выбор делается осознанно, и клятва произносится честно.

– Так что с водой? Подать?

– Прости, Яника. Я неблагодарная скотина.

– На идиотов и помирающих нет привычки обижаться.

– Я согласен принять твою помощь…

– А я передумала ее оказывать, – прохладно ответила ведьма, – ты прав – это слишком. Сможешь потом с этой связью жить?

– А ты?

Ника поставила кружку и на секунду задумалась. Ее нерешительность вначале была связана с этим тоже: а если груз ответственности будет слишком большим, неудобным, чувствительным? Ведьме хорошо известно, что связь такого рода оставит отпечаток на всю жизнь и даже не одну. И Кир снова устыдился своей реакции, потому что для Яники это гораздо более серьезное решение чем для него. И риск. Какой мужчина будет терпеть рядом со своей женщиной кого-то настолько близкого?

– У тебя холодеют руки… – Ника коснулась его ладони, – плохой знак.

Сейчас – Кир

Подобный финал был предсказуем. Укол совести задел Кира, но более интересно то, что он вообще был. Против воли, но закономерно Герцег, начал вовлекаться в ситуацию с Никой и теперь чувствовал ответственность. Это ему не нравилось и веселило Матвея.

– Мы все влипли в эту паутину как жирные мухи, – выдохнул парень сигаретный дым куда-то в кроны деревьев, – и вряд ли существует еще способ выпутаться, кроме смерти.

– Твой фатализм очарователен, – скривился Кир, когда неприятная вибрация прошла сквозь стены дома и впиталась в землю.

– А твоя надежда выкрутиться вызывает тошноту, – усмехнулся брат и тихо присвистнул, когда девчонка Велес разбушевалась, – такими темпами она сейчас само инициируется. Можно поздравлять новую ведьму и копать еще одну могилу. Поглубже.

– Заткнись… И проверь округу. А я попробую помочь.

Скептически хмыкнув, Матвей таким образом пожелала удачи и ушел в тень леса, только недокуренная сигарета упала рядом, сияя огоньком.

Когда окно коттеджа буквально взорвалось, Кир почти не удивился и направился к дому. Одновременно жалея и радуясь, что оставил Нику в хрупком состоянии. Пока память не вернется вся, перепады настроения и эмоциональные всплески могут и будут продолжаться. Впрочем, он не взял в расчет ее силу, которую Ясен подавлял. Идиот. Возможно, будет лучше стрессовый вариант локальной катастрофы, после которой наступит покой.

Ее слова о монстре… Парень знал, что все не так просто с убийством сторожа, но надеялся на совпадение. Раздражение от предвосхищения больших проблем разъедало его. Последней каплей стало то, что труп сторожа нашли чужие люди. Этот мелкий убогий! Чесались руки свернуть Захару шею и избавиться от тела, только существенного повода не было. И Марко устроит истерику. Плохой знак – когда на подконтрольной территории происходят неучтенные события.

В любом случае, тварь снова проснулась. Матвей подтвердил, после того как обследовал территорию отеля. Некоторое время она пряталась в бассейне и наблюдала. Терпеливо ждать в засаде – это не то, что умеют делать упыри, даже при свете дня. В любом другом случае, голодная гадина напала бы на человека, на Веронику, которая так удачно ходила аккурат рядом, по тропинке. Они прыгучи и сильны, утащить тщедушную девчонку в вонючую тень и там сожрать – как нечего делать. А значит ситуация хуже, чем казалась: упырицей кто-то управляет и отдает приказы.

– Как в прошлый раз, – скрипнул зубами Матвей, швырнув край рваного брезента в тухлую жижу на дне. Его радужка потемнела, словно в нее впрыснули багровые чернила.

– Ты не можешь этого знать, – хотелось бы, чтоб брат ошибся, – держи себя в руках. С того раза в городе появлялись новые люди, мы их всех проверим. Неизвестно, что тогда было: чужая воля или работа Озера…

– Проклятия? – перебил и недобро усмехнулся тот, кто тоже был частью семьи Велес.

Теперь главное проследить, чтобы Матвей не сорвался. Семь лет назад его удалось сдержать от массовых убийств. Погибла та, кого он любил, та смерть окончательно уничтожила нечто важное в его сердце. Если бы только парень мог последовать за ней, то не моргнув глазом сделал бы это… Боль Матвея была понятна, но позволить утолять ее резней в городе Кир не хотел. Теперь – точно нет.

Под подошвами хрустнуло стекло, когда не стал пользоваться дверью и просто нырнул в разбитое окно гостиной. Парень сразу услышал всхлипы, потом почуял запах крови, а уже за диваном заметил милую семейную сцену. Внучка рыдает над дедом, в котором торчало, по меньшей мере, десяток острых стеклянных пик.

– Я очень вовремя, – саркастично прокомментировал и прошел дальше, – подоспел к самому интересному.

– Пошел вон! – Ника была на грани новой истерики.

– Спокойно, – Марко держал запястья внучки, крепко сжал и заставил посмотреть себе в лицо, – все нормально. Это не смертельно, слышишь, Рона! Выдыхай, это был спонтанный выброс силы – норма для одаренных людей. Смотри на меня и глубоко дыши.

– Я только что ранила тебя. Это было…

– Ожидаемо, – Кир подошел ближе, быстро оценил степень повреждения и бесцеремонно вынул ближайший кусок стекла из плеча пострадавшего.

– Что ты творишь?!

– Все хорошо, окно отреагировало на эмоции, – Марко даже бровью не повел и удержал девушку. Он говорил негромко и спокойно, что оказывало прекрасный эффект на шокированную ведьму: – Кир поможет. Видишь, кровь почти не идет. Рона, слушай меня внимательно: чувства улягутся, это первый шок и он абсолютно нормален. Сейчас здравый смысл возьмет верх и ты сможешь адекватно оценивать произошедшее. Просто дыши.

Кир аккуратно потянул еще один осколок уже из руки мужчины, стараясь не сломать наконечник, который дошел до кости. Крови было немного, но зрелище конечно эффектное. Особенно для Вероники, чье дыхание уже выравнивалось. Через несколько минут возьмет себя в руки – гибкая, адаптивная нервная система и мораль подстроятся и направят мысли хозяйки в нужное русло. Сознание ведьм отличается от обычного, что порой пугает простых смертных. Разница в химии мозга и его работе.

– Отлично справляешься, – фыркнул Кир, иронично, – но осколки бы вынуть, крови тут натекло… Может присядешь на диван, пока я закончу?

– Ты очень помогаешь, – язвительно рявкнула девушка.

– Хватит ныть. Твое сердцебиение почти выровнялось, зрачки сузились – момент исчерпан, живем дальше.

– Кир! – это Марко попытался вмешаться.

– Что? – вскинул брови в притворном удивлении, – Она – ведьма! Сильная, из древнего рода. Думаю, достаточно делать из нее немощную жертву, ты так не считаешь?

Повисла пауза, дед тяжелым взглядом смотрел на него, но молчал. Через несколько секунд кивнул и невозмутимо отпустил запястья внучки. А потом вынул мешающий осколок у колена. Ника чуть отстранилась, хрустнув стеклом под ногами, и вытерла селеные следы на щеках.

– Вообще-то я здесь, – чуть охрипшим голосом уведомила.

– Вот и пошел процесс, – прокомментировал Кир не оборачиваясь, и примерился к еще одному куску, – принеси лучше воды. Себе. Потом поговорим.

Странно, но она послушалась, бросив тревожный взгляд на Марко, ушла на кухню греметь стаканами.

– Ты не смог помочь ее памяти, – констатировал факт мужчина.

– Я больше не властен здесь, старик, – согласился, – Чтец мог бы, но не я. Нике придется справиться самостоятельно. Впрочем, подозреваю, критический пик пройден.

– Вот и отлично. А раз так, предупреждаю на всякий случай: не смей ее трогать, Кир.

Их взгляды встретились, и в воздухе повисло напряжение. Они оба знали, о чем говорит вслух Велес и о чем молчит. Вокруг него сгустилась тяжелая аура, и даже угли в камине засияли ярче. Спокойный и размеренный Марко редко ступал на путь силы, но, если уж делала это… Даже у Кира порой пробегали мурашки по коже от того, что этот мужчина делал с теми, кого называл врагами.

– Зря стараешься. Угрозу выполнить все равно не получится. А мне она нужна живой. По крайней мере, пока не выполнит свое предназначение.

– Если Роне будет угрожать смерть, мне плевать, Кир. Будем гнить тут все вместе, но я найду способ увезти ее отсюда. Ты меня понял?

Намек был более чем прозрачным. Кир не дернул ни одним мускулом на лице, невозмутимо вынул еще кусок стекла и встал на ноги:

– Дальше справишься сам.

В этот же момент вернулась Вероника. Было видно что она умылась и снова заплела волосы в косу. Легкая бледность присутствовала, но в общем девушка выглядела неплохо. В руках она держала стакан, в котором янтарно поблескивал коньяк.

– Благодарю, – Кир отобрал емкость и сделал большой глоток, а на протест девушки ответил: – пить тебе пока нельзя. Чаю себе завари для нервов. А лучше – прекрати себя жалеть и прими факты. Жить станет лучше.

Девушка обожгла его яростным взглядом, но ответом не удостоила. До Кира дошла плотная волна недовольства, ярости и обвинения, замешанная на чем-то пряном. Вроде страсти? Усмехнулся – девчонка его почти ненавидит, назначив козлом отпущения. Что ж, не самый плохой вариант.

Коньяк, прокатившийся по горлу, похож на ее эмоции – так же трансформируется и ассоциируется с оттенками Вероники. Сначала горячая карамель интереса, потом острота узнавания мелкими иголочками, а следом – тающие языки пламени злости и нота шоколада, которую Кир не мог разгадать.

– Деда, ты как?

Марко избавился от стекла, а его раны выглядели подживающими. То, что с легкостью бы убило человека, на нем казалось лишь глубокими царапинами. Мужчина чуть поморщился, когда размял спину, пошевелил пальцами и осколки послушно потекли к выбитому окну. Шорох и скрежет сопровождал процесс восстановления окна, даже мелкая пыль послушно встала на свое место за несколько секунд, зарастив узор трещин без следа. Об инциденте напоминали только капли крови, которые впрочем, тоже послушно исчезли с ковра и дивана.

Сюрреалистичное зрелище не повергло Веронику в шок, ее интерес больше походил на узнавание. Чуть нахмуренные брови, рука чуть приподнятая и замершая так, тихое дыхание. Девушка следила за стеклом и ловила каждый миг. В момент ее вернул голос деда:

– Все поправимо, как я и говорил. А если так, то давай попросим нашего гостя уйти и поговорим о том, что тебе следует знать.

– Ты очень тактичен, – ехидно оценил Кир, допил коньяк и поставил бокал на место, – как освободишься, нужно обсудить наши общиепроблемы. У нас завелся людоед на поводке. Впрочем, внученька тебе расскажет – ей понравилась животинка.

Ответа ждать не стал и исчез раньше, чем была реакция семьи Велес. Только дверь хлопнула, словом под порывом ветра.

Кир не собирался ждать когда они разберутся в своих отношениях. Вокруг озера рыскал опасный и голодный монстр. Самое то настроение поймать его и оторвать голову. Кукловод сильно ошибается, если считает, что охотник тут он…

– Ну что, помог? – Матвей появился беззвучно за его плечом.

– Ага, коньяку налили в качестве благодарности, – равнодушно ответил брату, направляясь к берегу озера.

– А ты ожидал, что она окропит слезами твою широкую грудь и раздвинет ножки? Кир, ты меня умиляешь. Но очень не вовремя. У тебя от ведьм семейки Велес всегда некстати течет крыша.

– Шел бы ты… – беззлобно послал Кир, – в другую сторону. Искать следы к логову.

– Да я уж пойду, – фыркнул Матвей и сверкнул глазами, – а ты подумай и вспомни, зачем мы здесь. Глядишь, градус интереса к ведьме станет меньше.

– Советчик бесов.

Глава 11

Музыка для атмосферы:

Citizen Soldier – Strong For Somebody Else

Сейчас – Ника

Погода на улице продолжала портиться, с озера дул пронзительный ветер, злобно шумел в кронах деревьев и гудел в дымоход. Он будто услышал крик души ведьмы и примчался защитить. Ника невольно прислушивалась и внутренне вторила стихии.

Но в гостиную в доме вернулся уют – пламя в камне трещало поленьями, источая приятное ароматное тепло, последствия нервного срыва были убраны. Девушка скользнула взглядом по целым бра и ровным рядам книг на полках и негромко усмехнулась. Только алкоголь в баре не удалось вернуть в разбитые графины, но сам хрусталь собрался воедино на ее глазах и теперь сверкал бликами, передразнивая огонь.

Если бы так просто было собрать из осколков себя! Две части личности с разным опытом, знаниями и самоидентификацией наконец-то поместились в одной голове. Между ними есть разница, память еще не стала одной. От этого в висках саднило, как мелкая наждачная бумага по коже. Приятная новость для себя есть – Вероника Велес не пациентка психиатра! У нее нет, и никогда не было экзотического расстройства. А сны, видения и другие симптомы – это была попытка сознания докричаться до личности и вырваться из оков.

– Удивительное творение – разум, – негромко произнесла девушка, грея в руках чашку с чаем, – не просто набор физических реакций мозга, но целый мир, осознавший себя. даже звучит бредово, тебе не кажется? Мы пытаемся объяснить, описать сознание им же самим! Еще сложнее с теми, кого нормальными людьми не назвать – с одаренными. Я помню, что у нас другие механизмы в физических телах, и в тонких тоже. А еще знаю, что об этом рассказывал мне ты, в моменты, когда надеялся на стабильность.

Замолчала, медленно моргнула и позволила улечься новой старой информации в болящей голове. Удивительно, но Кир был прав, говоря, что процесс принятия запущен.

– На что вы рассчитывали, пытаясь скрыть от меня мое Я?

– Мы надеялись притормозить рост магии, – дед сидел в кресле рядом и пил коньяк, он так же смотрел в огонь, – Стресс и… некоторые твои особенности подстегнули всплески дара. Он стал вырываться из-под контроля, к тому же среди нас не было никого, кто бы владел схожей тональностью дара. Ты стала опасна для себя и окружающих, неуправляема, подвержена вспышкам ярости, страха, депрессии. Мы не всегда успевали погасить или уравновесить их, Рона. Однажды ты кинулась в Озеро…

– Хотя с детства боюсь воды, – невесело заключила девушка.

– Ты хотела утонуть, потому что дар жег тебя изнутри и причинял боль. Ясен вытащил тебя уже бездыханную. Этот случай стал для нас очередным сигналом, что так продолжаться не может… Я смотрел, как моя любимая внучка превращается в неуправляемую потенциальную угрозу и не мог поверить что бессилен. Среди нас редко, но бывают те, кто не справляется или в определенный момент ломается. Такие одаренные угрожают раскрытию тайны самого нашего существования. Любой Ковен, если бы обнаружил тебя, принял бы решение об уничтожении мгновенно. Впрочем, это не самый худший вариант, если сравнить с застенками лабораторий.

Голос любимого деда звучал привычно размеренно, тепло, хотя рассказывал он вещи, о которых было больно говорить. От этого сердце Ники сжалось от обиды и сожаления. Потому что близкий и родной человек запер ее в собственной голове, потому что рассказывая о мотивах, не сожалеет о принятом решении. А еще, потому что все настолько сложно и страшно, что осуждение отступает на второй план.

Марко честно признал, что жаль последствий, но повторил бы попытку снова. Высшие! Вероника понимала его! Холодным разумом, который столь удивительно работает у одаренных – учитывает логику, целесообразность и имеющиеся данные. Но кроме разума есть измочаленные чувства – жалость к себе, острое осознание несправедливости, злость на судьбу. И логика никак не влияла на глубокую рану от ножа в спине. Можно ли предательство считать оправданным, если оно оставило в живых жертву?

– Я кого-то убила? – вопрос вырвался сам по себе.

И вероятно шел от Ники-ведьмы, которая знала гораздо больше «раненной» себя. Вряд ли Марко рассказал все, что случалось за эти годы. С одной стороны спасибо ему за это, а с другой – хотелось накричать из-за этой чертовой тактичности из жалости!

– Его откачали.

– Кто это был?

– Твой друг детства – Захар Шухт, – это прозвучало бы безжалостно из уст Марко, и могло стать ударом, если бы Ника не знала ответа заранее.

Дед одним голосом сумел выразить сочувствие, и это снова отозвалось неприятной внутренней дрожью. Он не извиняется но сопереживает.

– Не помню, как это случилось, но знаю, что было два года назад.

– Мы успели до того, как остановилось сердце. Захар чем-то расстроил тебя, вы поссорились. В гневе ты даже не пыталась удержать вспышку. Мы успели разжать телекинетическую хватку вокруг его груди. Оказали помощь, подчистили память. Тебя пришлось погрузить в кому, прежде чем Кир вновь вторгся в разум. Ясен к тому моменту нашел способ обуздать магию, усыпить временно кровь. Это был большой риск, но мы пошли на это.

Если призадуматься, можно определить момент тех событий. Примерно тогда Нику стала терзать фантомная боль. Так она называла иррациональное чувство утраты, которое периодически возникало. Словно потеряла нечто важное: конечность, орган или может быть важную часть жизни. Но объяснить словами девушка не могла, металась в мыслях и душевной боли. Разве что в движении, под музыку, в полете под куполом, без страховки получалось выразить эмоции. Нике становилось легче жить. Ее буквально спасала акробатика и изнуряющие тренировки. А когда приходила домой, создавала фантастические украшения, навеянные мифами и легендами. Они тоже странно щемили в мятущейся душе и принимали удивительные формы.

Верным спутником стал холод. Внутри и снаружи: открытые окна в ноябре, холодные ладони, босиком по снегу, не чувствуя мороза.

– У нас была ручная сова, – вспомнила неожиданно и по щеке скатилась слеза, – я убила ее, когда не сдержала злость.

– Люка случайно попала под выброс, – Марко мягко сжал запястье внучки в знак поддержки, тепло его ладони согрело не только кожу, – ты проявила себя Сиреной впервые, никто не успел поймать удар.

– Выходит, я не жертва, – кривая усмешка, – а тот еще кошмар, от которого нужно было спасать окружающий мир?

Скатилась еще одна слеза. Ведьма оплакивала себя, обман, любимую птицу и саму ситуацию, которая вынудила семью Велес делать выбор, который не может быть хорошим или плохим. Только необходимым.

– Сегодня снова сорвалась. Это значит, что придется лезть в голову и душу?

– Нет, – Марко убрал руку и снова сделал глоток коньяка, – Киру больше не пробиться, и сама процедура опасна теперь. По нескольким причинам. Во-первых, твой дар созрел и сопротивляется вторжению, во-вторых, кровь Велес проснулась полностью и имеет иммунитет к методам Ясена.

– Ритуал? Травы?

– Замешанные на магии, – согласился Марко, – В-третьих, я не позволю это повторять. Думаю, угрозы с твоей стороны больше нет, а значит подвергать подобным пыткам нет необходимости. Вероника Велес должна признать себя и принять…

Последнее предложение показалось обрывочным, словно незаконченная мысль. Ника повернула голову, поймала взгляд деда, но он молчал. Секреты. Ими полны все шкафы рода. И подвалы. В прямом смысле. Девушка знала, что под домом зарыт не один труп. Откуда пришла информация не понятно, но не была сюрпризом. Даже сейчас легко скажет, где именно те кости. Предки? Кто-то из семьи вмурован в фундамент.

«Мило. Чтоб помянуть, далеко ходить не надо, – мелькнула ехидная мысль».

– Нас осталось так мало… – отпила чая, который и не думал остывать, – имею в виду семью. Не помню почему, но нас нечто убивает. Кажется, вы называете это проклятием.

– За неимением более подходящего слова. Много лет назад, род нарушил древнюю клятву Высшим. И был обречен на угасание.

– И как с этим связана я?

– Вот это ты должна вспомнить, Рона.

– О, а я уж понадеялась, что сейчас все станет просто и понятно, – лениво съязвила и вытерла подсохшие слезы.

Марко грустно усмехнулся и отсалютовал бокалом. Мрачную иронию дед ценил так же, как хороший алкоголь и добрую охоту.

– Нельзя просто взять и поведать ту давнюю историю. Тем более, что мы не знаем самого главного – что именно случилось. Если мы правы в основной догадке, твоя душа может и должна помнить то воплощение. Если да, то…

– Сама должна понять, зачем я здесь. – Снова злая ирония: – что ж, сказала бы, что удивлена, но совру. И что же? Я в прошлом была героиней, злодейкой или кем там? Мужчиной? Наверняка и померла интересно, если верить некоторым снам.

Эти слова подействовали на Марко сильнее – он нахмурился, стук сердца стал громче, а пальцы крепче сжали бокал. Внучка тронула струны души, которые неприятно зазвенели. Глубоко вздохнул, а потом признал:

– Она о чем-то договорилась с Высшими. И все закончилось. Род ощутил тяжесть проклятия и услышал гробовую тишину. Все причастные были наказаны, а давняя клятва заморожена. Многие из нас годами пытались разобраться, но тщетно. Каждый из клана Велес, включая обычных жителей наших земель, по сей день платит за ошибку: силой, здоровьем, жизнью, душой, даже рассудком.

А тут дед чертовски прав, озвучивая очевидное! Ника хмыкнула. И вовсе не о себе подумала, а о двоюродной сестре Надье. Девушка тщетно лечилась от наркотической зависимости годами. И вообще вела специфический образ жизни в стиле модели нулевых – зависимости, секс на одну ночь с кем попало, роман с парнем байкером, который то бьет ее, то боготворит. Короче, с завидным упрямством прожигала жизнь. В последний раз постила видео с фестиваля в пустыне Блэк-Рок. Потом снова пропала.

Отец кузины трагически умер при схождении лавины, мать покончила жизнь самоубийством, а нерождённый ребенок… Замершая беременность на довольно большом сроке. Надья не смогла вынести все эти потери. Теперь, после рассказа Марко, стало ясно откуда ноги растут. Решила, что обречена и снесла все границы, приняла злой рок в объятия.

Непросто вспомнить всех родственников и причины смерти, но можно найти генеалогическое дерево и отследить, как быстро оно усохло. Кажется, Ника уже его видела. От некогда полнокровного рода осталась одна небольшая ветвь, которая грозила исчезнуть в ближайшие десятилетия.

– Проклятье, значит… А вы думаете, что я ключ? По каким признакам?

– Внешняя схожесть – не просто родовые, черты, но и характерные для Яники. Цвет волос, глаз, телосложение – есть небольшая разница, но не существенна. Даже некоторый язык тела похож, – Марко ответил словно нехотя, будто эта информация ему не нравилась и причиняла страдания, – твоя мать дала похожее имя, прежде чем узнала пол ребенка – ей приснилась дочь и назвалась Вероникой.

– Погоди… ты так говоришь, будто знал мою предшественницу. Яника, верно?

– Она была моей внучкой, дочерью моего сына.

– Но… – на миг опешила и замерла девушка, пытаясь увязать в голове информацию и реальность. До сего момента думала, что знала всех сыновей Марко.

– Мне сильно больше ста лет, внученька, – со странной иронией произнес дедушка, – потому – да, я застал твою предшественницу во плоти. Она была моей внучкой, со стороны сына – эта ветвь была уничтожена раньше всех. Ты являешься потомком моей дочери, которая в момент основных событий находилась в Англии вместе с мужем и его семьей. Проклятие ее задело не так фатально, как тех, кто был близко к Месту Силы.

– Занавес, – потрясенно заключила Ника, хлопнув глазами, – и сколько лет прошло с тех пор?

В свете новых фактов предыдущие причины для тревог как-то даже поблекли. Новоиспеченная ведьма пристально вгляделась в деда, который даже для официального возраста выглядел слишком хорошо. Если сбрить бороду, наверняка покажется что мужчине лет сорок пять, не больше. Это сейчас выглядел как канадский лесоруб из рекламы – борода, рубашка в клетку, бицепс необъятный. А в городе вполне сошел бы за какого-нибудь экстравагантного богатого бизнесмена, посещающего цирюльника. Тут же Ника вспомнила дичайшую регенерацию и… снова хлопнула ресницами.

– Озеро не дает мне умереть, Рона. И…

– Одаренные могут жить очень долго, скрываясь от простых смертных, – закончила его мысль.

– Например, за сто двадцать пять лет не постареть ни на миг. Да и увечья мне ныне не так уж страшны.

Негромкий голос колдуна из рода Велес мелким шорохом прошел по комнате, качнул цветы в вазе, занавески. Он словно стал своеобразным итогом долгой и эмоциональной сцены. Повисла пауза. По коже Ники пробежал холодок, ероша волосы на затылке и пересчитывая позвонки, от корней волос до кончиков пальцев. Время на миг притормозило, оглянулось на родственников в гостиной и задержало взгляд, фиксируя секунды.

– Новый виток, – произнесла ведьма негромким но уверенным голосом, и ее зрачки мигнули, меняя свой размер.

Вот так она безоговорочно поверила в слова, и в то, что реальность именно такая, какой видится сейчас. Не было больше сомнений, подозрений или отрицания. Смирение опустило тяжелую вуаль на волосы, но горизонт для Ники раскрылся. Так отчетливо Вероника не видела очень-очень давно.

Сейчас – Кир

Лес странно молчал, словно замер в настороженной неподвижности. Это было необычно для Кира – его дом вдруг показался незнакомым и запертым на все замки. За многие годы привык к тому, что сама природа секретничает с ним, даже без запроса. Шелестом хвои под ногами, ароматами плывущими в кристальном воздухе, щебетанием птиц. Киру не нужно было прилагать усилия, чтобы узнать, где недавно прошел зверь, по какой тропе ступал человек, откуда веет чужой магией. Он был частью этих земель в самом прямом смысле слова – Хозяином и кусочком души.

Но сегодня, несмотря на беспокойное настроение, лес застыл в молчании. Только ветер в кронах, его злой свист и хруст веток. Будто прятал от взора рану, баюкая ее в вечерних сумерках. И был этот знак гораздо более говорящим, чем, если бы звенел набат.

– Мы ничего не нашли, кроме самого факта чужого присутствия, – Матвей не изменял привычке появляться без предупреждения, – и упырь и кукловод отлично путают следы. А еще было вот это…

Парень жестом фокусника материализовал в руке пучок трав, перемотанных бечевкой. Резкий аромат полыни и воска мгновенно ударил по рецепторам и Кир отшатнулся, выругавшись:

– Идиот! Мне еще сегодня идти на охоту!

– Какой нежный, – насмешливо фыркнул тот и сделал вид, что с наслаждением нюхает травы, – я ему тут цветы от поклонников передаю, а он морду воротит.

Но ангельское лицо парня при этом абсолютно не соответствовало шутке – Матвей был в холодной ярости. Киру даже вглядываться в глаза не нужно было, чтобы понять – друг предвкушает кровавую баню. На его ладонях остались потемневшие следы, напоминающие следы разложения, от соприкосновения с заговоренным «букетом», но только напряженная челюсть говорила о боли.

– Когда я найду эту тварь, то буду медленно наматывать кишки на ее же шею, – травы выпали из рук, но до земли не долетели, исчезнув в тусклой вспышке, – старое логово в западных пещерах пустует давно, но сюрпризы оставлены намерено. Сволочь знала, что рано или поздно мы выйдем на лежку и передала привет. Зайти туда будет проблематично.

– Скажи Велесу, он прекрасно справится с этим делом, – Кир подавил досаду, – Я проверю хутор, а ты не делай глупостей. Мы имеем дело не с простым человеком.

Матвей едва заметно кивнул и быстро исчез среди деревьев.

Кир шел бесшумно, силясь уловить малейший намек на след, считать какой угодно знак. Если у пришельца сменилось логово, значит, он подобрался еще ближе. Скорее всего, прячется в поселке, ведь в близком радиусе вокруг Озера не получится долго играть в прятки. Кир пропустил врага и тот чувствует себя комфортно на этой территории, но не настолько, чтобы находится постоянно. Елень предстоит тщательно проверить. В свете всех событий, некоторые события в городке приобретают новые смыслы. Осталось вычислить и уничтожить виновника.

Хозяин растянул губы в жутковатой улыбкой, которая неестественно преобразила черты лица, оголила острые зубы. Нечто противоестественное появилось и в движениях. Брюнет лениво повернул голову из стороны, в сторону напоминая скорее рептилию, сбрасывая маску человека.

– Раз, два, три, четыре, пять, я иду искать, – ласково напел и принюхался, – кто не спрятался, я не виноват.

Прикрыв глаза с узкими зрачками, он по-звериному втянул воздух. Мир вокруг играл множеством оттенков и спектров. Зрение сейчас не самый надежный свидетель, куда лучше рисуют картинку ароматы и звуки. Кир слышал время, осязал пульсацию жизни вокруг, видел на триста восемьдесят градусов…

Быстрый бег привел к небольшому давно сгоревшему хутору. Люди не ходили сюда даже днем, редкие туристы делали быстрые живописные кадры и спешили уехать прочь. Особняком стояла деревянная церковь. Именно она привлекала и отвращала одновременно своим мистическим флером, тревожила человеческие сердца и разум, смущала чувства. Немногие могли надолго задержать взгляд на здании, сглатывая давящий ком в горле, сжимая пальцы в кулаки. Аура у церкви и холма была невидимой, но очень осязаемой.

Сейчас над провалившимся куполом с граем кружила стая ворон. И этот их ломаный танец острым, как лезвия рисунком, вскрывал в душе безотчетный страх. Но Кир мрачно улыбнулся – слишком предсказуемо.

– Вон, – негромко приказал, стоя на краю отвесной скалы. Она обрывалась в мелкую долину и отрезала от поселения густой лес на ней.

Птичий крик стал нарастать, возмущенный и злобный. Вороны развернулись в его сторону и ринулись к нарушителю спокойствия. Кир спокойно встретил стаю, которая единым потоком кинулась на человеческую фигуру. Казалось, сейчас они набросятся и разорвут на кусочки в своей ярости, но лишь одно черное крыло скользнуло по скуле парня, а вся стая пролетела мимо. Хозяин провел пальцем по тончайшему порезу и задумчиво растер кровь на пальцах.

– Интересно.

Ночь стремительно накрывала горы, хищно сверкая звездами. Такие же огни застыли в темных глазах единственного свидетеля. Он все еще стоял и наблюдал за хутором, куда привела интуиция. Мертвая тишина и запустение не обманули – здесь кто-то был недавно.

Храм не тронул огонь в тот страшный пожар, но вид строения вызывал гораздо больше эмоций, чем черные остовы хат. Двери, запертые на цепи и замок выглядели так, словно их выбивали изнутри. В некоторых окнах скалились куски разбитых витражей, зловеще скрипели доски крыльца. В щель между створками дверей сочился запах запустения, плесени и… смерти.

Хутор был знаком до мелочей, как и покинутый людьми храм. Впрочем, ни одного из богов в нем тоже давно не было. Кир коснулся замка, и он послушно раскрылся, цепь с облегчением упала к ногам, а двери медленно распахнулись. Если бы парень мог, не стал заходить, не стал бы тревожить покой этого места.

Или сжег бы к бесам церковь! Но каждый раз, когда рука тянулась к огню, во рту появлялся тошнотворный привкус металла и мяты… Слишком много воспоминаний, они нахлынули, как только Кир сделал шаг в темный зал, где все еще стояли рядами длинные обветшалые скамьи. В спину парня ударил порыв ветра, взъерошив темные волосы. Для него здесь было светло, словно серый жидкий свет тек косыми стрелами, сквозь провалы окон и в каждую щель. Знакомый ржавый остов трехъярусной люстры брошен в дальнем углу и окутан сизой паутиной. Он скалился коваными пиками плюща и погнутыми подсвечниками, как скелет причудливого животного.

Несколько скелетов, кстати, частично на месте, хоть и пытались растащить животные. У одного трупа осталось распятие за поясом, а если поискать, то можно заметить рассыпанные бусины четок.

– Привет, падре, – поздоровался Кир, – давно не заходил к тебе. Но я так понимаю, ты тут не скучал один. Расскажешь, кто забегал за благословением?

По грязному полу тихо заскребли сухие листья, словно коготки мелких грызунов. Словно в ответ на ироничное обращение где-то рядом заскрипели стены. Кир спиной ощутил, как напрягся воздух в зале, ветер снова покатил сухие листья, взметнул пыль вокруг ботинок парня. Откуда-то из-за остатков исповедальни послышался тихий долгий выдох. А вот и гости.

***

Окровавленная одежда брошена на камни, Кир вошел в воду, за несколько шагов достиг глубины, поплыл, смывая с себя досаду и глухое недовольство. Он глупо подставился и получил некоторый ущерб. Слишком уж выбили из колеи все эти события. Перед внутренним взором тут же мелькнула рыжая коса и зеленые радужки глаз. Ника не покидала его мыслей с момента, как принес ее без сознания в дом.

– Черт… – сцепил зубы и глубоко вздохнул.

Даже сейчас вспомнил о девчонке и ее теплом запахе, исходящим от светлой кожи. Кир мог бы вспомнить каждый полутон. И это жутко бесило.

Озеро приняло его в свои объятия в привычной ледяной ласке, наполняя бодростью. Десяток сильных гребков и вот парень далеко от берега, повернулся на спину и взглянул в небо, по которому быстро бежали облака. Завис в невесомости между двумя безднами, пока вокруг его тела медленно таял кровавый ореол. Предплечье пощипывала вода, а глубокий порез исчезал без следа, срастались сломанные ребра и рана насквозь у ключицы. Остов люстры вонзил в плоть клыки-пики не хуже хищника. Позорище! Как только позволил этому случиться? Кир прикрыл глаза и позволил Озеру помочь в лечении, смыть следы. Да только в мысли вода не проникала, и вымыть из них глупости не могла.

– Время пришло, – шепот разнесся по воде, мелкой рябью прошелся рядом, эхом отразился от воды и в груди Кира.

– Пусть будет так.

Он заметил на берегу знакомую фигуру и раздраженно ушел в черную воду с головой. Разговаривать не хотелось, как и видеть никого из этой семьи Велес… Но Марко слишком упорный тип и легко избежать встречи не получится. Он умиротворенно курил, сидя на камне и абсолютно не удивился, когда Кир появился, едва потревожив воду.

– Будет второе тело? – кивнул на одежду. Темнота старому ведьмаку ни капли не мешала. Впрочем, запах крови не расслышать тоже тяжело.

– Два, – Кир придирчиво осмотрел свои штаны и решил что надевать их не станет, – вероятно это была та парочка туристов, которые перестали выходить на связь дней пять назад. Тел и снаряжения не найдут, тут можешь быть спокоен.

– Мне это все не нравится. Ты проливаешь кровь невинных…

– Думаешь, мне это удовольствие приносит? – парень так быстро повернул голову, что человеческому глазу было бы сложно уловить движение. Его лицо словно окаменело, – хотелось бы видеть, что мудрый род Велес будет делать на моем месте!

– Ты говорил, что жертв не будет.

– А ты обещал, что чужих не пропустишь и все под контролем.

– Чем быстрее поймаем пришельца, тем меньше нам обоим работы.

– Просто отойди в сторону и не мешай, – раздраженно заключил Кир, – я убью столько людей, сколько понадобится, Марко. И плевать на твое чистоплюйство.

Глава 12

Сейчас – Ника

Собственный крик разбудил мгновенно, как разряд тока по нервам. Ника распахнула глаза, попыталась встать и запуталась в одеяле, едва не рухнула с кровати. В висках неприятно ломило, в горле пересохло, а сердце выпрыгивало из груди, грозя тахикардией. Цепкий сон не хотел покидать и щедро делился ощущениями даже после пробуждения. Знакомый кошмар – иллюстрация из прошлой жизни – рвался из подсознания. Девушка застонала сквозь зубы и отбросила одеяло:

– Ненавижу воду.

В очередной раз Ника тонула, снова ее утаскивали на глубину, а вода заливала легкие. Темные воды жадно поглощали жертву, и последний образ отпечатался на сетчатке –удаляющийся свет и резь в легких. Но в этот раз было кое-что новенькое. По жилам тонущей девушки текла энергия, и последние крохи кислорода она потратила на одно слово:

– Живи…

В реальности, по уютной спальне прокатился потусторонний шепот, от которого неприятно екнуло сердце и пробрала невольная дрожь. Ника с силой потерла лицо ладонями и насильно затолкала зачатки естественного страха подальше. Встречи с отголосками смерти задевают сильнее реальной угрозы.

Было около пяти утра, за окном еще темно, но тело говорило, что пора вставать. Прохладный воздух коснулся влажной от пота кожи. Чертов кошмар! Неплохо так встряхнул измочаленные нервы. И ни хрена не помогает то, что Велес знает теперь больше об истоках проблемы.

Кстати, неплохо бы добыть больше информации о возможности реинкарнации и памяти прошлых жизней. Интернет полон подобного мусора, но девушку интересовали реальные записи одаренных, а не фантазии поп-культуры. Смертные придумали множество вариантов ответов на вопрос «что дальше, после смерти», как ни странно, некоторые варианты близки к действительности. Но что касалось вопроса о повторяющихся жизнях… Ника помнила что-то из легенд о мировой структуре, но подтвержденных данных о перерождении души у нее не было. Только романтические слухи или страшилки.

– Вряд ли я могу рассчитывать на романтику, – иронично хмыкнула, – скорее низкопробный триллер.

Свидетельства блаженных из-ток шоу, где они рассказывали, кем были столетия назад, в расчет брать не приходилось. Обычно их соплеменники вещали еще о мировом заговоре, плоской Земле и йети. Гораздо ближе к истине были лидеры духовных сект и организаций. Души действительно живут не одну жизнь, но память, опыт и все прошлое оставляют позади. Это не может прямо влиять на нынешнее воплощение! Или может?

Благо, Веронике не придется самостоятельно копаться в тоннах ненужной информации. Раз она ведьма, значит, будет спрашивать у ближайшего клана ведьм – род Велес еще жив. Кроме того, бегает тут рядом один подозрительный чернявый тип с неоднозначными намерениями и сомнительными целями…

После контрастного душа, собирала волосы в высокий хвост. Встав на цыпочки у раковины, обнаженная ведьма периодически косилась на зеркало с нотой подозрения. Оно ранее бывало непостоянным, и теперь подсознательно опасалась увидеть там кого-то вместо себя. При этом, Ника совершенно не обратила внимания, что за приоткрытой дверью застыл человеческий силуэт.

Положила расческу с красивой костяной ручкой на край столика. Конечно, она упала на пол, стуча по кафелю. Ведьма, глухо выругавшись, из-за зажатой в зубах резинки, нагнулась, чтобы поднять и уловила движение периферийным зрением…

– Что?..

Разогнулась так быстро, что закружилась голова. Силуэта в дверях не было, остался только риск инфаркта. Многим знакомо секундное чувство, когда сердце летит не просто в пятки, а куда-то в подвал?

– Вашу же маму!

Разговор с дедулей вроде бы облегчил жизнь, но одновременно сделал все сложнее. Требовалось включиться в новую жизнь, но старая не отпустила – смешивались воедино две личности. Не рискуя повернуться спиной к двери, Вероника аккуратно вынула из столика ножницы и мягко ступая, направилась в коридор. Дверь чуть скрипнула от толчка и медленно распахнулась, открывая вид на пустую лестничную площадку и дверной проем комнаты. Легкий сквозняк обнял девушку и на коже выступили мурашки. Ника кралась в спальню, готовая воткнуть лезвия в любого, кого там обнаружит. Обратилась в слух настолько, что перестала дышать, а шаги стали почти кошачьими. В доме не раздавалось ни одного постороннего звука, но напряжение не уходило, превращаясь в паранойю.

В спальню влетела пулей, толкнув дверь, отчего та ударилась о стену. Кроме колыхающейся на ветру занавески и умывающегося кота не обнаружила ничего. Горыня смерил ее строгим взглядом и вернулся к утреннему ритуалу.

– Хорошо, – сказала вслух, опуская импровизированное оружие, – один минус – окно я не открывала.

Еще один резкий звук и Ника почти привычно вздрогнула – пиликнул телефон, уведомляя о сообщении.

«Знаю что произошло. Будь осторожна, слушайся Марко. Не оставайся одна и не ходи в лес. Свяжусь с тобой как смогу».

– И тебе доброго утра, дядя Ясен, – в голосе сквозило веселье.

Просмотрела другие мессенджеры, отправила несколько ответов, а потом бросила ножницы на рабочий стол. Оказывается, Ника продолжала сжимать импровизированное оружие. Нет, с этим нужно что-то делать!

За окном заметно посветлело, девушка приняла какое-то решение и быстро надела спортивные лосины. Дед скоро проснется, уйти на пробежку лучше до этого момента. Вчера не обсудили вопрос с опасной тварью, которая жрет людей, но ведьма в душе взяла верх – страха не было. Одаренные вообще редко кого-то боялись. Вот и сейчас, сбежав со ступенек веранды, поправила объёмную куртку на плечах, огляделась и, взяв довольно быстрый темп, побежала по тропе в лес. При свете дня опасны люди, а не монстры. И прежде чем решать насущные проблемы и переходить к каким-то действиям, хотелось бы привести в порядок душу и тело.

Десяток километров не были проблемой – тело радовалось нагрузке и послушно несло Нику вперед, даря энергию. Под покровом леса стелилась утоптанная тропа, хвойный воздух заполнял легкие, а мерный ритм бега затягивал в транс. Всегда любила бег – он перезагружал сознание. Иногда могла бежать часами с музыкой в ушах или наедине с мыслями, в медитативном состоянии. Поэтому после серьезного напряжения хотелось бежать и не останавливаться, паря в приятном ничто. Идея сработала прекрасно – Вероника Велес с каждым шагом собирала себя по кусочкам в единое целое.

Преодолев расстояние до отеля примерно за час, застала прекрасный рассвет над Озером. Куртка полетела на деревянный настил, оставшись в топе юная ведьма стала активно разминаться, готовясь к еще одному личному для себя действу. Прохладный воздух насыщал легкие, тело звенело от приятного течения энергии, а в голове поселилась гармония. Пробежка подействовала благотворно на нервы и мысли. Ника удовлетворенно созерцала, как тончайшая дымка тумана плыла над водной гладью, без малейшего намека на тревогу, хотя чувства фиксировали, что местность не так уж безмятежна, какой кажется. Словно само Озеро и лес наблюдают скрытыми глазами.

В какой-то момент мысли проявились на поверхности сознания, стали кристально чистыми и четкими. Итак, факт первый: Вероника Велес – ведьма из древнего рода, с потенциально безграничным могуществом.

«Но есть нюанс… – чувство юмора не отказывало никогда».

Этот род клятвопреступников. Ага, второй интересный факт. Он обрекал весь клан на угасание, и с этим как-то связана сама Вероника. Еще один минус – ответы нужно искать наощупь, или ждать когда подсознание вытолкнет из памяти подсказки. Пока память прошлой жизни сигналила бестолково и малоинформативно.

Третий факт чуть приятнее. У юной ведьмы проявился интересный оттенок дара, который воспет в легендах и часто связан с чудовищами. Сиренами. Одним только голосом Ника могла убивать, разрушать или зачаровывать. Так говорят другие. Сама Велес не ощущала в себе этой силы, как и необходимости использовать, во вред или благо. Чувства и желания «проснувшейся» ведьмы замерли в приятном балансе.

«Наконец-то… – внутренний суфлер выдохнул с ноткой облегчения и один из зажимом тревоги растворился окончательно, – без контроля магии, проще пойти утопиться добровольно».

И последняя, не самая приятная новость – магия Вероники ранее была нестабильной и опасной. Что заставило семью использовать не самые добрые и гуманные методы противодействия. Марко верил, что внучка справится в силу возраста и естественной стабилизации всей внутренней системы. Но прав ли он? Ника повернула лицо к лучам солнца, закрытых век коснулся свет.

К ладоням, стопам, позвоночнику, темени и к «третьему глазу» прилила энергия, стала пульсировать и слегка нагреваться. Не опасно, скорее успокаивающе, словно энергетические узлы прогоняли силу, проверяя готовность. Девушка позволила инстинктам действовать мимо разума, усыпив его медитацией. Она вдыхала не просто воздух, но свет, медленно и размеренно… Настала пора почувствовать, наконец, что родилась не просто человеком. И заявить о готовности принять дар и проклятие – весь багаж, что оставлен для нее чужой рукой.

Свобода – то, что накрыло Веронику Велес с головой, коснулось солнечным поцелуем, воздушными объятиями, щекоткой в конечностях, приятной тяжестью в груди. Только готовность принять себя полностью, не перекладывая груз жизни на других, является истинной свободой личности. Ни люди, ни боги не могут это сделать вместо кого-то.

Губы девушки сложились в легкую улыбку, она приветствовала нового друга и напарника, которого так долго скрывала – себя.

– Почему-то я знал, что найду тебя здесь.

Его шаги ощутила задолго до того, как Захар подошел. Ника выполняла знакомый комплекс движений, слушала пространство и то, как в теле искрила энергия. Неторопливо перетекая из одной позы в другую, растворилась не только в себе, но и захватила мир рядом. Нике не нужно было открывать глаза, чтобы видеть.

– Здравствуй, – находясь спиной к нему, знала, что парень замер в нескольких шагах. Голос ведьмы приятной дрожью прокатился по его телу и тут же пропал.

Захар был сбит с толку и вряд ли осознал, что к нему слега прикоснулась настоящая магия. С интересом наблюдал как рыжая девушка, купалась в лучах утреннего солнца и казалась фантастическим видением просвеченным лучами едва не насквозь. Ее волосы сияли огненным гало, движения спортивного тела были столь плавными, точными и текучими, что невольно зарождалась мысль – это слишком для человека. Кажется, Зара целую вечность смотрел на удивительное действо, но Вероника закончила через минуту и повернулась к нему лицом.

– Ты… – в горле пересохло, он прокашлялся, – не знаю, что ты делала, но это просто невероятно.

– Всего лишь йога, – улыбнулась расслабленно.

– Ты даже выглядишь как-то… – он помахал в воздухе кистью, – иначе.

– Хороший сон, спорт и вкусная еда творят чудеса, – улыбка Ники стала лукавой, – зачем меня искал?

Ясно о чем говорил Шухт. Он не понимал сути, но видел изменения глазами. От этого на душе Вероники было весело и приятно. Не только голос вобрал в себя силу, но и тело приняло и распределило ее. Даже цвет ауры, ведьмин флер… Одним словом – запела душа! И сейчас, когда девушке было так хорошо, невольно хотелось делиться со всем миром. Вот Захара и зацепило благодатью. Да так, что забыл зачем шел. Он чуть наклонил голову в намеке на легкое смущение, позволил себе секунду сомнений, а потом сдернул их прочь:

– Хотел позвать тебя на свидание.

– Неожиданно, – Ника подняла с досок куртку, – мне казалось, у нас не все гладко…

– За что я планировал извиниться, – даже не думал отмазываться тот.

– И извинился, Зара. Все нормально, я понимаю.

В глазах парня была готовность искупить горький момент самой первой встречи через годы. Ника не планировала его задеть или наказывать за тот случай, но выяснить сразу неприятный момент полезнее, чем оставить за спиной неприятный отзвук. Если, конечно, они хотят продолжить хорошие отношения.

– Тогда нам придется объясниться, да? – неторопливо подошла ближе и остановилась в шаге от нежданного гостя.

Пришлось приподнять голову, чтобы заглянуть в светло-золотистые глаза с красивым узором радужки. Всегда восхищалась необычным сочетанием – золотистый фон и буро-коричневые росчерки, похожие на листочки хризантемы. Тон глаз подчеркивала светлая пшеничная шевелюра с выгоревшими волнистыми прядями и редкие веснушки на оливковой коже. Захар был нетипичным представителем местного населения и очень привлекательным.

– Придется, – серьезно согласился, а потом протянул руку и коснулся щеки Ники, заправил за ухо выбившуюся прядь, – но давай мы сделаем это постепенно, как думаешь?

– Начнем сначала?

– Да…

Он смотрел странно и что-то мучало парня изнутри. Ника даже прикусила губу силясь вспомнить, что стало главной причиной их разлада. До этого момента думала, что дело в ее отъезде, но интуиция шептала, что не все так просто. И правда Веронике не понравится, ибо это до сих пор ранило бывшего друга. И чем ближе приближалась к воспоминаниям, насильно перебирая как картотеку, картины прошлого, тем неприятнее екало в груди.

– Ты сомневаешься? – свел брови парень, голос его стал прохладнее.

– Нет, совсем нет, – мгновенно отвлеклась от рефлексии и сама протянула руку, коснулась его ладони и как могла мягко улыбнулась: – прости мою рассеяность…

– Я понимаю, мы оба натворили глупостей.

«Ага, весьма благородно с его стороны, – ехидно хохотнул внутренний голос, – сейчас договориться до того, что возьмет всю вину на себя. Какой хороший мальчик».

– Я отела бы вернуть твою дружбу, – решительно перебила Ника и приготовилась к шквалу воспоминаний. Но вопреки всему, сознание ограничилось только сарказмом.

– Только дружбу?..

В куртке оглушительно зазвонил телефон, отчего оба вздрогнули. Ника пыталась выудить его из кармана под громкий жизнеутверждающий вокал Bon Jovi:

«It's my life

It's now or never

I ain't gonna live forever

I just want to live while I'm alive»

– Прости, – одними губами прошептала и ответила на звонок: – да, дядя, слушаю.

Тогда – Ника

Только слабость может мотивировать больше, чем хорошая перспектива. Это Яника усвоила с дества. Старшая сестра Лумина была ловчее, красивее и сильнее, ее любили старшие клана и возлагали надежды. С возрастом становилось только хуже – сила Яники оказалась слишком небольшой. И она быстро поняла, что ей придется активно бороться за право заявить о себе. Поэтому она получала образование, вгрызалась в гранит науки, манипуляциями и правдой добиралась до личных записей родственников, изучала языки, чтобы расширить ареал знаний. Пока сестра нежилась в свете внимания и взращивала свое будущее могущество, Яника искала варианты для себя.

Сложно сказать в какой из моментов между сестрами пролегла пропасть. Возможно, еще с рождения, ведь у них были разные матери, а позже и мнение на этот счет. Конкуренцию в клане Велес поощряли, считая, что это взращивает сильных магов, но никто не ждал, что все так далеко зайдет…

Сидеть обессиленной на твердом подобии кровати было болезненно не только для ауры ведьмы, но и для уязвленного эго. Еще хуже было от того, что сестрица не пребывала в соседней камере. А неудавшегося жениха никто не спешил рвать на части. Ника едко усмехнулась потрескавшимися губами – он переиграл обеих девиц, как детей. Иначе не ясно, почему до сих пор жив и беседует со старшими рода. Они не должны были подарить ему этот скандал.

Интересно, кабинет отца подлежит восстановлению?

Ника хотела злиться. Хотела ненавидеть эти его темные, как малахит, глаза и лживые речи. Но не могла. Вместо этого, к горлу подкатывал ком, а губы кривились в болезненной гримасе. Сдерживать рыдания тяжко, но проливать слезы из-за мужчины… Отвратительная идея.

– Детка, ни один мужчина не стоит того, чтобы рвать из-за него душу, – сказала однажды Ба, – он все равно не оценит, а у тебя ранние морщины появятся и плохая карма.

Леонида могла себе позволить подобные мысли с высоты своего опыта, возможностей и власти. Впрочем, она же говорила, что любовь стоит того, чтобы вляпываться в головокружительные романы, наслаждаться каждым мигом, а после – расставаться. Причем так, чтобы сердце было разбито у другого. По ее мнению, в этом весь смысл.

Ника ощутила привкус крови на кончике языка – трещинка на губе кровила и приправляла душевную боль драмой. То и дело, по коже ведьмы пробегали мурашки. От того, что аура требовала энергии. Или от фантомных ощущений его рук, смеха в ушах или прохлады его магии. Кажется, когда Яника сорвалась, именно его усилия сдержали разрушения.

– Будь ты проклят… – шепнула в потолок. И вновь прокрутила в голове момент, когда все пошло не так.

Ника сжимала в руках документ с красивой витиеватой подписью и восковой печатью рода. Магический контракт утверждал, что ее старшая сестра Лумина Велес будет помолвлена с Киром Герцег.

Влезть в кабинет главы рода было не так уж и сложно – магия ведьмы крепла, и ее желание отпереть дверь было сильнее рунных запретов отца. Безнаказанным это вряд ли останется, но в свете находки, это уже неважно. Шаги в коридоре могли бы напугать Янику, но приступ темной злости был сильнее. Бумага под пальцами начала тлеть, а в глазах защипало от температуры. Возможно, девушка бы плакала, но магия сушила непролитые слезы, а сердце охватывал водоворот недавно полученного могущества.

– Дочка? – удивление батюшки перевисло гнев, – Что ты здесь делаешь? Как взломала защиту?

– Ах, ты мелкая воровка! – Лумина выскочила из-за широкой отцовской спины, – посмела сюда войти без дозволения?!

В ушах ведьмы зашумело, сердце бухало где-то в горле, мешая высказать все, что рвалось с языка. В левой руке продолжал дымиться документ, но бумага не спешила разрушаться – магический договор не так просто сжечь. Но и пламя души Яники не было обычным, невидимые языки исходили черным дымом и вполне реально нагревали кожу. Зрение помутилось, будто бы от слез. Или это они и есть? Ведьма рассеяно мазнула пальцами правой руки по щеке – нет, не плачет. А потом сморгнула пелену и взглянула на семью. В кабинет, кроме сестры и отца вошли дед Марко и… он. Кир был последним. В этот момент все отмерли.

– Яника, сейчас же объяснись! – потребовал глава рода, Мариан Велес, приказ тяжело осел в воздухе.

– Я говорила, что она полностью отбилась от рук, – не упустила случая обвинить Лумина.

Сестра хотела усугубить ситуацию максимально, чтобы быстро и одним махом убрать ненавистную конкурентку. Если бы могла, наверняка бы лично убила и прикопала в безымянной могиле, как собаку. Но пока что у наследницы не было подобной возможности и средств. Род не простил бы подобного. И судя по взгляду Марко Велес, он догадывался о наклонностях старшей из сестер.

– Ника, – позвал гораздо спокойнее дед, обративший внимание на состояние внучки и еле слышный треск бумаги в ее пальцах, – можешь взять себя в руки?

– Деда, что ты сюсюкаешь с ней, как с маленькой!..

В кабинете послышался треск статического электричества, а вокруг Яники словно собрались тени. Она все еще молчала и пыталась сдержать внутри торнадо. Плевать на требования! Плевать на сестру и нарушение правил! Чертов контракт, подписанный обеими сторонами, стал для девушки поражением.

– Она завидовала мне и пыталась повлиять на решение Кира! Ну же, скажи им! – наследница резко повернулась к брюнету, который полностью игнорировал семейные разборки.

Он внимательно смотрел сквозь Нику и хмурился. Так же как Марко, парень понял гораздо больше капризной девчонки.

– Мина, помолчи, – отец тоже напрягся, когда не увидел в лице младшей дочери ни тени вины или стыда. Зеленые глаза потемнели и странно смотрели, словно куда-то у глубину пространства.

– Мерзавка в очередной раз нарушает все мыслимые нормы!

В этот момент Яника ожила и как-то по-змеиному повернула голову в сторону сестры. Жутковато и тяжело пригвоздила немигающим взглядом брюнетку и дернула уголком губ в намеке на презрение.

– Ты не получишь желаемое, – голос Яники прозвучал гулко, будто в огромном зале с высокими потолками. От него вибрировал воздух.

Ведьма тряхнула бумагой в руке, с нее посыпался мелкий пепел, а Лумина покраснела от злости, сжала кулаки и хотела разразиться очередной серией ругани, но остановил ее Марко:

– Мина!

– Что ж, я могла бы сказать, что удивлена, – Ника обратила взор на отца, – Все к этому шло, батюшка…

Никто не решался агрессивно применять магию, потому что напряжение витающие в комнате грозило взорваться в буквальном смысле слова. Яника была на грани срыва и семья надеялась удержать девушку.

– Ника, слушай мой голос, – мягким тоном обратился Кир и сделал несколько шагов в ее сторону, он держал ладони на виду и двигался плавно, – твоя сила…

– Тебя я уже выслушала, – прохладный ответ прозвучал насмешливо, а воздух вокруг горла Кира сгустился до состояния невидимой веревки.

Все думали, что разум постепенно покидает ведьму, но это было не совсем так. Она знала, что Кир лучше всех ощутил, насколько близка девушка к срыву, но еще не готова переступить грань. И это отрезвило лучше ведра воды – хватит чужого влияния и управлени! Воздух начал легче заходить в легкие, а вал обжигающего гнева притормозил. Но это вовсе не означало, что Яника стерпит чертов договор!

– Вы всю мою жизнь помыкали мной, смотрели поверх головы, списали со счетов, прежде чем вообще дали крошечный шанс! Я обрела силы не благодаря семье и ее фальшивым ценностям, а только полагаясь на себя! Но даже после вы…

– Дочь, ты должна успокоиться и…

– Должна?! – вскинулась и расхохоталась, – Снова одни обязанности: быть тише, скромнее, не мешать золотой девочке Лумине быть звездой очей отцовских! Так?! Я спрашиваю тебя, папа?! А ты?! – кинжальный взгляд в сторону сестры и договор начал тлеть сильнее, – сотри с лица довольную улыбочку, дрянь! Ибо я расскажу, с кем ты спуталась в лесной избе! И какова цена успеха сестрицы Велес! Заемная сила и раздутое самомнение!

Зря ведьма решила, что сумела найти опору. С каждым словом ее голос звучал страннее – от низкой вибрации срывался до свистящего шепота. Лумина побледнела, когда поняла, о чем младшая знает. И даже если не сумеет доказать, проверить для старших рода несложно.

– Настолько опустилась, чтобы придумывать небылицы? – нервно хохотнула в ответ и потереьила колечко на пальце. Непростое…

– О, а что скажет наш трофейный колдун? – снова рассмеялась Яника, и дым под пальцами пошел сильнее, – ну же, Кир! Расскажи всем, как выбирал невесту! Что обещал мне, а что сестрице говорил?! А с которой спать понравилось больше?

– Если возьмешь себя в руки, мы сможем все обсудить, – спокойно предложил парень, внимательно следя за движениями ведьмы, – ты добилась внимания, Яника. Смотри, тебя все слушают.

Рыжая бледнела, ее движения становились рваными и ускорялись. Это значило, что эмоциональное состояние ухудшалось. Смех с безумной нотой был ответом на реплику парня. Яника не хотела останавливаться, сердце требовало немедленного возмездия.

Подобное состояние ведьмы как правило заканчивалось посмертным проклятием или огромными разрушениями. Все присутствующие, кроме Лумины, понимали к чему идет дело, и уже окутывали себя и девушку слоями своей воли, в надежде подавить или развеять силу.

– О чем речь вообще? Успокоились все! Еще мне тут срывов не хватало! – в конец разъярился Мариан, – Яника, дочь, давай мы все решим спокойно. Ты сумеешь удержаться, ты сильная и умная девочка…

Он попытался схватить дочь за руку. И это было ошибкой. Одновременно с его движением Марко хотел вмешаться и встать между ними, Кир тоже кинулся ближе, а Лумина мудро выскочила за дверь. Договор вспыхнул черным пламенем, Ника закричала, взлетела над полом на полметра и от нее разошлась силовая волна, которая раскидала всех по кабинету. Кир успел укрыться за тяжелым столом и заметить, как девушка замерла в подвешенном состоянии и отрешалась от мира. Рыжие волосы плыли вокруг ее тела, словно были в воде. Корсет платья Яники засиял изнутри, словно в груди Ники был мощный источник света. Или скорее тьмы. Кир вышел из-за стола и в последней надежде потянулся к ней, словно предлагая свою руку:

– Яника, прошу…

– Я думала, больно не будет, – вдруг прозвучал ее усталый голос, – я думала, ты не сделаешь мне так больно…

Ее взгляд сфокусировался на парне, слеза скатилась по щеке и на пол упала без чувств, впитывая в себя часть выброшенной силы, подобно черной дыре. Инерция удара пришлась по самой ведьме.

Мариан с трудом выбирался из обломков разбитого шкафа, а дед осторожно касался окровавленного затылка.

Так и очнулась ведьма Велес в подвале собственного дома. Могла бы пожаловаться, что ее камера была мокрой и жуткой, но нет. Сухо, не холодно и даже свет проникал в окно под самым потолком. Только сил никаких не было. Магический срыв выпил досуха и разломал внутреннюю структуру, а символы на стенах комнаты не позволяли восстановиться. Вставать с лежанки не хотелось, хоть во рту пересохло, а кружка с водой была прямо на деревянной подставке у двери. В голове противно гудело, стреляло в висках, даже корни волос и ногти болели.

Яника свернулась в клубок, прижала колени к груди и тихо заплакала. От бессилия, от злости и от разочарования. В себе, в первую очередь. Проигрывать, да еще так позорно… Слезы с новой силой потекли по щекам, а руки крепче сжали колени. Хотелось выть, а лучше – кричать. Или сделать кому-то больно. Она не решилась на смертельный удар, струсила в последний момент.

Тихий стук в дверь, так чтобы привлечь внимание, если она уже очнулась, вызвал глухое раздражение. Но отвечать не было ни сил, ни желания, поэтому продолжала лежать почти без движения и негромко всхлипывать. За дверью был Кир, а перед ним приходил Марко. И Лумина. Последняя наверняка жаждала позлорадствовать, но дед спугнул, когда принес воду и плед.

Судя по звукам Кир сел и облокотился на дверь спиной. Через небольшое отверстие внизу было видно кусочек его рубахи. Ника сцепила зубы, чтобы не вырвалось ни звука адресованных ему.

– Договор был подписан до того, – сказал он так тихо, что услышать можно лишь, будучи ведьмой.

Плевать.

Глава 13

Сейчас – Кир

Бесполезно было надеяться, что девчонка станет держаться подальше от леса и Озера. И всё же в глубине души Кир хотел, чтобы она испугалась – осталась бы в доме, под защитой деда и магии рода. Пусть это не резиденция Велес, но даже охотничий дом способен отразить немертвую угрозу.

Впрочем, пугливая ведьма – это слабая ведьма. А слабая ведьма – мёртвая. Не только память возвращалась к Нике, но и её настоящая, забытая сущность.

Кир не собирался подглядывать. Он хотел лишь оставить для Марко пару амулетов, обнаруженных на деревьях. Старик Велес – искусный артефактор, вдруг узнает почерк врага… чем чёрт не шутит?

Он поднялся наверх, ведомый странным внутренним позывом. Бесшумно, почти мгновенно – как только уловил вскрик и тревожное движение. Девушку снова терзали кошмары. Интересно, что она видит? И помнит ли хоть что-нибудь после пробуждения?..

Дыхание перехватило, когда заметил ее в ванной, обнаженную еще влажную после душа. Она стояла вытянувшись на кончиках пальцев, напрягая красивые икры. Свет и тени словно издеваясь, подчеркнули изгибы и природную, естественную для нее сексуальность. Идеальные пропорции, тонкая талия, полушария небольшой груди и родинка под правым соском. Кир замер абсолютно неподвижно, не в силах отвернуться от той, кого не мог выгнать из мыслей всю его проклятую жизнь. И пусть сейчас Ника выглядела несколько иначе, обладая формой скорее воина, чем родовитой бездельницы… Знакомая и одновременно чужая. Парень поймал себя на мысли, что даже будучи слепым, сумел бы узнать, кто перед ним. Каждый жест отдавался в нём волной – когда закусила резинку, собирая волосы в высокий хвост, привычное хладнокровие дало трещину. Томление и жгучее желание коснуться этой светлой кожи накрыли с головой. Он почти утонул в них. Упавшая расческа стала сигналом.

Кир злился. Больше на себя, но хотелось малодушно обвинить девчонку, которая сейчас беспечно бежала по лесу, полностью отключившись от реальности. Пришлось даже прогнать семейство диких кабанов, угодивших на её тропу. Хорошо, что это были всего лишь кабаны, а не кто-то… иной. Кир считал себя хозяином этих лесов, по праву сильного, но это вовсе не значило, что они безопасны. Как привязанный бежал параллельным курсом и все больше кипело раздражение в груди.

– Выдыхай, брат, – весело окликнул Матвей, бесшумно рухнув с верхушки сосны. Метров шестьдесят в высоту, – а то переполошишь всю округу недовольством.

Кир хмуро взглянул на него, не нуждаясь в пояснениях. Рыжий и так всё знал. Он всегда всё знал. За столько лет в одной связке у них не осталось секретов.

– Эк тебя корёжит, – с усмешкой протянул Матвей. – Почти завидую. Хотя, если серьёзно: в округе чисто. Добежит спокойно, не мешай. Ей надо выдохнуть. И тебе бы следовало.

– Засунь свои советы знаешь куда, – буркнул Кир, но без огонька. Буря в его груди уже чуть притихла.

Кир хотел разозлиться, но передумал. Друг был самым здравомыслящим разумным за многие годы. Что странно, учитывая слегка поехавшую крышу. Так вот, если Матвей посчитал нужным вмешаться в сугубо личные дела, значит действительно это нужно. Потому Кир сделал усилие воли и вышвырнул эмоции в дальний угол души.

– Я…

– С этим ничего не сделаешь, – Матвей махнул рукой, снова становясь серьёзнее. – Дальше только хуже будет. Но пока держи себя в руках. Есть у меня для этого один рецепт… – и тут в его глазах сверкнула хищная искра.

Кир мгновенно понял причину воодушевления. Кир моментально понял, о чём речь. Второй за день совет – и, чёрт возьми, оба оказались дельными.

– Поехали в город, – коротко бросил он.

– А как же охота?

– Она уходит, меняет следы, логова, кругами ходит. Возможно, кукловод её у себя прячет.

– Ну, заодно проверим местных, – кивнул Матвей, задумчиво. – Как ни странно, среди людей скрываться – самое надёжное.

Запахи, эмоции, потоки магии – в человеческом муравейнике всё это сливается в хаос. Голод монстра – единственное, что может выдать его.

Они уже выехали из леса, когда на дорогу резко выскочил человек. Матвей среагировал мгновенно – крутанул руль, избежал столкновения и тут же дал сигнал клаксоном.

– О, еще один бегун, – весело отметил и покосился на друга, – популярный нынче спорт, гляди ка. Может, и мне бегать начать по утрам?

– Оба начнем, – мрачно пообещал Кир, сверля взглядом знакомое лицо, – мне сильно понравилось, бодрит.

Захар поднял ладони, изображая виноватого, и неспешно подошёл со стороны водителя. Матвей опустил стекло.

– Учти, Шухт, я плохой Шумахер, – хмыкнул рыжий. – В следующий ты познакомишься с моим бампером поближе.

– Музыка, – спокойно ответил Захар, вынув наушник. Улыбка была вежливой, но в глазах – лёд. – Как ремонт продвигается? По-моему, вы рановато.

Он кинул взгляд на груз в кузове: мешки цемента, стройматериалы под тентом.

Матвей весело хохотнул и снова покосился на Кира, который даже не смотрел в сторону бегуна. Кир даже не повёл бровью, уставившись в экран телефона. Пальцы бегло набирали сообщение, но рывки в движениях и стиснутая челюсть выдавали напряжение. Натянутые отношения этих двоих порой отдавали откровенной враждебностью. Которую оба старательно держали в рамках на людях.

– Кто рано встаёт… – начал было Матвей.

– …тот ни хрена не высыпается, – процедил Кир, не отрываясь от переписки.

Рыжий не зря максимально перегородил окно, от друга исходила удушающая аура, от которой насекомые еще на подлете дохли бы. И судя по тому, как старательно он себя отвлекал, контролировать очередной приступ ярости мог весьма условно.

– Всё по плану, – отозвался рыжий, делая вид, что ничего не происходит. – Поленницу возле бани кладём. За кирпичом к твоему брату, надеемся, скидку подгонит.

– Ты бы совесть включил, – фыркнул Захар. – У тебя и так особые цены.

Он явно чувствовал себя неуютно, но скрывал это. И не только из-за холодного взгляда Кира. В машине будто гудела невидимая гроза. Чем дольше блондин задерживался, тем ощутимее становилась угроза. Матвей, прикрывший собой окно, тоже чувствовал, что воздух натягивается, как струна.

– Бывай, Захар, – весело кивнул Матвей, перехватывая инициативу.

Кир медленно повернул голову, и только тень скрывала, как в его глазах вспыхнуло что-то неестественное.

– Осторожно на дороге, – произнёс лениво. – Тут говорят, звери людей жрут.

– Подавятся, – благожелательно улыбнулся тот в ответ, похлопал рукой по крыше машины, – удачных покупок.

Окно поползло вверх, а Матвей выровнял машину. Комментировать не стал, оба и без слов понимали, что угроза была более чем непрозрачная. Не ради исполнения, а провокации для.

– Неплохо ты так выложился, – спокойно заметил друг, – мне пришлось попотеть, чтобы ты паренька не задушил одним только раздражением.

– Кто ему лекарь, если он бездарь? – философски пожал плечами.

Но Матвей не отставал. Его взгляды становились всё пристальнее, всё тише звучал голос, будто бы проверяя друга на прочность:

– И ведь дело не в том, что он тут бегает…

Кир молчал.

– И даже не в том, что по твоей территории.

Рыжий говорил спокойно, почти мягко. Но каждый его вывод попадал точно в цель.

– Так и запишем, – буркнул Кир, отворачиваясь к окну, где пролетающий за стеклом лес мелькал расплывчатыми тенями.

Внутри всё ещё бурлило, но теперь он держал это глубоко под кожей. Пытался спрятать, запереть на замок – чувства, которые не имели права на существование. В его мире не было места для слабости. Тем более, если этой слабостью была она.

Вероника Велес должна была остаться инструментом. Просто частью плана. Не человеком.

Он сам себе это пообещал. Уже который раз.

Сейчас – Ника

Звонок Ясена принес облегчение и необходимую паузу. Несмотря на спокойствие и обретенную гармонию, Ника не знала, чем должен был закончиться неожиданный диалог с бывшим другом.

– Как ты, Ника? – усталый, натянутый голос в трубке.

– Память возвращается, – коротко. Она бросила взгляд на Захара и отошла в сторону. – С каждым днём вопросов меньше. И чувствую себя… живой.

– Рад слышать. Наверное, ты злишься. И чувствуешь себя обманутой. – Он сделал паузу. – Мне очень жаль. Больше всего на свете я хотел уберечь тебя от боли.

– Ты хотел уберечь меня от самой себя, – голос стал твёрже. – И сломал часть меня. Это не одно и то же. К черту мотивы и причины. Есть просто факты.

Вероника слышала, как дядя выдохнул.

– Послушай… решение было не простым. Все вмешательства – риск. Мы надеялись, что ты просто… начнешь новую жизнь.

– Без правды? – переспросила с грустным смешком.

– Без боли, – тихо ответил Ясен, – жить, милая, а не гнить в застенках Ковена.

Ладони сжались. Молчание повисло тяжелым комком. Странно, но на деда Ника так сильно не злилась, словно уже разделила в голове степень вины двух близких людей.

– Я не хочу возвращаться к этому. Пока нет. Не потому что простила – потому что устала.

Говорить стоя на месте не получалось, потому Ника мерила шагами лодочную пристань, слушая звук шагов и плеск воды. Внимание Захара на берегу не было пристальным, но создавало легкую неловкость.

– Рад, что характер ведьмы берет верх, – с нотой облегчения сказал Ясен, – честно говоря, я боялся, что можешь сломаться.

– Я сломалась, – вдруг признала. Ясен осознавал фразу и пытался понять, о чем говорит племянница, а Ника переживала эти два таких простых но честных слова, – и сейчас собираю себя по кусочкам. Мои чувства слишком свежи и я пытаюсь их прожить так, чтобы не разнести к чертям собачьим дом, не сбежать на край света или не выкинуть какой-то другой фортель. Поэтому, хочу попросить тебя, дядя.

Он слушал. Внимательно, не перебивал и наверняка понимал, что племянница в своем праве.

– О чем ты хочешь попросить?

– Давид. Помоги ему выйти из больницы. Знаю, ты можешь. Просто сделай это. Без условий. Без торговли.

– Это не так просто, – осторожно произнёс Ясен.

– Тебе достаточно щёлкнуть пальцами, – отрезала она. – Или это преференция, доступная только в обмен на моё послушание?

Дядя не спешил отвечать, Ника знала, что он сейчас барабанил пальцами по столешнице в своем кабинете и просчитывал варианты. Тратить ресурсы как денежные, так и магические на чужих людей делец до мозга костей не планировал. Но Ника знала, что у него точно есть контакт непревзойденного одаренного, который может вылечить травмы Давида. Не бесплатно, разумеется.

– Я помогу. Но при одном условии.

– Конечно, – усмехнулась, горечь сквозила в голосе: – ты ведь всегда ставишь условия.

– Если пообещаешь, что не попытаешься с ним встретиться. Не будешь звонить. Не вернёшься в его жизнь. Тогда – да. Я вытащу его.

– Почему ты…

– Потому что ты ведьма. А он – нет.

– Да что с ним не так? – даже повысила голос Ника в удивлении. Захар повернул голову в ее сторону.

Девушка сделала несколько глубоких вдохов и выдохов, повернувшись спиной к берегу. Телефон у уха стал почти обжигающим. А ответ дяди неприятно саднил в душе:

– Он влюблён в тебя. Не понимая того, стал зависимым от твоей силы, твоего присутствия, твоей ауры. Придется провести много работы, но я дам ему второй шанс. Если ты забудешь о нем.

Ника помнила конкретных примеров, но знала, что одаренные даже семьи создавали с простыми людьми. Редко, и вероятно преодолевая ряд проблем, но…

– Ты хочешь стереть его чувства? Очистить, как меня?

– Нет. Он справится сам. Первая неразделенная любовь – потом еще слезливые песни писать станет и заработает на них состояние. И не погибнет. А если ты останешься рядом – может не выбраться. Влюбленность Давида сама по себе не несет никакой угрозы. Кроме романтических соплей и юношеского максимализма… Но неосознанно ты подсадила его на свою энергетику, как на наркотики.

– Это звучит… отвратительно.

– Это правда. Редкая, но не уникальная. Бывает нечасто, потому что к сознательному возрасту мы уже можем контролировать свою ауру, да и присмотр взрослых есть. Но твой случай…

– Особенный, – выдохнула, – можешь не продолжать. Насколько все плохо?

– Парень уже начал очищаться. Благо первая злость на тебя была достаточно сильна, чтобы какое-то время держаться подальше. А там и Джульетта подключилась. Целитель поможет с этим вопросом, но только до момента, когда ты снова попадешь в его жизнь.

– Я даже скучала по твоему цинизму, дядя.

Снова пауза, пока в сердце девушки зрело решение:

– Хорошо. Я согласна. Сделай это. Помоги ему. А я уйду.

Печаль и ностальгия беспощадно вгрызлись в душу. В этот момент Ника поняла окончательно, что ее жизнь больше никогда не будет прежней. Потери и приобретения слишком сильно и быстро все меняли.

– Договорились, – даже как-то облегченно ответил Ясен, снова помолчал, а потом неожиданно сказал: – Я люблю тебя, Ника. Несмотря на всё. Но я ведьмак из рода Велес, а уже потом – заботливый дядя. Иногда – приходится выбирать.

– Я знаю, – шепнула она, – мне бы просто хотелось… хотя бы раз, чтобы кто-то спросил меня. Понимаешь? Услышал мой голос.

– Если бы я мог что-то изменить, – прошептал Ясен…

– Ладно… Знаешь что? Буду рада, если приедешь домой. Думаю, нам нужно побыть на одной территории и… заново познакомиться.

– Хорошо, я решу все дела и приеду как смогу. Мы обязательно поговорим и все наладим.

Они еще поговорили об отвлеченном: о том, что нужно привезти для дома, как быть с ее квартирой в городе. И что сказать общим знакомым об отъезде Ники. Когда звонок завершился, она постояла у воды, позволяя себе минуту на всё, что горело внутри: злость, боль, любовь, обиду.

Потом неторопливым шагом вернулась к Захару:

– А давай ты отвезёшь меня в город. Хочу увидеть, что тут изменилось, пока меня не было.

Он только кивнул. Без слов.

***

Прежде чем гулять, пришлось вернуться домой и привести себя в порядок. Договорились встретиться с Захаром через несколько часов – он обещал заехать и тонко намекнул, что будет какой-то сюрприз. Настроение Ники невольно скакнуло вверх. Как только вошла в дом, включила музыку и весело подпевала, чем удивляла Марко.

Дед даже передумал ругать внучку, за что исчезла ничего не сказав, и стал замешивать тесто для блинов. Ника предложила помощь, но больше мешала, потому была в шуточной форме обругана и изгнана из кухни. Ника подпрыгивая в такт, громко пела песню, ловя себя на мысли, что кажется, она немножко ненормальная.

«Ага. Совсем чуть-чуть, – фыркнул ее личный комментатор в голове».

Nothing in the cage of my ribcage

Got no heart to break, like it that way

Nothing in the cage of my ribcage

Emptiness is safe, keep it that way[1]

Завтракая вкуснейшими панкейками, которые дед упорно величал оладьями, Ника скролила ленту в социальной сети. Недавно выкладывала законченную «Корону Темного Властелина». Рабочее название намертво прилипло к изделию и мастерица решила, что это судьба! В итоге, первый пробный ролик набрал кучу просмотров и многие требовали взглянуть на нее в натуре. Желательно на голове кого-то подходящего под название.

«Примерьте эту прелесть на какого-то харАктерного красавчика»

«Знаю! Эта корона идеально подошла бы Джареду Лето!»

«Ника, вы просто невероятный талант! Я фотограф и готов поработать с вами…»

«Готов примерить корону»

«Девочки, кажется, я нашла, что подарить моему принцу!»

«Вариант – покажите на модели – уже был?»

И еще сотня других комментариев. В голове Ники неожиданно мелькнул образ, от которого девушка чуть не подавилась чаем. Кир в этой короне смотрелся бы невероятно гармонично. Корона, обнаженный торс, темный лес и прозрачная черная ткань, художественно обернутая вокруг тела.

– Вот же… – сдержала ругательство и улыбнулась деду, – не обращай внимания, это я о своем.

Захар приехал вовремя, встретил его Марко, пока Ника быстро наводила последние штрихи. В силу настроения, девушка хотела выглядеть хорошо, потому подошла к выбору образа с интересом. Даже несколько вариантов сфотографировала в зеркало и отправила подруге. Ева одобрила два варианта и потребовала подробностей о парне, которого Ника собралась кружить. Пришлось объяснять, что это пока еще дружеская встреча, но блистать все равно хочется. Поэтому важно было не переборщить, голым телом не соблазнять. Ева посмеялась над интересной задачей и попросила фото счастливчика.

«Красивый блондинчик. Где таких делают?»

«Ты все равно по брюнетам. Тут, кстати, есть один. Тебе бы понравился… Подонок тот еще»

«Ах, так?! А тебя значит зацепил. Рассказывай. Или показывай»

Каким-то мифическим шестым чувством близкие подруги умудряются выхватить информацию из воздуха, даже в переписке.

В итоге, решение было принято методов случайного выбора. Ника надела короткое платье футболку из плотной ткани белого цвета и длинными рукавами. Сверху – шерстяное безразмерное пальто, длинное, графитового цвета. На ноги – грубые ботинки с высокой шнуровкой. А изюминкой образа стали два необычных браслета на ногу. Металлические кольца, которые обнимали бедро чуть выше колена, отлично дополнили две цепочки поверх платья. Ассиметричная сумка с бахромой и крупной цепью повисла на локте. Волосы девушка собрала в слабую косу и оставила пряди у лица. На макияж времени уже не хватало, потому обошлась карандашом для губ, расчесанными бровями и каплей духов с нотами мяты и ванили.

– Прекрасно выглядишь, – оценил Захар, – узнаю фирменную фишку – необычно носить украшения.

– О, – сделала вид, что удивилась Ника, – парень и помнит, что носит подруга! Вымирающий вид!

– Чтоб вернул до темноты! – напутствовал Марко.

– Обязательно, – широко улыбнулся Шуст и закрыл дверь со стороны Евы.

Девушка не сразу обратила внимание, что парень не изменял себе и выглядел как всегда. На самом деле, лучше конечно! За то время что они не виделись, Зара повзрослел, раздался в плечах и стал носить свои волнистые волосы в более длинном виде – смирился и полюбил, видимо. Девушки наверняка таяли от этого слега ангельского эффекта. Прежними осталась любовь к необычной обуви и белому цвету. Сегодня на парне были очередная пара каких-то дико редких кроссовок и белая футболка, на которую он накинул мешковатый бомбер.

– Итак, куда мы сегодня?

– Насыщенная программа, – подмигнул Захар. – Готовься гулять и есть вкусности. У нас открылась осенняя ярмарка.

– Оооо, – протянула девушка, – тысячу лет не была! Вези!

Воспоминания о ярмарке в Елени у Вероники были унылыми: несколько шатров, скучная музыка, ряды торговые, словно на обычном базаре. Но теперь всё было иначе.

Город ожил. Мэр, господин Валентин Мустяц, явно вложил душу (и приличные средства) в это событие. Хозяйственный, в меру честный и искренне любящий свой город – он сумел вдохнуть в него новую жизнь. Или скорее вернуть традиции, временно забытые.

Ярмарка раскинулась на центральной площади, захватила соседние улицы, зазвенела музыкой, засверкала огнями. На небольшой сцене сменялись местные артисты и приглашённые ди-джеи, а толпа вокруг пульсировала в такт.

– Вот это размах! – восхитилась, вцепившись в локоть друга, как в якорь, чтобы не сорваться и не унестись во все стороны сразу.

– Каждые полгода – как впервые, – улыбнулся Зара, притянув её ближе, чтобы пропустить стайку подростков, мчавшихся сквозь толпу, как лавина. – Не устаю сюда ходить. Атмосфера какая-то…

Он замялся, перебирая пальцами в воздухе, будто нащупывал нужное слово.

– Магическая?

– Да, – кивнул, – но этого слова как будто мало.

– Как ты тонко чувствуешь, друг мой, – с усмешкой подтолкнула его локтем Ника и вновь обратила внимание на происходящее.

Толпа жила своей жизнью – пёстрая, шумная, словно волна. Многие были в национальных костюмах или их вольных интерпретациях, и двигались в каком-то рваном, но едином ритме. Атмосфера праздника затягивала как воронка. Сопротивляться ей было бесполезно, да и не хотелось.

Ника сбилась с шага, вслушиваясь в этот дух, словно сквозь музыку, шаги и голоса проступало нечто древнее. Ведьмовская суть реагировала мгновенно: всматривалась, вчитывалась, впитывала. Языческие символы, будто сами находили её взгляд. Обереги из дерева – над лавкой с орехами. Логотип кожевенной мастерской – руна, замаскированная под современность. Пакетики в чайной лавке с зашифрованными знаками. А у сморщенного, как сушёный инжир, дедушки с костяными безделушками… там вообще всё было по-взрослому. Оккультизм на грани дозволенного.

– А он точно что-то знает! – хмыкнула Ника, на мгновение, встретившись с его взглядом. Глаза были… слишком живые. И слишком нечеловеческие.

– Ты о чём? – Зара вовремя подхватил её под руку, не дав врезаться в прохожего.

–Ни о чём, – отмахнулась, когда взгляд зацепился за новый эпизод.

На свободной площадке развернулся танец: участники перетекали из хоровода в ручейки, менялись партнёрами, вырисовывали замысловатые узоры. И это были не артисты – к ним присоединялись обычные горожане.

– Хочешь к ним? – уловил интерес в глазах друг.

– Я не умею, – с лёгкой завистью призналась девушка, – но обязательно научусь.

– Готов быть твоим репетитором, – хмыкнул странно, – хотя странно, что не помнишь этот танец.

– Эм… – Ника запнулась.

Мысленно одёрнула себя – расслабилась, забыв, что её память всё ещё дырявая и ненадежная. Танец был явно народный, вполне могла учить его в детстве.

– Не то чтобы совсем не помню…

– Ага, – легко согласился Захар, – прекрасно понимаю. Я сам эти уроки хореографии предпочёл бы забыть.

Улыбнулась и снова отвернулась к ярмарке, мгновенно погружаясь в то же состояние странного праздничного транса. Народные гуляния и множество улыбок и витающее в воздухе колдовство.

Мудрые глаза, искорка магии, чары в кружевах потрясающе красивой накидки, гадания народными способами – воск и вода, яблочная кожура, кофейная гуща, сюрприз в начинке пирога…

Восторг. По венам потек густой, как мед у торговки напротив, чистейший инстинкт. Завороженно Ника смотрела как с медовой мешалки медленно и красиво стекала янтарная жидкость, как в ней искорками плясало отражение огня в жаровне неподалеку. Торговка изящно отмерила мед покупателю и бросила быстрый взгляд в сторону ведьмы, подмигнула и снова на секунду Ника увидела странность – по шее женщины будто пробежала полоска… древесной коры?

Ника моргнула. Что?..

Следом пришёл аромат – густой, насыщенный, пряный. Она повернулась на источник: мужчина в национальном кафтане помешивал в котле вино, насыпая туда травы. В движениях половника, в клубах пара и даже в огне под котлом витали искры магии.

Ника сжимала руку Захара – якорь в реальности. Но её тянуло вглубь. В эту атмосферу, где чары были в каждом шаге, в каждом запахе, в голосах и смехе. Живое, дикое, исконное колдовство. Ритм барабанов и бубнов отзывался внутри – чем-то первобытным, животным. Фольклорные напевы хора, шли в обход головы – сразу в сердце. В душу. В души. Велес скользнула взглядом на друга. И у него в глазах тоже плеснулось что-то родственное всему этому действу.

– Ошалеть, – прошептала она и улыбнулась, с полным ощущением, что всё вокруг – на своём месте. Ярмарка ощущалась как языческий ритуал. Почему бы и нет?

На жаровнях потрескивали каштаны и мясо, воздух наполняли запахи яблок, винограда, хлеба, мёда, алкоголя, лесных даров. Люди съезжались в Елень из всех уголков округа: продавали, что душе угодно. Кожаные изделия ручной работы, расписанная утварь, резные украшения, амулеты, антиквариат и современность, сотканные из дерева, металла, камня.

Ника залипла у одного из прилавков. Сердце отозвалось моментально – это было “её”. Украшения из натуральных камней, браслеты ручной работы. Зара, к её удивлению, с не меньшим энтузиазмом обсуждал свойства минералов с мастером. Парень и правда в этом разбирался.

– Глинтвейн или кофе? – спросил он, когда покупки были завершены.

– Я бы винишка с травами…

Она взяла стакан и… вздрогнула. Невесомое, но ощутимое давление – чей-то взгляд. Обернулась.

Кир.

Стоял, как влитой, в потоке движущихся людей. Неподвижный, будто вырезанный из камня. Руки в карманах чёрного пальто. Глаза – пристальные, тяжёлые. Смотрел только на них. Секунду – и всё. Парень растворился в толпе. Но этого хватило, чтобы а груди кольнуло.

Ведьма уловила холодок и хвойный запах – все, что подтверждало его присутствие. Иррационально раздражающее. Настроение попыталось испортиться, но Ника мгновенно вскинулась и возмущенно отрезала эту попытку.

«И он еще смеет влезать?! – мелькнула злая мысль, – После всего?!»

После чего «всего»? Но память вяло шевельнулась в ответ и не оставила ничего кроме странно мокрого разочарования. Как утреннее похмелье после яркой ночи.

– Ника? – Захар не видел брюнета, но сразу заметил, что подруга растерялась.

– Все хорошо, пойдем в место тише. Кажется, я устала немного.

Шухт понятливо кивнул и жестом предложил свернуть в одну из улочек, которая вывела пару к небольшому парку, освещенному разноцветными фонарями. Он был расположен на каменистом склоне и затейливо обыгран дизайнерами: лесенки, деревянные мостики, лавочки в неожиданных местах и заботливое ограждение в опасных местах. Неподалеку был слышен говор горного ручья. Романтичное место невольно сближало молодых людей, как и прохлада, которая пробиралась сквозь тонкие колготки Ники. Неторопливая беседа ни о чем плавно перетекла в рассказ Вероники о том, чем она занималась в городе и чем жил Захар, пока они не виделись. Оба тактично не касались тревожащей темы разрыва дружбы. Впрочем, Ника уже понимала, что ранее у них было нечто большее. И что случилось, пока что не помнила.

– Так ты собираешься уехать в бизнес-школу? – решила держаться безопасной темы.

– На самом деле, дома я проводил не так много времени, – признал парень, – ездил по обмену в Англию, потом удаленно проходил интересную программу. У нас в семье, если помнишь, все жаждали получить большего.

– О да, – улыбнулась, – да и твоим аналитическим умом грешно быть наравне с ними гуманитариями.

– Ехидна.

– Как всегда, – Ника рассмеялась и развернулась спиной к деревянной балюстраде над неглубоким отрогом, – если серьезно, то я рада, что ты приступил к исполнению мечты еще в школе. Есть чем похвастаться и гордиться.

– Когда ты уехала, я нагружал себя только чтобы отвлечься.

Захар встал совсем близко – всего в полушаге от неё – и чуть наклонил голову, чтобы заглянуть в глаза. Ника сразу поняла: он серьёзен и вот-вот скажет что-то важное.

– Я не хочу просто дружить, Ника. И никогда не хотел. С самого начала понял, что хочу быть рядом с тобой. Сначала – детский интерес, потом – подростковая привязанность, да черт с ним, даже влюблённость… А потом…

Он осёкся, вздохнул и запрокинул голову к темнеющему небу. Ника боялась пошевелиться – словно сам момент стал хрупким, и любое движение могло его разрушить. Она не была готова услышать признание. Но сердце трепетало, а душа – просила, требовала выслушать. Интуиция подсказывала: нельзя сбежать. Нельзя прервать.

– Потом пришла потребность. Желание быть рядом. Касаться. Я жаждал тебя, а ты всегда держала меня близко… но всё равно – на расстоянии. Я украл твой первый поцелуй, помнишь?

Она сглотнула, облизала пересохшие губы. В ответ – короткий всплеск памяти, как картинка: неловкость, азарт, нежность с привкусом испуга… и лёгкие пузырьки удовольствия.

– Помню, – прошептала.

Он подошёл ещё ближе, не касаясь, но заключая её в кокон рук, облокотившись на перила по обе стороны. От этой близости по коже пробежали мурашки, сердце болезненно сжалось. Она не была готова. Едва справлялась с его словами. Возможно, если бы память вернулась, было бы легче… Наверняка. Но сейчас – новая Ника стояла в этом пронзительно интимном моменте, с дрожью внутри, похожей на возбуждение. Только вместе с ним шли тревога и сомнение. Всё это напоминало самый первый опыт близости – трепетный, смутный, пугающий.

– Прости, но я не могу обещать дружбу. Думал, что всё в прошлом. Что люблю другую. Или хотя бы…

Он снова запнулся. Но Ника поняла: речь о других девушках, о сексе. И всё же…

– А потом ты снова появилась. Пара слов, пара взглядов – и душу выворачивает наизнанку. Даже твой голос, даже сарказм – всё разбивает покой. Ты украла меня у меня, ведьма.

Её сердце болезненно кольнуло. Голова закружилась – от страха. Неужели он знает?! Нет… Просто метафора. Шутка. Прозвище. Но всё равно – холод пробежал по позвоночнику. Ника, должно быть, побледнела, прежде чем взяла себя в руки.

– Это об этом колдовстве все судачат? – Захар убрал с её лица выбившийся локон, играющий на ветру. – Скажи мне, Ника…

Даже её имя он произнёс с особым оттенком, с теплотой. В груди распахнулось облегчение, и она на мгновение прикрыла глаза, словно зажмурилась от лёгкой, почти невесомой ласки.

– Это всё твой неисправимый романтик, – прошептала едва слышно.

– Думаешь? – хрипловато усмехнулся он. – А я почти поверил, что ты меня приворожила.

– Не ворожила, Зара.

– Я не хочу дружбы. И не прошу немедленного ответа. Вижу, что тебя что-то тревожит.

– Это…

– Не надо. Я знаю. Он разбил тебе сердце. Вернуться сюда, в это прошлое – тяжело. И я не облегчаю сейчас твое состояние.

– Не облегчаешь, – выдохнула она. Шок сковал.

Она не знала, кто этот “он”. Интуиция подсказывала, ехидно ухмыляясь. И всё же память продолжала молчать.

[1] Andy Black – Ribcage

Глава 14

Сейчас – Кир

Дождь умыл горы, погрозил приходом холодов и унесся прочь. Поселок, продрогший, подсвеченный фонарями с облегчением отряхивался. Люди не спешили выходить на улицу, спрятавшись в домах за стаканом глинтвейна или травяного взвара. Несмотря на непогоду, было уютно, и человеческое тепло чувствовалось везде – в струйках дыма из труб, в желтоватом свете из окон, в запахах мяса и специй из распахнутого мангала под навесом веранды.

В таверне народу было немного – все свои, несколько туристов, да толстый кот на лавке у камина. В такой компании приятно наслаждаться кружкой грога с травами, сидя в затемненном углу зала. И принимать знаки внимания симпатичной управляющей.

На столе загадочно мерцали свечи, из динамиков лилась ненавязчивая музыка – блюз. От камина шло тепло, а напиток на редкость удался. Жизнь почти удалась.

Осталось только позволить предприимчивой управляющей получить свой трофей в виде доступа к телу любимого гостя.

– Хочешь чего-нибудь перекусить? – томный голос едва ли доходит до разума. Он медленно помотал головой в отрицательном жесте и наградил девушку легкой улыбкой.

Снова погрузился в размышления, скептически ухмыльнулся, сдерживая раздражение. Настроения не было, интуиция беспокойно ворочалась, в воздухе буквально витало напряжение, тревога. Судя по поведению людей вокруг, у них все хорошо, как прежде. Даже недавний труп сторожа не потревожил обычную благостную атмосферу Елени, ярмарка продолжается несмотря на резкий дождь. От воспоминаний в глазах Кира мелькнула тьма, а редкие посетители ощутили странный приступ беспокойства. Парень подавил вспышку, и картинку где Ника мило ворковала с Захаром. Надо же – оба персонажа, которые так сильно раздражают… и вместе!

– Хватит так старательно ненавидеть, – подал голос всезнающий Матвей. Он плюхнулся в кресло напротив, стряхивая с кудрей мелкие капли на пол, – в конце концов, всегда можно организовать… несчастный случай. Кто у нас жертва на этот раз?

– Видел утренних бегунов, – Кир не видел смысла скрывать, – иронично, но она снова повторяет свои прежние действия…

Смешная. Нежная. Вредная, самоуверенная, пахнет чертовски вкусно и, главное, вызывает эмоции. Хотелось прикасаться. И одновременно – свернуть шею. Хотя сначала, конечно, вырвать сердце этому блондинистому щенку, чтобы не маячил рядом. Снова.

– Так в чем проблема? – Матвей вскинул брови, – в ревности, неудачной охоте или в том, что ты не хочешь рушить уже родную атмосферу бытия?

Голос друга звучал с иронией, но как всегда попадал точно в уязвимое. Даже злиться было бессмысленно – эта его супер способность работает автоматически.

А может, всё дело в скуке? Или в затаенной тревоге? Кукловод и его упырица пропали из поля зрения. Наверное, выбирают жертву и ждут момент. И надо признать: поймать их до следующего удара – маловероятно. Эта мысль злила. Кир интуитивно бросил взгляд на экран телефона и нашел там свежее сообщение. Марко написал, что найденные артефакты – новодел и авторская техника. Самое неприятное – основанная на давних разработках Велес.

«Наш враг не гастролер. Это свои, Кир»

– Видел, что старик Велес писал?

– Мы это сразу подозревали, – пожал плечами Матвей, ничуть не встревоженный, – я походил тут недалеко, по расширяющейся спирали…

– Пока что глухо, – не вопрос, а утверждение.

– Охранять Нику надо хорошо. Есть у меня догадка, что дело в ее приезде.

Кир согласно кивнул. И что еще хуже – враг знает историю Велес, и что Ника вернулась. Нужно понять какую цель преследует неизвестный и как много он знает.

А вот тоску нужно чем-то разбавить. И Кир придумал как. Осталось только убедить самого себя в адекватности намерений, ну и придумать отговорку для Матвея, иначе рыжий нытик сведёт его с ума. Как так получилось, что этот бесов сын стал его персональной совестью?

Кир сделал глоток из бокала. Вкус был тот же, но тепла не пришло. По спине скользнули мурашки – без причины, но отчётливо. Что-то не так. Точно не так. Вот только пока не ясно где и почему. Неужели колдун прямо сейчас ищет жертву? Отвратительное чувство. Когда зудит не пойми где, когда ощущаешь, как правда ходит рядом, кружит, дразнит, едва не касается, но не ловится. Скользкая, как вьюн.

– Что тебя беспокоит, братец? – все в том же ироничном тоне поинтересовался Матвей, хотя его внутренняя тревога тоже расцвечена сигналами.

– Мы все еще отстаем на шаг, а то и два, – нехотя признал парень, – думаю, что на днях не досчитаемся еще одного человека. А эта ярмарка… слишком много чужих, слишком много нелюдей.

Голом выделил акцент, и друг понимающе кивнул.

– Так может мы используем их?

– Договариваешься ты, – скривился Кир как от зубной боли. Рыжий только кивнул – он знал, что дипломат из друга так себе. Особенно, учитывая ушлый характер духов.

Они отлично научились маскироваться и жить среди людей, получать выгоду и свой приток энергии. Но характер у этих существ не стал лучше ни на йоту. Да и помощь их могла обернуться дополнительными мелкими проблемами…

Кир потер лицо ладонью и поймал на себе долгий, почти голодный, взгляд управляющей. Мирослава. Внимание её, конечно, приятно. И даже полезно – энергия никогда не бывает лишней, тем более что именно за ней Кир ехал. Но… неожиданно захотелось просто уйти. Не отбиваться же от Миры! О, реакция Матвея на подобное была бы незабываемой.

Мира – дочь хозяина таверны, не последнего человека в городе. Девушка вполне доходчиво обозначила свой интерес к приезжим молодым людям в лице Кира и Матвея. Людей так легко обмануть… Местные думают, что семья Герцег приехала сюда лет десять назад, и никого не удивляет, что родственников молодых людей никто никогда не видел. Но их в городе уважали, лишним вниманием не досаждали. Привыкли, что новенькие – интроверты, с кем не бывает. Даже дом построили на отшибе, в удалении. Люди уверены, что семья Герцег заядлые охотники, приезжают в Елень нечасто большую часть года, проводят где-то в большом мире. Конечно, всем нужно зарабатывать на спокойную, безбедную жизнь.

Для Миры два парня Герцег были интересным уловом. Девушка сделала какие-то свои выводы и не приставала с расспросами о личном. Но интереса не скрывала. Она привыкла получать все, что ей нравится, и была намерена прожить яркую, богатую жизнь. И в своем любимчике Кире она чуяла для себя не только выгоду. Летела на его темный огонь как мотылек, сама не осознавая, что это опасно. После завершения учебы, вопрос выгодного замужества стал приоритетным. Упускать такой сексуальный шанс в лице Кира Герцег было бы кощунственным.

– А вот и сезон охоты открыт, – Матвей едва заметно кивнул в сторону и приготовился ретироваться, так как у него были свои планы на ночь.

– Вы надолго к нам, или опять сбежите, не попрощавшись? – кокетливо улыбнулась управляющая и поставила перед Киром ещё одну кружку.

Её длинные русые волосы эффектно рассыпались по плечам, а каблуки, надетые только что в подсобке, делали ноги бесконечно длинными.

– С какой целью интересуешься, Мира? – лениво отозвался он, удержал её за руку и пригласил сесть рядом.

– Хочу составить компанию, – ни капли смущения.

Она открыто тонула в его взгляде. Куда бы он ни направился – она пойдёт следом. Матвей за её спиной хищно усмехнулся и, не мешкая, ретировался. Друг оказался в цепких лапках решительно настроенной жертвы – ха-ха.По мнению красавицы и ее родителей, эти два парня хоть и загадочны, но состоятельны, хоть и не кичатся. Она давно решила, что хочет узнать подробности и стать ближе, чем соседка, а значит, настала пора заявить об этом и включить свое обаяние на всю катушку. Ни один парень пал к ее ногам, а Кир так и вовсе прекратил сопротивление.

– Правда, хочешь, – смерил он ее взглядом и притянул ближе. Кир неприлично уткнулся носом девушке в шею и втянул воздух, пробуя аромат, – но ведь ты не знаешь, куда тебя заведу…

Мягкий голос, томное соблазнение и глаза Миры заблестели. Девушка уловила намек и интерпретировала по-своему, от чего волна возбуждения мгновенно прокатилась по телу.

Голос его был мягким, тягучим, как хороший грех. Мира вздрогнула – волна желания вспыхнула внутри, горячо и жадно. Он переплёл её пальцы с своими, как будто настраивал тонкий музыкальный инструмент. Его руки скользили по коже – от шеи к полной груди, ниже, к тонкой талии. Платье облегало её, как вторая кожа, и почти кричало, что под ним – ничего. Девушка прикусила губу и забыла ответить, завороженная уверенной лаской. Она глядела в колдовские глаза и не могла оторваться, даже не замечая как проваливалась в странное состояние неумного желания. Если бы Кир захотел, она бы отдалась прямо сейчас и здесь.

– Так что? Не страшно? – шепнул Кир, коснувшись резинки её чулок.

Она подготовилась. Милое старание. И – скучно. Никакой интриги. Но пусть. Эта ночь, кажется, всё равно будет насыщенной.

– Нет. Главное – с тобой, – выдохнула она у его губ.

Такая уверенная. Такая предсказуемая. Он гладил её затылок под волосами, следил за дыханием, за каждым движением.

– У меня есть идея. Идём.

Из последних здравых мыслей, Мира потянула его за руку и повела к лестнице на второй этаж, где был кабинет администрации. По случаю отсутствия туристов, никого кроме девушки в заведении не было из руководства.

Кир не сопротивлялся, позволил себя увести, чувствуя нетерпение девушки. Лишь за ними закрылась дверь, отрезав звуки главного зала, как он резко прижал ее к стене. Мира удивленно вскрикнула, но поцелуй тут же снял все возражения. Горячее томление прокатилось по телу от одного простого прикосновения к талии. Кир удерживал девушку силой, ведь ее уже сотрясала дрожь нетерпения. Судя по глазам, ей напрочь сносит все мысли, как под наркотиком. Судя по всему, осталось одно желание – добраться до его тела. Мира запустила руки под его футболку, коснулась гладкой кожи, застонала от предвкушения. Кир грубо взял ее за подбородок, взглянул в расширенные зрачки и дьявольски усмехнулся.

– Вот это тебя накрыло… Мне нравится.

Он улавливал каждую эмоции Миры, ведь был их первопричиной – девушка глотнула его ауру как крепкий абсент из горла. Последние связные мысли исчезли. Одним движением стянула с себя платье и жадно потянулась за поцелуем. Жар разливался по ее телу, принося почти физическую боль и голод.

Кир подхватил обнаженную девушку на руки, понес на диван для посетителей. Она лихорадочно тянулась к прохладной коже парня силясь получить больше доступа. Терлась как кошка, отчего соски превратились в два твердых камушка.

– Тихо-тихо, – Кир положил ее и прижал запястья над головой, длинные ноги мгновенно обвились вокруг его талии.

Он поцеловал ее, прикусил губу, почувствовал вкус крови и сам опьянел от волны энергии. Ему тоже хотелось большего, он не спешил – непозволительно медленно стягивал с нее трусики, гладил горячую кожу. Мира застонала и попыталась вырваться, с неожиданной силой оттолкнула, чтобы тут же поймать его и вцепиться в ремень брюк. Она не хотела никакой прелюдии, все естество горело и требовало еще. Герцег ехидно улыбнулся и не стал мешать, пока она расстегивала застежки. Только потом схватил за длинные волосы, повернул к спинке дивана и резко погрузил член в ее горячую, пульсирующую плоть. Мира застонала – коротко, сдавлено, будто не в силах вместить всю ту жажду, что разгорелась в ней. Не только в теле, но где-то глубже, на грани душевной боли.

Он двигался внутри нее размерено, с той самой мучительной уверенностью и голодом, от которых терялась граница между наслаждением и болью.Девичье тело такое податливое, хрупкое в руках, ощущалось пьяняще и остро. Кир тянул её за волосы, заставляя прогибаться ещё сильнее, вонзаться ногтями в обивку. Её запах… Цитрус. Жаль. Хотелось бы ванили и мяты. Ника пахнет ванилью и мятой…

Но ночь полна безумства и без того. Парень пил Миру, насыщаясь густой, тягучей силой, зная, что после пика активности девушка будет спать беспробудным сном, отдав ему несколько лет жизни.

Сейчас – Ника

Дождь тихо барабанил в окно, зажжённые свечи гипнотически подмигивали огоньками и распространяли приятные ароматы. Ника глубоко дышала, обняв колени на кровати, и не подгоняла вялотекущие мысли. Виски мягко сдавливало, а глаза слипались, но девушка не спешила ложиться спать. Тревога пыталась продраться сквозь мягкие, густые слои усталости и странного равнодушия. Сосредоточиться на конкретном становилось все сложнее. Странно это, когда вернулась, все было хорошо…

***

Час назад Захар привез ее домой. Они почти не намокли, но дед все равно ворчал. А потом пригласил их обоих ужинать. Очередной кулинарный шедевр – запечённое мясо, нежнейший гарнир из картофеля и тушеных овощей и бокал морса из ягод. И приятная компания – Марко и Захар отлично общались, а Ника порой вставляла некоторое комментарии.

Когда с едой было закончено, девушка словно очнулась от раздумий и не позволила мужчинам просто разойтись.

– Уважаемые, – с нажимом позвала их, – а кто из вас мне объяснит некие странности.

Судя по вопросительным взглядам, ни Захар, ни Марко пока не поняли, куда она ведет. Ника села поудобнее, подтянула к себе остатки морса и взглядом предложила им тоже располагаться, ибо вопрос назрел.

– Мне кажется, или весь город, включая вас самих, благополучно игнорирует факт трагической и жуткой гибели сторожа бывшего отеля. Который, насколько я знаю, – тут Ника позволила себе сарказм, – принадлежит фамилии Велес?

Иначе как мистикой, объяснить данное обстоятельство юная ведьма не могла. Ника понимала, что раскрываться перед Захаром нельзя и не собиралась. Но проверить на нем догадку хотела. Сегодня, гуляя по ярмарке, девушка не только получала удовольствие, но и внимательно смотрела по сторонам и слушала. Где, как не на массовом сборище, люди делятся последними новостями, сплетнями, событиями? Это же тот же рынок, только с ноткой праздника! Ведьма слушала и запоминала: кто, чем живет, о чем думает, что беспокоит, какое настроение…

И самое интересное, что лично для себя, Вероника кое-что отметила.

Первое – люди словно забыли о недавней смерти. Точнее, сложилось впечатление, будто для них это случилось уже давно, и никаких странностей не было. Ну, порвал медведь пьяницу, ну бывает. Да, во владениях Велес, но…

– …все знают, что нечего туда ходить, тем более бухать! – заключил какой-то дядька, торгующий крупами и бобами.

Очень поучительный случай, ага.

Второе – отдельно взятые люди Нику словно избегают. Не так много тех, кто знает девушку прямо таки в лицо, еще меньше тех, кто прям, узнает ее издалека. Но среди народа все равно были те, которые словно по дуге ее обходили, или резко убирались с дороги. Самым неприятным сюрпризом оказалось то, что Дара ее не заметила и быстро растворилась среди палаток. Или сделала вид что не заметила или не узнала. У Ники осталось странное ощущение, что лесная ведьма избегает ее после того случая в день солнцестояния. Что, черт возьми, происходит?

– Не игнорируют, – нахмурился Захар и переглянулся с Марко, – просто стараются не акцентировать много внимания, чтобы не было паники.

– Не нужно баламутить весь город, – подтвердил дед и прямо взглянул на внучку, сложив руки в замок.

– Угу… – задумчиво кивнула та.

Захар искренне верил в свои слова – почему-то Ника это знала. А вот дед не врал, но абсолютно точно умалчивал саму суть. При чем, именно для гостя. Как все это без слов поняла Ника? Кажется, родные стены действительно помогают! В самом прямом смысле. Все-таки, на улице, среди людей не было такого чистого и четкого осязания. Направленного и благожелательного.

– То есть, расследование идет? Или этот неприятный мужик… – сделала вид, что забыла фамилию.

– Дашкевич, – подсказал Захар.

– Да, он… так вот, его заключение про медведя принято и все на этом?

– Недич закрыл дело, – признал Марко и словно поставил точку в диалоге.

Буквальна на полтона поменялся голос деда и Ника сразу поняла, что развивать тему сейчас не следовало. Она едва заметно кивнула и сделала вид, что удовлетворена ответом. В любом случае, ее догадка подтвердилась. Без сверхъестественного вмешательства тут не обошлось!

Пошла провожать Шухта в совсем уже темноту. Его машина стояла недалеко от веранды, где пара остановилась. Ника куталась в длинную куртку Марко, взятую с вешалки у входной двери, а Захар стоял совсем близко. Их освещала гирлянда из грушеобразных лампочек, обмотанная вокруг балок. Сырой запах листвы и шелест капель стали аккомпанементом для прощания.

– Спасибо тебе за искренность, Зара. Я это ценю, – Ника вернулась к их хрупкому моменту.

– Прости, если обескуражил и сбил с толку, – парень вздохнул.

– Нет, ты прав, – слабая улыбка в ответ, – лучше сразу обозначить ценное. И я действительно рада, что ты это сделал. Я буду очень осторожна с…

Замялась Ника. На язык рвались слова «твоим сердцем», но почему-то это показалось ей слишком пафосным, или даже самонадеянным.

– С твоими чувствами. Не как в прошлый раз, – добавила интуитивно.

Парень только как-то невесело усмехнулся, качнул головой, а потом неожиданно твердо заглянул в глаза. Ника поняла, что он собирается сделать и могла бы отшатнуться, но та же интуиция подсказала, что лучше стоять на месте. Зара одним резким движением прижался к ее губам в коротком и каком-то колючем поцелуе. Его широкая ладонь придержала девушку за воротник куртки, а твёрдые губы прижались так, словно хотели запечатать этот момент. А потом так же порывисто он отошел:

– Спокойной ночи, Ника.

– И тебе… – отозвалась негромко, уже ему в спину, – будь осторожен.

Захар сел в машину и завел двигатель, а Ника еще мгновение переваривала потрясение и какой-то горьковатый вкус поцелуя. Было в нем нечто… обреченное? Когда машина развернулась, фарами выхватила смазанное движение среди деревьев, на грани восприятия человеческих глаз. Вряд ли Зара заметил, но Ника… по коже промаршировали мурашки, она вгляделась в темноту, прислушалась к шороху капель. Ощущение опасности не было, но неприятный осадок остался. Она вошла в дом и плотно заперла дверь.

Дед все еще был на кухне, убрал со стола посуду, загрузил в посудомойку, остатки еды разложил в контейнеры и поставил в холодильник. Он ждал внучку, судя по заваренному чаю в двух чашках. По такому случаю, на кухню даже пришел кот и расположился на столе возле плиты.

– Объяснишь? – без предисловий уточнила.

– Беднягу Николу убил не медведь. Это знает узкий круг лиц – одаренные и те, кто в курсе, что в этих лесах живут не только животные.

– А Захар?

– Тут отдельная интересная история. Он уже слишком близко подошел к той грани, когда подозрения и неверие во все непонятное превращается в догадки и конкретные подозрения. В итоге, замер где-то посередине, неготовый задавать прямые вопросы, но вполне способный раскусить все. Думаю, что скоро созреет.

– И что тогда будет?

– Ничего, – пожал плечами Марко и добавил мед в чай, – множество простых смертных знают, что мир более разнообразен, чем, кажется. Мечтатели, любопытствующие, те, кто целенаправленно ищет ответы, религиозные или отчаянные. Есть те, кто практикует магию, и сила им отзывается через костыли в виде ритуалов, сделок и банальных товарно-рыночных отношений.

– Хм… – Ника с интересом перебрала в голове знакомых, которые могли бы догадываться о существовании сверхъестественного.

– Все эти люди знают и понимают больше – это нормально. Их соплеменники считают таких идиотами, или небуйными сумасшедшими.

– Ага, я недавно так о себе думала.

– Захар может стать одним из них, – оценил дед иронию, отсалютовав чашкой, – что делать с этой информацией – это его выбор. Знавал я даже нескольких охотников за нечистью. Забавные ребятки.

– Хорошо, это очень интересно и вероятно позже станет темой для обсуждения… Думаю, Захар действительно скоро созреет. Но давай о главном. Почему жители Елени так спокойны?

– Потому что мы можем повлиять на это. Пока нет паники и широкого распространения информации, возможно купировать вспышку охоты на ведьм. Очевидно, что нам не выгодна огласка и панические вопли. Уже проходили это, – поморщился Марко, – поэтому я предпочитаю держать в узде это их свободу слова и воли. Люди ничем не могут помочь в поимке монстра, да даже колдуна который им управляет.

– А массовая истерия только помешает, – кивнула девушка, – а методы?

– Иногда просто слова, сказанные вовремя, порой они подкреплены деньгами. В тяжелых случаях – ментальное влияние, шантаж. Тот же Кир – поклонник тезиса «нет человека, нет проблемы». Но мы стараемся обходиться без жертв.

– Знаешь, иногда я сомневаюсь, что вы с Ясеном родственники, – признала девушка, – но в такие моменты, понимаю, что вы невероятно похожи. Особенно логика и цинизм.

– Осуждаешь? – с интересом спросил дед.

– Нет, – вздохнула, – в этом и проблема.

Он иронично усмехнулся и не стал комментировать. Оба хорошо понимали что беспокоило Веронику. Она все еще сживалась со своей настоящей личностью, силой и возможностями. Проводить глубокий психологический анализ Марко не собирался – нужно будет, внучка все озвучит, остальное ведьма сама переварит, сделает выводы и отбросит шелуху. Влиять на нее или влезать в душу, дед больше не собирался, даже если для этого нужно позволить больше опасной свободы.

Совесть и желание искупить вину, или здоровое равнодушие? Скорее мудрость прожитых лет, помноженное на обширные знания психологии одаренных и их физического устройства.

– Ладно, с этим тоже в общем ясно. Ты вовсе не лесной затворник и чутко руководишь городком. Кстати мэра ты продвинул на свое место?

– На мой взгляд, Валентин прекрасный организатор, администратор и человек не самый гнилой, – дал свою оценку дед, – не ворует, город любит, традиции уважает.

– Отличный выбор, – кивнула Ника, – но я хотела спросить о другом.

– Много вопросов? – снова понимающая усмешка Марко.

– Сотня, – вздохнула, – но давай по порядку. Как собираемся ловить людоедку? И правильно ли я понимаю – у нее есть тот, кто управляет?

– Ты в этом участвовать не будешь, – мгновенно отрезал ведьмак рода Велес и повысил голос, увидев как внучка вскинулась: – но! Ты будешь знать всю доступную информацию, и участвовать в мозговом штурме. Теперь объясняю по пунктам…

Марко отлично расписал ситуацию, и Ника была даже согласна с ним – в данный момент она ни разу не воин. Потенциально, ее персональный оттенок дара имеет неплохую убойную мощь, но не тогда, когда ведьма еще толком себя не осознала и не умеет пользоваться силой.

Неприятным моментом было то, что как раз Вероника является вероятной целью неизвестного или неизвестных. Плохо, если их больше одного. В этот момент Ника вспомнила один из своих первых снов здесь, и табун мурашек прошелся по спине.

– Это только подтверждает наши подозрения, – нахмурился дед, – колдуну что-то от тебя нужно. А это наталкивает и на другие параллели.

– Родителей убило что-то похожее?

– Не хочется расстраивать тебя, Рона, – мрачно ответил дед, – но их убило то же самое.

Пауза на осознание. Девушка невольно сжала кулаки и в шкафчиках зазвенела посуда. Вдох-выдох. Повторить три раза.

– Тааак…

– Мы не поймали в прошлый раз ни кукловода, ни упыря. Они как в воду канули и затихли. Тогда мы решили, что это была разовая акция как месть, например. Искать не переставали, но сама понимаешь, когда нет следов…

– Это бесполезно, – невидяще смотрела она в чашку с чаем и рассеяно гладила кота. Он как настоящий фамильяр подошел к ведьме, чтобы успокоить.

– Теперь же, я вовсе думаю, что все может быть еще глубже.

– Что если враг ждал именно меня и моего пробуждения? – Ника вернула внимание деду и ее глаза лихорадочно заблестели, – что если он или она точно так же как весь род ждали меня?

– Ты точно наша, – с мрачной иронией сказал мужчина, – вера в лучшее – не самая сильная сторона.

– Оптимисты у нас слишком быстро мрут, – в том же тоне отшутилась девушка и продолжила мысль: – пока понятия не имею в чем там дело, но чую, что дело в моей странной миссии. Что я там вспомнить должна? Прошлую жизнь и какие-то ошибки, что нужно исправить. Явно же не рецепт шарлотки.

– Нет, его Леонида хранила пуще энциклопедии ядов, – Марко глотнул чаю, – и передавала мне лично в руки, с наказом сберечь для предков.

– Угу, значит поесть Велес любили все… Это потому к нам чертов Герцег пытался притереться?

Спросила в шутку, но голова мгновенно закружилась. Ника схватилась за стол, а в голове резануло так, словно в нее воткнули длинную иглу. Что-то с призрачным треском сдвинулось в душе.

– Рона! – дед подскочил мгновенно и подхватил внучку, разжал судорожно сжатые пальцы и поймал обмякшее тело.

Но все закончилось так же быстро, как началось. Шум и надвигающаяся буря улеглись, посуда перестала звенеть, а боль в голове стремительно таяла. Ника растерянно взглянула на деда:

– Слушай, ну если я так буду вспоминать прошлую жизнь, то, пожалуй, проще сразу убиться.

Дед шутку не оценил и в приказном порядке отправил Нику спать, порываясь отнести на руках. Но внучка отказалась от помощи и слега раздраженная окончанием разговора направилась в душ. По пути, аккуратно ощупывала разум, если можно так выразиться, в поисках каких-то кусочков знаний. Но ничего не нашла.

Потом зажгла свечи и села подумать, но мысли начали выскальзывать…

Глава 15

Музыка для атмосферы: You Can Run · Adam Jones

Тогда – Ника

Приближение человека Яника ощутила задолго до того, как скрипнула дверь. В неширокую щель, всё время озираясь и дрожа всем телом, протиснулась девушка. Длинное платье из тёмной ткани, крепкие башмаки, на плечах – тёплый платок. В руках – корзинка.

Страх и безысходность шли от неё волной. Даже не нужно было заглядывать в глаза: в их блеске уже тлело отчаяние. То самое, что толкает людей к обрыву. Или в холодный омут.

– Проходи, – негромко позвала ведьма.

Гостья вздрогнула, и вместе с ней дрогнули огни ламп и свечей. Казалось, она в любой момент могла броситься прочь – или пасть ниц перед нынешней хозяйкой старого храма. Яника не торопила: должна сама заговорить.

По скрипучим половицам девушка подошла ближе, крепко сжимая корзинку – так, что побелели пальцы. Бледная, с плотно сжатыми губами, она будто преодолевала вечность, шаг за шагом приближаясь к алтарю.

Яника уже знала, зачем она пришла.

Когда была в посёлке на ярмарке, ей ловко сунули в руку записку. Так быстро, что даже удивилась – но виду не подала, прочла, только уединившись. В записке просили помощи. Земля слухами полнится…

– Я… не знаю, с чего начать.

– Сначала, – негромко, но властно прозвучал голос ведьмы, наполняя пространство, пропитанное ароматом воска, трав и тепла.

На огне потрескивал чайник. Монотонно шелестели чёрным песком часы.

Не то чтобы Яника отсчитывала время – просто в наблюдении за струящейся пылью было что-то медитативное.

– Мне нужно… чтобы ты дала мне отраву, – выдохнула гостья, широко раскрыв глаза, как будто стояла на краю холодных вод. – Чтобы… избавиться от плода.

Яника нахмурилась. Острый взгляд впился в девушку, а сердце кольнуло неприятной тревогой. Слёзы уже блестели на её ресницах, готовые хлынуть потоком.

– Не реви, – спокойно приказала ведьма.

Ловко развязала мешочек, насыпала щепотку душистых трав в кружку и залила кипятком. Традиционно прикрыла глаза, вдохнула лёгкий пар и по коже побежали мурашки, наполняя тело тёплой магией.

– Садись, не маячь, – махнула на стоявший рядом стул. Поставила перед девушкой кружку. – Пей. Не смотри на меня как на волка – это просто чай. Сама пью, глядя на тебя. Пока расскажешь, чьё дитя…

– Я… – у девушки, кажется, отнялся язык.

– О Высшие! – закатила глаза ведьма. – Говорила мне Ба: тяжело с людьми работать. Да не думала я, что настолько! Успокойся, перестань меня бояться – раздражает. Давай с начала: чей ребёнок? И зачем хочешь убить его?

Гостья испуганно переводила взгляд с кружки в руках ведьмы на свою, стоявшую на краю стола. Яника молча пододвинула ей плошку с мёдом.

– Тебя Анаис зовут, верно? Дочь охотника?

– Да, госпожа…

– Зови меня Яникой, – отрезала ведьма. – Расскажи, что за беда приключилась. Не просто же так сюда пришла… И жить, судя по всему, подумываешь закончить, да?

– Откуда ты?.. – ахнула Анаис, но тут же сама себя оборвала: – Ведьма рода Велес… Чего спрашивать, если всё знаешь…

– Всё знать невозможно, Ана, – мягко ответила, – но внимательный взгляд многое замечает. Пей чай. Он придаст тебе сил. Боль станет легче нести. А мы, ведьмы, народ неболтливый…

– Ты сможешь мне помочь? – спросила заказчица почти шёпотом, опустив плечи.

– Яду дать? – невесело усмехнулась ведьма. – Это проще простого. Сложнее – помочь по-настоящему. Поэтому давай, дочь охотника, рассказывай.

Потом сделала глоток своего чая. Он дарил тепло и ненадолго глушил ту горечь, что поселилась в ней после выхода деда из тюрьмы.

Сидеть здесь, в храме, слушая беды деревенских, казалось легче, чем возвращаться домой.

– Их было трое… – начала Анаис без предисловий. – На сеновал затащили в день гуляний. Я домой возвращалась – недалеко, рукой подать! Не думала, что самогон из людей зверей делает…

История стара как мир. Право силы, помноженное на вседозволенность и озлобленный юношеский гонор. Анаис отказала заводиле, и его пьяные дружки решили проучить строптивицу.

От горьких слов, от боли, звучавшей в голосе девушки, пламя в лампах вспыхнуло ярче.

В груди Велес всколыхнулось нечто темное, почти голодное – она накажет! Пришлось даже взгляд отвести от нее, чтобы не напугать реакцией. Кончики пальцев закололо от желания вырвать насильникам конечности… А ведь это идея!

Ярость – тихая, шипящая – словно оживила ведьму, из головы временно вылетели личные трудности.

– Я не знаю, кто отец, Яника, – заплакала она, – да если бы и знала, разве б это помогло? Даже если бы дело свадьбой закончилось, не стала бы я жить! В тот же день в сарае повесилась бы!

– Верю, Ана, верю, – негромко признала и коснулась её руки. – Да только это не единственный выход…

Как по волшебству, та стала всхлипывать тише, а в глазах зажглась надежда – как у ребёнка, верящего в чудо. Анаис словно приготовилась к тому, что ведьма щелкнет пальцами, и всё вдруг станет как было.

Мрачно усмехнувшись, Ника качнула головой и стала говорить кратко и доходчиво, подчёркивая важные моменты тоном.

– Выбор, милая, – это свято. Мировой закон, которому подчиняется всё живое и разумное. Ты имеешь право выбора, как и обязанность за него отвечать. И я. И те твари, что надругались над тобой. Никто не имеет права влиять на выбор… кроме, разве что, ведьм.

Поэтому я не стану решать за тебя, но покажу пути, которых ты не видишь.

Твоё дитя родится одарённым. Девочка, с твоими голубыми глазами и светлыми кудрями. Никто не посмеет сказать, что это нагулянный ребёнок. Если ты позволишь ей родиться, то дашь нескольким душам хороший шанс – и сама станешь счастливой, доживёшь до старости. И муж у тебя будет, и любовь, и другие дети. Хороший дом будет – полная чаша…

Вижу по глазам – нравится тебе такая доля. Да только чтобы всё так стало, потрудиться придётся. Не даст тебе эта падаль человеческая счастье получить. Если только ты не отомстишь им.

Анаис вскинулась – красивая картинка, нарисованная в голове, стремительно рассыпалась. Ведьма снова мрачно улыбнулась: все люди хотят бесплатно да легко… но так не бывает. За каждое желание платить надо. Даже магам. А там, где всласть, – там и цена, и обязанности.

Снова отмахнулась от неуместных мыслей. Уж кто-кто, а Яника не собиралась жаловаться и всем сердцем благодарила Высших за то, что родилась не обычным человеком.

– Молчи и слушай! – негромко рявкнула на девчонку. – Я дам тебе яд. Даже два.

Один – для плода твоего. Выпьешь – скинешь через сутки. Будет больно и страшно, но выживешь. Три дня отлежишься – и будешь как новенькая. Не знаю, сумеешь ли ты после этого забеременеть, но может, судьба даст ещё шанс. Маловероятный. Не любит она слабовольных да несчастных.

Дитя погубишь – себя да и виновникам позволишь ходить безнаказанными. Это второй вариант, Ана.

Ещё один яд – не для тебя, а для насильников. Как попробуют его, так навеки у них член отсохнет. Ни детей прижить не смогут, ни девицу изнасиловать. А там догонят их… неважно кто – оно тебе не надо.

Пить начнут, а там и сами приползут к тебе на коленях вымаливать прощения. Да только шли их от ворот.

– Но как же я одна… – жалобно пролепетала Анаис.

– Не одна будешь. Шухт на тебя давно засматривается, да только подойти боится, – покачала головой ведьма. – Думает, что после того, как его медведь порвал, шрамы страшные его уродом сделали.

– Да разве ж это делает человека монстром? – снова навернулись слёзы на глаза девушки.

– Вот и я о том. Красавцем парень был до этого, да и детишки будут – загляденье. Да и хороший он мастер – будешь с ним как у бога под боком. Если всё сделаешь правильно.

Яника сдерживала циничную усмешку – она бы точно не дрогнула, если бы стала мстить. Да и жалости к подобным тварям не испытывала. Жалость – это слабость. А человеческая жестокость всегда требует ответа. Иначе люди склонны воспринимать безнаказанность как должное. Но решать должна только сама Ана.

– Мне страшно, – дрожащим голосом признала та.

– Легче утопиться, да? – жестко взглянула ведьма.

Щадить чувства дочери охотника она не собиралась. Да и не испытывала к ней больше, чем здорового сочувствия. В понимании Велес – она дала даже больше, чем нужно: средство, мотивацию и смысл.

И если девчонка не воспользуется этим – что ж… Получит то, что заслуживает, оставаясь игрушкой в руках сильных.

Ей было сложно оправдать ситуацию, когда люди не сражаются с судьбой и плывут по течению, мирятся с тем что о них кто-то вытирает ноги. Сама Яника собиралась бороться до самого конца. И даже если придется умереть на своем пути, сделает она это так, чтобы насолить врагам. Только на своих условиях.

– Воля твоя, – поставила точку в разговоре, сунула два бутылька ей и махнула рукой, приказывая уйти.

Больше Яника ничего не скажет.

А её собственные проблемы… Они тоже решаемы.

Девчонка мялась, схватила средство от бед дрожащими руками, словно боясь обжечься. Пробормотала благодарность и положила на край стола деньги. Мелочь, но таковы были правила. Анаис знала, что помощь ведьмы стоит дороже, но отдала всё, что могла.

Велес скользнула взглядом по тёмному углу, где уже давно прятался в тенях тот, кто был плотно связан с её долей. Нет, это не было ошибкой – лишь новым поворотом на Дороге. И пусть семья, а тем более Лумина, не думает, что младшая Велес сдалась. Временное отступление – лишь чтобы собрать силы и перегруппироваться.

Хлопнула дверь церкви – деревенская девушка отправилась делать свой выбор.

– Ты заявила права на место наследницы, – вышел из теней Кир, – хотя твой приз…

Тут его голос стал саркастичным; он развёл руками, демонстрируя себя. В глазах парня плескалась странная смесь злости, восхищения и осуждения.

– Приз – твой. Думал, ты добилась того, чего хотела.

– Мы оба не получили того, чего хотели, – хмуро ответила она. – Да и обстоятельства изменились. Я не отдам сестрице ничего!

Сейчас – Ника

Она не помнила, когда и как уснула. Собиралась ещё посидеть в интернете, проверить социальные сети и почту, но усталость одолела. Потому ночник и свечи остались зажжёнными.

Едва только сознание потухло, девушка погрузилась в противный хоровод странных образов. Бессмысленные картинки сменяли одна другую и цепко держали её, не давая нырнуть в крепкий, здоровый сон.

В какой-то момент Ника словно схватилась за путеводную нить и, влекомая сквозь серую пелену, оказалась на дороге под дождём. Кромешная осенняя тьма посреди леса. Девушка понимала, что находится среди гор –чувствовала знакомые запахи, слышала типичный для ливня шум.

Но пространство сделало странный скачок – и вот она уже рядом с машиной. Та стояла поперёк полосы, включённые фары выхватывали стену дождя и разлапистые ели на обочине. С другой стороны – почти отвесная каменная стена в два человеческих роста.

Ника промокла до нитки, но мгновенно забыла об этом, когда поняла, чья это машина. Машина Захара. Девушка бросилась к ней и через залитое водой стекло увидела, что парень лежит прямо на руле, а по лбу текла тонкая струйка крови.

– Захар! – Вероника проснулась с криком.

Сердце колотилось как сумасшедшее, а в душе была полная уверенность: это был не сон. А ещё в ушах, будто шелестя, тиканьем звучал странный таймер – время уходило. Страх холодными лапами держал всю сущность пробудившейся ведьмы и подгонял не хуже плети.

На то, чтобы разбудить деда и объяснить, что случилось, ушло минут десять. Девушка уже была полностью одета, её трясло от дрожи. В машину грузились, захватив оружие. Марко сам сел за руль, не пустив внучку: лесные дороги уже начало размывать – без сноровки, во тьме, не проехать даже по выстланному камнем маршруту до дома.

– Я знаю, как это выглядит, – Ника не могла спокойно усидеть на месте.

– Успокойся. Если это не сон, мы успеем, Рона. Вряд ли в такую погоду ещё какой-то самоубийца решит прокатиться. Местные давно и крепко спят.

– Что могло случиться?

Юная ведьма не находила себе места: то крутила телефон в руках, то бездумно смотрела на экран. Подробности сна, как в насмешку, всплывали в голове. Ника ясно помнила вмятину на машине и странные царапины.

– Оползень, камнепад, зверь – много вариантов. Не нервничай. Мы его не пропустим. Поехать Зара мог только одним маршрутом…

Марко не договорил и сбросил скорость. Всего через полчаса аккуратной езды фары внедорожника выхватили из мокрой черноты нечто новое.

Машина действительно стояла поперёк дороги. Фары, как и во сне, целились в густой лес. Дождь, словно насмехаясь, стал тише, позволяя людям рассмотреть больше деталей. Марко нажал одну из кнопок – яркие прожекторы на крыше вспыхнули, буквально вырывая у ночи пятачок пространства.

Ника рванула ручку двери, на ходу накидывая капюшон плаща. Подошвы ботинок мокро хлюпнули, когда спрыгнула с высокого порога. Дед что-то крикнул вслед, но она не слушала, уже бегом направляясь к "Тойоте" друга.

– Захар! Зара! Ты меня слышишь?! – в шуме ветра и дождя её голос тонул.

Машина была, как и ожидалось, заперта изнутри. Ника постучала по стеклу ручкой фонаря – реакции не было. Парень не подавал признаков жизни. Краем глаза девушка заметила, как дед внимательно осматривает окрестности с ружьём наготове. В длинном тёмном плаще он напоминал выходца из фильма про апокалипсис.

Тревога была не только внутри, но и снаружи – Ника ощущала, что лес замер в каком-то странном оцепенении. Паранойя?

– Он без сознания, – нервно сообщила.

Марко подошёл, тоже подёргал двери, а потом незатейливо прикладом ружья разбил боковое стекло заднего ряда. Затем протянул открыл замок водительской двери. Внучка тут же потянула за ручку и кинулась к парню. Аккуратно откинув его с руля, она задела клаксон – машина пронзительно взревела, от чего сердце у неё зашлось в панике.

– Чёрт! – состояние Вероники было очень нервным.

А уж когда она увидела разбитую голову Захара… Не зная что и думать, стала проверять его – дыхание ровное, но парень не очнулся, благо зрачки реагировали на свет.

– Пульс есть, – вспомнила основы оказания первой помощи. – Вероятно, ударился о стекло. Видишь, вот пятно. Машину занесло?

– Судя по вывернутым колёсам – пытался что-то объехать, – ответил дед. –Интересно – что именно? Учитывая, что дорога чистая и пустая.

По спине промаршировали мурашки. Оба представителя Велес подумали не про оленя. На миг они встретились взглядами, и девушке поплохело. Дед рукой указал на заднее крыло машины – следы когтей.

Ружьё в руках Марко мгновенно заняло удобную позицию для вероятной стрельбы. Глаза старого ведьмака буквально сверкнули, сканируя пространство вокруг более тщательно. Словно магический свет выделил для него цепочку следов.

Впрочем, повинуясь желанию мужчины, ночь подсветила их серебристыми линиями и для внучки.

Ника приоткрыла рот, наблюдая за результатом: нечто спрыгнуло с отвесной скалы прямо на дорогу. Там потопталось, видимо дожидаясь Захара, запрыгнуло на капот, а потом, когда машина пошла юзом, нырнуло в лес. По пути ехидно проскребя когтями по металлу. Следы виднелись на нескольких стволах елей, а потом терялись в глубине.

– Ты так можешь долго? – ошарашенно спросила она.

– Эта тварь вполне умеет прятаться от наблюдения. Но сегодня оставила для нас знаки специально.

– Вызывать скорую…

– Лучше не надо, – отозвался Марко. – Сами отвезём в больницу. Судя по виду, парень помирать не собирается. А лишние люди нам тут не шибко нужны.

Ника понятливо кивнула, быстро наложила лёгкую повязку на разбитый висок – благо, захватила с собой всё нужное. А потом с помощью деда и магии перенесли бессознательного Захара в свою машину. Дождь словно разбивался о невидимый купол и огибал людей, послушный одной только воле ведьмака. А уж машину ему почти ничего не стоило скатить на обочину, под деревья.

Как только отъехали, девушка чуть расслабилась, но всё равно оставалось ощущение, что за ними наблюдали.

– За нами следили.

– Я знаю, – Марко был серьёзен и напряжён.

А ещё от него неуловимо повеяло угрозой, как от проснувшегося хищника. Матёрого, умного и свирепого. Даже у Вероники это вызвало лёгкий зуд между лопатками. Её добрый, смешной, классный дед никогда не казался страшным. Но сейчас…

– Ты хочешь убрать меня и его подальше, да? – негромко поинтересовалась она и кивнула на парня сзади. – Чтоб не мешались под ногами?

– Хочу, – спокойно согласился дед, выруливая с серпантина на съезд в город. – Оставлю вас в больнице. Сам схожу… на охоту. Если что – лучше останешься там с Захаром.

– Я домой хочу. Там безопасно.

– Посмотрим, Рона. Мы почти приехали. Давай сдадим пострадавшего врачам. И не переживай так, с ним всё будет хорошо.

– Откуда тебе знать?

– Интуиция.

Продолжать разговор не стали, так как Марко быстро и ловко подъехал к больнице со стороны скорой и мгновенно выскочил из машины. Там его встретили медработники под широким козырьком для машин скорой помощи, куда и зарулил дед. Короткий диалог – и вот уже в двери ломились врачи. Захара быстро положили на носилки и забрали. Кажется, он уже даже начал приходить в себя.

Ника смотрела вслед медикам, чувствуя странную пустоту внутри. Всё случилось слишком быстро, слишком… неправильно.

Она поймала себя на том, что вжимает пальцы в ткань куртки, будто могла так удержать отступающее чувство безопасности. Марко коснулся её плеча – лёгкий, почти невесомый жест, но в нём сквозила та же тревога, что и в её собственном сердце.

– Иди с ним, – велел коротко. –Дождись новостей. А я…

Он не договорил. Просто наклонил голову, глаза его потемнели, словно ночное небо перед бурей. Ведьмак уходил на охоту – и Ника знала, что если он вернется, то не с пустыми руками.

Внучка молча кивнула, глядя, как его фигура исчезает в дождливой ночи.

И впервые за долгое время ей захотелось молиться –хоть за Марко, хоть за Захара, хоть за саму себя.

Потому что всё это было лишь началом. Началом какой-то дикой, страшной сказки, где колдуны воюют между собой, воплощая ужасы наяву.

Хотела ли Вероника помочь? Однозначно. Но она понимала: в этом знакомом и одновременно чужом мире одарённых она совершенно бесполезна. И если за себя дед ещё постоять сможет – опытный ведьмак всё-таки, – то, защищая внучку, по глупости вляпавшуюся не туда, куда надо, подставиться – запросто.

Как всегда, логика спасала. Но чувства оставались минорными и тревожными.

Вздохнув, Ника направилась в здание больницы. Там был зал ожидания. И ещё – нужно было позвонить родным Захара. Она бы и сама не хотела получить звонок от врачей в такой ситуации.

Объяснение с братом парня вышло коротким и серьёзным. Дима был не склонен к сентиментальности: деловито уточнил обстоятельства и пообещал скоро подъехать.

Оказалось, у него буквально только что родилась дочь, и врачи оставили мать с малышкой у себя на некоторое время – потому он был недалеко, в роддоме.

– Хорошо, Дим, – устало сказала она. – Я здесь, если что. И… поздравляю. Папка.

Больничная атмосфера – запахи, суета персонала, громкая связь – неприятно дразнила память. Ника ненавидела это всё: типичные коридоры, одинаковые до ужаса комнаты ожидания, безликие голоса врачей.

Сколько прошло времени? Час? Три?

Она словно спала с открытыми глазами: мимо проходили люди, в автомате за стеной щёлкал механизм подачи воды и шоколадок, свет был приглушён – ночь ведь – а движение не останавливалось.

Ника ходила, сидела, ложилась на диванчик. В какой-то момент мимо прошла медсестра и принесла ей плед. Первое, что она услышала после полусонной дремы, был аромат кофе – хороший, терпкий, дорогой. Второе – негромкий стук стаканчика о стол.

Подняв глаза, увидела того, кого ожидала меньше всего.

– Кир?

– А ты ждала Дракулу?

– Тот не такой кровопийца как ты, – девушка не знала, отчего все время хотелось ехидничать рядом с ним.

Но брюнет не обиделся. Усмехнулся, будто правда посчитал это забавным, и плюхнулся в кресло рядом, вытянув длинные ноги в занятных ботинках а-ля рок-музыкант из нулевых.

В его руках был точно такой же стакан кофе – не обычный бумажный, а стильная многоразовая кружка.

– Что ты здесь делаешь? – спросила Ника.

– Караулю тебя, очевидно, – лениво приоткрыл один глаз Кир. – Вытянул короткую соломинку.

– Чего?

– Матвею повезло больше – он отправился ловить зубастую хрень, – парень сделал вид что опасливо оглядывается в поисках лишних ушей, – что питается человечиной. А перед этим троллит жертв.

– Так зачем ты здесь? – в самом деле понизила голос, когда неподалеку прошла медсестра, – лучше бы помог им!

– Ника, прекрати притворятся дурой, – перестал ломать комедию он, – прекрасно понимаешь для кого это шоу было. Тварь интересуешь если не ты, так все Велес – она дразнится и проявляет разум – что совсем уж плохо. На данный момент ты выглядишь самой удобной жертвой. Так что не задавай глупых вопросов, пей кофе и… чего мы кстати ждем?

Девушка внимательно смотрела на Кира и прикидывала: он издевается или уже серьёзно? Момент когда шутки заканчиваются, в случае с этим парнем вполне реально упустить. Память все еще не давала никаких особых подсказок. На него намекал Захар недавно? Высшие… будто вечность назад это было!

– Прекрати быть задницей! – наконец выдала она. – Ты же знаешь, что мы ждём врача. Захар до сих пор без сознания. Это плохой знак.

– Да что ему сделается, – закатил глаза Кир.

Ника решила не отвечать на эту детскую провокацию. Очевидно, их с Киром связывало что-то давнее. Вопрос был – что именно? Она взяла стаканчик, сделала осторожный глоток – кофе был как она любит: крепкий, со щепоткой соли и каплей сладости.

– Откуда ты… – начала она, поймав странный, почти знакомый взгляд тёмных глаз.

– Вкусно? – спросил Кир.

– Да… Спасибо.

– Ты любишь такой кофе, хотя и не помнишь.

Черт! Вот же черт! Этот парень просто невыносим! Сначала беспринципно отбирает память, ломает личность, а потом… Делает нечто, что екает в сердце. Нечто настолько личное, что больно. Он принес ей кусочек ее самой. Кофе. В смутно знакомом стакане. Ника прикусила губу, а глаза на миг затуманили слезы.

– Я… Спасибо, Кир.

В груди разжалась отвратительная холодная пружина, которая жила там с момента пробуждения от кошмара. Кир дернул уголком рта и отсалютовал ей стаканчиком. И снова – странное узнавание. Она уже видела этот жест.

– Слушай… не знаю, как это спросить, но…

«Что нас связывало? – прозвучало в голове, но договорить она не успела».

– Вероника!

Дима сильно припозднился, но приехал не один – с ним были взволнованная мать братьев и сонный местный «шериф» Недич. Видимо, больница дозвонилась до родителей.

Началась привычная суета: Нателла хотела знать всё о случившемся, выспрашивала каждую подробность, а представитель закона всё тщательно фиксировал.

Кир, словно молчаливая тень, не привлекал особого внимания. Но несколько его коротких фраз явно прибавили веса рассказу:

– Я там был. Машина цела, скорее всего, на дорогу выскочил олень. Следов столкновения нет, машину скатили на обочину. Недич, можешь сам проехать и убедиться.

– Обязательно проедусь, как рассветет…

Напряжённую беседу прервал врач. Высокий седовласый мужчина с уставшим но странно добрым видом. Он очень сочувствовал матери и проникновенно глядя в глаза объяснял что в данный момент с ее сыном.

– Привезли очень вовремя, госпожа Шухт, не волнуйтесь так…

Но то что услышала Ника, совсем её не обрадовало.

– У Захара ушиб мозга. Височная зона – очень чувствительная. Сейчас он без сознания, но критических угроз вроде кровоизлияния нет. Всё решат ближайшие сутки. Пока мы держим его под наблюдением, контролируем давление и отёк. Прогноз осторожный, но шансы хорошие.

Зрачки реагируют на свет, дыхание и пульс ровные. Это значило, что молодой и сильный организм сдаваться не собирался, несмотря на опасный удар. Тем не менее, внутри похолодело от этого неприятно «а что если…».

– Вероника, а что вы с Марко делали на дороге в такое время?

К этому вопросу она не была готова. Моргнула растеряно глядя на Недича. А действительно – куда они ехали, если не знали что Захар пострадал? С такого угла это выглядело подозрительно.

– В город ехала, – не очень уверено произнесла и покосилась на Кира. Тот закатил глаза и воспользовался ситуацией:

– Недич, ты как маленький, в самом деле. Ко мне ехала. Еще вопросы есть?

– Нет, вы очень помогли, – как-то странно посмотрел тот.

В больнице делать пока было нечего, по крайней мере Нике и Киру. Они здесь явно были лишние. Дима вызвался их проводить и только там девушка вспомнила что у него родилась малышка.

– Как назовете?

– В честь моей два раза прабабушки – Анаис, – улыбнулся он тепло.

– Очень красивое имя…

Кир чему-то своему улыбнулся и придержал дверь, когда Вероника выходила в влажную ночь. Или скорее почти утро. Через дорогу было круглосуточное кафе, куда они пошли. Решили что ехать в темноте – не лучшая идея, потому проще было подождать пару часов в тепле. Заодно перекусит не самой вкусной пиццей.

Зато закончился дождь.

Добрела до машины на автомате, оказалось, что Кир не отставал и аккуратно оттеснил ее от водительского места. Спорить не стала – Ника действительно не в лучшей форме сейчас. Потому спокойно отдала ключ.

– Отвези домой, пожалуйста.

Сил не было ни на что, поэтому организм включил энергосберегающий режим. Даже о Марко не переживала, тем более что Кир был странно уверен что все хорошо. Может просто успокаивал, или действительно чуял. Он ведь тоже одаренный. Но даже задавать вопросы и выслушивать ответы сил не было.

Поэтому Ника постаралась верить в хорошее. И убеждала что Зарой все будет хорошо и с дедом. И никакая гнусная тварь никого больше не убьет.

Глава 16

Сейчас – Ника

Вероника проснулась в разгар дня.

Медленно, будто всплывая со дна спокойного озера, открыла глаза и прислушалась. В доме было тихо, но ощущался неуловимый след недавнего присутствия. Дед заходил пару часов назад, а Кир ушёл утром – почти сразу, как она добралась до постели. Странно: не бросил ни одного комментария на просьбу остаться в доме, пока она принимала душ.

Он почему-то невзлюбил свечи Дары – долго осматривал, стараясь не касаться напрямую. Держал двумя пальцами, через кусок ткани, принюхивался, хмурился. Унёс несколько штук с собой.

– У тебя аллергия на травы? – зевнула она, чувствуя, как разум снова стягивается в сон.

– На некоторые – да, – ответил он очень серьёзно, проводя когтем по податливому воску.

Стоп. Когтем?!

Ника резко повернула голову – Кир удивлённо поднял глаза и заломил бровь, мол, случилось что-то? Никаких когтей, разумеется, не было, а свеча казалась целой. Сердце всё ещё громко стучало от мгновенного испуга, и она задала первый попавшийся вопрос:

– А у одарённых разве бывают аллергии?

– Хм… у некоторых – да, – странно хохотнул брюнет, с ноткой мрачной иронии. – Буквально до смерти.

– А…

– Ложись в кровать, ведьма, – перебил он. – Хватит вертеть передо мной голым задом, а то приму за приглашение.

Секунда на осознание: на ней после душа только миниатюрные трусики и футболка, едва закрывающая половину ягодиц. Вероника тихо пискнула и нырнула под одеяло. В груди шевельнулся странный азарт – нота возбуждения и предвкушения. Словно тёмная часть её самой искушала: а не проверить ли утверждение этого мрачного красавца?

Кир фыркнул, бросил на неё долгий взгляд – давая понять, что всё успел рассмотреть – и словно растворился в воздухе, попутно погасив основной свет. Дверь в спальню осталась приоткрытой – для спящего в кресле кота.

Последнее, что она запомнила – его широкая спина, на которую он накинул кожаную куртку.

Отключившись часов на семь, Вероника провалилась в удивительно глубокий сон без сновидений. Будто кто-то нажал на кнопку и обесточил бесконечное, тягостное кино. Она была благодарна этому неизвестному – давно так спокойно не спала.

В какой-то момент пришёл Горыня и, басовито урча, начал топтаться по хозяйке, требуя внимания. Поймать пушистого и утихомирить под одеялом не получилось – пришлось вставать и идти кормить.

Взъерошенная шевелюра и толстые, связанные дедом носки придавали ведьме комично-домашний вид. Уловив своё отражение в зеркале, она улыбнулась.

– О, а нам тут еду оставили, проглот ты ушастый, – Ника заглянула в духовку и обнаружила творожную запеканку.

Значит, дед точно заходил.

Поставила турку на огонь и занялась нехитрым перекусом. В холодильнике нашлась сметана, джем и карамель. Поделившись завтраком с котом, Ника забралась с ногами на широкий подоконник.

Батарея под окном приятно нагрела её импровизированный насест. Руки обнимали пузатую чашку.

За окном царила осень. Облачно. Ветер играл с высокой травой у забора, листья золотили каменистую почву и лес. На краю двора виднелась поленница дров, потемневшая от влаги. По её стенке крался тёмный мох, рисуя тягуче-сказочную картину. В огромный деревянный пень был воткнут топор с длинной рукоятью – на ней сидела небольшая сова. Странно неуместная и одновременно до невозможности гармоничная.

Казалось, весь этот вид украден из какой-то сказки – на миг Ника уловила ощущение дереализации, словно «кадр» дрогнул, и мир поймал чужой сигнал. Она моргнула – всё снова стало своим. Сова встрепенулась и улетела, а на оконное стекло упала первая косая капля.

– Ты это видел, Горыня? – ведьма заговорила, чтобы собственный голос стал якорем, привязывающим её к моменту, к реальности.

Позвонила Диме, узнать, как дела у пострадавшего. Тот сообщил, что без изменений, но Захар стабилен. Коротко попрощалась, нажала отбой и задумчиво посмотрела на экран смартфона.

Она не знала как, но была уверена, что помочь Захару можно. К этому делу привлечь дядю не удастся, но ведь существуют способы!

Ника помнила, что среди одарённых встречаются те, у кого есть особенные склонности – например, к исцелению или управлению биологическими организмами. Некоторые даже специализировались исключительно на этом, развивая свой дар в одном направлении. В семье Велес таких не было, хотя минимальное влияние на тело присутствовало – помимо природной регенерации. Может быть, она сама сможет помочь Захару?

Мысль о том, что парень может не очнуться, не хотелось даже допускать – от этого сжималось сердце, и начинало жечь глаза. Она долго пыталась не поддаваться чувствам, держать эмоции под контролем – страх, иррациональное чувство вины, сожаление, сочувствие…

«К чёрту слёзы! – резко и холодно оборвал панические мысли внутренний голос. – Ты ведьма или кто?! Все границы – только в голове. Так сотри их. Потому что ты имеешь на это право!»

– Что за… – Вероника удивлённо взглянула на телефон, потом в чашку – словно в поисках ответа.

Совершенно нетипичное мышление, даже оттенок «голоса» в голове сбили с толку. Ведьма в ней вскинула голову и жёстко поставила всё по местам.

– Так и до раздвоения личности недалеко, – пробурчала и отпила кофе, который, несмотря ни на что, не остывал – Ника не разрешала.

Тем не менее, она интуитивно понимала – вряд ли сможет прямо сейчас провернуть чудесное исцеление ушибленного мозга. Она не в форме, без знаний, без памяти, без опоры в виде опыта, уверенности в себе и своих действиях. Но сама идея ей нравилась… Итак, кто может помочь?

Дед? Вряд ли. Марко никогда не был склонен к жизни – эта догадка всплыла откуда-то из глубины. Он по другому профилю. Ведьмак – он и есть ведьмак. Ходячий стереотип. Что-то раздолбать и решить силой – пожалуйста. Охота, работа «в поле» – читай: в лесу. Общение с неживым миром вокруг…

Матвей? Сама не знала почему, но перед внутренним взором всплыли рыжие вихры и веснушки на загорелой коже.

«Он может, – снова подал голос её собственный, но незнакомый внутренний голос. – Он любит жизнь, и она отвечает ему взаимностью».

Многие одарённые умели влиять на живую материю. Даже Вероника со своим странным даром Сирены. Однажды она научится исцелять голосом – не только рушить всё вокруг. У магии звука огромный потенциал.

– Наверное, было бы здорово уподобиться богам и силой воли прогибать под себя мир, да, Горыня? – спросила девушка, когда кот, сытый и довольный, запрыгнул на подоконник – его законное место, которое ведьма нагло заняла.

Фамилиар не ответил, но басовито заурчал, забираясь к ней на колени, сложенные в позу лотоса.

В реальности же Природа создала для одарённых противовесы. Приходилось идти по пути наибольшей склонности… или упорства – как вариант. Именно поэтому миром не правит какой-нибудь талантливый безумец, возомнивший себя Тёмным Властелином. Высшие, или Природа – кому как угодно, – знали, как научить своих детей послушанию. Знали, как держать в узде.

В сознании на миг вспыхнула древняя легенда о появлении в мире одарённых. Но ухватить её Ника не успела. Ничего страшного – всему своё время.

Удивительно, как быстро она адаптировалась к ситуации. Принимая её такой, какая есть, училась действовать с тем, что под рукой. Память вернётся. Ответы найдутся. Магия проснётся. Всё в своё время. Главное – решать задачи по мере их поступления.

Входная дверь хлопнула, запустив в дом волну влажного воздуха, пахнущего хвоей, мокрым дёрном, горьковатыми листьями и лёгкой ягодной кислинкой.

– Я здесь, деда, – негромко сказала, зная, что он услышит.

Так же услышит, как она учуяла его. Даже поклажу – ружьё, корзину с грибами и ягодами, орехи. Не меняя положения тела, Ника точно знала: Марко прислонил оружие к стене, упёр приклад в тумбу, снял плащ, повесил на крючок, разулся и повёл плечами, разминаясь.

– Как ты? – спросил, входя на кухню и ставя на центральный остров корзину с лесными дарами.

По лицу егеря было ясно – недоволен, мрачен, раздражён. Видимо, охота не увенчалась успехом, и ведьмак чувствует себя некомфортно. Марко – как мужчина старых правил и как опытный ведьмак – не мог спокойно воспринимать эту неудачу. Не сам факт, а возможные последствия. Но один плюс был – они сумели понять, кто на самом деле эта тварь.

– Со мной всё хорошо, – тут же откликнулась внучка и мгновенно переключилась на суть: – Всё плохо, да?

– Есть две новости, и обе плохие, – дед поставил чайник и стал методично разбирать корзину. Спрашивать, какую из новостей рассказывать первой, не было смысла: – Первая – это не примитивный упырь, как мы думали. Те, даже под контролем колдуна, не имеют разума и инициативы. Наша же тварь даже чувством юмора обладает. Специфическим, –мрачно хмыкнул.

Он словно всё ещё был на охоте – тщательные, экономные движения, настороженность, специфическая охотничья собранность. Вероника поспешно поставила чашку на подоконник:

– Дай угадаю, – её голос чуть охрип, – эта тварь – ищейка. Точнее, сделана она именно так, как слуги Ковенов.

Фактически – это мёртвые маги, которые дают присягу сильному одарённому и становятся своеобразным оружием в его руках. Личи – вот кто они. Хотя некоторая схожесть с вампирами, безусловно, есть. И те и другие – нежить.

О них Ника читала и была вынуждена забыть – спасибо Киру. Но дед шевельнул её память своим рассказом и монотонными движениями рук, которые разбирали на столе продукты.

– Именно, – мрачно подтвердил и бросил на внучку короткий взгляд, – что-то ещё вспомнила?

– Не о себе, – отмахнулась, – об окружающей реальности. Вот как-то сообразила, что если она не упырь – а я её видела, и могу утверждать, что это было ранее женщиной – то остался единственный вариант, кроме фантазий.

– Нехитрые умозаключения снова приводят нас к смерти твоих родителей, Рона, – нехотя признал Марко, – вероятно, это та же тварь, тот же враг и цель его…

– Не ясна, – перебила и закусила губу, – хотели бы истребить остатки рода – давно бы это сделали. Была бы целью именно я – тоже было множество шансов ранее. Даже проще. Получается, неведомый маг всё же имеет какие-то свои соображения и непонятные стремления.

– Мы с Матвеем думали так же, – согласился Марко.

– Он, кстати, где?

– Остался в лесу, – снова помрачнел дед, – для него это весьма личное дело.

– Почему?

– Спросишь сама, если интересно, внучка. Это не та тема, которую стоит обсуждать за его спиной.

Повисла пауза. Марко заварил чай и стал чистить грибы. Ника рассеянно поглаживала спящего кота, стараясь игнорировать затёкшие ноги – хвостатый же спит! Новости действительно были нехорошие.

– Так а вторая плохая новость в чём? – вспомнила девушка.

– Тварь хорошо обучена и обладает самым неприятным из навыков – путать следы. Она не просто ищейка – она охотник, заточенный на ловлю одарённых. И поводок у неё весьма длинный – хозяин отпускает зверушку бегать на самовыгуле. Это значит, что он вышел на финальную фазу плана. И связана она с тобой, Рона.

– Сложно не согласиться, учитывая, что всё это началось с моим появлением… И что будем делать?

– Ты – быть дома и никуда не ходить без сопровождения, – мгновенно начал раздавать инструкции он, – мы – отлавливать тварь.

– Но, деда! – попыталась возмутиться Ника, но тут же потухла под суровым взглядом.

– Она не будет долго прятаться и скоро начнёт сужать радиус своих перемещений – носится, сволочь, хаотично по кругу, дразнится. Если цель – ты, то будет подходить ближе и жрать, что плохо… бегает.

– Вот же чёрт… – выдохнула девушка, – люди…

Тогда – Ника

Старая церковь стонала под ветром, будто жаловалась богам, которых в этих краях давно никто не звал. Сквозь прогнившие ставни струился тусклый свет свечей – их были десятки, может, сотни, и они коптили пространство, будто сами хотели спрятаться от происходящего.

Яника сидела прямо на полу – в платье из неокрашенного льна, босиком, с растрёпанными медными волосами, которые свисали на глаза, как запутавшиеся нити. Перед ней – широкая чёрная чаша с водой, сквозь которую не просвечивали символы. Огонь свечей и костра в жаровне бросал блики на ведьму, которая не мигая смотрела в воду. Она была не здесь и не сейчас – странное, пограничное состояние транса. Ника снова и снова взывала к силам, задавая один вопрос за другим. Но кроме тихого потустороннего шепота не слышала ничего.

Серп с костяной ручкой лежал на коленях, как напоминание: ведьма всегда может обратиться к крови. Своей или чужой.

Снаружи грохотал дождь. Каркали вороны. Капли стучали по крыше, как когти, которые жаждали проникнуть внутрь. Стихия рычала и плакала, закручивая вокруг покинутой церкви мистерию ритуальной магии.

Дар ведьмы кипел в ней и вырывался, разрывая невидимую материю, ломая реальность. Он рвал физические законы – вокруг Ники мелкие капли дождевой воды, что просачивались в щели, летели вверх, к куполу.

Шаги. Тяжёлые. Ровные. Узнанные прежде, чем услышанные.

Матвей вошёл в полутемноту, не поздоровался. Он был мокрым от ливня, а его взгляд – острым. Таким, что мог бы вспороть чьё-то тело. Рыжая щетина на скуле поблёскивала, как ржавчина. Он был усталым, но решительным – как и сутки назад, когда ушёл на поиски пропавшей девушки.

– Ты знала, – сказал он без вступлений, – про Весту.

Ника не подняла голову. Только сильнее сжала край чаши.

– Я чувствовала, но не знала, – негромко ответила ведьма, не отрываясь от зеркала воды. Ответов не было – они закрыты чужой волей.

Матвей фыркнул, обходя круг свечей, не нарушив его. Он знал: если коснётся без приглашения – ритуал будет прерван.

– Значит, это правда. Лумина причастна. Я прав?

– Она перешагнула границы, которые выстроены не нами, Матвей.

– Ради чего? Власти? – неприятно удивился парень.

– Все мы идём той дорогой…

Они замолчали. Лишь трещал костёр в жаровне. Пахло сожжённым тысячелистником, жжёным деревом и чем-то железным – как кровь, давно впитавшаяся в камень. Брат и сестра думали каждый о своём. Слова Яники зависли в воздухе и звенели, подобно низкому звуку органа. Да, ведьма права – она тоже ступила на этот путь. Погони за властью.

Матвей испытывал по этому поводу двоякие ощущения. Он никогда не хотел быть наследником рода, но был знаком с этим искушением – Озеро и его секреты были слишком заманчивым призом. Но он не стал спорить с решением старших и спокойно принял свою участь – защитник рода, тот, кто продолжит и усилит его.

– А ты, Ника? – спросил он наконец глухо. – Ты пойдёшь за ней? Станешь следующей, кто поставит на кон всё?

– Не тебе меня судить, – резко вскинула голову девушка и обожгла его взглядом. Напоминая, что не он был изгоем в собственной семье, не ему отказали даже в шансе занять достойное место.

Её зелёные, как болотная глубина, глаза могли бы напугать неподготовленного человека. Зрачки расширены, но не от страха. От силы и решимости.

– Я не такая, как она, брат мой старший, – слегка ехидно и высокопарно проговорила, – я хочу спасти Озеро и род от её безумия, которое не хотят видеть старейшины. Она утопит нас всех…

– Ты уже утопила, – рявкнул он, – себя. В этом дерьме. В ритуалах, в костях, в крови.

– Пока что только в своей…

– Тебя не видно за дымом! – с ноткой отчаяния произнёс он, – это чёртово Озеро сводит всех с ума!

– Мне нужно было пробудить дар, – упрямый ответ. – А разум теряют только слабые духом. Скажи, Матвей, можешь ли ты назвать меня такой?

Пауза. Глаза в глаза. Яростный голубой и тяжёлый зелёный. Ведьма и ведьмак, чьи силы заставляли воздух плыть маревом, миражом между ними.

– А если дар пробудит в тебе чужое? Если ты станешь как Лумина?

Серп дрогнул в её руке, а усмешка стала горькой.

– Я не заложу свою душу дважды…

Матвей замер. Его дыхание участилось. Он подошёл ближе – так, что между ними осталась всего пара вдохов. Пахло дождём и мужским потом, тревогой и бешеной болью, которую он держал внутри.

– Такова цена пробуждения силы, да?

– Я обещала, что добьюсь желаемого. И я это сделаю.

Впервые Яника сказала эту правду, поделилась частицей своего секрета. Высшие дали ей силу, заключили сделку. На одной чаше весов – её душа и жизнь, на другой – цель, которую ведьма обязалась достичь. Озеро не должно достаться сестре, иначе баланс сил покачнётся. Если Ника позволит этому случиться, весь род погибнет.

– А Кир? – выдохнул брат. – Он не тот, за кого себя выдаёт. Он жаждет того же, что и вы… А ты жаждешь связать с ним свою жизнь.

Ника отвела взгляд. Она не могла сказать: мы уже связаны, и ничего теперь не изменить. Не сейчас. Матвей не был готов это услышать. Да и не нужно это знать.

– Спасибо за заботу, брат. Но ты пришёл за другим. Спрашивай. Силы ответят…

– Что ты задумала?

– Этот ритуал… – задумчиво произнесла ведьма, облизала губы, – моих сил недостаточно. И многое для меня сокрыто. Но ты… Ты любил её. Весту. Я вижу, не отрицай. Тебе они расскажут, а я буду проводником. По праву ведущей.

Она поднялась. Прямая, хрупкая, в отблеске огня. На шее – амулет из вороньей лапки, а на запястьях – костяные браслеты. Похожа на шаманку или цыганскую ведьму с заёмной силой. Ника никогда не чуралась ритуальной магии – в отличие от других рождённых магов.

– Если ты хочешь знать правду – ты должен быть в круге. Иначе ты услышишь лишь тишину.

Матвей смотрел на неё с усталой злостью, с затаенной надеждой, с толикой беспокойства. Потом кивнул, подтверждая, что войдет в круг и станет вопрошающим у сил.

– Только если ты пообещаешь: не дашь этой тьме взять тебя.

– Я поклялась себе. Этого хватит.

Парень без слов разулся, скинул тяжёлую куртку, оставшись в простой рубахе и штанах. Затем осторожно коснулся незримого купола силы, окружавшего ведьму, дождался тёплого отклика-приглашения – и переступил барьер из свечей. Его голубые глаза слегка засветились – он был признан достойным занять место напротив чаши.

Ника удовлетворённо улыбнулась, протянула ему свободную от серпа ладонь:

– Пожертвуй пару капель крови, маг из рода Велес, – официально произнесла ведьма.

Матвей протянул руку. Ни один нерв не дрогнул на его лице, когда кончик серпа вспорол кожу у основания большого пальца. Рубиновые капли ринулись в чашу и с тяжестью упали в неё, подняв высокий водяной столб. Он неохотно опал, оставив в воздухе каплю, которая присоединилась к своим товаркам –и полетела к расписанному, но закопчённому потолку.

– Спрашивай, маг, что хочешь знать… – голос Ники разнёсся по залу, шурша как песок, шипя как змей, расщепляясь на несколько октав.

Она неторопливо и плавно опустилась на пол, жестом разрешая брату последовать её примеру. Матвей, внутренне содрогнувшись от какофонии голоса, подчинился правилам и сел.

Свечи затрепетали, будто почувствовали: появился новый участник – и он имеет право спрашивать.

Волосы Яники пламенели в свете огня, а лицо стало другим – не страшным, но древним, словно тени предков смотрели из глубины веков. Её глаза странно менялись, будто через них смотрели тысячи духов. Тонкие пальцы девушки зачерпнули смесь соли и трав и рассыпали в чашу. Матвею показалось, что её ногти на миг удлинились и почернели.

Нервный вскрик воронов за стенами и порыв ветра, ударивший в заколоченные окна, стали знаком: стихия рядом – и поддерживает ритуал.

– Что случилось с Вестой? – ровно спросил Матвей, когда почувствовал, что можно.

Ника неестественно замерла, даже перестала дышать, глядя расширенными зрачками в воду. По поверхности пошли концентрические круги, а потом ведьма заговорила ровным, низким голосом:

– Она шла по своей воле, но навеянной мороком, ведомая чужим желанием. Её босые ноги несли по чужому пути. За правую руку её держала чёрная тень, а в левой была кровавая цепь… Ею девица будет привязана на две сотни лет ко дну. Тело и душа её отданы в услужение – и станут силой для той, кто может приказывать.

Мурашки побежали по коже Матвея, а челюсть напряглась. Он едва сдержался, чтобы не схватить ведьму за плечи и не встряхнуть, требуя ответов – помнил, что у ритуала есть правила. И что устами сестры сейчас говорят силы.

– Кто та, кто может приказывать?

– Темна душа её и помыслы, – голос Яники изменился, стал чуть выше, но тише, ближе к шёпоту, – сильна магией и хитрым разумом. Жажда снедает её сердце, требует власти и силы. Неутолима она и тяжела. Не видит преград ведьма на пути своём.

Неожиданно Яника подняла лицо и взглянула на брата чужими глазами, а губы сложились в жутковатую усмешку:

– Ведьма из рода Велес, что обещала пролить кровь семьи. Всю – до последней капли.

Повисла звенящая тишина, а свечи полыхнули синим пламенем. Яника продолжала хищно улыбаться, ожидая реакции Матвея. Она странно склонила голову к плечу и начала тихонько смеяться:

– Что такое, маг? Не того ответа ожидал? Извела сестрица любовь твою – не сберёг, прячась за слепотой своей…

– Кто ты? – он не позволил голосу дрогнуть, поняв, что с ним сейчас говорил кто-то из сильных духов.

– Я-то? – фальшиво удивилась ведьма и снова рассмеялась. – А знаешь ли ты, кто ты, Матвей? Знаешь ли, как кричала и плакала душа возлюбленной, перед тем как шагнуть в Озеро?

– Что именно хочешь мне передать, безымянный дух?

Глаза парня опасно сверкнули, когда Яника когтистыми пальцами пробежалась по рукоятке серпа, но, словно обжёгшись о ведьмин инструмент, отдёрнулась. Затем улыбка исчезла с её лица.

– Знаешь ли ты, кого она звала? Ты – тот, кто позволил загубить любовь свою, оглохнув ко всем знакам, ведьмак, – серьёзно прозвучал голос. – И не знать тебе больше пары – недостойным признан до тех пор, пока не искупишь вину.

В этот момент Ника закрыла глаза, странно выгнулась и закашлялась. Сверху начали падать капли воды, туша некоторые свечи. Из груди ведьмы вырвался серый дымок, а лапка ворона истлела, обращаясь в мелкий прах.

Сейчас – Кир

Матвея нашел на берегу озера. Рыжий слепым взглядом смотрел куда-то вдаль. Ветер трепал его вихры. Одетый не по погоде и ситуации – в белой тонкой рубашке, босой – он держал в руках небольшой букетик.

Кир помнил, какой сегодня день. Каждый год друг возвращался к своей незаживающей ране. Пророчество – давнее, злобное – стало его реальностью. Лишь однажды Матвей осмелился проверить его. И лишился второй своей любви.

Слова были не нужны. Кир остановился поодаль и молчал. Дань уважения. Это правда – они все наделали ошибок и теперь расплачивались. Невыносимым существованием с незаживающими ранами в душе. И больше всего парня злило то, что Матвея «посчитали» абсолютно незаслуженно. Впрочем… не ему судить. Озеро учло всех Велес и раздало каждому своё бремя.

Пока что оставалась неясность только с Никой. Яника или Вероника – кто эта девушка? Такая похожая… и одновременно совсем иная. Ведьма. Кир пнул мелкий камушек, и тот улетел куда-то между сосен. Чёртова ведьма! Он чувствовал притяжение – до боли знакомое – и ненавидел его. Сердце стучало по-своему, как будто намекая… Но ведьмак только сильнее сжал зубы.

– Это не она и она одновременно, – прошептал он и беззвучно расхохотался.

Он запутался в липкой паутине образов, времён и картин. Без хронологии, без сюжета, без смыслов. Они накладывались друг на друга, как оверлей,[1]и, вопреки ожиданиям, не складывались в цельную картину – только бередили душу. Киру хотелось выть от этого зудящего чувства. Или подставить грудь под удар когтистой лапы упыря, чтобы она вырвала, наконец, это беспокойное сердце.

– И ты тоже, брат? – невесело хохотнул Матвей, неслышно подойдя.

Цветов в его руках уже не было – он бросил их в воду. След печали ещё оставался в глазах, но привычная ироничная маска возвращалась быстро. Матвей настолько привык к образу весёлого безумца, что вряд ли уже мог его снять. С тех пор как умерла Элла. С тех пор как не стало Весты.

– Да к чёрту! – встряхнулся Кир, на миг зажмурился, а потом уже с привычной деловитостью спросил:

– Как у нас дела с людоедом?

– С людоедкой, – почти флегматично поправил рыжий. – Это она. Во-первых, по половым признакам. Во-вторых, по своей природе. Это ищейка, Кир. Даже странно, что мы раньше подобного не предположили.

– О как! – почти не удивился, – а про половые признаки ты знаешь…

– Потому что Ника её упоминала, забыл? Она мельком видела тварь. Но мы опять не сообразили.

– Не было причин. И из кого же эта красотка сделана? И главное – кем?

– Если на второй вопрос у меня ответов нет, то по первому есть нехорошие подозрения, – как-то совсем мрачно усмехнулся Матвей. – Но пока озвучивать не стану, чтоб не каркать, как говорила моя бабуля. Поэтому предлагаю восстановить в памяти все подобные случаи, которые мы списали на кого угодно, кроме истинного виновника…

– Их было всего три, – нахмурился Кир.

– Ага… если не считать необъяснимую гибель людей при странных обстоятельствах. Ищейкам ведь не обязательно показательно расчленять тела.

– Вот дьявол! Умеешь ты, Матвей, испортить настроение, – от души признал Кир и снова пнул камешек с такой силой, что тот, врезавшись в тонкую сосну, с треском сломал её ствол.

Рыжий рассмеялся в ответ. Вариантов было не так уж много, но все они требовали проверки. Логичнее было искать живого кукловода и не распыляться на отлов зверушки. Но пока они будут вычислять мага, который не хочет быть обнаруженным, нежить может успеть натворить серьёзных дел. И одно дело, если это бесследные исчезновения «диких» туристов, другое – эффектные выступления с кровавыми свидетельствами.

– Дед собирается снова на вылазку – расставить ловушки и сигналки, – нарушил тишину Матвей. – Если хочешь – иди с ним, а я посторожу на месте – вдруг Ника снова захочет пробежаться.

– Я останусь. Что-то подсказывает мне, что тварь явится в гости – посмотреть на реакцию на предыдущую шутку. Она не просто хочет выманить Нику… Словно старается причинить ей боль.

– И как там её воздыхатель поживает?

– Старательно пытается сдохнуть. Так что ведьма будет ныть и плакать, чтоб спасли ненаглядного, – саркастичный ответ.

Рыжий сдержал рвущийся хохот, но глаза так и сверкали весельем.

Причём судьба Захара его не волновала, а вот реакция друга – очень забавляла. Трагикомедия с участием этих троих знатно развлекала весьма скудную на события проклятую жизнь Матвея Велеса. Намечающийся любовный треугольник в лучших традициях мыльного сериала – что может быть забавнее?

И ради того, чтобы досмотреть эту историю до конца, он был готов даже кое-что предпринять…

– Что ты задумал? – подозрительно мягко спросил Кир, наблюдая за выражением его лица.

– О чём ты? – правдоподобно удивился рыжий.

– Даже не думай.

– Друг мой, перенапряжение последних дней дурно на тебе сказывается…

– Матвей, чтобы ты, рыжий подонок, не задумал – не делай этого, – ни капли не проникся Кир его игрой.

– Но ведь тогда будет совсем невесело, – подмигнул тот и исчез.

Кир «слышал», как парень стремительно удаляется от места встречи. Скорость его передвижения была выше, чем даже у некоторых вампиров. Поэтому при погоне за нежитью его польза была весьма высокой – Матвей отличный загонщик.

[1] Оверлей – это приём наложения нескольких полупрозрачных слоёв (текста, изображений или графических элементов), каждый из которых сам по себе может казаться хаотичным или бессмысленным, но при точном совмещении с другими слоями формирует цельную картину или скрытое сообщение. Часто используется в шифрах, художественных инсталляциях и визуальных головоломках.

Глава 17

Сейчас – Ника

Огонь в камине весело хрустел дровами, распространяя тепло по комнате. За окном по-осеннему вредно моросил дождь. Потому ароматное тепло живого пламени казалось ещё более уютным и атмосферным.

Ника отложила книгу, с хрустом потянулась и выпуталась из пледа – надо принести дров. Она старалась не выдавать внутренней дрожи и беспокойства от того, что осталась в доме одна. Мазнула взглядом по затейливому оберегу из кости, бусин и кожаных шнурков – он отдалённо напоминал восточные колокольчики и ловец снов. Всей колдовской душой девушка ощущала, что предмет наделён немалой силой. Той самой, что пронизывала фундамент.

Оставшееся наследие Велеса всё ещё напоминало о былых возможностях. Ностальгия, напоминавшая дежавю, всколыхнула прозрачное сознание, поднимая со дна мутный ил. Ника замерла, надеясь, что вот оно – поймает наконец-то внятную картинку. Но… нет.

– Срань какая-то, – проворчала под нос и снова смерила взглядом оберег. – Только душу бередишь.

Ведьма вернулась к делу – направилась за дровами.

У входной двери, на веранде, стояли дежурные, растоптанные ботинки сорок пятого размера – то что нужно, если собрался сбегать к поленнице или спуститься в подвал. Модный образ дополнила дедова куртка, укутавшая Нику до колен. Кажется, именно так ходили модели на каком-то из недавних показов?

Темень на улице стояла такая, что едва различались вытянутые руки, несмотря на то что ведьмы вроде как и не натыкаются на деревья в лесу… Впрочем, Веронике грех было жаловаться – она ориентировалась в пространстве шестым чувством. Но всё равно вернулась в дом за фонарём и зажгла гирлянду на веранде. Как ни храбрилась, а неприятный страх просачивался сквозь логические стены.

За границей света темнота стала вовсе чернильной. Ника поёжилась и бодро поскакала за угол дома, где были аккуратно сложены дрова.

– Не могла эта тварь гулять выйти летом? – риторически поинтересовалась, когда мелкие капли полетели в лицо.

Луч фонаря то и дело выхватывал из темноты мрачные деревья, неверные тени. Ника светила себе под ноги и быстренько набирала в корзину пахучие колышки.

За плетёной оградой, чисто символической, выполняющей роль декора, громко хрустнула ветка.

Вместе с ней сердце ведьмы рухнуло в пятки.

Ника почувствовала, как волосы зашевелились на затылке, и мерзкий холод начал подниматься по позвоночнику. Движения замедлились, дыхание стало поверхностным и частым. Она не могла заставить себя повернуться, но при этом буквально превратилась в слух, остро ловя абсолютно все сигналы – тела, разума, интуиции. Даже расстояние от поленницы до входной двери девушка почти физически ощущала – знала, сколько шагов нужно.

«Возьми себя в руки, малахольная!» – с раздражением рявкнула мысленно. Своим же голосом, но с металлическими нотками, которыми раньше не владела, – Магией не управляешь – так хоть тело подбери!»

Страх вцепился в неё, как голодный пёс в кость – с энтузиазмом и голодным ворчанием. Но Вероника отодвинула его, послушавшись голоса разума.

Замершая неподвижно, она знала, что в любой момент сорвётся с места. Но теперь притаилась не как кролик перед хищником… а как змея, готовая к броску.

«Где же ты?» – с лёгкой нетерпеливостью подумала, едва заметно поворачивая голову.

Знала – нельзя бежать, не зная, откуда грозит опасность. Чтобы не попасть прямо к ней в лапы. Еле слышный хруст повторился. Потом что-то зашуршало… и, кажется, зашипело. Очень близко.

Ника сглотнула вязкую слюну – она чувствовала спиной взгляд, холодный, как кусок льда.

Фонарь висел на крючке под навесом и освещал небольшой пятачок пространства. Чуть дальше – двор, обозначенный слабым мерцанием из окон. От этого все тени казались живыми, в сизой плёнке мелких капель дождя.

Кое-как взяв себя в руки, Ника медленно потянулась к ручке топора, который удачно был воткнут рядом с правой рукой.

Пальцы дрожали от адреналина. В голове – ни одной связной мысли. Уши шевелились, как у заправской лисы, пытаясь расслышать хоть что-нибудь сквозь тихий шелест погоды. Вот она – рукоять. Осталось только выдернуть её одним рывком. У неё хватит сил. Ведьма она или погулять вышла за дровами?

Новый шорох заставил действовать.

Будто сжатая пружина, рыжая распрямилась, вырвала топор из западни и с разворота замахнулась.

Никого.

Топор по инерции продолжил движение, чуть не вывихнув запястье. Девушка споткнулась и чуть не упала. В ушах шумело от собственного пульса. Но вокруг всё затихло. Будто в насмешку, ветер продолжал шевелить ветви деревьев и покачивать фонарь. Издевательски заскрипел флюгер, и Ника вздрогнула, крепче сжав рукоять топора.

Страшно было настолько, что сводило живот, наворачивались слёзы, но она опасалась даже моргнуть – вдруг пропустит появление твари. Зрение потеряло фокус от влаги и напряжения.

Смазанная тень на периферии! Шорох… Тихий звук, похожий на шипение…

Шаги – мягкие настолько, что их не мог бы засечь обычный человек. И – баловство ветра – луч фонаря будто выхватил чей-то силуэт!

Ника развернулась, подалась в ту сторону и почти приняла решение сделать рывок к дому…

Нет. Показалось.

Звук – за спиной. Девушка закричала:

– Аааааа!

Новый замах топором – и снова мимо.

Поленница удачно оказалась за спиной, справа – дом, слева – пустота и тревога. Вязкая, жуткая и голодная.

Снова шорохи, скрип флюгера и… ещё один звук, пробирающий до костей, заставляющий почувствовать, как мочевой пузырь сжимается – что-то острое и когтистое скребло по металлической части навеса над дровами. Он прогибался и стонал.

Ника слышала каждый шаг и беззвучно скривила рот в усмешке, похожей на оскал – понимала, что мало шансов, но даже не собиралась бежать, подставляя твари спину. Если уж сдохнуть – то глядя в мерзкую морду, но не убегая как дичь. Слеза скатилась по щеке, а руки сжали обух покрепче.

«Рано хоронишь… – снова включился голос».

Шаги остановились прямо над ней, ветер замер, снова заскрежетали когти. Пытка ужасом растянулась, как карамель, на один бесконечный миг – всё смолкло. А потом кто-то бесшумно спрыгнул слева. Ника интуитивно повернулась, уловила движение воздуха и замахнулась. Фонарь качнулся и осветил эти до боли знакомые глаза.

Тёмные озёра, светились зелёным кошмаром. Руки Ники уже послушно опустили топор, но когтистая рука без малейшего усилия остановила лезвие в сантиметре от лица.

– Будь ты проклят! – с чувством выдохнула ведьма и позволила второй слезе скатиться по щеке.

– И тебе добрый вечер, – очаровательно улыбнулся Кир, показывая чуть более длинные, чем надо, клыки.

Он аккуратно вынул оружие из ослабевшей руки девушки и вернул на место – воткнул в большой пень. Ника рассеянно проводила его взглядом и зажала рот рукой – спазм тошноты грозил лишить ужина.

А когтей ведь нет у него!

– Ты… я… зачем ты это сделал?! – возмутилась ведьма.

– Сделал что? – приподнял тот брови. – Забежал проверить, как ты тут?

– Ты пугал меня!

– Я? – парень очень натурально удивился, так что Ника начала сомневаться в себе. – Зашёл узнать, жива ли…

– Ты подкрадывался!

Тщательно оглядевшись, он посерьёзнел. Кир взял корзину с дровами в одну руку, фонарь положил туда же, а Нику подхватил другой рукой и повёл в сторону дома. Его тёмные глаза то и дело сканировали тьму вокруг. Казалось, дождь ему совсем не мешал.

– Подхожу я, значит, к дому, а от него тревогой несёт на сотню метров вокруг, – он буквально втолкнул девушку на веранду и только потом несколько расслабился. Магию здесь чувствовала и Ника. – На всякий случай обошёл двор, прислушался. А тут ты стоишь вся перепуганная – искры летят. Что я должен был подумать?

– Я слышала… кого-то, – Ника обняла себя руками. – Это ты был?

Тёмные влажные волосы падали на лоб парню, капли воды красиво стекали по лицу и сверкали в свете фонариков. Только сейчас Ника поняла, что он был в тёмной сырой футболке и мягких спортивных штанах – и словно совсем не мёрз.

Кир даже не смотрел в её сторону, стоя на верхней ступени веранды, и сканировал лес вокруг. Лёгкий тон, которым он говорил, совсем не вязался с нахмуренными бровями и лёгким недовольством на лице.

– Я, – сказал, – но не только…

Эти слова прозвучали набатом. Горло Ники перехватило, и она сжала себя крепче, вцепившись в куртку. Хотелось верить, что это всё были выверты сознания и долгое напряжение. Но Кир безжалостно подтвердил то, что у Ники – правильные инстинкты.

Кир отошёл от края веранды, взял дрова и указал рукой на дом, предлагая войти:

– Нервничать лучше там, где тепло и сухо.

Сбросил корзину в холле и буквально вытряхнул девушку из ботинок и куртки. Волна адреналина схлынула, и Ника осознавала ситуацию – рядом кто-то был, кроме Кира с его чёрным юмором.

Он пристально оглядел её и заметил:

– Тебе бы умыться, душа моя. Выглядишь неважно.

С неожиданной силой и яростью Ника толкнула его в грудь. Брюнет даже не стал мешать. Только удивлённо пошатнулся и задел вешалку, которая с грохотом рухнула на зеркало. Звук был почти оглушающим – осколки посыпались на пол. Красивое зеркало в раме от пола до потолка – разбилось.

– Ненавижу тебя, говнюк! – голос звучал даже тихо, но чувства, что вложила в слова, довольно сильно резанули своим накалом. Как и кусок стекла – плоть.

Ведьма развернулась и побрела в ванную, не удостоив взглядом ни Кира, ни разбитое зеркало. Порезанная рука дико болела. К ней присоединилась и голова. Уже, кажется, за полночь, а сумасшедший день всё не заканчивался.

– Ладно, прости. Внешность ведьмы – действительно не тема для комментариев, – философски но с ноткой ехидства повинился он ей в спину.

Ника скрипнула зубами, но не ответила.

Отстранённо прикинула, когда ждать привет от подсознания, и так же спокойно отметила, что паническая атака не случилась, крыша окончательно не поехала. А мысли не рассыпались бесчисленным количеством бисерин.

Как никогда чётко в памяти всплывал каждый час сегодняшнего дня, каждый разговор и эмоция. Правда, что делать с новой жизнью, информацией и новой собой – ведьма всё ещё не знала. И частично виной тому был Кир, который снова рушил привычное течение жизни.

«Клин клином выбивают, – съехидничала язва в голове».

Она устало потёрла виски и вгляделась в собственное отражение – пристальный взгляд зелёных глаз вовсе не был больным.

Ведьма в отражении послушно протянула ладонь и коснулась ладони своего оригинала – холодная поверхность приятно обласкала кожу. Кто она теперь, кому она готова верить?

Саркастичная усмешка скривила губы – по всей видимости, никому и всем. Ложь плотным коконом оплела всю семью Велес – не распутать. Но она и не собиралась распутывать, ведь проще всё сжечь, развеять пепел и добраться до истины.

– Кардинально, – хмыкнула, глядя, как кровь капает в умывальник из пореза на тыльной стороне предплечья.

Зря, кстати, сорвалась на парне. Он ведь не шутил. Снова вспомнила чужой холодный взгляд из тьмы – это был не Кир. Не та энергия, не тот посыл.

Оно дразнится. Играет, как с Захаром. Который к слову все еще не пришел в себя. Но Ника не собиралась позволить ему такую роскошь. Шухт будет жить и вернется обратно, хочет оно того или нет! И расскажет, что случилось на дороге. Дед что-то упоминал о выборе? Нет, у Зары такого не будет, ему придется принять, что сверхъестественный мир сам пришел по его душу.

И если уж решил подкатывать к ведьме, то сам себе дурак. Теперь никуда не денется.

Отражение дёрнуло уголком губ в намеке на усмешку.

«От ведьмы Велес уйти можно только на тот свет…»

***

В ванной провела минут сорок – она всласть выплеснула свой недавний ужас, стоя под душем. Горячая вода смывала дрожь, согревала кожу, успокаивала мысли. А потом, уже перед зеркалом, обнажённая и спокойная, Ника заметила, как кровь сочится из свежего пореза на руке – под водой он размок и вновь раскрылся, хотя стал быстро затягиваться ранее.

Надо заканчивать с этим членовредительством. Хватит! Кстати, старые шрамы на запястьях, казалось, растворялись в коже, медленно исчезая день ото дня.

Вот так, рассеянно глядя на них, девушка подумала о том, что паранойя – не такой уж плохой апгрейд. Особенно, когда узнаёшь, что всю жизнь провела бок о бок со сверхъестественными существами, а семейка цинично лечила тебя от ведьмовства. А за дверью тебя ожидает голодный хищник, которого ловят уже несколько недель. Мило.

– Мне нужно выпить, – тихо сообщила зеркалу. – Месяц назад я бы вскрыла вены. А может, вышла в окно. Или оказалась на препаратах в лечебнице. Но не теперь. Мне нужно вино, что-нибудь поесть. И секс.

Стук в дверь отвлёк от разговора с собой, заставив вспомнить, что она в доме не одна.

– У тебя всё в порядке? Кровью провоняла весь дом.

– Шёл бы ты… доброжелатель, – от души послала негромко.

Но он услышал. Кто бы сомневался?

– Не дуйся. Я согласен – перегнул с шутками, – и, подтверждая, что это всё снова не всерьёз, спросил: – Но зеркало-то при чём?

– Клоун чёртов… – закатила глаза рыжая.

– А ещё – подонок, сволочь и всё прочее, – скучающим голосом подтвердил. – Выходи. У тебя опять порез кровит. Я могу помочь.

– Без тебя разберусь, – Ника потянулась за аптечкой здоровой рукой.

С левой всё так же капала кровь на пол и раковину – кадр из триллера. Но почему-то оторвать взгляд было сложно. Совершенно извращённое желание наблюдать за винной жидкостью, текущей по коже, было сродни эротическому любованию.

– Открой, иначе я сам войду.

– И я тебя убью, – сообщила ведьма, даже не думая одеваться или вытираться полотенцем.

– Я серьёзно.

– О Высшие! – снова закатила глаза. – Кир, отвали! Хочешь быть полезным – приготовь лучше перекусить чем-нибудь. Я скоро выйду.

Судя по тишине за дверью, он внял просьбе. А ведьма наконец зажала порез салфеткой, останавливая кровь. Она улыбалась своим мыслям – если нужно, она найдёт правду любой ценой. И Кир, который так неосмотрительно забрёл в гости, так просто не отделается.

До слуха донёсся заунывный волчий вой из леса.

Длинный махровый халат укрыл до пят, Вероника намотала на голову полотенце и направилась на кухню. Оттуда расходились соблазнительные запахи еды, и ей стало совсем хорошо.

Правда, к открывшейся картине жизнь её не готовила. Замерев на пороге кухни, ведьма квадратными глазами наблюдала своего сегодняшнего повара. Полуголого – так как снял мокрую футболку – и довольного процессом.

Кир пританцовывал под музыку из колонки и профессионально нарезал салат – орудуя большим ножом со сноровкой шеф-повара. Он таскал кусочки овощей и закидывал в рот. В духовке разогревались остатки лазаньи.

В песне, под которую брюнет двигался с удивлением опознала Nickelback. Парень заметил ее, бесшабашно улыбнулся и стал активнее подпевать:

I love my hands around your neck[1]

And I love the way you pass the check

And I love the good times that you wreck

(Good times that you wreck)

And I love your lack of self-respect

While you're passed out on the deck

– У тебя неплохой вкус, – растерянно ляпнула и не сдержала улыбки, когда Кир пропел вместе с солистом что-то про то, как он разгадал её и это не трудно.

Парень весело кивнул и эффектно заправил салат соусом – картинным жестом, жонглируя бутылкой.

– Использовать меня как кухарку – подумать только! Такого не делал ещё никто! – хохотнул, продолжая кивать в такт музыке.

При этом расстроенным Кир не выглядел. Красивое, поджарое телосложение цепляло взгляд, творческий беспорядок на голове добавлял харизмы всему действу.

Не каждый день застаёшь у себя на кухне модель с обложки журнала.

«Которая по какому-то недоразумению всё ещё одета в штаны», – мысленно облизалась ехидна в голове.

Ведьма отвесила себе ментальный подзатыльник и попыталась сфокусироваться на чём-то другом.

Не вышло:

– А… – она ткнула пальцем в свой красненький в белую ромашку передник на Кире. Не то чтобы она хоть раз его надевала, но и Марко он не особенно шёл.

– Симпатичненько, да? – ухмыльнулся повар и весьма активным танцем встретил новую песню, в этот раз – «Animal I Have Become».

– Где твоя футболка?

– В стирке, – ткнул пальцем себе под ноги, где предположительно стояла стиральная машина на цокольном этаже. – Испачкался чуток…

– Но… – Ника всеми силами пыталась не смущаться и оставаться серьёзной.

– Запасной нет, к твоему счастью – любуйся бесплатно, – беспечно заглянул тот в духовку. – Ещё чуть-чуть и можно есть.

– Ты…

– Тебя смущаю?

– Нет, – наконец смогла выдохнуть Ника и почти примириться с тем, что видит.

Гость чувствовал себя как дома, отлично ориентировался на кухне. Он слушал музыку, явно получал от неё удовольствие, и у него, несомненно, было чувство юмора – пусть и весьма чёрное. Всё это вместе взятое выглядело настолько нереальным и одновременно гармоничным, что оторопь брала. Словно Кир – часть жизни в этом доме.

– Разберёмся, – пробормотала Ника себе под нос и перевела взгляд с нагло ухмыляющегося типа на зеркало в коридоре.

Которое должно бы лежать на полу, осыпавшись осколками. Ну или в мусорном ведре, если Кир сподобился убрать. Не поверила глазам и подошла ближе, провела по раме и встретила удивлённый взгляд своего отражения.

– Ты собрал его.

– Не благодари, дорогая. Зеркало мне тоже нравится, – брюнет облокотился о дверной проём, закинув полотенце на плечо.

– Ты отражаешься, –констатировала Ника, глядя в зеркало.

Ее давно посещало довольно забавное сравнение Кира с фэнтезийным персонажем, но вот прямо сейчас вырвалось. Ведь прямо ей так никто и не объяснил какого черта этот парень выглядит так словно застыл во времени навеки. Кто он, сколько ему лет, как вообще его объяснить своему сознанию?

– А не должен? – иронично поднял бровь тот.

– Такой упырь как ты – не должен, – сварливо откликнулась девушка, скрывая смущение от глупой ремарки.

Сейчас – Кир

Марко остался расставлять ловушки и искать тропы к логову. А Матвей вынюхивал в городе. В прямом смысле – он отлично чуял след магии. Кир же слушал лес, который странно неохотно делился информацией. Ищейка словно договаривалась с духами, покупая себе фору.

Когда очередной свежий след указал направление в сторону дома Велес, Кир мгновенно напрягся. Ника… вроде бы не склонна к глупостям, но вдруг она решит выйти? Он почти растворился для наблюдателя от скорости, с которой направился к дому. Тем более что собирался сегодня присмотреть за ведьмой. Повод. Всего лишь повод снова приблизиться.

Нет, не зря Марко злится и мерит его тяжёлыми взглядами. Старый ведьмак бережёт внучку и слишком хорошо помнит, чем всё закончилось в прошлый раз. Строго говоря, он и тогда был против…

Тревога, вонь инфернальной твари и дождь, который буквально смазывал все знаки, как эффект боке. Кира окатила волна давно забытого страха – что не успел. Ищейка уже была на месте и наматывала круги в лесу вокруг дома. Она дразнила чуйку ведьмы, буквально проверяя радиус действия, наслаждаясь властью. И Ника интуитивно поддалась этому странному зову-предупреждению. Рыжая вышла из дома за дровами. Так ей казалось. Но на самом деле это примитивный манок таких вот тварей – они умны и изобретательны. А эта… эта была умна и искусна ещё при жизни.

Гнев вспыхнул и прокатился по позвоночнику. Кир сжал кулаки и хищно усмехнулся – ну же, сделай одну маленькую ошибку, обозначь своё присутствие!

Ищейка замерла неподвижно, сливаясь с лесом, прикрыв глаза. Всё равно что камень. Даже прислушиваясь к капели дождя и шепоту деревьев, Кир мог только догадываться, с какой стороны находится хищница.

Он жаждал прямого столкновения, знал, что у твари не будет шансов, если она пойдёт напролом. Беда в том, что она тоже знала. Будь на его месте Марко или Матвей – могла бы справиться. Но Кир… Он Хозяин этих мест, хотя кое-кто сумел его одурачить и начать свою

игру. Что ж… будет наказан. Так, как даже представить себе не может в самых мрачных фантазиях. За сотню лет Кир здорово поднаторел в этом вопросе.

Ведьма… ну зачем вышла? Он был слишком далеко, чтобы успеть воспрепятствовать единственному молниеносному выпаду ищейки, захоти она смерти жертвы. Ника ещё так хрупка, так беззащитна…

И пусть Кир сам был готов её убить. Но не так. Не отдать в лапы монстру.

Монстру? А сам он кто?

Тревога Вероники вспенила терпение наблюдателей. Кир двинулся к ней первым, понимая, что Ищейка либо кинется прямо сейчас, либо уйдёт. И, как ни жаль признавать, но если ведьма нужна живой – второй вариант предпочтительнее.

Тварь сбежала.

А перепуганная девчонка оказалась в безопасности. Но как она любит острыми предметами размахивать. От ножей перешла к топору. В ней же не может быть индейской крови, нет? Просто вождь краснокожих в юбке!

Пытался успокоить отвлечёнными фразами, но разве женщин Велес легко обмануть? Ника выпустила напряжение самым привычным для неё образом – свалила всё на него и попыталась сбежать. В этот раз ограничилась только зеркалом. И на том спасибо.

Чёрт… кровь ведьмы одуряюще пахла. Он провожал взглядом каждую каплю, что падала на пол – беззвучно для любого нормального человека. Но не для него. Хотелось догнать её, прижать к стене, схватить за руку и…

Тут фантазия его зависла от количества вариантов, которые хотелось провернуть. Провести языком по длинному порезу или сперва сорвать её одежду и грубо взять прямо там, а уже потом, вкусить…

– Высшие, это невыносимо, – прошипел парень, закинув голову, глядя в потолок.

А потом отправился готовить ужин – лишь бы занять руки.

Скинув футболку, закинул её в стирку, заодно проверил, закрыты ли все окна – иначе защитная магия не замкнётся достаточно плотно. Мало ли что взбредёт в голову твари. Кир чувствовал, что она всё ещё близко – словно изучает его собственные следы. Ну-ну.

Поддевать и провоцировать Веронику – одно удовольствие. Так ярко реагировала, что удержаться не было никаких сил. Лучше так, чем наброситься и сделать то, что хотелось на самом деле. Когда она послала его из ванной, а потом вышла, благоухая чистотой и тёплым телом… Хорошо, что была музыка и лазанья.

Половину их шуточной перепалки Кир пережил на автомате. Чуть легче стало, когда она отошла и почему-то удивилась зеркалу.

– Ты собрал его.

– Не благодари, дорогая. Зеркало мне тоже нравится, – усилием воли взял себя в руки, почти приказав себе отключить обоняние.

– Ты отражаешься, – констатировала Ника, глядя в зеркало.

– А не должен? – иронично поднял бровь.

Да что ведьма о нём вообще думает? К ней настолько ещё базовая память не вернулась? Долго что-то! Он же совершенно не похож на кровопийцу!

– Такой упырь, как ты – не должен, – тут же отбрила Ника, снова смерив недовольным взглядом. Только всё равно казалось, что её недовольство имеет неочевидные причины.

– Мы же вроде выяснили, что упырь тут бегает один, – поддержал иронию. – И они в зеркале отражаются. Так же как вампиры.

– Некоторые особо романтичные вон и на солнце сияют.

– Боги, я даже не знаю, принимать ли это за комплимент или оскорбление, – расхохотался Кир искренне, видя смешинки в глазах ведьмы.

– Вампиры, по мнению людей – нечисть. Религиозные веяния наделили их разными свойствами, как и серебро. Нечисть не отражалась, потому что зеркала тогда изготавливали с помощью серебряной амальгамы. Так что у современных вампиров проблем бы не возникло с отражением.

– Угу… спасибо за справку, кэп,– беззлобно фыркнул парень и с умным видом выдал справку: – в середине XIX века, появился химический способ серебрения, изобретённый Юстусом фон Либихом. Он использовал осаждение металлического серебра из раствора, чаще всего с помощью восстановителя, чтобы равномерно покрыть стекло тонким зеркальным слоем.

– А вот если тебя пырнуть серебряной вилкой, что будет? – кровожадно заинтересовалась Ника.

– Хм… во-первых, ты ещё ею попади. А во-вторых, я выну вилку и потом… тоже исполню одно из своих потаённых желаний, – доверительно сообщил он Нике, которая даже не заметила, как он подошёл ближе и встал рядом.

Теперь в красивой поверхности зеркала они стояли вдвоём. На расстоянии в полметра, но при этом воздух между ними заискрился. Парень мог пересчитать все реснички и каждую едва заметную веснушку на её носу. Девушка чуть разомкнула губы, приподняла подбородок, чтобы заглянуть ему в лицо, и зрачки зелёных глаз расширились.

Кир был готов отдать руку на отсечение, что в голове ведьмы не мелькнуло ни одного приличного предположения по поводу его желаний.

– А кормить меня сегодня планируется?

– И то правда, – хохотнул невпопад, очнувшись от мыслей. Тут же наткнулся на недовольный взгляд: – Идём! Ты вроде голодная была, нет?

– Так как продвигается охота на упыря?

– Не забивай голову, – посоветовал, снимая фартук, – морщины появятся и всё такое.

– Ты редкостный говнюк, Кир! – сообщила она ему в спину и отошла от реанимированного зеркала.

– Ага, я такой, – согласился с явной гордостью и вернулся к привычному ехидному тону: – Так что ты сумела вспомнить?

Хороший вопрос. Нежелание нарушить естественный процесс вполне обоснованно: он и без того шёл рывками, а дразнить разум Велес лишний раз не стоило. Кир жаждал, чтобы ведьма обратилась к памяти крови и одновременно опасался этого. Он прекрасно понимал, что эта Ника совсем другая. Иная личность, другой характер, новая внешность. Но при всем этом, снова и сноваузнавал ее, как давнего друга. Некоторые жесты, поворот головы. Запах. Чертов запах! Он забивался в ноздри и дразнил, звал, шептал знакомыми смыслами.

И именно тут парень уже не мог различить, о ком сжимается его естество и ноет душа: о Нике или о Нике. Которая из них так глубоко загнала когти, что не вырвать их без куска плоти?

– А что нужно сделать, чтобы Матвей выжил?

Ее вопрос снова вырвал из раздумий, которые непозволительно глубоко уносили разум.

Ника направилась к духовке, открыла дверцу и потянулась за блюдом.

Парень закатил глаза – про увечного и думать забыл. Помрёт – туда ему и дорога. Шухт умудрялся бесить одним фактом своего существования. А повышенное внимание ведьмы – вообще не добавляло ему очков.

– Осторожно! – Кир не успел её остановить.

Рыжая схватилась левой рукой за посудину с лазаньей – и пальцы тут же подогнулись.

Он оказался рядом в долю секунды: поймал блюдо голой рукой, спокойно поставил на плиту – даже не поморщившись от жара.

Ведьма зашипела, как кошка, и стала рефлекторно трясти кистью. А он сразу учуял: кисловато-острый запах травмы – боль пронзила её до локтя.

– Я первый спросил, – невозмутимо сказал, взял пострадавшую руку Ники и сунул под струю воды. – Не дёргайся. Сейчас будет зуд…

– Чёрт, – потрясённо выдохнула она. – Кто ты такой?

Судя по тому, как внимательно и насуплено смотрели ее глаза, вопрос был вовсе не поверхностный. И ответ что он такой же как все одаренные не будет принят. Видно ведьма уже какое-то время ищет ответы и никак не может ухватить. Но Кир предпочитал услышать прямые вопросы. Если Ника хочет знать – пусть наберется решимости потребовать информацию.

– Ловкий малый? – вслух предположил полушутя, наблюдая, как организм девушки заживляет ожог. Под его чутким руководством краснота уходила.

Магии Кир использовал по минимуму, лишь каплю воли влил в и без того послушную воду. Для Ники это выглядело как чудо. Впрочем, к целительству она никогда не тяготела – нечастый дар у одарённых.

– Спасибо, – наконец произнесла.

– Не за что. И, пожалуй, просто посиди вот тут, – он отодвинул для неё стул, – так от тебя вреда меньше…

– Я надеялась, что… Не знаю. Мне нужно выпить.

Парень понимающе хмыкнул. Он бы тоже выпил. Может, даже всерьёз напился бы. Но рядом с ней терять контроль было нельзя. Поэтому:

– О, очень логично, – открыл дверцу мини-бара. – Что мы сегодня пьём? Вино слишком романтично, не находишь? Самогон твоего деда – не для неподготовленных. А вот виски, думаю, подойдёт.

Выудил бутылку наугад выбрав из целой коллекции, оценил этикетку, присвистнул, отвинтил пробку и тут же глотнул:

– Да, определённо виски. Будешь?

Рыжая неожиданно отобрала бутылку, тоже глотнула и, поморщившись, щедро плеснула себе в чашку с нарисованным котиком. Настроение поддерживало решение. Кир не мешал – пока она притихла за столом, быстро оформил порции и украсил. Ему было всё равно, но Матвей – тот еще эстет – вытряс бы душу за безвкусную подачу. Приходилось соответствовать.

Надо признать приобретенный брат иногда влиял на Кира даже положительно. Научил готовить например и относится этому как к творчеству.

Он то и дело ловил на себе взгляды Ники – и про себя улыбался. Кухонное действо в его исполнении – нечто. Красиво. А главное – непривычно для неё. Вернике в принципе не стоило подходить к плите.

Судя по тому, как она уже выдула полчашки виски, закусить нужно срочно. Вероника собралась напиться. Начала прямо сейчас. С этой литровой бутылки.

– Не надо на меня так смотреть, – возмутилась она, заметив его взгляд. – Главное – до момента отключки успеть допросить одного конкретного сверхъестественного субъекта. Который вымотал мне все нервы.

– Увы, упырь уже сбежал, – хохотнул он, придвигая тарелку. – Ешь.

– Но ты же остался!

– Ты что, уже пьяная? – непритворно удивился.

– Немного…

Ника устроилась на стуле своим странным, но уютным образом – поджав под себя ногу, как фламинго. Как можно так сидеть, и почему это выглядит естественно? Только потом она взяла вилку, понюхала лазанью и довольно улыбнулась.

Что ж, ужин в компании ведьмы, уничтожившей половину собственного рода… могло быть и хуже.

– Lass dir schmecken![2] – пожелал ей и не без удивления услышал ответ, без малейшей запинки:

– Danke, gleichfalls![3]

Ника ответила автоматически и только потом подняла глаза и взглянула на парня. Немецкий в семье Велес раньше знали. Но Вероника никогда его не учила, за исключением десятка фраз. Пауза, которая растеклась по кухне, была ощутима физически. Вероника моргнула, а потом вновь вернулась к тарелке.

– Я…

– Ешь, а то остынет.

Она кивнула, посмотрела на него снова, как-то раздражённо, и передумала говорить. Что-то в ней дрогнуло. Она бросила салфетку на стол, скользнула взглядом по его обнажённым плечам, смачно выругалась. Правая бровь Кира ехидно поползла вверх. Но ведьма не остановилась – ушла в коридор, порылась в шкафу и вернулась с чем-то в руках.

– Оденься, нудист! – швырнула в него старую фланелевую рубашку. – Смотреть на тебя не могу.

Он едва сдержал смех, но ограничился хмыком. Комментарии рвались с языка, но он лишь нарочито медленно натянул рубашку, не отрывая взгляда от благодетельницы.

Кир знал – девчонка на грани. В ней кипел вулкан. Она вполне могла запустить в него бутылкой. Но удержаться было невозможно – Ника так ярко, так вкусно эмоционировала, вырываясь из-под гнёта собственных сдержек.

Не догадываясь о его мыслях, ведьма резко отвернулась. Ужин – пока не остыл.

[1] Nickelback – Figured You Out

[2] Фраза „Lass dir schmecken!“ (нем.) – (буквально: «Пусть тебе будет вкусно!») – это вежливое и дружелюбное пожелание приятного аппетита.

[3] Спасибо, тебе тоже! (если собеседник тоже ест)

Глава 18

Тогда – Ника

Ведьм смертные всегда боялись. Приходили за помощью, кланялись в ноги, щедро платили – но сторонились, следуя странному религиозному учению, которое переписывали сотни раз. Сами же люди. Забыли, что одарённых создал тот же, кто вдохнул жизнь в слепок из глины, назвав его человеком.

Яника была не просто ведьмой – мистическим и странным созданием. Она не верила, что какие-то там боги или один бог интересуется делами живых. Никакие высшие силы, святые писания, скрижали и реликвии не станут причиной попадания в фантастический Рай.

Никто и ничто не снимет с обречённых жить ответственность за их души и жизни. И плевать, кто ты: простой смертный, одарённый, кровопийца или эфемерный дух, не имеющий плоти.

Ни одна из человеческих религий не отражала действительные законы, по которым живёт Космос или Мироздание. И даже те сущности, с которыми одарённые могли общаться, торговать или просить об услуге – всего лишь винтики в сложной экосистеме. Где главный из законов говорил о праве и обязанности выбирать. Каждый день, миг, каждую жизнь.

– Все мы –кусочки одной картины, – улыбалась Леонида, глядя, как солнце прожигало храмовые витражи, а люди выходили с воскресной мессы. Они косились на Велес, и неодобрение буквально сквозило в каждом их вдохе.

– Ты сравниваешь нас со смертными? – не поняла тогда Ника, остро ощущая своё отличие от всех людей.

Она видела гораздо чётче, глубже и ярче. Потому не понимала, как вообще можно жить фактически с закрытыми глазами, оценивая мир исключительно по физической оболочке, которая, по мнению ведьмы, являлась жестоко урезанной и непростительно простой. Словно простые люди наказаны за что-то, лишены важнейшего органа – Силы, что билась в каждой клеточке тела одарённой.

Нескоро Ника поймёт, что едва ли не страшнее – быть ограниченной рамками. И что наличие Силы – это далеко не только привилегия…

– Ох, детка, однажды ты поймёшь, что бессмертия совсем не бывает, – рассмеялась та в ответ. – Юности свойственно думать, что смерть далека и почти невозможна…

Леонида Велес своим собственным уходом пошатнула мир внучки. Показала, что такое настоящая боль – и что смертны, в сущности, абсолютно все. Даже могущественные ведьмы.

Глядя на портрет величественной женщины с мудрыми глазами и молодым лицом, Яника почти не дышала, погрузившись в свои мысли. Ей было безмерно жаль, что в большой семье, в целом городке, фактически принадлежавшем фамилии Велес, не было ни одного человека, с которым она могла бы честно поговорить. Их связывало множество нитей – дружба, соперничество, подчинение, родственные связи…

Но не было той, которая стала бы по-настоящему тёплой.

Кроме одной.

– Яника? – половица в сумрачной библиотеке скрипнула.

Ведьма глубоко вдохнула сухой воздух и отвернулась от портрета.

– Что ты здесь делаешь? – даже не пыталась скрыть недовольство. Правда, связано оно было не с его появлением, а с собственной реакцией. Кир по-прежнему заставлял её сердце биться быстрее.

– Ты меня избегаешь.

– О, прости. Я старалась, чтоб ты не заметил, – вырвался ехидный ответ.

– Обсудим? – ни капли не расстроился брюнет и шевельнул пальцами – замок в двери негромко щёлкнул, запирая комнату.

Воздух и пространство словно наэлектризовались, а тени – сгустились, несмотря на то, что был еще ранний вечер. Но в горах солнце пряталось за пиками быстро. Ника остро ощутила себя несвободно, но при этом небо щекотал привкус томления и удовольствия.

– Это не вопрос и даже не предложение. Ультиматум.

– О, прости. Я думал, что не заметишь, – улыбнулся Кир в ответ и расслабленно шагнул к ней.

– Знаешь, дорогой… женишок, – сцедила слово ведьма, – катись-ка ты туда, откуда пришёл! Хоть в Геенну, хоть Дьяволу в пасть! А ещё лучше – к моей сестричке под юбку! Лумина будет счастлива. Стать твоей вдовой.

– Думаешь, меня так легко убить? – весело улыбнулся.

– Наблюдала собственными глазами. И была столь глупа, что не позволила тебе сдохнуть под деревом.

– За что я премного благодарен, – снова пара мягких шагов в её сторону.

Яника в свою очередь разорвала дистанцию и зашла за кресло с высокой спинкой, стоящее у камина. Злость бурлила, маскируя истинное чувство – боль и ревность, что душили её всё это время. Она снова видела, как чёртов колдун разговаривал с Луминой.

Не просто говорил – а держал к себе поближе и шептал, прикасаясь губами к её виску.

Картина отпечаталась в голове ведьмы с отвратительной точностью: вот Кир держит её за плечи в тенистой стенной нише, а пальцы Лумины сжимают его рубашку, словно не в силах сдержать порыв.

В тот момент Янике хотелось чьей-то крови.

– Ты злишься, – уже более серьёзно произнёс он. – Пояснишь?

– И это я должна что-то объяснять? – голос Ники завибрировал, против воли глаза помутились от слёз.

Ещё минута – и ведьма бы позорно разрыдалась от бессилия и злости. Ревность – отвратительное чувство, которое терзало и требовало возмездия. Ника контролировала себя слабо, поражаясь тому, что не заметила, как этот черноволосый пришелец стал настолько значимым. Воздуха не хватало в легких, чтобы подавить рвущийся наружу рой шершней. Яника хотела кричать и жаждала вонзать длинное лезвие ножа в сердце сестры, чтобы превратить его в такой же фарш, как ее собственное. Снова и снова. Опять… Эта жажда была отвратительна Нике. И тогда на смену ей приходило злое бессилие.

Кир оказался рядом за долю секунды, обнял ладонями её лицо и всмотрелся с таким видом, будто переживал шок. Ника попыталась вырваться, схватилась за его запястья, но замерла, когда услышала тихое признание:

– Она хотела тебе навредить. После того, как ты потратила силы. Поймать тебя на этом. Я запретил ей приближаться.

Одна слеза таки сорвалась, размыв его образ. Но Нике не нужно было видеть глазами, чтобы понимать даже больше, чем сказано вслух.

Лумина следила за сестрой. Видимо – успешно. Ей несложно это сделать, имея необычных слуг. Сестра выбрала опасный и тернистый путь… Но выгодный. И сильный.

– А она тебя послушала…

– Да.

– Почему?

– Потому что у меня есть контракт более высокого ранга, – прозвучали слова, которые Ника боялась услышать.

Ёкнуло. Сердце рухнуло в невесомость, пересохшие губы разомкнулись, ловя воздух. Догадывалась. Почти была уверена. Но не хотела думать, верить – и, если совсем честно, влезать. Но он признался сам, не оставляя выбора.

Ника провела ладонями по его запястьям, сдвигая хватку ниже – на затылок. Шагнула ближе:

– Чего тебе стоил этот разговор? – шёпот прозвучал хрипловато.

– Ничего, – Кир прижал её к себе, – у меня постоянный контракт уже много лет. Всю жизнь.

Снова полет в невесомости – в чернильный страх, который показался почти родным. Вот и часть тайны.

Смертные любят сочинять страшные сказки про Дьявола и злых духов, которые охотятся на души. Иронично, но продать ее обычно стремятся те, кому предложить нечего – слабые, гнилые едва тлеющие угольки, вместо ровного яркого пламени. Людям всегда нужна какая-то сдерживающая сила – религия, угрозы вечных мук за грехи. Надо же – о ценности души знают, а о ее качестве не особенно задумываются. Вот что истинная гордыня – считать, что твоя собственная душа невероятно сильно нужна чертям да демонам.

Правда. Да не вся. К истине близки те, кто понимает, что цена тем выше, чем дороже предложение. И не покупка это, а скорее – аренда. «Продать душу Дьяволу» – это синекура. Ибо душу из системы не изъять, но можно перенаправить ее путь.

Бывают особые контракты, которые действительно интересуют Иные планы. Контракт с тем, кто обладает даром. Вот где яркая душа. Не обязательно считая и светлая. Это в общем не имеет значения – дележка на черно-белое. Люди Силы выгодны для сотрудничества, с ними даже не всегда душа в залоге. Или не своя.

Ника знала это не только в теории, она прошла по краю лезвия лично. Когда просила Силы отозваться и пробудить в ней дар. Теперь за ней должок. Какой угодно – хоть дитя в утробе, хоть жизнь молодая оборванная, а может – букет ромашек на алтарь. Не угадаешь.

– Ты… – слова не нашлись, хотя многое становилось понятнее.

– Тише, ведьма, – губами провёл по её скуле, обнял с каким-то странным чувством владения. – Я расскажу тебе. Обязательно.

– Но?

– Но сначала ты станешь мне женой.

– То есть кровных уз недостаточно? – скептически фыркнула Ника, останавливая его губы в миллиметре от своих.

– Нет. Ведь ты сможешь сбежать. А мне откровенно лень бегать за тобой по всему свету.

Дальше уже не стал продолжать разговор, целуя ведьму так, что тело вибрировало от чувств и возбуждения. Ника тихо пискнула, когда он подхватил ее на руки и с удовольствием опустился в кресло.

Сейчас – Ника

За окном машины знакомо мелькал лес, колёса шумели по влажному асфальту. Утро было хмурым и сырым. Музыка подчёркивала душевное состояние настолько гармонично, что Вероника недоверчиво фыркнула мыслям.

Words like violence

Break the silence

Come crashing in

Into my little world

Painful to me

Pierce right through me

Can't you understand

Oh my little girl[1]

За рулём был Кир. Он вёз её в больницу, куда позже должен был приехать Матвей.

Ведьма знала – его проще будет попросить об услуге, наверняка не откажет в небольшой просьбе. В отличие от брюнета, который, ведя машину на высокой, абсолютно недозволенной на серпантине скорости, краем глаза следил за ней. При этом Кир совершенно точно контролировал дорогу, авто, ситуацию.

Это… нравилось. Хотя должно бы бесить.

Странная, кощунственная и абсолютно дикая идея посетила ее утром, как только слетел тяжелый но крепкий сон. Вероника снова поймала себя на знании и мгновенно поверила, что это может сработать. Глядя на профиль спутника, так же твердо была уверена – он не станет участвовать, или вовлечет снова в какую-то интригу. Снова раздраженно сцепила зубы – память тела есть, а подробности упорно не возвращались. Ночью Кир сказал, что это нормально и Ника снова поверила.

– Что, чёрт побери, нас связывало в прошлом? – вырвался вопрос, когда барабанила в такт припеву по коленке.

– В каком прошлом? – бросил на неё короткий взгляд парень.

Бесит! Эти его глубокие смыслы в глубине темного болота – разгадай меня, нырни в омут, ну же…

– Опять уходишь от темы…

Скептический смешок был ей ответом. Кир вновь лихо вошёл в крутой поворот. Нику слегка замутило, хотя, вопреки ожиданиям, не было серьёзного похмелья. Вечером они разговаривали – и она снова не получила внятной информации.

Точнее пытались говорить, выпивая рюмку виски, после каждого вопроса… Кому нужна была эта игра? Веронике, которая на самом деле хотела напиться, или Киру, который совсем не опьянел? Хотя она обрела некоторый душевный покой. Терапевтическая пьянка?

***

– Разожжёшь? – вопросительно кивнула на камин.

Стараясь внутренне не дергаться и сохранять спокойствие, подтащила низкий столик, сняла диванные подушки и поставила поближе бутылку виски. Ника словно со стороны наблюдала за собой и поражалась происходящему – как можно так реагировать на происходящее?! У ведьм на самом деле нервы стальные?! Видимо, каждый второй – социопат! Иначе, какие могут быть объяснения. Жизнь сломалась как ветка дерева, ее буквально оторвало от ствола с жалобным скрипом. А Ника продолжает жить так, словно это и ожидалось! Все по плану, закономерно и… все.

«Проблемы надо решать по мере поступления, – с глубоким вздохом сообщил разум, – и по возможности их решить. Какой толк портить себе нервы на ровном месте?».

Не согласиться с рассуждениями своего же внутреннего голоса сложно. Особенно, когда даже тело не спешит реагировать на стресс.

Кир во время внутренних переговоров ведьмы, послушно разворошил угли и подкинул дров. Потом дернул с дивана плед и пару подушек, кинул поближе к камину и собрался устроится поудобнее. Именно так, как планировала Ника – в теплом коконе у огня.

– Спрашивай, – разрешил парень иронично, поставив на столик две рюмки. – И пей. За каждый ответ мы пьём до дна.

Она моргнула на столь странное предложение, предполагающее взаимные вопросы. С кухни всё ещё звучала музыка, но это никак не разряжало обстановку.

– Ты серьёзно?

– А почему нет? – вскинул брови он, развалившись на ковре.

Кир снова идеально вписался в вечер, словно так было всегда, словно это нормально сидеть вдвоем, как пара. В этой гостиной, на этом ворсистом ковре, согнув одну ногу в колене и облокотившись на кресло спиной. Расслабленный, но при этом воспринимался странно опасно – словно Ника собиралась погладить вышедшего из чащи волка.

Ведьма понимала, что это всё игры её расколотой памяти – прошлое, настоящее, фантазии и реальность смешались в какофонию. Но по чуть-чуть она выуживала цельные кусочки. Например – интуитивные подсказки.

– Ты не человек…

– Это вопрос? – Кир наполнил рюмки.

– Рассуждение, – она поджала под себя ноги и прямо взглянула в бледноватое лицо напротив. – Ты ешь, пьёшь, похож на человека. Какое-никакое чувство юмора имеется и логика, знакомая даже. Но всё моё естество буквально кричит о том, что к простым смертным ты не имеешь ни малейшего отношения. Ты – хищник. Тот, кто скорее ест людей, затаскивая в своё страшное логово.

– Поверь мне, рыжая, они прекрасно бегут туда сами, – вкрадчиво сообщил Кир, подвигая Нике рюмку двумя пальцами. – Отбиваться иной раз приходится. Метлой. Ибо логово очень даже ничего так.

Тёмные радужки парня ловили блики от огня и гипнотизировали Нику. Длинные пряди чёлки падали на лоб и бровь, создавая до одурения гипнотический тёмный образ – хоть копируй и вставляй в какой-нибудь сериал Нетфликс. Кир с его вампирской харизмой мог бы стать драматичной изюминкой истории.

«О, он прирожденный лицедей, – мелькнула темно ироничная мысль».

– Это ответ?

– Вопроса не было, – он снова кивнул на рюмку и, подавая пример, выпил.

– За тебя, – ведьма отсалютовала и опрокинула пряную жидкость в рот. – В целом, плевать – вампир ты, леший или дух лесных колокольчиков. До тех пор, пока дед считает тебя полезным. А вот мне хочется держаться подальше.

Странно, но желания принципиально выяснить этот вопрос не возникало. Вероятно, потому что ответ не понравится. И потянет за собой ворох ненужной сейчас информации. Ника знала, что совсем скоро всё поймёт. А Киру нравилось её дразнить.

– В самом деле? – всем своим видом выразил сомнение, – вижу, ты буквально бежишь от меня, рыжая.

– Это ты преследуешь меня. Как не оглянусь – ты за спиной, – хотела произнести с нотой претензии, а получилось совсем не так.

– Может быть это ты ищешь кого-то в толпе?

Огонь в камине особенно громко треснул поленом, выпустив сноп искр. Зрительный контакт был разорван, когда Ника повернула голову на звук. Приятный жар поймала лицом и воспользовалась возможностью не отвечать. Кир тоже взглянул в огонь. Так просидели несколько минут – наблюдая за языками, облизывающими почерневшую плоть деревьев.

– Не говори прямо, – попросила, отрывая виноградину от ветви, – но намекни… Мне не понравится то, что я узнаю про родителей, да? Помимо смерти. Они не были счастливы?

– Не думаю, что это станет сюрпризом, – снова разлил виски Кир. – Ты хорошо понимала всё происходящее.

Значит, шока не будет. Хотя и не рассчитывала. Интуиция подсказывала, что история старая, банальная – и не так чтобы страшная. Кто сказал, что взрослые люди не совершают ошибок? Ника помнила что у мамы кто-то был, кроме папы. Что любовь сломалась и рассыпалась и Элла, как тонко чувствующий художник, излечила разбитое сердце. А вот реакция отца все еще оставалась в черном провале.

– За вечер откровений, – Кир выпил ещё один шот, подвинув второй собутыльнице.

Даже не поморщилась от вкуса, ощущая, как алкоголь приятно растекается по телу, согревая и расслабляя напряжённые мышцы.

– Мне снятся сны…

– Боюсь даже представить, – подколол тот. – Эротика, психодел или Лавкрафт?

– Всё вместе.

На миг по лицу парня пробежала тень, но он буквально сразу расслабился. Ника следила внимательно и не спешила продолжать мысль, перебирая возможные причины тщательно скрытого беспокойства. Его совсем не тронули предыдущие два вопроса, но третий стал особенным. Кир, ожидаемо, отшутился:

– Надеюсь, пересказывать ты будешь свои невинные фантазии?

– В этих снах был ты.

– О, так что же молчишь, – пошло подмигнул, – я весь внимание.

– И ты был мертв.

– Что ещё помнишь? – прекратил ломать комедию.

– Ничего, кроме смутного узнавания каких-то эпизодов, которые мгновенно исчезают. Словно смотрю кино сквозь кривые зеркала. Это оно, да? Вы все чего-то ждёте – я знаю. Со страхом, мрачным торжеством и затаённой болью. Я помню… знаю – странные взгляды, перешёптывания, разочарование. Всей семьёй спасали меня от меня самой. И надеялись, что предположения не оправдаются… Даже этот городок на пару десятков тысяч душ испытывает ко мне яркие чувства, запускает в душу призрачные пальцы. В поиске чего, Кир?

Ведьма в ней глухо зарычала от раздражения. Мысли не складывались в цепочку, а вот чувства – вполне.

– Тебя, Ника. Все мы хотим найти тебя.

***

На этаже хирургии их встретила уставшая, нелюбезная медсестра в немного мятом халате и с большой кружкой кофе – видимо, была на ночной смене. Женщина наотрез отказалась делиться информацией и заявила, что пропустить к пострадавшему не может по распоряжению Недича. Тем более что посетители не являются родственниками. И вообще – часы посещения обеденные, а в реанимацию пускают исключительно близких людей.

– Но послушайте! – тщательно подавила раздражение Ника. – Захар – мой друг! Это я его привезла в больницу!

– Ты же Велес, – смерила ее медсестра неприязненным взглядом. – Может, сама и приголубила по голове! Откуда мне знать?

– Да вы!.. – Вероника потеряла дар речи от возмущения.

В груди, подобно реву двигателя, стала собираться злость. Тем временем неприветливая тетка попыталась закрыть дверь перед носом посетителей. Но девушка не позволила этому случиться и резко схватилась за створку.

– Послушайте, уважаемая! Не смейте мне хамить, иначе…

– Иначе что? – гнусно усмехнулась та. – Проклянешь?

– Ни в коем разе, – вмешался Кир и оттеснил плечом Нику, заслоняя ее от взгляда медсестры.

Ника попыталась воспротивиться – и слегка ошалела от силы парня. Он играючи задвинул ее за спину, мимолетно подмигнув. Разница в росте неплохо скрыла девушку и исключила из разгорающегося конфликта. Что ж, если уж решил помочь – пусть попытает счастья с этой цербершей, ненавидящей все живое вокруг.

«Вот тебе наглядная иллюстрация цивилизованного, мать его, мира, – подумала ехидно, – еще бы костер разожгла, фанатичка!»

– Ника у нас разве что в кофе плюнуть способна – какие уж тут проклятия, – тем временем пошутил Кир, наклоняясь к полноватой тетеньке. – А вашему очарованию не повредит даже сонм деревенских ведьм. Столь яркие глаза не сумеет потушить ни одно завистливое слово. Лилия, вас ведь так зовут?

– Лидия, – поправила, мгновенно растеряв боевой дух, медсестра, завороженно глядя в лицо красавца.

– Прекрасное звучание имени, – восхитился он, завладев ее рукой. – Лидия… Имя, которое вписывается в бокал вина и звучит по-гречески царственно. Согласитесь, редкая женщина может быть прекрасна и в шелках, и в цитатах Платона.

– Д-да…

– Скажите, Лидия, может быть, вы всё-таки сможете нам помочь? Дело в том, что нам очень хотелось бы навестить близкого друга. Вы же понимаете – беспокойство за здоровье и жизнь…

Челюсть Вероники едва не отдавала пальцы на ногах. Кир разговаривал красивым, низким голосом профессионального сердцееда. Нес полнейшую чушь, но при этом она работала! Он смотрел в глаза женщины и мягко улыбался, поглаживая кончики ее пальцев так, словно она – единственная в мире. Искренняя заинтересованность, участие, печаль сквозили в его голосе и просьбе, не оставляя Лидию равнодушной.

– Это совершенно не по правилам, право слово, – приложила она руку к груди. – Но не могу же я оставить вас в неведении…

– Я буду вам невероятно благодарен, – заверил Кир. – И вечно стану воспевать ваше доброе сердце, госпожа…

– Грановски… Ох, что это я! Фамилию бывшего мужа сменила на свою – Лунгу. Кир, вы невероятно милый молодой человек, совсем заговорили уставшую женщину…

Румянец украсил щеки медсестры, кажется, даже платиновые кудри засияли. Чашка с кофе была мягко изъята Киром и отставлена на регистрационную стойку у двери. Он положил ладонь Лидии себе на локоть, развернув в сторону коридора отделения, продолжая занимать всё ее внимание.

– Не скромничайте, Лидия. Вы – лучшее, что случилось со мной сегодня утром.

– Накиньте, будьте добры, халаты, – окончательно сдалась женщина. – Вот этот вам, Кир – размерчик побольше на ваши широкие плечи.

– Надо было таки плюнуть тебе в кофе, – шепотом сказала Ника, зная, что он услышит. – Ибо его ты так не нахваливал, как эту замечательную во всех отношениях женщину. С другой стороны – теперь знаю, что тебя возбуждают халаты, немолодые медсестры и кофе.

Кир бросил на нее искрящийся смехом взгляд и чуть качнул головой, продолжая околдовывать жертву. Он перемежал комплименты вопросами, изображая заинтересованность. Кажется, медсестра даже не отдавала себе полный отчет в том, что ведет посетителей туда, куда просили – находясь во власти поклонника ее красоты, профессионализма и самоотверженной профессии.

– Идем, – бросил через плечо Нике. – Не шуми.

Встречные работники больницы, если и бросали короткие заинтересованные взгляды, не задавали никаких вопросов: гости шли в сопровождении Лидии.

Ника надела не самый свежий халат и радовалась, что он налез поверх обтягивающего платья из мягкого трикотажа. Стараясь не думать о том, что это чужая вещь, девушка послушно шла за воркующей парочкой. Комично выглядел высокий брюнет с полноватой женщиной за сорок, вцепившейся в его локоть и прижимаясь объемной грудью.

– Даже не знаю, как ты со мной расплатишься, – шепнул парень ехидно, когда Ника не сдержала придушенный смешок.

В отдельную палату с повышенным контролем пациента они вошли чудом, миновав еще один медсестринский пост. Сейчас он был пуст. Лидия очень нехотя оставила их с Захаром одних – Кир проникновенно попросил посторожить у поста ее коллег и аккуратно сдобрил просьбу хрустящей купюрой, сунутой в карман. А на прощание шепнул, что был бы рад встретиться в иных обстоятельствах.

Ника смотрела на сцену шокированными глазами и даже не сразу сообразила, что они остались в палате одни.

– У нас немного времени, – нормальным голосом сообщил Кир. – Ты так рвалась к нему, что даже я проникся. Прощайся.

– Иди ты… – цыкнула ведьма. – Я не позволю Захару умереть!

На самом деле, друг в реанимации выглядел совсем не так, как в кино. Не так страшно, как думалось, но и не так просто, как хотелось бы.

Больница в Елени была достаточно современной и даже красивой – благодаря деньгам, которые вливали состоятельные любители гор и роскошного отдыха. Поэтому в коридорах не было невыносимого запаха безнадежности и унылых стен, не было жутких палат. Но – бездушная стерильность, белизна, странные звуки современных приборов…

Ника моргнула, и минутное приключение с проникновением в палату отошло на второй план. Стало совсем невесело. Захар лежал на спине, дышал с помощью аппарата, был бледен и… близок к смерти. Нет, она еще не стояла рядом с технологичным ложем. Но сердце ведьмы тревожно екнуло.

– Я хотела попросить Матвея помочь, – голос звучал глухо, потому что девушка касалась пальцами губ. – Думаю, он не стал бы мне отказывать.

Она неотрывно смотрела на друга, и зрение медленно мутилось, расплывалось от навернувшихся слез. Даже подойти и коснуться руки с надетым на палец пульсоксиметром… Вообще сдвинуться с места не получалось. Словно лишнее движение может навредить.

– Хм… – Кир сел на вращающийся круглый стул. – Он не отказал бы, да. Матвей отличается странной сентиментальностью, когда дело касается тебя.

– Сейчас, глядя на Зару в таком состоянии, я вижу, как шансы на то, что он проснется, падают. С каждым часом. Мне больно видеть, что он пострадал из-за меня.

– Ты тут абсолютно ни при чём, – Кир покружился на стуле. – И ты знаешь это.

– Откуда? – Ника сдержала слезы и ругань. – Откуда мне знать, что я не при чём? Эта тварь охотится на меня или мою семью. Весь город в опасности, каждый близкий мне человек, каждый неизвестный мне житель. На мой взгляд – очевидно, что я виновата. Зара ехал от меня, потому что подвозил после встречи.

– Сколь трагичное завершение свидания, – Кир остановил вращение. – Герой-любовник при смерти, принцесса – в печали.

– Ты действительно настолько бездушен?! – Ника сдержала крик, но слова прозвучали с надрывом. – Абсолютно плевать?! Шутишь шуточки, глядя на то, как человек умирает! Видя чужую боль, ты просто её игнорируешь!

– Мне искренне наплевать на Шухта, – он развел руками, почти насмешливо, но глаза были серьёзны. – И я даже буду рад, если он перестанет мозолить мне глаза. Я и пальцем не пошевелю ради него.

Уши девушки словно ватой заложило. Она нервно стерла слезу и отвернулась, задрав подбородок. Всеми силами старалась сдержать рвущиеся эмоции. Потому не сразу услышала следующую фразу. Точнее – не сразу осознала её:

– Но твоя боль мне не нравится. И для тебя я могу оказать услугу.

– Ч-что? – Ника оглянулась.

– Попроси меня, – Кир оттолкнулся ногами и проехался на стуле к стене. – Скажи чётко: чего ты хочешь.

– Ты знаешь, – растерялась девушка. – Ему нужна… кровь. Твоя или Матвея подойдёт. Не знаю, как это работает, но…

– Попроси меня, Ника, – снова повторил он, встал со стула и подошёл, нависая с высоты своего роста.

– Это какой-то ритуал?

Слёзы высохли на щеках, оставляя ощущение стянутой кожи и дискомфорта. В горле всё ещё давило, но ведьма стала деловитой – начала думать. Чего именно добивается Кир? Она не знает каких-то особых условий? Вполне вероятно. Надо как-то специально просить помощи?

Ника растерянно взглянула в его глаза цвета тины в поисках подсказки, но тот лишь вздохнул и выругался сквозь зубы.

– Просто попроси меня! Что здесь сложного?! Произнеси пару слов!

– Пожалуйста… – она облизала пересохшие губы. И заметила, как тот невесело улыбнулся. – Кир, помоги мне… ему. Поделись своей кровью. Прошу тебя.

– Повезло ему с твоей эмпатией, – Кир отступил. А вместе с ним – ушло и всё тепло, что было так близко.

Оказывается, Ника замёрзла.

Кир же не стал терять времени – открыл ящик, порылся в нём беспардонно, выругался, что-то отбросил, закрыл. Открыл следующий. И так – несколько раз. Пока не нашёл прозрачные трубки в упаковке.

Ника удивлённо наблюдала за его действиями. Не задавала вопросов – он действовал быстро, уверенно, как-то даже странно. Он собрал из трубок и иголок примитивный прибор для переливания крови.

– Кир… что ты делаешь, чёрт возьми? – прошипела девушка и вспомнила, что в любой момент может кто-то войти.

Даже выглянула в небольшое окошко в двери. Лидия болтала с медсестрой на посту. Вряд ли у них есть много времени. Тем более для… А для чего?!

– А ты думала, я ему своей кровью звёздочку на лбу нарисую? – вскинул брови Кир, а потом усмехнулся: – Или как в сериале – волью в глотку?

– Скорее второе, – нервно хихикнула Ника.

– Не тот случай, – посерьёзнел Кир, вернулся к своей деятельности, взял жгуты.

Девушка ещё раз выглянула в оконце двери и заметила, что медсестра Лидия нервничает – всё чаще посматривает в сторону палаты. При желании, если прислушаться, можно было бы разобрать разговор женщин. Прошло уже минут десять, и Лидия, наверняка, с минуты на минуту зайдёт…

– Иди сюда, поможешь, – позвал Кир. – У нас всего несколько минут.

Ника ощущала, как утекает отмерянное время – в голове завёлся тревожный таймер, и с каждой секундой он тикал громче. Молча подошла. Руки дрожали, но голос уже звучал чётко:

– Что делать?

– То есть ты действительно даже не представляешь, как хотела воплотить в жизнь свою идею? – иронично взглянул Кир. – Чёрт, это даже для тебя слишком безумно. Учти – будь на моём месте Матвей, вам было бы весело. Он так себе доктор…

При этом брюнет не отвлекался от занятий: снял с левой руки халат и жестом указал на жгут.

Странно вообще, как здесь оказалась старая резиновая лента – современные жгуты выглядят совсем иначе и вряд ли используются где-то, кроме забытых цивилизацией мест. Наверное, своеобразная ностальгия больницы или чисто человеческое «пригодится».

Наверняка где-то в шкафах пылятся стеклянные шприцы, старые добрые клизмы и…

«Высшие, что за бред лезет в голову в такой момент, – отмела глупости мысленно, затягивая инстинктивно неприятную резину на бицепсе Кира».

– Перекрой ему капельницу и достань трубку, – скомандовал он прохладно.

Но Ника не сразу отреагировала. Она заворожённо наблюдала за процессом – треснула упаковка с иглой, Кир провёл пальцем по коже, проверяя сгиб локтя, на мгновение замер – и вот игла, стерильная и блестящая, вошла в вену почти без сопротивления. Уверенно, даже профессионально, словно он колет себе героин каждый день.

Не моргнув, он закрепил жало пластырем и подключил трубку. Следом – тонкий переходник, который уходил ко второму катетеру.

– Ассистент ты так себе, Велес, – без раздражения прокомментировал Кир, выполнив своё распоряжение вместо неё. Затем вставил второй конец трубки в капельный порт в вене Захара.

– Это безопасно? – вырвалось у Ники, хотя ответ она знала: нет.

Ни для одного из них. Точнее, Кир уцелеет, разве что потеряет немного энергии. А вот Зара… он в опасности. И хотелось бы верить, что эта опасность меньше, чем угроза не проснуться или стать инвалидом.

– Смотря для кого, – озвучил её мысли Кир, без привычной бравады. Глаза – серьёзные, слегка прикрытые. – Я контролирую подачу. Долго нельзя. Иначе получишь не совсем то, что хотела…

Вероника не знала, что именно он имел в виду, но чувствовала – прав. С нотой чёрного юмора, с привкусом хоррора, который совсем не смешной. У них с Киром, видимо, правда общее мировоззрение. Или оно заразно.

Кровь потекла по трубке, и Ника почти судорожно выдохнула. Жидкость была не алая – густая, чуть темнее человеческой, с каким-то рубиновым отливом, будто бы слегка светящаяся. Как вино в полутени. Она струилась в прозрачной пластиковой вене, медленно заполняя её и вливаясь в тело Захара.

Аппарат дыхания тихо шумел. Пульсоксиметр на пальце друга мигал прежним ритмом. Но воздух в палате словно уплотнился и на секунду потемнел, а свет ламп будто померк.

– Его тело будет сопротивляться, – негромко пояснил Кир, не глядя. – Это не просто кровь. Это… команда. Сигнал. Его системы запустятся, как будто что-то вспомнили. Но ценой может стать перегрузка.

За дверью послышались шаги. Короткий обмен взглядами – и всё стало ясно: время вышло.

Ника бесшумно подбежала к двери и взялась за ручку – там был замок! Он негромко щёлкнул, когда она повернула барашек.

– Чёрт… – выругалась она и прижалась к стене. – Нас почти поймали.

В окошке было видно, что медсестра пыталась войти. Ожидаемо дверь не поддалась с характерным трескучим звуком. Лидия дёрнула сильнее и с ноткой испуга окликнула посетителей. Видимо, скандала не избежать.

Ника оглянулась на Захара. Бледность кожи оставалась прежней… но веки слегка дёрнулись. Или показалось?

– Откройте немедленно! – потребовала Лидия во весь голос.

Вряд ли она видела, что происходит – Кир своей спиной закрывал обзор. Но интуитивно что-то почувствовала. Ника, призвав всё актёрское мастерство, изобразила растерянность и на пальцах показала, что замок заклинил.

– Не знаю, что произошло! – громко пояснила она. – Вызволите нас отсюда?

Потом снова бросила взгляд на брюнета, полностью сосредоточенного на процедуре.

– Ещё немного, – прохладно уведомил он. – Задержи её, сколько сможешь.

И в ту же секунду пальцы Захара едва заметно пошевелились. Ресницы дрогнули. Лоб морщился, будто он пробирался сквозь вязкий сон. Аппарат зафиксировал изменение в дыхании. Ника прикусила губу, чтобы не вскрикнуть от радости.

– Я вызову охрану и полицию! – пригрозила Лидия, пока ещё негромко. – Отоприте дверь немедленно!

– Он сломался! – вновь дёрнула ручку со своей стороны ведьма, всем нутром чувствуя: вот-вот начнётся та ещё сцена.

Как выкручиваться, она ещё не придумала, но тот факт, что Зара реагировал на странное лечение, придавал сил. Неважно, какие возникнут проблемы – даже если придётся оправдываться перед полицией или близкими Шухта. Главное – парень будет жить.

– Что вы там делаете?! Пусть он отойдёт от пациента! Что происходит?! – Лидия, кажется, была на грани истерики и вот-вот сорвётся. Очарование Кира почти выветрилось, и женщина становилась собой… слишком собой.

– Замок, Лилия! Он сломался! – стараясь не кричать, Ника изображала беспокойство и продолжала дёргать ручку, будто пытается отпереть.

– Шухт слышит. Идёт обратно, – Кир нахмурился на миг, потом стал деловито возвращать всё как было.

Перехватил трубку, ловко перекрыл подачу крови, вернул капельницу в порт – всё под прикрытием Ники, которая заслонила обзор. Из своей вены выдернул иглу ещё быстрее, уронив по пути лишь одну каплю. Кир был чуть бледнее обычного и казался уставшим, но движения остались чёткими.

– Всё. Если примет – выживет. Если нет… у тебя хотя бы будет шанс попрощаться.

Велес кивнула, вновь повернулась к двери – и едва не вскрикнула, когда за её спиной абсолютно бесшумно возник знакомый рыжий парень. Он ехидно улыбнулся, подмигнул, а затем обеими руками взял Лидию за голову.

На миг показалось, что Матвей собирается свернуть ей шею. Но медсестра не успела и слова сказать, как обмякла у него в руках. Не напрягаясь, он аккуратно опустил её на пол и жестом показал Нике открывать дверь.

– У нас времени немного, – уведомил он, когда парочка спасателей вышла в коридор. – Вы засветились на камерах. Разгребай теперь. Не могли сработать чище?

– Импровизация – второе имя Вероники, – ничуть не обеспокоился Кир, – А тебя так долго где носило? – добавил с усмешкой.

– Я так понимаю, моя помощь не понадобилась? – Матвей усмехнулся, глядя на Нику. – Как ты его уболтала на благотворительность?

– Вежливо попросила, – машинально ответила. – Но… откуда ты?..

– Мысли у гениев и дураков сходятся, – отмахнулся рыжий, явно не собираясь объяснять. – Уходите. Я тут за вами приберусь.

[1] LACUNA COIL – Enjoy the Silence

Глава 19

Сейчас – Ника

Третье октября. На улице днём ещё тепло, но по утрам и вечерам ощутимо холодно. Землю периодически серебрит иней, а туман стал постоянным украшением леса – как любимый модный аксессуар.

В горах перепады температур особенно заметны, так что Вероника захватила с собой пальто и шапку крупной вязки – мерзнуть не любила. Надела джинсы, затянула ремень на талии потуже, короткий свитер грубой вязки не скрывал край кружевного топа, заправленного в джинсы. Наряд, больше подходящий для городской тусовки, сегодня вполне сгодится.

Третье октября. Среда.

Три пропущенных звонка от Захара, два голосовых, одно – текстом. Шухт настойчиво просил о встрече. А Ника… боялась. Она уже слышала, сколько шума наделало его внезапное, почти чудесное пробуждение. В глазах врачей, семьи и жителей Елени парень буквально воскрес. Ещё вчера.

– Твоих рук дело? – спросил Марко, кинув местную газету на кухонный стол.

– Не совсем рук… Я попросила о помощи Кира.

– Я рад, что парень здоров, – мрачно сказал дед, – но это событие взбаламутило весь город. Чудесное исцеление того, кто ещё вчера лежал в реанимации – это серьёзный след. Люди будут задавать вопросы. Искать причины.

– И ничего не найдут, – неуверенно сказала Ника и тут же наткнулась на жёсткий взгляд Марко. – Я понимаю, что всё это было… грубо сделано. Но мы не видели другого выхода.

– Вы два идиота, – резко оборвал он. – Ладно ты – сама не своя, без памяти, без знаний. Но Кир… Не ожидал от него такой глупости. Просил же – присмотреть, а не потакать. Хотя… чего я, в самом деле, ожидал? Ты всегда плохо на него влияешь.

– Так это ты мне няньку приставляешь? – вспыхнула девушка, но потом её настиг смысл последней фразы: – О чём это ты?

– Мы должны быть осторожны, Рона. Ты должна быть осторожна. С Киром я ещё поговорю. И прошу тебя – не раскачивай лодку. Не дразни Судьбу. Мы и без того…

Марко махнул рукой и вышел, оставив внучку в странном мутном состоянии. Ника была абсолютно счастлива что Зара жив и уже здоров, хотя несколько сконфужена тем, что эта новость стала такой громкой в городке. Неприятный холодок страха, что это привлечет внимание к семье Велес прошелся по спине – а что если Матвей подчистил не все? Она хорошо понимала, о чем говорил дед – все одаренные ведут двойную жизнь, частично скрываясь в тени и для этого есть серьезные причины. Ника грязно нарушила это правило, а Кир даже не подумал мешать.

Он с удовольствием ввязался в авантюру, которая им обоим понравилась, хотя никто не говорил это вслух. Это волнительное ощущение хулиганства, игры на грани фола, нарушения правил – оно будоражило, вдохновляло и играло на скрытых струнах, связывая их в одну цепь.

– Угу… общее прошлое, – недовольно нахмурилась Ника, – хочу ли я это вспомнить?

Размышляя, она собралась поехать к отелю. Туда тянуло всё это время, словно подсознание стремилось к знакомым точкам отсчёта. Косвенное подтверждение тому – Марко, который не запретил ей туда ездить, несмотря на опасность.

Именно в этот момент снова зазвонил телефон – Захар. Ника смотрела на светящийся экран, зная, о чём будет разговор. Но не хотела отвечать. Не хотела врать, придумывать отговорки, а тем более – озвучивать вслух хотя бы кусочек правды. Даже для себя это звучало как бред сумасшедшего.

– Серьёзно? Кровь сверхъестественного существа прямым переливанием?.. – буркнула себе под нос. – Чёрт. Истинное безумие.

Бутылка воды, сникерс – вот и все сборы на охоту. Сегодня ведьма собиралась узнать чуть больше о жизни матери. Но это никак не отменяло желания выпить покрепче. Или разнести к чёрту что-нибудь крупное и звонкое. Например, фарфоровый сервиз на двадцать персон с фамильным гербом.

Да, у Велес есть герб – витиеватая буква V в окружении растительного орнамента.

«Тоже мне аристократы! – саркастично хмыкнула, вспомнив про посуду на чердаке».

В сторожке никого. Шлагбаум поднят.

Ещё бы – совсем недавно люди только начали отходить от шока после смерти бедного сторожа. Недич, как и следовало ожидать, не нашёл никаких доказательств причастности Велес к убийству с поеданием человеческих органов. Как и подтверждения их связи с аварией Захара.

Наверняка следователь уже допрашивал Шухта – странно, если ещё нет. Вопрос только в том, что именно он услышит в ответ? Вряд ли – правду. Кто поверит в чудовище на дороге?

Телефон снова завибрировал. Захар не собирался отступать. Если его долго игнорировать – он приедет сам. Или нет? Машину отвезли в ремонт, а встревоженная семья наверняка держит его в кольце заботы. Только на них и надежда.

Ника сжала руль и прикусила губу. Ей безумно хотелось услышать голос Зары, убедиться что с ним действительно все в порядке. Устав от вибрации телефона, девушка включила радио, оно мгновенно поймало местную волну, где знакомый ведущий говорил о… новостях.

– Самая таинственная семья Елени, по совместительству – одна из древнейших – снова и снова фигурирует в городских происшествиях, – бодро и весело вещал Слава, – расследование о гибели сторожа на землях Велес пришло к выводу, что это нападение животного.

Ника выругалась вслух. Судя по словам радиоведущего, глава администрации крайне расстроен, что медведь оставил неоспоримые следы своего пребывания на месте преступления. Какой нехороший медведь, не умеет качественно заметать следы.

– Но не успела усвоиться эта новость, как случилось новое ЧП. Авария на дороге к дому Велес. Мы все невероятно счастливы, что Захар Шухт, после нескольких тревожных дней, очнулся практически полностью здоровым.

Врачи пока не могут дать внятных комментариев, зато сам пострадавший, возможно, расскажет, что же произошло…

– Прекрасно, – саркастично согласилась Ника и вышла из машины.

Она беспрепятственно проехала на территорию импровизированной главной площади и припарковалась у бассейна. Брезент провис ещё сильнее, обнажив позеленевшую, мутную воду. Смотреть на неё снова было жутко неприятно – иррациональное чувство страха и брезгливости дарило богатый, незабываемый спектр ощущений. Но интуиция говорила: сейчас в воде, кроме грязи, ничего нет.

Итак, какой же дом выбрала для себя мама? Ведьма достала из сумки её потрёпанный дневник. Оказывается, его она находила не один раз. Книга в кожаном переплёте выглядела не ахти – когда-то попала под дождь и размокла, местами поплыли чернила. Ника знала, когда это произошло. Дневник остался на веранде в прошлый раз, когда её снова вернули в город, отобрав кусочек личности. Кажется, был ещё один срыв…

В этот раз он нашёлся в одном из дальних чемоданов на чердаке. Вчера Ника весь день занимала голову делом – работала с одним из заказов, рисовала новый эскиз – не решалась прочесть мамин дневник. И старалась не думать о Заре, но мысли соскальзывали на другого. Кир Герцег – вспомнила красивую фамилию и даже номер телефона. Цифры сами всплыли перед глазами.

«Я не сказала тебе спасибо за помощь».

Сообщение отправила раньше, чем остановила себя. А когда увидела отметку, что адресату оно доставлено, сердце стало громко бухать в висках. С одной стороны, хотелось, чтобы этот номер никогда не отвечал ей, с другой – она жаждала ответа. Ведь адресат прочёл… и молчал. Долгие несколько минут. В голове ведьмы пронеслись ураганом несколько мыслей. От «да катись ты к чёрту» до «слава вселенной, ошиблась номером».

«Всегда пожалуйста, рыжая».

Прозвучало его голосом в голове сообщение. Ника мгновенно свернула мессенджер и прикусила губу – он видел, что она ждала ответа.

– Чёрт…

Ника перевернула телефон экраном вниз и потянулась к дневнику матери. Бегло пробежала по небрежным, но красивым строкам – почерк похожий на её собственный. Оказывается, у них с мамой одинаковые буквы «д» − пишут её хвостиком вверх, а над буквой «т» в прописном варианте ставят черточку сверху. Тепло улыбнулась этой мысли и перелистнула ещё парочку страниц – читать станет потом, когда сможет спокойно сесть, когда мысли не будут нестись вскачь.

Так и получилось, что приехала к отелю сегодня без каких-либо чётких мыслей, но с целью что-то найти. Ей казалось, что начать распутывать семейную историю нужно с ближайших родственников. И если нельзя спросить живых… вдруг помогут мёртвые?

«Где же ты любила бывать?» – Вероника обернулась вокруг и пристально изучила каждое строение.

Они, хоть и безжизненные, девушка надеялась уловить то, что привлекало маму. Каждый из домов смотрит на озеро, каждый красив и находится на достаточном удалении, чтобы создать иллюзию уединения.

Ступила на деревянный пирс, и сердце стало стучать быстрее. Во сне множество раз цеплялась за такой же и тонула. И в детстве упала в воду отсюда.

Вдох-выдох, всё хорошо, без паники – она была тут множество раз до и после, занималась йогой на рассвете. Может быть, серая погода и низкие тучи нагоняют неприятные воспоминания?

Беседка закрыта ажурными панелями, стоит на толстых сваях – красивая, прекрасно просматривается из окна ближайшего шале. Вот оно! В дневнике есть набросок тушью. Она изображена с такого ракурса, что все сомнения отпадают – мама была на втором этаже дома, возможно, на балконе.

Ника прошла к самому краю помоста, остановилась и судорожно выдохнула – вода так близко, опасная и пугающая. Но почему-то так и манит коснуться рукой. Как заворожённая, ведьма опустилась на колени и потянулась вниз к воде. Сердце екнуло, пальцы коснулись холода, по спине пробежала дрожь.

Резко закружилась голова, а в ушах зазвенело от крика:

– Никаааааааа! – срывающийся женский голос, режущий тишину, наполненный ужасом и тревогой.

– Мамаааа! – вторит второй голос, гораздо тише, напуганный, он прерывается.

Чудом не скатившись вниз, она отшатнулась от края. Пальцы едва коснулись воды, но, кажется, заледенели. Ника несколько минут приходила в себя, в глазах плясали тёмные пятна, то и дело вспыхивали образы – то ли сна, то ли яви. Снова стало страшно. Очень.

– Едва не утонула, – произнесла вслух, глядя на воду, – что изменилось после?

Сидя на тёмных досках, девушка напрягала память, пытаясь выудить подробности – как она оказалась в воде и что вообще произошло. Но, как назло, ничего, кроме смутного ужаса, Ника не нашла.

Дрожащими руками раскрыла дневник и снова посмотрела на рисунок – надо идти, там, видимо, ждут следующие призраки прошлого. Её шаги глухо отбивали ритм, вода шелестела по камням на берегу, а ветер покачивал верхушки деревьев. Вокруг ни души. Но Вероника почти физически чувствовала, как чей-то взгляд следит за каждым её движением.

– Идите к чёрту! Хватит сводить меня с ума. Я сама прекрасно с этим справляюсь!.. – бросила короткий взгляд на озеро.

Так и не зайдя в беседку, Вероника направилась к дому. За резной стенкой мелькнула неясная тень. А ощущение присутствия исчезло, Ника удовлетворённо усмехнулась. На смену страху пришла мрачная решимость встречать реальность и её выверты как есть.

Ключ от нужного нашёлся быстро – в административном корпусе. Он был в большой общей связке.

С неожиданной робостью вставила в замочную скважину. Щелчок, второй, повернуть ручку и толкнуть дверь в прошлое. Каждая клеточка тела замерла, пока двери неспешно проворачивались на петлях. Глухой стук о стену прошёл мимо внимания, в лицо пахнуло сухим воздухом.

Стоя на пороге, Вероника думала о том, что здесь когда-то была жизнь и что, возможно, мама последней отсюда выходила.

Но Ясен наверняка приходил всё убрать, после смерти брата и его жены.

Перед ней открылся холл, совмещённый с гостиной и кухней. Огромные окна, много пространства. Тёплые оттенки интерьера очаровывали. Но зачехлённая мебель и слой пыли, тяжёлый дух запустения и холод напоминали о вечном одиночестве. Более всего защемило сердце, когда Ника увидела рояль. Он стоял у лестницы, был накрыт огромным куском белой ткани – будто похоронен в саване. В нём одном символично отразилась вся скорбь.

Вот теперь Ника смогла сделать шаг. Её ботинки оставляли следы на полу – символично. Жутко захотелось сорвать этот чёртов саван.

Судя по цвету ножек – инструмент чёрный, покрыт лаком, так неужто ему суждено погибать под этой тряпкой? Она решительно протянула руку, чтобы снять, но остановилась. Рояль укрыт от пыли не просто так. Отдёрнула руку, удивившись странному приступу сентиментальности. Ника не музыкант. Отвернулась.

Порыв ветра залетел в распахнутую дверь и принес пожелтевший лист, который прокатился по полу с характерным шорохом. Ника вздрогнула, различив в этом шуме слово:

– Наверху.

Колдовской момент разрушила оглушительная вибрация телефона в заднем кармане. Ведьма вынула его и увидела тот самый неподписанный номер и пару непрочитанных сообщений от него.

– Не сейчас… – сказала вслух и сбросила звонок.

Из холла была лестница. Вероника долго стояла перед первой ступенькой, не решаясь нарушить царившее безвременье. Всем сердцем желала броситься наверх, чтобы обнаружить там мамины вещи, эскизы, наброски и холсты. Но при этом жутко боялась обнаружить только пустоту.

Тихие шаги, медленные и робкие, они отсчитывали время до встречи с неизвестным, но таким желанным. В голове мелькали образы – мама с карандашом за ухом, смеясь, наливает чай; вот ее руки, в странных узорах из рыжей краски плетут дочери косички; колыбельная на ночь, молоко с медом во время болезни, розовый вязанный плед. Бесценные минуты вместе.

Последние ступени преодолела не дыша. Здесь тоже небольшой холл. Сразу направо − спальня с огромной кроватью, сейчас, на ней нет матраса. Там же – камин и ванная с окном и видом на озеро. А налево − пустая комната, без мебели и занавесок. Только стоит мольберт и лаконичная кушетка. Кто-то небрежно набросил простыню на холст. Подставка стоит спиной к окну, будто художница рисовала кого−то, сидящего на диванчике, в лучах солнца, вероятно закатного.

Увидела как наяву – простоволосую Эллу, которая босиком ходит по комнате и что-то прикидывает в уме.

Художница знала, что отсюда открывается чудесный вид. На озеро и горы – фон для идеального портрета. Когда лучи солнца запутаются в золотистых локонах юноши, они огладят высокие скулы, игриво спустятся по обнаженному торсу, лаская матовую кожу, и будут восхищаться великолепной наготой. Да, именно так – это будет потрясающий портрет.

Ведьма моргнула и наваждение пропало, а по коже промаршировали мурашки. Кончики ушей словно потянули невидимые нити, заставляя шестое чувство трубить тревогу – девушка оглянулась, облизала губы. Она была напряжена и готова к чему угодно – к шепоту, призраку, чудовищу… Но дом стоял безмолвный и будто мертвый.

– Расскажи мне, – произнесла вслух Ника.

И фраза громким шепотом пронеслась по комнате, рассыпавшись мелким бисером, порывами ветра, что потревожил пыль, скрипом едва задетой двери.

Как зачарованная, повинуясь порыву, потянулась к ткани на мольберте и медленно стянула, подняв облако пыли. Закашлялась, зажмурилась, закрыла лицо рукавом свитера, а потом взглянула – и обомлела от красоты картины.

Холст ни капли не пострадал от пыли и грязи, будто художница только что сделала последний штрих и любовалась полученным результатом.

Матвей. На картине был он.

Прекрасен в своей естественной красоте. Его поза – совершенно откровенная, но при этом такая по-мужски чувственная, что захватывало дух. Вероника на секунду ощутила томление. Мама досконально изобразила эмоции в его голубых глазах – желание и порок, но при этом в лице – есть нежность и почти ранимость. Потрясающая работа!

Но почему же сердце пропустило удар? Почему в голове так много вопросов? Почему она знает ответ?

Матвей ни капли не изменился – для него время замерло! Для них всех чёртово время остановилось!

Ника не удержала ироничный смешок. Над такими, как они, – время больше не властно. Мама знала? Наверное, да…

− Что ты здесь забыла? – его голос звенел от гнева, – убирайся прочь!

− Матвей? – ведьма резко обернулась, и шапка свалилась с её распущенных волос.

Да уж, драматичный момент, ничего не скажешь! Он – как карающий ангел – стоит в проходе, не хватало только меча в руке. И она – растерянная, с блестящими от слёз глазами. Они вдвоём – освещённые проглянувшим в прореху туч солнцем, прекрасные в своих неподдельных эмоциях.

«Элла бы точно оценила этот кадр, – голос в голове прозвучал злорадно и насмешливо, но Вероника не стала его затыкать, – прямо день художественной эстетики! Ну же! Чего молчишь?! Пошли его на хрен!».

Немая пауза затягивалась. Матвей несколько остыл, но сверлил девушку растерянным взглядом. Кажется, хотел схватить картину и исчезнуть вместе с ней.

− Она была моей мамой, – тихо сказала Вероника, приблизилась к рыжему и протянула дневник, – я почти ничего о ней не помню. Даже запаха духов и настоящего тембра голоса. У меня есть только это. Неужели ты не ответишь на мои вопросы, если уж вы были так близки?

Матвей взял в руки книжицу и провёл пальцами по тиснению. У него было совершенно непередаваемое выражение лица – смесь боли с обожанием и невыносимой печалью. Музыкальные пальцы гладили обложку, будто та была живая. На миг девушке показалось, что он закричит, или швырнёт в неё дневником, или просто свернёт шею. Но Матвей обошёл незваную гостью, бережно накрыл картину тканью и вышел из комнаты, безмолвно предлагая следовать за ним, сунув в руки дневник.

– Элла была сильной и очень красивой женщиной, свободной в мыслях, творчестве и жизни. Урождённая почти платиновая блондинка с зелёными глазами и светлой улыбкой. Она не позволила забрать у неё дело души ни замужеству, ни рождению ребёнка, ни изменам мужа… – без предупреждения начал Матвей.

Он был прав. Кисти в тонких пальцах, всегда измазанных краской, творили потрясающие вещи. Художница наделяла свои холсты смыслом и чувствами. Элла переносила на холст слишком много, чтобы не считать этого волшебством.

– Иногда казалось, что один из моих портретов однажды оживёт, как у Дориана Грея, – усмехнулся Матвей и рывком снял покрывало с рояля.

Даже несколько заброшенный и затёртый временем, он сохранил свой величественный вид прекрасного инструмента. Парень любовно провёл пальцами по лакированной поверхности.

– Любишь Уайльда? – понимающе усмехнулась Ника, – мама тоже любила.

– Мы с Эллой много времени проводили вместе, – печально, но тепло улыбнулся он и открыл крышку, обнажив клавиши, – и мы не только спали вместе, Вероника. Мы читали, смотрели кино, много говорили и мечтали, что однажды вместе уедем отсюда куда-нибудь далеко. Элла хотела повидать мир, а мне хотелось быть с ней где угодно. Она была такой восторженной, такой светлой… Писала без преград, жила без преград и то же получала от мира.

Рассеянно Ника наблюдала за ним. Впитывала каждое его слово о матери и одновременно словно отдалялась сама от себя, от рояля, холла – словно её душа поднималась над всем этим, не забыв прицепить камеру.

Пусть! Пусть для Ники Велес рушилась очередная иллюзия. Ясен говорил, что отец и мама были счастливы, что у них был идеальный брак, но девушка всё время улавливала странное несоответствие. И сейчас, звенящий удар был для ведьмы очищающим шелуху. Как если ударить по раскалённой заготовке клинка, и с него осыпается шлак.

– Между вами были чувства, – словно издалека прозвучал её голос, – теперь мне многое становится ясным…

– Мы любили. А ещё… она души не чаяла в тебе. Маленькой девочке, которую полюбил и я. Рядом с Эллой было просто невозможно не любить. А ты была её маленькой копией – такая же яркая, светлая, живая. Только волосы совсем другие – Велесовы. Напоминали мне… неважно. – Лицо Матвея помрачнело, а пальцы взяли аккорд.

С первых же нот сердце ведьмы ухнуло вниз, возвращая адекватное восприятие мира. Бессмертная, прекрасная In the End[1] нарушила тишину, но так гармонично подчеркнула эмоциональный разговор, словно гениальный режиссер подобрал ее музыкальным сопровождением.

− Я думала, что мои родители были примерной парой…

Музыкант только хмыкнул и продолжил плести магию из нот, которая стала жёстче, громче и сильнее.

Он сделал паузу в рассказе, вероятно вновь проживая жизнь с Эллой и мешать ему не хотелось.

Вероника задумчиво поглаживала дневник, открыла первую страницу, где черной тушью был нарисован знак бесконечности, перевитый виноградной лозой и несколько слов на латыни. «Qui nisi sunt very, ratio quoqoe falsa sit omnis[2]».

– Если чувства не будут истинны, то и весь наш разум окажется ложным, – неожиданно для себя перевела, хотя никогда не изучала латынь, в отличие от мамы.

Плотная бумага хранила мысли Эллы, рисунки и частичку души, дочь никак не могла заставить себя прочесть первую запись, помеченную датой 12 января 2004 года.

– Прочти их все, – посоветовал Матвей, резко прервав музыкальное выступление, – иначе никогда не познакомишься с Эллой. Её вещи находятся в кладовке, там есть и другие дневники. Она очень любила записывать мысли и делать иллюстрации к ним. Каждая запись сопровождается картинкой-ассоциацией. Меня восхищала её способность всё превращать в произведение искусства.

Вероника грустно улыбнулась и закрыла дневник – лучше наедине с собой. Она заинтересовалась остальными вещами Эллы, потому пошла по указанному адресу.

Дверь в пыльное помещение, наполненное коробками и свертками, открылась со скрипом, будто нехотя. Здесь нашлись холсты и картины, упакованные в бумагу и рассохшиеся краски, бесчисленное количество набросков и кистей. А так же − Книги, стопки нот, почти мертвая акустическая гитара и даже ханг[3], варварски брошенный просто на полу.

− Будто жила она здесь… − девуша копалась в большом пластиковом коробе с одеждой. Отложила для себя в отдельную емкость кое-что, чтобы изучить дома.

− Жила, − согласился Матвей, − со мной. Здесь она проводила больше времени, чем мог представить твой отец.

Он продолжал играть – попурри из знакомых и не очень мелодий – и рассказывать об их отношениях, о том, как любили друг друга и счастливо жили до тех пор, пока Илья всё не разрушил. По версии Матвея – муж бил Эллу, ни во что не ставил, изменял и манипулировал. В реальности не было счастливой идеальной семьи Велес, где царила гармония. Идеальным мужем Илья был для всех, кроме Эллы – красивый, обеспеченный, ценный член общества… дома превращался в ревнивого тирана.

Поверить в это было сложно, но никакой информации, опровергающей или доказывающей, не было. А Ясен и Марко? Знали ли они о том, что происходило с близким родичем, в его семье?

– Не может быть! Просто этого не может быть…

– Родовое проклятие разрушит всех, Ника, – холодно и спокойно уведомил Матвей, – и виновные станут последними свидетелями краха… Илья – очередная жертва опального рода.

– Нет, – покачала головой, сдерживая слёзы от болезненного кола, воткнутого прямо в солнечное сплетение – так ощущалась жестокая правда, – нет… Ты врёшь, Матвей. Откуда тебе знать? Ты же был любовником, ворвавшимся в семью… Ты…

Ника смотрела в его голубые глаза, полные печали, и не переставая пятилась, держа в руках коробку, полную маминых вещей. Матвей молчал. На губах играла усмешка. Жестокая или саркастичная? А может бытьсочувствующая? Девушка не знала, ведь её глаза жгло от слёз.

– Ты осуждаешь? – удивился рыжий «ангел». – Ника, что ты помнишь о своём отце?

– Папа был прекрасным человеком! – на автомате произнесла и поймала спиной дверной проём. – Он любил нас…

«Мне жаль, – как-то печально шепнул внутренний голос, – мне так жаль…»

Её разрывали противоречивые чувства: с одной стороны – жаждала узнать больше, а с другой – хотелось ударить Матвея. За то, что он омрачает память об отце, о семье. За то, что открывает ещё одну сторону. Неприглядную, грязную, страшную.

На улице тем временем стало темнее – тяжёлые тучи закрыли небо, будто взяв в заложники, сорвался сильный ветер с поводка. Телефон в заднем кармане настойчиво звонил, пока Ника несла коробку к машине. Матвей не отставал.

– Что ты о нём помнишь, Ника?! – снова спрашивал Матвей, пока девушка остервенело запихивала непослушный короб в салон машины. – Спроси у Марко! Он много может рассказать о своих родственниках! Всю жизнь прикрывает наши задницы, подчищает за нами и молчит!

– Ты ничем не лучше! – звонкая пощёчина оборвала пламенную речь парня.

Пауза. Ника зло смотрела в лицо и словно заново его узнавала.

– Ты, тот, кто живёт вторую сотню лет, привязанный и наказанный за содеянное в прошлом, – холодно прозвучал голос ведьмы, – являясь частью рода Велес, ты, Матвей, смеешь считать, что кто-то из нас хуже или лучше?!

– Он убил её! – крикнул Матвей.

Громыхнул гром над ближайшим горным пиком, и содрогнулся даже воздух. Ветер бросил волосы Нике в лицо, и она раздражённо отмахнулась, глядя в глаза парня. Полные боли. Он кричал не на неё. Эмоции Матвея стали вырываться ещё там – в комнате с картиной.

– Твоя боль – не наказание, Матвей, – произнесла спокойнее, – но следствие. И она не даёт тебе превратиться в безжизненный кусок камня. Мы все заложники этого чёртова круга. Но вы хотя бы знаете причины…

Повисла гнетущая тишина. Матвей потер даже не покрасневшую скулу, невесело усмехнулся:

– Поверь, ты не захочешь их снова забыть. Но вряд ли получится.

Потом резко перевёл взгляд куда-то за её спину, и под новый злобный раскат грома произнёс:

– У нас гости…

Ника оглянулась и тоже заметила отблески фар за зданиями. Шлагбаум почему-то был закрыт – и это точно не ветер, ведь тяжёлый брус лежал в пазах. Вот-вот пойдёт дождь. Она не стала отвечать на странную фразу и раздражённо заскочила в свой пикап

У шлагбаума стояла машина Кира, на которую тот облокотился, сложив руки на груди. Брюнет выглядел злым. И это мгновенно вызвало у Ники реакцию – желание защищаться.

– Ты знаешь, зачем люди изобрели телефон? – вопрос прозвучал холодно.

Но произвёл впечатление не так, как хотел бы парень. Ника промолчала и подошла к полосатому брусу. Сдвинуть его будет непросто. А холодные капли, упавшие с неба, лишь добавили колорита к разбушевавшимся эмоциям:

– Помочь не хочешь? – поинтересовалась в том же холодном тоне.

Как назло, забыла шапку в доме, и от этого было ещё холоднее. Порывы ветра и тяжёлые редкие капли дождя казались особенно противными.

– Ты поехала сюда одна. Снова, – обвинил он, не сдвинувшись с места.

Равнодушно наблюдая за тем, как ведьма пыталась убрать шлагбаум – он поддавался неохотно, но рыжая не собиралась снова повторять требование о помощи. Оба изначально заняли позицию с претензией.

– Тебе какое дело?! – Вероника почти кричала.

Дождь пошёл сильнее, намочил её волосы, и они, потяжелев от влаги, прилипли к лицу. Свитер немного смягчал удары воды.

– Самое прямое, и тебе это известно, Велес, – холодно сообщил Кир. – Здесь больше не вы хозяева.

– Ну, так, может, поможешь мне убраться, хозяин? – психанула и указала на чёртов брус.

Ливень зарядил в полную силу.

Зелёные глаза сверкали вызовом и лёгкой безуминкой. Кир скептически заломил бровь, а потом, играючи, как тростинку, отодвинул шлагбаум и сделал издевательский поклон. Мол, выметайтесь, ваше величество.

На что Ника закатила глаза и излишне порывисто двинулась к машине. Но размокшая грязь под подошвами предательски поехала, она вскрикнула, нелепо взмахнула руками – и быть бы ей на мокром, грязном камне дороги, если бы не руки Кира. Его реакция позволила не только поймать падающее тело, но и самому удержаться на ногах, когда Ника неловко повисла на нём. Их взгляды скрестились едва ли не с металлическим лязгом. Ярко-изумрудный и тёмный, почти болотный. Чистейший вызов против мрачного спокойствия.

Всего несколько секунд, невольные объятия, но девушка успела рассмотреть каждую каплю на его ресницах и скулах, поймать на себе пристальное внимание. А ещё –побеспокоиться о том, что тушь, вероятно, превратила её в панду под влиянием воды… и испугаться удивительно приятной близости. Испугаться, что не дрожит от страха, что сердце не сжимает паника, а его кожа – тёплая и пахнет хвоей.

Кир разжал руки и выпустил мокрую, растерянную и взъерошенную девчонку.

Ника сказала бы, что Кир едва сдерживает смех, хотя лицо вроде не выражало особых эмоций.

– Езжай осторожно, Ника. На дорогах сейчас опасно, – сказал, подталкивая её к машине.

– Ты звонил, – девушка тоже перестала злиться, словно выключилась какая-то кнопка. Садиться в машину не спешила, продолжая мокнуть. – Но я разговаривала с Матвеем. Что-то хотел?

– Неважно, Велес. Езжай домой. У тебя гости.

– Гости… – эхом повторила девушка, уже зная, кто её ждёт. – Спасибо, Кир.

– Не за что, ведьма, – прохладно ответил, сложив руки на груди.

Он, как и Ника, промок насквозь в своей тонкой рубашке поверх футболки, но, похоже, ему совсем не было дискомфортно. Между ними полностью исчезла недавняя магия, и стало… дискомфортно.

Ника хотела сказать что-то ещё, но осеклась, кивнула и залезла в машину, мгновенно залив сиденье водой. Кир закрыл её дверь и отошёл, позволяя выехать. А в груди девушки снова стучало глухое раздражение, будто она в чём-то виновата – но не знала, в чём.

[1] In the End – песня группы Linkin Park. В данном случае имеется ввиду кавер песни в фортепианной версии.

[2] Тит Лукреций Кар (ок. 99 – 55 до н. э.) – римский поэт и философ. Если чувства будут не истинны, то и весь наш разум окажется ложным.

[3] Ханг – ударный инструмент, состоящий из двух соединенных металлических полусфер. Его дешевым аналогом является глюкофон.