Собирая камни бесплатное чтение

Я – твоя война,

Ты – генерал,

Два шага в сторону,

И ты проиграл…

Группа Total, «Прости».

В последние майские деньки, как только отцвела черемуха, в городе воцарилось лето. Не веря собственному счастью, петербуржцы временно спрятали зонты и достали с дальних полок шкафов солнцезащитные очки. В садах и парках буйным цветом зеленела листва и пестрели клумбы. Наступила пора белых ночей.

Оттого на тихой улочке старого города, несмотря на то, что полночь уже давно пробило, было светло, словно днем, и не горел ни один фонарь.

Припарковавшись подле арки, ведущей в проходные дворы бывшего доходного дома, я выпорхнула из машины и зашагала к ближайшей парадной, увенчанной покосившимся козырьком с чугунными завитушками восемнадцатого века.

Бросив на меня быстрый взгляд, Сашка, водитель шефа, вновь сосредоточил все свое внимание на собеседнике. Но услышав за спиной веселую трель моих каблуков, упитанный коротышка все же обернулся. Застыл и моргнул растерянно.

Я же беспрепятственно вошла в парадную и, игнорируя лифт, заспешила вверх по лестнице.

Острые каблучки, отбивая такт моим шагам, нарушали тишину спящего дома. Шелковое вечернее платье цвета лаванды развевалось и струилось по моему телу при каждом движении. Длинные темные волосы сегодня были уложены не в привычную тугую косу, а в замысловатый узел, украшенный гребнем из белого золота с россыпью сверкающих драгоценных камней.

Разрушив мои планы, сюда меня вызвал Сашка. Мой дорогой босс, Виктор Бергман, сегодня изволил сыграть с друзьями в карты. Но что-то пошло не так, и кто-то из участников вместо солидного куша поймал пулю.

К несчастью, игроки не успели покинуть квартиру, где проходила игра. Одна из официанток, обслуживающих пир, сдуру вызвала полицию. И, как назло, группа оперов работала в соседнем доме и прибыла по вызову со скоростью, не случающейся даже в кино.

Теперь Сашка развлекал разговорами водителя из ближайшего отдела, а опера строчили протоколы.

Дверь нужной квартиры я обнаружила без труда – она была гостеприимно приоткрыта.

Восприняв сие как приглашение, я прошла по широкому коридору вычурно обставленной квартиры и оказалась в гостиной. Здесь, расположившись в глубоких креслах и диванах, переговаривались все участники событий.

Ничуть не стесняясь я пересекла гостиную и присела на подлокотник кресла. Облокотилась локотком о плечо Виктора, моего дорогого шефа, и пленительно улыбнулась сидевшему напротив полицейскому.

За годы в убойном отделе он повидал многое и многих и даже считал, что уже не способен удивляться. Но на меня смотрел растерянно, будто была я диковинной жар-птицей.

Впрочем, почти сразу взгляд его заскользил по моей коже, и в мыслях не осталось ничего сказочного. Одна сплошная банальщина. И это прекрасно. Пусть думает, о чем угодно, лишь бы не о деле.

Я пленительно улыбнулась. Длинные серьги, переливаясь, касались тонкой бархатной шеи. Гладкий шелк платья укрывал невесомым покрывалом мое тело, но подчеркивал каждый изгиб.

Виктор по-хозяйски положил руку на мое колено. Это было зря. В сидевшем напротив мужчине разом проснулось множество нехороших чувств. Да и я, чувствуя кожей его тепло, не слишком радовалась.

– Вы кто? – хмуро спросил он. А я улыбнулась еще шире.

– Лиза. А вы?

Ответ был мне совершенно не интересен. Но о вежливости забывать не стоило. Во всяком случае, пока не прибыл Скоморохов – адвокат Виктора.

Пока мой собеседник нехотя представлялся, я более внимательно пригляделась к присутствующим.

В гостиной было пятеро игроков, включая Виктора. Всех я знала лично. Но удивиться все же пришлось – сама идея того, что Иван Трофимов решил скоротать вечерок за одним карточным столом с Виктором, никак не уживалась в моей голове.

Трофимов же посматривал на происходящее с интересом, и в его темных глазах не трудно было разглядеть странную смесь из насмешки и озорства.

Оставшиеся трое – давние соратники Бергмана. В их дела я особо не вникала, считая эту информацию для себя лишней. А может, опасаясь узнать что-то такое, на что уже не смогу закрыть глаза.

Помимо опера, снимавшего показания с Бергмана, в комнате было еще двое одетых в штатское. Оба старательно портили шариковыми ручками бумагу.

А в самом уголке комнаты сидели три перепуганные девушки. Каждая была заревана, но фигуриста. Полагаю, игроки могли увезти любую вместе с собой, дабы продолжить веселье. И одна из них испортила всю малину, позвонив в полицию.

Из гостиной вело две двери. Одна, через которую вошла я, в коридор. Вторая, открытая настежь, в соседнюю комнату. Подозреваю, там и находился игорный зал. И покойник. Но, увы, с моего места ничего этого видно не было.

В глубине квартиры послышались шаги, и почти сразу в комнату вошли несколько мужчин. При виде одного из них у всех присутствующих разом свело зубы.

Бергман сидел недвижимо и казался безучастным, но я чувствовала, как напряглись его мышцы под тонкой тканью рубашки.

Невысокий и худой, словно отлитый из стали, он окинул комнату и присутствующих безучастным взглядом сфинкса. Все, что он увидел, вплоть до мельчайших деталей, навсегда осталось в его памяти.

Будто никого не замечая, он остановил ледяной взгляд на мне и тихо произнес:

– Здравствуй, Ангел.

– Здравствуй, Бес.

Переведя взгляд на опера, бравшего показания у Бергмана, Бес едва заметно усмехнулся. Ни к кому конкретно не обращаясь, велел прибывшим с ним мужчинам:

– Займитесь.

Пред лицом Беса все мои уловки ничего не стоили. Но переживать не пришлось. Громко сопя, в квартиру вкатился Скоморохов.

В час, когда я ему позвонила, он сладко спал. След от подушки и поныне алел на его щеке. Но несмотря на это, он уже был одет в один из своих дорогущих костюмов, тщательно причесан и готов к бою. Поправив круглые очки, немного полноватый коротышка, заслуженно носивший звание лучшего адвоката города, заявил:

– Мой клиент…, – тут он влетел в комнату и осекся. Судя по всему, все игроки были ему знакомы. Ничуть не растерявшись, он кашлянул и продолжил. – Мои клиенты…

Бес его даже не услышал. Пересек гостиную и вошел в игорный зал. Его люди рассредоточились по квартире. А по пятам за боссом, напоминая кота Бегемота из свиты Воланда, следовал Алексей Кравцов.

Оставив Бергмана на попечение Скоморохова, я спрыгнула с подлокотника кресла и поспешила за ними. Выгонять меня Бес не стал. Алексей же хитро прищурился и сказал наставительно:

– Не попачкай платьишко, тут мозги по всей комнате.

Сказанное преувеличением не было. Погибший устроитель игр, точнее его тело, лежало между игорным столом и окном. От головы убитого не осталось практически ничего. Кровавые же ошметки разлетелись по столу и комнате, измазав игральные карты и фишки, мебель и стены.

Прислушавшись к чужому совету и не имея особого желания топтаться в лужах крови, я скромно замерла у порога. Благо, что с этой точки все просматривалось идеально и путаться под ногами у Беса не приходилось.

Закончив с осмотром, Бес поднял на меня ледяной взгляд и незаметно кивнул. Я тут же переместилась к окну. На покойника у своих ног старалась не смотреть. Но небольшое отверстие в окне было мне чрезвычайно интересно. Размером с монету, оно пришлось аккурат посредине средней створки широкого окна. Несколько трещин паутиной расползлись по прозрачной поверхности.

На противоположной стороне улицы стоял точно такой же дом, только выкрашен он был не зеленой, а серой краской. В окнах свет не горел. Оно и понятно, будний день, глубокая, хоть и белая, ночь.

Бес что-то неспешно говорил прибывшему эксперту. Скоморохов монотонно бубнил заклинания о правовых нормах и статьях.

Пользуясь всеобщей занятостью, я решила удалиться по-английски. Но едва сделала шаг в сторону, как Бес, даже не смотря на меня, бросил холодно:

– Замри.

Кравцов тут же расплылся в улыбке и сказал заботливо:

– Негоже такой красоте по пыльным чердакам шаркаться. Еще упадет какой-нибудь паук за шкирку.

– Я туда и не собиралась, – в тон ему ответила я. – Квартира на четвертом этаже мне больше по душе.

Бес подошел к окну. Я кивнула на четыре окна, наглухо зашторенные плотными шторами и сказала:

– Удачное местечко. И занавесочка в окне напротив нашего сбилась…

– Проверь, – бросил Бес и вновь сосредоточился на разговоре с экспертом.

Решив не нарываться, я перешла в гостиную и замерла у окна, наблюдая за улицей. На запястье моем, нетерпеливо сверкая бриллиантовыми глазами, замер миниатюрный дракон. Хребет его состоял из семи пуль, когда-то извлеченных из ран. Все они были оплетены узорами и украшены чешуйками, при каждом движении руки оживали, словно пробуждая его.

Машинально перебрав пальцами по хребту дракона, я поправила браслет и вновь застыла недвижимо.

За моей спиной вел свою игру Скоморохов и коротали время невезучие игроки. Полицейские, прибывшие на место первыми, уже давно отчалили восвояси.

Помимо Бергмана и Трофимова, в игре участвовали трое: Сергей Уваров, Артем Заварин и Денис Кирсанов. Все как один ныне респектабельные бизнесмены, столпы общества. А почти полжизни назад они верно служили самому дьяволу, и у каждого руки по локоть в крови. Но по неведомой мне причине, взяв власть, Бергман их не тронул. Напротив, позволил остаться в городе и легализоваться. Тогда он твердил про то, что врагов надо держать ближе, чем друзей. Я верила. Сейчас все видится иначе. И даже с моим невероятным упрямством очевидное отрицать уже невозможно.

Несколько парней Беса быстро пересекли улицу. Все вооружены. Все отлично подготовлены. Еще мгновение, и я увидела их вновь через огромное окно лестничной клетки четвертого этажа.

Не нарушив ночную тишину спящего города, они практически сразу исчезли в чужой квартире. А несколько минут спустя ожил мобильный Беса.

Выслушав звонившего, он покинул игорную комнату и зашагал к выходу. Пользуясь тем, что помешать мне никто не пытался, я тут же последовала за ним.

Дверь в чужую квартиру была настежь распахнута. Позже выяснилось, что неведавшие печали хозяева мирно жили на даче.

Квартира являла собой зеркальную копию той, в которой проходили игры. С той только разницей, что все стены здесь были заставлены стеллажами с книгами и не рябила в глазах вычурная роскошь.

– Дверь была открыта. Внутри никого, – отчитался Бесу один из его парней. Олег кивнул и нахмурился.

Взгляд его был устремлен на окно противоположного дома. Как, впрочем, и мой.

Игровой зал отсюда просматривался идеально. Устланный картами стол, а значит, и игроки в момент игры были как на ладони. И все же никто из них не пострадал.

В То, что целью был устроитель игр, можно было смело исключить. Не того ранга жертва, чтобы так заморачиваться. Даже если имелось немало людей, желавших ему смерти, нанимать киллера не было нужды. Как минимум, это было слишком хлопотно и дорого.

Другое дело – игроки. Каждый из них на вес золота. И стоил любых стараний, чтобы быть убранным с доски.

И все же, никто не пострадал. Мне не давало это покоя.

Почему только один выстрел?

Даже если что-то пошло не так, и управляющий оказался на линии огня, у киллера наверняка была еще ни одна попытка закончить начатое. Но он этого не сделал. Почему?

Это было лишь предупреждение кому-то из них? Возможно.

Но все же что-то не так.

Воспользовавшись моментом, я незаметно покинула квартиру. Не спеша и ко всему приглядываясь, спустилась по лестнице вниз.

Широкий чистенький подъезд, украшенный лепниной по стенам и потолку, освещался уличным светом из широких окон лестницы и тусклым желтым светом лампы под потолком.

Потоптавшись на месте, я вернулась к лифту. Свернула за скованную металлом шахту и увидела еще одну дверь.

Не нужно было особого ума, чтобы понять, что ведет она в один из дворов-колодцев, миновав которые можно насквозь пройти весь дом и оказаться на соседней улочке.

Двустворчатая деревянная дверь, выкрашенная жуткой коричневой краской, была заперта на широкую щеколду.

Напомнив себе об аккуратности, я достала из сумочки платок и потянулась к ней. Но не успев и коснуться ее, увидела, как она упала вниз, оставшись висеть на одном гвозде.

Потянув на себя дверь, я замерла на пороге и огляделась. Глазам открылся типичный двор-колодец. Ни единого деревца. Одни лишь стены и окна, да асфальт вместо земли. А наверху ночное небо в прямоугольнике.

Все пространство двора было заставлено машинами жителей дома, в этот час мирно смотрящих свои сны. С парковкой в центре всегда было туго, исключения не имелось и здесь. Однако свободное пространство предо мной оставалось нетронутым. И в пренебрежение подобной удачей верилось мало.

От двери во двор вели три ступеньки вверх. Подобрав подол платья, я присела и, приглядевшись, увидела несколько темных капель на каждой. А также крошечную лужицу на асфальте. Но едва я протянула руку, как прозвучал голос Беса за моей спиной:

– Не трогай.

Отдернув руку, я поднялась и сказала:

– Может быть, нам достался киллер-перфекционист?

– Промазал и так расстроился, что решил сделать харакири?

– Ага.

– А сбежал, чтобы полы в чужой квартире не пачкать?

– Точно.

– Отличная версия, – кивнул Бес. – Возьму за основную.

– Обращайся. У меня таких пруд пруди.

Бес усмехнулся и сказал:

– В квартире тоже пару капель крови нашли, и на этом все.

– Гораздо интереснее, уехал ли он отсюда сам или помог кто.

– О похищении киллеров с места преступления мне еще слышать не приходилось.

– Ну, ты же не любишь скучать. Быть может, кто-то решил тебя порадовать.

– Радости моей нет предела.

– Видишь, какие молодцы преступники. Думают о твоем досуге.

Бес смерил меня взглядом и сказал:

– К вопросу о досуге. Ты-то откуда такая нарядная взялась?

– Сегодня фонд празднует юбилей. Мама велела быть.

– А на благотворительные мероприятия все в брюликах являются?

– На те из них, где жертвуют хорошие деньги, – да, – признала я нелепицу, с которой оставалось лишь смириться. Бес усмехнулся.

Выйдя на улицу, я машинально отметила, что машин убыло. Похоже, игроки успели разъехаться по домам. Из парадной напротив вышел Трофимов, подмигнул мне и, загрузившись в свой «Эскалейд», отбыл в неизвестном направлении.

Проводив его взглядом, Бес сказал:

– Помнится, ты говорила, что то дело было разовым.

– Я все еще надеюсь, что так оно и останется.

– Блажен, кто верует.

– Зачем же так пессимистично?

– Пятнадцать лет назад, после убийства родителей и гибели сестры, он покинул город. И возвращаться сюда не спешил. Но вдруг зачастил как к себе домой. С чего бы это?

– Я бы предпочла не знать.

Бес посмотрел на меня своими ледяным взглядом и с мудростью сфинкса предрек:

– Правда тебя найдет. Хочешь ты того или нет.

Оба мы знали, что речь уже не о Трофимове. Но я опустила глаза и промолчала. Насвистывая известный мотивчик, Бес пересек улицу и скрылся в парадной. Тут же показался Бергман.

Не удостоив меня и словом, махнул повелительно рукой и сел в машину. Сашка сразу же тронулся. А мне пришлось бежать к своему внедорожнику и догонять барина.

Однако путь долгим не был. И вопреки ожиданию, приехали мы вовсе не в особняк на Крестовском острове, а ко мне домой. Усевшись в кресло на кухне, Виктор рыкнул недовольно:

– Что за черт?

– Ты у меня спрашиваешь? – на всякий случай уточнила я.

– А у кого?

– Ну, – почесала нос я. – Меня там не было. Тебе виднее…

– Издеваешься?

Гаечка, щенок джек-рассел-терьера, испуганно затихла под его грозным взглядом. Ей досталось ни за что. Ведь она не была виновата в том, что даже через океан Американец продолжает заботиться обо мне вопреки всему. Несмотря ни на что.

Я вздохнула. Налила кофе. И, сев напротив, предложила миролюбиво:

– Расскажи, что случилось?

Сверкнув глазами, Виктор все же задумался. Остыл немного. И сказал:

– Мы играли в карты. Все, как всегда. Вовка, это управляющий, рулил игрой. Он принес новые фишки и рухнул как подкошенный. Вся история.

– Больше никто не стрелял? В окна, двери не ломился?

– Нет. И это… странно.

– А окна в игорной комнате всегда не зашторены?

Бергман нахмурился, вспоминая. В глазах его показался нехороший блеск.

– Только в эту игру. Обычно во всех комнатах опущены и жалюзи, и шторы.

– Когда ты пришел, уже было так?

– Да.

– Еще что-нибудь необычное?

– Нет.

– Трофимов часто с вами играет?

– Первый раз, – хмыкнул Виктор. – Его Кирсанов привел. Почему из всех тебя именно он интересует?

– Потому что из всех только с ним ты дружбу не водишь. С остальными теперь не разлей вода.

– Это звучит как обвинение.

– Тебе чудится.

– Сомневаюсь.

Этот разговор мог длиться вечно. Или закончиться сразу и очень плохо. И то и другое мне не нравилось.

Я предпочла пересказать Виктору то, что удалось увидеть и узнать, шастая за Бесом.

Выслушав, он буркнул недовольно:

– Чертовщина какая-то.

– Быть может, кто-то хотел тебя предупредить?

– О чем?

– Понятия не имею.

– И почему именно меня?

– Может, и не тебя. Но на остальных я не работаю.

– Вот и выясни, – сверкнул он глазами. – Кто что хотел. И срочно!

– Как прикажете, вашество.

Виктор резко схватил меня за шею и дернул на себя. Было больно, но сопротивляться я не пыталась.

Пауза затягивалась, но сказать по-прежнему было нечего. И он через силу меня отпустил. Поднялся и, печатая шаг, ушел прочь.

Потерев саднящую шею, я прихватила чашку с еще не успевшим остыть кофе и вышла на террасу. Встревоженная Гаечка поспешила за мной. Под окнами дома текла река Карповка, воды ее темные были спокойны и глубоки.

Бергман загрузился в машину и отбыл. Проводив его джип взглядом, я почувствовала тягучую боль. Так болят старые раны, которым не суждено зажить.

Сказать по правде, то, что Трофимов вернулся в город, вовсе не было для меня новостью. Нелегкая свела нас недели две назад. В те дни буйным цветом цвела черемуха, лили дожди, а холодный ветер с Невы изводил горожан.

Мне же любая погода была нипочем. Так считал Бергман. И отправил меня на очередное задание. На этот раз его помощи просил владелец рыбной фабрики, на седьмом десятке влюбившийся в восемнадцатилетнюю прелестницу. И все бы ничего, да подарил он барышне колье, из тех, что и Мария-Антуанетта была бы не против поносить. А колье кто-то нехороший возьми да и стяни.

Прелестница рыдала. Престарелый ловелас гневался. А Бергман спихнул все на меня. Впрочем, я была не в обиде. Все лучше, чем от скуки в четырех стенах с ума сходить.

Выйти на заказчика сложным не оказалось. Имелся в нашем городе-герое один подленький ростовщик, имевший талант добывать золото из любого песка. И любыми, как водится, средствами.

Но колье оказалось каким-то несчастливым. Едва я вышла на след ростовщика, как его убили в собственном доме. Еще и сейф опустошили.

Пришлось потратить еще несколько дней на поиски воришек. Благо, что оказались они достаточно жадными, чтобы не лечь на дно.

О сделке договорились, и пришлось явиться на встречу в небольшой грузинский ресторан в пыльном переулке подле улицы Марата. Обычно здесь было людно. Но к открытию посетители не являлись, предпочитая более позднее время. Оттого, вероятно, мои визави и выбрали это место.

Разговора не вышло. Воришки явились вдвоем, но один из них имел несчастье меня узнать. И без лишних экивоков ломанулся к выходу. Дружок его замешкался. Но он и был мне нужен, раз именно на его плечах висел рюкзак.

Парень оказался самбистом. Мы немного потанцевали. Но финальному па помешало возвращение беглеца. Вопреки ожиданиям, он не бросил подельника, а ломанулся за подмогой. Последней оказался рослый детина с довольно зверской наружностью.

Вдохновленный численным превосходством несостоявшийся дезертир тут же бросился на меня. За что и получил кулаком в горло и рухнул на пол, отключившись на ближайшие несколько минут. А может, и больше.

Верзила взревел и, не учтя чужой опыт, также поспешил поучить меня жизни. Все бы ничего, да обладатель рюкзака воспользовался моментом и ринулся к двери.

Не упустив момент, верзила схватил меня за плечо и швырнул на ближайший столик. С грохотом приземлившись спиной на деревянную поверхность, заботливо прикрытую накрахмаленной скатертью, я порадовалась удачной сервировке заведения. Быстренько уйдя от удара, схватила стеклянную бутылку с минералкой и зашвырнула ее в сторону беглеца.

В яблочко. Влетев в буйную головушку, импровизированный снаряд разлетелся на осколки и брызги. А воришка рухнул на пол. Еще и нос расшиб.

Верзила же времени зря не терял. Пудовый кулак врезался в стол в сантиметре от моего лица. Столешница тут же затрещала и, кажется, треснула.

Но пора было заканчивать. Обвив его талию ногами, я резко поднялась и ударила его по ушам. Легко перепрыгнула за его спину. И двумя ударами отправила к сотоварищам.

Убрав выпавшую прядь за ухо, перешагнула мощную тушу и подошла к обладателю рюкзака. Стянула с его спины поклажу. Раздался тихий стон.

Расстегнув «молнию», я вытряхнула содержимое на покореженный стол. Сев на пятую точку, беглец мотнул головой, напрасно пытаясь прогнать дурноту.

Тогда-то я и почувствовала его взгляд. Подняла голову и увидела, что на балконе, представлявшем собой второй этаж заведения, сидят трое: Иван, Наташа и ее дедушка.

С того дня в больнице, когда открылась неприглядная правда о похищении Наташи, ни одного из них я не видела.

Мысленно чертыхнувшись и на мгновение почувствовав себя клоуном, я тут же позабыла о них и сосредоточилась на деле.

Откинув крышку бархатного футляра, смогла убедиться в сохранности ожерелья. А также в многообразии его камней и небезынтересности замысла.

Но, вопреки ожиданиям, в рюкзаке имелся еще один предмет. Развернув палантин из темно-синего бархата, расшитый серебряной нитью, я обнаружила икону. Старинной она не казалась. Но удивительной – да.

Не знаю, кем был иконописец. Но талантом его Бог не обделил. Едва посмотрев на лик Николая Чудотворца, я вдруг почувствовала, что он тоже смотрит на меня. И видит все, что скрыто. Знает то, что даже не известно мне самой.

Накрыв икону мягкой тканью, я спросила единственного пришедшего в себя воришку:

– А это откуда?

– От верблюда, – буркнул он, вытирая рукой разбитый нос. Я спросила с удивлением:

– Тебе мало? Добавить?

– Доска в сейфе была, – нехотя ответил он. – Вместе с цацкой.

– И чья она?

– Я знаю что ли? – обиделся воришка. – На ней не написано.

С этим не поспоришь. Написано и правда не было. Хлюпая носом, он вдруг сказал испуганно:

– Это не мы.

– Что не вы?

– Ростовщика грохнули.

– Мне должно быть до этого дело?

– Не знаю… Но это точно не мы! Мокрухой не занимаемся.

– Молодцы. Хвалю.

– Я же серьезно, – неожиданно обиделся он. – Ростовщик нам денег должен был. Но перестал на связь выходить. Такого раньше не случалось…

– И вы всей гурьбой решили дядю наведать?

– А что? За бесплатно работать не нанимались.

– И то верно.

– Пришли… А он уже того… И видать, давно уже лежал. Холодный, и запах…

– Прелестно.

– Но без денег тоже не дело уходить. Не лохи ведь какие-нибудь… Вскрыли сейф. А там брюлики эти и доска. Больше ничего не было. Даже налички.

В последнее верилось смутно. Но и это было мне неинтересно. Перебросив рюкзак за спину, я перевела взгляд на стыдливо топтавшегося в уголке грузина средних лет. Судя по фартуку, он был кем-то из работников.

Но едва я достала из кармана мобильный, как он расплылся в улыбке и сказал:

– Не беспокойтесь. Я знаю, куда звонить по поводу возмещения ущерба.

Заприметив удивление на моем лице, он сказал, приятно улыбнувшись:

– У нас с братом сеть ресторанов. В некоторые вы уже заходили…

Кивнув, я направилась к выходу. А владелец заведения без тени иронии добродушно сказал:

– Заходите к нам еще. Мы всегда рады.

Где-то наверху послышался тихий смех Трофимова. На этом наша нежданная встреча и окончилась. И кто бы знал, что уже скоро наши дорожки вновь пересекутся.

Помня мудрость Винни-Пуха, в гости я отправилась с самого утра. И уже в начале десятого я и Гаечка вошли в лобби отеля «Астория». По одной из городских легенд, именно здесь немцы планировали устроить праздничный банкет в честь взятия нашего города.

Излишне задумавшись об истории старых стен, я едва не налетела на высокого шатена, покидающего отель. Своевременно уйдя в сторону, я виновато улыбнулась. Задержала взгляд на его черной футболке с изображением Крокодила Гены, вручающего воздушный шарик Чебурашке.

Ничуть не смущаясь красоте и рутинной суматохе отеля, Гаечка с интересом поглядывала по сторонам и весело шагала рядом. Миновав стойку ресепшена, я поднялась на нужный этаж. Где обитал Иван, я знала и так, благодаря всезнающему Шафирову, главе службы безопасности Бергмана.

Обнаружив меня за порогом, Иван, одетый в банный халат с логотипом отеля, ничуть не удивился. Посторонился, пропуская внутрь, и заявил:

– Что-то ты запоздала, я тебя еще в ночи ждал.

– Извини, в ночи думала не о тебе.

Играя с огнем, он положил руку мне на талию и, щекоча дыханием шею, прошептал:

– Это никогда не поздно исправить.

Фыркнув, я сбросила его руку и сказала:

– Ты так оригинален. Аж жуть.

Гайка звонко тявкнула, подтверждая мои слова, и с интересом посмотрела карими глазами на незнакомца.

Бережно взяв ее на руки, Иван спросил с удивлением:

– А ты что за чудо?

– Моя тень. Поставь ее на землю.

Игнорируя мои слова, Иван взял собаку поудобнее и погладил по гладкой шерстке. Не склонная доверять всем и каждому Гаечка тут же разлеглась на его руках и положила голову на плечо. Не сводя с нее глаз, Трофимов сказал поучительно:

– Вот как надо. Учись.

– Непременно, – заверила я и подошла к окну.

Номер Трофимова конечно же был самым дорогим в отеле. Но открывавшийся вид оправдывал любую цену. Ведь прямо в его окна смотрел величественный Исаакиевский собор.

– Завтракала?

– Завтрак? Что это?

Хмыкнув, Трофимов сделал заказ в номер. Поглаживая мою собаку, спросил:

– Зачем пожаловала?

– А то ты не знаешь.

– Знаю. Но вежливость обязывает спросить о цели визита дамы. А уже потом переходить к пареньку, чьи мозги разлетелись по всей комнате после меткого выстрела снайпера.

– По поводу меткости я бы поспорила. А что касается визита дамы… Не желаешь ли надеть портки?

– Я тебя волную? – широко улыбнулся Трофимов. А я призналась:

– Не очень. Но там, куда мы поедем, они тебе понадобятся.

– И куда же мы поедем?

– К твоему другу Денису Кирсанову.

– Вот как… Ты уже успела назначить ему встречу?

– Нет. Оставлю это тебе.

– Чем обязан такой чести? – хмыкнул он.

– Мы с ним не в ладах. Посему у тебя лучше получится.

– Используешь мое доброе имя в корыстных целях?

– А оно доброе?

– Конечно.

– Странно… Как же тебя такого занесло в ту квартирку, да еще в такой компании?

Трофимов усмехнулся, переложил Гаечку в кресло и, скрываясь в спальне, заявил:

– Прими заказ. А я, так и быть, портки натяну.

На завтрак Иван не поскупился, потому, когда он появился, я спросила с интересом:

– Ты все это съешь?

Одетый в джинсы и белоснежную хлопковую рубашку, он широко улыбнулся, давая понять, что мои сомнения в его способностях совершенно беспочвенны.

– Присаживайся.

Я плюхнулась на стул и тут же протянула Гаечке кусочек сыра. Трофимов разлил кофе по чашкам.

– Скажи мне по-дружески, – уплетая яйца пашот, говорил Иван, – что вчера углядела?

– А мы друзья?

– Ну… Под пулями вместе бегали? Бегали. Значит, друзья.

– Логично, – кивнула я и в самом деле рассказала о том, что для Трофимова оставалось сокрыто.

Он слушал внимательно, а дослушав, лишь поморщился и сказал:

– Бред какой-то.

– И я того же мнения.

– Витенька тоже так считает?

– Он слишком занят, чтобы думать о всякой ерунде.

– О занятиях его уже легенды ходят. Не перетрудился бы бедный.

– Это ты про то, что он задался целью перетрахать каждую мало-мальски симпатичную девицу в городе?

– Именно об этом.

– Не переживай. О деле он тоже не забывает.

– Даже не сомневаюсь, – хмыкнул Трофимов и прищурился. – Скажешь, тебя это не задевает?

– Витенькины увлечения – это Витенькины увлечения. Гораздо интереснее, почему они столь интересны для тебя.

– Ну, мы же друзья. Все, что важно для тебя – небезразлично моему сердцу.

– Это так мило. Но можно я не буду лить слезы от умиления?

– Можно… А ты умеешь?

– Что?

– Слезы лить?

– Я давно не практиковалась. Но за хороший гонорар готова постараться.

Трофимов хмыкнул. А я сказала:

– Твоя очередь.

– Рассказывать особо нечего, – разом посерьезнел он. – Карты – не моя игра. Но от безделья и не на то согласишься. Посему, когда Кирсанов предложил скрасить вечер, я не возражал.

– Вы приехали последними?

– Да.

– И раньше ты там не бывал?

– Верно. И, опережая твой вопрос, о присутствующих наслышан. Биография их меня не смутила. Но лично знаком только с Бергманом и Кирсановым.

– Вовку знаешь?

– Кого?

– Управляющего.

– Нет. Но его мозги мне всю рубашку уделали.

– Сочувствую.

– Как-то это у тебя плохо получается. Ненатурально.

– Я буду стараться лучше, – заверила я и вновь спросила. – Когда ты пришел, окна в квартире были зашторены?

Трофимов нахмурился, вспоминая. Покачал головой, сказал уверенно:

– Нет, все шторы настежь. Что странно, учитывая профиль заведения.

– Не менее странно, что ты не успел улизнуть до приезда полиции.

– Это из-за Кирсанова. Ему поплохело. Не молод уже.

– Друг в беде не бросит…

– Это не про нас.

В темных глазах Трофимова искрились искорки, но было ясно, что больше он ничего не скажет. Пришлось возвращаться к исходной.

– Что-нибудь интересное, необычное?

– Нет. Все как и положено дорогому притону.

– Ты доел?

Иван хмыкнул и вместо ответа достал мобильный. Набрал Кирсанова. И несколько предложений спустя заявил:

– Он в офисе. Это рядом, на Гривцова. Ждет нас.

– Нас?

– Меня. Ты будешь для него сюрпризом.

Путь далеким не был, решили отправиться на одной машине. Поскольку «Эскалейд» Трофимова ко входу оказался ближе, выбор пал на него. Нехотя разместившись на пассажирском сиденье, я спросила:

– Кирсанов на проблемы не жаловался?

– Напротив. Хвастался напропалую. В бизнесе успех за успехом. Старую жену сменил на новую. А та ему еще и дочку родила.

– То есть счастливый папаша пакостей от судьбы не ждал?

– Не-а. Но разве она спрашивает?

В офисе Кирсанова бурлила и кипела жизнь. В опенспейсе на весь этаж неустанно печатали принтеры, шумели клавиатуры и фырчал чайник. Но в приемной гендиректора царили тишина и покой.

Дождавшись, когда секретарь оставит на столе для переговоров поднос с кофе и печенюшки и скроется за дверью, Денис произнес без обиняков:

– Не ожидал тебя здесь увидеть.

Поскольку комментарий относился к моей скромной персоне, я лишь пожала плечами и сказала:

– Все желают знать, в кого целился киллер. Тебя это удивляет?

– Ты очень прямолинейна.

Я посмотрела в его карие глаза, и развивать эту тему дальше он поостерегся.

– Есть идея, кому вчера повезло больше всех?

– Мишенью мог быть любой из нас, – повертев в руке чашку, нехотя признал Денис. – Ты это лучше меня понимаешь. Но лично я надеюсь, что это дело ко мне отношения не имеет.

– Надеешься, но охрану усилил, – вспоминая здоровячков у входа в офис, заметила я.

– Я не первый день живу, – хмуро сказал Кирсанов. – И помирать запросто так не собираюсь.

– А другие?

– И они тоже. Уверен.

– Я не об этом. Есть ли причина избавиться от кого-то из них?

– Было бы желание, причина найдется.

– А без философствований можно?

Он поднял на меня свои карие глаза. Но тут же отвернулся. Двенадцать лет назад он был куда наглее. Размяк? Или научился хорошо притворяться?

– Что бы ты не хотела от меня услышать, делу это не поможет. Я понятия не имею, что произошло ночью. Но уверен, что на этом дело не кончится.

Полчаса спустя мы покинули офис Кравцова. Оказавшись на улице, я невесело заметила:

– На редкость познавательная встреча.

– Ты всерьез ждала чего-то большего?

– Нет. Но времени все равно жалко.

Бросив взгляд на часы, спросила:

– Подкинешь до отеля?

– Это слишком мелочно. Я готов быть твоим водителем целый день.

Я выразительно фыркнула. С тоской подумала о своей машине, брошенной в одиночестве. Но, уже отлично зная, что отделаться от Трофимова довольно проблематично, сказала:

– Я собираюсь навестить официанток. Ближайшая живет на Лиговке.

– Славно. С нее и начнем.

Нехотя заняв пассажирское сиденье, я назвала адрес. Трофимов плавно тронулся. Но уже за первым поворотом спросил:

– Мне кажется, или с Кирсановым у тебя отношения не сложились?

– Тебе не кажется. С остальными та же самая история. Дальше можешь не спрашивать.

– Ну так не интересно. Я все же спрошу.

Я равнодушно пожала плечами. За окном промелькнула Апрашка. А Трофимов озадачил:

– Как так получается, что Бергман с этой троицей дружбу водит, а ты на дух не переносишь?

– Магия. Примерно, как у нас с тобой. Ты вот сидишь рядом и всякую чушь болтаешь. И ничего. А будь на моем месте Витенька, уже бы морды друг другу били.

– Это другое.

– То же самое.

– У нас есть причина.

– У меня тоже.

– Не поделишься?

– Ты первый.

Иван хмыкнул и ожидаемо промолчал. На том и закрыли тему.

Еще раз сверившись с адресом, Иван припарковался у нужного дома. На старом здании не имелось живого места от разномастных вывесок, но даже намека не имелось на двери парадной.

Стараясь не вдыхать жуткий запах непонятной харчевни, я огляделась. В нескольких шагах от меня, присев на сбитые и покосившиеся ступеньки винной лавки, сидели двое оборванцев. Подозреваю, они неплохо умели обчищать карманы нерадивых прохожих.

Подойдя к ним, я достала из кармана купюру. Не спеша расправила и сказала, смотря в их совсем не детские глаза:

– Мне нужна сорок седьмая квартира. В ней живет краса по имени Аннабель.

Прищурившись от попавшего в глаза едкого дыма дешевых сигарет, один из них сказал:

– Анька что ли? Она теперь Аннабель?

Второй разглагольствовать не стал. Поднялся и, исчезая в арке, прикрикнул:

– Идешь или нет?

Танцующей походкой, не выпуская сигареты из зубов, он шагал из одного двора в другой, минуя один сквозной подъезд за другим.

Наконец паренек остановился подле покосившейся деревянной двери. На облезлой табличке с перечнем квартир красовалась цифра сорок семь. Ткнув в нее грязным пальцем, он тут же протянул руку.

Я вложила в его ладонь обещанную купюру и сказала:

– В ближайшее время Аннабель могут навестить. Если сообщишь мне об этом, получишь столько же. За фото гостей и их машины заплачу вдвойне.

Паренек растянул тонкие губы в хитрой улыбке. Ловко перебросил сигарету из одного уголка рта в другой. И сказал, доставая новенький и явно краденный мобильный:

– Диктуй номер.

Стараясь не обращать внимания на зловонный подвальный запах подъезда, мы поднялись на четвертый этаж. По пути нам попалась всего одно крыса. Да и та любезно скрылась в знатной щели, ведущей в одну из коммуналок.

Однако дверь нам никто открыть не пожелал. Тогда Иван достал из кармана джинсов небольшой футлярчик, заглянув в который я восхищенным шепотом произнесла:

– Бог мой, что я вижу? Что за манеры? И где же ты такому научился?

Закатив глаза к грязному потолку, Трофимов промолчал. За несколько секунд блестяще справился с замком и торжественно распахнул предо мной дверь чужой квартиры.

Я вошла и бесшумно зашагала по коридору. Иван шел за мной шаг в шаг. В дальней комнате квартиры, не ведавшей хорошей жизни со времен первой мировой, нервно шагала одетая в полупрозрачный халатик девица. Судорожно сжимая в руке мобильный, она, едва сдерживаясь, чтобы не перейти на крик, кому-то выговаривала:

– Я тебе говорю, они уже здесь! Забери меня, слышишь?!… Что значит, не можешь?… Это ты меня отправил туда!… И что я заработала? Ни черта! Еще и в ментовке всю ночь просидела!… А теперь меня ищут!… Сам дурак! Ничего я не придумываю!… Говорю тебе, кто-то под окнами ходит! И в дверь все время звонят!… Не могу я здесь!…

Иван мудрствовать не стал. Спокойненько вошел в комнату. Забрал у девицы, потерявшей при виде его дар речи, мобильный. Сбросил звонок и легонько толкнул красу в потрепанное кресло.

Охнув, девица приземлилась прямехонько в цель и уставилась на него не моргая. Но практически сразу пришла в себя, признав в незнакомце вчерашнего несостоявшегося клиента. Тут же расправила плечи, выставив вперед обнаженную грудь (вряд ли полупрозрачный тюль можно считать одеянием), и зазывно улыбнулась.

Не тая восхищения, я произнесла с придыханием:

– Батюшки родные, красота-то какая… И все для тебя одного. Не жирно ли будет?

Трофимов хмыкнул. А девица вдруг обнаружила меня за его спиной. Выражение лица ее разом переменилось. Во взгляде явственно читались ненависть и страх.

Присмотрев стул в уголке, я решила скоротать на нем время, предоставив партию первой скрипке Ивану. И даже сделала шаг в сторону колченогой реликвии. Но тут углядела восседавшего на нем таракана. Был он жирненьким и ничуть меня не боялся. Шевелил усами и, кажется, даже проявлял интерес.

– Укусит, – с серьезной миной заявил Трофимов.

Проверять сие утверждение я не стала, предпочла остаться на ногах. Иван же улыбнулся слегка потасканной прелестнице и спросил:

– Расскажи-ка, радость моя, про вчерашний вечер. Я послушаю. И если мне понравится, оставлю за сказ твой несколько сотен баксов.

– А если не понравится? – нервно сглотнула она. Трофимов признался с сожалением:

– Будет больно. Можешь даже не сомневаться.

Вновь нервно сглотнув, девица потеребила кушак халата и сказала недовольно:

– Ты же вчера сам там был, все видел. Чего от меня-то надо?

– Не мучай себя вопросами. Приступай к рассказу.

– Да не о чем рассказывать, – облизнула она потрескавшиеся губы. – Вовка вышел на моего Славку… Славка… он это…

– Сутенер.

Рассказчица сверкнула зло глазами, но очевидное отрицать не стала. Продолжила:

– Сказал ему, надо девок для клиентов найти. Всего на один вечер. Но оплата закачаешься. Я за месяц столько не зарабатываю!

– Тебя не смутила чужая щедрость? Не вчера ведь родилась.

– Вовкиным телкам и не постольку платят. А я ничуть не хуже!

– Даже не сомневаюсь.

– И не сомневайся! Захочу и ее уделаю! Понял?

То, что речь обо мне, я догадалась не сразу. Когда дошло, расплылась в благодарной улыбке. Но мешать чужой повести не стала, предпочтя осмотреть обстановку.

– Не отвлекайся, – попросил Иван. – Славка нашел для Вовки девок, так?

– Ну да. Правда, на месте оказалось, что нас всего трое, а гостей пятеро. Но Вовка сказал, что это не проблема, и велел не суетиться.

– Уже знал, что количество гостей неминуемо сократится?

– Чего? – выпучила глаза полуобнаженная блудница. Трофимов разъяснением не удостоил.

– Вовка к Славке часто за помочью обращается?

– Первый раз, – с обидой сказала она и поджала губу. – Хотя Славка много лет его умасливает.

– И отчего вдруг он передумал?

– Денег захотел, – хитро прищурилась она. – Деньги все любят. А Славка ему процентик с наших барышей обещал.

– Щедро. А необычное что-нибудь вчера было?

– Ну… Нет. То есть… Вовка нервный был, орал на нас. Боялся, что дело запорем, клиентам не угодим. А мы что, первый раз что ли?!

– Не первый.

– Само собой, – плотоядно улыбнулась она. Но под взглядом Ивана тут же сникла. – Нотацию прочитал. Шмотки дорогие выдал. Рассказал, что и как делать. И вот и все… Только переоделись, так и гости приходить стали… А потом Вовку грохнули. И эта дура оперу позвонила!

– Какая дура?

– Ленка, бестолочь тупорылая! Она на игле много лет сидит. Опер районный ее пользует. И информацию она ему подгоняет и… так. Ему и позвонила, придурошная! А он, как на зло, в соседнем доме на вызове был! Вот менты и явились прежде, чем клиенты смыться успели. Славка ее за это дело так отметелил, несколько недель работать не сможет!

Последующие полчаса прошли безынтересно. Когда же девица-красавица стала повторяться и рассказывать все по кругу, Трофимов бросил несколько купюр на подоконник и покинул славное местечко. Я конечно же поплелась следом за вожаком.

Взяв курс на обитель оставшихся двух девиц, снимавших квартиру в складчину, мы помчались на задворки одного из спальных районов. Там, в провонявшей кошками и прогнившими трубами хрущевке, они и коротали весенний денечек.

Вопреки моим опасениям, девицы в бега не подались. Напротив, отворили дверь и пригласили войти. Похоже, Аннабель успела нашептать о щедрости Трофимова.

Кое-как разместившись в тесной кухоньке маленькой двушки, мы поспрашивали девиц. Одна из них вещала бойко и с вдохновением, вторая с трудом ворочала языком. Оно и понятно, лицо ее больше напоминало отбивную, чем лик юной девы. За неосмотрительный звонок она была жестоко наказана.

Но несмотря на чужое рвение, ничего нового услышать не удалось. Рассказ девушек практически полностью совпадал с тем, что уже успела сообщить Аннабель. И в этом не виделся сговор, скорее мизерность знаний, что была доверена трем марионеткам.

– Куда теперь? – вновь оказавшись за рулем, поинтересовался Трофимов.

– В отель. Пора забирать мою лошадку.

– Ты сегодня непривычно скромна. Или ленива?

– Всего понемногу.

– Неужели не желаешь пообщаться с Уваровым и Завариным?

– Мне неинтересно все, что они скажут. Да и для дела пользы никакой.

– Вот как? Чем же тогда Кирсанов заслужил твое доверие?

– О доверии речи нет. Мне попросту было любопытно посмотреть на человека, решившегося усадить тебя за один стол с Бергманом.

И без того темные глаза Ивана потемнели еще больше. Но злился он напрасно. О чем я и сочла нужным заявить:

– Расслабься, я не против тебя играю. Просто это отличный отвлекающий маневр. Оба вы слишком внимательны… Или…

– Или?

– Все гораздо интереснее. И кто-то намеренно пожелал свести вас вместе. А Кирсанов решил оказать нужную услугу, или был использован в темную.

– Не сочиняй.

– Не буду.

Покинув квартал пятиэтажек, мы встали в плотную пробку на набережной. Уныло поглядывая на вереницу недвижимых машин, Иван сказал:

– Ты знаешь, что квартирка, в которой проходила игра, принадлежит Уварову? И соответственно, что Вовка – его человек.

– Знаю. И все гопники города тоже. Не даром же господин Уваров любезно опекает городские притоны и публичные дома. Из тех, что попроще и погрязнее, – заметив протест на лице Ивана, я заранее согласилась со всем и сразу. – Но для дорогих клиентов у него тоже кое-что имеется, спору нет. Он ведь теперь влиятельный бизнесмен, даже в боулинг с замом губернатора играет.

– И тебя это ни на какие мысли не наводит?

– А должно?

Трофимов усмехнулся и промолчал. А я, смирившись с неизбежным ожиданием и вынужденным ничегонеделанием, прикрыла усталые веки.

Бой с бессонницей я проиграла окончательно и бесповоротно. Ее триумф длился все последние месяцы, и не было ему конца. Но иногда, стоило мне только остановиться, случались славные мгновения, когда сон возвращался. Так и сейчас, едва прикрыв свинцовые веки, я провалилась в глубокий сон.

Но едва он навестил меня, как ожил мобильный. Нехотя вытащив орущий телефон из кармана, я буркнула:

– Вся во внимании.

– Ты спишь что ли? – возмутился Шафиров. – За что только тебе такие деньги платят?

Денег у меня и правда было много. На несколько поколений хватило бы. Но свободнее я от этого не стала. Как и счастливее. А потому относилась к ним с равнодушием и даже не мучила фантазию на тему того, как их получше спустить.

– У меня есть суперспособность. Я одним ударом умею выбивать все тридцать два зуба разом. Хочешь испытать?

– Воздержусь, – буркнул Шафиров, но призадумался. И перешел к делу. – У управляющего зазноба на Богатырском живет. Желаешь поговорить, или мне ребят отправить?

– Желаю. Скинь адрес.

– Лови.

– По гастролерам новости есть?

– Нет. Проверяем.

Шафиров, а вместе с ним, вероятно, и Бергман, были убеждены, что киллер был заезжим. Дескать, никто из местных поднять руку на столь уважаемых людей не рискнул бы. Я придерживалась совсем иного мнения. Но есть вещи, о которых вслух не говорят. И это был тот самый случай.

Сменив курс, Трофимов довольно скоро выбрался из пробки и помчался к новой цели. А не прошло и получаса, как мы выехали на небольшой охраняемый паркинг подле новенькой многоэтажки бизнес-класса.

Оставив обиженную Гаечку в машине, мы вошли в подъезд. Под бдительным оком консьержки загрузились в лифт и поднялись на двадцатый этаж.

Дверь нам открыла симпатичная блондинка с идеальной укладкой в дорогом брючном костюме. О своем визите мы не предупреждали, но хозяйка явно ждала дорогих гостей.

Мило улыбаясь, проводила нас в гостиную, обставленную умелым дизайнером и предложила кофе. От последнего Трофимов отказался, а блондинка сразу же перешла к делу.

– Сергей предупреждал, что вы можете навестить меня.

– Провидец, – похвалила я Уварова. – Говорят, усопший был дорог твоему сердцу?

– Мы были любовниками. В прошлом. Сейчас это неактуально.

– А что актуально? – поинтересовался Иван. Белокурая блудница тут же одарила его многозначительной улыбкой и потупила глазки.

– Мы сотрудничали.

– Ты помогаешь с организацией игр?

Она кивнула в ответ на мой вопрос. И вновь сосредоточилась на Иване. Трофимов откинулся на спинку кресла и посмотрел на нее с интересом. Решив не мешать, я принялась изучать интерьер. А уделяя внимание множеству безделушек на пузатом комоде у входа, прилепила «жучок».

– По мере сил, – захлопала глазками она. – Когда Сергею нужны услуги моих девушек.

Судя по придыханию, с которым блондинка произносит имя Уварова, с усопшим они давно перестали быть игроками одной лиги. Он остался там, где есть. Она же пошла на повышение. Заодно и место в постели Уварова застолбила.

– Почему же в этот раз Владимир отказался от твоей помощи? – удивился Трофимов.

– Я не знала об игре! – не сдержавшись, рявкнула она, но тут же вновь напялила маску добродетельной красы. – В тот вечер мне позвонил Сергей. Он был в ярости, когда увидел тех девиц, что притащил Вовка. Но игра уже началась, и исправить что-либо уже было невозможно.

– Не ужели Уваров согласился оставить все как есть? И продолжил угощать дорогих гостей подпорченным товаром? – усмехнулась я. Сверкнув глазами, блондинка сказала:

– Я держала наготове лучших девочек. Но Сергей так и не позвонил. А потом я узнала о том, что случилось.

– И почему же Владимир так облажался? – удивился Иван.

– Меня решил обойти, – поморщилась она. – Решил, что сам справится. Да только где ему?!

– Подобное случалось раньше?

– Никогда. Сергей очень дорожит своими гостями и…

– То есть Вовка его не подводил? – перебила я.

– Раньше нет. Он эти игры уже лет пять ведет, и все как по маслу. А тут такое. Еще и в присутствии Бергмана!

– Ужас какой, – посочувствовала я. – А у Вовки проблем в последнее время не наблюдалось?

– Не больше, чем обычно.

– А поконкретнее?

– Я его дел не знаю. И отношения к ним не имею.

– Похвально, – хмыкнула я. – Но верится с трудом.

Быстро взвесив за и против, белокурая блудница легко пошла на попятный:

– Вовка жадный. За копейку удавится. Так всегда было, за это я его и бросила. Но он не дурак. Уварова бы не подвел. Это ведь то же самое, что в петлю добровольно прыгнуть.

– То есть ты считаешь, что ему просто не повезло? И пулю он поймал случайно?

– Конечно, – растерянно моргнула она. – А как же еще? Там такие люди были! Кому какое дело до Вовки?!

Я призадумалась. Блондинка понаблюдала за мной и, едва заметно улыбнувшись, не удержалась, и решила вставить шпильку:

– Жизнь такая штука… Сегодня Фортуна с тобой, а завтра против тебя. Сегодня ты королева, а завтра никчемная брошенка, не стоящая ровным счетом ничего. Сегодня тебя носят на руках и почитают как богиню, а завтра ты всего лишь грязь, ступить на которую, прикоснуться к которой не пожелает даже последнее отребье.

Я посмотрела в ее светлые глаза. В них ярким пламенем горело торжество. Я усмехнулась. Удивляться не стоило. Желающих сказать мне подобное несчетная рать, и все они теперь почувствовали в себе силу.

Нарушая тишину, Иван сказал:

– Если решишь продемонстрировать свою суперспособность, я только за.

– В этом нет ни смысла, ни кайфа, – признала я, и мы покинули гостеприимный дом.

Почти сразу мне пришло сообщение от одного из технарей Шафирова. Сделав звук погромче, я включила запись разговора путаны и Уварова.

– Ты был прав, они явились.

– Сделала все, как я велел?

– Конечно.

– Повелись?

– Разумеется.

– Не переоценивай себя. Эти двое не из тех, с кем можно играть.

– Брошенка Бегрмана мне не помеха. А этот мужик… Мужик он и в Африке мужик, все мысли через ширинку.

– То есть ты уверена, что они поверили?

– Не сомневайся, котик. Слопали все, что дала.

– Надеюсь, что это действительно так.

– Ты слишком много думаешь. Приезжай, отдохнем.

– Некогда.

– Все дела да дела… Кстати, а кто теперь будет заниматься играми? Вовка-то тю-тю.

– Сейчас есть дела поважнее.

– Понимаю. Но я могла бы…

Что именно могла бы и не могла бы блондинистая распутница, узнать не удалось. Уваров бросил трубку, не выслушав ее гениальных замыслов.

Трофимов нахмурился и сказал:

– Какой неудачный треп. И не сказали ничего стоящего, а вывернуть можно как угодно.

– За язык никто не тянул.

– Это так. Но сдается мне, не одни мы их слушали. А это не слишком хорошо.

– Хорошо или нет, скоро узнаем.

Суеверие никогда не было частью бесконечного множества моих недостатков, причуд и пунктиков. В приметы я верила только в случае, если пророчество играло мне на руку. И только.

Но все же то, что Судьба иногда подает знаки, я отрицать не могла. Как и ее страсть к бесконечным шуткам и странному символизму.

Должно быть, именно причудой Судьбы и объясняется тот факт, что именно тринадцатый год моей жизни стал роковым.

Погиб Елисей, отец Американца и Пуха. Через месяц не стало папы. Еще через несколько был убит крестный. Это казалось концом света. Но тогда никто из нас не знал, что это лишь начало нескончаемый череды бед, жестокости и потерь.

Когда Пес объявил охоту на маму и меня, шанса победить или хотя бы выжить у нас не было. Мы уже хорошо это знали. Но продолжали бороться.

Побег стал казаться единственным шансом на спасение. И мы укрылись в маленьком домике посреди леса на берегу реки в глухом уголке ленинградской области. Об этом месте знал лишь мой крестный, но Пес убил его. И теперь никто не мог ни защитить нас, ни выдать.

Но и там, не прошло и недели, он нашел нас. Когда он и его шайка явились, стоял холодный сентябрьский день. Деревья скупо роняли пожелтевшие листья на зеленую траву. Солнце замерло над рекой. Ничто не нарушало страшной тишины.

Мы знали, что это конец. Бежать больше некуда. Мы проиграли.

Несколько его бойцов бесшумно прокрались в дом. Я бросилась к двери. Рядом на вешалке висела мамина куртка, а в ней отцовский наградной пистолет. Но было поздно.

– Не дергайся, – велел один из них. И я не посмела ослушаться, видя, как дуло пистолета упирается в висок матери.

Одними губами она прошептала:

– Беги.

Я не сделала и шага. Я ни за что не оставила бы ее здесь одну.

Нас вывели на крыльцо домика. И сразу, словно из ниоткуда, в лесу показались несколько внедорожников. Замерев полукругом напротив крыльца, они напоминали острые зубья капкана.

Пес вышел и неспешно направился к нам. Под его ногами шуршали редкие золотые листья. В каждом движении спокойствие и сила.

Когда-то отец считал его своим братом. Рисковал ради него жизнью. Не понял он лишь одного: того человека, которого он знал с юности, давно уже нет. И тот Герман Нестеров, что шел к нам, не имел ничего общего с его фронтовым товарищем и преданным другом.

Внешне он нисколько не переменился. Был по-прежнему высок и хорошо сложен. Двигался легко и бесшумно, словно владея некоей магией. Черты его лица были приятны, фигура, закаленная годами тренировок и боев, красива.

Вот только глаза. В его глазах невероятной голубизны больше не было жизни. Он всегда был весел, добр и радушен. В детстве я, Пух и Американец обожали его. А в глазах его было столько радости и жизни…

Но после ранения в голову и кавказского плена, откуда его спасли наши отцы, в нем все переменилось безвозвратно. Он вернулся в родной город и пошел на поправку. Но в тех горах он оставил свою душу.

Увы, никто из нас не смог понять это своевременно.

И сейчас, смотря в его равнодушные глаза невероятной голубизны, я видела в них не больше, чем в отражении зеркала или водной глади реки.

Легко поднявшись на крыльцо, он спросил с сожалением:

– Марго, зачем ты так?

Мама ничего не ответила. В этот страшный миг она была прекраснее любой богини. Лицо ее непривычно бледно, но в каждой черточке стать и гордость. Темные густые волосы разбросаны по плечам. Боевики Пса знали, что и за взгляд на нее их может настигнуть смерть. И отпустили ее, едва показался Пес, замерев в ожидании команды за спиной слабой пленницы.

Она всегда была опасно красива. Слишком умна. Излишне добра. Непомерно горда. И сейчас у нее была лишь одна слабость. Этой слабостью была я – ее дочь.

Пес знал это лучше всех. Не дождавшись ответа, он посмотрел на меня. В свои тринадцать я была гадким утенком. Постоянные тренировки и бесконечные нагрузки стали для меня нормой, едва я научилась ходить. Но в подростковом возрасте, обретя силу, я стала заметно уступать своим сверстницам. Худая и невысокая, я могла бы сойти за мальчишку. Но две тяжелые косы по плечам и черты матери уже тогда давали знать, что из этих колючек однажды появится сказочная роза.

Пес замер возле мамы и ленивым жестом отдал команду. Двери внедорожников тут же распахнулись. Его бойцы выволокли нескольких людей.

Все они были незнакомы друг с другом и понятия не имели, что происходит и за что им все это. Им просто непосчастливилось оказаться на пути у Пса.

Полный решимости преподать нам урок, он мчался сюда, хватая по пути обычных прохожих. В машины сопровождения уместилось шестеро, и никто из них уже не вернется домой.

Выставив в ряд перепуганных людей, бойцы Пса замерли за их спинами. Незнакомцы были так перепуганы, что не могли проронить и слова, лишь слезы потоком лились по их лицам.

Бросив на меня взгляд, Пес кивнул. Его прихвостень тут же схватил меня за руку. Мне стоило немалого труда сдержать себя. Но я слишком хорошо знала, что за все, что сотворю я, отвечать придется маме.

Меня поставили в ряд последней. Седьмой. Еще одна игра чисел.

Безразлично посмотрев на дрожащих от страха невинных людей, Пес сказал ей:

– Я люблю тебя, Марго. Ничего не могу с этим поделать. Ты мой свет. Единственный свет во тьме этого чертового мира… И я готов ради тебя на все. Абсолютно на все.

– Отпусти их, – едва слышно произнесла мама.

Пес покачал головой, сказал с сожалением:

– Ты должна выучить этот урок. Иначе все повторится. А я не могу этого допустить. Я не могу позволить тебе оставить меня. Никогда.

Незаметным быстрым движением он вытащил из кобуры стоящего рядом бойца пистолет. Спустил по ступенькам крыльца вниз.

Первым в ряду похищенных невинных жертв была худенькая старушка, имевшая несчастье отправиться в этот день за пенсией на почту.

Выстрел эхом пролетел по лесу, вспугнул птиц. Мама страшно закричала. Бросилась к нему, но двое бойцов схватили ее за руки. Ей было разрешено только смотреть.

Я же не успела даже сделать шаг в ее сторону. Дуло пистолета уперлось мне в бок. Это было не страшно. Страшно другое – у тех, кто держал ее, тоже было оружие. Но смерть не всегда худшее, что может случиться с человеком. Даже тогда я понимала это отлично и не осмелилась восстать против него.

Следующий выстрел унес жизнь крючковатого старичка, мужа убитой старушки. Кровь жертвы разлетелась ошметками по телу стоящего за его спиной бойца. Он даже не вздрогнул. Он был одним из псарни.

Пес лично тренировал его и ему подобных. И все его воспитанники были великолепны. Они не знали страха, не страшились боли. Они легко готовы были умереть. Еще легче забрать чужую жизнь. Попав к нему в руки, они перестали быть людьми – превратились в идеальные машины для убийства. Единственным, кого они боялись, кому всецело подчинялись, был хозяин. Бешеный Пес.

Не допуская суеты, Пес продвигался от начала ряда к концу. Каждый выстрел уносил чью-то жизнь. Мама уже не могла кричать. Обессилив, словно распятая, она повисла на руках своих стражей и беззвучно шептала:

– Не надо, пожалуйста, не надо…

Не оборачиваясь, Пес сказал:

– Ты можешь все прекратить. Только ты и можешь.

И снова выстрелил. Юная девушка, старше меня всего на несколько лет, упала замертво к его ногам.

До меня остался лишь один человек – дрожащий от страха незнакомец в нелепом полосатом костюме.

Мама взвыла по-звериному. Страшно, будто в предсмертной агонии, закричала:

– Я согласна! Я стану твоей женой! Я согласна!

Пес выстрелил вновь. И паренек в полосатом костюме распластался на холодной земле.

Наивно было бы считать, что Пес не собирался меня убивать. Он, конечно, знал, что я – отличный способ удержать ее рядом с собой. Но все же это значило не так уж и много. Он был великим затейником, лучше его лишь Дьявол. И придумать новую игру, даже без козыря вроде меня, было вполне по силе ему.

К тому же партия должна быть доиграна. И, вырвав признание от женщины, которую он желал больше всего мира, он все же довел дело до конца.

Теперь мы стояли друг напротив друга. Смотрели друг другу в глаза. Той Лизы, что существовала еще сегодня утром, больше не было.

С каждым выстрелом, с каждым криком матери в груди моей пробуждался и разгорался странный огонь. Непонятная неудержимая сила.

Должно быть, он увидел ее в моих глазах раньше, чем я осознала произошедшие во мне перемены.

– У тебя глаза отца. Тебе многие об этом говорят, знаю… Раньше я видел в тебе лишь черты матери, вы с ней как две капли воды похожи. Это ты тоже знаешь… Но теперь… Теперь я вижу его. Моего единственного друга. Брата… Это хорошо. Я задолжал ему. И однажды, если сумеешь, ты вернешь долг.

Он протянул руку и, не выпуская оружие, отер капли чужой крови с моего лица. Резко развернулся и зашагал к маме.

Я бросилась за ним. Но меня тут же скрутили двое. Удар. И я лежу на пропитанной кровью земле.

Последнее, что я увидела перед тем, как потерять сознание – лицо моей матери. Схватив за руку, Пес потащил ее за собой, бросив с укором:

– Не плачь, дорогая. Сегодня наша свадьба. Ты должна быть красивой.

Послушно следуя за ним, она обернулась. Улыбнулась сквозь слезы, словно стараясь утешить. И тьма поглотила меня.

Беззвучный крик вырвался из горла. Вскочив с постели, я судорожно огляделась. Ледяной пот струился по коже. Руки страшно дрожали.

За окном в ночной тиши безмятежно спал родной город. Я облокотилась спиной о стену. Ноги не держали. Я съехала на пол. Зажмурилась.

Нет, это был не сон. Все было наяву. Тринадцать лет назад. Но наяву.

Я обхватила голову руками. Закусила до крови губу. Что тогда, что сейчас я ничего не могла изменить.

Я успела позабыть это страшное чувство. Эти бессилие и страх. Но теперь они вернулись ко мне. Вновь стали частью меня.

Перепуганная Гаечка подкралась ко мне. Прижалась горячим дрожащим тельцем.

Бережно взяв ее на руки, я прижала к себе крохотного щенка. Прошептала непослушными губами:

– Прости… Прости, что так напугала тебя…

И до рассвета мы сидели тихонечко вместе. Гаечка быстро успокоилась и крепко уснула. Я гладила ее по рыже-белой спинке и старалась не шевелиться, чтобы не потревожить чуткий сон щенка. А внутри меня разверзлась бездна. Вырвались на волю все демоны души, и ожили худшие из моих кошмаров.

Но я знала, что одолею их уже к утру. И никто ничего не узнает. Не заметит. Как и всегда.

Предпочтя скорости дивный вид, я отправилась на дачу по нижнему шоссе. По левую руку от меня нежились и переливались на солнышке задорные волны Финского залива. По правую тонули в свежей зелени домики частного сектора.

Миновав белоснежный храм на холме, я отправилась дальше по шоссе. Вскоре показался поворот в наш поселочек. Удаляясь от залива, я проезжала поросшие сочной травой и луговыми цветами бывшие колхозные поля. Впереди виднелись крыши домиков и голубая гладь реки. А окружали все это царство красоты и торжества весны леса и сосновый бор.

В садоводстве, где прошло все наше детство, сейчас было всего восемь домиков. И несмотря на постоянные попытки застройщиков и разного рода дельцов захватить пустующие поля и леса и застроить все живое страшнейшими коттеджами, наш мирок продолжал держаться.

Отлично знавшие друг друга жители возвели высокий забор вдоль периметра и снесли все преграды между участками внутри территории, сменив заборный частокол на зеленые изгороди.

Оказавшись на территории, я проехала чуть вперед и припарковалась в уголке участка родителей. Эта парковка была гостевой, но широкий навес давал тень и неплохо защищал машины от солнца и ливня. Увидев рядом «Эскалейд» Трофимова, я ничуть не удивилась. О том, что пришла пора принимать нежданных гостей, я знала еще вчера.

Домашние посиделки были нормой жизни для нас. Договорились устроить шашлыки и на этих выходных. Роль шашлычника взял на себя Паня. Выбор мяса остался за ним. Но за остальным провиантом отправились Пух, крестная и мама в супермаркет в Зеленогорске. Там они и повстречали Ермолиных. Слово за слово, и вот они уже приглашены на пикник. То, что Трофимов увяжется за ними, сюрпризом не стало.

Едва выпрыгнув из машины, Гаечка на бешенной скорости умчалась вперед. Я же достала из багажника коробку с еще теплой сдобой и пакет с хлебами и направилась по дорожке к дому.