Последний завет де Валье бесплатное чтение

Глава 1

Пиренеи в этот день будто сами решили надеть траур. Густой туман обвивал замок де Валье, змеясь по каменным башням и обрываясь где-то внизу, на краю холмов. Небо серое, без малейшего намёка на солнце. Ветер пробирался сквозь старые дубы.

Замок стоял, как памятник ушедшей эпохе, строгий и внушительный. Каменные стены, украшенные резьбой и увитые плющом, смотрелись одновременно величественно и утомлённо. Похоже, он, как и его хозяин, жил здесь дольше, чем следовало бы.

В воздухе повисло молчание, нарушаемое лишь шелестом мёртвых листьев под ногами. Всё было идеально для похорон. Холод, сырость, тишина. Даже природа решила придержать свои привычные звуки.

Одна за другой чёрные фигуры спускались по склону к старому фамильному склепу. Куда там любому театру. Траурные плащи, угрюмые лица, низкие поклоны. Каждый здесь знал свою роль и играл её с должным пафосом. Похороны аристократа всегда больше похожи на спектакль, чем на прощание. Хоронили дона Алехандро де Валье. Ему хоть и исполнилось 80 лет, но смерть наступила от отравления ядом.

Я стоял чуть в стороне, наблюдая за процессией. В отличие от них, мне не нужно было скорбеть. Моё дело – смотреть, анализировать и, главное, не забывать, что любая трагедия – это всегда начало новой интриги.

Голос священника разливался над склепом, как раскаты далёкого грома, глухо отражаясь от старых каменных стен. Его слова о вечной памяти и покое звучали пусто, теряясь в холодном осеннем воздухе. До покоя этим людям ещё далеко. Любой другой мог бы принять их за обычных скорбящих, но не я. Каждый из них – книга с замком и сегодня я точно найду пару ключей.

Мария, вдова, стояла прямо, будто её спина была сделана из того же мрамора, что и надгробие перед ней. Лицо безмятежное, глаза устремлены вперёд, ни одной слезы.

В её взгляде ни капли боли. Либо скорбит внутри, либо уже планирует новую жизнь.

Рикардо, старший сын, метался глазами по склону, будто искал путь к отступлению. Он нервно теребил край своего чёрного пиджака, словно тот мог его защитить от чего-то. Или от кого-то. Взглядов других родственников он явно избегал. Рикардо явно не привык стоять в тени, но его руки дрожат, как у ребёнка, впервые пойманного на лжи.

Рядом с ним Клара, дочь дона Алехандро смотрела на гроб с таким трепетом, будто ожидала, что сейчас произойдёт нечто великое. Отец восстанет прямо из гроба. Одежда её была странной. Если бы она могла, то уже сейчас начала бы шаманский танец, чтобы вызвать дух покойного.

София, старшая внучка, дочь Клары, стояла чуть поодаль, спокойно и безразлично, как статуя. Её руки были сложены на груди, а взгляд казался слишком зрелым для её возраста. Юная и отстранённая. Что скрывается за этой невинной маской?

Рядом с ней Лукас и Изабель, дети Рикардо. Лукас пытался казаться невозмутимым, но его взгляд то и дело блуждал по лицам взрослых, пытаясь понять, что здесь происходит. Изабель сжимала руку Софии так крепко, что костяшки побелели. Дети всегда чуют напряжение, даже если взрослые пытаются скрыть его за натянутыми улыбками.

Карлос, племянник покойного. Он стоял в стороне, руки в карманах, взгляд устремлён на горизонт. Его поза говорила о полной отстранённости, но это было слишком хорошо сыграно.

Словно говорит: «Я здесь, чтобы наблюдать, а не участвовать». Какой интерес он преследует?

Каждый из них казался замкнутым в своей маленькой драме. Но их пути неизбежно пересекутся.

После церемонии главный зал замка встретил нас ледяным молчанием. Высокие потолки, массивные люстры, стены, украшенные потемневшими от времени картинами. Всё вокруг казалось старше мамонтов. Даже горящий камин, похоже, лишь имитировал тепло, которое не способно согреть сердца собравшихся.

Семья молча занимала свои места за длинным дубовым столом. Чёрный, как ночь. Скатерть и серебряные приборы создавали впечатление, будто мы собрались не на поминальный обед, а на званый ужин с привидениями. Я расположился в конце стола, словно приглашённый наблюдатель в театре абсурда. Мой взгляд ловил каждое движение, каждый взгляд, каждую паузу в дыхании. Здесь не может быть никаких случайностей.

Рикардо первым нарушил тишину. Он обвёл всех напряжённым взглядом и, стараясь звучать спокойно, произнёс:

– Думаю, нам нужно обсудить будущее имения.

Я заметил, как Карлос чуть приподнял уголки губ, едва уловимая, но выразительная улыбка. Интересно, кто из них первым пойдёт ва-банк? У Карлоса, похоже, уже есть готовый план.

Рикардо, явно нервничая, начал говорить о реставрации и возможных инвесторах. Но его речь была прервана Софией, которая неожиданно подняла взгляд от тарелки и бросила:

– Зачем реставрировать то, что не окупается? У нас ведь и так хватает долгов.

Тишина накрыла стол. Все замерли, глядя на неё, а София просто пожала плечами и вернулась к своему обеду. Девочка явно не пропустила ни одного урока по наблюдению за человеческой природой. Её слова были как удар кинжалом: точные, быстрые и разящие прямо в цель.

Мария откашлялась, её тонкие пальцы чуть дрожали, когда она потянулась к бокалу с вином.

– София, возможно, не стоит так резко… – её голос был мягким, но в нём чувствовалась стальная нотка.

Клара, до этого молчавшая, неожиданно произнесла:

– А может, София права? Иногда лучше всё разрушить и начать с чистого листа.

Её слова прозвучали с мрачной уверенностью, которая больше напоминала предсказание.

Вот так. Они сами начинают расшатывать лодку. Мне остаётся только наблюдать, как медленно, но верно они подталкивают её к краю водопада.

Моё внимание снова привлекла улыбка Карлоса, теперь уже более заметная. Он наслаждался этим зрелищем, будто каждое новое слово было для него симфонией.

Карлос знает, как заставить людей сыграть в его игру, не испачкав при этом собственные руки. Возможно, он даже был разочарован, что я тоже здесь, чтобы вмешиваться в эту пьесу. Но, к сожалению для него, я люблю хорошие драмы, особенно когда они идут по расписанию. Моя профессиональная задача лишь найти убийцу. Адвокат семьи платит мне за это неприличные деньги, в конце концов.

Я откинулся на спинку стула, позволяя себе небольшую передышку от этого театра абсурда. Семья де Валье. Идеальный пример того, что с достаточным количеством денег можно купить всё, кроме, пожалуй, нормальных отношений. Здесь каждый живёт в своём маленьком мире, окружённый стенами из секретов и лжи. И каждый из них уже играет свою роль в неизбежной драме.

Рикардо – типичный наследник, который изо всех сил пытается выглядеть ответственным. Но его беспокойные руки выдают страх. Он боится не только потерять имение, но и того, что кто-то узнает его слабости.

Клара – эксцентричная дочь, которой больше места в оккультных романах, чем в реальной жизни.

Мария – хладнокровная матриархиня, у которой за годы брака выработалась стальная выдержка. Она смотрит на всех так, будто уже всё знает, но предпочитает молчать, чтобы не портить своё развлечение.

Карлос – наблюдатель, стратег, который явно чувствует себя уютнее всех. У него нет ничего, что нужно спасать или терять, и это делает его самым опасным из них.

Но больше всего меня заинтересовала София. Эта девочка впитывает каждую деталь, каждое слово. Она не делает резких движений, но её взгляд говорит о том, что в её голове уже разыгрывается своя собственная партия.

Лукас и Изабель тоже не остались мной незамеченными. Эти дети слишком молоды, чтобы полностью понять, что происходит, но достаточно сообразительны, чтобы почувствовать, что всё идёт не так. Они видят то, что взрослые скрывают за своими масками, но пока ещё не знают, что с этим делать.

В этом замке тайны буквально пропитывают воздух. Здесь не просто кто-то утаивает правду. Здесь каждый хранит её так тщательно, что забывает, где заканчивается ложь и начинается реальность. Иронично, но смерть патриарха, которая должна была стать финалом, выглядит скорее прологом.

Поминальный обед шел своим чередом. Если, конечно, это можно было назвать обедом. Глухое стучание приборов по тарелкам и редкие фразы звучали, как неумелая репетиция несмешной пьесы. Время от времени кто-то откашливался, но никто не осмеливался нарушить хрупкую тишину, в которой сквозила какая-то настороженность.

И вдруг…

Одна из старых свечей, стоящих на массивном камине, мерцнула и погасла. В тот же миг холодный порыв ветра ворвался в зал, распахнув старинные дубовые двери в дальнем углу. Они ударились о стены с гулким звуком, который отозвался эхом по всему замку.

Клара ахнула, её глаза широко раскрылись, а рука судорожно сжала край стола. Она была на грани крика, но, сдержавшись, сказала с пронзительной убеждённостью:

– Это знак. Это знак проклятия! Духи говорят с нами!

Мария не обратила на это никакого внимания, лишь подняла бокал и сделала небольшой глоток вина. Рикардо, наоборот, нервно огляделся по сторонам, будто искал виновника этого покушения. София даже не подняла головы, словно такие события были для неё обыденностью. Но Карлос, конечно, не мог упустить такую возможность. Он медленно откинулся на спинку стула и, с легкой усмешкой, бросил:

– Клара, похоже, у твоих духов отменное чувство драматизма. Может быть, им стоит попробовать себя в театре? Уверен, билеты бы разлетелись.

Клара метнула в него убийственный взгляд, её голос дрожал от смеси страха и гнева:

– Смеёшься? Ты смеёшься, Карлос? Это не шутка. Ты не понимаешь, что мы все в опасности!

Конечно, он всё понимает, Клара. Просто он наслаждается каждым мгновением твоего страха. А в его тени ещё больше удовольствия от реакции других.

В этот момент я заметил, как Мария слегка нахмурилась, а Рикардо пробормотал что-то себе под нос. София подняла глаза и обратилась к матери с холодной невозмутимостью:

– Если духи хотели нас напугать, им придётся постараться чуть больше. Это всего лишь ветер.

Каждый из них задумался о своём, но я не сомневался, что мысли всех сейчас были далеко от невинных поминальных молитв. Тишина, последовавшая за всплеском Клары и язвительным замечанием Карлоса, повисла над столом и никто не решался сделать первый шаг.

Рикардо, как старший сын и предполагаемый глава семьи, чувствовал, что обязан взять ситуацию под контроль. Он откашлялся, выпрямился и попытался вернуть разговор в более безопасное русло:

– Нам нужно сосредоточиться на практических вопросах. Завещание, состояние имения… Всё это важно. Давайте оставим эти мистические разговоры.

Он говорил уверенно, но в его голосе проскальзывали нотки нервозности. Очевидно, что он привык говорить о финансах, когда не знает, как управлять эмоциями. Но его попытка не увенчалась успехом. София, не отрывая взгляда от бокала, вдруг произнесла:

– Мы все здесь, потому что деду было что скрывать. Интересно, с чего бы он начал свой рассказ, будь у него шанс?

Её слова прозвучали спокойно, но эффект от них был как от разорвавшейся гранаты. Все замерли, взгляды обратились к Софии, которая наконец подняла глаза и встретила каждого своим ледяным, бесстрастным взглядом.

Мария мгновенно напряглась. Её глаза сузились, и она резко отложила вилку.

– Этого достаточно, София, – сказала она с холодной твёрдостью в голосе. – Твой дед всегда был человеком чести. И нам всем следует помнить об этом, а не распространять домыслы.

Сцена превращалась в шахматную доску, и София только что сделала свой первый ход. «Король», похоже, молчит в своём гробу, но его секреты начинают шептать.

Клара сжала бокал так, что его тонкое стекло угрожающе заскрипело. Её глаза метались между Марией и Софией, но она молчала, явно подавляя желание снова заговорить о проклятии.

Карлос, напротив, выглядел так, будто его это всё только забавляло. Он лениво наклонился вперёд и улыбнулся:

– О, я уверен, у Алехандро нашлось бы несколько интересных историй. Жаль, что он не успел ими поделиться.

Рикардо стиснул зубы, но промолчал. Его попытка укротить ситуацию провалилась.

Смотри внимательнее, Мануэль. Игра только начинается.

Глава 2

Я толкнул двери сильнее, и они нехотя распахнулись, открывая вид на царство дона Алехандро. Кабинет встретил меня тишиной, которую нарушал только тикающий звук старинных часов. Они висели над массивным письменным столом из тёмного дерева, покрытым сетью мелких царапин и потёртостей – следами долгих лет работы. На полках тянулись ряды книг в кожаных переплётах, их корешки тускло блестели в мягком свете. Некоторые из них выглядели, будто давно не видели ни солнца, ни любопытных глаз. На стене, над столом, висел портрет молодого дона Алехандро. Его взгляд, острый и уверенный, словно наблюдал за каждым, кто переступал порог этой комнаты. В этом взгляде была власть, и, возможно, горькое осознание того, что она не вечна.

Я провёл рукой по спинке одного из кресел, обитого зелёным бархатом. Ткань была слегка вытерта, но сохраняла прежнюю солидность.

– Кабинет – сердце любого патриарха. Здесь заключались сделки, держались секреты, и, возможно, были похоронены мечты, – сказал я, медленно оглядываясь. Каждый угол этой комнаты хранил воспоминания о важных разговорах, ссорах и, вероятно, о моментах откровений, которые так и не покинули её стен.

Тишина давила. Даже звук моих шагов по деревянному полу казался здесь неуместным. Внезапно часы издали низкий гулкий удар, и я вздрогнул, хоть и старался не выдать себя.

– Поздравляю, Мануэль, ты уже начинаешь воспринимать поместье как живого противника.

Я медленно подошёл к столу. Там, на самом краю, лежала старая чернильница и перо, будто оставленные в спешке. Кучка бумаг выглядела так, будто их недавно тронули. Интересно. Дон Алехандро явно что-то планировал перед своей смертью. Или пытался.

Медленно обходя кабинет, я старался не пропустить ни одной детали. В таких местах каждый предмет может рассказать историю. Если знать, как его слушать. Я провёл рукой по поверхности стола. Отполированной, несмотря на царапины. Осторожно, чтобы не оставить лишних следов, я открыл верхний ящик. Внутри – стандартный набор: бумага, ручки, канцелярский нож. Однако под стопкой бумаг я заметил уголок старого конверта, который явно был спрятан специально. Я вытащил его и внимательно осмотрел. Пожелтевшая бумага, плотный сургучный отпечаток, который уже начал крошиться. На конверте не было адреса или подписи, но почерк на нём был аккуратным и ровным. Я вскрыл его, стараясь не повредить содержимое, и достал письмо.

«Проклятие де Валье». Автор письма предупреждал Алехандро о надвигающейся опасности, упоминая, что семья в очередной раз сталкивается с проявлением старинного проклятия. Заканчивалось письмо зловещим напутствием: «Будь осторожен, иначе проклятие заберёт то, что тебе дорого».

Я усмехнулся, сложил письмо и положил в карман.

«Прекрасно. Теперь у нас есть не только семейные тайны, но и проклятие. Полный набор для вечернего чтения.»

Интересно, кто из членов семьи действительно верил в это? Клара уж точно. Но как быть с остальными? Эти мысли уводили меня глубже в лабиринт загадок, на этом сюрпризы не заканчиваются.

Моё внимание привлекло второе отделение ящика. Открыв его, я обнаружил небольшой ключ. Он выглядел старым, но хорошо сохранившимся, с изящной гравировкой на рукоятке. Ключ явно предназначался для чего-то важного, но вот чего? Я покрутил его в руках, отмечая, как его металл блестит в тусклом свете кабинета.

«Ключ к тайне. Или ключ к ещё одному ящику с сюрпризами.»

Теперь у меня было два новых вопроса. Откуда взялось это проклятие и что этот ключ должен был открыть? Дом собирался раскрывать свои тайны порциями, подбрасывая всё новые головоломки. Но я готов поиграть.

Выйдя из кабинета, двери за моей спиной закрылись с глухим стуком. Этот замок знает больше, чем его обитатели. Глухие звуки, пустые коридоры, скрипы половиц… Здесь каждая комната хранит свою маленькую трагедию.

Коридор, по которому я шёл, казался бесконечным. В свете старинных канделябров тени вытягивались, становясь почти живыми. Они следовали за мной, как молчаливые свидетели, готовые в любой момент прошептать свои истории. В каждом углу чувствовалось присутствие чего-то древнего, но не враждебного, скорее, терпеливо ожидающего. Старые гобелены на стенах изображали сцены из жизни рода де Валье: охота, пиры, битвы.

Полы под ногами скрипели, как будто жалуясь на каждый шаг. Я заметил глубокую трещину на одной из стен, из которой торчали кусочки осыпающейся штукатурки. Время не щадит никого, даже стены, хранящие столетние секреты.

На мгновение мне показалось, что я слышу шёпот. Но когда я остановился и прислушался, всё вернулось к обычной тишине. Лишь звук моих шагов и далёкий стук каких-то часов нарушали это зловещее спокойствие.

Я прислонился к холодной каменной стене. В руке я всё ещё сжимал маленький ключ, словно он мог раскрыть не только физический замок, но и все загадки этого дома. Маленький, почти изящный, он выглядел таким безобидным, но, как я знал, настоящие ключи редко открывают только двери. Каждый замок рано или поздно открывается. Осталось понять, какой из них нуждается в этом ключе. Вторая находка, письмо, теперь лежало в кармане моего пиджака, но его слова, словно призраки, продолжали шептать в моей голове: «Проклятие де Валье».

Проклятие. Слово, которое легко списать на фантазию или старую семейную легенду. Возможно, проклятие – это просто метафора. Удобное объяснение для семейных бед. Но… если кто-то действительно верит в него? Ведь страх – это мощное оружие, особенно в руках тех, кто знает, как его использовать.

Мысли переключились на дона Алехандро. Патриарх семьи, человек, который своей силой и волей удерживал эту династию вместе. Его уважали, боялись, возможно, даже ненавидели. Дон Алехандро де Валье был человеком, который посвятил свою жизнь управлению семейными владениями. Основной источник его богатства – обширные виноградники, которые приносили доход ещё со времён его предков. Под его руководством производство вина превратилось в процветающий бизнес, известный за пределами страны. Однако виноделие было лишь вершиной айсберга. Алехандро также занимался управлением лесными угодьями и инвестировал в редкие старинные коллекции, которые хранились в замке. Но кто он был на самом деле? Человек, который носил маску уважаемого патриарха, но оставил за собой слишком много вопросов. Сколько тайн он унёс с собой в могилу, и какие из них могут ещё выйти наружу? Алехандро казался непробиваемым, но даже самые сильные имеют слабости. Что заставило его спрятать это письмо? Чего он боялся? Или, что ещё интереснее, кого? Я задумался, как много из его решений было продиктовано страхом перед этим «проклятием», и как много – простой человеческой алчностью.

Я стоял в тишине, когда услышал это. Шаги. Тихие, размеренные, почти незаметные. Они доносились из-за угла, как будто кто-то пытался скрыть своё присутствие, но половицы – предатели – выдали его.

Я напрягся, прислушался. Звук был слишком реальным. Точно не игра воображения. Кто-то был здесь. Я старался не издавать ни звука, и осторожно зашагал.

Звук прекратился, как только я завернул за угол. Коридор был пуст, лишь колеблющиеся тени от канделябров лениво играли на каменных стенах. Я остановился, чувствуя, как холодок пробегает по спине. Сделал несколько шагов вперёд, внимательно осматривая каждый угол, каждый дверной проём. Но, как ни странно, никого не было. Ощущение, что кто-то только что наблюдал за мной из темноты, не покидало.

Глава 3

В столовой на длинном дубовом столе, накрытом уже тёмной скатертью, аккуратно расставили старинные серебряные приборы. Пыльные канделябры мерцали тусклым светом, бросая дрожащие тени на массивные гобелены, которые украшали стены. Изображённые на них сцены сражений и королевских пиров наблюдали за приготовлениями с мрачным интересом.

Весь дом был пропитан ожиданием. Ужин. Каждый понимал, что за этим столом будет разыграно очередное действие семейной пьесы, где каждый играет свою роль. Кто-то – открыто, а кто-то – пряча истинные мотивы за холодными взглядами. Этот ужин не обещает ничего хорошего. Но, как и в любом спектакле, всё зависит от актёров.

Прежде чем занять своё место, я позволил себе любимое маленькое удовольствие – чашку крепкого кофе. Сделав глоток, я улыбнулся своим мыслям. В любой драме есть главный герой. Для меня это кофе – тёплый, надёжный и не задаёт лишних вопросов. В отличие от этой семьи.

С каждой секундой ощущение напряжения только росло. Впереди была игра, где на кону – семейные тайны, а возможно, и ответы на те вопросы, которые я успею задать. Первые минуты ужина можно было бы спутать с моментом молчания перед чтением завещания. Лишь редкие звуки столовых приборов и приглушённое позвякивание бокалов нарушали это удушающее безмолвие. Взгляды были прикованы к тарелкам.

Я медленно отпил воды, осматривая лица за столом. Мария – величественная и хладнокровная, словно королева на троне. Рикардо – напряжённый, как струна, готовая лопнуть. Клара с блуждающим взглядом, явно погружённая в свои мистические размышления. София, напротив, выглядела собранной и настороженной, её глаза поблескивали, будто она читала мысли остальных. И, конечно, Карлос – человек, который никогда не упустит момент, чтобы подлить масла в огонь.

В этой тишине я почувствовал, что время пришло. Игра началась. Я положил вилку и с лёгкой улыбкой произнёс:

– Удивительное место, ваш замок. В кабинете дона Алехандро чувствуется особая история. Полагаю, он был очень привязан к своим бумагам?

Словно по команде, все напряглись. Рикардо сделал вид, что не слышал, но его рука сжала край скатерти чуть сильнее. Мария едва заметно напрягла плечи, но её лицо осталось каменным. Карлос, в свою очередь, ухмыльнулся, как человек, который предвкушает чужой промах.

– Мой отец был человеком дела, – наконец произнёс Рикардо, стараясь придать своему голосу уверенность. – Но у нас сейчас есть более важные вопросы, чем бумаги. Например, финансовое положение.

Мария не обратила на его слова внимания, но я уловил, как её взгляд стал чуть холоднее.

Я кивнул с вежливым интересом, сделав паузу, чтобы заставить их задуматься о моих словах.

– Да, это важная тема. Особенно учитывая, что снаружи замок выглядит… как бы это сказать, слегка изношенным?

Карлос рассмеялся, его смех прозвучал как треск сухой ветки в тишине:

– Осторожнее, Мануэль. Эти стены обидчивы. Они могут и рухнуть, если услышат подобное.

Мария бросила на него предупреждающий взгляд, но тот лишь пожал плечами, наслаждаясь созданной неловкостью.

Рикардо нахмурился:

– Замок в порядке. Мы просто… рассматриваем планы по реставрации.

– Реставрация? – мягко переспросил я. – Это слово звучит так амбициозно. Особенно в нынешних обстоятельствах.

София, до этого молчавшая, подняла глаза и, слегка улыбнувшись, произнесла:

– Амбиции, Мануэль, это именно то, что нас здесь держит. Без них этот замок давно бы превратился в руины.

– Или в отель, – пробормотал Карлос, едва сдерживая усмешку.

Рикардо метнул в него взгляд, полный негодования. Мария прервала напряжённую паузу своим ледяным тоном:

– Если кто-то хочет поговорить о финансах, то, возможно, стоит сначала разобраться в своих приоритетах.

Рикардо пытался сохранить видимость контроля, но напряжение в его голосе выдавалось с каждым словом. Он положил вилку, словно собирался произнести важную речь, но вместо этого нервно провёл рукой по столу.

– Мы работаем над этим, – наконец сказал он, стараясь звучать уверенно. – Семейный бизнес всегда требует жертв, особенно в наши дни.

Ах, жертвы. Излюбленное слово тех, кто предпочитает не вдаваться в детали.

Мария, не изменив выражения лица, подняла взгляд на сына. Её голос был холоден, как ледяная вода.

– Жертвы? Ты имеешь в виду долги, которые ты тщательно скрывал?

Гобелены на стенах замерли, словно даже они не хотели пропустить эту часть разговора. София сделала вид, что поглощена изучением своего бокала, но её глаза сверкнули интересом. Клара, напротив, начала нервно постукивать пальцами по столу, готовая в любой момент заговорить о мистике, но пока держалась.

Рикардо выпрямился, его лицо напряглось.

– Это временные трудности, мать. Обычные для любого бизнеса.

Я не смог удержаться и, улыбнувшись, вставил:

– Долги – вещь коварная. Они имеют привычку всплывать в самые неожиданные моменты. Особенно когда за столом собирается вся семья.

Карлос тихо усмехнулся, не отрывая глаз от своей тарелки.

– Да, особенно когда эти моменты приходятся на похороны.

Рикардо бросил на него быстрый, полный негодования взгляд, но Карлос, казалось, наслаждался происходящим.

– Мы решим эту проблему, – с раздражением произнёс Рикардо, стараясь вернуть себе контроль. – Семейный бизнес останется на плаву, я гарантирую.

Мария подняла бровь, её голос звучал всё так же отстранённо:

– Гарантируешь? Как ты это делал раньше? Секреты не спасают бизнес, Рикардо, они его разрушают.

Вот оно. Первая трещина в броне. Не удивлюсь, если дальше они начнут кидать друг в друга камни.

Атмосфера накалилась до предела. Казалось, ещё одно слово и она разорвётся. Но именно в этот момент Клара подняла голову. Её взгляд был сосредоточен, почти трансцендентен.

– Я видела его, – сказала она тихо, но с такой уверенностью, что все замерли. – Отец пришёл ко мне во сне. Он пытался предупредить меня. О том, что опасность ещё не ушла.

Глаза Рикардо закатились, и он вернулся к своей еде, очевидно, не желая продолжать эту тему. Мария лишь сдержанно вздохнула, но было видно, что её терпение иссякает. Карлос же, как всегда, ухмыльнулся, но промолчал, ожидая, куда заведёт этот новый виток семейной драмы.

Я же, чувствуя, что это идеальный момент для вмешательства, слегка наклонился вперёд и с желанным интересом спросил:

– И что же говорит вам ваш отец? Возможно, он оставил нам какие-то подсказки? Может, какое-то письмо?

Клара посмотрела на меня с мрачной уверенностью, её голос стал тише, но звучал угрожающе:

– Проклятие ещё не ушло. Оно всё ещё здесь, в этих стенах. Мы все под угрозой.

В её словах была странная смесь убеждённости и ужаса, которые пробрались под кожу даже самым скептичным. В комнате стало ощутимо холоднее, как будто сам замок реагировал на её заявления.

Карлос наконец не выдержал:

– Ах, проклятие! Сколько можно! Клара, у тебя талант превращать каждую семейную проблему в мистическое откровение.

Клара не обратила на него внимания, её глаза метнулись к Марии:

– Ты знаешь, о чём я говорю, мама. Ты тоже это чувствуешь. Он здесь.

Мария посмотрела на неё с ледяным спокойствием, но не ответила. София, которая до этого наблюдала за сценой молча, аккуратно поставила бокал и тихо произнесла:

– Если проклятие существует, то нам стоит быть осторожными. Но может быть, мы ищем ответы не там, где нужно.

Ледяное спокойствие и стратегическая мысль в одном флаконе.

Я, продолжая играть свою роль, слегка улыбнулся и добавил:

– Сны, духи, проклятия… Этот ужин становится всё более захватывающим. Интересно, что ещё хранит этот дом?

Клара, казалось, готова была продолжать, но Мария жёстким тоном оборвала её:

– Довольно. Проклятие – это всего лишь миф, который мы сами подкармливаем. Не стоит делать его нашим оправданием.

Карлос не мог упустить возможности добавить свою порцию яда. Он лениво откинулся на спинку стула и, скрестив руки на груди, произнёс с усмешкой:

– Похоже, у нас есть два главных врага: проклятие и финансовый кризис. Хотя, кто знает, может, они связаны?

Его слова повисли в воздухе, как звук далёкого грома. Мария нахмурилась, Рикардо сжал вилку так, что она изрядно погнулась. Только София осталась невозмутимой, её взгляд был сосредоточен на бокале, который она медленно вращала в руках.

«Карлос – мастер слова. Он умеет одновременно разжигать и притворяться сторонним наблюдателем,» – подумал я, смотря за тем, как он снова принимает вид беззаботного гостя.

Мария подала голос, её тон был холодным, как зимний ветер:

– Если ты не можешь предложить ничего конструктивного, Карлос, лучше помолчи.

Тот изобразил невинность, подняв руки в жесте капитуляции:

– Я всего лишь наблюдаю. Семья всегда так увлекательна, особенно когда её секреты начинают выплывать наружу.

Прежде чем кто-либо успел ответить, раздался тихий, но твёрдый голос Софии. Она подняла глаза и с ледяной невозмутимостью произнесла:

– Возможно, дед знал обо всех проблемах. Но он предпочёл молчать. Интересно, почему Может быть, он просто знал, что время расскажет всё само. Или он боялся, что некоторые ответы принесут больше проблем, чем решений.

Все замерли, даже Карлос на мгновение потерял свою улыбку.

Мария сжала губы и бросила на Софию долгий взгляд. Рикардо нервно отодвинул бокал, его лицо покраснело от едва сдерживаемого гнева. Он был на грани, и это было видно.

Карлос, вернув себе самообладание, с усмешкой произнёс:

– Впечатляющая логика, София. Если дед действительно что-то скрывал, то, возможно, пришло время это выяснить.

София только кивнула, её лицо оставалось невозмутимым. «Она бьёт точно в цель, но при этом не позволяет никому понять, какие карты у неё на руках,» – отметил я.

Напряжение за столом достигло нового пика. Все ждали следующего хода, но никто не хотел быть тем, кто нарушит хрупкое равновесие. Этого было недостаточно. Мне нужно было вытянуть их на открытую сцену.

Я аккуратно поставил бокал на стол и, слегка склонив голову, произнёс:

– А вы когда-нибудь обсуждали с доном Алехандро его планы на будущее? Его письма и заметки могут многое прояснить. Возможно, он оставил что-то важное, что могло бы пролить свет на текущую ситуацию.

Рикардо дернулся, словно я наступил ему на больную мозоль. Он нервно поправил манжеты и бросил раздражённым тоном:

– Отец всегда всё держал в секрете. Мы ничего не знали о его планах, а уже поздно.

Ах, Рикардо, твоя реакция говорит громче слов. Интересно, что ты так отчаянно хочешь скрыть?

Прежде чем я успел развить тему, Мария подняла голову и посмотрела на сына с ледяным спокойствием, её голос был таким же холодным:

– Возможно, некоторые из нас знают больше.

Эта фраза повисла в воздухе, как звук удара гонга. Рикардо побледнел, но быстро взял себя в руки. Его ответ был коротким и резким:

– Если у тебя есть что сказать, мать, говори прямо.

Мария лишь слегка приподняла бровь, не сводя с него взгляда. В этой невысказанной дуэли было больше напряжения, чем в любых словах. Карлос же, выглядел забавляющимся зрителем.

– Интересный вопрос, Мануэль, – вставил он с улыбкой. – Может, нам действительно стоит пересмотреть бумаги дона Алехандро? Кто знает, что там найдётся? Может быть, даже следы этого… проклятия?

Я заметил, как Клара встрепенулась при слове «проклятие», но промолчала, стиснув руки в замок. Она явно ждала своего момента, чтобы снова заговорить о мистике.

Рикардо снова нервно заёрзал, его взгляд метался от меня к Марии, затем к Карлосу. Он был явно загнан в угол, и теперь все это видели.

– Ты бы не говорила о долгах, если бы сама не прятала за ними свои ошибки! – голос Рикардо сорвался на крик. Его лицо покраснело, и он уже не пытался скрыть раздражение.

Мария, словно и не заметив его вспышки, сделала небольшой глоток вина и, с ледяным спокойствием, ответила:

– Ошибки? Интересно, что ты назовёшь ошибками, когда именно твои решения поставили под угрозу всё, что мы строили десятилетиями?

И тут Клара снова встала, её голос дрожал, но в нём звучала искренняя убеждённость:

– Вы слепы! Все вы! Проклятие… Оно здесь, в этих стенах. Вы думаете, это просто совпадение? Отец знал, что оно приблизится, он пытался нас предупредить!

Её слова утонули в общем гуле. Никто не обратил на неё внимания, даже Карлос, который обычно не упускал возможности прокомментировать подобные заявления. Клара выглядела отчаявшейся, но, увидев, что её игнорируют, села обратно, тихо бормоча что-то о знаках и снах.

«Каждый здесь строит свою игру,» – подумал я, наблюдая за этой сценой. Кто-то из семьи стопроцентно является убийцей. Но в этой партии не хватает ключевых ходов.

Мои мысли ненадолго задержались на донне Марии. Её холодная уверенность могла быть маской, но она знала, как играть в долгую. Рикардо, напротив, был слишком импульсивным, чтобы выдать себя, если его загнать в угол. Клара? Её одержимость мистикой делала её одновременно предсказуемой и опасной.

Я поднёс чашку кофе к губам и сделал медленный глоток. Крепкий, как всегда. В отличие от этой компании. Поставив чашку на стол и, наблюдая за участниками этого спектакля, я усмехнулся.

Глава 4

– Вам определённо стоит увидеть галерею предков, – сказала Клара. Её голос звучал, как будто она предлагала взглянуть на нечто священное. – Это одно из самых древних мест в замке.

Она пригласила меня следовать за ней, и я, конечно, не мог отказаться. Прогулка по малоиспользуемым коридорам старинного замка – лучшее, что может предложить вечер в компании одержимой мистикой аристократки.

С каждым шагом свет становился всё тусклее. Узкие окна, затянутые пылью, едва пропускали серые отблески заката. Замок знает, как играть на нервах. С каждым поворотом коридора он будто рассказывает свою историю. Вопрос только в том, насколько эта история правдива.

– Эту часть замка почти не используют, – нарушила тишину Клара, её голос эхом отразился от каменных стен. – Здесь слишком много воспоминаний.

Я бросил взгляд на один из гобеленов, где группа рыцарей склонялась перед королём. Их лица были настолько изъедены временем, что они казались безликими.

– И тайн? – уточнил я с улыбкой.

Клара слегка повернула голову, её глаза блеснули в полумраке.

– Здесь каждая тень хранит свою историю. Некоторые из них лучше не тревожить.

«Отлично. Сюжет густеет», – подумал я, чувствуя, как замок начинает втягивать меня в свои древние интриги.

– Это место, – продолжила она, останавливаясь у массивной двери, – всегда напоминало мне о том, кто мы такие. И о том, что иногда прошлое лучше оставить в покое.

Я кивнул, хотя и не был уверен, что мы с ней говорим об одном и том же.

– А я всегда считал, что прошлое стоит тревожить, особенно когда в нём могут быть ответы.

Клара улыбнулась, но в её улыбке не было тепла.

– Тогда вы в правильном месте, Мануэль.

Она открыла тяжёлую дверь, и холодный воздух из галереи предков обдал нас, как дыхание давних времён. Галерея открылась передо мной длинным узким залом с высокими потолками. Свет тусклых канделябров отбрасывал дрожащие тени на стены, где, как в мрачной хронике, выстроились портреты членов семьи де Валье. Пол из старого, скрипучего паркета казался таким же древним, как и лица на картинах. Воздух был пропитан запахом пыли и старого масла, использовавшегося для защиты полотен.

Портреты начинались с самых ранних времён. Лица первых де Валье, одетых в рыцарские доспехи или монашеские рясы, смотрели сурово и строго. Чем дальше я продвигался по залу, тем ближе к современности становились изображения. Стиль менялся вместе с эпохами. Причудливые детали, романтические полутона, вплоть до почти фотографической точности начала XX века.

Некоторые портреты были потрясающе реалистичны. Художники скрупулёзно передали каждую морщину, каждый блеск в глазах. Но ближе к середине зала портреты становились странными. Некоторые лица были стилизованными, с утрированными чертами, почти карикатурными. Это контрастировало с серьёзностью других. Будто сами предки де Валье играли с образом, который хотели оставить после себя.

Я остановился перед особенно зловещим портретом. На нём был изображён мужчина с хищным выражением лица и глазами, которые казались слишком живыми. Уголки его губ изогнулись в едва заметной насмешке, словно он смеялся над каждым, кто осмелился встать перед ним.

– Дон Санчес де Валье, – тихо произнесла Клара, заметив, куда я смотрю. – Его называли мастером интриг.

– Судя по его лицу, он этим гордился, – отозвался я, внимательно изучая картину. – Как будто он предвкушает, что его секреты переживут его.

Клара кивнула, её глаза затуманились.

– Санчес был человеком, который не верил в случайности. Он считал, что судьба – это игра, где ты либо игрок, либо играют тобой.

Я прошёл дальше. Один из портретов был явно повреждён. Через лицо женщины с изящными чертами пролегал глубокий порез, будто кто-то хотел стереть её из памяти.

– Что с этим портретом? – спросил я, указывая на него.

Клара задержалась на мгновение, прежде чем ответить:

– Это донна Исабель. Её имя почти забыто в семье. Говорят, она предала род. Никто не знает, что именно произошло, но с её портретом поступили так сразу после её смерти.

Дальше по залу один из портретов был покрыт толстым слоем пыли, его изображение едва угадывалось. Его намеренно оставили на милость времени. «Кто-то не хочет, чтобы его помнили,» – подумал я, задержавшись на этом месте.

Мы остановились у пустого места на стене. Темнота, едва освещённая тусклым светом свечей подчёркивала пустоту.

Клара скрестила руки на груди, её голос звучал тихо, словно она говорила не со мной, а с самим замком.

– Здесь висел портрет дона Мигеля де Валье. Он был… особенным человеком. Знаете, о нём ходит столько легенд, что трудно отделить правду от вымысла. Ведь жил он в XIX веке.

– И что с ним случилось? – спросил я, оглядывая пустое пространство.

– Портрет исчез, – ответила она, делая паузу, чтобы подчеркнуть значимость этих слов. – В ту ночь, когда один из членов семьи умер. Рафаэль, его сын, говорил, что его нашли утром, лежащим у подножия лестницы. Никто так и не понял, было ли это несчастным случаем… или чем-то другим.

Она повернулась ко мне, её глаза были полны мрака и бесовщины.

– Дон Мигель бросил вызов семейному обету. Он пытался изменить то, что, по его мнению, разрушало нашу семью. Но проклятие не прощает. Его портрет исчез, чтобы напомнить нам всем: никто не избежит своей участи.

Я наклонил голову, обдумывая её слова.

– И портрет так и не вернулся? Возможно, кто-то решил, что картина слишком пугающая?

Клара не ответила сразу, её взгляд задержался на пустом месте, будто она могла увидеть что-то, что осталось невидимым для меня.

– Никто не знает, куда он пропал, – наконец произнесла она. – Но все понимают, что это не случайность.

Я шагнул ближе, чтобы рассмотреть стену, и тут моё внимание привлекло нечто любопытное. Рядом с пустым местом, почти скрытая от взгляда, была небольшая ниша, словно вырезанная в каменной кладке. Она выглядела слишком аккуратно, чтобы быть дефектом. Интересно. Тайное хранилище в старом замке? Как банально. Или… как раз наоборот.

– А это что? – спросил я, кивнув на нишу.

Клара бросила быстрый взгляд в её сторону, и я заметил, как она напряглась. Её лицо оставалось спокойным, но что-то в её тоне изменилось, когда она ответила:

– Просто старая архитектурная деталь. Здесь много таких.

Её слова прозвучали неубедительно. Она поспешно сменила тему, продолжив рассказ о том, как другие члены семьи тоже сталкивались со знаками проклятия.

«Слишком поспешный переход, Клара. Значит, я на правильном пути.»

Вопрос мой остался без ответа. Но ниша явно стоила дальнейшего исследования.

Пока Клара увлечённо продолжала говорить о мистических знаках, я всё же слушал её вполуха. Мой ум был занят другим.

– Это началось с дона Мигеля. Он был человеком амбициозным, слишком амбициозным. Он считал, что древние обеты – это лишь мифы, пустые обещания, которые больше не имеют силы.

Она обвела взглядом галерею, будто рассказывала это всем присутствующим портретам.

– Де Валье заключили договор с некой силой, имя которой давно утеряно. Это было обещание сохранить тайну рода и нести её с собой. Взамен нам была дана власть и процветание. Но Мигель решил, что может нарушить этот договор.

Я слушал её, но в то же время ловил каждое движение, каждую паузу. Всё это напоминало хорошо отрепетированный спектакль.

– И что именно он сделал? – спросил я, стараясь не показать скепсиса.

Клара сжала руки ещё крепче.

– Он пытался изменить ход нашей истории, разорвать эту связь. Но вместо того, чтобы освободить семью, он навлёк на нас проклятие. С тех пор в нашем роду начались трагедии. Смерти, предательства, исчезновения. Это всё не случайно, Мануэль. Проклятие настигает каждого, кто пытается пойти против него.

Я сделал паузу, позволяя её словам повиснуть в воздухе, а затем осторожно заметил:

– Это, безусловно, впечатляющая легенда. Но вы не думали, что всё это могло быть совпадением? Люди часто склонны искать в мистике оправдание для событий, которые не могут объяснить. И всё-таки, вашего отца смерть настигла от яда, а не неведомой силы.

Клара резко повернулась ко мне, её взгляд был твёрдым.

– Совпадений не бывает, Мануэль. Всё, что происходит с нашей семьёй, – это отголоски того первого преступления.

Она говорила с такой уверенностью, что на мгновение мне показалось, что она действительно верит в каждое слово. Но я не мог удержаться от саркастической мысли: «Конечно, зачем винить людей и их слабости, если можно списать всё на древнее проклятие?»

– И никто в семье не пытался выяснить, что именно сделал дон Мигель? – продолжил я. – Вдруг это не проклятие, а вполне реальные последствия его действий?

Клара покачала головой, её голос стал ещё тише:

– Слишком много лет прошло. Ответы скрыты, как и его портрет. Но одно я знаю точно: проклятие живёт в этих стенах, и оно не отпустит нас, пока мы не заплатим за грехи прошлого.

«Интересно, какой ценой?» – подумал я, чувствуя, что её вера настолько глубока, что любые рациональные доводы здесь бесполезны.

Пока Клара увлечённо рассказывала о трагической судьбе рода де Валье, я продолжал изучать портреты, проходя вдоль галереи. Их лица будто следили за мной, каждый взгляд таил в себе историю, которую мне предстояло разгадать. Но что-то не сходилось. Я остановился перед портретом статного мужчины с проницательным взглядом и аккуратно подстриженной бородой. Табличка под ним гласила: Дон Рафаэль де Валье, 1720–1785.

– Рафаэль? – пробормотал я, обернувшись к Кларе. – Интересно, он ведь жил в период, когда, как вы сказали, начались первые трагедии?

Клара кивнула, не прерывая своего рассказа:

– Именно. Дон Рафаэль был свидетелем того, как проклятие начало разрывать нашу семью изнутри.

Я перевёл взгляд на табличку и нахмурился. Проблема была в том, что согласно данным на ней, Рафаэль умер задолго до одного из ключевых событий, которые она упоминала.

– Простите, а вы уверены, что именно он был свидетелем? – спросил я с вежливой улыбкой. – Просто дата его смерти не совсем совпадает с тем, что вы сказали.

Клара на мгновение замолчала, её лицо оставалось спокойным, но в глазах мелькнуло беспокойство.

– Ну, возможно, я перепутала некоторые детали. Всё это происходило так давно…

«Удобно.»

Я продолжил свой обход. Мой взгляд задержался на ещё одном портрете – женщины с благородным выражением лица, но с явно идеализированными чертами.

– Донна Маргарита, – прокомментировала Клара, заметив мой интерес. – Её считали воплощением добродетели.

Я склонил голову набок, внимательно изучая её.

– Удивительно, как портреты могут быть такими… лестными. Даже в то время художники явно знали, как угодить клиенту.

Ещё один портрет – юноши, чьи черты были почти размыты, словно художник не мог или не хотел передать его истинную сущность.

«Похоже, кто-то здесь переписывал семейную историю. Вопрос только в том, зачем и для кого?»

– У некоторых предков были свои секреты, – сказал я, пытаясь звучать непринуждённо. – Но, кажется, художники предпочитали их не выдавать.

Клара, едва заметно нахмурившись, ответила:

– Портреты – это не всегда точное отражение. Иногда они показывают то, что семья хочет сохранить, а не то, что действительно было.

«Интересное признание.»

Но я решил не давить на неё. Сейчас было важнее собрать как можно больше деталей. Семья явно не хотела раскрывать свои тайны, но у меня было время.

Мой взгляд снова упал на нишу в стене, едва заметную в тусклом свете галереи. Она выглядела как часть общей композиции, но что-то в её расположении и аккуратных очертаниях настораживало. Это было слишком… продумано для обычного элемента декора. Клара заметила мой интерес и мгновенно изменилась. Её голос, до этого спокойный, внезапно стал на тон выше.

– Пожалуй, на этом мы закончим, – сказала она, не слишком убедительно улыбнувшись. – Думаю, вы увидели достаточно.

«Как интересно. Могу поспорить, эта ниша волнует её больше, чем все семейные портреты вместе взятые.»

Я сделал вид, что не заметил её напряжения, и кивнул с лёгкой улыбкой.

– Конечно. Удивительное место. Спасибо за экскурсию.

Она уже повернулась, чтобы уйти, но я задержался на несколько секунд, делая вид, что вглядываюсь в один из портретов. В действительности же я фиксировал местоположение ниши.

– Здесь действительно много скрытых уголков, – заметил я, догоняя её. – Наверное, в таком старом замке можно найти даже целые комнаты, о которых никто не знает.

Клара не замедлила шага, но её голос стал твёрже.

– Замок стар, и многие его тайны давно утрачены. Возможно, это к лучшему. Некоторые вещи должны оставаться в прошлом.

– Как скажете, – сказал я нейтрально, но внутри уже разрабатывал план, как вернуться сюда позже.

Завернув за очередной угол, я украдкой бросил взгляд на неё. Её спина была прямая, а шаги уверенные, но я видел, как напряжены её плечи.

«Интересно, Клара. Ты боишься того, что я могу найти, или того, что я могу не поверить в твою версию?»

Зайдя в свою временную спальню, я сел в кресло у камина, с чашкой кофе в руке и позволил себе момент тишины. Пламя медленно трещало, бросая пляшущие тени на стены, но мои мысли были далеки от уюта.

Клара. Её слова о проклятии звучали с такой убеждённостью, что на мгновение могли убедить даже самого скептичного наблюдателя. Если она так уверена в проклятии, кто или что внушило ей эту веру?

Я сделал глоток кофе, горечь напитка усилила концентрацию. Вспомнил её реакцию на упоминание ниши. Страх? Нет, скорее нервозность. Она явно что-то скрывает.

Пропавший портрет дона Мигеля был символом. Но чего? Вся история о древнем обете и последовавших трагедиях казалась мне слишком удобной ширмой. Несоответствия в датах, которые я заметил, только подтверждали это. Семейная легенда тщательно подчищена, но не настолько, чтобы её невозможно было раскопать. Кто-то точно переписывал семейную историю. Вопрос только в том, зачем и для кого? Для меня?