Чужая жизнь. Книга II. «Приговоренный муж» бесплатное чтение

Глава 1. Предполагать или располагать? Вот в чем вопрос!

Как говорится? Человек предполагает, а Бог располагает? В этом мире, по крайней мере, у меня, получается пока по-другому. Я предполагаю, а располагает, похоже, Изабелла. Правда, теперь я в этом положении не одинок – неожиданно компанию мне составила Элениэль.

Ведь как я думал? Сейчас девушка слегка оклемается после потери своей эльфийской магии влияния на любую флору и понимания фауны, и попутного ей ветра. Держать рядом со своей любимой и с собой красотку, у которой проблемы с головой, и она по ночам кинжалом размахивает, мне казалось не лучшей идеей.

И в этом, а именно в том, что ей стоит куда-нибудь уехать, мое мнение разделяла и Элениэль. Сама пообещала больше мне не докучать и покинуть наш лагерь.

Но я поленился лично заняться этим вопросом и переложил его решение на Изабеллу. Как на мою старшую жену. Пусть она пока и не законная жена в полном смысле этого слова, и даже в статусе невесты пребывает в единственном экземпляре, но все равно – раз назначила саму себя на эту высокую должность, то получи и распишись проблемы, с которыми нужно разбираться. В данном случае убедиться, что бывшая эльфийская принцесса нас покинула. Может быть, по доброте душевной, снабдить ее припасами и какие-нибудь рекомендательные письма к кому-нибудь дать. Чтобы приняли хорошо и предоставили возможность отсидеться в тишине, пока сплетни и слухи, которые, несомненно, возникнут из-за последних событий, улягутся.

Но нет, моя любимая не ищет легких путей, а потому все переиграла. При этом, по своей милой привычке, забыв спросить не только меня, согласен ли я с ее решением, но и саму виновницу торжества – Элениэль.

Так что лежу я сейчас в своем шатре и слушаю Изабеллу. Спать хочется неимоверно! Прошлую ночь не дала эльфийка, гоняясь за мной с колюще-режущим оружием. До этого трое суток по горам мотался. Сегодня тоже весь день на ногах и в заботах. Сначала объяснял моим соратникам план предстоящего разгрома имперских наемников, потом уже, так сказать, в узком кругу ставил задачи Изабелле и Родрику, для которых у меня было особое задание (о нем чуть позже). А завтра мне опять в поход отправляться. В общем, сейчас у меня было единственное желание – прижать к себе нежное тело Изабеллы и сладко заснуть. Ну, может быть, перед этим немного ее поласкать и от нее ласки получить. Нет, не «может быть», а обязательно. Лежу на постели, смотрю, как она медленно раздевается. Научилась это делать так, что у меня внутри все просто переворачивается от предвкушения. Присела на край кровати, расчесывает перед тем, как присоединиться ко мне, свои густые волосы. И мне все меньше и меньше начинает хотеться спать.

– Ты меня не слушаешь, Ричард, – обиженно произносит девушка, грациозно изгибаясь, чтобы убедиться, что на моем лице нет ни малейшего понимания того, о чем она мне вещает.

– Дорогая, я тебя внимательно слушаю, – отвечаю я, обхватывая девушку сзади и, опрокинув на себя, начинаю гладить ее грудь. – Но если ты хочешь, чтобы я это делал с удовольствием, давай ты продолжишь в этом положении.

Изабелла старается вырваться, но быстро сдается.

– Так мне будет тяжело сосредоточиться, – чуть прерывающимся голосом произносит она. – Но ради тебя я готова освоить и такую форму доклады. В общем, слушай, – она усилием воли концентрируется на деле. – Я решила оставить Элениэль у нас. Во-первых, ей идти просто некуда. Не очень жалуют светлых эльфов везде, и изгои обычно долго не живут. Во-вторых, помочь ей, проявить милосердие нам может быть очень выгодно. Ты же слышал, что Локтус сказал? – моя рука замирает на ее груди – не знаю я никакого Локтуса. – Ричард, ну, этот тот эльф, который к тебе подходил по поводу перстня. Он, кстати, двоюродный дядя Элениэль, то есть принадлежит к королевскому роду Эльфары. А сказал он тебе, что король свою дочь очень любит. Принять он ее, когда она стала изгоем, больше не может, но уверена, что будет благодарен нам, если мы дадим ей безопасный приют. Конечно, это не то же самое, как если бы ты не упрямился и, пока была такая возможность, признал бы ее своей женой, но тоже очень неплохо. А жен мы для нас подходящих подберем в других королевствах.

Подберем жен для нас! Подходящих, то есть полезных! Нет, поражаюсь я своей жене-невесте. Лежит со мной в постели, а думает о том, кого бы повыгоднее мне подложить. О, времена! О, нравы!

– Теперь Эли для этого уже не годится. Статус принцессы она потеряла, – продолжает Изабелла, прижимая мою руку к своей груди.

– Эли? Это кто? – задаю я очевидно глупый вопрос, но тут ничего не поделаешь – думаю я сейчас о другом.

– Элениэль, Ричард, – в голосе Изабеллы сквозит нетерпение. – Я ей такое имя дала. Не может неблагородная королевское имя носить! – произносит она жестко общеизвестную истину.

Да, тут так. Какой-нибудь Изабеллой или Элениэль могут быть только девушки из королевских семей или высшей аристократии. Остальным полагается называться более просто или коротко. Наверное, чтобы удобнее кричать было: «Эй, Эли, Мельба, Дора, бегом сюда! Подайте мне то платье, которое я в прошлом месяце только один раз надевала. Да не это, бестолочи. А зеленое!».

–Так все-таки что ты с ней делать собираешься? И как убедила ее остаться? – заинтересовался я, наконец, рассказом Изабеллы.

– Что значит – убедила? – не понимает меня девушка. – Я ей приказала. И все. Кто она, и кто я? Я – герцогиня Юма (опять торопится – не герцогиня она пока по нашим законам, но станет ею, конечно), а она – безродный изгой, – Изабелла слегка распаляется, но заканчивает свою мысль с некоторым сочувствием к эльфийке. – Да и некуда ей податься сейчас. Если бы я вдруг стала простолюдинкой, то, наверное, руки бы на себя наложила… А так… Она все-таки будет в уже привычном окружении. И в обиду я ее не дам.

Точно! Теперь же любой благородный может посчитать эльфийскую красавицу своей законной добычей. А внимание она привлекает. Красота ее никуда не пропала. В этом Изабелла, пожалуй, права.

– И еще я думаю, – развивает свою мысль девушка. – Что со временем она примет свое новое положение и тогда может быть нам очень полезна. Воительницей она была знаменитой. И то, что тебе тогда позорно проиграла, первый случай в ее жизни. Да и шестом она потом, как сама мне призналась, изрядно тебя отделала, – не удерживается, чтобы слегка не поддеть меня. – Может стать моей телохранительницей. Или нашей дочери, когда та родится. После сына, конечно. Первенец должен быть сыном и наследником. Давай им и займемся, любимый. Прямо сейчас! – переворачивается и впивается страстным поцелуем в мои губы.

На следующее утро, когда я с отрядом в три сотни горцев и сотню гномов покидаю лагерь, замечаю у входа в шатер Изабеллы Элениэль. Теперь уже просто Эли. Странно видеть ее не в привычном обтягивающем кожаном трико, а в одном из платьев моей невесты и безоружной. Вот так проходит мирская слава, думаю я, глядя на нее… Была знаменитой эльфийской принцессой воительницей, поражающей всех своим мечом и прелестями, а теперь приходится донашивать старые платья своей благодетельницы. Эли провожает меня задумчивым взглядом. Что-то в нем сквозит этакое, но понять не могу. Все. Забыли. Проехали. Меня впереди не самое простое дело ждет.

Глава 2. Военно-политическая победа.

И что же меня ждет? Придется вернуться к вчерашнему военному совету и тем особым заданиям, которые я дал Изабелле и Родрику.

Прошел он, на удивление, быстро и без споров. Ну, да. Конечно. Герцог решение принял. Опять же самую сложную часть задачи взял на себя. Будем исполнять!

А придумал я следующее. Пока меня разведчики носили, в смысле – сопровождали, по горам, заметил я два нюанса, которые делали из имперских наемников не охотников, а дичь, а весь хитроумный замысел графа Сиверса превращали в пшик. Подвод с провиантом в лагере наших противников видно не было. Так, пара телег, не больше. Это сразу меня натолкнуло на одну простую идею, но ее следовало еще проверить.

И когда мы добрались до противоположного выхода, он же вход, из долины, я с чувством глубокого удовлетворения убедился, что мои подозрения были правильными. Во-первых, на второй день нашего наблюдения через проход проследовал довольно скромный обоз, за которым гнали всего-навсего пару десятков овец. Это трем с половиной тысячам вояк на один зуб. Видимо, не может Сиверс сразу собрать много еды, чтобы отправить одним махом. Не подготовился он заранее к тому, что ему придется со мной воевать. Не ждал такой прыти от дурачка. И где теперь ему взять столько еды, чтобы свою армию прокормить? А негде. В моем герцогстве продовольственная безопасность хромает на обе ноги. Полей, как таковых нет. Горы, однако. Овец, правда, много, отары большие, но кто же из горцев добровольно все свое основное богатство согласится под нож пустить? Ради графа, который на троне пока сидит крайне неуверенно? Мог бы и заставить продавать. Но с «заставить» у моих подданных проблема – ярко выраженная идиосинкразия у них на такие действия. В общем, восстание гарантировано. Да еще пятая часть населения гномы, которые так и вовсе почти ничего не выращивают и никого не разводят для своего пропитания. Живут на привозном. Вот и закупает Сиверс, что может, в том же Турвальде и порционно отправляет наемникам.

Но это еще не все. Проход узкий. Лиги две – две с половиной протяженностью. И это будет дверцей ловушки, в которой я сейчас запру прожорливых имперцев. Посмотрим, как они на пустой желудок запоют. Сдается мне, что песнь их будет жалостливой.

Как мы это проход удержим? А вот для этого я, собственной моей герцогской персоной, здесь и нахожусь. Впрочем, мой статус главной шишки в Юме в данном случае не самое главное. Расчет на то, что я маг. Темный. План прост и изящен. Вместе с сотней моих горцев я со всем возможным комфортом располагаюсь в проходе, гномы быстренько еще больше его сужают – в работе с камнем им равных нет, остальные воины остаются наверху и будут готовы закидывать желающих обойти мою позицию по тропинкам камнями и расстреливать их из луков и арбалетов. А я сижу, жду гостей. Если это будет караван с продовольствием с внешней стороны, то мы либо его не пропускаем (это если там охраны будет слишком много), либо захватываем. Если же наемники, оголодав, постараются прорваться назад к ближайшему супермаркету, то я вежливо встречаю их туманом тления, через который пройти у них не будет ни малейшего шанса.

Не просчитал граф Сиверс такой мой ход. И не мог. Не принято здесь пока «воевать подло», то есть пользоваться головой и естественными преимуществами. Напал на тебя очевидно более сильный враг – будь любезен выйти ему навстречу и огрести. Вот это честно и благородно. Достойно уважения и недолгих воспоминаний о героически сгинувшем храбреце. Правда, запереться за стенами замка или, как это делают уже давно юмцы, на своих горах, тоже не возбраняется. Но веди себя при этом достойно! Раз боишься выйти на честный бой, то строить разные гадости напавшим не моги – обозы там перехватывать, например, из засад на отставших от своей армии врагов нападать. За это будешь подвергнут всеобщему осуждению и презрению.

А вот мне на такие условности плевать. Когда я свой план излагал, то, зная о местных правила ведения благородной войны, опасался, что мои сподвижники – соратники возражать начнут. Не стали. Значит – не совсем пропащие, удастся из них что-то путное воспитать.

Забегая вперед, скажу, что все произошло именно так, как я и запланировал. Никаких застав в проходе не было. Мы спустились с горы, я, как всегда, воспользовался веревочным лифтом на чужой мускульной тяге, гномы буквально за сутки заложили камнями часть прохода, для меня установили палатку. Не мой шикарный шатер, конечно, но ума не приложу, как они умудрились даже такой груз сюда дотащить? Однако приятно внимание, а еще сухо и тепло.

Первый обоз мы приватизировали уже на следующий день. Отдали нам его возницы без малейшего сопротивления, когда вооруженных сотрудников моей таможни увидели. По-моему, даже рады были. Им дальше тащиться не придется, разгрузились и свободны. Оплату за свой труд, видимо, получили от графа предоплатой. Небольшое недопонимание вышло только с погонщиками овец. Эти оказались типичными прижимистыми кулачками по своей психологии. Попытались доказать, что минимум треть овец – это их личное движимое имущество, которое они прихватили вместе с проданными овцами просто так – за компанию, чтобы им скучно не было. Но их доводы встретили аргументированные возражения в виде трех просвистевших в непосредственной близости стрел, и вопрос был решен положительно. Погонщики взгромоздились на опустевшие телеги и со всем возможным комфортом убыли восвояси.

Больше нам продуктов не подвозили. А жаль. Неплохо, должен признать, граф Сиверс кормил наемников. Впрочем, нам и этих запасов с избытком на те три недели, что продолжалась наша эпическая битва, хватило.

Сначала наемники вели себя тихо. Видимо, думали, что подвоз съестного задерживается по техническим причинам и сейчас воспоследует. Потом решили проверить, в чем причина того, что им приходится уже одной кашей питаться. Обнаружили нас. На следующий день предприняли атаку в конном строю. Только вот проход гномы такой оставили, что через него на лошадях больше, чем по трое в ряд не просочиться. Да и то если шагом.

С руганью и проклятиями в наш адрес имперцы спешились и попробовали изобразить пехоту. Получилось не очень. Печально получилось. Атака захлебнулась, едва начавшись, когда первые два десятка самых голодных на всех парах заскочили в мой фиолетовый туман. Даже шпор от них не осталось. Тогда остальные пришли к закономерному выводу, что каша и без мяса очень даже ничего и лучше подождать, пока нас выкурит из прохода кто-нибудь другой.

Неделю они жили этой надеждой. Пустой, к слову. А потом попробовали на зуб противоположный выход из долины. Но там их ждали такие же каменные стены, пять установленных в ряд бомбард и основные силы моей армии. Хватило залпа из бомбард.

В общем, к исходу третьей недели я, наконец, услышал в их исполнении ту арию, на которую и рассчитывал, когда все это затевал. В роли солиста выступал командир наемников, а ему подпевали два его заместителя.

Слова в куплетах, исполняемых ослабевшими от отсутствия еды голосами, были ожидаемые. Мол, мы не местные, попали сюда по ошибке, знать не знали, что нас супротив законной власти подрядили, а так бы никогда, граф Сиверс не только обманул честных воинов, но и не выполнил своих обязательств, а потому мы ему больше служить не намерены, готовы заключить контракт с его светлостью герцогом Ричардом на почти безвозмездной основе. И дайте, пожалуйста, что-нибудь пожрать!

Контракт с ними заключать отказался, едой поделился. Заставил сдать весь магический взрывной порошок, чтобы их пистоли сделать бесполезными, а то наедятся сейчас и передумают сдаваться. А потом отпустил. Почему? Могли бы пригодиться в моей армии, служа просто за еду? А вот в этом и заключается главная причина нашего успеха. Причина того, что граф Сиверс не смог собрать достаточные силы, чтобы выбить нас из прохода. Хотя теоретически мог бы. У тех вассалов, которые сохранили ему верность, тоже немало опытных горцев, которые доставили бы моим воинам множество проблем в войне на вершинах.

Но тут сработала вторая часть моего замысла. Спецоперация «Дискредитация».

В ее детали я на военном совете никого посвящать не стал. Не хотелось мне, чтобы мои излишне благородные подданные узнали, на какие подлости ради достижения своих целей способен пойти их герцог. Так что излагал нюансы задуманного в самом узком кругу – Изабелле и Родрику.

Изабелла сразу оценила всю подлую эффективность моего предложения и смотрела на меня с восторгом. А вот Родрик поначалу уперся.

– Племянник, ваша светлость, – начал он неуверенно пытаться меня отговорить. – Но это же как-то…, – он замялся, а потом решился. – Подло! Что о вас будут говорить, если мы это сделаем? Это же ложь и гнусная клевета! Не может герцог гордого Юма опускаться до подобного.

Только я набрал в легкие побольше воздуха, чтобы достойно ответить моему чересчур щепетильному родственничку. Вот интересно – отравить собственно племянника для него вполне приемлемо, а чутка передернуть факты – позор! Как в дело вмешалась Изабелла. И ведь ни слова не произнесла. Просто так посмотрела на дядюшку, что тот сразу понял, что он старый маразматик, не способный оценить все изящество гениального замысла моей светлости, и если он не одумается, то уедет в дальний монастырь, где до конца своих дней сможет наслаждаться чистым горным воздухом, одиночеством, глубокомысленными размышлениями о чести и переписыванием книг. И дядюшка сдался.

– Впрочем, – начал давать он заднюю. –Учитывая, что это создаст возможность избежать гражданской войны, сохранит жизни подданных герцогства, да и не так уж далеко все это от истины, то…

– Вот и отлично, – подытожил я совещание. – Тогда за дело! Если надо, привлеките грамотных слуг, чтобы переписывали наши послания в максимально возможном количестве. Завтра наши гонцы отправятся вместе со мной, и я хочу, чтобы уже через неделю – десять дней о предательстве графом Сиверсом Юма говорили везде!

Что мои первые создатели фейков должны были написать? Ничего особенного. В моем мире это называлось «подметные» или «прелестные» письма. Их подкидывали в разных местах – «подметные», в них прельщали людей восставать против власти и всячески законы беззаконить – «прелестные». В нашем случае излагалась версия предательских поступков и замыслов графа Сиверса, которые должны были неминуемо привести к неповиновению его распоряжениям.

Видели имперских наемников в Юме? Это значит, что граф продал вашу свободу империи, и в самое ближайшее время такие отряды оккупируют ваши земли. Отберут урожай, овец, надругаются над вашими женами и дочерьми. Почему граф это сделал? Потому что просватал свою дочь за третьего сына императора. Тому, правда, вроде бы только пять лет исполнилось, но кто будет разбираться? Наемников многие видели. Гномов заставят работать бесплатно! Соглашение уже подписано. У всех горцев отберут оружие! Будете такими же беззащитными перед произволом, как и смерды в империи.

Граф пока не отбирает еду у жителей? Так подождите – начнет. И случаи уже были. Свидетели видели, как по его приказу отбирали отары овец. Да! И дочь пастуха наемники с собой забрали. Не иначе, как для своих утех.

Граф закупает продовольствие в Турвальде? А для кого он его закупает? Не для вас – честных тружеников Юма. Для своих наемников! И тратит на это казну, в которую вы!!! платите подати! Он заставляет вас содержать своих прихвостней и обогащает ваших извечных врагов – турвальдцев!

А вы знаете, что, будучи недавно в Турвальде, он принял покровительство Конрада Третьего? А наш герцог Ричард это узнал и возмутился. Поэтому его там и арестовали!

В общем, полный набор самых разных обвинений – от вполне обоснованных до полного бреда. Но признавая, что какая-то часть соответствует действительности, люди поверят и во все остальное.

Все эти послания выполнялись с расчетом на разную аудиторию – гномов, горцев, мелких землевладельцев, вассалов побогаче. Со своими нюансами и правильной расстановкой акцентов. И обильно засевались по всем площадям, рынкам, мелким селениям и городкам. Благо с грамотностью в этом мире все обстоит не так плохо, всегда кто-нибудь умеющий читать найдется и с удовольствием просветит окружающих.

Прокатилась моя спецоперация по герцогству со скоростью снежной лавины. Не знакомы здесь еще с такой методикой, а тут такие скандальные слухи! Как не передать каждому, кто только встретится? Когда дело дошло до Юмиле, графа Сиверса начали при появлении освистывать, а его приближенных бить. Уловив своими чуткими носами, куда ветер дует, от него тут же побежали аристократы, которые быстренько начали прикидывать как бы половчее перейти на мою сторону. В общем, не было у Сиверса ни малейшего шанса собрать сколько-нибудь значимые силы, чтобы не то что мне противостоять, но даже попытаться деблокировать, выражаясь академическим военным языком, наемников.

Сдулся граф. Теперь, небось, сидит в моем замке и думает, как я с ним поступлю.

А я еще и сам не решил. Подожду, что Изабелла посоветует. Она как раз уже разделась и сидит рядом со мной на постели – волосы расчесывает. Надо сейчас ее повалить на себя и спросить. Она в таком положении замечательные мысли порой выдает.

С Элениэль, которая теперь Эли, она правильно все рассчитала. А я еще сомневался. Но об этом потом. А так? Великолепная герцогиня из нее получится. Не сомневаюсь. С такой герцогиней ни советники не нужны, ни собаки. Надеюсь, что я все-таки нужен. Победу какую одержать громкую, да и вообще…

Порядок действий помню. Обнимаю девушку сзади, укладываю спиной на себя, ласкаю грудь, задаю вопросы, потом перехожу к «вообще».

Глава 3. Я, Изабелла и все остальные.

Да, именно так все сейчас выглядит со стороны. Есть я – герцог Юма Ричард, есть моя нареченная невеста принцесса Турвальда Изабелла и есть – все остальные. И сейчас мы торжественно въезжаем в Юмиле, столицу моего герцогства.

Пришлось таки навести некоторый порядок в титуловании девушки. Так что теперь она официально мне не жена и, соответственно, не герцогиня, а опять невеста и принцесса. Правда, когда дядюшка Родрик этот вопрос поднял, Изабелла сначала горячо возражала. Уж очень ей нравилось считать себя уже моей законной супругой. Но потом, прислушавшись к доводам достопочтенного, который сейчас рассекает за мной в новой сутане, согласилась, что он прав.

В чем суть? В том, что если официально объявить ее до церемонии в храме моей женой, то и церковное таинство становится какой-то непонятной пародией и вызовет удивление у народа. Это что? Наш герцог до заключения брака уже эту принцессу того? Раз женой ее называет? И будут в сомнении крутить головами, осуждая не меня, конечно, а Изабеллу. За вольность нравов. Подданные у меня, надо сказать, не то чтобы очень набожные, но традиции блюдут и их нарушение воспринимают плохо. И этим мне, кстати, очень нравятся. Тоже не терплю распущенности ни в ком. Кроме себя. И, пожалуй, Изабеллы. И Гру тоже. Да и Мелли… Хотя с последней все закончено. Ей предстоит в скором времени стать баронессой и женой Гуннара.

С другой стороны, если обойтись совсем без церковного ритуала, то девушка так навсегда и останется не совсем полноценной моей женой и, соответственно, герцогиней Юма. Легитимность той церемонии, которую ее папачиус в Турвальде провел, не признают нигде, кроме самого Турвальда. В общем, накосорезил Конрад Третий, когда пошел против официальной церкви в своем желании непременно заполучить в свою постель будущую королеву Матильду. Ну, а последним аргументом, добившим Изабеллу, стало замечание Родрика, что и ее дети (в смысле наши) в этом случае могут потом быть признанны незаконными наследниками. Вот тут моя карьеристка сразу сдалась. Она ведь уже видит сначала меня императором, а потом и нашего сына. А потом и целую династию, которая будет править вечно. А ей будут стоять везде памятники (рядом со мной) как основательнице.

Так что теперь она носит титул «нареченная невеста его светлости герцога Юма Ричарда, принцесса Турвальда Изабелла». Чтобы ее утешить, я даже в шутку предложил добавить еще и «Прекрасная» в конец, но потом решили не перебарщивать. И так пока произнесешь все, устанешь. Правда, теперь у меня герольд есть. Он справится. Да, прилетел ко мне тот петушок, который тогда Элениэль по поручению Сиверса сопровождал и ее вызов мне объявлял. Вон он – самым первым со своей вувезеллой вышагивает. Сейчас на центральную площадь придем, и он там орать начнет, как резаный, меня прославляя. Текст уже заготовлен и мною согласован.

Я, кстати, тоже согласился на новый титул. Пока ношу старый – просто герцог, но через неделю будет торжественная коронация меня в качестве Великого. Стану Великий герцог Юма Ричард. Предлагали мне, уже не в шутку, а всерьез, прибавку «Победоносный», но я наотрез отказался. Такое имя постоянно подтверждать нужно, а это прямой путь к постоянным войнам. У меня же планов на мирные преобразования вагон и малая тележка. Бардак в народном хозяйства Юма первостатейный. Куда только предки этого тела смотрели, не понимаю. Ни инфраструктура не развита, ни научные исследования, как магию совместить с технологическим прогрессом, толком не ведутся. Про социалку даже не говорю. Работы – непочатый край предстоит.

Думаете, я тщеславный, что Великим, не сделав, по сути, еще ничего, решил себя провозгласить? Ошибаетесь. Причина в другом. Когда месяц тому назад, да, уже месяц прошел с тех пор, как я лихим маневром, проявив чудеса смелости, разгромил непобедимых имперских наемников (это официальная версия событий, которую придумал не я, а мои приближенные), в наш лагерь начали подтягиваться те графы, бароны и простые дворяне – лендлорды, которые до этого держали сторону графа Сиверса, им было остро необходимо как-то проявить свои верноподданнические чувства по отношению ко мне. Вот они, посовещавшись, и заявились к моему шатру, чтобы нижайше попросить меня принять заслуженный титул «Великого» и прибавку к нему «Победоносный». Хотел, честно говоря, в шею их прогнать, но дядюшка не дал.

– Очень своевременная мысль, – промолвил он задумчиво и тихо добавил, чтобы только я слышал. – Ричард поблагодари их за предложение и скажи, что подумаешь.

Поблагодарил. Благосклонно отпустил. Думать сели в полном составе малого совета – я, Изабелла и Родрик.

– Зачем мне это надо, дядя? – спросил я, насмешливо наблюдая за тем, как расплывается в довольной улыбке лицо Изабеллы. Понятное дело. Теперь она на ровном месте станет не просто герцогиней, а Великой.

– Корона твоя герцогская где? – вместо ответа спросил Родрик. – В Турвальде осталась? А это, между прочим, важнейший символ твоей власти.

Да, неудачно получилось. Я, стало быть, в Юме на троне сижу, а какой-нибудь неизвестный перец мою корону в Турвальде себе на голову напялит и объявит себя законным герцогом. Шняга…

Изабелла, услышав слова Родрика, смутилась. Улыбка с лица исчезла. На меня смотрит виновато. Ага. Помнит кошка, чье мясо съела! Это же она у меня тот обруч с камешками попятила и на себя нацепила. Помню. А потом еще и профукала мой символ власти. Наклонился к ней, шепотом сказал:

– Вечером накажу по методу дроу.

Успокоилась, опять улыбка на губах. Теперь предвкушающая. Не знаю, почему этой гордячке так нравится, когда я ее сначала по попке шлепаю, а потом утешаю. Но какая разница? Ей приятно, а мне не трудно. Да и приятно тоже. Не шлепать, конечно, а потом утешать.

– Вот, – продолжил тем временем дядя. – А так ты проведешь торжественную церемонию коронации с принятием нового титула. Для этого изготовим новую корону, естественно. Заодно я и бракосочетание ваше проведу, как положено. Будет отличный повод устроить для народа праздник на неделю – другую. И время подходящее – зима наступит уже, никаких срочных работ ни у кого нет.

Вот как раз после этого и возник небольшой спор по поводу статуса Изабеллы. Как он завершился, я уже рассказал.

Въезжаем мы, стало быть, в Юмиле, восторженные подданные, наконец, вновь обретшие своего горячо любимого законного герцога, а еще больше дармовую выпивку, которая сегодня будет выставлена на всех площадях, неистово меня приветствуют. Коня моего, неизменного Буяна, ведет под уздцы бывший граф Сиверс. С остриженными волосами в знак покаяния и раскаяния в содеянном. Да, оставил я ему жизнь и даже почти простил. Не я оставил, и не я простил, если формально рассуждать. То есть я, конечно, но устами Изабеллы.

В ту ночь, когда я стимулировал умственную деятельность Изабеллы поглаживанием ее груди, она высказала следующее:

– Конечно, по-хорошему следовало бы графа в медном быке запечь. Это и другим урок было бы, и народу надо дать какое-то развлечение в честь твоего возвращения на престол. Но, с другой стороны, кого казнить мы еще найдем, а граф Сиверс, судя по всему, неплохой вояка. И по-своему честным он мне тогда в Турвальде показался. Хотя и вел себя крайне нагло. В общем, я думаю, нужно посмотреть, как он сейчас поступит. А там… Можно и простить. Можно и запечь.

И граф повел себя правильно. Избежал чести быть приготовленным в медном быке на предстоящем празднике. Явился к нам в лагерь как раз, когда мы уже выступать в сторону Юмиле собирались. Приехал с дочкой своей Мирандой, которую когда-то хотел за меня выдать, и только двумя слугами. Встал перед нами с Изабеллой на колени, голова острижена, первый снежок на коротком ежике седых волос тает. За ним Миранда пристроилась. Тоже на коленях. Но, к счастью, волосы не обрезала, а то была бы совсем на какого-нибудь напуганного галчонка похожа. Трясется. То ли от холода (в одном платье, без накидки – жалость пытается вызвать), то ли от страха. А скорее всего – и от того, и от другого.

Мы с Изабеллой восседаем уже на лошадях. Вокруг все замерли в ожидании. Сейчас раскроется, милостив ли темный маг – их старый-новый герцог или нет? От этого для моих вассалов многое зависит. Что он сейчас сделает? Простит старика или превратит у всех на глаза в кадавра, да заставит собственную дочку загрызть? Ну, или наоборот. И сдается мне, что надеются они на первое, но и на второй вариант с удовольствием посмотрят. Такие здесь нравы. Казнь, а если еще и изощренная – самое желанное зрелище.

А я держу мхатовскую паузу. Смотрю сурово на предателя, а сам прикидываю, как лучше поступить. Мой авторитет и так никаких вопросов не вызывает. Он до небес в последнее время вознесся. А вот Изабелле немного любви моих подданных не помешает. Пусть ее милостивой считают. Ага. Просто сама доброта. Уж я-то знаю.

– Встань, барон Сиверс, – произношу громко, чтобы все услышали и поняли, что я бунтовщика в статусе понизил. – Передаю твою судьбу в руки моей нареченной невесты принцессы Турвальда Изабеллы.

Довольна девушка. Это именно то, о чем она всегда мечтала. Решать судьбы людей, править, возносясь над толпой.

– Барон Сиверс, – произносит она так торжественно, будто судья при оглашении приговора министру-взяточнику – только что молоточка в руке нет, а вместо мантии обтягивающий костюм для верховой езды. – Я дарую тебе жизнь. А прощение ты заслужишь верной службой его светлости герцогу Ричарду на границе с лесом оборотней. Половину твоих владений корона берет под себя.

Молодца! Мне бы такое в голову, признаюсь, не пришло. Все продумала моя невеста. Тут тебе и не полное пока прощение, и к делу опытного полководца пристроила, и прибыток казне обеспечила. Надо будет, кстати, проконсультироваться у Родрика, какие земли у Сиверса выгоднее всего будет откусить. И сбежать оттуда Сиверс, если вдруг опять на предательство решится, не сможет. Это не граница с Турвальдом, через которую можно в империю ломануться. Там будут лес и оборотни. А Изабелла, оказывается, еще не все милости на бывшего графа излила. Продолжает.

– Твоей дочери Миранде я выражаю свое благоволение и беру в свою свиту (заложницей верности новоиспеченного барона будет, перевожу я про себя). Нарекаю ей новое имя – Мира (да, прежнее длинновато для дочки какого-то барона, да еще и впавшего в немилость). И я знаю, что ты мечтал найти ей достойного мужа. Не беспокойся об этом. Теперь я сама этим займусь и подберу Мире подходящую партию.

Змея, акула, барракуда! Не забыла, что Сиверс мечтал свою дочурку со мной окольцевать. Не месть это, конечно, но что-то похожее. Интересно, кого Изабелла для девушки выберет?

– Отправишься к новому месту службы через месяц, а пока дозволяю сопровождать нас в Юмиле, – завершает свою речь невеста.

Вот и ведет барон Сиверс под уздцы моего коня, а его дочка Мира, с лица которой за прошедшие с их приезда две недели так и не сошло испуганное выражение, едет чуть позади Изабеллы. Справа от нареченной невесты и принцессы идет пешком и с мечом на перевязи бывшая принцесса эльфов Элениэль – теперь телохранительница Эли.

Почему идет и почему с мечом? И то, и другое, потому что Изабелла, хоть и моя невеста, хоть это и знают все, но пока, в первую очередь, принцесса Турвальда. А ко всем представителям этого королевства у моих подданных отношение чуть хуже, чем плохое. Так что задача Эли не допустить, чтобы какой-нибудь фанатик или уже успевший хватить по случаю праздника крепкой настойки истинный патриот не попытался избавить своего обожаемого герцога от такой будущей жены. А с седла это сделать будет сложнее. Без меча тоже. Смотрит телохранительница внимательно по сторонам, обстановку оценивает. Изабелла ей с некоторых пор полностью доверяет. У меня есть определенные сомнения, но они не касаются обеспечения безопасности моей любимой. Они из другой оперы.

Чем эльфийка заслужила такое отношение моей не страдающей излишней наивностью любимой девушки? В общем, ничего особенного. Жизнь ей спасла. Как в воду, Изабелла смотрела, когда обмолвилась, что именно в роли ее защитницы та может пригодиться.

Произошло это так. Через пару дней после моего убытия в поход (это когда я отправился наемников голодом морить) наш лагерь собрались покинуть эльфы. Я им это разрешил, хотя и сомневался, что им удастся до холодов пройти по горным перевалам. Ведь напрямую они двигаться не могли. Наемники были еще вполне сытые и их не пропустили бы. Впрочем, не мое дело. Захотели померзнуть, хозяин – барин. Изабелла из вежливости, а также в связи с ее планами установить добрые отношения с Эльфарой вышла их проводить. Естественно, в сопровождении леди Мельбы, Гру и Эли. Плюс еще пяток гвардейцев. Но те поодаль держались. Присутствовали, скорее, для проформы. Никто нападения на мою жену, которая тогда еще не была разжалована в невесты, ожидать не мог даже в страшном сне. А он приснился.

Внезапно, а как еще может террористическая атака произойти?, из группы эльфов выскочил один юный аристократик ушастый (к слову, уши у эльфов лишь едва удлиненные, можно даже этого и не заметить, если не знать) и с обнаженным мечом кинулся на Изабеллу, крича что-то про то, что это она виновата в беде, постигшей несравненную принцессу Элениэль, и сейчас он восстановит вселенскую справедливость, перерезав девушке горло. Думаю, влюблен он был в свою госпожу до безумия, вот у него крыша окончательно и протекла. Впрочем, это не важно, что там его торкнуло.

От неожиданности никто даже не дернулся, чтобы его остановить. Так бы и остался я вдовцом, не успев даже полноценно жениться, если бы не Элениэль-Эли. Безоружная, в неудобном платье она умудрилась в одно мгновения оказаться между убийцей и Изабеллой. А тот совсем спятил, потому что и ее, объект своей страсти, попытался мечом со своего пути убрать. Однако не рассчитал. Свои боевые навыки эльфийка вместе с магией не утеряла, так что сначала уклонилась от его удара, а потом поднырнула под занесенный меч и повалила противника на землю. Тут уже и гвардейцы очухались, и остальные эльфы подскочили. Скрутили покушавшегося на мою невесту. А Эли получила порез в том же месте, где был и у Изабеллы. Полученный от кинжала эльфийки. И Изабелла сочла это, вкупе с несомненным подвигом Эли, знаком, что та искупила свою вину. С этим, кстати, спорить не собираюсь. Искупила. Меня в ней другое напрягает несколько.

Преступника сами эльфы хотели достойно покарать. Повесить попросту. Но Изабелла, которая способность хладнокровно думать не теряет ни в какой ситуации, приняла решение его помиловать. Незачем нам становиться причиной смерти знатного эльфа, пояснила она мне свой поступок. Повод к его казне забудется потом, а то, что состоялась она в Юме, помнить будут долго.

В итоге наказали урода по-другому. Вымазали в дегте, изваляли в перьях, посадили на осла задом наперед и так отпустили из лагеря. Потом другие эльфы его развяжут, а сам он где-нибудь в ручье отмоется. Но опозоренным останется навсегда, хотя и живым.

А теперь про то, что меня в Эли смущает.

Ее отношение ко мне. Стоит мне появиться в поле ее зрения, как она от меня глаз не отводит. Даже вот сейчас – нет-нет, да повернет голову в мою сторону. Но не со злостью смотрит, не с вожделением. А с какой-то такой тоской, что я каждый раз себя в чем-то жутко виноватым чувствовать начинаю.

Хотя и нет за мной никакой вины перед ней. Сама она все сделал – и на дуэль меня вызвала, и перстень свой на кон поставила, и потом чуть не силой меня ко всякому разному склоняла, и с кинжалом ночью заявилась. А я, как раз, вел себя крайне благородно – на дуэли не только не убил, но даже серьезно не ранил, потом от дроу спас, в дальнейшем своей властью над ней не воспользовался с определенными целями, пообещал вернуть перстень, как только мы Юмиле захватим. И сейчас. Позволил ей остаться у нас, сыта, обута, одета, вон – со своим мечом на почетном месте телохранительницы моей невесты шествует. А могла бы, между прочим, сейчас по лесам скитаться или уже давно у какого-нибудь аристократа на цепи в его замке сидеть и с ужасом каждую очередную ночь ждать.

Что ей еще от меня надо?

Глава 4. Интерлюдия. Элениэль. Страсть.

Сегодня Элениэль охраняла свою госпожу при въезде в Юмиле, потом стояла у нее за спиной на помосте на центральной площади во время обращения герцога Ричарда к своим подданным и уже совсем поздно вечером присутствовала на торжественном ужине в герцогском замке. Конечно, не в качестве гостьи и уж тем более – почетной. Телохранительница. Не более того. Но сидела рядом с принцессой Турвальда. Отпивала первой из ее бокала, пробовала подаваемую той еду. Смысла в этом особого не было, яд мог бы быть и замедленного действия. Госпожа это прекрасно понимала, но решила, что такая нарочитая предосторожность еще раз подчеркнет ее высокий статус нареченной невесты герцога.

Но все эти мероприятия, наконец, закончились, и сейчас эльфийка лежала на диване в небольшой комнате, отделявшей спальню принцессы Изабеллы от большой гостиной, предназначенной для частных приемов, буде Изабелла захочет кого-то пригласить к себе. Кровать для телохранительницы принести еще не успели, так что пришлось устроиться на довольно узком и не очень удобном диванчике. Впрочем, это девушку нисколько не смущало. Она была погружена в свои мысли. И все они были очень грустными.

Какая же она была дура! Сколько же глупостей она наделала за последнее время! Насколько же ее госпожа оказалась умнее ее. А ведь была в таком же положении. Даже еще худшем. Считалась пленницей герцога, который прекрасно знал, что она собирается его убить, но сумела не только сохранить себе жизнь, нет, смогла стать для него незаменимой помощницей, лучшей любовницей, а через неделю станет еще и законной женой и Великой герцогиней. Элениэль бросила взгляд на дверь в спальню, которую охраняла и за которой никого не было. Изабелла, как и всегда, проводила ночь с Ричардом.

Называть герцога по имени эльфийка пыталась избегать даже мысленно. Слишком сильную бурю эмоций оно у нее вызывало. И она нисколько не обманывалась в их природе – это была даже не влюбленность, а какая-то всепоглощающая, животная страсть.

Еще она понимала, что убить тогда герцога стремилась вовсе не из чувства мести. Нет. Это была банальная ревность. Поступила, как какая-нибудь низкородная, с издевкой по отношению к самой себе прошептала девушка. Как какая-нибудь кухарка, которая бьет сковородкой по голове своего мужа истопника, застав его с прачкой. Какой же это позор! И какое счастье, что никто этого не знает. А главное – об этом не догадывается Ричард. Пусть уж лучше считает ее помешанной на мести.

Впрочем, сейчас он, кажется, ее простил. Как и Изабелла. То, что она спасла госпоже жизнь, девушка не считала достаточной расплатой за попытку убийства. В конце концов, покушение на невесту герцога произошло в немалой степени из-за нее. Это она на протяжении всего неудачного похода настраивала свою свиту против всех юмцев, она постоянно говорила о том, какую священную задачу они выполнят, когда изведут династию властителей Юма. А чуть позже ей в голову пришло еще и то, что если бы покушение удалось, ее бы вполне могли обвинить в его организации. То, что глупый юнец был от нее без ума, знали все. Так что ничего особенного она не совершила.

А вот кого бы ей хотелось спасти, так это герцога. Ричарда, позволила она себе произнести его имя вслух. Сколько раз за прошедший месяц она мечтала, чтобы на него кто-нибудь напал, а она оказалась в этом время рядом. Или, скажем, он бы заблудился в лесу, а там оборотни. И она приходит на помощь. Потом они разводят костер, но этого оказывается недостаточно, и она греет его своим телом. При таких мыслях ее бросало в жар, а ноги против ее воли начинали раздвигаться в стороны. Но нападать на темного мага и великолепного фехтовальщика в его же лагере никто почему-то не стремился, и ни в какой лес забредать он тоже не спешил. Тем более, что и лесов настоящих в Юме не было. Да и, кроме того, объект страсти старался держаться от девушки подальше и только иногда с удивлением оглядывался на нее, когда ловил на себе ее взгляд.

Первое время Элениэль даже мечтала попасть в его шатер в качестве служанки. Как это как-то раз удалось Гру. Но теперь и это было почти невозможно, а в ближайшем будущем может стать и совсем нереальным. Ее должность телохранительницы вполне позволяла госпоже даровать ей дворянское достоинство. Она уже говорила об этом и руководствовалась самыми лучшими побуждениями – статус леди надежно защитил бы эльфийку от возможных домогательств мужчин-аристократов. Хотя и так никто бы не осмелился оскорбить приближенную Изабеллы, которую, надо сказать, изрядно побаивались. Вот только Элениэль такая милость совсем не радовала, так как надежнее всем замков запирала для нее дверь в спальню герцога. Баловаться с представительницами благородных сословий не полагалось – это уже унижение для жены.

И, конечно, сама Элениэль, как ни жаждала она провести с герцогом хотя бы одну ночь, никогда не пошла бы на то, чтобы нанести обиду своей благодетельнице, проявившей к ней невиданную снисходительность. Что бы ее ждало, не прими Изабелла ее к себе, она знала слишком хорошо. Любого человека кто-то защищает. Смердов – их община и лендлорд, ремесленников – гильдия и те аристократы, во владениях которых они трудятся, благородных – солидарность этого сословия и верховный правитель. Изгоя не защищает никто. Мужчину, лишившегося защиты, тут же кто-нибудь обладающий властью и силой сделает рабом, а такую красавицу, как она – наложницей.

И никакие ее воинские умения не спасут, потому что вызывать на дуэль ее никто не будет. Загонят, как дичь на охоте. А потом какой-нибудь старый и обрюзгший барон (почему-то своего возможного обидчика она представляла именно таким), принимая парочку своих таких же соседей, скажет: «Господа, давайте опрокинем еще по кубку и я вам сделаю один подарок, от которого вы точно не откажитесь!», и на вопросительно-заинтересованные взгляды пояснит: «У меня тут одна эльфиечка есть! Такая красотка. Ух… Я вам скажу. И только по секрету! Это та самая знаменитая бывшая принцесса Элениэль. Сейчас еще выпьем и сходим к ней. Кричит так возбуждающе, извивается. Горячая штучка!». И потом они все вместе войдут в комнату, где она будет лежать привязанная к кровати.

Вот если бы ее один темный маг привязал… Или лучше, если бы сделал с ней то, что рассказывала, густо краснея и дрожа всем телом, служанка Изабеллы – гномка Гру.

Вечером, накануне того дня, когда Элениэль стала свидетельницей ее рассказа, Изабелла, которая уже два дня по определенным причинам не могла скрашивать ночи герцогу, обратила внимание на умоляющий взгляд служанки и сказала:

– Ладно. Все вижу. Сходи в шатер к его светлости и проверь, как у него приготовлена постель. Но завтра расскажешь мне все! Записывай, если сможешь, чтобы не забыть, – весело рассмеялась она.

Гру, получив это поручение, расцвела, моментально сбросила с себя платье, переоделась в свой откровенный гномский наряд и выскочила из шатра. Даже поклониться забыла, отчего Изабелла, как заметила Элениэль, недовольно поморщилась.

– А как ты хотела, Эли, – вздохнув, произнесла госпожа, увидев удивление на лице эльфийки. – Ричард – маг и в отличие от обычных людей ему это нужно и больше, и чаще. Да и традиция у нас, людей, такая. А почему все дамы берут в качестве служанок только смазливых девушек? Как ты думаешь? Правда, ночи, конечно, их мужья с ними не проводят. Так, только подол задерут и хватит. Ну, так Ричард в этом плане вообще особенный. Бесподобный, – мечтательно добавила она, закусывая нижнюю губку. – Некоторые, кстати, особо ревнивые которые, страшненьких набирают. Но это глупо – будет муж искать кого-нибудь на стороне. И в обществе такой поступок осуждение будет вызывать. Не заботится жена о муже, как полагается.

Сама Элениэль тогда подумала, что, будь она на месте Изабеллы, никого бы к герцогу не подпустила. Ни миленьких, ни страшненьких, ни тех, которые со стороны. Впрочем, ей самой как раз можно рассчитывать только на то, что когда-нибудь попадет в список «миленьких» и в качестве награды за службу получит поручение проверить, как расстелена кровать у герцога.

Теперь-то и такая надежда угасает. Сделает ее госпожа дворянкой, и все.

Вернулась Гру утром, когда они с Изабеллой завтракали. Беря пример с герцога, Изабелла стала допускать своих помощниц, а попросту слуг, иногда к своему столу. Тот с гвардейцами или разведчиками не гнушался трапезу разделить.

– Рассказывай! – приказала Изабелла, едва Гру вошла в шатер, и отодвинула от себя тарелку.

– Ой, госпожа, это было что-то незабываемое! – воскликнула гномка, избавляясь от тех тряпочек, что прикрывали ее великолепно сложенное изящное тело, и натягивая не себя куда более скромное платье служанки.

– Не тяни, – поторопила ее Изабелла. – Ты же помнишь, что я должна знать обо всем, что нравится моему мужу.

– Сначала все было почти, как обычно, – начала рассказывать Гру. – Но потом… Потом он взял меня вот так – под бедра и попку, – она постаралась обхватить себя руками так, как это сделал герцог. – И стоя, поднял на руки, и так, держа на весу, начал медленно, очень медленно опускать. Ну, вы понимаете, госпожа, входя в меня. И поднимать. Потом я откинула, держась за его плечи, голову назад, а его светлость начал сначала губами, а потом и зубами прикусывать мою грудь, самые соски, – продолжила она, невольно сжимая своими руками грудь и будто снова ощущая то, что делал герцог. – И когда он меня поднимал, то отпускал их, сначала чуть-чуть оттягивая, а когда опускал – вновь ловил ртом. И каждый раз, когда отпускал, были самые сильные ощущения – я испытывала такое наслаждение, что едва не лишалась чувств. Кажется, в конце, все-таки лишилась. Потому что, когда я пришла в себя, то почувствовала, что лежу на краю стола, а мои ноги – на плечах у его светлости, и он…

– Так, – прервала рассказчицу Изабелла, тяжело дыша и протягивая руку к кубку с легким вином. – Про это я все знаю. А вот на весу. Прикусывал грудь… Когда отпускал – самые сильные ощущения…

Элениэль в этот момент поймала себя на том, что дышит ничуть не легче Изабеллы, ее руки тянутся к собственной груди, а бедра недвусмысленно движутся. Если бы я оказалась на месте Гру, то я бы крепко обхватила герцога за шею, чтобы ему легче было, представила девушка себя в таком положении. И вспомнила, что почти в таком и была. Там, у холма. И тоже пришла в себя, лежа – только не на столе, а на плоском камне. Правда, ноги ее тогда просто свисали вниз, и в себя она пришла от пощечины.

Сейчас она бы с радостью получила и три пощечины, и десять, только бы все то, что произошло после того дня, оказалось страшным сном, чтобы она по-прежнему считалась, пусть и только номинально, второй женой герцога, и у нее был бы шанс стать ею на самом деле.

Она резко выдохнула, чтобы успокоиться и ничем себя не выдать, и подумала, что уже через ночь, когда Изабелла снова сможет придти в шатер Ричарда, тому предстоит долго поднимать и опускать, прикусывать и отпускать свою невесту.

А не ее…

Глава 5. Дела, дела, дела… А еще дядя Изабеллы и Алира.

Утро второго дня моего пребывания в замке было, наверное, самым сложным за все время моего нахождения в этом мире. Нет, никаких дуэлей, нападений и даже любовных приключений не произошло. Меня поглотили дела. А я, между прочим, был к ним абсолютно неприспособлен. Спортсменом я был в прошлой жизни, тренером-инструктором подрабатывал, но кризисным менеджером бывать не приходилось. И подобного опыта у меня не было.

Впрочем, кризисным мне еще предстоит стать. Сейчас я, скорее, изображаю из себя руководителя финансового и HR отдела одновременно. То есть разбираюсь с подданными и имеющимися в наличии деньгами и собственностью – нужно уже завтра наказать невиновных и наградить непричастных, а также изыскать на все это средства.

С наказаниями проще – нашелся в замке палач. Кстати, отличным мужиком оказался. Все то время, что меня тут не было, хранил мне верность, на поклон к Сиверсу не пошел, а прятался по подвалам. Выполз вчера на свет, когда услышал, что я вернулся. Просто защитник Брестской крепости, а не палач. Сейчас, после длительного простоя, рвется в бой и горит желанием скорее кого-нибудь запытать во славу своего законного герцога. Ну, это я ему обеспечу. Есть кандидаты.

Куда сложнее дело обстоит с награждением. Во-первых, за что? Во-вторых, на какие шиши? Нет, казна моя оказалась не в таком плачевном состоянии, как я опасался. Только что от меня казначей вышел. Доложил. Показал приходно-расходный гроссбух. Хорошо так поднакопили золотишка предки. Даже повальное воровство, которое практиковали друзья Сиверса, не смогло ее опустошить. Кстати, сам он, если верить записям казначея, в подобном замечен не был. Закупал продукты для перепродажи гномам – так это правильно. Платил зарплаты гвардейцам – тоже молодец, хотя, конечно, использовать их собирался против меня, но это ладно. Не получилось у него, так что забудем. Из необоснованных трат – только аванс наемникам. Но эти деньги я вернул, отобрав их у оголодавших вояк еще там, в долине. А вот его свора! Эти не стеснялись. И особенно разошлась пятерка наиболее верных ему прихвостней, когда поняли, что их дело труба. Как в последний раз, тащили. Впрочем, верно. В последний раз. И запретить им Сиверс не мог. Тогда бы тут же один остался. Один он в итоге и остался, но тогда он этого еще не знал.

Однако проблема даже не в деньгах. Ими можно наградить только самых мелких лендлордов, а вот графам или баронам этого будет недостаточно. Денег у них и у самих хватает. Богатое мое герцогство. Олигарх на олигархе сидит и олигархом погоняет. Снимают здесь владельцы обширных земель ренту с природных ресурсов. У кого-то парочка шахт, где золото добывают, у кого-то серебро, драгоценные камни разные. Где-то руда отменная. И так далее, и тому подобное. И про промышленность, которая, как известно, высокую добавочную стоимость обеспечивает, тоже не забывают.

В общем, хотят они все получить от меня увеличение их владений. Мне из своих что ли им давать? А самому только на налоги жить? Не нравится мне такой вариант категорически. Этак я к ним враз в полную финансовую зависимость попаду.

И совет мне дать сейчас некому. Родрик спешно пишет для меня шпаргалку к завтрашнему приему. Не знаю я никого из своих вассалов, которые завтра попрут ко мне. А должен знать, кто есть кто, и кто чем дышит. Вот Родрик и трудится, готовит для меня их резюме.

Изабелла тоже занята. Она взяла на себя курирование вопроса изготовления для нас корон. Дело важное. Тут спорить не буду. Только боюсь, что то, что она в своей страсти к внешним эффектам мне потом предложит на голову водрузить, будет весить побольше рыцарского шлема. Посоветовал ей не забывать, что и ей предстоит такую же почти штуковину на голове таскать, так пусть рассчитывает так, чтобы шея не болела. Кажется, прониклась.

Да, а за что, кстати, награждать? В чем, собственно, неоценимая помощь мне, его светлости законному и без пяти минут Великому герцогу Юма, с их стороны заключалась? В том, что эти графы, да бароны составили мне компанию в поездке в Юмиле? Тяжко им было, признаю. Я выдачу вин и прочего спиртного на время похода жестко ограничил, так что страдали они. А! Еще они лично присутствовали при единственном на этой войне залпе из гномских бомбард. Вот, если быть откровенным, и все их подвиги и заслуги.

С другой стороны, свою верность мне они сохранили и продемонстрировали. И это должно быть мною отмечено. Только не за мой счет!

Есть одно решение. Скользкое оно, конечно, но я считаю его правильным. И, пожалуй, несмотря на некоторый риск вызвать недовольство аристократии, им и воспользуюсь. Конфискации. Здесь это не принято. Каким бы предателем не был вассал, отбирать у него наследственные владения нельзя. Голову, если считаешь нужным, отруби, а вот земельку не трожь. У каждого родственники, свойственники и другие прочие, которые будут против разорения семьи подлеца. Кроме того, они опасаются, и правильно делают, что один раз позволив сюзерену провернуть такое, потом могут и свои графства и баронства потерять. Но у меня случай особый, так что придется им с моим произволом смириться.

Первыми под нож пойдут те, кто мою казну обчищал в, скажем так, относительно скромном режиме. Благо – казначей все записывал, а они и внимания не обращали. Не предполагали, что я вернусь и им отвечать придется. Так вот. Пусть все возмещают. В десятикратном размере. Срок – три дня. Не смогли? Конфискация владений на сумму штрафа.

Вторые гуси пожирнее будут. Это та пятерка отважных, которые тащили, как не в себя. Четверо из них успели за границу сбежать. Вместе с семьями. Вот этих политэмигрантов я раскулачу по полной. Тем более, что все они очень небедные графы были. Есть чем поживиться. Все их владения я разделю между верными мне вассалами. Тогда, кстати, и шуму меньше будет. Получившие награды начнут мое решение всячески поддерживать и доказывать всем, что никогда еще ничего более справедливого не видели.

И, наконец, пятый кандидат. Это тот, который не сбежал. Заперся в своем замке, почему-то надеясь, что я его или не смогу, или не захочу штурмом брать. И смогу, и захочу. Уже хочу. Нужен мне этот граф. Его владения, само собой пойдут в общий наградной котел, а он сам – на плаху в день моей коронации. А то народ не поймет, если я ему такого развлечения не предоставлю. Да и палача надо чем-то вознаградить. А ничего другого ему не нужно. Я предложил ему стать лендлордом. Нет, говорит, хочу вам, ваша светлость, служить в прежнем качестве, просто руки чешутся. Так что прямо сейчас часть моих войск при двух бомбардах отправится в гости к вору.

А мне пора к следующим вопросам переходить. Ждут меня два важнейших разговора.

Первый с герцогом Гастоном, который возглавляет посольство Турвальда. Ехали к Сиверсу, попали ко мне. Кстати, он не кто-нибудь, а дядя моей нареченной невесты Изабеллы. По матери. Так что надо будет его как-то уважить. Сама Изабелла говорит, что Гастон этот очень всегда ее любил, но что он немного спятил на почве рыцарственности, так что удивляться его возможным закидонам мне не стоит. Этакий местный Дон Кихот.

А второй – аж с самой королевой дроу Алирой. Не уехала она тогда никуда из Юма. Думаю, надеялась, что я светлых эльфов с Элениэль отпущу, а она со своим отрядом их перехватит. Вот это будет напряженная беседа, чувствую.

Глава 6. Дядя Изабеллы.

Начать решил с дядюшки Изабеллы. Думаю, что эта встреча будет попроще. Да и буду я не один. Изабелла обязательно поприсутствует. Кстати, вот и она – уже переоделась в платье для приемов и явилась за мной, чтобы вместе проследовать в тронный зал.

Вообще, должен признать, что замок мой мрачноват. Если в Турвальде красивый дворец, то у меня именно замок. Стоит на скале, возвышаясь над Юмиле, этакая обитель Дракулы. Темный, почти черный камень, стены, сторожевые башни, ведет к нему неширокая дорога, извивающаяся по довольно крутому склону. Огюст строил, однако. Видимо, следовал своему вкусу, а также опасался все-таки возможного восстания своих новых подданных. Потом, конечно, следующие поколения герцогов Юма что-то пристроили, где-то окна расширили, но суть этого строения изменить не смогли.

Так что идем мы сейчас с Изабеллой по узкому каменному коридору, который больше подходит для того, чтобы держать в нем оборону, чем для торжественного шествия герцогской четы. Зал, правда, большой. Узковат немного, но зато каждый вошедший ощущает на себе давление его высоких стен и величие герцога Юма, который восседает на возвышении на троне в дальнем конце. Пока дойдешь, прочувствуешь всю свою недостойность предстать перед его глазами. Опять же голос герольда разносится под сводами так, что оглохнуть можно.

Для нас вход с другой стороны – за нашими тронами расположен. Так что тащиться через весь зал нам не надо.

– Я сегодня мельком видела посольство моего отца, – говорит мне Изабелла, устраиваясь на своем, чуть меньшим по сравнению с моим, троне справа от меня. – Странно, но я не знаю никого из прибывших, кроме своего дяди. Да и то, что он возглавляет посольство, тоже очень необычно. Он к таким поручениям совсем не способен.

Чего гадать? Сейчас все и поймем. Машу рукой герольду, и тот громко провозглашает, что его светлость и т.д. и т.п., а также его нареченная невеста такая-то готовы принять посольство королевства Турвальд. Представляет его главу – благородного герцога Гастона.

Мда… Действительно чудак. В залу торжественным шагом, откинув назад голову с козлиной бородкой и подкрученными вверх усами, входит статуя Командора в стальном исполнении. Доисторические доспехи, шлем с забралом на согнутой руке, поножи, цельная кираса с металлической юбкой, наколенники, налокотники, наплечники, на руках стальные перчатки. Сзади, гремя по каменному полу, волочатся ножны от меча. К счастью, без него самого. Видимо, отобрали мои гвардейцы на входе. Правильно сделали. С придворной шпажонкой к герцогу заявиться можно, а вот с той бандурой, которая была в тех ножнах, не стоит.

За своим главой идет еще десяток дворян и один господин в сутане. Коричневой. А у Родрика черная. Может быть, из какого-то ордена? Мордочка у обладателя сутаны хитрая, лисью напоминает, глазки по сторонам бегают. Отвратительное, признаюсь, впечатление производит.

– Это представитель инквизиции, – шепчет мне Изабелла немного встревожено.

Ага, стало быть, по мою душу явился. Надеялся, что Сиверсу удастся мою армию разбить, меня пленить, а инквизитор тут, как тут. А ну-ка выдайте нам темного мага, у нас уже и дровишки для костра припасены сухие. Но не угадал. Придется теперь этому самому темному магу кланяться.

Между тем, железный человек уже преодолел то расстояние, что отделяет вход от наших тронов, и застыл передо мной и Изабеллой. Никаких тебе поклонов. Даже, пожалуй, еще больше голову вверх запрокинул. Борода, как пика, вперед торчит. Сам, похоже, потолочный свод разглядывает. Молчит. Забыл, что сказать хотел? А, нет, это он так на меня пытается впечатление произвести. Заговорил, наконец. Правда, обращаясь к кому-то наверху. Але! Я здесь, я не на потолке!

– Темный маг! – начинает вещать этот клоун. – Я требую, чтобы ты немедленно освободил подло похищенную тобой принцессу Турвальда Изабеллу, мою возлюбленную племянницу, и я готов биться с тобой за нее конным или пешим, копьем, секирой или мечом! Выбирай!

Начинает стаскивать с руки свою стальную перчатку. Кажется, сейчас запустит ею в меня. Если в лицо попадет, то зубов я лишусь, а мне через пять дней его возлюбленной племяннице в храме «согласен» говорить, когда меня спросят, готов ли я взять ее в жены.

Изабелла вскакивает с трона и устремляется к своему полудурочному родственнику.

– Дядюшка! – обращается она к нему, тоже задрав голову и стоя почти вплотную к этой груде железа. – Ты все неправильно понял! Или тебя намеренно ввели в заблуждение! Герцог Ричард меня не похищал. Я сама, по своей воле последовала за ним. Я его люблю и через несколько дней стану его законной супругой!

Хрен он ее слышит. Настолько увлечен стягиванием своей перчатки, что не воспринимает ничего вокруг. А сделать это сложно – придерживая другой рукой свой доисторический шлем и пялясь в потолок. Наверное, девушке стоит его за бороду дернуть. Может быть, тогда обратит на нее внимание? На такой решительный шаг Изабелла не идет, но, поняв, что докричаться до дяди не удается, довольно сильно бьет его кулаком по кирасе. Удивительно, но это оказывает необходимый эффект. Он же не мог почувствовать ничего через свои доспехи? Или у моей невесты настолько тяжелая рука? Вроде, никогда раньше этого не замечал. Но учту на будущее.

– А? Что? – опускает герцог Гастон, наконец, голову вниз, вглядывается с изумлением в Изабеллу. – Ты здесь? Ты не заперта в каменной башне? Ты его любишь и хочешь выйти за него замуж? – его бородка как палец указывает на меня.

Он совсем придурок что ли? Он пока шкандыбал в нашу сторону не заметил, что на троне рядом со мной его подло похищенная племянница сидит? Но хоть слышал, как выясняется, то, что она ему говорила. Просто, чтобы понял это, нужно было его треснуть, как следует. Этакий триггер для запуска работы мозга.

– Да, дядюшка, люблю и выхожу за него замуж. А тебя с радостью приглашаю на свадьбу! – она счастливо улыбается.

И тут ситуация вновь становится опасной. Герцог отбрасывает в сторону свой железный колпак и прижимает мою невесту к своей груди. Латной перчаткой к стальному нагруднику. От всей глубины чувств и дурости. Хорошо, что Изабелла успела голову повернуть (видимо, была уже знакома с проявлениями любви своего дяди), а то нос бы сломал непременно. Но лицо девушки и так расплющилось, расплывшись по кирасе.

Эли хватается за меч и начинает его вынимать из ножен. Сейчас она из него всадника без головы сделает. Начинаю вставать, чтобы и дядю Изабеллы спасти, и ее из его любящих рук освободить.

Уфф… Сам отпустил. Вовремя. А то Эли уже один скользящий шаг в его сторону сделать успела. Изабелла пытается отдышаться и судорожно поправляет растрепанные волосы и сбившийся набок золотой обруч, который нацепила, чтобы оценить возможный вес своей будущей короны.

– Племянник! – кидается ее дядя ко мне. – Дай я и тебя обниму. Как же я рад за вас! Ваши приключения достойны рыцарского романа. А прикажу своему менестрелю написать об этом балладу, которую он исполнит на вашей свадьбе!

Не-не-не, я обниматься с козлобородым железным человеком не хочу! Но не за троном же мне прятаться? А гвардейцы его остановить не решаются. Родственник, как-никак. Теперь уже и мой. Ага. Как раз этого для полного счастья и не хватало. Повезло. Мне. Не заметил в своем порыве внезапно проснувшихся ко мне родственных чувств герцог лестницы. А помост достаточно высокий, где-то по пояс, не взобраться. Забуксовал внизу. Подхожу к краю, наклоняюсь, троекратно лобызаюсь, уворачиваясь от хлещущей мне по лицу бороды. Изабелла за спиной герцога давится от смеха, зажимая себе рукой рот. Все. Одно дело, считай, сделано.

Нет. Ошибся. Новообретенный дядюшка оборачивается к моей невесте. Торжественным шагом приближается (интересно, а он как-то по-другому передвигаться умеет, или его аист в детстве ходить учил?) к ней, встает на одно колено.

– Возлюбленная племянница, мой меч к твоим услугам! – мацает свои пустые ножны, но меча там, естественно, не обнаруживает, растерянно оглядывается по сторонам и находит взглядом Эли. – Очаровательная дама, уступите мне на время свой! – просит он эльфийку, но та только качает отрицательно головой и делает шаг в сторону.

Но не таков герцог, чтобы такой пустяк, как отсутствие меча, помешал ему принести рыцарскую клятву. Берет свои пустые ножны, мгновение с сомнением их разглядывает, а потом, видимо, решив, что и так сойдет, торжественно, на вытянутых руках, протягивает их Изабелле.

Девушка, из последних сил сдерживая смех, принимает их и говорит:

– Герцог Гастон, дорогой и любимый мой дядя, я с благодарностью принимаю твою службу, – и возвращает ножны придурку.

На этом прием посольства Турвальда, к счастью, завершается. Дядя приглашен мною на ужин, и довольный удаляется. Правда, когда его свита покидает вслед за ним зал, ловлю на себе злобные взгляды инквизитора. Очень злобные. И почему-то он ухмыляется. А вот это мне совсем не нравится. Должен у него быть какой-то неизвестный мне туз в рукаве.

Глава 7. Алира. Прерванное попурри. Бунт.

С Алирой я встречаюсь в своих малых приемных покоях. Отношения у нас, можно сказать, почти дружеские, так что обойдусь без официоза. Конечно, сначала это было согласовано с ее помощницей – той самой юной дроу, которая всегда королеву сопровождала. Зовут ее, как выяснилось, Диана. Красивое имя.

– Я могу рассчитывать на что-нибудь большее, чем простая беседа? – игриво спрашивает эта секс-бомба, входя в гостиную и окидывая ее взглядом – кроме меня и заранее накрытого стола, больше никого и ничего нет. Еще пара кресел и диван, на который дама сейчас и показывает мне рукой.

– Элениэль я тебе не отдам, Алира, – не отвечая на ее провокацию, сразу говорю я, чтобы избежать ненужных и бессмысленных споров на эту тему.

– Да на здоровье, – пожимает та плечами. – Можешь оставить ее себе, хотя, как я заметила, ты ее своей невесте подарил? Меня эта эльфийка больше не интересует. Да и не эльфийка она теперь. По крайней мере, не считается ею больше. То, как ты ее наказал, меня вполне удовлетворяет. Для нее это хуже смерти. Так что пусть небо коптит и дальше.

– Так зачем же ты тогда в Юме задержалась? – спрашиваю я – подозрения относительно планов королевы дроу добраться-таки до Эли у меня пока остаются.

– Тебя ждала, – отвечает она, становясь серьезной. – У нас на границе с проклятыми землями одна проблема возникла. И есть небольшой, но все-таки шанс, что ты сможешь помочь. Ты же темный маг. А там все как раз на темной магии и завязано. Сразу я это не сообразила как-то, а потом подумала, а почему бы и нет?

В процессе беседы выясняется, что проклятые земли изолируют от остальной территории древние артефакты, которые изготовили темные маги, пока их полностью не извели. Они не дают разной нежити и нечисти проникать в обжитые земли. Но в последнее время их действие становится все слабее, и прорывы кадавров и даже личей участились.

Что ж. Это надо обдумать. Если эта проблема не только в Драуре, то, может быть, мне удастся и помочь, и от преследования инквизиции избавиться. Обещаю, что, как только разберусь с делами в герцогстве, постараюсь к дроу приехать. Откровенно говоря, очень рассчитываю в этом вопросе на помощь Огюста. Он, в отличие от меня, темную магию знает почти на уровне древних.

– Если сможешь помочь, я тебе Диану подарю, – внезапно произносит Алира.

В изумлении округляю глаза. То есть, как это подарит? Она что невольница какая-нибудь?

– Не переживай, – поясняет Алира. – Ей все равно у нас жизни нет. Ни одного мужа не взяла. Отказывается наотрез. Наши воины даже турнир провели между собой, чтобы она выбрала самого достойного. Красавица ведь. Согласись? Отказалась. По нашим законам, если и дальше будет упорствовать, придется или насильно ее выдать за кого-нибудь, но мне ее жалко, или изгнать. Станет такой же бесправной, как твоя эльфийка. А к тебе она поедет с удовольствием, даже не сомневайся.

Заодно узнаю историю дроу.

– Нас ведь темные маги вывели, – морщась, рассказывает мне то, что я и так уже знал, Алира. – Это всем известно, впрочем. А вот зачем – это слишком постыдная для нас тайна, чтобы ее разглашать. Но тебе расскажу. Цель была создать для древних магов идеальных слуг и, – она немного мнется. – Любовниц. Так, чтобы красота была, как у светлых эльфиек, но магия чтобы была не растениями никому не нужными управлять, а настоящая. Как у самих магов. Только послабее, конечно. Но это не все. Заложили они каким-то образом в нас сильную тягу к себе. Понимаешь? Вот даже я, десять мужей у меня, и все – один лучше другого, а тебя вижу – и хочется раздеться и преданность свою всячески демонстрировать. Древние ведь все и темной магией владели. Как ты. И у Дианы то же самое будет, если сюда переедет.

– А ваши мужчины как же? – спрашиваю, боясь узнать, что древние маги еще и однополой любовью баловались. А ну как ко мне мужики-дроу потянутся? Тогда я в Драур ни ногой.

– А… Они – ошибка древних магов. Думаю, вообще рождаться не должны были, – отвечает королева дроу. – У них и способностей к магии нет. Воины, правда, отличные. Не такими уж всесильными были древние. Не смогли эту проблему решить. Поначалу всех родившихся мальчиков просто убивали. Оставляли только девочек. Чем больше старались избавиться от мужчин, тем чаще они рождались. А потом, когда древние сгинули в своей войне, наши предки обрели свободу. Только светлым эльфам мы были ненавистны. Сколько их девушек маги загубили, пока свои эксперименты ставили, даже никто не знает. Устроили светлые на нас охоту. Но мы отбились. Вот теперь и враждуем уже веками.

Вот так вот. Симпатичными ребятами были древние маги. Хорошо, что перебили друг друга. Туда им и дорога.

Вечером, после ужина в семейном кругу – Я, Изабелла и два дядюшки, которые смотрели друг на друга без особой любви. Гастона, судя по всему, не впечатляла сутана Родрика, а того – беспробудная глупость турвальдского герцога, я отправился в опочивальню своей невесты.

Почему к ней? Так устроила она мне первый (или это уже не первый) семейный скандал. Ну, не скандал, сцену, скажем так. Почему, дескать, это она всегда ко мне в спальню или в шатер ходит, а не я к ней. В благородных домах муж навещает по ночам жену, а не наоборот. Вот интересно – столько времени у нее установившийся порядок никаких возражений не вызывал, а как до свадьбы пять дней осталось, так взбрыкнула.

Хорошо. Устрою я тебе, дорогая моя, незабываемую ночь. Что такое попурри знаете? А ассорти? Правильно, это набор всякого разного в одном флаконе – хоть музыки, хоть продуктов. А у меня сегодня будет любовное попурри-ассорти.

Девушку на спинку положил. Ножки вот так, теперь по-другому, мне на плечи, развести и прижать согнутые коленочки к постели. А еще мы вот эту подушечку под поясницу не подкладывали. Трясешь головкой? Не можешь больше? Хорошо, тогда переворачиваемся на животик. Тут тоже вариантов море. Вот, ты уже, как когда-то в Турвальде, пытаешь простыню изгрызть. Ничего, у нас этого добра много. Все? Нет, любовь моя, тебе же так по мотивам дроу всегда нравилось. Подставляй свою попку под мой ремень. А теперь утешу. Нет-нет. Это еще не все. Помнишь, как ты просила на весу попробовать? Так что иди ко мне на ручки, держись за мои плечи, сейчас продолжим.

И все без пауз и отдыха.

– Ричард! Хватит. Хва-а-а-тит! Я больше не могууу, – слышатся стоны, и сразу вслед за этим хриплым голосом. – Еще! Еще! Не останавливайся! Пожалуйста! Риа-а-ард! – полностью мое имя уже выговорить не может.

И тоже без пауз, и не пытаясь сдерживаться. Во весь голос.

Но прервали. На предпоследнем этапе. Я потом еще стол планировал задействовать. Даже покрывало на него постелил, чтобы девушке мягче было. Но не судьба.

С треском распахнувшейся двери в спальню вваливаются Эли и Диана. Светлая эльфийка и дроу. Падают на пол, катаются. Обе выхватывают кинжалы. Что за манера такая по ночам к нам с Изабеллой с оружием заявляться? Эли сильнее. Подминает под себя дроу, но сделать ей ничего больше не может. Обе перехватили ту руку противницы, в которой кинжал. Ни одна ни отпустить не может, ни освободиться.

– Я тебе сейчас горло перегрызу, тварь, – рычит Эли и наклоняется к дроу.

Я уже стою со шпагой в руке. Теперь никогда ее далеко не убираю. Научен горьким опытом. Из-за моей спины вперед выступает Изабелла. Успела вначале там спрятаться. Встает в позу прирожденной аристократки – спина прямая, одна нога чуть вперед выставлена. То, что она абсолютно обнаженная, то ли забыла, то ли не придает этой мелочи значения.

– Что здесь происходит? – спрашивает грозно, но спокойно. Какое все-таки воспитание у принцесс здесь! – А ну, бросили обе кинжалы и встали, когда я к вам обращаюсь!

Удивительно, но ее сразу слушаются. Кинжалы на полу. Эли и Диана стоят рядом, обмениваясь взглядами. Эльфийка смотрит с ненавистью, дроу – с насмешкой.

– Так! Мы с его светлостью вас слушаем! – прекращает их переглядывания Изабелла.

– Ваша светлость! – выпаливает, наконец, Диана. – В замке предатели, в городе бунт. Вас идут убивать!

Глава 8. Только честная сталь! И ассорти…

Сказать, что я был ошарашен, значило не сказать ничего. Даже сначала не поверил Диане, но, посмотрев на ее встревоженное лицо, понял, что она говорит, к сожалению, чистую правду. Только вчера меня горячо приветствовали на улицах Юмиле, только вчера вассалы клялись мне в преданности, а сегодня уже хотят убить? Переменчивые здесь настроения, однако. Ну, сейчас я им покажу, что такое нападать на темного мага! И вообще, и когда он попурри со своей любимой невестой занят! Утром у слуг будет много работы – пепел предателей заметать!

Перешел на магическое зрение и… остолбенел. Магические потоки никуда не делись, но они были абсолютно неподвижны и безжизненны! Потянулся к моему фиолетовому любимцу. Увы. Не откликается. Я сейчас никакой не маг, и не темный. Обычный человек!

– Блокиратор, Ричард, – увидев мои попытки ухватить что-то рукой в воздухе, подсказала Изабелла. – Такой же, как и в нашем дворце, такой же, как и во всех домах благородных.

Точно! Как я мог об этом забыть! Это же общепринятые здесь меры предосторожности от неожиданных визитов таких, как какой-нибудь Огюст. Ну, или любой другой чем-то обиженный маг, пусть и не темный.

– Ты бы оделась что ли? – бросил я Изабелле, судорожно пытаясь сообразить, как теперь быть.

– На себя посмотри, – откликнулась она, начиная натягивать костюм для верховой езды.

Оглядел себя. Да, из всей одежды у меня только шпага, а она мало что прикрывает. Следы от укусов моей любимой и царапины от ее коготков тоже за одежду считаться не могут. В таком виде отправляться на подавление мятежа как-то не комильфо.

– Как ты смогла проникнуть в мою спальню? – не желая откладывать расспросы на потом, спросила между тем Изабелла Диану, зашнуровывая многочисленные завязки на своей куртке. – А ты! – она строго посмотрела на Эли. – Как допустила, чтобы она сюда ворвалась?

– Я. – начала было эльфийка…

– Она, – насмешливо кивнула на нее Диана, перебивая. – Лежала на диване, закрыв глаза. Одна нога задрана на спинку, а рука – на том месте, куда ни одна приличная девушка себе никогда ее не положит. Кажется, даже поглаживала себя, – язвительно добавила она. – Вот я и прошла беспрепятственно к вашей двери. И только когда открывать начала, эта кошка на меня сзади прыгнула.

– Я не гладила ничего! – воскликнула Эли, густо краснея.

Изабелла укоризненно посмотрела на свою опростоволосившуюся телохранительницу.

– Как это понимать? Подслушивала?

Тут уже мы все втроем с изумлением воззрились на мою невесту. Что там было подслушивать? Там беруши впору было в уши втыкать. Изабелла наши взгляды расшифровала правильно. Кивнула и тему решила не продолжать.

– Куда идут убийцы? – задала она Диане более насущный вопрос. – Сюда или в покои его светлости?

– Пока никуда, – ответила дроу. – Я побежала к вам, когда они подпирали двери в покои моей госпожи – королевы Алиры, чтобы она не смогла придти к его светлости на помощь. Слышала, что они уже заперли в своих комнатах Рагнхильду и Гуннара. Про других не знаю. Но придут они точно сюда. В замке слышимость хорошая, так что, где его светлость проводит сегодняшнюю ночь, тайны не составляет.

Мда… Прокол на проколе. И звукоизоляцией надо будет потом озаботиться, а то телохранительница выпадает в осадок и не выполняет своих задач, убийцы знают, где я ночую…

– Как мы поступим, Ричард? Что нам делать? – спросила Изабелла, увидев, что я уже полностью одет.

А вот это вопрос. Замка я пока не знаю, как следует. Увы, я тут только второй день сам нахожусь. Где можно спрятать девушек, ума не приложу. Пожалуй, единственный вариант для них – это забаррикадироваться здесь и ждать, пока я не наведу конституционный, в смысле – свой абсолютистский, порядок.

– Значит, так, – стараясь говорить, как можно увереннее, начинаю я раздавать указания моему женскому батальону. – Вы трое остаетесь здесь. Все двери запереть и заложить мебелью. Пока я не вернусь, никому не открывать. Ни на какие уговоры не поддаваться и никому не верить. Даже если это будет Родрик, и если он будет говорить, что это я тебя зову. Поняла Изабелла? – та кивнула, сглатывая и, похоже, только теперь начиная в полной мере осознавать, в какой опасности мы находимся. – Вы! – я пристально посмотрел на Эли и Диану. – Охраняете Изабеллу. Если хоть один волосок с ее головы упадет, я вас…

Тут произошла накладка. На нервах сформулировал мысль на своем родном – великом и могучем, как наиболее подходящем для подобных ситуаций. В общем, хотел сказать, что я их «это как его, и высушу». Ну, такое неприличное, конечно, но знакомое почти всем идиоматическое выражение. Увы, но при переводе на бедный на подобную экспрессию и яркую доходчивость при передаче важных мыслей местный язык, получилось нечто другое. Что-то вроде:

– Я буду заниматься с вами любовью, пока не похудеете! Ясно?!

Обе девушки ошалело кивнули. Подозреваю, такие угрозы здесь не приняты. Даже цвет их лиц немного изменился. Эли порозовела, а Диана посмуглела еще больше. На Изабеллу решил не смотреть. Развернулся и вышел из спальни. Когда проходил через гостиную, услышал, как за спиной начинают двигать мебель, подпирая дверь в предбанник, который стал свидетелем недавнего конфуза Эли.

А теперь самый важный вопрос. Куда бежать и что делать? Поскольку ничего дельного в голову не приходило, двинулся по коридору, ведущему в тронный зал. Никого. Вообще, никого. Ни одного гвардейцы нигде. А должны быть! Ох… Я же своих верных воинов, тех, что мне присягу в самом начале принесли, отпустил сегодня. Дал им отдых. Так что они сейчас за стенами замка – в каких-нибудь харчевнях с девками с пониженной социальной ответственностью вовсю развлекаются. И даже не удосужился проверить, кто будет охранять мой покой!

Быстро пересек мрачный тронный зал. В нем я один и минуты не продержусь. Окружат и изрубят. Мне нужен коридор, который за ним расположен. И есть у меня пренеприятнейшее подозрение, что я остался один. А значит – мне, скорее всего, кранты. Делать нечего, попробую тут противников задержать, а там, авось, кто-нибудь на помощь и придет. Сбежать из замка не получится, хотя это и было бы лучшим выходом. Стены высокие – не спрыгнешь. Ворота закрыты и, наверняка, уже под охраной заговорщиков. Кстати, кто они? Впрочем, какая разница.

А вот и враги. Слышу их уверенные шаги по каменным плитам. Сейчас из-за поворота покажутся. Первый есть! Словил острие моей шпаги своим горлом. Не надо быть таким беспечным. Ваш герцог добыча весьма опасная. Хорошо Огюст замок построил. Молодец, что коридоры такими узкими сделал – больше трех человек в ряд не помещаются. И еще мешают друг другу, что при здешней манере не колоть, а рубить очень мне на руку. Уже пяток нападавших присоединились к своему первому товарищу. Но в кирасах все. Заразы. В грудь колоть бесполезно. Теснят меня постепенно – за спиной уже дверь в тронный зал, а это для меня – верная смерть. Нога, рука, горло. Еще трое выведены из строя. Один навсегда, двое – на ближайшее время. Их место занимают следующие. А вот это уже погано. У всех пистоли. От одного выстрела я уже успел увернуться – просто упал на одно колено, и пуля прошла над головой, но на этот раз такой номер не пройдет. Три пули будут от первой тройки, а еще два ствола просовываются между ними. И хоть два выстрела и будут произведены вслепую, но от пяти пуль мне не увернуться. Я не Нео какой-нибудь из «Матрицы». Нашпигуют свинцом так, что замучаешься выковыривать.

Делаю отчаянный прыжок назад и в последний момент скрываюсь в тронном зале, в который так не хотел попадать. А теперь он мне жизнь спас. Правда, боюсь, что ненадолго. Из облака дыма, оставшегося после выстрелов, показываются враги. Лыбятся. Понимают, что мне каюк.

И ведь не так и много их оказывается. Всего-то человек двадцать пять. К сожалению, мне и этого с избытком хватит. И еще двое сзади держатся. Обоих узнаю. Инквизитор – лисья морда и тот самый граф, который, перебежав ко мне, держал от имени своих друзей речь, нижайше прося принять титул Великого и Победоносного. Если выживу, то я тебе покажу, что мне еще и титул Жестокого можно без экзаменов дать.

Кручусь, как белка в колесе, парирую, уклоняюсь, сам наношу удары. Но моя эффективность заметно снизилась. На открытом пространстве удалось только двоих ранить, да и то легко. Одного по лицу полоснул, но он сейчас кровь утрет и снова на меня кинется, а другого в руку – увы, в левую, накладывает повязку, это дело у него много времени не займет. Просто редкостное везение, что сам пока еще ни одной раны не получил. Отступаю, пячусь. Все. Кажется, это конец. Почти окружили.

Внезапно справа от меня проносится ураган, и от удара огромного меча двое моих противников, как кегли, отлетают в сторону. Елки! Да это дядюшка Изабеллы мне на помощь примчался. Почему-то в кальсонах и босиком, но в шлеме. Да сними ты его! Ты же по сторонам ничего не видишь! Меня вот только что чуть не задел. Теперь пятимся вместе. К Гастону никто приближаться не решается, да и не нужен он нападающим, но все равно становится полегче. Добираемся до помоста, на котором троны установлены. Прижимаемся к нему спинами. Теперь только бы никто из врагов не догадался забраться на помост и сзади мне горло перерезать. Стою так, что просто напрашиваюсь на такой маневр. Надо бы как-то заставить противников отступить и самому туда влезть. Но как? Слишком много их.

Спасение приходит неожиданно. Я как раз пронзаю очередного противника и чувствую, что это будет последним моим успехом. Рука наливается такой тяжестью, что фехтовать почти уже не могу. Вижу расплывающуюся в радостном предвкушении злою мордочку инквизитора. Видит, сволочь, что мой конец близок.

– Коли! Руби! Никого не щадить! – раздается вопль, и в зал врывается Алира с мечом, пожалуй, ничем не уступающим по размеру тому, которым орудует Гастон.

Она полуодета, но ей так очень идет. Настоящая воительница. Валькирия. За ней и опережая ее к предателями несутся десять мощных воинов. Откуда она их взяла? Ба! Да ведь королеве отвели покои в замке для нее и ее мужей! А у нее их, она сама мне говорила, десять. Все! Я теперь двумя руками за матриархат и многомужие! И всем по десять!

Не отстает от дроу и какой-то высокий, сухопарый старик. И шпагой своей орудует очень умело. Стоп. Это же Сиверс. Так он не вместе с предателями? Он сохранил верность своей клятве? Вот молодец! Награжу! И это он, судя по всему, дроу освободил.

– Сиверс! – кричу я. – Инквизитора и графа живьем брать!

Сам я уже принять участие в начавшемся избиении предателей не могу. Опускаюсь на пол и тяжело дышу.

Сиверс меня слышит. Одним ударом плашмя по голове валит на пол инквизитора, а то тот уже хотел этак бочком – бочком улизнуть, а потом без особых проблем справляется и с графом. Защищается тот умело, но уверенности в движениях нет. Понимает, что проиграл. Наконец, Сиверс выбивает из его руки меч и приставляет острие своего к груди.

Больше врагов нет. Алира довольно оглаживает себя по мощным бедрам и озирается, пытаясь найти еще кого-нибудь, кого можно было бы зарубить. Но никого не находит.

– Ричард! – бросается она ко мне. – Ты не ранен?

Я отрицательно качаю головой – даже говорить сил не осталось. И попадаю в объятия королевы. Ну и силища же у нее! Хорошо, что без доспехов примчалась, а то бы какая-нибудь травма была обеспечена. А так только лицом вжался в ее мощную грудь. Приятно пахнет. Интересно, какими притираниями (духи здесь так называются) она пользуется? Изабелла аромат жасмина любит. Знаю. А тут что-то горьковатое. Вроде полыни. Такой, как Алира, очень подходит.

Начинаем осматривать замок. Ищем по всем закуткам тех, кто мог быть причастен к попытке госпереворота. Набираем группу подозреваемых из десятка гвардейцев и пяти аристократов. Первые дежурили во дворе и, когда увидели вывалившихся из дверей замка дроу во главе со мной, Алирой и Сиверсом, сразу сдались. Вторые были не заперты и не связаны – сидели по своим покоям и, видимо, ждали, когда им доложат, что все закончилось, темный изверг маг свергнут и никакие конфискации и штрафы им больше не грозят. Впрочем, и с оружием в руках против меня не пошли. С другой стороны, это скорее свидетельствует об их трусости, чем верности. Завтра, точнее – уже сегодня, ими займется мой заскучавший палач. Его, между прочим, предатели заперли в подвале. Так что этот ценный сотрудник вне подозрений.

Освободили Рагнхильду и Гуннара. Разведчица просто искрит от злости. Ее, опытную спецслужбистку, умудрились запереть в собственной комнате во время покушения на сюзерена! Кажется, готова прямо сейчас кинуться на своих обидчиков и растерзать их.

Гуннар, не переставая, ругается. Есть, есть в местном языке сочные выражения. Зря я на него наговаривал. Просто они были раньше мне незнакомы. Надо изучить. Уверен, что пригодится.

В самом глупом положении в эту ночь оказался моя дядя Родрик. Его мы обнаружили в его комнате. Но в каком виде! Мягко говоря, не очень одетый он связан с тоже очень условно одетой служанкой. И в такой позе, что никаких сомнений, чем они занимались, когда на них напали, не возникает. Шалунишка оказался достопочтенный. Как только мы его освободили от пут, молча натянул свою сутану и отправился вслед за предателями (инквизитор и граф), потенциальными предателями (пять задержанных аристократов) и подозреваемыми в пособничестве предателям (десяток сдавшихся во дворе гвардейцев) в пыточную, чтобы, как выразился, провести первичный допрос, а утром организовать аресты остальных преступников, которые, конечно, будут еще выявлены.

В городе все, кстати, утихомирилось само собой. Пытались подручные инквизитора подбить простой народ на бунт, но жители побузили немного, да и успокоились. Ночь на дворе. Спать пора. В общем, не революция это была, а неудавшийся путч элит, поддержанный внешними силами в лице инквизитора и его помощников.

Еле волоча ноги, вернулся в покои Изабеллы. А перед ее дверью в своем модном прикиде – кальсонах и шлеме вышагивает дядюшка Гастон. То-то я его после битвы в тронном зале больше не видел. Помчался выполнять свою клятву – мечом защищать принцессу Турвальда и свою возлюбленную племянницу. Только в спальню его не пустили. Сколько он ни доказывал, что прибыл, чтобы обеспечить надежную охрану, ни уверял, что все уже закончилось и что он вместе со мной (да, именно так, а не я с ним) одержал достойную первых мест во всех летописях победу над подлыми врагами, изрубив их в неимоверных количествах, ничего не помогало. Что Эли, которой теперь нужно заглаживать свой промах, когда она Диану почти пропустила к госпоже, что дроу – ни в какую не соглашались открыть ему дверь. Так и ходил он, шлепая босыми ногами и положив меч себе на плечо.

Впрочем, не буду смеяться над чудаком. Мне он действительно этой ночью здорово помог.

Услышав мой голос, дверь тут же распахнули. И тут дядюшка, к счастью, понял, что его внешний вид – это не совсем то, что подходит для общения с тремя очаровательными девушками. Засмущался и, изобразив на пороге какой-то неимоверно куртуазный поклон, удалился.

А я имел глупость в спальню зайти.

– Дорогой, – произносит Изабелла, когда я, вкратце рассказав о том, что произошло, выставил дроу и эльфийку за дверь, разделся и рухнул на постель.– Вижу, что ты устал, и я считаю своим долгом тебе помочь хорошо отдохнуть. Ложись. Ни о чем не думай, а я тебе сейчас одно ассорти, ты ведь так это называешь, продемонстрирую. Не сомневайся. Тебе понравится, и ты быстрее заснешь, – от голоса девушки на версту веет коварством.

И демонстрирует.

Скажу так. То, что я повел себя сдержано, как и подобает мужчине и одержавшему только что славную победу воину, и не постанывал от наслаждения, могу объяснить только запредельной усталостью. На твердую пятерку усвоила моя невеста начальную программу обучения. После свадьбы перейдем к институтскому курсу, а там, глядишь, и кандидатскую диссертацию защитит.

Глава 9. Допрос, меню и… Элениэль

Сначала намечались торжества, потом аресты, потом решили совместить…

Нет. В отличие от фильма «Тот самый Мюнхгаузен» у нас сразу намечалось совмещение торжеств, арестов и казней. Потому как последнее – неотъемлемая часть любого достойного праздника в этом мире. Кстати, а почему в Турвальде в честь нашей первой и не совсем законной свадьбы с Изабеллой никого не казнили? Не уважает меня мой тестюшка. А ведь и правда. Скоро этот козлина Конрад Третий действительно станет моим официальным родственником. Мне как к нему обращаться надо будет – «дорогой папаша»?

А пока мне его дочка и моя любимая невеста не дала выспаться. Проснулся от того, что Изабелла, удобно расположившись на мне, тихонечко дует мне в нос. Открыл глаза. Какая же она у меня все-таки красивая! Особенно утром. И вечером тоже. А вот днем, когда она на себя маску властной принцессы надевает… Впрочем, нет. Тогда мне все время хочется эту маску с нее снять. Вместе с одеждой. В общем, всегда красивая.

Непроизвольно начал гладить девушку по бедрам и попке.

– Подожди, милый, – шепчет она, склонившись к моему уху. – Эти части моего тела никуда от тебя не уйдут. А через несколько дней и вовсе станут твоей законной собственностью (это она о предстоящей свадьбе, конечно). Подожди, – удерживает она мои руки. – Я чувствую, чего ты сейчас хочешь (она чуть-чуть ерзает по мне, проверяя готовность и крепость моего «желания» – и то, и другое не вызывает сомнений), но давай отложим до вечера. Уже скоро полдень, а дел нам предстоит много. Я уже приказала в гостиной завтрак подавать.

Она, как всегда, права. День предстоит суматошный. И начать его надо с визита в пыточную. Там меня палач, наверное, уже заждался. Начинаю выбираться из под такого желанного тела девушки.

– Подожди, – останавливает она меня – только что торопила, теперь подожди. – Значит, ты пообещал заниматься с Эли и Дианой любовью, пока они не похудеют? – ага, значит, запомнила вчера то, что я эльфийке и дроу по ошибке сказанул. – А у меня вот тут на боках ничего лишнего нет? – прижимает мои руки к своей идеальной талии.

– У тебя все великолепно, – отвечаю я, перемещая руки на ее ягодицы и слегка их сжимая (любит она это). – Да и не то я хотел сказать вчера…

– А ты знаешь? – произносит она задумчиво. – Может быть, я бы и не возражала против этого. Только одно условие! – смотрит на меня строгим взглядом. – Вот эти вот попурри и ассорти будут только нашей тайной! Хорошо! Ты никому никогда не сделаешь попурри, и только я буду тебе делать ассорти. Договорились?

Естественно, сразу соглашаюсь – у меня сейчас задача так аккуратно и незаметно раздвинуть две лежащие на мне идеальные ножки, чтобы девушка этого не заметила. А потом уже поздно будет. А завтрак, да и палач тоже подождут. Никуда не денутся. Увы, но мой трюк не проходит. Изабелла чмокает меня в нос и быстро вскакивает с постели.

– Гру! – кричит она (надо будет здесь тоже сделать звонок в другой комнате и сюда шнурок протянуть, как у моей невесты в ее спальне в Турвальде было). – Подай мне одежду!

Гномка вбегает в комнату и обе красотки – принцесса и служанка скрываются за ширмой.

Гру вчера повезло. Не попала в ночной замес. Изабелла забыла ее предупредить, что мы будем ночевать в ее покоях, и та ждала свою госпожу в моих. Да, есть у нее право заходить ко мне. А куда деваться, если принцесса в нарушение всех традиций и правил этикета проводит у меня больше времени, чем у себя? Там я ее и нашел, когда уже в последнюю очередь мы обыскивали мои апартаменты на предмет проникших туда убийц. Злодеев не нашли, а Гру я из под дивана, где она пряталась, извлек. Плохо в моих покоях убираются, кстати. Пыльная какая-то девушка была.

Выходим с Изабеллой в гостиную. А там, кроме накрытого к завтраку стола, еще и Эли с Дианой. Забыл я про них, честно говоря совсем. И что тут дроу делает? Ей уже давно пора к своей королеве Алире отправляться.

– Ваша светлость, госпожа принцесса, – кланяются обе. – Мы тут, – говорят хором, что выглядит очень забавно. – у входа подежурим, пока из города верные гвардейцы не вернутся.

– Молодцы! – хвалю обеих девушек. Изабелла только благосклонно кивает.

Эли направляется к двери в коридор, а вот Диана почему-то продолжает стоять на месте. Что еще? Девушка смущенно поднимает руку. На ее ладони лежит волосок. По цвету – Изабеллы.

– Ночью в спальне госпожи принцессы нашла, – произносит она, потупившись. – Вы, ваша светлость говорили, что…

И я, и Изабелла видим, что она шутит. Смело, кстати. Впрочем, она приближенная королевы Алиры, а не моя подданная, да и заслуги ее вчерашние дают ей возможность позволить себе чуть больше, чем полагается. А вот Эли, над которой, собственно, дроу и издевается сейчас в особо изощренной форме, просто кипит от негодования. Развернулась к Диане и прожигает ее ненавидящим взглядом. Если опять начнут драку и перевернут стол с едой, не посмотрю, что одна – телохранительница Изабеллы, а вторая – любимица Алиры, обеих определю на три дня в камеры. Но Эли сдерживается, только зубами поскрипывает. Удивительно, но гнев ей очень к лицу.

– Простите меня ваша светлость, госпожа принцесса, – говорит Диана, бросив насмешливый взгляд на эльфийку и с поклоном протягивая моей невесте ее волосок. – Такого больше не повторится.

Да уж… Не хотелось бы. Теперь только бы в коридоре не сцепились. И кто победит – сомнений не вызывает. Без магии, а она в замке недоступна, дроу с эльфийкой не справиться. Если Эли – это такая девушка, про которую в моем мире сразу сказали бы, что она постоянная посетительница тренажерного зала – великолепная фигура, но мускулистая, в каждом движении сила ощущается, то Диана – это скорее клиент разных секций йоги и пилатеса. Стройная, гибкая, очень, пусть пока еще и по девичьи, женственная, но особых мускулов у нее не видно. Ну, будем надеяться, что дадут нам спокойно позавтракать.

А теперь пора спускаться в подвал. Да, тут так. Властитель должен лично присутствовать при особо важных допросах с пристрастием. Тут слабохарактерные уважением не пользуются. А если все будут говорить, что герцог, пусть и не сам лично своими аристократическими руками раскаленную кочергу в пятую точку злодея заталкивал, для этого специалисты есть, но, по крайней мере, взирал на данный процесс благожелательно, одновременно приказывая подать ему копченую утку, а то как-то все затянулось, а он уже испытывает чувство голода, то высокий авторитет обеспечен.

Вот этот самый авторитет я себе сейчас и обеспечиваю. И Изабелла со мной. Ей это делать совсем не обязательно, но она решительно настояла, что будет присутствовать при допросе инквизитора. Надеюсь, что это вызвано ее желанием из первых, так сказать, уст узнать, что против нас замышляется, а не любовью смотреть на мучения.

Лисья морда, увидев счастливую улыбку палача, рассказал сразу все. И про то, что о моей темной магии узнали из доклада тех гвардейцев, которые еще от монастыря, где Изабелла содержалась, драпанули, и про то, что после возвращения отряда, отправленного для моего захвата (это когда я их командира в кадавра обратил), состоялся суд, на котором меня единогласно (Надо же! Кто бы сомневался?) признали виновным и приговорили к казни через сожжение, и про то, что посольство, в котором он состоял, было лишь прикрытием, а на самом деле их целью опять же являлся я. И много еще чего поведал нам этот слизняк.

Все записали. Заодно выявили тех моих вассалов, которые согласились оказывать инквизиции всяческую помощь. Их, кстати, довольно много набралось. Помимо того графа, который сейчас сидит в соседней камере и ждет своей очереди на душещипательную беседу с палачом, и тех пяти аристократов, которых мы ночью из комнат вытащили, еще семь владетелей помельче со своими вооруженными слугами ожидали сигнала об успешном завершении путча в городе. Им мест в замке в связи с недостаточно благородным происхождением не полагалось, так они горожан должны были на выступление против меня подбить. Сейчас Родрик отправил к ним солдат. Надеюсь, подлецы не догадались пока сбежать. Не охота гонять за ними людей по зимним горам.

Казалось бы, все. Можно расходиться. Но здесь так не положено. Кто же поверит человеку, у которого еще все ребра не переломаны, кожа со спину кнутом не спущена, и пятки не подпалены? Как мне объяснил палач, раскаленную палку нужно прижимать не к самой пятке – там кожа грубая, а к подъему. Вот там – самое оно для стимулирования откровенности допрашиваемого находится.

Так что теперь выслушиваем уже известные нам показания инквизитора, но только сопровождаемые его воплями. Родрик следит по протоколу первого допроса – без пристрастия все ли совпадает. Если где-то будут разночтения, то процесс пойдет по второму кругу. Отлично знает правила и инквизитор, сам не раз в роли следователя выступал, так что чешет, как по написанному, не сбиваясь.

Гастон, а он увязался вслед за нами, зрелища не выдержал. Убежал, заявив, что с удовольствием разрубил бы подлеца пополам, но на это смотреть не может.

– Слаб дядя духом, – извиняясь за родственника, произносит Изабелла со вздохом. – Поэтому, может быть, высокого положения так и не смог достигнуть.

На мой взгляд, причина не в этом, а некоторой, как бы это сказать, чтобы герцога не обидеть, глупости. Хотя, с другой стороны, помню множество примеров из моей прежней жизни, когда даже самая очевидная тупость не мешала людям занимать высокие должности. Может быть, Изабелла и права.

А инквизитор, между тем, все-таки сбивается.

– Все равно сам сдохнешь на костре и сучка твоя! – выкрикивает он в конце, с какой-то фанатичной ненавистью глядя на меня.

А вот это он – зря! Про Изабеллу – зря. Грешным делом, думал я ему просто милосердно голову отрубить, а теперь сделаю главным действующим лицом предстоящего масштабного праздника. Кивнул Изабелле, что отдаю решение о виде казни этого индивида в ее нежные руки. Был у нас небольшой спор на эту тему. Она мою доброту (отрубить голову) не поддерживала, настаивала на куда более жестоком варианте.

– Роджер! – обращается моя невеста к палачу (да, его так зовут). – Подрежь приговоренному язык. А то еще испортит нам весь праздник своими криками. Только осторожно, чтобы кровью не захлебнулся.

Палач с обожанием смотрит на девушку. Нашел, понимаешь, родственную душу. А та, пока выносят инквизитора и готовят место для графа, начинает обсуждать с ним меню предстоящих торжеств. Нет, не то, что будет подано на пиру в честь нашей свадьбы. Для этого главный повар есть, да и не опустится никогда Изабелла до того, чтобы решать под какими соусами мясо косули готовить. Речь идет о важнейшей составляющей предстоящих празднеств – казнях.

– Вот этого, – девушка кивает в сторону закрывшейся за телом инквизитора двери. – В медном быке. Только медленно. И так, чтобы голова торчала все время наружу. Сможешь? – спрашивает она Роджера.

– А как же госпожа принцесса, – уважительно кивает тот. – Обязательно! У меня и крышка специальная есть. С отверстием для головы. Знатно получится! Не меньше часа вопить будет. Не сомневайтесь!

Жуть… В итоге совместными усилиями они распределяют всех преступников по видам казней и их очередности. Благо – выбор у них большой. Инквизитор, граф, пять задержанных в замке аристократов, тот граф, которого завтра – послезавтра вытащат из его замка и доставят сюда, и, наконец, семь арестованных менее благородных дворян, которые совершили дикую глупость – ночью перепились на радостях, что со мной вот-вот будет покончено, и не сбежали. Час тому назад они были арестованы посланными дядюшкой солдатами и теперь досыпают в камерах.

Возникает даже определенный спор. Изабелла предлагает сразу начать с инквизитора, но палач возражает, что мол за тот час, что тот будет как следует пропекаться в медном быке, зрители устанут и начнут расходиться. А кто же тогда насладится оставшимися в программе номерами? В итоге, принимают решение начать с наиболее быстрых и простых видов – для разогрева публики, а завершить концерт инквизитором в качестве «приглашенной звезды».

– Даже если до конца не досмотрят, госпожа принцесса, – приводит последний аргумент Роджер. – То слышать его крики будут еще целый час. Как раз и столы с едой и выпивкой для простонародья к этому времени в городе накроют, так что по домам не разойдутся.

– Как же здорово все складывается! – воркует Изабелла, нежно прижимаясь ко мне, когда мы под руку поднимаемся по лестнице из подвала. – У нас будет не хуже, чем было на последней свадьбе сына императора! Даже лучше! Я так рада!

Мда… Средневековые нравы во всей их красе. Впрочем, я тоже хорош. Пока девушка обсуждала с палачом разные нюансы предстоящего действа, я расспрашивал дядю Родрика о владениях предателей. И прикидывал, что из того, что я теперь, несомненно, конфискую, пойдет в награду сохранившим мне верность вассалам, а что я оставлю себе. Получалось весьма недурственно на этом неудачном бунте обогатиться. Так что чья бы корова мычала, а моя бы молчала…

Вечером, когда мы раздеваемся в моей спальне (я отказался повторять опыт с опочивальней Изабеллы – как-то излишне нервно та ночь прошла), моя невеста неожиданно начинает разговор на тему, которую я совсем не ждал. Об Эли.

– Ричард, – говорит она, изящно стягивая через голову нижнюю рубашку. – Надо что-то решать с Эли. Ты заметил, что она сама не своя. Я надеялась, что она успокоится со временем. Думала, что ее состояние вызвано потерей магии, но теперь вижу, что дело в другом.

– В чем же, любимая? – спрашиваю, притягивая девушку к себе. Люблю начинать процесс с ласк стоя. И только потом переходить в постель.

– В тебе! – отвечает она, и ноготок ее указательного пальца упирается мне в грудь. – В тебе, Ричард! И ты должен эту проблему решить!

Нет! Ну, что за дела! Ну, нельзя разве разговор о другой красотке отложить на потом? Как Изабелла так может? Моя рука уже гладит низ ее животика и подбирается к самому сокровенному, а она об эльфийке речь заводит!

– И как же, по-твоему, я могу эту проблему решить? – шепчу ей в ушко, одновременно разворачивая спиной к себе.

– Она же в тебя безумно влюблена! – объясняет мне невеста, прогибаясь в пояснице. – Сделай с этим что-нибудь! – ее голос начинает прерываться, но она не останавливается. – Например, в ночь перед свадьбой я должна спать одна. Ну, чтобы хоть как-то соблюсти правило, по которому благородная невеста должны быть невинной до первой брачной ночи. – она тихонечко хихикает. – И могу прислать ее к тебе. Хочешь?

– Нет! – отказываюсь я, переходя к активным действиям, чтобы отвлечь девушку от несвоевременных мыслей. – Нет, – повторяю еще раз, и Изабелла больше на своем не настаивает. Вообще ни на чем не настаивает, так как полностью отдается мне.

Не хочу я так с Элениэль-Эли, думаю про себя, когда мы заканчиваем и Изабелла засыпает, прижавшись ко мне. Понял я уже, почему бывшая эльфийская принцесса смотрит на меня с такой тоской. Вчера и сегодня имел возможность в этом лишний раз убедиться, увидев ее реакцию на подколки дроу. Только вот – неправильно это как-то будет. Будто я воспользуюсь зависимостью девушки от меня. Не могу. Есть у меня другая идея. Я протягиваю руку к эльфийскому артефакту, золотому карандашу, который снял с шеи вечером. Рассматриваю его. Может быть, эта штуковина сможет мне помочь. Он же что-то там восстанавливает и оживляет? Надо будет с Огюстом посоветоваться. И тогда, после того и если мне удастся вернуть Элениэль ее магию… Если она после этого не потеряет интереса ко мне… Тогда да. Тогда я с удовольствием…

Только займусь я этим уже после свадьбы, конечно. Слишком серьезное это дело, чтобы спешить…

Глава 10. Огюст. Элениэль.

И все-таки на следующий день я воспользовался образовавшейся паузой и решил обсудить возможность возвращения Элениэль ее эльфийской магии с Огюстом. Да и других вопросов, по которым мне казалось интересным с ним посоветоваться, накопилось немало.

Злобный старикан, не успев даже до конца проявиться в реальном мире, сразу начал с претензий ко мне. По его мнению, я должен был сразу его вызывать, как только трон Юма вернулся ко мне, и в дальнейшем чуть ли все свои решения принимать после его одобрения.

– Ты же ничего в нашем мире не смыслишь! – заявил он мне, устраиваясь в кресле напротив. – Таких дров можешь наломать, что наши планы вернуть меня к жизни, полетят к личу! Вот скажи мне, как ты догадался пощадить предателей даже после того, как они приползли к тебе с повинной? – бушевал давно умерший темный маг, когда я рассказал ему о покушении на меня. – Их надо было сразу под нож пускать. Изменивший однажды, предаст снова. А уж то, что принимал в моем тронном зале инквизитора, это вообще уму непостижимо! Как только увидел его коричневую сутану, сразу надо было его к палачу отправлять!

– И никакие доказательства его вины не нужны были, – возразил он на мое чахлое замечание о презумпции невиновности. – Он заслуживает смерти с того момента, как напялил не себя этот балахон. Помню, я в империи, когда вышел из проклятых земель, их изрядно покрошил. Хотел было и к верховному в гости наведаться, да сделать из него высшее умертвие, но империя столько магов против меня собрала, что пришлось сюда отступить, – жмурясь от удовольствия начал вспоминать он свои подвиги. – А так бы неплохо получилось. Представляешь? Во главе инквизиции высшее умертвие сидело бы!

– Ты не знаешь, что такое высшее умертвие? Эх, да откуда тебе знать? – он презрительно смотрел на меня. – Покойничек, как живой остается, ха-ха. Только мертвый. Разум сохраняется, манера поведения. Все. Никто и догадаться даже не сможет, что сердце уже не бьется. И полное, полное! подчинение своем хозяину – темного магу!

– И всех вассалов надо под нож! – продолжал он наставлять меня. – Зажрались! Распустились!

Тут мне показалось, судя по его интонации, что он сейчас произнесет коронную фразу, которую я не раз слышал в прошлой жизни, – «Сталина на них нет!», но ошибся. В роли жесткого, но справедливого диктатора Огюст видел исключительно себя.

– Кто их предков из грязи поднял? Я! Был бы жив, я бы их – в бараний рог! Ну, и потомки, конечно, слюнтяи – внесли свою лепту. И теперь они посмели на законного герцога Юма, хотя ты и самозванец, руку поднять?! Всех казнить. Без исключения. А на их места новых. Проведи турнир. Только настоящий – чтобы до смерти бились. И тех, кто в живых останется, возведи в дворянство. Чтобы помнили, какой ценой власти и высокого положения достигли!

В общем, полная смена элит.

Так-то не самая плохая идея. Но только одним махом такое дело не провернуть. С тех пор, как Огюст герцогство Юм создал, слишком много изменилось. Теперь это не просто неприступные горы с воинственным и свободолюбивым населением плюс некоторое количество овец и поселения гномов. Теперь это, если данное словосочетание применимо к средневековью, целый промышленный кластер. Тут не колхоз Турвальд или совхоз Империя, где сельское хозяйство преобладает.

И каждый из крупных моих вассалов это не просто очередной граф или барон, который только и знает, как подати вовремя с сельских тружеников собрать. Нет, это управленец, который знает, как работают расположенные на его землях мастерские и мануфактуры, сколько что стоит, понимает, чего в его концерне не хватает и что нужно развивать. В общем, так просто такого менеджера не заменишь. И новых взять неоткуда. Разных Высших школ экономики при Президенте здесь нет. Знания передаются внутри каждого рода – от отца к сыну.

И в этом, как я теперь признаю, вычленив из возмущенных возгласов Огюста здравое зерно, и заключается корень зла. Мои лендлорды – от мала до велика возомнили себя незаменимыми. В отличие почему-то от меня. Меня заменить они сочли возможным. Как там товарищ Сталин говорил? «Нэзамэнимых у нас нэт!». А вот у меня пока есть. И над этим вопросом предстоит серьезно поработать. Вопрос только – как? Но что-нибудь придумаю.

А вот мою идею попробовать восстановить у Элениэль магию, Огюст неожиданно полностью поддержал. Ожидал совсем другой реакции. Не припомню, чтобы он когда-то демонстрировал хоть что-то отдаленно напоминающее желание сделать добро кому-либо. А тут… Странно.

– Можно попробовать, – пожевал он губами, что-то прикидывая про себя. – Только ее перстень ты зря передал ее отцу. Этим девкам нельзя даже шанса давать выйти из повиновения. Но, если эту твою очередную глупость отбросить, то затея неплохая. Давай попробуем. И сразу на ней женись! Обеспечишь себе поддержку светлых эльфов. Это дорогого стоит. Получится ли у нас? Не знаю. Но шансы есть. Хорошо, что хоть на то, чтобы эльфийский амулет у себя оставить, у тебя ума хватило.

– Но проводить ритуал надо не здесь, – продолжил он, и на его призрачном лице промелькнула зля хитринка, которую я, впрочем, успел заметить. – Вывезем твою эльфиечку куда-нибудь, где подавители не работают. Какой, интересно, кретин додумался их в моем замке установить?! Разденем ее. И попробуем…, – похоже, что старый извращенец хочет просто на обнаженную Элениэль полюбоваться, подумал я с некоторым облегчением, и тот мою догадку отчасти подтвердил, не сумев скрыть сладострастную улыбку. – Мне надо будет все ее тело осмотреть. Понял? Где руны наносить, куда силу артефакта вливать. И думаю, что без магических потоков мы не обойдемся. А потому и надо будет от замка куда-нибудь отъехать.

Врет, понял я. Замысел его не только в возможности полюбоваться на прелести девушки заключается. Для чего-то другого ему нужен мой доступ к магии. Его самого Родрик при помощи этого золотого карандашика призывал во дворце, где такие же блокираторы стоят. Задумал что-то предок этого тела. И уверен, что это что-то крайне мне не понравится. Но поймать его на лжи я сейчас не могу. Знаний не хватает, так что кивнул, сделав вид, что купился. А там – посмотри