Ее проклятье. Его истинная бесплатное чтение

Иллюстрации julyB, Ирины Василенко

© Журавликова Н., текст, 2025

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Глава 1

Проклятие Дорианы

– Дориана – почтительная дочь, она, разумеется, исполнит волю своих покровителей и с радостью станет женой Властителя! – голос мачехи разливался как патока; Дори казалось, что даже стены от него становятся липкими. Того и гляди на них мухи полетят и увязнут.

Девушка невесело улыбнулась. Она сидела в своей комнате, выпрямив спину так, словно ее привязали к мачте.

Дверь открылась без стука.

На пороге стояла Лиз, ее мачеха, в сопровождении двоих мужчин. Один – дядя Дорианы, а второй незнакомый. Высокий, обрюзгший, с презрительным выражением на одутловатом лице.

– И это ваша девственная красавица? – спросил он неожиданно писклявым голосом.

– Она самая, милорд, – радостно подтвердил дядя.

– Что ж, надеюсь, этой наш Властитель не так быстро наиграется.

Он смотрел на нее как на вещь. А потом сказал:

– Пусть она встанет.

Вот так, будто Дориана не человек и не дочка барона, а зверушка, понимающая лишь команды хозяев.

– Милая, милорд Деебор просит тебя подняться, ты слышала? – елейные нотки в голосе Лиз стали еще более сладкими. Дори нестерпимо захотелось пить.

Она послушалась, пытливо глядя на посетителя.

Отвратительный милорд подошел к ней ближе, погладил по щеке. Потом расплылся в улыбке, и Дориана увидела, что у него не хватает нескольких зубов на нижней челюсти.

– Какая нежная. Если Властителю придется не по нраву, я сам к вам посватаюсь, – пообещал он.

– Это огромная честь для нас, милорд Деебор! – засуетился дядя.

– Еще бы. Наследство покойного барона вы уже промотали. Единственное, что вам остается, – выгодно сбыть его дочь, – нагло заявил посланник Властителя. – Условия вам известны. Так что я ее забираю прямо сейчас. Только подпишем грамоту о передаче девицы в невесты.

– Не получится. – Похоже, никто не ожидал, что девушка заговорит. Деебор вздрогнул так, словно с ним беседовала кровать или лампочка.

Лиз дернулась и подпрыгнула. Количество сахара в ее неискренней улыбке резко понизилось.

– О чем она? – голова посланника дернулась, будто благородного гостя вот-вот хватит удар.

– Я совершеннолетняя.

Дориана облизнула губы, чувствуя, как пересохло у нее в горле.

– И подписывать бумаги должна сама.

– Совершеннолетняя?

Лиз скорбно кивнула.

– Его светлость заключил с нами договор сразу после смерти моего мужа. Но Дориана упросила дать ей время для траура по отцу. А за это время ей успело исполниться девятнадцать.

– Милорд! – взвыл дядя, чувствуя, как денежная река повернула в другую сторону. – Девица просто в шоке от радости, вот сейчас она одумается и согласится, чтобы мы все сами подписали.

– Нет.

Дориана произнесла это чуть ли не шепотом. Но в повисшей тишине ее слова прозвучали громче любого крика.

– Я отказываюсь выходить замуж. И готова трижды повторить это на площади в Равноденствие.

Дядя взвыл, а Лиз схватилась за голову.

– Слушайте, так не делается! – возмутился Деебор. И голос его от гнева перешел в писк летучей мыши. – Я время на вас тратил, на лошади трясся, потом в горы ваши забирался. А вы не сумели заставить девчонку принять величайший в ее жизни дар!

– Господин! – захныкала мачеха. – Но, возможно, его светлости хватит нашего разрешения?

– Не выйдет, – сердито просипел Деебор. – Она дочь барона, наделенная магией. И, раз ей уже девятнадцать, может высказать свою волю. Тем более завтра Равноденствие. Таков закон. Но…

Тут он впервые посмотрел в глаза Дориане, словно принимая, что она не вещь.

– За неповиновение Властителю ты будешь проклята, безумная! Все еще будешь упорствовать?

– Лучше проклятие, чем участь игрушки в лапах жестокого правителя! – твердо сказала девушка.

– Так тому и быть. В темницу ее! – Деебор неожиданно рявкнул, словно полномочия, данные Властителем, смогли наделить его и голосом.

В комнату тут же вбежали двое стражников, которые сопровождали посланника, как было положено ему по статусу.

Они притормозили, вопросительно глядя на своего начальника.

– Схватить ее, – Деебор показал пальцем на девушку. – Завтра она будет предана проклятию на глазах у всего города. Чтобы другим неповадно было перечить посланнику самого Властителя.

– Мерзавка неблагодарная! – прошипела Лиз, когда Дориану выводили из комнаты, не дав собраться.

Убогий каменный мешок освещала лишь пара толстых оплывших свечей. По склизким, поросшим зеленью стенам стекала влага. Дориане казалось, ее темница дышала. А огоньки свечей – это два припухших, как у непутевого гуляки, глаза. И они рассматривают ее, насмешливо подмигивая.

Девушка сидела на твердом и узком ложе, обхватив колени руками. Ей хотелось откинуться назад, дать спине отдохнуть, но мешала брезгливость. Этих стен касаться было противно.

Сколько она тут? Ей казалось, часы прошли с тех пор, как шакалы Деебора кинули ее сюда. Двое мерзавцев еще и ехидно переглядывались, пялясь на нее. Уснуть она тут точно не сможет. Будет мерещиться скрежет в замочной скважине.

Что будет с ней дальше?

Дориана ждала наказания за непослушание.

Душа ее обливалась слезами.

Еще так недавно у нее было все. Она дочь барона Линлора. Богатого, щедрого человека из рода Белых целителей. В жизни, на ее взгляд, он совершил всего одну глупость.

После смерти матери Дорианы женился на Лиззетт, ее двоюродной сестре. Она вроде бы и родственница, но впервые Дори увидела ее на церемонии прощания с мамой. Та скончалась после продолжительной болезни. После этого барон Линлор забросил целительство и перестал заниматься благотворительностью. До этого он практически содержал две лечебницы.

Два года отец не выходил за пределы родового поместья. И принимал только родственников, своих и дочери. А те очень уж зачастили. Особенно Лиззетт.

Дори помнит тот день, когда зашла в библиотеку и застала тетушку на коленях у отца. Нет, ничем таким, что так интересно обсудить в компании за карточной игрой, те не занимались. Лиззетт клятвенно уверяла, что извлекала соринку из папиного глаза.

Но дворецкий, что стоял в тот момент у Дори за спиной, сказал, что соринка осталась там, где была, а вот кое-что другое едва не извлеклось само по себе.

Дориана его не поняла. Но вот отец так и покатился со смеху. У них с дворецким всегда были теплые отношения.

Бедняга рыдал, как мальчишка, на папиных похоронах…

Но сначала, разумеется, была свадьба.

Отец Дори прожил с мачехой, Лиззетт, почти пять лет. И около года назад погиб при невыясненных обстоятельствах.

Отправился гулять верхом, приключилась гроза. Конь вернулся в имение один, а отца нашли спустя двое суток на дне обрыва.

Вот тогда в жизни Дорианы началась угольно-черная несчастливая полоса и с того времени и не думала заканчиваться. Беспросветная, как вечная ночь на краю мира, который никогда не разворачивается в сторону Светила, как бы ни крутилась их планета.

Не прошло и месяца после кончины отца, как Лиз принимала гонца из дома Веемара, Властителя земель Олинги. В письме с тремя гербовыми печатями Веемар выражал свое высочайшее сочувствие несчастной вдове, упомянув особо, что понимает ее горе как никто другой, потому что не так давно потерял третью свою супругу. Как обычно, в расцвете ее молодости.

И в качестве поддержки дому Линлор готов рассмотреть возможность взять в жены девицу Дориану, что осталась без отца. Наслышан о ее уме, красоте и добром нраве.

Дядя, он же старший брат Лиз, этому предложению обрадовался. Дори как раз находилась в возрасте, когда большинство девушек отдают замуж.

О высокой чести от Властителя было объявлено на очередном вечере памяти отца, и это дало Дориане возможность на коленях молить дать ей отсрочку, чтобы она могла поскорбеть и оплакать отца. На весь принятый в свете срок траура.

Увы, отказать ей было бы величайшей бестактностью. И все приличия в тот раз были соблюдены. Дядя Колвин сам ездил во владения Веемара с благодарственным письмом от вдовы и обещанием, как только истечет положенное время, отдать девицу за Властителя.

Велика была вероятность, что тот ждать не захочет, отмахнется и велит подать ему другую невесту. На это Дори и рассчитывала. Но не сложилось. Советники нашептали на ухо Веемара, что ему и самому неплохо бы выдержать «траурный пост».

И вот сейчас Властителю должны были сообщить, что девицы он не дождется. Олинги, может, и диковаты, но старомодны и чтят законы предков.

В девятнадцать девиц объявляют совершеннолетними, и они вправе отказать первому жениху, которого сватают родители.

Кто ж знал, что нежный цветок, Дориана Линлор, сможет так все сообразить? Да и слыханное ли дело – отказывать самому Веемару?

Проклятие – это отсроченная смертная казнь. И расправа ожидала Дори завтра в полдень.

Или уже сегодня? Счет времени она потеряла.

Она все же заснула. Измученная душа потребовала отвлечения хотя бы сном. И он стал жестокой насмешкой. Девушка гладила по огромной, теплой и мохнатой голове тигра. А тот довольно щурился и щекотал ей предплечье жесткими усами.

Разбудил Дориану скрип двери. Она тут же подскочила, испуганно глядя на светлый прямоугольник.

– Чуть до разорения угодья не довела, и поди ж ты, спит, будто совесть чиста! – укоризненно произнес пожилой охранник, одетый в кольчугу и с мечом на поясе. В полном обмундировании явился. Словно Дориана была хищником в клетке или опасным головорезом, который вот-вот на него накинется. И горло перегрызет.

– Что, пора уже? – спросила она сонным голосом, пытаясь проморгаться и обрести ясное зрение.

– Ишь, обрадовалась. Твой позор должен весь честной люд наблюдать. А сейчас люди добрые спят еще. Завтрак принес тебе. Хотя только харчи переводить.

Этот мужчина, явно простолюдин, общался с ней так презрительно. Будто полное право имел.

Дориана понимала причину такого недоброжелательного отношения. Если бы она подчинилась воле родственников, их угодья, что за последний год здорово обеднели, вновь налились бы силой и благодатью. Ведь сам Властитель осчастливил их края своим расположением. Взял в жены дочь покойного барона. А что она, вероятнее всего, сгинет, как три предыдущих супружницы Веемара, никого не волновало. Такова уж доля женская.

– Пора уже давно этот древний закон отменить, – ворчал стражник, ставя перед Дори тарелку с комковатой кашей. – Ишь, дикость какая. Дать бабам выбирать свою судьбу самостоятельно. Не углядели, так вот и всему краю теперь погибель.

Дориана молчала.

Безупречное воспитание и образование, полученное при отце, позволили ей сдержаться и не вступить в спор с невежей.

Она поблагодарила за отвратительную еду, и на этом все.

Что с ней будет дальше?

О том, как накладывается печать проклятия за неповиновение воле Властителя, она только слышала. В их краях еще никому такое наказание на ее памяти не присуждали. Голая кожа прижигается клеймом так, что плоть чуть ли не загорается. И не простая это печать. Магическая.

Древний символ высшего правящего рода начинает овладевать преступником, приводя его к погибели. Жестокой и неминуемой.

Несчастного ждет или болезнь неизлечимая, или безумие. А то и случай лютый. Грабители напасть могут, если есть что с приговоренного взять. Да церемониться с ним не станут, все равно осужден. И, разумеется, это всеобщее порицание и презрение. Каждый своим долгом считает скривиться при виде проклятого, а то и плюнуть в его сторону либо прямо на одежды.

Поэтому изгнание из родных краев было для клейменых скорее облегчением, нежели дополнительным наказанием.

Вот и Дориане придется уйти.

Куда?

Вещей ей с собой не дадут, она уверена. Лиззетт и Колвин с ненавистью выкинут ее из отчего дома. Как несправедливо, что все им досталось!

Точнее, наследницей была вдова, но своего родственника она назначила управляющим. Мол, ей, слабой женщине, без мужского светлого ума не разобраться, как имуществом верно распоряжаться.

Колвин же был из тех, кто постоянно грезит быстрым обогащением. И вкладывает средства в разные сомнительные проекты. А в итоге остается ни с чем. Вот так менее чем за год немаленькое состояние Линлоров изрядно поиздержалось. Но мачеха с дядей в чем-то ужиматься и сами не считали нужным. Ведь вот-вот они станут родней самого Веемара, и все вернется к ним сторицей.

Поэтому Дориана не сомневалась: если она сама не уберется после того, как ее заклеймят, родственники живой ей по бывшим владениям ходить долго не позволят.

Толпа собираться начала еще загодя. Площадь Линлоры была небольшой, так что лучшие места перед подиумом, перестроеннным наскоро в эшафот, занять надо было успеть. Через час народ лез уже на фонарные столбы, разливая масло, в котором плавали фитили.

Жандарм Ферг не беспокоился. Сейчас сними одного – следом еще десяток полезет, замучаешься гонять. Зато после того, как девчонка Линлор получит заслуженное наказание, он вычислит хулиганов по масляным пятнам на одежде и оштрафует. С площади один выход, и уж там Ферг будет ждать своего улова.

– Это ж какой дурой надо быть, чтобы отказаться от такого завидного жениха! – басил кто-то из зевак.

Болтали меж собой даже незнакомые, чтобы не скучать в ожидании.

– Покойный барон крепко бы на дочку рассердился, – поддакнул женский голос.

– Да что вы мелете оба? – вступила в разговор новая участница, средних лет дама ухоженного вида. Видно, образованная, раз позволяла себе некоторое вольнодумство. – Его Владычество уже трех девиц в могилу свел во цвете лет, – продолжала смутьянка. – Дориана не пожелала стать четвертой.

– И тем самым только сократила свой путь в преисподнюю, – желчно заметил мужчина. – Так бы хоть своему родному краю пользу принесла напоследок.

– Почему-то от мачехи ее и дядьки вы не требуете пользы приносить, – не успокаивалась эта бунтарка, – а от девицы, что только в совершеннолетие вошла, ждете жертвы.

Вокруг спорщиков заволновалось, забурлило людское море. В основном толпа была на стороне мужчины, но нашлись и те, кто поддержал его оппонентку.

Кто-то утверждал, что Веемар – мужик правильный, но невезучий. И попадаются ему какие-то чахоточные, верно потому, что из сильно благородных. А вот женись он на такой, как Дориана, глядишь, она бы лет тридцать с ним спокойно протянула.

Однако все та же смутьянка по имени Элрея напомнила, что не все супруги Властителя болезнью померли.

Самая первая, да, при родах скончалась; ребенок выжил, и впечатлительные на голову сплетники обоих полов доказывают, что это он не дает отцу стать счастливым повторно, сводит в могилу мачеху за мачехой.

Жуть и дичь несусветная! Но многие в это верят.

Вторая жена Веемара погибла от несчастного случая, а третья сгорела от непродолжительной болезни. Неизвестно какой. Но опять же, судачат, что это отравление было на самом деле.

Кроме того, Властитель – мужчина видный и интересный, горячий и любвеобильный, ему одной женщины ненадолго хватает, он скучает и теряет запал. Вот жены и заканчиваются скоропостижно, года через два-три.

Спор о том, имела ли право Дориана отказываться от своей счастливой судьбы, перерос в скандал и грозил продолжиться дракой.

Но тут над площадью пронесся глас труб Равноденствия, и все смолкли, напряженно вглядываясь в арку, под которой должна пройти обреченная.

На высокую сцену вышли главные пострадавшие от вероломства неблагодарной девицы – вдова барона Линлора, Лиззетт, и дядя Дорианы, Колвин.

Рядом встал посланник самого Веемара, Деебор. Лицо его лоснилось от успешной жизни. Отличная должность при дворе сама по себе хороша, а сейчас вот он еще и станет несущим возмездие как доверенное лицо.

– Приветствую граждан угодья Линлоры! – начал Деебор, стараясь говорить внушительно, насколько позволял его писклявый голос. – Отрадно, что вы тут все собрались, дабы поддержать своих управителей.

Посланник кивнул в сторону Лиз.

– Все вы уже знаете, что произошло. Так что длинных историй рассказывать я не стану. Скажу только одно: воля Веемара священна, а обязательства, данные ему, надо соблюдать неукоснительно. Но наш Властитель великодушен. Поэтому у отступницы еще есть шанс все исправить!

По толпе пошел шепоток.

Двое стражников вели под руки поникшую девицу. Юную, хрупкую, светловолосую. Она просидела много часов в темной и грязной камере, но при этом от нее все еще веяло чистотой и свежестью.

Дориана Линлор была барышней высокого происхождения, но, если ее сравнить с цветком, она скорее не садовая роза, а полевая ромашка. Или колокольчик. Нежная, светлая, с глазами пронзительно-голубого цвета.

И пусть сейчас выглядела она уставшей, но сломленной не была. Оглядела толпу смело и честно, словно нечего ей было стыдиться.

– Сознаешь ли ты, Дориана Линлор, от чего отказалась накануне? – строго спросил Деебор.

– Полностью, господин, – почтительно ответила она.

– У тебя есть еще возможность принять щедрое предложение Властителя, – порадовал девицу Деебор.

– Благодарю, господин, – девушка слегка поклонилась.

– Сейчас согласится, – послышался из толпы громкий шепот. Кажется, слегка разочарованный. Ведь теперь увлекательного зрелища не будет!

– Я, Дориана, дочь барона Марта Линлора, трижды отказываюсь стать женой Властителя Веемара, – звонкий, уверенный голос плыл над толпой. – Нет, нет и еще раз нет!

Зрители ахнули.

Это безрассудство, или она понимает, что творит?

На щеках посланника заиграли желваки.

– Что ж, так тому и быть. Теперь возврата нет, и доброта Властителя на тебя больше не распространяется.

Лиз зарыдала и прислонилась к плечу брата. Нет, оплакивала она не несчастную падчерицу. Прощалась с выгодами родственницы Властителя. Ведь даже после того, как очередная жена закончится, ее семью благами не обходят. Чтобы лишних пересудов избежать.

На эшафот поднялся палач. Он громко пыхтел под красной кожаной накидкой, скрывавшей лицо. В такой жаркий день, как сегодня, бедняга себя чувствовал словно в парной. И, кажется, толпа сопереживала ему больше, чем юной деве.

– Вытяни руку вперед, – велел Деебор, которого распирало от власти.

Двое силачей вынесли очаг, наполненный раскаленными камнями, поставили в центре.

Палач приложил к алым магическим булыжникам металлический стержень с печаткой на конце.

Стражник с силой развернул девушку левым плечом к палачу, подставляя нежную кожу.

Толпа издала стон, когда раскаленный докрасна металл коснулся руки Дори. Послышалось шипение.

Кровь отхлынула от лица сироты. Но несчастная не издала ни звука, лишь крепко зубы сжала.

Палач отнял печатку от кожи Дорианы.

Деебор поднял вверх руку сироты, демонстрируя метку. Уродливый свежий ожог в виде змеи, раздувающей капюшон.

По щекам девушки потекли слезы боли, но она все же держалась.

– Ни в одном доме не будут рады проклятой! – торжествующе произнес посланник Властителя.

И тут толпа ахнула, потому что мерзкий вензель вдруг резко побледнел, а затем и вовсе скрылся. А на его месте проступил совсем другой знак. Татуировка, похожая на след лапы крупного хищника. Подушечки пальцев, острые когти. Все это было так тонко прочерчено! Эмблема вписана в круг, а по его краю идет какая-то надпись. Шрифт мелкий, и его можно углядеть, лишь находясь рядом. И самое странное – эта новая метка светилась золотым.

– Это проклятие! – взволнованно закричал кто-то в толпе. – Знак, что девку разорвут дикие звери.

– Вон! Надо срочно прогнать ее вон из угодий! Не то хищники придут за ней прямо сюда!

Народ запереживал так, что охранникам пришлось спасать несчастную из рук тех, кто желал лично сопроводить девушку за ворота Линлоры. Не то разорвут ее раньше зверей и примут проклятие на себя.

Глава 2

Предсказание звезд

– Лоритал сегодня садится таким пожаром, что я готов придумать из этого знак, – мужчина с длинными, совершенно выбеленными годами и Светилом волосами, чуть прищурившись, смотрел на закат.

В это время стоявший рядом с ним молодой кронпринц Дитмор ойкнул, согнувшись вперед и хватаясь за грудь.

– Что случилось, вашество? – удивленно спросил старик. – Неужто вас праздный образ жизни доконал?

– Для королевского советника вы ведете себя легкомысленно, – прошипел сквозь зубы наследник Меелингов.

– Я не советник, а звездочет. Человек, который разговаривает с небесами, – седовласый отвечал спокойно, но в глазах его виделась тревога. Кронпринц на здоровье раньше никогда не жаловался, а тут вдруг побелел и чуть не свалился кулем на землю.

– Так спросите небеса, что со мной такое стряслось. Или лекаря позовите, что гораздо полезнее.

Дитмор наконец смог вдохнуть и выдохнуть без боли. А затем распрямился и сумел пройти к скамейке, чтобы сесть.

– Случалось ли с вами еще такое в последние дни? – звездочет пропустил приказ мимо ушей.

– Нет, Хорез, не припомню, чтобы жаловался на сердечные боли в своей жизни. Но уже ничего не нужно, я в полном порядке.

Дитмор улыбнулся, потер едва заметную горбинку тонкого, породистого носа, как всегда делал, когда чувствовал смущение. А сейчас дело определенно было в нем. Ведь он, здоровый молодой мужчина и украшение расы оборотней, вдруг чуть не хлопнулся в обморок, как тщедушная старушка.

– Сдается мне, вашество, это все-таки знак, – Хорез оживился и руки потер. Он жить не мог без магии, а ее в Меелинге стало совсем мало.

Магическое поле становилось слабее, люди с «искрой» рождались все реже.

Королевством правила великая династия оборотней. И когда появился на свет Дитмор, звезды сказали Хорезу: его дети, скорее всего, родятся уже обычными людьми. Если не найти способ вернуть в Меелингу силу магии.

Целители становятся все слабее. Заклинания действуют через раз. Страницы магических книг выцветают, скрывая древнюю мудрость.

Хорез все еще полон бодрости, потому что его заряжали звезды. Их свет каким-то образом действовал на мудреца, так что тот сам начинал сиять, особенно его белые волосы. Увидев звездочета в темноте, когда он разговаривает с Высшими, можно было напугаться до икоты.

Убедившись, что с подопечным все хорошо, старик отправился в свое убежище. Иначе его комнаты не назвать.

Два помещения, соединенные общей дверью. Стены увешаны картами звездного неба, схемами и магическими знаками.

На полу – начерченная белым звезда с кругом в центре. Подпалины на досках красноречиво говорили о том, что здесь проводятся обряды.

Хорез уселся на громоздкий табурет, развернул желтый, потрескавшийся свиток. Почитал, беззвучно шевеля губами. Затем раскрыл толстую книгу, долго изучал, будто первый раз видел.

Наконец поднялся, разминая мышцы шеи.

А дальше сделал неожиданное для старца.

Легко, словно подросток, запрыгнул на табурет и толкнул обеими руками потолок над собой.

Открылся круглый люк, в котором мигали ранние звезды.

Подтянувшись, как заправский гимнаст, Хорез забрался на крышу. Она тоже была обставлена как ритуальное место. Только вся обстановка выполнена из грубо обработанного камня.

Стол, алтарь с нанесенной гравировкой, повторявший рисунок на полу в его лаборатории.

Звездочет занимал верхний этаж в одной из башен дворца Меелингов и крышу ее тоже. Для удобства обращения к светилам.

Он не просто смотрел на звезды, как юная, полная романтических надежд барышня.

Хорез поднял крепко зажатую в обеих руках рамку из черного металла. Форма у нее была необычная, будто к одному треугольнику прислонен другой, их вершины топорщатся звездными лучами. Можно передвигать фигуры, меняя наклон и положение относительно друг друга, а сквозь эти окошки смотреть на небо с разных ракурсов и точек.

И свет, проходя через рамку, заметно усиливался, обволакивая самого мудреца, даруя ему мощь и знания, которых не было на Аржимея.

Хорез внимательно изучал звезды, что-то постоянно выписывая в лежащую на столе пухлую книгу с растрепанными страницами.

А потом положил рамку на каменный алтарь и воздел уже свободные руки к небу, с которого падал на него столп таинственного света.

– Зародилась его истинная любовь! – прошептал Хорез. – Любовь, что вернет в Меелингу магию. Огонь, который нужно успеть разжечь из крохотной искры. Иначе мрак и забвение придут к нам.

Дитмор и его отец, король Арвер Второй, играли в «Сражение». На огромной доске, расчерченной разноцветными линиями, стояли фигуры, изображавшие полководцев, солдат, маршалов и генералов.

– Я сжег твою деревню, – сообщил Арвер сыну. – Ты, видно, заснул на «Тактике ведения боя». Или учителя из рук вон плохо делают свою работу.

– Может быть, я пожертвовал деревушкой, которую и так все покинули, чтобы не портить дипломатических отношений с самолюбивым тираном, – прищурился Дитмор. – Или второй вариант… пока тот упивается победой, я зайду с левого фланга и отрежу передовой отряд. И главнокомандующий останется с неприкрытым задом.

– Какое коварство! – восхитился король. Он хотел добавить еще что-то, но тут двери в кабинет распахнулись.

Почтительный страж сообщил:

– К вам звездочет Хорез, желает на личный визит.

– Запускай, – махнул рукой король, – может, он к нам присоединится.

В «Сражение» можно играть втроем и даже вчетвером: сколько сторон у поля, столько и армий допускается в эту войну.

Кроме фигур воинов и мирных жителей есть еще фишки магии, которые даются за определенное число удачных ходов.

Игра сложная и очень увлекательная.

Арвер Второй и Дитмор бились уже почти три часа, с самого завтрака, и не собирались покидать поле сражения до обеда. А может, и перенести трапезу прямо сюда бы велели.

Так что и приход звездочета их не заставит прерваться.

Старик выглядел взволнованным.

– Сияния вам, великие, – сказал он положенное приветствие. – Важную весть я вам принес.

– Присядь и рассказывай все обстоятельно, – король указал на стул с высокой спинкой и вздохнул. Видать, придется сделать паузу. Пока звездочет делает свой доклад, разве можно сосредоточиться на боевой тактике? Ушлый сын тут же воспользуется отцовской рассеянностью.

– Сегодня всю ночь я беседовал со звездами, пока Лоритал не окрасил своими лучами небесную гладь, – начал Хорез, – и мои скрижали заговорили со мной.

– Конечно, если не спать постоянно, с тобой и сапоги беседовать начнут, – придрался к словам мудреца король, который все еще был недоволен появлением служителя магии звезд так невовремя.

– Я понимаю, мой король, что обряды со звездами кажутся вам порою нелепыми, – серьезно сказал Хорез, – но прошу вас поверить в пророчество.

– Пророчество? – кронпринц отвел глаза от доски с фигурами. Во взгляде его читалась мыслительная работа, которую он никак не желал или не мог прекратить. Молодой стратег в уме уже разбил королевскую армию и поработил мирное население.

– Оно касается вас, Дитмор, – звездочет многозначительно посмотрел на кронпринца. – Вы уже пришли в себя после сердечного приступа в полной мере?

– Сердечный приступ? – король изумленно уставился на сына. – И как ты с ним справлялся? С помощью надушенного платочка?

Дитмор скрипнул зубами. Надо было старику сейчас вспоминать о его позоре! Теперь отцовских насмешек не оберешься.

Это на людях Арвер Второй – сама сдержанность. Он может полдня простоять в своей ложе, наблюдая праздник, и ни один мускул на лице не дрогнет. А в общении с семьей и близкими Его Величество совсем другой.

Тигриная сущность, что живет в каждом Меелинге мужеского пола, помимо отваги и полного бесстрашия привносит в человеческую ипостась еще и кошачьи замашки. К ним относятся любовь к играм и желание подзадорить собеседника, порой и поглумиться над ним. Как кошке с мышкой.

– Кронпринц вчера на закате Лоритала ощутил укол в сердце. И это было связано с рождением его истинной.

– Что? – король выглядел разочарованным. – Моя будущая сноха только родилась? Это ж сколько мне ждать теперь внуков? Да и что станет с Дитом, пока девица вырастет и сможет за него выйти!

– Не волнуйтесь, повелитель, – сделал успокаивающий жест звездочет. – Рождение истинной не означает, что девушка только-только появилась на свет. Это Искра спустилась с небес и оставила на ней метку, чтобы Единственный смог узнать свою истинную возлюбленную. Но кроме этого знака боги дадут и другие.

– Событие, конечно, торжественное, – Арвер Меелинг склонил голову набок. – Но почему ты настолько встревожен, друг мой? Женитьба на истинной – обычное для оборотня дело. Не всегда желанное, но необходимое.

– Звезды сказали мне, что этот союз будет непростым, но он благословлен Небесами, – лицо Хореза стало вдохновенным. – Когда тела и души этих двух юных влюбленных соединятся, Меелинга вновь расцветет, как многие годы назад.

– Меелинга? Мертвое дерево или королевство? – король подобрался, как тигр перед прыжком.

– И то и другое, повелитель, – Хорез уже сиял изнутри. – Но есть у звезд одно условие.

– Вот так и знал, что просто так истинную на золотом скакуне нам не доставят, – хмыкнул Арвер Второй. – Что же за условие?

– Кронпринц должен найти и узнать свою избранную. Преодолевая все препятствия, которые возникнут на их пути.

– Ну, с этим Дит справится, в нем я вполне уверен, – Арвер похлопал сына по плечу. – Дерзай, наследник!

«Сражение» отложили до лучших времен. Трое слуг со всей аккуратностью переместили доску на специальную полку, где две вражеских армии терпеливо будут дожидаться возвращения главнокомандующих.

Дитмор вернулся к себе и мерил комнату своими длинными ногами, как хищник в клетке.

Впрочем, хищником он и был.

Великолепный, породистый. Он унаследовал от отца лучшее: ум, стать и счастливый нрав, которые позволяли ему разделять своих и чужих и вести себя соответственно статусу.

Дитмору Меелингу несколько месяцев назад исполнилось двадцать семь. Прекрасный возраст, когда ты уже не котенок, но еще далеко не старый тигр. На тебя смотрят с уважением и интересом, пытаясь понять, что выросло и каким ты будешь королем.

Чуть взъерошив короткие русые волосы, Дитмор наконец притормозил, прекратив бестолковую беготню.

Его истинная.

Какая она? Девушка, которую он не может выбрать, но должен узнать и полюбить всей душой.

Конечно, Дитмору в его годы уже известно было, что такое женская любовь и девичья увлеченность.

Он пользовался большим успехом у прекрасных дам и простых девиц. А тот факт, что великие оборотни потомков могут иметь лишь с истинными, избавлял от внебрачных детишек. Очень мудро придумали Небеса. Никаких бастардов, претендующих на трон. Королям как лицам, имеющим особое значение для государства, дозволялось создавать семьи лишь с истинными, поскольку продолжение рода – священная их обязанность. При этом любовниц иметь не возбранялось. Но редко когда хотелось. Это очень уж должно было с парой не повезти.

Отец Дитмора встретил свою единственную, когда его возраст уже приближался к сорока. Мать кронпринца, Арлана, по счастью, оказалась моложе своей половинки. И, что еще ценнее, тоже принадлежала к высшей расе оборотней и относилась к знатному сословию. Родиться ей довелось в графской семье. Познакомились родители Дитмора на балу невест, который ежегодно устраивали во дворце с тех пор, как Арверу исполнилось тридцать. С этого возраста у оборотней уже хвостик-то дергается, если истинную не нашел.

Кронпринц также готовился к первому своему балу через три года. Но получается, что искать уготованную ему Небом девицу нужно уже сейчас.

В дверь постучали и тут же вошли.

– Матушка! – ее шаги Дитмор узнал, даже стоя к входу спиной.

– Ты взволнован, сынок! – заметила Арлана.

– Да, – не стал он скрывать, – более всего тем, что смогу своей женитьбой принести пользу Меелинге. С детских лет я постоянно слышу о том, что магия может уйти из королевства совсем, если найти способ ее удержать. И, оказывается, это решается так просто. Браком с неизвестной мне пока девушкой.

– Дитмор, кажется, ты не до конца понял пророчество! – мать положила руку на его предплечье. – Не просто браком. Любовью!

– Мама, ты такая романтичная! – рассмеялся Дитмор.

– Зря ты настолько несерьезно относишься к моим словам, – упрекнула сына Арлана. – Сильная сердечная привязанность сама по себе магия. Вы не сможете пробудить древние силы, которые должны питать наше королевство, если просто вступите в брак по договоренности.

– Мама! – Дитмор приобнял Арлану. – Эта девочка поможет разбудить древо Меелинги, которое умерло почти сто лет назад, и вернуть в наш мир процветание. Да я уже ее за это люблю.

Мать погладила кронпринца по спине, но ничего не сказала, так как женщиной была мудрой и весьма сдержанной. А еще она знала, что сейчас сыну бесполезно что-либо доказывать. Он понятия не имеет, что такое сильное чувство. То, что дарит и боль, и неземное наслаждение. Возносит к Небесам и тут же свергает на Аржимея из-за одного неосторожного слова или неприветливого взгляда. Но Дитмор должен все это познать сам.

– Как же мы будем искать мою истинную? – спросил кронпринц. – Созовем бал раньше срока, или мне нужно самому оседлать коня, который устанет раньше, чем я, и выдвинуться в неизвестные дали?

– Отец уже распорядился кинуть клич в благородные дома наших и дальних земель, – ответила Арлана. – Если Хорез прав и ее искра уже зажглась, прямо сейчас какая-то барышня, очень надеюсь, что юная, гадает, что за метка внезапно у нее появилась.

– Клич? – Дитмор слегка отстранился.

– Не бойся, глашатай не станут вопить с базарных площадей. Все будет тихо и лишь в высших кругах. Нам вовсе не хочется встречать безродных девиц с наскоро нарисованными углем метками. Мы даже не откроем, как именно выглядит метка Меелингов, чтобы исключить вероятность подделки. А факт это не такой уж общедоступный.

– Но ведь я должен найти ее и узнать, так сказано в пророчестве!

– И найдешь, – кивнула Арлана. – Но немного упростить задачу и хотя бы определить тебе направление не возбраняется.

– Что мне делать пока, матушка? – Дитмор испытующе взглянул в глаза Арлане. Они у них были одинаковые. Светло-серые, с зелеными крапинками по ободку радужки. И только во время оборота становились ярко-изумрудными.

– Прислушаться к себе, Дит. Искра уже зажглась. И отблеск ее тепла живет в твоем сердце. Пока очень глубоко. Но это неизбежно.

Золиданна Реентари лениво потянулась в своей кровати, думая о том, что не хватало бы еще пары новых перин. Уж очень они уплотняются по мере использования. Нет, сон у Золиданны был спокойный и благопристойный. Но она очень ценила удобство спального места и негу.

Так за ночь удавалось восстановиться полностью, даже после самого сложного дня. И течение магии оживлялось к утру.

Золиданна была наследницей магов Ветра, единственной дочерью властителя угодий Реентаров – его называли царьком. Земли небольшие, но урожайные, ведь духи Ветра всегда были на их стороне, помогая справиться с непогодой и нагнать тучи в засуху. Но увы, не все так гладко складывалось, как хотелось бы.

Реентария располагалась внутри горного кольца, населения в ней было – городок да две деревушки мелких. Жило местечко тем, что само выращивало. Но почва в последние пять лет истощилась, а в прошлом году на скотину напал странный мор. Потому жизнь стала поскучнее обычного, реентарцам приходилось во многом себя ограничивать, даже магия не помогала особо.

– Неесса Реентари, – в опочивальню осторожно просунулась голова Дери, служанки Золиданны, – ваш батюшка хотят вас видеть. Прямо сейчас.

– В ночной рубашке? – усмехнулась наследница. – Значит, дело туго. Что ж стряслось, интересно?

Золи поднялась, неторопливо приводя себя в порядок.

– Свиной мор начался или куриная чахотка? Или на люд звериные хвори перекинулись?

– Скажете тоже! – Дери округлила глаза. – Где ж видано такое? Давайте собраться помогу вам, неесса.

Золи приняла предложение служанки. Действительно, чтобы ее густые почти черные волосы заколоть в высокую прическу, да тесемки платья завязать тройным плетением, как положено, нужно время и сноровка. И желательно еще две-три пары рук. Ходила легенда, что раньше в Реентарии жили многорукие люди-пауки, которых знать охотно брала в обслугу. Вот тогда и появились эти традиции в одежде и прическах.

Золи была склонна мифам верить, очень уж сложная у них традиционная мода, за пределами обычных человеческих возможностей.

Умывшись и приведя себя в приятный глазу вид, наследница явилась под очи своего батюшки, несса, а проще говоря – царька Огудала.

– Как долго тебя ждать пришлось, дочь! – недовольно сказал он. Несс сидел за столом, нервно теребя пальцами правой руки виноградную гроздь. Глаза его возбужденно блестели.

– Я не могла себе позволить явиться к властителю в неприбранном виде, – спокойно ответила Золи.

– Это правильно, – Огудал выдохнул и немного успокоился. – Присядь, Золи. Сейчас тебе принесут завтрак.

– Для чего вы меня хотели видеть, отец? – Золиданна почтительно склонила голову.

– Важные вести пришли к нам из-за гор. – Царек кинул в рот измятую виноградину, сдавил ее, пустив сок себе на язык. Прикрыл глаза от удовольствия. Дочь терпеливо ждала, пока закончится дегустация.

– Кажется, новости неплохие, – позволила она себе заметить.

– Верно, Золи. – Отец оторвал еще одну ягодку, но повременил с отправкой ее в рот. – Есть такое королевство – Меелинга. Сильное, богатое. Но свет магии его постепенно покидает. С каждым десятилетием его мощь тускнеет.

– Я знаю, что такое Меелинга, – кивнула Золиданна, снимая с принесенного ей золотого подноса тарелочки и блюдца с завтраком. – Государство на западе, в пяти днях ходу по морю от нас.

– Сотни лет им правят оборотни, – продолжал Огудал, – и в жены они берут только истинных. И вот сейчас звезды спустили им пророчество.

Золи внимательно посмотрела на отца, размешивая мед в нежном твороге.

– Дескать, где-то на Аржимея загорелась искра истинности. И теперь младший Меелинг, кронпринц Дитмор, должен отыскать свою единственную пару, превозмогая препятствия.

– И чем интересна для нас эта красивая романтическая история? – спросила Золи, отпивая чудесный травяной чай.

– Тем, что нам нужны богатые покровители, а им – магия, – отец торжествующе улыбнулся, будто нашел ответ на загадку века.

– Но Меелинг ищет свою истинную, – напомнила Золиданна.

– А надо сделать, чтобы нашел он тебя, – сказал Огудал так, словно это само собой подразумевалось.

– Прекрасная идея, отец. Но у меня никакой искры не загорелось. Нигде, – уточнила Золи.

– Хватит метки избранной, – Огудал наклонился к дочке через стол. – Я пока не знаю, как она выглядит. Но постараюсь это установить как можно быстрее. Мне есть кому предъявить старый должок в Меелинге.

– Ты хочешь подделать магический знак? – ужаснулась Золи, поняв, к чему клонит отец.

– Именно! – Огудал кинул в рот сразу три ягоды и хлопнул ладонью по столу. Так, что кувшин с кисломолочным напитком, который пила по утрам Золиданна, подскочил.

– У нас с магией все в порядке, в отличие от Меелинги. Они там даже толком не смогут проверить подлинность твоей печати. Но надо будет сделать все чисто. Ты не представляешь, милая, как нужен нам этот союз!

«И никто не представляет», – добавил он про себя.

Глава 3

Долгий путь в неизвестность

– В трюме то ли заяц, то ли бобер, точно говорю тебе!

– Бобер? – грубый мужской голос рокотал, заставив Дориану сбросить остатки сна. Какой громкий мужчина, даже сквозь настил в два пальца толщиной его слышно. – Ты идиот, Ларо? Как бобер проберется на шхуну? Верно, это крыса тебя напугала.

– Нет, Ниру, это кто-то побольше, крыс такого размера не бывает! Я сам видел ночью, когда в нужник ходил.

– Трепись больше. В нужник он ходил. Поди опять на склад с провиантом, поклониться богу ночного жора.

Голоса приближались, и Дори поняла, что вот-вот люк откроется и ей надо укрыться получше. Днем она отсиживалась в дальнем уголке, куда редко кто залезал. Здесь было что-то вроде склада хозяйственных принадлежностей, даже если появлялся ленивый юнга, долго тут не задерживался, брал что надо да лез обратно. Очень уж неприветливо и мрачно. Но крысы, надо сказать, это место тоже не любили. Раздражителей типа порошков, едких моющих смесей и мыла много, а еды никакой. Так что Дориана чувствовала себя почти в безопасности.

Добывать пропитание девушка выползала ночью. И вот как раз сегодня чуть не столкнулась со смешным толстячком, которого, как оказалось, звали Ларо. Он и правда выбрался поживиться съестным и почти поймал ее за руку, когда она набирала себе ужин поскромнее. Не хотелось, чтобы повар заметил недостачу и принялся искать лишнего пассажира. А оказывается, тут и свои законные члены команды запасы прореживали частенько.

Дори удавалось скрываться на корабле, плывущем в западном направлении, уже около пяти дней. Если она правильно посчитала смены дня и ночи. Могла и пропустить или добавить лишнего.

По своей воле ее бы на корабль не взяли, даже будь у нее деньги. Она – меченная дурным знаком.

После того как прокляли, Дориану выкинули за ворота и велели не появляться, не то с ней вместе беда придет. И всех жителей края звери задерут. А так только ее, потому что Небесные правители заявили ясно, какое ей уготовано наказание. Хорошо, незнакомая женщина сжалилась и дала Дориане свой плащ, пошитый из добротной, плотной ткани.

Это была та самая смутьянка, Элрея, что сомневалась в мудрости решения высших судей.

Пробравшись в порт, Дориана растерянно оглядывала корабли, пока вдруг не заметила один, у которого охраны рядом не стояло. Это ее судьбу и решило. Не зная, куда плывет судно, с какой целью, девушка нырнула в глубины шхуны.

Больше всего боялась она крыс на борту.

Но тут помогла ей унаследованная от отца белая магия.

Папа целителем был, а Дориана и лечить могла, и при желании создавать вокруг себя защиту. Нет, от летящей стрелы, топора или раскаленного железного прута с клеймом она не спасет. А вот в лесу продержаться какое-то время, не попав к хищнику в лапы, сгодится. Вот и в трюме, где крысы и так не хаживали, она оставалась ими незамеченной, из других мест они не прибегали, хотя могли бы, почуяв человеческое одинокое тепло без присмотра.

Но сейчас что делать, если эти двое начнут ворошить тряпье, пытаясь бобра отыскать?

Дори вжалась в стенку спиной, накинула на себя кучу старых, рваных тряпок для пола, содрогаясь от отвращения. И зачем их сюда стаскивают? Могли бы выкинуть на ближайшей пристани.

Затаила дыхание, что было не очень сложно: смрад от закисшей гадости только этому способствовал.

Громыхнул люк, затем кто-то грузно спрыгнул в трюм.

– Есть кто? – рявкнул Ниру.

Ларо рядом с ним чихнул. А потом еще и еще.

– Ну, чего раскудахтался? – обозлился его спутник.

– Запах тут ужасный, – пожаловался любитель ночных набегов на провиант.

– И я тебе говорю: бобрам тут делать нечего. Порошком дышать.

Дориана, что провела уже несколько дней в этом мрачном месте и старалась к нему приноровиться, слыша безудержный чих Ларо, вдруг не утерпела и помимо воли чихнула тоже, едва успев зажать нос руками.

– Ты слышал? Ап-чхи! – Ларо заметил, что ему кто-то тут дуэт составляет.

– Что слышал-то? Тебя? Разумеется!

– Нет, тут кто-то еще чихает!

– Вот балабол! Пойдем уже отсюда… а-пчхи!

Мужчины потолклись еще немного, пока не забрались по приставной лестнице наверх.

Чуть не выдала себя!

Сердце Дори бешено колотилось, и она решила покинуть корабль, как только будет первая ночная стоянка.

Ей повезло. Уже нынешним вечером судно причалило, и двигаться дальше экипаж пока явно не собирался.

Дориана выждала, пока хождения по палубе прекратились. Правда, пару раз задремала, но быстро пробуждалась, боясь пропустить подходящий момент. Когда она решила выбраться наверх, была глубокая ночь. Но вовсе не темная.

Серебристый Гориэл светил на безоблачном небе, окруженный блестками звезд.

Дори, воровато озираясь, кинулась к хлипкому трапу, перекинутому на берег. И уже была посередине пути, когда сзади ее окликнули:

– Стой! Девка, стой! Так ты не бобер!

Дориана поняла, что это Ларо снова вышел на свою ночную поживу, и прибавила шагу.

А он уже бежал к ней, повторяя:

– Так вот ты кто! Так вот ты кто! Мне не показалось!

Обернувшись, Дори приложила палец к губам.

Она уже стояла внизу, а толстячок только ступил на трап.

Терять ей было нечего.

Стыдно, однако выбора нет.

Девушка взялась обеими руками за нижнюю часть трапа, потрясла его, как бы показывая, что на многое готова ради того, чтобы скрыться.

Ларо затормозил, а потом прыгнул назад, потрясая кулаком вслед наглой беглянке.

Дориана же метнулась вперед, еще не понимая, что же будет впереди. Порт ночью – место не самое спокойное.

Она неслась, не разбирая дороги, и удачно миновала драку портовых пьянчуг, даже не заметив ее.

Гориэл был полный и освещал дорогу отлично, не хуже дневного светила. И это делало путь Дорианы безопаснее.

Кожу на левой руке уже привычно жгло. Метка была под рукавом платья, и Дори за все время пребывания на шхуне так и не смогла разглядеть, в каком она состоянии. То в темном трюме была, то на темной же палубе; ночи были мрачными, как на подбор, небо затягивали тучи. Это здесь оказалось необычно ярко.

Поняв, что за ней не гонятся, девушка завернула за угол дома. Каменного, высокого, в три этажа.

Закатала рукав и удивилась.

В свете фонаря она увидела уродливую метку со змеей. Куда же делась аккуратная, изысканная татуировка? Неужели она всем разом показалась тогда, на площади?

Кожа вокруг была опухшей, воспаленной, как и положено после клеймения.

Наверное, тот знак хищника просто явился, чтобы показать, от какого именно проклятия Дориана сгинет и к чему ей готовиться.

– Ух, какая куколка тут у нас! – голос, сказавший это, был до того гадким и похотливым, что у Дори мороз по коже пошел. Попалась!

Она вскинула голову и увидела неотвратимо идущих на нее мужчин.

Двое, одеты прилично, не портовые оборванцы.

Оба ухмыляются. У одного в руке нож, чтоб сопротивляться не вздумала.

– Какая удача – встретить такую хорошенькую дамочку на прогулке, – сказал второй, тот, что без оружия.

– Милочка, дальше мы пойдем втроем. – Негодяй с ножом осклабился, вытянул лезвие, ловя отблески света фонарей, и сам залюбовался. – Сопротивляться бесполезно, как ты видишь.

– Неужто такие завидные кавалеры не могут уговорить ни одну барышню пойти с ними по своей воле? – через силу спросила Дориана.

Лицо вооруженного блондина исказилось, отчего стало еще неприятнее.

– А ну рот закрыла! Умничает тут она! Твое дело небольшое – ублажать нас будешь.

– Приличные дамы ночами у портовых трущоб не расхаживают, – подтвердил второй, лысоватый шатен с густой бородой. – А эта вроде и хорошенькая, да вид потрепанный. И запах, будто из кладовки какой выползла.

Ублажать их. Да они хуже, чем хищники. Лучше от когтей погибнуть, чем остаться наедине с такими мерзавцами!

А они уже хватали ее за руки и тянули за собой.

Дориана попробовала крикнуть, позвать на помощь. Но бородатый заткнул ей рот рукой, пахнущей селедкой и каким-то спиртным.

Да они хмельные! Вот и потеряли всякий стыд.

Чем больше она отбивалась, тем больнее ей было.

– Шельт, ты сильно ее не пихай, – велел блондин. – В синяках она не такая миленькая будет, а мне красивого хочется.

– И куда мы ее потащим? Упрямая девка, – просипел Шельт, сграбастав в охапку Дориану и одновременно продолжая затыкать ей рот.

– В заброшенный дом лудильщика. Там даже кровать была. А нам сейчас очень она пригодится.

Блондин с ножом непристойно загоготал, и Дориана возжелала, чтобы возмездие проклятия настигло ее прямо здесь и сейчас. До того, как мерзкие лапы коснутся ее тела.

И до того сильно ей этого захотелось, что почудилось рычание дикого зверя. Глухое, утробное.

Злоумышленники вели Дори по дорожке, где не было фонарей, и светило вдруг опять спряталось за внезапно набежавшими облаками.

Дори пыталась в это время укусить потную ладонь Шельта, зажимавшую ей губы, но добилась только того, что он ее стукнул, вызвав неудовольствие своего напарника.

Они уже почти дошли до одноэтажной каменной постройки, выглядевшей заброшенной, но в хорошем состоянии, когда рычание, что показалось Дори, стало громче.

– Что это, Мак? – испуганно спросил Шельт, и Дориана поняла, что не она одна это слышит!

А потом из пустого, лишенного стекла окна дома выпрыгнул на них огромный зверь. Дориана таких диковинных никогда не видала, только в книгах и во сне. Тигр. Такой же, как в ночных ее видениях.

Какой жуткой была его оскаленная пасть!

Глаза горели злобой, хвост бил по натянутым бокам. Вся поза говорила о том, что сейчас тигр кинется на них.

Шельт толкнул Дориану навстречу зверю с криком:

– Забирай девку, господин! Только нас не трогай.

Господин? Здесь так принято называть животных? Но это неважно. Главное, небеса услышали ее просьбу.

Дориана увидела, как огромная хвостатая тень пронеслась мимо нее к Маку, мощная лапа ударила по руке, зажавшей нож. Услышав, как мужчина завыл от боли, Дори поняла: вот ее шанс.

Негодяям и тигру было не до нее.

Ноги вначале не слушались, но она все равно заставила себя бежать.

Куда?

Непонятно. Но так пока что есть шанс выпутаться.

За спиной слышно было рычание и крики.

Вперед. Зачем-то она выжила?

Значит, руки опускать нельзя.

Дориана уже задыхалась, но не позволила себе снизить темп.

Впереди показалась улочка. Освещенная масляными фонарями, тихая, с милыми невысокими домами и уютными двориками.

Людей видно не было, оно и к лучшему.

Зато, когда Дори углубилась между домами, нашлась лавочка.

Девушка в изнеможении опустилась на нее.

Она не знала, в какой город или даже страну довелось ей попасть. Но здесь было тепло и хорошо пахло.

Переживания вылились в усталость, отключившую всю осторожность.

Глаза сами собой сомкнулись. Голова Дори опустилась на грудь.

Девушка не просто заснула, она словно выпала из этого мира на время.

А вернул ее добродушный мужской голос:

– Какой подарочек мне тут под утро. Девка, ты навеселе или просто притомилась?

Дориана испуганно вскочила: ей почудилось, что это Мак и Шельт убежали от тигра и нашли ее.

Но перед девушкой стоял немолодой седовласый мужчина в рабочей одежде и темно-синем фартуке поверх.

– Заблудилась? – участливо поинтересовался он.

Дориана кивнула. Понимая, что ей нужна добротная история, она сказала, подбирая слова:

– Меня из дома выгнали. Отец умер, а мачехе я не нужна оказалась.

– Откуда ж ты? Говор у тебя не наш. Вроде и слова понятные, а звучат как неродные.

Дориана и сама уже обратила внимание, что произношение здесь отличается от привычного ей. Хорошо, что язык тот же хотя бы. А то слышала она, что другие бывают.

– Я далеко отсюда родилась, – осторожно ответила она.

– Не хочешь признаться, чтобы не нашли? – с пониманием произнес мужчина.

Она вдруг решилась и выдохнула:

– Из Олинги я.

– Олинги? – удивился собеседник. – Не слышал никогда о такой.

Теперь уж пришло время поразиться Дориане: как вполне просвещенный с виду человек мог не слышать никогда о землях в пяти-шести днях ходу морем? Что-то не так тут.

– Меня зовут Лисмор, – сообщил мужчина. – Я пекарь в этом квартале. И коли податься некуда тебе, можешь пойти ко мне в работницы. Я как раз ищу служанку в пекарню: моя старуха захворала и не справляется, а дочка замуж убежала. Только работать придется по-настоящему, от зари до заката. Жильем мы с женой тебя обеспечим.

– Спасибо!

Дориана согласилась, не раздумывая. Да, к труду она не то чтобы сильно приучена, все же из благородной семьи девушка. Но желание пригодиться у нее сильное было. И учиться готова.

Потому она с радостью пошла за Лисмором.

Пекарь увел ее от здания со скамьей – как поняла Дори, это и есть пекарня. Они прошли еще пять домов вперед, до двухэтажного строения.

– Вот здесь живем мы, а комната дочки на втором этаже, свободна уже год как, – объяснил Лисмор.

Войдя внутрь, пекарь позвал:

– Илана!

В ответ ему послышался надтреснутый женский голос:

– Чего обратно тебя принесло? На работу же уже пошел. Забыл что-то?

– Не забыл, а помощницу нам нашел.

Лисмор провел Дори в прибранную, но слегка захламленную комнату. Из мебели там был большой диван, кресло да комод. Остальное же – коробки какие-то да кадки или вазы.

В кресле сидела сухонькая женщина, выглядела она старше Лисмора; Дори вспомнила, что он говорил о болезни.

– Кто это? – Илана пристально посмотрела на девушку, и та съежилась от подозрительного взгляда.

– Некуда ей пойти, на скамейке спала. Пусть поработает на нас с тобой.

Женщина явно что-то хотела сказать, да передумала. И только рукой махнула:

– Что с тобой делать? Веди в комнату Солы ее.

А потом обратилась к девушке:

– Зовут тебя как, находка?

– Дориана, – представилась наконец проклятая.

– Ну, добро пожаловать в Меелингу, Дориана, – все так же добродушно, хоть и немного растерянно сказал Лисмор.

Комната Соланы, дочери Лисмора и Иланы, оказалась просторной. Не такой богатой, как бывшие покои Дори, что остались далеко на родине. Но сейчас для Дорианы это были хоромы. Пришлось ей пройти и тюремную камеру, и подсобную каморку на корабле, полную вонючих тряпок.

Дориане показали, где принять ванну, Лисмор положил перед ней стопку чистой одежды.

– Сола чуть плотнее тебя будет, так что платье свободно сядет. Но велико – не мало.

Поблагодарив доброго пекаря, Дориана с наслаждением помылась.

Состояние кожи под клеймом ее обеспокоило. Как бы попросить у хозяев что-нибудь от ожогов? Ведь они поймут, что Дори меченая, и с отвращением ее выгонят. А ей так не хотелось снова оказаться бездомной.

Придется терпеть пока, искать способ обработать поврежденную кожу, наложить лечебную повязку. Да, Дори и сама целительница, но, увы, магия проклятия оказалась сильнее, и скорость заживления была невысокой.

Она нашла среди кремов и мыльных принадлежностей пузырек с маслом, которым пропитала кусок серого от времени полотна, лежавшего на дальней полке в спальне. На свой страх и риск порвала ветхую ткань на лоскуты, сообразив себе повязку на ожог.

Нужным этот то ли кусок простыни, то ли просто обрывок ткани не выглядел. И Дори понадеялась, что его не хватятся.

Илана была ей не рада, это заметно. Однако оказала нежданной работнице-постоялице гостеприимство. Пригласила ее к столу, угостив простой сытной пищей.

Дориана поблагодарила и только тогда поняла, насколько она голодна. На корабле она питалась скудно и редко. Чаще всего удавалось поесть раз за сутки.

И хоть девушка старалась не накинуться на еду, Илана все равно что-то поняла.

– Смотрю, разносолами жизнь тебя не баловала, – проскрипела она, сев напротив Дорианы, – да испугана немало чем-то. Кто ж так тебя всполошил, от кого бежала ночью?

– От тигра. – Дориана сжала в кулаке кусок хлеба, мягкого, ароматного. Пекарь свое дело знал хорошо.

– Тигра? Неужто? – Илана выглядела удивленной.

– А что, не водятся они тут? – поинтересовалась осторожно Дори.

– Отчего же, – женщина задумчиво посмотрела на беглянку, – водятся, и даже в почете. Властители этих земель – оборотни, тиграми обращаются. Поэтому и обычные, не оборотные животные, для них кто-то вроде меньших братьев. Их прикармливают и охотиться на них не велят. Если у зверя золотой ошейник, значит, он из лесов королевских. А еще сказывают, когда сам король или принц обращается тигром, у него браслет на лапе золотой, в форме короны. Но сама никогда такого не видела.

– Получается, я одного из питомцев таких видела? – спросила Дори.

– Или просто из лесов забежал. А может, из гор – у нас в Меелинге горы тоже благородные. Их называют Короной, потому что расположены так, кружком. И вершины почти одинаковые, как зубцы на венце. Скалы там чередуются с подлеском. И живности много разной водится. Ты ешь, ешь, судя по виду, сил у тебя мало осталось, измучена ты изрядно. Как бы в горячку не впала. А если и впрямь в помощницы нам собралась идти, надо справнее быть.

Дориана благодарно взяла новый кусок хлеба, намазала его мягким сыром. Ей казалось, ничего вкуснее она в жизни не едала.

– И откуда ты взялась? – спросила Илана.

– Из Олинги, где Веемар Властитель, – призналась Дори. Раз уж пекарю сказала, и жене его придется. – Не слышали о таких краях?

– Отчего ж, – ответила задумчиво Илана, – в молодости об этой земле я слыхала. Только правитель другой там был. Но….

Женщина с сомнением посмотрела на Дориану.

– Сколько же ты сюда добиралась?

– Точно не знаю, дней пять-шесть морем.

– Этого быть никак не может! – решительно отрезала хозяйка. – Олинги живут на другом краю Аржимея. Когда у нас полдень – у них полночь. И наоборот. А плыть оттуда невероятно долго.

Глава 4

Меелинги

Запах зеленой сочной травы будоражил, наполняя жизнью. Дитмор Меелинг любил уходить подальше от столицы, в горы. Там специально для него отец построил небольшой замок. Достаточно неприступный, чтобы не тратиться на лишнюю охрану.

В здравом уме, разумеется, никто к Меелингу не сунется. А вот против безумцев случайных какую-никакую да нужно защиту иметь. Пусть и самую скромную.

Да и замок был скромный по королевским меркам. Но Дитмор очень его любил. Сейчас, когда ему столько всего нужно обдумать, неприметное и уединенное жилище было в самый раз. А горные луга успокаивали и настраивали на нужный, умиротворенный лад.

Мягкие травы приятно холодили подушечки тигриных лап.

Дитмор думал о том, что, если истинная окажется человеком не его толка, что тоже вполне возможно, он всегда сможет брать передышку в горах.

Кронпринц был молод, а по меркам оборотней и вовсе юн. Первый оборот у него был меньше десяти лет назад, и Дитмор еще не успел вдоволь насладиться дикой, необузданной силой, что дает ему звериная ипостась.

Избранной станет женщина, которую призовет к себе его Тигр. И если зверь с человеком не очень похожи, истинная пара может и не понравиться молодому Дитмору, и привести в восторг клыкастого Меелинга.

Обычно тигр и человек находят мир между собой. Оборотень приводит в равновесие свои сути, а потом уже приходит Истинная.

В этот же раз явно все пошло не так.

Вот почему Дитмор чувствовал растерянность.

Он как хороший сын поинтересовался у родителей, как именно ему искать девушку, которая позволит вернуть в Меелингу магию в полном объеме. Дитмор, к его чести сказать, вообще выдался приличным молодым человеком, без отвратительных историй в биографии. Нет-нет, совершенством его назвать трудно. Мужчина со своими страстями и некоторыми пороками, впрочем, вполне понимаемыми обществом. Были у него свои околосердечные увлечения и мимолетные романы, без скандалов. Но в целом же Дитмор Меелинг – идеальный наследник, упорный и усидчивый ученик, талантливый студент. И послушный сын. Особенно если речь заходит о благе всего королевства.

Если бы пришлось ему выбирать между любовью и долгом, он выбрал бы второе. Но у оборотня и выбор-то такой чаще всего не стоит.

Родители Дитмора до сих пор привязаны друг к другу по-звериному, но им особенно повезло. Странно, что у этой пары всего лишь один отпрыск. Ходили слухи, что он выживший – были младенцы и до него, и после. Но Арвер и Арлана об этом говорить не желали.

Что бы там ни было, преданность они и по сей день демонстрировали друг другу исключительную.

Дитмор, глядя на них, и сам бы желал обрести в своей жизни такую любовь.

Тигр прилег на лужайку, втягивая ноздрями цветочные ароматы. И вдруг запах фиалок и горной орхидеи, смешиваясь, породил в звериной голове образ. Нежный, мимолетный.

Хрупкая светловолосая девушка с голубыми-голубыми глазами. Как два василька. Это видение показалось ему на миг знакомым. Словно являлась ему уже эта нежная фея. Но, пытаясь вспомнить, где именно, тигр тут же терял нить, и голубоглазая незабудка растворялась, как будто ее призрачный свет поглощал Лоритал.

Тигр вскочил, отряхнулся, словно пытался отбросить все, что мешало ему рассматривать незнакомую светлую деву. Но образ не вернулся.

Тогда зверь широкими прыжками добрался до замка. И уже на крыльце обернулся Дитмором. Короткие русые волосы взъерошены, глаза возбужденно блестят. Последними к человечьему виду вернулись клыки.

Ворот белой рубахи, в которой он совершал оборот в этот раз, был разорван. Дитмор не очень отчетливо помнил, как это случилось. Кажется, чуть не попал в переделку, но это неточно.

Он не до конца еще контролировал своего зверя. Не убил никого, и то хорошо.

– Ваше высочество! – обратился к нему один из немногих здешних слуг. – Пришла весть от вашего отца. Просит явиться в главный дворец.

– Хорошо, Гелинг, – кивнул кронпринц. – Сейчас немного приду в себя и выдвинусь. Приготовь мне коня. Несолидно являться ко двору, размахивая хвостом.

Слуга отправился седлать скакуна, а Дитмор пошел в свои покои. Совершить омовение и перекусить чего-нибудь человеческого. Что-то ему подсказывало, отец его вызывает не ради сытного обеда.

Арвер на этот раз стремления наследника явиться во дворец, как того требуют приличия, не оценил.

Встретил сына нетерпеливым кивком.

– Мог бы в своем звере прибежать, нечего было валандаться и на коне плестись, – сказал король.

– Что-то исключительное стряслось, батюшка? – спросил Дитмор, чувствуя, как сердце начинает колотиться быстрее. Неужто предсказание звезд начало сбываться?

– На старой Меелинге появился листок, – к разговору мужчин присоединилась королева.

Родители, как и их предки, с трепетом относились к сухой старой коряге, что росла почти на выезде из королевства. По преданию, пятьсот лет тому назад под этим тогда еще раскидистым древом заснул первый король Меелинги. Тогда на месте государства была пустошь.

Молодой оборотень, эрцгерцог Рейнар Меелинг, возвращался со своей армией после успешного похода к дяде-королю, который собирался сделать его наследником.

Рейнар одержал сокрушительную победу над врагом и думал, что его ждет на родине триумф. Но, сделав передышку на равнине рядом с безымянными горами и устроив ложе под деревом, Рейнар увидел странный, беспокойный сон.

Ему привиделся заговор.

Меелинг был отважен в бою, но осторожен в жизни. И поэтому отправил впереди себя гонцов, самых верных ему людей.

А пока ждал ответа, построил временный лагерь для своей армии.

Ночное светило прошло полный цикл, когда вернулся лишь один из посланников. Второй погиб от подлой предательской руки.

Сон оказался вещим – дядя решил избавиться от племянника, поэтому и отправил его в бессмысленное сражение. Он не думал, что молодой и неопытный военачальник сможет одержать победу.

И вместо торжественной встречи эрцгерцога Меелинга ожидал заговор.

Рейнар был юношей разумным и понимал, что воины его еще не до конца восстановились и отправляться с местью в родное королевство пока не стоит.

Но для того, чтобы захватить небольшую губернию поблизости от их лагеря, сил вполне хватит. Собственно, даже оружие не потребовалось применять – достаточно оказалось внушительного вида.

Так на пустоши рядом с горами началось строительство королевства Меелинги. Так же назвали и дерево, что нашептало будущему правителю спасительный сон.

За пять веков оно успело высохнуть, в него били молнии при каждой грозе. И сейчас Великая Меелинга выглядела мертвой корягой, обнесенной низенькой оградкой. Каждый год в день, который считался датой основания королевства, красивые девушки устраивали под древесным скелетом красивые обряды, возлагали к корням венки, пели, водили хороводы.

Был даже приставлен специальный смотритель к этой древней святыне. Он-то и сообщил, что священная коряга начала оживать. С одного листика.

– Отец, но зачем нужна была такая спешка? – удивился Дитмор. – Неужели я должен был вот так, не откладывая, услышать эту новость? Или от меня требуется сходить полить древо?

– Вот остолоп высокорожденный! – рассердился Арвер. – Разве ты не помнишь, что предсказали звезды Хорезу? С твоей истинной в Меелингу вернется магия, которая умирает вместе с великим деревом. И раз оно начинает оживать, значит, твоя будущая возлюбленная уже совсем рядом. Я уже велел выяснить, не появлялось ли в окрестностях Меелинги незнакомых благородных девиц в последние несколько дней.

– Именно благородных? – уточнил Дитмор.

– Разумеется, сынок! – Арлана всплеснула руками. – Лишь особа чистых кровей, из древнего рода, может принять искру магии истинности. Не дочка свинопаса!

– Можно подумать, у свинопасов не бывает своих древних династий, – легкомысленно хмыкнул кронпринц. – Знавал я одного, при нашем же дворе. Так у него еще прадед скотиной занимался. В хлеву, что королевское хозяйство обслуживает.

– Я прибью этого балбеса! – ворчливо сказал отец. – Речь идет о благополучии всего государства, а он шутить изволит.

Судя по озорному блеску в глазах и задорной улыбке, Дитмор собирался и дальше блистать остроумием. Но в тронный зал, где и проходила эта важная беседа, с озабоченным видом вошел советник.

– Сиятельный король! – поклонился он Арверу. – Ваш приказ исполнен, мы выяснили, что за последние несколько дней в Меелингу и ее селения прибыло несколько девиц нужного возраста. И одна вызывает особый интерес. Она остановилась у одинокой семейной пары и старается не привлекать излишнего к себе внимания. Кажется, бедняжка скрывается от кого-то.

– Как выглядит эта особа? – Дитмор теперь выглядел серьезным и будто лет на пять повзрослел разом.

– Темноволосая красавица с яркими губами и глазами-изумрудами, кожа на ее руках выглядит нежной, словно не знает никакой серьезной работы. А наряды из дорогого шелка.

– Точно, высокородная особа в изгнании, – оживился Арвер.

Дитмор же был разочарован. Ничего общего с его видением.

А советник продолжил:

– И, самое главное, эта юная дева не открывает рук и плеч, словно что-то утаивает.

– Неужели метку? – теперь взволновалась уже Арлана.

– Доставьте девушку во дворец! – распорядился король. – Но осторожно. Чтобы она ничего не заподозрила.

Терпение никогда не принадлежало к достоинствам неессы Реентари. Но сейчас Золиданна должна была терпеливо сидеть на одном месте, притворяясь девушкой в беде. Возможно, даже в бегах. Отец не обманул: в Меелинге у него был старый должник – ему пришлось согласиться помочь, но одно условие он для себя выторговал. Пусть Огудал и знает, кто ему должен, а дочь его не должна. Общаться будут так, чтобы лица его она не видела, и имя ей не говорить. Если надо как-то его называть, пусть будет «Некто».

Сами же мужчины сговаривались по магическим шарам. Крох магии Меелинги на это еще хватало.

Ее привезли под покровом ночи, поселив в скромном имении у пожилой семейной пары. От столицы было далековато, всю ночь в карете добираться. Но это сделано было с умыслом.

– Согласно этому глупому предсказанию, – объяснял Золиданне Некто, закутанный в черный плащ с капюшоном, – истинную должно быть не очень просто найти. Кронпринцу предназначено преодолевать препятствия, чтобы объединиться с любовью своей жизни. Поэтому тебе придется торчать в этой глуши, пока до благородных королевских ушей не дойдут слухи о таинственной девице.

– И что ж делать в таком захолустье? – фыркнула Золи.

– Неужели девица во цвете красоты и молодости настолько сама себе неинтересна и не знает, чем заняться? – голос Некто был каркающим. Золиданна поняла, что он специально меняет его звучание, чтобы она не смогла его узнать при встрече. Кто это, интересно? Видная персона при дворе, раз знает все слухи? Или просто влиятельный человек, к которому вся нужная информация стекается, как горные ручейки в единый поток?

– На картах гадать могу. Хотите, и вам погадаю? – Золиданна посмотрела под капюшон с вызовом. И Некто отпрянул, словно она могла разглядеть что-то. А ведь там не только ткани слой накинут сверху, еще и, кажется, лицо замотано. Оттого еще и голос глуше звучит.

Что же заставило Некто забыть о преданности королю? Что такое предъявил ему отец Золиданны?

Неессе Реентари это было интереснее, чем встреча с принцем. Кронпринцем. Там-то как раз мало увлекательного. Молодой суеверный мужчина со звездой во лбу.

Золи видела портрет Дитмора Меелинга.

Высокий, стройный, широкоплечий. Стрижен коротко, а ей больше по вкусу длинноволосые парни. Хоть этот и симпатичный, лицо породистое, с тонкими чертами. А может, портрет, как всегда, льстит благородной особе. Чтобы та не расстраивалась, ловя свои же взгляды со стены.

Разумеется, изображение, что показали Золи, было миниатюрой. Кто бы потащил к ним в Реентарию портрет кронпринца в полный рост в натуральную величину? Но впечатление составить можно.

На холсте, в рамке размером с дамское зеркало, Дитмор Меелинг выглядел хоть и молодым, но мудрым. Серые с зелеными прожилками глаза смотрели с ласковой усталостью. Красиво изогнутые губы улыбались.

Голову венчал тонкий обруч, положенный наследнику сильного и богатого государства. Причем над венцом художник потрудился отдельно, выписывая каждый зубчик чуть ли не до мелких царапинок.

Одет принц был в бархатный камзол бледно-зеленого цвета, а на плечи небрежно накинут оранжевый плащ с подбоем под мех тигра. С намеком на сущность Меелинга. Гордятся они своим родством с кошками.

Вспомнив об этом, Золи фыркнула.

– Надеюсь, Золиданна, ты не создашь при дворе проблем и сумеешь себя повести достойно, – глухо прокаркал Некто. Он еще не ушел, а Золи о нем уже успела подзабыть, увлеченная собственными мыслями. – Моя задача – помочь тебя протащить к Меелингам, а дальше уж сама. Метка есть?

Неесса кивнула.

– Кто сработал?

– Лучшая магичка в Реентарии, – похвалилась девушка.

– В вашей деревне несложно лучшим прослыть, – надменно выдал Некто. – Показывай!

Золиданне совершенно не хотелось демонстрировать свое тело, пусть даже фрагментами, но она понимала: этот жуткий гость должен увидеть и оценить магический знак.

Стараясь не показывать, насколько ей это неприятно, Золиданна чуть приспустила платье с правого плеча, оголив смуглую, с золотистым отсветом, кожу.

Капюшон чуть вплотную к ней не прислонился, заставив Золи вздрогнуть от внезапно нахлынувшего отвращения.

После непродолжительного молчания Некто выдавил с явной неохотой:

– Что ж, работа отличная. От настоящей не отличить.

– Но вдруг придворный маг, или кто там будет оценивать мою истинность, заметит, что метка недостаточно сильная?

– Об этом не печалься: у Меелинга несколько советников-магов. И я постараюсь устранить того, что может быть тебе опасен. А еще, так и быть, дам тебе специальную печатку. Ее надо надеть, когда прибудешь во дворец. Она создаст магическое поле, которое усилит твою татуировку.

Некто вынул из-под полы коробочку, открыл, показывая лежащее на подушечке из черного бархата кольцо. Грубоватое, почти мужское, из красного золота, с витиеватым узором.

– Примерь, – велел Некто.

– Украшение, так скажем, не моего толка, – поджала губы Золи, противясь тому, чтобы надевать на свой пальчик подобное уродство.

– Разумеется, не твоего! Этой волшебной погремушке лет триста. Вряд ли дочь царька Реентарии доросла до такого уровня. Но раз я обещал его выручить, пожертвую таким сокровищем. Временно.

– Вы ведь меня ненавидите, Некто, – заметила Золи, примеряя печатку; перстень свободно сидел на среднем пальце, – однако вынуждены помогать. Чем же вас так к стенке мой отец прижал?

– Не девичьего ума дело, – рявкнул таинственный визитер. – Все, клади кольцо в футляр и жди, пока тебя найдут. И молись, чтоб состариться не успела!

Даже плотный плащ не мог скрыть его ярости.

Король Арвер Второй с неудовольствием смотрел на посыльного.

– Что значит «не смогли точно установить, где проживает девица»? Мне же донесли: в пригороде Эйлинги, в немолодой семье.

– Но никто не может назвать адрес, повелитель! Говорят, она прибыла под покровом полной секретности и от кого-то скрывается, – посыльный оправдывался так, будто лично спрятал загадочную девушку в своем подполе.

Разговор шел в том же зале, где отец и сын вели свой поединок в «Сражении». Сегодня не до игры было, с такими новостями-то.

Но Дитмор при беседе присутствовал тоже, сидел в кресле, подпирая подбородок кулаком, и сосредоточенно хмурился.

– Отец, – сказал он наконец, – я должен сам ее найти. Ты же помнишь предсказанное. Задача просто обязана быть нелегкой, иначе не считается.

– Смотрю, кто-то стал чуть серьезнее относиться к предреченному! – заметил Арвер.

– На старой Меелинге распустились листья почти на целой ветви, – пожал плечами Дитмор. – И мне это не рассказали – сам видел сегодня утром. Если присутствие моей истинной в королевстве так влияет на древнюю магию, что же будет, когда она окажется во дворце?

– Я ценю твое стремление спасти государство, – король похлопал сына по плечу. – Нет, конечно, без магии мы проживем, даже когда она полностью исчезнет. Хотя, как это ни печально, никто не может сказать, останутся ли тогда оборотни как раса. Но Меелинга все равно останется сильным и богатым королевством, с мощной армией и великой историей.

– Магия – часть нашего мира, – мотнул головой Дитмор. – Мы знаем, в каком селении искать истинную. И я отправляюсь туда прямо сейчас.

– Распорядись подготовить экипаж, – велел отец.

– Я думал выдвинуться на коне, – удивился кронпринц.

– Избранную звездами на седло впереди себя воткнешь? – хмыкнул король. – Хорошо хоть не собираешься в виде тигра нестись. Иначе явился бы во дворец, оседланный девицей.

– Это ж сколько времени мы так потеряем, – недовольно заметил Дитмор.

– Ничего не случится за эти несколько лишних часов, – рассудил Арвер, – тебе нужно найти ее, расположить к себе… впрочем, это несложно. Иди, готовься к поездке. Выдвинешься, как только готов будет экипаж.

Подождать пришлось около двух часов.

Дитмор за это время успел перебрать три варианта одежды. Нет, он не как девчонка, что ждет встречи со сватами и в нетерпении примеряет пять почти одинаково сидящих платьев. Но все же произвести впечатление на будущую невесту необходимо с первого взгляда – и самое благоприятное.

Наконец он остановился на чем-то среднем между парадным и дорожным костюмом. Корону решил с собой в путешествие не брать.

Выдвинувшись в путь в сопровождении только лишь возницы, Дитмор распорядился выехать из столицы кратчайшим путем, через рабочие кварталы. Парадный выезд занял бы слишком много времени, почти на час больше.

Лошади, запряженные четверкой, словно чувствовали настрой хозяина и мчали быстрее обычного, вознице еле удавалось их придерживать, и не всегда удачно.

Через некоторое время экипаж тряхнуло, он резко затормозил, так что Дитмор чуть не ударился о противоположную стену.

– Что такое? – забеспокоился кронпринц, открывая дверь.

И увидел немолодого мужчину в обсыпанном мукой фартуке, который яростно ругался с его возницей.

Путь под ногами лошадей был усыпан благоухающей выпечкой, и животные с интересом тянули к ней ноздри.

– Летишь, не разбирая дороги! А я заказ нес, который всю дневную выручку мне сделать должен.

– Спокойно, Лисмор! – пытался урезонить возмущенного пекаря возница. – Его Высочество кронпринц Дитмор спешит по делу государственной важности! Твои булки – ерунда по сравнению с его задачей!

Кронпринц спрыгнул на землю, подошел к спорщикам.

Пекарь, увидев его, заметно присмирел.

– Мы возместим нанесенный вам ущерб, – миролюбиво сказал кронпринц. – Как только я вернусь в столицу, с вами свяжутся мои люди.

– Благодарю, господин, – почтительно склонил голову пекарь.

А Дитмор вдруг почувствовал резкую боль в груди. Его словно под дых ударили. Как тогда, во время рождения пророчества.

Наверное, стоит поторопиться.

Дитмор, пошатываясь, вернулся в карету. И велел ехать дальше.

Глава 5

Помощница пекаря

Меелинга оказалась куда больше, чем родные угодья Дорианы. Их-то Линлора – как одно небольшое селение Меелинги. А какие легенды здесь необычные. Илана, которая вначале показалась Дори слегка сварливой, через несколько дней попривыкла к девушке и стала с ней разговаривать вечерами, когда они вместе готовили нехитрый ужин.

От жены пекаря Дориана узнала о древнем дереве Меелингов и о том, что король с королевой – истинные, и оба тигры-оборотни. И сын их тоже тигр, говорят, он уходит подальше от столицы в горы, принимает облик зверя и гуляет в одиночестве.

– Дитмор очень молод и пока что не женат, – рассказывала Илана. – С народом он общается мало, избегает людных мест. Увлекается науками магическими.

– Столкнулся я с вашим Дитмором, – вздохнул зашедший на кухню Лисмор, – так, что клиента крупного чуть не потерял.

– Да уж хватит третий день об этом поминать, с утра до вечера трещишь! – беззлобно проворчала Илана. Они с мужем друг друга постоянно покусывали; женщина относилась к нему, кажется, немного покровительственно, как к большому ребенку.

Но сквозь эти колкости Дориана видела свет любви.

Будет ли у нее когда-нибудь личное счастье? Или проклятие, которое знаменует уродливая метка, настигнет ее и здесь, вдалеке от оставшегося за морями отчего дома?

Дори не понимала, как судну, на которое ей довелось пробраться, удалось так быстро преодолеть огромные расстояния.

Скорее всего, использовалась какая-то магия. Но Дориана не слышала, чтобы в Линлоре были такие сильные кудесники.

Эта загадка не давала ей покоя, но не так сильно, как ее меняющася метка. Дори каждый вечер осматривала место ожога. Краснота еще не сошла, но болело куда меньше и волдыри прошли.

Дориана жила в пекарской семье уже семь дней. И пока ей удавалось скрывать свою метку.

Казалось, что судьба сыграла с ней ужасную шутку, приведя прямиком в королевство, где звери, которые могли ее растерзать, были в большом почете.

Тигры. Один из них преследовал ее во сне.

Второй ненароком спас от нападения нечестивцев, но вряд ли пощадил бы, останься она на месте.

Да и тот странный след, что проявился вместо клейма, а потом снова скрылся… он определенно намекал на хищников.

Дориане оставалось лишь надеяться на везение, которое пока что было на ее стороне.

Ей хотелось жить и открывать для себя этот огромный мир, что не ограничивался крошечной Линлорой и владениями Олингов немногим больше.

Аржимея, их прекрасная планета, умещает на себе множество стран и способна подарить немало впечатлений.

И покорись Дориана воле родственников, не увидела б ничего дальше замка сластолюбца Веемара.

Да, ситуация у нее опасная, сложная. Но сознание уже расширилось. Границы мира раздвинулись, и понимание того, что возможно, – тоже!

А еще она понимала: бывают любящие пары, образованные не потому, что кого-то силком женили или замуж выдали.

После ужина Дориана украдкой уединялась в выделенной для нее комнате, снимала бинты с ожога, давая коже немного подышать, а потом делала целебный компресс из трав, собранных на лугу.

Вот и сейчас она разминала зеленую кашицу в миске, думая о том, что надо бы сшить специальную повязку. И когда воспаление совсем пройдет, прикрывать этот позор. Повязка должна быть красивой, возможно с вышивкой, чтобы ее принимали за деталь туалета.

У Дори было немного монет: Лисмор ей платил, хоть брать у него деньги очень неловко. Она ведь и живет у своих добрых работодателей, и питается.

– Твоя помощь для меня намного ценнее, поверь, – успокоил ее пекарь. – А за то, что старуха моя оживилась с твоим прибытием, особое спасибо – тут никакими деньгами не расплатиться.

Пересчитав деньги, Дори решила завтра же на рынок отправиться и ткани хорошей купить. И ниток еще. Вышивать она умеет, сделает себе красивое украшение. Произношение выдает в ней неместную, так что примут необычную деталь платья за какую-нибудь иноземную моду.

Взяв плоскую деревянную лопатку, Дори приготовилась наложить травяную смесь на кожу.

С обычным сожалением глянула на уродливую метку и застыла. Кожа вдруг разгладилась, вновь проступил тот странный рисунок, похожий на тонкую, изящную работу хорошего татуировщика.

На этот раз Дори смогла рассмотреть изображение в деталях. Золотистая картинка, похожая на герб. След лапы хищника, каждый коготок прописан до малейшего штришка.

А по ободку круга, в который вписан рисунок, светящаяся надпись: «Предреченная. Так будет, и не изменить».

Предреченная.

Что это значит?

Дориана хватала ртом воздух. От судьбы не уйти, метка приведет ее к исполнению проклятья!

Девушка крепко зажмурилась, чтобы прийти в себя. А когда глаза открыла снова, на коже бугрилось клеймо, нанесенное палачом.

Принц Меелингов уже второй день чувствовал себя так, словно в лесу заблудился. Он поселился в маленьком местечке под названием Элин. По слухам, где-то здесь должна проживать загадочная незнакомка, но это неточно.

Она, может быть, уже и дальше уехала куда, а он все еще тут пытается ее отыскать. Как поступить? Награду местным объявить за поимку истинной?

При этой мысли Дитмор легкомысленно засмеялся, представив, как ему приводят караван девиц.

В Элине три десятка домов, раскиданных по долине, а некоторые и в предгорьях спрятались. Заходить в каждое строение с визитом будет странно. Он ведь кронпринц. Тут и так все, кто знал о его визите, напряглись изрядно. В основном, конечно, слухи расползлись, что наследник короны почтил своим присутствием это прекрасное захолустье.

Прекрасное – потому что природа здесь замечательная.

К Дитмору вызвали старосту, которого кронпринц вежливо расспросил о девушках, недавно появившихся в селении.

Староста долго мялся, а потом сказал, что доподлинно известное ему лишь об одной, зовут ее Саломея Морлин, она приехала, кажется, в наследство вступать, которое ей престарелая тетушка оставила. Вот ее адрес он хоть сейчас может назвать. А та, вторая, которую принц описывает, темноволосая с зелеными глазами, действительно в Элингу прибывала. И видел он ее лично на въезде – есть в местечке такой пропускной пункт, где записываются гости. Дамочка себя не назвала, спросила лишь, есть ли у них тут почтенная семья, к которой можно на постой попроситься.

Но тут явился загадочный господин, выглядел он очень значительно, сразу стало понятно: благородный и при каком-то исполнении.

Поцеловал девице ручку и сказал, что сам проводит ее туда, где достойны принять такую редкую жемчужину.

– Так вот, Вашсочество, – почти проскулил староста, – уж простите, что не проявил достаточной бдительности. Не показалось мне ничем это подозрительно. Приличная дамочка, со свитой скромной.

Задача оказалась сложнее, чем Дитмор изначально думал. Тут надо было со своим следователем приезжать, владеющим магическим поиском.

С другой стороны, разве он не должен почувствовать свою предреченную?

Но сколько еще ему тут оставаться?

Кронпринц чувствовал раздражение. А еще было у него ощущение тщетности. Что не нужно здесь ему быть, требуется его присутствие в другом месте.

Дитмор прогуливался по людным местам Элинги. Для этого ему пришлось раздобыть одежду простолюдина. Зря он с таким тщанием выбирал костюм до выезда: здесь лучше бы не расхаживать в статусе кронпринца, чтобы не вызывать волнений лишних.

Поэтому Дитмор нарядился как обычный молодой человек, не из нищего сословия, но и не богатый. И в таком виде прошелся по вещевым магазинчикам, коих всего тут было два. Потом заглянул в продуктовую лавку, полюбовавшись сырами и колбасами, ознакомился с выпечкой в пекарне.

Невзначай расспрашивал при этом продавцов, не захаживала ли к ним неместная девушка благородного обличья, с темными волосами и глазами цвета изумруда. Увы, не видывали такой нигде.

Уже отчаявшись найти ее, Дитмор просто решил прогуляться. Природа красивая, хоть на холст ее переноси, воздух свежий.

Кронпринц медленным шагом дошел до речушки, берущей начало в горах. Берега были усыпаны мелкими ярко-синими цветками, и Дитмор вновь вспомнил девушку из видения. Глаза ее именно такого цвета. А волосы… как лучи, сотканные из солнечного света, что мягко ложатся поверх цветочков.

Чтобы вывести себя из этого глупого, мечтательного состояния, Дитмор наклонился, поднял с земли плоский камушек и метнул в речку, так чтобы на поверхности пошли круги.

– Пять, шесть, семь, восемь, – услышал он девичий голос рядом с собой.

Вздрогнув, обернулся и увидел молодую особу, стоявшую в сторонке. Он и не заметил, когда она подойти успела.

– Я давно хотела научиться вот так камешки запускать, – вздохнула девушка.

– Это просто, могу показать, как делается, – рассеянно ответил кронпринц.

– Ох, возможно, это будет не очень прилично? – засомневалась незнакомка. – Я просто не местная, не знаю всех ваших обычаев.

Дитмор внимательно посмотрел на свою собеседницу. По описанию подходит. И плечи прикрыты плотным шарфом, несмотря на теплую погоду.

– Я не имею неподобающих намерений, – улыбнулся молодой человек. – Но, если вы боитесь оставаться наедине со мной, могу позвать кого-то из моих слуг.

– У меня тоже есть сопровождение, – оживилась девушка, – но сейчас Анита отправилась принести попить. Я внезапно ощутила сильную жажду, а тут недалеко, в домике у реки, одна крестьянка делает превосходный домашний лимонад.

– Часто гуляете тут? – поинтересовался Дитмор, во все глаза разглядывая девушку.

– Бывает. Обожаю смотреть на воду.

– И я тоже. Вы надолго здесь остановились? Или насовсем переехали?

– Завтра собираюсь в обратный путь, домой, – незнакомка потупилась. – Мне нужно было обдумать важные вещи, поэтому я попросила отца отпустить меня в небольшое путешествие. Никогда еще не уезжала так далеко от дома.

– Откуда же вы?

– Из Реентарии.

– Неблизкий путь вы преодолели! – Дитмор даже присвистнул от удивления. – Можно подумать, бежали из дома.

– Ах! – девица сделала большие глаза и прикрыла рот ладонью, демонстрируя изящные пальчики. – Совсем я не умею притворяться, господин…

– Дитмор, – представился кронпринц, – Меелинг. Не бойтесь, я не буду звать дознавателей, чтобы они расследовали причины вашего бегства. Но ваш отец наверняка волнуется.

– Да, это был ужасный проступок с моей стороны, – девушка смахнула слезинку с уголка глаза, – но мною двигало отчаяние. И я убежала в самой мне неизвестном направлении, оставив отцу записку. С собой взяла всего нескольких доверенных мне людей.

– И что же привело вас в такое отчаяние? – не утерпел Дитмор.

– Я даже не знаю, можно ли говорить о таком, – вздохнула незнакомка, – но отчего-то чувствую к вам такое сильное и необъяснимое доверие, господин Дитмор… У меня появился странный знак на теле. И он… так напугал меня, что я не решилась признаться отцу. Глупо, но тогда я подумала, что он вообразит, будто я сделала себе брачную татуировку, и заподозрит меня в легкомысленном поведении.

Брачная татуировка?

Дитмор напрягся. Неужто он нашел свою предреченную?

Лоб, щеки, подбородок Дорианы горели. От печи, в которой готовились румяные калачи, исходил жар.

Пришло время их доставать и смазывать маслом. Затем одну половину надо посыпать мелко истолченным сахаром, другую – мелкими кунжутными зернышками.

Дориана уже приспособилась к своей работе. Замешивать тесто ей еще не доверяли, да она и рада этому была.

Не было у нее никакого кулинарного опыта, и сейчас нежная кожа ладоней покрылась волдырями и мозолями.

Но Дори не жаловалась. Ей нравился этот новый опыт, жизнь среди ароматов хлеба и булочек. А Лисмор неуловимо напоминал покойного отца, по которому Дори очень скучала.

Мозоли и волдыри вечерами она исцеляла своей магией – эти травмы поддавались лечению куда лучше, чем, след от клейма.

Но каждый новый день приносил и очередные отметины, отчего кожа грубела. Лиз фыркнула бы презрительно оттого, что благородная девица так себя запустила. Ногти постоянно обламывались, и их приходилось обстригать как можно короче. Волосы собраны в хвост и прикрыты простой косынкой, чтобы в тесто не попало ничего.

Дориана вынула из печи противень, придерживая его прихватками, от которых пахло паленым.

– Дори! – от голоса пекаря девушка вздрогнула и ненароком коснулась горячего железа.

Воспоминания о клеймении тут же волной ее захлестнули.

– Ай! – вскрикнула она от боли.

– Осторожнее, девочка! – Лисмор расстроился.

– Что-то случилось, дядя Лисм? – спросила она. Дядей он сам его называть просил, а Илана была не против «тетушки». Так всем было проще. Ведь она не просто тут работает, еще и живет в комнате дочери, покинувшей родительский дом. – Илане стало хуже?

Дориана забеспокоилась. Зачем бы еще Лисмор в неурочное время так оживленно ее звал. В такой час помощница всегда вынимала выпечку и ставила на ее место сырую, чтоб готовилась, а пекарь колдовал над новыми шедеврами.

– С Иланой все хорошо должно быть! – махнул рукой Лисмор. – Она грозилась уже на днях работать выйти. Очень ей твое лечение помогает.

Дориана не скрыла от названых дяди и тети своих способностей и не могла не помочь нездоровой пожилой покровительнице. И правда, с каждым днем Илана оживала все больше и нарадоваться не могла. Говорила, что вот-вот к ней молодость вторая нагрянет. Лисмор беззлобно по этому поводу подшучивал, но в его глазах Дориана видела подозрительный блеск, будто слезинка навернулась.

– Соседа мы нашего ждем на ужин сегодня, – сообщил Лисмор. – Ну как соседа… два квартала от нас живет. Хочет проведать нас. Старуха моя уже в состоянии приемы задавать, сама не против.

– Нужна будет моя помощь! – догадалась Дориана.

– И это тоже, – согласился пекарь, – но поперед всего надобно, чтобы ты хорошо себя в порядок привела. Нет, ты девушка у нас самая красивая в квартале, а может, и в Меелинге. Однако вид усталый у тебя и к вечеру растрепанный. Так что бросай готовку, я тут справлюсь. До тебя же как-то получалось у меня все успевать. Хоть и с трудом.

– Мне тоже надо выйти к столу во время ужина с гостем? – удивилась Дори.

– Именно, – вид Лисмора стал загадочным и чрезвычайно довольным. – Сосед не один придет, а с сыном своим. Парень толковый очень, недавно обучение закончил у гончара, и работа в руках у него спорится. У него самый большой наш магазин утварь заказывает.

– Вы желаете меня познакомить с этим юношей? – сердце Дорианы словно упало. Как не хотелось ей никакого сватовства!

– Мы со старухой заинтересованы в твоем счастье, – вздохнул Лисмор. – Ты не думай, оно же не сразу решается. Сначала надо, чтоб посмотрели вы друг на друга, потом уже и сговариваться, если сойдется. Так что беги домой, помоги Илане по кухне пошуршать, да и сама готовься. Как вы, девочки, это делаете? Можно парикмахера позвать.

Делать было нечего. Ссориться с пекарем Дори не хотела. Что ж, сейчас от нее ничего особенного не требуется.

Подлечить новый ожог да красоту навести, чтобы покровителей своих не опозорить.

Все было рассчитано до мельчайших деталей. Объявиться старосте этой деревеньки, напустить туману. Потом Некто пришел за ней, отвел к милому семейству из двух старичков, которые за скромное вознаграждение приютили Золиданну и обеспечили ей дополнительную таинственность.

В небольшом поместье Золиданна сидела и не высовывалась, пока ее служанка не сообщила, что в селение въехал экипаж с королевской символикой и все только это и обсуждают.

Вот оно!

Девушка не знала, кто именно пожаловал в Элин – представитель королевской семьи или просто доверенное лицо, – но была готова к встрече.

Пару дней терпеливо дала посланнику «помариноваться». За это время служанка выяснила, что расспрашивал о ней молодой и очень красивый мужчина вида приличного и очень благородного. По описанию Золи узнала самого Дитмора, и сердце ее заколотилось в предвкушении большой игры.

Верная наперсница отслеживала передвижение посланника короля, предположительно самого кронпринца. Золиданна по этим отчетам понимала, что с той стороны есть большая заинтересованность, и ждала удачного момента, чтобы выйти на сцену.

Наконец она решила, что пора.

Ей пришлось быстро добраться до водоема, где прогуливался приезжий красавец, – на помощь она призвала послушную ей магию ветра.

Кронпринц в жизни оказался еще красивее, чем на портрете. И это Золиданну порадовало.

Симпатичный, с умными и немного печальными глазами. Интересно будет посмотреть, как он принимает облик тигра.

Золи еще не видела оборотней вживую, хоть у них в Реентарии они, по слухам, жили. Только волки. А тут такое величественное, царственное животное. Эти звери в их краях не водились.

Трепетное признание о том, что у нее проступила неизвестная метка, далось ей легко, поскольку Золи репетировала эту речь перед зеркалом.

О, как расширились глаза Дитмора!

Как изменилось его дыхание!

Да что там, кажется, он на несколько минут дышать перестал, а потом его грудь начала вздыматься в ускоренном ритме. От такого голова закружилась наверняка.

– Я понимаю, что моя просьба вас может напугать, – сказал Меелинг в волнении, – но все же рискну это сказать. Вы могли бы показать вашу брачную татуировку?

– Но… зачем? – Золиданна притворно удивилась. Это было несколько нарочито, но Дитмор ничего не заметил, слишком был взбудоражен происходящим. – Может, вы шаман? И сумеете истолковать этот знак?

Она посмотрела на него с надеждой. Да в ней великая актриса пропадает! Но отец в жизни бы ей не дал пойти в артистки. Выдал бы замуж в срочном порядке за какого-нибудь князька престарелого. Такой участи она для себя и боялась. Молодой интересный принц-тигр – это куда лучший для нее вариант. И ради него она станет играть до последнего.

– Я не шаман, – Дитмор неуверенно ей улыбнулся. – Но могу иметь отношение к вашему знаку, как бы безумно это ни звучало. Возможно, наша с вами встреча предрешена самой Судьбой.

– Но… – она в нерешительности замолкла. А потом, спустя некоторое время, будто бы подумала и нашла, чем продолжить. – Эта татуировка находится на нескромном месте. Мне странно показывать ее мужчине.

– На нескромном? – он вроде бы даже испугался. Золиданна решила, что немного перестаралась с эпитетами. – Боюсь предположить, что это может быть.

– Плечо, – ответила девушка на этот раз быстрее.

– Да, понимаю, эту часть тела сложно показывать незнакомцу. Если только на балу. Но, может, у вас не приняты открытые бальные платья?

– Приняты, конечно же, – Золиданна оживилась, на мгновение перед ее глазами промелькнула картинка пышного бала. Она любила такое времяпрепровождение. – Действительно, я, вероятно, излишне смущаюсь, тогда как от меня не требуется никаких сложных вещей.

– Девичье смущение никогда не бывает излишним, – галантно заметил Дитмор. А глаза его при этом горели нетерпением. Еще немного его потомить?

Золи чувствовала, что она сегодня в ударе.

Бросив еще один неуверенный взгляд на молодого мужчину, она сказала почти кокетливо… тут главное – выдержать меру:

– Я уже говорила, что испытываю доверие к вам, господин Дитмор. И мне почему-то кажется, что я могу показать вам это…

Она откинула свой шарф. И жадному, ищущему взгляду кронпринца открылась детально выписанная метка. Каждый штрих четко прорисован тончайшей магической иглой. След от лапы хищника с выпущенными когтями. И по кругу написано: «Его предреченная».

Глава 6

Предреченная

Дориана стояла перед шкафом, который гостеприимно распахнул дверцы, предлагая ей выбор. Не очень богатый, надо сказать. Зато от всех щедрот своей деревянной души.

У них с Соланой размер почти один. Телосложение Дорианы пусть и более хрупкое, но рост такой же, как и у дочки пекарей. Дори носила пока повседневные платья Солы, а теперь пришел черед оценить ее выходной гардероб.

– Солана большую часть платьев с собой забрала, – сказала Илана, скорбно поджав губы. Видно, что по дочери она скучала. И Дори казалось, есть еще что-то помимо этого. Старики, судя по всему, редко говорили о своем единственном ребенке. Возможно, с ее замужеством что-то не так, или ссора какая омрачила отношения родителей и дочери.

– Могу ли я воспользоваться этими нарядами? – осторожно уточнила Дориана. – Ведь хозяйке их вряд ли понравится, что в них незнакомая ей девушка ходит.

– Не думаю, что Сола когда-либо еще их наденет, – вздохнула Илана. И Дори уверилась в своих подозрениях окончательно. Но расспросы прекратила. Нечего раны бередить. Эта славная женщина только-только в себя от недуга приходить начала, а если ее нервная горячка от переживаний схватит? Дориана так сразу ее исцелить не сможет. Душевные хвори – самые сложные. Хитро цепляются за плоть человеческую, пьют силы и заползают во все пустые уголки сознания.

– Я даже не знаю местной моды, – спохватилась Дори, – а вдруг выберу что-то, уже не популярное сейчас?

– Это ты хорошо заметила, – оживилась Илана. – Вот, к примеру, это розовое с блестками до того, как Сола и Гештор помолвку объявили, очень модное было. А сейчас скажут, будто безвкусица это. А вот это, нежно-кремовое, можно привести в должный вид. Спороть оборки, их не носят нынче. И брошь я тебе дам. Ее моя мать носила, но это классика, которая всегда в почете.

Дориана и сама не ожидала, что эти женские хлопоты настолько ее увлекут. Да и хозяйку тоже.

О приготовлении ужина обе на время позабыли.

Вынули из шкафа платье, придирчиво его оглядели.

– Можем ли мы на левое плечо немного приспустить что-то вроде шлейфа или накидки? – спросила Дориана. – Чтобы руку мне прикрыть.

– Я ведь тебя даже не спрашивала про повязку твою, – сказала Илана. – Что ты скрываешь под ней? Сначала думалось мне, что это обычаи страны твоей, но ты вряд ли стала бы сейчас под фасон наряда подгадывать. Сняла бы. Значит, не можешь… Метка там у тебя какая или вера твоя требует носить полотно на руке?

– Там клеймо, – призналась Дориана. – Но, клянусь, не совершала я никакого преступления. Не воровала и не любодействовала.

– Могла бы и не говорить! – Илана будто обиделась. – Что я, людей не вижу, что ли? Душа светлая у тебя. Исцелять ты способна. А ежели преступницей была б, дар этот исчез бы навечно. Я знаю, как магия работает. Хоть у нас ее теперь мало кто тут носит в себе. Против воли родительской пошла? Принуждали тебя к чему? Впрочем, можешь не говорить. Пытать не стану.

– Нет у меня родителей, – Дори почувствовала, что может рассказать своей покровительнице о себе. – Я сирота круглая. А мачеха хотела замуж меня продать выгодно. Обещала правителю нашему. У него же жены среди живых надолго не задерживаются. И я выбрала позорную метку.

Илана задумчиво на нее посмотрела.

– Решишь сейчас, что и мы с Лисмом тебя пытаемся затолкать повыгодней, в своих интересах.

Дориана промолчала. Пусть уж Илана сама это скажет, вопрос-то для нее весьма важный.

– Это Лисмор удумал, – продолжила женщина. – Он считает, что женщине без мужа никак нельзя. Это мечта каждой девицы – найти надежное плечо, на которое опереться можно. Хотя ты не бойся, он твоих рук лишаться так быстро не хочет и загонять тебя в брак срочный и сам не станет.

То, что говорила Илана, не расходилось и со словами Лисмора.

– Если понравитесь вы с Илеком друг другу, будет о чем толковать. Да и то, помолвки у нас тут долгими могут быть. Так что не переживай. И парень он неплохой, с младенчества знаю его. Чего скрывать, надеялась я, что они с Солой нашей сговорятся. Но не сложилось.

Лицо Иланы омрачила тень.

– Не бойтесь, я буду прилично себя вести за ужином, – улыбнулась Дориана, – раз уж мне не придется сразу после десерта бежать под венец с этим молодым человеком.

– Еще чего удумала! – притворно проворчала Илана. – И не надейся даже таким способом скинуть на меня всю уборку и мытье посуды после гулянки!

Они обе засмеялись и принялись спарывать оборки. До вечера им еще многое предстояло успеть.

Король Арвер Второй стоял лицом к высокому окну с мозаичным узором, заложив руки за спину. Свет Лоритала проникал сквозь черно-оранжевые стекляшки, расцвечивая пол и раскрашивая лицо Арвера. Но он все равно не отворачивался от прямых лучей.

– Вот только не нужно притворяться, будто ты там что-то рассматриваешь! – Арлана подошла к мужу, мягко положила руку на его плечо. – Новости от нашего мальчика поступили весьма хорошие. Почтовый ворон за них уже получил отличное лакомство на кухне.

– Знаю, что хорошие. Но взволнован.

Арвер обернулся к жене.

– Как изменится теперь наша жизнь?

– Дети растут, дорогой! – Арлана улыбнулась. – У нас дворец большой, всем места хватит. Даже когда внуки пойдут.

– Внуки! – Арвер вздохнул. – Дитмор сообщил, что девушка, обнаруженная им, Золиданна Реентари. Дочь Огудала Реентари. И я навел справки, что это за люди такие.

– То, что ты узнал, не порадовало тебя, родной? – Арлана вгляделась в глаза Арвера.

– Насторожило. Я бы предпочел невестку из более ближних к нам краев, с понятной культурой. Реентария – крошечное государство внутри горного кольца. На отшибе, свой мирок. Что в нем хорошо: там есть магия, и она идет за людьми.

– То есть внуки наши, вполне вероятно, будут сильными, – довольно кивнула королева.

– И это пока единственный плюс из тех, что я вижу. Дочь Огудала обладает даром покорять ветер.

– Очень полезно, Арв! Я не понимаю пока причин твоей тревоги, все звучит достаточно неплохо! Словно звезды и правда услышали нас и дали нам идеальную невестку. И с Дитмором у них должно все сложиться. Ведь они – истинные! Такие же две половинки, как и мы с тобой.

– Меня бы больше порадовало, будь она оборотнем, – Арвер досадливо сморщился. Он и сам не мог сказать, что его напрягает. Девушка из хорошей семьи, отец ее – пусть и невысокого полета царек, но кровь благородная, напитанная силой древней магии. Мать умерла, но тоже была женщиной достойного происхождения.

Выросла истинная их сына в небольшом государстве, в котором был один стольный городок и пара деревушек, чтобы его обслужить. Горы надежно защищали и сохраняли хороший климат. Казалось бы, все выглядит мило. Но что не так?

В дверь зала постучали.

– Входи, Лидмор! – скомандовал король. Он знал, кто его посетитель, потому что сам просил его прибыть. Брат жены, Лидмор Элединг, после смерти отца унаследовал графский титул. Надежный, преданный сестре и королю. По молодости был повесой, но это у оборотней бывает. Натура звериная свое берет, пытается одержать верх над человеческим разумом и задать характер.

Лидмор был облечен доверием и провозглашен одним из четверых королевских советников, наряду со звездочетом Хорезом и двумя другими придворными магами. Увы, сильных чародеев не так много в Меелинге осталось, потому в основном они были близки ко двору и королевской чете, усиливая мощь правящей фамилии.

– Я слышал, Дитмор и его таинственная гостья будут во дворце через несколько часов? – спросил Лидмор.

– Верная информация, – кивнул Арвер. – Мы не создаем из этого шумихи. Дитмор просил сохранять покой. И даже сама девушка еще не знает, какая роль ей отведена.

– И какая же? – Лидмор посмотрел на зятя с любопытством. – Неужели предсказание Хореза сбылось?

О том, что Дитмора ожидает встреча с предреченной, знали, кроме королевской семьи, лишь советники. Но в общем, без деталей.