Год Дракона бесплатное чтение

Год Дракона

На выдохе душа взметнулась ввысь.

В этом полёте она испытала невыразимую лёгкость, эйфорию, свободу и открытые горизонты возможностей.

Её беспомощное тело осталось внизу, одиноко и уязвимо лежащее на скомканной, влажной от пота простыне, с согнутыми в локтях бесчувственными руками, опухшими и синими от бесконечных уколов и катетеров. В этой моментальной эстетике тело было лишено любой жалости или сострадания.

Только полёт, только к высотам! Мия не оглядывалась, вырвавшись на свободу. Этот момент вознесения стоил всей её жизни.

Она погрузилась в полёт, то стремительно взмывая к звёздам, то устремляясь к земле. Цюрих был, как на ладони.

Мия пролетела мимо Церкви Святого Петра с ее массивными часами, мимо Гроссмюнстера — поражающей воображение протестантской церкви, и, наконец, мимо Вассеркирхе, на правом берегу Лиммата.

Неожиданно она осознала, что каждый взлёт ввысь неизбежно возвращал её в Цюрих, к этим величественным храмам.

Её попытка устремиться в Женеву, чтобы увидеть Тома, была прервана неведомой силой.

"Мия, вернись. Ты слышишь меня? Вернись!" — звучал голос, похожий на мамин. Откликаться на него не хотелось — все это казалось таким далеким и чужим. Но голос был настойчивым: "Мия, вернись. Умоляю тебя, возвращайся!"

Внезапно тело Мии вздрогнуло, словно от мощного электрошока. Она сделала глубокий вдох и медленно открыла глаза.

— Матерь Божия! Благодарю тебя! Она жива! — воскликнула Эмма, обращая лицо к небу.

— Жива, конечно, жива. Как же иначе. Успокойся, Эмма, и перестань меня трясти, пока ты не оторвала мне голову, — слабо улыбалась Мия, еле двигая губами.

"Это знак. Теперь я знаю, как это будет. Это будет прекрасно," — думала Мия с блаженным выражением лица, пока Эмма аккуратно переодевала ее и приводила кровать в порядок.

Когда Эмма оставила её одну, Миа погрузилась в воспоминания.

Дракоша

В февральский вечер Дня святого Валентина в аэропорту Цюриха, Том, молодой человек, немного за тридцать, стоял в очереди бизнес-класса.

Случайный взгляд Тома остановился на ней — на смуглой девушке, стоявшей в двух шагах от него и излучающей нервное напряжение. Её глаза, наполненные скрытой тревогой, казались полными сомнений: лететь или отказаться?

Яркий наряд создавал образ эксцентричной модели. Стройность фигуры подчеркивалась бирюзовым свитером с собранными к локтям рукавами, а следы на руках сохраняли признаки борьбы.

Волосы девушки скрывал разноцветный платок, а на плечах небрежно лежал кашемировый шарф песочного цвета.

Когда Том поймал её взгляд, словно прочитав его мысли, она улыбнулась — иронично, без намека на флирт.

— Я была бы рада оправдать ваши фантазии, но увы… прошлую ночь я провела под капельницей. А сейчас… мне просто страшно лететь. У меня фобия, я боюсь, что во время взлета у меня пойдёт из глаз кровь и я потеряю зрение, — сказала она с легкой улыбкой.

— Может быть, у вас и стигматы проявляются, — произнес Том, не зная, как реагировать на её слова.

— Возможно, — последовал ответ.

Прежде чем направиться к таможенному контролю, девушка оглянулась, словно уверенная, что за ней все ещё наблюдают, и бросила через плечо:

— Если что, меня зовут Мия.

Через мгновенье она исчезла в толпе, оставив Тома одного с мыслями о загадочной незнакомке и вопросами, которые, как казалось ему, так и останутся без ответа.

Когда Том оказался в салоне самолета, направлявшегося на Мальту, он внезапно ощутил прилив удачи. "Судьба благосклонна ко мне," — подумал он, заметив во втором ряду у окна знакомый профиль. Мия, погруженная в созерцание взлетного поля, казалась отстраненной от всего мира.

Салон был почти пуст, поэтому Том, минуя свое место в первом ряду, с уверенностью сел в кресло рядом с ней.

— Если что, меня зовут Том, — сказал он с улыбкой, эхом повторяя ее слова.

Том был высокий, крепкого телосложения, уверенный в своей харизме, поэтому последовавшая реакция Мии казалось, застал его врасплох.

Мия медленно и с легкой надменностью повернула к нему голову и, задумчиво взглянув, спросила:

— Мы с вами где-то раньше встречались?

Заметив его смущение Мия искренне, без примеси иронии улыбнулась Тому.

— Очень приятно, Том. Я рада, что мы летим вместе.

Внезапно их легко начатую беседу перебил гул двигателей — самолет начал свой путь к взлетной полосе.

Том заметил, как напряжение вновь охватило Мию. Ее тело слегка дрожало, а на лбу выступили капельки пота. Без лишних слов, он аккуратно поднял подлокотник между ними и обнял ее. Его теплая ладонь коснулась закрытых глаз девушки, пытаясь передать уверенность и спокойствие.

Самолет устремился в небо, оставляя позади иллюминации заснеженного города. Мягко прижимая Мию к себе, Том почувствовал, как она расслабилась в его объятиях. Вскоре она уснула, ее дыхание стало ровным, хотя время от времени она вздрагивала во сне.

Том, несмотря на онемение руки, продолжал обнимать Мию, словно хранитель её спокойствия. Он размышлял об иронии судьбы: утром он расстался со своей девушкой, а теперь таинственная незнакомка спала у него на груди, не зная бурь, которые волновали его сердце. Под влиянием успокаивающего восточного аромата духов Мии, Том тоже уснул. Он погрузился в мир грёз, где мысли и реальность сплелись в единое целое.

Пробуждение настигло его внезапно — от голоса стюардессы и легкого прикосновение руки. Открыв глаза, Том увидел преобразившуюся Мию, на лице которой не осталось и следа прежнего беспокойства. Она с любопытством рассматривала его, словно видела впервые.

— Мой рыцарь, какое вино вы предпочитаете на высоте тридцати тысяч футов? — спросила она, склонив голову в легком поклоне.

Том, улыбаясь, мельком бросил взгляд на карту бортового меню и игриво ответил:

— Я бы не отказался от бокала Philippe Villiers, в знак уважения 44-му магистру святого ордена.

Он склонился к ней и шёпотом добавил:

— Открою секрет, я всегда предпочитаю лозу местного региона, если, конечно, это не Арктика.

Его слова, наполненные юмором, были приняты Мией с улыбкой.

— Мой рыцарь, вы можете и иначе отдать дань Филиппу де Вилье, посетив его могилу в Валетте. Буду признательна, если позволите мне сопровождать вас, — ответила она с улыбкой.

Том подхватил тему, вспоминая страницы путеводителя по Мальте:

— Конечно, моя дорогая Мия, мы обязательно посетим склеп в Соборе Святого Иоанна.

Их взгляды встретились, и они засмеялись, радуясь неожиданной лёгкости и свободе их диалога. В этот момент, высоко в небе, они казались оторванными от земли и её проблем, погружённые в мир своего сознания.

Том не удидивился, узнав о том, что Мия начала свою карьеру модели в семнадцать лет в швейцарском ювелирном доме. Этот путь привел её в Париж, где она при поддержке матери с успехом дефилировала на фэшн-шоу и дизайнерских показах, изредка попадая на обложки глянцевых журналов. Хотя Том был далек от мира моды, он восхищался её уверенностью и достижениями. Мия рассказала, что это её увлечение позволило познакомиться с интересными людьми и набираться профессионального опыта, пока здоровье не заставило её отступить.

Теперь Мии двадцать три года, она живет в пригороде Цюриха в доме своего отца-адвоката, который отошел от практики и переехал в Страсбург. В этом году она оканчивает университет искусств, занимаясь проблематикой формирования художественного образа "цифрового Я" в социальных сетях и вопросами онлайн-идентичности.

На Мальте она планирует посетить свою тётю Эмму, которая тяжело перенесла коронавирус, а потому перебралась в место с более комфортным климатом. На острове Эмма работает в Центре мониторинга сейсмичности на Мальтийском архипелаге. Она всего лишь на пять лет старше Мии, и они близкие подруги. Прилёт Мии будет для Эммы сюрпризом.

В ответ Том рассказал, что он родился и живёт в Женеве, играл в волейбол за университетскую команду и увлекался танцами, а теперь имеет свой IT-бизнес. Утром он расстался с девушкой по имени Лаура и отправляется на Мальту, чтобы встретиться с другом и немного отдохнуть, после чего летит в Нью-Йорк по делам. Обмен историями создал между ними неформальную связь, демонстрирующую разнообразие их жизненных путей.

Как только капитан объявил о начале снижения, Мия повернулась к Тому. Её голос, глубокий и бархатистый, прорезал тишину:

— Я согласна.

Том внимательно смотрел на нее, словно прочитывая каждое слово.

— Да, я согласна провести этот вечер и ночь святого Валентина с тобой. Мы оба заслуживаем большего, чем одиночество, — сказала она, не отрывая взгляда.

— И не думай отрицать, что ты об этом не мечтал, иначе я задушу тебя прямо здесь.

Том улыбнулся и прижал ее руку к губам:

— Я мечтал об этом, даже когда спал.

Вибрация самолета наполнила салон.

— Спасай меня, мой рыцарь, время для подвига! — воскликнула Мия, крепко сжимая его руку.

Она закрыла глаза, прижимаясь к нему, и что-то горячо зашептала. Том задумчиво смотрел в иллюминатор на звёздное небо: "Каким богам молится эта загадочная девушка?" Этот вопрос, витавший в воздухе, наполнил последние минуты полета волшебством и непредсказуемостью.

Спустя час, «Лексус» в тишине скользил по улицам, унося Мию и Тома в неизвестное. Том, который обычно вёл в отношениях, с легким удивлением наблюдал, как Мия брала инициативу в свои руки.

Она с хладнокровным спокойствием улучшила номер в отеле до президентского люкса, тщательно обсуждая выбор напитков и отсеивая аллергены из букетов. В машине играла "История любви" Гуадалупе Пинеды, окутывая их мелодичной ностальгией. Том, всегда спокойный, с интересом следил за действиями девушки, чувствуя её внутреннюю борьбу, но не стремясь разгадать импульсивные поступки.

Открывая дверь номера на десятом этаже «Хилтона», портье уступила путь Мии и Тому. Мия, оставив несколько купюр на чаевые, устремилась вперед через холл и минуя гостиную вышла на балкон с видом на яхтенную пристань Портомасо. Том тихо последовал за ней и обнял за плечи. Они молча смотрели вдаль, где море и небо сливались воедино.

— Сегодня можешь звать меня просто "милая," — шутя сказала Мия, оборачиваясь к нему.

— Как скажешь, милая, — улыбнулся Том.

— Я забираю спальню с роскошной ванной. Остальные комнаты — твои.

Через полчаса встретимся, может быть, в гостиной, а может, и в моей спальне. Я ещё не решила, — произнесла девушка и игриво улыбнулась.

Стоя под душем, Том позволил горячей воде смыть напряжение. Он устал от бесконечных перелётов и бизнес-встреч. Знакомство с Мией, хоть и казалась романтичным, воспринималась им как некий кармический квест, исход которого виделся весьма туманным.

Том вышел из ванной комнаты в свободном халате, с небрежно завязанным поясом. В гостиной он налил себе в бокал Hennessy Paradis, чьи светло-янтарные оттенки излучали благородство. Он уютно расположился в кресле, наслаждаясь вкусовым великолепием напитка. Мальта, окутанная ореолом легенд, навеяла Тому еще одну тайну, связанную с российской императрицей Марией Федоровной, добавляя особый колорит в его настроение.

По преданию, она заказала в доме Hennessy изготовление уникального коньяка в качестве подарка для своего сына, императора Александра I. Премиальный коньяк Paradis уверенно занимал первую строчку претендентов на место в этой легенде.

Его взгляд упал на ведро со льдом, где величественно возвышалась бутылка шампанского Cristal. Открывая её, Том услышал ритмичный стук каблуков Мии.

Она сошла словно с обложки модного журнала. Шёлковый халат, подчеркивал безупречность её фигуры, яркий вечерний макияж и прямые волосы, олицетворяли образ женщины-вамп, брутальной и завораживающей. "Этот взгляд мне знаком," — пронеслась мысль в голове Тома, — но где? Он так и не вспомнил.

Подойдя к нему, Мия задержала взгляд на бокале с шампанским.

— Говорят, шампанское делает девушку романтичной, а коньяк раскрепощенной. Сегодня я выбираю и то, и другое, — сказала она с улыбкой и сделала несколько мелких глотков коньяка из бокала Тома.

— На здоровье, Том, — продолжила она, взяв в руки бокал с шампанским. Мия выпила и посмотрела на него с вызовом.

Том встал, намереваясь обнять ее, но девушка оттолкнула его обратно в кресло.

— Сегодня вечер принадлежит мне, и я буду решать, что делать и когда, — сказала она, и нежно поцеловала его, едва касаясь губ.

Легко погружая пальцы в ароматную икебану из свежих цветов, Мия задумчиво произнесла:

— Мой разум наследует аналитическую ясность отца, и я чётко осознаю границы дозволенного. Но во мне также пульсирует страсть пуэрториканской матери, достаточно сильная, чтобы погрузить тебя в забвение.

Том, едва уловив её намёк, нежно поднял Мию на руки, и, игнорируя скромные протесты, направился в спальню. Скоро легкое сопротивление сменилось чувственным эхом страсти.

Мия была права. В эту ночь Том забыл обо всем. Она отдавалась любви с неукротимой страстью, словно это была их последняя ночь. Иногда Тому казалось, что он лишь игрушка в её руках, но одно прикосновение Мии рассеивало все его сомнения. Она была то нежной и уязвимой, тая в его объятиях, то дикой и страстной, словно кошка, царапающая его в порыве страсти. Когда казалось, что силы покидали его, она оживляла его страстным поцелуем, вдыхая в него новую жизнь. Иногда они, захлебываясь смехом, пили шампанское прямо из горлышка бутылки под душем, смывая усталость бессонной ночи, но вновь и вновь неведомая сила влекла их в объятия друг друга.

Под утро они впали в тантрическое состояние. Том, удобно откинувшись на спинку кровати, обнимал Мию за талию. Она, обвив Тома ногами, исполняла на его бедрах медитативный танец. Их пульсирующие тела сливались в единой гармонии с космической энергией, и неведомая сила, то мягко поднимала Мию, то плавно опускала обратно. Её горячие ладони скользили по его плечам, голова была откинута назад, даря ему слегка припухшие губы и грудь, утомлённую поцелуями.

Его разбудил крик чаек. Мия уже встала; Том нашёл её на балконе, укутанную в плед, с чашкой капучино, пахнущим корицей.

— Капучино… капучино. Ты любви моей причина, — сказала она с улыбкой, откусывая кусочек круассана:

— Спасибо Том, что доверился мне… и что ты есть в моей жизни.

После небольшого завтрака из янтарных ломтиков семги, гуакамоле из авокадо и тостов с икрой, он сделал большой глоток коньяка и вопросительно посмотрел на Мию:

— Ты уверена, что не хочешь мне что-то рассказать?

— Не сейчас, — она положила ладонь на его руку.

— Тебе знакома легенда о брачном танце драконов? И не дожидаясь его ответа, глядя в даль, где море сливалось с небом, начала свой рассказ:

— В далекой и таинственной стране, где небеса касаются вершин древних гор, каждый год происходит чудо, поражающее воображение — брачный танец драконов.

В этом танце, где каждое движение пронизано драматизмом и страстью, драконы возносятся к самым высотам небес. Они взмывают ввысь, обдуваемые потоками холодного ветра, их чешуя искрится под лучами утреннего солнца, а мощные крылья несут их всё выше и выше.

Кульминация танца наступает, когда драконы, находясь на грани земного притяжения, обнимают друг друг крыльями, сцепившись когтистыми лапами. В этот момент они замирают, как будто время и пространство теряют над ними свою власть, после чего начинается обратный отчёт. Они падают свободно и бесстрашно, окутанные вихрями воздуха и пламени, создавая невероятное зрелище страсти и мощи. Их крылья неподвижны, и только их сердца бьются в унисон с ритмом падения.

Когда земля становится близко, наступает момент истины. Если самец расправляет крылья раньше, самка улетает навсегда, ища себе достойного партнера. Но если они разделяют доверие и преданность, в последний момент из их пасти вырывается пламя, создавая тормозящий момент, словно у ракет Илона Маска. И тогда, в этот волшебный миг, они вновь расправляют свои крылья, восходя к небесам, как символ вечной любви и единения. Завораживающее зрелище страсти, доверия и силы, воспевающее о триумфе истинной любви… — закончила свое повествование Мия, голосом полным торжества и тайны.

— Я родилась в год Дракона, Том. И эта легенда мне близка. А ты бы так смог?

Не дождавшись ответа, она спросила:

— Какие планы на сегодня?

Том ответил, что скоро встретится с другом в соседнем отеле.

— А ко мне должна прийти Эмма, нам надо решить некоторые свои дела. Сегодня я буду гадать на кофейной гуще, — таинственно произнесла Мия.

Они договорились встретиться на следующее утро и отправиться на остров Гозо. Прощаясь, Том крепко обнял Мию. Она прильнула к нему всем телом и оставила на его губах долгий и нежный поцелуй.

Предсказание

Паром, оставляя позади северное мальтийское побережье, медленно направился к Мджарру на острове Гозо, где, по легендам, Калипсо пленила Одиссея. Том и Мия, оставив свою машину в трюме, нашли уединение за столиком на палубе.

Мия казалась задумчивой.

— Твои впечатления от визита к гадалке? — спросил Том после затянувшегося молчания.

В глазах девушки заплясали озорные искорки.

— Прошлое и будущее, все открыла передо мной, — ответила она, и продолжила подражая прорицательнице:

— Трудные времена наступают для тебя, деточка. Грешен род твой по женской линии.

Вижу четырех женщин вокруг тебя, а лиц не вижу… нити идут от них и пронзают грудь твою и сердце. Мелкие узелки на нитях тех. И не вынуть их без крови. Но судьба уже потянула за нити эти. Тебе ответ держать за грехи их.

— Ты говоришь загадками. Не понятно ничего, — сказал Том.

Мия вздохнула, её взгляд потускнел.

— Да нет, милый. К сожалению, все понятно. Крест мой такой, — прошептала она, касаясь его щеки.

Том неторопливо вел машину по холмистой местности, украшенной полями, направляясь к знаменитому "Храму исполнения желаний" — базилике Девы Марии Та'Пину, маяку надежды для паломников. Рядом с ним Мия, не отрывая глаз от смартфона, делилась пикантными подробностями визитов в эти почитаемые места папы Иоанна Павла II и папы Бенедикта XVI.

Когда в поле зрения появилась базилика, Мия сложила руки в молитве, её шепот затерялся в шуме двигателя:

"Святая Мать Мария, если это не причинит вреда моей душе, помоги мне избавиться от моего недуга. Если же нет воли Всевышнего, чтобы я могла получить эту благодать, дай мне силы нести это бремя и пусть произойдет со мной по слову Твоему".

— Подожди меня здесь, — попросила Мия, с безмятежной грацией выходя из машины. Вернувшись, она уговорила Тома сделать селфи — кусочек нормальности на духовном фоне дня.

Позже, ожидая паром, они зашли в небольшой ресторан, где подавали морепродукты. Игриво смеясь, Мия подразнивала Тома:

— Может быть дальше машину поведу я? Ты заслужил себе пару бокалов Шабли и дюжину устриц, Том.

Он не стал спорить — идея была слишком привлекательной.

Когда Мия села за руль, в её поведении появилась тревога, мысли стали глубокими и сосредоточенными.

— Я буду говорить быстро, а ты будешь просто слушать, хорошо? Не перебивай меня и никаких вопросов, — сказала она, устремив взгляд на дорогу, и ни разу не взглянув на Тома.

— Мое здоровье… оно тает на глазах. Я знаю, что ты все еще не пришёл в себя от нашей ночи — как я похолодела на рассвете, а ты согревал меня под обжигающим душем. Я в долгу перед тобой за это, правда. Перед полётом я несколько дней проходила обследование в клинике в Санкт-Галлене. Предварительный диагноз неутешительный. Не буду утомлять тебя медицинскими терминами, но по сути крошечные раковые пятна разбросаны по моим лёгким. Моё сердце тоже в опасности. Врачи предлагают лучевую терапию. Что касается того, где лечиться и стоит ли вообще… пока не решила.

Наступали ранние сумерки. Том смотрел на дорогу, теперь видимую только в свете фар, его мысли были такими же туманными. Когда они подъехали к отелю, Мия обняла Томая, сказала, что они поговорят вечером, и ушла — ее осанка была прямой, голова высоко поднятой.

Близилась ночь. Том, потеряв терпение, решил позвонить Мии. Но она не ответила. Немного позже на экране его телефона всплыло сообщение: "Том, я в аэропорту, Эмма со мной. Я в отчаянии! Ещё один день, и я бы осталась с тобой навсегда. Не звони. Если судьба, я сама тебя найду. Прощай".

Том неоднократно перезванивал, но вскоре пришло другое сообщение: "Том, не могу и не хочу говорить сейчас, мои глаза плачут. Как мне лететь без твоего объятия? Как засыпать без твоих поцелуев? Не знаю, как жить дальше. Не хочу, чтобы ты страдал из-за меня. Помни, я устанавливаю правила. Не звони и не пиши. Я — Дракон. Я сильная. Целую, не забудь меня".

Том на мгновение задумался, затем быстро набрал сообщение своему другу: "Привет, Майкл. Жду в номере. Всё объясню при встрече. Есть для тебя подарок — King George V". Ответ пришел мгновенно: "Ха, предвкушаю его сладкую дымность! Уже в пути!"

Выйдя на балкон, Том слушал, как волны с шумом разбиваются о скалы. Неподалеку светились манящие огни казино «Драгонара». Глубоко вдохнув соленый морской воздух, он задумался, — это должна быть именно его ночь, игра в покер, или он просто ничего не понимает в жизни.

Вернувшись в номер, он взял телефон: "Милая Мия. Эти два дня с тобой, как целая жизнь. Я всегда открыт для тебя. Пиши, звони. И помни — я рядом. Я с тобой, моя милая Дракоша."

Том знал, что ответа не будет.

Лаура

Рабочая неделя подошла к концу. Том сидел за своим столом в женевском офисе и просматривал утреннюю электронную почту, когда появилось уведомление в мессенджере. На селфи — смуглая девушка с обнаженной грудью и лучезарной широкой улыбкой. "Мия! Жива!" — Том выдохнул, его сердце колотилось.

За шикарным фото последовало следующее сообщение: "Эй, Том! Я подумала, что первым делом тебя шокирую. А моя очаровательная грудь, чтобы ты не упал в обморок от моей новой стрижки. Я жду, что ты освободишь выходные для своей Мии. Увидимся завтра. Номер забронирован в отеле Dolder Grand к раннему прилету. Да, вечером ты приглашен на вечеринку, дресс — код 'creative black tie'." Следом на Тома обрушился шквал профессиональных фотографий, демонстрирующих Мию в различных нарядах и непременно с ярким шарфом на голове.

"Мия, ты потрясающая!" — ответил Том, а затем позвал своего секретаря.

— Линда, завтра в первой половине дня мне нужно быть в Цюрихе. Вернусь в Женеву в понедельник утром, — распорядился он.

— С рейсами понятно. А как насчет отеля? — Линда посмотрела на него с любопытством, вызванным внезапным всплеском активности ее босса.

— Я сам позабочусь об отеле, — сказал Том решительным тоном, не оставляющим места для дальнейших вопросов.

Конец рабочего дня мягко наступил на улицы города. Том смотрел в окно, где мерцание городских огоньков сливалось с его раздумьями о предстоящей встрече с Мией. Он не видел её более двух месяцев, и каждый блик света, отражающийся в стекле, казалось, был полон воспоминаний о ней.

Поездка в Цюрих первоначально казалась простой, едва ли не очевидной реакцией на зов Мии. Он сразу же откликнулся — Цюрих был городом их первой встречи. Но сейчас, в тишине офиса, охваченного сумеречным полумраком, Тома охватывало неясное предчувствие. Возможно, причины его решения уходили корнями в прошлое глубже, чем он мог себе признать.

Их ночь на Мальте была нечто неожиданным — непредсказуемым стечением обстоятельств под знаком путешествий и приключений. Но Мия отступила, отдалась борьбе с болезнью, оставив их общее будущее под вопросом. Её недавнее сообщение могло быть маяком, призывом к надежде, приглашением к возобновлению их связи. Но в его сердце зрело сомнение…

Цюрих был не просто местом встречи с Мией; это было и поле битвы его прежней любви. Здесь жила Лаура, его бывшая девушка. Их бурный роман длился два года, пока она не переехала из Женевы в Цюрих.

Расстояние выявило все трещины в их отношениях, которые рухнули в День святого Валентина, когда он прилетел встретиться с ней. Они решили остаться друзьями, но эти слова, скорее всего, были произнесены под тяжестью обстоятельств, а не по воле сердец. С тех пор их отношения ушли в режим молчания.

Готовясь к отъезду, Том не мог избежать мыслей о том, что неведомые силы тянут его в Цюрих. Хотел ли он действительно увидеть Мию, чтобы возродить искру, вспыхнувшую на Мальте? Или его подсознание искало встречи с Лаурой, чтобы заново пережить чувства, которые всё ещё грели его сердце?

Он откинулся в кресле, закрыв глаза. Ответ таял в тени сомнений, скользил между "а что, если" и "может быть." В одном Том был уверен: Цюрих его ждёт, город, в котором хранятся ключи к его прошлому и, возможно, к его будущему.

Эйрбас прорезал облака, взмывая ввысь, и мысли о Лауре превращались в навязчивую мелодию, воспоминания о ней вспыхивали ярким пламенем.

Бизнес Тома находился на подъеме, а интерес к интерфейсам мозг-компьютер стал новой вехой в контроле над роботизированным протезированием.

Их первая встреча произошла два года назад в Монтрё, в резиденции банкира по имени Давид, мужчины, обездвиженного боковым амиотрофическим склерозом, но не сломленного духом.

Лаура представляла фонд, поддерживающий передовые нейропротезы — острие прогресса в исцелении разума и тела.

Том задерживался, и когда он вошёл, разговор уже был близок к завершению. Давид, несмотря на своё состояние, излучал невероятный оптимизм.

— Я сначала отчаялся, — сказал он Тому, — получить диагноз неизлечимой болезни было для меня шоком. Мозг кипел, отказываясь это принять. Всё, что у меня было в Грузии — семья, дом, бизнес, жена — рухнуло в одночасье. Почему я?

Жестокая ирония в том, что несколько лет назад я участвовал в знаменитом флешмобе, обливаясь ледяной водой и собирая пожертвования для исследования этой болезни, не зная о ней ничего. Тогда я и представить себе не мог, что сам стану её жертвой.

Том внимательно слушал Давида, время от времени переводя взгляд на Лауру, которая казалась ему очаровательной.

— Парализованное тело — это не самое страшное, — продолжил Давид, — такое происходит не сразу, и к этому можно привыкнуть. Всё зависит от денег и поддержки близких. Если их нет, твоя судьба — лежать и смотреть в потолок. Не хочешь — не дыши. Вот такая суровая правда жизни, — сказал он с некоторым цинизмом.

— Смотря на вас, я задумываюсь, а тем ли путём мы идем? — задался вопросом Давид. — Если у меня останется только мозг весом полтора килограмма с памятью от двадцати до ста петабайт, зачем мне роботизированные руки для простых действий? Мозгу нужна лишь энергия. А что, если выбрать тело паука? Восемь лап — это мощь! Или стрекозы — с лапами, крыльями и фасеточными глазами. Роботизированное тело человека для нас, паралитиков, — это архаика!

Том изначально подумал, что Давид увлекся, но продолжая слушать, понял, что это не спонтанные высказывания, а результат долгих раздумий.

— Мне важно каким роботизированным телом будет управлять мой мозг, пока пересадку головы не поставят на поток или мне не предложат клонированное тело, — эмоционально продолжал Давид. — Я не хочу быть только лабораторной мышью для ваших исследований, хотя и признаю их важность. Надо вовлекать парализованных людей в социальные сети и не для обсуждения болезней, а в мыслях о будущем человечества. Кто, если не они могут рассказать о трансформации чистого разума? Понятно, фильтровать надо, а то мы наговорим! Ха-ха — засмеялся Давид и обратился к Лауре, — если такие сети есть, сбрось ссылку, если нет — пора создавать! Я участвую в финансировании.

После встречи, выйдя из дома, Том и Лаура обменялись взглядами.

— Давид — волевой человек. Он ведет ночной Telegram-канал для тех, кто страдает БАС, как и он. Его банк рассматривает возможность сотрудничества с нашим фондом. Вот контакты его помощника. Подумай, можете ли вы чем помочь ему. Давид одержим идеей управления инвалидной коляской силой мысли и готов участвовать в испытаниях нейрочипов, — произнесла Лаура, после чего предложила прогуляться по набережной и зайти в кафе.

Был конец апреля. Прогуливаясь вдоль Женевского озера, среди экзотических растений и ярких цветов, Том и Лаура обсуждали тонкую грань между жизнью и смертью. Заботы дня растворялись в туманной дымке над водой, открывая путь к романтическому восприятию красоты.

Том, поймав взгляд Лауры, улыбнулся, сказав:

— Твои глаза напоминают мне стихи Киплинга — "Серые глаза — туман…"

— Но, кажется, там не упоминались зелёные глаза, цвет лета, — сказала Лаура, поддержав диалог, и с блеском игривого вызова, танцующего в ее глазах, предложила:

— Может быть тебе на мгновение стать поэтом, чтобы исправить эту оплошность?

Вдохновленный ее нежной провокацией, Том взял Лауру за руку и, вглядываясь в зеленую глубину ее глаз, в которой, как в заколдованном зеркале, хранилось его собственное отражение, произнес на одном дыхании, с импровизированным пылом:

— Love like ours can never die! — закончила Лаура словами Киплинга без тени иронии — Любовь, как наша, не может умереть!.

Узнав, что Лаура приехала в Монтрё вчера на поезде и остановилась у подруги, Том предложил отвезти её в Женеву. С этого вечера начался их роман.

Взглянув в иллюминатор, Том заметил, как самолет начал снижение.

Не любовный треугольник

Хмурое утро Цюриха встретило мелким дождём. Том заметил в зале прилёта джентльмена с табличкой, где было написано его имя и название отеля. Он угадал почерк Мии в организации трансфера, хотя она и не удосужилась предупредить его.

Автомобиль уверенно набирал скорость в сторону отеля, роскошно возвышающегося на холме Адлисберг с видом на Цюрихское озеро.

Утомленный своими раздумьями, Том решил действовать твердо.

Отправив Лауре лаконичное сообщение о встрече в отеле Dolder Grand, он подумал о совместном обеде с девушками, доверив себя судьбе.

Швейцар с уважением открыл дверь, и Том направился к рецепции. Он был здесь не раз с Лаурой, и каждый уголок казался знакомым.

Получив ключ у любезной девушки на рецепции, Том попросил доставить чемодан позднее и медленно направился к неизвестному.

Том ощущал, как ситуация выходила из-под контроля, Мия была в своём амплуа. По мере того, как он приближался к номеру, лёгкое раздражение уступало место возбуждающему предвкушению встречи.

Мия распахнула перед Томом дверь. Она отступила, позволяя ему войти и, как только он переступил порог, прижалась к нему, обвив руки вокруг его шеи. Аромат ее духов был знаком до боли, он вернул Тома в день, когда их мир перевернулся. Но когда он, не размыкая объятий, направился к кровати, она вдруг замерла.

— Стой, Том. Не надо, — вырвалось у нее с такой болью в голосе, что он, как под воздействием стоп-сигнала, остановился и опустил руки.

Мия легко, словно гуттаперчевая кукла, опустилась на кровать, отвернулась и закрыла глаза. Слезы потекли по её щекам.

Том, озадаченный её реакцией, попытался что-то сказать, но она преградила ему путь, подняв руку. Его слова замерли в воздухе.

Наконец придя в себя, Мия взяла пульт и открыла шторы. Свет солнца, пробившегося сквозь тучи, заполнил комнату. Она вышла на балкон.

— Что ты видишь? Посмотри на мое лицо, какое оно? — спросила Мия.

Почувствовав его замешательство, девушка попросила Тома улыбнуться и улыбнулась в ответ.

— Ну а теперь? — настаивала она.

Преодолев первоначальное смущение, Том заговорил с вновь обретенной уверенностью:

— Твое лицо… оно делает забавные выражения, как у маленькой девочки в песочнице.

— Вот! Это то, что я хотела услышать! — воскликнула Мия и как-то разом сникнув, села на край кровати.

— Твоя Мия стала кривенькой, милый, — мрачно добавила она.

Мия рассказала, как она проснулась утром, полная волнения перед свиданием с Томом. Подойдя к зеркалу с улыбкой, она была потрясена: её отражение неловко ухмылялось в ответ, при этом левая сторона лица оставалась неподвижна.

Мия улыбнулась Тому, легкая гримаса исказила её лицо.

— Но это не все, — после короткой паузы произнесла она.

Девушка рассказала Тому, что она также потеряла чувствительность трех пальцев на левой руке начиная с мизинца. Она не хочет зацикливаться на этом, но осознает, что приближается к последнему отрезку своей жизни.

Том пытался сказать, что онемение пальцев руки не критично, тем самым вызвав бурю негодования.

— Том, послушай, себя! Я готовила тебе сюрприз. У меня дома белый рояль August Förster, но к четырнадцатой сонате Бетховена у меня нет нот для семи пальцев! — воскликнула Мия в отчаянии.

Наконец она вернулась к своему обычному состоянию и предложила Тому принять душ после дороги, а сама заказала завтрак в номер.

Они сидели на балконе отеля, созерцая лес, погружённый в тень. Весеннее утро витало вокруг них, наполняя воздух ароматами свежескошенной травы и листвы. Том, утешая себя бокалом вина, внимательно слушал Мию. Её глаза время от времени наполнялись слезами.

— После Мальты, я выбрала радиотерапию, намереваясь победить болезнь — начала Мия, её голос колебался — Я мечтала о нас с тобой, о настоящих чувствах, Том.

— Ты сильная, Мия, — прервал девушку Том, касаясь ее руки.

— Я даже разговаривала с Эммой о суррогатном материнстве, на случай, если я не смогу иметь детей, — продолжала Мия — Когда мои волосы начали выпадать, я сбрила их. Не хотела видеть их гибель, оставлять пряди волос на подушке. Я чувствовала себя как Солдат Джейн, знаешь, из фильма Ридли Скотта. Слова Лоуренса о том, что в дикой природе никто не жалеет себя, стали моим кредо. Я была как замерзшая птица, падающая в пропасть.

— Но ты выстояла, — тихо сказал Том.

— Я углубилась в учёбу и начала заниматься аргентинским танго, — улыбнулась Мия. — Хотела удивить тебя. И сегодня вечером мы станцуем, милый.

Том обнял её:

— Обязательно станцуем, Мия.

— Но это ещё не всё, Том, — голос Мии дрогнул, и она выскользнула из его объятий. — Когда вдруг появился луч надежды, жизнь снова выкинула подлость, — сказала она, словно сражаясь за каждое слово.

— После лучевой терапии у меня диагностировали лейкемию, — Мия замолчала, устремив взгляд в пустоту.

— Она настигла внезапно, — продолжала она, — Сначала появились синяки, потом — обрушение тромбоцитов. Затем госпитализация, курсы химиотерапии, поиски донора костного мозга.

И вот теперь — начало паралича конечностей и лицевых нервов.

В какой-то момент я начала чувствовать приближение смерти кончиками пальцев, но и здесь судьба пошутила со мной — пальцы потеряли чувствительность, — с горькой иронией усмехнулась Мия.

— Помнишь, Том, как в аэропорту я говорила о предчувствии кровоизлияния в глазах? Я приближаюсь к этому моменту.

Затем она внезапно поднялась из кресла и крепко обняла Тома.

— Похоже, я тебя напугала, милый. Но расслабься, у нас еще есть время. Давай прокатимся на велосипедах по лесным тропинкам, здесь в отеле они с электроприводом, — тихо сказала она, прижимаясь к нему.

— Конечно, милая, тучи уже рассеялись, — отозвался Том, стараясь скрыть своё смятение и сохранить хрупкую связь, которая объединяла их в этот ранний час.

После освежающей прогулки по шепчущему тайны лесу, Том и Мия нашли убежище в теплых объятиях лаунж-бара, где они слились с его пульсирующей атмосферой, окруженные всплесками смеха, мерцанием света и ароматом специй. Мия, обхватив руками бокал с коктейлем, мягко начала:

— Том, это может показаться навязчивым, но… Лаура в курсе твоего визита? Ты планируешь с ней встретиться? Ее голос дрожал, выражая скрытое беспокойство.

Том, предвидя этот момент, откинулся на спинку кресла, пытаясь скрыть свое напряжение под маской беззаботности.

— Да, я написал Лауре, как только приземлился. Она должна быть здесь в любую минуту, — он произнес это с обманчивой легкостью.

— Я думаю, вам стоит познакомиться. Лаура может оказаться тебе полезной. Её фонд занимается прикладными нейроисследованиями, — его голос стал более серьезным, словно он невольно касался чего-то глубоко личного.

Пока они ожидали Лауру, Мия, словно страницы старого любимого романа, раскрывала перед Томом главы своего детства и истории своей семьи.

— Моя мама была моделью в Париже, когда встретила моего отца — молодого амбициозного адвоката. Он вел дело нескольких моделей, в том числе и мамы, против модельного агентства, обвиняемого в незаконном использовании их фотографий.

Дело вызвало много шума; они выиграли, и мама получила значительную компенсацию. И вот, их короткий, но бурный роман завершился моим рождением, — с легкой улыбкой рассказывала она.

— Они так и не стали жить вместе. Мама говорила, что их связь была как ураган — мощная и быстротечная. Но они сохранили дружеские отношения. Оба поддерживают меня и зовут к себе, но я решила пожить в Цюрихе до конца учебы в университете. Осталось всего два месяца.

Мое детство и школьные годы прошли в Монтрё с тетями со стороны мамы. Лето я обычно проводила в Париже, где рано познакомилась с миром моды. Отец научил меня любить музыку и шахматы, хотя мы виделись нечасто.

Зато его младший брат Жан-Мишель, тоже адвокат, — он всегда находил время для меня. Он удивительный человек, и я хочу, чтобы вы познакомились.

Мия вдруг загадочно улыбнулась, протягивая Тому визитку. — На днях он приезжал ко мне, и я рассказала ему о нас.

Том, взяв визитку с надписью "Месье Жан-Мишель Пуатье, адвокат в Париже", внезапно поучаствовал напряжение в воздухе.

Взглянув на вход в лаунж, он увидел Лауру. Она была поразительно красива, и ее приближение казалось неизбежным, как приближение грозы.

Лаура, словно королева шахматной доски, шагнула к Тому, игнорируя Мию. Ее нежное объятие и поцелуй в щеку были полны не только приветствия, но и скрытого вызова. Она изящно опустилась на край кресла рядом с Мией, которая, словно пантера перед прыжком, не мигая наблюдала за этим театром движений.

Том, чувствуя напряжение в воздухе, быстро представил их друг другу, затем скрылся на террасе под предлогом покурить. Через стекло он видел, как девушки, словно две шахматные фигуры, начали свою партию.

Возвращаясь, Том застал Лауру лениво откинувшейся на спинку кресла. Ее улыбка была мягкой, но в глазах таилась угроза.

— Какой поворот, Том! У вас здесь целый шекспировский театр. Ты не представляешь, сколько я открыла для себя нового. Мне кажется, это заслуживает хотя бы коктейля. Пожалуйста, Espresso Martini!

Ее взгляд, прищуренный и изучающий, казался ледяным и оценивающим. Том, чувствуя, как напряжение растет, посмотрел ей прямо в глаза, и, сдерживая волнение, твердо спросил:

— И что ты открыла для себя, Лаура?

Мия, видя накаляющуюся атмосферу, решила вмешаться, чтобы разрядить обстановку.

— Лаура узнала, что в День святого Валентина я провела с тобой незабываемую ночь на Мальте, в роскошном отеле, — ответила за неё Мия и вдруг притворилась удивлённой, прикрывая рот рукой. — Ой, кажется, я забыла, что ещё не рассказала тебе об этом, Лаура! Или всё-таки рассказала? Я запуталась, — её взгляд метнул молнию, когда она вставала из кресла.

— Вы уж тут пообщайтесь без меня, а к шести я отправлю за вами машину. Сегодня у меня вечеринка, Том, помнишь? Мы будем танцевать аргентинское танго. И ты, Лаура, тоже приходи. Я жду вас обоих. Ведь сегодня мой день рождения! Последний день рождения, который мне суждено отмечать!

Ее голос звучал оптимистично, но в глазах сквозила тень грусти.

Том, ошеломленный, вскочил с кресла:

— Это неожиданно! Что подарить тебе?

Миа на мгновение задумалась, а затем сказала с легкой грустью в голосе:

— Подари мне Porsche. Инвалидную коляску Porsche.

Когда Мия ушла, за ней остался лишь тонкий шлейф её духов и ощущение сцены из французского бульварного романа. Лаура, погружённая в свои мысли, медленно пила коктейль. Том, словно ограждая себя от реальности, вглядывался в рекламный буклет.

"Что это только что было? Почему Том познакомил меня с ней? Почему это так трогает меня? Ревность? Нет, не то. Чувство уязвленности? Возможно. Утром расставание, а вечером он с ней… Но разве он должен был тосковать? Это было мое решение. Зачем он нас познакомил? Чтобы разозлить? Но это не в его стиле… Что же тогда? — мысли Лауры метались, как листья на ветру.

— Я, наверное, останусь до вечера в отеле, Том. В твоем номере, — произнесла она, стараясь сохранить хладнокровие — У меня гостит кузина. Попрошу ее привезти мои вещи. Букет закажем здесь, а с подарком что-нибудь придумаем. Сейчас предлагаю пойти в спа-центр. Не жди меня, я все устрою и найду тебя.

Том с усталым видом отложил журнал:

— Вероятно, ты права. Это лучший план, — подойдя к Лауре, он обнял её и прошептал: — Я так скучал по тебе. Спасибо, что ты здесь.

Лаура застыла, потерявшись в его объятиях, не зная, как реагировать.

Когда Том ушёл, она ощутила, как счастье и волнение поднимались от пальцев ног, захлестывая ее вихрем эмоций. Её тело трепетало, голова закружилась, и она медленно опустилась в кресло. "Что со мной происходит?" — подумала она, не находя ответа. Или, может быть, не желая его услышать.

Лаура обнаружила Тома, крепко спящего на солнечной открытой террасе. Она подошла, и осторожно, чтобы не разбудить его, тихо прошептала:

— Том, я здесь. Отдыхай, а я пойду поплаваю в бассейне.

Том, не открывая глаз, кивнул в знак согласия и снова погрузился в сон.

Бассейн казался почти безлюдным. У его края пара вела оживлённую беседу. Лаура, погрузившись в воду, почувствовала, как напряжение покидает её. Вода давала возможность сконцентрироваться и привести мысли в порядок.

"Разборки с Томом — это на потом, — размышляла она, медленно плывя, — То, что он провел ночь с Мией, меня не беспокоит. В конце концов, мы расстались три месяца назад. И неясно, что лучше, Мия или какая-нибудь другая."

Лаура поймала себя на мысли, что в текущей ситуации Мия не является для неё конкуренткой. "Главное — действовать без лишних движений, чтобы не сделать хуже и не оттолкнуть Тома," — решила она.

Ныряя под водой, где мир казался тише и спокойнее, Лаура размышляла о Мии. "Мия — не паникерша. Она понимает, что химиотерапия может оказаться не только бесполезной, но и смертельно опасной. Она не пытается удержать Тома, используя его сострадание. Но любит ли она его? Вряд ли. В таком состоянии, человек, как правило, цепляется за всех, кто дает ему эмоциональные и физические силы.

А Том? Тоже вряд ли. Да, Мия могла завоевать его внимание, но он не искал её, несмотря на то, что знал, где она учится."

Выходя из бассейна, Лаура направилась в паровую баню, продолжая размышлять: "Том оказался в непривычной ситуации. Он может убеждать себя, что ночь, проведенная с Мией, ничего не значит и что Мия сама оттолкнула его, но он приехал к ней сразу после первого звонка. Или ко мне? Почему он написал мне, пригласил на встречу? Возможно, это был его способ позвать на помощь?

Завернувшись в пушистый халат, Лаура подошла к Тому, чувствуя прилив сил и уверенность, которая всегда была ей присуща.

Они провели некоторое время в спа-кафе, погружённые в теплую волну воспоминаний о днях, прожитых вместе. С каждым мгновением Том становился всё более похожим на того, кого Лаура помнила и любила, — мужественного, оживленного и искреннего.

Лаура воспользовалась доверительной обстановкой, чтобы задать Тому прямой вопрос:

— Мне ты можешь не отвечать, но можешь ли ты ответить сам себе? Зачем ты здесь? Если ко мне, то зачем весь этот театр с Мией? Если к ней, то зачем здесь я?

Том тяжело вздохнул, но молчал. Лаура продолжала уверенно:

— Тебе нужна моя помощь? Если да, то я помогу тебе, по дружбе разрулить твою ситуацию. В твоей голове это кажется сложным, Том, но на самом деле всё гораздо проще, хотя и не менее трагично.

— Слушай, у тебя была романтическая ночь, как ты её воспринимаешь, причём не по твоей инициативе. Мия не предупредила тебя о своих проблемах со здоровьем, а когда рассказала, тут же исчезла.

Теперь, спустя два месяца, ты мчишься к ней по первому зову, находишь её в ещё худшем состоянии и ты в замешательстве. Материально она независима, её окружают заботой близкие люди. Она могла бы лечиться в любой клинике мира. Почему она этого не делает, это другой вопрос.

Ты не можешь стать для неё ещё одной сиделкой, и это не требуется. Оставайтесь друзьями. Та ночь на Мальте дала вам основу для доверия. Можешь слать ей письма с почтовыми голубями или бросать в океан бутылки с письмами, запечатанные сургучом. Используй свою фантазию. Но что бы ты ни делал, дружба — это максимум, без сантиментов, — завершила Лаура свой монолог, чувствуя, что выразила все, что думает.

— Сегодня вечером я поговорю с Мией и помогу ей расставить все точки над i. Думаю, это будет несложно. Она умная и всё прекрасно понимает.

А сейчас, пойдем, уже пора, — сказала Лаура, поднимаясь со стула. Том последовал за ней молча, крепко обняв её за плечи.

Цугцванг

Когда часовая стрелка приблизилась к шести, Том предстал перед Лаурой в черном смокинге с атласными лацканами, белоснежной сорочке и с гладким белым галстуком-бабочкой.

— Запонки, которые я тебе подарила? — Лаура улыбнулась, её пальцы ловко поправили ему манжеты.

— Некоторые вещи остаются прежними, Лаура, — ответил Том, — или почти прежними.

Лаура выглядела ошеломляюще, красное коктейльное платье облегало её фигуру. Туфли-лодочки с закрытым носком, скромный каблук и яркая бижутерия, выбранные ею, завершили ансамбль, властный и шикарный.

— В отличие от тебя, Том, я признаю свободу выбора. Никто не информировал меня о дресс-коде, а этот наряд мне идеально подходит, — парировала она с игривым блеском в глазах. — Ты гость на дне рождения, но я там просто для того, чтобы танцевать с тобой всю ночь напролёт. Возьму-ка я ещё туфли на высоком каблуке.

Неожиданная трель телефонного звонка прервала попытку Тома сделать комплимент Лауре. Номер был незнаком. Том взял трубку и, заметив встревоженный взгляд Лауры, переключился в режим громкой связи.

— Том, это Эмма, тётя Мии. Мы могли встретиться на Мальте, если бы не внезапный отъезд. Я послала за тобой машину, — раздался голос молодой женщины, говорившей по-французски с еле заметным акцентом.

— Добрый вечер, Эмма. Мы готовы, — спокойно ответил Том, наблюдая, как Лаура небрежно рассматривает корзину с цветами, доставленную для Мии.

— Я хотела бы попросить тебя, Том, быть деликатным с Мией. Я не понимаю её одержимости танцами, но по какой-то причине для неё это важно. Она отменила всех остальных гостей. Будете вы с Лаурой и, возможно, её университетская подруга из России. Приятная девушка. Ещё будут две танцевальные пары и трио музыкантов. Виолончелист, скрипач и ещё кто-то, не помню.

Мия хотела живую музыку, — объяснила молодая женщина и добавила: — Том, Мия, вероятно, не сказала тебе, но у неё проблема с левой ногой. У неё онемели пальцы. Я боюсь, что она может упасть прямо на танцполе и пораниться. Держись поближе к ней, Том. И, пожалуйста, не рассказывай ей о нашем разговоре.

— Я услышал тебя, Эмма. Все будет хорошо. До скорой встречи, — твердо сказал Том, не давая Эмме расплакаться.

"Странно, такое ощущение, будто мы направляемся не на день рождения, а на поминки" — подумала про себя Лаура, но не озвучила этого вслух.

Звонок из рецепции прервал их молчание.

Через несколько минут от отеля плавно отъехал "Мерседес".

Не прошло и полчаса, как автомобиль, проскользнув через автоматические ворота, остановился у уютного трехэтажного особняка, затерянного среди вековых деревьев. К Тому на встречу вышла стройная молодая женщина, чем-то похожая на Мию. После краткого знакомства и обмена любезностями она проводила гостей в дом. На пороге Том на мгновение задержался, вслушиваясь в мелодию скрипки, звучащую из раскрытых окон.

— Я освободила гостиную от лишней мебели, — отвлеченно начала Эмма, — должно хватить места для всех.

Том и Лаура были ожидаемы. Как только они вошли, к скрипке присоединились виолончель и аккордеон, судя по всему вместо бандонеона. Атмосфера в гостиной наполнилась популярной мелодией Карлоса Гарделя из фильма "Запах женщины," что казалось символичным.

Две пары танцоров, сдержанно и изящно, рисовали на паркете сложные фигуры, демонстрируя грацию и элегантность движений.

Мия в белом вечернем платье, подчеркивающем смуглость её кожи, оживлённо беседовала с бокалом шампанского в руке с сидящей рядом девушкой. Заметив Тома и Лауру, она собралась встать с дивана, но Том жестом остановил её, вручив корзину цветов, которую девушка водрузила на журнальный столик в стиле барокко. Устроившись в кресле напротив, Том налил шампанское и с непринуждённой лёгкостью обратился к Мии:

— Почему именно аргентинское танго?

— Не притворяйся, Том, — иронично ответила она. — Что мне остаётся с моим здоровьем? Где ещё столько пауз в танце? — улыбнувшись, Мия перевела взгляд на Лауру и добавила: — И где ещё так много чувственных объятий? Верно, Лаура?

— Абсолютно, — подхватила Лаура, и её зелёные глаза, словно изумруды, заискрились в свете свечей.

Мия весело хлопнула в ладоши, привлекая внимание танцоров. Пригласив их к столу и поблагодарив за танец, она повернулась к Тому.

— Ты же профессионал, Том. Судя по всему, одной девушки тебе в жизни мало, верно? Нужно минимум две, а может, и три? — спросила она и рассмеялась, не спуская глаз с Лауры, которую зрелище явно волновало.

— Двух вполне достаточно, — улыбнулся Том, подходя к музыкантам. — «Либертанго», пожалуйста, — коротко бросил он.

В то время как Мия наблюдала за Томом, Лаура, допив шампанское, грациозно подошла к танцорам и сказала:

— Танцоры не должны оставаться зрителями. Танго втроем? Почему бы и нет!

С первыми нотами музыки гостиная превратилась в арену страсти, чувственности и драмы.

Лаура мгновенно показала всем, кто здесь королева. Ее движения, красота и грация, а также легкая снисходительность к партнерам были завораживающими.

Рука Мии невольно сжала запястье подруги с такой силой, что казалось, сейчас кровь брызнет мелкими каплями из-под её ногтей.

Уловив момент, Лаура оставила своих партнеров и тесно прижалась к Тому, перехватив инициативу у танцующих с ним девушек. Она обдала его лицо горячим дыханием:

— Что, милый, разогрели тебя девушки? Теперь моя очередь! — страстно прошептала она, дразня его и одновременно ускользая из его объятий. Том, теряя голову, устремился за ней. Это была настоящая коррида. Черный смокинг Тома и красное платье Лауры только добавляли интриги.

Накал страсти передался музыкантам, которые безжалостно ускоряли ритм, не оставляя места для пауз. Том и Лаура танцевали, словно на одном дыхании, и когда музыка замолкла, они рухнули в кресла под аплодисменты всех присутствующих.

Примерно через два часа после начала вечеринки, Мия отпустила музыкантов и танцоров. Эмма подготовила легкие закуски, и гости, наслаждаясь изысканными блюдами, непринужденно общались. Том заметил, что Мия и Лаура желают поговорить наедине, и предложил Рите, подруге Мии, потанцевать.

Рита оказалась удивительно пластичной и тонко чувствовала музыку. Их танец плавно перешел в легкую беседу.

Она рассказала, что выросла в семье дипломатов и долгое время жила в Германии, откуда и ее отличное знание немецкого. Скоро она заканчивает университет, где учится вместе с Мией.

— Ты больше похожа на нордическую красавицу, чем на славянку, — заметил Том, внимательно рассматривая Рита. Она, отметив проницательность Тома, отвечала с ноткой шутки, но достаточно серьезно:

— По родословной я баронесса немецкого происхождения. Мои предки, как и многие европейцы того времени, присягнули России еще в эпоху Остермана и оставались верными ей сквозь перемену режимов и правительств. И сегодня, работая в госструктурах, их потомки продолжают быть преданными идеалам империи.

Она таинственно улыбнулась.

— Можно сказать, мы своеобразная "шестая колонна". Или скорее "шестая ложа". Рита весело засмеялась, заметив недоумение в глазах Тома, который пытался понять — шутит она или говорит серьезно и продолжала:

— Мое полное имя Маргарита. Спортивный ник — Марго, а для друзей Рита.

Закончив танцевать, они обменялись контактами и подошли к имениннице, которая вместе с Лаурой стояла у белого рояля. Мягко перебирая клавиши, Мия тихо говорила:

— Терпение, Лаура, иначе всё испортишь. Осталось совсем недолго.

— Хотите, я вам стихи прочту? — задумчиво спросила Мия. — Они только что родились. Рита, ты знаешь, что такое цугцванг?

— В общих чертах, — ответила Рита. — Это ситуация, где любой ход приводит к ухудшению позиции.

— Да, любой шаг, — согласилась Мия и, сделав долгую паузу, начала читать, аккомпанируя себе одной рукой на рояле:

В воздухе повисла неловкая пауза. Трагический подтекст слов Мии делал неуместным любой комплимент. Мия улыбнулась:

— Не принимайте близко к сердцу. Это я так, о своем, о девичьем. Думаю, пора заканчивать. Устала. И проза жизни ждет: лекарства и все такое. Рита поможет мне. Спасибо вам, Лаура, Том. Вы прекрасная пара. Завтра не увидимся, приедут родственники. Потом созвонимся. Я вас всех очень люблю! — сказала Мия, и, поддерживаемая Ритой, покинула гостиную.

Когда Том и Лаура направились к выходу, появилась Эмма:

— Машина ждет вас. Спасибо, что нашли время, — сказала она, провожая их к двери, и на ее глазах выступили слезы.

— Цугцванг. Это она точно подметила. Даже и не знаю, как быть, — глядя в окно автомобиля задумчиво произнесла Лаура и обратившись к водителю, попросила его отвезти её домой прежде, чем ехать в отель. Назвав адрес, Лаура посмотрела на Тома:

— Думаю, так будет правильно. Слишком много впечатлений для одного дня. Завтра пообедаем вместе, если ты не против.

Том в знак согласия сжал ее ладонь.

Том проснулся на следующее утро, ощущая себя полным сил и определённости. Лаура помогла ему установить чёткие границы в отношениях с Мией, обозначив их как «friend-зону», но оставался вопрос о том, что между ним и Лаурой? Лаура тоже думала об этом, когда после полудня направлялась в такси в отель.

Встретившись, они заказали в баре по бокалу Ruinart Rosé. Лаура начала разговор с признания.

— Знаешь, через полгода работы в фонде мне пришлось обратиться к психологу. Я погружалась в человеческие страдания, трагедии. Мне было тяжело, особенно из-за контактов с детьми, страдающими неизлечимыми болезнями. Я убеждала себя, что я не священник, не психотерапевт, не родственник, не врач. Моя задача — продвигать технологии для облегчения их страданий. Но мне потребовалось несколько лет, чтобы научиться сохранять дистанцию. Думаю, не надо объяснять, почему я тебе все это рассказываю, — эмоционально сказала она.

— По поводу Мии. Я включу её в программу фонда. Что-то будет бесплатно, за что-то придётся платить. Я сделаю всё возможное, — сказала Лаура, вглядываясь в лицо Тома.

— Но я чувствую, что её болезнь опережает нас. Мия кажется смирившейся со своей судьбой. Либо она фаталистка, либо знает то, о чём говорить не хочет. Я буду держать тебя в курсе, — добавила она, касаясь руки Тома в знак поддержки.

— Сейчас я заберу машину и поеду. Если помнишь, у меня в гостях кузина, и сегодня у неё самолёт. Хотелось бы провести время вместе, — с этими словами Лаура встала, взглянула на свой недопитый бокал с шампанским и поцеловала Тома в щёку.

Том, ошеломлённый её словами и внезапным уходом, пытался осмыслить происходящее.

Отъезжая от отеля, Лаура не могла сдержать слёз. Сомнения в правильности своих действий мучили её с новой силой.

На следующее утро, уже устроившись в кресле самолёта, Том получил от Лауры короткое сообщение: "Было приятно увидеться, Том. Мой контракт заканчивается в декабре и я возвращаюсь в Женеву. Надеюсь, увидимся. Если будешь в Монтрё, передай привет Давиду. Хочу узнать о его здоровье от тебя, а не из докладов. И не пропадай!"

Том ответил коротким "хорошо".

Давид

После возвращения из Цюриха Том погрузился в работу, стараясь не оставлять себе времени на мысли о Мии и Лауре. Однажды, в тишине раннего утра, он отправил помощнику Давида сообщение с просьбой устроить встречу с банкиром.

Ответ не заставил ждать — помощник перезвонил, и Том услышал в трубке радостный голос Давида:

— Гамарджоба, генацвале! Как я рад тебе, Том! Спасибо за коляску-вездеход, она — чудо! Теперь я, кажется, единственный парализованный альпинист в мире! Отложи все свои дела и приезжай. Давай пообедаем вместе. Без возражений! Жду тебя, брат!

Не имея особых планов на день, Том решил сделать перерыв в делах и отправился в путь. Он наслаждался вождением, особенно когда дорога пролегала через умиротворяющие загородные пейзажи.

Прибыв на гостевую стоянку резиденции Давида, он обратил внимание на бдительные взгляды охранников. Внутри Давид встретил его в роли космического путешественника: на кровати-трансформере в центре просторной гостиной, окружённый мерцающими экранами и жизнеобеспечивающими аппаратами. Шлем с проводами на его голове выглядел как часть кибернетического интерфейса.

По знаку Давида, горничные незаметно подкатили столики с изысками кавказской кухни.

— Налегай, Том! Чувствуй себя как дома. Ты мой гость, а любой гость — это дар от Бога, — проговорил банкир, и отвлекаясь на коробочки с лекарствами произнес, — Я пока воздержусь, но Иракли, мой начальник охраны, и Зураб, мой помощник, составят тебе компанию. Ведь обедать в одиночестве — сущее безумие. Какой смысл в жизни, если не с кем разделить трапезу и спеть застольную песню?

Том так и не смог привыкнуть к такой экспрессивной манере общения. Они виделись всего лишь четыре раза, но Давид казался ему старым другом.

— Как бы я хотел разломить лаваш и угостить тебя, но руки не послушны, — сказал Давид, и его глаза на мгновение потускнели — Но это временно, брат! Скоро я смогу тебя обнять! — Его взгляд ожил, когда он кивнул в сторону стены. — Видишь те роботизированные руки? Прибыли вчера из Японии!

Воодушевлённый, Давид начал напевать:

— Расцветай под солнцем, Грузия моя, Ты судьбу свою вновь обрела.

Зураб и Иракли вошли в гостиную и, услышав его, подхватили мелодию:

— Не найти в других краях твоих красот, Без тебя и жизнь мне не мила!

Том принялся за кавказские закуски, а Давид продолжал:

— Недавно читал о парне с БАС, что уже семь лет живёт с диагнозом и прыгает с парашютом. Адреналин, говорят, замедляет болезнь! — его голос был полон восхищения. — И я подумал, мне тоже нужна опасность. Прыгать с парашютом — не для меня. Я выбрал… экстремальное утро с бультерьером, прыжки в пропасть с тарзанкой днем и ночи с тарантулами, — его голос понизился, — три из которых до сих пор прячутся где-то здесь…

Том инстинктивно взглянул по сторонам. Давид, заметив это, расхохотался:

— Ты что, Том, поверил? Чувствуешь, как адреналин накатывает? — его смех заполнил комнату.

Том вздохнул с облегчением и, улыбаясь, махнул рукой, как бы отгоняя невидимых насекомых.

— А теперь к делу, — сказал Давид, и его глаза заблестели от азарта. — Ты ведь знаешь, что я увлекаюсь гонками на инвалидных колясках. Однако там скорость ограничена, и честно говоря, мне не по душе быть объектом жалости. А вот за рулём специально адаптированного спорткара — я ощущаю себя по-настоящему живым!

В этом году я вступаю в гонки. Я уже освоил ручное управление, и для меня переоснащают машину: уберут рулевую колонку, добавят цифровую систему. Я буду мчаться, управляя джойстиком, до двухсот километров в час!

У меня ещё осталось острое зрение и подвижность пальцев — это моя реальность, Том! Это вождение даёт мне адреналин и ощущение настоящей скорости!

Воображение Давида унесло его на гоночную трассу, где он, словно ветер, несся на своем Lamborghini.

— И знаешь, — продолжил он, — в Германии мы строим трассу для экстремального вождения. Там будут трюки, настолько завораживающие, что парашютные прыжки покажутся детской игрой!

Разговор длился ещё пару часов, насыщенный мелодиями незнакомых Тому грузинских песен.

Прощаясь, Том выразил благодарность за тёплый приём и обещал Зурабу отправить электронное письмо с новостями о нейропротезировании. На парковке двое крепких парней аккуратно уложили в его багажник коробку с вином и домашними грузинскими блюдами.

Уезжая из Монтрё, он отправил Лауре сообщение: "Покидаю Давида. Он полон сил и оптимизма." Лаура, прочитав его, чувствовала разочарование. "Мог бы и позвонить," — пронеслось у неё в мыслях, возвращая её к воспоминаниям о последней встрече, полной обещаний.

Том продолжил свой путь в Женеву под мелодии, которые навевали раздумья о жизни. "Как можно оставаться таким полным жизни, когда каждый день может быть последним? — задавал он себе вопрос. — А я? Когда я стал таким замкнутым?" Ответы были ему известны, но понять, почему жизнь навязала ему эту тяжесть, он не мог. Тем не менее, он решил все изменить. С этой надеждой в сердце Том начал напевать песню, которую так задушевно пел Давид: "Тбилисо, мзис да вардебис мхарео…"

Том провёл большую часть лета в бурлящем Нью-Йорке, где он полностью окунулся в водоворот дел. Когда в город прибыл его старый друг Майкл, они вместе отправились в путешествие по горным районам Гватемалы, к озеру Атитлан — месту, "где радуга обретает цвета."

Время от времени Том переписывался с Эммой, интересуясь здоровьем Мии, но ответы были сухи и лаконичны. Мия, как ручеёк, который постепенно усыхает, скользила между курсами химиотерапии, словно ища путь назад к жизненной силе.

Контакты с Лаурой были эпизодичны и не выходили за рамки деловых вопросов, теперь их общение координировала Линда, секретарь Тома, которая стала связующим звеном между ними, несмотря на прежние отношения.

Между небом и землей

Мысли о ночи, когда ее душа покинула тело, не давали Мии покоя: " Я выдохнула душу, не сказав — прощай. Что держит меня в этом мире? Что не отпускает? — задавалась вопросами Мия в этот утренний час. — Родные? Думаю нет. Они явно смирились с тем, что мой уход — вопрос времени. Том? И да, и нет. Конечно хочется, чтобы он был сейчас рядом и держал меня за руку. Хотя какое-там, руки давно чужие. Лучше его горячая ладонь на моих глазах, как в тот первый день нашей встречи. Я бы успокоилась. Только уже на всегда" — вздохнула Мия.

Она вспомнила последний разговор с Лаурой, когда через месяц после отъезда Тома та пришла с запоздалым подарком к дню рождения — антикварной фарфоровой куклой, в скромной монашеской одежде, которая сейчас внимательно смотрит на Мию с прикроватного столика.

Мия в категоричной форме отказалась от какого-либо взаимодействия с фондом Лауры.

— Все что необходимо, у меня есть. И коляска с электроприводом, и специализированный минивэн, и всякая бытовая мелочь, — пояснила она Лауре, а в остальном, — "на всё воля Божия".

За завтраком Мия попросила Эмму пригласить к обеду Риту, которая приехала точно в полдень, пунктуальная, как всегда. Мия, способная сидеть только в окружении подушек, попросила Эмму принести небольшой пакет. Передав его Рите, Эмма тихо вышла из комнаты.

— Я подготовила этот пакет, когда ещё могла двигаться. Если меня не станет, передай этот его Тому, через Лауру, — попросила Мия.

Но внезапно она встрепенулась, и глядя мимо Риты, растягивая слова добавила:

— Нет, стоп. Зачем Лаура? Передашь сама, когда увидишь Тома.

Мия посмотрела на Риту, будто видя её впервые. Будущее, казалось, на мгновение открыло перед ней свои тайны, и она увидела Риту и Тома, весело и счастливо плещущихся в морских волнах.

— Действительно, Лаура здесь лишняя, — подумала Мия и в её глазах зажегся мистический огонь.

— Кажется, высшая справедливость существует — "Да будет слово ваше: да, да; нет, нет; а что сверх этого, то от лукавого," — мелькнула мысль. — Отказалась от Тома, — значит свободна. Такова судьба, Лаура!

Мия не стала делиться своими видениями с Ритой и попросила ее присесть рядом и внимательно выслушать:

— Перед тем как вчера меня отпустили домой, я подписала отказ от дальнейшего лечения. Шестую химиотерапию я не перенесу. Мои анализы… лучше их не видеть. Хотела бы уйти из жизни, держа тебя за руку, но, видимо, этому не суждено произойти.

Сегодня прилетают родители. Будет семейный совет по поводу моего лечения. Я уже знаю, что они вызовут скорую и отправят меня обратно в клинику. Оставив меня дома, они не простят себе и друг другу упущенный, пусть и ничтожный, шанс на лечение. Но для меня хуже всего оставить их в раздоре. Это страшнее, чем уходить в иной мир. Если я умру, прошу тебя, не говори сразу об этом Тому и Лауре. Они узнают, когда придет их время, через неделю — другую.

— И еще. Не хочу уносить с собой секрет, — задумчиво произнесла Мия, не отрывая взгляд от Риты. — Там, на Мальте, мы были вместе с Эммой у прорицательницы, которая, в какой-то момент, попросила Эмму уйти. Мне она сказала, что если я каким-то чудом выкарабкаюсь из болезни, тогда умрет Эмма. Наступит ее черёд. Ты знаешь, что Эмма мне больше, чем мать. Я надеюсь, что мой уход прервет череду всех несчастий.

Когда Рита ушла, Мия задумалась: "А что я знаю о своей подруге? Год назад Жан-Мишель познакомил меня с Ритой, сказав, что она приехала из Германии и будет продолжать обучение в моем университете. Дядя не объяснил, почему помогает Рите, да и она не распространялась на эту тему. Что ещё? Рита занимается стрельбой из пистолета. Странный спорт, но это её дело. Она спокойная, уравновешенная, не любопытная и надежная. И вот она и Том? Это моя фантазия или судьба?"

Мия так и не смогла ответить себе на этот вопрос. Но странное дело, где-то в глубине души она была рада этому. "С Ритой Том не пропадет, это точно. Хотя, в тихом омуте известно кто водится," — подумала Мия:

Перед сном, Мия попросила Эмму присесть рядом.

— Если меня не станет, попроси Жан-Мишеля устроить для Риты поездку в Женеву, на недельку. Он сделает всё без лишних вопросов. Я люблю тебя, Эмма, ты ближе для меня, чем родители. Хочу, чтобы ты была счастлива. Не грусти обо мне, если что… Там мне будет хорошо.

А сейчас я бы хотела поспать — еле слышно произнесла Мия, медленно закрывая глаза.

В ночь, когда Мия покинула этот мир, первый снег мягко окутал город. Он продолжал падать всю ночь, одевая улицы и крыши домов в девственно — белое покрывало. Казалось, сама природа склонилась в прощальном жесте перед этой несколько бесшабашной, но с чистым сердцем девушкой.

Эмма стояла у распахнутого окна, глядя, как тяжёлые хлопья снега тихо оседают на пол, прислушиваясь к каждому шепоту ветра. Она надеялась, что душа Мии, такая ранимая и нежная, найдёт способ заглянуть сюда в такой поздний час, чтобы попрощаться со своей тётей Эммой.

Спустя месяц произошла трагедия с Эммой. Она переходила дорогу на разрешающий сигнал светофора, когда на большой скорости в неё врезался мотоциклист. Он протащил её по асфальту, и когда её безжизненное тело отлетело в сторону придорожных кустов, исчез в ночи, не притормаживая. Врачи сделали всё возможное, чтобы спасти её, но травмы оказались слишком тяжёлыми.

Её последние слова были полны любви и отчаяния: "Я иду к тебе, Мия".

Эпилог

Телефонный звонок Риты застал Тома врасплох. А спустя час Линда проводила девушку в его кабинет. Том уже знал о трагедии с Эммой, смирился с уходом Мии, и готовился к тому, что старые эмоции всплывут снова с приходом Риты. Однако, когда она вошла — сияющая, жизнерадостная, со здоровым румянцем на щеках, — Том удивительным образом замер, очарованный ее жизненной энергией.

Она непринужденно кивнула Тому в знак приветствия и положила на стол пакет: — От Мии, — объявила она с легкостью и без особых церемоний заняла кресло у рабочего стола Тома, попросив у Линды зеленый чай без сахара.

— Ау, Том! Проснись! — засмеялась Рита, увидев, что Том не сводит с нее глаз. — Давай помогу. На правах подруги, от которой у Мии не было секретов, — сказала она, и взяв пакет в руки начала аккуратно снимать подарочную упаковку.

— Что у нас здесь? Что-то мягкое, нежное, небесно-голубого цвета — шарф из кашемира и шелка от «Бриони», не меньше. И, кажется, здесь записка, — размышляла Рита, разворачивая сложенный вчетверо листок, испещренный узнаваемым почерком Мии.

Быстро пробежав глазами по строкам, она сложила и передала письмо Тому со словами:

— Да… очень лично и очень трогательно. Прочитай позже. Не хочу, чтобы ты расплакался рядом со мной, — я плохо справляюсь со слезами.

— А в чем ты хороша? — сухо спросил Том.

— Стреляю из пистолетов с двух рук, — без эмоций ответила Рита и продолжила доставать вещи из пакета.

— Ты киллер? — ухмыльнулся Том.

— Призер Европы по пулевой стрельбе, — ответила Рита, продолжая исследовать содержимое пакета.

— А вот селфи — ты и Мия. На Мальте, не так ли? На фоне базилики. Но почему рамка отдельно? — размышляла Рита вслух, и, очевидно, найдя ответ, протянула снимок Тому.

— Лучше прочитай это сейчас, на обороте, чтобы я могла вставить фотографию в рамку.

— Базилика Та'Пину. Эта наша единственная совместная фотография, — задумавшись произнес Том, а затем, что было для него нетипично, начал читать слова вслух, как будто Мия была рядом:

— Ну, вот и все, заодно и помолились, — бодро сказала Рита, нарушая затянувшуюся паузу. — Пришло время покормить юную леди. Не хочешь проявить галантность? — она улыбнулась.

Том с легкостью согласился, задумавшись, где можно поужинать. Словно прочитав его мысли, Рита предложила поехать в отель, в котором она остановилась.

— Месье Жан-Мишель Пуатье любезно оплатил мне перелёт и неделю в Hôtel de la Cigogne, внеся к тому же солидный депозит. Надо оправдать его надежды — игриво заметила девушка.

Выйдя из офисного здания в сторону паркинга, Рита так крепко взяла Тома под руку, что он ощутил жар ее тела.

— Какой у тебя знак зодиака? — спросил он не к месту, пытаясь скрыть свое смущение.

Рита ответила, что она Рыбы.

— А глаза у тебя серые и печальные, — продолжал Том, понимая, что говорит чепуху.

— Тогда я Печальная Рыба с серыми глазами! Теперь доволен? — засмеялась она.

— Очень.

Том улыбнулся, чувствуя, как его захлестнула волна легкости и спокойствия.