Скажи кукушка бесплатное чтение
Скачать книгу
Часть первая.
Сверкающий панорамными окнами особняк на берегу Ладожского озера, зеленой крышей сливается с кронами сосен, но внутри пустынный холл с голыми стенами, бетонный пол, усыпанный строительным мусором, и лестница без перил ведущая на второй этаж.
На первом этаже будет гостиная, а спальни и гостевые разместятся на втором. Гостиная, – задумался Михаил Матвеевич, осторожно переступая через змеей извивающийся провод. Воображение военного строителя рисует ряды двухярусных кроватей и тумбочек. Встряхнув головой, Михаил Матвеевич, отгоняет казенную картинку, и на некоторое время замирает, пытаясь пробудить фантазию, но вместо рядов коек рисуются ряды солдатских столов и армейская посудомойка. Михаил Матвеевич, поморщившись разворачивается, делает шаг и взмахнув руками отчаянно балансирует на грани падения. Ему удается устоять, лишь фуражка, слетевшая от резких движений с головы, проворно катится в самый дальний и пыльный угол, где, столкнувшись со стеной сперва кружится на месте, а затем упав козырьком кверху окончательно замирает в своем движении.
Михаил Матвеевич громко и грязно ругается, и ругательство его, отразившись от голых стен, затихает под высоким потолком гулким эхом. Освободив ноги от провода, Михаил Матвеевич поднимает фуражку, сбивает с нее пыль, подойдя к окну, в отражении стекла центрует козырек, а затем надвигает на широко расставленные карие глаза. Рассеянный взгляд, упавший на соседний, зияющий дырой котлована участок, наводит на некоторые раздумья. Достав мобильник, Михаил Матвеевич нажимает кнопку вызова. Третий гудок прерывается бархатисто раскатистым голосом.
– Здравствуйте Михаил Матвеевич! Давно не виделись.
Не виделись они с месяц. Предшественник по должности, а ныне заместитель командующего округа, уезжал в отпуск, который провел в Италии. Придав голосу максимальную радость, Михаил Матвеевич приветствует начальника:
– С возвращением Семен Петрович! Как отдохнули?
– Ох жарко. Соскучился по родному поместью! – добродушно смеется генерал, и участливо спрашивает, – А как у вас со строительством, скоро новоселье?
– Немного осталось.
– Может помочь чем?
– С планировкой некоторые трудности.
– Я посмотрю среди новобранцев. Контингент разный. Народ как вы понимаете молодой, но зато с незамутненным взглядом на архитектурные тренды современности, – генерал рад звонку, поскольку собирался обратиться к полковнику с просьбой, а тут все само разрешилось, – У меня к вам просьба, Михаил Матвеевич: нельзя ли миксер бетона на мой участок прислать и толковых бойцов по заливке бассейна?
– Сделаем Семен Петрович!
Обустроенный дом генерала, обрастает атрибутами обеспеченной жизни владельца. Котлован для бассейна вырыт еще глубокой осенью, но оставленный под заливку до весны постепенно заполняется грязной дождевой водой.
– Как дочь, супруга? – живо, и с заботой интересуется полковник.
– Скоро дедом стану! – в голосе генерала горделивые нотки.
– На смотрины позовете?
– Непременно Михаил Матвеевич!
– На дачу в выходные приедете?
– Обязательно, – обещает генерал.
Они беседуют еще некоторое время и прощаются.
Закончив разговор, генерал вызывает секретаршу. Полина Тимофеевна, имеет звание майора, но принципиально не носит воинского обмундирования, предпочитая одеваться в строгое темно синее платье. Ее короткие жидкие волосы соломенного цвета зачесаны на пробор, на лице отсутствует косметика, она немного сутула, тоща, с кривыми ногами, но прекрасный исполнитель. Полина Матвеевна, осторожно закрыв за собой дверь кабинета замирает в ожидании указаний.
– Как с новыми кадрами? – интересуется генерал.
Полина Тимофеевна бодро докладывает:
– Майский призыв закончен, специальностей много, пополнение составляет около ста процентов от необходимого, – сделав небольшую паузу, Полина Тимофеевна спрашивает, – Вас, Семен Петрович, какие именно специальности интересуют?
Поерзав мощным задом на крепком служебном кресле, и поправив на переносице очки в тонкой золотой оправе, генерал глядя поверх оправы уточняет:
– Меня, Полина Тимофеевна, интересуют представители творческих строительных специальностей.
– Списки еще не готовы, но я посмотрю, – обещает Полина Тимофеевна, – Призывники в данный момент находятся в военном городке.
– Займитесь этим.
Выйдя из кабинета генерала, Полина Тимофеевна не откладывая дела в долгий ящик звонит заместителю командующего по строевой подготовке.
– Анатолий Маркович, что с новобранцами?
Анатолий Маркович хитрый служака и неопределенный вопрос вводит его в небольшой ступор. В голове у Анатолия Марковича мелькает паническая мысль: что-то случилось, но он быстро берет себя в руки и пытаясь понять куда клонит секретарша отвечает очень кратко и в то же время неопределенно:
– Занимаемся.
– Личные дела лиц, имеющих кроме высшего строительного еще и художественное, отберите, и немедленно перешлите в приемную к генералу.
К вечеру папки с личными делами призывников внушительной стопкой выстраиваются на столе у Полины Тимофеевны. Посмотрев на часы, и глубоко, словно перед прыжком в воду вздохнув, Полина Тимофеевна решительно берется за дело. К концу рабочего дня успевает просмотреть их все. Утром, на столе генерала появляется небольшой список, состоящий всего из нескольких фамилий, напротив каждой, краткая характеристика.
Внимание генерала привлекает выпускник кафедры дизайна университета Дружбы народов – призывник Алексей Вениаминович Залесов.
Залесову 26 лет, у него двое детей. По этой причине имел отсрочку по призыву. Работая архитектором, занимался дизайном дворцов культуры и стадионов, выставлял, свои работы на различных выставках, в том числе международных. В настоящий момент, остриженный наголо Алексей Вениаминович Залесов, готовясь к принятию воинской присяги осваивает строевую подготовку в учебном городке.
Ознакомившись со списком, генерал подняв голову, на замершую в почтительном ожидании секретаршу спрашивает:
– Полина Тимофеевна, а когда в этом году присяга?
– Первого июня.
– Проследите за тем, чтобы Залесова до моего особого распоряжения никуда не отправляли.
– Хорошо, Семен Петрович.
***
В субботу утром Семен Петрович и Михаил Матвеевич встречаются у бассейна, стены и дно которого залиты свежим, еще не окончательно засохшим бетоном, а осмотрев, не спеша бредут по дорожке, обсаженной диковинными деревьями. Стоит приятная без ветряная погода, светит майское солнце.
– Нашел интересного молодого человека, который способен придать вашему дому необходимый шарм, – делится новостью генерал, – Личное дело блестящее.
– Семен Петрович, я готов приютить новобранца в своей части, и воспитать из него настоящего воина, к тому же наши участки ничего не разделяет, поэтому вы всегда сможете рассчитывать на помощь этого бойца, – почтительно склонив голову заверяет Михаил Матвеевич.
Генерал, улыбаясь, довольно кивает:
– Его фамилия Залесов, сейчас он в учебном городке. После прохождения строевой подготовки и принятия присяги, я отправлю служить его к вам в часть.
***
Алексей Вениаминович Залесов немного не дотянул до окончания призывного возраста. Рано и по горячей любви женившись, иногородний студент переехал из общежития в просторную квартиру молодой жены, проживавшей вместе с родителями, и попал под неусыпное внимание тещи и тестя, считающих, что им лучше известно, как вести семейную жизнь.
Зинаида Михайловна – теща Алексея, по профессии учительница, доросшая в должности до директора школы, находясь на пенсии, отнеслась к Алексею, как к своему новому ученику. Не ограничившись этим, Зинаида Михайловна взяла под опеку внука и внучку: решительно отстранив зятя и дочь от излишних, по ее мнению, забот.
Алексей погрузился в работу, и, стараясь реже слышать поучения Зинаиды Михайловны стал приходить домой поздним вечером. Жена Галина, отчисленная за пропуски занятий из педагогического института, нигде не работала, но по заверениям собиралась поступать на актерский факультет во ВГИК. По большей части, Галя проводила время в компании ветренных подруг, называя это занятиями в драм студии. Понемногу, молодые супруги отдалялись друг от друга, чувства их гасли, и через несколько лет, семейная жизнь, затрещав по швам дала серьезный крен.
Дело неминуемо шло к разводу, когда испортившиеся отношения, по наущению Зинаиды Михайловны разрулил тесть, служивший в военкомате. Освободив Алексея от отсрочки, он отправил его в армию. На призывной комиссии, обратили внимание на образование новобранца, и согласно гражданской профессии, приписали к строительным войскам. Так, жизнь, молодого архитектора, еще вчера сверкавшая всеми красками столичной жизни, потускнела и сузилась до размеров казармы и строевого плаца.
Восприняв такой поворот судьбы как злую и несправедливую карму, Алексей поклялся себе, что никогда больше не переступит порог тещиного дома. Выше среднего роста, физически крепкий, годный для службы скорее в ВДВ, чем в стройбате, Алексей оказался заметной фигурой среди призывников, попавших служить в инженерные войска в основном по состоянию здоровья или из-за условных судимостей. Алексей лидирует в забегах, легко и много раз подтягивается, всегда чист, опрятен, без затруднений освоил устав. Сержант Григорьев им доволен, а после того, как новобранец исполнил такое физическое упражнение как «подъем с переворотом», так и вовсе зауважал.
– Залесов, я вижу в вас большой физический потенциал, жаль, что такой талант пропадает в скучных строительных войсках.
– Так и вы, товарищ сержант, не в строевой части служите.
– Не по собственному желанию перевели, – хмурится сержант, – надо кому-то и новобранцами заниматься.
Как апофеоз недолгой строевой подготовки – стрельбы. Патронов выдают немного, поэтому результаты средние, признанные, однако удовлетворительными.
Утром первого июня, выдав автоматы, и парадную форму, новобранцев под дробь барабанов выстраивают на плацу. Огражденные ленточкой, сверкая вспышками фотоаппаратов в сторонке теснятся друзья, знакомые и родственники. Алексей никого не приглашал, но все равно шарит по толпе взглядом, надеясь увидеть знакомые лица.
После принятия присяги и торжественного обеда, всех отпускают в первое увольнение.
Выйдя из ворот КПП, Алексей в нерешительности останавливается, – маленький поселок, где расположена воинская часть совершенно незнаком.
– О чем задумался Залесов? – раздается за спиной.
Алексей резко оборачивается – перед ним сверкая значками отличника, щурясь от ярких солнечных лучей стоит безупречно подтянутый сержант. Рука Алексея непроизвольно вскидывается к козырьку, но сержант, улыбаясь протягивает руку.
– Валерий.
– Алексей.
Небрежно махнув в сторону пустынной узкой улочки, и маленьких пыльных домиков, сержант говорит:
– Здесь, нечего делать, поехали лучше в город.
– Увольнительная до двадцати четырех, успеем вернуться?
– Успеем.
– Тогда поехали, – соглашается Алексей.
Через полтора часа тряский автобус останавливается на конечной точке маршрута.
– Финляндский вокзал, – металлическим голосом громкоговорящей связи объявляет водитель и со скрипом распахивает двери, через которые тотчас врывается поток свежего воздуха. Сержант одним прыжком выскакивает на улицу, с наслаждением потягивается, расправляя затекшие суставы, оправляет сбившуюся форму и неожиданно сильным, хорошо поставленным голосом поет:
– У солдата выходной, пуговицы в ряд. Ярче солнечного дня золотом горят.
Прохожие удивленно оборачиваются, некоторые от неожиданности даже останавливаются. Удивлен таким талантом и Алексей, но не показывает этого, а спрашивает:
– Куда теперь?
– Поехали в «Дом кино».
– А что там?
– Выясним, – пожав плечами говорит сержант.
В «Доме кино» идет фильм Алексея Балабанова «Брат 2». С трудом берут билеты, да и то, только благодаря сержанту, который вклинившись в длинную очередь могучим плечом, решительно пробивается к кассе напевая «У солдата выходной». Очередь недовольна, но под натиском напористого сержанта все же расступается, некоторые улыбаются.
Картина захватывает, она яркая и словно из другого мира. После темного кинозала, солнце кажется ослепительным – на улице жара. Взяв по мороженному и укрывшись в тени, обсуждают картину.
– Ничего фильм, – говорит сержант, отхватив от мороженного сразу половину, и внезапно на полуслове прерывается, – Леха, ты только посмотри какие цыпы.
Алексей следит за взглядом сержанта: неподалеку стоят и смеются две симпатичные молоденькие девушки в ярких мини юбках и топиках, оголяющих загорелые плечи.
– Давай к ним
– Да ладно, – смущается семейный Алексей.
– Так, рядовой, выполняем приказ, – командует Григорьев.
Одним махом проглотив остатки мороженного, оправив и без того безукоризненно сидящую по фигуре форму, сержант решительно направляется к девушкам. Делать нечего – Алексей неохотно плетется следом. Подойдя к девушкам, Григорьев, эффектно щелкнув каблуками сверкнув приветливой улыбкой, снимает фуражку оголяя огненно-рыжие, немного вьющиеся короткие волосы, и склонив голову в шутейном полупоклоне набок доверительно сообщает:
– Мы, с моим боевым товарищем Алексеем, только что вернувшись в город из опасного, трудного и очень ответственного разведывательного задания, частично потеряли ориентировку, поэтому остро нуждаемся в местных проводниках, а еще лучше в очаровательных проводницах. Меня зовут Валерий, а вас девушки как?
Девушки смеясь переглядываются между собой. Им нравится крепкий, сияющий белозубой улыбкой солдат, на загорелом, покрытом веснушками лице которого из-под длинных ресниц сверкают добрым светом ярко синие глаза. В этот момент, скрипнув тормозами, рядом останавливается черный внедорожник. Хмурый бритый детина, высунувшись из окна оценивает шевроны строительных войск на рукавах солдат и советует:
– Ну-ка взяли лопаты и живо отсюда, – уничижительно добавляя, – Два солдата из стройбата заменяют экскаватор.
Девушки, замолкают, а одна из них, потянув подругу за руку говорит:
– Нина пошли.
– А вас девушки, я попрошу остаться, – неприятно смеется бритый.
Он массивен, и когда вылезает из машины, то автомобиль даже немного приподнимается. Грубо схватив за руку ту, которую зовут Нина, он тащит девушку к машине.
– Слышь кабан, вали-ка ты отсюда, – нахмурившись советует Валерка.
– Вы еще здесь? – удивляется бритый, – Костян, ты только посмотри какие грубияны.
Водительская дверца открывается и из нее неодобрительно крякнув вылезает качек в черных очках, с толстой золотой цепью на мощной бычьей шее и татуировками, обильно покрывающими могучие бицепсы. Хлопнув дверцей, бугай, смачно сплюнув на асфальт обходит машину спереди.
– Ну-ка кыш отсюда пацан! – устрашающе взмахнув растопыренной пятерней, цыкает он на Валерку.
Извернувшись необыкновенным образом, сержант пяткой правой ноги, обутой в грубый армейский ботинок, мощно припечатывает каблуком в висок Костяну, а завершив сногсшибательный разворот прикладывается в солнечное сплетение и второму, от чего тот сгибается пополам. Вдали слышится переливчатая трель свистка. Стоящий в растерянности Алексей, поворачивается на звук и видит бегущий к ним военный патруль. Офицер придерживает кобуру, болтающуюся на ремне, а курсанты штык-ножи. Бегут они не очень быстро, но расстояние неумолимо сокращается.
– Патруль! – кричит Алексей.
Валерка, в этот момент совершает дополнительный – контрольный удар, пытающемуся встать на ноги бритому. Обернувшись на свисток, и оценив сокращающееся расстояние, сержант сдувает с ладони воображаемый воздушный поцелуй, адресованный девушкам, и лихо командует:
– За мной рядовой!
Они поворачивают за здание кинотеатра и пробежав пару сотен метров оказываются на набережной Фонтанки, уставленной прогулочными катерами и речными трамвайчиками. Одна из посудин в это время отчаливает, но сержанта это не останавливает, он лишь прибавляет скорости, и максимально разогнавшись запрыгивает на борт, Алексей следом за ним, и они, затерявшись среди многочисленных пассажиров, смеясь, наблюдают за патрулем, выскочившим на набережную.
– Тебе, какая больше понравилась? – спрашивает Валерка.
Алексей сперва не может понять, о чем, вопрос, а после того, как понимает, то начинает смеяться и никак не может остановиться.
***
На следующий день, зачитав на утреннем построении список фамилий, Григорьев командует:
– С вещами на выход!
Какие у солдата могут быть вещи – зубная щетка и бритва. Выходят, строятся и маршируют в направлении КПП, где ждет автобус. Залесов подходит к открытой двери, сзади кто-то хлопает по плечу, он оборачивается.
– Давай, Залесов, служи, – говорит, сержант, протягивая руку.
Зеленый автобус с черными номерами выезжает из ворот, полдня трясется по извилистой дороге, и заезжает в ворота другой воинской части. Их встречает прапорщик и отводит в казарму. Утром следующего дня зачитывают развод на работы. Алексею выпадает ПХ.
Подсобное хозяйство соседней воинской части, представляет собой свинарник примерно на триста голов свиней. Деревянные полы, пропитанные мочой, и экскрементами животных прогнили насквозь, а ограждения расшатались. Им предстоит это исправить. По скотнику бегают крысы размером с небольших собак, стоит визг и похрюкивание животных, жужжание полчищ мух. Над всем этим невыносимый смрад. Начальник ПХ – кругленький прапор с темно красным пропитым лицом, объясняет задачу:
– Освобождаем клети от животных и навоза. Старые доски снимаем и выносим на улицу, а новые, – взмахом руки прапорщик показывает на огромный штабель под навесом, – распиливаем по размеру и настилаем. Все остальное вам покажет и расскажет старшина Нечитайло, он же выдаст необходимый инструмент.
К концу дня, отделение мало чем отличается от свиней. Некоторых в процессе работ стошнило. Их отводят сперва в душ с чуть теплой водой, а после в столовую, где ужин уже остыл. На следующее утро Алексей внимательно прислушивался ко всему списку работ. Некоторые названия звучат загадочно: Озеро, Объект 15, ВЧ – 12, но ему опять выпадает ПХ. К концу недели он перестает различать запахи и все чаще вспоминает свою несложившуюся семейную жизнь, которая теперь кажется райской, а ссоры и придирки тещи пустяшными.
В пятницу в казарму возвращаются откомандированные на удаленные объекты. В субботу некоторых отпускают в увольнение, но его ставят в наряд. Наряд заключается в стоянии у тумбочки и отдании чести всем входящим. Некоторые старики за этим строго следят.
– Как честь отдаем дневальный? Почему стоим не по стойке смирно? Ремень подтянуть!
В промежутках мытье пола и чистка туалета. В понедельник, на разводе назначают «Озеро». Сперва думает, что ослышался, но грозный окрик командира отделения, – Не спим рядовой, – возвращает в реальность. Услышав название объекта и свою фамилию, произнесенные повторно бодро выкрикивает:
– Есть!
Старшим группы назначен ефрейтор, его взгляд с интересом останавливается на новеньком.
– Ваша строительная специальность, рядовой, – слегка раскачиваясь с пятки на носок, – спрашивает он.
– Архитектор.
– Архитектор? – недоверчиво переспрашивает ефрейтор.
– Архитектор, – повторяет Алексей.
– Гы, – обнажив в улыбке рот с железными зубами, заходится диким смехом ефрейтор.
Остальные подхватывают.
– Будешь работать лопатой, посмотрим какой ты архитектор, – отсмеявшись говорит железно зубастый ефрейтор, и командует, – Отделение построиться по два, шагом марш.
У КПП УАЗ-буханка. Сев в микроавтобус, выезжают за ворота части. Едут недолго. Машина останавливается у синего строительного забора, за которым в глубине участка высится двухэтажный особняк с зеленой крышей. Солдаты – отделочники, взбираются на строительные леса, Алексея, как неквалифицированного ставят на приготовление и подачу раствора.
По сравнению с подсобным хозяйством место кажется райским. Если немного подняться на леса, то видно сверкающее под солнечными лучами озеро, дальний берег которого теряется в утренней дымке. Сосны и ели источают хвойный аромат. К обеду подъезжает легковой УАЗ, из него выходит кругленький полковник. Он невысок, скорее коротышка. Сняв фуражку, полковник вытирает пот со лба, затем подходит к лесам. Взгляд его карих, широко расставленных глаз быстр и внимателен, в какой-то момент Алексей ловит его на себе.
– Смирно! – звучит команда ефрейтора.
Солдаты, пытаются встать, но полковник, вяло вскинув руку к фуражке командует:
– Вольно, продолжать работы.
Осмотрев облицованную стену, полковник поворачивается к старшему:
– Ефрейтор, в машине обед. Устройте перерыв и накормите солдат.
– Есть!
Обед в больших термосах. Со стола, для резки плитки все сметается, он накрывается газетами и превращается в обеденный. Полковник не спешит уезжать, а бродит вокруг дома, придирчиво осматривая стены. Обернувшись, и увидев, что обед закончен тычет пальцем в Алексея:
– Рядовой за мной.
По временной лестнице. они поднимаются в дом. Перегородки отсутствуют, много строительного мусора. Не менее пятисот квадратов – определяет общую площадь Алексей. Полковник спрашивает:
– Рядовой, как вам видится внутреннее убранство?
– Все зависит от назначения объекта, – бойко отвечает Алексей и спрашивает, – это- служебное здание?
Полковник зло щурится:
– А вам хочется поработать на армейских объектах?
В воображении живо всплывает свинарник, и почти ощущается невыносимая вонь. Полковник непрост, думает про себя Алексей, но нужный ответ не созрел, поэтому он предпочитает промолчать.
– Почему молчите рядовой? – требует ответа полковник.
– Готов работать там, куда пошлют, – стараясь придать голосу равнодушную интонацию отвечает Алексей.
Полковник немного озадачен тоном. Он ожидал заискиваний. Идея со свинарником была подсказана прапорщиком, и должна была обломить солдата. Но в общем, результат есть, и теперь рядовой вполне представляет, на каких работах может оказаться. В слух же, полковник говорит:
– Тогда слушайте внимательно: Вам необходимо представить эскизы и чертежи внутренней планировки этого здания, назначение которого чисто мирное и рассчитано на проживание семьи, состоящей из четырех человек. Все необходимое вам будет предоставлено, проживать будете здесь. Справитесь, беретесь за это?
– Так точно! – на этот раз в тоне ответа Алексея звучит откровенная радость.
– Правильно рассуждаете рядовой, – хвалит полковник и на его лице мелькает довольная усмешка, – составьте список всего необходимого. Завтра передадите его мне.
– Есть.
– А сейчас идите, и займитесь уборкой здесь строительного мусора. Уберите из-под ног этот провод, – полковник раздраженно кивает на кольцами извивающийся провод времянки, протянутый по полу, советуя, – Провод нужен для освещения и подключения электроинструментов, поэтому подвесьте его.
– Понял, – отвечает Алексей.
– Не понял, а «есть», – подняв палец нравоучительно говорит полковник, – не забывайте, что вы в армии.
Не дожидаясь ответа, резко полковник выходит из дома и уезжает..
Через день, Алексей откомандирован из расположения части и устраивается в недостроенном особняке. Ужас свинарника остался позади. Сменив военную форму на рабочую спецовку по утрам, ходит на озеро купаться, а после работает за чертежным столом. Полковник, через неделю осмотрев эскизы остается доволен и говорит:
– Продолжайте рядовой. По окончании строительства, возможно, получите отпуск и повышение в звании.
***
Середина жаркого июля. Полтора месяца назад, дочь генерала родила крепкого мальчика, и полковник приглашен на смотрины. Вечер проходит на открытой веранде, количество приглашенных невелико, солнце уже почти скрылось за горизонтом, гости начинают расходиться. Поднимается и полковник.
– Подождите Михаил Матвеевич, я вас провожу и мне надо вам кое-что сообщить, – говорит генерал.
Они выходят, и не спеша бредут по дорожке покрытой стилизованной под древнюю брусчатку плиткой к калитке, разделяющей их участки.
– Неприятные новости Михаил Матвеевич, – нехотя начинает генерал, – вчера пришел приказ из Москвы. Вашу часть в полном составе перебрасывают на контртеррористическую операцию в Чечню. В понедельник приказ доведут до командиров частей подлежащих передислокации.
Смятение отражается на до этого спокойном, и даже счастливом лице полковника.
– У нас ведь множество объектов, на которых мы работаем, – в голосе полковника явная паника и беспомощность.
– Я все знаю, дорогой Михаил Матвеевич, и поверьте, что мне вас будет очень не хватать, но что прикажете делать? Я могу вас только отстранить от командования, но для этого, вы должны написать рапорт и обосновать причину. Сами понимаете, что вместе с отстранением от должности последует и ваше увольнение из армии. Подумайте об этом. На сборы дается одна неделя. За это время вы обязаны свернуть все работы, подготовить личный состав и технику к отправке. Когда под загрузку подадут эшелон, сообщат позднее. Ну вот, кажется, дошли, – говорит генерал, остановившись у калитки и протягивает руку, – Не унывайте, война скоро закончится. Получите боевые выплаты, а возможно и повышение по службе.
От полученной новости, полковнику хочется напиться. С грустью посмотрев на сверкающий в лучах заката недостроенный дом, заходит во внутрь.
Залесов сидит перед ватманом в будущей гостиной, и углубившись в работу не слышит шагов полковника. Из больших панорамных окон видно озеро. Михаил Матвеевич тихо приближается и молча стоит, зачарованно наблюдая за карандашом в руке солдата. Наносимые линии стремительны и безупречно прямы, – они как будто проведены по линейке. Небольшими штрихами Залесов умело кладет тени, придавая изображению объемность. На ватмане эскиз камина и общее очертание гостиной. Михаил Матвеевич деликатно кашляет, Алексей оборачивается, пытается встать, но полковник останавливает и неожиданно спрашивает:
– Алексей, а вам приходилось когда-нибудь строить фортификационные сооружения?
На лице у парня мелькает недоумение, – он не понимает вопроса, поэтому в ответ растерянно спрашивает:
– Что-то не так Михаил Матвеевич?
– Все в порядке, – успокаивает полковник, – мне нравятся ваши эскизы.
Алексей всматривается в лицо полковника и видит, что тот сильно расстроен. Спрашивать неудобно и он молчит, молчит и полковник, не зная, что сказать. Наконец, тяжело вздохнув полковник говорит:
– Военный строитель, кроме возведения мирных объектов, должен всегда быть готов и к возведению оборонительных. В библиотеке части, имеется специальная техническая литература на эту тему.
– Я посмотрю, – обещает Алексей.
– Продолжайте работать, я не буду вам мешать.
Повернувшись Михаил Матвеевич выходит. Домой не хочется, поэтому приказывает водителю:
– На Кораблестроителей.
Ухмыльнувшийся солдат вызывает раздражение, и полковник думает, что надо бы эту хитрую морду сплавить куда подальше.
Михаилу Матвеевичу немного за сорок. Скорое продвижение по службе случилось благодаря участию в первой Чеченской компании. Вспоминать, как работали под обстрелами боевиков, гибли солдаты, а потом сдавали объекты тем, кто в них стрелял неприятно, но воспоминания упорно лезут в голову. Машину резко бросает. На поворотах полковнику приходится упираться руками о сидение, а при торможении ногами в пол. Водитель – набедокуривший сынок фээсбэшника, отправленный служить в стройбат с целью перевоспитания.
– Останови здесь, – немного не доехав до места приказывает полковник. Выйдя из машины и раздраженно хлопнув дверцей, говорит, – Возвращайся в часть. Не вздумай кататься по городу. По возвращении доложить.
– Есть, – хмурится солдат, и со скрипом сорвав машину с места, исчезает в потоке.
Полковник заходит в магазин, покупает бутылку дорогого виски и торт. В цветочном киоске выбирает самый большой и красивый букет. На Кораблестроителей живет жена его друга, убитого в Чечне.
Капитан погиб, наводя переправу через маленькую горную речушку. Крупнокалиберная пуля снайпера угодила в голову, разнеся ее на куски. Они стояли в этот момент рядом, обсуждая детали строительства и капитан не успел закончить начатую фразу, когда голова его взорвалась тысячами кроваво студенистых брызг. Хоронили в закрытом гробу. На похоронах Михаил Матвеевич оставил вдове свой телефон, предложив обращаться в случае необходимости.
Необходимость возникла спустя примерно год, после выделения Марине, как вдове офицера квартиры. К тому времени Михаил Матвеевич возвратился из Чечни, получил повышение в звании и должность начальника одной из строительных частей Ленинградского округа. Она позвонила, и он приехал, а после прислал солдат, стройматериалы и лично проследил за ходом ремонта. Вот так все и случилось. Оставить подрастающих детей и законную жену, которая не один год моталась с ним по гарнизонным городкам Михаил Матвеевич не смог, поэтому уже пару лет как жил на два дома.
Марина не ждала его, но обрадовалась, повиснув на шее и крепко прижавшись. Утонув лицом в восхитительных, издающих тонкий аромат волосах, полковник долго не разжимает объятий. Кровь, разгоняемая ударами сердца, вызывает приятное головокружение, вслед за этим приходит острое возбуждение. Они, как в танце перемещаются в спальню и падают в огромную кровать.
Когда все заканчивается, откидываются на подушках. Взглянув на его озабоченное лицо, Марина чувствует неладное.
– Мишуня, что случилось, почему ты такой грустный? – спрашивает она и в голосе ее откровенная тревога.
– Через неделю уезжаю.
– Куда, зачем?
– В Чечню.
– В Чечню? Ты шутишь? – она привстает, и облокотившись локтем о подушку с испугом смотрит, на него, заглядывая в глаза.
Не в силах выдержать взгляда, он отворачивается, и глядя в окно, выдавливает сухой и жесткий ответ.
– Нет, это приказ.
– Не езди.
– Невозможно, – качает он головой.
– Я не хочу тебя терять.
– Я тоже, но ты должна понимать, что я человек военный.
Марина опускает лицо в подушку и по ее вздрагивающим плечам пробегает дрожь.
– Не плачь. Все не так страшно. Боевые действия уже закончилась, все будет хорошо, – успокаивает он, гладя ее спутанные волосы.
Приказ, полученный с фельдъегерской службой, приходит в понедельник. Согласно, приказа, его часть усиливается авторотой. Собрав в штабе офицеров, полковник определяет план работ. Через неделю начинается погрузка в эшелон. Бетонные мобильные установки, автокраны, экскаваторы, бульдозеры, миксеры, грузовики: всю технику загоняют на грузовые платформы и крепят тросами. Личный состав размещают в вагонах. Офицеры и прапорщики располагаются рядом со штабным.
– Залесова в мой вагон, – распоряжается Михаил Матвеевич.
Воинский эшелон продвигается не быстро. На частых остановках солдаты и офицеры, выйдя из душных вагонов, курят расположившись в тени, травят анекдоты, наслаждаясь свежим воздухом и прохладой.
Михаил Матвеевич, не курит. Не желая лишний раз беспокоить подчиненных, обычно остается в вагоне и стоит у открытого окна прикрывшись занавеской.
– Залесов! – раздается на одной из остановок голос за окном.
Слегка отодвинув занавеску Михаил Матвеевич с интересом выглядывает. Алексей Залесов, стоит прямо под окном, а к нему быстрым шагом спешит крепкий рыжеволосый сержант. На груди у сержанта целая россыпь значков отличника, а один из них даже по прыжкам с парашютом, что совсем не типично для строительных войск. Осторожно опустив занавеску, полковник прислушивается к разговору.
– Ты, в каком вагоне?
– В этом.
– В штабном? – удивляется сержант.
– А ты в каком? – интересуется Алексей, сбивая тему.
– Я с авторотой еду, через два вагона отсюда.
Неожиданно раздается резкий свисток и разносится команда;
– По вагонам!
– Еще увидимся, – говорит сержант и уходит.
Алексей, поднявшись в вагон сталкивается, с полковником, стоящим у открытого окна. Пытается протиснуться мимо, но Михаил Матвеевич останавливает, и с интересом спрашивает:
– Кто такой этот сержант?
– Из учебки, с авторотой едет.
– Крепкий боец, – одобрительно кивает полковник.
– Его из ВДВ к нам перебросили.
– Вот как! – удивляется полковник, – Машину водит?
– Наверное.
– Как его фамилия?
– Григорьев, Валерий Григорьев.
– Григорьев, – повторяет полковник, и спрашивает, – Литературу изучаешь?
– Изучаю.
На столе у Алексея военные справочники по строительству фортификационных сооружений.
– Скоро пригодится, – говорит полковник и посторонившись пропускает.
Поезд набирает ход и ветер, врывающийся через открытые окна, развевает занавески. Опять тянется скучный пейзаж, и полковник отправляется в купе, которое занимает вместе с начальником штаба. Подполковник, сидя за столом решает кроссворд.
– Степан Трофимович, разыщите и принесите мне личное дело сержанта автороты Валерия Григорьева.
– Канцелярия в хвосте состава, но на ближайшей остановке найду и принесу, – оторвавшись от кроссворда обещает начальник штаба.
Личное дело сержанта Григорьева Валерия Васильевича не слишком объемно. Родился и вырос в Ленинграде. После того, как родители погибли в автомобильной катастрофе, как несовершеннолетний взят под опеку сестрой отца. Закончил радиотехнический техникум города Ростов, занимался в секции восточных единоборств, кандидат в мастера спорта по самбо. Призван на срочную службу в ВДВ. За время службы проявил себя исключительно с самой лучшей стороны: отличный стрелок, отличник рукопашного боя, имеет водительское удостоверение. Приказом по гарнизону переведен в учебную часть инженерных войск для подготовки к службе призывников. Неоднократно подавал рапорты о переводе обратно в воздушно- десантные войска, но все рапорты командование отклонены.
«Вот он то мне и нужен», – решает Михаил Матвеевич, ознакомившись с личным делом сержанта, а вслух, обращаясь к начальнику штаба говорит:
– На следующей станции вызовите Григорьева ко мне.
Очередная станция. Состав, дернувшись, и отгремев вагонными сцепками замирает. Через открытое окно полковник слышит зычный голос кого-то из младших офицеров.
– Григорьева в штабной.
Михаил Матвеевич выходит из купе и переходит в штабной вагон. Собственно, это обычный вагон-ресторан, являющийся по совместительству офицерской столовой. Здесь сейчас никого нет, и полковника это вполне устраивает. Едва полковник занимает место лицом ко входу, как в дверь стучат и на пороге появляется сержант.
– Разрешите? – в голосе сержанта не просьба, а скорее утверждение.
– Входите сержант, – кивает полковник.
Сержант, чеканя шаг, подходит к столу, вскидывает ладонь в воинском приветствии и четко докладывает;
– Товарищ полковник, сержант Григорьев по вашему приказанию прибыл.
Опустив руку, сержант стоя по стойке смирно замирает в ожидании. Михаил Матвеевич, прищурившись придирчиво осматривает сержанта. Форма ушитая вручную сидит безупречно, берцы начищены до блеска, взгляд синих глаз прямой, уверенный, немного насмешливый, на груди россыпь значков отличника.
Сержант не смущается и не отводит глаз. По его взгляду полковник легко определяет характер – прямолинеен, смел, решителен, никогда не соврет и не испугается. С таким парнем нет смысла вести длинные закулисные разговоры.
– Вольно сержант! – командует полковник, и не делая паузы спрашивает, – Пойдешь ко мне водителем? – заданный вопрос звучит не как вопрос, а скорее как приказ.
На лице сержанта мелькает разочарование, и он нерешительно переступает с ноги на ногу.
– Может лучше в ВДВ отправите, товарищ полковник?
Михаил Матвеевич, встает, и повернувшись к сержанту спиной проходит между столиков, затем развернувшись приближается вплотную, и заложив руки за спину говорит:
– Сержант, работать нам предстоит на открытой и простреливаемой местности, а целью номер один для боевиков являются высшие офицеры и их водители. На лице сержанта мелькает неловкость, – он хочет что-то спросить, и полковник это угадывает, – Спрашивайте сержант.
– Вам, про меня Залесов рассказал?
Полковник, отрицательно качает головой.
– Залесов мне о вас ничего не рассказывал и ни о чем не просил. Я случайно увидел вас из окна вагона, когда вы с ним разговаривали, обратив внимание на ваши значки. Залесов талантливый архитектор и строитель. Если вы, сержант не побоитесь пересесть с бетономешалки на штабную машину, то выездов на передовую вам не избежать, – ловко забрасывает крючок полковник, как бы ненароком усомнившись в смелости сержанта.Нехитрая наживка проглочена. В глазах сержанта мелькает огонек безбашенности, и он по слогам чеканит:
– Не побоюсь товарищ полковник.
– Отлично, тогда вместе с вещами перебирайтесь в штабной вагон, в купе к Залесову – будете служить вместе. Да, и вот еще что, – полковник немного мнется и мягко просит, – снимите ваши значки сержант – не стоит привлекать внимание снайперов.
– Есть! – отвечает сержант, и спрашивает, – разрешите идти?
– Идите.
Лихо, вскинув к козырьку руку, крутанувшись на месте, сержант, чеканя шаг выходит.
– Оформите сержанта Григорьева моим водителем, – распоряжается Михаил Матвеевич, возвратившись в купе.
Часть вторая.
Спустя два дня, в уже начинающих сгущаться сумерках, воинский эшелон лязгнув сцепками вагонов замер прямо в поле, порядком раскисшем от накрапывающего с утра дождя. Грязь, липнущая к подошвам, делает обувь свинцово тяжелой, техника буксует. В сопровождении кружащегося в небе вертолета прикрытия, колонна, натужно ревя моторами и испуская сизый дым, добирается до расположения дивизии.
Невообразимое множество палаток, обнесенных по периметру траншеями, ощетинилось пулеметами блок постов и стволами врытой в землю бронетехники. Стрекочут моторы электрогенераторов, желтыми огнями светятся маленькие пластиковые окошки палаток. Между палатками, сушится развешенное белье, деловито снуют солдаты, в центре городка ревет моторами вертолетная площадка.
Подразделению Михаила Матвеевича выделяют площадку на скалистой возвышенности, и солдаты, с трудом вбивая клинья палаточных опор в каменистый грунт часто высекают искры. Зато будет сухо, – думает Михаил Матвеевич, осматривая окружающую местность.
Военный городок, раскинулся среди зеленой долины, обрамленной склонами гор, вершины которых из-за отблесков далекого заката кажутся размыто голубыми. Черная нить дороги прорезая зелень тянется к стоящему в нескольких километрах темному городу, небо над которым время от времени прорезают огненные следы трассеров. Бойцы заканчивают установку палаток глубокой ночью.
Михаил Матвеевич, откидывает брезентовый полог своей и входит. При свете помигивающей лампочки осматривает убогое убранство, и устало падает на жалобно скрипнувшую железную солдатскую кровать. Закрыв глаза видит свой недостроенный загородный дом под Петербургом. От этого становится тошно. Отогнав видение, проваливается в черную дыру тревожного сна.
Духота, вспышки света, лязг гусениц, хочется убежать, но ноги словно ватные и не слушаются, кто-то настойчиво тянет за рукав повторяя:
– Михаил Матвеевич, Михаил Матвеевич.
Полковник поворачивается на голос, и открыв глаза обнаруживает, что лежит на продавленной солдатской койке.
– Михаил Матвеевич, вам пакет, – говорит начальник штаба.
Из оконце пробиваются яркие солнечные лучи, снаружи грохочет бронетехника, сильно пахнет выхлопными газами – они висят в воздухе вместе с пылью, и отчетливо видны в полосе света проникающей из-за не до конца затянутого входного полога. Вытянув руку, полковник смотрит на часы – семь тридцать. Садится на край кровати и еще не проснувшись до конца, пытается натянуть обувь, но тут замечает, что сапоги на нем – выходит, что спал в одежде. Встав, подходит к умывальнику, быстро и с наслажденьем умывается, растирается грубым полотенцем, затем поворачивается к нач. штаба:
– Зовите посыльного.
Степан Трофимович, высунувшись из палатки приглашает:
– Войдите.
В палатку входит невысокий, сильно загорелый прапорщик, и протягивает большой конверт.
– Распишитесь вот здесь, – положив на стол блокнот, тычет пальцем в нужную строку. Убрав блокнот в планшет, сообщает, – В десять часов в штабе командира дивизии общее совещание, – и спрашивает, – разрешите идти?
– Идите.
Вскрыв выкидным ножом коричневый пакет, полковник знакомится с содержимым – картой города. Все ключевые перекрестки и участки дорог обозначены жирными красными точками – их много. В сопроводиловке приказ о немедленном оборудовании в данных местах блок постов. Поморщившись, спрашивает у нач. штаба:
– Вы завтракали Степан Трофимович?
– Еще нет.
– Тогда пойдемте.
Они выходят из палатки и поворачивают за угол. Залесов и Григорьев, отрабатывают приемы рукопашного боя. Залесов замысловато кувыркнувшись в воздухе с глухим стуком падает на землю, а Григорьев, склонившись над ним имитирует завершающий удар. Заметив, полковника, оба бодро вскакивают и вытягиваются. Вяло махнув рукой, Михаил Матвеевич бросает:
– Продолжайте.
На совещании выясняется, что кроме строительства блокпостов необходимо строить казармы, восстанавливать больницу, школу, дворец культуры, штаб и еще много чего. Объекты как на территории дивизии, так и в городе. Про себя полковник думает, что это надолго, – не на один, и даже не на два года, а вслух обратившись к командиру дивизии говорит:
– С имеющимися у меня людскими и производственными ресурсами справиться с поставленными задачами в обозримо короткие сроки не представляется возможным.
В ответе командующего сквозит раздражение:
– Можете привлекать местных жителей. Приступайте к выполнению задач немедленно. Для безопасности передвижений вам выделяется батальон внутренних войск. Все ясно?
– Так точно!
– Начните со штаба.
Штаб расположен в полуразрушенной пятиэтажке, знакомой полковнику еще по девяносто пятому. Пока с тралов разгружают строительную технику Михаил Матвеевич осматривает здание. Мелькает солнечный блик и тут же исчезает – возможно снайпер. До гор далеко и пуля вряд ли долетит, но на всякий случай полковник переходит за полуразрушенную стену, тянет за рукав Григорьева.
– Не светитесь сержант на открытом пространстве.
***
Солнечный блик со стороны гор падает на лицо сержанта, отчего тот сразу все понимает, но не пугается, а перейдя за полуразрушенную стену с любопытством смотрит в сторону гор.
Белые облака, бросая скользящую тень, медленно плывут над городом и заросшей густой травой зеленой долиной. Скинув на холодные камни бурку, достав из футляра бинокль, Абу подув на линзы протирает их, и удобно расположившись, подносит окуляры к глазам. Картинка тотчас обретает конкретные очертания и даже некоторое движение. Скользнув безразличным взглядом по городу, его темным, местами обгорелым крышам, Абу переводит бинокль на долину, затем на военный городок, с его выстроившимися ровными рядами палатками, издали сильно смахивающими на заплатки и озабоченно снующими между ними военными.
Внимание Абу привлекает облако желтой пыли; колонна строительной техники длинной гусеницей сползает с небольшой каменистой возвышенности, извивается между палаток, пересекает пустынный плац, а затем останавливается у полуразрушенной кирпичной пятиэтажки, над которой развивается российский триколор. Из головной машины вылезает невысокий кругленький офицер. Сфокусировав оптику, Абу удается рассмотреть знаки различия и шеврон на рукаве офицера. С удивлением присвистнув поворачивается к расположившемуся рядом брату.
– Ахмат, ты только посмотри какого жирного барашка к нам занесло.
Ахмат, занятый полировкой ножа, неохотно отвлекается, прячет зеркально сверкающий клинок в резные ножны и берет протянутый бинокль. Приподнявшись на локте, хмуро всматривается в указанном направлении.
– Строители, что с них возьмешь, – равнодушно отвечает он, возвращая бинокль.
– Вау, Ахмат, ты никогда не служил в армии, поэтому не представляешь, что это за сокровище, – забирая бинокль, раздраженно говорит Абу.
Военные расцепив троса начинают спускать с тралов бульдозеры и экскаваторы.
– У них даже цементный завод есть, – удивляется Абу, – если возьмем полковника, то до конца дней отдыхать будем.
Абу Мусаев, старший из пяти братьев. Когда-то имел судимость за нанесение побоев. Отцу с большим трудом удалось замять уголовное дело, уплатив немалые деньги прокурору и семье пострадавшего. Случилось все из-за девушки, ответившей Абу отказом и отдавшей предпочтение молодому русскому учителю, присланному на отработку в сельскую местность после окончания института.
Вспыльчивый и злопамятный Абу, затаив злобу, недолго искал повод для мести. Близорукий молодой человек, случайно нарушил этикет горцев – перешел дорогу еле ковылявшему в отдалении дряхлому старцу. Абу, забиравший в это время из школы младшую сестренку, заметив такое святотатство, со словами: грязная собака, – обрушил на тщедушного юношу такой град чудовищных ударов, что тот оказался в больнице, где спустя несколько дней скончался. Русский врач указал в заключении причину смерти, а родственники молодого человека, настояли на возбуждении уголовного дела. Состоялся суд. Деньги, уплаченные отцом, помогли делу. Назначив условный срок, Абу, отправили служить в стройбат.
Вечереет и оранжевое солнце скрывается за набежавшими тучами. От порывистого ветра становится прохладно.
– Пошли домой, – говорит Абу, убирая бинокль в футляр и вставая на ноги.
Ахмат прячет клинок и тоже поднимается.
Подгоняя резкими криками отару овец, братья, огибая расщелины спускаются в селение, расположенное на небольшом горном плато.
Несколько древних башен, сложенных из серого, сильно обросшего мхом камня, на высоте второго этажа стены прорезают узкие, сильно похожие на бойницы окна, в которые не пролезет и ребенок. На первых этажах башен, за дубовыми воротами, овчарни. В окнах одной из башен, стоящей между единственной дорогой ведущей в аул и краем глубокого ущелья, мерцает красноватый свет. Загнав овец в овчарни, братья поднимаются наверх.
Седовласый старец с окладистой бородой, протянув руки к полыхающему в очаге огню, греет скрюченные артритом пальцы. Повернувшись на скрип отворяемой двери, и бросив на вошедших быстрый взгляд, старик отворачивается. Абу, приблизившись застывает. Не оборачиваясь старец спрашивает:
– Что хотел сказать?
– Отец, военные строители приехали, а главный среди них полковник.
Старик молча кивает. В старые времена, за леями (чечен. пленники) с двумя братьями они ездили в Россию. Присматривали одиноких пьющих мужчин, щедро поили их водкой, предлагали хороший заработок, а заманив в селенье, отбирали паспорта и бросали в зиндан. За похлебку и стакан водки леи выполняли всю тяжелую работу по дому. Когда же пленники старели или заболевали, то их просто сбрасывали в ущелье.
Давно это было, давно не стало и братьев. Первым закончил свой земной путь младший и совсем еще молодой Ахмат, не успевший даже жениться и оставить после себя потомства. Коварно подкравшись сзади, лей ударил Ахмата острым камнем в затылок. Ахмат упал, притворившись мертвым, а когда, пленник, склонился над ним, то сумел воткнуть клинок в сердце нечестивца. Со старшим братом Сулимом они нашли обоих на плато. Ахмат был еще жив, но спустя три дня, Аллах призвал его к себе. Имя младшего брата, Расул дал своему второму сыну, родившемуся вскоре после этого.
Старший же брат Сулим, погиб, от пуль дагестанцев переплывая Терек. О богатом дагестанском бизнесмене, собиравшемся приехать из Москвы на свадьбу к родственнику, они с Сулимом узнали, от дяди жениха, продавая ему овец для свадебного стола. Подарив молодого барашка, братья получили приглашение на свадьбу. Затерявшись среди гостей, выяснили, что для ночлега, почетному гостю, выделен отдельный домик.
Дождавшись, когда в доме все уснут, Сулим, прокрался к дагестанцу, приставил к горлу нож, вывел на улицу и повел к машине. Случайно проснувшийся подросток, увидев это пронзительно закричал. От крика проснулся сперва весь дом, а потом и все селение. Их преследовали. Пришлось, бросив машину и пленника, под обстрелом взбешенных дагестанцев спасаться вплавь. На берег вышел он один. Ледяные воды Терека унесли тело Сулима.
Тейп Мусаевых издревле промышляет стаг-варроу (чечен. похищение людей). В зиндане, прорубленном под главной башней, некогда содержался даже царский генерал, золотые эполеты которого сохранились и передаются из поколения в поколение.
Много лет прошло с тех пор, когда богатые торговые караваны пересекали долину, раскинувшуюся у подножия гор, а зинданы Мусаевых были полны пленников. Башни и соединяющие их тайные переходы, прорубленные в скалах руками леев, под неумолимым течением времени и оползней, постепенно разрушаются. Края ущелья, размываются горной речушкой, стекающей по ее стенам, и все ближе подступают к главной башне. Третий год пустует и зиндан. Младшая дочь готовит сыр, сыновья и внуки выпасают овец. А все из-за того случая с англичанами. Старик, оторвавшись от воспоминаний, поворачивается и не сдержавшись напоминает сыну.
– Помнишь англичан?
Абу нахмурившись молчит, тишину нарушает лишь потрескивание дров в очаге, отец задумчиво смотрит на пляшущие языки пламени.
– Мы потеряли тогда твоего брата Сулима.
История, случившаяся в 1998, была затеей Абу.
– Отец, полковник сам за себя заплатит.
– Откуда ты знаешь? – старик недовольно вскидывает густые брови. В его глубоко утопленных темных глазах сверкает отблеск багрового пламени.
– Я служил в строительных войсках и работал на строительстве дома старшего офицера – очень богатый человек.
– Мы же не сможем отпустить его за деньгами.
– У него наверняка есть родственники, которые заплатят.
Старик поднимается, тяжело опираясь о стол, и хмурится: одно дело заманить в зиндан одинокого русского пьяницу, которого никто не станет искать, а совсем другое дело похитить полковника. Что за глупая затея! Старик, прихрамывая ковыляет по башне, доходит до темного окна, поворачивается и встречается взглядом с сыном, упорно ждущим ответа. Абу упрям, и просто так от задуманного не отступит. Раздраженно потеребив бороду, отец, тяжело вздохнув говорит:
– В город не суйся. Пусть Амин съездит и все узнает.
***
Приготовив заливку, Солико наблюдает за готовым закипеть молоком. Едва белая пенка начинает подниматься по стенкам чана, как добавив заливку, девушка сбивает температуру, и молочная пена тотчас оседает. Вооружившись кочергой, девушка выгребает из-под чана тлеющие угли, затем взяв шумовку начинает энергично перемешивать молоко, на глазах превращающееся в быстро густеющую сырную массу.
– Отец зовет, – раздается за спиной.
Солико оборачивается; перед ней четырнадцатилетняя Баянат – дочь Абу.
– Следи, чтобы комьев не осталось, – строго говорит Солико, отдавая девочке шумовку.
Нельзя заставлять ждать отца. Сполоснув руки, Солико спешит к главной башне. Овчарня в основании башни пуста, ворота распахнуты. Амин наполняет водой поилку для овец. Лицо ее скорбно, глаза потухшие, от кончиков губ уже начали расползаться ранние морщины. После смерти мужа, глубокое горе поселилось в сердце молодой женщины.
– Подожди, – обернувшись к Солико говорит Амин, – меня тоже зовут, вместе пойдем.
В башне сумрачно. Солнечный свет, скудно пробивающийся через узкие окна, падает на красный ковер, устилающий растрескавшийся пол, но совсем не отражается на закопченных каменных стенах и высоком потолке. Отец, стоит лицом к окну. Услышав шаги, оборачивается. Его колючий взгляд, остановившись на Солико смягчается.
– Твоя красота, дочь моя, сияет как солнце и с каждым днем все ярче, – лицо старика прорезает тень улыбки.
– Спасибо отец, – Солико склоняет голову.
– Скажи, Солико, а много сыра скопилось в наших кладовых?
– Много, больше чем на год хватит.
– Амин, а как с мукой и сахаром?
– На исходе.
Хмыкнув отец подходит ближе.
– Зачем нам столько продуктов? Поезжайте в город, – продайте часть на рынке. На вырученные деньги купите все необходимое. Поживите несколько дней, поговорите с людьми.
Голос у отца скрипучий, вид усталый и задумчивый, лицо бледное с желтизной, и Солико с тревогой думает: спал ли отец этой ночью? Еще Солико думает, что это, наверное, не все и, не главное, и угадывает. После небольшой паузы отец говорит:
– В город приехали военные строители. Посмотрите, чем они занимаются, где остановились. С вами поедет Арсен.
Девушки согласно кивают.
Арсену – необыкновенно подвижному и крепкому двенадцатилетнему подростку, новость о том, что предстоит поездка в город нравится, нравится она и Солико, лишь Амин кажется равнодушной. Солико выбирает лучшее платье, тщательно расчесывает и укладывает длинные блестящие волосы, достает туфли на высоком каблуке, наносит на шею капельку душистых французских духов, подаренных отцом на день рождения, кружится перед большим овальным зеркалом и остается довольна собой – на лице ее сияет улыбка. Из-за войны, почти год не спускалась она в долину, не встречалась с подругами, не слышала песен, не пела и не танцевала на праздниках.
В порядком помятый УАЗ-буханку зеленого цвета, братья грузят головки сыра, козье молоко и масло. У Амин водительские права, и она садится за руль. Нахальный Арсен, устраивается рядом с ней, Солико приходится ехать в фургоне. Мужчина, даже если ему всего двенадцать главенствует среди чеченских женщин.
Водит Амин неважно, но ехать недалеко и сильного беспокойства это не вызывает.
Маленький автомобиль, с трудом протиснувшись в узкий проезд между отвесной скалой и главной башней, подпрыгивая на неровностях, начинает медленно спускаться в долину. Зарядивший дождь крупными каплями громко стучит по крыше, заливает лобовое стекло. Амин, судорожно вцепившись в руль бесконечно притормаживает, не давая машине сильно разгоняться. По петляв по узкому серпантину, усыпанному мелкими камнями, спускаются в долину, и дорога выпрямляется. Амин с облегчением вздыхает и прибавляет старенькому автомобилю ходу. Дождь стихает, и из-за туч появляется солнце.
Въезд в город перекрыт стоящим поперек дороги автокраном, снимающим с платформы тягача бетонные плиты и блоки. Пассажиры автобуса, ежатся под прицелом пулемета, торчащего из амбразуры блок поста. Амин, остановив машину за автобусом, глушит мотор. Арсен, тотчас выскочив, со всех ног мчится к натужно гудящему крану.
– Кыш отсюда пацан! – кричит молодой солдат, а обратившись к девушкам просит, – девушки, уберите мальчика.
Легко сказать – уберите. Парень, вероятно, впервые на Кавказе и не очень разбирается в местных обычаях. Взгляд синих глаз солдата неожиданно останавливается на Солико и юношеское лицо его, усыпанное смешными веснушками, освещает теплая улыбка.
– Девушка, уберите разбойника, пока его плитой не придавило, – просит солдат.
Какой крепкий, оценив ладно сбитую фигуру думает Солико и смущается своих мыслей. Парень, сделав короткий шаг, неуловимым движением руки хватает Арсена за поясной ремень. Оторвав от земли, несет беспомощно барахтающегося строптивца. Подойдя к Солико ставит мальчишку на ноги.
– Девушка, а вас как зовут?
Солико в ответ молчит, прикрыв глаза длинными ресницами, зато отвечает Арсен:
– Солико ее зовут, а если хочешь общаться, то сперва у меня разрешения спроси.
Солико делается пунцовой и отворачивается, а солдат обратившись к мальчишке удивляется:
– Смотри какой грозный.
Затем, неожиданно чистым, очень красивым и сильным голосом парень поет:
«Сердце мне томила тоска.
Сердцу без любви нелегко.
Где же ты моя Сулико?
Сердцу без любви нелегко». (грузинская. нар. песня)
Разговоры окружающих стихают, все замирают в ожидании продолжения песни, но солдат прекратив петь небрежно треплет вихры Арсена, склоняется и доверительно просит:
– Не обижай сестренку пацан.
– Сам пацан! – злобно бросает подросток.
– Будешь обижать – уши надеру, – обещает солдат.
– Мой отец тебе тогда голову отрежет!
Сообразив, что ляпнул лишнего, Арсен в страхе убегает и прячется за автобус, а озадаченный парень обернувшись к Солико встречается с ней взглядом, чувствует тонкий, едва уловимый аромат духов. Солико читает в его синих глазах нечто большее, чем интерес и смутившись отводит свои. От группы военных слышится крик:
– Григорьев, Валерка, хватит песни петь, поехали!
– Да свидание девушки! – прощается парень и спешит к машине.
Открыв водительскую дверцу, парень оборачивается и, прежде чем, сесть за руль долгим взглядом смотрит на Солико. Сзади в машину втискивается невысокий кругленький офицер с тремя большими звездами на зеленых погонах, переднее пассажирское место занимает высокий солдат с толстой папкой бумаг. Стоящий на обочине БТР, взревев мотором резко дергает с места, за ним пристраивается другая техника. Колонна, оставив после себя облако дыма и желтой пыли освобождает дорогу.
Проверив у пассажиров документы, автобус пропускают. Теперь их очередь.
– Всем выйти из машины. Что везете, куда? – строго интересуется автоматчик.
Амин протягивает документы, выходит из машины и открывает заднюю дверь.
– Ездили к дедушке за гостинцами, вот возвращаемся.
Солдат замирает, рассматривая сыр, масло и молоко, разложенное в фургоне.
– Торговать будете? Разрешение есть?
– Только себе и еще вам, – с этими словами, Амин протягивает солдату заранее приготовленную головку сыра и пододвигает банку с молоком.
– Александров, ко мне! – кричит военный.
Подбегает солдат.
– Забери это, – автоматчик кивает на молоко и сыр.
Перекинув за спину автомат, Александров подхватывает подарки и удаляется.
– Проезжайте, – разрешает военный, возвращая документы.
Многоэтажные дома на центральной улице и вокруг главной площади сильно разрушены. Иногда слышны далекие выстрелы, но на них никто не обращает внимания. Чем дальше от центра, тем меньше разрушений. На балконах сушится белье, прохожие, спеша по делам беспечно смеются.
Их панельный трехэтажный дом абсолютно цел, правда дверь и замок в квартиру сломаны. В квартире выбито одно из окон. Вещи вытащены из шкафов и беспорядочно разбросаны по полу, почти вся посуда перебита, зато есть свет и даже вода. Взяв веник, Солико сгребает осколки стекла в кучу. Входная дверь открывается и входит соседка.
– Солдаты приходили, и не один раз – сообщает она, – все перерыли проклятые разбойники.
Эту четырехкомнатную квартиру, со всем убранством, – одеждой и даже фотографиями бывших жильцов, – неизвестно каким образом раздобыли братья. Солико не хочет об этом даже думать, но невольно вспоминает свой первый визит сюда.
Залитый засохшей кровью пол и стены. Кровь, просочившаяся в щели между паркетными досками, почернела и не отмывается. Веселенькие голубые обои на одной из стен, безнадежно испорчены бурыми пятнами, и Солико их яростно срывает. Шкаф с двумя отверстиями от пуль, братья передвигают, закрывая стену, лишившуюся обоев. От резкого толчка, дверца шкафа открывается, и оттуда вываливаются фотографии вперемешку с детскими игрушками и рисунками. Солико начинает их собирать, и взгляд ее падает на самую большую из фотографии. На снимке два русских мальчика и девочка с воздушными шариками, стоят крепко обнявшись и улыбаются. Ахмат, сдвигая шкаф, недовольно ворчит на Абу:
– Зачем стрелять, если нож есть?
После небольшой перестановки, отверстий больше не видно, – теперь дырявой стороной шкаф стоит к стене с оторванными обоями. Вещи прежних жильцов братья грузят в машину, вывозят на пустырь, и облив бензином поджигают. В квартире остается только мебель. Вся семья получает городскую прописку, но жить продолжает в горах. Из невольных воспоминаний, Солико выводит Амин, которая, обращаясь к соседке говорит:
– Надо дверь починить и окно заделать.
– Рустам все сделает.
Рустам – одноногий инвалид, – местный столяр, вскоре появляется с чемоданчиком инструментов, и быстро приводит дверь в порядок.
– Со стеклами в городе плохо, – жалуется Рустам, войдя в комнату с разбитым окном, и предлагает, – могу разобрать один из шкафов и щитами заколотить окно. Какой разобрать?
Солико не думая тыкает пальцем в тот, что стоит у стены и удаляется на кухню готовить обед. Спустя некоторое время, Рустам появляется на кухне и присаживается за стол. Амин накладывает ему полную тарелку щедро заправленного бараниной плова, устраивается напротив и интересуется:
– Где можно стекла достать?
– У военных строителей, – отвечает с набитым ртом Рустам.
Амин кивает, а Солико вдруг вспоминает веснушчатого парня, еще вспоминает, что отец просил узнать, где живут строители и спрашивает:
– Где, живут строители?
– Некоторые за городом – в расположении дивизии, а некоторые здесь – на территории авторемонтного завода, – тарелка перед Рустамом пустеет на глазах, видно, что он очень голоден. Солико кивнув, добавляет мяса и риса, наливает стакан молока.
Рустам доев, встает и прощается. Захватив полученные за работу сыр и молоко, скрипя самодельным деревянным протезом уходит. Солико, из кухни переходит в комнату и в ужасе вздрагивает. Отверстия в мебельном щите, которым Рустам заколотил окно, светятся солнечным светом словно два глаза. Хлопнув дверью, Солико выходит из комнаты, и ищет чем заткнуть отверстия. Находит старую газету, рвет ее в клочья и скомкав затыкает дыры. Глаза больше не светятся, но по-прежнему видны, – теперь, в тусклом свете, падающем из коридора, они выпуклые и серые – словно закатившиеся бельма покойника. В щелях светлого паркета чернеет кровь, оголилась ободранная стена. Девушке жутко, ее трясет, и она выходит из спальни. Амин видит какая Солико бледная и с тревогой спрашивает:
– Что случилось?
– Ничего, а где Арсен?
– Во дворе – с мальчишками дерется, – равнодушно отвечает Амин.
В этом нет ничего особенного. Так всегда, так заведено. Драться мальчиков учат с самого детства, и они постоянно дерутся между собой. Арсен новенький во дворе и ему трудно. Выглянув в окно, Солико видит, что на Арсена нападают сразу двое. У Арсена разбит нос, подбит глаз, но он не отступает. В какой-то момент, подхватив обломок доски, с бешеным криком бросается на обидчиков и повергает их в бегство. Амин грустно улыбается и хвалит:
– Молодец.
Немного спустя, Арсен поднимается наверх, демонстративно смывает с лица кровь, сморкается кровавыми сгустками в раковину, вытирает лицо и руки полотенцем, садится за стол. Амин ставит перед ним тарелку, дает лепешку, наливает молока.
– Надо в город съездить, – говорит Амин.
Арсен с аппетитом ест и не отвечает. Солико надеется, что мальчишка останется дома, а они с Амин заедут к подруге по школе, но Арсен, выпив молоко решительно встает.
– Я с вами поеду.
– Мы к моей подруге, – думая, что отговорит, уточняет Солико, но Арсен непреклонен:
– Я тоже поеду.
Усаживаются в машину в прежнем порядке; Солико в фургон, Амин за руль, Арсен рядом с Амин. Едут по городу. Вот и частный дом, где живет Айшан – школьная подруга Солико.
Им рады, и усаживают за стол. Долго расспрашивают о здоровье отца и братьев. Солико и Амин, не оставшись в долгу расспрашивают хозяев об их родственниках и знакомых. Оказывается, что некоторые из них погибли при обстрелах. Айшан торгует на рынке водкой, которую по ночам в подвале разливает ее отец, прежде работавший на заводе инженером.
Договариваются утром поехать на рынок вместе. Солико спрашивает о стеклах и ей советуют подъехать к проходной завода. Попрощавшись, покидают гостеприимный дом и усаживаются в автомобиль.
– Может на завод заедем? – предлагает Солико.
Амин соглашается, соглашается и Арсен. Завод недалеко и почти по пути. Подъезд к воротам уложен бетонными блоками, которые образуют змейку, в окнах проходной мешки с песком, перед шлагбаумом в каске и бронежилете сутулясь топчется часовой. Его осаждают крикливые женщины. Амин останавливает машину неподалеку. Вскоре дверь проходной открывается и к ним подходит военный.
– Кто такие? Документы! – рявкает охранник, угрожающе поведя автоматом.
Амин, протягивает документы и объясняет:
– Нам стекла для дома нужны, сказали, что здесь есть.
– Есть, да не для всех, – грубо отвечает военный, возвращая паспорта, – езжайте отсюда, – здесь нельзя стоять.
Амин поспешно заводит машину и отъезжает. На улице стремительно темнеет, и стрельба становится интенсивнее. В одиночные выстрелы теперь вклиниваются пулеметные и автоматные очереди.
Утром, забрав Айшан едут на рынок. Айшан опытна и осторожна, – Все продукты не берите – возьмите только часть, – советует она.
Айшан берет всего несколько бутылок из целого ящика водки, а Солико и Амин пару банок молока и пару головок сыра. Остальные продукты и водку прячут под сидениями машины, оставляя Арсена караулить. Отходят от машины и устраиваются на ящиках из-под снарядов, которых здесь много. Айшан все знают и многие здороваются. Шумно и многолюдно.
Вскоре появляются первые покупатели. Торговля идет бойко. Они успевают распродать почти все взятое с собой, когда по рыночным рядам разносится весть – патруль. Начинается суета – торговки прячут товары. По рынку, неуклюже идут две группы солдат в касках, бронежилетах и с автоматами. Им жарко, по их усталым лицам течет пот. Останавливаются рядом с женщиной не успевшей спрятать водку.
– Разрешение на торговлю есть, – спрашивает один из солдат.
– Дома осталось, – отвечает несчастная, нервно теребя в руках платок.
Остальные торговки обступают солдат и начинают громко кричать. Шум прерывает автоматная очередь, пущенная поверх голов. Забрав водку, солдаты уводят с собой и женщину ею торговавшую.
– Больше не появятся, – радуется Айшан.
После полудня торговать нечем – все распродано. Садятся в машину и едут к дому. Улицы пустынны, Амин прибавив скорость, поворачивает на очередном перекрестке и упирается в хвост еле ползущей военной колонны. Не рискуя обгонять глотают пыль. Постепенно замедляя ход, грузовики перекрыв дорогу останавливаются. Сзади подъезжает Уаз, водительская дверца открывается, выходит рыжий солдат и приветливо машет рукой. Узнав, Солико в ответ улыбается. Парень подходит со стороны пассажирской дверцы, за которой нервно ерзает Арсен, и склоняется над оконным проемом:
– Привет пацан, ты чего насупился?
Арсен напуган и это видно. Убежать в этот раз не получится, и подросток пытается сообразить, что ответить. Амин вступается за мальчишку.
– Не сердитесь на него.
– А я и не сержусь, – улыбается рыжий в веснушках солдат, не спуская с Солико глаз и спрашивает, – Может вам чем помочь?
Амин оживляется.
– Нам стекла в квартиру нужны.
– А, где дом?
– Здесь неподалеку.
– Без проблем. Размеры известны?
– Нет, – Амин растеряна.
– Сейчас здесь поставят забор и перегородят дорогу, поэтому дальше вам не проехать.
– Что здесь будет? – интересуется Амин.
– Больница, – отвечает парень, и обратившись к мальчишке спрашивает, – Тебя как зовут?
– Арсен.
– Меня Валерий, – солдат протягивает руку.
– А сестру твою?
– Она не сестра мне, а жена брата. Зовут ее Амин.
– Амин, замерьте окна и привозите размеры. А сейчас разворачивайтесь в обратном направлении.
К ним подходит высокий солдат. Он деловит, в руках у него папка. Бросив мимолетный взгляд на потрепанный микроавтобус, солдат говорит:
– Валера, поехали!
Парень на прощанье машет рукой и уходит. Амин разворачивает машину, и они едут другой дорогой.
На следующий день, после рынка подъезжают к частично разрушенному зданию, которое уже обросло лесами и обнесено забором. У ворот часовой. Спрашивают о Григорьеве. Солдат знает Григорьева и радостно оживляется, переспрашивая:
– Валерка?
– Да, – отвечает за всех Солико, – Валерка.
Ей нравится произнести это имя вслух, – оно звучит, как катящийся камень.
– Он по утрам сюда Залесова привозит. Часам к десяти приходите, – здесь в это время планерка.
Из продуктов для продажи почти ничего не осталось, на рынок ехать не надо, поэтому на следующий день к десяти утра подъезжают к КПП. Уаза не видно. Остановившись, терпеливо ждут. Машина с Валеркой за рулем, подъезжает в начале двенадцатого. Из задней дверцы вылезает кругленький офицер, из пассажирской передней высокий солдат. Энергично обсуждая что-то на ходу, высокий солдат и офицер скрываются за воротами стройки. Валерка подходит к ним.
– Привет Арсен, здравствуйте девушки!
Арсен спокоен и дружелюбен, ему льстит, что его воспринимают как равного, и он важно отвечает.
– Привет Валерка!
Все смеются. Амин протягивает листок с размерами стекол. Парень чешет затылок, и говорит:
– Вечером к проходной завода приезжайте. Попросите Григорьева, и часовой меня позовет.
Валерка почти не отрываясь смотрит на Солико, совсем не замечая остальных. Солико пьянит этот взгляд, и она не в силах от него оторваться, но Амин заводит машину, благодарит и они уезжают. Вечером подъехав к заводу, отправляют Арсена к часовому.
Часовой включает рацию и что-то говорит. Спустя некоторое время из ворот выезжает знакомый УАЗ. За рулем Валерка. Притормозив, он знаком предлагает ехать за ним. Отъехав немного в сторону, солдат останавливает машину, выходит и открывает заднюю дверь – на сидении лежат стекла. Надев нитяные перчатки, солдат осторожно достает стекла, и перекладывает их в машину Амин. Сняв перчатки бросает к стеклам и предлагает:
– Может помочь вставить?
Амин отрицательно качает головой и предлагает в качестве оплаты сыр, масло и молоко. На лице солдата проступает разочарование.
– Возьмите Валерий, сыр я сама делала, – вмешивается Солико.
Парень улыбается, берет продукты, но не спешит уходить. Солико хочется продлить встречу и снова услышать, как парень поет. Ей не хочется ночевать в жуткой квартире, щели в полу которой черны от запекшейся детской крови. Ей не хочется обратно в горы, и отшельнической жизни там, ей хочется заплакать от всего этого, от этой безнадежности, и она отворачивается, почувствовав, что к глазам подступают слезы.
– Солико, все в порядке? – с тревогой спрашивает парень.
– Все хорошо, – успокаивает солдата Амин и заводит машину.
На следующий день, скрипя протезом приходит Рустам и вставляет стекла. Закончив работу, спрашивает:
– Шкаф собрать?
Солико отрицательно качает головой. Мебельные щиты забирает соседка. В комнате теперь светло, лишь ободранные с одной из стен обои, обнажают грубую бетонную стену. Соседка видит это, и предлагает:
– У меня есть немного обоев – на одну стену хватит.
Принесенные соседкой обои темно зеленого цвета с большими кроваво красными цветами. Солико беспомощно качает головой, но Амин решительно забирает рулон и приготовив из крахмала клейстер оклеивает стену.
Темно зеленые обои, резко дисгармоничны к веселеньким голубым, поэтому Амин прикрепляет сверху большой мусульманский календарь с замысловатой арабской вязью, на котором к безупречно синему небу, тянутся остриями золоченых куполов минареты.
Плакат большой и яркий. Он похож на волшебное окно, прорубленное в зеленой стене. Не ограничившись этим, Амин расстилает под календарем новенький золоченый саджжада (молитвенный коврик для намаза), закрывая им черные щели в половицах паркета. Теперь можно возвращаться в горы.
Заперев дверь, прощаются с соседкой. Солико с грустью смотрит на улицы, по которым едут. Вдали мелькает здание восстанавливаемой больницы, обнесенное строительным забором. Вот и знакомый блок пост – теперь он под бетонной крышей. Их пустую машину пропускают, почти не досматривая и немного времени спустя УАЗ начинает карабкаться в горы. Среди покупок; мука, крупы, керосин для ламп, батарейки для радиоприемника, одежда и обувь.
– Амин, поднимись к отцу, – говорит Абу закончив разгружать машину.
Поднявшись в башню Амин рассказывает про блок посты, офицера, его водителя, высокого солдата по фамилии Залесов. Амин наблюдательна, и у нее хорошая память. Она запомнила сколько человек дежурит на каждом посту, как они вооружены, от нее не ускользнуло, как водитель полковника смотрел на Солико.
Отец и братья, внимательно слушают. Лишь один раз, когда Амин рассказывает о том, что Арсен угрожал солдату, отец сдвигает густые брови и неодобрительно качает головой. Наконец Амин умолкает.
Отец долго молчит. Тишину в комнате, нарушает лишь свист ветра за высокими узкими окнами. Братья и Амин терпеливо ждут, что скажет отец, и отец это знает, но не спешит говорить, стараясь найти выверенное решение. Наконец, обращается к Абу.
– Абу, сын мой, скажи, а тот прибор, что остался от английских инженеров еще работает?
– Да отец, но он действует только на открытой местности.
– Постарайся перехватить разговоры полковника, его водителя, и высокого солдата, который ездит вместе с ними.
***
Гитара звенит и стонет, издавая неоконченные переборы, а мысли сержанта рассеяны и далеки от тесной комнатушки, в которой всего две железные кровати и большой стол заваленный чертежами. Устроившись за столом, Залесов что-то чертит и напряженно считает. Наконец, не выдержав заунывных переборов Алексей, оторвавшись от бумаг и спрашивает:
– Валера, что случилось?
– Да, нет, ничего.
Отложив инструмент в сторону, Григорьев встает и выходит во двор. Бетонные стены промышленного здания испещрены следами пуль, выбитые окна заложены мешками с песком. Вечереет, слышится щелчок и от ближайшей стены вместе с пулей отскакивают осколки бетона. Григорьев переходит с открытого пространства под защиту накренившегося бетонного забора, подпертого железной трубой, подняв голову смотрит на бархатно темное небо, покрытое светящимися точками бесчисленных звезд. Бездонное пространство завораживает, и Валерий задумывается о том, сколько людей сейчас смотрят на небо и видят эти звезды. Хлопает дверь, ведущая в покосившуюся пристройку, во двор выходит Залесов.
– Скучно, – то ли говорит, то ли спрашивает Залесов присаживаясь рядом.
– Ага, – задумчиво отвечает сержант, выпуская к небу облачко дыма.
– Завтра в дивизию поедем, – делится планами Залесов.
Алексей закончил подсчет материалов, необходимых для восстановления больницы, теперь надо представить смету полковнику. На дорогах неспокойно, поэтому передвигаются они обычно под прикрытием БТР.
– Завтра БТР занят. На зачистку ребята едут, – говорит Григорьев, думая, что и сам бы поехал, – все веселее, чем возить полковника с Залесовым, и предлагает, – Может без БТР доберемся?
– Стоит ли рисковать?
– Тогда будем ждать.
– И что такого?
– Да ничего, будем ждать. – в голосе Григорьева слышна неприкрытая грусть.
– Ты чего?
– Да ничего, – Григорьев смотрит на небо, потом переводит взгляд на Залесова и неожиданно спрашивает:
– А тебя ждут?
Залесов не понимает вопроса и переспрашивает;
– Ты о чем?
– Я про дом?
– Ну, это сложно, – мнется Алексей, – Я не знаю.
– У тебя ведь есть жена, дети.
– Есть, – нехотя соглашается Алексей, – да только они то ли есть, а то ли их и нет.
Скачать книгу