Ржавчина, руина и искупление бесплатное чтение

Глава 1: Пасть Зверя

Визг клаксона был ржавым лезвием пилы, скрежещущим по душе Келя. Это был звук, который даже после месяцев плена все еще посылал ему удар первобытного страха. Он крепче сжал тяжелый гаечный ключ, его холодный, жирный металл был привычным утешением в этой бездне ржавчины и жестокости. Вокруг него другие рабы шевелились, их лица были запечатлены тем же усталым страхом, который грыз его внутренности.

"Деффбринга" был зверем корабля, чудовищным, собранным из спасенного металла и украденных технологий, удерживаемым вместе лишь орочьей воинственностью и вопиющим пренебрежением к законам физики. Это было плавающее свидетельство жестокой эффективности зеленокожих и их любви к насилию.

Кель, некогда гордый гвардеец 8-го Альфа Прайма полка, теперь носил лохмотья и шрамы раба. Он был схвачен во время катастрофической кампании против орочьего Waaagh!, его полк был уничтожен, его тело сломано, его дух почти угас. Он видел, как его товарищей разрывало на части грубое орочье оружие, слышал их крики, отдававшиеся эхом в грохоте битвы, чувствовал горячие брызги их крови на своем лице. Его втащили на борт этого корабля, как кусок выброшенного мяса, бросили в темноту и грязь, и его воля к выживанию – вот что поддерживало его в живых.

Он был не один. Он нашел небольшое количество людей с таким же огнем в глазах.

Элара, женщина, которая двигалась с грацией тени и чьи глаза светились блеском выжившей, была одной из них. Она была мусорщицей в подулье какого-то забытого улья-мира до того, как орки пронеслись мимо, не оставив после себя ничего, кроме руин. Она знала планировку корабля лучше, чем орки, и двигалась сквозь тьму, не будучи замеченной. Она выжила, и ее воля к жизни была такой же сильной, как у Кейла.

А потом был Терон, ученый из мира, давно пожранного войнами Империи. Он был тихим человеком, но его разум был стальной ловушкой, наполненной знаниями, почерпнутыми из запрещенных текстов и древних преданий. Он был тем, кто первым заметил странные символы, появляющиеся на корабле, шепот в темноте, растущее беспокойство среди рабов.

«Вставай, ленивый мерзавец!» – проревел гортанный голос. Огромный орк с болезненно-зеленой кожей и клыками, запятнанными кровью какого-то несчастного существа, прошествовал в тесные рабские помещения. Он держал в руках грубую, шипастую дубинку, его глаза блестели злобным ликованием. «Возвращайся к работе, или я скормлю тебя сквигам!»

Рабы вскочили на ноги, их движения подпитывались страхом и истощением. Кель выстроился в строй, его мышцы протестующе кричали. Он знал, что любой знак неповиновения будет встречен быстрым и жестоким наказанием. Орки не получали большего удовольствия, чем сломить дух своих пленников, постоянно напоминая им об их месте в жестокой иерархии «Деффбринга».

Когда он пробирался к недрам корабля, взгляд Кель встретился со взглядом Элары. Между ними пронеслось молчаливое понимание. Они знали, что их жизни висят на волоске, что каждый день – это борьба за выживание. Но они также знали, что они не одиноки. Они были друг у друга, и у них была общая цель: выдержать, сопротивляться и найти выход из этой адской тюрьмы любой ценой. Их глаза встретились с глазами Терона, и в их сердцах поселилась мрачная решимость. Они переживут это вместе. Они должны были это сделать.

Глава 2: Зеленый прилив жестокости

«Деффбринга» была симфонией страдания, какофонией лязга металла, ревущих двигателей и гортанных криков орков. Каждая заклепка и балка, казалось, пульсировали с едва сдерживаемой, дикой энергией. Для человеческих рабов это было беспощадное нападение на чувства, постоянное напоминание об их полном бессилии.

Дни слились в цикл изнурительного труда и повседневной жестокости. Кель, вместе с сотнями других, трудился в душных машинных отделениях корабля. Воздух был густым от зловония прометия, пота и разложения. Огромные, самодельные двигатели ревели, изрыгая ядовитые пары, в то время как вокруг них меньшие машины хрипели и шипели, угрожая взорваться в любой момент. Они тянули огромные силовые кабели, ремонтировали поврежденные машины грубыми инструментами и заправляли печи, которые питали ненасытный аппетит корабля к скорости и разрушению.

Орки, вездесущие и непредсказуемые, относились к рабам как к расходным инструментам. Небрежный удар тыльной стороной огромного кулака орка мог сломать кости. Случайный пинок мог отправить человека в огненную пасть печи. Смерть была постоянным спутником, тенью, таящейся в каждом углу корабля. Она могла прийти из-за неисправного двигателя, прихоти орка или грызущего отчаяния, которое пожирало души рабов.

Работа была жестокой, призванной сломать тело и сокрушить дух. Многие поддавались истощению, их тела рушились под напряжением. Другие встречали свой конец в «несчастных случаях», их изуродованные останки кормили голодных сквигов корабля – злобных, похожих на свиней существ, которые служили как источником пищи, так и системой утилизации отходов для орков. Даже мелкие гретчины не были в безопасности, их могли легко задеть другие орки, и было нормально, если большому орку становилось скучно, и он решал пнуть маленького орка, как футбольный мяч. Самые опытные из гретчинов старались держаться поближе к рабам, чтобы иметь хоть какой-то шанс избежать преждевременной смерти.

Среди этого жестокого существования что-то еще шевелилось. Среди рабов начали циркулировать шепоты, тихие разговоры, которые велись глубокой ночью или в короткие минуты передышки между сменами. Стали появляться странные символы, грубо нарисованные на стенах или нацарапанные на металлической обшивке. Они были непохожи ни на что, что Кель видел раньше, искаженные и тревожные, намекающие на что-то древнее и зловещее.

Затем начались исчезновения. Рабы исчезали без следа, оставляя после себя только слухи и страх. Некоторые шептались о жертвоприношениях, о темных ритуалах, проводимых в скрытых нишах корабля. Другие говорили о растущем безумии, о рабах, нападавших друг на друга, их глаза светились нечестивым светом. Свидетельством ужаса, который они пережили, является то, что слухи об этих событиях едва передавались шепотом. Смерть и безумие были ожидаемы, и пока исчезновения оставались среди уже изгнанных, никто не чувствовал желания расследовать.

Кейл, Элара и Терон заметили изменения. Они увидели страх в глазах своих собратьев-рабов, услышали шепот и осознали растущее беспокойство. Терон, с его научным образованием, узнал в символах принадлежность к малочисленному культу Хаоса, который поклонялся божеству разложения и болезней.

«Это плохо», – прошептал Терон однажды ночью, прижавшись к Келю и Эларе в темном углу рабских помещений. «Этот культ… они не просто молятся о спасении. Они пытаются что-то принести в этот мир. Что-то… мерзкое».

Элара, всегда прагматичная, кивнула. «Мы уже видели это раньше, в подулье. Люди обращаются к Темным Богам, когда у них ничего не осталось. Отчаяние делает их уязвимыми».

Кель почувствовал, как по его спине пробежал холодок. Он уже сталкивался с ужасами Хаоса, когда был гвардейцем. Он знал коварную силу Варпа, то, как она могла исказить и развратить даже самые сильные души. Мысль о том, что эта сила будет выпущена в пределах этого и без того ужасного корабля, была почти невыносимой. Это означало неприятности, но не было времени остановить распространение, это было похоже на болезнь, уже поражающую своих жертв.

Однажды вечером, таща груз металлолома по тускло освещенному коридору, Кель увидел его. Раб с широко открытыми и пустыми глазами, его кожа была покрыта гнойными язвами. Он бормотал себе под нос, его слова были бессвязной тарабарщиной и богохульными молитвами. Пока Кель смотрел, раб рухнул, его тело яростно содрогалось. Странное зеленое свечение исходило от него, и тошнотворный смрад наполнил воздух, смрад смерти наполнил каждый дюйм доступного воздуха, и все присутствующие немедленно почувствовали отвращение. Затем он заговорил, и толпа затихла: «Они приходят… гниение… смерть… мы все будем благословлены…»

Зеленый прилив орков был жестоким, но это… это было нечто совершенно иное. Что-то гораздо более зловещее, более ужасное, чем простая грубая сила, трудно сказать, что хуже, сила орков или сила хаоса. Это была ползучая порча, волна хаоса, которая грозил поглотить их всех, не оставив после себя ничего, кроме руин и отчаяния. Они были окружены безумием со всех сторон и должны были найти спасение. Ситуация на корабле ухудшалась с каждым часом.

Глава 3: Семена порчи

Гниль быстро распространялась, ее щупальца достигли самых темных уголков «Деффбринги», питаясь отчаянием и безнадежностью. Культ, называвший себя «Братством Оскверненного Урожая», набирал силу, словно болезнь, охватывающая ослабленное тело. Их число росло по мере того, как все больше и больше рабов, сломленных жестокостью орков и соблазненных шепотом власти, обращались к объятиям Темных Богов.

В сердце этой растущей порчи был Малкор. Он был человеком контрастов, харизматичным оратором с голосом, который мог успокаивать и подстрекать, но в его глазах была холодная, тревожная напряженность, которая намекала на внутреннюю тьму. Он прибыл на «Деффбрингу», как и все остальные, – пленником, лишенным достоинства и надежды. Но в отличие от других, Малкор не был сломлен. Он нашел новую цель, нового хозяина в шепоте, который эхом разносился из Варпа.

Малкор проповедовал евангелие освобождения через служение. Он говорил о боге, который наслаждался распадом, который видел силу в объятиях порчи. Он называл эту сущность «Владыкой увядающего цветка», хотя его бог не был большим и значительным божеством, в глазах обычного человека казалось, что это существо может стать более влиятельным, чем многие более могущественные сущности, потому что оно прекрасно понимало человеческую природу и прекрасно играло на ней. Легко распространять влияние на тех, кто сломлен и унижен каждый день и хочет хоть какого-то облегчения. Это незначительное божество было вассалом бога Хаоса мора и распада, и он обещал своим последователям освобождение от их страданий, превращение в нечто «большее». Его обещания и речи распространялись, как те самые болезни, которые они восхваляли.

«Орки», – провозглашал Малкор, и его голос эхом разносился по скрытым собраниям культа, – «сковывают наши тела, но Император сковывает наши души! Он предлагает лишь пустые обещания далекого спасения, в то время как наш Господь предлагает силу здесь и сейчас. Примите гниение, братья и сестры, и станьте орудиями славного увядания!» Его харизма и его обещания пленяли сердца все большего числа новых рабов, желание жить было очень сильным, но желание стать сильнее орков заставляло рабов выбирать хаос.

Ритуалы культа были гротескными пародиями на имперские обряды, проводившиеся в самых глубоких, самых заброшенных частях корабля. Они включали в себя песнопения на испорченном языке, членовредительство и подношения крови и потрохов, собранных из остатков орков. Символы Оскверненного урожая – череп, обвитый увядшими лозами, круг, с которого капает гниль – стали появляться чаще, заменяя символы ложного бога, называемого «Императором». Их часто сопровождали тревожные явления: рои мух, которые появлялись из ниоткуда, леденящая сырость, которая просачивалась в металл, и постоянный тошнотворный запах гниения, который цеплялся за культистов, как саван. Хотя все пытались очиститься, чтобы защитить себя, это не всегда помогало, как будто их бог вознаграждает своих самых ярых последователей.

Кель, Элара и Терон с растущим ужасом наблюдали, как росло влияние культа. Они видели, как их собратья-рабы, некогда обычные мужчины и женщины, превращались в фанатиков с пустыми глазами, их тела были отмечены болезнями, их разум был извращен ядовитыми словами Малкора.

«Они теряют себя», – прошептала Элара однажды ночью, ее голос был полон смеси жалости и отвращения. «Они думают, что обретают свободу, но на самом деле они просто становятся рабами чего-то еще худшего, чем орки».

Терон, разглядывая клочок пергамента, который ему удалось спасти, добавил: «Малкор играет в опасную игру. Он думает, что может контролировать силу, которую призывает, но он ошибается. Владыка Увядающего Цветка – не тот бог, с которым можно шутить. Он паразит, и он поглотит весь этот корабль, если мы позволим ему». Все трое поняли, что им нужно сплотить вокруг себя здравомыслящих людей, пока корабль еще жив, прежде чем культисты принесут жертвы своему богу и лишат их шансов.

Кель ощутил растущее чувство безотлагательности. Он знал, что они не могут просто стоять и смотреть, как корабль погружается в безумие. Им нужно что-то сделать, что угодно, чтобы остановить Малкора и его последователей. Но как горстка рабов могла противостоять растущей мощи культа Хаоса, особенно когда они были окружены жестокими орками, которые могли раздавить их в любой момент? Им казалось, что на самом деле орки теперь были гораздо меньшей проблемой, чем последователи хаоса. Ответ, как знал Кель, был в том, чтобы сражаться, собирая вокруг себя остальных, у которых, как и у тебя, все еще есть искра. Но это означало бы выбор нового пути, пути борьбы, возможно, некоторые из рабов были сломлены, но он не собирался сдаваться.

Однажды вечером Кель оказался лицом к лицу с Малкором. Лидер культа разыскал его, привлеченный репутацией Кель как бывшего гвардейца, символа того самого порядка, который он стремился уничтожить.

«Ты сражаешься с ним, не так ли? – сказал Малкор, его голос был мягким, но угрожающим. – Ты цепляешься за память о своем ложном Императоре, за жизнь, которая ушла. Но я предлагаю тебе новую жизнь, новую цель. Присоединяйся к нам, Кель. Прими силу Увядающего Цветка и стань чем-то большим, чем рабом». Он коротко рассмеялся, повернулся и, прежде чем уйти в темноту, сказал:

«Не волнуйся, ты присоединишься к нам, добровольно или нет».

Выбор был очевиден, и Кель сделал свой, он сжал кулаки так сильно, что они заболели, и приготовился уйти, чтобы собрать всех неиспорченных, у них оставалось не так много времени.

Кель посмотрел в глаза Малкора, видя не человека, а сосуд чего-то древнего и злого. Он почувствовал прилив гнева, непокорности, но также и проблеск страха. Он знал, что Малкор был прав в одном: его старая жизнь ушла. Но он не променял бы ее на жизнь в служении Хаосу.

Малкор, который, казалось, наслаждался происходящим и был в отличном настроении, подошел достаточно близко к Каэлю, и было очевидно, что он уже принял хаос, потому что кожа на его руках сильно распухла и покраснела от какой-то грязи, но он все еще был человеком.

«Я уже сражался с такими, как ты», – сказал Кель, его голос был тихим и ровным. «Я видел, что ты делаешь с людьми. Ты не предлагаешь ничего, кроме смерти и разрушения. Я бы лучше умер гражданином Империи, чем жил бы рабом Хаоса». Но даже Кель знал, что его прежняя жизнь ушла, но Хаос не мог его соблазнить.

Малкор улыбнулся, с леденящим, лишенным юмора выражением. «Пусть так и будет. Но знай это, Кель. Прилив меняется. Увядающий Цветок поднимается. И когда это произойдет, тебе некуда будет бежать». С этими словами Малкор исчез в темноте.

Кель долго стоял там, тяжесть слов Малкора давила на него. Он знал, что предстоящая битва будет еще более жестокой, чем все, что он испытывал раньше, бежать было просто некуда. Но он также знал, что не может сдаться. Ему пришлось сражаться не только за свое собственное выживание, но и за души других рабов, за память об Империяе, которому он когда-то служил, и за слабую надежду, что каким-то образом они смогут избежать надвигающейся тьмы. Кель ушел собирать свою группу.

Глава 4: Шепоты во тьме

Атмосфера на борту «Деффбринги» изменилась. Теперь это был не просто гнетущий вес орочьего владычества; новый слой страха просочился в самое ядро корабля. Шепот стал более настойчивым, странные символы более распространенными, а исчезновения более частыми. Страх, когда-то постоянный спутник, приобрел новую, более острую остроту. Это был страх неизвестности, чего-то гораздо более коварного, чем даже жестокие орки. Ранее игнорируемое исчезновение превратилось в преследуемое животное, когда несколько орков обнаружили несколько символов, нарисованных на их территории.

Кель, Элара и Терон двигались с повышенным чувством осторожности, их чувства были настороже. Они чувствовали себя добычей, за которой охотились не только зеленокожие, но и что-то гораздо более зловещее, скрывающееся в тенях. Когда-то знакомый лязг и шум корабля теперь, казалось, несли в себе скрытые смыслы, шепот песнопений, скрежет металла, приобретающий тревожный ритм какого-то богохульного ритуала.

Движимые потребностью понять растущую угрозу, они начали собственное расследование. Элара, с ее глубокими знаниями лабиринтных коридоров корабля и скрытых подпольных пространств, была их проводником. Терон, несмотря на постоянную опасность, одержимо собирал обрывки информации, анализируя символы культа и сравнивая их с фрагментами запретных знаний, которые он носил в своей памяти. Кель, его инстинкты солдата, отточенные годами войны, обеспечивали мускулы, его присутствие сдерживало как любопытных орков, так и все более враждебных культистов. Он пытался сплотить вокруг себя других заключенных, реакция людей была не такой уж плохой, на самом деле многие не хотели принимать хаос, хотя их и соблазняли обещания лучшей жизни. Трудно отказаться, когда после изнурительной работы кто-то шепчет тебе, как избавиться от этих оков и заодно отомстить обидчикам. Но некоторые увидели в Келе проблеск надежды, который мог помочь им сбежать, не заключая сделок со злом.

Их усилия были предприняты в украденные моменты между сменами, в короткие обрывки темноты, когда орки либо были заняты собственным шумным разгулом, либо приходили в себя в ступоре, вызванном едой. Они двигались как призраки, избегая патрулей, их сердца колотились от смеси страха и решимости.

Однажды ночью, следуя по следу особенно тревожных символов – серии концентрических кругов, сочащихся вязким черным ихором, – Элара привела их в ранее неисследованную часть корабля. Это было пещеристое пространство, далеко удаленное от главных машинных отделений, заполненное выброшенными машинами и окутанное неестественным мраком. Воздух был тяжелым и неподвижным, густым от приторного запаха разложения, резко контрастирующего с обычным маслянистым, металлическим запахом корабля. Даже орки чувствовали, что с этим местом что-то не так, и держались подальше. Если орки не хотят куда-то идти, это должно что-то значить для вас.

"Вот оно", – прошептала Элара, ее голос был едва слышен на фоне слабого, ритмичного капания, разносившегося по комнате. "Я слышала, как они… поют. Там, внизу".

Она указала на узкое отверстие в дальнем конце помещения, почти скрытое за кучей ржавого лома. Изнутри исходило слабое зеленоватое свечение, сопровождаемое низким, гортанным пением, которое, казалось, вибрировало в их костях.

Кель почувствовал, как в его животе сжалось дурное предчувствие. Это было намного больше, чем они ожидали. Это было не просто сборище недовольных рабов; это было что-то гораздо более организованное, гораздо более зловещее. За ними по-прежнему наблюдало множество людей, и теперь, когда Кель, Элара и Терон были выбраны для решения растущей проблемы, он просто не может сдаться, даже если миссия – всего лишь разведывательная операция. Они разберутся, что делать дальше, основываясь на результатах своего набега.

Когда они подкрались ближе, скандирование становилось громче, отчетливее. Это был язык, который никто из них не узнал, но его ритм был, несомненно, ритуальным, наполненным темной энергией, от которой по их позвоночникам пробегали мурашки. Зеленое свечение усилилось, открыв сцену, которая навсегда останется в их памяти.

В центре грубо нарисованного круга, окруженного мерцающими факелами, которые отбрасывали гротескные тени на стены, стоял Малкор. Он был облачен в рваную ткань, украшенную символами Оскверненного урожая. Вокруг него ритмично покачивалось около дюжины культистов, их тела были отмечены теми же гнилостными символами, их глаза остекленели в состоянии религиозного экстаза. Большинство из них все еще были людьми, хотя некоторые демонстрировали явные признаки разложения, с нарывами на коже или неестественным зеленоватым оттенком плоти.

Перед Малкором на импровизированном алтаре, сделанном из металлолома, лежала фигура – раб, судя по всему, хотя в мерцающем свете это было трудно определить. Он был привязан, его тело искажалось от боли, его рот был заткнут, чтобы заглушить крики.

Малкор поднял грубый, похожий на кость кинжал, его поверхность блестела с тем же болезненным зеленым светом, что заполнял комнату. Он начал петь громче, его голос рос в крещендо фанатичного рвения. Другие культисты присоединились, их голоса слились в какофонию богохульных восхвалений. Все без слов понимали, что сейчас будет принесена жертва, все с нетерпением этого ждали. Атмосфера накалялась от того, что происходило.

«Кровью желавших, – пропел Малкор, его голос эхом разнесся по комнате, – мы взываем к Владыке Увядающего Цветка! Примите это подношение и даруйте нам свое благословение!»

Кель почувствовал прилив ужаса и отвращения. Он видел смерть бесчисленное количество раз, но это… это было что-то другое. Это был преднамеренный, ритуальный акт жестокости, извращение всего, что ему было дорого.

«Мы должны остановить их», – пробормотал он, инстинктивно потянувшись рукой к гаечному ключу, который он нес – жалкое оружие против силы Хаоса, но все, что у него было. Несмотря на это, все знали, что они слишком долго вмешивались. Даже Кель не ожидал увидеть настоящий ритуал. Он хотел думать, что у них есть больше времени.

Но прежде чем они успели что-либо сделать, из тени за алтарем появилась огромная фигура. Орк. Но не просто орк. Этот был крупнее большинства, его кожа была болезненно-зеленой и пятнистой, глаза горели неестественным красным светом. Он был покрыт теми же символами, что украшали культистов, и странные мясистые наросты пульсировали на его массивном теле. Было ясно, что это был один из пропавших орков, хотя теперь это было трудно так назвать. Его вид был и отвратительным, и пугающим.

Орк издал оглушительный рев, звук, который, казалось, сотряс сам фундамент корабля. Это был звук чистой, неподдельной ярости, но также и чего-то еще… чего-то похожего на боль. Даже сквозь свою порчу орк, казалось, был в ярости от того, что его тело было испорчено культом Хаоса. Это означало, что орк находился под контролем культа.

Культисты, далекие от страха, казалось, приветствовали прибытие орка. Они пали ниц перед ним, распевая еще громче, их голоса были наполнены смесью страха и почтения. Это явно не было частью их плана, но благодаря их пылкому поклонению это было принято несмотря ни на что.

Малкор, однако, казался невозмутимым. Он повернулся к орку, на его лице было выражение триумфа. «Узрите!» – воскликнул он. «Первые плоды нашего труда! Сосуд силы Увядающего Цветка!» Это был его личный триумф, хотя все пошло не по плану, и орк все еще бушевал и едва сдерживался, положение Малкора как лидера было неоспоримым.

Орк снова взревел, его взгляд был устремлен на связанного раба на алтаре. Он протянул огромную когтистую руку, его прикосновение оставило следы гниющей слизи на плоти жертвы.

Кель, Элара и Терон знали, что им нужно убираться оттуда. Они видели достаточно. Это был не просто культ; это было полномасштабное демоническое вторжение в процессе подготовки. Они должны были предупредить остальных, найти способ сбежать с этого корабля, прежде чем его поглотят сами силы Хаоса. Даже если это может быть бесполезно.

"Нам нужно идти. Сейчас", – прошипела Элара, широко раскрыв глаза от страха и вновь обретенного чувства срочности.

Когда они повернулись, чтобы бежать, позади них раздался гортанный голос. "Смотрите, парни! У нас есть подлые мерзавцы!"

Еще двое орков, настороженные ревом оскверненного, преградили им путь к отступлению. Это были обычные орки, их глаза были полны обычной орочьей жажды крови, а не оскверненного свечения их… "союзника". Они могли не осознавать подробности, но они распознали в троице незваных гостей на своей территории.

Кель, Элара и Терон оказались в ловушке. Они наткнулись на что-то гораздо большее, гораздо более опасное, чем они могли себе представить. И теперь они оказались между жестокой дикостью орков и коварным ужасом культа Хаоса, готового выпустить на «Деффбрингу» нечто поистине чудовищное. Их прикрытие было раскрыто, элемент неожиданности исчез, и на них могли напасть в любую секунду с разных сторон, но бежать было некуда. Нужно было действовать и составлять план по ходу дела.

Глава 5: Раскрытие

Побег из ритуальной комнаты был размытым отчаянным действием и чистой удачей. Кель, орудуя своим гаечным ключом как дубинкой, сумел оглушить одного из орков достаточно долго, чтобы они смогли проскользнуть мимо. Элара, ловкая и быстрая, пробиралась по узким коридорам, уводя их от непосредственной опасности. Терон, хотя и не был бойцом, использовал свои знания о планировке корабля в своих интересах, направляя их по менее посещаемым маршрутам, надеясь избежать дальнейших встреч. Это позволило им сбежать, чтобы сражаться в другой день, хотя их жизни висели на волоске.

Но передышка была недолгой. «Деффбринга», и без того хаотичная и опасная среда, быстро погружалась во что-то гораздо худшее. Шепот превратился в хор сводящих с ума голосов. Странные символы, казалось, извивались и пульсировали собственной жизнью. Исчезновения участились, сменившись видениями гротескных фигур, скрывающихся в тенях, – фигур, которые больше не были полностью людьми или даже орками.

Ритуалы Оскверненного урожая достигли апогея. Движимые все более безумными заявлениями Малкора и подпитываемые растущим отчаянием рабов, они проводили свои обряды с отчаянной, неистовой энергией. Они стремились разорвать завесу между реальностями, пригласить своего «Владыку увядающего цветка» и его демонические легионы в материальный мир. Чем больше люди разочаровывались в своем безнадежном существовании, тем больше они поддавались отчаянию и тянулись к чему-то, что могло бы изменить их положение, даже если бы они стали рабами темной силы. Но не многие люди хотели этого, и они решили остаться в стороне и ничего не делать.

Затем это произошло.

Кульминация их усилий, грандиозный ритуал, происходил в самом сердце корабля, глубоко в ядре двигателя, где грубая, украденная технология, которая питала «Деффбрингу», пульсировала почти органической энергией. Воздух потрескивал от зловещей силы, металл стонал от напряжения, которое он никогда не должен был выдерживать. Смрад разложения, когда-то едва уловимый подводный поток, превратился в непреодолимую волну, душившую воздух и затруднявшую дыхание. Казалось, что корабль силой отбирают и у орков, и у неверующих.

Кель, Элара и Терон, привлеченные нарастающим хаосом и отчаянной надеждой помешать деятельности культа, оказались на краю этого водоворота. Они наблюдали за ритуалом с опасной точки обзора, скрытой за путаницей труб и трубопроводов, их лица освещались жутким зеленым свечением, исходившим из ядра. Отсюда они увидели то, что им показалось центром этого хаоса.

Сцена перед ними представляла собой ужасающую картину безумия и разврата. Малкор, теперь почти полностью преобразившийся, его плоть представляла собой лоскутное одеяло из гнилостных язв и неестественных наростов, стоял в центре огромного круга, начертанного на палубе. Круг пульсировал тем же болезненным зеленым светом, который стал отличительной чертой культа, его линии извивались, как черви.

Вокруг него культисты, чьи тела были опустошены болезнью, а их разумы потеряны для шепота Варпа, покачивались и пели. Некоторые были не более чем ожившими скелетами, их плоть свисала с костей, их глаза горели лихорадочной интенсивностью. Другие начали прорастать гротескными мутациями – дополнительные конечности, пульсирующие наросты, рты, заполненные слишком большим количеством зубов. Все были в разной степени разложения, и ни один из них не сохранил истинной человечности. Хор их совместного пения наводил страх на всех присутствующих, и им хотелось бежать, не понимая куда, лишь бы подальше от источника этого звука.

В центре круга сама ткань реальности, казалось, истончалась, воздух мерцал и искажался. Разрыв разрывался, зияющая рана в материальной вселенной, ведущая к закручивающемуся хаосу Варпа.

И затем они пришли.

Первыми появились Чумоносцы, пехотинцы Бога Хаоса и его вассалов. Это были неуклюжие гуманоидные фигуры, их тела были раздуты и покрыты сочащимися язвами. Их кожа была болезненно-зеленой, их единственные, налитые кровью глаза были наполнены тусклым, злобным сознанием. Они несли ржавые клинки, с которых капала отвратительная зараза, и само их присутствие распространяло болезни и разложение. Несмотря на то, что корабль уже был в аварийном состоянии и все разваливалось, эти демоны принесли что-то особенное. В присутствии этих демонов все вокруг казалось еще более хрупким и начинало разваливаться очень быстро. Они не были самыми сильными противниками, хотя и были очень заразными, а это означало, что бой с ними не мог затянуться слишком долго.

За ними последовали другие ужасы: звери Бога Хаоса, огромные, похожие на слизней существа, которые оставляли за собой следы слизи и чумы; Хаослинги, маленькие, озорные демоны, которые прыгали и хихикали, распространяя болезни и грязь; и другие, более аморфные сущности, существа чистой порчи и разложения, которые не поддаются описанию. Разнообразие демонов велико и d даже эти маленькие существа обладают разными способностями, но объединяющим фактором среди них было стремление к разложению.

«Деффбринга» больше не был просто орочьим судном; это был демонический мир, рассадник ужасов Варпа. Сам корабль, казалось, отшатнулся от демонического вторжения, его металл стонал в знак протеста, его двигатели беспорядочно шипели. Оставшиеся орки были полностью ошеломлены тем, что происходило на их корабле. Корабль, только недавно находившийся под их контролем, ускользал от них, и они знали, что если не предпринять меры, то он будет потерян навсегда.

Рабы, те, кто не присоединился к культу, попали в кошмар. Они оказались в ловушке между жестокими орками, теперь сражающимися за собственное выживание, и демонической ордой, которая стремилась поглотить их всех. Многие просто сдались, их разум был разрушен ужасами, свидетелями которых они стали. Другие сопротивлялись, движимые отчаянным инстинктом выживания. Независимо от их решимости, без надлежащего оружия они были не более чем едой для обеих фракций, небольшой помехой в разворачивающейся великой войне.

Кель, Элара и Терон с ужасом наблюдали, как корабль погружался в хаос. Они знали, что их худшие опасения сбылись. «Деффбринга» была потеряна. И если они не найдут способ сбежать, они пропадут вместе с ней. Они не могли помочь другим прямо сейчас, они сами были почти беспомощны, их главная цель – сбежать с этого корабля, на котором наступил ад, иначе они просто умрут здесь со всеми остальными.

«Мы должны выбраться отсюда», – сказал Кель, его голос был напряжен от безотлагательности. «Этот корабль обречен». Они попытались ускользнуть, уходя все дальше и дальше, пока внезапно не услышали:

Элара кивнула, ее лицо побледнело от шока. «Лайф-подз», – сказала она, используя орочий термин для аварийных спасательных судов. «Они наша единственная надежда».

Терон, широко раскрыв глаза от ужаса и странного, ученого интереса, указал на разлом. «Ткань реальности слабеет. Если эта штука полностью откроется, весь этот корабль будет втянут в Варп. Мы можем уже опоздать…»

Но он понял, что у них больше нет выбора, им нужно собрать все, что они могут, и выбраться из этой ловушки. Их судьба была под угрозой, корабль, как и люди, постепенно терял силу, чтобы противостоять силам хаоса, но могли ли люди противостоять хаосу даже в такой ужасный для всех момент?

Когда первая волна демонов хлынула через разлом, «Деффбринга» яростно содрогнулась. Раскрытие было завершено. Корабль, некогда символ власти орков, стал игрушкой Темных Богов, судном Хаоса, плывущим к неизвестной, но, несомненно, ужасающей судьбе. Эта судьба ждала не только тех, кто верил в хаос, но и всех, кто находится на этом корабле, независимо от того, являетесь ли вы последователем хаоса или нет.

Глава 6: Разгул Пандемии

Прибытие демонов разрушило жестокий, но предсказуемый порядок «Деффбринга». То, что было суровым существованием под властью орков, теперь стало водоворотом чистого, неподдельного хаоса. Корабль, некогда судно войны, превратился в поле битвы, где законы реальности больше не действовали. Корабль, конечно, уже не блистал чистотой, красотой и порядком, но теперь законы физики начали нарушаться во многих местах, создавая непредсказуемые аномалии местами. Например, гравитация могла просто исчезнуть на несколько секунд или стать во много раз сильнее. Это создавало много проблем даже для орков.

Орки изначально отреагировали на вторжение демонов смесью замешательства и веселья. Для них Чумоносцы и другие ужасы были просто очередным врагом, хотя и странным и нетрадиционным. «Борьба с мерзавцами – это борьба с мерзавцами!» было общее мнение, и многие орки наслаждались возможностью участвовать в новой и захватывающей форме насилия. Они представляли себе битвы такими, какими их показывают в историях, – грандиозной и величественной войной. Но все вышло не так, их просто использовали как пушечное мясо в большой войне, умирая за идеи других.

Первые столкновения между орками и демонами были жестокими и хаотичными. Орки, вооруженные своими грубыми, но эффективными рубилами и шутами, бросились на демонические орды с обычной яростью. Однако вскоре они обнаружили, что эти новые враги не похожи ни на что из того, с чем они сталкивались раньше. Пули, казалось, имели меньший эффект, чем обычно, взрывы просто заставляли большинство демонов хихикать, а любой орк, который подходил слишком близко, оказывался подвержен ужасающим болезням. Очень быстро стало ясно, что если они останутся сражаться, то болезни унесут их еще до того, как они успеют нанести значительный урон.

Чумоносцы, с их ржавыми клинками и заразным прикосновением, распространяли болезни и разложение с каждым взмахом. Орки, раненные в бою, быстро поддавались ужасным инфекциям, их тела раздувались и гнили, даже когда они пытались сражаться. Кажется, именно в этот момент орки осознали свою ошибку, потому что умереть на поле боя – это честь, но медленно гнить заживо, не имея возможности что-либо сделать, ужасно и унизительно. Звери бога Хаоса, с их огромной массой и выносливостью, прорвались через ряды орков, оставляя за собой следы едкой слизи. Хаослинги, хотя и маленькие, роились над орками, их крошечные когти и зубы распространяли всевозможные отвратительные заразы, которые заставляли даже этих крепких воинов выблевывать свои внутренности. Это была не просто смерть в бою, о которой мечтало большинство орков. Это была своего рода долгая, изнурительная пытка, в которую они никогда не хотели бы попасть.

Орки, несмотря на всю свою любовь к битве, не были готовы справиться с таким врагом. Их упрощенная тактика и опора на грубую силу были неэффективны против стойкости демонов и коварной природы их атак. Их энергия Waaagh!, психическая сила, которая давала им силу в бою, казалось, дрогнула перед лицом развращающего влияния Варпа, ослабляя их и без того неудачные атаки. Они постепенно слабели в силе, теряли воинственный нрав и вскоре становились такими же несчастными, как рабы, может быть, даже хуже.

По мере распространения демонического вторжения «Деффбринга» превратилась в хаотичное трехстороннее поле битвы. Орки сражались с демонами, демоны нападали на всех, а рабы, оказавшиеся между ними, боролись за свое выживание. Это была свободная для всех, жестокая борьба, где единственным правилом было убить или быть убитым. У всех были разные цели, рабы просто хотели выжить в надежде на лучшую жизнь, орки, осознав, что они натворили, изо всех сил пытались дать отпор силам хаоса, но орков осталось не так много, чтобы что-то изменить, последователи хаоса, тем временем, просто пытались заполучить орков или рабов для жертвоприношений своему богу, чтобы обрести больше силы.

Коридоры и помещения корабля оглашались звуками битвы: ревом боевых кличей орков, гортанным песнопением культистов, тошнотворным хлюпаньем разрываемой и разлагающейся плоти и криками умирающих. Воздух был густым от зловония крови, масла, разложения и едкого привкуса Варпа. Коридоры были скользкими от запекшейся крови всех мыслимых цветов, от ярко-зеленого до темно-красного.

Кель, Элара и Терон оказались втянутыми в этот водоворот. Они двигались сквозь хаос как один, маленький островок здравомыслия в море безумия. Кель, чей гаечный ключ теперь был дополнен заостренным куском металлолома, сражался с отчаянием загнанного в угол животного. Он отбрасывал культистов в сторону, их больные тела оказывали мало сопротивления, и даже сумел свалить нескольких слабых демонов меткими ударами по их деформированным головам. Элара, вооруженная самодельным шилом, сделанным из куска сломанной трубы, использовала свою ловкость и знание корабля в своих интересах ведя их по скрытым проходам и избегая крупных сражений. Она атаковала из тени, нанося удары по открытым областям, чтобы вывести из строя, не рискуя затягивать бой. Терон, хотя и был физически слаб, использовал свой интеллект, чтобы направлять их, определяя слабости демонов и предупреждая их о надвигающихся опасностях. Ему также удалось подобрать несколько брошенных гранат, которые он использовал, чтобы отвлекать и расчищать им путь. Все трое прекрасно понимали, что в одиночку они не смогут выжить и чего-то добиться, они должны держаться вместе до самого конца.

Они стали свидетелями сцен невообразимого ужаса: рабов, разорванных демонами, орков, поддающихся ужасным болезням, культистов, предлагающих себя Варпу в безумии религиозного экстаза. Они увидели группу рабов, обезумевших от страха, которые набросились друг на друга с самодельным оружием, их глаза были наполнены ужасающей пустотой. Они увидели Орка, чье тело было изуродовано болезнью, но он продолжал сражаться, даже когда его плоть гнила на костях, движимый первобытным желанием убивать до последнего вздоха.

Посреди этого хаоса культисты, во главе с все более чудовищным Малкором, продолжали свои усилия по полному открытию разлома, чтобы полностью объединить «Деффбринга» с Варпом. Они верили, что это была высшая форма вознесения, последний шаг на их пути к единению со своим извращенным богом. Все, что им нужно было сделать, это продолжать в том же духе, выживая и убивая достаточно долго, чтобы обеспечить завершение ритуала. Требовал ли их «бог» их жертв или просто хотел войти в это царство, было неизвестно, но ждать осталось недолго.

По мере того, как корабль все больше погружался в безумие, Кель понял, что их первоначальной цели – просто прервать деятельность культа – уже недостаточно. Им нужно было бежать. Им нужно было покинуть этот корабль, прежде чем его поглотит Варп, забрав их всех с собой. Если они сейчас хотя бы замешкаются, то смерть будет гарантирована.

Но сама идея побега казалась невозможной, повсюду слышались шаги и звуки сражений, столкновение с толпой врагов означало верную смерть, каждый шаг давался с трудом из-за того, что они не знали до конца дорогу, многие проходы были заблокированы или разрушены во время боя. Хорошо, что Элара шла сюда и хоть немного направлялась.

«Спасательные капсулы», – сказал Кель, его голос охрип из-за грохота битвы. «Мы должны добраться до жизнеподза». Эта небольшая группа рабов должна была бежать любой ценой.

Столпотворение было абсолютным. «Деффбринга» стала микрокосмом вечной войны между Империяом и Хаосом, жестокой, беспощадной борьбой за выживание, где границы между здравомыслием и безумием, жизнью и смертью были размыты до неузнаваемости. И среди этого хаоса небольшая группа рабов, движимая отчаянной надеждой на свободу, прокладывала себе путь к неопределенному будущему. Каждый из них понимал, что будущего может и не быть вовсе, и они могут даже не дожить до завтрашнего дня.

Глава 7: Искра надежды

Среди бурлящего хаоса и отчаяния загорелся проблеск надежды. Кель, лицо которого было покрыто грязью и кровью, глаза горели яростной решимостью, отказывался позволить надвигающейся тьме поглотить его. Он видел слишком много смертей, перенес слишком много страданий, чтобы просто сдаться. Он был выжившим, бойцом, и он не позволит «Деффбринга» стать его могилой. Они будут сопротивляться до самого конца, пока не появится хоть какой-то шанс на спасение.

Он начал объединять других неиспорченных рабов, тех, кто сопротивлялся соблазну Оскверненной Жатвы, тех, кто все еще цеплялся за свою человечность. Это было нелегко. Многие были сломлены, их дух был подавлен ужасами, свидетелями которых они стали. Другие были просто слишком напуганы, парализованы явными масштабами демонического вторжения и жестокостью орков.

Но Кель упорствовал. Он двигался по коридорам и скрытым подпольям корабля, маяк неповиновения среди безумия. Он говорил с ними не о славе или победе, а о выживании, о побеге. Он предлагал им не пустые обещания, а шанс, пусть и слабый, покинуть корабль живым. Неизвестно, откуда в Кейле взялась эта решимость и желание не сдаваться, он был словно путеводная звезда для других рабов, возможно, он просто не хотел принимать реальность и боролся с ней любыми доступными ему способами, собирая вокруг себя единомышленников, хотя ситуация с каждой минутой становилась все хуже, так зарождались искры надежды, в умелых руках надежда становится мощным инструментом, способным придать сил в трудные времена.

«Мы не можем сражаться со всеми», – убеждал он хриплым, но полным убежденности голосом. «Орки, демоны… неважно. Наш единственный шанс – выбраться отсюда. Жизне-подзы – они наша единственная надежда». Его слова отозвались, хотя поблизости были слышны звуки боя. Его прошлое как Имперского гвардейца придало его словам авторитет, который прорезал страх и отчаяние. Он говорил с убежденностью человека, который смотрел смерти в лицо и отказывался моргать. Он использовал остатки своих сил и авторитета, чтобы получить хоть что-то от отчаявшихся людей.

Его слова, хотя и простые, начали оказывать эффект. Они говорили о первобытном инстинкте выживания, который даже ужасы «Деффбринги» не смогли погасить. Медленно, неуверенно к нему начали присоединяться другие рабы. Бывший шахтер, чье лицо было покрыто шрамами, но в глазах все еще теплилась искра неповиновения. Молодая женщина, потерявшая семью из-за культа, но отказавшаяся присоединиться к ним. Седой старик, который видел слишком много смертей, но все еще цеплялся за надежду на жизнь за пределами корабля. Затем присоединилось еще много людей, пока группа не набрала почти 20 человек, 20 отчаявшихся душ, готовых на все, чтобы выжить.

Элара, всегда практичная, шагнула вперед. «Я знаю этот корабль», – сказала она тихим, но твердым голосом. «Я знаю, где находятся жизне-подзы. Но это будет нелегко. Они на дальней стороне корабля, за главными логовами орков, может быть, даже рядом с тем местом, где они устраивают свои пиры. Нам придется пробиваться». И она была права. По ее расчетам, дорога будет очень сложной, и не все смогут дойти до конца, но если они останутся здесь, то погибнут абсолютно все, даже те, кто сдастся хаосу, их смерть будет ужасной, поэтому люди слушали Элару и Кела.

Терон, бледный, но с острым умом, добавил: «Нам нужен план. Мы не можем просто так вслепую атаковать. Нам нужно использовать то немногое, что мы знаем об орках и демонах, в своих интересах. Нам нужно быть умными, а не только сильными». План состоял в том, чтобы использовать все, что под рукой, буквально все, что они могли найти и унести, любой кусок железа или сломанную трубу, все это пригодилось, каким бы плохим ни было оружие, это все равно было лучше, чем сражаться голыми руками, но оружия было не так уж много. Они также понимали, что лучше избегать сражений как можно чаще. В каждом бою они теряли то или иное оружие, которого и так не хватало и которое легко ломалось или было неэффективным, сражения наносили урон группе и оставляли некоторых неспособными продолжать движение, все их ресурсы были крайне ограничены.

И поэтому был выкован план, рожденный из отчаяния и подпитываемый слабым проблеском надежды. Они использовали знания Элары о планировке корабля, чтобы перемещаться по менее посещаемым маршрутам, избегая основных скоплений орков и демонов. Они использовали бы понимание Тероном слабостей своих врагов в своих интересах, нацеливаясь на более медленных, более уязвимых Чумоносцев и избегая более крупных, более сильных зверей бога Хаоса, заставляя более крупных врагов сражаться друг с другом, чтобы отвлечь внимание от своей группы. И они полагались бы на лидерство и боевой опыт Келя, чтобы держать их вместе, чтобы дать им мужество встретиться с ужасами, которые их ожидали. Их скудное снаряжение не могло бы выиграть им битву, но, двигаясь осторожно и нанося быстрые удары, они могли бы избежать слишком больших потерь.

Они собрали то немногое оружие, которое у них было могли найти: гаечные ключи, трубы, куски цепи, все, что можно было использовать для дубинки или удара. Они мастерили самодельные доспехи из кусков металла и кожи. Это была разношерстная группа, пестрое собрание выживших, но их объединяла общая цель: спастись от «Деффбринга» и добраться до лайф-подза.

Когда они готовились отправиться в путь, Кель посмотрел на лица тех, кто присоединился к нему. Он видел страх, да, но он также видел решимость, отказ сдаваться, искру того же огня, что горел внутри него. И он знал, что что бы ни случилось, он не подведет их, он не мог. Каждый из собравшихся людей чувствовал прилив сил от того, что они были вместе, а не одни. Надежда всегда давала им силы прожить еще один день, идти вперед к неизвестному, никто не знал, что их ждет дальше.

«Хорошо», сказал он, его голос был наполнен новой решимостью. «Давайте двигаться. И помните, мы держимся вместе. Мы прикрываем друг друга. Мы – все, что есть у друг друга. Мы пройдем через это вместе или не пройдем вообще. Ради Императора и ради будущего, которое мы все хотим видеть». Каждый кивнул в ответ и попытался как можно тише двинуться к намеченной цели.

Они отправились в темноту, небольшая группа выживших, рискнувших проникнуть в сердце кишащего демонами корабля. Они знали, что шансы были против них. Они знали, что многие из них, скорее всего, не переживут путешествие. Но они также знали, что должны были попытаться. Пока была надежда, пока был шанс, каким бы слабым он ни был, они продолжали сражаться. Они будут сражаться за свои жизни, за свою свободу и за память о тех, кого они потеряли. Каждый выживший понимал, что может умереть в любую секунду, поэтому они дорожили тем, что имели, и представилась возможность: если они переживут этот кошмар, они начнут новую жизнь где-нибудь далеко и помогут другим выбраться из трудных ситуаций, чтобы им никогда, никогда не пришлось оказаться в такой ужасной ситуации, как этим выжившим на корабле.

Глава 8: Выкованные кровью

Путь к спасательным капсулам был погружением в водоворот насилия и ужаса. Каждый коридор, каждый перекресток, каждая камера стали полем битвы. Группа выживших, сплоченная отчаянием и ведомая Калем, сражалась с яростью, рожденной их волей к жизни. Они знали, что один неверный шаг означает смерть, и старались держаться вместе как единое целое.

«Деффбринга» была лабиринтом смерти. Воздух, густой от смрада разложения, крови и прометия, вибрировал от звуков постоянной битвы. Мерцающие огни отбрасывали гротескные тени, которые танцевали и извивались, затрудняя различение друга от врага. Некогда знакомые звуки корабля – лязг машин, рев двигателей – теперь заглушались криками умирающих, гортанным ревом орков и леденящими душу воплями демонов. Это была какофония из самого ада, и вы никогда не знали, откуда нападет враг, огромная орда врагов могла появиться из темноты в любую секунду, это был настоящий кошмар и испытание для всех.

Они двигались плотным строем, Кель впереди, его импровизированное оружие – гаечный ключ, соединенный с заостренным куском трубы – размытое движение, когда он расчищал путь через орды врагов. Элара, ловкая и быстрая, металась по флангам, ее заточка сверкала в тусклом свете, когда она целилась в открытые конечности и суставы их врагов. Она целилась в слабые места и схватывалась с более мелкими врагами, пока остальные держали линию. Терон, защищенный остальными, постоянно осматривал окрестности, его глаза метались от одной угрозы к другой, его разум лихорадочно пытался вспомнить фрагменты запретных знаний, которые могли дать им преимущество, одновременно передавая стратегии Кейлу и крепко держа гранаты, которые могли просто спасти им жизнь. Многие просто полагались на Келя, Элару и Терона, потому что эти трое были настоящей боевой силой. Хотя другие люди пытались сражаться, очень часто их атаки были неэффективны, потому что у людей просто не было сил пронзить кожу орков или шкуру демонов. Это приводило к травмам и требовало постоянного перераспределения сил, а время тикало и уходило с каждой секундой.

Их первая крупная встреча произошла в длинном узком коридоре, стены которого были скользкими от смеси крови и какой-то другой дурно пахнущей слизи. Орда Чумоносцев, их раздутые тела, воняющие болезнью, тащились к ним, их ржавые клинки капали вязким ихором. Каждый выглядел отвратительно, с наростами по всему телу, к которым вы определенно не захотите прикасаться.

"Терон!" – крикнул Кель сквозь грохот. "Что-нибудь?!"

Терон, чье лицо было бледным, но голос твердым, крикнул в ответ: «Огонь! Они уязвимы для огня! И цельтесь в глаза! Они медлительные, используйте это в своих интересах!» Он быстро распознал опасность, даже на расстоянии. Если бы эти существа приблизились, группа понесла бы серьезные потери, и вероятность побега резко упала бы.

Вспомнив слова Терона, Кель зажег сигнальную ракету, которую он спас ранее, и бросил ее в гущу приближающихся демонов. Эффект был мгновенным. Чумоносцы отпрянули от внезапной вспышки света и тепла, их больная плоть шипела и дымилась там, где их касалось пламя, это дало необходимую передышку, и группа начала методично прорываться, используя слабости врага, которые обнаружил Терон. Группа врезалась в них всем, что у них было, самодельное оружие поднималось и опускалось. Это было некрасиво, но эффективно. Один из рабов сумел повалить чумоносца на землю и несколько раз ударить его по голове камнем. Они сражались изо всех сил, независимо от того, насколько маленьким или незначительным он мог быть.

Битва была жестокой и отчаянной. Рабы, подпитываемые адреналином и первобытной волей к выживанию, сражались с яростью, которая удивила даже их самих. Они больше не были просто обычными людьми. Они были воинами, выкованными в горниле умирающего корабля, их человечность была испытана до предела. Кель двигался как одержимый, его оружие было вихрем смерти. Он пробил череп одному чумоносцу, затем нырнул под неуклюжий взмах другого, нанеся апперкот, который раздробил его челюсть.

Элара, используя свою ловкость в своих интересах, метнулась между медленно движущимися демонами, ее заточка находила бреши в их обороне. Она целилась в их глаза, суставы, в любое уязвимое место, которое могла найти. Она была подобна вихрю движения, смертоносной танцовщице среди неуклюжих ужасов. Это была ее область знаний, позволяющая группе медленно уничтожать орду, ограничивая при этом риск для себя.

Одна из рабынь, молодая женщина по имени Лира, потерявшая свою семью из-за культа, оказалась лицом к лицу с огромным зверем бога Хаоса. Существо, масса гнилой плоти и извивающихся щупалец, потянулось к ней когтистой рукой. На мгновение показалось, что она мертва, но, вспомнив, что она потерянная, девушка яростно взревела и напала, монстр не выдержал и отступил на мгновение, этого момента было достаточно для Кейла, в одно мгновение он разбил голову монстра.

Терон, из своей относительно безопасной позиции в середине группы, продолжал выкрикивать советы, его голос успокаивал среди хаоса. «Берегитесь хаослингов! Они набросятся на вас! Продолжайте двигаться, не позволяйте им окружить вас!»

Битва, казалось, длилась вечность, но в конце концов, последний из Чумоносцев пал. Группа стояла победителем, хотя и побитая и окровавленная, среди изуродованных трупов своих врагов. Они выжили, но они знали, что это только начало.

Они продолжали наступать, сталкиваясь с новыми очагами сопротивления: небольшими группами орков, обезумевших от демонического вторжения; стаями хаослингов, которые роились из теней, их крошечные когти и зубы были на удивление опасны; одинокие культисты, их тела были искажены и мутированы, их разумы были потеряны для шепота Варпа. Казалось, что они не продвигались ни на шаг. С каждым убитым врагом появлялось еще десять. Если бы они остановились, чтобы подумать, что враг быстро их задавит, и им некуда будет отступать, это могло бы легко закончиться прямо сейчас, если бы они позволили своему страху овладеть ими.

В одной особенно жестокой схватке они оказались в ловушке в большой комнате, единственный выход был заблокирован ордой орков и огромным мутировавшим Варбоссом, возглавлявшим атаку. Варбосс, чье тело было изрешечено теми же пульсирующими наростами, которые поразили орка во время ритуала, издал оглушительный рев и бросился в атаку, размахивая огромным зазубренным тесаком. Варбосс был намного сильнее оскверненного орка, которого они видели ранее. Очевидно, культ намеревался воспользоваться своим новым питомцем.

"Терон!" Кель закричал, едва отразив удар Варбосса, который едва не оторвал ему руку. «Есть идеи?» Они оказались в ловушке, возможно, это были их последние минуты жизни в этом проклятом месте.

Терон, осматривая помещение, крикнул в ответ: «Энергопроводы! Они перегружены! Если мы сможем их перерезать, это может вызвать цепную реакцию!»

Увидев возможность, Элара бросилась к массивным энергопроводам, которые тянулись вдоль стен помещения, ее кинжал сверкнул, когда она перерезала толстые кабели. Полетели искры, и воздух наполнился запахом озона. Варбосс, отвлеченный действиями Элары, повернулся к ней, давая Кейлу необходимое ему открытие. Они выиграли для своей группы немного времени. Им просто нужно прорваться прямо сейчас, иначе у них может не быть второго шанса вообще.

С ревом Кель бросился на Варбосса, нацелив свое оружие на открытые, пульсирующие наросты существа. Он ударил своим оружием в Варбосса, и тот издал вой боли, когда его плоть разорвалась и сочилась дурно пахнущим ихором, часть которого брызнула на пол, заставив его зашипеть. Существо споткнулось, его движения стали хаотичными. Имея преимущество, Кель обрушил на зверя удар за ударом, заставив его медленно отступать.

Другие рабы, увидев свой шанс, присоединились к драке, рубя по ногам существа, пытаясь сбить его, молодая женщина схватила трубу и начала яростно бить орка, вкладывая все свои силы, вскоре орк лежал на земле. Кель нанес завершающий удар, теперь спокойный орк поблагодарил героев за освобождение его от оков хаоса, прежде чем он закрыл глаза и испустил последний вздох.

Внезапно помещение сильно содрогнулось. Энергопроводы, перерезанные Эларой, перегрузились, создав цепную реакцию, которая разорвала помещение. Взрывы сотрясли корабль, и орки были отброшены назад, многие из них были раздавлены падающими обломками. Каким-то чудом большая часть группы осталась невредимой, и хотя у них были новые порезы и синяки, они выжили.

Группа, избитая, но не сломленная, вышла из камеры, оставив позади изуродованные останки своих врагов. Они выжили, но цена была высока. Несколько из них пали, их тела забрали ужасы «Деффбринга». Их нынешнее продвижение было медленным, слишком медленным, но пока они могли свести свои потери к минимуму, у них все еще был шанс достичь безопасности.

Пока они двигались дальше, Кель смотрел на лица оставшихся выживших. Они были истощены, окровавлены и покрыты шрамами, но в их глазах все еще горел огонек решимости. Они были выкованы в крови, закалены ужасами корабля, и они не собирались сдаваться. Кель думал о своих павших товарищах. Кель молча поклялся, что вытащит всех, что не позволит их смерти быть напрасной.

Они больше не были просто рабами. Они были воинами. Они были выжившими. И они собирались добраться до спасательных капсул, чего бы это ни стоило. Никто не хотел сдаваться, все шли вперед изо всех сил, у них еще были силы для последнего рывка, и теперь вопрос был в том, быть или не быть. Каждый из них решил, что сейчас самое время.

Глава 9: Потеря и жертва

«Деффбринга» была беспощадным мясником, с каждым шагом уничтожавшим выживших. Каждая битва, каждая встреча уменьшали их численность, мрачное напоминание о жестокой реальности их положения. Они не были героями, отправляющимися в великий крестовый поход; они были обычными людьми, попавшими в ужасную борьбу за выживание, где каждая победа давалась дорогой ценой. Группа пыталась приспособиться, чтобы выжить, но их потери росли, тяжесть каждой потери давила на них, толкая вперед. Чем ближе они приближались к цели, тем сложнее было продолжать двигаться, даже несмотря на это, все старались выложиться по полной.

Одним из первых, кто пал, был старик, Ритрик. Он был шахтером до того, как его захватили орки, его тело ослабло за годы тяжелого труда, но его дух был на удивление силен. Он присоединился к группе Келя, цепляясь за надежду увидеть свой родной мир в последний раз. В стычке с группой культистов он получил отравленный клинок в живот. Он умирал медленно, мучительно, его тело сотрясали спазмы, его глаза наполнились ужасающим осознанием собственной смертности. Его смерть послужила звонком, стало ясно, что никто не в безопасности, и любой может умереть в любой момент.

Затем была молодая женщина, Лира, которая сражалась с такой яростью после того, как потеряла свою семью из-за культа. Она была источником вдохновения для других, символом стойкости перед лицом невообразимой утраты. Она пала во время отчаянного рывка через открытую местность, попав под перекрестный огонь между группой орков и стаей хаослингов. Случайный выстрел из орочьего шута разорвал ей горло, оборвав ее жизнь в одно мгновение. Ее смерть стала ударом по моральному духу группы, суровым напоминанием о том, что даже самые сильные из них могут пасть. Все замолчали, потому что никто не мог смириться со смертью своей подруги, она так яростно боролась за шанс жить, что ее смерть казалась особенно несправедливой по отношению к другим.

Но сильнее всего его поразила смерть Брана, бывшего Имперского гвардейца, как и Кель. Они сблизились во время своего пребывания на «Деффбринге», делясь историями своих прошлых жизней, надеждами и страхами. Бран был скалой, устойчивым присутствием среди хаоса, человеком, на которого Кель всегда мог положиться. Они не были лучшими друзьями, но благодаря этому хаосу они стали довольно близки.

В узком коридоре они попали в засаду группы мутировавших культистов, их тела были деформированы и скручены силой Варпа. Эти культисты были намного сильнее и быстрее других, с которыми они сталкивались, и они сражались с ужасающей, неестественной ловкостью. Один из них, громадная фигура с несколькими руками, заканчивающимися острыми как бритва когтями, бросился на Келя, прорвав когтями его самодельную броню. Но откуда ни возьмись, Бран вмешался, оттолкнув Келя, получив смертельный удар и шанс для Келя сбежать и продолжить возглавлять группу. Кель быстро оправился, увидев, что Бран получил удар, который не должен был получать, и атаковал со всей своей силой.