Магическое растениеводство средней полосы. Теория бесплатное чтение

Глава 1. Никогда не смотрите в глаза злому духу

2 января

Рабочий день Феликса начался обычно.

Он прошел по коридорам через все Министерство Магии, совершенно безлюдное утром второго января, проехался в пустом лифте, поднялся по паре гулких лестниц. Разномастные министерские двери, узнавая стажера, открывались перед ним сами собой.

Последней открылась дверь с табличкой «Редакция» и приколотым на канцелярский гвоздик листком с цитатой из «Методички по технике безопасности для магически одаренных»:

«Никогда не смотрите в глаза вампиру или чёрной ведьме. Их взгляд приносит несчастье.

Более прочих опасайтесь злых духов. Они запечатлеют жертву за один удар сердца и далее ждут момента, когда та будет слаба и беспомощна. Тогда дух окажется рядом и непременно выпьет вашу силу и вашу душу.

Но даже тогда он не успокоится. Дух станет ещё злее, ведь ни одна выпитая душа не вернет ему смертного тела!»

Феликс скользнул взглядом по ценному, но, для магически неодаренного, совершенное бесполезному назиданию, шагнул внутрь кабинета и встретился взглядом со злым духом.

Дух выглядел неказистым человечком, одетым одновременно нелепо и солидно: кожаная жилеточка тонкой выделки поверх холщовой рубашечки с вышитым воротом. Но ногах – суконные штанишки, на голове – вязаная шапочка с пышным помпоном. Росточком человечек был с небольшую собаку. Из-под шапочки торчали курчавые серебристые волосы, плавно переходящие в бакенбарды, и ниже – в длинную, до колен, бороду. На маленьких ручках у духа были перчатки из тонкой кожи, на ножках – остроносые ботиночки с загнутыми носами. Злой дух был зол.

Даже нет! Судя по тревожно мигающим красным огонькам в мутно-зеленых глазах, дух был в ярости.

Увидев Феликса, он нетерпеливо подпрыгнул на столе, свалив на пол стопку отпечатанных на принтере листов, завращал безумными глазами и соскалил злобную гримасу.

– Доброе утро, Селиверст, – поздоровался Феликс, – и я рад тебя видеть.

Феликс подобрал бумаги, оказавшиеся черновиком статьи с рекламой весеннего шабаша в Подмосковье, согнал духа со стола и принялся за работу. Перед новогодними праздниками он не успел подготовить новый номер и единственный из всего Министерства вышел работать в выходные.

Селиверст полежал на полу, повздыхал, задумчиво почесывая серебристую бороду, подождал, пока стажер приберется на рабочем месте и залез обратно – развалился на краю стола, попинывая ножкой партию черновиков к еще не надписанным статьям.

Феликс сделал вид, что не замечает пакостничества и продолжил раскладывать бумаги по стопочкам.

В кабинете на двух человек он был совершенно один. Его начальница – Зинаида Николаевна Клейнмихель, ведьма и заместитель Министра Магии, сегодня не пришла. А значит, Селиверста, скучавшего в пустом Министерстве две праздничных ночи, лучше не провоцировать.

Говорят, ведьмы – коварные, а вампиры – кровожадные. Это все ерунда. Попробуйте успокоить расшалившегося домового! Вот кто выпьет всю вашу кровушку и скушает мозги ложечкой из кукольного сервиза.

Феликс был уверен: расшалившегося Селиверста он не остановит. Он – обычный человек и работает в маг. редакции «Нового Аркаима» только благодаря собственному уму и трудолюбию.

О последнем ему редко говорили. О том, что он – человек без единой капельки магии, напоминали постоянно.

Против ярости древнего духа у Феликса была только надежда, что домовой помнит о запрете Зинаиды Николаевны. Та настрого запретила Селиверсту издеваться над лишенным магии стажером.

Селиверст, похоже, не забыл. Не стал кидать из шкафов папки с секретными документами (как на прошлой неделе), не стал бегать по стенам и потолку (как в их первую с Феликсом встречу) и даже не стал подвывать раненым волком (хотя баловался этим пару раз на дню).

Попинал еще немного черновики, прыгнул на пышно украшенную подвесками люстру. Задумчиво покачался на ней, подозрительно похрустывая. Феликс очень надеялся, что собственными воображаемыми косточками, а не антикварным хрусталём. После чего ловко зацепился ногами за изогнутые трубки, свесился головой вниз, и, придерживая маленькой ладошкой сказочную кудрявую бороду, затянул известную Феликсу песню:

– О-о-о-о-о-о-обижают сиротинушку! О-о-о-о-о-о-обижают несчастненького! Не дают житья-бытья! Не дают житья-бытья! Как мне быть? Где мне жи-и-и-ить?

Вопросы были риторическими.

Древний дух, самоназвавшийся Селиверстом Игнатичем, жил в глухих лесных селениях по обеим берегам реки, позже названной Москвой, за сотни и сотни лет до появления князя Юрия Долгорукого, которому вдруг понадобился сторожевой острог по северному краю русских земель.

Самоназвавшимся Селиверст был потому как настоящего своего имени он никому и никогда не называл, считая, будто само знание этого тайного изначального имени позволит раскрыть некую подлинную сущность домового и навеки поработить, чего духу совершенно не хотелось.

Князя же Селиверст любил помянуть дурным словом – тихонько, чтобы Зинаида Николаевна, бывшая Долгорукому дальней родственницей, не услышала и, упаси старые боги, не оскорбилась.

– С него и началась ента ваша цивилизация в моей земле-то, – ворчал домовой, – ни житья, ни бытья с нее нету!

Домовой, как выяснил Феликс, отчасти был прав. Древних духов правда стало меньше – они откочевали на восток, в горы и глухие сибирские леса. С другой стороны, Селиверст сам выбрал остаться здесь, в Московии.

Собирал подношения с крестьян, шкодничал и изводил недостаточно щедрых бесконечными ночными разговорами и фирменным воем волчьего подранка.

В двадцатом веке деревянные домики начали сдавать панельным многоэтажкам.

Неразумных крестьян, на эмоциях и искренней вере которых проживал Селиверст, переселили в крохотные квартирки и начали принудительно образовывать.

Селиверст кочевал от дома к дому, «побираясь», как он выражался, «на последних деревенских». В середине двадцатого века, во время большой послевоенной стройки, пожравшей последнюю «его» деревню, дух, голодный и злой, заявился в Министерство Магии – жаловаться колдунам на произвол и «ущемление территориальных прав».

Жаловаться ему понравилось, даже очень. Полсотни лет домовой бродил по кабинетам, изводя Министерских магов рассказами о вреде мирового прогресса, требованиями переселить его в приличную деревню на свежий воздух и отменно питаясь их эмоциями, пока, совсем недавно, не нарвался на Зинаиду Николаевну.

Ведьма, общества которой он разумно избегал все предыдущие годы, быстро нашла три десятка предложений о поселении в подмосковных многоэтажках и какой-то ведьмовской хитростью взяла с Селиверста обещание выбрать одно из предложенных мест, а до тех пор не покидать этого кабинета.

Дух взвыл в прямом смысле слова, когда понял, что вместо всего Министерства у него теперь одна неприступная ведьма, человеческий стажер с на удивление крепкими нервишками, да их редкие посетители (которые в скором времени и вовсе перестали заглядывать в кабинет, предпочитая решать вопросы по телефону или подкарауливая сотрудников редакции в длинных министерских коридорах).

– Свежий воздух, река, лес! Далеко от шумных дорог и пыли, – рекламировала Зинаида новые районы, – а люди какие! Заглядение!

Но Селиверст намертво подсел на деликатесный коктейль эмоций и магии, потому тянул время как мог, неизменно находя причину остаться среди колдунов и ведьм: то ему видовой состав леса в новом районе не нравился («дубы люблю, а там одни тополя, фу, пух от них да срамота!»), то близость аэропорта («как жить-то! шумит, страсть!»), то отсутствие коров на окрестных полях («а где они молочка возьмут мне свежего? Я пакетное пить не буду!»).

По поводу пакетированного молока Феликс с Селиверстом был полностью согласен, но проживание домового в редакции не одобрял.

Каждое утро древний дух устраивал концерт, подпитываясь стажерским раздражением. А если Зинаида уезжала во внезапные и очень секретные командировки по важным маг. делам, он и вовсе скакал по стенам и качался на шикарной люстре, да так активно, что однажды чуть не обрушил её вниз.

Потому-то утром второго января Феликс ожидал от оголодавшего духа большей прыти и готовился к худшему, но тот еще немного покачался на люстре, а после и вовсе спустился вниз, чинно уселся в уголок и умолк.

Выглядело это крайне подозрительно. Так скромно Селиверст вел себя только в обществе Зинаиды, но ведьмы в кабинете точно не было.

Феликс глянул на стол напротив. Если у стажера дух навел безобразный бардак, то у Зинаиды Николаевны документы лежали двумя ровными стопочками. Ровно так, как начальница оставила их в последний рабочий день.

В одной стопочке была его, Феликса, курсовая по магическому растениеводству, почти готовая к отправке в магический университет. До защиты было еще полгода, и сама она была, со слов ведьмы, была «откровенной формальностью», необходимой для полноценного зачисления в Министерство.

Предмет был самый простой из возможных, тема – «элементарная» (с её же слов). И самое главное – это был практически единственный предмет, который можно было сдать, не обладая внушительной магической силой.

Стопочка побольше и попышнее – портретики и подколотые к ним резюме многочисленных родственников Петра Петровича, Министра Магии. Резюме на должность редактора. На его, Феликса, будущую должность!!!

Он усмехнулся. Когда пришло первое резюме, он чуть не выронил из рук чашечку с только что сваренным Зинаидой кофе.

Попал на стажировку в Министерскую редакцию, а ему уже ищут замену??

– Не обращай внимания, – ободряюще улыбнулась ведьма, – у нас всегда так.

Маги живут долго. И детей у них бывает – сколько захочется. Браки стараются заключать между кланами. Такая традиция, чтобы не терять силу. Стоит появиться сильному мальчику или девочке, как они чуть ли не с пеленок помолвлены и… устроены на работу! Где могут пребывать сотни лет или пока не надоест.

Сильных мальчиков и девочек много. Средненьких – еще больше. Слабеньких – множество! И всех их заботливые родичи мечтают пристроить сперва в магический университет, после – на хорошую работу. Министерство Магии неизменно возглавляло список «хороших работ».

– Разве нет мест получше? – спросил Феликс, когда стопочка резюме выросла на пару сантиметров.

– Есть, – ответила ведьма, вскрывая толстый конверт, запечатанный черной сургучной печатью с распахнувшим пасть драконом, – во дворце. Но там официальная очередь, в которой учитывается титул, звание и родство с правящей фамилией. Этих, – она кивнула на стопочку, – возьмут разве что в дворцовые привратники.

Стоило в Министерстве Магии открыться новому отделу – редакции магического издания «Новый Аркаим», как об этом узнали мамки, няньки, дядьки и прочие заинтересованные в устройстве ненаглядных чад лица.

А когда узнали, что вакантную должность занимает обычный человек…

Пока Феликса спасал авторитет начальницы. Заявиться к самой Зинаиде Николаевне Клейнмихель с просьбой пристроить племянничка, доченьку или внучка стеснялся даже Министр.

Феликс старался не думать, что будет, когда он защитит курсовую, закроет стажировку и будет принят в штат министерской редакции.

По плану Зинаиды, уже к концу года она собиралась переложить на ценного сотрудника весь груз собственных редакторских дел и полностью отдаться секретным расследованиям и загадочным магическим делам, по которым уже сейчас изрядно пропадала.

Возможный карьерный рост выглядел одновременно соблазнительно и опасно. Как любой взлёт, он открывал перспективы сверху, но и падать, при оказии, должно было быть больнее и обиднее. Особенно, если причиной падения будет не реальный прокол, а невинная селиверстова шалость духа, против которого «бессильный человечек» (как назвал его пакостник в первую встречу) был бессилен.

Вот сожжет рукописи перед сдачей номера и что? Останутся колдуны и ведьмы без рекламы новых магических притираний и новостей о здоровье его магператорского высочества. Тем более, подобный опыт у Селиверста уже имелся: дух «немношко поиграл с огоньком» и вот Феликс выходит на работу в новогодние каникулы – дописывать и восстанавливать пожжёное.

«В этот раз успеваю, – подумал стажер, перекладывая исписанные белые листы, – пока успеваю!»

О том, что успевает он только благодаря неделе выходных, на которые всё в Министерстве замерло, и которых в следующий поджог может и не быть, думать не хотелось.

Феликс вернулся из воспоминаний прошлого и пугающих мыслей о возможном будущем обратно во второе января, покосился на подозрительно притихшего домового. Тот притих еще подозрительнее.

Стажер хотел уже заняться черновиком какой-то очень важной рекламной статьи о новом сорте белого миорского вина, как дверь бесшумно распахнулась.

В кабинет влетела Зинаида Николаевна. Румяная, будто с мороза, она выглядела моложе своих обычных тридцати. Скинула с плеч легкое осеннее пальто, которое тут же подхватил совсем поскучневший Селиверст.

Ведьма была одета в тонкое шерстяное платье, длинное, в пол. Как обычно, черного цвета. На ногах у нее были черные лаковые туфельки, совершенно не по московской зиме открытые и легкие.

Черная с серой седой прядью коса, длинная, до колен, обыкновенно туго собранная волосок к волоску, чуть растрепалась. Это показалось Феликсу необычным.

Он привстал, приветствуя начальницу.

– Алекс, чем занят?

Ведьма бросила на стол лаковую сумочку, насыщенно красную, в цвет любимой ведьмой помады. Запахло сандалом и корицей.

– Да, собственно, ничем.

Феликс отодвинул в сторону исписанные листы – статья почти не пострадала от огня, только края немного почернели, но вполне пристойно написанный текст был цел, оставалось лишь исправить слово «БОЖЕственное», которое со стороны заказчика кто-то (будто специально!) вставил в каждом абзаце, выделив дополнительно первые четыре буквы, так что мельком статья читалась как пестрое «БОЖЕ, БОЖЕ, БОЖЕ, БОЖЕ». Работы впереди было немного – заменить хвалебное «БОЖЕственное» на менее приторные синонимы и в номер.

Гораздо интереснее было узнать, что Зинаида делает на работе утром второго января, в день, когда её в Министерстве быть точно не должно.

Начальница улыбнулась теплой, домашней улыбкой. Неуловимыми движениями поправила выбившиеся из прически прядки. Коса тут же приняла свое обыкновенное безупречное состояние. Ведьма сверкнула глазами, как она обычно делала, когда смотрелась в зеркало в соседнем кабинете (обыкновенное дело, Феликс уже привык, что она может смотреть через стену, хотя поначалу нервно дергался).

Домовой с непривычки нервно дернулся, но вовремя заметил движение Зинаиды Николаевны, успел сориентироваться и услужливо отодвинуть стул за мгновение до того, как ведьма на него элегантнейшее опустилась.

– Алекс, – Феликс терпеть не мог, когда его звали Феликсом и начальница с самой первой их встречи звала его «любимым» именем, – предположим, произошло весьма странное убийство магического характера. Убит мужчина. Убийцы нет, свидетелей нет. Магический след не обнаружен.

О, это было интересно! Зинаида редко рассказывала о «секретных делах», на которые отлучалась.

Он знал только, что они связаны с прорывами магии в мир людей. Если свидетеля магической аномалии можно было убедить, уговорить, или стереть память, тут работала Зинаида. Если новости о магии просачивались в человеческие газеты или интернет, этим занимался «отдел маскировки новостей». Они придумывали «обыденное объяснение»: русалок в Ладожском озере маскировали воздействием паленого алкоголя, замеченных в подмосковном небе ведьм на метлах – миграцией журавлей, а колдующих при свидетелях магов (и такое бывает, хоть и запрещено!) – достижениями современной науки и техники.

Иногда ведьма задавала ему загадки-«задачки». Всегда внезапно, без подготовки. По договоренности Феликс должен был «сдавать задачки» также быстро, с ходу, без раздумий.

Зачем ей это – он не знал. Однажды она обронила, что ей нравится его подход и оригинальный образ мыслей, но ни до, ни после она не говорила, как использует его ответы.

Со временем стажер перестал удивляться «задачкам» и даже научился узнавать тот «задачный тон», которым она их озвучивала. Голос ведьмы менялся, становился чуть тише, немного вибрировал.

– Допустим… – неуверенно начал Феликс, – мужчина пришел в парк, присел на качельку и неудачно упал.

Информации было мало. Главным условием решения «задачки» было замаскировать нереальные события реальными, внешне достоверными, нормальными и обычными. В которые поверят люди и которые, что самое главное, не должны никоим образом, намекать на магической характер инцидента.

– Не выйдет, – покачала головой Зинаида, – это солидный джентельмен. Он не полез бы на качель.

– Хорошо, – Феликс принял к сведению и предложил новый вариант, – зашел в бар, началась пьяная драка, хулиганов выгнали и уже в парке они его догнали.

Зинаида звонко расхохоталась, прикрывая яркие губы ладонью.

– Не подходит, – возразила она, – убитый был сильным магом, мог положить роту солдат.

Задачка была нетипичной. Значит, событие нужно замаскировать не только от людей, но и от магов?

– Тогда нужно что-то совершенно банальное, – решил Феликс, – когда это произошло?

– Первого января, в новогоднюю ночь.

– Хм, – задумался стажер, – шел с корпоратива через парк, поскользнулся, упал, тюкнулся о камешек головой.

– Головой… парк… хорошая версия, – кивнула Зинаида и что-то застрочила в телефон, – спасибо.

Судя по реакции ведьмы, «задачка» была решена.

Феликс вернулся к статье о свойствах редчайшего магического вина и даже успел вычеркнуть из неё всё «БОЖЕственное», как в кабинет постучали. Из-за шкафа высунулся крайне заинтересованный кончик селиверстова носа.

Зинаида с удивлением посмотрела на Феликса, мгновением позже – на домового. Селиверст мгновенно оценил ситуацию и втиснулся обратно в зашкафье. Стук повторился.

– Войдите, – сказала Зинаида Николаевна.

Дверь осторожно открылась.

Глава 2. Порядок отчисления из магуниверситета

В кабинет вошла девушка, худенькая и стройная, с тонкой, почти детской фигуркой, затянутой в длинное зимнее платье зеленой шерсти с тоненькой белой вышивкой по краю подола. К груди она прижимала черную кожаную папочку с торчащим из неё белым краешком стопки бумажных листов.

Кончики её зимних сапожек были мокрыми, но без разводов ядрёного московского реагента. На плече блеснула пара белых шерстинок. Еще пару минут назад она явно была в шубке, которую оставила в гардеробе на первом этаже Министерства.

«Посетительница, – определил Феликс: среди чиновниц он её не видел, – судя по одежде – живет среди магов».

В Москве девушка могла одеться так на Хэллоуин или карнавал, но не на прием в Министерство. В отличие от редких приезжих из Зауралья. Там располагалась Восточная часть Магической Империи, скрытая от простых людей. И там, в числе прочего, носили традиционные костюмы.

Лицо девушки было юным – обыкновенное дело, так с ходу возраст у магов не определить.

За время работы в Министерстве Феликс понял только, что у старых колдунов и ведьм иное выражение глаз.

Взгляды у «стариков» с юными лицами были пронзительными, чуть горькими. Видели они что-то такое, что навсегда изменило их.

Эта девочка смотрела с любопытством, глаза её искрились энергией и уверенностью. Она была той, кем казалась, – юной, совсем юной ведьмочкой с черными волосами, собранными в два пышных хвоста.

«Только ведьмы отращивают и с гордостью носят длинные волосы», – вспомнил Феликс наставления Зинаиды.

Волосы посетительницы доходили до плеч – короче Зинаидиных. А значит, та не была ни самой сильной в роду, ни старшей в семье.

– А я, – она уставилась на Феликса большими карими глазами и проговорила немного неуверенно, – я к Зинаиде Николаевне.

– Я здесь, – подала голос начальница.

Феликс подозревал, что Зинаида специально поставила стол сбоку, так, чтобы посетители, искавшие её, утыкались взглядом в стажера, посаженного прямо напротив двери. И которого они в одном кабинете с «той самой Зинаидой Николаевной» никак не ожидали видеть. Когда ведьма подавала голос, жданные (и не очень) гости нервно вздрагивали. Или не вздрагивали.

Девочка не ожидала. Вздрогнула, дернулась. Чуть не выронила папочку из рук. Извинилась, назвалась Дариной.

– Что же привело тебя, Дарина, в Министерство второго января?

«В день, когда в Министерстве никого не нет: все разъехались по родным, в отпуска, – подумал Феликс, – странно».

Зинаида смотрела на смущенную девушку спокойно.

«Изучает».

Дарина засуетилась. Феликс отложил неисправленную статью, поставил чайник.

Ведьмочка ужасно нервничала: она впервые была в Москве и, к тоже же, по важному делу – привезла Зинаиде Николаевне документ из Университета Штормов – учебного заведения для магов.

– Приказ об отчислении, – она протянула бумажку.

Зинаида склонила голову, пристально всматриваясь в лицо гостьи. Феликсу стало немного жаль девушку – под таким взглядом начальницы даже сам Министр Магии чувствовал себя неуютно. Юная ведьмочка, и без того нервно мнущаяся у министерского стола, вовсе побледнела. Рука с протянутой бумажкой мелко задрожала.

Черные блестящие глаза Зинаиды потемнели, будто растаяли ворота в только что пробуренные шахты.

Она протянула свою тонкую руку к предложенному листку. Пальцы Дарины, похоже, и вовсе свело от страха перед столичной ведьмой. Она не сразу догадалась выпустить документ и пару мгновений он подрагивал над редакторским столом, удерживаемый с двух сторон, пока госпожа Клейнмихель его не перетянула на свою сторону.

– Настоящим извещаем, – громко, чтобы было слышно на весь кабинет, прочитала она, – Феликс Шрайдер, стажер Министерства Магии, внесен в список на отчисление с первого курса кафедры Магического растениеводства за отсутствием сданной курсовой работы, не предоставленной студентом до завершения сего календарного года согласно приложению номер…, – она остановилась, посмотрела еще раз на Дарину, – что за приложение?

Та спохватилась и проворно раскрыла папочку, зашелестела. Приложение быстро нашлось и легло на стол перед ведьмой. Глаза Зинаиды походили уже не просто на шахты, но шахты, полные крошеного льда.

– Сдать две главы из трех до конца первого семестра? – Зинаида усмехнулась, – никогда такого не было. Хм, дата свежая.

Она тронула пальцем подпись ректора. Сомнения не было – и подпись, и печать были настоящими. Да и кто посмеет притащить ей, Зинаиде Клейнмихель, подделку? Девочка, опять же, дрожала весьма натурально.

Чайник закипел, но Феликс забыл про него.

– Подождите-ка, но первый семестр уже закончился, – пробормотал он, заглядывая Зинаиде через плечо. – Значит, меня отчислили?

– Нет, – голос Зинаиды зазвенел свежими льдинками, – отчислят тебя десятого января, когда секретарь ректора выйдет с каникул и принесет приказ ему на подпись. Уж это еще не изменилось?

Десятидневный отпуск с захватом Рождества оказался неподвластен изменениям. Дарина подтвердила, что формально Феликс еще не отчислен.

– Хорошо, – ответила Зинаида молодой ведьмочке тоном, из хорошего обещающим только красивые венки и качественные услуги плакальщиц, – что еще?

Дарина прижала папочку к груди, будто защищаясь ей.

Из папочки торчали уголки ещё нескольких листочков – пока не предъявленных. Задавая вопрос, Зинаида смотрела именно на них.

– Это, – Дарина запнулась и продолжила полушепотом, – рекомендации.

Папочку она передала целиком и тут же вся съежилась, будто лишенная последнего щита, которым могла отгородиться от возможного гнева великой и ужасной Клейнмихель.

Зинаида открыла и пролистала содержимое под комментарии подрагивающей девушки:

– Вот моё резюме, – шептала она, – Дарина Шереметева. Закончила университет с отличием. Вот фото как раз, где мне ректор вручает награду. О, Зинаида Николаевна, – добавила она с откуда-то взявшимся придыханием, – он рыдал, когда я выпускалась. Я была редактором университетской газеты. Вот мои статьи, – в папочке нашлись вырезки из студенческой газеты, – и мои рассказы. Обожаю писать! Моим любимым предметом была литература, всегда мечтала стать журналистом, – она осмелела и почти тараторила, рассказывая о своих учебных достижениях.

Зинаида небрежно просмотрела предложенные её вниманию рекомендательные письма, вырезки и фото. Закрыла папку и положила в стопочку справа, ту, что с резюме. На фоне обычных листков, присылаемых по внутренней почте, кожаная папочка выглядела, конечно, солидно.

– К чему это все? – ведьма посмотрела в глаза девушке, но в этот раз не так грозно.

– Как же, – Дарина снова смутилась, – ведь стажер… его отчислят. Место освободилось, вам же нужен сотрудник. Вот, я пришла, у меня рекомендации…

– Место, – голос Зинаиды царапнул воздух, – занято. Судя по Приложению, пункт 18 точка 6, – Феликс Шрайдер имеет право зачесть две из трех глав курсовой до официального начала следующего семестра. Которое наступит не ранее десятого января.

Феликс осторожно вытащил из-под локтя начальницы упомянутое приложение.

Не верилось, что его вот так могут вышвырнуть на улицу.

«Могут», – поправил он сам себя.

Работать в самом секретном из существующих маггосучреждений имели право те, кто подтвердит профпригодность. Минимальным требованием были сдача экзаменов и научная работа по любой магдисциплине. С экзаменами коллеги ему помогли, с курсовой… похоже, не успели!

– Но деканат закрыт, – начала было Дарина, – как же он сдаст?

Феликс с тоской посмотрел на свой рабочий стол. Девчонка была права – курсовая на этапе чернового черновика! Он планировал дописать её к весне, чтобы защитить вместе с остальными первокурсниками.

Все летело к чёрту.

– Деканат закрыт, – подтвердила Зинаида, – и никто из ныне работающих в Шторме не согласится оторваться от любимых внучков ради стажера, – она усмехнулась, – но вы не учли еще один момент, – Феликс замер. Неужели есть шанс? – курсовую работу должен принять профессор магического растениеводства. Даже если он сейчас не преподает.

Дарина, и без того большеглазая, так распахнула свои глазищи, что стала похожа на маленького испуганного лемура.

– Алекс, в аэропорт, – жестко сказала она, прикрыла глаза и добавила, – ближайший рейс через три часа.

– Куда?

– В Калининград. Одна моя старая… подруга давно хочет вернуть мне должок.

– Она… профессор растениеводства?

– Фон Скальва – лучший специалист в Европе.

Дарина приоткрыла ротик, прижимая к груди плотно сжатые кулачки.

– Это правда, – прошептала она, – тетю Луизу постоянно уговаривают вести практику в Штормах. Но она всегда отказывается. И студентов она не берет. И ещё…

Зинаида аккуратно выпроводила Дарину, не дав той продолжить. Феликс хотел переговорить с начальницей, но и его она быстро отправила – до вылета оставалось всего ничего.

– Езжай, – начальница сунула ему в руки конверт с недописанной курсовой, – перечитай по дороге. Приедешь, сразу отправляйся к ней в Красный лес. Лу суровая, но честная. Мне она не откажет. Ты сдашь, – уверенно сказала она, – все, поторопись.

Под столом Феликса зашуршал домовой.

– Селиверст, – обратилась Зинаида к духу домашнего очага, когда дверь за Феликсом захлопнулась.

– Я, – с надеждой отозвался тот.

– Вы же хотели в деревянный дом?

Селиверст засопел. Отрицать очевидное не имело смысла. В который раз. Но к чему ведьма спрашивает?

Ведьма, тем временем, достала из стола листок бумаги – белой, без министерских печатей и гербов, а значит – из своих собственных запасов, для неофициальных посланий. Задумалась на мгновение, после чего начала стремительно выводить перышком тоненькие изящные строчки.

Дух затих, стараясь не отсвечивать – авось, начальница забудет о его присутствии.

Начальница дописала до середины послания, поставила аккуратную запятую, вдруг вспомнила что-то, остановилась.

Пиликнул магический смартфон – пришло сообщение. Прочитала. Не выпуская из рук морально (но не магически) устаревшего письменного прибора с набухшей чернильной каплей на самом острие перышка (капля, впрочем, не спешила испортить ведьмино послание и замерла, будто примороженная), ведьма бросила смартфон на стол, зашипела что-то на непонятном селиверсту языке, ругаясь сама собой.

С потолка эффектно упала антикварная хрустальная люстра. Чернильная капля боязливо поползла вверх по стержню гусиного пера.

Ведьма дождалась, пока утихнет хрустальный звон, и уже совершенно успокоившись, спросила у незабытого ей Селиверста:

– Не хотите посетить уютную избушку в умеренно глухом лесу? Чистый воздух, мягкий климат.

Селиверст не хотел. Селиверсту прекрасно жилось в теплых министерских кабинетах. Даже здесь, под феликсовым стулом, ему казалось гораздо уютнее и энергетически сытнее, чем в неизвестной экологически чистой избушке. Дух покосился на смятую под собственным весом люстру в луже переливающихся осколков.

– Если только посмотреть, – осторожно ответил он.

– Отлично, – согласие духа было получено, Зинаида дописала ещё пару слов в письмо, свернула его в трубочку и перевязала заговоренным шнурком, – отправляйтесь следом и передайте моё послание Луизе Карловне.

Дух обреченно протянул ручку в кожаной переточке и едва не расплакался – впервые за века его подрядили… работать!

***

Когда Зинаида выставила Феликса в длинный министерский коридор, там никого не было. Дарина, покинувшая кабинет минутой ранее, уже испарилась в неизвестном магправлении.

«А точнее, воспользовалась пространственной дверью, – понял Феликс: двери рабочих кабинетов были заперты, добежать до видневшегося вдали лифта девушка просто не успела бы, а вот пространственные двери были в десятке метров от редакции. – Интересно только, кто ей помог?»

Министерские пространственные двери могли переместить магически одаренного сотрудника Министерства во множество разных мест. Вот только Дарина не была сотрудником Министерства. Значит, кто-то её провёл.

«Но кто?»

В наличии этого «кто» Феликс был полностью уверен. Он сам, будучи обладателем магической печати Министерства, вынужден был просить коллег-магов открыть нужную дверь (хоть и не любил ими пользоваться – при переходах Феликса с непривычки до сих пор здорово мутило, но что ни сделаешь ради любимой работы).

«У меня есть пропуск в двери, но нет магии, – невесело подумал он, – у Дарины есть магия, но нет пропуска. Один-один.»

Феликс еще раз осмотрел коридор – все ещё издевательски пустой. Никаких признаков ни девушки, ни её министерского доброжелателя не обнаружилось.

Тренькнул магический телефончик, оставленный, вообще-то, в ящике рабочего стола. Точно такой же, как у Зинаиды Николаевны.

Артефакт-«нетеряшка» – смартфон, который невозможно разрядить, сломать, забыть или потерять. Он появился в кармане в момент, когда Феликсу пришло сообщение с номером рейса до Калининграда.

«Хотя бы знаю, какой аэропорт, – подумал он; в голове звенели слова юной ведьмочки: „тетя Луиза, тетя Луиза…“ – Профессор ещё и тетка этой… заместительнице!»

Времени было впритык, но в новогодние каникулы цены на такси выросли раза, эдак, в три. Поочередно открыв три различных приложения с услугами таксистов, Феликс окончательно убедился в полной неадекватности ценообразования и привычно направился к метро. Добрался до Павелецкого вокзала, пересел на экспресс в Домодедово.

– Паш, – поезд тронулся, Феликс набрал своему университетскому другу, – надо уехать. В командировку. Не знаю, на сколько. Понимаю, да, – он выслушал ответ, – можешь заехать к маме, отвезти лекарства? Да. Нет. Спасибо.

Пашка, конечно, согласился. Хоть второго января, хоть первого. Без лишних вопросов выбрался из-под одеяла и пообещал заехать на квартиру к Феликсу, а после – в столичный онкологический центр, в который пару месяцев назад с большим трудом удалось перевести, а после – перевезти из Томска, маму Феликса.

Пакет с лекарствами Феликс собрал с вечера – планировал заскочить за ним после работы.

Больница была государственной. Лекарства, по давней российской традиции, в комплекс оказываемых услуг не входили. Стоили они так, что цены посленовогоднего такси выглядели на их фоне ценником на мороженое рядом со счетом за покупку спорткара.

Деньги были нужны, даже очень. В Министерстве Феликсу платили приличный оклад. Собственно, благодаря ему Антонина Петровна и была еще жива. Зарплаты обычного журналиста не хватило бы даже на подарки врачам. Но Феликс не был обычным журналистом. Феликс был журналистом волшебным. Самым что ни на есть волшебным. А как еще назвать сотрудника новостного издания при Министерстве Магии?

Глава 3. Изумительная маскировка

В Домодедово Феликс приехал вовремя. Перед стойкой регистрации никого не было. Скучающая девушка выдала ему билет.

Щедрое Министерство оплатило перелет по полной программе: с дополнительным багажом, местом в бизнес-зале ожидания и даже правом перевозки животных.

Досмотр прошел быстро. С собой у Феликса был только паспорт. Багаж Зинаида обещала прислать прямо в аэропорт.

У нужного выхода все кресла были заняты. Он немного прогулялся вдоль длинной стеклянной стены, посмотрел на тоскующие по небу стайки самолетов, припаркованные тут и там.

Уже объявили посадку, когда нетеряшка выплюнула сообщение – «Багаж». К нему прилагалась карта аэропорта с жирным крестиком в уголке.

Пассажиры калининградского рейса выстроились в длинную очередь перед пока закрытыми дверями длинного коридора, ведущего прямо в самолет.

Феликс поторопился – нужно было успеть в другой конец аэропорта и вернуться.

В нужном месте нашелся небольшой закуток. Совершенно пустой, если не считать шкафчика на стене. Судя по надписи, внутри находился пожарный комплект: огнетушитель и гидрант. На ручке болталась тонкая проволочка с сорванной пломбой.

Феликс огляделся – вокруг никого. Осторожно дернул за ручку – шкафчик открылся.

Внутри лежал его рюкзак и пара незнакомых сумок.

Зазвонил телефон.

– Алекс, – Зинаида на том конце звучала немного нервно, – нужна твоя помощь.

– Да, конечно, – Феликс достал из шкафчика рюкзак и сразу накинул на плечо.

– Дело секретное, – Феликс услышал звук её каблучков – ведьма бежала, – нашего агента раскрыли. Сейчас кину координаты. Тебе нужна третья кабинка. Посмотри и запомни, куда идти. Сообщение удалится после прочтения. Возьми сумки, это для агента. Вам по пути, ты её прикроешь, – Феликс застыл, стараясь запомнить все, что говорит начальница, – доставь в Калининград. Никому! Никому не говори о ней, даже Атлану, – называя необычное имя, Зинаида поставила ударение на первую А, – Слушай во всем и ни на шаг от нее! Понял?

– Понял, – ответил Феликс, выдергивая из шкафа сумки для агента.

– Хорошо. Всё. Не могу больше. Лови.

Прислоненный к уху смартфончик завибрировал, принимая файл.

– Стойте, – Феликс успел – Зинаида еще не положила трубку, – кого я должен забрать?

– Катерина, – ответила Зинаида Николаевна шепотом, добавила еще фамилию агента, но так тихо, что Феликс не расслышал, – она замаскирована, но ты её узнаешь. Всё, не могу говорить.

Раздались короткие гудки.

– Кто такой Атлан? – спросил он, но ему никто уже не ответил.

Феликс прикрыл за собой пустой шкафчик, поправил сорванную пломбу и открыл документ с координатами.

Нужное ему место было у самого выхода на посадку.

«Как удачно, – подумал он, – успею.»

Чтобы точно успеть, Феликс побежал.

Пассажирская очередь до Калининграда сократилась уже вполовину.

«Вроде бы сюда, – Феликс хотел свериться с картой, но сообщения от начальницы в телефоне уже не было, – значит, точно сюда!»

Он свернул за угол и опять оказался в тупичке. На этот раз – без пожарных шкафчиков, зато с двумя дверьми. Слева – в мужской туалет, справа – в женский.

Ему, судя по самоуничтожившейся карте, нужно было как раз в комнату для припудривая прекрасных носиков.

Феликс на мгновение замешкался, не решаясь открыть нужную дверь.

Та открылась сама. Вышла маленькая сгорбленная женщина с ведром и шваброй. Повесила на ручку затертую пластиковую табличку «Не входить идёт уборка» и неспешно удалилась.

По громкой связи объявили, что посадка на рейс до Калининграда заканчивается. Опаздывающих пассажиров просили поторопиться.

Феликс понял, что в число опаздывающих уже точно входит. И если сейчас не решится войти в женский туалет – возглавит также компанию опоздавших и, как итог, оставшихся в Домодедово.

Он невольно зажмурился, готовый в любой момент начать извиняться перед застигнутыми в уборной дамами.

Медленно нажал на дверь. Подождал – тишина. Открыл глаза: намытый пол сверкал бликами, двери кабинок были приоткрыты, у длинной раковины вдоль стены никого не было.

Феликс проник внутрь, закрыл за собой. Подошел к третьей кабинке – единственной запертой.

– О чем задумался, открывай, – раздался недовольный женский голос из кабинки.

Феликс дернулся, рюкзак соскользнул с плеча, повис на локте.

– Как? – он толкнул запертую изнутри дверь, путаясь в ремнях навешенных на плечи сумок.

– Посильнее, – ответили ему с той стороны.

Он нажал посильнее, хлипкая туалетная защелка хрустнула – дверь распахнулась.

Секретный агент Министерства Магии была замаскированная изумительно – в кабинке никого не было.

Феликс уставился на кафельную плитку на противоположной стене. Автоматическая кнопка слива мигнула красным огоньком, зафиксировала движение и шумно спустила в унитаз воду.

– Я здесь, болван, – раздалось ворчание снизу.

Феликс посмотрел под ноги. На полу, в лужице скользкой черной ткани сидела очаровательная белая кошечка с большими зелеными глазами.

– Катерина? – растеряно уточнил он.

– Для тебя – Катерина Ивановна, – ответила кошка и нервно дернула пушистым хвостиком, – чего стоишь?

– А что, – Феликс смотрел на кошку, – нужно делать?

– Маскировать место, – возмутилась она, повела маленькими аккуратными ушками, покрытыми такой тонкой шерсткой, что на самых кончиках сквозь нее просвечивала нежная розовая кожа, – в агенты теперь берут кого попало?

Рюкзак снова съехал с плеча, неудобно повис на локте.

– Я не агент, – начал Феликс в свое оправдание, – я стажер Зинаиды…

– О старые боги! – кошка закатила изумрудные глаза, – ведьма сошла с ума. Ладно, бросай сумки, помогай. Стажер, фш! А то у меня, видишь, – она потешно вытянула белоснежную лапку.

Феликс послушно уронил вещи на пол.

– Что делать?

– Тряпки в мусорку, – кошечка неловко вылезла из вороха черного шелка, – и быстро. Надо убираться.

Феликс живо сгреб и живо запихнул в пустое мусорное ведро лёгкое женское платье, и туфельки на высоком каблучке, оказавшиеся в самом низу вместе с крошечной дамской сумочкой. Её он отложил в сторону. Вдруг пригодится?

По громкой связи объявили, что до конца посадки на их рейс осталось несколько минут. Стажер подхватил с полу багаж.

– Идем?

– Куда? – шерсть на кошачьем загривке приподнялась. – Фш! Надо прикрыть, заметят, – она кивнула на мусорку, – Давай бумагу сверху!

Феликс спешно рванул рулон на себя.

– Мотай, мотай, не жалей, – приговаривала кошка, пока стажер огромный рулон, какие обыкновенно ставят в кабинках общественных туалетов, не отмотал до половины.

Когда он живописно уложил белый слой поверх черного, кошка заглянула в ведро.

– Плохо, – оценила Катерина Ивановна старания Феликса, – ненатурально. Надо помять. И порвать. Живо! – приказала она.

Феликс оторвал от казенного рулона еще. Уже кусочками поменьше, смял и бросил сверху под пристальным наблюдением агента.

– Плохо, очень плохо, – результат ей снова не понравился.

– Почему?

– Слишком все чистое. Вёдра в женских туалетах не видел что ли? – недовольно пробормотала кошка, выпуская когти.

Полоснула пару раз по бумаге, размахривая край.

– Как-то не приходилось, – честно признался Феликс, – а что туда нужно для достоверности?

Кошка скосила на него зеленющие глаза:

– Лучше тебе не знать, – и добавила печально, – эх, крови бы немного. Тогда точно никто сюда не полезет… Так, у меня помада есть.

Феликс, не дожидаясь дальнейших указаний, распотрошил дамскую сумочку, в которой ничего, кроме ключей и помады, не оказалось.

– Все в мусорку, – сказала кошка, когда он достал тюбик с жидкой алой помадой, – открывай и лей, быстрее!

Феликс засунул сумку с ключами на самое дно, подрагивающими руками открутил колпачок и быстро растряс содержимое поверху.

– Сойдет, – оценила кошка, – теперь помаду в ведро и рвем когти, – заявила она и метнулась к выходу, демонстрируя на своем примере правильный порядок действий, как вдруг остановилась. – И коробку с возьми.

Феликс хотел спросить «Где?», но тут увидел край небольшой бархатной коробочки в углу, прямо за злополучным ведром. Крышка на ней съехала вбок, открывая скомканную шелковую тряпочку – старую, почти истлевшую. В шелковом свертке что-то лежало, но времени рассматривать не было.

Феликс сунул коробочку во внутренний карман куртки и бросил последний взгляд на залитую алыми каплями мусорку.

Выглядело, будто в кабинке только что провели маленькое, но очень кровожадное жертвоприношение.

Феликс бросил узкий тюбик с жертвенной жидкостью на с краю, прикрыл мятыми листками и рванул за кошкой, стараясь не думать о том, что же обычно бывает в ведрах женских туалетов, если ЭТО – «сойдет».

Пассажирская очередь, судя по её отсутствию, успела перекочевать в самолет. У конторки с логотипом авиакомпании стояли две девушки в фирменных пиджачках.

На вопрос запыхавшегося Феликса, успел ли он, девушки ответили утвердительно.

– Животное – в переноску, – сказала одна из них, отрывая корешок посадочного.

– Что?

Кошка, то есть, Катерина Ивановна, успела доскакать до стеклянных дверей и теперь сидела перед ними, с интересом разглядывая металлическую ручку в метре над собой.

– Животное весь полет должно находиться в переноске, – равнодушно вежливо пояснила девушка.

Феликс растерянно посмотрел на сотрудницу авиакомпании.

– Хотите, я вам помогу, – вздохнула она, – только кошку сами держите.

Феликс поймал её взгляд у себя на плече только теперь понял, что одна из полученных в шкафчике сумок – с сетчатым боком и веселыми картинками – предназначена для перевозки животных, а не багажа.

Феликс заглянул внутрь. Там лежала маленькая книжица – ветеринарный паспорт.

«Теперь ясно, почему такая легкая!»

Кошка, сидящая у выхода на посадку, сощурила зеленые глаза и грозно зашипела.

– Какая красавица, – восхитились девушки, – с характером она у вас!

– Не то слово, – пробормотал Феликс, – давайте лучше я сам.

Они посторонились, Феликс бросился к кошке. Та прижалась спиной к стеклянным дверям, выставила вперед пушистые белые лапки, явно готовая атаковать.

– Катерина Ивановна, – зашептал Феликс, склоняясь над сверкающей глазами «красавицей», – полезайте в переноску.

Кошка приподняла верхнюю губу, показывая маленькие остренькие клычки.

– Сам лезь, болван! – прорычала она.

Девушки, стоящие достаточно близко, чтобы разобрать её слова, заозирались. Вокруг никого не было. Только этот симпатичный парень и пушистая кошечка.

– Катерина Ивановна, вас что, другие люди слышат? А как же маскировка? – он подтянул цветастую переноску поближе, кошка глухо зарычала.

– Слышат, – подтвердила она, косясь на растеряных девиц, – но я не полезу!

Девушки снова заозирались.

– Говорите тогда потише! – испуганно зашептал Феликс, – И что-то кошачье. Мяу, моу, урр? Я выгляжу как псих!

– Псих? – кошка зашипела, – До психа еще надо дорасти. Пока ты выглядишь как обычно, болван болваном!

Девушки в форме продолжали прислушиваться к подозрительному любителю домашних животных. Феликс обернулся, улыбнулся и помахал им рукой.

– У нас все нормально, мы сейчас! – и вернулся к кошке, которая впечаталась пушистой спинкой в стекло и угрожающе подёргивала лапками при всяком движении Феликса в её сторону, – Катерина! – он поймал яростный блеск в изумрудных глазах и добавил, – Ивановна, нас… вас могут раскрыть! Зинаида сказала…

Кошка перебила его свистящим шёпотком:

– Знаю я, что она сказала! Нам нельзя разделяться, значит радиус небольшой. Артефакт у тебя где?

– Что?

– Коробка, болван! Забрал? Это маскирующий артефакт, он меня… замаскировал! Мощная штука, – она дернула шерсткой на спине, – но шла без инструкции. Далеко не отходи, понятия не имею, как далеко он действует. Раз Зинаида сказала, что разделяться нельзя – значит радиус небольшой.

Феликс тронул рукой куртку в районе сердца.

– На месте, – коробочка лежала во внутреннем кармане куртки, в паспортом и другими важными вещами.

– Это хорошо, – кивнула кошка, – тогда открывай двери и бежим в самолет!

– Как?

– Совсем слабоумный? – зашипела она, – брось на них очарование или цецитас.

«Cecitas или caecitas? – подумал Феликс и на автомате перевел с латыни как „слепота“», после чего быстро обернулся назад. Девушки на стойке напряженно смотрели на него. Одна замерла с поднятой трубкой в руке. Кажется, что-то услышали.

«Сейчас вызовут охрану, – обреченно подумал Феликс, – и никуда мы не полетим! Решили, что я псих или террорист…»

– Я не могу, – он развернулся обратно к Катерине, – полезайте в переноску… пожалуйста! Иначе нас отсюда вышвырнут и никто никуда не полетит.

Кошка посмотрела на него. Её большие зеленые глаза округлились до идеальных кругляшей, обрамленных тончайшими белыми ресничками.

– Ты чей племянник вообще? – подозрительно спросила она, – Откуда взялся? – и совершенно возмущенно, – позор, в Министерство теперь берут даже двоечников, отчисленных с первого курса?! Какой у тебя уровень?

Феликс на мгновение прикрыл глаза. Сзади подозрительно зашуршали. Послышался звук женских каблучков.

«Уже пришли, – подумал Феликс об охране, – сейчас заберут в отделение, пока выяснят, что ошиблись…»

– Никакого, – он открыл глаза и поймал ошарашенный кошачий взгляд, – никакого у меня уровня, я – человек, обычный, не колдун, – прошептал он, – но вы почти угадали. Если мы сейчас не улетим, меня правда отчислят и уволят.

Кошка отреагировала интересно. Совершенно человеческой вздох начался с длинного «ооооо» и плавно перешел во вполне себе кошачье разъяренное «оууууууурррррр».

Феликс счел услышанное за возглас одобрения и подпихнул переноску вплотную к воющей животине. Животина удвоила громкость и саданула по вражеской руке. Первый раз – без когтей, на предупреждение.

– Да что такое?! – воскликнул он в отчаянии, – летим или нет?

– Летим-м-м-м, – ответила кошка сквозь мяв, – но-м-м-м я в сум-м-м-ку не полезу-м-м-м-м!

В подтверждение твердости намерений Катерина угрожающе прижала к голове свои маленькие розовые ушки, отчего стала поразительное похожа на ужасно милого, но разъяренного дракончика из популярного диснеевского мультфильма.

– У меня есть ноги! – Катерина скосила свои изумруды на цветастую переноску, – то есть… лапы! Я могу идти! Я туда не полезу! Я не животное! Я, – она снизила тон, – специальный агент на задании!

– Это маскировка! – Феликс почувствовал, что у него задергалась жилка на щеке, – пожалуйста, очень прошу!

Он раскрыл пошире вход в мягкую сумку. Катерина Ивановна и не думала смотреть в сторону этого сомнительного предмета.

– М-м-м-м-нет, – продолжала подвывать она, – я не жи-м-м-м-отное-м-м-м!

– У вас все хорошо? – спросила девушка на стойке, – осталось три минуты.

Другая девушка куда-то исчезла.

Феликс, отчаявшись договориться с женщиной в теле кошки, решил попробовать договориться с женщиной в теле женщины, надеясь на большую адекватность.

– У нас все хорошо, – начал он просто, чтобы с чего-то начать, – перенервничала, – кивнул он в сторону распушившейся на полу Катерины, – дайте нам минутку и мы… Скажите, а можно будет в самолете её достать. Она тихонько посидит у меня на коленях.

Катерина Ивановна, прекрасно слышавшая каждое слово, недовольно заворчала.

– То есть, – попытался исправиться Феликс, – на полу. Можно?

Девушка посмотрела на сверкающую глазами Катерину, на нервно улыбающегося Феликса и покачала головой.

– Не думаю, – ответила она, – если животное спокойное, мы еще иногда разрешаем. Но ваша… не в себе. Она может быть опасна для других пассажиров.

Феликс в душе с ней был полностью согласен. Но часики на руке девушки тикали, оставляя все меньше времени до вылета.

– Слушайте, – решился он, – а если я…

Что хотел предложить Феликс, девушка так и не узнала.

К ним спешно подошел элегантно одетый мужчина в строгом костюме.

За собой мужчина катил пару чемоданчиков на колёсиках. Один был обтянут тем, что издали можно было принять за снова входящую в моду имитацию крокодильей кожи, второй – точно такой же, но сочного вишнёвого цвета.

Впрочем, вблизи стало понятно, что имитация вовсе не имитация. Судя по приятному мягкому блеску, на пошив чемоданов пошли шкуры минимум четырех матерых рептилий стоимостью с небольшое состояние.

Мужчина протянул девушке свой билет, немного растеряно спросил, не приходила ли его жена, которая тоже опаздывает, но куда-то подевалась.

– Может быть, она в самолёте? – пробормотал он, – О, вы из Министерства! – поприветствовал он Феликса, – Простите, простите, ума не приложу, куда пропала моя супруга! – он протянул руку и представился, – Атлан Амберро.

Феликс автоматически пожал протянутую руку, не сразу сообразив, о чем говорит мужчина, чьё имя звучало ровно так, как говорила Зинаида – Атлан, с ударением на первую А. Пока это было всё, что Феликс знал о нём. Помимо того, что даже ему нельзя говорить о Катерине.

Ему было около тридцати. Высокий и стройный, со смуглой южной кожей. Такой, что достаточно на минутку выйти на солнце, и вот она уже покрыта плотным коричневым загаром.

Черты лица немного резкие, но не грубые. Тонкий, чуть длинноватый нос делал его удивительно похожим на римлянина с одной из старинных монет. Черные глаза с парой золотистых искорок обрамляли лучики мелких морщинок. Такие глаза бывают только у людей любящих и умеющих смеяться. Людей добрых, надежных.

Атлан Феликсу сразу понравился.

– Феликс Шрайдер, – представился Феликс, – Департамент информации.

– Приятно познакомиться, – ответил Атлан и еще раз извинился, – простите, такая яркая печать! – он посмотрел ему в район груди, – как я вас не увидел издали, не представляю!

Феликс пожал плечами. Печать Министерства, положенную каждому сотруднику, ему поставила Зинаида. Он сам её никогда не видел, а с колдуном вне стен Министерства встретился впервые. Потому не знал, как, в общем-то, реагировать на эти извинения.

– Может, вы видели мою жену? – маг выглядел обеспокоенным, – Блондинка, вся в черном, длинные волосы, серые глаза. Хотя знаете, – подумал он, – когда злится, зеленеют. Когда радуется… а впрочем, не важно, – он посмотрел на Феликса с надеждой, – отошла на минутку и пропала. Оставила чемодан, с собой только сумочка.

«Маленькая такая, чёрная, – подумал Феликс, – с ключами и красной помадой…»

– Не видел такой… девушки, – он чуть запнулся, не уверенный, что сможет обмануть колдуна; посмотрел на Атлана, но тот, похоже, ничего не заметил, тем более, формально, сказанное было чистой правдой. Феликс постарался побыстрее перевести тему, – Вы тоже в Калининград?

– Да, – ответил Атлан, – Семейные дела. Срочные.

За спиной Атлана застучали каблучки.

– Атлан, – послышался подозрительно знакомый девичий голосок, – в туалете её тоже нет!

Мгновение и на локте элегантного Атлана повисла черноволосая ведьмочка с волосиками, собранными в пару пышных хвостиков. В отличие от растерянного колдуна, Дарина выглядела крайне довольной. Девушка успела переодеться в «человеческую» одежду: стройные ножки обтягивала узкая трикотажная юбка насыщенного зеленого цвета, сверху – не менее узкая трикотажная водолазка такого светло-бежевого оттенка, что издали ведьмочка казалась обнаженной по пояс. Если бы не накинутая на плечи кожаная курточка… Только расшитые колдовские сапожки и остались от прежнего костюма. Но кто ж на них будет смотреть, когда водолазка ей, кажется, еще и маловата!

– Феликс! – она смерила его чуть презрительным взглядом. – Летишь, значит?

От растерянной скромницы, с трепетом подкладывавшей на стол Зинаиде свое резюме, ничего не осталось.

– Лечу, – спокойно ответил Феликс, – ты тоже?

– Да, – она потянула это «да», чтобы Феликс точно заметил неприкрытую издевку, – так соскучилась по тетушке Луизе, решила навестить. А тут, – она сменила тон на приторно радостный, – встретила Атлана!

Она нежно посмотрела на чужого мужа. Тот с некоторым удивлением перевел взгляд на вцепившиеся в него женские ручки, но тактично промолчал.

– Может, не поедешь? – спросила Дарина, обращаясь к стажеру.

Угрозы в её голосе не было. Со стороны выглядело, будто она интересуется совершенно искренне.

Феликс вздохнул. Он, может быть, и не против был бы уступить место в Министерстве этой девчонке. Целеустремленная заносчивая… ведьма! Куда ему с такой тягаться.

Но у него перед глазами всплыл счет за материны лекарства и… обещание Зинаиде доставить Катерину в нужное той место.

«Обещания нужно выполнять, – подумал он, – данные себе или кому-то.»

– Поеду, – он улыбнулся как можно спокойнее.

Они стояли напротив друг друга. Дарина сверлила взглядом, желая, видимо, испепелить на месте. Феликс просто смотрел. Девчонка бесилась. Но при свидетеле молчала. Только руку Атлана сжимала все сильнее. Воспитанный мужчина терпел.

– Проходите, – вмешалась девушка со стойки, – посадка закончилась. Через минуту закрываемся. Не забудьте кошечку!

Стеклянная перегородка отъехала в сторону, открывая проход к самолету.

– Ты летишь с кошкой? – удивилась Дарина.

– Такой вот я, – Феликс демонстративно развел руками, – с причудами.

«А где, кстати, кошка?» – подумал он, оглядываясь по сторонам.

У раскрывшихся стеклянных дверей осталась только пёстрая кошачья сумка. Катерины Ивановны видно не было.

– Мяу. Моу. Ур. – послышалось из переноски.

Глава 4. Чёрная карточка

Когда в самолёте Атлана и Дарины сели с ним на один ряд, Феликс не удивился. Он разместился у проходу, в центре – Атлан, Дарина – у иллюминатора.

И если Атлан разместился согласно своему билету, то ведьмочка ещё до взлета рассказала, что на самом деле её место дальше по салону, тоже в проходе.

– Но мне так хочется посмотреть в окошечко, – надула она прехорошенькие губки, – вы же не против, если я сяду рядом?

Атлан только пожал плечами.

– Конечно, – согласился он.

Феликсу показалось, что в этот момент мужчина с тревогой посмотрел по сторонам. Искал жену?

Самолет уже выруливал на взлетную полосу, взяться новым пассажирам было неоткуда. Так что причин отказать девушке не было. Тем более, та уже заняла чужое место и спрашивала разрешения постфактум. Или чтобы заполнить возникшую паузу?

Пауз, Дарина, похоже, не любила. Она не замолкала больше, чем на минуту. Беседой она занимала, по большей части, сидящего рядом Атлана. Феликсу почти ничего не перепадало, чему он был рад. Но не слышать её, увы, не мог.

Первым делом Дарина рассказала своему соседу о новостях и состоянии дел их общих знакомых, о здоровье университетских преподавателей и, кажется, все собранные сплетни о загадочном наследнике Магической Империи, которые она все же предпочла сохранить от Феликса и остальных пассажиров в тайне, нашептав их мужчине на ухо с крайне заговорческим видом.

Изгиб ведьмочкиной спины, её приоткрытые запястья и трепетно подрагивающая рука, легшая будто невзначай на плечо колдуна выглядели настолько интимно, что Феликс начал подозревать: сплетни могли быть только поводом прижаться к эффектному Атлану поближе.

Дошептав последнюю, видимо, особо веселую, она откинулась на спинку кресла и рассмеялась, не отрывая взгляда от Атлана. Он тоже улыбнулся, хотел даже что-то сказать, но в итоге промолчал.

Феликс думал, что девушка замолчит хотя бы на время взлета. Но Дарина и правда не терпела тишины. Даже если в уши бьет шум турбин.

– А как идет добыча янтаря? – спросила-прокричала она так, что её вопрос услышали, кажется, в хвосте самолёта.

Атлан ответил односложно и кратно. Этого оказалось достаточно, чтобы развернуть часовой рассказ о украшениях дарининой матушки.

– У нее есть бусина, – с легким придыханием проговорила ведьмочка, – величиной с горошину!

Беседа о бусине заинтересовала мага. Феликс, будучи невольным свидетелем их разговора, узнал, что семья Атлана занимается добычей океанического янтаря в северном море. Янтарь этот – крайне редкий материал. Каждая бусинка, будь она хоть с песчинку размером, на счету.

– О да, – подтвердил Атлан, – припоминаю. Этот кусок добыли как раз на Балтийском берегу. Мой дядя Шаба, – он погрустнел, – в молодости был ныряльщиком…

Дарина тут же подхватила, будто ждала упоминания этого самого дядюшки.

Конечно же, оказалось, что дядюшка и ей приходился дальним, очень дальним родственником.

Скоро выяснилось, что Атлан вместе с женой были спешно приглашены почтить его память.

– Как?! – воскликнула Дарина, – дядюшка Шаба умер? – и тут же взяла себя в руки. – Ну конечно же, мне говорила тётушка Луиза. Я обязательно приеду вместе со всеми родственниками проститься с ним, – она сочувствующе приобняла мага и прижалась так близко, как только ей позволял застегнутый ремень безопасности.

– Да, конечно, – пробормотал Атлан, – оставьте свой номер, я его передам распорядителю церемонии.

Дарина, вдохновленная просьбой, бросилась собственноручно вбивать свой номер в телефон отягощенного горем племянника некоего Шабы.

– А вас, должно быть, – обратился Атлан к Феликсу, – Министерство отправило для составления некролога и статьи о жизни нашего дорогого родственника?

– Что? – не понял Феликс, – А, да, да! – подтвердил он, когда длинный кошачий коготь воткнулся ему в ногу прямо через ткань переноски и плотные джинсы. – Все именно так! – на всякий случай подтвердил он еще раз и закивал. Только после этого коготь выткнулся из ноги. В переноски очень по-кошачьи заворчала Катерина Ивановна.

– Мрмя-рмя-рмя.

– Кошечка у тебя нервненькая, – вставила Дарина, недовольная тем, что потеряла внимание мужчины.

Кошечка взмуркнула громче.

– Это очень хорошая традиция, – сказала Атлан, – я думал, о ней уже и забыли. Уже лет пятьдесят, кажется, – припомнил он, – никто не удостаивался чести войти в книгу памяти Министерства. Большая честь для нашей семьи. Дядюшка Шаба, – с теплотой пробормотал он, – был бы тронут таким вниманием. Феликс, – он достал из кармана пиджака визитку, – возьмите.

Феликс послушно принял у него маленький кусочек черного картона.

– Звоните, – Атлан указал пальцем на уголок визитки, – по второму номеру, это мой личный. Первый – рабочий, по нему меня больше нет.

Феликс посмотрел на совершенно черный картон. Ни первого, ни второго номера он на визитке не увидел. Как и какой-либо другой информации.

Атлан совершенно точно принял его за колдуна, введенный в заблуждение министерской печатью. Дарина, знавшая правду, усмехнулась и ничего не сказала. Отвернулась в окошко, впервые подарив своим соседям более чем минутный отдых от своих рассказов.

– Обязательно, – пообещал Феликс.

– Как устроитесь, жду вас, – Атлан проводил взглядом визитку, скрывшуюся в кармане Феликсовой куртки, – Шаба не очень общительный. Но он – весьма уважаемый человек. Был. – грустно добавил он, – мне есть, что о нем рассказать.

– Да? – сказал Феликс, не очень понимая, о чем вообще идет речь.

– Да, в детстве я проводил у него все лето, – поделился Атлан.

Дарина, казалось, увлеченная видом пушистых белых облачных полей, медленно развернула голову. Феликс встретился с ней взглядом. По спине пробежали мурашки – в глубине широко раскрытых глаз ведьмы вспыхивали и гасли голубоватые искры.

Феликс, должно быть, поменялся в лице, потому как Атлан тут же обернулся к девушке. Та будто ждала!

– Атлан, – промурлыкала она тоном, до которого фальшивой кошке в переноске еще было расти и расти, – а вы случайно не знаете, кто станет новым хранителем сокровищницы? Ох, то есть, Артефактории, – она взяла его за руку и заглянула в глаза, – Атлан, вы не поверите!

Не поверить Атлану ближайший час пришлось во многое.

Например, в то, что Дарина просто обожает работать с артефактами.

– О, да! Это был мой любимый предмет в Штормах!

Настала очередь Феликса отворачиваться и прятать улыбку. Еще утром ведьмочка с жаром убеждала Зинаиду в том, что любимым был совершенно другой университетский предмет, а сейчас выходило, что она все годы только и занималась, как артефакторикой.

– Мне доверяли проводить инвентаризацию! – сказала она с таким видом, будто это было что-то невероятное, – профессор одной мне позволял стирать пыль с… тут она произнесла что-то невообразимое на латыни.

Феликс таких слов не знал, в отличие от Атлана. Мужчина искренне удивился.

– О, нашла! – девушка, донельзя довольная тем, что все внимание мужчины снова у нее, быстро листала фотографии в телефоне, – вот я выкладываю, вы не поверите, глубоководный янтарь для учебной демонстрации.

Фотографий нашлось много. Феликс начал подозревать, что эта пронырливая девица на любой повод умеет подборку фотографий, документов и рекомендаций от преподавателей.

– Знаете, Атлан, после диплома профессор выделил меня из всей группы. А еще, – зашептала она, – вы только никому не говорите, но у него глаза были подозрительно влажные. Я знаю, мужчины скрывают свои чувства. Но мне кажется, – зашептала она еще тише, но все же так, чтобы было слышно Феликсу, – он плакал от сожаления о моем уходе.

Феликс сдержался, чтобы не выругаться. Кошка снова умудрилась цапнуть его сквозь сетчатый край сумки и сквозь штанину.

Радовало Феликса, что лететь до Калининграда каких-то два с половиной часа.

После которых они с Дариной, наконец, расстанутся.

Вероятно, он тоже будет плакать. От радости. Совершенно искренне и без всякого сожаления.

Во время полёта переноску с Катериной пришлось поставить на пол, под ноги.

Секретный агент, наконец, вошла в роль и начала вести себя как образцовая кошечка: взвыла на взлете, очень натурально мяукала на стюардессу и драла сетчатую стенку переноски, пока не проковыряла в ней здоровенную дыру, через которую просунула когтистую белую лапку на радость «любящего владельца» и пассажиров по соседству.

– Какая славная кошечка, – не переставали умилятся дамы вокруг, когда Катерина Ивановна прижималась розовым носиком к сетке.

В ответ она неизменно сверкала изумрудными глазами и с ворчанием пряталась в глубине. Феликс немножко нервно улыбался. Его радовало, что желающих погладить раздраженную кошку так и не нашлось. Он был уверен – сунь ей руки, они бы пострадали физически, их обладатель – морально.

Вряд ли министерский агент стерпела бы такое обращение. Ругани и рассекречивания в этом случае избежать бы не удалось.

– Раньше было принято всякой ведьме иметь свою кошку, – перегнувшись через задремавшего Атлана прошептала Дарина, – Это магически очень сильные животные. Зачем ты её потащил с собой? – девушка легонько пнула изогнутый бок кошачьей сумки, – видно же, кошка не простая. Отдай её мне? Ай!

Магически сильное животное извернулось и полоснуло ведьму по ноге. Феликс почувствовал к агенту прилив благодарности.

– Ка… – он чуть не назвал агента по имени, но вовремя осекся, – Капелька у меня однолюбка, – он пожал плечами, – ни с кем не уживается. Думаешь, зачем я её с собой потащил? В кошачьи гостиницы её с таким характером не берут. Друзья, – он поперхнулся, представив, как Катерина Ивановна берет в оборот доброго и покладистого Пашку, – друзья боятся у себя оставлять. Так что, – добавил он, – не советую иметь с ней никаких дел.

Катерине Ивановне новое имя понравилось также сильно, как и вся история, закрутившаяся в московском аэропорту. Самолет вздрогнул от скрипящего мява.

– Да уж, – прошипела Дарина, – я поняла! Такую кошку оставь себе, человек!

Она очень по-кошачьи фыркнула и попробовала «случайно» разбудить Атлана. Мужчина то ли крепко спал, то ли очень хорошо притворялся, так что ведьмочка отвернулась к окошку и просидела так до самого приземления.

В аэропорту игнорировать девушку колдуну было сложнее. Он попрощался с Феликсом, еще раз пообещал ему рассказать все известное об уважаемом дядюшке Шабе и скрылся, унесенный цепкой Дариной в сторону багажной ленты.

У Феликса из багажа был небольшой рюкзачок, сумка от Зинаиды с неизвестным пока содержимым и потерявшая товарный вид переноска с подвывающей Капелькой-Катериной, которая между мявами явственно вставляла фразочки вроде «осторожнее, болван» и «не дрова несёшь, деревенщина».

– Это вам показалось, – пробормотал он обернувшейся семейной паре у самого выхода из аэропорта.

На улице он сразу попал на парковку, заставленную машинами и вежливыми калининградскими таксистами, здорово отличающимися от столичных коллег не только манерами, но и безупречным владением русским языком: издали завидев клиента, начали махать руками, зазывать ехать в город и даже по умеренной цене.

Но стажер пока не спешил.

– Выпускай уже! – шипела из переноски пушистый секретный агент.

Феликс расстегнул сумку, готовый в любой момент отдернуть руку.

На мокрый калининградский асфальт вылетела растрепанная кошечка, тут же зябко поджала белую лапку с нежно-розовыми пальчиками-подушечками, пискнула и с той же скоростью вернулась в теплую и сухую переноску.

– Феликс, подвезти вас?

Рядом оказался Атлан. По прилету он безуспешно пытался дозвониться жене и сейчас тоже отошел, чтобы сделать звонок.

За его спиной Феликс заметил мордастый черный джип с хромированной рамой по переднему краю и загорелым водителем, ужасно похожим на известного боксера и габаритами, и чудовищно обезображенным лицом – нос его был не единожды сломан и срастался каждый раз все причудливее и причудливее.

Водитель уже закинул оба кожаных чемоданчика в багажник и ожидал «шефа», сложив свои огромные руки на груди.

Кошка пискнула в сумке, высунула лапку и потянула на себя край переноски.

– Знаете, я, пожалуй, попозже поеду, – Феликс с сожалением отказался от предложения, несколько раз извинился перед магом и постарался подальше оттащить свои вещи, – дела, понимаете, – старался смягчить свой отказ стажер.

Замена Феликсу нашлась почти мгновенно. Из аэропорта, чуть не врезавшись в медленно ползущие в стороны автоматические двери, выбежала Дарина, от которой Атлану удалось оторваться у ленты багажа не иначе как чудом.

Растрепанная ведьмочка бешено вертела головой, пока не заметила джип.

– Атлан! – быстро, но уже изящно, она рванула в сторону мага. – Ах, вы не подвезете меня?

Не дожидаясь положительного ответа Дарина с разбегу плюхнулась на широкое кожаное сиденье рядом с магом и живо захлопнула дверь.

Феликс присел на лавочку с облегчением.

Джип уехал. Катерина Ивановна высунулась из переноски, распугав своим грозным видом и густой шерстью парочку таксистов, уже направившихся к Феликсу.

– Чего расселся, болван? – кошка выбралась из переноски и села рядом, нахохлившись и поджав лапки.

– А что делать? – растеряно спросил Феликс.

– Ехать за машиной, – фыркнула Катерина.

– За джипом?

Атлан с Дариной уже уехали. Феликс сомневался, что они смогут их догнать. Более того, ему этого совсем не хотелось.

– За нашей машиной, балбес, – вздохнула кошка, – возьмем в министерском гараже, – объяснила она, – или ты хотел разъезжать по всей области на автобусе?

– А нам дадут? – об автобусе Феликс, конечно же, не думал. Как и о том, что они будут где-то разъезжать. Но вида не подал.

– Конечно дадут! – кошка повернула к нему белую пушистую голову, потешно её наклонила и приказала, – сейчас же иди, возьми такси и поехали!

Она назвала адрес и вернулась обратно, в родную уже переноску. Начался мелкий калининградский дождик, который ей совершенно не понравился, как, впрочем, и всё в этот злополучный день.

***

Таксист нашелся не сразу. Он то и дело хитро поглядывал в сторону аэропортных дверей; не теряя, видимо, надежды на более денежного и менее проблемного клиента.

Увы, все возможные клиенты разъехались, до ближайшего рейса из Москвы было еще пара часов. Водителю пришлось довольствоваться нервным парнем с подвывающей сумкой.

Собственно, за эту сумку и её содержимое он и слупил со столичного гостя двойную плату:

– За провоз животного, за шерсть, за химчистку, за…

– Да, понял я, понял, – парень, вовсе не казавшийся дурачком, уже нырнул в машину, – поехали.

Кошка почти сразу замолкла и всю дорогу не подавала признаков жизни. Только иногда водителю казалось, будто он слышит злобный женский шепоток.

– Болван, – послышалось ему и потом снова, – болван, нормально к окошку поверни.

Таксист обернулся пару раз, неизменно натыкаясь на извиняющуюся улыбку пассажира.

– Моя тоже иногда звонит, – сочувствующе начал он и, не дожидаясь ответа, поделился, – как начнет пилить! А трубку положить нельзя – казнь! Домой вернусь – сожрет. Ну я тоже, – он кивнул понимающе, – приноровился, кидаю на сиденье или в карман. Тут, главное, момент не профукать, когда надо угукнуть или на вопрос ответить, то потом труба-а-а-а. Ты, если что, не стесняйся, можешь доставать телефон-то, удобней будет отвечать. А то что-то твоя мегера примолкла, не сбросился звонок, случаем?

Феликс посмотрел на сверкающую изумрудами глаз мегеру, вздохнул и подтвердил, что да, звонок сбросился и больше оскорбительного бубнежа не будет.

– Не перезвонишь? – удивился таксист.

– Нет, – ответил Феликс, поглядывая на Катерину Ивановну.

Кошка вздернула носик кверху и развернулась в переноске, заполнив сетчатую стенку пушистым боком и пышным хвостом.

– Уважаю, – уважительно ответил таксист.

Своей «мегере» он бы тут же перезвонил. А этот парнишка, гляди-ка, смелый. Хоть и странный. Эта кошка его…

– Давно вместе-то? – ехать было еще с полчаса, включать радио не хотелось. Да и отчего бы не поболтать с «собратом по мегере»?

Пассажир посмотрел на пеструю кошачью сумку с притихшим зверем, устало откинулся на сиденье и сказал:

– Знаете, кажется, уже целую вечность!

– Вот-вот. Мы с моей ещё со школы, – водитель ответил с неожиданной теплотой, – вроде и собачимся с первого дня, а друг без друга – никак.

Пассажир промолчал, таксист увидел, как тот прикрыл глаза. Умаялся, видно, после перелета, спешит в гостиницу, отдохнуть.

Адрес был знакомый – гостиница «Калининград» в самом центре. Москвичи обыкновенно в ней и селятся по приезду.

Не понятно, только, почему в нее? Туда с животными не пускают.

«Может, высадить и подождать? – размышлял таксист, – выпрут, отвезу в другую, куда со зверьем можно, подзаработаю.»

– Отдыхать к нам или, – таксист свернул на шоссе до города, – по работе?

Феликс посмотрел на пушистую шерстку, разбитую сеткой переноски на аккуратные ромбики. Бока кошки мерно поднимались – Катерина Ивановна, утомленная полетом, заснула.

– По работе, – тихонько ответил Феликс, будить кошку не хотелось, – на недельку и потом обратно.

Водитель кивнул.

– Да уж, – крякнул он, – моя бы тоже извелась, если б я на новогодние каникулы умотал! Хотя, – добавил он мечтательно, – было бы неплохо рвануть без нее в командировку! Бабы, они такие, им бы только поорать.

– Это да, – вздохнул Феликс, тоже бывший не прочь рвануть в одиночную командировку, и добавил шепотом, – мне, вот, не повезло.

Судя по тому, что бока Катерины не дрогнули, она действительно заснула и этого разговора не слышала.

Феликсу стало её жалко: еще с утра собиралась лететь с мужем на похороны родственника. Судя по всему, не ближнего. Но все равно – похороны. Мероприятие суетное и не веселое. А тут раз – превратили в кошку, дали в напарники… человека!

Феликс работал в Министерстве с конца лета и уже знал, насколько он для колдунов бесполезен. Магии в нем ни капельки, ни песчинки, «ни единой искорки» – с сожалением говорила Зинаида.

Колдовскую печать ему ставила начальница, рабочие артефакты активировала тоже она.

Как-то в библиотеке Министерства у него перед носом, сама собой, захлопнулась зачарованная дверь; пришлось ждать четыре часа, пока в читальный зал не заглянула ведьмочка из финансового – поменять прочитанный любовный романчик на свеженькую историю из серии «Замечательные Магтективы». Она его, конечно, выпустила. Но авторитета новому сотруднику тот случай не прибавил.

Не удивительно, что Катерина была на взводе. Ей бы поспать, поесть, поточить коготки. Или как там кошки снимают стресс?

Погруженный в эти пространные размышления Феликс отвечал таксисту невпопад. Тот скоро потерял к пассажиру интерес и включил музыку.

Вдоль пустой трассы мелькнули лишенные снега поля, чёрные на фоне мутного январского неба деревья, пошли дома: старые немецкие – на окраинах, девятиэтажные панельные, трех и пятиэтажные хрущевки – ближе к центру.

Древний город, разросшийся вокруг замка в излучине неширокой, но вполне судоходной и полноводной Преголи, питаемой множеством речушек и ручейков, город отстроенный добротно и основательно, масштабно и с размахом, так давно, что историки, для простоты, везде пишут, что ему, дескать, лет с восемьсот… этот город Феликс не увидел.

Его встретил совершенно обыкновенный провинциальный городок – в меру зеленый, в меру серый, в меру тленный. Возможно, чуть более чистенький и светлый, чуть более радостный, после мрачных московских улиц под затянутым смогом небом.

Феликс, забывший, казалось, за пару холодных месяцев, как выглядит свежая трава и доброе, хоть и бледное, солнышко, смотрел на трижды сменившуюся за окном погоду с некоторым облегчением и смутным ощущением радости – свет и цвет в этом городе были гораздо приятнее, чем в столице.

– Приехали, – сказал водитель, въезжая на парковку, – гостиница «Калининград».

Пассажир перевел обещанную сумму переводом – наличных у него с собой не оказалось.

– Интересная модель, – отметил водитель оригинальный дизайн телефона, – никогда такого не видел.

Пассажир буркнул что-то про эксклюзивную модель и поспешил убраться.

Таксист остался на парковке – до следующего московского рейса времени было предостаточно, можно и подождать хлебного клиента.

Тот отошел от машины метров на двадцать, открыл переноску. На гранитный бортик выпрыгнула беленькая пушистая кошечка, взлохмаченная и недовольная.

Другая дала бы деру, но эта села, осмотрелась, приподняла угрожающе верхнюю губу и задергала кончиком хвостика.

Парень склонился перед зверьком, почти прижимая свое лицо к её недовольной мордочке. Казалось, та вот-вот набросится. Белые кошки – самые бешеные! Как что взбредет в голову – дадут фору всем этим породистым мейнкунам, даром что здоровущие, как собаки.

Кошка прижала уши, отчего стала похожа на белую змеюку. Повернула в сторону таксиста голову. Только сейчас он увидел, что кошечка очень, очень красивая: беленькая, ушки большие, розовеющие на кончиках, носик такой трогательный, а глаза – зеленющие, яркие. Будто светятся изнутри, как два цветных фонарика.

Кошка моргнула, зеленый свет из её глаз, кажется, усилился. Таксиста пробрало, как от сквознячка. Показалось, будто она смотрит прямо ему в глаза. И не случайно – специально!

Вслед за кошкой, повернул голову бывший пассажир. Медленно, не спеша.

Посмотрел, нахмурился, приподнял вопросительно брови. Отчего-то таксисту стало неуютно – будто парень застал его за подглядыванием, будто в глазах у него было какое-то осуждение. Мужчина сделал вид, что копается в телефоне, и через минуту уже отъехал от странной парочки. Ну их, этих кошатников. Из «Калининграда» парня попрут, конечно. Но ничего, тут уж пусть сам. С женой-мегерой разобрался, и с жильем разберется.

А он, пожалуй, поедет в аэропорт, подождет следующий столичный рейс. Местные по городу если и ездят – за копейки, какой с них доход? На москвичах одних только и можно заработать!

Глава 5. Мужская посадка на метле

Феликс рассчитался с водителем и выбрался из такси. По названному Катериной Ивановной адресу находилось многоэтажное здание советской постройки, типовая гостиница, какую можно встретить в любом областном городе.

На крыльце щебетала небольшая стайка туристов, в ресторанчике на первом этаже уютно горели лампы цветного стекла, выставленные на широкие подоконники, за столиками сидели гости с довольными и сытыми лицами.

Перед гостиницей был устроен небольшой зеленый островок, засаженный фигурно выстриженными туями и можжевельниками.

Феликс, последние месяцы поднаторевший в растениях, хотел рассмотреть их поближе, но из переноски на него заворчала госпожа агент.

Министерский стажер правильно оценил ситуацию и поставил переноску на ближайший гранитный бортик, под пушистую маленькую елочку, бывшую, судя по характерным изгибам ствола и длине игл, горной елью.

Катерина Ивановна вылезла из переноски, пошатнулась на пушистых лапках, повела раскрасневшимися ушками и фыркнула.

– Балбес, чего уставился?

Феликс, наклонившийся к самой кошачьей морде, отпрянул.

– Что, простите?

– Да не ты, – кошка посмотрела вбок, – он.

Феликс перевел взгляд в нужную сторону, но никого не увидел. У тротуара были припаркованы несколько автомобилей, здоровенный туристический с табличкой «ЗАКАЗНОЙ» и машина привезшего их таксиста.

Таксист мельком глянул на него и уткнулся в телефон. Потыкал чего-то и почти сразу выехал с парковки, очевидно, по новому заказу.

Кошка пару раз дернула кончиком хвостика, сверкнула зелеными глазищами и помотала головой, будто выискивая, к чему еще придраться.

То ли придраться оказалось не к чему, то ли настроение у Катерины сменилось с задиристого на меланхоличное, но она отчего-то молча смотрела в глаза Феликса, который специально придвинулся поближе – чтобы лучше разобрать её тихие (он очень на этой надеялся) дальнейшие указания. Может, не будет кричать?

Феликс, разглядывая её при дневном свете, впервые отметил необыкновенное свойство катерининых глаз. В здании аэропорта, в туалете, в самолете ему казалось совершенно логичным, что её глазищи так сверкают. Ничего необычного – глаза у кошек отражают свет и при недостатке освещения выглядят фонарями. Но при свете солнца глаза у кошек обыкновенные, тусклые.

Опушенный белой шерсткой изумрудные глаза Катерины Ивановны отражали солнечный свет, как самые настоящие изумруды, сверкали и, судя по яркости свечения, подсвечивались изнутри!

«Да, с маскировкой могут быть проблемы», – подумал Феликс. Кошка продолжала подозрительно молчать, сиять на всю улицу глазами (хорошо, что за кустами их не видно!) и нервно подергивать кончиком хвостика.

– Что дальше? – наконец, спросил стажер.

Катерина Ивановна моргнула своими изумрудами, подалась вперед, почти уткнувшись своим влажным розовым носиком ему в лицо.

– Тебе, – шепнула она и дальше показала, что всегда найдет, к чему придраться, – хорошо бы почистить зубы. Но это потом. Сейчас мы пойдем на дело.

Феликс чуть отодвинулся от замаскированного агента и уточнил:

– Секретное?

Поучаствовать в распутывании загадочного преступления в таких интересных обстоятельствах, ему, как журналисту, было интересно. Большая удача: секретный агент Министерства Магии и он, журналист, в роли её прикрытия.

Он уже мысленно начал набрасывать план будущей статьи о загадочном расследовании (которое ему, конечно же, не разрешат опубликовать; но кто запретит написать об этом для собственного удовольствия?), как Катерина Ивановна приземлила его в реальность:

– Невероятно секретное, – подтвердила она и, наконец, оторвала взгляд от его лица, – мы идем воровать мой чемодан, балбес!

Оказалось, что, говоря «мы», кошка подразумевала в основном его, Феликса. Она обрисовала простой и изящный план, в котором ему отводились важнейшие роли: швейцара, носильщика и, конечно же, вора.

План был продуман до мелочей, будто Катерина долго готовилась (когда?!) либо обладала солидным опытом гостиничных краж.

– А вы точно агент? – уточнил Феликс.

Безусловно, агенты секретной службы Министерства Магии проходят серьёзную подготовку. Но кто бы мог подумать, что в неё входят теория и практика организации преступлений? Впрочем, никто не знает, чему их там учат – служба-то секретная.

– А ты точно точно человек? – уточнила кошка и безжалостно добавила. – А то смотрю, мозгов, как у цыпленка. Живо в кусты!

Про цыпленка было обидно, но Катерина Ивановна так мило сверкала своими зелеными фонарями, что Феликс простил ей резкие слова.

Первый шаг озвученного Катериной плана ему не нравился – нужно было спрятаться. И подходящего укрытия, кроме декоративного садика, вокруг не наблюдалось. (Впрочем, последующие шаги также не вызывали восторга, но куда деваться?)

Со стороны дороги послышался шум – кажется, кто-то приехал в гостиницу. Стоило поторопиться, пока никто не увидел странную парочку: человек и кошка ведут неспешную беседу. В целом, не самое подозрительное зрелище в нашем почти толерантном обществе, но Зинаида просила быть осторожными.

– Надо так надо, – Феликс подхватил брошенный на асфальт рюкзак, – пойдемте прятаться, госпожа агент.

Госпожа агент вздернула розовый носик и первой отправилась в пушистые кустики.

Плотно переплетенные веточки не были преградой для крошечной кошки, но Феликсу пришлось изображать неспешную прогулку, чтобы обойти их по выложенной камешками садовой дорожке.

Кошечка встретила его крайне недовольным выражением мордочки. Старательно игнорирую «напарницу» он присел рядом с ней – на траву, надеясь, что выглядит достаточно респектабельно, чтобы его отсюда не попёрли.

Это в Москве топ-менеджер крупной компании может присесть на газон прямо в костюме стоимостью с годовой бюджет обычной российской семьи, достать имбирный латэ и переписываться в рабочем чатике с коллегами.

В любом другом городе страны его примут или за пьяного, или за бездомного. Хотя давно ли вы видели трезвого бездомного?

– Теперь ждём, – фыркнула госпожа агент.

Сидя в кустах рядом с нахохлившейся Катериной, Феликс размышлял, над вариантами развития событий.

«Сумки с собой, – прикинул он, – еще и с кошкой, хотя бездомные обычно с собаками попрошайничают. Не вызвали бы полицию…»

Радовало, что кустики прикрывают его не только с дороги, но и со стороны гостиницы – с ресепшена не увидят. Объяснять с сотрудниками гостиницы, охранникам и блюстителям порядка, что он тут не бродяжничает, а отдыхает, не хотелось.

Особенно не хотелось после всего этого выслушивать издевки министерского агента. О, Феликс был уверен, такой возможности отвести душу Катерина Ивановна не упустит!

Он посмотрел кошку. Сверху она смотрелась совсем крошечной – подобрав под себя лапки и пушистый хвостик, она казалась чуть длиннее феликсовой стопы в кроссовке.

Шерстка по бокам немного подмокла еще в аэропорту, пока ехали – высохла и посерела на лапках. К спинке прилипли еловые иголочки и пара травинок. Феликс потянулся было убрать, но вовремя одумался и убрал руки.

«Не будем рисковать, – решил он, – нужно будет, сама причешется. Наверное».

Было неясно, передаются ли животные инстинкты после превращения в животное. Впрочем, даже если нет – агент быстро осваивалась в новом теле – когти почти сразу научилась выпускать.

Катерина Ивановна не замечала, что за ней наблюдают – она сама «вела наблюдение». Прошло с десяток минут в засаде и Феликс успел уже заскучать, как пушистая агентша задергала хвостиком, поджала ушки, сорвалась с места и скрылась в зарослях ползущей по земле дальневосточной сосны.

– А вот, – шепнули заросли, – и он.

Феликс и сам увидел над кустами знакомую голову. Он пригнулся пониже, чтобы Атлан его не заметил.

Мужчина успел переодеться – костюм и теплое пальто, уместные по московской зиме, он сменил на джинсы и легкую куртку, больше подходящие зиме калининградской.

Из своего укрытия Феликсу почти ничего не было видно. Заметил только, что лицо у мага немного печальное, смотрит будто в пустоту.

Атлан прошел мимо и скрылся за углом.

– Все, я пошла, – шепнула Катерина и выскочила на тротуар.

Кошечка под кустиком изволила прилечь – с животика и с пушистых бочков на тротуар обильно посыпались бурые еловые иголки. Увы, часть иголок запуталась в густой шерсти агентши, придавая ей вид лихой, ежистый и полубездомный. Для полноты картины не хватало пары лишайных проплешин и порванного в уличной драке уха.

«Не хотел бы я в такой драке участвовать», – по всему выглядело, что последнее – вопрос времени. Сомнения вызывало ухо. Вряд ли оно будет порвано у Катерины.

Феликс вздохнул и поднялся, высовываясь из хвойных зарослей. Он рад был побыть один, но маскирующий артефакт сам собой за секретным агентом по воздуху не полетит. А если и полетит – то лучше демаскировки и не придумать!

Немного неловко, чуть кособочась и путаясь в четырех лапах, кошка добежала до крыльца, обернулась на Феликса – подождала, пока он подойдет поближе – на всякий случай. О том, на какое расстояние она может отдаляться от артефакта-преобразователя в животное, было непонятно. Артефакт, лежащий у стажера в кармане, приблизился и она шмыгнула под ноги заохавшим от умиления туристам.

– Кошечка! – засюсюкали близстоящие дамы пенсионного возраста и такого интеллигентного вида, какой имеют почетные преподавательницы столичных вузов, искусствоведы и смотрительницы музеев; дамы прервали обсуждение предстоящей экскурсии и распахнули перед кошечкой стеклянную дверь. – Проходи, проходи красавица.

Так Катерина Ивановна попала в гостиничный холл без всякой помощи своего помощника. Феликс остался снаружи – прибился сзади к кошколюбивым дамам с видом, будто тоже ждет экскурсию.

– Бедненькая, – жалели они Катерину, всё еще путавшуюся в возросшем после превращения числе конечностей, – как только лапки переставляет? Тяжело ей.

– Видно под машину попала, переломало лапочки. И как выжила только?

– Как, как? У кошек девять жизней! Моя с пятого этажа каждый год за голубями сигала, а ничего. Приходила домой, да еще с добычей!

Дамы посмеялись, каждая повспоминала свою питомицу. Феликс присмотрелся – пенсионерок оказалось трое, они держались вместе и чуть обособленно от остальной группы туристов – явно давно знакомы и приехали вместе.

– Эх, как пьяненькая она, – продолжила одна из них, – смотри как к стойке идет, едва-едва.

Объект всеобщей жалости, тем временем, скрылся за стойкой ресепшена. Девушки за стойкой пушистой посетительницы не заметили, занятые оформлением тургруппы. Чемоданы, сумки и дети заполонили гостиничный холл и заняли работой на ближайшие полчаса, кажется, всех гостиничных администраторов.

– Глупости это все, – встала на защиту Катерины Ивановны вторая дама, – кошки не пьют! – и тут же переключилась. – В какая она красавица. Ну и что, что увечная, я бы ее взяла. За ней тут плохо ухаживают, бока свалялись, вся грязная. Кормят-то хорошо, но за такой красотой нужен глаз да глаз: мыть и чесать, да почаще!

«О, я бы посмотрел», – тоскливо подумал Феликс.

День выдался насыщенный на события, он уже начал чувствовать легкую усталость и не смог до конца понять – жаль ему или нет этих дам, планирующих мыть и чесать Катерину.

Дамы же, взволнованные идеей спасения кошачьей красоты, начали активно обсуждать план переезда секретного агента Министерства Магии из враждебного Калининграда в Петербург.

Не прошло и пяти минут, как к трем дамам присоединился сотрудник авиакомпании. На его счастье – по телефону. Дамы наперебой начали объяснять ему подробности перевозки спасаемого животного.

– Переноску купим, – кричала в трубку одна, – так, хорошо, – толкнула она подругу, – записывай размеры, высота двадцать пять сантиметров, ширина…

– Сколько?! – перебила её подруга, – Эй, мы не хомячка везем, это что за издевательство над животным! Это же… Да вот, у молодого человека такая переноска! Молодой человек, у вас двадцать пять сантиметров?

Дамы разом повернулись к стажеру, хищно впившись взглядами в потрепанную пестренькую кошачью сумку у него на плече.

– Э, – растерялся он, – я вам так сразу не скажу…

Дамы бесцеремонно оттащили Феликса в сторону и начали выяснять, двадцать пять у него сантиметров или сколько.

Феликс, конечно, знал, что опытные женщины всегда берут в поездку швейный дорожный набор, но никогда не видел, чтобы его доставали. И даже не подозревал, что в него входит сантиметровая лента!

– Двадцать пять! – торжественно объявила измерительница.

– Это ужас что! – продолжала возмущаться возмущающаяся дама. – Ну какая кошка согласится ехать в этой, в этой… – она не нашла приличного слова и просто трясла рукой, указывая на презрительно маленькие размеры сумки, всё еще болтающейся у Феликса на плече. – Ужасно, ужасно, – повторяла она, – дай-ка мне трубку, я скажу им, что нельзя так издеваться над зверьём!

– А вы котеночка везли или пёсика? – поинтересовалась третья дама у Феликса, пока первые две занимались перетягиванием телефона.

"Заколдованную ведьму!" – чуть было не ляпнул он.

– О, а вон и мой знакомый! – уходя от начинающейся беседы, Феликс обернулся в поисках Катерины или хоть кого-то, кто придет ему на помощь, но гостиничный холл был полон все теми же туристами, чемоданами и детьми, он помахал в сторону толпы пока ещё не заселенных, делая вид, что загадочный знакомый где-то там, внутри, – ну все, мне пора!

Проигравшая в битве за телефон услышала «пёсик» и ворвалась в светскую беседу, оттесняя Феликса от двери.

– И как ваш песик в этой переноске летел? – поинтересовалась обеспокоенная за жизнь еще одного животного пенсионерка.

– Да ну, – одна из дам, та, что наседала на авиакомпанию, оторвалась и вклинилась в разговор, – он у него, наверное, совсем маленький, чихуа-хуа или йорк.

– Летел плохо, – признался Феликс и, пользуясь моментом, протиснулся мимо общительных дам. – Не понравилось.

О том, кому полет не понравился больше – ему или Катерине, Феликс ещё не думал. Впрочем, стюардессе и пассажирам на соседних креслах тоже досталось. Кому когтистой лапкой по ногам, кому скорбным воем по ушам.

– Вот! – провозгласила дама с телефоном, потрясая им, будто самым главное доказательством собственной правоты. – Я говорила? Я говорила! Да как можно, как… у ты моя сладкая, у ты моя красавица изумрудноглазая! Вернулась!

Тон говорившей сменился с ликующего на восторженно воркующий. Феликс посмотрел под ноги и встретился взглядом с «изумрудноглазой красавицей».

Красавица смотрела чуть удивленно и весьма изумрудно. Половину иголок и другого елочного мусора она растеряла в процессе своей «операции», но чище не стала. Белая шерсть заметно посерела, будто кошка мазнула боком по пыльной машине. Где Катерина Ивановна успела найти грязь в отдраенном до зеркального блеска гостиничном холле – осталось загадкой.

Возможно, в ход пошла уникальная кошачья магия, позволяющая любому представителю этого вида мгновенно отыскать пыльный угол в любом помещении: от чулана под лестницей до операционной.

В пасти кошечка держала пластиковый прямоугольник с надписью «ГОСТИНИЦА КАЛИНИНГРАД» и цветной фотографией этой самой гостиницы. Видимо, чтобы подгулявшие гости точно знали, куда возвращаться, даже если не помнят адреса.

На вкус Феликса, Катерина Ивановна вид имела отменно воровской. О его вкусе и мнении, конечно, никто, как всегда, не спросил.

– Ты моя сладенькая, иди к мамочке! – пенсионерки мигом обступили кошку, приманивая её угрожающе ласковыми лицами и заманчивыми перспективами.

Катерина Ивановна замерла в дверях.

Каких только кошачьих радостей ни сулила ей «её» пенсионерка. Помимо проживания в отдельной благоустроенной квартире в самом центре культурной столицы: и вычесывать каждый день, и игрушки покупать, и корм – какой пожелает.

Агент поджала лапку и сделала полшага назад, очень по-кошачьи приседая на пушистый грязно-белый зад.

Дамы, поняв, что корм не пришелся красотке по душе, тут же сменили тактику и начали обещать ей все виды мяса по очереди.

– Буду тебе курочку покупать, грудку! – Катерина Ивановна прижала ушки (беленькое и пыльненькое) и вопросительно скосила глаза в сторону, на Феликса. Дамы охнули от восхищения. Феликс, глядя на удивленную мордочку, готов был их понять. Удивленная и чуть растерянная Катерина Ивановна была чудо как хороша.

Условия проживания улучшались с каждой секундой. Не успел Феликс прийти в себя от обещаний кормления грудкой, как кошке уже сулили ежедневные порции свежей вырезки, фермерское молочко и сметанку из деревни.

Впору было сказать «Мяу» и проситься на половину обещанного Катерине.

Катерина Ивановна склонила голову вбок. Жест был воспринят как благосклонный.

– Что стоите, хватайте её, – скомандовала одна из дам, затертая чуть назад, – и в ветеринарку! Надо паспорт и прививку успеть сделать, а то в самолет не пустют!

Глаза Катерины, и без того большие и зеленые, широко открылись и опасно заблестели.

Это был один из тех моментов, в которые Феликс особенно скучал по отсутствующей у него способности управлять невидимыми скоплениями энергии. Он, вслед за колдунами, называл её магией. Хотя у этого явления было множество научных (и не очень) названий, классификаций и направлений.

Именно сейчас Феликс особенно желал открыть в себе умение левитировать: самостоятельно или с помощью подручных средств. В зависимости от недавно изученной им методички подручные средства могли быть магически заряженными артефактами или бутафорией. В случае использования магически заряженного летательного средства летающему можно было и не иметь магических способностей. Достаточно было знать инструкцию по управлению лет. средством.

В случае использования бутафории, полет обеспечивался за счет расхода сил, аккумулируемых самим магом. А предмет, выдаваемый за артефакт, не имел собственного заряда и был для полета обыкновенного человека бесполезен.

Попросту говоря, на летающем артефакте летать мог кто угодно, даже Феликс, во втором случае маг должен уметь летать сам, а что держать в руке или между ног зажать – это уже на его выбор: хоть мопед без колёс, хоть резиновую уточку.

Второй вариант Феликсу не подходил, так как был попросту невозможен. Впрочем, вариант с артефактом тоже отпадал за неимением оного.

«Сейчас бы метлу», – с тоской подумал он.

Вспомнилось, как осенью они ходили в Битцевский парк с Зинаидой и Жоржем, его коллегой по Министерству. В той его части, изрядно заросшей, облюбованной собачниками и известными на всю страну маньяками, четырежды в год проходили традиционные гонки на мётлах.

Самих гонок Феликс видеть не мог – они были прикрыты мороками. Но видел, как готовились к старту участницы.

Жорж, обещавший быть рядом, встретил пару знакомых магов, с которыми учился в Университете Штормов. Мгновение и все трое растворились в толпе без единой капли волшебства – московский магический люд и нелюд был в богатом ассортименте: сновали тут и сям, болтали, обнимались, приветствовали друг друга и перемещались так скоро, что моргнешь – и лица перед тобой уже сменились.

Спокойно стояли только участницы гонок – ведьмы.

Все с длинными, напоказ, волосами, переплетенными в тугие косы – знак большой силы и власти, доступный немногим.

Феликс уже знал: здесь, на гонках, могут быть только старшие сестры, – женщины, получившие силу семьи по праву старшинства. Младшим детям оставалось совсем немного магии – хватало зажечь свечи по вечерам, сварить простенький омолаживающий крем и видеть то, что не видно людям.

Мётлы, традиционно заряженные ведьмой, могут лететь и нести на себе даже не мага. Но заряда надолго не хватает – любой метле нужна подпитка.

Только старшие сестры издревле имели достаточно сил, чтобы подстегнуть свою метлу в долгом полете, влить в нее свою магию и не упасть на землю.

Когда-то гонка имела серьезное значение: мирным способом позволяла выявить главу ведьм, самую сильную, – Старшую из старших. В те времена гонка шла на измор – выбывающая падала вниз, часто – разбивалась насмерть, опустошенная, изнеможенная, неспособная смягчить удар. Побеждала та, что останется последней.

Со смертью старшей сестры семейная сила переходила к следующей по старшинству. Прибавлялась к тому, что уже у нее было. Каждый год в составе участниц бывали перестановки.