Вафельный торт для Хрени бесплатное чтение

Посвящается:

Геле,

А. и Б. Стругацким,

вафлям.

Была пятница. Был выходной. Ну, по крайней мере, у меня, ибо я задолбался работать и взял себе день отгула. Когда ты – ведущий менеджер компании, ты можешь себе иногда это позволить.

Правда, весь этот выходной ты будешь названивать на работу и спрашивать: "Ну, как? Все в порядке? Катастрофы не случилось? ООО "Калямус" нормально отгрузился? А ООО "ЫЫЫЫ" свою краску забрали?" Ибо волнуешься, переживаешь, как они там все без тебя.

Но в эту пятницу я держался и не звонил. Во-первых – потому, что задолбали, а во-вторых – потому, что день был предпраздничный. А в предпраздничный день в России работать не принято. Как и в пару следующих после праздника. А значит, без меня катастрофы на работе точно не произойдет.

Мы пекли вафельный торт. Мы – это я и Геля. Процесс был бы довольно нудным, если б я делал это один… Налить ложку теста в мою старую советскую вафельницу, закрыть, выждать полторы минуты, открыть вафельницу, обжигаясь и матерясь вытащить оттуда готовую вафлю и бросать ее на готовый торт, быстренько залить ее сметанным кремом или сгущенкой и тут же заливать в вафельницу новую порцию теста. В одиночку это все безумно скучно, но за интересной беседой вафельный торт готовится на ура! Да и процесс идет быстрее. Я – пеку, напарник, а в моем случае – напарница – укладывает и промазывает.

Правда, тут обычно появляется другая проблема – напарник все время норовит положить вафлю не на торт, а себе в рот. Но Геля – идеальный напарник. В силу своих философских убеждений она не ест продукты, содержащие яйца. Попадают в этот список и вафли… Поэтому торт рос на глазах, а тесто на глазах убывало, в то время как мы обсуждали философию жизни Джона Крамера, привлекательность доктора Лектора для женщин и лучшие методы самоубийства, описанные в литературе. Все эти темы в конечном итоге сводились к моему извечному: "Я-то в советские времена оооо" или "Раньше и небо было голубее, и трава зеленее, и торкала сильнее…" Ибо вот уже с месяц я находился в пограничном состоянии между: просто "все хреново" и "все хреново, я в депрессии".

На дворе стоял теплый ноябрь. Да-да, даже у нас в Сибири ноябрь иногда бывает теплым. По крайней мере несколько его дней. На улице пахло туманом. В кухне – пахло горелым тестом, потому что первый блин – комом, а что бы ни говорили "Люди Х", самая распространенная мутация на земле – это руки из жопы. Ну забыл я вафлю в вафельнице! Ну сгорела она! Ну с кем не бывает?

Именно поэтому балкон был открыт нараспашку. Геля зябла, пыталась засунуть ноги под задницу, но терпела, ибо свежий воздух – это прекрасно.

Вообще – она девушка довольно эпатажная и громкая, но когда существо, напоминающее покрытого волосами эльфа, материализовалось у меня на балконе и сделало шаг в квартиру, оказавшись у нее за спиной, Геля не завопила благим матом, а почему-то тихонько ойкнула и сказала: "Здравствуйте!" В то время как я повел себя куда более логично: покрепче зажал в левой руке нож, а правой – крепко ухватил вафельницу, готовясь съездить ей странному гостю по физиономии…

Тут надобно сделать небольшое лирическое отступление и немного рассказать о Геле. Мы познакомились с ней год назад в местном литературном клубе и возненавидели друг друга с первого взгляда и с первого слова. Она меня – за культуру речи, а точнее – за ее отсутствие, за то, например, что в моих произведениях все непонятное обычно именуется словом "Хрень". Я ее – за отсутствие культуры спора и манеру переходить на личности по любому поводу, за плетение фенечек во время встречи, сидя рядом со мной (а я терпеть не могу, когда рядом со мной кто-то сидит, дергается, машет руками и т.д.) и главное – за то, что в силу каких-то до сих пор не понятных мне причин эта в общем-то очаровательная девушка упорно говорит о себе в мужском роде. И представляется всегда как Гелиос Лучезаров!

Слово "Гелиос" навевает на меня ассоциации вовсе не с Солнцем, как наверняка хотелось бы Геле, а с Гелиумом, неофициальной столицей Барсума. Поэтому одно время я даже порывался звать Гелю Деей Торис, но поскольку это имя опять же не мужское – это не устраивало ее, а поскольку я ее на тот момент терпеть не мог, а на боевом кличе "За Дею Торис" я, можно сказать, вырос, это не устраивало меня.

То ли сказывался юношеский максимализм, то ли что-то еще… Кто знает. Но Геля никому не называла свой возраст и делала вид, что она – мужик. Ну, по крайней мере, на словах, ибо одевалась она всегда изящно и женственно. Для меня, безнадежного гомофоба, девушка, считающая что она – мужик, это лишь чуть менее страшно, чем мужик, считающий, что он – девушка.

Я даже имени ее настоящего до сих пор не знаю. Но раз Гелиос, значит будет Гелей. Так и пошло…

В общем, я даже затрудняюсь предположить, как же именно мы подружились! Просто в какой-то момент я обнаружил, что мне приятно, когда на встречах литературного клуба со мной рядом сидит именно она, да и сама Геля перестала так рьяно размахивать руками и в беседах и нередко возникающих спорах перестала тыкать в оппонента пальцем и заявлять: "Да ты ничего не понимаешь!" Эту прерогативу она оставила мне… Да и я, не смотря на свое ебалайство, как-то незаметно перестал казаться ей противным, злобным и неприятным. И даже время от времени проскальзывающие в моей речи выражения типа "Моп твою ять", "Срать кирпичами" или "Иметь мой лысый череп" перестали нервировать это впечатлительное и культурное создание, принципиально не пьющее, не курящее и не ругающееся матом.

И как-то также незаметно Геля оказалась у меня дома и сейчас помогала мне готовить вафельный торт для моей жены.

Странное мы являли, наверное, зрелище… Сидим, кухарим, но оба к результату своего труда не притронемся. Она – не ест ничего с яйцами. Я – не ем сладкого, ибо диета, а то жопу отрастил такую, что уже не во все двери проходит. Зато Светланка, жена моя, сладкое любит, вот для нее и стараемся.

И вот в этот самый момент с балкона к нам в кухню входит черт знает что с вытянутыми ушами, человекоподобной мордой и густым шерстяным покровом на всем теле выше пояса. Может оно и ниже пояса у него все тоже мохнатое, но этого нам уже было не разглядеть, ибо на существе были напялены штаны, отдаленно напоминающие болоньевые из моего детства. Шуршали они, кстати, точно также…

– Я пришел с миром! – оскалив клыки, заявило существо, подняв обе свои волосатые руки. Пальцев у него, кстати, было двенадцать! На каждой руке! Тоненькие такие, подвижные…

– Можешь с ним же идти и обратно! – недобро прищурившись, заявил я, не выпуская из рук ножа и вафельницы. Геля, тем временем, медленно, плавно и аккуратно перемещалась по кухне в мою сторону, втянув голову в плечи и кося одним глазом на мохнатую хрень за своей спиной.

– Я пришел поговорить, – сказало существо. – Я ищу мудрость и знания.

– Не, ну здесь ты их точно не найдешь! Перед тобой два ебалая и неуча. Мы и гайку-то в трех проекциях нарисуем после недели пыток! Какие уж там знания…

– Но ведь вы что-то производили на моих глазах. Я долго наблюдал за вами из своего корабля, прежде чем вступить в контакт.

В принципе я и раньше, едва только увидев его 24 пальца и эльфийские уши, сразу поверил, что у меня не галлюцинации. Меня, столкнувшегося с черной магией, заброшенного однажды в компьютерную игру и полгода державшего у себя дома потолкового лампожуя, удивить чем-то довольно трудно. Ну, разве что бутылкой "Корвуазье" за 100 рублей… Поэтому сам факт наличия на моей кухне инопланетянина меня ничуть не смутил. В конечном итоге наличие на моей кухне девушки, считающей, что она – мужик, удивлял меня несколько больше.

Интиплитянин был настроен явно миролюбиво, агрессии не выказывал, бластерами не размахивал… Поэтому я логически рассудил, что выгляжу довольно глупо, намереваясь ударить его вафельницей. Тем более что комплекция нежданного гостя указывала на то, что удар этот особого эффекта не возымеет – тонкими у него были только пальцы. В остальном же – крепкий рослый мужик, бицепс – вдвое больше моего. В случае чего – как сложит свои тонкие пальцы в кулак, как заедет мне промеж глаз – никакая вафельница не поможет.

– Ну, садись тогда, что ли, брат по разуму! – я кивнул на освобожденное Гелей место. Сама девушка уже косилась на пришельца из коридора. Я бы сказал, что она выглядывала из-за косяка, но проблема в том, что косяков то у меня на кухне и нет. У нас ремонт давно застрял в стадии "Да ну его к лешему, этот ремонт!" поэтому вместо двери на кухню у нас был просто проем с неровными краями. Дверь-то я вынес в свое время, с криком "Халк – ломать!" А вот крик "Халк ставить косяки" – еще не освоил.

Честно признаться, принимать гостей с иной планеты в таком бардаке было даже немного стыдно.

Тем временем мое внимание привлек легкий запах гари. А, ну конечно, вафельница… Я вернул ее на стол, открыл, сколупнул оттуда ножиком начавшую пригорать вафлю и плюхнул ее на растущий у меня на столе вафельный торт.

– Геля! – позвал я, – Давай, промазывай кремом! А то я не успеваю…

Моя юная помощница, похоже, пришла относительно интиплитянина к тем же выводам, что и я, поэтому вернулась к столу (пусть и все еще с подозрением косясь на пришельца) и принялась укладывать готовую вафлю поверх зреющего торта и промазывать ее сметанным кремом.

– Что вы производите? – спросил гость.

– Вафельный торт! – ответил я, наливая в вафельницу новую порцию теста.

– Это украшение? – мохнатый с сомнением косился на нашу кривую конструкцию, в которой ни одна вафля не была похожа на другую ни цветом, ни размером, ни формой.

– Это десерт! – сказал я и ушел за стулом. Пришелец вольготно уселся возле окна, а бедная Геля осталась без места, куда можно примостить свою пятую точку.

Когда я вернулся, Геля, как обычно оживленно жестикулируя, объясняла мохнатому сущность вафельного торта.

– Еда, понимаешь? Вы ведь тоже едите? Потребляете необходимые для поддержания жизни вещества, верно? Десерт – это то, что едят после еды, понимаешь? Еда в идеале должна быть полезной. А десерт – сладким, вкусным и вредным!

– Это – яд? – удивился тот.

– Да нет же! Это просто не полезно!

– Зачем есть то, что не полезно?

– Потому, что вкусно!

Интиплитянин ошалело переводил взгляд то на меня, то на торт, то снова на Гелю. Я, тем временем, не вмешиваясь в беседу, доставал новую вафлю.

– Ты! – пришелец указал на меня тремя пальцами сразу. – Ты старше, а значит, мудрее. Объясни мне смысл слова десерт.

– Геля тебя вроде бы все правильно объяснила. Десерт – это завершающий аккорд приема пищи. Минорный аккорд. Прием пищи подобен заправке твоего космического корабля горючим. Он не несет эмоций. Это просто поглощение питательных веществ. Десерт – это вещества, которым в общем-то в организме и делать нечего. Сахар, углеводы и прочее. Но он вкусный. От него на душе хорошо.

Пришелец удовлетворенно кивнул.

– Начинаю понимать. Можно мне кусочек для анализа?

– Не-а. Баш на баш! Ты нам рассказываешь, кто ты и откуда, а мы тебе даем попробовать кусочек торта. Хотя предупреждаю, Геля очень не любит, когда кусочничают. Может и в бубен дать.

– Кусочничают? – переспросил мохнатый.

– Ну да. Берут со стола часть еды до ее полного приготовления. Есть на земле такая традиция, давать за это ложкой по лбу.

Пришелец пожал плечами. Похоже, ничего не понял.

– Так откуда ты такой взялся?

– Координаты моей звездной системы вам ничего не скажут.

– На чем ты к нам прилетел?

Инопланетянин кивнул головой куда-то в сторону окна. Проследив его взгляд, я увидел едва уловимое глазом движение. Как будто ничто прошло мимо пустоты, слегка качнув своим ничем.

Ну, или как будто мимо вас в зеленых джунглях Камбоджи вдруг прошел Хищник. Не в смысле хищная скотина, а смысле Хищник. Который тоже пришелец, как наш мохнатый, только двухметровый, могучий и очень агрессивный.

– Корабль невидим?

– Разумеется. Я не хочу паники на улицах вашей планеты.