Сапфир бесплатное чтение

© Даниэль Зеа Рэй, 2024

© Оформление. ООО «Издательство «Эксмо», 2025

Пролог

Голубое пламя застлало взор, наполненный яростью. Последствия перестали иметь значение, как и причины, по которым она утратила контроль над собой. Выплескивая гнев потоками огненной маны, Сапфир опустошала себя и избавлялась от эмоций. Легкость вот-вот должна была охватить тело и сбросить с плеч тяжесть бытия. В груди защемило, подсказывая, что момент освобождения близок.

Удар в лицо отрезвил ее. Голова дернулась вместе с телом, и Сапфир оторвало от пола, подбросив в воздух. Голубое пламя последовало за ней. Рев сестры внезапно стал отчетливо слышен.

– Не-е-ет! – кричала Рубин, пока сестра сносила спиной все преграды на пути.

Дерево изломанной мебели полосовало руки и дырявило ткань платья, чтобы сотнями заноз впиться в кожу и остаться под ней.

Удар спиной о каменную кладку выбил из груди весь воздух. Пламя вокруг Сапфир мгновенно погасло, и, падая на пол, она увидела фигуру Ордериона, показавшегося в малой гостиной.

Голова раскалывалась, картинка перед глазами плыла. Рубин по-прежнему загораживала сына спиной, в то время как Ордерион стоял впереди и не двигался.

– Я же говорил, что все это плохо кончится, – произнес он перед тем, как Сапфир закрыла глаза и провалилась в забытье.

Глава 1

«Когда надежды на светлое будущее рвутся, словно струны на лютне, внутри что-то умирает. Мост, соединяющий прошлое с будущим, рушится, и впереди оказывается пропасть неизвестности, в которую хочешь не хочешь, а упадешь. Требуется время, чтобы взять себя в руки, смириться со случившимся и придумать, как выбраться на поверхность, чтобы идти дальше. Только уже в иное будущее. То самое, которое ты не выбирала».

Сапфир открыла глаза и вся сжалась. Слова набатом звенели в голове. Боль сотен точечных ожогов пронизывала тело. Принцесса забилась в угол и прислонилась щекой к стене, надеясь, что там до нее зальтиец не дотянется. Она старалась не смотреть на него, застывшего у окна в ее покоях и глядящего на улицу.

Холодный камень студил кровь, закипающую в жилах, дрожь пальцев тушила мелкие искры, что появлялись перед лицом, и только клацанье зубов выдавало ужас, который в тот момент испытывала Сапфир.

Дверь настежь распахнулась. Милая и добрая Изумруд прошла в комнату и остановилась напротив Сапфир. Больше ничего милого и доброго для Сапфир в сестре не осталось. Поступки способны многое объяснить, однако в жизни средней из трех сестер они свидетельствовали против нее. И младшая Изумруд, и старшая Рубин с этим смирились. Дело за средней – Сапфир, которая наотрез отказывалась признать правду: она не контролирует свой дар огня и представляет опасность для окружающих и самой себя.

– О чем ты думала? – закричала Изумруд, сжимая кулаки. – Где был твой разум, когда с рук сорвалось пламя? – Крик перешел в хриплый шепот. – Ты давно переступила черту, сестра. Я не раз предлагала принять меры и обезопасить от твоего дара остальных. Но они отвергали эту идею. Что ж, больше поблажек не жди. Ты и я знаем, что тебе нужна юни изменений, которая запечатает твой дар раз и навсегда.

Гронидел обернулся и смерил Изумруд липким взглядом всезнающих глаз.

– Оставь нас, – жестко произнес принц.

Юная ученица покосилась на него, но с места не сдвинулась.

– От себя самой ее может спасти только она сама. – Голос Изумруд разлетелся по комнате и проник в уши Сапфир. – Но вы и без меня это знаете.

Девушка покинула покои, а Гронидел снова отвернулся к окну.

– Я не виновата! – воскликнул Сапфир, пытаясь в который раз оправдаться.

С пальцев сорвалось голубое пламя, но принцесса тут же потушила его, возвращая себе самообладание.

– Ты никогда и ни в чем не виновата, – устало произнес он. – Но последствия налицо.

Сапфир прижалась лбом к холодной стене. Что бы она сейчас ни сказала, смысла это иметь не будет. Вновь она поймала себя на мысли, что в этой жизни от нее мало что зависит.

– Что теперь меня ждет? – тихо спросила она.

– Ничего хорошего, – зло ответил Гронидел. – Я запечатаю твой дар.

– Нет, – покачала головой принцесса.

– Да! – рявкнул принц.

Сапфир с ненавистью взглянула на зальтийца:

– Катись в пекло, Шершень!

– А вот и настоящее лицо, – лукаво усмехнулся он. – Принцесса ненависти и фальши соизволила снять маску. Надолго ли? – Гронидел хмыкнул. – Боюсь, что нет.

Зальтиец повернулся к ней и протянул руку. Его пальцы запорхали в воздухе, и лоб Сапфир запекло.

– Рисуешь так, чтобы всем было видно? – прохрипела она.

– Так, чтобы ты видела ее каждый раз, как смотришься в зеркало. Видела, но не могла снять.

Сапфир вздрогнула и открыла глаза. Мерзкий сон растворился в черноте ночи, унося с собой образ вечно сосредоточенного и заносчивого Зальтийского Шершня. Принцесса щелкнула пальцами и зажгла лампу на прикроватной тумбочке. Руки затряслись. Пожалуй, не помешало бы пригубить настойки.

Девушка встала и пошарила рукой под матрацем: фляга оказалась на месте. К сожалению, абсолютно пустая.

Обреченно сгорбившись, Сапфир застонала – пополнять запасы прямо сейчас ей определенно не хотелось. Но выпить… После таких кошмаров тело требовало успокоительных настоев.

Сапфир угодила в западню год назад и выбираться из пропасти даже не думала. Она не знала, какая именно ее часть больше никогда не вернется к жизни, но признавать, что с течением времени медленно гибнут и другие, тоже не хотела.

Девушка оделась, осторожно открыла дверь комнаты и выглянула в коридор. Никого. Она спрятала волосы под капюшон накидки и отправилась в путь. Ей предстояло провернуть крайне важное дело: тайком пробраться в кабинет Зальтийского Шершня, слить в флягу травяную настойку из его личных запасов и быстро смыться.

Со стороны лестницы послышались шаги и голоса. Сапфир спряталась в тени коридора, чтобы не выдать себя, и застыла.

– Игур-то наш после летнего отдыха так и не вернулся, – на языке ошони, но с туремским выговором произнес юноша. – Не хочу думать о том, что отец все-таки заставил его работать в поле, вместо того чтобы обучаться в школе.

– Нынче батрачить безопаснее, чем учиться в школе повелителей силы маны, – ответил на чистом ошони его собеседник.

– Ты о нечисти толкуешь?

– Дело не только в ней. На нас охотятся, как за редким сокровищем. Цены на юни с каждым месяцем только растут, а вместе с ними повышается и цена за живого повелителя силы маны.

Голоса стихли, и Сапфир тяжело вздохнула. Кто бы мог подумать, что разменной монетой после уничтожения месторождений маны станут сами повелители силы?

Принцесса потрясла головой, прогоняя невеселые мысли, и отправилась дальше. Проскользнула на лестницу и спустилась на первый этаж. Остановилась. Прислушалась. Выглянула в коридор. Словно воровка на крамольном задании. Хотя она и была воровкой.

Кто-то бы постыдился в таком признаться, но Сапфир давно отрешилась от бессмысленных сожалений. Два года назад на мир маны напал бог Дуон и его прихлебатели. Жажда наживы привела их за маной, которую они собирались присвоить с помощью повелителей-смертников. Миру маны помогли другие боги – Одинелла и Дхар, их армия воинов и чудо-оружие. Но все же после тех сражений каждый, кто побывал на поле боя, навсегда изменился.

Старшая сестра Рубин стала королевой. Она вышла замуж за принца Ордериона – верховного повелителя силы маны. Родила сына. И решила, что вправе играть судьбой Сапфир как ей вздумается.

Чуть больше года назад сестра сказала, что хочет отдать ее за принца Гронидела, кошмар ему в сон. Сапфир называла этого ядовитого, заносчивого и беспринципного нахала Зальтийским Шершнем. В ответ он величал ее Огненной Ведьмой. Сказать, что они не ладили – это промолчать об аршинах раздора и пудах ненависти между ними. Каково же было удивление Сапфир, когда месяц спустя Рубин призналась, что идея со свадьбой не более чем розыгрыш! Королева Турема вступила в сговор со старшим братом Гронидела – королем Зальтии – и припугнула нежеланным браком нерадивую парочку, чтобы та начала вести себя как подобает принцу и принцессе.

Услышав признание в намеренном обмане, которое королеве Рубин виделось неким подобием злой шутки, Сапфир пришла в ярость. Перестав контролировать дар, она едва не сожгла сестру и ее маленького сына заживо. К счастью, их защитил Ордерион. Именно он сбил Сапфир с ног и загородил жену и ребенка щитом.

Когда масштабы содеянного обрушились на плечи Сапфир тяжестью возможных последствий, она пустилась в бега. Нашел ее Гронидел. Именно он приволок принцессу в школу повелителей силы маны и объяснил, что в миру без присмотра она не останется до тех пор, пока не научится контролировать дар. Наказание тоже не заставило себя ждать: Гронидел запечатал способности Сапфир на два месяца и обязал посещать занятия с другими учениками школы.

Поначалу принцесса пыталась проявить характер и игнорировала приказы Гронидела, что, конечно, выводило его из себя. Она сама не заметила, как однажды обнаружила себя стоящей посреди коридора в совершенно неподобающем виде. Гронидела настолько обуял гнев, что он схватил попавшееся под руку ведро с грязной водой и окатил из него принцессу.

Такого унижения она прежде никогда не испытывала. О, если бы то было последнее унижение в ее жизни!

Постепенно Сапфир осознала, что бороться ей в принципе не за что. Замуж ее ни за кого не выдадут: побоятся, что сожжет супруга. Покинуть школу повелителей силы, пока она не контролирует дар, тоже не позволят.

Мало-помалу девушка смирилась со своей невеселой участью заложницы замка Света и начала посещать занятия, которые проводил Гронидел.

Талант к преподаванию у зальтийского грызуна определенно был. С этим Сапфир даже не собиралась спорить. Совсем юные ученики слушали истории Гронидела, раскрыв рты. Те, что постарше, то и дело задавали вопросы. Особенно ретивыми среди них были девицы. Неженатый Гронидел, принц Зальтии, манил их своими шутками-прибаутками и незаурядной внешностью. Он был молод, обаятелен (когда того хотел) и ловко прятал лживое нутро за обворожительной улыбкой, сводившей с ума. Ушлые вертихвостки быстро складывали два плюс два и шли в атаку, прельщенные его высоким положением и статусом. Однако Гронидел умудрялся манипулировать и этими прекрасными созданиями, которые развешивали уши каждый раз, как он открывал рот.

Сапфир его ложь не трогала. Она предугадывала маневры Шершня и точно знала: в груди этого повелителя силы маны зияла пустота, что давно поглотила сердце. Эта же пустота уничтожала каждого, кто рассчитывал найти в Грониделе взаимные нежные чувства.

Новые голоса заставили принцессу спрятаться в тени коридора. Из подвала по лестнице поднималась очередная парочка учеников из числа простолюдинов. Особый деревенский говор всегда их выдавал. Нравы у этих «детишек» были попроще, чем у отпрысков деров. Но за тайные ночные походы в женское крыло школьного общежития по подземному туннелю и тем и другим влетало по первое число.

Как хорошо, что от нее самой теперь все отстали. Понадобился всего год, чтобы от Сапфир отвернулись сестры. Небольшой год для того, чтобы Шершень перестал ее обучать. Вечный год, чтобы понять: за толстыми стенами замка Света ее ждет беспросветное одиночество.

Так почему бы не скрасить горькое бытие сладкой зальтийской настойкой из личных запасов Шершня? Тем более что в замке больше нигде не найти крепких напитков, кроме как в кабинете Гронидела.

Сапфир миновала три длинных коридора и остановилась у массивной деревянной двери с табличкой: «Руководитель школы ордена повелителей силы маны».

При виде длинной надписи, исполненной на четырех языках Великого континента, она традиционно закатила глаза, но вскоре все ее внимание поглотила головоломка на юни замка.

«Смирение и терпение», – напомнила себе Сапфир, обводя пальцами дополнительные петли на рисунке юни, чтобы разблокировать сложный механизм.

Гронидел часто читал ей нотации, где в одном предложении фигурировали слова «терпение» и «смирение». Шершень считал, что Сапфир растеряла их где-то по пути от кошмара злополучной ночи до возвращения к мирной жизни. Принцесса неизменно парировала, отвечая, что когда-то они у нее имелись, в отличие от самого Шершня, которому и терять-то было нечего.

Наконец она закончила. Узор вспыхнул, и замок щелкнул.

Принцесса мысленно поаплодировала самой себе и юркнула в кабинет. Запустила маленький пульсар и полной грудью втянула воздух. Зальтийцы знали толк в благовониях, поэтому дымили ими везде и всюду. Сапфир нравился этот аромат: тяжелый, древесный, напоминавший, что все в этом мире способно тлеть, но далеко не все при этом благоухает.

Принцесса пересекла кабинет и остановилась у стеллажа с книгами. В прошлый раз она стащила занимательный фолиант с описаниями защитных юни. На этот раз хотелось раздобыть что-нибудь из «запретного для девиц». Она взяла приглянувшуюся книгу и пролистала ее. Ни одной иллюстрации, сплошные зальтийские закорючки. Сапфир скривилась. Книга без картинок все равно что пир без драки: весело, но без огонька!

Принцесса поставила «Искусство обмана» на место и взяла в руки «Науку о теле». Открыла и захлопала ресницами, глядя на обнаженную мужскую фигуру. Пути циркуляции маны, которые стрелками вились вокруг нее, Сапфир не заинтересовали, а вот схождение некоторых из них в районе паха сулили много интересных знаний.

Сапфир закрыла книгу и спрятала под мышку. В следующий раз вернет. Решив больше не задерживаться, принцесса юркнула к тайнику с настойками. Тот выглядел как обычный комод, но скрывал внутри потайной отсек для хранения сосудов, где и притаилось интересующее ее «лекарство от хандры». Сапфир добралась до них и заполнила флягу, переливая понемногу из каждого сосуда.

– Ты же знаешь, что в них разные настойки? – раздался голос Шершня в помещении. – Их лучше не смешивать. Голова наутро сильно болит.

Сапфир обернулась и увидела на полу Гронидела. Он сидел на ковре и подпирал спиной кресло. Рядом стоял высокий кубок. Кажется, Сапфир застала Ивсея за ночной дегустацией настоек. Или это он подловил ее на воровстве?

Принцесса закупорила флягу и сунула в карман накидки. Закрыла потайной отсек и отошла от комода. Если Гронидел пьян, возможно поутру он забудет, что видел ее здесь?

Сапфир направилась к двери.

– Куда-то спешишь? – спросил Гронидел, вскидывая голову.

– Устала сильно. Хочу побыстрее лечь.

– Не надоело пить в одиночестве? – он хмыкнул.

Как же ее бесил его снисходительный всезнающий тон!

– А тебе? – нашлась она и обернулась.

Гронидел подхватил с пола кубок и отсалютовал ей:

– За твои успехи в самообучении!

Сапфир фыркнула и плотнее прижала книгу под мышкой. Интересно, давно ли он осведомлен о том, что примерно раз в две недели она заглядывает в его кабинет, заимствует книги и, как оказалось, несколько видов настоек? Сколько раз до этого он использовал морок, чтобы остаться незамеченным? И почему выдал свое присутствие сегодня? Да еще и в таком виде!

Сапфир пробежала взглядом по белой рубахе с закатанными рукавами и черным штанам простолюдина, в которых зальтиец расселся на полу. Нахмурилась.

Вторая годовщина злополучного дня минула месяц назад. Дня, когда погиб ее отец. Дня, когда на прежней жизни многих жителей Великого континента был поставлен жирный крест. Все в школе знали, что Шершень накануне отменил занятия с учениками, а после церемонии поминания заперся в своих покоях и не покидал их несколько дней.

«Пьет», – бурчал старый камердинер, не позволяя никому тревожить Ивсея. «Пьет», – шептала служанка, что прибиралась в покоях Сапфир.

– Ты же вышел из запоя месяц назад, – принцесса скептически вскинула бровь.

Гронидел пригубил из кубка.

– Выйти может только тот, кто туда входил. – Шершень опустил кубок на пол.

– Прости, я и забыла, что ты ныряешь в него с головой.

Сапфир хотела открыть дверь, но та не поддалась. Она поджала губы и начала искать юни, которую Шершень успел наложить на замок.

– У меня к тебе есть одно предложение. Выслушай, потом уйдешь.

Девушку напугал его тон. Усталый. Спокойный. Безысходный. Три слова, которые, казалось, к интонациям Шершня применить невозможно. Жестко. Колко. Ядовито. Так он обычно изъяснялся с ней. А тут… Возможно, сказался дрейф по водной глади зальтийских настоек?

Сапфир решила проявить благоразумие и воздержалась от ответной резкости. Она повернулась к Шершню и произнесла:

– Я вся внимание.

– Хочешь выбраться отсюда и жить свободно, ни в чем не нуждаясь?

Принцесса несколько раз моргнула и скривилась.

– Допустим…

– Нужно выйти замуж за благородного и состоятельного мужчину, с которым ты сможешь заключить сделку. Брак на бумаге без взаимных супружеских обязательств, где основным условием является сам факт союза. Ты сможешь жить так, как захочешь. Сможешь путешествовать или засесть где-нибудь в глуши. Никому не будет до тебя дела, ведь официально ты станешь проблемой своего мужа.

Принцесса едва не расхохоталась, но вовремя опомнилась и напустила на себя самый грозный вид из всех, на которые была способна.

– Ты, кажется, подзабыл, почему я заперта в этом месте, – произнесла она и наигранно поджала губы. – Ни один мужчина, будь он даже в стельку пьяным, не согласится уложить меня в свою постель. Уже хотя бы потому, что я могу ненароком его сжечь!

Гронидел взял в руки кубок, покрутил его, явно над чем-то раздумывая, и снова пригубил.

– Я не простой мужчина, – заключил он, отставляя кубок. – Я – гонец смерти. И пламени твоей ярости не боюсь.

Сначала принцесса опешила. Все же не каждый день можно услышать подобное из уст Шершня. Да что там Шершня! Вообще услышать это из мужских уст! Но первая волна воодушевления быстро схлынула, оставив тело Сапфир зябнуть на сквозняке посреди кабинета ее заклятого недруга.

– Ты предлагаешь мне фиктивный брак? – девушка сделала шаг вперед.

– Именно, – подтвердил Гронидел.

Сапфир не удержалась и хмыкнула. Она манерно поднесла руку к лицу и постучала по губам указательным пальцем. Надменно глядя на Гронидела сверху вниз, принцесса делала вид, что размышляет. Однако она попросту тянула время, получая особое удовольствие от того, что Гронидел ждал от нее ответа.

– Пожизненно сковать себя обязательствами с тобой – мужчиной, которого я, мягко скажем, недолюбливаю, чтобы вырваться из этих застенков? – спустя не меньше минуты уточнила она.

– Да, – кивнул Гронидел.

– А если я влюблюсь и захочу завести настоящую семью? Перспектива быть навечно с тобой связанной не особо прельщает.

– Прежде чем влюбиться, тебе придется в совершенстве овладеть своим даром. А иначе, боюсь, во время первой же крупной ссоры пожар твоей страсти оставит от горе-возлюбленного лишь горстку пепла. – Нахал расплылся в улыбке, изображая радушие. – Однако и на этот случай у меня припрятано решение. В моем распоряжении есть около года. За это время я должен обучить тебя самоконтролю и сделать вдовой.

Сапфир захлопала ресницами, как те девы, что не зная устали пытались влюбить в себя Гронидела, и едва сдержалась, чтобы не рассмеяться.

– Ты через год собрался помереть?

– Год, возможно меньше, – вполне серьезно ответил он.

Принцесса моментально изменилась в лице. Юмор Гронидела всегда ходил по краю, но не над смертью же насмехаться!

– Ты в своем уме? – разозлилась Сапфир. – Подобными вещами не шутят!

Принц махнул рукой, будто давно смирился с неизбежным и устал это обсуждать.

– Рубин не в состоянии постоянно продлевать отведенный мне срок. – Голос Шершня казался весьма равнодушным. – Чудо-лекарство богов тоже ненадолго решит мою проблему. А наведаться к ним с просьбой достать из моей головы искру, которая разрушается и убивает меня, я не могу. Это запрещено.

Сапфир сделала еще один шаг к Грониделу:

– И когда это запреты тебя останавливали?

– Когда на кону мирное соглашение с богами. Нам запрещены визиты в их мир.

– Зато они не гнушаются к нам в гости заглядывать! – возмутилась принцесса. – И чудо-лекарство, между прочим, Ди незаконно к нам доставила!

– Я разговаривал с Дхаром и Ди, – не уступал Гронидел. – Они выразили мне свои сожаления.

– Да кому нужны их сожаления! – Сапфир подошла к Грониделу и села на ковер рядом с ним.

Она достала флягу и пригубила настойку. Поморщилась и выдохнула.

– Ты умеешь открывать порталы. – Сапфир начала рассуждать вслух. – Возьми камни и золото, иди к богам. Вылечись и вернись обратно. И никому об этом не говори. – Она повернулась лицом к Шершню. – Все элементарно просто!

– И тебе не жаль мира маны? Не боишься, что чей-то страх за собственную шкуру будет стоить благополучия остальных?

– Ты сгущаешь краски, – отмахнулась Сапфир. – Ну нарушишь ты договор, и дальше что? Думаешь, они разозлятся и прикончат нас?

– Они прикончат меня. А у остальных начнутся проблемы, – пояснил Гронидел.

Принцесса искоса взглянула на Шершня и прикусила губу.

– И давно ты стал таким правильным? – спросила она.

Гронидел прищурился и уставился в стену, будто что-то припоминал.

– Года два назад, – лениво потянул он. – Но тебе не понять: ты же абсолютно безответственная особа. Что тебе до остальных, когда собственная жизнь катится по наклонной?

– Сказал Ивсей, принося себя в жертву миру, которому на него наплевать! – пафосно отчеканила Сапфир и обвела рукой помещение кабинета. – Верной тропой следуешь. Счастливого пути! – Принцесса хлопнула себя по коленям и хотела встать, но Гронидел схватил ее за руку и остановил.

– Так ты согласна на сделку?

– Нет, конечно! – возмутилась она. – Гарантий, что ты помрешь через год, нет. Да и причины твоего предложения для меня пока секрет.

– Брат сосватал меня королеве Ошони, – признался Гронидел. – Та приняла его предложение, но официального заявления еще не было. Этой сделки нельзя допустить. Ты идеально подходишь для обмана. Туремская принцесса, знаешь все секреты и подноготную ордена Повелителей силы, сама владеешь даром. Ошони злопамятны. Женюсь на обычной дере – она и месяца не проживет. А на тебя уязвленная королева Ошони не замахнется. Война с Туремом ей не нужна.

– Дело не в этом. – Сапфир отдернула руку, которую удерживал Гронидел. – За нарушение договора брат тебя и титула, и состояния лишит. Будешь на подаяния Рубин и Ордериона жить.

– Или так, – согласился зальтиец.

– Не понимаю, почему ты кочевряжишься? – Сапфир снова достала флягу. – Год королем-консортом побудешь, наследника подаришь и в мир иной, где бы он ни был, сгинешь! Хороший план. – Она отсалютовала ему и пригубила.

– Последний год своей жизни я желаю прожить свободным, – заявил он. – Пусть это будет только иллюзия свободы, но, по крайней мере, я не окажусь под каблуком у девицы, которая мнит себя великой королевой.

– Спасибо, что оценил меня выше этой напыщенной высокомерной выдры.

– Сколько эпитетов! – Гронидел потянулся к кубку. – Имела честь с ней пообщаться?

– Три дня она у нас в замке гостила. Всех служанок до истерики довела. Думала, Ордерион не выдержит и все-таки испепелит ее, но нет, сдержался.

– Странно, что ты этого не сделала. – Шершень отсалютовал и выпил.

– Поверь, я была к этому крайне близка.

– Ну так что, спасешь бедного зальтийского принца от участи целовать пятки королеве-выдре? – спросил Гронидел.

Сапфир спрятала флягу в карман накидки и наклонилась к лицу Шершня.

– Не-е-ет, – ласково прошептала она. – И с радостью отправлю вам поздравления с пожеланиями счастливого брака!

– Угодила пташка в клетку, – так же ласково ответил Шершень и впился в ее губы, нагло уложив ладонь на пышную грудь.

Сапфир опешила. Мгновение – и дверь в кабинет распахнулась. Гронидел тут же отпрянул от принцессы и повернулся лицом к застывшей в дверях служанке.

– Приберетесь завтра. Сегодня не нужно. – Шершень расплылся в масляной ухмылке.

Сапфир переводила ошалелый взгляд с зальтийца на служанку и обратно, пытаясь понять, что только что произошло и почему она все еще не сожгла этот кабинет вместе с Шершнем и девицей, до сих пор прижимавшей руку к губам.

Служанка извинилась и закрыла дверь. Принцесса понимающе кивнула и медленно встала. Ее спокойствие поражало даже саму Сапфир. Неужто обрела пресловутую невозмутимость гонцов смерти?

– Ничего не выйдет, Гронидел, – равнодушно констатировала она. – Мне на свою репутацию наплевать, а тебя пополощут и отстанут. Счастливого брака с выдрой!

Она достала книгу, швырнула ее на стол Гронидела и гордо удалилась из кабинета.

Глава 2

«О чем на самом деле ты бы хотела меня спросить?»

Голова раскалывалась так сильно, что хотелось выть. Сапфир и сама не заметила, как опустошила флягу и уснула в платье. Кошмары не снились, но подушка все равно оказалась мокрой. На этот раз от слюны. Теперь принцесса кисла в ванне и мечтала только о том, чтобы колокола в голове умолкли.

Почему служанка явилась в кабинет Гронидела посреди ночи? Почему Сапфир загодя не услышала ее шагов? Конечно, Гронидел все это подстроил! Наверняка сам и попросил девицу заглянуть к нему в кабинет. Зачем? Может, решил ее там облагородить? А может, он уже это делал, раз она без стука и с таким рвением ворвалась на его территорию.

Кто-то без дозволения вошел в покои. Сапфир узнала стук каблучков служанки, у которой был ключ. Пожалуй, ее стоит поучить манерам: все же принцесса могла оказаться в покоях не одна.

Хмыкнув от абсурдности собственных мыслей, девушка повернула голову и встретила заинтересованный взгляд служанки, застывшей в дверях.

– Ваше высочество. – Молодая зальтийка исполнила кривой книксен. – Простите за беспокойство. Я зайду убраться чуть позже.

– Постой. – Сапфир жестом подозвала ее к себе. – Подойди.

Девушка от страха сгорбилась, но убегать не стала. Покорно приблизилась к ванне, где нежилась Сапфир, и виновато опустила голову.

– Э́рия? – уточнила имя принцесса.

– Э́лия, – подсказала служанка.

– Элия, – кивнула Сапфир, – расскажи-ка мне, что нынче обсуждают на кухне интересного?

Девица замялась, и ее взгляд забегал по помещению. Хотя на ткани платья служанки отчетливо виднелся рисунок защитной юни, судя по поведению, в этот оберег обладательница темной кожи и раскосых глаз не верила.

– Я слыхала, что некоторые из служанок просили руководителя школы допустить их к занятиям по общей грамоте и этикету. Тебя среди них, случаем, не было? – спросила принцесса.

Зальтийка заметно напряглась.

– В гувернантки метишь, насколько я понимаю, – с легкой улыбкой заявила Сапфир. – Но у тебя нет дара, а слуг в замке Света обучать не принято. Так что ответил на ваше прошение руководитель школы?

Девушка, казалось, склонила голову еще ниже.

– Он позволил нам посещать занятия в свободное от работы время.

Сапфир злобно захохотала. Ох уж этот Гронидел! И не отказал, но и возможности не предоставил!

– И сколько занятий лично ты успела посетить? – промурлыкала принцесса.

– Ни одного, – ответила расстроенная зальтийка.

– Конечно, ведь в замке у слуг каждая минута на счету. Где уж тут время на учебу найти, – пожала плечами Сапфир. – Но если бы ты стала помощницей у некой особы, которая больше нуждается в компаньонке, нежели гувернантке, уверена, время на учебу у тебя бы появилось. Но кто возьмет тебя, не знающую грамоты, в компаньонки?

Девушка благоразумно молчала.

– Знаешь, я всегда выступаю за возможности. Особенно когда дело касается женщин. Пожалуй, я бы согласилась взять тебя, если бы усмотрела в этом полезные перспективы.

– Пер… пекс… – попыталась повторить служанка.

– Перспективы, – произнесла Сапфир, не утруждая себя объяснением. Она приподнялась в ванной и широко улыбнулась. – Два седоула в неделю.

– Согласна! – выпалила Элия, схватила со стула полотенце и развернула его перед Сапфир. – Позвольте вам помочь, ваше высочество.

Принцесса встала и приняла полотенце из рук девушки.

– На будущее дам подсказку, – заговорщицки зашептала Сапфир. – Компаньонка – не служанка. Если в следующей раз я захочу, чтобы мне протянули полотенце, попрошу тебя позвать в покои служанку.

– Простите, ваше высочество.

– Итак, расскажи-ка мне все сплетни, которые услыхала утром на кухне. А потом я подумаю, кому из преподавателей грамоты тебя лучше доверить.

Принц очнулся на полу. Не сразу понял, где находится и почему лежит именно там. Счастье, что на занятиях его заменяла Ли́збет. Пожилая дера хоть и казалась Грониделу слишком эмоциональной, но ученики любили слушать ее рассказы об истории и традициях народов Великого континента.

Принц привел себя в порядок и занялся документами, присланными счетоводом. Расходы школы росли с каждым днем. Новым ученикам тоже требовалась пища, постельное белье. А еще бумага, перья, чернила, книги, преподаватели грамоты, этикета и естествоведения, не говоря уже об опытных повелителях силы маны, которые обучали главному: управлению опасным даром.

Год назад, когда стало ясно, что на людей с даром повелевать маной открылась охота, Грониделу пришлось нанять в замок охранников. Двое из них согласились за дополнительную плату обучать детей элементарным приемам самообороны. С течением времени Гронидел понял, что оказался прав: для того чтобы обуздать дар, требуются годы, а мало-мальски научиться орудовать кинжалом – достаточно и пары месяцев.

Банды разбойников крали одаренных, но слабых детей и заставляли их делать новые юни. И хотя орден повелителей силы объявил им бой, Гронидел понимал: без опытного повелителя силы за спиной эти дети не создадут ничего. А значит, за похищениями стоит кто-то близкий по своему опыту и способностям к нему и Ордериону.

Поначалу оба принца со всей прытью ринулись искать банды наемников и их главаря. Но из этого ничего не вышло. Одна засада сменяла другую, но нападения на учеников на время прекратились. Ордерион тогда сразу сделал вывод: кто-то за ними шпионит и знает обо всех планах. Но где искать этих шпионов? И как? Ордерион – единственный опытный и сильный воин из числа гонцов смерти, что смог пережить бои с богами. А Гронидел опытным воином себя никогда не считал, хоть и был удостоен звания гонца смерти за умение наводить марь и перевоплощаться.

Серебряное Зеркало – так его нарекли при посвящении. Он хорошо помнил, как гордился собой и своими достижениями, полагая, что звание гонца смерти является высшей благодатью, что могли послать боги такому, как он. Только Гронидел примерил на себя этот титул, как ему подарили новый – хранитель знаний.

Принц до сих пор не понимал, почему учитель перед смертью назвал его своим преемником. Может, покойный Янтарный Сокол и тут соврал, чтобы пустить пыль в глаза и ослабить влияние хранителей знаний на верховного повелителя силы маны? Ведь что может быть лучше, чем слабый и неопытный гонец смерти в числе четырех, способных вынести Вотум Недоверия верховному повелителю силы маны? Тем не менее кандидатуру Гронидела одобрили оставшиеся трое хранителей, и самый младший зальтийский принц, самый юный из гонцов смерти, стал хранителем знаний.

Наверное, во всем виноват его пытливый ум. Вечно Гронидел совал нос куда не следует. Зато теперь он живой трактат, собравший в своей голове все знания мира маны и часть знаний богов. Легко ли с этим жить? «Да не очень», – ответил бы Гронидел, если бы хоть кто-то его об этом спросил.

В итоге ни одного шпиона они с Ордерионом так и не нашли. А новые проблемы не заставили себя ждать. В мире маны осталось слишком мало опытных повелителей силы, которые могли бы обучать новичков. А молодых и сильных среди них было еще меньше. Каким чудом они выжили той ужасной ночью, когда боги напали на мир, Гронидел не спрашивал. Он точно знал, что некоторые повелители силы спасали мирных жителей городов и разгребали завалы, а другие – прятались в лесах, надеясь, что их беда не коснется.

Кто был героем, а кто трусом – выяснять не хотелось. Дети с даром повелевать маной прибывали в школу со всех концов Великого континента, и кому-то нужно было их обучать. Гронидел предлагал преподавать всем повелителям, что приезжали на поклон к Ордериону – новому верховному повелителю силы. Но из всех, поклявшихся служить, переехать в школу согласились лишь единицы.

«Единицы из единиц», – так Гронидел называл их. Не самые молодые, не самые талантливые, они нашли пристанище в замке и делали для школы гораздо больше, чем те, что предпочли откланяться Ордериону и забыть о том, что служат ордену.

В таких условиях своей основной задачей Гронидел считал подготовку и тренировку молодых повелителей силы, которые по меркам мира маны уже для этого созрели. Именно эта молодая кровь должна была перенять знания предков и пополнить опустевшие ряды гонцов смерти, защищавших орден и его законы.

«А еще нужно выбрать новых хранителей знаний», – периодически напоминал себе Гронидел и после этого обреченно стонал.

Сидя за рабочим столом и бегая взглядом по цифрам, принц проклинал себя, свою должность и Ордериона, взвалившего на него ношу управления замком Света и школой повелителей силы.

В коридоре послышались крики и испуганные голоса, которые с каждым мгновением становились все громче. Странно, Гронидел был уверен, что Сапфир уличит подлог и выйдет из себя гораздо позже. Ошибся?

От этой мысли он хмыкнул.

Сапфир никогда не ассоциировалась у него ни с прилежной ученицей, ни с завидной невестой. После первой встречи в ту злополучную ночь, когда на мир маны напали боги, принцесса представлялась Грониделу диковинным ребенком, обладающим скрытым даром. Но каким именно? Ответ на свой вопрос он получил на следующее утро, когда Сапфир в приступе ярости начала нападать на богов и заживо сжигать их. Управление огнем – непростой дар, средней дочери он достался от отца. От кого она унаследовала упрямство, спесь и вечный вызов, оставалось только догадываться.

Если бы не острая необходимость, Гронидел никогда бы не придумал подобного плана. Все, кто знал его, без труда поняли бы, что Сапфир никак не вписывается в образ деры, на которой принц мог жениться по доброй воле.

Начать хотя бы с того, что она слишком юна. В его двадцать шесть хотелось бы заполучить невесту, которая покинула детскую комнату самостоятельно, а не потому, что ее оттуда выставили. Сапфир в свои двадцать один мало чем отличалась от подростка: она всегда права, никто ей не указ. Возможно, устрой он в ее покоях обыск, нашел бы кукол…

Вторая причина, по которой Гронидел не видел в Сапфир деры, которую мог бы сам привести к алтарю, – это ее внешность. Все-таки принц был зальтийцем, пусть только и наполовину. Пышные формы, покатые плечи, пухлые губы, темная бархатная кожа, бездонный омут черных глаз – ничем из вышеперечисленного Сапфир не обладала.

Она была слишком субтильной для зальтийки и чересчур крупной для инайки (вторая половина крови Гронидела принадлежала инайской дере – второй супруге короля Зальтии). Формы же Сапфир выдавали в ней типичную туремку: высокий рост, средний размер груди, не слишком узкая талия. Кому-то из мужчин такие пропорции казались идеальными, например тому же Ордериону, который не видел в Рубин ни одного изъяна. Но Гронидел – не Ордерион. Его привлекала либо стать зальтиек, либо хрупкость инаек. Других эталонов в комбинации форм он не признавал.

Лицом, по мнению Гронидела, принцесса также не блистала. Белесые волосы с золотыми прожилками, ярко-синие глаза в окружении светлых ресниц, россыпь веснушек на щеках и тонкие губы, часто вытянутые в недовольную прямую линию – именно так Гронидел описал бы внешность Сапфир.

Когда вокруг ее лица струилось синее пламя маны, взгляд принцессы становился совершенно диким. Щеки краснели, подсвечивая веснушки, а губы кривились в извращенном удовольствии предстоящего веселья. В моменты потери контроля над даром вид Сапфир устрашал так сильно, что даже Грониделу становилось не по себе. А ведь он гонец смерти (пусть и не самый достойный) и многое повидал на своем коротком веку.

Третья причина, по которой Гронидел считал Сапфир неподходящей партией, – это ее темперамент. Дера должна быть скромной и покладистой. Но «смирение» и «терпение» – это же вообще не про нее! Грониделу с его врожденной харизмой ужиться под одной крышей с бестией, которая на каждое его слово лепит сотню в ответ, представлялось невозможным.

Слишком юна, чересчур спесива и не в его вкусе – вот какие доводы он привел бы против кандидатуры Сапфир. Однако если выбирать между королевой Ошони и вспыльчивой туремской принцессой, вторая однозначно лучше первой! Во сто крат! Ибо королева Ошони не только юна и спесива, она еще и обладает властью. А это всего за несколько лет испортило девчонку настолько, что с Ошони поссорился даже король Галлахер – самый хладнокровный и невозмутимый правитель из всех ныне живущих.

С чего вдруг старшему брату Гронидела – королю Зальтии – пришло в голову мириться с выскочкой, принц не знал. Но приносить себя в жертву великим идеям брата он не собирался. С него хватит!

Дверь в кабинет наконец распахнулась, и в нее влетело одно из самых ужасных созданий женского пола, с которыми Гронидел был знаком.

– Я сожгу тебя, зальтийский холеный упырь! – Голос Сапфир вибрировал и звенел, заставляя резонировать витражные стекла.

Стоило отдать принцессе должное: хоть голубое пламя и охватило ее тело с головы до пят, оно не жгло, то есть пока не представляло угрозы.

– Милая, в гневе ты еще прекрасней! – как можно громче произнес он и встал.

Гронидел готов был поклясться, что видел, как расширились глаза Сапфир, готовые вот-вот выскочить из орбит. Рот принцессы приоткрылся, кулаки сжались, и в его сторону полетело пламя.

– Сожгу дотла! – вопила Огненная Ведьма.

Гронидел взмахнул рукой и успел выставить щит. Языки обжигающего пламени заструились вокруг Сапфир, ограниченные невидимой стеной. Принцесска в очередной раз не постеснялась показать неуравновешенность и продемонстрировать хилые навыки управления гневом.

– Я же сказал, что женюсь на тебе сегодня же! – нараспев произнес Гронидел, чаясь не расхохотаться. – Кем бы я стал, если бы склонил тебя к распутству и не сдержал обещания?

Внезапно Сапфир погасла. Ее платье и пол вокруг остались целы, распущенные волосы лишь слегка растрепались. Лицо казалось спокойным и невозмутимым. «Неужели она все же контролировала пламя, которым намеревалась меня сжечь?» – удивленно подумал Гронидел.

– Милый, твои губы заставляют меня трепетать, но разве могу я выйти замуж за того, у кого не хватает мужской силы лишить меня девственности? – с показушной жалостью выпалила нахалка и злобно ухмыльнулась.

Гронидел тут же взмахнул рукой, и дверь в кабинет закрылась. Что ж, умно. Теперь все зеваки в коридоре запомнят только одно: у Гронидела проблемы с мужской силой.

– Как поняла, что я создал морок? – спокойно спросил он, обходя стол.

– Говорят, служанка пришла убирать твой кабинет, как обычно, в пять утра. А наш разговор состоялся около двух ночи. Да и видела эта девушка слишком много! – зашипела Сапфир, не сводя глаз с Гронидела. – Меня голой изобразил, извращенец проклятый!

– Не волнуйся, в моей мари ты находилась в более выгодном положении, чем я. И вообще, многие женщины мечтают, чтобы любовники ублажали их именно так. Так что радуйся: тебе будут завидовать.

– Это отвратительно! – Она топнула ногой, совсем как ребенок, которому не захотели купить новую игрушку. – Ты погубил мою репутацию самым мерзким из всех возможных способов! Ты навел морок, чтобы пустить о нас гнусные слухи и вынудить меня выйти за тебя!

– Ты отказалась пойти на этот шаг добровольно, – развел руками Гронидел. – Прости, но времени на уговоры у меня нет. Да и нянчиться с тобой я не собираюсь. Сама знаешь, – указал он на нее, – без крайней нужды я бы к тебе не обратился. Но ты слишком эгоистична, чтобы принести в жертву год собственной жизни.

– Я не верю, что через год ты преставишься, – серьезным тоном заявила Сапфир. – Даже будь это правдой, ты слишком любишь жизнь, чтобы опустить руки и не бороться за нее. О нет, Гронидел, – она заискивающе поводила пальцем у носа, – твой план такой же изощренный, как и ты сам!

– Уверена в этом? – Он пытливо вскинул бровь и растянул губы в масляной улыбочке, словно в подтверждение ее мыслей.

– Я не выйду за тебя! – взвилась Сапфир. – Даже фиктивно!

– Почему? – искренне удивился Гронидел.

Не то чтобы он считал себя идеальным кандидатом в мужья, но все же он красив, умен, богат, да еще и гонец смерти. Один из двух ныне живущих, между прочим!

Щеки Сапфир покраснели, и она искоса на него уставилась.

– Я не желаю делить с тобой постель, – призналась девушка и поджала губы, явно размышляя над тем, стоит ли продолжать.

Гронидел прекрасно понял суть того, о чем она говорила. Но подобные мысли Сапфир привели его в недоумение.

– Ты боишься близости со мной? – напрямую спросил он, уставившись на нее как на идиотку.

– Я ничего не боюсь! – выпалила она ему в лицо. – А ты путаешь бесстрашие с отвращением!

В голове Гронидела раздался хлопок, будто ему дали оплеуху. Он продолжал смотреть на краснеющее лицо Сапфир, на котором веснушек становилось все больше, а губы делались все тоньше.

– Ты же даже не пробовала! – возмущенно заявил он, спасая опороченную ее признанием мужскую честь.

– Я не какая-то там неопытная дева. Прекрасно знаю, что к чему, – прошипела принцесса.

Гронидел понимающе кивнул. Вот тебе и туремка: едва из детской выпорхнула, как уже в чью-то постель угодила. Когда только успела?

– Если доселе у тебя был неумелый любовник, это не значит, что так будет всю оставшуюся жизнь, – заметил принц.

Лицо Сапфир стало багровым. Еще чуть-чуть, и веснушки на нем воспламенятся!

– Я – девственница! – громогласно выдала Ведьма, и витражи на окнах затряслись.

– Ты же сказала, что у тебя есть опыт, – искренне удивился Гронидел. – Или ты из тех, что девственность хранят для мужа, а с любовниками пробуют все остальное?

Хлопок в голове повторился: на этот раз Сапфир действительно отвесила ему пощечину.

– Мое тело – нетронутый страстями сосуд! Я чиста и невинна, как младенец, только что пришедший в мир из утробы матери!

– Ты же знаешь, что дети рождаются перепачканными? – уточнил принц, растирая алеющую щеку.

– Ты отвратителен! – Ведьма ударила его кулаком в плечо.

Удар оказался крепким и, с неохотой признал Гронидел, поставленным. Растирая теперь уже плечо, принц вскинул подбородок и влил во взгляд синих глаз все презрение, на которое был способен.

– Девственница ты или опытная дева – мне на это наплевать. Я не собираюсь к тебе прикасаться. Ты вполне сможешь завести любовника. А если понесешь от него, я признаю ребенка своим первенцем, и он наследует мое состояние и титул. От тебя мне нужно согласие на фиктивный союз. Повторюсь: брак займет у тебя всего год. Спустя этот срок ты станешь вдовой, которая будет сама распоряжаться своим состоянием и судьбой. Это отличная сделка, Сапфир.

Принцесса тоже вскинула подбородок и вплотную приблизилась к Грониделу. Тяжелый аромат духов, весьма похожий на смесь экзотических зальтийских аромамасел, ударил принцу в нос. В том, что в этот букет подмешан афродизиак, принц не сомневался, иначе не хлынула бы кровь в его теле туда, куда не стоило.

Хорошо знакомый с действием подобных ароматов, что применяли наложницы в Солнечном замке Зальтии, Гронидел готов был поаплодировать хитрости бестии, застывшей перед ним. «Нетронутый страстями сосуд?» Да в ее взгляде порочности оказалось больше, чем у шлюхи, подцепившей богатого клиента! И как ни странно, но именно эта вызывающая, необузданная порочность вкупе с действием афродизиака делала непривлекательную туремку, застывшую перед ним, желанной.

«Очнись, болван! Это же Сапфир!» – завопил голос где-то в глубине сознания, но его эхо быстро потонуло в шуме тяжелого дыхания Гронидела. «Не стоило принимать воздержание два года назад», – сказал он сам себе и наклонился к принцессе, едва не касаясь ее ужасно тонких губ своими.

– Или ты все же ждешь от меня несколько других действий? – прошептал он, совершенно точно зная, что его дыхание ласкает ее кожу.

– Да, – едва слышно ответила она.

«Да?» – переспросил внутренний голос Гронидела.

– Все вокруг знают, что туремки – самые порочные и испорченные из дев, – выдал принц.

– Я – худшая из туремок, – с придыханием выдала принцесса.

Грониделу показалось, что член в штанах сейчас взорвется. Испытывал ли он подобное возбуждение ранее? Память предавала принца, стирая лица любовниц и эмоции, которые он с ними испытывал. Что же за афродизиак вылило на себя это лживое, порочное создание с глазами цвета темных бескрайних вод?

От эпитетов хотелось выть. Он сходит с ума! Ничего прекрасного в Огненной Ведьме не было, нет и никогда не будет. Вот только похоти на это ой как наплевать!

Глядя Грониделу в глаза, Сапфир коснулась его нижней губы. Нежно обволакивая, она утащила ее в рот. Принц слишком быстро поплыл и прилип к принцессе, целуя в ответ.

Укус. Удар в пах.

Так больно ему было в детстве, когда он поскользнулся и здорово приложился причинным местом о бревно на тренировочной площадке. Из глаз посыпались искры, во рту почувствовался привкус крови.

Сапфир на шаг отошла и сложила руки на груди. Она терпеливо ждала, когда Гронидел разогнется и возьмет себя в руки.

– Кто бить коленом научил? – едва ли не простонал он.

– Ви́хен. Он сказал, что у меня талант!

– Он это всем говорит, – буркнул Гронидел. – А духи ты где достала?

– Духи? – переспросила Сапфир.

– Не важно, – отмахнулся принц и разогнулся.

– Шершень, заявляю прямо и без обиняков: оставь меня в покое или я в ночи прокрадусь к тебе в спальню и заживо поджарю.

– Выйди за меня замуж, и сможешь каждую ночь заходить ко мне в спальню не таясь! – взмолился он и схватил ее за руки.

Принцесса ощутила подвох кожей. Она медленно обернулась и увидела Ордериона, стоящего на другой стороне портала, открывшегося в кабинет Гронидела.

– Кажется, я не вовремя, – чересчур спокойно произнес король-консорт и руководитель ордена повелителей силы маны в одном лице.

– Ваше величество. – Гронидел поклонился, продолжая удерживать руки Сапфир в своих.

Тяжелый взгляд Ордериона переместился на пурпурное лицо принцессы.

– Не позорь корону Турема своим поведением. Уладь все за день, иначе быть беде.

Портал закрылся, и Ордерион исчез.

Сапфир медленно повернулась к Грониделу.

– Ты что натворил? – взвилась она и выдернула пальцы из его ладоней. – Что за сплетни ты обо мне пустил?

– Гнусные. – Гронидел развернулся, обогнул стол и плюхнулся на стул. – Самые ужасные и порочные, которые только смог придумать. Ты слышала Ордериона. У тебя есть день, чтобы все уладить. А иначе, – Шершень задумчиво потер подбородок, – семья отречется от тебя и изгонит из Турема. Без приданого, средств к существованию и с даром убивать – как долго ты протянешь на территории Ошони или Инайи?

– А может, я в Зальтию отправлюсь, – сквозь зубы прошипела Сапфир.

– В Зальтии тебя точно не захотят видеть. Порочить имя зальтийского принца никому нельзя, особенно падшей деве.

– То есть меня изгонят, назовут падшей, а ты так и останешься принцем и руководителем школы?

Гронидел жалостливо поджал губы и развел руками:

– Но я же мужчина, а эпоха эмансипации на земли Великого континента пока не пришла.

Сапфир исподлобья глядела на него и молчала. Гронидел заерзал, виновато опуская глаза.

– Эмансипация – это…

– Зубы мне не заговаривай, – перебила его принцесса. – С тебя пятьдесят тысяч седоулов приданого, мое полное содержание и обещанное вдовство через год. Никаких приставаний! – Она подняла руку и указала на него пальцем. – Только попробуй на меня залезть – оглянуться не успеешь, как останешься без причиндалов. Ты все понял?

– Конечно, милая! – Гронидел хотел улыбнуться, но губа отекла и сильно болела. – Твои желания для меня – закон!

– Полебези еще немного – и сделке конец, – предупредила Сапфир.

– Тогда нам пора. – Гронидел встал, подхватил принцессу под локоток и повел к двери.

– Куда ты меня тащишь? – не поняла она.

– В твою комнату. Найдем тебе платье покрасивее и поедем в храм к волхву! Поженимся, пока ты не передумала, огненная моя.

– Сейчас договоришься, – захрипела Сапфир, но сопротивляться не стала.

Конечно то была авантюра. Но что теряла Сапфир? Без брачного амулета на руке чести и достоинства она бы лишилась. И Дхар бы с ними, но лишиться в придачу и приданого принцесса не собиралась. Кроме того, у нее появится возможность выбраться из замка Света и повидать мир, ведь после свадьбы Гронидел в сопровождении супруги обязан будет навестить брата-короля.

У Сапфир от предвкушения зачесались ладони. Она никогда не выезжала за пределы Турема! Да и все ее знания о Зальтии ограничивались сухими сведениями из книг и рассказами фрейлин и гувернанток.

Сидя в карете и мерно покачиваясь на каждом из ухабов дороги, Сапфир поднесла запястье к носу. Пахло дымом, стелющимся в тумане вечера, деревом, нагретым солнцем, и терпкой настойкой от кашля, которую делали из цветов, растущих в оранжерее их замка. Эти зальтийские духи ей подарила Сурими как раз перед тем, как Рубин вышла замуж за Атана. Склянка из темного стекла и тяжелый аромат – все, что осталось у принцессы на память от этой женщины.

Опустив руку, Сапфир едва не скорчила гримасу отвращения: запястье покрывал витиеватый рисунок брачного амулета. Снять бы его – напоминание о лживых клятвах, принесенных в храме богов, – но Шершень запретил. Ближайший год ей придется демонстрировать свою руку всем и каждому.

Переведя взгляд на супруга, что сидел напротив, Сапфир в который раз попыталась оценить собственное приобретение. Все же темно-синий бархатный костюм туремского дера изумительным образом оттенял его васильковые глаза, а ледяная голубизна шейного платка подчеркивала ровный тон смуглой кожи.

Сапфир прекрасно знала, что Гронидел не чистокровный зальтиец. Его мать была инайкой. И не одни глаза выдавали в нем смешение кровей разных народов. Гронидел унаследовал прямой неширокий нос, в то время как чистокровные зальтийцы сочли бы эту черту лица совершенно невыразительной для мужчины. Губы принца хоть и были пухлыми, но не такими объемными, как у зальтийцев. Ямочка на широком подбородке делала выражение его лица волевым, а вот ямочки на щеках, наоборот, придавали трогательность и безмятежность.

А он красив, этот Зальтийский Шершень. Даже его черные, скрученные в длинные жгуты волосы, подвязанные лентой под цвет костюма, – и те красили этого представителя грешников в миру.

– Почему ты не предложил Изумруд выйти за тебя? – внезапно спросила Сапфир, нарушив молчание. – Она твоя ученица, и у вас с ней достаточно теплые отношения, насколько я могу судить.

Гронидел поднял на нее заинтересованный взгляд и поправил шейный платок.

– Не поздновато ли ты задумалась об этом, возлюбленная моя?

– Не зли меня. – Сапфир щелкнула пальцами, и напротив «любимого мужа» появился огненный шарик размером с грецкий орех.

– Неплохо! – заявил он больше с удивлением, нежели раздражением. – Ты вообще сегодня демонстрируешь такую сосредоточенность и ловкость в управлении маной, что я невольно задумываюсь, где ты этому научилась.

– У тебя, конечно! – Сапфир снова щелкнула пальцами, и шарик исчез.

– Конечно, – с безразличием произнес он.

– Так почему я, а не Изумруд? – снова спросила принцесса.

Гронидел размял плечи, потянулся и полулежа развалился поперек сиденья.

– А ты не спросила себя, почему сестра покинула замок Света до летнего отдыха и не вернулась туда после?

– Почем мне об этом знать? – пожала плечами Сапфир. – Мы с Изумруд уже год как не разговариваем, если ты забыл.

– Я сказал «себя спросила», а не ее, – злорадно уточнил Шершень.

– Я не занимаю голову пустыми размышлениями о бытии сестер.

– Как скажешь. – Шершень отвернулся, а у Сапфир засосало под ложечкой от нехорошего предчувствия.

– Она перестает контролировать дар? – спустя минуту обоюдного молчания произнесла принцесса.

– Она никогда его не контролировала, – под скрип колес ответил Гронидел. – Я сделал для нее тиару с камнями-юни, блокирующими дар. Думал, она будет изредка ее надевать, чтобы отдыхать от чужих мыслей, но Ордерион сказал, что теперь она с ней не расстается. Твоя сестра медленно сходит с ума, и никто в вашей семье не желает этого признать.

– Ой, ну не неси бред, – повысила тон принцесса. – Изумруд – самая ответственная и умная из всех нас, да простит меня Рубин за мой длинный язык. Хочет носить юни изменений постоянно – так тому и быть.

– Зависимость от тиары – признак слабости, а не силы, – так же громко ответил Шершень. – Я знаю, как сходят с ума ворожеи. История с тиарой и нежелание твоей сестры возвращаться в школу – тревожные звонки.

– Скажи об этом Рубин, – посоветовала Сапфир. – А еще лучше – поговори с Изумруд!

– Говорил с обеими. Все без толку. Изумруд опускает руки, а туремская королевская семья делает вид, что все в порядке.

Сапфир задели его слова. Бесчувственной она никогда себя не считала. А сестры для нее… Внезапно во рту появилась горечь. И с Рубин, и с Изумруд у Сапфир отношения давно разладились. Дружная семья рассыпалась. У Рубин теперь новый статус и другие заботы. У Изумруд – дар читать мысли и злоба на Сапфир за совершенный проступок. Вместе с тем многие в школе старались обходить Изумруд окольными путями, так же как это делала Сапфир, ведь кто по собственной воле захочет вручить свои мысли другому? Наверное, по этой причине Сапфир никогда не видела младшую сестру в компании друзей или сверстников.

Неожиданное открытие заставило принцессу поморщиться. А ведь ее младшая сестра незаметно для других превратилась в изгоя. Точно такого же, каким стала Сапфир. Только в Изумруд нет той силы воли, того характера, что способны помочь пережить это и сохранить трезвость ума. С другой стороны, трезвым свой ум даже Сапфир не удавалось сохранить надолго.

– Буду в Звездном замке, сама с Рубин на эту тему поговорю, – констатировала принцесса и, подобно Грониделу, весьма неженственно развалилась поперек сиденья.

– Тебя туда пока не пригласили, – престранно заметил Шершень.

– Там мой дом! – возмутилась Сапфир. – Мне приглашение не нужно! Кроме того, ты что думаешь, Рубин не захочет увидеть меня после того, как получит сообщение о нашем поспешном тайном браке?

– Прости, что напоминаю, но пока ты не овладеешь даром управления огнем, возвращать тебя в Звездный замок никто не собирается. Даже на время.

– Да как ты смеешь?! – возмутилась Сапфир.

– Нужно смотреть правде в глаза, а не витать в облаках, – разозлился Гронидел. – Ты едва заживо не сожгла королеву с наследником трона. Тебя пощадили только потому, что ты еще и любимая сестра. Ты же понимаешь, что Ордерион мог сразу убить тебя? Если бы не Рубин, от тебя бы и мокрого места не осталось. Более того, ты не думала, почему Ордерион за этот год ни разу тебя не навестил?

– Зачем ему меня навещать? – насупилась Сапфир.

– Он – глава ордена повелителей силы маны. А ты, – указал на принцессу Гронидел, – проблемная ученица, которая живет в замке Света на довольствии королевской семьи!

– Это и мои средства тоже, – прошипела Сапфир. – Так что я никого не обираю!

– Ордерион избегает встреч с тобой, чтобы сгоряча ненароком не прикончить тебя! – повысил тон Гронидел.

Сапфир оказалось нечего на это ответить. У короля Орде есть веские основания ненавидеть ее.

Принцесса отвернулась к окну, пережевывая мысли о том, что в Звездный замок больше не вернется. Быстро же она дома лишилась. Для этого понадобился даже не год, а всего-то один короткий разговор с Шершнем.

Небо заволокло тучами, и краски за окном посерели. От замка Света до ближайшего храма богов ехать верхом около часа. Однако Сапфир надела свое лучшее платье – зеленое с золотыми вышивками – и отказалась забираться на лошадь. Все же на собственную свадьбу, пусть даже фиктивную, пусть даже где-то в дальнем захолустье, принцессе хотелось явиться нарядной и красиво причесанной. Повезло, что новая компаньонка помогла ей заплести и уложить волосы, а не то от прически пришлось бы отказаться. Гронидел, стоит отдать ему должное, проявил такт и терпение. Он одолжил одну из почтовых карет замка Света и оплатил услуги кучера. Они плелись к храму богов не меньше пары часов. Теперь ехали обратно.

Пошел дождь. Стук тяжелых капель по крыше кареты с каждой минутой лишь нарастал.

– Не заартачься ты, уже бы давно вернулись в замок верхом и нежились в горячей ванне, – пробурчал Гронидел. – Каждый в своей, естественно.

– Я виновата, что пошел дождь? – удивилась Сапфир.

Гронидел не ответил.

Грянул гром. Заржали лошади. Карета подпрыгнула на ухабе и рванула вперед. Сапфир с силой ударило о стену, а затем и вовсе бросило на Гронидела. Принц умудрился поймать ее на лету и вернуть на сиденье.

– Лошади понесли! – кричал кучер снаружи.

Новый раскат грома. Опять ржание. Рывок. Сапфир больно ударилась головой о потолок и оказалась прижатой лицом к сапогу Гронидела. Кажется, он пытался выбраться из-под длинного шлейфа ее роскошного платья.

Тряска усилилась. Гронидел выругался. Карета скрипела и подпрыгивала на ухабах, принцесса билась головой то о деревянную скамейку, то о стенки кареты.

Сапфир плохо помнила происходившее далее, но то, что Гронидел распахнул дверь и выбросил фиктивную жену наружу, словно тюфяк с соломой, врезалось в ее память весьма отчетливо.

Глава 3

– Да скрепят клятвы эти союз сердец ваших. Отныне вы одно целое. И звать вас «муж» и «жена». – Голос волхва, казалось, доносился издалека.

– Ты помнишь, когда это было? – произнесла Изумруд, останавливаясь рядом с Сапфир, распластанной в грязи на дороге.

Принцесса открыла один глаз и уставилась на силуэт сестры в лучах заходящего солнца. Лица ее она не могла разглядеть, но Изумруд была одета не в платье, а в черный костюм, обтягивающий фигуру, словно вторая кожа.

– Что ты здесь делаешь? – спросила она и попыталась приподняться, но руки и ноги не слушались.

– Разве этот вопрос ты должна мне задать? – покачала головой Изумруд.

– А какой тогда? – Сапфир снова попыталась встать, но тело будто приклеилось к земле.

Солнце за спиной Изумруд мгновенно заволокло облаками, и все вокруг потемнело. Силуэт сестры исчез, краски вокруг обесцветились. Тело Сапфир погружалось в грязь, словно в трясину. Она вновь попыталась пошевелиться, но у нее ничего не вышло.

– Когда все это началось? – раздался шепот Изумруд над самым ухом.

Грязь наплыла на лицо, и принцесса истошно завопила.

– А-а-а!!!

– Это я! Я! – Голос Гронидела ни с чьим не спутать. – Открой глаза!

Сапфир встрепенулась и распахнула веки. Шел проливной дождь. Крупные капли стекали по грязному лицу Гронидела и падали на грудь Сапфир. Принц нес ее на руках, и, кажется, это давалось ему с трудом.

– Вот надо было тебе так разодеться, чтобы потом в карете ехать! – недружелюбным тоном заявил Шершень.

От этой мысли Сапфир мгновенно пришла в себя.

– Ты меня из нее вытолкнул, – прошипела она.

– Я тебе жизнь спас, – парировал Шершень. – Выжил ли кучер, еще большой вопрос.

– Я могла насмерть разбиться!

– Но не разбилась же, – заметил наглец.

– А если бы разбилась?! – стояла на своем Сапфир.

– Я бы соблюдал по тебе траур и два месяца не водил шлюх в замок. Клянусь!

– Ты омерзителен, – бросила ему в лицо Сапфир.

– Ну я же твой муж, отвратительная моя.

– Отпусти! – закричала она. – Поставь меня на ноги!

– Да пожалуйте! – Он уложил ее прямо на размытую дорогу и отряхнул руки.

– Остолоп! – Сапфир с трудом встала (мокрые юбки платья этому не способствовали). – Я просила на ноги меня поставить, а не уложить в грязь!

Шершень на вопли ее возмущения внимания не обратил. Он шел вперед и вскоре скрылся в сизой пелене дождя, словно точно знал путь.

– Дхарское пекло! Да будь оно все проклято! – выругалась она и зажгла вокруг себя пламя.

Хотела согреться и просушить платье, но все вышло наперекосяк. Сапфир не ожидала, что в такой ливень шелк может настолько быстро воспламениться! Вода, что пропитала ткань, испарилась, и клубы пара окружили принцессу. Она вскрикнула и успела заслонить лицо руками, но кожу кистей все равно опалило.

Под проливным дождем платье быстро потухло, пар рассеялся, но ожоги остались. Сапфир отняла руки и взглянула на белесые пузыри, наплывающие с кистей на пальцы. Боль становилась все острее, а безысходность – неизбежнее.

Девушка обернулась, чтобы позвать Гронидела, но теперь ее окружала лишь стена дождя. Конечно, он слишком зол на нее, потому ушел и даже не обернулся.

Сапфир опустила голову и уставилась на изувеченные руки. Кто-то больно ударил ее по спине. Принцесса вскрикнула от неожиданности, как внезапно ее сбило с ног и поволокло по земле. Крик ужаса превратился в сип, мысли спутались. Она призвала дар, но вместо маны на кончиках пальцев ощутила одну лишь боль.

Юбка и исподняя рубашка задрались, руки раскинулись безвольными плетьми. Взгляд Сапфир застыл на мохнатых лапах паука. Толстые и высокие, они казались мягкими из-за покрывающей их сизой шерсти, поблескивающей серебром в каплях дождя.

«А ведь не зря эту нечисть называют мохноногом», – успела подумать принцесса, прежде чем ее оторвало от земли и подняло в воздух.

Гронидел так разозлился, что готов был бросить Ведьму ночевать под дождем посреди поля! Только и умеет, что препираться. Плохо ей у него на руках лежалось! И вместо благодарности за спасение из кареты, которая в любую минуту могла развалиться, он получил лишь крики и ругательства.

Непонятное движение света и тени привлекло внимание Гронидела. Принц остановился, вглядываясь в сплошную стену дождя.

«Померещилось? – подумал он, выставляя вокруг себя щит и пуская марь невидимости. – Или нет?»

Гронидел достал из-за голенища сапога кинжал и пожалел, что не прихватил на собственную свадьбу меч. Если бы невестушка спросила, зачем жениху меч, он мог бы искрометно пошутить на тему защиты от преждевременного вдовства и имел бы оружие в ситуации, похожей на эту!

За спиной раздался крик Сапфир. Гронидел обернулся, моментально перестраивая иллюзию невидимости, чтобы не выдать себя. Кажется, принцесса прямо на себе решила просушить одежду.

Первое правило повелителя силы с даром огня: берегись воды, что может превратиться в пар! Но разве она учила эти правила? Конечно же, нет! А теперь у нее явно ожог рук, который придется лечить ему. Почему? Потому что больше некому.

«Мальчик, влюбленный в камень».

Гронидел повернул голову на звук, не веря своим ушам. Голос, что он только что слышал, принадлежал его няне, погребенной на склоне горы Молчания десять лет назад.

Новый вопль Сапфир вывел принца из оцепенения. Он повернул голову и увидел большого мохнонога, что тащил по полю свою жертву. Времени на раздумья не осталось. Гронидел бросился вдогонку за чудовищем.

Принцесса засучила ногами, раскачиваясь на длинной нити паутины, намертво приклеенной к коже ее спины. Боль, что лишала рассудка, разливалась по телу, прожигая ядом плоть и кости. Прямо над головой ширилось темное брюхо паука-гиганта, уносящего свою добычу прочь. Как только тварь нырнет в подземную нору, Сапфир уже ничто не поможет.

Мохноноги могли создавать целые города из сообщающихся туннелей. Там же они откладывали яйца и зимовали. Угодишь в такой город – живым тебя уже не найдут. Под землей мохноноги оплетали добычу ядовитой паутиной с головы до пят, образуя кокон. Когда такие коконы находили – жертвы в них оказывались расплавлены.

Неужели то же самое ждет и Сапфир? Кокон из паутины и смерть от яда иномирского чудовища?

– Замри! – сквозь боль и собственные крики услышала Сапфир. Голос Гронидела доносился откуда-то с высоты, и принцесса запрокинула голову, пытаясь увидеть его.

Шершень висел под брюхом мохнонога, вцепившись в его шерсть одной рукой, а другой резал паутину, на которой раскачивалась Сапфир.

– Как только упадешь вниз, не шевелись! – В шуме дождя голос зальтийца казался слишком далеким. – Я вернусь за тобой! Вернусь, слышишь?

Принцесса протянула к нему обожженные руки, словно молилась божеству, но не смогла дотянуться. Гронидел перерезал паутину, торчащую из бородавчатого выступа на брюхе твари, и Сапфир полетела вниз.

Она плашмя рухнула на землю. Дыхание перехватило, сердце в груди замерло, а взгляд застыл на одной точке. Вряд ли в своей короткой жизни Сапфир когда-нибудь испытывала такую жуткую боль. Ей страшно хотелось закрыть глаза и погрузиться во тьму царства мертвых. Но, как назло, веки не опускались, и Сапфир вынуждена была смотреть вверх.

Серое небо над головой окрасилось багровыми оттенками догорающего заката. Картина красивая и странная одновременно, ведь все еще шел ливень.

Рядом, из стены дождя, вынырнул Гронидел.

– Все будет хорошо. – Он загородил собой небо и прижал пальцы к ее шее.

Шершень был сам на себя не похож. Его волосы оказались прямыми и коротко остриженными. Они липкими прядями падали на лоб и лезли в глаза. На Грониделе был черный костюм богов, а за спиной, будто приклеенный, висел плазматрон.

– Сейчас станет легче. – Принц начал рисовать на ее груди юни.

Сапфир хотела что-то сказать, но вместо этого застонала. Стало легче. По коже разлилось тепло, боль мгновенно исчезла.

Девушка повернула голову и увидела собственную руку в черной перчатке. Кажется, принцесса лежала в костюме богов на странной шершавой поверхности. Или то была земля?

Она провела по ней пальцем и закрыла глаза. «Твердая, словно камень».

– Не отключайся! – услышала она зов Гронидела. – Посмотри на меня! Смотри на меня!

Сапфир открыла глаза и уставилась в серое небо. Боль вернулась к ней с новой силой, обжигая грудь и спину.

Рядом из стены дождя вынырнул Гронидел. Обычный Шершень с длинными жгутами черных волос и в мокром свадебном наряде.

– Вот ты где. – Он склонился над ее лицом, заслоняя собой от капель дождя.

– Очень больно, – простонала принцесса.

– Сейчас станет легче, – буркнул Гронидел и начал выводить юни на груди Сапфир.

– У тебя прямые волосы, – промычала она и выдохнула.

– Я наполовину инаец, – будто в оправдание произнес он.

Сапфир отвернулась и закрыла глаза. Боль наконец оставила ее тело. Захотелось спать. Слишком сильно.

Он использовал юни для передачи жизненных сил. Без нее Сапфир умерла бы в том поле. Принц в темноте нес ее на руках. Ноги утопали в мокрой земле, а грудь щемило из-за слишком большой потери маны.

Убить мохнонога и с мечом дело нелегкое. А с кинжалом в руке так вообще невероятное. Но он убил. Цепляясь за шерсть, забрался на монстра по лапе и подполз к брюху, где смог перерезать паутину, на которой висела Сапфир. Дальше Гронидел не церемонился: вспорол брюхо твари, что покусилась на жизнь туремской принцессы.

Туша чужеземного существа рухнула в мокрую траву, едва не придавив Гронидела. Выбравшись на волю из-под одной из его лап, принц побежал назад, к Сапфир.

Теперь он гадал, донесет ли ее до кромки леса, где можно будет спрятаться от дождя. Донес. Оказавшись между деревьев, Гронидел рухнул на колени, укладывая принцессу на землю. Сил не осталось. Он завалился на спину и уставился в небо, из которого по-прежнему лил дождь.

«Откуда она знает, что у меня прямые волосы?» – спрашивал он себя до тех пор, пока не потерял сознание.

«Почему ты от меня прячешься?»

Принцесса открыла глаза и вскрикнула. Над головой – ветви деревьев. За ними – звезды на небе. На теле – одна исподняя рубаха. Невдалеке – пламя костра, а рядом – тело зальтийского Шершня.

– С добрым утром, любимая, – приторно произнес он. – Точнее, доброй ночи. Как спалось?

Сапфир потерла веки и снова уставилась на Гронидела, лежащего в исподней рубахе рядом с ней. Однако не рубаха привлекла ее внимание и не лепнина мышц в вырезе на его груди. Сапфир рассматривала метки силы на лице и руках Гронидела. Судя по тому, что она видела, до последнего вздоха ему осталось немного.

– Да ты прямо залюбовалась своим супругом! – весело произнес он. Принц повернулся на бок, оперся на локоть и прижал ладонь к груди. – Что ж, польщен.

Сапфир села и взглянула на собственные руки – без единого ожога, но испещренные метками силы не меньше, чем у Гронидела.

– Что случилось? – Она медленно обернулась к нему.

– Я спас тебя от нечисти, – пожал плечами Шершень. – Мохноног остался гнить в поле, а я утащил тебя в свое логово, в этот прекрасный, – он вскинул руку, – и опасный лес.

– Спасибо, – с облегчением выдохнула Сапфир.

– Ты сначала в зеркало посмотрись, а потом спасибо говори. Или не говори, – хмыкнул он.

– Перед нападением мохноноги выстреливают в своих жертв ядовитой паутиной. Она сжигает ткань и кожу…

– Он выстрелил тебе паутиной в спину и потащил в логово. Так что мне пришлось сначала тебя освободить и только потом его прикончить.

– Но ты же гонец смерти! – неожиданно выпалила Сапфир. – Тебе такие подвиги должны быть по плечу.

Гронидел вытянул губы трубочкой, но свистеть не стал.

– Действительно, что ж это я жалуюсь, – словно сам себе ответил он и снова лег. – Поскольку ты уже выспалась, побудешь настороже до утра. Коли не помру, проснусь на заре сам.

Сапфир угрожающе прищурилась:

– А коли не проснешься?

– Тогда оставишь гнить так, – ответил Шершень и поудобнее устроился на еловых ветках, из которых смастерил настил.

Принцесса насупилась. Попыталась вспомнить, что видела в бреду, но образы меркли, поглощаемые темнотой ночи. Кажется, в ее воспаленном от горячки воображении присутствовал Гронидел. Или виной тому был паучий яд и она все это себе придумала?

Сапфир неспешно поднялась и подошла к кусту, на котором Шершень разложил ее грязное изодранное платье. Ткань еще не высохла, чему принцесса обрадовалась: надевать «это» на себя ей вовсе не хотелось.

На соседнем кусте принц сушил свои вещи. Сапфир приблизилась к ним и пригладила грязный мокрый бархат. Почему на собственную свадьбу этот зальтиец выбрал не свой национальный наряд, а туремский? Послы из Зальтии являлись на официальные приемы в ярких шелках, напоминавших распахнутые халаты. Они носили широкие свободного кроя штаны, которые подпоясывали длинными тонкими ремнями, что в несколько слоев обматывали их талию и подчеркивали рельеф мышц. Голую грудь прикрывали украшения из белой кости, жемчугов и разноцветных сплавов металлов. А в ушах мужчины носили длинные серьги с камнями и цветастыми перьями.

Сапфир помнила, как втайне подглядывала за ними вместе с Изумруд на пиршествах, на которые их не пускали. А после они с сестрой в красках обсуждали нелепые и срамные наряды заморских гостей. И хотя гувернантка не раз показывала принцессам картинки в книжках с зальтийцами и их одеждами, все же увидеть подобных «павлинов» вживую было куда интереснее!

Радовало одно: если Сапфир и придется во время визита к королю Зальтии облачиться в традиционный костюм их народа, то волноваться о голой груди не придется – зальтийские женщины не выставляют ее напоказ. Их девы носят платья из ярких шелков и с головы до пят обвешивают себя украшениями. Если дева из обычных крестьян, то украшения на ней дешевые – из олова, деревянных бус и ракушек. Ежели дева из числа дер, то и украшать ее будут драгоценные камни, жемчуга, серебро и золото. И чем больше на костюме «добра», тем выше статус деры в иерархии зальтийской знати. Сколько же приданого придется надеть на себя Сапфир, если потребуется нарядиться в зальтийское платье? Да и как добраться до того приданого, если все оно находится в Звездном замке?

– Ты долго еще будешь размышлять, что делать с моим костюмом? – раздался недовольный баритон Шершня.

Сапфир вздрогнула от неожиданности и подальше отошла от куста, на котором сохла одежда Гронидела.

– Ты же спать собирался, – буркнула она настороженно, останавливаясь перед супругом.

Гронидел сел и потер веки.

– Я просил тебя настороже побыть, а не витать в облаках. Но разве на тебя можно положиться?

– Хватит меня отчитывать! Лучше прикройся, – принцесса указала на его задранную выше колен рубаху.

Гронидел продолжал внимательно смотреть на Сапфир.

– Неожиданно, – хрипло произнес он, одаривая ее обжигающим взглядом алых глаз.

Сапфир по наитию прижала ладони к груди и наклонилась, чтобы себя осмотреть. В свете костра, горящего за спиной, через ее рубаху просвечивали контуры тела. Девушка уронила руки, осознав, что все, что муженек хотел, он мог увидеть, когда раздевал ее, и обошла костер по кругу, чтобы лишить его волнующего вида на ее прелести.

– Из этого великолепия тебе ничего не достанется, – заявила она и вскинула подбородок, подкрепляя обещание знатной долей высокомерия.

Гронидел прыснул.

– Великолепия? – повторил он. – Да ты, я погляжу, весьма высокого о себе мнения!

– Я прекрасна! – выдала она без стеснения. – И обладаю женственными формами, которые способны довести до греха любого мужчину. А твои жалкие попытки посеять зерно сомнения в моей голове не сработают. Ложью меня не обидеть, Гронидел.

– Нельзя обидеть только того, кто не собирается обижаться, принцесска.

Сапфир нагло ухмыльнулась и прикусила губу.

– Шершень, вот скажи мне: разденься я перед тобой догола и помани пальцем, ты бы долго на месте усидел?

Гронидел натянул край рубахи на колени и сел боком. Затем перевел злобный взгляд на Сапфир.

– А еще девственницей себя называет, – буркнул он. – Ты стыд умеешь испытывать или от природы тебе досталась сугубо рьяная невозмутимость?

– «Стыд»? – Сапфир удивленно вскинула брови. – А что это такое?

Гронидел прищурился.

– Потом в словаре поищешь.

Конечно, Сапфир умела испытывать стыд. Но сейчас ее пальцы немели от пережитого страха. Она ведь думала, что уже никогда больше не откроет глаза.

– Раз уж ты все равно не спишь, я отлучусь по нужде. – Принцесса всунула ноги в грязные туфли, что сохли у костра, и юркнула во тьму ближайших кустов.

Даже странно, что Шершень не пошутил по этому поводу. В его манере было бы сказать нечто едкое и неприятное вроде: «А если бы я спал, ты бы справляла дела не таясь?»

Сапфир потрясла головой, прогоняя нелепые мысли, и расслабилась. Будь ее воля, она бы в этих кустах и спала: все лучше, чем лежать рядом с Шершнем.

Интересно, как быстро Гронидел спохватится и оторвет зад от настила из еловых лап, если женушка задержится? Сапфир выбрала кочку помягче и села, подперев спиной ствол дерева. С этого места ей прекрасно был виден и костер, и Гронидел, который, казалось, снова уснул.

«Для тех, кто видит будущее, оно уже является прошлым».

Сапфир моргнула и задержала дыхание. Вокруг стало светло, как днем, а впереди вместо костра оказались Бескрайние воды. Принцесса медленно встала, глядя на пенные волны, что накатывали друг на друга сплошными белыми гребешками и разбивались у берега. Они облизывали золотой песок и уносились прочь, чтобы спрятаться под новыми волнами, оказавшимися у края побережья.

Рядом остановился Гронидел. Сапфир дернулась в сторону и разинула рот от изумления. Из одежды на Шершне не было ничего! Голый принц без стеснения смотрел на нее, и стыд обжигал Сапфир куда больше, чем палящие лучи солнца непокрытую голову! Взгляд принцессы опустился с лица нахала на его грудь, скользнул по рельефу мышц под гладкой бронзовой кожей груди и живота и уплыл ниже.

Всякое может присниться, когда задремлешь в темном лесу после нападения нечисти. И даже голый Гронидел, который вроде бы и муж теперь, но все же не настоящий. Тем не менее на излишнюю фантазию Сапфир жаловаться не стоило. То, на что она смотрела, поражало и пугало одновременно.

Гронидел наклонился вперед и пытливо заглянул Сапфир в глаза.

– Что с тобой? – спросил он обеспокоенно, и принцесса заморгала.

Она отвернулась от Гронидела, лицо которого маячило напротив, и осмотрелась. Все на месте: ночь, лес, костер вдали и рубаха на Шершне. Стало не по себе. Принцесса готова была поклясться, что только что спала и видела странный сон, который в одно мгновение растворился в реальности. Беспокоило, что она не заметила, как уснула. А проснувшись, не сразу поняла, что Шершень ее распекал.

– Я звал тебя, – его грубый голос выражал нетерпение. – Почему ты не отвечала? И как же тебе ума хватило пристроиться на ночлег здесь, так далеко от костра? Это же опасно, Сапфир!

– Я могу за себя постоять, – пробурчала она.

Гронидел разогнулся и вскинул руки. Он хотел что-то сказать, но вместо этого показал неприличный зальтийский жест, подхватил Сапфир под локоток и повел обратно, к костру.

– Больше без сопровождения ты даже в кусты не пойдешь, – шипел он сквозь зубы. – Не хватало еще, чтобы я вдовцом стал. Если с тобой что-то случится, ни Рубин, ни Турем мне этого не простят.

– И Рубин, и Турему на меня наплевать, – с прискорбием заметила Сапфир, ни на секунду не сомневаясь в собственной правоте.

Гронидел оказался ближе к омуту ярости, чем полагал несколько минут назад. Король Дарроу не научил среднюю дочь нести ответственность за слова и поступки, в результате чего Сапфир говорила прежде, чем думала, и творила глупости, не волнуясь о последствиях. Центром ее мира была она сама, в то время как остальным вменялось в обязанность вертеться где-то рядом и приходить на помощь по первому требованию. Теперь Сапфир пыталась вызвать к себе жалость. Как бы не так, Ведьма! С ним подобные фокусы не пройдут.

– Думаешь, я по шерсти тебя поглажу? – возмутился Гронидел и усадил женушку у костра. – Утешу добрым словом бедную принцессу, от которой все отвернулись, и расстелюсь ковровой дорожкой у ее ног, чтобы топтать стало удобней?

Сапфир насупилась и поджала губы. Ожидаемо, ведь ответить на правду ей нечего.

– Уж ты-то должен меня понимать. – Ведьма подняла на него глаза, острым взглядом вонзаясь в душу. – От тебя тоже все отвернулись. И случилось это задолго до того, как Зальтийская королевская семья практически полностью погибла.

– Не смей, – Гронидел угрожающе выставил палец, – поминать мою семью и порочить их светлые имена гнусными слухами.

– Теперь я твоя жена, а значит, секреты твоей семьи и мои секреты тоже. Почему ты решил построить замок Света на территории Турема, а не под боком у родного брата – короля Зальтии?

– Потому что Ордерион – верховный повелитель силы маны. И живет он здесь. Ах да, – взмахнул руками Гронидел, – совсем забыл добавить, что он король-консорт Турема.

– Или потому, что в Зальтии тебя особо не жалуют, а со старшим братом отношения натянутые?

Гронидел пристально глядел на Сапфир и задавал себе вопрос, кто в замке Света разносит про него слухи. С другой стороны, Ведьма могла услышать сплетни и в Звездном замке, пока жила там и готовилась к их первой фальшивой свадьбе.

Гронидел запрокинул голову и уставился в звездное небо. Сделал глубокий вдох и сел рядом с Сапфир. Посвящать девчонку в детали своих взаимоотношений с братом и почившими родственниками он не собирался. Его отношения с семьей – не ее дело!

– Почему молчишь? – Кажется, с расспросами Ведьма отставать не собиралась.

– Спать ложись. Скоро светать начнет. А слушать в пути твое нытье о том, как ты не выспалась, я не желаю.

Сапфир покосилась на настил из еловых веток и… осталась сидеть на месте. Она согнула ноги в коленях и прижалась к ним подбородком, пристально глядя на огонь костра, слабо освещавшего ночь. Взгляд Гронидела моментально заскользил по обнажившимся лодыжкам туремки, которые казались достаточно узкими и хрупкими для девы ее роста. Вообще ноги у Ведьмы были очень даже привлекательными. По крайней мере, пока Гронидел стягивал с нее грязное мокрое платье, он смог убедиться в этом лично. А уж вид очертаний ее женственных форм в исподней рубашке, когда Сапфир стояла перед костром, и вовсе вызвал в Грониделе первобытное желание, которое оказалось довольно сложно скрыть.

Женушка обхватила руками ноги и потянула рубашку ниже, отрезая от взора Гронидела красивые лодыжки. Принц отвернулся и почувствовал себя проказником, которого застукали на месте преступления. Нет, стыдно ему не было, но неуютно стало. Спустя еще пару мгновений принц вспомнил, что сидит рядом с новоявленной супругой и разглядывать ее вроде как право имеет.

Гронидел медленно повернул голову и заскользил взглядом по рукам принцессы. У Сапфир были изящные запястья и длинные тонкие пальцы, а под кожей предплечий и плеч прослеживался рельеф мышц. Не такой, как у воина или крестьянки, но все же намекавший, что Сапфир не проводит дни напролет в праздности, а занимается физическими упражнениями.

– Давно ты с Вихеном тренируешься?

Сапфир поморщилась, будто услышала нелепость.

– Кто тебе об этом сказал?

– Ты сама упомянула Вихена, когда я спросил тебя про удар коленом, – напомнил Гронидел.

Ведьма хмыкнула чересчур самодовольно, что заставило Гронидела усомниться в собственном предположении.

– Вихен только несколько приемов мне показал. Всему остальному меня обучал другой человек.

– Даже так, – с гордостью кивнул Гронидел. – И кто же это?

– Мой отец, – произнесла Сапфир совершенно серьезно.

– Король Дарроу учил тебя драться? – не поверил собственным ушам Гронидел.

– Элементарным приемам он обучал всех своих дочерей. Но мне показывал больше, чем им, потому что только я ходила за ним хвостом и ныла, что хочу стать девой-воительницей, непобедимой принцессой с мечом в руках. Нельзя хорошо драться, если ты не умеешь быстро бегать по лестнице вверх-вниз, отжиматься от пола и приседать с коромыслом и ведрами, наполненными водой.

– Постой, – хохотнул Гронидел, – ты бегаешь вверх-вниз по замковым лестницам, отжимаешься от пола и приседаешь с ведрами?

– Ведра я заменила на тюки соломы с сеновала.

Он смотрел на нее и не мог понять, правду она говорит или за нос водит.

– Ты все это среди бела дня делаешь? – уточнил Гронидел.

– Нет, конечно! – прыснула Сапфир. – Принцесса не должна заниматься физическим трудом. Я тренируюсь после вечернего боя колоколов, когда вся школа засыпает.

Гронидел нахмурился и потер виски. Что же он за руководитель школы, если не знает, что вверенная ему на попечение принцесса изнуряет себя по ночам занятиями на сеновале.

Ведьма, будто прочитав его мысли, повернулась к принцу лицом.

– Нельзя принимать за чистую монету все, о чем тебе говорят, Шершень.

Сапфир не смеялась и даже не улыбалась. Она констатировала факт.

– Ловко ты меня провела. Значит, все-таки с Вихеном занимаешься, – закивал он.

Ведьма отвернулась к костру и вновь подперла подбородком колени. Гронидел почувствовал себя неуютно. Повисшее молчание напрягало его, а непринужденная беседа, которая только что закончилась, отлично отвлекала от гнетущих мыслей. Принц даже запамятовал, что каких-то пять минут назад сильно злился на Сапфир. С другой стороны, Ведьма так часто выводила его из себя, что злость на нее – дело привычное.

– Почему Зальтийский Шершень? – внезапно спросил он, чем удивил даже себя.

Сколько времени его это прозвище мало волновало, а теперь вдруг захотелось понять, что общего у него и самой большой осы на Великом континенте.

Сапфир нахмурилась и надула губы, став похожей на утку. Судя по молчанию, раскрывать секрет она не собиралась.

– Такой страшный? – предположил Гронидел.

– Что-то вроде. – Она неопределенно повела плечами.

– А если серьезно?

Сапфир вытянула ноги к огню и неспешно покрутила ступнями, разминая лодыжки. Гронидел терпеливо ждал ее ответа и даже начал думать, что так и не дождется.

– Зальтийские шершни отличаются от других черным окрасом брюшка и крайне ядовитыми укусами, от которых можно умереть.

– Только не говори, что дело в цвете моей кожи! – возмутился Гронидел.

– При чем здесь цвет кожи, если она у тебя не черная? – Сапфир повернулась к нему лицом.

– Она почти черная!

– Ты же не чистокровный зальтиец, Гронидел! У тебя и глаза синие, и кожа смуглая!

– Это переходит все границы. – Гронидел отвернулся, схватил палку с земли и бросил ее в костер. – Да, моя мать была инайкой, но я зальтийский принц, и высмеивать мою внешность – как минимум признак дурного тона и невоспитанности, а как максимум – оскорбление члена королевской семьи!

– Вот это да! – заулыбалась Сапфир. – Как неожиданно я обнаружила твою больную мозоль!

– Осуждать внешность человека – низко, – злился он.

– А я и не осуждаю, – повысила тон Сапфир. – Черные жгуты на твоей голове напоминают мне рой зальтийских шершней, что скопом нападают на жертву, а острые слова, которыми ты травишь меня, жалят до крови и разъедают душу.

– Жгуты – это национальная зальтийская прическа. – Гронидел повернулся к ней. – Их невозможно расплести, только остричь. Что касается слов, – принц отвернулся, – ты их заслужила.

Сапфир встала и отряхнула грязную рубаху от пыли.

– Вот и поговорили.

– Именно, – подтвердил Гронидел.

Принцесса отошла к настилу из еловых веток, который принц обустраивал не меньше часа, и улеглась на него. Рубашка задралась выше колен, и Сапфир быстро опустила ее вниз. Повернулась на бок и закрыла глаза.

– Откуда ты знаешь, что мои волосы на самом деле прямые? – произнес принц в тишине.

Сапфир резко открыла глаза и опасливо покосилась на него. Гронидела раздражало, что она не ответила на его вопрос, а продолжала молчать, играя в нелепые гляделки.

– Тяжело сказать? – не выдержал он.

– Я сплю, – прошептала она и закрыла глаза.

Несколько минут спустя женушка уже беззаботно посапывала, отдавшись во власть сна, а Гронидел так и остался сидеть у костра в ожидании рассвета.

На заре перед глазами принца появилось информационное сообщение. Он поморгал, чтобы удалить его, и запрокинул голову, наблюдая, как серое небо окрашивается в розовые тона.

«Точно по расписанию», – с прискорбием подумал он и тяжело вздохнул.

Глава 4

«Как понять, что твой кошмар окончен?»

– А-а-а! – закричала Сапфир и села.

Голова кружилась, живот скручивало, а руки тряслись от пережитого ужаса. Сапфир вытерла подолом рубашки пот со лба и отряхнула грязь с коленей. Только потом поняла, что Гронидел сидит у костра и внимательно наблюдает за ней. Принцесса опустила рубашку ниже и отругала себя за неосмотрительность.

– Веселый, видно, тебе приснился сон, – он указал на ее дрожащие пальцы. – Или ты так сильно по зальтийским настойкам соскучилась?

Сапфир проигнорировала ехидство Гронидела, встала и забрала с куста высохшее платье.

– Уже светло. Пора одеваться и идти дальше, – пробормотала принцесса.

– Я тоже их вижу, – пространно произнес Гронидел. – Кошмары, – добавил принц. – Ужасней всего, открыв глаза, не знать, спишь ты или уже нет.

Сапфир медленно обернулась к Грониделу, сжимая в онемевших пальцах платье. Она могла поклясться, что уже слышала эту фразу. Во сне. Или наяву?

– Как понять, что твой кошмар окончен? – спросил Гронидел и сам же ответил: – Пока не проснешься по-настоящему, все равно не узнаешь.

– Тебе стоит взять клинок и встать, – прошептала она.

Гронидел вскинул брови, наблюдая за тем, как Сапфир отбрасывает платье в сторону и пятится назад.

– За моей спиной какая-то дрянь? – натянуто улыбнувшись, спросил он.

– Когтекрыл. Он притаился в кроне дерева и спикирует вниз, когда ты…

– Когда я что? – понизив тон, спросил Гронидел.

– Встанешь.

– То есть пока я сижу, мы в безопасности?

– Да, – с уверенностью заявила Сапфир, но тут же усомнилась в собственной вменяемости. – Или нет. Я не знаю, – она перевела обеспокоенный взгляд на Гронидела и остановилась. – Он спикирует вниз, а ты будешь стоять. Мне это приснилось.

– Когда именно?

– Спикирует, когда ты…

– Когда приснилось? – перебил Шершень.

– Только что, – пробурчала Сапфир.

– Тогда я лучше посижу. – Он развел руками. – Так мы останемся в безопасности.

Надменная ухмылка на лице зальтийца подсказывала Сапфир, что он ей не поверил. Принцесса в ужасе замерла, ожидая появления нечисти, что должна схватить ее за плечи и поднять в воздух. Гронидел успеет метнуть клинок в огромную летучую мышь с мелкими когтями на перепонках крыльев. Лезвие вонзится нечисти в спину, и от боли она разомкнет пальцы на задних лапах. Сапфир с визгом полетит с высоты вниз.

От удара принцесса и проснулась. Только полагала, что ее кошмар на этом окончен. Однако похоже, что он только начинался.

«Разве ум приносит счастье в стране дураков?»

Гронидел вздрогнул, услышав голос матери. Померещилось? Принц оглянулся и проскользил взглядом по деревьям вокруг. Никого. Тихо. Слишком тихо для раннего утра в лесу.

– Птицы петь перестали, – обронил он, выдернул торчащий из земли клинок и встал.

Когтекрыл спикировал вниз из-под зеленой кроны ближайшего дерева. Летучая мышь ростом с самого Гронидела едва не задела его когтистой перепонкой крыла. Принц чудом увернулся и хотел выставить щит, но не успел.

Когтекрыл вцепился задними лапами в плечи Сапфир, и та взвыла от боли. Принцессу моментально оторвало от земли. Гронидел успел метнуть в летающую нечисть клинок, и острие плотно вошло твари в спину. Та издала писк и выпустила принцессу из лап.

Она завизжала, глядя на землю, что молниеносно приближалась к ее лицу. В последний момент принцесса закрыла лицо руками и приготовилась проститься с жизнью.

Удар был болезненным. Гронидел толкнул ее в бок, и она полетела в сторону, приземлившись у костра на настил из еловых веток.

Открыв глаза, Сапфир выругалась и застонала.

– Почему ты его не сожгла?! – закричал Гронидел, останавливаясь рядом с ней.

– Я растерялась, – простонала Сапфир.

– Ты огневик! Когтекрыл был бы тебе нипочем, если бы ты применила дар.

– Где эта тварь?

– Улетела вместе с моим фамильным клинком, – злобно ответил Гронидел.

Сапфир села и потерла ноющее плечо.

– Что ты сделал? – спросила она, глядя на Шершня.

– Спас тебе жизнь. Снова!

– Но как ты…

– Этот трюк применяют акробаты. Если кто-то падает с высоты, другой должен с силой толкнуть его, чтобы изменить траекторию падения. Физика, ничего кроме.

– Физика? – переспросила Сапфир.

– Наука о законах мироздания, которая в нашем мире пока не стала отдельной ветвью естествознания, – бросил Гронидел и пошел одеваться.

Час спустя грязные и молчаливые молодожены добрались до ближайшей деревни. Там они узнали, что почтовая карета разбилась невдалеке от поселка, и кучер погиб. Когда их привели в хлев, где оставили тело работника замка Света, Сапфир почувствовала дурноту. Взглянув на бурый от крови сверток ткани, принцесса выскочила на улицу и едва не согнулась у ближайшего кустарника.

Не то чтобы она корила себя за смерть этого человека, но что-то подсказывало, что Гронидел не позволит ей забыть, по чьей вине они отправились в храм в почтовой карете. От этого становилось еще более гадко.

– Хорошо, что не стала на него смотреть, – сообщил Гронидел, как только вышел из хлева на улицу. – Эти люди любезно согласились предоставить нам лошадей. А за избавление от мохнонога вообще расщедрились: не только счастливого пути пожелают, но перед этим еще и накормят.

– Я поем в замке. – Сапфир обмахивала лицо, чтобы подавить дурноту. – Сколько до него верхом? Полчаса?

Гронидел озадаченно огляделся и задумчиво потер подбородок.

– Лучше плотно позавтракать здесь. До замка Света добираться не меньше дня.

– Дня?! – Сапфир обернулась к Шершню, вперив в него негодующий взгляд. – Это шутка?

Он только покачал головой.

– Это еще не все новости.

Принцесса уронила руки, не ожидая услышать ничего утешительного.

– Мы с тобой долго отсутствовали.

Сапфир вопросительно изогнула бровь.

– Два месяца, – озвучил Гронидел. – Не знаю, обрадует ли тебя эта новость, но нас успели похоронить.

Всю дорогу до замка Света Гронидел размышлял об их с Сапфир прыжке в пространстве и времени. Три года назад работа устройства по созданию порталов между мирами привела к изменениям материи и расслоению границ миров. Тогда во время формирования окон между мирами создавались туннели. Что же произошло сейчас и кто тому виной? Гронидел не хотел думать о плохом, однако мысли его все равно витали вокруг источника возможных неприятностей.

С наступлением заката молодые супруги торжественно въехали в ворота замка. Встретили их, как и подобало в подобной ситуации: криками ужаса и воплями счастья.

Шум вокруг поднялся такой, что Гронидел пожалел, что и в самом деле не умер. Объяснять всем и каждому, что произошло, он не намеревался. А когда узнал, что пост руководителя школы занял Ордерион, даже обрадовался. Кто знает, возможно, Свет Звезды смирится со своей участью и освободит Гронидела от навязанной должности?

Ордериона на месте не оказалось, поэтому сообщить о чудесном возвращении Гронидела и Сапфир из мира мертвых отправили гонцов – по одному в Звездный замок Турема и Солнечный замок Зальтии.

Входить в кабинет нового руководителя школы Гронидел не стал. Вряд ли, конечно, Ордерион сильно что-то в нем изменил, но все же это больше не его территория, и, возможно, никогда больше ею не станет.

Ожидая, когда слуги подготовят для него новую комнату и найдут чистые вещи, принц вышел прогуляться. Он поймал себя на мысли, что ощущает себя как во времена, когда ни знание, ни ответственность не давили на его плечи. Тогда он был юн и полон надежд на великое будущее вдали от своей большой и шумной семьи.

Дар Гронидела открылся в пять лет. Еще пять лет он пугал братьев и слуг, играя с маной как ему вздумается. Иллюзии – страшное оружие. И глупцы те, кто их не опасается. Гронидел едва не довел до самоубийства одну из служанок: она так сильно испугалась мари огненного дракона, что попыталась удрать в окно из комнаты в башне. Сам же Гронидел в последнее мгновение успел схватить деву за платье, благодаря чему она не рухнула камнем вниз и осталась в живых. Тогда Грониделу было десять лет, и он отчетливо понял, что игры с иллюзиями вполне способны кого-то убить.

Больше принц ни братьев, ни слуг не пугал. Общительный ребенок, он старался привлечь к себе внимание взрослых другими способами. Устраивал мелкие проказы, много шутил и еще больше болтал. Гронидел рассказывал вымышленные истории о нечисти, богах и своих приключениях. И его слушали. Правда, потом оказалось, что только слуги и только потому, что Гронидел был их принцем.

Когда в двенадцать лет мальчика отправили в Небесный замок, он не задал себе вопроса, сколько продлится его обучение. Принц был уверен, что пробудет в гостях не больше пары месяцев и вернется домой. Однако когда верховный повелитель силы, нынче покойный Янтарный Сокол, сообщил ему, что обучение в замке займет минимум пять лет, сердце Гронидела упало.

Конечно, он не позволил себе проявить слабость и заплакать, но Янтарный Сокол и без того все понял: зальтийского мальчика не желали видеть дома и спровадили постигать науки о мане на максимально долгий срок.

За пять лет Гронидел вырос. Своих родных он видел редко: в первые годы обучения короткие визиты отца и матери казались слишком скоротечными, а после смерти матери отец и вовсе перестал его навещать.

Это не испортило характер младшего принца, наоборот, он стал больше шутить и еще прилежнее учиться. Многие считали, что Гронидел попросту не умеет грустить и его постоянно прекрасное настроение – дар богов. Энергичный и предприимчивый, он быстро завоевал себе репутацию рубахи-парня, который со всеми ладил. Поэтому, когда Янтарный Сокол объявил, что Гронидел станет одним из гонцов смерти, другие повелители силы пришли в ужас. Конечно, ведь гонцы смерти являлись самыми талантливыми и одаренными среди повелителей. И именно они казнили предателей, посмевших нарушить законы ордена. Гонец смерти – это прежде всего палач, а палач, который способен втереться в доверие и найти подход к каждому, опасен вдвойне.

В восемнадцать лет Гронидел вернулся в Солнечный замок в мантии повелителя силы и с гордо поднятой головой. Он уже носил второе имя и считался самым юным из гонцов смерти. Серебряное Зеркало не спешил хвастать перед родней своими достижениями, а умолчав о них, быстро понял, что Солнечный замок не то место, где ему следовало находиться.

Так зальтийский мальчик, рубаха-парень и большой шутник отправился покорять Великий континент.

С тех пор минуло восемь лет. Теперь самый старший брат Гронидела правит Зальтией. Все остальные члены большой и шумной семьи погибли во время нападения Дуона и его прихлебателей. А сам Гронидел здесь, грязный и вонючий после стольких приключений, сидит на стоге сена у хлева и пялится в небо, на котором стали появляться звезды.

– Вот ты где!

Услышав голос Огненной Ведьмы, Гронидел невольно вздрогнул. Он опустил голову и устало взглянул на свой личный ночной кошмар.

– Они отправили все мои вещи в Звездный замок, – жаловалась Сапфир, едва не топая ножками от злости. – А в моей комнате теперь живет инайская дера-ученица!

– Нас месяц как похоронили, – напомнил Гронидел и вновь уставился на звезды. – Дай слугам время, и они подготовят тебе новую комнату. А вещи тебе из Звездного замка привезут.

– Ага, как же! – взмахнула руками Сапфир и начала забираться на стог сена, чтобы примоститься рядом. – Их за ненадобностью наверняка раздали всем желающим.

Принцесса толкнула мужа в бок, чтобы подвинулся, и тут же поудобнее устроилась. Пахло от нее далеко не розами, и Грониделу показалось странным, что этот аромат ему вовсе не претил.

– Тебя не беспокоит, что обитатели замка косятся на нас и стараются не приближаться? – Сапфир указала на слуг, которые в спешке покидали хозяйственные постройки близ хлева и разбегались, кто куда.

– Ты спугнула их своими воплями.

– Неправда. – Ведьма понизила голос.

Гронидел улыбнулся ее заговорщицкому тону.

– Люди склонны бояться того, чего не понимают. Мы для них не иначе как пара призраков, а объяснять всем и каждому, что с нами произошло, я не могу.

– Для начала мне объясни, – прошептала она. – Как случилось, что мы угодили в разрыв пространства и времени?

Принц вскинул брови и удивленно покосился на Ведьму, что с такой легкостью разбрасывалась умными словами. Сапфир, заметив его реакцию, протараторила:

– Я перечитала много книг из твоей коллекции.

Гронидел нервно почесал лоб и отвернулся.

– Не помню, чтобы оставлял в кабинете трактат «О мирах и времени», – невесело констатировал он.

– Он хранится в твоей тайной библиотеке в подвале. Туда Изумруд периодически захаживала.

– Следила за ней? – хмыкнул Гронидел.

– Будто ты не знал, что мы брали оттуда книги! – возмущенно выдала Ведьма и наклонилась вперед, настойчиво заглядывая Грониделу в глаза.

– Изумруд, как ты верно подметила, книги воровала, – сообщил он. – Но я всерьез полагал, что этим промышляла только твоя сестра.

– Ошибся! – твердо заявила Сапфир и хлопнула себя по коленям. – Но почему ты позволял Изумруд заимствовать книги без разрешения? Не проще ли было давать их ей прочесть?

– Изумруд больше интересует то, к чему ей ограничивают доступ. Тогда она занимается с особым рвением, а не спустя рукава.

– Моя младшая сестра не умеет отлынивать, – в укор пробубнила Сапфир.

– Вы не настолько разные, как ты думаешь. Вот тебе, например, больше нравилось таскать книги из моего кабинета, чем заниматься со мной в учебной комнате.

– Из твоего кабинета я таскала сугубо настойки, – с невозмутимым видом соврала Сапфир.

– Не оставляй я на полках литературу, специально для тебя созданную, ты бы так и не научилась контролировать дар. И хотя я не могу сказать, что ты прилежная ученица, но твои успехи меня радуют.

– Да что ты! – прыснула Сапфир.

– Я собирал крупицы знаний и объединял их в книги, которые могли бы помочь овладеть даром огневика, – совершенно серьезно заявил Гронидел, не разделяя веселья женушки. – Но разве ради твоей благодарности я это делал?

Сапфир оборвала смех и насупилась.

– Конечно, нет. Ради безопасности окружающих, – ответила она.

– Ты судишь однобоко. Огневик может навредить не только окружающим, но и себя сжечь.

– Или ошпарить, – добавила принцесса, рассматривая собственные ладони.

Он взял ее за руку. Гронидел и сам не знал, зачем это сделал, но Сапфир не вырвалась и только вопросительно взглянула на него.

– Какое правило ты забыла, оказавшись под дождем? – тихо спросил он, поглаживая указательным пальцем рубцы от воздействия маны на ее ладони.

– Что огневик способен мгновенно превращать воду в пар. – Она виновато опустила глаза, явно испытывая стыд за глупую оплошность, из-за которой навредила себе и не справилась с мохноногом.

– Иногда нам необходимо самим допускать ошибки, чтобы потом правило отскакивало от зубов, – прокомментировал Гронидел.

Сапфир, словно уязвленная его замечанием, вырвала руку и прижала ее к груди.

– Ты и впрямь создавал книги специально для меня? – спросила она после нескольких секунд молчания.

– Я способен это сделать, так как все знания храню здесь, – он постучал пальцем по виску.

Сапфир тяжело вздохнула.

– Хотела бы я, чтобы в моей голове была такая же искра. Постигать науки стало бы куда проще.

– Не желай того, о чем почти ничего не знаешь. Искра – не игрушка. Она лишает воспоминаний, способна свести с ума и даже убить.

– Как убивает тебя, – добавила принцесса.

– Верно, – согласился принц.

– Так что насчет нашего путешествия в будущее? Ты знаешь, что могло спровоцировать подобный прыжок?

– С радостью послушаю твои версии. – Принц вольготно откинулся на спину и сунул руку под голову.

– Вариант первый, – принцесса сжала кулак и разогнула палец, – боги притащили в наш мир свое устройство для пространственных перемещений и повторяют все то, что уже натворили три года назад. Вариант второй, – Сапфир разогнула другой палец, – вопреки запрету кто-то из нашего мира создает пространственные порталы и путешествует в другие миры. Вариант третий, – Ведьма легла рядом и разогнула средний палец, – мы сами что-то нарушили два года назад и теперь пожинаем плоды.

Гронидел нахмурился:

– Ты о нечисти, которая попала к нам из других миров и осталась здесь размножаться?

– Я о четырех месторождениях маны, которые мы взорвали с помощью юни.

Гронидел повернул голову к Сапфир и замер. Она смотрела на него своими алыми глазами и на мгновение показалась принцу слишком привлекательной. Принц мотнул головой, стряхивая с себя наваждение. Дева с отметками силы на лице, которые сплошной сеткой покрывали ее щеки и каплями стекали с век, должна была устрашать, а не привлекать!

– Вступи юни в цепную реакцию с маной, от нашего мира ничего бы не осталось, – справедливо заметил Гронидел.

– Ты рассуждаешь как всезнайка. Но наш мир отличается от мира богов. И есть области знаний, которые открыли повелители силы. Почему такие открытия интересовали наших создателей? И что еще, кроме маны, они хотели здесь найти?

– Давно в тебе пытливый ум проснулся? – прошептал Гронидел.

Сапфир проигнорировала его вопрос.

– Одинелла так и не рассказала, зачем боги создали наш мир и какие именно эксперименты в нем проводили. Да, они исследовали ману. Но разве у них самих не было материи, которую можно было изучать? Миров, подобных нашему, больше сотни. Зачем они создали их так много? Для чего?

Гронидел задумчиво смотрел в глаза Сапфир и молчал.

– Я как будто сама с собой говорю, – пожаловалась принцесса. – Ты вообще меня не слушаешь.

– Слушаю, – сказал он.

– Что-то непохоже.

Сапфир вдохнула и поморщила нос. Да, от него несло лошадиным потом еще больше, чем от нее. Но принцесса не обращала на это внимания, продолжая лежать слишком близко к нему. Не будь они женаты, это сочли бы за неподобающее поведение. Но ведь они женаты…

– Причин, по которым мог образоваться разрыв пространства и времени, гораздо больше, чем три, – спустя минуту безмолвия произнес Гронидел. – Взять хотя бы тебя и твое странное поведение в лесу. Ты сказала, что тебе приснился кошмар, и была уверена, что на нас нападет когтекрыл. Тем не менее, когда он появился, ты не смогла его сжечь. Растерялась? Возможно, – принц пожал плечами. – Или причина в другом.

– В чем же? – насупилась Сапфир.

– Во сне твое тело потратило слишком много сил на создание разрыва пространства и времени, чтобы заглянуть в будущее и предугадать события.

Сапфир возмущенно вскинула брови, а затем и вовсе фыркнула.

– Намекаешь, что это я перебросила нас на два месяца вперед?

– Я не намекаю, а говорю как есть. – Гронидел снова уставился в потемневшее небо. – Я никогда не встречал провидцев, но в трактате «О мирах и времени» сказано, что они способны создавать окна в будущее и подглядывать за событиями. Если ты и впрямь видишь во сне будущее, то что мешает тебе создавать пространственно-временные порталы, когда ты бодрствуешь?

Принцесса отвернулась и села.

– Я едва огонь подчинять научилась. Неужели теперь меня поджидают еще и другие проблемы?

Она произнесла это спокойно, по крайней мере, ему в этот момент ее голос показался сдержанным. Но он все равно создал вокруг себя щит, на случай если женушка утратит самообладание и подпалит стог сена под ними.

– Давно тебе снятся сны про будущее? – спросил он, в уме подсчитывая, сколько провокационных вопросов с его стороны сможет выдержать Сапфир.

– Про когтекрыла сон сбылся. А остальные нет. – Она прижала ладонь ко лбу. – Иногда я вижу кошмары из воспоминаний. Но чаще мне снится несвязный бред.

– Приведи пример, – попросил Гронидел.

Сапфир задумалась и замолчала.

– Не можешь вспомнить?

– Это трудно. – Она обняла колени и прижалась к ним подбородком. – Все как будто в тумане.

– А видения у тебя бывают? – Гронидел подложил под голову вторую руку, мысленно проводя линии между звезд и собирая их в созвездия.

Сапфир отвечать не спешила, что означало лишь одно: у нее появились видения, о которых она никому не рассказывала. Иначе ответ на его вопрос был бы быстрым и отрицательным.

– И давно у тебя видения? – Гронидел скрестил ноги, поудобнее устраиваясь на стоге, на котором мог бы и вздремнуть.

Молчание Сапфир начало раздражать.

– Ответить трудно? – буркнул он.

– Вчера, когда ты выбросил меня из кареты и я больно ударилась головой.

– И что ты видела?

– Изумруд.

Гронидел сел и устало посмотрел на осунувшуюся женушку.

– Я так и буду по слову в час из тебя вытягивать или ты расскажешь мне, что за видения тебе стали приходить?

– Да нечего рассказывать, – ощетинилась Ведьма. – Я видела сестру в черном костюме богов. Она стояла передо мной на дороге и о чем-то спрашивала.

– О чем?

– О том, что я сама должна ее спросить. Но откуда мне знать, о чем я должна ее спросить?

Гронидел озадаченно потер подбородок.

– То есть она просила тебя задать ей вопрос?

– Да. А потом произнесла: «Когда все это началось?»

– Что именно началось? – Он наклонился, чтобы в полумраке горящих фонарей рассмотреть лицо Сапфир.

– Изумруд не сказала. Только задала этот вопрос и исчезла.

– Что еще ты увидела за вчерашний день?

– Бескрайние воды, – принцесса мечтательно улыбнулась, произнеся это.

– Ты прежде видела их?

– Да. Мы с сестрами ездили к ним. Но на юге Турема на пляже белый песок, а там, где стояла я, песок был желто-золотым.

– Горы рядом заметила? – допытывался Гронидел.

– Нет.

– Значит, ты видела южные золотые пески Ошони. Без гор поблизости мест с таким песком больше нет.

– Уверен? – хмыкнула Сапфир.

– Я объехал Великий континент верхом вдоль всего побережья. Я знаю, где и какие существуют пляжи. Кто-нибудь с тобой там был?

– Нет. – Принцесса тяжело вздохнула. – Я стояла одна и смотрела на воду.

– А про волосы мои когда видение было? – Гронидел подпер рукой подбородок, озадаченно глядя на Сапфир.

– Пристал ты к этим волосам, как комар к зад… – она не договорила, прикрыв рот ладонью.

– К заду, – хмыкнул Гронидел.

– Да, к нему, – слишком быстро согласилась она.

– Расскажи мужу правду, и он от тебя отстанет. – Принц ласково улыбнулся.

Принцесса поджала губы и пригладила грязную ткань платья на коленях.

– Когда ты перерезал паутину мохнонога и я упала, от боли будто в голове помутилось. Я увидела тебя в черном костюме богов и с их оружием за плечами. Твоя прическа, – она покрутила пальцами у лба, – была другой. Без жгутов. Просто остриженные гладкие волосы. – Сапфир тяжело вздохнула и замолчала.

– И что я делал в твоем видении? – уточнил Гронидел.

– Кажется, ты рисовал юни передачи жизненных сил на моей груди, – невесело произнесла Сапфир.

– Кажется? – он наклонился к самому ее лицу.

– Я точно не помню! – вспылила принцесса. – Мне было больно! И страшно! А видение даже минуты не длилось. Ты с гладкими волосами исчез и тут же появился вновь, в своем привычном облике. И… – она не договорила.

– Нарисовал юни передачи жизненных сил на твоей груди, – закончил мысль Гронидел.

– Спасибо, – невпопад произнесла Сапфир. – Ты дважды меня спас, а я даже толком тебя не поблагодарила.

– Трижды, – отметил Гронидел, припоминая, как вытолкнул ее из кареты. – Но кто считает, – он пожал плечами.

Сапфир закатила глаза, демонстрируя манеры простолюдинки, чем рассмешила принца.

Он заметил слугу, который вышел из-за хлева и направился к стогу.

– Надеюсь, он скажет нам, что комнаты готовы. – Гронидел снял с себя щит из маны и мысленно похвалил Сапфир за то, что не вышла из себя. – Хочу помыться и лечь спать.

Ведьма согласно закивала в ответ.

Слуга остановился напротив стога и учтиво поклонился.

– Меня просили передать, что покои готовы.

– Для меня или его высочества Гронидела? – уточнила Сапфир.

Слуга стушевался и зашаркал ногами, отходя назад.

– Так это… Мне сказали, что для молодоженов.

Теперь от Гронидела несло еще и дымом. Он устроился в ванне, из последних сил пытаясь не уснуть.

После того как слуга произнес слово «молодожены», Ведьма заискрила. Сухая солома от этих искр моментально взялась пламенем, и Гронидел сильно пожалел, что убрал щит.

К счастью, никто не пострадал. Слуга вовремя унес ноги. Стог быстро потушили. А Ведьма почти не жаловалась на боль в боках, после того как Гронидел столкнул ее и приземлился сверху.

Клубы пара заволокли комнату, где стояла ванна, и принц замер с мылом в руке. Он внезапно вспомнил об одной странности. За время приключений с Сапфир он ни разу не видел ни тумана, ни молний. При цепной реакции расслоения пространства температура воздуха вокруг резко понижается, что приводит к формированию тумана. При создании пространственного портала с помощью камней-юни появляется электромагнитное поле, воздух ионизируется и возникают молнии. Выходит, что Сапфир создает окна в будущее каким-то особенным способом, о котором он – хранитель знаний – ничего не знает.

Намыливая голову, Гронидел вспомнил еще об одной детали, которой пока что не нашел объяснения. Перед тем как увидеть мохнонога, он услышал голос няни. А перед тем, как напал когтекрыл, Гронидел отчетливо различил голос матери. Обе женщины, которых он любил, давно мертвы. Тогда как они могли с ним говорить? Возможно, ему послышалось?

Гронидел хотел бы, чтобы голоса оказались странным дурманом, но логика подсказывала, что это не так.

Смыв с себя пену, принц еле нашел силы выбраться из горячей ванны и дойти до кровати в другой комнате. Он рухнул на перину в одном полотенце и мгновенно уснул.

Глава 5

«Тебе стоило дать имя Повелитель Лжи».

Открыв глаза поутру, Сапфир с удовлетворением отметила, что не зря потребовала подготовить для Гронидела отдельные покои. Фиктивный супруг не спорил и вел себя довольно тихо, даже когда пламя грозило перекинуться со стога на хлев и другие хозяйственные постройки. В итоге пожар потушили, а Шершня поселили в комнате напротив покоев молодоженов.

Принцесса повернулась на бок и взяла с тумбочки зеркало. Она и вчера «любовалась» видом алых глаз и угольных век, но сегодня восторг от красоты отражения стал особенно ярким.

– Без слез не взглянешь, – сказала Сапфир и отбросила зеркало на кровать.

Девушка приняла ванну и оделась. Платье деры, которое ей принесли, было тесно и едва прикрывало щиколотки, но и на эту досадную неприятность Сапфир решила внимания не обращать.

Ей очень хотелось есть и еще больше – увидеться с сестрами. Наверняка после пышных похорон восставшую из мертвых Сапфир не только простят (наконец-то!), но и примут в Звездном замке. Думая об этом, принцесса вышла в коридор и застыла.

Зальтийка Элия, та самая служанка, которой Сапфир обязалась платить за услуги компаньонки, как раз покидала комнату Шершня. Сам же зальтийский говнюк держал для нее дверь, стоя в одном полотенце, обмотанном вокруг талии.

Сцены более неподобающей было трудно себе представить. Вот оно – истинное лицо этого надменного, похотливого и всезнающего… хорька.

Девица, пойманная на горячем, стушевалась и начала озираться на Гронидела, явно желая получить от него защиту.

– Ступай, Элия, – спокойно произнес он, и внутри у Сапфир что-то кольнуло.

Сначала принцесса сказала себе «нет». Затем повторила это слово несколько раз, желая успокоиться и взять себя в руки. Однако боль внутри по странной причине не утихала, а лишь нарастала, будто кто-то проткнул Сапфир тонкой иглой и теперь водил острием по всему, что находилось в груди.

Эта мучительная реакция на порочность и беспринципность фиктивного супруга настолько поразила принцессу, что она не сразу заметила, как любовница Гронидела поклонилась ей и спешно ретировалась. Сам же виновник инцидента остался стоять в этом ужасно узком полотенце, обмотанном вокруг бедер.

– Постыдился бы, – не узнавая собственный отстраненный голос, произнесла Сапфир, – дверь в таком виде открывать.

Она отвернулась и пошла куда глаза глядят.

– Сапфир! – окликнул ее Шершень, но она даже оборачиваться не стала.

Отвращение и ярость сдавили горло похуже петли на эшафоте, и сделать новых вдох оказалось практически невозможно. Ее пальцы искрились, поэтому следовало немедленно потушить их, пока она не натворила бед.

Удар Гронидела по самолюбию оказался более болезненным, чем могла себе представить Сапфир. Ей, конечно, все равно, с кем он развлекается по ночам, но мог бы хоть немного потерпеть после свадьбы и сделать вид, что их брак заключен не ради сделки. Он ведь требовал от нее любовного притворства, хотел пустить всем пыль в глаза! Так почему себе позволяет подобное распутство?

Не пройдет и недели, как имя принцессы будут повторять на каждом углу, приправляя пикантными подробностями об изменах мужа. И слухи эти, скорее всего, разнесет та же прислуга, которая всегда все видит и знает.

Служанка Элия безусловно дура. Сколько бы седоулов Гронидел ей ни давал, рано или поздно ему наскучит с ней развлекаться, и девица останется лишь с подмоченной репутацией и в вечном поиске богатого покровителя. А стань она компаньонкой Сапфир и получи образование, могла бы зарабатывать на хлеб достойным образом и не зависеть ни от молодости, ни от красоты.

В этот момент принцесса остановилась посреди коридора и обернулась. Как давно служанка спит со своим покровителем? И если зальтийка была любовницей Шершня до его женитьбы на Сапфир, то что мешало ей наврать о слухах по приказу Ивсея Гронидела, принца Зальтии?

Сапфир развернулась и размашисто зашагала обратно. Хорек заперся в комнате, но принцессу это не остановило. Она повела пальцами в воздухе и быстро создала юни для открытия замка. Золотой рисунок из маны опустился на дверь, и раздался щелчок.

Она влетела в комнату, словно шквал ветра, и застала Гронидела стоящим у открытого шкафа. Кажется, он собирался одеваться. Иначе зачем еще голым перебирать вещи?

Шершень, не теряя самообладания, снял с дверцы полотенце и повязал на талии. Затем взмахом руки запер дверь за спиной Сапфир.

– Признаться честно, вся эта сцена тешит мое самолюбие. – Нахал повернулся к ней лицом. – Не думал, что ты способна меня приревновать.

– То ярость на твое распутство, что топчет мою гордость, – прошипела Сапфир. – Но сейчас я не об этом пришла говорить.

– Нет? – Гронидел вскинул бровь и сделал шаг навстречу. – О чем тогда?

– Ты специально подослал ко мне в покои свою любовницу, чтобы она распустила язык и донесла о нашем романе вымышленные сплетни!

– Это вопрос или утверждение? – невинно уточнил нахал.

– Утверждение! – рявкнула Сапфир.

– Тогда поспешу внести коррективы, – осторожно заметил он. – Элия – не моя любовница.

– Неужели! – Сапфир вскинула руки. – Тогда будь добр, выбери слово, которым мне теперь называть распутную девку, что спит с тобой – моим мужем!

Гронидел сделал еще шаг и оказался слишком близко к Сапфир. Королевский нос пощекотали ароматы нагретой солнцем древесины, молотой кожуры апельсина и сухих зальтийских трав. Шершень явно использовал пахучее мыло и теперь напоминал принцессе гигантскую палочку благовоний, источавшую аромат в душном помещении. И хотя запах ей вовсе не претил и, можно сказать, даже нравился, сам Шершень вызывал в ней жгучее желание проехаться по его гладко выбритому лицу кулаком.

– Фаворитка? – предложил Гронидел. – Наложница?

Сапфир, которая мгновение назад потеряла нить разговора из-за пахучего мыла, заморгала. Ах да, она спрашивала о слове, которым ей теперь называть бесстыжую зальтийскую девицу.

– Шлюха, – подытожила Сапфир, задирая голову и показывая свою надменность.

– Принцесса не должна произносить подобных грубостей. – Он сделал еще один шаг и оказался слишком близко к Сапфир.

Ей бы отступить, но давать слабину в их противостоянии она не желала. Муж давил на нее своим высоким ростом, испытывал взглядом алых глаз и пугал слишком красивым лицом, которое не могли обезобразить даже метки маны. Но кроме всего перечисленного, он вызывал в ней ужасное чувство свирепой страстности, что уподобляло Сапфир обезумевшему животному в период гона. Эта страсть бурлила в крови и заставляла отринуть рациональность. Она придавала сил и побуждала бороться за себя до последнего вдоха.

Сделать шаг назад для принцессы несложно, но сделав его, она проиграет их маленький бой, в котором Гронидел желал ее смутить.

– Я сама буду решать, какие слова мне подобает произносить, а какие нет, – ответила Сапфир со всем достоинством, на которое была способна в этот момент.

Шершень внимательно смотрел на нее и даже наклонил голову, заглядывая в глаза. Чересчур близко. Настолько, что его дыхание стало касаться ее губ.

– Собираешься меня сжечь? – внезапно прошептал он.

Принцесса вздрогнула, пытаясь совладать с волной тепла, что принес ее телу ласковый шепот Гронидела.

– Хорошая мысль, – сдавленно проговорила она. – Стану вдовой сразу, а не через год.

– Если не собираешься, то причина явно в другом.

– Я не улавливаю хода твоих мыслей, – призналась Сапфир.

– Такое случается, когда отвлекаешься на более приземленные темы, способные туманить рассудок не хуже гнева.

Гронидел продолжал стоять, склонившись над ее лицом, и его губы почти касались ее рта. Воздух вокруг сгустился, словно перед грозой. Еще немного, и появились бы стрелы молний, рассекающие пространство и опаляющие предметы в этой комнате.

Сапфир ощутила ману на кончиках пальцев. Она струилась вверх по руке, облизывая кожу и погружая тело в негу. Волны мурашек распространялись следом, закручиваясь в маленькие вихри и собираясь внизу живота. Все происходящее стало похоже на пытку, где движение маны дарило удовольствие, а наградой за слабость воли могло стать блаженное освобождение. Тяжелый воздух облепил плечи и сковал грудь. Стоит Сапфир глубже вдохнуть, и не молнии в комнате все подожгут, а вспыхнет ярким пламенем она сама.

Грань между контролем и его потерей оказалась слишком тонка, но принцесса не сдавалась, продолжая балансировать на ней легкой поступью канатоходца. Она обуздает дар и не позволит себе вспыхнуть.

Словно услышав волю хозяйки, мана потоками перекинулась с тела Сапфир к Грониделу, струясь уже по его коже и подсвечивая на ней все метки силы.

Принц закрыл глаза, во мгновение ока превращаясь в яркий источник золотого свечения, и накрыл губы Сапфир своими.

Волна маны разошлась от них по сторонам, пронизывая обоих и растворяясь в воздухе. Почти освобождение, но еще не оно. Хотелось большего. Намного большего.

Сапфир обвила шею Гронидела руками и отдалась во власть его бесстыжего поцелуя. Их губы сминались под натиском обоюдной страсти, их языки встречались и выполняли друг с другом акробатические номера.

Широкие мужские ладони поползли по спине Сапфир вниз, чтобы ненадолго застыть на ее талии и прокрасться ниже. Пальцы сжались на ягодицах, и принцесса едва не застонала от восторга.

Внезапно Гронидел прервал их поцелуй и шарахнулся в сторону. Полотенце сползло с его бедер, и он подхватил его, прикрывая возбужденный член и уносясь в смежную комнату.

Хлопнула дверь. Принцесса осталась стоять одна. Губы ныли, щеки горели, а внутри вместо прекрасного волнительного чувства предвкушения расползалась боль. С каждым ударом сердца она разносилась по телу вместе с кровью и неизвестным ядом травила его.

На глаза навернулись слезы. Подобное унижение трудно было себе представить. Сначала Сапфир застала Шершня выпроваживающим любовницу за дверь, а теперь сама превратилась в бесстыжую девку, которую еще и бросили.

Принцесса стерла слезы со щек и поспешила покинуть злосчастное помещение. Реветь она будет долго, но не здесь.

О чем он думал? И думал ли вообще?

Когда Сапфир стала свидетельницей сцены, как принц провожал Элию из комнаты, он заметил, насколько эта крамольная ситуация потрясла его молодую жену. Он сам не ожидал подобной реакции и даже окликнул Ведьму, чтобы объясниться. Но женушка сделала вид, что не услышала его, а Гронидел не собирался догонять ее в одном полотенце.