Би-Гинер бесплатное чтение

© Анжела Афонская, 2025

ISBN 978-5-0065-2078-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Утром Борис как обычно завтракал в студенческой столовой. Вставал он рано; час на сборы, короткая пробежка, купание в озере, затем завтрак на террасе. В это время он просматривал почту на встроенном в стол экране: привычная рассылка графиков, статьи, рекомендованные к просмотру, несколько студенческих работ на рецензию. Ничего нового, лишь одна красная галочка указывала на подозрительный адрес и предупреждала о вирусе.

Письма с вирусами блокировались автоматически, хотя умельцы из числа студентов умудрялись встраивать в код свои программы, чаще в шутку, тут же давая ссылку на антивирус. На этот раз адрес отправителя был весьма странным: он состоял не только из иероглифов, но и включал несколько символов с планеты Орфея, которая была когда-то главной в межгалактических изысканиях Бориса. И хотя уже пять лет, как он ушёл от темы Орфея, к нему время от времени обращались за консультацией.

Борис, юнец по нынешним меркам, разменял только четвёртый десяток, но уже был весьма известен и на родной Земле, и в нескольких планетарных системах как один из главных разработчиков принципов Содружества. Именно его полёт на Орфей в качестве аспиранта вскрыл необходимость в более детальной их разработке.

Планета Орфей была похожа на Землю, и её жители имели поразительное биологическое сходство с землянами. Они вошли в галактическое Содружество на сто лет раньше, и их опыт был для нас особо ценным. Это и определило направление научной работы Бориса. Теперь вернёмся к нему.

Письмо было написано на едином и повсеместном языке межгалактического общения. Поскольку голосовые органы рас сильно отличались, в официально-деловом общении было принято передавать информацию в первую очередь в письменном виде, а несколько вариантов речевых аналогов использовались при вербальном общении между близкими расами. Само же общение вообще, как контакт, было возможным благодаря общим базовым принципам образного мышления. Писал Борису его коллега с Орфея, он просил присоединиться к эксперименту, который должен был сильно заинтересовать Бориса, так как напрямую затрагивает его нынешнюю работу. Подробности предлагалось выяснить на месте.

Гир, так автор письма просил называть его, был уже немолодым, но очень уважаемым в своей области учёным. Борис был склонен доверять его мнению, а эксперимент, да ещё и в области социальной психологии, в которой специализировался старший коллега, интриговал. Решение ещё не было принято, как раздался звонок. Нужно было явиться в администрацию института.

В зале для встреч ожидали трое. Его давний друг, путешественник и контактёр Лев представил остальных: ксено-биолога Миру, женщину помоложе Бориса в легком голубом платье, и совсем юнца Федю, историка-практика, представителя нового направления в изучении истории как практического применения знаний прошлого в настоящим.

– Боря, прежде чем начать, ознакомься с этим материалом, – сказал Лев и передал ему текст.

«По косвенным признакам, на основе анализа научных работ в сфере ксено-биологии и кибер-социологии были сделаны следующие выводы. Несколько групп учёных объединились для разработки применения энергии чёрных дыр при перемещения целых планетарных систем в другие подпространства с искривлением времени. В целом это не противоречит базовым принципам Сообщества, но есть нюансы, на которые нельзя не обратить внимание. Вызывает беспокойство то, что эти разработки ведутся тайно, публикации скрыты; это дает возможность предположить, что цель будущих экспериментов совсем иная. Вмешательство в естественный процесс в таком масштабе может привести к непредвиденным последствиям. В то же время нельзя стоять на пути прогресса, сопутствующие открытия могут помочь в дальнейшем развитии. Надо оценить риски и дать оценку происходящему. Комитет безопасности Земли рекомендует послать на Орфей своих представителей для ознакомления и оценки происходящего, и просит привлечь Бориса К., Миру Ч., и Фёдора Л».

– Что скажешь? – спросил Лев, когда Борис закончил читать и задумался.

– Знаешь, а я ведь уже приглашён на Орфей. Только что пришло письмо от Гира, и он упоминает какой-то эксперимент.

– Мы предполагали, что с Орфея с нами кто-то свяжется, – отметила Мира. – Там есть сомневающиеся, они связались и со мной.

– Почему с нами ксено-биолог? – спросил Борис, меря взглядом Миру.

– Я предполагаю, что цель эксперимента связана с вмешательством в биологию планет, внесением изменений в начало процесса развития основных форм жизни.

– Правда? – с удивлением спросил Борис.

Лев уклончиво отвёл взгляд:

– Мы только предполагаем, нет никаких доказательств. Нам известно, что была дискуссия в одном коллективе на форуме космо-биологов; тема обсуждения в анонсе – свёртывание части ДНК приматов и замена их на полиморфные формы жизни. Выступал ксено-биолог академик Быстров, его идея – разнообразие, которое может приобрести один вид в конкретной среде обитания, при этом сохраняя единую структуру среды. Сам принцип неплох, но не перечеркнёт ли это индивидуальное развитие вида и цивилизации в дальнейшем, если индивид попадёт в некомфортные условия, мутирует, а вслед за ним выродится и всё общество? Дискуссия была длительная, но академик вскользь намекнул, что есть возможность провести эксперимент. Все подумали о лаборатории, о микро-процессе, но рабочая группа уже проводит эксперимент, и совсем на иных условиях. Думаю, нам надо подготовится и лететь.

– Пусть каждый обдумает, что нам необходимо, и… не стоит ли привлечь еще кого-то? – сказала Мира.

– Хорошо, – согласился Федя и покинул зал.

Мира достала планшет и принялась что-то писать. Борис попрощался и тоже ушёл. Возвращаясь в комнату общежития, он задумался о всём случившемся. Экстренные экспедиции для него не впервой, он уже знал, что ему понадобится, но в первую очередь надо ответить на приглашения Гира, и сделать это так, чтобы не вызвать подозрений. Хорошо бы ещё как-то дать понять, что прибудет он не один, и это будет не только Мира, которую они также пригласили. Дипломатия – один из базовых принципов в его работе, а межпланетные контакты тем более требуют тщательно обдумывать каждое слово, при этом решение должно быть простым и открытым, если с долей недоговорённости, то никак не обмана. Борис знал, что на Орфее тоже советуются и многое согласовывают, поэтому остановился на лаконичном тексте:

«Дорогой друг!

Я очень рад, что вы вспомнили обо мне в связи с научным экспериментом. Вы знаете, как важно для меня поддерживать связи с Орфеем, и я с радостью прибуду к вам, но беру на себя смелость пригласить с собой троих друзей. Это учёные, о которых вы, несомненно, слышали. Они были у меня в гостях, и поскольку в вашем письме не было намёков на приватность, то я поделился с ними своими планами, а они изъявили желание присоединиться ко мне и посетить Орфей. Разумеется, от вас зависит, допускать их к эксперименту или нет. Прибытие на Орфей планирую через 12 часов по Земному времени».

Письмо ушло по галактическим линиям.

Борис был сложен спортивно, худощавым, среднего роста шатеном с развитыми плечами, что выдавало в нём пловца, – вырос он в школе-интернате на берегу средиземного моря. Как и многие, увлёкся контактами с иными цивилизациями, но, углубляясь в предмет, понял, что психология и социум являются базой для контакта, и стоит лучше понять себя, чтобы понять других. Так он вплотную занялся социологией людей и инопланетян, был и на острие всех контактов, и в составе делегаций, которые вели контакты. Он мастерски избегал конфликтов в переговорах, поэтому его знали и уважали в широких кругах и ценили за глубокий анализ ситуации.

Отдавая много сил работе, Борис мало задумывался о личном, вернее, работа и была для него личным. Досуг он проводил в студенческой среде, на спортивных турнирах, и часто, в свои немногие выходные, любил физический труд – в студенческом кампусе или работать в поле на многофункциональном комбайне.

Хоть дату возвращения и нельзя было выбрать, но график он всё же согласовал и перенёс ближайшие встречи. Немного времени потребовалось, чтобы собрать свои скромные личные вещи, упаковать в контейнер и отправить на хранение; включить уборку комнаты и выставить её как освободившуюся. Маленький рюкзак со сменой белья и гигиенические принадлежности на первое время – вот и всё, что ему было нужно, и он отправился к своей команде.

Часть 2 Сборы

Все собрались на полигоне, Мира уже была одета в комбинезон темно-синего цвета и легкий красно-белый платок обрамлял ее шею, катила она небольшой чемодан а на плече висел кейс с планшетом. У Льва за плечами тоже был рюкзак немного более массивный чем у Бориса, самым нагруженным был Федя он держал в руке пульт и управлял кибер тележкой на которой умещался куб малого кибер-контейнера, сам по себе контейнер представлял из себя черный куб метр на метр и мог содержать упакованных вещей до одной тонн, что в него упаковал Федя никто не знал но учитывая его специализацию было в нем много чего.

– Я запросил переброску через час-сказал Лев, можем обсудить ситуацию

– Хорошо-ответил Борис, жду ответа от Гира я написал ему что прибуду не один, ставлю его перед фактом, это даст ему понять что мы кое что знаем и есть фактор интереса со стороны земли, но думаю он это предвидел раз обратился ко мне, он знает я один не стал бы ничего предпринимать, теперь о группе-только мы или еще кто то?

– Со мной связался Шыр с планеты Патчь, вы его должны знать-сказала Мира.

Все согласно кивнули-Старый пройдоха, ну как без него всегда он лезет во все истории, улыбнулся Борис

– Да, усмехнулась Мира и в ее глазах заиграла улыбка, он сказал что одна из самок Роя тоже будет на Орфее и вот это самое интересное, вы когда нибудь слышали чтоб Рой отправлял куда-то свою самку?

– Ничего себе-не сдержался Федя.

– Именно-подтвердила Мира.

– Я был при одном случае когда Рой отправил свою самку, но это было при исследование новой части галактики откуда Рой принимал сообщение на протяжение 100 световых лет, они частично расшифровали его и думали что это новый вид Роя, хотя согласен это не типично для Роя. А ты знаешь сколько особей сопровождает самку?

– Минимально она может отделится до 50 тысяч, но для полноценной обработки информации и общения ей нужен миллион-сказала Мира.

– Миллион-опять не сдержался Федя.

– Не волнуйся Федя Рой предстанет перед нами подростком в милом био-скафандре ты даже ничего не поймешь-весело рассмеялась Мира.

– Ну что ж подведем итоги-сказал Борис-нас землян четверо, один рептилоиид и самка Роя, еще не известно что нас ждет на Орфее. Чем мы загрузились? Федя тебя не спрашиваю пусть будет сюрприз, Лева Давай ты.

– Летим на легке Боря, не зная цели миссии я взял по парализатору для каждого с под зарядом, малый гидропузырь четыре боевых киборга, они хотя и боевые но сам знаешь универсальные. Малый поисковый комплекс с аптечкой для регенерации, ну как эксклюзив Батя попросил протестировать кибер-спутник для открытой местности и субпространства.

– Хорошо думаю ты немного перебарщиваешь Лева, но мы не знаем что нас ждет, а ты Мира? Посмотрел Боря на девушку

– Я не так воинственна-улыбнулась Мира-малая био-химическая лаборатория класса Х, аннигилятор и для разнообразия популярную музыку 20 века. На этом Федя не выдержал и прыснул. Мира как и все рассмеялась а потом сказала- Вы не представляете как себя ведут на Орфее под эту музыку у них крышу сносит и все снова рассмеялись.

Короткий звук обратил на себя внимание, Борис открыл экран на запястье и увидел уведомление о письме-Гир давал согласие на прибытие всей группы, даже намекал что рад группе лиц, что давала повод предположить что он сам и был инициатором прибытия всех четверых.

Часть 3 Планета Орфей

Как и Земля, Орфей был третьей планетой у звезды класса жёлтый карлик. Вообще, вся система была схожа с земной с единственным заметным отличием: у Орфея не было спутника. На нём самом океан пребывал в покое, а континент был один, и вся цивилизация простиралась вдоль экватора. Города тоже не имели видимых границ: едва заканчивался один, как тут же начинался другой. Дома-свечи связывали мосты, по которым двигались скоростные платформы как с людьми, так и с различными грузами; всё это перемежалось природными вкраплениями из цветов, деревьев и мха. Орфеяне любили летать между своими домами, и носили пристегнутые к плечам крылья, как у стрекоз, да и звук полёта тоже был очень похож на стрекозу. Внешне орфеяне очень походили на людей, только руки и ноги были миниатюрные, и тело выглядело обманчиво хрупким: они отлично управляли им, а воздушные кульбиты с раннего детства хорошо их развивали.

По мере удаления от городов начиналась холмистая местность, на которой выращивались все основные продукты питания. Агрессивных животных на Орфее не было, их истребили ещё в древние времена, защищая потомство. Питались жители разнообразными продуктами моря – от водорослей до животных, а свободная от поселений часть материка была превращена в сад.

Правительство уже тысячелетие было единым и состояло из коалиции представителей городов-гигантов, да и история развития Орфея была менее драматична, чем земная. Из-за особенностей ДНК орфеяне могли иметь лишь двоих-троих детей на протяжении жизни. В период созревания на животе орфеянки образовывалась складка, внешне похожая на карман кенгуру; после оплодотворения яйцеклетка вынашивала зародыша до пяти сантиметров, а затем он через полость в брюшине попадал в этот карман-складку, где и развивался до года.

Из-за таких сложностей выживали немногие дети, и в истории Орфея бывали периоды, когда цивилизация откатывалась назад из-за нехватки населения, поэтому войн или смертоносных конфликтов на Орфее не было. Зато дипломатия и интриги были очень развиты, создавались коалиции, партии, и каждый член планеты был неприкасаем, особенно женские особи в период созревания и вынашивания ребёнка.

Спокойная, неагрессивная цивилизация быстро достигла высокого уровня развития и вышла на контакт с галактичеким союзом. Неприхотливые в быту орфеяне построили свою ветку довольно быстро, поскольку необжитые полюса изобиловали природными богатствами. Они развивали свои крылья и корабли, не жалея ресурсов, да ещё, пожалуй, музыка была увлечением планетарного масштаба: во время популярных концертов замирали целые города.

На Орфее выделялись две макро-коалиции, каждая из которой продвигала свою точку зрения: одна ратовала за полностью закрытый статус планеты с минимальными внешними контактами, а другая хотела внешнего развития с обогащением науки и культуры. Приверженцы закрытого общества приводили в качестве аргументов нарушение экологии общения, утрату индивидуальности и утерю традиций; они отметали всё новое, особенно земную музыку, которая покорила сердца орфеян. А те, кто ратовал за открытость, говорили, что без нового быстро наступит застой и общество откатится в прошлое.

Интриги, тайные собрания и принятие различных петиций постоянно держали всех в напряжении, но как ни старались приверженцы закрытого общества, музыку землян уже невозможно было запретить и отменить. В какой-то мере земляне чувствовали свою вину перед жителями планеты за такие волнения, но наиболее просвещённые орфеяне их успокаивали, мол, без этого они нашли бы другой повод для интриг, к тому же споры о музыке напрочь съедают время, которое могло бы пойти на войны и гонения, которые несомненно были бы куда бóльшим злом.

В этот непростой период группа учёных, которые исследовали энергию чёрных дыр и её преобразование, нашли возможность, используя один из принципов ветки переноса и манипуляции со временем, переместить целую планетарную систему в прошлое. По соображениям, это дало бы возможность выйти в нужную точку бифуркации и направить развитие по другому пути. Негласно, на полях научных конференций они собрали своих адептов, одним из которых был академик Вениамин Быстров.

И так четверо наших героев загрузились в следующий до портала ветки корабль. Порталы всегда строились в нескольких парсеках от планетарной системы, чтобы не нарушать время-волновой и энергетический цикл. Каждое перемещение вбирало в себя частицы внешнего и отдавала частицы внутреннего мира, и эти флуктуации могли угрожать даже весьма массивным телам по обе стороны. Для безопасности на периферии были выставлены маяки, чтобы следить и перенаправлять астероиды и другие тела подальше от портала. График кораблей всегда был выверен так, чтобы подлёт не совпадал со временем открытия портала.

Через восемь часов после старта вся команда высадилась на базе. Во время полёта Борис просматривал последние работы Быстрова, удивляясь, почему он не выдвигал по сути ничего выдающегося. Многие хотели преобразовать энергию чёрных дыр, но желание действовать на макроуровне с вовлечением целой планетарной системы все воспринимали как шутку. В кулуарах за учёным закрепилась кличка Тор, так его часто и называли, и Борису казалось, что это даже льстит самолюбию Быстрова.

«В чем же цель Тора? – спрашивал себя Борис. – Энергию можно направить на дальнейшее развитие порталов, есть ещё много неисследованных галактик, к чему эти перемещения во времени и пространстве? Неужели он не понимает, что вывод таких огромных масс из одного пространства-времени галактики в другое даст эффект бабочки и произойдут необратимые изменения?»

Мира и Лев тоже что-то обсуждали, а Федя листал очередной вестник виртшахмат. Восемь часов прошли незаметно. В этом перемещении кроме наших героев участвовали ещё несколько групп учёных других миссий, были и студенты, которые летели по обмену. Врата портала каждая раса создавала, исходя из своих культурных видений дизайна. Для землян это были в буквальном смысле ворота: массивный цельный кусок металла с высеченными орнаментами в стиле мандалы. Открытие ворот производилось раз в семь земных дней, в течение этого времени накапливалась достаточная для переноса энергия. Габариты и объёмы грузов и пассажиров тщательно выверялись и просчитывались, при этом всегда имелась возможность добавить экстренную экспедицию в основную группу. Конечный пункт каждой группы был индивидуальный и программировался заранее; наша группа должна была выйти из портала вблизи Орфея.

Врата открылись, разноцветные клубы мерцающего тумана, который возник сразу за ними, завораживал. Четверо путешественников уже не раз шагали в этот туман, но непостижимость этого мимолётного события пробуждала в них молчаливый восторг, а студенты, которым предстояло пройти вратами впервые, не могли сохранить спокойствие, их возбужденный ропот и возгласы наполнили зал. Спокойный голос оператора пригласил пройти к вратам строго по очереди, и группы вместе с их грузами одна за другой пропадали в тумане.

Последней была группа Бориса. Вместе они шагнули в портал, а за ними проехали два больших куба на автотележках. В следующем зале, залитом золотистым светом, по мягко-голубым стенам разбегались золотые волны узоров. Борис не раз посещал станцию Орфея, но его неизменно поражал контраст между рабочей обстановкой в зале Земли и какой-то театральностью в зале Орфея. Врата с этой стороны были как бы сплетены из растений, а венчала их стрекоза, каковой она казалась Борису, но на самом деле была похожа на неё только крыльями.

Гир со своей женой Феей сразу подошли к Борису. Они были хорошо знакомы, прожив почти год по земным меркам под одним кровом, и им не удалось скрыть тревогу, которая угадывалась в мимике и голосе. Борис представил своих компаньонов, Гир и Фея тоже представились и повели всех через небольшой зал для переговоров. Сразу же после расселения Гир сказал:

– Я буду говорить с вами открыто, отбросим дипломатию, хотя это и не в наших правилах. Время не терпит, нам предстоит сразу же переместиться дальше, мы с Феей уже всё подготовили.

– Что случилось? – теперь встревожилась и Мира.

– Я должен признаться, – медленно и уклончиво начал Гир, – что эксперимент идёт уже год по земным меркам…

Тут все заговорили разом, вопросы «как?», «что?», «не может быть!» смешались в хаос, но Борис попросил тишины и дал закончить Гиру.

– Я начну сначала. Год назад после одной из конференций ко мне подошел академик Быстров. Он дал мне на ознакомление статью и сказал, что хочет узнать моё мнение. Не буду пересказывать всю теорию, по сути она состояла в возможности использования энергии чёрных дыр для полного изменения первоначальных данных стерильных планетарных систем и способности дать им, таким образом, биологическую направленность развития, то есть оплодотворить безжизненные системы. Вы же знаете наше отношение к потомству и жизни как таковой? Меня эта идея очень вдохновила, ведь в нашей галактике так много бесплодных планет, мы могли бы их заселить, это меня сильно заинтересовало.

Я дал свое согласие и привлёк жену, мы создали группу, я работал над физикой и преобразованием химико-биологических форм, Фея искала сторонников и спонсоров по разработке технической части эксперимента, сам академик работал непосредственно над преобразователем энергии. Мы его построили год назад. Наш портал связан с этим преобразователем, мы перемещались туда, и наконец выбрали планетарную систему на периферии галактики, и планету в ней. Несколько станций преобразователя мы соединили в одну энергетическую параболу; энергия начала поступать небольшими импульсами, но эффект был незначительным, и академик Быстров настаивал на её увеличении. Мы согласились.

Ускорение пошло по экспоненте, и результат преобразования проявился сразу: звезда была в фазе жёлтого карлика, а химия планеты стала меняться. Появилась вода, континенты стали покрываться мхом, и мы были в восторге. Всё шло, как мы и ожидали, и следовало бы остановить эксперимент на этом этапе, чтобы глубже изучить его как следует. Но Быстров хотел большего, и продолжал увеличивать энергию. Процессы пошли ещё быстрее. Теперь это полноценная планета, и сам Быстров высадился на ней, но вдруг одна из станций преобразователя не выдержала нагрузки и взорвалась.

Чёрная дыра, энергией которой питался преобразователь, слохпнулась. Дальше – хуже: схлопывание привело к изменению пространства-времени в образованию точки бифуркации. Я сделал этот вывод уже по косвенным признакам. Один из сегментов преобразователя проходил через наш портал Орфея. Фея вынашивала ребёнка, и в момент взрыва, когда мы с ней были у чёрной дыры, ребёнок исчез! На нашей планете теперь дети вынашиваются не традиционном способом, а в инкубаторах, но самое ужасное – в истории теперь есть смертная казнь. Возможно, только мы вдвоём знаем первоначальную историю Орфея, а остальные одномоментно перешли в новую реальность. Это величайшая трагедия для всех нас, – подытожил Гир.

В тишине раздался стон Феи, она лежала без сознания. Гир бросился к ней, все замерли, не зная, чем можно помочь, но тот достал какой-то препарат и провел им по лбу Феи. Она открыла глаза, посмотрела на мужа и опять тяжело вздохнула. Немного оправившись, она уверенно села, прильнув к нему. На эту полную горя и отчаяния пару было тяжело смотреть.

– Что нужно делать? – спросил Борис. – Какие планы?

– Я думаю, в первую очередь надо найти на планете Быстрова, только он может восстановить преобразователь и провести обратные вычисления к первоначальной временной линии. Вся информация хранится в памяти врат, они неизменны, в них зафиксировано всё, что было до момента взрыва. И если перенаправить энергию в точку бифуркации и продолжить временную линию, мы можем вернуться в наше время, в наш рукав истории.

– Хорошо, но где эта планета? Как мы туда попадём?

– Всё в памяти врат, я передал координаты Рою и рептилоидам. Они тоже зафиксировали схлопывание и связались со мной. Их представители ожидают нас у планеты.

– Гир, ты уверен, что вам стоит с нами перемещаться? – спросила Мира. – Может вам остаться? Фея не совсем здорова.

– Мы идём вместе, – твёрдо сказала Фея. – Мы не можем оставаться на Орфее в момент перехода, нас там не было, и не должно быть.

– Хорошо, сколько времени до открытия портала? – спросил Борис.

– Уже скоро. Идёмте, мы уже всё подготовили, – сказал Гир.

Часть 4 Эксперимент

В зале перемещения Орфея Гир и Фея прибавили свой груз к земным кубам. В ожидании открытия портала Борис спросил:

– А как на Орфее восприняли ваш нынешний статус, есть для вас какие-то изменения?

– Мы всё те же ученые, наш статус сохранился, и наша миссия даже включена в исследовательскую программу, это нас поначалу и сбило с толку, выходит, что для нас трагедия обернулась только потерей ребёнка.

Гир сжал руку Феи. Мира провела рукой по глазам, а Федя в душевном порыве воскликнул:

– Это безответственно!

Кому был направлен этот возглас, то ли к отсутствующему Быстрову, то ли к самому Гиру, понять никто не успел: прозвучал мелодичный звук и портал медленно открылся. Разноцветный туман уже не вызывал романтических чувств, и все шагнули в него без приглашения.

Вышли они в пустой зал с серыми стенами, и только в глубине у дверей ярко светились огоньки аппаратуры. Врата были без украшений, – простая железная плита с номером 16—54А. В дверях показались две фигуры: массивная и высокая – рептилоид Шир, и небольшая в переливающемся зеркальном скафандре – самка Роя Веста. Борис представил своих спутников. Шир и Веста уже знали о проблеме в общих чертах, поскольку получали от Гира более подробные сообщения.

– Ну что ж, ведите нас на корабль, я так понимаю, до планеты нам предстоит перелёт, – сказал Борис.

– Да, – подтвердил Гир. – Нас ожидает запасной корабль, координаты планеты уже заложены в его систему. Пока мы будем лететь, а это займет сутки, я вас ознакомлю с биологией планеты и текущей стадией эксперимента.

Группа прошла через небольшие коридоры-шлюзы и заняла несколько кают. После объявления старта и выхода корабля на курс все снова собрались в зале, который также играл роль столовой, места для совещаний и отдыха. Но решили перекусить, дискуссию отложить на потом. Корабль был оборудован роботом-кухней, запрограммированным на основные рецепты кухонь гуманоидных рас; умел он создавать и заказные сочетания вкусов и блюд. Наибольшее любопытство проявил Федя, ему очень хотелось узнать, чем питается Веста, но Борис, заметив этот порыв, слегка усмехнувшись сказал:

– Веста очень скромна и никогда с нами не примет пищу.

Заметив смущение на лице Феди, Веста парировала:

– Федя, я как-нибудь вам покажу, но не могу продемонстрировать это на корабле.

Все заулыбались и напряжение спало. А федино любопытство перехватил Шир, заказав себе блюда из шевелящейся массы разноцветных червяков и жуков, которые хотели немедленно покинуть его тарелку, но тот ловко хватал их длинным раздвоенным языком. При этом он не переставал подмигивать Феде, и предложил и ему пару червяков на пробу, мол, он же знаком с древней земной культурой, где люди вполне поглощали белок даже в такой необычной форме. Федя не растерялся, подхватил червячка на вилку, демонстративно посыпал его перцем и прожевал под дружный хохот всей компании. После обеда все были готовы выслушать Гира. Но на этот раз заговорила Фея.

– Мы – я, академик Быстров и Гир, – долго обсуждали выбор планетарной системы. Она должна была располагаться на периферии, чтобы не затронуть внутренние пути перемещения; чёрная дыра должна была находиться в стадии стабильности, и всё это должно было быть неподалёку от Орфея. Всем параметрам удовлетворяла одна система – астероид, близкий по массе к статусу планеты, звезда – жёлтый карлик, которую мы назвали БиГинер, что в древнем земном языке означало «Начало», – так нам пояснил Быстров. Я собрала несколько групп на Орфее, которые выделили средства для строительства станций переброски энергии, Рой и рептилоиды тоже присоединились своими вкладами, хотя и не участвовали непосредственно в проекте, – она посмотрела на Шира и Весту, и те утвердительно кивнули.

– Я также знаю, что Быстрова поддержало правительство Земли, хотя он этого не афишировал. Станции построили довольно быстро, они стали аналогами порталов с некоторыми модификациями, которые были всем нам известны. Неизвестен был только блок у чёрной дыры, который собирал отторгнутую материю на горизонте событий. Этот аппарат аккумулировал частицы материи в блоке преобразователя, где они переходили в волновую стадию, параметры этих волн перепрограммировались, затем они снова материализовались и бомбардировали поверхность планеты, что и давала ей новый химико-биологический состав. Когда на планете стало наблюдаться развитие фауны, кислородная и водная среда уже вступили в активное биоразвитие, академик Быстров захотел увидеть это своими глазами. Он спустился на планету, а мы оставались на станции, принимая очередной груз. В этот момент и произошел коллапс, причины которого нам неизвестны.

Тут вмешался Шир:

– У меня есть кое-что. Мы наблюдали за всеми преобразованиями с помощью системы сверхдальних телескопов, которые сохранились со времён до нашего вхождения в Содружество, и зарегистрировали вспышку на БиГинере, как вы её теперь называете. Именно в этот момент и произошел коллапс.

– И мы подтверждаем это, – добавила Веста. – Не могу вам открыть, какими методами, но мы, как заинтересованная сторона, также следили за вашими действиями. Но что именно произошло в системе, и почему произошло схлопывание, – ответ на эти вопросы нам надо искать на планете, у академика Быстрова.

– У меня вопрос к вам обоим, – вступил в разговор Борис. – Почему ваши правительства заинтересовались этим экспертом, и даже внесли немалый материальный вклад?

Шир и Веста переглянулись.

– Конечно, главная причина – новая технология, – ответила Веста. – Нас очень заинтересовала идея биологической экспансии на безжизненные планеты, в галактике их намного больше, чем планет с удачными для жизни условиями, и нам бы хотелось иметь возможность заселить их своим видом. А когда мы узнали про метод поглощения и передачи частиц материи у горизонта событий вблизи чёрных дыр, то заинтересовались ещё больше. Плюс фактор ускорения во времени. Сожалею, что всё это не прошло безболезненно, непосредственно нас затухающая волна временного изменения затронула слабо, а Орфей был ближе, и он пострадал куда больше. Но даже в нашей истории и мироустройстве случились слабые изменения, и мы заинтересованы в восстановлении главной временнóй линии.

Часть 5 Планета БиГинер

Борис лежал с закрытыми глазами и думал о том, кто он сейчас, и кем был до взрыва. Сейчас он ощущал несвойственную ему неуверенность, может быть в этой, новой ветви времени, он не учёный, не тот Борис, которым он себя ощущает по привычке, и перебирает воспоминания, чтобы убедиться, ложные они или истинные. Вот он смеётся и бегает наперегонки с друзьями, впервые прыгает с вышки; вбегает в дом, отец треплет его по голове, а там мать уже достаёт пирог, аромат которого разносится повсеместно… Что это? Происходило ли это с ним, или это из другой ветви? Вдруг кто-то постучал.

– Да, входите.

Он встал и открыл дверь. Это была Мира, она вошла в лёгкой накидке, с распущенными волосами и в свете ночника её глазах читалась тревога.

– Не могу уснуть, всё думаю, кто мы сейчас?

– Знаешь, я тоже об этом думаю, – грустно усмехнулся Борис. – Не знаю, свои ли воспоминания, эмоции, чувства я перебираю, реальны ли они, и нигде не могу зацепится за фальшь.

– Может это и лучше, представь, если бы у миллиардов людей возникали двойственные воспоминания, мир бы наверняка сошёл с ума.

– Хм, а в этом смысле я и не подумал, – задумчиво ответил Борис.

– Думаю, надо принять эту реальность, и не терзать себя сомнениями; делать всё от нас зависящее, даже если и не добьёмся успеха. И в той, и в этой реальности мы люди, наши желания и помыслы человечны, в этом не стоит сомневаться.

– Спасибо Мира, наверное, это лучшее, что я хотел бы услышать.

– И тебе спасибо, я хотела с кем-то поделиться, мне очень не хватало уверенности, – улыбнулась Мира.

– Главное, что мы вместе, так? – протянул руку Борис. Рукопожатие немного затянулось.

– Спокойной ночи, Борис, – Мира несколько растерянно взглянула в то место, где только что держала руку, и ушла.

Шесть часов отдыха каждый провёл их по-своему. Борис уснул, как и Мира, а Федя прежде с часок поиграл. Лев, как давний путешественник, уснул сразу, не дав шансов эмоциям. Фея и Гир пришли в каюту рука об руку, и держались намного спокойнее, чем вчера. Эмоции Весты и Шира невозможно было понять.

Наутро Шир издавал звуки, похожие на вздохи, и ещё что-то; по его мнению, они должны были всех взбодрить и развеселить, но производили впечатление только на Федю, который в шутку пытался их повторить, а Шир изощрялся в их сложности. Эти поединки вызывали улыбки и дружественные подколки. После завтрака Гир продолжил свой рассказ.

– О планете особо и добавить нечего, разве что уточнить, что она обладает атмосферой, пригодной для дыхания, флора и фауна весьма развита, но учитывая, что энергия поступала скачкообразно, вероятно, что на планете есть виды разных стадий развития. К тому же мне не даёт покоя желание академика Быстрова привнести искусственный ДНК в один из видов, подтолкнув развитие некоего полиморфного вида. Удалось ли ему это, какому виду он ввёл этот ген – мы не знаем. Он принимал решения уже там, на планете.

– Есть координаты мест его высадки и расположения лагеря? – спросил Борис.

– Да, это всё в системе корабля, мы повторяем его путь.

Раздался голос корабельной системы: «Приближаемся к точке выхода из подпространства. Займите свои места».

Все разошлись по рубкам, а через полчаса, когда корабль вышел на орбиту планеты, собрались в главной каюте и рассматривали экраны с внешними видами. Под ними лежал красивый голубой шар с лёгкой дымкой и закручивающимися облаками; океаны, континенты, всё понемногу напоминало их родные планеты. Каждый думал о доме, находя в этой рукотворной планете сходства и отличия. Она была прекрасна. Борис даже подумал, что Быстров, чего бы он там ни натворил, но если уж смог дать такую жизнь бесплодному камню, то во всяком случае он гений.

Высадка заняла оставшуюся часть суток. Хоть оборудование и было загружено в пилотируемый модуль заранее, но чтобы попасть с точку высадки Быстрова, следовало сперва зайти на орбиту и повторить его манёвры. Ожидание и неизвестность угнетали. Чтобы отвлечься, Федя играли с Широм в виртшахматы, Веста наблюдала за ними; Борис изучал планету, а Мира что-то обсуждала с орфеянами. Наконец модуль отделился от корабля и вошёл в атмосферу. Плотные слои остались позади, и под кораблём засверкала водная гладь, а за ней полная зелени поверхность суши с вкраплениями каких-то немыслимых сочетаний бурого, красного, фиолетового, но высокая скорость не позволяла разглядеть, что именно это было.