Подарок бесплатное чтение

Русские не сдаются

1 глава «Коротко»

Меня зовут Ава Эмма Баттер. Я неудавшийся человек, как в личной жизни, так и в карьере. Но я все равно пытаюсь встать на ноги и осуществить главную мечту: выпустить настолько удачную книгу, что по ней снимут фильм.

Я иду в этом направлении. У меня уже готовы три книги. Но я обычный студент архитектурного факультета, у которого руки не особо из того места, так что я подрабатываю иногда покраской и штукатуркой стен. Недавно я все-таки накопила на выпуск книг, и теперь многие их экземпляры пылятся на складах и полках магазинов. Я уверена, что с этих книг точно уйду в минус. Причем серьезный минус, ведь из-за процесса создания этой истории я не спала ночами, не делала иногда задания из университета. Ну а это сказалось как на моем здоровье, так и на оценках, становящихся с каждым днем все хуже и хуже.

Когда-то давно моя мама переводила меня в другую школу и рекламировала меня, как золотого ребенка. Я, слушая ее рассказы о похвале, ни капли не смущалась, ведь знала, что буду всеобщим разочарованием. Знала, что мало будет людей, которые меня полюбят за мои умственные способности. Я просто знала, кто я есть. Иногда говорят, что ты то, что ты ешь. Так вот, в тот период я ничего не ела.

С тех пор я так и не нашла человека, который бы меня понял. Я находила друзей, подруг, парней и быстро входила в их круг доверия, ведь я подстраивалась под каждого, забывая ту, которой была. И спустя много лет я так и не смогла вспомнить. Слишком много времени я потратила на притворство, и процесс становления химерой был необратим. С каждым человеком я была разной, а оставаясь наедине с собой, я становилась никем.

Мой обычный день состоял из утренних попыток встать с кровати, завтрака из маленькой порции йогурта или заварной овсянки, которую терпеть не могу и по сей день. Потом я бежала в университет, где проводила полдня. Возвращаясь в общежитие, я писала рассказ, а приходя, садилась за уроки. Когда же я все заканчивала, было время для сна. Так проходил каждый мой день. Ничего не менялось, разве что крохотные начисления за книги росли на пару фунтов каждую неделю. Но и это был прогресс и хоть какая-то копеечка на еду. Денег у меня было мало.

Меня спонсировала мама, живя на не особо богатой Родине, а государство Англии оплачивало мою учебу в лучшем архитектурном университете страны. Понятия не имею, как я попала в это место, тем не менее, я где-то в середине списка успеваемости потока только благодаря усердному выполнению работ. Таланта к этой сфере искусства у меня не было никогда. Все-таки я была права, когда говорила своей матери, что эта работа не для меня, и я все равно буду красить стены, как и она в свое время. Все мне говорят на это, что с каким настроем пойдешь, так все и будет. Гадкая ложь. Я с победным флагом и полной надежд головой ходила в двенадцать издательств Лондона, а приняли книги только в тринадцатом.

Моя практика была в какой-то большой фирме, по счастливой случайности, выбравшей себе на работу меня. Мне дали всего два проекта маленьких домиков, которые я выполнила по всем стандартам, так что клиентам понравилось, а все остальное – неважно. Но начальники не были в восторге, поэтому не давали мне больше работу.

Тем не менее, в деньгах я нуждалась и согласилась быть художником-декоратором. С десяти лет я училась делать различные декоративные штукатурки. Когда мои работодатели услышали это, они сразу выдали мне книгу с инструкцией выполнения каждого вида штукатурки и отправили на проверку в маловажном объекте. Результат им понравился, ведь я вместе с гранитом науки грызла гранит штукатурки. Мой босс предоставлял чужие проекты университету под видом моих, а я работала их главным художником. Я рисовала на стенах различные картины, портреты и вылепливала рельеф. Моя зарплата была редкой, работа требовала немного времени, а деньги были хорошие.

Часто объекты, на которые я выходила, были собственностью известных личностей. Я часто видела дворцы, стоящие за городом, и дворцы в многоквартирных домах.

Однажды заказ был на семейный портрет в небольшой законченной квартире. Хозяева уже жили там, поэтому я могла работать всего пару часов вечером, а не ночами напролет. Из-за этого моя работа затянулась, но я смогла близко познакомиться с хозяйкой квартиры.

Женщина тридцати лет с мужем и ребенком были хозяевами квартиры. Постоянной обитательницей дома была мать семейства. Она часто разговаривала со мной и угощала чем-нибудь, что было единственной здоровой едой каждый мой день. Если коротко, то она была очень красивой худенькой девушкой. У нее были светло-голубые глаза, бледная кожа и густые темные волосы. Она была очень дружелюбной и милой, хотя была известной актрисой, и вполне возможно, что это был только ее образ. Хотя не было никаких входов и выходов из роли, так что можно смело говорить, что Карина Савиано была очень хорошей, достойной женщиной.

Однажды она показала мне книги, которые купила утром того дня, что я пришла. Она начала читать первую часть трилогии в Интернете, но она ее заинтересовала, и Карина купила все книги в бумажном переплете. Это было мое творчество. Моя ничем не особенная трилогия смогла кого-то заинтересовать. Это была лучшая новость за все последние три года, что я жила в Англии.

Карина читала мне вслух с упоением, наслаждаясь каждым словом книги. Я не решилась говорить о своем авторстве, ведь кто поверит, что обычный художник стен написал «шедевр чувств и сражений», как говорила она? Правильно, никто. Однако такая неизвестность делала похвалу книге еще ярче. «Если по этой книге снимут фильм, я обязана буду в нем сниматься!» – сказала Карина перед моим последним уходом. Про себя я подумала, что лучше нее нет актрисы на роль главной героини.

Естественно, я надеялась на то, что книги принесут мне известность и деньги. Но это не было главной целью. А вот найти человека, который поймет каждую шутку, каждую мысль события – это и была моя цель. Найти друга, схожего в мыслях, являющихся отголосками моей потерянной личности.

Кстати говоря, мне двадцать два года. За эти немалые годы я много что успела понять об этом мире. Ну, во-первых, всем плевать на твой внутренний мир, если ты не выглядишь, как идеал красоты. По крайней мере, парни действуют именно поэтому принципу. Это я поняла, будучи еще двенадцати лет. С тех пор я слежу за своей внешностью и делаю все, что возможно, чтобы быть похожей на идеал красоты и быть непохожей на ту, которой являлась. Однако с женской половиной человечества я могу раскрыть богатство внутреннего мира.

2 глава «Карл Кэмболл»

В этом году я, наконец, оканчивала университет, имея прекрасную работу художником-декоратором. В фирме меня ценили, как хорошего художника, а я ценила их за то, что они давали мне расслабиться, забыть о четких, ровных линиях, преследующих меня каждый день, что я ходила в университет на этой грешной земле. Мой начальник был готов помочь мне с дипломной работой. Молодой мужчина, полный амбиций и альтруизма, имя которому Карл Кэмболл, помогал мне с написанием работы, а один из его подчиненных делал мне чертежи здания, по которым я делала его макет.

Проект мне придумал Карл. Мы с ним были в хороших дружеских отношениях и много проводили времени вместе, в основном, за созданием работы. Моим проектом была модель умного дома с евроремонтом. По вечерам я красила в нем стены и пол, а затем приклеивала их на предназначенное им место. Через месяц модель была готова, работа по ней была написана. Мне осталось только провести там электричество и саму систему умного дома. Вместе с Карлом мы провели за этим занятием несколько часов. У него была ручка, пишущая железом. Ей мы рисовали провода, которые привели к маленькой микросхеме с батарейками, работающей в качестве панели управления программой. Сама эта панель была подключена к большой панели с различными кнопками, которой управляли мы. Каждый провод отвечал за свет в какой-либо комнате, а один даже открывал входную дверь. Это все делал Карл, поэтому я понятия не имела, как оно устроено, однако мне надо было это выучить, так как это было написано в моей работе.

Через пару дней все было готово, а я большей частью знала суть свой дипломной работы. То, что сделал Карл с управлением светом и дверью, поистине, можно было считать шедевром. Я была невероятно счастлива, что у меня такой чуткий начальник.

– Мне сдавать работу только через месяц, а у меня уже все готово. Спасибо тебе огромное! – радовалась я.

– В моих интересах помочь тебе с этим. У тебя получаются лучшие росписи, несмотря на отсутствие большого опыта.

– Спасибо маме. Я впитывала эту науку с самого детства.

– Я пошлю ей письмо с благодарностью за такую дочь по почте.

– Что? – смутилась я. – Зачем? У тебя разве есть ее почта? – я была смущена.

– Я присылаю результаты всех твоих работ ей, вообще-то.

– Откуда у тебя адрес ее почты?

– Ну, я спросил у нее в этой вашей советской соц. сети. Она с удовольствием его дала.

– Мама…

– Она любит тебя и скучает. Это нормально. Разве нет?

– Ты прав, но порой это окучивание надоедает.

– Возможно, – Карл задумался и замолчал на какое-то время. – Слушай, уже полдевятого. Я думаю пора собираться домой.

– Да, в этом я с тобой полностью согласна. Увидимся завтра? Работа есть для меня?

– Твоя работа – это учить свой текст. Не хочешь поужинать? Тут внизу есть кафе, я плачу.

– Ну, погнали, – ответила я легко и просто, не осознавая серьезность предстоящего разговора за ужином.

Мы спустились вниз, на первый этаж небоскреба. Там находилась довольно простое и дешевое кафе. В писке меню был и фаст-фуд, и различные десерты, и обычная еда типа гречки с мясом. Единственное, что в нем было уникальное, – это удивительно вкусный пирог с яблоками. Наверняка, Карл его закажет, думала я, ведь он считает, что я здесь впервые.

Только мы открыли дверь кафе, как сразу почувствовали этот приятный запах пирога с яблоками. Карл расслабился от этого запаха, и все морщины напряженности ушли с его лица. Мы подошли к кассе, у которой была небольшая очередь.

– Что будешь? – спросил Карл, когда подошла наша очередь.

– Хм… – я задумалась. Я могла заказать то, что давно хотела попробовать – шаверму. Я не ела ее с того самого момента, как уехала с Родины, так как здесь она была для меня слишком дорогой. Да и кто сделает ее лучше, чем какой-нибудь Рустам? Но в этом кафе она не стоила слишком много, была довольно большой и с обильным наличием мяса, которое я люблю с самого детства больше всех других продуктов. – Может шаверму? – сказала я с корявым английским акцентом, прекрасно зная, как произносится это слово. – Хотя уже поздно, нельзя жирное на ночь есть.

– Кого это вообще волнует? – ответил он легко риторическим вопросом. – Дайте, пожалуйста, две шавермы, два коронных яблочных пирога и горячий шоколад. Один с ванильным сиропом, а второй… – Карл вопросительно посмотрел на меня.

– Как хочешь, – я, правда, не знала, какой выбрать сироп, а Карл знал мой вкус. Мы не в первый раз ели вместе.

– Тогда два горячих шоколада с ванильным сиропом.

Карл расплатился, и мы пошли искать себе столик. Мы сели за стол за перегородкой, закрывающей нас от всех. Сначала я хотела его спросить про работу, о том, как идут те объекты, на которые я когда-то сделала плохие чертежи, но вспомнила, что Карл не любит говорить о работе во время отдыха, да и мне не хотелось думать об этом снова. Поэтому я пыталась сгенерировать в своей голове новые идеи тем разговора, но все безуспешно. Неожиданно телефонный звонок нарушил молчание. На экране телефона Карла была фотография глупенькой на вид блондинки с подписью «жена». Он нехотя взял трубку и замученным голосом сказал:

– Да, Крис. Что ты хотела?

– А я что не могу просто так позвонить любимому мужу? – ее голос был громким и резким, а телефон пропускал все звуки наружу довольно отчетливо.

– Крис, давай ты не будешь задавать глупые вопросы. Ближе к делу?

– Я готовила весь день еду, а уже девять часов, но тебя нет дома.

– Не вижу связь.

– Я готовила весь день, старалась для тебя. Твои любимые блюда приготовила. Котлеты морковные. Сижу, жду тебя. А уже поздно, но тебя нет. Ты где?

– Я заканчиваю работу со стажером.

– Опять с девчонками прохлаждаешься!

– Хватит, – перебил ее Карл. – Я никогда тебе не изменял. А сейчас я провожу электричество в макет дома мистера Баттера. Скоро буду дома. Может через час, но я сразу спать.

– Никакой благодарности за мой труд! Я не могу больше так жить! – она продолжала что-то говорить, но Карл не слышал ее больше. Он выключил телефон.

– Ты никогда не говорил, что у тебя есть жена. И даже кольцо не носишь, – я, правда, не догадывалась о существовании его жены до этого звонка.

– Просто она очень конфликтная и громкая женщина.

– И поэтому ты сказал, что все еще работаешь со своим стажером, мистером Баттером? – я акцентировала его внимание на слово «мистером».

– Я же говорю, она очень конфликтная. И ревность ее главный порок. Вся ее злость родом оттуда. Поэтому, если что, в телефоне и во всех контактах ты записана «Эван Баттер».

– Красивое имя ты мне подобрал.

– Старался. Не пойми меня неправильно, но я тысячи раз пожалел о том, что женился на ней. Ее глупость выводит меня из себя. Я перестал ее любить из-за особенностей ее характера.

– Так что не разведешься?

– Я боюсь сделать ей больно. За свою жизнь я многих ранил. Не хочу добавлять в этот список еще и свою жену. Понимаешь, когда мне было 15, я поссорился с родителями очень сильно. Они везли меня в школу, так как любили меня, а я разозлился на них за это. Это было постыдно, как я считал тогда. Но я не знал, что мои родители делали это, так как мы жили в опасном районе, в котором каждый день грабили, насиловали и убивали взрослых и детей любого пола. Я накричал на них и хлопнул дверью, сказав, что больше никогда с ними не поеду. Мой отец разозлился и врезался в грузовик еще на первом перекрестке. Я убежал в школу и не слышал удара. Возвращаясь, я уже увидел только лужу крови и осколки машины. Мой отец умер на месте, а мать живет от аппаратов с того самого момента.

– Мне жаль.

История Карла шокировала меня. Для меня он был близким другом. Его боль передалась и мне. Его глаза были мокрыми, но слеза не пролилась, лишь голос слегка дрожал. Он чувствовал свою вину, как ношу, вес которой был больше, чем он мог удержать. Он был ей подавлен.

– Поэтому, как бы сильно я не любил тебя, я не могу завести с тобой роман, заставив страдать мою жену, – я не поняла его слов. Карл был близким другом мне. Единственным другом. Я никогда не рассматривала его помощь, как симпатию, а его самого – как будущего мужа. Можно было догадаться. Ничто не бывает просто так.

– Ничего страшного. Это лишь доказывает твою силу духа. Я только еще больше буду тебя уважать, – ответа не было. Я чувствовала, как ему тяжело дается это решение. Возможно, спустя несколько лет он тысячи раз пожалел и об этом решении, как о женитьбе на Крис.

После такого немного неловкого вечера Карл отвез меня домой, и было бы разумно учить свою дипломную работу, что я и сделала. Однако каждое слово устройства системы умного дома напоминало мне о нем, о его словах и его судьбе, созданной его руками. Вообще, судьба, как понятие предначертанного пути, – вымысел лентяев, которые во всем винят других. В моем понимании судьба – это механизм событий, запущенный действиями и выбором человека, система последствий.

В течение еще полугода мы с Карлом прекрасно общались. Его жена не давала о себе знать так же, как и его чувства ко мне. Мы так и остались хорошими друзьями. Иногда я ловила на себе его влюбленный взгляд, что смущало и меня, и его. Может когда-нибудь я бы рассмотрела его, как парня, но у него была жена. А это самый сильный аргумент против отношений такого рода с ним.

Однажды утром одного октябрьского дня, который был на редкость солнечным и теплым, Карл позвал меня к себе в кабинет. В тот день я ждала работу уже неделю, и я обрадовалась этому вызову.

Я жила в съемочной квартире недалеко от офиса, поэтому имела возможность быстро придти на работу. В это время около офиса пробки, поэтому я пошла пешком, захватив зонт, так как на горизонте чернела огромная туча.

Скоро я добралась до офиса. По привычке я постучалась и тут же открыла дверь. Карл стоял у окна, всматриваясь в уже туманно-дождливую даль Лондона. Он был печален и серьезен. Я подошла к нему и с лицом сочувствия спросила:

– Что вызывал? Работу мне нашел?

– Нет. Я больше не буду давать тебе работу, каким бы хорошим сотрудником ты ни была.

– То есть как? – я замешкалась. – Ты меня увольняешь? – я не могла поверить своим ушам. Мы были хорошими друзьями, а я – отличным работником. Я понятия не имела, что могло быть причиной такого решения.

– Да, – сказал Карл сухо, даже не посмотрев в мою сторону.

Он сглотнул комок в горле. Ему было сложно принять это решение, от которого зависела моя жизнь. Он буквально лишал меня еды, жилья, всего, пока я не найду работу, прекрасно понимая это.

– Можешь написать по собственному желанию.

– Почему? – в горле у меня встал комок. Это не было увольнение по причине моей дееспособности выполнять данную задачу. Это была личная непонятная мне причина.

– Потому что у нас с Крис будет ребенок.

– И что с того? Я перестаю быть твоим другом?

– У моего сына или дочери должен быть любящий отец, мать. Нормальная семья, где отец не находится вечно на работе, любуясь другом, которого любит и хочет детей от него. Я не смогу стать хорошим отцом, если ты будешь рядом. Я всегда буду хотеть только одного, – Карл замолчал. – Только тебя каждой частичкой своего разума и тела.

Без единого слова, понимая боль Карла, я написала заявление и ушла. Я не хотела лишний раз смотреть ему в глаза, будто усыпанные сухими цветами с могил. Выйдя из здания, я взглянула на его окно. Он все еще стоял там. Я знала, что Карл видит меня. Я потеряла единственного друга, снова оказавшись в одиночестве, но я все равно уважала его. Это было тяжелое решение для него, но он сделал это ради своего ребенка. И это было достойно уважения. Он был настоящим мужчиной. Я помахала ему рукой на прощание. Он помахал мне в ответ, и я ушла, гонимая ветром и дождем, домой, который грозил перестать быть моим домом.

Я пришла в свою небольшую квартиру. Я гладила эти стены, ставшие мне родными после стен общежития. С прощальным взглядом я смотрела на всю мебель и эту прекрасную стиральную машину, которая была подарком с небес. Я не хотела с ней расставаться.

Следующие два месяца я еле сводила концы с концами. По образованию меня никуда не брали, высококлассных архитекторов в Лондоне полно, а таких, как я, солить можно. Я подавала объявление, как художник-декоратор, но у каждой фирмы был свой и не один. Спустя месяц тщетных попыток я стала искать работу в общепите, в отеле. В кафе я продержалась месяц, получив мизерную зарплату за адский труд, я ушла оттуда в отель – работать менеджером. Я работала с утра до ночи, целыми днями выслушивая недовольство клиентов и сотрудников. Но зарплата была довольно хорошей, поэтому я была готова это терпеть. Однако одной клиентке не понравилось, что, позвонив в 3 часа ночи, ей ответили сонным голосом, и наплела моему начальнику про грубость, оказанную ей.

Я сидела на диване в холле отеля и рыдала от безысходности. Я не знала, куда теперь идти. Я потеряла все из-за решения Карла. Я уехала в Англию, дабы открыть ее для себя, а в итоге – полный провал. Я была повержена. Пришло время возвращаться на Родину в нищете.

– Что плачешь? – спросил меня мужчина, севший рядом на диван. Он выглядел умным, серьезным, на вид лет пятидесяти.

– Меня уволили.

– И? найдешь новую работу.

– Это третья, на которую меня взяли после института. И года не прошло после выпуска. У меня почти нее осталось денег. Мне придется ехать домой.

– А что в этом плохого?

– Это провал. Это позор. Да у меня просто нет денег, чтобы туда вернуться!

– А что ты делала, чтобы не возвращаться туда?

– Все, что могла. Я училась в лучшем архитектурном вузе Англии. Я работала в крупной строительной фирме. Я выпустила несколько книг, благодаря которым у меня еще есть дом и еда. А благодаря жене начальника у меня больше нет ни работы, ни друга. Я хочу умереть. У меня нет смысла жить. Я ничтожный архитектор. У меня нет будущего.

– Если ты плоха в чем-то одном, возможно, это значит, что ты создана для другого. Ты сказала что-то про книги. Как тебя зовут по-книжному?

– Ава Эмма Баттер, – я посмотрела на него, всхлипывая носом. Его глаза округлились от удивления.

– Ава Эмма Баттер? Ты – мисс Баттер, писатель, ставший за одну трилогию популярным на всю Англию всего в течение девяти месяцев после выпуска книги? И, несмотря на это, ты сидишь здесь и плачешь из-за работы в отеле?

– У меня закончился интернет, и я понятия не имею о начислениях и предложениях. Уже как два месяца.

– Бог свел нас в этом месте. Меня зовут Стивен Бонем-Кларк, – я знала, кто он. Он знаменитый режиссер, снимающий шедевры кино. Я удивлено улыбнулась. Это был подарок от Бога, но куда круче, чем хорошая стиральная машина в моей квартире. – Я хочу снять серию фильмов по вашей трилогии. Я бы не нашел вас, если бы Бог не свел нас таким образом. У меня тут, в чемодане, лежит сценарий с вашей книги. Если хотите, я подготовлю договор, и мы начнем собирать людей. Съемочная группа уже подобрана и готова к работе. Костюмеры вовсю работают, создают наряды, художники рисуют декорации, эскизы костюмов. Мы искали вас, чтобы заключить контракт.

– Я бы хотела почитать сценарий и посмотреть список съемочной группы, – сказала я, собрав слезы руками. Я постаралась быть сдержанной и не выказывать огромного восторга, который переполнял меня.

– Да, конечно. Вот сценарий, – Стивен достал из чемоданчика сценарий, толщиной в два сантиметра. – Я пришлю вам списки по электронной почте. Скажите свой адрес?

– Да, конечно, – я продиктовала ему адрес, собрала свои манатки и, попрощавшись со Стивеном, ушла счастливая домой, по пути читая сценарий.

Я была тогда счастливей всех на свете, хоть еще понятия не и мела обо всем хорошем, что случится в последующие месяцы и года. Лондон был затянут тучами, но для меня будто светило солнце и отражалось в кристалликах Рождественского снега. Это был лучший подарок на одинокое Рождество. В то время, когда многие веселились и радовались в кругу семьи или друзей, я читала сценарий, завернувшись в плед, попивая горячий шоколад.

Ночью я устала читать и решила отдохнуть от суеты. Я включила музыку, испекла шарлотку из одного яблока и с превеликим удовольствием ела его в одно лицо. Вдруг музыка прекратилась. Мне звонила мама по видеосвязи. Я взяла трубку незамедлительно.

– Привет, доченька! Как твои дела? Что не звонила? – на заднем плане кричали и махали руками моя сестра и ее муж, держа одной рукой годовалую дочь, которая улыбалась во весь беззубый рот.

– Привет. Дела просто отлично. Я была немного занята, поэтому не позвонила раньше.

– Привет, сестренка! Ну как там ты в своей Англии? Как книги? Их все еще не перевели на русский? – как много вопросов!

– Я надеюсь, что в скором времени подпишу контракт на перевод. А пока главная новость – это мое увольнение.

– Уволили? Как? Почему? Опять? – спрашивала моя мама, не дослушав.

– Да, там клиентка одна неадекватная была. Наговорила на меня. А я ж на испыталке, естественно, начальник ей поверил.

– Ну, ты не расстраивайся. Все, что не случается, то к лучшему. Вернешься к семье. Мы тебе деньги переведем на перелет.

– О нет, мам. Прости, но я не вернусь, по крайней мере, еще год.

– А почему? Что еще случилось? Тебя садят за что-то? Ты все рассказывай! Поможем, чем сможем.

– О, Боже, мам! Что сразу вгоняешь в темные краски? Сегодня я рыдала в холле, и ко мне подошел Стивен Бонем-Кларк!

– Тот самый знаменитый режиссер? Ты еще фильмы его любишь? Седой в очках такой?

– Да-да, именно он. Так вот, он предлагает мне контракт на съемку фильма по моей трилогии! – моя семья радостно закричала и принялась меня поздравлять.

Я была счастлива не меньше их. Я смогу не жить в постоянной гонке за деньгами, необходимыми для жизни. Теперь я смогу насладиться жизнью. Я благодарила Бога за данный мне талант, за эту встречу со Стивеном.

Я понимала, что будут трудности, но теперь их будет легче пережить.

3 глава «Тяжба сбора»

Спустя несколько дней я дочитала сценарий. Он был весьма хорош и близок к тексту, почему я написала всего пару правок. В эти несколько дней я просмотрела свой доход с книг и новые предложения от издательств. За последние два дня я сходила на десять встреч и подписала четырнадцать контрактов о выпуске зарубежом и переводе моей трилогии.

На днях я подписала контракт со Стивеном, и теперь мы отсылали приглашения на кастинг и приближающиеся съемки, которые начнутся через месяц. Я ждала с нетерпением начала кастинга, дабы увидеть актеров. Это моя самая большая мечта. Я была настолько счастлива, что светилась от осознания своей популярности и талантливости. Может, я найду себе мужа в лице сценариста? Или оператора? Или даже актера? Терпение мое лопалось, как пузырьки, пускаемые ребенком.

Через пару дней после подписания контракта мы всей организаторской группой поехали на съемочный павильон, где мы запланировали кастинг, а затем и съемки. Всего восемь человек, включая меня, все из которых были приятными, дружелюбными людьми. Поездка была веселой. Пенелопа, сценаристка, взяла с собой укулеле. Она всегда брала его с собой, как говорила, и играла различные песни. Пару раз мы спели старые песни моряков времен охоты на китов, почувствовав себя матросами, обмазанными жиром и кровью бедных животных.

Прошел час наслаждения зимними пейзажами Англии. Кое-где растаял снег, и уже красовалась свежая ярко-зеленая трава. Небо, затянутое облаками, пропускало тусклые лучи света. Иногда солнце рвало этот покров и проливало свой свет. Из окна теплой машины это выглядело максимально живописно, и я попыталась заснять это чудо природы на свой телефон, но еще раз убедилась, что никакая современная камера не сможет заснять всю красоту природы такой, какая она есть.

Вскоре мы доехали до павильона. Именно в этом месте мы решили провести кастинг, чтобы сразу опробовать актеров в среде. Мы приехали около полудня, а спустя час стали съезжаться кастингующиеся. Из машин выходили светловолосые парни, худые и мускулистые, со смазливым лицом и мужественными чертами. Мысленно я уже вычеркнула из списка каждого парня с идеальным лицом. Гладкие черты лица, отсутствие каких-либо дефектов и пухлые губы с нежной кожей – все это было не свойственно моему главному герою. Он был солдатом. Жестким, но милосердным и любящим всей душой. Его юное лицо приобрело взрослые черты, как морщины, из-за тяжелой жизни. Под этот образ никак не идут гладколицые мальчики.

Я вышла в туалет, чтобы освежиться, так как кастинг должен был начаться через десять минут. Холл уже был заполнен идентичными парнями. Когда я вышла, на меня спиной шел какой-то молодой человек. Я оттолкнула его легко, чтобы не столкнуться носом с его спиной, скорее даже просто преградила ему путь рукой. Он испугался и повернулся ко мне со злым лицом. Его милое личико перекосилось от ярости. Для меня была непривычна такая реакция и крайне неожидаема.

– Прочь с дороги, малявка! – прошипел он. – Не стоял бы я на пути такого парня, как я, на твоем месте.

Я косо посмотрела на него. Мне хотелось ответить ему тем же, но я знала, зачем он там находился, и знала, как сделать так, чтобы он запомнил свою грубость на всю жизнь, сама оставшись в хорошем свете. Я не стала ничего говорить и просто ушла в зал. Наша группа руководителей села на стулья в конце пустого зала.

Через пару минут, обсудив все моменты, стали запустить парней для кастинга. Стивен сказал, что главное слово – за мной. Было приятно.

Стивен позвал первого кандидата. Он излишне молодо выглядел, его внешность была идеальна. Ни прыща, ни царапины, ни шрама, ни одного изъяна. Его отвергли костюмеры, рассуждая о сущности солдата и о том, что даже будучи молод, мой герой выглядел взрослым.

Через пару смазливых, совсем уродливых, нежных, грубых, резких и мягких парней зашел тот самый грубый пафосный парень. Он зашел с выражением гордости и собственной значимости. Парень прошел глазами по нашей группе и, как только его глаза ткнулись в меня, его гордое лицо сменилось на ужасающееся. Он не мог ничего сказать. Стивен понял его смущение и сам объявил его:

– Тайлер Леон Конан. Внешне идеально подходит на роль Рейфа. У него большой опыт в киноиндустрии. Несколько раз снимался в фильмах подобного жанра, что скажешь, Ава?

– Стивен, – сказала я ледяным голосом, от которого по телу парня прошел холод, и он покрылся дрожью, – Ты когда-нибудь был актером?

– Конечно. Помню и сейчас то время. Ты к чему?

– Обычно, все актеры говорят, что сложнее всего в их работе играть людей с характером, которым сам не обладаешь. Ты согласен? – в глазах парня я прочитала страх, но я сочла, что это будет ему уроком.

– Это аксиома нашей профессии.

– Рейф, главный герой, на которого хочет быть похожим мистер Конан – благородный, скромный, нежный, милосердный и дружелюбный человек. Но мистер Конан походит на него только своей внешностью.

– Я понял тебя, Ава. Можешь не продолжать. Я уверен у тебя есть причины так думать. Вы свободны, мистер Конан, – парень еле живой медленно передвигал ноги и тихо закрыл дверь за собой.

Ее тут же открыл следующий претендент. Легкий сквозняк растрепал его золотистые волосы. Он убрал их легким движением руки, открыв свои взволнованные карие глаза. Его тонкие губы были открыты, он тихо дышал, пытаясь собраться. Волнуясь, он смутился. Он сглотнул слюну, его сильно выраженный кадык передвинулся и снова вернулся на место.

– Меня зовут Томас Броун-Салазар. Я нахожусь в киноиндустрии с 2003 года, – его голос был мягким и низким. – Я снимался в фильмах жанра экшн трижды, благодаря чему умею выполнять некоторые трюки, так что на каскадера можно будет не тратиться. Нахожусь в прекрасной физической форме, чтобы изображать солдата, – я была очарована им, сказать честно.

Томас был идеален по моим стандартам красоты. Мое лицо было серьезно, но когда он неожиданно взглянул на меня своими чистыми, глубокими глазами, я не смогла сдержать улыбку. Он ответил так же улыбкой, растворившей его строгий образ. Его улыбка была такой же чистой и невинной, как у ребенка. Ее свет затмил мрак предыдущего гостя. Пару секунд он молчал, просто улыбаясь, как идиот.

– Мы присылали фрагмент сценария. Не покажите нам? – нарушил его ступор Стивен.

– Да, конечно.

Томас говорил с необыкновенным чувством. Ему дали несколько отрывков. Когда герой говорил со своей возлюбленной, Томас выражал такую нежность всем своим видом. Его глаза излучали любовь, все движения передавали нежность и ласку, его голос становился таким мягким, будто он был не из нашего мира, а из лучшего, полного только радости. Когда же момент был проявления у героя лидерских качеств, Томас будто становился этим героем. Он точно передавал все эмоции, будто проживал это на самом деле. От его монолога по коже побежали мурашки. Я любила своего героя, а теперь, кажется, в моем сердце появлялся огонек теплой симпатии к Томасу, которого я видела впервые.

Было еще пара парней, а может, и больше, но я уже сделала свой выбор и слушала их в пол уха, погрузившись в мысли о солнечном Томасе. Я считаю, что можно не описывать эти чувства, когда влюбленность затмевает разум и занимает все размышления.

После кастинга все члены нашей группы единогласно выбрали Томаса Броуна-Салазара. Стивен довез нас до нашего отеля. В течение недели, а может и дольше, мы будем проводить здесь кастинги на главные и второстепенные роли, а также массовку. Я искренно надеялась, что на кастинге массовки и второстепенных персонажей я присутствовать не буду.

И все-таки, я не думала, что это так тяжело.

Наступило утро следующего дня кастинга. Сегодня выбирали актрису на роль главной героини. В уме я прекрасно ее представляла. Я видела ее, как Карину Савино. Они с Томасом уже играли вместе, да и Карина была прекрасна так же, как и моя героиня. Надеть ей линзы темно-карих глаз и придать ее волосам карамельный оттенок, и она станет точь-в-точь, как моя героиня.

Я с нетерпением ждала ее появления в зале. Мне была интересна ее реакция, когда она узнает меня. Каково будет ее удивление, когда Карина поймет, что та убогая девчушка, рисовавшая ей портрет на стене, теперь ее босс.

Карина зашла в зал самой последней. Ее вид отличался от того, который я запомнила. Она придала своим иссиня-черным волосам карамельный оттенок, а вместо светлых почти незаметных глаз мы видели карие, темные линзы. Она осуществила мой замысел, хоть его и не озвучивала.

Карина играла так, будто родилась для этой роли. Да, вроде в актерском мастерстве нет ничего сложного на первый взгляд. Но тогда почему кто-то не может изобразить радость, искреннюю печаль, а вся их игра выглядит, как ложь? Некоторые говорят, что для прекраснейшей игры надо учиться врать, а кто-то – что надо поверить в то, что говоришь.

Никто до Карины не передавал жутчайшую боль полной пустотой. Такое прочтение было куда глубже и чувственнее, чем просто крик и слезы. Глазами выразить всю боль героя – вот истинное искусство.

Уже на выходе Карина окинула нас взглядом. Она удивленно посмотрела на меня. Карина выглядела так, будто увидела восставшего из мертвых. Но в данном случае, можно считать это аллегорией. Я была восставшей из неизвестности. Она улыбнулась напоследок и ушла.

Позже мне пришло сообщение. Оно было от Карины: «Почему ты не сказала, что эти книги – твое творение?».

Я ответила ей так, как думала: «А ты разве поверила бы, что я, обычный маляр, тот самый автор «шедевра чувств и сражений», как ты сама выразилась?».

Она ответила мне: «Ты была не обычным маляром. Я видела, что ты можешь больше, чем просто портрет. Я бы поверила».

Но я бы нет, что я ей и написала.

Она же отреагировала на мою реплику так: «Ты, как мне кажется, и в себя-то не веришь».

Я задумалась. А ведь это правда. Я многое могу. Могу решить сходу сложные задачи по физике и математике. Написать сразу идеальную главу, маленький рассказ. Я написала бестселлер, который прошел в массы с невероятной скоростью. И я все еще продолжаю не верить в себя.

Это мой образ жизни.

Не верить в себя.

Всю жизнь я не верила, что смогу добиться того успеха, что мне так вожделен. Я старалась, но боялась, что старания не оправдаются, поэтому всегда готовила себя к худшему. Я всегда была максимально уверена в своем провале. Всегда ненавидела себя и видела свое будущее только как горы неудач.

Когда я влюблялась или мне просто нравился парень, я всегда представляла первым делом, как он втопчет меня в грязь, если узнает о том, что я чувствую. А если я представляла, как мы встречаемся, то всегда отношения в мечтах не были долгими, а в расставаниях была виновата я.

Я не верила в себя и в школе. Я всегда учила теоремы, определения и чаще всего знала, как решать ту или иную сложную задачу, которую никто не мог решить. Но я всегда боялась ошибиться, поэтому чаще всего не поднимала руку. Я слабо тянула ее в надежде, что меня заметят или не заметят. У меня всегда не было определенного желания. Мои соседи по парте говорили мне, чтобы я выше поднимала руку. Когда я была уверена, что у меня все получится, я даже просила, чтобы спросили меня. А когда я была не уверена, но знала все от А до Я, и меня вызывали к доске, у меня начинали жутко потеть руки, и я начинала заикаться, хотя все прекрасно знала. Мне ставили хорошую оценку, но для меня это был позор, потому что я опять ответила, как невероятно застенчивая девочка. Я выходила к доске за все девять месяцев учебного года раз пять. По всем предметам вместе взятым.

Как приятно осознавать, что ты не тот неудачник и бездарь, которым себя считал. Может, чуть-чуть лучше. А может, намного лучше.

4 глава «Начало начал»

Еще в течение месяца проходили различные кастинги и просто наборы в массовку. Еще через пару недель съемочная группа собралась для начала процесса. Я с нетерпением ждала этого, чтобы снова увидеть Томаса и Карину. Чтобы найти в них своих друзей. Перестать быть одной. Я изрядно устала спать и просыпаться одной. Не видеть новых сообщений каждый раз, что заходила в соц. сети, устала справлять праздники в одиночестве, разговаривая с родственниками по телефону.

Была середина февраля. Уже начал таять снег. Везде была грязь и сырость, свойственная, как весне, так и осени. Мы с руководительской группой решили отснять некоторые сюжеты здесь, в Ливерпуле и около него, пока не появилась зелень. Каждый день был ценен.

Первый день съемок. Я не могла в это поверить. Вокруг шикарное оборудование, знаменитые люди киноиндустрии, в числе которых теперь и я, и все-все, что обычно бывает на всех съемках. Стулья с надписями, кому они принадлежат. Фургоны для того, что делать там грим, переодеваться и скрыться от погоды. Огромные лампы, рассеиватели, отражатели, громкоговорители, кинокамеры, краны, рубка режиссера с плейбеком, обмотанные проводами звукооператоры. Операторы выставляют камеру по статистам, фокуспуллеры вымеряют расстояние. В фургонах гримеры готовят к съёмкам актеров. На площадке идут последние приготовления сцены. Романтика, о которой я мечтала так много лет.

Полная энтузиазма, я осматривала начало плодов своих трудов. Я вся светилась от счастья. Исполнилась одна мечта из моих самых больших и несбыточных желаний. Конечно, я надеялась, что фильм получится не хуже книги и принесет достаточно денег и известности, каждому стоящему здесь человеку. Однако на тот момент для счастья мне было достаточно и того, что съемочный процесс начался.

Неожиданно я столкнулась с кем-то, кто тоже был заворожен чем-то. Это был парень, чье мускулистое плечо я почувствовала даже через куртку. От него повеяло чем-то приятным, какими-то пряностями, но я не разбиралась в запахах трав так же, как и сейчас, ведь я не гурман, чтобы разбираться. Но все же определить, что запах приятный, я могла.

Я подняла голову, попутно извиняясь. Это был Томас. Он светил своей чистой, светлой улыбкой, что заворожила меня еще в нашу первую встречу.

– Привет, – и снова его мягкий голос, растворяющий меня в мечтах, но на сей раз впервые обращенный ко мне. – Как ты?

– Привет. Я? Ну… – я не знала, что ответить, не могла связать даже пару слов.

Я столько лет боролась с этой слабостью – застенчивостью – и победила, но спустя семь лет влюбленности я потеряла это способность. Я прочистила горло, оправдывая тем самым свои запинки.

– Я приболела чуть-чуть. А так я безумно счастлива, просто потому что я здесь и участвую во всем этом. Пару месяцев назад я об этом и подумать не могла.

Неожиданно Томаса позвали, и я снова осталась одна, оглядывая результаты своих трудов. Однако осталась от этого столкновения теплая полоса в душе.

В конце дня мы все отправились в отель, находившийся в пятнадцати минутах ходьбы от места съемок. Мы большой гурьбой шли по заснеженным улицам, погруженным во мрак приближающейся ночи. Сценаристы разговаривали между собой, обсуждая какую-то важную деталь сценария. Режиссеры и продюсеры активно рассуждали о чем-то с композитором, который появлялся на съемочной площадке лишь на секунды раза три. Костюмеры общались с гримерами, бурно разглагольствуя на тему потасканных одежд, поцарапанных лиц.

Я снова шла одна, наблюдая, как грустно падает снег. Совсем как в те годы, когда кроме самой себя у меня в друзьях не было. И вот это время вернулось.

Вдруг кто-то коснулся моего плеча. Я вздрогнула от неожиданности. Большая ладонь Томаса и его длинные озябшие пальцы держали меня за плечо. Он широко улыбался от удачности своей пакости. Но для меня это была радость, и все равно, что немного было неожиданно. Рядом появилась Карина, ее щеки и нос приобрели красноватый оттенок. Я посмотрела на Томаса. Он укутался в шерстяной шарф так, что ниже носа все было спрятано в одежду. Карина была так же сильно закутана. Ну, а я шла с «голой шеей», как сказала бы мама, будь она там, и без шапки, высунув руки из карманов, потому что они там потели. Но такая разница вполне ожидаема, ведь я жила в месте, где летом – нещадная жара, от которой нет сил, чтобы дышать, а зимой – жгущий холод, где за ночь может выпасть годовая норма снега Лондона.

– Как тебе не холодно? – спросила Карина, но я еле ее расслышала из-за шарфа. – На улице же дубак!

– Просто, каким бы ни был южным Южный Урал, это Урал. Поживите там лет так пять, и ко всем природным условиям будете готовы, – я вспомнила все те природные ненастья, что настигали меня саму.

Хорошее было время. Опасное, но это не главное.

– Ты раньше жила на Южном Урале? А где это? – спросил Томас.

– Далеко-далеко отсюда, – я вздохнула, ностальгируя. Мое лицо расплылось в довольной улыбке теплых воспоминаний.

– Очень конкретно. Но хоть расскажи, как выглядит оно. Родино твое.

– Там красивее, чем где-либо еще. Бескрайние степи, к августу становящиеся золотыми. Там самая плодородная почва. Растут самые душистые дикие травы, наполняющие чай, который мы тут с вами в отеле пьем. Там почти нет дубов, кленов, но там полно карагачей, которые зеленеют независимо от погоды в мае и отпускают свою листву лишь под конец ноября. Там самые чистые реки. Не большие, но люди сделали их большими. Древние Уральские горы, Синие скалы, которые на самом деле синие. Дороги у каких-то городов когда-то были выложены змеевиком, а полудрагоценный камень, как-никак! А в моем городе самые ровные дороги. Есть улицы, напоминающие Петербург. А сам город стоит на границе Европы и Азии. Там живет мало людей, но тем, которых знала, я не встречала аналогов в других городах. Там жили прекрасные писатели, музыканты, выигрывающие мировые конкурсы, спортсмены, представляющие город на мировом уровне. Там самые лучшие учителя, работавшие еще при Советском Союзе. Им нет равных. Они и друзья, и наставники. С одним учителем мы всем классом были близкими друзьями. Вместе справляли ее день рождения.… Как же я хочу снова оказаться там, – по моей щеке потекла слеза.

Я хотела домой.

– Обязательно слетаем туда когда-нибудь, – Томас обнял меня и прижал к себе.

– А что только вы нежность получаете? – Карина прижалась ко мне.

Я обняла обоих за плечи. Мы смеялись. Если так будет здесь, то и будет скучать незачем.

Когда я ложилась спать в своей комнате, стены, которые были настолько тонки, что пропускали все звуки, поведали мне о любви между Кариной, ее мужем и ее дочерью вновь. Я вспомнила их затуманенные временем голоса и лица.

Я стала вспоминать своих друзей. Сотни лиц и голосов престали предо мной. Я вспомнила последнюю встречу с лучшей подругой из университета. Она уехала за полгода до окончания учебы. Мы мало переписывались, а потом вовсе перестали. Она удалила меня из друзей, я ее тоже. День за днем вспомнить ее лицо становилось все сложнее.

Я помнила самые яркие случаи нашей дружбы, ракурс ее лица в определенные моменты. Но особенности эмоций, тембр голоса и манеры… самое главное в человеке, что отличает его от тысячи других, я не помнила. Как же беспощадно время! Оно стирает из памяти даже самых дорогих людей. Если кто-то, кто был мне близок, умрет, его лицо, его голос можно будет воспроизвести, но это будет не он. И постепенно ты забудешь его глаза, когда-то наполненные радостью или печалью, кожу, обдуваемую жарким ветром. Руки, когда-то коснувшиеся тебя, губы, говорившие для тебя, волосы, тысячи раз омытые дождем, звонкий смех, горький плач и улыбка, которую ты наблюдал годами, исчезнут, сотрутся из памяти. Как пыль улетят куда-то. Навсегда.

5 глава «Неожиданность»

Так в заботах, работе, мыслях прошла рабочая неделя. Карина, которой я когда-то улыбалась, как клиенту, теперь была моей подругой. Мы вместе ели, вместе проводили вечера за чашкой чая, кофе сериалами и фильмами. Она была одной из немногих взрослых, которые были счастливы, как дети, умели радоваться мелочам, но быть хорошими родителями, достойными уважения сверх меры. Карина по-настоящему скучала по своей дочери Камиле. Каждое свободное время она посвящала разговорам с семьей по телефону. Когда мы с ней болтали, ее рассказы на 90% были о дочери. Ее семья стала для нее всем.

Я понимала, что это нормально, но в свои уже 23 года не могла примерить это на себя. Я не знала, смогу ли всецело посвятить себя семье. Ведь всю жизнь хотела только одного: жить в кайф, брать все, что дает жизнь, и наслаждаться. О, я не хотела вечеринок, не хотела большого количества парней, девушек, наркотиков, алкоголя или сигарет. Мне было достаточно еды, саморазвития, книг и фильмов, теплых вечеров.

Иногда к нам присоединялся Томас. Я свыклась с его присутствием, и его красота и обаяние больше не сводили меня с ума до опьянения. Однако, пока он не видел, я смотрела на него, изучая его тело, лицо. Я старалась запомнить как можно больше деталей, чтобы спустя годы, я не забыла его лица.

Томас мало говорил. Он был обычным молчаливым англичанином. Однако, он раскрепостился через день, и мы свободно разговаривали, будто были друзьями уже много лет. Узнавая его все больше с каждым днем, я все более влюблялась в него, будто тонула в нем, но сей процесс был сладок. Томас рассказывал о своих друзьях, путешествиях по миру, всевозможных развлечениях, блюдах и вечеринках. Он был свободным, веселым человеком, желающего того, что и я: свободы и счастья. Обычно у таких людей много девушек, как одноразовых, так и долгих. Но Томас не был обычным. Он ни разу не говорил про девушек, бывших на его вечеринках, случайных связях. Такой необычайности была причина: он был создан только для одной, как говорил сам. Про свои отношения Томас, в отличие от Карины, не проронил и слова. Так что я слепо надеялась на отсутствие у него девушки и на его «натурализм».

После рабочего дня Карина, прикупив сувениры для семьи, собралась домой на выходные. Когда я прощалась с ней, Томас тоже выбежал на крыльцо с каким-то рюкзаком. Он остановил Карину, когда она клала свой портфель в багажник таксиста.