Останься со мной до рассвета бесплатное чтение

Пролог

Я иду по широкому холлу вглубь роскошного особняка клана Макарских. В нем даже есть собственная библиотека, столь излюбленная моим мужем. Цокот каблуков по мраморному полу отражается от стен и отсчитывает секунды до приближающегося апокалипсиса.

Знаю, что позже Вадим сорвет на мне свое негодование, но ярость клокочет внутри, не дает дышать. Мне до покалывания в пальцах необходимо вернуть Ирину Белогорцеву на место. Она совсем потеряла страх – устраивает секс-рандеву с моим мужем на моем же дне рождения!

Я заставлю эту дрянь опомниться и вернуться к собственному мужу. Как можно променять Яна Белогорцева на Вадима Макарского? В каком невминозе нужно все время находиться?

Для меня Ян – живое воплощение идеального мужа. Пытаюсь понять – моя злость на Ирину из-за моего раненого самолюбия, или потому что мне хочется защитить Яна? Как можно изменять ему с бесчувственным и холодным подонком?

С перекошенным от негодования лицом – о да, у меня аж скулы сводит, захожу в библиотеку и, естественно, застаю парочку там. Я должна понять, что они держатся отстраненно друг от друга не просто так, но гнев, как штора на шарнирах, мгновенно застилает мне глаза и я кидаюсь с репликой:

– О! Влюбленные голубки! – я редко подбираю слова и всегда остра на язык, но сегодня мое терпение достигает точки предела. – Не можете дождаться завершения вечеринки? Нужно срочно потрахаться? Ну, давайте начинать, не стесняйтесь. Я же почти своя. Семья, так сказать.

– Что ты несешь, дрянь? – шипит Вадим, а Ирина пялится на меня с выражением дикого ужаса на лице. Меня это даже не настораживает, хотя должно. Меня несет как снегоход на скользком повороте – попробуй останови.

– Кто из нас дрянь? – искренне удивляюсь, продолжая закатывать скандал. – Ты же про Ирину, не так ли? Вадик, когда ты спишь с ней, она не зовет тебя Яном? Нет? Странно, ведь он, в отличие от тебя, мужчина.

Вадим замахивается и бьет меня по лицу, едва не отправив меня в нокаут. Падая на пол, я замечаю темную фигуру у бара за дверью, ведущую в кабинет мужа. Но не придаю этому значения. Из-за звездочек от боли может привидеться, что угодно. Однако не собираюсь успокаиваться, хотя и знаю знаю знаю, что побоев мне потом не сосчитать.

– Иришка, расскажи, как ты объясняешь свое отсутствие сыну? Видишь ли, Нике уже четыре года, и она задает неловкие вопросы. Как подруга, ты должна научить меня врать собственному ребенку. Ведь наш папочка постоянно где-то пропадает.

Вадим кидается на меня, но его удары не достигают цели. Кто-то отталкивает его.

Наконец-то замечаю потемневшее от гнева лицо Яна. Еще чуть-чуть и потеряю сознание. То ли от понимания, что я натворила только что, то ли от боли в голове. Мне удается отползти к стене. Ирина бросает на меня полный презрения взгляд своих красивых глаз. Вадим тяжело дышит. Краснеет, сдерживая свою ярость, потому что при Яне не рискует ударить меня еще раз.

– Это правда? – спрашивает Ян у жены. Ирине даже не нужно отвечать – и так на лице все написано. Ян молча выходит прочь из библиотеки. Ира бросается ему вслед.

– Я убью тебя, сука, – обещает мне Вадим. – Ты – жадная тварь. Я дал тебе все! Вытащил из грязи, а ты так отплатила за это? Ян был моим другом и партнером!

Слезы текут по моим щекам, потому что знаю… знаю-ю-ю… что за этим последует.

Он снимает с себя ремень и начинает хлестать меня. От его ударов моя кожа горит – я пытаюсь защититься руками, но платье слишком открытое и он попадает мне по плечам, спине и груди. Мне больно и я почти не соображаю, но гордость и самолюбие не позволяют опускаться до просьб. Пусть бьет! Пусть!

Я, как обычно, потеряю сознание, а потом и вовсе спрячусь за стенами особняка и обо мне все забудут. Наступят дни тишины, потому что Вадику неприятно смотреть на мои синяки. Вечно я как живое напоминание его извращенной натуры. Когда-нибудь он обязательно меня убьет, и я уже не понимаю, боюсь я этого или нет.

Кто-то снова его останавливает.

Свекровь. Маргарита Алексеевна собственной персоной.

Она до неадекватного безумия любит своего Ваденьку. Но сама против любого насилия над женщинами. И хотя со мной у нее отношения практически на ножах, все же периодически старается защитить меня от припадков единственного сына.

– Будь мужчиной, проклятый ты идиот, – кричит она, выхватывая из его рук ремень. Ваденька всегда слушается маму. – Уходи. Видеть тебя не могу в своем доме.

– Ты меня выгоняешь? – удивляется он.

– Этот особняк принадлежит мне. И если это единственное место, где несчастная девочка может спрятаться от тебя, то так тому и быть. Иди, спи со своей Ириной, коли нравится, но ко мне, жене и моей внучке не подходи и на километр!

– И как же ты собираешься мне помешать? – Вадим смотрит на маленькую темноволосую женщину свысока, свернув свои губы в циничной усмешке.

– Поверь, найду способы, – Маргарита Алексеевна не боится его абсолютно. Она потеряла мужа год назад, но уверенности у нее хоть отбавляй. Она по-прежнему основной владелец семейной нефтеперерабатывающей компании и запросто может лишить своего сына наследства в пользу более нормальных племянников.

Вадим какое-то время смотрит на меня с ненавистью в глазах. Позже покидает библиотеку. Спустя какое-то время я слышу заведенный мотор и шорох открытых ворот. Вижу в окне ярко выделяющиеся ночью красные стопы черного “Мерседеса” Вадима.

– Я знала, что ты принесешь в наш дом ссоры и склоки. Твои родители слишком правильно воспитали тебя, – произносит Маргарита Алексеевна, вглядываясь во тьму за окном. На небе не видно ни звезд, ни луны. Ветер усиливается, предвещая изменения погоды.

– Я хотела поставить Ирину на место, но не ожидала, что здесь будет еще и Ян, – пытаюсь оправдаться. – Я не планировала катастрофу.

– Ты и без катастрофы? – сквозь уныние улыбается свекровь. – Иди, переоденься в закрытое платье, и подкрась лицо. Вроде сильно лицу твоему не досталось. Тебе нужно идти к гостям и провести достойно этот вечер, несмотря ни на что. В конце концов, у тебя день рождения.

– Спасибо, Маргарита Алексеевна, – шепчу ей. Я впервые испытываю к свекрови нечто вроде симпатии.

– Не благодари. Из-за тебя я поссорилась со своим сыном. Но я прожила с тираном почти сорок лет и не позволю Вадиму уподобляться своему папаше. Не путай, пожалуйста, с доброжелательностью и любовью к тебе.

Я оказываюсь в еще худшей ситуации, чем пять лет назад. Тогда у меня умер отец. Мне пришлось принять помощь от кредиторов отца. Тех, кто довел нас до нищеты. Но даже тогда мой дух не был сломлен. Нет, я не боюсь за себя, если попытаюсь уйти. Но теперь-то я не одна. У меня растет доченька, моя Ника, от которой ни за что никогда не откажусь. Я знаю, что справлюсь и прекрасно ее воспитаю. Вероника Макарская достойна самого лучшего, но Вадим нас из-под земли достанет и не позволит спокойно жить. Ради здоровья и благополучия доченьки мне придется и дальше терпеть оскорбления и побои. Пока что я не придумала другого выхода.

Хотя нет. Кажется, есть один…

1. Соня

Останавливаю машину у крыльца двухэтажного дома. Сколько раз я бывала здесь у своей подруги Ирины Белогорцевой? За предыдущие четыре года и сосчитать невозможно. Но наша дружба разрушилась. Равно, как и наши семьи. Все пошло наперекосяк этим летом. К счастью, оно закончилось, о чем невзначай намекала эта сентябрьская ночь с порывистым ветром и неугомонным проливным дождем.

Жалею, что не прихватила с собой даже куртки.

Я пробегаю от машины до входной двери, скрывшись под навесом крыльца. Голубой свитер насквозь промок, а джинсы неприятным холодом облипают мои ноги. За каких-то тридцать секунд замшевые бежевые ботинки приходят в негодность.

– Ну и погода, – ругаясь себе под нос, нажимаю на дверной звонок. Он отключен. Время на часах показывает далеко за полночь. Наверняка все, в том числе и прислуга, спят. Но слабый мерцающий свет в гостиной на первом этаже с одинокой тенью за плотными шторами опровергает мои предположения. Рискнув, я надавила на медную ручку двери с вырезанным рисунком ястреба.

Перешагнув через порог и оказавшись в вестибюле, я оглядываюсь. Темнота смыкается вокруг меня, и лишь тонкая полоска света, тянущаяся откуда-то справа, ведет меня в нужном направлении. Спотыкаясь, я наконец-то добираюсь до раздвижных дверей гостиной, где обычно собираются друзья мужа Ирины.

Ян. Я прикусываю губу, надеясь на то, что за дверями не он. Как я смогу посмотреть ему в глаза? Я знала обо всем, но молчала, как настоящая трусиха. А ведь он считал меня своим другом. Собравшись с духом, я распахиваю двери и спускаюсь по столь знакомым ступенькам вниз. Дом Белогорцевых проектировал один из лучших архитекторов Москвы и области, и вызывал настоящее восхищение у соседей и друзей. Сейчас восхищение уступает место тоске и похоронному маршу по образцовой семье.

Возле зажженного камина – единственного источника света в огромной гостиной, в полном одиночестве стоит высокий мужчина. Его широкие плечи опущены под грузом серьезных жизненных проблем. Обычно Ян Белогорцев излучает уверенность, заражая ею окружающих. Всегда улыбающийся, чересчур шумный. Его постоянно много. Я неизменно замечаю, как становится пусто и тихо, когда он покидает очередное мероприятие или совместные дружеские посиделки. Он – душа любой компании. Мое сердце грохочет в момент, когда он оборачивается. Ян, банкир из Москвы-Сити, со стальным стержнем внутри, несгибаемым характером, и огромной жизненной волей, сломлен. Подавлен и выброшен в пучину отчаяния и боли.

– Я… я… к тебе. Могу с тобой поговорить? – мой голос-предатель дрожит. Только сейчас понимаю, что вода стекает с меня на дорогой ковер ручной работы. Мокрые волосы темными змеями струятся по светлой ткани свитера. Я и есть настоящая гадюка, испортившая жизнь людям. Дорогим и близким людям. – Ирина дома?

– Она ушла, – обманчиво тихим и доброжелательным голосом произносит Ян. – Тебе не кажется, что час слишком поздний для разговоров?

– Я… э-э… а когда она вернется? – сжимаю руки в кулаки, вонзив длинные ногти в ладони. Сказанное им звучит двусмысленно.

– София, ты никогда не страдала тупостью, не будь дурой и сейчас, – рычит он. Ян так резко разворачивается ко мне, что из стакана в его правой руке выплескивается виски на его белоснежную рубашку. Я вздрагиваю. Пожалуй, я заслуживаю не только плохого отношения. Я не удивлюсь, если он ударит меня.

– П-прости, – только это и могу выдавить из себя. Ян, с перекошенным от ярости лицом, залпом выпивает весь виски и швыряет пустой стакан в камин. Пламя взметается по осколкам и каплям спиртного, сжигая все хорошее, что было раньше.

– Это все, что ты можешь сказать? – его голос может проломить стены, а меня заставляет дрожать от страха. Сколько раз я ругалась со своим мужем, но тот никогда не вызывает во мне ничего, кроме презрения. Такого мужчину, как Ян Белогорцев, опасно выводить из себя. Я мысленно ругаюсь на себя и думаю о побеге. Заманчиво, конечно, но…

Нет. Достаточно я бежала от проблем и закрывала на все глаза, трусливо огораживаясь от действительности. Сейчас из-за меня страдает этот человек. Сильный, уважаемый и бесконечно добрый ко мне. Я не заслуживаю этой доброты. Я ничем не лучше своего тщедушного муженька.

– Ян… прости меня, – я действительно ничего больше не могу сказать. В полумраке он похож на средневекового воина, мрачного и безжалостного. Но ведь передо мной Ян, и остальное – игра моего воображения. Жаль, что я не могу увидеть его темно-серые глаза, отсвечивающие теплом, когда он, бывает, смеется над моей шуткой. Или его удивительные губы, чувственно растягивающиеся в полуулыбке. И нет сейчас этих впадинок на щеках, которые вместе морщинками вокруг глаз и темными густыми ресницами разрушают весь его стальной образ.

– За что, Соня? – вкрадчиво спрашивает.

2. Соня

Обычно, когда окружающие называют меня Соней, я страшно злюсь и чопорно поправляю. Но Ян единственный, кому я разрешаю звать меня, как угодно. Даже Соней. Даже «Растрепанная неумеха» и «Чертовка». Сейчас я вполне ожидаю услышать «Сука» и «Тварь». А он имеет неплохую выдержку, ограничившись именем «Соня».

Я упрямо смотрю ему в лицо, не в силах сказать ни слова.

– За то, что знала обо всем и молчала, покрывая мою неверную женушку? Или за то, что ее любовником оказался твой муж, о чем ты, кстати говоря, тоже знала? Я не ошибусь, если назову цифру три? Ах, нет. Четыре. Четыре года они надо мной потешались.

Я сглатываю ком в горле, не дающий возможности даже дышать.

– Ты могла все предотвратить, но терпела и молчала. Где твое хваленое самоуважение? Неужели ты продалась этому подонку ради денег? Пускай творит, что хочет, но зато обеспечивает? – Ян шагает мне навстречу. Я пячусь назад, но спотыкаюсь и не удерживаясь, раскладываюсь на ступеньках. Я тут же выпрямляюсь и сажусь. Холод мрамора проникает сквозь мокрые джинсы. Дрожь по телу бежит не только от озноба, но и от ледяных слов человека, который всегда верил мне.

– Это из-за дочери, – не узнаю свой голос, то ли шепчу, то ли хриплю. Я все равно смотрю ему в лицо и в темные зрачки глаз. Правда, мне приходится для этого задрать голову. – Вадим угрожает забрать у меня дочь.

– И ты продолжаешь спать с ним?

Мои щеки пылают от стыда. Вадим из тех, кто не принимает отказа. Он умеет надавить на меня. И хотя после рождения дочери наша супружеская спальня служит исключительно полем битвы, факт остается фактом. Я с ним сплю.

– Тебя саму от себя не выворачивает? – Ян останавливается очень близко от меня, заслонив своей огромной фигурой весь свет.

– Тебя это не касается, но ничего общего с моим желанием это не имеет, – нахожу, что ответить, разозлившись на него. Я не виновата в том, что Ирина изменяет ему, и хоть он имеет право сердиться на меня, но сваливать всю вину – нет. – И в последнее время он не слишком часто бывает в пригороде, вероятно, остается в Москву, чтобы развлекаться с твоей женой.

Ян вскрикивает и швыряет стоящий рядом с ним торшер куда-то вглубь гостиной. Я сжимаюсь, мысленно готовясь к тому, что теперь он точно меня ударит.

– Ты ведь донесла это до меня вчера вечером. Весьма изощренно, я должен признать, – говорит он более спокойно. Усевшись возле меня на ступеньки, он зарывается пальцами в свои волосы.

– Это произошло случайно. После рождения Ники, в нашей семье начался кошмар. Я знала, что он изменяет мне, но с кем —поняла только в июне. Я не собиралась разрушать вашу семью, я вообще не знала, что ты в библиотеке вместе с нами, – вспоминаю я эту уродливую сцену.

Единственное, я не могу простить себе унижение прекрасного человека и мужчины, сидящего сейчас возле меня. Мои зубы стучат от холода, я ничего не замечаю. Ян не в себе, и, наверное, я правильно сделаю, если уйду. Но я не могу себя заставить. Почему мне хочется быть рядом с ним сейчас? Он презирает меня точно так же, как и все остальные.

– Так зачем же ты пришла? – разрушает тишину Ян.

– Поговорить с тобой. Объяснить, что я не хотела этого. К своему стыду, попыталась бы объяснить тебе, что пошутила, – наверное, так было бы правильнее. Их семья не была бы разрушена, хотя и имела бы отдаленное понятие от идеальной.

– Я бы все равно не поверил. Не такой уж я и дурачок, как вы все думаете, – сокрушается Ян. Он двигается ко мне. Наши плечи соприкасаются. Меня накрывает от двойственных ощущений. Дикого холода одежды и жара тела молодого мужчины. Очень привлекательного, если быть точной.

В глубине души в одинокие ночи я признаюсь, порой, самой себе, что без ума от Яна Белогорцева, но при свете дня тщательно скрываю это даже от себя, боясь, что потеряю его дружбу. Впрочем, я и без этого потеряла ее.

– Я не хотела разбивать вашу семью. Правда, я не знала, что ты был там, – я поддаюсь порыву и хватаю его заледеневшими пальцами за руку, покоившуюся на могучем бедре. Рядом с Яном я всегда ощущаю себя какой-то маленькой и хрупкой. Он бросает на меня странный взгляд.

– К счастью, я был там. Иначе бы наш нелепый брак с Ириной затянулся бы черт знает на сколько, – он разжимает мои пальцы, и, вместо того, чтобы оттолкнуть, растирает мои холодные руки своими горячими ладонями. Я перестаю дышать. – Я четыре года мучился, не понимая, что происходит. Ответ лежал на поверхности, а я упрямо не хотел замечать его. Я винил во всем себя, думал, что делаю что-то не так. Я любил ее, Соня.

Он отпускает мои ладони и встает.

– Я не верю, что ты не знала о моем присутствии в библиотеке. Я вообще теперь не верю тебе, – Ян отворачивается от меня, устало вздохнув. – И ты пришла не за разговорами. Ты пришла за реваншем.

Не в силах выносить этот холод, подхожу к барной стойке у противоположной стены, нахожу кубинский ром и выпиваю залпом полстакана. Такая доза может сшибить с ног взрослого мужчину, но я, невысокая хрупкая молодая женщина двадцати шести лет, проглатываю спиртное чуть тяжелее, чем воду. Что ж, выпивка иногда служит мне спасеньем от реальности.

Когда отец медленно умирал от рака, я тайком таскала ром из его запасов. Единственного, что мы не продали ради его выздоровления. Но увы, его не спасли миллионы, и пара ящиков элитного рома ничего бы не решили.

3. Соня

– В нашем доме на Княжьем озере у меня была своя лошадь. Резвая, породистая, из Андалусии. Одна моя лошадь стоила дороже, чем весь твой гараж, Ян, – я улыбаюсь, понимая, что вся моя жизнь похожа на нелепый спектакль. Классическое произведение о принцессе, добравшейся до самого дна. – И знаешь, что с ней произошло? Ее продали с молотка. На аукционе, как ненужный никому антиквариат. Все наше состояние ушло на лечение отца и покрытие долгов. Нам оставили только ящик рома и мой личный счет для мелких расходов на двести тысяч рублей. Эти деньги я потратила до копейки в надежде, что смогу спасти отца.

Джинсы подсыхают. Я встряхиваю волосами и вода перестает раздражающе капать на пол.

– Я думал, ты из Питера, – слышу задумчивый голос Яна. Никто не знает о моей жизни.

– Это уже не имеет значения. Для всех я – София, жена Вадима Макарского. Подобранная с улицы, вернее, купленная за долги зверушка. У меня нет ничего, кроме пары тысяч в кошельке и кредиток, которые, вероятно, завтра уже будут заблокированы. Если я уйду от Вадима, я больше никогда не увижу Нику. Макарские сотрут меня в порошок, не оставив от меня даже мокрого места. Вот в каком я дерьме, Ян.

Я допиваю ром и ставлю пустой стакан на каминную полку.

– Глупости. Можно добиться развода и забрать к себе дочь, – протестует он, скрестив руки на груди. Он стоит позади меня и не стесняется разглядывать как дикого зверька в зоопарке.

– Да я не дойду даже до суда. Я вчера жива осталась, потому что свекровь за меня заступилась, – всхлипываю. Мне стыдно признаваться в том, что я настолько слабая. Мне стыдно, что об меня вытирают ноги и я это терплю. Стыдно стыдно стыдно!

Я не контролирую слезы. Они не хуже дождя потоком заливают мою одежду.

Пламя камина согревает, но меня все равно бьет дрожь. Я никогда не выберусь из этого ада.

– Соня, – зовет меня Ян, но я не могу обернуться. Пока не могу. Сейчас, только успокоюсь.

Он мягко кладет свои руки мне на плечи и разворачивает лицом к себе.

– Соня, – повторяет он. Цепкими пальцами хватает меня за подбородок и заставляет посмотреть ему в глаза. – После того, как я ушел, он бил тебя?

Что я могу ему ответить? И вообще, могу ли я ответить? Я продолжаю реветь, как последняя дура, а сказать не дает ком в горле. Кажется, если открою рот, то затоплю здесь все похлеще ливня.

И мне так жаль себя!

Ян проницательный. Умный. Чуткий. Необыкновенный. Потрясающий.

Смотрю на него мокрыми от слез влюбленными глазами и мысленно кричу от несправедливости. Почему мой муж Вадим, а не Ян? Мы были бы счастливы! Я бы сделала все, чтобы Яну было хорошо. Просто ради его внимания, улыбки и теплых взглядов. Просто за его отношение. Выстелилась бы ковриком у его ног. Я не Ирина, которая не способна ценить доброту.

Яну не нужны мои ответы. Он крутит мое лицо и видит небольшой синяк на скуле, хоть я и прячу его за волосами. Оттягивает ворот у свитера, сдвигает мокрую шерсть на плечо и смотрит на алый след от ремня.

– Снимай свитер, – требует он. А меня колотит. И уже не от стыда и страха. Раздеваться? Перед Яном? – Дурочка, заболеешь. Нику хочешь заразить?

Его мягкая и добрая интонация внушает доверие, хотя я понимаю, что он меня обманывает. Не желание согреть меня руководит им, а кое-что еще.

Слушаюсь его и снимаю свитер через голову, оставшись в одном простом бюстгальтере с поролоновыми чашечками. Промокший. Его бы тоже по-хорошему снять надо, чтобы не заболеть.

Ян откидывает мои длинные волосы мне за спину и молча изучает мое тело в полумраке. Мне хочется закрыться от него, потому что понимаю, на что он смотрит. Красные следы от удара ремнем испещряют мою грудь и плечи. Особым фиолетовым пятном красуется место на руке, куда Вадим попал пряжкой.

– Болит? – спрашивает, а я нервно веду головой. И не поймешь ведь меня – да говорю, или нет. – Соня, ответь мне!

– У меня душа болит. Тело уже давно привыкло, – выдавливаю из себя.

Ян выдает крепко отборное ругательство, продолжая изучать “художества” Вадима на моем теле.

– И ты решила мне пожаловаться сразу после того, как уличила мою жену в измене, – я не могу определить его настроение. Да, он злой, как черт. И ему есть из-за чего злиться. Я зажмуриваюсь, в ожидании худшего. – Раньше не могла? Думаешь, я бы не открутил его поганую голову?

– Ты не должен был узнать ни об измене Ирины, ни о том, как Вадим издевается надо мной. Я не имею права втягивать тебя во все это, – с горечью произношу.

– То есть тебе жаль Ирину и Вадима, верно?

Как он умудряется перевернуть мои слова?

– Ну, да, можно ей посочувствовать, что она спит с таким подонком, как Вадим Макарский, – ром придает мне немного смелости, о чем я уже жалею, поскольку Ян кидается ко мне, но сдерживает порыв и хватает за тонкие плечи.

– Этот подонок трахал мою жену четыре года! Избивал тебя сколько? Можешь не говорить, и так понимаю. И ты говоришь о том, что я не должен был этого знать? Я что, блять похож на оленя, который все стерпит?!

Это несправедливо. Почему он срывает злость на мне?

– Я не виновата в том, что сделала Ирина, – слезы жгут мои глаза и щеки. Злость, отчаяние, боль – все вырывается наружу. – Ты даже представления не имеешь, через какой я прошла ад.

– Чего же мы ждем, Соня? – Ян вдруг проводит тыльной стороной ладони по моему лицу. – Мы просто обязаны взять реванш. Отомстить, так сказать. Вот он я, и рядом никого нет. Ну же, решайся.

– Ты не в себе, Ян! – хочу вырваться, но он удерживает меня. Его бархатный голос обволакивает меня с ног до головы, соблазняя. В серых глазах отражается пламя камина, заставляя мое сердце биться чаще. – Мы оба будем жалеть об этом.

– Это вряд ли! Все время я обращал внимание на то, как ты смотришь на меня. Это желание, Соня. С момента нашего знакомства ты хочешь меня. И я очень долго ждал, когда ты это поймешь.

Он уже далеко за пределами ожидания. Сейчас он нападает. Мне нужно срочно уходить. Ничем хорошим это все не закончится.

– Нет, Ян. Нет! Я не хочу тебя впутывать в разборки с Вадимом. У меня и так все слишком сложно, – я всхлипываю. Ян касается пальцами моей шеи и ключицы, спускаясь ниже к груди и медленно расстегивает бюстгальтер спереди.

– Нет, милая Сонечка. Все очень просто.

4. Соня

Это ужасная затея. Он слишком сильно злится. Да, мечтает о том, чтобы залечить свою раненую гордость, но останавливает свой выбор для этого на совсем неподходящей ему женщине.

Ведь я давно люблю его всем сердцем. Ему нужна холодная расчетливая любовница, а не пылкая и малоопытная Соня Макарская. Однако, во мне что-то надламывается. Я устала от одиночества, устала от презрения и ненависти. И если Ян предлагает мне подобный, хоть и сомнительный, способ уйти от проблем, то я не могу ему отказать.

Наши губы встречаются в неистовом поцелуе.

Я запутываюсь пальцами в его густых волосах. Мой рот открывается и уступает натиску опытного воина. Его язык не исследует, не ласкает, нет… Он уничтожает, врываясь и требуя капитуляции. Вихрь чувств кружит мне голову, заставляя позабыть обо всем. Я задыхаюсь.

Я снимаю с петель пуговицы его рубашки, в то же время он сжимает мою грудь, оттягивая соски. С моих губ срывается стон. Я верчусь, ощущая, как тает кожа под его грубыми ладонями, гладящими мои спину и живот. Нервные окончания обнажаются, требуя продолжения его ласк. Ловкие пальцы снимают с меня бюстгальтер, а я никак не могу сорвать с него проклятую рубашку. Наконец, рукава поддались, и его обнаженный торс предстает во всем своем мужественном великолепии. Широкую грудь покрывает поросль темных волос, сужающаяся книзу к его паху, пока что закрытым брюками.

Ян не дает мне осмотреть себя, подхватывает меня на руки и бросает на кожаный диван. Его губы перемещаются на мою высокую полную грудь, ставшую после второй беременности еще больше. Жаждущий язык заигрывает с моими сосками в то время, как руки, устремившись по животу вниз, расстегивают ширинку моих джинсов. Я вонзаюсь ногтями в его плечи, но это не помогает сдерживать стоны.

Я хочу его. И то, что было когда-то у нас с Вадимом, невозможно сравнить по силе страсти с тем, что дарит мне Ян.

С трудом, но он все же избавляется от моих ботинок и мокрых джинсов, опаляя при этом взглядом каждый сантиметр моего тела. Его глаза доставляют удовольствие не хуже изощренных ласк, однако вскоре я ни о чем не могу думать, потому что его руки снимают с меня последний бастион.

Отступление невозможно, ведь мои белые трусики теперь лежат в кармане его брюк. Нечестно, что он еще наполовину одет, но у Яна свои планы. Губы и язык снова приникают к моей груди, пока сильные пальцы совершают надо мной волшебство, погрузившись в мое влажное лоно.

– Ян, – зову его и извиваюсь. Одними пальцами он касается всех чувствительных мест, спрятанных от меня самой. Как он их находит? Снова и снова. От безумного удовольствия у меня темнеет в глазах, а живот сводит судорогой в ожидании развязки. Я забываю обо всем в его опытных руках. Но он прекращает свою пытку. Я теряюсь в агонии и жажду продолжения. Открываю глаза и вижу, как он стаскивает с себя брюки и трусы.

Мое возбуждение растет до небес. Задыхаюсь не только от желания, но и от восторга. Это спустившийся с небес нереальный мужчина. Не могу себе поверить, что в данный момент он принадлежит только мне. Мускулы бугрятся на античном теле, явно находясь в напряжении. На загорелой коже моего полубога отражается свет пламени камина. Его лицо наполнено нетерпеливым ожиданием. Глаза по-прежнему излучают ярость и гнев, но в них же таится острота и пряность.

Когда я захватываю ладонью его напряженный член, он стонет, но отвергает мою ласку лишь затем, чтобы придавить меня своим разгоряченным телом к холодной коже дивана и войти в мое лоно во всю свою немаленькую длину.

– Ян… я… – хочу, точно хочу сказать, что не защищена от беременности, но тут же кричу, ощущая, как пустота, терзающая меня, внезапно заполняется им. До упора.

– Поздно, Соня, – стонет Ян. Ему так же хорошо, как и мне. Мы движемся в древнем, как мир, танце любовников, даря друг другу наслаждение. Он ни на секунду не устает целовать меня и ласкать мое размякшее от его нежности тело. Я обхватываю его бедра ногами, стараясь быть с ним еще ближе. И он вонзается в меня еще глубже.

Я кричу в неистовстве. Потому что не может быть так хорошо. Слишком хорошо…

О, да! Пусть это не заканчивается. Никогда-никогда.

Внезапно мир рушится на мелкие осколки, вознося меня куда-то высоко. Я дрожу от нахлынувшего чувства и впиваюсь ногтями в спину мужчины, дарящему мне этот необыкновенный полет.

– Ян! – кричу, широко распахнув глаза. Он ласково улыбается мне, крепко держа в объятиях. – Ян, господи, что со мной?

Он проникает еще на сантиметр, и океан экстаза снова подхватывает меня, затапливая не затихающими волнами пока, наконец, не выкидывает меня обратно на берег.

– Смотри на меня, Соня, – хрипло приказывает Ян. Я слушаюсь, вглядываясь в его искрящиеся серые глаза. Ярость на его лице уступает место нежности. Надеюсь, это мне не кажется. – Похоже, это твой первый оргазм, милая.

Я не верю. Однако ни одна близость с Вадимом не доводила меня до такого. И сейчас передо мной любимое лицо Яна. Моя запретная любовь теперь реальна. Я зарываюсь пальцами в его волосы на затылке и притягиваю голову к себе, чтобы поцеловать со всей страстью и самопожертвованием, на какую только способна.

5. Соня

– Ох, Соня, – он произносит мое имя как молитву, оторвавшись от моих губ. Ян снова и снова вонзается в мое податливое тело, разжигая во мне ответное желание и жажду. Меня словно током прошибает каждый раз, когда он оказывается внутри и так глубоко. Он не сдерживает себя, совершая немного грубые толчки. Но я не хочу нежно. Я хочу жестко. Сильно. Грубо. Так, будто это моя последняя ночь на земле. Я жмусь к нему теснее, царапаю ногтями спину и рычу, рыдая, пока, наконец, мы оба не приходим к кульминации. Он тянет меня за волосы и врывается языком в мой приоткрытый рот. Стонет в него, а сам заполняет меня семенем, пока я содрогаюсь от вновь нахлынувшего на меня оргазма. И понимаю, что кончаю только потому, что моему мужчине хорошо со мной. Мое лоно пульсирует и впитывает его до последней капли. Я выгибаюсь ему навстречу, но не могу дышать, потому что он не позволяет разорвать поцелуй до момента, пока меня не перестает бить дрожь.

Мы теряем счет времени, приходя в себя. Наши мокрые от пота тела сплетаются, не желая отпускать друг друга. Ян дразнящими поцелуями щекочет мою шею, покалывая легкой щетиной. Я улыбаюсь, подставляя шею с той стороны, до которой он пока не добрался.

– Ты еще не начала жалеть? – весело интересуется он. Его настроение явно улучшилось, чему я несказанно рада.

– Я даже чувствую себя виноватой, потому что не жалею, – прикусываю губу. Ян приподнимается надо мной на локте. Он бережно убирает упавшие на мое лицо пряди волос. – А ты?

– Шутишь? – он вскидывает брови от удивления. – Я жалею, что это не случилось раньше.

Я пытаюсь постичь, что он имеет в виду. Но его рука, поглаживающая мое бедро, совершенно не дает сосредоточиться.

– Согрелась?

Он явно издевается надо мной. Я не просто согрелась, я полыхаю от жара. Желание внезапно вновь завладевает мной. Я ни за что бы не поверила, если бы кто-то сказал, что во мне сидит такая страстная натура. Сталкиваю Яна на пол.

– Что ты делаешь? – ошарашенно восклицает он. Я же звонко, во весь голос, смеюсь, упав на него сверху.

– Тебе не кажется, что за четыре года нам нужно многое наверстать, чтобы взять реванш? – теперь он полностью в моей власти. Наконец-то я могу целовать его шею, спускаясь ниже, к груди и по животу, слыша его шумные вздохи.

– Соня, – он, наверное, хочет что-то сказать, но мой рот на его члене не дает ему такой возможности. Мне хочется запомнить его вкус, вобрать его в себя и гордиться тем, что этот великолепный мужчина теряет голову от моих ласк.

Ян хватает меня за волосы и тянет к к своему лицу. Не теряется. Не брезгует. Впивается пьянящем меня поцелуем в губы. Я седлаю его, по-прежнему восхищаясь тем, как прекрасно мы подходим друг другу. После вторых родов я совсем потеряла интерес к мужу, думая, что секса в моей жизни никогда не будет. Но теперь понимаю, что все дело в несовместимости. Моей и Вадима. Он всегда пытается подавить меня, а я никогда не подчиняюсь, его это злит, а меня делает холодной. В конце концов, его измена полностью отключила мою чувственность.

Теперь же Ян, мужчина в полном смысле этого слова, разрешает одержать над ним верх, наслаждаясь нашей чувственной игрой, помогая мне, обхватив большими ладонями мои ягодицы. Он, наверное, физически ловит мою отстраненность в мыслях, и мгновенно возвращает к себе и к тому, чем мы занимаемся. Кончиками пальцев теребит соски на моей груди. Я выгибаюсь, издавая полустон, полукрик. Но до кульминации еще далеко, а мои силы уже на исходе. Сказывается усталость и нервное напряжение.

Ян предугадывает все. Внезапно мы меняемся первенством, и я вновь оказываюсь под ним, получая удовольствие от тяжести его тела и глубоких толчков. Поцелуи тоже приобретают более откровенный смысл, языки сражаются друг с другом, повторяя движения наших тел. И ничто не сравнится с тем упоением и счастьем, когда любимый мужчина прижимает к себе, заполняя собой все пространство вокруг и внутри.

Я парю где-то в облаках, бесстыдно отдаваясь ему. Впервые в жизни я совершаю нечто греховное, недоступное ранее. Правильное. Я кричу от очередной ослепительной вспышки, рассыпаясь на мелкие кусочки. Ян вторит мне, заглушая наши крики поцелуем. Войдя в меня в последний раз, он перекатывается на бок, прижимая меня к себе, обхватив мои бедра ногой. Мне тяжело дышать, но я не возражаю и слушаю сумасшедший стук его сердца, сравнивая его со своим. Ритм одинаковый. Как там говорят? Сердца бьются в унисон?

– Настоящая чертовка, – тяжело дыша, говорит он. Его пальцы безуспешно пытаются распутать мои еще влажные волосы. Я, уткнувшись ему в шею, вдыхаю его мужской запах, смешанный с парфюмом, кажется, от «Живанши». Есть в нем нечто эротическое и темное. – Дебилу Вадиму не под силу справиться с тобой.

Меньше всего я хочу говорить о своем муже. Тем более в таком недвусмысленном положении.

– Надеюсь, это комплимент, – ворчу на него.

– Не знаю, – сомневается Ян. – Но предлагаю переместиться в мою постель. Иначе у нас есть шанс быть застигнутыми врасплох прислугой.

– Пожалуй, мне пора, – резкий поворот событий угрожает моему собственному благополучию. Я совсем забыла о дочери. Вадим, может, и закроет глаза на мои отношения с Яном, но свекровь не упустит такой великолепной возможности для развода с нежеланной невесткой.

– Ну, уж нет, – Ян еще сильнее стискивает меня в своих стальных объятиях. – Я не готов отпустить тебя сейчас.

6. Соня

– А я не готова спать на месте Ирины, – противлюсь я. Как-то по-детски.

– С чего ты взяла, что у нас одна кровать? – Ян непреклонен.

– А как же Митя? Вдруг он увидит нас? – вспоминаю я о восьмилетнем мальчике. Для ребенка это будет настоящий удар, когда вместо матери он обнаружит другую женщину возле отца.

– Митя пока поживет в доме моего брата. Стас и Лера присмотрят за ним. Тем более он прекрасно ладит с их сыном, – когда Ян говорит о своем ребенке, его голос становится мягче.

– Ты не хочешь, чтобы он видел ваши с Ирой ссоры?

– Мы разводимся, Соня.

Ком снова подступает к моему горлу. Чувство вины ослепляет меня.

– Может, есть еще шанс все наладить? – хрипло спрашиваю его.

– То, что между нами сейчас произошло, смело этот шанс, – Ян слегка отодвигается и, сжав пальцами мой подбородок, встречается со мной взглядом. – Все девять лет, что я был женат на Ирине, я ни разу не изменил ей. А если сделал это сейчас, значит нашему браку действительно конец.

– Ян, мне очень жаль, правда.

– Ничего тебе не жаль, – он отпускает меня и встает. Я настоящая стерва. Может, я и впрямь сделала это специально? Ведь если бы не разрыв с Ириной, Ян никогда бы даже не посмотрел в мою сторону в качестве любовницы.

– Держи, – он бросает мне свою рубашку, а сам успевает надеть брюки.

Я упрямо продолжаю сидеть на полу, сгорбившись.

– Мне и впрямь лучше поехать домой.

– Опять хочешь убежать, трусливо поджав хвост?

Просовываю руки в рукава рубашки, в которой почти тону.

– Я не хочу убегать. Я просто боюсь в очередной раз быть проигравшей стороной.

Я знаю, что так и будет. Ян любит Ирину. Ира любит Вадима. А Вадим любит только себя. Замкнутый круг, в котором мое имя не значится.

– Что ты, черт побери, имеешь в виду? – Ян собирает мою одежду, разбросанную по полу, и почетно вручает ее мне, взяв в руки свои туфли и мои ботинки.

– Ты обязательно простишь Ирину, потому что любишь ее. У вас общий сын, в конце концов. Вадим найдет себе другую любовницу.

– А ты? – Ян как всегда проницателен. Ему не нужно задавать подобный вопрос, ведь он и так знает, что будет со мной.

– А меня ты встретишь в какой-нибудь забегаловке. Я буду разносить пиво и шашлыки. Ну, конечно, в лучшем случае. И мне повезет, если позволят видеться с дочерью хотя бы раз в год.

– Ты думаешь, Вадим на такое способен?

– Это еще благоприятный расклад.

– Почему ты вышла замуж за него? – недоумевает Ян. Я с сожалением оглядываю его торс. Этот мужчина никогда не будет принадлежать мне, увы. Другой женщине, его жене, везет быть любимой им, и если та окажется умной, то обязательно протянет оливковую ветвь в качестве перемирия.

– Потому что забеременела. Тогда Вадим не был таким подонком. И да, мне казалось, что я влюбилась, – теперь я расплачиваюсь за свои ошибки. Попала в капкан, из которого не выбраться без посторонней помощи. А этой самой помощи ждать не откуда.

– Завтра мои адвокаты начнут готовить документы для развода. Ирина будет свободна, и если Вадим захочет, он сможет узаконить их отношения, – роняет горькие слова Ян.

Мы выглядим нелепо. Я в его рубашке со своей одеждой в руках, босая и растрепанная. Он в одних брюках, тоже бос, держит нашу обувь. Оба на расстоянии двух шагов друг от друга. Камин постепенно угасает. Прямо сейчас решается вопрос о нашем общем будущем, если таковое имеет место быть.

– Я постелю им красную ковровую дорожку и усыплю их брачное ложе лепестками роз, – язвительно бросаю я. Нужно убираться отсюда.

– Соня! – восклицает Ян. Он швыряет обувь на пол, следом отправляет одежду, вырвав ее из моих рук. Прижимая меня к себе, он яростно шепчет: – Я не знаю, что ждет нас дальше. Но ты нужна мне, Сонь. Слышишь? Нужна! Не уходи сейчас. Пожалуйста, не оставляй меня одного в этом доме. Побудь со мной до рассвета.

Обхватив ладоням мое лицо, он с щемящей сердце нежностью целует меня, обещая и даруя так много, что я сдаюсь. Я нужна ему.

Ян подхватывает меня на руки и уносит меня сквозь гостиную к широкой закрученной лестнице в вестибюле. Он даже не устает, успешно пройдя все ступеньки. В конце просторного коридора он распахивает массивную дверь хозяйской спальни. Прижимаясь головой к его плечу, оцениваю обстановку и убеждаюсь, что Ян не лгал мне. Женского присутствия здесь нет и в помине.

Пуговицы рубашки рассыпаются по полу, когда Ян рывком снимает ее с меня. Спустя мгновение мы оказываемся на мягких простынях широкой кровати и любим друг друга с еще большей страстью, словно от этого зависит наша жизнь.

– Теперь ты моя, Соня, – серьезно заявляет Ян, прижимая меня к своему боку. Моя голова покоится в ямке на его плече. Если и существует рай, то он прямо здесь и сейчас. – Ты больше не вернешься к Вадиму. Завтра же переберешься ко мне.

Приподнимаюсь и недоверчиво заглядываю в его удивительные глаза. Источника огня поблизости нет, но пламя в них по-прежнему отражается.

– Придумывай, что хочешь. Тяжелую болезнь, головные боли, суицид и пояс верности, СПИД в конце концов. Но Соня, не смей к нему возвращаться, и уж тем более спать с ним. Я не вынесу этого.

Меня напрягают его командирские замашки – он так решил, видите ли. Но я все равно улыбаюсь. Ох, какой он собственник!

Но это все глупости. Вадим заберет дочь. Мне придется сосуществовать с ним.

– Почему же ты спокойно отпустил Ирину? – я рисую пальчиком на его груди свои инициалы. “СЛ”. Девичьи.

– Хотел бы я и сам знать, почему. Когда я все услышал, мне хотелось убивать… Но не Вадима и Ирину, а тебя. Ты столько времени молчала… Спектакль разыграла шикарный, когда момент удобный подвернулся. Могла бы просто рассказать мне.

– А ты бы мне поверил?

Оба знаем, что нет.

– Что будет дальше, Ян? – спрашиваю его, вернув голову на прежнее место – в ямку его сильного плеча.

– Не знаю, Соня. Я подумаю над этим, но только не сейчас.

– Ян, я и представить не могла, что Ирина и Вадим вместе четыре года. Я думала, что у них все началось прошлым летом.

Он поглаживает мою спину в задумчивом молчании.

– И часто он поднимает на тебя руку? – вдруг спрашивает Ян. Неужели хочет пожалеть? Повезло, что нет кровоподтеков и ссадин – Маргарита Алексеевна успела отвести от меня беду. Я не хочу жалости нет. И мне страшно. Я интуитивно сжимаюсь, как перед ударом, но, вспоминаю где я и с кем, и тут же расслабляюсь. Даже в отчаянном приступе гнева Ян никогда не нападет на меня.

– Можешь не отвечать, я и так знаю. Почему ты это терпишь?

– Могу не терпеть и оставить свою дочь у этого монстра, – я чувствую горечь на своих подрагивающих губах. – Ты же понимаешь, что в Органы обращаться бессмысленно, а защитить меня некому. Если бы не свекровь, он бы давно убил меня.

– Соня, тебе нужно быть осторожнее.

– Значит, опять виновата я? – я стремлюсь произнести это со злобным недоумением, но вдруг зеваю.

– Нет. Виноват тот слизняк, за которого ты имела неосторожность выйти замуж. Спи, дорогая. Тебе нужно отдохнуть.

Мои веки смыкаются от усталости. Скоро рассвет, а я еще не сплю. Убеждаю себя, что смогу еще чуть-чуть продержаться, но сон, не спрашивая разрешения, настигает меня, даря беспамятство и темноту. Ян укрывает нас одеялом и легко целует меня в макушку. Сильные руки обнимают меня. Я совершенно точно знаю, что жизнь резко меняется. Теперь я люблю по-настоящему. Тревоги стираются, остаются лишь тишина и спокойствие. Впервые за долгие годы я ощущаю себя в безопасности. Я засыпаю с улыбкой на лице. Ян назвал меня дорогой.

7. Ян

Я зрелый мужчина тридцати шести лет. По крайней мере, я считаю себя таковым до сегодняшней ночи. Похоже, разум покидает меня и я путаю хороший секс с глубоким чувством. Какого черта я вытворяю?

Да, Ирина больно ранила меня, но это не означает, что я должен бросаться в омут с первой попавшейся женщиной. Звезды располагаются по-особенному, и этой женщиной оказывается София Макарская. Милая маленькая Сонечка. Сейчас она, сладко улыбаясь, спит в моих объятиях. Обнаженная, страстная. Великолепная. Она во всем под стать мне. Сколько ночей я провел без сна, запрещая себе думать о ней? А теперь она рядом. В моей постели. Наконец-то.

Лежу и вспоминаю сегодняшнюю встречу.

Я сам себе не поверил, когда увидел ее сегодня в своей гостиной.

Стою спиной ко входу, и думаю, что это Ирина вернуться хочет. Но передо мной предстает Соня в мокром свитере, облепившем ее высокую полную грудь и узкую талию. С длинных каштановых с легким осветлением волос стекает вода. Когда она подходит ко мне, я еле отрываю взгляд от ее покачивающихся округлых бедер. Джинсы скрипят от влаги. Только Соня может выглядеть так соблазнительно в столь тривиальной одежде.

Похоже, шторм бушует не только внутри меня. Погода со мной солидарна. В этот темный час посреди бурлящего океана гнева и отчаяния ко мне является ангел. Я не ждал помощи, не ждал света. Надеялся провести эту черную ночь в одиночестве и утопить ее в виски. Когда Соня спросила об Ирине, резко одергиваю себя. Ну и дурак же я. Соня Макарская – это черт в юбке и далеко не ангел. Нет, эта женщина скорее пришла добить меня и посмеяться над моей слабостью.

Я жил с одной верой в семью. Для меня не было ничего важнее и дороже сына и жены. Митя – моя маленькая копия, и во всем старался походить на меня. Такой же шумный, непоседливый, смешной и очень способный, какой и я был в его возрасте.

Ирина же это живое воплощение мечты любого мужчины. Я помнил то лето в Мексике, когда неожиданно для себя познакомился с длинноногой русской красоткой на пляжной вечеринке. Влюбился в нее с первого же взгляда, позволив ей делать со мной все, что она пожелает. Золотоволосая богиня могла повести одной бровью, и все мужчины вокруг падали к ее стройным щиколоткам в босоножках от «Гуччи». Но каким-то чудесным образом она выбрала меня. Девять лет мы были неразлучны. Во всяком случае, мне так казалось. Она вышла за меня замуж, забеременев. Сказать, что я был счастлив – ничего не сказать. Ирина и наш общий ребенок – это все, о чем я мог мечтать.

После рождения Мити я стал замечать, что веселый нрав красавицы остепенился. Из буйной дочки эпатажного модельера со временем она превратилась в жену банкира, идеально исполняя свою роль. Правда, и отношения наши стали спокойнее. Не было взрывоопасной страсти. Мне приходилось себя в буквальном смысле сдерживать, чтобы ей было хорошо, иначе она быстро уставала. Я списывал все на то, что после родов женщины меняются и был согласен даже на те жалкие крошки любви, что Ирина мне давала, ведь я был без ума от нее.

Проблемы начались около четырех лет назад, когда она заявила, что не намерена больше спать со мной в одной кровати. Оказывается, у нее жуткие мигрени и она не высыпается, потому что я то чересчур горячий, то храплю, то пристаю в те дни, когда ей не хочется. Я смирился даже с этим, оборудовав гостевые комнаты в особняке и пентхаусе под спальню для жены, словно мы были чертовы английские аристократы девятнадцатого века. Правда, из своих спален я показательно выкинул предыдущие кровати и установил новые, на которые могли и пять человек разместиться, даже не задевая друг друга. Ирина проигнорировала подобный намек и продолжала спать одна. Иногда мне удавалось соблазнить ее. Поначалу она имитировала свою страсть и оргазмы, потом и этого делать перестала. А за последний год секс у нас случился не больше пяти раз, и это больше походило на изнасилование. Я чувствовал себя совершенно больным и ни на что неспособным. Откровенные разговоры с женой ни к чему не приводили, и я почти смирился. Черт, мне уже тогда нужно было бить тревогу и нанять частных детективов, как это было популярно в наших кругах среди неверных супругов.

А вчера ад разверзся под ногами, когда хрупкая София Макарская ворвалась в библиотеку своего же дома, где я собирался обсудить с Вадимом нашу совместную покупку одной судоходной компании. Она в самом деле не могла видеть меня, ведь я в это время наливал виски у бара за дверью. Правда, слышать мне это не мешало.

София первоклассная женщина. Я едва верю, что она работала официанткой, обронившей поднос на Вадима. Она всегда ходит с достоинством королевы. Красный цвет удивительно ей идет. Длинное платье без бретелек с кокетливым вырезом на груди обнажало плечи и спину. Атласная ткань обтягивала ее идеальную без единого изъяна фигуру от груди до колен, расширяясь к низу. Женщины обычно едва дышали в таких платьях, а она уверенно ходила на высоченных каблуках, эротично покачивая бедрами и уделяя внимание каждому гостью. Платье совершенно не доставляло ей неудобств, словно она родилась в красном от «Валентино». София – женщина из области фантастики. В двадцать шесть лет она выглядит и старше и младше своего возраста. Веселая и печальная одновременно. Простая и очень сложная. Официантка из бедного района Питера и, как оказалось, дочка какого-то олигарха из Княжьего озера. Я всегда думал о том, как повезло Макарскому. Бедняга, наверняка не вылезал из постели. И совершенно неудивительно, что он женился на ней так скоропалительно. Ни у кого из их окружения язык не поворачивался задать вопрос, что же золотой мальчик Вадим нашел в бедной девочке Софии. Это и так слишком очевидно.

Однако фраза, вырвавшаяся из ее уст, ударила по мне, как пощечина. Соня обвиняла мою жену и своего мужа в прелюбодеянии. Похоже, София еще и чересчур ревнивая. Ревновала ли меня Ирина? Нет, никогда. Я вышел из-за двери, чтобы остановить дурацкие предположения голубоглазой бестии, однако, она продолжала лить свой яд и до меня снизошло озарение. Ирина действительно любовница Вадима Макарского. София получила оплеуху от мужа и, не удержавшись на своих высоченных каблуках, упала. Но она не сломалась, ее глаза полыхали синим пламенем, подбородок гордо вздернут. И слова летели к Ирине. Вадим замахнулся еще раз, но я сбросил с себя оцепенение и оттащил его от маленькой храброй женщины. На лице моей жены отразился ответ на вопрос – правда это или нет. Конечно же правда. Пока я, как жалкий нищий, добивался милости Ирины, она расточала весь свой пыл для любовника, и моего друга, черт побери!

Соня все знала. Она знала слишком долго, чтобы не сказать мне об этом раньше. Мало того, она терпела похождения своего мужа и ничего не делала, чтобы это предотвратить. Дурочка Соня, он считал ее своим другом. Мне всегда с ней хорошо. Когда наши семьи собирались, мы болтали без умолку. А еще она смотрела на меня с особенным светом в лазоревых глазах, и мне казалось, что это лишь игра моего воображения, однако теперь я понял, что это все означало. Она хотела отомстить мужу и Ирине, выбрав для этого меня. Заигрывала, смеялась. Она думала меня соблазнить, а потом швырнуть это обстоятельство любовникам. Однако, я был верен жене, ей это не удалось, и София придумала другой способ мести. Выбрала идеальный момент, зашла в библиотеку и устроила целый спектакль. Я даже дал бы ей Оскар за актерское мастерство. В тот момент мне хотелось ее придушить.

Нет, я не был зол на Ирину. Похоже, я, за долгие годы отчуждения между нами, морально был готов к разрыву. Мою ярость вызвала София, настоящий демон в женском обличье. Она вертела передо мной своим великолепным задом все четыре года, что были знакомы, заставляя забывать о жене. Однажды мне снился эротический сон с ее участием, который вызвал оргазм, как будто мне шестнадцать, а не за тридцать. Я пытался спать с женой и видел перед собой лицо Софии. Игры моего воображения довели до того, что моя же жена нашла утешение в постели друга. А что если Ирина заметила, как меня влечет к Софие и отомстила подходящим способом?

8. Ян

Днем ранее… Днем ранее… Днем ранее…

По долбанной случайности, мы с Макарскими соседи, и ехать от их особняка приходится недолго, иначе бы я точно оказался где-нибудь в кювете. А ведь у меня сын, нужно думать о нем. Митя, наверное, уже видит третий сон. Меня топит горечь. Как объяснить сыну, что с мамой мы теперь будем жить отдельно? Как добиться развода? А что, если Ирина захочет забрать Митю к себе? Я чувствую боль в сердце. Моя семья разрушилась за одну секунду. Из-за девчонки, возомнившей себя судьей. Я вполне мог бы жить и дальше в блаженном неведении. Во всяком случае, Митя вырос бы у меня на глазах. Мы бы вместе по-прежнему плавали на яхте летом на Балтике и ловили рыбу. Подшучивали бы над дедушкой Ваней. Устраивали бы в саду бабушки Маши фейерверки. А через несколько лет, Митя приезжал бы ко мне на работу после школы и, копируя мой серьезный вид, участвовал в совещаниях.

И до меня внезапно доходит. Я любил Ирину. В прошлом. Но чуть больше четырех лет назад мои чувства к ней охладели, и я знаю, что причина ее измены исключительно во мне. Она искала любви и нашла ее у Макарского. Видимо, тот устал от своей жены-злюки, сбежав к нежной Иришке.

Я и София совершили чудовищную ошибку. Мы самостоятельно подтолкнули к измене своих супругов, при этом сами оставались невинными друзьями.

Теперь мы, конечно, можем разыгрывать из себя жертв в этом спектакле. Но я знаю, что с появлением Софии на Рублевке мой внутренний мир круто перевернулся. Я пытаюсь подавить это в себе, и надо отдать должное Софие – та неизменно держалась на расстоянии, хотя взглядом пожирала меня с ног до головы. Я изначально пытался не думать о ней. Даже если бы нас обоих не связывали узы брака, между нами десять лет разницы в возрасте.

Следом за мной примчалась в дом Ирина вместе с моим братом и его женой – Стасом и Лерой. Вот уж пара на века. Они точно счастливы друг с другом, их нежность не прекращается ни на минуту со дня знакомства. Жаль, что мне и Ирине не так везет.

– Ян, нам нужно поговорить, – светлые волосы жены растрепаны. Теребит их, нервничая. Черное платье великолепно сидит на ней, обнажая скульптурную спину. Такая красивая, утонченная и холодная. Недоступная. Моя жена.

– Ты без группы поддержки видимо не можешь обойтись? – хмыкаю, разжигая камин в своей гостиной. Это то место, куда не разрешаю заходить женщинам. Никому, кроме Сони. Но сегодня весь привычный порядок вещей разрушен. И подумаешь, жена в моем укромном уголке в этом доме? – Без малышки Сони ты, бедняжка, так и жила бы в грехе. Это какой же надо быть лицемерной трусихой, чтобы столько лет обманывать меня?

– Ира, о чем это он? – спросила Лера у моей жены и, что всегда меня забавляло, у своей сестры. Ведь они так не похожи друг на друга.

Ирина храбрости так и не может набраться. Продолжает упрямо молчать.

– Лера, Стас, могу я вас попросить забрать Митьку к себе? – обращаюсь к родным, потому что знаю – сыну лучше быть подальше от наших с Ирой склок. Пусть переночует лучше в той семье, в которой люди умеют по-настоящему любить и не предавать.

– Мы переберемся в Москву завтра. Лере рожать через две недели, – Стас многозначительно указывает на округлившийся и немаленький живот супруги.

– Ну, раз школьные занятия начались, Мите с Сашкой будет проще освоиться вдвоем в новой школе, – произносит очередную нелепость Ирина, пытаясь уговорить сестру забрать к себе сына.

– Мы разводимся, – отсекаю я. – И я буду безумно благодарен, если вы позаботитесь о Мите первое время. Неизвестно, сколько наши адвокаты будут соревноваться в остроумии.

Лицо Лерки вытягивается от удивления.

Ирина ревет горючими слезами и падает в кресло.

– Нам придется его разбудить. Ты не хочешь с ним попрощаться? – первый приходит в себя Стас. Вообще счастлив иметь такого старшего брата. Всегда, чтобы ни происходило, как бы он не был занят, он всегда мне помогает. И это взаимно.

– Я завтра приеду к вам. Постарайтесь ему ничего не рассказывать, хорошо?

Мне повезло с родней. Лера и Стас – самые лучшие. Столько понимания и ни одного вопроса. Это всегда отличало Стаса. Если нужна помощь или появлялись проблемы – вначале действуем, а потом разбираемся. Знаю, что позже он напару с Леркой меня завалит вопросами и спокойной жизни не даст, но выхода другого нет. Вот как потом Лере в глаза смотреть? Ведь я развожусь с ее сестрой. Честно, только ради уважения к Лерке, не хватанул Ирину за волосы и не выкинул с крыльца дома.

Я жду пока Стас и Лера покидают дом, сопровождая моего сына к выходу. Я убеждаю Митю, что все будет хорошо и прощаюсь с ним до завтра.

Вернувшись в гостиную, понимаю, что предстоит тяжелый разговор. Дрова потрескивают в камине, Ирина всхлипывает. Нужно разорвать возникшее молчание. Я наливаю себе виски, надеясь забыться, но не могу сделать и глотка.

– Как долго? – спрашиваю я, хотя знаю ответ.

Ирина не отвечает.

– Как долго ты ты спишь с моим другом? – рычу я. Трусость, лично для меня, – самая скверная и отвратительная черта в людях.

– Два года, – наконец, решается ответить жена.

– Не лги мне. Ты достаточно нагородила в нашей жизни лжи и отчуждения, перестань это делать сейчас, когда уже все кончено! – все же выпиваю виски, но оно не обжигает горло. Горечь и боль куда сильнее.

– Все началось четыре года назад, – Ирина не смотрит мне в глаза, загородившись облаком волос от меня. – Ты же тоже реагировал на Софию не как на друга? Не будь лицемером, Ян. Вы давно с ней трахаетесь.

Меня замыкает. Что за ересь она несёт? Пусть Соня и была моим личным наваждением, но никогда я ни словом, ни делом не показывал это.

– Я видела, как вы пожираете друг друга глазами. Как ты улыбаешься ей, смеёшься над ее шутками.

– Удобно, да? Перевернуть как выгодно тебе и обвинить в собственных грехах другого? – взрываюсь, понимая, что с этой бестолочью не о чем говорить. Но меня все равно прорывает:

– Вот Соню и не нужно сюда приплетать. Ты прекрасно знаешь, что никакой другой женщины, кроме тебя, в моей постели не было. Это ты спишь с Вадимом четыре года! Когда ты собиралась мне сказать о том, что происходит? Я позволял тебе жить в другой комнате, ночевать у подруг, сестры и родителей, хотя, так понимаю, в это время ты резвилась с Макарским. Каким же я был идиотом, что продолжал любить тебя, и что самое ужасное, верить, – я сокрушен. Раздавлен и убит. – Ладно, плевать на меня. Но Соня была твоей лучшей подругой! Как ты могла, Ира? Как ты могла?

– Я полюбила его, Ян, – признается жена. Наконец-то слово правды, хоть и ужасающей.

– А чувства ко мне у тебя были? Или я так, прикрытие? – я не могу смотреть на нее. Меня тошнит от одного ее вида. Мерзость не смывается даже очередной порцией виски. – Правду, Ириш, скажи правду. Я не убью тебя. Просто, как отец твоего сына, имею право слышать правду хотя бы раз.

9. Ян

– Ничего не было, прости, – она трясется, но не ревет. И то хорошо. – Когда вы со Стасом подошли к нам с сестрой на той вечеринке, я восприняла это как шутку. Лерка же без памяти влюбилась в Стаса. Я узнала, кто вы. Во мне взыграли зависть и алчность. Я замечала, как ты смотришь на меня и в отчаянии бросилась в омут с тобой. Мне до сих пор стыдно, что я забеременела раньше, чем Лера вышла замуж за Стаса. Я хотела, чтобы родители также гордились мной, как и сестрой, хотела такую же семью, и ты был идеальным кандидатом. Беременность показалась превосходным шансом заполучить тебя.

Я скриплю зубами. Лера и Ирина – сестры-погодки, хотя и весьма непохожие друг на друга ни по характеру, ни внешне. Лерчик всегда дарит любовь окружающим, а Ирина всегда завидует ей, пытаясь урвать пальму первенства себе. Я замечал это раньше, но не думал, что окажусь в центре кошмарной и детской игры сестер за любовь родителей. Не хочется быть лишь средством для достижения цели. Это ранит меня хуже измены.

– С Вадимом ты познакомил меня еще пять лет назад. Я влюбилась в него, но не признавалась в этом ни себе, ни ему. А потом появилась София, беременная. Я с первых же секунд возненавидела ее. Она забрала Вадима и набралась наглости очаровывать тебя. Я не могла позволить ей владеть двумя мужчинами одновременно.

Стою, замерев. В ужасе думаю о том, каким чудовищем оказывается моя жена. Уже бывшая, к счастью.

– Помню, что рассказала о своих страхах Вадиму, якобы, что между тобой и Софией романтические отношения. Той ночью все случилось… А на следующий день увидела первые синяки на лице Софии.

Соня, бедная девочка, оказалась в эпицентре грязной интриги его жены. Сколько она выстрадала из-за Ирины?

– Я чувствовала себя ужасно виноватой. Но я бессовестная дрянь и не смогла отказаться от него. Стала лучшей подругой для Софии, появляясь в их доме каждый день. Помогала с малышкой Никки. София сама помогла заполучить ее мужа. Она превратилась в жуткую стерву. Было естественно, что он нашел утешение у меня.

Не могу поверить в это. Просто отказываюсь. То, что слышу… Да я еще легко отделался! Соне пришлось куда тяжелее все эти годы. Черт, я оставил ее наедине с Вадимом. Он же убьет ее!

– И что же тебе мешало сказать мне, что вы с Вадимом любите друг друга и хотите быть вместе? Думаешь, я бы не отпустил тебя? Или шантажировал бы Митей?

– Он не любит меня, как бы я не пыталась, – Ирина понуро опустила голову. – Он женился на Соне вопреки мнению родителей, и хотя я разрушила их брак, он по-прежнему любит ее, иначе бы давно развелся.

– Твои родители свихнулись бы, узнай, какого монстра они вырастили, – Я все же чувствую легкое опьянение. Это лучше, чем мерзость, облепившую мою жизнь.

– Пожалуйста, Ян, я знаю, что ты меня никогда не простишь, но давай сделаем наше расставание тихим. Митя…

– Да плевать тебе на Митю! – окончательно слетаю с катушек, когда речь заходит о сыне. Не отдам его этой швали! – Мальчик забыл о том, что у него есть мать, пока ты прыгала по чужим постелям! Ищи себе хорошего адвоката, любимая жена, потому что ты ни копейки не увидишь из моих денег. Если Митя захочет, не лишу тебя родительских прав, но здорово подпорчу твою жизнь, если ты хоть как-то унизишь Софию. Забирай своего милого Вадика, и держитесь оба подальше от нее.

– Ты тоже любишь ее? – шепотом спросила Ирина.

– Ну и идиотка же ты, Ирка. Я был всегда верен тебе. Я всегда был твоим. Всегда ждал тебя. Но то, что я услышал сейчас… лучше тебе уйти. Я не хочу тебя видеть тебя. Ни секунды, слышишь?

– Но мне некуда идти, – всхлипнула Ирина, пытаясь надавить на мою жалость.

– Ну, как же? У тебя есть любовник. Думаю, его финансы позволяют приобрести тебе какую-нибудь квартирку для секса в центре Москвы, – замечаю в ее глазах проблеск. – А, так у вас она уже есть? Ну, вперед! Чего же ты ждешь?

– Ян, прости меня, – она бросается ко мне, пытаясь обнять. Швыряю ее подальше от себя.

– Уходи, Ира. Просто уходи. Если хоть что-то хорошее было между нами, то просто молча собери все свои вещи и уходи, – тихо прошу я. Отворачиваюсь от нее и наливаю себе еще одну порцию виски, но пьяный дурман не наступает.

Ирина собирается недолго. Она покидает наш общий дом спустя полчаса после разговора. Все работники дома, слыша скандал, прячутся и не высовываются. Утром, возможно, мне принесут кофе и завтрак в кабинет, как ни в чем не бывало. Однако в эту субботу мы не будем играть с сыном в футбол на заднем дворе. И жена не будет наблюдать за нами из двустворчатых стеклянных дверей просторной кухни с чашкой чая в руках. Моей семье конец.

10. Ян

Днем ранее… (продолжение) Днем ранее… (продолжение) Днем ранее… (продолжение)

После ухода Ирины, несмотря на свою злость и растерянность, я поднимаю телефон со столика и набираю номер Сони.

Глупо? Да. Потому что переживаю. Потому что, как бы она не поступила, она может пострадать от этого урода. И если Вадим поднимет на нее руку, я просто закатаю его в асфальт. Связей и влияния мне хватит.

Впрочем, я и так это сделаю. Чуть позже.

– Ян?

Слышу свое имя, произнесенное ее голосом и так тепло становится. Так хорошо. Словно из ада на секундочку выбрался.

– Соня, ты в порядке? – какой может быть порядок, действительно задаю наитупейший вопрос, понимаю это, но переживаю же все-таки.

– Я… я не знаю, – слегка заикается. Волнуется. Но не плачет вроде.

– Вадим не трогал тебя больше? – мне, честно говоря, все равно, что там с ее эмоциональным самочувствием, потому что о моем точно никто не заботился.

– Маргарита Алексеевна не позволила и… он уехал из особняка.

Камень с души падает от ее слов. Хотя бы эту ночь она в безопасности. Что будет дальше – не хочу загадывать не знаю.

– Ян, мне очень жаль. Я…

– Связь плохая, – обрываю звонок и выключаю телефон. Не хочу говорить – ни с ней, ни с кем бы то ни было. Хватит. Наговорился сегодня.

Хватаю с бара стакан бутылку виски, подаренную другом, и иду к себе в кабинет. Хрен знает, зачем я оборудовал себе кабинет в этом доме, потому что никогда из него не работал. Стараюсь соблюдать пресловутый ворк-лайф-бэланс, особенно, когда провожу время с сыном. Сейчас же думаю, неплохо было бы поработать, чтобы хоть чем-то мозги напрячь. Даже включил моноблок и открыл почтовый сервер, но взгляд упал на бутылку простецкого “Джека Дэниэлса”, напомнившего мне, что такое настоящие друзья. Наливаю себе в пустой стакан-рокс, машу им в пустоту и произношу тост:

– За счастливую разведенную жизнь!

Вискарь обжигает мне горло. Ну и любит же Краса попроще и получше пойло!

Эх, давненько с ним не виделись. Вечно оба в работе и бегах, а у меня еще семья, а этот засранец убежденный холостяк. Так и говорит всегда – все бабы полигамны. Может, и прав был он?

Но вот в случае с Соней мне неспокойно. Хочу ее. Тупо и неправильно, а к тому же еще и ненормально, ведь она молчала о том, что творилось у нее под носом. Предала меня, можно сказать. И Вадик этот Макарский… темный очень, мутный. Я понимаю, что с ним надо дела решать по-другому, но мыслей много и самая громкая из них – я развожусь.

Включаю обратно телефон свой. Ну его в задницу. Не готов я сегодня быть наедине с собой в этой странной тиши. Нужно ехать в Москву и развлечься. Да хотя бы просто набухаться. А то как-то… тяжко мне что ли. Чувствую себя использованным Ириной, Вадиком, Соней… а Соней нет… хотя я вот совсем не против, если она меня попользует.

Картины очень откровенного содержания проносятся в моей голове, а внутри все горит, и я, чтоб его, весь напряжен и готов. Ничего. Подумаю, как быть с Соней позже, а пока звоню другу и с надеждой спрашиваю:

– Ты в клубе?

Получив утвердительный ответ, ошарашиваю его своим “Скоро буду” и вызываю водителя. Сегодня я напьюсь и забудусь.

В клубе меня встречают похотливые взгляды других женщин, а мне тошно от них. Хочу быть сейчас в мужской компании, чтобы не думать ни о чем. И, может, бедой своей поделиться.

Краса отталкивает от меня какую-то блондинку и перехватывает меня. Хмуро и озадаченно смотрит мне в глаза вот как он умеет, тяжело так, как будто знает все про меня – и ведь знает зараза, он в органах какая-то важная шишка. Кажется, все понимает. Хлопает по плечу и тащит в випку.

Выпиваю три порции вискаря прежде чем восстанавливаю способность говорить. Честно, не знаю, сколько уже высушил алкоголя, но легче не становится, да и опьянение не приходит. Злюсь сам на себя.

– Я выгнал Ирину из дома. Развожусь с этой блядью, – выговариваю Красе.

– Я тебе сразу сказал, что она такая же, как все, – хмыкает он. К нам в випку как по заказу приходит толпа стриптизерш и каждая рвется исполнить для нас приват. Смотрю на них и думаю – а ведь они чьи-то матери, дочери, сестры, жены, в конце концов!

– Можно без женской энергии обойтись сегодня? – рычу на Красина.

Он, гаденыш такой, стиляга московский, ржет и просит девочек не обижаться на мою временную импотенцию.

– А вообще клин клином вышибает, – раздает советы мне житейские. У-у-у! Убить готов его и всех тут. Но выдыхаю и снова пью.

– Есть у меня свой клин, – неохотно признаюсь.

– Это как?

– Это когда тебя клинит на одной девчонке и никаких других ты не замечаешь. Даже откровенно похер, что жена трахается с твоим приятелем и партнером по бизнесу. И похер даже на то, что это жена того самого партнера.

Краса закашлялся, подавившись какой-то едой. Вот что за человек? Всегда и везде жрет, даже в клубе ему пельмени подают, если просит. Конечно, он же завсегдатай, и оставляет им, порой, недельную выручку. Да и женщины в клуб как мухи на мед стекаются, чтобы на местную звезду посмотреть. До сих пор не понимаю, как ему удается совмещать свою работу и вот такой вот образ жизни.

– Ты спишь с женой партнера?

– Еще нет.

– Еще?! – голос Красина как-то подозрительно срывается.

– Очень хочу забрать эту девочку себе, – то ли алкоголь на меня так влияет, то ли мне уже терять нечего.

– Что мешает? – по-деловому интересуется друг.

– Макарский.

– Да ну тебя, Ясный!

– Угу, – и запиваю свое горе вискарем, хотя и в сердцах ржу. Давненько не слышал кликуху, которую мне Красин ещё в армейке дал.

А Краса вдруг воодушевляется.

– Слушай, а давай его прижмём?

– А есть за что?

– У этого-то? Навалом.

Я обещаю подумать. Потому что ещё не знаю, хочу ли мстить и в это дерьмо погружаться. Да и с Соней все непонятно. Я не хочу рушить ее жизнь, но…

11. Ян

Не планировал я на следующий день ничего. В этот раз уж точно – ни видеть, ни слышать никого не хотел. Еле пришел в себя после знатной попойки в клубе с Красиным. Все началось вполне безобидно с выпивки и интригующей беседы, а затем появился Савин, еще один мой хороший друг. Уж не знаю, через что они с Красой вместе прошли, но вынесло нас всех капитально.

Водитель мой привез меня обратно в Подмосковье на Рублевку. Хороший мужик. Зову его исключительно дядей Пашей, хоть и служащий мой, но старше меня лет на двадцать. Детина здоровенный, порой охрану мне заменяет. Всегда к нему с уважением. Вот и он доброго отношения не забывает. Занес меня в дом на себе, потому что ходить я точно не мог. А, может, и мог, но не хотел. Потому что вот жалко мне было себя. И разочарование такое глубокое. Вот нахрена оно мне все – дом этот дурацкий, на который кучу денег всадил? Работа с должностью звонкой. Образование это европейское и знание языков нескольких… Нахрена? Если я знатный идиот, который измену собственной жены не заметил? И сам своими руками и гляделками на чужую жену свою семью разрушил?

Просыпаюсь на диване в гостиной – видимо дяде Паше я все же плачу недостаточно, раз он до кровати меня не дотащил.

Долго прихожу в себя. В душе, наверное, часа полтора проторчал, чтобы хоть немного какую связь с реальностью заполучить.

Моя заведующая кухней, Дарья Ивановна, смогла в меня влить куриный бульон с лимоном, приговаривая, что мне нужно поберечь себя и “миленький, завтра ж тебе на работу. Понедельник, снова конференция будет”.

А мне помереть хочется. Какая работа? И не понимаю, паршиво от алкоголя или от того дерьма, что в моей жизни происходит?

Мне даже удается созвониться с сыном и поговорить с ним немного, хотя он и отстранен. Потом мне Лера перезванивает и говорит, что моя дражайшая женушка наведывалась и, кажется, что-то успела наврать ребенку. Меня это бесит до шума в ушах, несколько раз этой суке звоню, но трубку не берет!

От такого поворота я быстро отхожу от алкоголя. Не знаю, особо, где жену свою искать, но Дарья Ивановна меня ошеломляет новостью, что Ирина ночевала у подруги в нашем же поселке.

Блять! Еще перед соседями меня позорит.

Меня замыкает, я просто одеваюсь посолиднее, и мчусь туда. Разыгрываю спектакль с улыбкой банкира и вытаскиваю Ирину к себе в машину.

Наш разговор длится недолго. Все, в основном, вокруг денег. И я ей их даю, потому что знаю, психическое здоровье Мити и мое спокойствие дороже, чем лимит на кредитке. Что с ней дальше делать – суд покажет. Но она мать, как бы стыдно мне не было, моего ребенка. Мать, бля!

Вечером разгоняю прислугу, чтобы мне никто на глаза не попался. За окном шторм лютует. Некомфортно в пустом доме. Но в то же время… как-то… не знаю. Нашел себе более солидный виски в баре в той же самой мужской гостиной, плеснул себе. Камин зажег. И что мне делать? Телевизор посмотреть? Книги почитать? Что я должен делать теперь? Надо собаку хоть завести. Митька обрадуется. Давно просил, но из-за аллергии у Ирины животных в нашем доме не было.

Теперь же будет все по-другому.

И без матери справимся. Только… перед глазами вспыхивает образ Сони. Ее хочу. Себе хочу. Попробовать хотя бы. Но как же сложно… И меня это злит! До рези в глазах злит! Я снова пью и…

И тут появляется она. Мокрая, взволнованная и дрожащая от холода. Маленький демон, разрушивший мой рай. Неужели София такая же лицемерка как и моя жена? Я должен был догадаться обо всем раньше. Соня в темноте спускается по трем ступенькам моей гостиной, как-будто очень хорошо знает обстановку. Впрочем, и правда знает. Соня чихает на все правила, устои и принципы. Она всегда врывается сюда в любой момент, когда пожелает. Обычно приходила позлить Вадима, если тот был у меня в гостях. Но бывали дни, когда я сидел здесь в одиночестве, читая рабочие документы, когда не мог в офис выбраться. София, посмеиваясь над моим возрастом, угрожала скорым остеохондрозом, слепотой и ожирением, если я буду подолгу сидеть за своими бумажками. Она вытаскивала меня на воздух, прогуливалась со мой по берегу небольшого озера и в парке. Иногда приводила с собой двух скакунов из конюшен Макарских и устраивала состязание.

Я морщусь. Она приходила ко мне в то время, пока Вадим развлекался с Ириной. Каждый чертов раз она знала, чем занимается его жена, но молчала.

Хрупкая девушка едва достает мне макушкой до плеч, но имеет храбрость десятерых мужчин. Весьма запоздалую, но я благодарен ей хотя бы за это. Пускай, я виню ее во всех грехах.

Вспоминаю обо всей той боли и горечи, что она пережила из-за Ирины и Вадима. Да она просто славный рыцарь в юбке. Однако я все равно злюсь на нее. Ужасно. Она могла бы прекратить весь абсурд года три назад.

Она могла бы… быть моей все это время.

12. Ян

Последняя мысль ударяет в меня похлеще новости об измене жены. Я кричу на Соню, разбиваю стакан, зачем-то торшер швыряю. Ничего не помогает освободить разум от ее дурмана. Идиотка, продолжает меня злить. Соблазнительная, горячая. Еле сдерживаю себя, чтобы не овладеть ею прямо на ступеньках.

Соня именно та женщина, которую я с легкостью представляю возле себя. Тело и инстинкты подсказывают мне нужное направление все четыре последних адовых года. Но порядочность, ответственность и вера в семью заполонили собой все. Да нам с Вадиком просто нужно было поменяться женами, пусть и звучит цинично, но все были бы счастливы. Загвоздка в том, что Вадим не собирался отпускать Софию, а она боялась уйти от него, поскольку могла потерять дочь. Сукин сын! Еще попляшет у меня. Я устрою ему веселую жизнь за то, что сделал с моей семьей, и особенно за то, что распускает руки и избивает Сонечку.

Впрочем, я тоже виноват. Слишком виноват.

Я вспоминаю наше знакомство и то, какие чувства испытывал в тот день… Брюки начинают жать. Плоть отвердевает. Да твою ж!

Соня тогда была беременной, но даже этот факт меня не смутил.

К Ирине, честно признаюсь себе, я относился как к предмету искусства. Соня же состоит из плоти и крови. Ее живой смех и заинтересованные ярко-голубые глаза будоражат мое воображение.

Представляю, как Соня заявляет о том, что будет спать отдельно от меня. Да я бы поднял такой скандал, что вся округа бы услышала. Нет, я бы ей не позволил. Я бы трясся над ней и проверял, действительно ли она остается у друзей и родственников на ночь. И я бы не согласился на жалкие подачки вместо секса. Нет, я бы устроил фееричную сказку, но заставил бы ее получать удовольствие.

Вот она разница. Ирина меня использовала, подсознательно я это чувствовал, и относился примерно также. Нашу жизнь сглаживал только сын. Впрочем, мы и женились-то из-за него. И больно мне вовсе не из-за бессмысленного брака.

Так странно.

Мне больно оттого, что Соня не принадлежит мне.

Что ж, во всяком случае, прямо сейчас она со мной. Я могу взять реванш. Я могу узнать, действительно ли она такая сладкая на вкус, как я представлял, или же я снова питаю себя иллюзиями?

Не понимаю, кто поддается порыву первым. Возможно, она, подогретая хорошей порцией рома. Но скорее всего я, истосковавшийся по женской ласке и сексу. И да, она именно такая, как я и представлял. И даже лучше. В тысячу раз лучше.

Я сминаю ее губы в жестком собственническом поцелуе, а она еще больше открывается для меня. Наши языки встречаются, порождая в наших телах электрические импульсы. Меня кроет от нее. Кроет.

Мы набрасываемся друг на друга так яростно, как будто ждали этого момента целую вечность. Я наслаждаюсь ее совершенным телом, смакуя и пробуя каждый сантиметр ее атласной кожи, но Соне этого мало. Она требует больше.

Войдя в нее, едва не умираю от захватившего меня чувства. Смесь экстаза, любви и свершения чего-то долгожданного. Волшебного. Невероятного.

Ее ногти царапают кожу на моей спине, больно впиваясь. Слушаю ее стоны и продолжаю скользить внутри нее, забыв обо всем. Высшей наградой для меня служат ее громкий вскрик и распахнутые глаза, в которых я тону бесконечно.

Ее оргазм едва не доводит меня самого до пика. Что может быть восхитительнее, чем любимая женщина, задыхающаяся от наслаждения в моих объятиях? Ее неопытность поражает меня. Она делает меня властелином и повелителем ее нежного тела. Соня принадлежит мне. И душой, и телом, хотя вряд ли признается в этом сейчас.

Я сам едва осмысливаю происходящее. Потому что растворяюсь в ней, изливаюсь и кричу. Никогда, точно знаю, никогда со мной не творилось ничего подобного.

Настоящее сумасшествие. Едва успеваю отдышаться, как оказываюсь на полу, а эта колдунья с хитрыми глазами исследует мое тело.

Очень хочу сказать, как мне важно то, что между нами происходит, что это не имеет ничего общего с местью и разрушенным браком. Но забываю, как только ее волнительные губы обхватывают мой член. Нет, я не позволю так просто одержать верх надо мной. Мы передаем друг другу главенствующее положение, пока наша магия вновь не раскрывается в полной мере.

Сейчас Соня тихо спит у меня на плече, а я проворачиваю события последних двух дней. Моя жизнь идет под откос, а я улыбаюсь, вдыхая запах волос Сони. Они пахнут розами. Желтыми. Я знаю, что это ее любимый цвет. Да я знаю о ней все! За четыре года общения и соседства я выучил все ее привычки и вкусы. За девять лет, что я был женат, знаю об Ирине вполовину меньше.

Смотрю на нее. Задыхаюсь и перерождаюсь. Как же хорошо Соня смотрится в моей постели цвета кофе. И как чудесно заниматься любовью с ней.

Я абсолютно не шутил, когда объявил Соню своей. Эта женщина должна принадлежать мне по праву. Так и будет, но для начала мне придется немало повоевать. Забрать ее из лап Макарского, самому развестись… Действовать нужно быстро и как можно точнее. Ведь вопрос стоит еще и в опекунстве над малышкой Сони.

София переживала, что ее некому защитить. Неправда. Теперь у нее есть я. В себе и своих силах я не сомневаюсь.

Соня стонет во сне и теснее ко мне прижимается. Я снова возбужден. Просто от того, что она рядом. Моя девочка. Моя Сонечка. Никому не отдам ее. Пусть только кто-то попробует. Убью.

13. Соня

Я открываю глаза с первыми лучами солнца. Всегда просыпаюсь перед рассветом, даже если сон длился пару часов. Привычка, длящаяся еще с детства и подкрепленная материнством. Мне нравится вставать за пару часов до пробуждения дочки, чтобы посвятить время исключительно себе. Выпить чашку кофе, позавтракать, возможно, порисовать в альбоме.

Тут понимаю, что не могу пошевелиться. Заставляю себя собраться с мыслями и вспышкой вспоминаю события прошлой ночи. Внизу живота пробуждается томление.

Я не могу встать, потому что Ян придавил мои ноги своим мощным бедром. Его голова лежит у меня на груди, а сильная рука обхватывает мою талию. Я улыбаюсь от какого-то необъяснимого восторга. Пропускаю его густые русые волосы сквозь пальцы. У него такая забавная прическа. Когда он при полном параде, весь из себя банкир Ян Григорьевич Белогорцев, то на голове каждый волосок лежит на своем месте в нужном порядке и отдает глянцевым блеском. Сейчас же у него на голове полный хаос, что делает его каким-то особенно родным и близким мне.

Как же хочется, чтобы такое прекрасное утро никогда не заканчивалось. Но, увы, я как Золушка, которой нужно скрыться. Иначе вся моя с горем пополам устоявшаяся жизнь превратится в тыкву.

Слабый сумеречный свет проникает сквозь французское окно и белый тюль, освещая наши обнаженные тела. Одеяло комом валяется в ногах. Пожалуй, мы и без него хорошо согреваем друг друга.

Я счастлива. Бесконечно. Впереди много тревог, и, возможно, мое ночное исчезновение не останется незамеченным, но все это ничто по сравнению нашей с Яном ночи любви. Каждая секунда нашей близости запомнится мне навсегда.

– Ян, – тихо зову этого растрепанного финансиста с девчачьими ресницами. В принципе, я могу потихоньку вылезти из-под него уйти, не прощаясь. Но это нечестно. Ни по отношению к себе, ни уж тем более к Яну. Он нужен мне. Что я теперь без него? К тому же я должна знать, что наша близость для него также много значит, как и для меня.

Ресницы взлетают вверх, раскрыв серо-голубые глаза. Ян совершенно очарователен с утра. Впрочем, как и в любое другое время суток. Кроме ночи. Ночью он превращается в настоящего бога страсти и огня.

Он приподнимает голову и смотрит мне в глаза.

– Соня, – с придыханием произносит. Мягкие губы расплываются в улыбке, от которой у меня всегда внутренние органы плавятся. Темная щетина покрывает щеки, на которых играют его фирменные морщинки-впадинки. Чудесное преображение. Кажется, Ян совершенно не придает значение своей красоте. Иначе бы изменял своей жене напропалую и ставил метки на кровати.

– Уже светает. Мне надо идти, – приходится огорчить его.

– Ты очень красивая женщина, Соня, – кажется, он даже не обращает внимание на мои слова. Его свободная бесстыдно исследует мое тело. И вот уже его массивная ладонь обхватывает мою грудь. Сам же продолжал смотреть мне в глаза. И вот уже сонливость меняется на жадный блеск.

Мои губы произвольно открываются в ожидании его сносящего крышу поцелуя. И да, я уже готова принять его, хотя мы только-только проснулись. Да и ночью… столько всего было ночью, и до этого в мыслях не могла представить, что способна так беззастенчиво отдаваться мужчине.

Его рука отправляется гладить мой живот, вызывая во мне трепет. Я задыхаюсь и впиваюсь ногтями в его широкие плечи. И мы по-прежнему не отводим наши глаза друг от друга. Ощущаю телом, как сильно стучит его сердце, а у самой бьется также!

Между нами с самого знакомства возникла определенная связь, которую мы оба столько лет игнорировали, боясь дать ей свободу.

Теперь нам придется наверстывать упущенное время.

И Ян уже на пути к этому. Проводит пальцами дорожку до моей горящей, жаждущей его любви и ласк сердцевины моей женской сути.