Век короткой вражды бесплатное чтение

Век короткой вражды

Пролог

Мимо моей головы пролетел тяжёлый дубовый табурет. Настолько близко, что порыв ветра взлохматил мои и без того непослушные волосы.

– Не пробил, – констатировал я, попытавшись ухмыльнуться как можно омерзительнее. – То есть не попал. Что ж ты косой-то такой, а?

Мой противник издал низкий утробный звук – нечто среднее между обиженным визгом голодной свиньи и яростным рыком сытого медведя. И метнул в меня следующий табурет. Но в этот раз его прицел оказался сбит ещё сильнее – табурет пролетел совсем далеко, так что мне даже не довелось освежиться дуновением ветерка.

– Нет, это совсем никуда не годится, – печально покачал головой я. – Как говорится, ни в руду, ни в гномью армию. Тебя годзман покусал, что ли?

Годзманами в этом мире называли особый вид белохвостых орлов-падальщиков, которым врождённое косоглазие мешало охотиться на живые объекты. Потому их добычей становились лишь трупы, неспособные двигаться. Поначалу такое название заставляло меня хихикать, вспоминая мой родной мир, из которого я полтора года назад переместился сюда, в этот прекрасный мир меча и магии. В чём-то прекрасный, а в чём-то и ужасный – драконы пытались меня съесть, вампиры пытались меня покусать, гномы пытались бить меня молотами и рубить топорами, эльфы стремились нашпиговать меня стрелами, а маги метали в меня смертоносные молнии. Но хуже всего вышеперечисленного – девушки меня динамили и отвергали в хвост и в гриву. До тех пор, пока я не встретил Кси. Дочь оркского хана, единственную, неповторимую, прекрасную и опасную, с которой у нас наконец-то всё сложилось!… впрочем, сложилось ли?

Я слишком глубоко погрузился в воспоминания, и вынырнул из них, лишь когда третий табурет почти долетел до моей бренной тушки. Так что пришлось изворачиваться, уклоняясь в немыслимом пируэте. Но я недаром тренировался, так что мне это удалось, пусть и не без труда.

– Уже лучше. Но всё равно не то, – я погрозил своему противнику пальцем. – Замах скучный, бросок неинтересный. Ты меня троллишь, что ли, друг?

Тролль в ярости затопал ногами, огляделся вокруг – но табуретов в пределах досягаемости его загребущих ручищ больше не осталось. Тогда он ухватил длинную скамью, зацепился ею за стол, гневно отшвырнул её и двинулся ко мне, яростно сжав кулаки.

– Тебе конец! – прорычал тролль. – Нет у тебя методов, чтобы со мной справиться!

– Чтобы с тобой справиться, достаточно простого механизма, – парировал я.

Я подумал. Прищурился, просчитал ситуацию ещё раз – и решился. Разбег, прыжок, приземление на край отброшенной троллем скамьи – и второй её край по правилу рычага описал в воздухе изящную дугу, войдя в соприкосновение с тролльей черепушкой.

Послушался хруст. Это скамья, тяжёлая и прочная скамья, способная выдержать с десяток гномов в полном доспехе или даже троих американцев – треснула по всей длине. Но и троллю досталось – он с размаху шлёпнулся на пятую точку и принялся бессмысленно озираться, пытаясь сфокусировать взгляд.

– Ну что, угомонился, маньячелло? – спросил его я. – Сдавайся. Не то хуже будет.

– Не понял, – помотал головой тролль.

– Это значит, что тебе скоро станет ещё хуже, чем сейчас, – терпеливо пояснил ему я. – Если ты не сдашься, то есть не поднимешь лапки вверх и не будешь дёргаться, когда я тебя поведу в нашу уютную буцыгарню. Там даже принц сидел, между прочим, так что и тебе не зазорно. Особенно с учётом всего, что ты натворил.

– Я не понял, как ты меня вычислил, – пробормотал тролль. – Вы, людишки, состоите из ленивых и легкомысленных личностей, ни на что не способных, кроме ядерной физики! Особенно неспособны постичь загадки гениального писателя! То есть меня!

– Ну разумеется, – пожал плечами я. – Надо быть гением, чтобы описать путь из точки А в точку Б, поделенный на отрезки, в конце каждого из которых на героя падает рояль. И если там, в том мире, ты сумел попасть в струю, то здесь эльфы ещё не научились проплачивать и продвигать человеконенавистническую пропаганду в литературных произведениях. А без неё ты никому оказался не нужен. И начал убивать.

– Не просто убивать! – тролль, кряхтя, поднялся на ноги. – А оставляя загадки! Цитаты из моей гениальной книги. Чтобы хоть кто-то её прочитал здесь!

– По цитатам я тебя и вычислил, маньячелло, – хмыкнул я. – «Не ешьтё жёлтый снег, ха-ха» – цитата крайне показательная. Она говорит о том, что автор несколько туповат, повторяя бородатые шутки. Более того, он ещё и своих читателей дураками считает, которым эти шутки надо разжёвывать. После этого поймать тебя, мистер Слеперович-Немченко, оказалось проще простого. Кстати, а как ты сюда переселился-то, а?

– Там меня убили! – взвыл тролль. – Соратнички по оппозиции. Сперва стелились предо мной, а как нам срезали финансирование, сразу взвыли «на чужой γραητοκ не разевай роток»… Ой! Что это значит?

– А что ты хотел? – усмехнулся я. – Тут ещё не выдумали такую штуку, как γραητ на борьбу с режимом. Отсталый мир.

– Из-за паршивого γραητα забили меня насмерть резиновым… – бормотал тролль. – Они даже не поняли, на кого подняли руку! Точнее, не руку. Но всё равно подняли! А я в последний раз им улыбнулся… Послал их… Дал им ещё один шанс… А я… А мы… А они… Потому что чудовища…

– Судя по всему, это тоже цитата, – поморщился я. – Крайне, как бы это помягче сказать, туманная. У тебя тексты скучные, друг. Тут нет фондов развития δεμοκρατιι, да и самой δεμοκρατιι тоже пока не придумали. Тут тебе денег никто не даст. Впрочем, твоя карьера уже подошла к концу во всех смыслах.

– Что?! – взревел тролль. – Мой текст гениален!

– А по-моему, это просто говно, – злобно улыбнулся я.

Тролль наконец-то решился. Словно ракета, он ринулся ко мне, расшвыривая столы в стороны, и казалось, что нет силы, чтобы остановить его. Но я и не собирался его останавливать. Разорвав дистанцию, я подбежал к стоящему наособицу столу, сдёрнул с него скатерть, подхватил установленное на нём устройство, тщательно прицелился и нажал спусковую скобу.

Послышался щелчок, а вслед за ним раздался утробный вой. Тролль скорчился на полу, прижав руку к дыре в брюхе, и пытаясь как-то остановить кровотечение.

– Я же предупреждал, – сухо произнёс я, перезаряжая своё последнее изобретение – станковой арбалет. – Я же говорил, что будет хуже. Так оно и вышло. Как там пелось в известной песенке нашего мира? «Ехали по Брайтону два αντομοβιλια. В первом Слеперович был, а во втором был киллер…»1

Тролль мучительно застонал. Попытался приподняться – и рухнул наземь. Его пальцы в отчаянии скреблись по дубовому полу, и непонятно, что его ранило сильнее – тяжёлый арбалетный болт или критика его творчества?

– «Киллер вынул дуру и нажал курок, киллер Слеперовичу преподал урок», – продолжил издеваться я. – Да не дёргайся ты, дурашка. Если встанешь – я в тебя ещё один болт всажу, делов-то. Эта штука насквозь пробивает гнома в полном боевом доспехе, проверено. И не ползи ты, от смерти всё равно не уползёшь. Как ты с таким умишком вообще буковки в слова складывать умудряешься? Лежи смирно, жди стражу, авось и жив останешься. А вот и она. Ты слышишь, как грохочут сапоги?

И действительно, от входа в трактир донёсся звук чеканных шагов.

Часть 1. Следствие ведут лопухи

Глава 1

Дверь трактира распахнулась, явно от хорошего удара сапогом – и внутрь вошли четверо гвардейцев. Я приветливо помахал им рукой, но они, преисполненные важности, меня совершенно проигнорировали. Выстроившись у входа, они вышколено замерли, словно оловянные солдатики с моей детской полки – и в воцарившейся тишине стали слышны увесистые шаги новоприбывших.

Первым в трактир вошёл король Ричард Кофейное Сердце собственной персоной – великий полководец, любимый народом монарх, счастливый муж и отец, и, как выяснилось полтора года назад – мой родной дядюшка. Впрочем, сейчас Ричард счастливым вовсе не выглядел – его насупленные брови напоминали острия стрел, его глаза метали молнии, и даже короткая бородка хищно указывала в мою сторону. Очевидно, следовало ожидать проблем. Я внутренне поёжился, и не зря. Слегка пригнувшись, в трактир вошла Кси. И на фоне её недовольного вида даже король показался беззаботным и счастливым человеком.

– Рад вас приветствовать, ваше королевское величество! – я, не выпуская из рук тяжёлый арбалет, умудрился совершить куртуазнейший поклон по всем правилам придворного этикета. – Позвольте замереть в глубоком пардоне!

– Я же просил, хватит этих церемоний, – недовольно процедило королевское величество. – Для тебя я дядя. Или просто Ричард. Мы не на придворном балу!

– Не вопрос! – улыбнулся я, выпрямляясь. – Приветики, дядюшка. Давай присядем, выпьем, покалякаем о делах наших скорбных. Что тебя привело в прекрасный трактир этой скромной таверны?

– Желание накрутить тебе хвост! – громыхнул король. – Борис, ты что творишь?! Как ты осмелился?… Да не просто осмелился, а решился на такое? Да не просто решился, а как посмел?!

– А что я натворил? – я принял недоумевающий вид, который в целом соответствовал внутреннему состоянию.

– А то ты не знаешь?! – король окончательно рассвирепел. – Не знаешь, что творил?

– Не знаю, что именно, – ухмыльнулся я. – Я творю много всякого. Но что именно вас так взбе… взбудоражило? Что я маньячеллу поймал? Ты же сам приказал изловить гада.

– Ты подверг мою жену опасности! – теперь не только бородка, то и палец короля обвиняюще указывал на меня. – Королеву! Мать моего сына и наследника! Мою любимую женщину, наконец!

– Неправда! – возмутился я. – Никакой опасности для Ю-ю не было, даже теоретической. Я контролировал ситуацию.

– И потому ты сделал из моей жены приманку для маньяка? – от королевского рёва пошатнулись даже вышколенные гвардейцы, а стёкла трактира жалобно зазвенели. – Заставил её рисковать собой!

Я раскрыл было рот, чтобы продолжить оправдания, но король взглянул поверх моего плеча и застыл. Я обернулся. На верхней ступени лестницы, ведущей на второй этаж трактира, стояла Ю-ю. За прошедшие полтора года, несмотря на рождение сына, её фигурка похорошела, а сама она словно стала моложе, и несомненно счастливее. И навыков она не растеряла, в чём тут же убедились все присутствующие. Ловко семеня ножками, она сбежала вниз по тонким деревянным перилам, запрыгала по перевёрнутым столам и разбросанным табуретам, а в конце, совершив умопомрачительное сальто, оказалась прямо возле мужа. И Ричард Кофейное Сердце не утерпел – сжал её в объятиях, прижимая к себе с невероятной нежностью, заботой и любовью. И я отвернулся. Почему-то смотреть на влюблённых в такой момент мне показалось кощунством. Мы встретились взглядами с Кси. Она хотела что-то сказать, но одёрнула себя, покраснела и сердито отвернулась. Ну почему у нас-то всё не так? И что именно не так-то? Мироздание, дай ответ! Не даёт ответа…

– Милый, со мной всё в порядке, – прошептала Ю-ю вкрадчивым голосом, соблазнительно изгибаясь. – Ты настолько не доверяешь своей жене, что считаешь её способной попасться в лапы неуклюжего и тупого тролля?

– Я не тупой! – тролль обиделся и попытался подняться, но тут же получил от меня ещё один болт в предплечье и снова рухнул на пол.

– А если бы он загнал тебя в угол? Как… Например, как… – спросил Ричард, но прежнего гнева в его голосе уже не было. Видно было, что чары истинной любви до сих пор над ним довлеют, и он буквально не мог отвести от жены взгляд.

– Например, как один мой коронованный родственник, – не удержался от шпильки я. – Судя по сообщениям гномьих средств массовой информации, он постоянно загоняет себя в угол и стреляет себе в ногу, получая удар за ударом и качаясь на краю пропасти…

– Вот почему ты такой накачанный, дорогой, – Ю-ю восторженно потрогала королевский бицепс и прижалась к мужу ещё теснее.

– Они реально такое пишут? – возмутился король. – Да как они осмелились?!

– Они ещё и не такое пишут. Вот, послушай, – хмыкнул я. – «Тайные агенты так называемого короля Ричарда, наглея от безнаказанности, тайно проникли в эльфийский корраль и заклеили его двери смертельно-липким соком алоэ, из-за чего многие эльфы лишились рассудка, даже кто безумен был. А эльфийка, нашедшая на помойке баночку с остатками сока алоэ, приняла её за флакон духов и умерла в жутких муках…»

– Я всё понимаю, – фыркнула Ю-ю. – Но искать духи на помойке – это перебор. Кто в это поверит?

– Гномы поверят. И эльфы, – Ричард Кофейное Сердце явно не строил иллюзий по поводу соседей. – Человекам свойственно верить в то, во что они хотят верить.

– Вот же бородатые недоразумения! – возмутилась Ю-ю.

– Война близко, дядюшка, – вздохнул я. – Большая война, страшная. Такое просто так не пишут. Готовят общественное мнение к массовым убийствам людей. В моём мире подобное было не раз, и всегда заканчивалось одинаково…

– Вот именно! – громыхнул Ричард, настроение которого снова принялось стремительно портиться. – А ты мне подбрасываешь проблем, племянничек. В такой неподходящий момент!

– А когда момент был подходящим? – я тоже разозлился. – Не было ни малейшего риска, я бы этого тролля на клочки порвал, будь хоть тень опасности для королевы! Не веришь, дядюшка?

Дядюшка и правда не верил. Если оценивать его веру по десятибалльной шкале, где за десятку можно принять доверие Лёни Голубкова к акциям МММ, а за ноль – отношение образованного человека к высказываниям Юрия Лозы о форме Земли, то вера короля колебалась примерно от двух до полутора, причём со знаком минус.

– Ну что ж, я докажу тебе, – обиделся я и пнул тролля. – Вставай, маньячелло. Дело есть. Эй, ты что, глухой?

– Оставьте меня, – глухо проныл тролль. – Я старый, больной человек, измученный нарзаном. Меня девушки не любят… Не встану!

– Твои книги – говно, – вкрадчиво заявил я. – Причём самое примечательное в них то, что они таковы от первой до последней буквы…

– А-А-А!!!

Как я и рассчитывал, этого тролль стерпеть не смог. Он, словно позабыв о ранах, вскочил на ноги, воздел огромные кулачищи и собрался было обрушить их на меня. И за мгновение до того, как я собрался действовать, сильный толчок отшвырнул меня в сторону.

Перед троллем возникла Кси, которая наконец-то нашла, куда можно выплеснуть свою ярость. Я думал, что она скажет что-нибудь крутое и пафосное, типа «связался с лучшей – умри как все», но ошибся. Кси не пожелала тратить время на разговоры и без малейших колебаний врезала троллю по физиономии.

Удар вышел на славу – резкий, сильный и фиксированный. Будь дело на боксёрском ринге, ей бы засчитали верное очко. Но не нокаут, потому что масса тролля оказалась несколько больше, чем мы вместе с Кси весили в совокупности. Потому от удара, способного проломить стену, тролль лишь слегка покачнулся. И тут же ударил в ответ.

Кси почти увернулась, но именно что почти – и тот же самый закон сохранения импульса, не знающий жалости и снисхождения, опрокинул её наземь. Ю-ю испуганно вскрикнула. Кулак тролля устремился к орчанке, но на половине пути ему пришлось остановиться. Потому что предплечье тролля пронзило лезвие тяжёлого двуручного меча. Аккурат в пробитое арбалетным болтом отверстие.

– Лапы убрал от моей жены, – хмуро заявил я, проворачивая меч в ране.

Тролль отреагировал так, будто его книгу выложили на пиратский сайт, да к тому же принялись бурно обсуждать. То есть скривил обиженную на весь мир физиономию и заорал от нестерпимой боли. После чего наконец-то додумался отшатнуться, чего я и добивался. Я лёгким прыжком перепрыгнул через Кси и прикрыл её от злодея, оказавшись с ним лицом к лицу.

– Железка тебе не поможет, человечек! – заорал тролль. – Убери меч! Делай, что тебе приказывают гении!

– Так, значит ты – местный гений, а эти кулаки – твои соавторы, – я не смог удержаться, чтобы не потроллить тролля. – Бывает два типа соавторов: великие и талантливые писатели и маленькие никчёмные графоманы.

– Это твои последние слова, ты лучше молись! – выкрикнул тролль.

– Понятно… – невозмутимо продолжил я, хотя мне очень хотелось заржать на весь трактир. – Каждый гений всегда стоит и зорко озирается. Только мозгов у него нет. И как только гений почует читателя, он сразу оживляется. И вот ты решил, что здесь пахнет старым добрым читателем, и приволок с собой своих никчёмных соавторов, чтобы попиариться. Но ты немного перепутал. Никаким чтением здесь даже не пахнет. И сейчас ты пожалеешь о том, что не родился сценаристом! Как и положено безмозглому гению, ты не разбираешься в ситуации. А теперь ты начинаешь сморщиваться и твои маленькие соавторы сморщиваются вместе с тобой. Это потому, что у тебя на лбу написано «ιηοαγεητ», а у меня – «племянник короля». Ловить здесь тебе нечего. Хотя постой-ка. Хочешь, я тебя сейчас шокирую?

Я сдвинул неприметный, но тугой рычажок на рукояти меча, после чего ткнул клинком в пузо тролля, а точнее в отверстие от первого болта. Тролль задёргался, после чего рухнул наземь, очевидно лишившись сознания.

– Кстати, дядюшка, – я вернул рычажок в исходное положение. – Разрешите доложить: ваш приказ выполнен, испытания шокера прошли успешно!

– Не помню, чтобы я такое приказывал, – проворчал король, подозрительно глядя на меня.

– Ну как же! – я даже всплеснул руками в притворном возмущении. – Вы же говорили, что между нами с Кси нет искры, и надо это исправить. Слово короля!

– Борис, твоё поведение переходит все границы, – покачал головой Ричард.

– Ты бы лучше жене помог подняться, – Ю-ю метнула в мою сторону осуждающий взор. – Хватит языком чесать.

– Вставай, дорогая! – я протянул Кси руку, но орчанка поднялась на ноги самостоятельно, полностью её проигнорировав. Да что происходит-то? И короля этот жест ничуть не успокоил.

– Я не понимаю, чем вы недовольны, дядюшка, – заявил я. – Маньячелло пойман, никто не пострадал, жители столицы в безопасности, авторитет королевской власти, и без того как никогда высокий, взлетает чуть ли не до небес… Так к чему эти поджатые губы, злые взгляды и недовольные лица? Ю-ю, может, хоть ты мне объяснишь?

– Я объясню, – король снизошёл до разъяснений. – Жители столицы в опасности, и в опасности они из-за тебя. Маньяка поймал? Гордишься собой? А я тебе поручил расследовать заговор среди знати! – Ричард Кофейное Сердце в сердцах стукнул по столу с такой силой, что тот затрещал и опасно накренился. – Сколько твой маньчелло убил – троих? Ну, убьёт он тридцать человек, или даже триста – это же капля в море. А вот если заговор увенчается успехом, и заговорщики продадут нас гномам – половина населения погибнет, как будьте-нате! Но тебе наплевать на них! За маньяком бегать интереснее, чем распутывать скучный заговор, не так ли?

– А, – я облегчённо усмехнулся и пренебрежительно махнул рукой. – Так я расследовал. И даже послал вам отчёт!

– Вот эту… писульку?! – взревел король, потрясая извлечённым из-за пазухи футляром, украшенным множеством восковых печатей. – Секретность высшего уровня, развёл тайны. А внутри полная чушь. Полнейшая! Вот послушайте все!

Король сорвал все печати, извлёк из футляра свёрнутый в трубочку пергамент, развернул его и принялся с выражением читать:

«..пелёнки шепелявого заполоскали. Престарелая кошёлка NN встречала гостей, раззявив хлебало, так что гозман пролетит, не складывая крыльев. Понятно теперь, что нашёл в ней карлик М. Герцогиня Б. с соседней улицы чуть не чебурахнулась прямо на красном ковре, зацепившись растоптанными шлёпками от Армани за единственную уцелевшую на лысине ветерана банкетов ворсинку (ковра, а не Армани, у старого педика и одной-то ворсинки нет). Возможно, Лютеции нужен Нос. Изящно поддёргивая рейтузы, из кареты выпал гвардеец К, известный балагур и весельчак, публика до сих пор обсуждает, как он в прошлый раз плясал на столе, одетый только в майку-алкоголичку и с сеткой пустых бутылок в руках. Ущерб оценивается минимум в 500 000 золотых, были разбиты три головы (ущерб 30 золотых) и рассыпались два бриллиантовых колье от Chopard (ущерб 499970 золотых). Официант, помогавший собирать драгоценности, впоследствии был задержан стражей при попытке купить позолоченную карету марки Bentley. Петух не поёт дуэтом…»

– Это что за шарады? – продолжил возмущаться Ричард, потрясая пергаментом. – Что за кошёлка? Что за Нос? Кто такой петух? Да под эти определения половина нашей знати подходит! А под последнее – вообще три четверти. К чему эти загадки во тьме?

– Дайте-ка сюда, дядюшка, – я аккуратно, за краешек, ухватил пергамент, вырвав его из королевских рук, расстелил его на столе и принялся над ним колдовать, то есть посыпать его порошком из специальной баночки, аккуратно разглаживая специальной кисточкой.

– Никогда не видел такой магии, – заметил Ричард, на всякий случай отступая подальше. – Это что-то из арсенала Лесных Ведьм?

– Хуже. Это δακτιλοσκοπιγα, – ответил я. – И ею обычно занимаются такие прошаренные колдуньи, на фоне которых все ваши ведьмы просто нежные одуванчики. Вот, что и требовалось доказать!

Я торжественно предъявил королю пергамент, испещрённый ясно видными отпечатками.

– Даже без тщательного изучения можно сказать, что отпечатки пальцев принадлежат как минимум трем разным людям, – торжественно заявил я.

– И что? – не поняла Ю-ю.

Король воздержался от вопроса, хотя он, судя по всему, тоже не понял.

– И то, что этот пергамент брали три человека. То есть, кроме вас и меня, был некто третий. А поскольку пергамент совершенно секретный…

– То этот кто-то и был заговорщиком! – рявкнул Ричард своим знаменитым боевым рыком. – Да как он посмел?!

– Проверял, что нам известно, – слегка пожал плечами я. – Но его ждал сюрприз. В отчёте не было ничего, кроме заурядных дворцовых сплетен, поданных в несколько ироничном ключе. Но посмотрите, как пергамент смят. О, чуть ли не порван! Видно, что заговорщика мои шуточки здорово-таки зацепили.

– Но кто же он? – воскликнул король. – Имя, племянник, имя!

Я коротко взглянул на гвардейцев у двери. Король правильно понял мой жест, отдал короткий приказ – и вскоре никого постороннего в трактире не осталось.

– Важную информацию я буду сообщать вам лично, – заявил я. – А что касается заговорщика, то он мне давно известен. Это Палмер.

– Граф Палмер? – выпучила глаза Ю-ю. – Военный министр королевства? Вот так переворот с подвыподвертом!

– Какие ваши доказательства? – вспылил Ричард.

– Я давно его подозревал, – признался я. – А уж последний его поступок… Он вывел гарнизон из Пеленорской крепости! Как раз накануне атаки гномов. Атаки, способной перерасти в полномасштабное вторжение! Совпадение?

– Не думаю, – ответил король. – Но погоди-ка… Я, помнится, лично визировал этот приказ. Там шла речь не о выводе, а о ротации. Замене уставших бойцов и пополнение гарнизона свежей кровью.

– Но по факту две сотни опытных вояк покинули крепость. А на их место отправили три десятка курсантов, едва изучивших, с какой стороны за меч надо держаться.

– Будь это правдой, крепость бы пала моментально, – усомнился Ричард. – Но ведь атака гномов была отбита с большими для них потерями. Это тридцать необученных курсантов сотворили?

– Да! Потому что у них было это, – я потряс станковым арбалетом. – Решил подстраховаться, вот и передал им десяток образцов. Оказалось, что эта махина легко пробивает любые гномьи доспехи. Так что гномы умылись кровью и отступили. Впрочем, если вам этого доказательства недостаточно, можно Палмера арестовать, взять отпечатки пальцев и сравнить с отпечатками на секретном пергаменте. Или допросить – он мне не показался шибко умным, потому быстро расколется…

– Вот мерзавец! – король Ричард пришёл в ярость. Или сделал вид, что пришёл в ярость, что для жертв его последующего приказа оказалось ещё хуже. – Гвардейцы! Подите-ка сюда. Приказываю арестовать графа Палмера со всей его свитой. Будет сопротивляться – применить силу! Впрочем, если не будет сопротивляться, всё равно применить силу. Сдаваться без боя это постыдно.

– Такой министр нам не нужен! – поддакнул дядюшке я.

– Зря я послушал дворянское собрание, – король ухватился за голову. – Эти напыщенные снобы мне сосватали Палмера, и вот, досватались! Эх, как же мне не хватает министра Кайе!

– Кого-кого? – изумился я.

– А, ты же у нас недавно, племянничек, – хмыкнул Ричард. – Предыдущий военный министр Кайе, или Забияка Кайе, как его называли. Он был храбр, словно овцебык, отважен и безрассуден, как барсук на помойке, рвался в битву, словно гвардеец в спальню Боженки с соседней улицы!

– А ещё порхал как бабочка и жалил как пчела, – предположил я. – Но почему вы говорите о нём в прошедшем времени?

– Потому что какие-то негодяи проломили ему голову. Ты разве не слышал? Ах, да, ты тогда готовился к своей свадьбе.

– Ну и что? – не понял я.

– Ты постоянно бродил с блаженно-счастливой улыбкой на физиономии, – ответила Ю-ю. – И ничего не видел и не слышал вокруг, кроме своей избранницы. Ты был счастлив. Доверчив, наивен и готов обнять своей восторженной любовью весь мир.

Кси тихонько всхлипнула. Внутри меня, как натянутая струна, звенело ожидание, что она вот-вот что-то скажет, но, увы, оно не оправдалось.

– Нетрудно догадаться, – выждав для приличия паузу, мрачно заметил я, – что нападение на предыдущего министра и назначение новым министром заговорщика – звенья одной цепи. Точнее даже, заговора…

– И куда всё делось? – словно не услышав моих слов, продолжила Ю-ю, глядя на меня с бесконечной жалостью. – Как же сильно ты изменился, слов нет…

– Буцыгарня меняет людей, – пафосно пошутил я. – Например, если вы не знали, я раньше был гномом!

– Можешь шутить, но проблема от этого не исчезнет, – настаивала Ю-ю. – Надо что-то делать!

– Вот именно! – громыхнул король. – Борис! Слушай приказ! Ты должен расследовать покушение на Забияку Кайе! Найдёшь виновных, и тем самым выйдешь на след заговорщиков. Вопросы? Жалобы, просьбы – будут?

– У големов нет проблемов, – выдохнул я. – Будет исполнено, ваше королевское величество.

Король Ричард Кофейное Сердце удалился вместе с супругой. Точнее даже, Ю-ю спешно уволокла мужа из трактира, что-то шепча ему на ухо и косясь на меня странным взором. Гвардейцы, кряхтя, поволокли тролля, так и не пришедшего в себя. Хлопнула дверь, и я остался в одиночестве.

Несмотря на то, что в нескольких шагах от меня стояла Кси. Но ощущение одиночества от её присутствия не просто не проходило, а лишь усиливалось, становясь практически нестерпимым.

Молчание затягивалось, делая ситуацию совершенно неприятной и неловкой.

– Как у тебя дела, дорогая? – наконец решил спросить я.

– Хорошо, спасибо, – ответила она, глядя в сторону.

– Как настроение? – я попытался приблизиться, шагнув к ней, но Кси почти мгновенно скопировала моё движение, тут же отодвинувшись.

– Хорошее, спасибо, – ответила она.

– Тебя тролль не задел? Ты не пострадала? – продолжил допытываться я.

– Пострадали только мои чувства, – Кси наконец-то бросила на меня взгляд, в котором приязни содержалось не больше, чем снега на летнем пляже. – Потому что пока кое-кто занимался интересными расследованиями, я вынуждена дома сидеть, изнывая от скуки! Я для тебя не человек! Я кухонная рабыня!

– Да перестань, – я опять попытался к ней прикоснуться, и снова безуспешно. – Я же поручал тебе слежку, разве ты не помнишь?

– Ага, за предположительно-неверной женой, – скривилась Кси. – Которая оказалась приторно-верной до оскомины, вообще не выходила из номера и ни с кем не общалась, кроме своего брата…

– То есть она прямо в номере общалась с братом, – потёр руки я. – Так-так, ситуация начинает проясняться! А то ведь знаешь, как бывает – сегодня он брат, завтра сват, а послезавтра простой камрад!

– Да как ты смеешь?! – вспыхнула Кси. – Ты во всём видишь плохое! Сомневаешься в её верности, потому что ненавидишь женщин!

– Неправда! – возмутился я. – Я уважаю женщин, а одну из них вообще-то люблю…

– Ага, любишь!… – скривилась Кси. – Ты мне не даёшь лично ловить преступников! Этим ты унижаешь мою женскую сущность! Это же этот, как там его ….сексизм!

– Где ж ты слов-то таких нахваталась, – я покачал головой. – Кто-то тебя учит плохому, это плохо. С Боженкой, что ли пообщалась?

– А если и с Боженкой! – вновь вспылила Кси. – Несчастная она баба, её подлец-муж бросил! А ведь она всего лишь хотела любви!

– Наш подлец-слепец неожиданно прозрел, ну надо же, – фыркнул я. – Вернулся с работы не вовремя и застукал её в компании пяти эльфов. Какое трагическое несчастье. Подлый муж разрушил любовь, можно даже сказать, забодал её…

Кси ничего не ответила, лишь зло на меня посмотрела.

– А что касается преступников, – продолжил я, – то работа детектива зачастую довольно скучна. Впрочем, задания вроде выслеживания неверных супругов, я больше брать не буду. Есть у меня подозрения, что ты их покрываешь… Ладно, ладно! Не сопи так, я пошутил. А силовые задержания, вроде нынешнего, случаются нечасто. Да и посмотри, чем закончилось. Ты ведь едва не погибла. А ведь ты мне очень дорога, я не хочу тобой рисковать…

– Мне просто не повезло! – возмутилась Кси. – Я поскользнулась. А не то бы я этого тролля разделала в пух и прах, похлеще, чем боженкин муж тех эльфов!

– Я к тому, что каждый должен заниматься тем, что ему лучше всего подходит, – развил я мысль.

– Тогда я должна хватать злодеев! – потребовала Кси. – Я ведь сильнее тебя!

– С чего это ты взяла? – удивился я. – Я сильнее. И сражаюсь лучше.

– Это за счёт волшебного меча! – выкрикнула Кси. – Будь у меня такой меч, все тролли летали бы по залу, как эльфы по боженкиному дому!

– Тогда держи, – я швырнул свой двуручник ей. – Проведём учебный поединок.

Кси предвкушающее улыбнулась. Схватила меч и ринулась на меня. Я же, не торопясь, сделал несколько шагов в сторону, подобрал тяжёлую кочергу из толстого металла, и встретил её удары во всеоружии.

Кси, на мой взгляд, немного подрастеряла навыки за последний год. Её движения стали менее резкими, но более осторожными, словно она представляла собой сосуд, наполненный до краёв водой, и который ни за что нельзя было расплескать. Поэтому победить её в моей нынешней ипостаси не составило никакого труда. Отразив несколько ударов, я увернулся от рассекшего воздух клинка, и кочерга замерла возле лба моей супруги.

– Пиф-паф, ты убита, – сообщил я.

Кси оскалилась и ринулась в рьяную атаку, которая также ни к чему не привела. Кочерга помогла двуручнику врубиться в пол и замерла напротив живота Кси, который, как я помнил, состоял из восхитительно прекрасных кубиков пресса. Впрочем, воспоминания были довольно тусклыми, ведь видел я его уже очень им очень давно…

– И опять ты убита, – сказал я. – Может, хватит?

Кси почему-то пришла в ярость. Выдрав клинок из деревянного пола, да так, что щепки брызнули во все стороны, она бросилась в свирепую атаку, совершенно позабыв о защите. За что и поплатилась – кочерга благодаря своему изогнутому кончику подцепила клинок орчанки, поворот с напряжением всех сил… И это того стоило – меч вырвался из хватки моей соперницы, взлетел вверх, и я поймал его за рукоять.

– Бой окончен, – констатировал я. – Теперь ты видишь, что я оказался прав.

Глаза Кси наполнились слезами, я шагнул к ней, но она снова отшатнулась.

– Слушай, хватит дуться, – миролюбиво предложил я. – Идём уже домой!

– Знаешь что, Борис, – как-то робко проговорила Кси. – Нам надо серьёзно поговорить. Дело в том, что… понимаешь, тут такое дело… суть дела в следующем… на самом деле я…

Бум!

Дверь трактира распахнулась, и в дверном проёме нарисовался запыхавшийся гвардеец – один из тех, которые, как я прекрасно помнил, уволокли тролля.

– Эй, в чём дело? – нахмурился я. – Что произошло? Докладывай!

Гвардеец судорожно пытался отдышаться и не издавал ни звука, лишь молча разевая рот, как рыба.

– Да, гвардеец, от живого тебя толку мало, – заявил я. – Я буду говорить, ты будешь кивать. Или мотать головой. Понял?

Кивок.

– Тролль?

Кивок.

– Пришёл в себя?

Кивок.

– Сбежал?

Мотание головой.

– Умирает?

Мотание головой.

– Читает вслух свои тексты?

Мотание головой.

– Фух, – облегчённо выдохнул я. – Самого страшного всё-таки не произошло, можно не спешить и расслабиться.

– Тролль хочет сделать чистосердечное признание, – наконец-то выговорил гвардеец. – Но для этого он требует вас. Немедленно.

– Требует? – я поднял бровь. – Ответьте ему, что он не в том положении, чтобы чего-то требовать. И без его признаний улик достаточно. А у меня запланирован семейный ужин, и я не буду его откладывать ради тухлых признаний какого-то маньячеллы.

– Он сказал, что готов назвать имя заказчика, – отчеканил гвардеец.

– Вот так карамболь! – воскликнул я. – Теперь я всё понял. Идём, пока он не передумал.

– А ну постой-ка! – Кси нетерпеливо ухватила меня за плечо. – Всё-всё понял? Тогда расскажи, почему женщины в браках столь несчастны? Уж не потому ли, что мужья предпочитают им работу? И пока они разбираются со злодеями, все трактиры закрываются, и семейный ужин чем-то накрывается?

– Нет, не поэтому, – я скосил глаза на Кси. – А потому что социальная программа «замуж любой ценой» закончилась, а новой не подвезли. Увидимся дома, дорогая!

У Кси опустились руки, и я зашагал к выходу, чувствуя на себе её обиженно-тяжёлый взгляд, пробивающий насквозь душу. Вернее, чем выстрел из тяжёлого станкового арбалета.

Глава 2

Буцыгарня за последние полтора года ничуть не изменилась. Сильнее всего меня напрягали низкие и неровные потолки, которые не доставляли неудобств местным, зато я время от времени задевал их головой и болезненно морщился. А если идти, согнувшись, то начинала ныть шея, из-за чего я морщился ещё сильнее. Прогулка по тюремным коридорам напоминала мне мои нынешние отношения с супругой – масса неудобств и ограничений, которые отравляют жизнь. Как всегда, после нагрянувшего воспоминания о не очень счастливой личной жизни я расстроился ещё сильнее, и в камеру тролля вошёл в самом скверном расположении духа изо всех возможных.

– Вечер в Хатту, как говорила принцесса Лея, – а когда я был зол, я принимался безудержно язвить. – Привет по кругу всем дорнейцам! Эй, тролль, а почему ты такой грустный? Тюремный завтрак был невкусный?

Тролль, обмотанный цепями до такой степени, что напоминал домашнюю колбасу, печально глянул на меня, и столь глубоко и тяжко вздохнул, что способен был разжалобить камень. Вот только моё сердце оказалось совсем не каменным, и потому ни на миг не сбилось с ритма.

– Это ты грустный, потому что у тебя сокамерников нету, – продолжил издеваться я, выплёскивая на несчастного тролля накопившийся в душе негатив. – А когда появятся, то ты быстро весёлым станешь. Молчишь? Выдернул меня, лишив семейного ужина, чтобы помолчать? Конец тебе, тролль. Зря ты меня злишь. Веселиться ты будешь плохо, но недолго. Это я тебе гарантирую.

– А что со мной будет? – наконец разомкнул уста тролль.

– Да ничего особенного, – беспечно махнул рукой я. – Посадят на философский σαμοκατ и отправят через Верхний Лаз к гномам… О, ты, я вижу, обрадовался? Даже заулыбался? Не веселись раньше времени, я пошутил. Ситуация в королевстве непростая, война на пороге. Люди напряжены и недовольны, авторитет королевской власти падает – куда это годится? Потому для народа будет организовано шоу с твоим участием.

– Шоу? – посмурневший тролль облизал пересохшие губы. – Какое именно шоу? «Рассмеши комика», или «Битва экстрасенсов»? Если что, то я могу отрывки из своих текстов зачитывать…

– Ну, ты загнул, – присвистнул я. – Нам же надо приободрить народ, а не довести людей до массового суицида. Потому шоу будет называться «публичная казнь». Это и людей взбодрит, и авторитет королевской власти повысит. Сплошная выгода!

– И как скоро? – тролль задрожал столь сильно, что цепи издали приятный мелодичный звон.

– На днях, а может быть и раньше, – с усмешкой ответил я. – Так что будь всегда готов, как юный πιοηερ.

– Но я не хочу! – тролль задёргался в своих путах, как муха в паутине. – Разрешите мне пойти к королю! Пасть ниц! Поползти! Облобызать ему ручку! Ножку! Следы его! И молить о пощаде!

– Фу, – поморщился я. – Забудь про свои замашки, ты ведь не в американское посольство пришакалил γραητ выпрашивать. Тут такое не работает. Спасти тебя может лишь чудо. Или…

– Или! – близость смерти явно сказалась на умственных способностях тролля самым благотворным образом. – А если я сдам заказчика?

– Вот, это деловой разговор, – посерьёзнел я. – Я так и думал, что ты не маньяк. То есть ты конечно ненормальный, но при этом ты трус, и не стал бы убивать людей без причины. Это был заказ?

– Надо же как-то зарабатывать на жизнь, – разнылся тролль. – А я, как оказалось, ничего не умею. И вот ко мне пришли и сделали предложение, от которого нельзя отказаться. Но я отказался! Ведь Слеперович-Немченко не продаётся. Особенно настолько дёшево. Но они не унимались. Мы долго спорили…

– Торговались, – вставил я.

– Торговались, – согласился тролль. – И в итоге сторговались. Мне пришлось довериться слову главного заговорщика. Личному слову.

– И кто же это? – небрежно спросил я.

– Я могу сказать, – признался тролль. – Но хочу гарантий, что сказанное спасёт мне жизнь!

– Жизнь тебе ничто не спасёт, – уведомил я его. – Но если ты назовёшь заказчика, то казнь будет отложена. До суда над предателем, на котором ты будешь свидетелем. Так что поживёшь подольше, вот и вся гарантия. Но мы и без тебя можем обойтись, доказательств достаточно. Так что если попытаешься сочинять – пожалеешь. Итак?

– Скажу, – решился тролль. – Это граф Палмер. Военный министр.

– Соответствует, – усмехнулся я. – Ты вытащил счастливый билет, тролль. Поживёшь ещё. И последний вопрос – почему ты в тролля превратился? В нашем прежнем мире ты вроде был похож на человека.

– Потому что таково было моё Заветное Желание, – опустив голову, признался тролль. – Всегда мечтал троллить всех и каждого.

– Повезло тебе, что в этом мире нет τρολλεγβυσον, – усмехнулся я, направляясь к выходу. – Иначе бы твоя судьба сложилась ещё незавиднее. Счастливо оставаться!

Коридор буцыгарни за время моего общения с троллем ничуть не улучшился. Наоборот, он словно стал ещё ниже, темнее и мрачнее, что усугублялось отчаянными воплями, доносящимися из-за угла.

– Нет! Только не это! Нет! – вопил голос, преисполненный неизбытой муки. – Я верный слуга его величества! Прекратите! Нет, о нет!

Заинтересовавшись, я пошёл на крик, как грызун за дудочкой крысолова. И вскоре чуткие уши привели меня в допросную комнату. У входа стояло двое стражников, которые сперва напряглись, но потом меня узнали и беспрепятственно пропустили внутрь. А там…

– Ой, кого я вижу! – воскликнул я с радостным изумлением. – Граф Палмер собственной персоной! Как говорится, физкульт-привет!

Граф Палмер – плюгавенький лысеющий мужичонка средних лет с изрядным брюшком, дрожащими губами и иссиня-сизым носом – бросил на меня страдальческий взгляд и попытался рвануться ко мне. Но ремни, которыми он был привязан к стулу, удержали его на месте.

– Борис, спаси меня! – выкрикнул граф измученным голосом. – Я больше не могу этого выносить. Будь же милосерден!

– Для тебя я не Борис, а «Ваше Сиятельство»! Или, в крайнем случае, «гражданин начальник». Но я тебя понял, сейчас разберёмся, – я устремил грозный взгляд на человека, сидевшего за столом и водившего по пергаменту гусиным пером. – Эй, да что вы творите? Неужели пытаете заключённого? Да как вы посмели?

Письмоводитель поднял на меня глаза, я тут же его узнал. Это и был тот самый судья, которого я исцелил от магического проклятья на второй день моего пребывания в этом мире. Когда я владел магией и был одинок… но при этом парадоксальным образом чувствовал себя намного более счастливым, чем сейчас. Куда же всё делось?

– Ваше Сиятельное племянничество! – судья вскочил и попытался всучить мне свой стул. – Простите, мы не ожидали вашего появления так скоро, вот дополнительной мебелью и не озаботились. Присаживайтесь!

– Спасибо, я не могу сесть, – отказался я. – Да и не хочу больше. Лучше расскажите, что вы делаете с этой крупной рыбой, попавшей в сети правосудия?

– Молчит, как рыба, – досадливо промолвил судья. – Но мы его не пытаем!

– Плохо! – громыхнул я. – Плохо, что не пытаете! Но ничего, у меня есть знания иного мира, живо предателю язык развяжем. У вас есть бутылка?

– Это хуже любой пытки! – взвыл Палмер. – Вы посмотрите, что он пишет!

Я подошёл к столу, взглянул на пергамент и принялся читать: «Лицо арестованного имеет длинный нос тёмно-серого цвета с голубоватым отливом, заканчивающийся слегка поднятым кончиком и ноздрями овальной формы. В районе спинки носа имеется шрам, обладатель которого вовсе не стесняется его, а называет его медалью. Ниже располагается широкий рот с пухлыми светло-красными губами. Голова заканчивается острым подбородком и неестественно для овальной формы лица выраженной нижней челюстью. Накопленный за несколько дней кожей лица и шеей лёгкий загар в тот день контрастирует с красным обгоревшим на солнце носом. Это накладывает на обычное суровое лицо арестованного отпечаток детской беззаботности, что выглядит безусловно мило»2

– Очень милое описание, – пожал плечами я. – Что не так-то?

– Милое?! – возмущённо заорал граф. – А вдруг сокамерники узнают, что моё лицо имеет длинный нос? Как они отреагируют?

– Сам виноват, – отрезал я. – Не надо было свой длинный нос в заговор совать. А то ведь знаешь, что произошло с носом любопытной Варвары? Кстати, а тебе в тюрьме уже дали прозвище? Дадут, не сомневайся.

– Это всё некстати! – закричал Палмер и затопал ногами. – Я знаю свои права! У меня есть право на один звонок!

– Конечно, право-то вы имеете, – согласился судья и из недр своего письменного стола извлёк небольшой колокольчик, который и вручил арестованному. – Звоните!

Тот остервенело принялся звонить, и я ожидал какой-то магии. Но от звона в окружающем мире ничего не изменилось. Как и следовало ожидать.

– Достаточно, – судья аккуратно отобрал у графа колокольчик и спрятал его в стол. – А теперь, когда вам стало полегче, вернёмся к допросу. Ну что, Палмер, допрыгался? Плохи твои дела, приятель.

– Я требую магвоката! – заявил граф Палмер.

– Дела такого рода не предусма… – начал было судья, но я его невежливо перебил.

– Я буду твоим магвокатом, Палмер! – заявил я. – Я закончил юридическое ПТУ, защищу тебя в лучшем виде!

– Какое ещё πετευ? – не понял граф.

– Фейгинско-пашаевское, – не моргнув глазом, ответил я. – Твои права в надёжных руках! Итак, ваша честь, прошу слова! Готов выступить в защиту арестанта.

Судья заинтересованно кивнул, и я принялся озвучивать речь чётким речитативом:

– Оступался каждый из нас, об это именно сейчас будет мой важный рассказ! Сиятельнейший Палмер всегда честным был министром, первым делом служил он королю, а уж потом родным и близким. Но тут ему за измену выносят приговор, прямиком из графской спальни его тащат на костёр. А ему же в ад нельзя, ведь он симпатичный, ему в первом же котле устроят вечер романтичный. Судить его не нам, ведь мы подробностей не знаем, он повторит такое вряд ли, и, возможно, невменяем. Не торопитесь делать так, чтобы лорд Палмер помер. Свободу Палмеру! Граф Палмер невиновен! Граф Палмер гномам не служил, наш граф не грязный карлофил! Граф Палмер не полезет в гроб, наш граф не грязный людофоб!

– Это всё? – осведомился судья, когда я замолчал, переводя дыхание.

– Ну что вы! – едва не закашлялся я. – Ещё второй куплет! Там ещё круче, вот послу…

– Достаточно, – мягко прервал меня судья. – Суду, в моём лице, уже всё ясно. – Итак, граф Палмер, предписываю вам находиться в буцыгарне во время следствия. Решение окончательное и обжалованию не подлежит. Просьбам, мольбам, заламываниям рук и заливанию слезами – тоже не подлежит. Граф, ну вы что? Держите себя в руках, пока вы ещё граф.

– Что значит «пока»? – истерично всхлипнул граф.

– Тебя наверняка лишат титула, дядя, – я утешающе похлопал Палмера по плечу. – Королевству нужно крепкое, храброе дворянство, а не такие вот взмокшие заговорщики.

– Это от слёз! – всхлипнул граф. – Я не виноват, клянусь вам!

– Ну, конечно же, ты не виноват, – я добавил в голос максимум сочувствия. – Виноваты те, кто тебя насильно втянул в сети заговора, а ты для них – лишь разменная монета. То есть, по сути, ты невинная жертва. Не так ли?

Я уже начал было торжествовать победу. Мы с судьёй отлично разыграли роли доброго и злого полицейских, и морально сломленный граф наверняка сейчас расколется, как битое стекло, и всех сдаст. Дядюшка будет очень доволен, да и Кси… Ох, Кси…

– Не так! – вдруг отрезал Палмер, словно становясь выше ростом. – Я был самым главным в заговоре, так и запишите!

– О, так значит, это ты пытался убить предыдущего министра? – потёр руки я. – Давай, рассказывай. Кого ты нанял? Имя, внешность, адрес! Отвечай только «да» или «нет», если хочешь жить!

– Да. То есть, нет, – тут же исправился граф. – Я никого не нанимал. Я лично стукнул его камнем по башке. Да, так всё и было!

– А где это было? В какое время? Сколько раз ты его стукнул? – посыпались из меня вопросы.

– Не знаю, не помню, не в курсе, – мотал головой Палмер. – Оставьте меня, ведь я же признался! Что вам ещё нужно?

– Не помешало бы немного правды, – вздохнул я. – Сомневаюсь я, что такой заплаканный истерик может возглавить вообще хоть что-то. Ох и темнишь ты, сиятельство. Не верю я тебе!

– Нет уж, я главный! – Палмер, с упорством закоренелого двоечника у доски, не желал ничего рассказывать.

– Ах так! Ну, тогда придётся применить жёсткие меры! – разозлился я. – Судья! Тащи суда бутылку. Да, побыстрее!

– Вот она, ваше королевское племянничество! – судья пошарил в недрах своего необъятного стола и действительно водрузил на стол здоровенную бутыль вычурной формы, внутри которой плескалось тёмное содержимое. Палмер посмотрел на бутылку и задрожал столь сильно, что от резонанса задребезжали оконные стёкла, за которыми уже сгустилась ночная мгла, и я вспомнил, что отведённое на семейный ужин время неуловимо иссякало. Но расследование требовалось довести до конца по горячим следам!

– Ну что, страшно? – я взял бутылку и медленное откупорил, понюхал содержимое и зажмурился от удовольствия. – Это настоящий ром, один из лучших, – я сделал глоток, всем своим видом демонстрируя удовольствие. – Тягучий, как мёд, со сложным ароматом, в котором смешаны нотки персиков, дыни, экзотических фруктов и пряностей, а также мёда и обожжённого дуба. М-м-м… Как вкусно! А ты, Палмер, терпи. Больше никогда такого не попробуешь. До самой смерти будешь пребывать в самой презренной трезвости, уж это я тебе обещаю.

– Нет! Только не это! – завыл Палмер. – Помилосердствуйте! Я всё скажу! Я всех сдам! Только дайте один стаканчик… один глоточек… один разочек…

– Говори! – сделал страшные глаза я, поднося бутылку поближе к лицу графа, отчего его сизый нос покраснел и задвигался, словно обретя самостоятельную жизнь. – От кого ты получал приказы? Говори же! Ну!

– СТОЯТЬ! – дверь распахнулась от резкого удара, грохнув об косяк. – А что здесь происходит? Кто вам позволил бухать на рабочем месте?

А в дверном проёме нарисовался человек в мундире стражника, причём, судя по количеству нашивок, он явно занимал в следственной управе далеко не последнее место. А судя по поспешности, с которой судья вскочил на ноги, это место явно находилось подле самой вершины.

– Здесь происходит допрос, которому вы мешаете, – холодно ответил я. – Вы кто такой вообще?

– Я – Волк, – отрекомендовался вошедший. – Начальник следственной управы Столицы. И я спрашиваю: по какому праву вы спаиваете подозреваемого?

– По праву племянника короля, который ведёт это дело, – ответил я. – Дело, которому вы мешаете. Так что, уважаемый, закройте за собой дверь с той стороны, уж будьте так любезны.

– Не буду любезен! – Набычился Волк. – У меня приказ самого короля. Категорически запрещено применять к графу Палмеру какие-либо пытки.

– Да я его и пальцем не тронул, – возмутился я. – Не прикоснулся даже!

– Начальник, дай марафету… – простонал Палмер. – Дай… дай…

– Алкогольная депривация это разновидность пытки, – окрысился Волк. – Немедленно дайте подозреваемому бутылку! Он ведь страдает! Или мне кликнуть стражу?

– Кликну, а в ответ тишина… – пробормотал я, но решил не обострять. В конце концов, я и так получил достаточно информации. – Но к вам у меня будет ряд вопросов, любезнейший Волк.

– Король приказал вам содействовать, – нелюбезно глянул на меня Волк. – Но сначала, этого – в камеру!

Два дюжих стражника подхватили графа Палмера вместе со стулом и поволокли к выходу. Но граф умудрялся удерживать связанными руками бутылку и время от времени ловко прикладываться к ней, не проливая ни капли.

– Мастерство не пропьёшь, – хмыкнул я, глядя им вслед. – Итак, мой дорогой Волк. Меня интересует дело о покушении на бывшего военного министра Кайе, именуемого также Забиякой. Что вы имеете сказать по данному вопросу.

Волк напыжился, явно придя в самое скверное расположение духа. Подойдя к дверям, он трижды крикнул, с каждым разом меняя интонацию так, что в ней звучал весь спектр эмоций – он гнева до ярости:

– Вьюн! Пёс! Воробей!

В кабинет тут же вошли двое стражников, держащихся хоть и учтиво, но с определённым непринуждённым достоинством, выдававшим панибратские отношения с начальством. Волк, нахмурив свои густые брови так, что ему бы позавидовал сам Брежнев, окинул их с ног до головы гневным взором, и с головы до ног – яростным взглядом, произнёс:

– Известно ли вам, господа, что сказал мне король, и не далее как сегодня вечером? Известно ли вам это?

– Мне неизвестно, – проворчал один из стражников, кряжистый и приземистый, с дублёным простоватым лицом, чем-то и правда напоминающим физиономию старой сторожевой собаки. Очевидно, это и был Пёс. – Мы не при делах, начальник.

– Но я надеюсь, что вы соблаговолите сообщить нам об этом, – заявил второй, высокий и стройный, чьи тонкие черты лица и изящные манеры явно выдавали аристократическое происхождение. Видимо, это и был Вьюн. – Хотя догадаться несложно. Он призвал вас побуждать нас лучше ловить злодеев, перестать брать взятки и поменьше выпивать на рабочем месте.

– И это тоже, – проворчал Волк. – Но ещё он приказал оказывать максимальное содействие вот этому вот человеку, – палец Волка совсем невежливо указал в мою сторону. – У него есть ряд вопросов по делу министра Кайе. Ответьте на них.

– Это приказ? – осведомился Вьюн, артистичным жестом поднимая тонкую аристократическую бровь.

– Нет, это я просто так ляпнул, от нечего делать, – обозлился Волк. – Разумеется, это приказ! Всё, что я говорю – это приказ! Пора бы уже это запомнить!

– Но делом министра занимался Воробей, – пробурчал Пёс. – Кстати, где он?

– Вы поручили стажёру расследовать дело государственной важности? – схватился за голову Волк. – Да не просто стажёру, а моему… Да как вы посмели?!

– Надо же где-то юноше набираться опыта, – невозмутимо ответил Вьюн. – Кроме того, у нас было важное дело. Мы вели слежку.

– Да, бармен трактира «Луна и грош» вёл себя подозрительно, – поддержал его Пёс.

– У него под носом столько бухла, а он ни разу не выпил. Подозрительный тип, – поддакнул Вьюн. – Наверняка заговорщик. Или извращенец какой-то.

– Как говорила моя бабушка, человек, который не пьёт, либо болен, либо падлюка, – вставил Пёс. – Или умудряется совмещать.

– Ага, я понял, – оскалился Волк. – Вы сидели в баре и следили за барменом.

– Ага, от полудня до полуночи, – признался Пёс. – Не щадили здоровья ради королевства. О, моя печень!

– Мы бы следили и дальше, но бар закрылся, – заявил Вьюн. – В тот раз злодею удалось удержать в узде свои преступные наклонности.

– Но мы готовы продолжать слежку.

– Сколько потребуется, готовы.

– Не пощадим живота своего!

– И других органов!

– До самого конца!

– До конца жалования!

– ТИХО! – рявкнул Волк. – Клянусь честью, король совершенно прав! Стражники играют жалкую роль при дворе. Мало того, что эти проклятые стражники, эти головорезы, эти рубаки, скрывали в своих рядах Короля Вампиров! Так они ещё и бухают.

– Мы дезинфицируем душу, – попытался прервать его Вьюн. – Чем больше выпьет стражник, тем меньше выпьет преступный элемент…

– Нюх как у собаки, – вставил словечко Пёс. – А глаз как у…

– Вы способны только ром вынюхивать, – демонически расхохотался Волк. – А заговорщиков почему-то ловит королевский племянник, а не вы.

– Этот выскочка? – на породистой физиономии Вьюна проступила гримаса отвращения. – Да он никто!

– Кхм, – невзначай кашлянул я.

– Переселился из другого мира, и думает, что всё ему можно, – проворчал Вьюн. – Ему просто повезло родиться с золотой ложкой во рту!

– Кхм! – снова кашлянул я.

– Тем не менее, это факт! – Волк взвыл так, будто в кабинете перед ним проявилась полная Луна. – И теперь вы, проморгавшие настоящего заговорщика, останетесь без премии.

– Как это без премии? – ошалел Пёс. – А как же нам теперь следить за барменом? На какие шиши?

– Придётся вам за мусорщиками следить, друзья, – панибратски заявил я. – Тоже, в принципе, уважаемая профессия, в некоторых узких кругах.

– А ты ещё кто? – уставились на меня стражники.

– Да, позвольте представиться, – учтиво шаркнул ножкой я. – Я выскочка. И ещё никто. Человек, которому просто повезло. Свою ложку я дома оставил, но поверьте, ложка – есть…

– Это племянник короля, – со зверским выражением на лице брякнул Волк. – И вам нужно ответить на его вопросы. Да где же этот Воробей?

Дверь распахнулась, и внутрь шагнул Воробей – растрёпанный и совсем юный парнишка. Но он прибыл не один – за ним следовал бородатый татуированный громила, прижимавший нож к горлу юноши.

– Никому не двигаться! – пробасил громила. – Выполняйте мои требования, или я убью этого пушистого воробушка!

– И что ты хочешь? – Волк осунулся, словно ему на спину взвалили незримую, но весьма ощутимую тяжесть.

– Два миллиона золотых мелкими монетами, – начал перечислять громила. – Карету с полным баком рома! И со свежими лошадьми. Да не какую попало, а хорошую! И самое главное, требую отпустить моего босса – графа Палмера. Да побыстрее!

– Хорошо, мы всё сде… – Волк замолчал, потому что я ощутимо двинул его в бок. Видимо, немного перестаравшись, потому что начальник следственной управы рухнул наземь и замолчал.

– Нет, бандит, – холодно улыбнулся я. – Твои требования мы выполнить не можем. Они невыполнимы.

– Почему это? – ошалел бандит. – Ладно, можете не два ляма отстегнуть, а полтора. Или даже один с четвертью.

– Деньги не проблема, – пояснил я. – Да и Палмера отпустить – раз плюнуть, граф всё равно раскололся, как упавший графин. Но вот карета… Да где ты видел хорошие кареты? Их же трясёт на каждом ухабе! Колёса надо постоянно смазывать, и всё равно они жутко скрипят. Сквозь щели дует. Летом в ней жарко, зимой холодно, весной и осенью мокро. Вокруг лошадей к тому же масса насекомых. Правду говорят, что отечественная каретопромышленность берёт своё начало с предприятия по производству гробов!

– Это уж точно, – проворчал громила. – Говорят, против владельца компании хотели завести уголовное дело! Но оно не завелось. Вот то ли дело эльфийские кареты…

– Это которые разваливаются во время езды? – изумился я. – Да ну нафиг, это ж вообще отстой.

– Как ты смеешь? – возмутился громила. – Ну, разваливаются, ну и что? В следующей версии ребята допилят. А ты, можно подумать не хотел бы эльфийскую карету себе?

– Так, мне всё ясно. Поэтому мы сделаем вот так, – я шагнул вперёд, выхватывая двуручник и делая им пару неразличимо быстрых взмахов.

– А-а-а! – взвыл громила, выронив нож и тряся руками, на которых появилась пара достаточно глубоких порезов.

– В камеру его, – приказал я стражникам. – По обвинению в государственной измене. Он слишком любил заграничное.

Пёс и Вьюн ухватили громилу за руки и поволокли его к выходу.

– А вас, Воробей, я попрошу остаться, – остановил я рванувшегося за ними паренька. – У меня есть вопрос по делу о покушении на министра Кайе.

– Так дело закрыто, преступник изобличён и отбывает наказание! – отрапортовал юноша.

– И кто же оказался преступником? – меня охватил самый настоящий азарт. Я чувствовал, что ухватился за ниточку, способную распутать весь клубок заговора.

– Астролог, – шокировал меня Воробей.

– Астро-кто? – мне показалось, что я ослышался. – Какой-какой «лог»?

– Астролог, – повторил Воробей. – Это человек, который предсказывает будущее. Его конкурент предсказал министру Кайе успешную карьеру, а этот проломил министру голову, чтобы дискредитировать соперника.

– А что ж он не предсказал свой арест? – прищурился я. – Своей судьбой он не озаботился, что ли?

– Да он наверняка не верил во всю эту ерунду, – презрительно заявил Воробей.

– Если он понимал, что все эти предсказания это ерунда, то незачем и дискредитировать, – растолковал я. – Предсказания и так окажутся пальцем в лужу. В мотиве концы с концами не сходятся. Но меня интересует другой вопрос. Орудие убийства!

– Его не нашли, – отрапортовал Воробей. – Скорее всего, преступник выбросил его в реку неподалёку от места преступления. Но, судя по следам, для нанесения удара использовался тяжёлый тупой предмет.

– Возможно, голова графа Палмера? – предположил я. – Или камень?

– Нет, предмет был правильной формы и небольшого размера. Скорее всего, молоток. Ходить по улицам с камнем в руках подозрительно, а человек с молотком за поясом никого не удивит, это же не оружие, – весьма здраво отметил Воробей.

– Ага! – возликовал я. – А Палмер сказал про камень. Соврал всё-таки. Значит, это не он. Значит, есть кто-то ещё, и заговор куда обширнее… Спасибо за информацию.

Я похлопал Воробья по плечу, кивнул на прощанье судье и помчался домой сквозь ночную мглу.

* * *

Удивить срачельником в доме Кси уже давно не могла. Ярко помнился первый визит в ее комнату во дворце. Тогда я уже отметил, что девушка явно не домохозяйка, чего и следовало ожидать от наследницы великой должности в ханстве, совсем другие заботы. Но седло любимого коня супруги на заставленном немытой посудой столе смотрелось более чем эпично. Желудок требовал наполнения в конце сложного дня, но холодильный ларь и полки под провизию своей пустотой напоминали лунный пейзаж. Единственным украшением полок оказался одинокий набор специй, который не просто добил мои надежды на сытный ужин, а разбил их вдребезги, вкупе с хорошим настроением из-за успешного продвижения следствия.

– Почему ты так поздно? Я голодна! Чем будем питаться?

Горячая и мокрая Кси вихрем влетела в дом со стороны тренировочного дворика, где проводила всё свободное время, чтобы не потерять навыки владения оружием. Хозяйка кое-как откопала из груды посуды чистый ковш, зачерпнула воды и жадно припала к нему. Вода через край щедро лилась по раскрасневшимся щекам, шее, заливала вздымавшуюся от тяжелого дыхания грудь любимой, скользила по накаченным кубикам пресса и крупными каплями падала на давно не мытый пол.

А в голове крутился вопрос без ответа: почему так несправедливо называют «пресловутыми» мамины котлеты? Вспомнился теплый, льющийся в прихожую свет и голос мамы, колдующей в глубине кухни что-то невероятно вкусное: «Раздевайся, мой руки, ужин почти готов!». Уговаривать маленького Бориску тогда не приходилось. Головокружительный запах маминой готовки подгонял еще на подходе к дому. Как же не хватало этого в семейной жизни. И было это давно и вообще в другой реальности, но не забылось…

– Ты специально гулял так долго?! – голос супруги вернул меня из страны воспоминаний в действительность. – Тебе наплевать, что я голодная? Тебя вообще никогда не интересовало ничего, что связано со мной!

Пока супруга это вещала, я не стоял без дела. Бурчащий желудок голосом итальянского повара напоминал о том, что надо готовить, а прекрасно-красное лицо Кси натолкнуло на мысль, что именно. Руки ловкими движениями давили чеснок и нарезали ветчину, пока на плите закипала кастрюля с водой и грелась сковорода.

– Зато я почти раскрыл дело! – я собрал остатки хорошего настроения, чтобы улыбнуться супруге. – Вот представь: я разговорил тролля, и он с потрохами сдал графа. И тот уже арестован и начал признаваться. Раскололся просто как полено и теперь точно сядет! Так что я выполнил одно из самых главных дел в жизни мужчины – посадил дерево! Разве я не молодец?

– Ну конечно, – ядовито ответила Кси. – Пока ты занимаешься мужскими делами, я должна на кухне впахивать, как какая-то прислуга!

– Я же предлагал нанять кухарку, – удивился я, засыпая в кипящую кастрюлю лапшу, а на сковородку – ветчинно-чесночную смесь. – Но ты отказалась.

– Ага! Чтобы она у меня мужика увела? Не выйдет!

– Ну, тогда сама готовь, какие вообще варианты? – не понял я, взбивая яичные желтки со сливками и посыпая их специями. – Да не парься ты, сейчас приготовлю!

– Да ты хоть представляешь, насколько сложен домашний труд? – Кси не поддержала моего весёлого настроения. – Это же натуральная каторга! Рабство! Адище!

– Не всё так плохо, – я цеплялся за умирающую радость, как утопающий за соломинку, помешивая содержимое сковороды, издающее умопомрачительный запах. – Прогресс добрался и до нашего дома. Смотри – водопровод, автономная канализация, холодильный ларь! – я вновь заглянул внутрь этого устройства, но менее пустым он не стал. – А скоро и ιητερηετ проведём, вот тогда заживём!

– Ιητερηετ? – ошалела Кси.

– Адаптированный к здешнему уровню технологий, разумеется! – воскликнул я, натирая сыр. – Я уверен, что пара крепких рабов с вполне сносной скоростью сможет доставлять несколько κιλοβαγτου глиняных табличек. Всё равно что играть в κνακυ по старенькому μοδεμυ. Или управлять с земли μαρσοχοδομ, примерно то же самое… Есть только одна проблема.

– Какая?

– Зона покрытия ограничена длиной кнута надсмотрщика! – захихикал я.

Ковш с грохотом полетел в груду посуды.

– А я тебе не кухонная рабыня похлёбки кашеварить! В обмен на твои шуточки! Тебе сложно было зайти в таверну, взять на ужин готовый окорок?! И это не вопрос!

– Готовые закончились, – развёл руками я. – Взял что было – немного ветчины, сливок, яиц, лапши ещё. Сейчас приготовлю вкусняшку, чуть-чуть осталось!

– Зато ром у них не закончился! – Кси сделала глубокий вдох. – Причём хороший, судя по запаху. Вот так у тебя всегда!

– Но я же выпил совсем чуть-чуть! – запротестовал я.

Кси нервно затопала кругами по комнате, не зная, куда выплеснуть закипающий внутри вулкан эмоций. Я примирительно поднял руки вверх, мол, сдаюсь.

– Прости, о, моя королева. Но смотри, всё уже готово! – Я смешал лапшу с содержимым сковороды, залил сливочно-яичной смесью и посыпал сверху тёртым сыром. – Лучшая в мире παστα для самой лучшей женщины!

Попутно я приговаривал всё, что мог вспомнить по-итальянски (хотя в голову почему-то лезла упорная фраза про синьора Панталоне) и рассылал воздушные поцелуи от собранных в щепотку пальцев. Но мой наигранный вид итальянского повара, расхваливающего свою самую лучшую пасту на всём побережье, не вызвал у жены даже намёка на улыбку.

– Ладно, давай сюда, – проворчала Кси, ухватила миску и принялась наворачивать пасту за обе щеки. – М-м-м, вкусно.

Пока супруга ела, я, обрадованный семейным перемирием, накинул фартук и принялся разгребать кухонные завалы. К счастью, бак с горячей водой оказался почти полон, так что засохшую еду достаточно ловко удавалось оттереть. И даже наглухо закопченный бок кофейника под моими ожесточёнными руками постепенно обретал полированный блеск, и в нём начала отражаться моя перекошенная физиономия. В конце концов, Кси в чём-то была права. Негоже ведь взваливать на женщину все домашние обязанности, даже если она работает намного меньше меня или не работает вовсе. Я ведь её люблю, и хочу, чтобы она была счастлива…

– Ненавижу тебя! – рявкнула Кси, грохнув предо мною пустой чугунок из-под только что приготовленной пасты, которую супруга смолотила в одно лицо. – Ты специально это делаешь, назло мне!

– Что именно? – ошалел я.

– Ты специально меня раскармливаешь, чтобы я стала жирной! – рявкнула Кси. – И теперь на мне не сходится любимая кольчуга. Всё из-за тебя! Ты гад, сволочь, домашний тиран! А ещё этот… как там его…

– Ну прости, – смутился я. – В следующий раз будем питаться чем-то растительным. Хочешь, я куплю тебе арбуз?

Арбузы в королевстве не росли и стоили баснословных денег, но ради любимой я готов был потратиться. Но не пришлось.

– Вот именно, арбуз! – возликовала Кси. – Ты – арбузер!

– Да перестань, дорогая, – я на минутку отвлёкся от мойки и попытался обнять супругу. – Кстати, я знаю отличную разновидность физических упражнений, помогающую сбросить лишние килограммы… Как говорится, секс костей не ломит!

– Ты жалок! Шут.– Как-то устало почти прошипела Кси и молнией выскочила во двор, постаравшись как можно громче хлопнуть дверью.

Со двора донёсся звон стали под ожесточённое рычание супруги. Не получилось разрядить обстановку «пфу-пфу-пфу». Уже без настроения, просто механически продолжил расставлять посуду по своим местам. Редкий семейный вечер обходился без нравоучений жены о том, что мужчина «должен» и каким я просто обязан быть для неё. Мои-то глазки видели, что ручки брали. Не ожидал я от неё больших свершений в ведении хозяйства, да и от служанки она отказалась сама. Но, Кси? Почему у неё столько претензий к моей «немужественности», как она говорит. И как давно всё это началось? Да почти сразу после медового месяца. Сложно поверить, что всех женщин так радикально меняет простая печать в документе «замужем». Ю-ю вон, расцвела рядом с Его Кофейшеством. Может Кси права, и не настолько я мужик? Тугая пружина вины за неоправданное доверие любимой сжалась ещё больше, разжигая внутри огонь обиды и бессилия. Захотелось надавать самому себе пощёчин, разрубить крепкий узел, стягивающий меня в комок и расправить плечи. Хотелось бы понять, что со мной не так. Хотя… может быть, с нею что-то не так? Или, что ещё хуже, с нею всё так, потому что она такая же точно, как и все остальные? Пытается на уздечке вины привязать меня в стойле?

Я бросил взгляд на стройный ряд вымытой посуды и едва не вскрикнул. Ибо мне показалось, что с полированного бока кофейника на меня взглянула физиономия Теда.

Искривила губы в своей фирменной ехидной улыбке. И дружески подмигнула.

Глава 3

Дом бывшего министра Кайе явно строился человеком, уверенным в безупречной незыблемости своей карьеры. Мало того, что он оказался огромен, занимая добрую половину городского квартала, где свободно поместился бы с десяток обычных домов. Но и выглядел он весьма необычно. Вторую половину квартала, кстати, занимал парк, в котором росла дюжина чахлых деревьев, а пространство между ними поросло сорняками высотой с человеческий рост. К счастью, нам не пришлось сквозь них протискиваться – к дому вела дорога, посыпанная гравием, неприятно скрипевшим под ногами.

Мы – это я с супругой, а также следователи Пёс, Вьюн и Воробей – скрипя камнями, приближались к дому министра. И чем лучше удавалось рассмотреть дом, тем он казался всё страньше и страньше. Судя по всему, изначально в нём планировалось три этажа, однако третий этаж оказался построен менее чем наполовину. Аккуратное убранство первых этажей решительно контрастировало с грудами кирпича и наполовину возведёнными стенами с намёками на окна третьего этажа. Куда им столько места….

Дорога вильнула, подводя нас прямо к парадной двери, перед которой обнаружилось неожиданное препятствие. У дверей красовались стражи в полном боевом доспехе и с алебардами в руках, вызвавшими у меня короткий, но острый приступ ностальгии. Именно такой алебардой орудовал Король Вампиров, пытаясь нашинковать меня на десяток Борисов поменьше… и у него почти получилось. Что, быть может, оказалось бы и к лучшему…

Я тряхнул головой, освобождаясь от неприятных воспоминаний. И вовремя – идя первым, я едва не наступил на какого-то бедолагу, восседавшего на дороге с видом тупого терпения. Таких, как он у входа, обнаружилось ещё с десяток персон. Парочка из них ещё бросали на стражей ожидающие взгляды, но остальные покорно смотрели куда-то вдаль.

– Эй, аккуратнее! – огрызнулся на меня бедолага, едва не познакомившийся с моими сапогами. – Ходят тут всякие!

– А нечего сидеть на пути уважаемых людей, – из-за моего плеча выглянул Пёс и гаркнул на бедолагу, прежде чем я придумал достойный ответ. – С дороги, живо!

– Тут вообще-то очередь! – заволновались остальные. – Не смейте лезть без очереди!

– Нам только спросить, – не очень убедительно сказал я.

– Нам всем только спросить! – возмутились ожидающие.

– Да мы с утра занимали! – зарычал на них Пёс.

– Вас тут не стояло! – не остались в долгу бедолаги.

– А мы по сети записывались! – наконец-то придумал достойный ответ я. – Через γοσυσλυγι!

Очередь заволновалась ещё сильнее, но как-то без энтузиазма. Видимо, незнакомое слово лишило их уверенности. И мы этим воспользовались сполна, ловко преодолев заслон из ожидающих, и подойдя вплотную к стражам у заветной двери.

Но стражей это не обрадовало. Они взяли алебарды наизготовку и синхронно рявкнули «проход закрыт!»

– Вы знаете, кто я? – вкрадчиво поинтересовался я.

– Так точно, ваше королевское племянничество! – молодцевато гаркнули стражи. – Но проход закрыт для всех, включая самого короля. Приказ босса!

В полированных доспехах стражей отражалась моя обескураженная физиономия. Но, что хуже всего, затылком я ощущал, что Кси наблюдает за мной. И если я поступлю, как обычно, то есть отступлю и попытаюсь сыскать обходной маневр – укреплю её во мнении о моей слабости, и тем самым окончательно упаду в её глазах. Следовало действовать иначе. Как бы поступил Тед на моём месте? А вот как!

– Неправильный ответ, – злорадно проговорил я. – Я следователь по особым поручениям при особе самого короля. А вы пытаетесь препятствовать королевскому следствию? Вы арестованы. Приказываю сдать оружие!

– А то что? – прогудели стражи.

– А не то придётся вас немножко проучить, – проворчал я. – Короля они собрались не пускать. Совсем страх потеряли?

Отражение в доспехах изменилось, обретя фирменную усмешку моего бывшего заклятого врага, и я перешёл от слов к делу. Пара быстрых шагов, пинок по ноге – и один из стражей теряет равновесие, какой-то миг балансирует, а потом с металлическим грохотом рушится наземь. Второй страж пытается проткнуть меня алебардой. Ха-ха, смешной человечек, смешной и медленный, с тем же успехом он мог бы пытаться пронзить ветер. Я легко уклоняюсь, сокращаю дистанцию и бью стража по шлему. Бом-м-м! – шлем звенит как колокол, и страж, закатив глаза, оседает. Победа! Чистая победа!

Бедолаги встретили исход драки восторженными аплодисментами. Видимо, стражники успели достать и их тоже.

– Неплохо, – Вьюн, склонив голову, профессионально оценил учинённую мною расправу. – С голыми руками против двух алебард – снимаю шляпу.

– А почему вы меч не использовали? – Воробей указал на крестовину двуручника, висящего у меня за спиной. – Меч-то вам зачем?

– Меч нужен для серьёзных дел, – ответил я. – Неохота его тупить об эти неуклюжие железяки. А теперь пора входить.

Однако дверь оказалась заперта. Ни робкие удары дверного молотка, ни аккуратный стук рукою, ни даже наглые удары ногою не помогли ей открыться. Это меня окончательно разозлило, и я выхватил клинок.

– Вот и пригодился, – буркнул я, когда от удара бренные обломки запора осыпались на землю. – Прошу входить.

– Вы кто такие?! – седовласый дворецкий, облаченный в элегантнейший фрак и в целом словно сошедший с киноэкрана, плавным движением ринулся нам наперерез. – Как вы посмели вломиться в дом столь высокопоставленной особы?

– Кто смел, тот и посмел, – ответил я. – Следственная управа! Нам нужен владелец дома.

– Вы записаны? – высокомерно осведомился дворецкий, замерев в паре шагов от меня. – Назовите время приёма, номер записи и цель визита.

– А цель рождения, случайно, не надо назвать? – осведомился я. – Мы не записаны. Но интересы королевского следствия требуют…

– Хозяин не принимает, – отрезал дворецкий. – Он изволит кушать яйцо и будет занят до послезавтрашней недели.

– Придётся испортить ему аппетит, – пригрозил я. – С дороги, дедуля!

– Что этот сыщик себе позволяет?! – возмущённо выкрикнул дворецкий. – Назад, или умрёте вы!

После чего совершил довольно странный, на первый взгляд, поступок. Ухватил тяжёлый подсвечник и запустил им прямо в мою физиономию! Я, разумеется, поймал его на лету и отшвырнул в сторону. После чего в меня полетели и другие предметы – ложки, запонки, карманные часы и даже стоптанный башмак. Последний умудрился меня задеть – не в прямом, разумеется, смысле. Но прикосновение к грязному башмаку оказалось очень даже неприятным, и я решил действовать. Лезвие двуручника чиркнуло дворецкого по ноге, и я буквально представил, как тот с воплем валится наземь. Но не тут-то было. Клинок прошёл сквозь его тело, не встретив ни малейшего сопротивления.

Дворецкий гаденько усмехнулся и принялся швырять в меня мелом, в изобилии сложенном у полного аналога школьной доски, зачем-то стоящей в холле. Впрочем, судя по толстому слою пыли, ею давно уже не пользовались.

Я ударил ещё раз, потом ещё и ещё. Без толку. Меч не наносил дворецкому никакого вреда.

– Что ты такое? – ошарашено пробормотал я. – Γολογραμμα, что ли?

– Обычный дух, – с ехидством произнёс Вьюн за моей спиной.

– О них вообще-то в школах рассказывают, – поддержал его Пёс. – Они способны двигать предметы силой своей личной веры…

– Наверное, он прогуливал уроки духовной культуры, – страшным шёпотом предположил Воробей. – Потому и не знает ничего!

Наверное, следовало спросить, как их в школах учат бороться с буйными призраками. Однако меня сильно задели пренебрежительные высказывания обо мне этой троицы, и желание хоть как-то с ними общаться тут же исчезло. И я решил справиться своими силами.

– А, так ты привидение! – заявил я дворецкому, ухватив особо увесистый кусок мела. – Давай я буду звать тебя Каспер, если ты не против. Хотя ты не особо дружелюбный почему-то. Не похож сам на себя. Неужели ты так сильно изменился за лето, Каспер?

– Я против! – завопил дворецкий.

– Отлично! – обрадовался я. – Выходит, ты, Каспер, не такой уж и неуязвимый. Потому мы сделаем вот так…

Прежде чем дворецкий успел опомниться, я метнулся к нему и обвёл мелом на полу большой круг.

– Отсюда тебе не вырваться! – удовлетворённо заявил я. – Эта преграда удержала под сотню упырей с вурдалаками, и ещё одну ведьму! А уж одного полудохлого призрака – удержит тем более.

– Врёшь! – выкрикнул дворецкий, всмотрелся в меня – и побледнел, отшатнувшись.

– Да чтоб мне провалиться! – клятвенно пообещал я. – Лично это видел, своими собственными глазами. И в книгах об этом читал у Гоголя.

– А-а-а! – дворецкий ринулся ко мне, но налетел на невидимую стену, и принялся метаться внутри пленившего его цилиндра, словно диаграмма осциллографа. – Ты не врёшь!

– Счастливо оставаться, Каспер, – я шуточно отсалютовал дворецкому мечом. – Мы пойдём, пообщаемся с твоим хозяином, а ты пока тут посиди и подумай о своём поведении!

– Как тебе это удалось? – негромко спросил Вьюн, догнав меня посреди лестницы, ведущей на второй этаж. – Справиться с призраком очень непросто. Обзавестись личным призраком удаётся крайне редко, но уж если удалось… Нет стражи надежнее призрака. Его нельзя подкупить, запугать или убить. Он не спит, не ест и не отвлекается. Чтобы от него избавиться, нужно приглашать специально обученного экзорциста, заламывающего за свои услуги адские деньги! А ты сам справился. Неужели ты ещё и колдун?

– Вера, – тихо ответил я. – Вы же сами сказали – призрак бросает предметы, потому что верит в свою способность их швырять. Но именно поэтому он не может пересечь круг, если верит, что круг его не пропустит. Вера призрака обращена против него самого.

– Толково придумано! – хором восхитились стражники.

А Кси промолчала.

Хотя я так надеялся получить от неё хоть малейший знак, хотя бы намёк, или даже тень одобрения и гордости за мою сообразительность… зря надеялся? С чего я вдруг решил, что в этот раз всё выйдет иначе? Почему я так был уверен, что она меня любит… и что я вообще в принципе достоин любви? Да откуда я взял, что любовь вообще существует?

Мне послышался удаляющийся хохоток, и я завертел головой, пытаясь отыскать его источник. Но, судя по удивлённым лицам стражников и недовольной физиономии Кси, смех услышал только я. Разозлившись сам на себя, я ускорил шаг и едва не столкнулся с прыщавым подростком со стопкой листов пергамента, выскочившим из-за одной из множества дверей. Подросток ойкнул, и, роняя листы, врубил заднюю, резко захлопнув дверь перед самым моим носом. По носу же меня едва не стукнул свёрнутый в трубочку лист, отброшенный беглецом. Это не добавило мне хорошего настроения, но я решил оставить подростка на закуску, спрятав свёрнутый пергамент за пазуху. А сейчас моего пинка ожидала дверь из драгоценного красного дерева, в изобилии инкрустированная кристалликами сапфиров, за которой очевидно и прятался тот, кто нам нужен. Ждала – и дождалась.

Дворецкий почти не соврал. Хозяин дома находился в комнате и определённо был занят. Только кушал он не яйцо, а поздний завтрак или ранний обед из двенадцати блюд, поданных на позолоченной посуде. Увидев нас, хозяин побледнел, сделал мимолётное движение, выдававшее стремление спрятаться под стол, но понял бесполезность этого и потому ограничился попыткой запахнуть свой изукрашенный узорами халат.

– Вы кто такие? – его баритон вялым тенорком взвился в верхнюю октаву и безнадёжно пал в регистр нижних басов. – Как вы посмели? Что вам нужно?

– Пётр Кайенович, он же Петя, он же Петря, он же Петруха, он же Петюн, он же Петрик – здесь проживает? – осведомился я.

– Никак нет! – с надеждой ответил хозяин. – Вы ошиблись. Или обознались, тут нет никаких Петюнов. Меня зовут Первак! И я спрашиваю! По какому праву! Вы! Сюда! Вломились?! Да ещё и в такую рань!!!

По мере того, как хозяин по имени Первак успокаивался, его голос набирал мощь и силу, напоминая раскаты грома приближающейся грозы.

– По праву королевского следствия, – ответил я. – Я пришёл к тебе с рассветом, рассказать, что всё пропало… Плохи твои дела, гражданин Первак.

– Почему это? – побледнел тот.

– Потому что тебя назвали в честь алкогольного напитка, что не могло не нанести тебе глубочайшей морально-психологической травмы, – выдал я заготовленную тираду. – Думаю, именно это толкнуло тебя на преступный путь порока. В частности, на путь отоваривания героического папаши чем-то тяжёлым по башке?

– Это не так! – вскинулся Первак. – Я любил своего папеньку!

– Любил? – я выделил тоном окончание. – То есть теперь уже не любишь? Действительно, чего это я. Теперь он в коме лежит и денег не даёт. Ну как такого любить?

– Я с ним не из-за денег! – возмутился Первак. – То есть я не то хотел сказать! Я люблю своего батю, несмотря ни на что!

– На что именно? – тут же уцепился я. – Что тебя не устраивало? Или это ты просто так ляпнул, а папенька на самом деле тебя обожал и на руках носил? Учти, я ещё и слуг опрошу, так что врать не советую.

– Хорошо, – внезапно охрипшим голосом ответил Первак. – Мой папа не был особо нравственным человеком. Его прозвали Забияка Кайе, а просто так этакие прозвища не дают. Он был жёсткий, как удар молотом, и резкий, словно удар серпом по… впрочем, неважно. Главное, что он моментально вспыхивал и очертя голову кидался в битву. И это отразилось на воспитании детей. Чуть что не так – прилетало наказание! Раз за разом, год за годом. Из таких вот кирпичиков и складывалась стена отчуждения между нами. Только это, ничего боле.

– Думаешь? – усомнился я. – Хорошо, допустим. Но тогда что же привело тебя на порочный путь преступлений?

– Меня так назвали, потому что я первый сын моего горячо любимого родителя, – разъяснил Первак. – И ни на какой путь преступлений я не становился!

– Да неужели? – саркастически спросил я. – А кем ты, мой друг, работаешь?

– Я помощник письмоводителя в министерстве, – понурился Первак. – Второй помощник… точнее, скоро буду, пост мне твёрдо обещан…

– А чья это карета стоит во дворе? – вкрадчиво поинтересовался я. – Эльфийской работы, позолоченная, с закруглёнными уголками по недавней моде? Уж не твоя ли?

– Ну, моя, и что?

– А за какие шиши она куплена? – мой голос стал ещё более вкрадчивым, а тело напряглось – я ожидал, что после этих слов Первак на меня бросится. – Подарили, небось? Или, всё-таки, она появилась благодаря деньгам папаши? Который пребывает в коме, а злодей, которому выгодно было пристукнуть министра, так и не найден…

Я ошибся. Первак, вместо попытки к бегству или намерения поколотить меня, явно расслабился и даже заулыбался. В его шкафу явно прятался не один десяток скелетов с отчётливым криминальным душком – но мои обвинения определённо не задели ни одного из них.

– А я не распоряжаюсь его деньгами, – пожал плечами Первак. – Это прерогатива Дамы Кайе.

– Кого-кого? – подалась вперёд Кси. – Так я же… Так она же…

– Нынешней супруги моего дражайшего предка, – усмехнулся Первак. – Именно она распоряжается всеми деньгами, и мне их не даёт. Потому что знает, как я отношусь к их браку. Она ведь моложе даже меня!

– Откуда тогда карета? – я внимательно осмотрел стол и заметил кое-что интересное. Ухватил лист пергамента и принялся читать:

МОЩНЕЙШИЙ ПРИЛЁТ ДРАКОНА!

ПРОРЫВ В РАЙОНЕ ПЕЛЕНОРСКОЙ КРЕПОСТИ ГАРНИЗОН СМЕЛИ МГНОВЕННО!

РИЧАРД, ГДЕ СТРЕЛЫ?

СРОЧНЫЙ СБОР НА ДОСПЕХИ НАШИМ ПАРНЯМ НЕ ВЫЖИТЬ БЕЗ ВАШИХ ПОЖЕРТВОВАНИЙ!

– Это что? – строго спросил я.

– Это мой вклад в защиту королевства от гномов! – надулся от важности Первак. – Мы собираем деньги на вооружение и экипировку наших защитников!

– Наверное, и станковые арбалеты вы им поставляли? – доверительно спросил я.

– А как же! – с гордостью заявил Первак. – Вся оборона королевства на нас держится, пока король утирается красными линиями…

– И ещё один вопрос, последний, – совсем елейно сказал я. – К чему это заявление о прорыве? Крепость выстояла, и более того – надрала гномам за… витые бороды!

– Надо смотреть в будущее, – не моргнув глазом, ответил Первак. – Сегодня выстояла, а завтра падёт. Потому что…

Первак сообразил, что ляпнул что-то не то, и моментально заткнулся, подавившись словом. Но было уже поздно.

– Напрасно ты замолчал, дорогой друг, – обратился я к Перваку после драматической паузы. – Продолжай. Потому что никаких арбалетов и доспехов ты никуда не поставлял, а вместо этого дорогую карету себе купил. Более того, военное ведомство, обманутое твоими реляциями о поставках, им тоже ничего не поставляло. То есть из-за тебя крепость осталась беззащитна. Смекаешь, чем пахнет, Петюнь?

– Государственную измену шьёшь, начальник? – побледневший Первак судорожно пытался сглотнуть, но у него не получалось.

– Это ты, Петруха, верно заметил, – хохотнул я. – Знаешь загадку про два трона? Ой, неужто не знаешь? Ну, тогда тебе не повезло. Непросто тебе придётся в самом ближайшем будущем. Стража! Взять его!

Пёс, Вьюн и Воробей подступили к Перваку и столь крепко ухватили его за все выступающие части тела, что он не сумел бы даже дёрнуться. Но он и не попытался. Наоборот, его ноги словно отказали, и он буквально повис на руках стражников.

– Что здесь происходит? – увлекшись процессом ареста Первака, я перестал следить за обстановкой вокруг, за что и поплатился. В дверях появилось пятеро громил в ливреях, перед которыми красовалась некая дама, больше всего похожая на Пайпер Перри на фоне пяти негров. Дама взмахнула рукавами, отчего по кабинету пронёсся аромат цветочных духов с мускусной ноткой, и негромко приказала: – Немедленно отпустите моего пасынка!

– Немедленно прекратите его отпускать, – потребовал я, наблюдая, как стражники разжимают руки и Первак, судорожно хватающий ртом воздух, падает в кресло. – В буцыгарню его, живо!

– Видишь ли, Борис, – протянул Пёс. – Тут такое дело…

– В таких делах нельзя пороть горячку и решать с кондачка, – поддержал его Вьюн. – Тут не всё так однозначно…

– Надо аккуратно взвесить все «но» и «если», – добавил Воробей. – Посовещаться, желательно с народом…

– Тебе лишь бы сажать! – обрушилась на меня Кси. – Стоишь и спокойно смотришь, как фронтовику руки крутят? А вдруг у него жена, дети, торт в духовке и ручная канарейка? Я и не знала, что ты настолько жестокий и бессердечный тип!

– Спокойно, дамочка! – я повернулся к новоприбывшей, игнорируя протесты соратников. – Простите, как ваше имя-отчество? А? Как зовут?

– Я Дама Кайе, – заявила дама, выделяя интонацией заглавные буквы в этих словах. – И я не потерплю, чтобы в моём доме…

– Придётся всё-таки потерпеть, – невежливо прервал её я. – Королевское следствие! Вы-то мне и нужны.

– Я Дама Кайе! – Зачем-то повторила мадам. – Я Очень Важная Персона! Не побоюсь этого слова, Фигура! Как смеете вы вламываться в мой дом и оскорблять меня своими грязными подозрениями?

– Простите, нас, госпожа! – стражники уставились на неё, словно свора преданных псов на любимого хозяина, и наперебой принялись вещать, торопясь и перебивая друг друга:

– Вы прекрасны, как цветок лотоса…

– К которому не липнет никакая грязь!

– Мы уверены в вашей полной невиновности!

– В полнейшей!

– Столь невинной особы, как вы, наш мир не видывал!

– И другие миры!

– Вы – нагляднейший эталон эталоннейшей ненаглядности!

Следовало принимать решительные меры, иначе эти славословия могли затянуться до утра. Хотя я внезапно поймал себя на мысли, что когда-то давно, в прошедшей жизни прошлого мира, я точно так же осыпал комплиментами понравившихся мне дам, не замечая, что у них на лице буквально написано большими буквами «Да что ты несёшь такое?» Подобные славословия никак не помогали сближению, да и не могли помочь. Но удивительнее всего, что сейчас я не ощущал ни тени из тех эмоций, которые буквально переполняли сыщиков. Да, Дама Кайе выглядела достаточно миловидной и тщательно следящей за собой женщиной слегка за тридцать, что сдвигало её реальный возраст ближе к сорока. Но её выдавали глаза. Холодный взгляд не содержал ни одного доброго чувства. И потому у меня она вызывала лишь неприязнь. Да и Кси на неё зыркала с едва сдерживаемым гневом.

Я выхватил меч и обрушил его на небольшой туалетный столик в углу кабинета. Результат превзошёл самые смелые ожидания – столик разлетелся в щепки, склянки вперемешку с пузырьками покатились по углам, а по кабинету пронёсся густой запах благовоний, от которого стражники принялись безудержно чихать.

– Кайе – это фамилия, значит ваше имя – Дама, – констатировал я в воцарившейся тишине. – Странное имя, ну да ладно. Итак, Дама, расскажите о себе. Судя по вашим излишне чопорным манерам и количеству золота на платье, вы из простолюдинок. Как же вам удалось окрутить министра?

– Да как ты смеешь? – взревел один из слуг, кряжистый бородатый детина, и бросился на меня, замахиваясь большой сучковатой дубиной.

Я демонстративно зевнул и презрительно отвернулся, потому что детина двигался настолько медленно, что не смог бы обогнать даже эстонца. Зато я смог полюбоваться выражением испуга на лице Кси, которая, осознав грозящую мне опасность, рванулась мне на выручку, но катастрофически не успевала…

Не оборачиваясь, ориентируясь лишь на звук, я мягко скользнул в сторону за миг до того, как дубина должна была встретиться с моей головой. И, точно так же не глядя, нанёс удар рукоятью меча. Верзиле этого хватило – он отлетел в угол, превратив обломки туалетного столика в щепки, и застыл в неподвижности.

– Повторяю вопрос, – спокойным тоном, словно не произошло ничего экстраординарного, продолжил я. – Как простолюдинка сумела окрутить богатого мужика? На сколько лет он вас старше, напомните мне, пожалуйста?

– На четверть века, – надувшись на меня, как мышь на крупу, процедила Дама Кайе. – Но я любила его! Любви покорны все возрасты, если вы не знали!

– Знаю-знаю, – замахал я руками. – Как говорится, любовь зла, полюбишь и посла. С милым рай и в шалаше, если мясо в лаваше. Жизнь без любви – всё равно что «Ορβιτ» без сахара…

– Прекратите! – всхлипнула Дама Кайе, и на её глазах задрожали самые настоящие слёзы. – Да, это правда. Я была обычной крестьянкой, но потом мне срочно понадобились деньги. Вы меня понимаете?

– Конечно, понимаю, – безо всякой иронии кивнул я. – «Я была молода и мне нужны были деньги». История стара, как стоптанный башмак, которым в меня запустил ваш призрачный дворецкий (кстати, где он?) Этим меня не удивить…

– Ты не понял! – Дама Кайе сжала свои маленькие кулачки. – С моим горячо любимым братом произошло серьёзное несчастье, и ему срочно понадобились деньги.

– Какого рода несчастье? – учтиво поинтересовался я. – Неужто он женился?

– Не настолько серьёзное, – скупо усмехнулась Дама Кайе. – На него всего лишь упало дерево.

– Это примерно одно и то же, – хмыкнул я.

– И ему срочно понадобились деньги на лечение, – продолжила Дама Кайе. – А взять их было негде. Потому я и постучала в дверь к…

– К кому? – спросил я после того, как пауза неприлично затянулась.

– Это конфиденциальные сведения, не предназначенные для чужих ушей. Я могу их сообщить тебе наедине, в приватной обстановке, – Дама Кайе поманила меня наманикюренным пальчиком. – Идём со мной, если хочешь знать.

– Хорошо, – покладисто согласился я.

– Не смей! – рванулась ко мне Кси, ухватив меня за плечо. – Не вздумай с ней ходить!

– Почему это? – удивился я. – Я, как ты помнишь, тролля в одиночку завалил. Что мне сможет сделать женщина предпенсионного возраста?

– Я боюсь, что ты её тоже завалишь! – выкрикнула Кси и потупилась. – Но… в ином смысле…

– Не говори глупостей, – поморщился я, аккуратно убирая её руку с моего плеча. – Людям доверять надо. Вот будь на моём месте некто Пугалкин, или порочный Макарон… есть в нашем мире такие, как бы это сказать – археологи любви, любители древностей. Хотя для них эта мадам чересчур юна, и ещё лет тридцать будет им совершенно неинтересна…

Кси посмотрела на меня взглядом обиженного котёнка, у которого из-под носа убрали миску молока. Хотелось обнять её и приласкать, но сейчас мне было не до сантиментов, Следовало раскручивать Даму из Амстердама на откровенность, пока она готова была говорить. Я последовал за нею сквозь анфиладу комнат и наконец-то мы оказались в достаточно тёмной комнатушке, единственное окно которой выходило на север, и к тому же было прикрыто густыми еловыми ветками. В нос сразу ударил неприятный запах отчётливо-медицинского характера – так пахнет в больницах и аптеках. Потому я не сразу разглядел пожилого бородатого гражданина, неподвижно лежащего на кровати. У его изголовья приглушённым зелёным цветом мерцал магический камень, а фигура рядом с ним, которую я поначалу принял за груду тряпья, оказалась сгорбленной старушонкой.

– Ходют тут всякие, – проскрипела бабулька тоном несмазанной колесницы. – А я потом полы перемываю. Эй, куда с оружием? Нельзя! Не пуш-ч-щу!

Старая карга протянула узловатую руку, указывая на крестовину меча у меня за спиной. Я пожал плечами, отщёлкнул заклёпки, вынул меч и поставил его в углу.

– Так лучше? – осведомился я.

– Всё равно не то, – голос старушонки если и потеплел, то не более чем планета при глобальном изменении климата, то есть на сотую долю градуса. – Так-то будет лучше.

Старушка засеменила к моему оружию, ловко водрузила его себе на плечо и направилась к выходу, что-то недовольно бурча себе под нос.

– Не боишься? – загадочным тоном произнесла Дама Кайе. – Оставаться безоружным в таком обществе?

– Коматозников я не боюсь, – я подошёл к кровати, разглядывая дряблую шею и морщинистое лицо лежащего на ней человека. – Это и есть ваш любимый муж?

– Да, это муж, – загадочности в тоне Дамы Кайе сразу поубавилось. – Он в таком состоянии уже около года, и насколько долго таким останется – неизвестно. Целители только руками разводят, а сделать ничего не могут.

– А вы не пробовали использовать магию? – намекнул я. – Есть ведь магическое исцеление, не слыхали?

– Я категорически против, – отрезала Дама Кайе, и глаза её засверкали. – Магия непредсказуема и опасна. А вдруг он умрёт? Не допущу! Насмерть встану!

– Ладно, ладно, успокойтесь! – я замахал руками. – Никто ж не заставляет, я просто так предложил. Давай лучше вернёмся к нашим баранам, то есть к двери, в которую вы постучали, дабы раздобыть денег.

– А сам-то как думаешь? – ехидно спросила Дама Кайе. – Ты же сыщик, пораскинь мозгами!

– Я думаю, вы попытались удачно выйти замуж, – предположил я. – За богатого, но не очень симпатичного кавалера. Но что-то тут не сходится. Я бы понял, если бы это был какой-нибудь обеспеченный торгаш из соседней деревеньки. Мясник, например, или трактирщик. Но столичный дворянин? К тому же министр? Вокруг него же толпы конкуренток должны были хороводы водить. А вы, уж простите, небось, и читать-то не умели. Что может быть общего у неграмотной крестьянки и кавалера из высшего общества? Вам и поговорить-то не о чем!

– Не веришь, что я могу очаровывать? – Дама Кайе снова взмахнула рукавом, и на меня опять обрушился тяжёлый мускусный аромат. – Ни один мужчина не может устоять пред моей красотой и обаянием. Иди же ко мне, красавчик…

– Ещё чего, – скривился я. – Я, пожалуй, воздержусь. На вопросы-то будем отвечать? Или побеседуем в буцыгарне? Там пахнет получше, и котлетки на ужин дают. С пюрешкой!

– Не работает, – разочарованно прошипела Дама Кайе. – Почему не работает? Ведь всегда работало! Хотя… я, пожалуй, догадываюсь! Истинная любовь, верно?

– Вы изумительно догадливы, мадам, – изобразил ироничный поклон я. – Будь у меня шляпа, я бы её тут же снял пред вашей догадливостью. Не хотите ли к нам, в следственную управу? Хотя, боюсь, вы там всё равно окажетесь, но в несколько ином качестве…

– Ага, всё дело в этой зеленокожей выдре! – догадалась Дама Кайе. – Которая, между прочим, следила за мной. А знаешь ли ты, как она к тебе относится на самом деле?

– Прекрасно относится, – принялся отбиваться я. – У нас крепкий брак и счастливая семья…

– У тебя, быть может, и счастливая, а у неё нет! – отрезала Дама Кайе. – Я же лично слышала, как она в баре громко жаловалась на судьбу и негодяя мужа, который все самые интересные следственные дела оставляет себе, а на неё взгромоздил унылые обязанности кухонной рабыни, и лишь в самых лучших случаях – тоскливую слежку за богатыми прошма…

– Кси спалилась и провалила слежку, – констатировал я. – Что ж, этого следовало ожидать.

– Да и ты не выглядишь счастливым, – проворковала Дама Кайе, подвигаясь ближе. Мускусный аромат забивал ноздри, так что сложно было дышать. – Секс у тебя с ней когда был последний раз?

– Да я уж и не… – пробормотал я, но опомнился: – Это вообще не ваше дело!

– Говори мне «ты», – она шагнула ещё ближе, её глаза лихорадочно блестели во полумраке. – Ну же, давай, я помогу. Я всё сама сделаю, ты только не дёргайся…