Кодекс Бога бесплатное чтение

Глава 1 – Таинство Инициации

Инициация – это таинство причастия для всех одаренных. Тысячу лет назад Разделенный принес себя в жертву и передал часть души семерым сыновьям. Так гласит Легенда. В наши дни каждый цветной одаренный получает частицу божьего духа и обретает Дар творения, и это – реальность.

Сжимаю в кулаке висящий на груди Осколок и по очереди разглядываю семь Кристаллов, спрятанных в хрустальных куполах Храма. В отличие от Кристаллов на шпилях высоток, они излучают столбы цветного света не в небо, а в центр Храма, в то место, где стояла реплика Светлого Кристалла, пока я не снес ее с постамента.

Обычно Инициация проводится в алтаре. Главы Великих Родов обращаются к Силе Кристаллов и транслируют ее юному претенденту на Дар Разделенного Бога. Они накачивают энергией Осколок на его груди, который начинает испускать световые волны определенной длины и устанавливает связь с соответствующим Кристаллом. Примерно так объяснял суть Инициации преподаватель физики в Приюте. Но дело не в физике и не в противоречии ее законам. Священный обряд должны выполнять высшие одаренные. Именно их опыт и хранимые втайне древние знания обеспечивают его успех.

Покров, окутывавший мою фигуру, уже исчез, и я ощущаю разлитую в пространстве Силу каждой клеточкой кожи. Ощущаю, но воспользоваться не могу: я потерял сверхспособности столь же быстро, сколь и обрел. Я сосредотачиваюсь и пытаюсь снова взять под контроль эту мощь, но что-то блокирует доступ к ней.

Осколок на моей груди едва теплый, но я не знаю, каким он должен быть. Про Инициацию мне вообще ничего не известно, и информацию получить не у кого: древнее таинство – один из главных государственных секретов Российской Империи. Главы Великих Родов не имеют права открывать его даже собственным детям до тех пор, пока они не окажутся в Храме в качестве претендентов.

На мгновение отвлекаюсь от невеселых мыслей и оглядываюсь. Через разрушенные проемы дверей я вижу серую пелену, защищающую меня от внешнего мира, но не знаю, как долго она просуществует. Когда мерцающий полог исчезнет, по мою душу явится вооруженный до зубов спецназ и подоспевшие ему на помощь маги. Вот только Сила мне уже не подчиняется, а время течет своим обычным чередом.

Бросаю взгляд на мерцающие радужными переливами Врата Силы, отделяющие Алтарь от Наоса, и решительно направляюсь к ним. Створки гостеприимно распахиваются, и я вспоминаю древние легенды о вратах алтарей, открывающихся лишь чистым душой и непорочным юношам и девушкам. Насчет души не знаю, а непорочность – это точно не про меня.

Переступаю порог и оказываюсь в небольшом полукруглом помещении. Прямо напротив входа возвышается беломраморная статуя Разделенного с простертой вперед дланью. Под растопыренной пятерней стоит Престол. Изящное и хрупкое на вид стеклянное кресло – символ власти одаренных над людьми, на которое я должен сесть, чтобы Таинство Инициации свершилось.

Медленно приближаюсь к трону и осознаю, что не чувствую волнения и прилива энергии, которые обычно сопровождают мои контакты с Силой. Нет чудовищных эманаций, разрывающих плоть, нет ощущения единства с непостижимой мощью Вселенной, которое я испытывал в Александровском Дворце. Мои руки, тогда исполненные власти, теперь кажутся слабыми и беспомощными. Я провожу пальцами по креслу, но не ощущаю ничего, кроме гладкого и безжизненного стекла.

Осторожно сажусь на матовое сидение, облокачиваюсь на спинку и рассматриваю семь портретов Основателей Великих Родов, висящих на противоположной стене. Сходство моей физиономии с ними прослеживается, но не столь явное, как с бронзовым лицом Основателя Великого Рода Синих.

Каждый Охотник Желает Знать Где Сидит Фазан. Семь пар глаз и семь цветов радуги. Кажется, что укоризненные взгляды древних магов направлены прямо мне в душу. Могучие мужи на парадных портретах разве что головами не качают, осуждая захват Храма, который я только что совершил.

Закрываю глаза и представляю себе Купола на крыше Храма. Воображаю светящиеся Кристаллы, упрятанные в капсулы из бронированного стекла. Тянусь к Силе, которая в них таится. И снова ничего не чувствую. По коже не пробегают электрические разряды, клетки тела не наполняются Силой, а мысли остаются запертыми в тесных чертогах моего разума.

– Тьма меня забери! – кричу я и вскакиваю с Престола.

Все идет не так, как должно. Чувства и интуиция, которые всегда были моим надежным компасом, кажется, предали меня. Волнение и сомнения нарастают, а страх охватывает меня, словно темная тень. Неужели я совершил фатальную ошибку? Неужели работающая как часы логика дала сбой, первый и последний сбой в моей недолгой жизни?

Опускаю взгляд и рассматриваю истертый тысячами подошв мраморный пол. Он усеян тщательно затертыми подпалинами. Это все, что осталось от аристо, оказавшихся здесь по ошибке. Судя по всему, вскоре на белоснежном полу появится еще одно черное пятно.

Время струится словно песок сквозь пальцы, я чувствую, что его остается все меньше и меньше. Выхожу из Алтаря и в задумчивости оглядываю внутреннее убранство Храма. По окружности помещения расположены семь статуй Разделенного Бога. Фигуры напоминают полуобнаженных атлетов, которые держат на плечах расписанный фресками свод Храма, упершись могучими ногами в пол.

Над каждой статуей расположен купол с Кристаллом внутри, но взгляды каменных истуканов направлены не на светящиеся купола, не на фрески и даже не на чудесные цветные витражи. Семь пар глаз из цветного стекла смотрят вниз, точно в центр, в то место, где еще недавно стояла копия Светлого Кристалла.

Повинуясь безотчетному порыву, я бросаюсь к выемке в мраморном полу и становлюсь лицом к Вратам Силы, ведущим в Алтарь. Осколок на груди вспыхивает ярким белым светом, а тело окутывает ослепительно-белый покров. С удивлением и страхом я наблюдаю за тем, как моя одежда начинает дымиться, а затем загорается и исчезает в ревущем пламени.

Я не чувствую боли, не катаюсь по полу в надежде сбить огонь и не ищу защиты в Алтаре. Сознание вырывается за границы тесной черепной коробки, и я вижу свою обнаженную светящуюся фигуру со стороны. Мои ноги расставлены на ширину плеч, руки распростерты в стороны, а голова запрокинута назад.

Цвет собственных радужек я различить не могу, но глаза семи статуй Разделенного вспыхивают как боевые лазеры и обрушивают на меня потоки цветного света. Они закручиваются в спирали, поглощают маленькую человеческую фигурку и превращаются в огромный радужный цветок, семь разноцветных лепестков которого разворачиваются и тянутся к Кристаллам в куполах.

Сознание возвращается в телесные чертоги, и я, наконец, ощущаю в себе Силу. Ее мощь просто чудовищна. Семь Кристаллов над головой полыхают сверхновыми звездами, и я мысленно тянусь к их ослепительному пламени.

В памяти снова всплывают лекции приютского физика о длине и частоте световых волн, но это лишь слова и формулы, которые невозможно прочувствовать и использовать, чтобы совершить Акт Творения.

Я обращаюсь к Свету. Просто тянусь к каждому Кристаллу поочередно и пытаюсь слиться с ним, вызвать то состояние, которое испытывал, стоя перед Темным Кристаллом в подвале Александровского Дворца. Храм превращается в огромный калейдоскоп, в центре которого нахожусь я.

Красный.

Видение мира искажается под воздействием Кристалла, каждый предмет, каждый уголок превращается в ареал моей абсолютной власти. Кровавые оттенки заливают все вокруг, а окружающий мир превращается в поле битвы, на котором я – единственный непобедимый воитель.

В мозг врывается обжигающий огонь, опаляет пространство и пластуют его на пылающие вертикали и горизонтали. Огибая препятствия, они искажаются и гнутся, обтекая непроницаемые для света предметы, и превращают их в объемные формы и огненные плоскости.

Я окутан пламенем, которое разжигает внутреннюю ярость. Пламя течет сквозь мои жилы, обволакивает каждую клетку тела, превращая меня в орудие разрушения. Агрессия и насилие наполняют меня до предела, и я готов сорвать себя с цепи, чтобы утопить мир в огне моей ярости.

Я резко встряхиваю головой и избавляюсь от морока. Почему я вижу красный цвет?! Я же потомственный фиолетовый маг?! Возможно, Темный или Светлый, чем Разделенный не шутит, но не Красный?! И Осколок на моей груди…

Опускаю взгляд и вижу, что он превратился в сияющий алый рубин!

Оранжевый.

Сознание заливает кипящая лава. Оранжевые медленно текущие волны захлестывают его, и я знаю, что увижу, открыв веки. Храм стал оранжевым, и Осколок – тоже! В горячем свете все становится ярким и живым, словно пламенное море, готовое поглотить все на своем пути.

Я закрываю глаза, пытаясь избавиться от этого ощущения, но оно охватывает меня полностью. Сознание погружается в кипящую магму, и она покрывает меня с головой. Оранжевые волны медленно текут, заливая все вокруг ярким светом, который проникает сквозь тело и затрагивает каждую клетку моего существа.

Открываю глаза и вижу, что мир вокруг меня преобразился. Храм погрузился в оранжевое марево, питающее меня энергией. Осколок на груди тоже стал оранжевым и ярко светится, выплескивая наружу неукротимый огонь разрушения.

Желтый.

В мысли врывается яркое солнце, заливая сознание кипящим, ослепительным светом. Храм погружается в вязкую массу ярко-желтого цвета, напоминающую куриный желток. В густом пожелтевшем пространстве плавает маленькая звездочка – мой ставший желтым Осколок. Его свет манит, словно огонь в темной ночи, и не позволяет разуму раствориться в непостижимой мощи и обрушиться на мир.

Зеленый.

В ноздри врывается свежий аромат весеннего леса, полный жизни и обновления. Я тону в густой листве, быстро погружаясь в изумрудное море, окружающее меня со всех сторон. Храм стал частью древнего леса, где пронизывающая пространство энергия течет вокруг и сквозь меня, создавая круговорот жизни и силы. Осколок светится ярким изумрудом и наполняет меня ощущением вселенского баланса.

Голубой.

Я погружаюсь в чистые речные воды, ощущая прохладу, которая проникает в каждую клетку моего существа. Храм погружается в эту лазурную глубину вместе со мной. Стены, полы и каждый предмет внутри Храма наполняются голубым светом, отражающим ясное небо над головой. На моей груди пылает яркий карбункул, и я, наконец, успокаиваюсь, окончательно подавив в себе ярость и агрессию.

Синий.

Меня поглощает холодный океан, захлестывая волнами цвета индиго. Пространство окрашивается в этот насыщенный, темный оттенок, словно погружаясь в непроглядные морские глубины. Внутри меня разражается шторм, но на груди сияет путеводный синий огонь, освещая темные воды и указывая путь сквозь царящую вокруг бурю.

Фиолетовый.

Я погружаюсь внутрь исполинского сапфира, окруженный мерцающими фиолетовыми гранями. Все вокруг пронизано этим волшебным цветом, который окутывает меня, словно Покров. Мое тело и разум становятся частью этого фиолетового мира, а Осколок на груди наливается приятной теплотой и начинает мерцать в одном ритме с фиолетовым Кристаллом над головой.

Безумный калейдоскоп останавливается, и я возвращаюсь в реальность. Глаза на лицах статуй Разделенного Бога погасли, слепящий свет Кристаллов в куполах померк, а на моей груди пылает фиолетовый Осколок.

Я должен веселиться и прыгать от счастья, потому что Тьма и Свет обошли меня стороной, но радости нет. Меня захлестывает разочарование, похожее на внезапное падение после долгого подъема. Это чувство неполноценности и обмана овладевает мной, словно тень, поглощающая свет.

Вместо радости и удовлетворения я ощущаю горечь и пустоту. Я чувствую себя ребенком, которому посулили коробку разноцветных конфет, а затем нехотя вручили лишь один леденец на палочке. Что-то важное ускользнуло у меня из рук, оставив лишь ощущение обмана и пустоты.

Вновь обращаюсь ко всем семи Кристаллам над головой, но чувствую лишь Силу фиолетового. Моя душа встречает его с благоговением, но вместо волнения и восхищения я снова ощущаю разочарование. Эта Сила не идет ни в какое сравнение с мощью Темного Кристалла, которая пленила мое сердце. Слабое подобие левой руки, как говорится в каком-то бородатом анекдоте.

Взываю к обретенной Силе, и мои радужки вспыхивают. Я подношу ладони к лицу и вижу на них тусклые фиолетовые отсветы, но мир остается прежним. Нет цветных линий и плоскостей, нет мерцания фотонов, и ощущения всемогущества тоже нет. Есть лишь древняя Сила, которую я могу черпать из глубин Кристалла.

Физика говорит, что воздействовать на световые волны можно лишь одним способом: поместить на их пути непрозрачный предмет, но любой одаренный цветной разобьет эту догму в пух и прах и создаст множество материальных предметов из чистого света. Со временем они исчезнут, распадутся на фотоны, но в течение нескольких секунд, минут или часов будут вполне осязаемы.

Я выбрасываю физику из головы, замыкаю на себя воображаемые фиолетовые волны и пытаюсь заставить их сформировать вокруг меня Покров. Ничего не происходит. Радужки светятся, Осколок – тоже, а Покрова нет.

Упрощаю задачу и пытаюсь создать полый невесомый шар, эдакий фиолетовый мыльный пузырь, но ничего не получается.

Ощущение неудачи и разочарования нарастает. Что-то блокирует мою способность объять всю полноту и мощь древней Силы, но я не могу определить, что именно.

Бегу к разрушенному входу в Храм, всматриваюсь в отполированную до блеска позолоченную табличку и выдыхаю с облегчением: мои радужки светятся как две миниатюрные фиолетовые лампочки.

Это зримое подтверждение того, что я обрел Силу Фиолетового Кристалла, хотя мое владение ею кажется неполным и неуклюжим. Я закрываю глаза, пытаясь снова увидеть цветные волны и испытать мощь, которую чувствовал еще недавно, стоя перед входом в Храм.

Ничего не меняется. Ощущение, что я стою перед закрытой дверью, только усиливается и кажется, что все впустую, но моя решимость остается непоколебимой. Чувство разочарования бурлит внутри меня, но я отказываюсь от мысли, что все было зря. Убеждаю себя, что эта неудача – всего лишь временное препятствие, испытание на пути к моей истинной силе.

Серый купол, отделяющий Храм от мира, вздрагивает, и на его мерцающей поверхности расцветают радужные всполохи. Они делят полусферу на части, она идет трещинами, распадается на лоскуты и опадает на землю истончающимися фрагментами.

Перед разрушенным входом в Храм стоят семеро Глав Великих Родов во главе с Императором. За их спинами ревут винтами черные вертолеты с золотыми гербами Империи на блестящих бортах. Глаза магов светятся – они готовы к атаке.

Бежать некуда. Ни защищаться, ни атаковать я не могу и потому стою, высоко подняв подбородок и глядя в глаза многоглавой смерти. Высшие аристо разглядывают меня молча и не предпринимают никаких действий. Фиолетовый свет, струящийся из моих радужек, недвусмысленно указывает, что я – не Темный, но, видимо, это недостаточно серьезное алиби.

Великий Князь Игорь Всеволодович Шувалов бьет без предупреждения. Между его сведенных ладоней возникает фиолетовая вспышка. Она растет, растекается в воздухе в ширину и высоту, и срывается на меня смертоносной волной.

Глава 2 – Расплата

Вал фиолетового огня врывается в Храм и катится на меня смертоносной волной. Я не двигаюсь с места и даже не закрываю глаза. Встречая вызов лицом к лицу, стою в огненном вихре, словно в эпицентре бушующего шторма. Уж если умирать, то с высоко поднятой головой.

Фиолетовый шквал обрушивается на меня, Осколок на груди раскаляется, обжигая кожу, а по телу бьют электрические разряды. Световой вихрь, созданный Великим Князем, вырывается из Храма через разрушенный дверной проем за моей спиной, а восстановленные после пожара витражи разлетаются в стеклянную пыль и пропадают в голубом московском небе.

Я живой! Живой и невредимый! Фотонный шторм обогнул меня, не причинив никакого вреда, я его почти не почувствовал. Он рассеялся, и я вижу великолепную семерку Глав Великих Родов, все также стоящих у входа в Храм. Поднимаю руки и с удивлением оглядываю окутавший меня фиолетовый Покров.

Игорь Всеволодович Шувалов срывается с места и бежит ко мне, подпрыгивая на неровных камнях брусчатки. Старик хватает меня за плечи, поднимает над землей и начинает кружить в сюрреалистическом вальсе. Через несколько секунд он останавливается, смущенно кашляет и ставит меня на горячий мрамор.

– Ты цветной, Сашка! – с чувством произносит Великий Князь. – Родовая магия не может причинить вред члену Рода – ты прошел проверку! Добро пожаловать в ряды высших одаренных и в наш Род, теперь уже по-настоящему!

В уголках глаз старика стоят слезы. Он оборачивается к Главам Великих Родов и победно вскидывает правую руку.

– Парень наш! – кричит старик. – Фиолетовый до мозга костей!

Спохватившись, Великий Князь снимает пиджак и накидывает его мне на плечи. Только в этот момент я вспоминаю, что обнажен.

– Пойдем, – говорит Шувалов, не разжимая губ. – Не лучшее время для официального знакомства с Главами Великих Родов, но выбора нет!

Шувалов покровительственно обнимает меня за плечи, и мы выходим из Храма. Аристократы старательно смотрят мне в глаза, не опуская взгляды на мои голые ноги. На их лицах блуждают плохо скрываемые улыбки.

Останавливаюсь перед сильными мира сего и не знаю, как начать разговор.

– С боевым крещением тебя, сынок! – неожиданно тепло произносит Император всея Руси и крепко жмет мою руку. – Еще неделю потерпеть не мог?!

Я глупо улыбаюсь и развожу руками. Государь должен казнить меня на месте, прямо перед парадным фасадом Храма. Казнить прилюдно и жестоко, чтобы другим неповадно было, но он поздравляет меня с обретением Дара. Хочу крикнуть ему в лицо, что разгромил Храм Разделенного, уничтожил два вертолета и покалечил десятки гвардейцев…

– Простите, Ваше Величество! – смиренно произношу я. – Это было не самое умное решение, и я готов понести за него всю меру ответственности!

– Успеешь еще! – он кладет руку мне на плечо и широко улыбается.

– Я хотел доказать, что Тьмы во мне нет! – оправдываюсь я.

– И ты доказал это! Поздравьте парня! – обращается Император к Главам Родов. – Вы же еще помните, как радовались Дару двадцать лет назад?!

Романов задает тон, и остальные послушно его поддерживают. Я погружаюсь в пучину приветствий, неискренних поздравлений и пожеланий дальнейших успехов. Люди, которые пришли меня убивать, улыбаются и жмут руку – теперь я для них свой. С гарантией. Фиолетовое тавро проставлено и одобрено Разделенным Богом.

Я смотрю в красные глаза Юсупова, крепко сжимаю ладонь оранжевоглазого Апраксина, улыбаюсь желтоглазому Нарышкину, внимаю речам голубоглазого Воронцова и выслушиваю елей синеглазого Трубецкого.

Я не хочу их видеть. Никого. Даже Императора. Даже Шувалова, который смотрит на меня, не скрывая гордости и торжества. Он громогласно заявляет, что наш Род полностью оплатит восстановление Храма, профинансирует закупку новой военной техники и медицинскую помощь пострадавшим гвардейцам.

Наконец, тягостная церемония оканчивается, мы прощаемся с сильными мира сего и идем к любезно предоставленному Императором вертолету. Справа от трапа, облокотившись на черный бронированный борт «Сикорского», стоит князь Бестужев. Встречаю его ледяной взгляд и вижу в нем лишь холодное равнодушие.

– Поздравляю, Князь! – сухо произносит он, обращаясь к Шувалову. – Этот раунд за вами!

Великий Князь кивает и, не удостоив собеседника ответа, поднимается по трапу.

– Держись от меня подальше, щенок!

Эти слова адресованы мне – провокация чистой воды. Подавляю детское желание продемонстрировать вновь обретенную Силу и следую примеру Шувалова.

В роскошной, обитой белой кожей кабине мы с Князем садимся друг напротив друга. Глаза Шувалова вспыхивают, и нас окружает светящаяся фиолетовая сфера. Улыбка медленно сползает с лица Великого Князя и проступает другой лик – раздраженный и злой.

– Какого хрена ты творишь? – с нажимом спрашивает старик. – Возомнил себя бессмертным?

Перемена просто разительна. Я начинаю подозревать, что Князю не чуждо искусство актерской игры. Если бы он начал разговор по-другому, спросил бы, чего мне стоила эта Инициация, почему я пошел на чудовищный риск, я бы сам рассыпался в извинениях, но после его упрека…

– Победителей не судят! – с вызовом говорю я и отворачиваюсь, глядя в окно.

– Это не победа, а ошибка выжившего! – цедит сквозь зубы Шувалов. – Ты дал слово, что будешь думать, прежде чем действовать, и что?

– Вам стало жалко обещанных Императору денег?! – я старательно подливаю масло в огонь.

В фиолетовом коконе воцаряется молчание. Вопреки моим ожиданиям, Шувалов не злится, не истерит и не сжимает мои яйца в виртуальных тисках. Он смотрит на меня снисходительно, как многоопытный отец на непутевого сына.

– Мне жалко тебя! Сегодня ты прошел по лезвию бритвы три раза! – спокойно произносит он и начинает загибать пальцы. – Первый – когда прорвался в храм! Второй – когда прошел Инициацию! И третий – когда избежал праведного гнева самодержца!

Шувалов лезет в несуществующий карман на груди, удивленно оглядывает себя и недовольно поджимает губы, бросая взгляд на свой пиджак, болтающийся на моих плечах.

– Доставай смарт из левого внутреннего кармана, набирай номер и рассыпайся в благодарностях! – уже спокойнее говорит он. – Обещай душу и тело за спасение своей никчемной жизни!

– Кому?! – нехотя спрашиваю я и беру в руки смартфон Великого Князя.

– А сам не догадываешься?! – с усмешкой спрашивает он.

– Цесаревич?!

– Нет, но тепло!

– Наталья Романова?!

– Она самая! – Шувалов язвительно улыбается. – И поразмысли на досуге, какое ей подаришь кольцо!

– К-кольцо? – ошарашенно спрашиваю я, и вся моя бравада улетучивается без следа.

– Помолвочное – с большим бриллиантом! – Князь утвердительно кивает. – Эта малолетняя дура спасла тебя от верной смерти, заверив батюшку, что вы любите друг друга, и ты так же далек от Тьмы, как она сама!

– От смерти?! Любим друг друга?! – повторяю, будто попугай и с ужасом смотрю на Князя.

– Один Разделенный знает, что в точности она наплела, но Император сменил гнев на милость, и сейчас ты летишь домой, а не в подвалы Тайного Сыска!

Шувалов откидывается на кресле и разглядывает меня, наслаждаясь произведенным эффектом.

– Ну чего ты испугался? – ухмыляется старик. – Не любишь ее? Ничего страшного, на царском ложе у тебя встанет как миленький – не ты первый, не ты последний!

– Тьма меня раздери! – восклицаю я и разбиваю костяшки пальцев правой руки о центральную стойку.

Мысли в голове путаются. Я думаю об Ольге, о своих чувствах к ней, точнее о том, насколько они сильны. Сравниваю Трубецкую с Натальей, сравниваю с Ми… Нет, я выбросил ее из памяти! Правда состоит в том, что мне нравится каждая симпатичная девчонка, и с каждой я хочу оказаться в постели.

– А ты всерьез думал, что, разгромив Храм Разделенного, избежишь расплаты? – прерывает мои размышления Шувалов. – Думал, что тебе это сойдет с рук так же, как и все в твоей легкомысленной жизни? Радуйся, что расплачиваться придется членом, а не головой!

– Сбежать было бы лучшим решением? – спрашиваю я, стараясь не сорваться на крик.

– Не знаю, я не пророк! – отвечает Шувалов предельно серьезно. – Я пытаюсь донести до тебя, что у каждого решения есть последствия!

– Тогда объясните Разделенного ради, что вообще произошло на Совете?!

– Бестужев заподозрил тебя в работе на Темных и покушении на Цесаревича. Пока его доклад дожидался рассмотрения Государем-Императором, ты сбежал и эти подозрения укрепил. Твой визит к Цесаревичу лишь усугубил ситуацию. А сегодня утром на заседании Совета Глав Великих Родов выступил Князь Грибоедов и заявил, что ты – Темный! Великие Князья проголосовали за твой срочный арест, и колеса государственной машины закрутились…

Шувалов на мгновение замолкает и задумчиво рассматривает мое лицо.

– Симпой тебя прозвали за симпатичную мордашку? – интересуется он.

– Да! – нехотя подтверждаю я.

– Благодари за нее Разделенного – незаурядная внешность спасла тебе жизнь! – продолжает Князь. – И Храм ты захватил весьма своевременно – во время заседания Совета, на котором присутствовала Наталья. Цесаревич при смерти, и Романов начал вводить в курс дела дочь. Когда доложили о твоих подвигах, было принято решение показательно казнить тебя как Темного террориста…

– Единогласно?! – с иронией уточняю я.

– А ты во мне сомневался?! – Шувалов вопросительно выгибает бровь и поджимает губы. – Мы прервали Совет и вылетели на набережную, чтобы тебя убить. Наталью оставили в Кремле, но она позвонила отцу, поручилась за тебя дурака и вымолила прощение на тот случай, если ты не окажешься Темным. Я не знаю, что именно она наплела Императору, так что будь готов к сюрпризам!

– Значит, пока речь о помолвке не идет? – с облегчением спрашиваю я.

– Можешь планировать свадьбу! – уверенно произносит Шувалов и широко улыбается.

– Ваши планы сбываются, да?! – со злостью спрашиваю я.

– Они в процессе реализации! – Князь наклоняется вперед, берет меня за плечо и крепко его сжимает. – Объясни: почему тебя пугает брак с будущей Императрицей? Каждый российский аристократ, не задумываясь, отдал бы за это все или почти все!

– Хочу управлять своей жизнью, а не страной, и хочу управлять самостоятельно, – нехотя признаюсь я. – Это – главная причина. Я не исключаю, что приду на прием к Императору и попрошу руки его дочери, но по собственной воле, понимаете?!

– Понимаю! – на удивление серьезно отвечает Шувалов. – Но для большинства аристократов полная свобода – это несбыточная мечта! Такова плата за положение в обществе и в государственной иерархии!

Старик во всем прав. Умом я и сам все понимаю, но куда деться от мятежной и непутевой души.

– Как ты прошел Инициацию? – спрашивает он.

Великий Князь задает самый важный вопрос. Я боюсь на него отвечать, потому что не знаю, какой Инициация должна быть. Начнем с того, что моя случилась вне пределов Алтаря. История полна легенд о великих воителях прошлого, Дар у которых проявился спонтанно, и ни о каких семицветных Храмах тогда и речи не шло, но все это – предания старины глубокой. Если Князь поймет из моего рассказа, что я совмещаю в себе Дар Тьмы или Света…

– Ты меня боишься? – неожиданно спрашивает Великий Князь. – Я ударил тебя Силой по двум причинам…

– Вы увидели во мне фиолетовый огонь и знали, что Сила не причинит вреда, а какая вторая?

– Я должен был опередить остальных! – отвечает Князь.

– Кто-то из Глав Великих Родов желает моей смерти?!

– Конечно, мы с тобой это уже проговаривали, но речь о другом, – Шувалов на мгновение замолкает и смотрит в окно вертолета сквозь фиолетовую пелену. – Инициация у всех проходит по-разному. Процесс не важен, важен результат, но меня интересует, как ты прошел ее, ничего не зная о процессе?

После минутного колебания я принимаю решение рассказать правду. В конце концов, в этом мире нет человека, которому я могу доверять больше, чем Великому Князю.

– Догадался, наверное, – отвечаю я. – В алтаре ничего не получилось. Сидел как дурак на стеклянном кресле, обливался потом от волнения и отсчитывал секунды. Затем вернулся в Храм. Встал в центре, в перекрестье лучей Кристаллов, и Инициация началась сама. Храмовый зал превратился в огромный калейдоскоп. Менялись цвета: красный, желтый, оранжевый, голубой… На фиолетовом все остановилось, Осколок вспыхнул, и я почувствовал огонь в собственных радужках.

О белоснежном покрове вначале и светящихся глазах статуй Разделенного Бога я решил умолчать. На всякий случай. Осторожного Разделенный бережет.

– Молодец! – удовлетворенно произносит Князь. – Обычно потоки лучей направляют Главы Великих Родов, а ты компенсировал их отсутствие. Сам догадался или подсказал кто?

– Некому было подсказывать, – обиженно говорю я. – Ведь рядом со мной нет многоопытного одаренного, одного из сильнейших магов Империи…

– После Инициации одаренные подписывают обязательство не рассказывать о ней никому, даже собственным женам и детям, – поясняет Князь. – Бумагу ты тоже подпишешь, но дело не в ней. Храни втайне все, что мне поведал!

– Почему?

– Потому что в древности, когда все аристократы были либо Светлыми, либо Темными, Инициация проводилась именно так, как прошел ее ты…

– Значит, я все же…

– Нет! – перебивает меня Шувалов, не позволяя закончить фразу. – Ты Цветной, чего я и ожидал. Но учитывая подозрения Бестужева и Грибоедова, эта история может стать опасной! А теперь самый интересный вопрос! – Шувалов ухмыляется, наклоняется вперед и ерошит волосы у меня на макушке. – Почему ты голый?

– Одежда сгорела дотла, – отвечаю я. – И сумка с документами, деньгами и телефонами – тоже…

– Как это – сгорела? – удивляется Князь.

– Вспыхнула ярким пламенем и исчезла, – я пожимаю плечами. – Даже пепла не осталось…

Старик внимательно на меня смотрит и озабоченно потирает подбородок.

– Ожогов нет, и волосы на месте, – бормочет он себе под нос. – Никогда такого не видел…

– Меня будут проверять дознаватели?

– Сейчас – вряд ли, а вот перед заключением брака с Романовой – наверняка!

– Вы говорите о браке, как о решенном деле, но…

– Саша, ты – идеальный кандидат для Рода Романовых, мы с тобой это уже обсуждали, – снова перебивает меня Князь. – А с учетом состояния Цесаревича и отсутствия других прямых наследников Престола ваша свадьба практически неизбежна!

– Значит, покушения не закончатся?

– Возможно, их станет больше! – Шувалов кивает. – А после объявления о помолвке, я не поставлю на твою жизнь и ломаной копейки!

– Меня снова ждет заточение в золотой клетке? – с отчаянием спрашиваю я.

– В фиолетовой, – поправляет меня Князь с улыбкой. – Наш с тобой договор в силе, ты вправе совершать любые глупости, но с сегодняшнего дня ответственность за них будешь нести сам! Теперь ты можешь за себя постоять, и в схватке один на один тебя смогут убить лишь несколько аристократов Империи!

– Не могу! – честно признаюсь я. – Я не совершил Акта Творения! Не получилось! Мне даже Покров недоступен!

Глаза Великого Князя вспыхивают ярче, огромные кулаки сжимаются, и я впервые слышу, как он ругается пятиэтажным матом, виртуозно используя великий и могучий русский язык на зависть всем дворникам и портовым грузчикам.

Глава 3 – Она уходит

Я в боевом тактическом модуле. В отсутствие достойных соперников выплескиваю агрессию и злобу на создании бездушном, но во всех отношениях совершенном. Лучшего бойца нашей Службы Безопасности я уложил за пару минут, и Бекетов лишь развел руками. Ты молодец, мол. Признал высокий уровень моих боевых навыков и предложил заниматься с виртуальным противником.

Темная фигура передо мной застыла в стойке ожидания с кинжалом в левой руке. На девятом уровне сложности тренировочный манекен одинаково хорошо владеет и правой, и левой. Его атакующее движение я считываю заранее – призрак, сотканный магией Силы, полностью имитирует поведение человека, и напрягшаяся мышца на толчковой правой ноге выдает его с головой. Отбиваю удар его кинжала клинком своего и уклоняюсь от летящего в лицо кулака.

Манекен стоит напротив и перебрасывает кинжал из руки в руку. Если бы у него было лицо, на нем расплылась бы зловещая улыбка. Слежу за манипуляциями с оружием и мелкими шажками пячусь назад – чем больше между нами расстояние, тем больше у меня времени на реакцию.

Соперник атакует стремительно. Он ловит кинжал правой рукой и совершает обманный выпад. Я поворачиваюсь боком, уходя от удара, манекен крутится вокруг собственной оси, и мой правый бок пронзает резкая боль – лезвие оставляет виртуальный порез. Место ранения вспыхивает фиолетовым цветом, и я начинаю контратаку. Серия из нескольких моих выпадов оставляет на фигуре соперника три цветных пятна.

Мы останавливаемся на границе дуэльного круга, тяжело дыша. Во время подобных спаррингов мне кажется, что под черной маской созданного с помощью Силы морока прячется живой человек. Такой же живой, как я, которому не чужды эмоции, слабости и ошибки.

Я чувствую усталость, но упрямо продолжаю бесполезный бой, потому что не хочу выходить из боевого модуля. Не хочу возвращаться в реальность, где меня ждет одиночество и бесконечные мысли о собственной судьбе. Не хочу закапываться в груду пыльных книг, чтобы отыскать жемчуг среди плевел.

Я атакую с максимальной скоростью, на которую только способен. Выдаю максимум ударов в секунду, уклоняюсь от ответных выпадов как заведенная механическая игрушка, но чувствую, что проигрываю. Мне мешают сражаться уже ставшие привычными навязчивые мысли.

Великий Князь снова укатил в Кремль решать проблемы мирового значения, а оба отпрыска Трубецких не выходят на связь. Мне отчаянно хочется поделиться своими проблемами хотя бы с кем-то, но в моем распоряжении лишь безмолвная темная фигура манекена.

Мы снова застыли друг перед другом. Я смотрю в черный овал его лица, а манекен выбирает новую тактику боя. Его задача не просто победить человека, нанеся пару смертельных ранений, а найти мои слабые места и отработать системные ошибки в технике боя.

Черная фигура бросается на меня и наносит серию молниеносных ударов на предельной для человеческого восприятия скорости. Клинок мелькает перед глазами и жалит мою грудь, словно жвала гигантского насекомого. Он оставляет в воздухе темные инверсионные следы, и мне становится скучно.

Мне надоедает размахивать кинжалом, я опускаю руки и сразу получаю два смертельных укола, и оба – в шею. Виртуальный противник останавливается на краю круга, а механический голос сообщает, что я снова проиграл. На этот раз проиграл не по очкам, а фатально. Я не особо расстраиваюсь: мой противник сражается на предтоповом – девятом уровне, который мне недоступен.

Черная фигура тает в воздухе, как и кинжал в моей руке, я включаю экранирование магического воздействия и уже в который раз пытаюсь совершить Акт Творения. Пытаюсь увидеть в пространстве цветные росчерки Силы и создать маленький фиолетовый шарик, но ничего не получается. Я чувствую присутствие Силы, но не могу к ней обратиться, не могу управлять ей, не говоря уже о слиянии, которое ощущал, когда делился ею с Цесаревичем.

Это катастрофа. Крест на моей аристократической карьере. Теперь я официально инициированный одаренный, и любой такой же имеет право вызвать меня на дуэль с применением магии, которая убьет за долю секунды. Я не боюсь смерти, но сдохнуть по глупости не хочу. И пребывание в привилегированной среде аристократов теряет всякий смысл – уж лучше быть бездарем, чем имитировать обладание Даром.

А Шувалов… Шувалов пообещал бесконечные тренировки и уехал в Кремль, в офис Тайной Канцелярии.

Опускаюсь на пол, облокачиваюсь спиной на холодное стекло и вспоминаю, как мы с Цесаревичем сидели в Царском Селе. Он сражался со мной в учебном бою, зная, что я не тот, за кого себя выдаю. И не убил лишь потому, что чувствовал во мне Темный потенциал. Чувствовал и доверял. Он единственный человек, способный ответить на множество терзающих меня вопросов, но сейчас лежит при смерти в своей аскетичной спальне.

И без того обширный список загадок пополнился еще одним пунктом. Почему, будучи неинициированным, я могу управлять серой Силой, магией слабых одаренных, на уровне обладателя полноценного Дара? Почему, стоя на ступенях Храма Разделенного, ощущал мощь, которая могла уничтожить столицу? Почему, получив, наконец, Дар, я стал слабее, чем был?

От невеселых размышлений меня отвлекает телефонный звонок. На экране смарта возникает улыбающаяся физиономия Андрея Трубецкого.

– Привет, террорист! – с сарказмом произносит он, и на душе сразу теплеет. – Что делаешь?

– Привет! – отвечаю я и встаю на ноги. – Получаю тумаки в боевом тактическом модуле!

– Составил бы тебе компанию, но ты теперь владеющий Силой – еще пришибешь ненароком!

В горле возникает ком, и я с трудом подавляю желание признаться другу в своей неполноценности прямо сейчас.

– Хочу к тебе в гости напроситься! – продолжает Андрей. – С ответным, так сказать, визитом! Обещаю, что твоих охранников бить не буду!

– У меня нет охранников, приезжай! Отыграешься на мне!

– Через двадцать минут буду! – говорит Андрей и связь прерывается.

Набираю номер его сестры, но снова слышу длинные гудки – Ольга не отвечает.

Захожу в душевую кабину, вспоминаю обнаженную Трубецкую, секс под горячими струями воды, и у меня встает. Это спермотоксикоз, убеждаю я себя, чувства ни при чем. Убеждаю и не опускаю руки ниже пояса. Проклятые гормоны, Тьма их забери!

Обжигающие струи смывают пот и поднимают настроение. Я нажимаю мягкий обдув, кайфую в плотных потоках теплого воздуха, а затем облачаюсь в фиолетовый халат и мягкие тапочки, украшенные моими инициалами.

По коридорам высотки я передвигаюсь с каменной физиономией, не обращая внимания на удивленные лица охранников. Как же меня достали эти аристократические традиции! Даже по собственному дому я должен расхаживать чуть ли не в смокинге! Заваливаюсь в комнату, падаю в кресло на колесиках и кручусь в нем, глядя на вращающийся потолок.

– Открыто! – кричу я в ответ на негромкий стук в дверь.

Дверь отворяется, и на пороге возникает Андрей Трубецкой. Он одет в синий костюм с отливом и яркий галстук, похожий на павлинье перо. Его густые черные волосы блестят от геля и соперничают с глянцевыми остроносыми туфлями.

– У нас намечается костюмированная вечеринка? – спрашиваю я, вскинув бровь. – Ты будешь ведущим?

– Я к тебе с официальным визитом! – смущенно отвечает Андрей. – Хорошо, что ты не видел длину лимузина, на котором я приехал! Ты бы о размерах моего члена до старости шутил!

– Выкладывай! – коротко прошу я.

Настроения хохмить нет, а актерствовать перед другом я не хочу.

– Ольга уходит из вашего Великого Рода, – произносит Трубецкой, мигом растеряв наигранную веселость. – Вчера она долго говорила с отцом, и он был против ее возвращения, но после твоего утреннего подвига изменил мнение…

К горлу снова подступает ком. Уходя из Рода, Ольга уходит от меня. И в этом нет ничьей вины, интересы Рода и ничего больше. Так, по крайней мере, мне хочется думать. Так же, как мне и Андрею, ей подберут подходящую партию, и мы будем вспоминать о сумасшедших ночах, обнимая нелюбимых.

– Что же изменил мой подвиг? – сухо спрашиваю я.

– Дело не в тебе, дело в Великом Князе Шувалове, точнее, в том, как он сражался за твою жизнь на Совете в Кремле…

– Если старик так бьется за бастарда, которого знает всего несколько недель, то родной отец просто обязан…

– Да, все так! – перебивает меня Трубецкой.

– А Великий Князь Шувалов не будет против? – спрашиваю я, лелея в душе тайную надежду.

– Уже дал согласие, но пока устно…

Что ж, перед Великим Князем Шуваловым стоит снять шляпу. Он опытный гроссмейстер и интриган: чего не отнять, того не отнять. Все разыграно как по нотам. Перед намечающейся помолвкой с Натальей нужно освободить меня от уз предыдущего, неудачного проекта. Логично, цинично и весьма прагматично! «Браво, Князь, браво!» – мысленно кричу я, жонглируя чепчиками любопытной прислуги.

– Я уже говорил тебе, что ты – мудень? – хмуро спрашивает Андрей.

– Нет, но я и сам это знаю…

– Хочу поблагодарить тебя за умопомрачительный секс с Аллочкой в Царском Селе!

– Андрюха…

– Я лежу пристегнутый к кровати, воображая горячий минет в исполнении твоей медсестрички, и у меня стоит как Останкинская башня! Дверь открывается, и заходит Бестужев-старший! Хорошо, что ты выключатель разбил, иначе я бы сдох со стыда!

Трубецкой замолкает, выплеснув злость, краснеет и обжигает меня недовольным взглядом.

– Бестужев, кстати, ничуть не удивился, когда увидел на кровати меня! Сказал лишь, что я пойду на эшафот вместе с тобой в качестве соучастника. Как изменник Родины! Сказал и, хлопнув дверью, вышел!

– А Аллочка?! – спрашиваю я.

– Далась тебе эта Аллочка – я ее больше не видел! Вместо девки явились гвардейцы и меня освободили! А через час Бестужев пригнал вертолеты и вывез всех нас в Москву!

– И ты так на меня обиделся, что даже объяснения слушать не захотел!

– По-твоему, я должен был рассыпаться в благодарностях?! – возмущается Трубецкой.

– Андрюха, прости меня! – прошу его со всей искренностью, на которую способен. – Я больше никогда не буду использовать тебя втемную!

– Во что ты вляпался?! – спрашивает Трубецкой. – И зачем бойню в Храме Разделенного устроил? Я уж думал, что в следующий раз увижу тебя на твоих же похоронах!

– Не было другого выхода! – честно отвечаю я. – Либо Инициация и фиолетовый свет в глазах, либо арест и иголки в яйцах.

– Ясно! – Андрей кивает, но я вижу по глазам, что ни хрена ему неясно. – Ты разнес Храм Разделенного и сидишь передо мной, а не в застенках Бестужева?! Почему?!

– Я не могу тебе этого объяснить! Пока не могу!

– Ладно, расскажешь, когда посчитаешь возможным…

– Обязательно расскажу, но дай мне время! Не хочу тебя впутывать в опасную историю, исход которой туманен!

– Договорились! – Андрей кивает.

– Ко мне тебя отец послал? – спрашиваю я, надеясь услышать утвердительный ответ.

– Нет, Ольга попросила…

Вот так, значит. Что и следовало ожидать. Официальное объявление о разрыве отношений устами родного брата, сама не решилась.

– И чтобы сообщить о ее уходе, ты вырядился в этот павлиний прикид?! – желчно спрашиваю я.

– Ну не в банном же халате к тебе ехать! – парирует Трубецкой.

– Гребаный аристо!

– Гребаный бастард!

Андрей подходит ко мне и кладет ладони на плечи.

– Я с тобой, друг мой! – твердо произносит он. – Моя семья – это моя семья, а я – это я! В следующий раз, если тебе нужно будет сбежать или захватить Кремль, просто попроси меня о помощи, ладно?!

Поднимаю взгляд и смотрю в темно-синие глаза. Такие же, как у Ольги. Они всегда будут напоминать мне о ней.

– Спасибо! – искренне благодарю я и крепко жму протянутую руку.

Драма затянулась, и я чувствую себя не в своей тарелке. Пора окончательно вернуть в наше общение привычный насмешливый тон.

– На этом официальная часть визита закончена? – уточняю я, и Андрей от меня отстраняется.

– Мне уйти? – спрашивает он прищурившись.

– Наоборот – отпускай лимузин!

Я встаю с кресла и, хлопнув Трубецкого по плечу, подхожу к кофемашине.

– Спорим, что ты никогда не пил такой кофе?!

– У тебя нет охраны, и кофе сам делаешь – как же низко ты пал! – с иронией произносит Андрей.

– Ты не поверишь, я и задницу себе сам подтираю! – заговорщицки шепчу я. – Только не говори никому!

– Ладно, давай твой кофе! – обреченно соглашается Трубецкой и становится рядом.

Он удивленно смотрит на работающую кофемашину, а я продумываю план дальнейших действий. Как всегда, спонтанный и сумасбродный.

– Как Цесаревич? – спрашиваю уже в гостиной, где мы сидим, развалившись на мягком диване.

– Отец говорит, что Алексей умирает, – Андрей пожимает плечами. – Ему не могут помочь ни Целители, ни высшие одаренные – цветная магия бессильна!

Я подозреваю, что его могла бы спасти магия Темных, но благоразумно об этом помалкиваю. Во-первых, ни одного Темного, за исключением дознавателей, к Кремлю на пушечный выстрел не подпустят, во-вторых, обсуждать это я еще не готов. Даже с Трубецким.

– За его здоровье! – я бью краем своей чашки о чашку с кофе, которую Андрей держит в руках

Он обреченно смотрит на коричневую пенку, жмурится, словно перед прыжком в бездну, и, решившись, делает глоток. На лице парня проявляется удивление, которое сменяется удовлетворением.

– Очень вкусно! – признается он. – Буду периодически захаживать к тебе на чашечку, другую.

– Заходи, конечно! – отвечаю я и вскидываю бровь. – Но кофе не бесплатный!

Делаю паузу, с удовольствием глядя в удивленные синие глаза, и искренне улыбаюсь: больше никакой актерской игры и манипулирования.

– Кофе в обмен на тренировки в боевом модуле!

– Согласен! – отвечает Трубецкой не раздумывая. – Но ты уже владеешь Силой, зачем тебе неинициированный соперник?

Колеблюсь буквально пару секунд, а затем совершаю очередную глупость: признаюсь, что в Храме мне не покорился даже Покров, не говоря уже о сотворении примитивного меча или кинжала.

– То есть, твой Дар бесполезен?! – спрашивает обалдевший Андрей.

– Спецэффект, не более, – подтверждаю я и мои глаза вспыхивают. – Только напугать могу!

– Тьма меня забери! – восклицает Андрей. – Может, последствия самостоятельной Инициации?

– Не знаю, – неуверенно отвечаю я. – Даже Великий Князь теряется в догадках!

– Интересно, как пройдет моя Инициация? – задает риторический вопрос Андрей. – Ты же знаешь историю Воронцова?

– Да, Ольга мне рассказала…

– До смерти брата Воронцова не была шлюхой, – говорит Андрей с горечью в голосе. – А после решила, что ее ждет то же самое, и берет от жизни все…

– Ты все еще ее любишь?

– А ты любишь мою сестру?!

– Не знаю, – честно отвечаю я.

– А я Воронцову презираю!

Мы замолкаем, и каждый думает о своем. Андрей – о будущей свадьбе с некогда любимой, а теперь презираемой девушкой, а я – о том, что совершенно не знаю Ольгу и даже предположить не могу, что на самом деле творится в ее душе. Остается лишь надеяться, что рано или поздно мы встретимся и поговорим.

– Думаю, что соплей на сегодня достаточно! – заявляю я и вскакиваю с дивана. – Снимай этот дерьмовый костюм!

– Очень романтичное соблазнение! – с сарказмом говорит Трубецкой и притворно хохочет.

– Не волнуйся, у меня на тебя не встанет! Надевай мою майку и джинсы – видеть тебя в этом блестящем дерьме не могу!

– Сказал мне парень в фиолетовом банном халате!

– Я тоже переодеваюсь и валим отсюда! – я показываю рукой на окно, за которым простирается огромный город, и решительно иду к шкафу. – Ты же наверняка знаток элитных злачных мест Москвы?!

– По борделям я не ходок! – Андрей отрицательно качает головой. – За этим к Апраксину обратись!

– Я – тоже, и в этом мы с тобой сходимся! – усмехаюсь я. – Где в Москве тусуются молодые Темные?!

Глава 4 – Темный авантюризм

Наш лимузин мчит по Камер-Коллежскому валу, и я жадно рассматриваю самый опасный район Москвы сквозь бронированное стекло. Многочисленные сомнительные заведения зазывают гуляк ярко освещенными фасадами, но здесь не стоит появляться даже при свете дня, не говоря уже о темной ночи.

Отворачиваюсь от окна и утопаю в мягком кожаном сидении. Трубецкой развалился рядом, закрыв глаза: обитель разврата столицы его не интересует.

– Ты еще не передумал? – спрашивает он, повернувшись ко мне. – Тьма меня забери, никак не привыкну, что ты на себя непохож!

На себя я, действительно, непохож: серые контактные линзы и волосы, заплетенные в конский хвост, изменили меня до неузнаваемости.

– Я не передумал, но тебе идти со мной необязательно – ты же по борделям не ходок! – я подмигиваю и коварно улыбаюсь.

– Извини, но мне удалось найти лишь одно место в Москве, где ты с гарантией встретишь Темных! – Андрей пожимает плечами. – И то – лишь благодаря Апраксину!

Мой визит в закрытый клуб для мужчин «Белый шум» устроил Олег Апраксин, и за это пришлось простить ему половину карточного долга. Впрочем, большая его часть пошла на оплату услуг этого темного во всех отношениях заведения.

– Я не могу бросить друга в минуту столь тяжкого испытания! – заявляет Андрей с притворным беспокойством. – Придется принести себя в жертву и пойти с тобой!

– Нет! – твердо заявляю я. – Это исключено!

– Ты предлагаешь вздрочнуть в машине, пока тебя будет обрабатывать парочка Темных мастериц?!

– Я предлагаю не вляпываться в то дерьмо, в котором я уже по уши! – гну свою линию я. – Приезжай сюда без меня и кувыркайся хоть с тремя одновременно!

– Ладно, не бери в голову, я пошутил! – Трубецкой улыбается. – В отличие от Апраксина, мне не нужны шлюхи!

– Кстати, как тебе удалось от него отбиться?

– Делов-то: сказал, что со мной идешь ты! – Трубецкой ухмыляется. – Классовая ненависть в классическом ее проявлении, уж извини за каламбур!

На самом деле девицы легкого поведения мне неинтересны. Я хочу выйти на Темного, от которого получил Осколок и амулет. Мне нужны ответы, и дать их может только он. По крайней мере, я надеюсь на это.

План сумасбродный. Появиться в логове Темных и попытаться выйти на загадочного старика. Пойти туда, не знаю куда, и принести то, не знаю, что – все как в русской народной сказке.

Руссо-Балт въезжает на пустую неосвещенную парковку и останавливается перед двухэтажным кирпичным зданием с узкими темными окнами и наглухо закрытыми дверями. Фасад без вывески производит мрачное впечатление: он больше походит на заброшенный склад, нежели на элитный бордель, цена за ночь в котором соответствует стоимости апартаментов в пределах садового кольца.

– Интересно, кто назвал его «Белый шум»? – спрашиваю я, разглядывая неосвещенный облупившийся фасад из черного кирпича. – Новое слово в конспирации, не иначе?!

– А как нужно было назвать место, где Темные жрицы любви обслуживают Цветных аристо? – стебется Трубецкой. – «Темный омут»?

– Твой вариант мне нравится больше, – я улыбаюсь и поворачиваюсь к Андрею. – Я погружаюсь в пучину разврата, а ты уезжаешь домой, договорились?

– Да! – охотно соглашается Трубецкой. – С условием, что ты поделишься впечатлениями во всех подробностях!

– С удовольствием! – я подмигиваю, пожимаю руку друга и два раза хлопаю по бронированной перегородке, изолирующей отсек с пассажирами.

Водитель пулей вылетает из-за руля, оббегает машину спереди и открывает широкую дверь. Я выхожу из салона, и в ноздри врывается аромат благовоний. Дурманящий запах проникает даже сквозь закрытые двери, намекая на множество сладких соблазнов, таящихся внутри.

– Думай только о сексе! – приказываю я себе и начинаю распалять воображение.

Темные как минимум считывают мои намерения, а как максимум – мысли, и они должны увидеть во мне накачанного тестостероном, озабоченного юнца. Каким, в сущности, я и являюсь.

Я неспешно иду к черным бронированным дверям, и с каждым шагом в мою кровь поступают новые порции тестостерона и адреналина. Останавливаюсь на крыльце у входа и терпеливо жду. Картинки перед глазами становятся все более и более откровенными, а возбуждение – реальным.

Маленькое окошко со встроенным считывателем кодов открывается лишь через пару минут, когда я начинаю жалеть о том, что отпустил лимузин и ввязался в откровенную авантюру. Закрытый клуб для аристо, ищущих запретных удовольствий – не самое безопасное место в Империи.

Я прикладываю к оптическому датчику смартфон с присланным Апраксиным кодом, и двери открываются. За ними меня встречают два сероглазых парня в черных костюмах с внешностью классических киношных вышибал. У меня возникает стойкое ощущение, что они – Темные.

После формального приветствия парни меня осматривают. Осматривают довольно бегло, не опускаясь до обыска. Сканируют на предмет наличия Осколка и амулетов, догадываюсь я. Как известно, главное оружие одаренного – он сам, но эту опасность они могут купировать, лишь не пустив посетителя в клуб.

– Проходите, сударь! – говорит один из амбалов.

Парочка расступается, и передо мной распахиваются следующие двери. Сделав несколько шагов, я попадаю в небольшое прямоугольное помещение. Успеваю рассмотреть кирпичные неоштукатуренные стены и бетонный пол, а затем узкий проход позади закрывается, и наступает темнота.

Едва я успеваю подумать, что все это похоже на ловушку для самонадеянных богатеньких дураков, как пол под ногами вздрагивает и начинает медленно опускаться. Над головой вспыхивает тусклая лампочка, и я понимаю, что нахожусь в кабине лифта.

Он опускается неглубоко – всего на два этажа. Кабина останавливается, кирпичная стена отъезжает в сторону, и передо мной открывается широкий проход, ведущий в полутьму. Впервые за вечер в голову приходит мысль, что если Апраксин хотел от меня избавиться, то своей цели он уже добился.

Впереди вспыхивают настенные светильники и освещают фигуру высокого худого человека, одетого в черный длиннополый фрак. У него редкие прилизанные волосы, тонкие губы и нос с небольшой горбинкой. Лицо мужчины скрыто под черной маской с узкими прорезями для глаз.

– Доброй ночи, сударь! – произносит он ровным поставленным голосом. – Добро пожаловать в клуб «Белый шум»! Вы у нас первый раз?

– Я по рекомендации…

– Никаких имен, прошу вас! – укоризненно говорит мужчина, прерывая меня на полуслове. – В «Белом Шуме» нет чинов и званий, нет имен и фамилий: все наши гости – прекрасные незнакомцы!

Неуловимым движением он достает из-за спины бархатную черную маску на толстой резинке и протягивает ее мне, любезно улыбаясь.

– Наденьте, пожалуйста, и не снимайте, пока находитесь в общественных зонах! – администратор отступает в сторону и жестом указывает на зеркальную стену.

Беру в руки бархатную тряпицу, подхожу к зеркалу и надеваю на лицо. Маска закрывает лишь верхнюю его часть, оставляя свободной скулы, подбородок и губы. В черном смокинге, белой рубашке и остроносых туфлях я похож на злодея из игры «Супер-аристо», Князя Тьмы.

– Следуйте за мной! – мягко произносит администратор клуба и берет меня под локоть.

Он ведет меня по ярко освещенному коридору, стены которого украшены большими картинами. Фривольные изображения на них граничат с откровенной порнографией. Миновав коридор, мы заходим в небольшой, но уютный зал.

Полутемное пространство освещено тусклыми лампочками, прячущимися в бронзовых канделябрах. Большую его часть занимают уютные столики на четыре персоны, а меньшую – сцена. Я единственный посетитель, и администратор усаживает меня за ближний к сцене столик.

Передо мной материализуется официант в неизменном смокинге и предлагает приветственный напиток от заведения. Естественно, шампанское, и, естественно, Крымское. Осушив бокал, заказываю бутылку и, наконец, расслабляюсь.

Через пару минут тихая инструментальная музыка становится громче, и на сцену выходит дюжина обнаженных девушек. Они останавливаются у самого края и награждают меня многообещающими улыбками. Мое дыхание сбивается – я еще не видел столько умопомрачительных красавиц сразу, да еще и раздетых.

– Просто смотрите и выбирайте мысленно, – шепчет мне на ухо невесть откуда взявшийся администратор. – К вам подойдет та, что понравится больше всего. И это еще не все, сударь! Догадываетесь, что ждет вас в постели?

– Она будет предугадывать каждое мое желание?

– Именно так, сударь, именно так! – подтверждает администратор, липко улыбаясь.

Я любуюсь идеальными телами и лицами, встречаюсь с наэлектризованными девичьими взглядами и чувствую, что во мне просыпается животная похоть. Я знаю, что все они – Темные, знаю, что воздействуют на меня, как когда-то Кара, но сопротивляться не могу. Мой мятущийся взгляд все чаще и чаще останавливается на одной из девушек. Обладательница густой, ниспадающей на хрупкие плечи гривы черных волос завораживает меня. Ее карие, почти черные радужки прожигают дымящиеся дыры в моей душе, и моральные бастионы падают один за другим.

Я с трудом отвожу взгляд от сцены и осушаю бокал шампанского до дна. На самом деле не я выбираю девушек, а они – меня, и побеждает та, чей темный зов мощнее. Запрокинув голову, я подношу к губам еще один бокал и начинаю пить.

Шампанское идет не в то горло, я вскакиваю на ноги, наклоняюсь над столиком и начинаю судорожно кашлять, закрыв руками лицо. Администратор бросается ко мне и стучит по спине, бормоча извинения. Через полминуты я благодарю его и распрямляюсь, глядя на сцену.

На моем лице нет маски, а в глазах – контактных линз. Зов исчезает, магия соблазнения улетучивается, а девушки принимают напряженные позы. По вмиг изменившимся взглядам я вижу, что они меня узнали. Перед ними стоит князь и одаренный террорист в одном лице, захвативший Главный Храм Империи и вышедший сухим из воды.

В обитой черным бархатом стене открывается дверь, и ко мне подходит очаровательная кареглазая брюнетка примерно моего возраста. Она одета в черное облегающее платье и туфли на высоком каблуке, а в глубоком соблазнительном декольте виден Темный Осколок.

– Оставьте нас с Князем Шуваловым наедине! – приказывает она, и зал мгновенно пустеет.

Девушки стайкой покидают сцену и скрываются за кулисами, а испуганный администратор пятится к выходу, путаясь в длинных полах фрака.

– Доброй ночи, Ваша Светлость! – мягко произносит Темная, и на ее совершенном, кукольном личике появляется соблазнительная улыбка.

– Доброй ночи…

– Алина, – представляется красавица.

– Доброй ночи, Алина!

– Не составите мне компанию? – спрашивает девушка и, улыбнувшись, берет меня под руку. – Вы нарушили главное правило клуба – анонимность, а на подходе следующие гости!

Меня захлестывает вожделение и неконтролируемое желание – животная похоть в чистом виде. Я тону в карих глазах Алины и хочу только одного – обладать ею здесь и сейчас.

Она берет меня под руку и ведет к выходу. Мы покидаем зал, сворачиваем в неприметный темный проход и оказываемся в узком полутемном коридоре. Девушка открывает вторую дверь слева, хватает меня за лацканы фрака и вталкивает в шикарно обставленную гостиную.

Она прижимает меня к стене и жарко целует. Из глубин памяти, с трудом преодолевая туман возбуждения, всплывает услышанная от кого-то фраза: «С проститутками не целуются!».

– Я не сплю с мужчинами за деньги! – сообщает мне Алина, прервав поцелуй, и нежно проводит большим пальцем по губам.

– Только из любви к искусству?

– Только когда хочется разнообразия! – она игриво улыбается, и мы вновь сливаемся в обжигающем поцелуе.

Дверь в гостиную распахивается, и в комнате появляется человек, которого я искал. Темный старик останавливается в дверях и с улыбкой наблюдает, как я судорожно отстраняюсь от Алины.

– Здравствуйте, молодые люди! – говорит он, вскинув брови. – Не помешал?!

– Нисколько, папа! – отвечает Алина и отходит в сторону. – Юный Князь Шувалов к твоим услугам!

Папа?! Возбуждение пропадает, и ко мне возвращается способность мыслить трезво.

– Ты нашел меня сам, а значит, что-то пошло не так?! – с усмешкой спрашивает Темный, закрывая дверь за спиной. – Алина, доченька, будь добра – подожди Александра в спальне, нам предстоит короткий, но очень важный разговор.

Девушка послушно кивает и скрывается за еще одной дверью.

– Ты не внял моему совету и поступил по-своему, – спокойно произносит Темный. – Теперь ты Высший Цветной, и перед тобой простираются сияющие фиолетовые вершины. Зачем ты сюда пришел?! Не за плотскими же удовольствиями?!

– Как мне стать Темным?! – спрашиваю я, проигнорировав колкость.

– Разве что вернуть время назад! – старик равнодушно пожимает плечами. – Да и зачем тебе это теперь?

– Потому что я – Темный!

– Все несколько сложнее, это лишь часть твоей сущности!

Темный насмешливо смотрит на меня из-под седых бровей и недовольно покачивает головой.

– Сложно с вами, молодыми и уверенными в себе! – на его лице появляется ироничная улыбка. – Просишь дочь не целоваться с симпатичными незнакомцами – и все впустую! Пытаешься помочь симпатичному незнакомцу – получаешь тот же результат!

Старик замолкает и пристально смотрит мне в глаза. Я молчу, терпеливо ожидая продолжения назидательного монолога.

– Путь только один, – прерывает паузу старик. – Ты должен пройти вторую Инициацию с Темным Осколком на шее, но это смертельно опасно! И никакие амулеты уже не сработают, ты сможешь скрыть свою сущность только научившись управлять и Цветом, и Тьмой!

Прекрасная перспектива, учитывая, что я не владею даже Фиолетовой Силой!

– Значит, можно для всех быть Цветным, а на самом деле – Темным, не применяя амулеты? – осторожно уточняю я.

– Теоретически да, но это не просто!

Внимательно смотрю в глаза старика, но ничего в его взгляде не указывает на то, что он знает о тайне Цесаревича.

– Я смогу управлять и Фиолетовой, и Темной Силой?

– Ты сможешь являть собой обе сущности – и Тьму, и Свет!

– Чтобы пройти Инициацию еще раз, мне нужно снова проникнуть в Храм…

– Теперь это исключено – там постоянно дежурят четверо высших одаренных!

Старик говорил, что в России не осталось Темных Кристаллов, но как прошла Инициацию его дочь?

– Значит, я должен найти Темный Кристалл?

– В этом я тебе не помогу, – старик вновь разводит руками. – Нельзя найти то, что давно уничтожено!

Я пытаюсь определить его эмоциональный фон, пытаюсь понять, лжет он или нет, но наталкиваюсь на непроницаемую стену.

– Как вы оказались здесь так быстро, вы за мной следили?

– Конечно, с момента появления тебя в «Белом Шуме»! – лицо Темного расплывается в лукавой улыбке. – Такой же вопрос могу задать тебе я: ведь это ты пришел в мой дом, а не я – в твой!

Говорить, что я нашел его дом случайно, нет смысла, Темный наверняка прочитал это в моих мыслях.

– Наш разговор немного затянулся, а время уже позднее! – произносит старик с улыбкой. – Я немолод, знаешь ли, меня ждет кефир, клистир и теплый сортир, а тебя – красивая девушка!

Он подходит ближе и крепко жмет мою руку, пристально глядя в глаза.

– Прощайте, Ваше Сиятельство! Даст Разделенный – свидимся!

– До свидания! – говорю я вслед уходящему старику.

Меня переполняет уверенность, что как минимум один Темный Кристалл в России все же сохранился. И у меня есть возможность его найти.

Я подхожу к двери в спальню и тихо стучу. Она распахивается, и Алина повисает у меня на шее.

– Твой отец меня убьет! – обреченно говорю я, уклоняясь от поцелуя.

– У нас договор: он не лезет в мою личную жизнь, а я – в его!

– Чем я тебя прельстил?

– Девчонки говорят, что во время оргазма у одаренных сияют радужки, а мне нравится фиолетовый цвет, – Алина заговорщицки улыбается. – У меня нет знакомых аристо, а ты, слава Разделенному, не похож на наших постоянных клиентов!

Она снова целует меня, глядя в глаза. На этот раз очень нежно и не включая Зов.

Глава 5 – Несвобода – сладкий плен

Боевой тактический модуль в высотке Трубецких ничем не отличается от приютского. Тот же дуэльный круг, стеклянные стенки и система имитации боя последнего поколения с автоматическим подсчетом очков.

Андрей отрабатывает удары холодно и спокойно, синие глаза потемнели, а лицо приобрело хищное выражение – от привычной насмешливости и легкомысленности не осталось и следа. Синий кинжал в его руках порхает как бабочка, и я едва успеваю уклоняться от точных и стремительных ударов.

Я дразню Андрея, ничего не рассказывая о ночи в заведении Темных, а он вымещает на мне детскую обиду. Парень чувствует себя обманутым: ведь без него поход в логово Темных состояться не мог. Апраксин скорее удавился бы, чем мне помог.

Я отвлекся на пустопорожние размышления, и серия выпадов Андрея достигла цели: он прижал меня к стеклу, навалился всем весом на грудь и приставил лезвие к горлу. Колючий взгляд Трубецкого источает ярость, и я решаю поделиться хотя бы чем-то.

– Семь! – произношу я, сдерживая улыбку.

– Я не буду отвлекаться на табло, ты меня не обманешь! – зло говорит Андрей и сильнее давит локтем на горло.

– Семь раз за ночь, – поясняю я. – Отвечаю на вопрос, который ты задал уже раз двадцать!

– Ты принес жертву всем семи воплощениям Разделенного?! – на лице Андрея появляется саркастическая усмешка, и он вонзает виртуальный клинок мне в шею.

Трубецкой дергается еще до того, как механический голос присуждает ему победу, отпрыгивает от меня и смотрит на свой пах, на котором расплывается синее светящееся пятно.

– Твой противник умер, но яйца тебе отрезать успел! – я не могу удержаться от смеха, глядя на выражение разочарования на лице друга.

– Три – три, ничья, – медленно произносит он. – Еще раз – решающий бой?!

– Ты меня уже загонял, – устало говорю я и наигранно вздыхаю. – Давай остановимся на ничьей?! Или ты хочешь совершить седьмое виртуальное кровопускание во славу Разделенного Бога?

– Система, к бою! – приказывает Андрей, и я вновь захожу в пределы дуэльного круга.

У Трубецкого хорошая техника, недаром его считают лучшим бойцом среди наследников после Цесаревича. Я обязательно поинтересуюсь именами его учителей. Андрей атакует стремительно и с азартом. В отличие от сестры, ему нравится сражаться. Он погружается в бой с головой, а чувство обиды делает его интересным соперником.

Клинок Андрея мелькает у меня перед глазами, я и едва успеваю уклониться вправо, чтобы не проиграть в первые же секунды боя. Отскакиваю назад, уходя от сильного удара ногой и опершись рукой на пол, делаю подсечку. Трубецкой подпрыгивает и обрушивается на меня сверху с занесенным кинжалом.

Перекатываюсь вперед, оказываюсь у него за спиной, вскакиваю на ноги и бью клинком в шею сбоку. Он пригибается, как будто чувствуя направление моего удара, падает на спину и бьет меня обеими ногами в живот. Врезаюсь в них правым боком, обхватываю левой рукой и давлю всем весом.

Мы падаем на пол, и я вонзаю клинок в левое бедро Андрея. Место удара окрашивается синим, и костюм ограничивает подвижность соперника, имитируя последствия ранения. Трубецкой рычит, пробивает меня другой ногой в бок и освобождается от захвата.

Мы поднимаемся на ноги и смотрим друг на друга как злейшие враги. Без тренера в азарте боя можно убить соперника, и я в очередной раз радуюсь, что мы сражаемся в боевом модуле дополненной реальности, а не на настоящем ристалище.

Андрей прищуривает глаза, переносит тяжесть тела на правую ногу и меняет тактику. Он совершает серию быстрых обманных выпадов, которые должны рассеять мое внимание, чтобы я пропустил момент главного удара.

Синий клинок со свистом рассекает воздух и постепенно подчиняет меня асинхронному ритму. Я уклоняюсь, отбиваю удары и контратакую, входя в состояние, напоминающее прострацию. Андрей похож на заклинателя змей, а я – на раздувшую капюшон кобру, выжидающую удобного момента, чтобы ринуться в атаку.

Я увлекаюсь и забываю, что должен поддаться. Закрываюсь от клинка рукой, он вонзается в мою ладонь, а я бросаюсь вперед и наношу смертельный удар в сердце.

Звучит сирена, и система сообщает о моей победе. Андрей недовольно морщится и опускает кинжал. На левой стороне его груди расплывается ярко-синее пятно. Мне приходит в голову, что в боевых модулях Красных ранения окрашиваются в алый цвет, и тренировочные сражения, должно быть, очень похожи на реальные.

– Это было круто! – признается Андрей со все еще кислой миной на физиономии. – Я отыграюсь в следующий раз!

Оружие в наших руках исчезает, виртуальный режим отключается, и стеклянные двери разъезжаются в стороны. Андрей кивает мне, поворачивается спиной и выходит из модуля. У меня на языке вертится множество колкостей, но я молча следую за ним в раздевалку.

– Эй, ну не дуйся! – я кладу руку Андрею на плечо, разворачиваю его к себе и смотрю в синие глаза. – Благодарю за тренировку – следующую предлагаю провести у меня! Спасибо, что помог с логовом Темных – без тебя ничего не вышло бы!

– Ага, если понадобится срочный перепих, обращайся – организую! – желчно отвечает Трубецкой, выныривает из-под моей руки, сбрасывает костюм и заходит в душевую кабину.

– Я же не за сексом туда шел! – кричу я вслед оправдываясь. – Да и секс был обычным – она даже Зов не включала! Просто дурная трата денег – ничего важного я так и не узнал!

Трубецкой не удостаивает меня ответом, и в его капсуле начинает шуметь вода. Я пожимаю плечами и хочу посоветовать ему пару раз сдрочить, чтобы уменьшить градус агрессии, но снова сдерживаюсь. Для злых шуток сейчас не время и не место.

Я занимаю соседнюю кабину и с наслаждением встаю под обжигающие струи. Горячая вода смывает пот и запах черноокой красавицы, который, кажется, въелся в каждую пору кожи. Прошлой ночью я впервые занимался сексом, не приправленным чувствами. Животная похоть и страсть в чистом виде. И с ее, и с моей стороны.

Мы с Алиной обменялись номерами телефонов, но не прислали друг другу ни одного сообщения. Про Кристалл девчонка ничего мне не расскажет, это я понял в первые же минуты общения. Со мной она просто экспериментировала и получала удовольствие. Взаимный обмен оргазмами, и не более того.

От приятных во всех отношениях мыслей меня отрывает стук в стекло. Трубецкой призывно машет рукой и показывает на выход. Киваю, с сожалением выключаю воду и отдаюсь во власть потоков теплого воздуха. Определенно, некоторые функции капсульных душевых кабин – не хуже, чем секс.

В апартаменты Андрея мы поднимаемся молча. В хитросплетениях коридоров высотки Трубецких я ориентируюсь прекрасно, она является точной копией нашей. Отличается лишь внутреннее убранство. Оно более современное, и потому нравится больше.

Перед охранниками, стерегущими вход, я появляюсь в синем халате с атласными инициалами «АТ» на полах. На лицах парней не дергается ни один мускул, хотя они с удовольствием закопали бы меня в мрамор прямо здесь, перед дверью.

– Бить в этот раз не будешь?! – спрашиваю я у Андрея, намеренно останавливаясь в дверях.

– Два часа этим занимался, пора и честь знать! – парирует он.

Я захожу внутрь и оглядываю гостиную. Идеально ровные плоскости, грани и прямые углы. Встроенные в потолок светильники, однотонная покраска стен, мебель, будто собранная из параллелепипедов, и минимум аксессуаров.

Я вспоминаю вопрос, заданный Натальей Романовой у меня в гостях. Комната Андрея абсолютно стерильна, как и моя. Нет ни следа индивидуальности. Если мы с Трубецким поменяемся апартаментами, ничего не изменится ни для нас, ни для наших гостей.

– Ты ищешь что-то, иллюстрирующее мой характер или мои увлечения? – с иронией вопрошает Трубецкой. – Не трать время понапрасну, считай, что я здесь не живу!

Я оборачиваюсь и вопросительно вскидываю брови.

– Пойдем! – говорит он и жестом зовет меня за собой.

Мы направляемся в кабинет, он расположен в той же комнате, что и мой. Когда стеклянная матово-белая дверь открывается, у меня отвисает челюсть. Я вижу комнату-мечту тринадцатилетнего мальчишки. Свою овеществленную мечту.

Стены оклеены плакатами с изображением супер-аристо и рок-звезд, в углу стоит игровой комплекс последней модели, а вдоль длинной стены – огромные акустические колонки. Я с разбега запрыгиваю в компьютерное кресло, и оно послушно принимает форму моего тела.

– Здорово! – только и могу вымолвить я.

Именно о таком я мечтал в детстве, но строгие правила Приюта это категорически запрещали. Портрет же аристо из игровой вселенной мог стоить мне пары недель карцера.

– Одного не понимаю! – с усмешкой говорю я, еще раз оглядывая комнату. – Где фото порно-звезд?!

– Здесь! – отвечает Андрей и стучит указательным пальцем по виску. – А у тебя в сиротском доме они висели на всеобщем обозрении?!

Андрей на мгновение замолкает, а затем пытается сгладить неловкость.

– Расскажи мне о своем детстве в сиротском доме! – смущенно просит Трубецкой.

Я знал, что рано или поздно услышу этот вопрос, но аристократическое воспитание моих новых друзей сдерживало их любопытство. Все они не хотели подчеркивать разницу в происхождении и делали вид, что я такой же, как и они. Все за исключением Олега Апраксина.

Набор фальшивых воспоминаний я заготовил давно и мог бы поделиться ими с фальшивой же искренностью, достойной актеров лучших имперских театров, но не хочу так поступать с Андреем.

Я вскакиваю с кресла, подхожу к стеллажу с пластинками и застываю перед виниловым изобилием.

– Ты сериалы смотришь? – спрашиваю я, ведя пальцами по глянцевым корешкам коллекционных изданий.

– Только «Кремлевские Курсанты» смотрел, – смущенно отвечает он, сразу догадавшись, на что я намекаю.

Я размышляю о том, как озвучить правду, не разоблачив себя.

– В раннем детстве я жил так же, как они, – тихо говорю я. – Меня били каждый день. Били из-за моих фиолетовых глаз. А я бил в ответ потому, что глаза мучителей были серыми. Ты же понимаешь, что вас, – я запинаюсь и исправляюсь, – то есть, нас, аристократов, ненавидят?!

– Догадываюсь, – отвечает Андрей. – А ты? Ты тоже ненавидишь?

– Нет! – твердо отвечаю я, хотя на самом деле еще не определился. – В последние годы все изменилось. У меня были крутые преподаватели, прикольные друзья и любимая девушка. Я часто тоскую по той жизни…

Преподаватели врали и манипулировали, друзья и девушка пытались убить, а сам я ничем не лучше их. Можно вытравить мальчика из Приюта, но вытравить Приют из мальчика невозможно. Я хочу завершить этот разговор. Когда-нибудь я обязательно расскажу все, но не сейчас.

Я достаю с полки пластинку группы «Осколки Мечты» и поворачиваюсь к Андрею. Он улавливает мое настроение, подходит к проигрывателю, берет из моих рук пластинку и устанавливает ее на вращающийся диск.

На винил опускается головка звукоснимателя и меня обволакивают тяжелые гитарные аккорды.

– Нет, так музыку не слушают! – говорит Андрей и недовольно кривит губы.

Он усаживает меня в одно из двух кресел, стоящих перед колонками у противоположной стены, открывает винный холодильник, встроенный в тумбу с аудиотехникой, и достает бутылку красного вина.

– Отказ не принимается – даже не думай! – говорит он, перекрикивая музыку. – Знаю, что ты не любишь, когда прислуживают, поэтому открою ее сам! Семейные виноградники в Крыму – ты просто обязан попробовать!

Трубецкой достает из шкафчика два тонкостенных стеклянных бокала, ставит их на тумбу и разливает кровавые слезы виноградной лозы.

– Угощайся! – предлагает он, садясь в соседнее кресло, и протягивает бокал.

Я подношу его к носу, закрываю глаза и вдыхаю легчайшую смесь божественных ароматов. Вино превосходное, это я понимаю уже по запаху. В Приюте нас учили не просто пить спиртное, но и разбираться в нем.

Делаю маленький глоток и перекатываю вкус на языке, прислушиваясь к ощущениям.

– Великолепно! – восклицаю я. – Виноградники Трубецких укладывают виноградники Шуваловых на обе лопатки!

– Ну, не скажи! – возражает Андрей улыбаясь. – Я слышал, что ты не против пропустить бокальчик другой семейного коньяка!

– Ольга сдала? – спрашиваю я и выпиваю остатки вина.

– Она самая! – Андрей кивает. – Надеюсь, сестра не выдала главную тайну Великого Рода Шуваловых?

– Я скучаю по ней, – признаюсь я, расслабившись в мягком кресле. – И к тебе пришел с надеждой ее увидеть…

– Когда ты был с Темной, тоже думал об Ольге?

В голосе Андрея слышна горькая насмешка, и он смотрит не в лицо, а в бокал, будто надеясь прочитать там ответ на свой вопрос.

– Думал! – подтверждаю я. – Хочешь – верь, хочешь – не верь…

Стереосистема великолепна, и звук обволакивает меня плотной колеблющейся пеленой. Парни из «Осколков Мечты» поют о рассыпающейся на фрагменты жизни, и настроение песни сейчас полностью созвучно моему.

В постели с Алиной я не просто думал об Ольге, а закрывал глаза и представлял ее на месте девчонки. Я мог бы оправдаться перед Андреем и рассказать о свободных отношениях, которые связывали меня с его сестрой, но не хочу. Это будут ничего не значащие слова. Слова ненужные и неуместные.

– Почему она не отвечает на мои звонки и сообщения? – спрашиваю я вместо объяснений.

Андрей берет из моих рук бокал, наливает вино и протягивает обратно. Затем поворачивает голову к окну и задумчиво смотрит на сквер во дворе высотки. Смотрит долго, явно о чем-то размышляя и принимая решение. Я ему не мешаю. За окном, как раз на высоте расположения его апартаментов находится бронзовое лицо основателя Рода Трубецких. Бронзовое лицо, которое так похоже на мое.

– Я отвечу тебе, если ты пообещаешь остаться здесь и не рваться к ней, что бы я ни сказал! – Андрей поворачивается ко мне и пристально глядит в глаза.

– Обещаю! – я киваю и чувствую поднимающийся по спине холодок.

Я уже догадался, что услышу сейчас от Андрея, и прилагаю все силы, чтобы сохранить безмятежное выражение лица.

– Они с отцом заключили сделку, – говорит Андрей и замолкает, не решаясь продолжить. – Он принимает ее в Род в обмен на замужество…

Я замираю без движения и смотрю в синие глаза Трубецкого не мигая. В такие же глаза, как у нее – глубокие и завораживающие. Только не за Апраксина, только не за этого жирного ублюдка…

– Мы породнимся с Великим Родом Апраксиных, – заканчивает Андрей и напрягается как взведенная пружина, чтобы броситься на меня и скрутить, если у меня сорвет крышу.

Я встаю с кресла и махом осушаю бокал. Затем медленно, будто во сне, бреду к широкому панорамному окну. Прижимаюсь лбом к толстому стеклу и смотрю в глаза еще одного Трубецкого, на этот раз бронзовые.

Андрей неслышно подходит сзади, становится рядом и кладет руку мне на плечо.

– Такова жизнь проклятых аристо, бастард, – с горечью произносит он. – Нам не суждено быть с теми, кого мы любим…

– И по-настоящему дружить с теми, с кем дружить хотим, – добавляю я. – Ольга предостерегала меня от общения с тобой, говорила, что ты гениальный и чрезвычайно опасный манипулятор. А со мной ты ведешь себя как легкомысленный мальчишка. Какой ты – настоящий?

– Оба! – не задумываясь отвечает Трубецкой. – Тот же вопрос я мог бы задать тебе…

– Чтобы получить такой же ответ…

Я прижимаюсь лбом к прохладному стеклу сильнее. Хочу выдавить его и взлететь в голубое августовское небо, но меня удерживает горячая ладонь одного Трубецкого, крепко сжимающая плечо, и холодный взгляд бронзовых глаз другого, пронзающий до глубины души.

Глава 6 – Лик Апостола

Музей Великого Рода Шуваловых занимает добрую половину стилобата высотки и расположен на двух этажах. Хранитель Рода добросовестно провел меня по открытой части экспозиции и показал много интересного. Экскурсия вышла замечательной, и я с удовольствием внимал рассказам старика, терпеливо дожидаясь, когда мы перейдем в хранилище, закрытое от посторонних глаз.

За десять веков Род Фиолетовых накопил огромный объем экспонатов, но на всеобщее обозрение выставлено не более двадцатой их части. Полуистлевшие берестяные свитки, одежда и оружие воинов, ювелирные украшения, макет городища, заложенного Разделенным на берегу Ильмень-озера, картины и фрески, на которых запечатлены знаковые сражения прошлого – все призвано подчеркнуть величие и древность аристократической фамилии.

Настоящие же сокровища спрятаны за несколькими бронированными дверьми, открыть которые можно только с помощью комплекта амулетов. Доступ сюда есть лишь у Великого Князя и Хранителя Рода.

Я видел полную родословную Шуваловых, включающую в себя всех Темных и Светлых, как невинно убиенных, так и казненных или изгнанных из Рода за тысячелетие. Я держал в руках макет первого фиолетового меча, созданного Основателем с помощью Акта Творения. Я разглядывал его Осколок, хранящийся в вакуумной стеклянной капсуле за несколькими листами брони.

Все это было очень познавательно, но эффекта разорвавшейся бомбы на меня не произвело. Я проанализировал полную родословную в попытке вывести зависимость появления Темных и Светлых от родовой принадлежности жен Фиолетовых предков, но в этом не преуспел. Цвет глаз избранниц никак не влиял ни на магические способности детей, ни на их принадлежность к Свету или Тьме.

А вот портрета Разделенного Бога в архиве не нашлось. Его сына, основателя Великого Рода Фиолетовых, каждый художник изобразил по-своему. Сотни лет и сотни изображений Патриарха Рода ясности не добавили. Лица настолько разнились, что узнать в них одного и того же человека не представлялось возможным.

Экскурсия закончилась, мы с Хранителем сидим в его рабочем кабинете, и старик молчит, обозревая бесконечные ряды древних фолиантов у меня за спиной. На столе стоит неизменный самовар, в пузатых чашках плещется травяной чай, а стальной поднос завален всевозможными видами баранок и бубликов.

Хранитель хмурит седые брови и напряженно раздумывает о чем-то, поглаживая бороду. Я с трудом сдерживаю желание обернуться. У меня возникает иррациональное ощущение, что я увижу статую Основателя Рода Фиолетовых и столкнусь со взглядом бронзовых глаз, направленным мне в спину. Воображение рисует лицо Патриарха, похожее на мое до степени смешения.

Я отгоняю бесплодные мысли и обращаю взгляд на собеседника, не проронившего ни слова после окончания осмотра экспонатов. Хранитель Рода все еще не считает меня своим, несмотря на все приказы и объяснения Великого Князя Шувалова. И старик явно чем-то обеспокоен или расстроен – чем-то, имеющим прямое отношение ко мне.

Я молчу и терпеливо жду. Жду, когда он решиться заговорить и задать терзающие его вопросы. Судя по затянувшемуся молчанию, вопросы волнуют старика сильно. Наконец, взгляд темно-серых глаз обращается на меня.

– Как вы могли?! – с упреком спрашивает он, и я догадываюсь, что речь идет о нападении на Храм Разделенного. – Вы понимаете, что поставили на карту безопасность нашего Рода и всей Российской Империи?!

– Я не планировал уничтожать Кристаллы, если вы об этом…

– Специально вы и не смогли бы этого сделать, но окажись вы Светлым…

Я подаюсь вперед, не в силах скрыть свое любопытство. Молча смотрю на старика, прикидывая, как лучше выстроить диалог, чтобы получить максимум столь необходимой мне информации. Намечается тяжелейшая спецоперация по преодолению недоверия.

– Светлые способны навредить Кристаллам?! – удивленно спрашиваю я. – Вы мне этого не говорили! Да и как бы я стал Светлым, не надев на грудь соответствующий Осколок?!

– Юноша, не считайте меня глупее, чем я есть на самом деле! – обиженно заявляет старик, оглаживая седую бороду. – Осколок Светлых висел на вашей груди, когда мы с вами и Великим Князем поднимались к родовому Кристаллу! Чуть позже вы задали мне множество недвусмысленных вопросов, касающихся возможности стать Светлым!

– У меня нет Осколка Светлых, – заявляю я в ответ и пристально смотрю в глаза старику.

Я не вру, и он это чувствует. Сейчас у меня, действительно, нет Осколка, и я ничуть не грешу против истины. В любом разговоре можно не сказать ни слова правды и при этом не быть уличенным во лжи. Меня этому хорошо научили.

– Никто не вправе подвергать опасности главное достояние Империи – цветные Кристаллы, созданные самим Разделенным! – гневно заявляет Хранитель. – Их всего четырнадцать: семь в Храме и по одному в высотках Великих Родов!

– Всего четырнадцать? – удивляюсь я. – На всю Империю? А что же установлено в провинциальных Храмах?

– Муляжи! Именно поэтому Инициации всегда проводятся в Московском Храме! – отвечает старик и замолкает, явно сожалея о сказанном. – Но это секретная информация, ее даже мне знать не положено, и если вы озвучите ее кому-нибудь…

– Тогда не сносить мне буйной головы! – покорно киваю я, иронично улыбаясь. – Вот только голова у меня всего одна, а поводов ее лишиться – уже десяток!

– Если вы не умерите молодецкую дурь… – старик замолкает и закусывает губу, осознав, что перешел границы дозволенного. – Молодецкий пыл, я хотел сказать… Если вы не умерите молодецкий пыл, то лишитесь ее в мгновение ока!

Хранитель пристально смотрит мне в глаза, пытаясь донести всю серьезность сказанного.

– Захватив Храм Разделенного, вы пошли на чудовищный риск, и существует лишь один мотив пройти Инициацию ценой такого риска – желание не быть сожженным в алтаре Великого Храма! – медленно произносит старик, не в силах успокоиться.

– Не только, – возражаю я, и мои глаза вспыхивают фиолетовыми сапфирами. – Я хотел доказать, что не являюсь Темным до того, как окажусь в подвалах доблестных палачей Тайного Сыска!

– Как раз в них вы и должны были оказаться! После столь вопиющего попрания Имперских законов вас могли казнить на Красной Площади! Обезглавить на Лобном месте, как в стародавние времена! – горячится старик. – Но вы почему-то сидите передо мной, меланхолично попивая чай и закусывая его баранками!

– Милость нашего самодержца не знает границ! – с придыханием заявляю я и устремляю взгляд на потолок за неимением портрета Императора перед глазами.

– Именно так! – соглашается Хранитель с желчной усмешкой на лице. – А все потому, что Разделенный одарил нашего Императора великим множеством талантов! Вот только это множество не включает в себя милосердие!

– Ладно! – я согласно киваю. – Допустим, Император простил меня по иной причине. По расчету, например! Что это меняет?!

– То, что вы тотально от него зависите! – с торжеством сообщает мне Хранитель. – Уголовное дело заведено?! Вас осудили, и Николай Александрович Романов собственноручно подписал указ о помиловании?! Нет?! Значит, все это может случиться в любой момент, и вы у него на крючке!

Еще недавно я бы поразился простоте, с которой меня поймали на упомянутый крючок, но сейчас лишь пожимаю плечами. По мере погружения в мир аристо, я удивляюсь все меньше и меньше, особенно изяществу придворных игр, участником которых поневоле стал.

– Благодарю за предупреждение, – говорю я. – Думаю, что Императору нет нужды выстраивать многоходовые комбинации, ведущие юнцов вроде меня в заранее расставленные ловушки. Ему достаточно пожелать моей смерти, и одаренные верноподданные выстроятся в очередь, чтобы исполнить волю монарха!

– Все так, но юридические зацепки никогда не помешают! – парирует Хранитель, наставляя на меня костлявый указательный палец. – Зарубите это на вашем идеальном носу!

Он замолкает и стушевывается, мгновенно растеряв весь свой пыл.

– Игорь Всеволодович рассказал, что в древности Инициация проходила не в алтаре, а в главном зале Храма, и Главы Великих Родов в ней не участвовали?! – спрашиваю я, переводя разговор в практичное русло.

– Все так и было, если верить дошедшим до нас летописям, – подтверждает Хранитель. Инициация – таинство, получение Дара из рук самого Разделенного, и древние аристократы проходили ее так, как это сделали вы, оставаясь с Богом один на один. На ступенях Храма юношей и девушек встречал лишь глава их Рода и подносил им хлеб-соль, если видел волшебный свет в очах…

– А если не видел?

– Изгонял из Рода прилюдно!

– Почему же традиция изменилась?

– После свержения Ивана Темного и его опричников Совет Семи взял власть в Империи под полный контроль и принял решение контролировать обретение Дара и удерживать равновесие между Великими Родами…

– Равновесие?! – уточняю я. – Это означает контроль численности одаренных в каждом Великом Роду с учетом мощи их Дара?! Убийство лишних цветных?!

– Ну почему же убийство, – возражает старик. – Все можно обставить так, что неугодный претендент навсегда останется серым…

Я в молчании таращусь на старика, переваривая услышанное. Баланс сил, сложившийся между Великими Родами – не естественное состояние, а созданное искусственно, и в теории фиолетовых магов может быть столько же, сколько красных, или даже больше! Но в этом случае никто и ничто не сможет помешать им захватить и удерживать власть бесконечно!

– Главы Великих Родов знают об этом? – на всякий случай спрашиваю я, хотя ответ очевиден.

– Конечно! – Хранитель кивает. – Они поддерживают равновесие добровольно.

– А кто определяет достойных и недостойных получения Дара?

– Глава соответствующего Великого Рода, – отвечает старик.

– Тогда как получилось, что Фиолетовые вымирают?

– Ваше Сиятельство, вы же изучали эволюцию и теорию естественного отбора? – спрашивает старик, и в его голосе звучит ирония. – Когда потенциальных представителей вида остается чрезвычайно мало, вид может исчезнуть с лица Земли в результате череды нелепых случайностей.

«Или целенаправленных действий!» – добавляю я мысленно.

– Появление Светлых и Темных в рядах Цветных – тоже часть процесса регулирования численности одаренных? – спрашиваю я.

– Нет, это случайности, вносящие сумятицу в отлаженный механизм, – поясняет старик. – Именно они привели наш Род к катастрофе.

– То есть, сколько бы я ни настрогал детей, одаренными будет позволено стать лишь шести или семи из них?

– Вы умеете считать, Князь! – с сарказмом замечает Хранитель. – Но если будете и дальше идти на неоправданный риск…

– Риск был оправдан! – возражаю я.

– Александр Игоревич, – спокойно произносит старик. – Если в следующий раз вы решите захватить Кремль, например, посоветуйтесь сначала с вашим покорным слугой – я подскажу, как это можно провернуть с наименьшими потерями!

– Ловлю вас на слове! – отвечаю я и широко улыбаюсь.

Хранитель снова замолкает и смотрит мне в глаза, пытаясь распознать: подействовало на меня его короткое нравоучение или нет, а затем тяжко вздыхает и отводит взгляд.

– Позвольте поздравить вас с обретением Дара, Ваша Светлость, – произносит он официальным, лишенным эмоций, тоном. – Отныне вы имеете право обладать любой информацией, даже совершенно секретной! Остались лишь две небольшие формальности: подписи на контракте о вступлении в Великий Род Фиолетовых и на договоре о неразглашении!

– То есть, вы предлагаете продолжить наш разговор после улаживания упомянутых вами формальностей?

– Думаю, что это излишнее следование букве закона, – с улыбкой отвечает старик. – Мы не нарушим его дух, если обсудим волнующие вас загадки уже сегодня!

– Вчера я был в особняке Синих, – с деланным беспокойством произношу я, нервно барабаня пальцами по столу. – Меня поразила скульптура Основателя их Рода…

– Первого Великого Князя Трубецкого? – уточняет старик, с интересом глядя мне в глаза. – И чем же она вас поразила?

– Чертами лица…

– Чертами лица?! – переспрашивает Хранитель, откидывается на спинку кресла и, прищурившись, начинает внимательно изучать мою физиономию.

– Остались ли прижизненные изображения или скульптуры Разделенного Бога? – спрашиваю я, не дождавшись ответной реакции. – Или хотя бы его сыновей?

– Как вам хорошо известно, Основатель запретил свои прижизненные изображения, а все созданные после его смерти были уничтожены в шестнадцатом веке по решению Совета Семи. Но его кровь течет в жилах каждого одаренного, – говорит Хранитель. – Учитывая, что за столетия гены всех Великих Родов перемешались, нет ничего удивительного в вашей похожести на одного из сыновей Разделенного. Пусть он и наградил его синим, а не фиолетовым даром…

Я хочу выпалить, что убитый сын Шувалова похож на меня как две капли воды, что Светлый, встреченный мной в Приюте – тоже, что фото моего двойника в сиротском доме не дает мне спать по ночам, но произношу совершенно иное.

– Куда делась бронзовая статуя нашего Основателя, такая же, как стоит во дворе высотки Синих?

– Она была уничтожена после казни Темных представителей нашего Рода, захвативших Престол, это открытая информация, ее вы можете найти во множестве источников…

– Я думал, что статуя может быть спрятана от посторонних в закрытом хранилище…

– Нет! – старик качает головой. – Синие – единственные, кто сохранил статую Основателя их Рода, созданную на основе его посмертной маски. Остальные монументы утрачены в процессе многочисленных междоусобных войн.

– А посмертная маска нашего Основателя сохранилась? – спрашиваю я.

– Конечно, это одна из главных реликвий Рода! – отвечает Хранитель.

Мое сердце начинает биться чаще, и я совершаю невероятное усилие, чтобы не выдать свой интерес.

– Вы желаете ее лицезреть? – уточняет удивленный старик. – Должен предупредить вас, что эта ничем не примечательная вещица интересна лишь профессиональным историкам и биографам…

– Вы мне ее покажете?! – прерываю я разглагольствования старого Хранителя.

– Как скажете, Князь! – соглашается он, пожав плечами. – Следуйте за мной!

Мы возвращаемся в закрытую зону музея, проходим мимо многочисленных стеклянных витрин, в которых выставлены отработавшие свое амулеты и Осколки уже умерших Шуваловых, и оказываемся перед неприметной дверью без надписи, которую я принял за вход в туалет.

Срабатывают амулеты, спрятанные в карманах Хранителя, периметр дверного проема вспыхивает фиолетовым светом, а затем щелкает замок. Старик открывает дверь и приглашает меня войти в небольшую квадратную комнату, в центре которой установлен невысокий постамент с плоским навершием.

– В помещении поддерживается оптимальная температура и влажность воздуха, – поясняет старик. – Это позволит сохранить реликвию для грядущих поколений нашего Рода.

Если они появятся, мысленно добавляю я и делаю шаг через порог.

Фиолетовая маска лежит на фиолетовом же бархате, ярко освещенная четырьмя лучами направленного света. Я рассматриваю реликвию, пытаясь нарисовать в воображении портрет Основателя, но мне это не удается. Фиолетовый полупрозрачный материал не дает ясного представления о том, как в реальности выглядел родоначальник.

Я подхожу к постаменту, снимаю маску с бархатного ложа и прикладываю ее к лицу. Стекло идеально облегает каждый изгиб моего лица, даже нос и подбородок. Посмертная маска Основателя Рода Фиолетовых как будто сделана с меня.

Неожиданно в кожу вонзаются сотни игл, Осколок на груди вспыхивает, и возникает ощущение, что маска прирастает к лицу. Боль пронзает каждую клетку моего тела, а затем отступает, и меня наполняет сладкая истома.

Сквозь узкие прорези маски я наблюдаю за выражением ужаса, застывшем на побледневшем лице Хранителя. Взывают сирены, и я вздрагиваю от удара об пол четырех бетонных плит, надежно изолировавших нас в небольшой комнате.

Глава 7 – Щенка бросают в воду

– Да что с тобой происходит, Тьма тебя забери?! – гневно восклицает Великий Князь, наставляя на меня указательный палец. – Сначала Храм, теперь – маска Основателя?! Тебе не пришло в голову, что можно отключить сигнализацию и спокойно изучать ее хоть до второго Пришествия Разделенного?!

Я стою перед Шуваловым в центре его кабинета, опустив взгляд долу, как провинившийся школьник, и терпеливо выслушиваю справедливые обвинения. Я не готов делиться с ним размышлениями по поводу собственной внешности и моем двойнике в Выборгском Сиротском Доме. Пока не готов.

Князь нервно ходит по кабинету и изливает на меня злость вкупе с недоумением.

– Знаешь, какие аристо обычно не доживают даже до средних лет? – цедит сквозь зубы Игорь Всеволодович, подойдя ко мне на расстояние вытянутой руки. – Непредсказуемые! Их пристреливают как бешеных собак! Пушкин и Лермонтов – яркие тому примеры! Ты тоже хочешь сдохнуть, не дожив и до сорока?

– У меня в любом случае нет шансов! – оправдываюсь я и горько усмехаюсь. – Дар мне неподвластен, и рано или поздно меня прикончат на какой-нибудь дуэли!

– Веди себя так, чтобы не прикончили! – приказывает Шувалов, выделяя каждое слово.

– Это был порыв, – признаюсь я. – Мне даже в голову не пришло, что маска подключена к сигнализации…

– Дело не маске, Саша, Тьма ее забери! – устало произносит Игорь Всеволодович. – Дело в тебе! Дело в самоконтроле! Ты не должен вести себя как восемнадцатилетний юнец, хотя им и являешься! Положение обязывает! Бери пример с Андрея Трубецкого, он…

Началось. Процесс воспитания подрастающего поколения во всей красе. Нашкодившему ребенку ставят в пример его друга, который на самом деле ничем от него не отличается. Я бы мог рассказать, как в Царском Селе этот самый друг позволил привязать себя к кровати ради призрачных ласк красивой медсестры, но выслушиваю похвальбы в адрес Трубецкого молча. Не думал – не гадал, что наши отношения с Великим Князем трансформируются в извечный конфликт отцов и детей.

– Расскажите лучше о его сестре! – я прерываю нескончаемый поток славословий Шувалова в адрес Андрея Трубецкого, потому что в моей душе зарождается острое желание прирезать примерного мальчика острым же кинжалом.

Великий Князь замолкает и сразу сдувается, будто проткнутый воздушный шарик. Его отеческий пыл угасает, а душу захлестывает чувство вины, вызванное моей короткой репликой.

Он плюхается в свое любимое кресло за необъятным письменным столом и предлагает сесть. Наполняет ароматным кофе две чашечки и одну протягивает мне. Затем достает сигару и начинает ритуал ее раскуривания. Присоединиться к нему он ни разу не предлагал, потому что осознает пагубность влияния табака на здоровье молодого поколения. А мне еще наследников Рода предстоит зачинать! В мечтах Великого Князя я должен заниматься этим не покладая рук. Пардон муа, не рук, конечно, а совершенно иного органа.

– Со вчерашнего дня Ольга Юрьевна Трубецкая – наследница Рода Синих, – тихо говорит Князь и выпускает в потолок густую струю дыма. – И это ее выбор!

– А помолвка с этим ублюдком Апраксиным – тоже ее выбор?! – горячусь я, переходя в наступление.

– Тоже! – Шувалов кивает. – Как ни горько это признавать!

– Она просто поддалась шантажу!

– Ты тоже ему поддался, сделав выбор в пользу нашего Рода!

Я бью кулаками по приставному столу, выплескиваю горячий кофе на брюки и вскакиваю с кресла. Оно падает. Шувалов невидимой тенью перемещается мне за спину и ловит его в нескольких сантиметрах от пола.

Я оборачиваюсь. Мое лицо горит от прилившей крови, глаза светятся двумя сапфирами, а душу переполняет гнев. Мне хочется убить Великого Князя здесь и сейчас, наплевав на последствия.

Старик делает шаг вперед и заключает меня в медвежьи объятия. Как тогда, на набережной, после смерти Мины. Чертов манипулятор! Простейший же психологический прием, я сам применял его в Приюте, но ведусь на него, как неопытный мальчишка.

Я не вырываюсь, не отталкиваю Князя и не выбегаю из его кабинета, чтобы покинуть Род Фиолетовых навсегда. Я мысленно прощаюсь с Ольгой, вспоминая бессмертные строки: «Я уж другому отдана и буду век ему верна».

Игорь Всеволодович отстраняется от меня, глядя в глаза и продолжая крепко сжимать мои плечи.

– Свободы выбора не существует, – печально произносит он. – И чем больше у тебя возможностей и ресурсов, тем меньше свободы. Поверь мне: самый несвободный человек в России – Император, но ты поймешь и прочувствуешь это, лишь оказавшись на его месте!

Великий Князь кладет свою огромную лапищу мне на плечо и ведет к выходу из кабинета.

– Давай займемся твоим Даром, – говорит он. – И с горячим кофе будь поаккуратнее – я все еще надеюсь понянчить вн… – Князь осекается. – Внеплановых продолжателей нашего Великого Рода!

Я спотыкаюсь от неожиданности. История моей жизни стремительно превращается из боевика в классическую мелодраму. Шувалов чуть было не сказал: «понянчить внуков». Это простая оговорка, или он все же мой отец?! Нет, не может такого быть! Не верю!

В спортивный зал я бреду, словно во сне. Шувалов в несвойственной ему манере трещит без умолку, оживленно жестикулируя и неся какую-то чушь. Кажется, что он пытается нивелировать свою оговорку с помощью словесного мусора, заливая его мне на подкорку.

Я раздеваюсь, захожу в душевую кабину, включаю максимальный напор и каждой клеточкой кожи ощущаю сладкую боль, причиняемую острыми как иглы струями. Мне хочется стоять под ними вечно. Стоять, выбросив проблемы из головы и дожидаясь, когда они сточат мою плоть до костей. До состояния, когда я буду неспособен мыслить.

Я нехотя выключаю воду, обсыхаю под потоками горячего воздуха и натягиваю на себя костюм. Путь к Боевому тактическому модулю похож на короткую прогулку к эшафоту. Модуль активирован лично Князем и окружен мерцающей фиолетовой сферой. Мне предстоит первая тренировка с сильнейшим магом Империи, и я мандражирую. По протоколу Службы Безопасности ее должны лицезреть как минимум четверо серых охранников в активированной броне, но Шувалов отослал всех прочь.

На нас специальные костюмы. Естественно, фиолетовые. Тонкая ткань плотно облегает мощную фигуру Великого Князя, подчеркивая мышечный рельеф. Его физическая форма близка к идеалу. Правильная осанка и бугрящиеся мышцы молодят старика на несколько десятков лет и делают похожим на героя комикса «Супер-аристо». Я впервые рассматриваю версию, что он может быть моим отцом. Если это так, то необъяснимая симпатия Князя к моей скромной персоне обретает твердую основу.