Упала роза. Почему-то так глупо и тускло ее падение показалось окружающим ее предметам. Хотя в этой комнате было мало чего. Может пару стульев, стол на котором стояла красная роза, в углу – ваза с другими засохшими цветами, несколько хрупких фарфоровых тарелок, тонких и изрисованных ручной росписью. А ведь где-то сидит тот мастер, что разрисовывал эти тарелки; сидит и по-прежнему пишет по ним. По-прежнему выводит своими тонкими пальцами и кистью гибкие узоры. В каждый такой узор он вкладывает душу, в каждый мазок вкладывает частичку себя. Осознает ли он, что по неосторожности, в один миг эти тарелки могут разбиться, разлететься в дребезги, как разлетается капля воды, ударившаяся о мрамор, а вместе с тарелками разлетятся и его узоры, а вместе с ними и частички его души? Боится ли мастер, когда отдает свои работы в незнакомые руки? Мастер смотрит на руки, а на руках перчатки. Он смотрит на свои нежные и девственные руки и задумывается о том, почему его труды всегда покупают люди в перчатках? Неужели людям так стыдно показать свои руки? Или люди настолько боятся вновь попортить тарелки, что должны надеть перчатки?