Офицер первой линии бесплатное чтение

В расчётах была ошибка. Доход за прошлый год получился больше, чем ожидался. Беляев пересчитал ещё раз. Так и есть. Он не учёл добавку за выслугу. Двадцать пять лет капитаном. За это и прибавила фирма.

Имеющихся денег как раз хватит на переоборудование космической яхты, решил Беляев. Её подарили недавно, опять-таки за двадцать пять лет безаварийных полётов.

– Лучший капитан Земли работает у нас, – сказал президент грузовой компании, вручая символический ключ зажигания. – Желаем вам здоровья и дальнейших успехов.

Беляев допил лимонный коктейль и бездумно уставился на пляж.

– Простите, а не вы капитан Беляев? – к нему подошёл высокий плечистый парень в цветастых шортах.

– Да, – угрюмо ответил Беляев. Он не любил общаться с людьми, тем более с незнакомыми.

– Это вы недавно спасли корабль возле Марса, когда произошла авария? – парень не обратил внимания на грубый тон.

– Смотри новости, и отстань, – Беляев заказал бармену ещё коктейль.

– Я курсант космической академии имени Фрэтра, – не унимался парень. – Про вас говорили, что вы лучший капитан Земли. А почему вы не пошли в отряд первой линии, а выбрали грузовые перевозки?

Беляеву вдруг стало смешно.

– Потому что там отличные деньги, парень! – он усмехнулся. – Герои первой линии прокладывают путь нам, транспортникам. И мы всё делим поровну. Им ордена и памятники, нам солидные заработки.

Парень недоумённо посмотрел на него.

– И вы в космос пошли только из-за денег? – удивлённо спросил он.

– А зачем ещё? – Беляев засмеялся. – Романтика для тех, кто кончает жизнь в инвалидном кресле. Я знал Фрэтра. Что от него осталось? Табличка на входе в академию? А адмирал Торанага? Весь в орденах, а может двигать только одной рукой. А Кралич, с его знаменитым разворотом? Герой! Погиб возле Седны вместе с кораблём. А я живу, хоть и без орденов, но здоровый и богатый. Так что не задавай глупых вопросов, парень! Космос для бизнеса, подвиги для дураков. Запомни это.

Ночью Беляеву приснился кошмар. Он снова был на орбите Сатурна, болтался с пробитым скафандром над корявой каменной глыбой, в ушах звучали крики Сандерса и Приходько. Их тащило вниз, к ледовым кольцам. Штайнер молчал. С разбитым шлемом он, растопырив руки, нёсся, кувыркаясь от удара камня, прямо на изрытый кратерами Мимас.

Беляев проснулся, потирая грудь. Сердце бешено колотилось, так, что грохот отдавался в висках. Попил воды, посидел на балконе, глядя на блестящую под огромными звёздами гладь Средиземного моря. Успокоился и прилёг.

Мигнул экран телефона, лежавшего на прикроватной тумбочке. Номер был незнаком.

– Слушаю, – недовольно ответил Беляев.

– Привет, Юджен, это Торанага, – услышал он. – Я слышал, тебе космическую яхту подарили?

– Да, это так.

– Решил поздравить тебя с хорошим подарком, только и всего. Не разбудил, кстати?

– Спасибо, адмирал, – Беляев улыбнулся. – Только рано поздравляешь. Яхта на доработке стоит, в Иркутске, на заводе.

– Ну тогда отдыхай, Юджен, жду звонка.

– До свидания, Торанага.

Беляев вспоминал, где изуродовало Торанагу. Тот уже был адмиралом и командовал отрядом первой линии. Ах, да. Меркурий. Его проклятые Огненные Углы. Там, где за два года до этого погибла группа геодезистов. Снова внезапный камнепад с неба. Но техника в этот раз выдержала, хотя и всю её разбило. Никто не погиб, но покалечились все. Беляев на своём транспортнике тогда притащил к Меркурию медицинский реанимационный центр. Побитых камнепадом лечили прямо на планете.

– Всё-таки в каботаже гораздо спокойней, – думал Беляев, лёжа в постели. – Вот и здоровья у меня навалом, и вилла на Средиземье, и денег полно. Правильно сделал, что ушёл в грузовые перевозки.

Он прикрыл глаза, припоминая, кто из его выпуска ещё жив. Торанага, Нгуен, он без ног остался после взрыва баллонов в поясе астероидов, Ченков Саня, у этого глаза искусственные, где-то в Бразилии живёт. И что, это все? Из тридцати выпускников лётной космошколы? Да. Это все. Остальные погибли.

– Ну к чёрту эти подвиги, – зевнул Беляев. – Лучше быть богатым и здоровым, чем больным и знаменитым.

Он заснул.

Его яхта «Уралочка» бликовала синевой под солнечными лучами. Беляев внимательно рассматривал дюзы. Блестящие, с напылением из керамической брони, через первые же два часа полёта они навсегда станут чёрными, с оранжевыми отблесками. Так красит дюзы атомное пламя. Беляев, хотя и доверял техникам иркутского завода, одного из лучших в космолётостроении, но всегда проверял свой корабль. «От попки до макушки», как говаривал его приятель Боря Гриншпун. Он уже двенадцать лет лежит на военном кладбище Тель-Авива, а все космические штурманы знают поправку Гриншпуна при заходе к спутникам Юпитера по эклиптике. Дорогой ценой даются знания людям о космосе.

Внутри корабля всё в порядке. Каюты отделаны металлом под ливанский кедр, в рубке управления всё так, как он указал в спецификации. Всё дублировано трижды. Один пульт есть в его личной каюте. Можно рулить прямо с койки. Хорошо быть богатым. И ещё невиданное на грузовиках и прочих кораблях новшество. В рубке есть огромный иллюминатор. Прозрачный бронеметалл. Стоит просто невиданных денег, но заработок позволяет иметь. Такое только на военных космолётах, и то, высшего класса.