Волшебство обмана бесплатное чтение

Глава 1. Волшебники с севера

Самые невероятные события случаются всегда внезапно. Баронесса Зоненштадская знала об этом по собственному опыту и потому каждую секунду своей жизни была наготове. Лишь когда ей минуло семьдесят лет, она позволила себе чуточку расслабиться – и пожалуйста! За окном сыплет снег, сугробы в человеческий рост, и все, что отделяет ее от холодной смерти, – это маленькая печка в санях. В санях! Ей и в голову не могло прийти, что случайный разговор на одном из торжественных приемов закончится посреди бескрайней белой степи в стране, где нет дорог, а есть лишь направления.

От недовольства собой Лукреция Зоненштадская еще глубже зарылась в меховое манто, но уже через секунду загадочно улыбнулась. А надо отметить, что тот северянин был хорош и напомнил ей бравых гусар далекой юности, которым она позволяла кружить себя на балах, но не кружить ей голову. С каким напором и с какой восхитительной наглостью он подошел! К той, к которой уже много лет никто не осмеливался подходить просто так…

Недоброжелатели называли эту почтенную даму старой интриганкой. Но баронесса считала, что они умаляют ее способности. Если уж говорить со всей откровенностью, то вернее будет – профессиональная интриганка. И профессиональная настолько, что в прошлом месяце играючи расстроила свадьбу, призванную породнить две сильные монархические династии. Не бесплатно, конечно. Лукреция знала себе цену.

К несчастью, цена эта нисколько не смутила незнакомца, на западный манер назвавшегося ей Вольфгангом. Ну как тут откажешь, когда младшая внучка на выданье, а непутевый сын пристрастился на старости лет к картам?

«Молодой волк обвел старую лису», – с неудовольствием констатировала пожилая дама.

Сани внезапно остановились, дверца распахнулась, впустив ворох пушистых снежинок, и внутрь заскочил упомянутый выше северянин-«гусар».

– Добрый день, леди Лукреция! – радостно воскликнул он, стряхивая с себя комья снега. – А на улице-то распогодилось!

– Добрый день, – сухо ответила баронесса. Если это распогодилось, то вполне возможно, что с обратным путешествием придется ждать до весны.

Лукреция еще раз оглядела своего спутника, будто желая удостовериться, что представившийся ей на балу шикарно одетый бравый «гусар» никуда не испарился за прошедшие несколько недель. Да, камзола, перегруженного золотой вязью вышивки, не было, но высокий рост, светлые волосы и тяжелые надбровные дуги с густыми бровями никуда не делись. Ну хоть смотреть будет приятно. Лет после пятидесяти Лукреция стала воспринимать красивых мужчин именно так: как картины или статуи – не больше.

И все же странно, откуда северянин взялся посреди пустой заснеженной дороги? Ведь не на ветре же прилетел? Хотя кто его знает.

– Нам осталось совсем немного до города, – успокоил спутник баронессу. – А там согреетесь.

Как бы между делом он потрогал печку, прошептал пару слов, и в санях стало будто бы теплее.

– Вольфганг…– начала было Лукреция.

– Здесь друзья зовут меня Вольга, – перебил ее «гусар». – Это ваши соотечественники что только не вытворяют с моим именем. Не удивлюсь, если в следующем моем путешествии меня вообще станут звать Вольфом или Вульфом. Ар-р-р-р-р!

Вольга совсем по-мальчишески оскалил зубы, очевидно изображая волка. А впрочем, для баронессы он и был мальчишкой лет тридцати-тридцати пяти.

В город они въехали довольно неожиданно. Вот только что вокруг не было ничего, кроме бескрайней белизны, и вдруг, то по одной стороне, то по другой, из сугробов стали выныривать покатые крыши, резные коньки, заборы, калитки, колодцы, сады. И чем дальше, тем выше становились дома, шире окна, затейливее резьба, а вместо коньков на крышах появлялись невиданные звери и птицы.

Лукреция, сама того не замечая, придвинулась поближе к стеклу. Там, за окнами саней, проносилось что-то вроде ярмарки. Праздник? Весь народ разодет ярко, аж в глазах рябит. Мужчины в меховых шапках, разноцветных кафтанах, подпоясанных у кого ремнями с чеканными пряжками, у кого вышитыми кушаками с бахромой. Люди крепкие, рослые: у парней широченные плечи, девушки – полногрудые, с тонко затянутым станом, щеки пышут румянцем, а яркие юбки только что не горят на фоне белизны снега.

Баронесса почему-то тут же представила, как выглядит со стороны: маленькая востроносая старушка с хрупкими птичьими косточками, по самые глаза закутанная в серое меховое манто.

– У вас какой-то праздник? – спросила она Вольгу, который все это время внимательно наблюдал за ее реакцией.

– У нас каждое воскресенье праздник, – ответил он непонятно.

Лукреция промолчала и лишь плотнее закуталась в мех. Эта страна одновременно пугала ее и бередила.

Они остановились далеко от центра города перед деревянными хоромами, один размер бревен в срубе которых внушал невольное уважение. Представить, что где-то и когда-то росли такие исполины, было практически невозможно. Баронесса только ступила из саней, как тут же оказалась по колено в снегу. Не дав ей даже вскрикнуть, Вольга неожиданно легко вынул гостью из сугроба и посадил себе на плечо, будто она была молоденькой девушкой, а то и вовсе ребенком. Лукреции ничего не оставалось, как только выпрямиться и с достоинством перенести щекотливую ситуацию. Баронесса не позволяла себе терять лицо ни при каких обстоятельствах. Кто знает, может, у северных варваров принято именно так обращаться с гостями? Хотя чутье подсказывало, что Вольга просто не захотел, чтобы гордая аристократка утонула в снегу.

Так она и въехала в этот громадный резной дом: сквозь сад, засыпанный снегом, касаясь головой раскидистых еловых лап, верхом на гостеприимном хозяине. Северянин отпустил гостью только на крыльце. Наверно, из тех соображений, что негоже будет, если дама стукнется головой о притолоку.

Лукреция невозмутимо поблагодарила его, привела в порядок одежду и как ни в чем не бывало проследовала внутрь через тяжелую дубовую дверь, обитую кованым железом. В доме пахло деревом, выпечкой и мокрым мехом. В широком коридоре, или, как назвал его Вольга, в сенях, их никто не встретил, будто в эдаких хоромах не было ни единого человека прислуги. Баронесса вспомнила, как подозрительно живо и дружелюбно хозяин общался с возницей, и пожалела, что в этот раз не взяла с собой горничную. Вольга сам снял с нее меховую накидку, сам обмел небольшой щеткой запорошенные снегом сапоги и подол платья. Лукреция помалкивала, осматриваясь, зорким взглядом примечая каждую мелочь. А мелочей было довольно: в сенях стояло множество пар обуви, и мужской, и женской. Причем большая часть богато расшита бисером или из добротной, хорошо выделанной кожи. По стенам висели полушубки, шали и добротные кафтаны, так что в доме гостило или жило не менее десяти человек, а то и вовсе целая дюжина.

– Ваша комната на втором этаже.– Вольга широким жестом показал на дубовую лестницу, такую крепкую и просторную, что при необходимости по ней мог подняться всадник на лошади. Складывалось впечатление, что из этого дома совсем недавно выселилась семья великанов и только после этого он отошел «гусару».

Лукреция кое-как преодолела гигантские ступени, не обращая внимания на красноречивые, но уже привычные жалобы коленей. В конце концов, старость случилась с ней не сегодня утром – каждый раз напоминала себе баронесса. Сначала ты привыкаешь к морщинам на лице, потом к тому, что дети твоих детей зовут тебя бабушкой. Больные колени на этом фоне не кажутся такой уж катастрофой.

В спальне было просторно, светло и аскетично. Следом за Вольгой в комнату ввалился вихрастый мальчишка, которого до этого момента пожилая дама считала лишь возницей и не более того. Паренек без особой натуги один за другим составил в комнату тяжеленные сундуки баронессы. Откуда только сила в долговязом теле? Задумавшись, Лукреция тут же напоролась на любопытный взгляд возницы, в котором не было ни тени услужливости или подобострастия. Вот ведь наглец!

– Ждан, оставь нас, пожалуйста. Баронесса устала с дороги, – попросил Вольга.

– Ничего она не устала! – возмутился вихрастый. – Вы просто будете секретничать.

– Цыц! – хозяин прищелкнул языком, и прохвост оказался на лестнице. Лукреция даже не успела заметить, как это у него вышло так быстро.

Лишь только дверь за мальчишкой закрылась, Вольга повернулся к пожилой даме и жестом предложил ей сесть в широкое разлапистое кресло.

– В этом доме нет слуг, – ответил он на невысказанный вопрос, – только гости. Мои особые гости.

– Вы обещали рассказать, в чем суть задания, когда я прибуду на место, – невозмутимо напомнила баронесса, устраивая свое закоченевшее тело на мягком сиденье.

– Я уже начал это делать. – Светловолосый «гусар», нимало не смущаясь, примостился на один из сундуков Лукреции. – Вы, наверное, считаете, что прибыли в школу для магов?

Пожилая дама приподняла седые брови, что было равносильно ожидавшемуся от нее вопросу.

– Строго говоря, здесь нет ни одного мага, и это не школа, потому что я не учитель. На севере вообще не существует магов в вашем понимании этого слова, но есть волшебники.

– Простите, я, наверное, недостаточно хорошо знаю ваш язык. В чем разница?

– Со временем, думаю, вы сами поймете. Сейчас в этом доме гостят девять юных волшебников, а я лишь присматриваю, чтобы от них не вышло никому вреда.

– И как долго они будут здесь гостить? – с сомнением спросила баронесса.

– Пока я не сочту их безопасными для самих себя и для окружающих, – развел руками Вольга. Не понять, шутит или нет.

– И в чем же суть вашей проблемы? – Лукреция сложила тонкие пальцы в замок.

– Этот дом не просто место для молодых волшебников, но и хранилище для наших семейных реликвий.

– Семейных?

– А вы не знали? Все волшебники севера – ветви одного древа, связанные пусть и дальними, но неразрывными узами родства.

Пожилая дама беспокойно пошевелилась в кресле. Она привыкла заранее готовиться к заданиям, но на этот раз у нее не было ни достаточного количества времени, ни источников информации. Ощущать себя школьницей, не выучившей урок, было неприятно.

– Так что с вашим хранилищем?

– Оттуда пропадают вещи.

– Много? Какие?

– Проблема в том, что я и сам не знаю, сколько и чего там хранится. Заметил это только месяц назад, когда пропало кольцо Радогаста Предсказателя погоды. Потом исчезло зеркало Береники и пояс Всеслава. Но на самом деле, скорее всего, пропало гораздо больше.

Баронесса неодобрительно поджала губы. Она любила порядок во всем, и хранилище ценностей без мало-мальски вразумительного каталога представлялось ей чудовищным разгильдяйством.

– Там хранятся только волшебные предметы?

– Не обязательно. Там собраны предметы, которые когда-то принадлежали знаменитым волшебникам.

– Вы же волшебник, почему сами не найдете вора?

– Дело в том, что все эти реликвии – достояние нашей семьи, любой может взять, что пожелает. Но для того чтобы вынести их из дома, необходимо мое разрешение. Я проверял: ни одного из пропавших предметов в доме больше нет. Сделать это мог только очень сильный волшебник, но, кроме моих воспитанников, в хранилище никто не бывает. Я даже не знаю, что для меня сейчас важнее: найти пропавшее или узнать, кто скрывает свой талант.

– Поразительная беспечность с вашей стороны! И полная профессиональная несостоятельность! – не удержалась от выговора баронесса. – Так и дом по бревнам разобрать можно – вы не заметите.

– Вы слишком строги ко мне, – нисколько не обиделся Вольга. – Нет у нас такой профессии, как воспитатель волшебников. Тут обитают девять великовозрастных оболтусов, не знающих, куда девать собственную силу. А я один. И иногда мне нужно спать, пусть в это время кто-то и разбирает дом по бревнышку. Вы когда-нибудь имели дело с невыспавшимся волшебником?

Никакого намерения шутить у Лукреции не было.

– К тому же есть еще и этический вопрос, – продолжил хозяин дома. – Одно дело, если вы будете вмешиваться в жизнь ребят и высказывать свои подозрения, и совсем другое, если это буду делать я. Как нам потом существовать под одной крышей?

Баронесса не могла не признать, что в этом есть здравый смысл.

– Боюсь только, что вмешиваться в жизнь ваших подопечных мне будет не так-то легко, учитывая пропасть в десятки лет между нами.

– О, об этом не беспокойтесь! У меня уже готов план! Но о нем после ужина. У вас есть два часа, чтобы отдохнуть, а потом спускайтесь вниз в столовую.

Вольга поклонился и вышел, оставив Лукрецию в некотором замешательстве. Такого неоднозначного задания у нее еще не было. Во всех иных случаях баронесса ощущала свое превосходство: в остроте ума, знании человеческой психологии, умении плести интриги. Здесь же… Северяне были абсолютно непонятны – сталкиваться с этим народом ей еще не приходилось. А уж северяне-волшебники… с волшебниками состязаться было все равно что принимать участие в спортивных соревнованиях в ее возрасте.

И все же внезапно вспыхнувший азарт и давно позабытое девичье любопытство мешали ей собрать вещи и немедленно уехать обратно.

В столовой баронесса была ровно в шесть. И была она там одна: компанию в назначенное время ей составила только кукушка, выпорхнувшая из напольных часов,– самое воспитанное существо в этом доме. Пожилая дама заняла место во главе стола (которое, как она считала, полагалось ей по праву старшинства и титула) и, чопорно положив руки на колени, принялась ждать.

В две минуты седьмого в комнате появилась худенькая щекастая девчушка, ойкнула при виде грозной старухи и едва не уронила стопку тарелок, которую принесла.

– Не «ой», а добрый вечер, – поправила ее Лукреция. – Хозяин дома сказал, что ужин будет в шесть. Почему никого еще нет?

– Так сейчас же шесть, все придут, – невразумительно пролепетала девочка.

Баронесса многозначительно показала на часы, где жила ее верная союзница в вопросах пунктуальности – кукушка. Великая интриганка, она давно уже примерила на себя роль дотошной старой перечницы – в таком образе ее редко кто принимал всерьез, полагая, что старушенция лишь в шаге от слабоумия. Это всегда было на руку.

Для пущего эффекта Лукреция пристукнула по полу клюкой, которую таскала скорее как театральный реквизит, чем как необходимую опору. Незачем окружающим знать, что несмотря на свой почтенный возраст баронесса еще весьма и весьма проворна.

Девчонка быстренько расставила тарелки и, сверкнув хитрым взглядом, скрылась из комнаты.

Когда на часах было пять минут седьмого, в столовую начали подтягиваться и другие обитатели дома. Появился вихрастый пацан, что до этого правил ее санями, небрежно и иронично поклонился. Но не успел он сесть, как Лукреция стукнула клюкой по столу, аж тарелки зазвенели.

– Молодой человек, потрудитесь сначала объяснить свое опоздание к ужину!

– Чистил и кормил лошадей после дороги, ваше строжайшество! – Стервец вытянулся в струнку и зачем-то приложил ладонь к виску.

Лукреция не удержалась от вздоха.

– Даже если причина уважительная, необходимо, прежде всего, извиниться перед теми, кого вы заставили ждать.

– Приношу свои глубочайшие извинения, но лошади должны быть накормлены вперед людей.

В комнате снова появилась девчушка с пухлыми щечками и поставила на стол исходящий густым ароматом горшок.

– Морош, представляешь, она нас воспитывает! – с радостным изумлением воскликнул вихрастый, нарушив еще с десяток правил хорошего тона.

Лукреция приложила титанические усилия, чтобы не закрыть лицо ладонью.

– Именно поэтому всех северных волшебников считают безалаберными самодурами. – В комнату вошла еще одна девушка: высокая, хорошо сложенная, с двумя толстенными косами до пояса. Она была заметно богаче одета, чем двое других подростков. Поставив на стол плошки с солеными грибами и овощами, она слегка поклонилась баронессе.

– Добрый вечер. Меня зовут Белоника. Олег спустится через пять минут – у него возникли непредвиденные трудности.

– Буреслав? – хором спросили остальные.

– Ага, каким-то образом снес дверной косяк… утверждает, что волшебством, – ответила Белоника, тут же позабыв о напускной воспитанности.

На присутствие Лукреции никто не обращал внимания. Ее не представили и не дали возможности представиться самой. Пожилая дама была оскорблена до глубины души. Похоже, что сегодня роль старой перечницы будет исполнена ею с особым энтузиазмом и шиком.

Зашли еще трое юношей и девушка – эти были уже совсем взрослыми. Каждый принес что-то к сервировке стола. Видимо, здесь так было принято – баронесса взяла обычай себе на заметку. Если она хочет влиться в общество, необходимо принимать его правила. Завтра тоже придется носить тарелки. Или лучше старая перечница принесет перечницу? Она улыбнулась – мысленно, конечно же.

Тем временем в столовой поднялся жуткий галдеж. Появление Вольги в компании щуплого горбоносого паренька с примечательно широкими бровями ситуацию нисколько не улучшило. Лукреция снова была вынуждена прибегнуть к помощи своей клюки. Как-никак, а чувствовать себя невидимкой она была готова только тогда, когда ей это выгодно.

– Молодые люди! – Баронесса умела сделать тональность своего голоса настолько противной, что его невозможно было игнорировать. Обитатели дома разом замолчали и замерли: многие слышали такой отвратительный звук впервые. Гостья могла собой гордиться. – Если стол уже накрыт, будьте добры занять свои места!

Все удивленно и одновременно восторженно переглянулись, а затем (о чудо!) стали рассаживаться вокруг стола, толкая друг друга в бок локтями.

– Вольга, мне неудобно напоминать, но ваш долг, как хозяина дома, представить меня присутствующим, – безапелляционно заявила Лукреция. Порой ее слушались генералы и даже некоторые королевские особы, где уж тут устоять какому-то северному волшебнику.

Вольга встал и откашлялся, но могло показаться, что он пытается скрыть улыбку.

– Девочки и мальчики, волшебники и просто возмутители спокойствия, – он покосился на горбоносого мальчишку, усевшегося рядом, – хочу представить вам нашу гостью – баронессу Зоненштадскую, любезно согласившуюся помочь мне с приведением в порядок нашего хранилища.

Лукреция склонила голову, подумав про себя, что причина выбрана очень удачно.

– Олег, а она с нами останется? – спросил вихрастый нахаленок-возница.

Вместо нормального ответа Вольга посмотрел на него с подозрением:

– Зачем тебе?

– Ну понимаешь, мы же тут дети. А детям нужен кто-то, кто будет их воспитывать и над кем они потом с благодарностью будут издеваться.

Девочки захихикали, парни одобрительно закивали. Вольга покосился на гостью и стал задумчиво накладывать себе в тарелку соленых грибов.

– Первая здравая мысль, – внезапно одобрила Лукреция. – Но воспитывать придется не только вас… Меня представили, а это только полдела… Хорошо бы представить всех остальных.

Хозяин дома закрыл уже открытый было рот, так и не донеся до него особо привлекательный грибок.

– Простите, голод уничтожил остатки моих светских навыков, – беспечно рассмеялся он. – Рационализатор системы собственного воспитания – это у нас Ждан.

Вихрастый мальчишка еще раз насмешливо поклонился. Раздались жидкие аплодисменты.

– Если вам захочется куда-то выехать, то договаривайтесь с ним.

Безрадостная перспектива.

– И если к вам в комнату нагрянет какая-нибудь неведомая тварь – тоже, – прыснула в кулачок красавица с косами.

– Остротой языка можете мериться с Белоникой, – не моргнув глазом продолжил Вольга. Видимо, уже выработал устойчивость к репликам своих подопечных. – Со всеми бытовыми нуждами, касающимися вашего пребывания здесь, также можете обращаться к ней.

– Белка, я там, в комнате, немного порушил, – жалобно проныл бровастый мальчишка.

– Я уже почувствовала. Молоток в чулане. Сам порушил – сам и ремонтируй.

– Ну Белочка, ну что тебе стоит, – заканючил ребенок.

– Душевного спокойствия мне это стоит! – фыркнула Белоника. – Снести косяк – это тебе не коза чихнула! У меня вон до сих пор ребро ноет!

– Цыц! – наконец вмешался Вольга. – Горе-открыватель новых путей – это Буреслав.

– Буренка! – показала язык девочка с пухлыми щечками.

– Сама со мной запросишься, когда я стану в другие страны гулять как в соседнюю комнату!

– Но пока, если Буреслав будет вас куда-то звать, ни за что не соглашайтесь, – не очень деликатно подвел итог Вольга.

– Он и до уборной не всегда может без приключений дойти! – снова не усидела на месте щекастая девочка. – А я Морошка!

– Морошке мы обязаны сегодняшним ужином, – с очевидной теплотой в голосе сказал хозяин дома, – и вообще всем съедобным, что можно найти на кухне.

Щечки девочки заалели от удовольствия.

– Люди, в сущности, как животные – привязываются к тем, кто их кормит, – заметила юная волшебница с узким лицом и тонкими черными косами, похожими на змей.

– А у нас сегодня твой любимый пирог к чаю, – схитрила Морошка.

Чернокосая хмыкнула, но не без удовольствия.

– Любительница пирога с брусникой – Надира, – прокомментировал Вольга, незаметно пытаясь что-то жевать.

– А эта неразлучная троица – Весень, Лель и Ратко, – нетерпеливо указала Надира на трех парней, один из которых, Ратко, был скорее похож на взрослого здоровенного мужика. Лукреция едва успевала запоминать. – Иначе мы так до ночи просидим голодными.

– Разумница ты наша, – сладко сказал Лель, будто сошедший со страниц детской сказки о принцах и принцессах.

Надира недовольно отвернулась, но было видно, что она смущена.

Баронесса мысленно пересчитала ребят и повернулась к Вольге.

– Вы, кажется, говорили, что у вас девять воспитанников?

– Есть еще Нина.

– И почему Нина не присоединилась к ужину? Она больна?

Волшебник замялся.

– Она в лесу, – простодушно сказала Морошка.

– Ужинает в лесу? – опешила Лукреция.

– И не только! – радостно подлил масла в огонь Ждан.

– Как так можно обращаться с ребенком? – Пожилая дама даже привстала от возмущения. – Там же могут быть дикие звери!

– Там и есть дикие звери: медведица, стая волков, семейство лис, а уж зайцев и белок не сосчитать, – немедленно согласился Ждан. – Хотите, завтра покажу?

Лукреция схватилась за сердце:

– Вольга!

– Не беспокойтесь так, леди Лукреция. Я же рассказывал, что все мы здесь не совсем обычные люди. Нина, в силу ее природы, большую часть времени проводит вне дома.

– Но там же мороз!

Вольга только развел руками:

– Давайте уже ужинать.

Баронесса села, что-то недовольно бормоча себе под нос. Бормотание было на другом языке, так что только хозяин дома мог порадоваться таким словам, как «варварство» и «преступление».

Еду за столом каждый накладывал себе сам, передавая другому общие блюда. Немного растерянной и разозленной Лукреции, непривыкшей к отсутствию слуг, помогали сидевшие рядом Белоника и Морошка.

– Так зачем вы к нам приехали? – как бы между делом спросила Белоника, предлагая баронессе попробовать соленья.

– Ваш воспитатель уже сказал: чтобы разобраться с хранилищем, – спокойно ответила пожилая дама, которая при желании могла бы написать три тома о том, как говорить правду и врать одновременно.

Красавица шепнула что-то на ухо Морошке, и девочка, кивнув, предложила гостье салат из папоротника с морковью. Лукреция с интересом попробовала. Кушанье было острым, с каким-то неизвестным соусом, который обволакивал язык и небо. Обволакивал…

– Так с чем конкретно вы будете разбираться в хранилище? – настаивала Белоника.

– Буду искать вора…– Лукреция попыталась закрыть рот и не смогла, – который крадет ваши реликвии.

Пожилая дама с детской растерянностью и обидой оглядела присутствующих. Таких катастрофических оговорок с ней еще не случалось. Баронесса даже похолодела: уж не маразм ли постучался в ее двери?

На лицах подростков были ухмылки. Вольга пил клюквенный морс, будто его это не касалось.

– У нашей Морошки папоротник выходит просто замечательно! – хохотнул Ждан.

– Леди Лукреция, – не унималась Белоника, – а не расскажете ли нам, кто вы такая?

– Меня зовут Лукреция Зоненштадская. Как частный специалист я работаю по заказам разведки своей страны и других лиц. Мое поле деятельности – это тайны, интриги, заговоры и расследования, – начала говорить Лукреция и никак не могла остановиться, хотя паника и животный ужас охватывали ее все сильнее. – Я дважды вдова. У меня трое детей, восемь внуков и десять правнуков…

Тут Лукреция вскочила и быстрым шагом вышла из столовой, хлопнув на прощанье дверью. Для пожилой дамы это был единственный способ справиться со своим языком, который вдруг стал ей злейшим врагом.

Вольга обнаружил баронессу в спешке пакующей свои сундуки.

– Вы уже покидаете нас? А как же уговор?

– Наш уговор теперь не имеет смысла, – холодно ответила Лукреция. – Они все обо мне знают. Не понимаю, как вам вообще пришло в голову пригласить для решения своей проблемы обычного человека? Все расходы на проезд, а также компенсация за причиненное беспокойство остаются за вами. Я напишу вам адрес своего банкира.

– Леди Лукреция, погодите хоть секунду! Ничего катастрофического не произошло! – Вольга попытался отрезать ей путь к сундуку.

– Как это не произошло? Они все знают! Ваши дети лишили меня единственного преимущества!

– Это позволит нам создать вам такое преимущество, о котором вы и не мечтали!

Баронесса придержала готовые сорваться с языка слова и посмотрела на Вольгу новыми глазами:

– Вы все это спланировали.

– Просто я знаю своих воспитанников лучше, чем кто бы то ни было. С одного хода их не обведешь.

– И что же вы задумали?

– Сейчас, когда их внимание отвлечено на матерую шпионку, баронессу Зоненштадскую, мы создадим другого персонажа, который не вызовет таких подозрений. – Вольга улыбнулся сладкой улыбкой, от которой у Лукреции по спине побежали мурашки. Сорок лет назад, возможно, эти мурашки были бы от восхищения и трепета, но, когда тебе минуло семьдесят, видишь истинную сущность людей. Мурашки были от недобрых предчувствий.

– Что значит «создадим»?

– Не забывайте, что я волшебник.

Вольга поставил баронессу перед зеркалом и заставил закрыть глаза.

– Вы помните себя в юности? До всех этих браков, детей и внуков? – внезапно спросил он. – Не надо открывать глаза. Представьте свое отражение таким, каким оно было тогда. Что вы видите?

– Я худая, – начала припоминать Лукреция, перед мысленным взором которой вдруг предстал давно забытый облик, – и кажусь младше своего возраста. У меня острые колени, ключицы, нос – да практически все.

– А волосы? – подсказал Вольга, вдруг фамильярно, но очень нежно погладив ее по голове.

– Они были цвета ореха. У вас это, кажется, называется светло-русые.

– Глаза?

– Карие – уж явно поярче, чем сейчас.

Волшебник положил ей руки на плечи:

– И ты была такой же строгой и суровой, как сейчас?

– Нет… я была легкой и беспечной… я еще не знала, что меня ждет…

– Открывай глаза.

***

И я открыла глаза.

Голова тут же закружилась: мир вокруг стал резче, четче. Все предметы приобрели объемы и краски. Боже мой!

Что это?!

В зеркале отражалась я и не я одновременно. Я знала, что мне семнадцать и что я выгляжу именно так. Но при этом помнила, что все это ложь и у меня еще есть целый ворох воспоминаний. Хотя сейчас казалось, что все они мне не подходят, как это жуткое старушечье платье из дорогой материи, бесформенным мешком свисающее с моих худых плеч.

Плеч… почувствовав на своих плечах чужие руки, я поняла, что Вольга все еще держит меня, и только благодаря этому я не оседаю на пол. Выпрямившись, я повернулась к нему и…

О господи!

Да он, оказывается, старый! Сколько ему? Тридцать – не меньше!

Глава 2. Темная личность

Я замерла перед зеркалом, не в силах отвести взгляд от своего отражения: рассматривала гладкую кожу, волосы, руки. Затем начала крутиться, приседать и даже прыгать! Это было обалденно! Я могла двигаться так, как хочу: свободно и без оглядки на голос собственных суставов. Правда, немного смущало, что я стала думать такими категориями, как «обалденно». Если Вольга отмотал назад не только возраст моего тела, но и разума, то у нас намечается катастрофа. Не подумайте, в семнадцать лет я тоже была весьма сообразительна, но совсем не в тех ситуациях, в которых надо.

– А это надолго?

– Сможешь превращаться обратно, когда пожелаешь, главное, чтобы под рукой было зеркало. – Вольга рассматривал меня слишком пристально, с какой-то непонятной заинтересованностью.

– Если бы навсегда, то у вашей двери стояла бы очередь жаждущих немедленного омоложения. – Я внезапно замерла и нахмурилась, наконец осознав, что поменялось в общении с волшебником. – Кстати, а почему вы обращаетесь ко мне на «ты»?

Руки сами нащупали клюку, и я требовательно ей пристукнула. Нет, все же баронесса Зоненштадская вполне себе жила во мне, и даже более того – здравствовала.

– Было бы странно обращаться к несовершеннолетней девочке на «вы», – разумно заметил Вольга. – И устраивать путаницу с этими обращениями не стоит.

– Только не говорите, что собираетесь ввести меня в свою школу в качестве новой ученицы!

Это было бы самым нелепым шагом, который только можно себе вообразить. Второго провала на одном задании я не потерплю!

– Обижаешь, я придумал совсем другую роль. Тебе даже не придется втираться в доверие к моим подопечным: они сами будут рвать тебя на части, еще запросишь пощады.

– Может быть, мне все же стоит о ней знать? Это не игрушки – нужно основательно проработать свою легенду, чтобы не провалиться на какой-нибудь мелочи. – Я вновь назидательно постучала клюкой.

Северянин встал с кровати, на которой все это время крайне невоспитанно восседал, любуясь своим творением, то есть мной. Я бы тоже любовалась, не будь дел поважнее. Но вместо того чтобы серьезно начать обсуждать нашу стратегию, этот фамильярный мужлан обнял меня за плечи и отобрал клюку.

– Ты провалишься не потому, что мы не продумали легенду, а потому, что не вынула отсюда, – он довольно оскорбительно постучал костяшками пальцев по моему черепу, – Лукрецию Зоненштадскую и не заменила ее маленькой беспечной девочкой.

Да за кого он меня принимает? Чтобы я и не смогла изобразить какую-то девочку?! К вашему сведению, однажды мне пришлось изображать даже мальчика! История не очень приглядная, но с тех пор я с глубоким сочувствием и щедростью отношусь к пажам.

– Как хоть звать будут девочку? – снисходительно спросила я, не опускаясь до того, чтобы оправдываться перед варваром.

– Имя Лукреция, если не ошибаюсь, означает «светлая»? – К счастью, Вольга меня отпустил, а то его прикосновения вызывали какие-то давно позабытые чувства.

– Именно.

– Ну а мы создадим тебе темную личность…Он потер подбородок. – Мелания?

– Что означает «темная»? С претензией на остроумие. Не слишком ли для девочки? – поморщилась я.

– Сокращенно – Лана.

– Сойдет.

Вопрос не принципиальный: Лана так Лана. Придумывать что-то экзотичное для моей неброской внешности было бы нелепо.

– Хорошо. С этим решили. И в чем же будет ходить Лана?

– Женщина есть женщина, – рассмеялся северянин. Похоже, только я подходила ко всей затее ответственно, – хоть в семнадцать, хоть в семьдесят.

– Не разделяю бурного веселья. Ваши подопечные показались мне весьма сообразительными. Думаю, что бархат и фамильные бриллианты на девочке заставят их задуматься.

– На чердаке есть целый шкаф оставленной одежды, я тебе принесу.

– И, Вольга, что нам делать с… баронессой? – я немного запнулась: говорить о себе в третьем лице было более чем странно.

– Олег.

– Что?

– Ребята зовут меня Олег, на местный манер.

– О господи, сколько же у вас еще имен?

– Хельге, Вольг, Вольгаст, Олько… всех и не упомнишь, накапливаются, – небрежно бросил волшебник.

Я тоже за свою жизнь пользовалась многими именами, но то были чужие имена. Мне бы и в голову не пришло их копить.

– Так что с баронессой?

– А что с баронессой? Пусть живет. Роется в хранилище и пристает к детям.

Ну что за характер! Иногда рядом с Вольгой я казалась себе беспросветной дурой, а иногда, как сейчас, белым человеком, наткнувшимся в лесу на дикаря. Вроде бы и чувствуешь свое превосходство, но дубина в руках туземца сводит его к нулю.

– Вы думаете, никто не заметит, что Лана и Лукреция никогда не появляются вместе?

– Ах, это пустяки! – Волшебник развернулся к зеркалу. Я лишь моргнуть успела, и передо мной уже стояла баронесса Зоненштадская, оставшаяся лишь в длинной мужской рубахе (штаны рослого Вольги не удержались на худых бедрах). Жалкая и нелепая до безумия – но, несомненно, это была она. Это была я!

Я схватила шаль с кресла и обернула вокруг ее бедер – поверьте, вид старушечьих ног не самое прекрасное зрелище.

– Вы совсем потеряли чувство такта?! – как змея прошипела я, оскорбленная тем, что этот варвар увидел голые ноги Лукреции, мои голые ноги… или уже не мои, а его? Таких противоречивых эмоций мне еще не доводилось испытывать.

– Хах, промашечка вышла, – вдруг сказала лжебаронесса голосом чуть ниже своего обычного. – Прости, не подумал, что выйдет такой конфуз. Я правда ничего не успел увидеть.

Тут Лукреция Зоненштадская посмотрела в зеркало и в буквальном смысле покатилась со смеху – мне только и оставалось, что успевать придерживать шаль. Ситуация была неутешительной: если Вольга и не успел увидеть ничего сейчас, то обязательно как следует рассмотрит потом, коли уж мы продолжим всю эту затею с превращениями. Не могу сказать, что для своих семидесяти лет я выглядела ужасно – извечная худоба на закате жизни обернулась неоспоримым плюсом, – но… мое тело – это мое тело! И нечего всяким там варварам его разглядывать и примерять!

– Тебе придется одолжить мне одежды, – отсмеявшись, вполне серьезно сказал волшебник. – Клятвенно обещаю переодеваться с закрытыми глазами.

Я одарила его суровым взглядом, показывая, что не верю в подобные обещания.

Думаете, для меня в новинку одалживать свою одежду мужчинам? Вовсе нет. Например, как-то раз с помощью похожего незатейливого трюка удалось вытащить одного мятежного принца из замковой тюрьмы. Но чтобы одалживать вместе с одеждой и свою внешность – такого еще не было. Тот принц в атласном платье с голубыми цветочками репутацию мне не испортил, скорее наоборот – улучшил. Не знаю, что уж там стало с его собственной. А вот Вольга вполне может выкинуть нечто по-варварски каверзное.

– Вы уверены, что способны изобразить меня и не вызвать при этом серьезных подозрений?

– Да ладно тебе, раздам пару приказаний, сосну часок-другой в кресле, книжку почитаю – никто и не заметит. Ребята все равно не успели познакомиться с баронессой как следует.

Что-то подсказывало, что позора потом не оберешься.

– Превращайтесь уже обратно! – потребовала я. Все же смотреть на себя в мужской рубашке и шали вместо порток было крайне неуютно, а уж тем более обсуждать с эдакой мадам серьезные дела.

Вольга сразу же меня послушался и, не подумав, вернулся в свой родной облик. Затем, сообразив, в чем подвох, попытался удержать на бедрах сползающую шаль. Но было поздно – теперь мы квиты.

– Уже отвернулась! – поспешно сказала я и стала глядеть в окно, главным образом для того, чтобы скрыть ухмылку. Голых мужчин на своем веку я повидала немало, но почему все они кажутся такими забавными?

Интересно, баронесса улыбалась бы также при виде Вольги без штанов? Нет, только не Лукреция Зоненштадская! Она бы приподняла брови – не слишком высоко, в рамках приличия, – а потом сухо заметила, что в помещении слишком холодно, чтобы так разоблачаться. Улыбка осталась бы где-то внутри.

– Ты по карнизам лазить умеешь? – внезапно огорошил меня вопросом волшебник.

От удивления я повернулась и, к счастью для Вольги, застала его уже в штанах.

– А что, есть шанс, что придется?

– Не просто шанс, а настойчивая необходимость. – Вольга подошел к окну и, распахнув его, выглянул наружу. В комнату тут же ворвался ледяной воздух.

Я нахмурилась, но тоже высунула голову за подоконник: вдоль всего второго этажа тянулся небольшой резной выступ. Лазать по крышам мне уже худо-бедно приходилось… но при этом они не были покрыты льдом.

– И ради чего я буду рисковать жизнью? – уточнила я. Заказчик должен в полной мере осознавать опасность своего задания – глядишь, щедрее будет на оплату.

– Я поселю тебя в соседней комнате. И так можно будет незаметно перебираться из спальни в спальню. – Вольга только слегка постучал пальцем по выступу, как лед буквально осыпался мелкими искрами. Без волшебства тут, конечно же, не обошлось. Что же он тогда не может двор от сугробов расчистить?

– А по коридору нельзя?

– Заметят. У нас тут постоянное движение.

– А я на цыпочках, – съязвила я, не дав себе труда напомнить северянину, что скрытное перемещение – одна из незыблемых основ моей профессии. Уж что-что, а быть незаметной я умела.

– И проделать дверь между комнатами я не могу, – продолжил волшебник, так и не заметив шпильки. – Белоника сразу же об этом узнает.

– Почему она и откуда?

– Она хозяйка в этом доме. – Я окончательно запуталась, и Вольге пришлось продолжить: – Не в формальном, а в волшебном смысле. Дом буквально держится на ее чарах – без этого никак, слишком уж он древний. А сейчас из всех моих подопечных именно она самый подходящий для этого человек: ее дар – это в основном волшебство пространства и материи. И сейчас ее чары буквально срослись с этими стенами. Она может их изменять по своему желанию, добавлять комнаты и даже целые этажи, но при этом обязательно почувствует, если кто-то попытается сделать то же самое.

Я выдохнула, не зная, что сказать:

– Ну нельзя проделать дверь – значит, нельзя.

Тайные свидания с карнизом, ночные прогулки под луной – оказывается, со стороны Вольги было очень предусмотрительно не убирать сугробы во дворе. Первый раз встречаю такого разумного варвара. Да еще с красивыми ногами…

Как же крепко спится в юном теле! Ни мыслей о судьбах мира, ни подсчета собственных расходов и доходов, ни раздумий о том, что неплохо бы побелить потолок и поменять матрас на кровати, ни составления списка дел на завтра, ни мучительных диалогов с самой собой. Просто смыкаешь веки – и раз! Вольга трясет тебя за плечо, а за окном занимается рассвет. Я-то думала, глаз не сомкну, размышляя о метаморфозах собственного тела.

Все опасения оправдались: мое представление юным волшебникам в исполнении Вольги превратилось в фарс. Северянин притащил пыльную длиннополую рубаху с разноцветной вышивкой по подолу и, представив эту куцую одежонку как платье, заставил в нее переодеться. Сверху пошла лохматая шуба, под весом которой у меня едва не подогнулись колени. А пахло это чудо так, будто предыдущий хозяин (то бишь медведь) был вынужден расстаться с ней не далее третьего дня. Дальше хуже: волшебник засунул меня в здоровенные валенки, в которых плохо сгибались ноги, и потихоньку вывел из дома.

– Прогуляйся пока. – Вольга добродушно хлопнул меня по плечу, отчего я едва не села в снег, и преспокойно вернулся в тепло и уют дома.

Великолепно! Северная галантность может поспорить только с северным вкусом в одежде. Почему бы не оставить меня пережидать в какой-нибудь кладовке? Обязательно надо выставить на мороз!

Чтобы не замерзнуть, я поплелась по плохо расчищенной тропке вглубь сада, через каждые три шага теряя в снегу громоздкие валенки. Добредя до хлипкой ограды, за которой начиналась опушка леса, я внезапно вспомнила рассказы Ждана о волках и медведях. Да уж, дилемма: бродить либо по протоптанным дорожкам, рискуя столкнуться с кем-то из обитателей дома, либо рядом с лесом, где можно встретить уже его обитателей. Волшебникам хоть можно что-то соврать, медведю ври не ври…

– Ты кто такая?

Я вздрогнула, услышав над собой тихий голос, похожий на шелест листьев. Надо мной в ветвях дерева, стоявшего на самой опушке леса, сидела хрупкая девочка в одной льняной рубашке. И как я только не заметила ее с самого начала? Уму непостижимо. Я бы сказала, что старею, если бы не чувствовала здоровый девичий румянец на собственных щеках.

Встреча была настолько необычной, что мне вспомнились старые детские сказки. Если верить их логике, то, отдай я сейчас шубу этой лесной фее, она в благодарность обязательно исполнит три моих желания или уж по меньшей мере озолотит. Было бы неплохо, можно было бы уйти на покой.

– Я… – Я вдруг поняла, что совершенно не помню своего нового имени. – Я просто гуляю…

– Тут редко кто гуляет утром в мороз, в шубе и под волшбой, – бесстрастно сообщила девочка.

Мне оставалось только мысленно послать Вольге привет – похоже, и эта его затея на грани провала.

– Кроме тебя? – спросила я, слишком замерзшая для того, чтобы ударяться в панику.

– Я без шубы, – так же спокойно ответила незнакомка. – Но да, тоже под волшбой.

Оно и заметно: редкие снежинки даже не таяли на ее коже. Не тот ли это ребенок, которого Вольга держит в лесу и морит голодом?

– А тебе в дом совсем не хочется? – решила спросить я, вдруг горе-воспитатель все же издевается над детьми.

– Нет, – ответила Нина. Не успела я должным образом удивиться, что вспомнила имя этой девочки, как из-за дерева выглянула волчица и посмотрела на меня внимательными желтыми глазами.

– А тебе в лес разве не хочется? – спросила волчица, широко разевая пасть.

От потрясения я только и смогла, что помотать головой. Нет, не может быть! Наверняка это сказала Нина, а мне просто померещилось.

– Почему? – переспросила девушка, и, пока я отвлеклась, волков стало уже двое. Лес как будто придвигался все ближе и ближе: вот-вот сомкнет тяжелые ветви над головой. И у этого леса было множество глаз.

Нет, позвольте, вопрос не в том, почему я не хочу жить в зимнем лесу, а в том, почему меня не волнует близкое присутствие двух опасных хищников?!

Я зачерпнула в пригоршню снега и высыпала себе за ворот шубы – лучшего средства от морока не придумаешь. Холодные комья вмиг прогнали по моему позвоночнику кавалерию из мурашек. Я встряхнулась, попрыгала и поплотнее запахнула на себе шубу. Покосилась на волков: раз до этого момента они вели себя спокойно, может, и обойдется.

– Они не укусят?

– Зависит от обстоятельств. – Нина так и не проявила ни одной эмоции. Может, ребенок просто замерз до потери чувствительности?– Кто ты такая и что тут делаешь?

Постепенно до меня стало доходить, что я нарвалась на своеобразного охранника этого дома. А Вольга, конечно, не удосужился ни о чем ее предупредить. Тем временем волки вокруг прибывали, и, судя по вечернему разговору, можно ожидать еще и появление медведя.

Позади раздался скрип тяжелых шагов. Я вздрогнула и повернулась, опасаясь увидеть все что угодно, но, к моему величайшему облегчению, это был Вольга.

– Нина, она своя, не надо ее есть.

Я инстинктивно повернулась к волкам, но волков уже не было: на плече у девочки сидела пушистая белка. Посмотрела на северянина и по его глазам поняла, что это просто неудачная шутка.

– Уже успела понавешать на нее чар, – возмущался волшебник, размахивая руками, будто отряхивал меня от снега, но при этом не касаясь даже меха на шубе.

И странно, с каждым взмахом его руки день как будто бы немного прояснялся, не такими непролазными казались заросли, не такими глубокими тени, да и чувство, что кто-то смотрит тебе в спину голодными глазами, вдруг исчезло.

– Если ты выпустил ее в сад одну – значит, хотел, чтобы я ее напугала, – бесстрастно ответила Нина, почесывая белке брюшко.

Я снова повернулась к Вольге с тем взглядом, от которого он немного покраснел и в смущении позабыл обо всей конспирации:

– Но вы же сами вчера кричали о бедном голодном ребенке, замерзающем в лесу.

– Вы меня с кем-то путаете, – с нажимом ответила я. Если уж кто и испортит этот план с превращениями, то только сам Вольга.

Волшебник покраснел еще сильнее, повернулся к нам спиной, чтобы скрыть это, и, бросив краткое: «Пойдем в дом», резво-резво зашагал по снегу. Если бы я была в своем прежнем теле, то обязательно обозвала бы его мальчишкой. Сейчас в голове крутилось «идиот». Старость определенно делает людей снисходительнее.

– Надеюсь, вы придумали способ, который позволит мне с ними общаться. Вы же знаете, какими неприветливыми могут быть к чужакам подростки.

– Не беспокойся, я придумал такое, что ты будешь молиться о равнодушии с их стороны.

Прозвучало угрожающе.

Я приготовилась выслушать очередной сумасбродный план, но волшебник подхватил меня под локоток и потащил к двери в столовую.

– Вольга, подождите, а как же моя легенда? – взмолилась я, поняв, что знакомство состоится безо всякой предварительной подготовки.

– Никому ничего не говори – вот твоя легенда, – отрезал северянин и протолкнул меня в дверь. Я довольно резво выскочила в столовую, путаясь длинными худыми ногами в подоле рубахи, и, когда уже почти справилась с неуклюжим телом отроковицы, умудрилась запнуться о чью-то непредусмотрительно выставленную ногу. Отчаянный взмах руками дела не поправил – я полетела вниз. Радовало только то, что, глядя на мои кульбиты, Вольга, возможно, передумает заставлять меня лазить по карнизам. Как ни странно, падать я не боялась: это в семьдесят любое неосторожное движение грозит переломом бедра, а в семнадцать – разве что синяк останется. Но падать и не пришлось. Чьи-то заботливые руки подхватили меня и поставили вертикально. Я тут же встретилась взглядом с глазами цвета ляпис-лазури. Как-то раз я прочла нечто подобное в одном из романов, которыми увлекается моя младшая внучка, потом долго смеялась, зачитывая цитаты вслух. Почему-то вслух эти истории звучали в три раза смешнее, чем прочитанные про себя.

И вот сейчас, когда Лель, такой красивый и неземной, смотрел на меня в ожидании обычного девичьего трепета, я не выдержала и тоже рассмеялась. Нет, конечно, девичий трепет был – молодой организм не обманешь одними саркастическими размышлениями, но ситуация показалась крайне комичной.

Красавец опешил, лицо его вытянулось, разрушив чарующий облик, и я увидала перед собой обыкновенного растерянного юнца.

– Спасибо. Извини, что засмеялась: просто, судя по твоему лицу, ты ожидал, что спас принцессу.

– Так я и спас, – тут же вернулся в роль Лель, схватил мою руку и попытался запечатлеть на ней незабываемый поцелуй.

Прежде чем я успела сообразить, что делаю, моя свободная рука ударила льстеца по лбу. Не больно, но довольно обидно. Видимо, это была мышечная память: всего месяц назад я поступала так с придворными подхалимами. Вот только если подобные действия прощались эксцентричной пожилой даме, то для молодой девушки были крайне агрессивными. Видно, с Лелем так еще никто не обращался: он покраснел до корней волос и резко отошел от меня в сторону. Мужское самолюбие – вообще штука ранимая, а уж в молодости и подавно. Ничего, пару раз потом томно вздохну в его сторону, чтобы юноша не терял веры в себя.

– Олег, если это твоя новая подопечная, то она мне уже нравится, – заявила Белоника, которая едва сдерживала смех.

Надира только презрительно хмыкнула.

– Не-не-не, – вмешался Ждан. – Наглая она какая-то. Девушки не должны быть наглыми, они должны быть…

– Нежными, кроткими и проводить все свое время на кухне? – опередила его Белоника

– Что в этом плохого?

– Лана не моя новая подопечная, – вклинился Вольга, пока не успел разгореться спор.– Она – задание вашего выпускного экзамена.

– Что?

– В смысле?

– Правда?

Круг юных волшебников вокруг меня начал медленно, но неумолимо сужаться. Ну спасибо, Вольга, удружил. Еще секунда – и они начнут, как в зверинце, тянуть ко мне руки, чтобы потрогать. Дети, никогда не тяните свои нежные мягкие конечности к незнакомому животному – мало ли, может, оно еще не обедало.

– На Лану наложено заклятье. Тот, кто сможет вернуть ей истинный облик, получит знак полноправного волшебника и будет свободен уйти отсюда, – довольно провозгласил хозяин дома. Я невольно съежилась и попыталась спрятаться за широкую спину северянина, но он неумолимо продолжал ставить под угрозу им же придуманную легенду. – Мелании запрещено рассказывать вам о себе. Если вы попытаетесь выведать что-то против ее воли, задание не только не будет засчитано, но я еще и обещаю наказание за нарушение правил задания. Помимо этого условия, вы можете использовать любые чары, которые не повредят ее телесному или умственному состоянию. У меня все – начинайте знакомиться. Белоника, подготовь для девушки комнату рядом с комнатой баронессы.

На этом Вольга закончил мое представление – и был таков. Я осталась наедине с толпой волшебников-недоучек, жаждущих испытать на мне свои силы.

– Чур, я первый, – схватил меня за рукав Лель. И на этот раз в его обращении не было и тени флирта, теперь я была для него лишь подопытным кроликом.

– Нет, это мне Олег сказал показать ей комнату, – Белоника положила руку мне на плечо.

– Пойдем, я угощу тебя пирожками, – дергала подол моей юбки Морошка.

Похоже, я и вправду зря опасалась, что меня будут игнорировать. Не разорвали бы на части.

Глава 3.Притворщица и десять волшебников

– Руки! – грозно сказала я, поняв, что как минимум четыре ладошки держат меня за одежду. И кто поручится, что все они чистые? Дети есть дети. В моих наипервейших интересах организовать эту толпу внезапно образовавшихся поклонников, иначе не будет ни одной свободной минуты. Юная поросль станет передавать меня из рук в руки не хуже опытных филеров, ведущих иностранную агентку. – Пусть все занимаются мной по очереди!

Несколько потрясенные смелостью незнакомки, дети отпрянули. Наверняка не ждали такого напора от худышки. Ничего, они еще будут желать мне спокойной ночи в строго указанный час и в установленном порядке. Иначе же никакой жизни нет – поверьте женщине с сумасшедшей профессией, умудрившейся вырастить своих детей.

– Но как же? – возразил Ждан. – У первых будет преимущество! Да и как решать-то?

– Вы еще подеритесь, – подначила я, чем только увеличила неприязнь паренька. – Вот ты, лохматый, можешь меня прямо сейчас расколдовать? Ну давай, не стесняйся! Я жду!

– Ничего я не лохматый. – Ждан пригладил свои непослушные вихры.

– Лохматый-лохматый. – Я уже примерила на себя роль вспыльчивого подростка и c удовольствием ее разыгрывала.

– А может, принц крови попытается? – Мой палец указал на Леля. – Или ты, малявка?

Морошка грустно покачала головой.

– Что, сдулись, сдулись, да?! Только и можете, что языками болтать да за руки хватать! – Тут я поняла, что логичный финал у всей этой крайне эмоциональной тирады может быть только один, и вдруг резко всхлипнула, а потом и вовсе разревелась.

Как и следовало ожидать, мальчики тут же стушевались и постарались отойти в сторонку, девочки принялись утешать, даже Надира принесла стакан воды.

– Ну тише, тише, – гладила меня по голове Белоника. Липкая пятерня Морошки лежала на моем плече, но больше никто не хватал меня и не тянул в разные стороны – в наших отношениях с волшебниками наметился прогресс. – Все будет хорошо. Мы со всем разберемся.

– А хочешь, я тебе пряников принесу? С маком, – вторила ей Морошка, видно лечившая всех и вся своей стряпней.

Я с энтузиазмом закивала, потому что с раннего утра у меня не было крошки во рту, а молодой организм требовал свое.

– По-моему, на этот раз Олег зашел слишком далеко! – Белоника внезапно вскинула голову и обвела глазами всех присутствующих. – Одно дело – просить зачаровать толпу или вовсе лишить нас магии в качестве экзамена, а тут живой человек страдает!

– Мы еще не знаем, человек ли она, – с некоторым подозрением посмотрел на меня Ждан.

– Ну да, ну да. Снимем чары – а там кикимора! – поддержал его Лель, которого такой поворот событий вполне устроил бы, так как объяснял мое непростительное равнодушие.

– Или принцесса, – ядовито заметила Надира, – за спасение которой в награду обещано полкоролевства. Вот ты локти потом кусать будешь.

– Нет, а прикиньте, она вообще мужик! – вдруг вклинился Буреслав, фантазия которого работала более изощренно.

– А ты правда мужчина? – наивно спросила Морошка, вернувшаяся с обещанным пряником.

Прежде чем я успела помотать головой, впервые на моей памяти голос подал Ратко, который и сам выглядел как заколдованный подросток, коварно превращенный в портового грузчика.

– Эй, слышь, добрый молодец, силушкой померимся, а?

Я едва не подавилась пряником.

– Ну будет тебе! – расхохотался верзила, видя мой неподдельный испуг. – Я ж не про сейчас, а когда расколдуют.

– Между прочим, – голос Надиры резал воздух, как нож, – Олег запретил нам ее расспрашивать.

– Так мы ж не расспрашиваем, а предполагаем, – пожал плечами Ждан.

– Помогает? – Сарказм был практически осязаем. Я мысленно аплодировала девочке – лучшей защитницы и не придумаешь, надо будет подружиться.

В этот момент открылась дверь и вошел Вольга. Вернее, вошла баронесса Зоненштадская, но, поскольку я была точно уверена, что баронесса – это я, другие варианты не рассматривались.

В том, что волшебник сейчас предстал в моем теле, был неоспоримый плюс. Я-то все голову ломала, как появиться перед обитателями дома после вчерашнего сокрушительного фиаско и при этом не потерять лица. А тут за меня это сделает человек, и в собственном-то теле не испытывающий особого стыда и мук уязвленного самолюбия. Ах, если бы в прошлые годы жизни у меня был подобный дублер!

– Доброе утро! – провозгласила пожилая дама и окинула всех таким взглядом, будто каждый, кто рискнет не вернуть приветствие, будет сожжен заживо.

Дети зашелестели в ответ, словно класс перед строгой учительницей. О боже, боже, неужели я так смотрюсь со стороны? Это же просто восхитительно! Хотя нет, наверняка я смотрюсь лучше, ведь я же оригинал, а Вольга лишь пародия.

– Я понимаю, что хозяина дома здесь нет, но неужели никто из присутствующих не поинтересуется, как спалось гостье? – продолжала важная старуха. Вольга выбрал темно-серое платье из моего гардероба. Надо будет сказать ему, что надевать утром бриллианты— дурной вкус.

– И как же вам спалось? – успела я вперед всех, рискнув поговорить с самой собой.

– Весьма прескверно. Если не ошибаюсь, вчера вас тут не было? Уж не та ли вы дикая девочка, что живет в лесу вместе с волками?

– Не та.

– Дикая девочка – это, наверно, я, – невозмутимо заметила Нина, шлепая босыми ногами мимо баронессы.

Вольга в облике пожилой аристократки приподнял брови, очень похоже скопировав меня, но вместо того, чтобы прямо возмутиться тем, что Нина ходит без обуви, витиевато спросил:

– Дорогая, по вашим следам я вижу, что вы были на улице. Как там погода?

– Ветрено, – ответила Нина, полностью пропустив намек. Девочка уселась за стол, всем видом показывая, что пришла сюда исключительно ради завтрака, а никак не ради нашей теплой компании.

– Олег дал нам новое задание, – сообщил ей Ратко, хотя она ни о чем и не спрашивала. – Ты снова все пропустила.

– Мне это неинтересно. Я могу уйти отсюда в любой момент, но пока не собираюсь.

– Отлично! – с энтузиазмом разорвал повисшую паузу Буреслав. – Значит, в очереди ты не участвуешь. Как будем определять последовательность?

– Последовательность чего? – поинтересовалась баронесса.

– Завтрака, – тут же вклинился Ждан, чтобы потом насладиться всеобщим хохотом и вытянувшимся лицом Лукреции Зоненштадской. Нужно признать, что Вольга держался молодцом и ничем себя не выдавал.

Отсмеявшись, Белоника поспешила разъяснить ситуацию, ибо пожилая дама уже открыла рот, чтобы разразиться гневной тирадой.

Когда возникшее недоразумение разрешилось, фальшивая баронесса с таким же фальшивым сочувствием положила мне руку на плечо, но вместо ожидаемого: «Все будет хорошо» – я услышала:

– Детонька, на вашем месте я бы бежала отсюда, пока не поздно. Ваш внешний вид не так страшен по сравнению с тем, что могут сделать с вами эти молодые люди. Доживать век в теле старой жабы будет еще хуже – уж поверьте мне на слово.

Я отшатнулась. Всем, конечно, показалось, что от испуга. Но на самом деле от возмущения. Да как смел этот невоспитанный варвар произнести такое! Да еще прямо мне в лицо!

Девочки снова принялись успокаивать меня, уверяя, что все будет хорошо и ни в какую жабу никто меня не превратит, а если и превратит, то тут же вернет обратно в прежний облик. Баронесса ухмылялась. Улыбкой нахального северянина Вольги.

– Ну раз так, – не унималась пожилая гостья, – то позвольте мне спросить, есть ли кто-нибудь, кто хочет быть первым в этой очереди?

Несколько волшебников дернулись было выйти вперед, но вдруг передумали.

– Я так и подозревала, – удовлетворенно сказала лже-Лукреция.

Действительно, зачарованный объект (то есть я) был совершенно не изучен. И когда первый азарт сошел, дети успели подумать, стоило ли тратить впустую свою первую попытку расколдовать нечто неизвестное? Или лучше сначала присмотреться и составить план действий?

– Ну-ка, детка, назови любое число, – кивнула мне баронесса.

– Восемь, – сказала я, скосив глаза на часы, потому что привыкла завтракать на час раньше.

Лже-Лукреция сухим морщинистым пальчиком принялась считать по детям и на счете «восемь» указала на Белонику:

– Ты первая!– безапелляционно заявила она.

– Кто вам дал право решать?! – справедливо возмутилась девушка. – Пусть уж лучше это делает Олег!

Пожилая дама с прищуром оглядела присутствующих:

– Я не вижу, чтобы кто-то еще был против.

Дети хитро переглядывались: всех, кроме Белоники, выбор устраивал. Я мысленно поаплодировала находчивости Вольги.

– Ну хорошо, но следующего вы назовете только завтра утром, – выдвинула встречное требование красавица, – так будет честнее.

Вот тут заволновались остальные: никому не хотелось узнавать об испытании только утром того же дня.

Баронесса не обратила ни малейшего внимания на эти волнения и торжественно уселась за стол.

– Мне неловко спрашивать, – спокойно произнесла она, – но есть ли на севере обычай принимать пищу по утрам?

Вот прямо с губ сорвала вопрос.

Удивительно, но завтрак проходил в молчании. Кто-то, как я, был слишком голоден, чтобы разговаривать, кто-то слишком занят своими мыслями.

Тишину и звяканье ложек внезапно нарушил Ждан, вдруг покосившийся на баронессу:

– Ребят, а она живая?

Пожилая дама уронила голову на грудь и не сказать, чтобы дышала.

– Деточка, только убедившись, что я мертва, можно было задать такой нетактичный вопрос.– Лже-Лукреция приоткрыла веки.

Я нервно хихикнула. По-моему, тут Вольга переигрывал.

– Я же из самых добрых побуждений, – возмутился вихрастый.

Баронесса внезапно встала:

– Если хозяин дома так занят, что не может выйти к завтраку, то я прошу меня извинить.

– Как думаете, обиделась? – наивно спросил Ждан, когда гостья вышла из комнаты.

– А кто она такая? – еще более наивно спросила я.

– Шпиёнка, – угрожающе прошипел Ждан.

– Иностранная? – прикрыла я рот ладонью.

– А как же! Других не держим!

– И за кем она шпионит?

– За кем? За нами, конечно! Тут кто-то из кладовки увел кожаный реме…

– Только пока она больше спит, чем шпионит, – перебила Белоника. – Ждан, раз уж она тебе так нравится, возьмешь над старушкой шефство?

– Да запросто! – с энтузиазмом пообещал вихрастый.

Я приуныла.

Дверь в столовую приоткрылась, и все подобрались на случай, если это вернулась леди Лукреция. Но вместо нее в дверь просунул нос Вольга, уже сменивший облик на свой собственный.

– Старушка уже ушла? – спросил этот непревзойденный лицемер.

Дети так же заговорщически кивнули ему в ответ. Только тогда их воспитатель соизволил просочиться в дверь целиком.

– Чей там купчина топчется у дверей? – спросил Вольга, усаживаясь за стол и накладывая себе в тарелку каши, как будто только что не проглотил порцию в образе баронессы.

– Ой! – Белоника вскочила из-за стола. – А Нина куда делась?

За едой и разговорами никто не заметил, как лесной ребенок растворился в пространстве.

– Ну знамо куда! – пискнула Морошка. – Хорошо, я ей успела пирожок в карман положить.

– Она бы и так взяла, – сообщила Надира, – говорит, что лисам они очень нравятся.

Белоника была уже у самой двери, когда ее окликнул Ждан:

– Белка, а ты ничего не забыла?

– Что еще?

Паренек молча указал сверху пальцем на мою макушку:

– Это на сегодня твое.

Красавица некрасиво чертыхнулась, вернулась, схватила меня за рукав и потянула за собой к двери. Никто даже не удосужился спросить, закончила ли я завтракать. Только Вольга заметил нам вслед:

– Я вижу, вы уже со всем разобрались, – и пододвинул к себе корзинку с калачами.

На заметенном снегом крыльце действительно топтался дородный человек в богатом тулупе и шапке, отороченной мехом куницы.

– Доброго утра, кудесница! – пробасил он при виде Белоники и покосился на меня, снова облаченную в гигантскую шубу и валенки до колена. – Вот пришел, как уговорено. Дом готов, плата при мне.

Посетитель вынул из-за пояса кожаный кошель.

– После отдашь, – бросила Белоника.

– Как это после? – удивился толстосум и с подозрением продолжил: – Все мастера всегда деньгу берут заранее. А ну как обманет заказчик?

– Рискнешь обмануть волшебницу? – усмехнулась девушка.

– И то, – крякнул посетитель. – Ну что? У меня там саночки у ворот дожидаются – домчу с удобством.

– Обратно домчишь, – отрезала Белоника и почему-то с неодобрением покосилась на его кунью шапку. – Я сейчас помощницу свою найду и приду, ты пока место огороди да охранников поставь, чтоб ни один зевака не пролез.

– Уже-уже. А мне посмотреть можно? Ну хоть одним глазком – я не помешаю.

– Ты в уме остаться хочешь? Я смотреть только дуракам разрешаю – им без ума остаться не страшно.

Купец крякнул во второй раз и заторопился по дорожке к воротам, на ходу выкрикивая:

– Ну так я жду!

– За что он тебе деньги предлагал и почему ты сейчас не взяла? – спросила я, когда проситель оказался уже в санях.

– Да вот Силантий Фомич дом себе новый отстроил и просил украсить так, чтоб ни у кого больше такого не было. Волшебством похвастаться хочет – мрамором да гобеленами кого сейчас удивишь? – Волшебница скорчила на румяном личике гримаску. – А что не взяла, так это еще не известно, чем оно все обернется. Кудесница я только так, по названию. Пойдем Нину искать. И догадался же этот боров кунью шапку надеть. Так бы сейчас в саночках поехали. Нинка, если такое увидит, враз и без шапки, и без головы дурака оставит!

– А что не так с шапкой? – поинтересовалась я.

– Да пропали у нее из леса несколько куниц, теперь мы все ходим под подозрением.

Глава 4. Красота и волшебство

Белоника плыла по улице павою: яркий платок, сверкающие бисером сапожки, на плечах лисья шубка, через мех которой все равно заметно, что стан у девки тонкий, грудь высокая, а бедра крутые. Ими-то она и покачивала так, как может только красавица, крепко уверенная в своей красоте. Толстенные светлые косы двигались как два маятника где-то на уровне ягодиц. Алые ленты на концах – завершающий штрих для тех, кто до сих пор так и не понял, куда надо смотреть.

Парни да мужики сворачивали шеи вслед такой лебеди и абсолютно не замечали плетущихся за ней цыплят – меня и Нину.

– Эй, красавица, щечки твои словно наливные яблочки. Где взяла такие?

– Милая, а пойдем со мной на санках кататься! Нынче парни с девками за заставой собираются костер жечь, хороводы водить!

– Ишь выступает. Небось, приворот на себя наложила, чтоб мужики слюни пускали, а сама горбунья страшенная. Ты, Аникеевна, сынка-то своего уведи.

– Эй, ласточка, а зайди к нам и подружек своих пригласи – я вас медом да пряниками угощу!

– Пряниками он угостит! Во двор пошел! Дров в доме нет! Усы едва отросли, а туда же, женихаться!

– Ну мам!

– Не мамкай мне тут.

Так мы продвигались улица за улицей. Белоника была абсолютно невозмутима, только изредка изгибались широкие брови да в усмешке подрагивали кончики алых губ.

– Как ты это терпишь? – не выдержала я, когда очередной «галантный кавалер» пригласил волшебницу «на крылечко вечерять», что бы это ни означало.

– Так ты, значит, нездешняя? – Красавица тут же ухватилась за меня цепким взглядом, и я с досады прикусила губу. – Это они мне не в обиду, а в уважение. Где ж видано, чтобы красивая девка в полной тишине прошла по улице? Тут у нас каждый двор соревнуется, кто кого перекричит. А если не окликают из двора – значит, дом пустой, обиженный, раз ни одного сына в семье.

Я без всякого сожаления подумала, что помимо весьма опосредованного приглашения на пряники ни мне, ни Нине никто доброго слова не сказал.

– А если ты вот возьмешь и согласишься «вечерять» или на санках кататься? – полюбопытствовала я.

Белоника засмеялась – видно, такой вариант в голову девушке не приходил.

– Наверное, парни сильно удивятся. Так просто соглашаться не принято. Да и предложения делаются не для того, чтобы я согласилась, а ради самого предложения.

– И жены их, наверно, будут против, – буркнула я.

– Нет, женатые так себя не ведут. Будь муж хоть юнцом зеленым, а все же глава семьи – не солидно.

– Солидно, не солидно, а сластолюбцев на пяток дворов по одному, – отрезала я и снова удостоилась пристального взгляда. Да, наверно, странно было слышать такое из уст голенастой девчонки. Надо срочно исправлять ситуацию. – Зачем тебе Нина?

Вопрос был вполне естественным, если вспомнить, что нам понадобилось не меньше четверти часа, чтобы выманить дикарку из леса. Теперь она плелась следом с неприкаянным видом, заглядывая в глаза всем встречным лошадям, собакам и кошкам, чем привлекала не меньше внимания, нежели Белоника.

– Силантий Фомич жаждет украшений для своего дома. Дом я могу изменить, а вот придумать сами изменения – увы. – Красавица развела руками.

– А Нина, значит, может?

– Ей и придумывать не надо, она просто видит красоту там, где не видят другие.

«Как и все художники», – подумала я, но вслух высказываться не стала: и так уже непонятно, что обо мне думает Белоника.

– А когда ты меня расколдовывать будешь? – Отчего-то представлялся страшный обряд с кровью и перьями.

– А я не буду.

– Почему? – неподдельно возмутилась я.

– Ну потому что не смогу. Это задание совсем не для моего волшебства. Олег, конечно, знал об этом, когда его давал. Так что даже не буду пытаться.

– Ты сдаешься, даже не попробовав?

– Не люблю зря тратить силы, – легко ответила Белоника.

– А кто тогда сможет? – полюбопытствовала я, намереваясь держаться от этих волшебников на достаточном удалении.

– Весень или Лель. Это и понятно: они давно здесь, им пора уходить. Может быть, смогли бы Надира и Морошка – лет через пять, правда.

– Я не хочу так ходить пять лет!

– Тише. – Белоника нежно погладила меня по голове. – Уверена, если мы не справимся за пару недель, Олег сам снимет с тебя чары.

Было так непривычно ощущать чью-то руку у себя на макушке – будто я снова стала маленькой и беззащитной.

Только что отстроенный дом купца чудесно пах деревом и известкой. И хотя ни в самом доме, ни в саду не было ни души, за забором толпились любопытные горожане, а те, кто посмелее, так и вовсе висели на калитке. Когда за нами закрылась дверь, я вздохнула с облегчением, потому что в толпе внезапно начались обсуждения, не новая ли волшебница появилась в доме на Калиновой улице да как бы испытать, на что эта чародейка способна. Сейчас только таких вот народных испытальщиков не хватало в компанию к пробующим на мне свои чары волшебникам-недоучкам.

Белоника тем временем обходила комнаты, расположенные в тщательно продуманном порядке. Девушка трогала руками стены, полы и окна, прижималась щекой к широким перилам, будто вслушиваясь во что-то внутри самого строения. Нина же, как мы вошли, сразу уселась на пол первой попавшейся комнаты, да так и не двигалась с места, будто погруженная в транс.

У меня возникал только один вопрос. Что здесь делаю я? Если Белоника не собиралась надо мной колдовать, то зачем потащила меня к этому купцу? Подышать свежим воздухом? Или слоняться вместе с ней по пустым комнатам? Странная девушка – себе на уме. Могла ли она выносить волшебные предметы из хранилища? Тут возникало еще два дополнительных вопроса: как и зачем? На этот предмет следовало попытать всех воспитанников Вольги поочередно.

Вопрос «как?» в отношении Белоники следовало пока отложить: я еще не видела ее волшебства, но ждать теперь недолго. Оставался вопрос «зачем?». Очень маловероятно, что на продажу. Еще в первый день я обратила внимание, что красавица одета богаче всех волшебников, включая самого Вольгу. А сейчас, вспоминая толстенный кошель, который купец предлагал за работу, могу быть вполне уверена, что деньги на свои наряды она заработала честным путем. Красть магические предметы ради их магии? Тоже сомнительно – слишком уж трезво она рассуждала о собственных способностях. А вот отказ Белки пробовать свои силы, чтобы расколдовать меня, – это уже интересно. Успешное выполнение задания Вольги влекло за собой выпуск из этой своеобразной школы и, соответственно, потерю доступа к хранилищу. Не поэтому ли волшебница даже не пыталась помочь мне? Может, ей нужно было оставаться в доме на Калиновой улице?

Должна ли я теперь подозревать всех, кто откажется пробовать свое волшебство на мне? Я посмотрела на Нину, которая все еще неподвижно сидела посреди комнаты,– вот эта девочка точно откажется. Что ей до каких-то там заданий? И представить, что она обворовывает хранилище, я тоже пока не могла. Хотя жизнь неизменно доказывает, что люди вовсе не такие, какими кажутся на первый взгляд. Волшебники тоже люди. Или нет?

– Лана! – голос Белоники заставил моего внутреннего сыщика умолкнуть. – Подойди сюда, будь добра.

Я осторожно вошла в пустое немного вытянутое помещение, которое впоследствии должно было превратиться в столовую, или трапезную, как здесь иногда говорили.

– Можно я на тебе попрактикуюсь? – беззаботно спросила красавица.

– То есть рисковать Ниной ты не хочешь? – уточнила я, шутя лишь наполовину.

Белка рассмеялась, показывая жемчужные зубки:

– А наивной тебя не назовешь! Могу поспорить: потом окажется, что ты гораздо старше нас. – К счастью, она не ждала от меня ответа. – Домом не хочу рисковать. Вряд ли ты придумаешь что-то опаснее, чем это могла бы сделать Нина.

– В каком смысле?

– Иди сюда и дай мне руку.

Я послушалась, раз уж моей безопасности ничего не угрожало.

– А теперь вспомни какую-нибудь красивую комнату, украшенную рисунком или орнаментом. Пусть она стоит перед твоим мысленным взором, – попросила Белоника.

Я почему-то представила охотничий зал в своем фамильном замке: под потолком вырезан сложный узор из переплетающихся копий, стрел и лент, канделябры щеголяют клыками, а все балки и стенные выступы стоят будто бы на когтистых лапах. Зал возник передо мной настолько явно, что, увлекшись воспоминаниями, я не сразу обратила внимание на происходящее вокруг.

А происходило странное: стены будто колебались, шли зыбкой рябью. И постепенно пространство вокруг стало меняться: появились неглубокие ниши, очень похожие на те, в которые в моем замке вешали рога убитых на охоте животных. На потолке же, наоборот, сформировался выступ, рельеф которого долго перестраивался, пока не начал превращаться в рисунок копий и стрел, будто подсмотренный из моей памяти. Хотя почему «будто»? Уверена, что именно этим и занималась Белоника – создавала подобие убранства зала из моих воспоминаний. Пусть это и не была точная копия, но любой, кто видел оба помещения, сказал бы, что над ними поработал один мастер. Когда над окнами проросли клыкастые пасти, а у всех столбов появились когти, волшебница сочла свою работу законченной и отпустила мою руку.

– Лель удавится, если ты окажешься не принцессой, а дочкой людоеда, – оценила она результат.

И надо сказать, обстоятельства для подобной иронии были самыми подходящими. То, что казалось вполне уместным в охотничьей зале замка, в столовой купеческого дома выглядело так, будто здесь действительно трапезничала семья людоедов. И почему мне не пришло в голову представить летнюю веранду в королевском дворце? Гроздья винограда и стилизованные кувшины возбуждали бы гораздо больше аппетита.

– Это теперь так и останется? – осторожно спросила я, предвидя бурный восторг купца-заказчика.

– Нет, развеется, если не закреплять форму.

И действительно, стены вновь пошли рябью, а спустя пять минут приняли свой прежний вид.

– Ты отдохни теперь, мы быстро справимся, – обратилась ко мне Белоника и, выглянув из столовой, позвала: – Нина, давай поработаем! Потом я схожу с тобой на базар за салом, семечками и солью для твоих зверушек!

Я все же осталась неподалеку от Белоники, чтобы посмотреть, как выглядит ее волшебство со стороны. Но когда юные волшебницы взялись за руки, это было совсем не похоже на то, что случилось со мной. Воздух наэлектризовался, словно перед грозой. Я смотрела на две абсолютно неподвижные фигуры и не понимала, отчего у меня по коже бегают мурашки и встают дыбом волосы на затылке. Наконец, стены заколебались, но вместо привычных орнаментов или рисунков на них стали проступать натуральные очертания листьев, ветвей деревьев, по столбам начали карабкаться вьюнки.

Я развернулась, пытаясь успеть за разбегающимися по всем поверхностям контурами растений: вот над входом появился дуб, каждый листик виден отчетливо и так реально, как не сделает ни один мастер; в кроне примостились две пичуги и белка – точно изваянная по подобию Нининой рыжей подружки. Из столовой в коридор тянутся травы, среди них есть знакомые: осока, крапива, лебеда. По стенам ползет хмель с пузатыми наливными шишечками, завивается, образуя причудливые узоры. Я вышла из столовой и как зачарованная взбежала по лестнице, перила которой уже увивал дикий виноград. На втором этаже в маленькой уютной комнате по стенам тянулись розы, в них можно было рассмотреть тончайшие силуэты бабочек и стрекоз – здесь поселилось лето. В соседней спальне качались березы: их изящные сережки ласково свисали над нишей, где когда-нибудь хозяин поставит свою кровать.

Охваченная каким-то странным ликованием, я носилась по второму этажу, распахивая двери в комнаты: вот тут кленовые листья, здесь почти голые стены сверху, но от пола до уровня пояса стоят выпуклые колосья пшеницы; а здесь плетется малина или ежевика. Вспомнив, что осмотрела не все помещения на первом этаже, я снова спустилась. И в этот момент дом заскрипел… протяжно и как-то зловеще.

Любому ребенку с детства известно, что, если в сказке творится какое-то доброе волшебство, никаких зловещих скрипов быть не должно. Максимум – щебетание восторженных птичек. Послышался еще один скрип и как бы приглушенный стон, шедший глубоко из-под земли. Понимая, что творится нечто непредусмотренное, я со всех ног влетела обратно в столовую. Мои девочки все так же стояли, взявшись за руки, только вот лицо Белоники было белее снега, а на высоком лбу и вокруг губ выступили бисеринки пота. Рука, за которую ее держала Нина, была напряжена, будто от огромных усилий, прилагаемых, чтобы вырваться из хватки маленькой ладошки. Но эта сцена заняла меня лишь на секунду, потому что со стенами происходило жуткое. Деревья, которые раньше проступали лишь изящным рельефом, вдруг стали выпуклыми и буквально сдавили небольшую столовую. Их корни так и вовсе утратили художественную нереальность: выпирали из стен, впивались в доски пола и уходили куда-то вглубь. Дом трещал, стонал и рос. Дикий виноград, что лишь минуту назад был только резьбой на перилах лестницы, вдруг приобрел объем, переполз по ступеням и гибкими плетями потянулся по полу к моим ногам. Я в ужасе отпрыгнула и тут же попала в цепкие объятия хмеля, который уже отделился от стены и стал настолько реальным, насколько это было вообще возможно.

Неожиданно Белоника дернулась и каким-то сдавленным голосом позвала:

– Олег!

«Ага, как же, прибежит он!» – зло подумала я, уверенно наступая валенками на тянущиеся ко мне корни и стебли. Добравшись до стоявших посреди столовой девочек – а для этого мне пришлось ободрать листья какому-то чересчур наглому кусту (это посреди зимы-то!), – я взяла крепко сомкнутые руки волшебниц и просто разделила их. При этом раздался резкий щелчок, и что-то наподобие исполинских мурашек пронеслось по моему телу от светлой макушки до самых пяток. Незадачливые украшательницы палат повалились на пол, а агрессивная флора на стенах резко поменяла свою политику, прекратив попытки утащить меня в неизвестную даль.

И да, я была несправедлива к Вольге. Северянин появился буквально через несколько минут, так что моя роль спасительницы немножко померкла от сознания того, что за волшебницами все же присматривали. Интересно, он бежал? Хотя не похоже, да и не добежишь до центра города с самой окраины. Я с интересом уставилась на прибывшую скорую помощь, гадая, что будет дальше.

Первым делом Вольга оценил обстановку и немного расслабился, поняв, что немедленного вмешательства не требуется. «Сейчас начнет ругаться и раздавать наказания», – подумала я. И снова оказалась несправедлива.

– Белоника! – требовательно начал он. – Что ты сделала не так?

Увидев Вольгу, волшебница вспыхнула.

– Недооценила силы, – с досадой и мучительным стыдом ответила девушка.

– Конкретнее.

– Я слабее Нины! – почти выкрикнула красавица, едва не плача.

– Еще конкретнее.

Несчастная недоуменно захлопала глазами, моментально забыв о слезах.

– Нина? – перевел взгляд наставник.

– Она слабее в живом волшебстве, – без тени раскаяния ответило маленькое чудовище, которое только что чуть не разрушило дом до основания.

– Но я не занимаюсь волшебством живого!

– Зато я занимаюсь, – отрезала Нина. – Мы были на стыке.

– И я не смогла тебя сдержать? – с ноткой понимания в голосе спросила Белоника и вдруг успокоилась.

«Дикая» девочка кивнула.

– Хорошо, – одобрил Вольга, хотя стоял посреди хаоса торчащих из стен ветвей, корней и побегов. Понятия о хорошем положении дел у нас были разными.

Я кашлянула, привлекая общее внимание:

– Скоро купец придет.

Удивительно, что пришлось указывать им на такой очевидный факт.

Вольга огляделся еще раз и будто только сейчас заметил, что интерьер не отвечает купеческим ожиданиям.

– Нина, домой, – начал по-военному раздавать команды он. – Белка, возвращай все как было.

Потом обратился куда-то в потолок:

– Лель, сюда, быстро! У нас проблемы.

Слащавый красавчик тоже появился на пороге дома спустя всего пару минут. Я недоуменно покосилась на волшебников: сапоги-скороходы им, что ли, выдают? Тогда почему мне достались валенки? И те на пять размеров больше.

Склонив головы друг к другу, наставник с воспитанником оживленно зашептались о чем-то. Оставалось только надеяться, что результат их обсуждения не будет пытаться утащить меня и съесть. Переговаривались волшебники недолго. Как только они кивнули друг другу в знак согласия, я с интересом стала ждать чудес, которых почему-то не последовало. Лель просто походил по комнатам, потрогал стены и косяки, а затем вышел за порог и больше не вернулся.

Вчистую проиграв собственному любопытству, я подошла к Вольге:

– Что он сделал? Я не вижу изменений.

– А ты присядь и осмотрись.

Я с удивлением оглянулась: мебели в доме как не было, так и не появилось.

– Куда?

– Да без разницы, хоть на пол.

Ну на пол так на пол. Это платье и шубу, между прочим, мне сам Вольга и дал, не жалко и на грязном полу посидеть. Я уселась, предварительно сняв валенки, потому что в них ноги ну никак не хотели сгибаться. Огляделась.

А что, даже уютно. И сидеть на голом полу удобно. Все-таки деревянные дома – для людей. Этот так особенно хорош вышел: ничего лишнего, все на своем месте. Вот бы мне такой. Надо будет узнать у купца, кто ему строил.

Погодите!

С каких это пор я стала поклонницей деревянного зодчества? Ведь всю жизнь провела в замках и дворцах!

Я ошарашенно посмотрела на Вольгу:

– Что это?

– Волшебство иллюзий. Теперь этот дом будет нравиться всем без исключения. И, как маленькая вишенка на торте, вызывать легкую зависть. Купец может тут даже мебели не ставить, а соломы постелить – все равно гости будут в восторге.

– Экономично, – пробормотала я. – Только как убедить в этом купца?

– О боже, будто ты третий год на свете живешь! Тещу приведет – и пусть та попробует к чему-нибудь придраться, – засмеялся Вольга.

Глава 5. Волшебные вещи

Лукреция Зоненштадская открыла глаза и с некоторым замешательством посмотрела на свое отражение в зеркале. Полдня, проведенные в облике подростка, не просто сбивали с толку, но заставляли ощущать свое собственное тело как старое платье не по размеру. Человека с более хрупкой психикой подобные метаморфозы могли бы свести с ума, но баронесса была крепким орешком. Она скрылась в комнате Мелании сразу же после возвращения из купеческого дома, справедливо рассудив, что, поскольку Белоника не имеет никаких притязаний на ее фальшивую личность, а очередь других юных волшебников еще не подошла, самое время подойти к задаче с другой стороны и взглянуть на хранилище волшебных реликвий.

Разговоры о переползании из комнаты в комнату по скользкому выступу можно было вести только в легкомысленном теле подростка, баронессе же вовсе не хотелось смешить ворон своим появлением на карнизе. После удачного перевоплощения леди Лукреция бесшумно подошла к двери и прислушалась. Слух у пожилой дамы был на удивление острым, впрочем, как и все остальные органы чувств. В коридоре раздались шаги: судя по тяжелому гулкому звуку, мужские – Вольга или Ратко. Шаги стихли, где-то рядом щелкнул замок. Пространство за дверью погрузилось в тишину, и инстинкт, который не подводил на протяжении долгих лет, подсказал, что путь безопасен.

Баронесса без лишней нервозности, с достоинством вышла за дверь. Умение держать себя – основа любого блефа и лучший козырь в щекотливой ситуации. Теперь, когда она оказалась в коридоре, никто уже не мог задать вопрос, что она делала не в своей комнате. Успокоенная лазутчица направилась к лестнице, ведущей вниз. И тут перед самым носом благородной дамы открылась дверь и в коридор шагнула вторая леди Лукреция, отличавшаяся от оригинала лишь цветом платья и плутоватым выражением лица.

Баронесса среагировала моментально: одной рукой схватилась за дверь, а второй, с удивительной для ее возраста силой, затолкала самозванку обратно в комнату.

– Вольга, вы в своем уме? – прошипела она. – Зачем использовать мою внешность, если в этом нет необходимости?!

Лже-Лукреция реагировала не так быстро и несколько раз недоуменно моргнула, прежде чем примирительно произнести:

– Вы только не ругайтесь, но я без вас немного пошалил. Все искал способ, как малой кровью навести порядок в доме, а тут такой шанс!

– Какой порядок?!

– Вы видели, как ровно стоит обувь в сенях?! – торжественно подняла палец лже-Лукреция. – Я не мог этого добиться годами! А теперь стоит!

Пришла очередь настоящей баронессы недоуменно моргнуть.

– И как же вы этого добились? – с опаской спросила она, втайне надеясь, что дело обошлось без рукоприкладства и оскорблений.

– Я очень удачно споткнулся, а потом полчаса приходил в себя от пережитого шока и причитал.

Леди Лукреция пристально, не мигая, уставилась на своего двойника, будто тот совершил самое тяжкое в мире преступление. Другой бы давно осознал всю неотвратимость грозящей ему опасности, но не Вольга.

– Мои обормоты подумали, что едва не убили старушку, – жизнеутверждающе закончил он.

При слове «старушка» баронесса поморщилась – только тут волшебник понял, что сморозил лишнего, и поспешил переменить тему.

– Ну и как вам первая демонстрация волшебства?

– Жутковато, – Лукреция замялась, – и одновременно…

– Вы видели, какими последствиями чреваты упражнения моих подопечных. Как думаете, почему, несмотря на это, чуть ли не каждый день у нас на крыльце появляется по просителю?

– Потому что вы успеваете вовремя все исправить?– предположила баронесса, хотя интуитивно уже угадала правильный ответ.

– Не всегда, – улыбнулся польщенный Вольга. – Просто волшебство, настоящее волшебство, оставляет определенный отпечаток на человеке, даже если не было направлено на него. Что-то схожее с ностальгией или сожалением о несбывшемся. Это одновременно грустно и прекрасно. Вы почувствовали что-то подобное?

Баронесса вспомнила хищные растения, тянущие к ней свои плети, напряженное лицо Белоники и деликатно покачала головой:

– Не уверена. Скорее, мне показалось это глупым и опасным.

Северянин явно остался недоволен ответом. И губы лже-Лукреции сжались в узкую твердую линию. Баронесса с неприязнью подумала, что сама частенько повторяет это движение.

– Вольга, будьте добры, снимите мой облик: совершенно недопустимо, чтобы по дому разгуливали две баронессы одновременно!

– Составим график? – тут же оживился волшебник.

– Никаких графиков! Если бы я знала, что вы собираетесь эксплуатировать мою личность подобным образом, то никогда бы не согласилась. От вас требуется лишь изредка появляться вместе с Ланой – и никакой посторонней деятельности у меня за спиной!

– Просто у вас выдалось трудное утро, – заметил Вольга.

– Благодаря кому? – с восхитительным спокойствием спросила Лукреция.

– Отвернитесь, мне надо переодеться, – еще раз перевел тему лицемер, – если вы не против. Я оставил здесь свою одежду. И как только вы справляетесь со всеми этими юбками и панталонами?

– Как часто вы обсуждаете с посторонними собственные панталоны? – Баронесса отошла от первого шока и выбрала нужный тон для столь щекотливой ситуации.

– По правде сказать, не часто. Видите ли…

– Тогда я попрошу вас относиться с таким же уважением к моим, – перебила его Лукреция.

На самом деле Вольга всего лишь хотел заметить, что вовсе не носит панталон, поэтому испытывает неподдельный интерес к иностранному женскому туалету. Благоразумно решив не углубляться в тему, северянин скрылся за дверцей распахнутого шкафа.

Баронесса тем временем успокоилась и даже стала размышлять над способами, какими хозяин дома надевает ее корсет. Ведь делать это самостоятельно можно только после долгих и упорных тренировок. Лукреция уже почти решилась спросить, но Вольга опередил ее.

– А этот корсет… Вы только подумайте – мне приходится использовать волшебство, чтобы оказаться в нем! Волшебство, черт побери!

Послышался шорох падающей на пол ткани, недовольное бормотание, снова шуршание одежды, позвякивание металлических пряжек, и, наконец, Вольга предстал перед Лукрецией в собственном облике. На процесс перевоплощения у него ушло около пяти минут.

«В случае кризисной ситуации это может стать проблемой», – подумала баронесса.

– Вольга, а нельзя придумать какое-нибудь заклинание, чтобы превращаться сразу с одеждой?

– Мы не используем заклинаний, – немного обиженно сказал северянин. – Но я работаю над этим. Перевоплощения не моя область волшебства – поэтому мне трудно с ней освоиться.

– Я выйду первой, осмотрюсь и, если в коридоре никого нет, подам вам знак, – решила Лукреция.

– Зачем?

– Подумайте только, как неприлично это будет выглядеть! Вы выходите из комнаты женщины!

– Да неужели? – Вольга фыркнул и прошел мимо баронессы.

Лукреция только вздохнула и последовала за ним.

– Спасибо за заботу о моей репутации.

– Поверьте, уж вашей-то репутации ничего не грозит, – весьма двусмысленно ответил волшебник. – Куда вы направлялись?

– В хранилище. И, несмотря на все ваши попытки меня уязвить, буду благодарна, если вы мне его покажете.

– С удовольствием. Я даже буду обходителен. – Вольга предложил ей локоть, но галантность была наигранной.

Встреченные на первом этаже Надира и Морошка с таким видом покосились на баронессу, что та уже не сомневалась: Вольга в ее облике имитировал перелом обеих ног и сердечный приступ одновременно. Мысль о том, что теперь надо бороться за право пользоваться собственной внешностью, не вдохновляла.

Лукреция замерла на середине шага, застигнутая врасплох неожиданным озарением. Ей завтра придется сильно постараться, чтобы первой явиться на завтрак, – иначе определять очередность испытания для воспитанников снова будет северянин. А с него станется поступиться интересами расследования ради достижения каких-то своих личных целей. Опираясь на мнение Белоники, баронесса собиралась до последнего избегать близкого знакомства с Весенем и Лелем. Можно было попробовать договориться с Вольгой напрямую, но она сомневалась, что это хоть как-то повлияет на результат. Варвар был непредсказуем и абсолютно неуправляем.

Будто почувствовав, что мысли спутницы коснулись его персоны, Вольга тоже остановился и вопросительно оглянулся на Лукрецию.

В эту секунду баронесса все же решила попытать счастья:

– Вольга, вы разрешите мне завтра самой выбрать, с кем из ребят провести день?

– Ни в коем случае!

– Но позвольте, это мое…

– Не позволяю, – безапелляционно отрезал волшебник. – Мне лучше, чем кому бы то ни было, знакомы мои подопечные. Я хорошо представляю их возможности, поэтому буду выбирать таким образом, чтобы ваше расследование не растянулось надолго.

Пожилая дама не стала отвечать, но выразила свое мнение движением бровей. Если бы Вольга настолько хорошо знал своих подопечных, насколько утверждает, ее услуги бы не понадобились.

Хранилище напомнило Лукреции ломбард. Откуда пожилая аристократка знала, как выглядит ломбард изнутри? Нет-нет, не подумайте, что однажды расстроенные финансы заставили баронессу Зоненштадскую искать там спасения. Все гораздо интереснее: ей приходилось его грабить – по долгу службы, конечно.

Перед пожилой дамой предстало большое помещение, буквально заваленное различного рода предметами. Здесь были плащи и шляпы, посохи и трости, кольца и браслеты, даже диковатого вида рогатый шлем в дальнем углу, а уж поясов, башмаков, ожерелий и лент было просто не счесть. Стол в центре помещения загромождали блюда, плошки и ступки, вторым слоем на них лежали ложки, ножи, пестики, скалки и прочая столовая утварь. Шкаф у дальней стены был до отказа заполнен оружием всех видов и степеней проржавелости. Правая стена полностью скрывалась под зеркалами и портретами. Книгам даже не нашлось особого места, и они кипами валялись по углам. Все это было лишь малой частью волшебных «сокровищ», которые Лукреция успела заметить.

– Если бы я не знала, что часть из этих вещей волшебные, то посоветовала бы вам отдать их на благотворительность, – сухо заметила она, чтобы скрыть свое потрясение.

– И стать причиной катастрофы?– немного нервно усмехнулся Вольга. – Здесь их держат именно затем, чтобы они не попали в руки обычных людей.

– Но вы говорили, что другие волшебники могут брать любые предметы с вашего разрешения, – уточнила баронесса, профессиональная память которой успела зацепить этот факт.

– Совершенно верно.

– И часто к вам обращаются с подобными просьбами?

– Не очень.

– А когда вы в последний раз отказывались отдать что-либо?

– Не припомню такого.

– Печально, – пробормотала Лукреция, опасливо трогая край щита, прибитого рядом со шкафом для оружия. – Что делает этот щит?

Волшебник с сомнением посмотрел на покрытую зеленоватым налетом поверхность.

– Скорее всего, рассеивает внимание врага.

– Значит, этот щит делает неуязвимым любого человека, который держит его в руках?

– Если кто-то показал ему, как им пользоваться, – уточнил Вольга.

– А каждый маг сможет понять, как им пользоваться?

– Волшебник, леди Лукреция, волшебник. Скорее наоборот: практически любая волшебная вещь среагирует на присутствие волшебника рядом, а уж разобраться, как она работает, не составит особого труда.

– Хотите сказать, что обычные люди могут годами владеть волшебными предметами и не знать об этом?

– Именно.

– Хах, – издала возглас Лукреция, на секунду представив, сколько подобных вещей может быть в ее фамильном замке, куда усердные предки годами стаскивали различное барахло из военных походов. – Почему же они сейчас не работают? Вы же волшебник! Этот дом кишит волшебниками!

– Спасибо за меткое слово «кишит».

– Ваш язык мне не родной, – отбилась Лукреция, хотя сказала именно то, что подумала.

– Я все хотел спросить, почему у вас нет акцента? – внезапно перевел тему Вольга.

– Моя бабка была с севера, она и учила меня в детстве.

– Понятно. Возвращаясь к теме…это специальное хранилище для специальных вещей.

– Скорее специальная свалка. Неужели никому в голову не приходило составить каталог?

– Разве вы не заметили, что волшебники не очень организованный народ? То, что все предметы собраны в одном месте,– уже большое достижение.

– Заведите неволшебника— что может быть проще?

– Обязательно, – усмехнулся Вольга. – Но пока у нас есть только вы. Распоряжайтесь.

– Да, пожалуй, – согласилась Лукреция, еще раз оглядывая помещение. – Сделаю вид, что я тут именно за этим. Но мне нужен помощник, иначе никак. Вот, к примеру, этот ремень – можно представить, что он превращается в змею и защищает своего хозяина, а на самом деле окажется, что просто создает иллюзию тонкой талии.

– Почти угадали, – присвистнул волшебник, – еще и осанку выправляет.

Баронесса посмотрела на него с сомнением (не шутит ли?) и продолжила:

– Предложите своим подопечным пойти ко мне в помощники. Посмотрим, что из этого выйдет.

– А госпожа баронесса – провокатор, – едва ли не промурлыкал Вольга. – Проблема в том, что все здесь знают, что вы провокатор.

– Вы удивитесь, какие глупости иногда совершают люди, которые думают, что все знают.

Провокация состоялась прямо за обедом. Баронесса задумчиво гоняла ложкой по тарелке какой-то стебелек, гадая, не подсыпали ли ей и на этот раз в суп немного волшебства.

– А где Мелания? – спросила Морошка, которой пришлось с коленками залезть на табурет, чтобы налить всем супа. Лукреция хотела ей помочь, но на нее посмотрели так, будто она посягает на святое.

– Я сам отнесу ей обед попозже, – моментально нашелся Вольга. – Наши изборубительницы-домостроительницы несколько напугали девочку.

– Белка, что ты с ней сделала? – с ленивым любопытством поинтересовался Лель.

– Да, Белочка, скажи, как ты ее расколдовывала? – заискивающе прошептал Буреслав.

– Это не я, это Нина, – беспечно ответила красавица.

Теперь уже интерес появился на лицах у всех.

– Что на этот раз? – простонал Ждан.

– Лес посреди города вместо дома купца, – пояснила Белоника, будто это было в порядке вещей.

– Зачем ты ее вообще с собой брала? – негодовал Ждан, будто это дело касалось его лично.

Белка пожала плечами, не желая углубляться в тему.

Предложение помочь баронессе с хранилищем, высказанное Вольгой как раз вовремя, чтобы увести обсуждение подальше от Ланы, вызвало неожиданный прилив энтузиазма у детей.

– Я могу, – поднял голову Буреслав, до этого уминавший суп с такой скоростью, что было непонятно, как он умудряется оставаться таким худым.

– И я, – поднял руку Ждан, – ради баронессушки ничего не жалко. Заодно найду то, что мне надо.

Лицо Лукреции вытянулось: еще никто не называл ее так, тем более в глаза. Что еще за баронесса-несушка?

– Да и я не против, – как бы с ленцой протянула Надира, придирчиво рассматривая кончики своих длинных кос.

– О, неужели? – протянул Ждан. – Разве мы достойны одолжения с твоей стороны? Ты не перетрудишься?

Смуглая волшебница даже не повернулась в его сторону:

– Конечно, перетружусь. Вы же вдвоем не сможете опознать волшебную вещь, даже если она превратит вас в двух дворняжек.

Леди Лукреция выразительно посмотрела на Вольгу, уже представляя, как все эти волонтеры переругаются при ней в хранилище.

После обеда Лукреции в голову пришла гениальная по своей простоте мысль, и она решила вернуться в хранилище. Весьма маловероятно, что большая часть находящихся там вещей была создана просто от скуки. С их помощью волшебники решали свои насущные проблемы, и вряд ли каждый раз это было спасение мира или ловля единорогов в лесу. Промокающие ботики в равной степени выведут из себя и волшебника, и простого смертного. А поскольку половина волшебников, несомненно, была волшебницами, то уж наверняка хотя бы одна из них озаботилась проблемой быстрой смены гардероба.

Зацепив на выходе из столовой Ждана под локоток, баронесса ласково проворковала:

– Не поможешь мне спуститься в хранилище? Уж больно там крутая лестница.

– Конечно! – с энтузиазмом воскликнул Ждан. – Я вообще удивляюсь, как вы ходите после сегодняшнего падения! Ох и криков-то было!

Лукреция хотела расспросить своего спутника, что же такого натворил в ее отсутствие Вольга, но тут они подошли к лестнице, ведущей вниз в хранилище.

– Не будем рисковать! – решительно заявил паренек и, прежде чем пожилая дама успела уточнить, чем именно, присел, подхватил ее под коленки и поднял на руки.

Баронесса едва удержалась от того, чтобы взвизгнуть, забыв обо всех приличиях. Она бы непременно потребовала поставить ее на пол, если бы Ждан, полностью игнорируя потрясенное выражение лица аристократки, не начал невозмутимо спускаться по лестнице. Лукреция была слишком предусмотрительна, чтобы качать свои права, когда положение и так шаткое.

– У вас, северян, очень странное понятие о риске, – сдавленным голосом заметила она и перекинула свою руку мальчику за шею, чтобы тому было удобнее нести.

Ее самообладание тут же было оценено по достоинству.

– Все-таки вы потрясающая женщина! – в который раз восхитился Ждан и поставил Лукрецию на пол прямо перед хранилищем.

Баронесса прикрыла улыбку рукой и тихонько засмеялась, так что, если бы не возраст, можно было подумать, что леди флиртует.

– Просто рыцарь на страже перелома шейки бедра! Премного благодарна.

– Всегда к вашим услугам! – Ждан потешно поклонился. – Могу внести вас к ужину!

Настроение у Лукреции совсем приподнялось: поклонник – это всегда приятно, а уж в преклонном возрасте – вдвойне. Пусть все это не более чем шутка. Она достала из кармана веер и игриво стукнула паренька по руке:

– Какой ты шустрый! Раз так, не мог бы ты мне помочь еще кое в чем? – И баронесса, не дожидаясь ответа, втолкнула Ждана внутрь хранилища.

Зимний день уже перевалил за середину, и света, лившегося из окон под самым потолком, становилось мало. Лукреция только начала жалеть, что не взяла с собой спичек, как Ждан уже зажег один из светильников. Вот только пожилая дама не успела заметить: с помощью спичек или как-то по-другому? Действительно рыцарь, но без доспехов и манер.

– Только не просите протирать здесь пыль, – страдальчески протянул рыцарь.

– Я не настолько бессердечна, чтобы подвергать кого бы то ни было такому страшному испытанию, – серьезно ответствовала баронесса. – Просто помоги найти какую-нибудь вещь, которая решила бы мою проблему с переодеванием.

Парень изобразил на лице недоумение.

– Видишь ли, у нас, у баронесс, принято, – с немалой долей иронии продолжила Лукреция, – переодеваться минимум по два раза на дню. И я никак не ожидала, что здесь в моем распоряжении не будет горничной.

– Вам нужна горничная, чтобы просто переодеться? – с изумлением переспросил Ждан, делая такое ударение на слове «горничная», будто Лукреция требовала галеру, полную рабов.

– Хах, молодой человек, вы имеете очень смутное представление о туалете светской дамы.

Ждан хрюкнул:

– Неужели кто-то обязательно должен полировать ваш золотой горшок?

Баронесса замерла и посмотрела на своего помощника с некоторым недоверием, не зная, чего опасаться больше: того, что это шутка, или того, что нет.

– Тебе никто не говорил, что слово «туалет» имеет несколько значений? – осторожно спросила аристократка, в ту же секунду вставшая на скользкий путь просвещения.

– Ну конечно, есть будочка, та, что прямо за конюшней…

– Слово «туалет», – с нажимом произнесла Лукреция, беспощадно прерывая то, что могло обернуться лекцией об устройстве северных отхожих мест, – также означает одежду. Определенное количество вещей, которые надевает на себя человек. Туалет придворной дамы иногда может насчитывать до двадцати.

– Потрясающе! – восхитился мальчик. – Вы просто невероятная! И вы каждый день надеваете их все? Можно мне посмотреть?

Лукреция оглядела его мрачно и неодобрительно.

– Ладно-ладно, понял. Женские штучки и все такое. Давайте я помогу искать вам, а вы— мне.

– И что же ты ищешь? – с неподдельным интересом спросила баронесса, сразу же отбросив маску осуждения.

– Что-нибудь, в чем есть душа.

– Прошу прощения?

– В большинство вещей здесь вложили волшебство. Но есть еще и предметы, в которые волшебник может поместить часть своей или чужой души.

– И что тогда?

– Тогда предмет становится как будто бы осмысленным, иногда даже может разговаривать.

Лукреция представила говорящие сапоги, жалующиеся на несвежесть носков своего хозяина, но даже не улыбнулась.

– И зачем тебе такая вещь?

– Это эксперимент! Я хочу сделать волшебное животное!

– Надеюсь, не лошадь.

Лошадь, указывающая своему седоку, куда ехать, тоже была бы весьма анекдотична.

– Сначала попробую на куницах.

– А это законно? – с сомнением спросила баронесса, которую волновала также и моральная сторона вопроса.

– Вольга разрешил!

– Ну раз Вольга разрешил… – пожилая дама не пожалела сарказма. – Подожди, а где ты возьмешь куниц?

Ждан замялся:

– Я уже одолжил.

– Одолжил ли?

– Ну хорошо, взял. Я же потом верну – Нина ничего не заметит! Но вы-то откуда знаете? Уже шпионите за нами?

– Я просто внимательна к деталям. Возможно, и Нина тоже.

– Да что вы все ее так боитесь?! Ничего она мне не сделает!

– На вашем месте я бы не была в этом так уверена, молодой человек.

– Были бы, потому что она моя сестра. Не дороже же ей эти куницы, чем я?

Лукреция отметила новую для себя информацию и на секунду замешкалась с ответом.

– Ладно-ладно, – по-своему воспринял заминку Ждан. – Не беспокойтесь, она точно не узнает.

– Конечно, – лукаво кивнула баронесса, – только если куница сама ей не расскажет, когда ты над ней поволшбуешь.

Искать нужный предмет в хранилище было все равно что искать иголку в стоге сена. Пока Ждан рассматривал и перекладывал пояса, накидки и ожерелья, баронесса поймала себя на том, что уже составила полный план систематизации и каталогизации этих реликвий. Не зря же она столько времени провела в архивах королевского двора, разыскивая необходимые в работе сведения. Огромным усилием воли Лукреция заставила себя заняться делом, а не мысленной расстановкой стеллажей.

Способность менять наряд своего владельца может быть заключена в абсолютно любой предмет одежды или украшение. Перебирая их все, они могут справить тут не только восьмидесятилетие Лукреции, но и восьмидесятилетие Ждана. А что, если для начала найти вещь, которая сама помогает искать вещи? Тут уже количество форм будет более ограниченным: лупа, очки, клубок… или… Баронесса с некоторым удивлением уставилась на ветку какого-то светлого дерева, которая расходилась к концу рогаткой. Если ей не изменяла память, то некоторые народы с помощью этого простого инструмента могли находить воду под землей. Пожилая дама вытащила артефакт из кучи чего-то, что могло быть сбруей, и продемонстрировала своему помощнику:

– Ты можешь сказать, что здесь за волшебство?

– Вы гений! – закричал Ждан сразу же, как только взял в руки ветку.

– Так, значит, мое предположение верно и это поисковик?

– Ну баронессочка, ну голова! – продолжал восхищаться парнишка.

– Ты знаешь, я в восторге от присутствия уменьшительно-ласкательных суффиксов в вашем языке, кроме тех случаев, когда они применяются к моей персоне, – мягко намекнула пожилая дама.

– Вот ей богу, вы иногда говорите по-нашему, а такое ощущение, что на тарабарском, – не обратил внимания на замечание Ждан. – Ну ничего, мы вас научим!

– Этого-то я и опасаюсь.

– Ладно, давайте попробуем эту штуку в деле. – Юный волшебник взялся двумя руками за рогатку и радостно сообщил: – О, затряслась! А теперь найди-ка мне вещи, в которых есть хоть немного души.

По его повелению ветка, словно в сказке, дернулась, а потом указала на стену, где висел портрет усача в тюрбане с кисточкой, выражение лица у изображенного было весьма и весьма кислым. Но на этом магический артефакт не успокоился и поочередно указал еще на десяток предметов, среди которых было два зеркала, книга и музыкальная шкатулка.

– Либо он не работает, либо тут у вас еще и хранилище душ, – подвела итог Лукреция, с любопытством вглядываясь в одно из зеркал.

– Сейчас проверим. – Ждан почему-то подошел к портрету, хотя до него было тяжелее всего добраться, и, положив руку на раму, стал вглядываться в изображение. – Это Фенрир Справедливый – толковый был мужик. Вот бы что-то от него осталось в этом портрете.

Баронесса подумала, что ей почудилось, когда зрачки на портрете чуть дрогнули. Но юноша восторженно закричал:

– Есть! Есть! Там что-то есть!

– Не могу назвать выражение его лица приятным, – с сомнением заметила Лукреция. – На твоем месте я бы дала твоей палке-копалке другое задание – показать самую доброжелательно настроенную душу в этих предметах.

– Вы как будто сто лет занимаетесь волшебством!

– Хочу тебя уверить, что я несколько моложе.

– Хорошо, покажи мне самую дружелюбную душу, – изменил свой приказ Ждан. Веточка без колебаний остановилась на музыкальной шкатулке, но паренька это не обрадовало. – А мне все равно больше нравится Фенрир.

– Как знаешь, но я бы вообще не стала вкладывать человеческую душу в любое существо, у которого есть зубы и когти.

– Вы меня пугаете.

– Совершенно не имела такого намерения, – сменила тон баронесса. – Это личное дело: твое и Вольги. Давай, наконец, приступим к поиску того, что нужно мне.

Необходимая Лукреции вещь нашлась так быстро, что леди даже немного разочаровалась. Какой смысл расставлять все предметы по своим местам и составлять каталог, если палка-копалка может выкопать из кучи барахла нужный артефакт в мгновение ока. Но баронесса тут же напомнила себе о причине своего задания: необходимо было совершенно точно понимать, какие вещи пропадают.

Ждан протянул Лукреции небольшую брошку, щедро украшенную рубинами.

– Как ей пользоваться?

– Представьте наряд, который вам нужен, и поверните центральный камень. Чтобы убрать иллюзию, надо повернуть камень обратно. Вот только, – волшебник сделал небольшую паузу, – лучше потом посмотреться в зеркало, потому что эти штучки не всегда работают, как надо.

Что-что, а уж зеркало теперь всегда было у Лукреции с собой. Смущало одно: брошь выглядела слишком роскошной, чтобы оставаться незаметной. Баронесса прикрепила украшение к корсажу, затем представила на себе лиловое придворное платье и повернула крупный рубин в середине артефакта.

– Ого! – отреагировал Ждан. – Надеюсь, это не наряд для сегодняшнего ужина.

– Конечно нет, – фыркнула Лукреция и заглянула в ближайшее из зеркал, которое, по мнению волшебной рогатки, содержало в себе чью-то душу. Наряд был в полном порядке, вплоть до каждой перламутровой пуговички на рукавах.

Аристократка уже хотела повернуться к зеркалу боком, чтобы еще раз оценить себя во всем блеске, как отражение затянуло сизым туманом и в глубине стеклянной поверхности кто-то громко и отчетливо зевнул. Затем раздался дребезжащий голос:

– Слишком претенциозно – на мой вкус.

Баронесса вздрогнула от неожиданности, но потом сообразила, в чем дело.

– На мой тоже, – ответила она зеркалу и натянула на стекло пыльное покрывало, в которое оно было завернуто раньше. Не хватало еще того, чтобы это волшебное трюмо пыталось ввязаться в диалог.

– Только не думайте, что, если представите себя в шубе, вам будет тепло на морозе, – выдал еще одно предупреждение Ждан.

– Сколько еще у тебя этих «только»?

– Волшебные штучки полны сюрпризов.

– Это потому, что их создатели не дают себе труда продумать все как следует. Скажи, я должна попросить у Вольги разрешения, чтобы пользоваться этой игрушкой?

Глаза Ждана округлились почти до невозможных размеров:

– Я думал, вы уже сделали это!

– Понятно. Безопасность у вас не на высоте.

Глава 6. Поединок баронесс

Напомнив себе, что ранняя пташка всегда найдет червячка (если эту присказку можно было перевести на язык северных варваров именно так), Лукреция проснулась засветло. Баронесса никогда не думала, что ей придется подниматься с зарей только для того, чтобы отвоевать право быть самой собой. Но место надо было занять до того, как этот въедливый волшебник разберется, в чем дело. Сейчас, когда у Лукреции в руках была волшебная брошка, задача значительно облегчалась. Баронесса встала, умылась и уложила волосы, но вместо того, чтобы начать утреннюю борьбу с корсетом и китовым усом, натянула поверх нижней сорочки шерстяное платье с вышитым подолом – одно из тех, что вчера принес Вольга.

Еще вечером Лукреция поэкспериментировала с волшебным артефактом, и, как бы она ни исхитрялась, дорогая рубиновая брошь всегда была видна на выдуманном ею наряде. А это означало одно: закаленная шпионка никак не могла ходить в собственной одежде, так как при превращении украшение будет красоваться на простеньких нарядах Мелании, что непременно вызовет вопросы не только у Ждана, но и у всех остальных.

Лукреция встала перед зеркалом и приколола брошь. Затем представила свое дневное лиловое платье и повернула рубин в сердцевине украшения. Вышло похоже. Только вот талия без корсета казалась немного широковатой, но кого это сейчас волновало?

Баронесса повернула камень обратно и, снова оказавшись в шерстяном платье, сняла с него брошь и спрятала в карман – туда, где уже наготове лежало небольшое ручное зеркальце. Превращаться в Меланию она уже натренировалась без особого труда, но все равно проделала этот трюк еще раз. День надо начинать во всеоружии.

Вернувшись к своему привычному облику, она вновь приколола брошку, представила лиловое платье, добавив к нему для разнообразия белый воротничок, и, довольная собой, вышла из комнаты. Проходя мимо комнаты Вольги, Лукреция неожиданно даже для самой себя скорчила проказливую гримасу, а затем чинно постучала.

– Кто это? – раздался сонный и недовольный голос из-за двери. – Если снова по поводу Буреслава, то пусть ждет, пока я позавтракаю.

– Вольга, простите, это всего лишь я. Хотела пожелать вам доброго утра, не думала, что вы еще спите. Подожду вас в столовой!

Дверь распахнулась очень резко, и на пороге показался взлохмаченный Вольга в штанах, рубашке навыпуск, но босиком.

– Вот, значит, как, – протянул он.

Баронесса улыбнулась со всей теплотой, на которую была способна:

– Вы же знаете, мы, пожилые люди, встаем рано. Не сердитесь, если я вас разбудила.

– Не буду, – загадочно ответил Вольга. – Ждите меня в столовой, сейчас спущусь, нам надо поговорить.

Дверь комнаты волшебника закрылась.

Пожилая дама пожала плечами: разговорами ее не напугать. А своего Лукреция уже добилась: Вольга видел, что она спустилась вниз в собственном обличье, и не сможет игнорировать этот факт, если только не собирается выдать их обоих с головой. Поэтому в столовой она сидела спокойно и даже добродушно подумывала, не помочь ли щекастой девочке на кухне готовить завтрак.

Все добродушие пожилой дамы испарилось моментально, когда через десять минут дверь отворилась и в столовую вошла вторая Лукреция Зоненштадская, но только в сером платье. Подлинной аристократке, как бы она ни была удивлена и шокирована, оставалось только придержать свои эмоции.

– Вольга, вынуждена вас расстроить: выходить в одном и том же платье два дня подряд неприемлемо для уважающей себя дамы. – Баронесса поджала губы.

– Боюсь, что здесь об этом знаете только вы. Да и я, строго говоря, не дама. – Вторая леди Лукреция закрыла за собой дверь.

– Вы с ума сошли! Сейчас сюда спустятся дети! Как вы собираетесь это объяснять?!

– Я вас умоляю, чего только эти дети здесь не насмотрелись. – Усмешка Вольги довольно странно выглядела на холеном лице баронессы. – Но вы еще можете поправить ситуацию, не зря же я вчера разрешил вам пользоваться той рубиновой брошью. Вижу, она даже сейчас на вас.

– Вы манипулятор самого низкого сорта! – прошипела Лукреция.

– Спасибо. Я буду наблюдать за вами и совершенствоваться дальше, – самодовольно ответила лжебаронесса в сером. – Слышите шаги и смех на лестнице? На вашем месте я бы поторопился.

Лукреция умела признавать свое поражение без лишней аффектации. Она ловко повернула камешек в брошке, моментально оказавшись в шерстяном платье, сняла украшение и вытащила из кармана зеркальце.

***

Я несколько раз моргнула, покрутила головой, убедившись, что в зеркале отражается моя юная физиономия. Превращение прошло без изъяна.

Лже-Лукреция довольно улыбалась.

– Забыла сказать, что уже пообещала Морошке помочь накрыть на стол, – без зазрения совести соврала я. – Вольга, вам придется сделать это за меня.

– Неужели? – со вполне оправданным сомнением протянул волшебник.

– Надо же мне как-то завоевать доверие ваших подопечных.

«Да и проиграть будет не так обидно, если Вольга станет подавать мне завтрак», – подумала про себя я.

Северянин не успел ничего ответить, как распахнулась дверь и в комнату вошли Весень и Ратко. С другой стороны из кухни проскользнула Морошка, нагруженная пышными блинами.

– Доброе утро! – раздалось со всех сторон, из чего я сделала вывод, что положительно влияю на юные умы. Всего день нотаций о необходимости приветствий – и дети, включая Вольгу, научились здороваться.

– Милая, – неожиданно обратилась лжебаронесса к Морошке.– Я так хотела тебе помочь, но, к сожалению, плохо себя чувствую. Может, погода меняется. Зато вот эта девочка, Мелания, была так добра, что предложила меня подменить. Заодно и подружитесь.

Все это Вольга произнес тоном, за который можно было выдавать грамоту «Образцовой бабушке». Я едва удержалась, чтобы не пнуть под столом самозванку, вовсю пользовавшуюся преимуществом моего возраста и статуса.

– Не волнуйтесь, не волнуйтесь, – запричитала Ягодка. – Сидите, я вам сейчас водички принесу. Мы и без вас справимся.

Волшебник наградил меня победоносным взглядом. Взглядом моих собственных карих глаз!

– Если хотите, я могу немного вас подлечить, – неожиданно предложил Весень, бледный настолько, что казалось, будто в медицинской помощи нуждается он сам.

Вольга вздрогнул и отстранился, явно не желая, чтобы ученик случайно раскрыл обман.

– Благодарю, но я всегда предпочитала более традиционные средства.

– Как знаете, – безразлично пожал плечами парень. – Но лучше бы я помог сейчас, чем… В общем, справляться с сердечными хворями у меня пока не получалось.

– Очень постараюсь не добавить тебе практики, – оптимистично ответил Вольга.

Всегда считала, что проигрывать надо достойно, а еще лучше извлекать из своих проигрышей пользу. Это так бесит победителей! Когда бы я еще попала на кухню и поговорила с девочкой? Сомневаюсь, что Вольга выберет ее мне в компаньонки сегодня или в любой другой день.

Кухня, находившаяся в полуподвальном этаже дома, была просторной, уютной, да к тому же завораживающе пахла блинами и кашей. Только при виде громоздкой плиты, которая занимала большую часть одной из стен, всех этих кастрюль и сковородок, круп, половников и скалок я впервые за два дня задалась вопросом: как со всем этим справляется хрупкая девчушка, едва ли дотягивавшаяся до верхних полок кухонных шкафов?

– Тебе кто-нибудь помогает?

– Нет, а зачем? – неподдельно удивилась Морошка.

– Так ты же кормишь десять человек каждый день, и это не считая гостей!

Я не стала упоминать, что в моем замке работает кухарка с помощницей, а за столом каждый раз собирается не больше четырех-пяти человек.

– А-а-а, так тут половина утвари из нашего хранилища. Даже плита должна была оказаться там, но просто-напросто не поместилась. Совсем забыла. – Юная волшебница подошла к огромному горшку, что стоял на столе, подняла его крышку и приказала куда-то внутрь: – Горшочек, не вари. Отнесешь кашу наверх?

– Конечно. – Я обняла теплый горшок и в состоянии легкого шока потащила в столовую. Когда вернулась, Морошка наливала стакан воды для лже-Лукреции, по воде прыгали красноватые искры, а в воздухе почти что кожей ощущалось присутствие волшебства.

– Что ты делаешь?

– Добавляю нашей бабушке немного бодрости.

Я поперхнулась: во-первых, на слово «бабушка», во-вторых, потому что бодрости Вольге было не занимать. Еще немного – и он станет абсолютно неуправляем.

– Мне кажется, если старушка себя плохо чувствует, то это только повредит. Лучше ей выспаться как следует и набраться сил, – не без задней мысли предположила я.

– Да? – наивно спросила девочка.

– Ну, моим бабушкам становится легче, – мои глаза светились подкупающей простотой. – Где тут тарелки?

– Раз уж ты уверена. – Морошка провела над стаканом ладонью, и искры внутри стали голубыми, а затем погасли. – Возьми вон в том шкафу. Я пока соберу ложки.

– Это, значит, так ты делаешь еду волшебной? – уточнила я. – Без всяких там крыльев летучей мыши и кореньев мандрагоры?

– Откуда ты знаешь? – смутилась Морошка.

– Белоника рассказала, как вы разоблачили баронессу, – на голубом глазу продолжала врать я.

– Белка сама меня подговорила, я не думала, что все так обернется. – Кончики губ волшебницы опустились, и мне показалось, что она вот-вот заплачет. – Я думала, это будет только шутка. Мне так жаль старушку. Думаю, я должна извиниться.

– Мне кажется, она не обиделась. И этот стакан волшебной воды будет достаточным извинением, – заверила ее я, испытывая определенное удовлетворение оттого, что хотя бы часть фразы была правдой. Я действительно ни капли на нее не обиделась. У меня есть для этого Вольга.

Я отнесла посуду наверх и с удовольствием понаблюдала, как Морошка влила в ту, что считала баронессой, свой заговоренный стакан воды. При этом у меня возникла шальная мысль: а что мешает этой умелице наколдовать, к примеру, какой-нибудь пирожок послушания? Скармливаешь его Вольге, приказываешь ему дать разрешение на вынос магических артефактов, а потом об этом забыть – и, оп, преступление совершено. Следов нет.

Правда, пока нет и мотива.

– А как это у тебя получается – делать зелья без всяких лягушачьих лап? Никогда такого не видела, – решила уточнить я, когда мы снова вернулись в кухню.

– А зачем они?

– Ну как… – растерялась я. – Есть же всякие книги по зельям, маги их варят по рецептам, нет?

– А если обычный человек сварит по рецепту? – спросила Морошка.

– У него ничего не получится, – с удивлением ответила я.

– Так в чем волшебство-то: в человеке или в ингредиентах? – как маленькую спросила меня девочка.

Я замерла как громом пораженная. Так эти шарлатаны веками скармливают народу жабью икру и толченые куриные лапки, вместо того чтобы просто помахать руками над водичкой?!

К тому моменту, когда мы подняли в столовую последнее блюдо, все обитатели дома были уже в сборе, лже-Лукреция забылась глубоким сном, а Ждан заботливо укутывал ее пледом.

– Ой, – испугалась Морошка, – наверно, надо было сделать это после завтрака.

– Так это твоих рук дело? – хмыкнул Ждан. – А мы уже подумали, что она совсем дряхлая.

Ценой неимоверных усилий мне удалось сдержаться и не ответить ему, как следовало. Вместо этого я предложила:

– Давайте будем потише, пускай отдохнет.

– Нет, мы не будем потише, – категорично и довольно громко заявил Лель. – Она должна была решить, кто сегодня сдает экзамен. Я не собираюсь ждать, пока она проснется, и терять отведенное время.

– Значит, надо просто решить это другим способом, только и всего, – ответила Белоника. – Почему бы вам не потянуть жребий? Могу организовать, раз я уже использовала свой шанс.

Пока все гудели в знак одобрения этой идеи, красавица наклонилась к моему уху и прошептала: «Я тебе помогу».

Нет-нет-нет, не надо мне никакой помощи! Я не для того боролась с Вольгой, чтобы отдать право выбора этой девчонке! Но было уже поздно что-то исправлять. Белоника вышла и вернулась с пучком соломинок, зажатых в кулаке.

– Победит тот, кому достанется короткая, – объявила она.

Я едва не закрыла глаза. У меня не было ни малейших сомнений, что ее представления о помощи совершенно расходятся с моим желанием провести еще один день без разоблачения.

Все волшебники, кроме Морошки, сгрудились вокруг Белоники – попытать удачу.

– А ты почему не попробуешь? – спросила я девочку.

– Да я тут подумала, что мне здесь нравится и я пока не хочу уходить, – ответила та.

Из толпы вокруг Белоники раздавались разочарованные возгласы, потом я увидела, как Весень вытянул короткую соломинку. При этом он так странно и удивленно посмотрел на Белку, что сразу стало понятно: жеребьевка не была честной.

Весь завтрак я косилась на Весеня. Этот бледный тонкий юноша с не слишком приветливым выражением лица казался мне достаточно неприятным. На его фоне даже Лель выглядел вполне благожелательным.

Спустившись в кухню, чтобы помочь Морошке унести посуду после завтрака, я тут же завалила ее вопросами.

– А чем этот Весень занимается? Какая у него магия? Он правда сможет меня расколдовать?

Девчушка только засмеялась, заталкивая грязную посуду в какой-то ящик с крышкой наверху, из-под которой раздавалось нечто похожее на плотоядное урчание. Если бы у меня не было вопросов поважнее, я бы обязательно поинтересовалась, что там такое заперто.

– Он целитель. Лечит людей, ну или по крайней мере пытается. – Морошка лихо захлопнула крышку и, подпрыгнув, зачем-то уселась сверху. Внутри что-то всхрапнуло и стало пережевывать посуду.

– И он сможет мне помочь? – Я с удивлением смотрела, как ящик под ней дрожит и подскакивает.