Гремлин за переборкой бесплатное чтение

Глава первая. Новый капитан, или Во всем виноваты пирожные!

Я скептически рассматривала нового капитана, мысленно фыркая. Ну… по крайней мере, пассажирки первого класса наконец получат то, чего ожидают – мужественного красавчика в форме с эполетами, с которым можно закрутить круизный роман. Хотя мне всегда доставляло удовольствие наблюдать, как вытягиваются их лица, когда они походкой от бедра шествуют к капитанскому столику, заранее призывно улыбаясь, и… обнаруживают там старушку Хейзл.

Впрочем, Хейзл и теперь там сидела – только на ней больше не было капитанского кителя. Платье в цветочек гораздо лучше сочеталось с ее седыми букольками. Что совершенно не отменяло того, что стюард склонился возле нее с куда большим почтением, чем минуту назад – у кресла новичка.

– Капитан Суарес? Желаете что-нибудь выпить?

Новый командир тихо хмыкнул. Да, Хейзл Суарес на  «Принцессе Галактики» по-прежнему величают капитаном. И да, двух капитанов на корабле быть не может – но я не думаю, что что-то в этом отношении изменится. Уважение экипажа заслуживают годами и делами.

– Принеси-ка мне бренди, дорогой! – сухонькая старушка в букольках томно потянулась.

Мужчина в капитанской форме едва заметно поморщился. Членам экипажа на борту корабля алкоголь категорически запрещен, а нохайцы и вовсе его не приемлют, не без оснований считая отравой. Но Хейзл Суарес теперь – почетная пассажирка первого класса, и ей можно все или почти все.

Вместо более чем заслуженной пенсии эта достойная дама добилась пожизненного права путешествовать на кораблях компании первым классом по системе «все включено».  «Они надеются, что я недолго смогу этим правом пользоваться, – говорила она. – Хо-хо! Я собираюсь взять все от той жизни, что мне осталась!»

Надо сказать, в последнем утверждении никто не сомневался. Свой девяносто второй день рождения Хейзл отпраздновала еще в командной рубке  «Принцессы».

– Значит, гремлин? – с каменным лицом уточнил новенький, возвращаясь к разговору, прерванному появлением стюарда.

– Некоторые говорят о привидении, – хихикнула старушка. – Но в призраков я не верю.

– А в гремлинов, стало быть, верите? – очень вежливо уточнил капитан Грейб Магрид.

– По крайней мере, они материальны. Теоретически. Знаете, странные шумы, шаги, тени и прочее – все это можно списать на сбои приборов, чье-то бурное воображение, излишек виски и просто местный фольклор. Но пирожные точно исчезают, а воздуховоды чинятся – и кто бы это ни делал, это определенно кто-то материальный. А та история с контрабандистами? Думаете, совершенно случайно переборки перед ними заклинило, а схрон открылся прямо в лицо таможенникам?

Я даже почувствовала себя польщенной. В меня верит сама капитан Суарес! И даже отмечает мои заслуги!

Старожилы  «Принцессы Галактики» действительно считают меня чем-то вроде местного привидения. Или гремлина, обитающего за переборками. Местные легенды и байки обо мне рассказывают пассажирам за ужином или картами и обязательно передают новым членам экипажа. Хотя никто не знает моего имени и не видел моего настоящего лица.

Я в самом деле живу за переборками. Вот уже восемь лет. Хотя ночую чаще в каютах – если на рейсе есть свободные места.

Исчезающие пирожные от Генриетты – это обо мне. Что поделать, люблю сладкое! Сломанные и внезапно починившиеся приборы – это тоже обо мне. Шорохи, шаги в пустом помещении, вспыхивающий и гаснущий свет – все это я. Бортовой призрак  «Принцессы». Если бы существовала такая должность, наверняка меня бы приняли на нее под аплодисменты.

И вряд ли кто-то поверил бы, что я – живой человек из плоти и крови. Не то чтобы совсем обычный, но… ничего сверхъестественного. Если не считать, конечно, запредельного везения и, как, возможно, сказали бы многие, совершенно сверхъестественного нахальства.

Я не зря в свое время выбрала именно  «Принцессу». Это огромный туристический лайнер с десятками палуб. Более пятисот членов экипажа и еще больше пассажиров. Прятаться здесь можно бесконечно, а жить – очень даже комфортно и интересно. Особенно если прятаться ты умеешь профессионально.

– Значит, таким образом просто развлекается кто-то из экипажа, – уверенно постановил Магрид.

Хейзл пожала плечами.

– Доступ ко всем отсекам и каютам без исключений есть только у старшего командного состава. Но, знаете, ни я, ни мой… то есть ваш старпом чинить приборы не умеем. А шалости нашего гремлина засекали и в каютах первого класса, и в рубке управления, и в ходовой части. Не говоря уже о камбузе!

Мужчина поморщился. С точки зрения нохайца все описанное – бардак на корабле, а значит, и плохое управление. Эти ребята те еще педанты. Но уж он-то наведет порядок, само собой!

Грейб Магрид выглядел как типичный нохаец: высоченный, крупный. Темные волосы коротко острижены, как у большинства космолетчиков. Глаза кажутся непроглядно-черными из-за слишком крупных зрачков и почти отсутствующей радужки. Лицо как будто смутно знакомое. Возможно, я встречала его в одном из портов, но не сочла эту встречу достаточно значимой, чтобы его запоминать.

– Это всего лишь значит, что кто-то взломал системы доступа корабля. И с этим необходимо разобраться! Если этот ваш  «гремлин» существует на самом деле – клянусь, я его поймаю!

Старушка с букольками с сожалением покачала головой.

– Милый юноша, некоторым тайнам лучше оставаться тайнами. Особенно если они не хотят быть раскрытыми. За последние лет… восемь, пожалуй – с тех пор, как на  «Принцессе» заговорили о призраке – у этого корыта не было ни одной серьезной поломки. Мы ни разу не сбивались с маршрута по техническим причинам. А еще любые воришки, контрабандисты и прочие преступные элементы стали обходить нас десятой дорогой – потому что здесь от них всегда отворачивается удача. Кем бы или чем бы ни был наш  «гремлин» – он ангел-хранитель этого корабля. Или можете считать его своего рода талисманом на удачу. А пирожные… да и черт с ними, откровенно говоря!

Обожаю Хейзл!

– Теперь уже и ангел! – скептически фыркнул нохаец, снова скривившись. – Поддерживать порядок на борту должна охрана, которой платят за это. Чинить поломки – техники. Благословение звездам, у нас в штате достаточно тех и других. А того, кто несанкционированно бродит по закрытым зонам, я вычислю и вышвырну отсюда без выходного пособия!

Ну-ну! Вышвырнет он меня! Сначала найди!

Я отвернулась от экрана, показывавшего картинку с микрокамеры над капитанским столиком в кают-компании.

Остро хотелось похулиганить. Ну например… хотя бы помаячить перед носом этого самоуверенного нохайца. Пусть вежливо отодвигает мне стул и говорит дежурные комплименты. Сегодня буду пассажиркой первого класса!

Образ выбирала тщательно. Пожалуй, для такого случая подойдет один из моих нелюбимых –  «роковая брюнетка». Парик, накладки под одежду в стратегических местах, полностью меняющие фигуру. Искусный макияж-контуринг. Все должно выглядеть очень естественно. Скулы повыше, подбородок помягче. Контактные линзы кошачьего зеленого цвета. За щеки – силиконовые челюстные накладки, меняющие овал лица. Вот так. Еще потренироваться перед зеркалом, напоминая самой себе особенности мимики этого своего образа.

И одежда, разумеется! Зря, что ли, я разорилась на это роскошное вечернее платье? Вот и отличный случай его выгулять!

Все это кажется довольно сложным и долгим – но на самом деле у меня настолько отработано каждое движение, что преображение в уже продуманный и не раз использованный образ занимает не больше пятнадцати минут.

По крайней мере, в женский образ. С мужскими сложнее.

В кают-компании я появилась эффектно – покачивая бедрами, бросая вокруг царственные взгляды и улыбаясь той самой призывной улыбкой, подсмотренной у пассажирок. Бедра, к слову, стали куда шире, чем на самом деле – зато за счет них и без того тонкая талия смотрелась и вовсе осиной. К тому же что-то же должно было уравновешивать увесистый бюст! Моя  «брюнетка» – дамочка яркая и фигуристая. Вон, даже стюарды глаза ломают.

Не дожидаясь приглашения, прошествовала к капитанскому столику и нахально положила руку на спинку кресла нохайца.

– Вы позволите? – спросила низким грудным голосом, едва заметно растягивая слова. Разумеется, у моей  «роковой брюнетки» чарующее контральто!

Капитан Грейб Магрид повернул голову, поднял на меня взгляд, вскинув брови, и чуть прищурился. А в следующую секунду…

– Шайла? – изумления в его голосе почти не было. Как будто просто встретил вдруг старую знакомую. – Шайла Севир?

Захотелось отшатнуться. И одновременно – выругаться. Как… откуда… какого…

Вместо этого я только очаровательно улыбнулась и слегка наклонила голову, разве что чуть крепче стискивая пальцы на спинке кресла.

– Мы знакомы, капитан?

Будь прокляты те меренговые рулеты!

*

Все из-за этих проклятых рулетов! И эклеров тоже! Из-за них у двух капитанов – нынешнего и прошлого – появился повод заговорить обо мне. И новый капитан поклялся меня поймать! И разозлил меня! И я решила перед ним покрасоваться!

Рулеты – зло!

Но ах, какое упоительное…

Просто вы не знаете, что такое меренговые рулеты от Генриетты. Противостоять им невозможно!

Генриетта – это бессменный шеф-кок «Принцессы». Невероятная женщина! Попробовав ее стряпню, мужчины влюбляются насмерть. И совершенно неважно становится, что весит эта богиня центнера полтора, командирские замашки у нее не хуже, чем у Хейзл, а любая кухонная утварь в ее могучих руках непринужденно превращается в опасное и даже смертоносное оружие, когда Генриетта зла. Знаете, сколько раз ее у нас пытались увести? И замуж звали, и на работу… на мое счастье, наш шеф-кок в самом деле любит «Принцессу» – думаю, почти так же, как я.

Свои божественные меренговые рулеты она готовит только по особенным случаям. Это тоненький, нежнейший, восхитительный бисквит, прослоенный воздушно-сливочным взбитым суфле с ароматом ликера и со свежими ягодами. Ягоды дают тонкую кислинку и делают вкус ярче, а ликер придает пикантности. Сверху все это великолепие венчает слой тонкой, хрустящей, чуть растрескавшейся меренги и миндальные лепестки. За меренговые рулеты от Генриетты – особенно с вишней! – можно запросто продать душу.

В этот раз они были именно с вишней. Мои любимые! И повод самый что ни на есть особый – как-никак новый капитан на корабле!

Были, конечно, еще и эклеры. С шоколадным заварным кремом! И слоеные пирожные с карамелью, взбитыми сливками и орешками… В общем, Генриетта ради красавчика расстаралась. А стоит ли он того, мы пока не знаем. А вот я зато – главный ценитель и поклонница несравненных талантов Генриетты! Я-то точно того стою. Моя доля священна!

…И нет, это не воровство!! Я столько всего делаю для  «Принцессы»! Вкалываю тут, между прочим, иногда целыми днями. А кто бы поддерживал всю технику на камбузе в таком идеальном порядке, если не я? И все это исключительно за еду! Деньги, когда они мне нужны, я добываю в других местах.

Есть здесь одна тонкость: меренговые рулеты подаются максимально свежими, в идеале – едва остывшими. Не дожидаясь, пока ягоды дадут сок, суфле потечет, миндаль размокнет, а меренга размякнет. Так что главный десерт готовится в небольших количествах и перед самым ужином. И все еще остывает, когда в кают-компании уже подают первые закуски. А во время ужина по камбузу непрерывно снуют туда-сюда кухонные рабочие, повара и стюарды. Не протолкнуться! И сама Генриетта коршуном кружит вокруг, грозно помахивая половником.

В общем, добыча рулетов – мероприятие всегда экстремальное. Но, клянусь, оно того стоит!

В прошлый раз, когда отмечали день рождения капитана Суарес, я прикидывалась недавно нанятой стюардессой. Поваренком не притворишься, своих Генриетта нанимает только лично и знает каждого в лицо. В ее царстве все строго. Но, боюсь, после того случая она и к каждому незнакомому стюарду будет слишком подозрительно присматриваться… в общем, на этот раз пришлось изобретать что-то новенькое.

Поэтому для начала я выкрала пса.

Ну, то есть… позаимствовала, конечно. Ненадолго.

О собаках я очень мало что знаю, честно говоря. Как-то… не доводилось сталкиваться. Раньше я вообще всегда думала, что собаки – это такие почти разумные существа, которые понимают каждое слово и слушаются людей беспрекословно. И еще охраняют хозяев и их имущество. Ну, как это бывает в кино.

Но однажды у нас была в первом классе пассажирка, которая путешествовала вместе с крохотной лохматой собачкой. Животинку она все время носила с собой под мышкой – даже на обед в кают-компанию. А как только хозяйка эту зверушку отпускала, та немедленно сбегала и забивалась в какую-нибудь щель. Потом стюарды толпами бегали по кораблю и ловили собачку, пока пассажирка билась в истерике и вслух воображала всякие ужасы, которые могут с ее любимцем случиться.

Причем любимец тем временем оправдывал ожидания и всеми силами пытался самоубиться – например, забравшись в машинное. Надо сказать, команда под конец того рейса искренне желала псу удачи в этом благородном деле. Особенно после того как он от ужаса наделал лужу под реактором.

Тогда я начала догадываться, что в кино о собаках чего-то не договаривают.

В этом рейсе у нас тоже была собака – рыжий спаниель, которого привела с собой веселая семья, взявшая каюту во втором классе. Его хозяин – точно такой же рыжий ребенок – с топотом бегал со своим псом по коридорам, бросая ему игрушки, и шума они вдвоем производили больше, чем удалось бы целому десятку взрослых людей, скандалящих друг с другом.

А вот на обеды и ужины эта семья своего Чака не брала – оставляла в каюте. Чем я и воспользовалась.

Забраться в каюту, открыв дверь универсальным ключом и предварительно кое-что подправив в режиме камер наблюдения, труда не составило. Благо коридор был пуст. Впрочем, на всякий случай я нарядилась механиком – мало ли что могло в каюте забарахлить!

Звать собаку не пришлось. Чак кинулся мне навстречу с радостным лаем и, подпрыгнув, тут же поставил передние ноги мне на бедро, вывесив язык.

В том, что Чак не кусается, я убедилась заранее – к нему мог подойти и погладить кто угодно. Я огляделась и тут же обнаружила на полке искомое – ту самую игрушку, которую кидал для Чака его хозяин. Собственно, это был короткий кусок толстого каната с завязанными по обоим концам крупными узлами – почему-то грязно-розового цвета. Выглядела игрушка изрядно потрепанной.

Уцепив игрушку и подняв повыше, я продемонстрировала ее Чаку. Пес тут же радостно заплясал, подпрыгивая на месте.

– Хороший песик! – пробормотала я и, дразняще покачав игрушкой, шагнула в коридор спиной вперед. Пес пробкой вылетел следом за мной.

Теперь самая рискованная часть плана: несколько метров по коридору до ближайшей технической переборки, за которой можно будет спрятаться от всех лишних глаз.

Мне, как и почти всегда, везло: в коридоре мы с Чаком никого не встретили. А задвинув за собой переборку, я выдохнула: все! Теперь можно почти не переживать. Технические переходы – такое место, куда посторонние не заглядывают, а пробраться по ним можно куда угодно на корабле. Конечно, здесь ходят техники, когда случается какая-то поломка или во время плановых поверок. Но я привычно проверила весь путь своего следования – заявок отсюда не поступало, так что вечно занятому техперсоналу здесь делать нечего.

Одна беда с этими переходами: уж очень они узкие. Я-то крупными габаритами не отличаюсь. Чак вообще-то тоже. Но, как оказалось, даже не очень большой, но очень активной собаке нужен простор. Первым делом, радостно забежав в туннель, пес попытался в нем развернуться – и грохнулся о стену с гулким бухающим звуком.

Я нервно оглянулась. Я-то привыкла ходить здесь одна – а я умею делать это практически бесшумно, не привлекая ничьего внимания к подозрительным шорохам. И тут пес оглушительно гавкнул! Эхо побежало куда-то вдаль.

– Тихо! Спокойно, Чак, – прошипела я сквозь зубы и помахала игрушкой.

Спокойно Чак не желал. И тут же, клацнув зубами, радостно подпрыгнул, вращая хвостом – чтобы вписаться в стену на этот раз в полете.

– Твою ж! Вперед! Вперед, Чак! Давай, за мной, вот так… да как хозяин тебя еще не прибил!

Пока добрались до камбуза, я прокляла свою идею множество раз. В следующий раз буду красть кота! Или нет… добуду на станции мышь! Вот, мышь – идеально, ее можно вообще принести в кармане. Даже знать не хочу, как звучит и на что похож собачий лай, многократно искаженный блуждающим эхом и доносящийся из-за стен…

Разумеется, открыто выходить из-за панели в стене камбуза при всем честном народе я не собиралась. Поэтому мы с псом забрались в систему воздуховода – несколько вентиляционных решеток находились на уровне пола за духовыми шкафами. Вообще-то современные духовки снаружи практически не нагреваются, но по технике безопасности на корабле их все равно полагалось размещать перед вентиляцией – причем с расстоянием от стены не менее сорока сантиметров. Идеальное место, чтобы пробраться на камбуз никем не замеченной – кто же станет заглядывать за плиты, когда и так дел по горло!

Решетку я себе расшатала давно. Лаз небольшой, мне только-только протиснуться. Главное, делать это бесшумно! И почему я не догадалась заранее замотать тряпкой рот пса? И заодно лапы! Кто же знал, что собаки так цокают по полу когтями!

Впрочем, кажется, когда мы завернули в лаз, Чак решил, что это какая-то новая игра – и покорно пополз за мной следом.

За плитами я выбиралась особенно осторожно. Стоит кому-то обратить внимание на шорох и заглянуть сюда – и все годы моей маскировки пойдут прахом.

Чаку на маскировку было плевать. Поэтому из вентиляции он выбрался, вывесив из пасти язык и стуча по полу хвостом. К счастью, на камбузе сейчас стоял такой гам, что этого никто не услышал. Я осторожно выглянула из-за плиты и убедилась, что все традиционно носятся, как ужаленные.

Так, теперь главное – не дожидаться, когда он гавкнет!

Поэтому я молча показала Чаку его игрушку и, высунув из-за плиты только руку, размахнулась – и резко запустила веревочку с узелками по полу на другой конец камбуза.

Вжаться в стенку я едва успела – лохматая рыжая молния едва не вынесла меня из моего укрытия под аплодисменты благодарной публики. Пес радостно рванул за игрушкой, которую ему наконец-то кинули, на скаку развевая ушами и вывешенным языком.

Раздался удар, как будто что-то упало, чей-то вопль, вскрик, а потом – душераздирающий, на грани ультразвука – визг.

Я даже выглянула из своего укрытия – благо все смотрели сейчас совсем в другую сторону.

Визжала Генриетта. Кто бы мог подумать, что она так умеет! Высокий звук совершенно не сочетался с крупной дородной фигурой и всем ее обликом. На лице нашей поварихи был написан совершенно инфернальный ужас.

Надо сказать, во владениях Генриетты все всегда было буквально стерильно. На корабле, по-моему, никто даже не знает, блондинка она или брюнетка – никто и никогда не видел нашего шеф-кока без плотной белоснежной поварской шапочки. В точно таких же щеголяли все без исключения поварята и кухонные рабочие. Ни один волосок не может упасть на территории камбуза. Мыли и чистили здесь все по нескольку раз в день – так что на камбузе можно было хоть с пола есть, по-моему.

И тут – совершенно антисанитарная лохматая собака, собравшая на себя всю пыль из вентиляции! И даже без шапочки!

В общем, ужас Генриетты понять было можно. В целом. Но Чак, конечно, не понял. Он, споткнувшись, замер, чуть-чуть не добежав до своей цели, и обернулся на визгунью.

И этого мгновения хватило, чтобы его ноздрей достили ароматы, не замеченные сразу из-за обилия впечатлений и азарта погони за игрушкой. Чак догадался, наконец, что попал-то он в рай! Какую-то пару секунд он осмыслял открывшиеся восхитительные перспективы, распахнув от восторга пасть. В уголке его рта тут же повисла крупная капля слюны.

А вот Генриетта, напротив, захлопнула рот, клацнув зубами. И остановившимся взглядом расширенных глаз в абсолютной тишине следила, как вязкая капля, повисев и набухнув, наконец пала на пол.

Чак, забыв об игрушке и не обращая больше внимания ни на кого из людей, рванул к ближайшему раздаточному столу и высоко подпрыгнул, на лету хватая зубами с ближайшей тарелки кусок мясного стейка.

Генриетта, наконец отмерев, набрала в легкие побольше воздуха и зарычала раненым зверем.

– У-у-у-брррррррать!

Стюарды, рабочие и поварята разом кинулись ловить собаку, сталкиваясь лбами и больше мешая друг другу, чем помогая. Однако Чак, обрадовавшийся очередной игре, ловко проскальзывал у всех под ногами, забирался под столы и успевал время от времени сделать меткий прыжок, чтобы ухватить еще что-нибудь вкусненькое. Стейки и бифштексы исчезали в его пасти мгновенно.

…А вот на столы с десертами тем временем никто не обращал внимания. Все были слишком заняты на другом конце камбуза. Я же знала, в какую сторону запускать песика.

Впрочем, наглеть и долго выбирать времени, конечно, не было. Поэтому я, выскочив из-за плит и пригибаясь, торопливо ухватила какой-то узкий короб и побросала в него несколько эклеров. У стола с меренгами на мгновение приостановилась – рулеты еще не разрезали, и они лежали пока тремя длинными соблазнительными колбасками. Недолго думая, я высунулась из-под стола и смахнула в свой короб один из рулетов целиком. Пришлось, правда, его слегка завернуть и помять… ничего, я на него не любоваться буду!

А вот теперь – ходу! Я торопливо нырнула назад за плиты, а оттуда – в вентиляцию, толкая перед собой короб. И старательно прикрыла выход решеткой, не забыв защелкнуть крепления.

О Чаке я не беспокоилась: уж с корабля его не выгонят. Поймают и вернут хозяевам. Расследование покажет, что те оставляли собаку в каюте и как она оказалась на камбузе – непонятно, а значит, и предъявить им нечего. Всего лишь еще один таинственный инцидент на борту  «Принцессы», в котором никто не виноват. А пес как следует развлечется и наестся от пуза вкусняшек.

…Откуда же мне было знать, что на этот раз Генриетта всерьез обидится – и нажалуется капитану!

Глава вторая. Настоящее имя

– Мы знакомы, капитан?

…Задавая вопрос, я уже знала. Вспомнила. Вариантов-то было немного: я крайне редко называю именно это свое имя, и никогда не делаю этого без очень особенного повода.

Потому что оно – настоящее.

Точнее… строго говоря, настоящего имени у меня нет и никогда не было. Те, кто создал меня, предпочитали называть нас по номерам. Нам объясняли, что это нужно для того, чтобы мы ни к какому имени не привязывались и с легкостью меняли их при необходимости.

Но я думаю, была и другая причина. К тому, кого ты называешь  «тестовый образец эр-семь», гораздо легче относиться… собственно, как к эксперименту. А вовсе не настоящему живому ребенку, которому может быть страшно, одиноко и больно. Пусть даже он  «рожден» из пробирки.

Люди не могут без самоидентификации. Восьмой, например, уверял, что эта цифра – и есть его настоящее имя. Я тоже долгое время считала семерку своим личным маркером. А потом выдумала себе Шайлу. Сама. Я сама придумала и присвоила себе имя, мысленно держалась за него… и никому не называла его вслух. Даже другим  «экспериментальным образцам». Даже тем из них, кого считала друзьями. Как потом оказалось – правильно делала.

Это случилось на одной из планетарных станций, когда я совсем недавно сбежала и прибилась к "Принцессе". Мне нужны были деньги, и я знала, как их достать. Но в казино меня тогда никто не пустил бы – мне было пятнадцать. Тогда-то я и создала "брюнетку". Ее главной задачей в то время было прибавить мне несколько лет.

Искусство шулерства было в числе тех умений, которым меня обучали. Я могла бы обыграть в карты кого угодно. Да и с рулеткой знаю кое-какие хитрости…

И можете сколько угодно меня осуждать. Да, я много чего читала и смотрела после побега – я знаю, что люди называют моралью. Но тем, кто создавал меня, меньше всего были интересны моральные ценности. А моя главная ценность – свобода. И мне пришлось выгрызать ее для себя зубами. А после побега, если меня найдут, я лишусь не только свободы, но и жизни. Поэтому… я просто выживаю, как умею.

В тот раз я была неосторожна. Это потом я поняла, что нельзя выигрывать сразу крупные суммы. Если нужно много денег – ничего не попишешь, придется обойти несколько казино, причем в каждом появляться в новом образе, сначала проигрывать, а потом немного выиграть. Где-то я – прожженный игрок в покер, возможно, даже профессионал. Где-то – удачливый новичок с горящими глазами. Где-то – трепетная дева, мило хлопающая глазами и путающаяся в картах. Долго и хлопотно, зато безопасно.

Подозреваю, что причина многих моих ошибок – в том, что я не доучилась. Но тут уж или – или. Можно было учиться дальше и стать той, кем меня пытались сделать… или сбежать и идти собственным путем, набивая собственные шишки.

В тот раз ошибок было сразу несколько. Во-первых, в казино нельзя  «надевать» слишком яркий и запоминающийся образ. Во-вторых – я по-быстрому, никак не демонстрируя якобы захватившего меня азарта, выиграла крупную сумму и деловито собралась уходить. А в-третьих – не продумала заранее легенду, не предполагая, что она вообще понадобится.

В общем, меня заподозрили. И когда я явилась в кассу за выигрышем, пригласили пройти в небольшую комнатку, где уже ждали не только крупье, администратор и пара громил-охранников, но и специально вызванный полицейский, который сейчас сидел перед развернутым в воздухе экраном, просматривая запись с камер наблюдения. Запись моей игры!

Полицейский оказался совсем молоденьким – наверное, только-только получил офицерские нашивки. Зато очень высоким и крупным – на его фоне даже охранники казино казались не такими уж огромными.

– Ваши документы, пожалуйста, – не глядя на меня, потребовал он.

– Я не брала их с собой. Не имею привычки всюду таскать карточки! – я постаралась очаровательно улыбнуться, но все очарование пропало втуне: офицер по-прежнему на меня не смотрел.

Не носить с собой документов я имела полное право. В казино на Рукре их никогда не спрашивают… если вас, конечно, не заподозрили в шулерстве.

– В таком случае, – полицейский наконец оторвал взгляд от экрана и остановил его на мне, – вам придется пройти небольшую проверку на детекторе лжи.

– В чем дело, офицер? – я снова улыбнулась. – Меня в чем-то подозревают? Я похожа на преступницу?

Голос невольно дрогнул, и я отметила про себя, что над контролем эмоций придется еще поработать. Не зря все-таки меня всегда ругали за это во время обучения…

Впрочем, я тут же отвлеклась. Потому что в момент, когда мой голос дрогнул, у офицера едва заметно шевельнулось ухо. И только тогда я обратила внимание на его слишком крупные зрачки. Нохаец!

Это сейчас я с одного взгляда могу определить любого ксеноса и отличить чистокровного нохайца от человека или даже полукровки. А тогда – у меня было очень много теории и совсем не было практики.

В нашей галактике десятки разумных рас. Известны разумные насекомые и одноклеточные, две расы цивилизованных растений и даже одна мыслящая планета. Гуманоидных рас, в общем-то, тоже хватает. И все они настолько отличаются друг от друга, что их представители зачастую с трудом общаются между собой – настолько различно их мышление, обусловленное и физиологией, и самим способом существования.

И только земляне и нохайцы оказались настолько похожи, что нередко их можно перепутать. Различия так незначительны, что даже между расами, живущими на одной планете, встречаются менее сходные фенотипы. Более того – мы оказались даже генетически совместимы, что уж вовсе ни в какие ворота не лезет! А учитывая, что Земля и Нохайя располагаются в относительно близких – в масштабах Галактики – звездных системах, предположить случайное сходное развитие практически невозможно. Ученые обеих планет бьются над этой загадкой уже не одно столетие. Кто из нас чей предок – теперь сложно сказать. Может, вообще обе расы – результат эксперимента какой-то третьей цивилизации.

Внешне нохайцы чуть крупнее землян, выше и шире в кости. Волосы у них растут только на голове. В среднем у них более острый слух. Звезда Нохайи светит не так ярко, как земное Солнце, поэтому зрачки у них крупнее и почти лишены радужки, а еще они отлично видят в темноте. Есть расы с синеватым и желтоватым оттенком кожи, но есть и совсем светлокожие.

Собственно, на этом отличия заканчиваются. Невысокого и смуглого для своего народа нохайца запросто можно принять за землянина.

Ах да. Еще они шевелят ушами, когда прислушиваются. И дергают ими, если нервничают. Смешно, но именно это дурацкое отличие позволяет мне, несмотря на довольно субтильное телосложение, при необходимости вполне успешно выдавать себя за особо неудавшуюся нохайку. Ну или просто за нохайку-подростка. Люди всегда обращают внимание на то, что кажется им необычным или смешным. Достаточно предварительно закапать глаза каплями для расширения зрачков, а во время беседы трогательно прянуть ушами – и никто уже не сомневается в твоем происхождении.

И да, высокому искусству шевеления ушами меня специально учили.

Но вот опыта общения с какими бы то ни было ксеносами у меня тогда не было совсем. Поэтому я, откровенно говоря, совершенно неприлично зачарованно уставилась на уши собеседника.

– Не волнуйтесь, это простая формальность, – сухо бросил он. – Положите руку вот сюда, пожалуйста.

С этими словами полицейский пододвинул ко мне небольшую черную пластину, на которой светился зеленым контур человеческой ладони.

Я лихорадочно пыталась найти выход. Если меня арестуют или хотя бы задержат для дополнительного расследования – в тюрьме маскировка наверняка вскроется. А ориентировки на меня с моей родной планеты рассылали по всей Галактике. Честно говоря, не знаю и знать не хочу, что там было указано – пропала чья-то горячо любимая дочка или сбежала опасная малолетняя преступница? Неважно. Важно то, что меня экстрадируют – и мне конец. Вот так вот быстро и бесславно…

Обманывать детекторы лжи меня учили. Точнее… если честно, только начали учить. Детектор отслеживает физиологические изменения, когда человек говорит правду и когда лжет – дыхание, пульс, гальваническая реакция кожи и прочее. Все эти крохотные сигналы, говорящие о том, что даже  «легко» врущий человек все-таки слегка нервничает и испытывает дискомфорт, когда лжет. Всего-то и надо – научиться идеально контролировать свои эмоции и реакции. Вот это-то и было для меня проблемой всегда. Мои учителя надеялись, что это пройдет, когда я миную самый эмоциональный подростковый возраст с его штормами.

Другой вариант – вжиться в роль настолько, чтобы верить в каждое собственное слово. Вот с актерской игрой у меня всегда было все отлично. Только для этого стоило бы продумать легенду заранее, а не сочинять на ходу.

– Ваша раса? – первый вопрос полицейский задал не об имени. Все верно – имя спрашивают первым тогда, когда ответ на этот вопрос точно известен заранее. При проверке на детекторе лжи всегда сначала задают вопросы о том, что легко проверить или что уже известно.

Следующие  «пристрелочные» вопросы были и вовсе не обо мне – на какой планете я нахожусь, как называется казино, какую сумму я выиграла…

– Ваше полное имя?

И я подумала – а какая разница? Все равно моего  «настоящего» имени никто не знает. И никто не найдет меня по нему. Я могу сказать правду о своем имени – и абсолютно ничего этим не сказать!

– Шайла. Шайла Севир…

В качестве  «фамилии» я могла назвать  «семь» на любом из девятнадцати известных мне языков – и это была бы чистая правда. В конце концов, другой фамилии у меня все равно нет. А языкам меня учили так, чтобы я любой из них могла воспринимать как родной. Так что  «Седьмой» меня называли на каждом из них. Я выбрала нигурский диалект – мне показалось,  «Севир» звучит достаточно благозвучно и вполне похоже на фамилию.

– Ваш возраст?

Вжиться в роль! Я взрослая, уверенная в себе… я… и нечего так сверлить меня глазами, я ничего плохого не сделала!

– Двадцать.

Офицер бросил взгляд на экран и прищурился.

Ну… в конце концов, скрывать правду о собственном возрасте я имею полное право! Может, мне, наоборот, за тридцать, я сделала кучу пластических операций и не хочу об этом распространяться!

Вот только я наделала уже слишком много ошибок, чтобы надеяться, что выкручусь, когда начнутся вопросы о казино.

– Простите… – я чуть смущенно улыбнулась. – Вы не могли бы отпустить меня в туалет?

Нохаец чуть приподнял брови.

– Вы ведь понимаете, что сбежать оттуда не удастся? Там нет окон.

Я выдавила из себя смешок и потупилась.

– Мне действительно очень надо!

Моя рука по-прежнему лежала на детекторе, так что полицейский без труда мог убедиться, что я говорю чистую правду. Мне и впрямь было очень надо! Я же не уточняла – зачем…

В туалет меня отпустили – не звери все-таки! Тем более что никаких обвинений мне пока не предъявляли, никакая моя вина не доказана и я пока что все еще добропорядочная клиентка казино.

Правда, со мной отправился один из охранников – но это уже мелочи.

Уборная, на мое счастье, оказалась на несколько кабинок. Закрывшись в одной из них, я принялась торопливо стягивать через голову платье.

Покидая корабль, я обычно обязательно ношу с собой все необходимое для экстренной радикальной смены образа. Эффектная брюнетка в вечернем платье хороша для казино, но бродить потом по городу лучше в повседневной одежде. Беда в том, что к вечернему платью не подходит объемистая сумка – только клатч на длинной цепочке. К тому же посетителей на входе просвечивают, чтобы никто не пронес оружия, а мне не хотелось бы, чтобы кто-то заинтересовался моим странным багажом. В общем, сумку с набором для перевоплощения я оставила замаскированной в подворотне неподалеку.

Я внимательно осмотрела снятое платье. Как почти вся современная одежда, оно было бесшовное – если вывернуть наизнанку, бросаться в глаза это не будет. Зато цвет ткани с обратной стороны совсем не такой яркий – уже неплохо! А еще его можно надеть задом наперед. Тогда декольте, приоткрывающее старательно поднятую огромным пуш-апом грудь, станет вырезом на спине. И общее впечатление получится уже совсем другим.

И, пожалуй… рукава. Их можно просто отпороть. Рукава на нарядах для "взрослых" образов у меня тогда были только длинные – чтобы скрыть подростковую угловатость.

Прежде чем снова одеться, я, конечно, еще содрала бюстгальтер и прочие накладки. Ну вот, теперь платье еще и ничего не обтягивает, а висит мешком. Замечательно! Ах да, и снять парик…

Выйдя из кабинки, дождалась, когда мимо пройдет какая-то дама, и бросилась к умывальнику. Средство для снятия стойкой косметики я в клатч все-таки положила. Мало ли когда понадобится! Линзы – снять и смыть в раковину, слишком приметный цвет…

Минуту спустя из зеркала на меня смотрела еще не закончившая формироваться светловолосая девочка-подросток в тускло-красном вечернем платье не по размеру. Отпоротые рукава я тоже вывернула наизнанку, затолкала в них снятые накладки и парик и обвязала ими свой клатч – если не присматриваться, сойдет за особо креативную сумку… надеюсь.

Вот только туфли… их не заменить никак. Впрочем, большинство мужчин не слишком присматриваются к туфлям.

Все. Дальше тянуть нельзя, иначе ко мне пришлют кого-то из женского персонала. Теперь – спокойно выйти из туалета, не обращая внимания на подпирающего стену охранника. Мало ли кого он там ждет! Громила, встрепенувшийся было, когда открылась дверь, окинул меня разочарованным взглядом и снова расслабленно прислонился к стене.

Только не ускорять шаг! И двигаться размашисто и резко – не забывать, что теперь я вовсе не роковая брюнетка, которая ходит, плавно покачивая бедрами. Я тут… случайно забредшая малолетка. Не обращайте внимания, я уже ухожу. А подозрительную Шайлу Севир в туалете смыло!

Я так сосредоточилась на своей походке, что едва не налетела… на того самого, так и не представившегося полицейского, который зачем-то решил выйти в коридор.

– И-извините! – голос дал петуха: я только в самую последнюю секунду вспомнила, что теперь он должен быть высоким. Как можно более высоким! У этих проклятых нохайцев слишком хороший слух…

– Ничего, – молодой офицер, тем не менее, нахмурился, поддержав меня под локоть и окинув недоуменным взглядом.

Я, закусив губу, отстранилась и быстрым шагом направилась к выходу. Окликать меня полицейский не стал, но его взгляд я буквально чувствовала спиной.

Еще один охранник на выходе едва обратил на меня внимание. Только когда стеклянные двери сомкнулись за мной, смогла наконец выдохнуть.

Чтобы тут же отшатнуться – какой-то лихач на "летуне" просвистел на бреющем полете в нескольких сантиметрах от моего носа. Тонкий острый каблук, попав в выбоину покрытия, пошатнулся и хрустнул. Чтоб тебя!

Выругавшись, я скинула туфли. Ничего, добегу босиком! Взяла их в одну руку и поискала глазами общественный утилизатор. Как всегда, ни одного, когда они нужны! В этот момент конструкция из рукавов, навязанных на клатч, начала расползаться – не стоило делать резких движений!

Нервно оглянувшись, я убедилась, что охранник казино скучающе наблюдает за мной сквозь стеклянную дверь. Мысленно сплюнула и торопливо направилась прочь, придерживая сумку одной рукой. А едва завернула за угол, присела, поставив туфли у стены ближайшего здания, и наконец смогла обхватить свою импровизированную сумку обеими руками. Ничего, уборщик выбросит, раз утилизаторов недостача. А вот теперь – бегом!

*

…Бывший коп. Наш новый капитан – бывший коп!

Хорошая новость: выигрыш я тогда так и не забрала, так что предъявить мне особо нечего. Да мало ли, почему сбежала!

Плохая новость: он какого-то дьявола помнит и узнал с первого взгляда роковую брюнетку, которая восемь лет назад…

…Смылась от него в туалет. Мда. Видимо, я была незабываема.

Глава третья. Механик Хон

– Четыреста шестнадцатый условный год от образования Конфедерации. Планета Рукр. Казино "Бриллиантовая корона" в Филлисе, – капитан смотрел на меня, чуть прищурившись, спокойно и внимательно.

Летоисчисление на каждой планете принято свое. Да и продолжительность года зависит от звездной системы. Поэтому для общего удобства вне планет и в межмировых договорах используется так называемый условный год – и отсчет ведется от создания Конфедерации Миров.

А привычка щуриться свойственна большинству нохайцев – эти ксеносы легко переносят комфортное для людей освещение, но оно для них все же резковато. Из-за этого прищура многим обманчиво кажется, что нохайцы неважно видят. На самом деле зрение у них в среднем куда острее, чем у землян.

– У вас прекрасная память, капитан, – выдавила я. – Вы работали раньше в казино?

– Я работал раньше в полиции. И, помнится, мы с вами не закончили разговор.

Ну конечно, вот сейчас и продолжим, прямо с того же места!

– Присаживайтесь, дорогая! – Хейзл Суарес гостеприимно указала мне на свободный стул.

Вообще-то я сейчас предпочла бы снова удрать. Но раз уж это невозможно – сидеть за капитанским столом однозначно лучше, чем стоять, как на допросе. Поэтому я благодарно кивнула Хейзл, прежде чем опуститься на предложенное место.

– Так почему вы сбежали, лин Севир? – светски полюбопытствовал капитан.

Лин – это универсальное вежливое обращение на галакто. Причем используется оно независимо от пола – потому что у многих рас пол так сразу и не определишь. Вдобавок есть ксеносы, у которых полов несколько, есть те, у кого они меняются в зависимости от сезона или возраста, а встречаются и вовсе бесполые.

Я чуть вздохнула.

– Видите ли, капитан… мне немного неловко говорить об этом, но в шестнадцатом году я была несовершеннолетней. Мне не хотелось, чтобы родители узнали о моей… вылазке. Я не совершала ничего незаконного и даже выигрыш не забрала. Уверена, мы можем забыть этот маленький инцидент.

– Вы не были похожи на несовершеннолетнюю.

Еще бы. Я старалась!

– Вы же понимаете, как неприлично говорить даме, что она выглядит старше своих лет! – Я кокетливо улыбнулась.

Нохаец не дрогнул. А вот Хейзл определенно наслаждалась нашим диалогом. Я доверительно чуть наклонилась к ней.

– Это ужасно, когда говоришь правду – и тебе не верят!

– Возможно, вам стоило бы чаще практиковать это упражнение? – ровно предположил капитан Магрид. – Чтобы дать людям возможность привыкнуть. Как вам удалось сбежать?

Я передернула плечами.

– Пофлиртовала немного с охранником, и он провел меня через служебный ход.

В любом случае сейчас это уже непроверяемо. Вряд ли тот охранник вообще все еще работает на том же месте спустя столько лет.

Предъявить мне сейчас нечего! Нечего! Мы оба это знаем. Но, кажется, нравится это только мне.

Занимательный диалог прервало появление стюарда. По сути, ужин уже подходил к концу, но большинство пассажиров все еще оставались за своими столиками – кто-то доедал десерт, кто-то заказал выпивку, а кто-то просто наслаждался беседой.

– Желаете что-нибудь выпить, лин?

Я заколебалась. Алкоголь я так и не полюбила – никакой. Не понимаю, что люди находят в этом мерзком состоянии, когда мысли путаются, а тело не слушается. Да и глупо это – пить в компании тех, кому нельзя доверять. А мне доверять некому.

Но для полноты образа, пожалуй, сделать заказ стоило.

– Будьте любезны – бокал шампанского.

Капитан скользнул по мне ничего не выражающим взглядом и снова повернулся к Хейзл – с таким видом, будто меня здесь вовсе нет.

– Мы говорили о вашем… гремлине. Знаете, помимо докладной записки от кока, ко мне уже успело поступить несколько весьма любопытных жалоб. Скажем, некая лин Долорес Рамено, путешествующая первым классом, утверждает, что в ее каюте неисправна система кондиционирования воздуха. Вдобавок, по ее словам, постоянно неизвестно откуда появляются странные неприятные запахи. При этом, когда по заявке к ней приходят техники, с температурой и воздухообменом в каюте все в порядке. Также лин Ромено сообщила, что регулярно слышит голоса…

– Слышать голоса – плохой знак, – вставила я, и капитан Суарес усмехнулась. Что до капитана Мадрида, он вовсе не обратил внимания на мою реплику.

– …Голоса и иные звуки, доносящиеся из-за стен. При том, что проверки показывают идеальную звукоизоляцию каюты.

Я тихонько фыркнула.  «Иные звуки» – какой он у нас тактичный! Специально для Долорес я разыскала запись воплей камбурских макак во время спаривания. Эти крохотные очаровательные обезьянки орут так, что, с одной стороны, невозможно усомниться, чем именно они занимаются, а с другой – остро хочется, чтобы они срочно вымерли всем видом и перестали это делать навсегда!

– Кроме того, в системе пищедоставки в каюту также происходят сбои – лин Ромено постоянно получает не то, что заказывает. Могу ли я предположить, что подобные инциденты также находятся в ведении вашего… гремлина?

Ха! Да эта Долорес, между прочим, еще легко отделалась!

– Не та ли это лин Ромено, на которую жаловались стюарды? – невинно уточнила Хейзл.

– Вы же не хотите сказать, что все это – месть персонала?

– Ни в коем случае! Для большинства членов экипажа работа на  «Принцессе» – слишком счастливый билет, и потерять ее – смерти подобно. Вы же знаете, какой у нас конкурс даже на самые незначительные должности? Здесь все работают на совесть – или надолго не задерживаются. Но, видите ли…  «Принцесса» – посудина с характером. Смотрите, как бы она и на вас не рассердилась! Давно замечено: тем, кто всем недоволен, скандалит, мешает работе экипажа и хамит персоналу, приходится здесь несладко…

Капитан Магрид неверяще покачал головой. Ну да, ну да, корабельные суеверия во всей красе! Только именно на этом судне, между прочим, это все – чистая правда!

Потому что здесь есть я.  «Принцесса» – мой дом. А члены экипажа… они не знают меня, но я-то их знаю. Кто-то мне нравится, кто-то – не очень. Но они для меня – свои. Домочадцы. И всяким посторонним я не позволю их обижать!

В конце концов, я же не выбрасываю хамов в открытый космос. А если кому-то приходится есть вместо устриц перловку – так это даже полезно! Наверное…

За годы, проведенные на борту  «Принцессы», я много чему научилась.

Основам программирования, а больше – взлому и добыче информации, меня учили многие годы, с самого детства. Ведь я должна была стать идеальной шпионкой, и мне полагалось уметь добывать нужные сведения всеми возможными средствами. И я этого не выбирала.

А вот механике меня тогда не учили. Это я сама решила, что хочу знать, как устроен мой дом. Я купила себе  «почти настоящие» документы – конечно, я нигде не собираюсь их предъявлять. Они нужны мне были, чтобы дистанционно поступить и учиться в академии. Так что теперь у меня есть даже самый настоящий, честно заработанный диплом – я инженер-механик, специализация  «Кораблестроение и техническое обслуживание космических судов». Конечно, его я тоже никому не смогу показать… Зато это – уже моя личная заслуга и выбор.

…А пока училась, я изучала корабль, на котором обитаю,  «вживую». Сейчас я могу похвастаться, что знаю о нем гораздо больше, чем любой из тех, кто здесь работает. И даже, возможно, из тех, кто его проектировал и строил – ведь это было множество людей, каждый из которых отвечал за свой участок. А я отвечаю за всю  «Принцессу» – это я тоже решила сама. Я знаю в ней каждый винтик – и могу управлять всеми системами. И да, у меня очень, очень много возможностей насолить тем, кто мне не нравится.

– А может быть, у этой лин какое-нибудь расстройство психики? – невинно поинтересовалась я. – При покупке билетов никто не спрашивает справок о психическом здоровье. Вдруг ей… чудится?

– Интересная версия, – тяжелый взгляд капитана остановился на мне. – Однако, по свидетельству членов экипажа, это не первый подобный случай. И это портит репутацию корабля и компании.

Я пожала плечами. Такие, как Долорес Ромено, никогда и ничем не бывают довольны.

– Но ведь если пассажир с самого начала грубит персоналу и всячески показывает свой дурной характер – он все равно потом не скажет о круизе доброго слова. Будет говорить гадости так или иначе…

– Вы как будто оправдываете этого  «гремлина».

– Просто рассуждаю рационально. Лично я ни разу не сталкивалась здесь ни с какими неудобствами. Каюта прекрасна, кухня изумительна, персонал исключительно любезен…

– Я рад, что корабль вам по душе, – нохаец еще чуть сузил глаза. –  Кстати, в какой каюте вы остановились?

Та-ак, а вот это уже неправильный вопрос.

– Хотите прийти ко мне в гости? – клянусь, голос получился воркующим сам по себе! Повадки  «брюнетки» все же исключительно въедливы. – Боюсь, я пока не готова… к столь стремительному развитию отношений. Прошу прощения, – я отставила бокал и поднялась со своего места. – Мне нужно попудрить носик…

– Вы всегда сбегаете в туалет, как только начинаются неудобные вопросы? – Магрид чуть приподнял брови.

– Да вы сама тактичность, капитан, – довольно ухмыльнулась Хейзл.

– Ни в коем случае! – Я распахнула глаза. – В конце концов, вы ведь понимаете, что с корабля мне деться некуда. А вообще… как вы относитесь к боулингу, капитан?

Впервые за весь разговор в глазах Магрида мелькнуло удивление.

Удивил его, конечно, не вопрос о боулинге, а переход на эту тему.

Да, на верхней палубе  «Принцессы» есть и плавательный бассейн, и оранжерея, и зал виртуальной реальности, и даже боулинг. И много чего еще – все, чтобы пассажиры, купившие безумно дорогой межпланетный круиз, не скучали во время перелетов между станциями, длящихся иногда по нескольку дней.

– Доводилось играть, – коротко ответил он.

– Не желаете сыграть со мной? Скажем, завтра вечером, после девяти? Вы ведь имеете право на отдых – хотя бы вечером?

– Боюсь, обязанности капитана не предполагают выходных и личного времени, – сухо сообщил Грейб Магрид.

Еще бы! Я же следила через камеры. Этот бедолага только на последней станции появился на борту  «Принцессы» и только сегодня, собственно, вступил в должность. И за этот день с ним уже пытались флиртовать – а то и откровенно клеить – практически все пассажирки первого класса и кое-кто из второго и третьего. По крайней мере, землянки и нохайки – точно почти все. Включая замужних дам, парочку девчонок, едва вышедших из подросткового возраста, и ту самую Долорес Ромено, которая, между прочим, ненамного моложе нашей Хейзл!

В общем, это был беспроигрышный ход – я знала, что на свидание Магрид соглашаться не станет. Зато я покажу, что вовсе не собираюсь его избегать.

– Бросьте, капитан, – вмешалась Хейзл, отсалютовав мне бокалом с бренди, – отдыхать нужно всем. И время в компании прекрасной дамы наверняка станет лучшим отдыхом!

Магрид побарабанил пальцами по столу, а потом вдруг вскинул на меня взгляд.

– А знаете… пожалуй, мне и в самом деле нравится эта идея!

– Превосходно! – я улыбнулась, демонстрируя, насколько счастлива. – Значит, завтра?

– Вечером. В девять.

– Я непременно буду! А сейчас прошу меня все же простить…

Уходила я все той же эффектной походкой, покачивая накладными бедрами. Нет, он что, в самом деле клюнул на вот эту… хотя вряд ли. Скорее хочет побольше выяснить обо мне. Не дает ему покоя неудача восьмилетней давности. Ты посмотри, какой злопамятный!

Зато я пригласила на свидание капитана Магрида. Того самого, который поклялся найти  «гремлина». И злится, что упустил когда-то  «брюнетку».

Разумеется, я не собираюсь на это свидание идти!

Но окинуть победоносным взглядом клуш из первого класса мне это не помешает. В конце концов, я в образе!

*

Вообще-то мужские роли я не люблю. Слишком о многом надо помнить каждую секунду, чтобы не проколоться.

Это только в древних романтических комедиях девочка переодевалась мальчиком – и все ей верили и подвоха не замечали. Причем чаще всего – красивая и даже фигуристая девочка. В лучшем случае она грудь перетягивала и голос понижала. На самом деле действительно женственную фигуру спрятать очень сложно. А помимо фигуры, есть еще миллион отличий. Мужчины и женщины совершенно по-разному двигаются и ходят, у них разные интонации, мимика… да много чего. Есть, конечно, такие мальчики-девочки, по которым совершенно не понять, какого они пола. Но это особый типаж – и романтические комедии чаще всего писали и снимали совсем не о нем. Как правило, в таких сюжетах девочка снимает штаны, наряжается в платье – и вуаля, она уже женственная красавица!

Полноценно преобразиться в мальчика даже с не самыми выраженными формами не так-то просто.

У меня фигура узкокостная, а грудь и попа на своих местах, но не такие выдающиеся, чтобы их нельзя было спрятать.

Еще бы – генные инженеры специально проектировали мою внешность так, чтобы легко было перевоплощаться. Кто-то боится генномодифицированных продуктов… а я – ГМО-человек. Мой генокод собирали по кусочкам и дополнительно редактировали. За отличную реакцию, превосходную память, математические способности, идеальное здоровье и многое другое мне тоже стоит поблагодарить моих создателей… чтоб им провалиться до ядра планеты и чуть глубже. А я бы притоптала и сверху плюнула.

Так вот – даже с моей фигурой и внешностью быть мальчиком не так-то просто. Еще и лицо особенно не подправишь. Даже самый аккуратный  «невидимый» макияж при долгом общении внимательный наблюдатель может заметить. И если на женском лице косметика никого не удивит, то на мужском – вызовет вопросы. Можно использовать разве что челюстные накладки, чтобы чуть увеличить подбородок. Но в итоге лицо получается все равно слишком похожим на мое настоящее. И вдобавок до отвращения миловидным, хотя как девушка я вовсе не такая уж красавица – собственная внешность у меня неброская.

В общем, не люблю я этого делать. Но иногда деваться особо некуда, потому что другие варианты еще хуже.

Например, в коллективе механиков девушка, в принципе, возможна. И даже уважение коллег завоевать вполне реально – все же не в каменном веке живем. Но внимание к тебе при этом неизбежно будет повышенное, каждый заметит, обратит внимание, запомнит, а кто-то еще и заинтересуется, и приударить захочет – и разыскать с этой целью. Расспрашивать начнет. А мне этого совсем не надо.

Вот поэтому на  «Принцессе Галактики» давным-давно  «работает» парнишка по имени Хон. Большинство механиков и прочих работников техперсонала помнят его в лицо, а многие и по имени. И каждый знает, что Хон – из другой бригады, работающей в каком-нибудь соседнем секторе. Просто частенько очень удачно  «пробегает мимо», чтобы вовремя помочь.

Хорошо, что у механиков такие мешковатые комбинезоны! Под таким легко спрятать накладки в районе талии – чтобы фигура получалась несуразной, но никак не женственной. Грудь, конечно, приходилось перетягивать. Парень из меня выходил узкоплечий, нескладный и довольно нелепый.

Космический круизный лайнер – это гигантская консервная банка, болтающаяся в безвоздушном пространстве. Все критически важные узлы – двигатели, системы изоляции и жизнеобеспечения – в нем продублированы множество раз, но если хоть один из них забарахлит, на борту будет объявлено чрезвычайное положение, и корабль запросит экстренную посадку для ремонтных работ в ближайшем порту. Так положено по инструкции. Ужасная морока с этим, честно говоря, поэтому я стараюсь таких ситуаций не допускать. То есть, конечно, старается весь техперсонал, а я… скажем, дублирую его, отслеживая все показатели по приборам. Если где-то хоть малейшая неправильность – я устраняю ее сама или направляю анонимный запрос ближайшей технической бригаде.

Но вообще-то даже в штатном полете техникам на борту лайнера скучать не приходится – на этой посудине полным-полно приборов и помимо жизненно важных, а приборам свойственно периодически выходить из строя. То пищедоставка в каюты забарахлит, то на камбузе что-то сломается, то зал виртуальной реальности засбоит…

Вот и сейчас одна из стенных панелей на палубе третьего класса сдвинута, обнажая путаницу проводов и переплетение трубок, в которых с матерком ковыряются двое мужчин в форменных комбинезонах – таких же, как у меня.

– Эй, Хон! Не подержишь кабель?

Я, кивнув, подошла.

– Что тут у вас?

На самом деле я знала – что, сама запрос отправляла, что осветительная система в каютах на нижней палубе барахлит. Ерунда, в общем-то, ничего жизненно важного, но мне не нравится, когда у пассажиров появляются поводы обоснованно ругать  «Принцессу». Сама с электрикой возиться не люблю – не моя специализация. Спустилась просто чтобы развеяться.

– Да ерунда, – бородатый мужик в комбинезоне что-то ковырнул отверткой, и из-под нее посыпались искры. – Вот на второй палубе сегодня веселье – слыхал про робота?

– Нет, а что такое? – я сделала удивленные глаза.

– Робот-уборщик сошел с ума, бросил свои обязанности и играл с собакой кого-то из пассажиров! Палочку ей бросал. И приговаривал  «Хороший мальчик!».

Последнее он попытался произнести с  «машинной» интонацией.

– Разве у уборщиков во втором классе есть голосовой модуль? – еще больше  «изумилась» я.

– Раньше – не было, – хохотнул мужик. – Но что за гений с ним так поработал, так и не нашли… робота до сих пор перепрограммировать пытаются!

Я хихикнула. Вообще-то это был экспромт – мне хотелось как-то отблагодарить Чака за помощь в добыче пирожных. Ну правда же хороший мальчик! А его хозяин ушел вместе с родителями на экскурсию по верхней палубе, и пса с собой не взял. В итоге бедолага Чак с самого утра тоскливо выл в каюте, и его проклинали все соседи по коридору. От такого концерта никакая звукоизоляция не спасет! Вот я и… сделала для всех доброе дело!

– Может, заглянешь туда? – уже серьезно добавил техник. – Как раз по твоей части дело.

Я неопределенно пожала плечами, что могло означать как  «загляну, как раз собираюсь мимо», так и  «да у меня и на своем участке дел хватает».

Капитана Магрида я засекла издалека – когда он только появился в конце коридора. Да что его носит везде!

Можно было, в общем-то, не дергаться – узнать меня в этом образе у него не было ни единого шанса. Но у меня что-то пропало желание мелькать у него на глазах лишний раз.

Тем более, что он еще издалека уставился почему-то именно на меня!

– Хон, вот здесь еще придержи-ка…

На мое счастье, ремонтные работы как раз заканчивались. Бородач попередвигал рычажки рубильников и довольно покивал.

– Загляну-ка и впрямь на вторую палубу, – я всучила моток непригодившегося кабеля второму электрику. – Бывайте!

Оба покивали, а я торопливо зашагала в сторону, противоположную той, с которой неумолимо приближался капитан. Окликать он меня, к счастью, не стал. А вот я, завернув за угол, приостановилась, прислушиваясь. Можно добраться до технических переходов и подключиться к системам видеонаблюдения, но это займет время, а мне хотелось послушать, зачем этот бывший коп тут ошивается.

– Что тут у вас? – сам того не зная, капитан Магрид повторил мой вопрос.

– Уже все в порядке! – бодро ответил бородач, с шумом задвигая панель на место. Его молчаливый напарник, присев на корточки, собирал разложенные на полу инструменты в чемоданчик. – Управлению осветительной системы кают того… взгрустнулось чуток – но мы его уже развеселили!

– Втроем веселили? – хмыкнул капитан.

– А… не, Хон не из нашей бригады. Он вообще не по электрике. На верхней палубе работает, по-моему…

– Не, он в ходовой, – вмешался напарник бородача.

– Да? – последовала пауза, и я представила, как тот привычно поскреб бороду. – Ну, может. Вроде кто-то говорил, что на верхней.

– И что он делал в таком случае в рабочее время не на своем участке? – прокурорским тоном поинтересовался капитан.

Вот… коп! Всюду надо свой нос сунуть!

– Так это… не его смена, поди…

– Разве вне смены техперсоналу разрешено гулять по пассажирским палубам?

– Так… подсобил нам вот чуток… да вы не сердитесь на него, капитан! Золотые руки у мальца, вот ей-богу! Говорят, как-то было дело – один из маневровых забарахлил, уже посадку собирались запрашивать. Так Хон туда залез и прямо на ходу отладил! А в другой раз в топливоподаче протечку полдня искали – так, говорят, без мальца так и не нашли бы. Как всегда, появился и пальцем ткнул! А еще все знают, если где что перепрограммировать или настроить надо – так это Хона надо звать, лучше него никто не справится… вот ей-ей говорю, золотые руки!

– Золотые руки, значит… вашему мальцу хоть работать-то разрешено уже?

Я едва удержалась, чтобы не фыркнуть. И успел же разглядеть! Ну да, в виде мальчика я выгляжу изрядно младше своих лет. И опять ему мой возраст не нравится! Не угодишь ему…

– И как же вы его  «зовете», когда надо – если не знаете даже, где именно он работает?

– Так… – пару секунд бородач размышлял. – Он как-то сам всегда появляется. Когда надо-то… Вы извините, капитан, у нас еще в четвертом отсеке вызов…

Я поспешно направилась дальше по коридору, стараясь ступать бесшумно – пока этот въедливый коп не догнал. Теперь он еще и Хоном заинтересовался!

Нет, если он продолжит в том же духе…  «Принцесса» определенно на него  «рассердится»! И кое-кто еще позавидует скандалистке Долорес Рамено!

Глава четвертая. Неудачное свидание

Меньше всего это походило на свидание. На столике между нами стоял мой бокал шампанского и чашка с черным чаем – для капитана. И еще горка крохотных пирожных, к которым ни один из нас до сих пор не притронулся.

И зачем я вообще на это согласилась? То есть… нет, я помню, что сама предложила! Но я же собиралась просто не приходить! А потом… как подумалось вдруг, что если вдруг капитан придет, а я нет, он может еще больше заинтересоваться. Мужчины странным образом всегда интересуются больше всего не той добычей, что сама плывет в руки, а именно той, что ускользает. И совершенно неважно, с какой этот мужчина планеты.

А теперь этот чертов охотник сверлил меня тяжелым взглядом, и я едва удерживалась, чтобы под тем взглядом не ерзать. Роль требовала выглядеть расслабленно и чуточку вальяжно.

– В списке пассажиров первого класса нет Шайлы Севир, – сообщил мне Магрид первым делом.

– Разве подняться на палубу выше – преступление? – я обольстительно улыбнулась. Надеюсь, что именно обольстительно – потому что от въедливости этого нохайца у меня слегка сводило зубы.

Пассажиры второго и третьего класса действительно иногда поднимаются на верхнюю палубу. Если у первого класса все дополнительные услуги, развлечения и обслуживание включены в стоимость билета, то пассажиры второго и третьего могут купить их за дополнительные деньги. Да и, что уж там говорить, не так уж редко кто-то пробирается на верхнюю палубу и тайком, просто чтобы вкусить немного удовольствия на халяву. А девушки делают это чаще, чем кто бы то ни было. Хотя бы потому что искать обеспеченного мужа или любовника лучше в первом классе.

При этом, кстати, обеспеченные дамы средних лет и старше, наоборот, нередко ищут себе любовных приключений среди  «нижних» пассажиров – а то и персонала.

– Шайлы Севир нет ни в одном из списков пассажиров.

Да чтоб тебя! Молодец, что тут скажешь. Наверное, заняться больше нечем!

– Вы не думали, что я могла выйти замуж и сменить фамилию?

– В списках нет вообще ни одной Шайлы. С какой бы то ни было фамилией.

Я деланно-укоризненно вздохнула.

– А вы не думали, что у девушки может быть множество поводов скрывать свое имя?.. Вполне легальных поводов!

– Например? – капитан чуть приподнял брови, не спуская с меня взгляда.

– Например… – я опустила глаза, как бы собираясь с духом. Эту историю я на всякий случай продумала заранее. – Например, девушку может преследовать бывший парень… или даже бывший муж. Который не желает… слышать слова  «нет» и отпускать. И этот человек может быть… очень влиятельным. Достаточно влиятельным, чтобы найти ее где угодно. Даже на другой планете. Или на космическом лайнере.

– И под каким же именем вы купили билет на  «Принцессу»?

Я скользнула взглядом по экрану над нашим столиком, будто не услышав последнего вопроса.

– О! Мой ход, капитан, –  «заметив», что кегли уже снова выстроились в ряд, я вскочила, будто только и ждала возможности бросить наконец по ним шар.

Наряд для этого выхода пришлось продумывать специально – чтобы, с одной стороны, он вписывался в образ  «брюнетки», а с другой – не выглядел нелепо в боулинге. Меня всегда смешили барышни, надевающие сюда вечерние платья или короткие юбки с туфлями на каблуках. Все равно приходится переобуваться в кеды – и если это не продумано заранее, сочетание может получиться занятным. А еще нужно постоянно двигаться и очень много наклоняться. Это может дать очень даже выгодный ракурс – если одежда не стесняет движений и не задирается, и ее не приходится поминутно нервно одергивать.

Я выбрала широкие светлые брюки, облегающие бедра, и красную блузку без рукавов, но с высоким горлом, выгодно подчеркивающую бюст. И клянусь, за моими плавными движениями, когда я отступала на шаг от дорожки, размахивалась и чуть припадала на колено, наклоняясь и красиво заводя одну ногу за другую, следили чуть ли не все мужчины в зале.

Капитан тоже следил – только совсем не с мужским интересом, по-моему.

Отточенное движение – и шар покатился по дорожке… чтобы почти сразу съехать с нее и бесславно укатиться, не сбив ни одной кегли. Я горестно вздохнула, колыхнув накладным бюстом.

На этом моменте всякий нормальный мужчина бы поднялся и, приобняв даму, принялся показывать ей, как бросать  «правильно».

Всякий – но только не капитан Магрид. Этот чурбан бесчувственный продолжал наблюдать за мной с видом энтомолога, склонившегося над бабочкой на предметном стекле и собирающегося воткнуть в нее иголку. И прихлебывал свой черный чай без сахара.

Я мысленно сплюнула и наклонилась за новым шаром – мне оставался еще один бросок.

…С другой стороны, я ведь и не собиралась его соблазнять, не так ли? Всего лишь хотела встать для него в один ряд со множеством пассажирок, вешающихся ему на шею. Показать, что ничем от них не отличаюсь и, следовательно, интереса не представляю. Конечно, для этого была бы идеальна более банальная и менее драматичная легенда, чем преследующий муж… а с другой стороны, мало ли почему он меня преследует! Может, потому что я соблазняла каждого встречного нохайца, а мужа это слегка нервировало.

А все равно как-то обидно, что мой самый беспроигрышный образ этого чурбана совершенно, похоже, не впечатляет!

Погруженная в свои мысли, я бросила шар на этот раз почти не глядя – и сразу развернулась, уже зная, что кегли сбиты все. Был бы страйк, будь это первый бросок.

– Так вы собирались назвать свое новое имя, – объявил капитан, стоило мне опуститься на свое место.

А ведь специально выбрала именно боулинг, чтобы, если все-таки придется идти, мы оба были заняты не разговором. Надо было в танцевальный зал звать! Там музыка вопит так, что допрос бы сразу не задался! Да и во время танца куда проще отвлекать внимание.

– Разве? Вы можете звать меня Шайлой…

– И все-таки?

Я посмотрела в глаза Грейба Магрида – уже серьезно.

– Вы в чем-то подозреваете меня, капитан?

– Просто должен убедиться, что вы есть в списке пассажиров.

– Вы ведь не думаете, что я могла пробраться на борт зайцем, – я легко рассмеялась. – Это ведь невозможно!

Это еще как возможно, и кому об это знать, как не мне. Я почти на каждой станции выбираюсь с корабля, а потом пробираюсь обратно. Но такой женщине, как моя  «роковая брюнетка», это однозначно должно казаться совершенно невыполнимым.

– Мой опыт показывает, что нет таких мест, куда было бы абсолютно невозможно пробраться.

– Бросьте, капитан! Вы ведь больше не полицейский! Кстати, – я заинтересованно чуть наклонилась. – Может, расскажете, как это случилось?

Большинство людей – да и нохайцев – больше всего на свете любят говорить о себе. Хочешь перевести неудобную тему – спроси собеседника о нем самом.

…Большинство – но не Грейб Магрид.

– Как-нибудь в другой раз. И все-таки – ваше имя?

Я вздохнула.

– Алисия Крейн, – надеюсь, все же наизусть он эти списки не заучивал! – Билет во второй класс. Кстати, дорожка давно готова – ваш черед, капитан!

Мужчина досадливо передернул плечами, однако все же встал, уверенно выбрал самый тяжелый шар и, не рисуясь, бросил его четким выверенным движением, – ровно по центру дорожки.

Я только вздохнула.

Итак, о  «брюнетке» придется забыть. Задача – ускользнуть как можно скорее и больше никогда не появляться на глаза капитану в этом виде. Пусть ищет себе Шайлу Севир или Алисию Крейн, думает, что я ему померещилась… но как некстати эта его внимательность!

*

Поплавать в бассейне я всегда прихожу ближе к ночи – когда все посетители и инструкторы уже уходят, двери закрывают, верхний свет отключается, и остается только ночная подсветка у самой воды. Мне нравится плавать в одиночестве – помогает собраться с мыслями. Пару кругов брассом, чтобы размять мышцы, а потом можно лечь на спину, прикрыть глаза и лениво загребать руками, лежа на воде и думая обо всем подряд.

Итак… это было самое паршивое свидание в моей жизни! Если его вообще можно так назвать.

Не то чтобы у меня был по этой части богатый опыт. Но пару раз я пробовала начинать встречаться с кем-нибудь из пассажиров. Такие романы не могли быть долгими – не дольше очередного круиза, и на прощание я оставляла ухажеру липовый личный номер. Впрочем, сомневаюсь, что кто-то из них пытался потом мне дозвониться. Все понимают, что круизный роман – это круизный роман, и все принимают эти правила игры.

Но никогда еще ни один кавалер не устраивал мне допроса вместо того, чтобы рассыпаться в комплиментах!

Сбежать мне удалось сильно не сразу. Пришлось в деталях рассказывать о своем  «бывшем муже», а также родителях, детстве, учебе, увлечениях, многочисленных знакомых, подругах и родственниках… Нет, понятно, что интересоваться собеседником – это нормально. Но не так же! Магрид ни разу не дал мне возможности перевести разговор на него самого. Выспрашивал подробности, задавал повторяющиеся вопросы, надеясь, что я собьюсь… время от времени я буквально чувствовала, как моя неплохо продуманная легенда прямо-таки трещит по швам.

В общем, новый капитан нравится мне все меньше и меньше. Ни на какие из моих привычных уловок и фокусов он вестись не желает и проявляет слишком много любопытства. А еще, похоже, из-за него мне придется отказаться сразу от двух своих постоянных образов –  «брюнетки» и Хона. Последнее уже совсем ни в какие ворота!

Да кто он вообще такой, чтобы отравлять мне жизнь?! Я на  «Принцессе» восемь лет живу, между прочим! Да я, можно сказать, ее талисман! Это мой дом! А этот… явился…

– Любите плавать в одиночестве? – мужской голос прозвучал громом среди ясного неба – так что я дернулась, сложилась пополам и едва не захлебнулась – впрочем, тут же вынырнула, отфыркиваясь. Чтобы уставиться на предмет своих размышлений, который стоял у края бассейна, сложив на груди руки. Для разнообразия – не в форме, а в черных плавках. Кажется, кто-то тоже любитель ночных купаний. То есть и это удовольствие он решил у меня отнять! Я всегда была здесь одна в это время!

– Нельзя же так пугать! – возмутилась я вслух. – Да, я… мне нравится, когда никого нет.

Хм-м, а неплохая фигура у этого нохайца…

Тьфу ты, не о том думаю! А ведь я сейчас оказалась перед посторонним человеком в своем самом настоящем виде… впервые за очень-очень долгое время. Без макияжа, парика и всего прочего. И под купальником накладки не спрячешь. По крайней мере, под моим – обычным спортивным черным купальником, предназначенным не для того, чтобы выделываться и кого-то поражать, а чтобы просто плавать в свое удовольствие.

Даже не припомню, кто последним видел меня такой. И кто бы сомневался, что этим счастливчиком окажется именно наш внимательный и въедливый капитан!

Так, опознать меня сейчас у него шансов вроде бы нет… на  «брюнетку» я совсем не похожа – совершенно другой тип лица, не говоря уже о фигуре. Да и волосы – первое, что обычно замечают – на самом деле у меня короткие и светлые. И цвет глаз другой. Вот Хон… Хон слишком похож, да. Но этого парня капитан видел только издалека и мельком. Да и сейчас освещение не лучшее. Главное – следить за голосом и интонациями. Благо для образа  «брюнетки» я изрядно понижала голос и вдобавок растягивала слова.

Просто еще одна пассажирка. Одна из множества. Мало ли нас…

Я качнулась в воде, отплывая чуть дальше от бортика.

– Как вы вообще здесь оказались? На ночь бассейн закрывается, – на удивление голос капитана был мирным. Устал, что ли?

Мужчина присел на бортик бассейна, опустив ноги в воду.

Я пожала плечами.

– Дверь была не заперта. Я решила, что, значит, можно.

Вранье, конечно. Но ведь могли и забыть запереть!

– Отвратительно. Дисциплина среди экипажа оставляет желать лучшего. А вам стоило бы иметь в виду, что по правилам плавать здесь полагается только под наблюдением инструктора – во избежание несчастных случаев.

Ну да, ну да. Знаем. Целыми днями тут сидит мужик в плавках и присматривает, как бы какой-нибудь толстопуз с перепою не утонул в этом корыте. И медсестра рядом в полной боевой готовности. На моей памяти ей даже пару раз приходилось кого-то и впрямь откачивать.

Капитан легко соскочил с бортика и в пару гребков оказался рядом со мной. Я снова качнулась назад.

– Вы ведь тоже здесь вопреки правилам, не так ли?

Мужчина чуть усмехнулся, разглядывая меня.

– Ну… я капитан этого корабля, – сообщил он очевидное.

– Поэтому пользуетесь служебным положением, чтобы нарушать правила? – я отзеркалила его усмешку.

А вот теперь он не щурится… ох ты ж, как же я забыла, что нохайцы в полумраке видят даже лучше, чем на ярком свету! И всматривается, чуть хмурясь, будто я кого-то ему напоминаю…

– Разве что самую малость, – неожиданно согласился он. – Но раз уж я здесь, придется присмотреть, чтобы вы не утонули!

С этими словами он повернулся чуть в сторону от меня и поплыл – быстрым красивым брассом, мощно загребая руками.

Ну надо же, кто-то бывает и не таким уж занудой?

*

…Плохая была идея – пытаться плавать с нохайцем наперегонки! Да, я вообще-то очень даже неплохо плаваю, но у меня элементарно руки и ноги короче, да и сил изрядно меньше.

А ведь я сама это начала! Просто захотелось вдруг хоть в чем-то его уесть – вот и рванула следом, и даже обогнала… а потом он еще прибавил скорости. До бортика – и назад, уже мне навстречу. А пока я разворачивалась и догоняла – снова. И снова. В конце концов я плюнула – и нырнула. А когда Магрид в очередной раз проплывал мимо, неожиданно схватила его за ногу под водой. Да, совершенно детское дурачество, я знаю! Просто было очень досадно, и захотелось его хоть чуть напугать.

Что сказать… пугаться суровый капитан не пожелал. Вместо этого дернул ногой, чудом не попав мне в челюсть – и нырнул следом. И схватил за ногу уже меня!

Барахтаться в воде, ловя друг друга, тоже, если честно, было так себе идеей. В конце концов именно я наглоталась воды и выбилась из сил. И к бортику меня позорно вытаскивали на руках.

– Вот именно для таких случаев при бассейне и нужен присмотр инструктора, – говорил нохаец назидательным тоном, хотя в глазах у него плясали смешинки. – Обещайте мне, что больше не будете плавать здесь в одиночестве!

– Предлагаете звать вас с собой? – я фыркнула, подтягиваясь к бортику и закидывая на него ноги.

– Почему бы и нет? – капитан не слишком охотно убрал руки с моей талии.

Так. Это что вот сейчас вообще было? И не надо мне так улыбаться, не надо! Я вообще… в душ собираюсь, вот!

– Непременно!

Чем хорош бассейн – после него все идут в душ. Мальчики направо, девочки налево. И не надо выдумывать никаких отговорок!

А еще за всеми этими упражнениями я умудрилась на этот раз даже не представиться!

…Однако такими темпами скоро мне и останется только прятаться по женским душам и туалетам – единственным местам, куда совершенно точно не влезет никакой назойливый нохаец!

Глава пятая. Удачи на Эльдорадо!

Аварийную рубку я всегда считала своим тайным логовом. Нет, жить там, конечно, было невозможно – пространство не позволяло. Но вот возиться с мелкими приборами мне больше всего нравилось именно там – параллельно наблюдая краем глаза за происходящим по всему кораблю.

На самом деле найти на космическом корабле место, в которое совершенно точно никто и никогда не зайдет – не так-то просто. Ничем не занятых и ни для чего не предназначенных пустых помещений здесь быть по определению не может – корабли проектируются так, чтобы максимально задействовать все доступное пространство. Любая площадь так или иначе должна быть полезна.

Но аварийная рубка – то самое место, которое максимально близко к идеалу. Как я уже говорила, все жизненно важные системы на корабле обязательно дублируются. И системы управления это тоже касается. На таких больших кораблях, как  «Принцесса», строящихся по индивидуальному проекту, всегда есть аварийная капитанская рубка – созданная на случай, если основная система выйдет из строя или лайнер захватят пираты. В такой ситуации именно отсюда можно отключить основной рубке доступ к управлению – и задать курс к ближайшему ремонтному доку или участку галаполиции. Доступ в резервную рубку есть только у капитана, его старпома, первого пилота и старшего техника, который периодически обязан лично проверять исправность всех приборов в ней. Остальным членам экипажа неизвестно даже ее расположение. А все, кто задействован в проектировании и строительстве кораблей, именно поэтому дают подписку о неразглашении.

Но в реальности до использования аварийной рубки дело никогда не доходит. Это такая страховка, которая нужна в основном для того, чтобы никогда не понадобиться.

Поэтому здесь обитаю я. Перед плановыми поверками, конечно, приходится сматывать свои вещички и быстренько перепрятывать, но это никогда не занимает много времени.

Зато здесь есть не только место, чтобы разложить свои железки и очередной распотрошенный прибор для медитативного ковыряния. Здесь есть еще и замечательные экраны! На которые можно дублировать картинку из капитанской рубки или выводить изображения с камер видеонаблюдения, натыканных по всему кораблю.

Вообще-то каюты считаются приватной территорией, но микрокамеры там все равно есть – на космических кораблях стандарты безопасности повышенные. Понятное дело, доступ к данным с них запаролен, и на постоянной основе охрана присматривает в фоновом режиме или выборочно только за коридорами и общими помещениями. Доступ к наблюдению за каютами  «распечатывается» только в особых случаях – при чрезвычайных ситуациях на борту.

Я для себя, само собой, те пароли взломала давным-давно. Но в чужую частную жизнь без большой необходимости все равно не лезу – больно надо! Хотя и щепетильности у меня все же изрядно поменьше, чем у охраны, которая руководствуется инструкцией и законом.

– Вы знаете механика по имени Хон?

Услышанное имя заставило меня резко вскинуть голову, зажатой в руке отверткой одновременно сдвигая на лоб  «умные» очки.

Обычно я включаю  «общий обзор» в фоновом режиме, примерно как и охрана – картинки с основных камер мелкими плитками. Та или иная из них разворачивается в полный формат, когда где-то на борту складывается ситуация, которую искусственный интеллект может счесть нештатной. Иногда даже оправданно, хотя куда чаще это бывает что-то вроде бесящегося в коридорах Чака с хозяином.

Но в последнее время я почти постоянно наблюдаю за передвижениями только одного человека – того самого, который всюду сует свой нос.

Сейчас у меня в качестве  «фоновой музыки» шла трансляция из кают-компании – все с той же микрокамеры над капитанским столиком. Магрид снова обедал в обществе одной лишь Хейзл. И в этом нарушает корабельные традиции! На всех круизных лайнерах так принято – капитан поочередно приглашает за свой столик пассажиров первого класса. Строго говоря, Хейзл сейчас такая пассажирка и есть, конечно. И ясное дело, что с ее личного места ее никто никогда не сдвинет. Но пригласить кого-то еще все равно было бы хорошим тоном.

– Доводилось сталкиваться… талантливый юноша!

Я довольно хмыкнула. Я говорила, что обожаю Хейзл?

– А к какой бригаде он приписан?

– Полагаю, об этом вам лучше спросить у техников.

Еще бы! Экипаж, мягко говоря, немаленький. При этом в нем регулярно случаются перестановки и замены – кто-то увольняется, кто-то нанимается. Понятное дело, капитан утверждает все кандидатуры, но непосредственно наймом занимаются начальники подразделений. А знать каждого не только по имени, но и по должности, практически нереально. Хотя… вообще-то как раз Хейзл даже стюардов и уборщиков знает по именам и в лицо. И кому именно какое дело поручить, она тоже всегда знала безошибочно.

– В том-то и дело. Никто из них об этом понятия не имеет! Самого Хона знают все – по крайней мере, из техперсонала. А в какой бригаде он состоит или хотя бы к какому сектору приписан – не знает никто! Более того. Я просмотрел списки экипажа. Так вот, ни в одной из технических бригад не значится ни один Хон!

– Вы не думали, что это может быть сокращенное имя, а то и прозвище? – Хейзл Суарес приподняла брови. Они, как и коротко остриженные вьющиеся волосы, были у нее абсолютно седыми, лицо изборождено морщинами, а вот взгляд – неожиданно ясный и усмешливый.

– Я опросил всех без исключения бригадиров! И ни один из них не сказал мне, что Хон работает под его началом. Каждый уверяет, что этот юноша работает в соседнем секторе! Приходится признать, что Хона попросту нет среди техперсонала  «Принцессы»!

– Полагаете, это кто-то из стюардов? – Хейзл продолжала невозмутимо нарезать стейк на своей тарелке. – Членам полетного экипажа точно нет смысла прикидываться техниками…

– В том-то и дело! Этого мальчишки вообще нет среди членов экипажа!

– О, так вы и обслуживающий персонал успели опросить? – глаза пожилой дамы были опущены, но морщинки, густыми лучами собравшиеся у глаз, выдавали скрытую улыбку. А вот ее собеседник, напротив, хмурился.

– Я опросил вообще всех руководителей!

– Поразительная любознательность!

– Не думаю, что это повод для шуток! – похоже, наш капитан уже начинает злиться! – На корабле творится сущий бардак. Неизвестно кто выдает себя за техника. Развлекательные зоны дневного пребывания не запираются на ночь, и туда может проникнуть кто угодно – при том что весь ответственный персонал клянется, что двери были закрыты! На борту по меньшей мере одна безбилетница – помните Шайлу Севир?

– Очаровательная девушка! А вам, я смотрю, она и вовсе запала в душу? – Хейзл, в отличие от Магрида, разговором явно наслаждалась.

Я хихикнула и вернула на место  «умные» очки. Не то чтобы мне нужны были подсказки искусственного интеллекта, чтобы не ошибиться, в какую сторону крутить отвертку, но полная развертка диагностики состояния прямо перед глазами все же немало ускоряет работу.

Расчленяла я один из датчиков из зала виртуальной реальности. Никто еще не пожаловался, но я-то вижу, что захват движений запаздывает. Можно было бы маякнуть ответственной бригаде, но мне все равно хотелось чем-нибудь занять руки. Благо ходовая часть и все системы жизнеобеспечения работают как часики – так что серьезных дел для специалиста вроде меня пока не предвидится. Можно просто развлекаться в свое удовольствие.

Магрид тем временем явственно скрипнул зубами.

– Ничего. Эльдорадо-3 – конечная точка круиза, все пассажиры неизбежно сойдут с борта. И на выходе я ее поймаю. Ей некуда будет деться! И наконец сдам эту мошенницу полиции.

Оу! Да это никак вызов, капитан?

Вообще-то все думали, что капитан у нас сменится именно на Эльдорадо – это было бы по крайней мере логично. Один круиз заканчивается, новый начинается. Капитанов не меняют на переправе!

Однако Грейб Магрид решил присоединиться на Фаркейте – предпоследней точке последнего круиза капитана Суарес. И по распоряжению руководства компании полномочия были ему переданы немедленно.

Обязательно надо будет прогуляться на Эльдорадо! И выйти, и снова зайти. А то кое-кому самомнение, кажется, аж дышать мешает.

– …И перед новым круизом мне придется провести работу с экипажем. Каждый должен уяснить для себя, что отныне дисциплина на  «Принцессе Галактики» перестанет быть пустым звуком…

Ну начинается. Педант и зануда, как все нохайцы.

И, кажется, всерьез считает, что при Хейзл здесь каждый делал что хотел и как хотел. Интересно, он что, даже не поинтересовался ее послужным списком?

Впрочем, зачем бы ему – она ведь даже не его подчиненная. В его глазах, наверное, она просто старушка на пенсии, которая изрядно подзадержалась на своей должности, и без того не слишком ей подходящей.

Хейзл Суарес в прошлом была военной, боевым офицером. На ее счету – множество схваток с космическими пиратами, участие в двух локальных межпланетных войнах, командование сложнейшими боевыми операциями и невероятное количество наград. Принципиальная, несгибаемая, из тех редких офицеров, что будет до последнего сражаться за любого рядового, лично поведет корабль в самую горячую точку и даже нарушит приказ, если сочтет его несправедливым или глупым. Вот такая она, наша Хейзл. Настоящая живая легенда.

В гражданский флот она решила уйти  «отдохнуть», давным-давно перевалив планку пенсионного возраста, а ясный ум и бездну энергии сохраняла и по сей день. Крупные компании едва не передрались тогда за нее – несмотря на ее годы.

 «Принцессой» Хейзл командовала с момента, как этот корабль сошел с верфи – больше десяти лет. О ее героическом прошлом в экипаже знали все – не потому что она когда-либо об этом говорила, а потому что команда по-настоящему гордилась своим капитаном. Ее слушались всегда беспрекословно – просто потому что безмерно уважали. И во время нештатных ситуаций на борту Хейзл не раз оправдывала такое отношение. И при всем этом, как ни странно, она практически никогда не повышала голоса на подчиненных. Да никто бы никогда попросту не осмелился сделать что-то такое, что рассердило бы ее!

Но да, к мелким нарушениям дисциплины и инструкций капитан Суарес всегда была лояльна – если они не мешали работе. И за это ее только еще больше любили.

А вот Грейб Магрид, кажется, считает, что любовь экипажа ему не так уж нужна.

– Кстати, о новом круизе! – Хейзл хлопнула в ладоши. – Вы ведь уже получили маршрут?

– Разумеется. Еще до того, как ступил на борт  «Принцессы».

Я навострила уши. Обычно карту маршрута капитану всегда сбрасывают заранее, и тогда же его узнаю и я. Но в этот раз капитану Суарес новый маршрут не прислали – она уходила на пенсию. А новенькому, значит, всю информацию выдали заранее.

У  «Принцессы» несколько постоянных круизных рейсов. Иногда добавляются новые, иногда какие-то вычеркиваются. Маршрут очередного круиза каждый раз назначают аналитики компании, исходя из текущего спроса.

– И куда же мы отправимся дальше? – Хейзл довольно потерла руки. Разумеется, она-то не собирается покидать борт вместе со всеми пассажирами!

– Экстрим-тур.

Я глухо застонала, опуская лицо в ладони и снова сдвигая очки на макушку. Ненавижу!!

Среди постоянных маршрутов  «Принцессы» есть мои любимые, есть те, к которым я равнодушна… а есть этот.

Изначально экстрим-тур был запущен в качестве эксперимента – но оказался таким востребованным, что его оставили как постоянный. Это специальный круиз для авантюристов, экстремалов и тех, кто пресытился обычными туристическими маршрутами. Кому скучно осматривать стандартные достопримечательности или виды популярных планет, растиражированные в миллиардах рекламных буклетов по всей галактике. Тех, кто хочет посмотреть на действительно что-то новое.

В программе тура – парочка абсолютно диких необитаемых миров; планета, заселенная дикарями на стадии первобытного общества; планета с предельно агрессивной средой и…

И мой родной мир. Планета, где меня создали. Одна из немногих цивилизованных планет галактики, не входящих в Конфедерацию миров.

Да, именно благодаря такому безумному круизу я когда-то и оказалась на борту  «Принцессы». И я этот маршрут ненавижу.