Аркас: Наследие Ниидов бесплатное чтение

Глава 1

Глубокий вдох

«Есть предание, о великом шествии материков. Поговаривают, будто именно это событие столкнуло три крупных материка между собой, похоронив под собой одну из самых развитых цивилизаций того времени, Нииды. Сохранилось лишь несколько упоминаний о них в летописях различных королевств. Сложно отделить правду от вымысла, но одна общая деталь объединяет их. Своими странными технологиями, они покорили моря и небеса используя некие кристаллы, энергию для которых они черпали из остатков в атмосфере душ умерших. Но я полагаю, что это лишь легенды, ведь ни одного следа их существования не было обнаружено».

Из доклада историка Граха Деида королю объединенных земель Паревии – Даэру Веридоскому.

Он остолбенел, абсолютный ужас сковал его изможденное тело, холодный пот выступил на его коже, а все инстинкты кричали о побеге, но руки и ноги будто налились свинцом и не слушались хозяина. Перед собой Рэйн увидел нечто, будто вышедшее из самых сумасшедших кошмаров, зловонная гора тел, сросшаяся в единый организм, состоявшая из останков солдат, некогда сложивших свои головы из-за конфликта правителей соседних государств, которые даже не удосужились похоронить павших пешек. Чудовище вопило изо всех гниющих ртов, что располагались неравномерно, по всему туловищу, наверняка от неутихающей боли, что продолжала терзать души умерших, даже после смерти, окутывая во тьму весь сумеречный лес и заблудшего живого, что оказался слишком близко.За долю секунды перед глазами промелькнула вся его жизнь…

Рэйн Карзов родился в деревеньке Хиндел по соседству с королевством Элурии. Отец его, Нэд Карзов, был местной знаменитостью, великолепным кузнецом, он создавал оружие и броню для наёмников, инструменты для ремесленников со всего округа. Но, как оно часто и бывает, не без изъяна, он был невольным служителем Довракар (Вечный праздности и обмана), которого по местным поверьям называли вечным «осушенной бутылки», повелителем пьянства и праздности, невольным, поскольку он сам не осознавал этого, но пригубить любил, чем очень огорчал свою жену Реану Карзов. Мать же являлась дочерью из обанкротившейся и разжалованной дворянской семьи о которых уже наверняка никто и не вспомнит, но образованность и стать она имела подобающую, чем наверняка и привлекла своего будущего мужа Нэда, широкоплечего и обаятельного мужчину с необычайной силой и до нелепого неуклюжего, что никак не вязалось с его мастерством в кузне. Так мне и рассказывала мать, а еще она мне рассказывала, что это была любовь с первого взгляда… И, конечно же, это красивая сказочка – чушь собачья, как и любая красиво сложенная история, имела в себе крошечную ложечку дурно пахнущей реальности, со временем я узнал, это был брак по расчету. Мой дед-Нерсиан Бёргс, отдал Реану, мою мать, за преуспевающего простака Нэда, что в свою очередь должен был, если и не вытащить из долгов обрывающийся дворянский род, то хоть спасти свою единственную дочь. Мне, кстати, так и не представилась возможность познакомиться с дедом, ведь он оборвал все контакты с Нэдом и Реаной, по непонятным, для меня, причинам. Поговаривают будто свое положение он все же вернул. А вот про родителей отца мне, к сожалению, ничего неизвестно. Через всего каких-то пару лет, родился я. Как только я произнес свое первое слово и до одиннадцати лет, моим воспитанием активно занималась мама. Она, как бывшая представительница знатного дома Элурийского королевства, в идеале знала грамоту и придворный этикет, что так усердно вдалбливала его в меня на протяжении примерно восьми лет, что было не по нраву моему «величеству», но матушка была непреклонна, о да… В гневе, ее даже отец обходил стороной. Вскоре матушка известила всех о радостном событии, она была в положении. Не помню точно, была ли в тот день настолько отвратительная и мрачная погода, но вспоминая сейчас, ощущалось это именно так, все небо было затянуто черной, будто копоть, пеленой из густых и плотных облаков, но вокруг стояла мертвая тишина, настолько гнетущая, что даже сверчки не смели ее нарушить, только крики рожающей матери разрывали ее. Это длилось, по меньшей мере, часов пять. Отец не мог найти себе места, то метался из угла в угол будто дикий зверь, то сидел на месте, качался из стороны в сторону с пустыми глазами, но заходить к ней в комнату не решался. Я же неистово, в голове, молился Саэлю что было сил. Вскоре стоны страдания сменил детский плач и страдания матери прекратились, уже навсегда…

Повитуха вынесла младенца со словами: «У вас … дочь», папа обрадовался, но тут же осекся и осторожно спросил: «Реана … она … жива?».

Грузная женщина ничего ему не смогла вымолвить, лишь с тяжелым вздохом опустила глаза в пол…

Я был в той же комнате и поняв, что произошло, мой, такой хрупкий внутренний мир, рухнул и разбился на миллион осколков. В глазах у меня все поплыло, далее все было как в бреду, я бежал, бежал что было сил и проклинал всех божеств, ненавидя всё вокруг. Когда силы покинули мое детское тело, я рухнул на колени во влажную траву посреди леса и горько зарыдал, разрывая тишину криком скорби и ненависти. Я вроде уснул и снилось мне будто меня окружало свечение, оно было везде, я чувствовал его отовсюду куда только могло дотянуться мое сознание, это было так прекрасно, но в то же время и ужасало. После, помню, как проснулся на руках у отца, он был весь бледный, а на лице читалось явное облегчение, по всей видимости он с ног сбился в поисках меня. «П-прости пап…» жалобно вымолвил я и вновь провалился в сон.

После предания тела погребальному огню, передавая душу мамы в объятия Саэля, отец помрачнел, кончина матери совсем сломала его, добродушная и теплая улыбка уже не появлялась на его лице, он совсем отстранился от меня и стал пить, хотя правильнее сказать утопал в беспамятстве, всецело отдаваясь Довракару. Всё упало на плечи двенадцатилетнего мальчишки: хозяйство, забота и воспитание малышки Лины, помощь в отцовской кузне. Учить он меня даже не пытался, но я с детства наблюдал за своим стариком за работой, это приводило в трепет детское нутро, лязг металла, шипение масла и конечно бесконечная ругань поддатого мастера, она звучала как мантра, без которой не могло бы сковаться чудесного меча.

Молот был неподъемен, а жар печи будто бы плавил детскую кожу, я из раза в раз портил заготовки превозмогая, пока Нэд валялся без чувств после очередной бутылки, а сестренка сладко спала в дальней комнате. Заказов у отца было всё меньше, денег соответственно тоже, а его паломничество в таверну нам средств к существованию явно не добавляло. Местные, либо из жалости, либо… чёрт его знает зачем, периодически приносили продукты и помогали по хозяйству. Но чаще всех у нас была бабуля Хидда, которая жила практически по соседству. Несколько лет назад её сын и муж ушли в лес за дичью, но так и не вернулись. После этого я с отцом иногда помогали ей по хозяйству, теперь и она была рада нам помочь, чувствуя, что еще хоть кому-то может быть полезна в этом мире. Частенько приходила и приносила вкусности для меня и Лины, давала ценные советы, другими словами, поучала меня и отца, и просто заботилась, чего нам так сильно не хватало в те мрачные времена. Она была частым гостем у нас, мы были ей очень рады. Даже не знаю, что бы с нами было, что было бы со мной, если бы не ее помощь.

В один из дней, как и обычно, с раннего утра я был на ногах. Лина еще сладко сопела, она просыпалась чуть луч солнца касался ее маленьких век, но свет еще не силился пробиться сквозь тугой пояс деревьев на горизонте. Выйдя во двор, я присаживался на порог и пока еще люди не начали буднюю суету, роса покрывала слегка примятую траву, делал глубокий вдох, слегка прикрывая глаза, мысленно наполняясь энергией и выкидывая ночные кошмары, что мучали всю ночь. Мне безумно нравилось подобное этому, раннее, летнее утро, но в этот раз…

Прежде чем что-то услышать или увидеть, я нутром почувствовал ужасающее давление, это было как в кошмаре. Мои руки и ноги начало трясти, все внутренности будто сжало неистовой хваткой. Я не мог отделаться от этого напряжения, и вот в поле зрения появился громадный лис, хотя по фигуре он напоминал мне медведя, но мех, морда и хвост были явно лисьи. Что бросалось в глаза, помимо габаритов и явно бесноватых повадок, так это то, что от него исходило подобие серого пара или дыма, будто аура. Зверь увидел меня раньше, чем я успел хоть как-то отреагировать на его сближение. Существо бросилось прямо на меня. Моим разумом овладела паника и первобытный страх, я не смог даже выкрикнуть «помогите». Все горло будто высохло, будто весь кислород выкачали и я нелепо хапал ртом издавая жалкие хрипы, пока чудище не сблизилось критически близко. Или я и родные умрут, либо я хоть что-то попытаюсь сделать, такие мысли были в тот момент. Бегло осмотревшись, схватил какую-то здоровенную палку и ринулся с криком в бой. И я бы точно умер тогда, в этой жалкой попытке дать отпор, если бы не внезапно вылетевший из дома отец с тяжеленным молотом наперевес. Он одним широким, размашистым ударом вкопал башку лиса в мягкую землю. Клянусь, ещё бы немного и отлетевший зуб этой шавки прошил бы мне левое ухо. Хруст костей, куски земли и брызги крови разлетелись в большом радиусе от удара, кажется, даже земля сотряслась от подобной мощи. Чудовище распласталось на дороге у нашего дома, будто раздавленная лягушка. Я был еще под действием собственной решимости, но опешил раскрыв рот из-за невыразимого шока. Отец, тяжело дыша ринулся ко мне, тщательно осмотрел меня и было хотел обнять, но тут зверь вцепился ему в спину своей окровавленной пастью, в которой уже не хватало зубов, повалив его на землю. Нэд взревел от боли, на его светлой, распахнутой рубахе поползло багровое пятно крови. Я рухнул на колени, а из глаз потекли ручьи. Моего отца рвали у меня на глазах, и я ничего не мог поделать…

После непродолжительной борьбы, Нэду, всё же удалось вырваться из подлого захвата, но из-за обильной кровопотери, сил почти не оставалось, счёт шёл на секунды. Захват. Щелчок. Зверь обмяк, разжав челюсти. Он сломал шею монстра.

Через минуту местные набежали вооруженные: кто вилами, кто палками, а у кого-то была даже чугунная сковорода. Они столпились вокруг нас, охали ахали, причитали, а я рванул за Талином, только он мог спасти папу. Я бежал так быстро, что ноги едва касались земли, сердце билось в истерике «Я успею! Я должен успеть! Пожалуйста, батя, держись!».

Бесцеремонно ворвавшись в хижину престарелого знахаря, я начал кричать что-то несуразное сквозь слёзы и всхлипы. Талин не стал задавать вопросов, только схватил свою сумку и крикнул мне «Веди». Вместе добежав до места трагедии, Таллин ужаснулся увиденному, но сохранил холодный рассудок и взял ситуацию под свой контроль. Пострадавшего уложили на кровать в доме, обработали, зашили. Когда агония всё же спала, отец уснул. Ко мне подошел лекарь, мы с ним отлично знакомы, ведь он множество раз лечил мои травмы, раны и ссадины, которые я получил от несвойственных ребенку моего возраста, занятий, за что постоянно отчитывал меня. Его звали Толин Зарин, он был изнурен долгой операцией, которая длилась до самой ночи. с лица стекал пот, а на нём была опечаленная мина.

– Талин, он выживет? – дрожащим голосом спросил я.

– Да, всё будет хорошо, он поправится, вот только… – Лекарь вздохнул и следующей фразой просто убил меня: – … он больше не сможет ходить, зверь повредил его позвоночник. Сожалею, малыш…

Время шло, я все так же практиковался в кузне отца, мог уже выполнять простые заказы вместо него и это приносило скромный доход. Старик же стал совсем плох в последнее время, потерял вес и будто бы начал быстрее стареть. Отец взялся за мое обучение. По его словам, я оказался невероятно талантлив и в свои пятнадцать уже выполнял заказы на ковку сложного обмундирования, как раз в то время я выковал и отличный клинок, мне не хотелось никому его показывать, я день за днем доводил его до совершенства, правда, лично для меня он был великоват, но это не мешало мне в тайне ото всех практиковаться с ним в лесу, где я собирал травы и ягоды, на окраине нашего городка. По утрам, как и обычно, я уходил туда и до упаду отрабатывал удары, ведь кошмары о том чудовище, что чуть не убило отца, до сих пор преследовали меня, я не позволю Мортаринне (Вечная смерти) забрать у меня кого-то, я обязан их защитить. И пока кровавые мозоли не заставляли меня выйти из этого транса, я просто не мог себе этого позволить. Я повторял это почти каждый день, это было что-то типа терапии, таким образом я будто ковал свою душу, тело и характер.

Наступил день моего восемнадцатилетия. Я, как обычно, отправился упражняться с мечом, но по возвращении я обнаружил нескольких человек в латах, шныряющих возле моего дома «Какого дьявола они тут забыли?» – в мыслях произнёс я. В груди росла тревога за сестру и отца, что наверняка еще мирно спали в своих кроватях. Проскользнув мимо тех двух у двери, попал в дом, там было еще двое, они буянили и требовали чего-то от отца.

– Чёрт его дери, его тут нет! Наверняка он его укрывает где-то, старый засранец! -Прокричал один из незваных гостей.

– Но корат Майр, если мы не найдём даже одного призывника, лурат нам всем головы посшибает!

Посмотрев в свой список, одной рукой перевернув обеденный стол, корат, приказным тоном прокричал:

– Нэд Карзов, именем короля, приказываю тебе выдать Рэйна Карзова, твоего сына, для прохождения военной службы, немедленно!

Отец нехотя ответил ему, лениво переворачиваясь на другой бок:

– Я понятия не имею, где Рэйн, вонючий ты кусок дерьма, проваливайте из моего дома, ублюдки.

Выражение лица офицера перекосило гримасой ярости, он тут же выхватил клинок и замахнувшись занес его над своей головой.

Узрев угрозу для семьи, Рейн почувствовал раскаленную ярость, мгновенно разливающуюся по венам, вместе с адреналином давая импульс всему телу, не в силах удержать себя: «Нет! В этот раз я тебя смогу защитить, отец».

В ту же секунду я сорвался с места, будто от взрыва, настолько быстро, что ближайший солдат не успел даже дёрнуться, пнул его под колено, бедняга, громыхая, рухнул на пол, будто шкаф с посудой. Замахнувшегося же, боковым ударом в грудь, снёс своим тяжёлым тренировочным, затупленным мечом, так сильно, что, если бы он был чуть более острый, я бы разрубил его пополам. Вторженец пролетел около метра выронив свой меч.

«Я чуть не убил кората (аналог лейтенанта) Элурии, ещё бы немного, и нас бы всех казнили». В груди всё трепыхалось, но я должен был сохранять самообладание.

– Вот он я, что хотели? -С отдышкой, улыбаясь, издевательски выпалил я.

– Какого драмора (по поверьям, дикое, не упокоенное существо), Рейн?! Что ты натворил? -Отец окинул солдат удивленным взглядом, потом поднял глаза на меня. -Но это было блестяще! -Он поднял брови в такт вскинутого вверх большого пальца, изображая жест крайнего одобрения.

Но тут же один из солдат, тот, кого я повалил первым, поднялся «Стоять гадёныш, не рыпайся!» выкрикнул, по видимости, дурат (аналог сержанта) и скрутил меня, стянув мои руки до хруста назад. «Аааарх…!» вскрикнул от боли я, и всё мое напускное самообладание улетучилось, но не стал сопротивляться, ведь если это воины короны, то дальнейшим сопротивлением мог только навлечь больше беды на родных. Второй, охая, поднялся, рукой держался за погнутую нагрудную пластину, и с яростью нанес мне удар под ребра. В дом, на звуки конфликта, с улицы, вбежали остальные.

– Тащите его к лурату (аналог майора) Маркому! Пусть сам разбирается с ним! Но, ни слова про это, – указал пальцем на свою нагрудную пластину. Сказал он и плюнул на пол рядом со мной.

Меня, в сопровождении трёх солдат короны, привели к невысокому, но крепко сложенному мужчине средних лет, выглядел он сурово, наверняка имел за плечами колоссальный боевой опыт, это в нем выдавала его моторика и громадный шрам, рассекающий всю его левую щеку от виска, до самого подбородка. Густые, белые брови будто наплывали на глаза, из-под которых почти не было их видно, а усы были бы отдельной темой для обсуждения, они будто добавляли сурового мужского шарма, они чертовски ему шли, делая вояку хоть чуточку забавным. Когда мы подошли к нему, и молодой солдат неуверенно обратился к старшему.

– Лурат Марком, у нас тут дезертир!

– Дезертир? Удивительно, а с виду крепкий. Кто он? -Старый вояка удивленно приподнял бровь, окинув Рэйна оценивающим взглядом. Его взору предстал крепкий юноша, не самый высокий, но на пол головы выше его самого. Рукава рубашки были закатаны, отрывая его руки, они были все в ссадинах, мозолях, шрамах и ожогах, вплоть до предплечья. Широкая грудь, мощные руки и уверенная осанка выдавали в нем силу и выносливость. Тёмные, слегка вьющиеся волосы были собраны в короткий хвостик, что придавало ему вид человека, привыкшего к работе, а не к развлечениям. Но в глазах читалась не только решимость, но и тень чего-то глубокого- возможно пережитого горя или скрытой ярости.

– Так точно, это Рэйн Карзов! – выкрикнул дурат, стоя по стойке смирно.

Старик так сильно удивился что его выдающиеся брови почти взлетели на лоб полностью обнажив его ранее скрытые глаза.

– Что?! Карзов?! Сын Нэда Карзова?

Я, в смятении, криво улыбнулся и покачал головой в знак согласия «Он знает моего отца? Но откуда?».

Лурат Марком сделал столь же удивленное лицо, смешно зашевелив усами в недоумении.

– Сын Карзова и дезертир? Дурат Тисивин! Немедленно доложить о ситуации!

Растерянный солдатик забегал глазами и нехотя, дрожащим голосом начал доклад.

– Т-так точно, лурат Марком! Тех, кто не явился на площадь в течение часа после объявления имён, отряд под командованием кората Брига отправился к предполагаемому месту проживания неявившегося Рэйна Карзова. Я постучал в дверь и потребовал выйти и выдать этого человека, никто не открыл, после, я и корат вошли внутрь, и начали допрос Нэда Карзова, он нагрубил нам и послал, после чего Рэйн Карзов неожиданно напал на нас!

Офицер помрачнел, нахмурился и сложил руки на груди:

– Рэйн Карзов, есть что возразить?!

«Что ж, врать смысла нет, будь что будет…» подумал я и начал говорить:

– Он поднял меч на моего отца, я лишь пытался защитить свою семью от неизвестных, что ворвались в мой дом пока я был на тренировке, – без доли смятения в голосе произнес я.

Старик Марком сначала задумался, закручивая пальцами свой ус, а после раскатисто рассмеялся.

– Так держать, варил (аналог рядового либо курсанта) Карзов! Ты точно сын своего отца. А ты дурат, приведи ко мне Брига, живо. По прибытию в расположение, рапорт мне на стол! -Рассержено приказал он.

– Так точно! -Громко выкрикнул солдатик и поспешно удалился.

– Рэйн, а ну, рассказывай, как там папка твой поживает, не видел его добрую сотню лет!

С широкой улыбкой начал старик освобождать мои руки от оков. Он закинул свою руку мне на плечо, будто мы старые друзья, и повёл меня в сторону дома. Лурат всю дорогу спрашивал меня об отце, матери и о том, что происходило все те годы, которые он не виделся с моим отцом. С опаской, но всё же поведал ему ответы на его вопросы «Похоже, они были когда-то хорошими друзьями», – подумал я.

– Боже, мальчик мой, какое горе… -Он глубоко задумался. -Какое горе… Тяжелая судьба постигла тебя… -Всё причитал старый офицер, пока мы подходили к моему дому. После он остановился и сказал:

– Иди, попрощайся с семьей, к ним ты не скоро сможешь вернуться, а я тут побуду, как раз тут побитый щенок ползёт.

Он громко посмеялся и махнул мне рукой, подразумевая, что времени не так много и мне бы лучше поспешить. «Но почему же он сам не зашел? …».

Зайдя в дом, моему взору предстала бабуля с тревожным видом, она подлетела ко мне, осматривая с ног до головы.

– Рэйн! Цел! Слава восьмерым (Пантеон восьми вечных. По легендам разделивших божественность) ты цел! Соседи молвили, будто тебя, арестовали!

С серьезным лицом я ответил:

– Всё в порядке, бабуля, мне нужно собраться, призвали на службу королевству.

Хидда начала причитать и возмущаться, проклинать королей и королев, принцев и принцесс, всех чиновников и дворян и всю армию, это звучало восхитительно, ведь прежде я никогда не слышал подобного сочетания брани и деревенского наречия, нелестный поток слов напоминал пословицы или частушки, а учитывая ее лицо, на котором читалось не-то злоба, не-то беспокойство, довели меня до смеха, и от моих собственных переживаний и след простыл. Бабуля бережно и по милому торопливо собирала мне походный мешок, а я прощался с родными. Сестренке Лине было уже почти семь лет, она старалась не плакать, но в ее глазках собралось уже почти целое озеро бриллиантовых слёз, которое уже рвалось наружу. Лина стойко удерживала их и наверняка уже ничего не видела из-за них. Я утер ей слёзки большим пальцем и с теплой улыбкой сказал:

– Лина, я буду писать вам и присылать жалование, позаботься о папе, он в тебе нуждается, а бабуля Хидда поможет.

Малышка нахмурилась, и, хлюпая, произнесла:

– Лаааадно, но обещай, что скоро венёшься! Обещай!

– Хорошо.

С улыбкой ответил я.

Отец был преисполнен гордости, но в глазах читалась печаль, некогда здоровенный мужик с сияющей улыбкой стал щуплым, морщинистым, тронутым сединой, дедом, хотя, для его сорока семи лет, это было явно рано. Он начал копошиться в куче старых заготовок, сквозь которые что-то поблескивало, с шумом отец выдернул оттуда здоровенный меч, настолько тяжелый, что старый кузнец пару раз выругался прежде, чем целиком поднять его, после с гордостью вручил его мне.

– Я хотел подарить его на день рождения, но из-за твоих…

Кузнец одарил мой тренировочный меч неоднозначным взглядом и прокашлялся – … предпочтений, это заняло больше времени, даже с моим мастерством. Думал, я не знаю о том, что ты шляешься в лес каждое утро и тайком упражняться с той ржавой корягой куда-то? От твоего старика ничего не скрыть! Хотя, я надеялся, что ты по девчонкам бегал.

Он рассмеялся, а я вместе с ним.

– Спасибо, отец. Береги Лину.

Этот меч был великолепен, он идеально лежал в моей руке, и его вес был схож с тем образцом для тренировок что сделал когда-то я. В длину он был метра полтора и сантиметров двадцать шириной, он был весь украшен вырезанными на нем странными, но знакомыми мне рунами, значения которых я так и не разобрал, отец украшал ими далеко не всё оружие, что у него заказывали, за всю жизнь я видел только один такой. Я поблагодарил отца, обнял его и бабулю Хидду в охапку с сестренкой и вышел за порог. Было еще раннее утро, роса на траве, прохладный воздух и лишь пение птиц и сверчков нарушало эту благоговейную тишину, мое любимое время дня. Я глубоко вдохнул и сделал медленный шаг навстречу новой главе моей жизни.

Глава 2

«Дол