Вы не авторизовались

Порядок любви бесплатное чтение

Скачать книгу

@biblioclub: Издание зарегистрировано ИД «Директ-Медиа» в российских и международных сервисах книгоиздательской продукции: РИНЦ, DataCite (DOI), Книжной палате РФ

Предисловие

«Порядок любви» – Ordo Amoris (лат.) – это название для книги было подобрано на философском поле. Находка была неожиданной, поскольку в строгих и серьезных трудах по феноменологии немецкого мыслителя Макса Шелера (1874–1928) встретить столь пронзительные духовные откровения казалось маловероятным. И, тем не менее, вот несколько извлечений из его одноименной работы:

«Ordo Amoris есть сердцевина Божьего миропорядка. В этом миропорядке находится и человек. Он находится в нем как достойнейший служения и свободнейший слуга Божий, лишь как таковой может он также называться и господином творения».

«Любовь человека только является особой разновидностью даже частной функцией этой универсальной, действующей во всем и на всем силы».

«Любить же вещи по возможности так, как любит их Бог, разумно сопереживать в своем акте любви встречу-совпадение Божественного и человеческого акта в одной и той же точке ценностного мира – это было бы высшим, на что способен человек».

«Кто узнал Ordo Amoris человека, тот узнал его самого. Для человека как морального субъекта ordo amoris – то же самое, что формула кристалла для кристалла».

«Нет ничего великого без большой страсти – но все великое свершается, конечно, без аффекта». Даже в ненависти М. Шелер узрел превращенную форму любви.

Такое видение близко автору предлагаемой читателю книги. мире, захлебывающемся от греха, зла и боли, где мятущимся народам навязывается Novus Ordo Seclorum – Новый миропорядок – есть жизненная необходимость вспомнить то основание, на котором построен этот мир. Бог создал не дом песке. Это основание – Ordo Amoris. Оно является великой формообразующей силой, внутренней причиной и пружиной любого творчества. Такая оптика позволяет не только понять, но и проложить связи, а затем и пути – от вражды взаимоотрицания – к приятию и любви. Ибо каждый из нас вписан в мироздание именно через этот код, эти ключевые слова нашей жизни и смерти. Этот порядок, или закон любви – наша мера и наша ответственность. И наша великая возможность и счастье бытия.

Раздел 1
Венки сонетов

Венок с Синая
Венок сонетов

Магистрал

Благословен отныне этот час,
Событья сведший в узел нашей встречи.
Любовь земная? Нет об этом речи,
Но Бог послал для восхожденья Вас.

В златую цепь попавшая не раз,
Теперь и на воде боясь обжечься,
Держу в упряжке пламенное сердце:
Какая силища таится в нас!

Я знаю: есть духовный, тонкий блуд —
Избави Бог от этого нечестья!
Боюсь, меня неправильно поймут,

Но отдаю на Божье усмотренье,
Скорей всего, напрасный, жалкий труд.
Он – о любви, без коей нет спасенья.

Благословен отныне этот час…
Давно уж не ищу я приключений,
Но – мест святых и сильных впечатлений,
Чтобы в душе огнь веры не угас.

Скорей всего, я не увижу Вас…
Какое, впрочем, в этом есть значенье?
Проклятье жен – к мужчине тяготенье…
Хочу, чтоб мысль из плена поднялась.

Я говорю душе твоей: живи.
Светила в срок вершат свои круженья,
Пронизан мир весь скрепами любви

И, может быть, уж вечность недалече,
Но Бог мой путь земной благословил,
Событья сведши в узел нашей встречи.

Событья сведши в узел нашей встречи
В горах священных, огненных Синай,
Явил Господь мне на высотах рай,
Касанье бесконечного с конечным.

Тут Кантор вспоминается, конечно:
Музыке числ, душа моя, внимай.
Названья множеств: алеф, гимел, зайн —
Иврит в Синай укоренеен навечно

Грек Моисей, пустыню возлюбя —
В скале и храм, и скромное жилище
(Внимает Бог мольбе сего раба),

Благословляя в день прощальной встречи,
Сказал по – русски: «Я люблю тебя».
Любовь земная? Нет об этом речи.

Любовь земная? Нет об этом речи.
Здесь, меж людей, такой порядок есть:
Приходишь ты – тебе привет и честь,
Уходишь – ты отпущен, и навечно.

Обычай сей бездушный и мертвящий
Мне в юности нанес немало ран,
И уж сама ему плачу я дань,
Но Бог сказал в Синае: «Так узнай же:

Небеспредельна преданность людская.
Пришедших всех и прежде, и сейчас —
Лишь только Я один не отпускаю.

И вот завеса тайны поднялась.
Так вот оно! Теперь я это знаю.
И Бог послал для восхожденья Вас.

И Бог послал для восхожденья Вас…
Израиль ветхий шел через пустыню,
В высотах горы прятали морщины
И призывал Моисея Божий глас.

Так Церковь на Синае началась.
Мы так же шли по каменным лощинам,
Вела жена нас в черном – не мужчина
И лунный диск в ночи сиял для нас.

На толщу лет взглянуть с высот орлиных,
Чтоб мысль от суеты оторвалась…
Там был Отец, теперь мы знаем Сына.

Предельно ясно стало мне сейчас:
Любовь – лишь Богом взятая вершина —
В златую цепь попавшейся не раз.

Златая цепь, что жгла меня не раз,
Сомкнись на мне кольцом Екатерины.
Я восхожу на горные стремнины,
Чтобы душа над плотью поднялась.

Пусть льются слезы немощи из глаз,
И сделать шаг нет капли сил единой,
Но мы пройдем сквозь мрачные долины
И на вершине встретим утра час.

Мы наверху! Но дух высок ли в нас?
Как дивно с этой точки оглядеться!
Мир будто только сотворен сейчас.

Но от себя мне никуда не деться.
Лишь взглядом сердца я гляжу на Вас,
Теперь и на воде боясь обжечься.

Теперь и на воде боюсь обжечься.
Средь грома и искренья бытия
Молись за нас, святой пророк Илья!
Ты соизволил в красок плоть облечься

От рук моих. И уж не уберечься
От брани мне теперь, от воронья.
К твоей причастна стала жизнь моя.
Твой дух горяч. Во мне – такое ж нечто.

В твоей пещере мне, Илья – пророк,
Открылась к пониманью жизни дверца,
В личине благочестия – порок,

Но лишь на правду можно опереться.
А в тихом ветре пребывает Бог…
Держу в упряжке пламенное сердце.

Держу в упряжке пламенное сердце,
Не опалилось только б от страстей,
От нестроений, суеты, скорбей.
Подбросит мир в твой костерок поленце.

Остолбенел. Не в силах насмотреться
Пред купиной горящей Моисей…
Все это есть в пра – памяти моей.
Да, велико, душа, твое наследство.

Сей образ Купины неопалимой
Глубоких смыслов знаменует пласт,
И прежде всех – Пречистой Девы имя.

О, только б пламень веры не угас.
Прибегнем к Ней с недугами своими —
Какая силища таится в нас!

Какая силища таится в нас! —
Задел любви, добра и вдохновенья,
И духа ввысь извечное стремленье
И красоты неявленной запас.

Кому все это? Жизнь за часом час
Свершает в суете свое круженье,
Воспитаны эпохой потребленья,
Вещь стала ныне мерою для нас.

Душа моя, простись с привычной ленью,
Еще одну попытку сделай встать,
Учись науке трудной восхожденья.

Да, человек есть немощей сосуд,
Есть воля к злу, есть зло от заблужденья,
А есть еще духовный тонкий блуд.

Да, есть еще духовный, тонкий блуд…
Я не сильна в делах духовной брани,
Хотя и прочитала со вниманьем
И «Лествицу», и Святогорца труд.

В душе – любовь. Что можно сделать тут?
Не просит никакой житейской дани,
Сама вокруг струит свое сиянье,
А все ж ей приговор произнесут —

Стихии, без которой не живут,
Не дышат, не стяжают душ бессмертья,
(При этом часто не распознают).

Но расцвели под маской благочестья
Гордыня и немилостивый суд.
Избави Бог от всякого нечестья!

Избави Бог от всякого нечестья!
По диким скалам, выжженным камням,
Как по окаменевших душ полям,
Мы шли до одного святого места,

Где лествицу, что взводит в поднебесье,
Оставил преподобный Иоанн,
Где по сей день просторный, светлый храм —
Пойми, в чем суть и по ступеням шествуй.

Египет тьмы скорей оставим нашей,
Греха Чермное море перейдут,
Кто в этой жизни скоропреходящей

К Христу, как к Моисею, прибегут.
И я иду с моей душой горящей.
Боюсь, меня неправильно поймут.

Боюсь, меня неправильно поймут…
А впрочем, я устала извиняться —
Душе лишь Бога следует бояться,
А у людей всегда пристрастный суд.

Стучат часы. Года мои идут.
Ужель, душа, тебе уж не подняться?
А как же с Господином рассчитаться —
Талант зароешь – плач и скрежет ждут?

Толкуют все по – разному талант.
Вы говорили: «Златоуста мненье,
Что это – веры драгоценный клад».

Но и любовь! – дерзну я с добавленьем —
Ей надо возрасти во много крат!
Все отдаю на Божье усмотренье.

Все отдаю на Божье усмотренье…
Теперь уж Вы – абстракция вполне,
Пусть дух сопротивляется во мне,
Но вряд ли суждены пересеченья.

И все же было, было восхожденье,
Синай при пламенеющей луне,
Вы рядом, наяву, а не во сне
И каменных громад столпотворенье.

Душа, ты грезишь – скоро ль пробужденье?
Лишь чувства из тебя веревки вьют,
Просей как бы сквозь сито впечатленья

Пусть птицы покаяния склюют
Все то, что сердца вызвало броженье.
(Скорей всего – напрасный, жалкий труд!)

Скорей всего, напрасный, жалкий труд
Ты, сердце многоглупое, свершаешь
И новые обиды получаешь,
Какой тебя приостановит кнут?

Стучишься в двери, где тебя не ждут,
От самообольщенья изнываешь,
Сокровища сквозь пальцы пропускаешь,
А углия страстей тебя влекут…

Все. Я готова. Есть остаток сил
Как плащ дорожный, сбросить наважденье,
Чтоб только Бог в душе моей царил

И даровал бы ей преображенье,
И внятные глаголы говорил —
О той любви, без коей нет спасенья.

О той любви, без коей нет спасенья,
Христос с пророками Моисеем, Илией
Собравшись на горе Фавор святой,
Беседует в лучах Преображенья.

Иконы древней дивное виденье
На жизнь мою льет свет незримый свой.
В Синае этот образ дорогой
Расширил для меня свое значенье.

Илья и Моисей, шагнув из тени,
Вдруг в полный свой заговорили глас,
То был момент синайских откровений:

Синай с Фавором обнаружил связь —
Глубокий корень моего прозренья.
Благословен отныне этот час.

12 августа 2004 г.

История и свет
Венок сонетов

Посвящается С.С. Хоружему

Магистрал

«Всё бо являемое – свет»,
И человек всегда стремится
К его истоку причаститься,
Ему альтернативы нет.

Распространяясь постепенно
И заливая окоём,
Свет производит перемену,
Чтоб мир был весь преображен —

Совсем не просто и не сразу:
То свет затмит прельщенный разум,
То вспыхнет страсть.

Её приглушит покаянье
Вновь света мощно нарастанье,
Чтоб мир объять.

«Всё бо являемое – свет».
Господь дарует свет нетварный
Тот невечерний, лучезарный,
Которому названья нет.

Весь исторический процесс
По сути – разрастанье света:
Вначале точка. Дальше сектор.
Координат система – крест.

Взгляни – бытийный горизонт
Пред нашим взором распростерт
Неведомы его границы

А там, за гранью, за чертой —
Мир вожделенный, мир иной,
И человек к нему стремится.

И человек к нему стремится,
Навстречу выходя Тому,
Кто ближе всех родных ему.
И эта встреча состоится.

Как утверждал великий Симеон:
Лишь кто не алчет, не обрящет Бога,
И, сделав шаг от своего порога,
Мы обретем божественный Сион.

Но этот шаг – как много весит он!
Преград бытийных сломлен бастион,
И свет небес уже в глазах лучится.

И, следуя по этому пути,
Нам невозможно не дойти
К его Истоку причаститься.

К его Истоку причаститься
И вдруг единым взором увидать,
Как в киноленте: начало светать,
Сквозь толщу лет к нам света сноп пробился.

Но ранее – природы целина
Рыхлится тонким плугом света.
Засеян смысл. И семя это
Она произрастить должна.

Происходя из Отчих недр,
Возделывая массу бытия,
Стремится всё заполнить свет,

Всё ширится за плугом колея
И заливает небосвод заря —
Ему альтернативы нет.

Ему альтернативы нет.
Жить – предстоять перед священным.
Произрастает в мире древнем
Грядущей веры первоцвет.

Нет ни героев, ни богов,
Лишь Magna Mater жизнь лелеет,
Но в сгустке ранних мифов зреет
Предчувствие иных миров.

Едва – едва обрисовалась мысль,
А человеку уж потребен смысл.
Он первые проводит различенья

Меж хаосом, что зло в себе таит
И тем, что свет священного дарит,
Распространяясь постепенно.

Распространяясь постепенно,
Из тьмы веков выхватывает свет:
Гелиополь. Точка отсчета лет.
Храм бога Солнца посреди Вселенной.

И, умерший, взлетает фараон
На небеса бессмертия, как сокол,
Пресветлым Ра там встречен будет он
И с ним воссядет на престол высокий —

Так пирамид свидетельствуют книги.
Земные рассыпаются вериги,
И дух уже небесным увлечен.

И греков мифы подтверждают это.
Всё расширяется развёртка света
И заливает окоём.

И заливает окоём
Свет, первым словом сотворён
И рай сияньем неземным объят.
Но – срыв. И слышен плач у врат.

А вот пред Ноем радуга горит,
Аврам с Творцом в палатке говорит.
А вот уж Моисей пред купиной.
Он свой народ выводит за собой.

Присутствуя в пустыне, как огонь,
И даруя в Синае Свой закон,
Путеводит Бог людям неизменно.

И так за годом год, за веком век,
И возрастает в Боге человек.
Свет производит перемену.

Свет производит перемену.
И вот Израиль плод благой принёс:
У Девы Сын – Бог Иисус Христос,
Мессия, всем народом вожделенный.

Так Слово воплотилось в плоти бренной,
Любовь в наш мир осмелилась прийти,
Чтобы его из пропасти спасти —
Ценой Голгофы, чудом Воскресенья.

Дух Божий в виде огненных языков
Апостолы приемлют дар великий,
И в основанье Церкви ляжет он.

Невеста Жениха, Христово тело.
Какой массив уж светом был возделан,
Чтоб мир был весь преображён.

Чтоб мир был весь преображён,
Идут апостолы в концы Вселенной,
Разносят слово Божье дерзновенно,
Извечный враг спасенья разъярён.

Жестокие воздвигнуты гоненья.
Бессильна против света тирания.
И властным Константиновым решеньем
Вдруг христианская возникла Византия.

Всё пашет плуг. Работа света длится.
В пустынях Церковь учится молиться,
И догматы соборный строит разум.

Хитросплетенья многих лжеучений
Развенчивает Церковь постепенно —
Совсем не просто и не сразу.

Совсем не просто и не сразу,
Входя в пустые словопренья,
Рим долго зрел и откололся разом —
Для папы власть всего ценнее.

Где ваша слава, крестоносцы,
Святынь поруганных надежда?
Царьград косою вашей косится
Как никогда потом, ни прежде.

И прогремел на все столетья
Тот диспут о Фаворском свете,
Где было Церковью доказано,

Что нам дано по Благодати,
Пройдя искус, преображаться.
Но свет затмил прельщенный разум.

Но свет затмил прельщенный разум…
Аргументированно, строго
Схоласты описали Бога,
Но в доказательствах увязли.

Их потеснили гуманисты
И воскрешать античность стали,
Титаны – универсалисты
В дерзанье творческом восстали.

Их Церкви своды не удержали. Икар вознёсся.
В порыве гордом, штурмуя дали, герой обжёгся.
С небес сорвался, лишь след остался твой, Ренессанс

Пороки клира бичует Лютер.
Качнулась почва. В Европе смута
Взвинтила страсть.

Взвинтилась страсть.
Она безмерна.
В неё народы могут впасть
И каждый смертный.

Она затягивает в круг,
Что замкнут прочно
И из своих не выдаст рук —
Порвёт нас в клочья.

Сражайся с нею день и ночь,
Её реально превозмочь,
Не прекращай своих стараний.

Но если ей не дать отпор,
То света сузится раствор.
Её приглушит покаянье.

Её приглушит покаянье,
Но разум гордый
Своё сооружает зданье,
Презрев природу.

Он до небес себя возвысил
И абсолютом
Скорей себя, чем Бога мыслил,
Всё перепутав.

Живое «Cogito…» Декарта
Стало его высоким стартом,
Науки новой основаньем.

Как бы не подменить прогрессом,
Чьи заземленны интересы —
Нетварна света нарастанье.

Вновь света мощно нарастанье.
Но скальпель рацио не в моде:
В науке, в чувствах, в воспитанье
Глобальный поворот к Природе.

И в романтическом полете
Воспето вновь первоединство,
На сверхвысокой этой ноте
Оно представлено как Истина.

И воспарившим идеалам
Уже свободы было мало.
Раздулась страсть.

И пламя революций новых
Культуры сбросило оковы,
Чтоб мир объять.

Чтоб мир объять —
Нетварным светом —
Трансисторическим проектом —
Преображать!

Любви исполненная чаша.
Иссякла боль.
Её навечно день вчерашний
Унёс с собой.

И плуг уже не пашет боле,
Возделано земное поле
За сотни лет.

И Солнце новое в зените,
И литургия вечно длится:
«Всё бо являемое – свет»!

27 мая 2013 г.

Рождественский венок преподобному Сергию Радонежскому
Венок сонетов

Магистрал

Вселенная – Рождественская ель:
Блистают и колеблются светила —
Их гравитации незримо держит сила.
Дождей метеоритных канитель

И зарева туманностей блестящих,
И Пифагором выверенный звук.
А тёмная материя вокруг
Таится, как медведь в древесной чаще.

И та Звезда, явившаяся вдруг,
Пределы мирозданья озарила
Нас чудо Рождества соединило.

Как удержать, не выпустить из рук,
Чтобы любви светильник не потух,
Но просиял с огромной светосилой.

Вселенная – Рождественская ель —
Её не разбирают после Святок
И каждому пришедшему – подарок:
Объём пространства, времени туннель

И веер вероятностей бытийных,
Энергии безбрежный океан
И свет небес, какой же свет нам дан!
И пир планет, и духов хор незримых.

Но главный дар разлит у нас в крови —
Им нас Творца Премудрость наградила —
Бесценный, неподъёмный дар любви —

Чтобы она душой путеводила,
Как этой силой на постах своих
Блистают и колеблются светила.

Блистают и колеблются светила,
Сияньем полон тёмный океан,
Брильянтами сверкает неба ткань —
Премудрость Божья ею нас покрыла.

Галактик светотканных рукава,
Геодезических прожилок паутина
И бесконечностей великая картина,
К которым не подобраны слова.

Причин и следствий где тут вьётся нить?
Кто их концы дерзнёт соединить?
Чтоб только нас с тобой не разлучила

Путей и сроков кружевная вязь —
Так меж светил ненарушима связь —
Их гравитации незримо держит сила.

Их гравитации незримо держит сила…
Пока наука – в поисках основ,
Всемирным тяготением – любовь
Навеки всё со всем соединила.

Она замкнула своды мирозданья,
В спираль свернула звездные гряды,
Установила шахты черных дыр
И всей Вселенной выстроила зданье.

Премудрости невидимый цемент
Замешан был Зиждителем так круто,
Что я к тебе прикована как будто…

Мелькают кадры старых кинолент,
Иль как в луче прожектора метель —
Дождей метеоритных канитель.

Дождей метеоритных канитель —
Калейдоскоп немыслимых сюжетов,
Случившихся когда-то, с кем-то, где-то.
Истории цветная карусель.

Из темноты вдруг выплывают лица:
Дед Лев – и благороден, и учен —
Благословенным («Аврух») – звался он.
Его супруга: Малка (иль «царица»)

О, бабушка, яви свою любовь —
Мне не хватает собственного сердца
Среди галактик стылых отогреться

И подобрать энергоносных слов,
Дороги близких среди бездны зрящи
И зарева туманностей блестящих.

Как зарева туманностей блестящих,
Нередко ложь прельщенный ум манит.
Расчислены ряды эфемерид
И не преткнётся разве только бдящий.

Как много их, фальшивых маяков,
Влекущих в пропасть целые народы
Химерой власти, равенства, свободы
Иль ложных почитанием богов.

А там, вверху, Творца закон царит —
Прецизионность циклов и орбит.
Там с дольней суетой оборваны все нити,

Там вечности просторная обитель.
И неевклидов мир простёрт вокруг,
И Пифагором выверенный звук.

И Пифагором выверенный звук,
И чисел ряд, определивших меру
Галактик, звезд и атомов размеры —
Весь арсенал естественных наук.

Там заданы музы́ки интервалы,
Там пенье сфер в пространстве неземном,
В диапазоне инфра-звуковом
Всегда звучат небесные хоралы.

И. как звезда, мерцает и слепит
Меня из глубины феномен «π»,
Хранящий код структуры мирозданья

И дней моих… Душа! употреби познанья,
Чтобы согреть любовью жизни круг,
Ведь тёмная материя вокруг.

И тёмная материя вокруг,
Что вносит лепту в поле тяготенья,
Сама же недоступна наблюденью.
Словарь астрофизический разбух.

И, может быть, уподобленье смело,
Но я бы эту силу назвала
Средоточеньем мирового зла…
Или Урания недоглядела

И вот, в перине неба исподволь
Размножилась невидимая моль.
А в нашей жизни скоропреходящей

С любовью нелюбовь вступает в бой
И клевета, довольная собой,
Таится, как медведь в древесной чаще.

Таится, как медведь в древесной чаще
Не столько в небе, сколько в нас самих
Начаток дел и помышлений злых —
Кто устоит от сей стрелы разящей?

И, как медведь из леса вышел к свету
И, старца встретив, принял хлеб из рук —
Вселенная! Прорви порочный круг —
Горит светильник Нового Завета.

Великий Сергий! Одичавший мир
Твой окружил небесный монастырь
И мечется, и места не находит,

И к самой келье дерзостно подходит:
Молись, молись! Да воспылает дух
В нём от Звезды, что появилась вдруг!

И та Звезда, явившаяся вдруг,
Блистая, благовествовала
И новость дивную, как радость, воссылала
На запад, на восток, на север и на юг.

Создавший Словом мириады
Существ земных, небесных тел
Так умалиться захотел,
Как будто малую лампаду

Среди слепящих небо звезд
Младенец в тёмный мир принёс.
Но в ней была такая сила,

Что, запылав в ночи, она,
Сквозь все сияя времена,
Пределы мирозданья озарила.

10.

Пределы мирозданья озарила
И та звезда, взошедшая в душе,
И, просияв на жизни рубеже,
Владычество своё провозгласила.

Послушна вышнему закону,
Взошла средь стынущих небес,
Свой золотой роняя блеск,
Переливаясь в полутонах.

Владеем тайной только я и Бог,
А кто еще её вместить бы смог?
Но только невозможно жить вполсилы.

Не потому ли мой украшен дом —
Назначен пир – у ёлки за столом
Нас чудо Рождества соединило.

11.

Нас чудо Рождества соединило:
Уроки счастья также непросты,
И если жизнь увидеть с высоты,
То это б панораму нам открыло

Как мы дрожим на сквозняках сомненья,
Как мало доверяем мы Творцу,
Нас любящему, мудрому Отцу,
Не веруя в своё предназначенье.

Тот истины момент я не предам
И суете бездарной не отдам
Сокровище моё, тот света круг —

Как Дон Кихот, усталый и смешной,
Копьё сжимая, рвётся с миром в бой —
Как удержать, не выпустить из рук?

12.

Как удержать, не выпустить из рук
Моё копьё?… Но мне ли воевать?
Святую Дмитрий собирает рать.
Оружья звон. Копыт чеканный стук.

Встаёт над Русью новая заря.
Богатыри – у врат монастыря.
Пред Сергием склонил колена князь:
Благослови, отец, на битву нас!

Господь с тобой, – ответил старец тихо. —
Вот два монаха – их с собой возьми-ка
В молитвах и трудах их закалился дух.

Мой Пересвет, Господь с тобой, не бойся!
На бой священный выступает войско,
Чтобы любви светильник не потух.

13.

Чтобы любви светильник не потух,
Небесный бой без передышки длится
И на земных полях огонь клубится,
И ангелы поют: «Ха Шем – барух!»

А средь лесов, в тиши, звучит молитва,
Она исход определяет битвы.
Теряя силы, позабыв покой,
Там Сергий свой ведёт незримый бой.

Герои гибнут, их взмывают души,
Но эта жертва – зла оковы рушит,
Чтобы любовь навеки победила

И сокровенный малый света круг
Небесной сферой обернулся вдруг
И просиял с огромной светосилой.

14.

И просиял с огромной светосилой
Небес моих лазурный окоём —
Все страхи, беды растворились в нём
Я изумилась: как вокруг красиво!

Мы живы все и все любимы мы —
Творцом, святыми, близкими, цветами;
Гирлянды звёзд качаются над нами
И гнётся ветвь от снежной бахромы.

Спускалась ночь. Вода не мёрзла в лужах.
Разучивала первый вальс метель…
Я мучилась: ты был слегка простужен.

Как памятник блистательной победы
Над сумраком – тепла, любви и света —
Вселенная – Рождественская ель.

14 февраля 2014 г.

Кастальский ключ
Венок сонетов

Магистрал

Кастальский ключ, Эллады древней дух,
Небесный город эйдосов Платона,
Пифагорейцев абсолютный слух
Измерить метром высшего канона —

Нужна одна шкала координат,
Пока ж – многоязычье Вавилона
Довлеет повсеместно и разлад —
Его не избежать без органона.

Христос – наиточнейшая из мер
Истории, художеств, человека,
Спасенья стержень, Истины пример,

Излившиеся благодати реки,
Всего живого обнаженный нерв,
Любовь, что правит космосом от века.

Кастальский ключ, Эллады древней дух
Трагедии высокое звучанье
На сцене Хор. Он надрывает слух
Самой судьбы бесстрастными речами.

Бежит от рока тщетно царь Эдип,
Само злодейство превзошла Медея…
Кто, зоркий, в прорезь маски разглядит
Тебя, премудрых жемчуг, Алетейя?

Откуда ты, колосс Афин, Сократ?
Рельефны аргументов обертоны.
На человека ты направил взгляд.

«Познай себя!» – звучит сквозь все эоны.
Но слышите надмирный этот лад —
Небесный город эйдосов Платона!

Небесный город эйдосов Платона…
Лицом к стене прикованы, стоим.
Мелькают блики. Тени, полутоны —
Мир подлинный для нас непредставим.

Платон – беглец, увидевший воочью
Тот мир живой, нам явленный как тени,
И, потрясенный, нам о нём пророчит —
Почтительно внимают поколенья.

Но Стагирит спустил на землю небо,
Он заложил фундамент всех наук,
Дал логику на всякую потребу.

Τέχνη создал живой Эллады дух
Века заворожила свита Феба,
Пифагорейцев абсолютный слух

Пифагорейцев абсолютный слух,
Расслышавших среди хрустальных звонов
Небесных сфер – неразличимый звук —
Для музыки земной он стал законом.

Гармония, ты – геометров муза,
В сечении златом установила
Согласие частей, канона узам
Тем самым звук и образ покорила —

Но ты сама какой подвластна силе?
Что ты провозглашаешь убеждённо:
Соотношенье мер природных – или

Творца устав, в природе утверждённый?
Настало время всё, собрав усилья,
Измерить метром высшего канона.

Измерить метром высшего канона
Историю – Эллада, дай язык,
Такой, чтобы от Духа напоённый
К небесным высям стал бы проводник.

Взошла заря над Иерусалимом:
Творец миров – Пречистой Девы Сын.
Так с плотью человека совместимым
Явился Бог из Отческих глубин.

И вот он – крест! Доколь не разумеем?
В кино истории застывший кадр,
Бред – эллинам, соблазн для иудея,

Для верных и спасающихся – клад.
А тем, кто тщится постигать идеи —
Единая шкала координат.

Единая шкала координат —
Никео – Цареградский символ веры:
Эллады – тон, каппадокийский лад
(Цветок и мед годятся для примера),

Но главное – тысячелетний труд
Пчелы истории – еврейского народа:
Сквозь время Имя Божье пронесут

Сыны Иакова – двенадцать тайн ефода.
Израиль Новый принял эстафету,
И вот уже по весям отдалённым
Зажжен светильник Нового Завета.

Настал момент культуре освященной
Воспеть единым гласом, полным света.
Пока ж – многоязычье Вавилона.

Пока ж – многоязычье Вавилона,
В науках и искусствах разнобой,
И каждый существует разобщено
Не только с ближним, но с самим собой.

Конечно, грех – причина разделеньям,
Но в нашем мире бесконечно сложном
Присутствует еще благословенье
И восходить к высотам в нём возможно.

Не только там, на внеземных широтах —
Незрим для тех, чей не настроен взгляд,
Вершится полный цикл световорота,

Нетварные энергии кипят —
Здесь, на Земле, где боль и несвобода
Довлеет повсеместно, и разлад.

Довлеет повсеместно и разлад,
И нелюбовь, и недопониманье.
Любой из нас на свой вещает лад
И недоступна нам спасенья тайна.

Вновь воздух сотрясается напрасно:
За веком век всё вопиют пророки.
Мир множит заблужденья ежечасно,
Искусно декорируя пороки.

Но вслушайтесь: витийствуют поэты,
Чеканят ритм и мысли увлеченно,
Как смысла ретрансляторы и света.

И хаос отступает посрамлённый
И полную не празднует победу.
Его не избежать без органона.

Его не избежать без органона —
Неустраним разлада произвол,
Хоть ясно нам, что вовсе без канона
Никто и ничего не произвёл.

Творец благоустроил мирозданье
Как UNIVERSUM – то есть стих, не прозу.
Его непостижимое созданье —
Жизнь – таинство галактики и розы.

Запечатлён Архитектоном также
Премудрости Божественной пример
В самой структуре клетки мира каждой

А нашего спасенья Инженер
На τέχνη страшное, на крест взошел однажды —
Христос – наиточнейшая из мер.

Христос – наиточнейшая из мер —
Но как Саму Любовь «откалибруем»,
Ту, что за нас отважилась на смерть,
Чтоб в жизнь ввести, которую взыскуем.

И всё же нет для нас шкалы иной,
История – всех вымыслов мощнее:
Наш Бог – самоотверженный герой,
Хоть для кого – то был простым евреем.

Порвав с числом, вернёмся к смыслам чистым,
Омоют нас живительные реки —
Пусть вопиют всех видов каббалисты,

Им не опутать Личности вовеки,
Ведь Личность – Бог – первоисточник смысла
Истории, художеств, человека.

10.

Истории, художеств, человека …
За каждым словом смысловые бездны
В любой системе всё им будет мелко
И ключ какой подходит – неизвестно.

История, ты – инструмент Гермеса,
Точнее – герменевтики машина.
Священна ты. Потребна экзегеза
Постичь событий высшие причины.

История – венок сонетов словно:
На старте – рай, и рай за гранью эр —
Его Первопоэт сложил любовно,

Чтоб мы, читая, восходили вверх,
В него вплетён (да будет всяк уловлен)
Спасенья стержень, истины пример.

11.

Спасенья стержень, истины пример
Обвиты и тобой, венок мой скромный,
Моих сокровищ рукотворный перл
Как капля, отражает мир огромный.

Сцепленья строк, как связь причин и следствий,
Лапласова ль царит в венке причинность?
Свобода, коренящаяся в детстве,
Как вероятность в жизни проявилась.

И магистрал судьбы надёжно скрыла,
Как тайный манускрипт в библиотеке
До времени неведомая сила.

На Старой Площади, Варварке, Маросейке —
Моё блаженное младенчество омыли
Излившиеся благодати реки.

12.

Излившиеся благодати реки
Да потекут твоим, венок мой, руслом —
Один из фантастических проектов,
В родстве венок с техническим искусством!

Как световолоконная проводка
Замкнулась цепью рифмы непрерывной,
Сонетов связь своей структурой четкой
Являет некий механизм надмирный.

Иль организм – уж слишком жизни много
В тебя вложил поэт, твой инженер,
От первой строчки одолев дорогу,

Которая восходит круто вверх —
Чтобы запел весь смысл пережитого,
Всего живого обнаженный нерв.

13.

Всего живого обнаженный нерв,
Моя еще трепещущая нежность,
И бабочка, чей невелик размер,
И галактических морей безбрежность —

Вот, Господи, создание Твое —
Свидетельство премудрости Поэта —
Хвалу Тебе в моем венке поёт
И я смиренно подтверждаю это.

Мы все – миры – и путь свершаем свой,
Участники космического бега,
Но неуклонно движемся домой —

Так нас манит тепло родного брега.
И всюду наш бессменный рулевой
Любовь, что правит космосом от века.

14.

Любовь, что правит космосом от века,
Являет мне свою благую силу.
Путь жизненный недолог человека,
Но ты его, как солнце, озарила,

Развеяла языческие мифы,
Оставив образ красоты и смысла.
Столетий вязь, эпохи древней шифры
Преобразились христианской мыслью.

На дивном фоне цвета неземного
Иконный лик пронзит нас взглядом вдруг,
И станет связь времён ясней намного.

Пока истории светильник не потух,
Поит народы освященный Богом
Кастальский ключ. Эллады древней дух.

16 декабря 2015 г.

Венок царю Давиду, составленный по Псалтири
Венок сонетов

Магистрал

Блажен не идущий на путь нечестивых,
Кто лживое слово не молвит на брата —
Хранит его Бог от лукавых и льстивых.
Блажен из пучины потопа изъятый.

Как резвый олень на источник стремится,
Душа моя рвется в долины Господни,
Где Имя Твое преблагое святится
И милости реки текут многоводны.

Покуда стоят основанья вселенной,
Твореньем Твоим восхищается сердце.
Ты внемлешь, Владыка, молитве смиренной
И стынущим в мире даешь отогреться.

Вот Новый Израиль стоит пред Тобою,
Пребудь для него нерушимой стеною.
Да хвалит Творца все дыханье земное!

Блажен не идущий на путь нечестивых,
Кто ищет благого Закона дороги.
И денно, и нощно в трудах терпеливых,
Как древо в саду, коренится он в Боге.

Как прах на ветру, суетятся народы,
Князья их всегда устремляются к злому.
Безумны они, как и их воеводы,
Все в яму падут, что готовят другому.

И против меня восстают легионы.
От слез увлажнилось печальное ложе.
Но с Богом моим я не знаю урона.
Восстань, воскресни´ и спаси меня, Боже.

Неправда и зло беззаконным зачаты,
Но те из погибели будут изъяты,
Кто лживое слово не молвит на брата.

Кто лживое слово не молвит на брата,
Кто правду творит – тот у Бога в жилище.
Тебе я с утра вопию до заката,
Судья и Спаситель мой, Боже Всевышний!

Нет Бога безумцу, мертво его сердце,
И страх его в месте спокойном съедает.
В печалях не знает, на что опереться,
Меня же Господь мой от чуждых спасает.

На крыльях ветров вознеслись херувимы,
Престолы и силы небесные вместе,
Средь туч грозовых Триждысветлое Имя,
Ликуя, поют в ослепительном свете.

Венцы на главах у супругов счастливых.
Смиренный с молитвой – сильней горделивых.
Хранит его Бог от лукавых и льстивых.

Хранит его Бог от лукавых и льстивых,
Меня же ругают враги, обступивши.
Я – червь, а не Сын Твой в глазах нечестивых,
Язык онемел мой, к гортани прилипши.

Но Ты – мой Господь с материнской утробы,
Меня воскормил на полях доброзлачных,
На водах спокойных воспитывал, чтобы
К Тебе лишь стремился, не мысля иначе.

Взойдет ли хоть кто – то на гору Господню,
Чтоб видеть великое чудо творенья?
Лишь чистые сердцем – так Богу угодно —
Постигнут Премудрости вышней знаменья.

Мужайся, скорбями и страхом объятый,
Страданье в ночи – ликованьем чревато.
Блажен из пучины потопа изъятый.

Блажен из пучины потопа изъятый.
Но все же блаженнее грешник прощенный,
А праведник, радостью сердца богатый,
Творцу на псалтири поет благозвонной.

Земля утвердилась по слову Господню,
И милость Его изливается всюду.
Источнику жизни Тебя уподоблю,
И в свете Твоем просвещаются люди.

Творца славословлю во всякое время —
Одежда нагих и прибежище нищим —
Обет нерушим Твой, что праведных семя
Не будет нуждаться в еде и жилище.

Враги не устанут над кротким глумиться.
Душа к Тебе птицей отпущенной мчится.
Как резвый олень на источник стремится.

Как резвый олень на источник стремится,
Где бездны гудят в голосах водопадов —
От бездны грехов там душа исцелится
Средь милости Божьей великих каскадов.

Предстала царица Тебе и невеста —
Златое убранство, средь дев величава —
Добро́ты её возжелал непрелестной,
Но только внутри красота вся и слава.

Господь – сердцеведец. И благ Он, и страшен,
Ликуйте, народы, и пойте разумно.
Сион возвеличен вовек и прекрасен,
Грядет Судия в многогласии трубном.

Из круга страстей и мечтаний бесплодных,
Из дебрей мирской суеты непроходных
Душа моя рвется в долины Господни.

Душа моя рвется в долины Господни.
Помилуй, разрушь беззаконий печати,
Щедрот изливай на меня половодье —
Ведь жизнь подарила мне грешная матерь.

Как аспид, что уши свои затыкает,
Враг лесть учинил, что острее, чем бритва —
Когда б то был враг! На меня замышляет
Мой ближний, с кем вместе творили молитвы.

Омоешь меня – убелюсь, паче снега.
Созижди во мне сердце чистое, Боже,
И духа, взыскующа света, побеги,
Как мудрый садовник, взрасти во мне тоже.

Из плена душа, как народ, возвратится,
На брачном пиру будет счастьем лучиться,
Где Имя Твое преблагое святится.

Где Имя Твое преблагое святится —
В Сионе – там Бог во святых поселился,
В горе, ставшей знаменьем для тайновидцев,
Где плен воскресеньем Господним пленился.

В багрец Ты восходы одел и закаты,
Ты – странников посох, маяк среди моря,
И хор многогласный зверей и пернатых
Хвалящему Бога Израилю вторит.

Воскресни, о, Боже – враги расточатся,
Как дым на ветру, безвозвратно исчезнут,
Как свойственно воску в огне расплавляться,
Так грешные души свечами померкнут.

Где Имя Твое почитают народы,
Не селится зло меж людей там свободно
И милости реки текут, многоводны.

И милости реки текут, многоводны.
Как дождь снизошел на руно Гедеона,
Так Бог благодатью Израиль исполнил,
Пока тот Синайскому верен закону.

Отцы чудеса нам поведали Божьи:
Отверстое море и воды стеною.
Израиль ступает по дну осторожно,
Войска фараоновы смыты волною.

Господь – предводитель. Как облако – днем.
Вода из скалы вдруг для жаждущих хлынет.
Средь ночи Он ярким пылает огнем
И манной питает народ Свой в пустыне.

Старинных событий урок современный:
Над миром Господь – Судия милосердный,
Покуда стоят основанья Вселенной.

Покуда стоят основанья Вселенной,
Содержит Творец все бразды мирозданья,
И правда Его пребывает нетленной,
И милость Его – для людей испытанье.

Фавор и Ермон, и безбрежное море,
Дубравы создал Ты и степи Востока,
Светила небес разместил без опоры,
Всему положил Ты пределы и сроки.

Голубка себе обретает жилище,
Гнездо, где устроит младенцев своих.
Стремится душа к алтарям Твоим ближе —
Укрыться от мира в селеньях благих.

Вблизи Твоей милости ей отогреться.
Уму не постичь, оку не наглядеться —
Твореньем Твоим восхищается сердце.

Твореньем Твоим восхищается сердце
И славу Твою возвещает язы́кам.
Как в зеркало правды, в Тебя нам глядеться
И радостно петь вместе с ангельским ликом.

Кто в помощи Вышнего жизнь совершает,
Тому не страшны сети лжи и злословья.
От беса полудня Господь защищает,
Как будто несет его ангел с любовью.

И даже о камень нога не преткнется,
Как феникс, цветет он благим долголетьем.
Пусть гордый в безумии превознесется —
Смирит его Бог и накажет бесчестьем.

Создавший глаза – не имеет ли зренья?
И с лышит, кто у хо создал, непременно.
Ты внемлешь, Владыка, молитве смиренной.

Ты внемлешь, Владыка, молитве смиренной.
Благослови же, душа моя, Господа.
И юность орлицей взлетит окрыленной,
И рассияется милости золото.

Как чудною ризой, оделся Ты светом,
И небо над нами простер, будто кожу,
В нём тучи разносятся крыльями ветра
И ангелы – духи в огне Твоём, Боже.

Гнездятся в горах поднебесные птицы,
Там скачут олени и прячутся зайцы —
И всем Ты даешь и поесть, и напиться.
В морях – сонмы рыб. Там и змей – с ним ругаться.

Премудрости всей языком не изречься,
Ты правдой и милостью радуешь сердце
И стынущим в мире даешь отогреться.

И стынущим в мире даю отогреться,
Но чада Израиля – избраны Мною.
Им слово поставил Я в Вечном Завете.
Не троньте помазанных – грешной рукою!

Их, ропщущих, ввел Я в блаженную землю.
Они же, язычникам мерзким подобно,
Творили такое, что Я не приемлю,
И идолам культ совершали свободно.

Как блудные дети, Отца огорчили —
Безумные, жалкие, грешные люди!
Но милость Господню они не сломили —
Простил Бог! И слава Ему: буди, буди!

Да, дети даются высокой ценою,
Но славят Тебя и пришельцы – изгои.
Вот, Новый Израиль стоит пред Тобою.

Вот, Новый Израиль стоит пред Тобою.
Пророчеством племя волнуя земное,
Слова сквозь столетья над миром звенят:
Ты – Сын Мой. Седи одесную Меня.

Ты – иерей – не в чине Аарона,
Кто в жертву приносил тельцов и овнов,
Твой чин – Мельхиседека из Салима —
Хлеб и вино им были приносимы.

И свято, и страшно всемощное Имя —
Трепещут пред Ним в небесах серафимы.
Начало премудрости – страх перед Богом,
И заповедь – к благу прямая дорога.

Что ж. Сердце готово идти за Тобою —
Пусть кружит и сносит житейской волною —
Пребудь для него нерушимой стеною.

Пребудь для него нерушимой стеною,
И, сея слезами, пожнет ликованье,
А камень, отверженный зодчих рукою,
Вдруг станет несущей опорою зданья.

Кумиры народов – комфорт и богатство,
Им заповедь Божья пространна иль ветха.
Как пчелы, жужжат и кусаются едко —
Я Именем Божьим дерзну противляться.

И славу не мне, но Ему провещаю.
Светильник ногам моим – мудрость Закона,
И страстную душу свою я смиряю —
Жезл силы Господь посылает с Сиона.

Пусть слаб человек и преклонен на злое,
Спасается мир наш любви красотою.
Да хвалит Творца все дыханье земное!

Да хвалит Творца все дыханье земное!
С небес – многогласие ангельских ликов,
Оркестр мирозданья – согласной игрою,
Душа же моя – славословьем великим.

Как плакали мы на реках Вавилона —
Отеческих песен не пелись там звуки.
Иерусалим, в сердце запечатленный,
Нам жизнь невозможна с тобою в разлуке.

О, дочь Вавилона, прельстившая многих —
Плодишь ты младенцев, как поросли ада.
К спасенью пути постигая уроки,
О камень разбить непременно их надо.

Помянем Давида в смиренье и битвах,
В дар Богу – венок принесем за любимых.
Блажен не идущий на путь нечестивых!

7 мая 2018 г.

Песнь Песней
Венок сонетов

Магистрал

В чертоги любви своей ввел меня царь,
А я на заре стерегла виноградник.
Шафран, драгоценное мирро и нард
В устах твоих, мой господин и избранник.

Прекрасна средь женщин, как роза долин,
Любимая, встань, утро дышит прохладой!
Тебе уподоблю Иерусалим
В разгаре цветенья небесного сада.

Я сплю. Только сердцу совсем не до снов.
Гляжу на тебя – не могу наглядеться.
Зову, когда день или ночи покров.

Как перстень на руку, во веки веков
Меня положи ты печатью на сердце.
Дороже богатств, крепче смерти любовь.

В чертоги любви своей ввел меня царь.
Мне имя его – благовонное мирро.
– О, дщери Шалима, щедрот его дар
Превыше сокровищ подлунного мира.

Трава шелковистая – ложе у нас,
А кровля над нами – высокие кедры.
Нет силы забыть голубиных мне глаз,
Струящихся лаской и нежностью щедро.

– Когда я, любимая, мчусь в колеснице, —
Скажу тебе, как многоопытный всадник, —
Подобна ты лучшей моей кобылице.

– Скажи, где пасешь ты стада, мой избранник?
Скитанье мое средь друзей твоих длится.
А я на жаре стерегла виноградник.

А я на жаре стерегла виноградник
И стала смугла, красоты не утратив.
Там солнце палило меня беспощадно.
Виною сему – мои строгие братья.

Щека моя дремлет на левой руке,
А правой рукой он меня обнимает
И пение птичье звучит вдалеке,
И запах медвяный сады источают.

– О, дщери Шалима, я вас заклинаю:
Покуда полуденный держится жар,
Ее не тревожьте – пускай отдыхает,

Блаженного сна не нарушьте вы чар.
Как крин доброцветный, она источает
Шафран, драгоценное мирро и нард.

Шафран, драгоценное мирро и нард…
Душа обоняет тебя, мой любимый.
Рассвет полыхает, иль тлеет закат,
Тебя созерцать мне необходимо.

На ложе моем я искала тебя
И не обрела. Позвала – не услышал.
Тогда за тобой поспешила, любя,
На улицы города в поисках вышла.

У стражей пыталась выспрашивать я —
Не знают. Но сердцу вдруг стало отрадно:
Ко мне через горы, холмы и поля

Летит, как олень, мой стремительный всадник.
И сладость плодов, и прохлада питья
В устах твоих, мой господин и избранник.

– В устах твоих, мой господин и избранник,
Полуденный жар и ночная прохлада.
– Приют и очаг обретает изгнанник
В очах ненаглядной – от теплого взгляда.

– Ты ввел меня в дом ликованья и пира
И знамя твое надо мною – любовь.
Пастушеский плащ, как виссон и порфира,
И брачный чертог нам убрάнный готов.

Пусть ночь свои звезды на полог нанижет.
Покой воцарился средь душных равнин.
Все звуки становятся тише и тише.

– Саронский нарцисс, средь мужей ты один.
– Твой голос, голубка, мне хочется слышать,
Прекрасна средь женщин, как роза долин.

Прекрасна средь женщин, как роза долин.
Взгляни на искуснейший одр Соломона —
Его из сребра заказал властелин,
Из кедров, что красят Ливанские склоны.

Вокруг паладины с мечами в руках
Стоят, страха ради ночного.
Лишь пенье под утро невидимых птах
Встревожит владыку земного.

Возлюбленный мой – достоянье мое
И я достояньем быть милого рада.
Нам горлица тихую песню споет.

Раскрылись цветы на полях Галаада
И Солнце из золота ризы нам шьет.
– Любимая, встань, утро дышит прохладой.

– Любимая, встань, утро дышит прохладой!
Гранаты созревшие – щеки твои.
Глядишь на меня голубиным ты взглядом,
В речах различаю я голос любви.

Прекрасна ты вся и пятна не имеешь.
Со мною с Ливана в долины сойди.
Ты сердцем моим восхищенным владеешь,
От логовищ львиных скорей уходи.

Не вижу тебя – не найду себе места.
Мечусь средь людей – одинок, нелюдим,
Тоски преисполнен, досады, протеста.

Пленился я тихим величьем твоим,
Родная сестра ты моя и невеста —
Тебе уподоблю Иерусалим.

Тебе уподоблю Иерусалим.
Взойду я под вечер на холм фимиама —
Там воздух пронизан дыханьем твоим
И явятся вдруг очертания храма.

Аир и корица, и нард, и шафран —
Любимая, твой аромат утонченный,
Он мне для блаженства нездешнего дан,
Мой кладезь, источник мой запечатленный.

Сестра, благодатна твоя красота.
Как козы сбегают с высот Галаада,
Так кудри струятся. Любезны уста.

А зубы – овечек подстриженных стадо,
Что после купальни. Во всем чистота
В разгаре цветенья небесного сада.

В разгаре цветенья небесного сада
Незримые птицы чудесно запели.
– Входи же под сень своего вертограда
Отведать плодов, что налиться успели.

– Пришел я в мой сад, о, сестра и невеста,
Чтоб мирра набрать и в сосуд ароматы.
Открой же, я не нахожу себе места,
Стою на ветру, беспокойством объятый.

Свершается то, о чем небо молила:
Звучит в полумраке знакомый мне зов.
Мне ясно, что там, за порогом, мой милый.

Но, словно надвинулось бремя оков:
Одеться и встать, и открыть я не в силах.
Я сплю. Только сердцу совсем не до снов.

Я сплю. Только сердцу совсем не до снов —
Тревожится, ноет почти без причины…
Прочь, морок! Встаю. Открываю засов.
Но милый ушел. Его нет и в помине!

Обрушилось сердце в груди у меня.
Бегу вслед за ним я в тревоге,
Волнуясь, себя в происшедшем виня.
Вдруг страж преградил мне дорогу.

Жестоко меня избивали в ночи,
Но было почти нечувствительно сердцу:
Не плачет от боли – о милом кричит,

Не знает, куда в одиночестве деться.
Но утро приносит надежды лучи.
Гляжу на тебя. Не могу наглядеться.

Гляжу на тебя – не могу наглядеться!
– О, дщери Шалима, я вас заклинаю:
Коль с милым случится вам вдруг пересечься,
Скажите, что я от любви изнываю.

Скачать книгу

Порядок любви бесплатное чтение

Предисловие

Раздел 1Венки сонетов

Венок с СинаяВенок сонетов

История и светВенок сонетов

Рождественский венок преподобному Сергию РадонежскомуВенок сонетов

Кастальский ключВенок сонетов

Венок царю Давиду, составленный по ПсалтириВенок сонетов

Песнь ПеснейВенок сонетов

Раздел 1
Венки сонетов

Венок с Синая
Венок сонетов

История и свет
Венок сонетов

Рождественский венок преподобному Сергию Радонежскому
Венок сонетов

Кастальский ключ
Венок сонетов

Венок царю Давиду, составленный по Псалтири
Венок сонетов

Песнь Песней
Венок сонетов