МРАК И УЖАС НА РАБОТЕ И ДОМА бесплатное чтение

Чудодейственная грязь

Сегодня у меня выдался насыщенный разными событиями день, – надо было закончить прополку грядок, открыть яму, в которой стоял насос, вытащить из нее утеплитель, чтобы в ней высохло, помахать косой, – скосить сорняки и траву на лужайке перед домом, укоротить летние джинсы, и так далее. Дел было много, и я вертелся, как белка в колесе весь день. Наступал уже вечер, и я подумал, что неплохо бы прогуляться по лесу, чтобы ноги мои вспомнили, зачем они мне нужны, – не для того, чтобы ходить из дома в огород, из огорода на улицу, и, конечно не для того, чтобы передвигаться по комнатам. Они были мне нужны, прежде всего, для прогулок, передвижения по старым, знакомым местам, для странствий по неизвестным мне пока территориям, где меня, конечно, ждали чудеса и необыкновенные приключения.

Когда я наконец, решил пообедать, включил радио, которое в это время передавало рекламу одного чудодейственного лекарства против всех болезней сразу – ревматизма, подагры, крапивницы, бесплодия, – короче, против всех болезней из медицинской энциклопедии.

Женщина, которая читала тест рекламного объявления, спотыкалась на каждом слове, и мне было интересно ее слушать, так как особенно много ошибок она допускала, когда перечисляла болезни. Когда она рассказывала про ревматизм и радикулит, я сразу вспомнил свое лечение в одной из больниц, – как раз у меня был и ревматизм и радикулит одновременно. Я состоял на особом учете у врача, который и послала меня на лечение. Лечили меня там током, частотами высокой интенсивности, ультразвуком, и наконец, мне назначили лечебные грязи.

Несмотря на то, что я почти всю сознательную жизнь проработал геологом в поле, под дождями и в холоде, я ни разу не пробовал лечить свои больные суставы лечебной грязью, а мой отец несколько раз ездил на курорт Молтаево, где принимал грязевые ванны. Теперь настал мой черед попробовать этот метод лечения на своей шкуре.

Ранним утром я зашел в большую, просторную комнату, где стояли несколько ванн. Я по своей душевной простоте ждал, что одну ванну наполнят грязью, и мне попросят лечь в грязь,– на долгие полчаса. Представив себя полностью облепленной грязью, словно свинья, я поежился, и подумал о том, что зачем мне это надо. Но отступать было поздно. Медсестра предложила мне лечь в ванну, и я когда полностью разделся и лег, начала обмазывать меня теплой, пахнувшей сероводородом лечебной грязью. Я терпел эту процедуру, потому что грязь хотя и была грязной, но обещала меня вылечить от радикулита и ревматизма, кроме всего я заметил в углу душ, в который я потом залезу, и буду интенсивно мыться после такого грязного метода лечения.

В одном старом лечебнике я как-то вычитал, что раньше на Руси больного закапывали в навоз – по самые плечи, а чтобы он не сбежал, клали ему на плечи два больших камня. Хорошо, что сейчас этот метод не применялся современными врачами, – представив себя по шею в коровьем дерьме, я обрадовался, что лежать мне предстояло в грязи, как свинье, но меня не будут закапывать в навоз.

Когда меня намазали всего теплой грязью и укрыли какой-то пленкой, оставили в покое – на целых полчаса. Я лежал как мумия спеленатый, или как свинья в грязи и думал, что полчаса быть недвижимым это самое ужасное для меня наказание. Потом начал думать обо всем, что приходило мне в голову, и постепенно задремал. Медсестра меня разбудила в тот момент, когда мне снился какой-то фантастический сон, – я стал большим ящером и лежал в болоте, ожидая, что какая либо добыча появиться в моем поле зрения, и только появилась добыча, мне сказали, что можно идти мыться в душ, мыться и идти в палату отдыхать. Я смывал грязь под струями воды и обратил внимание, что пальцы на моих руках и ногах распрямились, а ногти стали длиннее и потемнели. Это, наверное, потому что я полчаса пролежал в ванне с грязью, утешил я себя и продолжал мыться.

Вымывшись, я оделся и пошел в свою палату. До обеда было еще куча времени и можно было еще вздремнуть. Как только я закрыл глаза, то уснул, и мой сон продолжился с того момента, на котором он прервался.

Добыча ползла мимо меня, в каких-то трех метрах – это был огромный, метров пять длиной червяк красного цвета. Как только он поравнялся рядом, я вылез из зловонного болота и мои мощные челюсти с двумя рядами острых, как бритва, зубов сомкнулись у него на туловище. Червь брыкался обеими частями своего длинного тела, но освободиться не мог. С добычей в зубах я начать ползти обратно в болото, но не успел там спрятаться – меня заметила большая птица, с меня размером и спикировала. Она опустилась прямо передо мной и схватила один конец червяка.

Я очнулся от намечающей драки, – меня разбудили на обед. У меня во рту был какой-то странный привкус, словно я съел несвежее мясо, и поспешил к раковине. Прополоскал рот, умылся и снова почувствовал себя человеком. На обед был рыбный суп, каша с небольшим кусочком мяса и компот. Когда я ел, у меня из головы не выходила драка за добычу, и червяк как живой, шевелился у меня в пасти. Какой навязчивый сон!

После обеда я не стал спать, а пошел бродить по заброшенному саду и пришел прямо к ужину. К одному из больных принесли небольшой телевизор, и мы до самого отбоя смотрели всей палатой какой-то боевик. Уснул я поздно, но безо всяких кошмаров и сновидений.

Утром я снова пошел на грязевые ванны. Меня снова намазали грязью и оставили на полчаса лежать в теплой, приятной на вкус лечебной грязи. Полчаса прошли быстро, и когда пришла медсестра, она закричала от ужаса и даже не стала ко мне подходить. Я стал сам освобождаться от пленки, которой был укрыт. С моими кривыми, покрытыми чешуей руками это сделать было трудно, – и еще мне мешали длинные когти. С трудом я выполз из ванны и отправился на четырех лапах к душу. Перед душевой стояло большое зеркало, в которое я мимоходом взглянул.

В нем отражался ящер, который мало напоминал человека, – у меня вместо лица была страшная морда с острыми зубами, а впереди из пасти торчали большие клыки.

Я завыл от ужаса и понял, что все кончено – и с ревматизмом, с радикулитом и с самой человеческой жизнью. Мне осталось только покинуть эту больницу как можно скорее, уползти в ближайшее болото, где я и проведу свою оставшуюся жизнь.

Принимающий каскад

Лет десять тому назад ко мне воспылали любовью радиоприемники – старые и новые, сенсорные и большие, как гробы – типа Океана, ВЭФ. Их мне дарили на работе, совершенно бесплатно отдавали совсем незнакомые мне люди. Кроме этого, почему-то в это времени я находил одну и ту же марку мобильных телефонов – Сименс. За две недели я случайно нашел три таких аппарата, похожих как братья. У них тоже было радио, и я включал их через аудиосистему, и целыми днями был в курсе всех новостей. Тогда же, в это же время, я приноровился искать и находить бутылки с водкой: – нашел три запечатанных бутылки водки, причем зимой, и как-то продемонстрировал одну из моих находок своим друзьям, с которыми работал в одной из экспедиций. Я только что приехал на работу ранним утром, но уже успел найти полную бутылку водки, в одном из сугробов.

Геологи народ суеверный, и верит в такие вещи, как фарт, удача и везение. В глазах моих коллег я стал самым везучим человеком – ну, кто, мог похвастаться тем, что нашел три бутылки с водкой за неполный месяц: утром, перед работой. Я уже не задумывался, а пинал очередной пакет, который мне мешал пройти по заснеженной тропинке. Потом, когда из этого пакета раздавалось звяканье, я разворачивал этот пакет, в котором оказывался полная бутылка с водкой и мобильный телефон Сименс.

Поэтому, когда мы стали ходить в геологические маршруты, никто из моих коллег не сомневался, что я обязательно найду гамма аномалию на пустом месте, которое прошли до меня несколько маршрутных пар, или в безобидной пробе, которую отобрал совсем случайно, окажется ураганное содержание золота. Я на эти штучки с моим везением не обращал никакого внимания, а работал как обычно.

Но даже я вынужден был заметить, что мне в маршрутах часто попадаются приемники – и вместо того, чтобы отдыхать после маршрута, я ремонтировал очередной ВЭФ, или Океан, а потом полночи настраивал каналы.

Сейчас, когда эпопея с радиоприемниками закончилась так же неожиданно, как и началась, у меня дома оказалось только одних Океанов шесть штук, ВЭФ тоже много – пять, или шесть приемников. Остальные, маленькие, такие как Селга и тому подобные, я даже не считаю – они лежат в квартире, на чердаке и в чулане, в рабочем состоянии и ждали, когда я их пожелаю послушать и вставлю для этого батарейки.

В одной старой книжке по радиоэлектронике я нашел одну прелюбопытную схему – автор этой статьи утверждал, что если соединить все принимающие каскады этих старых приемников, то можно поймать любую радиостанцию. Это было смелое заявление, и у меня иногда чесались руки, чтобы на практике посмотреть, что из этого выйдет. Но все было некогда: то ремонт, то урожай, или какая-то причина.

В этом году мне тоже не удалось проверить эту смелую идею: – я писал рассказы, и не заметил, как закончилась зима. По идее, уже в мае можно было копать землю под картошку, или готовить грядки. Я к этому был уже готов – как раз закончил один цикл рассказов, заказал небольшой тираж реальных рассказов и фантастики для моих детей. Одну, самую первую книжку я уже получил, часть прочел, удостоверился, в том, что ее можно прочесть неискушенному читателю, и сейчас ждал, когда напечатают все остальные книжки.

Каждый мой ребенок должен получить от меня по две книги. В одной, самой толстой, была проза, – всякие события и случаи из моей жизни, а во второй – короткие фантастические рассказы. После этого я мог посчитать свою миссию законченной – все, что я хотел рассказать о своей жизни детям, я написал, и им предстояло самим оценить, какой праведной жизнью я жил.

Кроме того, в самом конце зимы, когда я уже устал писать рассказы о своей жизни, я начал писать, небольшие фантастические рассказы. Их тоже получилось на небольшую книжку, и я решил ее тоже подарить детям, – в качестве бесплатного приложения к серьезным событиям, описанным в первой книге. К тому же некоторые фантастические рассказы получились, на мой взгляд, достаточно хорошо, и мне было интересно узнать, от своих детей, смогу я рассчитывать на карьеру писателя – фантаста и зарабатывать немного от их издания.

Но пока я еще думал заканчивать свою книгоиздательскую деятельность, весна решила не наступать, а еще повременить. В результате возникла неопределенная погода – не то весна, не то ли зима, и я начал от такой погоды чувствовать себя плохо. Для начала заболел какой-то простудой. Долго мучился с кашлем, и когда понял, что мне просто уже не хватает кислорода, то пришлось отказаться от курения.

Сразу же захотелось поесть, и вместо того, чтобы выкурить сигарету, мне пришлось налечь на всякие вкусные вещи, которые я нашел в холодильнике и шкафу. Толстеть мне не пришлось – я остался таким, как и был, а излишки нервной энергии пришлось сжигать работой – в основном, придумыванием фантастических рассказов.

Весна все не наступала, и дня два тому назад почти полутора суток валил снег. От такой капризной весенней погоды я спал на ходу, но уснуть, как положено, не мог – вставал каждый день то ли в пять утра, то ли еще раньше. Короче, мои внутренние часы совсем пошли в разнос, и мне было трудно просто жить – есть хотелось всегда, в любое время суток, а спать хотелось каждую минуту. Наконец, снегопад прекратился, сегодня утром. Но совсем он и не думал прекращаться. Снег летел по-прежнему, хотя и реже.

Накануне я залег спать в десять вечера и заставил себя проспать почти до семи утра. Это было нелегко – меня таки тянуло встать в пять часов, потом в шесть, но я взял себя в руки и продремал почти до семи. Хорошенько позавтракал и отправился в огород. Там везде были сугробы, и ничто не напоминало о том, что уже надо садить петрушку, редиску и картошку – все было покрыто полутораметровым слоем снега.

Я взял лопату и немного почистил снег – сделал дорожку, а потом открыл калитку на улицу и поразился, сколько снега выпало на улице. Ни о какой-то посадке речь вообще не шла, и поэтому можно было расслабиться и заняться каким-то интересным делом – например, поспать, или написать несколько рассказов.

Но я так хорошо выспался. Что сразу вспомнил о том, что хотел соединить все принимающие каскады своих приемников. Лучшего времени для этого у меня еще не было, и я решил, что его я потрачу на электронику.

Для начала я перенес все старые радиоприемники на кухню. Их оказалось много – три рабочих Океана, два ФЭВ, и несколько магнитол. Еще было два Океана, которые я не знал, работают ли они, или нет – это были готовые запчасти, но я подумал и присоединил их к куче рабочих радиоприемников. Теперь мне надо было набрать проводов и соединить их в один принимающий каскад.

Скоро на кухонном столе не стало хватать места от радиоприемников – я соединял их все в одно целое и когда закончил свою работу, то незамедлительно пожелал узнать ее результаты. В принципе, надо было половить радиостанции, а на каком аппарате, без разницы – ведь это была один принимающий каскад. Я добавил громкость всем приемникам и стал осторожно менять частоты, очень медленно вращая ручку настойки. Ради простого любопытства я и так пробовал поймать какую-то радиостанцию, раньше, зимой. И сейчас мне было удобно сравнивать.

Я начал со средних волн, потом перешел к метровому диапазону, и закончил поиски на УКВ. Больше всего добавилось радиостанций на средних и метровом диапазоне, а в ультракоротком и коротком диапазоне я просто не заметил разницы. Чтобы слышно было то, что говорят дикторы, мне надо было покрутить катушки на каждом из приемников и поставить наружную антенну. Через час – второй работы я все сделал, что хотел и результат превзошёл все мои смелые ожидания. Радиостанций было очень много и было трудно разобраться с ними – хотя бы для того, чтобы не слышать всякую чушь, вроде Вестей, которые чересчур злоупотребляли рекламой.

Чтобы, наконец, пообедать, я убрал все радиоприемники со стола и стал готовить обед, поглядывая на свою работу. Как бы мне не хотелось продолжить, и найти какую-нибудь неизвестную радиостанцию, но сначала надо было подкрепиться. Я достал из холодильника грибной суп с мясом, сметану, и хлеб. В это время закипел чайник, и я его накормил сухой заваркой, чтобы он закончил орать голодным голосом. Через несколько минут, в течение которых я как иголка сновал между холодильником, плитой и обеденным столом все было готово – на обеденном столе стояла дымящая миска с грибницей, в чашке остывал чай, и можно было приступать.

Пообедал я очень быстро, раз-два и готово. Но мытье посуды заняло в три раза больше времени. Я включил у себя автомат и вышел из ступора, когда все было перемыто, вытерто полотенцем и расставлено по местам. По старой привычке я хотел закурить, но вовремя вспомнил, что неделю назад я бросил. Пришлось достать из кармана свою старую трубку, выйти во двор и посидеть на свежем воздухе с трубкой в зубах. Сразу же полегчало, и я почувствовал прилив сил. На улице уже темнело, и я по своему опыту знал, что слушать радиостанции удобно всего вечером, а еще лучше ночью – помех было меньше и можно было поймать совсем незнакомую пиратскую радиостанцию.

В годы моей молодости, когда выпускались такие мощные радиоприемники, что они без труда ловили все, что пожелаешь. Мои друзья в городе делали радиопередатчики и гоняли в эфире блатные, дворовые песни, или записи Высоцкого. Когда я уже жил в квартире около горного института, то какие-то радиолюбители выходили в эфир около полуночи и передавали бардов, какие-то самодеятельные и блатные песни. Все это было перемешано, и слушать эти записи было очень интересно. Но спустя год лафа закончилась – или эти радиохулиганы сами закончили передавать свои концерты, либо им помогла милиция.

С тех пор, сколько я не крутил ручку настройки у моего Океана, поймать ничего путного мне не удавалось. Сейчас вечером я оторвусь по полной программе: буду ловить радиохулиганов в эфире и слушать нормальные песни без рекламы и надоедливых ведущих.

А пока я занялся другими делами и просидел с ними до самого вечера. У меня был выбор – или посмотреть какой-то пиратский боевик, или заняться радио. Я выбрал радио, и с полной кружкой горячего чая принялся обшаривать диапазоны. Сначала мне не везло – или я начинал слушать замаскированную рекламу, либо китайские новости, или какой-то шум. Но я продолжал искать, и наконец, нашел первого радиолюбителя, который выпустил в эфир бардов, дворовые песни конца 80-х годов.

Это было лучше, чем ничего, но скоро мне наскучило слушать бардов прошлого столетия и я начал крутить ручку настройки. Радиостанций было очень много, но чтобы их слушать, требовало растянуть диапазон. Это я оставил на потом, а пока просто крутил ручку настройки. В самом конце диапазона меня заинтересовали голоса, которые беседовали в эфире – обсуждали каких-то общих знакомых, свои дела и заботы. Я послушал эти голоса немного и уже собирался уходить с этой волны, как вдруг услышал знакомый голос.

Голос рассказывал своему собеседнику, как он рыбачил и сколько поймал тогда рыбы. Это был голос моего брата, я мог поклясться где и как угодно. И его собеседника я тоже узнал – это был мой отец. По моему лицу тек холодный пот, было страшновато и нереально слушать голоса давно умерших своих близких. Но оторваться от приемника я уже не мог – слушал такие знакомые голоса брата и отца, которые поймал в обьединенном принимающем каскаде этих семи старых мощных приемников.

Наконец я отодвинулся и стал размышлять. Мне очень хотелось слышать и Леву и отца, но еще больше мне хотелось с ними поговорить. Чтобы это сделать, надо было собрать небольшое передающее устройство, схема которого была у меня в одной старой записной книжке.

Я нашел эту старую книжку, подобрал необходимые детали, и за пять минут спаял эту простенькую схему. Теперь мне необходимо ее проверить – низкочастотный транзистор был немного не такой, какой мне надо было, но найти точно такой было нереальным делом. Я нашел 373 элемент питания, подсоединил его к схеме, а потом достал Левины наушники, у которых был микрофон и дунул в микрофон. Из приемника тотчас донесся шум – это значит, что все работает.

Теперь можно было вклиниться в разговор между давно умерших моих близких людей и поговорить с ними. От нереальности этой задачи у меня тек по спине холодный пот, слезы застилали глаза, но отступать было уже поздно. Я повернул немного ручку настойки, увеличил громкость до предела – почти до 5 ватт и когда услышал голос брата, сказал ему «привет». Лева тут же замолчал, и через несколько секунд спросил, «Серега, это ты?»

У меня стоял комок в горле, слезы душили меня, но я выдавил в микрофон, что это действительно я. В моем смартфоне есть почти полувековые музыкальные записи моих друзей, которые давным-давно умерли. Я их иногда слушаю, но разговаривать с ними мне даже в голову не приходило. А здесь было совсем другое дело – я поздоровался с давным-давно умершим своим братом и получил от него ответ. Мои мозги не могли в это поверить, но пришлось с этим смириться.

Когда мой первый шок стал проходить, беседа помаленьку наладилась. Я спросил у Левы, где он сейчас и где отец, с которым он несколькими минутами раньше беседовал, и попросил его объяснить, с кем я на самом деле общаюсь – с духом, или с голосом, который застрял в эфире.

Лева объяснил, что он сам не знает. Тела как такового, у него сейчас нет, а общаться он может с любым человеком, который, как он умер. Это было для него проще простого – все люди, с которыми он был при жизни знаком, а потом тоже умерли, сохранись в эфире и поговорить он может в любой момент, с любым. Просто беседа с еще живым человеком, каким в данных момент я являюсь, у него еще не было, и я был первый, с которым у него это получилось.

Мне пришлось объяснить Леве, что я собрал такой мощный передающий каскад, из старых радиоприемников, что могу, наверное, прослушивать эфир даже прошлого века. Он сказал, что слышал о таком, но никогда на практике не сталкивался. Потом я спросил, далеко ли батя, и можно мне с ними перекинуться парой слов.

Оказалось, что мой отец слушал наш с Левой разговор и был уже в курсе происходящего. Я поздоровался, спросил, как он там, за порогом жизни, себя чувствует. Он ответил, что все хорошо, и он рад меня услышать – первого живого человека, а так он общался только с умершими.

Я рассказал ему, что происходило со мной после его смерти, что сейчас я живу в его доме, забочусь о доме и огороде и все у меня нормально. Лодка, на которой мы с ним рыбачили на пруду, тоже стоит во дворе и мотор от нее все так же стоит в мастерской. Потом я узнал у отца, из чего сделал фундамент в бане, так как, по-моему, он начал разрушаться.

Он меня успокоил, потому что фундамент был залит раствором, который был приготовлен на Визовском заводе, а отвалиться мог лишь тонкий слой штуратурки, которым был покрыт этот фундамент.

Под конец я спросил у них, говорят ли они с моим дедом, мамой, или с моим старшим братом, теткой Александрой и остальными, умершими членами нашей когда-то большой семьи. На этот вопрос мне ответил Лева – он сказал, что собрать всех он просто не может, но согласен передать привет от меня всем.

На этом мы с ним попрощались – я выключил всю аппаратуру, взял пачку сигарет и пошел осмыслить этот факт, что я только что побеседовал с моим братом и отцом, которые давным-давно умерли, но голоса их по-прежнему находиться в эфире. Мне надо было привыкнуть к этой мысли, что души живы и готовы ка общению, как с умершими, так и находящими в полном здравии людьми. Это было невероятно, и мне казалось, что это на самом деле сон, и если я проснусь, то все пропадет, а это было жалко…

Духи и привидения барака

В густом сосновом лесу, где кроме одноэтажных на четыре квартиры домов, куда переселилась моя очередная жена, стояло несколько двухэтажных бараков. Они стояли здесь несколько десятков лет. Сделаны они были очень основательно – из толстых сосновых бревен, обшитых сверху досками. За этими зданиями следила одна почтенная и суровая старуха, которой было девяносто лет. Несмотря на столь почтенный возраст, она чувствовала себя отлично, и я сам наблюдал зимой, как она лихо рубит топором дрова. Дом, в который я поселился с новой женой, стоял напротив одного из этих бараков, и мне отлично было видно, что, во-первых, там никто не живет, а во-вторых, как хозяйничает эта старушка.

Остальные такие же бараки мне не были видны, но я часто проходил между ними и понял, что они так же необитаемы: – двери у них были заколочены, и все окна были закрыты. Однажды, когда в одной квартире рядом с нами умерла сначала старушка, а потом и дед, жена уговорила отдать эту однокомнатную квартиру ей. И для меня настал полный караул. Мало того, что работы мне хватало со своим жилищем, так еще добавилась такая же квартира, которую надо было отремонтировать и соединить с нашей. Дел у меня прибавилось и я начал с того, что освободил эту новую квартиру от хлама. Потом, ближе к весне, выпилил дверь в стене и начал там все крушить и ломать. Штукатурка везде вздулась, на стенах и потолке и ее надо было убрать и оштукатурить заново. Но сначала я хотел в этом проеме поставить дверь.

Недолго думая, я посмотрел на стоящий напротив деревянный барак и понял, что там находятся многочисленные двери, которые уже никому не нужны, а значит, одну я мог приватизировать и поставить в проеме, который выпилил. Хозяйка, старая суровая старушка приходила в этот барак не каждый день, и я решил сначала попросить ее отдать одну дверь мне, а не лазить по всему бараку самостоятельно, без разрешения. Каждый вечер я посматривал в окно и ждал, когда она придет.

Она все не приходила, а я смотрел на пустой барак и в одну ночь заметил на втором его этаже отсвет то ли фонарика, то ли слабый огонек, который перемещался из одной комнату в другую. Никому не нужен пожар около своего дома, поэтому я быстро оделся и направился к бараку. Дверь была заперта, и я пошел вокруг дома, глядя в окна первого этажа. Ни в одной комнате не было мебели, все было заброшено. Черный ход, к которому я подошел, тоже был закрыт – на двери красовался большой замок. Обойдя барак кругом, я задумался на минуту, а потом решил попробовать открыть какое-нибудь окно на первом этаже – уж очень мне хотелось узнать, кто там ходит со свечкой, или спичками.

Одно стекло шаталось в оконной раме, и я каким-то гвоздем сломал пару реек, потом вытащил стекло и залез в комнату. Когда глаза привыкли к темноте, я вышел в коридор и нашел лестницу. В доме стояла гробовая тишина, но я не боялся и начал подниматься по лестнице. На площадке остановился и превратился в огромное ухо – слушал, откуда раздаётся шорох, поскрипывание и женский голос. А когда определил направление, тихими кошачьими шагами направился в крыло, откуда они были слышны. Шел метр за метром и шуршание с женским голосом становилось все ближе и ближе. Но приблизиться к нему я, тем не менее, никак не мог. По моему мнению, я прошел уже метров сорок, и впереди меня был все тот же коридор с дверями в комнаты.

Я оглянулся, чтобы оценить расстояние, которое прошел, но из-за темноты не смог этого сделать. Но все равно, для небольшого, в общем-то, барака я прошел слишком большое расстояние. Это мне не понравилось. Но увидеть своими глазами девушку с фонариком или со спичками и надавать ей по заднице, у меня только крепло с каждым пройденным мною метром, и я пошел дальше, стараясь не шуметь. Прошел еще метров пятьдесят и стал ругаться про себя – этот барак оказался чересчур длинным, а впереди он еще и поворачивал. Это не лезло ни в какие сани.

За поворотом я, наконец, увидел впереди фигуру в белом и поскакал из всех сил, не особенно и церемонясь. Догнал, хотел схватить даму за плечо, но рука моя пролетела через плечо и через все ее туловище. Дама не обладала телом, – это было самое настоящее привидение. Оно держало в своих руках маленькую лампадку, и когда я попытался ее схватить, у меня ничего не вышло. Дама шла по пустому коридору, не обращая на меня и попытку ее схватить никакого внимания. Я забежал вперед, но она прошла через меня, как будто это так и надо.

Тогда поплёлся сзади, обдумывая, что еще мне придумать, чтобы она, наконец, обратила на меня внимание. А она еще пела негромко, назло мне. Тогда я подкрался как можно ближе и так каркнул ей в ухо, что сам чуть-чуть не оглох. Никакого эффекта. Тогда я крикнул петухом три раза, опять зря. Я встал вспоминать, как обращаются с привидениями, но в голову ничего не лезло. Забежал вперед, стал махать зажигалкой, не помогло, стал открывать все двери впереди, надеясь, что ее остановит, опять безрезультатно, – она проходила, не замечая этого. Запел фальцетом, опять ноль внимания. Я плелся за ней и ждал, когда ей надоест шляться по коридору, и тогда я замечу, куда она зайдет, и замечу это место. Я посмотрел на стрелки моих часов, – они были намазаны фосфором и показывали уже половину пятого ночи. Скоро должно взойти солнце и тогда это привидение уберётся к чертям собачьим, а я останусь ни с чем.

Впереди стало чуть светлее, и я понял, что наступает рассвет. Привидение, по-моему, не обращало на это никакого внимания, но я заметил, что с ним происходят какие-то изменения, – фигура стала ниже, шире, руки под саваном зашевелились.

И вдруг стало светло как днем, – я моргнул несколько раз от изумления, потому что нескончаемый коридор вдруг закончился, и я очутился перед собором Василия Блаженного, прямо на лобном месте. Вокруг шумела толпа, одетая в кафтаны, камзолы, сапоги с лаптям и с онучами. Я стоял на самом лобном месте, перед здоровенной колодой с воткнутым в нее огромным топором, а рядом прохаживался палач в черном плаще с накинутым на голову капюшоном. Нехорошие предчувствия зашевелились у меня в голове, – по-моему, мне собрались отрубить голову…

Я не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой, а просто стоял и приготовился к самому худшему событию в своей жизни. Палач откинул капюшон, и тогда я узнал в нем старуху, которая охраняла бараки. В руке у нее сверкнул остро наточенный огромный топор, она размахнулась, и я потерял сознание, казалось, навсегда.

Очнулся я от весьма неприятного запаха, – пахло так, что не приведи господь. Надо мною склонилась фигура в телогрейке, и я узнал в ней девяностолетнюю старуху, которая так лихо рубила дрова. Она держала в своей руке не топор, а вату, смоченную аммиаком, от запаха которого я очнулся.

Когда я пришел в себя, она сказала, что я упал с лестницы в бараке, и она меня нашла утром, когда зашла в барак. Я тут же признался, что мне нужны были двери, чтобы поставить у себя в доме. О привидении я промолчал. Она сказала, выбирай любую, и тогда я встал и пошел выбирать.

Душа и тело

Время от времени я шатался по разным магазинам и смотрел, что в них продают. Мне давно уже ничего покупать не надо было, – у меня было все, чтобы жить в свое удовольствие, и даже больше, чем надо. Иногда я задумывался о том, чтобы избавиться от части своего имущества, но врожденная бережливость не позволяла мне этого сделать. Самое ценное и скоропортящееся в этой жизни был я, – моя душа и тело, но этого в магазинах было не купить. Или это было возможно? И я продолжал лелеять эту призрачную надежду.

А пока, в ожидании чуда из чудес, я все равно устраивал осмотр магазинов, хотя бы раз в месяц. Времени на эти осмотры было жаль, но я нашел отличный выход из положения: – ходил по магазинам, когда был в путешествиях или ждал какого-то события, – например даму, которая опаздывала на свидания, или приятеля, который застрял в пробке.

Как раз в это свободное время, когда до прибытия моего поезда, пришествия дамы или товарища, было несколько часов, мне можно было прогуляться по крупному магазину и узнать, какие новые товары появились в продаже, узнать, для чего они были предназначены, а также посмотреть на новые усовершенствования в приборах и в бытовой технике. Очень я любил заглядывать в ломбарды, места скупки и продажи старой техники и рассматривать разные удивительные, невиданные раньше мной товары. Среди них попадались такие, которые моментально привлекали мое внимание. Но таких предметов было мало, а большая часть их была представлена, как правило, старыми, вышедшими из употребления вещами и бытовой техникой, которые мне не попадались, когда я их искал и хотел купить. Но что было самое странное, среди них не было вещей, предметов и бытовой техники, которые находились у меня дома, и до сих пор служили мне верой и правдой.

Однажды, когда я ждал пригородный поезд в каком-то затерянном поселке на севере нашей страны, я решил прогуляться по небольшим магазинчикам и посмотреть, что там продают. Кроме того, мне надо было купить сигареты, сосиски и носки. Повод для прогулки у меня нашелся, я покинул здание вокзала и отправился за покупками и заодно прогуляться.

Поселок был маленький, но в его магазинах было изобилие товаров, которых уже я не встречал в крупных городах, – дешевый шоколад, почти бесплатные носки и очень вкусные сосиски, на сто процентов состоящие из мяса. Все, что мне понравилось, я тут же отправлял в заплечный мешок и шел дальше. Времени у меня было много, и я не торопился – пробовал на вкус сосиски, курил, и в чем себе не отказывал.

Когда я дошел до конца центральной улицы, то увидел минирынок, торговля в котором шла в самом разгаре, – в нем было масса продавцов, покупателей и просто людей, которым было некуда девать свое свободное время. Вокруг этого маленького рынка стояли маленькие киоски, в которых продавали все, чего душа просит. Моя душа сразу встрепенулась и затащила меня в один такой маленький киоск. В нем странный на вид продавец продавал манекены. Они были разные по размерам и были как мужские, так и женские. Меня, естественно, заинтересовали мужские: – я иногда что-то шил на себя, а манекена, на который можно было надеть одежду, у меня не было. У себя, в большом городе я не видел манекенов, которые мог бы купить, и поэтому я остановился и стал рассматривать. Особенно мне понравился манекен, который как раз был с моей фигурой – такой же мускулистый, подтянутый, выше среднего роста.

Хозяин киоска тут же подошел ко мне и спросил, выбрал ли я то, что мне было надо. Я ответил, что в принципе, выбрал, но мне еще далеко ехать и я не могу взять с собой ничего лишнего. Он сразу оживился и стал мне предлагать выход из ситуации. Один из доводов был такой, что я сначала посмотрел на него и подумал, что ослышался:– манекен был не что иное, как заменитель тела, которое особенно у пожилых людей часто выходит из строя и поэтому лучше его заменить новым.

Мне было за пятьдесят, мое родное тело меня еще ни разу не подводило, но впереди была пенсия и все, что с ней связано – врачи, таблетки и прочее. Я так и сказал этому торговцу, а потом переспросил – это настоящее тело, или просто манекен. С заменой тела и души я стакивался только в фантастических романах и считал, что это выдумки писателей.

Владелец киоска стал утверждать, что это такой товар – два в одном: можно использовать его как манекен, а можно использовать как заменитель своего тела. Для этого его надо активировать и вложить в него свою душу. И пока мое родное тело отдыхало, можно ходить в новом, которое никогда не изнашивается, потому что изготовитель гарантирует срок его использования минимум сто лет. Я слушал продавца и думал, что он, наверное, шутит. И в конце его монолога спросил, а как быть с душой? – она тоже прилагается, или следует всегда пользоваться только своей?

Мужик мне объяснил: – для того, чтобы заменить душу, бывшую употреблении, на новую, надо иметь специальное устройство, а для того, чтобы засунуть в новое тело свою душу, ничего особенного не требуется – это делается просто, в домашних условиях. Я выслушал всю эту ерунду и сказал, что манекен я был готов купить и поинтересовался его ценой. Цена оказалась для меня неожиданной – невысокой. А за новую душу следовало платить не деньгами, а воспоминаниями.

Это меня удивило, и я напрямую спросил, кто ты такой.

Он сказал, что он представитель одной разумной расы другой цивилизации, которая обитает не в нашей галактике. У него такой бизнес – продавать тела и души.

Я ехал в электропоезде и постоянно думал о своей душе и теле, которые можно обменять на новые. Думал-думал и пришел к неутешительному для себя выводу, что если тело поменять, это будет полдела, – что толку, если душа останется такой же. Она будет постоянно напоминать о старом теле и я, в конце концов, сойду с ума. А душу менять, это вообще мне не подходит – это буду не я, а новый человек, в котором от меня ничего не останется.

И я, подумав, отказался от предложения…

Дьявольский банк

В банке было многолюдно. Клиенты стояли около стенок, сидели на офисных креслах и маленьких диванчиках и нервничали, словно им вдруг объявили, что банк был лишен лицензии, и это был для них единственный шанс получить свои сбережения. Около входа в банк стоял терминал, который выдавал всем желающим клочки бумаги с номером, электронной очереди. Я тоже подошел к этому бессловесному механизму и ткнул пальцем в прямоугольник, на котором было написано «Для физических лиц». Молодой парень, который стоял около терминала, сразу очнулся ото сна, и мгновенно подскочил ко мне со словами, « не нужна ли вам помощь?». Я, не обращая на него внимания, беседовал с терминалом, который захотел узнать, буду ли я платить наличными, или банковской картой. Не успел я ему сообщить, что платить буду картой, как незваный ретивый помощник протянул свою клешню и нажал на прямоугольник, где было написано «оплата наличными». Из недр автомата лениво вылез клочок бумаги с номером очереди. Я тотчас его взял и выкинул подальше.

Оскорбленный терминал начал загружаться снова, и когда появилась прямоугольник со словами «оплата банковской картой», тут же ее нажал. Автомат выплюнул листок бумаги с номером моей электронной очереди, я взял ее, а потом повернулся к парню с угрожающим видом. Он смотрел на меня недоуменно и пытался объяснить, что лишь хотел мне помочь, – научить пользоваться терминалом. Он говорил казенные слова без устали, как робот, не обращая на мои попытки вставить хотя бы слово.

Это мне сразу надоело. Я сказал волшебное слово «стоп», и когда он прервал на мгновение свой нескончаемый монолог, начал свой. В двух коротких предложениях я ему объяснил, что его задача помочь клиенту, а не мешать ему. Он должен тихо и мирно стоять в нескольких шагах от терминала и вмешаться в процесс получения клочка бумаги с номером лишь только тогда, когда его попросят, а не вмешиваться в действия клиента. На всем протяжении моей краткой и выразительной речи он пытался меня прервать, но это ему так и не удалось, – я повышал свой голос тогда, когда он пытался вставить хоть слово. Закончил я свой монолог лишь тогда, когда объяснил ему, что он был неправ, а я, в свою очередь прав, и направился в операционный зал ожидать своей очереди.

Проходя между клиентами банка, я оглянулся. После меня к терминалу подошло двое посетителей, и он с удвоенной энергией на них набросился: загородил собою автомат и устроил им форменный допрос,– что им понадобилось в банке, и не мог ли он им в чем-то помочь. Мне показалось на мгновение, что из его рыжих волос показались рожки, вместо кроссовок были видны копыта, а из-под полы пиджака мотался мохнатый хвостик. Я от удивления закрыл свои глаза, протер их и снова посмотрел на парня. Ничего в его облике теперь не напоминало чертенка, но я на всякий случай сплюнул через левое плечо и пошел дальше.

В банке было пятнадцать операторов, и все они были заняты. Я нашел свободный диванчик в дальнем, самом темном углу зала, опустился на него и посмотрел на монитор, висящий прямо передо мной, на котором отображалось движение очереди. Как только я на него посмотрел, как на нем появился мой номер. Но окна, к которому мне следовало подойти, напротив моего номера не было – лишь напоминание, что мне еще надо подождать. Под монитором стояли коробки с умными колонками и умный телевизор. Все это предлагалось мне купить за смешную цену. Но я весной облазил несколько магазинов, выбирая новый телевизор, и помнил все цены на электронику, и сейчас, глядя на цены, не верил своим глазам, – такие низкие они были. Тут явно был какой-то подвох.

Я перевел свой взор на монитор с очередью и сразу на нем появился мой номер – мне предлагали подождать еще. Монитор словно ждал, когда я на него посмотрю, и сразу показывал мой номер. Удивительно. Я сел поудобней, и начал снова рассматривать умные вещи. Название их мне не нравилось. Мне были по душе старые, без всяких накруток вещи, в том числе и электроника. От них требовалось только стабильная, безо всяких примбамбасов работа. А от этих умных вещей, как я полагал, можно было ожидать всякое. В свое время я много времени потратил на то, чтобы изгнать со своего смартфона Алису и наконец, в конце концов, добился своего, – прогнал это навязчивую даму. Она мне здорово мешала, – как только я включал смартфон, она была тут так тут, и вмешивалась в любые мои действия, – от поиска какой-либо информации, до того, что вмешивалась в разговор. Нет, от этих умных вещей я старался держаться подальше.

Вспомнив, что я уже сижу уже несколько десятков минут, я искоса посмотрел на монитор. Моя очередь сразу появилась на нем, стоило мне на него посмотреть. Какая- то чертовщина. Мне снова предлагалось подождать. Я поерзал на диване и начал закипать, как чайник. Монитор почувствовал мое раздражение и снова показал мой       номер, только рядом уже стоял номер оператора, к которому мне предлагалось пройти.

Наконец-то. Я встал со своего диванчика и прошел к столу номер один. За ним сидела молодая дама, которая сразу спросила, что мне надо. Я не стал отвечать, а сначала устроился поудобней, достал паспорт, кредитку и квитанцию, которую мне предстояло оплатить кредиткой этого банка, и лишь после этого рассказал ей, что мне надо: – оплатить налог, а потом решить вопрос о своем депозите. Срок его у меня закончился, и я был намерен его забрать, чтобы положить эту немаленькую сумму с процентами в другой банк. Дама сразу уцепилась за депозит. Действительно ли я намерен его забрать? Почему? Зачем мне понадобилась столь крупная сумма? Эти «почему» мне были уже знакомы по другому банку, и я не стал на них откровенно отвечать. Сказал, что у меня идет ремонт и деньги мне как раз нужны. И я пришел, чтобы заказать требуемую сумму на следующий день. А чтобы она больше не волновалась, предложил ей провести мою квитанцию.

Она взялась за свою работу, что-то бурча под нос. Просканировала мой паспорт два раза, потом предложила набрать пин-код на маленьком терминале. Этот терминал был какой-то странный. Я начал набирать цифры и понял, что порядок цифр на нем отличаются от привычного расположения. Было достаточно светло, и я не одел перед этим очки, надеясь, что наберу код без них. И тут же сделал ошибку. Сразу нажал крестик, желая убрать неправильную цифру, и терминал выключился. Дама укоризненно посмотрела на меня и принялась загружать его снова. Когда он ожил, она мне объяснила, что мне надо было нажать другую клавишу. Я одел очки и посмотрел на порядок цифр. Он стал другим: порядок цифр был стандартным, не такой, как был в начале. Но я уже смотрел на него с подозрением и вглядывался в каждую цифру, прежде чем на нее нажать. Наконец, с квитанцией было закончено, и к ней был прикреплен чек. Мы вернулись к нашим баранам – к депозиту.

Мне надо было заказать сумму на следующий день, и все. Но дама проигнорировала эту мою просьбу, но достала несколько листов и предложила мне поставить подпись под одним из них. Я взял их в руки и стал читать. Когда дошел до ставки и когда мне надо выплачивать проценты, понял, что это был кредит, но непростой: проценты по нему мне надо было выплачивать своими эмоциями, душевными переживаниями и тому подобными вещами, то есть душой. Я поднял на нее глаза и увидел вместо молодой дамы старую беззубую старуху с крючковатым носом. На миг я оторопел и чуть не свалился со стула, а когда пришел в себя, то сказал, что этот документ я подписывать не буду – это был какой-то дьявольский договор, – и ручкой подчеркнул те места, которые мне не нравились. Подчеркнул и поднял глаза, – вместо старухи передо мной сидела вновь молодая дама и строила мне глазки.

Но я был уже досыта переполнен превращениями сотрудников этого банка и не поддался очаровательным глазкам этой сотрудницы, – мне хотелось поскорей уйти и больше не возвращаться в этот дьявольский банк. Я отодвинул текст договора, спросил у нее, заказала она в кассе для меня деньги? В ответ получил короткое «да» и встал, чтобы уйти.

На следующий день я приехал в этот дьявольский банк, получил всю сумму с процентами, и, убедившись, что с деньгами у меня все нормально, – мне дали нормальные, на вид российские рубли, а не рекламные, спросил у другого оператора, есть ли у меня обязательства перед этим банком. Она взяла мой паспорт, посмотрела в свою базу данных и сказала, «нет» – я был свободен, как птица, никому и ничего не должен в этом банке.

Теперь, когда я вышел из этого дьявольского банка, где царила какая-то чертовщина, мне надо было отдать всю сумму в другой банк. Ни минуты не колеблясь, я направился в банк, который пользовался у меня доверием. Кроме того, у него ставка по вкладам была такая же. Заключил договор, проследил, как мои кровные денежки пересчитал автомат в кассе и получил в обмен на них приходный ордер. Интуиция мне сказала, что в этом банке все нормально, я спрятал ордер и договор в свою сумку и ушел, довольный, на целых полгода – на этот срок я подписал договор.

Злые боги дождя и холода

Надо же, дождь идет уже целую неделю подряд! От этой напасти я уже отвык. Раньше, когда летом работал в командировках, такое случалось, и не раз, но я к этому относился скорее положительно, так как в эти дождливые дни можно было выспаться, как следует, почитать книгу, несколько раз пообедать, сходить к друзьям в гости, поиграть вечером в карты, расслабиться и лечь пораньше спать. Теперь, когда я живу зимой и летом в частном доме, такие непрекращающиеся дожди уже начинают действовать мне на нервы, так как никуда не пойти, в огороде все сыро, яблоки сплошным ковром покрывают дорожки, и чтобы по ним пройти, надо прежде убрать яблоки и при этом промочить свои ноги.

Кабачки же рады дождю и растут прямо на глазах, но чтобы их достать из необъятных кустов, где они растут, надо приготовиться вымокнуть до нитки. Несколько дней назад, прежде чем уехать в свое городское жилище, – квартиру, я вырвал весь укроп, в надежде его засолить на зиму и посеять новый. Посадить новый укроп взамен старого оказалось просто невозможно:– на месте грядки была одна большая лужа, и я смотрел из окна на нее с тоской и раздражением, – я не мог закончить начатое дело.

Встав позже обычного, я позавтракал, потом вышел в огород, прошел вдоль дома и заглянул в теплицу. Эти теплолюбивые создания не могли расти при холоде и постоянном дожде. Полюбовавшись на поникшие, но живые растения, я вернулся под крышу и подумал, что мне надо отыскать местных злых богов дождя и холода, и разобраться в столь негативном их отношению к нам, людям, и мне, в частности.

Самая актуальная задача, стоящая сейчас предо мной, это определить, где они обитают, эти боги. В Греции, к примеру, они жили на Олимпе, а у нас? – где бы я на их месте выбрал свой главный офис? Достав топографическую карту, я принялся ее дотошно изучать – искать в городе место повыше, и, наверное, где-то в центральной его части. Наметив, с моей точки зрения, район, где наверняка жили эти разозленные населением города боги, я оделся потеплее и поехал с ними разбираться.

Было достаточно холодно для конца лета и дул пронизывающий ветер, – прямо мне в лицо. И хотя я менял направление ходьбы, ветер тоже менял свое направление и все равно дул мне в лицо. Так как я точно не знал, где обитают эти разгневанные боги, то ходил по пустынным улицам города и надеялся, что, в конце концов, наткусь на место, где они жили. И еще я надеялся на свой охотничий инстинкт, который меня не подводил.

В конце концов, я напал на их жилище. На Вознесенской горке, где располагалась городская метеостанция, был старый, дореволюционной постройки полуразрушенный дом, напоминавший по сегодняшним меркам сарай, в котором и располагался их офис. На маленькой табличке, приколоченной гвоздями к двери, было так и написано – «Злые боги дождя и холода». Я постучался в эту дверь и мне открыли. В большой комнате, уставленной старыми, отслужившими свой век метеоприборами, даже не было намека на компьютеры и спутниковые карты. В ней сидели старые дамы и пожилые джентльмены, похожие на простых бомжей и старых дев. В углу комнаты была электроплитка, миски и чашки для кухни.

Я сразу взял быка за рога и спросил у них, – «Это вы устроили жителям города и мне такое сырое и холодное лето?» Они и не думали отпираться и сразу признались в этом. «Ну, тогда я вам устрою кузькину мать»,– сказал я. Для начала я заколочу огромными гвоздями все двери и окна в вашем доме, чтобы никто из вас не вышел отсюда живым, а потом подожгу ваш сарай одновременно с четырех сторон, чтобы он сгорел с вами и вашими окаянными метеоприборами, которые помогали вам устроить такую мерзкую погоду в моем городе.

Старые девы и джентльмены не на шутку испугались и стали просить у меня прощения, – им всем вдруг захотелось жить. Я продолжал в таком же духе и придумывал для них все новые, страшные наказания. Наконец, я устал проклинать их и, видя, что они испугались до смерти, предложил им одуматься, и впредь такое лето не повторять. Кроме того, потребовал от них хорошей погоды, – вплоть до нового года, чтобы каждый день было лето: – была нормальная для июля погода, светило солнце, веял небольшой ветерок, чтобы ночью было прохладно, а днем двадцать градусов – не меньше. Они вынуждены были согласиться с моими требованиями, – иначе им бы пришлось туго.