Обнадёга бесплатное чтение

Вступление

Эти истории я услышал от одного человека, хорошо знающего суть вещей, но слегка путающегося в деталях. Разогретый настойкой боярышника рассказчик несколько вечеров подряд выплёвывал из себя увлекательные сюжеты, обильно перемежая их обсценной триадой, отглагольными прилагательными сексуального значения и прочими лексемами. Поэтому его эмоциональный пересказ событий был немного приведён мной к литературным нормам. Кроме того, я слегка дополнил услышанные истории художественной отсебятиной. Некоторые слова, используемые в тексте, кому-то могут показаться странными и даже неуместными. Но такова участь всех странных и неуместных слов. Постепенно к ним привыкаешь, и они становятся частью жизни.

Прочитав получившиеся рассказы, многие скажут: «Такого не может быть!» Забывая при этом, что есть на свете страна, вся жизнь в которой соткана из событий, поверить в которые вообще невозможно. Тем не менее, они самым неожиданным образом происходят, наполняя души её граждан необъяснимой гордостью за всё странным образом случившееся. Из нерационального поведения населения этой страны вылеплен его особенный национальный характер.

Осторожный и вдумчивый читатель понимает, что все сходства и подобия носят случайный характер. Даже, если имена, фамилии и описания места действия полностью совпадают с окружающей его реальностью. Я также надеюсь, что записанное мной со слов случайного собеседника, никак не задевают чувства людей, которые привыкли оскорбляться при каждом удобном случае.

Стоит также упомянуть, что за время написания книги никто из её героев не пострадал. Более того, смею заверить читателей, что и дальнейшая судьба описанных людей сложилась вполне удачно. Те, кто хотел найти любовь, нашли её. Те, кому нужны были деньги, больше не нуждаются. Те, кто страдал от неслучившегося или случившегося, перестали страдать. Словом, что бы ни происходило в их жизни до или после появления в этих настоящих выдуманных историях, всё было и будет хорошо.

Обречённый на счастье

Фофан Полипович Пентюх был безнадёжно женат. Его супруга, Ада Исчадьевна (в девичестве Кербер), была крепкой женщиной, похожей на крепкого мужчину с мощным загривком и свирепым взглядом гиены. С первых же дней знакомства она приложила немалые усилия, чтобы выработать у мужа устойчивые рефлексы, необходимые для совместного быта. Пентюх легко поддавался дрессировке, и очень скоро Ада Исчадьевна ослабила бульдожью хватку воспитания, хотя и продолжала держать его в ежовых рукавицах семейного счастья.

Тщанием жены за долгие годы совместной жизни Фофан Полипович превратился в послушного домашнего питомца: выносил мусор по команде, сопровождал её в набегах на магазины, мурлыкал в ногах во время просмотра сериалов и с удовольствием кормился из рук. Ада Исчадьевна твёрдо стояла на плоской Земле своих убеждений и верила, что если бы не она, то Пентюх давно бы пропал.

Спасение от беспощадной заботы супруги Фофан Полипович находил лишь во сне, где в удивительном мире без неё были увлекательные приключения, погони, безудержные кутежи и прочие атрибуты интересной жизни. Даже эротические фантазии порой посещали его

И вот однажды с Фофаном Полиповичем случилось удивительное происшествие. Он безмятежно гулял по парку и вдруг увидел на лужайке красивую полуобнажённую женщину. Дама призывно грустила в его сторону, сидя на траве среди ромашек, фиалок и колокольчиков. Она была из тех женщин, которых хочется любить в ля-миноре, по-бардовски завывая и раскачиваясь, устремив безумный взгляд в зенит. А ещё всклокоченные немытые волосы, дым от костра, комары, безразмерный свитер грубой вязки с запахом и походная гитара немного фальшивит. Словом, вы понимаете!

Забыв про совесть и потеряв осторожность, Фофан Полипович подошёл к незнакомке и сел рядом с блуждающим взглядом на лице. В этот миг словно по команде запели птицы, деревья зашелестели листвой и бабочки закружились в хороводе. Женщина улыбнулась, как ангел. Пентюх прикрыл глаза и медленно наклонился к ней, чтобы сделать сладкий глоток греха из её полураскрытых губ…

– Это КЧТО? – раздался за спиной металлический голос Ады Исчадьевны. От неожиданности Фофан Полипович аж вздрогнул.

– Это так… сослуживица, – залепетал он, заискивающе глядя на жену.

Прекрасная незнакомка исчезла, и Пентюх остался на лужайке один на один с разъярённой Адой Исчадьевной. Та приблизила к нему своё недоброе лицо и заглянула испуганному мужу прямо в душу. Туда, где в затейливом лабиринте его эротических фантазий пряталась миловидная дама, стыдливо прикрывая наготу шёлковым пеньюаром.

– Дорогая! Это не то, что ты подумала! Я тебе всё объясню! – засуетился Фофан Полипович.

– На страшном суде всё объяснишь! – Металл в голосе Ады Исчадьевны начал плавиться. В воздухе зловеще запахло окалиной неизбежной расправы. – Давно у тебя с ней?

Честно глядя круглыми от страха глазами на жену, Фофан отчаянно замотал головой.

– Не ври мне! – взъярилась супруга. – Я сразу почуяла неладное. Как ты посмел, блудь шатущая?

Фофан Полипович недоумённо пожал плечами. По его семейным трусам медленно поплыло пятно адреналина. Ада Исчадьевна отвела от мужа суровый взгляд и возопила, обращаясь к богам возмездия:

– Да что же это такое?! Я из него человека сделала, от очисток очистила, а он по девкам шляется! Да чтоб тебя, колоброд ты эдакий! – Огромный кулак разъярённой супруги с шумом рассекал сгустившийся вокруг Пентюха воздух. – А эта тоже хороша! Она что, лярва бесстыжая, не видела кольца на пальце?

Фофан Полипович украдкой глянул на свою руку. Обручального кольца на ней не было. «Мне конец!» – подумал он, пряча трясущуюся кисть за спину, и виновато улыбнулся. Под яростным напором жены Пентюх пасовал, как неопытный тореадор перед рассвирепевшим быком. Возвышенная в своём гневе, Ада Исчадьевна грозовым облаком заслонила половину неба. В её глазах засверкали молнии. Она была готова испепелить неверного супруга…

И тут Фофан Полипович проснулся. Жена, тяжело дыша и раздувая ноздри, нависала над ним.

– Адочка! – срывающимся голосом продолжил оправдываться Пентюх. – Я верен тебе и люблю только тебя. Мне даже в голову не приходит, как эта дама там оказалась.

– Не лги мне, изменщик! Это ж в твоей башке я её нашла! – Глаза Ады Исчадьевны налились кровью. – Откуда она там взялась? Она знает, что ты женат?

– Я не успел ей ничего сказать, – вспоминая конфузливые детали сна, признался Фофан Полипович. Ему стало нестерпимо стыдно за свою невольную нечестность перед супругой.

– Пока я сплю, он, скотина такая, на супружеском ложе совершает адюльтЭр. Да я тебя вот этими руками порву на тряпочки для пэчворка! – Ада Исчадьевна протянула к горлу мужа свои сильные руки. Тот весь съёжился и зажмурился, готовый к возмездию, но потом вдруг перекрестился и выкрикнул взволнованным фальцетом:

– А как ты оказалась в моём сне?

Страшная гримаса на лице жены сменилась растерянностью. Ада Исчадьевна замерла, а потом и вовсе угомонилась. Фофан долго лежал рядом, замерев, а потом выдохнул испуг и тоже успокоился. Но на всякий случай решил не поворачиваться к супруге спиной. Так и лежал остаток ночи, прислушиваясь к её дыханию.

***

Ада Исчадьевна устрашающе не разговаривала с Пентюхом весь следующий день. И ладно бы на работу с утра идти! Так ведь, как назло, случился выходной! «Как нехорошо всё вышло!» – переживал он, смиренно сидя рядом с супругой перед телевизором. Задыхаясь от волнения в квартире, наполненной зловещей тишиной, Фофан Полипович попытался вынести мусор, но был остановлен решительным окликом: «Ты куда? Сидеть!» Вжав голову в плечи, он покорно вернулся на своё место в семейном гнезде.

Свой ужин Пентюх ел с особым энтузиазмом, и даже вызвался перемыть всю посуду. Перед сном Ада Исчадьевна строго посмотрела мужу в глаза, недобрым голосом пожелала спокойной ночи, повернулась на другой бок и захрапела. Фофан долго ворочался рядом, но глубоко за полночь тревожный сон сморил и его.

Почти сразу он снова увидел прекрасную деву. Незнакомка стояла посреди леса бессовестно нагая, такая вся до-мажорная, с прибабахами, и смеялась заливистым смехом не знающего стыда человека. Селевый поток грязных фантазий нахлынул на обессмыслившего Фофана Полиповича. Он мгновенно оказался без одежды, выпирая желанием в сторону лесной красавицы.

– Фофан! Не сметь! – через буреломы нагрянувшей на него страсти, хрустя отпавшими ветками сомнений, из лесной чащи мчалась Ада Исчадьевна.

Незнакомка мгновенно испарилась. Желание тоже сразу пропало, позорно сникнув перед супругой. Пентюх приготовился к неизбежному.

– Признавайся! Было у тебя с ней? Изменил? – Подбежавшая жена обожгла воздух вокруг своим взглядом. Грудь её вздымалась, дыхание было тяжёлым и прерывистым. В отчаянной борьбе за своё счастье Ада Исчадьевна была готова на всё. Фофан Полипович потупил взгляд и прикрыл срам руками.

– Ах ты, мерзкое стропиздяболо! – взъярилась супруга. Голос её гремел, как иерихонская труба. – Да я тебя сейчас ухайдакаю! Я тут лежу рядом с ним, ещё неостылая, а он амуры крутит со всякими марамойками!

Проснувшийся Пентюх получил серию воспитательных пинков в разные части своего похотливого тела. Он смиренно принял их как удары судьбы и даже ни разу не пикнул. Свершив акт возмездия, Ада Исчадьевна сделала мужу примочки и разрешила спать рядом с собой. Наказанный супруг смиренно лёг в её окрестностях на краю кровати и извинительно поцеловал жену в заплывший жиром вдовий горбик на шее. Во избежание новых недоразумений, он так и не сомкнул глаз до утра.

***

С той поры каждый раз, с приближением ночи Фофан Полипович не находил себе места. Едва задремав, он вздрагивал и сразу же просыпался в ужасе. Не знающая приличий незнакомка преследовала его во сне повсюду: на производственных совещаниях и на рыбалке, в огороде и во время полётов над бескрайними полями на воздушном шаре. Но бдительная Ада Исчадьевна не оставляла им ни малейшего шанса на уединение и решительно пресекала малейшие намёки на двусмысленность. Утром Фофан Полипович смущённо ластился к супруге, потирая свежие ушибы, а она делала вид, что ничего не было.

Очень скоро тщанием Ада Исчадьевны прекрасная дама пропала из снов Пентюха окончательно и бесповоротно. Ещё несколько раз он по необъяснимой причине приходил на ту самую поляну в лесу, где случилось первое наваждение. Но незнакомки и след простыл. Не появлялась там больше и Ада Исчадьевна. Просыпаясь, Фофан Полипович неизменно находил её безмятежно сопящую рядом. Успокоившийся Пентюх снова обрёл сон, аппетит и благосклонность жены. Он привычно урчал у неё в ногах, ел из рук, как в прежние времена, и даже набрал несколько бонусных килограммов счастливой жизни. Получив от жены новый кредит доверия, Фофан Полипович мог даже сам решать, когда ему выносить мусор.

***

Но семейное счастье недолго бывает безмятежным. И дёрнул же Пентюха чёрт вернуться во сне в тот удивительный лес, где на той же самой лужайке снова сидела незнакомка. Фофан Полипович воровато оглянулся – никого. Он немного постоял, прислушиваясь к звукам вокруг – тишина. Крадущейся походкой Пентюх осторожно подошёл к сидящей женщине. Та оглянулась – и…

«Это ты?!» – изумлённо воскликнул Фофан, узнав в незнакомке свою жену. Ада Исчадьевна утробно захохотала и обрушила на него яростные порывы своей страсти. Она трепала его, словно штормовой ветер одиноко стоящее дерево. Спасаясь от стихии, Пентюх открыл глаза и стремительно выпал из сна.

Супруга монументально лежала рядом. Её лицо светилось в темноте, как расплавленная сталь в доменной печи. От мощного тела поднимался густой пар. Но cтоило лишь Фофану Полиповичу задремать, как всё повторилось: и лужайка, и птичьи трели, и неистовый ураган чувств. Всю ночь Ада Исчадьевна безжалостно подвергала его ласке. Под утро Пентюх чувствовал себя обессилевшим, даже измочаленным.

Он снова утратил покой. В его жизни появилось и прочно закрепилось понятие «супружеский долг». Оказалось, что за годы совместного проживания долгов накопилось много. Отдать их Фофан Полипович не мог и поэтому чувствовал себя вечным должником. Из бездны своей супружеской вины он обречённо смотрел на восходящую звезду Ады Исчадьевны, которая напитывалась энергией ночи, словно опытный вампир. На её полных щеках заиграл румянец. Молодеющая прямо на глазах, она сменила причёску и стала рисовать игривую мушку на губе.

Выпив за ужином рябиновой настойки, Ада Исчадьевна начинала томно вздыхать и вести себя гривуазно. Взволнованные скрипы её огромного бюстгальтера были слышны всему дому. К такому обострению личной жизни Пентюх был не готов, и теперь каждый раз он нервно вздрагивал в ожидании предстоящей ночи. Чтобы спать крепче, Фофан Полипович стал принимать снотворное, но всё равно неизменно просыпался наутро, измочаленный во сне яростным напором жены. Бонусные килограммы его спокойной жизни быстро сгорели в огне бушующей страсти Ады Исчадьевны.

Через неделю ночных ралли в загнанном взгляде Пентюха уже сквозило отчаяние. Он даже подумывал о страшном. «Лучше ужасный конец, чем ужас без конца», – решил Фофан Полипович и, выпив вечером сверх разрешённого женой, начал извинительным тоном:

– Адочка, дорогая, я хочу тебе кое-что сказать.

– Что же, мой сладкий? – Супруга обласкала его липким взглядом.

– Сегодня я не смогу быть с тобой ночью, – залепетал Пентюх, краснея и заикаясь.

– Это почему же? – тревожно скрипнула нижним бельём Ада Исчадьевна.

– Я тебе изменил, – потупив взор, выдавил из себя Фофан Полипович и театрально взялся за голову.

В глазах супруги вспыхнули далёкие зарницы скорой бури. Выдержав драматическую паузу, она спросила каменным голосом:

– И с кем же?

– Со своей рукой, – пролепетал смущённый Пентюх.

– Ах ты, срамоимец! – без злобы пожурила его Ада Исчадьевна и прижала к своей необъятной груди сильными руками. – Не дрибизди, Фофан! Куда ты от меня денешься? – продолжила она и покровительственно потрепала его по холодеющему затылку. – Я сегодня новое нижнее бельё купила. Ты просто обречён на счастье!

Малые радости мещанской жизни

Большая кастрюля с пельменями проплыла над головами сидящих за столом, окутав тесную кухню густым душистым паром. Телевизор на холодильнике надрывался закадровым смехом. Не отводя глаз от экрана, дружная семья Оладушкиных быстро расправилась с ужином и разбежалась по своим углам. И Мимозыря Оладушкина, уютная дама средних лет, осталась одна. Она переключилась на любимый сериал и под телевизионное бормотание стала коротать в бесконечных домашних делах своё ежевечернее скукожитие.

Вроде бы всё у неё было хорошо: квартира с удобствами; муж, с которым они вместе хлебали пресную кашу будней; дети, которые сдабривали эту кашу. Но ощущение, что жизнь проходит мимо, последнее время не покидало Мимозырю.

В это время в сериальных далях кипели нешуточные чужие страсти. Их брызги, шипя и сверкая, залетали в небольшую квартиру Оладушкиных, и Мимозыря с головой бросалась в омут чужой беззаботной жизни, а потом выныривала из него с горящими глазами прямо в постель. Она тормошила своего благоверного и бросала на него игривые взгляды, полные надежд и ожиданий. Но от супружеского интима пахло плесенью, и задорные огни женского желания тут же превращались в остывающие угли прогоревшего костра.

В последнее время Мимозыря часто думала: вот выбери она другого мужа – как бы сложилась её судьба? Может, она бы жила в доме, увитом плющом, на пальмовом юге. Ездила бы с ветерком на красном кабриолете вдоль берега океана. Мировые знаменитости целовали бы ей руки на приёмах и дружно восхищались её новым боа… Но работа, стирка, готовка быстро возвращали Мимозырю в пепельные будни реальности, и жизнь продолжалась, наматывая на семейный вал унылую лапшу повседневности. И единственной отдушиной для Оладушкиной в этом вязком бессмыслии была вкусная еда.

Однажды проходя мимо магазина модной одежды, Мимозыря увидела в витрине белое платье в чёрную полоску и влюбилась в него с первого взгляда. «Эй, красотка! Возьми меня!» – прошептало платье сквозь стекло и махнуло ей подолом. «Ах!» – воскликнула потерявшая голову Оладушкина и влетела в магазин. Платье прыгнуло ей в руки и потащило в примерочную, где со страстью героя-любовника набросилось на неё. Оно так ласкало и будоражило, что Мимозыря зажмурилась от удовольствия, и в её душе закружили райские птицы.

Когда волна трепетной дрожи стекла на пол, она придирчиво осмотрела себя в зеркале, и в примерочную ворвались холодные ветры отчаяния. Платье издевательски подчёркивало все складки на теле Оладушкиной и делало её похожей на огромную чёрно-белую гусеницу. Это было жестоко. Любовь к платью оказалась невзаимной. Мимозыря с трудом вырвалась из липких объятий магазинного прелюбодея и, заливаясь слезами, выбежала из примерочной. А бессовестное платье самодовольно ухмыльнулось ей вслед и вернулось на своё место на витрине, продолжив соблазнять проходящих мимо женщин.

Оладушкина сама не помнила, как оказалась на кухне перед открытым холодильником с успокоительным бутербродом в руке. «Вот доем всё, что есть, и сяду на диету!» – твёрдо решила она, запивая его колой. Потом ей, ох как не вовремя, попалась на глаза тарелка вчерашних макарон с сыром, потом кусок пиццы, потом голубцы… Наевшись до икоты, Мимозыря размякушилась в постели с блаженной улыбкой на лице и заснула.

***

Женщина может самозабвенно делать две вещи: подолгу смотреть на себя в зеркале и начинать сидеть на диете. Каждое утро влюблённая в платье Оладушкина бросала прощальные взгляды на своё отражение в зеркале и решительно давала себе срок до очередного понедельника. А долгими холодными вечерами она вздыхала от неразделённой любви к платью, завывая по-бабьи на все лады: от драматического грудного «Ыыыы» до безысходно-надрывного высокого «Иииии». Особенно жалко себя было на «Иииии». В этот момент, словно по команде, из её глаз начинали течь слёзы.

Всякий раз, когда Мимозыря начинала свой вокализ «Ыыыиииикххх», её бюстгальтер скрипел, как корабельные снасти парусника во время бури, и волны страданий беспорядочно метались по всему телу. Ничего не понимающий муж благоразумно прятался от разгула стихии в укромном месте. А потом осторожно выбирался из своего укрытия и предлагал Мимозыре разделить с семьёй застольные тяготы.

Жареная картошечка помогала влюблённой в платье Оладушкиной немного прийти в себя, а рябина на коньяке – нащупать в душе точку опоры. Купленное по дороге домой пирожное с масляным кремом даже позволяло ей ненадолго покинуть юдоль страданий. Но через день-другой всё повторялось. «Вот наступит новый год – сразу начну худеть!» – как мантру бормотала Оладушкина, наворачивая макароны с сыром, и плыла по волнам своих страданий навстречу январю.

Тем временем платье терпеливо ждало её в витрине магазина. Каждый раз, когда женщина проходила мимо, оно выразительно смотрело на неё, подмигивало и похабно шептало сквозь стекло: «Ну что, ватрушечка, будешь моей?» Мимозыря полыхала румянцем, отводила взгляд и прибавляла ходу.

Но от себя не убежишь! Она по-прежнему любила этого витринного негодяя и страдала от невозможности быть вместе. Чтобы не испытывать душевных мук, Оладушкина даже изменила привычный маршрут, и теперь ей приходилось делать крюк, проходя мимо закусочной. Там она покупала шаурму и жадно проглатывала её, пытаясь погасить любовный жар.

Через месяц терзаний неразделённая любовь к платью беспорядочно увеличила тело Мимозыри. Горшочек её тела исправно варил лишние килограммы сытой жизни. И хотя напольные весы посылали хозяйке тревожные сигналы, она на провокации не реагировала, втайне считая весы лживыми.

Так незаметно пролетел декабрь. Приближался Большой новогодний жор.

***

«Кто же начинает диету в Новый год? Вот дадим еде решительный бой – тогда и начнём морковно-салатную жизнь. На то он и праздник, чтобы есть всякую вкуснятину от пуза!» – справедливо рассудила Оладушкина, выставляя на стол тарелки и тазики со снедью. Закончив приготовления, она зычным голосом позвала домочадцев на кухню.

Дружная семья Оладушкиных собралась за столом, готовая к битве с едой. На белой скатерти ратного поля широким фронтом расположились салатные отряды с тазиком оливье в авангарде. За ними клином стояли «Мимоза» и салат из крабовых палочек. На флангах томились холодец и селёдка под шубой. В арьергарде, за хлебными редутами, притаились в засаде холодные закуски и разносолы. Начало сражения ознаменовал залп полусладкого игристого. Его липкие брызги обрушились на праздничный стол, и грянул бой.

Звеня вилками, оголодавшие члены семьи бросились в атаку и в считанные минуты смяли передовые отряды продовольствия. Окрылённые быстрым успехом, Оладушкины принялись добивать последние блюда салатного авангарда, но попали в майонезную засаду. Увязнув в трясине заливного, они были вынуждены отступить под натиском стройных шеренг колбасной нарезки. Плечом к плечу, ослабевшая от обжорства семья дружно отражала яростные волны мясных штурмов. В минуты затишья Оладушкины дружно пели караоке, поднимая боевой дух.

Но еда продолжала наступать. Над полем боя нависла зловещая тень огромной курицы-гриль. Рискуя здоровьем, глава семьи форсировал ров с солёными огурцами, по зыбкой поверхности холодца достиг центра стола и бесстрашно пошёл врукопашную. Схватив шипящего бройлера своими сильными руками, он с торжествующим воплем победителя вырвал ему ноги. Оладушкины дружно подхватили боевой клич, и покончили с курицей-гриль за пять минут, заодно разрушив до основания картофельные стены неприятельской цитадели.

К утру, кряхтя и икая, отяжелевшие участники застолья по одному стали отползать с поля боя. За несколько часов ожесточённого сражения Оладушкины нанесли праздничным блюдам заметные потери: в хлебных редутах зияли огромные бреши, опустевшие салатные тазики тускло мерцали майонезными переливами. Между ними лежали обглоданные курины кости с остатками картофельных укреплений. Оладушкин взял в плен кусок копчёного сала. Мимозыря прихватила раздавленный в пылу баталии эклер. Среди трофеев оказался и целый отряд конфет «Белочка».

За ночь поредевшие салатные полки получили пополнение и провели перегруппировку. Из глубокого тыла духовки на стол выдвинулась запечённая буженина. Тяжёлое орудие неприятеля угрожающе шкворчало и опасно брызгало на Оладушкиных горячим жиром. Глава семейства опрокинул в себя стакан водки и с безрассудной отвагой берсерка бросился в атаку. «В штыковую! Ура!» – кричал он с вилкой наголо. Его глаза горели голодной решимостью, а челюсти нервно выбивали барабанную дробь. Оладушкин впился зубами в кусок мяса и не разжимал их до тех пор, пока на тарелке не осталась лишь застывшая лужица жира.

«Пленных не брать!» – Это были его последние слова. Заливая кроваво-красным кетчупом скатерть, глава семьи посмотрел вокруг себя осоловевшим взглядом, негромко рыгнул (почему, если это было утро и две строчки назад он был голоден) ТЕПЕРЬ ЛОГИЧНО! и упал лицом в салат. Мимозыря перетащила обездвиженного мужа на диван и вернулась за стол мстить противнику. Она нанесла грибному жюльену несколько глубоких колото-резаных ран, а Наполеон, принявший форму торта, был безжалостно уничтожен ею до последней крошки на родных просторах кухни.

Через неделю изнурительных позиционных боёв над едой была одержана сокрушительная виктория. За это время Мимозыря так устала, что сил садиться на диету у неё совсем не осталось. И она решила взяться за себя уже после старого нового года. «А куда теперь торопиться? Денег-то после праздников всё равно не осталось!» – бормотала Оладушкина, приводя в порядок квартиру. Кулинарные баталии пробили огромную дыру в скромном семейном бюджете.

Тем временем любимое платье терпеливо ждало свою суженую. К концу января его уценили и оставили висеть на витрине, опозоренным скидкой.

***

Когда отрыгнулись последние залпы праздножорства, – неэстетично как -то Именно так! Какая тут нужно эстетика, если люди жрали, не закрывая ртов?! Мимозыря вооружилась газетой объявлений и обзвонила всё, что только намекало на похудение. Выбор пал на авторский курс для сильных духом «Худеем заживо», и Оладушкина решительно шагнула в своё морковно-салатное будущее. Плотные ряды желающих похудеть раздвинулись, принимая вновь прибывшую.

– Зачем ты здесь? – спросила её автор курса Анорекса Исхудалова голосом, лишённым душевности.

– Да мне бы всего пару килограммчиков потерять, – простодушно ответила Мимозыря. – Влюбилась я. А взаимности нет.

– Ну что же! Первый шаг к похудению ты сделала: потолстела. Дальше нужно выбрать свою диету, – продолжила Анорекса. – А когда ты преобразишься, то поймёшь, что ОНИ не достойны наших страданий.

– Вообще-то, платье на меня не лезет. Или я в него не влезаю. Запуталась я, – опустила глаза Оладушкина и тяжело вздохнула.

– Тебе придётся многое изменить в жизни. Но есть и хорошая новость: если постоянно думать о своей мечте, она обязательно осуществится! Попробуй представить, что ты уже похудела, и почувствовать, каково это – быть стройной! – с нотками тщательно отрепетированной искренности продолжила похудевшая заживо.

– А что делала ты? – проявила сострадательное любопытство Мимозыря.

– Я испытала на себе всё, что только можно! – содрогнувшись от воспоминаний, гордо ответила Анорекса.

– Тяжело было? – сочувственно продолжила Оладушкина.

Тревожным взглядом вынужденно худеющего человека Исхудалова посмотрела на неё.

– Лучше тебе этого не знать!

Сглотнув предательскую слюну, она быстро взяла себя в руки, хлопнула в ладоши и бодро крикнула: – Так! Девочки! Начинаем! Кто хочет рассказать о своих достижениях?

Разновозрастные женщины всех оттенков сытости сели в круг и начали пугать друг друга своими откровениями.

– Медитация и йога помогают мне наладить связь между разумом и телом, – монотонным голосом начала первая дама. – Это успокаивает и помогает собраться с мыслями. Например, такими: «Сегодня перед сном я не буду открывать холодильник» или «Завтра в супермаркете я пройду мимо кондитерского отдела». Если мне удаётся заснуть до того, как медитация перестаёт действовать, я могу не есть до трёх часов ночи.

Её искреннее притворство передалось другой даме.

– А я купила посуду голубого цвета, потому что она подавляет аппетит. Ведь голубой цвет меньше всего сочетается с цветом большинства продуктов.

– Как же ты похудела! Может, муж бросил? – включилась в диалог участливая соседка справа.

– Заболела, поди? – поддержала разговор другая, многопудовой красоты дама.

– Мне некого кормить картошкой с грибами, и я похудела очень быстро, – ответила любительница голубой посуды. – Мой внутренний вегетарианец после листика салата перед сном сладко засыпает до утра. Это просто восхудительно!

– А что делать, если вечером очень хочется есть? – включилась в беседу Мимозыря. – Я, вот, не могу спокойно пройти мимо холодильника. Захочу попить водички – невольно загляну внутрь, а там тортик. Ну как тут удержаться от соблазна?!

– Принимай духовную пищу! посоветовала женщина, которой некого кормить картошкой с грибами. – Мне помогает.

– Я и в себе-то не очень уверена, а как быть с детьми и мужем? Они сразу после ужина начинают зубами вичкать от голода, – посетовала Оладушкина.

– Я и мужа держала на овощном питании…

– Вот он и сбежал от тебя, – зашевелилась неровными остатками фигуры полная дама в спортивной одежде. – И кому ты теперь нужна, жидкозадая?! Теперь будешь проводить все праздники одна. В узком кругу хулахупа.

– Закрой своё съедалище! – взвизгнула, не выдержав овощного напряжения любительница голубой посуды. От вегетарианского образа жизни нервы у неё стали как стрекательные клетки у медузы, и она жалила ими всех подряд. – Сама отрастила бомбосраку размером с телевизор!

– Девочки! Не надо ссориться! – вмешалась в разговор Анорекса. – Лучше послушайте новый совет от модного журнала: «Активные занятия сексом сжигают до 144 килокалорий всего за полчаса. Кроме того, это снижает уровень стресса и благотворно влияет на кровяное давление. Старайтесь менять позы, чтобы проработать все группы мышц. Чтобы ощутить на себе положительный эффект, нужно заниматься сексом не менее сорока минут».

– Это где ж такого мужа найти!? – все женщины дружно посмотрели на Анорексу.

– Вопрос не по адресу, – ответила Исхудалова. – У меня курс похудения, а не брачное агентство.

– Ну, а мне с чего начать? – робко подала голос Мимозыря в наступившей тишине.

– Мой тебе совет для начала: выбери знаменитость, на которую хочешь быть похожей, и следуй её диете. Вот, например, Мадонна. Когда нужно срочно похудеть, она питается запахами. То есть, просто вдыхает ароматы пищи на тарелке, не прикасаясь к содержимому, – ответила Анорекса, закрыв глаза и глубоко вдохнув фантомные запахи еды.

– И что, совсем не захочется есть?

– Это, смотря, запах чего ты будешь вдыхать. Что ты любишь?

– Пельмени, – широко улыбаясь, ответила Мимозыря.

– Это хорошо! Вот ими и дыши! Но помни: только запах! А в следующий раз придёшь и расскажешь нам, что у тебя получилось, – шумно сглотнув набежавшую слюну, закончила заседание кружка похудевшая заживо. – И не забывай: жир – это материализованная лень!

Вечером, вдыхая пар от пельменей, Оладушкина грезила будущим счастьем с платьем в полоску. Как она, беззаботная и изящная, в туфлях-лодочках на тонких каблуках вышагивает в нём по городу, ловя восхищённые взгляды прохожих. Как замирает у витрин, любуясь своим кипарисовым отражением. Как любимое платье нежно облегает её стройную фигуру… Когда пар прекратился, а вместе с ним остыли и грёзы, желание поесть только усилилось. Причитая о своей тяжёлой судьбе, Мимозыря набросилась на скользкую пельменную горку, как сарацин на осаждённую крепость.

«Ну вот! Опять обожракалась!» – подумала она, глядя на вздрагивающий с каждым ударом сердца живот. В районе селезёнки Оладушкина почувствовала лёгкие покалывания совести, но вскоре отяжелевший желудок надавил на потревоженную совесть, и та немного успокоилась.

***

Настоящая любовь, выстраданная, а уж тем более неразделённая, требует жертв. Во имя неё Мимозыря решила пожертвовать домашним покоем. Для начала она вынесла весь мозг своему мужу, которому на войне с лишними килограммами была уготована роль разменной монеты. Мудрые женщины с этого начинают любое важное дело. Оладушкина долго пыталась поймать осторожного супруга на невинном вопросе «Я толстая?», заготовив несколько вариантов драматической развязки семейной сцены, но тот умело лавировал и на провокации не поддавался, хоть и понимал, что его судьба предрешена.

– Дорогой, тебе не кажется, что меня полнит это белое платье? – спросила Оладушкина осторожного супруга, надев свой прошлогодний наряд.

– Тебя полнит то, что ты ешь с утра до ночи! – пробубнил под нос голодный и уставший от долгих манёвров муж.

О такой его оплошности Мимозыря даже не мечтала. Семейный скандал допоздна громыхал прощальными фейерверками сытой жизни. Когда же весь пар вышел, она огласила сломленному супругу своё выстраданное решение и пригласила с собой в удивительный мир здорового питания. Тот обречённо посмотрел на неё взглядом больной собаки и спросил:

– Теперь мы будем есть всякую полезную хрень?

– И вместе сжигать калории! – с воодушевлёнием ответила Оладушкина. – Ты знаешь, что каждый поцелуй сжигает 5-6 калорий в минуту?! Поцелуй меня страстно!

Мокрые супружеские губы осторожно коснулись её щеки.

– Я не смогу питаться салатами! – пустил скупую слезу муж и обнял её безвольными руками.

– Ты всегда думаешь только о себе! Вот похудею и уйду к другому! А ты живи тут, как знаешь! – в сердцах воскликнула Оладушкина.

– Ты не можешь вот так просто взять и бросить меня! Я же твой сопельменник! – зашёлся в рыданиях супруг. Съедобные радости мещанского благополучия никак не отпускали его в новую жизнь.

– Ну, куда я без тебя! – ответила дрогнувшим голосом Мимозыря и на всякий случай прижала благоверного к себе.

А сама в это время подумала о платье в чёрно-белую полоску: «Как оно там? Скучает по моему роскошному телу? Пойду-ка, проведаю его! Истосковалось, чай, по мне!»

***

Оставив мужа страдать на диване перед охрипшим за день телевизором, Оладушкина пошла на тайное свидание со своей любовью. И вдруг… Как гром среди ясного неба. Как затмение. Как наваждение. В витрине магазина поселилось новое платье, платье-мечта, всё в ярких цветах и узорах. Оно звало в прекрасные сериальные дали, где вечное солнце, мартини и поцелуи на солнечной террасе роскошного дома на берегу океана.

Громко стуча сердцем, Мимозыря ворвалась в магазин и вцепилась в мечту обеими руками. Новое платье волнительно затрепетало маками на её груди. На живописных холмах попы заколыхались пионы. Растительный орнамент пополз по крутым бокам Оладушкиной и обвил её выступающие бёдра, украсив их страстоцветами.

Снять с себя такую красоту было уже невозможно. Прошлая любовь в чёрно-белую полоску померкла. Новое платье простило Оладушкиной все слабости и закрыло глаза на её поражение в неравной борьбе с кулинарными искусами. Оно доставило Мимозырю на самую вершину женского наслаждения, туда, где сияющие звёзды и космические дали. Без диет и прочих страданий. «А куплю-ка я себе ещё и леопардовые лосины!» – подумала Оладушкина, упругой походкой покидая в обновке магазин.

У входа она столкнулась нос к носу с Анорексой Исхудаловой. Та, увидев сияющую Мимозырю, застыла лицом в фальшивой улыбке и прошипела, кося глазами на платье:

– Ш-што же ты не приходишь рассказать нам о своих блестящих свершениях? Девочки жаждут твоих откровений!

– Я тут подумала…, – замялась Оладушкина. – Не надо мне худеть. Мне и так хорошо!

– Ш-ш-то?! – скукурузила лицо похудевшая заживо. – Ты изменила своей мечте?!

– Нет, я мечту изменила! – улыбнулась в ответ Оладушкина, и закружилась в радостном танце.

Магеллановы облака её грудей заиграли на унылых улицах родного города яркими маками. Продавец шаурмы издалека приветливо помахал ей рукой. Мимозыря послала ему в ответ многозначительный воздушный поцелуй. Её лицо светилось блаженством. Ведь счастливому человеку размер его попы совсем неважен.

Сбыча мечт

У Кулёмы Хухриной сломался кран. Уставший от жизни, в тёмных старческих пятнах, он надрывно ухал, тарахтел и плевал ржавой водой. Как и положено приличной женщине, перед любыми трудностями, требующими мужского вмешательства, Кулёма сразу пасовала. Другая хозяйка озадачила бы проблемой своего мужа, но у Хухриной его не было. То ли ещё не случился, то ли пропал из жизни, оставив её саму разбираться со всеми бытовыми неурядицами. Как часто бывает, незначительное с виду событие вызвало в женской душе длинную цепь глубоких переживаний. Погоревав над всем случившимся и неслучившимся в её судьбе, Кулёма набрала невесть откуда взявшийся у неё номер телефона и стала терпеливо ждать ответа

Через несколько минут приятный голос на другом конце провода спросил, какие у Хухриной приключились проблемы. Собеседник был такой душевный и внимательный, что кроме сломанного крана Кулёма пожалилась ему заодно и на погрустневший от времени дом, и на неблагоустроенный двор, и на убитую, всю в трещинах и колдобинах, улицу, где она живёт. Потом, всхлипнув, рассказала о своей нелёгкой одинокой судьбе. А в конце даже выразила смутную тревогу по поводу напряжённой международной обстановки.

Положив трубку, Хухрина почувствовала сильное облегчение. Даже сломанный кран уже не вызывал у неё прежнего бессильного отчаяния. Налив себе компота из трёхлитровой банки, Кулёма выглянула в окно. Происходящее на улице сильно её удивило. Более того, ошарашило.

Всё пространство перед домом было заполнено работающей техникой и людьми. Одни меняли трубы, другие укладывали свежий асфальт, третьи чинили фасад дома.

Не успела Хухрина допить компот, как дверной звонок зашёлся задорной трелью. На пороге её квартиры стояла бригада вежливых и чистых мастеров в фирменной одежде. Они без лишних слов прошли мимо ничего не понимающей Кулёмы в ванную и дружно принялись за работу. Едва она успела покрасить губы, причесаться и сменить старый, местами выцветший халат на платье, как раздался зычный голос: «Хозяйка! Готово! Принимай работу!»

Хухрина заглянула внутрь и обомлела: на стенах ванной красовалась модная плитка, в натяжном потолке горели энергосберегающие лампы, а новый кран сверкал в их ярком свете.

– Сколько я вам должна, соколики? – спросила изумлённая женщина работников.

– Нисколько, – дружелюбно ответили они и, убрав за собой грязь и мусор, удалились.

Обалдевшая Кулёма выглянула в окно им след и увидела, что служба благоустройства на месте совсем недавно разрытого двора сажает деревья, раскатывает газон и разбивает клумбу, а плиточники уже заканчивают укладку брусчатки.

В это время в дверь снова позвонили. Хухрина открыла и увидела на пороге приятного мужчину в костюме и галстуке с благородной проседью на висках. Он сверкнул улыбкой киноактёра, вручил хозяйке умопомрачительный букет и сказал: «Позвольте представиться, меня зовут Добрыня Вообщенепьющих. Я не пью и не курю, не сидел, у меня нет долгов по кредитам и алиментов. У меня есть машина, отдельная квартира и дача неподалёку. А ещё стабильная высокооплачиваемая работа. Будьте моей женой!

От неожиданности Хухрина икнула, кивнула и пропустила будущего мужа в квартиру. Но не успел он разуться, как на улице послышался шум. Кулёма с Добрыней подошли к окну и увидели, как люди в военной форме задерживают иностранного шпиона, окружив его со всех сторон новыми ракетными установками и боевыми машинами. «Это ведь он сделал вашу жизнь такой тяжёлой, – доверительно сообщил Хухриной суженый и подставил ей своё надёжное плечо. – Но теперь этого не повторится. Враги и международные террористы больше не сунутся к нам во двор».