Коридор офиса бесплатное чтение

Глава ОДИН

Дождь струился по окну, размывая пейзаж, открывавшийся с заднего сиденья машины, которая торопила меня и мою сестру Эмили, когда мы проезжали мимо парадных ворот. Дорога, ведущая к поместью Хейлов, была длинной, прямой и окружена высокими ухоженными живыми изгородями. Это был зеленый туннель. Единственным выходом из него был впечатляющий фонтан в конце подъездной дорожки, а за ним возвышался старинный каменный особняк.

Я крепче сжала книгу на коленях, мои пальцы напряглись на краях твердой обложки, отчего пыльная куртка захрустела по юбке моего платья. Этот звук привлек внимание моей сестры, и она бросила на меня один из своих знаменитых неодобрительных взглядов. Точно такой же был у отца, когда он предложил Эмили надеть что-нибудь более подходящее.

Ее коктейльное платье было таким же черным, как и лимузин, в котором мы ехали. Ткань глубоко врезалась в грудь, выставляя напоказ ее впечатляющее декольте. Пышная юбка была коротко обрезана спереди, задираясь выше колен, и подшита сзади. Она демонстрировала ее ноги и туфли на невысоком каблуке. Ее губы были окрашены в яркий красный цвет. В ее бледной коже были голубые нотки, поэтому этот цвет ей очень шел.

Теоретически такой же цвет губ мог бы подойти и мне. Моя сестра была старше меня всего на пятнадцать месяцев, и хотя мы не были близнецами, люди часто спрашивали, не близнецы ли мы. Вот только в наше время нас было легче отличить друг от друга. На весенних каникулах я по собственной прихоти покрасила волосы в неестественный оттенок глубокого зеленого. С тех пор как я красила волосы в последний раз, они потускнели, но оттенок остался.

Как я обнаружила при окрашивании волос, я могу использовать такие смелые цвета, как

Эмили. У нас были одинаковые соболиные волосы и кристально-голубые глаза, но, в отличие от нее, сегодня на мне было белое платье с кружевными рукавами. Это было уместно. Я была странной, девственной одиночкой, а она – уверенной в себе, сексуальной секс-бомбой.

Внешне мы были совершенно не похожи.

Она была дружелюбной, быстро соображала и умела радовать. Она умела располагать людей к себе.

Я умела доставлять всем неудобства своей неловкой прямотой, но научилась не обращать внимания на мнение окружающих. Моя сестра была любимицей светской тусовки, и ей суждено было стать королевой Кейп-Хилла – одного из самых богатых поселков в Массачусетсе. Отсюда открывался вид на залив, здесь были обширные поместья и частные поля для гольфа, и с каждым годом рынок жилья все больше приближался к уровню Хэмптона.

Моя судьба, однако, заключалась в том, чтобы меня оставили в покое. Я мог делать все, что захочу, и это меня вполне устраивало. Мне никогда не придется выполнять обязательства или справляться с семейными обязанностями. В угоду богатым бабушке и дедушке мне дали девичью фамилию матери. Это была единственная обязанность, которую я должен был нести.

"Марист". Эмили положила руку на мое запястье и посмотрела на новую книгу по греческой мифологии у меня на коленях. "Если она не помещается в твою сумочку, не бери ее в дом. Нельзя приходить на вечеринку с книгой, которую нужно читать, и уж точно не на вечеринку Ройса".

Потому что Ройс Хейл был современным Гэтсби. Когда он учился в школе, он устраивал попойки почти каждые выходные. Я отстал от него на несколько лет, но в нашей элитной подготовительной школе об этом говорили еще долго после того, как он уехал в Гарвард.

Я смотрела на Эмили, пока машина прогуливалась вокруг фонтана. Когда он остановился, висящие серьги моей сестры покачивались и сверкали в угасающем солнечном свете.

"Он помещается в моей сумочке", – тихо сказала я. "Не волнуйся".

Хотя мне было абсолютно наплевать, что обо мне думают люди, для моей сестры это был важный вечер. Я не собиралась портить ей настроение. Я яростно защищала ее, и она была моей лучшей подругой.

Дверь со стороны Эмили открылась, и на пороге появился мужчина с огромным черным зонтом в одной руке, а другую он протянул, чтобы помочь ей выйти. "Добрый вечер", – сказал он.

Когда она взяла его за руку, я сунула книгу в сумку. Я наблюдал за ними, пока он вел ее вверх по каменным ступеням, укрыв под зонтом, чтобы ее прическу и макияж не испортил моросящий дождь.

Я вышла из машины еще до того, как она вошла в дом, и когда мужчина повернулся и увидел, что я иду к дому под дождем, он в панике бросился бежать, пытаясь укрыть меня под своей защитой. Это было нелепо. Кроме того, что дождь практически не переставал идти, никого не волновало, как я выгляжу, и в первую очередь меня. Я была здесь только ради сестры. Приглашение было адресовано обеим сестрам Норткот, и с моей стороны было бы невежливо отказаться.

Кроме того, мне было любопытно. За последние годы я много раз бывала в доме Хейлов, но ни разу – на вечеринках Ройса.

Когда я переступила порог зала, раздался голос портье. "Мисс Мэрист Норткот".

Это ошеломило меня. Он что, законно объявил меня? Как будто это какой-то светский бал 1800-х годов? Я ждала, что появится сопровождающий и пригласит меня на танец с каким-нибудь ухажером, но, к счастью, никто не пришел.

В фойе было несколько человек, но я никого не узнала. Разговоры и смех доносились из соседней комнаты, отдаваясь эхом в большом подъезде. Я стояла перед парадной лестницей, которая раздваивалась на полпути вверх, убегая от огромной картины с изображением семьи Хейл, занимавшей центральное место на лестничной площадке. Я подавила желание проскользнуть вверх по лестнице и убежать от ужаса, вызванного необходимостью общаться.

Эмили как раз входила в переднюю гостиную. Она взяла с подноса официанта два бокала с шипучим напитком, когда он проходил мимо, и протянула один, даже не взглянув на меня через плечо. Я взял бокал и проскользнул рядом с ней.

Мне было всего двадцать, но никого не волновало, законно ли это. Мы все пили еще в школе.

"Господи, да здесь, кажется, половина детей компании", – пробормотала она под своим бокалом за мгновение до того, как сделала глоток.

Я осмотрел толпу и пришел к тому же выводу.

Банковская и холдинговая компания "Хейл" начинала как простой банк, но за последние сто пятьдесят лет превратилась в нечто гораздо большее. Сейчас это восьмой по величине банк в мире, он занимается управлением финансами и благосостоянием, коммерческими операциями и все глубже внедряется на мировые рынки.

У руля HBHC стоял Макалистер Хейл.

Он управлял огромной империей, а ему едва исполнилось пятьдесят лет.

Я разговаривала с ним напрямую всего один раз. Он был высоким, широкоплечим и красивым, но при этом из тех, кто заставляет вас чувствовать себя помехой. Как будто тебе нечего делать рядом с ним и использовать весь воздух в комнате, чтобы дышать, потому что это был его воздух. Он, как и все остальное, принадлежал ему.

Мистера Хейла, судя по всему, поблизости не было. Впрочем, это было маловероятно. Это была вечеринка Ройса в честь окончания им Гарвардской школы бизнеса. У его отца были дела поважнее, чем тусоваться с ребятами из колледжа в дождливый субботний вечер.

Разговоры отражались от темных панелей, высоких потолков и пола из твердых пород дерева; звук был слишком громким, чтобы его могли впитать персидские ковры и дорогие диваны. Я тенью стоял рядом с Эмили, пока она общалась. Она вела непринужденную светскую беседу с дюжиной людей, которых я узнал по школе или работе нашего отца.

Мы считали, что Чарльз Норткотт, наш отец, был на пороге того, чтобы войти в совет директоров HBHC после того, как мистер Стейнвей ушел на пенсию. Двадцать процентов жителей нашего сонного городка Кейп-Хилл были сотрудниками компании.

Я не упустила, как взгляд сестры неуловимо метался по комнате, ища – но не находя – мужчину часа. Ройс появится позже, когда все притязания на цивилизованный прием будут отброшены. В конце концов, люди пристрастились к крепкому алкоголю и лучшим наркотикам, которые смог достать для них дилер по завышенной цене. Затем вечеринка официально начнется, и на ней появится Ройс.

Эмили ухватилась за мой локоть и притянула меня к себе, приблизив свои губы к моему уху. "Где он, черт возьми? Я тут умираю". "Хочешь, чтобы я пошел его искать?" О, Боже, пожалуйста, скажи "нет".

"Нет, – вздохнула она.

Облегчение охватило меня. Я заставляла других людей чувствовать себя неловко, а Ройс Хейл? Казалось, он единственный, кто способен сделать это со мной. Его пронзительные голубые глаза всегда были голодными и неумолимыми. Как и его отец, он властвовал над всем воздухом в комнате.

Я не завидовала ситуации Эмили. Наша мать была лучшей подругой миссис Хейл, и до ее смерти они всегда шутили, что их дети поженятся. Даже после ее смерти наши родители оставались друзьями – если это можно было так назвать – с семьей Хейлов.

В нашем тесном кругу не принято заключать браки по расчету, но между нашими семьями существовало негласное взаимопонимание. Возможно, это было сделано в честь желания его покойной жены, но Макалистер Хейл уже давно решил, что Ройсу и Эмили будет выгодно стать партнерами. Они подходили друг другу по всем параметрам. Богатство, интеллект, внешность. Вместе Ройс и Эмили были бы непобедимой парой, и теперь, когда он закончил школу, настало время сделать свой ход.

Это должно быть легко. Ройс, по сути, получил право первого выбора в отношении моей сестры.

Ситуация была в некотором роде хреновой, но Эмили не протестовала. На самом деле, казалось, она вообще не возражала. Ей нравилась идея встречаться с ним.

Эта мысль не давала мне покоя. Как зуд, который не проходит, сколько ни чеши.

Я целую вечность висела рядом с сестрой, нацепив на лицо вечно веселое выражение, чтобы скрыть, что внутри я умираю от скуки. Мне было все равно, что Рейчел Сандерсон собирается провести семестр за границей в Испании или что Эрик Хинеман заинтересовался венчурным капиталистом, который хочет вложить деньги в его дурацкую идею стартапа. Я отсиживался рядом с Эмили до тех пор, пока она наконец слегка не кивнула. Это был ее сигнал, что меня скоро отпустят.

Она достала тюбик красной помады и протянула его мне. Она приставала ко мне всю сегодняшнюю поездку в машине, чтобы я накрасилась, но я отказывалась. Я выиграл битву, но собирался проиграть войну.

"Сучка", – простонал я под улыбкой и выхватил у нее тюбик.

Она рассмеялась. "Он будет выглядеть на тебе потрясающе".

Намазав красную помаду и вернув ее на место, я скрылась через кухню. Поднявшись по пустой черной лестнице, я нашла тихую комнату, где могла бы почитать, пока Эмили не напишет мне, что пора уходить. Никто не будет скучать по странной сестре Норткоттов со странными зелеными волосами и ярко-красными губами.

Первая комната, в которую я попал, была темной. Дверь была приоткрыта – чуть-чуть, но достаточно, чтобы я увидел, что она занята. Девушка сидела на краю кровати, ее платье было задрано на талии, а бледная грудь колыхалась от вздрагивающего дыхания. Мужчина, спиной ко мне, стоял перед ней на коленях, его голова утопала между ее раздвинутыми бедрами. Она запустила руку в его волосы и крепко сжала их, задыхаясь от наслаждения.

Я поспешила мимо открытой двери с пылающими щеками, и внутри меня затянулась веревка желания. Это была зависть, или любопытство, или и то, и другое? Я хотела узнать, каково это. Ощущение, что кто-то, кроме меня, доставляет мне удовольствие.

Мне было чертовски интересно заниматься сексом.

Но я не собирался выяснять это сегодня, здесь, на почти пустом втором этаже поместья Хейлов.

Мои шаги заглушал плюшевый ковер, когда я шла по коридору. Стены были обшиты более сложными панелями. Весь огромный дом казался мужским и холодным, и я не могла представить, как буду здесь расти. Не то чтобы я представляла себе Ройса или его младшего брата Вэнса бедными маленькими богатыми мальчиками. Они были совершенно противоположными. Мужчины Хейлы были хитрыми, безжалостными хищниками.

Но все это пространство было не столько уединенным, сколько изолированным. Бывало ли им одиноко? Макалистеры и их мачеха были трудоголиками и никогда не были рядом. Элис Хейл в данный момент находилась в спа-салоне на "интенсивной очистке", но ходили шепотки. Ходили слухи, что Макалистер отправил ее в реабилитационный центр.

Я попробовал несколько дверей, пока не нашел ту, что вела не в спальню, а в библиотеку. А может, это был домашний кабинет. Письменный стол теплых тонов стоял напротив мраморного камина.

Я не стал включать шестирожковую люстру над головой. Вместо этого я включил настольную лампу, которая пролила мягкий янтарный свет на полки с книгами. Золотые тисненые названия на корешках сверкали в ответ. Книжные шкафы занимали каждый дюйм комнаты, за исключением занавешенного шторами окна в задней части, где на полу лежала бронзовая бархатная ткань.

Здесь пахло книгами. Кожей, сгоревшими за зиму поленьями и…

Сила.

Я влюбилась в библиотеку в один медленный, удивительный миг. У окна стояло коричневое кресло с подходящим пуфиком, и меня как магнитом притянуло к этому месту.

Я свернулась калачиком, подогнув ноги под кринолин своего белого платья, и достала из своей огромной сумочки книгу по мифологии.

За окном садилось солнце, и в комнате было темно, но время остановилось, пока я читала. Моя одержимость мифологией началась давно. Мне нравилось, как закручены истории. Убийство, предательство, ревнивый гнев… все самые худшие черты проявлялись в поведении богов, и они не скрывали этого.

Это было восхитительно.

Книга настолько захватила меня, что я не услышал ни открывающейся двери, ни щелчка затвора, ни приближающихся шагов. Мое внимание привлекло лишь тревожное ощущение, что за мной наблюдают. Я поднял глаза от книги и увидел, что на меня смотрит пара голодных глаз.

ГЛАВА ДВА

Мои легкие сжались с ужасным, отрывистым звуком.

Густые волнистые каштановые волосы Ройса Хейла были зачесаны назад над высоко поднятыми бровями и гипнотическими глазами. Он был высоким и подтянутым, с широкими плечами, и стоял, засунув руки в карманы черных брюк, из которых выглядывали большие пальцы. Его поза была непринужденной, но это не то слово, которое я бы использовала для его описания. Возможно, угнетающая, или захватническая, или…

Сексуальный.

Я сузила глаза. Нет, он был сексуальным только в том случае, если высокомерные мудаки казались мне привлекательными, а я уже давно решила, что это не так. Кроме того, он принадлежал Эмили. За все эти годы он уделял мне внимание только тогда, когда хотел быть грубым. Вполне возможно, что он не помнил моего имени.

"Марист Норткот", – сказал он, его тон напоминал сладкий ликер с резким горьким послевкусием.

Этот придурок вспомнил обо мне. Я опустил книгу на колени. "Моя сестра искала тебя".

Уголок его рта дернулся вверх. Это была не совсем улыбка, но его это позабавило. "Наверняка так и было".

Я медленно моргнула, давая ему понять, что не собираюсь вступать в бой. Многие женщины влюблялись в него, но я не была одной из них.

Он сделал шаг вглубь комнаты. Галстук на его шее был такого же зеленого цвета, как и папины деньги, а узел на воротнике был завязан. Может, он недавно ослабил его или еще не закончил одеваться? Возможно, это он стоял на коленях в другой комнате и заставлял женщину стонать. Его костюм был того же оттенка, но волосы не были взъерошены.

"Ты нашел Эмили?" спросил я.

Он протрезвел. Что-то промелькнуло в его глазах, но исчезло слишком быстро, чтобы я смогла распознать эмоцию. "Да".

В этом единственном слове прозвучала безошибочная окончательность. Это было то, что он не хотел обсуждать. Вместо этого он лишь поймал меня в ловушку тяжести своего взгляда.

Больше всего мне запомнилось, как он пристально смотрел на меня. Он не разрывал зрительного контакта, не вздрагивал. Он смотрел на вас так, словно это был лишь вопрос времени, когда он узнает все ваши секреты. Все, что вы пытались скрыть или чего стыдились, он обязательно найдет. Его пристальный взгляд всегда заставлял меня первой отводить глаза. Я должна была бежать, пока он не узнал, насколько незащищенной я себя чувствую рядом с ним. Он бы воспринял это как преимущество и как-то использовал его.

Ему было чертовски удобно держать мой взгляд слишком долго, глядя в самую глубину меня. Как и я, он обычно говорил все, что думал. Честность была отличной чертой, пока не переставала быть таковой. Слишком много откровенности, и она больно режет. Как бы остро ни был его взгляд, я старалась не дрогнуть.

"Поздравляю с получением степени MBA", – сказал я категорично.

Он отмахнулся от моей неискренней любезности, словно от назойливой мухи. "Должно быть, это какая-то книга, раз ты прячешься здесь".

"Я не люблю вечеринки".

Это вырвалось раньше, чем я успела подумать, но Ройс не выглядел обиженным. "Да, я тоже".

О чем он говорил? "Ты знаешь, сколько раз моя сестра пробиралась домой после комендантского часа с одной из твоих вечеринок? Если они тебе не нравятся, зачем ты устраиваешь их так много?"

Он обдумал мой вопрос. "Чем больше вечеринка, тем больше свободы у меня было". Он усмехнулся. "Черт, половину времени меня здесь даже не было".

Он раскрыл ее как секрет, и меня пронзило нежелательное волнение. Если это не было широко известно, зачем ему делиться этим? В Кейп-Хилле все было элитарным и эксклюзивным. Деньги доставались легко, но власть – труднее, а знания были собственной формой валюты.

"Что ты читаешь?" Его вопрос был простым, но, тем не менее, требовательным. Его отец был королем Кейп-Хилла, что делало Ройса принцем, а меня – всего лишь подданной в его замке. Поэтому я была вынуждена поднять книгу, чтобы он увидел. Его взгляд остановился на золотисто-белой иллюстрации на обложке. В его голосе прозвучало сомнение. "Мифология?"

Я кивнул, затем опустил взгляд на страницы, стараясь выглядеть равнодушным.

Я не могла читать, когда он стоял надо мной, но я делала вид, что читаю. Я могла притвориться, что не чувствую запаха его одеколона или что мне интересно, не закончил ли он трахать девушку в коридоре и не рыщет ли в поисках следующей порции.

"Это для летних занятий или что-то в этом роде?" – спросил он.

"Нет".

Пока я пыталась сосредоточиться на странице, его замешательство отвлекало. "Зачем ты это читаешь?"

"Потому что я этого хочу?"

Мой тон был немного более резким, чем я хотела, и тишина, повисшая после этого, была напряженной. Я подняла взгляд и увидела, что бровь Ройса выгнулась дугой на полпути ко лбу. Ему не понравилось мое нахальство.

Или…

Правда?

Что-то сгустилось в его глазах, горячее и тяжелое.

"И это более захватывающе, чем моя вечеринка?" Он положил ладонь на грудь, прикрывая сердце, притворяясь, что я его ранила. "Я глубоко оскорблен".

"Уверен", – сухо ответил я и переключил внимание на печатную страницу. Я сканировал слова и не впитывал ни одного из них. Это не имело значения. Через несколько секунд книгу вырвали у меня из рук. Я вскочила со стула и бросилась за ней.

"Привет."

Ройс держал книгу в недоступном для меня месте и злорадно ухмылялся.

"Боже мой, вам пять?" сказал я. "Отдай".

Вместо этого он положил одну из своих больших рук мне на плечо, держа меня на расстоянии вытянутой руки, пока читал отрывок. Мое сердце заколотилось, когда его пальцы прижались к моей коже, а тепло его ладони проникло сквозь кружевной рукав чепчика. Мне не нравилось, как его прикосновение гудело по моему телу. Он прикасался, наверное, к сотне женщин, которые таяли от этого. Я не собиралась добавлять свое имя в этот список.

"Поэтому у тебя такие волосы?" – спросил он. Он держал книгу высоко и далеко, и ему было легко удерживать меня на месте, как бы я ни

боролся. "Я понимаю. Медуза тоже всегда была моей любимицей".

Я подавил вздох и рывком остановился. "Что?"

"Полагаю, вы ее поклонница. С этими зелеными волосами и красными губами вы на нее похожи".

Сердце заколотилось в груди – побочный эффект гнева, бурлящего в моей крови. Неужели он только что назвал меня уродиной? "Вообще-то, – огрызнулась я, – в большинстве версий истории Медуза была красивой".

"Я знаю это". Он странно посмотрел на меня. "Ты… …не считаешь себя красивой?"

Подождите, что?

Он не считал меня уродливой, но красивой? Пол под моими ногами стал мягче, и я с трудом устояла на этой неровной земле. Я могла смириться с тем, что Ройс будет относиться ко мне по-разному. Он мог быть равнодушным, раздражающим или даже жестоким, но никогда прежде он не был милым.

Это было тревожно.

Он говорил искренне, но я отказывалась в это верить. Он действовал под каким-то углом, а я просто еще не разобрался. Мне нужно было перегруппироваться.

"Я имел в виду, – сказал я, – что в оригинальных версиях она была великолепна. Но как только она стала символом феминистского гнева, мужчины пересказали эту историю и сделали ее уродливой. Я предполагал, что именно эту версию вы знаете".

Его рука соскользнула с моего плеча, и мне стало холодно от его прикосновения. Его брови сошлись. "Феминистская ярость?"

Я смутно понимал, что это нелепый разговор, но мой рот сам собой развязался. "Да. Ее изнасиловал Посейдон, и после этого она могла превратить в камень любого мужчину, который на нее посмотрит". Я потянулся за книгой. "Не женщин", – уточнил я. "Она использовала свою силу только на мужчинах".

Я осторожно потянула книгу, но Ройс не выпустил ее. "Интересно". Он склонил голову набок, и его ледяные глаза заострились. "Значит, ты и есть Медуза". На его губах заиграла улыбка. "Это было временно, но сейчас ты превратил меня в камень".

В голове у меня помутилось. "Что?"

"Ты хоть представляешь, как долго я стоял и смотрел на тебя?"

И с этими словами он отпустил книгу. От неожиданного отсутствия сопротивления, а может, от серьезности его выражения лица, я попятилась назад. Эта версия Ройса была смертельно опасной. Он достаточно хорошо ее преподнес, чтобы я ему поверила.

Но только на один вдох.

Мысль о том, что моя красота превратит в камень этого мужчину, который мог заполучить почти любую женщину, трепетала у меня в животе. А потом все пошло наперекосяк и разбилось о мои пальцы. На самом деле он был не мужчиной, а просто сопляком, и это была всего лишь фраза. Я знала лучше. Его любимыми игрушками в детстве были те, что жили, дышали и обладали чувствами, которыми можно было манипулировать.

Я не собиралась быть его игрушкой сегодня.

"Ты забыла, с какой сестрой Норткотта ты разговариваешь?" Я крепче вцепилась в края своей книги. "Оставь свои попытки быть очаровательной для Эмили".

Как будто я неожиданно выбила из него пустой смех. "Я не пытаюсь быть очаровательной. И, Господи, что с тобой случилось? Не помню, чтобы ты раньше была такой колючей".

"Правда? Удивительно, что ты вообще что-то помнишь о таком ничтожестве, как я".

Полуулыбка на его губах застыла, а плечи напряглись. Его реакция, вероятно, была близка к смущению.

"Ты, наверное, помнишь, что говорил это", – сказал я.

Он испустил долгий вздох.

Когда я был второклассником в школе, я умолял Эмили позволить мне пойти с ней в какой-то дрянной бар на окраине города. Это был школьный вечер посреди недели. Бар согласился не подавать спиртное до десяти, чтобы позволить группе ребят из Cape Hill Prep, которые создали дерьмовую группу, выступить перед несовершеннолетней публикой. Эмили встречалась с барабанщиком, у которого не было ни малейшего ритма, и мы стояли в толпе, потягивая газировку, пока ее друзья сбивчиво исполняли жалкий набор из пяти песен.

Я до сих пор помню, как стоял на липком полу в темноте, в месте, куда меня обычно не пускали. Слишком громкие гитары и беспорядочная музыка вибрировали у меня в груди, когда группа исполняла песни и переделывала их, и до этого момента я считал, что это был самый крутой момент в моей жизни. Все популярные ребята были там, раскачиваясь под бессистемный ритм, и я был в их числе. Впервые я почувствовал себя частью чего-то. Позже тем же вечером мы оказались в закусочной на всю ночь.

Ройс не видел, как мы с Эмили вошли. Он пил кофе за столиком с одной стороны, повернувшись спиной, и мы пришли как раз вовремя, чтобы он успел подвести итоги своего вечера. Он заявил, что считает вечер классным… вплоть до того момента, когда "увидел там такое ничтожество, как Мэрист Норткот". Мое присутствие, по его словам, испортило все впечатление.

София Элби, сидевшая через стол от него, подняла на меня удивленный взгляд, и этого оказалось достаточно, чтобы привлечь его внимание. Он обернулся через плечо, чтобы я увидела его боковой профиль. Я видела его, и он видел меня, и он должен был знать, что его комментарий был принят к сведению, учитывая мое шокированное выражение лица. Его не волновало, как его слова подействовали на меня и как он меня расстроил. Он просто пожал плечами, отвернулся и продолжил свой разговор.

Я был никчемным. Он был принцем Кейп-Хилла, и он объявил меня никем, а это означало, что теперь это закон.

Его случайный комментарий решил всю мою судьбу в Cape Hill Prep и определил круг общения, в который меня никогда не пустят. Он назвал меня прокаженной. Не то чтобы я не могла выжить, но он сделал последние пять лет намного сложнее. Не говоря уже об одиночестве.

Мне не нравилось, что он имел надо мной такую власть. Если бы в моей жизни был конкретный момент, когда я решил, что мне плевать на мнение других людей, я бы указал пальцем на этот момент.

Мне было приятно осознавать, что если между Ройсом и Эмили все будет хорошо, как того хотела его семья, то эта женщина станет его невесткой. Голубые глаза Ройса затуманились, но напряжение в моем теле усилилось, когда воспоминания пронеслись в моем мозгу. Я не проявлю никаких эмоций. Я не собиралась дать ему понять, что его случайный комментарий как-то повлиял на меня или повлиял на меня.

"Это было очень давно". Его голос был пустым.

"Хм." Забавно. Острый укус все еще был достаточно острым, и он казался совершенно новым.

Когда его взгляд скользнул по моему телу, его голос стал гладким, как маслянистая кожа. "Я ошибался. Ты не никто".

Внутри меня вспыхнуло нежелательное тепло. Невозможно было смотреть на него и не думать о сексе. Его скулы были изящно очерчены, а рот кривился в уничтожающей ухмылке. Жизнь выбрала Ройса в качестве плейбоя, и он полностью соответствовал этой роли.

"Еще раз, оставь это для Эмили". Я стремился к раздраженному тону, но не смог, и получилось с придыханием. Как будто я умолял, а не укорял.

Он воспринял мою реакцию как маленькую победу, и это промелькнуло в его глазах. "Но меня не интересует твоя сестра".

Его смысл был совершенно ясен, когда он глубоко вздохнул, его широкая грудь расширилась и заполнила пространство между нами. Библиотека вдруг стала тесной и крошечной. Стеллажи сомкнулись, шторы задушили, и выхода не было.

Коварный голос шептал внутри меня, говоря, что я не хочу бежать.

Между моим телом и разумом разгорелась война. Физически я хотела его. Я изголодалась по вниманию, когда дело касалось мальчиков, и, на первый взгляд, не было никого привлекательнее Ройса Хейла. Но именно из-за него мне было так трудно найти себе пару во время моей затворнической жизни. В Кейп-Хилле было мало подходящих мужчин, я была неловкой, и замечание Ройса стало гвоздем в крышку гроба.

Он издевался надо мной. Другого объяснения быть не могло. Какова была его конечная цель? Хотел ли он, чтобы я растерялась и упала на него, как это делали другие девушки? Собирался ли он притвориться, что соблазняет меня, а потом оттолкнуть, унизив в последнюю секунду? Побежать к сестре и рассказать ей, какая я жалкая?

"О, да?" Я невинно моргнула. "Что именно вас интересует?"

Он поддержал мое безобидное отношение, продел галстук через два пальца и спустил их вниз по длине. "Избегаю людей и остаюсь здесь, в библиотеке, с тобой".

Это был редкий для него промах. Он переборщил, и это был блеф. Я была рада, что у меня есть возможность его разубедить. Я сглотнула, переложила книгу в левую руку, а правую положила на середину галстука и кончиками пальцев провела по его рубашке. Шелк был прохладным и мягким, контрастируя с теплом, просачивающимся сквозь ткань, покрывающую его твердую грудь.

У меня не было опыта в соблазнении, но я бросил на это все силы. "Что нам делать?"

Его глаза расширились. Боже мой. Нет ничего более захватывающего, чем видеть принца, застигнутого врасплох. Это длилось достаточно долго, чтобы я успела осознать это, прежде чем его большая рука опустилась на мою, поймав мои пальцы в свои и прижав мою ладонь к его груди.

"У меня есть несколько идей, – сказал он.

Когда я прижимала к нему руку, сердце Ройса билось как медленный, ровный барабан. Если бы роли поменялись местами, он бы почувствовал, как бьется мое в груди. Его большой палец медленно провел по тыльной стороне моей руки, и в моем теле возникло напряжение. Я думала, что он отступит, но вместо этого он ответил вызовом на вызов, повысив градус напряжения. Как далеко он готов зайти? И… как далеко я готова позволить ему зайти?

Каждый крошечный штрих подушечкой его большого пальца заставлял меня стремиться дальше. Каждый тихий вздох, когда мы смотрели друг на друга, придавал мне смелости продолжать игру.

"Тебе было недостаточно девушки из коридора?" спросил я.

"Девушка внизу…" Смущение промелькнуло в его глазах, но сменилось медленной улыбкой. "Вэнс трахал какую-то блондинку, когда я проходила мимо гостевой спальни. Ты подумала, что это я?" Когда я не ответил, его голос понизился. "Мой брат, наверное, оставил дверь открытой, потому что хотел, чтобы у него были зрители. Ты наблюдала за ними?"

"Может быть". Я уронила книгу, и она упала на кожаный пуфик. Я перешла от прижатия к нему руки к прижатию всего тела. Кринолин под юбкой моего платья мягко хрустнул между нашими бедрами.

Удовольствие проступило в его лице и переросло в нечто иное.

Что-то более темное и горячее.

Его рука исчезла только для того, чтобы он мог просунуть ее мне за спину и прижать меня к себе. Мое белое платье было скромным спереди, но без спины, и дрожь пробежала по позвоночнику, когда кончики его пальцев легли на мою обнаженную кожу. Я вскинула подбородок, желая выглядеть сильной, пока его непоколебимый взгляд угрожал полностью развязать мне руки.

"Мне нравится это платье", – сказал он, проведя пальцами по моей спине, протаскивая их по каждому позвонку, словно считал пачки денег. "Но разве Медуза надела бы белое? Ведь она не была девственницей".

В его голосе было столько секса, что я зажмурилась и заговорила без раздумий. "Ну, я не Медуза".

Уголок его рта приподнялся, как на крючке. "Неужели?"

Мне должно было быть стыдно, что я ни с кем не трахалась в двадцать лет? Как будто со мной было что-то не так? Или я должна была гордиться тем, что была хорошей девочкой и сохранила себя в чистоте?

Потому что я не чувствовала ни того, ни другого. "Ну и что, что я девственница? Кого это, блядь, волнует?"

Ройс любил, и мне не нравилось, как он смотрел на меня сейчас, словно я была призом. Я ненавидела, что общество, даже сегодня, придает такое значение чему-то совершенно никчемному. Да, я еще не сделала этого, но я была уверена, что переспав с кем-то, я не изменюсь.

"Как это возможно?" Его рука продолжала лениво поглаживать мою спину вверх и вниз, возможно, надеясь вызвать новую дрожь. "У тебя не было парня, пока ты была в Этонсоне?" Улыбка соскочила с его губ. "О, точно. Это колледж для всех девушек".

Это было странное ощущение: моему телу нравилось находиться в его объятиях, а остальная часть меня испытывала отвращение.

Этонсонс была одной из самых престижных школ в стране. Туда принимали только четыре процента женщин, подавших заявление, а частное обучение стоило непомерно дорого. Мы с Эмили обе учились там, хотя ее приняли скорее благодаря наследию нашей матери, а меня – из-за моих оценок.

"По какой причине ты ни с кем не трахалась?" Он критически изучал меня, ища ответ.

"Экономика не дает мне покоя", – сказал я небрежно. "Я просто не нахожу времени".

"Чушь собачья".

"Может, мне не нравятся парни".

Он наклонился так, что его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. "Попробуйте еще раз. Ваши зрачки расширены. Вы задыхаетесь, и я вижу, как пульс бьется у вас на шее. Уверен, если бы я сейчас засунул руку тебе под юбку, мои пальцы были бы мокрыми". "Нет", – солгала я.

Он как будто знал. "Держу пари, ты насквозь промок".

"Отлично. Давай, сделай это, – бросил я, – и посмотрим, кто окажется прав".

Я была рада, что мне хватило смелости сказать это, и по моим ногам пробежала дрожь. Он не мог принять мой вызов. Ему пришлось бы уступить. Все знали, с какой сестрой Норткотта он должен был закончить, и я не была ею. Если он запустит руку под мою юбку, его ждет адская расплата.

Но вместо того, чтобы изобразить разочарование, на красивом лице, нависшем надо мной, отразилось удовлетворение. "О, не волнуйся. Я так и планирую".

Дыхание запиналось и обрывалось в легких, лишая меня уверенности. Он был старше и играл в эту игру гораздо дольше. Что, если я влипла по уши? Сначала это казалось блефом, но теперь я уже не была в этом уверена. Я подняла руки и положила ладони ему на плечи, притягивая нас к краю опасности.

Он откинул длинные волосы цвета водорослей на плечо, освободив место для своего теплого дыхания, чтобы заполнить пространство и напомнить мне, как близко его губы были к моей коже.

"Ты снова это делаешь", – сказал он.

"Что?" прошептала я.

"Превращает меня в камень".

Мои колени задрожали, но я зафиксировал их на месте. "У меня нет такой способности. А если бы и обладала, это не имело бы значения. Чтобы это сработало, ты должен был бы видеть меня на самом деле".

"Я тебя вижу".

"Да ладно", – сказал я с раздражением. "Нет, не перестань. Для тебя я безликая девушка, Ройс. Никто".

Огонь опалил его глаза. "Ты понятия не имеешь, о чем говоришь. Я вижу тебя, Марист, мать твою".

И, словно в подтверждение своих слов, он прижался своими губами к моим, разбив все, во что я верила, на миллион осколков.

ГЛАВА ТРИ

Поцелуй Ройса был не бутылкой шампанского за триста долларов, которую можно было потягивать, а рюмкой самого дешевого виски, которое можно было достать и нужно было принять как можно быстрее. Он вторгся в мои чувства. Его вкус ворвался в мои губы, обжег язык и пронесся по горлу.

Был ли он принцем огня?

Его поцелуй опустошал и поглощал.

Я закричала, вырываясь из груди, когда глаза захлопнулись. Мысль о том, что все это ненастоящее, пронзила меня до глубины души и заставила задыхаться от боли. То, что было между нами, не могло быть притворством. Это было слишком сильно, слишком отчаянно, чтобы быть ложью.

Его губы прижались к моим, требуя, чтобы я сравнялась с ним по уровню и по степени настойчивости. Его рука, лежащая на моей спине, еще сильнее прижала меня к нему, а другая схватила мои волосы, запутывая пряди в своих грубых пальцах.

Целовать меня было запрещено, и я подумала, не подливает ли он бензина в пламя между нами.

Не желая уступать, я запустила пальцы в волосы на его затылке и потянула. Он сводил меня с ума. Не злил, а сводил с ума. Я сошла с ума. Реальность просеивалась сквозь мою хватку. Сначала я могла изобразить удивление, но позволить ему продолжать целовать меня было плохой идеей, и активное участие в этом имело серьезные последствия.

По некоторым версиям, Медуза не была горгоной. Она была прекрасной смертной, поклонявшейся Афине, и имела ужасное несчастье попасться на глаза Посейдону. Он преследовал ее в храме и изнасиловал. Разгневанная осквернением своего храма, Афина совершила высшую меру самобичевания – она прокляла Медузу, превратив ее в горгону со змеиными волосами, и изгнала доживать свои дни на уединенном острове. Существуют разные версии мифа, но конец всегда один и тот же. Появился Персей, отрубил ей голову и был провозглашен героем.

Будет ли то же самое со мной? Макалистер постановил, что Ройс и Эмили должны быть вместе, и я видела, что он делает с людьми, которые создают препятствия, когда он чего-то хочет. Ничего такого гнусного, как смерть, но не хуже, правда. Одно негативное слово от него означало, что обидчика будут сторониться. Их статус испарялся в одночасье, а вскоре и деньги. То же самое Ройс делал со мной в школе, но в гораздо большем масштабе и с участием всей семьи.

Это был другой вид убийства.

И Макалистер не стал бы ни в чем винить своего золотого сына. Нет, вина за этот опасный и потенциально разрушительный поцелуй ляжет исключительно на мою голову, независимо от того, кто его начал и хотел ли я этого или нет.

Ты хочешь этого. Вы хотите большего.

По моей коже разлилось тепло, смесь желания и гнева. Я была расстроена тем, что Ройс поставил меня в такое положение, и злилась на то, как хорошо он чувствует себя, когда его язык скользит по моему. Он мне не нравился, но моему телу было все равно. Я сильнее дернула его за волосы, но не для того, чтобы оторвать его от себя или прервать поцелуй, а для того, чтобы выплеснуть дискомфорт, который он причинил.

Он хрюкнул так тихо, что его было почти не слышно, но удовлетворение затеплилось в моем центре. Оно угасло так же быстро, как и появилось, потому что он оторвал свои губы от моих, уткнулся лицом мне в шею и впился зубами в мою плоть.

"Черт", – вздохнула я, скорее от удивления, чем от боли, хотя он укусил достаточно сильно, чтобы наверняка остался след. Острый край его зубов сменился влажным бархатом его языка, и дрожь, пробежавшая по моим плечам, была неудержимой.

"Я вижу тебя", – пробормотал он. "А теперь я попробовал тебя на вкус". О, Боже.

Помимо угрозы Макалистера, в голове промелькнуло лицо моей сестры. "Никто не должен знать".

"Кому, блядь, мы можем рассказать? У тебя нет друзей". Его рот прижался к тому месту, где моя шея пересекалась с телом.

Я попыталась оттолкнуть его, но не приложила к этому никаких усилий. Его поцелуи высасывали все мои силы. "У меня есть друзья".

Он выпрямился и пристально посмотрел на меня. Затем меня грубо повернули в его руках так, что я оказалась лицом к книжной полке, а его грудь стала стеной у меня за спиной. "Выдуманные друзья не считаются".

Мне пришлось податься вперед, чтобы попытаться повернуться и выразить протест, но он просто использовал это как возможность надвинуться на меня. Мы прошли два небольших шага, пока я не оказалась в ловушке, и все, что я могла видеть, – это разноцветные корешки книг. И тут его губы снова оказались на изгибе моей шеи, а пальцы прочертили линию по моей голой спине.

Я смотрела на названия, лежащие передо мной, и все глубже погружалась в его соблазн.

В тот момент я желала многого. Узнать, испытывает ли моя сестра законные чувства к мужчине у меня за спиной, чья эрекция упиралась в меня. Я хотела, чтобы дверь в библиотеку была закрыта на замок и чтобы Ройс им воспользовался. И мне нужно было знать, раз уж все равно все летит к чертям, когда он собирается выполнить свою угрозу – засунуть руку мне под платье и обнаружить, как сильно он меня возбудил.

У меня не было к нему чувств. По крайней мере, не в том смысле, в каком это сделала бы обычная девушка. Он использовал людей, и мне хотелось сделать то же самое с ним. Он мог удовлетворить мое любопытство в отношении секса и, надеюсь, получить при этом огромное удовольствие.

Его горячий, голодный рот оскалился, словно ему нужно было прижаться губами к каждому сантиметру моей беззащитной плоти, который он только мог найти. Я протянула руки и ухватилась за пыльную полку перед собой. Он снова откинул мои волосы на плечо, обнажив спину, и я наклонила подбородок к груди.

"Это моя любимая часть женщины". Он провел языком линию по моим лопаткам. По моей коже побежали мурашки. Конечно, это было его любимое место. Не грудь, не попка, не ноги…

но и место, контролирующее всю физическую силу женщины.

Место, где она была наиболее уязвима.

Если бы кто-то вошел сюда прямо сейчас, он бы счел эту сцену необычной. Девушка с зелеными волосами в девственном коктейльном платье, вцепившаяся в книжный шкаф, пока мужчина в костюме за ее спиной поклонялся ей руками и ртом. То, чем мы занимались, было относительно доброкачественным, но это был самый эротичный момент в моей жизни.

От его поцелуев исходило наслаждение, и тепло распространялось глубоко между моих ног. Оно усилилось, когда он обхватил мои бедра и прижался ко мне.

Я не знала, что меня больше шокирует: ощущение его твердой длины или то, что он считает поцелуи возбуждающими.

В словах Ройса сквозило вожделение. "Я хочу трахнуть тебя под этим белым платьем".

Он держал одну руку на моем бедре, а другой скользил вверх по изгибу моего тела. И так до тех пор, пока не обхватил мое горло, заставляя откинуть голову на его плечо. Его пальцы сгибались, сжимаясь достаточно сильно, чтобы я почувствовала его доминирование, но не откровенный страх.

Он грубо прорычал мне в ухо. "Я хочу увидеть твою красную помаду, размазанную по моему члену".

Я резко выдохнула.

Его голос внезапно стал таким низким и ровным, что казалось, будто он находится в моей голове. "Ты бы хотела этого?"

Смогу ли я? В голове мелькнула картинка: я стою на коленях, его ремень и брюки расстегнуты. Это было бесспорно сексуально, но как же Эмили? А как же дверь, через которую любой может войти и застать нас?

Он почувствовал мою нерешительность не по отсутствию ответа, а по напряжению в моем теле.

"Нет?" Его вопрос был риторическим. Рука, лежащая на моем бедре, спустилась к центру юбки, где он просунул свои толстые пальцы между моих ног. Платье состояло из множества слоев ткани, но когда он гладил меня, ощущения были достаточно приятными, чтобы заставить мое сердце остановиться.

Когда с моих губ сорвался стон, в его груди раздался довольный смешок. Мои ноги задрожали, когда он осторожно задрал юбку, и я вздрогнула, когда его ладонь нашла мою внутреннюю поверхность бедра. То, что мы делали, было плохо.

Но, Боже, было бы еще хуже, если бы он остановился.

Я не могла контролировать свое дыхание, когда его рука поднялась вверх и коснулась влажной промежности моих трусиков. Его тон был чисто злым. "Что это?"

Я не защищался. Я просто стоял и терпеливо ждал, когда он переступит черту. В его кармане зазвонил телефон, но он не обратил на это внимания. Ему было интереснее дразнить меня и балансировать на острие ножа желания.

Ройс наконец провел рукой между моих бедер, касаясь меня через тонкий атлас. Он тоже не был нежен, и я была этому рада. Так было легче вспомнить, что он мне не нравится. К тому же жар между нами разгорался, и я предпочла бы получить его прикосновение сейчас, а не ждать, пока он станет осторожнее.

"Я хочу это", – сказал он. "Дай мне это".

Если бы он попытался, то не смог бы звучать так же, как его избалованный богатый ребенок.

Но по моему телу пробежала дрожь. Это было требование принца, и мне придется подчиниться, но я сделаю это с радостью, даже если не буду понимать, от чего именно отказываюсь. Мое тело? Моя девственность? Еще что-то?

Это была поэтическая справедливость, что человек, который стал причиной задержки в моем сексуальном путешествии, стал тем же, кто начал его. И он, блядь, был мне должен.

"Хорошо", – прошептала я.

Мое согласие было освобождением. Это был подписанный контракт, заключенная сделка, и напряжение покинуло мои мышцы. Оно делало меня податливой в его твердой и, без сомнения, опытной руке.

Он запустил пальцы в мои трусы, и я крепче вцепилась в книжную полку, сжимая зубы, чтобы сдержать стон. Его прикосновения так отличались от моих собственных. Грубее. Увереннее. Жаднее.

Это было намного лучше.

Мог ли он почувствовать мой пульс, бьющийся в шее? Его рука все еще ласкала меня, но в ней не было агрессии. Он приберег все это для того, чтобы поглаживать мои ноги, возбуждая мой клитор. Я собиралась растаять. Капать с его пальцев, стекать на пол и просачиваться в волокна персидского ковра.

Его телефон снова зазвонил.

Его механический шум был здесь неуместен. Единственными звуками, от которых у меня звенело в ушах, были мои хныканья от удовольствия и его торопливое дыхание. Но второе текстовое оповещение стало спусковым крючком. Ощущение было такое, будто заложена бомба, и у нас осталось так много времени, прежде чем она взорвется у нас перед носом. В конце концов кто-то должен был прийти за ним.

Галстук Ройса колыхался на моей спине, когда он двигал рукой, обрабатывая меня. Затем он просунул палец внутрь, и мне захотелось выгнуться на носочках.

"О, черт", – простонал я. Наклонив голову вперед, я позволила ей с тихим стуком упасть на книжную полку. Не то чтобы его вторжение было особенно приятным, но сама идея этого? Это мне очень нравилось. Мне нравилось его обладание.

Его язык был у самого моего уха, и хотя он ничего не говорил словами, его горячее дыхание нашептывало темные мысли прямо в мой разум. Я шире раздвинула ноги, увеличив тем самым свою позицию, и покачивалась на пальце, пульсирующем внутри меня.

"Ты уверена, что ты девственница?" Он прикусил мочку моего уха, и его тон был дразнящим. "Потому что ты трахаешь мою руку так, будто это не так". "Заткнись", – вздохнула я.

Он рассмеялся и крепче сжал мою шею, без слов сказав, что мне лучше смотреть на это. Я не могла указывать ему, что делать. Его твердая рука напоминала о том, кто сейчас контролирует ситуацию.

Его длинный толстый палец отстранился и стал лениво поглаживать мой набухший чувствительный клитор. Все происходящее было ошеломляющим. Он вернулся к поцелуям на моей шее, его губы работали прямо под рукой, которую он прижимал к моей точке пульса. Я вздрогнула и напряглась от пальцев, судорожно вцепившихся в мои трусики, извиваясь, как безвольное животное.

Ройс свел все мысли в моей голове к одним словам. Хочу. Нуждаться.

Приходите.

"Теперь это мое", – сказал он.

Я не видел его лица, но представлял себе его выражение. Такое же, как у него, будет однажды в зале заседаний совета директоров во время враждебного поглощения. Абсолют.

Он сказал, что я его. Я пыталась понять, что он имеет в виду, но меня переклинило. Он увеличил интенсивность, и удовольствие хлынуло из моего центра, стекая по ногам. Я разрывалась на части.

"Ты ждешь меня. Понятно?"

Подождать его? От моего замешательства оргазм, зарождавшийся в моем организме, зашевелился.

Это был не столько приказ, сколько мольба. "Я буду первым, Марист. Больше никто к тебе не прикоснется".

Я попыталась отстраниться, но его сильные руки снова прижали меня к себе, загоняя в ловушку. И когда я освоилась в своей новой тюрьме, он вознаградил меня. Его рука трепетала, пока это не стало слишком сильно. Я закричала, мой голос был тихим, но пропитанным блаженством, когда я кончила.

Это было жестоко.

Я вздрогнула и сжалась под тяжестью наслаждения, его интенсивность была настолько сильной, что на мгновение мне показалось, что я умираю.

Я еще не успела прийти в себя, как Ройс повернул мою голову к себе и захватил мой рот в жестоком поцелуе.

"Ты будешь ждать", – потребовал он. "Скажи, что ты это сделаешь".

Сейчас все было бессмысленно, но я находилась под его влиянием и была готова согласиться почти на все. Его магнетический голос был зовом сирены, заманивавшим меня.

"Да", – вздохнула я.

В его глазах мелькнуло что-то, похожее на облегчение, и тут же исчезло. "Хорошо".

Он отпустил меня и отступил назад так внезапно, что мне пришлось использовать книжный шкаф, чтобы удержаться в вертикальном положении, и я едва не опрокинула его и не раздавила нас обоих. Я снова обрела силу и повернулась к нему лицом, но увидела, что его широкая спина стремительно направляется к выходу.

"Ройс". Я сказала это так же, как сказала бы ему остановиться.

Но он этого не сделал. Он открыл дверь и исчез в коридоре, ни разу не оглянувшись на меня.

ГЛАВА ЧЕТЫРЕ

Год спустя

В свой двадцать первый день рождения я все еще была девственницей.

Я постоянно убеждала себя в том, что делаю это не из преданности Ройсу. Я не видела его с выпускного вечера год назад и делала все возможное, чтобы не думать о нем в эти дни. Поначалу это было трудно. Я проводила нездоровое количество времени, размышляя о нашей ночи в библиотеке и задаваясь вопросом, что, черт возьми, произошло. Сделала ли я что-то не так? Или все это было просто одно сплошное умопомрачение?

Было трудно прожить сегодняшний день, не думая о нем. Он вместе с отцом должен был приехать в дом в течение часа.

Я сидел на кафельном полу в ванной Эмили и разглядывал свой фиолетовый лак на ногтях. Она была рядом со мной, и я гладил рукой ее волосы, пока она наклонялась над унитазом и сплевывала изо рта остатки желудочной кислоты. Я оторвал полоску туалетной бумаги и протянул ей, когда она откинулась назад, и молчал, пока она вытирала уголки рта.

Ее глаза налились кровью. Сегодня ее так часто тошнило, что лопнули кровеносные сосуды.

"Чувствуете себя лучше?" спросил я.

"Немного. Боже, пожалуйста, скажи, что это наконец-то вышло из моего организма". Ее кожа была пепельной и восковой. "Черт", – простонала она, привалившись спиной к стене и приложив руку ко лбу. "Что, черт возьми, мне делать?"

"Люди болеют", – предложил я. "Все это понимают".

Ее глаза с красными ободками распахнулись и уставились на меня, как на сумасшедшего.

"Макалистер не захочет".

Она была права, и я не стал с ней спорить. Люди болеют, но Макалистер Хейл не был человеком, поэтому не мог к этому относиться. Наш отец пытался отменить обед, но его босс отказался. Нужно было обсудить важные дела. К тому же он сказал моему отцу, что у Эмили будет "достаточно времени, чтобы привести себя в порядок" до их приезда.

Макалистер, вероятно, решил, что это просто похмелье, а не настоящее пищевое отравление, как объяснил мой отец.

"Может, душ поможет, – сказал я, глядя на экран своего телефона. Встреча была неизбежна, и ей нужно было привести свою задницу в порядок, если она собиралась выглядеть презентабельно.

"Хорошо", – слабо сказала она. Я помог ей подняться с пола и поплелся в душ, включив воду.

После того как она закончила, в дверь ванной постучали, но она распахнулась, не дожидаясь ответа, и в комнату вплыла наша мама. В ее волосах цвета темного шоколада не было ни пятнышка седины, потому что она заплатила большие деньги за то, чтобы они не седели. На ней было платье в красно-морскую полоску с плиссированной юбкой, и, хотя обед подадут только через час, она была начищена и готова дать фору Марте Стюарт.

Она наблюдала за тем, как Эмили неуверенно вылезает из душа, и по ее лицу пробежало беспокойство. "Кто-нибудь еще заболел?"

Я покачала головой. "Эм – единственная, кто заказал лосося".

Моя мама нахмурилась, создав складку на лбу. "Не называй ее так сегодня, хорошо?"

Раньше прозвище сестры никогда не было проблемой. В любое другое время меня бы раздражала идея изменить свое поведение в угоду кому-то другому, но сегодня я смирилась с этим. "Хорошо".

В семье Хейлов все было под контролем, и моим родителям пришлось бы меньше переживать из-за визита президента Соединенных Штатов. Предполагалось, что они будут друзьями, но каждый момент общения с Хейлами был жестким и формальным. Визит к Макалистеру был похож на собеседование, которое никогда не заканчивалось. Каждый ваш ответ и действие оценивались и каталогизировались в его мозгу, и одно неверное движение могло привести к катастрофе.

"Надо позвонить в ресторан и сообщить им об этом", – сказала моя мама. "Часто об этом не сообщают, и…"

Она замерла, глядя в налитые кровью глаза дочери. Было очевидно, что в ее голове крутятся разные мысли. Первой была тревога за то, как больна Эмили, но вторая мысль была почти такой же приоритетной. Она беспокоилась о том, какой будет реакция Макалистера.

"Кажется, у меня есть визин", – прошептала я.

Внимание мамы переключилось на меня, и, когда она моргнула, ей показалось, что она видит меня в первый раз. Ее критический взгляд остановился на моих глубоких изумрудных волосах, прошелся по майке и шортам и остановился на моих шлепанцах.

"Марист, пожалуйста. Одевайся. Я начинаю нервно потеть, глядя на тебя".

Эмили снова бросилась к унитазу. Тошнить было уже нечем, и мы с мамой беспомощно стояли рядом, наблюдая за ее сухим дыханием. Если бы я могла как-то перенести болезнь на себя, я бы с радостью это сделала. Было так тяжело смотреть, как сестра чувствует себя несчастной.

И она сказала, что лосось был даже не очень вкусным. Вчера вечером мы пошли с ее друзьями праздновать ее окончание школы. Это было небольшое собрание. Вечеринка в саду, которую планировали мои родители, должна была состояться на выходных в День поминовения, когда погода будет лучше.

Мама смотрела на меня, пока Эмили кашляла и стонала. "Надень что-нибудь красивое. Возможно, сегодня тебе придется представлять обеих моих дочерей".

После долгих споров я надела гранатовое платье, которое собиралась надеть Эмили. С моими зелеными волосами в мае я была в рождественских красках. Вечернее платье с V-образным вырезом было не в моем стиле, но оно подошло мне и удовлетворило мою измученную маму.

Одевшись и нанеся макияж, на котором настояла моя сестра, я задержалась наверху, когда пришли мужчины из Хейла. Я ждала, пока отец не позовет меня к ним. Это было маленькое чудо, что я так долго не встречалась с Ройсом после возвращения из колледжа, но я больше не могла его избегать. Я спускалась по лестнице на каблуках Эмили, которые были мне велики на полразмера и заставляли меня крепко держаться за перила.

Вежливые разговоры прекратились при моем появлении, и на мгновение я превратилась в Медузу, превратив всех в статуи. Первым нарушил форму отец и удивленно улыбнулся, обрадовавшись моему появлению. В конце концов, в Хейлз можно было быть уверенным в безопасности.

Патриарху семьи гостей потребовалось больше времени, чтобы прийти в себя и снова выглядеть как человек.

В пятьдесят два года в волосах Макалистера не было ни одной серебристой пряди. Они были идеально уложены на одну сторону, ни одной пряди не было на месте, и я подумала, что, если он просто прикажет это утром, его волосы встанут в ряд.

У него был длинный нос, высокие скулы, и он был в прекрасной форме.

Как и его сыновья, Макалистер был безжалостно привлекателен.

Но в его глазах была какая-то тревожная грань. Как будто он видел весь мир, до каждой щели, и нашел его таким разочаровывающим.

Его верхняя губа скривилась, когда он окинул меня взглядом сверху донизу. О, он чертовски ненавидел мой неестественный цвет волос, и это было так плохо, что он даже не собирался признавать меня. Я не заслуживала ни капли его внимания.

Ройс, напротив, застыл и смотрел только на меня. Его широко раскрытые глаза не мигали в течение ненормально долгого времени, и с удивленным выражением на лице он выглядел… странно. Как будто он не мог поверить в то, что видит. В остальном он выглядел так же, как и в прошлый раз. Все такой же раздражающе сексуальный, в кобальтово-синем костюме без галстука, с уверенно поникшими плечами.

Неужели он не ожидал меня увидеть? Я догадывалась, что в этом есть смысл. Его младший брат Вэнс не пришел, а когда Макалистер попросил устроить обед, он попросил присутствовать только Эмили.

Тревога не помогла моей сестре справиться с тошнотой.

Макалистер прочистил горло, выводя сына из ступора, а затем сузил свой строгий взгляд на моего отца. "Где ваша вторая дочь?"

Мой отец напрягся. "Она все еще плохо себя чувствует".

Макалистер был всего на несколько дюймов выше моего отца, но он, казалось, возвышался над всеми, и его недовольство струилось вниз, пронизывая всю комнату. "Тогда она может присоединиться к нам после обеда".

Плечи моей матери поникли, но она кивнула и жестом пригласила нас в столовую, направившись к столу, который экономка Дельфина накрыла нашим изысканным фарфором.

Поскольку отец сидел во главе стола, я оказалась напротив Ройса, и большую часть трапезы провела, уставившись на золотую филигрань в своей тарелке, вместо того чтобы выдержать его сверлящий меня взгляд.

Разговор, как и всегда, сводился к натянутым любезностям. Единственным хобби Макалистера было быть придурком, поэтому с ним было трудно разговаривать. Он так изменился за эти годы. Я почти не помнил, каким он был раньше, и улыбался ли он когда-нибудь искренне.

Как только Дельфина убрала тарелки с основным блюдом и скрылась за дверью на кухню, босс моего отца сцепил пальцы и положил их на стол. Воздух в комнате изменился. Пришло время обсудить дела.

"Ройс войдет в совет директоров, – сказал Макалистер.

Святое дерьмо.

Он бросил на стол свое простое заявление, но оно упало, как наковальня, и пробило пол, угрожая утянуть за собой всех нас. Ни для кого не было секретом, что мой отец хотел получить вожделенное место в совете директоров. Ройс был Хейлом, поэтому вполне естественно, что в конце концов ему предложили это место, но, Господи, он работал в компании всего год.

А ему было двадцать пять.

Красные пятна ползли по шее отца и выглядывали из-за накрахмаленного воротничка его рубашки. Несомненно, он думал о том, как работал на "Хейл бэнкинг энд холдинг" еще до рождения Ройса. Чарльз Норткот должен был стать следующим в очереди.

Я перевела взгляд на Ройса, но он просто смотрел в ответ, лишенный каких-либо эмоций. Он снова превратился в статую.

"Как чудесно", – задохнулась мама.

"Да, – солгал отец.

Макалистер едва заметно кивнул. "Как вы знаете, это огромная честь". Его тон был беглым. "У нас есть традиция, которая сопровождает это". По моей спине ползли тысячи крошечных паучков.

В последний раз, когда кто-то вступил в совет, мне было восемь лет. Никто не объяснил мне, что это за процесс, да никто и не мог объяснить. Традиция насчитывала несколько поколений в компании, и только члены совета были посвящены в нее. Проводилась инициация, или церемония, или какой-то странный обряд посвящения, а потом устраивалась грандиозная вечеринка в честь этого. Подобно закрытым и неуловимым обществам в школе Лиги плюща, я находил всю эту тайну претенциозной. Мужчины раздувают из мухи слона и притворяются более важными, чем они есть на самом деле.

"Теперь, когда Эмили закончила школу, – продолжал Макалистер, – вполне логично, что она присоединится к Ройсу. Как только он займет свое место, мы объявим об их помолвке на последующем празднике".

Удивительно, что, когда моя челюсть упала, она не стукнулась о стол.

За последний год у Эмили и Ройса было всего одно свидание, и, по ее словам, оно было ужасным. По ее словам, у них было мало общего и совсем не было химии. Меня это немного удивило. Он, конечно, был придурком… но никакой химии? У меня с ним такой проблемы не было.

Его поцелуй обжигал еще несколько недель.

Какая-то часть меня втайне радовалась, что между ними ничего не вышло.

Подожди меня, – раздался его голос в моей голове.

Сидя под столом, я сжала колени. Трудно было справиться с воспоминаниями, когда он сидел прямо передо мной.

Но он не протестовал против предложения жениться на моей сестре. Он ни черта не сказал о том, что только что объявил его отец, и иррациональная ревность пронзила меня насквозь. И даже если отбросить отсутствие химии, Эмили даже не было в этой гребаной комнате.

Это не должно было так шокировать. Это предложение о браке было связано не с любовью, а с деловым слиянием. Макалистер не считал нужным втягивать мою сестру в переговоры по этому поводу.

Замешательство моей семьи выразилось в одном-единственном слове моей мамы. "Что?"

Он выглядел раздраженным из-за того, что ему пришлось говорить все по буквам. "Ройс хотел бы попросить руки Эмили".

У меня вырвался недоверчивый смех. Он что, серьезно позволял своему папе делать это? "Может, нам стоит позвать сюда Эмили", – сказал я саркастическим тоном. "У нее могут быть какие-то мысли по этому поводу".

Когда ледяной взгляд Макалистера обратился на меня, я задрожала. Мне хотелось свернуться калачиком, пока ничего не останется.

"Тогда, возможно, вам стоит пойти и позвать ее", – решил он.

Я выскользнула из-за стола, радуясь тому, что ушла. Я выскочила из туфель на каблуках, поставив их у основания ступенек, и помчалась вверх по парадной лестнице, на ходу размахивая платьем. Без стука я ворвалась в комнату Эмили и обнаружила, что она сидит на не заправленной кровати, сложив руки на животе. Казалось, она держит себя в руках.

"Эм", – сказал я. "Тебе нужно спуститься вниз".

Я бросилась в гардеробную и порылась в висящих там платьях. Там было персиковое платье в цветочек, немного слишком летнее, но вполне подходящее. Я стащила его с вешалки и ворвалась обратно в ее комнату, срочно протягивая платье.

"Макалистер только что спросил, может ли Ройс получить вашу руку в жены". Я ожидала смеха. Неверия. Шока.

Вместо этого она опустила свои остекленевшие глаза с красными ободками на дамасское покрывало. Каким-то образом она знала, что это произойдет.

В моей груди образовалась пустота. Моя сестра была моей лучшей подругой, и мы рассказывали друг другу обо всем.

Нет, не стоит.

Я не рассказала ей о своей ночи в библиотеке с Ройсом. У меня была веская причина не делать этого до того, как они попытались завязать отношения, а после того, как стало ясно, что ничего не получится, рассказывать ей было бессмысленно.

Я отодвинул свои вопросы и чувство предательства на второй план. Мы разберемся с этим позже. Сейчас нам нужно было разобраться с ситуацией. Я любила отца всем сердцем, но он не был так силен, как нужно. Он был восприимчив. Он слишком быстро сдавался и уступал, особенно когда речь шла о чем-то, чего он хотел, например об очередной сигаре или стакане виски.

Что, если Макалистер предложит место в совете директоров в обмен на Эмили? Проницательный бизнесмен так бы и поступил, и, возможно, наш отец был бы достаточно глуп, чтобы согласиться. Не то чтобы моя сестра согласилась на это, но просто безумные переговоры могли бы стать катастрофой.

"Одевайся, – приказал я.

Она сделала то, что я ей сказал, двигаясь так, словно пыталась оттянуть петлю палача.

Ее волосы были вымыты, но не уложены, а на лице не было ни пятнышка косметики, когда я вел ее вниз по лестнице, но это было лучше, чем ее полное отсутствие. Когда мы появились, Макалистер поднялся со своего места. Это была вежливость или властный ход? Ройс тоже встал, но из-за его нерешительности это выглядело как нечто второстепенное.

Ее голос был таким же хрупким, как и ее внешность. "Мистер Хейл". Ее взгляд упал на его сына. "Ройс".

Макалистер обогнул край стола и направился к ней, протягивая руку для приветствия. Ранее при встрече с таким ничтожеством, как я, он отказывался от рукопожатия, давая понять, что предпочитает мою сестру.

"Рад снова видеть тебя, Эмили". В его тоне не было теплоты, но я и не думала, что он на это способен.

Она открыла рот, чтобы что-то сказать, но слова не шли. Вместо этого она выплеснула содержимое своего желудка на его руку.

ГЛАВА ПЯТЬ

ЗАКРИЧАЛА МОЯ МАМА. Это был ужасный звук, гораздо хуже, чем стон Эмили, которая безуспешно пыталась прикрыть рот и остановить катастрофу. Красный краситель из спортивного напитка, который она выпила, стал тошнотворного цвета, когда вернулся на поверхность, как фальшивая, аляповатая кровь, проступающая сквозь пальцы.

Ножки отцовского стула заскрипели по твердому дереву, когда он вскочил на ноги, сдернул со стола полотняную салфетку и поспешил на помощь своему боссу.

Макалистер отпрянул назад. С его руки стекала красная желчь, и он держал ее далеко от своего тела. Если бы он мог в тот момент отрубить ее, то, возможно, так бы и сделал. Мы с Ройсом стояли в ошеломленном молчании, в то время как все вокруг кипела бурная деятельность.

Эмили пробормотала извинения и исчезла. Мой отец повел своего босса в ближайшую ванную, чтобы вымыться, а моя мать побежала за Дельфиной, чтобы убрать лужу рвоты на полу.

Мы остались с Ройсом наедине, глядя друг на друга из-за широкого стола, которым моя семья почти никогда не пользовалась.

"Привет, Марист. Или теперь это Медуза?" На его губах играла слабая улыбка. "Ты сделала то, что я просил?"

Воздух остановился в моем теле, и все вокруг сжалось. Я не могла поверить, что у него хватило смелости спросить меня об этом после того, что только что произошло, после всего этого времени, да еще и так непринужденно. В моей груди вспыхнуло пламя. "Это Медуза".

"Лжец". Он улыбнулся так победоносно, что я почти не уловил облегчения, которое он пытался скрыть под этой улыбкой. Его взгляд переместился с меня на дверь, через которую исчезли наши отцы. "Она беременна?"

За последние несколько секунд произошло так много событий, что я не успел ничего понять. "Что?"

Он не стал повторять, а просто молча задал вопрос.

Эмили не могла быть беременной. "Она даже ни с кем не встречается".

Он изогнул бровь. "Насколько я знаю, это не обязательное условие для того, чтобы забеременеть".

Я не могла справиться со своими эмоциями. "Она не такая".

Как только это заявление прозвучало, я начал сомневаться. Что бы ни происходило с этим безумным предложением о свадьбе, она ничего не рассказала мне. У меня пересохло во рту. Вчера вечером она тоже ничего не пила. Одна из ее подруг заказала праздничные коктейли с текилой, но Эмили отказалась. Она сказала, что ее тошнит от "Патрона" после выпускных экзаменов, а от запаха ее тошнит.

Должно быть, выражение моего лица выдало мои мысли, потому что он выглядел самодовольным.

"Отвали, Ройс", – прорычал я. "Если бы она была беременна, она бы мне сказала".

Дверь на кухню распахнулась, возвещая о том, что мы больше не одни. Холодный сквозняк из Макалистер-Хейла вернулся, заставив температуру в комнате упасть до арктической.

"Она беременна?" Он был в таком же ужасе, как и тогда, когда мою сестру вырвало на него.

"Нет, это не так", – быстро ответил я.

Ройс засунул руки в карманы брюк и покачивался на пятках, словно все это его забавляло. "Иди и спроси ее. Сто баксов на то, что это так".

Я не хотела доставлять ему удовольствие, убегая, но его отец умел заявлять о своих желаниях, не говоря ни слова. Судя по его плечам и тому, как он выжидательно наклонился ко мне, у меня не было выбора. Сжав руки в кулаки, я поплелась обратно по лестнице. Я хотела бы насладиться моментом, когда кого-то вырвет на Макалистера, и если бы это был кто-то другой, не из моей семьи, я бы так и сделала.

На этот раз она не сидела на кровати, и я слышал ее тихий плач, доносившийся из ванной. Она склонилась над раковиной, брызгая водой на разгоряченное лицо. Как только она увидела меня через плечо в зеркале, она выпрямилась.

"Можно ли умереть от стыда?" Она уставилась в потолок, безнадежно пытаясь смахнуть слезы. "Я хочу. Я так чертовски смущена и несчастна".

Я понятия не имел, что сказать. Я не умел приукрашивать ситуацию, а моя сестра не была идиоткой. Она знала, что Макалистеру такое быстро не простят и не забудут.

Когда я неловко задержался в дверях, выражение ее лица изменилось на озабоченное. "Что теперь?"

"Вы беременны?"

Я сказала это шепотом, но ее реакция была такой, как будто я крикнула ей об этом. Глаза моей сестры расширились от шока, а затем чувство вины растеклось по ним, как красное вино, пролитое на белую скатерть. Ее взгляд упал на ноги. "Я… опоздала на три недели".

"Три?" У меня был миллион вопросов, но практический прозвучал первым и в спешке. "Черт, почему ты не сдал тест?"

Она оттолкнулась от раковины и прижала тыльную сторону ладони к губам. "Потому что, – сказала она тихо, – я знаю, что он скажет, и я не хочу этого, ясно?" Слезы бежали по ее щекам и капали на травертиновую плитку.

Мое сердце немного разбилось. Не только из-за нее, но и из-за себя. Она подозревала уже несколько недель и не признавалась мне. Сколько же у нее было секретов? "Чей он?"

"Я ему еще не говорила".

"Эм".

"Он женат. О Боже, я ужасный человек". Она закрыла глаза, выдавливая из себя очередную порцию слез. "Это… доктор Галлиат".

"Ваш профессор психологии?"

Она кивнула. "Что, черт возьми, мне делать?"

"Для начала, ты не выйдешь замуж за Ройса Хейла". Я положил руку ей на плечо и притянул ее к себе, сжимая в объятиях. "Все в порядке", – пробормотал я. "Все будет хорошо".

Я успокаивающе обнимал ее, пока рыдания сотрясали ее тело, не заботясь о том, что ее слезы пачкают мое платье. Я подумала, не может ли этот ребенок быть замаскированным благословением. Я, конечно, не могла представить Макалистера в роли свекра и не хотела, чтобы мы были связаны с семьей Хейлов еще больше, чем уже были. Мне казалось, что это уже слишком.

К тому времени, когда я вернулся в столовую, все было так же, как в начале обеда, за исключением слабого, затянувшегося запаха дезинфицирующего средства. Все сидели на своих местах и выглядели спокойными, но напряжение было настолько сильным, что проникало в мои чувства, как густая паста.

"Как она?" – спросила мама.

Ройс взглянул на меня и ухмыльнулся. "Беременна. Ты должна мне сто долларов".

Макалистер не отреагировал на это выражением лица. Он был совершенно спокоен, даже когда хлопнул кулаком по столу с такой силой, что раздался огромный гул, а столовое серебро заплясало на тарелках. Ройс протрезвел, и впервые на моей памяти он выглядел нервным.

"Это неприемлемо". Глаза Макалистера стали ярким норд-остом, и я закрыл колени, прежде чем ураганный ветер сбил меня с ног.

Мои родители были ошеломлены, но удар по столу, казалось, вернул мою мать к жизни. Она отодвинула стул. "Пожалуйста, извините меня". "Садитесь".

В ответ на рычание Макалистера она замерла на полпути из своего кресла, но затем выпрямилась и встала во весь рост, ее позвоночник стал тверже. "Нет. Мне нужно поговорить с дочерью".

"Через минуту", – приказал он. "Сначала вы услышите, что я хочу сказать". Его внимание скользнуло в мою сторону. "Займите свое место. Теперь это касается тебя, Марист".

Он почти никогда не произносил моего имени, и за это я была ему благодарна, потому что всегда вздрагивала, когда он его произносил. Ноги сами, без участия разума, донесли меня до кресла, и я упала в него, а сердце поднялось к горлу.

"Не уверен, что вы в курсе, – он поправил рукава рубашки под костюмом, – что семья Норткоттов накопила столько долгов,

скорее всего, вы объявите о банкротстве к концу лета". Я коротко рассмеялся.

О чем, черт возьми, он говорил? Я окинула взглядом нашу столовую. За богато украшенным столом с ручной резьбой могли разместиться шестнадцать человек, а занавески были из шелка дюпиони. Мы только что отведали ужин, приготовленный нашим личным шеф-поваром и обслуживаемый нашим персоналом, проживающим в доме.

У нас было много денег.

Тем не менее…

Когда я взглянул на родителей, они оба выглядели так, будто проглотили канарейку и подавились ею до полусмерти.

"Я не понимаю", – сказал я.

Мои бабушка и дедушка, в честь которых меня назвали, оставили маме свое огромное состояние. Кроме того, годовая зарплата моего отца составляла шестизначную сумму. У нас были деньги на разных рынках. Имущество. Активы. Банкротство никак не могло скрываться за углом. Это было просто чертовски невозможно.

"Десять лет назад, – объявил Макалистер, – ваш отец сделал ряд ужасных инвестиций. Некоторое время он гнался за рынком и вырыл себе еще более глубокую яму. Чтобы удержаться на плаву, они начали выкачивать свои сбережения. Вы изучаете экономику в Этонсоне, верно?"

Гиперсознание проникало сквозь кожу, сопровождаясь ужасным чувством страха. "Да, сэр".

"Тогда мне не нужно рассказывать тебе, что твоя плата за обучение плюс плата за обучение твоей сестры – это больше, чем Чарльз зарабатывает за год. Чтобы ты продолжала учиться, он продал свои опционы на акции".

Мое сердце бешено колотилось, когда финансовые стены начали приближаться, заставляя меня сглотнуть. "Но дом…"

"Она была заложена три года назад и сейчас находится в состоянии дефолта. Уверен, вы знаете, какой банк владеет залогом". Он выглядел до тошноты довольным тем, что рассказал мне все это. "Дело в том, что Чарльз и Деланси уже много лет живут не по средствам. Но сегодня это закончится".

Я ждала, что родители что-то скажут, будут защищаться или утверждать, что это неправда. Но они хранили полное молчание, и тишина становилась все более мучительной с каждым моим вдохом. Все наши деньги… пропали?

Макалистер развел руки и положил кончики пальцев на столешницу. "Единственное, чем вы сейчас владеете, – это ваше имя и репутация". В его словах прозвучала угроза. Мы все прекрасно понимали, что он может забрать их так же легко, как и дом. Одно его слово – и нас будут сторониться.

"Я собираюсь сделать предложение", – сказал он. "Только дурак не примет его".

Я отвела взгляд от Макалистера, не в силах смотреть на него. Я не хотела, чтобы он видел панику, захлестнувшую мои глаза. Вместо этого я обратила внимание на его сына.

Ройс сидел совершенно неподвижно, положив одну руку на стол, а кончиками пальцев упираясь в край сложенной салфетки. То, как он неестественно застыл в этой непринужденной позе, навело меня на мысль, что это было сделано напоказ. Внутри он был напряжен и чувствовал себя неуютно и боялся, что если он пошевелится, то выдаст себя.

Макалистер выпрямился в своем кресле, привлекая мое внимание к себе. "Когда в совете приветствуют нового члена, женщина играет важную роль в этой традиции".

Из-за стыда мои родители не могли говорить, поэтому говорить пришлось мне. "Что за роль?"

"Она становится его женой".

О, Боже мой. Хейлы всегда были старомодны, но это было… архаично.

"Брак – это важное партнерство, – продолжил он. "И совет должен его одобрить". Он не заметил шока, охватившего меня. "Ваши родители ужасно распоряжались своими финансами, но они прекрасно справлялись с воспитанием своих дочерей. Очевидно, что Ройс не собирается жениться на Эмили, но ваша фамилия имеет достаточный статус, чтобы, несмотря на вашу молодость, эта пара имела смысл. К тому же Хейл, выходящий замуж за Норткота, – это то, чего всегда хотела мать Ройса".

Мои плечи поднимались и опускались, пока я пыталась перевести дыхание. "Вы имеете в виду, Ройс и я…?" Мой взгляд метнулся к мужчине, сидящему напротив меня. Он не двигался, но в его голубых глазах читалось волнение.

Нежелательная вспышка жара пронзила меня, хотя должна была вызвать отвращение.

"Ты выйдешь замуж за моего сына", – категорично заявил Макалистер. "В обмен на это я прощу закладную твоих родителей, и они смогут сохранить дом, который принадлежал семье твоей матери на протяжении четырех поколений. Для видимости твой отец продолжит работу в компании, но его финансами займется выбранный мной управляющий".

Потому что он не хотел скандала с семьей невестки, а скорее всего, потому что предпочитал полностью контролировать ситуацию. Мой голос был пустым. "А если нет?"

"Чарльзу придется искать работу в другом месте". Выражение лица Макалистера стало грозовым, и он отбросил притворство. "Я обращу взыскание на дом, и все узнают, как твои родители промотали свои деньги. Когда я закончу, у тебя не останется даже репутации. Ты останешься ни с чем".

Мама разрыдалась, а мое сердце разорвалось на части. Одна сторона болела за нее и за это унижение, а другая пылала гневом. Они предвидели это уже много лет и намеренно скрывали от нас с сестрой. Они не сократили расходы и не затянули пояса. Как они могли продолжать жить так, будто ничего не случилось? Это было избегание? Или чистое отрицание?

Я втянул воздух сквозь зубы, когда у меня возникла другая идея. Возможно, у них был план и они просто тянули время. Может, они рассчитывали, что Эмили выйдет замуж за Ройса и выручит их.

Гнев придавал мне сил, хотя в голосе его не было слышно. Мне говорили, что Макалистер – безжалостный переговорщик, но я собирался убедиться в этом на собственном опыте. "У меня… есть встречное предложение".

Он передернул плечами, словно я спросила, не подделка ли его часы Cartier, но я почувствовала, что он просто позирует. Вероятно, ему нравились подобные вещи. "Мое предложение было более чем щедрым".

Я проигнорировала его. "Если я соглашусь выйти замуж за Ройса, – истерический смех бурлил у меня в горле, но я подавила его, – мы сохраним дом, мой отец сохранит свою работу и согласится на финансового планировщика".

Раздражение Макалистера переросло в откровенный гнев. "Именно такое предложение я только что сделал".

Дрожь пробежала по моим ногам, но, к счастью, была скрыта под столом. Внешне я старалась соответствовать его безжалостному характеру. Я сказала это, пока не потеряла самообладание.

"А также десять миллионов долларов".

ГЛАВА ШЕСТЬ

Сделка считается удачной, если по окончании переговоров ни одна из сторон не осталась довольна, а в данный момент Макалистер Хейл выглядел очень и очень недовольным.

Я могу это понять.

Родители уставились на меня. Ройс разразился ошеломленным коротким смехом и неловко повис в воздухе.

Вопрос Макалистера прозвучал убийственно тихо. Это было страшнее, чем если бы он выкрикнул его в мой адрес. "Ты в своем уме?"

Очевидно, так оно и было, потому что я рассматривала эту абсурдную сделку. У меня не было ни малейшего желания выходить замуж в двадцать один год, и еще меньше желания становиться миссис Ройс Хейл. Но какой у меня был выбор? Вся моя семья была на мели, скоро никто из нас не будет работать, и, скорее всего, у моей сестры на подходе ребенок.

Я рисковал разозлить его еще больше, и мой голос дрогнул. "Десять миллионов для вас не так уж много".

"Нет". Вместо того чтобы отойти от стола, он облокотился на него и приблизился ко мне. "Пойми кое-что. Я уже простил огромную ипотеку. Я не настолько глуп, чтобы выдать твоим родителям еще один кредит".

"Это будет не кредит". Я пытался придумать что-нибудь. Что-нибудь, что можно было бы использовать. Насколько глубоки наши денежные проблемы? Что, если мои родители годами не платили налоги? Под столом я сжал руки в кулаки. "Думай об этом как об обратном приданом. Ты покупаешь

мое молчание и…" Я подавила смешок: "преданность Ройсу". Это означало, что я, по сути, продавала себя ему.

Глаза Макалистера потускнели, когда он оценил это, и он заставил меня ждать всю жизнь, прежде чем заговорить. "Пятьсот тысяч".

В моем животе смешались облегчение и ужас. Я был грузовым поездом, мчащимся слишком быстро и застывшим на пути к одной цели. Переговоры уже начались, и пути назад не было. Мне нужно было получить как можно больше денег. "Восемь миллионов".

Его усмешка разрезала меня пополам. "Ты думаешь, я готов заплатить столько? Это оскорбительно".

"Не больше, чем ваше встречное предложение".

В уголках его глаз появились морщинки. Он был удивлен, что я не отступила, и, возможно, заинтригован. "Я хочу, чтобы это было сделано. Два."

Я боялся испытывать судьбу, но все же решился. "Пять".

На его лице не было никаких эмоций. Ни намека на то, о чем он думает или что произойдет дальше. Он мог смеяться, мог ругаться, а мог уйти и оставить нас ни с чем. Я ждала с мучительным нетерпением.

"Пять миллионов долларов, Марист Норткот, – сказал он, – и ты должна быть идеальной, послушной женой. Ты будешь выглядеть и вести себя именно так, как мы тебе скажем. Парадигма класса, девушка, на которую все равняются и хотят быть похожими".

О, Боже. Дышать было невозможно. Как такой ничтожество, как я, мог это сделать?

"Если вы не получите одобрения совета директоров, это предложение будет аннулировано. Дом, деньги, все испарится. Вы понимаете?" Я сглотнул комок в горле и кивнул.

"Значит, мы договорились?" Это было скорее утверждение, чем вопрос.

"Марист". Голос моей матери был призраком. "Мы что-нибудь придумаем.

Ты не должен этого делать".

Кого она, блядь, разыгрывала? Конечно же, я. До сих пор моя жизнь была легкой. Я был защищен. Мои родители баловали нас с Эмили и давали нам все, что мы когда-либо хотели. Они позаботились о том, чтобы мне никогда не приходилось жертвовать или бороться.

Я смотрела через стол на мужчину, который был очень похож на своего отца, но еще не успел стать таким же жестким. Я проследила взглядом за линиями пальцев Ройса и не могла не думать о том, как он заставил меня кончить. Как он так сильно потряс меня этой же рукой, когда прижал меня к книжному шкафу и засунул ее в трусики.

Я и сейчас чувствовал пыльный, дубовый аромат библиотеки.

Согласиться на это было тяжело и несправедливо… но были вещи и похуже, чем женитьба на представительнице одной из самых богатых семей в стране.

Стать Хейлом было не совсем смертным приговором.

Этого не случится, если я не потеряю себя.

"Да". Я сказал это так тихо, что невозможно было расслышать, поэтому я прочистил горло и постарался добиться ровного, уверенного тона. "Я согласна".

Неожиданная улыбка Ройса заставила мое сердце заколотиться. Правильно ли я его поняла? Он выглядел довольным моим ответом, как будто хотел этого. Но какой в этом смысл?

Реакция его отца была куда более сдержанной. Макалистер почувствовал облегчение от того, что неприятная задача решена. Он поднялся со своего места, протянул руку через стол. Я разгладила ладони на юбке, вытирая пот, и приняла первое рукопожатие, которое предложил мне Макалистер, скрепляя сделку.

Его хватка была всепоглощающей и доминирующей, и у меня возникло ужасное чувство, что это лишь малая толика того контроля, которого он жаждал. Он прижался ко мне и заговорил. "Хотя я бы предпочел, чтобы ты приняла мое первоначальное предложение, я уважаю то, что ты этого не сделала. Может быть, под этой нелепой прической у тебя есть мозги". Его комплимент прозвучал как бы вскользь. Затем он добавил: "Теперь я понимаю, почему вы нравитесь Ройсу".

Поскольку он все еще держал меня в руках, Макалистер должен был почувствовать толчок, пронесшийся по моему телу. Мой взгляд метнулся к его сыну. На лице Ройса промелькнула тревога, но тут же умолкла.

"Я не хочу", – быстро сказал он. "Как я уже говорил, любая девушка из Норткота меня устраивает".

Мой мозг перестал работать, и слово вылетело прежде, чем я успел его сдержать. "Вау".

Когда он отступил в свое безэмоциональное, похожее на статую состояние, я, должно быть, неправильно истолковала его реакцию. Ему не было дела ни до моей сестры, ни до меня. Мы были взаимозаменяемыми женщинами, которых можно выдать замуж. Просто товар.

Не так ли?

Я только что продала себя ему.

В животе у меня забурлило, и на мгновение я подумала, не вырвет ли меня тоже на руку Макалистера. Я отпрянула назад и заставила себя подавить волнение. До меня еще не дошел весь масштаб того, на что я согласилась, и мне нужно было держать себя в руках до тех пор, пока Хейлы не уедут. Тогда я смогу обдумать принятое мною ужасное решение.

На губах Макалистера появилась зловещая улыбка, когда он посмотрел на сына, словно желая увидеть, как Ройс корчится. "Если это правда, то что же тогда было в машине, когда мы ехали сюда?"

"Ничего страшного". Его голос был прерывистым. "Думаю, пришло время для десерта".

Когда никто не шелохнулся, он обратился к моей матери. "Миссис Норткот?" Боже, какой высокомерный урод.

Я не стала есть шоколадный пирог, который подала Дельфина. Мои родители тоже не ели, если только мама не давила вилкой малину. У моей семьи не было аппетита после всего того дерьма, которое произошло. Мы сидели как пленники, пока Макалистер излагал инструкции на следующий месяц моей жизни.

Была назначена встреча с Элис Хейл. Мачеха Ройса должна была встретить меня в своем любимом салоне и лично одобрить "радикальные изменения", которые, по словам Макалистера, должны были привести меня в соответствие с брендом Хейл. Очевидно, что первым делом должен был измениться мой вечнозеленый цвет волос.

После обучения, которое, как я была уверена, будет длительным, мне предстояло пройти первичное собеседование с правлением HBHC. Если я пройду его, то более подробное собеседование состоится непосредственно перед вечеринкой в честь новой должности Ройса. Это будет пышное и экстравагантное событие года.

Если я получу согласие, Макалистер объявит мне о помолвке своего сына во время вечернего тоста.

Я увидел, что у меня есть шанс на минутное спасение, когда вошла Дельфина и начала убирать нетронутые десерты. Я положила салфетку на стол и взяла свою тарелку. "Прошу меня извинить".

Ноги подкашивались, когда я протискивалась через распашную дверь на кухню, а тарелка звенела, когда я ставила ее рядом с раковиной. Дельфина следовала прямо за мной. Знала ли она? Догадывалась ли она, что мои родители находятся в тяжелом финансовом положении и она может очень скоро остаться без работы? Ее вопросительный взгляд был слишком тяжелым, чтобы выдержать его, и я скрылась в пустой гостиной.

Я закрыл дверь и привалился к ней спиной, закрыл глаза и прижал руку ко лбу. Я боролась с дрожащей нижней губой, потому что была на взводе, но отказывалась поддаваться эмоциям. Я не хотела снова предстать перед ними с покрытым пятнами лицом и дать им преимущество, к тому же слезы ничего не решат.

И это, конечно, не отменяло того, что было сделано.

Черт возьми, я сказала, что выйду замуж за Ройса. До сих пор я проводила свою жизнь в тени Эмили, и мне это нравилось. Когда я стану принцессой Кейп-Хилла, прятаться будет негде.

Глубокий вдох.

Вы можете не успеть так далеко.

Если мне и не удалось добиться нелепого одобрения совета директоров, то я хотя бы выиграла время, чтобы привести в порядок финансы родителей. С разработанным планом действий беспомощность внутри меня ослабла настолько, что я смог выпрямиться, прижать прохладные кончики пальцев к теплым щекам и успокоиться. Я повернулась, распахнула дверь и зарылась лицом в рубашку платья, столкнувшись с твердой мужской грудью.

Руки Ройса сжались на моих плечах.

Мой вздох не произвел на него никакого впечатления. Он втащил меня обратно в комнату и закрыл за нами дверь. Выражение его лица было… отрешенным. Он имел наглость выглядеть обеспокоенным.

"Ты в порядке?"

Я моргнул. "Ты что, издеваешься?"

"Если это поможет, у меня примерно столько же прав, сколько и у тебя".

"Нет, это не поможет, и это не может быть правдой". Мои плечи напряглись. Несмотря на то что он больше не прикасался ко мне, тепло его ладоней оставалось на моей голой коже.

Разочарование было для него интересным видом. У избалованного богача, вероятно, не было большого опыта борьбы с ним. Он всегда получал все, что хотел. Положив руки на бедра, Ройс расчесал бока своего костюма. Оно демонстрировало его подтянутую фигуру и изгибы мощных рук.

Перестань так на него смотреть.

"Верьте во что хотите, но это правда", – сказал он. "Я делаю то, что мне говорят, потому что альтернативы нет. Все спланировано и расписано. Я не могу принимать решения, потому что вся моя гребаная жизнь уже расписана".

Я не хотела ему верить, но это было правдой. Контролирующая личность Макалистера была повсюду. Однажды отец рассказал мне историю о том, как его босс диктовал, что надеть каждому сотруднику во время аудита.

Выражение лица Ройса неожиданно потеплело, а голос понизился. "Но ты и я? Я… надеялся на такой исход".

Он думал, что я глупая? "Ты буквально сказала "любая девушка из Норткота подойдет".

"Я сказал это, чтобы защитить тебя". Его тон был искренним. "Это была ложь, Марист. Как я уже говорил тебе в прошлом году, твоя сестра меня не интересует".

По воспоминаниям, комната становилась тем меньше, чем дольше мы с Ройсом стояли в ней одни. "Защитить меня от чего?"

Он бросил на нее пристальный взгляд, как будто ответ был очевиден.

Он защищал меня от своего отца. Я втянула воздух и повторила его мягкий тон. "Почему?"

"Сейчас у меня нет времени на объяснения. Мне нужен твой телефон. Я сказал им, что мы обменялись номерами".

Я нехотя достала его из кармана платья и протянула ему. "Точно. Потому что у тебя, наверное, должен быть номер твоей невесты".

Он проигнорировал мой сарказм и набрал новый контакт, а затем отправил сообщение с телефона. Закончив, он протянул его, чтобы передать обратно. Но он воспользовался этой возможностью, чтобы подтолкнуть меня ближе. Его свободная рука скользнула по моей щеке, заставляя меня встретить его напряженный взгляд.

Он был так близко, что поцелуй угрожал, и, хотя наши губы не соприкасались, это было очень интимно.

"Ты не моя невеста, Марист. Да, вы заключили сделку, но я не просил вас стать моей женой". Его взгляд блуждал по моему лицу, словно он запоминал каждую деталь, и наконец остановился на моих губах. Его

прошептал он, касаясь моей чувствительной кожи. "Еще нет". Он говорил о предложении?

Или поцеловать меня?

Он не выполнил ни одной из угроз. Вместо этого он резко отпустил меня, и мое тело обмякло в его отсутствие. Все было выведено из равновесия. Как и в прошлый раз, когда мы остались наедине, он повернулся на пятках и вышел за дверь, прежде чем я успела произнести хоть слово.

В тот день после отъезда Хейлов в моем сердце поселилось оцепенение.

Эмили плакала, рассказывая нашим родителям, что думает, что беременна, но ее стыд за то, что она разочаровала их, сменился страхом, когда они признались, в каком тяжелом финансовом положении мы находимся. Я подражала Ройсу и сидела на узорчатом диване в передней комнате с жутко неподвижным выражением лица, наложенным, как грим, который меня попросили нанести.

Я впервые видел, как мой отец сломался, и это нервировало. И снова я не хотел, чтобы он так быстро сдался. Почему он не боролся и не защищался?

Ужас промелькнул на лице Эмили, когда мама между придушенными рыданиями объяснила, что я заключила сделку с Макалистером, чтобы попытаться спасти нас. Сестра перегнулась через диван и схватила мою руку в тиски. "Марист, нет. Ты не можешь выйти за него замуж".

Мой голос был отрешенным. "Конечно, могу".

Моя нехватка эмоций только усилила ее, и паника залила ее лицо.

"Нет".

"Почему бы и нет?"

Она посмотрела на наших родителей, а затем вернула свое внимание ко мне. "Ты его не любишь, а он – Хейл. Они не могут любить никого, кроме себя".

Было ли это правдой? Был ли Ройс способен полюбить другого человека, или он был Нарциссом? В мифе он отказался от всех других и растратил себя, глядя на единственное, что ему было проклято любить, – собственное отражение.

"Есть вещи и похуже, чем выйти замуж за Ройса Хейла", – сказала я.

"Например?" – огрызнулась она.

Я на мгновение потерял контроль над своими эмоциями. "О, я не знаю. Быть беременной и бездомной?"

Ее глаза побелели от боли, которую я причинил, а затем наполнились слезами.

"Черт". Стыд навалился на мои плечи, придавив меня. "Прости, я не хотел…"

Эмили покачала головой, заставив меня замолчать, пока она вытирала слезы, собравшиеся в ее глазах. Я не хотела быть злой. Я понимала, что все люди хрупкие, но у нас не было времени сидеть и жалеть себя. Мои родители растратили это время так же, как и свои деньги.

Благодаря жестокому отзыву Ройса обо мне, когда я училась в школе, я выжила на задворках высшего общества. Я была уверена, что остальные члены моей семьи недостаточно сильны, чтобы сделать то же самое.

Если наше имя – это все, что у нас осталось, то, черт возьми, я сделаю все, что в моих силах, чтобы сохранить его.

ГЛАВА СЕМЬ

В стеклянной коробке передо мной сверкали диамоны и сапфиры, а современная хрустальная люстра над головой переливалась, излучая радугу на ковер. Магазин был оформлен в кремовых и серых тонах, чтобы не конкурировать с потрясающими драгоценными камнями на витринах. Я стояла сзади и терпеливо ждала, пока хозяин встретит меня. В кои-то веки пробки не помешали, и дорога до Бостона заняла всего сорок пять минут, а значит, я приехала на встречу раньше назначенного времени.

Это заставило меня уставиться на драгоценности, запертые в футляре. Великолепные бриллианты были такими прозрачными, что казались холодными и тяжелыми. Неужели именно так я буду чувствовать себя, когда Ройс наденет мне на палец обручальное кольцо? Как якорь? Я сглотнула и заправила за ухо прядь своих обреченных зеленых волос.

"Мисс Норткот?"

Теплый мужской голос заставил меня повернуться на своем месте. "Да. Извините, я рано".

"Нет, ты в порядке".

Владельцу было около пятидесяти, волосы на макушке поредели, но мне понравилось, что он подстриг их, а не отрастил длинные и зачесал наверх. Он носил очки в проволочной оправе и черный костюм, который сидел на нем идеально.

"Я Ричард Костолли. Очень приятно познакомиться". Когда я поднялся на ноги, он улыбнулся. "Пожалуйста, оставайтесь на своем месте. Я был польщен, когда позвонила ваша мама".

"Она планировала прийти, но что-то случилось", – солгала я. "Это только я. Надеюсь, все в порядке".

Правда заключалась в том, что моя мать считала это слишком сложным. Это делало нашу тяжелую ситуацию "слишком реальной". В моих жилах забурлила кровь. Я делал все, что было в моих силах, чтобы выручить их, и меня бесило, что я оставался единственным ответственным.

"Конечно. Надеюсь, все в порядке". Мистер Костолли занял пустой стул рядом со мной, поставил локоть на стеклянную витрину и наклонился вперед. Выражение его лица было полным ожидания.

"О, – сказал я, оглядываясь по сторонам. "Мне…"

"Вот здесь будет хорошо". Его глаза сверкали так же, как и драгоценности, которыми мы были окружены. "Я умираю от желания увидеть это".

Нагнувшись, я достала из сумочки синий футляр в кожаном переплете и положила его на стеклянный прилавок. Он благоговейно провел рукой по верхней части крышки и благодарно провел пальцами по тисненому серебряному логотипу.

Моя мама сделала то же самое утром, прежде чем передать мне коробку, только пальцы ее рук были безвольными, а глаза наполнены непролитыми слезами. "Можно?" – спросил он, жестом приглашая открыть ее.

Я кивнул.

Он резко вдохнул, поднял откидную крышку и взглянул на ожерелье, лежащее на бархате. Его голос упал до тишины. "Оно потрясающее".

"Спасибо, – сказала я, с трудом сдерживая горло.

Он был абсолютно прав. Бриллиантовое колье "Венок", покоящееся под логотипом Harry Winston, было самым красивым украшением, которое я когда-либо видела. Я никогда не носила его, кроме тех нескольких раз, когда мама давала мне его примерить.

Бриллианты были закреплены таким образом, чтобы они напоминали виноградные лозы, покрытые изысканным граненым льдом.

Я не знала, почему мне захотелось рассказать ему об этом, но слова сами лились с губ. "Мой прадедушка подарил его моей прабабушке в честь двадцатой годовщины их свадьбы. У нее чуть не случился сердечный приступ, потому что, как мне сказали, он был…" Я понизил голос: "Ну, дешевый ублюдок".

Мистер Костолли рассмеялся, а я принужденно улыбнулась, не желая, чтобы он видел, как мне тяжело.

Должно быть, это не сработало, потому что он стал серьезным. Его торжественное выражение лица говорило о том, что он понимает, во сколько бы ни оценили ожерелье, его сентиментальная ценность для моей семьи намного превысит эту сумму.

"Моя мама надевала его только один раз, в день свадьбы с моим отцом", – добавила я.

Мы с Эмили надеялись надеть его в день свадьбы. Я не хотела продавать его, но мы были стеснены в средствах, а страхование ожерелья, которое оценивалось в шестизначную сумму, было одной из многих статей расходов, которые мы должны были сократить. Мне нужно было смягчить вину перед семьей, если я не выполню свою часть безумной сделки с Макалистером.

"Это очень особенная вещь", – тихо сказал мистер Костолли. Он достал ювелирную лупу и осмотрел камни, а я достала из сумочки конверт с документами, необходимыми для хранения ожерелья, пока оно готовилось к аукциону.

Когда все было готово, я бросила последний взгляд на ожерелье. Поднявшись на ноги, я постаралась не обращать внимания на то, что сердце защемило от грусти. Я попрощалась с мистером Костолли, взяла сумочку и направилась к выходу.