Изумруды леди Марисоль бесплатное чтение

Изумруды леди Марисоль

Глава 1

– А ну-ка сними рубашку, Лю.

– Командир, да он меня не зацепил!

– Я тебе что сказал?! Раздевайся! И ты, виконт, который даже не зацепил. Не проснулись еще, что ли, черти? Долой одежду. Сирил, ты в сторонку отойди. У тебя жирок. С месяц надо гонять по лесу, с раннего утра и до глубокой ночи, чтобы живота твоего не стало. А у нас времени нет. Короче, лорды! Всем, на кого я укажу, раздеться до пояса! Я на вас посмотрю.

Разгоряченные тренировочным боем молодые мужчины удивленно переглянулись: какая муха укусила командира?! Пара пустяковых царапин, даже лекарь не потребуется. Новый прием? Рисовать концом шпаги изысканные узоры на спинах друг друга? Или фамильные гербы? Чего он там придумал, этот королевский бастард?

Но лорды и сэры хоть и неохотно, но подчинились. Стали раздеваться.

– Кто ж тебя так расписал, Марвин? – поморщился командир. – Я про шрам на спине. А жаль: я очень на тебя рассчитывал. Но тебя как медведрак надкусил. Попробовал, но тут же выплюнул: ну, что за гадость этот лорд Гарвир? И я его понимаю.

– Да ему уже лет пять, этому шраму! Помнишь, Эдж, как мы сцепились со стражей во время побега из крепости? Там я этот шрам и заполучил, – с гордостью сказал Марвин Гарвир, младший баронет, безземельный и давно уже лишенный маломальского наследства.

– Мне нужны безупречные торсы. С хорошей кожей и без явных увечий.

– Да я легко одолею любого, даже, несмотря на этот шрам! – вспылил лорд Гарвир.

– Не спорь со мной. В сторонку. А вот ты, виконт Беранер, поближе подойди. Сойдет, – удовлетворенно кивнул Эджен, глядя на высокого, хорошо сложенного мужчину лет тридцати.

– Да объясни ты нам толком, что это за отбор! И зачем мы разделись! – загалдели вокруг.

– Вы и без меня знаете, лорды, что государственный переворот – дело чрезвычайно затратное. Ну, окопались мы тут, в лесу. Разбили лагерь. Тренируемся с утра до ночи. Мы великолепные бойцы. Но нас слишком уж мало. Потому что у моего дяди-императора армия. Нужны наемники, а чтобы их перевезти, нужны корабли. И без денег ничего у нас не выйдет.

– Да где ж их взять, эти деньги, – мрачно сказал тот, которого назвали Сирилом. Коренастый, плотный и в самом деле с животом. В отличие от того же поджарого красавца-виконта. – На все наше имущество наложен арест. Мы заговорщики, бунтовщики. И мы практически нищие.

– Вот я и придумал, где достать деньги. Прибился к нам на днях один парнишка, сбежал из домашнего театра. К ним там управляющий приехал. Из замка Стертонхолл. Отбирать натуру для живых картин. Все вы знаете, как живут хозяева этого государства. Сто лордов палаты и их семьи. Мужчины развлекаются по-своему, женщины по-своему. Два раза в год самые влиятельные леди съезжаются на праздник тела, – ухмыльнулся Эдж. – Сгоняют в какой-нибудь замок толпы актеров-мужчин. Выбирают тех, кто посмазливее. Ну и когда представление закончится, разбирают натуру по спальням. И так три дня. То есть, три ночи.

– И что ты предлагаешь? – насторожился хоть и безземельный, но как-никак баронет, вскинув фамильный крутой подбородок.

– Мы захватываем кареты вместе с сопровождающими и подменяем актеров собой. Едем в замок Стертонхолл. Выполняем все капризы леди. Включая живые постельные картины. Изучая при этом драгоценности зрительниц. А на третью ночь забираем все самое ценное и уходим.

– Но это бесчестно! – возмутился белокурый красавчик Лю. – Мы же не бандиты! А это чистый грабеж!

– А хозяева этих драгоценностей не грабят народ? – прищурился Эдж. – Не торгуют должностями? Взяток не берут, судят по закону. На какие деньги эти драгоценности куплены, а, Лю? А ну-ка, напряги свою память, а не можешь, так я подскажу. Взять тебя, Сирил. Вспомни, как убили твоего отца, а твою мать и сестер натурально ограбили. Забрали все их фамильные драгоценности и деньги. Баронесса заболела от горя и вскоре умерла, а как с тех пор живут твои сестры, сам знаешь. Практически нищенствуют.

– Да я с радостью пойду с тобой в этот чертов Стертонхолл!

– Ты не годишься, – жестко сказал Эдж. – Разве что… Актерам тоже нужна прислуга. А лошадям – конюхи. Если ты не брезгуешь лопатить навоз, милорд, то я тебя возьму.

– Погоди… А остальные? Те, которых ты отберешь? Они что будут делать? – встрял в разговор один из лордов, тот, у которого шрамов на теле не было, а вот само тело впечатляло. Да и лицо было красивое, волосы каштановые, густые, глаза цвета нефрита, серо-зеленые.

– Соблазнять высокородных дам, – невозмутимо сказал Эдж. – С целью проникнуть к ним в спальни. Поэтому мне и нужны красивые. Четырех достаточно.

– Я не собираюсь этим заниматься! – вспыхнул юный Лю.

– Вот ты-то как раз и пойдешь, – жестко сказал Эдж. – И это не обсуждается. Потому что это – приказ. Ты из нас самый смазливый. Ты прошел отбор, плюс виконт Беранер, а еще лорд Калвиш. У вас есть какие-то возражения, герцог? – и он вопросительно посмотрел на темноволосого с нефритовыми глазами.

– Если бы я был герцогом, то были бы, – сказал на это Калвиш. – Но я, как и вы все лишен своих земель и имущества, на которые наложен секвестр, остался только титул. А что он стоит без владений? Да ничего. И хотя затея мне не очень нравится, точнее, моя роль в ней, но если больше некому…

– Мне нужны отборные самцы. Такие, чтобы дамы их захотели. Иначе ничего не выйдет. Конкуренцию нам составят самые красивые в империи актеры.

– А почему нам просто не вломиться в замок и не взять свое по праву? – и баронет Гарвир воинственно сжал кулаки.

– Потому что кроме охраны, которой в замке и так немало, там будут еще и маги. И в комнаты леди так просто не войдешь. Да и на шкатулки наложены печати. Только если леди сама пригласит, и признает за гостем право находиться в ее покоях, можно будет забрать шкатулки, а для удобства лучше будет забрать только драгоценности из них.

– А если силой? – предложил все тот же Гарвир.

– Пытать женщин? – презрительно сказал Эдж. – Ну, уж до этого я не опущусь. А стойкость этих высокородных дам, вы и сами прекрасно знаете. Ничего они нам добровольно не отдадут. Поэтому нам надо прикинуться актерами.

Лорды мрачно молчали.

– Я не альфонс, – с обидой сказал за всех красавчик Лю. – Я аристократ! Потомок хоть и обнищавшего, но древнейшего знатного рода! И притворяться актером, да еще и спать с кем попало…

– Мы тут постимся без женского общества и уже готовы залезть хоть на местную ведьму, которой без малого сто лет, а наш малыш где-то находит себе развлечения, – подмигнул отвергнутый Сирил. – Оно понятно: с таким лицом и делать ничего не надо, чтобы развлечения сами тебя нашли.

– Не твое дело мои развлечения! – моментально вскипел Лю. – Завидуй молча!

– А чего тогда не хочешь переспать и с парочкой леди? Они хорошо одеты, и пахнет от них приятно. И уж точно они помоложе ведьмы Эдит, к которой мы ходим за зельем от полученных царапин. Клянусь, что ей лет сто, иначе я бы не удержался и соблазнил ее! Даже, несмотря на отсутствие у Эдит половины зубов!

Все дружно засмеялись. Да, с женским обществом в лесном лагере было туго. И лорды рады были даже крестьянкам, которые привозили еду на телегах. Большинство были замужем и уже в возрасте, а уж если попадалась молоденькая и незамужняя, за нее среди аристократов разгоралась нешуточная битва.

Вот Сирил и подколол сэра Лю. Который пользовался у неприхотливых крестьянских девушек небывалым успехом.

– Да, кстати, Эдж, а можно будет эту леди, у которой мы потом отберем драгоценности, хотя бы поиметь? – спохватился безземельный баронет. – Должен же я хоть чем-то ее отблагодарить. Я честный человек, а не разбойник, да к тому же сын вполне себе барона.

– Не можно, а нужно. Леди должна получить удовольствие, если уж лишится своих побрякушек. Но тебя это не касается, ты остаешься за стенами замка и будешь ждать добычу.

– Черт! Впервые в жизни я пожалел об этом шраме на спине! А кому-то везет, – и баронет ткнул локтем в бок зардевшегося Лю.

– А еще у меня для вас хорошая новость милорды, – Эдж взял поистине театральную паузу, словно готовился к новой роли и, когда все уже почти потеряли терпение, сказал: – Я иду с вами. Нас будет пятеро вместе со мной.

– Извини, командир, но ты некрасивый, – хмыкнул Сирил. Отомстив, таким образом, за жирок.

– Чего это я некрасивый? – и королевский бастард расправил широченные плечи. – Гляньте, какие мускулы! А пресс?! Мой торс однозначно украсит представление в замке Стертонхолл, и ради дела я даже разденусь. Дабы показать вам всем пример.

– Да у тебя физиономия зверская! – не унимался Сирил. – Как ты собираешься с таким лицом соблазнять изнеженных дамочек? От тебя воняет сырым мясом, лесом и костром! Кто поверит, что ты актер? Ты громила! Головорез! Первый дуэлянт и первая шпага! Убить – да. Но прикинуться шутом?!

– А давай поспорим. Что меня выберут на все три ночи, потому что леди меняют партнеров. Я без дела не останусь. Хотя натуры там будет много.

– Идет! Если ты хоть на одну ночь получишь приглашение в спальню к благородной даме, то я буду бегать по лесу, пока не похудею! – азартно сказал Сирил.

– Все слышали? Пари заключено.

– Ну а ты что ставишь, Эдж?

– Если проиграю, то женюсь.

– У-у-у…

– И-и-и-и…

Лорды засвистели, зааплодировали. Всем была известна неприязнь графа Варни, незаконнорожденного сына покойного императора к женскому полу. Была там какая-то история, о которой Эдж предпочитал молчать.

А задавать ему вопросы равносильно вызову на дуэль. Кому охота умирать? Граф ростом под два метра, у него длиннющая рука, в которой он держит шпагу, неимоверно длинные ноги, так что шаги получаются огромные и при этом сумасшедшая реакция. И если Эдж проиграет пари, то его жене не позавидуешь. Граф всю жизнь будет ей мстить.

Да и кто пойдет за бастарда? За опального вельможу, чья участь пока не завидна. Хотя, все может измениться. Ведь Эджен Варни королевских кровей.

– А если нас узнают? – попытался все же выкрутиться Лю.

– А кто из нас был при дворе? – пожал плечами Сирил. – Я самый младший сын, меня на королевские балы не приглашали.

– Да ты с нами и не идешь, – напомнил Лю.

– А я второй сын, – также пожал плечами виконт. – Был там единственный раз, во дворце, и меня вряд ли запомнили. Тем более что был я тогда совсем зеленым юнцом.

– Эдж вырос заграницей, – сказал за своего командира Гарвир. – Сбежал, когда его дядя пришел к власти.

– Иначе мне была бы крышка, – ухмыльнулся граф Варни. – Положим, мой словесный портрет известен, но кому придет в голову, что парень, приехавший в наемной карете на забаву дамам и я – это одно лицо? То же касается и герцога Калвиша.

– Что ж, положимся на это, – кивнул тот. – Слугу воспринимают, как слугу. А аристократ лишь тогда аристократ, когда он приезжает в карете с гербом и при нем охрана и куча слуг. Все смотрят на антураж, не на лицо. Рискнем, лорды.

… Напали на кортеж, неспешно продвигающийся к замку, само собой ночью. Убивать никого не стали, разве что тех, кто сам решил умереть и полез на шпаги лордам. Но таких нашлось немного.

Управляющий замком Стертонхолл оказался в одной из карет. Его доставили к командиру.

– Мистер, как вас там. Вы должны написать рекомендательное письмо, – и граф Варни взглядом пригвоздил управляющего к дереву, которое несчастный подпирал спиной: ноги дрожали от страха.

– П-п-письмо… Господи, кому?! – невысокий рыхлый толстячок, мигом растерявший вальяжность и респектабельность был бледен, как свежевыпавший снег.

Да такой громила кого хочешь, напугает! Да еще и мимо, словно для демонстрации пронесли пару трупов!

– Леди, которые в замке. Напишите им, что по дороге схватили простуду и валяетесь в кровати, на постоялом дворе. Поэтому в замок приедете позже.

– А к-к-кого я должен рекомендовать?

– Меня, – невозмутимо сказал граф Варни. – И вот этих четырех господ, – кивнул он на отобранных для миссии лордов. – Опишите нас, как лучших в империи актеров. Не стесняйтесь, я жду от вас цветистых комплиментов.

– Вы – актер?! Да меня уволят после этого!

– А если я не получу от вас рекомендательного письма, то убьют. Выбирать вам.

– К-к-онечно, ваша милость.

– Вот именно: милость. Вы будете жить, и вас даже станут неплохо кормить. До моего возвращения.

– А потом меня отпустят?

– Разумеется. Пострадает только ваша репутация. Но вы им скажете, что я вас заставил. Силой. И вам все поверят.

Управляющий тяжело вздохнул и взялся за перо. С таким не поспоришь. Интересно, как он собирается угождать высокородным леди? Да его же мигом раскусят! Хорошо бы схватили и повесили!

– Не дождетесь, – ухмыльнулся Эдж. – Я живучий. А вас на всякий случай свяжут. Чтобы глупостей не наделали.

Актеров также связали и отвезли в лагерь, где первым делом накормили. А потом граф Варни произнес речь:

– Мы всех вас отпустим, как только все закончится. Но несколько дней вам придется пожить в лесу. Возможно, что кто-то захочет тут остаться. Это настоящая мужская работа, хотя порою это стоит жизни. Выбирать вам.

– Красиво говорит, – ткнул Сирил локтем в бок баронета Гарвира. – Вот из кого получился бы отличный император. А то дядя Эджа косноязычен. К тому же все речи за нашего правителя пишут его секретари.

– Мать Эджа была хоть и не из больно-то знатного рода, зато умна. Всё книжки читала.

– Может, его и заделали в библиотеке? Раз он так связно и грамотно говорит, – хмыкнул Сирил.

– Тихо ты! Про мать ни слова! Эдж крайне трепетно к ней относится. Наружностью наш командир пошел в отца, а вот душа, похоже, тонкая, хоть Эдж это тщательно скрывает. Покойный император был нечета своему брату. Огромен, грозен, и боец отличный.

– Тогда как же его угораздило столь рано отправиться на тот свет?

– Против яда и заговора железо бессильно. И титул тоже.

– Вам есть, что добавить, баронет? – раздался грозный голос графа Варни. – А то я вижу, что вы меня не слушаете.

– Разумеется, есть, раз я тут остаюсь, – и лорд Гарвир встал. – Дисциплина в лагере железная, и без дела никто шататься не будет.

– Вот и проследите за этим.

– Есть, мой командир! – гаркнул баронет.

Актеры оживились.

– Может, мы можем вам чем-нибудь помочь, ваши милости? – и красавец с глазами, похожими на переспелые сливы встал.

Эдж невольно вздохнул: вот это натура! Его бы с собой прихватить, чтобы никто не усомнился. Но руки, увы, изнеженные. Оружие в них не удержать. И вырос парень в домашнем театре, а там не учат воинскому делу. А учат угождать знатным дамам и декламировать стихи. А в замке графу Варни потребуются бойцы.

Неизвестно, как все сложится, возможно, что уходить придется, оставляя за собой трупы магов и охраны.

– Расскажите нам все, что знаете об этих гм-м-м… оргиях, – сказал Эдж. – Как нам себя вести?

– О! Тут все просто! Вам надо понравиться благородным леди, угождать им всячески, и тогда они будут щедры.

– А что им нравится? – напряженно спросил герцог Калвиш. – Нет, как ухаживать за дамами я знаю, и как добиться их расположения тоже. Но тут ведь речь не о куртуазности. Одно дело добиваться женщину и совсем другое стать ее игрушкой. Когда леди требует полного подчинения и сама выбирает с кем и как ей разделить постель. Само по себе унизительно быть товаром, выставленным в витрине, на продажу.

– Я не понимаю о чем вы, ваша милость, – смутился красавец-актер.

– Мы решим это по ходу, Калвиш, – вмешался Эдж. – Похоже, что от этих лапочек мы толку не добьемся. Короче, помалкивай, и делай, как все. Там ведь будут и настоящие актеры. Постарайся их копировать.

– Мне это будет трудно. Ну, с лицом я могу что-нибудь сделать, а как быть с осанкой? Я не привык быть слугой, и если глаза еще можно опустить, то спина меня все равно выдаст.

– Нам надо продержаться каких-то три дня.

– И три ночи, – с ухмылкой напомнил Сирил.

– Ну, ночью-то все гораздо проще, – рассмеялся Эдж. – Тем более что все мы истосковались по женскому обществу.

– Надеюсь, что меня не выберут, – буркнул Лю, которого вся эта затея несказанно бесила.

Еще чего придумали! Мало того, ограбить леди, еще и прикинуться при этом актеришками! Говорят их учат всяким штукам, как сделать леди приятное. И у них, у этих актеров, совсем нет гордости.

Но тут Лю злорадно подумал, что хуже всех придется графу Варни. Вот уж кем никто и никогда не помыкал! Зрелище будет забавное.

– Герцог Калвиш, виконт Беранер, благородный сэр Льюис Кемптон и сэр Лейтон Загис, – утром выдвигаемся, – скомандовал Эдж. – Идите, отдыхайте. Готовьтесь. Приведите себя в порядок, вымойтесь, как следует, возьмите у наших гостей их верхнюю одежду. И пусть они вам помогут. Сделают все, как надо. Волосы там, завьют, напудрят, – при слове «напудрят» вышеназванные лорды дружно поморщились. – Оружие не брать.

– Да я без шпаги все равно, что голый, – пожаловался виконт Беранер.

– В замке раздобудем, если что. И сделайте нормальные лица, когда войдем в ворота. Особенно тебя касается, Лю. Готовьтесь, короче. Учите роль, – ехидно добавил граф Варни. – Завтра у нас дебют.

Глава вторая

– Ваш супруг просил передать, что к ужину не придет, миледи. Его светлость сильно задержится.

«Это значит, что и ночью он не придет тоже», – подумала Марисоль. Обычный ритуал, муж послал слугу сказать, чтобы жена не ждала. Ее это давно уже не трогает. А было время, когда Марисоль страдала, плакала, мучилась мыслью: что я сделала не так? Потому что он не пришел.

Герцогиня ужинает одна и в своей постели ночью одинока – какой позор! Ею пренебрегают, значит, его светлость пожалел о своем выборе. За спиной у Марисоль шепчутся: несчастная, бедняжка, как не повезло.

Все оказалось гораздо проще. Брак в высшем обществе это всего лишь сделка. Юных леди разбирают после первого же сезона, едва они выйдут в свет. Тех, кто привлекателен, родовит и хорошо воспитан. Участь остальных не завидна.

Марисоль протанцевала на первом своем балу всего два танца, после чего получила предложение руки и сердца от герцога Террийского и тут же покинула поле боя, где одержала безоговорочную победу. Леди Марисоль все завидовали. Блестящая партия!

Все произошло стремительно. Марисоль, дрожа от страха, в полуобмороке поднималась по широкой мраморной лестнице, чтобы поздороваться с хозяевами, стоящими наверху. Первый в жизни бал!

Юную леди весь день мыли, натирали кремами, поливали духами, причесывали, пудрили, потом одевали. А скорее раздевали, потому что это было ее первое взрослое платье. Открытая шея, плечи и почти до половины – грудь. Марисоль в ужасе смотрела на себя в зеркало.

Ей едва исполнилось семнадцать. Разве можно так поступать с юной девушкой, которая еще вчера читала сказки, болтала о пустяках с подружками, обожала шоколадные конфеты, и понятия не имела, для чего вообще люди женятся? А ее так безжалостно раздели и собираются выставить на всеобщее обозрение! Читай: на продажу!

Но когда у девушки смехотворное приданое, стесняться не приходится. Отец мечтал поскорее пристроить старшую дочь и велел портнихе, чтобы показала товар лицом. Точнее, грудью. Барон так и говорил: пристроить.

– И тогда наши дела наладятся. Я надеюсь, что у зятя будет значительное состояние. Марисоль хороша собой.

И вот она шла, мечтая прикрыться хотя бы руками. Но руки придерживали длинную юбку: Марисоль поднималась по ступенькам, изо всех сил стараясь не споткнуться. Ее щеки пылали от стыда, колени дрожали от волнения.

Герцог Террийский стоял рядом с хозяевами. Важная персона, понятно, что они не хотели упустить момент и обратились к герцогу с какой-то просьбой. Разговор был оживленный, но увидев Марисоль, герцог резко замолчал. Она подняла глаза, и поймала его заинтересованный взгляд. Который скользнул по лицу и остановился на декольте. Боже, какой стыд!

– Это ваша дочь, барон? – услышала она низкий голос, в котором ясно звучали повелительные нотки. У этого человека была власть, кроме того, что имелись огромные деньги. – Представьте нас друг другу.

Его светлость занимал пост министра каких-то там дел и был еще не стар. Хотя гораздо старше, чем Марисоль. И, увы, еще не женат.

Увы, потому что когда Марисоль прошла в бальный зал, попросил ее отца немного задержаться. Как она потом поняла, решалась ее судьба. После этого разговора, который не продлился пяти минут, и были те два танца. Марисоль велели отказать юному лорду, который подошел к ней первым, и указали на герцога Террийского:

– Вот твой партнер.

Юноша тут же исчез, а Марисоль почувствовала на своей талии уверенную мужскую руку.

– Ваш отец дал согласие. Приличия будут соблюдены, вы не можете уехать сразу. Но вы отныне моя невеста.

«Как?! Уже?».

У нее самой никто согласия не спросил. Герцогу она сразу приглянулась. Юна, чиста, очаровательна и скромна. Истинная леди. Приданого почти нет, но зато родовита.

– Она красива и хорошо воспитана, ваша светлость, – сказал отец, когда герцог лично проводил Марисоль к ее карете. Скорее всего, хотел получше рассмотреть невесту. Как она держится вне бального зала, как обходится с прислугой, насколько грациозно садится в экипаж. В общем, все. Увиденное его светлость вполне устроило. – Марисоль будет вам отличной женой.

– Главное, чтобы она поскорее стала матерью, – флегматично сказал будущий муж.

Их брак в высшем свете считали удачным. Марисоль была для герцога Террийского прекрасной витриной.

Что же касается наследника, для чего его светлость, собственно, и женился, то в первый год их брака герцог навещал жену довольно часто.

Сначала приходил его слуга и сообщал:

– Сегодня ночью его светлость нанесет вам визит, миледи. Готовьтесь.

Марисоль не понимала, зачем ей-то это говорят? Потому что в дело сразу вступали бесчисленные слуги. И как в тот день, перед первым балом, ее начинали мыть, мазать, причесывать, пудрить, одевать… То есть, раздевать. Чтобы муж ее захотел.

Он шел к жене в спальню в сопровождении пяти или шести слуг. Столько же горничных было и в самой спальне.

Сначала встречались две шеренги: горничные и лакеи. У его светлости спрашивали, не нужно ли ему чего? В смысле, может, на ее светлости надо чего-то поправить. Или сменить духи. Принести какие-то особые напитки. Или, напротив, чего-нибудь унести. После чего его светлость раздевали.

Марисоль весь день чувствовала себя куклой. Она и лежала, как кукла, боялась даже глаза закрыть. А вдруг его светлости это не нравится?

Герцог Террийский ложился рядом и просил Марисоль раздеться, обращаясь исключительно на вы. Она покорно выполняла его просьбу. Потом Марисоль поняла, почему такой богатый и влиятельный человек женился именно на ней. У нее было красивое тело. А герцог не хотел испытывать проблем с зачатием наследника.

У него и так хватало дел, важных, государственных. А это было семейное дело: продолжение рода. Марисоль лежала под мужчиной, выполнявшим свою работу старательно и методично, и старалась не кричать.

Ей было больно, стыдно, неловко, а порою мерзко. Особенно в тот момент, когда муж испытывал непонятный экстаз. Словно бился в судорогах. Казалось, он сам себя за это презирает. За то, что юная жена видит его, герцога и министра таким: потерявшим над собой контроль. Пусть на какие-то мгновения, но в эти мгновения он полностью уязвим.

Муж еще какое-то время лежал рядом, словно из вежливости, а потом благодарил Марисоль за доставленное удовольствие и вставал. Тут же появлялись слуги. Марисоль была уверена, что они подслушивают под дверью. А то и подсматривают.

Причем, не из любопытства. Они просто вышколены, эти слуги. В доме их, по мнению Марисоль слишком уж много. И герцог повсюду появляется со свитой. А впереди идут глашатаи и оповещают о том, куда именно направляется его светлость. Чтобы никаких неожиданностей. Для герцога, разумеется. Его везде должны ждать.

Муж одевался и уходил на свою половину, а в спальне у Марисоль появлялся лекарь. Задавал вопросы, от которых она краснела, и давал советы:

– Полежите еще немного миледи и, если вас не затруднит, поднимите ноги. Вам подложат подушки.

Все это было крайне унизительно. Зато усилия мужа и его личного лекаря довольно быстро увенчались успехом: Марисоль забеременела. Все были счастливы, она тоже: угодила! Марисоль все поздравляли, а герцог принес ей бархатный футляр внушительного размера.

В нем была роскошная полная изумрудная парюра: диадема, гребень, колье, серьги, перстень и парные браслеты. Марисоль не любила изумруды, хотя глаза у нее были русалочьи, с зеленью. Изумруды этот необычный цвет оттеняли, и взгляд герцогини становился поистине колдовским. Но кому ей нравиться? Мужу? Пореже бы герцог заходил в ее спальню. А лучше никогда.

Поэтому Марисоль предпочла бы аквамарины или нежный розовый жемчуг. Но ее как всегда не спросили, чего она хочет.

Через положенный срок родился следующий герцог Террийский. Устроили грандиозный праздник, на который приехал сам император. Барон сиял: его старшая дочь оказалась товаром отменного качества. И зять был щедр, когда получил из чрева Марисоль долгожданного наследника. Дела у ее семьи и в самом деле пошли в гору: в этом же сезоне младшая сестра Марисоль получила предложение руки и сердца от члена палаты ста лордов. Человека хоть и не молодого, но влиятельного и богатого.

Новорожденного лорда у Марисоль тут же забрали, его окружила толпа слуг обоего пола. Кормилицы, няньки, будущие лакеи. Совсем еще мальчишки, они должны были вырасти рядом с будущим хозяином и тщательно изучить все его привычки и пристрастия. Научиться угождать.

И тогда Марисоль поняла, почему ее муж такой. Он никогда не оставался один, начиная с момента рождения. Даже слепого щенка ему принесли в тот же вечер: новорожденную суку. И положили в корзине рядом с раззолоченной кроваткой. Чтобы эта сука, когда вырастет, рожала потом породистых собак для своего хозяина, преданных и послушных. И той породы, к которой он с колыбели привык.

На празднике в честь рождения сына герцог Террийский подарил Марисоль ослепительную диадему. А скорее корону. Малую герцогскую. Она была неимоверно тяжелая, столько в короне сверкало драгоценных камней. И с этого момента Марисоль стала полноправной герцогиней. Ее оставили в покое.

Муж к ней в спальню больше не приходил. Тогда и начались терзания. Почему? За что? Потом Марисоль узнала, что у герцога любовницы. Он содержит актрис, а у себя в замке небольшой гарем из красивых горничных и даже крестьянок. Не в столице, это нарушает приличия. Столичный особняк его светлости – это обитель законной супруги. Матери наследника. Истинной леди, благосклонно принятой в высшем свете.

А вот в загородном имении Марисоль делать нечего. Там собирается сугубо мужская компания. И развлекают самых влиятельных лордов империи женщины доступные, низкого происхождения. Или специально для этого обученные.

Марисоль было интересно: а со своими любовницами муж ведет себя также? Герцог так же церемонен и предельно любезен, так же презирает свою уязвимость в определенный момент, так же благодарит за доставленное удовольствие? Или все по-другому?

Но она этого никогда не узнает. Герцогине все чаще сообщают, что его светлость не приедет к ужину.

Единственная отрада – сын. Но вокруг него столько слуг! Визиты Марисоль к своему ребенку обставлены со всей торжественностью. Малыш еще ничего не понимает толком, но лакей ему докладывает, что его милость скоро навестит его мать.

Марисоль старается приласкать свою крошку, и пока сердце лорда не окаменело, он эти ласки принимает. Им даже удается иногда поиграть. Особенно непринужденно это получается в саду. Есть у них секретное местечко…

Эти прогулки с сыном самое светлое, что есть в жизни Марисоль. В остальные моменты она – кукла. Марисоль посещает светские рауты, балы, приемы и гостиные своих мнимых подруг по строго установленному графику. Ее везде ждут, ее муж один из самых влиятельных чиновников в империи. И невероятно богат.

Марисоль жертвует на благотворительность и благосклонно выслушивает жен менее высокопоставленных чиновников. Все эти дамы перед герцогиней лебезят. И совершенно напрасно: они с мужем никогда не говорят о делах. Да они вообще почти не говорят!

Но оказывается слова: «моя жена вчера имела счастье беседовать с вашей супругой и герцогиня похвалила ее платье» имеют магическое значение. С этого можно начать беседу о покупке должности или крупной взятке.

Марисоль кому-то кивнула или улыбнулась, сказала буквально два слова. Но это уже повод заговорить с его светлостью…

– К вам гостья, ваша светлость.

Марисоль слегка удивилась: на ночь глядя?! Хотя, герцогиня сегодня не в настроении и не поехала как обычно с визитами. Провела весь день дома, чтобы услышать вечером привычное:

–Ваш супруг просил передать, что к ужину не приедет.

– Кто там?

– Леди Левадовски.

– Хорошо, пусть войдет, – Марисоль неохотно встала.

К ней уже летела графиня Левадовски, распахнув объятья:

– Дорогая, что случилось?! Ты не приехала сегодня, а мы тебя так ждали!

– Мне нездоровится.

Раньше Марисоль не врала, потом врала, но краснела, но с недавних пор это получилось у нее довольно непринужденно. Вот и сейчас ее щеки не окрасил румянец, а слова прозвучали сухо. Мол, не захотела – и не поехала. Мое дело: я герцогиня!

– Женские недомогания или…

– Нет, я не беременна.

– Вот и отлично! Я подозреваю, что причина твоего недомогания это скука. Можно мне чаю? – и леди глазами указала на горничную. Мол, пусть уйдет.

– Да, конечно, – спохватилась Марисоль.

Где ее манеры и хорошее воспитание? Муж леди Левадовски достаточно влиятелен, чтобы они с Марисоль были на ты. И считались в свете подругами.

– Я знаю, где твой муж, – сказала графиня, когда горничная ушла распорядиться насчет чая. – Там же, где и мой. В театре на Досках сегодня премьера. Надеюсь, ты знаешь, кто ее оплатил.

Дамы из высшего общества посещали театр, который находился под патронажем императрицы. С роскошными ложами, толпой лакеев и придворным оркестром из тщательно отобранных музыкантов. Но никогда не посещали театры для простонародья. Разве что инкогнито.

Самым известным из них был театр на Досках. Он вырос из дощатой сцены, которую настлали прямо на одной из городских площадей. В этих Досках ставили фривольные, а порою и откровенно непристойные музыкальные комедии.

Марисоль там не была ни разу. Оказывается, у ее супруга герцога Террийского есть и другая жизнь. Интересно, где он оставляет своих многочисленных слуг, когда идет в Доски? Сажает и лакеев на деревянные скамьи для зрителей?

– Я понятия не имею, кто платит за пьесы в Досках, – так и сказала Марисоль.

– Не говори мне, что не знаешь о том, что твой муж взял на содержание юную певичку. Голосок у нее слабенький, но говорят, есть другие таланты, – намекнула графиня Левадовски. – Герцог снял для малышки дом, роскошно его обставил, заполучил знаменитого повара и после премьеры в Досках там будет холостяцкая вечеринка. А проще говоря, попойка. Граф тоже туда поедет, его слуга мне доложил, что его милость к ужину не прибудет, – ехидно улыбнулась леди.

«Так мы подруги по несчастью. Или по счастью? Не похоже, что Карин любит своего мужа. Она так спокойно об этом говорит», – подумала Марисоль.

– А почему герцог попросту не купил этот дом? – спросила она, стараясь тоже казаться равнодушной.

– У его светлости нет постоянной симпатии, он ни к кому надолго не привязывается. Герцог Террийский меняет любовниц довольно часто. Вот увидишь: и двух месяцев не пройдет, как его светлость даст девице отступное, но купчую на дом сам оформлять не станет.

– Холостяцкая вечеринка, на которой будут только женатые мужчины, – усмехнулась Марисоль. – Как это мило.

– Вот я и приехала к тебе. Должны же мы отомстить? – подмигнула вдруг графиня.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты должна, наконец, к нам присоединиться. Пора уже. Есть прекрасное средство от скуки: любовь. Мы ведь женщины.

– Да кого я могу полюбить?! – искренне удивилась Марисоль. – В высшем свете нет ни одного мужчины, который осмелится ко мне приблизиться.

– Ты меня не так поняла, – лукаво сказала графиня. – Я имею в виду радости плотские. С теми, кто для того и существует. Живет с этого, помимо гонораров за представления. С актерами. Думаешь, герцог любит эту певичку? Или мой муж свою актриску. Которую он содержит. Его светлость на самом деле обожает тебя.

– Настолько, что почти каждый вечер проводит вне дома, – горько сказала Марисоль.

– А чего ты хочешь? – удивилась Карин. – Чтобы герцог Террийский расплевался со своими приятелями? Сидел вечерами с тобой? Держал пяльцы? Или моток ниток. Да о чем ему с тобой говорить?

– По-твоему я глупа?

– Нет, конечно. Но есть мужские дела, а есть женские. Это два разных мира. В замке Стертонхолл скоро будут давать представление. Только для дам. Туда съедутся самые красивые в империи актеры. Мужчины. Их тщательно отберут в домашних театрах. Тех, которые находятся в имениях, и актеров там растят с раннего детства, отбирая самых красивых мальчиков и девочек.

– Зачем их туда свезут, этих актеров?

– Как это зачем? Развлекать нас, высокородных леди. Ты тоже имеешь право завести любовника. Не постоянного, это не прилично. Просто немного развлечься. Побаловать свое тело.

– Изменить мужу?! А если я забеременею?! – вырвалось у Марисоль.

– Есть замечательная настойка. Она на месяц сделает тебя стерильной. Мы так постоянно развлекаемся, и, хвала богам, еще ни одного бастарда не родилось, – похвасталась Карин.

– Нет, я не могу!

– Очень даже можешь. Ты последнее время грустишь, Марисоль, несмотря на все свое богатство. Надо уметь развлекаться. Там, в Стернтонхолле будут красивые молодые мужчины, будет вино, а главное, полная свобода. Мы берем с собой магов. Они позаботятся о завесе. И о печатях, потому что мы берем с собой и наши лучшие драгоценности. Ярмарка женского тщеславия, если хочешь. Я хочу похвастаться недавним подарком графа. Он удачно провернул какое-то дело.

– Твой муж управляет Министерством Землевладения, насколько я помню.

– Земельные участки, особенно в хорошем месте – золотое дно, – с гордостью сказала Карин. – А мы ведем успешную войну. Эти завоеванные земли надо куда-то пристроить.

– Граф пристроил их тебе в уши или на шею?

– А ты шутница! – звонко рассмеялась графиня. – И туда, и туда. Какие камни, ты их увидишь! На каждый можно купить целый корабль! Да еще нанять команду! Но у тебя ведь тоже есть, чем похвастаться.

– Конечно.

– Мы будем кутить. Пить вино, играть в карты на деньги, смотреть представление, а его героев, которые нам приглянутся, пригласим ночью в свои спальни. Потом обменяемся впечатлениями.

– Я поеду.

Марисоль сама не поняла, как это у нее вырвалось. Сама перспектива провести ночь с актером ей не понравилась, просто захотелось отвлечься. Уехать из столицы хоть ненадолго. Да и известие о том, что у мужа новая любовница, что герцог снял для нее дом, раздобыл какого-то необычного повара и поэтому не приедет домой ни к ужину, ни ночевать, неожиданно разозлило герцогиню.

Ах, вот как его светлость развлекается!

– Ты умница! – и Карин полезла к ней с дружеским поцелуем.

«Которая, возможно, сделает скоро преогромную глупость», – невольно подумала Марисоль.

Но слово было сказано.

К ее удивлению герцог о предстоящем празднике в замке Стертонхолл уже знал. И не возражал против того, чтобы Марисоль туда поехала.

– У меня в последнее время много государственных дел, – сухо сказал он. – А вы явно скучаете. Поезжайте, но я вас убедительно прошу принять все необходимые меры. Чтобы избежать нежелательных последствий.

«Что он имеет в виду? Нападение разбойников, ведь при мне будут умопомрачительные по своей стоимости драгоценности или… беременность от любовника?»

– Я постараюсь, милорд.

– И наденьте ваши изумруды. Мне несказанно приятно видеть, как вы носите мой подарок.

– Милорд, а стоит ли?

– Я так хочу. Носите их, иначе я подумаю, что вы чем-то недовольны. – «О, нет! Я безумно счастлива!» – Я давно уже не навещал вас ночью, – размеренно сказал супруг, которому лакей, стоящий за спинкой стула, украшенного герцогским гербом, заправлял за ворот накрахмаленную салфетку. Обедали они с Марисоль сегодня вместе. – Все также по причине важных дел я не имел возможности заняться делами личными. – «Ну да. Певичка из Досок». – Но я собираюсь вскоре возобновить свои визиты.

«Неужто таланты молоденькой шлюхи не возымели должного действия? – удивилась Марисоль. – Чем она, интересно, не угодила его светлости, что он решил вернуться в мою спальню? Но я-то к этому не готова. Разве что тоже взять уроки у людей сведущих. То есть мужчин. Должна же я в этом разобраться?»

И она отправилась в замок Стертонхолл, даже не подозревая обо всех последствиях этой безумной затеи.

Глава 3

Поехали в двух дорожных каретах, больших, мрачных и скрипучих. Кроме тех лордов, которые должны были прикинуться актерами, Эдж взял с собой мнимых кучеров и прислугу. Всего человек десять.

– Таким образом, нас в замке будет пятнадцать, – сказал он друзьям перед тем, как распределить всех по экипажам. – А это уже маленькая армия, учитывая наши боевые навыки. С магией проблемы, ее будут блокировать. Старайтесь убедительно играть ваши роли, лорды. Особенно тебя касается, Сирил.

– А что? Я кучер, – и благородный лорд одернул зеленую с золотом ливрею. Так одевали прислугу мужского пола в замке Стернтохолл.

– Главное, чтобы ты помнил это, когда управляющий конюшнями замка прикажет всыпать тебе плетей.

– Плетей?! Это еще за что?!

– За нерадивость. Потому что ты не кучер, – холодно сказал Эдж. – Не вздумай хвататься за шпагу.

– Так ты же запретил нам брать с собой оружие!

– Зная тебя, я уверен, что в первый же день ты разоружишь какого-нибудь охранника. Не рекомендую оставлять его в живых. Иначе спалишь нас всех.

– Что я, глупец? Клянусь тебе Эдж: уберу его так, что комар носа не подточит!

– Остальных лордов тоже касается: постарайтесь не перебить ненароком половину охраны замка, пока мы не получим доступ к драгоценностям леди. Потому что маги насторожатся. И вызовут полицию из столицы. Начнется расследование. А вы знаете этих полицейских ищеек из Тайного бюро расследований. Нас мигом разоблачат. И тогда начнется бойня.

– Она ведь все равно будет, Эдж, – пожал плечами виконт Беранер.

– Я хочу обойтись малой кровью. Мне дорог каждый из вас. Если вы еще это не поняли, то я-то осознаю: мы идем в логово к зверю. Да, в замке Стертонхолл будут одни только дамы. Но каждая из них замужем. И любой из этих мужей мечтает до нас добраться. Собственные руки они марать не станут. Постараются захватить нас в плен и повесить на главной площади, перед императорским дворцом. В назидание другим бунтовщикам. И всем тем, кого не устраивает правление ста лордов.

– Да потому что эти лорды трусы! – зло сказал Сирил.

– У них власть и деньги. Зачем им умирать? Поэтому каждый из правящей сотни окружил себя плотным кольцом охраны. Маги и солдаты. А теперь в дорогу, друзья. Пора, – и граф Варни направился к головному экипажу.

– Как бы нам сразу не спалиться, – вздохнул сэр Загис, садясь в карету следом за герцогом Калвишем. – Сдается мне, что Эджа арестуют, как только он войдет в ворота замка. Ну, какой из командира актер?

Герцог, молча, пожал плечами. Там видно будет.

В замок их впустили беспрепятственно: именно эти две дорожные кареты из Стертенхолла и посылали за актерами, в одной поехал управляющий. А что касается прислуги, то кто их всех запомнит? Замок Стертенхолл огромен, с ним может сравниться разве что столичная резиденция императора. Хотя, начальник стражи не выглядел простачком.

Взгляд у него был цепкий, и сразу за воротами кучеру головной кареты, а им был Сирил, приказали остановиться.

– Что-то я тебя не помню, – хмуро сказал сэр Хосли, оглядывая зеленую ливрею, которая совершено точно была пошита здесь, в замке, и перевел взгляд на лицо того, кто был в ней. – А ну, слезай!

– Я Сирил, сэр, – мужчина ловко спрыгнул с козел и попытался изобразить поклон. – Мы из Маренхолла. Тамошние, – и «кучер» шмыгнул носом. – Ваш-то кучер приболел. Лихорадка их скрутила.

– Кого это их? – подозрительно спросил начальник охраны.

– А тех, кого отсюда послали к нам в Маренхолл за домашними актерами.

– Где управляющий?

– Так и его скрутило.

– У меня письмо от него, – Эдж понял, что пора вмешаться и выпрыгнул из кареты.

– Ты кто?! – сэр Хосли невольно отступил на два шага и положил руку на эфес висящей за поясом шпаги.

– Эджен, актер. Которого ваш управляющий отобрал для послезавтрашнего представления. Мы долго ехали, и полагаю, сэр, что денек-другой для отдыха нам полагается.

– Ты – актер?!

– Так точно, сэр! И они тоже, – Эдж обернулся: – А ну, вылезайте, парни! Поприветствуйте его милость!

Виконт Беранер, герцог Калвиш, сэр Кэмптон и сэр Загис мигом оказались на земле. Движения у них были точные и грациозные, как у хищников, выслеживающих добычу. И прищурившимися от яркого солнца глазами лорды тут же попытались оценить обстановку, вместо того, чтобы преданно смотреть на начальника охраны.

Эдж сделал друзьям знак рукой: кланяйтесь! Первым спохватился герцог, а вот Лю так и стоял с прямой спиной, презрительно скривив губы.

– Ну, с этими все понятно, отменный товар, – одобрительно кивнул сэр Хосли. – Особенно мальчишка. Только странный он какой-то.

– Укачало, ваша милость, – невозмутимо сказал Эдж. – Лю, перед тобой дворянин! Окажи честь сэру… Как вас, кстати, сэр?

– Хосли, – ошарашено сказал тот. Как вас кстати?!

Лю нехотя склонил белокурую голову.

– Ниже, парень! – скомандовал Эдж. – Спину-то согни! Сэр Хосли – важная шишка. Смотри, не сблевни. Это я не про вас, сэр. Боюсь, как бы наш малыш Лю не расстался с завтраком прямо на ваших сапогах и штанах. Вы бы отошли подальше.

И за спиной показал кулак надувшемуся Лю: мол, играй убедительно!

А сэр Хосли с опаской попятился.

– Когда будем уходить, я ему все кости переломаю, – шепнул виконт Беранер на ухо герцогу Калвишу. – За товар.

Тот, молча, поднял вверх большой палец: согласен. Вместе прибьем наглеца.

– Как тебя-то отобрали? – и сэр Хосли недоверчиво уставился на стоящего перед ним громилу.

Граф Варни протянул ему рекомендательное письмо, которое раздобыл при помощи угроз у управляющего этим замком:

– Там все написано.

– Да, эту руку я узнаю, – голос сэра Хосли немного смягчился. – Но все равно не понимаю… – Он стал читать. – Мастер трагической декламации?! Ты знаешь стихи?!

– А как же, сэр. Пять поэм наизусть. Я даже пою.

Герцог Калвишь не удержался и хмыкнул. Мол, не надо тебе слышать эту «песню», сэр Хосли, потому что она погребальная.

– Вам напеть, сэр? – невозмутимо спросил меж тем Эдж. – Могу и без инструмента. Хотя… Лю, подай-ка мне… чего у нас там есть, в карете? Лю… тню?

– Я, в общем, не знаток, – замялся сэр Хосли, – так что не стоит. Не оценю. Но раз так пишут… Что ж у вас там за театр такой, если детина двухметрового роста с кулаками-гирями там поет? На вид так ты никакой не актер, а наемный убийца.

– Это все одна видимость, сэр. Так-то я мухи не обижу. А хозяйка нашего театра говорит: в каждой живой картине должно быть хоть одно большое мрачное пятно. То есть я. Типа посланник из ада. Демон, ву компране?

– Ты это чего сейчас сказал?

– Латынь, сэр. Язык поэтов и богов.

– Демон, значит… Ну ладно, проезжайте. Я пошлю с вами мальчишку с запиской. Пусть вас разместят и накормят.

И рыжий вихрастый сорванец по знаку сэра Хосли ловко прыгнул на козлы рядом с Сирилом. Который едва держался. Смех душил благородного лорда. Эдж – демон из живых картин?! Ву компране – это латынь?!

Но какое образование у начальника стражи захолустного замка? Даже если Хосли именуется сэром. Наверняка титул получен не по рождению, а за заслуги. И граф Варни это мигом просек, потому и издевался. А он определенно издевался.

Предки Эджа носили королевский титул еще, когда само королевство только-только намечалось на карте. Сражались за него во главе войска, которое сами же и собрали. И на знаменах гордо реял герб: медведрак, вставший на дыбы, самый грозный в подлунном мире зверь.

И образован бастард был прекрасно, благодаря своей матери. Хотя никто никогда не слышал, как граф Варни поет. Но кто его знает? Может, и доведется еще.

– Кто там прется? – недовольно спросил молодой еще мужчина, чье лицо лоснилось от сытости и самодовольства, увидев две большие кареты, въезжающие во внутренний двор.

– Актеры прибыли из Маренхолла, господин Хранс! – проорал вихрастый мальчишка, спрыгивая с козел. – Приказано разместить и накормить! – и он протянул записку от начальника охраны.

– Куда их столько? Все едут и едут… Ладно, проезжайте к крайнему павильону и выгружайте декорации.

В сам замок их не пустили.

– Да, тесновато, – Эдж невольно повел носом, зайдя в указанный павильон. – Да и пахнет тут кошачьей мочой.

Словно в подтверждение его слов с верхней балки спрыгнула откормленная полосатая кошка и зашипела на незваных гостей.

– А ну, брысь, – лениво шикнул на нее господин Хранс. – Так вас никто и не заставляет тут ночевать, – ухмыльнулся он. – Послезавтра покрасуетесь перед благородными леди, и какая-нибудь пригреет. Тебя это не касается, – ехидно посмотрел он на Эджа. – Ты точно актер?

– Ага. Трагик. А еще я немного фокусник.

– А выглядишь как… Бандитская рожа. Тут будешь жить.

– Я вообще-то рассчитываю на приглашение в замок, – ухмыльнулся Эдж. – В одну из дамских спален.

– Ага! Мечтай! Ждут тебя там! Сюда, между прочим, съехались самые красивые актеры империи. Как ты-то затесался в их ряды – непонятно. Трагик! Ха! Да тебя освищут, едва поднимется занавес! И покатишься отсюда обратно в Маренхолл, причем на своих двоих. Что касается остальных: есть будете в третью смену. В общем зале, там во время праздника будут все время накрыты столы. Но соблюдайте свои часы, иначе места не найдется, ни за одним из столов.

– А третья смена – это во сколько? – с интересом спросил проголодавшийся герцог Калвиш.

– В пять. Вечера, само собой. Завтрак у нас с шести утра до полудня. Приходите, когда хотите, но имейте в виду, что чем позже придете, тем скуднее будет пища. Тут как: кто не успел, тот опоздал. Много вас, бездельников, привалило.

– Кормежка что, два раза в день? – уточнил сэр Загис.

– А сколько тебе надо? Ты еще и сегодняшнего ужина не отработал.

– Обеда, значит, не будет, – хмуро заметил Лю.

– И не мечтай, – отрезал господин Хранс. – Если только какая-нибудь леди тебя покормит в своих покоях. У тебя все шансы, парень. Хорош, как ангелочек. На таких всегда есть спрос.

– А вы, кстати, кто? – спросил за всех Эдж, глядя, как щеки Лю наливаются краской, а глаза ненавистью. Сэр Кемптон отличный фехтовальщик, хоть и молод. Ангелочек?!

– Я помощник управляющего, – важно ответил мужчина. – И его племянник. А, кстати, где дядя? Почему он с вами не приехал?

– Приболел твой дядя, – сказал виконт Беранер, с неприязнью глядя на полосатую кошку, которая и не собиралась уходить.

– Что ж… Значит, я за него. Слушайтесь меня, как самого верховного Бога, паршивые комедианты. Я все сказал, – в голосе господина Хранса было откровенное презрение.

Хуже, чем к актерам из домашних театров относились только к актерам бродячим. Это не люди, а так. Товар, как недавно выразился начальник дворцовой охраны.

– Ну что, лорды, теперь вы понимаете, что мой план не так уж плох, – сказал Эдж после того, как племянник управляющего ушел. – Нас даже в замок не впустили. Кстати, кто-нибудь из вас раньше здесь бывал?

– Это настоящий многоэтажный улей, Эдж, – сказал герцог Калвиш, присаживаясь на прикрытый дерюгой топчан. – Замок Стертенхолл огромен и известен под названием «Дворец десяти коридоров». Эти коридоры представляют собой крайне запутанный лабиринт. Черный из алабанского мрамора, белый из валенсийского, красный из сараколинского, алый из сангемского. Кроме того есть фиолетовый коридор из рессенского мрамора, зеленый из санкольского, серый из нонентского. Разноцветный коридор для придворных, который так и называется. А еще жемчужный из шпиолины и розовый из гранита.

– И как тут не заблудиться? – нахмурился граф Варни.

– О! Это запросто! – с беспечной улыбкой сказал герцог. – Этот замок – нагромождение не только разноцветных крайне путаных коридоров, каждый из которых оканчивается тремя развилками: наверх, на самую крышу, в какой-нибудь внутренний двор и в глубокий подвал. Но здесь еще и бесчисленные палаты и покои. Полно глубоких ниш в толстых стенах, гардеробных, похожих на шкатулки с секретом, уединенных уголков, антресолей, ибо потолки в Стертонхолле необычайно высокие. И в каждом из таких местечек может прятаться шпион или убийца. Ходить по Стертенхоллу надо крайне осторожно. Я был здесь совсем еще мальчишкой и меня поразили размеры замка. А так же его чудеса. Их тут немало, еще убедитесь.

– И сюда съезжаются высокородные леди?! – удивился Эдж. – Здесь же опасно!

– Им ничто не угрожает. Если только…

– Если только?

– Не планируется убийство. Потому что нет лучшего места, чем Стертонхолл, чтобы незаметно отсюда уйти после того, как дело сделано. Я уже говорил о трех развилках в конце каждого коридора. Лучше уходить по крышам. Да и спрятаться, чтобы потом убить, здесь есть где. Как я уже сказал: укромных местечек полно. Учтите также, что здесь практически нет дверей. Ширмы, занавеси, портьеры… Замки магические. А если убийца владеет магией, то ему ничего не стоит эти замки обойти.

– А если мы тут не одни переодетые актеры? – напряженно спросил виконт Беранер. – А, Эдж? Улавливаешь мою мысль? Парнишка из домашнего театра, который к нам прибился. Ты в нем уверен?

– Теперь уже нет, – взгляд графа Варни потемнел. – Возможно, что нас подставили. И это убийство спишут на нас.

– Но ведь это был твой план! – с горячностью сказал сэр Загис. – На тебя невозможно надавить! Да и дураком тебя не назовешь. Как же ты попался в ловушку, если это и в самом деле ловушка?

– Все прекрасно знают, как нам нужны деньги. Я про палату ста лордов. Убийство леди может преследовать две цели: избавиться от самой леди и выставить нас злодеями. Которые безжалостно убивают и грабят женщин. Чтобы народ нас возненавидел.

– Так, может, откажемся от этой затеи? – с надеждой спросил Лю.

– Поздно. Мы проникли в замок. Нам вроде бы поверили. У нас два дня, чтобы порепетировать.

– Ты всерьез собираешься участвовать в этих живых картинах, Эдж?! – возмущенно спросил виконт Беранер.

– А ты думал, что я шучу?

– Ну и кого мы будем представлять?

– Я кое-что придумал. У нас есть немного декораций. Одежды, к счастью надо минимум. Только грим. Как там у вас с магией, лорды? Необходимы сценические эффекты, спишем это на фокусы. Мол, огонь не настоящий, это все актерские штучки.

– Есть немного, – улыбнулся герцог Калвиш. – Хотя они тут надежно все блокируют. Магов нагнали, похоже, не меньше, чем актеров и охраны. Но пару жалких искр я высечь могу.

– А больше и не надо. Не будем их пугать. У меня тоже кое-что есть. Лю? Ты так?

– Я категорически отказываюсь обнажаться перед благородными дамами! – приосанился Лю. – Я и так уже кланялся этому ничтожеству! Сэру как-там-его?

– Ты раздеваться не будешь. У тебя другая роль.

– Интересно, какая? – подозрительно спросил Лю.

– Святого Герлиона.

– Кого-кого?!

– Святого, Лю. А они не обнажаются. Картина, которую мы послезавтра будем представлять, называется «Гнев святого Герлиона».

– Ничего хуже в моей жизни еще не было, – с тоской сказал Лю. – Видел бы это мой отец. Как благородный сэр Кемптон изображает на сцене… Кого ты там сказал, Эдж?

– Святого Герлиона. Дамы будут в восторге.

– А я – нет.

Знал бы сэр Льюис, что изображать святого Герлиона это еще не самое худшее испытание. О том, что ждет благородного Кепмтона после представления. Он бы точно сбежал, и немедленно.

Глава 4

– Правда, этот замок прелесть, Марисоль? – спросила графиня Левадовски, когда они по розовому коридору прошли в малую столовую.

Прислуге и гостям-простолюдинам накрывали в большой, по размерам похожей на ипподром. Малая была чуть скромнее: здесь трапезничала знать. Марисоль приехала вечером, и сразу попала на ужин.

Стертонхолл – прелесть?! Эта громадина?! С виду он довольно нелепый. Здесь заблудиться немудрено!

Марисоль еще не доводилось бывать в Стертенхолле, обычно хозяйкой бала была она. Кроме имения вблизи столицы, где муж держал свой небольшой гарем, у герцога Террийского было еще восемь имений. У Марисоль едва хватало времени навестить за год их все, чтобы управляющий и слуги не забыли лицо своей хозяйки.

Стертонхолл принадлежал маркизе Траут. Ее муж входил в первую десятку лордов-правителей также как граф Левадовски и супруг герцогини Террийской. Эти две дамы были здесь самыми почетными гостьями. Оказывается, не всех первых леди Карин удалось затащить на эти своеобразные праздники. Читай: оргии.

Марисоль уже засомневалась: а правильно ли я сделала, что приехала?

– Да, здесь довольно мило, – машинально ответила она.

– Мило?! – маркиза ее услышала. – Стертонхолл уникален! Ты уже все коридоры увидела? И как тебе отделка?

– Я заметила, что здесь много оттенков красного: алый, розовый, и фиолетовый. Который больше похож на пурпурный.

– На красном кровь не видно, – заметила графиня Левадовски.

Марисоль вздрогнула:

– Кровь?!

– Здесь раньше часто убивали, – пояснила хозяйка. – Стертенхолл словно создан для заговоров. Карин права: убивали именно в красных коридорах. К ним у наемных убийц какое-то особое пристрастие, – хихикнула она. – Ну, давайте же есть. И… пить!

После первых двух бокалов голова у Марисоль закружилась. Вино было очень уж крепким.

– Расслабься, потом будет большая игра, – шепнула ей на ухо Карин. – Ну а завтра начнется самое интересное.

– Вы их уже видели, актеров? – спросила пышечка в лимонном платье. Марисоль с огромным трудом припомнила ее титул: виконтесса, муж из пятого десятка. Но так и не вспомнила имя. Потому что из пятого.

– Я посмотрела на них тайком, из галереи, – жеманно сказала хозяйка замка. – Я ведь знаю здесь все ходы. Они сражались во внутреннем дворе, у крайнего павильона.

– Сражались?! – удивилась Карин. – Ты ничего не путаешь? Это же актеры! Комедианты! Причем из домашних театров!

– Сценическое фехтование, – подсказала Марисоль. – Сейчас в моду входят пьесы, где герои благородные.

– Это только в Досках ставят всякую пошлятину, – поджала губы маркиза. – Кстати, ваша светлость, муж вам ничего не рассказывал о недавней премьере? – невинно спросила она.

– Если вы про его любовницу-певичку, то нет, – отрезала Марисоль. – Я предпочитаю не замечать тех женщин, с которыми герцог развлекается. А он предпочитает о них не упоминать.

– Смело, – одобрительно кивнула маркиза. – Я про ваше отношение к его внебрачным связям. Впрочем, все знают: ни одна из любовниц, сколь хороша она бы ни была, не задерживается у его светлости надолго.

– Так есть среди них красивые, среди этих актеров? – нетерпеливо спросила лимонная булочка.

– Как ты можешь сомневаться, Лили, – укоризненно посмотрела на нее графиня Левадовски. – Актеров отбирал управляющий, лично.

– Но он же мужчина! – простонала лимонная. – Что он может понимать в мужской красоте!

– Дамы, я видела кое-что интересное, – заверила всех маркиза. – На этот раз кастинг великолепен. Вы не пожалеете о том, что приехали.

Марисоль заставила себя выпить еще один бокал вина. Болтовня этих легкомысленных и чего уж греха таить, развратных дам ее утомляла. Тем более, она не собиралась мужу изменять. По крайней мере, еще не решилась. Представить, как незнакомец, да еще актер входит к ней в спальню…

И что надо делать? Он же не муж. И не герцог. Даже не аристократ. Он будет стоять, и ждать приказа. А Марисоль так и не осмелится открыть рот. Потому что она не знает, что сказать.

– Я вижу, ты не в настроении, – шепнула ей Карин, когда они обосновались за карточным столом. – Чего ты боишься?

– Я не умею этого, – призналась Марисоль.

– Чего конкретно?

– Флиртовать, заигрывать, обещать.

– Да они и так уже знают, зачем приехали.

– Но они же люди. Как это можно?

– Они актеры, Марисоль. Товар. Бесправное сословие. Делай с ними, что хочешь, только плати. И они будут рады. Да что там! Просто счастливы!

Деньги, кстати, лились рекой. Когда Марисоль сочла, что проиграла достаточно, она встала:

– Спасибо за игру, дамы.

– Судя по вашему проигрышу, герцогиня, вас ждет сумасшедшая ночь любви, – заметила одна из леди. – Карты не врут.

– В моем случае – увы.

И Марисоль направилась к дверям. Дамы переглянулись.

– Она так холодна, бедняжка, – вздохнуло лимонное платье, когда за герцогиней лакеи в зеленых с золотом ливреях закрыли дверь. – Сосуд, в котором пустота. А жаль, потому что он красив, этот сосуд. Зачем ты ее пригласила, Карин?

– Не твоего ума дело, – неожиданно грубо ответила графиня Левадовски. – И не вздумайте испортить мне игру. Марисоль приманка. Большего я вам не скажу.

… На следующий день гостьи замка Стертонхолл с трудом дождались вечера. Леди были в нетерпении. Живые картины давно и прочно вошли в моду. В основном это были божественные сюжеты. Из Книги Сотворения Мира.

Говорят, что древние боги были невыразимо прекрасны. Каждый владел и магией, и мечом. И они постоянно совершали подвиги. Потом боги все, как один, вознеслись и передали власть лордам. Нет, сначала императору. Долгое время в империи царила абсолютная монархия.

Но случился государственный переворот. Император и его семья были убиты. Только бастарду удалось сбежать за границу. Он был совсем еще ребенком, этот граф Варни. Да и какие у него права на престол?

Граф уже не раз пытался вернуться на родину. Однажды его даже поймали и посадили под замок, в неприступную крепость. Но Варни удалось бежать при помощи своих друзей. Он поистине неугомонен: опять готовится к войне со своим дядей. И лорды-правители поклялись покончить с бастардом. Жены были полностью с ними согласны.

Посадить этого зверя на цепь, провезти по улицам столицы, а потом казнить. Повесить, как неблагородного. Говорят, он ужасен. И крайне опасен. Прямо как медведрак на древнем гербе его рода.

Дамы сидели в зале и лениво обмахивались веерами. На небольшом возвышении, подобии сцены, стояла огромная золоченая рама как для картины. Справа и слева она была прикрыта ширмами. Яркий свет падал на пустую пока картину отовсюду, к ней было приковано все внимание зрительниц.

– Начинаем, – сказал появившийся перед рамой мужчина, одетый пышно и с претензией. Распорядитель. И задернул занавес. – Сейчас перед вами будут одна за другой появляться живые картины, досточтимые благородные леди. Между показами будут паузы, актерам надо подготовиться. А вам будет, что обсудить.

Досточтимые леди дружно хихикнули. Да уж, обсуждение будет бурным. Марисоль невольно затосковала: что я-то здесь делаю?

На сцену смотреть не хотелось. В конце концов, это пошлость. Молодые мужчины накрашены, намазы чем-то жирным и напрягают мускулы. Красуются. Стреляют глазками. Неужели они ничем другим не могут заработать на жизнь? Марисоль невольно прикрыла глаза. Ни один из актеров ее не привлекал.

– А сейчас вы увидите картину под названием «Гнев святого Герлиона», – объявил распорядитель. – Согласно преданию во время битвы у Белой скалы земля дала трещину, и из подземного мира появился грозный Демон. Лорды-воины и лорды-маги не смогли ему противостоять. Войско защитников империи неумолимо стало ослабевать, и вдруг скала раскололась надвое. Оттуда появился золотоволосый юноша: святой Герлион. Который поразил грозного демона своими стрелами.

– Интересно, из чего были эти стрелы? – шепнула справа от Марисоль графиня Левадовски.

– Должно быть, огненные, – пожала плечами герцогиня.

– Молнии, – подсказали слева, где сидела маркиза.

– Да какая разница, лишь бы Герлион оказался красавчиком, – вздохнули за спиной. – В предании сказано, что это был вечно юный бог, прекрасный, как день, и сама Луна охотилась за Герлионом, чтобы его хотя бы рассмотреть. Но он не поддавался женским чарам и все время прятался.

– Нашим поддастся, – уверенно сказала Карин, и в этот момент занавес поехал в сторону.

Дамы дружно ахнули. Картина впечатляла.

– Те самые, о которых я говорила, – томно вздохнула маркиза Траут. – Понятно, почему они занимались сценическим фехтованием!

Этим мужчинам не было нужды напрягать мускулы. Их и так отлично видно. И вообще эти актеры были какие-то не такие. Марисоль не могла оторвать от сцены глаз.

Во-первых, этот Демон. Который из Преисподней. Он был ужасен и… прекрасен. Поистине огромен! А взгляд такой тяжелый. Давящий. Ну, понятно: Демон!

Он был до пояса раздет, чресла прикрывала пятнистая звериная шкура, но и того, что зрительницы видели, оказалось вполне достаточно, чтобы понять: в этом мужчине несокрушимая сила. Он был обвит жгутами натренированных мышц, как змеями. Бицепсы перекатывались под загорелой кожей, словно чугунные ядра для пушек. Руки были словно из железа, ноги как колонны и такая же мощная шея. Лицо ну просто зверское.

– Ой, – пискнул кто-то из дам, не выдержав напряжения.

В ответ Демон поднял руку, и картина ожила. Потому что в руке у чудища появился огненный шар. Ну как шар. Скорее шарик. Но он светился, и ярко.

Стоящие во всех углах зала и у выхода из него маги резко напряглись. Но в это время ожил святой Герлион, и взгляды дам переместились на него. Раздалось дружное:

– Ах!

– Это он, – в избытке чувств простонали за спиной у Марисоль. Святого Герлиона признали.

И в самом деле: благородный сэр Льюис Кемптон оказался удивительно хорош в этой роли. Он и так-то был красив, как Бог, а тут еще грим. Золотые кудри расчесали и напудрили золотым же порошком. Глаза подвели, хотя во время этой процедуры сэр Кемптон пообещал когда-нибудь прибить своего командира. Губы тоже подкрасили. Кармином.

Лю нарядили в белоснежную короткую тунику, а сложен он был прекрасно. Одни только ноги чего стоили! Изящные, как у истинного аристократа, но в то же время сильные. Талия тонкая, плечи для юноши достаточно широкие. Лицо ну просто ангельское! Хотя в душе у сэра Лю все кипело. Но смотрел он при этом на своего командира, которого и в самом деле мечтал чем-нибудь острым проткнуть за позор, то бишь на Демона. А дамы сочли этот пламенный, полный ненависти взгляд неподражаемой актерской игрой.

Короче, дамы дружно онемели. Другие герои этой славной битвы у Белой скалы как-то потускнели. Хотя и сэр Загис с виконтом Беранером выглядели внушительно в роли лордов-воинов. А герцог Калныш был истинным лордом-магом. Особенно когда решил помочь святому Герлиону в его нелегкой миссии и тоже зажег в своей руке золотой шар.

Ну как шар. Шарик. Но маги уже не просто напряглись, а стали смыкать кольцо. Их ноздри хищно зашевелились. Запахло чужеродной магией. А скорее, первородной. Которой обладали только истинные лорды, лорды по рождению.

Но Демон сжал руку, словно подавая сигнал, так что сияющий шар исчез. Довольно, мол. И театрально закрылся огромной ладонью от золотоволосого святого Герлиона. Который нацелил в него… копье?

– А говорили стрелы, – выдохнул кто-то.

– Это вольная интерпретация, – подал голос Демон. И все невольно вздрогнули. Голос был низкий, как из преисподней, но в то же время вкрадчивый. Коварный, короче голос. – А магия ненастоящая. Фокусы. Мы актеры.

Маги все еще стояли с напряженными лицами, готовые замкнуть цепь.

– Хочу его! – встала маркиза Траут. Указывая при этом на Демона.

«А Сирил пари проиграл», – злорадно подумал Эдж, разглядывая даму. Ничего так. В возрасте, но ухоженная. Зато жениться не придется.

– А я его, – палец, украшенный перстнем с огромным рубином, указывал на Лю.

– И я! – вмешалась лимонная булочка.

– А почему это ты?!

– Мне он тоже приглянулся!

Лю попятился за спину командира. Эдж невозмутимо протянул свою длинную руку и вытащил красавчика обратно на авансцену. Намечался аукцион, и Эдж решил подогреть и без того заинтересованных леди.

– Стесняется, – подмигнул он дамам. – Он ведь еще девственник.

– Кто?! Я?! – сэр Кемптон, всеобщий любимчик, от которого что благородные дамы, что крестьянки, снабжающие заговорщиков провизией, приходили в экстаз, возмутился из-за очередной гнуснейшей лжи.

Лю лишился невинности в шестнадцать и имел уже солидный стаж авантюрных любовных похождений. Сирил не зря тогда подколол сэра Кемптона. Малыш и в самом деле находил развлечения даже в глухом лесу.

Но что тут началось!

Высокая статная леди, чью шею украшало сверкающее колье с бесчисленным количеством драгоценных камней, решительно вынула из уха серьгу-каскад. Нижний ярус этого шедевра ювелирного искусства аж касался ключицы, когда серьга висела на положенном ей месте.

– Это тебе, мой мальчик, – серьга упала к ногам сэра Лю.

Жест дамы оценили. С какой небрежностью баронесса метнула к ногам красивого мальчишки целое состояние! И под ноги святого Герлиона упал сверкающий перстень с рубином. А потом колье…

– Что стоишь? – Эдж толкнул локтем в бок сэра Загиса, который аж рот открыл от удивления: вот это аплодисменты! – Собирай!

Щеки Лю пылали от гнева. Благородный сэр Кемтон – предмет позорного аукциона! А дамы все не унимались!

Эдж нагнулся к самому уху Лю и шепнул:

– Ты бы не ломался, парень. Они тебе уже полфлота подарили. За один только вечер. Сами все отдают. Ты ведь не хотел никого грабить.

И Лю, наконец-то, сдался. Ну, если это нужно для дела…

Святой Герлион спустился со сцены, изящно поклонившись баронессе, взял ее руку и картинно поднес к своим губам. Белоснежная кожа запястья благородной дамы окрасилась кармином: Лю прекрасно знал, куда и как целовать.

– Шедеврально! – простонали в зале.

– Какие манеры!

– Это настоящее сокровище!

– А теперь займемся Демоном, – напомнила Карин, когда баронесса утащила в логово свою законную добычу.

Герцогиня Террийская очнулась. Нет, она не принимала участие в аукционе. Все изумруды роскошной парюры остались на своих местах: украшать шею, руки, уши и прочие открытые части тела Марисоль. Гребень в форме короны все с теми же изумрудами венчал рыжеватые волосы герцогини.

Торговать человека?! Да, парень несказанно красив, прямо картина, но видно, что ему все это не по душе. Они-то как не понимают? Все эти леди.

Графиня Левадовски, кстати, тоже не торговала святого Герлиона. Марисоль отметила, что когда убрали занавес, Карин как-то странно притихла. А еще смертельно побледнела. Вот кого уж точно ударило молнией, так это графиню Левадовски!

Которая очнулась только сейчас. Словно вспомнила что-то крайне для себя важное.

– Я уже сказала: он мой, – напомнила маркиза Траут.

– Я бы тоже за него поторговалась, – раздался голос из зала.

– И я.

«Ого! Вот это успех! У меня еще и выбор будет!» – мысленно ухмыльнулся Эдж.

– Дамы, я предлагаю пожертвовать столь редкий экземпляр нашей почетной гостье, – перекрыл поднявшийся гвалт голос Карин. – Герцогиня с нами впервые, и ей нужен кто-то решительный. И брутальный.

– В конце концов, будут еще две ночи, – тонко улыбнулась маркиза. – Уступаю. Забирайте его себе, дорогая. Но только сегодня.

– А я ведь говорила, что проигрыш в карты означает сумасшедшую ночь любви, – напомнила дама, выигравшая вчера у Марисоль огромную сумму, причем золотом.

– Ночь? Какая ночь?! – герцогиня невольно вздрогнула.

– Эй, Демон! – скомандовала Карин. – Бери ее на руки и неси в спальню! Демон ты или нет?

Эдж ухмыльнулся: а эта зеленоглазая дамочка в изумрудах совсем уж красавица. Лучший выбор. Он бы и сам положил на нее глаз. Граф Варни ловко спрыгнул со сцены и схватил Марисоль в охапку. Она протестующе пискнула:

– Не надо…

Но ее уже уносили из зрительного зала. Вынырнувший как из-под земли белокурый паж указывал дорогу.

Демон шагал широко, уверенно, но Марисоль держал бережно. Она забилась, было, в этих железных руках, но почувствовала себе маленькой птичкой в силках. Ее даже не сжимали, но вырваться оказалось невозможно.

– Я сделал вам больно, леди? – жарко шепнул ей на ухо Демон. – Не бойтесь. Я умею быть ласковым.

Его взгляд скользнул по длинной нежной шее: «Какие изумруды! Вот она, моя армия!»

У Марисоль же пропал дар речи. Она не собиралась этого делать. Приглашать кого-то в свою спальню. И надо бы это бесчестье остановить. Но мелькнула мысль: «Тогда он пойдет к маркизе Траут».

Почему-то Марисоль это было неприятно. Демон казался гордым. Он явно был в этой пятерке главным. Остальные его слушались беспрекословно. Властный взгляд, повелительный голос.

– Сюда, мистер, – пискнул маленький паж.

Мистером Эджа еще ни разу не называли. И женщина, которую он нес на руках, казалась какой-то странной. Все происходящее ее, похоже, не радует. А чего тогда приехала на эту оргию в Стертонхолл? Ломака!

Или это он ей не нравится? Но она не торговалась за Лю. Выходит, юнцы тоже не в ее вкусе. Чего же ей надо тогда?

– Да отпусти же меня, наконец! – они стояли на пороге спальни.

Огромная кровать была убрана цветами. Полог откинут и привязан к столбикам из розового мрамора витыми золотыми шнурами. В изголовье, на изящном столике, инкрустированном полудрагоценным розонитом, манили взор напитки и фрукты. На обеденном столе в эркере был накрыт полноценный ужин, чтобы любовники могли, утомившись, подкрепиться. Эдж и отнес свою пташку на кровать. Точнее понес.

И вдруг ему влепили пощечину! Марисоль смогла частично вырваться из кольца железных рук и поступила как истинная леди: ударила наглеца по лицу. И тут же оказалась на полу. Нет, ее не бросили, а поставили, и довольно бережно.

– Ого! – озадаченно сказал Эдж, потирая щеку. – Как я понял: спектакль продолжается?

… В это время в зрительном зале происходило следующее. Дамы разбирали остальных актеров, поскольку представление закончилось.

Сэра Загиса увела миловидная леди в голубом платье, причем без лишних слов. Уже за дверью она шепнула:

– Вы мне кажетесь порядочным человеком.

Лейтон был озадачен. Это не похоже на любовную прелюдию.

Виконт Беранер и вовсе остался без приглашения. И к его удивлению почувствовал разочарование. Похоже, что в крайнем павильоне ночевать придется одному. Хотя, почему это одному? С наглой полосатой кошкой.

Потому что на герцога Калвиша у одной из дам были виды. Графиня Левадовски подошла к нему со словами:

– Я хочу провести эту ночь с тобой.

При этом голос у графини дрогнул. Герцог и вовсе выглядел потерянным. На руки он ее не взял. Молча, шел рядом. Слуги несли перед ними светильники, сзади тоже следовала свита леди. Оба молчали, и герцог, и его дама.

Они старались друг друга не касаться. Карин едва держалась: ее трясло. А коридор казался бесконечным. Жемчужный коридор. Она шла, вся в белом. Как в свадебном платье. Стены и полоток отливали перламутром. Ее спутник упрямо молчал.

Наконец, процессия добралась до покоев графини Левадовски. Лакей в ливрее ее цветов откинул тяжелую портьеру. Они, не останавливаясь, прошли одну комнату, вторую… Часть слуг осталась там.

Потом еще одни покои. У Карин уже и дыхание почти остановилось. Мужская рука откинула полупрозрачный полог перед несчастной женщиной. Это был ее спутник. Который замер в ожидании.

– Останьтесь все здесь, – велела графиня Левадовски своим слугам.

В следующие покои они вошли только вдвоем. Но и тут не задержались. Только когда Карин убедилась, что по близости нет любопытных ушей, она остановилась. И обернулась к сопровождающему ее мужчине.

Герцог жадно разглядывал ее лицо. И ждал.

Графиня жалко улыбнулась. Ее голос почти сорвался, когда она сказала:

– Ну, здравствуй, Фелис…

Глава 5

– Ты меня сразу узнала? Как-никак десять лет прошло.

– Я была твоей невестой, – Карин почувствовала, как горло перехватило. Герцог Калвиш был здесь! Всего в шаге от нее! Достаточно протянуть руку, и Карин почувствует, насколько осязаема эта близость. – Как я могла тебя забыть?!

Да уж, нечаянная встреча! Он едва смог дождаться окончания торгов! Позовет или нет? Она позвала.

– Напомни, Карин, из-за чего мы поссорились?

– Сущие пустяки. Потом мне было стыдно… Фелис, ты женат? – решилась спросить графиня Левадовски. Пусть будет больно, но она должна знать.

– Все еще нет.

– А у меня уже двое детей, – жалко улыбнулась Карин.

– Ты сделала правильный выбор, – с усмешкой сказал герцог Калвиш. – Я стал изгоем, бунтовщиком. А твой муж – лорд из первого десятка. Я вижу, ты процветаешь, – кивнул он на сверкающее колье, украшавшее шею Карин.

– О, Боже! Зачем ты здесь?! – простонала графиня. – Именно ты!

– А кого ты ожидала увидеть? – насторожился Фелис.

Она поняла, что сказала лишнее:

– Это не моя тайна.

– Значит, тайна все-таки есть?

– Если я правильно поняла, Демон – это ваш предводитель, граф Варни? Я никогда его раньше не видела.

– Скажи прямо – нас здесь ждали?

– Фелис, я тебя умоляю – уходи! Тебя я могу спасти!

– Значит, мои друзья обречены?

Он прошел к столу с напитками и легкими закусками, налил вина в два бокала, один протянул графине:

– За встречу. Пей.

Она послушалась. Карин пила жадно, ее все еще била дрожь. Графиня не знала, как поступить? Выдать его? Но она все еще его любила. А та пустяковая ссора была лишь капризом взбалмошной девчонки. О, как же Карин об этом пожалела!

Даже когда отец сказал:

– Хорошо, что ты отказала герцогу Калвишу. Он примкнул к сторонникам бастарда и теперь – государственный преступник. На все его имущество наложен арест. Имения герцога, его земли и замки поделят меж собой лорды сотни.

Отказала?! Да кто у девушки спрашивает! Наговорила сгоряча лишнего, приревновав к другой, и Фелис больше не посещал балы, прервав сезон на половине. Господи, Карин тогда было семнадцать лет! Вчерашняя пансионерка, которая впервые встретила любовь! Поначалу для Карин все это было лишь игрой, она и ссору их не восприняла всерьез. Ждала, что Фелис на следующий день подойдет с извинениями, и она великодушно простит и разрешит ему поговорить с отцом.

А потом в доме у Карин появился граф Левадовски, и отец благосклонно принял его предложение.

Готовясь к свадьбе, Карин узнала, что герцог Калвиш из столицы уехал. Подумала: и пусть! Решила сделать ему назло, и голос ее был тверд, когда Карин давала брачные обеты у алтаря в Храме.

Они не виделись десять лет! Но когда откинулся занавес, и зрительницы смогли оценить «Гнев святого Герлиона», у Карин даже сомнения не возникло: это он! Фелис Калвиш! Выходит, никакие они не актеры?! А заговорщики…

Она попыталась унять волнение. Допила вино и уже совсем другим тоном сказала:

– В замке Стертонхолл полно охраны и магов, Фелис. Вам не вырваться отсюда. Скажи: зачем вы пришли? Зачем переоделись актерами?

– Нам нужны деньги, – поколебавшись, сказал герцог. – Ваши мужья отобрали у наших семей абсолютно все. Вот мы и решили вернуть хотя бы часть.

– Ах, вот оно что… – и графиня торопливо расстегнула секретный замочек на украшающем ее шею бриллиантовом колье. – Возьми, – просто сказала Карин и протянула драгоценность Фелису. – Там среди моих вещей лежит шкатулка, – кивнула графиня на неприметную дверь в гардеробную. – Ты можешь взять все. Я сниму магическую печать.

– Ну, печать я и сам могу снять. Ваши маги, конечно, сильны, но ты ведь знаешь силу первородных. Я лорд по рождению, и заблокировать мою силу совсем уж невозможно.

– Но их много, Фелис! И они для этого обучены! Умоляю, уходи!

– Из замка или из твоей спальни?

– Конечно из замка! Я тебе помогу!

– Мы не виделись десять лет… – Он подошел и положил руки ей на плечи. – И кроме двух невинных поцелуев я тогда ничего не получил. Рассчитывая на брачную ночь. Которой не случилось. Неужели ты думаешь, что я сейчас так просто уйду?

Она невольно вспыхнула. Он больше не юноша. Мужчина. Заматерел, одет он достаточно откровенно, хоть и не обнажен до пояса, как Демон. Но туника без рукавов полностью открывает широкие плечи и мускулистые руки, видно густую бронзовую поросль волос на груди, Карин хотелось бы не смотреть, но взгляд так и тянется, да еще этот запах… Возбуждение, жадность зверя, оголодавшего без женской ласки, лесной чащи, запретных ласк…

Эти десять лет Фелис прожил, отнюдь не нежась где-нибудь в имении, окруженный заботливыми слугами. Он бежал из-под ареста, воевал, объявлен в розыск как государственный преступник вместе с графом Варни.

Жизнь в походах и боях, постоянный риск, игра в прятки со смертью… Нет, он не уйдет. Не из таких. Карин невольно подалась навстречу. Рука, в которой графиня держала колье, сама собой разжалась. Их губы встретились.

– Это подождет, – шепнул Фелис, подхватывая женщину на руки и переступая через валяющуюся на ковре дорогую побрякушку.

Опасность добавляла в их страсть обжигающую огненную специю, репутация рокового Стертонхолла коричную пряность, десять лет разлуки на небывалую высоту подняли градус, а романтика юности, когда они влюбились друг в друга, стала пузырьками волшебного игристого.

Они вкушали этот напиток, сначала захлебываясь от жадности, потом глотками, уже никуда не спеша, и все никак не могли утолить жажду…

***

… Марисоль попятилась к двери, но громила, похитивший герцогиню Террийскую из зрительного зала, сделал всего один шаг и снова оказался в опасной близости.

– Уходи! – велела она.

– Я вам не нравлюсь? Предпочли бы видеть здесь кого-нибудь другого? Пониже ростом и с румяными щечками? Что ж… Мы и на конюшне переночуем. Не привыкать. Я кликну Келла. Он покрасивше и любит целовать дамам ручки. Если его кто-то из леди еще не подобрал.

– Вот и иди!

– Так вы мне дверь заслоняете. Одной рукой отталкиваете, а другой маните. Я слыхал, вы герцогиня? Они в кровать с разбега не прыгают, да? Хорошо. Поиграем.

Эдж отошел от Марисоль в эркер и нагло развалился в кресле. Она оторопела.

– Ну? Что дальше? – он взял с позолоченного блюда жареного фазана, прямо руками, целиком. Раздался хруст костей. Крепкие белые зубы впились в фазанью ножку. – С таким же аппетитом я занялся бы и вами, леди, – сказал этот дикарь с набитым ртом, раздевая Марисоль глазами.

Боже! Как его отсюда выгнать?!

– Это не игра! Я вообще никого не хочу! Ни вас, ни…

– Келла, – невозмутимо подсказал Демон. – В картине он представлял лорда-воина. Понимаю, леди, что вы его не заметили, поскольку пожирали глазами меня. А теперь ломаетесь. Это нечестно.

– Я… я… я не такая!

– Не такая не притащилась бы в Стертонхолл на оргию, – он отложил фазанью ножку и посмотрел на Марисоль в упор. – Вы нагнали мужиков, заставили их раздеться, устроили на красивого мальчишку аукцион и это лишь благотворительность?! Вам деньги некуда девать, всего лишь. Нет, это не похоть, куда там! Вы просто любовались красотой, – издевательски хмыкнул Демон.

– Вы ничего обо мне не знаете!

Она и сама не поняла, почему вдруг перешла на вы. Его тон, лексикон, то как он сидит в кресле, как смотрит… Да какой он актер?! За милю видно аристократа!

– Так расскажите мне. Утром. Я не люблю десерт, и на сладкое готов употребить вашу трогательную историю. Девочку насильно выдали замуж? Она рыдала, умоляла, но в первую брачную ночь даже не сопротивлялась. Покорно раздвинула ноги. Или свершилось? Вы его тоже ударили по щеке, вашего мужа-герцога? И сказали: убирайся!

Марисоль растерялась. Все что он говорит – правда.

– Я всего лишь слабая женщина.

– А я всего лишь сильный мужчина. И советую этот спектакль прекратить. Вы играли убедительно. А теперь пожалуйте в кровать.

– Да как вы смете! Кто вы?!

– Демон, – он вновь занялся фазаном. К счастью для Марисоль, которая совсем уж растерялась.

– Вы никакой не актер. Вы… лорд. Барон? Или виконт?

– Бери выше, – он вытер масленые пальцы скатертью и потянулся к графину с вином.

– Герцог?!

– Я император.

– Но… я знаю императора… Я его видела.

– И он не я? Ты шутки понимаешь?

– А почему вы разговариваете со мной таким тоном? И так непочтительно?

– Почтения хотите, ваша светлость? Хорошо. У вас тут хватает комнат, я лягу в соседней. А завтра послушаю, как вы станете врать подругам. Вы же не осмелитесь им сказать, что такой жеребец всю ночь простоял к вашей конюшне без дела. Когда было столько желающих.

– Хорошо. Давайте придумаем, как нам врать. Чтобы мы говорили одно и то же.

– Не надо ничего придумывать, – насмешливо сказал этот мнимый актер. – После ночи со мной все нужные слова вы сами найдете.

Он стремительно встал. Марисоль даже не успела отследить это движение. Шаг – и Демон рядом. Смотрит на нее в упор. Причем, уже не на лицо. Она вспыхнула и закрылась руками. Этот взгляд прожигал, было и стыдно, и сладко.

– А ты красивая, – сказал он с растяжкой. – Глаза волшебные, невольно вспомнил пруд с лягушками. Пошутил. Ты русалка. Как тебя зовут?

– М-Марисоль.

– Эджен.

– А титул?

– Можешь называть меня «ваша неутомимость». Я готов.

Она и опомниться не успела, как ее губы смяли, платье тоже, треснул корсаж, которому также как и жареному фазану, откровенно не повезло. И нежным косточкам Марисоль тоже, потому что аппетит у набросившегося на них чудовища был, как у оголодавшего дикого зверя.

Игра окончилась. Марисоль понимала, что отбиваться бесполезно. Он прав – не хотела бы, не поехала сюда. Будь на его месте и в самом деле актер, обошлось бы. Они не смеют прикоснуться к леди без дозволения.

Но Эдж понятия не имел, как в таких случаях ведут себя актеры. Для него все было предельно ясно: его позвали в спальню. Леди приехала развлечься. Ну, поломалась малость. Ночевать в соседней комнате он и не собирался. Так, подыграл.

Еще чего! Когда досталась такая аппетитная крошка, похожая на зеленоглазую сердитую кошечку, они в ее спальне и одни. Не идиот же он. Марисоль и опомниться не успела, как оказалась в кровати. И здесь вдруг грубость сменилась нежностью. Зверь вовсе не собирался Марисоль терзать.

Отпустил и даже немного отодвинулся.

«Как и герцог, вежливо попросит раздеться?» – она замерла.

– Твои изумруды… Они красивые, но слишком уж тяжелые. Они нам будут мешать…

Зверь бережно снял с нее ожерелье. Потом вынул тяжелые серьги из ушей. Освободил запястья от браслетов. Последним вынул гребень из прически. Поиграл с распустившими волосами. Зверь никуда не спешил.

– Ваша милость, пощадите, – взмолилась Марисоль.

Он точно лорд. Актер бы не посмел… сделать все это…

– Сладкая…

Она даже не поняла, что случилось. Накрыло так, что Марисоль опомнилась, только когда услышала стон. И даже не осознала, что это она. Ее голос. Она перестала что-либо соображать. Хотелось только одного: чтобы мужчина не останавливался. Да он и не собирался.

Оба напрочь потеряли голову. И когда Эджен, наконец, разжал руки и перекатился с распластанной его огромным телом Марисоль на кровать, в спальне наступила тишина.

Заговорил он:

– Простите леди, я немного увлекся.

– Я тоже… не осознавала, что делаю.

И тут Эдж не выдержал. Навис над ней, и глядя прямо в русалочьи загадочные глаза, со злостью сказал:

– Ты можешь быть нормальной? Не куклой. Или для этого я все время тебя целовать и… – он руками досказал остальное.

Марисоль почувствовала, как ее ласкают там, где до сегодняшнего дня она кроме боли ничего не чувствовала. А теперь внизу живота, словно сияние разливалось.

– Не надо… – тем не менее, простонала она. Было стыдно за недавнюю поистине животную вспышку страсти. Марисоль сама была не лучше этого несносного дикаря.

– Хорошо. Я тебя отпущу. Но скажи: мне показалось или…

– Со мной еще никогда такого не было, – призналась она.

– Со мной тоже… Не в смысле, что я не знал раньше женщин. Но я всегда себя контролировал и помнил, что леди надо пропустить вперед. Но как я понял, леди к финишу понеслась довольно резво… – Эдж наконец-то пришел в себя и взял прежний язвительный тон. Но Марисоль мгновенно осадила:

– Прекрати! Не хватало еще это обсуждать!

– Все еще герцогиня, – с досадой сказал он. – Что ж, полежи в одиночестве малость. Дозрей. Где здесь ванная комната? Мне необходимо остыть.

Он встал. Марисоль вспыхнула и торопливо отвела глаза. Какой же он огромный, причем везде! И это недавно было в ней?! А она не то, что не сопротивлялась, просила, умоляла, требовала: еще…

Пока Эджена не было, она дозрела лишь до одного: сказать ему, что подобного не повторится. Но едва он лег рядом, как Марисоль забыла подготовленную речь. Ну не словечка из нее не смогла вспомнить! Да и рот у нее был занят чужим языком.

Кто там пообещал ей сумасшедшую ночь? Карты? Надо было проиграть больше…

… Поговорить они смогли только утром. Марисоль наконец-то почувствовала боль. Но это была приятная боль. Ее нежные косточки болели, измятые безжалостными руками этого дикаря, кожа местами покраснела. Имелись на теле и синяки. Странно: момент, когда они появились, Марисоль пропустила. Ну ничегошеньки не почувствовала, кроме наслаждения. Как не в себе была.

– Кто ты? – спросила она, глядя как Эджен набрасывается на холодное мясо. И взялась за шнур сонетки: – Я позову своих слуг.

– Не надо. Они могут услышать то, что их убьет.

– Кто ты?!

– Гм-м-м… После того, что между нами было этой ночью, ты имеешь право знать. Эджен Варни.

– Императорский бастард?! Заговорщик?!

– Приговоренный заочно к смертной казни через повешение палатой ста лордов, – он с отменным аппетитом прикончил огромный кусок мяса и принялся за хлеб с маслом.

– И ты здесь?! В замке Стертонхолл, где полно солдат империи и магов, которые состоят на службе у ста лордов?!

– Один из этих лордов твой муж, – напомнил Эдж. – Третий человек в государстве, и то, если считать моего дядю-императора. Который, по сути, марионетка. Так что второй.

– Безумец! – ахнула Марисоль. – Тебя же убьют!

– Тебе будет жаль? – внимательно посмотрел на нее Эдж. – Это потому, что я неподражаемый любовник?

– Я других не знала. Откровенность за откровенность: я не люблю своего мужа.

– Открытие!

– Но я ему никогда не изменяла! Я поехала в Стертенхолл в отместку. Когда узнала, что герцог взял на содержание юную певичку. Но изменять не собиралась. Просто хотела… ну, скажем…

– Заставить мужа задуматься. Боюсь, что ты перестаралась.

– Я же не приняла меры предосторожности! – ахнула Марисоль. – Карин дала мне настойку. От нежелательной беременности. Но я не собиралась, и… Где же она?!

И Марисоль вскочила. Взгляд Эджа потяжелел, пока граф Варни наблюдал, как она мечется по комнате.

– Не хочешь этого ребенка? – тихо спросил он.

– От заговорщика?!

– Понятно. Ты можешь меня выдать, – равнодушно сказал он. – Меня повесят, и твой позор будет похоронен вместе со мной.

Марисоль опомнилась. Какая настойка?! Времени нет!

– Твои друзья… Они что, тоже…?

– Заговорщики? Неужели ты полагаешь, что я привел сюда неподготовленных людей? Все они лорды, – жестко сказал Эдж. – Маги по рождению.

– Но здесь ваша сила блокируется!

– Почти. Ты же видела: вчера мы кое-что смогли.

– Так это были не фокусы?!

– Ты бы оделась, – попросил Эдж. – Тебе наверняка ждут на завтрак. А я за себя не ручаюсь…

Она сразу поняла, о чем это он. Сидит тут, практически голая! Но это сногсшибательная новость. В замке заговорщики!

– Ты должен немедленно бежать, – сказала Марисоль, накидывая пеньюар. Немногим лучше, но все же. – Надо опасаться графиню Левадовски. Она умна и проницательна. Если она тебя разоблачит…

– Я никуда не уйду без… – он взглядом указал на изумруды.

Вчера, раздевая Марисоль, граф Варни сложил ее драгоценность на столик в изголовье кровати.

– Парюра? Забирай.

– Так просто?

– Я ими не дорожу, этими изумрудами.

– Но это состояние, причем огромное!

– Парюру подарил мне муж. Он же настоял, чтобы я ее сюда взяла.

– Интересно, – задумчиво сказал Эдж. – Давай так: я пока оставлю изумруды тебе. На хранение. Потому что собираюсь провести здесь еще две ночи…

– Нет! – вздрогнула она.

– Тебе не понравилось?!

– Тебя могут схватить!

– Значит, понравилось, – удовлетворенно кивнул Эжд. – Милая, это не так-то просто. Я даже из крепости сбежал. А там были надежные замки.

– Это Стертенхолл, Эжден.

– Еще раз скажи.

– Это…

– Нет. Вторую часть, ту, где прозвучало мое имя…

– Ваша светлость! – раздалось под дверью.

– Прячься! – велела графу Марисоль.

– С какой стати? Все знают, что я здесь.

Он неторопливо оделся. То есть, почти оделся. Вчера Эдж явился сюда полуголым, в образе Демона.

– Войдите, – сказал он за Марисоль.

Вошедшая в спальню герцогини горничная бросила любопытный взгляд сначала на мужчину, потом на растерзанную постель. Похоже, горячая была ночка у хозяйки!

– Ваша светлость, маркиза Траут просила передать, что завтрак накрыт, и почти все уже собрались. Не хватает только вас и графини Левадовски.

– Карин этой ночью была не одна?! – вырвалось у Марисоль.

– Она увела с собой вашего друга, – горничная кокетливо улыбнулась могучему Демону. Хорош!

– Кого именно?

– У него красивые глаза, довольно необычные. Почти как у ее светлости.

– Калвиш?! Боюсь, моя светлость, случилось худшее. Если, как вы говорите, графиня Левадовски проницательна.

– Иди, приготовь мне ванну, – Марисоль намеренно удалила из спальни горничную. Слишком уж любопытная. – Что же делать, Эджен?!

– Тебе придется пойти на разведку. На завтрак с высокородными леди. Чтобы узнать, что еще случилось этой ночью. Кроме того, что я теперь жить без тебя не смогу. Не знаю, как ты…

– И я не смогу, – невольно вырвалось у нее. – Но ты прав: об этом потом. Помоги мне одеться.

– С удовольствием.

– Или нет… Лучше иди. Отыщи своих друзей. Предупреди их.

Эдж кивнул. Вот уж не думал, что этим закончится. Леди не придется грабить, леди сама все отдает. Да еще и пытается спасти.

Интересно, а как там дела у других?

Глава 6

Марисоль по розовому коридору шла в обеденный зал, когда на выходе из жемчужного показалась Карин. Они встретились глазами и обе смутились. Ну, герцогиня понятно, испытывала неловкость из-за вчерашнего. Когда все видели, как Демон подхватил ее на руки и понес в спальню.

А вот что случилось с Карин?

– Как спалось, дорогая? – голос графини был немного хриплым.

– Прекрасно, – хотя, какое там спалось!

– В Стертонхолле царит особая атмосфера. Замок прямо располагает к… романтике.

– Да, мне всю ночь читали стихи.

– А на шее, как я понимаю, чернила, – усмехнулась Карин. – Ты старательно все записывала.

Марисоль невольно вспыхнула. Надо было позвать мага-целителя. Убрать все нежелательные отметины с тела. Но вдруг заметила такие же «чернила» над губой у графини. Видать, ей тоже было не до сокрытия следов бурной ночи, так увлеклась «чтением». Потому и опоздали обе к завтраку.

Разговор прервался, потому что слуги распахнули перед благородными дамами двери в столовую.

– Наконец-то! – с чувством сказала маркиза Траут. И когда обе сели, нетерпеливо подалась вперед: – Ну, рассказывайте!

В огромном зале наступила тишина. Слышно было, как ходят лакеи, разнося блюда с пирожными и другими десертами. Хотя слуг чуть ли не с рождения учили двигаться бесшумно. Также как и в семье герцогов Террийских высшая знать никого не брала со стороны. Все домашние слуги росли в покоях своих хозяев.

– А остальные леди уже поделились впечатлениями? – спросила Марисоль, принимая из рук лакея дымящуюся чашку кофе. Потом взяла серебряными щипчиками воздушное пирожное и положила к себе на блюдце. Безумно хотелось сладкого.

– В основном мы слушали Эстер, – кивнула хозяйка замка на баронессу, утащившую вчера к себе в спальню бесценный трофей: святого Герлиона.

– Юноша и в самом деле был девственником? – равнодушно спросила Карин, которая заметно нервничала. И даже проигнорировала пирожные.

«Да что с ней такое?!» – с удивлением подумала Марисоль.

– Скорее я до встречи с ним была невинна, – хихикнула баронесса. – Лю это нечто! – с чувством сказала она.

– Вот и делись, – ворчливо сказала вчерашняя лимонная булочка, которая сегодня превратилась в малиновое желе: сменила платье.

– Но ваши впечатления должны быть интереснее, – маркиза выжидательно посмотрела сначала на Марисоль, потом на Карин. – Особенно у герцогини. Но и твой мужчина, Карин, произвел впечатление. Какие необычные глаза! А манеры? В нем определенно чувствуется порода.

– Э-э-э… – замялась графиня Левадовски, лицо которой стало бледным, как мел. – Ничего такого особенного.

– Ничего особенного?! А проспала ты тогда почему?!

– Мы… читали стихи. – Марисоль не смогла сдержать улыбку. Графиня, похоже, тоже все старательно записывала. Каждый сонет. – У мужчины красивый голос.

– А вам, герцогиня что, всю ночь пели? – ехидно спросила маркиза Траут.

– Нет, мне показывали фокусы, – вырвалось у Марисоль.

Фраза прозвучала довольно двусмысленно. Дамы засмеялись.

– О, как интересно! – сказала за всех маркиза. – У фокусника весьма выдающийся дар.

Щеки Марисоль стали как платье сидящей напротив дамы: малиновые. Намек маркизы был понятен.

– Надеюсь, теперь Демон мой? – не унималась хозяйка. – Вместе с его даром. Мне тоже не терпится увидеть эти фокусы.

– Видите ли, мы не закончили, – с трудом сказала она. – Остался фокус с исчезновением. Мне обещали показать, как превращаются в невидимку.

«Что я несу?! – в ужасе подумала Марисоль, потому что графиня Левадовски удивленно вскинула брови. – Надо быть осторожнее!»

– Но я настаиваю… – нажала маркиза.

– Я выше вас по статусу, не забывайтесь, – отчеканила Марисоль. – У вас есть святой Герлион, его и делите. А Демой мой, – отрезала она.

– Как скажете, ваша светлость, – недовольно сказала маркиза Траут. – Демона отыскала я, и даже не могу попользоваться. Чудовищная несправедливость!

– Его ваш управляющий отыскал, – вмешалось вдруг малиновое желе.

– Вот именно: мой. И все его трофеи – это мои трофеи.

– Кроме Демона, – осадила маркизу Марисоль.

– Уймитесь, дамы, – примирительно сказала виконтесса. – Актеров много, вчера дай бог, половину разобрали. Надо и другим дать возможность заработать.

– У меня еще два тома непрочитанных стихов, – торопливо сказала Карин. – И мне не терпится ознакомиться с их содержанием. Поэтому я вместо обеда отправлюсь… на прогулку.

– О, да! В Стертонхолле прекрасные сады! – оживилась хозяйка. – А какие фонтаны!

– Я бы тоже погуляла, – сообразила Марисоль. Надо отыскать пути отхода для Эджена. Пройти до конца розового коридора и выяснить, в какой именно двор ведет одно из разветвлений.

Если бы можно было, Марисоль залезла бы и на крышу. Графу Варни и его друзьям надо уходить. А Карин, как назло, вцепилась в своего любовника! А говорит ничего особенного! Неужели что-то подозревает?

Супруг графини весьма влиятелен и щедр, вот Карин и шпионит для палаты ста лордов. Надо спасать Калвиша. Хорошо бы переключить внимание Карин на кого-нибудь другого.

Каково же было удивление Марисоль, когда она столкнулась с графиней во внутреннем дворе. В том самом, куда выходил розовый коридор, и из которого рукой было подать до ворот. Отличный путь, чтобы скрыться. Надо бы еще пересчитать стражников.

Карин появилась внезапно, глядя при этом почему-то на крышу. И Марисоль заметила не сразу. А когда заметила, растерялась:

– Ты что здесь делаешь?!

– А ты?!

– Я же сказала за завтраком, что хочу прогуляться, – раздраженно ответила Карин.

– Ты собиралась смотреть фонтаны, а не крыши. Этот двор ничем не примечателен.

– Кроме того, что именно здесь гуляет герцогиня Террийская, – язвительно сказала Карин.