Проект «Мышинария» бесплатное чтение

Глава 1

Интермедия.

– Кто-то может мне внятно объяснить, как такое произошло? Почему спутник, стоимостью в миллиарды, снова находится на орбите нашей планеты? – было отдельно выделено слово «нашей».

– Нештатная ситуация, господин управляющий, во избежание столкновения, задействована система экстренной эвакуации.

– Вы понимаете, сколько ненужных вопросов возникнет, когда узнают, что вместе со спутником эвакуирован посторонний? Я не хочу держать ответ перед советом, за ваши оплошности. Спутник вернуть в кротчайшие сроки. Человека устранить.

– Простите, господин управляющий, но последнее уже не возможно. Отчёт формируется автоматически и уже направлен членам совета.

– Я не собираюсь выплачивать безмозглому неандертальцу, пожизненную пенсию. Отправьте его на проект, сделайте так, что бы он исчез в ближайшие дни, пока никто не хватился, а дальше… – управляющий задумался. – Дальше спишем всё на бюрократическую ошибку.

Нихрена не помню. Не могу даже сообразить, где я сейчас нахожусь. Тела своего не чувствую, будто затекло всё, или онемело. Щёку ощущаю, как при наркозе, вот вроде она есть, но вроде, как, её и нет. Отлежал что ли? Глаза открыл, потёмки вокруг. Свет еле-еле доносится откуда-то издалека. Слабый свет, такой, что максимум, что можно разглядеть, это чёрное, в менее чёрном. Понимаю, что лежу, но никак не соображу, в каком положении. Чувствую, что изо рта течёт слюна. Не как у бешеного или умалишённого, а как при сладком сне. Слюны много набежало, ощущаю онемевшей щекой целую лужу под лицом. Голова лежит на чём-то холодном. Вглядываюсь в темноту. Какой-то узор на полу. Хотя нет, не узор, явно прослеживается геометрия. Пол не ровный. Камень, может плитка с крупными фасками по краям, или даже брусчатка. Цвет не разобрать, темень несусветная. Что ж такое, почему пошевелиться-то никак? Пытаюсь двинуть хотя бы пальцами. Бесполезно. Надо позвать кого-нибудь на помощь. Что ж не помню-то ни чего? Пытаюсь позвать хоть кого-нибудь, но изнутри вырывается сдавленный стон.

Где я? Не помню и не понимаю. Как сюда попал? А как можно понять, как ты попал, если не помнишь, где был до этого? Действительно, дурной вопрос. Даже не помню кто я такой. Хотя стоп. Почему не помню? Тимофей я. Тимофей Сергеевич. Тимоха, так меня батя зовёт, и друзья, а мамка Тимкой величает. Всё же память крайне избирательна, и проявляется какими-то клочками, предоставляя весьма разрозненную информацию.

В горле пересохло. Закрыл рот, накапливаю слюну, стараясь размазать её по высохшему нёбу.

– Эй, есть кто?! – зов получился тихий, сдавленный, хриплый, голос дрожит. – Эй!

– О!? Ты, жив, что ли? – раздался громоподобный голос, звучащий со всех сторон.

– Что ж ты так орёшь, сволочь? – совсем тихим стоном отозвался я.

– Чего блажишь, как девка пуганная? – резанул по ушам голос тьмы, от чего в висках задавило и застучало одновременно. Состояние как с глубочайшего похмелья. Неизвестный бас отражается от стен и пола, заколачивая остатки сознания, куда-то далеко, в центр мозга.

– Да тише ты, труба Иерихонская!

Какая труба? Это что за выражения у меня? Кто это вообще такой, Иерихон?

Раздались шаркающие по полу шаги. Судя по звуку, тот, кто сейчас ко мне приближается, имеет немалый вес. И что-то мне говорит, что и размеры у этого кого-то, далеко не человеческие. Но то, скорее всего плод воспалённого во тьме воображения.

– Ты как тут оказался, человек? – голос, раздавшийся над ухом, наполнен ужасным утробным смрадом. Меня как будто бы обнюхивают.

– Вот не поверишь, вообще вопрос не ко мне.

– Тогда вставай, и иди отсюда.

– С удовольствием, вот только я не рук, не ног не чувствую.

– Твои проблемы. Могу выкинуть за двери, жди там, когда полегчает.

Голос стих, причём окончательно. Возможно, мне что-то ещё продолжали говорить, но я этого не знаю. Скорее всего, я отрубился.

Когда сознание вновь посетило мою голову, вокруг была всё та же кромешная темнота. Слюна на щеке засохла стягивающей коркой.

– Эй! – позвал я. – Ты ещё здесь?

– Ты уж определись, человек, или вали отсюда, или уж сдохни поскорей.

– Вот хрен тебе. Второе вообще в мои планы не входит. – огрызнулся я. – Я может ещё на твоей могиле простудиться собираюсь.

– Ух, какой ты дерзкий. – в голосе незнакомца раздались ноты усмешки.

Снова шарканье ног, и я понимаю, что меня переворачивают, и очевидно, на спину. Не ощущаю не воздействие на тело, не положения, в котором оказался, и если бы не резкие рывки головой, возможно и не понял бы даже, что что-то изменилось.

Теперь явно лежу на спине. Ощущаю затылком холод и неровность камня. Снова смрадное дыхание, словно собака обнюхивает. Здоровенная, должно быть собака, перевернула меня как тряпичную куклу, даже не напряглась.

Стоп! Глюки всё это! Не бывает таких собак, да и не разговаривают они. Это всё сон. Да ведь, Тимофей Сергеич? Так точно, Тимоха.

– Так ты, значит, драконоборец? – вопрошает голос, прерывающий мои радостные соображения.

А я уж было успел расставить всё по полочкам, и бред происходящего, и нечувствительность к телу, ан не, снова здравствуй Галя.

– Кто? – переспрашиваю зачем-то.

– Драконоборец. – нет, выходит и с первого раза нормально расслышал. – Но если вы теперь все так появляться будете, то мне это только на руку. Ладно, подумать нужно, что с тобой делать. Спи.

И я как по команде отключился.

Короткий сон, буквально мгновение, как выстрел. Чувствую, как грудь резко вздувается, будто в неё качнули воздух компрессором. Резкая и острая боль по всей спине, вызывающая электрическую вспышку в глазах, и заставляющая покинуть вселенную сновидений. Но на самом излёте сна, успеваю заметить, как что-то большое и тёмное, стремительно приближается в мою сторону.

Проснулся. Всё там же, всё в том же положении. Затылок ноет от долгого лежания на камне. Хочу в туалет. В помещении полумрак, теперь можно смутно представить его объёмы. В голове появляется образ длинного подвала, с достаточно высоким сводчатым потолком, опирающимся на колонны, завершающимися вверху полуарками.

– Я в туалет хочу. – взываю к полумраку.

– Да мне всё равно. – отзывается тот.

– Да будь же ты человеком, я ведь в штаны сейчас себе надую.

Ответа нет, но и терпеть, больше нет сил. По штанам растекается тепло, а по лицу расплывается идиотская улыбка.

– Ты что, животное, действительно ссышь что ли? – в след за вопросом, следует стремительное шарканье, сливающееся, в единое шипение.

Из полумрака, увеличиваясь в размере, приближается нечто, внушающее ужас. Животное, что раньше никогда не видал, а если и видел, то только на картинках. Огромный варан, человеческого роста в холке, или что там у них.

Ну, всё, Тимоха, это край.

Но нет, варан, вместо ожидаемого мной неизбежного конца, отбросил меня своей когтистой лапой, куда-то в темноту. Бах. Никаких болевых ощущений, но понимаю, что, скорее всего, лежу я теперь на правом боку, упёршись спиной в стену.

Животное обнюхало пол, и мне показалось, что я увидел, как оно морщится. Издав утробное рычание, ящер медленно приблизился.

– Ну, всё, зассанец, начинай молиться ночи. – прорычал варан.

– Да иди ты козе в трещину, Галя. – осклабился я.

– Галя? – ящер отпрянул. – Почему Галя?

– Потому что полное твоё имя, галлюцинация.

– Понять не могу, ты блажной, или вправду такой бесстрашный? – ящер даже присел по-собачьи.

– Посади меня. – проскрипел я. – Дышать тяжело.

Зверь ещё какое-то время рассматривал меня, потом, ловким движением поддел когтями за одежду, треснувшую разрываемой тканью, усадил на задницу.

– Спасибо. – счёл нужным поблагодарить ящера. – Я действительно не помню, кто я и как тут оказался. Не понимаю, что со мной происходит. Единственное, что удалось вспомнить, это собственное имя.

– И как тебя зовут? – с улыбкой спросил варан. – Надо же что-то будет написать на могилке.

– Тимофей. – ответил я. – Всё, давай, жри меня.

Ящер рассмеялся всей мощью своего баса, многократно отражённого пространством помещения.

– Ты точно блажной. Кто же вам внушил, что мы вас едим? Вы же смердите, как месячные портянки. Тьфу на вас.

– На себя посмотри. – ощетинился я. – Сам ещё тот вонючка.

– А так? – ящер дыхнул в мою сторону.

Но вместо утробной вони, нос услышал свежий, наполненный мятой запах.

– Орбит что ли съел?

– Что?

– Да сам не знаю. Лезут какие-то слова незнакомые в голову.

– Ну, точно, как есть, блажной. А я то тебя за драконоборца по началу принял. – варан рассмеялся. – Так вот, блажной, прётесь вы к нам со всех графств, баронств и царств, месяцами не мытые, в латы закованные, потные и вонючие, и при этом свято веруете, что мы это всё есть должны? Вот уж воистину, Матерь Ночь ума вам не дала.

– Да кто это, вы? – перебил рассказчика.

– Да мы, драконы. – резко ответил ящер, продолжая своё повествование. – Зачем вы вообще к нам лезете. Врёте всё про нас, что мы скот и девственниц воруем. Да нам вообще, пища человеческая не нужна. Мы к вам не лезем, и вы бы нас не трогали. Так нет же, не урожай, драконы виноваты, в дом молния угодила, опять драконы, баба гульнула, и снова дракон-искуситель всему виной. Где справедливость, я спрашиваю?

– В Гааге. – ответил я, понимая, что ящера задело за живое.

– Где?

– Да не знаю я, отстань. Опять ляпнул что-то, что самому неведомо.

– Погоди-погоди, и как много ты вспоминаешь того, что не знаешь? – с неподдельным любопытством спросил дракон. И я вам отвечаю, я видел, как прищурился его янтарный глаз.

– Да уж достаточно. Слова и некоторые образы. Помню, что родители есть, но кто они, не помню. Коньяк вот, помню. Саня, друг, привозит, каждый раз разный. А что такое коньяк, не помню, и откуда привозит, и почему Саня друг. Короче, ни хрена я не помню. – я даже не понял, от последних слов больше разозлился на себя, или расстроился.

Зверь ещё несколько минут вглядывался, словно внутрь меня. Потом минут десять нервно ходил туда-сюда, измеряя помещение шагами, то растворяясь в темноте, то появляясь вновь. Безустанно бормотал, что-то про помнящих и непомнящих. Про предсказание, и какую-то ночь. Наконец вернулся, уткнувшись своей мордой в моё лицо, снова втянул ноздрями воздух.

– Тьфу, зассанец, что ж делать-то с тобой?

– Решай сам, тут я тебе не советчик.

Ящер вновь задумался на несколько минут. Взгляд не добрый, словно у мясника, перед разделом туши. Подцепил меня когтями за одежду и поволок по полу, не обращая внимания, на мои возражения. Поднял, и крайне небрежно, уложил на что-то большое и плоское.

– Препарировать будете? – с ехидством спросил я.

– Рот закрой! Точнее открой. – приказал ящер. – Позвоночник у тебя сломан, мы вас сейчас, лечить будем.

– Стой, вивисектор. – остановил его я, пытаясь удовлетворить интерес и окончательно убедиться, что у меня поехала крыша. – А ты, правда, дракон?

– А ты не веришь?

– Честно? Нет.

Ящер щёлкнул когтистой лапой, и в помещении, по колоннам и стенам, зажглись факелы, осветившие пространство. Факелы не горели, а просто светились, ярким, голубым светом. При таком освещении можно было разглядеть абсолютно всё, даже замысловатые узоры сводчатого потолка, до которого было, надо заметить, метров десять. Ящер поднялся на задние лапы, опираясь на массивный хвост, задрал вверх шею, увеличивая и без того немалые габариты, после чего, развернул крылья. Теперь я разглядел всё. Чёрные, перепончатые, как у летучей мыши. Матовые, бархатистые на вид, с тонкими каркасными прожилками костей, выступающих наружу острыми зубцами. Чёрная, лоснящаяся мелкими чешуйками кожа, отливающая синеватым светом факелов. Множество роговых наростов и зазубрин, острых, как бритва. Янтарные глаза, с чёрными, как смоль, вертикальными зрачками.

Ящер склонился, разодрав когтем правой лапы, свою левую ладонь, из которой тут же мне в рот, закапала чёрная драконья кровь.

– Пей, – велел дракон. – будет больно.

Никогда меня не пытали калёным железом, но то, что я испытал, вкусив кровь дракона, ни как иначе описать не возможно. Густая, горькая, горячая кровь, не просто обжигала, она расплавленным свинцом растекалась по всему телу. Жилы скукожились от жара, от чего моё тело буквально стянуло в узел. Всё что могло вскипеть в организме, моментально нагрелось до состояния пара. Казалось, мышцы отстают от костей, а кожа слезает с меня ошмётками. Наступил болевой шок, и я провалился в бездну.