Причуды Кометы Галлея бесплатное чтение

АНДРЕЙ ОБЪЕДКОВ

ПРИЧУДЫ КОМЕТЫ ГАЛЛЕЯ

повесть

ГЛАВА 1

Я Андрей Фентифлюшкин, живу в городе Мичуринске. Это провинциальный город с населением в 125 тысяч человек, он второй по величине в Тамбовской области. Причём мы с одноклассниками считали несправедливостью, что город, который основан в 1635 год, на целый год раньше, чем Тамбов, не сделали областным. И по этому поводу у нас возникла дискуссия с одноклассниками Владиком Мячиковым и Геной Смычковым, когда шли в редакцию городской газеты на занятия клуба журналистов.

– Может напишем статью об этой несправедливости? – предложил Гена.

– Только обязательно приводить доводы, почему решение несправедливое. А то не опубликуют. Думаю, иначе редактор не пропустит, он же член горкома партии, – развил тему я.

– Какие доводы, просто в этом решении нет логики? – резюмировал Влад.

– А мы так так и напишем, что Тамбов является областным городом неправомерно потому, что в этом нет логики? Да такую статью кто читать будет? – перекосил лицо я.

– А какие доводы предлагаешь тогда ты? – поинтересовался Мячиков.

– Считаю, что надо опираться на историю, что начинали строить города на Белгородской оборонительной черте для защиты Московского государства от монголо-татар. И строили именно в тех местах, где были особенно стратегические места. Раз Мичуринск построили раньше, то это и говорит о важности места и о важности города, – поднял палец я.

Гена подхватил, что город действительно стоит на уникальном месте – холме высотой свыше 20 метров, мол, Ильинскую церковь, высота которой 61 метр 80 сантиметров, видно за несколько километров от него.

– Да что за несколько километров, за десятки: мы с родителями ездим часто на их родину – в село Лежайку, а это почти 20 километров от города, так вот Ильинка видна даже оттуда, – подтвердил я.

– А значит врагов было видать в округ далеко, и наши воины могли подготовиться к схватке заранее, – обрадовался Гена.

Мы как раз подошли к редакции, которая располагалась в угловом доме на пересечении центральной улицы Советской и Гоголевской, на которой метрах в 300 в сторону находился драматический театр. Мы все втроём захаживали туда. Особенно тусовались, когда шла неделя «Театр – детям и юношеству».

ГЛАВА 2

О НАС

Расскажу немного о нашей компании, которую в классе все звали «Святая Троица». Я с Геной Смычковым учился вместе с первого класса, он был худым и долговязым парнем, а я наоборот коренастым и пухленьким. Сидели на разных партах и на разных рядах и поначалу как-то даже не общались. А вот сблизились во время месячника «Миллион – Родине», проводившейся в апреле 1981 года и посвящённой дню рождения Владимира Ильича Ленина – основателю Коммунистической партии и нашего Советского государства – мы же жили в Советском Союзе, где по Конституции КПСС была единственной и главенствующей партией в стране. Выборы в Верховный Совет СССР считался праздником, на избирательных участках играла музыка, работал буфет. Даже некоторые горожане шли первыми проголосовать, чтобы потом о них написали в газете, что, например Сергей Сидоров пришёл первым и выполнил свой гражданский долг. Увидеть свою фамилию в газете тогда являлось почётным. Но вот в избирательных бюллетенях всегда стояла одна фамилия кандидата, поэтому никакой конкуренции не было. Меня всегда удивляли репортажи из-за рубежа, как там проходят выборы: дебаты, предвыборные гонки, показывали даже на избирательном участке драки и потасовки. Мои родители с друзьями даже смеялись, когда смотрели это. А у нас в СССР всё проходило тихо и спокойно. Причём взрослое население практически всегда после выборов собирались за столом и отмечали успешные выборы. В Советском Союзе считалось, что кандидатом выдвигают только самых достойных, так зачем ещё нужны конкуренты? И основные кандидаты всегда побеждали с результатом 99,9 процентов. Одного человека, который входил в число одной сотой и который голосовал всегда против, я знал. Это был наш учитель музыки – Валерий Павлович. Он гордился что входил в число условной оппозиции и голосовал против, не соглашаясь, что выдвигается только один кандидат. Но это был единственный человек, которого я зал, кто так открыто высказывался по выборам. Но быть в те времена членом КПСС было престижно – тогда тебе светила все карьерная лестница по работе. А вот в школе не быть октябренком, пионером, а потом членом комсомола было просто не принято. Если тебя не приняли, значит ты или двоечник или хулиган.

Хочется отметить, что в 1981 году, когда мы учились в третьем классе, как раз отмечали 110-летие Ленина и в апреле проводили операцию «Миллион – Родине», в ходе которой мы собирали макулатуру. Почему так называлась эта акция – трудно сказать. Неужели организаторы думали, что пионеры соберут миллион килограммов макулатуры? Но нам пообещали, что кто будет лидером, примут в пионеры досрочно – 22 апреля, то есть на день рождения Владимира Ильича, причём это событие будет в Ленинской комнате. А там проводили только самые торжественные события. Я тогда загорелся и дал себе слово, что я должен быть первым. И все своё свободное время гонялся по домам, собирая по квартирам макулатуру. Я должен был победить в этом состязании, так как в учебе усердия не проявлял. Тогда не было кодовых замков, подъездные двери были открыты нараспашку. Мы поднимались пешком на пятый этаж и начинали свой обход с верхнего этажа, чтобы проще было спускаться с набранной макулатурой. К слову, в нашем гороже самыми высокими зданиями были пятиэтажки. Когда на наш звонок открывали, я спрашивал:

– Макулатура есть?

Как правило за дверью стояли женщины или бабульки и всегда доброжелательно реагировали на просьбы школьников.

– Сейчас, секундочку, – и через какое-то время выносили стопку не нужных газет.

Ведь в каждой квартире в те времена выписывали кучу газет. Взять хотя бы мою семью: родители подписывались примерно на десяток газет. Так как отец был членом партии, то он был обязан подписываться на «Правду». Приносили также «Гудок» – отца, работавшим машинистом, эту газету обязывали выписывать в депо. Приносили нам «Советскую Россию», «Литературную газету», «Пионерскую правду», «Вперёд» – газету Юго-Восточной железной дороги. Ещё мама обязательно выписывала журналы «Здоровье», «Работницу» и «Крестьянку». Не обходились и без местной прессы: городской «Мичуринской правды» и районной «Знамя Октября». Потом у мамы появилась ещё возможность пробить на работе подписку на суперпопулярный в те времена еженедельник «Аргументы и факты». Просто на почте подписаться на неё было нельзя: подписки были лимитированными и их выделяли по несколько штук на каждое предприятие. Сейчас даже мне смешно сравнивать времена: сейчас практически никто не выписывает газеты, так как проще купить их в киоске. А вот тогда за подписки «дрались». Не в прямом смысле слова, а в переносном.

И самое главное все читали газеты. Несмотря на то, что сейчас говорят, что пресса была политизирована (да, не отрицаю, что была политизирована, так как в каждом номере была информация о заседании Центрального Комитета Коммунистической партии Советского Союза, или обкома КПСС, или горкома – всё зависело от уровня газеты), но публиковались и весьма интересные материалы. Мне, например, нравилось просматривать газету «Вперёд», где шли сводки о соревновании отделений Юго-Восточной железной дороги и я чуть ли не до потолка подпрыгивал, когда видел новость, что Мичуринское отделение заняло первое место. Хоть в этом Мичуринск переплюнул Тамбов: именно у нас было отделение железной дороги, а не в Тамбове – именно локомотивное депо Тамбов подчинялось мичуринскому отделению дороги. И не случайно – недалеко от Мичуринска находился посёлок Кочетовка – крупный железнодорожный узел. Таких по Советскому Союзу, как говорил мой отец, было всего девять. А он не будет врать, так как работает машинистом. Впрочем, я рос в железнодорожной семье: машинистами кроме отца были мой дядя Валера – родной брат отца и мой брат Витя – сын отца от первого брака. Он жил со своей матерью в двух кварталах от нас и частенько приходил к нам в гости. Они рассказывали, что в локомотивном депо Кочетовка, которое занимается грузовыми перевозками, работает три тысячи человек. Это был масштаб для небольшого города. Именно про их депо Александр Солженицын написал рассказ «Случай на станции Кочетовка». Правда в один период его заставили поменять название на Кречетовку из-за того что руководителем Союза писателей был Кочетов и подумал что название населённого пункта дал по его фамилии.

Мне нравилась железнодорожная романтика, я любил ездить в поездах. Однажды отец взял меня в поездку, я ехал в локомотиве и чувствовал себя тоже машинистом. После этого я тоже захотел продолжить семейную династию и вскоре написал в городскую газету заметку «Хочу стать железнодорожником».

А вот в районной газете «Знамя Октября» я любил просматривать сводки надоев молочных ферм. Возможно потому, что я был молочным человеком. Но, кстати, материалы о том, как работали колхозы и совхозы, мне очень помогли потом, когда я в областной молодёжной газете «Комсомольское знамя» увидел информацию о том, что объявили конкурс, посвящённый истории Тамбовской области. А главным призом было то, что человек, занявший первое место, должен был вне конкурса поступить на исторический факультет Тамбовского государственного педагогического института. Я тогда тоже загорелся поучаствовать и два вечера часов до двух ночи отвечал на вопросы, используя публикации в районной газете. И самое интересное, что за вопрос о сельском хозяйстве, где я использовал цифры с газет, получил пятёрку. Я победил в первом этапе и меня вызвали в Тамбов на очный этап, где должен был определиться победитель.

Но сейчас я отвлёкся от темы. Ведь тогда в апреле 1981 года мне очень хотелось победить в операции «Миллион – Родине» ради того, чтобы меня первым приняли в пионеры. Как правило вне очереди принимали отличников, а еще особо отличившихся школьников. Так как я не выделялся в учёбе, то обязательно должен был стать «особо отличившимся» в общественной жизни. Мать подначивала меня:

– Чего ты рвёшься? Не примут 22 апреля, так повяжут галстук 19 мая на День Пионерии! – улыбалась она.

– Но это, во-первых, на месяц позже, а, во-вторых, на день Пионерии принимают практически всех подряд, а 22 апреля – только лучших. Никак ты не поймёшь: я должен быть лучшим, – нервничал я.

– Ну куда мне понять…

Вначале я подобрал в квартире и в гараже не нужные газеты и отнёс их в школу. Благо она располагалась в полукилометре – я доходил до неё за пять минут. Макулатуру принимали во дворе школы, взвешивали на безмен и складировали в подсобное помещение, а потом мы шли в пионерскую комнату, в которой пионервожатая Татьяна в специальной тетради записывали кто сколько принёс. Таня была худощавой, смуглой, темноволосой девушкой небольшого роста, наверно около метра 55 сантиметров и практически всегда улыбалась. Я никогда не видел её без дел. Если не бегала по школе, то в пионерской заполняла какие-то бумаги или возилась с пионерами. Её трудно было найти просто сидящей за столом и ничего не делающей. Если честно – она мне очень нравилась. То, что я активничал в акции «Миллион – Родине», было одним из факторов, чтобы почаще увидеть пионервожатую. Но существовала одна проблема: мне было 10 лет, а ей – 19. Я догадывался, что у неё может быть жених, но внутренне решил, что когда вырасту, то обязательно женюсь на Тане. А сейчас она должна обратить на меня внимание!

Когда перетаскал всю макулатуру с гаража, то стал досаждать соседей. Я жил в стоквартирном доме – он был одним из большущих домов в нашем городе, в нём было шесть подъездов. Но из-за того, что я много времени проводил на улице, то перезнакомился практически со всеми соседями. Одна тётечка работала в аптеке напротив нашей первой школы, сказала, когда столкнулся с ней:

– Приходи завтра ко мне в аптеку, я дам тебе коробки.

Я обрадовался: далеко тащить не надо. Правда было одно «но»: коробки были объёмными и сырыми, поэтому Татьяна сбрасывала вес наполовину потому, что они подсохнут. Но соседка каждый день оставляла мне коробки и я после уроков мчался к ней. Благодаря этому я видел Татьяну не только в первой половине дня на переменах, но и после обеда.

Самое интересное, что каждый день нарезывал круги по многоэтажным домам, собирая макулатуру и раза по три относил в школу. В среднем в день получалось сдавать по 10 килограммов макулатуры.

Причём практически после каждого подъезда я любил просматривать макулатуру: кто какие газеты выписывает, читал те, которых не выписывали мы в семье. А ещё, у кого были в семье школьники – выкидывали ученические тетради, с обратной стороны которой обычно была таблица умножения. Однажды в такой стопе я обнаружил необычную тетрадку темно-коричневого цвета в твёрдой обложке. Пролистал её, но почерк был не современный, с «ерями» и «ятями». Видно у кого то в семье осталась с дореволюционных времен.

– Может по ошибке отдали? – подумал я.

Но я уже не помнил в какой квартире мне передали эту пачку макулатуры, в которой я нашёл тетрадь. И тетрадку я не стал сдавать в макулатуру, а положил в портфель и решил как-нибудь на досуге полистать её. А придя домой, засунул в книжный шкаф на свою полку, спрятал подальше за книги, чтобы родители не увидели. Просто мама всегда ругалась из-за того, что я домой несу всякий хлам. Но спрятав дома тетрадку, преспокойно забыл о её существовании, так как переключился на сбор макулатуры – надо было собрать больше любым способом! Нужен был рекорд! И это у меня получилось: за три недели сдал больше 200 килограммов. У остальных за это время набиралось максимум 50 килограммов. Даже у старшеклассников. И меня принимали в пионеры 22 апреля. Но я сам был удивлён, что меня в этот день ещё и наградили медалью «Миллион – Родине». Единственного из школы. Но для меня самой большой наградой было то, что на пиджак эту медаль вешала Татьяна. Когда она нагнулась и подцепляла медаль за пиджак, так хотелось поцеловать её в щёчку. Да, это была моя первая детская любовь, по которой я сходил с ума.

Кстати, после вручения награды все одноклассники смотрели на меня как на героя и удивлялись: «Как ты смог столько собрать?»

Когда все поздравили, подошёл Гена Смыков и попросил:

– Ты всё-равно уже при награде, а мне не сможешь помочь с макулатурой?

– А тебе теперь зачем? В пионеры сегодня всё-равно не приняли.

– Может на 19 мая вручат медаль.

Я взглянул в его глаза и почему то пожалел. Хотя своей славой не хотелось делиться, и не хотелось, чтобы ещё кто-то из класса получил такую же медаль. Но не стал отказывать.

– Ладно, пойдём после школы собирать, – смилостивился я.

Вначале повёл Гену по натоптанному маршруту – в аптеку. Во время сбора мы много о чём разговаривали, поняли, что наши интересы совпадают. И потом мы вместе вступили в тимуровский отряд, который вела всё таже пионервожатая Татьяна.

Да, во времена Советской власти во всех школах было тимуровское движение, которое стало популярным после выхода книги детского писателя Аркадия Гайдара «Тимур и его команда»: в повести описывалось, как мальчишки под руководством Тимура, тайком помогали семьям героев гражданской войны.

А в 1980-е годы было живо ещё много участников и инвалидов Великой Отечественной войны, единицы – участников гражданской войны. И некоторые из них были одиноки. И порой требовалась простая помощь: сбегать в магазин за продуктами или протереть пыль в доме. Кстати, я помню, что в продуктовых магазинах висели таблички: «Участники Великой Отечественной и Гражданской войн обслуживаются вне очереди». И я реально сталкивался с участниками Гражданской войны.

Кстати, в газете «Мичуринской правды» нам подсказали адрес одной женщины, которая во время войны возглавляла городское радио, но теперь плохо передвигалась. Мы решили взять над ней шефство.

А как-то с родителями на 9 мая поехал к их друзьям. Оказалось, через дорогу живёт одинокий ветеран, котоырй потерял на войне ногу, и вся компания решила его поздравить. Решение было спонтанным: просто друзья родителей вспомнили: «Иваныч несколько дней не выходит на улицу, болеет. А сегодня его праздник».

– Так пойдёмте его поздравим! – предложил мой отец.

Мы сорвали в огороде цветы, взрослые прихватили бутылку водки, еду и пошли к ветерану. Когда он увидел нас, его глаза загорелись. Мы посидели с ветераном, поговорили. А отец ещё взял баян и сыграл «День Победы». Мы всей компанией подпевали – кто как мог. Пел и я, хотя не было голоса. Но песня была очень душевной. Ветеран сидел и рыдал во время исполнения.

Когда закончили, отец сыграл проигрыш и тут же запел песню «Живёт моя отрада».

Живет моя отрада

В высоком терему,

А в терем тот высокий

Нет ходу никому.

Я знаю, у красотки

Есть сторож у крыльца,

Но он не засолонит

Дороги молодца.

Моя мать возмутилась, мол ты чего русский язык коверкуешь, нет такого слова «засолонит».

– Но ведь говорят же заслонить? – заступилась тётя Галя.

– Пап, а надо направить предложение в Институт русского языка, чтобы они зарегистрировали новое слово. Может тебе за это премию дадут? – предложил я.

Все засмеялись и ещё попели песни. Сколько было счастья в глазах ветерана. Меня так это потрясло: как мало надо человеку, чтобы стать счастливым: пришли соседи, поздравили с праздником, а ему этого не хватало. И написал заметку, как мы поздравили ветерана и отправил по почте в городскую газету «Мичуринска правда». А следом написал заметку о своем дедушке и отправил еще один конверт в городскую газету. А вскоре получил ответ: заведующий отделом писем и фронтовик Леопольд Артурович Израелович попросил зайти в редакцию с документами деда, чтобы уточнить некоторые данные. Я так обрадовался: из редакции прислали письмо и хотят поговорить. Значит не зря? Значит опубликуют? И на следующий день помчался в редакцию. Статьи действительно решили печатать. И так не проходило месяца, чтобы я не публиковался.

Гене Смычкову моя слава тоже не давала покоя, и он вновь подошёл ко мне и сказал:

– А я тоже хочу писать, можешь познакомить с корреспондентом? Хочу написать о своём соседе – ветеране.

Так мы окончательно сблизились и вскоре нас стали приглашать участвовать в неделе «Театр – детям и юношеству», которая проводилась в нашем Мичуринском драматическом театре. Мы оформляли стенгазеты, посвящённые театру, спектаклям, которые готовили артисты к неделе.

Многие спросят, а что это за неделя была? А всё просто. Раз в году, в конце марта готовили такой театральный праздник, посвящённый Международному Дню театру. К ней в театре готовились: ставили как минимум одну сказку для младших школьников, один спектакль для средней школы и один юношеский спектакль. И всех школьников водили на постановки, которые показывали в течении недели.

Кстати, в том 1985 году к нам в класс перевёлся Влад Мячиков, он с родителями получили квартиру в центре. А точнее сказать по соседству со мной, мы жили с ним через дом. Когда он появился у нас в классе, его прозвали клоуном или Олегом Поповым, потому что у него была кепка, похожая на головной убор этого известного артиста. Поначалу на переменах он стоял в сторонке и стеснялся завести разговор с остальными. Мы с Геной первыми подошли к нему и о чём-то спросили – уже не помню о чём. Оказалось, что он увлекается фотографией, ходит в фотокружок, расположенный в Доме пионеров. При этом мы с Геной обрадовались, ведь нам накануне в «Мичуринской правде» предложили создать клуб юных журналистов, но поставили условие, что должно быть не менее трёх человек. Но где найти ещё пишущих школьников? А тут как раз всё удачно складывалось. Влад снимал и мог иллюстрировать наши статьи. Причём он был не против этой инициативы и сам захотел что-то писать. Уже потом я узнал, что у Влада многодетная семья и им дали ещё одну квартиру. Прежнюю родители оставили старшим детям, а сами переехали в центр.

Так и образовалась наша «Святая Троица»!

ГЛАВА 3

КЛУБ ЮНЫХ ЖУРНАЛИСТОВ

Вскоре мы появились у Леопольда Артуровича Израеловича с новым нашим другом и сказали, что готовы приступать к занятиям.

– Тогда нам нужно придумать название клуба! – констатировал руководитель. – Предлагайте!

– «Комсомолец», – не раздумывая ответил Влад.

– Да это банально, – буркнул я.

Не то, что я был идеологически не подкован, просто по городу было много развешано плакатов типа «Слава КПСС!», «Сдадим пятилетку досрочно», «Перевыполним план к 27 съезду КПСС». Наверное, только с утюга не вещала политика. А у нас намечался журналистский кружок. И назвать его нужно было соответствующе.

– Тогда какое твоё предложение? – уточнил Израелович.

– А предлагаю «Журавлёнок» в честь песни Расула Гамзатова «Журавли». Во-первых, название связано с литературой, а, во-вторых, тема песни – война, а сейчас мы готовимся к 40-летию победы в Великой Отечественной войны, – выразил своё мнение я.

– Это убедительно, – одобрительно улыбнулся Леопольд Артурович.

У Гены тоже получилось название смазанным и так остановились на моём. Это мне льстило. К слову сказать меня избрали председателем Клуба юных журналистов, а в связи с этим я должен был вести протоколы занятий.

ГЛАВА 4

ЗАСЕДАНИЕ КЛУБА

Возвращаюсь к самому началу повествования, когда мы шли на заседание журналистского клуба и разгорелся спор о статусе областного центра. Своими мыслями мы поделились с Леопольдом Артуровичем, а он принял дискуссию и решил подзадорить.

– Пройти в газете может любой материал, но для этого нужно, чтобы в нём была фактура. Нужно привести доводы, по которым Мичуринск действительно заслуживает того, чтобы его сделали центром Тамбовской области, – говорил Израелович.

– Но тогда она уже будет Мичуринской, – вставил свои пять копеек Влад.

Израелович только улыбнулся.

– Но ведь у нас жил известный садовод Иван Владимирович Мичурин, воспитал поколение преемников, создан научно-исследовательский институт садоводства, Центральную Генетическую лаборатория, – загорелся Гена.

– Но ведь наш город и так признан столицей научного садоводства, плакаты на Советской вон об этом вещают, – возразил я.

– Но сколько делегаций из зарубежных стран приезжают, чтобы посмотреть на Дом Мичурина и его Питомник, – не унимался Гена.

– Так, ещё какие доводы можно привести? – уточнил Леопольд Артурович.

– Музей-усадьба народного художника Александра Михайловича Герасимова, – сообщил Влад.

– Но это музей как одно из культурных достопримечательностей. А в Тамбове тоже есть музеи, и помимо областного драматического, есть театр кукол, – напомнил руководитель. – Кстати, у нас в Мичуринске были попытки из нашего драматического театра сделать областной молодёжный театр и занималась этим третий секретарь горкома партии Эмма Михайловна Мордасова, нынешняя директор Дома Пионеров.

– И что? Не получилось? – переспросил Геночка.

– Как видите, нет, но это и хорошо. Во-первых, пришлось бы перепрофилироваться под Молодёжный. А, во-вторых, тогда бы пришлось отвечать за охват зрителей всей области. Статус же был бы областного театра, – констатировал Израелович.

И предложил, что если пока нет конструктивных предложений и доводов, то их нужно искать, если мы хотим сделать статью.

– Вот думайте и ищите. А на носу неделя «Театр – детям и юношеству». И я полагаю, что вы вновь будете участвовать от школы, поэтому надо обязательно подготовить репортаж с открытия «Недели», отдельный репортаж – с закрытия. Обязательно рецензии на новые постановки и интервью с актёрами, которых выберут лучшими по итогам недели, – дал задание Леопольд Артурович.

По традиции он предлагал писать всем сразу, опубликуют лучшее, в случае необходимости объединят и дадут статью под несколькими фамилиями. Но у Геночки с Владом темпы написания были небольшие, так что я был уверен, что у меня будет больше публикаций, а значит и гонорар получу я больше.

Кстати, по поводу гонорара – это был приятный бонус к любимому делу. Помню в один месяц у меня прошло много заметок и один большой материал про поисковую работу и по итогам мне пришёл почтовый перевод на 10 рублей. Для школьника это были немыслимые деньги. Конечно, уже я их откладывал, и хотел купить именно то, что я хочу, а не то, что хотят родители. Просто мне было обидно на один день рождения, когда родственники мне дарили деньги, которые отдавали матери. Когда, заикнулся, что хочу управляемую машину, то мать ответила, что уже купила мне спортивный костюм на подаренные деньги. Я был готов реветь: ведь деньги дарят на день рождения и значит подразумевается, что именинник должен купить то, что ему хочется…

– Вот несправедливость, – думал я тогда.

А потом, когда стал публиковаться, решил, что накоплю денег и буду покупать то, что захочу.

ГЛАВА 5

И, ВЗВИВШИСЬ, ЗАНАВЕС ШУМИТ…

И вот открытие недели «Театр – детям и юношеству». Я всегда переступал порог театра с особым трепетом и считал, что актёры из потустороннего мира, какое-то божество!

В премьере принимал участие актёр Владимир Васильевич Войцеховский. После спектакля забежал за кулисы и он попался первым. Оказалось, что в день театра у него день рождения. Вот так удача! Я сразу взял быка за рога и был в эйфории, что буду брать интервью у того самого актёра, который играл в спектакле «Эффект Редькина» сразу две роли: редактора и следователя. Там актёр так перевоплощался, что я узнал о том, что эти две роли играет именно он только из программки. А в «Корнях» Войцеховский играл Слепого. Практически весь спектакль я не мог определить, какой актёр это играет. Уже потом, у себя дома он рассказал, что очень долго наблюдал за слепыми и заметил, что мужчины и женщины – слепые ходят по разному: у мужчин глаза обычно подняты вверх, как бы направлены к свету, а у женщин – вниз…

Кстати, Войцеховский пригласил на интервью к себе домой: я шёл с возвышенным настроением, думал, что там хоромы. Ну как же: артисты – это Мельпомена и должны получать много. Но, переступив порог дома, понял, что это среднестатистическая квартира, которая была обставлена даже в чём-то хуже, чем у меня. У нас дома, например, было много ковров, а у Войцеховсокго – ни одного. Отличие в том, что у нас дома в зале была стенка с дорогим хрусталём, а у Войцеховского – во всю большую стенку полки с книгами. О таком я просто мечтал. Ведь книги в советские времена были дефицит и даже на предприятиях разыгрывали подписки. А рядом на журнальном столике стояла деревянная фигурка негритянки: смуглая женщина без рук с огромными грудями. Я засмотрелся на неё.

– Нравится? – подмигнул мне Войцеховский.

Я одобрительно махнул головой.

– Вот и мне она в своё время понравилась, – Владимир Васильевич внимательно смотрел на неё и рассказал как эта вещичка очутилась у него.

Оказалось, что в 1966 году он работал в Горьковском Академическом театре и летом поехали на гастроли в Минск. Нескольких актёров тогда пригласили на киностудию «Беларусьфильм», чтобы озвучить документальный фильм «Бронзовый солдат» о памятниках воинам Великой Отечественной войны.

– Я пробовался на эпизод, посвящённый Сталинграду, кроме меня было ещё три претендента. А задача состояла в том, чтобы прочитать нужный текст за одну минуту 40 секунд. Нужно было уложиться строго в определённое время, – рассказывал Войцеховский, не отрывая взгляд от африканки. – И я единственный уложился, прочитал точь-в-точь! Ни секундой больше, ни секундой меньше!

По результатам проб оставили Владимира Васильевича. Тогда ему заплатили 40 рублей за озвучку фильма.

– Получил я гонорар, иду по улице, а в одном антикварном магазине обращаю внимание на вот эту статуэтку. Вошёл, взял в руки, оказалось тяжёленькой и не мог оторваться. Что-то уж космическое в ней есть. И стоила самое интересное – 40 рублей. Копейка в копейку сколько я получил гонорар. И я подумал, что эта судьба: деньги как пришли, так и уйдут. Поэтому надо потратить их с пользой. И купил африканку, – рассказывал Войцеховский, продолжая пристально смотреть на фигурку.

При этом я тоже загляделся на статуэтку. Но понял, что мы сидим как вкопанные, когда в комнату с подносом вошла жена Войцеховского Лидушка и сообщила:

– Я кофе с печеньями принесла. А что это вы на негритянку уставились? – улыбаясь говорил женщина и ставил поднос на столик.

Потом она подошла к негритянке, взяла в руки и повертела:

– Володя, а ты её купил потому, что она на меня похожа?

Я чуть не засмеялся: Лидушка была белоснежной, а тут… Войцеховский только попытался поддакнуть:

– Да, Лидушка, а я разве тебе не говорил, почему я её на гастролях купил?

– Нет, я что-то не похожа, видно у тебя любовница была, в память о ней, наверняка купил, – констатировала женщина и поставила статуэтку.

Я опять чуть не лопнул от смеха: в Мичуринске сроду не было негров. В Горьком, где работал Войцеховкий, подавно – областной центр был закрытым в советское время, не зря туда ссылали Андрея Сахарова, чтобы он не общался с иностранцами.

Во всяком случае для меня этот факт из жизни актёра был очень интересным, ведь наш местный представитель Мельпомены участвовал в создании фильма. Пусть и документального.

Я вспомнил, как иногда «Мичуринская правда» писала заметочки, что вот мол заместитель редактора, обучаясь на сценарном факультете Всероссийского Государственного института Кинематографии снялся в дипломной картине выпускника режиссерского факультета. Для города это была сенсация – наши люди редко пробивались в кино. Пусть и в студенческом, которые редко показывали по телевизору.

Кстати, в середине 1980-х в Мичуринске всё еще активно говорили о том, что Мичуринский драмтеатр был первым из городских брам театров, который получил Государственную премию имени Станиславского за спектакль «Белый пожар» в 1981 году. К слову, Войцеховский упомянул, что играл в нём городского главу.

– Вот погляди, обо мне тогда писала и центральная пресса, в журнале «Огонёк», – достал с книжной полки популярнейший в те годы журнал и протянул мне.

Я поверить не мог, что сижу с самой настоящей знаменитостью.

Кстати, я уже совсем возгордился. И всё потому, что жил в соседнем доме с ним. Причём Войцеховский жил в одном доме с Мячиковым. И завтра я ему похвалюсь, с кем он соседствует.

– Да это что, – махнул рукой Владимир Васильевич, глядя на журнал. – Порой бывают такие роли, а которых мечтать хочется. А они проходят почему то незамеченными в прессе. Может ты напишешь? Вот, например, в Дзержинском драматическом театре в сказке «Финист – ясный сокол» у меня была роль без слов. И после премьеры режиссёр Станиславов написал на программке четверостийшее:

«Без текста роль играть трудней

И это всем известно.

Но говорили все о ней,

Что это интересно».

И это я использовал в своём очерке.

Причём Войцеховский так горел работой, что не обращал внимание на быт. Именно от него я впервые узнал, что актёры получают мизерную зарплату. Это подтвердил на следующий день актёр Александр Минаев, с которым познакомился в театре. Я разговорился с ним и узнал, что он ищет подработку: хочет вести от Дома пионеров драматический кружок в какой-нибудь школе, так как не хватает актёрской зарплаты. Но не знает какую школу выбрать. Мы нашей «Святой Троицей» крикнули: «Давай к нам в школу!» Кстати, я хотел стать если не журналистом, то актёром. И частично моя мечта сбылась.

ГЛАВА 6

ДРАМКРУЖОК

Вскоре Александр Минаев стал вести у нас драмкружок. Он у нас проходил два раза в неделю и, кстати его никто ни разу не пропустил. Всё потому, что Александр использовал программу Астраханского театрального училища, и это подстёгивало: мы занимаемся по программе театрального училища, наверняка это поможет нам поступить потом в театральное.... Например, нужно было понаблюдать за первоклашками, а потом изобразить их характерные черты, как они себя ведут. Было и такое: давалась установка, что мы в каталажке. Каждому на ухо Минаев говорил кто мы есть: или мясник, или белый офицер, или сторож. Задание – в ходе разговора выяснить, кто же всё-таки преступник.

А как-то Минаев начал занятие неожиданно с объявления:

– В драмтеатре наш новый режиссёр Валерий Предыбайло будет ставить «Сказку о серебряном блюдечке и наливном яблочке» и для массовки нужны восемь человек: четыре парня и четыре девушки. Кто хочет?

Руки подняли все два десятка человек, кто был на занятии. Руководителю пришлось выбирать, но наша «Святая Троица» попала в число счастливчиков. Репетиции проходили с 11 утра до трех дня, а потом с шести до девяти вечера. Утром нас частенько отпрашивал с уроков Минаев. И репетировали мы около месяца: ведь на сцене мы находились практически весь спектакль – нами он начинался, нами он и заканчивался.

…Из одного конца сцены в другой направляются парни – идут на гулянку. Тут за ними выскакиваю я и кричу: «Подождите меня». Они поворачиваются и показывают мне кулак, намекая: мал, мол, ещё, разворачивайся и иди домой. А за нами шли девчонки. По пути молодёжи встречаются двое друзей балагуров – Фома и Ерёма, которые предлагают принять участие в розыгрыше сказки. Тут же на сцене выбираются главные герои и действие начинается… Мы попадаем в царство Водяного, или на подворье Пахомыча….

Лес Водяного хотел сделать героя пьесы Никитушку своим пленником: мы, играя деревья в лесу, скрипели, изворачивались на сцене, заманивали к себе Никитушку, цепляли его. В этой сказке мы еще танцевали и пели. И что самое приятное, что Пахомыча в сказке играл Владимир Васильевич Войцеховский. Для меня было лестно участвовать в одном спектакле с таким метром.

Конечно, льстило, что меня порой узнавали на улицах. Как-то прихожу в музыкальную школу, и на сольфеджио одна девчонка, которая мне нравилась, спрашивает:

– А это ты в «Сказке о серебряном блюдечке» играешь?

– Да, – с довольным видом ответил я и мы разговорились.

К слову сказать, я до этого не знал, как наладить дружеские отношения с Иркой. А после этого случая пригласил её в кино. Так что от славы появилась определённая польза…

ГЛАВА 7

К НАМ ЕДЕТ …ЖУРНАЛИСТ

К весне 1985 года мы с Геночкой Смычковым успели вступить в комсомол. Но на этот раз он опередил меня, но только по техническим моментам, а не потому, что он был лучше. Ведь во Всесоюзный Ленинский Коммунистический Союз молодёжи принимали с 14 лет, а у Геночки день рождения был в феврале, а у меня летом. Но в моём случае разрешалось принимать в мае – перед летними каникулами. Но факт остаётся фактом – в комсомол я вступил на три месяца позже Геночки. Я ещё был счастлив потому, что у меня появился документ с фотографией, по которому я сам могу получать гонорары на почте, а не просить об этом родителей.

А вот Владу не повезло: у него день рождения в сентябре и пришлось ждать до осени. Но все мы заранее подписались на «Комсомольскую правду», которую выпускал Центральный Комитет ВЛКСМ. Но при этом продолжали ещё выписывать и «Пионерку». Нашу троицу хорошо знали в горкоме, так как мы писали в городскую газету и как-то вызвали в горком и сообщили:

– К нам в город приедет корреспондент газеты «Пионерская правда» Василиса Михайловна павлова, чтобы написать очерк о встрече выпускников 1938 года школы № 18.

К слову сказать, восемнадцатая школа была ведущей школой города, и она единственная соперничала с нашей первой школой. И нас юнкоров привлекли в качестве помощников корреспонденту «Пионерки».

– Не подведите, считайте, что это ваше первое комсомольское задание, – говорил лично первый секретарь горкома.

Я был счастлив, что мне доверили такое ответственное мероприятие.