Право на выбор бесплатное чтение

Итан

Ночь окутала Лондон густым покрывалом, но в одном из городских домов всё ещё раздавался приглушённый смех, звон стаканов и шелест карт. В воздухе витал терпкий запах табака, но присутствующих он, казалось, нисколько не смущал. Мужчины продолжали игру, раз за разом поднося бокалы ко рту.

– Ричард, – голос друга донёсся сквозь дымную пелену. – Оставь меня в покое.

– По-моему, тебе уже хватит, – настаивал он.

– Я сам решу, когда мне хватит, – огрызнулся я, чувствуя, как язык предательски заплетается. – Раздавай.

– Но, милорд, вам нечем крыть, – заметил барон Клиффорд с ноткой нескрываемого удовлетворения. – Вы проиграли всё до последнего пенни. В вашем карсане пусто.

Я стиснул зубы. Это не имело значения. Мне нужно было отыграться. Баснословная сумма, потерянная в этой игре, сводила с ума. Какого чёрта я ввязался в это? Всё плыло перед глазами, и я знал – Ричард прав. Я выпил слишком много. Но отступить теперь означало бы признать поражение, а это было немыслимо.

Где-то в глубине сознания пробивалась тревожная мысль: всё это закончится плохо, и остановиться стоило ещё несколько часов назад. Но я проигнорировал её.

– Возможно, у вас есть что-то ещё, что могло бы меня заинтересовать, – произнёс Клиффорд, сузив глаза, словно хитрый лис, оценивающий свою добычу.

– Итан, остановись, – предупредил Ричард.

Но я не слушал.

– И что же это? – спросил я, встречаясь взглядом с бароном.

– Желание, – пожал он плечами, будто речь шла о сущей мелочи. – Если вы выиграете, я буду должен вам услугу. Любую.

В его голосе звучала обманчивая лёгкость, но отказаться я не мог. Мысленно я уже представлял, как этот лис выполняет мою прихоть.

– По рукам, – кивнул я. – Сдавай.

– Итан… – тяжело вздохнул Ричард. – Ты сумасшедший.

Вероятно.

Следующие полчаса в комнате царило напряжённое молчание. Даже слуги, приходившие и уходившие, задерживались у дверей, наблюдая за исходом этой роковой игры.

И вот, последняя карта легла на стол.

Я не мог поверить. Проиграл?

Барон Клиффорд медленно поднялся, поправляя воротник. В его глазах вспыхнул огонёк торжества.

– Маркиз Уинчестер, – протянул он, произнося моё имя с деланым почтением. – Как истинный английский джентльмен, вы обязаны сдержать слово. Я хочу огласить своё желание прямо сейчас.

Я поднял голову, ожидая худшего. Мой дом? Деньги? Что-то, чего я не смогу дать? Неужели мне суждено остаться на улице?

– Вы женитесь на моей дочери, – произнёс Клиффорд ровным голосом, а затем просто развернулся и покинул дом.

Я остался сидеть, оглушённый словами, которые изменили всё.

Рамона.

Нью-Йорк.

Наши дни.

Я с раздражением захлопнула крышку ноутбука. Чёртовы Джонстоны. Эти люди были неуловимы, хитры и не желали идти на уступки. Переговоры затянулись, и я начинала терять терпение. Вдох-выдох. Нельзя терять самообладание.

Звук интеркома отвлёк меня от тяжёлых мыслей. Голос Нэнси, моего секретаря, раздался на другом конце линии:

– Мисс Гонсалес, напоминаю, у вас встреча в четыре с доктором Эрнандесом.

Я нажала на кнопку ответа:

– Спасибо, Нэнси.

Об этом приёме я помнила с того самого момента, как записалась – пять недель назад. Доктор Эрнандес считался лучшим в своём деле, и записаться к нему было почти невозможно. Почти. Некоторым вопросам можно было поспособствовать щедрым пожертвованием.

Сорок лет. Время задуматься о наследниках. Я работала не покладая рук, строила империю, поднималась выше и выше. Всё, о чём мечтала, было в моих руках. Но кому я оставлю всё это?

Эта мысль преследовала меня с недавних пор. Я вдруг осознала пустоту, которую раньше не замечала. Семья. Её у меня никогда не было. Когда-то, много лет назад, я пыталась построить отношения, но всё шло не так. Потом – карьера, бизнес, сделки… А потом оказалось, что вокруг никого. Либо жадные до моих денег мужчины, либо те, кто просто не подходил.

Последний роман оставил горький след. Он ушёл, бросив мне в лицо столько злых слов, что даже вспоминать не хочется. После этого я долго не позволяла себе чувствовать. А потом поняла: если мне не суждено иметь семью, то, возможно, у меня хотя бы будет ребёнок. Тот, кого я смогу любить по-настоящему. Наследник, который унаследует не только мою компанию, но и моё сердце.

Эта мысль грела меня, придавая сил. Я поднялась, взяла сумочку и пиджак. Лифт мягко повёз меня вниз, к стоянке. Я даже поймала себя на том, что напеваю.

Села в машину, откинулась на кожаное сиденье и улыбнулась водителю:

– Терри, в клинику.

Итан

Лондон

Голова трещала, словно внутри неё бушевала буря. Первые секунды я даже не осознавал, где нахожусь. Комната была залита мягким утренним светом, пробивающимся сквозь раздвинутые шторы. Кто их открыл? Я бы многое отдал за ещё пару часов сна.

Медленно сел на кровати, щурясь от солнечных лучей. Когда попытался подняться, простыня предательски обвилась вокруг ног, и я едва не рухнул на пол. От моего собственного запаха – резкого, пропитанного вином и табаком – передёрнуло. Сколько же я вчера выпил? Судя по пустоте в памяти, слишком много.

Позвав служанку, я коротко распорядился приготовить мне ванну и одежду. Хотелось смыть с себя последствия ночных излишеств, словно вода могла стереть и расплывчатые воспоминания о вчерашнем вечере.

Когда я наконец спустился вниз, на столе в столовой уже ждала еда. Поздний завтрак – или, скорее, обед.

Взял в руки свежий номер "Английского вестника", лениво пробегая глазами заголовки. В голове уже складывались планы на вечер – определённо, мне стоило навестить Мэри. Её обнажённые плечи, её приглушённый смех, то, как она прижималась ко мне… Чёрт, я только и думал об этом.

Я почти закончил читать, когда в комнату вошёл Ричард.

– Добрый день, – с усмешкой поздоровался он, усаживаясь напротив. – Хотя, для кого как.

– Если ты собрался злорадствовать, хотя бы делай это тише, – пробормотал я, переворачивая страницу.

– Конечно же мог бы, – невинно протянул он. – Но это было бы куда менее весело.

Я покачал головой, бросив газету перед ним.

– Левонское войско разгромлено. Больше ничего примечательного.

Ричард взял газету, пробежавшись по тексту, а я тем временем встал из-за стола.

– Пойду распоряжусь насчёт экипажа. Нужно навестить графа Хантингтона. Вечером у меня большие планы.

– Ах да, твоя прелестная Мэри… – хмыкнул Ричард, явно развлекаясь.

Я бросил на него быстрый взгляд.

– Что ты там бормочешь?

– Ты снова ничего не помнишь? – рассмеялся он, и от этого смеха у меня внутри всё сжалось.

Что-то мне подсказывало, что вчера я совершил нечто, о чём пожалею.

Рамона

Нью-Йорк. Наши дни.

Я сидела в приёмной, сжимая пальцы в замок, пока часы на стене медленно отсчитывали минуты. Доктор Эрнандес вызвал меня, чтобы обсудить результаты анализов. Прошла уже неделя с тех пор, как я сдала все необходимые тесты, и теперь он, наконец, был готов поговорить.

Я знала, что, возможно, тороплю события, но уже позволила себе мечтать. В мыслях я видела, как держу на руках малыша, кормлю, укладываю спать, ощущаю крошечные пальчики, цепляющиеся за мой большой палец. Я даже выбрала имена, перебирая их в голове, будто ребёнок уже был рядом, совсем близко. Лишь один вопрос не давал мне покоя: почему я не сделала этого раньше?

– Мисс Гонсалес? – прозвучал мягкий голос, и я подняла голову. Передо мной стояла молодая девушка в белом халате. – Доктор Эрнандес готов вас принять.

Я кивнула и последовала за ней в кабинет. Девушка учтиво открыла дверь, пропуская меня вперёд, а затем исчезла в коридоре.

– Добрый день, мисс Гонсалес, – доктор Эрнандес оторвался от монитора и повернулся ко мне, улыбаясь. – Присаживайтесь.

– Добрый день, доктор.

Я устроилась на стуле, скрестив ноги и невольно выпрямив спину. Доктор на мгновение задумчиво посмотрел на меня, а затем взял в руки белую папку с моим именем.

– Я не стану ходить вокруг да около, – его голос был ровным, но в глазах читалось что-то похожее на сочувствие.

Моё сердце сжалось.

– Результаты ваших анализов… – он на секунду запнулся, будто подбирая слова. – Боюсь, они неутешительны. Мне очень жаль, но с такими показателями… шансы забеременеть практически равны нулю.

Слова ударили по мне, словно камень, брошенный в воду. Внутри всё оборвалось.

– Но ведь… ведь можно что-то сделать? – мой голос предательски дрогнул.

Доктор тяжело вздохнул:

– К сожалению, нет. Даже если беременность и наступит, риск патологий будет слишком высоким. Мы не хотим давать вам ложные надежды на то, что, возможно, никогда не случится.

Я заставила себя кивнуть, но внутри всё протестовало. Нет. Так не может быть. Я не готова к этому. Я должна была быть готова… но не была.

Доктор посмотрел на меня с пониманием, отложил папку и мягко произнёс:

– Есть и другой путь, мисс Гонсалес. Усыновление.

Я резко встала, вдыхая полной грудью, будто воздух вдруг стал густым, как патока.

Усыновление.

Лёгкий совет от человека, у которого на столе стояла фотография счастливой семьи – дети, похожие на него, с его глазами, его улыбками. Он не понимал. Не мог понять.

Я хотела своего ребёнка. Того, в ком увижу отражение себя. И прежде чем решиться на усыновление, нужно было осознать и принять, что мой ребёнок никогда не будет похож на меня. Что он никогда не унаследует моих жестов, моего упрямого характера, моих тёмных глаз. И прямо сейчас я не была к этому готова.

Я уже держалась за дверную ручку, когда услышала его голос:

– Мисс Гонсалес… подумайте над этим. Чужие дети тоже заслуживают вашей любви.

Я вышла, закрыв за собой дверь.

А внутри меня что-то медленно рушилось.

Итан

Лондон

Я ехал в этот дом с единственной надеждой – что этот кошмар, называемый «браком», скоро закончится. Барон Клиффорд был неуловим, словно тень. Я искал встречи с ним две недели, но он ускользал всякий раз, когда я приближался. И вот, наконец, этот день настал.

В горле сжимался тугой узел. Я пытался представить свою будущую жизнь, но перед глазами вставали лишь образы, вызывающие страх и раздражение. Жениться? Сейчас? Нет, я планировал остепениться лет в сорок, но никак не в двадцать восемь. И уж точно не на ней.

Если уж вступать в брак, то с женщиной, чья красота радовала бы глаз, или с наследницей состояния, не уступающего моему. В противном случае – зачем мне терпеть её?

Дворецкий проводил меня в кабинет барона. Обстановка, как и во всех подобных домах: массивные дубовые шкафы, потёртая мебель, воздух, пропитанный ароматом бумаги и старого дерева. Всё выглядело запущенным, требующим ремонта. Значит, слухи о финансовых трудностях Клиффорда были правдой. В груди вспыхнула надежда. Я уже прикидывал, сколько предложить ему за расторжение этого абсурдного соглашения, когда вспомнил – у меня нет денег.

Барон даже не удосужился оторваться от газеты, когда я вошёл.

– Вы зря потратили своё время, маркиз, – его голос был ровным, спокойным. – Мой ответ "нет", чтобы вы мне ни предложили.

Я сдержал раздражение и сел напротив.

– Давайте говорить разумно. Мы можем прийти к соглашению, которое устроит нас обоих.

Барон наконец поднял голову.

– Меня устроит лишь то, о чём я говорил ранее.

– Сколько вам нужно? – спросил я прямо, хотя понятия не имел, где достать такую сумму.

Барон вздохнул и, сложив газету, взглянул на меня усталым, но твёрдым взглядом.

– Если бы мне нужны были деньги, вы бы уже знали об этом.

– Тогда чего вы хотите?

– Чтобы моя дочь стала вашей женой.

Я медленно поднялся на ноги.

– Мы не подписывали никаких официальных документов. Вы отказались от денег? Тогда вы ничего не получите. Я вам ничего не должен.

– Конечно, нет, – усмехнулся он. – Но доверие куда дороже денег.

Я уже собирался покинуть этот проклятый дом, но замер у двери. Что-то было не так. Барон выглядел слишком спокойным, слишком уверенным в себе.

– Вы заседаете в парламенте, маркиз. Я слышал, что хотите иметь влияние, как ваш отец и дед. Но пока вас воспринимают лишь как светского повесу. Подумайте, как отреагирует общество, узнав, что вы не держите своё слово?

Я сжал кулаки, чувствуя, как волна ярости накрывает меня.

– Вы считаете, что это всего лишь женщина, – продолжил он. – Думаете, вас поймут. Вы были пьяны. Кто возьмёт жену без приданого? Возможно. Но разве можно предсказать будущее?

Он не торопился, смакуя каждое слово.

– Вы злы, маркиз. И немного растеряны. Но я – отец. И моя обязанность – защитить свою дочь.

Я сделал шаг вперёд и упёрся ладонями в его стол.

– Я сделаю её жизнь невыносимой. Буду презирать её так же, как вас. Унижать и разрушать. Вам действительно нужна такая участь для вашей дочери?

– Семейная жизнь – это уже не моя забота, – пожал плечами он. – Моя задача – устроить её судьбу.

Я смотрел на него, не веря, что оказался в этой ловушке. Он больше не смотрел на меня, переключив внимание на какие-то бумаги. Разговор был окончен.

Я покинул кабинет, захлёбываясь злостью. В холле было пусто, и это было единственное, за что я мог поблагодарить судьбу. Никто не стал свидетелем моего поражения. Я чувствовал себя щенком, которого пнули прочь.

В сердцах я едва не сбил с ног какое-то невыразительное существо. Сделав шаг назад, я увидел, что это девушка. Совсем юная.

На ней был бесформенный серый наряд, скрывающий фигуру. Платок такого же цвета, забранный на затылке. Блеклая, неприметная. Как мышь.

Но когда она подняла на меня глаза, я замер.

Эти глаза… такие же, как у её отца. Только не голубые, а тёмно-серые, глубокие, как омут.

Я смотрел на неё, но не чувствовал ничего, кроме жалости. И отвращения.

Итан

Лондон

Я метался по комнате, чувствуя себя зверем, загнанным в клетку. В груди бушевала злость, но мой друг, кажется, и не думал меня жалеть. Он просто сидел в кресле, держа в руках чашку чая, и с лёгким раздражением наблюдал за моими метаниями.

– Почему бы тебе не смириться с положением? – наконец спросил Ричард, откинувшись назад.

Я резко остановился и уставился на него, словно он только что предложил мне добровольно отправиться на эшафот.

– Ты в своём уме, Ричард? – зло прищурился я. – Я не могу этого сделать.

– Почему?

– Потому! – всплеснул руками, чувствуя, что меня буквально разрывает от негодования. – Я не готов к браку! И ты бы только видел её… Это же просто кошмар.

Ричард приподнял бровь, но промолчал.

– Я бы, возможно, ещё смог смириться с ситуацией, если бы она хотя бы была красива. А так… У неё нет ни состояния, ни внешности, ни… – я замолчал, вспоминая серое платье и блеклый взгляд. – Она серая, как мышь.

Ричард усмехнулся и покачал головой.

– Возможно, это даже плюс. Ты хотя бы будешь уверен, что никто не полезет к твоей жене под юбки. И все дети точно будут твоими.

Я скривился, представив супружеский долг, от которого меня передёрнуло.

Ричард, довольный моим выражением лица, сделал вид, что прячет улыбку за чашкой мида.

– Ты смеёшься надо мной?

– Ну что ты, конечно нет, – с поспешной невинностью ответил он, закусывая кусок хлеба.

Но удача изменила ему: хлеб застрял у него в горле, и, потянувшись за мидом, он слишком резко сделал глоток, пролив жидкость на себя. Он застыл в нелепой позе, пытаясь откашляться и одновременно стряхнуть с себя капли мида.

Выглядело это настолько комично, что я, не выдержав, расхохотался. Судьба сама позаботилась о возмездии за его насмешки.

Когда приступ смеха прошёл, я сел напротив него и, уже более спокойно, спросил:

– Если серьёзно, Ричард, отбросив твои шутки… что мне делать?

Ричард вздохнул и, наконец, посмотрел на меня без намёка на усмешку.

– Итан, на самом деле выход есть всегда. Просто мы не всегда его видим.

– Например?

– Например, ты можешь просто всё послать к чёрту. Вряд ли кто-то осудит тебя за то, что ты отказался жениться на неизвестно ком. Проблема в том, что у вас тогда было слишком много свидетелей.

Я мрачно кивнул. Да, слишком много людей видели мой позор.

– Но ты всегда можешь завести любовницу, – небрежно добавил он. – Это, слава Богу, пока ещё не запрещено законом.

Я стиснул зубы и отвёл взгляд. Великолепный совет. Только почему от него мне не становилось легче?

Рамона

Нью-Йорк

Я смотрела в окно, наблюдая, как каменные джунгли сменяются друг другом, превращаясь в размытый пейзаж из стекла и бетона. За последние два месяца мир потерял для меня краски, и этот день не был исключением. Я проснулась с ощущением пустоты и провела первую половину дня, едва замечая, как проходит время. А теперь мне предстояло ехать на переговоры, которые не вызывали ни малейшего энтузиазма.

Все изменилось в тот момент, когда доктор Эрнандес произнёс свой вердикт. Его голос был ровным, профессиональным, но каждое слово било по мне, как удар хлыста. Я не смогу иметь детей. С тех пор на меня словно легла тень. Даже мои сотрудники начали обходить меня стороной – я заметила это на прошлой неделе. Они не понимали, в чём дело, и, возможно, искали в себе вину.

– Терри, – тихо позвала я, отрываясь от своих мыслей.

– Да, мисс Гонсалес? – отозвался он, не сводя глаз с дороги.

– Сколько лет ты у меня работаешь?

Не то чтобы я не знала. Напротив, я знала точно. Десять лет. Десять лет он был рядом, в хорошее и плохое. Я уже приготовила ему подарок – сюрприз, который перевернёт его жизнь. После этого он больше никогда не будет вынужден работать, если сам того не захочет. Мой адвокат обо всём позаботится.

Я помню, как наняла его – молодого, полного надежд парня, который тогда ещё учился в колледже. Потом он ушёл, но причины мне так и не открыл. Я не спрашивала. Я помню, как он влюбился, как ходил сияющий, как солнце, как я была гостьей на его свадьбе. Помню, как он с восторгом рассказывал о рождении каждого своего ребёнка, а я радовалась вместе с ним. Он даже однажды пообещал, что если у него родится дочь, он назовёт её в мою честь.

– Много, – усмехнулся он. – Так много, что вы стали частью семьи.

– Спасибо, Терри.

Его слова согрели меня. Семья… Как странно. Разве обязательно быть связанными кровью, чтобы любить? Я проводила столько праздников в его доме, играя с его детьми. Они были мне дороги. Но осознание этого не уменьшало боли от того, что у меня никогда не будет своего ребёнка.

– Вы хотели что-то сказать, мисс Гонсалес? – осторожно спросил он.

Я покачала головой.

Нет. Пока нет.

Но внутри меня что-то изменилось. Мысли, которые я отталкивала, вдруг обрели смысл. Пока я буду раздумывать об усыновлении, жизнь пройдёт мимо. Разве я не любила детей Терри? Разве не заботилась о них, как о родных? Любовь, как цветок – ей нужно время, чтобы распуститься. Может быть, я смогу полюбить и того ребёнка, которому однажды подарю дом.

Если я не могу родить, я усыновлю.

Это решение пришло ко мне постепенно, но с ним ушла тяжесть, сковывавшая сердце. Я почувствовала, как с плеч будто упала невидимая ноша.

– Терри, после переговоров нам нужно заехать в одно место, – сказала я, впервые за долгое время улыбаясь.

Он не успел ответить.

Удар был внезапным.

Я почувствовала его мгновение спустя.

Ослепляющий свет. Стекло, разлетающееся на тысячи осколков. Рывок, словно кто-то резко дёрнул меня назад.

Я никогда не думала, что жизнь может оборваться в одно мгновение.

Итан

Лондон

– Всё готово, милорд, – служанка склонила голову, не поднимая глаз.

Я кивнул, отпуская её. В комнате снова воцарилась тишина, нарушаемая лишь мерным тиканием старинных часов на стене. Я сидел в своём кабинете, ожидая гостей, но в душе желал лишь одного – чтобы по дороге сюда они провалились в бездну.

Ричард уговорил меня встретиться с этой девушкой. «Познакомься с ней, узнай её получше», – говорил он. «Может, всё не так плохо, как ты воображаешь». Как будто у меня был выбор. Единственное, на что я мог надеяться, – что она окажется тихой и незаметной. Будет сидеть в доме, не выходя за его пределы, как и подобает серой мыши.

Громкие, торопливые шаги в холле заставили меня поднять голову. Неужели они уже приехали?

Дверь резко распахнулась, и в кабинет ворвался Джонатан, мой дворецкий. Он тяжело дышал, будто пробежал всю дорогу от входа.

– Милорд… – выдохнул он, хватая ртом воздух.

Я прищурился.

– Что случилось, Джонатан?

– Карета… – он всё ещё не мог отдышаться, размахивая руками, как будто пытался выразить словами то, что не мог сформулировать. – Авария… невеста…

Я шагнул вперёд, положив руку ему на плечо, чтобы немного успокоить.

– Глубокий вдох. И теперь расскажи всё по порядку.

Джонатан сглотнул, собираясь с мыслями.

– Милорд, ваша невеста… Она ехала сюда вместе со своей дуэньей, но случилась ужасная авария.

В его глазах читался ужас. Он не мог усидеть на месте, постоянно качал головой, словно сам не верил в то, что говорит.

А я… Я вдруг ощутил, как в груди загорается надежда.

Конечно, трагедия. Конечно, я сожалею. Но если это избавит меня от нежелательной свадьбы…

– Там столько погибших, милорд, – не унимался Джонатан.

Мои пальцы крепче сжали подлокотники кресла.

– Сколько? – спросил я ровным голосом.

– Несколько карет столкнулись. Титулованные господа… Свидетели говорят, что одна из лошадей вдруг обезумела. Она сорвалась и понеслась, словно её преследовали демоны.

Я медленно кивнул.

– Можешь идти, Джонатан.

Он поклонился и вышел, оставив меня одного в тишине кабинета.

Я наклонился вперёд, опираясь локтями о стол, и только тогда понял, что не задал главного вопроса.

Жива ли моя невеста?

Ева

Лондон

Я тонула в темноте.

Голоса доносились откуда-то издалека, приглушённые, словно сквозь толщу воды. Один из них… Кажется, я его знала. Терри? Нет, я не уверена. Затем тьма сомкнулась плотнее, поглотив всё.

Я брела в этом безграничном мраке, не зная, где выход, есть ли он вообще. Мысль, холодная и отстранённая, пробралась в сознание: *я умерла*. Но если это так, где свет, в который все говорят, что нужно идти?

Казалось, прошла вечность. Или всего мгновение? Вдруг я услышала звук – слабый, но ощутимый. Он словно прорезал тьму, маня за собой. Я пошла на него, а по мере приближения различила и голоса. Незнакомые, с необычным акцентом, который мне прежде не доводилось слышать.

Что-то не так.

Я почувствовала тело – осязаемое, но чужое. Оно отзывалось странной тяжестью, и я заставила себя открыть глаза. Свет ударил в лицо, нестерпимо яркий. Я зажмурилась, пытаясь привыкнуть.

– Ох! – раздался женский голос. – Она пришла в себя!

Горло было сухим, словно я проглотила пустыню.

Я моргнула, заставляя себя сфокусироваться на силуэте, склонившемся надо мной. Женщина, добродушная и полная, хлопотала возле кровати. На ней было длинное платье… слишком старомодное.

Фрагменты воспоминаний с грохотом налетели друг на друга. Авария. Машина. Больница.

Я попыталась говорить, но голос сорвался в хрип.

– Это… новая форма медсестёр? – прохрипела я, изумлённо оглядывая женщину.

– Золотце моё, что ты сказала? – Она наклонилась ближе, не понимая.

– Воды… – с трудом выдавила я.

– Ох! Конечно, конечно, сейчас. До чего же воняет…

Она ловко подхватила кувшин и поднесла к моим губам металлический бокал. Поддержала меня, помогая приподняться.

Я жадно пила, чувствуя, как прохладная жидкость оживляет меня. Потом посмотрела на сосуд в руке.

Металл?

Я покрутила бокал, недоумевая. Вода показалась мне странной. Она была не совсем прозрачной, будто с легчайшим оттенком.

Что-то не так.

Я подняла взгляд на женщину, но та лишь улыбнулась мне с заботой.

– Как ты, дитя моё? – раздался новый голос.

Мужчина средних лет подошёл ближе, бережно беря меня за руки.

Я заметила интерьер комнаты. И… это не больница.

– Где я? – спросила я, напряжённо глядя на него.

Он нахмурился, но в глазах мелькнула мягкость.

– Как где, милая? – Он улыбнулся. – Ты дома.

Дома? Нет. Это не мой дом.

Я глубоко вздохнула, ощущая нарастающую панику. Может, авария… Может, что-то случилось с моей головой?

– Это ужасно, госпожа! – внезапно запричитала женщина. – Лошадь соседской кареты буквально обезумела! Хорошо, что с вами всё в порядке.

Я застыла.

– Лошадь? Карета?

Что за бред?

– Ева, девочка моя, – мужчина ласково сжал мои пальцы. – Мы так рады, что ты жива.

Я опустила взгляд на наши сплетённые руки.

И сердце ухнуло в пятки.

Это были… не мои руки.

Бледные. Чужие.

Я резко огляделась, пытаясь найти хоть что-то знакомое. Адреналин хлынул в кровь.

– Ева, что с тобой? – голос мужчины стал обеспокоенным. – Тебе плохо?

Я сглотнула.

– Это… розыгрыш? – в отчаянии огляделась. – Где скрытые камеры?

Мужчина переглянулся с женщиной, и в его взгляде мелькнуло сожаление.

– Месси, неси успокоительное, – произнёс он тихо. – Она снова говорит невесть что.

Женщина кивнула и метнулась к двери.

Я хотела возразить, но всё случилось слишком быстро. Чьё-то мягкое прикосновение к моему плечу, лёгкая темнота на периферии зрения.

Перед тем как провалиться в сон, я подумала, что это самый странный кошмар в моей жизни.

Итан

Лондон

Говорят, перед смертью не надышишься. Вот и я, словно утопающий, хватался за последние глотки свободы, зная, что скоро она закончится. Мне всего было мало: вина, еды, женщин… Даже воздуха казалось недостаточно. Будто меня ведут не к алтарю, а на эшафот.

Прошла неделя с тех пор, как мне сообщили, что моя невеста жива и здорова. Будь она неладна. Я возносил молитвы всем богам, какие только знал, надеясь, что судьба сжалится и освободит меня от этой обузы. Но, похоже, небеса решили, что мне и так хорошо.

Так что я проводил свои последние дни на воле, как положено приговорённому: пил, гулял и наслаждался тем, чего вскоре должен был лишиться. Правда, с выпивкой пришлось поубавить. Ричард, верный друг и неизменный голос совести, вытащил меня с очередной попойки, а наутро заявил, что не намерен поддерживать дружбу с алкоголиком, даже если тот родился с голубой кровью. И был прав.

Оставшееся время я провёл в постели у своей любовницы. Мэри, моя дерзкая вдова, развлекала меня, как могла, заглушая тревожные мысли. Иногда мне даже казалось, что стоило бы жениться на ней, пока ещё не поздно.

– Ты опять расстроен, милый, – протянула она, капризно надув губы.

Она медленно водила гусиным пером по моей груди, вызывая мурашки. Я знал, что ей нравится дразнить меня, но сегодня её старания были напрасны.

– Ты снова думаешь о ней? – в голосе звучала недовольная нотка.

– Это не те мысли, к которым стоит ревновать, моя роза.

Мэри чуть прищурилась, изучая меня, а затем на её лице появилась хитрая улыбка.

– Я видела её, – призналась она, с трудом сдерживая смех.

Я резко повернул голову.

– Как?

– Не смогла удержаться, – пожала она плечами. – Бедный, бедный Итан.

Я молчал. Впервые за долгие дни в груди шевельнулось странное чувство. То ли злость, то ли обречённость.

– Во всяком случае, я рада, что это она, – шепнула Мэри, прикусив мочку моего уха. – Теперь только в моей постели ты будешь испытывать истинное удовольствие.

Она смотрела на меня, как кошка, довольная удачной охотой.

Вот только я не был так уж уверен, что мне есть чему радоваться.

Ева

Лондон

Ева

Лондон

Первые два дня я училась понимать их язык. Не слова – я их знала, но звучали они иначе, словно кто-то переставил акценты в привычной речи. Я вслушивалась, вглядывалась, ловила губами каждое слово, но, кажется, выглядела при этом полной дурой. Слуги переглядывались, обеспокоенно спрашивали о моём самочувствии, а отец – да, здесь у меня есть отец – с подозрением изучал меня, словно пытался угадать, не повредился ли мой рассудок.

Я бесцельно бродила по дому, отчаянно пытаясь придумать, чем заняться. Но вскоре столкнулась с проблемой, которая пересилила всё – гигиена. Вернее, её полное отсутствие.

Это было невыносимо.

Я пыталась бороться. Строго настрого приказала кипятить воду перед употреблением, отмывать столы, следить за чистотой посуды. Моё рвение встретили с недоумением. Отец смотрел на меня, как на умалишённую. Для него – и для всех остальных – мысль о том, что грязь может убить, казалась нелепой. Они добавляли в воду алкоголь, чтобы "очистить" её, или пили вино. Я не могла понять, почему здесь до сих пор нет поголовного алкоголизма.

Но самая тяжёлая битва началась, когда я потребовала, чтобы все регулярно принимали ванну.

Это вызвало такую бурю негодования, что меня чуть не выгнали из дома. Отец, вспыхнув от ярости, заявил, что отправит меня в дом умалишённых, если я немедленно не прекращу свою "одержимость чистотой". Но я не из тех, кто сдается. Женское коварство – великая вещь. Пришлось устроить истерику.

Мы сошлись на компромиссе: ванна раз в неделю. Это было не идеально, но всё же лучше, чем ничего.

С едой же договориться не удалось. Слишком много соли, странные сочетания продуктов, отвратительное качество… Я быстро начала терять вес, но, что хуже всего – теряла силы.

И вот тогда я впервые осознала: реальность шестнадцатого века далека от романтики книг.

Здесь женщины – товар. Их мнения никто не спрашивает.

Я узнала это слишком поздно.

Всё началось с приезда портных. Я обрадовалась, что, наконец, смогу сменить свои бесформенные платья на что-то более удобное. Пусть и в рамках здешних правил. Но радость быстро угасла, когда я услышала за спиной перешёптывания слуг:

– Бедняжка! Она даже не помнит, что через месяц выходит замуж.

Мир перед глазами качнулся.

Я, не раздумывая, ворвалась в кабинет отца. Он сидел за массивным столом, сосредоточенно листая бумаги, но, увидев меня, нахмурился.

– Что-то случилось?

– Это правда? – прошипела я, не заботясь о вежливости. – Я выхожу замуж?

Он удивлённо вскинул брови.

– А когда это женщине требовалось знакомство с мужем?

– Но…

– Довольно! – Голос его потяжелел, и он поднялся, нависая надо мной. – Ты моя дочь, и ты сделаешь, как я сказал.

– А если я откажусь?

Он скрестил руки на груди и с холодной усмешкой произнёс:

– Тогда можешь идти на улицу прямо сейчас. Потому что другого шанса выйти замуж у тебя не будет.

Я открыла рот, чтобы возразить, но он не дал мне сказать ни слова.

– Девушка без приданого – всё равно что земля, не дающая урожая. Мне выпал шанс, и я им воспользуюсь.

Шанс? О чём он говорит?

– Девочка моя, – его голос вдруг стал мягче. – Я делаю это не из-за отсутствия любви к тебе. А потому, что люблю. Однажды ты поймёшь и скажешь мне спасибо.

Он вышел, оставив меня наедине со своими мыслями.

Я медленно опустилась в кресло, чувствуя, как по коже пробегает холод.

– Чёрт, – прошептала я, уронив голову на руки. – Это будет сложнее, чем я думала.

Ева

Лондон

Сегодня моя свадьба.

Если бы мне сказали об этом ещё несколько месяцев назад, я бы рассмеялась. Нет, я бы сочла это абсурдом. И, наверное, любой нормальный человек на моём месте поступил бы так же.

За этот месяц я многое узнала. Улучшила свой английский, насколько это вообще возможно в такой среде. Освоила кое-какие законы, постигла несколько суровых истин и, наконец, выяснила, что мой будущий муж – богат. Безмерно богат. Слуги шептались об этом на каждом углу, причитая, как мне повезло. Но я-то знала: деньги не гарантия счастья.

Теперь, стоя перед высоким зеркалом, я разглядывала своё отражение.

Свадебное платье было голубым – нежный оттенок бархата мягко струился вниз, переходя в длинный, почти бесконечный подол. Я провела рукой по ткани, пытаясь хоть как-то отвлечь себя от мыслей. Всё внутри сжималось в тревожном предчувствии.

Я не ждала счастья.

Я даже не надеялась на терпимое будущее.

Ведь если он богат, значит, он, скорее всего, стар. Наглый. Самодовольный. Какой-нибудь толстый аристократ, привыкший брать от жизни всё, что пожелает.

С этой мыслью я вгоняла себя в ещё большую тоску.

Я мечтала о семье. О любви. Но не так. И уж точно не в XVI веке, где кровопускание считается вершиной медицины.

Я снова посмотрела в зеркало. Длинные светлые волосы мягко спадали на плечи, обрамляя лицо, которое казалось мне чужим. Большие губы, слишком выразительные глаза… Я выглядела не так, как здешние красавицы.

– Да, – выдохнула я с грустной усмешкой. – Мона-Лизой мне не быть.

Дверь скрипнула, впуская в комнату моего отца.

– Ева, ты готова?

Я посмотрела на него, задержав дыхание. Как там говорят? Перед смертью не надышишься?

– Да, – ответила я тихо, бросая последний взгляд на своё отражение. – Готова.

~***~

Всё происходило в спешке. Я почти не успевала осознавать происходящее.

Дом жениха был великолепен. Стоило мне ступить за порог, как я тут же ощутила, что всё вокруг дорого, изысканно, по-настоящему роскошно. Витражные окна, массивные колонны, потолки не меньше четырёх метров… Я всегда любила красоту и не могла не отметить это.

Отец сказал, что священник не обязателен, но жених – его светлость, маркиз Уинчестер – настоял на его присутствии.

Я услышала, как слуги шепчутся: после церемонии мы с мужем вернёмся домой, а затем три дня будем праздновать. Традиция. Я не понимала её смысла. Да и какая теперь разница?

Но вот что по-настоящему выбило меня из колеи – отец боялся, что жених передумает.

Он даже тайком договорился с маркизом, чтобы свадьбу провели здесь, в его доме.

Значит, он не хочет этого брака?

Но если у него есть выбор, то у меня – нет.

~***~

Меня проводили в просторную спальню, выдержанную в бежевых тонах.

Я огляделась.

Балдахин над кроватью, мягкий ковёр, витражное окно, массивный стол у стены, пара стульев. Высокие потолки с затейливыми узорами. Всё это выглядело величественно.

Я подошла к столу и медленно села, сжимая кулаки. Всё, как в тумане.

Я даже не знаю имени будущего мужа.

Никто не удосужился мне его назвать.

Подумаешь, мелочь.

Дверь приоткрылась. Вошла женщина, лет сорока, с добродушным лицом.

Я нервно вскочила, одёргивая платье.

– Доброе утро, госпожа, – склонилась она в лёгком поклоне. – Я миссис Хиггинс.

Я не ответила сразу, напряжённо вглядываясь в неё.

– Простите, госпожа, – её голос дрогнул, словно она боялась сказать что-то не то. – Я жена дворецкого, мистера Джонатана Хиггинса.

– О, приятно познакомиться, – по привычке протянула я руку.

Она замерла, побледнела, словно увидела перед собой привидение.

Я тут же убрала руку, осознав ошибку.

– Прошу прощения, – пробормотала я. – Я здесь никого не знаю…

Миссис Хиггинс быстро опустила голову, но щёки её залились краской.

– Ничего страшного, госпожа. – Она улыбнулась мне, но голос её был взволнованным. – Я пришла с поручением.

Она медленно достала что-то из кармана.

– Его светлость велел передать вам это.

Я посмотрела вниз и увидела кольцо.

Большое золотое кольцо с рубином, глубоким, словно застывшая капля крови.

– Оно семейное, – шепнула миссис Хиггинс.

Я осторожно взяла его в руки.

Оно было тяжёлым.

И почему-то внушало тревогу.

– А теперь, – мягко продолжила она, – давайте подготовим вас к церемонии.

Итан

Лондон

Я знал, что если не успокоюсь, то сорвусь окончательно.

Поэтому налил себе виски. Один стакан. Потом второй. К третьему я уже не задумывался о мере. Очнулся лишь тогда, когда наполнял четвёртый.

– Нести тебя к алтарю я не собираюсь, – раздался сухой голос Ричарда.

Он без церемоний выхватил мой стакан и отставил его в сторону.

На мгновение я задумался: а что, если напиться до беспамятства? Тогда, может, женитьба и вовсе не состоится?

Но нет. Это самообман.

– Ты ведёшь себя так, будто тебя ведут на казнь, – вздохнул Ричард, усаживаясь в кресло.

Я скривился.

– Так и есть.

– Ты преувеличиваешь.

Он выглядел слишком довольным. И это меня насторожило.

– Я видел её.

Я резко повернулся к нему, пытаясь понять, шутит он или говорит серьёзно.

– Представь себе, я тоже, – пробормотал я, вспоминая смутный образ девушки.

Мутное, бесцветное впечатление.

Я потянулся к бутылке, но замер, не долив в стакан.

– Говорят, она мила. Сдержанна. Образованна. – Ричард усмехнулся.

Я лишь поморщился:

– От кого ты это услышал?

– От твоей прислуги. Они только и делают, что шепчутся о ней. Уверяют, что она чудесна. Что тебе с ней повезло.

Я едва не расхохотался.

– Повезло? Ты это серьёзно?

– А почему бы и нет?

Ричард сделал невинное лицо, но я его знал. Этот человек жил розыгрышами.

– Думай о том, какие привилегии даст тебе этот брак, – небрежно бросил он, откинувшись в кресле. – И смирись.

Я молча смотрел на него. Возможно, это единственное, ради чего я это делаю.

Ева

Лондон

Если бы существовал рейтинг самых ужасных свадеб, моя уверенно заняла бы первое место.

Стоя перед священником, я слышала его голос, тянущий молитвы. Рядом – он. Из-за фаты я не видела лица своего будущего мужа, но запах перегара чувствовала слишком отчётливо.

Прекрасно. Ко всему прочему он ещё и алкоголик.

Я сжала пальцы в перчатках. Даже через фату ощущала его напряжение. Он тоже не горел желанием жениться. Особенно на девушке без приданого. Но тогда почему он здесь?

– Ева Шарлотта Клиффорд? – голос священника вырвал меня из мыслей.

Я моргнула. Кажется, только что что-то пропустила. Может, из-за органа – он играл так громко, что, казалось, грохочет в самой голове.

С другой стороны от меня раздалось надтреснутое покашливание. Отец.

Я осторожно покосилась в сторону. Он был похож на раскалённый чайник, готовый взорваться от злости.

– Ева, – прорычал он сквозь зубы. – Святой отец спрашивает, согласна ли ты стать женой этого человека.

Вопрос, конечно, риторический.

Я не питала иллюзий. В этом мире без мужчины мне не выжить.

– Да, – произнесла я.

– Итан Джонатан Паулет, маркиз Уинчестер, согласны ли вы взять эту женщину в жены?

Повисла тишина.

Моё сердце ухнуло вниз.

А если он скажет «нет»? Если просто развернётся и уйдёт? Если я проделала весь этот путь, привела себя в порядок, только чтобы оказаться отвергнутой перед всем светом?

– Да, – сквозь зубы выдавил он.

Я выдохнула, сама того не осознавая.

– Я соединяю вас в супружество во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, – произнёс священник.

Заиграл орган.

Я вздрогнула.

– Можете поцеловать невесту.

Мой новоиспечённый муж откинул фату, и наши взгляды встретились.

На секунду он замер. Или мне показалось?

Я ожидала увидеть перед собой мерзкого старика, но передо мной был мужчина. Молодой. Хмурый. Недовольный.

Он смотрел на меня, будто ожидал чего-то другого.

В зале раздалось очередное нетерпеливое покашливание.

Итан схватил меня за шею – резко, почти грубо. Его губы коснулись моих на долю секунды, без намёка на нежность. Всё было сделано настолько быстро, что я едва успела осознать происходящее.

В зале раздались аплодисменты. Поздравления. Начался хаос.

Я хотела сбежать.

Прошло шесть бесконечных часов.

Конкурсы, танцы, обряды – для счастливой жизни, для плодовитости, для долгого брака. Болтовня девушек, ни одна из которых не сказала ничего, поддающегося логике.

А мой муж исчез. Исчез три часа назад, и никто даже не заметил.

По крайней мере, у него хватило ума уйти.

К вечеру меня по-тихому вывели из общего зала и проводили в комнату. Теперь она моя. Смежная с его покоями.

Я уже почти уснула, когда услышала шёпот двух девушек, оставшихся тушить свечи.

– Ты видела? Без обряда первой брачной ночи. Без танца невесты. Всё нарушено.

– Гостям сказали, что они сбежали.

– Сбежали?

– В закат.

Они хихикнули.

Я закрыла глаза.

Этой свадьбе не суждено было стать обычной.

~***~

Ева

Лондон

Прошло три недели с момента свадьбы.

Мой муж так и не удосужился появиться. Не на следующее утро, не через неделю, не через три.

Сначала его отсутствие казалось мне благом. Но ко второй неделе оно начало раздражать. К третьей – приводило в бешенство.

Маркиз или нет, но это не даёт ему права относиться ко мне с таким пренебрежением. Он мог бы выделить хотя бы пару минут для разговора.

А пока что слуги находили в его исчезновении свою любимую тему для обсуждения. Они шептались по углам, стараясь делать это незаметно. Но я-то знала.

Опыт, так сказать.

Я не раз сталкивалась с этим, когда только начинала своё дело. О, как сложно было добиться трудовой дисциплины! На работе должны работать, а не сплетничать.

Но с прислугой я почему-то не торопилась разбираться.

К тому же у меня нашлась другая война – война за чистоту.

– Без его светлости мы не смеем что-либо менять, – твердили они.

Тьфу.

В доме моего отца, на окраине города, был сад, и можно было выйти на прогулку. А здесь, в самом центре Лондона, я ощущала себя в клетке.

Я исходила весь дом вдоль и поперёк, заглянула в каждую комнату. И уже начинала сходить с ума.

Думала, будет ли безопасно выйти на улицу одной? Стоит ли взять кого-то в сопровождение?

Я откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

– Почему я не учила историю?

Надо срочно восполнить пробелы в знаниях.

– Госпожа?

Я вздрогнула. Горничная появилась в комнате бесшумно, как призрак.

– Да?

– Миссис Уинчестер, пришёл джентльмен.

– Джентльмен? – переспросила я, удивлённо вскинув бровь. – Скажите ему, что маркиза нет.

– Мы так и сказали. Но он хочет видеть вас.

Меня?

Кто это может быть?

– Проводи его в гостиную. И подайте эль нашему гостю.

Я быстро поправила причёску и платье, спустилась вниз.

Перед дверью в гостиную замешкалась.

Может, развернуться? Может, это вовсе не ко мне?

Но пока страх не взял верх, я толкнула дверь и шагнула внутрь.

С кресла навстречу мне поднялся мужчина.

Высокий, широкоплечий, с обворожительной улыбкой и золотыми глазами.

– Миссис Уинчестер, – произнёс он, слегка кланяясь.

– Простите, но мы не знакомы, – я сделала отрепетированный реверенс. – Мистер…

– Простите мою неучтивость, миледи, – улыбнулся он, и его глаза вспыхнули лукавым светом. – Ричард Энтони Стенли, третий граф Дерби. Но для вас – просто Ричард.

Я чуть наклонила голову, приглядываясь к нему.

Что заставило этого человека нанести мне визит?

– Приятно познакомиться, лорд Стэнли…

– Прошу, просто Ричард, миледи Уинчестер, – он пригласил меня присесть лёгким жестом. – Я приехал с визитом к Итану. Дело срочное, но, как оказалось, его нет.

– Да, – я опустилась в кресло напротив. – Он очень занятой человек.

Ричард отвёл взгляд.

На мгновение, но я успела заметить это.

И, возможно, было бы разумнее промолчать, но я не собиралась упускать момент.

– Но вы знаете, где он, не так ли? – осторожно спросила я.

Он не хотел отвечать.

– Я лишь догадываюсь, – уклончиво произнёс он.

В этот момент в гостиную вошла служанка и поставила перед графом эль и закуски.

Ну что ж.

Муж пропал. Его друг увиливает от ответов. А наши с Итаном отношения далеки от тёплых.

Вывод очевиден.

– Надеюсь, его отсутствие не помешает вашим планам?

Развлечения развлечениями, но есть вещи важнее.

Опыт подсказывал мне, что мужчины часто делали выбор – либо любовь, либо дела.

Но когда речь шла о браке, эти два понятия редко пересекались.

Мы не говорили друг другу о чувствах, мы едва знали друг друга. Но сама мысль о том, что у моего мужа есть любовница, неприятно царапала.

Я отставила в сторону бокал и, чтобы прогнать ненужные мысли, улыбнулась гостю:

– Ричард, расскажите, чем вы занимаетесь в свободное время?

Последующие два часа он говорил. О развлечениях. О скачках. О своём страстном увлечении.

А я слушала и улыбалась, делая вид, что мне всё это действительно интересно.

Ева

Лондон

Я проснулась с твёрдым намерением навести порядок в этом доме.

Прислуга, казалось, была против меня. Почему? Честно говоря, ни одной разумной причины мне в голову не приходило. Но, немного поразмыслив, я решила действовать иначе.

Мне нужна была союзница.

И, к счастью, я её нашла. Единственным человеком в этом доме, которому я действительно нравилась, оказалась миссис Хиггинс. Жена дворецкого, а он, как известно, здесь главный. Через него мне удалось внести некоторые изменения.

К вечеру все в доме валились с ног от усталости. Мы вычистили почти всё. Над кухней я взяла особое шефство: показала, что даже обычную воду можно пить, если её прокипятить. И скажу одно – спать на чистых, прокипячённых простынях куда приятнее.

– Негоже госпоже быть на кухне, – пробормотала молоденькая служанка, когда я после обеда снова туда заглянула.

– Ты же знаешь, – я даже не взглянула на неё. – Люси, что я тебя слышу.

Она тут же испуганно ретировалась.

Я показала несколько рецептов, адаптировав их под местные продукты.

– Где вы научились так готовить, госпожа? – спросила миссис Хиггинс.

Я замерла.

Раньше об этом не задумывалась, а теперь лихорадочно искала правдоподобный ответ.

– Мой отец, – я отложила нож. – Однажды подарил мне пару книг. Они были привезены издалека.

– Как чудесно, что он так заботился о вас.

Дверь хлопнула, и я обернулась, но никого не увидела.

– Это… Это маркиз Уинчестер? – прошептала та же служанка, едва ей было тринадцать.

Кухня моментально оживилась.

Миссис Хиггинс всплеснула руками, возмущаясь, почему никто не предупредил о приезде хозяина.

Мой муж всё же соизволил посетить свой дом.

Шанс, который нельзя упускать.

Я тут же отправилась на его поиски. Обошла все комнаты, но везде было пусто.

Уже начала думать, что не увижу его до собственной старости, но он снова удивил меня.

За ужином он сидел напротив.

Мрачный. Недовольный.

Каждый раз, когда я пыталась заговорить, он смотрел на меня с ненавистью.

Пил стакан за стаканом.

Пугая меня своей беспричинной агрессией.

Я решила, что разговор стоит отложить. Как только ужин закончился, я тут же исчезла.

Позже, переодевшись в ночную сорочку, я обдумывала ситуацию. Возможно, стоит написать ему письмо? Раз он сам не хочет говорить…

Но все мысли улетучились, когда дверь в мою комнату с треском распахнулась.

Нет. Не распахнулась.

Муж ввалился внутрь.

Он лежал на полу, уткнувшись в ковёр, что-то бормоча себе под нос.

– Наверное, я это заслужил… Заслужил?

Я крепче прижала к себе тонкую ткань сорочки, не скрывавшую ровным счётом ничего.

– Я вас не понимаю.

Он поднял голову.

– Прожить всю оставшуюся жизнь с той, которая мне противна.

Вот тебе и счастливая семейная жизнь.

Я развернулась, направляясь к двери. Хватит. Пусть жалуется на несправедливость судьбы где-нибудь в другом месте.

Но он удивил меня снова.

Несмотря на своё состояние, он вскочил на ноги, схватил меня за руку.

А затем неуклюже оступился, увлекая меня за собой.

Я со всего маху ударилась о комод.

– Куда это ты собралась? – его голос был пропитан вином. Он прижался носом к моей шее и глубоко вдохнул.

– Меня всучили тебя, как ненужное барахло, – его дыхание жгло мою кожу. – И теперь я вынужден терпеть тебя всю оставшуюся жизнь.

Его ладони скользнули по моему бедру.

Я сжала зубы.

Запах перегара и пота был невыносимым.

– Но должен признать… ты приятно пахнешь.

Что ж, редкий комплимент от человека, чей собственный запах мог свалить с ног.

– Убери от меня свои вонючие руки!

Я оттолкнула его.

И он… упал.

Просто сел на пол, часто моргая.

Не дожидаясь, пока он придёт в себя, я вышла из спальни, захлопнув за собой дверь.

~***~

Я спускалась в столовую, проклиная всё на свете.

Из-за этого негодяя мне пришлось провести ночь в соседней комнате – не слишком тёплой, не слишком чистой и совсем неуютной.

Я ненавидела его.

Каждый раз, когда злость накатывала с новой силой, я вспоминала, где нахожусь, и вместо ярости меня накрывала подавленность. Я должна привыкнуть. Должна быть готова ко всему.

На завтрак сегодня полагались варёные яйца. Что ж, хоть что-то привычное.

Я уже собиралась занять своё место за столом, когда заметила его.

Маркиз.

– Вы так и будете стоять в середине комнаты? – спросил он, не поднимая глаз от газеты.

Я быстро взяла себя в руки и села.

Еда не имела вкуса.

Даже самый привычный завтрак казался безвкусным в его присутствии. Я едва осилила одно яйцо, запив его вином. Желание уйти было нестерпимым.

– Сегодня утром, – он сложил газету, внимательно глядя на меня, – я обнаружил себя спящим на полу в вашей комнате. Как вы это объясните?

Я замерла.

Объясню?

Я?

Он с ума сошёл?

– Никак.

Он нахмурился.

– В смысле?

– Когда я уходила, вы не спали, – пожала плечами.

Видимо, он ожидал покорности. Другого ответа. Но мне было всё равно.

Лицо у него было, уж очень недовольным. Видимо покорная жена, должна отвечать не так. Но мне плевать. Я – продукт женской эмансипации, прогресса и современного общества. И мне всё равно, даже если меня сейчас забьют розгами.

– У меня много дел, и я надеюсь, что вы не будете мешаться у меня под ногами, пока я здесь, – его голос был ровным, лицо – невозмутимым.

Как же мне хотелось врезать ему.

Но если он думает, что только он умеет играть в эту игру, он ошибается.

Я улыбнулась.

– Да, – протянула я, словно только вспомнила, – лорд Стэнли заходил.

Его внимание сразу стало пристальнее.

Я продолжила:

– Очень умный и сообразительный молодой человек. К тому же красивый. Мы с ним нашли общий язык. Он отнёсся с пониманием к вашему отсутствию.

Лёгкий намёк, но он его понял.

– И к какому же взаимопониманию? – его челюсти сжались.

Если бы он был собакой, из его пасти текла бы слюна.

– Любовники должны понимать, что время от времени стоит выпускать друг друга из постели. Иначе кто же будет оплачивать их беззаботную жизнь?

Я осознала, что ляпнула, лишь когда слова уже сорвались с губ.

Но было поздно.

Вилка в его руке напряглась.

Мне даже показалось, что я слышу, как скрипят его зубы.

– Во-первых, – процедил он, – моя личная жизнь не твоё дело. Во-вторых, это я не выпускаю её из постели. В-третьих, ей мои деньги не нужны. У неё своих достаточно.

Я сжала губы.

Что ж, он не так глуп, как мне бы хотелось.

Но даже умный муж может оказаться полезным.

– Мы поговорим позже, – сказал он, вставая. – Сейчас у меня нет времени возиться с тобой.

Он вышел, оставляя за собой только пустоту и неприятное чувство, которое оседало тяжёлым грузом у меня на сердце.