Ритуал. Нарочно не придумаешь бесплатное чтение

Глава 1

– То есть как это – не заплатите?

Я стоял в кабинете заведующего магазином, где проходил испытательный срок, в надежде уже приткнуться хоть куда-нибудь, и, наконец, получить хоть какую-то стабильность. Но все мои ожидания осыпались, как карточный домик, придавив меня сверху вроде бы бумажными и совсем на первый взгляд незначительными проблемами, которые по отдельности и выеденного яйца не стоят. Но это если по отдельности, а в целом, когда ты погребён под кучей мелких, но многочисленных задач, жизнь выглядит уже не в радужном и даже не в чёрно-белом свете.

– А что ты хотел, Максим? Ты был на испытательном сроке, и ты его провалил.

– Как провалил?

– А вот так. Недостача, жалобы покупателей… Понимаешь, я на них обязан отреагировать, провести служебную проверку, а оно тебе надо? А вдруг ещё что-то вскроется? Тогда одним увольнением не отделаешься. Я бы на твоём месте радовался, что вот так легко устранился от возможных неприятностей.

Иван Иваныч смотрел мне в глаза, улыбался, и даже, пока я стоял и молча разглядывал лужу под холодильником и утонувшего в ней таракана, похлопал меня по спине.

– Ты пойми, я бы рад тебе заплатить… Но весь твой гипотетический заработок ушёл на компенсацию недостачи. На самом деле, там кое-что остаётся, но нам ещё нужно отчитаться за тебя в налоговой, чтобы ни у тебя, ни у нас потом не было проблем. Но ты не расстраивайся, ты человек хороший и тебе просто не повезло. Не твоя это тема, Макс, – продолжал Иван Иваныч свой монолог легонько подталкивая меня к выходу.

Сжав пальцами лямку сумки так, что побелели костяшки пальцев, громко хлопнув в отместку входной дверью, я шагнул в прохладу ночи, глубоко вздохнул и попытался успокоиться.

От хлопнувшей двери с верхней полки стеллажа упала банка зелёного горошка, Иван Иваныч дёрнулся в сторону и, поскользнувшись на луже, что изрядно увеличилась в размере, упал на спину, проехал вдоль полок и словно шар для боулинга, выбил страйк в горку шампанского.

От удара пробки в некоторых из них вылетели, залив и без того мокрого мужчину пеной. И щедро присыпав свалившейся со стеллажа, за который Иван Иваныч пытался держаться как за спасательный круг, давно протухшей курицей. Разболтавшийся крепёж полок этого не выдержал и, накренившись, уронил стеллаж с оставшейся курицей вниз.

Дикий вопль был слышен далеко за пределами района, но почему-то он был схож с криком самки лося во время гона, и несколько обитавших в ближайшей округе особей, решили выдвинуться к объекту любви незамедлительно. Говорят, что в СМИ еще долго крутили новость о лосях, вышедших к супермаркету. Почти неделю они никуда не уходили, не боялись людей, охотно с ними позировали и даже ели с рук, пока потерявшие их самки не стали звать их обратно. Разочарованные рогатые мужчины из собственнических соображений вроде «а вдруг их дам уведут» выдвинулись в обратный путь.

Я шёл по дороге в сторону остановки, а в кармане тоскливо звенела последняя, отложенная на проезд до дома, мелочь.

А дома…

А что дома? Ждали голодный кот и пустой холодильник, и, возможно, хозяйка квартиры, а может и нет, время было уже позднее… Не будет же она караулить меня возле двери в полночь. Хотя… Клара Леопольдовна была способна и не на такие подвиги. В пору своей юности она занималась альпинизмом и сейчас была вполне уважаемой в определённых кругах старушкой на выданье. Это не мешало ей красить волосы в разные цвета, носить пирсинг и восхищаться новой постановкой в оперном театре, куда её примерно раз в месяц активно зазывали новые кавалеры.

Кстати о старушках…

– Сынок, ох… Сынок, помоги… – откуда-то сбоку из кустов, раздался тихий жалобный голос, который я сначала даже и не расслышал.

Аккуратно подойдя к обочине, я взглянул вниз и увидел бабушку в белом платочке, завязанном на манер банданы. Старушка стояла в низине и тянула, что было сил, небольшую, пятнистую коровёнку, меланхолично жующую траву и никуда не собиравшуюся уходить.

– У, зараза рогатая! Ну что ты упёрлась-то? Пошли домой. А то сожрут тебя бомжи, и не жевать тебе вкусной травы, да не давать мне молока, – причитала бабулька. – Ну что стоишь, окаянный? Видишь – заглохли мы… Помоги нам уже, сынок, из канавы этой проклятущей вылезти, – пуще прежнего взмолилась женщина.

И пока я соображал, каким образом я могу ей помочь вытянуть из канавы корову, она, не прекращая, причитала.

– Я сейчас! Сейчас! Только спущусь! – прокричал я, осматривая в кромешной тьме, спуск.

Аккуратно прошагав, чтобы не поскользнуться на мокрой траве, прыжком преодолев последнее расстояние, я уткнулся носом в тёплый, мохнатый бок коровы.

Та от испуга замычала и, повернув в мою сторону морду, попыталась цапнуть меня за руку. Когда у неё это не получилось, она издала грустное мычание, и на космической скорости, высоко взбрыкивая задними ногами, стартанула с места в карьер и понеслась в темнеющее за канавой, поле. Следом за коровой, мелькнув в воздухе обутыми в калоши ногами, мимо меня пролетела привязанная к корове бабуля.

Собирая по пути все кусты и кочки, бабуля слала на мою голову мыслимые и немыслимые проклятия.

– Чтоб ты сдох, ирод! Враг рода человеческого… – доносился удаляющийся голос бабули из темноты. – Помогитееее! Людииии!

Проследить движение старухи с коровой по полю я мог по гомону вспугнутой живности: сначала в темноте недовольно кричали пичуги, потом к ним присоединилось лягушачье кваканье и наконец, всю эту вакханалию завершил громкий всплеск воды.

Вспомнив о том, что где-то в той стороне было озеро, я ломанулся на хлюпающие звуки. По дороге я где-то потерял свою сумку и, весь усыпанный репейником, вломился в камыш и ушёл в воду по самые подмышки. Где-то совсем рядом, громко сопя, в воде ворочалось, что-то огромное…

Выбираясь из воды, корова зацепила меня рогом и выволокла на берег прямо под ноги разъярённой бабули.

Мы стояли друг перед другом, словно в каком-то старом американском вестерне, и с ненавистью стреляли друг в друга взглядами.

– Вот привязался, аспид… – плюнула бабуля. Держась за поясницу и охая, она поплелась к мирно жующей травку, корове. – Уууу, утроба ненасытная… – хлопнула бабка корову по заднице ладонью. – А из-за тебя, аспид, я свою вставную челюсть потеряла.

– Из-за меня?.. Да я себе шёл по дороге, никого не трогал… Чего было так орать, как будто на вас насильник напал?

– Так ты и есть, насильник… Вот как накатаю на тебя заявление участковому, что ты меня снасильничать хотел… Полночи за мной по полю гонялся… Вон, как и меня и Зорьку мою, вымотал, аспид!

Меня от такой наглости бросило в жар. Не хватало ещё и правда из-за этой полудурочной старухи в полицию загреметь.

– Я… Я… Простите меня, пожалуйста… – проблеял я, не узнавая своего голоса.

– Что… Забздел, милок? – злорадно усмехнулась старуха. – Иди, ищи мою челюсть. Я её где-то тут обронила. Да смотри не наступи, сломаешь…

Трясясь от ненависти и бессилия, я упал на четвереньки и пополз по мокрой от выпавшей росы траве. Бабуля и не думала мне помогать. Она сидела рядом с коровой на кочке и тихонько посмеивалась.

Где-то на трассе раздался шум отъезжающего от остановки последнего автобуса, увозившего с собой шанс моего возвращения домой. Впереди замаячила реальная перспектива ночевать здесь, прямо в поле. Сразу стало неуютно, тоскливо и очень холодно. Это наконец дала о себе знать промокшая насквозь одежда, высушить которую было здесь негде.

– Ну что, ты так и будешь там до рассвета ползать, убогий? – раздался ненавистный старушечий голос.

– Сколько нужно, столько и буду ползать. Вам-то какая разница…

– А я что, по-твоему, дурная, что ли, сидеть тут с тобой до утра? У меня вот, сумка твоя с паспортом… Мы сейчас с Зорькой домой пойдём, а ты ищи, пока не найдёшь, а мы утром сюда вернёмся. И только попробуй слинять без спросу, маньяк…

– Я не маньяк. Вам надо, сами свою челюсть и ищите.

– Людииии!!! Насилуюююют!!! – закричала старуха.

От этого крика я упал на четвереньки и с утроенным рвением стал шарить руками в траве.

– То-то же… И смотри мне… Даже не рыпайся… Я таких маньяков за свою жизнь знаешь сколь перевидала?!

Видно всё-таки есть бог на свете… Утерянную челюсть я обнаружил, попав рукой в свежую коровью лепёшку. Чтобы не раздражать лишний раз эту ведьму, я сорвал лопух и тщательно вытер им челюсть.

– Вот ваши зубы. Сумку мне верните пожалуйста, – протянул я бабуле её пропажу.

– Верну, когда поможешь мне Зорьку на дорогу вытолкать.

Провозившись с коровой ещё с полчаса, я наконец обрёл свободу и, перебросив сумку через плечо, зашагал по обочине в сторону дома.

Мимо проносились редкие машины, но напрашиваться в попутчики без денег и в таком виде смысла не имело.

Работы нет, за съёмную квартиру висит долг в три месяца. Хозяйка из принципа не даст мне сегодня отдохнуть и выгонит искать деньги. Жрать тоже нечего. А ещё и кота дурак завёл, который смотрит на меня с укоризной и думает: за какие былые грехи ему достался такой непутёвый хозяин? И повеситься нельзя, хозяйка кота на улицу выгонит, и он там точно пропадёт. Попробовать разве утром у Димона денег перехватить… Ему как раз завтра предки очередной транш на учёбу переведут. Нет, Димону нужно ещё с ночи звонить, а то утром он все деньги на Светку спустит. Или на игры. Светка у него та ещё халявщица. Прицепилась к пацану и доит его и доит… Я вдруг поймал себя на мысли, что я завидую Светке.

Попытку дозвониться до Димона пришлось отбросить, как только я достал из сумки телефон, он тоскливо моргнул и отключился. Как всегда, я забыл его зарядить.

Испугавшись проехавшего мимо гелика, который появился словно из ниоткуда, я резко отдернул руку, и телефон выпал из моих рук экраном вниз.

– Чёрт, чёрт, чёрт, что за дурацкий день?! – прокричал я.

Поднял телефон, молясь чтобы экран был цел, ведь именно вчера я снял с него защитное стекло…

И, выдохнул, обнаружив целый экран, положил его в сумку.

Прикинув, что топать по дороге, следуя маршруту автобуса, мне придётся до утра, я решил срезать путь и свернул к темнеющему слева перелеску, сразу за которым начиналось старое кладбище. Мне нужно было лишь пройти по его территории и выйти на мост, от которого до многоэтажек уже было рукой подать. Я видел край этого кладбища из окна своей съёмной квартиры. Срезав таким образом путь, я сэкономлю уйму времени и километров десять с гаком.

На этот раз мне повезло и не пришлось тащиться через поле по высокой траве, так как едва спустившись с насыпи, я наткнулся на ведущую к кладбищу тропинку.

Миновав поле, я вошёл в перелесок и в лунном свете, увидел за ним торчащие из земли силуэты покосившихся деревянных крестов на могилах. Некоторые могилы были украшены крестами, сваренными из металла, и оградками. Мне постоянно приходилось обходить их. Хоронили здесь видимо, как бог на душу положит, без всякого плана, кому как было удобнее.

Странно, но мне вдруг показалось, что я слышу какие-то голоса и звук работающего двигателя… Где-то впереди за оградками тихо переругивались люди и виднелся тусклый свет габаритных огней автомобиля.

Блин!!! Вот знал же я, что не стоит этого делать! Но моё любопытство пересилило чувство самосохранения и я, скрываясь за оградками и надгробиями, пригибаясь как можно ниже, попёрся посмотреть, что же там такое среди ночи, может происходить…

Говорила мне в детстве мама, что любопытной Варваре на базаре нос оторвали, да что толку?

В темноте отчётливо выделялся квадратный силуэт едва не сбившего меня на трассе, гелика, освещавшего габаритными огнями небольшой пятачок, на котором двое амбалов, беззлобно переругиваясь, копали могилу. Что же ещё-то они могли копать ночью на кладбище? Причём могилу они копали на месте двух старых, заботливо отодвинув снятые с них кресты в сторонку.

Мои глаза уже привыкли к темноте, да и к тому же, работали они на свету. Именно поэтому я и разглядел лежавшие рядом с ними большие чёрные пакеты, ножовку, молоток и по-видимому, скотч.

И вот тут-то меня наконец накрыло припозднившееся чувство самосохранения и сердце сдавил подступивший откуда-то снизу страх.

Сглотнув, я подался назад и наступил на слишком громко хрустнувшую ветку.

Амбалы, перестав копать, дружно подняли головы.

– Ты слышал? – спросил первый.

– Там кто-то есть! – второй указал древком лопаты в мою сторону на вопрос своего товарища.

– А я тебе говорил, это была плохая идея, – вылез из ямы первый и направился к машине.

Не дожидаясь закономерной развязки, нарисованной моим воображением, я с криком ломанулся в сторону, перепрыгивая через надгробья, покосившиеся кресты и поваленные трухлявые деревья.

– Стой! – прокричал мне вслед всё тот же амбал.

Он достал из машины бутылку воды и, отпив половину, передал её второму.

– Ну вот, сатанистов поди каких-то напугали, гы-гы-гы.

– Весело тебе, а если бы они с оружием были? Нас с тобой в этих бы пакетах и прикопали во славу Сатане. Нечего ночью по кладбищам шляться. А если бы они наш кабель спёрли?

– Кстати, ты мне объяснить хотел, почему мы его с тобой ночью копаем. Могли бы и днём приехать.

– Да ты чего, Юрок? Это же цветмет в особо крупном. Ты б ещё табличку поставил: «Точка геолокации, где Юрок и Пашка сейчас находятся». И фотки всем разошли. А завтра к нам же участковый и придёт.

– А то что мы его на базу сдавать будем, к нам вопросов не будет?

– Там у меня всё схвачено, за всё заплачено. Не ссы!

– Тогда чего сидим? Нам до утра тут возиться. Меня Маринка потеряет.

Пока Юрок и Пашка копали, резали кабель, складывали его в чёрные мешки, обматывали скотчем и закидывали в багажник гелика, я, от страха быть прикопанным рядом, что было сил бежал по кладбищу, нещадно получая по заднице сумкой, болтающейся через плечо. В какой-то момент и без того видавшая виды застёжка ремня сумки хрустнула и развалилась, высвободив всю длину лямки. В ней я и запутался, упал в пустую могилу и потерял создание.

Мне виделся странный сон, где вокруг меня танцевали вальс Иван Иваныч с коровой, а Клара Леопольдовна бросала в меня монеты… Ой больно! И главное, бросала так прицельно…

Одна, вторая, третья! Я ощупал свой лоб, в который прилетели последние деньги, и понял, что это не сон. Я лежал в могиле, и кто-то бросал в нее деньги. А они по закономерности попадают в меня. Ой снова…

Зашевелившись, я застонал и стал царапать стенки могилы руками, пытаясь принять вертикальное положение.

Кидать монеты перестали, послышалось шушуканье.

– Эй, кто-нибудь, помогите… – прохрипел я из могилы.

Шушуканье стихло. Послышались толчки, и небольшие комья земли стали сыпаться ко мне в могилу.

Видимо, кого-то пытались заставить посмотреть, и этот кто-то упорно не хотел.

– Эй, вы! Слышите, я выхожу! Не нужно в меня больше ничем кидаться! – прокашлявшись, прокричал я.

Не дождавшись никакой реакции и действуя согласно принципу «спасение утопающих – дело рук самих утопающих», я стал карабкаться наверх и тем ещё больше напугал тех, кто кидался монетами.

Послышался топот, тихие всхлипы и звук разворачивающего автомобиля, который, газанув по мокрой траве вперемешку с землей, скрылся в неизвестном направлении.

Нащупав корни дерева, я смог ухватиться покрепче и, оттолкнувшись от стены могилы, подтянуться к краю. Ещё рывок – и вот я переваливаюсь на поверхность. О, это прекрасное чувство свободы!

Вот тебе и старое кладбище! Да здесь живых людей больше, чем днём в том же супермаркете у Иваныча.

Я лежал на спине, подложив сумку себе под голову, и смотрел на звёздное небо, что кусками торчало из-за крон деревьев, и впервые хотел ни о чём не думать, просто вот так лежать на кладбище на земле и смотреть на небо.

А зря…

Почти задремав я почувствовал, как мягкий нос ткнулся мне в щёку и стал обнюхивать меня всего.

– Аааа!!! – закричал я.

Резко подскочив, я увидел крупного чёрного пса. Видимо, испугавшись моей реакции пёс оскалился и зарычал.

– Хороший пёс, умный пёс, – как мантру стал произносить я. – Да нет у меня ничего, нет. Не сердись, я уже ухожу.

И что было сил, я развернулся и снова побежал. Не оборачиваясь, я слышал, как пёс с лаем бежит за мной.

Впереди снова забрезжил свет, времени на раздумье у меня не было, пришлось выбирать из двух зол. Быть сожранным большой собакой, а в моих глазах пёс был в два-три раза крупнее, чем на самом деле. Или пасть от рук неизвестных на кладбищенской поляне.

И почему-то мне ближе было второе, поэтому я, не раздумывая, сиганул в яркое пятно света и попал ногой на угли. Чудом проскакав по дорожке из огня, я, дымя кедами, упал на песок.

Глава 2

Нина смотрела на луну. Сегодня она была необычно большой с голубоватым отливом, последний раз такая луна была лет пятнадцать назад, когда она, Нина, была пятилетней девочкой, тогда ещё была жива её бабушка.

Тогда-то Нина и узнала, что её бабушка была не просто сельским врачом, но еще и колдуньей – совсем немного, самую малость. Но даже те силы, что имелись у её бабушки, не давали покоя некоторым людям, и их приходилось скрывать.

Потому что сила – это, в первую очередь, об ответственности за себя и за других, когда, спасая совершенно постороннего человека, ты готов отдать себя всего без остатка. Так потом и случилось, но перед тем, как бабушки не стало, она обучила Нину всему, что умела и знала она.

Наказала, что самые важные моменты в ее жизни будут сопровождаться голубой луной. И вот, спустя пятнадцать лет, луна снова отливает голубым. И это именно тогда, когда она, Нина, едет на велосипеде за город, на старое кладбище, чтобы провести ритуал.

Ей как никогда нужны поддержка и совет. Трудно спросить совет у пустоты, но можно, если умеючи. Нина умела. Выбрав подходящее место, она разожгла костры, дождавшись, когда они прогорят, разложила угли в виде пентаграммы и, сев в её центре, стала читать заговор.

Свет луны потянулся, придав её коже матовость; открыв глаза, она увидела, как в специальных круга х формировались фигуры, и… Всё.

Громкий лай собаки и мужской крик спутали все карты.

Выбежавший на кладбищенскую поляну парень протоптался по всей угольной пентаграмме, вобрав лунный свет, из которого были сотканы фигуры, раскидал все угли, прыгая по ним, словно огромный бабуин, и, ударившись о ветку дерева, упал без сознания рядом с Ниной.

Я пришёл в себя и, потерев лоб, обнаружил на нем огромную шишку. Да как так-то? Только этого мне и не хватало.

– Так, лежи, не вставай. Сколько пальцев видишь? – услышал я женский голос и увидел перед глазами два тоненьких пальчика.

– Кажется, два… – протянул я, неохотно фокусируя взгляд на них.

Ужасно воняло горелым, хотелось срочно избавиться от этой вони.

– Так кажется или два? – вкрадчиво напирал голос.

– Два, точно два. А что так воняет? – поморщился я, не в силах терпеть этот запах.

– Ты. Если быть точнее, твои ноги… – смущённо проговорил всё тот же женский голос.

– Ноги? Так сильно? Я что, лежал здесь неделю и протух? Или меня пометил скунс? – я заёрзал по земле.

– Ну, где ты лежал до того, как выбежал на поляну, я не знаю, а вот без сознания ты лежал недолго, – протянула девушка насмешливо.

– Странно, не от страха же это я. А тут ещё где-то была собака… – я повторил попытку подняться и оглядеться.

Но меня настойчиво положили обратно, что было немножечко, но приятно.

– Собака убежала, а вонь… В общем, ты сжёг свои кеды, – сочувственно произнесла девушка.

– Совсем? – расстроился я не на шутку.

Какое тут веселье, когда обувь любимая и единственная на сезон?

– Совсем, – грустно протянула она.

– Как же я домой пойду? Тут же идти и идти… – потеря обуви больно ударила меня по самолюбию и по карману.

Не мог же я признаться совершенно посторонней девушке, что у меня нет денег на новую обувь. И вряд ли предвидится в ближайшее время, когда мы с котом будем ночевать в картонном домике на помойке.

– Да ты не расстраивайся, я подвезу тебя до города. Я на колёсах.

– Ты на машине?

– Я на велосипеде, но ты не подумай, он выдержит нас обоих, у него очень крепкий багажник.

– Понятно, а можно я встану?

– Голова не кружится? Не тошнит? Ты просто так об ветку ударился, что искры посыпались. Я думала, пожар начнётся, не знала, что делать и кого спасать, нас или всё вокруг.

– Да я случайно, это собака, а там сатанисты, бандиты, корова…

– Какая насыщенная у тебя жизнь, даже завидно, – протянула девушка, помогая мне сесть. – Я Нина, – протянула она мне ладошку.

– Э… Максим, – вытерев свою ладонь о куртку, сжал её теплые и сухие пальцы.

– А что, есть сомнения? – заметила она моё промедление.

– Нет, если ты намекаешь на потерю памяти, то я точно Максим. Такое не забудешь.

– Хорошо, тогда давай понемногу подниматься. Скоро рассветёт, и я подвезу тебя.

– Если не секрет, а что ты здесь делала? – оглянулся я на кучу сгоревшего угля.

– Общалась с родными… – как-то тоскливо произнесла девушка, тоже посмотрев на остывшие угли.

– Ой, соболезную и прости, пожалуйста, что помешал… А ты не знаешь, где моя обувь, ну, та, что сгорела?

– Держи, – протянула она на ветке привязанные шнурками кеды.

Вся подошва оплавилась до дыр, в которых виднелись приклеенные носки.

Я машинально опустил голову вниз и только сейчас сообразил, что стою босиком на песке. Пошевелив пальцами ног, я оглянулся на Нину.

Она с интересом наблюдала за мной, не торопя, и, увидев, что я смотрю на неё, ободряюще улыбнулась.

Выкатив велосипед на дорогу и усадив меня на багажник, она начала крутить педали, но с места мы так и не сдвинулись: велосипед под такой тяжестью закопался в песке.

– Предлагаю немного пройти, а там ты поедешь на багажнике. Не сопротивляйся, ты легче, мне даже без обуви будет сподручнее тебя вести, чем наоборот.

Нина ещё для приличия возмущалась, но потом всё же подтвердила мою правоту.

До моего подъезда доехали без происшествий, и, распрощавшись с Ниной, записав на ладони номер её телефона, я зашёл внутрь.

Всё-таки вселенная не такая уж и плохая, вон сколько всего со мной случилось. Я потрогал шишку на лбу и ещё раз полюбовался номером телефона Нины.

И в итоге она меня вознаградила встречей. А может, это судьба?

Насвистывая что-то неразборчивое и аккуратно ступая по подъезду босиком, я быстро забежал в лифт и нажал кнопку «семь».

Нашарив в сумке ключи от квартиры, слава Богу, не потерял их на кладбище, я открыл дверь, и, ввалившись внутрь, встретил мяукающего кота.

Я виновато развёл руками, показывая, что ничего не принёс. Кот, насупившись, сел напротив, принюхался и, задрав хвост, пошёл готовить месть.

Опять нагадит на подушку или в тапки. Так и живём. А что тут поделаешь? Он же должен как-то протестовать против лишений.

Наскоро ополоснувшись в душе, я проинспектировал пустой холодильник на предмет, не завелась ли там мышь и не повесилась ли, часом, чтобы можно было её съесть, по-братски разделив с котом. Но, увы, чего нет, того нет, мыши тоже не дураки, они живут там, где есть еда, а где еды нет, живём только я и кот.

Ещё раз вздохнув, я расстелил диван, и только лёг на подушку, как услышал стук в окно.

На минуточку, седьмой этаж! Первым делом подумал, что всё-таки головой я ударился сильно, настолько, что я теперь слышу посторонние звуки. А что за ними, видения и голоса?

Опять же, это может быть птица, что села на окно и просто стучит.

– Должооок! – прокричали с той стороны окна. – Открой, твою мать!

Птица, которая ругается матом. Может, попугай сбежал из цирка, они там все говорящие.

– Максим! Открой окно, или я зайду сама! – а вот это, на минуточку, страшно, это птица-женщина.

Но мне же повезло встретить Нину, может эта птица тоже добрая… И красивая, как она.

Я снова посмотрел на ладонь, где был записан номер телефона. Черт, черт, черт… Я же ходил в душ и забыл записать номер в телефон или на бумагу.

Номер был цел, кроме последней цифры. Фух, это можно попробовать подобрать. Главное, чтобы остальное не пропало.

Скатившись с дивана, я вытряхнул содержимое ящика и аккуратно перенёс номер телефона на листок.

– Ты что, меня игнорируешь??? А ну сейчас же открой окно!

Взяв на всякий случай швабру, я открыл шторы и тюль и обнаружил висящую Клару Леопольдовну напротив окна.

Вот что значит талант не пропьёшь!

Выпучив глаза от удивления, я дрожащими руками открыл шпингалеты и помог пожилой женщине аккуратно перелезть на подоконник.

– Ты что, гад, на звонки не отвечаешь? Кто обещал вечером всё оплатить? – она стояла и пристально смотрела мне в глаза, пытаясь разглядеть хоть каплю совести.

– Клара Леопольдовна…

– Что, Клара? Я, может… Гхм… Шестнадцать лет как… В общем, не дури мне голову, плати или съезжай.

– Вы сегодня особенно привлекательны. Тут такое дело, мне нужно ещё три дня, и я всё заплачу, – клятвенно пообещал я, прикидывая что надо подумать о запасном плане, если Димон опрокинет на бабки.

– Ох, Максимка, подлиза, – расплылась в улыбке хозяйка. Видно было, что комплимент ей понравился. – Ну в кого ты такой бессребреник? Так с котом и помрёшь, хотя нет, кота я забираю. Мне его жалко, он скоро у тебя сдохнет, а я его хоть кормить буду. Да и заложник будет. Не заплатишь – выселю, а кота оставлю себе.

– Спасибо, Клара Леопольдовна, – я выдохнул.

В данной ситуации это было почти идеально, смотреть, как мучается кот, я больше не мог. Сам думал пристроить его на время к той же Нине, к примеру, или Димону, хотя Димону нет, он про него забудет.

На прощанье Клара Леопольдовна, взяв кота на руки, вот гад даже не обернулся, и, оглядев сожжённые кеды, оставила на тумбочке пять тысяч рублей, бормоча что-то себе под нос и качая головой.

– Обувь себе купи, а то такого оборванца даже на работу не возьмут. Как ты за квартиру рассчитаешься и кота вернёшь?

– Спасибо, Клара Леопольдовна, – я готов был расцеловать хозяйку с ног до головы и кое-как подавил в себе порывы подхватить ее на руки.

Да и побоялся, если честно, вдруг не удержу. Ещё обидится.

– Боже, кожа да кости. Тебя, Максим, скоро ветром начнет сносить. С возвратом и про оплату квартиры не забудь. Сам сказал: три дня.

И вышла, захлопнув пяткой входную дверь.

Жизнь налаживается. Я потянулся до хруста в спине, станцевав денежный танец. Пусть пока временно, конечно же, всё придется вернуть и даже больше. Но сейчас… Сейчас я высплюсь, поем, куплю новые кеды и оплачу интернет, и можно будет спокойно подумать, что делать дальше… Написать Нине, найти работу. Нет, лучше наоборот: найти работу и написать Нине.

Проснулся я под вечер, сел рывком, и ещё с закрытыми глазами почувствовал умопомрачительный запах вкусной горячей еды.

Сглотнув слюну, я кубарем скатился с дивана и, пройдя на кухню, ахнул.

Стол просто ломился от всего самого вкусного. Снова поймал себя на мысли нереальности событий, потом сел на табуретку и дотронулся до ближайшей тарелки, где дымилась горячая, свежая и самая настоящая солянка, даже окунул палец и держал там, пока не обжёгся, и с удовольствием сунул его в рот. Боже, это и правда солянка. Самая настоящая горячая вкусная…

А рядом на лаваше под горой лука и помидорок шпажки шашлыка. А еще дальше – целая гора пирожков, хлеба и зелени.

Загребая столовой ложкой гущу, я все-таки задумался: а бывают ли вот такие 3Д-галлюцинации. Я, может, уже сижу в комнате с мягкими стенами под кучей таблеток, ем манку и пускаю пузыри, а сам в своих фантазиях поедаю солянку и заедаю шашлыком.

– Не бывают, ну или бывают, но не в этом случае, – произнёс чей-то мужской голос. – Так что не волнуйся, спокойно ешь, пей и ни в чём себе не отказывай.

От испуга я выронил ложку на пол и резко оглянулся за спину. Никого.

– Ты думаешь, всё так просто? – снова раздался голос.

– Не знаю, – я медленно наклонился вниз за ложкой, заодно проверяя, нет ли кого под столом.

– И снова мимо, – голос явно издевался надо мной.

Да и где так можно спрятаться, чтобы создать голосом эффект присутствия? Если бы не сидел в одних трусах, подумал бы что на одежде мне поставили динамик и теперь активно пранкуют.

Бросив ложку в раковину, я резко открыл дверь ванной комнаты и, тут же захлопнув, открыл дверь туалета.

– И снова мимо…

– Может, хватит? Покажись! Димон, это ты? Хватит прикалываться. Я шутку оценил, – я упал на пол, заглянул под диван.

Тоже пусто. Ну, кроме пыли и клубка носков.

Перепалку с неизвестным прервал звонок в дверь. Взяв ложку для обуви наперевес, я, крадучись, дошёл до двери и, тихо, почти не дыша, посмотрел в глазок.

Какой-то мужчина с пакетами в форме курьера топтался на лестничной площадке под глазком.

– Открой, не бойся, это одежда и обувь, – снова раздался тот самый голос.

– Я не заказывал, – протянул я с подозрением.

Да и как я мог заказать, я этого не помнил, и денег у меня не хватило бы даже чтобы оплатить еду на кухне.

– Правильно, я заказал, как и еду, – уверенно произнёс голос, как будто это было само собой разумеющееся.

– Да кто ты такой? – я сорвался на крик, мне показалось, что я схожу с ума.

Голос, который преследует меня, заказывает еду и одежду…

– Ты не сошёл с ума. Впусти курьера, и все обсудим, – миролюбиво предложил он.

– Но у меня нет денег… – я еще раз посмотрел в глазок.

– Всё уже оплачено, – уверенно произнёс голос.

– Ну хорошо, – решился я поддаться искушению.

Я открыл дверь, держа наготове ложку для обуви за дверью, забрал пакеты, переданные курьером, и закрыл дверь.

В пакетах лежали коробки с обувью и свертки с одеждой и чеки.

– Кто ты? – я сел на диван, поставив перед собой бумажные пакеты.

– Сложно сказать, на данном этапе я – это ты. Но не всегда, меня как будто притянуло к тебе. Я раньше был другим человеком, понимаешь? Жил другой жизнью. Но я не помню, где и как давно, – задумчиво произнёс голос.

– У меня раздвоение личности? – не думал, что сходить с ума так странно.

Утром ты ещё нормальный, а к вечеру уже пускаешь слюни.

– Да, я думаю, это уместно, нас действительно двое, но ты не сумасшедший, как можно подумать. Это сложно объяснить. Я сам не до конца понимаю, что произошло, и тем более, как так вышло.

– А откуда всё это? – я с осторожностью рассматривал свёртки и коробки.

– Я позволил себе воспользоваться твоим телом пока ты спишь. А так как у тебя нечего было надеть, решил эту проблему. Как и вопрос с едой.

– То есть как? – впервые в жизни я испытал животный страх.

Моё тело взяли погонять без моего на то ведома.

– А вот так.

Мои руки сами непроизвольно стали тянуться к пакетам с одеждой, как будто они больше мне не принадлежали. Я смотрел на них, не в силах сопротивляться.

Это было настолько страшно, что я не удержался и упал на пол и ударился лицом.

– Это было больно, – я снова управлял руками и растирал ушибленный нос.

– Конечно, я всё же не могу управлять полностью твоим телом, особенно когда ты бодрствуешь или сопротивляешься, уходит слишком много энергии. Да мне и не нужно. Я не хочу тебя подавлять. Я хочу, чтобы мы вместе разобрались, как я здесь оказался. Я думаю, что ты тоже не особо рад такому соседству. Поэтому в наших интересах наладить контакт и действовать слаженно.

– Согласен, слушай, а как это выглядит со стороны? – я прошёл в ванную, включил свет и увидел свое отражение в зеркале. – Я разговариваю сам с собой разными голосами или ты говоришь у меня в голове?

– Не думал об этом, – произнёс с интересом голос. – Мысли твои я читать не умею. Я слышу лишь то, что ты говоришь вслух. А вот моя речь транслируется напрямую у тебя в голове, то есть для постороннего она недоступна.

Я пристально вгляделся в свое отражение. Значит, всё-таки в голове.

– Понятно, значит, со стороны я выгляжу как дурачок. А как ты купил еду и вещи? У меня же было всего пять тысяч наличными.

– Можно сказать, тебе повезло, и ты выиграл в лотерею. Я не помню, где я раньше жил и кем был. Но кое-что я всё же помню, – подозрительно отшутился тот.

– Меня за это не посадят? – почему-то сразу представилось, как дверь квартиры штурмует спецназ, а возмущённая Клара Леопольдовна с моим котом на руках рассказывает журналистам, каким положительным я был мальчиком, и кто бы мог подумать…

Мотнув головой, отгоняя дурные мысли, я вернулся на кухню и, подумав, что хуже уже не будет, решил хотя бы плотно поесть. Но на деле я осилил лишь тарелку солянки и пару пирожков, до шашлыка я не дополз. Сказалось длительное недоедание.

Кое-как мне удалось вылезти из-за стола и перебраться на диван, меня жутко клонило в сон, но я боролся, как мог. И на это у меня было несколько причин. Одна из них – непонятно, как оказавшийся в моей голове мужик. Что делал он, пока я спал, осталось для меня загадкой. А так как тело у нас было общее, то и могло грозить мне как минимум неприятностями и всевозможными проблемами, хотя бы в бытовом плане.

И вроде бы он не притеснял меня пока… Вот это самое «пока» меня и смущало, а что, если ему надоест такое соседство и найдёт способ запечатать меня раз и навсегда?

Я ходил кругами вокруг пакетов, которые так остались стоять в центре зала на полу. И всё никак не решался их открыть.

– Ну же, смелее, там просто одежда. Или ты предпочитаешь палёные кеды и джинсы, с которых сыпется труха? – подначивал меня голос.

– Ты чем-то напоминаешь дьявола из фильма, он вон так же искушает. А потом заставляет нагнуть весь мир.

– Ой, только не нужно здесь пафосных речей. Можешь не открывать, мне не принципиально, но если наше общее тело заболеет, то это плохо скажется и на мне. А мир можешь оставить себе без нагибаторства.

Ещё немного поразмыслив, я всё же решился и протянул руку к одному из пакетов. Внутри были две пары кроссовок и носки. Натянув белые носки, я вытянул ноги и пошевелил пальцами. Кайф.

– Что-то не так? – чувствовалось, что он тоже доволен.

– Непривычно, я просто к чёрным привык, практичнее, – смотрел я на режущие глаз белые носки.

– Конечно, можно месяцами не стирать, а сменить, когда к потолку прилипают, – раздражённо произнес он.

Проигнорировав его выпад, я открыл коробку с кроссовками. Это были оригинальные «Найки».

Сердце сжалось. Даже без чека в коробке я знал цену и боялся дотронуться до них, чтобы не осквернить их собой.

Я специально помыл руки и аккуратно их обул, боясь ставить их на пол. Так и сидел на диване с поднятыми ногами.

– Нравятся?

– А то! Спасибо… Кстати, а как тебя зовут? Меня Максим.

– Я знаю, меня зовут Олег.

– Приятно познакомиться.

– И мне, пусть и при очень странных обстоятельствах. Но я бы порекомендовал к этим кроссовкам вот тот спортивный костюм. Просто с трусами и носками смотрится странно.

– Ой, – я на автомате прикрылся ладонями, только потом сообразив, что закрываться от самого себя как-то глупо.

Олег же теперь в любом случае часть меня, а он глаза ладонями не закроет. Пожалуй, при желании только мои.

Полностью одевшись, я понял, что меня очень тянет на подвиги. И включившийся, зарядившийся телефон стал тому подтверждением.

Сразу посыпались сообщения о звонках: от Клары Леопольдовны сорок семь раз, Димон звонил три раза.

Были незнакомые номера, возможно, коллекторы. Чего греха таить, я задолжал немного денег и им, вернее, скорее всего, много уже… Проценты.

Я вспомнил про номер Нины и, взяв листок, стал подбирать последнюю цифру.

– Алло, Нина?

– Здравствуйте, нет, Анжелика, – раздался на том конце звонкий девичий голосок.

– Извините, не туда попал.

Перебрав почти все цифры, я решил передохнуть, и в этот момент в дверь снова позвонили.

– Ты кого-нибудь ждёшь?

– Нет, я заказывал только курьера. Может, это та женщина, с котом? – напрягся Олег.

– Она начнет приходить только через три дня. Погоди, а какое сегодня число? – я судорожно ввёл пальцами код разблокировки телефона.

Опечатался, сбросил, ввёл ещё раз, сердце стало колотиться в груди. Я поднял разблокированный телефон. Так, уволился я двадцать пятого вечером, утром двадцать шестого хозяйка приходила за деньгами, в итоге забрала кота и сама дала денег. А сегодня двадцать восьмое. Что?! Быть такого не может, я проспал двое суток???

В дверь продолжали настойчиво звонить. И вместе с этим я отчётливо услышал звук вибрирующего телефона. Но мой телефон лежал у меня в руке. И я был уверен на все сто процентов, что больше телефонов в моей квартире быть не может. По крайней мере, до сегодняшнего вечера. Точно так же был уверен, что сегодня вечер двадцать шестого… Приплыли…

Глава 3

– Ты слышишь?

– Да.

– У меня много вопросов, – я нервно сжал обивку дивана.

Ещё этот звонок. Кто-то настойчиво звонил и барабанил в дверь.

– Я знаю, но на это потребуется много времени. Сейчас его нет.

– Время есть всегда, – мне совсем не нравился тон, которым заговорил голос, не нравился телефон, что я обнаружил, выкинув из тумбочки все вещи.

Смартфон, стоимостью, как полгода аренды моей квартиры, теперь лежал на столе и всё так же продолжал настойчиво вибрировать. Незнакомый номер, что высвечивался на экране, ни о чём мне не говорил. А при разблокировке телефон оказался пуст, исходящих вызовов не было или они были удалены. Ни фотографий, ни точек геолокации – ничего. А там в коридоре кто-то просто высаживал дверь, монотонно ругаясь матом и давя на звонок.

– Нет, теперь времени не осталось, прячься! – голос был нервный и казалось тоже напуган.

– Что значит прячься, от кого? Зачем? Почему я пришёл в себя спустя два дня? Что я делал эти два дня? Что ты делал эти два дня с моим телом?! – я вмиг оказался в каком-то кошмаре.

– Сейчас не время, спаси наше тело. Я всё объясню!

В голосе Олега слышались нотки страха. Этот страх передался и мне. Я в панике вскочил с дивана на автомате распихав телефоны по карманам и заметался по комнате, когда дверь сорвали с петель и бросили в квартиру.

Внутрь вошли два здоровых мужика в чёрных костюмах и без разговоров, одним ударом отправили меня в нокаут.

***

Я пришёл в себя, примотанный скотчем к стулу. Мою голову подняли за волосы так чтобы внимательно рассмотреть лицо, и вылили из чайника воду.

Судорожно закашляв сквозь призму воды, я увидел лицо мужчины.

– Ну что, очухался?

– Я…

– Ты, ты! – передразнил меня бугай.

– Что вам нужно? – я всё ещё надеялся, что это просто коллекторы и что можно будет решить все в мирном русле.

Ну не будут же они меня убивать в конце-то концов.

– А ты не знаешь? Прикинь, Ген, он нас за лохов держит! – прокричал бугай мне в ухо, пока его напарник крушил мои вещи и хозяйскую мебель.

– Я правда не понимаю кто вы такие и что вам от меня надо… – в ушах до сих пор звенело, и Олег подозрительно притих.

– Я… Сейчас… Быстро… – каждое слово сопровождалось оплеухой, от которой мою голову мотало из стороны в сторону. – Напомню… Кто… Мы… Такие…

– Расслабься… – голос Олега я услышал уже когда снова погружался во тьму.

Чёрт…

***

Очередное моё пробуждение произошло на лестничной площадке. Почему-то мигающий свет нещадно бил по глазам.

Я поднял к лицу руки и меня вырвало. Руки были в крови, костяшки пальцев сбиты, такое ощущение что я бил стену. Или много людей. Или людей об стену, и они били меня. Кофта спортивного костюма тоже была вся в крови. Держась за стену, я стал продвигаться к открытой двери квартиры.

– Или…

– Я не мог, я не убийца… – почему-то теперь в эту фразу верилось с трудом.

А кто я? Сумасшедший с раздвоением личности? Одержимый?

– Они хотели убить тебя… Нас… — он снова и снова нашёптывал мне о правильности своих действий.

От этого становилось страшно.

– Нет, они хотели убить тебя. Меня не за что убивать. Я всего лишь Максим, неудачник. Таких, как я, не за что убивать.

– Тебе лучше уйти. Скоро здесь будет много посторонних… – он снова вёл себя беспокойно.

Вопреки голосу Олега я зашёл обратно в квартиру и увидел двух мужчин, лежавших на полу без сознания. Вся квартира была раскурочена, даже диван был буквально разодран на части. Что же они ищут?

– Надо вызвать скорую, – кроссовки прилипал к кровавому полу.

– Уже поздно, соседи вызвали полицию. Проверь их карманы! – потребовал голос.

– Не буду. Я не вор, мне чужого не нужно.

– Проверь, нам надо знать кто их послал.

– Супер, то есть ты ещё и не знаешь кто их послал. Не буду! – я упрямо замотал головой и не удержался упал на лежавший рядом труп. Голова закружилась и меня снова вырвало.

– Послушай, они ищут тебя и, если ты сейчас не уйдёшь из квартиры они тебя найдут и убьют.

– Нет, они найдут тебя! – я упрямо стоял на своем.

Хотя понимал, что нужно срочно бежать. Это был единственный верный выход.

– Дурак, они найдут нас. Но тебе никто не поверит. Ты даже до психушки не доедешь, тебя прикончат.

– И тебя тоже! – вдруг мне показалось что вот она – слабость голоса.

Он боится, боится смерти. И вот уже находясь за чертой, он каким-то образом получил шанс на вторую жизнь, пусть даже такую корявую, как мою, но всё же жизнь.

– И меня, но я к этому готов, я уже там был, а ты? Ты, Максим Егоров, готов к смерти?

Мои руки снова не слушались меня. Я схватил себя за шею, пальцы стали сжиматься все сильнее. Я хрипел, пытался вырваться, катался по полу, но силы были неравны. Моей воли не хватало чтобы справиться с ним. Вся эта ситуация выбила меня из колеи настолько что совладать с «этим», что каким-то образом оказался у меня в теле, я не мог. И понял я это слишком поздно, во тьме.

***

Шёл мелкий дождь, он был тёплым, летним, его капли приятно щекотали шею и плечи попадали за шиворот.

Я сидел на лавочке в парке сбоку, так чтобы мимо проходящие люди меньше всего обращали на меня внимание.

Руки и голова ужасно саднили, хотя окровавленная кожа на пальцах уже подсохла. В руках у меня была самая настоящая сахарная вата на палочке.

– Сколько дней прошло?

– Всего сутки.

– Где мы? – я стал озираться по сторонам чтобы понять, где я нахожусь.

В этом парке я ни разу не был. А может быть и городе. Не удивлюсь что Олег успел убежать в моем теле дальше, чем я, за всю жизнь.

– Этот парк недалеко от твоей квартиры, неужели ты ни разу здесь не был? – как-то подозрительно хмыкнул голос.

– Нет, что я здесь делаю? – парк действительно был мне незнаком.

В эту квартиру я переехал только пару месяцев назад, и меня больше волновало, что я буду есть и чем я буду платить за жильё, чем вот эти прогулки по паркам с сахарной ватой в руках.

– Ты вышел проветриться и нам надо поговорить без лишних ушей.

– Интересное ты выбрал для этого место.

– Хочешь что-то спрятать – положи это на видное место…

Глава 4

– Я весь во внимании, – демонстративно сжав одной рукой локоть другой руки, произнес я.

«Тот, кто придумал дать мне сладкую вату, натуральный садист, – пронеслось у меня в голове. – И главное и есть-то её не хочется, и выкинуть жалко.»

Тоскливо посмотрел я в сторону мусорки.

– Даже так? – если бы он стоял напротив меня, то было бы видно, как Олег удивлённо вскинул брови.

«Что, не ожидал, что букашки могут бунтовать? Думал, что я испугаюсь и не смогу дать тебе отпор, показать, кто хозяин в этом теле, а потом ты преспокойненько займешь моё место?! Не дождешься, гад!» – злорадно произнес я про себя.

– А как ты хотел? Ты взял без спроса чужое тело. Моё тело!!! Так будь добр объясниться. Даже не объясниться, а отчитаться за те дни, что каким-то образом я оказался в отключке. Откуда деньги? Кто эти люди? Чего они хотят? Кто ты такой, Олег? Знаешь, начинать новую жизнь со вранья – хреновая тема. Это даже понятно такому неудачнику, как я, – зачастил я, раскручивая в руках сахарную вату.

– Я не врал тебе. Ты не спрашивал, сколько прошло дней. Вспомни, я воспользовался твоим телом, пока ты спал. И это чистая правда, видимо, на фоне стресса это продлилось намного больше, чем обычно. Но это мои предположения. Да и не следил я за временем. Не до того было, – грустно вздохнул Олег.

– Допустим. А что насчёт денег? Это же из-за них меня пытались прикончить? – перед глазами сразу всплыли рожи тех верзил, что привязали меня к стулу.

– Не совсем… – снова ушёл он от ответа, явно не желая развивать эту тему.

– Да ладно, ещё скажи, что просто поцарапал соседскую машину или склеил чужую бабу! – ехидно подколол я его. Меня начинал жутко бесить его спокойный тон, как будто у него в порядке вещей было застревать в телах малознакомых ему людей. А потом так же в рутинном формате делать свои дела, пока хозяин тела спит.

– Фу, молодой человек, как грубо. Вы всё-таки разговариваете с человеком в два раза старше себя. Немедленно покиньте аудиторию, и завтра я хочу видеть ваших родителей… — произнес некто третий.

Повисшая немая сцена грозила потерей не только дара речи. Первым я не досчитался сладкой ваты. От неожиданности я выронил её из рук.

Потом так же заторможенно наклонился, по инерции пытаясь поднять вату. Но так и завис, скособочившись внизу с вытянутой рукой, рассматривая, как муравьи, обрадованные такому подарку, активно растаскивают маленькие кусочки сладости на части. А я всё никак не мог понять, что это было? На всякий случай медленно, чтобы не привлекать внимание, из такого положения я покрутил головой по сторонам. Но не обнаружил рядом с собой искомый объект, что произнёс последнюю фразу. А так как кровь, прилившая к голове, да затекшая спина давали о себе знать, я медленно вернулся на лавку и, спрятав лицо в ладонях, тихо прихренел.

– Боже… – простонал я.

– Как человек, относящийся к сфере науки, я бы с вами поспорил. Но если вам так легче, вы можете помолиться, я подожду, – снисходительно снова произнес голос. – В минуты уныния каждые обращается к своим богам.

В голове нарастал гомон, а от зудения в ушах стало щекотно, словно я – одна из частей матрешки, причем самая маленькая, а другие ожившие оболочки вдруг разом решили со мной поговорить.

– Тихо! – прокричал я что было сил, хлопнув себя по ушам.

Пожилая пара, прогуливавшаяся мимо лавочки, где сидел я, в ужасе отпрянула. Старички покачали головами и осуждающе посмотрели на меня, укорив свой размеренный шаг в противоположную сторону, изредка оглядываясь на меня.

– Что смотрите?! – снова крикнул я, не сдержав эмоций.

Мной обуяло отчаяние.

Я начал сходить с ума или, может, я уже давно такой? И просто не замечал за собой всех этих изменений. Не мог же я свихнуться вот так сразу? Или мог? Всё, мне нужна помощь!

Встав со скамейки и перешагнув через сахарную вату, пошатываясь, засунув руки в карманы, я побрел прочь из парка. Нужно что-то делать, пока я всё ещё хозяин в своём теле. Неизвестно как долго я смогу его контролировать.

Нащупав в штанах телефон, я достал не свой старенький смартфон, а тот, что приобрёл для себя Олег.

Мне стало мерзко. Я держал в руке предел мечтаний многих, и я сам бы ещё месяц назад радовался такому «подарку» судьбы, а сейчас? Сейчас хотелось шмякнуть его со всей дури об асфальт. Но я сдержался.

Скривившись, я разблокировал его и вбил в поиск «Бесплатная психологическая помощь» и, найдя адрес поблизости, начал переходить через дорогу, сверяясь с маршрутом по карте на экране.

Может, это мой единственный шанс сдаться на милость мягким стенам и решеткам на окнах да манной ка…

– Берегись! – прокричал Олег и, на мгновение взяв контроль над телом, увёл меня в сторону из-под колёс иномарки. А говорил не может…

Звук взвизгнувших тормозов заставил прийти меня в чувство. Но я всё еще оторопело смотрел на чёрный капот, не в силах пошевелиться. Нет, Олег, надо отдать ему должное, сразу отошёл на второй план. Да и тот второй не отсвечивал, предпочитая видимо, чужими руками разруливать конфликтные ситуации.

– Тебе что, жить надоело?! – прокричал, высунувшись из автомобиля, водитель. – Развелось наркоманов, ни пройти ни проехать! А ну, уйди с дороги, падаль!

Не унимался мужчина, оно и понятно, я не спешил уйти с проезжей части, что собрало пусть небольшую, но всё же пробку. Скопившиеся водители высказывали своё недовольство, давя на клаксон и громко ругаясь в открытые окна. Самые нетерпеливые выгуливали на встречку и также продолжая гудеть и показывать в открытые окна неприличные жесты, снабжая отборным матом.

И вдруг меня взяла такая злость. Да шло оно всё лесом!

– Эй, парень, ты чего? – высунувшись было, водитель в ужасе отпрянул и закрыл окно, наставив на меня камеру смартфона. Он что-то ещё говорил, но из-за закрытого окна не было возможности хоть что-то различить. Да я и не пытался.

Мне было всё равно.

Я что было сил пинал капот, оставляя огромные вмятины. Но и этого мне было мало: досталось всему, до чего я мог дотянуться. Пинком ноги я отломал боковое зеркало и стал бить им лобовое стекло.

– Остановись… – обеспокоенный голос Олега звенел в ушах. – Хватит! – прокричал он, остановив руки в замахе для следующего удара. – Успокойся, слышишь?!

– Пусти меня! – прокричал я, бросил зеркало на асфальт. – Уйди! Я не желаю тебя больше слышать! Уйди из моей жизни! Верни мне мое тело!!!

– Молодой человек, ваше поведение иррационально. И не поддаётся логике в глазах окружающих. И может квалифицироваться как нервное расстройство. Вы запросто можете угодить в изолятор временного содержания. А оттуда вас распределят в ближайшую психбольницу, – раздалось у меня в голове, немного прикартавливая, но вполне с различными приказными нотками.

Теперь я кукла чревовещатель. Эта мысль настолько поразила меня, что я нервно усмехнулся, еле сдержавшись, чтобы не засмеяться в голос. Вопрос только, где рука?

– О, ещё пожаловал, – прокомментировал я, до этого всячески игнорируя появление нового голоса в своей голове.

Пнув напоследок колесо иномарки, что чуть не сбила меня, и больно ушибив большой палец, я, наконец, ушёл с проезжей части на тротуар и постарался затеряться между многоэтажных домов.

– Я понимаю ваше негодование, но предлагаю обсудить сложившуюся ситуацию в более спокойной обстановке, – примиряюще проговорил голос.

– Понятно, значит, парк и вата были твоей идеей, – почему-то захотелось вернуться в парк, подобрать эту вату и, если представится такая возможность, затолкать ее в этого умника.

– Прошу без панибратства! Мы с вами на брудершафт не пили, – обиделся голос.

– Максим, я знаю, как это выглядит со стороны…

– Да что ты знаешь? Что ты понимаешь? – перебил я Олега, решившего вставить свои пять копеек. – Лучше вообще молчи! – снова, не сдержавшись, прокричал я.

– Ты совсем обдолбанный?! Ты мне денег должен, засранец, за разбитую машину! – водитель того несчастного автомобиля выскочил на меня и попытался схватить меня за рукав, но я отшатнулся и его рука прошла в стороне. – Никуда ты не пойдёшь до приезда полиции!

Я всё продолжал пятиться пока не запнулся о бордюр и не растянулся на газоне, глядя на надвигающегося на меня мужика.

– Эй, парень, у тебя всё хорошо? – окликнул меня какой-то прохожий сбоку, тем самым отвлек внимание водителя.

– Нет, это что-то меняет? Отстаньте все от меня! – огрызнулся я в ответ.

Воспользовавшись тем, что мужик обернулся на голос, я резко вскочил и бросился бежать, что было сил, совершенно не разбирая дороги.

– Стой, гад! Я тебя запомнил! Все видели этого урода?! – кричал в догонку мужик, но уже не так уверенно, как раньше.

Вернувшись к своему автомобилю, он, как законопослушный гражданин, попытался вызвать аваркома, но проезжавший мимо патруль лихо развернулся и припарковавший уазик наперерез покореженной машине отвлек внимание горе-водителя, показательно охающего и ахающего над своей разбитой тачкой.

– Сержант Степанов, что у вас стряслось?

– Сержант, наконец-то! – прокричал радостный водитель, отходя в сторону, чтобы можно было оценить весь масштаб трагедии. На радостях достав документы из салона и хлопнув дверью так, что повреждённый бампер отвалился, с грохотом упав на асфальт.

– Руки на капот, стреляю без предупреждения! – напрягся полицейский.

– Да ты что, офонарел, сержант? – не сдержался мужик, не ожидавший такого поворота.

– Руки на капот! – прокричал что было сил сержант, на ходу расстегивая кобуру и передергивая затвор, внутренне ликуя и представляя, как он выпивает граненый стакан со звездочками за новое звание, полученное в ходе поимки особо опасного преступника.

Перепугавшись, мужик медленно поставил руки на капот и заглянул вниз, где сиротливо лежал покореженный бампер: внутри него, плотно примотанные друг к другу скотчем, ютились чёрные пакеты.

– Это не моё! – запоздало прокричал водила, мысленно кроя матом себя, наркомана, что перебегал дорогу, полицейских и сам день что начался с утра из рук вон как плохо, а также тайное правительство, глобальное потепление и рептилоидов, что активно ведут свои передачи на очень рычащем канале.

Но самой главной виновницей была его тёща, будь она неладна, что просто настояла, чтобы он именно сегодня отвёз канистры с удобрением на дачу, и он был близок к разгадке, как никогда.

Водила ещё не знал что свёртки в бампере это её рук дело. Нет, конечно она не хотела его посадить. Как вы могли такое подумать?

Просто чтобы ее любимый зять стал больше зарабатывать, по совету одной умной женщины, нужно было ему помочь. Оградить от злых языков, взглядов, так сказать, удобрить почву для активного карьерного роста. Ведь не зря говорят, что, чтобы мечта сбылась, необходимо приложить к этому усилия.

– Да просто лотерейный билет купите, Лариса Дмитриевна! – прокричало проведение. Но Лариса Дмитриевна в лотерейные билеты не верила, а зря, выигранной суммы хватило бы ей чтобы посетить не только Париж, но и отстроить небольшую дачу в области и даже обновить гардероб. Но это, увы, в другой вероятности, где Лариса Дмитриевна пошла другим, гуманным путём.

В наше же время она предавалась мечтам о Париже. А ловить ладошками Эйфелеву башню всегда приятнее, когда оплатил «ол инклюзив» твой любимый зять. Главное – вовремя оповестить об этом всех родственников и подруг из специального списка в блокнотике. Хотя в последние годы список вместо пополнения стремительно сокращался, что сподвигло Ларису Дмитриевну на активные действия, а то и похваться-то будет не перед кем.

Вооружившись фонариком и клетчатой сумкой и балаклавой чтобы ее не смогли опознать, она вызвала мужа на час и оплатив двойной тариф сделала задуманное.

– Это всё он, мой зять – золото, – репетировала речь перед своими подругами женщина, тихо поясняя, что зять, конечно молодец, но куда ему самому подняться так высоко без чуткого руководства в лице любимой тёщи и её секретного ингредиента, ради которого она пожертвовала собственной репутацией и была внесена в чёрный список местного цирка…

– Как, говно? – ошалело смотрел сержант на странные прессованные травяные брекеты.

– Ну вот так, ты что, отсюда запаха не чувствуешь? – подозрительно посмотрел на него мужчина.

– Да у меня насморк с утра. А по виду так вот на траву прессованную похоже, – расстроено протянул Степанов, почесав затылок.

– Надеюсь, ты ее не пробовал? Конечно похоже на траву, только эту траву до этого ело животное, если я не ошибаюсь, кенгуру, а потом путем дефекации получилось это, – поднес вплотную к лицу отпрянувшего сержанта кусочек брикета криминалист. – Слышал, небось, про кофе, что поедают мусанги? Но если там процесс отлажен до мелочей и кофе вполне пригодно для употребления, то здесь-то явная кустарщина. И то непонятно зачем?

– Вот, а ты говоришь, говно. Наркота! – с надеждой глянул тот на стол. – А кофе твое это сам пей.

– Ну, только если ты поймал передовика производства, что открыл новый состав. Но анализы показывают, что дурью тут только твоей пахнет… А про кофе ты зря, такое кофе, пожалуй, как наркота и стоит.

Уже еле сдерживаясь, чтобы не заржать в голос, произнёс эксперт-криминалист, разглядывая покрасневшего сержанта.

Звездочки на погоны улетучились сквозь приоткрытое окно для проветривания, мелодично звякнув об асфальт.

– Мужики, а чем несёт… – прокричали из коридора.

– Да Петров дурью мается… – всё-таки не удержался коллега, засмеявшись до слез.

Сколько я бежал, я не знаю, но, тяжело дыша я оставался во дворе, окружённом трёхэтажными домами.

Углядев в кустах лавочку, я добрёл до неё и сел.

В ушах шумело, колол бок с непривычки, и… И всё. Тишина, в моей голове никого не было. По крайней мере, я никого не слышал.

– Не обольщайся, – тихо произнёс Олег.

– Ты всё ещё здесь? – на самом деле я и не думал что так легко всё может закончиться. Но такая маленькая, безумная мысль пряталась где-то там на задворках сознания, согревая и тихо шепча: «А вдруг…»

– А ты думал, что вот так можно пробежаться ,и нас сдует с твоей пустой головы попутным ветром? Это так не работает, – усмехнулся голос.

– Ты-то сам знаешь, как это работает? – подозрительно спросил я. Мне вдруг показалось, что я вот-вот подловлю Олега и, прижав к стенке, заставлю рассказать всю правду.

– Позвольте заметить, довольно знакомые пейзажи… – робко подал голос тот второй.

– Заткнись! – прокричали мы дружно с Олегом.

– Нет, не знаю, если бы я знал, как это работает, вряд ли бы выбрал в носители такое тело.

– Ну знаешь, не нравится, вали, тебя никто не держит, да и я плакать по тебе буду, – стало как-то даже обидно, тело, видите ли, моё не нравится. Тоже мне эстет-любитель.

– Здравствуй, Леничка, – раздался женский грудной голос откуда-то сбоку.

– Здравствуйте, Томата Константиновна, – на автомате ответил я, удивлённо разглядывая опрятно одетую пожилую женщину. Она шла по тротуару к одному из домов и несла две сетки с продуктами. Да-да, именно авоськи, не пластиковые пакеты или бумажные которые настолько вошли в нашу жизнь что стали чем-то обыденным. А тут авоськи… С прямой спиной, в женщине чувствовалась стать и стальная хватка. Она так по-доброму и в то же время строго посмотрела на меня, чуть склонив голову, и так же прошла мимо. Словно так она поступает всегда: идет мимо и, как с добрым соседом, здоровается со мной…

Так стоп, какой Леничка, какая Тамара Константиновна???

– Я всё же хочу взять слово. Пока идёт заминка. Меня зовут Леонид Яковлевич Рутенберг, я преподаватель кафедры астрономии… – произнес голос, чеканя каждое слово.

– Приплыли…

Глава 5

После плотного обеда, что приготовила его Наденька, профессор Рутенберг промокнул салфеткой уголки рта и, встав из-за стола, поцеловал свою молодую супругу. Дошёл до прихожей, там аккуратно сменил домашние тапочки на лакированные туфли и, приняв от супруги портфель, хлопнул дверью. Спустившись на первый этаж, вышел во двор своего дома и, сев в припаркованный старенький «мерс», нажал лбом клаксон автомобиля, потеряв сознание.

Вовремя подошедшая супруга в сопровождении мужчины, облокотила тело Рутенберга на спинку сиденья и, проверив пульс, аккуратно в четыре руки вытащили его из автомобиля и затащили обратно в подъезд.

Откуда позже господин Рутенберг был перевезён частями в чёрных пакетах на то самое кладбище.

Пришёл в себя же профессор уже в новом молодом теле, к сожалению, коммунальном. Но, будучи духом бесплотным, выбирать не приходилось. Всегда можно найти компромисс и договориться. Повесить свой звонок, поставить свою плиту и застолбить место в очереди в ванную комнату. Ему не привыкать!

– Очень душещипательно. Но только не понятно для чего нам это знать? – дождавшись окончания рассказа профессора Рутенберга, произнёс я, приложив левую ладонь к уху, стараясь делать вид, что говорю по наушникам, чтобы не вызывать подозрения. Хоть рядом никого и не было, но человеческий фактор еще никто не отменял.

– Как бы ни звучало банально, молодой человек, мне нужна ваша помощь. Душа я неупокоенная, принявшая насильственную смерть, но оставившая в этом мире дела незавершенные. И посему только вы сможете мне помочь, разрешить эту оказию. Собственно, вы сами заинтересованы побыстрее от меня избавиться. Я заплачу, – поспешно добавил Рутенберг. – При жизни у меня были кое-какие сбережения.

– Если их уже ваша жена не нашла, – не удержался подколоть я, оглянувшись по сторонам.

– Да, вы правы, я сам виноват в этой ситуации. Наденька всегда была очень интеллигентной и чуткой девушкой. Я уверен, что она не причастна. Что её обманом заставили!

– В чём заключается наша помощь? – не выдержал изливаний профессора Олег.

– Вы должны помочь найти настоящего убийцу, – с торжеством в голосе произнёс профессор, сделав ударение на «настоящего». В его понимании Надя была невинной, непорочной душой.

– Так погоди, вот с этого места поподробнее, – я тихо прифигел от наглости Олега. —А что значит «наша помощь»?

– Мы познакомились с Наденькой в театре, она словно светилась изнутри…

– Да не ты, – бесцеремонно перебил я профессора.

– Один ты не справишься, уж извини, кишка тонка. Да и опыта не хватает в таких, да по факту в никаких делах. Вон мамкина титька только от губ отлипла, даже след еще не сошел…

– А я смотрю ты очень опытен в таких делах. Что аж из квартиры пришлось бежать, – съязвил я, было очень обидно осознавать, что он был абсолютно прав, опыта в таких делах у меня точно не было. Да и житейского-то, порой не хватало, так что сыпался на мелочах.

– Как хочешь, я мешать не буду, – равнодушно произнес Олег, с нотками недосказанной обиды. Ведь он, конечно же, хотел как лучше, а получается как всегда. Молодо-зелено. Оставляя за собой право сказать то самое: «Я же говорил».

– Больно надо, – встал в позу и я, заурчав животом.

– Позволите… – попытался снова вставить слово профессор.

– Не позволю, нет уж, я, в отличие от вас, живой человек. Вы вот со дня на день закроете свои незаконченные дела и на чемоданы. А я что, с носом? Нет, так дело не пойдёт. Работаю только по предоплате. И сейчас уже почти ночь, я требую нормальные условия. Если вам действительно нужна моя помощь, профессор.

Раздухарился я, сам от себя такого не ожидая, скрестив руки на груди и сплюнув к себе под ноги.

Слюна предательски растянулась от губ и зависла в районе живота, опасно кренясь на меня.

Аккуратно ухватившись за ближайший куст и сломав веточку, я избавился от этой демонстрации крутизны и, всё же решив поставить эффектную точку, пнул булыжник, что внезапно оказался возле моих ног…

Сранный, мягкий, словно и не камень вовсе… Блин!

– Ну и чем тебе ропуха не угодила?

– Что? – уставился я на свои ноги, рассматривая, как камень обнял мой ботинок, выплюнув длинный язык в сторону, и схватил какого-то жука, пролетавшего рядом.

От неожиданности и страха я, как ненормальный, стал махать ногой, только бы это нечто отлепилось. И отлепилось, вместе с кроссовком улетев в высокую траву за лавочкой.

– Не что, а кто! Ропуха – это жаба! Куда катится современное образование? – это было сказано настолько выразительно, что я даже как будто увидел, как профессор закатывает глаза.

– Ну что я говорил, неприспособленный, – вставил свои пять копеек Олег.

Я же, гордо их проигнорировав, попрыгал на одной ноге в сторону, куда улетел кроссовок.

– Мне всё равно, что вы сейчас скажете, без еды и места, я подчеркиваю, нормальной еды и нормального места для сна, я не сдвинусь отсюда. Лучше уж ночевать в этом дворе на этой самой лавочке. По крайней мере, не придётся ни с кем из-за неё воевать.

– А вот тут я сомневаюсь, – произнёс Олег и с небывалой лёгкостью повернул мою голову в сторону приближающейся парочки.

То, что они собирались занять именно эту скамейку, не было ни капли сомнений.

– Ну давай, самостоятельный наш, действуй. Защити единственное место, где собираешься ночевать. А если победишь, можно будет отобрать у них бутылку вина и закуску. И не забудь прихватить гвоздичку, – с усмешкой в голосе произнёс Олег, отходя в сторону и не мешая.

И вот вроде бы и получил то, чего хотел, а вот почему-то ощущение, что где-то меня прям конкретно подставили, не отпускает. Тем временем парочка неумолимо приближалась.

– Кириша, ты посмотри, какой-то крендель занял нашу лавочку, – капризным тоном произнесла полноватая неопрятная женщина.

– Маня, ща всё будет, – произнёс тот самый видавший виды Кирюша, мужчина неопределенного возраста, без определенного места жительства.

Он картинно поцеловал ручку Мане и, развернувшись, направился в мою сторону.

– Слыш, шкет, это моя лавочка! – он пристально установился на меня своими мутными глазами.

– Н-на ней что написано? – от чувства неминуемых разборок начал заикаться я.

«Вот она, взрослая жизнь, сейчас меня будут бить бомжи за лавочку, – с тоской подумал я. – Соберись, тряпка, покажи кто в доме… тьфу ты, во дворе хозяин!».

Бомж молча вытянул свой палец с загнутым темно-серым ногтем в бок лавки.

Я автоматически посмотрел туда же, чтобы прочесть: «Это моя лавка».

– Это моя лавка, – прочитал я вслух.

– Не, шкет, ты не понял, это моя лавка, че закорючку дальше не видишь?

И вправду рядом с текстом стояла странная каракуля, похожая на муху.

– Ну что тупим, не заставляй даму ждать. Свалил по бырому.

– Или что?! – попытался напустить в голос уверенности, произнёс я.

– Мадам, пять сек., – Кирюша показал своей спутнице раскрытую ладонь с растопыренными пальцами и резко схватился за ножку скамейки и дёрнул её вверх.

Не ожидая от бомжа такой прыти, я кубарем скатился в траву, приложившись обо что-то спиной.

Кирюша же поставил лавочку на место, стряхнул невидимые пылинки, поставил бутылку и, развернув газету, положил на неё баранку колбасы.

Умопомрачительный запах краковской вывел меня из прострации.

Сглотнув голодную слюну, я прополз на карачках в траве в сторону от лавки. Ну их, всё-таки я не такой кровожадный, что лавочек в округе мало. Да и весь цивилизованный мир решает все диалогом, а не игрой мышц.

– Что и требовалось доказать. Ладно, недоросль, ползи по-пластунски со двора и иди в сторону остановки, мы тут с профессором пошептались…

Уставший и голодный, я стоял на пороге квартиры, сжимая в руках связку ключей.

– Я же говорил, что имею кое-какие сбережения, – не без гордости произнёс Рутенберг.

– Это что, ты в тайне от жены квартирку приобрёл? – присвистнул Олег. — Надо же, кто-то ж дал, – подколол он профессора.

– Не совсем так, квартира эта моя давно, еще до брака. И должна была отойти супруге, но я не успел, – сбиваясь со слова на слово, стал оправдываться профессор. Видимо, он был смущён до глубины своей неупокоенной души. Оно и понятно, имея репутацию честного человека, так быстро скатиться вниз по эволюционной лестнице с профессора кафедры до взяточника.

– Ага, и сам отошёл, – не унимался Олег, – Прям пещера Али бабы. Это ты всё на зарплату преподавателя заработал? Или щенков продавал?

– Каких щенков? – не понял Рутенберг.

Я дёрнул себя за мочку уха, уж больно зудело всё внутри, когда эти двое начинали вести активную словесную перепалку. И, не дожидаясь приглашения, направился по коридору, заглядывая в комнаты в поиске кухни и холодильника.

Через каждые несколько шагов в глазах как будто кто-то тушил свет. Чтобы не дезориентироваться, я вел рукой вдоль стены и кое-где стоящей мебели, попутно поворачивая ручки дверей, что мне попадались.

Так я обнаружил ванную, туалет, спальню, комнату-шкаф, ещё одну спальню, пока не запнулся об складку на ковровой дорожке и не распластался на входе в гостиную – кухню. Сил подняться у меня уже не было, и я стал проваливаться в темноту. Черт…

Сколько я был без сознания, я не знаю. Страшно было представить, что произошло за это время со мной. Поэтому открывать глаза я не спешил, поочерёдно проверяя возможность управления собственным телом.

Сначала пальцы левой руки, затем правой, сжал и разжал пальцы на ногах. И тут, не удержавшись, оглушительно чихнул и сел рывком.

– Ну наконец-то, а то я думал, вы, молодой человек, вечно будете притворяться, – облегченно выдохнул Рутенберг.

– Да ему просто понравился ваш ковёр, – усмехнулся Олег. – Я все равно склоняюсь к варианту, жрать захочет – встанет.

– Сколько я отсутствовал? – надежда на то, что всё это был просто дурной сон и я проснусь в своей съемной квартире, не сбылась, жестко вернув меня в реальность. Где я делю собственное тело с двумя наглыми душами, что кто-то пытается открутить мне голову. Ах да, чтобы избавиться от одного из своих соседей, мне нужно найти его убийцу и желательно не умереть самому при этом.

Я запустил свои пальцы в волосы и сжал голову руками, поджав колени.

– Да почти неделю, – как-то весело обронил Олег.

– Как неделю? – я вскочил на ноги и заметался по кухне, выглядывая в окна, пытаясь вспомнить примерное время, когда я зашел в квартиру.

– Молодой человек, смею заметить, вы через чур доверчивы. Сказывается отсутствие у вас высшего образования, отсюда дефицит критического мышления в совокупности с вашей недалекостью.

– Если что, это он тебя только что дурачком обозвал, – усмехнулся Олег. – Пользуется интеллигенция тем, что её не достать, не будешь же ты, право слово, сам себя бить. Это же негуманно. Хотя, как там профессор только что сказал, доверчивость и недалекость… Не переживай, всего минут пять пролежал в отключке, мой руки и садись за стол.

Ещё немного пошатываясь, руководствуясь подсказками Рутенберга, я добрел до ванной комнаты, помыл руки и, вернувшись на кухню, обнаружил накрытый стол.

– У вас тут телепорт из ближайшего супермаркета? Или скатерть-самобранку завели? – удивился, прикинув, как давно здесь стоит еда и не отправится ли мой и без того слабый организм всем тем, что так соблазнительно пахло на столе. Стоп! Ты хочешь сказать, что за те пять минут, что я валялся в отключке, вы, сговорившись, накрыли на стол? Это как понимать, Олег?

– Ладно, слукавил, не пять минут, минут тридцать, – нехотя произнес голос, не было у него желания отчитываться какому-то мальчишке, пусть это и его тело.

– Молодой человек, мы всего лишь сходили до соседнего дома в супермаркет, купили готовой еды, немного овощей и хлеба. Подозрительных личностей замечено не было, слежки также не наблюдалось, – примиряюще произнес профессор. – Вы присаживайтесь пока горячее, обязательно начните с жидкого это и вкусно, а главное полезно.

– Спасибо, что хоть и не каша, – озадачено пробормотал я, присаживаясь на табуретку.

– Да, Леонид Яковлевич, не быть тебе шпионом. А ты, Максим, пока ешь, у нас появилось несколько моментов, которые необходимо обсудить. Ешь, ешь, не отвлекайся, – поспешил добавить Олег на мои чавкающие бурчания. – Ты пока слушай, своё хозяйское слово всегда вставить успеешь.

– Если ты не заметил, но проходящая мимо бабулька разглядела в тебе нашего профессора, а не тебя. Есть, конечно, процент, что она «слаба глазами стала» и обозналась, но что-то мне подсказывает, что это не так.

Ты, кстати, давно в зеркало смотрелся последний раз? Ладно, не отвлекайся.

Что ещё удалось выяснить опытным путём, твоё молодое и немощное тело не привыкло к большой нагрузке. И твой сегодняшний обморок тому подтверждение. Тебе нужно много и часто есть. У меня всё, профессор, вам слово.

– Друзья, так как мы здесь собрались не просто потрапезничать, а с одной вполне себе конкретной целью…

– Простите, профессор, что я перебиваю. Предлагаю первым пунктом нашего с вами сотрудничества обговорить финансовую сторону вопроса, а также проверить чудесное превращение недоросля в вас перед вашими знакомыми. Есть ли поблизости кто-нибудь, кто может вас знать?

– Да, конечно, – на минуту задумался Рутенберг, мысленно прокручивая варианты. – Только…

– Что, снова та самая дама?

– Не совсем, – замялся профессор, видно было, что он был поискал ещё вариант, но других рядом, увы, не было. На этот соглашаться было страшно… – Бывшая жена.

– Прекрасно, бывшая жена, она как боевой конь: знает вас как облупленного, да и кто ещё правду-то в лицо сказать сможет, как не бывшая жена. Ладно, этот вопрос решили. А да, Максим? Ты согласен?

– А ваша бывшая не токсик? – решил на всякий случай уточнить я.

– Простите, что? – новомодное слово, значение которого он не знал, повергло Леонида Яковлевича в смятение.

– Как так-то, профессор, вы не знаете значения слова? А как же ваше хваленое образование? Вы там, в красном дипломе, странички пролистните, освежите память, – сорвался я, все-таки последние события сделали меня нервным, и, чтобы дальше не продолжать, я запихнул в рот булку и, прожевав и мысленно успокоившись, продолжил: «Ну с лестницы не спустит? Или, может, отравит, или просто разорется и захлопнется дверь».

– А, в этом смысле. Как вы можете, мы с Софьей расстались друзьями, она поняла, приняла и отпустила меня вполне спокойно. К тому же я бываю у неё раз в месяц. Конечно, я пропустил последний визит, но у меня есть уважительная причина. Да, судьба сыграла со мной злую шутку, ведь я столько раз говорил своим студентам, что болезнь и смерть не являются уважительной причиной, чтобы прогуливать мой предмет.

– Высокие отношения, сразу видно интеллигенция, – подколол Олег. – Итак, на повестке тогда остаётся оплата услуг «Максима и Ко» в лице вашего покорного слуги.

– Что-то ты разговорился, почувствовал запах денег? – я закончил с тарелкой супа и переключился на второе, достав из контейнера еще одну чесночную булочку. – Если думаешь меня обмануть, то даже не думай. Иначе я выхожу из игры. Так что в ваших интересах сделать всё честно.

– Знаешь, я вот мог и обидится, – грустно произнес Олег.

– Ой, какие мы трепетные стали, куда бежать, – я снова стал заводиться и решил повторить трюк с булочкой, но оказалось, я всё съел. Посмотрев на свою пустую руку, я переключился на мясо по-французски. Со всеми этими нагрузками меня хотя бы обязались кормить, жизнь налаживается, сыто украдкой порадовался я. А то еще не так поймут.

– Друзья, – привлек мое внимание профессор. – Если вы закончили перепалку, я готов обсудить условия нашего с вами сотрудничества. Вам наличными или недвижимостью?