Теперь моя очередь бесплатное чтение

Красное рассветное зарево разливалось всё ярче. Волна алого света захлёстывала мир и в считанные секунды нагревала до каления черную вулканическую породу. Местами камни были гладкие и оплывшие от жара, местами становились хрупкими, распадались и превращались в острые как лезвия шипы. И без того опасная тропа стала смертельной ареной под куполом цирка. Если бы не природные кошачьи рефлексы и экзокостюм последней модели, Тим бы давно уже поскользнулся и сорвался в жаждущую его гибели бездну.

Это была ничья земля, никакая форма жизни не смогла бы тут зародиться или сохраниться. Обилие метановых гейзеров, отсутствие атмосферы, средняя дневная температура: +322°С, ночная: – 119°С. Прибавить к этому звездные ветра и постоянные метеоритные бомбардировки – вывод однозначен. Однако Тим и не рассчитывал найти их живыми, он надеялся обнаружить хотя бы их останки, пока те окончательно не превратились в пыль.

Тим то бежал, то перепрыгивал с одного плоского камня на другой, огибая опасные участки. Всю свою волю он призвал на то, чтобы сохранять спокойствие: один неверный шаг – и Тим погиб, а вместе с ним и план, и надежда. Но ему было действительно страшно. Что если он не сможет обогнать рассвет? Что если, пока он выбирает лучшую траекторию для прыжка, алая волна накроет его? Экзокостюм его не спасет.

Визор больше и больше запотевал от частого дыхания, и белая пелена существенно ухудшала обзор. Оставалось всего метров пятьсот до укрытия.

“Всего пятьсот метров. Давай! Ты сможешь” – мысленно подбадривал себя кот. Но какие же непреодолимые были эти пятьсот метров.

Внезапно позади него из-под тонкой базальтовой коры, казавшейся надежной почвой, с треском и шипением выстрелил метановый гейзер, а через несколько секунд раздался оглушительный взрыв: мгновенное нагревание газа спровоцировало расширение и произвело эффект разорвавшейся бомбы. В спину долетела мелкая базальтовая крошка. Тим понял, что вскоре всё здесь превратится в бушующее огненное море. Рассвет догонял его. В костюме чувствительность лап была ниже, но и так он ощутил подземные толчки от разрывов воспламеняющегося газа. Время вышло.

“Бежать” – пронеслось в голове. Тим сорвался с места и оранжевой стрелой понесся к точке, которую эхолокатор определил как убежище – просто расселина, достаточно глубоко, чтобы не достал звездный свет, достаточно высоко, чтобы не думать о гейзерах под ногами.

Двести пятьдесят. Двести. Сто пятьдесят. Легкие жгло от недостатка воздуха, но терять темп было нельзя. Тим стремительно сокращал расстояние до укрытия. Полностью отдавшись инстинктам, он поставил на выигрышное число. Разумная часть его сознания просто не успела бы отработать то количество опасностей, которые он уже миновал. Дальше путь лежал в гору. Каждый прыжок с выступа на выступ мог стать роковым: времени осторожничать не осталось. Ему приходилось безостановочно двигаться, чтобы покинуть опасный участок прежде, чем тот обвалится под тяжестью тела.

Десять. Девять. Язык пересох. Тим уже видел вход в провал.

“Как же душно” – отозвалось в мыслях. Действие адреналина досрочно заканчивалось, и в конечностях расползалась усталость. Лапы еле гнулись.

“Не сдаваться. Нельзя сдаваться” – подстегивал себя Тим.

Два метра. Один метр. Мышцы сковало болью, но он пополз. Полметра. Десять сантиметров…

Тим втащил себя в раззявленную пасть пещеры и прополз еще немного: оставаться у края было не безопасно. Обессилено упав на гладкий пол, кот пытался восстановить дыхание и прикинуть, во что ему обойдется эта пробежка. Если он переживет ночь, завтра всё тело будет болеть, и двигаться придется в основном за счет костюма. Это означало расход энергии. Кроме того, датчики во время забега фиксировали пульс около 220 ударов в минуту, а это значило, что Тим потратил больше запасов кислорода, чем следовало бы.

Он где-то слышал поговорку, будто у кошек несколько жизней.

“Интересно, сколько осталось?” – с усмешкой подумал кот.

Приложив усилие, он поднялся на лапы и окинул взглядом пространство за пределами пещеры, несколько хватало обзора; приближаться к краю он не собирался. Долину заливал вибрирующий красный свет, от которого резало глаза, так что зрачки Тима мгновенно сузились до тонкой линии. Черный базальт раскалился и тоже источал рубиновое мерцание. То тут, то там вспыхивали столбы огня, с треском разрывая поверхность. Вдалеке виднелось жерло пробудившегося вулкана, выстреливающее горящими валунами и жидкой лавой. А вот пепла не было.

Костюм сообщал, что температура снаружи достигла трехсот градусов. Здесь же, в пещере, было всего пятьдесят шесть. Скала оказалась достаточно толстой, чтобы не прогреваться полностью, а состав газов, который можно было бы назвать воздухом, был не настолько летуч, чтобы распространять жар.

“Посмотрим, что будет к вечеру” – отметил Тим, предпочитая не радоваться раньше времени.

Он тяжело вздохнул, неспешно прошелся кругом и прилёг у стены. Пещера уходила куда-то вглубь, но исследовать её сейчас не было смысла, нужно было беречь силы. Он отдал мысленную команду костюму подать воды, и под шлемом выдвинулся желоб, по которому одна за другой побежали прозрачные капли. Тим старался не думать о том, что эта влага получается из очищенных жидкостей его тела. У него был резервный запас воды, всего около литра, но кот старался не тратить ресурс попусту. Сделав несколько глотков, Тим испытал непреодолимое желание вылизаться. Он не видел, но ощущал, что его рыжая шерсть вся липкая и всклокоченная. Тогда он порадовался, что относится к короткошерстным видам. Когда вернется на станцию, а он обязательно вернется, будет несколько часов отмокать в теплом бассейне, а потом вымоется как следует.

Тим еще раз вздохнул и пробежался глазами по показателям монитора.

“Удобно все-таки двуногие придумали с нейролинками” – подумал он о своем чипе, позволяющем выполнять такие операции одной лишь мыслью.

Циклы дня и ночи этого небесного тела (астрономы определили его как планетезималь в двойной звездной системе) были непоследовательны, по приблизительным подсчетам этот день должен был продлиться восемь станционных часов. Затем ожидалась ночь длительностью двадцать часов. Тим понимал, что это прекрасный шанс, однако опасностей следуют остерегаться и тогда, когда их меньше всего ждешь.

Кот свернулся калачиком. Нужно поспать; восстановить силы и замедлить метаболизм – лучшее, что он мог сейчас сделать. Костюм перешел в режим энергосбережения и фонового сканирования среды. Гул и треск вскоре начали казаться далекими и едва прорывались сквозь пелену дрёмы. Тиму снились, что его гладят руки: гладкие, нежные, с пятью пальцами и ногтями, которые двуногие не умеют убирать. Руки пахли знакомой человеческой женщиной. Тим невольно замурчал.

Он проснулся от тихого писка костюма. Звуковое оповещение об экстремальном изменении окружающей среды. Тим открыл глаза и потянулся, разминая затекшее тело. Внутри пещеры было совсем темно, а снаружи алая палитра сменилась на холодную серебристо-голубую. Температура быстро падала: было уже около ноля, и термометр продолжал убавлять по градусу каждые несколько минут.

“Пора” – сказал он про себя и включил навигационную систему. Теперь у него была возможность оценивать свои передвижения, но оставаться без движения долго было нельзя – при температуре ниже ста градусов костюм мог примерзнуть к поверхности, да и расход энергии увеличился бы. Система жизнеобеспечения перешла в режим поддержания температуры тела на 39°С.

Ориентироваться в отсутствии слепящего света было гораздо проще. Тим спустился со скалы и пересек долину в обратном направлении, затем он повернул левее и устремился по каньону с другой возвышенности. Тропа здесь была почти гладкой, но иногда уставшая порода неприятно хрустела под лапами. Будь кот немного тяжелее, проблем было бы не избежать. Вскоре отвесные стены каньона стали закругляться, образуя покатые своды в форме чаши. В центре кратера мягко блестело озеро жидкой ртути, заполняя углубление почти полностью. Тим посмотрел на термометр.

“Подождать пока замерзнет? Или обойти?” – он задумался. Вступать в прямой контакт с токсичным металлом не хотелось, и он начал двигаться вокруг кромки, аккуратно переставляя лапы по узкой, не больше пары сантиметров, полоске суши. Миновав озеро, довольный собой, Тим продолжил путь.

Проснувшись в лаз между валунами, он выбрался на новую тропу. Все эти расселины, тропы и кратер были, очевидно, результатом одного и того же бедствия и выглядели как нити одного лабиринта. Однако Тим был спокоен, его внутренний компас был так же точен, как электронные локационные приборы. У подножья горы тропа стала расширяться, открывая взгляду трагичное зрелище.

В одном из склонов, на высоте около десятка метров над поверхностью зависли обломки космического торгового судна. Остов выглядел потрепанным и уставшими от постоянных катаклизмов, куски обшивки висели лохматыми клочьями. Однако, по виду, все повреждения шли снаружи внутрь, и это означало, что корабль при падении не взорвался. Внутри могло что-то уцелеть. Тим, сдерживая нетерпение, засеменил к обломкам.

Корабль, судя по всему, пытался уйти от столкновения и сесть брюхом, но острые камни повредили корпус, и машина намертво застряла. Кот спешно забрался в одну из таких дыр и огляделся. Оборванных проводов можно было не опасаться – энергетический блок и вся электрика давно вышли из строя. Экраны и пластиковые детали оплавились и выкипели, металл еще как-то держался.

Слева, в носу корабля располагалась комната управления и капитанский мостик. Конструкция сохранилась лучше основной части, но ничего стоящего Тим здесь не нашел. Запустить компьютер было невозможно, бумажный журнал истлел, о нем напоминал только спрессованный прямоугольник пепла. Кот уже собрался идти дальше, но в последний момент решил кое-что проверить.

Подойдя к главной панели управления, он заметил в поверхности тонкую щель.

“Так и думал” – сказал он себе и активировал роботизированную руку. Пластины на спине экзокостюма разошлись в стороны, выдвинулась механизированная клешня с сочленьями, напоминающими суставы. С тихим жужжанием рука раздвинулась, привела в действие “пальцы” и извлекла пластину наружу. На гладком металле был едва заметный рисунок: закодированное сообщение из нулей и единиц.

“Черный ящик” – подтвердил свою догадку Тим и отдал команду поместить находку в изолирующий отсек в костюме. Кто знает, какое излучение успела вобрать в себя эта вещица. На станции можно было бы расшифровать сообщение и выяснить причину аварии, но главная цель миссии заключалась в другом.

В пустынных коридорах не оказалось того, что он искал. В личных отсеках экипажа – тоже. Грузовой отсек и столовая пострадали так сильно, что здесь не удалось ничего обнаружить даже сканированием. Оставалось только одно отделение – медицинский отсек, но путь туда преграждала сорванная с креплений герметичная переборка. Пытаться активировать механизм не имело смысла, но пролезть в десяти сантиметровую брешь в костюме было невозможно. Тим выругался. Нужно было обдумать, как попасть внутрь.

Внезапно ему пришла в голову идея. Очень опасная, но она могла сработать. Тим вернулся в коридор, туда, где он видел наиболее крупную дыру в обшивке. Несколько раз он примерялся и убедился, что может протиснуться внутрь конструкции и проползти под обшивкой до нужного места, а с тонкой внутренней перегородкой справится роборука.

Глубоко вдохнув для смелости, Тим нырнул внутрь и пополз, спиной и животом прижимаясь к стенкам и продвигаясь боком. Раньше в этой полости находились изоляционные материалы, но они истлели, образовав полость. Иногда черная сажа попадала на стекло визора и Тим грязно ругался, но упорно приближался к своей цели. Он понял, что уже преодолел защитную дверь по свисающему канату сплавившихся между собой проводов. Распластанный, как паук под стеклом, он нащупал самый хлипкий участок внутренней стены и надавил. Пластина зашаталась, но не упала. Он надавил еще раз – результат был тем же. Клёпки не поддавались. Свободного места, чтобы активировать руку не было. Тим начинал злиться. Ему хотелось стать сейчас огромным и сильным, как его древние саблезубые предки, чтобы одним мощным ударом лапы сметать все преграды.

“Мощным ударом! Точно!” – воскликнул он вслух. Он мысленно отдал команду, выставив уровень на четыре из десяти. В замкнутом пространстве этого должно было хватить. Сначала всё внутри сжалось, пока орудие нагнетало давление, закружилась голова, а затем пространство пронзил круговой импульс. В глазах побелело, Тим почувствовал, что падает вместе с алюминиевым листом куда-то вперед. Он грохнулся на пол и растерянно помотал головой.

“Вот почему я не люблю эту штуку” – прошипел он отряхиваясь. Он чертыхнулся и нетвердо оперся на передние лапы.

“Позвоночник вроде цел. Кажется, я уже слишком…” – подумал Тим, но не закончил мысль, потому что наконец увидел то, ради чего проделал весь этот путь. Саркофаги, как называли их кошки. Колыбели, как называли их люди.

Четыре колыбели, в которых лежали четыре мумифицированных тела. Члены экипажа погрузились в гибернацию и больше не проснулись.

“Получается, наше название все-таки точнее…” – пронеслась где-то в подсознании мысль. Тима всегда удивляло, как тщательно люди избегали всего, что могло хотя бы содержать намёк на смерть. Будто, если о ней не говорить, то она никогда не придёт за тобой. Однако, эти четверо подтверждали обратное.

Тим ощутил радостный трепет. Останки были в достаточно хорошем состоянии. Он активировал руку и принялся за дело. Один за другим кот вскрывал саркофаги и брал образцы тканей, заполняя все пробирки и контейнеры, что принёс с собой. Закончив, он не стал опускать защитные экраны давая здешнему климату закончить начатое. Тиму подумалось, что должно быть, довольно уныло лежать вот так, как консерва в банке и не иметь возможности слиться с чем-то большим. С Великой космической пустошью.