Семя дракона бесплатное чтение

Глава 1. Начало

В начале не было ничего, кроме бескрайней пустоты, пронизанной эхом безмолвия. Бог Эа, воплощение света и мудрости, создал мир из своей собственной сущности. Он взял частицу своего сердца и превратил её в звезду Азаран – первую среди всех светил, которая осветила тьму первозданного хаоса. Из своих мыслей он соткал ветры, что теперь гуляют по равнинам и горам. Из чувств он создал океаны, чьи волны рассказывают истории веков.

Каждая деталь мира была наполнена его энергией: горы – его силой, леса – его мудростью, степи – его свободой, а моря – его вечностью. Он дышал, и от этого дыхания появились первые жители мира – Небожители. Они были наделены способностью творить и защищать этот мир, но со временем забыли о своём божественном происхождении и начали стремиться к власти.

На востоке раскинулись горные вершины Эребора, покрытые вечными снегами. Летом их склоны украшают альпийские луга, где цветут редкие цветы, источающие сладкий аромат. По ночам небо здесь особенно ясное, и кажется, что можно коснуться звёзд рукой. В долине между горами протекает река Огненная, чьи воды светятся мягким красным светом, отражая пламя горящих кристаллов на дне. Именно здесь обосновались драконы – мыслители и мечтатели, чьи крылья рассекают небеса, а сердца пылают вечным огнём.

Там, где утренний свет касается вершин, начинается особое время – время пробуждения горных духов. Каждый камень здесь словно живой, каждый ручей несёт свою песню. Здесь можно услышать, как шепчутся между собой древние сосны, как переговариваются ветры, спускающиеся с высот. Даже воздух здесь особенный – он пахнет смолой, камнями и чем-то ещё, что невозможно описать словами, но что так знакомо каждому, кто хоть раз поднимался высоко в горы.

На юге расположился Арвандор – волшебный лес, где деревья достигают высоты облаков. Их листва меняет цвет в зависимости от времени суток: зелёная днём, она становится золотистой при закате и серебряной под лунным светом. Ручьи в лесу издают мелодичное журчание, похожее на музыку. В глубине леса находятся загадочные поляны, окружённые светящимися грибами, которые создают причудливые узоры на земле. Здесь живут эльфы, существа, чья связь с природой столь глубока, что порой трудно отличить их от самих деревьев.

Лес Арвандор – это место, где время останавливается. Здесь можно наблюдать, как зарождается новый день: как первые лучи солнца пробираются сквозь кроны деревьев, как просыпаются птицы, как листок начинает играть своим особенным блеском. В этих местах даже тишина не бывает пустой – она наполнена тихими шорохами, едва уловимыми звуками, которые говорят о жизни каждого уголка этого удивительного леса.

Северные степи Громдура встречают путника бескрайними просторами, где ветер играет с травой, создавая волнующие узоры. Весной степь покрывается ковром из ярких цветов, а осенью золотистые травы колышутся под порывами ветра, напоминая морскую волну. Ночами здесь можно услышать песни степных духов, которые местные называют "Призыв ветров". Эти песни способны успокоить даже самого беспокойного путника. Именно здесь обитают орки – могучие воины, для которых честь важнее жизни.

Степь Громдура – это бескрайнее море трав, где каждый ветер несёт свою историю. Здесь можно наблюдать, как меняется свет в течение дня: утро начинается с лёгкой дымки, которая постепенно растворяется под лучами восходящего солнца; днём травы кажутся особенно яркими, а вечером все окрашивается в мягкие золотистые тона. В такие моменты кажется, что сама земля дышит, что каждый порыв ветра несёт в себе частичку древней мудрости.

На западе, у берегов Великого моря, раскинулось королевство людей – Эльмарин. Здесь море встречается с сушей, создавая уникальные пейзажи. Берега украшают причудливые скалы, образованные временем и водой. В прибрежных деревнях можно увидеть дома, построенные прямо на скалах, словно они выросли из них сами собой. Море богато различными видами рыб и морских существ, а его воды меняют цвет в зависимости от времени года: от глубокого синего до зеленоватого.

Берега Эльмарина – это место, где сходятся два мира: сухопутный и морской. Здесь можно наблюдать, как волны целуют песчаные пляжи, как солнце отражается в волнах, создавая тысячи маленьких огоньков. Утром море особенно живое – оно наполнено звуками чаек, шумом волн, и кажется, что само дыхание моря становится осязаемым.

Глава 2. Мир или война?

Утро в Эреборе расцветало медленно и торжественно, как древняя песнь гор. Небо над хребтами, ещё не омытое ярким светом солнца, дрожало нежными оттенками розового и золотого, словно ткань, сотканная из утренней зари. Острые вершины, увенчанные вечными снегами, сверкали в первых лучах, будто усыпанные осколками звёзд. Внизу, в долине, река Огненная текла плавно и величаво, её воды отливали красноватым сиянием – отголоском пламени, что горело в сердце каждого дракона Эребора. Воздух был свеж и чист, пропитан ароматом смолы сосен, горных трав и холодом снегов, что цеплялись за скалы. Лёгкий ветер шуршал в кронах древних деревьев, донося их тихий шёпот, полный тайн и вековой мудрости.

Король Астарот Вечный стоял на широком балконе своего дворца, высеченного в толще горы, и смотрел на просторы своего королевства. Его чешуя, тёмно-золотая, с отливом старого металла, мерцала в утреннем свете, а глаза, глубокие и тёмные, как бездонные пропасти, хранили память о веках. Огонь в его груди пылал неустанно, но разум был омрачён тревогой. Войны с королевствами Загорья истощили силы драконов, орков, эльфов и людей, и теперь мир стал не просто желанием, но необходимостью. Мир, скреплённый не только словами, но и кровью – узами, что свяжут народы воедино.

Астарот вдохнул прохладный воздух, чувствуя, как он наполняет его лёгкие, и мысли его обратились к сыну, принцу Скайлару Небесному. Юный дракон, полный огня и жизни, был мечтателем, чья душа стремилась в небеса, но не к трону. Руна избранницы ещё не явилась на его руке, и пока она молчала, Скайлар оставался свободен – слишком свободен. Его ночи проходили в объятиях случайных возлюбленных, его дни – в полётах над горами, где он искал вдохновение, но не долг. Астарот видел в этом угрозу: Эребору нужен был наследник, готовый принять корону, а не юноша, живущий мечтами.

"Пора ему найти путь," – подумал Астарот, сжимая каменные перила балкона когтистой лапой. "Брак с принцессой другого народа даст ему цель и укрепит мир."

Но с кем соединить судьбу сына? Эльфы Арвандора были мудры и прекрасны, но их магия таила тьму. Люди Эльмарина, гибкие и изобретательные, могли стать мостом между расами, но их переменчивость тревожила короля. Орки Громдура, сильные и прямолинейные, обещали верность и мощь, но их грубые обычаи казались чуждыми утончённым драконам.

К Астароту подошёл Драгомир Мудрый, его советник и старейший друг. Серебристая чешуя Драгомира, потускневшая от времени, отливала мягким светом, а в глазах мерцала искра знания. Он двигался медленно, с достоинством, неся на себе бремя веков.

"– Мой король", – произнёс Драгомир, склоняя голову, – я вижу, что вас гнетёт забота. Что тревожит вас в это утро?

Астарот обернулся, и лёгкая улыбка тронула его губы.

– Ты знаешь меня лучше, чем я сам, Драгомир. Я думаю о Скайларе и о будущем Эребора. Войны закончились, но мир хрупок. Союз через брак – наш шанс его укрепить.

Драгомир кивнул, задумчиво глядя на долину внизу.

– Вы правы, мой король. Но с кем? Каждый народ несёт свои дары и свои риски.

– Именно это меня терзает, – ответил Астарот. – Эльфы мудры, но их тьма опасна. Люди гибки, но непредсказуемы. Орки сильны, но их нравы чужды нам.

Советник помолчал, потирая подбородок.

"– Я бы предложил Громмиру из Громдура", – сказал он наконец. – Принцесса орков славится отвагой и умом. Её сила уравновесит мечтательность Скайлара, а союз с орками защитит наши границы.

Астарот нахмурился, обдумывая слова.

– Громмира… Да, она воин. Но их обряд – поединок жениха и невесты. Скайлар не боец в духе орков. Сможет ли он доказать свою силу?

– Это станет для него испытанием, – ответил Драгомир. – И если руна избранницы проявится, мы будем знать, что выбор верен.

Король кивнул, и в его голове зародилась новая мысль.

– А что, если пойти дальше? Созвать всех правителей Загорья на совет мира. Пусть Скайлар женится на Громмире, а принц людей, Валиан из Эльмарина, возьмёт в жёны Валариэль, принцессу эльфов. Это свяжет все четыре королевства.

Глаза Драгомира вспыхнули.

– Гениально, мой король! Такой союз докажет нашу искренность и объединит нас всех. Но как убедить их довериться нам после стольких лет вражды?

Астарот улыбнулся, в его взгляде загорелась решимость.

– Мы дадим клятву безопасности, скреплённую кровью дракона. Эта печать нерушима, и они будут знать, что Эребор открыт для мира.

– Мудро, – согласился Драгомир. – Я распоряжусь о подготовке.

В тронном зале, высеченном в глубине горы, собрались писцы и маги. Лираэль Писатель, юная драконица с чешуёй цвета бронзы и золотыми глазами, стояла у стола с пером из кости древнего предка. Её движения были точны и изящны, как танец ветра. Астарот заговорил, и его голос заполнил зал, подобно звону горного колокола:

"Во имя древних богов и вечного пламени, я, Астарот Вечный, король Эребора, призываю вас, благородные правители Загорья, на совет мира. Пусть наш союз будет скреплён браками: мой сын, принц Скайлар Небесный, возьмёт в жёны принцессу Громмиру из Громдура, а принц Валиан из Эльмарина – принцессу Валариэль из Арвандора. Да будет залогом нашей чести клятва, скреплённая кровью дракона, что гарантирует вашу безопасность в моих владениях."

Лираэль записывала слова на пергаменте из шкуры горного зверя. Астарот взял кинжал с рукоятью из чёрного обсидиана, надрезал ладонь, и капля крови, сияющая, как расплавленное золото, упала на письмо. Магия вспыхнула, превращая каплю в печать.

"– Теперь слово нерушимо", – произнёс король, глядя на Драгомира. – Пусть гонцы летят.

Гонцы уже ждали приказа. Торфин Летящий, с крыльями цвета грозового неба, отправился в Арвандор к эльфам. Элара Быстрая, чья чешуя сверкала, как утренняя роса, полетела в Громдур к оркам. Зарин Огненный, юный и стремительный, понёс письмо в Эльмарин к людям. Астарот смотрел, как их силуэты исчезают в небе, и чувствовал, что это лишь начало пути.

Астарот вернулся на балкон, где утренний свет уже залил долину. Его мысли вновь обратились к Скайлару. Он вспомнил, как сын впервые поднялся в небо – его крылья дрожали от восторга, а смех звенел над горами. Но теперь Скайлар искал утешения в мимолётных утехах, и это тревожило отца. "Громмира изменит его," – подумал Астарот. "Её сила и отвага научат его стойкости. Но сможет ли он завоевать её сердце?"

Король вспомнил свою избранницу, Эвелин, чья руна сияла на его руке пять веков назад. Она была светом его жизни, но война с орками унесла её, оставив в сердце ледяную пустоту. Он не хотел такой судьбы для Скайлара, но знал: любовь – это риск, а долг – необходимость.

"Во имя древних богов и вечного пламени,

Я, Астарот Вечный, король Эребора, призываю вас, благородных правителей Загорья, на совет мира. Время войн прошло, и ныне мы должны скрепить мир узами крови. Предлагаю союз через брак: мой сын, принц Скайлар Небесный, женится на принцессе Громмире из Громдура, а принц Валиан из Эльмарина – на принцессе Валариэль из Арвандора.

Да будет залогом нашей искренности клятва, скреплённая кровью дракона, что не позволит нарушить слово. Сия печать – символ нашей чести и вашей безопасности в моих владениях.

Пусть мудрость предков и сила гор ведут нас к светлому будущему.

С уважением,

Астарот Вечный, король Эребора."

Глава 3. Жребий брошен

Торфин Летящий, гонец с крыльями цвета грозового неба, поднялся над острыми пиками Эребора, оставляя позади мрачные долины, где дым от кузниц поднимался к облакам. Его путь лежал на юг, в Арвандор – древнее королевство эльфов, где леса дышали магией, а природа казалась живой легендой. Полёт был долгим: горные хребты, увенчанные снегом, уступили место холмам, покрытым изумрудной травой, а затем перед глазами Торфина раскинулся бесконечный лес, словно зелёное море, колышущееся под ветром.

Арвандор был чудом, сотканным из света и тени. Деревья-великаны, чьи стволы могли соперничать с башнями, пронзали небо, их кроны сплетались в густой купол, через который пробивались лишь тонкие солнечные лучи, рисуя на земле узоры. Воздух был напоён ароматами: сладость цветущего жасмина смешивалась с терпкостью хвои и влажной свежестью мха. Лес жил своей жизнью – пение птиц, шорох листвы и журчание ручьёв сливались в мелодию, что успокаивала сердце.

Торфин скользил над верхушками деревьев, его крылья едва касались листвы. Внизу мелькали эльфы: их изящные фигуры в струящихся одеяниях двигались бесшумно, сливаясь с природой. Одни ткали заклинания, заставляя воздух искриться серебром, другие пели песни, что возносились к звёздам, а третьи играли на арфах, чьи звуки дрожали в воздухе.

Столица Арвандора, Лунная Песнь, возникла перед ним внезапно. Дома эльфов, вырезанные в стволах деревьев или подвешенные на ветвях, соединялись мостами из лозы и лестницами, что сияли мягким светом. Улицы были тропами из мха и лепестков, освещёнными светящимися цветами и кристаллами, вделанными в кору. В центре города высился дворец – изящное строение из белого камня и живого дерева, чьи шпили, увитые плющом, казались продолжением леса.

Торфин опустился на площадку перед дворцом, где его встретили стражи в мифриловых доспехах – лёгких, но крепких, как сама магия эльфов. Они провели его в тронный зал, где на троне из переплетённых ветвей восседал король Сильванор Лесной Владыка. Его серебристые волосы струились до пола, а глаза сверкали мудростью веков. Рядом стоял советник Лориэн – худощавый эльф с острым взглядом и мантией, шелестящей при каждом движении.

"– Приветствуем вас, гонец Эребора", – произнёс Сильванор, его голос звучал как эхо леса, глубокое и мелодичное. – Какую весть вы принесли?

Торфин поклонился и протянул свиток с драконьей печатью.

– Мой повелитель, Астарот Вечный, созывает совет мира в Эребор. Он предлагает союз, скреплённый браками: принц Скайлар женится на Громмире из Громдура, а принц Валиан из Эльмарина – на принцессе Валариэль.

Сильванор взял свиток, развернул его и вчитался в строки. Его лицо стало суровым.

– Драконы, орки, люди… – тихо сказал он. – Их союз может стать цепью на шее Арвандора. Я не верю ни одному из них.

Лориэн шагнул ближе, сложив руки в рукавах мантии.

– Мой король, это может быть уловкой. Драконы хитры, орки коварны, а люди непредсказуемы. Мы не можем рисковать.

Сильванор кивнул, его пальцы сжали подлокотniki трона.

– Но если мы откажемся, они могут объединиться против нас. Я должен поехать сам и увидеть их намерения.

– Один? – встревожился Лориэн. – А королева? Дети?

– Нет, – отрезал Сильванор. – Я не доверяю ни Астароту, ни Громмашу, ни Тарвину. Моя семья останется здесь, в безопасности. Я возьму только лучших магов и стражей – Тельмира и Эланис. Они защитят меня, если это ловушка.

Лориэн нахмурился, но промолчал. Торфин поклонился и взмыл в небо, оставив эльфов готовиться к трудному пути.

***

Элара Быстрая, гонец с чешуёй, сверкающей словно утренние капли росы, устремилась на север, к степям Громдура, родине орков. Её крылья рассекали воздух над суровыми горами Эребора, пока перед ней не открылись равнины – бесконечное море золотистой травы под высоким синим небом. Ветер нёс запахи пыли и сухих трав, а горизонт казался далёким и недосягаемым.

Громдур был краем воинов. Широкие степи, где не росли деревья, а реки были редкостью, оживали стадами диких быков и криками ястребов. Орки жили здесь просто: охотились, сражались, пели песни о битвах. Их сила была в единстве и чести, но их нрав был резок, как ветер, что гнул траву.

Кровавый Шрам, столица Громдура, возвышалась в центре степи. Крепость из чёрного гранита, окружённая рвами и стенами с шипами, выглядела грозно. Дома орков, сложенные из камня и обтянутые шкурами, дымились кострами. Улицы звенели молотами кузниц и голосами воинов, а запах жареного мяса висел в воздухе. В сердце крепости стоял дворец – массивное строение с башнями, украшенными черепами врагов.

Элара приземлилась у ворот, где её встретили стражи в доспехах из железа и кости, с копьями в руках. Они сопроводили её в зал совета, где на троне из звериных костей и металла сидел король Громмаш Великий. Его широкие плечи и багровый шрам через лицо внушали страх, а голос гремел, как буря. Рядом стоял шаман Кругор, чьи глаза светились зелёным пламенем.

– Что нужно драконам от степей? – рявкнул Громмаш, глядя на Элару.

Она поклонилась и протянула свиток.

– Астарот Вечный созывает совет мира в Эребор. Он предлагает союз: ваш сын женится на Валариэль из Арвандора, а принц Скайлар – на Громмире.

Громмаш выхватил свиток, пробежал глазами и расхохотался так, что стены задрожали.

– Мир с драконами? С эльфами? С людьми? – прорычал он. – Они хотят заманить нас в ловушку!

Кругор ударил посохом о пол, амулеты зазвенели.

– Духи шепчут об опасности, – сказал он. – Но, если мы не поедем, они ударят первыми.

Громмаш сжал кулаки, его взгляд стал твёрдым.

– Я поеду один, – решил он. – Жена и дети останутся здесь. Эти крылатые ящеры и остроухие не увидят их слабости. Возьму Кругора и лучших воинов – Таргорна и Уграка. Мы будем готовы к бою.

Элара кивнула и улетела, оставив орков собирать оружие и доспехи.

***

Зарин Огненный, юный гонец с чешуёй, пылающей как закат, направился на запад, к Великому морю, где лежал Эльмарин – королевство людей. Полёт пронёс его над лесами и холмами, пока перед ним не раскинулась водная гладь, сверкающая под солнцем. Берег встретил его золотыми пляжами, чёрными скалами и зелёными холмами, а воздух пах солью и свободой.

Эльмарин был живым портом. Белые дома с красными крышами теснились вдоль узких улиц, порт шумел голосами моряков и скрипом кораблей. Рынки пестрели рыбой, пряностями и тканями из далёких земель. Люди здесь были мастерами торговли и жизни – шумными, но умелыми, всегда готовыми к переменам.

Дворец Эльмарина возвышался на утёсе, его башни украшали флаги с золотым кораблём. Зарин приземлился у входа, где стражи в кольчугах провели его в тронный зал. На троне из резного дуба сидел король Тарвин Великий, седой, но крепкий, с взглядом, полным опыта. За ним стоял казначей Олвин, лысеющий мужчина с хитрыми глазами.

– Приветствуем гонца Эребора, – сказал Тарвин твёрдо. – Какую весть ты принёс?

Зарин поклонился и протянул свиток.

– Астарот Вечный созывает совет мира. Он предлагает союз: принц Валиан женится на Валариэль из Арвандора, а принц Скайлар – на Громмире из Громдура.

Тарвин взял свиток, прочитал и нахмурился.

– Союз с эльфами выгоден, – сказал он. – Но драконы? Орки? Я не верю ни слову Астарота.

Олвин кашлянул, теребя бороду.

– Это может быть западня, мой король. Мы не знаем их истинных планов.

Тарвин усмехнулся, его рука легла на меч.

– Я поеду сам, – решил он. – Жена и дети останутся здесь. Я не дам им стать заложниками. Возьму рыцарей – сэра Годрика и сэра Лансара. Если это ловушка, мы прорвёмся с боем.

Зарин поклонился и улетел, оставив людей готовиться к дороге.

Глава 4. Парящий в небесах

Принц Скайлар Небесный родился в самом сердце Эребора, в величественном дворце, высеченном из живой скалы. Стены этого чертога переливались кристаллами, словно застывшие капли звёздного света, а воздух дрожал от древней магии, пропитавшей каждый камень. С первых дней его окружали чудеса: горные пики, что пронзали облака острыми клыками, реки с водами, пылающими алым огнём, и небо, такое близкое, что казалось, протяни руку – и пальцы коснутся холодных звёзд. Но больше всего Скайлар любил летать. Его крылья, цвета глубокой лазури с тонкими золотыми прожилками, впервые распахнулись в пять лет, и с того дня небеса стали его истинным домом.

***

Маленький Скайлар был мечтателем с душой, открытой миру. Он мог часами сидеть на балконе дворца, наблюдая, как солнце окутывает вершины гор золотыми и пурпурными красками, как тени скользят по долинам, подобно живым существам. Его мать, королева Азраэлис Светлая, чья чешуя сияла, как утренний свет, рассказывала ему легенды о предках – драконах, что выковали звёзды в небесных горнах и подарили миру магию. Отец, король Астарот Вечный, чей голос гремел, как гром, учил его суровым законам правления и долгу. Но Скайлару было мало дворцовых стен – он грезил о далёких землях, о приключениях, что манили его за горизонт.

Однажды, в возрасте семи лет, он решился на отчаянный поступок. Увлечённый полётом, он улетел слишком далеко от дома и потерялся среди бескрайних гор. Ночь застала его врасплох: холод пробирал до костей, ветер завывал в ущельях, но страх не тронул его сердца. Лёжа на каменном уступе, он смотрел на звёзды, слушал шёпот ветра и чувствовал, как огромен мир, полный загадок и тайн. Наутро его нашёл Драгомир Мудрый, советник отца, чьи крылья были покрыты серебристой сединой. Вернувшись во дворец, Скайлар получил выговор, но в его душе тяга к неизведанному лишь окрепла.

***

Школа полёта Эребора возвышалась на вершине горы, словно венец из камня и ветра. Древний храм, высеченный в скале тысячи лет назад, был не просто зданием – это был живой свидетель эпох, когда драконы правили небесами. Его стены покрывали потрескавшиеся фрески: изображения крылатых гигантов, чьи когти разрывали облака, а огненное дыхание озаряло тьму. Каменные залы храма гудели от порывов ветра, что врывались через широкие арки, открытые в бесконечность неба. Воздух здесь был густым, пропитанным запахом смолы, горной пыли и чего-то неуловимого – быть может, эха крыльев тех, кто учился здесь до Скайлара.

Скайлар впервые переступил порог этого места в пять лет. Его крылья, тёмно-лазурные с золотыми прожилками, дрожали от нетерпения, едва расправляясь за спиной. Он был юн, но уже носил в себе искру принца – наследника драконьего рода, чья кровь пылала огнём амбиций. Его наставником стал Мастер Аэрон, древний дракон, чья чешуя, некогда сияющая, как расплавленное серебро, теперь потускнела, покрытая шрамами времени. Глаза Аэрона, глубокие и проницательные, хранили память о бурях и битвах, а голос звучал, как раскат грома в горах:

– Полёт – это не просто движение, юный принц, – сказал он, глядя на Скайлара с высоты своего роста. – Это искусство, дыхание твоей души. Но если ты не научишься слушать ветер, он разорвёт тебя на куски.

Скайлар кивнул, хотя его сердце уже рвалось ввысь. Он чувствовал зов неба, этот необъяснимый зов, что будил его по ночам и заставлял смотреть на звёзды с тоской, которой он ещё не мог дать имени.

Обучение началось с урока маневрирования. Мастер Аэрон повёл своих учеников – дюжину юных драконов, чьи крылья сверкали в утреннем свете, – к краю обрыва. Оттуда открывался вид на долину, где облака, словно послушные чарам, собирались в кольца, сотканные из тумана и ветра. Эти магические конструкции висели в воздухе, слегка покачиваясь, их края дрожали, будто живые.

– Сегодня вы научитесь точности, – объявил Аэрон, расправив крылья, чтобы ветер прошёлся по ним с низким гулом. – Пролетите через каждое кольцо, не задев его. Тот, кто разрушит хоть одно, начнёт сначала.

Скайлар взмыл первым. Его крылья рассекли воздух, оставляя за собой лёгкий шлейф золотистой пыльцы, что осыпалась с чешуи. Первое кольцо он прошёл легко, проскользнув в его центр с кошачьей грацией. Второе – чуть сложнее, оно было уже, и ветер толкал его в сторону, но он выровнялся, напрягая мышцы крыльев. Третье кольцо он прошёл с улыбкой, чувствуя, как адреналин бурлит в венах, а сердце стучит в ритме полёта. Но на четвёртом его дерзость подвела: он решил добавить скорости, резко накренился, и кончик крыла задел край. Облако лопнуло, окутав его холодным туманом, и он услышал смех других учеников.

– Слишком торопишься, Скайлар! – крикнула Лира, одна из близнецов-драконов, чья бронзовая чешуя блестела, как отполированный металл. Её брат Лорн, летящий следом, добавил:

– Может, тебе стоит сперва научиться ползать, принц?

Скайлар приземлился, отряхивая влагу с крыльев, и бросил на них насмешливый взгляд:

– Посмотрим, как вы сами справитесь, пока я отдыхаю.

Но тут с грацией, от которой у Скайлара перехватило дыхание, через кольца пролетела Ариэль – драконица с чешуёй цвета утреннего неба, розовато-золотой, сияющей, как первый луч солнца. Она двигалась плавно, точно, ни разу не задев края, и, приземлившись, посмотрела на Скайлара с лёгкой улыбкой:

– Небо не терпит хвастунов, принц.

Её слова ужалили его, но вместо гнева он почувствовал азарт. Он снова взлетел, сосредоточившись на каждом движении: как воздух течёт под крыльями, как ветер шепчет о следующем повороте. На этот раз он прошёл все кольца, и когда приземлился, Мастер Аэрон кивнул:

– Лучше. Но помни: точность важнее скорости.

Следующим испытанием стала выносливость. Ученикам предстояло пролететь над хребтом Эребора – цепью острых пиков, что тянулась до горизонта, окутанная дымкой облаков. Солнце стояло в зените, его жар проникал сквозь чешую, а ветер бил в крылья, словно пытаясь сбить с курса.

– Вы должны продержаться в воздухе до заката, – сказал Аэрон, его голос был твёрд, как скала под ногами. – Если упадёте – вернётесь пешком.

Скайлар взлетел вместе с Лирой и Лорном. Близнецы, несмотря на их шутки, были верными друзьями, и в воздухе они держались рядом, словно тени друг друга. Лира, чьи крылья были чуть шире, чем у брата, легко скользила на потоках ветра, а Лорн, более мощный, брал высоту широкими взмахами.

– Не отставай, Скай! – крикнул Лорн, когда они пролетели первый пик. – Или мы скажем всем, что принц устал первым!

– Устал? – фыркнул Скайлар, ускоряясь. – Я могу летать дольше вас обоих!

Но через час он понял, как ошибался. Мышцы крыльев начали ныть, каждый взмах давался всё тяжелее, а воздух, казалось, стал густым, как смола. Он сосредоточился на дыхании, вдох-выдох, вдох-выдох, чувствуя, как пот струится между чешуйками. Горы тянулись бесконечно, их вершины то прятались в облаках, то выныривали, острые и угрожающие. Один раз он чуть не врезался в скалу, когда порыв ветра толкнул его вниз, но успел вывернуться, задев когтями камень.

Когда солнце начало клониться к закату, окрашивая небо в багрянец, Скайлар почувствовал, что его силы на исходе. Но он стиснул зубы, вспоминая слова отца: «Принц не сдаётся». Он летел, пока ноги не коснулись земли у храма, и рухнул на камни, тяжело дыша. Рядом приземлились Лира и Лорн, такие же измотанные, но улыбающиеся.

– Ну что, принц, – прохрипела Лира, – ты всё-таки не упал.

Мастер Аэрон подошёл, его тень накрыла их троих:

– Выносливость – это не только крылья, но и воля. Сегодня вы доказали, что у вас есть и то, и другое.

Скайлар поднял взгляд, его грудь всё ещё вздымалась, но в душе разгоралась гордость.

Самым напряжённым стал урок боевого полёта. Мастер Аэрон собрал учеников на широкой площадке, окружённой каменными столбами, и поднял когтистую лапу. Между ними вспыхнули магические огненные шары – иллюзии, но такие горячие, что от них пахло палёной чешуёй.

– Враг не ждёт, пока вы будете готовы, – сказал Аэрон. – Уклоняйтесь, маневрируйте, атакуйте. Тот, кто будет задет трижды, выбывает.

Скайлар взлетел, его крылья гудели от напряжения. Первый огненный шар пронёсся мимо, он увернулся, кувырнувшись в воздухе. Второй пришёл сзади, и он резко нырнул вниз, чувствуя жар над хвостом. Третий он встретил лицом к лицу, выпустив струю пламени из пасти – иллюзия рассеялась, и он услышал одобрительный гул Лорна.

Но Аэрон усложнил задачу. Шары стали лететь быстрее, их траектории извивались, как змеи. Один задел крыло Скайлара, опалив чешую, и он зашипел, но не остановился. Второй ударил в бок, и он потерял равновесие, едва не рухнув. Третий он успел уничтожить, но приземлился, тяжело дыша, побеждённый.

– Ты быстр, но предсказуем, – сказал Аэрон, подходя ближе. – Враг видит твой ритм. Меняй его, юный принц.

Скайлар кивнул, его глаза горели упрямством. Он снова взлетел, теперь двигаясь хаотично: нырял, взмывал, кружился, словно лист на ветру. Огненные шары пролетали мимо, и он наконец нашёл свой танец – непредсказуемый, дикий, живой. Когда он приземлился, Аэрон улыбнулся:

– Вот оно, искусство боя. Ты начинаешь понимать.

Но истинное испытание Скайлар устроил себе сам. Однажды, поддавшись порыву, он решил пролететь через ущелье Теней – узкий разлом в горах, где ветер завывал, как раненый зверь, а стены смыкались так близко, что крылья едва помещались. Он хотел доказать себе и другим, что он лучший.

Он взлетел на закате, когда небо окрасилось золотом и пурпуром. Ветер бил в лицо, камни мелькали в дюймах от крыльев, и он чувствовал себя живым, как никогда. Сердце стучало в ушах, адреналин гнал его вперёд. Он маневрировал, изгибаясь всем телом, уклоняясь от выступов, что грозили разорвать его в клочья. На миг он увидел выход – узкую щель света впереди, – но в последний момент крыло задело скалу. Он рухнул на камни, ободрав чешую, боль пронзила тело, но он смеялся, задыхаясь от восторга.

Мастер Аэрон нашёл его там, хромающего, но живого.

– Ты безрассуден, Скайлар, – сказал он, его голос был суров, но в глазах мелькнула тень гордости. – Полёт – это не только дерзость, но и мудрость. Учись видеть грань.

Скайлар встал, его крылья дрожали, но он улыбнулся:

– Я найду эту грань, Мастер. Небо зовёт, и я отвечу.

***

К шестнадцати годам в Скайларе пробудился новый огонь – голод плоти. Он стал замечать изгибы тел дракониц, их манящие взгляды, но руна избранницы ещё не явилась на его чешуе, оставляя его свободным для страсти.

Её звали Эвелин – служанка из Эльмарина, чья кожа была бледной, как лунный цветок, а чёрные волосы вились, словно тени ночного ветра. Её зелёные глаза сияли, как озёра в чаще, а движения были мягкими, почти невесомыми. Она принесла корзину спелых фруктов в его покои, и Скайлар замер, глядя, как её пальцы касаются плодов, как ткань платья облегает её грудь.

Они разговорились. Она поведала о море, о его солёном дыхании, он – о небе, о том, как сердце бьётся в ритме ветра. Её улыбка грела, как солнце, а в её взгляде читалось нечто большее, чем почтение.

Однажды ночью, когда луна залила горы серебром, он позвал её на балкон. Они стояли близко, воздух искрил от напряжения. Её рука случайно скользнула по его запястью, и тепло её кожи обожгло его, как пламя.

– Ты мечтала о небе? – спросил он, голос его дрогнул от желания.

– Да, – шепнула она, – но боюсь упасть.

– Я не дам, – ответил он и, подхватив её на руки, взмыл вверх.

Она вскрикнула, но смех тут же вырвался из её груди, её руки обвили его шею. Они летели над горами, над зеркалом реки, и лунный свет рисовал их тени. Вернувшись, она дрожала от восторга, её щёки пылали, а глаза горели.

– Это было… неописуемо, – выдохнула она и, встав на цыпочки, коснулась губами его щеки.

Этот миг стал спусковым крючком. Скайлар наклонился и поймал её губы своими – сначала нежно, пробуя её вкус, затем жадно, с голодом, что копился месяцами. Её дыхание было горячим, язык робко ответил на его напор. Они шагнули в покои, и он прижал её к стене, чувствуя, как её тело дрожит под его ладонями.

Её платье упало на пол, обнажив тонкую талию, полные груди с тёмными сосками, уже затвердевшими от возбуждения. Он провёл пальцами по её шее, спустился к ключицам, затем сжал её грудь, ощущая её мягкость и жар. Она застонала, запрокинув голову, и этот звук разжёг в нём бурю.

Его чешуя нагрелась, отражая внутренний огонь, одежда принца присоединилась к её платью на полу. Его возбуждение было очевидным – твёрдое, пульсирующее, готовое к ней. Он подхватил её, уложил на ложе из шёлка и навис сверху, вдыхая её запах – смесь цветов и моря.

– Скажи, если будет больно, – прошептал он, но голос дрожал от нетерпения.

Она кивнула, её ноги раздвинулись, открывая его взгляду влажную, манящую плоть. Он вошёл в неё медленно, чувствуя, как её тело сопротивляется, а затем принимает его. Она вскрикнула, её ногти впились в его плечи, но тут же её бёдра прижались к нему, требуя большего.

Он двигался сначала осторожно, наслаждаясь её теснотой, её жаром, затем быстрее, глубже, теряя контроль. Её стоны заполнили комнату, смешиваясь с его хриплым дыханием. Его руки сжимали её ягодицы, притягивая ближе, пока он не утонул в ней целиком. Она изогнулась, её грудь прижалась к его чешуе, и он почувствовал, как её тело содрогнулось в оргазме – влажное, пульсирующее, сжимающее его внутри.

Это сломало его. Он ускорился, врываясь в неё с дикой страстью, и вскоре его собственный пик накрыл его – жар вырвался из него, наполняя её, и он рыкнул, как зверь, ощущая, как мир вокруг растворяется.

Они рухнули на ложе, потные, дрожащие. Его пальцы гладили её влажные волосы, её дыхание щекотало его кожу.

– Ты… невероятна, – выдохнул он.

Она улыбнулась, но в её глазах мелькнула тень.

– Я всего лишь служанка, мой принц.

Он хотел возразить, но слова увязли в горле. Их страсть была вспышкой, мимолётной, как полёт сквозь бурю, но в ту ночь он был жив, как никогда.

***

После Эвелин в жизни Скайлара было немало других женщин – драконицы с сияющей чешуёй, эльфийки с голосами, подобными песням ветра, даже оркесса с дикой, необузданной страстью. Он стал известен как любвеобильный принц, чьи чувства были подобны ветру – быстрыми, яркими и неуловимыми. Но ни одна из них не затронула его сердце так глубоко, как Эвелин. Где-то в глубине души он ждал ту, чья руна засияет на его руке, ту, что станет его судьбой.

Скайлар вырос, став сильным, красивым и уверенным в себе, но его душа оставалась неспокойной. Он знал, что однажды руна избранницы явится на его руке, и его жизнь изменится навсегда. Пока же он наслаждался свободой, не подозревая, что судьба уже плетёт свои нити, готовя ему встречу, которая перевернёт его мир с ног на голову.

Глава 5. Судьба

Тьма, густая, как чернила, обволакивала Эребор, древнюю цитадель драконов, чьи шпили, словно когти, пронзали звёздное небо. В зале совета, высеченном в сердце горы, царила тишина, нарушаемая лишь мерным дыханием светильников из горного хрусталя. Их мягкий свет, подобный каплям расплавленного серебра, отражался в чёрном обсидиане массивного стола, за которым восседал король Астарот Вечный. Его чешуя, цвета тёмного золота с алыми прожилками, мерцала в полумраке, а глаза, глубокие, как колодцы вечности, были устремлены куда-то вдаль, за пределы каменных стен. В его пальцах, увенчанных острыми когтями, покоился кубок из резного оникса, но вино в нём оставалось нетронутым – мысли короля были слишком тяжёлыми, чтобы утолять их простым глотком.

За окнами, вырезанными в скале, раскинулся бескрайний простор ночного неба, усеянного звёздами, словно драгоценными камнями на мантии богов. Фрески на стенах, высеченные мастерами прошлого, рассказывали о великих победах и союзах, о драконах, чьи крылья закрывали солнце, и о любви, что пылала ярче их огня. Но сегодня зал казался холоднее обычного, и даже тепло кристаллов не могло растопить ледяной ком в груди Астарота. Он ждал своего сына, Скайлара Небесного, и этот разговор, подобно грозовой туче, нависал над ним, обещая бурю.

Дверь зала, тяжёлая, из чёрного дуба, украшенная рунами силы, скрипнула, и в проёме возник силуэт. Скайлар вошёл, его шаги были лёгкими, но неуверенными, словно он ступал по тонкому льду, готовому треснуть под тяжестью судьбы. Его чешуя, цвета ясного неба с золотыми искрами, сверкала в свете кристаллов, а крылья, сложенные за спиной, слегка дрожали, выдавая внутреннее смятение. Золотые глаза принца, сияющие, как солнце в зените, встретились с взглядом отца, и в них мелькнула тень тревоги.

– Отец, вы звали меня? – голос Скайлара был чист, как горный ручей, но в нём звенела струна напряжения.

Астарот отложил кубок и жестом указал на стул напротив. Его движения были плавными, но в них чувствовалась сила, подобная течению подземной реки.

– Да, Скайлар. Садись. Нам нужно поговорить.

Скайлар опустился на стул, его пальцы невольно сжались на подлокотниках, вырезанных в форме драконьих голов. Он знал, что отец не зовёт его в зал совета ради пустых слов, и предчувствие сжимало его сердце, как невидимая рука.

Астарот наклонился вперёд, его взгляд стал острым, словно клинок, выкованный в пламени.

– Ты знаешь, сын мой, что значит быть наследником Эребора. Ты – продолжение нашей крови, нашей силы, нашего огня. Но с этим даром приходит и бремя, которое не каждый способен нести.

Скайлар кивнул, его крылья слегка шелестнули, выдавая волнение.

– Я понимаю, отец. Я готов учиться, готов служить.

Астарот покачал головой, и в его глазах мелькнула тень печали, глубокая, как бездна.

– Не только служить, Скайлар. Наступает время, когда ты должен будешь укрепить Эребор не только своими крыльями, но и мудрым союзом. Брак, сын мой, – это не просто союз двух сердец. Это узы, что сплетают судьбы народов, это мост, что соединяет королевства.

Слово "брак" упало в тишину зала, как камень в стоячую воду, и круги от него разошлись в душе Скайлара. Он напрягся, его мысли заметались, словно стая птиц, вспугнутых охотником. Он ожидал этого разговора, но не думал, что он наступит так скоро, что отец заговорит об этом с такой непреклонной серьёзностью.

– Но, отец… – начал он, и голос его дрогнул, как лист на ветру, – руна избранницы ещё не явилась на моей руке.

Он поднял правую ладонь, обнажая гладкую чешую, лишённую священного знака. Этот жест был почти бессознательным, словно он надеялся, что отец увидит его растерянность и отступит. Но Астарот лишь вздохнул, его дыхание было тяжёлым, как эхо далёкого грома.

– Да, я знаю, – тихо сказал король. – И это тревожит меня больше, чем я могу выразить словами. Руна избранницы – дар судьбы, знак, что указывает нам путь. Но её отсутствие… оно заставляет меня задуматься, не медлит ли судьба по какой-то причине, ведомой лишь богам.

Скайлар опустил взгляд, его сердце билось так громко, что казалось, оно эхом отдаётся в стенах зала. Он вспомнил рассказы о любви своих родителей – о том, как Астарот встретил королеву Азраэлис, как руна засияла на его руке в тот миг, когда их взгляды пересеклись. Эта история была легендой, песней, что пели у очагов Эребора. Но его собственная рука оставалась пустой, и эта пустота пугала его, словно зияющая пропасть, в которую он мог упасть.

– А что, если она никогда не появится? – голос Скайлара сорвался на шёпот, и в нём зазвенели нотки отчаяния. – Что, если я не найду ту, кто предназначена мне? Что, если мой брак будет лишь сделкой, холодной, как зимние ветра Арвандора?

Астарот поднялся, его тень легла на стол, словно крыло ночи. Он подошёл к окну, глядя на звёзды, что сияли вдали, недосягаемые и вечные. Его голос, когда он заговорил, был тихим, но в нём чувствовалась сила, подобная шуму далёкого водопада.

– Когда я был молод, Скайлар, я тоже ждал знака. Я летал над горами, сжигал леса своим пламенем, искал ту, чьё имя будет начертано на моей судьбе. И когда я встретил твою мать… – он замолчал, и в его глазах мелькнула искра воспоминаний, яркая, как падающая звезда. – Руна засияла мгновенно, как молния, что раскалывает небо. Но я знал, что она – моя, ещё до того, как увидел знак. Я чувствовал это в каждом ударе крыльев, в каждом вдохе.

Он обернулся, и его взгляд, полный мудрости и боли, пронзил Скайлара.

– Но не у всех так бывает, сын мой. Иногда руна приходит позже, иногда её вовсе нет. И это не значит, что твоя любовь будет меньше или слабее. Это значит, что тебе придётся найти её самому, довериться не только судьбе, но и своему сердцу.

Скайлар встал, его шаги были медленными, словно он шёл против ветра. Он подошёл к отцу, остановившись в шаге от него, и в его глазах бушевала буря – страх, сомнения, жажда свободы.

– А если я не смогу? – спросил он, и его голос был хрупким, как первый лёд на озере. – Если я выберу не ту, если я не полюблю её так, как ты любил мать? Я хочу летать, отец, хочу чувствовать ветер под крыльями, а не цепи долга на своих плечах.

Астарот положил руку на плечо сына, и это прикосновение было тёплым, как солнечный луч, пробившийся сквозь тучи. Его когти слегка сжали чешую Скайлара, но в этом жесте не было угрозы – лишь поддержка, нерушимая, как скалы Эребора.

– Любовь – это не всегда пламя, что вспыхивает мгновенно, – сказал он. – Иногда она – угли, что тлеют тихо, но греют всю жизнь. Ты не должен бояться, Скайлар. Брак – это не цепи, а крылья, что поднимут тебя выше, если ты выберешь мудро. И я верю, что ты сделаешь это.

Скайлар закрыл глаза, чувствуя, как слова отца оседают в его душе, словно капли дождя на сухую землю. Он вспомнил свои ночи, проведённые в полётах над горами, свои мимолётные встречи с дочерьми лордов и воительницами из дальних земель. Ни одна из них не зажгла в нём искру, что могла бы стать огнём. Но голос отца, полный уверенности и любви, пробивал брешь в его страхах.

– Я боюсь, отец, – признался он, и слёзы, редкие для дракона, блеснули в уголках его глаз. – Боюсь потерять себя, боюсь подвести тебя, Эребор… Но я не хочу, чтобы ты сомневался во мне.

Астарот обнял сына, прижав его к своей груди, и в этом объятии была сила гор и нежность отца. Его крылья слегка раскрылись, словно защищая Скайлара от невидимых угроз.

– Ты не подведёшь, сын мой, – прошептал он. – Ты – кровь Эребора, и в тебе горит огонь, что не угаснет. Но ты должен понять, что брак – это не только твоё счастье, но и мир для нашего народа. Союз с сильным домом может остановить войны, что тлеют на границах.

Скайлар отстранился, вытирая глаза тыльной стороной ладони. Его дыхание было неровным, но в груди зарождалось тепло – слабое, но упрямое, как первый росток весны.

– Хорошо, отец, – сказал он, и голос его окреп, словно сталь, закалённая в огне. – Я согласен. Я… я подумаю об этом. Я сделаю то, что нужно для Эребора.

Астарот улыбнулся, и эта улыбка была подобна рассвету после долгой ночи.

– Я знал, что ты поймёшь, Скайлар. И помни: руна может явиться в любой момент. Возможно, судьба ждёт, когда ты откроешь ей своё сердце.

В этот миг дверь зала приоткрылась, и в проёме появился Талорин Серый, старейший советник короля. Его чешуя, цвета потускневшего серебра, отливала в свете кристаллов, а глаза, мутные от возраста, были полны тревоги.

– Мой король, простите, что прерываю, – его голос был хриплым, как шорох опавших листьев. – Гонцы из Лунного Кряжа принесли вести. Леди Эйрин из дома Селестар желает встречи. Она говорит о союзе.

Астарот кивнул, его взгляд стал задумчивым.

– Пусть войдёт позже. Мы закончим здесь.

Талорин поклонился и исчез, оставив за собой шлейф тишины. Астарот повернулся к сыну, его рука всё ещё покоилась на плече Скайлара.

– Подумай над моими словами, сын. И знай, что я всегда буду рядом.

Скайлар кивнул, его сердце всё ещё билось в смятении, но в нём зажглась искра решимости. Он вышел из зала, шаги его эхом отдавались в коридорах, а мысли кружились, как вихрь. За окнами сияли звёзды, и где-то среди них, возможно, ждала та, чьё имя он ещё не знал.

Глава 6. Совет мира

Эребор, древнее королевство драконов, возвышался над миром, словно гигантский страж, выкованный из камня и огня. Его острые пики, увенчанные вечными снегами, пронзали низкие облака, что цеплялись за вершины, будто вуаль из призрачного шелка. Склоны гор покрывали тёмные леса из вековых сосен и елей, чьи кроны шептались на ветру, словно хранители древних тайн, а корни уходили глубоко в землю, питаясь её суровой силой. Между деревьями вились тропы, едва заметные под слоем опавшей хвои, и журчали реки, рождённые в сердце ледников. Их воды, прозрачные, как расплавленное серебро, струились по камням, отшлифованным временем, и пели бесконечные песни о прошлом, что эхом отражались в ущельях.

В центре Эребора дремал вулкан, чьё дыхание вырывалось наружу в виде горячих серных источников, окружённых клубами белого пара, похожего на призраков, танцующих в утреннем свете. Скалы вокруг были испещрены трещинами, из которых сочился слабый дым, а воздух пропитался запахами смолы, серы и холодного камня, создавая густую, почти осязаемую атмосферу. Над горами поднимались дворцы драконов, высеченные в скалах с такой точностью, что казались продолжением природы: арки из чёрного обсидиана, словно застывшие потоки лавы, перекидывались через пропасти, а стены украшали рельефы крылатых гигантов, чьи глаза из драгоценных камней сверкали в полумраке. Мосты, соединяющие пики, были выкованы из камня, отполированного до зеркального блеска, и отражали небо, глубокое и фиолетовое на закате, с отблесками вулканического пламени, игравшими на горизонте.

Ветер завывал в ущельях, неся с собой отголоски былых битв: крики воинов, рёв драконов, звон стали о чешую. Звёзды над Эребором горели ярче, чем в любом другом краю, словно подчёркивая величие этого места, где красота и опасность сплелись в единое целое. Над пиками кружили драконы, их силуэты мелькали на фоне облаков, а тени падали на скалы, напоминая о том, кто здесь истинный хозяин. Это было царство силы, огня и вечности, и каждый, кто ступал на его земли, ощущал, как сердце бьётся чаще от смеси страха и восхищения.

***

Первым к подножию Эребора прибыл Громмаш, король орков, чья фигура внушала трепет даже среди самых храбрых. Его массивное тело, покрытое шрамами, было облачено в доспехи из чёрного железа, выкованные в глубинах оркских кузниц, а за спиной висел топор с зазубренным лезвием, обагрённым кровью бесчисленных врагов. Он восседал на гигантском волке по кличке Клык Тьмы, чья шерсть цвета безлунной ночи лоснилась от пота, а глаза горели жёлтым огнём. Свита Громмаша гремела за ним: сотня воинов в тяжёлых латах, чьи шаги сотрясали землю, словно барабаны войны, и копья, украшенные черепами поверженных драконов, гордо колыхались на ветру.

Рядом с королём ехал Ургар, его советник и старейшина клана. Седобородый орк с лицом, испещрённым морщинами, как древняя карта, держал в руках посох, увенчанный костью дракона, а его взгляд был острым, как клинок. За ним следовала Зарга, младшая сестра Громмаша, чья броня сверкала красными рунами, а в руках она сжимала два коротких клинка, готовых в любой момент встретить врага.

По узкой тропе к воротам Эребора Громмаш поднимался молча, но его разум унёсся в прошлое, к битве у Чёрной горы. Тогда молодой дракон по имени Заркан Огнекрылый обрушился с небес, его крылья, шириной в сотню шагов, закрыли солнце, а рёв сотряс скалы. Пламя, вырвавшееся из его пасти, пожрало половину войска Громмаша: орки кричали, их кожа пузырилась от жара, а доспехи плавились прямо на телах. Среди павших был Гротак, брат Громмаша, чья секира сверкнула в последний раз, прежде чем дракон разорвал его когтями. Громмаш бросился на зверя один, его топор врезался в чешую, высекая искры, но когти Заркана полоснули его грудь, оставив шрам, что до сих пор горел под кожей. С яростным рёвом он зарубил дракона, но победа была горькой – брат лежал мёртвым среди пепла, а клан оплакивал потерю.

– Эти горы видели реки крови, – нарушил тишину Ургар, его голос был хриплым, как скрип старого дерева. – Драконы не забывают обид.

– Их пламя пожрало Гротака, – прорычал Громмаш, сжимая поводья так, что костяшки побелели. – Мир с ними – цепь на шее.

– Мы можем выковать союз, брат, – тихо добавила Зарга, её глаза сверкнули. – Но я не верю их словам.

Громмаш лишь кивнул, глядя на тени драконов в небе. Его сердце разрывалось между жаждой мести и долгом перед народом.

***

Следом за орками появился Тарвин, король людей, чья осанка выдавала годы правления и бремя потерь. Высокий, с сединой в тёмных волосах, он ехал на белом скакуне по кличке Светлый Ветер, чья грива развевалась, как знамя на ветру. Его доспехи сверкали серебром, украшенные золотыми львами – символом дома Эльмарина. Свита Тарвина была яркой и пышной: рыцари в плащах с гербами, знаменосцы с шёлковыми стягами, и лучники, чьи луки были вырезаны из ясеня. Среди них выделялся сэр Годрик, верный рыцарь с лицом, изрезанным шрамами, и мечом, висящим на поясе. Рядом шагала Леди Эйлин, целительница и подруга детства Тарвина, чьи руки были испещрены ожогами от прошлых битв, а голос оставался мягким, как весенний дождь.

Поднимаясь по тропе, Тарвин смотрел на серные источники, и память унесла его к осаде Эльмарина. Тогда дракон Вирмак Пепельный атаковал город: его тень накрыла стены, а пламя превратило дома в пылающие факелы. Жители кричали, бежали к реке, но огонь догонял их, оставляя лишь обугленные кости. Тарвин, юный принц, стоял на башне рядом с отцом, королём Эдвардом, когда дракон обрушился на них. Стрелы отскакивали от чешуи, копья ломались, как хворост, а когти Вирмака разорвали грудь Эдварда на глазах у сына. Тарвин схватил меч отца и ударил, но клинок лишь скользнул по броне зверя. Дракон улетел, оставив город в руинах, а Тарвин взошёл на трон с клятвой защитить свой народ любой ценой.

– Эти горы таят смерть, мой король, – сказал Годрик, его рука сжала рукоять меча. – Драконы – коварные твари.

– Я видел их силу, Годрик, – ответил Тарвин, его голос был твёрд, но в глазах мелькнула тень. – Мир – наш единственный шанс.

– Хрупкий шанс, – добавила Эйлин, поправляя капюшон. – Их огонь оставил мне шрамы, но я верю в твою мудрость.

Тарвин стиснул зубы, глядя на пики Эребора. Он знал, что любое решение будет стоить крови.

***

Последним прибыл Сильванор, король эльфов, чья грация была подобна танцу ветра среди листвы. Высокий, с серебряными волосами, струящимися по плечам, и глазами, сияющими, как звёзды, он ехал на олене с золотыми рогами по кличке Лунный Свет. Его свита двигалась бесшумно: воины в плащах цвета леса, лучники с луками из священного дуба, и маги, чьи посохи мерцали мягким светом. Рядом была Элениэль, его дочь, чьи волосы украшали живые цветы, источающие аромат даже в холодном воздухе. За ней следовал Талерион, старый друг Сильванора, чья мантия была расшита рунами, а лицо хранило печать веков.

По пути к воротам Сильванор вдыхал горный воздух, и перед глазами вставала война за магические источники. Дракон Ксавирон Пламенный сжёг священные рощи, что росли тысячелетиями: их стволы трещали, листья обращались в пепел, а магия земли гасла под напором огня. Сильванор, тогда молодой воин, сражался с мечом и заклятиями, но пламя пожрало его отряд. Среди павших был Лориэль, его брат, чей лук выпал из рук, когда когти дракона пронзили его грудь. Сильванор бросил заклинание, что на миг ослепило зверя, но Ксавирон улетел, оставив за собой дым и скорбь. Эльфы потеряли рощи, а Сильванор – часть души.

– Прошлое всё ещё горит в нас, отец, – тихо сказала Элениэль, её голос дрожал. – Можем ли мы доверять им?

– Их пламя не знает пощады, – ответил Сильванор, сжимая посох. – Но мир – наш долг.

– Я видел их силу, – добавил Талерион, его глаза потемнели. – Надежда тонка, как нить паутины.

Сильванор кивнул, глядя на тени драконов над пиками. Его мудрость боролась с памятью о потерях.

У ворот Эребора короли наконец встретились. Громмаш спрыгнул с волка, его топор глухо звякнул о камень. Тарвин спешился, положив руку на меч, а Сильванор склонил голову, но пальцы крепче сжали посох. Их свиты выстроились позади, напряжение висело в воздухе, как перед грозой. Ворота, высеченные из чёрного камня и украшенные рунами силы, медленно распахнулись, и гул вулкана приветствовал гостей.

Из тени вышел Драгомир, советник драконов, чья серебряная чешуя сверкала в свете заката. Его крылья сложились за спиной, а голос прогремел, как гром:

– Добро пожаловать в Эребор. Король Астарот ждёт вас.

Короли переглянулись, их сомнения и надежды столкнулись в молчании. Громмаш шагнул первым, за ним Тарвин и Сильванор. Они знали, что этот момент определит судьбу их народов – мир или новая война.

Глава 7. Совет

Зал Большого Пира в Эреборской Цитадели был подобен сердцу горы, высеченному из её тёмной, неукротимой плоти. Стены из чёрного базальта, отшлифованные до зеркального блеска, отражали дрожащий свет сотен факелов, чьи огни плясали в такт мелодиям, что лились из струн арф и лютен, наполняя воздух древней торжественностью. Высокий потолок, словно небесный свод, украшали фрески: драконы в полёте, их чешуя переливалась золотом и алым, а глаза сияли, как звёзды в безлунную ночь. Массивные колонны, оплетённые рунами силы, вздымались кверху, подобно стволам исполинских деревьев, а пол, выложенный мозаикой из сапфиров, рубинов и изумрудов, мерцал под ногами, словно россыпь сокровищ, вырванных из недр земли.

Столы, длинные и тяжёлые, вырезанные из цельного дуба, прогибались под тяжестью яств. Золотистые туши жареных кабанов, чья кожица хрустела, как осенние листья, лежали на серебряных блюдах, увенчанные веточками розмарина и тимьяна. Рядом высились горы экзотических фруктов: янтарные плоды манго из южных пустынь, багровые гроздья винограда с островов Туманного моря и лиловые ягоды, чей сладкий аромат дурманил разум. Хлеб, испечённый в печах, что некогда топились драконьим пламенем, источал тепло, а блюда, названия которых шептались лишь в тайных залах, манили пряными запахами. Слуги, одетые в чёрные туники с золотой вышивкой, скользили меж столов бесшумно, подобно теням, наполняя хрустальные кубки вином, чей блеск соперничал с утренним льдом.

В центре зала возвышался трон Астарота, высеченный из цельного обсидиана, чёрного, как бездна, и усыпанный рубинами, что сверкали, словно капли крови на тёмной ткани. Сам Астарот, король драконов, восседал на нём с достоинством древнего божества. Его чешуя, цвета тёмного золота, мерцала в отблесках огня, крылья, сложенные за спиной, слегка подрагивали, выдавая затаённое напряжение, а глаза, глубокие и мудрые, подобно двум озёрам лавы, следили за каждым движением в зале.

Первым порог переступил Громмаш, король орков, чья фигура казалась выкованной из железа и камня. Его доспехи, покрытые вмятинами от былых сражений, звенели при каждом шаге, а массивный топор на поясе отбрасывал зловещие тени. За ним следовала свита: воины с лицами, изрезанными шрамами, и глазами, горящими дикой яростью. Громмаш окинул зал взглядом, полным недоверия, и громко фыркнул, словно зверь, учуявший ловушку.

– Ха! – прогремел его голос, подобный раскату грома. – Астарот, ты зовёшь нас на пир, а сам восседаешь, будто мёртвый идол! Где твои хвалёные манеры, дракон?

Астарот улыбнулся, но в его улыбке не было тепла – лишь отблеск холодной стали.

– Манеры, Громмаш, начинаются с уважения. Садись, и мы узнаем, чего стоит твоё слово.

Громмаш хмыкнул, его тяжёлые шаги загрохотали по мозаике, и он плюхнулся во главе стола, стукнув кулаком по дереву так, что кубки подпрыгнули. Его свита заняла места рядом, не сводя глаз с драконьих стражей у стен.

Следом вошёл Тарвин, король людей, чья осанка была прямой, как копьё, а взгляд острым, как лезвие меча. Его мантия, расшитая золотом и серебром, струилась за ним, словно река света, а на поясе висел клинок с рукоятью, украшенной сапфирами. За ним шествовали рыцари в сияющих доспехах и советники в длинных плащах, чьи лица скрывали тень капюшонов. Тарвин остановился, скрестив руки, и посмотрел на Астарота с холодной учтивостью.

– Астарот, – его голос был гладким, как бархат, но таил в себе звон стали. – Мы явились по твоему зову. Но мир – это тонкая нить, что легко рвётся.

– Тонкая, но крепкая, если её сплести с умом, – ответил Астарот, его глаза сверкнули. – Садись, Тарвин. Сегодня мы испытаем её прочность.

Тарвин занял место напротив Громмаша, и их взгляды столкнулись, как молнии в грозовом небе, наполняя воздух электрическим напряжением.

Последним появился Сильванор, король эльфов, чья поступь была легка, как дуновение ветра в кронах леса. Его серебряные волосы струились по плечам, подобно лунным лучам, а глаза, сияющие звёздным светом, несли в себе мудрость тысячелетий. Плащ цвета мха, расшитый золотыми листьями, колыхался за ним, а за спиной висел лук из священного дуба, чья тетива тихо гудела от магии. Его свита – эльфы в мантиях, сотканных из теней и света, – двигалась бесшумно, словно призраки.

– Астарот, – голос Сильванора был мягок, как шелест листвы. – Мы здесь ради мира. Но тени прошлого всё ещё шепчут о предательстве.

– Пусть шепчут, – ответил Астарот, склоняя голову. – Сегодня мы заглушим их новыми клятвами.

Сильванор сел рядом с Тарвином, его свита расселась вокруг, их взгляды скользили по оркам и людям с холодной настороженностью.

Пир начался, но воздух в зале был густым от недоверия, словно перед бурей. Короли ели в молчании, их движения были скупыми, а взгляды – острыми, как кинжалы. Громмаш с хрустом отрывал куски мяса, громко чавкая, и время от времени отпускал грубые шутки, от которых его воины гоготали, а остальные лишь морщились.

– Эй, Тарвин! – рявкнул он, подняв кубок так, что вино плеснуло через край. – Ты сидишь с лицом, будто проглотил осу! Или боишься, что я тебя съем?

Тарвин усмехнулся, его пальцы сжали рукоять меча.

– Я боюсь только одного, Громмаш: что твои манеры испортят мне аппетит.

Громмаш расхохотался, но в его смехе звенела угроза, а рука невольно потянулась к топору.

Сильванор сидел молча, его тонкие пальцы теребили край плаща. Он наклонился к Астароту и прошептал:

– Это не пир, а поле боя, где оружие – слова. Одно неверное движение, и всё пойдёт прахом.

Астарот кивнул, его голос был низким, как рокот глубин.

– Тогда пора пустить в ход магию. "Кровь дракона" растопит их лёд.

Он щёлкнул когтями, и слуги внесли кувшины, чьи бока сверкали, как расплавленное золото. Вино, тёмное, как свежая кровь, полилось в кубки, и его аромат – пряный, с нотами дыма и мёда – окутал зал, подобно чарам.

Короли подняли кубки, их движения были осторожны, словно они пробовали яд. Первый глоток обжёг горло, как раскалённый уголь, но затем разлился по телу теплом, что проникало в кости. Громмаш осушил свой кубок залпом, громко рыгнул и хлопнул ладонью по столу.

– Ха! Это не вино, а удар молнии! Налейте ещё, живо!

Его щёки покраснели, глаза заблестели, и он широко ухмыльнулся, обнажая клыки.

Тарвин отпил медленно, смакуя вкус, и вскоре его лицо порозовело, а взгляд смягчился.

– Астарот, – произнёс он, чуть растягивая слова. – Это вино… оно как песнь, что уносит прочь тревоги.

Сильванор сделал маленький глоток, его движения оставались изящными, но вскоре и его глаза затуманились, а губы дрогнули в улыбке.

– В нём сила древних, – прошептал он, словно разговаривая с самим собой. – Я слышу их голоса…

Астарот наблюдал, как вино творило своё волшебство. Громмаш начал хлопать Тарвина по плечу, от чего тот пошатывался, смеясь, как мальчишка. Сильванор, забыв о своей сдержанности, принялся рассказывать историю о том, как однажды эльфийский принц перепутал дракона с оленем, и даже свиты королей, поначалу напряжённые, подняли кубки, перебрасываясь шутками.

В разгар веселья Сильванор вдруг поднялся, слегка покачнувшись. Его лицо, всё ещё прекрасное, стало серьёзным, а голос дрожал от усилий.

– Друзья мои, – начал он, поднимая руку. – Мы здесь не для того, чтобы утопить разум в вине. Мы здесь ради мира, ради будущего наших народов.

Громмаш фыркнул, его кубок качнулся в руке.

– Мир? Ха! Я думал, мы тут, чтобы проверить, кто дольше продержится за столом!

Тарвин хихикнул, пролив вино на мантию, но махнул рукой.

– Сильванор дело говорит. Мир – это важно. Но и вино… вино – тоже дело.

Астарот встал, его крылья расправились, и голос прогремел, как рокот вулкана.

– Вино – это лишь путь. Пора скрепить наш союз делом.

В центре зала возвышался Камень вечности, древний монолит, покрытый рунами, что слабо мерцали голубым светом. Астарот подошёл к нему, его шаги отдавали эхом, и он возвысил голос:

– Этот камень – страж наших клятв. Пусть наша кровь свяжет нас нерушимыми узами.

Он вынул кинжал с рукоятью из драконьей кости и полоснул по ладони. Тёмная кровь капнула на камень, и руны вспыхнули, словно звёзды.

Громмаш, шатаясь, двинулся следом. Он выхватил топор, с размаху полоснул по руке и рыкнул, брызнув кровью на камень:

– Пусть боги видят мою клятву!

Тарвин, с пьяной улыбкой, надрезал ладонь и капнул кровью, бормоча:

– Во имя мира и… и всего хорошего.

Сильванор, последним, подошёл к камню. Его рука дрожала, но он сделал надрез и прошептал:

– Да будет воля судьбы.

Кровь королей смешалась на камне, и руны загорелись ослепительным светом, а зал наполнился гулом, подобным дыханию земли. Договор был скреплён, и отныне его нарушение означало смерть – мгновенную и неотвратимую.

Астарот, стоя у камня, поднял кубок, его голос был твёрд, несмотря на хмель.

– Чтобы наш союз стал вечным, свяжем дома браками. Мой сын, Скайлар, возьмёт в жёны Громмиру, дочь Громмаша. А Валиан, сын Тарвина, женится на Валариэль, дочери Сильванора.

Громмаш хлопнул в ладоши, его лицо расплылось в ухмылке.

– Ха! Громмира и дракон? Она его живьём проглотит!

Тарвин рассмеялся, чуть не опрокинув кубок.

– Валиан и эльфийка? Он либо влюбится, либо сбежит!

Сильванор кивнул, его голос был едва слышен.

– Пусть их союз станет мостом между нами.

Пир длился до рассвета, короли пели, смеялись и поднимали кубки, забыв о былых обидах. Но в глубине их душ, за пеленой хмеля, тлела искра тревоги. Они не ведали, что решения, принятые в пылу веселья, могут обернуться судьбами, которых не предскажет ни один оракул.

Когда первые лучи солнца пробились сквозь витражи, короли, усталые и пьяные, разошлись по покоям, оставив зал в тишине, нарушаемой лишь храпом слуг и треском угасающих факелов.

Глава 8. Похмелье

Утро в Эреборе наступило тихо, словно мир затаил дыхание, оплакивая безрассудство минувшей ночи. Серый рассвет лениво пробивался сквозь высокие стрельчатые окна, его свет казался больным, придушенным густыми туманами, что поднимались от серных источников в недрах горы. Воздух в королевских покоях был тяжёлым, пропитанным остатками вчерашнего угара: терпким ароматом вина, едким дымом угасших факелов и едва уловимой, но горькой нотой сожаления. Четыре короля, каждый в своей роскошной, но холодной обители, пробуждались от беспокойного сна, и каждого встречал неумолимый враг – похмелье, что сжимало их виски, словно железный обруч.

Первым очнулся Громмаш, вождь орков, чья мощь была легендой, а ярость – кошмаром для врагов. Его пробуждение было резким, как удар боевого топора: голова гудела, словно внутри неё били в барабаны войны, а во рту осел привкус ржавого железа, смешанного с пеплом костра. Он лежал на широкой кровати, застеленной грубыми шкурами горных медведей, их жёсткий мех колол кожу, а мягкие перины под ним казались насмешкой над его страданиями. Глаза, налитые кровью, с трудом разомкнулись, и он уставился в высокий потолок, где фрески с драконами в полёте будто шевелились в его мутном взоре.

– Что за чертовщина? – прорычал он, голос хриплый, как скрежет камня о камень. Память подло подсовывала обрывки ночи: кубки, до краёв полные тёмного, как смола, вина, раскатистый смех, громкие песни и… клятва. Его мозг, замутнённый похмельем, с трудом цеплялся за воспоминания, но одно всплыло ясно: надрез на ладони, кровь, капающая на древний камень, и слова, что связали его судьбу с судьбами других королей. Рука сжалась в кулак, и он ощутил тупую боль в ещё не зажившей ране. – Договор, – пробормотал он, и его лицо исказилось гримасой, в которой смешались ярость и отвращение.

Громмаш сел, и мир вокруг качнулся, как палуба корабля в шторм. Он зарычал, едва не рухнув обратно, но упрямство – его вечный спутник – удержало его. Рядом на столе стоял кувшин с водой, и он, не раздумывая, схватил его и вылил содержимое себе на голову. Ледяные струи стекали по шрамам на его широком лице, смывая липкий пот и принося мимолётное облегчение. Шатаясь, он поднялся и подошёл к окну, распахнув тяжёлые ставни. Горы Эребора предстали перед ним во всём своём суровом величии, но сейчас они казались лишь фоном к его внутреннему хаосу.

– Что я наделал? – пробормотал он, глядя на заснеженные пики. Вчера, поддавшись хмелю и громким тостам, он подписал договор, не обдумав последствий. Мысль о Громмире, его дочери, которую он обещал отдать в жёны дракону, полоснула его, как клинок. – Она меня убьёт, – хрипло рассмеялся он, но смех тут же утонул в приступе кашля. Он не доверял никому: ни Астароту с его чешуйчатой гордыней, ни Тарвину с его человеческими слабостями, ни Сильванору с его эльфийской хитростью. "Эльфы – лживые змеи, люди – трусы, а драконы – твари, что сожгут нас всех," – думал он, стиснув кулаки. Но договор был скреплён кровью, и его нарушение означало войну. "Может, это и к лучшему," – буркнул он себе под нос, хотя вера в это была слабой, как утренний свет.

Тарвин, король людей из Эльмарина, пробудился от резкого стука в дверь. Его лицо было уткнуто в подушку, волосы спутаны, а голова пульсировала, как будто внутри неё кузнецы били молотами по наковальне. Каждое движение отдавалось острой болью в висках, и он застонал, не поднимая головы:

– Войдите.

Дверь скрипнула, и в покои вошёл Лорд Эдгар, его советник – худощавый мужчина с острым, как лезвие, взглядом и тонкими губами, всегда готовыми изогнуться в лёгкой насмешке.

– Ваше Величество, вы… э-э… в порядке? – спросил он, окидывая взглядом разгромленную комнату: опрокинутые кубки, разбросанные одежды, остатки недоеденной дичи на полу.

– В порядке? – Тарвин с трудом сел, потирая лоб, липкий от пота. – Я чувствую себя так, будто меня переехал дракон. Что это было за вино?

– "Кровь дракона," – ответил Эдгар, едва сдерживая улыбку. – Древнее, крепкое. Вы… вы подписали договор, мой король.

Тарвин замер, его глаза расширились от ужаса. Слово "договор" ударило его, как гром, и память начала возвращаться мучительными вспышками: пир, гул голосов, звон кубков, кровь на камне. Он вскочил, но ноги подкосились, и он схватился за спинку кровати, чтобы не упасть. – Чёрт возьми, что я наделал? – прошептал он, голос дрожал от смеси страха и ярости.

Вчера он смеялся с Громмашем, пил с Астаротом, кивал Сильванору, но теперь его разум кричал об опасности. Он не доверял оркам – их ярость была дикой и непредсказуемой. Драконы казались ему слишком надменными, готовыми испепелить всё, что не подчиняется их воле. Эльфы же, с их вечной холодностью, наверняка плели интриги за спиной. "Они все ждут моего промаха," – думал он, глядя в окно на горы. Но в глубине души он понимал: этот договор, сколь безумным он ни казался, мог стать шансом на мир для его измученного войной народа. – Может, это и к лучшему, – пробормотал он, но сомнения грызли его, как стая голодных волков.

– Принеси мне воды, Эдгар, – приказал он, тяжело опускаясь обратно на кровать. – И вызови лекаря. Мне нужно прийти в себя, чтобы думать.

Сильванор, король эльфов Лунного Леса, просыпался медленно, словно выныривая из глубин мутного омута. Его веки были тяжёлыми, как свинец, а тело, лежащее на узкой кровати, застеленной шёлком цвета лунного света, казалось чужим. Голова болела – не так сильно, как у других, ибо эльфы славились устойчивостью к ядам, но "Кровь дракона" оказалась сильнее их природной защиты. Он сел, прислонившись к холодной стене, и глубоко вдохнул, пытаясь очистить разум от хмельного тумана.

Воспоминания о пире были смутными, как тени в бурной реке: гул голосов, звон струн, кубки вина, клятвы, произнесённые в порыве безрассудства. Он коснулся ладони, где алел свежий надрез, и поморщился от лёгкой боли. – Что я наделал? – прошептал он, и его сердце сжалось, как лист под первым морозом.

Сильванор встал, подошёл к окну и распахнул его. Свежий горный ветер ворвался в комнату, неся запахи сосен и снега, и он закрыл глаза, вслушиваясь в тишину. Но его мысли были громче бури: он, мудрый правитель, всегда предостерегавший других от поспешных решений, сам поддался хмелю и подписал договор. "Я должен был быть сильнее," – корил он себя. Его народ, доверявший его мудрости, мог пострадать от этого союза. Он не верил никому: Громмаш был слишком груб, Тарвин – слишком слаб, Астарот – слишком опасен. "Они думают только о власти," – размышлял он, стиснув тонкие пальцы.

Мысль о Валариэль, другой его дочери, обещанной человеку, жгла его, как раскалённый уголь. – Прости меня, дитя, – прошептал он, но слова утонули в тишине.

Последним проснулся Астарот, король драконов. Его покои сияли роскошью: стены, инкрустированные золотом и самоцветами, отражали тусклый свет, а огромная кровать под алым шёлковым балдахином казалась троном. Но даже здесь он не чувствовал покоя. Голова раскалывалась, как камень под ударом молота, а во рту было сухо, как в сердце пустыни. Он сел, потирая виски когтистыми пальцами, и его взгляд упал на кинжал, которым он вчера резал ладонь. – Договор, – прорычал он, и его чёрные крылья расправились, задев стены с глухим шорохом.

Астарот встал и подошёл к столу, где лежала карта королевств. Его разум, замутнённый вином, цеплялся за обрывки ночи: смех королей, звон кубков, клятвы в вечной дружбе. – Глупцы, – пробормотал он. Он не верил ни в чью искренность: Громмаш был дикарём, Тарвин – слабаком, Сильванор – интриганом. "Вино развязывает языки, но не меняет сердца," – думал он, проводя когтем по карте. Но он понимал: этот договор, хрупкий, как пергамент, был единственным шансом прекратить войны, что веками терзали их земли.

Дверь распахнулась, и вошёл Драгомир, его советник – старый дракон с седой чешуёй и острым взглядом.

– Мой король, вы проснулись, – сказал он, низко кланяясь.

– Да, Драгомир, – ответил Астарот, садясь за стол. – И чувствую себя так, будто меня пережевал вулкан.

– "Кровь дракона" – коварное зелье, – усмехнулся Драгомир. – Но оно сделало своё дело. Договор подписан.

– Да, но что дальше? – Астарот прищурился, его голос стал низким, как рокот грома. – Они мне не доверяют, и я им не доверяю.

– Время покажет, мой король, – ответил Драгомир. – Но пока они связаны клятвой. Это уже начало.

Астарот кивнул, но его взгляд упал на портрет отца, великого драконьего владыки, и он ощутил, как бремя ответственности легло на его плечи тяжёлым плащом.

Четыре короля, каждый в своей комнате, боролись с похмельем и терзались сомнениями. Они не доверяли друг другу: Громмаш презирал слабость и хитрость, Тарвин боялся предательства, Сильванор видел в других лишь угрозу, Астарот подозревал всех в коварстве. Но договор был подписан, кровью скреплён их союз, и пути назад не было. Впереди их ждали испытания, что проверят их волю и мудрость, и только время раскроет, был ли этот шаг безумием или спасением.

Глава 9. Мир?

Зал Совета в Эреборской Цитадели был подобен сердцу древнего дракона, высеченному из камня и огня. Его стены, выложенные из чёрного базальта, отполированного до зеркального блеска, отражали свет сотен светильников, чьи огни мерцали, как звёзды в безлунную ночь. Потолок, высокий и величественный, украшали фрески, изображающие драконов в полёте: их чешуйки переливались золотом и алым, а глаза сияли, словно раскалённые угли, глядящие с высоты веков. Массивные колонны, оплетённые рунами силы и древними письменами, вздымались кверху, подобно стволам исполинских деревьев, что некогда росли в недрах земли. Пол, вымощенный мозаикой из сапфиров, рубинов и изумрудов, сверкал под ногами, как россыпь сокровищ, вырванных из жадных объятий гор. В центре зала возвышался круглый стол, вырезанный из цельного куска обсидиана – чёрного, как бездна, и гладкого, как стекло. На нём лежала карта королевств, испещрённая линиями границ, знаками союзов и пятнами былых войн, а вокруг стола стояли четыре трона, каждый из которых был украшен гербом своего короля: топор орков, меч людей, лист эльфов и пламя драконов.