Shaky Bridge бесплатное чтение

Глава 1

Джон

Только посмотрите на меня.

Мне двадцать два года. Не много, не мало. Как есть. Кто-то в этом возрасте уже добился всего. Кто-то только закончил обучение и шел к первой ступени своей реализации в жизни.

А что делал я?

Был тем или другим?

Нет-нет.

Все правильно. Я саморазрушался в своей квартирке.

– Джон, – выглянувший из-за угла Тимоти помахал мне зип-логом с порошком песочного цвета, – Ты идешь? Лэсли орет, что надерет тебе задницу, если ты не поднимешься сейчас же.

Я закатил глаза и откатился на компьютерном кресле от своего стола. Мне хотелось писать дальше. Но, если она действительно придет и наподдаст, то у меня уже не останется рук. С другой стороны, если я сейчас дам дорожку, то тем более буду не в состоянии писать.

Господи, почему всякий раз, как я сажусь, этим двоим обязательно нужно меня прервать?

Я напишу историю о том, как отрываю им головы…

Однозначно напишу.

– Лэсли! – кричу я, привлекая девушку.

– Чего тебе, псих? – доносится из кухни. Я слышу, как она наполняет стаканы водой из пятишки.

– Пошла ты в задницу! – мой смех вырывается, и я поднимаюсь, идя к ней навстречу. Она сует мне в руки касабланку, полную воды, и плюхается на стул посередине обеденного стола.

Вот так просто.

Сегодня нас ждал завтрак из двух граммов мефедрона.

Хах, как скромно.

Я скосил взгляд, в который раз за неделю удивляясь внешним изменениям своей подруги.

Ее темные волосы обрамляли худенькое лицо. Два месяца назад мягкие щечки еще можно было потрепать. Теперь же – они намертво прилипли к ее костям.

Упущение, господа, не меньше.

Я поднял глаза на настенные часы, отмечая время в четверть одиннадцатого утра.

Ладушки, это можно считать даже полдником. Моя мать покачала бы головой на любое мое утверждение о том, что ее сын отбивается любым определением, лишь бы хапнуть.

Но, она же не знает…

– Дай мне карточку, – я тянусь к пластиковому прямоугольничку в руках Тима, пододвигая к себе его застекленный сертификат, который он получил пару лет назад за достижения в своей работе механиком. Их было у него порядком десяти-двенадцати в разных отраслях, но парень славился тем, что постоянно бросал одну работу ради другой. То ли она ему наскучила, то ли он не мог найти что-то, что действительно его привлекало. Лэсли же наоборот – всегда держалась за работу в долгосрочной перспективе.

Я высыпал немного кристаллов на стеклянную поверхность и отложил зип-лог, перед этим проверив надежно ли закрыл его.

Мы делали это всякий раз, после случая, когда Тим смахнул его со стола и пришлось соскребать с плитки жалкие остатки, а после и вовсе их утилизировать. Нюхать порошок, вперемешку с пылью, крошками и волосами Лэсли? Я еще не так низко упал, увольте.

Я прижал карту к стеклышкам своей эйфории, слыша привычный слуху хруст и улыбнулся. Два месяца назад это бы повергло меня в шок, не меньше, но сейчас я уже сам находил в дробежке и черчении какое-то душевное спокойствие. Если бы только Лу знал, чем я здесь занимаюсь, он бы точно отвесил мне парочку подзатыльников. Или вовсе избил до смерти.

Но он тоже не знает.

– Тебе мост или магистраль рисовать? – усмехнулся я уголками губ, смотря на Тима. Его короткостриженая голова качнулась, и он обнажил свои серые зубы.

– Мне как обычно, – коротко отозвался он, облокачиваясь об стул жены и внимательно наблюдая за тем, как я дроблю горку в мелкий порошок, – Хотелось бы даже похвалить тебя в том, что ты преуспел, но я не буду.

– Ага-ага, – заржал я, расчерчивая три тонкие, но длинные дорожки. Он достал из футляра для очков три тонкие коктейльные одноразовые трубочки, которые стащил с нашей работы. Черную, розовую и фиолетовую.

И протянул мне розовую.

Гавнюк.

Ну, что ж… Начнем с самого главного.

Мои ладони похолодели. Так происходило всегда.

Ты должен принять то, что сейчас произойдет. На это всегда требовалось время и… Мужество? Не знаю. Я отмахнулся от своих навязчивых мыслей и откинулся на спинку стула, наблюдая, как они решают, кто из них первый отправится в полет.

По итогу карта легла на Лэсли. Она оперлась трубочкой об стекло, нагибаясь над столом, и я смотрел за тем, как моя слегка кривая прямая исчезала перед глазами, вторгаясь в ее тело. Она вдохнула, задрав голову сразу же и зажмурилась:

– Сука-а-а, – протянула она, потирая виски и стараясь не фыркнуть, чтоб ничего не вышло из нее, – Всякий раз тошнит от этого запаха и вкуса, Господи, – она распахнула глаза, обращаясь ко мне, – Ты, как всегда, хочешь быть последним?

– Конечно, замыкать эстафету на вашем взлете всегда забавно.

– Ладно, – подскочила она с места, откидывая пластик, – Я пока закрою шторы в спальне и все приготовлю.

Она подхватила свою кружку, похлопав меня по плечу, и прошла мимо. Я проследил за ней взглядом, пока она не исчезла за дверью, и повернулся к Тиму как раз в тот момент, когда он сделал свою дорожку и галантно пододвинул ко мне стекло. Я кивнул, крутя трубочку между пальцев и глубоко вздохнул.

– Меня всегда интересовало, почему ты так испытывающе смотришь перед тем, как сделать, – склонив голову набок, сказал друг мне.

– Это всегда выбор, перед которым ты становишься в тот момент, когда еще ничего не сделал, – просто пожал я плечами, все еще очерчивая взглядом всю длину своей "магистральной", – В прошлом месяце они были короче.

– В прошлом месяце у тебя не было такого толера, Джон, – фыркнул парень, делая глубокий вдох через нос, а после выдохнул через рот, – Кажется, потихоньку начинается. Давай уже, я хочу скорее лечь.

Я вновь покрутил трубочку. Была не была, да? В этот момент я подумал, какой бы была реакция моих ребят?

Ой, да к черту.

Я опустился перед дорожкой, точно Лэсли, упираясь трубочкой перед белой сплошной, и несколько раз повторил про себя…

Давай, Джон, только не выдохни на стол, чтоб все к херам не улетело.

Зажал левую ноздрю и сделал чертов вдох.

Мне захотелось тут же чихнуть. Но я совладал со своим желанием, меняя вход и втянулся через ту ноздрю, что закрыл до этого.

– Не прошло и года, малой, – потрепал он меня по волосам, и я ударил его слегка по руке.

– Не делай так, придурок, – отмахнулся я, шумно выдыхая.

Все.

Дороги назад уже нет, Джон.

Расслабься.

– О-о-о, мою мать за ногу, сука! Нет! – мы подскочили от вскрика Лэсли, и ее муж тут же засмеялся, прикрывая рот ладонью. Я вскинул бровь, не понимая, что его так позабавило.

– Ее мать всегда звонит в такой момент, словно у нее нюх, – сквозь смех пояснил Тим, – А-ай, эта чертова ведьма словно со свечкой стоит и гадает…

Я встал, кивая ему в сторону одной из спален, где мы должны были расположиться. Лэсли вышла в соседнюю, бранясь, что делает суп и ОЧЕНЬ занята зажаркой. Я тихо рассмеялся, последовав примеру парня, и лег на мягкий плед.

– Давай, как обычно, – предложил он мне и лег на спину, свесив голову вниз с кровати, складывая руки в замок на груди.

Я повторил за ним, и мы оба, как дураки, ждали, пока нас торкнет. Приход не заставил себя долго ждать и спустя пару глубоких вдохов, последние кристаллы спустились по горлу. Я поморщился от вкуса, оставшегося на языке. Тимоти потрепал свою короткую бородку, и довольно растянулся на кровати.

– Вот оно, – прошептал он, и я ощутил то же самое, сжимая в руке край своей футболки.

Чистейшую.

Мать ее.

Эйфорию.

Я резко сел, встряхнув головой, и уткнулся взглядом в подол штор, смотря, как края начинают идти рябью.

Точно.

Меня начинает накрывать приход. Я потер взмокшие ладони и приложил их к лицу.

– Скажи, всякий раз это такой кайф…, – мечтательно произнесла Лэсли, стоя в проходе. Я улыбнулся ей, заглядывая в ее полные зрачки, что поедали серость ее радужки, и похлопал на место рядом со мной. Она фыркнула в своей привычной манере, смахнула волосы с лица и опустилась на свое место, зажав меня между ними. Я расслабленно прикрыл глаза, растворяясь с чувстве, что волнами смывало с меня всякие сомнения, глупости, заботы.

– Почему мне так легко? – озвучил я вслух свои мысли, и почувствовал, как ее тонкие пальчики рисовали на мне незамысловатые узоры.

– Потому что сейчас ты потребляешь весь серотонин, что у тебя есть…

– Небольшой глоток свежего воздуха перед очередным днем, наполненным дерьмом, – закончил за нее Тим.

Он подкурил три сигареты, передавая каждому свою, и я распахнул глаза, наблюдая за тем, как красный уголек оставляет за собой шлейф алого света в полнейшей темноте.

– Вот это мне нравится больше всего, – прошептал я восхищенно. Они разделили смех на двоих, и продолжили болтать о своем, пока я мечтательно вилял сигаретой из одной стороны в другую перед собой, после втягиваясь и играясь дальше.

Какой же я дурак, наверное.

Обдалбываюсь второй месяц, стоило только этим двоим сказать, что есть что-то, облегчающее мою боль. В тот момент мне казалось, что хуже уже не может быть. Что лучше забыться, чем тревожиться бессонницей и убиваться по тому, как со мной обошлась вся эта тупорылая жизнь.

Может, я и дурак, но сейчас я счастливый дурак. Хотя бы до следующего восхода солнца. Хотя бы до очередного потрясения.

***

– Ты не хочешь поесть, Джон? – Лу щурился, оглядывая меня с головы до ног, и я переступил порог его дома, ставя внушительный пакет на стол.

– Мне достаточно чашечки кофе, Лу, не парься, – он проследил за мной взглядом, пока я разувался, ища в углу тапочки. Наконец, найдя их, я пошлепал к плите, ставя чайник на конфорку, и включил ее, – Как дела?

– Ты снова приволок мне больше, чем нужно, – пробурчал он в ответ, заглядывая в пакет с продуктами. Я закатил по привычке глаза.

Из раза в раз. Он повторял мне одно и то же. И из раза в раз я делал то же самое, отмахиваясь от его скудного набора, что он просил меня купить в супермаркете.

По крайней мере, мне будет спокойнее знать, что раз в месяц у него полон холодильник даже такими вещами, как простая нарезка колбасы парочки видов. В конце концов, кто еще его побалует, если не я?

Он был стар. Недостаточно для того, чтобы списать его со счетов, но достаточно для того, чтоб сказать, что пора выдохнуть и дать о себе позаботиться. Нора, жена Лу, оставила его год назад, скончавшись от рака. Упорхнула, прихватив его остатки мужества, и оставила у разбитой чаши.

Он любил ее.

Я любил ее.

И нам оставалось только тешить друг друга воспоминаниями о ней, да расспросами друг у друга об очередной книге, что я притаскивал к нему.

Я обнял его, и он по привычке ощупал меня, звонко цокая:

– Боже мой, Джон! – воскликнул он, – Почему ты такой тощий?

– Лу, сколько бы веса я не набрал, ты всегда будешь так говорить, – я говорил правду. Он действительно говорил это при любом удобном случае. Лу отмахнулся от меня, возвращаясь к пакету, и по мере того, что он оттуда извлекал, я дергался и подпрыгивал от его визгов и смеялся, заливая дешевый кофе кипятком. Он поставил передо мной на столешницу сахар, и я добавил одну ложку, тщательно размешивая.

– Твоя мама звонила, – между делом сказал он, убирая все в холодильник. Я подкрался сзади, заглядывая ему за плечо. Хорошо, там есть как минимум что-то, чем можно побаловаться перед просмотром его странных передач вечером, – Мне сказать, что ты заходил?

– Нет необходимости, – ответил я чуть погодя, прикидывая в голове, когда я в последний раз говорил ей, что забегу к нему. Она всегда раздраженно реагировала на это.

К черту.

Не хочу в очередной раз слушать, как просачивается ее яд, приукрашенный тем, как она якобы рада, что я его поддерживаю.

Она врала. Я знал это.

И никогда не говорила этого прямо.

– Хорошо…, – он захлопнул дверь холодильника, и мы присели друг напротив друга, – Как твои дела, Джонни?

Мягкость его голоса всегда меня успокаивала. Порой, он был всплеском чистой энергии, когда Лу возмущался тем или иным вещам, но в основном он старался говорить достаточно тихо.

– Все хорошо, – как обычно отмахнулся я и отхлебнул кофе.

– Как работа?

– Все хорошо, – повторил я, и он скептически окинул меня взглядом, явно не доверяя. Так типично. В стиле Лу, – Я принесу в следующий раз тебе парочку книг.

Он скорчился, вызвав у меня смешок:

– Ты всегда читаешь такую дрянь! В прошлый раз мне пришлось приложить немало усилий, чтоб понять ту муть, которую ты приволок. Почему ты не можешь хоть раз почитать то, что у меня есть в библиотеке?

– Потому что твоим книгам больше лет, чем нам двоим вместе взятым, – показал ему язык. Он передразнил меня, и я чуть не подавился.

– Это детективы, мальчишка, – серьезным тоном начал он.

– Какая гадость, – тряся рукой в воздухе, отмахнулся от него я. У меня оставалось чуть меньше часа, прежде чем отправиться на работу, чтоб прихватить свою форму и постирать ее перед завтрашней сменой, – Я все равно принесу тебе роман или книгу о беженце, который описывал свою жизнь. Это же интересно.

– В одних без перерыва плачут о любви, в других о любви и непримиримости. Как мило, – он выдавил из себя неискреннюю улыбку, и резко оборвал свой поток негодования, ища глазами точку опоры. После он глубоко вздохнул, осторожно заглядывая мне в глаза.

Вот оно.

Прекрати, Лу, только не сейчас.

– Вчера мне Са-…,– я оборвал его на полуслове, подняв руку вверх. Он замялся, и снова вздохнул, – Ох, Джонни… – только и сказал он чуть погодя.

– Мы забыли это имя, Лу, – раздражение закралось в мое сердце, и я нервно начал стучать указательным пальцем по столу, – Все закончилось еще в прошлый раз. Не о чем больше говорить.

Он, несвойственно себе, затих, окидывая меня сочувствующим взглядом, и я поднялся из-за стола, беря с собой горячий напиток.

– Давай посмотрим одну из твоих унылых передач по Discovery, перед тем, как я пойду.

– Это природа, щенок – придя в себя, фыркнул он в ответ, и, медленно прихрамывая, потащился за мной в гостиную, плюхаясь на свое место. Я включил телек, устраиваясь на диване удобнее, и вдохнул знакомый аромат этого места.

Мой названый крестный щелкал каналы. Не хватало только, чтоб в этот момент заглянула покойная Нора, которая всякий раз трепала меня, нежно говоря " А как здесь мой мальчик? Кто мой любимый мальчик?" Ее глаза всегда искрились счастьем, и я был безмерно влюблен в добро и теплоту, которыми она окружала меня всяким больше, чем мои настоящие родители.

Это был не мой дом. Но я чувствовал себя, как на своем месте.

Она бы точно расстроилась из-за того, к чему я скатился. Я уткнулся в передачу, рисуя в голове образ ее последней улыбки, и затих, слушая, как заэкранный голос наполняет комнату своими лекциями о спаривании слонов.

Мне хотелось завыть.

***

Полуденное солнце било в лицо. Я чертыхнулся, выставляя руку вперед и прикрывая его. Почему свет в последнее время так резал глаза? Меня мучало желание выдавить себе глазные яблоки – настолько невыносимо было это чувство.

– Эта жара кого угодно в могилу сведет, – размахивая передо мной самодельным бумажным веером, заметил Ленни. Посетителей, ясное дело, оставалось немного в это время. Мы сидели в тамбуре перед входом, протянув напряженные ноги. Только вскакивать приходилось всякий раз, как кто-то дергал ручку, чтоб его поприветствовать. Тимоти прохлаждался где-то внутри, обдуваемый сплитом. Его работа заключалась в сборке заказов на доставку или вынос. Я окинул взглядом зал, где туда-сюда сновали работники зала, но его на своем месте не наблюдал. Видимо, он снова заперся в кабинете менеджера, покуривая свою электронную сигарету, чтоб лишний раз не выходить в пекло. Интересно, как Лэсли сейчас бухтит на учеников, пока они пытаются изо всех сил попасть в какое-нибудь очередное происшествие? Я усмехнулся сам себе, и обернулся, окидывая взглядом Ленни. Блондин, чуть выше меня на полголовы, вскинул брови в недоумении.

– Что? – спросил он тут же и провел по лбу рукой. Его глаза, цвета свежескошенной зелени, прищурились, – У меня что-то на лице?

– Да нет, просто не видел парочку дней твою мордашку, даже соскучился, – я улыбнулся ему.

– С тобой явно что-то не так, – не повелся он на мою чушь, отмахиваясь от меня веером. Легкий поток прохладного воздуха ударил мне в лицо, и я блаженно закрыл глаза.

– Ага-ага, сделай так еще раз, – попросил его я, и получил бумажной гармошкой в лицо.

– На, наслаждайся, я пойду курну с Пэнни, пока она еще прохлаждается, – он поднялся, переступил через мои ноги, и я шлепнул его на прощание по заднице, получив слабый подзатыльник, – Придурок.

– Свистни ей, что мне здесь скучно.

Спустя пару минут я и сам поднялся, решив сделать пару кружков по залу и проверить, как там обстоят дела. Пускай гостей было и не много, но это не означало, что они не требовали столько же внимания, сколько бы требовалось им в интенсив. Наполнив чайник кипятком, я оставил его на краю стола для женщины преклонного возраста, собрал лишнюю посуду с соседнего стола, разнес чистое стекло на бар. Не найдя себе больше работы, я подошел к окошку открытой кухни и заглянул внутрь, наблюдая, как Джек, повар горячего цеха, делает заготовки. Его черный китель отлично скрывал все недостатки его фигуры. Каштановые волосы были убраны под шапочку повара, которую он каждый раз надевал по-разному. Парень двигался в такт, словно бы слушал музыку, только у себя в голове, нарезая овощи и отправляя их в бокс. Развернувшись ко мне лицом, он скривился в своей обычной манере, карие глаза в прищуре ударились об меня.

– Чего ты мордой светишь, Джон? Работы нет? – едко выплюнул он мне в лицо, подходя ближе к раздаче. Его подбородок рассекал небольшой шрам, который он получил в очередной драке за свой грязный язык.

– Да так, пришел посмотреть на то, как ты подергиваешь на свое рабочее место, Джеки, – кинул я в ответ, резко отпрянув от него, когда его рука оказалась в опасном расстоянии от меня. Почему это каждый раз так забавляло меня? Мы обменялись еще парочкой резких замечаний друг к другу, привлекая к себе внимание еще одного повара – Тэда. Он был младше нас на три года, но уже мог без всяких проблем залетать к ребятам на соседний цех и помогать с отдачей.

– Джонни – Джон! – поприветствовал он меня, закидывая руку на плечо Джека и широко улыбаясь. Джек попытался скинуть его себя, но так как тот был крепче его, это оказалось куда более проблематичным.

– Привет, Тэдди, – отсалютовал ему я в ответ. Мы ударились кулаками, и он снова обнажил зубы в очаровательной улыбке.

– Я только раскидался с заказами на доставку, – объявил он мне. – Хочешь отойти?

Я покачал головой.

– Ленни только вышел, а Пенни еще не вернулась. Не хочу выслушивать в очередной раз от Лари, какие мы идиоты, не способные следовать одному единственному правилу.

Тэд закатил глаза, а после оперся руками об раздачу, наклоняясь вперед.

– Тогда, может, хочешь пожевать? – он поиграл бровями, кивая головой в сторону своего цеха. От мыслей о персональном бутерброде, а самое главное – горячем бутерброде, дамы и господа, мой рот наполнился слюной. Я молча последовал к его станции, показывая средний палец Джеки, на что тот фыркнул и вернулся к своей работе. Через пару минут тягучий сыр радовал мой взгляд, и я закрыл глаза в немом блаженстве от нежности ветчины и соуса.

Тимоти присоединилась ко мне, и я протянул ему оставшуюся половину, окидывая взглядом выход для сотрудников. Ленни и Пенни так и не вернулись, видимо, растрещавшись в очередной раз о какой-то корейской косметике и прочей чуши. Я быстро потопал в зал, сделав два круга, чтоб никто не заметил моего отсутствия. Хотя, прикинь Лари немного больше извилин, ему бы хватило ума поднять свои крысиные узкие глазки на камеры, чтоб понимать, что творится в ресторане. Если он их и поднимает, то только чтоб посмотреть по камерам, достаточно ли прямо сидит. Придурок.

– Молодой человек, – окликнула меня все та же женщина с чаем, попросив ее рассчитать.

Как же часто эта рутина меня затягивала. Еще десять часов. Иногда я усмехался иронии, возникшей в голове. Частым это напоминало мне одного из тех хомячков, которые бесконечно крутили колесо своими маленькими лапками. И чем же сейчас моя жизнь отличается от короткой жизни этого пушистого и вонючего создания? Мое колесо больше – однозначно. И все же, почему я стал замечать это только спустя полтора года? Может, мне не хватает какой-то мотивации? Эмоций? Конфликтов с полоумными людьми?

Я посадил свою тощую задницу на прохладную плитку в тамбуре. Тим нашел меня и здесь. Он поднял с пола бумажный веер и передал его мне.

– Что мы будем делать сегодня вечером? – спросил его я, размахивая взад-вперед. Он потянулся, точно кот, выгибающий спину.

– Лэсли написала, что вечером нас ждет Вонтон. Если тебя уже не пугает его "домашнее животное", то падай на заднее сидение и поехали.

Я хмыкнул в своей привычной манере, дав ему понять, что тоже в деле.

– Она уже пропела тебе, чего бы ей хотелось на день рождение? – я окинул взглядом дисплей, отметив парочку сообщений в общей группе. Я разблокировал экран, и фото наших тушек с камер теперь редело в чате. Тим развернулся ко мне спиной, показывая средний палец в камеру.

– Оставила сюрпризом, – отозвался он, продолжая свое ребяческое занятие, – Хотя я больше, чем уверен, что парочка грамм будет для нее большей радостью, чем какая-то сумочка.

– Она неподражаема, – вырвалось у меня.

– Такая уж она, – хмыкнул брюнет, обернувшись ко мне, – Но мы что-нибудь придумаем, чтоб она потеряла почву под ногами, верно?

Я кивнул ему в знак согласия, и перевел взгляд на Ленни и Пэнни, идущих к нам. Тим фыркнул, спеша удалиться. Его бесило общество этих ребят, но высказывать мне что-то на этот счет он не смел – все же они еще оставались моими друзьями. Проигнорировав его, они завалились в тамбур, тут же обернувшись назад, чтоб посмотреть, не ошивался ли он где-нибудь сбоку, чтоб подслушать их.

Забавно. Ему же совсем не было дела до них.

– Знаешь, Джон, ваши отношения вызывают во мне волнение… – тут же начал Ленни.

– Относительно твоего здоровья, в частности, – закончила за него Пэнни, – Ты не обижайся на нас, конечно, но нам кажется, что с тобой в последнее время что-то происходит..

Ее каштановая гулька на голове колыхнулась, и она глядела меня карими глазами со всех сторон. Пэнни схватила меня за щеку, оттягивая кожу. Я не сопротивлялся. В конце концов, ее общество меня не так сильно грузило, как общество Лари, к примеру..

– Твои щеки уже прилипли к костям. Что ты ел сегодня, Джонни? – поинтересовалась она.

Или все же грузило?

Я отмахнулся от нее, хватая за кисть, и она тут же вывернула ее, впиваясь наманикюренными ноготками в мою руку.

– Что-то да ел, – пожал плечами я. Они переглянулись, одновременно вздыхая.

– Ты каждый раз так говоришь, – заметил Ленни, упирая руки в бока своей формы, – Не будь мы с тобой близки, я бы поверил, но я помню твои аппетиты, а сейчас ты сбавил в весе..

– Вы оба забываете о том, что совсем недавно я переболел ветряной оспой, – защищался я, – После которой сразу же слег с простудой и мучался от аллергии. Это нормально, что мне не достает веса, в то время я практически не ел.

– Но прошло уже три месяца, Джон, – настаивал на своем парень. Я потрусил рукой, скидывая с себя Пэнни, и поднялся на ноги, обходя этих двоих.

– Со мной все в порядке, – напоследок сказал я им, – Пора бы вернуться к работе, знаешь, проверить гостей там…

Как же меня доставали эти расспросы. Если бы их действительно интересовало мое состояние, а не невозможность больше сидеть в моей квартире и кайфовать за мой счет, они бы подошли к разговору с другой стороны.

Почему-то Тимоти и Лэсли смогли.

Почему-то люди, знающие меня полгода, могли найти в моей душе место поустойчивее, чем те, которые ютились намного, намного дольше…

Забавный факт этой жизни – далеко не время показывает тебе, кто в самом деле является товарищем. Время – глупая выдумка наивных людей.

Они бы требовали с меня не отчета о том, что я ел на завтрак, обед или ужин, а спросили бы меня, как же я так умудрился справиться со всей той ношей, что упала на меня после разрыва с Са-..

Я остановился, сжимая руки в кулаки.

Да ладно тебе, Джон.

Сколько можно думать об этом? Ведь твоя жизнь стала на порядок спокойнее, чем во времена безутешных скитаний, беспомощности и горечи, оставляемой ее словами и действиями. Но почему тебя это так беспокоит?

Я зачесал волосы назад, покачивая головой и мысленно соглашаясь с этим. Мне нужен был этот вечер, хороший разговор с Лэсли, чертов Вонтон и плевать на его "домашнее животное".

– Молодой человек.., – донеслось где-то сзади. Я возвел глаза к потолку.

– Да-да-да…