Книга которую должен прочитать каждый родитель бесплатное чтение

Введение

Недавно я посмотрел выступление комика Майкла Макинтайра, в котором он сказал, что есть четыре вещи, которые мы должны делать с нашими детьми: одевать их, кормить, мыть и укладывать спать. По его словам, до рождения детей он представлял, что быть родителем – это бегать по лугам и устраивать пикники, но на самом деле каждый день – это постоянная борьба за то, чтобы заставить их сделать эти четыре основные вещи. Зрители смеялись, когда он рассказывал, как уговаривал их помыть голову, надеть пальто, выйти на улицу или съесть овощ. Это был смех родителей, возможно, таких же родителей, как мы, которые тоже бывали в такой ситуации. Быть родителем – тяжелая работа. Она может быть скучной, удручающей, разочаровывающей и обременительной и в то же время самой веселой, самой радостной, самой наполненной любовью и великолепием, которую вы когда-либо испытывали.

Когда вы погрязли в мелочах, связанных с подгузниками, детскими болезнями, истериками (малышей и подростков), или когда вы отработали полный рабочий день и возвращаетесь домой, чтобы заняться настоящей работой, которая включает в себя выскребание банана из трещин на стульчике или очередное письмо от завуча с вызовом в школу, бывает трудно представить себя в роли родителя в перспективе. Эта книга призвана дать вам эту общую картину, помочь отстраниться, увидеть, что важно, а что нет, и что вы можете сделать, чтобы помочь своему ребенку стать тем, кем он может быть.

Основа воспитания – это отношения, которые вы поддерживаете со своим ребенком. Если бы люди были растениями, то отношения были бы почвой. Отношения поддерживают, питают, позволяют расти – или препятствуют этому. Без отношений, на которые ребенок может опереться, его чувство безопасности оказывается под угрозой. Вы хотите, чтобы эти отношения были источником силы для вашего ребенка – а когда-нибудь и для его детей.

Как психотерапевт, я имею опыт выслушивания и общения с людьми, которые испытывают трудности с различными аспектами воспитания детей. Благодаря своей работе я имела возможность изучить, как отношения становятся дисфункциональными и что помогает им снова стать хорошими. Цель этой книги – поделиться с вами тем, что актуально, когда речь идет о воспитании детей. В том числе о том, как работать с чувствами – вашими и их, – как настроиться на детей, чтобы научиться лучше их понимать, и как установить с ними настоящую связь, а не застревать в изматывающих моделях конфликтов или замкнутости.

Я придерживаюсь долгосрочного взгляда на воспитание, а не подхода, основанного на советах и трюках. Меня интересует, как мы можем относиться к нашим детям, а не как мы можем ими манипулировать. В этой книге я призываю вас обратиться к собственному детству и детскому опыту, чтобы вы могли передать то хорошее, что дало вам ваше собственное воспитание, и удержаться от менее полезных его аспектов. Я расскажу о том, как мы можем сделать все наши отношения лучше и лучше для наших детей. Я расскажу о том, как наше отношение к беременности может повлиять на нашу будущую связь с ребенком, как быть с младенцем, ребенком, подростком или взрослым ребенком, чтобы ваши отношения с ним были источником силы для него и удовлетворения для вас. И при этом у вас будет гораздо меньше проблем с тем, как их одеть, накормить, помыть и уложить спать.

Эта книга для родителей, которые не только любят своих детей, но и хотят, чтобы они им нравились.

Часть 1 Ваше родительское наследие

Верно клише: дети не делают то, что мы говорим, они делают то, что мы делаем. Прежде чем задумываться о поведении наших детей, полезно – даже необходимо – посмотреть на их первые образцы для подражания. И один из них – это вы.

Этот раздел посвящен вам, потому что вы будете оказывать большое влияние на своего ребенка. В нем я приведу примеры того, как прошлое может повлиять на настоящее, когда речь идет о ваших отношениях с ребенком. Я расскажу о том, как ребенок часто может вызывать в нас старые чувства, которые мы потом ошибочно используем в отношениях с ним. Я также расскажу о том, как важно изучить своего внутреннего критика, чтобы не передать его разрушительное влияние следующему поколению.

Прошлое возвращается, чтобы укусить нас (и наших детей)

Ребенку нужны тепло и принятие, физические прикосновения, ваше физическое присутствие, любовь плюс границы, понимание, игры с людьми всех возрастов, успокаивающие переживания и много вашего внимания и вашего времени. Итак, все просто: на этом книга может закончиться. Только вот не может, потому что кое-что мешает. Помешать может ваша жизнь: обстоятельства, уход за детьми, деньги, школа, работа, нехватка времени и занятость… и это далеко не полный список, как вы понимаете.

Но больше всего нам может помешать то, что было дано нам, когда мы сами были младенцами и детьми. Если мы не обращаем внимания на то, как нас воспитывали, и на то, какое наследие нам досталось, это может обернуться для нас бедой. Вы, наверное, не раз замечали, что говорите что-то вроде: "Я открыл рот, и из него вырвались слова моей матери". Конечно, если это были слова, благодаря которым вы чувствовали себя нужным, любимым и защищенным в детстве, это было бы прекрасно. Но так часто эти слова приводят к обратному результату.

На пути могут стоять такие вещи, как наша собственная неуверенность, пессимизм, защитные механизмы, блокирующие наши чувства, и страх быть переполненным чувствами. А если говорить конкретно о взаимоотношениях с детьми, то это может быть то, что нас в них раздражает, наши ожидания от них или наши страхи за них. Мы – лишь звено в цепи, тянущейся через тысячелетия и вперед, пока неизвестно когда.

Хорошая новость заключается в том, что вы можете научиться изменять свою связь, и это улучшит жизнь ваших детей и их детей, и вы можете начать прямо сейчас. Вам не обязательно делать все то, что делали с вами; вы можете отказаться от того, что вам не помогало. Если вы родитель или собираетесь им стать, вы можете распаковать и ознакомиться со своим детством, изучить, что с вами произошло, как вы к этому относились тогда, как вы относитесь к этому сейчас, и, распаковав и внимательно рассмотрев все это, вернуть только то, что вам нужно.

Если в детстве вас уважали как уникальную и ценную личность, проявляли безусловную любовь, уделяли достаточно позитивного внимания и поддерживали полезные отношения с членами вашей семьи, то вы получили программу для создания позитивных, функциональных отношений. В свою очередь, это показало бы вам, что вы можете внести позитивный вклад в свою семью и в свое общество. Если все это относится к вам, то исследование своего детства вряд ли будет слишком болезненным.

Если у вас не было такого детства – а это так для большинства из нас, – то воспоминания о нем могут вызывать эмоциональный дискомфорт. Я считаю, что необходимо лучше осознавать этот дискомфорт, чтобы не допустить его передачи по наследству. Очень многое из того, что мы унаследовали, находится за пределами нашего сознания. Поэтому иногда трудно понять, реагируем ли мы на поведение ребенка здесь и сейчас или наши реакции уходят корнями в наше прошлое.

Думаю, эта история поможет проиллюстрировать, что я имею в виду. Ее рассказала мне Тей, любящая мама и старший психотерапевт, которая обучает других психотерапевтов. Я упоминаю обе ее роли, чтобы дать понять, что даже самые сознательные и благонамеренные из нас могут погрузиться в эмоциональное искривление времени и обнаружить, что реагируют на свое прошлое, а не на то, что происходит здесь, в настоящем. Эта история началась с того, что дочь Тэй Эмили, которой было почти семь лет, крикнула ей, что она застряла на скалодроме и ей нужна помощь, чтобы слезть.

Я попросил ее спуститься, а когда она сказала, что не может, внезапно пришел в ярость. Я подумал, что она просто смешна – ведь она могла бы легко спуститься сама. Я закричал: "Спускайтесь сию минуту!

В конце концов, она это сделала. Потом она попыталась взять меня за руку, но я все еще был в ярости, и я сказал "нет", и тогда она завыла.

Когда мы вернулись домой и вместе приготовили чай, она успокоилась, и я списал все на "Боже, дети могут быть болью".

Прошла неделя: мы в зоопарке, и там стоит еще один скалодром. Глядя на него, я почувствовал вспышку вины. Очевидно, это напомнило Эмили и о предыдущей неделе, потому что она посмотрела на меня почти со страхом.

Я спросил ее, не хочет ли она поиграть на нем. На этот раз, вместо того чтобы сидеть на скамейке и смотреть в телефон, я стоял у рамы и наблюдал за ней. Когда она чувствовала, что застряла, она протягивала ко мне руки за помощью. Но на этот раз я был более ободряющим. Я сказал: "Поставь одну ногу сюда, другую сюда, ухватись за это, и ты сможешь сделать это сама". И она справилась.

Когда она опустилась на землю, то спросила: "Почему ты не помог мне в прошлый раз?

Я подумала и сказала: "Когда я была маленькой, бабушка обращалась со мной как с принцессой, везде носила меня на руках и все время говорила "будь осторожна". Из-за этого я чувствовала себя неспособной что-то сделать для себя, и в итоге у меня не было уверенности в себе. Я не хочу, чтобы это случилось с тобой, вот почему я не захотела помочь, когда на прошлой неделе ты попросила поднять тебя со скалодрома. И это напомнило мне твой возраст, когда мне не разрешали спускаться самостоятельно. Меня охватил гнев, и я выместил его на тебе, а это было несправедливо".

Эмили подняла на меня глаза и сказала: "О, я просто думала, что тебе все равно".

О нет, – сказала я. Мне не все равно, но в тот момент я не знала, что злюсь на Нану, а не на тебя. И мне очень жаль".

Как и Тей, легко впасть в состояние мгновенного суждения или предположения относительно нашей эмоциональной реакции, не задумываясь о том, что она может быть связана как с тем, что было вызвано в нашем собственном прошлом, так и с тем, что происходит сейчас.

Но когда вы чувствуете гнев – или любые другие сложные эмоции, включая обиду, разочарование, зависть, отвращение, панику, раздражение, ужас, страх и так далее – в ответ на что-то, что сделал или попросил ваш ребенок, стоит подумать о том, что это предупреждение. Не о том, что ваш ребенок или дети обязательно делают что-то не так, а о том, что на ваши собственные кнопки нажимают.

Часто схема работает следующим образом: когда вы реагируете на своего ребенка гневом или другими чрезмерно сильными эмоциями, это происходит потому, что вы научились защищаться от тех чувств, которые испытывали в его возрасте. За пределами вашего сознания их поведение угрожает вызвать ваши собственные прошлые чувства отчаяния, тоски, одиночества, ревности или нужды. И тогда вы неосознанно выбираете более легкий вариант: вместо того чтобы сопереживать тому, что чувствует ваш ребенок, вы переключаетесь на гнев, разочарование или панику.

Иногда чувства из прошлого, которые вновь пробуждаются, уходят корнями не в одно поколение. Мою маму раздражали крики играющих детей. Я заметила, что тоже впадаю в состояние тревоги, когда мой собственный ребенок и его друзья шумят, хотя они и получают от этого удовольствие. Мне захотелось узнать больше, и я спросила свою мать, что бы с ней случилось, если бы она в детстве шумно играла. Она рассказала мне, что ее отцу – моему дедушке – было уже за пятьдесят, когда она родилась, у него часто болела голова, и всем детям приходилось ходить по дому на цыпочках, иначе они попадали в неприятности.

Возможно, вы испугаетесь, если признаете, что временами ваше раздражение на ребенка берет верх, думая, что это усилит гневные чувства или каким-то образом сделает их более реальными. Но на самом деле, если мы назовем свои неудобные чувства и найдем для них альтернативное объяснение – такое, в котором мы не будем возлагать ответственность на детей, – это значит, что мы не будем осуждать своих детей за то, что они как-то виноваты в том, что вызвали их. Если вы сможете это сделать, то снизится вероятность того, что вы будете реагировать на это чувство в ущерб своему ребенку. Вы не всегда сможете найти историю, которая объяснит ваши чувства, но это не значит, что ее нет, и придерживаться ее может быть полезно.

Одна из проблем может заключаться в том, что в детстве вы чувствовали, что люди, которые вас любили, возможно, не всегда вас любили. Возможно, иногда они считали вас раздражающим, тяжелым трудом, разочарованием, неважным, раздражающим, неуклюжим или глупым. Когда вам напоминает об этом поведение вашего собственного ребенка, вы срабатываете и начинаете кричать или вести себя так, как вам свойственно по умолчанию.

Несомненно, стать родителем бывает непросто. В одночасье ваш ребенок становится вашим самым требовательным приоритетом 24 часа в сутки 7 дней в неделю. Возможно, наличие ребенка даже заставило вас наконец осознать, с чем пришлось столкнуться вашим собственным родителям, и, возможно, больше ценить их, отождествлять себя с ними или сочувствовать им. Но и вам нужно отождествлять себя с собственным ребенком или детьми. Время, потраченное на размышления о том, каково было вам, когда вы были младенцем или ребенком примерно того же возраста, что и ваш собственный ребенок, поможет вам развить эмпатию к своему ребенку. Это поможет вам понять и посочувствовать ему, когда он ведет себя так, что вам хочется его оттолкнуть.

У меня был клиент, Оскар, который усыновил маленького восемнадцатимесячного мальчика. Каждый раз, когда его сын ронял еду на пол или оставлял свою еду, Оскар чувствовал, как в нем поднимается гнев. Я спросил его, что случилось бы с ним в детстве, если бы он уронил или оставил еду? Он вспомнил, как дед бил его по костяшкам пальцев рукояткой ножа, а потом заставлял выйти из комнаты.

После того как он вспомнил, каково ему было в детстве, когда с ним так обращались, он обрел сострадание к самому себе в детстве, что, в свою очередь, помогло ему найти терпение к своему ребенку.

Легко предположить, что наши чувства связаны с тем, что происходит перед нами, а не являются просто реакцией на то, что случилось в прошлом. Например, представьте, что у вас есть четырехлетний ребенок, который получил огромную кучу подарков на свой день рождения, и вы резко называете его "избалованным" за то, что он не поделился одной из своих новых игрушек.

Что здесь происходит? С точки зрения логики, они не виноваты в том, что им достается так много вещей. Возможно, вы бессознательно считаете, что они недостойны стольких вещей, и ваше раздражение по этому поводу выливается в резкий тон или в то, что вы необоснованно ожидаете от них большей зрелости.

Если вы остановитесь и оглянетесь назад, чтобы заинтересоваться своим раздражением по отношению к ним, то, возможно, обнаружите, что ваш внутренний четырехлетний ребенок ревнует или испытывает чувство соперничества. Возможно, в возрасте четырех лет вам сказали поделиться чем-то, чем вы не хотели делиться, или вам просто не давали много вещей, и, чтобы не расстраиваться из-за четырехлетнего ребенка, вы набросились на него.

Мне вспоминаются письма ненависти и негативное внимание в социальных сетях, которые получает каждый публичный человек из анонимных источников. Если читать между строк, то кажется, что больше всего они говорят: "Это несправедливо, что ты знаменит, а я нет". Нет ничего необычного в том, чтобы испытывать зависть к своим детям. Если это так, нужно признать это, а не вести себя негативно по отношению к своему ребенку из-за этого. Им не нужен родительский троллинг.

В этой книге я привожу упражнения, которые помогут вам глубже понять то, о чем я говорю. Если они покажутся вам бесполезными или непосильными, вы можете пропустить их и, возможно, вернуться к ним, когда почувствуете себя более готовым.

Упражнение: Откуда берется эта эмоция?

В следующий раз, когда вы почувствуете злость на своего ребенка (или любую другую чрезмерную эмоцию), вместо того чтобы бездумно реагировать, остановитесь и спросите себя: Принадлежит ли это чувство полностью этой ситуации и моему ребенку в настоящем? Как я могу помешать себе увидеть ситуацию с его точки зрения?

Один из хороших способов остановить свою реакцию – сказать: "Мне нужно время, чтобы подумать о том, что происходит", и использовать это время, чтобы успокоиться. Даже если ваш ребенок действительно нуждается в наставлениях, нет особого смысла делать это, когда вы злитесь. Если вы дадите его тогда, он услышит только ваш гнев, а не то, что вы пытаетесь ему сказать.

Вы можете выполнять этот второй вариант упражнения, даже если у вас еще нет ребенка. Просто обратите внимание на то, как часто вы испытываете гнев, или самодовольство, или возмущение, или панику, или, возможно, стыд, или ненависть к себе, или разобщенность. Поищите закономерности в своих реакциях. Вспомните, когда вы впервые почувствовали это чувство, проследите его до своего детства, когда вы начали реагировать подобным образом, и, возможно, вы начнете понимать, в какой степени эта реакция стала привычкой. Другими словами, такая реакция как минимум в большей степени обусловлена тем, что она вошла в вашу привычку, чем тем, что она связана с ситуацией в настоящем.

Разрыв и ремонт

В идеальном мире мы ловили бы себя еще до того, как начнем проявлять свои чувства в неподобающей форме. Мы бы никогда не кричали на своего ребенка, не угрожали ему и не заставляли его чувствовать себя плохо по отношению к себе. Конечно, нереально думать, что мы сможем делать это каждый раз. Посмотрите на Тэй – она опытный психотерапевт, но все равно сдерживала свою ярость, потому что считала, что это относится к настоящему. Но одна вещь, которую она сделала, и которую мы все можем научиться делать, чтобы загладить боль, называется "разрыв и восстановление". Разрывы – те моменты, когда мы неправильно понимаем друг друга, когда мы делаем неверные предположения, когда мы причиняем кому-то боль – неизбежны в любых важных, интимных и семейных отношениях. Но важен не сам разрыв, а его восстановление.

Способ исправить отношения – это, прежде всего, работа над изменением своих реакций, то есть распознавание своих триггеров и использование этих знаний для того, чтобы реагировать по-другому. Или, если ваш ребенок достаточно взрослый, чтобы понимать, вы можете использовать слова и извиниться, как это сделал Тей по отношению к Эмили. Даже если вы осознаете, что поступили неправильно по отношению к своему ребенку, только спустя много лун после того, как это произошло, вы все равно можете рассказать ему, где вы ошиблись. Для ребенка, даже взрослого, может иметь огромное значение, когда родитель исправляет ситуацию. Посмотрите на убеждение, которое несла в себе Эмили. Она полагала, что Тей на каком-то уровне не заботится о ней. Какое облегчение узнать, что ее мать заботилась о ней и просто была в замешательстве.

Однажды одна из родительниц спросила меня, не опасно ли извиняться перед детьми. "Но разве им не нужно, чтобы вы были правы, иначе они не будут чувствовать себя в безопасности?" – спросила она. Нет! Детям нужно, чтобы мы были настоящими и подлинными, а не идеальными.

Вспомните свое детство: заставляли ли вас чувствовать себя "плохим", виноватым или даже ответственным за плохое настроение ваших родителей? Если это случилось с вами, то очень легко попытаться исправить свое чувство вины, заставив кого-то другого чувствовать себя неправым, и жертвами этого слишком часто становятся наши дети.

Собственные инстинкты ребенка подскажут ему, когда мы не в ладах с ним или с происходящим, а если мы будем делать вид, что это так, то притупим их инстинкты. Например, если мы притворяемся, что, как взрослые, никогда не ошибаемся, результатом может стать чрезмерная адаптация ребенка – не только к тому, что говорите вы, но и к тому, что может сказать любой человек. Тогда он может стать более уязвимым перед людьми, которые, возможно, не преследуют его интересы. Инстинкт – это важный компонент уверенности, компетентности и интеллекта, поэтому не стоит повреждать или искажать его.

Я познакомился с Марком, когда он пришел на семинар по воспитанию детей, который я проводил, – его жена, Тони, предложила ему принять участие. В то время их сыну Тоби было почти два года. Марк рассказал мне, что они с женой договорились не заводить детей, но в возрасте сорока лет Тони изменила свое решение. После года попыток и года ЭКО она забеременела.

Учитывая, что мы так много работали, чтобы добиться этого, сейчас, оглядываясь назад, я удивляюсь, насколько смутно я представляла себе жизнь с ребенком. Наверное, свое представление о родительстве я почерпнула из телевизора, где ребенок чудесным образом в основном спит в кроватке и почти не плачет.

Как только родился Тоби, реальность того, что у нас больше нет спонтанности и гибкости, что ребенок – это утомительное занятие, что один из нас постоянно дежурит с ребенком круглые сутки, заставила меня колебаться между чувством обиды, депрессией или тем и другим.

Прошло два года, а я все еще не наслаждаюсь своей жизнью. Мы с Тони не говорим ни о чем, кроме Тоби, и если я пытаюсь заговорить о чем-то другом, то через минуту все возвращается к нему. Я знаю, что поступаю эгоистично, но это не мешает мне чувствовать себя на коротком сроке. Если честно, я не представляю, как буду жить с Тони и Тоби еще долго.

Я попросила Марка рассказать мне о своем детстве. Все, что он смог сказать, – это то, что ему не очень интересно обсуждать это со мной, поскольку это было совершенно нормально. Как психотерапевт, я восприняла "неинтересность" как признак того, что он хочет отстраниться от этого. Я подозревала, что роль родителя вызывает в нем чувства, от которых он хочет убежать.

Я спросил Марка, что значит "нормальный". Он рассказал, что его отец ушел, когда ему было три года, и по мере того, как он рос, визиты отца становились все реже и реже. Марк прав: это нормальное детство. Однако это не значит, что исчезновение отца не имело для него значения.

Я спросил Марка, что он чувствовал, когда отец покинул его, но он не смог вспомнить. Я предположила, что, возможно, это было слишком больно, чтобы вспоминать. И, возможно, ему было легче быть похожим на своего отца и оставить Тони и Тоби, потому что тогда ему не нужно было открывать свой собственный ящик с тяжелыми эмоциями. Я сказала ему, что считаю важным, чтобы он действительно открыл ее, потому что в противном случае он не будет чувствителен к потребностям собственного сына и передаст Тоби то, что было передано ему. Судя по его реакции, я не была уверена, что он услышал то, что я сказала.

Я увидела Марка только через полгода, на другом семинаре. Он рассказал мне, что чувствовал себя подавленным и, вместо того чтобы просто отмахнуться от этого, решил начать терапию. К своему удивлению, он рассказал мне, что в комнате психотерапевта он плакал и кричал о том, что его бросил собственный отец.

Терапия помогла мне переместить чувства туда, где они должны быть, – на место покинутого отца, а не думать, что я просто не создана для таких отношений или для того, чтобы быть родителем.

Я не говорю, что мне до сих пор не скучно, и даже иногда я обижаюсь, но я знаю, что эта обида осталась в прошлом. Я знаю, что дело не в Тоби.

Я понимаю, в чем смысл всего того внимания, которое я уделяю Тоби сейчас: это для того, чтобы он чувствовал себя хорошо не только сейчас, но и в будущем. Мы с Тони наполняем его любовью, и, надеюсь, это будет означать, что ему есть что дарить, когда он подрастет, и он будет чувствовать себя ценным. У меня нет отношений с собственным отцом. Я знаю, что Тоби получает от меня то, чего я не получал от собственного отца, что мы закладываем фундамент прекрасных отношений.

Понимание смысла того, что я делаю, превратило большую часть моего недовольства в надежду и благодарность. Теперь я снова чувствую себя ближе к Тони. Теперь я больше интересуюсь Тоби и присутствую при его появлении, это освободило Тони возможность думать о других вещах, кроме него.

Марк исправил разрыв с Тоби – свое желание покинуть его, – заглянув в собственное прошлое, чтобы понять, что происходит в настоящем. Затем он смог изменить свое отношение к тому, чтобы быть с сыном. Казалось, он не мог открыть свою любовь, пока не открыл свое горе.

Восстановление прошлого

Некоторое время назад одна будущая мама спросила меня, что я могу посоветовать новоиспеченным родителям. Я сказала ей, что в каком бы возрасте ни был ваш ребенок, он может напоминать вам на телесном уровне о тех эмоциях, которые вы испытывали, когда находились на аналогичном этапе. Она посмотрела на меня с некоторым недоумением.

Спустя год или около того, когда у ее ног лежал малыш, та самая мама сказала мне, что тогда она не поняла, что я имела в виду. Но она запомнила это, и по мере того, как она вживалась в новую роль, это стало иметь такой большой смысл и помогло ей также сочувствовать своему ребенку. Вы не будете помнить сознательно, каково это – быть младенцем, но на других уровнях вы будете помнить, и ваш ребенок будет постоянно напоминать вам об этом.

Обычно родитель отстраняется от своего ребенка в возрасте, очень похожем на тот, когда его родитель стал для него недоступен. Или родитель захочет эмоционально отстраниться, когда его ребенку будет столько же лет, сколько было ему самому, когда он чувствовал себя одиноким. Марк – классический пример человека, который не хотел признавать те чувства, которые пробуждал в нем ребенок.

Возможно, вам захочется убежать от этих чувств, да и от своего ребенка тоже, но если вы это сделаете, то передадите по наследству то, что было сделано с вами. Вы передадите и много хорошего – всю ту любовь, которую вы получили, – но что вы не захотите передавать, так это унаследованный страх, ненависть, одиночество или обиду. Будут времена, когда вы будете испытывать неприятные эмоции по отношению к своему ребенку или рядом с ним, точно так же, как вы иногда испытываете их по отношению к своему партнеру, родителям, друзьям или самому себе. Если вы признаете это, то с меньшей вероятностью будете бездумно наказывать их за те чувства, которые они в вас вызвали.

Если вы, как Марк, обнаружили, что обижаетесь на семейную жизнь, потому что чувствуете себя отодвинутым на второй план, это может быть связано с тем, что в детстве вас отодвинули на второй план и не принимали во внимание в жизни одного или обоих ваших родителей. Иногда это недовольство может быть больше похоже на скуку или чувство отчуждения от ребенка.

Некоторые родители считают, что я преувеличиваю, когда использую такие слова, как "дезертирство" и "обида". "Я не обижаюсь на своих детей, – говорят они. Иногда мне хочется, чтобы их оставили в покое, но я их люблю". Я представляю себе дезертирство как спектр. На самом суровом конце находится фактическое дезертирство – физическое устранение себя из жизни ребенка, как это сделал отец Марка. Но я также считаю, что дезертирство включает в себя отталкивание ребенка, когда он хочет привлечь ваше внимание, или нежелание слушать его, когда он пытается, например, показать вам свою картину (а это ваш ребенок пытается показать вам, на одном из уровней, кто он на самом деле).

Это чувство, когда хочется оттолкнуть ребенка, когда хочется, чтобы он долго спал и играл самостоятельно, пока не готов, чтобы не отнимать у вас время, может возникнуть, когда вы пытаетесь не чувствовать себя с ребенком, потому что он так болезненно напоминает вам о вашем детстве. Из-за этого вы не можете уступить его потребностям. Правда, мы можем говорить себе, что отталкиваем детей, потому что хотим большего в других сферах нашей жизни, таких как работа, друзья и Netflix, но мы-то взрослые люди. Мы знаем, что эта стадия нуждаемости – всего лишь стадия, а работу, друзей и другие виды досуга можно переключить на себя, когда маленький человек не будет так сильно нуждаться в нас.

Трудно признать это, чтобы не допустить, чтобы то, как с нами обращались, передалось другому поколению. Нам нужно замечать, что мы чувствуем, и размышлять об этом, а не реагировать на чувства, которые мы не понимаем. Столкновение с менее приемлемыми способами поведения – в случае Марка, например, с побегом – также может вызвать чувство стыда. Когда это происходит, возникает тенденция защищаться, чтобы не чувствовать стыда. И если мы так поступаем, то ничего не меняем и передаем свою дисфункцию другому поколению. Но стыд не убивает нас. Когда мы осознаем, что происходит, мы можем превратить свой стыд в гордость, потому что мы заметили, как нас заставляли действовать, и осознали, как нам нужно измениться.

Что действительно важно, так это чувствовать себя комфортно с ребенком, чтобы он чувствовал себя в безопасности и хотел быть рядом с вами. Слова, которые мы используем, – лишь малая часть этого; большая часть – это наше тепло, наши прикосновения, наша доброжелательность и уважение, которое мы к ним проявляем: уважение к их чувствам, их личности, их мнению и их интерпретации их мира. Другими словами, нам нужно показывать любовь, которую мы испытываем к ним, когда они бодрствуют, а не только когда они прекрасно выглядят во сне.

Если вы чувствуете, что хотите отдохнуть от своих детей каждый час каждого дня, то, скорее всего, вам нужно отдохнуть от чувств, которые они вызывают в вас. Чтобы не оказаться под контролем этих триггеров, оглянитесь на себя в младенчестве или детстве с состраданием. Как только вы сможете это сделать, вы сможете понять, как ваши дети нуждаются в вас и тоскуют по вам. Конечно, важно время от времени нанимать няню и наслаждаться взрослым времяпрепровождением, но если чувство, что вам хочется отдохнуть, кажется особенно сильным и присутствует почти все время, вспомните, каково это было, когда вы были в том же возрасте, что и ваш ребенок сейчас.

Упражнения: Оглядываясь назад с состраданием

Спросите себя, какое поведение вашего ребенка вызывает у вас самую сильную негативную реакцию. Что происходило с вами в детстве, когда вы демонстрировали такое же поведение?

Упражнения: Сообщение из ваших воспоминаний

Закройте глаза и вспомните свое самое раннее воспоминание. Это может быть просто образ или ощущение, а может быть и история. Какая эмоция преобладает в вашем воспоминании? Какое отношение это воспоминание имеет к тому, кем вы являетесь сейчас? Как это воспоминание влияет на то, как вы воспитываете детей? Помните: если что-то всплывет при выполнении этого упражнения, например, страх стыда, который, возможно, заставляет вас всегда жестко держаться за свою правоту, возможно, в ущерб вашему ребенку, гордитесь собой за то, что заметили это, а не чувствуйте, что вы рухнете от стыда, или защищайтесь и продолжайте вести себя так, как вы ведете себя в ответ на это чувство.

Как мы разговариваем с собой

Как я уже говорил в начале этого раздела, дети делают то, что мы делаем, а не то, что мы говорим. Поэтому, если вы имеете привычку мысленно корить себя, ваш ребенок может перенять ту же потенциально вредную привычку.

Одно из моих самых ранних воспоминаний – как моя мама смотрелась в зеркало и выискивала в себе недостатки. И когда много лет спустя я сделала то же самое в присутствии своей проницательной дочери-подростка, она сказала мне, что ей не нравится, когда я так поступаю, а я слушала и вспоминала, как мне это тоже не нравилось.

Наши унаследованные модели поведения часто можно обнаружить в том, как мы разговариваем с собой, особенно с помощью нашего внутреннего искателя ошибок. Почти у каждого из нас в голове постоянно звучит какой-то голос, к которому мы так привыкли, что не замечаем, о чем он говорит. Но этот голос может быть суровым внутренним критиком. Может быть, вы говорите себе что-то вроде "Это не для таких, как я", а может быть, "Ты никому не можешь доверять", "Я безнадежен", "Я никогда не буду достаточно хорош, я должен просто сдаться", "Я не могу ничего сделать правильно", "Я слишком толстый" или "Я бесполезен". Будьте осторожны с такими внутренними разговорами, потому что они не только окажут сильное влияние на вашу собственную жизнь, но и повлияют на жизнь вашего ребенка, заставив его осуждать себя и других.

Помимо того, что этот внутренний негативный голос учит вашего ребенка выносить вредные суждения, он находит способы преувеличивать плохое настроение, подрывать уверенность в себе и заставлять нас чувствовать себя неполноценными. И это еще одна веская причина, по которой вам стоит обратить внимание на то, как вы разговариваете с собой: похоже, что мы передаем свои внутренние голоса детям (как и привычки, которые у нас на виду). Если вы хотите, чтобы ваши дети были способны на счастье, то самокритика может помешать им больше, чем многие другие вещи.

Мы становимся взрослыми благодаря нашему детскому опыту – это фундаментальный способ развития человека, – но от него трудно избавиться. Остановить этот внутренний критический голос бывает непросто, но что вы можете сделать, так это заметить, когда вы это делаете, и похлопать себя по спине за то, что заметили.

Элейн – мать двоих детей и работает ассистентом в художественной галерее.

Она осознает свой внутренний негативный голос:

Обычно это связано с неудачей. Что я не должен пробовать что-то, потому что это не сработает… У меня не получится… Я опозорюсь. Так что я отговариваю себя от этого. Затем я критикую себя за то, что я не изобретателен и не применяю себя. Я говорю себе, что у меня ничего не получается, что я поверхностен, что у меня нет настоящей страсти или опыта в чем-либо. Сейчас, говоря это вам, я слышу, как голос в моей голове говорит: "Да, все это правда".

Я чувствую себя виноватой, когда думаю о том, от кого мог исходить этот голос, потому что я очень люблю свою маму. Я всегда знала, что она любит меня, всегда чувствовала себя очень любимой. Но мама – беспокойная, никогда не чувствовала себя достаточно хорошей, в ней много негатива. Она всегда была и остается строгой к себе. Она никогда не может принять комплимент. На "Какая вкусная лазанья!" она ответит: "Без вкуса и слишком много сыра".

Каким-то образом она передала это чувство "нехорошо" моим сестрам и мне. Мы зацикливаемся на своих неудачах и используем их как доказательство того, что мы никуда не годимся и не стоит даже напрягаться. Однажды я получила четверку по французскому, и мне показалось, что это конец света.

Мама старается быть позитивной, но это может быть подорвано несдержанным комментарием. На последней примерке свадебного платья я вышла из примерочной, а мама поджала губы, выглядела обеспокоенной и сказала: "Да, да, в день, с цветами, фатой и всем остальным, это подойдет". Сама того не подозревая, ее собственное беспокойство и неуверенность в себе могут нанести вред окружающим ее людям.

По словам Элейн, ее мать не только страдала самокритикой, но и многое делала правильно – и я ни в коем случае не хочу ее демонизировать, – но, как и большинство из нас, она, похоже, не осознавала, как разговаривает с собой, и особенно как ее внутренний критик может передаться ее детям.

Когда вы замечаете, как разговариваете с собой, у вас появляется больше выбора, как прислушиваться к этому голосу. Именно так Элейн научилась справляться со своим внутренним критиком:

Я твердо решила не передавать его своим детям. Я не хочу, чтобы у них был мой страх потерпеть неудачу. Это так деморализует.

Раньше я спорил с тем, что говорил голос, и всегда проигрывал (к тому же на это тратилось так много энергии и внимания). Недавно я обнаружил, что лучший способ – это не вступать в контакт с голосом. Я обращаюсь с ним почти так же, как с трудным коллегой по работе: говорю ему: "Ну, ты имеешь право на свое мнение".

Я стараюсь делать то, что внутренний критик говорит мне, что я не могу. Я заставляю себя преодолевать страхи, чтобы не разочаровывать своих детей, чтобы показать им, что не так уж плохо потерпеть неудачу. Я снова занялась живописью, несмотря на голос, который говорит мне, что нужно сдаться. Вместо того чтобы осуждать то, что я рисую, я приучаю себя замечать, что мне в этом нравится и какие моменты в каждой картине меня радуют. Неожиданным побочным эффектом этого стало повышение уверенности не только в своих картинах, но и в жизни в целом.

Если разделить содержание того, что делает Элейн, на процесс, то он будет выглядеть следующим образом:

Во-первых, узнайте голос.

Не вступайте с ним в разговор и не спорьте с ним. Вместо этого отнеситесь к нему как к кому-то неловкому, от которого можно отмахнуться, если признать его слова, но не вступать с ним в сговор, например, подумав: "Вы имеете право на свое мнение".

Расширьте свою зону комфорта. Сделав то, что, по мнению вашего внутреннего критика, вы не можете, вы обретете больше уверенности. Это реальная вещь, о которой можно вспомнить, когда закрадывается сомнение.

Осознание опасности передачи своего внутреннего критика ребенку даст вам дополнительный стимул не забывать об этом.

Упражнение: Раскройте своего внутреннего критика

Держите под рукой карандаш и блокнот и записывайте все самокритичные мысли, которые возникают у вас в течение дня. Узнаете ли вы в этих мыслях критику, которую в прошлом высказывали другие?

Подумайте о том, чего бы вы хотели достичь, и о том, какие шаги вам нужно предпринять для этого. А теперь обратите внимание на то, как вы говорите с собой об этом. Говорите ли вы что-нибудь, чтобы остановить себя? Напоминает ли вам этот голос кого-то еще?

Хороший родитель/плохой родитель: обратная сторона суждений

Сам факт, что вы читаете эти строки, означает, что вы хотите стать самым лучшим родителем, на который только способны. Одна вещь, которая мешает этому, – суждения, как о себе, так и о других людях. То, как мы оцениваем себя как родителей, – моя больная тема.

Ярлыки "хороший родитель/плохой родитель" не помогают, потому что они подразумевают крайности. Невозможно все время быть идеально внимательным к своим детям, и даже некоторые благие намерения могут привести к пагубным последствиям. Но поскольку никто не хочет, чтобы на него повесили ярлык "плохого родителя", когда мы совершаем ошибки (а мы все их совершаем), желание избежать ярлыка заставляет нас делать вид, что мы их не совершали.

Отчасти из-за этих ярлыков "хорошая мать", "плохой отец" или наоборот, существующих, чтобы избежать унижения от плохой роли, мы защищаемся от всего, что можем делать неправильно. Это означает, что мы не исследуем и не смотрим на то, как мы неправильно настраиваемся на наших детей или пренебрегаем их эмоциональными потребностями. Мы не смотрим, как улучшить наши отношения с ними. Это также может означать, что мы скрываем от самих себя то, что, возможно, делаем неправильно, за тем, что делаем правильно, чтобы сохранить за собой образ "хорошей" матери или отца.

Родительский страх перед тем, как признать, что мы поступаем неправильно, тоже не помогает нашим детям. Ошибки – притворство, что чувства ребенка не имеют значения, или что-то еще, что мы сделали неправильно, – имеют гораздо меньшее значение, когда мы меняем свое поведение и устраняем все разрывы. Но мы не можем ничего исправить, если нам стыдно признавать свои недостатки, а ярлык "плохой" усугубляет этот стыд.

Давайте откажемся от понятий "хороший" и "плохой" в качестве атрибутов для матерей и отцов. Никто не является полностью святым или грешником. Ворчливый, честный родитель (которого обычно списывают в разряд "плохих") может быть лучшим родителем, чем разочарованный и обиженный родитель, скрывающийся за фасадом сиропной сладости. Я бы пошел дальше. Так же как мы не должны судить себя, мы должны стараться не судить своих детей. Приятно положить что-то в коробку, наклеить ярлык и забыть об этом, но это не полезно для нас и уж точно не полезно для человека в коробке. Не полезно судить о ребенке как о плохом или хорошем, да и вообще судить о нем как о чем-то, потому что трудно процветать в условиях ограничений, наложенных ярлыком: "тихий", "неуклюжий", "шумный"…

Люди постоянно меняются и растут, особенно маленькие. Гораздо лучше описывать то, что вы видите, и говорить, что вы цените, а не осуждаете. Поэтому скажите: "Мне понравилось, как ты сосредоточился, когда решал эти задачи", а не "Ты отлично справляешься с математикой". Скажите: "Я впечатлен тем, как тщательно ты продумал этот рисунок. Мне нравится, что дом как будто улыбается. Это заставляет меня чувствовать себя счастливым". А не "Прекрасный рисунок". Похвалите за старание, опишите, что вы видите и чувствуете, и поощрите ребенка, не осуждая его. Описать и найти что-то конкретное, что можно оценить, гораздо более ободряюще, чем неконкретное суждение "Отличная работа", и гораздо, гораздо более полезно, чем критика. Если на целой странице письма почти полный беспорядок, но буква П идеально сформирована, достаточно сказать: "Мне нравится, как аккуратно ты написал эту П." Надеюсь, в следующий раз вам понравится и другая буква.

Упражнения: Больше не судите

Вместо того чтобы осуждать себя за то, что вы делаете, наблюдайте и цените то, что у вас получается. Заметьте разницу в том, как вы себя при этом чувствуете. Например, вместо того чтобы говорить или думать что-то вроде: "Я пеку отличный хлеб", попробуйте сказать: "Концентрация на выпечке приносит свои плоды". Вместо "Я плохо занимаюсь йогой" скажите "Я начал заниматься йогой, и с прошлой недели я стал лучше". Дело не столько в словах – я не запрещаю полностью слова "хорошо" или "плохо", – сколько в том, чтобы приостановить суждения или делать выводы легко, а не жестко. Это принесет меньше вреда нам самим и нашим детям.

Я начала эту книгу с рассмотрения вас, а не вашего ребенка, потому что то, что делает ребенка уникальной личностью, которой он является (или станет, если его еще нет с нами), – это неравноценное сочетание генов и окружающей среды, и вы являетесь основной частью окружения вашего ребенка.

То, как мы относимся к себе, и насколько ответственно мы относимся к тому, как реагируем на своих детей, – ключевые аспекты воспитания, которые слишком часто упускаются из виду, потому что гораздо проще сосредоточиться на наших детях и их поведении, а не изучать, как они влияют на нас, а мы в свою очередь – на них. И не только то, как мы реагируем на детей, формирует их черты личности и характер, но и то, что они видят и чувствуют в своем окружении.

Надеюсь, я убедила вас проанализировать, как вы реагируете на чувства, которые вызывают в вас ваши дети. Обратите внимание на то, как вы разговариваете с собой. Присмотритесь к своему внутреннему критику. И будьте менее рассудительны – в отношении себя, своего воспитания и своих детей.

Часть 2 Окружение вашего ребенка

Недавно один консультант рассказал мне историю о работе с семьей беженцев. Он пытался сопереживать им и понять, каково это – не иметь постоянного дома. Один из детей сказал: "О, у нас есть дом, просто нам пока некуда его поставить".

Я был тронут, когда услышал это замечание. В нем говорится о том, что любовь и забота между членами семьи могут быть защитой, в которой мы все нуждаемся. Так как же сделать так, чтобы отношения, которые составляют семью, стали для нас убежищем? Именно об этом я и расскажу в этом разделе: как создать в семье атмосферу, в которой ваши дети будут процветать.

Важна не структура семьи, а то, как мы все ладим друг с другом.

Вы и те, с кем вы живете, – это окружение ваших детей. Большая часть того, как ваши дети будут относиться к себе и взаимодействовать с другими, формируется в отношениях с вами и тем небольшим кругом, который вас окружает. Это ваш второй родитель, если он у вас есть, братья и сестры, бабушки и дедушки, наемные работники и близкие друзья.

Важно осознавать, как мы ведем себя в этих отношениях. Например, выражаем ли мы свою признательность близким людям или выплескиваем на них свой гнев? Эти семейные отношения влияют на формирование личности и психического здоровья ребенка. Дети – это отдельные личности, но они также являются частью целой системы. Помимо близких семейных отношений, система ребенка включает в себя школу, дружеские отношения и более широкую культуру. Имеет смысл взглянуть на эту систему и сделать все возможное, чтобы она стала наилучшей средой для вас и вашего ребенка. Она не должна быть идеальной – совершенства не существует.

Структура семьи не имеет значения, и это хорошая новость, если у вас не нуклеарная семья. Устроить семью можно как традиционно, так и нетрадиционно: родители могут жить отдельно или вместе, в коммуне или в браке, они могут быть геями, натуралами или бисексуалами – это не имеет значения. Исследования показали, что сама по себе структура семьи мало влияет на когнитивное и эмоциональное развитие детей, и на самом деле более 25 % детей в Великобритании воспитываются в неполных семьях, причем около половины из них состояли в партнерстве на момент рождения ребенка, и они не лучше и не хуже детей из более традиционных семей, если принять во внимание такие факторы, как материальное положение и образование родителей.

Люди в жизни ребенка составляют его мир. Он может быть богат и наполнен любовью, но может быть и полем боя. Для большинства взрослых гораздо важнее, чтобы семейная жизнь не переходила на поле боя. Если дети озабочены, если они беспокоятся о своей безопасности, о своей защищенности и о том, как им принадлежать, они не могут проявлять любопытство к окружающему миру. Отсутствие любопытства негативно сказывается на том, как они концентрируются и учатся.

В одном из опросов подростков и родителей спросили, согласны ли они или не согласны со следующим утверждением: "Хорошие отношения между родителями – один из важнейших факторов воспитания счастливых детей". Семьдесят процентов подростков согласились с этим утверждением, в то время как среди родителей таких оказалось всего 33 процента.

Это может быть связано с тем, что эмоциональные переживания, которые испытывают дети, когда отношения их родителей и воспитателей не функционируют, не видны взрослым. Вы, наверное, знаете, как трудно вам, как родителю, смотреть на боль своего ребенка. И, следовательно, очень трудно понять, как ваши собственные действия могли способствовать возникновению этой боли.

Вы можете чувствовать себя оправданным тем, что ведете себя так, как ведете, или беспомощным перед мыслью о том, что нужно изменить свое поведение. Возможно, вам покажется сложным или даже непосильным пересмотреть свое взаимодействие с совместными родителями и другими близкими членами семьи, но я надеюсь, что в этой части книги я смогу дать вам несколько идей о том, как изменить ситуацию, если вам это понадобится.

Когда родители не вместе

Даже если вы живете отдельно от другого родителя вашего ребенка, важно, чтобы вы обращались к нему уважительно, чтобы вы могли оценить его положительные стороны и не подчеркивали его недостатки. Я знаю, что для некоторых людей это может показаться невозможным, особенно после тяжелого разрыва. Возможно, вам станет легче, если я расскажу, как это важно для ребенка: он видит себя принадлежащим, привязанным к каждому из вас и частью его. Если одну половину партнерства, благодаря которому они появились на свет, часто называют "плохим" человеком, это слишком часто интериоризируется ребенком, и он тоже видит себя "плохим" человеком. Ребенка также может разрывать на части тяга быть преданным обоим родителям.

Так как же лучше всего договориться о раздельном проживании? Ребенку будет легче, если родители будут сотрудничать друг с другом и хорошо общаться, а также если у ребенка сохранится регулярный тесный контакт с обоими родителями. Если вам удастся это сделать, у вашего ребенка будет меньше шансов впасть в депрессию или стать агрессивным. Что касается отношений ребенка с родителем-нерезидентом, то они также складываются лучше, если между родителями существует четкая, позитивная коммуникация. Если один из родителей (чаще всего это отец, но не всегда) отдаляется от ребенка после раздельного проживания, ребенок, скорее всего, будет испытывать дистресс, гнев, депрессию или низкую самооценку. Именно поэтому так тревожно, что в Великобритании более четверти детей, чьи родители разошлись, не имеют никаких контактов с отцом через три года после этого события.

Я понимаю, что не всегда можно найти общий язык с бывшим, о чем свидетельствует история, которой я собираюсь поделиться. Мел – мама шестилетнего сына Ноя. У нее были отношения с отцом Ноя, Джеймсом, в течение пяти лет. Они часто жили в разных странах и не рассматривали себя в качестве постоянной пары, но получали огромное удовольствие от общения друг с другом, когда собирались вместе. История Мел может показаться экстремальной, но всем, кто сталкивался с разногласиями в воспитании детей с бывшим, она может оказаться полезной.

Когда Мел забеременела, Джеймс решил, что она сделает аборт. Когда она этого не сделала, он был в ярости и попытался разорвать их связь. Теперь он платит минимальные алименты и согласился на это только после унизительной процедуры теста на отцовство. Он не хочет иметь ничего общего с Ноа.

Когда я разговаривал с людьми, оказавшимися в таком же положении, как Джеймс, они говорили мне, что им нравится их жизнь такой, какая она есть. Они чувствуют угрозу и страх перед тем, что все может измениться, если они признают важность иждивенца.

И все же ребенок – это не "оно", а человек в вашей жизни, пусть и зависящий от вас на протяжении нескольких десятилетий, – это нечто большее, чем просто катализатор перемен. Если рассматривать становление родителя с эгоистической точки зрения, то на самом деле ребенок – это источник обогащения.

Кроме того, ребенок не перестает существовать только потому, что его игнорируют.

К сожалению, некоторые мужчины (и женщины) действительно отдаляются от своих детей. Как будто если они делают вид, что не имеют к ним никакого отношения, то их на самом деле не существует. Мел инстинктивно понимала, что не должна говорить Ною, что его отец подвел ее, хотя чувствовала, что это так. Если сын спросит о нем, она вспомнит о многих хороших качествах и талантах его отца и расскажет о них сыну. Если в будущем отец Ноя захочет вернуться в его жизнь, Мел, положительно отзываясь о нем, поможет этому процессу. По мере того как Ной становится старше и задает все больше вопросов, ей становится все труднее. Она беспокоится, что сын, когда узнает всю историю, воспримет уход отца близко к сердцу, и это может повредить его самооценке, исказить его отношение к своему полу или даже негативно повлиять на его собственное поведение, когда он станет взрослым.

Поскольку Мел знает об этих подводных камнях, она может направить Ноя в нужное русло, но, несмотря на это, нет никакой гарантии, что в какой-то момент он не примет близко к сердцу тот факт, что отца нет рядом с ним. Иногда не существует рецепта, который поможет все исправить. У Мел много любящих и участливых родственников и друзей, и она считает, что они в какой-то мере восполняют для Ноя пробел, который мог бы заполнить отец.

Я рассказала вам историю Мел, потому что не всегда легко представить себе гладкие, сотрудничающие отношения с бывшим. А когда их нет, все, что мы можем сделать, – это изо всех сил стараться не опускать другого родителя ни перед ребенком, ни перед собой.

Как сделать боль терпимой

Мы хотим, чтобы жизнь нашего ребенка была без боли и забот. Мы, конечно, не хотим, чтобы они страдали из-за того, что нам не повезло с выбором человека, с которым у нас были отношения, или из-за конфликта в наших близких отношениях. Но полностью защитить их невозможно. Ни одна жизнь не обходится без нервотрепки, неразгаданных тайн, тоски и потерь.

Как сделать их боль более терпимой – быть рядом с ними, когда они ее чувствуют. Вы должны присутствовать рядом с ребенком и близкими вам людьми, быть открытыми и принимающими то, что они показывают вам и что чувствуют. Возможно, вы не сможете исправить их боль, но если вы будете с ней, а не отрицать или отталкивать ее, вы сможете помочь им справиться с ней.

А такая настроенная компания делает все более терпимым. Подробнее об этом я расскажу в части, посвященной чувствам (см. с. 51).

Когда родители вместе

Если вы заботитесь о своем ребенке вместе с одним из родителей, любовь, доброжелательность, забота и уважение между вами будут способствовать чувству безопасности вашего ребенка. И все же, как знает каждый, у кого есть ребенок, это накладывает определенный отпечаток на ваши отношения. Спонтанность может быть скомпрометирована, время, проведенное наедине с партнером или другими близкими вам людьми, уменьшится, время, проведенное в одиночестве, сократится или исчезнет совсем. Ваше или вашего партнера отношение к сексу может измениться, и возможности для секса будут появляться реже. Режим сна будет нарушен, и, скорее всего, вам придется спать значительно меньше; у каждого члена пары или расширенной семьи может быть своя философия воспитания детей, и динамика отношений может измениться. Изменятся ваши рабочие привычки, а если вы перестанете работать, это может изменить и ваше представление о себе. Это отразится на вашей социальной жизни; возможно, вы станете меньше общаться с бывшими коллегами или вообще не будете с ними общаться; некоторые друзья могут на некоторое время отойти на второй план из-за вашей озабоченности ребенком, и так далее.

И это далеко не полный список. Если вы состоите в паре, то переход от партнерства к созданию семьи требует некоторого привыкания. И именно тогда, когда вы думаете, что уже привыкли, все снова меняется, поскольку ваш ребенок и/или ваша семья продолжают расти. Эти изменения также могут способствовать возникновению обиды, которую вы можете испытывать друг к другу и к своему ребенку. Кстати, лучше признать любую обиду, даже если только перед самим собой. Если вы этого не сделаете, то, скорее всего, будете оправдывать свои действия, вызванные этим чувством, а не брать на себя ответственность за него.

Жизнь никогда не стоит на месте, и умение принимать перемены, работать с ними и принимать их – более полезно, чем сопротивление им. Думать о том, как стать гибче, может быть эффективнее, чем пытаться вернуть утраченное. Это не значит, что вы не будете иногда скучать по прежней жизни. И это значит, что вам, возможно, придется поработать над тем, чтобы сдаться и принять новую. Вспомните Марка на стр. 19: он возмущался тем, как его жизнь перевернулась с ног на голову в результате перехода от семейной пары к семье из трех человек, и он научился принимать эти изменения, прослеживая источник своего возмущения в собственном воспитании и находя смысл в уходе за детьми, а не просто списывая его на скучную рутину. Он также обнаружил, что, когда он принял совместную и равную ответственность за своего ребенка с партнершей, это позволило ей снова стать прежней, а не быть полностью поглощенной ребенком.

Как спорить и как не спорить

Большинство семей ссорятся, но важно то, как вы решаете (или не решаете) конфликт и как он разрешается (или не разрешается). Разногласия сами по себе не обязательно должны разрушать отношения и, следовательно, окружение вашего ребенка. У людей с успешными партнерскими отношениями и функциональными семьями бывают разногласия и споры. Это факт. Но при этом они продолжают уважать и ценить друг друга, признавать свои разногласия и прислушиваться к своим чувствам.

Теперь давайте поговорим о тонкостях ведения спора. В любом конфликте есть контекст. Это то, о чем вы спорите. Затем – то, как вы относитесь к конфликту и как к нему относится другой человек. А затем – процесс, то есть то, как вы приступаете к решению проблемы.

Чтобы справиться с разногласиями, важно знать, как вы относитесь к контексту, и поделиться этим. Следующий шаг – узнать, как другой человек относится к контексту, и принять его чувства во внимание. Если не принимать во внимание чувства, обе стороны могут все больше и больше распаляться, играя в то, что я называю "теннисом фактов", перебрасывая друг другу доводы через сетку, находя все больше и больше аргументов, которыми можно поразить другого человека. При таком стиле спора целью конфликта становится завоевание очков, а не поиск приемлемого решения. Выяснение разногласий и их преодоление – это понимание и компромисс, а не победа.

Возьмем типичный семейный спор – о мытье посуды. Мытье посуды – это контекст, а дальше – то, что люди чувствуют по этому поводу. Вот что происходит, когда процесс становится фактом:

СЕРВЕР Проблема в том, что если оставить мытье посуды невымытой, еда застывает на ней и ее труднее смыть, поэтому делайте это сразу. 15-любовь

РЕСПОНДЕНТ Я лучше использую свое время, если оставляю мытье посуды на день и просто делаю все вместе один раз. 15 все

СЕРВЕР Негигиенично оставлять не вымытой посуду. 30-15

Накопившиеся бактерии погибнут, когда их смоет водой. 30 все

СЕРВЕР Грязная посуда привлекает мух. 40-30

РЕСПОНДЕНТ Сейчас зима. Мухи не скапливаются вокруг грязной посуды. Дьюс

И так далее. Когда у одного человека в конце концов заканчиваются причины и он считается "проигравшим", он не испытывает любви и тепла к своему сопернику. А если "победитель" и чувствует себя хорошо, то только за счет своего партнера.

Еще один стиль, который люди используют для преодоления разногласий и конфликтов, – это то, что я называю "Смотри, белка!", или отвлечение внимания. Это когда вместо того, чтобы говорить о том, что беспокоит вас или кого-то другого, вы меняете тему. Например, вы видите, что посуда не вымыта, но вместо того, чтобы решить эту проблему, вы говорите или делаете что-то другое. Это может быть нормально – может быть уместно отложить разговор о чем-то, – но совсем не нормально избегать обсуждения разногласий. Если избегать всех конфликтов, то, как правило, избегается и близость, потому что, когда слишком много тем становятся запретными, вежливое обхождение вокруг друг друга может сделать отношения одинокими.

Третий стиль аргументации – быть мучеником. Это когда вы, придя домой, говорите: "Не беспокойтесь о мытье посуды, я все сделаю". К сожалению, в таких ситуациях обычно происходит то, что мученик, вместо того чтобы заставить всех почувствовать себя виноватыми, в конце концов становится обиженным и обвиняет других людей или становится преследователем (см. ниже) и начинает сыпать оскорблениями.

Преследователь нападает: "Ты настоящая свинья, раз не моешь посуду. Твои гигиенические стандарты отвратительны". Если вы оказались на другом конце этого комментария, вам захочется напасть в ответ.

Ни один из этих четырех видов конфликтов не способствует созданию благоприятной атмосферы в семейном доме. Конфликты заставляют детей быть начеку, угрожают их чувству безопасности и лишают их способности быть открытыми и любопытными к миру.

Вместо этого их энергия и внимание переходят в некий аварийный режим.

Каков же идеальный способ ведения спора? Разбираясь в разногласиях, работайте с одним вопросом за раз и думайте о том, о чем на самом деле идет спор. Не копите раздражение и не выплескивайте его на другого человека сразу. Начните с того, что вы чувствуете в связи с проблемой, а не с нападок или обвинений. Итак, вернемся к мытью посуды…

'Мне надоедает, когда я прихожу домой после утреннего мытья посуды, чтобы увидеть еще больше. Мне было бы легче, если бы вы мыли свои вещи в течение дня".

Идеальный стиль – это не победа, а понимание. В ответ может прийти ответ: "О, прости, дорогая, я не хочу, чтобы ты расстраивалась. У меня было так много работы. Я вижу, что это не самое лучшее зрелище для возвращения домой". А ответом на это может быть: "Да, у тебя действительно много работы. Не бери в голову. Может, ты постираешь, а я высушу?

Хорошим правилом при спорах является использование "я-высказываний", а не "ты-высказываний", например, "Мне обидно, когда ты не отвечаешь мне, когда разговариваешь по телефону", а не "Ты всегда игнорируешь меня, когда разговариваешь по телефону". Мало кому из нас нравится, когда кто-то дает определение или навешивает на него ярлыки – особенно негативные. Если вместо этого вы описываете, что вы чувствуете от того, что слышите или видите, то вы говорите о себе, а это гораздо проще для другого человека.

Конечно, ни один способ высказать претензии не гарантирует, что он "сработает", то есть вы получите то, что хотите. Но хорошие отношения – это не манипуляции, а хорошие отношения. Открытость в том, что вы чувствуете и чего хотите, может помочь вам иметь хорошие отношения, в то время как манипулирование кем-то не способствует установлению хороших связей.

Говорить "я", а не "ты", владеть своими чувствами, выяснять и признавать чувства другого человека – это, как правило, лучший способ справиться с неизбежными разногласиями, возникающими в семье. Это также поможет вашему ребенку чувствовать себя более защищенным, поскольку уменьшит количество обид и будет способствовать пониманию. Кроме того, имея перед глазами пример уважительного и эмоционально-интеллектуального стиля ведения спора, они с большей вероятностью сами будут придерживаться его.

Одна из причин возникновения разногласий – когда один человек считает, что на него напали специально, хотя это не так. Этот пример произошел в одной типичной семье. (Я буду называть их семьей "Наследие").

Джонни, двадцатидвухлетний студент, осматривает старую кожаную куртку своего отца. Он говорит: "Тебе шестьдесят, папа, ты больше никогда ее не наденешь. Можно я возьму ее себе?

У Кита, учителя, был неудачный день, когда он не понимал поколение своего сына на работе, поэтому чувствует себя старым. И Джонни задел за живое. Кит повышает голос и говорит: "Что, ты даже не можешь подождать, пока я умру, прежде чем начать присматриваться к моему имуществу?".

Джонни чувствует себя так, словно это возникло из ниоткуда, и теперь на него напали. Черт возьми,

Я только спросил. Почему ты всегда на меня обижаешься?

Я не держу на вас зла, но мне не нравится, когда со мной обращаются так, будто я уже мертва.

Это несерьезный спор, и я уверен, что Кит закончит его тем, что бросит Джонни куртку и скажет: "Тогда она у тебя", а Джонни ответит: "Мне она сейчас не нужна. Тебе нужно будет что-то надеть в гроб", и они оба со смехом заключат перемирие. Но если они не поймут, что произошло, им обоим будет немного больно, и нечто подобное может повториться.

Итак, давайте посмотрим, что происходило на самом деле, представив, что с ними находится мудрый посредник.

Он хочет, чтобы я умер, – говорит Кит.

Нет, не хочу, мне нужна его куртка, – говорит Джонни.

То же самое, – говорит Кит, одновременно понимая, что это не одно и то же.

Посредник говорит: "Это не одно и то же, но сегодня для тебя, Кит, это похоже на то же самое – и у Джонни нет причин знать об этом. Вы, Кит, почувствовали, что на вас напали. А поскольку Джонни не понимал, что ты чувствуешь себя атакованным, он почувствовал, что то, что ты считаешь своим возмездием, пришло из ниоткуда, и поэтому он контратаковал". "Это точно так же, как и для меня, – говорит Джонни.

Кит молчит, и медиатор говорит ему: "То, что вы почувствовали нападение, еще не значит, что на вас напали".

"Он назвал меня шестидесятилетним! защищаясь, отвечает Кит.

Посредник: "Да, он прятал свои чувства за фактами – привычка, которую он перенял от всех "фактотеннисов", которым он был свидетелем с самого рождения. Идем дальше, похоже, вам трудно смириться с тем, что вы шестидесятилетний. Поэтому вы не прочь ухватиться за символы своей молодости, например за кожаную куртку. Нет никаких причин, почему вы не должны этого делать, и вы можете сказать, если это правда".

Новая версия разговора могла бы звучать так:

Мне нравится твоя кожаная куртка. Можно мне ее взять?

Мне нужно время, чтобы подумать об этом… Я вижу, что ты действительно хочешь его, но я не готов отпустить пиджак. Правда, возможно, я никогда больше не надену его, но мне нужно время, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что мне столько же лет, сколько и сейчас. А пока что меня успокаивает то, что я ношу молодую одежду".

Извините, мой вопрос напомнил вам о том, что вам шестьдесят".

О, не волнуйтесь, мне нужно напоминание. Я чувствую себя немного старым, потому что не понимаю, о чем говорят некоторые из моих учеников".

'Например?'

"Я только что понял, что такое социальные сети, но что они имеют в виду, когда говорят "махнуть налево"?

Позвольте мне показать вам…

Упражнение: Распакуйте аргумент

Подумайте о последнем разногласии, которое у вас возникло с близким человеком. Не зацикливаясь на том, кто был прав, а кто виноват, разберитесь в том, что произошло, как это было в примере между Джонни и Китом. Затем, опять же как в том примере, взгляните на ситуацию с мета-перспективы и разберитесь в чувствах каждого из действующих лиц. Затем сыграйте роль мудрого посредника и подумайте, как можно было бы изменить диалог в этом споре и как он мог бы пройти лучше.

Вот краткий список того, что нужно помнить, когда вы говорите на сложную тему, когда вы раздражаетесь или думаете, что ссора неизбежна:

Признавайте свои чувства и учитывайте чувства другого человека. Это значит не делать себя "правильным", а другого "неправильным", не делать себя "умным", а другого "глупым". Ничто так не разрушает отношения или семью, как если люди в них настаивают на том, что именно они правы. Вместо того чтобы думать в терминах "правильно" и "неправильно", думайте о том, что чувствует каждый из вас.

Определите себя, а не другого, поэтому говорите "я", а не "ты".

Не реагируйте, а размышляйте. Не всегда нужно размышлять, прежде чем реагировать, – я не призываю вас полностью отказаться от спонтанности, – но если вы чувствуете раздражение или злость, думаю, стоит сделать паузу и понять причину. Если бы Кит сделал это в приведенном выше примере, он бы понял, что гнев, который он испытывал к сыну, когда тот попросил куртку, не относится к его сыну.

Примите свою уязвимость, а не бойтесь ее. В приведенном выше примере Кит также должен был понять, что боится стареть и собирается замаскировать этот страх гневом, вместо того чтобы позволить себе быть уязвимым. Но только позволяя себе быть уязвимым, открыто говорить о том, кто мы есть, мы можем иметь близкие отношения.

Не предполагайте намерений другого человека. Не предполагая слишком многого и не проецируя себя на другого, постарайтесь понять, что чувствует он, и признать это, если вы ошиблись. Понимание собственных чувств и чувств человека, с которым вы ведете переговоры, – это не только краеугольный камень переговоров, это основа функциональных отношений и эмпатического воспитания. Никогда не поздно приступить к такому способу взаимодействия.

Когда родители в состоянии сделать все это, я обнаружил, что улучшение моделей отношений друг с другом обычно наступает довольно быстро.

Укрепление доброй воли

В паре или в семье умение считаться с чувствами друг друга требует запаса доброй воли. Если вы чувствуете, что он иссякает, вам нужно его пополнить.

Что же способствует развитию доброжелательности? По-видимому, есть два основных способа: (1) отвечать на просьбы о связи или внимании и (2) находить утешение друг в друге, а не рассматривать другого или других членов семьи как противников. Другими словами, сотрудничество и взаимодействие, но не конкуренция.

Когда в 1986 году психолог Джон Готтман и его коллега Роберт Левенсон организовали в Вашингтонском университете лабораторию любви, один из экспериментов заключался в том, чтобы попросить пары рассказать о своих отношениях: обсудить разногласия, возникшие между ними, рассказать о том, как они познакомились, и о положительных воспоминаниях, которые их связывали.

Пока пары вели эти беседы, их подключили к сети, чтобы можно было измерить уровень стресса.

Внешне все пары выглядели спокойными, однако результаты стресс-теста показали совсем другое. Только некоторые из пар на самом деле были спокойны. У других наблюдалось учащенное сердцебиение, обильное потоотделение и вообще все признаки режима "бой-бегство".

Но настоящее откровение пришло через шесть лет, на повторном сеансе. Все пары с высоким уровнем стресса либо разошлись, либо остались вместе, но в дисфункциональных отношениях. Готтман назвал эти пары "Катастрофами". Тех, кто не проявил стресса во время первого интервью, он назвал "Мастерами".

Из полученных данных следовало, что Катастрофы воспринимали друг друга как некую угрозу – скорее как противника, чем как друга. Готтман изучал тысячи пар в течение длительного периода времени и обнаружил, что чем выше показатели стресса в паре, тем ближе они были к Катастрофе и тем выше была вероятность расставания или дисфункционального партнерства.

Итак, что означают эти выводы? Чем больше вы чувствуете стресс и угрозу в компании партнера, тем больше вероятность того, что вы будете вести себя по отношению к нему враждебно или холодно. Чем больше ваши отношения основаны на том, чтобы превзойти их, выиграть или проиграть, быть правым, тем больше вероятность того, что вы будете испытывать враждебность, а не доброжелательность по отношению к своему партнеру. Это может стать порочным кругом в отношениях. В нашей культуре слишком распространено единомыслие как способ быть вместе. Даже реклама, похоже, опирается в своем успехе на то, чтобы заставить целевой рынок почувствовать свое превосходство над другими; это уступает только тому, чтобы заставить целевого потребителя почувствовать себя сексуально желанным. Я имею в виду рекламу "тупого папы" для чистящих средств или рекламные ролики, в которых "приз" за покупку продукта, похоже, заключается в том, что вы становитесь самодовольным, как будто вам каким-то образом доказали, что вы превосходите своего партнера.

И наоборот, когда пара чувствует себя спокойно и успокаивается, находясь вместе, это заставляет каждого из партнеров быть более теплым и ласковым по отношению к другому. Готтман поставил еще один эксперимент, в котором он наблюдал за 130 парами, общающимися вместе в доме отдыха в течение одного дня. Он обнаружил, что когда пары находятся вместе, они делают так называемые "заявки" на связь. Например, если один из партнеров читает и говорит: "Послушайте это", а другой откладывает свою книгу, чтобы послушать, значит, их заявка на связь удовлетворена. Они ищут ответной реакции, знак поддержки или заинтересованности.

Ответ на чье-то предложение удовлетворяет эмоциональные потребности. Готтман обнаружил, что у пар, которые не были вместе через шесть лет (время проведения контрольной сессии), на такие предложения откликались в среднем лишь три из десяти. Эти маленькие, повседневные взаимодействия порождают доброжелательность и взаимное отношение, и без них наши отношения не могут быть устойчивыми. Итак, вот ключ к успешному партнерству: будьте отзывчивы и заинтересованы. И то, что верно для пар, верно для всех отношений, а особенно для отношений с детьми.

Помимо реагирования на просьбы о внимании, есть и другие вещи, которые могут способствовать развитию доброжелательности – или наоборот. Вы можете искать то, что можно оценить в своем партнере, членах семьи и, конечно, в своих детях. Или, наоборот, вы можете искать в них недостатки и ошибки. Вы можете выразить свою признательность или критику. Я знаю, что мне больше нравится слышать. Вы можете выбрать доброту – и хорошая новость заключается в том, что доброта улавливается. Если вы проявляете доброту в одностороннем порядке, исследования показали, что ваш партнер, скорее всего, уловит ее и передаст дальше.

Перевесить чашу весов, если она не равновесна, от критики к поиску того, что можно оценить, важно не только в партнерстве или в отношениях с семьей, но и в жизни в целом. Я родом из семьи, где культура больше склонялась в сторону критики, чем благодарности, и мне пришлось приложить немало усилий, чтобы изменить это. Когда я возвращаюсь к старым привычкам, мне кажется, что я купаюсь в токсичном супе критики.

Быть добрым – это не значит быть жертвой или не проявлять напористость. Быть добрым – не значит не делиться своими чувствами, когда вы злитесь. Это значит, что вы должны объяснить, что вы чувствуете и почему, но не обвиняя и не оскорбляя другого человека.

Важно также знать, что если вы не хотели, чтобы ваши действия вызвали у члена семьи расстройство или раздражение, это не значит, что они его не расстроили. Когда кто-то чувствует себя плохо в ответ на что-то, что мы, возможно, сказали или сделали, даже непреднамеренно, важно выслушать его и подтвердить его чувства, а не защищаться. Мы должны помнить, что все мы переживаем одни и те же вещи по-разному. Никто не ошибается, потому что его опыт отличается от нашего. Такие различия нужно уважать, а не вступать в споры о том, у кого "правильный" опыт.

Существует множество советов. Некоторые из них советуют не обращать внимания на мелочи в семье и отношениях. Другие советуют прямо противоположное и советуют справляться с мелкими раздражениями до того, как они станут большими. Я считаю, что главное, к чему мы должны стремиться, – это понять, что чувствует другой человек, даже если мы чувствуем иначе, посочувствовать ему в его ситуации и, надеюсь, посочувствовать в свою очередь. Каждому полезно быть выслушанным, понятым и сочувствующим. Сделайте это приоритетом в своей семье. Это сделает вашу семью хорошим местом для рождения ребенка и благоприятной средой для его развития.

Упражнения: Заметные заявки на внимание

Станьте более внимательными, когда члены вашей семьи пытаются привлечь ваше внимание или связь, и, если возможно, повернитесь к ним, а не отворачивайтесь. Неважно, от кого исходит предложение – от партнера, матери или детей. Отношения очень ценны, и отвечать на предложения – одна из главных составляющих поддержания отношений.

Несмотря на то что мы индивидуумы, мы также являемся частью системы и продуктом окружающей среды. Как мы увидели в этой части книги, есть несколько вещей, которые мы можем сделать, чтобы помочь этой системе и окружающей среде быть здоровым местом для роста наших детей.

Часть 3 Чувства

Ничто так не учит нас, как родительство, что люди чувствуют раньше, чем думают, и что младенцы и дети больше всего на свете ориентируются на свои чувства. То, как вы отвечаете и реагируете на чувства своего ребенка, очень важно, потому что это фундаментальная предпосылка человеческих существ – больших и маленьких, вас и меня – иметь возможность видеть и понимать наши чувства со стороны значимых людей в нашей жизни.

Ребенок – это чистые чувства – пучок чувств, если хотите. Мы не всегда будем понимать все, что они чувствуют, иногда нам придется долго успокаивать их, прежде чем они почувствуют успокоение, но именно вкладывая такую любовь, вы заложите фундамент будущего эмоционального здоровья вашего ребенка. Если вы будете серьезно относиться к их чувствам в первые годы жизни, ребенок узнает, что если ему что-то кажется плохим, это станет лучше, особенно если он может поделиться своими чувствами с кем-то, кто ему сочувствует.

Чуткое реагирование на чувства ребенка научит вашего малыша или ребенка иметь здоровые отношения с тем, что он чувствует, что бы он ни чувствовал – от крайностей ярости и горя, через удовлетворение и ощущение спокойствия и расслабленности, до вершин радости и великодушия. Это основа хорошего психического здоровья, и поэтому этот раздел, вероятно, самый важный в книге.

Научитесь сдерживать чувства

Игнорирование или отрицание чувств ребенка потенциально вредно для его будущего психического здоровья. Я знаю, что вы, как родители, можете даже не знать, что делаете это, или, возможно, вы делаете это потому, что думаете, что так будет лучше. Когда другие люди, особенно наши дети, несчастны, отрицание их сложных чувств иногда является нашим стандартным вариантом. Это может казаться правильным. Нам может казаться правильным пытаться принизить, посоветовать, отвлечь или даже отругать их. Мы не хотим, чтобы любимый человек был несчастлив, и открытость к его несчастью или гневу может показаться нам опасной и тревожной; может даже возникнуть ощущение, что мы в какой-то мере поощряем эти чувства. Но когда чувства запрещены, они не исчезают. Они просто уходят в подполье, где гноятся и приносят неприятности в дальнейшем. Подумайте вот о чем: когда вам нужно кричать громче всего? Именно тогда, когда вас не слышат. Чувства должны быть услышаны.

Я не хочу, чтобы вы сожалели о том, как вы реагировали на чувства ребенка в прошлом, но хочу подчеркнуть, насколько важно признавать, принимать всерьез и подтверждать чувства вашего ребенка. Чаще всего причиной депрессии взрослых является не то, что происходит с ними в настоящем, а то, что в детстве они не научились в отношениях с родителями, как их можно успокоить. Если вместо того, чтобы понять и утешить, человеку говорили не чувствовать, или он плакал, чтобы заснуть в одиночестве, или оставался один на один со своей яростью, его способность переносить неприятные или болезненные эмоции становится все менее и менее возможной по мере того, как количество эмоциональных ошибок увеличивается. Их способность переносить их уменьшается. Как будто есть только столько пространства, в которое можно вытеснить сложные эмоции, прежде чем это пространство станет слишком заполненным и им некуда будет деваться. Когда родители успокаивают нас и снова успокаивают, какие бы чувства мы ни испытывали, мы можем относиться к ним более оптимистично, что делает нас менее подверженными депрессии или тревоге на более поздних этапах жизни. Гарантированного способа избежать трудностей с психическим здоровьем не существует, но, безусловно, помогает внушить нам веру в то, что, какие бы эмоции мы ни испытывали, мы все равно приемлемы и, как бы плохо нам ни было, это пройдет.

Помните: все родители совершают ошибки, и их исправление важнее, чем сами ошибки. Поэтому, если вы считаете, что лучший способ улучшить самочувствие ребенка – это притвориться, что не замечаете, когда он злится или недоволен, не волнуйтесь. Вы можете изменить эту модель реагирования на чувства ребенка, чтобы он почувствовал, что его видят и слышат. Возможно, вы почувствуете себя странно или даже чуждо, когда начнете действовать по-новому, но это легко может стать вашим привычным способом реагирования. Сначала подумайте о том, как вы реагировали на чувства ребенка в прошлом. Есть три основных способа – и ваш способ часто может быть похож на то, как вы реагируете на свои собственные чувства. Вы можете варьировать эти три способа в зависимости от эмоций или ситуации.

Репрессии

Если вы подавитель, то ваша естественная склонность – отталкивать сильные чувства и говорить: "Тише", когда вы с ними сталкиваетесь, или "Не суетитесь, ничего страшного", или "Будьте смелее".

Если вы отвергаете чувства ребенка как неважные, он с меньшей вероятностью поделится с вами любыми последующими чувствами, независимо от того, считаете ли вы их неважными.

Чрезмерная реакция

На другом конце шкалы вы можете так сильно переживать за ребенка, что впадаете в истерику и плачете вместе с ним, как будто его боль – ваша, а не его. Такую ошибку легко совершить, например, в первые несколько дней, когда вы отвозите ребенка в ясли, пока вы оба не привыкли к этому.

Если вы берете на себя ответственность за чувства ребенка, он, скорее всего, не захочет делиться с вами своими переживаниями. Они могут подумать, что слишком многого для вас хотят, или что вы вторгаетесь в их жизнь, сливаясь с их чувствами.

Сдерживание означает, что вы можете признать и подтвердить все свои чувства. Если вы сможете сделать это для себя, то и для вашего ребенка это будет естественным. Вы можете отнестись к чувству серьезно, не реагируя на него слишком остро, и оставаться сдержанным и оптимистичным. Вы можете сказать: "О, дорогая, ты несчастна. Не хочешь ли ты пообниматься? Тогда иди ко мне. Вот так, я буду обнимать тебя, пока тебе не станет лучше".

Если ребенок знает, что вы его увидите и успокоите, но не осудите, он с большей вероятностью расскажет вам о том, что с ним происходит.

Это то, что нужно ребенку: чтобы родитель был вместилищем его эмоций. Это значит, что вы находитесь рядом с ними, знаете и принимаете то, что они чувствуют, но не переполняетесь их чувствами. Это одна из тех вещей, которые психотерапевты делают для своих клиентов.

Уметь быть контейнером – значит наблюдать гнев ребенка, понимать, почему он злится, и, возможно, выражать это словами, находить приемлемые способы выражения гнева, не наказывать и не подавлять гнев. То же самое верно и для других эмоций.

Мы все разные, когда речь заходит о том, какие эмоции нам приятнее переживать в силу нашего собственного опыта в детстве. Это зависит от того, какие ассоциации с каждой эмоцией возникали у других людей, а значит, и у нас самих, когда мы росли. Если вы выросли в семье, где привыкли контактировать друг с другом через конфликты, вы могли привыкнуть к повышенному голосу или даже крикам; более того, они могут даже вызывать у вас ассоциации с любовью. С другой стороны, если вы родом из семьи, которая сторонилась любой конфронтации, вы можете испытывать глубокий дискомфорт от гнева. Если в детстве вы чувствовали, что вами манипулируют, вы можете не доверять теплоте и любви или испытывать к ним неприязнь, поскольку ожидаете, что они будут сопровождаться укором.

Упражнение: Насколько спокойно вы относитесь к своим эмоциям?

Это упражнение – хороший способ начать изучать свои обычные реакции на эмоции, как у себя, так и у ребенка. По очереди подумайте о страхе, любви, гневе, волнении, чувстве вины, грусти и радости. С какими эмоциями вы чувствуете себя более комфортно? Какие вызывают у вас менее приятные ощущения? С какими эмоциями вам легче справляться самостоятельно? А как быть, когда они направлены на вас или когда вы наблюдаете их у других людей?

Нам нужны эмоции, даже неудобные. Подумайте о неудобных эмоциях, как о сигнальных лампочках на приборной панели. Ваша реакция на мигающую лампочку, предупреждающую о пустом бензине, должна заключаться не в том, чтобы вынуть лампочку, чтобы она не мигала, а в том, чтобы дать машине то, что ей нужно, чтобы она работала лучше. Так же и с чувствами. В основном мы должны стараться не отвлекаться от них и не заглушать их, а прислушиваться к ним и использовать их для того, чтобы понять, что нам нужно, чтобы мы могли осознать, чего хотим, и, если это уместно, добиться этого.

Важность подтверждения чувств

Наши чувства влияют на все, что мы делаем, и на каждое наше решение. То, как мы управляем своими чувствами, повлияет на то, как наш ребенок научится управлять своими. Чувства и инстинкты тесно связаны, и если мы отрицаем чувства ребенка, то рискуем притупить его инстинкты. А инстинкты ребенка делают его более безопасным. Например, в замечательной книге "Как говорить, чтобы дети слушали, и слушать, чтобы дети говорили" авторы рассказывают историю о ребенке, который ходит с друзьями в местный бассейн, но возвращается домой очень скоро после того, как ушел. "Почему ты вернулась так рано и одна?" – спрашивает мама. Дочь объясняет, что в бассейне был мальчик постарше, который хотел притвориться собачкой и полизать им ноги. Ее друзьям это показалось забавным, но ей было неприятно. Я считаю вполне вероятным, что ее друзей научили не реагировать на определенные вещи родители, сказав им: "Не будьте глупыми, не поднимайте шума", – вместо того чтобы поощрять их серьезно относиться к своим чувствам. Если это так, то это поставило под угрозу их безопасность. Слишком легко отмахнуться от страхов ребенка, например, попробовать новую еду, но если мы говорим ему, что не надо быть глупым, а не прислушиваемся к нему, есть опасность, что он будет думать, что чувствует себя глупо, в то время как это вовсе не глупость.

Боже, подумаете вы, мне и так тяжело выполнять все практические действия, чтобы обеспечить ребенку безопасность, питание и чистоту. А теперь, как будто этого недостаточно, мне нужно еще и чувствовать себя с ними? Но как бы я ни ненавидела "советы" и "лайфхаки", если и есть один большой "хак", то он заключается в следующем: не вступайте в спор о том, что чувствует ребенок. Ваш восьмилетний ребенок может сказать: "Я не хочу идти в школу". Ответ "Ты пойдешь, и точка" может легко сорваться с ваших уст, когда вы торопитесь и у вас есть свои заботы. А вот сказать: "Ты ведь сейчас действительно ненавидишь школу, не так ли?" – ребенку будет легче. Это открывает диалог, а не закрывает его.

И очень редко удается быстро отказать ребенку в его чувствах. Например, мы часто торопимся, поэтому хватаем малыша, чтобы попытаться надеть на него пальто, а ему это не нравится. Тогда мы просим их надеть пальто самостоятельно, но к тому времени они уже твердо решили не надевать его. Так что, видите ли, лучше было бы сначала потратить время на то, чтобы уважать их и признавать их чувства. Это значит не хватать их, а предупредить, что пора надеть пальто, затем наблюдать, слушать и отражать их чувства. Если они отказываются надевать пальто, вы можете сказать: "Ты ненавидишь, когда тебе слишком жарко, поэтому ты не хочешь надевать пальто. Ладно, мы наденем его, как только выйдем на улицу и ты почувствуешь холод". А если вы всегда торопитесь по утрам, вставайте раньше, чтобы у вас было время уважать медлительность ребенка и признавать его чувства. Тогда жизнь с меньшей вероятностью превратится в битву.

Одна мама, Кейт, рассказала мне, что когда ее ребенок, Пьер, был маленьким, несколько раз в день его что-то расстраивало, и он плакал.

Часто это было что-то, что для меня казалось совсем незначительным, например, дождь, или он немного упал, или я сказала ему, что купание с пингвинами в зоопарке запрещено. Я старалась относиться к этому с пониманием, потому что знала: то, что для меня кажется незначительным, для малыша легко может показаться катастрофой. Но к тому времени, когда ему исполнилось четыре, а это все еще продолжалось, я начала думать, что Пьер никогда не сможет выработать в себе стойкость. Я начала думать, что, возможно, я слишком мягкая. И что, возможно, мне стоит начать говорить ему, что он шумит по пустякам. Меня останавливало от этого воспоминание о том, как плохо я себя чувствовала, когда родители отчитывали меня за глупость или за то, что мне нужно повзрослеть.

Сейчас Пьеру шесть лет, и я поняла, что мы часто проводим дни без слез. То, что раньше вызвало бы у него потоки слез, теперь он решает сам. Он может сказать: "Не бери в голову, мамочка, мы все уладим". Или: "Обними меня, пока у меня болит колено. Через минуту все пройдет". Изменения происходили постепенно и незаметно. Я так рада, что продолжала принимать его чувства и успокаивать его.

Хотя в тот момент это, вероятно, казалось чрезвычайно трудоемким, Кейт выбрала наиболее целесообразный путь. Когда мы отчитываем детей за то, что они чувствуют себя плохо, мы даем им две причины для слез: то, из-за чего они изначально расстроились, и, кроме того, теперь они чувствуют себя плохо, потому что их родитель перечит, а им все равно грустно. Придерживайтесь философии успокоения слез, переживания, а не борьбы с ними. Если вы серьезно относитесь к чувствам ребенка и успокаиваете его, когда он в этом нуждается, он постепенно научится усваивать это успокаивающее средство и в конце концов сможет делать это сам.

Если в вашем детстве вас не одобряли за неудобные чувства, очень легко вернуться к той же модели поведения с собственным ребенком. Единственное, что может остановить вас от этой ошибки, – это воспоминания о том, как вас заставляли переживать за то, что вы грустите, как это делала Кейт. Грусть – это часть жизни. Но если вас все еще обижают за грусть, то, даже став взрослым, вы можете обнаружить, что извиняетесь за то, что плачете, когда случилось что-то ужасное.

Может быть трудно принять чувства своего ребенка, а не отчитывать его за их проявление, если, как Кейт, ваши чувства отрицались родителями. Это может быть похоже на прыжок в неизвестность, и это действительно так: вы разрываете звенья эмоциональной цепи ваших предков. Но помните, что вы закладываете фундамент для хорошего психического здоровья вашего ребенка. Кстати, промахи, связанные с заниженной или завышенной реакцией, особенно если они в основном исправляются, не испортят ребенка навсегда.

Спокойное отношение к собственным эмоциям, какими бы сильными они ни были, – залог того, что вы сможете сдерживать и успокаивать эмоции своего ребенка. Если вы отвергаете свои собственные чувства как неважные, вы не сможете быть адекватным вместилищем для эмоций ребенка. Если вы впадаете в истерику, вы не в состоянии сдержать даже свои собственные чувства, не говоря уже о чувствах ребенка.

Возможно, вам придется потренироваться справляться с собственными эмоциями, не подавляя их и не впадая в истерику, а признавая свои чувства и находя способы успокоить себя или принять помощь от окружающих, чтобы успокоиться. Один из способов сделать это – дать определение своему чувству, а не себе. То же самое вы можете сделать и для своего ребенка. Вместо того чтобы говорить: "Мне грустно" или "Тебе грустно", скажите: "Я чувствую грусть" или "Похоже, тебе грустно". Использование такого языка означает, что вы определяете чувство, а не отождествляете его с собой. Эта маленькая вещь может иметь большое значение.

Также важно иметь привычку говорить о чувствах, как своих, так и ребенка. Когда дети взрослеют, логическая часть мозга становится более доминирующей. Это не значит, что они становятся исключительно логичными – люди всегда будут эмоциональными, – но они могут научиться использовать картинки, рисунки и язык, чтобы говорить и понимать, что они чувствуют. Таким образом, их чувства начинают работать на них, а не они сами оказываются во власти чувств. Когда ваш ребенок выражает свои чувства, вы можете помочь ему упорядочить и осмыслить их, если оформите их в виде слов или картинок.

Легко сказать: "Ты выглядишь счастливым из-за этого", но признать сложные чувства или чувства, которых вы хотели бы, чтобы у ваших детей не было, может оказаться сложнее. Если ребенок плачет, потому что вы отказали ему в мороженом перед обедом, признание сложных чувств не означает, что вы дадите ему мороженое, или что вы бросите работу, чтобы ему больше никогда не пришлось ходить к няне, или что вы поддадитесь на то, чем он недоволен. Это значит, что вы серьезно относитесь к их чувствам, принимаете их во внимание при принятии решений и помогаете успокоить их, но не отрицанием или отвлечением, а признанием, пониманием, а не бегством и дистанцированием от них. Поначалу может показаться рискованным признавать чувства, которые вы предпочли бы, чтобы они не испытывали, – например, ненависть к брату или сестре или к бабушке, – но если ваш ребенок почувствует, что его видят и понимают, у него будет меньше поводов для протестов и слез.

В своей книге "Орхидея и одуванчик", опубликованной в январе 2019 года, доктор Том Бойс рассказывает о том, как он и его коллеги-исследователи собирали данные, чтобы выяснить, как стресс, связанный с началом учебы в школе, влияет на иммунную систему детей, когда в 1989 году в Калифорнии произошло землетрясение. Сначала исследователи были обеспокоены тем, что этот дополнительный стресс может поставить под угрозу их исследование, но они решили извлечь из этого выгоду, изучив влияние землетрясения на иммунную систему детей. Всем детям раздали по пачке мелков и бумаги и попросили "нарисовать землетрясение". Некоторые дети нарисовали счастливые, веселые картины катастрофы, в то время как другие показали на своих рисунках больше страдания и проиллюстрировали ужасные аспекты землетрясения. Как вы думаете, какая группа детей осталась более здоровой после землетрясения? Дети, нарисовавшие счастливые, оптимистичные картины землетрясения, перенесли значительно больше респираторных заболеваний, чем те, кто изображал страх, огонь, смертельные случаи и катастрофу. По мнению доктора Бойса, это означает, что человеческая черта, которая прослеживается на протяжении всей истории, – самовыражение через рассказывание историй, через создание произведений искусства – это способ взять на себя ответственность за вещи, которые нас пугают, потому что чем больше мы выражаем свое отношение к этим вещам, тем постепенно они становятся менее страшными. Мы выражаем свою печаль, хотя нам может быть больно это делать, потому что каждый раз, когда мы ее выражаем, печаль, в большей или меньшей степени, уменьшается.

В книге доктор Бойс рассказывает о том, что некоторые дети сверхчувствительны и окружающая среда оказывает на них сильное влияние. Таких детей он называет орхидеями. Другие дети от природы более выносливы, и он называет их одуванчиками. Неизвестно, кто ваш ребенок – одуванчик или орхидея, но одуванчикам полезно, чтобы к их чувствам прислушивались. Очень важно, чтобы родители были чувствительны к чувствам Орхидеи, и всем нам, будь то Одуванчик или Орхидея, полезно, чтобы наши чувства были замечены, подтверждены и поняты – даже если в тех же обстоятельствах мы бы отреагировали по-другому.

В данном примере речь идет о ребенке-орхидее по имени Лукас, чьи родители, как и в большинстве семей в наши дни, вынуждены работать. В наши дни не многие семьи могут похвастаться тем, что один из родителей сидит дома и всегда готов помочь своей семье, и это может быть нерадостно, если сидеть дома не соответствует вашему темпераменту. Ребенок предпочтет иметь более счастливых родителей, чем несчастных мучеников, и поэтому я вовсе не говорю, что один из родителей должен оставаться дома, я говорю о том, что нужно позволить своим детям иметь свои чувства по отношению к их миру, к любым домашним договоренностям и не отрицать их. Дело не только в том, что у ребенка будет больше возможностей для счастья, если разрешить все его чувства, а не только удобные, но и в том, что, если интерпретация доктора Бойса в его исследовании землетрясения 1989 года верна, благодаря возможности выражать свои чувства и тому, что эти чувства выслушивают и понимают, у ребенка будет более сильная иммунная система. Мы так отчаянно хотим, чтобы наши дети были счастливы, потому что мы так сильно их любим, что можем попасть в ловушку отрицания того, что чувствуют наши дети. Я надеюсь, что исследование доктора Бойса и следующая история напомнят нам, что это не самое мудрое решение.

Опасность отказа от чувств: исследование на конкретном примере

Аннис и Джон – теплые, добрые люди, преданные друг другу и своему маленькому сыну Лукасу, которому десять лет. Они оба владеют собственным небольшим бизнесом и очень много работали над созданием своей репутации и клиентской базы. Они купили квартиру и рады, что эти инвестиции станут частью их будущего, но постоянно чувствуют себя финансово неуверенно.

Лукас начал ходить в ясли, когда был совсем маленьким, но так и не смог там освоиться. Поэтому родители наняли несколько помощниц по хозяйству, чтобы присматривать за ним. В их финансовом положении у них не было другого выбора, кроме как присматривать за ребенком. Помощники по хозяйству отвозили Лукаса в школу, забирали его и присматривали за ним во время школьных каникул. В перерывах между ними помогали друзья и бабушка Лукаса. Аннис и Джон следили за тем, чтобы по выходным они проводили время всей семьей, и Лукас выглядел вполне счастливым. Каждый из них всегда помнил о Лукасе, думал о нем, любил и заботился о нем, и они с нетерпением ждали встречи с ним, хотя часто к тому времени, когда они приходили домой, он уже спал. Если Лукас просил почаще видеться с ними, они обещали взять его на выходные, чтобы побаловать. Лукас выглядел хорошо.

Да, Лукас казался нормальным, пока в возрасте десяти лет не попытался выпрыгнуть из окна с высоты шести этажей. Ему помешало это сделать только то, что Джон что-то забыл, вернулся в квартиру и успел затащить его обратно. Помощница по хозяйству мыла посуду на кухне. Я понимаю, что это тревожно слышать, и должен подчеркнуть, что это необычно, когда ребенок, находящийся в достаточно благополучных обстоятельствах, как Лукас, пытается покончить с собой.

Родители Лукаса взяли отгул на работе, чтобы побыть с ним, потому что знали, что дело срочное. Они даже не подозревали, что Лукас так страдает. "Я думаю, – сказал мне Джон, – мы видели только то, что хотели видеть". Джон также не был уверен в необходимости использования антидепрессантов, о которых говорил их лечащий врач. Он нутром чувствовал, что что-то должно быть не так, а заглушать чувства Лукаса лекарствами казалось ему неправильным. Он отвел Лукаса к частному психотерапевту. Иногда Лукас ходил к психотерапевту один, иногда с одним или двумя родителями. Лукас рассказывал психотерапевту о днях, которые он провел на каникулах, когда его перевозили из дома друзей к бабушке, а потом обратно домой к помощнице по хозяйству. Он чувствовал себя занудой, потому что слышал, как родители разговаривают по телефону, пытаясь организовать уход за ним, и это казалось им таким трудным. С одной стороны, он знал, что родители любят его, потому что они говорили ему об этом, но ему было трудно чувствовать себя любимым. Иногда, – говорит он, – я просто чувствую себя "передающим посылку".

Он также рассказал терапевту, как ему нравилась одна помощница по хозяйству, но потом она уезжала и ее заменяла другая. Потом ему стало плохо, потому что он начал забывать некоторых из них, хотя они ему очень нравились. И это заставило его почувствовать, что они, должно быть, тоже забыли его.

Он не мог вспомнить, когда начал грустить, он даже не знал, что ему грустно. Когда он пытался рассказать Аннис и Джону о своих чувствах, им было трудно слушать, и они пытались отвлечь его, подбодрить или просто возразить.

Как родители, мы больше всего на свете хотим, чтобы наши дети были счастливы. Поэтому, когда они не счастливы, мы хотим убедить их и себя, что они счастливы. В краткосрочной перспективе это может помочь нам почувствовать себя лучше, но при этом наши дети чувствуют себя неуслышанными, незамеченными и одинокими.

Джон: Раньше, если Лукас говорил или показывал, что ему плохо, я говорил что-нибудь вроде: "Не грусти – в субботу мы идем в зоопарк" или "Я куплю тебе новую игровую приставку". Проработав это с психотерапевтом, мы выяснили, что он воспринимал это как то, что я его отчитываю. Я хотела сказать: "Нет!", но терапевт мягко останавливал меня и просил подтвердить слова Лукаса.

Мне казалось, что если я признаю Лукасу, что, скажем, мое отсутствие рядом с ним, когда он возвращается из школы, огорчает его, то тем самым я еще больше огорчу его. Это было тяжело. Но поскольку у нас было такое сильное потрясение, нам действительно нужно было что-то менять, и мы сделали то, что сказал терапевт.

Когда Лукас говорил, что ему грустно, я разучилась спрашивать его, на что это похоже, или где он это чувствует, или знает ли он, почему. Когда мы принимали его чувства, он чувствовал, что его слышат, а не отталкивают, и это, к моему удивлению, действительно помогало ему чувствовать себя лучше.

Мы также узнали, что недостаточно просто сказать Лукасу, что мы его любим. Мы должны показать ему, что он – наш приоритет. А он таковым и является – именно поэтому мы так много работаем. Мы должны показывать ему, что любим его, находясь с ним рядом, а не просто говоря "Спокойной ночи" по скайпу или угощая его по выходным.

Я взяла кредит, чтобы провести месяц дома с Лукасом. Мы гуляли, смотрели мультфильмы, ходили к психотерапевту. Лукас говорил мало, но когда он говорил, я слушала. Терапевт научил меня слушать без необходимости исправлять, и в тот месяц я попыталась применить это на практике.

Лукас уже вернулся в школу. Мы следим за тем, чтобы хотя бы один из нас был дома к шести вечера, поэтому каждый вечер у него есть два часа на то, чтобы стать для кого-то из нас приоритетом номер один. Мы вместе готовим ужин, вместе играем или просто смотрим телевизор. Хотелось бы сказать, что в эти два часа я никогда не смотрю на свой телефон. Я стараюсь этого не делать.

Аннис переживает все это гораздо тяжелее. Ей так жаль, что она не поняла, как ужасно чувствовал себя Лукас, испугавшись, что они могли потерять его или что он мог сильно пораниться.

Родительское чувство вины не поможет ни нам, ни нашим детям; признание своих ошибок и внесение изменений – поможет. Как я постоянно подчеркиваю в этой книге, никто из нас не совершенен, и все мы совершаем ошибки. Но важны не сами ошибки, а то, как мы их исправляем. Разрывы, которые приводят к проблемам в наших отношениях с детьми и их психическом здоровье, являются проблемой только в том случае, если их не устранить. Я также хочу подчеркнуть, что, как выяснили психотерапевт и Лукас, проблема была не столько в том, что оба его родителя ходили на работу, сколько в том, что он чувствовал себя очень одиноким в своих чувствах по этому поводу. Как и в случае с детьми, пережившими землетрясение, – не землетрясение сделало некоторых детей больными, а дети, которые могли полностью выразить свои чувства по поводу катастрофы, чья иммунная система сохранила их в безопасности.

Я полагаю, что чувство вины Аннис может быть связано с традиционными гендерными ролями, с тем, что она считала себя более ответственной за Лукаса, чем Джон. Конечно, родители несут равную ответственность за своих детей, но трудно отбросить традиции поколений. Но это не значит, что их не следует отбрасывать. Такие вещи нужно обсуждать, чтобы разные члены семьи не принимали на веру разные вещи.