Он и Она бесплатное чтение

Часть 1

ОНА

Мелко моросящий дождь тонкой занавеской опустился с окрашенных восходящим солнцем розовых туч на каменные дома и застучал по вымощенным гранитными плитами тротуарам.

Дверь старого, видавшего крах империи и слышавшего залп «Авроры», дома открылась и из темноты парадной на дневной свет вышла ОНА, в дорогом плаще цвета кофе, одетом поверх тёмно-коричневых брюк и сверкающей белизной блузы. Несмотря на царящую везде дождевую грязь и лужи, на женщине были светло бежевые остроносые туфли, сумочка, украшенная золотыми застёжками и дополняющие образ часы с набором кожаных браслетов бело-коричневых оттенков.

Это была высокая дама лет сорока пяти – пятидесяти. Может, чуть старше. Современная косметология творит чудеса и порой у женщины, прилагающей определённые усилия, сложно с точностью определить возраст. Наша героиня не была исключением. Её нельзя было назвать красавицей, но немного крупноватые черты лица, довольно пропорциональные по отношению друг к другу, создавали определённую гармонию в её внешности, а правильно подобранный неброский макияж добавлял коже молодой свежести и сияния. Гладко зачёсанные и собранные на затылке в тугой пучок каштановые волосы открывали широкий, чистый, без единой морщинки лоб и густые тёмные брови, тяжело нависшие над светлыми глазами, спрятанными за толстыми очками в массивной роговой оправе. Слегка припухлые веки придавали лицу выражение тоски и усталости, а тусклый взгляд словно кричал через всю эту блестящую вокруг него помпезность об одиночестве, спрятанной между складок дорогой фирменной одежды и стильных аксессуаров.

Аккуратно переступив через скопившуюся у парадной лужу, ОНА вытянула руку навстречу моросящему дождю и, безразлично наблюдая, как мелкие капли скатываются по тонким, изрезанным морщинами пальцам, достала из сумочки брелок с автомобильной сигнализацией.

Руки…

Как бы женщина не стремилась скрыть свой истинный возраст с помощью пластики, косметики и уколов красоты, его практически всегда выдают руки.

У одних они становятся отёчными, у других покрываются сеткой морщинок и тёмных пятен, а у некоторых даже уродуются выступающими сквозь кожу венами…

И ОНА не была исключением. Несмотря на ежедневный уход, её пальцы были тонкими и костлявыми, изрезанными лёгкими бороздками морщин, между которых выделялись бугорки суставов. Она не носила кольца, так как не хотела привлекать внимание к своим рукам. Поэтому и маникюр был практически бесцветным, прозрачным и лёгким, придающим лишь воздушный блеск её коротким заострённым ноготкам.

Смахнув с руки холодную влагу, ОНА закрыла глаза, вдохнула полной грудью наполненный кислородом воздух и, задержав дыхание и встряхнув головой, решительно села в белый БМВ.

Рёв двигателя окончательно настроил её на рабочий лад, и ОНА решительно вывернула из маленького дворика на бурлящий по Моховой поток.

Сегодня был её день.

Сегодня ОНА переступала порог своего пятидесятилетия.

Она терпеть не могла белые ночи!

Она вообще не любила солнце. Оно раздражало и бесило её своим сиянием и теплом, дающим всем остальным радость. В редкие солнечные дни ОНА пыталась укрыться за тёмными шторами своей квартиры, а в кабинете на окна опускала чёрные жалюзи. «Мадам вампирша,» – услышала ОНА как-то тихие насмешки подчинённых, но не придала им особого значения. Её вообще мало интересовало, что о ней думают и как к ней относятся на работе. Отгородив себя от окружающих её людей непробиваемой стеной, ОНА никого не пускала в своё личное пространство, и сама ни к кому не лезла, отдавая предпочтение лишь деловому общению.

Работа отнимала у неё всё время. Приходя первой, она уходила последней, оставаясь в кабинете до тех пор, пока охранник не начинал свой вечерний обход перед тем, как намертво приклеить свою тощую точку к рабочему месту до окончания ночной смены.

Она не спешила домой.

Ей просто не к кому было спешить.

Её никто не ждал, и никто не нуждался в её приходе.

Она была абсолютно одинока в своей квартире на третьем этаже старинного дома с видом на Симеоновскую церковь.

Порой она думала, зачем эй такие хоромы? Можно было продать их и купить что-то маленькое и более уютное. Но воспоминания не давали ей этого сделать.

Два десятилетия назад это была обычная коммуналка на пять комнат с общим душем и туалетом. И жили тут милые и добрые люди, коренные петербуржцы, прошедшие войну, блокаду и построившие на их руинах новый прекрасный город. Они все вместе собирались на праздничные посиделки на большой кухне, пили чай, и дед Матвей играл на своей потрёпанной временем гармошке песни…

ОНА искренне любила и уважала их.

И именно тут, на двадцати квадратных метрах старого потёртого паркета, в стенах, обклеенных дешёвыми обоями она была счастлива. Строила планы и мечтала прожить вот так всю свою жизнь и оставаться такой же весёлой, как и её старички-соседи…

Но жизнь распорядилась иначе…

Её счастье разбилось так же неожиданно, как и пришло.

Разбилось о покрытые лесом утёсы и утонуло в поглотивших его волнах.

Одиночество, внезапно окружившее её, стало ещё более невыносимым от проявленного к ней сочувствия. Участие некогда любимых людей в её горе раздражало её, их трепетное желание помочь вызывало гнев, и ОНА хотела только одного: сбежать куда-нибудь подальше от этого места, подальше от всех тех, кто видел её другой: счастливой и весёлой. Однако, прошлое настырно не отпускало её из этих стен. Стен, каждый уголок которых напоминал об оставившем её счастье.

И тогда ОНА влезла в кучу кредитов и расселила всех соседей, оставшись наедине со своим горем.

Теперь никто не лез к ней в душу.

Кроме назойливых кредиторов, разумеется.

И ОНА окунулась в работу. Единственное, что могло отвлечь её от сковывающих её сердце и душу воспоминаний. Работа заменила ей всю остальную жизнь и заглушила боль утраты.

Она была тиха, робка, смиренна и дьявольски спокойна, безропотно выполняя задания своего начальства, не обращая внимания на царящую вокруг неё бюрократию и непрофессионализм. Но однажды её заметили. На одном из собраний, посвящённом итогам уходящего года, всех сотрудников собрали в огромном зале. И Генеральный, отмечая всех по очереди, дошёл и до её отдела, отметив их успехи.

«Могло быть и намного лучше,» – как ей показалось, подумала ОНА про себя.

–Что вы сказали? – словно сквозь сон услышала ОНА мягкий, но требовательный голос генерального и, очнувшись от тыка в бок сидевшей рядом какой-то женщины, как-то тупо переспросила:

–Что?

–Вы сказали, могло быть лучше, – повторил Генеральный. – Что вы имели в виду? Спуститесь и поясните свои слова.

Никто раньше никогда не слышал её голоса.

ОНА всегда была молчаливым работником, безропотно выполняющим не только свою, но нередко и чужую работу. Но, изучая статистические данные, ОНА видела невооружённым глазом те мелкие, ещё только-только обозначенные проблемы, которые в дальнейшем могли перерасти в большие неприятности. Но, так как её никто не спрашивал о них, а лезть туда, куда её не просят было не в её правилах, ОНА молча выполняла указания и получала за свою исполнительность в общем-то не плохие деньги.

Но тут…

–Я сказала это вслух? – спросила ОНА у сидящей рядом женщины и та молча кивнула.

–Мы ждём, – потребовал Генеральный и ОНА, нерешительно проходя между рядов поворачивающих в её сторону голову коллег, вышла на сцену.

–Я так понимаю, что у вас есть какие-то конкретные предложения для улучшения качества работы отдела? – спросил Генеральный и ОНА увидела, как в кресло сжался её непосредственный начальник, который-то точно знал о всех, ну, или не совсем всех тайных делах.

И ей стало так противно от того, что этот, даже не замечающий её человек, теперь сидит и трясётся, боясь своего разоблачения.

И её прорвало.

Она говорила долго и внятно. Говорила о лишних людях в отделе, о нарочно усложнённых логистических цепочках, об их частых нестыковках и жалобах клиентов… Обо всём, что могло бы погубить её начальника, да и её саму. Но ей было в общем-то наплевать!

Она говорила чётко и слаженно, наслаждая свой слух почти забытым за месяцы молчания низким, звучным тембром, не обращая ни на кого внимания…

…Через пару дней ОНА, проходя к своему рабочему месту между столов коллег, видела их удивлённые взгляды и шушуканье за своей спиной.

«Уволили» – как-то удивительно равнодушно подумала ОНА, но вместо этого уже через полчаса сидела в большом кожаном кресле перед Генеральным.

–Мне понравились ваши доводы, смелость и решительность. Думаю, на новой должности вы не растеряете их. Только… – слегка сморщив лицо, Генеральный пренебрежительно окинул её взглядом. – Руководитель отдела логистики вынужден бывать на всякого рода мероприятиях, в том числе и с иностранными партнёрами. Приведите себя в порядок. Ну… сходите к стилисту, парикмахеру, куда там ещё ходят женщины… Вы сами должны знать. Зарплата у вас будет более, чем достойная.

Вернувшись в отдел, она узнала ещё одну новость: половина сотрудников, пристроенных теперь уже бывшим начальником, и просто так просиживающих на своём месте, была уволена.

А оставшаяся половина её возненавидела.

…Включив в прихожей свет, ОНА скинула туфли и, повесив на плечики плащ, прошла в тёмную комнату.

Несмотря на то, что в десять вечера на улице было светло, тёмно-изумрудные шторы во всю ширину стены плотно закрывали окна, не пропуская ни капли дневного света. И в период так ненавистных ей белых ночей ОНА ни разу не раскрывала их, предпочитая солнцу полумрак, царящий во всей квартире.

Включив холодный свет, спускающийся с высокого потолка, Женщина достала из пакета коробки с едой, выложила их на мраморную чёрно-золотую столешницу и задумалась, наблюдая застывшим взглядом на светящееся синим цветом дно прозрачного чайника.

Сегодня у неё юбилей. Полсотни лет…

На работе её поздравляли, улыбались и дарили какие-то никчёмные безделушки… Но она знала, насколько всё это не искренне. И её бесили их лицедейство и притворничество, их натянутые улыбки и замасленные взгляды, их желание понравиться и привлечь внимание к своей персоне… Её не особо любили. Да они не обязаны были. Она была строгой начальницей. Очень строгой. А по-другому и нельзя было. Будь она мягкой и податливой, разве могла бы она достичь того, что было у неё сейчас?

Стоп!

А зачем всё это?

Женщина обвела взглядом своё жилище.

Ремонт в стиле «лофт». Всё лаконично, строго и дорого: натуральное дерево, натуральная кожа, натуральный камень, гипсовый, металлический и стеклянный декор…

Холодные и мрачные цвета и оттенки…

Такие же, как и её жизнь.

Красивые и безжизненные.

Сегодня у неё праздник…

Наверное, ей хотелось бы пойти в какой-нибудь ресторан, посидеть в компании близких друзей… Или уединиться с кем-нибудь в своей квартире…

Или…

Она и сама не знала, чего бы ей хотелось в этот день. Но даже если бы и знала… Всё равно у неё не было подруг, с которыми можно было бы обсудить новое платье или посплетничать, не было мужчины, который мог бы обнять и приласкать после рабочего дня. У неё не было и просто знакомых, с которыми было бы в радость посидеть и поболтать где-нибудь в уютном местечке. У неё не было никого…

Получасом ранее молодой официант из небольшого кафе на Моховой (куда она частенько захаживала выпить чашечку ароматного кофе с безумно вкусным пирожным с интригующим названием «Мемуары Гейши»), расположенного практически рядом с её парадной, поинтересовался, отдавая аккуратно сложенные в пакет контейнеры с едой: