Легенды о Зиланте: Барс и волшебное озеро бесплатное чтение

Легенда о Зиланте: Барс и заколдованное озеро.

 Пролог.

Над лесом занималась тонкая полоска рассвета, и мальчик завороженно смотрел, как одна за другой гаснут в ней тусклые звезды. Где-то далеко тонко вскрикнула вспугнутая птица, малыш крепче схватился за гриву белого коня, верхом на котором сидел, и обернулся к матери:

– Мама…

– Не волнуйся, улым! – ее голос звучал тепло и успокаивающе, – Все будет хорошо! Это добрый конь, умный конь! И он обязательно довезет нас туда, куда нам нужно.

– А куда нам нужно?

– Посмотри вон туда, – она указала на верхушки высоких темных деревьев поодаль, – за этими деревьями скоро покажется гора. В ней есть пещера, о которой никто не знает, – она скрыта за большим круглым валуном. Мы спрячемся в ней, и злые люди нас не найдут.

Мальчик понимающе кивнул. Он был еще мал, но злых людей уже повидал в избытке. Они почти дотла сожгли его родной город, убивали и грабили жителей, которых он знал и с кем дружил. А вчерашним утром произошло совсем уж страшное.

Какие-то люди пришли к ним в дом и долго взволнованно что-то говорили матери. Услышав новости, она побледнела и сжала губы так, что они превратились в одну тоненькую нитку, но не проронила ни слезинки. А пока люди спорили о чем-то вполголоса, оседлала лошадь и тайком вывела из комнаты сына. Так началась их бешеная гонка со смертью по залитому кровью городу. Хотя мама старательно прикрывала мальчику глаза широким рукавом, он многое успел увидеть и запомнить. Да, злых людей в тот день он видел очень много. Даже слишком…

Чудом они пересекли город и с тех пор не переставая скакали по густым перелескам, избегая заезженных дорог. Конь устал, по его удилам сбегали клочья пены, но упрямо увозил седоков дальше и дальше от погибающего города.

Снова вскрикнула птица, теперь уже ближе, и мальчик почувствовал, как мать вздрогнула. Он хотел было снова обернуться к ней, но тут совсем рядом что-то просвистело, и мама накрыла его тяжелыми белыми крыльями. А потом тяжело поднялась в небо большой птицей, и только отлетев подальше, протяжно вскрикнула. Лес сразу наполнился свистом, улюлюканьем и гомоном. Малыш испуганно озирался по сторонам, но тут же снова почувствовал на плечах прикосновение лебединых крыльев, покрытых длинными маховыми перьями. А потом сразу же – ласковых маминых рук.

– Все хорошо, – прошептала она ему на ухо, и потянув за поводья, направила коня правее.

На маленькой ладошке мальчика появились какие-то красные капли. Он поднял голову, и увидел, что широкий льняной рукав маминого платья пропитался чем-то красным, и из него торчит древко чужой стрелы. Малыш обернулся и взглянул матери в лицо. Она была бледна, под глазами залегли полукруглые тени, и он вдруг испугался, что никогда больше не услышит ее мелодичного смеха. Таким она смеялась, когда сажала сына к себе на колени, а он играл звонкими монетками, украшавшими кончики ее тяжелых кос.

– Ничего, улым, – прошептала она, – уже совсем близко!

Почему близко, ведь гора, к которой они стремились, только-только начала виднеться за темными деревьями, мальчик не понял, но он доверял матери, и потому ничего не спросил. А конь тем временем вырвался из зарослей на огромную прогалину.

Прямо посередине поросшей ярко-зеленой сочной травой поляны угадывался колодец – ровный круг из серого гладкого камня, кое-где замшелый и увитый мелким плющом. Мать направила коня прямо к колодцу, спешилась сама и помогла сыну. Мальчик, оставшись без тепла бархатного лошадиного бока, сразу почувствовал себя очень маленьким и одиноким – кругом его обступали холодная тьма и непроглядный темный лес. Малыш не хотел показывать свой страх, но все-таки прижался всем телом к маминой ноге.

Мать же прошептала что-то на ухо коню и легонько шлепнула его по крупу. Конь потрусил к опушке леса.

– Плохие люди близко, сынок, – сказала мать, – залезай в воду, она нас защитит.

Мальчик заглянул в колодец. Вода плескалась почти вровень с каменными бортами. Удивительно, но она была абсолютно черной, не отражала ни становившееся сизым предрассветное небо, ни запоздалые звездочки и почему-то показалась мальчику ледяной.

Он вопросительно посмотрел на мать, но та уже опускалась в колодец. Малыш нехотя полез за ней. Вода, вопреки его ожиданиям, оказалась теплой и очень приятной и будто обняла его ласковыми руками.

Послышались голоса – на прогалине появились злые люди. Они пока не замечали беглецов, и мальчик даже чуть-чуть приподнялся над краем колодца, чтобы разглядеть их, ведь он был очень храбрым для своих пяти с небольшим лет, настоящим джигитом! Но мать развернула его лицом к себе и зашептала, глядя прямо в глаза:

– Сынок, слушай меня внимательно и запоминай, что я скажу! Сейчас я поцелую тебя и все будет хорошо. Ты обязательно выплывешь и доберешься до горы. Найдешь пещеру и спрячешься там от плохих людей. Запомнил? Повтори!

Мальчик пробормотал скороговоркой: «доплыву-доберусь-спрячусь», а потом спросил:

– А как же ты?

– Мне придется остаться… но я всегда буду у тебя здесь и здесь, – она приложила ладонь к груди сына, а потом погладила его по голове, – и я всегда, слышишь? Всегда буду тебя защищать. И ты сможешь приходить ко мне, когда захочешь. Ладно?

Малыш кивнул – он доверял маме безоговорочно, она сильно-сильно прижала его к себе, а потом поцеловала.

Мальчик растворился в ее любви и почти не почувствовал, как вода в колодце вдруг забурлила, будто закипела, и толчками начала подниматься все выше и выше. Она уже переливалась за края каменного круга, и вдруг хлынула мощным потоком, словно опрокинули на лес небесное ведро. Все смешалось в одно: и черные силуэты деревьев, и тусклые звезды, и тонкая кисея утренней дымки, и черная, пахнущая тиной вода. Она бушевала, закручивая большие воронки, сметала с пути лошадей с седоками, что охотились на беззащитную женщину с ребенком. Подхватила и мальчика, но ему совсем не было страшно – каким-то чудом он мог дышать внутри этой воды. Его несло течением, и он ловко лавировал в нем будто одна из тех рыбок, с которыми он так любил играть на Идель¹-реке. Он плыл с широко открытыми глазами, с любопытством рассматривая, как колышется далеко под ногами трава, прежде трепетавшая на поверхности.

Мимо вдруг протащило злого человека. Лицо у него было перекошено от ужаса, он сильно загребал руками, а из его рта вылетали веселой стайкой пузырьки воздуха. Мальчик же поплыл дальше, и скоро увидел еще одного мужчину, но тот, в отличие от предшественника, был очень спокоен, плыл спиной вверх с закрытыми глазами, и никаких пузырьков вокруг него не было. Малыш хотел было приблизиться к нему, но почувствовал вдруг, что ему стало труднее дышать. Он заработал руками и всплыл на поверхность. Вода уже не помогала ему течением, и он поплыл сам, пусть и немного неуклюже.

Мальчик барахтался изо всех сил, ведь он обещал маме выплыть, и вспоминал, как давным-давно плавал в пруду наперегонки с любимым щенком Май-Маем.

Он совсем выбился из сил, когда вдруг стукнулся коленкой о мягкое дно. Мальчик с облегчением вытянулся прямо в воде, позволяя длинной прибрежной траве гладить себя по рукам и ногам.

Чуть отдышавшись, он с трудом перевернулся и и на четвереньках выполз на берег.

– Мама, я доплыл… – тихо сказал он.

Потом собрался с силами и громко закричал:

– Мама! Мама! Я доплыл! Я сумел!

Он обернулся и замер. Позади него не было ни прогалины, ни колодца, ни злых людей – все было покрыто темной спокойной водой, которая теперь отражала и небо, и лес, и самого мальчика.

– Мама… – выдохнул он, и собрался уже расплакаться, но вспомнил, что взрослые частенько испытывали вот так его храбрость, закаляя характер. Поэтому сжал пальцы в маленький кулачок и ударил им себя в грудь и в лоб, – здесь и здесь!

Рядом у самой кромки воды щипал траву давешний конек. Он без опаски подпустил к себе мальчика и даже дал ему взобраться на себя, хотя для этого малышу пришлось изо всех сил цепляться за гриву. Почувствовав же на себе не тяжелую ношу, конь неспешно двинулся в путь.

Мальчик совсем обессилел, поэтому какое-то время просто лежал тючком поперек лошадиного хребта. Но потом вдруг встрепенулся, подтянулся на маленьких ручках и уселся как следует. Он огляделся по сторонам и понял, что конь движется в правильном направлении – точно к горе, которую теперь было видно очень хорошо.

– Добрый конь, – прошептал малыш, – умный конь…

Он обнял покрепче теплую лошадиную шею, зарываясь в густую гриву поглубже, чтобы согреться. Одежда довольно быстро обсохла, и мерная поступь коня начала убаюкивать мальчика. В конце концов, он уснул, и до самого подножия горы никто не потревожил его сон.

 Глава первая.

Диляра с размаху швырнула сумку на стул, а сама рухнула на диван. День выдался до того поганый, что хуже просто некуда. И все из-за этой гадины Марданшиной. Как вообще можно ее вытерпеть? Учебный год только-только начался, а Диля была уже сыта школой по самое горло.

В прихожей запиликал мамин мобильный телефон. Диляра закрыла глаза и застонала – вот теперь день станет еще хуже. Она прислушалась, мама отвечала односложно. Может, это не Сирень Фиргатовна? Может, по работе? Может, пронесет?

Но тут телефон со всей силы грохнули о тумбочку, и мама заорала:

– ДИЛЯРА!!!

Не пронесло.

– Ты ОПЯТЬ!!! – мама ворвалась в комнату, с перекошенным от злости лицом, – я же тебя просила! Просила не связываться с этой девочкой! Но ты! Ты опять! Мне звонила Сирень Фиргатовна! Да что с тобой не так?!

– Ты просто не знаешь! – Диляра резко села, – Ты же не слышишь, что она говорит! Эта Марданшина! Для нее все мы грязь, и только она одна королева! И Сирень ее защищает!

– А ты тут при чем?

– Да ее никто терпеть не может! Она…

– Я спросила: при чем тут ТЫ! – мамины глаза полыхнули опасным огнем, – Она обидела тебя?

– Нет, но…

– Тогда почему ты опять нарываешься на скандал?! Каждый раз одно и то же! Теперь меня вызывают в школу на разговор! А у меня дежурство! Придется меняться, и для чего? Чтобы слушать, как меня будут распекать за твое поведение!

– Да она знаешь, что? – не выдержала Диля, – Она сказала Оле Батаевой, что такие как она, должны прислуживать ей! И грязную тряпку положила ей на тетрадь! А Оля виновата, что у нее папа обычный человек, а не как у Марданшиной – депутат-бизнесмен? Виновата, да???

 Мама плюхнулась на стул.

– А почему сама Оля в свою защиту ничего не сказала? Тебе же каждый раз попадает за других! Ну неужели нельзя было просто пропустить это все мимо ушей?! Хоть раз!

Вообще-то можно было. Но такая уж была беда с Диляриным характером – она не терпела несправедливости. А одноклассница Алия Марданшина вкупе со своим крутым папой была просто ее воплощением. Мало того, что ей разрешалось носить в школу все, что угодно, хоть золотые серёжки до плеч, хоть глянцевые журналы вместо учебников, так еще и классная руководительница, та самая Сирень Фиргатовна, тщательно оберегала представительницу «золотой молодежи» от любых стрессов. Хоть бы раз сделала ей замечание! Да Бог с ними с замечаниями! Хоть раз бы вызвала к доске! Так нет же! Ведь знает, что Алия ничего в математике не смыслит, только будет стоять с тупым видом и таращиться в пол! Но это же дочь самого великого Марданшина! Так нельзя! И к доске неизменно вызывали только детей самых обычных родителей.

Вот эта самая несправедливость и была Диле поперек горла. Она просто не могла не бороться против этого. Хоть как-нибудь. И получала всякий раз то замечания, то гневные записи в дневник, то откровенные угрозы.

– Подожди-ка, – вдруг встрепенулась мама, – а ты-то что сделала? Назвала ее как-нибудь или что? Сирень Фиргатовна сказала только: «Ваша дочь перешла всякие границы». Что это она имела в виду?

Вот черт!

– Я… в общем… Взяла тряпку, которую она положила на тетрадь Оли, и… и… положила ей на голову.

– Что?! – мама вскочила со стула, как ужаленная, – На голову дочери Марданшина?! Грязную тряпку?! Ты с ума сошла?

– Да какая разница, чья она дочка? – взорвалась Диляра, – Если она гадина, то пусть получает!

– Как ты не поймешь?! У нее есть отец, а у него связи! А у нас с тобой никого нет! Ты вот за всех заступаешься, а за нас кто заступится? Девятый класс, аттестат должны дать! А вот выгонят тебя из школы, что будем делать? К кому пойдем?..

По щекам мамы заструились слезы, и она выбежала из комнаты. А Диле стало совсем худо. Как так получается? Сделала честное доброе дело, а теперь почему-то стыдно…

И ведь даже не пообещаешь, что больше так не будешь: Диляра точно знала, что будет, так уж устроена.

Мама гремела на кухне кастрюлями, и горестно растягивая ноты, напевала под нос песенку, которую всегда вспоминала, когда ей было грустно или плохо – про голубку, что из жалости прилетала к бедной сиротке. Диляра этот мотивчик терпеть не могла. Она искренне считала, что если тебя кто-то обидел, то нечего петь слезливые песни, надо собраться с духом, и выцарапать обидчику глаза. По возможности.

Конечно, мама была во многом права. По крайней мере в том, что заступиться за них было некому. Отец бросил их, когда Диля была еще совсем крохотной, родители мамы давно умерли, а родители отца и знать их не желали. Так они и жили вдвоем, как говорила мама в самые отчаянные минуты: «Одни в целом свете!».

Диляра всегда жалела маму, она ведь была уже взрослой, и понимала, как тяжело одинокой женщине тянуть на себе весь дом, работать за двоих, да еще и на такой трудной работе – участковым врачом в детской поликлинике.

Но иногда Диляра ужасно злилась. Когда мама сильно грустила и начинала жалеть дочку и себя. Будто будь с ними отец, все сразу стало бы хорошо! Конечно, мама, наверное, тосковала по человеку, которого когда-то любила, но вот Диляра его искренне и люто ненавидела. Она была убеждена, что это он виноват во всех маминых бедах и проблемах, и появись он только на пороге, стоило бы плюнуть ему прямо в лицо и выгнать взашей. Наверное, поэтому мама никогда и не рассказывала ей о том, кто он, и как его зовут. Боялась, что дочка пойдет к нему «разбираться». Ведь это Диля любила больше всего – искать правды и справедливости.

С раннего детства она уяснила, что все плохое в их с мамой жизни произошло от того, как нечестно поступил с ними отец: они его любили, а он их бросил. И с тех пор защита слабых от несправедливости превратилась в жизненное кредо Диляры. Уже в детском саду она дралась с самыми отпетыми хулиганами, чтобы вернуть игрушку обиженному владельцу, учила гопников на улице подбирать за собой мусор, а в школе любыми методами боролась с «всеобщей любимицей» Марданшиной и ее покровительницей.

Естественно, синяки и царапины «украшали» девочку с самого детства, даже в школьном рюкзаке у нее всегда болталась склянка с зеленкой на случай очередной потасовки. Дома тоже доставалось, уже от мамы, которая как могла учила ее не высовываться и не влезать в конфликт, который Диляры не касается. Но девочка так ненавидела тихие маминые страдания, что толку от ее поучений не было совершенно никакого.

Да еще эта школа! Учителя же должны учить детей справедливости и правде! А в итоге защищают мерзкую избалованную девчонку только потому, что у нее влиятельный отец! Разве это нормально?! Школа жизни… Вот бы можно было вообще туда не ходить…

Несмотря на то, что она всегда защищала слабых, Диляру не очень-то любили одноклассники. Конечно, у нее же нет личного водителя и сумочки от дорогого бренда! Да и девочки с подбитыми глазами не очень-то привлекают мальчиков… Ну и ладно!

Диляра исправно ходила на уроки, хотя сидела вечно за последней партой, и несмотря на неплохие оценки, подозревала, что учителя посоветуют ей уходить после девятого класса в колледж. А ей хотелось в университет… Теперь, похоже, этой мечте не суждено сбыться…

Диля потрясла головой, чтобы отогнать от себя невеселые мысли и перестать жалеть саму себя. Да, сегодня все повернулось не очень приятно: и мама расстроилась, и непонятно еще какие каверзы подготовила Сирень Фиргатовна, но… Все-таки был во всем этом положительный момент. Момент, когда по накрашенному дорогим тональным кремом лицу Алии Марданшиной потекли струйки грязной воды с меловой пылью.

В дверь позвонили.

– Диляра, открой! – прокричала мама из кухни, и девочка поплелась в прихожую. Никого интересного она не ожидала увидеть – к ним с мамой никогда никто не приходил, может, дверью ошиблись, или соседи соли хотят одолжить…

Диляра открыла дверь, и сразу поняла, что соли посетитель просить точно не станет.

На пороге стоял благообразного вида, весь седой, как лунь, старик. Одет он был очень странно – в кипенно белый костюм с шароварами и подобием пиджака с воротником-стойкой. Это в октябре-то! Когда дождь и грязь кругом! А на голове у него был головной убор, больше всего похожий на чалму.

«Наверное, мулла² к кому-то пришел, – решила Диляра, – и дверью ошибся!»

– А, здравствуй, Диляра-туташ!³ – радостно воскликнул старичок, одной фразой опровергая ее гипотезу, – мы как раз к тебе пришли!

И он деловито прошел в квартиру. За ним проследовала его спутница – высокая строгая брюнетка в темно-зеленом деловом костюме и искусно повязанном на голове шелковом платке. На Диляру она едва взглянула и на робкое «здрасте» не ответила, так что девочка сразу прониклась к ней неприязнью.

Из кухни вышла мама.

– Здравствуйте, – обратилась к ней неприятная брюнетка, – мы из Министерства. По поводу проблем в школе Вашей дочери.

Диляру прошило насквозь едким страхом. Все-таки Марданшины решили выместить на ней свое зло. Теперь, наверное, из школы исключат, если не хуже… Холодная брюнетка всем своим видом подтверждала, что ничего хорошего девочку не ждёт.

Хотя ее пожилой спутник напротив был настроен вполне благодушно: маме он приветливо улыбнулся, и при этом от углов его глаз разбежались к вискам веселые лучики морщин.

– Давайте-ка присядем где-нибудь и поговорим! – предложил он.

Мама послала Диляре полный грусти взгляд – мол, говорила я тебе, дело добром не кончится – и пригласила гостей на кухню. Здесь она тут же принялась хлопотать и предложила посетителям свежезаваренный чай. Брюнетка отказалась, брезгливо отставив от себя мамину любимую чашку с голубыми цветами. А вот дедушка в белом с удовольствием принялся прихлебывать напиток, да еще и заедать домашним малиновым вареньем.

– Обожаю чай с душицей! – сообщил он, – Тем более умело заваренный! Спасибо, Резеда-ханум⁴! Меня, кстати, зовут Ахметвали Бакиевич Акбуров, а мою прекрасную коллегу – Зиля Валиевна Яман.

«Ничего себе, как подготовились! – мелькнуло в голове у Диляры, – даже мамино имя разузнали!».

А у мамы от смущения порозовели щеки – у нее редко бывали гости, так что кроме дочери, хвалить ее стряпню было некому. Она хотела было сказать что-то в ответ, но ее бесцеремонно прервала неприятная женщина по фамилии Яман.

– К нам неоднократно поступали сигналы о проблемах Диляры в школе, – сказала она, доставая из кожаного портфеля толстенную папку, – конфликты с учениками, невозможность найти общий язык с преподавателями, игнорирование просьб классного руководителя…

Она листала папку с таким видом, будто на каждом листе было подробно описано ужасное преступление, совершенное Дилярой. Ее, в общем-то очень привлекательное лицо становилось с каждой перелистанной страницей все суровее, а мама все больше и больше съеживалась, будто это она была во всем виновата. По правде говоря, из уст брюнетки все и впрямь звучало хуже некуда. Но ведь на самом-то деле Диляра не хулиганка и не злодейка! Да она вообще только искала справедливости, вот и все!

– В таких обстоятельствах, – женщина захлопнула, наконец, свою ужасную папку, – мы можем предложить только перевод в другое учебное заведение.

– Мы ведь не хотим, чтобы Диляра училась с такими испорченными детьми, верно? – невпопад вклинился вдруг старичок. Красавица-брюнетка нахмурилась, но он даже бровью не повел и продолжил, – А я как раз директор замечательной школы! Уверен, Диляре будет у нас очень хорошо!

Это было очень странно, ведь женщина ранее сказала, что они из какого-то министерства! Кстати, из какого? Но мама, совершенно сбитая с толку, этой нестыковки не заметила, а Диляра решила промолчать, чтобы не сделать свое положение еще хуже. Но загадочный директор вдруг хитро подмигнул ей и сказал:

– Предлагаю начать уже завтра! Будем ждать Диляру на первый урок к половине девятого.

– Завтра?.. – робко спросила мама, – но ведь документы…

– Какие документы? – искренне удивился старик, – А! Вот эти?

С этими словами он выудил непонятно откуда тоненькую папочку с номером и диляриной фамилией, написанной явно рукой Сирени Фиргатовны, ее почерк Диляра узнала бы и во сне. А ведь когда странный директор заходил в квартиру, никакого портфеля, сумки или даже пакета при себе у него не было!

Но мама снова ничего подозрительного не заметила, только обреченно вздохнула.

– Я бы хотел с Дилярой наедине поговорить, если можно. Про школу ей побольше расскажу.

И не дожидаясь согласия старичок встал из-за стола. Диляра провела его в свою комнату и предложила любимое кресло. А сама примостилась на краешке дивана. Все было странно и непонятно, и хотя пожилой директор не вызывал у нее никакого страха, ей все-таки было тревожно. А тот уютно устроился в кресле, сложил руки на кругленьком животе и с доброй улыбкой посмотрел на девочку.

– Знаешь, – сказал он наконец, – надо было давно тебя перевести, натерпелась ты в этой школе… Но с другой стороны… преждевременное открытие Дара бывает чревато неприятными последствиями…

Он нес какую-то ахинею, и Диляре стало по-настоящему страшно. Что если Марданшины специально запустили к ним домой каких-то психов?!

– У меня ведь необычная школа, – продолжал гнуть свое старик, – для особенных детей!

– Тех, что в милиции на учете? – не утерпела Диляра. Сирень Фиргатовна очень любила запугивать своих учеников спецшколой для малолетних преступников, которая, по ее мнению, просто плакала по Диляре Яналиевой.

– Да нет же! Для одаренных! То есть, тех у кого есть особенный Дар! – улыбнулся старикан и вдруг совершенно невпопад спросил, – Татарские сказки любишь?

– Не люблю я никакие сказки, – грустно сказала Диляра, – мне же не семь лет.

– А жаль, – огорошил старик, – было бы тебе семь лет, а не четырнадцать, все было бы намного проще… И в нашей школе учиться было бы куда легче. Школа-то волшебная! Поначалу некоторые вещи могут тебя прямо-таки шокировать. Но держу пари, что наша система оценок тебя покорит.

И он снова хитро подмигнул девочке, а Диляра почувствовала себя обманутой. На какую-то минуту она правда поверила, что у нее будет новая нормальная школа. Ну пусть не крутая, обычная, но зато без всяких богатеньких любимчиков, без издевательств, просто школа как школа. Но, похоже, вместо директора школы перед ней сидит какой-то шут гороховый и плетет небылицы про волшебство…

– Скажите правду, – попросила Диля, – Вас Марданшины прислали, да? Заплатили?

Ей надоел весь этот балаган. Да пусть уже просто признается, выгонит из школы или что там он еще собирается сделать, и перестанет вешать ей на уши лапшу!

– Хотел бы я на это посмотреть, – тихо рассмеялся старик, – Эх, как трудно с подростками! Хотя я и сам был ненамного старше тебя, когда открыл в себе Дар.

– Да хватит Вам! – почти закричала Диляра, теряя терпение, – Перестаньте нести ерунду! Какой еще дар?

– Магический, – невозмутимо ответил старичок, – ну или волшебный, если так больше нравится.

– То есть, вы – волшебники? – Диляра иронически изогнула бровь.

– Вообще-то называть нас волшебниками не совсем правильно, – будто и не заметив иронии, серьезно ответил директор, – люди называют волшебниками тех, кто владеет всеми видами магии, хотя до сих пор существование таких индивидуумов достоверно не доказано. Мы же сами называем себя Одаренными. Потому что владеем каждый своим даром. Можно сказать, что технически это разные отдельные виды магии. Вот я, например, Юха́. Знаешь, кто это?

– Понятия не имею.

Старик вздохнул.

– Печально, что в ваших школах совсем не уделяют времени татарскому фольклору… а может, это и к лучшему. Если говорить проще, Юха – это оборотень.

– Ну конечно… – Диляра вдруг почувствовала страшную усталость. День выдался тяжелый, настроения не было совсем, а теперь перед ней взрослый, даже пожилой человек зачем-то несет полную чушь…

– Не веришь? – старичок вдруг подмигнул ей, – Я бы не поверил. А глазам своим поверишь?

Он щелкнул пальцами и исчез. Совсем.

От неожиданности Диляра ойкнула. Потом на всякий случай ущипнула себя за руку. И обнаружила, что вместо исчезнувшего старика в кресле сидит огромный белый волк. Он никуда исчезать не торопился. Диля поморгала и снова ущипнула себя за руку. Никакого эффекта. Либо волк был настоящий, либо… А что «либо» Диляра подумать не успела – волк спокойно посмотрел ей прямо в глаза, подмигнул ей и медленно повернулся кругом, будто давая девочке осмотреть себя со всех сторон. А потом протянул ей лапу, пожми, мол, и совершенно обалдевшая Диляра медленно стиснула ее рукой. Лапа была теплой, покрытой шелковистой ворсом, с длинными черными когтями. Если это был какой-то хитроумный трюк или гипноз, то очень умелый – девочка чувствовала тепло и тяжесть лапы, шелковистость шкуры, даже острый песий запах с каким-то оттенком. Наверное, так пахнет кострище в лесу.

Диляра остервенело принялась тереть глаза руками. А когда закончила, перед ней снова сидел благообразный пожилой директор волшебной школы. Он довольно улыбался.

– Вижу, что произвел впечатление. Мы, юха́, это умеем. А знаешь, что самое интересное? Ты тоже юха!

– В-вы… ошиблись, наверное… – впечатление старик-оборотень и в самом деле произвел, у Дили разом вылетели из головы все слова, но промолчать она не могла – это уж было слишком! Не может она быть оборотнем! Все это розыгрыш! Нет, ошибка! Или…

– По себе знаю, что такие новости могут немножко сбить с толку… Тем более, что ты, разумеется, еще не умеешь оборачиваться зверем…

«Немножко сбить с толку! Немножко!» – эхом отдалось в голове Диляры.

– По-моему, я тебя совсем утомил, – с хитрой улыбкой произнес старикан, и по-отечески похлопал девочку по плечу, – давай-ка ты завтра прямо с утра придешь ко мне в кабинет, и мы как следует обо всем побеседуем!

Он сунул в руки совершенно выбитой из колеи Диляре визитную карточку и вышел из комнаты.

На карточке значилось: «Ахметвали Бакиевич Акбуров, частная школа «Сихерле⁵», Нижний Кабан, директор». Запись повторялась на трех языках – русском, татарском и английском, а по краям шел затейливый орнамент.

***

Утром Диляра уже шагала в новую школу. Было солнечно и несмотря на начало октября, совсем по-летнему тепло. Идти было недалеко, да еще по приятным местам – вдоль озера Кабан. Эту набережную Диляра очень любила. Когда она была совсем маленькой, они с мамой часто гуляли вдоль кромки воды, высматривая в камышах диких уток с выводками крохотных пушистых утят. Так что прогулке она была рада. Это было самое подходящее для того, чтобы привести в порядок мысли в голове: сами они никак не желали этого сделать. Может, вчерашний визит ей просто приснился? Или это все-таки какой-то хитро подстроенный розыгрыш от мерзкой Марданшиной с ее папашей? Но как же тогда белый волк?.. Ответа ни на один вопрос найти так и не удалось.

Вчера Диляра думала, что вообще не сможет уснуть после всех событий и странностей, но и она, и мама сразу после ухода необычных гостей как по команде начали клевать носом и еле-еле успели дойти до постелей. Утром же мама отмахнулась от попыток Диляры поговорить о вечерних визитерах, потому что впервые за много лет проспала и жутко опаздывала на работу. Поэтому она просто сунула дочери в руки пакет документов для новой школы, который обнаружился прямо на кухонном столе, и напомнила, что в первый день не стоит опаздывать. И хотя девочку одолевали сомнения, не возвращаться же в самом деле к Сирени Фиргатовне?! Хотя, если все эти якобы волшебные фокусы окажутся просто фокусами, возвращаться и впрямь придется…

А если все правда, то как ее встретят в новой школе? И что она вообще будет там делать? И что?..

Диляра покачала головой – какой смысл рассуждать, если совсем ничего непонятно? Зато одно она знала точно: в старую школу не вернется, хоть бейте! Ничего ее там не ждет. Разве что подружка Азалька, но с ней можно и вне школы общаться.

Размышляя и перебирая в памяти вчерашние события Диля дошла до стареньких деревянных ворот, остановилась и достала из кармана блестящую визитную карточку, которую ей оставил Ахметвали эфенди⁶. Адрес на карточке точно совпадал с выцветшей наполовину табличкой на воротах. Вот тебе и новая школа! Ворота покосились, вот-вот развалятся, и если бы не адрес, Диляра решила бы, что это очередная «заброшка». Может, вход в здание во дворе? Девочка шагнула в ворота.

Дворик оказался небольшим и будто задержавшимся в прошлом – деревянные скамейки, грядки с чахлой зеленью, даже постиранное белье сушится по старинке на веревке в углу. И не скажешь, что это почти самый центр города. Дом здесь был только один – унылая двухэтажная развалюха, даром что с резными наличниками и разноцветными стеклышками на окнах. Диляра печально вздохнула. Все-таки, розыгрыш. А появление белого волка, наверное, результат какого-то хитрого гипноза.

Можно, конечно, попробовать подняться по кривой деревянной лестнице и постучаться в неровно окрашенную коричневой краской дверь, но за ней будет что угодно, только не школа для особенных детей. Одаренных! И она еще в это поверила! Вот дура-то!..

– Ты что тут делаешь? – Диляра вздрогнула от неожиданности и обернулась. За спиной у нее стоял парень в серой олимпийке и с рюкзаком за спиной. Вполне обычный, если не считать того, что он был очень, просто вызывающе красив – белая кожа, высокие тонкие скулы, очень темные, почти черные глаза и волосы странного, холодного каштанового оттенка. За таким точно бегали бы все девчонки школы, и первой, конечно, Алия Марданшина.

– Сюда нельзя, – сказал красавчик, – тут… частная территория.

Диляра не знала, что ответить, не говорить же, что она ищет местный «Хогвартс»! Так что она просто стояла столбом и начинала краснеть. А парень вдруг сделал едва уловимое движение пальцами, и мир вокруг будто издал легкий вздох и весь сгустился вокруг его лица, ставшим еще более красивым. Просто невыносимо красивым.

– Возвращайся туда, откуда пришла, – очень медленно сказал парень.

Руки и ноги будто марионеточные, сами собой дернулись по направлению к воротам, но Диляра помотала головой, и морок рассеялся. Перед ней стоял всего лишь очень симпатичный, и не очень вежливый парень. Нашла кому подчиняться! Так что она буркнула: «Вот еще!». И тогда морок рассыпался окончательно – у смазливого шатена в прямом смысле отвисла челюсть. Он уставился на Диляру во все глаза, да еще и принялся зачем-то потирать себе переносицу.

– Новая поклонница, Хайдар? – раздался рядом насмешливый мелодичный голос, и в маленьком дворике появилась парочка, глядя на которую сразу можно было поверить в любую сказку – девушка и юноша. Выглядели они абсолютно одинаково, черные как смоль волосы, зеленые, удлиненные к вискам глаза, иронически изогнутые тонкие губы. Даже выражение лиц у двойняшек, а это, без всякого сомнения, были брат и сестра, было одинаково высокомерным.

– Не Бог весть что, честно говоря… – презрительно бросила девушка, оценивающе окинув Диляру взглядом с ног до головы. И Диля моментально вспыхнула гневом. Вечно ей попадаются такие стервы! На язык так и просилось сравнение незнакомки с Марданшиной.       Но даже вредине Алие было далеко до этой прекрасной злой принцессы. Девушка словно гипнотизировала своей походкой и речью, а одеты они с братом были точно с обложки зарубежного журнала. Чуть покачиваясь на высоких каблуках, она мимоходом выхватила у Диляры из рук визитку с адресом.

– Да ты новенькая! – правая бровь злюки поползла вверх, – из этих, конечно… А ты, значит, сразу решил на ней чары опробовать?

Она переглянулась с братом, вместе они презрительно рассмеялись, а незадачливый красавчик покраснел еще гуще Диляры.

– Что, до сих пор не можешь мимо Хайдара пройти, Аждахова? – новый голос и новые люди. Дворик стремительно наполнялся, и становилось все непонятнее и интереснее.

На этот раз подошли сразу трое людей— две девушки и один парень. Говорила невысокая кудрявая девушка в пушистой кофточке с круглыми голубыми глазами и капризно вздернутым носиком. «Вылитая Мальвина» – подумала Диляра: «Только волосы не голубые, а русые».

– А ты ему до сих пор не доверяешь, Бикэ, следишь? – тонко улыбнулась злобная принцесса Аждахова, – правильно, правильно…

И они с братом, так и не произнесшим ни одного слова, высокомерно усмехаясь, исчезли в дверном проеме деревянной развалюхи.

Кудрявая Бикэ надулась и, не глядя в сторону Диляры, стала о чем-то оживленно разговаривать с красавчиком, которого, по-видимому, звали Хайдар. А к Диле подошли спутники кудрявой девушки – рыжая, вся в веснушках, улыбчивая коротышка и немного нескладный, но приятный парень в клетчатой рубашке и джинсовке.

– Привет! – улыбнулась рыженькая и сразу затараторила, – Ты новенькая наша! Диляра, да? Приятно познакомиться! А я – Зифа. Но меня тут все зовут Тиенкәй⁷, потом узнаешь, почему. Ты извини, пожалуйста! Вообще-то нам Ахметвали эфенди велел тебя встретить и проводить, но ты так рано пришла, а мы вот припозднились… Это ведь ничего? – Диляра успела только кивнуть, – Ты на Аждахову внимания не обращай! У нас таких новеньких давно не было, вот и…

Тут ее толкнул локтем «клетчатый» парень, и она растерянно замолчала, будто сболтнула лишнее.

– Булат, – протянул руку парень, – Добро пожаловать! Вместе теперь будем учиться.

Диляра пожала руку, оказавшуюся крепкой и теплой. Странные тут все, конечно. Но… интересные и приятные по-своему.

– Ладно, пошли, а то опоздаем! – сказала Зифа, – у нас первая алгебра, а у меня с ней… ну в общем не очень, – она снова улыбнулась.

– Слушай, – спросила ее Диляра, – а Ахметвали эфенди, он вообще кто?

– Он-то? – рассмеялась Зифа, – да директор нашей школы всего лишь! Ну и декан нашего факультета, тут же у нас факультеты, как в универе… – и замолкла под уничтожающим взглядом Булата.

– Ты прости, – тут же пояснил он, – нам не все тебе можно рассказывать, наверное, директор сам тебе все объяснит. Ну или не все… в общем, не обижайся! Освоишься немного, и от тебя секретов у нас точно не будет.

Почему-то ему Диляра сразу поверила, такое открытое и доброе было у Булата лицо.

Так за разговором они поднялись по лестнице и… прошли прямо сквозь уродливую коричневую дверь. Диля ничего особенного не почувствовала, но может ей вообще показалось, и дверь просто была открыта?

Ну а дальше началось такое, что сомневаться в чудесах уже не было никакого смысла. Внутри развалюха никакой развалюхой не была. Ребята оказались в огромном (уж точно выше двухэтажного деревянного домика) холле с анфиладой колонн. Будто и впрямь какой-то крутой зарубежный университет.

Здесь все было выточено из каменной породы трех цветов – зеленого, красного и белого – ступени, облицовка стен, низкие скамьи. Наверное, малахит, гранит и мрамор, подумалось Диляре. В самом центре холла уходила вниз широкая лестница с замысловато выточенными перилами, над которой вились на стене золотые буквы. Диля пригляделась, и буквы вдруг сами собой сложились во фразу на татарском: «Рәхим ит, Диляра!⁸»

– А, – махнула рукой Зифа, – это приветствие, тут для каждого своя фраза появляется. У меня, например… – она вгляделась в надпись, – «Ай-яй-яй!»… ну это, наверное, потому что мы тебя встретить не успели! А вообще, это Казанский вход. Отсюда в школу попадают те, кто в нашем городе живет. В крупных городах свои входы есть. Я однажды с Елабужского заходила, у бабушки загостилась… Там тоже красиво, не так монументально, как здесь, конечно…

Да уж, монументально – это было верно сказано. Такого Диляра нигде прежде не видела.

– Нам туда, – Зифа потянула ее вниз на лестницу.

– Подожди, – попросила Диляра, – а это кто?

Справа и слева от входа на лестницу размещались на стенах огромные портреты. Справа – молодого, но почему-то седого мужчины, а слева – сногсшибательной длинноволосой брюнетки. Оба портрета были искусно собраны из камней разного размера и цвета и выложены причудливой мозаикой. Из-за того, как хитро на них были размещены кусочки малахита и мрамора с прожилками, одежда мужчины казалась настоящим мехом, а платье женщины – чешуей.

– О! Это наши знаменитые герои! Ну, ты узнаешь про них на истории, это неинтересно!.. – и Зифа утянула-таки Диляру вниз.

Лестница через пару пролетов привела их в длиннющий коридор, сплошь заполненный учениками. В нем ярко горел свет, и было полно широких подоконников и удобных скамеек, так что народу кругом была тьма-тьмущая, ну, в каждой школе есть такое место, где все любят собираться, чтобы пообщаться на переменах или перед занятиями.

Тут было намного уютнее, чем в каменном холле, и окон было много, только они были какие-то странные, будто все закрашены одинаковой краской цвета болотной тины.

– Вот, тут все собираются, и все лестницы приходят сюда, так что захочешь – не потеряешься, – радостно сообщила Диляре Зифа (Булат уже успел затеряться где-то в толпе).

– Самое нужное тебе сейчас – доска с расписанием, – и Зифа подтянула Дилю к абсолютно пустому белому стенду на резных деревянных ножках, – нужно сказать ему свое имя и фамилию, и он сообщит тебе, какой сейчас урок, и как до него добраться. Главное – лишнего ему не говори! Но вообще-то, в первое время лучше везде ходи со мной или с Булатом. Поняла?

Диляра утвердительно кивнула.

– Ладно, – сказала Зифа, бросив взгляд на маленькие часики на левом запястье, – я еще должна тебя отвести в кабинет директора, а потом до алгебры добежать, так что пошли скорей.

И потащила новенькую обратно наверх, в трехцветный холл с золотыми буквами. Надпись все еще приветствовала Диляру, так что она шепотом прошептала: «Рәхмәт⁹». И – вот чудо! – буквы мигом собрались в ответную фразу «Исән бул!¹⁰».

– Тебе сюда, – показала Зифа на портрет седого мужчины, – назовешь свое имя и пойдешь по лестнице. Все просто! Ну а потом приходи вниз, мы там тебя будем ждать, около расписания. А я пойду, а то точно опоздаю!

 Диляра по привычке посмотрела на экран мобильного телефона, чтобы увидеть точное время. 8.30. И никаких признаков сотовой связи – в углу экрана не было ни одной «палочки», видимо, в волшебной школе мобильные телефоны перестают «ловить сеть».

– Ой, это тут вообще бесполезная штука, – от Зифы не укрылось, что Диляра смотрит на мобильный, – Не ловит нигде, так что можешь даже и не доставать! Ну все, пока!

И она убежала вниз по мраморной лестнице, только кончик рыжего хвостика мелькнул.

Диляра с тоской посмотрела на каменный портрет. Да уж, чего только она не перевидела за это утро, а ведь еще даже первый урок не начался! Зато теперь она совершенно точно знала, что это все никакой не розыгрыш и не гипноз! И все равно чувствовала себя ужасно нелепо посреди всех этих чудес. Но деваться было некуда, и она громко сказала седому каменному герою:

– Диляра Яналиева!

Тяжеленная мозаика беззвучно отъехала в сторону. За ней обнаружилась простенькая деревянная лесенка, ведущая куда-то наверх.

Диляра поднялась по ней и попала в небольшую с деревянными же стенами комнату. На окнах были те самые разноцветные стеклышки, которые она заприметила еще снаружи, а сами окна выходили на озеро Кабан и во двор. Убранство же комнаты было совсем не директорским – просто куча-мала какая-то.

Во-первых, книги. Их было невообразимое количество! И они словно бы не желали спокойно стоять на полках, а размещались где хотели, как живые люди. Одна «присела» у окна, будто загляделась на пейзаж, некоторые кучкой стояли на полу, как если бы обсуждали что-то, две «в обнимку» притаились в углу. Посреди этого книжного хаоса высился огромный лакированный стол, у которого вместо обычных ножек оказались искусно выточенные из дерева драконьи лапы.

На столе царил еще больший беспорядок – вперемешку валялись книги, тетради, блокноты, какие-то, похожие на папирус свитки, даже огрызки яблок! И над всем этим совершенно неожиданно возвышался супер современный компьютерный экран – огромный, тонюсенький и изогнутый, чтобы предоставлять пользователю полный обзор. Собственно, сам пользователь находился тут же – сидел в кресле с фантастическим количеством крохотных подушечек, вышитых прихотливыми узорами.

Ахметвали Бакиевич, а это был именно он – невозможно было не узнать его доброе лицо и ослепительно белый костюм – оторвался от экрана и посмотрел на вошедшую ученицу.

– А, Диляра-туташ! – обрадованно воскликнул он, и от глаз в стороны, как и вчера, побежали приветливые лучики-морщинки, – хорошо добралась? Проводили тебя? – он улыбнулся с хитринкой.

– Да, спасибо большое! – только и ответила Диля, не выдавать же с головой своих первых в новой школе знакомых!

– Хорошо, хорошо, – потер руки директор, – ты садись, первый урок у тебя будет со мной!

Диляра опустилась на стул рядом с директорским столом, правда, на нем сидела, то есть лежала какая-то книга, и девочке пришлось сперва аккуратно переложить ее на директорский стол.

– Ну что ж, – теперь Ахметвали Бакиевич смотрел ей прямо в глаза, – начнем! Я буду рассказывать, а ты, пожалуйста, задавай вопросы, не стесняйся! Только учти, что на разговор у нас с тобой всего только час, потом следующий урок начнется, и мне придется тебя отпустить!

 Диляра кивнула.

– Отлично! Добро пожаловать в Нижний Кабан и в нашу школу «Сихерле»! Это замечательная школа со славными древними традициями, ну и все такое прочее, возвышенное и торжественное, – он рассмеялся, – ну, не могу я серьезно говорить! На меня даже на Совете кланов никакой надежды нет – вечно сбиваюсь. Ладно, держу пари, тебя впечатлил вход в школу. Давай вот про него и расскажу. Попасть к нам можно только так и никак иначе. Это очень удобно, потому что посторонним путь в «Сихерле» закрыт. Если обычный человек зачем-то вдруг зайдет в наш неказистый дворик, а потом еще и сунется в двери нашей скромной деревянной школы, то кроме заброшенного ветхого домишки ничего не найдет. Как это устроено сказать я тебе не могу – очень древняя работа, современным Одаренным не по зубам. Ну и место здесь волшебное. Обратила внимание, что ступени от входа сразу идут вниз? Это потому, что вся школа находится под озером Кабан. Мы так и говорим – Нижний Кабан. Меня лично это очень впечатляет! Я уж не говорю о том, как сюда попадают ребята из других городов – просто заходят каждый в свой вход, и все. Очень красивое волшебство!

«Так вот почему здесь мобильный телефон не работает!» – догадалась Диляра: «Еще бы он работал под водой!»

– Кстати, – продолжал тем временем директор, – здесь у нас учатся только старшие классы, как я тебе уже говорил – очень необычные ребята. Согласно способностям, мы разделяем их на пять факультетов, ты будешь учиться на моем. Да, я еще и декан факультета, так что про него подробнее расскажу. Видишь ли, все остальные проявляют свои возможности с детства. Часто это семейное, наследственное. Ты это еще сама увидишь, много у нас ребят из сильных и известных родов учится, – Диляра почему-то сразу вспомнила красивых и неприятных двойняшек Аждаховых, – но те, кто на моем факультете – особый случай. Наш Дар может проявиться далеко не сразу, твой вот, например, как будто и вовсе еще не проявился, да? Это не страшно, ведь ты, как и я – юха́, оборотень. Наша способность – оборачиваться лесным господином, то есть зверем. У каждого он свой. Я, как ты уже поняла, белый волк, а вот Зифа Курмакаева, которая должна была тебя встретить – белка.

– А я? – взволнованным полушепотом спросила Диляра.

– Пока не знаю, – развел руками директор, – но узнаю обязательно! – он улыбнулся, – видишь ли, чем позже проявляется наш Дар, тем мощнее его носитель. Так что от тебя мы ожидаем грандиозного успеха!

Он подмигнул Диляре, но той было как-то не очень весело. А что если этот Дар вообще не проявится? И как это на самом деле – превращаться в зверя? Вдруг больно или неприятно? Или, еще хуже, очень трудно?

– Ты всему научишься, – ответил на невысказанный вопрос директор, – Я буду заниматься с тобой лично один раз в неделю. Скажем… по утрам по пятницам? Понимаешь, когда человек обнаруживает у себя волшебную способность поздно, это здорово – он может быть необычайно силен и могуч, но в то же время и опасно – он может растеряться и запутаться. Представь, что семидесятилетняя бабушка превратится вдруг в огромную львицу и со страху съест пол деревни! Потому мы решили перевести тебя к нам в школу заранее, чтобы подготовить тебя к переходу. Но наблюдали за тобой мы очень давно, поверь! Некоторые даже удивились, как долго в тебе спит твой лесной хозяин. А я вот нисколько! Думаю, в тебе сокрыта великолепная сила!

Ага, вот, значит, почему ее понадобилось так быстро убирать из старой школы! Она могла в любой момент превратиться в какое-то животное и покусать драгоценную Марданшину! Понятно…

– Не торопись только с выводами! – Ахметвали Бакиевич поднял вверх узловатый указательный палец и нахмурил мохнатые седые брови.

– Ахметвали эфенди! Это невообразимо!.. – с этими возгласами в кабинет ворвалась женщина неопределенного возраста, больше всего похожая на какого-нибудь главного бухгалтера или юриста – огромные роговые очки, мышиного цвета брючный костюм. Увидев Диляру она несколько растерялась, и замолкла.

– А вот и наш заведующий учебной частью! – обрадовался Акбуров, – Зульхабира Зиятдиновна! А это наша новая ученица – Диляра Яналиева! Как раз хотел направить ее к Вам на консультацию!

«Бухгалтер» со сложным именем внимательно посмотрела на девочку сквозь толстые стекла очков. Затем удовлетворенно кивнула, и плюхнула на стол директору целую стопку папок и бумаг.

– Срочное! – предупредила она, строго глядя на вмиг погрустневшего Ахметвали Бакиевича, – А ученицу я заберу! Пойдем-ка!

Диляра поднялась со стула, и попрощавшись с опечаленным директором, стала выходить. Последнее, что она увидела в кабинете Акбурова, как он с совершенно стариковским вздохом водрузил на нос очки и взялся за гору бумаг.

Волшебная завуч же долго водила Диляру по каким-то коридорам и лестницам, пока они не оказались в небольшом закутке с уютным диванчиком, подоконником и пальмой в кадке.

– Поговорим тут, садись, – ласково сказала она Диляре, и та послушно опустилась на диванчик.

Завуч прислонилась к подоконнику и сняла свои гигантские очки. Оказалось, что у нее симпатичное, довольно молодое лицо и приветливые голубые глаза.

– Добро пожаловать! – сказала она, – мы тебя очень ждали. Меня зовут Зульхабира Зиятдиновна, придется запомнить, ничего не поделаешь. Не люблю, когда коверкают мое имя! Ладно, времени у нас не так много, расскажу самое важное, в остальном потихоньку разберешься.

Диле оставалось только кивнуть.

– Трудно, конечно, я понимаю, остальные ведь все азы знают с детства, но так может быть даже и интереснее! – и она внезапно хитро улыбнулась Диляре, – Так, самое главное! Мы не спроста учимся и живем отдельно от обычных людей, о наших Дарах им знать не нужно. Так что, не рассказывай, пожалуйста, никому обо всем, что касается этой стороны твоей жизни. Даже родителям.

Диляра задумалась. Честно говоря, ей и в голову бы не пришло рассказать маме о том, что ее дочь – оборотень. Тем более, что и рассказывать-то нечего, она ведь не умеет ничего такого. А если бы даже и умела, то вряд ли мама бы отнеслась к этому спокойно. Пожалуй, она бы решила, что дочка сошла с ума.

– Соответственно, основное наше правило такое, – продолжала завуч, – Наши Дары мы можем применять только здесь, на Нижнем Кабане. Использовать силы среди обычных людей ученикам строжайше запрещено! Ну да у тебя пока и не получится… Второе! Из-за первого правила наши ученики без конца применяют свои Дары тут, частенько друг на друге… Так что будь внимательна, над новичком могут еще и специально почаще подшучивать… Но в целом у нас прекрасные ребята! – спохватилась она, заметив обеспокоенное выражение лица Диляры, – Просто все время соревнуются, кто сильнее… А уж с тобой обязательно захотят посоревноваться…

– Они все превращаются в животных?

– Нет, не все. Только те, кто с твоего факультета. Про остальные Дары сейчас расскажу, – и внезапно невпопад спросила, – Любишь татарские сказки?

– Н-не очень… – растерялась Диляра. Опять эти сказки! Помешались они на них все, что ли?

– Придется подучить! В каком-то смысле мы все – нечисть, герои этих сказок… Итак, у нас пять факультетов, на каждом учатся дети с разными способностями. Юха́, такие как ты— у Акбурова. У меня – да, я тоже декан – учатся албасты́. Знаешь, кто это?

Диляра отрицательно покачала головой. Слово было знакомое, но что означает, она не помнила.

– Просто покажу, – и завуч-декан щелкнула пальцами. Как и утром, у школы, мир словно вздохнул и послушно сгустился вокруг лица женщины. Только сама она не стала от этого красивее, даже наоборот. Ее лицо приобрело землистый оттенок, под глазами залегли черные тени, а сами глаза ввалились и засияли каким-то странным блеском. Но оторвать взгляд от этого лица было невозможно, оно тянуло к себе, словно магнитом, манило, притягивало… и вдруг Диляра поняла, что не дышит уже пару минут. Будто из мира внезапно пропал весь воздух. Она не могла ни вздохнуть, ни даже втянуть ноздрями хоть немного кислорода. Рука сама взметнулась к горлу, девочку накрыло волной паники. Воздуха нет! Нет совсем! Только эти странные голубые глаза… Она чуть было не потеряла сознание, но в этот момент все закончилось. Диляра с шумом вздохнула, легкие наконец наполнились живительным кислородом, а Зульхабира Зиятдиновна, вернувшая себе нормальный вид, надела очки.

– Это и есть Дар албасты́, – спокойно сказала она, – отнимать воздух у других. Так умеют все ученики моего факультета. Согласись, отсутствие дыхания – мощный рычаг давления на людей. Чего только не сделаешь за маленький вдох…

Диляра поежилась. Да с таким даром эти албасты́ уже должны были весь мир завоевать! Завуч улыбнулась.

– Понимаю, о чем ты думаешь… Но помимо нас есть еще четыре факультета, например, пэ́ри. Некоторые думают, что их сила даже опаснее. Они – прирожденные соблазнители. Умеют покорить любого своей «красой неземной», и заставить сделать что угодно…

Диляра вспомнила утреннее происшествие. Так вот кто такой этот Хайдар! Похоже, он пытался ее «очаровать», только вот не очень-то у него получилось.

– Честно говоря, я думаю, что их дар больше похож на проклятие, – задумчиво продолжала женщина-албасты́, – про шурале́ знаешь что-нибудь?

– Из сказки Тукая¹¹? – радостно встрепенулась Диляра – ну наконец-то хоть что-то знакомое! – Их дар.. щекотать?..

– Если бы! – вздохнула Зульхабира, – Шурале́ всегда недооценивают. И совершенно напрасно! Да, у них отличное чувство юмора и коммуникабельность, но вообще-то их Дар – потрясающий интеллект. А вообще они умелые манипуляторы, ты даже не почувствуешь в какой именно момент начнешь делать то, чего они от тебя добивались… Ну и конечно, ела́ны.

– Ела́ны?

– Да, пятый факультет. Их декан – Яман Зиля Валиевна. Они, кстати, чем-то похожи на вас, оборачивающихся. С ними такая штука – в чем состоит их Дар, досконально знают только они сами. У них точно есть какая-то гипнотическая сила, пусть и не такая, как у нас, албасты́, или у пэ́ри, и они умеют превращаться в разных… ну скажем, пресмыкающихся – змей, василисков, некоторые, по слухам, даже в драконов.

Диляра вспомнила сумрачную красоту госпожи Яман, ведь это она приходила вчера к ним домой вместе с директором Акбуровым. Бр-р-р! Мороз по коже.

– Факультеты традиционно соревнуются между собой, ну и в конце года.. Хотя, до этого еще далеко, давай-ка лучше поговорим про учебу… – Зульхабира Зиятдиновна выудила из папки лист с оценками Диляры по каждому предмету, и они принялись за обсуждение.

Когда они закончили, девочке показалось, что прошло минимум два дня – голова гудела, как чугунная кастрюля, по которой ударила черпаком неумелая хозяйка, она жутко устала. Никто еще так подробно не разбирал с ней школьную успеваемость. Казалось, Зульхабира Зиятдиновна знает про нее все: почему за тест по математике она получила четверку, почему за домашнее задание по физике – тройка, кто ее отвлекал от новой темы на биологии, и с кем она сидела на литературе. Диляра с тайным злорадством попыталась представить, что именно декан албасты́ сделала с Сиренью Фиргатовной, чтобы получить всю эту информацию.

Иногда Зульхабира Зиятдиновна вцеплялась в какую-то оценку, и просила досконально вспомнить, почему была получена именно она – не болела ли в этот день голова, не был ли раздражен чем-нибудь учитель, не была ли Диляра недостаточно внимательна, и потому тема осталась не усвоенной? Диляра искренне не понимала, зачем это все нужно, и когда голова у нее окончательно пошла кругом, албасты́, наконец, удовлетворенно хлопнула ладонью по злополучному листу с оценками.

– Кажется, мне все ясно, – резюмировала она, – посмотрим-ка!

Она щелкнула пальцами, и лист бумаги мелко-мелко задрожал, а оценки на нем стремительно начали меняться. Например, сплошные четверки по математике, которую преподавала сама Сирень Фиргатовна, потеснились стройными рядами пятерок, в колонках с физикой и русским языком, наоборот, появились четверки, окрашенные тревожным зеленым цветом, и даже парочка алых троек. Зато история и обществознание, которые вела закадычная подружка Сирень Фиргатовны, ставившая оценки по собственному усмотрению, не опираясь на знания учеников, радостно засинели идеальными рядами пятерок.

– Это твои настоящие оценки, – объяснила довольная Зульхабира Зиятдиновна, – честные. В целом, очень и очень неплохо. Конечно, русский язык и физику подтянешь, без этого никуда, и на это уйдет… – она прикрыла глаза, высчитывая что-то в уме, – пять с половиной недель при сохранении прежней старательности. Но если постараешься как следует, думаю, четыре с половиной. Прекрасно! Значит, через месяц мы с тобой встретимся и обсудим текущую успеваемость. Ну а теперь, тебе пора на уроки! Для того, чтобы попасть в общий коридор, просто спустись по этой лестнице, потом поверни направо дважды и снова спустись по лестнице! И на всякий случай, будь, пожалуйста, повнимательнее!

Диляра повернулась было, чтобы пойти на уроки, но завуч спохватилась:

– Подожди-ка! Вот ведь! Чуть не забыла! – и она протянула Диляре белую небольшую книжку. На обложке золотыми буквами было написано: «Сихерле көндәлек¹²».

– Не забывай туда почаще заглядывать! – напутствовала Зульхабира Зиятдиновна.

На этом и расстались.

Маршрут был нетрудный, так что Диляра благополучно добралась до общего коридора. Но в толпе других школьников не было видно ни Зифы, ни Булата.

Девочка взглянула на экран мобильника, еще немного, и она опоздает на урок. И ведь даже непонятно, куда идти! Хоть бы кто про расписание сказал! Ну ничего, наверное, ее новые знакомые скоро подойдут. А спрашивать у кого-то еще Диляра, откровенно говоря, стеснялась. Еще бы, ведь она только что узнала, что все эти старшеклассники – не обычные люди. Каждый из них обладает волшебным Даром, которым запросто воспользуется в стенах школы, тем более на новичке. Хорошо, если это будет супер умный шурале́ или соблазнительный пэ́ри. А если албасты́ решит над ней подшутить и лишит кислорода? Диля поежилась, и пригляделась к окружающим.

Стайка девчонок сидит прямо на подоконнике, весело болтая ногами. Несколько серьезных парней разглядывают что-то, сидя на диванчике. Разномастная шумная компания, кое-как разместившаяся на нескольких креслах-мешках, что-то бурно обсуждает, и периодически взрывается хохотом. На вид обычные ребята Может быть, держатся чуть раскованнее, чем ровесники из прежней диляриной школы. Хотя, возможно, так ей просто показалось из-за отсутствия школьной формы. Да, хорошо, когда все школьники выглядят одинаково, и тогда нет разделения на «крутых» и «не очень», но, разглядывая пеструю толпу Диляра поняла, что в свободной форме тоже есть плюсы. Девочки выглядели очень по-разному: кто в брюках, кто в джинсах, кто в красивом платье. Но все были одеты так, как им к лицу, и оттого все казались очень симпатичными. И хотя по логике должно было быть наоборот, Диля как раз и не видела никакого разделения между ребятами. Просто все очень интересные.

Она снова посмотрела на экран телефона. Если никто не появится прямо сейчас, она точно опоздает. Или же нужно решиться и попросить у кого-нибудь помощи.

Вот глупая! Диляра чуть не хлопнула себя по лбу. Она же стоит у стенда с расписанием! Он, конечно, абсолютно пустой, но вроде Зифа говорила, что надо назвать свое имя, и он поможет. Как же она раньше-то не сообразила?

Уверенно повернувшись к стенду, она как можно более четко произнесла:

– Диляра Яналиева!

– 9 класс, алгебра, кабинет 302, – равнодушно отозвался стенд. Никаких надписей или хотя бы чего-то похожего на нем так и не появилось.

– Спасибо, – сказала пораженная Диля, – А где находится этот кабинет?

По стенду поползли какие-то полоски, как бывало на старых телевизорах, когда антенна плохо принимала сигнал. Затем картинка прояснилась. Стенд четко показывал коридор, неотличимый от тысячи одинаковых школьных коридоров, и посередине – деревянную лакированную дверь с табличкой «кабинет 302».

– Спасибо, – зачем-то снова поблагодарила Диляра, – А как туда добраться?

– Как обычно, – отрезал стенд.

– Что значит, «как обычно»? – опешила девочка.

– «Как обычно», – мгновенно отозвался невидимый собеседник, – наречие, означает «чаще всего, всегда, по установленному обычаю».

– Да вы издеваетесь… – выдохнула Диля, и совершенно зря, потому что в следующую секунду картинка на стенде резко изменилась. Вместо безобидного школьного коридора возникла разгневанная донельзя бабулька. Если бы не свирепое выражение лица, она выглядела бы как эталонная татарская әби¹³: на голове белоснежный кружевной платок, на шее граненые бусы в три ряда, даже бархатная жилетка с вышитыми тюльпанами. Но божьим одуванчиком эта бабушка точно не была. Она уперла руки в бока и начала костерить несчастную Диляру на чем свет стоит.

– Издеваюсь?! – возопила она во весь голос, – Это ты издеваешься над бедной женщиной! Ходит! Спрашивает! Прямо-таки вот не знаешь, как до кабинета добраться! Еще и брюки нацепила, ровно джигит какой! Эй, джигит, где же твой добрый конь? Не поможет ли до алгебры доехать?

Этот поток негодования совершенно оглушил Диляру, она втянула голову в плечи, и даже не заметила, как подошел Булат.

– Исәнмесез, Тәртип-әби!¹⁴ – вежливо поздоровался он с бабулькой, и даже отвесил небольшой поклон, – а это наша новенькая юха́, Диляра!

– Вай! Новенькая! – зловредная бабка фыркнула, – Без году неделя тут, а уже издевается над бедной старой женщиной!

– Ну что Вы, – увещевал ее Булат, – Правда, она не знает тут еще ничего, первый день в школе.

– Как же, первый! – снова фыркнула та, – Это в октябре-то!

– Это же юха́, – развел руками парень, – Так уж Дар проявляется.

Бабулька насупилась и обхватила себя руками, от чего стала похожа на надутую обиженную двухлетнюю девочку.

– Мы пойдем, зур рәхмәт!¹⁵– он снова чуть поклонился и скорчил Диляре подмигивающую рожицу, давай, мол, помоги.

– Бик зур рәхмәт!¹⁶ – горячо сказала Диля, и стенд, наконец, побледнел.

– Это что такое было? – мигом набросилась на парня Диляра, как только убедилась, что вредная бабка не появится снова.

– Не волнуйся, – улыбнулся Булат, – Она довольно безобидная вообще-то… Это наш.. ну вроде как голосовой помощник, что ли… Живое справочное бюро, вот!

– Ничего себе, помощница! – обиженно буркнула Диляра, и тут же поняла, что в эту самую минуту сама очень похожа на взрывную старушенцию. Она не удержалась и улыбнулась. Но Булат остался серьезен.

– Ты извини, пожалуйста, – сказал он, – меня наш декан задержала. А вот где Зифу носит, интересно? Вы же с ней одноклассницы, могла бы вовремя подойти и проводить тебя!

Он явно был сердит, так что Диляра не стала его больше ни о чем спрашивать. Так, молча они и дошли до того самого коридора, который показала девочке Тәртип-әби, и дверь в кабинет 302 оказалась точь-в-точь как на картинке – деревянной и густо лакированной.

***

После урока, который оказался вполне обычной алгеброй, Зифа повела Диляру на небольшую экскурсию. Оказалось, что всю первую половину дня Одаренные занимаются обычными школьными предметами: алгеброй и геометрией, физикой, химией, языками. Для этого в школе «Сихерле» было отведено целое отдельное крыло, куда приходили преподавать обычные учителя. Как пояснила Зифа, учителя думали, что преподают в закрытой частной школе, не более того. Поэтому это здание была похоже на любую другую школу, разве что очень хорошую: все кабинеты отремонтированы и оснащены по последнему слову техники, коридоры чистые, уборные и те в идеальном состоянии. Как и по всей школе, в этом крыле было много зелени. Кадки и горшки с растениями встречались на каждом шагу, но это были не обычные фикусы и драцены! Диляра с удивлением опознала мяту и мелиссу, шалфей, зверобой, несколько вишневых кустов и даже апельсиновое дерево с одиноким пузатым апельсинчиком на ветке. А Зифа и вовсе заявила, что видела в одном из закоулков кустики земляники.

Еще одной необычной чертой новой школы можно было считать обилие уютных местечек. На многих подоконниках лежали аккуратные матрасики или коврики, так что на них можно было с комфортом устроиться, чтобы поболтать с друзьями или что-то почитать. В каждом коридоре, обязательно была хотя бы пара закутков с креслами или пуфами, иногда даже со столиками или тумбочками рядом.

В одном из таких закутков девочки и устроились.

– Слушай, – сказала Зифа, доставая из сумки учебник, – я тебе все-все расскажу, ну, что захочешь, только чуть-чуть попозже, ладно? Я не успела толком к истории подготовиться, а у меня там уже одна тройка есть, не хочу вторую схлопотать!

 И с этими словами она уткнулась в толстенный том «Истории Татарстана». Диляре ничего другого не оставалось, как разглядывать все и всех вокруг. Мимо как раз прошла кудрявая девочка по имени Бикэ, которую она уже видела у крыльца школы. Оказалось, что она учится в том же классе, что и Диляра с Зифой, поэтому Диля приветливо улыбнулась ей, но та почему-то поджала губы и отвернулась.

Зато в коридоре появился Булат. Он подошел к девочкам и уселся в свободное кресло.

– Ты почему Диляру не проводила? – строго спросил он у Зифы.

– Что? – она оторвалась от учебника, и подняла на него непонимающие глаза, – А… ну не успела! Вообще, думала, что ты проводишь.

И она снова обратилась к книге. Булат нахмурился, поэтому Диляра поспешила занять его разговором.

– А ты в каком классе учишься?

– В десятом, – ответил он.

– «А»? «Б»?

– У нас такого нет. В параллели всего два класса, у вас, кстати, тоже.

– И как их различить? – удивилась Диляра.

– Никак, – пожал плечами парень, – вообще-то это даже один класс, просто поделен на группы для удобства. Учителя у каждой группы свои, так что не путают никого.

– Получается, ты учишься с этими двойняшками?

– С Аждаховыми? Нет, они в девятом классе. А вот Хайдар, с которым ты с утра разговаривала, мой одноклассник.

Услышав последнюю фразу, Зифа подняла голову.

– А о чем вы говорили, кстати? Ты его знаешь, что ли? – спросила она.

– Да ни о чем… Не знаю, конечно, я вообще тут кроме вас никого не знаю, – ответила Диляра.

– Ну, это ненадолго, – улыбнулся Булат, – Школа небольшая, быстро со всеми познакомишься.

Повисла пауза.

– А почему в коридорах везде столько растений? – спросила Диляра.

– Наверное, чтобы атмосферу разрядить – ответил Булат, – Мы же под землей, точнее, под водой. Если бы этих цветов не было, тоскливо было бы в коридорах, как в подземелье.

Диляра хотела было возразить, что во всех городских школах в коридорах так «тоскливо», но вроде на подземелье не похоже, но не стала. Потому что мимо них прошли две девушки в одинаковых бархатных жилетах с затейливой вышивкой, и Диляра вспомнила, что уже видела в общем холле несколько человек, одетых подобным образом.

– Ух ты! – сказала она, – Это какой-то местный ансамбль?

– Почему? – удивленно поднял брови Булат.

– Так они же в национальных костюмах почти!

– А, – он снова улыбнулся, – это просто в нашей школе такая форма – жилетки. Обычно ее никто не носит, но выпускникам и первоклашкам – обязательно. А это одиннадцатиклассницы прошли как раз.

– Прикольно… – и Диляра подумала о том, что у нее никакой формы нет, и где-то нужно будет ее раздобыть. Но не спрашивать же у парня о такой ерунде!

– Ладно, я пойду, – Булат поднялся, – у меня физика сейчас, не хочу опаздывать! На обеде увидимся!

Диляра попрощалась с ним, а Зифа только кивнула, погруженная в «Историю Татарстана».

После обычных уроков начиналась самая большая перемена – почти на целый час, и все ученики поспешили на обед. Столовая выглядела в общем-то как привычная школьная, только очень живописная – все стены в мозаиках, изображавших сюжеты из веселых татарских сказок, удобные стулья вместо дурацких длинных скамеек, уютные круглые столики и опять-таки огромное количество разных растений. Их было столько, что начинало казаться, будто сидишь в саду.

Но самым необычным оказалось наличие настоящей печки! Она была огромной, начисто выбеленной и с красиво уложенными в поленницу дровами рядом. Около теплого печного бока стояла пара диванов с пледами, наверное, любимое место у тех, кому вечно не хватает тепла. Сбоку приосанился огромный пузатый самовар с настоящим сапогом на верхушке. А у самой заслонки суетилась буфетчица, кругленькая и румяная, как свежеиспеченная пышка. Она, ловко орудуя ухватом, доставала из печи глиняные горшки, от которых расплывался в разные стороны невероятно аппетитный аромат.

Еда тоже была не совсем обычной. По большей части школьникам предлагались традиционные татарские блюда – куриная лапша, куллама, жаркое по-татарски, крохотные пельмени ручной лепки. Но и те блюда, что не были национальными, удивляли. Диляра обнаружила, что к вполне обычным котлетам, например, полагается соус из ягод можжевельника, к блинчикам – варенье из одуванчиков, а вместо знакомой всем выпечки – пиццы или сосисок в тесте – треугольники, беккены и шаньги прямиком из печки.

Буфетчица дружелюбно улыбнулась новой ученице, от чего на ее щечках появились симпатичные ямочки.

– Исәнме, бәбкәм¹⁷! – радостно поздоровалась она, – Я тут главная по питанию, тетя Роза меня зовут!

Она налила в тарелку лапшу так щедро, что Диляра охнула, но буфетчица наставительно произнесла:

– Кушать всем надо хорошо, чтобы были силы на учебу! А ты такая худенькая, тебе – еще больше! – и она сунула девочке еще горячую румяную булочку.

Диляра с сомнением осмотрела щедрую порцию, но все оказалось настолько вкусным, что она и не заметила, как съела все до последней крошки. Как раз подоспел Булат с подносом, на котором дымились три чашки чая.

– Сегодня, похоже, с мятой, – сказала Зифа, понюхав чашку.

– И с черносмородиновым листом, – кивнул Булат, – Кажется, это для хорошего настроения.

И заметив вопросительный взгляд Диляры, пояснил:

– Тетя Роза у нас что-то вроде гороскопа: каждый день заваривает какой-нибудь особый чай. По тому, какие там травки, можно попытаться угадать, каким будет этот день. Глупость, конечно…

– И ничего не глупость! – возразила Зифа, – она прямо точно угадывает! Это мы не всякий ингредиент можем учуять. Варенье, кстати, тоже всякий раз новое. К каждому виду чая – свое.

– Сегодня земляничное, – Булат пододвинул поближе к Диляре аккуратную розетку, наполненную вареньем, – мое любимое.

Несколько минут ребята угощались ароматными сладкими ягодами. Правда, Диляра не могла насладиться десертом в полной мере – она начала немного нервничать. Зифа успела объяснить ей, что вторая половина учебного дня полностью посвящается волшебным дисциплинам.

Если на общешкольные уроки ребята ходят обычным «классом», где все одинакового возраста, и Диляра учится вместе с Зифой и Бикэ, то на магических уроках все не так. На каждый предмет ученик попадает индивидуально, почему, и кто это выбирает – неизвестно. Куда-то идут группой своего возраста и факультета, куда-то – с двух разных факультетов, куда-то – вообще очень маленькой группой, но вперемешку. Особняком стоят индивидуальные консультации. Расписание на день волшебным образом появляется у каждого ученика в дневнике, нужно только не забывать его проверять. Ну а если дневник куда-то затерялся, всегда можно свериться у грозной Тәртип-әби. Диляра сразу решила, что этого постарается избегать. Она достала свой новый дневник, чтобы посмотреть, какой урок ее ждет, ведь так интересно!

На нужной странице уже поблескивала золотом надпись «История кланов. Лекция. Аудитория А»

– Скукота! – сообщила Зифа, заглянувшая Диле через плечо, – но идти надо обязательно, «зачет» Язиля Ирековна ставит только тем, кто все лекции посещал.

Вообще-то Диляре было очень интересно, все-таки первый волшебный урок в жизни, так что она не разделяла уныния одноклассницы.

– Да нормальный предмет! – вступился за историю кланов Булат, – только тебе, наверное, трудновато будет, ведь ты нашу историю не изучала никогда. Но там ничего сложного и нет, быстро наверстаешь!

Глава вторая.

Неделя пролетела молниеносно. Домашних заданий было столько, что Диляра еле-еле все успевала, а к вечеру уставала так сильно, что едва успев положить голову на подушку, проваливалась в глубокий, без сновидений, сон. Даже с мамой толком некогда было поговорить. Они встречались за ужином, обменивались короткими репликами и расходились спать. С одной стороны, Диле было немножко обидно, что мама совсем не интересуется тем, как у нее идут дела в новой школе. Только один раз она спросила дочь, нравится ли ей учеба, и когда та с набитым ртом промычала «угу», рассеянно кивнула и больше ни о чем не спрашивала. С другой стороны, Диляра вдруг осознала, как сильно, должно быть, мама уставала от ее вечных проблем в старой школе, от звонков учителя и жалоб, так что теперь имела полное право немного отдохнуть.

А вот ученикам школы «Сихерле» отдыхать не давали вовсе. Учителя обычных предметов старались изо всех сил. Классы были небольшие, и всем ученикам можно было уделить время, да еще, видимо, Зульхабира Зиятдиновна предупреждала их об индивидуальных особенностях ребят, потому что учителя по русскому языку и физике сразу крепко взялись за Диляру. Задавали много, и это были не просто упражнения из учебника, а то доклады, то проведение опытов, то небольшие исследования. Учиться было намного сложнее, чем в старой школе, но и в несколько раз интереснее!

Русский язык поддался Диле сразу же, тем более что и учитель объяснял доходчиво и интересно, с физикой было труднее, но с новым подходом девочка поняла, что это нужный предмет, и в самом деле захотела его подтянуть.

На переменах Зифа не давала скучать – без умолку рассказывала всякие истории из жизни Одаренных. Она выросла в семье двух оборотней-юха́, оба ее родителя умели оборачиваться белками, так что они совсем не удивились тому, что трехлетняя Зифа, оказавшись в сосновом лесу, превратилась вдруг в маленькую белочку и ловко взобралась на дерево, чтобы полакомиться шишкой.

Зифа ходила и в необычный детский садик, и в необычную начальную школу, правда, они находились в Елабуге, а к моменту ее поступления в среднее звено семья Курмакаевых перебралась в Казань. Веселых школьных историй у Зифы было в избытке, и она просто засыпала ими Диляру, тем более, что слушателя внимательнее и заинтересованнее ей точно было не найти. Девочки всегда ходили вместе на переменках, изредка к ним присоединялся Булат, но он все больше молчал, особенно, когда Зифа что-то с увлечением рассказывала.

Обедали тоже вместе. Буфетчица тетя Роза, которая всегда советовала каждому ученику, что ему лучше взять на обед, неизменно советовала Диляре пить травяной чай, настоянный на зверобое и шиповнике, чтобы быстрее привыкнуть к новой обстановке, а Зифе обязательно клала на поднос плюшку с сахаром со словами «Очень уж ты худенькая!».

После обеда наступало время большой перемены, когда можно было передохнуть, пообщаться и даже выйти на улицу проветрить голову. Ну а потом начиналось самое интересное – волшебные уроки. За четыре школьных дня Диля побывала на трех таких уроках. В понедельник – на лекции по истории волшебных кланов, которую Зифа обозвала «скукотой». Поспорить с ней было трудно, потому что на лекции набились почти все шесть классов школы, яблоку было негде упасть. Аудитория гудела, как растревоженный улей, и Диляре было плохо слышно о чем говорит лектор, тем более что рядом ужом крутилась вокруг себя Зифа, узнавая последние новости и сплетни.

Во вторник своим «обычным классом» ребята сидели на семинаре по правилам безопасности Одаренных. Тут уж все слушали внимательно и записывали в тетрадки все, что говорил строгий учитель Мухамеддин-эфенди – Диляру предупредили, что в девятом классе по этой дисциплине будет один из самых трудных экзаменов. В среду объявили библиотечный день, что все ученики встретили с воодушевлением – домашнего задания накопилась целая гора. А на четверг оказалось назначено самое захватывающее. В дневниках у девочек оказалась запись «практика по профильному предмету».

– Ура! Вот повезло! – радовалась Зифа, – Тебе понравится! Давно уже пора тебе познакомиться со всеми! А то все классом да классом.

– Как это – со всеми? – не поняла Диляра.

– Ну с факультетом же! – пояснила та, – Это же будет практика по нашему Дару! Значит, соберутся все юха́, кроме выпускных классов, конечно – они к экзаменам готовятся, у них вообще все занятия отдельно. А вести, может, даже сам декан будет! Здорово ведь!

Диляра старалась не подавать виду, но ей стало тревожно – начнется практика, все станут оборачиваться зверями, а она что? А может, она никогда этого и не сможет? Что, если все решат, что она самозванка? Хуже будет только если так оно и окажется на самом деле…

Весь день она провела как на иголках, даже поесть как следует в обед не смогла. Добрая тетя Роза даже посоветовала ей настой матрушки для поднятия боевого духа, но Диляра выбрала обычный чай – от волнения ее немного подташнивало. Булат тоже был какой-то мрачный, а после обеда и вовсе коротко попрощался и ушел.

– А он разве с нами не пойдет? – растерялась Диля.

– Нет, – ответила Зифа, – он не юха́, а… Ну, сам расскажет как-нибудь. Давай пошли скорее, все равно ты ничего не ешь!

 Девочки поблагодарили тетю Розу, и Зифа уверенно потащила Диляру по лестницам и переходам. Честно говоря, ориентироваться в школе Диля не могла до сих пор, ей вообще казалось, что лестницы постоянно меняют направление и ведут вовсе не туда, куда вели, например, пару дней назад. Она даже высказала это предположение Зифе, чем вызвала у нее неудержимый приступ хохота. Как бы там ни было, Диля была уверена, что без новых друзей ей самой в жизни никуда не добраться.

Наконец, бесконечная вереница лестниц закончилась, и девочки оказались перед небольшой деревянной дверью. Как только они ступили за порог, дверь исчезла, а подруги попали на небольшую поляну прямо на берегу озера Кабан. Полянка, окруженная старыми ивами, была еще совсем зеленой и очень уютной. Диляра огляделась и изумленно ахнула – это было реально существующее место! Пару раз она проходила мимо и точно видела этот «хоровод» из ив с выточенными из старых пней стульями и столиком. На противоположном берегу озера виднелось прибрежное кафе, а справа вдали поблескивали бело-голубые минареты мечети Кул Шариф. Вокруг гудели машины, и иногда проходили люди.

– Они нас не заметят? – обратилась потрясенная Диляра к Зифе.

– Не, – отмахнулась та, – тут место особенное такое, знаешь…

Она неопределенно покрутила рукой в воздухе, и тут же потеряла нить разговора, потому что на полянке появилась Бикэ. Зифа тут же бросилась к ней, предоставив Диляру самой себе.

Чтобы не скучать, Диля принялась рассматривать других ребят-юха́. Их оказалось совсем не много. Из их класса были еще мальчик Ильдар, одноклассница, имени которой она еще не успела запомнить, и смуглая девочка Айгуль. Она разговаривала с высокой белокожей десятиклассницей. Диляра уже знала от Зифы, что это ее родная сестра Язгуль, тоже юха́. Из десятого класса был еще крупный, мрачного вида парень Шамиль, его тощий как щепка друг Юматша, и еще несколько незнакомых Диле ребят.

Зифа продолжала болтать с Бикэ, и та, словно почувствовав на себе чужой взгляд, оглянулась на Диляру. Ее лицо тут же приняло недовольное выражение, губы сжались в ниточку, и Диля в который раз задумалась о том, почему Бикэ ее так не любит. Никогда одноклассница не удостаивала новенькую ни одним словом и не подходила даже к Зифе, если Диляра была где-то рядом, хотя раньше они вроде бы дружили. На прямые вопросы об этом Зифа отвечала лишь «не обращай внимания» и переводила тему.

Диляре, конечно, и без того было чем заняться, но такая необъяснимая неприязнь ее тревожила. Тем более, что Бикэ тоже юха́, и с ней было бы неплохо подружиться. Но девочка всюду держалась особняком, хотя окружающим явно нравилась, как только она появлялась в коридоре, к ней тут же подходили девчонки и мальчишки, старались поговорить, рассказать последние новости. А Бикэ выслушивала их с благосклонным постным лицом, будто местная царевна Несмеяна.

Вот и сейчас, вокруг нее собиралась уже небольшая компания, десятиклассник Шамиль уступил ей деревянный пень-стул у стола, но даже слова благодарности не услышал. Только в компании пэ́ри Хайдара Бикэ будто оживала, льнула к нему, болтала и без конца улыбалась.

Диля получила очередной презрительный взгляд от этой «снежной королевы» в свою сторону, и отвернулась. Как раз вовремя, потому что к ним шел учитель. Выглядел он совсем молодо, да еще и одет был в обычное худи с рисунком, джинсы и спортивные кроссовки.

Ребята сразу замолкли, а учитель тепло всем улыбнулся.

– Привет честной компании! – запросто поздоровался он, и начал обходить учеников по кругу, чтобы пожать каждому руку.

Напротив Диляры он остановился. Оказывается, у учителя была проколота левая бровь, а кончики волос окрашены синим цветом! Интересно, что бы сказала Сирень Фиргатовна при встрече с таким учителем?

– Добро пожаловать в нашу дружную компанию, Диляра! Меня зовут Игорь, и я учитель по профильному предмету. Точнее, один из учителей. Очень постараюсь научить тебя чему-нибудь полезному, – и он пожал девочку руку, чем окончательно ее смутил.

Наконец, все разместились вокруг стола, кто на стульях-пнях, а кто, включая Игоря, прямо на траве.

– Что ж, поскольку сегодня у нас пополнение, повторим и закрепим пройденное! Полезно будет всем! – последнюю фразу он произнес в сторону Бикэ, которая при слове «пополнение» снова поджала губы.

– У всех юха́ есть замечательная способность, – продолжил учитель, – Мы чувствуем друг друга, некоторые – даже на большом расстоянии. И мы можем почуять, кем способен обернуться другой юха́. Этим и займемся. Ты, Диляра, попытаешься угадать, каков лесной хозяин каждого из нас, ну а мы будем перекидываться. Начнем с Зифы, тем более что, скорее всего, ты уже знаешь, в кого она может превратиться.

Диляра утвердительно кивнула и сказала:

– В белку.

– Точно, – подтвердил Игорь, а Зифа щелкнула пальцами и… пропала. А на стол вспрыгнула маленькая рыжая белочка. Она потерла мордочку лапками, а потом принялась радостно скакать по деревянному столу кругами.

– Если приглядеться, – сказал учитель, – то увидишь, что в человеческом облике мы все равно похожи на своих лесных хозяев. И Зифа, конечно, больше всех.

В это время белочка остановилась и уставилась прямо на Дилю, наклонив головку направо, точь-в-точь как делала Зифа, когда внимательно кого-то слушала. Диляра мигнула, и увидела, что на столе уже сидит, хитро улыбаясь, ее подруга. Теперь она и вправду заметила, как сильно Зифа похожа на белку – карие глаза чуть навыкате, рыжие волосы, даже два передних зуба немножко выпирали, придавая лицу самое что ни на есть беличье выражение!

– А теперь, – сказал Игорь, – попробуй-ка угадать, мою сущность.

Диляра присмотрелась к учителю. Сначала ее парализовало волнением – как такое вообще можно угадать?! Но она быстро овладела собой, и попыталась проанализировать его внешность. Мешковатая одежда не могла скрыть его идеальную осанку и ровную походку. Когда он шел, то двигался даже с какой-то грацией, это она успела заметить еще до начала урока. Спокоен, нетороплив, вряд ли это какой-то мелкий зверек или грызун. Мудрые глаза с влажным блеском, со всеми одинаково вежлив, отнесся к новичку тепло – было во всем этом такое благородство…

– Олень! – выпалила Диля, – ой, нет! Лошадь, то есть конь!

– Точно, – радостно улыбнулся в ответ Игорь. Вокруг на него на миг сгустился какой-то серебристый туман, и вот уже на поляне стоял красивый конь. Он был абсолютно белым, без малейшего пятнышка, а струящаяся грива даже серебрилась на солнце. Он цокнул копытом о землю, и снова собрав вокруг себя туман, обернулся парнем.

– Отлично, – похвалил он Диляру, – Идем дальше! Как думаешь, кто у нас Ильдар?

Тут стало сложнее. Как Диля ни пыталась понять, на кого похож одноклассник, ей это не давалось… В конце концов она смущенно выдавила «заяц», просто чтобы хоть что-нибудь сказать.

Ильдар резко прыгнул, будто хотел продавить ногами яму в земле, и тут же взлетел в небо, превратившись в крупную хищную птицу. Он сделал несколько кругов вокруг поляны, а затем с клекотом опустился на ветку ивы.

– Ильдар ястреб-тетеревятник, – пояснил учитель, – Видишь ли, юха́ не всегда так уж очевидно похожи на животных внешне. Порой сущность наших лесных хозяев проглядывает больше в повадках или манере поведения.

Ильдар вернул себе обычный облик, и теперь Диляре стала очевидна ее ошибка. Она припомнила, что одноклассник обычно немногословен, но если что-то говорит, то невероятно точно и так, что ни прибавить, ни отнять. Еще у него была необычная манера двигаться – почти всегда медленно и плавно, но иногда какое-то движение выходило резким, молниеносным, почти броском. Точно так же хищный ястреб пикирует на жертву. А теперь еще Диля поймала на себе немигающий взгляд мальчика. Ну как же она могла так глупо ошибиться? Но Ильдар ободряюще улыбнулся ей, ничего мол, не отчаивайся, с кем не бывает.

– Теперь… Бикэ!

«Мальвина» поджала губы, но Диля уже лихорадочно думала над тем, что же напоминает ей образ одноклассницы. Всегда себе на уме, держится особняком, немного даже высокомерная, а все хотят ее общества… Ну точно же!

– Кошка!

Бикэ скривилась, но начала оборачиваться. Делала она это почти так же красиво, как Игорь. Вокруг нее заклубилась белесая дымка, и вот уже на столе сидела пушистая кошечка персидской породы, с точно таким же вздернутым носиком, и огромными голубыми глазами, как у Бикэ. Кошка недовольно дернула пушистым хвостом и отвернулась от Диляры, и это было так похоже на поведение девочки, что Диля не смогла сдержать улыбку.

После этого она продолжила угадывать в ребятах разных животных. Игорь посоветовал ей больше полагаться не на работу ума, а на интуицию. Все-таки юха́ должна уметь именно чувствовать своих. Диляра решила попробовать. Угадала в крупном Шамиле бурого медведя, а в его однокласснице Аэлин – рысь. Несколько раз ошиблась, правда, это всегда были незнакомые ей ребята. И в однокласснице по имени Айгуль не распознала темную горлицу, правда, тут же сообразила, что ее старшая сестра Язгуль тоже птица, и та действительно обернулась такой же горлицей, правда, серокрылой.

Игорь похвалил Дилю, и тех ребят, у кого получалось особенно красиво обращаться, так что урок прошел отлично, и настроение у Диляры поднялось. А потом еще и оказалось, что домой можно идти прямиком с полянки, не заходя в школу, так что можно было не мучиться поиском пути на бесконечных лестницах!

Зифа разговаривала с Бикэ, и Диляра подошла к ним, чтобы предложить Зифе вместе пойти домой, хотя бы до остановки. Конечно же, девочка-кошечка тут же сморщилась, будто съела лимон, и развернувшись, пошла прочь. Хорошего настроения как ни бывало.

– Да что с ней такое?– вырвалось у Диляры.

– Да ей… в школу надо.. они вроде с Хайдаром должны встретиться… – уклончиво затянула Зифа. Но Диляра решила дознаться правды во что бы то ни стало.

– Скажи честно, почему она так меня ненавидит? Я же ничего плохого ей не сделала!

– Да… ну… – видно было, что Зифа не очень хочет объяснять, но в конце концов сдалась, – понимаешь, они с Хайдаром теперь встречаются… Она всегда была в него влюблена, даже и не знаю со скольки лет. А он все внимания на нее не обращал, да еще с этой гадюкой Аждаховой встречаться начал! Бикэ тогда совсем упала духом!

– А я-то тут при чем?

– Ты ни при чем!.. Наверное… Слушай, они теперь вместе, и Бикэ очень рада, но Хайдар он такой ведь… Знаешь.. Он же пэ́ри! Всем он нравится… – Зифа слегка порозовела, – Вокруг него вечно девушки вьются, и самые лучшие, конечно… Вот Бикэ и расстраивается, ревнует. Еще и Регина ее вечно поддразнивает…

– А Регина это кто?

– Да Аждахова же! Они с Хайдаром вообще непонятно как расстались, ходили-ходили вместе, и тут вдруг раз, подходит он к Бикэ и говорит: «хочу с тобой быть». Вот так запросто, представляешь? Кто так делает? Но она-то и рада…

Зифа увлеклась рассказом, а Диляра совсем запуталась – к чему ей все эти подробности, которые ее даже не касаются?

– А потом прошел слух… – Зифа окончательно покраснела, – что в школу придет новенькая, очень сильная юха́, взрослая совсем. Ну и все начали фантазировать, какая она будет, да сколько всего будет уметь… Ты не думай, ты тоже ничего, просто мы все думали, что новая юха́ будет ужасно крутая… и Бикэ совсем покой потеряла. Всё ей казалось, что Хайдар ее теперь бросит, и к новенькой уйдет, ну к тебе, получается.

– Как здорово, что я не такая крутая, как вы думали, – мрачно сказала Диляра.

– Ага, – не распознав иронии, согласилась Зифа, – но мы-то не знали… А помнишь, нам ведь тогда поручили тебя встретить, мы пришли, а ты с Хайдаром разговариваешь! Ну вот Бикэ и разозлилась. Вы о чем хоть говорили-то?

– Ни о чем, – буркнула Диля, – Он меня прогнать хотел. Думал, наверное, что я случайно во двор зашла.

– А… почему не прогнал тогда?

– Не знаю, не получилось у него. Наверное, не на всех его неземное очарование действует.

Зифа остановилась как вкопанная.

– То есть как это – не действует? Так не бывает! Ты что-то путаешь, наверное!

– Наверное, – легко согласилась Диля, хотя она точно ничего не путала, но решила почему-то оставить при себе эту маленькую тайну, – Но он мне все равно не нравится! Не нужен он мне! И я ему тоже!

– Конечно, – так же легко согласилась Зифа, – Если бы ты ему была нужна, он бы тебя точно зачаровал. Он же пэ́ри! Против их чар никто устоять не может.

– А эта ваша Регина Аждахова? Она тоже пэ́ри?

– Да что ты! – Зифа даже слабо улыбнулась, – Все Аждаховы ела́ны. Самая знаменитая Одаренная семья! Их папа, Камаль эфенди, главный в клане, да и среди обычных людей здорово известен – у него бизнес такой, знаешь… большой, в общем. Они такие богатые, просто жуть… В огроменном особняке живут, прямо на берегу Волги…

Зифа продолжала расписывать сказочный образ жизни двойняшек Аждаховых, но Диляра слушала все это вполуха. Ей было не очень интересно, на какой машине ездит каждый член семьи могущественных ела́нов, гораздо больше ее занимал вопрос, почему все дети богатых и известных людей, встречающиеся на ее пути, оказываются противными склочными гадами и так и норовят ее чем-нибудь задеть. Ей вспомнились по очереди брезгливый взгляд Регины Аждаховой при самой первой встрече, а потом лицо Алии Марданшиной с тряпкой на голове.

Девочки как раз проходили мимо стареньких ворот, за которыми располагался Казанский Вход в школу, когда из них, как назло, вышли под ручку Хайдар и Бикэ. Парень не обратил на подруг ни малейшего внимания, зато Бикэ снова надулась от злости. Диляра решила в их сторону не смотреть, и вообще поменьше обращать на полоумную парочку внимания. Ее очень разозлило то, что Бикэ так несправедливо отнеслась к ней из-за сущей ерунды! Нет бы разобраться сначала! И чего этот Хайдар так всем приглянулся? Даже Зифа, похоже, к нему неровно дышит, вон как краснеет, когда о нем заходит речь.

Диля не удержалась и обернулась. Парень как парень, красивый, да, но раз это все волшебство.. И она вспомнила слова Зульхабиры Зиятдиновны о том, что Дар пэ́ри больше похож на проклятие. Интересно, почему она так сказала?

И тут ее мысли прервали самым безжалостным образом. К ним вразвалочку направлялись брат и сестра Аждаховы. Вот уж эти точно были бы очень красивыми, если бы не хищные выражения лиц. Ну надо же так! Только вспомнили о них, и пожалуйста…

Регина Аждахова подошла к девочкам вплотную. В руке с длинными, окрашенными черным лаком ногтями она держала стаканчик кофе.

– Ну что? – безо всяких предисловий спросила она у Диляры, – научилась уже превращаться в зверушку? Наверняка это что-то ужасно тривиальное… – она подцепила длинным ногтем некстати размахрившуюся завязку от толстовки Дили, и взяла ее двумя пальцами брезгливо, будто какое-то насекомое, – Цыпленок? Ягненок?

Внутри Диляры полыхнул огонь. Мало того, что «Мальвина» Бикэ поливает ее презрением ни за что ни про что, так еще теперь и эта «звезда» решила начать придираться. Ну уж нет! Только не тут! В новой школе, никто к Диляре Яналиевой придираться не будет! Она собралась было выпалить что-нибудь грубое в ответ, но ее опередил знакомый голос.

– Не всем же в ящериц превращаться, Аждахова! – оказывается, к ним подошел Булат.

– Ой-ой-ой! – притворно испугалась Регина, – у нашего ягненочка есть защитник!

Она обменялась красноречивым взглядом с братом, стоящим неподалеку с таким же стаканчиком кофе.

– Рыцарь! – притворно восхитилась Аждахова, – Без страха и упрека! А ты знаешь, ягненочек, кто он такой? Почему пропускает уроки со своим факультетом? Почему он такой одинокий, наш чудесный рыцарь-спаситель?

Булат изменился в лице и побледнел, а потом молча и быстро пошел прочь. А Регина с братцем залились довольным смехом, видимо ядовитые замечания попали в самую точку. Мало того, Хайдар и Бикэ, оказывается, тоже все слышали, и теперь перешептывались, глядя на разыгравшуюся перед ними сцену.

Диляра не могла больше молчать, смысл происходящего был не очень-то ей понятен, но то, что творятся гадость и несправедливость, было ясно как день. Да еще и Аждахова подлила масла в огонь:

– Видишь, ягненочек, какие у тебя «друзья». Надеюсь, когда ты станешь настоящей юхой́, будешь правильно выбирать себе компанию.

– Уж точно не твою, мерзкая ты жаба! – сквозь зубы процедила Диляра, а потом вдруг подскочила к Хайдару и выпалила ему прямо в лицо:

– А ты! Ты! Мог бы хоть слово сказать в поддержку одноклассника!

Развернулась и пошла догонять Булата. Она уже знала, что ничем хорошим это не кончится, но удержаться не могла, да не очень-то и хотела. Поэтому, проходя мимо откровенно веселящейся Регины Аждаховой, толкнула ее под руку, от чего стаканчик с еще дымящимся кофе опрокинулся прямо на ее дорогущее платье. А потом, ни на секунду не замешкавшись, проделала то же самое с ее братцем.

***

Булата Диляра нашла сразу же. Он стоял на набережной, облокотившись на перила, и смотрел на темную воду Кабана. И как будто даже не заметил, как у нему подошла Диляра. Когда она тронула его за плечо, он резко обернулся.

– Ты что тут делаешь?

Ну вот, видимо, все парни в школе будут задавать ей один и тот же бестолковый вопрос…

– Вообще-то надеюсь на твою помощь и защиту, – схитрила Диля, и кратко рассказала про то, что случилось, когда Булат ушел.

– Зря ты разозлила Аждахову из-за меня, – он покачал головой.

– Но ты же за меня вступился! Почему мне нельзя?

– Да ты даже не знаешь, кто я! – в голосе парня была слышна истинная боль.

– Ну… ты ведь тоже не знаешь, кто я. Может, я превращаюсь в утконоса?

Булат все еще выглядел расстроенным, но вот уголки рта как будто стали немного повыше.

– Да я и сама не знаю, в кого я смогу превратиться… и смогу ли вообще.

– Ты точно станешь кем-то довольно сильным, – возразил Булат, – ты же поздно стала юхо́й, значит, сила твоей лесной сути велика.

– Представляю, как будут трепетать Аждаховы, увидя могучего утконоса!

Диляра притворно напрягла бицепсы и надула щеки, и Булат еле заметно улыбнулся.

– Все равно, не стоило их злить.

– Ты их просто не видел! До того противные! Еще и в компанию к себе пытались позвать!

– Можно подумать, моя компания лучше…

– Если твоя фамилия не Аждахов, точно лучше, – попыталась пошутить Диля, но парень пропустил шутку мимо ушей.

– Надо было тебе сразу объяснить… – он совсем сник, – Чтобы ты не ссорилась ни с кем.

– Ну так сейчас объясни!

Булат помолчал, собираясь с мыслями, а потом резко выпалил:

– Я албасты́, понимаешь?! Албасты́!

– Ну и что? – не поняла Диляра.

– Как – что? – изумился в ответ Булат, – Ты не знаешь, что это значит?

– Вообще-то знаю, твой декан, Зульхабира Зиятдиновна показала мне. Точнее, на мне…

– Зульхабира показала на тебе??? – парень был поражен, – Но ведь…

– Это было очень неприятно, – призналась Диля, – и жутко. Но в целом она ничего тетка. Вроде…

– «Очень неприятно»?! – От удивления глаза Булата стали по размеру почти как у Бикэ.

– Слушай, – сказала Диляра, – я же совсем новичок, ничего не понимаю, может, ты объяснишь мне? Только… мне домой нужно, так что если можно, поговорим на ходу?

– Ладно, – кивнул Булат, и они двинулись в путь, – раз уж Зульхабира показала тебе наш дар… У всех разные дары. Албасты́ умеют только лишать воздуха. Больше ничего. Зато нашей силе практически невозможно противостоять. Поэтому мы – идеальные… убийцы. Веками албасты́ использовали свой дар для этого. Когда пишут «умер от инфаркта» или «от сердечной недостаточности» вполне может быть, что человека убил один из нас.

– Но ведь юха́ теоретически тоже могут убить? Медведь или волк могут человека запросто задрать.

– Да, но не все юха́ – медведи и волки… и кроме того… нашу силу очень трудно контролировать. Мы будто специально созданы для убийства! Когда используешь силу и отнимаешь у человека кислород, очень трудно остановиться. Убивать для албасты́ очень просто, сдерживаться – трудно.

Булат на некоторое время замолчал, глядя себе под ноги.

– А я не хочу быть убийцей, – наконец сказал он, – поэтому пропускаю уроки, где этому учат. Из-за этого надо мной иногда смеются другие албасты́. И… я, похоже, всегда буду один…

– Почему?

– Да кто же захочет быть рядом с человеком, который может в гневе тебя убить за пару минут?

Пораженная до глубины души Диляра молчала. Она и представить себе не могла, что творится в душе этого скромного парня.

– Так ты…– робко спросила она, – Ты поэтому убежал оттуда? Боялся, что в гневе что-то сделаешь, да?

От неожиданности Булат остановился и посмотрел прямо в лицо Диляре:

– Да. Думаешь, это трусость?

– Я думаю… думаю, что это осторожность. И не думаю, что ты всегда будешь один. Ведь Зифа с тобой дружит!

– Зифа? – парень горько усмехнулся, – она же боится меня до дрожи, неужели ты не замечала? Неделю назад нас обоих вызвал к себе директор и велел присматривать за новенькой и везде ходить вместе. Вот она и ходит.

– Вот засада! – в сердцах выпалила Диляра, – Но это же…это все ужасно нечестно!

Булат улыбнулся наконец своей обычной широкой улыбкой.

– Ну ты даешь, – сказал он, – похоже, несправедливость тебя пугает больше, чем что-либо еще!

– Мама говорит, что это моя главная беда, – подтвердила Диляра.

– Спасибо, что вступилась за меня, – вдруг сказал Булат, и Диля поняла, что краснеет, – так еще никто никогда не делал. Честно говоря, я был бы рад быть просто человеком, ходить в обычную школу и дружить…

– Ну, знаешь, – перебила его смущенная Диляра, – быть обычным человеком тоже не так уж прямо и здорово. Иногда ты так беспомощен, что выть хочется.

И она коротко рассказала про свои злоключения с Марданшиной и Сиренью Фиргатовной.

– Надо же, – сказал Булат, – почти как Аждаховы у нас, может, дальние родственники?.. Но ведь у твоих этих… Мардановых, никаких особых сил нет?

– Ну как нет! А деньги, знакомства!.. Это большая сила в обычном мире.

– Я об этом не думал…

Ребята не заметили за разговором, что дошли почти до самого дома Диляры.

– Слушай, – сказала она, собравшись духом, – может, я совсем глупая, но с тобой мне не страшно. Даже наоборот. Так что, не избегай меня, пожалуйста. Если, конечно, не имеешь ничего против утконосов…

– Не имею, – Булат наконец широко улыбнулся – за время пути он вернулся в свое обычное состояние, – тем более, что Ахметвали Бакиевич свое поручение не отменял.

На этом ребята попрощались, и Диляра не оглядываясь забежала в подъезд. Там она сразу же выглянула в окно, и увидела, как Булат все еще стоит и задумчиво смотрит на дверь подъезда. Сердце у Диляры колотилось – никогда еще ей не доставалось столько внимания от парня. Еще и домой довел! Хотя она же сама напросилась… Девочка приложила ладони к щекам – те горели – теперь еще, чего доброго, подумает, что она вешается на всех подряд… Но не оставлять же его было наедине с этими ужасными мыслями!

Она в последний раз посмотрела в окно – парень медленно уходил прочь – и побежала домой.

***

Утро пятницы выдалось теплым и солнечным. Диляра проснулась раньше будильника, и потому смогла собраться в школу не торопясь. У зеркала она задержалась, внимательно разглядывая свое отражение. Обычно она пролетела бы мимо, но теперь что-то в ней неудержимо менялось, и захотелось рассмотреть себя повнимательней. С зеркальной поверхности смотрела обычная девочка-подросток. Щуплая, и впрямь «не бог весть что», как сказала Регина Аждахова. Русые волосы по плечи, тонкие черты. А глаза вообще странного цвета – светло-светло карие, почти желтые. Джинсы, толстовка… Раньше Диля ходила в школьной форме, уродливой, конечно, но зато не нужно было задумываться, что надеть.

В новой же школе никакой формы не было, и Диляре захотелось вдруг иметь в шкафу что-то красивое, ну пусть не такое, как у модниц вроде Бикэ или Аждаховой, но все же поинтереснее обычных джинсов. Надо бы с мамой об этом поговорить, может, удастся уговорить ее купить что-нибудь новое…

Внезапно Диляре пришло в голову, что на улице ее может ждать Булат, ведь он теперь знает, где она живет. Она выглянула в окно. Во дворе никого, кроме соседей, не было. И с чего это она решила, что он придет? Диля увидела в зеркале, что покраснела, и поспешно отвернулась.

Да, парень ей понравился, но это же неудивительно – он чуть ли не единственный, кто к ней сразу нормально отнесся и во всем помогал. Так его об этом ведь директор попросил! А она уж чуть ли не в женихи беднягу записала!

И все-таки, с ним было здорово общаться по душам. Диля даже удивилась, как легко они друг другу все рассказывали, будто сто лет знакомы.

Следом за приятными воспоминаниями последовали и остальные, и Диляра вдруг поняла, что в школе, пожалуй, ее может ждать неприятный сюрприз от Хайдара, на которого она вчера в запале накричала, не говоря уж об облитых кофе Аждаховых. А еще… почему-то ей не хотелось общаться с Зифой. Вот с Булатом она общалась только по указке… Интересно, стала бы она дружить с Дилей, если бы не просьба директора? А Булат? Он стал бы? Вчера он говорил с ней так искренне. Не может быть, чтобы все это было только по просьбе Ахметвали Бакиевича! Или.. может?

Голова переполнилась такими неприятными мыслями, что Диляра энергично потрясла ею, чтобы освободить, и вышла за порог.

Она нарочно шла в школу медленно, «нога за ногу», чтобы у крыльца никого не встретить. Так и вышло – ни в залитом октябрьским поздним солнцем старинном дворике, ни в каменном холле Казанского Входа никого не было.

– Диляра Яналиева! – и мозаичный портрет седого мужчины пропустил девочку на деревянную лестницу. Дальше ее ждал сюрприз, потому что дверь отворилась не в кабинет директора, а на вчерашнюю поляну у озера. А сам директор уже сидел за деревянным столом, поджидая ученицу.

– Исәнме¹⁸, Диляра-туташ! – поприветствовал ее Ахметвали Бакиевич, – Ты не против на свежем воздухе посидеть?

Диляра покачала головой.

– Люблю это место, – продолжил директор, – Понравилось тебе тут вчера? Я вот что надумал. Давай-ка мы с тобой проведем урок вопросов и ответов. По очереди будем друг друга спрашивать и отвечать. Только, чур, отвечать честно! А вопросы задавать – именно те, что сейчас волнуют больше всего, идет?

– Хорошо, – может, девочке показалось, но Акбуров будто был чем-то расстроен, теплые морщинки-лучики вокруг глаз не появлялись, и выглядел он очень старым. Она вдруг подумала, что, может быть, ему нажаловались на нее Аждаховы, и он сожалеет о том, что принял в школу такую возмутительницу спокойствия…

– Пожалуй, я начну, – прервал ее мысли директор, – как тебе вчерашний урок для юха́?

– Очень понравился, – честно ответила Диля, – было интересно, и учитель хороший. Сразу со всеми ребятами познакомил и показал искусство обращения…

– Да, Игорь очень способный учитель, – согласился Ахметвали Бакиевич, – я им очень горжусь! Теперь твоя очередь. Задавай свой вопрос. Только такой, который тебя больше всего волнует!

Вопросов у Диляры было хоть отбавляй. С какого же начать? В голове моментально начался полный сумбур, и девочка вдруг выпалила самое неожиданное:

– Почему нас здесь не видят прохожие? Что это за место?

Ахметвали Бакиевич округлил глаза.

– Ого! – удивленно воскликнул он, – Сходу выбрала самый сложный вопрос! Знаешь, в учительской работе меня больше всего привлекает то, что ученики никогда не перестают меня удивлять!.. Ну, раз я обещал, попробую объяснить… Представь себе входную дверь и то пространство, что в ней. Чему оно принадлежит – дому или уже улице?

– Дому! Наверное…

– Ну а ты, когда находишься в этом пространстве? Ты уже дома или еще нет?

Диляра задумалась.

– Это неопределимо. Ты и не там, и не там, – ответил за нее Акбуров, – Эта поляна – та же входная дверь, переход между прошлым и настоящим, и она не принадлежит ни тому ни другому времени. Потому и нас, попавших в ее пространство, не видно тем, кто принадлежит настоящему или прошлому. Признаться, не думал, что сегодня мы будем говорить о таком. Ладно, теперь мой черед задавать вопрос. Если бы ты вчера увидела здесь на поляне саму себя, то как бы ты ответила на вопрос, кто твой внутренний зверь?

Диляра молчала несколько минут.

– Это сложно, – сказала она наконец, – сложнее, чем угадывать других. Вроде бы я все про себя знаю, а все-таки уцепиться не за что… Сразу начинаю думать о том, каким животным я бы хотела оказаться, и это мешает понять, кем я могла бы быть…

– Точно, – со вздохом согласился Ахметвали эфенди, – самому очень трудно! Вообще одному трудно! Потому и нужно быть одной командой с другими, только так мы сможем помочь друг другу.

Они оба ненадолго замолчали.

– Спрашивай, – кивнул, наконец директор.

В Диляре боролись два вопроса, победил тот, о котором она думала всю дорогу в школу.

– Почему Вы велели присматривать за мной Зифе и Булату?

– Одна бы ты растерялась и потерялась, – развел руками Акбуров, – Но это, конечно, очевидный ответ, а ты явно ждешь другого. Что ж, Зифа – одна из моих учениц, способная девочка, быстрая, сметливая. Но ее мир, видишь ли, слишком прост. А я бы хотел, чтобы она увидела, что мир бывает и сложен, и тем прекрасен. Ну а Булат Ягъфаров… Его кандидатуру предложила Зульхабира Зиятдиновна.

Диляра погрустнела, зря только потратила свой вопрос, ничего нового не узнала.

– Между вами всеми что-то произошло, так? Эх, молодость… – совершенно по-стариковски прокряхтел декан юха́, – Хотел рассказать в следующий раз, да видно уж придется. Ягъфаров лучший студент на факультете албасты́. Очень силен, но… не чувствует своей силы. Точнее, ее смысла. Ему кажется, что силу можно использовать только определенным образом, а это не так. Ведь с мечом можно и на врагов нападать, и любимых защищать, верно? В каком-то смысле я хотел, чтобы он, как и Зифа, понял, что наш мир, и все что в нем есть, в том числе его Дар – очень сложны, и оттого особенно прекрасны. Прекрасны! А не только опасны.

Значит, директор хотел доказать Булату, что албасты́ могут быть не только убийцами, но и защитниками, догадалась Диляра. Нужно будет рассказать ему об этом обязательно!

– А… – начала было она спрашивать, но Акбуров перебил.

– Ты ведь только что получила ответ на свой вопрос! Теперь моя очередь спрашивать!

– Вообще-то, – возразила Диляра, – Вы задали целых два вопроса, отвечая на мой. Произошло ли что-то между всеми нами, и еще про меч…

Ахметвали Бакиевич расхохотался, да так, что даже слезы брызнули.

– Вот девчонка! – сквозь смех и слезы пробормотал он, – Меня вокруг пальца обвела! Меня! А я-то хорош, старый дуралей!

Его снова разобрал веселый смех. А отсмеявшись вволю, он сказал:

– Согласен, заслужила вопросы! Спрашивай, хитрюга!

– Почему Вы сегодня такой печальный? – тут же выпалила Диляра.

– О, Аллам¹⁹! – директор возвел очи горе, – Эта юха́ меня с ума свести решила! Отдаю должное твоей наблюдательности и внимательности! С тобой не забалуешь! Но тут рассказывать долго, так что после того – никаких вопросов! Уговор?

Диляра кивнула.

– Хорошо. Начну издалека. Скажи, как тебе кажется, кто из Одаренных более всего опасен?

Диля задумалась – выходило, что все опасны, каждый по-своему. Шурале́ вроде бы могут облапошить и уговорить на что угодно любого человека, они ведь очень умные. Пэ́ри с ума сведут и не заметят, албасты́ так вообще убивают, юха́ выглядят безобиднее всех, а вот…

– Ела́ны, – ответила она.

– Отлично! А почему?

– Потому что не совсем понятно, в чем состоит их Дар. Поэтому, если они применят его против нас, мы не сможем защититься – просто не успеем подготовиться.

– Верно! – согласился Ахметвали эфенди, – А почему они веками скрывают от нас свой Дар, как думаешь? Все остальные ведь как на ладони!

– Наверное… наверное боятся, что на них нападут другие, держат свой Дар как козырь в рукаве.

– Да, – грустно подтвердил директор, – это так. Я уже говорил тебе, что в единении большая польза. Но мы никак не можем его достигнуть. Давным-давно, мы, Одаренные, жили среди людей, потому они знают о нас немного, остались сказки и легенды… А потом что-то случилось, что-то, о чем даже нет никаких упоминаний, и наши пути разошлись. Нам пришлось спрятаться, чтобы из привычной реальности стать для людей даже не воспоминанием, а выдумкой, фантазией… Но мало того, мы еще и боремся постоянно друг с другом. То тайно, то явно. Ожидаем подвоха, относимся друг к другу настороженно. Кланы соревнуются между собой. Как бы я ни старался, даже в школе студенты разных факультетов держатся особняком. Мне это кажется очень печальным.

– Ахметвали Бакиевич, – все-таки решила спросить Диляра, – если все так, то юха́, получается, всегда должны быть настороже! Что, например, горлица может противопоставить албасты́ или пэ́ри?

– Э, нет, – покачал головой декан, – тут мы подобрались к тому, что печалит меня еще сильнее. У каждого клана, ну или факультета, есть врожденный Дар. Например, у албасты́ – отнимать воздух. Но это только вершина айсберга. На самом деле, главный Дар каждого скрыт от глаз! Албасты́ – не просто агрессивные машины для удушения, это великие мастера самоконтроля! Это ведь тоже дар! И именно его они должны развить за свою жизнь. Но есть и еще один Дар, сокровенный, самый, если хочешь, волшебный. Но они скрывают его от всех остальных, даже я не знаю, в чем он состоит. То же у пэ́ри и шурале́. Про ела́нов ничего сказать не могу, ведь они и об основном своем Даре умалчивают. Но ведь и мы, юха́, делаем то же самое! Наш Дар всем понятен – мы оборачиваемся лесными хозяевами. Только вот за этим «фасадом» обязательно стоит еще один, Тайный Дар. Разница в том, что этот Дар у каждого юхи́ свой. У меня и у тебя он различен. Потому его трудно развить – некому помочь. И потому… мы молчим об этом. Даже друг другу не говорим о своих тайных возможностях. Так и ходим одиночками…

Акбуров тяжело вздохнул.

– Да, Диляра, юха́ – очень сильный клан, но и очень несчастный. Потому что будь мы все вместе, были бы непобедимы. Но наша же сила и наше же желание сохранить ее в тайне, разъединяют нас и делают слабее всех остальных…

На этом необычный урок закончился. Ахметвали Бакиевич щелкнул пальцами, и между двух ив появилась деревянная покосившаяся дверь.

– А теперь совсем грустное, – сказал он напоследок, – я тебя попрошу никому не рассказывать о том, что ты здесь сегодня узнала. Потому что, увы, таковы правила и законы нашего клана, пусть даже пока ты в него и не входишь.

И Диля ушла через волшебную дверь, оставив директора предаваться печальным мыслям на солнечной поляне.

Ей чудесным образом повезло: на дороге не встретилось ни одной развилки или нескольких лестниц на выбор, так что через несколько переходов, она оказалась в общем коридоре. А оттуда уже рукой подать было до «обычного» школьного крыла.

***

Когда Диляра вошла в класс, сразу заметила, что Зифа пересела от нее к Бикэ. Девочки о чем-то разговаривали, и не обратили на нее никакого внимания. Настроение мигом испортилось, и расстроенная Диля уселась за самую последнюю парту. Издалека она посматривала на Зифу. Так, как ни в чем ни бывало смеялась, болтала и выглядела как обычно, будто Диляры никогда и не существовало на свете. Недорого же стоила ее дружба… А может, еще и Ахметвали Бакиевич отозвал свою просьбу помогать новенькой. Тогда, возможно, и Булат сегодня у ней даже не подойдет… От этой мысли Диляре стало совсем грустно, но поток печали прервал вопрос:

– Тут свободно?

Диля подняла голову, рядом стояла одноклассница, которую она, конечно, уже видела, но имени не запомнила. Хотя вид у нее был запоминающийся – одета сплошь в черное, с короткой, под мальчика, стрижкой и густо подведенными черным карандашом глазами. Только сережки, которые в огромном количестве висели в обоих ушах, были разноцветными.

– Свободно.

– Ага, – девчонка в черном плюхнулась на соседний стул.

– Индира, – сообщила она, – меня Индира зовут.

Она протянула Диляре руку, на которой было надето почти столько же разнообразных колечек, сколько сережек в ушах.

– Диляра, – отозвалась Диля и протянула новой соседке ладонь.

– Да я знаю, – усмехнулась та, и девочки обменялись рукопожатием, – спасибо за Аждаховых, кстати! Повеселила знатно.

– Угу.

– На Зифу смотришь? – проницательно заметила Индира, – мой совет: не бери в голову. Она у нас та еще проныра. Даже странно, что белка, а не какой-нибудь хорек.

– Не любишь хорьков?

– Не люблю сплетниц!

Новая соседка вызывала симпатию, но помня о недавней беседе с Ахметвали эфенди, Диляра решила быть осторожной – неизвестно ведь, кто перед ней. Может, очередной пэ́ри пытается очаровать?

– Не бойся, – будто подслушала ее мысли Индира, – я всего лишь шурале́. Великий и ужасный манипулятор и мастер щекотных дел.

– Да я не…

– Ну да, ну да, – одноклассница улыбнулась, – тут даже шурале́ не надо быть, чтобы твои мысли прочитать – у тебя все на лице написано! А наша сила, чтобы ты знала – вот тут! – и она постучала себя по голове указательным пальцем.

Тут прозвенел звонок, и вошел учитель.

На алгебре Диляре выпал случай убедиться в том, что сила шурале́ в интеллекте – Индира решала все просто молниеносно. Мало того, рядом с тетрадкой, у нее лежал планшет, в котором она что-то нажимала, когда успевала решить все по алгебре. Диля не удержалась и скосила глаза на экран. Там оказалась какая-то мудреная программа на неизвестном ей языке.

– Итальянский, – шепотом прокомментировала Индира, – немецкий и французский у меня уже на хорошем уровне, английский – вообще advanced, так что взяла новый язык для изучения.

Девочка-шурале́ умудрялась на каждом уроке заниматься сразу еще чем-нибудь, и Диляра невольно снова задумалась о том, правда ли юха́ – самые сильные из всех Одаренных…

– Ты, наверное, самая лучшая среди шурале́? – восхищенно выдохнула она, когда соседку по парте, вовсю занимавшуюся итальянским, внезапно вызвал к доске учитель географии, и та блестяще ответила, будто весь урок только его и слушала.

– Ни в коем случае! – возразила Индира, – я так, середнячок. Ну, может, чуть выше среднего. Но точно не лучшая! Не надо мне такого счастья.

Диляра печально вздохнула. Вот бы ей быть лучшей на факультете! Тем более от нее, наверное, того и ждали, раз ее Дар до сих пор не проявился… Как бы мама тогда обрадовалась! Да и Булат бы, наверное, чаще находил время, чтобы к ней подойти… Эти размышления прервал ощутимый толчок локтем в бок от Индиры – на этот раз учитель географии решил вызвать к доске новенькую юху́.

На большой перемене Зифа ускакала в столовую под ручку с Бикэ, и Диля решила присоединиться к Индире. За обедом она все время высматривала Булата, но того нигде не было видно. Наверное, проницательная шурале́ и об этом догадалась, но тактично молчала, а Диляре становилось все грустнее – неужели парень теперь ее избегает?..

К столику девочек подошел одноклассник Ильдар, тот самый, что превращался в ястреба. Он по-свойски обратился к Индире:

– Пойдешь сегодня на тренировку?

– Конечно, – отозвалась та, – вы же без меня в обратную сторону мяч кидать станете, бедняги…

– Ну конечно! – Ильдар улыбался, – Куда уж мы без нашей шуралихи!

– Между прочим, – ответила та, – мог бы и Яналиеву пригласить.

– А ты что, играть умеешь? – удивленно обратился он к Диляре.

– А ты с чего вдруг спрашиваешь? – перебила Индира, – можно подумать, в команде кто-то кроме меня умеет…

Ильдар заливисто расхохотался.

– Обожаем ее, – сообщил он Диле, – злющая, но играет суперски! Приходи тоже после уроков.

И он, все еще улыбаясь, пошел к своему столику, а Диляра почувствовала на себя чужой взгляд, и обнаружила, что в ее сторону с удивлением смотрят Зифа и Бикэ.

– Слушай, а что за игра-то? – спросила она у шурале́.

– Квиддич, – невозмутимо откликнулась Индира, и увидев изумленное лицо Диляры, рассмеялась, – да волейбол, волейбол!

 И обе девочки залились смехом.

– А… как мне пройти на стадион или где вы играете?

Индира вдруг посерьезнела.

– Тебе что, эта дуреха Зифа не объяснила, как по школе передвигаться?

Диляра отрицательно покачала головой.

– Понятно. Когда оказываешься на какой-нибудь лестнице, достаточно просто представить место, куда хочешь попасть, тогда эта система лестниц сама выстроит под тебя удобный маршрут, нужно только все время выбирать ту, что самая первая справа. Запомнишь?

– Конечно! Спасибо большое! Я с этими лестницами замучилась совсем…

– Если ты вообще впервые в школе, это, естественно, не сработает, ведь ты не будешь знать, что представлять. От твоих провожатых всего-то и нужно было – поводить тебя в первую неделю по всем нужным местам, и объяснить про лестницы… Вот же пройдоха! – воскликнула Индира, – она же тебе специально ничего не сказала! Чтобы ты без нее никуда добраться не смогла! Говорю же – настоящий пронырливый хорек!

Теперь Диляре стало понятно, почему стенд с расписанием так странно с ней разговаривал в самый первый школьный день. На ее вопрос, как добраться до кабинета он показал ей картинку, чтобы она могла представить ее себе на лестнице, и тогда с легкостью нашла бы дорогу! Да уж, Зифа могла бы и рассказать об этом. Но ведь и Булат ей тоже ничего не сказал, когда нашел около стенда с Тәртип-әби…

После последнего урока – это снова была лекция по истории магических кланов – Диляра вернулась в «обычное» крыло, где договорилась встретиться с Индирой. Там уже ждали и другие ребята из их класса. Оказалось, что Ильдар – капитан сборной их школы по волейболу. Команда тренировалась по вечерам пятницы на школьной спортплощадке. Тренер из Ильдара был и правда очень толковый, и Диляра подумала, что в этом есть большая заслуга его лесного хозяина – он видел сразу всех спортсменов на площадке, и при этом игру каждого в отдельности, а когда играл сам, всегда точно брал подачи, наверное, никогда не выпускал мяч из поля зрения.

Диле волейбол всегда нравился, а играть в хорошей команде – тем более, так что после разминки она с удовольствием включилась в процесс. Особенно интересным ей показалось то, что в команде играли ребята со всех факультетов – парочка спортивных мальчиков-албасты́, невысокая девочка-ела́н, которая подавала самые лихие и крученые подачи, двое шурале́, не считая Индиры, Язгуль-юха́ и сам Ильдар. Все играли отлично, а Индира лучше всех, она будто всегда точно знала, куда упадет мяч, и успевала вовремя отразить атаку. Диляра подумала, что шурале́, должно быть, каждый раз молниеносно просчитывает в уме траекторию полета мяча.

Атмосфера на площадке царила очень дружелюбная, ребята не только подтрунивали друг над другом, но и поздравляли того, кто подал особенно изящную подачу или «затащил» трудный мяч. Это шло вразрез с тем, что утром говорил Ахметвали Бакиевич про разрозненность волшебных кланов, и Диля решила при случае поговорить с ним об этом. На прочие размышления времени у нее не было: в такой крутой команде нужно было выкладываться полностью. Хотя с учетом того, что она не пользовалась никакими суперсилами, Диляра держалась очень даже неплохо. Только один раз она отвлеклась, когда ей показалось, что сбоку от площадки мелькнула знакомая клетчатая рубашка. Разглядеть подробно ее обладателя она не успела, потому что получила удар мячом в голову. Когда же снова посмотрела в ту сторону, никого не увидела. Откровенно говоря, Диляра была зла на Булата – если бы он хотел подойти к ней, то в течение дня была куча возможностей, зачем подкрадываться втихую? А если это вообще был не он, то и ладно! Значит, он тоже крутился рядом с ней только из-за просьбы директора, как и Зифа.

Диляра решила не думать об этом, а весь свой гнев выплеснуть в игре. И до конца тренировки не пропустила ни одного мяча. После Ильдар даже похвалил ее.

– А ты молодцом, Яналиева! Насчет сборной ничего обещать не могу, но на тренировки приходи, если свободна, будем рады! Ну а королеву волейбола, – он шутливо поклонился Индире, – я просто обязан угостить кофе!

– Валяй, – не стала сопротивляться Индира. Несмотря на то, что держалась она как обычно, видно было, что она очень устала.

Диляра была даже немного рада остаться одна. Было о чем поразмышлять по пути домой. Об историях, печалящих декана, о поведении Зифы и о том, что несмотря ни на что, студенты разных факультетов, как оказалось, могут дружить и играть в одной команде.

Диля устала после волейбола, да еще и вечер выдался теплым и залитым неярким осенним солнцем, так что мысли текли медленным потоком. Девочка свернула с оживленных улиц в небольшой проулок, и не успела пройти и нескольких метров, как ее силой втащили в темную арку. Здесь было мрачно и сыро, нападавших было не рассмотреть, девочку держали за руки сзади. И сразу же она почувствовала уже знакомую нехватку воздуха. Албасты́! Если в первый раз Диляра ничего не знала об этом Даре и не испугалась действий Зульхабиры Зиятдиновны, то сейчас ее накрыла паника. Если ее хотят убить, то точно убьют! Тут невидимая хватка ослабла, и она судорожно вдохнула. И тут же снова почувствовала, что на шее будто сомкнулись чьи-то безжалостные руки.

– Ну привет, ягненочек! – Из тени вышел, покачиваясь, брат Регины Аждаховой Реналь. Выглядел он странно – бледный и зрачки расширены настолько, что совсем заслонили собой зеленую радужку, ⁃ Думала, можно портить костюмы от «Бриони» безнаказанно?!

Невидимый албасты́ опять ослабил хватку, и Диляра начала хватать воздух ртом, как выброшенная на берег рыба.

– Не бойся, – хищно улыбнулся Аждахов, – мы тебе ничего плохого не сделаем, только немножко поучим, как надо себя вести.

Говорил он тоже как-то странно, пришепетывая, так что получилось «вес-сс-сти».

Диля снова перестала дышать, а ела́н зашептал ей прямо в ухо:

– Хочу по-сс-смотреть, в кого ты превратишьс-сс-ся, мелкая дрянь…

Диляре было очень страшно. Паника, нехватка воздуха, чувство собственной беспомощности – все это сгустилось вокруг нее, будто глухой стеной отделяя от жизни, которая кипела за пределами этой мрачной темной арки.

У нее начало темнеть в глазах, она уже теряла сознание, так что не сразу расслышала знакомый голос:

– Отойди от девочки, Реналь!

Хватка албасты́ тут же ослабла, а Реналь Аждахов отвернулся от Диляры. К ним шел, освещая себе путь фонариком мобильного телефона, Игорь, тот самый учитель, который вел у юха́ практику.

– Что у вас тут происходит? – спросил он.

– Ничего, – Реналь скрипнул зубами, видимо, от досады, – знакомимся с новенькой.

– Думаю, достаточно уже познакомились, – спокойно продолжал Игорь, – давайте-ка расходиться.

Кружок света от фонарика учителя был сосредоточен только на лице Аждахова, и Диляра поняла, что он просто не знает, что рядом есть еще опасный албасты́. Нужно было предупредить Игоря, но измученное горло не хотело подчиняться, и девочка не смогла издать ни звука.

– Это тулпар, – непонятно шепнул Аждахов в сторону, а вслух сказал, – ты бы тоже шел по своим делам, а?

– Только с Дилярой.

– Не лезь не в свое дело, урыс²⁰!

Реналя было не узнать – красивое , пусть даже и хищное лицо сейчас совсем исказилось, левая щека дергалась, тонкие ноздри раздувались.

– Иди домой, Реналь, – повторил Игорь, – нападение на учителя даже твоему отцу не понравится.

Несколько секунд парни стояли друг напротив друга, а потом Аждахов вдруг отвел глаза, бросил Диляре «пока, ягненочек!» и ушел вглубь темного двора. Эхом раздались шаги второго нападавшего.

– Тут еще кто-то был? – спросил Игорь.

– А…албасты́, – выдохнула наконец Диляра.

– Он на тебя напал? Ты как?

Игорь наскоро осмотрел ее в свете фонарика, и повел к выходу из проулка.

– Повезло, – мрачно сказал он, – я ведь случайно мимо шел, вдруг вижу – сумка чья-то лежит, ну и заглянул в арку. А там Реналь, сам на себя не похожий…

Диляра не вслушивалась в то, что говорил учитель, ее всю трясло от пережитого, ноги подкашивались.

– Так, одна ты домой не дойдешь, вызову-ка тебе такси, – решил учитель, – а мне надо в школу вернуться, хочу с Ахметвали Бакиевичем поговорить.

Тут девочка, наконец, расплакалась, ее продолжала бить дрожь, и Игорь снял с себя куртку, чтобы немного согреть ее и приобнял за плечи.

– Ты точно в порядке? – спросил он.

– Д-да…

– Хорошо… Слушай, если можешь, не рассказывай никому про этот случай, ладно? Ахметвали Бакиевичу я сам расскажу, а больше никому знать не нужно. В конце концов, все это может быть просто дурным розыгрышем, и Реналь не хотел причинить тебе вреда… Обещаю, тебя он больше не обидит, даже не подойдет к тебе…

Он говорил очень убедительно, и понемногу Диляра начала успокаиваться. Игорь ведь и в самом деле был прав – она сама напросилась, нечего было опрокидывать кофе на детей самого влиятельного ела́на Казани… Правильно мама говорит, не стоит лезть в чужие разборки. Хорошо, что еще так все обошлось… А если на нее ополчится эта могущественная семья, им с мамой точно никто помочь не сможет. Куда она пойдет, если ее исключат из школы «Сихерле»?

Игорь оставался рядом с ней до тех пор, пока не приехал таксист. А потом быстро побежал в сторону Казанского Входа. Ни он, ни Диляра не заметили, как от стены отделилась еще одна фигура, женская, и покинула место происшествия.

***

Хорошо еще, что мама не успела прийти с работы к тому моменту, как таксист доставил Диляру домой. Во-первых, она забыла снять с себя куртку Игоря, и это точно вызвало бы целый водопад маминых вопросов. А во-вторых, выглядела просто кошмарно. Бледная, с синяками под глазами, дрожащая и совершенно растерянная. Мама точно пришла бы в ужас. Так что Диляра постаралась привести себя в надлежащий вид как можно быстрее, чтобы успеть до ее прихода.

Однако, дело продвигалось очень медленно – руки плохо ее слушались, а ноги вообще так и норовили подкоситься. С грехом пополам девочке удалось переодеться и поставить кипятиться чайник. Потом она сразу же побежала к зеркалу, чтобы осмотреть шею. Ей казалось, что там должны были остаться жуткие следы, но кожа была гладкой и чистой – страшный Дар албасты́ не оставлял никаких следов. Видимых, конечно, потому что внутри Диляры точно остался неизгладимый след от этого нападения. Глубоко под кожей поселился холодный липкий страх. Она теперь чувствовала каждый свой вздох, словно всякий раз ожидая, что он может стать последним. За это она люто возненавидела албасты́, который на нее напал, а ведь она даже не знает, кто он такой! Вряд ли это ученик «Сихерле», ведь им запрещено использовать Дар вне школы. Скорее всего, какой-нибудь дружок или даже телохранитель Реналя Аждахова. И ему ничего не стоило применить силу к совершенно незнакомой беззащитной девочке! А ведь как раз ему она ничего плохого не сделала! Ладно, Реналю она испортила костюм, но тот, другой, ведь был ни при чем! Но это его не остановило… Каким же надо быть бессердечным, чтобы вот так запросто играть с чужой жизнью! Будто кошка с мышонком, придушивая его не до конца, чтобы можно было поиграть еще и еще… Теперь понятно, почему Булат не хочет быть одним из таких вот жестоких албасты́!

Если бы только он был рядом… Но его не было! И никого не было! Почему она всегда защищает слабых, а ее не защищает никто?! На глазах выступили злые слезы.

А самое противное то, что и саму себя она не может защитить! Куда ей против этих Одаренных с суперспособностями! «Сильная юха́, великолепная сила!» Как же! Ни в кого она не умеет превращаться, даже в букашку! Может, и не сумеет вообще никогда…

Диля чувствовала себя беспомощной, как никогда раньше. Как будто весь белый свет разом обернулся против нее! За что? Почему? Мало, что ли у нее было проблем?

Все это было настолько несправедливо, что злоба, поднимавшаяся изнутри нее обжигающими волнами, перевесила чувство страха. Диле хотелось бежать, кричать, кусать, царапать, рвать кого угодно, лишь бы только утолить это неистовое чувство. Диляра сжала зубы так сильно, что стало больно. Руки тряслись от гнева, так что она чуть не выронила чашку с горячим чаем, который налила себе, чтобы успокоиться и согреться. Девочка поставила ее на стол, и вдруг зацепилась за нее взглядом. На ободке чашки остался красный отпечаток. Видимо, Диля в порыве гнева прикусила нижнюю губу так сильно, что выступила кровь.

Диляра снова подошла к зеркалу и не поверила своим глазам. Под верхней губой белели кончики клыков! Она приподняла губу, и отшатнулась от зеркала – верхние клыки выросли и стали как у вампиров из дурацких фильмов ужасов! Они увеличились настолько, что выступали из-под губы! Немудрено, что она прокусила нижнюю губу до крови!

Это уже выходило за всякие рамки. Диляра потрясла головой по своей давней привычке и снова посмотрела в зеркало. Клыков не было! Вернее, они были, но совершенно обычного размера, как и всегда. Видимо, ей просто показалось. Естественно, что только не померещится после таких событий! Но кровь-то на чашке была настоящей… Наверное, все-таки она слишком сильно сжала зубы. Объяснение было неубедительным, но Диля еще раз внимательно осмотрела свои челюсти, и не найдя ничего необычного, вернулась за стол.

Теперь, когда гнев, злость и страх отступили, она почувствовала, как сильно устала. Настолько, что не было сил даже думать и анализировать что-либо. Даже таинственное появление и исчезновение длинных клыков ей было уже безразлично. Так и не допив чай, Диляра сполоснула чашку, добрела до своей комнаты и рухнула на диван, даже не разложив его. Она моментально провалилась в глухой и черный сон, будто в плотно закрытую шкатулку, набитую доверху ватой.

 Глава третья.

Мальчик приоткрыл глаза. На его щеке весело приплясывал, пытаясь разбудить, теплый солнечный луч. Мальчик сделал вид, будто и не просыпался, и перевернулся на другой бок.

Он лежал сладко раскинувшись, так, как если бы лежал на мягком домашнем матрасике, а не на голых камнях, кое-как прикрытых валежником и колкими еловыми ветками.

Ему нравилось по утрам притворяться, что последние несколько лет были нехорошим сном, приснившимся ему под утро из-за пробравшейся в комнату росистой прохлады. Тем более, у него был сообщник – тот самый солнечный луч, прокрадывавшийся в пещеру через щель между неровной каменной аркой и замшелым огромным валуном, заслоняющим вход. Мальчику нравилось думать, что это тот же самый луч, что всегда будил его дома, появляясь рано утром между неплотно задернутыми занавесками.

Но этот маленький утренний обман не мог длиться долго – мальчик окончательно проснулся, нужно был начинать жить новый день.

Мама оказалась права – пещера действительно надежно укрыла своего маленького обитателя от посторонних глаз. Мальчика так никто и не нашел. А может быть даже никто и не искал…

Сначала ему было страшно и грустно, но он ведь был смелым, настоящим маленьким джигитом, и сумел справиться со страхом. Он засыпал с мыслями о маме, клал ладошку на грудь, туда, где она обещала быть всегда, вспоминал все, чему она его научила. И в тот день, когда он, обернувшись волчонком, сумел поймать птичку, страх понял, что проиграл, и отступил.

С тех прошло много дней. Сколько именно, мальчик не знал – сначала он не додумался вести счет времени, а потом не захотел. Ему показалось, что это никому не нужно. Он привык спать в пещере, почти на голых камнях, заткнул пучком сухой травы дырку в старой фляге, и носил себе питьевую воду из дальнего родника, полюбил единственную еду, которую мог раздобыть. За несколько лет одинокой дикой жизни он понял, что легче всего ему находиться в облике юркой змейки: так ему никогда не было холодно, он мог спокойно спать, не опасаясь нападения случайных хищников, и легко добывать пропитание – мелких мышат и птичьи яйца. Поэтому он проводил целые дни, свернувшись зеленым холодным кольцом на разгоряченных солнцем камнях летом, а зимами – спал почти все время, зарывшись в густой ковер из палой листвы. Так что, пусть и странная, но его жизнь продолжалась.

Единственное, что причиняло ему боль, – одиночество. Конечно, вокруг было полным полно всякой живности, в особенности змей. Они стали приползать на гору десятками, будто чуя, что там поселился необычный, но все-таки сородич. Они грелись на солнышке рядом с ним и иногда кивали треугольными головами, будто пытаясь поддержать и приободрить. Но он скучал по людям, и в первую очередь по отцу и матери. Поначалу мальчик безумно хотел ее разыскать, вернуться к волшебному колодцу или хотя бы к озеру, но белый конек давным давно его покинул, а без него найти то место он не мог. Выйти же к людям он боялся. Слишком свежи в памяти были картины нападения на его родной город. Он думал о том, что злые люди могли захватить весь край, что они узнают его и убьют, хотя и чувствовал, что это вряд ли возможно. Но если бы так и случилось, жертва его матери, которая спасла его ценой своей жизни, оказалась бы напрасной, поэтому мальчик продолжал тихонько жить в своей пещере, не считая ни дни, ни годы.

Если бы тем теплым утром, когда его разбудил озорной луч, он мог посмотреть на себя в зеркале, то увидел бы, что давно перестал быть мальчиком. Он вырос и вытянулся, стал мускулистым и сильным, никто не узнал бы в нем испуганного малыша, которого увез из разрушенного Болгара²¹ белый конь. Теперь он превратился в сильного и гибкого юношу, пусть и диковатого на вид, но несшего в себе истинное благородство, унаследованное от именитых предков.

День был обычным, но ему хотелось чего-то иного, он смутно ощущал некую новизну в летнем теплом воздухе. Он решил прожить целый день в человеческом обличье и отправился к роднику за водой. Жизнь в диком лесу научила его бесшумности, он передвигался, ступая на ковер из старых сосновых игл и мелких веточек так, что ни одна из них не выдала бы треском его присутствия. Даже зверь не сразу заметил бы его тень среди переплетения теней от древесных стволов, выдать его мог только человеческий запах.

На душе у юноши было какое-то смутное ощущение волнения, ожидания чего-то нового, неизведанного. Он почти добрался до родника, когда услышал целый ворох звуков – шаги, капающая вода и тонкий голос, напевающий простенькую мелодию. У родника был человек!

Он удвоил осторожность и принялся красться, ловко перемещаясь от одного ствола к другому, продолжая оставаться невидимкой. Наконец он увидел незваного гостя своего леса. Это была девушка. Она набирала родниковую воду в ведра, не отводя взгляда от собственного отражения – оно ей очень нравилось – и пела. Одежда ее показалась юноше странной – он не помнил, чтобы в Болгаре так одевались, но выглядела она приятно. Красавицей, пожалуй, ее назвать было нельзя, но слегка вздернутый носик и пухлые губы ее красили, а черные длинные косы были в руку толщиной.

Юноша, затаив дыхание, следил за незнакомкой. Слишком давно он не видел людей, чтобы сейчас просто сбежать. А девушка, наполнив ведра и посмотревшись в последний раз в водяное зеркало, отправилась в обратный путь. Тропинка, которой она собиралась идти, шла в гору. Должно быть, подниматься с полными ведрами ей было трудновато, из них при каждом шаге выплескивалась вода, но девушка не обращала на это внимания и продолжала путь, мурлыкая свою песенку.

Вдруг под ногу ей попал скользкий камешек, и она, неловко раскинув руки, плюхнулась на землю. Ведра, коротко звякнув ручками, опрокинулись. Ноги понесли юношу вперед, сам того не сознавая, он бросился на помощь и тут же остановился как вкопанный, испугавшись этого порыва. Но было уже поздно: девушка услышала, как кто-то ломится через кусты.

– Кто здесь? – испуганно выкрикнула она, и юноше пришлось выйти из тени вперед.

Он ожидал чего угодно, но девушка его удивила.

– Тьфу ты! – сказала он, махнув рукой, – Напугал! Ну, чего ты встал? Помоги!

Ошеломленный, он кинулся на помощь, помог незнакомке встать и поднял с земли опустевшие ведра.

– Что за место! – возмущалась девушка, – Одни холмы да камни! Пока до дому доберешься, ноги переломать можно!

Юноша так давно ни с кем не разговаривал, что словно бы забыл, как это делается, слова роились в голове, но никак не могли построиться в ровную фразу, так что он поначалу запнулся.

– От-ткуда ты здесь?

– Я-то? – удивилась девушка, – Да с пасеки. Я пасечника дочка. Всегда в этом треклятом месте воду набираю. А ты-то сам откуда?

– Я… издалека.

– Оно и видно, – хмыкнула она, оглядывая собеседника, – И где только такие обноски нашел!

Юноша смутился.

– Я заблудился.

– Понятно, – она отобрала у него ведра и зашагала обратно к роднику, – А шел-то откуда?

– Оттуда, – он махнул рукой в сторону своей горы.

– С Елан-тау²², что ли? – снова удивилась она, – Вот уж место еще поганей этого! Мало того, что одни камни, так еще и за каждым, почитай, по змее лежит! Бр-р-р!

Она снова взглянула на него, на этот раз внимательнее.

– Пойдем к нам на пасеку, хоть поешь. Может, одежду тебе подлатаю… Поможешь воду донести?

Юноша кивнул. Вряд ли злые люди стали бы держать пчел, наверное, на пасеке живут обычные селяне. Он легко подхватил ведра и почти бегом отправился вверх по склону.