ДО и ПОСЛЕ бесплатное чтение

Понедельник. Москва. 12:00. Офисное кафе.

С его слов, она приняла такое решение совершенно неожиданно для себя. Они разговаривали, смеялись и пили какао. Всё было как обычно. Внезапно, посреди разговора, она произнесла те заветные три слова.

Феликс впал в ступор, не понимая, как реагировать на услышанное. Минут десять они сидели в полной тишине и, не отрываясь, смотрели друг другу в глаза. Прервала молчание она:

– Феликс, я не могла с тобой не поделиться этим. Почему ты молчишь? Отреагируй как-нибудь.

Но ему нечего было ответить. В тот день он выпал из реальности, вернувшись в неё лишь годы спустя…

Восемь месяцев спустя. Понедельник. Люксембург. 10:00. Палата медицинского госпиталя.

– Доброе утро, Эмма Леонидовна! Как вам у нас?

– Доброе! У вас тут хорошо. Солнышко светит, птички поют. Если бы ещё рядом был мой единственный… Вы знаете, я всю жизнь искала человека, который оказался бы со мной на одной волне. Однажды, он появился и подарил мне большую надежду на светлое будущее.

– Что было дальше?

– Как всегда, оказался козлом, сбежавшим после того, как мы переспали.

Эмма выглядела бодрой и отдохнувшей. После непродолжительной беседы я принёс ей только что приготовленную яичницу, круассан и горячее какао. Без последнего своей жизни она вовсе не представляла, сравнивая изысканный напиток с необходимым человеку кислородом.

– Простите, не знаю вашего имени, это вы сами готовили?

– Ничего страшного, меня зовут Альберт. Нет, ну что вы! Завтрак был приготовлен нашими чудеснейшими девушками.

– Как вы мило о них отзываетесь!

– Это чистая правда.

– Я вам верю, как ни странно. Хотя в моём положении…

– Предлагаю оставить ваше положение в покое и поговорить на другую тему. Почему вы сказали «как ни странно»?

– Видите ли, я знаю, что фразы, прописанные внутренним трудовым регламентом, вы должны озвучивать максимально искренне и правдоподобно, а я должна в них безукоризненно верить. Для своего же внутреннего успокоения.

– Интересно. Я смотрю, вы неплохо осведомлены в данном вопросе.

– Да, я читала и изучала эту тему. Но для меня важен другой аспект. Я вижу, что вы очень добрый, отзывчивый и искренний человек. И эти фразы были произнесены вами максимально правдиво. Благодарю вас ещё раз. А сколько вам лет?

– Чуть больше тридцати.

Я был тронут признанием Эммы Леонидовны в свой адрес. Получить такой комплимент в нашей работе – невероятное счастье.

Выйдя из палаты, предоставив ей возможность и время для смены одежды, я встретился с Феликсом. Они были очень похожи и внешне, и характером, несмотря на разницу в возрасте почти что в десять лет. Даже повадки у них были идентичными.

Узнав о непростой судьбе его сестры, я впервые за всю практику почувствовал необъяснимое желание нарушить наш регламент и лично провести время с пациенткой, оградив её тем самым от нашего слегка недружелюбного персонала.

Вернувшись обратно в палату, я застал совершенно другую Эмму – с деловым макияжем и в строгом костюме. На ней была чёрная вельветовая водолазка, соблазнительно облегавшая стройное тело, и тонкие офисные брюки. Ещё ниже, на ступнях, красовались туфли того же цвета, что и водолазка.

Но самым притягательным элементом оказался огромный гранатовый кулон, находившийся прямо посредине солнечного сплетения. Он излучал яркий, дающий надежды свет. Он манил, заставляя смотрящего погрузиться в нечто невероятное. Это было схоже с приятным ощущением, испытываемым перед плавным погружением в наркоз, когда твоё тело и разум, не торопясь, отправляются в небытие.

Но несмотря на всю красоту, исходящую от Эммы Леонидовны, я был вынужден, в силу врождённого чувства правды, поделиться своим честным мнением:

– Эмма Леонидовна, вы сейчас совсем другая. Если интересно моё мнение, то я рекомендовал бы вам, на будущее, оставаться собой.

– Что вы имеете в виду, Альберт?

– Без макияжа, в обычной пижаме и, пардон, непричёсанной. В таком виде вы мне нравились намного больше. Зачем нужна вся эта непонятная шелуха?

– Вы меня поражаете. Без этого сейчас не обходится ни одна женщина. Нас не воспринимают без этой, как вы правильно выразились, шелухи.

– Не буду с вами спорить.

Я не смог её переубедить, да и возражать, честно говоря, не особо хотелось. Тем более что всей душой я желал провести этот день рядом с ней. Плотно закрыв прикроватное окно, мы вышли с ней из номера и направились вниз.

12:00. Холл госпиталя.

Мимо сидящего в холле брата Эмма прошла, даже не взглянув в его сторону. Подобное поведение по отношению к родственникам меня возмущало постоянно, но влезать в семейные перипетии было, увы, запрещено.

На ресепшене нас проинформировали о том, что около клиники битый час мёрзнут запряжённые породистые жеребцы и бедный кучер. Они должны были нас довезти на королевской карете до пункта назначения. Видели бы вы, как засияла Эмма Леонидовна, услышав про карету и лошадей.

12:30. Территория госпиталя.

Одевшись, мы вышли на улицу, встретившую нас тёплыми лучами солнца, пением птиц и обдавшим с головы до ног весенним ветерком. Едва мы спустились по лестнице, нашему взору предстала золотая карета1, прибывшая только что словно из самой Великобритании.

Кучер, захлопнувший за нами дверь, был явно не из королевского окружения. Его манеры, казалось, больше соответствовали низшему слою общества, нежели высшему. Однако жеребцы, под чутким управлением недовольного извозчика, свою работу выполнили превосходно. Поездка прошла столь комфортно и плавно, что несколько минут спустя меня накрыла, словно грозовая туча, заполонившая собой ясное весеннее небо, дремота. Разбудила меня сама Эмма Леонидовна, пребывавшая в шикарном, учитывая её непростую ситуацию, расположении духа.

Когда мы наконец очутились своими двоими на земле, проводили взглядом умчавшуюся вдаль карету и развернулись на девяносто градусов, перед нами открылась новая картинка – невероятной красоты лиственный тоннель, вдоль которого мы и продолжили своё движение. И во время этой прогулки у меня мелькнула мысль, что впервые за тридцать лет работы пациентка интересна мне не как пациентка, а как человек. Как женщина. Причём не в сексуальном плане, как это было всю жизнь по отношению к противоположному полу, а в душевном. Рядом с ней было необъяснимо комфортно и спокойно.

За несколько метров до окончания сказочного коридора Эмма стала напевать неизвестную мелодию, окончательно погрузившую меня в приятную безмятежность.

13:30

Пройдя сказочное пространство, мы наконец достигли нашей цели. Здесь располагался невиданной красоты особняк, в котором наша команда должна была поздравить её с днём рождения. Эмма ничего не знала и даже не догадывалась о нашем сюрпризе. Отреагировала она, к сожалению, совсем не так, как мы рассчитывали.

Многоярусный двухметровый торт с искрящимися из него мини-фейерверками, тонна конфетти, мыльные пузыри – ни-че-го из перечисленного ей не понравилось. Нет, плохо сказано. Всё это её настолько разозлило, что через несколько секунд после увиденного она пришла в нечеловеческое бешенство.

– Что за цирк вы тут устроили?! Я ненавижу свой день рождения! Альберт, мы можем пойти дальше?

– Конечно, можем, Эмма Леонидовна. Ваше слово – закон.

– Давайте тогда договоримся, чтобы ничего подобного больше не было. Мне не нужны ни сюрпризы, ни подарки – ничего. Вы меня поняли?!

– Да, конечно, понял. Идём дальше?

– Идём.

Задуманный нашим медицинским учреждением план с треском провалился. Таким образом, достигнутый результат утреннего приёма пищи, поездки на карете и прогулки по лиственному тоннелю снова сошёл на нет. Придётся начинать всё заново, несмотря на то, что до отбоя всего восемь часов. Но ничего – мы были готовы к такому повороту событий. Впереди нас ожидало ещё несколько локаций, которые должны были вновь поднять Эмме настроение. По крайней мере, мы все на это очень надеялись.

14:00

– Ну и куда мы сейчас идём?

– Это ещё один наш сюрприз. Но! Спешу успокоить, он вам точно понравится.

– Может, я уже пойду в палату?

Я весьма тактично пытался успокоить Эмму, заводившуюся, казалось, всё сильнее и сильнее. Меня спасло солнце, вышедшее из-за очередной тучки и полностью отвлёкшее внимание Эммы на себя. Спустя пять минут мы стояли у огромного ангара.

– Это что? Скотобойня? Вы меня хотите забить? – уже добрее, с лёгкой улыбкой на лице пошутила Эмма.

– Да, скотобойня, но забивать вас ещё рано, – поддержал я довольно-таки чёрный юмор, заданный моей пациенткой.

– Хотя бы честно.

– Эмма Леонидовна, мне необходимо завязать вам глаза и завести внутрь.

– Мне страшно. Что там будет? Я должна знать, иначе не пойду.

– Не могу сказать, это сюрприз. Не пойти вы не можете – подписанный договор обязывает.

– Ах, ну да, да, никому не нужные обязательства за день до процедуры. Ну, пойдём.

– Позвольте, завяжу вам глаза. Спасибо. Теперь держитесь за меня.

– Альберт, вы меня пугаете.

– Не стоит. Вам понравится наш сюрприз. Я ручаюсь.

– Ну, смотрите. Я вам верю.

Пройдя внутрь по слабо освещённому коридору, мы попали в выстроенный специально для Эммы камерный концертный зал, в центре которого расположился самый настоящий оркестр. Через минуту мы заняли центральные места, и торжественно заиграла сорок первая симфония Моцарта, сопровождаемая особым световым шоу.

На первых услышанных аккордах, не веря собственному слуху, Эмма Леонидовна резко сдёрнула завязанную на глазах ленту и стала внимательно разглядывать оркестр. Следующий час истинная поклонница прекрасного, не отрываясь, с раскрытым от изумления ртом наблюдала за слаженной работой заграничных музыкантов.

После последней исполненной симфонии она выкрикнула: «Браво!» – и стала аплодировать во всю мощь, на какую была способна. Когда бурная овация закончилась, мне было необходимо попросить её снова надеть повязку. Благодаря положительным эмоциям, полученным от прослушивания классической музыки, долго уговаривать её не пришлось. Эмма с радостью согласилась, с нетерпением ожидая, что ещё будет там, впереди.

15:30

Следующий сюрприз располагался в этом же ангаре. Нам необходимо было пройти всего несколько метров и оказаться у входа в кинозал. Но Эмма сняла свою повязку раньше – у бара, пока нам готовили солёный попкорн и разливали по бокалам тёмное пиво. Без этих двух составляющих не обходился ни один из её походов в кино.

– Вау! Я чувствую запах попкорна. Мы в кино?

– Да, мы в кинотеатре. Ждём попкорн, пиво – и в зал.

– Неожиданно и очень приятно! Я удивлена.

Я был несказанно рад, что наша команда вновь смогла поднять настроение Эмме Леонидовне. Дождавшись снеков и напитков, мы направились в сторону зала. Прежде чем войти, контролёр должен был проверить наши билеты и обязательно пожелать приятного просмотра. Эмма очень любила и ценила подобное отношение к себе.

– Добрый день! Рад, что вы пришли к нам на киносеанс. Будьте добры, ваши билеты, – тактично и мило попросил контролёр.

– Да, конечно, пожалуйста.

– Отлично! У вас пятый ряд, одиннадцатое место и… двенадцатое. Приятного просмотра и хорошего отдыха!

В его голосе Эмма уловила искренность и добродушие, которым придавала значение ещё с детства, и на её лице моментально выступила неподдельная улыбка.

– Мне тут очень нравится, Альберт. Всё как в старые добрые, когда ещё был Советский Союз. А что мы будем смотреть?

– Твой любимый фильм.

– Я правильно услышала?

– А, ой, Эмма Леонидовна, простите меня, пожалуйста. Я оговорился. Ваш любимый фильм.

– Да вы затейник, Альберт. Неожиданно. По такому случаю, предлагаю перейти на «ты». Мне кажется, что это была не оговорка, а какой-то знак.

– Предлагаю поступить вот как. Вы ко мне будете обращаться на «ты», а я как и прежде на "вы".

– Ну, хорошо, Альберт. Я тебя поняла.

Следующие двадцать минут я просидел с жутким осознанием того, что влюбился в свою пациентку. Даже нет, не в пациентку, а в женщину. В её душу, а не тело. Но, согласно регламенту, я не мог нарушать личные границы пациента и давать волю своим чувствам.

– Альберт, надеюсь, мы сейчас будем смотреть «Служебный роман»? – поинтересовалась Эмма во время рекламы.

– Да, именно так.

– НИЧЕГО СЕБЕ! Никогда его не смотрела на большом экране.

– Всё бывает в первый раз, – ответил я Эмме, думая в этот момент совсем о другом.

17:30

Досмотрев фильм, мы вышли на улицу, залитую невообразимой красотой бордового заката, и продолжили нашу поездку на карете дальше. Надо сказать, что закончили мы просмотр намного раньше. Виной тому – нежелание Эммы Леонидовны смотреть и снова переживать некоторые грустные сцены легендарной киноленты. По этой причине кучеру было дано распоряжение ехать не торопясь, дабы наша команда успела подготовить следующий сюрприз.

– Почему мы так медленно едем? Можно побыстрее?

– Эмма Леонидовна, мы можем, конечно, ускориться, но тогда вы не сможете напоследок разглядеть всю красоту нашей природы.

– Я уже насмотрелась. Спасибо тебе за заботу и внимание, но давай, скажи этому невоспитанному, чтоб быстрее там жеребцов своих гнал.

– Конечно. Ваше слово – закон.

– Льстец, ох какой льстец, но мне приятно. Какой же ты милый!

– Благодарю вас.

Не допустив очередной вспышки Эмминого гнева, мне пришлось попросить извозчика ускориться, благо ребята, как мне передали через смс, уже всё подготовили.

Мы проехали густой лес и несколько деревянных построек, и перед взором Эммы Леонидовны открылось огромное, усеянное травами поле, в центре которого был выстроен гигантский загон с её любимыми четвероногими друзьями – корги пемброк.

Однако заметила она их не сразу, вначале знатно обругав кучера нецензурными словами. Повезло, что в силу возраста и воющего на улице ветра он ничего не услышал.

– Ну и что мы тут встали?!

– Эмма Леонидовна, присмотритесь.

– Куда?! Это квест какой-то? Ах… это корги? Серьёзно?

Вылетев из кареты, словно пуля из дробовика, спустя мгновенье она валялась в траве, обнимая сразу трёх представителей пастушьих собак.

– Ты же мой хороший! И ты тоже, пирожочек сладенький! Ну, без тебя, моя булочка, вообще никуда не деться!

Внезапно на её глазах выступили слёзы, покатившиеся вниз по щекам и наградившие собой, в конечном итоге, шерсть одной из корги, стоявшей в ногах моей пациентки. Через несколько минут навзрыд рыдавшая Эмма Леонидовна расположилась на земле, окружённая стадом собак, каждая из которых лезла облизать и успокоить горюющую женщину.