Прошу меня спасти бесплатное чтение

Глава 1

Под прозрачным куполом, над которым в небе клубились темные тучи, атмосфера царила еще более напряженная, чем снаружи. В просторном, сегодня слегка сумрачном из-за непогоды зале решалось дальнейшее прохождение службы, а возможно – и судьба десяти лучших выпускников Военной-космической академии Земли.

В центре зала замер навытяжку короткий строй курсантов. Я стояла замыкающей. Единственная девушка среди бравых плечистых парней. Невысокий, тщедушный, в сравнении парнями, и, уверена, на взгляд некоторых членов комиссии, если не лишний, то странный и случайный элемент в этом тестостероновом отлаженном механизме.

Сами члены распределительной комиссии сидели за столом у стены напротив нас. У меня невольно возникла ассоциация: словно я на гладиаторским ринге с непредсказуемыми судьями, готовыми отправить проигравших на смерть и в забвение.

Строй курсантов ожидал решения высоких чинов едва дыша, а наши преподаватели и члены, присланные из высоких военных инстанций, сидели расслабленные, кое-кто даже одобрительно улыбался, разглядывая наш ряд. Глава комиссии – представитель Миротворческого корпуса, полковник Рем Рокотов – стоял у небольшой кафедры в торце стола, перед ним светился готовый к работе кибер. Его голубоватый свет подсвечивал поджарую фигуру полковника в отлично сидевшем черном парадном мундире Военно-космических сил с золотыми нашивками на груди.

Наконец мучительное ожидание прервал властный, мужественный, хорошо поставленный голос Рокотова:

– Приветствую вас, курсанты Военно-космической академии Земли!

– Здравия желаем! – синхронно гаркнули мы, вскидывая руки к форменным пилоткам.

Едва заметно улыбнувшись, полковник продолжил:

– Как вы знаете, сегодня несколько сотен курсантов-выпускников получат важнейшее в своей жизни назначение, которое повлияет и на будущее место службы. Уже завтра все вы отправитесь к месту назначения, чтобы доказать – вложенные в вас в академии знания, труд и средства не потрачены впустую! Я рад сообщить, что вы находитесь здесь, поскольку заслужили это право и честь упорным трудом, умом и доблестью. Вошли в десятку лучших выпускников всех направлений. И потому получили право выбрать самим, где бы хотели проходить завершающую аттестационную стажировку.

Внутри у меня скручивалась пружина дичайшего напряжения и даже горчило во рту от подступившей желчи. В отличие от сокурсников, у которых определялась карьера, у меня на кону стояла жизнь.

Завершив торжественное вступление, полковник перешел к распределению:

– Курсант Дубник, для прохождения аттестационной преддипломной стажировки вам надлежит незамедлительно прибыть в систему Орион, на научную станцию «Квадро».

Возглавлявший наш строй широкоплечий и высокий молодой мужчина, сделав шаг вперед, вскинул руку к пилотке. И с нескрываемой радостью выкрикнул:

– Есть!

В течение первых двух лет все курсанты академии проходят общеобразовательную программу, с третьего курса учатся по отдельным направлениям. А вот с пятого – узкая специализация. Поэтому со своими однокурсниками из строя «лучшие из лучших» я знакома лично и училась вместе минимум два курса, а с некоторыми и шестой проходила.

Зычный голос Рокотова вновь звучал под куполом зала, будто выталкивал из строя очередного отличника, называя выбранное им место. Наконец дело дошло до меня:

– Курсант Лель, для прохождения завершающей аттестационной преддипломной стажировки вам надлежит прибыть в центральный док Лунной орбитальной станции на флагманский лайнер компании «Фортуна».

Я не сразу откликнулась – Рокотов на пару секунд буквально оглушил. Сперва даже подумала, что ослышалась, что предательский подсознательный страх сыграл злую шутку. Но все молчали и с ожиданием смотрели на меня, рассчитывая на радостное «Есть!». Сглотнув, усилием воли протолкнув слюну в пересохшее горло, чтобы не скрипеть, я сделала шаг вперед и хрипло выдавила:

– Разрешите обратиться, полковник?

Он откровенно удивился, но кивнул, разрешая.

– Согласно уставу академии, десять лучших выпускников имеют право выбрать место аттестационной стажировки, – начала я «издалека», тщательно подавляя внутреннее отчаяние. – На основании выпускных испытаний меня включили в десятку лучших курсантов этого выпуска. Я указала в рапорте место назначения – Рукав Зеленого Змея, на межвидовую станцию «Драза». Разрешите узнать, почему мой рапорт не одобрили и направили в другое место? Я прошу изменить место назначения.

По удивленным лицам членов комиссии стало ясно, что не они виноваты в надвигающемся на меня кошмаре. Рокотов опустил взгляд и с легким недоумением сверился с данными в своем кибере. И хотя его брови хмуро сошлись у переносицы, ответил ровно:

– Ваше назначение, курсант Лель, изменил ректор, адмирал Волков. А уж по какой причине он это сделал, полагаю, вам лучше узнать лично у него после завершения сего мероприятия. Вам все ясно?

– Так точно! – сипло гаркнула я, привычно вытянувшись.

Пока остальные члены комиссии выступали, поздравляли и напутствовали нас, у меня внутри все стыло от страха и отчаяния! Хотелось выть, топать, грязно ругаться на них за то, что крали мое время. Мою жизнь!

Наконец, прозвучало долгожданное:

– Все свободны!

И я, ни с кем не прощаясь, рванула из зала, спиной ощущая чужие взгляды. Надо думать, кто-то провожал меня презрительной насмешкой, кто-то – с сочувствием, кто-то – с непониманием. Но я привыкла, что даже в толпе всегда одна.

Из зала в приемную начальника академии я неслась по административному корпусу с такой скоростью, что, наверное, могла бы взлететь, будь у меня крылья. Лишь бы скорее добраться до адмирала Михаила Волкова, нашего нового ректора, назначенного пять месяцев назад вместо ушедшего на пенсию. Михаил Волков – герой войны, полгода назад он возглавлял целую космическую бригаду межзвездного флота. Поговаривали, что его прочили на должность командующего Военно-космическим флотом Земли, несмотря на молодой возраст. Но вместо цер-адмирала он получил, по сути, понижение – должность ректора. Еще утром я испытывала глубочайшее уважение к нему и сочувствие. Сейчас же готова была проклинать.

– Адмирала Волкова нет в кабинете, он на территории академии, – поразил меня очередной новостью адъютант ректора.

С трудом удержав маску бесстрастности на лице, я вскинула руку к пилотке и, развернувшись, вышла из приемной. В коридоре содрогнулась от рвавшегося наружу крика: «Где его искать?» И снова бегом продолжила поиски единственного человека, способного исправить то, что зачем-то сделал.

Территория академии не просто огромная. Десятки зданий, ангаров, полигонов, ботанический сад открытого типа, который здесь называли парком, где собрали из разных миров множество безопасных для Земли растений. Преподы по академии передвигались на мини-скутерах на воздушной подушке, которые позволяли лететь на высоте трех метров. А вот курсанты – либо бегом, либо очень быстрым шагом. Поэтому метавшаяся по академии курсантка ни у кого особенного внимания не вызывала.

Шестьсот семнадцать лет назад наш мир узнал, что земляне не единственные разумные во вселенной. Нам повезло встретить высокоразвитых, схожих с нами ментально и культурно представителей иных рас, которые хотели мира, а не войны. Встреча с инопланетным разумом навсегда изменила нас. Давно всем известная пословица «Хочешь мира, готовься к войне» не потеряла актуальности. Земляне объединились, забыли прежние распри, упразднили старые властные структуры и создали новые, общие.

Единое правительство возглавляет Парламент и избранный народом Глава. В их ведении находятся Миротворческий корпус, видоизмененный Военно-оборонный комплекс, призванный защищать наш мир; Промышленная палата, отвечающая за производство и науку; а также Экономический совет, который рулит финансами и торговлей. Остальные управленческие структуры в той или иной мере подчиняются этим четырем китам.

Примерно в то же историческое время была создана Военно-космическая академия Земли, выпускники которой служат в совершенно разных сферах и секторах нашей галактики. За три века с момента первого контакта Земля встретила представителей еще нескольких миров, и некоторые события, связанные с новыми контактами, подтвердили верный курс нашего развития. Ведь мир изменился.

Мы стали сильными, физически и технологически опережая многих в развитии. Нам пришлось отстаивать право на собственное существование и заодно защищать соседние дружественные миры. С нами считаются. К нам обращаются за защитой и помощью. Наши военные и научные станции расположены сразу в нескольких галактиках. Теперь Земля заключает не только торговые, но и военные союзы, призванные совместными усилиями защищать общие границы.

И конечно же, в других мирах и наших колониях тоже были открыты военные академии, которые соревнуются между собой за право называться лучшими. Взаимные связи дают возможность выпускникам различных академий проходить стажировку на десятках разных планет, станциях и кораблях, принадлежащих не только землянам, но и другим расам. Если наши правительства заключили военное соглашение.

Сложившаяся система прохождения аттестационной стажировки на межвидовых станциях привела к тому, что теперь выпускник имеет право подписать контракт на прохождение дальнейшей службы с военными ведомствами наших союзников. По такому контракту «покупатель» выплачивает академии, подготовившей специалиста, полную стоимость обучения. Суммы космические и значительно пополняют бюджет учебных заведений.

И хотя это положение дел не нравится Миротворческому корпусу, с «торговлей» его примиряет доход от выкупленных контрактов, используемый для обучения других спецов, снижающий издержки и затраты на науку и технику. Заодно позволяющий переманить и к себе необходимых спецов и ученых других миров. Поэтому пока правительства такое сотрудничество устраивает.

Ректор сидел в парке на скамейке и смотрел в кибер. Видимо, читал новости в сети. Я остановилась и отдышалась, чтобы взять себя в руки. Главное – выдержка.

Крупный, широкоплечий, высокий, русоволосый и голубоглазый, этот мужчина невольно привлекал внимание. В нем чувствовались сила, воля, уверенность, взгляд порой резал без ножа. Вот и сейчас, стоило мне приблизиться, ректор вскинул взгляд, который словно ледяным острием уперся в меня, предупреждая: «Не подходи, опасно!» Мгновение-другое – и его голубые глаза потеплели. Он первым обратился ко мне:

– Курсант Лель?

– Так точно, адмирал-ректор! – вытянулась я в шаге от него, привычно приветствуя. – Разрешите обратиться?

– Слушаю вас, – разрешил он.

– Я вошла в десятку лучших выпускников. И согласно уставу и правилам академии получила право самой выбрать место стажировки. Я указала межвидовую станцию «Драза», в Рукаве Зеленого Змея. Однако сегодня мне объявили о другом назначении.

Адмирал встал, тем самым буквально навис надо мной угрожающей скалой. Тепло из его глаз исчезло так же быстро, как и проявилось. Может, мне оно вообще показалось?

– Проректор по учебной части вчера настоятельно просил меня изменить место вашей аттестационной стажировки, – сухо ответил он и даже пояснил: – Он уверял меня, что Рукав Зеленого Змея – это чудовищная ошибка. Больше того, чья-то диверсия. Кто-то злонамеренно пытался отправить наследницу корпорации «Фортуна» на смертельно опасную стажировку. Вместо максимально защищенного звездного лайнера компании вас хотели перебросить на границу со змеранами. В горячую точку военных действий. Тем самым отомстив одному из богатейших людей Земли – подвергнув его младшую дочь смертельной опасности.

Волков замолчал, вглядываясь в мое лицо, наверняка побелевшее, ведь худшие предположения подтвердились. С глухим отчаянием я практически взмолилась:

– Измените решение, адмирал-ректор! Никакой диверсии не было. Рукав Зеленого Змея – мое желание. Мое право, как одной из десяти лучших выпускников.

Мы замерли друг против друга, мне пришлось задрать голову, чтобы не отпустить заледеневший адмиральский взгляд. Я не могла отступить, готова была пойти на что угодно. И он прочувствовал мою решимость. А может – отчаяние и мольбу?

– Почему? – холодно спросил адмирал. Помолчал, давая мне время передумать и продолжил: – Почему вторая наследница одной из богатейших семей, влиятельной корпорации, которая входит в сотню наиболее состоятельных, жаждет отправиться в ад? Вы же понимаете, что Рукав Зеленого Змея – место столкновений со змеранами? Там не стажируются, там выживают!

Я закусила губу, пытаясь найти слова, чтобы убедить, заставить, уговорить. При этом мучаясь от стыда и угрызений совести, ведь подставлю этого замечательного мужчину. Но у меня просто нет выхода. Глаза жгло от подступивших слез, но плакать меня отучили еще в детстве.

– Я не буду менять решение из чьей-то прихоти, – поторопил меня адмирал с более внятными объяснениями.

А я боролось сама с собой. Так сложно и стыдно хоть кому-то доверить то, о чем молчала все эти годы. Разве можно со стороны проникнуться тем, что произошло с моей семьей? Что яркая, красивая, привыкшая к роскоши, утонченная женщина сбежит с каким-то безбашенным нищим музыкантом от безумно любившего ее богатого мужа, бросив не только его и комфортную жизнь, но и двух малолетних дочерей, одной из которых на тот момент исполнилось семь лет, а второй – двенадцать. Но по дороге в новую жизнь эта безрассудная женщина погибла, разбившись насмерть в аварии по вине неразумного любовника.

Я мало помню тот день, кардинально изменивший наши жизни. А вот старшей и уже все понимавшей Элине было в разы сложнее. Ей пришлось взять на себя заботу обо мне и пережить ярость обезумевшего, преданного, опозоренного и овдовевшего отца.

Наша мать сбежала, а вот мы, две ее маленькие обездоленные копии, остались заложницами у того, кто сам не понял, что превратился в одержимого монстра.

Глядя на Волкова, я судорожно подбирала слова, было страшно, ведь правда не всегда спасала, иногда она губила. Впрочем, время сомнений прошло. Сама судьба буквально толкнула меня на тщательно выверенную откровенность:

– Вы правы, адмирал, мы с сестрой принадлежим к одной из богатейшей фамилии Земли. Единственные наследницы предпринимателя, чья компания входит в сотню богатых и влиятельных не только на Земле, но и за ее пределами. Однако, уверена, даже вы, с вашей занятостью и длительным пребыванием на службе в космосе, наверняка слышали новости о моей семье. Что моя старшая сестра Элина несколько лет назад пыталась уйти из жизни. Было ли это случайностью? Нет. Случилось ли впервые? Тоже нет! Станет ли счастливая женщина так поступать? Как вы считаете? – мой голос сам по себе, без притворства, звучал глухо, надтреснуто.

Глаза Волкова распахивались все шире от удивления, а я продолжила еще тише, по-прежнему испытывая душевную боль и стыд за прошлое, хоть и знала, что иначе нельзя было тогда поступить:

– Об этом случае умолчали. Только шесть лет назад, пока мою сестру реанимировали в больнице, я добровольно подписала кабальный контракт с Миротворческим корпусом, сбежав в академию от охраны. Зачем? Почему не осталась там, где у меня, казалось бы, было все?

Адмирал нахмурился. Скулы у него заострились, глаза потемнели.

Я отвечала на свои же вопросы и его, мысленные:

– Что могло заставить хрупкую, слабую, совершенно не подготовленную восемнадцатилетнюю девушку, которой прочили блестящее будущее главного финансового аналитика и в дальнейшем главы огромной успешной корпорации выбрать опасную и неопределенную стезю военного? – Взглядом я старалась сказать, что не имела права обличать вслух. – Почему за все шесть лет обучения, тяжелейшего и мучительного для такой неженки, эта девушка не завела друзей и сторонилась любых личных взаимоотношений? Или почему ее красивая, молодая и умная старшая сестра, которой и тридцати еще не исполнилось, живет затворницей и покидает дом лишь в сопровождении отца и охраны?

– Ваша сестра… – адмирал сбился, умолк.

Да, он вспомнил Элину и тот единственный раз, когда приблизился к ней. Смолчать было уже невозможно:

– Или почему герой войны, которому прочили должность командующего Космическим флотом, посетив ежегодный благотворительный бал в Миротворческом корпусе и станцевав пару танцев с прекрасной, но грустной молодой женщиной, неожиданно оказался в гуще грандиозного скандала? Почему после этого на него посыпался шквал лживых обвинений в коррупции и прочих гадостей? Почему в итоге, вместо повышения, он удостоился лишь должности ректора?

Адмирал поправил ворот рубашки, словно тот его душил. А я, встав на носочки, шепотом призналась:

– Я осознаю, что последствия вашего решения в отношении меня могут вновь доставить вам массу проблем. Мне очень стыдно, адмирал. Но, клянусь, у меня нет выбора. Очень прошу вас, отправьте меня на стажировку в Рукав Зеленого Змея на межвидовую станцию «Драза».

Опустившись на всю стопу, я сжала кулаки от напряжения, ведь прямо сейчас решалось: жить мне или существовать.

Волков сверлил меня нечитаемым, но слишком мрачным взглядом. Невозможно было понять, какое решение он примет. Я не знала его как человека. Только как ректора. Но, пока шло разбирательство по тем обвинениям, которые посыпались на него как из рога изобилия после посещения благотворительного мероприятия, Волков вел себя сдержанно, уверенно и благородно. Он не пытался оправдываться, защищаться, угрожать, перекладывать вину на других или обстоятельства. Он спокойно ждал итогов проверки. И она подтвердила, что поднятый в СМИ шум, – ложь и клевета.

Я считала его сильным, смелым мужчиной с волевым характером. И только от него будет зависеть моя судьба. Возможно, из-за этого он в очередной раз подставится под удар.

– Курсант Лель… – сухо начал адмирал. Затем умолк, тряхнул головой и спросил прямо: – Скажите, ваши жизненные цели совпадают с теми, что приготовил для вас отец?

– Нет! – выдохнула я.

Адмирал кивнул.

– Второй вопрос: ваш отец совершал насильственные действия в отношении своих дочерей?

– Что?! Нет! – я поморщилась, услышав столь мерзкое предположение. – Никогда! Нет!

– Тогда я не понимаю: отчего вы бежите? – нахмурился он, продолжая грозно смотреть на меня сверху.

Не понял, чего я и опасалась. Хотя это, как раз, и понятно. Не побывав в нашей с Элинкой шкуре, никто не поймет. Я снова принялась подбирать слова. В моем положении никогда и никому нельзя было доверять. Но сегодня мне приходилось вытягивать из себя откровения одно за другим:

– Когда люди теряют близких, приходит боль…

– Я слышал, что ваша мать погибла семнадцать лет назад? – уточнил Волков, перебив меня.

– Да, – сипло ответила я. – Со временем у многих боль потери притупляется, но не у всех. У некоторых она выпускает из тайных уголков души все самое темное, скрытое ранее. И тогда они сходят с ума, затягивая в бездну безумия тех, кто рядом. Такие люди больше не способны отпустить близких и любимых и превращаются в монстров. А самых близких и уязвимых – в свои живые игрушки. Бесправные, беззащитные, управляемые марионетки, обреченные существовать под тотальным контролем монстра, готового уничтожить любого, кто позарится на них. Теперь только он решает, когда им есть, спать, имеют ли они право любить. Им указывают, чему учиться или к чему стремиться. Подсказывают, с кем и о чем говорить. И если на балу марионетка вдруг позволяет себе несколько раз искренне улыбнуться мужчине, на которого откликнулось сердце, ее быстро ставят на место.

Волков напряженно смотрел на меня несколько мучительных мгновений. Я видела: он понял, что речь шла об их танцах с моей бедной сестрой. Понял и разозлился, и даже рявкнул:

– Есть же закон!

– Поэтому вы здесь? – с горечью парировала я.

И снова мы замолчали, глядя в глаза друг друга. Но неожиданно адмирал усмехнулся и произнес:

– Скажу вам по секрету, курсант Лель, сюда меня определили временно, чтобы пыль улеглась от, как я теперь понимаю, усилий вашего отца. Приказ о моем назначении командующим Военно-космическим флотом Земли уже подписан. Через месяц вступаю в должность. Не стоит волноваться обо мне. Самомнение тиранов часто бывает слишком завышенным. Они не настолько всесильны, чтобы влиять абсолютно на все и всех. Миротворческий корпус – это не Экономический совет и не Промышленная палата. Корпус междусобойчики не терпит и старательно пресекает. Поэтому все, что негодяй мог в моем направлении, использовал. Впустую. Видимо, рассчитывал, что в ходе разбирательств, в мутной воде отыщется какое-нибудь нарушение. Но ошибся, равняя меня по себе.

Испытав невероятное облегчение, я искренне обрадовалась:

– Поздравляю вас, адмирал-ректор!

– Благодарю. Но вы уверены, что станция «Драза» вам действительно поможет обрести спокойствие и защиту? – хмуро спросил он. – Есть и другие, менее опасные…

– Служба на станции – моя мечта! – не вдаваясь в подробности каркнула я резко осипшим от волнения голосом.

Дальше я со стучавшим в ушах сердцем наблюдала, как ректор активировал свой кибер, нашел нужную директорию, мой рапорт и изменил место практики.

– Благодарю, адмирал! Вы подарили мне жизнь! – голос окончательно сел, поэтому я скорее прошептала, чем ответила, как положено.

– Совершенно в этом не уверен, – он мрачно отказался от должности спасителя, но, увидев как я радовалась, посветлел.

– Разрешите идти? – Вытянулась в струнку.

– Да. Транспорт на «Дразу» отбывает через пять часов. У вас не так много времени на сборы осталось, – огорошил Волков новостью.

Я же думала, что завтра, как и у остальных.

Рукав Зеленого Змея находится очень далеко от Земли. Это один из последних на данный момент секторов галактики, куда добрались земляне и наши союзники. Лет сто назад в Рукаве было открыто сразу несколько новых цивилизаций, три из которых весьма схожи с нами ментально и культурно и даже совместимы с землянами генетически. А вот змеранам присущ паразитический и захватнический образ жизни, способствующий напряженной обстановке в том секторе, требующей военных действий.

До «Дразы» предстоит добираться две недели. Господи, как же мне повезло, что удалось отыскать ректора и убедить его, нет, вымолить изменить мое назначение!

– Спасибо вам за все, адмирал-ректор! – повторила я, вскинув руку к курсантской пилотке и уже хотела поспешить в общежитие.

Но Волков остановил меня движением руки. Я испуганно замерла, что адмирал сразу отметил. На его лице отразилась явная борьба чувств, наконец он решился:

– Вы сказали, что на том балу ваша сестра… Что та девушка не просто из вежливости улыбалась, а по велению сердца. Я верно вас понял?

Неужели мне не показалось?! Этот сильный и смелый мужчина не остался равнодушным к моей Элинке?

– Верно, – кивнула я, а потом предупредила: – Но, пожалуйста, будьте предельно осторожным в любых своих шагах в том направлении, адмирал. Единственная попытка моей сестры выйти замуж завершилась трагично. Жених погиб – у его мобиля вдруг отказали тормоза. А единственная за шесть лет, слишком теплая ответная улыбка герою войны чуть не стоила тому карьеры.

– Я вас услышал, – помрачнел адмирал. – Удачи вам на «Дразе»!

Я кивнула, снова отдала честь и рванула прочь. Еще слишком многое надо успеть до отлета. И опоздать на транспорт мне никак нельзя. Но сперва самое главное – попрощаться с той, кто сделал для меня больше, чем кто-либо мог представить.

Добравшись до своей комнаты в общежитии, я пару минут глубоко подышала, чтобы привести дыхание и эмоции в порядок. Успокоившись, активировала кибер и набрала номер. Привычная бесстрастная маска сама собой сковала лицо. Теперь мои эмоции сможет распознать только тот, кто знает меня как никто другой. И лишь по глазам.

Голубой экран мигнул и сетевое окно отразило лицо моей сестры. Увидев друг друга, мы привычно замерли, жадно разглядывая родные лица. Вглядываясь в глаза, согревая их теплом и пытаясь без слов поделиться любовью и заботой. Ведь по-другому нельзя, любой контакт Элины под контролем отца. Но за детские годы мы научились общаться без слов, лишь глазами, наитием и намеками.

Элина сидела за столом в домашнем кабинете. За спиной сестры висела огромная картина с морским сражением, и на фоне серо-зеленых океанских волн ее багровые волосы, забранные на затылке в тяжелый низкий узел, казались почти винного цвета. Коричневые луки бровей на овальном лице с тонкими чертами слегка сошлись к переносице, густые темные ресницы затрепетали от волнения, большие синие глаза блеснули. Чувственные мягкие губы непроизвольно поджались. На нежной, молочного оттенка коже расцветал лихорадочный румянец. Сестра сильно нервничала.

Элина. Стройная, но не до нездоровой худобы, а просто тонкокостная, отчего кажется слишком хрупкой. С изящной линией плеч и ключиц, высокой грудью, тонкой талией, округлыми бедрами и длинными ногами. Моя яркая, красивая, утонченная сестра…

Между нами разница в пять лет, внешне почти незаметная, ведь мы копии погибшей матери и похожи как близнецы. Мы стали живым напоминанием отцу о предательстве жены, о его потере и позоре. И уже семнадцать лет несли тяжкий крест наказания за мамины грехи и ошибки.

– Вера, – Элина забылась на миг, подавшись ко мне на пике эмоций, но, быстро взяв себя в руки, ровно продолжила, – здравствуй, ты давно не звонила.

– Здравствуй, Элина. Прости, не было ни времени, ни возможности. Я была слишком занята – сдавала выпускные экзамены. Не могла опозорить семью низкими баллами, нужно было постараться, – также ровно ответила я, а глазами передавала то, что сестра и без слов поймет.

Мне пришлось совершить невозможное, чтобы войти в десятку лучших и получить право самостоятельного выбора места стажировки. Чтобы улететь от Земли и отца так далеко и надолго, как только можно.

– Отец сказал, что мы скоро встретимся на лайнере Фортуны, – предупредила меня Элина, как бы между прочим, но ее глаза блеснули отчаянием и состраданием.

Я улыбнулась глазами, вглядываясь в лицо единственного любимого человека, который тоже безмерно любит меня. Ответила максимально завуалированно, чтобы отец не понял, не догадался раньше времени, что его план по возвращению строптивой игрушки не удался:

– Я очень надеюсь встретиться с тобой, когда-нибудь.

После моего намека «когда-нибудь» сестра едва заметно выдохнула с облегчением, кроме меня вряд ли кто заметил бы. Значит поняла, что нам удалось, как и задумывалось еще шесть лет назад. Тогда Элине пришлось навредить себе, чтобы отвлечь внимание от меня. И пока врачи боролись за ее жизнь, а отец в ярости угрожал всех уничтожить, если он потеряет дочь, в суматохе я ускользнула из дома и от охраны и добралась до Военно-космической академии, чтобы подписать контракт с Миротворческим корпусом. С того момента моей судьбой завладели военные, зато появился шанс обрести свободу. Когда-нибудь… Однако это слово стало кодовым, надеждой и целью жизни.

Мы молча смотрели друг другу в глаза. Обе знали, что прощались на неопределенный срок, а может и навсегда. Отец не изменится, ведь безумие не лечится, особенно у всесильных и всемогущих. Пока он жив, мы с сестрой будем его пленницами, или беглецами, как я теперь. Как бы жутко это ни звучало, надежда на свободу появится лишь с естественной смертью отца, ну или если он перейдет дорогу кому-то более сильному или безжалостному… Только в этом случае «случайными» жертвами можем оказаться и мы. Такие попытки уже случались и не раз. Порой мне казалось, что Элина даже ждет конца. Уставшая, сломленная и душевно опустошенная, она не видела для себя ничего хорошего в будущем. И боролась только за меня и ради меня.

– Я горжусь тобой, Вера! – хрипло выдохнула она, словно невзначай прижав руку к сердцу, без слов добавив, что любит.

Я повторила ее жест, ощущая, как щиплет глаза от подступивших обжигающих слез. И сипло ответила:

– Я не подведу и справлюсь, будь уверена и спокойна!

– Легкой и счастливой дороги тебе, сестра, – наконец прервала вновь возникшее молчание Элина.

– Буду надеяться на встречу, – просипела я, и обе одновременно отключились, не в силах сдерживать эмоции.

Немного времени ушло, чтобы успокоиться. В душе всегда после наших разговоров бушевал ураган эмоций, но пока я бессильна что-либо изменить. Затем я занялась сборами. Вещей у меня немного, ровно столько, сколько способен накопить за шесть лет обучения курсант Военно-космической академии с учетом скромного денежного довольствия и минимальных потребностей.

Надев вместительный казенный рюкзак на плечи, я внимательно осмотрела маленькую комнатку, в которой прожила несколько лет. Ничего не оставила и не забыла.

Общежитие я покидала одновременно с тревогой и счастьем в душе.

Глава 2

Двадцать смертников, как нас в спину шепотом назвал один из счастливчиков, оставшихся на «Дразе», оглушенных неожиданной новостью, двинулись строем за временно назначенным куратором к пандусу очередного транспортника, на борту которого нам предстояло лететь… на передовую.

Я передвигала ногами механически, словно робот, на плечи давил рюкзак с вещами, чуть подпрыгивая на бегу. Виски стискивали самые мрачные подозрения. Кто виноват в произошедшем: отец или его враги? В любом случае я по самые уши в протухших помидорах.

Мой давно задуманный, тщательно продуманный и почти реализованный план разрушился с обезоруживающей легкостью, простотой и дезориентирующей наглостью. Две недели, пока летела на «Дразу», я была твердо уверена, что останусь именно там, на огромной станции, где работают представители многих рас и миров, расположенной в опасном секторе, но тщательно защищенной. Ведь я лучшая из лучших! Я получила право самой выбрать место стажировки! Потом и кровью заслужила, и ректор закрепил это право подписью на моем назначении.

Однако, прибыв на место, я совершенно не ожидала, что мою фамилию назовут в числе двадцати курсантов, причем из разных академий, которым надлежало немедленно следовать на другое военное судно для отправки к месту стажировки. И главное – куда?!

«Рушаз» меньше «Дразы», значительно дальше и в разы опаснее. Там стоят военные бригады сразу семи рас: экипажи и штурмовые группы боевых кораблей, которые ведут регулярные космические бои со змеранами и охраняют не столько границы, сколько транспортные пути, по которым курсируют торговые караваны миров, либо недавно начавших с нами плотное сотрудничество, либо пока еще рассматривающих такую возможность. Волков назвал Рукав Зеленого Змея адом. Именно «Рушаз» служит его пеклом, а «Драза», так, контрольно-пропускной пункт.

На попытку законного отказа от нового места стажировки мне буквально в лицо сунули планшет со списком курсантов, получивших назначение на «Рушаз» и ткнули на мою фамилию. И хоть подписан новый список не ректором, а кем-то другим, несомненно, уполномоченным распределять и назначать, у военных сперва надо исполнять приказы, а уже потом обжаловать. Вот и мне предложили заняться этим с «Рушаза». Чего я в принципе не смогу сделать, ведь стоит только заикнуться о нарушении или недовольстве новым назначением, отец получит право раздуть из этого факта черную дыру, в которую быстро затянет и меня. Моргнуть не успею, как окажусь на отцовском флагмане запертой в каюте на все пять месяцев стажировки.

Следуя за куратором, хмурый строй курсантов, семнадцать парней и три девушки, взбежал по пандусу в грузовой отсек военного судна, под завязку заполненный контейнерами. Я невольно отметила, что погрузили для отправки на «Рушаз»: запасные блоки для боевых дронов, стационарную плазменную пушку, огромный ускоритель, такие не на суда, а на станциях устанавливали. Было много чего еще, но уже от первого попавшегося на глаза груза моя кожа покрылась липким страхом. Ведь будто надвигавшиеся на меня темные махины с угрожающей маркировкой безмолвно орали о том, что место, куда мы полетим, горячее во всех смыслах.

Сложно даже представить: каково было землянам в прошлом, когда на любое космическое путешествие уходили годы, а экипажам и пассажирам приходилось проходить опасные и сложные процедуры гибернации, чтобы не сойти с ума за годы путешествий в ограниченном пространстве. Благодаря научно-техническому прогрессу были созданы уникальные установки замкнутого цикла, двигатели, которым не требовалось топливо, а энергия производилась бесконечным разгоном частиц. Этим установкам хватало мощности на совершение пространственных скачков, до предела сокращая путь из одной точки в другую. И чем мощнее установка, тем на большее количество скачков она способна, а значит быстрее передвигался межзвездный корабль. Благодаря этому космос стал ближе, как бы невероятно это не звучало, если смотреть в небо, стоя на земле.

Самые мощные установки размещали на военных судах, что способствовало безопасности космических перелетов и более тесным связям заселенных планет, а впоследствии – с открытыми иными мирами или целыми цивилизациями, в которые объединялись миры, расы или виды разумных. Затем энергетическими установками стали оснащать космические станции; создали заградительную сеть у границ изученного нами космоса. Со временем сеть значительно расширилась, станции начали использовать не только земляне, но и наши союзники. Многие станции стали межвидовыми и выполняли как военные, так и научно-исследовательские функции, чтобы не рисковать мирными жителями и целыми планетами, проводя опасные эксперименты. Были и развлекательные, торговые и промышленные станции, которые создавали на астероидах богатые корпорации. В общем, в хорошо изученном космосе стало довольно тесно, порой даже случались столкновения или аварии.

Пройдя двумя широкими коридорами, мы зашли в просторное, по меркам космического судна, помещение с выдвижными, в два яруса, узкими полками для отдыха вдоль переборок, по-корабельному коек. Уже разложенные и накрытые серыми индивидуальными утеплителями и даже оборудованные пластиковыми сдвижными шторками для минимального уединения.

Столпившись в центре, мы осмотрелись и получили от нашего куратора приказание:

– Время в пути – трое суток. Располагайтесь. Прием пищи в общей столовой. Распорядок согласно корабельному расписанию.

Распорядившись, этот высокий, как и большинство военных, причем, неважно какой расы, мужчина в черной форме космического флота вышел.

Благодаря тесному сотрудничеству и постоянному взаимодействию, военно-космический флот большинства миров со временем окрасился в унифицированный черный цвет. А курсанты носят серую форму, чтобы любой служивый издалека видел, с кем имеет дело. С птенчиками, как нас снисходительно, а порой презрительно или раздраженно называют опытные космические волки.

Я еще раз быстро осмотрела нашу каюту в сумрачном желтоватом свете диодов и первой скользнула в левый угол к нижней койке. Засунув под нее рюкзак, я уселась и придвинулась спиной к прохладной переборке. Было страшно до дрожи, но скрывать страх я привыкла с детства, поэтому и сейчас никто не заметит моих чувств.

– Лель, смотрю, ты не теряешься. Выбрала самое теплое местечко, – с кривой улыбкой заметил Дариан, кинув свой рюкзак на соседнюю койку справа.

Матиас Дариан – худощавый, высокий молодой мужчина двадцати шести лет, внешне симпатичный, но неприятный. Умом не блистал и что еще хуже – плохо воспитанный, хамоватый, к тому же ленивый. При этом не скрывал неуважения к женскому полу и считал его совершенно лишним не только в космосе, но и на любой ответственной службе. Он из семьи потомственных военных пилотов, поступил в академию со второго раза, старше меня на два года. Впрочем, контракт с Миротворческим корпусом и академией подписывали в разном возрасте. Таких как я, едва достигших совершеннолетия в восемнадцать, среди поступающих было гораздо меньше, чем тех, кто решился на это в более сознательном возрасте.

Отвечать Дариану не стала – привыкла за шесть лет совместной учебы пропускать его высказывания мимо ушей и не реагировать. Под соседнюю койку слева закинула свой рюкзак Джана Новак – крупная, мускулистая девушка, тоже из семьи военных. Джана пошла по стопам отца – штурмовика-десантника. С ней мы вместе учились первые три года, дальше иногда пересекались на отдельных дисциплинах. Плюхнувшись на свою койку, она с нескрываемым возмущением выпалила:

– Я не понимаю, Лель, ты же вошла в десятку лучших и выбрала «Дразу». Так какого черта тебя на «Рушаз» отправили? Они не имели права! Это нарушение устава и традиций!

При всех своих немаленьких габаритах, Джана – симпатичная голубоглазая блондинка. Порядочная, без гнили внутри, улыбчивая, но вспыльчивая и простецкая.

– Похоже, конкуренты отца постарались, да, Лель? Подмазали кого-то – и нашу золотую девочку отправили прямиком в ад, на закуску змеранам! – не унимался Дариан, глядя на меняя со злой усмешкой.

Мой всегда отстраненно холодный вид и молчание доводили его до тихого бешенства. Только трусы не способны на открытый вызов, поэтому единственное, что он позволял себе в мой адрес, – подкалывать, ехидничать, хмыкать и прочее в подобном духе. Сейчас он напуган и оглушен не меньше меня, вот и отвлекался таким образом, чтобы не истерить.

Тем не менее он оказался прав, в кои-то веки. Моя отправка на «Рушаз» – чье-то злонамеренное вмешательство, что сомнению вряд ли подлежит. Скорее всего это действительно происки отцовских врагов. Николай Лель многим перешел дорогу, разрушил сотни жизней, карьеры и лишил будущего.

Про опасный сектор, где находится «Драза», в новостях частенько говорили в связи с разными заварушками. О «Рушазе» сообщали в разы реже, но только в самых черных и кровавых тонах. Поэтому десять минут назад однокурсники провожали нас с сочувствием и жалостью, сочтя фактически смертниками.

Абсолютно уверена: отец никогда бы не наказал меня отправкой на «Рушаз». Ведь это риск потери, на которую он ни при каком варианте не согласился бы. А вот заказчика и непосредственно исполнителя, изменившего мне конечное место стажировки, отец найдет и накажет самым жестоким образом. Виновным можно лишь посочувствовать.

Из горьких мыслей меня вырвал незнакомый парень, не из нашей академии. Здоровый, широкоплечий, сероглазый блондин весьма симпатичной наружности. Закинув свой рюкзак на койку над моей, оперся на нее ладонями и, с высоты своего двухметрового роста, демонстративно осмотрев меня, выдал с улыбкой:

– Шутите? Эта симпатичная малышка – лучшая из лучших?

Увы, ростом я действительно не вышла, по военным меркам. Всего сто шестьдесят семь сантиметров, пришлось схитрить, чтобы пройти допустимый минимум в сто семьдесят. У военных свои «усредненные стандарты» сложились: метр восемьдесят – для женщин и два метра – для мужчин. Разница в росте стала одной из многих проблем, с которыми мне пришлось столкнуться за время учебы, суровым испытанием и недостатком. Особенно в спаррингах и при прохождении любой полосы препятствий. Подумав о них, невольно передернулась, а места старых переломов заныли, подобно фантомным болям.

– Думаешь, только парни способны воевать? – предсказуемо вспылила Новак, встав и злобно уставившись в глаза чужаку.

– Судя по тебе, красавица, теперь не уверен, – миролюбиво ответил тот. Что ж, видимо не дурак, тут же сориентировался. Заодно и представился: – Андрей Чернов, прошу хоть иногда любить и жаловать.

Новак хихикнула, оценив безобидный флирт этого симпатичного здоровяка; и расслабившись, ответила ему с улыбкой:

– Ты просто не видел Лель шесть лет назад, на первом курсе. Мелкая дрыщевка, слабая неженка, которая на всех смотрела с ужасом. Никто не мог понять: что она здесь делает и зачем вообще приперлась в военную академию? Первые два года она не вылезала из медчасти, слишком хрупкая для нашей физической и боевой подготовки и тем более спаррингов. Но не сдалась, справилась. Больше того, вошла в десятку лучших! Вот так.

– По физическим и боевым нормативам ей натянули оценки! Как сову на глобус. Из жалости! Потому что наша золотая девочка – конченная заучка, и по всем другим дисциплинам была первой, – снисходительно-презрительно высказался Дариан. – Как робот: нужно, не нужно – все запоминает. Еще и на десяток факультативов таскалась… Ненормальная!

– Не равняй Лель по себе, Дариан. Как бы ты ни пыжился, на твой глобус ни одну сову не натянешь, – строго оборвал его Артем Миронов, тоже из нашего выпуска.

Присев на корточки, он заталкивал под койку два рюкзака, свой и подруги, однокурсницы Марины Царь. Маринка, разувшись, ловко забралась на верхний ярус, поджала ноги и рассматривала незнакомых парней, которые на следующие пять месяцев теперь в нашей общей группе будут стажироваться. Артем с Маринкой с третьего курса вместе и, уверена, если наша Царь не начудит, поженятся и будут вместе до гробовой доски.

На первом курсе Маринка пыталась подружиться со мной, потому что на весь первый курс на нескольких сотен парней – всего два десятка девушек. И хоть она мне тоже понравилась и хороший человек, я не могла себе позволить с ней сблизиться. Отец бы быстро «научил» ее правилам жизни и обеим указал, где ее место, а где – мое. Поэтому я со всеми держалась вежливо и отстраненно.

Марина, красивая, добрая и немного взбалмошная, на меня не обиделась. Вообще, за годы учебы отношение в коллективе ко мне несколько раз менялось в корне. К шестому курсу меня считали странной, замкнутой и всегда настороже заучкой. Красивая, яркая и желанная первокурсница постепенно превратилась в ходячую подсказку на экзамене и бесполого собрата.

Новак тоже возмутилась грубостью Дариана, хотя это скорее черта ее характера – бороться с любой несправедливостью:

– Дариан, ты бы лучше помолчал! Если бы не адмиральские погоны твоего деда, заслуги твоего отца и дядей, ты бы уже на третьем курсе из академии с позором вылетел.

Из-за перепалки вокруг нас собрались почти все курсанты. Один из незнакомых парней, кареглазый шатен, осмотрев меня, напряженную и хмурую, улыбнулся:

– Красотка, у тебя какое направление? А то, может, одно распределение получим? Я только рад буду!

Он настойчиво улыбался в ожидании ответа, пришлось сказать:

– Пилот и навигатор. У меня две специализации.

– Навигатор и пилот? Еще и лучшая?! – опешил шатен и протянул руку. – Я Макс Верник, инженер-робототехник.

Я, лишь слегка улыбнувшись, кивнула и вежливо ответила:

– Вера Лель.

А Дариан продолжил пакостить и разорялся в своем стиле, желчно сообщая незнакомым парням мои реалии:

– Вторая наследница владельца промышленной корпорации «Фортуна» Николая Леля. И не просто наследница, а, как поговаривают, перед вами будущая глава корпорации. Все думали, что она на финансовый пойдет, с такими-то мозгами отпетой заучки, но она, как видишь, решила всем доказать, что для Лелей не существует непокоренных вершин. Скоро получит диплом военного пилота и навигатора. У них же десятки транспортных межзвездников. Сама будет ими управлять. Так что, Макс, не протягивай зря руки, а то протянешь ноги.

– Что за чушь ты несешь? – заступился за меня Артем.

Его Маринка даже спустила ноги с койки, Дариан ее тоже частенько «баловал» своими «лестными» замечаниями. Правда, проходился по умственным способностям, бесконечным опозданиям, амбициям, по его мнению, царским, и нередким проблемам со сдачей зачетов или экзаменов. В сущности, ругал за то, чем грешил сам.

– Это не чушь! Помнишь Родика Ладожского? – раздухарился Дариан. – Он за этой Кровавой принцессой на первом курсе ухаживать пытался. Прикинь, разочек успел чмокнуть в лобик – и тут же огреб по полной, всей семьей. Сперва на отца Родика какие-то грабители напали. Ничего не взяли, а вот ноги переломали… Сестру в сети протянули, мама не балуй. Мать с работы выперли. Потом оказалось, что предприятие Ладожских должно банку какую-то астрономическую сумму из-за какой-то ошибки, навалились долги…

Внутри у меня все перевернулось.

Артем вновь попытался вмешаться:

– Так может…

– Не может! – злобно оборвал его Дариан. – Родику прямым текстом пояснили, за что столько бед на его семью свалилось. Нечего было лезть к этой рыжей стерве. Раззявил пасть на кусок пирога, который ему не по карману! Такая мелкая рыбешка, как он, не пара будущей акуле! А как только Родик усвоил урок и отстал, его семье все вернули. И долги простили, и всю грязь о сестре помогли из сети убрать, мать восстановили на работе. Понял?

Я молчала. Ни оправдываться, ни опровергать что-либо не имело смысла. Потому что все – правда. Поступив в Военно-космическую академию, я сперва наивно решила, что обрела, наконец, свободу. Что теперь сама буду определять свою судьбу. Что отцу меня в стенах академии не достать. И позволила себе увлечься, ответить улыбкой на улыбку симпатичного, очень приятного парня. Сперва он просто садился рядом со мной в столовой, затем – на совместных занятиях, потом провожал до комнаты в общаге, а в какой-то момент поцеловал в уголок рта. Так, скорее клюнул, быстро отстранился и несколько секунд всматривался в мое лицо, ловя эмоции. Опасался, что обидел, поторопился…

На следующий день его отец попал в больницу в тяжелом состоянии. А потом… потом со мной связался мой отец и напомнил о суровой реальности: игрушки не имеют права на подобные отношения. Что мы с Элиной принадлежим ему, он наш создатель и только ему решать, что нам можно. Мы обязаны слушаться беспрекословно. Я же, строптивая, получила очередной и очень страшный жизненный урок. За мои ошибки будут страдать другие! С того момента я избегала любой привязанности, пресекала любые попытки завести со мной дружбу.

– Сволочи, но хоть порядочные, – буркнул кто-то из незнакомых парней, прислушиваясь к нашему разговору.

Порядочные? Я мысленно горько хмыкнула. Нет, Николай Лель порядочностью не страдал. А бедственное положение семьи Ладожских отец исправил лишь по одной причине: считает себя богом. Ведь сперва разрушить жизнь, а потом подарить надежду на новую – это так величественно, так всемогуще. К тому же отец упивался чужими страхами. И страх Ладожских, наверняка навсегда запомнивших этот урок, – особое удовольствие для него. Причем, рефлексировать они будут, услышав только его фамилию. Поэтому отец часто использовал подобный прием. Уничтожал, а потом возвращал к жизни, обретая и поддерживая репутацию всесильного и страшного человека, обрастая невольными должниками, которые в будущем так или иначе помогут в решении возникших проблем.

Ректор Михаил Волков ошибся, когда счел, что тираны не всесильны. К сожалению, мой опыт показал, что сломать жизнь можно любому. А если не вышло – просто убить. Поэтому единственный шанс обрести свободу – подписать долгосрочный контракт с военным ведомством мира, еще не вошедшего в содружество, в котором отец меня не достанет.

– Дариан, ты все-таки несешь чушь и сам это понимаешь! – спокойно возразил Макс Верник. – Если бы было так, как ты сказал, Лель бы не летела с нами на «Рушаз». Все знают, что чем дальше от центральных станций, тем жестче обстановка. Война не женское дело. Служба длится месяцами, увольнительные дают пару раз в год. На гражданке уже легенды ходят про голодных вояк в увале. Стоит им только до любых доступных баб добраться, те потом ходить не могут, так безжалостно их используют. Даже на «Дразе» красивой курсантке было бы опасно находиться без защиты, а про «Рушаз» такое слышал…

– Там на десять тысяч голодных космических волков сотни баб не наберется. Все прибывшие женщины сразу же ищут покровителя и защитника, а то в первом же углу могут застолбить как ничейную, – зловеще поддержал Макса незнакомый парень.

При этом обвел меня, Царь и Новак многозначительным плотоядным взглядом, намекнув определиться с защитниками прямо сейчас, пока не поздно.

Моя кожа покрылась липким слоем страха. Да, об этом я тоже читала и не раз слышала. Не говоря о том, что «Рушаз» – межвидовая станция и землян там гораздо меньше, чем представителей других рас. А у иномирцев, соответственно, иные моральные и нравственные нормы. Мало ли что правилами поведения на станции предусмотрено, если с детства жил по другим. Именно поэтому со времен первых контактов количество женщин в космических войсках значительно снизилось.

– Тогда с чего вдруг при всех ее возможностях и как лучшей из лучших Лель выбрала «Дразу»? – не сдавался Дариан. Потом, зло хмыкнул, глянув на меня: – Или ты как раз из этих? Кто любит пожестче?

Как обычно в подобных случаях, я смерила его таким взглядом, что и слов не надо: дуракам лучше молчать, сойдут за умных. Отвернулась и нечаянно встретилась взглядом с Артемом, который обнимал за плечи свою испуганную зловещими перспективами Маринку. Посмотрев мне в глаза пару мгновений, он неожиданно выдал задумчиво:

– Может, потому что богатство не всегда приносит счастье? Да, Вера? Если такая птаха готова рвать жилы и терять перья за высокие оценки, чтобы потом самой напроситься в ад?

Я отвела глаза, не выдержала его пристального, понимающего взгляда. Эх, если бы не Маринка с ее жаждой, сродни маниакальной, под стать фамилии Царь, стать генералом, Артем бы сам вошел в десятку лучших выпускников. Но она постоянно опаздывала, с чем-то не справлялась, и ему приходилось ей помогать, делать и переделывать. Любовь порой жестока и всегда требует жертв. Своих или чужих. В их паре мужчина любил беззаветно и бескорыстно, а Маринка стала скорее потребителем этой самой любви и обожания.

– Похоже, ты прав, – удивленно протянул Андрей, свесившись с верхней полки, тоже уловил мои эмоции.

– А я… – собрался было продолжить Дариан.

Но я ледяным голосом, со зловещим подтекстом предложила:

– Матиас, если ты продолжишь меня обсуждать, я предложу тебе стать моим парнем и защитником. Хочешь?

Выпучив на меня голубые глазищи, он проглотил заготовленную речь. Затем наигранно спокойно отказался:

– Ты не в моем вкусе.

– Тогда очень прошу делиться с желающими тебя послушать исключительно своими личными историями. Это достойно и по-мужски. Или закрой рот, – обманчиво спокойно посоветовала я.

– Ничего себе, Дариан, медаль тебе за желчную отвагу! Довел-таки нашу молчунью, – усмехнулся еще один наш однокурсник, Том Ребби, занявший койку у выхода. – За шесть лет я не слышал от Лель сразу столько слов, да еще в таком тоне. А тут все сразу и тебе одному!

– Чувствую себя немного обделенным. В нашей академии не так интригующе и весело, как у вас! – хохотнул другой парень и представился: – Если что, я Лукаш. Академия Клоша. Специализация – механик.

В этот момент все едва ощутимо дрогнуло, мы отстыковались, дальше пошла легкая вибрация, судно начало разгон. Отстранившись от продолживших общаться парней, я разулась и поставила обувь на специальную подставку. Задвинула шторки – спряталась от остальных за чисто символической преградой и, свернувшись клубочком на койке, накрывшись утеплителем, закрыла глаза.

Краем уха я слышала, что Дариан продолжил шипеть, рассказывая собратьям по несчастью из других академий о «Кровавых принцессах Земли», как нас с сестрой злобно называли СМИ за характерный багровый цвет волос и репутацию отца. Не обошел он своим поганым языком и слухи о «чудачествах» моей старшей сестры с попаданием в больницу. Красной нитью шла мысль, что, видимо, она таким образом внимание папочки или любовника привлекала. В какой-то момент послышалась характерная возня: кого-то за грудки взяли и тот пытался вырваться, ледяное шипение Артема, а потом все резко стихло. Повезло Маринке с парнем.

Хотелось разреветься, но я привычно затолкала плохое и страшное поглубже. И, согреваясь под утеплителем, раздумывала о последних событиях, анализируя как они повлияют на мой план.

Ребята правы. «Рушаз» – самое коварное и беспощадное к слабым место во вселенной. Очень-очень стыдно признать, но высокие баллы по дисциплинам, где требовалась грубая физическая сила, я действительно получила из жалости или мне их натянули, чтобы не портить будущий диплом перспективной курсантке. Кому-то надоело наблюдать, как я раз за разом безуспешно пыталась пройти полосу препятствий, падала, тонула, улетала прочь, сбитая каким-нибудь агрегатом, поэтому ставил нужный мне балл, чтобы просто не приходила и не мучила своим жалким видом. У кого-то я буквально вымаливала недостающие баллы, особенно по провальным спаррингам. Господи, боевые искусства будут сниться мне в кошмарах. Ведь наши тренеры и наставники ворчали, что мое тело просто не создано для боев, только для заботы и неги в… салонах красоты. Или для любви.

Из всего этого следовал неутешительный вывод: на «Рушазе» мне придется очень несладко. А ведь стажировка длится пять месяцев. Пять долгих месяцев в аду!

С другой стороны, как это не поразительно, «Рушаз» облегчит и упростит достижение главной цели моего плана.

Производственные, экономические, военные и политические связи Земли проникли во все сферы деятельности большинства миров. Поэтому глава корпорации, входящей в сотню по активам, богатству и влиянию в родном мире, способен повлиять на мою судьбу в большинстве союзных миров. Так или иначе. Посулами, шантажом, угрозами и банальным подкупом отец достанет меня повсюду, если пожелает. Не позволит продвинуться по службе, весь срок контракта проторчу в уголке затрапезного межзвездника, а после меня «экстрадируют» в загребущие лапы свихнувшегося тирана. И своей семьи не будет. Любому претенденту в женихи в лучшем случае сломают карьеру, в худшем – уничтожат. Как было с Романом, Элиным парнем.

Все это я осознала уже ко второму курсу, и тогда родился мой нынешний план. Я не хотела быть лишь беглянкой и затворницей. Мне нужна свобода: действий, желаний, решений и чувств. В самых сокровенных мечтах я хотела любить и быть любимой, хотела детей и семью. Реальная возможность получить необходимое, или добиться хоть чего-то, есть в четырех мирах.

Аяши, тумси, файравы и дицемертины совместимы с землянами генетически, физиологически и культурно. Все четыре мира в разное время вступили в контакт с Содружеством миров, которое с момента создания возглавила Земля, но по-прежнему предпочитали вести обособленный образ жизни. Однако семейные связи у них с землянами возникали давно и редкостью не были. И эта самая совместимость не раз подтверждалась рождением здорового потомства.

Три мира из этих четырех самостоятельно и в полной мере обеспечили безопасность и защиту своих владений, включая материнские планеты, колонии с уникальными и богатыми ресурсами и многочисленным населением, заканчивая космическим сектором проживания и освоения. И по нашим данным дадут жесточайший отпор любому врагу, если такой найдется. А дицемертины заключили военное соглашение с аяшами о защите общих границ.

Главное для меня, что на данный момент все четыре мира вне Содружества, хоть и сотрудничают с нами. Более того, именно в их помощи и налаживании всесторонних связей нуждается Земля и наши союзники, а не наоборот. Особенно в военной помощи для совместной защиты от змеранов – паразитов космических масштабов. Поэтому ни одного рычага давления или повода для шантажа у моего отца на любого представителя этих миров, а тем более на военные ведомства, в случае заключения мной с ними контракта, нет и не будет еще очень долгое время.

Остается ни много ни мало – каким-то чудом подписать долгосрочный служебный контракт с ведомствами несоюзных миров. Поэтому тогда же, на втором курсе, несмотря на глобальное распространение всеобщего, земного, языка, я взялась учить три дополнительных, которые мне пригодятся, если обоснуюсь в мирах, где они распространены. На что надежды призрачные. Однако, как давным-давно кто-то сказал, мечтать легко, а думать и работать трудно. И я старалась.

Заодно изучала всю доступную информацию по культурным особенностям и традициям тех рас. Вот с этим было сложнее. Они тщательно берегли свои секреты от чужаков. И многое было скорее досужими сплетнями или домыслами. Особенно в наведении тумана о себе постарались файравы и аяши. Правильное произношение и более-менее подлинные детали о них я почерпнула из немногих песен, совершенно нечаянно доставшихся мне от преподавателя языкового факультатива. Сложно сказать, почему он проникся симпатией ко мне и делился тем, чего больше никому не рассказывал.

Учила языки и интересовалась культурными особенностями четырех миров не только я. Были курсанты, которым такие знания необходимы в силу специфики их будущей службы. К примеру, специалистам по разрешению межвидовых конфликтов, военным координаторам, которые проводят совместные мероприятия, в том числе по решению боевых задач с представителями разных миров. В их образовательной программе знание нескольких языков – обязательное условие. Остальные курсанты рассчитывали на помощь обычного транслейтера.

Мои дополнительные занятия вызывали непонимание и раздражение у однокурсников. К счастью, не у всех. Мнение, что замкнутая заучка Вера Лель чудила и выслуживалась, было самым нейтральным. Конечно, им сложно понять мое рвение к столь непопулярным дополнительным нагрузкам, многие курсанты с обязательной программой порой с трудом справлялись. Ведь часто жалели себя, позволяли расслабиться, полежать, отдохнуть. У меня же такой возможности не было, потому что получение диплома – первая ступень на пути к свободе.

Теперь мы в пути в самое сердце Рукава Зеленого Змея, еще мало освоенного сектора, где Содружество миров воюет с сильным противником, змеранами, – объединением нескольких рас, непривычных нам, чуждых, злобных, алчущих все новых и новых ресурсов. Мы летим на станцию, юридически принадлежащую Земле, но которую возглавляет файрав, и где базируются боевые бригады семи других рас. Значит, если за тобой не стоят боевые товарищи, станешь добычей более сильного. Причем, тонкую грань между мирами желательно не нарушать, чтобы не вызвать международный скандал. На «Рушазе» правит грубая сила, мужчины и военная иерархия. Где место женщины…

Передернувшись, я нервно потерла лицо похолодевшими ладонями. Положение еще сильнее осложнилось, ведь мне неизвестно, кто стоял за моей отправкой сюда. Все знали, что отец прочил меня в преемники на место главы корпорации. Дариан прав, мои математические способности вселили в папу уверенность, что я стану финансовым гением.

Цифры – то, что я понимаю, они вокруг меня, я привыкла постоянно считать. А как не научиться видеть цифры во всем, особенно когда спишь по часам, ешь по часам, учишься по часам и даже справляешь нужду в строго назначенное отцом время? Ты невольно, подсознательно отсчитываешь время, часы, минуты, секунды и даже метры… Слышишь в своей голове этот метроном, который отсчитывает твою беспросветную, пустую жизнь.

После гибели матери я стала отцовским «проектом» создания преемника. Свое внешкольное время с семи до восемнадцати лет проводила в головном офисе корпорации «Фортуна», вникая в дела. Так что желание врагов отца уничтожить его главное вложение и преемника, чтобы пошатнуть основу компании, вполне обосновано и понятно. И есть вероятность, что на меня могут открыть охоту не только из-за милой мордашки и «ничейности», но и с целью навредить или отмстить отцу.

– Вера, ты идешь в столовую? – вырвал из сонма худших предположений голос Марины.

Отодвинув пластиковую шторку, она заглянула ко мне с заметной озабоченностью на лице. Маринка добрая, ей тоже не по душе все, что вылил на меня Дариан. И ведь не откажешься идти в общую столовую, где три девчонки непременно станут центром пристального внимания не только курсантов, но и членов экипажа. Не пассажир я здесь. На службе. Мало того, необходимо влиться хотя бы в условно свой коллектив, ходить за ним хвостиком, а не одной. Чтобы, как высказался Андрей Чернов, не «застолбили» случайно в каком-нибудь темном углу.

Пришлось подскочить, быстро обуться и, одернув серую форму, всем своим видом показать готовность быть с коллективом.

Как же быстро все изменилось. До «Дразы» мы добирались две недели. Транспорт Миротворческого корпуса Земли попутно принимал на борт курсантов еще нескольких военных академий с других, ближайших к Земле планет. Большая часть которых, как и мы, выпускники, летели на свою завершающую стажировку, малая – курсанты предпоследних курсов, следовали на промежуточную.

В Рукав Зеленого Змея – еще малоизученный и крайне опасный сектор – направляли не по желанию, а скорее вопреки. Пусть я поверхностно знакома с большинством своих однокурсников, не составляет тайны факт, что защищать границы от змеранов отправили выпускников из категории «посредственность». Совсем уж худших в места опасные нельзя, да и станция межвидовая, нечего перед союзниками позориться. А твердых «троечников» не жалко и не стыдно. И плюсом: у руководства теплилась надежда, что опасная и суровая служба в горячей точке выбьет из середнячков всю лень и станут они настоящими воинами.

Не только наша академия, но и другие учебные заведения наверняка сделали также. Поэтому было забавно тайком наблюдать за тем, как в столовой серая курсантская толпа в количестве не менее сотни, задирала носы друг перед другом, пытаясь хоть так выказать превосходство своего учебного заведения. Хорошо, что подобная демонстрация – единственный возможный способ, потому что любое физическое столкновение влекло бы за собой дисциплинарное наказание и соответственно – ухудшение и без того сурового положения. Никто не хотел, чтобы в качестве наказания его засунули в самое пекло.

Перед вылетом с Земли на мой персональный кибер пришло не только измененное назначение, но и личный код курсанта-стажера. Благодаря чему я получила право и возможность добавиться в нужную мне директорию в общегалактической сети и чаты. И все две недели я безвылазно торчала в сети, жадно отслеживая переписку старослужащих в моем секторе пилотов и навигаторов. Погруженная в сеть, я привычно держалась особняком, ни на кого не обращая внимания. Чем, к сожалению, только раззадоривала чужое любопытство. Но никто не знал, куда кого распределят по прибытии на «Дразу», поэтому активности кавалеры не проявляли.

И вот, две недели спустя, те, кто задирал нос при встрече, теперь в одной дырявой лодке и по дороге в столовую держались сплоченной группой в попытке выжить. И смех и грех! Жаль, но хочется лишь плакать, ведь самое страшное еще впереди.

Глава 3

Станция «Рушаз» не обманула тревожных ожиданий трех суток полета. В ангаре, огромном, с множеством стыковочных шлюзов для разного класса кораблей, на десятке автоматизированных платформ ремонтировали беспилотные истребители, мелькали погрузчики, сновали механики и другой обслуживающий персонал.

Нам приказали построиться сразу же, едва сошли с корабля. Временный куратор, оказавшийся старшим помощником капитана транспортника, передал нас, птенчиков, руководителю стажировки и, окинув нас веселой усмешкой, вернулся на судно заниматься разгрузкой. А мы, словно кролики на удава, уставились на офицера, который будет определять нашу службу в этом пекле.

Старший лейтенант. Землянин. Высокий, жилистый, кареглазый шатен, с широким лицом, слабо выраженным подбородком и крупным приплюснутым носом. Сжав тонкие губы в презрительную линию и задрав лицо, он взирал свысока даже на стажеров выше него ростом. Наверняка слишком задранный командирский подбородок заставил ребят напрячься в ожидании больших проблем.

Все военные, пусть еще не нюхавшие пороха, с первого курса учатся определять настроение командира. По движению рук, изменению тона голоса, даже по углу наклона головы. И ядовитую раздраженную гадюку в этом кареглазом офицере мы распознали с первого взгляда.

На его широкой груди, обтянутой плотной черной форменной курткой, старлейские нашивки и эмблема артиллерии – корабельная плазменная пушка на голубом защитном поле. Странно, почему курировать группу выпускников доверили всего-то старлею? Это же приличный объем работы, необходимость взаимодействия с руководством станции и командирами отдельных групп войск, и главное – требуется немалый военный опыт. Хотя как знать, есть же армейский бородатый анекдот: «Лейтенант ничего не знает, все делает. Старший лейтенант все знает, все делает».

Медленно пройдясь вдоль строя вытянувшихся курсантов, уделив особенное внимание трем девушкам и еще больше нахмурившись, наш новый куратор произнес:

– Приветствую вас на станции «Рушаз», курсанты!

– Здравия желаем! – гаркнули мы слажено и бодро.

Хмыкнув, старший лейтенант продолжил изображать царя зверей:

– Станция «Рушаз» создана землянами, но в силу стратегической необходимости была передана под управление межрасовому сообществу. На данный момент на постоянной основе здесь размещен контингент семи рас. И земляне – не самый многочисленный. Следующие пять месяцев вы проведете здесь, на «Рушазе». Завтра вас распределят согласно полученным специализациям в разные экипажи, боевые или медицинские группы, ремонтные бригады. Предупреждаю сразу: ввиду межрасового статуса «Рушаза», только малая часть из вас окажется среди своих, стажировка же большинства будет проходить среди представителей других миров, на их кораблях или в рабочих блоках. Это понятно?

– Так точно!

– Куратором вашей группы назначен представитель Земли, майор Роман Лемех. Ввиду того, что ради почетной обязанности подтирать носы молокососам от несения боевой службы его никто не освобождал, во время отсутствия майора Лемеха, как в данный момент, обязанности куратора буду исполнять я – старший лейтенант Крайч. Всем понятно?

– Так точно! – гаркнули мы.

Я стояла во втором ряду замыкающей и отлично видела, как закаменели и распрямились плечи одногруппников. Мало того, что летеха откровенно хамил и оскорблял, еще и получал от этого удовольствие. И с этим умником нам придется взаимодействовать во время отсутствия куратора. Надеяться на его защиту. Жесть! Получается, представление собственно куратору еще впереди. Страшно представить, каким будет тот, если заместителем назначил вот «это». Опять-таки согласно тому же анекдоту: «Майор в курсе дел».

– Итак о важном. На ваши личные киберы отправлена карта станции. Там указано, куда вам разрешен доступ. Места досуга, зоны эвакуации, жилой блок, столовая, спортзал, тренировочные площадки, зоны расположения обучающих виртустановок для повышения квалификации по разным направлениям и другое. Рекомендую незамедлительно и со всем тщанием изучить полученную информацию. Забредете в закрытый блок – за последствия отвечать будете сами. Если останетесь целыми! Понятно?

– Так точно!

– На заселение и прием пищи вам дается час, затем я проведу вас по станции, ткну носом в закрытые зоны – попытаюсь сохранить вам жизнь в будущем, – сухо уведомил Крайч, затем его взгляд остановился на стоявших в первом ряду Царь и Новак.

Причем, фигуристая, крепкая, голубоглазая блондинка Джана его явно зацепила больше, чем я или Маринка. Хорошо, что девчонки ему не по зубам.

Продолжил вещать Крайч уже иронично и ехидно:

– Или чтобы некоторых из вас раньше времени не потеряли. Получив назначение завтра в восемь ноль-ноль, сразу же направитесь для представления командиру отделения, судна, отряда для последующего прохождения стажировки. Общие сборы будут проходить ежедневно в семь тридцать по условному времени суток, две первые недели стажировки дополнительно в девятнадцать ноль-ноль, а далее при необходимости по требованию куратора. Напоминаю, если кто забыл: по земному времени, принятому в содружестве и на объектах Земли в космосе. Присутствие – обязательно. Пропуск – исключительно ввиду несения службы на станции или по приказу командира подразделения, к которому вас направили на время стажировки. Всем понятно?

– Так точно!

– Сейчас я назову ваши фамилии и номер закрепленной за вами каюты, названные представляются, из строя не выходить, – распорядился Крайч.

Перечисление заставило напрячься, ведь всех расселяли по двое. А девушек трое.

– Лель и Дариан, комната три-два-один, седьмой уровень, – прозвучало резко и неприятно.

В общем-то, не удивило, что невезучей оказалась я. Вытянулась еще больше и спросила:

– Старший лейтенант Крайч, разрешите обратиться, обращается курсант Лель?

– Чего тебе? – совершенно не по-уставному бросил тот, не скрывая раздражения.

– Согласно пункту девять-один, раздела восемь, основного устава Миротворческого корпуса, который ратифицирован военными ведомствами всех рас содружества, а так же мирами, заключившими с Землей пакт о союзничестве, при несении службы совместное проживание представителей двух противоположных полов на космических станциях, межзвездных кораблях дальнего следования, колониях и базах разрешено только в случае если они состоят в законном союзе. Я – женщина, курсант Матиас Дариан – мужчина, мы не состоим в союзе и являемся исключительно одногруппниками. Руководство станции не имеет права размещать нас в одной каюте. Это против правил и устава.

Крайч замер памятником самому себе, взбешенному и потемневшему от того, что какая-то пигалица, да еще женского пола, посмела заявить, что он «не имеет права».

Старший лейтенант медленно прошел до моего края строя и замер напротив Дариана, только смотрел ему за спину, прямо мне в глаза. Каряя радужка заметно пожелтела от гнева, а зрачок уменьшился до точки, теперь его глаза и впрямь походили на змеиные. Змеи, которой наступили на хвост.

– Умная, значит? – прищурился он, заложив руки за спину, словно на всякий случай, чтобы не прибить наглую девку, посмевшую оспорить его приказ.

– Я прошу разместить меня отдельно, – севшим голосом попросила я, даже мольбу в глаза подпустила.

Нельзя злить гадюку – она непременно укусит. Но жить пять месяцев с Дарианом в одной каюте? С тем, кому не доверяешь? Кто легко нагадит, подставит или нападет, представься такая возможность? В группе из двадцати курсантов пятеро пилотов и трое навигаторов, для любого из них я соперник за лучшее место. С учетом баллов и характеристики «лучшая из лучших». Наше совместное проживание с Дарианом при любом раскладе ухудшит и так безрадостное и опасное пребывание на «Рушазе». Правильнее всего – нарваться на неприятность прямо сейчас, на первом этапе, чем тонуть в проблемах ежедневно в течение пяти месяцев стажировки.

Крайч несколько расслабился, мой просительный тон и отчаянный взгляд слегка снизили градус его злости. Шагнул назад от Дарина, на которого, кто бы сомневался, тоже давил своей взбешенной «харизмой» и развернул интерактивный экран на ручном кибере. Несколько секунд изучал данные. Он что-то задумал, причем, однозначно пакость, о чем свидетельствовала его кривая ухмылка. Наконец старлей смерил меня оценивающим взглядом и с предвкушением, делано благожелательно пояснил:

– У тебя мужская фамилия, Лель, а имена указаны инициалами. Царь и Новак повезло, а тебя распределили с мужиком, Лель. Бывает. На «Рушазе» расквартировано несколько боевых бригад, плюс интендантская служба, ремонтная, медицинская. В общей сложности тысяч десять народа наберется. Как сардины в консервной банке маринуемся.

Надо же, Крайч даже отпустил дремучую шутку, прежде чем посерьезнел:

– В это горячее во всех смыслах место много птенчиков не присылают, поэтому для проживания курсантам выделен небольшой блок. Сейчас часть кают занята группой ученых, прибывших недавно. И свободных кают для индивидуального проживания нет. Но ты права, Лель, закон есть закон! Поэтому тебя, ни с кем не связанную женщину-курсанта, с прекрасным знанием устава, я поселю в одноместную каюту три-два-семь, на восьмом уровне. До одногруппников и столовой всего один лестничный пролет. Не заблудишься! Понятно?

– Так точно! – проскрипела я, обдирая пересохшую глотку.

В какую же черную дыру он меня засунул, если его распирало от тайного довольства?!

– Так, мужчины и лица противоположного пола, – уел нас Крайч, – с формальностями, наконец, завершили, сейчас следуем за мной до места проживания. На туалет и почистить перья даю вам десять минут, затем двигаем в столовую. После знакомство со станцией. Запомнили?

Каждым словом, действием и ухмылкой этот, мягко говоря, гад оскорблял девушек-курсанток и унижал парней. Ад начался с «прихожей», даже думать страшно о том, что ждет дальше.

– Так точно!

– Тогда забирайте свое барахло и следуйте за мной, – гаркнул Крайч, явно повеселевший, и, не оглядываясь, упругим и довольно быстрым шагом направился из ангара.

Мы рванули к куче рюкзаков, которые сняли и сложили, чтобы пройти представление куратору и первый инструктаж.

Я только по прибытии на «Рушаз» обнаружила, что кто-то испортил левую лямку моего рюкзака. Повезло, что снизу, в месте крепления к поясному ремню. В топорную попытку изобразить «крыса перегрызла» – даже ребенок не поверил бы. Единственным, кто мог бы устроить эту диверсию, был Матиас Дариан. Его койка соседствовала с моей, протяни руку – и как раз достанешь до моего рюкзака.

На починку времени не было ни при высадке, ни сейчас. Пришлось накинуть на плечи обе лямки, сильно натянув и зажав в кулаке изувеченную, чтобы рюкзак не висел на одном плече. За неуставное ношение личного имущества Крайч мог запросто влепить наряд. На что, видимо, и надеялся Дариан. Ведь, как мы выяснили за трое суток полета, из курсантов-пилотов он второй по баллам и, надо думать, хотел стать первым.

Так что за заместителем куратора и товарищами по несчастью мне пришлось буквально нестись, а догнав, торопливо пристроиться в хвост, удерживая кончик лямки, норовивший выскользнуть из потных от нервов ладоней.

Большая, вроде бы, станция, действительно походила на банку с сардинами. Мимо все время кто-то пробегал, проходил, стоял, беседуя или громогласно ругая нерадивых подчиненных. Прямо с порога мы живьем увидели представителей множества рас, в том числе тех, которых до этого видели исключительно благодаря СМИ и видеоматериалам на предмете по расоведению и этике взаимоотношений с иномирцами.

Хвостатые и ушастые файравы поводили носами, двое из них пробежали мимо, отчего мы дружно повернули за ними головы. Ведь как не полюбоваться их плавными, пружинистыми, почти кошачьими движениями. Мало ли что в новостях и фильмах было. А здесь буквально под носом, живые инопланетяне во всей красе. Правда, чертова оборванная лямка не давала в полной мере поглазеть.

В отличие от нас, смуглокожие, черноглазые, при этом беловолосые дицемертины только глазами косили, у них не принято открыто проявлять эмоции и интерес.

Коренастые безволосые тумси, массивные, флегматичные и очень выдержанные. Эта раса долго раскачивается, предпочитает вволю подумать, а потом дать такой ответ, что волосы дыбом встают. Их стараются не задевать, тумси всегда мстят, даже если обидчики о причине столкновения давно забыли.

Земляне смотрели на нашу группу с нескрываемым любопытством, на девушек – почти плотоядно, от кого-то вслед нам, противоположному полу, прилетели неприличные предложения. Отчего в животе заныло от страха. Мараны, дашахшаны, илизы… Мы встретили семь рас, пройдя всего четыре коридора и два лестничных пролета. И все мужчины цепким заинтересованным взглядом изучали группу новичков в серой форме. Особенно девушек.

Царь под защитой Миронова, он за нее любого на ленточки порвет, невзирая на чины и расы. Новак сама крупная, сильная, натасканная отцом десантником боевая единица, мечтающая тоже стать штурмовиком, отобьет любые навязчивые притязания. А вот у меня проблема. В лучшем случае вырвусь и убегу. Как ни бились наставники, я успешно освоила лишь этот прием самообороны. Про нападение советовали даже не думать. Если не удастся удрать, лучше после первого же удара притвориться убитой. Вдруг хоть так противника напугаю.

В очередном коридоре я увидела троих мужчин, беседовавших у переборки, двое стояли лицом ко мне, третий – спиной. Огромные! Двухметровые, отлично тренированные воины. Широкие плечи, крепкие шеи, бугрящаяся мышцами спина, развитая мускулатура рук и ног. Все трое – брюнеты с иссиня-черными волосами, отнюдь не короткими, как принято у военных, а вполне стильно постриженными хорошим мастером. Цвет волос, темные брови и черная форма еще сильнее подчеркивали их слишком бледную, почти молочного оттенка кожу. Черты несколько рубленные, но не грубые и смягченные овальной формой лица. Признаться, очень фактурно смотрятся.

Лица, стоявшего ко мне спиной воина, я не видела, зато невольно отметила идеально прямую осанку и легкий наклон головы, как если бы тот внимательно слушал собеседника. Отчего-то его аккуратно причесанный, иссиня-черный затылок произвел на меня странное впечатление, даже сердце затрепетало. Предчувствие? Плохое или хорошее?

Мы поравнялись с этими великолепными гигантами, и я невольно затаила дыхание, увидев их глаза, две пары удивительных глаз. Вместо привычной радужки белок разрезали десятки черных линий, походивших на пушистую снежинку. Аяши!

Дальше я передвигала ноги механически. Вот и встретила… представителей всех четырех миров, где хотелось бы обрести свободу от отца. На «Рушазе» сейчас размещен небольшой контингент аяшей – два боевых корабля с тремястами членами экипажей. Самые загадочные, обособленные, закрытые и патриархальные.

Попасть на службу к аяшам даже мечтать нет смысла. Именно из-за их патриархальности и сложной системы взаимоотношений полов, брачные союзы с женщинами других рас редко имели место. Соответственно про здоровое, полноценное потомство информации не так много. Совместимы и все. Правда, в девяноста девяти случаях из ста аяш предложит женщине другой расы не брачный союз, а кратковременный, на контрактной основе, где тщательно пропишет условия этой связи. Хотя и землян подобными контрактами не удивишь.

В академии факультативы по культурным особенностям, традициям и изучению сразу четырех языков интересовавших меня рас вел немолодой преподаватель из гражданских. И если о файравах, тумси и дицемертинах он давал много подробной информации, то об аяшах – очень мало, о чем и в энциклопедии рас узнать можно.

О том, что господин Рехандр на четверть аяш, я узнала не сразу. Спустя год занятий нечаянно заметила, как от волнения у него радужка расщепилась и расползалась по белку черными изломанными линиями. Я была самой ответственной слушательницей на его лекциях, прямо до фанатичной преданности, поэтому со временем у нас наладились почти дружеские отношения. Порой мне казалось, Рехандр каким-то образом чувствовал мою усталость, боль, страх и отчаяние – слишком участливым и мягким со мной становился в такие моменты. После занятий угощал чаем с чем-нибудь вкусным и немного рассказывал о себе или аяшах, причем то, что никому другому бы не стал. Потом мое предположение об особенной чувствительности наставника косвенно подтвердилось, причем им самим, в качестве предостережения на будущее.

Дед Рехандра служил дипломатом и стал одним из первых землян, вступивших в контакт с Аяшем. Налаживал с ним отношения. Во время работы там встретил и полюбил девушку-аяшу, у них родилась дочь. По сути, эта пара начала череду брачных союзов землян и аяшей, и подтвердила прекрасную генетическую и физиологическую совместимость наших рас. К сожалению, счастье пары было недолгим, женщина трагически погибла. И сломленный горем дипломат с маленькой дочерью вернулся на Землю. Она выросла и вышла замуж за землянина, но, если я верно поняла, и ее жизнь оказалась недолгой.

Рехандр – невероятно умный и интересный преподаватель. Наряду со статистической и официальной информацией рассказывал о забавных или печальных ошибках первых контактов различных рас. Отметив мой скрываемый, но отчаянный и явно не праздный или служебный интерес к своим предметам, наставник как-то догадался о моей безрадостной жизни. И о том, что я задумала ее изменить. Точнее, несколькими неожиданными, как мне показалось, специально оброненными замечаниями фактически скорректировал мой план в более четкий и жизнеспособный.

Наши индивидуальные беседы превратились из редких в регулярные. Наставник делился тем, что знал от отца и деда. Хотя абсолютно уверена, информация была строго ограниченной. Не знаю, может его родные не все рассказывали, а может сам Рехандр не имел права или не хотел поделиться, но даже за то, что мне стало известно, я была ему до глубины души благодарна.

В Содружестве мужчин аяшей называют берсерками. Если вывести их из себя, они впадают в звериную неистовость и уничтожают любое препятствие или врага. Несведущие считают, что именно поэтому аяши редко путешествуют и почти никогда в одиночку. Чтобы компания себе подобных могла справиться с обезумевшим сородичем. Рехандр обтекаемо пояснил, что аяши очень чувствительны к различным энергиям, а родственная энергия благотворно влияет на общее самочувствие. Особенно помогает лучше контролировать эмоции. Не зря же аяши походят на суровых, словно каменных воинов с идеальной выдержкой.

Их не напрасно опасаются, обходят стороной и стараются не провоцировать, чтобы лютые неуправляемые твари, которые живут в каждом из них, не сорвались с цепи. Рехандр предупреждал своих учеников: если в глазах аяша стремительно расцветает снежинка, либо уноси ноги, либо готовься их протянуть. Иного не дано. Правда, это касается мужчин. А вот женщинам распускающаяся снежинка грозит иными последствиями. Только не для всех приятными или желанными.

Любимый учитель, замечательный собеседник, невольно проявивший обо мне отеческую заботу, сам на четверть аяш. И в его семье тоже случались трагичные события. Да, гораздо подробнее и чаще он рассказывал про файравов, тумси и дицемертинов, гораздо реже – об аяшах, зато в эти моменты в его голосе звучали особые нотки теплой ностальгии. Благодаря той теплоте с горчинкой у меня сложилось особенное отношение к загадочной расе. Я ощутила это во время обычной встречи с аяшами в коридоре, странно взволновавшей, зацепившей. Мои ладони невольно ослабели и вспотели, отчего, будто для полной остроты ощущений, оторванная лямка рюкзака подло выскользнула из рук.

К сожалению, я поздно среагировала – вторая лямка составила компанию первой, в результате рюкзак свалился на пол с глухим и обидным звуком. При этом еще и чуть не сорвав с головы пилотку. И все это в трех метрах от аяшей. Хорошо, что наша группа отошла на несколько шагов, не пришлось позорно возиться у них в ногах. Но пока я нервно поправляла пилотку, поднимала рюкзак, надевала лямки, лопатками ощущала чей-то прожигающий взгляд. Скорее всего, кого-то из троих аяшей, но не оборачиваться же. Еще подумают, что флиртовала. Покрепче сжав лямку в кулаке, я рванула догонять свою группу, мысленно уговаривая свидетелей моего, как обычно говорили в подобных случаях, бабского раздолбайства забыть о проколе с рюкзаком.

До выделенной каюты Крайч проводил меня последней, сперва расселив ребят. Мы поднялись на уровень выше, здесь жилой блок походил на букву «Г». Я след в след шла за старшим лейтенантом, старательно держа лямку. Поэтому не сразу заметила в просторном светлом коридоре с множеством дверей крохотный затемненный закуток-аппендикс с единственной дверью.

– Твои апартаменты Лель, наслаждайся, – едко объявил Крайч, жестом указав на панель управления, намекая наслаждаться внутри каюты, а не снаружи.

Ну да, надо не тормозить. Приложив ладонь, я подтвердила свою личность. За отъехавшей с легким шорохом дверью оказалась клетушка три на три метра с дверью в санитарный блок. Оглянувшись, проводила глазами Крайча, который нервно осмотрелся, прежде чем скрыться за углом. Странно. Его поведение усугубило нехорошее подозрение, что заселили меня в самую черную дыру из возможных здесь. До одногруппников лишь один лестничный пролет, но разве это спасет? Вот же скотина этот летеха!

Закрыв за собой дверь каюты, вновь осмотрелась. Мой новый дом. Да, помещение крохотное, особенно для здоровенного мужчины. Для меня же размеры вполне подходящие и не стесняющие. Активировала жилой режим и сразу же возле одной переборки выдвинулась узкая столешница и стул, вдоль второй – опустилась койка с матрасом, толстым и упругим, с белыми простынями, вполне приличной подушкой и даже одеялом, легким и мягким. На душе потеплело – не такая уж дыра. В узком шкафу за минуту поместилось содержимое моего раненного рюкзака.

В тесной, опять-таки для мужчины, нише санитарного блока я могла хоть танцевать. Приведя себя в порядок и умывшись, вдохнула-выдохнула, заталкивая поглубже страх, и отправилась в столовую. И так девять минут из отпущенных десяти потратила. Надо торопиться.

После активации электронного замка в мою каюту смогут войти только я и представитель службы безопасности. Остальные – с моего разрешения. Поэтому дождалась, когда дверь закроется и, развернувшись, рванула в столовую.

Выскочив из закутка на хорошей скорости, я налетела на препятствие. Отлетела назад и, зацепившись каблуком ботинка о другой, рухнула на задницу. От удара с меня слетела пилотка, за ней последовала магнитная заколка, удерживавшая скрученные и закрепленные на затылке в узел волосы. Вот зря, очень зря я не потратила хоть одну минутку на то, чтобы заплести свою густую гриву. В результате гладкие прямые волосы багровыми волнами упали на плечи и спину.

На рефлексах, не иначе, подобрав ноги, я села на колени и потянулась за упавшими вещами. В тот момент, когда схватила пилотку, а потом и заколку, в поле зрения попали внушительные ботинки. Мой взгляд сам собой заскользил вверх по голеням, закрытым высокими ботинками с непривычными застежками, отметил развитые мужские икры, узкие колени, мускулистые бедра, обтянутые плотными черными штанами. На мгновение уперся в ширинку и перепрыгнул на черную куртку, подчеркивающую мощный торс, широкие плечи, крепкую шею, частично скрытую воротником-стоечкой.

Я отметила на куртке всего три цветные нашивки и эмблему с красным солнцем и звездами. В замешательстве не вспомнила, в каком звании и кем служит обладатель ботинок. В любом случае это действующий офицер, в отличие от меня, курсантки. И в его расе не ошибиться, как и в виде деятельности.

Стоя на коленях, задрав голову, я таращилась на аяша, взиравшего на меня сверху с каменным выражением лица. В голове заполошно мелькнуло, что, как и мы, они в среднем живут сто двадцать лет. Конкретно этому твердокаменному навскидку лет тридцать-тридцать пять, молодой. В среднем аяши выше и крупнее землян, вот и этот навис надо мной неприступной скалой.

Аккуратная короткая челка подчеркивала высокий лоб аяша, черные блестящие волосы контрастировали с очень светлой, почти до белизны кожей. Брови идеальными дугами хмуро нависли над чуть раскосыми, недовольно сощуренными глазами. С такого близкого расстояния изучавший меня аяш не смог скрыть, как от его зрачка, неземного, огромного, черного, побежали ломаные черные линии, стремительно множась и напоминая красивую махровую снежинку, – зрелище настолько завораживающее, что я забылась. Так и замерла, стоя на коленях и любуясь невероятными глазами инопланетянина.

Губы аяша, чувственные, с четкой окантовкой, дрогнули в уголках в едва заметной усмешке, тем самым вернув меня в реальность. Ох ты ж, я восхищалась словно из мрамора вырезанным умелым скульптором мужским лицом, завораживающими глазами и соблазнительными губами. И все бы ничего, но стоя перед аяшем на коленях. Лучшего и самого быстрого способа нарваться на неприятности не придумаешь!

Только даже пошевелиться не смогла. Меня будто неведомая сила сковала, вынуждая смотреть в глаза представителю чужой и малоизвестной расы со смесью восхищения, трепета и подступившего к горлу страха. Аяш протянул руку и, приподняв мой подбородок, заглянул, нет, вперился мне в глаза. Я невольно вытаращилась на него еще больше, вцепилась ставшими какими-то неродными пальцами в его широкое запястье, дернулась, но почти полностью почерневшие глаза напротив заставили замереть, не сопротивляться чужому захвату, осторожному, но твердому.

– Что вы здесь делаете? – спокойно спросил аяш.

От его голоса, не грубого, с хрипотцой, скорее мужественного баритона, чем баса, у меня мурашки по коже побежали. Тем более аяш вклинился пятерней в мою рассыпавшуюся гриву, приподнял у виска, отпустил и смотрел, как падают красные пряди.

Странное поведение огромного иномирца настолько дезориентировало, что в себя меня вернул разом занывший копчик. Я тихо выдавила из перехваченного страхом горла:

– Живу…

Задница нещадно болела, зато голова начала работать и привычно анализировать обстановку. Аяшей на «Рушазе» ровно триста. Экипажи боевых межзвездников. Мужчина молод, но не юн, значит, офицер. А я тут… сижу, пялюсь.

Встала и, быстро собрав волосы, закрепила заколкой. Надела пилотку и вытянулась стрункой под заинтригованным взглядом черных глаз. Подняв голову, отрапортовала:

– Курсант Лель. Прибыла час назад на станцию «Рушаз» в составе группы курсантов для прохождения завершающий стажировки. Размещена в этой каюте старшим лейтенантом Крайчем. Следую в столовую.

Офицер наклонил голову очень знакомым образом. О, это же один из трех мужчин, которые видели, как у меня оборвалась лямка. Значит, в курсе, кто я и с кем прибыла.

– Даже любопытно, чем вы перед ним провинились, раз вас в жилой блок аяшей поселили? – поинтересовался незнакомец с едва заметной улыбкой, обозначенной дрогнувшими уголками рта. – У нас закрытая зона. Для всех.

– Я… – горло сдавило, пусть не по своей воле, но придется нарушить негласные правила станции. И максимально корректно пояснила: – Других свободных кают в выделенном нам блоке нет, а делить каюту с однокурсником не согласилась, поскольку не состою с ним в законном союзе. Старший лейтенант Крайч разместил меня здесь. Мне сообщить ему, что необходимо…

– Нет, курсант Лель. Можете идти, уверен, ваш старший лейтенант будет недоволен, если вы опоздаете, – усмехнулся аяш, оставшийся незнакомцем.

– Благодарю, реан, – я использовала общепринятое обращение к любому офицеру на межрасовых станциях.

К счастью, неожиданно сработали рефлексы, которые выработались у меня благодаря господину Рехандру. Я коротко поклонилась, накрыв ладонью грудину, как принято на Аяше женщине проявлять уважение к мужчине. Незнакомец явно на автомате коротко поклонился в ответ, тоже привык к годами отточенному приветствию и уважению к женщине. Выпрямившись, я поймала внимательный взгляд вновь сузившихся мужских глаз. Аккуратно обогнув аяша, я поспешила в столовую, не оглядываясь, хотя так и подмывало, потому что, пока не завернула к лестнице, спиной чувствовала его взгляд.

Спускаясь, я гадала: к добру или худу Рехандр вдолбил в меня основные правила поведения на Аяше. Он утверждал, что когда-нибудь это знание мне поможет и защитит. Ну что же, буду надеяться.

Глава 4

– Дальше группа будет собираться здесь, в третьем зале второго блока на седьмом уровне. Завтра в восемь ноль-ноль – распределение. Опоздаете – пожалеете. Все свободны! – объявил Крайч и пошел к выходу, таким образом попрощавшись.

Просторный зал, разделенный на несколько зон, для физических и боевых занятий, был наполнен светом и натужными голосами спарринг-партнеров, звуками технично падавших на мат тел, эмоциональной ругани тех, кому заламывали руки в боевом приеме.

А два ряда курсантов в спортивной форме провожали хмурыми взглядами спину удаляющегося хама. После обеда он провел нас по всей станции, нам показали практически все, что было возможно, вплоть до разгонных установок. Мы надевали защитные костюмы, потом в скафандрах залезали в эвакуационные капсулы, даже тыкали там активационные кнопки. Но Крайч прерывал запуск в последний момент. В общем, успешно щекотал наши нервы и выдержку. С одной стороны, спасибо, однозначно запомнили, с другой – занятия сопровождались потоком унижений, оскорблений и издевательств на потеху невольным зрителям. Не то чтобы подобное было для нас новостью, и не первая стажировка, но старший лейтенант Крайч переплюнул всех.

За пару часов до ужина нас, взмокших, уставших и раздраженных, старлей Крайч отправил за спортивной формой и приказал через полчаса собраться на занятия в спортзале, где будем собираться ежедневно в течение следующих пяти месяцев. Мне показалось, что место Крайч опять же выбрал не случайно. Потому что после занятий он ходил вдоль строя курсантов как петух среди кур и «клевал» каждого из нас за любые промахи, отчего некоторые «посторонние спортсмены» забыли, зачем пришли, и развлекались за наш счет.

– Я знал, что легко не будет, но, чтобы настолько… – скрипнул зубами Миронов, сверля спину временного наставника выразительным взглядом «можно было бы – убил бы на месте».

– Больной на всю голову урод, – буркнула Новак, ей наравне со мной доставалось.

Только я раздражала старлея до бешенства, а будущий штурмовик – будила более романтичные порывы.

– Скорее, нарцисс с манией величия, – тоскливо дополнил Том Ребби, единственный из нас медик.

– Айда в столовую? Мне надо стресс заесть! – устало предложила Царь.

– Предлагаю не тратить время на переодевание, – мрачно согласился Верник.

– Поддерживаю, – отозвался Чернов.

Макс Верник и Андрей Чернов – курсанты Военно-космической академии Клоша и давние друзья. Хоть первый – инженер по управлению боевыми роботами, а второй – штурмовик-десантник.

Я предостерегла ребят:

– Не согласна. Это может быть банальная провокация со стороны Крайча. Придем в столовую, а там он: вот вам наряд за неуставной вид. И это перед распределением.

Настроение группы упало еще на пару делений. Мы поспешили в раздевалки переодеваться и принимать душ. Я шла, устало передвигая ноги и ощущая как потная спина медленно остывала после усиленной тренировки. И задавалась вопросами: «Неужели единственная просьба поселить меня отдельно – причина долговременной и неприкрытой злости к субтильной курсантке? Ведь он же уже отомстил – сунул меня к аяшам. Почему же Крайч опять смотрел на меня как на врага?»

Пару раз на тренировке показалось, что он вот-вот размажет меня по мату или сломает любым другим способом. Закралась жутковатая, с учетом моего подчиненного положения, мысль, что ему меня заказали. Только вопрос: чтобы сломать и отправить к папочке или конкуренты отца – убить?

Однако и третий вариант, что у Крайча ментальные отклонения, как заметил не только будущий военврач Том Ребби, но и остальные, отбрасывать со счетов не стала. Порой самое простое – самое верное. Ведь получив даже временное право вершить чужие судьбы, Крайч в открытую упивался властью. Красовался перед всеми, «дрессируя птенчиков». Включив очистку для формы и обуви, я закрыла личный шкафчик. В том, что женщин на «Рушазе» мало, нашелся и плюс. В единственной раздевалке для слабого пола нашлось множество свободных шкафчиков для личных вещей, которые можно занять на весь срок стажировки.

Столовая встретила знакомым гулом и аппетитными запахами, от которых душа и желудок слились на волне радостного предвкушения. С одной стороны зала призывно высилось несколько пищевых автоматов, к которым стояли по два-три человека. С другой – белело множество круглых столов с полостью в центре. После приема пищи туда положено отправлять одноразовую посуду и объедки для утилизации.

Наша суперголодная серая стая «подлетела» к пищевым автоматам и равномерно распределилась к нескольким. Пока раздумывала за кем встать: либо пятой за Джаной, либо третьей в соседнюю очередь за устрашающе огромным черноволосым мужчиной, тот обернулся. И я узнала в этом здоровяке одного из трех аяшей, которых мы встретили утром в коридоре. Надо же, за один день уже третья встреча с этими грозными и опасными воинами! Да еще и самыми малочисленными на «Рушазе».

Сбоку шумно выдохнула Новак, увидев, что почти плечом к плечу стоит с берсерком-аяшем. В отличие от курсантов остальных специализаций, боевые проходят углубленный курс именно по боевым качествам каждой расы. Для будущего взаимодействия или противодействия. Сегодня вы союзники, завтра – враги. Такое случается, к сожалению. Поэтому Новак знала об аяшах со специфической, или боевой, стороны и, судя по реакции, боялась.

Аяш окинул взглядом соседние очереди с моими одногруппниками в хвостах, затем чуть более внимательно покосился на Джану. Крылья его носа едва заметно дернулись – таким вот нехитрым образом «снял» с нее необходимую информацию. После чего интерес к девушке у аяша пропал. Наверное. Мне так показалось.

Любопытно, что в известной землянам вселенной для большинства разумных видов запахи имеют определяющее, важнейшее значение. И обоняние ценится выше, чем другие органы чувств. Землянам же присущ более глубокий эмоциональный спектр и восприятие. Не обладая четко выраженными способностями эмпатов, как некоторые расы, мы гораздо более эмпатичны к окружающим, за что нас ценят и уважают.

Затем аяш обратил внимание на меня. Его непривычные глаза с огромным черным зрачком, который в спокойном состоянии походил на почти обычную черную радужку, с интересом скользил по моей голове. Осечку с заколкой я учла. Поэтому, как и все шесть лет обучения в академии до сегодняшнего злополучного момента, кроваво-красные волосы заплела в косу и засунула ее под форменную куртку. Пилотка оставляла открытыми лишь немного прядей на висках и затылке.

Отец угрозами запретил мне коротко стричь волосы, как большинство военных. Он решил, что неуставная багровая грива, пусть и укрощенная тугой косой, привлечет ко мне внимание и проблемы, с которыми придется справляться. Я, недолго думая, выкрутилась: спрятала длинные красные волосы под плотно сидящую пилотку и куртку, чтобы не бросались в глаза. Плюс не схватят за болтающийся кончик косы, если он надежно спрятан.

Однако от внимательного, несомненно, все подмечающего взгляда аяша ни одна деталь моей внешности не укрылась. Он вновь потянул носом, теперь снимая мои «мерки». И пусть я только что принимала душ, невозможно полностью смыть свой запах.

Тем временем еще один незнакомец, набиравший на поднос прямо-таки гору еды из автомата, обернулся, что позволило распознать и в нем аяша. Новак вновь испуганно сглотнула. Однако смерив нас с ней мимолетным взглядом, мужчина насмешливо посоветовал на аяше своему спутнику:

– Оставь их в покое, пока, а то аппетит испортят своим страхом.

– Я и пальцем не пошевелил, они сами себе напридумывали ужасов, – сухо ответил на том же языке второй, одновременно сверля меня любопытствующим взглядом.

Прочистив горло, я решилась спросить на всеобщем, чтобы прекратить нервировавшее разглядывание:

– Разрешите обратиться, реан, обращается курсант Лель. Разрешите встать за вами в очередь к пищевому автомату?

Этот реан, демонстративно развернувшись на три четверти, улыбнулся уголками губ и сказал:

– Разрешаю пройти к нему первой.

Еще и глаза, проявившего вежливость реана, знакомо «зацвели», выдав, что я привлекла его внимание. У меня возникла странная мысль. Впервые я увидела это цветение у господина Рехандра на втором курсе академии. Тогда оно оказалось невероятным зрелищем, правда, со временем привыкла. Этим утром, столкнувшись с незнакомцем в жилом блоке, еще и стоя перед ним на коленях, забывшись, я опять любовалась этим фантастическим для землянки зрелищем. Но цветение глаз господина Рехандра ни в какое сравнение не шло с глазами того незнакомца. А сейчас… сейчас оно, пожалуй, тоже не вызвало во мне подобного отклика, только напряжение от ненужного чужого внимания. Хуже того, я невольно начала привычный подсчет, в этот раз количество проявившихся лучиков и веток в глазах аяша.

– Благодарю вас, реан, – заложенные в меня Рехандром рефлексы вновь сработали раньше разума, и я коротко склонила голову перед мужчиной аяшем, накрыв ладонью грудину в ритуальном уважительном жесте.

И снова незамедлительно последовал рефлекторный ответный короткий поклон, причем, как моего собеседника, так и его соплеменника, державшего перед собой доверху нагруженный поднос. Затем оба синхронно шагнули в сторону, чтобы не касаться чужой женщины, позволив мне пройти к автомату. Я уловила запоздалое удивление, мелькнувшее на лицах обоих аяшей.

Набрав еды, я осмотрелась и направилась в сектор, где увидела несколько свободных столов. Там спиной ко мне сидел только один мужчина, но жевавший так, что, наверное, за ушами трещало.

– Ну ты даешь, Лель! Одно движение – и тебе уважуха, и еда без очереди! – восхитилась Царь, усаживаясь на соседний стул.

– А я тебе говорил ходить с ней на факультативы. Для координатора это однозначно пригодится, – проворчал ее верная тень Артем Миронов, присоединяясь к нам.

– В отличие от Веры, в моей голове не установлен биокомпьютер, который все запоминает, анализирует и выдает готовые решения. Я, увы, обычная женщина. Даже с обязаловкой еле-еле справлялась, – буркнула Марина.

– В моей тоже не установлен, – тихо и устало отказалась я, придвинув поднос и принимаясь за еду.

– Тогда я просто не понимаю: как ты могла запоминать все, что нам давали? И еще кучу – по собственному желанию, – искренне недоумевала Марина.

– Жизнь заставит, не так раскорячишься, – равнодушно ответила я.

И краем глаза уловила заинтересованно склоненную голову Артема. Отметила его слишком понимающий и умный взгляд.

Вскоре двадцать курсантов уписывали еду за обе щеки. Шестеро однокурсников – за моим столом, четырнадцать из других академий – за соседними. Поели, но расходиться никто не спешил, сыто, неспешно запивали кто чем и заинтересованно переглядывались. Наконец один из курсантов спросил:

– Как думаете, куда нас распихают? После экскурсии понял, что нам нигде не будут рады.

Судя по лицам ребят, этим обеспокоены все.

– Не рады – слабо сказано, – мрачно согласился другой парень.

– Одной Лель переживать не о чем. Не возьмут пилотом – определят в навигаторы, – привычно сцедил яд Дариан.

Я сразу строго пресекла поток его глупостей:

– За пять месяцев я обязана пройти стажировку не только как пилот, но и навигатор.

Как и мне, ему тоже натягивали баллы. Только не по боевым дисциплинам, а по всем. И не из жалости, а по давней дружбе с его прославленными родичами, заслуженно получившими свои погоны и награды. Жаль, в любой семье есть своя паршивая овца. Кому как не мне знать.

Царь, тяжело вздохнув, уныло высказалась:

– Блок управления станции, как и она вся, мне понравились. Все сверхсовременное, чистое, работает как часики. Видно, что полковник Хварастан-дер-Моржан знает и любит свое дело. Но во главе его координирующей службы такая хвостатая стервь сидит, что я уже сейчас в ужасе. Если меня завтра направят к ней, вряд ли доживу до конца стажировки. Отравит или другим способом избавится.

– Не отравит, – опровергла я.

Само вырвалось. Ведь Маринка с Артемом мне всегда нравились, хорошие ребята, симпатичные.

– Просто выгонит? – с иронией скривилась Царь.

Отметив, сколько неподдельной тревоги плескалось в выразительных Маринкиных глазах, я выдала очередное умозаключение:

– Просто научит дисциплине и ответственности. Если ты к ней попадешь, считай, тебе повезло.

– Почему ты так думаешь? – встрепенулась она.

– Марин, ты, наверное, пропустила мимо ушей ее имя, – тихо пояснила я. – Начальник координирующей службы – капитан Хварастан-дер-Моржана. Законная пара начальника станции.

– А причем тут их семейный статус? – не поняла Царь.

Я не привыкла откровенничать, вести житейские разговоры с одногруппниками, проявлять хоть какие-то эмоции. Но сейчас и здесь меня начало распирать от, признаться, несколько пугающего чувства свободы. Ведь я так далеко от Земли. И отцовских соглядатаев. Поэтому позволила себе капельку иронии и едва заметную улыбку, объясняя Маринке:

– Оба файравы, если ты заметила. У файравов обоняние играет первостепенную роль в жизни, во всех сферах. Особенно в отношениях с близкими и окружающими. Мне кажется, у них самое чувствительное и восприимчивое обоняние. При этом брачная связь для них – священный, нерасторжимый, почитаемый союз. Когда мы зашли в центральный блок станции, она сразу почуяла, что вы с Артемом – связанная пара. И раздражение у нее вызвали мы с Новак, а не ты. Вспомни, когда Крайч сообщил о наших специализациях, она расслабилась. Поняла, что в ее блоке только ты толкаться будешь, но ты замужняя, на ее взгляд, значит – вешаться на ее пару, начальника станции, ради карьеры и выгоды, не станешь. Поэтому она будет относиться к тебе скорее как к неумехе курсантке. Но поверь, ты ее науку и советы потом вспомнишь добрым и теплым словом!

– Что-то мне в это слабо верится, – несмотря на сомнения, улыбнулась Марина с облегчением.

– В местном чате нередко хвалят капитана Хварастан-дер-Моржана за работу. Я думала, это сын начальника, а оказалось – супруга, – заметила я негромко.

– Отлично, тогда можно реанимировать надежду стать генеральшей, – хихикнула Царь, но напряглась, отметив, что я невольно поморщилась. Нахмурилась, затем чуть не грудью легла на край стола, потянулась ко мне поближе и неожиданно заискивающе спросила: – Лель, тебя же в крутые аналитики целой корпорации готовили, финансовым гением называют. Как думаешь, есть у меня шанс дослужиться до генерала?

Она не отпускала мой взгляд, еще и накрыла мои пальцы своими и чуть сжала, буквально выпрашивая ответ. Ответ, который ее вряд ли обрадует. И все же я решилась признаться исключительно с одной целью – помочь сохранить то, что было у этой девушки. То, что не ценила она, но о чем мечтала я. Любовь.

– Тебе не стать генералом. – У Марины будто окаменело лицо, округлились глаза. – Твой максимум – капитан. Но это будет стоить так дорого, что ты возненавидишь не только службу, но и себя.

– Почему? – хрипло выдавила она.

– Ты яркая, хорошенькая, обаятельная, общительная. Как координатору тебе не будет цены. Но ты знаешь хоть одного генерала со специализацией координатора?

– Нет, но…

– Тогда повторюсь: если не случится чуда, твоя карьера остановится в звании капитана, на должности адъютанта при каком-нибудь полковнике.

– Я бы сказал, что Лель даже расщедрилась при твоих способностях! – ехидно хохотнул Дариан.

– Заткнись, Матиас, – прошипел Артем, при этом на меня старался не смотреть. Он согласен, но сам не мог разбить наивные мечты любимой девушки.

Мне тоже не хотелось бы рушить Маринкины замки на песке. Но несмотря на возможные негативные последствия и обиду я продолжила тем же спокойным, доброжелательным тоном:

– Я скажу тебе больше. Ты не добьешься своего. Но самое плохое, что из-за своей упертости ты уже начала гробить карьеру Артему. Из-за тебя он опаздывал, не успевал, пропускал, еще и вынужден был просить кураторов курсов распределить его на совершенно невыгодную с точки зрения карьеры стажировку вместе с тобой. Чтобы защищать и помогать тебе в сложных ситуациях.

– Я не просила! – обиженно возмутилась Царь, а Миронов потемнел лицом.

– Марин, Артем тебя любит, безмерно, глубоко и преданно. Любит умный, благородный мужчина, готовый ради тебя на все. К сожалению, пока ты будешь пытаться достичь недостижимого, предавая себя, а вероятно и самого Артема, он будет таскаться за тобой, теряя уважение к себе, забивая на дело, в котором у него есть огромный шанс преуспеть.

– Хочешь сказать, я Темкин балласт? И мне нужно его бросить? Уж не для тебя ли? – зло и обиженно процедила Царь.

– Кем для него стать – решать тебе, – вздохнула я, прекрасно понимая, что горькую правду никто не любит, все хотят только сладкую. – Ты просила мое мнение? Так вот резюме: только от тебя зависит, кем вы станете с Мироновым. Статусной успешной семейной парой или… никем. Ты отличный координатор, обаятельная и коммуникабельная. Артем – прирожденный военный, умный и талантливый стратег. Если ты, Марина, сделаешь ставку не на свою карьеру, а на Артема, и будешь ему безоговорочно верна, лет через двадцать станешь не полковничьей секретаршей, а генеральшей. Со всеми прилагающимися плюшками, благами, почетом и уважением. С любящим и обожающим тебя, верным и преданным мужем. Ну а если заскучаешь, поработаешь его адъютантом.

– Ты, правда, думаешь, что Миронов способен дослужиться до генерала? – озадачилась Новак.

– Да еще всего за двадцать лет? – хмыкнул Чернов за соседним столом.

Марина с Артемом сидели как пришибленные и недоверчиво переглядывались.

Я мягко улыбнулась:

– Говорю же, Марина – отличный координатор, еще и очень общительный, приятный человек. Ей многие невольно идут навстречу. И если она с такими способностями будет при любой возможности продвигать интересы мужа… то все возможно. Тем более при муже-генерале и самой проще получить полковника.

– Марина, давай ты меня в качестве будущего мужа-генерала рассмотришь? – подался к нам из-за соседнего стола Макс Верник.

– Лучше меня. У медиков, кстати, с повышениями проще. Можем уложиться в более короткий срок, – предложил Том Ребби.

Артем выпрямился и явно намеревался всех обрычать, но Марина ласковой кошечкой скользнула ему под руку, обняла за торс и с улыбкой шепнула на ухо:

– Не ершись, Тем. Я люблю только тебя, ты же знаешь. Идея Веры мне очень даже понравилась!

– Ну еще бы, ведь всю черную и трудную работу Артем, как обычно, сделает за тебя, – иронично посетовала Новак. – А нам, убогим, все самим да самим. Нет у нас под рукой бесхозных будущих генералов.

– Чтобы ты его в плохом настроении нечаянно через колено переломила? – усмехнулся язва Дариан.

Наверное, все уже привыкли пропускать его слова мимо ушей, даже Джана не отреагировала. Она тоже захотела прогноз «гениального» аналитика:

– Вера, а какие у меня перспективы?

– Ты очень хочешь узнать? – уточнила я в надежде, что откажется.

Такие разговоры до добра, как правило, не доводят.

– Хочу, – уперлась Новак.

– Твой потолок – майор. Но ты добьешься профессионального уважения и наград.

Фразу «если не погибнешь раньше» я оставила при себе.

– Вообще реально! – согласился Чернов. – В десантуре, да еще в штурмовом отряде баба, большая и не слишком радующая сослуживцев мужчин, – редкость. Так что чин майора… я бы сказал, дороже генеральских погонов ценится.

Новак, было приунывшая, расправила плечи и польщенно улыбнулась, словно уже всего достигла. И через пару секунд смущенно сказала:

– У меня батя – майор.

– А я, Лель? Чего достигну я? – неожиданно спросил Дариан, только напряженно, без обычной язвительности.

Я пожала плечами и откровенно ответила:

– Отслужишь положенный контрактом срок и перейдешь на гражданку. Станешь капитаном пассажирского лайнера. Будешь ходить в белоснежной форме с золотым позументом, снисходительно успокаивать нервических дам, играть в настольные игры в дорогом салоне с богатыми господами.

Насупившийся было Дариан расслабился и даже усмехнулся, когда я начала перечислять его «обязанности». Мой прогноз его более чем устроил.

И понеслось:

– А я…

– А мне…

Марина замахала на курсантов руками, увещевая:

– Парни, Лель не гадалка. Она знакома с вами три дня. Каких предсказаний вы от нее хотите?

Царь явно ощущала себя в высоком статусе, в ее голосе проявились менторские нотки. Я только улыбалась, глядя на нее, и согласно качала головой.

– Если откровенно, мне хватит и того, что мы выживем на этой стажировке, – с тяжелым вздохом признался Лукаш, инженер-механик, который, как и все, волновался о распределении.

– Тебе-то о чем переживать? Сиди в каком-нибудь уголке, починяй примус и плюй в потолок, – снисходительно отозвался Дариан.

Лукаш смерил его таким взглядом, впрочем, как и остальные, что я сильно удивлюсь, если потом кто-нибудь не сорвется и не начистит ему собственный «примус».

– Дариан, конечно, своим… речами уже достал, но я тоже не понимаю, чего ты переживаешь? – пожал плечами Макс Верник. – Другое дело – наши штурмовики… или пилоты. Вот их могут в любую банку со скорпионами запихнуть.

– К тормозам – тумси, – кивнул Андрей.

– К этим педантам – дицемертинам…

– К вонючкам – дашахшанам. Мне все время кажется, что рядом с ними кто-то умер, – передернулся Дариан.

– Или вообще – к аяшам, – содрогнулась Новак, она явно испытывала к этой расе особенные чувства.

– Ну, это весьма маловероятно, – не согласился Миронов. – У аяшей совершенно иные техники взаимодействия и тактика ведения боя. Любой из нас как елка в березовой роще среди них будет.

– Непредсказуемые и безбашенные убийцы! Тронешь не по правилам, ноги выдернут, в лучшем случае, – заявил Андрей Чернов.

– И бабу они никогда на борт не пустят. Они же их за равных не считают и не уважают! – бросил свои обычные пять ржавых монет Дариан.

– Не согласна. Сами только что видели: фокус Лель с поклоном говорит об обратном, – Марина задрала подбородок еще выше.

Мне стало обидно за аяшей. Утром ни за невнимательность, приведшую к столкновению, ни за комнату в их закрытом блоке аяш ничего плохого не сказал, вполне адекватно реагировал. Двое других вежливо пропустили вперед.

– Лель, ты же ходила к этому лютому зануде… как там его… э-э-э… Рихард?

– Господин Рехандр, – машинально поправила я.

– Неважно, главное, больше нашего знаешь про этих бешеных, – попросила Новак.

Мне не хотелось рассказывать, но и промолчать, когда кого-то несправедливо оклеветали, нехорошо.

– Господин Рехандр, к сожалению, именно об аяшах мало рассказывал. Однако все, что вы сейчас несли, – чушь собачья. Аяш – закрытый мир, с тщательно оберегаемыми, тысячелетиями хранимыми традициями. Патриархальный, с четкой иерархией, с преобладанием военных структур над гражданскими. Пройти военную подготовку обязаны все мужчины. Сами знаете, у них многочисленный, сильный и технологически развитый космический флот, который неприступной стеной защищает не только Аяш и всю их планетарную систему и колонии, но и соседей, дицемертинов. Как может настолько военизированное, структурированное и законопослушное общество быть непредсказуемым и безбашенным? Это прежде всего – нелогично. Что касается отношения к женщинам, тут вы в корне не правы. Аяши очень уважительно и заботливо относятся к своим женщинам. Более того, защита женщин у них как-то на генетическом уровне заложена. Только поэтому в войсках, непосредственно ведущих боевые действия, вы не встретите женщин-аяшей. Потому что их мужчины будут думать не о боевом задании, а о том, как защитить и обезопасить женщину-сослуживицу…

– Лель, хорош заливать, – поморщился Андрей Чернов. – На прошлой стажировке были на Шкороме, там тоже размещалась одна из их бригад. Так вот, они со всеми желающими большой и чистой любви контракты заключали с четко оговоренными интимными и прочими отношениями. Контактировали, а после завершения срока договора забывали, как отработанный материал.

Глубоко вдохнув-выдохнув, я все же решила пояснить, причем для меня очевидное:

– Желающие большой и чистой любви никогда не согласятся подписать подобный контракт. Ни с кем. В сети есть макеты и шаблоны подобных документов, их часто обсуждают. В них прописываются не только условия взаимоотношений двух сторон, но и денежное содержание на срок действия контракта. Там вообще весьма специфические условия, которые большой и чистой, на мой взгляд, противоречат. Я уверена, все мы читали в сети о печальных итогах таких вот временных союзов, где стороны – представители разных рас. К примеру, недавно случай в чате «Дразы» активно обсуждался. Файрав заключил контракт с мараной…

– Была у меня одна марана… – мечтательно протянул Макс. – Ох и страстная рогатая девчонка попалась, аж до сих пор мурашки по телу! Как вспомню…

– Давайте без интимных подробностей, – проворчала Джана. – Вер, что там дальше-то было?

– Дальше марана забыла, что обоняние у файравов чувствительнее и мощнее любого анализатора: за один вдох определят, сколько у женщины было мужчин до того. И что файравы – ревнивые, вспыльчивые собственники с обостренным чувством чести и достоинства. Закончилось все драматично: файрав со злости сперва убил нарушительницу контракта, в котором главным пунктом была верность, затем нашел и убил второго нарушителя контракта. Сейчас файрав арестован и ждет решения межрасовой комиссии о своей дальнейшей судьбе. И таких случаев полно в новостных лентах. Однако вы почему-то только аяшей к непредсказуемым убийцам отнесли, – ровным тоном закончила я.

– Защитница униженных и обездоленных отыскалась, – насмешливо фыркнул Дариан.

– Главный униженный и обездоленный у нас – ты, – осадил его Миронов. – Причем, по всем статьям.

– Ладно, пора на боковую. Завтра очень сложный день, – завершил посиделки Лукаш и встал.

Все поддержали, молча встав и направившись к выходу. Как обычно, я плелась последней. Зачесались лопатки, словно кто-то смотрит мне в спину. Обернувшись, поймала внимательный взгляд мужчины, который, как выяснилось, во время нашего разговора так и просидел за нашими спинами. И конечно же, все слышал.

И все бы ничего, но незнакомец оказался аяшем. У меня внутри похолодело. Осталось надеяться, что он не сочтет наши разговоры о своей расе оскорбительными. Потому что о том, что аяши всегда изощренно мстили обидчикам, причем часто по кратно завышенной цене, Рехандр тоже меня предупреждал.

Отведя взгляд от оставшегося сидеть за столом аяша, я вышла в коридор и поспешила в свою каюту. Завтра действительно предстоит очень сложный день.

Глава 5

Первая ночь на новом месте порадовала тишиной и крепким сном, благодаря которым, несмотря на более ранний подъем, я ощущала бодрость и свежесть. Правда, пока собиралась, накатил привычный страх, ведь сегодня объявят о том, где будет проходить моя стажировка. В моем случае место определит все. И я отчаянно просила мироздание, чтобы направили в подразделение мира, не входящего в Содружество. Ну что им стоит взять в экипаж женщину пилотом или навигатором? Хотя осознавала: шансы призрачные, в лучшем случае возьмут илизы или мараны.

Чтобы не повторить прошлой ошибки, сегодня вышла заранее, чтобы не носиться по коридорам и лестницам, где встречаются опасные при столкновении индивиды. Дверь за мной бесшумно закрылась, и в этот момент вверху пару раз мигнули диоды, привлекая внимание. На прошлой стажировке после мигания начинала выть боевая тревога, поэтому, напряженно глядя в потолок в ожидании сигнала, я вышла из своего закутка в основной коридор.

Дальше все пошло стремительно и непредсказуемо. Прямо за углом мужчина, встав на колено, застегивал ботинок. Этот «объект» я отметила за долю секунды, за ту самую, когда оторвала глаза от потолка. За то самое мгновение ока перед столкновением. В иной, чисто житейской, ситуации я бы наверняка уронила случайного прохожего навзничь, а сама бы растянулась сверху. Но дело было на военной станции, и в следующее мгновение я ощутила себя манекеном для отработки боевых приемов: толчок назад, движение к тому самому потолку, в который таращилась секунду назад.

Меня окатило ужасом: вот прямо сейчас меня просто перекинут через голову – и я тупо сломаю шею или руки, в лучшем случае. С двухметровой высоты приземлиться вниз головой… Рефлекторно сжалась, с писком вцепилась в плечи мужчины и зажмурилась в ожидании падения. Но движение резко прекратилось. Он прижал меня к себе, к каменному телу, и я обмякла на его предплечье, воспользовавшись им как подвернувшейся опорой.

– Так-так, курсант Лель, снова спешите к куратору? – услышала я знакомый хрипловатый баритон.

Распахнув глаза, я судорожно выдохнула, с облегчением, ведь осталась жива-здорова. Но сгорала со стыда, потому что опять столкнулась со вчерашним незнакомцем. И снова из-за собственной невнимательности. Следом меня обожгло смущение – мало того, что была тесно прижата к мужскому телу, под ягодицами очень хорошо ощущалась широкая мужская ладонь. В подвешенном состоянии я оказалась лицом к лицу с аяшем, крепко вцепившись в его плечи. Ужасно неловко чувствуя себя в чужих объятиях, я пролепетала со жгучей смесью стыда и смущения:

– Прошу прощения, реан, за это… повторное столкновение. Свет заморгал, я отвлеклась и… вот.

– Ничего. Оставьте. Я тоже виноват. На проходе поправлял одежду, – уголками рта усмехнулся аяш, глядя мне в глаза.

Замерев, я наблюдала, как черная радужка-зрачок стремительно расползалась по белку, рисуя причудливый снежный узор. Но даже не это таинство опять завораживало меня, а особенное, неповторимое выражение глаз, интригующее, глубинное тепло, которым они лучились.

Глаза-ловушки изучали мое лицо, вызывая загадочный трепет, робкое восхищение, приглушавшее смущение и страх. А мужские руки тем временем еще крепче сжимали меня, словно не желая отпускать. Странная мысль отрезвила, обожгла очередной волной стыда.

– Простите, реан, – сипло каркнула я, – мне нужно идти. Отпустите меня, пожалуйста.

Боже, так стыдно и неловко мне давно не было. Хотя нет, вчера было.

– Бегите, курсант Лель, вам действительно уже пора, – по-доброму усмехнулся реан, почему-то не пожелавший представиться, и ослабил хватку.

Я буквально сползла по нему. Встав на пол, осторожно уперлась ладонями ему в грудь и с небольшим усилием отстранилась. Вытянувшись и вскинув руку к пилотке, пискнула:

– Можно идти, реан?

И поклонилась.

– Пока – да, – поклонился и так же тепло разрешил аяш.

Обойдя меня, он направился дальше по коридору, к каютам.

На лестнице я отдышалась, приводя свои нервы и внешний вид в порядок. Поглубже натянула пилотку, проверила косу под курткой, одернула полы формы, осмотрела штаны. Успокоившись и удостоверившись, что у меня аккуратный, уставной вид, тщательно контролируя скорость и внимательно осматриваясь на поворотах, поспешила в столовую.

Завтрак прошел без эксцессов, хотя нашлось двое желающих пригласить меня на экскурсию в свои каюты. Выручили Верник с Черновым: усевшись за мой столик, окинули приставал злобными взглядами. Вскоре наша группа, в полном составе, плотно поев, колонной двинулась к месту сбора.

В восемь утра желающих заниматься спортом нашлось немного, поэтому на строй курсантов в форменной, а не спортивной одежде почти никто не обращал внимания. Крайч выглядел невыспавшимся, еще более раздраженным и злым, а в качестве приветствия буркнул:

– Вижу, все в сборе.

– Так точно! – ответила Новак, назначенная старшей группы.

– Тогда начнем. – Крайч активировал персональный кибер. – Услышите свою фамилию, из строя не выходите, только вскидываете руку. Я сообщу вам экипаж или место прикрепления на время стажировки, фамилию и расу командира для представления. До конца распределения не расходиться! Понятно?

– Так точно!

Во время прежних стажировок всю необходимую информацию нам присылали заранее. И подобных экзекуций не было. Кураторы проводили что называется разбор полетов, специальные занятия, отвечали на сложные вопросы, помогали и решали вопросы, которые были в их ведении. В этот раз процесс шел, по-моему, наперекосяк.

Видимо, Крайч вознамерился сыграть роль вершителя наших судеб от начала до конца. Называл курсанта, сообщал ему информацию и отмечал у себя, словно проштрафившегося, после чего на персональном кибере «счастливчика» раздавался едва слышный виброписк о поступившем сообщении о назначении. За что облагодетельствованный повторно вскидывал руку благодарить. В сущности, хорошо начавшееся утро, невзирая на очередное столкновение, превращалось в омерзительный спектакль одного актера. Слишком знакомый мне, только с другим участником в главной роли.

Кроме того, невольно беспокоило распределение моих условных соперников – ни один из них не получил назначение в подразделения заветных четырех рас. Но мысленно я радовалась за ребят. Их распределили в очень, по местным меркам, удачные места.

– Матиас Дариан! – прозвучала предпоследняя фамилия.

– Я! – гаркнул «любимец» нашей группы.

Крайч, уже обыденно и утомленно заглянувший в список на своем кибере, совершенно неожиданно застопорился, вчитываясь в данные. Его темные брови изумленно взлетели. Реакция означала, что не сам занимался нашим распределением. Кашлянув, старлей, наконец, объявил:

– Вас направили на «Валтрай», боевой корабль С-класса, стажером второго пилота. Для представления обратиться к хедару Гриссу Дилегра.

– Есть! – с заминкой, растерянно, потрясенно ответил Дариан.

Думаю, мы все разделили его изумление. Названия есть только у боевых и пассажирских кораблей, у транспортных судов – только номера. Вышло так, что Дариан стажировку будет проходить на боевом корабле. Но не это изумило, а звание командира. Звание хедар, равно полковник на Земле, присваивается исключительно на Аяше. Хедары возглавляют боевые бригады, одна из которые размещена и на «Рушазе». Соответственно, Дариана взяли к себе аяши!

Я встретилась взглядом с Крайчем, который за мгновение до этого сверлил изучающим взглядом Дариана. Быстро спрятав изумление, старлей без сверки назвал мое имя, запомнил, гадюка:

– Вера Лель.

– Я! – сипло выкрикнула, вскинув руку к пилотке. Внутри у меня будто лед крошился, царапая кишки страхом.

Крайч вновь заглянул в кибер, и по тому как его брови сначала хмуро сползлись к переносице, а затем на лице нарисовалось недоумение, непонимание и недовольство, я поняла, что меня ждет какая-то подстава. Наконец он с усталой покорностью судьбе выдал:

– Ваше прикрепление, курсант Лель, – боевой корабль С-класса «Валтрай», стажером второго пилота. Для представления обратиться к хедару Гриссу Дилегра. Понятно?

– Так точно! – прохрипела я, ошарашенная невероятной новостью.

Про себя я радостно вопила: «Ура, попала к аяшам!» Ведь даже мечтать боялась…

Крайч криво ухмыльнулся, озвучив тайный интерес всей группы:

– Интересно, чем же вы их так привлекли?

– Разрешите обратиться? – сипло попросила я.

– Разрешаю, – хмыкнул Крайч, наверное, ждал моего возмущения и отказа.

Пришлось разочаровать:

– Это точная информация? Не могло закрасться ошибки?

– Точная. Изменение вашего назначения согласовано этим утром и подтверждено лично начальником станции Хварастан-дер-Моржан. Так что готовьтесь, Дариан и Лель. Вы первые на моей памяти, кого удостоили такой чести… стажироваться в экипаже безбашенных убийц аяшей, – едко закончил Крайч.

– Благодарю за оказанную честь! – гаркнула я, вскинув к пилотке.

– Тогда все свободны. Сбор в девятнадцать ноль-ноль, – напомнил Крайч и удалился.

– Да уж, повезло так повезло, – задумчиво пробормотала Новак.

С сочувствием на нас с Дарианом смотрели все, кроме Миронова. Он с интересом наблюдал за сменой эмоций на моем лице: от напряженной холодной маски до недоверчивой радости. Затем с кривой улыбкой спросил:

– Что думаешь по этому поводу, Лель?

– Если откровенно, даже не знаю, что сказать, – призналась я.

– Зато я знаю, – мрачно заявил Дариан, чем привлек общее внимание. – Знаю, с чего это аяши вдруг нарушили свои же правила и взяли бабу на борт и меня заодно.

– Да? – сухо уточнила я, даже любопытно стало.

Осмотревшись, он обреченно-уныло пояснил:

– К сожалению, вчера за ужином за нами сидел аяш. Я лишь на выходе из столовой его увидел. Уверен, он слышал нашу болтовню, ну, как мы о них говорили… Не очень-то хорошо. Наверное, решили отомстить. Аяши, как и тумси, хорошо известны своей изощренной мстительностью.

Накануне, уставшая и расстроенная, я тоже позволила себе такую глупость – подумать о том же. Однако перед сном проанализировала все сказанное и не нашла ничего по-настоящему оскорбительного. А на общеизвестные глупости, произнесенные желторотиками, ни один воин аяш бы не обиделся. Рехандр неустанно повторял, что для этой расы очень важны честь и достоинство. Вот за них они в клочья порвут. Поэтому за свой короткий страх в дверях столовой даже стыдно стало. Пришлось вновь нарушить свое же правило молчания, чтобы опровергнуть:

– Поверь, дело точно не в нашей пустой болтовне.

– Точно? – с надеждой вопросил Дариан.

Даже немного смешно стало от того, что мнение замкнутой заучки, оказывается, имеет для него вес. Я уверенно подтвердила:

– Точно.

– Вы забыли про время? Через полчаса мы обязаны быть на месте, – строго напомнил Миронов и, взяв Царь за руку, пошел к выходу из зала.

Остальные потянулись следом, переваривая неожиданные новости, а в коридоре вскоре разделились и разбежались, чтобы не опоздать к представлению командирам. Увы, тот ангар, где нас высадили вчера – это всего лишь грузо-транспортный узел для стыковки тяжелых транспортных судов, погрузо-разгрузочных работ и ремонтно-технического обслуживания поврежденной техники.

Основная стыковочная платформа опоясывает всю станцию внушительным внешним контуром со множеством шлюзов для захода кораблей под защиту боевых систем «Рушаза». В случае нападения змеранов, как предупредил Крайч, такое случается нередко, звучит тревога и каждый обязан прибыть по месту штатного прикрепления. Поэтому «торчать на орбите станции» не положено, чтобы не создавать помех другим.

Выскочив из лифта на просторной платформе, наша группа пилотов и навигаторов вновь рванула с места, пробегая глазами по переборкам в поиске нужных цифр и знаков. У ворот первого же стыковочного шлюза двое парней, которых определили на один корабль, свернули. А мы с Дарианом поняли, что нужно найти другой путь, наверняка существующий, чтобы не обегать полстанции. Мы неслись скачками, безжалостное время тоже бежало.

До шестого шлюза мы добрались за пару минут до статуса «опоздали». Запыхались, взмокли и откровенно паниковали. У откинутого пандуса скучал караульный, молодой аяш, который, завидев нас, бегущих землян, выпрямился и спокойно наблюдал за нашим приближением. Мы с Дарианом синхронно замедлились, перешли на шаг, глубоко вдыхая, чтобы не рапортовать, дыша как загнанные лошади. Я еще и поглубже прятала свои эмоции. По обмолвкам господина Рехандра подозревала, что они не просто очень восприимчивые, а полноценные эмпаты, как и некоторые другие иномиряне.

Как говорил преподаватель по расоведению, аяши – мутные типы, замкнутые и обособленные, вечно всех подозревающие параноики, поэтому даже общераспространенные и безобидные способности и качества скрывают от других. Зато преподаватель по стратегии и тактике боя, наоборот, высказывался о них с огромным уважением: сложно навредить тому, о ком мало что достоверно известно.

И вот меня отправили служить к этим параноикам, в один экипаж. А если повезет, то и строить дальнейшую жизнь.

Караульный с растущим недоумением наблюдал, как мы чуть ли не парадно-строевым шагом прошли несколько метров до него и по очереди представились:

– Курсант Дариан прибыл к месту прохождения выпускной стажировки.

– Курсант Лель прибыла к месту прохождения выпускной стажировки. Мы к полковнику… – ошиблась я, но тут же исправилась. – Хедару Гриссу Дилегра.

Молодой караульный, с которым мы раскланялись, буквально вытаращился на нас с нескрываемым удивлением. О том, что в их бригаду взяли землян… бабу… он точно впервые услышал. И, конечно, не поверил. Однако послать нас не успел, хотя, судя по выражению его лица, явно намеревался. По пандусу упругим шагом спустился высоченный широкоплечий аяш. Белая кожа на его лице была словно посечена мелкой каменой крошкой, но этот дефект не портил общего впечатления. Скорее, добавил брутальности симпатичному мужчине, достаточно молодому, лет сорока навскидку. Он смотрел на нас с привычным ему изучающим прищуром, уж слишком характерные глубокие морщинки залегли вокруг глаз.

– Маркрен, пропусти. Эти ребятки к нам на стажировку прибыли, – вполне благожелательно распорядился незнакомец, продолжая внимательно нас разглядывать.

Я же задумалась: чем ему так повредили кожу и почему ее сразу не восстановили, при современных медицинских технологиях? Если только не было упущено время, причем, несколько дней? Но и потом можно было исправить – вырастить новую кожу, заменить и даже заметно не было бы. Однако аяш лечением не озаботился. Значит, для него эти раны – как память о чем-то важном. Или грустном.

Стоя на краю пандуса, он казался еще выше. Задрав головы, мы с Дарианом тоже его рассматривали, правда, не как он, с почти каменным лицом. Мы были преданно-восторженными новобранцами, почтительно замершими перед бывалым бойцом. Я слишком волновалась, но пыталась приглушить эмоции. Незаметно тронула Дариана и шепнула первым представиться. У аяшей так принято, что мужчина всегда впереди, женщина за его плечом. Не стоит нарушать чужих традиций, особенно если собираешься в будущем принять их.

– Курсант Матиас Дариан, назначен стажером второго пилота.

– Курсант Вера Лель, назначена стажером второго пилота.

Наконец воин-аяш представился:

– Хамтар Орди Градан, старший помощник хедара на «Валтрае». Можно обращаться на земной манер – реан Градан. Наша бригада состоит из экипажей двух боевых кораблей С-класса: «Валтрай» и «Нодус». Сейчас Нодус на боевом дежурстве.

Опустив руки по швам, мы преданно таращились на офицера, который в большей степени будет определять нашу службу следующие пять месяцев, чем хедар или непосредственный начальник – второй пилот. Не поладишь со старпомом – считай, ты вечно голодный, проштрафившийся неумеха с сотней выговорешников в личном деле. Вот мы и старались с первой встречи произвести самое благоприятное впечатление на главного по кораблю.

Тот явно оценил наши старания, скупо усмехнулся, бросил многозначительный взгляд на караульного, мол, учись, как надо старших уважать. И продолжил вводить нас в курс дела:

– По правилам на любые вылеты всегда отправляют не менее двух пилотов. Но второй пилот «Валтрая» по семейным обстоятельствам экстренно отбыл на Аяш. И временно отсутствует! Поэтому хедаром принято решение так же временно заместить его двумя выпускниками Военно-космической академии Земли, прибывшими на стажировку. Позже я представлю вас непосредственному командиру – первому пилоту, Горану Ладиру. Это понятно?

– Так точно! – хрипло выдохнули мы.

Очередная, потрясшая мою реальность новость на миг оглушила. Будь мы при втором пилоте заместителями, да еще в двойном экземпляре, о «порулить» можно было бы лишь мечтать. Как и о возможности проявить свои способности, чтобы заметили, оценили и, возможно, чудеса ведь случаются, согласились бы заключить со мной служебный контракт. Теперь мои шансы немного увеличились.

«Боже! Боже! Боже!» – звенело счастливым колокольчиком в голове. Вновь взять себя в руки и радоваться столь невероятным новостям хоть немного «тише» удалось с трудом.

А Дариана, судя по расправленным плечам, уже распирало от собственной значимости. Еще бы, первый стажер в экипаже аяшей и, по сути, вторым пилотом сразу назначен. Про «бабу на хвосте» Дариан совершено забыл. Да и смысл обо мне помнить? Свой счастливый билет он вытянул прямо на старте. С пометкой о стажировке у аяшей, да еще вторым пилотом, если за пять месяцев не накосячит, может рассчитывать на отличные предложения от других ведомств. С учетом своих реалий я радовалась совершенно иному – шансу забраться как можно дальше, окончательно скрыться с радаров отца.

– Тогда поднимайтесь на борт, курсанты. С этого момента к вам здесь будут обращаться аран Дариан и арана Лель как к самым младшим по званию, – пригласил старпом и мотнул головой, чтобы следовали за ним.

Поднявшись на борт, мы прошли по грузовому отсеку, дальше старпом знакомил нас с кораблем и инструктировал.

– Реан Ладир – ваш командир и наставник в рубке. Однако на корабле именно я ваш куратор и буду ставить дополнительные задачи. К хедару обращаться исключительно для обжалования моих приказов. Понятно?

– Так точно!

– Пока мы на базе, с восьми до восемнадцати вы обязаны находиться на «Валтрае». Ежедневно. За опоздание – суровое наказание. Поверьте, оно вам точно не понравится! – строго предупредил Градан. Пару секунд помолчал, чтобы прониклись, и почти весело продолжил: – График служебных вылетов всех бригад и распределение задач по патрулированию квадратов составляет координационная служба станции. Уверен, в противном случае большинство присутствующих на «Рушазе» кораблей не покинули бы ближний радиус. – Старпом с усмешкой проворчал: – Ленивые умники.

– Разрешите вопрос, хамтар Градан? – обратился к нему Дариан.

– Разрешаю, аран Дариан.

– Насколько я слышал, численность команды «Валтрая» сто пятьдесят аяшей. А мы встретили лишь четверых, включая караульного. Можно уточнить общий график присутствия?

– Во время базирования на «Рушазе», команда несет службу в три смены по восемь часов. В случае вылета присутствие всех членов команды на борту обязательно, длительность смены устанавливается приказом хедара, согласуясь с обстановкой. «Валтрай» вернулся с патрулирования два часа назад, после участия в бою. Змераны в восьмом секторе на дашахшанский торговый караван напали. Поэтому сейчас большая часть команды на борту отсутствует.

– Разрешите еще вопрос, хамтар Градан? – тихо попросила я.

– Разрешаю. – Мне достался странный, гораздо более внимательный, чем Дариану, взгляд старпома.

– Все ли вернулись живыми?

Старпом молчал пару томительных мгновений, прежде чем ровно ответил:

– Последнее время змераны изменили тактику боя. Нападали группами по три отлично оснащенных боевых корабля. «Валтрай» и «Нодус» проверяли соседние квадраты и на сигнал о помощи прибыли одновременно. У аяшей жертв и повреждений нет. Дашахшанский караван из четырех транспортников сопровождало прикрытие – пара военных кораблей, вот их успели сильно потрепать, там есть жертвы.

Вместо слов я накрыла ладонью грудину и, чуть поклонившись старпому на манер приветствия аяшей, поблагодарила за откровенность. Я отметила, что Градан отреагировал без удивления на традиционный жест своего мира, в отличие от своих соотечественников в столовой или того незнакомца, которому от меня уже дважды досталось. Только в необычных глазах усилилось любопытство. Похоже, о девушке-курсантке с Земли, знакомой с этикетом аяшей, он был в курсе.

На каждой встрече Рехандр буквально натаскивал меня на одни и те же ритуалы, вдалбливая их в подкорку. И уверял, что иначе с аяшами вести себя нельзя. Аяши чужаков в ближний круг не допускали, сама их внутренняя природа не позволяла. К женщинам иных рас у них вообще весьма специфическое и отчужденное отношение. И если я хочу получить должность пилота или навигатора на аяшском корабле, сперва должна стать для них «своей». Других вариантов для продуктивных отношений с этой расой нет. Вопреки печальному жизненному опыту я доверилась мнению наставника, ведь за пять лет учебы он ни разу не обманул моих ожиданий.

Дариан, выслушав старпома, напрягся и, забыв получить новое разрешение, с надеждой спросил:

– То есть, все вылеты «Валтрай» осуществляет в паре с «Нодусом»?

Градан едва заметно дернул уголком рта в кривой усмешке и ответил:

– Рукав Зеленого Змея – один из самых больших. «Драза» у самой его границы, большую часть пространства сектора патрулируют бригады, базирующиеся на «Рушазе». Теперь вы знаете общую численность местного военного контингента и кораблей, способных нести караульную и защитную службу. И сами можете представить возможности покрытия огромного сектора средствами «Рушаза». Наша основная задача – охрана транспортных путей, где чаще всего совершаются переходы во время скачков, вылеты по сигналам бедствия, а также патрулирование, чтобы эти твари не успели отстроить свои перевалочные базы, иначе потом их не вытравить из нашего сектора. Поэтому патрулирование в паре – редкое явление, разрешенное для более мелких и менее защищенных кораблей. «Валтрай» и «Нодус» к ним не относятся. Только по тревоге периодически вылетаем.

Мы с Дарианом мрачно переглянулись, жить хотелось обоим, а тут каждый вылет – как по острию ножа. Вспомнился последний разговор с сестрой, Элинкины глаза, родные, любящие, теплые, в которых смешались отчаяние и страх за меня. Эх отец-отец, на что же ты толкнул своих детей… Меня затопило грустью и сжимающей сердце горечью. Следом я уловила быстрый внимательный взгляд старпома. Мое предположение об эмпатических способностях аяшей подтвердилось. Пришлось срочно затолкать нахлынувшие эмоции поглубже.

Знакомство с кораблем было тесным. Начали со спасательных капсул. Потом заглянули во все закутки, выяснили, где принимать пищу, где отдыхают во время дальних перелетов, даже где каюта самого хедара. В самом конце, словно проверяя нашу выдержку, старпом привел нас в рубку, сердце корабля. Пока с едва слышным шелестом отъезжала широкая панель переборки, я судорожно вдохнула-выдохнула, пытаясь привести эмоции в порядок. Нельзя, вот совсем-совсем нельзя позволять себе яркие эмоции, особенно испытывать страх. Курсанту мужчине простят, женщине – нет.

Шагнув за Граданом в святая святых, мы с Дарианом осмотрелись. Просторное помещение в форме трапеции, три переборки из четырех – управляющий модуль с множеством светящихся экранов, отображающих разнообразные данные. Узкая панель для ручного управления состоит из отдельных блоков, каждый из которых оборудован специальными креслами с высокими спинками. В центре рубки расположен отдельный блок для капитана, сверху к нему спускаются сразу три «руки» управляющих модулей.

Со временем не только земляне осознали, но и все Содружество, что абсолютная автоматизация и полная власть искусственного интеллекта в космосе, да и в обычной жизни, не оправдали доверия. Да, они сохраняют жизни, но не отменяют «живого» ума. Человеческий мозг ничто не способно заменить. А любую систему, даже самую совершенную, можно взломать или сломать с помощью дурацких и простейших приемов. Сама жизнь доказала, что нет ничего совершенного, как и пределов совершенствования. Поэтому Земле, как и другим мирам, пришлось отказаться от полной автоматизации, вернуть смешанную форму управления. В том числе космическими кораблями, боевыми роботами и ремонтными ботами, даже медицинским оборудованием.

В военных академиях изучают все известные модификации космических судов с «ручным» управлением. От крохотного ремонтного бота, до огромных грузовых платформ. Несколько веков назад звездный флот каждого мира был оригинальным, но со временем и образованием Содружества постепенно унифицировался. Технологии смешивались и совершенствовались, немногие миры оставили за собой право использовать исключительно свои разработки в космической области. В их числе были аяши. Хотя из-за ментальной и физиологической схожести аяши и земляне шли одними и теми же «творческими» путями во многих сферах жизни. Поэтому нам с Дарианом все вокруг было интуитивно понятно, а с деталями нас быстро ознакомят.

В рубке находилось пятеро мужчин в привычной черной форме космического флота. Один что-то рассчитывал на большом интерактивном экране, стоя к нам спиной. Я сразу поняла, что это навигатор. Он точку выхода перепроверял. Второй работал с ИскИном корабля – запустил тестировщика систем. Третий, сидя в кресле, ковырялся в личном кибере, с хмурым видом листая какую-то информацию. Четвертый заглядывал ему через плечо и с не менее хмурым видом тихо комментировал, тыкая пальцем в данные. Пятого я разглядела, чуть высунувшись из-за плеча Дариана. Он стоял, упираясь левой ладонью в край управляющего блока, слегка нависнув над ним, а пальцами правой скользил по светящейся панели с эффектом погружения, словно в жидкую среду. Пилот!

Меня невольно накрыло восторгом. И судя по дернувшемуся было вперед Дариану, не меня одну. Я опять убедилась: аяши прекрасно чувствуют ментальный фон! Ведь вошли мы совершенно бесшумно, а стоило измениться эмоциям в помещении, все как один, несомненно, будучи очень занятыми, тут же определили источник «возмущения». Вот с чем могут возникнуть проблемы! Мало того, что землянка – существо априори очень эмоциональное, так еще и молодая. Ну нереально всегда и в любой ситуации сохранять внутреннюю невозмутимость.

– Ладир, принимай своих подопечных! – весело оповестил экипаж о нашем статусе Градан, пройдя дальше, до капитанского мостика.

Старпом оперся о подлокотник поднятого кресла, обернулся и с интересом наблюдал за представлением. Я тайком толкнула Дариана в поясницу, поторапливая. Вот же тормоз.

– Курсант Матиас Дариан, прибыл для прохождения стажировки в должности стажера второго пилота, – очнулся мой напарник, сделав шаг вперед.

Я шагнула вбок, чтобы выйти из-за спины Дариана, но остаться на полшага за ним. Взглянув в лицо явно удивленному наставнику и командиру, звонко представилась:

– Курсант Вера Лель, прибыла для прохождения стажировки в должности стажера второго пилота.

Попутно я старательно транслировала уважительное спокойствие и уверенность. Осмотрев нас, наверняка постаравшись не закатить при виде меня глаза, молодой, симпатичный и, как все аяши на станции, здоровенный белокожий брюнет вежливо предложил нам с Дарианом:

– Обращайтесь ко мне реан Ладир. Занимайте два кресла рядом с моим.

Отдав честь, мы с Дарианом рванули к указанным местам. Вот не сомневалась даже, что он своего не упустит и займет ближайшее к командиру. Ну и ладно. В данном случае не близость к начальству определяет, кому повезет, а выдержка и профессионализм. Точнее, я на это очень надеялась.

Полюбовавшись на Дариана, потом на меня, едва не утонувшую в огромном кресле пилота, рассчитанном на совершенно иные габариты, Ладир взглянул на старпома и сухо, на аяше заметил:

– Хедар умеет удивлять, как никто другой. Даже не предупредил, что мне придется опекать мелкую, хрупкую девчонку.

– Нам всем! – поправил его Градан, а потом усмехнулся, посмотрев почему-то мне в глаза. – Она хотя бы имеет понятие об уважении, а мальчишка фонтанирует исключительно страхом, либо спесью.

Я с трудом сохраняла внутреннюю и внешнюю невозмутимость, слушая, как нас при нас и обсуждали, думая, что не понимаем. Однако Ладир реабилитировался в моих глазах, когда подошел к моему креслу, откинул на спинке панель и перепрограммировал его. В течение минуты кресло приняло мои размеры и более комфортную форму.

– Спасибо, реан Ладир, – кашлянув, поблагодарила я с привычным аяшам поклоном.

– Вижу, вы уже познакомились с новыми членами нашей команды, – раздался хрипловатый, очень приятный и неповторимый мужской голос, баритон, который утром слышала.

Ответить мне Ладир не успел, выпрямился и развернулся, вскинув руку и накрыв ладонью грудину. Остальные, тоже стремительно поднявшись, повторили приветственный жест. Мы с Дарианом то же самое сделали, хотя я действовала скорее на рефлексах – все встали, и я. Встала и, забывшись, смотрела на высокого, широкоплечего и по-военному подтянутого офицера с самыми удивительными глазами на свете. В чем убедилась, пообщавшись с другими аяшами. Смотрела, как и утром, с восхищением, робостью и трепетом перед впечатляющим, невероятно харизматичным мужчиной с бесстрастным выражением лица.

Но мы с Элиной привыкли искать отражение чувств в глазах, вот и в его глазах пряталась теплая ироничная улыбка. Именно эта улыбка среди общего молчания вернула меня в реальность, будто окатила холодным душем. Стало нестерпимо стыдно за то, что не сумела скрыть чувств и эмоций, стояла тут как последняя дура и восторгалась «на всю рубку» загадочным мужчиной. Мало того, все в этой рубке, по счастью, кроме Дариана, теперь в курсе сокрушительного впечатления, которое на меня произвел… Кто?