Воин Света. Том 2 бесплатное чтение

Первая пресс_-конференция Советского Фонда Рерихов в МИД СССР

Москва, 23 ноября 1989г.[1]

Л.В.Шапошникова: Участвуют Святослав Николаевич Рерих и представители Фонда. Это наша первая пресс-конференция, на которой мы хотим [сообщить некоторые] данные о деятельности Фонда, образованного 2 октября 1989 года, и ответить на ваши вопросы. Я хочу предоставить слово нашему ответственному секретарю Сергею Юрьевичу Житенёву. [Он] сделает заявление от имени Святослава Николаевича и Фонда, [содержащее] ряд позиций, которые должны быть вам интересны. Заявление у вас в руках, но мы хотели [озвучить его], чтобы обратить ваше внимание на некоторые пункты. Сергей Юрьевич, пожалуйста[2]. <…>

Л.В.Шапошникова: Спасибо. Я хочу предоставить слово почетному председателю Советского Фонда Рерихов Святославу Николаевичу Рериху. Пожалуйста, Святослав Николаевич!

С.Н.Рерих: Дорогие друзья и товарищи! Я очень рад, что могу сегодня поговорить с вами, побеседовать и обсудить направления нашего начинания – Фонда Николая Константиновича Рериха. Этот Фонд может сыграть большую роль, потому что Николай Константинович, Елена Ивановна и все мы всегда широко думали о единении стран, мира на новых платформах, на новых путях. Дружба [народов] – это самая большая проблема, которая стоит перед нами. И мы всеми силами должны [стараться] провести эту [идею] в жизнь. Сейчас, как вы все знаете, человечество проходит через трудные моменты. Но все это может быть сглажено, все это может быть разрешено, если мы [именно] подумаем – о единении. Это священное слово, которое [помогает преодолевать] многие трудности. Поэтому будем думать о том, как поддержать [нашу] дружбу, [наши взаимо]отношения и [раз]решить [встающие] перед нами проблемы. Я уверен, дорогие друзья, что мы найдем эти сложные проблемы не такими трудными, как иногда кажется, и разрешим их. Поэтому мы должны, во-первых, [обозначить] наш путь. Как нам идти этим путем, путем дружбы, [взаимо]понимания и новых больших достижений. Я уверен, что [каждый] из нас сегодня думает и мечтает о том моменте в жизни нашего народа, который принесет новые возможности и объединит нас с другими странами, другими народами, тоже ищущими эти новые пути.

Эти новые пути очень просты – это пути доброжелательства. Пути к чему-то более совершенному, более прекрасному. Нет ничего [лучшего], чем дружба людей, дружба народов. Поэтому всеми силами будем изучать, какими путями мы сможем к этому подойти. Я уверен, что это будет найдено. Я уверен, что будут приняты новые решения, которые облегчат задачи нашей дружбы и возможностей. Нужно читать книги Николая Константиновича и Елены Ивановны, моей матушки, для того чтобы понять, каков действительно был их путь, к чему они стремились, какие пути открывались перед ними и какие пути они старались [показать] другим. Я уверен, что все мы будем согласны с их призывом к [созданию] более счастливого, прекрасного мира. Этот призыв общечеловеческий. Все человечество призывается в это великое движение, движение объединения и дружбы. Иногда кажется, что это очень сложно, трудно. Но это не так сложно.

Мы должны стремиться к чему-то более совершенному, стремиться к этому всей нашей жизнью. Будем каждый день делать что-то чуть-чуть лучше, чем мы это делали вчера. И вы увидите, как это накопится и даст новые возможности. Поэтому изучите то, что нам оставили Николай Константинович и Елена Ивановна, [прочитайте работы и письма] моего брата Юрия Николаевича. Это то, что действительно поможет разрешить проблемы, нависшие над нами [словно грозовые] тучи. Я уверен, что мы все сможем это сделать. Я верю, что наши общие усилия и вера в правоту нашего дела осилит все тучи, которые нависают сейчас над всем миром.

Люди ищут, люди признают, что нужно найти что-то новое, что-то особое. Но вместе с тем [им] трудно сойтись вместе и разрешить чрезвычайно простую проблему – проблему кооперации: как можно действительно жить вместе и жить лучше. В то же время именно это является основным пунктом нашего успеха. Мы должны ясно себе представить, что перед нами стоят такие-то проблемы. Нам нужно осознать эти проблемы. Мы должны [понять], что эти проблемы [вырастают] из каких-то сложностей, каких-то незаконченных стремлений, мыслей. И когда мы действительно ясно себе представим, что лучший путь, наивернейший путь – это путь содружества, путь, который нас сблизит и которым мы можем идти всюду, мы увидим, что это полностью оправдает себя. Только мы должны помнить, что это наша задача – это та великая проблема, которую жизнь ставит перед нами. И я уверен, что все [мы] думаем [так же].

Дорогие друзья, я хочу вам предложить одно: прочтите писания, книги Николая Константиновича и Елены Ивановны, чтобы ознакомиться с их путем [и понять его]. И тогда, может быть, у нас [появятся] новые соображения, которые мы сможем с вами обсудить и [принять] как нечто необходимое и ведущее нас новыми путями.

Л.В.Шапошникова: Все?

С.Н.Рерих: Все, дорогая моя. Слишком долго, да?

Л.В.Шапошникова: Спасибо, Святослав Николаевич. Нет, все очень хорошо.

Я хочу предоставить слово Девике Рани Рерих, которая является не только супругой Святослава Николаевича Рериха, но и представляет в нашем Фонде Рерихов индийскую сторону, являясь его почетным членом. Пожалуйста, Девика.

Д. Рани Рерих: Я рада присутствовать здесь сегодня. Я считаю, что все вы являетесь нашими друзьями, и надеюсь, что вы поможете нам с образованием Фонда Рерихов, потому что это действительно великое начинание, это великолепное начинание – образовать такой Фонд в Москве. Мы надеемся, что сможем [передать] в этот Фонд вещи, которые действительно имеют значение – те, что принадлежали Николаю Рериху, Юрию Рериху, Святославу Рериху. Думаю, со временем мы сможем добиться очень многого в деятельности Фонда.

Л.В.Шапошникова: Еще одно небольшое заявление от имени Фонда [сделает] заместитель председателя Фонда Рерихов Ростислав Борисович Рыбаков. Пожалуйста.

Р.Б.Рыбаков: Спасибо, Людмила Васильевна. Даже не заявление, буквально несколько мыслей, которыми хотелось бы поделиться.

Дорогие друзья! День рожденья Советского Фонда Рерихов оказался среди нескольких юбилейных дат. Это 115 лет со дня рождения Николая Константиновича Рериха, 110 лет со дня рождения Елены Ивановны и недавно отпразднованный нами юбилей Святослава Николаевича, которому исполнилось 85 лет. Пользуюсь случаем, чтобы поздравить его. Это было совсем недавно, поэтому будет уместно, если мы сейчас поздравим Святослава Николаевича.

Рождение Фонда произошло довольно быстро, стремительно, я бы сказал, даже по современным меркам, поскольку с конца июля, когда появилась первая публикация, и до 2-го октября [прошло] совсем мало времени. Это не значит, что роды были легкие. Более того, сам путь к этому рождению был не только нелегким, но и очень долгим. [Возникли] первые идеи, первые мысли о необходимости создания такого фонда – еще было не ясно, фонд это или [нечто другое], но было ясно, что нужна какая-то организация такого рода, объединяющая всех стремящихся к прекрасному, [желающих] сделать жизнь лучше – не просто думать о прекрасном, но сделать [жизнь] лучше. Эта идея проводилась Святославом Николаевичем с первого его приезда в 1960 году, и проводилась неоднократно. Но, видимо, обстановка в стране была не та, чтобы такая организация могла быть создана. [Значит, сегодня] обстановка в стране стала иной, и понадобилось всего 2–3 месяца, чтобы от первой публикации, в которой был изложен четкий план, четкая концепция Святослава Николаевича, эта концепция воплотилась в жизнь. Да раньше он и не мог дать такую четкую концепцию, учитывая ситуацию в нашей стране.

Я сказал, что день рожденья оказался в ряду нескольких дат. Хочу упомянуть еще одну дату. Об этом мы говорили на учредительной конференции, в день создания Фонда. Так [вышло], что день рождения Советского Фонда Рерихов, в котором сходятся, как сказано в заявлении, российская и индийская традиции, совпал с днем рождения Махатмы Ганди – 2 октября. Это отметили многие присутствовавшие на учредительной конференции, в том числе и посол Индии[3]. И хотя совпадение совершенно случайное, но я давно убедился, что в том, что связано с именем Рерихов, много случайностей кажущихся, [которые] на поверку оказываются не случайны. Когда слишком много случайностей, тогда они перестают быть случайностями, [в этом есть некая] закономерность.

Что касается Фонда. [Думаю], что вы можете получить [о нем] достаточно ясное представление из того заявления, которое у вас на руках. [Если] что неясно, то и Святослав Николаевич, и Девика Рани, и мы все постараемся ответить на ваши вопросы. Мне хотелось бы просто подчеркнуть некоторые моменты, которые содержатся в этом заявлении.

Фонд создан ради работы и сотрудничества, ради решения конкретных проблем, хотя цели ставятся очень высокие – постараться способствовать морально-нравственному совершенствованию нашего общества, наших людей, каждого человека, каждого из нас. Потому что начинать нужно с самих себя. Святослав Николаевич неоднократно подчеркивал мысль, что центральная организация Фонда – Центр-Музей – это должен быть живой центр. Музей – это не [такой] музей, где хранятся запыленные экспонаты. Это музей, соединенный тысячами нитей с живой жизнью нашей страны, с жизнью нашей культуры. Кстати, мы этому имеем пример. Созданный Николаем Константиновичем в 1920-е годы в Нью-Йорке музей, [работавший] под его личным руководством, – это прообраз той организации, которую мы хотим создать.

Безусловно, [необходимо] сотрудничество со всеми организациями, работающими на поприще культуры, в том числе и с многочисленными рериховскими организациями. Ни в коей мере Фонд не собирается подменить эти организации, подмять их под себя, устранить. Это было бы противно самой сущности этого Фонда, его концепции. Наоборот, во главу угла ставится сотрудничество, в том числе и международное. Но начинать нужно с каких-то определенных, конкретных дел. К такому сотрудничеству мы призываем и рериховские организации, и все организации, которые работают в области культуры. [Это и разные] фонды, и общественные и государственные организации, т. е. нам надо объединять усилия, объединять силы. [Поэтому] мы обращаемся к вам [как представителям] средств массовой информации, потому что без вас эта работа будет идти в тиши, незаметно, более мелкими шажками, чем это [было бы] возможно [с вашей] помощью. Мы очень надеемся на помощь, сотрудничество и на постоянную работу вместе.

Сегодня у нас праздник – первая пресс-конференция. И особенно этот праздник и «освещен», и «освящен» присутствием Святослава Николаевича и Девики Рани Рерих. Это большая честь, что они лично [присутствуют при начале] жизни нашего Фонда. Говоря [сейчас] о празднике, я вспоминаю [случай], как один досужий репортер пробрался к Николаю Константиновичу Рериху с анкетой, [в которой ему, как и всем,] задавал [один] вопрос: «Как вы проводите праздники?». Все отвечали по-разному. Николай Константинович Рерих удивился вопросу и сказал: «Конечно, за работой. В чем же не лучший праздник, как не в работе?!». Поэтому для нас праздник – начало работы. И не думайте, что мы будем работать, а вы со стороны будете на нас смотреть. Мы надеемся, что эта работа будет совместной. Мы [также] надеемся на постоянное руководство со стороны семьи Рерихов, и отовсюду – из Бангалора, из Москвы – будем ждать этого руководства. И давайте повторим тот призыв, который настойчиво звучал и звучит в выступлениях Святослава Николаевича: «Давайте стремиться к прекрасному». Давайте стремиться сделать нашу страну нравственней, чище.

Спасибо за внимание.

Л.В.Шапошникова: Спасибо, Ростислав Борисович. Приступаем к вопросам. [Прошу] всех присутствующих называть свою фамилию и [представляемое] издание, если оно есть. Пожалуйста, кто хотел бы задать вопрос?

А.Жуков, газета «Советская Россия»: Наша газета «Советская Россия» в свое время освещала создание ассоциации «Мир через культуру». Эта ассоциация, созданная 12 июля, направляла Святославу Николаевичу [предложение] стать почетным председателем этой ассоциации, и был положительный ответ. Когда в Москве проходила конференция «Мир через культуру», мы с огромным воодушевлением и радостью получили в адрес этой конференции приветственную телеграмму от Святослава Николаевича, и она была опубликована у нас в газете. Мне бы хотелось уточнить некоторые моменты: получается, что это заявление и то, о чем я говорил, находятся в [некотором] противоречии. Например, пункт 5 говорит, что Святослав Николаевич избран с его согласия почетным председателем и не может являться председателем любого другого фонда, ассоциации и так далее. Насколько это совпадает с тем, что было в июле месяце, или это вещи не взаимоисключающие друг друга?

С.Н.Рерих: По-моему, они не взаимоисключающие.

А.Жуков: То есть все это остается в силе?

С.Н.Рерих: Да, мы можем найти общий подход ко всему.

А.Жуков: Если можно, второй вопрос. В скором времени начнет печататься газета «Восхождение», которая будет освещать вопросы рериховского движения как у нас в стране, так и за ее пределами. Не хотели бы Вы [сегодня] (потому что [невелика] возможность [снова] встретиться) что-то пожелать будущим читателям «Восхождения», чтобы потом мы это опубликовали? И в целом перед редакцией какие-то задачи поставить, определить пути, куда двигаться, как двигаться. То есть Ваши идеи, пожелания.

С.Н.Рерих: Всем членам «Восхождения» я от всего сердца желаю восходить. То есть подниматься путем, который нам даст наиболее полезные, прекрасные возможности и решения. Какие – [нужно] решать на месте, потому что это будет зависеть от того, [что за] пути будут рассмотрены. Путей, как вы сами знаете, в жизни очень много. Но есть один общий путь – это путь к чему-то более совершенному, путь, который каждый из нас где-то как-то, может быть неясно, чует около своего сердца. Поэтому мы должны только думать о том, что наша задача – начать восхождение, восхождение новыми мыслями, новым путем. Я уверен, что к нам придут многие нужные и полезные мысли. И это опять-таки соберет вокруг нас единомышленников, людей, которые думают о том же и тоже стремятся разрешить эти сложнейшие проблемы.

Как я сказал, все эти проблемы очень сложные. Но, есть один путь – это путь именно восхождения, стремления к чему-то более совершенному. Этот путь, я бы сказал, единый, великий путь, который действительно не только подымет нас, но подымет всех тех, которые будут окружать нас и будут с нами работать. Поэтому, дорогие друзья, будем всегда думать позитивно. Будем думать о том, как мы можем помочь друг другу, как можно украсить нашу жизнь. И вы увидите сами, как к вам будут приходить новые мысли, будут приходить многие новые сотоварищи. И вы сможете увидеть какие-то новые решения, [которые] действительно помогут нам подняться на новые ступени жизни. Вот, дорогие мои.

Л.В.Шапошникова: Спасибо, Святослав Николаевич. Уточнения по этому вопросу есть у Ростислава Борисовича Рыбакова.

Р.Б.Рыбаков: Надеюсь, «Советская Россия» опубликует это обращение Святослава Николаевича. Уточнение касается лишь того, что, как явствует из заявления, исключительное право на издание передано Фонду. Поэтому и вопрос об издании, как и обо всех других изданиях, касающихся рериховского наследия, должен быть согласован с правлением Фонда. Пункт 6, страница 3. <…>

А.П.Новикова-Кабанова, радиостанция «Родина»: Святослав Николаевич, сейчас, во время революционной перестройки нашей страны, многих особенно волнует такой вопрос: всемирная историческая эволюция человечества и роль России в эволюции.

С.Н.Рерих: Роль России неоспорима. Это роль великой страны, великого народа. Вы сами увидите, как теперь, в ближайшие сроки появится новое течение, новые шаги к чему-то более совершенному, исходящему из русской мысли. Русская мысль очень широко, очень глубоко ставила задачи перед человечеством. Мы знаем прекрасные труды, [посвященные этим задачам], которые многие из наших соотечественников собирались разрешить. Я уверен, [я] знаю, что мы опять дадим всему миру новые мысли, новые решения, новый подход и новое счастье. Потому что именно счастье [является конечной целью] наших стремлений. Поэтому будем думать о прекрасном.

Что есть прекрасное? Нечто более возвышенное, вот и все. Так, дорогие мои друзья, все это очень просто и совсем не сложно. Только надо себе ясно представить путь, которым мы должны идти, потому что это поставлено перед нами жизнью как таковой. Поэтому будем стремиться ясно, сознательно к этому прекрасному. И мы быстро увидим новые горизонты. Перед нами будут [открываться] новые возможности, и мы сможем обогатить не только себя, но и весь мир. В этом я уверен. Будем [мыслить в этом направлении], которое сейчас нам может показаться сложным, но в то же время оно не такое сложное, как кажется, – это есть стремление к чему-то более прекрасному. Понятие прекрасного нам дала именно сама наша жизнь – это нечто более совершенное, нечто более нас возвышающее и счастливое. Поэтому будем стремиться этими путями. И, как я сказал, в писаниях Николая Константиновича и Елены Ивановны вы найдете именно мысли, рассуждения и об этом прекрасном, и о реальности этого прекрасного. <…>

Акулов, Агентство печати «Новости»: Святослав Николаевич! <…> В 11 пункте заявления Фонда говорится о том, что Фонд уделит особое внимание активному участию и развитию советско-индийских культурных связей. (С.Р.: Да.) Как деятельность Фонда, на Ваш взгляд, будет содействовать дальнейшему укреплению советско-индийского сотрудничества в области культуры? У нас не так давно состоялись грандиозные фестивали. Все это очень хорошо, но фестиваль, как и всякий праздник, проходит. Кончился фестиваль, а жизнь продолжается, и работа, очевидно, должна продолжаться. Как, на Ваш взгляд, деятельность Фонда будет [этому способствовать]?

С.Н.Рерих: Будет постоянное усилие в этом направлении. Нет таких решений, которые разрешат наши проблемы сразу. Этого нет и не может быть. Мы должны помнить то, что также неоднократно говорил Николай Константинович, – мы растем препятствиями. Препятствия – наши самые близкие друзья, это те ступени, по которым мы подымаемся. Поэтому препятствия будут, должны быть, и мы должны их приветствовать. И [тогда] увидим, как мы их превзойдем и подымемся на новые ступени жизни. Вот, дорогие друзья, все это очень просто [и] не так сложно. Нам только нужно постоянно устремляться к чему-то более совершенному, [на этом] делать нашу жизнь. Мы должны помнить, что именно стремление к этому прекрасному есть то, что нас подымет и [откроет] новые возможности. Стремление к прекрасному – это самый реальный путь. Может быть, кто-то скажет, что это путь, который неясен, он затуманен всякими трудностями. Может быть, но не это важно. Важно, что препятствия – это то, что даст нам силу. Есть энергии, которые нас окружают и которые себя выявляют именно этими препятствиями. Поэтому будем их приветствовать. Будем смотреть, будем читать статьи Николая Константиновича, который именно об этом говорил.

Л.В.Шапошникова: Спасибо, Святослав Николаевич.

К тому, о чем говорил сейчас Святослав Николаевич, – о том, как мы собираемся развивать культурные связи с Индией, – я хотела бы [кое-что] добавить. [Расширение культурных связей с Индией] заложено в [концепции] всей нашей работы и будет со временем развиваться. [Хочу сказать], что то духовное наследие Рерихов, которое собирается изучать и Фонд, и затем главное его образование – Центр-Музей имени Н.К.Рериха, – сформировано двумя духовными традициями – русской и индийской. И что бы мы ни делали, мы всегда будем [действовать] именно в этих [традициях]. И, естественно, у нас будут возникать связи с индийскими деятелями. Они существуют и сейчас, с момента создания Фонда. Будет обмен людьми, которые в Индии тоже интересуются наследием Рерихов.

Короче говоря, и наследие семьи Рерихов, и Фонд, и центр будут таким мостиком, который соединит культуры двух стран – Индии и России. Он сделает более доступным культурное наследие Индии для широкого круга нашей общественности, поскольку этот центр будет носить еще и просветительский характер. [Поэтому] развитие связей с Индией будет одной из важнейших задач в работе нашего центра. Рерихи 20 лет прожили в Индии и ей тоже отдали душу и сердце, а теперь они возвращают эту душу и сердце, наполненное Индией. Для нас это очень важно и обусловливает задачи и цели нашей работы. Это главное для нас.

Т.Л.Шевелёва, рериховский Культурный центр «Валаам»: Мы все знаем, что Валаам [был] обителью русской духовной традиции, но [затем для него наступили] годы довольно темные. Я приехала туда год назад, и там 9 мая мы подняли Знамя Мира Рериха. Смысл его был в единении религии, науки и искусства в едином круге Культуры, с большой буквы. И я хотела бы, чтобы Фонд Рериха, который говорит о русской духовной традиции, немножко нам помог, [потому] что мы одни там не [справимся]. Там [существуют] два [направления деятельности]: церковное, которое, [как известно], зашло в тупик, в свое время не расширив сознание, и антидуховное, [антикультурное], которое туда пришло.

И, конечно, [работает] Знамя Мира, которое пришло на год раньше церкви[4]. [Наш центр развивается], все лето [работала] выставка Рериха и кабинет Рериха, и к нам приходили и церковники. Все замечательно, но дальше мы без вас не сможем. <…> Вопрос [у меня] такой. Есть, может быть, маленькие, может быть, большие культурные центры, далеко от Фонда Рериха. Как он хочет конкретно нам помогать – идеей, мыслью? Я одна не могу пробить эти два направления – антикультурное и церковное, которое довольно узкое.

Л.В.Шапошникова: Зачем антикультурное пробивать?

Т.Л.Шевелёва: Оно хочет закрыть [наш культурный центр]. Не надо им уже танцев… Естественно, препятствиями мы растем. Мы хотим расшириться с помощью Фонда. Как вы можете нам помочь?

С.Н.Рерих: В зависимости от обстоятельств. Желание помочь, я уверен, живет во всех нас. И я уверен, что будут найдены пути, [чтобы] так или иначе действительно помочь. Но [в какой форме эта помощь проявится], зависит от известных условий, которые будут продиктованы тем моментом жизни, в который мы работаем и живем. Поэтому будем смотреть на все оптимистически. Мы стараемся дать нечто более совершенное всем людям. И все придет.

Р.Б.Рыбаков: Тут есть еще два момента. С одной стороны, деятельность Фонда будет служить помощью всем движениям, кружкам и тому, что существует у нас в стране (я имею в виду публикацию всего наследия, научную разработку и т. д.). [С другой], – у вас, вашего маленького сообщества могут быть какие-то конкретные вопросы. Мы войдем с вами в контакт. Мы [поддерживали его] с вами, когда не было Фонда. Думаю, и создание Фонда не [приведет к] потере этого контакта в будущем.

Г.М.Печников, Всесоюзное радио[5]: от имени редакции для детей и юношества, молодежи, их родителей и педагогов такой вопрос – как Вы расцениваете роль наследия всех Рерихов и организацию [этого] Фонда-Музея Рерихов в деле эстетического воспитания юношества? И второе. Мне бы хотелось воспользоваться случаем, чтобы Вы и Девика Рани обратились к юношам с добрыми пожеланиями [и рассказали] о значении создания данного музея – данного праздника, я бы сказал.

С.Н.Рерих: Как вы знаете, все мы стремимся к чему-то более совершенному. Найти пути, которые наискорейшим образом смогут дать нам и через нас другим людям, человечеству большее счастье. Поэтому мы должны, как я сказал, прочесть книги Елены Ивановны и Николая Константиновича и посмотреть, что они говорили и думали об этом. Там вы найдете ответы на очень и очень многое, нам только нужно будет это запомнить.

И каждый день помнить, что в наших руках действительно лежит все. Мы действительно можем стать всем, чем хотим, и достичь всего, к чему стремимся. Это несомненно, это закон природы (природа – это то, что нас окружает). Жизнь стремится дать нам самое прекрасное, и это в наших руках. Поэтому будем смело идти вперед, смотреть на все, как на величайшее счастье – то, что мы можем об этом говорить, можем думать о том, как это лучше сделать, как лучше что-то претворить в жизнь. Для меня величайшим счастьем, как я говорил недавно товарищам, [является] именно возможность говорить, обсуждать и планировать что-то такое, что даст нам более счастливую, более богатую жизнь. В этом я вижу великое счастье, великую возможность, которая предоставлена нам всем миром.

Мир, который нас окружает, все это содержит. Та бесконечность, та вечность, которой мы неотъемлемая часть, содержит все это и [еще] гораздо больше. Поэтому мы можем вызвать это к жизни, окружить себя этим и стремиться к чему-то более прекрасному и совершенному. И нет большей радости, чем действительно войти в контакт с более прекрасным, совершенным. Это несомненно. Поэтому будем стремиться.

Все в наших руках, все у нас если [и] не предрешено, то, во всяком случае, возможности эти уже как-то обрисовываются. Будем надеяться, что создание Фонда Николая Константиновича именно даст нам [те] пути, о [которых] в свое время думали и мечтали Николай Константинович и Елена Ивановна. Это очень, очень красивый и богатый путь, который разрешит очень много наших проблем и даст нам счастье. Это несомненно. <…>

С.Бестужева, Центральное телевидение, программа «Время»: У меня вопрос не к вам, Святослав Николаевич, а, скорее, к Людмиле Васильевне и Ростиславу Борисовичу, поскольку он заместитель председателя. Планируете ли вы в ближайшее время издание книг Рерихов? (С.Р.: Много планируется.) Меня интересует, что у вас запланировано [издавать] в Советском Союзе и если что-то запланировано, то когда люди смогут эти книги получить? И еще вопрос. Существуют ли какие-то конкретные сроки (я понимаю, что все сложно) открытия центра-музея?

Л.В.Шапошникова: Первый вопрос об издании. Конечно, издательская деятельность фонда и центра-музея – это одно из главных направлений [нашей] деятельности. Сейчас в издательстве «Художественная литература» мы планируем издание трехтомника работ Николая Константиновича, [выходивших ранее]. Что касается объявления [издательством] «Советская Россия» такого же трехтомника, то они должны [это] с нами согласовать, [поскольку] авторские права переданы нам. Но это замечание второстепенное. Трехтомник идет в «Художественной литературе»[6].

В скором времени мы начнем постепенно готовить издание [книг] Живой Этики. Это работы, которые в свое время были созданы Еленой Ивановной, Николаем Константиновичем в сотрудничестве с очень интересной группой Учителей. Это те самые философские работы, которые составляют идейную основу рериховского наследия. Они будут издаваться на основе предварительной исследовательской работы. У нас есть ряд материалов, которые хотелось бы дополнить. Правда, Святослав Николаевич? Вот то немногое, что мы можем сейчас сказать об издательской деятельности. Она будет расти, развиваться.

С.Н.Рерих: [Наша работа] началась только сейчас. Создание этого Фонда [произошло] несколько дней назад. <…> Поэтому сейчас мы можем говорить о наших планах, мыслях, надеждах, но [о чем-то] определенном, конкретном говорить рано, потому что это должно войти в жизнь. [Нужно] некоторое время, чтобы оно и вошло в жизнь, и осветило какие-то направления и углы. Поэтому вооружимся терпением. Терпение – это величайшая, я бы сказал, энергия жизни, которая даст нам возможность все осилить, пересилить, создать и выявить новые пути, которыми мы сможем идти дальше.

Л.В.Шапошникова: И второй вопрос – о сроках [открытия] центра-музея. <…> Святослав Николаевич говорил о том, что для центра-музея нам отдано здание (и [в этом] Святослав Николаевич сыграл огромную роль). Это бывший особняк Лопухиной по улице Маркса-Энгельса[7]. Там сейчас находится трест Министерства тяжелого машиностроения. С Министерством мы уже связались. А рядом с особняком [есть] небольшой флигель, где находится какая-то контора этого же Министерства. Министерство в течение [нрзб.] [освободит помещения для] центра, и тогда пойдет работа, как мы планируем.

Вопрос: Если кто-то захочет обратиться к вам, по какому адресу это можно сделать?

Л.В.Шапошникова: Мы сейчас «зацепились» за небольшую комнату в Фонде культуры. Но пока это получается крайне ненадежно и эфемерно. Моссовет, который выносит решение о предоставлении нам здания, о котором я вам говорила, предоставит и квартиру, чтобы мы [уже] сейчас [могли] начать деятельность. И вот тогда мы объявим номер телефона и адрес.

С.Ю.Житенёв: Но пока можно обращаться по адресу Фонда культуры – Гоголевский бульвар, дом 6. В ближайшую неделю-полторы мы будем там находиться. <…>

Луговская, еженедельник «Известия. Союз»: Святослав Николаевич, у меня к Вам как к гуманисту, мыслителю, ученому вопрос такого свойства. Сегодня в нашей стране вспыхивают постоянные очаги межнациональных конфликтов. Они очень болезненно отзываются на судьбах людей, судьбах семей и вообще тормозят развитие позитивных процессов в стране. Мы ищем самые разные пути в нашем обществе – и политические, и государственное устройство, и экономические, и социальные. Но мне хотелось бы услышать Ваше мнение еще об одном пути – пути сотрудничества, подвижничества в этом плане религиозных деятелей и представителей существующих в нашей стране самых разных религий. Скажите, пожалуйста, возможно ли это, не противоречит ли такая общая платформа, общие усилия религиозным догмам и религиозным постулатам, поскольку у нас целый спектр религий? Это первое. И второе, какими должны быть внешние условия, чтобы такая возможность появилась? Спасибо.

С.Н.Рерих: Мы знаем, что все распри [среди представителей] разных религий начинались из-за каких-то личных соображений, исканий. Другими словами, то чисто духовное, [что] направляло и давало пути и источники [развития], оставалось в стороне, и люди шли путями, которые были вне религиозных течений, интересов и религиозной жизни.

Мы должны помнить, что все религии – это одно общее достояние. Почему? Очень просто: все исходит из вечности и бесконечности, из которой мы вышли и в которой живем, и никто не может этого у нас отнять. Поэтому мы должны постоянно думать о [каждой] религии только как о пути, который кому-то был ближе. Например, если человек говорит на каком-то определенном языке, то ему этот язык ближе, поэтому он им пользуется.

[По сути] все религии, все наши религиозные устремления – это все только пути к чему-то единому, великому, что нас окружает и из которого мы все вышли. Нет [ничего такого], о чем можно было [бы] сказать, [что оно] принадлежит одной или другой религии. Нет, этого нет. Есть общее великое стремление жизни – проявить себя и дать нам нечто новое, более совершенное, более прекрасное. Это мы видим в эволюции, эволюция нам это показывает. Поэтому нужно [прекратить] всевозможнейшие и, я бы сказал, очень ненужные [религиозные] распри. Это [неправильно], это абсолютно не нужно, потому что все идут [к одной цели].

[И нужно] всячески помогать и поддерживать все движения, которые сближают людей, – а религия как таковая сближает. Она приближает их к [тому] более совершенному, к [чему] они стремятся. Это стремление заложено в каждом из нас, [оно] есть основа нашей мысли. Поэтому забудем обо всех распрях, забудем о [разных путях исканий], а будем думать о том, что самое важное – стремление к прекрасному. К тому, что стоит выше. Все. <…>

Н.Я.Величко, «Мосфильм»: Святослав Николаевич, много лет я следую за вами, если Вы помните. Записываю на магнитофон, на пленку. И у меня собрался довольно значительный материал для фильма о Вас. Год назад на студии «Мосфильм» состоялся разговор очень престижного объединения, где мне сказали: «Ничего духовного нам не нужно». А сейчас положение изменилось. Я совершенно уверена, что фильм о Вас очень нужен, очень скоро понадобится. Мне необходимо снять с Вами интервью. Я займу у Вас очень мало времени, всего один час. <…> Вопрос такой: когда мне Святослав Николаевич даст время, чтобы его снять.

С.Н.Рерих: Я думаю, это не так трудно. Мы сговоримся с нашими учредителями. И я уверен, что время будет найдено, место тоже будет найдено. И мы с вами сможем обсудить эти вопросы, может быть, не один, а несколько. <…>

Т.Г.Рабданов, Представительство буддистов в Москве. <…> Этот год, Святослав Николаевич, особенный для буддистов, потому что перемены, которые происходят в нашей стране, позволили возникнуть ряду новых буддийских центров. Я имею в виду Цогульский дацан в Читинской области, Элистинский храм в Автономной Калмыцкой республике, в этом году в Ленинграде 28 июня буддийскому ленинградскому обществу был передан петербургский храм. И месяц назад, 28 октября этого года, возникло буддийское общество в Москве. Скажите, Святослав Николаевич, что Вы могли бы пожелать последователям буддизма в городе Москве, в столице нашей родины. Они сейчас получили официальную регистрацию, и планируется создание крупного ламаистского буддийского центра.

С.Н.Рерих: Я могу пожелать только как можно ближе следовать заветам великого Будды, хорошенько изучить то великое учение, которое Готама Будда нам оставил. Это мое пожелание, [и ничего другого я сказать] не могу. Лучше этого [учения] вы [ничего] не найдете. Вот, дорогие друзья. <…>

М.Кулин, журнал «Трезвость и культура»: Святослав Николаевич, скажите, пожалуйста, каким Вы видите человеческое общество середины XXI века? Каким Вы видите человека?

С.Н.Рерих: Я надеюсь, что мы увидим человека более совершенным отражением божественной мысли. Это несомненно то, к чему мы все должны стремиться и [что] достижимо, потому что все в [наших] руках. В этом-то и есть, как я уже [отмечал], красота этого момента, великого момента, что мы можем об этом говорить, можем это обсуждать, можем это так или иначе анализировать. Удачно или нет, это другое дело, но мы все-таки можем этим жить. Поэтому я вам желаю как можно ближе изучить великую мысль, которая [направляла всех мировых] Учителей, потому что она вела к одному и тому же. Прекрасные мысли, которые были высказаны Буддой, настолько практичны, настолько нужны нашему обществу, что, я бы сказал, ничего более прекрасного все равно не найти. Поэтому будем стремиться к тому, что нам завещал Будда.

Как мы знаем, Николай Константинович в свое время принимал большое участие в постройке буддийского храма в Петербурге[8]. Он считал, что это было своевременно. Помню, когда я был еще мальчиком, к нам приезжали с нашего востока, из буддийских стран представители, которые вели беседы с Николаем Константиновичем. Поэтому это все было нам очень близко и осталось таким же близким. Вот почему я сегодня очень счастлив, что могу пожелать всем, кто в сердце несет мысли Будды, самого лучшего, успехов во всем и больших достижений.

Л.В.Шапошникова: Спасибо, Святослав Николаевич. Дорогие друзья, наше время истекло. Мы вас благодарим за то участие, за тот интерес, который вы проявили и к наследию семьи Рерихов, и к нашему почетному председателю Святославу Николаевичу, и к Фонду. Мы благодарим МИД СССР за возможность, предоставленную для этой пресс-конференции.

Всего доброго.

Заявление Советского Фонда Рерихов[9]

В июле 1989 года Святослав Николаевич Рерих, известный русский художник и мыслитель, видный общественный деятель Индии обратился через своих доверенных лиц к советской общественности с предложением создать Фонд Рерихов и Центр-Музей им. Н.К.Рериха. В августе этого года была организована группа под председательством президента Академии художеств СССР Б.С.Угарова. Два крупнейших фонда страны, Советский фонд культуры и Советский фонд мира, поддержали предложение С.Н.Рериха и стали основными учредителями нового фонда.

2 октября с.г. состоялась учредительная конференция, которая постановила: «образовать Советский Фонд Рерихов, как всесоюзную самоуправляющуюся организацию, поддерживающую и координирующую деятельность рериховских обществ и организаций на территории Советского Союза, осуществляющую международные связи с рериховскими центрами за рубежом. Считать главной задачей Фонда создание и организацию Центра-Музея им. Н.К.Рериха».

4 ноября 1989 года Советом Министров СССР было принято Постановление «О Советском Фонде Рерихов и Центре-Музее им. Н.К. Рериха» , утвердившее новый фонд и предоставившее ряд льгот.

В связи с организацией Фонда С.Н.Рерих прибыл в Москву, где он встретился с М.С.Горбачевым и Р.М.Горбачевой, с которыми обсудил ряд моментов, относящихся к деятельности нового культурного образования, и поблагодарил их за поддержку и помощь в создании Фонда Рерихов и будущего Центра-Музея им. Н.К.Рериха в Москве («Известия» от 18.11.1989 г.). М.С.Горбачев высоко оценил большой вклад семьи Рерихов в развитие мировой культуры и важную роль этой семьи в становлении дружбы между народами Советского Союза и Индии.

Целью создания Фонда Рерихов является собирание и научное исследование богатейшего и уникального наследия семьи этих русских патриотов. Идеи, заключенные в этом наследии и особенно в его философской части, созвучны целям нашей перестройки, процессам формирования синтетического мышления и планетарного сознания человечества. Гуманистические и этические идеи, заложенные в наследии Рерихов, содействуют возрождению нравственных ценностей нашего народа, способствуют активному вовлечению его в культурное строительство. Фонд, опираясь на рериховские идеи и развивая их, будет укреплять духовные основы интернационализма в нашем обществе и всячески содействовать международному культурному сотрудничеству.

Свои цели и задачи Фонд осуществляет через культурно-просветительский и научный Центр-Музей им. Н.К.Рериха.

В связи с вышеизложенным руководство Фонда Рерихов считает необходимым довести до сведения средств массовой информации следующее:

1. Согласно упомянутому Постановлению Совета Министров СССР Фонду Рерихов предоставляется право издательской и производственной деятельности, отвечающей его целям и задачам. Министерствам и ведомствам СССР, а также Советам Министров союзных республик предложено оказать всяческое содействие Советскому Фонду Рерихов в реализации его гуманистических идей. Организации и предприятия Фонда освобождаются от уплаты налогов, государственной пошлины и других видов сборов.

2. В соответствии с Постановлением Совета Министров СССР и Уставом Фонда Центр-Музей им. Н.К.Рериха является общественной организацией и финансируется Фондом.

3. Ни Фонд Рерихов, ни Центр-Музей им. Н.К.Рериха не претендует на коллекции картин Н.К. и С.Н. Рерихов, другие экспонаты, которые находятся в собственности советских музеев и картинных галереях. В это число не входит выставка картин Н.К. и С.Н. Рерихов, сформированная С.Н.Рерихом и привезенная им из Индии в 1978 году, которая до сих пор находится в СССР и является собственностью С.Н.Рериха.

4.Фонд сообщает, что Центру-Музею предоставляется здание, расположенное по адресу: ул. Маркса-Энгельса, д. 3/5, бывшая усадьба княгини Лопухиной[10]. Реставрация и ремонт здания будут проведены в соответствии с решением Моссовета, которое будет принято в ближайшее время.

5. Фонд извещает, что С.Н.Рерих был избран с его согласия почетным председателем Фонда Рерихов и в связи с этим не считает для себя возможным быть председателем других рериховских организаций, включая общества и ассоциации.

6. С.Н.Рерих передал Фонду исключительное право на самостоятельное решение вопросов об издании, переиздании, комментировании и ином публичном использовании наследия, включая письма и архивные материалы. Это его решение не распространяется на ту часть наследия, которая в законном порядке была передана ранее его родителями, братом или им самим другим организациям и гражданам.

Организации и граждане, желающие издавать, переиздавать, комментировать, цитировать, экспонировать или иным образом публично использовать наследие семьи Рерихов, должны делать это только с согласия Бюро правления Советского Фонда Рерихов и отчислять Фонду часть полученного ими дохода от данной деятельности.

7. Вышеустановленные права распространяются на символику, использовавшуюся семьей Рерихов. В связи с этим Фонд просит все рериховские организации согласовать с Фондом и между собой употребляемую ими символику.

8. С.Н.Рерих и Бюро правления Фонда сообщают, что Р.Б.Рыбаков и Л.В.Шапошникова являются доверенными лицами С.Н.Рериха и представляют его интересы в СССР.

9. Деятельность Фонда обеспечивается за счет добровольных взносов советских государственных и общественных организаций, кооперативов, граждан, поступлений от зарубежных организаций и отдельных лиц в виде денежных средств, материальных и иных культурных ценностей, недвижимого имущества, а также доходов от проведения различных мероприятий, от производственной и издательской деятельности и иных поступлений. Фонд открыл счет для добровольных взносов, пожертвований и других поступлений № 700878 в ОПЕРУ при Правлении Жилсоцбанка СССР, МФО 299093.

10. Фонд обращает внимание средств массовой информации на то обстоятельство, что в последнее время в некоторых изданиях («Вечерняя Москва», «Собеседник», «Неделя» и другие) были опубликованы сообщения, дезориентирующие советскую общественность в отношении рериховского наследия и деятельности рериховских организаций.

11. Советский Фонд Рерихов считает необходимым уделить особое внимание активному участию в развитии советско-индийских культурных отношений. Такого рода деятельность будет являться одним из основных направлений в работе фонда, поскольку наследие Рерихов сформировано двумя духовными традициями: российской и индийской.

12. Фонд Рерихов и его почетный председатель С.Н.Рерих призывают к сотрудничеству рериховские объединения, другие организации, а также всех тех, кто готов внести свой посильный вклад в разработку и реальное претворение в жизнь богатейшего и уникального наследия семьи Рерихов.

23 ноября 1989 г., Москва

Почетный председатель

Советского Фонда Рерихов С.Н.Рерих

Об итогах поездки Л.В.Шапошниковойи Н.С.Бондарчук в Индию

Москва, Дом дружбы с народами зарубежных стран, 4 июня 1992г.[11]

Л.В.Шапошникова: Конечно, хорошо, когда мы собираемся и слушаем такие интересные вещи, но, к сожалению, я буду говорить о другом, о более суровой действительности и реальности, которая сейчас связана с нашим Центром. Наталья Сергеевна Бондарчук очень хорошо говорила об эволюции человечества. Эволюция сейчас развернулась на нас своими острейшими противоречиями и своим противостоянием противоположных начал. В нашей стране идет это противостояние – борьба между силами созидания и силами разрушения, и такая область, как культура, оказалась охвачена этой борьбой. Поскольку наш Международный Центр тоже имеет к этому отношение, то эта борьба проходит и через наши сердца, и через наше пространство. Я хочу сказать сегодня, что это такое и с чем это связано.

Мы долгое время имена некоторых [людей] оставляли «за экраном», но сейчас настало время сказать о них и их деятельности. Дело в том, что в январе 1992 года мы, руководство Международного Центра Рерихов, встретились с Хасбулатовым, председателем Верховного Совета. Перед Хасбулатовым мы поставили четыре вопроса, которые, кстати, до сих пор не разрешены. То был январь, сегодня июнь. Вопросы были следующие.

Мы просили здание, которое было выделено для музея Рериха, передать нам на баланс, чтобы влиять на ход ремонтных и реставрационных работ. Та контора, которая сейчас занимается этим ремонтом и реставрацией, не в состоянии это сделать и не заинтересована в этом деле. Это раз.

Второе. Мы просили дать нам временное помещение для организации временной экспозиции, поскольку сейчас музей, размещенный в небольшом флигеле, напоминает собой, я бы сказала, сжатую пружину, которая требует пространства. Как только возникает пространство, пружина разворачивается и наполняет музей тем содержанием, для которого он и создается.

Третье. Мы просили, чтобы российское правительство, включив нас в свой бюджет, помогло нам деньгами, потому что мы сейчас охраняем национальное достояние России, каковым является наследие Рерихов, и это безусловно. Я думаю, в этом отношении нет разночтения и разногласия. За охрану этого имущества, которое дано всему русскому народу, небольшой Международный Центр Рерихов, где работает около 30 человек, платит 700 тысяч рублей в год. Мы не являемся коммерческой организацией, и поэтому те, кто работает сейчас в Центре, получают зарплату в два раза меньше, чем где-либо. Они согласны на это, но, я считаю, это безнравственно – заставлять людей идти по такому пути. Поэтому мы попросили об этом.

И, наконец, четвертый момент, который стоял и продолжает стоять перед нами, – это выставка, которая сейчас находится в незаконном владении в Музее Востока. Выставка, состоящая из 286 полотен Святослава Николаевича и Николая Константиновича, которая, согласно документам, была передана группе бывшего Советского Фонда Рерихов и теперешнего Международного Центра Рерихов. Кстати, эта выставка (сейчас я хотела бы сказать об этом открыто) служит основанием и для Музея Востока, и для тех чиновников Министерства культуры, которые продолжают поддерживать эту старую [еще СССРовскую] линию: что культура – это только государство, что нет культуры общественной, что культура – это не дело народа, а дело государства. Эти люди считают, что если выставка останется в Музее Востока, то будет возможность организовать государственный музей. Я думаю, что такого рода средство, которое используется сейчас Музеем Востока, его дирекцией, скажем прямо, не укладывается ни в какие нравственные рамки, поскольку данная выставка не принадлежит музею – это раз. И второе: та коллекция, которая в свое время была передана русскому народу Кэтрин Кэмпбелл, тоже не принадлежит Музею Востока, поскольку в этой коллекции есть большая русская серия. И Кэтрин Кэмпбелл передала мне письмо, в котором написала, что она не передавала выставку в Музей Востока. Вот эти два момента, которые заставляют дирекцию музея драться за государственный музей Рериха, считая основой этого музея Музей Востока, не имеют под собой ни юридических, ни законных оснований. И об этом нужно сказать прямо и открыто. Более того, вы, наверное, читаете «Независимую газету». Во вторник в этой газете была статья Савелия Ямщикова, известного культурного деятеля и реставратора, где он говорит о директоре Музея Востока Набатчикове как о человеке нечестном и псевдодиректоре (называется несколько подобных директоров). Набатчиков удерживает эту коллекцию и идет на любой, как говорится, подлог и т. д.

Почему я сейчас остановилась особенно на этой коллекции? Дело в том, что эти четыре момента, о которых я говорила, были изложены Хасбулатову. Хасбулатов был согласен издать распоряжение, потом все как-то было спущено на тормозах. Возник помощник Филатова, Андреев. И возникла фамилия Житенёва Сергея Юрьевича, очевидно, многим из присутствующих корреспондентов достаточно знакомая по той скандальной известности, которую приобрел этот [человек] в последнее время. Дело в том, что Сергей Юрьевич Житенёв был у нас заместителем председателя тогда еще Советского Фонда Рерихов, [откуда] был уволен за ту неверную политику, которую вел в нашем Фонде. Я сейчас не буду подробно останавливаться на этом. Если возникнут вопросы, я готова на них ответить. После этого он попал в Верховный Совет РСФСР, сначала в Комиссию по культуре при Палате национальностей, затем сделал интересный взлет – стал помощником Бурбулиса по культуре, а сейчас он практически первый человек по культуре в Российской Федерации и возглавляет Отдел культуры при Правительстве России. Естественно, что этот Житенёв всячески старается Фонд, который его не очень гостеприимно принимал в свое время, опорочить. И получается, что, когда мы даем наши [документы чиновнику], предположим, на уровне Хасбулатова, то они вновь попадают в руки Житенёва, и все возвращается на круги своя. Хасбулатов отказывается подписывать распоряжение по нашему Центру, потому что ему говорят, что этот Центр сомнительный, что наследие было взято нечестным образом, а в это время товарищ Набатчиков представляет ряд клеветнических документов в Комиссию по культуре, которая возглавляется Поленовым Федором Дмитриевичем. Надо сказать, что Поленов не принял их за подлинные, и этот пакет документов был передан тогда нам. Но, так или иначе, Житенёв добился того, что на уровне Хасбулатова проблема не была решена. Ряд [членов] рериховских организаций, которые в апреле приехали сюда на конференцию, добились приема у заместителя Хасбулатова, и, к сожалению, здесь тоже ничего не получилось до сих пор, поскольку те документы, которые прошли через заместителя, опять задержаны у Житенёва.

Можно рассказать здесь целую историю. Если вы мне зададите вопросы, я готова на все отвечать. Чем все кончилось? Тем, что в это время группа людей, заинтересованных в государственном музее, написала письмо в секретариат Верховного Совета. Это письмо было с помощью Житенёва переправлено в Минкульт. Там сейчас работает комиссия по нашему Центру. Как вы думаете, что это такое? В то время в эту комиссию никто из наших представителей не входил. Мы не видели письма, которое о нас написано. Мы не видели тех обвинений, которые выдвигаются против нас. В результате, сегодня у нас июнь месяц <…>[12].

Охрана этих памятников культуры растягивается на достаточно долгое время. Святослав Николаевич обратился к рериховским организациям с просьбой помочь нашему Центру во многих вопросах (думаю, что сегодня вы получили все эти документы, не буду перечислять их). Ситуация у нас достаточно острая. Сейчас на уровне Министерства культуры работает какая-то комиссия. У нас была представитель Министерства культуры Блинова, которая даже не принесла письмо, по которому в Министерстве культуры создана комиссия и в связи с которым разбирается наша деятельность. Короче говоря, употребляются методы работы самые отсталые, самые архаичные, методы, которые имеют своей целью просто этот Центр уничтожить. У меня другого нет вывода, именно так. Если мы целый год не можем добиться по этим четырем позициям (мы не требуем ничего кроме этого) никаких результатов на самом высоком уровне, то что мы можем сказать по этому поводу? У нас еще остался Ельцин, и мы надеемся на него.

Житенёвская позиция в какой-то мере выглядела формально сильной, потому что получилось таким образом, что наследие передавалось двум заместителям – мне и Житенёву. Житенёва [в Индию] не приглашали, Житенёва я сама забрала. Но мы всегда забираем себе наши трудности и печали. И поэтому, когда писался документ, то я настояла, опять-таки, чтобы была вторая фамилия (поскольку два заместителя, одинаково всё), и [чтобы] эта фамилия была внесена в этот документ. Фамилию внесли. Теперь никто не знает, что с этой фамилией делать. На этом основании Житенёв заявил, что он в такой же степени причастен к наследию, как причастен другой заместитель, я. Я привезла документ[13] от Святослава Николаевича, в котором сказано, что Житенёв освобождается от прав доверенного лица, и все, кто собирается с ним иметь дело, связанное с наследием, берут на себя определенную степень риска. Это написано в документе. Но поскольку он не обнародован (а мы собираемся это сделать в ближайшее время), Житенёв о нем не знает. Он рьяно вдохновляет на работу комиссию, которая сейчас работает на уровне Минкульта. Таким образом, с этой комиссией связано и второе решение, которое сейчас пойдет со стороны заместителя Р.И.Хасбулатова, С.А.Филатова. Вот такая ситуация создалась.

Я не буду говорить о подлогах, о передергивании и обо всем том, что было всегда свойственно Житенёву и [в связи с чем] мы от него в Фонде избавились. К сожалению, избавились не до конца, а дали возможность сделать «величайшую» карьеру. Наверное, вы читали в прессе те материалы, которые были связаны с Житенёвым, – о его отрицательной, я бы сказала, роли в отношении создания музейного проекта и многое другое. Д.С.Лихачев, известный деятель нашей культуры, выразился очень просто и прямо. Он сказал, что таких людей, как Житенёв, на пушечный выстрел нельзя подпускать к культуре. Безусловно, потому что Житенёв – та разрушительная тенденция, которая возникла в области культуры в последнее время и которая отличается безжалостностью и бездумием. И об этом надо говорить прямо и открыто. Если Житенёв будет продолжать работать в области культуры, она будет развалена в еще большей степени, чем разваливалась в предыдущие годы. Здесь все ясно и понятно, и особенно ярко это проявляется по отношению к Международному Центру Рерихов, потому что здесь еще есть личная заинтересованность, личный момент, желание отомстить… Вот ситуация, которая сложилась к моменту, когда мне пришлось поехать к Святославу Николаевичу.

Когда мы приехали к Святославу Николаевичу, благодаря Наталье Сергеевне Бондарчук, которой я до сих пор очень благодарна (и [снятому ее киногруппой] видеофильму), то обнаружили там огромное количество гонцов всякого рода, которые поносили и Центр, и деятелей этого Центра. Но Святослав Николаевич выстоял, и за время, покуда я или кто-либо из наших представителей не могли поехать туда, к Святославу Николаевичу (нам это было очень трудно сделать), ничего не произошло, ничего не изменилось. Со Святославом Николаевичем мы обсудили все эти проблемы. Но надо сказать, что туда, [случалось], приезжали люди просто без денег, и их приходилось там содержать, а они в это время занимались не тем, чем надо. Но я не буду о них говорить, это другая история, связанная с этими людьми.

Святослав Николаевич дал несколько документов. Первый – это освобождение Житенёва (в пакете документов это у вас есть) от почетного права быть доверенным лицом Святослава Николаевича. Второй – это Обращение Святослава Николаевича к рериховским организациям[14], потому что (я не буду скрывать) в борьбе против нас были использованы некоторые малоинформированные и амбициозные силы рериховского движения, которые время от времени издавали различного рода документы. И когда была история с Хасбулатовым, пакет этих документов был первый раз представлен в культурную комиссию. Культурная комиссия не стала их рассматривать. И мы благодарны Поленову за его интеллигентность и правильное понимание. Эти документы сейчас [переданы] в Минкульт, где работает неизвестная нам комиссия, и что она сейчас делает, [нам неизвестно]. Если эти документы являются основой ее работы, то, очевидно, нам тоже придется несладко. А Обращение Святослава Николаевича к рериховским организациям многое ставит на свое место. Обращение, я полагаю, роздано представителям прессы.

Третий документ – это письмо, [которое] написано Б.Н.Ельцину[15]. Оно ему передано. У нас остались только копии этого письма, где [названы] те проблемы, которые мы ставили и перед Хасбулатовым. Затем наши друзья из рериховских организаций создали целую делегацию, в которую вошли сибиряки, Украина, Прибалтика и т. д. Эта делегация прошла к Филатову и пыталась добиться решения. Но решения до сих пор нет, а есть комиссия, которая работает в Минкульте с подачи Житенёва. Где находится филатовское письмо, кто над ним работает, неизвестно, поскольку С.М.Блинова об этом письме не знала. Короче говоря, история запутанная, история в стиле Житенёва, человека нравственно неустойчивого, человека нравственно, я бы сказала, ущербного, в руках которого сейчас, к сожалению, оказалась вся культура России. После того как он перестал быть помощником Бурбулиса по культуре, он возглавил Отдел по культуре при Правительстве России. Вы можете представить его властные функции в этом отношении. И, естественно, наш Международный Центр Рерихов, или бывший Советский Фонд Рерихов, где он так хорошо начинал как заместитель председателя, – первое, как говорится, бревно в глазу. Вот отсюда и все наши неудачи.

Я должна об этом говорить, потому что [в то время, как] эта комиссия в Минкульте работает, в нашу поддержку пришло огромное количество телеграмм. Эти телеграммы развернуты против нас, поскольку, как сказала Светлана Михайловна Блинова: вы два года бились и ничего не добились. Конечно, мы не добились, потому что такая ситуация была создана специально для нас, я должна об этом говорить прямо и открыто. Об этом сейчас знает Святослав Николаевич, и он выразил свое мнение и в письме к Ельцину, и в Обращении к рериховским организациям. И если Житенёв, занимаясь подлогами и нечестными намеками, будет продолжать иметь к этому отношение, у нас нет никакой гарантии, что мы сможем нормально существовать и выполнить возложенную на нас миссию. Поэтому я обращаюсь к вам как к представителям средств массовой информации – помогите нам в этом отношении. Другое дело, мы, предположим, могли ошибаться, не делать чего-то, лениться и прочее, но ситуация, которая сейчас возникла, совсем другая. Мы передали письмо, которое написал Святослав Николаевич, Борису Николаевичу Ельцину. Сегодня утром перед этим брифингом я встретилась с Рюриковым Дмитрием Борисовичем, который является помощником Ельцина, и объяснила ему эту ситуацию. Он обещал курировать наше письмо и содействовать как только можно. Но такие люди, как Житенёв, являются разрушителями культуры. И если разрушитель возглавляет культуру, то я не знаю, что будет с культурой России. Я не буду пересказывать те статьи, которые сейчас написаны в различных органах массовой информации, они известны. Я не буду говорить о том, что всяческим житенёвским маневрам была посвящена целая сессия Верховного Совета, существует стенограмма ее [заседания].

Вот ситуация, которую мы переживаем в этот период. Но вместе с тем у нас есть великая надежда, что остальные не потеряли голову, что многие нас поддерживают, за это говорит огромное количество телеграмм, которые присылаются в нашу поддержку. И если действительно Б.Н.Ельцин выполнит те просьбы, которые направил Святослав Николаевич в его адрес, то, очевидно, наша перспектива будет более радужной, чем она является на сегодняшний день.

Я еще раз хочу подчеркнуть вот этот момент: в Минкульте заседает комиссия, состоящая из людей, посторонних Международному Центру Рерихов. Эта комиссия не информировала нас и о тех материалах, по которым она работает. И хотя С.М.Блинова все-таки появилась у нас в Фонде, и мы разговаривали с ней, никто нам не предложил ввести своего представителя в эту комиссию. А надо сказать, что комиссия работает по письму пяти человек, я о них уже говорила, которые не имеют отношения к нашему Центру. Комиссия эта работает втайне, за нашей спиной, что является характерным методом в работе Сергея Юрьевича Житенёва. И, конечно, те выводы, которые она сделает, я думаю, нам причинят немало хлопот. Хотя скажем прямо: согласно Закону об общественных организациях, государственные организации не имеют права вмешиваться в нашу деятельность, если эта деятельность не противоречит законам РФ. Вот все, что я хотела сегодня сказать. Это прозвучало несколько диссонансом, но у нас не только праздники, о которых рассказывала Наталья Сергеевна и о которых говорил президент, у нас еще и будни, и довольно суровые будни.

И последнее. Я хотела обратиться к тем представителям наших средств массовой информации, которые здесь присутствуют, [с просьбой] помочь нам в этой не очень равной борьбе, которую мы ведем уже долго и результатом которой является неотремонтированное здание Музея Рериха. А чтобы была ясна картина, я хочу сказать, что Святослав Николаевич, подаривший и передавший нам свое наследие, ставил вопрос не о государственном музее, а об общественном музее, поэтому и поставил тогда проблему организации Фонда. Вот все, что я хотела сказать. Если у вас ко мне будут вопросы, я готова на них ответить.

Вопрос: Кто те люди, которые привлечены к работе в Минкульте?

Л.В.Шапошникова: Там есть самые разные люди, но среди них нет тех, кто действительно по-настоящему занимается Рерихом. Есть люди, которые имеют отношение к Московскому рериховскому обществу, есть даже ученые-востоковеды и т. д. Это то, что мне сказали, а сама я официально не знаю, кто они, кто именно вошел в эту комиссию.

Вопрос: Известно, что Святослав Николаевич сейчас очень болен и мало говорит, и тем более почти не пишет. Как были составлены эти документы? Кто их составлял, лично Святослав Николаевич или ему уже были привезены проекты этих документов?

Л.В.Шапошникова: Вам говорила Наталья Сергеевна, что слухи о болезни и дееспособности Святослава Николаевича крайне преувеличены. Это раз. Второе: эти документы мы составляли вместе, и он пишет, между прочим.

Вопрос: Как попал в Фонд Житенёв?

Л.В.Шапошникова: Дело в том, что когда Святослав Николаевич прислал письмо, которое было опубликовано в «Советской культуре» и называлось «Медлить нельзя!», где он предложил создать Фонд, для того чтобы организовать впоследствии музей, то мы обратились в первую очередь в Фонд культуры. Никто из нас не умел ничего делать в этом отношении. И в Фонде культуры тогдашний заместитель Г.В.Мясников выделил нам для помощи Житенёва, но, будучи людьми, не искушенными в административной работе, мы пришли в восхищение от той опытности и легкости, с которой Сергей Юрьевич разрешал все вопросы бюрократического характера. И по мере того как мы приближались к завершению [организации] Фонда, те, кто участвовал в этом, между собой переговорили и пришли к естественному заключению, что именно Сергей Юрьевич Житенёв достоин работать в нашем Фонде. Мы ему сделали предложение. У нас за спиной были какие-то маневры, но нам было не до них. Кто-то говорил: вы неправильно делаете. Житенёв бегал, кричал: они клевещут на меня, не слушайте того, не слушайте сего. Что мы и сделали: не слушали ни того, ни другого. И он начал у нас работать сначала ответственным секретарем.

А моя ситуация с наследием была такова. Святослав Николаевич (он же приехал сюда, когда наш Фонд создавался в конце 1989 года) оставил мне приглашение к себе в Бангалор, с тем чтобы приехать и разобраться с наследием и решить, как и что. Причем в приглашении написал: «Я предоставляю Вам право взять с собой еще одного человека», потому что чисто физически работа была достаточно тяжелой. И вот тогда быстро Сергей Юрьевич подсуетился и оказался снова рядом. Я полностью на него ответственность не взваливаю. Я подумала: да, действительно надо его с собой взять.

Сергей Юрьевич не знал ни языка, ни проблемы, не был знаком со Святославом Николаевичем, но надо сказать, что во время нашего совместного пребывания в Индии он оказал мне довольно большую помощь. Он забивал ящики, делал всю черную работу, чем меня еще больше восхитил. Он не отказывался ни от чего. Он вымыл пол в студии, когда мы кончили работу, и многое другое. А все остальное пришлось делать мне. Это было не так много: всего-навсего систематизация наследия, добывание спецрейса, составление документов, контакт с индийскими властями для вывоза и так далее.

Когда мы приехали сюда, меня пригласили в Швейцарию – Кэтрин Кэмпбелл, которая передала еще часть наследия. А когда я вернулась из Швейцарии, то никак не могла понять, куда попала. Мне показалось, что здесь, в Фонде, происходят вещи недопустимые. Я потихоньку стала смотреть, что и как. В связи с этим у нас уже тогда был составлен акт, сначала ревизионной комиссией, а потом инспектором по житенёвским делам. К сожалению, у нас был такой момент, что этот акт не пошел в ход, потому что председатель ревизионной комиссии А.А.Юферова заняла очень интересную позицию. Она предъявила постановление ревизионной комиссии (причем в ревизионной комиссии было пять человек, и только два человека за это проголосовали, но это, как говорится, боковой сюжет), где во всем была обвинена я, а Житенёв был представлен жертвой. Это произошло уже позже, после того как правление [Фонда] сочло нужным освободить Житенёва от поста заместителя председателя и вывести его из правления. Что касается Юферовой, то правление проголосовало за вотум недоверия к ней, и этот вопрос был тоже снят. Вот такая ситуация сложилась у Житенёва в Фонде.

Я могу еще добавить к этому, что единственная организация, которая по-настоящему Советскому Фонду Рерихов помогала, это Фонд Мира. Фонд Мира, который нам дал два миллиона. И дай бог им всем здоровья и всех благ. Вот на эти два миллиона мы и существуем со всем нашим сложным моментом – и ремонтом, и проектом, и многим другим. Когда я вернулась из Швейцарии, я вдруг обнаружила, что Житенёв создает какие-то странные организации, раздает им эти деньги, а правление эти организации даже не утверждало, [поскольку] он просто не выносил их туда. И к этому моменту у нас на счету из двух миллионов осталось 650 тысяч. Последние 30 тысяч Житенёв, уже понимая, какова будет его судьба, быстро-быстро, за три дня до правления, раздавал, но пришлось возвращать все это. Кое-что, конечно, пропало, но, так или иначе, через некоторое время полтора миллиона вновь оказалось на счету. Короче говоря, Житенёв [создавал] «теневую экономику». Его не интересовали наши проблемы и культура, его интересовали эти деньги в первую очередь.

И еще такие моменты (человек дорвался до чего-то): Житенёву нужен был мерседес, он его [арендовал], и мы платили ежедневно около 150 рублей. Это еще до всяких реформ и отпускания цен. Житенёв купил катер на Белом море, у него была фантазия. Что они, вся эта компания, на этом катере делали, мне не ясно. Вместе с Житенёвым я «выбросила», извините меня за грубое выражение, еще 35 человек, которые вместе с ним все это делали. И многое другое. Они ездили в командировки, они пропивали деньги. Вот такая ситуация с Житенёвым. А когда все стало ясно, был поставлен вопрос о несоответствии заместителя председателя и приняты соответствующие меры. И через некоторое время он устроился в Комиссию по культуре Совета национальностей референтом. Никому в голову не пришло, что будет совершена такая фантастическая карьера. А теперь товарищ Житенёв возглавляет всю культуру России. Как возглавляет, мы видим по газетам. Пока эти газеты не производят впечатление на власти предержащие.

Вопрос: Людмила Васильевна, у меня вопрос и в то же время, как бы в продолжение нашего разговора, я хотел бы для сомневающихся действительно подтвердить, что Святослава Николаевича я видел на протяжении нескольких дней в конце декабря и, как говорится, одно дело физическое состояние, другое дело – духовное. Мы с ним провели немало часов, и на эту тему, по-моему, не надо сомневаться. А вопрос я вот какой хотел задать: Вы, наверное, читали вчерашние «Известия», статью Николая Паклина? Суть ее в том скандале, который разгорелся вокруг имения в Бангалоре и вокруг имения в Кулу. Мне хотелось бы [знать] Вашу точку зрения об этом, потому что я тоже окунулся в эту ситуацию, она же неоднозначная. Мне хотелось бы услышать Вашу оценку этой истории.

Л.В.Шапошникова: Мне очень трудно давать оценку, не проработав предварительно сам вопрос, но я полагаю, что здесь есть какая-то недоработка и была какая-то наша поспешность. И, возможно, возникли моменты, которые позволили властям за что-то уцепиться. Я, конечно, понимаю: индийской стороне вовсе не хотелось, чтобы такие богатства уходили. Когда речь шла просто о наследии, которое, предположим, увозила я, там это никого не зацепило, потому что шла речь об архиве, даже о картинах. Все это было сделано официально, было сделано как нужно. Здесь же речь идет о земле, о редчайших эфироносах, о большом [участке] земли в долине Кулу. Это ведь не только тот участок, который прилегает к самому имению, а это и большие угодья на горах вокруг. Наталья Сергеевна, помнишь, нам показывали гору и говорили: а вот это тоже принадлежит Рериху. Очень большая территория, скажем прямо. Посему здесь уже чисто материальные моменты, очевидно, заставляют кое-какую группу людей ставить вопрос об этом, поскольку наследников нет. Вот здесь, мне кажется, это главное – нет наследников. Если бы были наследники, все бы шло спокойно. Могли быть какие-то моменты, которые, может быть, не соответствовали тем представлениям, которые имеются у членов правительства штата Карнатака или у членов центрального правительства, но это все вещи разрешимые. Сейчас поднимается такая волна. Я полагаю, что, собственно, здесь нужно очень хорошо проработать юридическую сторону. Может быть, здесь были допущены какие-то ошибки при составлении каких-то документов и т. д. Я не уверена, потому что не исследовала эти документы. Я не занималась по-настоящему этим вопросом, потому что меня больше тревожила судьба нашего фонда и нашего Центра. И то, что я сейчас говорю, со своей точки зрения, не совсем квалифицированно с точки зрения юридической и еще какой-либо. Но, я полагаю, что при достаточно гибкой постановке вопроса, очевидно, можно будет уладить все конфликты, которые сейчас возникли, поскольку люди видели, что нет наследников, а корень в этом. Нет наследников, которым законно что-то передается, а раз нет, значит, собственность уходит. Они глубокие старики, и надо подставить руки. Их сейчас и подставили.

Реплика из зала: Да, и в этом плане мне очень понравилась [мысль] нашего советника-посланника [посольства России в Индии] А.М.Кадакина: хоть нет наследников, но наследником является Россия. Мне кажется, что нашей основной задачей должно быть именно это.

Л.В.Шапошникова: Конечно. Только это нужно грамотно оформить.

Пресс-конференция Международного Центра Рерихов

Москва, МЦР, 19 мая 1993г.[16]

В.Мехонцев, ведущий: Дорогие друзья, уважаемые коллеги, дамы и господа! Мы благодарны вам за то, что нашли возможность и время прийти к нам сюда, на пресс-конференцию. Мы считаем, что те, кто пришли сюда, это люди, для которых культура не пустой звук. Прежде чем открыть конференцию, я хотел бы представить ее участников. Это президент Международного Центра Рерихов Геннадий Михайлович Печников; вице-президент Международного Центра Рерихов, директор Музея имени Николая Константиновича Рериха Людмила Васильевна Шапошникова; заместитель директора Музея имени Николая Константиновича Рериха Вячеслав Борисович Моргачёв. И прежде чем начать нашу конференцию, я хотел бы сделать небольшое замечание. Может быть, вопросы, которые выносятся на нашу конференцию, кому-то покажутся частными, но для нас, как нам кажется, в них, как в капле воды, отражаются общие проблемы, стоящие перед нашей российской культурой. Отражается отношение нынешних власть предержащих к культуре, к духовным ценностям, и поэтому мы хотели бы надеяться, что вы, те, кто во многом формирует общественное мнение, кто отражает его, смогли бы помочь решению проблем, стоящих перед нашей российской культурой. А теперь я предоставляю слово президенту Международного Центра Рерихов Геннадию Михайловичу Печникову.

Г.М.Печников: Добрый день, дорогие друзья! Мне тоже хочется поблагодарить вас всех, всю пишущую братию, за ту поддержку и помощь, которую мы все время ощущали от вас на протяжении довольно короткого срока существования Международного Центра Рерихов. Мы действительно получали эту поддержку, и вы нам очень много помогали. Сегодня мы собрали вас в критический момент нашего существования. Это [касается нашего] будущего. Святослав Николаевич Рерих в заметке в «Советской культуре» в июле 1989 года сказал: «Медлить нельзя!». Прошло четыре года, но руководители организаций, от которых зависит наше существование, говорят: «Медлить можно и нужно!», к сожалению. Значит, для того, чтобы у нас состоялся разговор, мне бы хотелось прежде задать ему отправную точку.

Смысл существования Международного Центра Рерихов, который был создан по инициативе Святослава Николаевича Рериха в осуществление идей всего семейства Рерихов, заключался в том, чтобы это наследие было в Москве. Об этом ясно сказано Святославом Николаевичем Рерихом. Он лично и неоднократно подтвердил документом, [узаконенным] юриспруденцией Индии, что он отдает наследие Международному Центру Рерихов и персонально поручает вести это наследие Людмиле Васильевне Шапошниковой. Это все зафиксировано здесь. И только одна сторона может наследовать, развивать, пропагандировать и вести просветительскую деятельность по распространению идей Рерихов – наш Международный Центр Рерихов. [Святослав Николаевич] согласился отдать свое наследие, наследие своих родителей только в том случае, если в Москве будет здание, которое он выберет лично, и правительство в лице тогдашнего президента Горбачева, Совет министров, предоставили ему эту возможность. Он указал на этот дом, который вы видите. И когда он получил это решение, он отдал нам бесценное наследие – то, что вы видите здесь, и то, что еще хранится у нас в запасниках и архивах. Святослав Николаевич обусловил статус музея: это должен быть общественный музей, он должен носить характер международный. В завещании Рериха специально отмечено, что музей не должен подчиняться государственным структурам, он должен носить общедоступный, общественный характер. Это Святослав Николаевич неоднократно подчеркивал и завещал [именно] так развивать музей. На этих условиях он отдал нам наследие.

В течение этих лет дружный коллектив подвижников Международного Центра Рерихов неукоснительно выполняет волю Святослава Николаевича Рериха. И в этом главная цель и задача нашего Центра, иного пути нет. Выполняя эту почетную миссию, очень трудную, тяжелую, как оказалось, мы столкнулись с невероятными трудностями. Мы не хозяева дома, который был предоставлен правительством. Мы не заказчики, и мы не имеем возможности заключить договор с фирмами, с акционерными обществами, с теми людьми, которые хотят нам помочь материально. Если бы мы были хозяевами, давно бы отремонтировали усадьбу, это был бы сад, у нас все данные есть для того, чтобы сделать из нее прекрасный уголок, и чтобы он вписался в ансамбль чудесного уголка старой Москвы наравне с музеем Пушкина[17].

Наконец, после долгих переписок, личных переговоров, начиная с Р.И.Хасбулатова, Ю.М.Лужкова, то есть всех, с кем имели дело, мы с заместителем директора в конце апреля были у А.А.Савина [начальника УГК ОИП[18]], на балансе которого находится это здание. Он сказал: «Хорошо. Всё в порядке. Составляем арендный договор. Всё». Я пожал ему руку. Действительно, мы получили договор, заверенный печатью. Людмила Васильевна подписала со стороны Центра.

Через два-три дня приближается конец, но не тот, который запланировал С.Н.Рерих. Прибегает товарищ от Савина по фамилии Акция и заявляет: «Приостановите договор, не будет никакого договора. Приостановите». В каком государстве мы живем? Мы попали в Нигерию или куда-то еще? Век какой? Как это – «приостановите»? Вот же документ! «Нет, приостановите». [Я был] потрясен, потому что это не вписывается ни в какие рамки не то что правового государства, но и элементарных вещей. Чего они испугались? Причем договор кабальный, на пять лет, и чтобы мы на будущий год отреставрировали здание! Вот это то потрясение, которое мы пережили и от которого не можем отойти.

Поэтому мы решили просто обратиться к общественности, к вам, дорогие друзья, чтобы изложить наши потрясения и чтобы через вас обратиться [к руководству страны], иначе это глас вопиющего в пустыне. Я хочу задать вопрос Борису Николаевичу Ельцину, президенту, который, будучи в Индии в те дни[19], когда умирал Святослав Николаевич Рерих (ему год назад Рерих написал письмо, но Ельцин на него не ответил), [сказал], по-моему, так: «Россияне особенно благодарны талантливым подвижникам, семейству Рерихов, которые своим немеркнущим творчеством сблизили два мира – мир Индии и мир России. Еще пятьдесят лет назад Николай Рерих призывал каждый росток искреннего содружества хранить во имя будущего сотрудничества, беречь, растить. Хотелось бы, чтобы этот призыв находил адекватный отклик у мастеров культуры, ученых, деятелей искусства. Давайте ориентироваться на рериховский эталон служения народам России и Индии». Кто же не подпишется под таким призывом? Мы четыре года этим занимаемся, растим эти ростки. И через вас Борису Николаевичу хочется сказать: «Помогите нам обрести крышу [над головой] и право строить Дом Рериха, где бы хранились его бесценные сокровища».

Очень нам помогает и материально, и морально Фонд мира. Он нас очень выручил, дал тогда еще два миллиона, которые сейчас, наверное, миллионов двадцать. И сейчас поддерживает нас. Мы вместе с А.Е.Карповым написали письмо Егору Гайдару. Гайдар тут же ответил, что дал распоряжение решить этот вопрос. Но вот не везет Рерихам! Гайдар ушел, вместо него остался Черномырдин. К Виктору Степановичу тоже хотелось бы обратиться через вас: придите к нам, ознакомьтесь с нашим музеем, с нашими архивами, с нашим уголком, где мы ютимся и боремся…

Мне хотелось бы (Г.Х.Попова сейчас нет, он бывший мэр) обратиться и к Юрию Михайловичу Лужкову (у которого мы были и который обещал нам помочь, но пока помощи нет): Юрий Михайлович, дорогой, придите, посмотрите, ознакомьтесь, со своими детьми придите, неужели дети не получат удовольствие от этой красоты, от приобщения к этому роднику культуры? Ваши дети были бы, наверное, счастливы, если бы они приходили сюда и, помимо школы, приобщались к этому дивному источнику культуры.

Мне хотелось бы обратиться и к вице-мэру В.А.Коробченко, который занимается культурой в Моссовете, и к В.И.Ресину, который занимается строительством: «Придите, посмотрите, давайте поговорим. Не воевать бумагами и телефонными звонками, а давайте сядем за стол переговоров. Давайте поговорим». Савин был здесь, он начальник Управления, но, наверное, не он решает вопрос, хотя мог бы настоять и сказать: «Да, должен быть!».

Я не знаю, у меня нет документов, но ходят слухи, что дом хотят на аукционе продать. Я хочу задать вопрос всем вышестоящим лицам персонально: если вы намеренно тянете с тем, чтобы не отдавать это здание Рерихам, которое вы обещали от имени России Святославу Николаевичу, скажите об этом прямо: «Мы не хотим отдавать». Я не говорю о моральной, нравственной стороне этого дела, когда обещают и не выполняют. Это [вообще] ни в какие рамки не укладывается, особенно по отношению к Рерихам, которые всю жизнь и все свое творчество посвятили России, родине. Они никогда ей не изменяли и все завещали России, российскому народу. Тогда какие у вас планы? Почему вы медлите с этим? Мы ничего не просим у вас. Нам помогут люди, которые имеют средства и с удовольствием помогут отстроить и сделать великолепный парк. Что вы хотите? Кому вы хотите отдать, какой американской, какой французской фирме? Может быть, ночной клуб здесь сделать, может – сауну, может предприятие? Бизнес-клубы сейчас, тем более в центре, не где-то там, на задворках, [очень выгодны]. Понимаете, где? Ведь это будет стыдобище! Весь мир будет хохотать, когда здесь будет какое-то кабаре: «Они не дали дом Рерихам, а продали за четыре миллиарда». Что сейчас эти миллиарды! Ведь то, что здесь, – бесценно! Никакими деньгами не окупается! Ведь здесь может быть гордость, достопримечательность Москвы, всей России! Но на что вы меняете? Какая фирма? Как ей стыдно будет, этой фирме, когда они узнают, что приобрели чужое. Чужое! Это принадлежит Рерихам! Это принадлежит народу! Мы же интеллигентные люди, но сейчас интеллигентность и терпение наше становится преступным. И теперь я ощущаю себя преступником! Значит, я что-то не сделал, чтобы добиться! Мы не можем прорваться к Лужкову! Ну, приди, приди, товарищ Лужков Юрий Михайлович, уважаемый!

Мы были у министра культуры товарища Е.Ю.Сидорова. Нас приняли, мы разговаривали. При нем сидела начальник отдела Лебедева. Он ее спросил: «Вы были там?». – «Нет». Он говорит: «Я тоже». Но он недавно министр, и он сказал: «Я к вам приеду». Мы ждем его.

Такие, совершенно чрезвычайные обстоятельства принудили нас пригласить вас, хотя мы очень рады и чаще приглашать, и лучше бы на выставки, вернисажи, на открытие музея и т.д. Мы решили не ждать, когда нам дадут отремонтировать здание, и решили открыть музей здесь[20]! Людмила Васильевна [тогда] была в Индии, прощалась со Святославом Николаевичем Рерихом. В короткий срок энтузиасты, засучив рукава, сами все это сделали, сделали вот эту стенку и сделали малый музей, чтобы хотя бы часть показать. У нас не только магазин есть, но у нас есть музей, редчайший, уникальный. Это самый молодой музей в Москве. Старые друзья откликнулись, приехали. Приехал Михаил Сергеевич Горбачев, посмотрел все. Приехал академик А.Л.Яншин, наш настоящий друг, произнес небольшую речь и сказал: «Готов помогать».

Понимаете, болит сердце за то, что такое безобразие творится, [совершается] преступление, [а ты] бессилен что-то сделать. Мы писали, кричали… – не слышат. Наверное, у вас есть письмо Святослава Николаевича к Борису Николаевичу, где он все сказал. Мы решили написать обращение – обратиться к мастерам культуры, к ученым, чтобы они поддержали нас в наших бедах и [услышали] наш вопль. Откликнулись очень многие.

Мне очень трудно говорить. Чем больше говоришь, распаляешься, плохо становится. Я не хочу больше занимать ваше внимание, Людмила Васильевна скажет, что считает нужным. Ждем ваши вопросы. Благодарю за внимание.

В.Мехонцев: Товарищи, думаю, вопросы после того, как Людмила Васильевна выступит. Я предоставляю слово Людмиле Васильевне Шапошниковой, вице-президенту Международного Центра Рерихов, директору Музея имени Н.К.Рериха.

Л.В.Шапошникова: Я присоединяюсь к президенту, который благодарил всех пришедших сюда для участия в пресс-конференции. Эта конференция у нас по счету не первая, а, наверное, 15-я или 16-я, и на каждой мы говорили о том бедственном положении, о котором сказал Геннадий Михайлович. Но сейчас мы подошли к моменту, когда [нужно] или совсем перестать говорить и согласиться с тем, что с нами сделали, или же понять, в какой ситуации мы живем и в какой стране находимся, и пойти на ряд решительнейших шагов. Вот как раз эта пресс-конференция, с моей точки зрения, является пресс-конференцией судьбоносной. Мы кое-что еще подготовили к ней, я вам об этом сейчас скажу.

В чем ситуация? Геннадий Михайлович говорил очень хорошо, глубоко, эмоционально, но он обрисовал, мы так договаривались, внешнюю нашу ситуацию. Есть дом, есть мы – и ничего, начиная с 1989 года, когда были приняты правительственные постановления, не делается. Почему не делается? Кто виноват? В первую очередь, мы спрашиваем – виноват ли сам Международный Центр Рерихов, бывший Советский Фонд Рерихов. Если посмотреть на эту ситуацию как следует и с пониманием, то станет ясно, что Международный Центр Рерихов, конечно, как каждая организация, имеет свои недостатки, делает ошибки, но он сделал все и даже больше, чтобы музей все-таки был. Что за три года было сделано? Была налажена выставочная деятельность. Более чем в восьмидесяти городах проведены выставки тех картин Рерихов, которые находятся в нашем распоряжении. Была организована издательская деятельность, и серия «Малая рериховская библиотека» получила самые хорошие отклики в средствах массовой информации. Были проведены конференции, прочитаны лекции[21], организованы семинары, сделан Оптический театр. Я не буду перечислять до конца, что еще подготовлено. Подготовлена организация студии детского рисунка, но нет пространства. Подготовлены условия для выставки, но нет выставок художников, которые работают в «канале» Рериха, но нет опять же пространства.

И вместе с тем эти три с лишним года Международный Центр Рерихов ведет героическую борьбу за то, чтобы остаться, если можно так выразиться, на плаву. За то, чтобы остаться жить, чтобы сохранить наследие, которое является национальным достоянием России. За то, чтобы в Москве был большой, а не вот этот малый Музей Рериха. Эта борьба к сегодняшнему дню обрела оттенок безнадежности, потому что мы дошли уже до президентского уровня. Что из этого получилось, вы видите по документам. Мы вам дали на этот раз очень полный пакет документов, чтобы вы могли по-настоящему ознакомиться с той борьбой, которая идет. Мы дошли до президентского уровня, дальше уже Небо. Услышат нас там или не услышат – это другой вопрос. Геннадий Михайлович перечислял и Е.Т.Гайдара, и Ю.М.Лужкова, и Р.И.Хасбулатова, и С.А.Филатова – это те люди, которые принимали в нас участие. Но они начинают принимать участие вначале, потом это куда-то ныряет, как в болото.

Более того, [появился] такой интересный термин, который сегодня впервые Геннадий Михайлович произнес, – «приостановить». Приостановить договор, юридически заключенный и оформленный. Приостановить распоряжение по Минкульту, приостановить еще что-то. Причем вам не [называют] никаких причин. Но если мы посмотрим глубже, [то увидим], что это не просто разгильдяйство властей, хотя этого у них достаточно. Не просто руки у них не доходят, хотя [это так], – идет больше политики и политических игр, чем заботы о том, в чем нуждается страна и в первую очередь культура, экономика, социальные моменты… Я не буду об этом говорить, вы об этом прекрасно знаете, и об этом мы и пишем, и говорим. Все это может иметь место, но три с половиной года даже для этого много. Очень много.

На самом же деле происходит другое. Геннадий Михайлович считает главным Дом. Да, действительно, крыша над головой была всегда главной. Но есть еще один момент, который, собственно, держит и этот Дом на «привязи», и решение о Доме на «привязи». [Этот момент], кажется, внешне выглядит невинно. Когда нам Святослав Николаевич передавал наследие, он передал 288 полотен в добавление к тем 400, которыми мы владеем сейчас. Они были здесь, в тогда еще Советском Союзе, приблизительно с 1977–1978 года, но это не имеет уже значения. Тогда Святослав Николаевич привез передвижную выставку, где были полотна и его, и его отца, Николая Константиновича. Временным держателем этой выставки был, естественно, Минкульт [СССР]. Минкульт поместил эту выставку в Музей искусства народов Востока. И мы пошли просить, чтобы эту выставку нам отдали, поскольку все документы на владение этой выставкой юридически были оформлены Святославом Николаевичем на нас.

Мы начали борьбу за выставку наряду с борьбой за Дом с 1990 года. И началось с того, что Владимир Яковлевич Лакшин, хороший друг-приятель Николая Николаевича Губенко, который в то время был министром[22], получил отказ в приеме. Губенко его не принял. Дальше мы писали письма, еще что-то старались сделать. Короче говоря, [это был] 1990 год, а сейчас начало 1993-го – [столько длится] история с этой коллекцией. Последнее, что у нас есть сейчас (у вас все документы, там есть переписка и прочее), – это визит к министру культуры Евгению Юрьевичу Сидорову. Он был очень интересным, этот визит. Я хочу об этом сказать, Геннадий Михайлович.

Вот вы приходите к, казалось бы, культурному человеку – министру культуры. Приходите с известным делом – взять свое имущество. Первое, что нам говорят, – предъявите документы на владение выставкой, хотя эти документы давным-давно были предоставлены на любое, так сказать, «обнюхивание» и «облизывание» в тот же Минкульт. Они знают об этих документах, ибо в письмах пишут – «ваша выставка». Естественно, у нас не оказалось этих документов, потому что никто из нас в сумке их не носит, они лежат в сейфе. Мы говорим – хорошо, у нас [с собой] нет документов, мы прощаемся, когда мы их принесем, тогда закончим. «Нет, – [настаивает] он, – я хочу с вами поговорить. Так в каком году организовался… (я вам дословно говорю, вы мне не дадите соврать, и Вячеслав Борисович, который присутствовал, тоже). – Так в каком году вы организовались?». – «В 1989-м, Евгений Юрьевич». – «Когда?». – «В октябре». – «В каком году было решение о предоставлении этого Дома вам?». – «В 1989-м, Евгений Юрьевич». – «В каком сейчас состоянии ваш Дом?». – «В безобразном, развален». – «Так объясните мне, пожалуйста (вы понимаете тон, идет допрос людей, которые ему не подчинены, это общественная организация), каким образом получилось так, что вы ничего не сумели сделать? Так на каком основании вы настаиваете на возвращении коллекции вам?». Подстрелили влет, как говорится. Я не буду пересказывать все остальное. Выяснился ряд обстоятельств, о них тоже не нужно говорить.

Короче говоря, нам выставку Минкульт не собирается отдавать по ряду причин. Сначала нам написали письмо и сказали – у вас нет хранилища, если вы хранилище это найдете, мы вам отдадим. Мы нашли музейное хранилище, заключили договор, пришли с этим договором к Татьяне Хашимовне Никитиной – заместителю Сидорова. Она посмотрела и сказала: «Вот теперь хорошо, я пишу прямо на вашем письме, чтобы мы подготовили распоряжение о передаче выставки от Музея Востока вам». Через несколько дней так же, как договор, написание и подготовка распоряжения были приостановлены. Нам сказали: «Ой, вы знаете, это не то хранилище». Мы спрашиваем: «А кто-нибудь из вас там был?». – «Нет, не был. Это не тот срок». – «Хорошо, мы продлим». А когда они поняли, что отказа в продлении нет, сказали: «А вот теперь мы комиссию сделаем и соберем специалистов (то есть нам все время показывают, что мы люди второго сорта, что у нас нет ни профессионалов, ни специалистов), и они решат, можно ли эту коллекцию двигать с места и переносить к вам. Если они решат, что нельзя двигать с места и переносить к вам, мы вам ее не отдадим». Это заявила заведующая отделом музеев Лебедева во время [нашего] визита к Сидорову.

«Мы вам ее не отдадим. Это, – говорят, – национальное достояние России». Но простите, видели ли вы это национальное достояние, в конце концов? Ведь то наследие, которое у нас есть, – тоже национальное достояние России, оно охраняется небольшим коллективом, и мы платим огромную сумму за охрану, когда зарплаты наши много ниже, чем у тех чиновников Минкульта, которые сидят и говорят «нет». Что это такое? Нам говорят: вы не понимаете, что такое национальное достояние, это не какой-то там организации все передано, а нам, всему народу. Когда мы у Минкульта просили какие-то деньги – помочь в охране национального достояния, – они не шевельнулись, а вот когда можно не отдать коллекцию – тогда это национальное достояние. Тогда, кто как понимает: мы и они – нас сразу ставят на разные доски. Короче говоря, вопрос с [коллекцией] до сих пор не решен.

Теперь я хочу объяснить, почему. Речь идет о борьбе двух тенденций. Мы столкнулись со старым, ведомственным сознанием в области создания новых структур культуры. Дело в том, что старое сознание желает иметь государственный музей Рериха, несмотря на то, что даритель, которому принадлежала и выставка, и все остальное наследство, просил общественный музей, и не устно просил, а есть документы. Значит, можно не обращать на это внимание. Старое сознание состоит в том, что все, что есть на территории этой страны, принадлежит государственным ведомствам, включая людей, и отойти они от этого не могут. Значит, нужен государственный музей. Для чего он нужен? Для того, чтобы развесить по стенам прежде всего картины. Речи, безусловно, прекрасные, но концепция государственного музея к этим картинам и сводится. Вас будут водить и говорить – вот это свет, вот это тень, вот это штрих, вот это качество краски, вот это с этой стороны перспектива, а это с той стороны перспектива. Но при этом выбрасывается главное – философское содержание, которым проникнуто все [творчество Рерихов].

Еще такой вопрос, чисто идеологического порядка: борьба за возможность иметь общественный музей, подлинно народный (причем в нашем музее работают те же специалисты и профессионалы – не дилетанты и не общественники), и за [создание] музея государственного. Вот, собственно, суть проблемы. Нам не отдают коллекцию, потому что государственный музей может быть создан на основе этой коллекции. А раз нам не отдают коллекцию, не отдадут и Дом. Нам не отдадут Дом, Геннадий Михайлович, не думайте, что это так разделено, это все вместе, с какой стороны ни подойди. Все замкнуто на этой безвыходной для нас ситуации, которую мы можем разорвать, только сделав ряд решительных, последних шагов. Последних, потому что мы и писали, и говорили, об этом уже сказал наш президент. И ничего – они глухи. Те многочисленные письма, которые мы дали в папках корреспондентам и журналистам, они, собственно, [остались без ответа]. Нам просто не отвечают. Не ответили даже Святославу Николаевичу Рериху, который писал и президенту Ельцину, – как выясняется, он понимает, кто такой Рерих. [В то время], когда мне пришлось хоронить Святослава Николаевича, Борис Николаевич прислал письмо его вдове, очень такое теплое, где тоже было понимание, кто есть Рерих. А когда мы принесли Филатову, руководителю аппарата президента, письмо для президента, то Филатов спокойно его положил в канцелярию, где оно до сих пор и находится. Вот такая идет борьба. Я не хочу больше вдаваться в подробности. Я хочу, чтобы вы поняли, что практически за всем этим стоит борьба нового, новых структур в культуре, которые могут возникать и быть под контролем народа, и структуры ведомственной, так называемой государственной – той структуры, которая в музейном плане уже мертва, той структуры, которая дала возможность разворовывать музеи. У нас тут был один высокий чиновник, от которого зависела проблема Дома, не буду называть фамилию, он посмотрел наши картины и говорит: «Ну а подарить вы можете что-то?». Мы говорим: «Нет, это национальное достояние России», поэтому [его посещение] на этом закончилось. Вот таким образом. Мы не будем ни продавать, ни дарить, ни делать подношения высоким мира сего, чтобы они украшали свои квартиры музейными картинами, как привыкли делать до сих пор. И новые так называемые демократы подражают им сейчас, им тоже хочется так. Мы не будем этого делать. Мы должны продержаться, и мы надеемся на вашу поддержку.

Мы написали Обращение, где, может быть, несколько длинновато, но вынесены две главные проблемы – Дом и возвращение коллекции. Это Обращение подписали: Ополовников Александр Викторович, заслуженный архитектор России, доктор архитектуры, лауреат государственной премии; Нерознак Владимир Петрович, заместитель председателя Российского фонда культуры; Гурьев Владимир Евгеньевич, член Международной ассоциации художников ЮНЕСКО; Лакшин Владимир Яковлевич (я читаю не по алфавиту, а так, как носили и подписывали), главный редактор журнала «Иностранная литература», академик Академии педагогических наук; Дедков Игорь Александрович, литературный критик, зам. главного редактора журнала «Свободная мысль»; Колобов Евгений Владимирович, художественный руководитель Московского муниципального театра «Новая опера»; Яншин Александр Леонидович, академик, советник президиума Российской академии наук, председатель комиссии по разработке научного наследия Вернадского; Литвин Леонид Михайлович, член-корреспондент Инженерной академии наук России, лауреат государственной премии; Кузнецов Олег Леонидович, академик, президент Российской академии естественных наук; Гусев Борис Владимирович, академик, президент Международной инженерной академии; Шемякин Евгений Иванович, академик Российской академии наук, лауреат государственной премии; Ямщиков Валерий Сергеевич, академик, член президиума Инженерной академии наук России; Смоктуновский Иннокентий Михайлович – он вам известен, – и ряд других.

Это Обращение мы просим помочь опубликовать. Это все, что я сейчас могу сказать, потому что никто нам не поможет, только те, кто придут, будут сочувствовать, поймут, что происходит, и спасут то, что необходимо спасти. Благодарю за внимание.

Н.С.Бондарчук: [Я хочу сказать] о фильме «Учитель учителей»[23]. Здесь этот фильм был представлен уже два раза, и я получила именно огромную радость от встреч с таким количеством людей, какого я никогда не ожидала увидеть ни на одном своем творческом выступлении. Даже на премьере «Соляриса» Андрея Тарковского, даже на премьерах «Красного и черного» или «Звезды пленительного счастья» не было такого количества людей, которые хотели попасть на премьеру фильма «Учитель учителей». Надо сказать, что вместо обещанного одного выступления мне приходилось три раза в день выступать по три часа. В центре Киева, в планетарии люди стояли, чтобы посмотреть фильм, посмотреть последнюю встречу со Святославом Николаевичем. Цвели каштаны, действительно было ощущение огромного праздника, огромного притяжения, как магнитом – люди шли на встречу с Рерихом.

Три года назад я была там же и выступала на телевидении со своей первой маленькой работой, мы тогда делали сюжет к 110-летию со дня рождения Елены Ивановны Рерих. И тогда тоже было много народа, но не столько. [А в этот раз] приходили люди, которые впервые услышали о Живой Этике три года назад от меня. Они с большой благодарностью говорили о том, что не только сами читают, но и распространяют в школах это Учение. У меня много писем, много пожеланий от них… Очень светлое ощущение.

Людмила Васильевна еще не знает, но вчера я была в Госкино России, и они дали согласие на продолжение киносериала, который будет называться «Путями благословенных» – как возможное продолжение Трансгималайского путешествия. Это тоже очень отрадно. Это говорит о том, что есть постоянная тенденция к нашему духовному раскрепощению. Ее уже ничем нельзя сдержать, она расцветает, как цветок, в душах людей, они начинают встречаться между собой, начинают делиться своим духовным опытом, и это очень-очень важно.

Что же касается данного вопроса, я хочу вернуться на некоторое время назад. Это было год назад, в самом начале мая, на православную Пасху. Мы прибыли в Индию с маленькой видеоэкспедицией, возглавляемой Людмилой Васильевной Шапошниковой, нашим консультантом по картине, и встречались со Святославом Николаевичем. За три наших приезда в Индию в 1992 году [получилось] три больших встречи, и я лично была свидетельницей [очень теплых] встреч Святослава Николаевича и Людмилы Васильевны Шапошниковой. Тогда я убедилась (для меня это тоже принципиально важно), что именно Людмиле Васильевне Шапошниковой поручено это огромное дело – строить новый духовный храм здесь, в центре Москвы. Это очень тяжелое поручение, оно ко многому обязывает, иногда оно [просто] невыносимо, потому что настолько огромно сопротивление: оно отовсюду идет, прежде всего от лиц, которые хотели бы самостийно возглавлять это движение. То есть им кажется, что если бы Святослав Николаевич передал именно им наследие Рериха, то уже все было бы сделано, уже был бы музей, уже была бы сделана гигантская работа, а она сидит, ничего не дает вовне и охраняет.

Но давайте вдумаемся в эту фразу, Святослав Николаевич говорил: «Негосударственный музей». Мы прекрасно знаем нашу страну: то она под жестоким железным сапогом сталинской эпохи, то она качается между реформаторами всех мастей – сейчас вообще нет хороших, кто может прийти к власти, предположим, через три-четыре года. Может, Жириновский, а может быть, еще кто-то. Следовательно, что в первую очередь сразу же полетит в костер? Наследие Рерихов! Вот почему нельзя ни в коем случае отдавать в государственные руки. Они же не персонифицированы раз и навсегда, они же меняются, как бабочки, по два раза на день, следовательно, они могут и не понять, и не принять, и отвергнуть… Можно сказать, по незнанию это сделать, а потом расхлебывать всей стране, потому что незнание не освобождает от ответственности.

Незнание ни космических законов, ни социальных не освобождает от этой ответственности. Ответственность легла на Центр, единственно на Центр. Но очень многие пытаются (даже в Индии пытались) оспорить, говорили, что «Святослав Николаевич сам не знал, кому отдал». Вот не знал, кому он отдал! Вручил просто так! И более того, говорили, что Святослав Николаевич чуть ли не дар речи потерял в последнее время… Но у меня сорок восемь часов съемок со Святославом Николаевичем. Слава богу, что они есть, слава богу, что у меня в сумке на всякий случай лежит моя картина «Учитель учителей». Вы можете хотя бы фрагмент пойти и посмотреть. Да, у Святослава Николаевича затруднена речь, затруднено письмо, но это было полное сознание и полная ответственность за порученное Великой семьей и Великими Учителями, за то, чтобы внести в наш Дом, новый Дом, светлое начинание. Оно не ограничивается картинами, не ограничивается рукописными изданиями – оно вообще ничем не ограничивается, потому что это – путь. Как Иисус сказал: «Это путь», так и Учитель новый говорит: «Это путь». Если мы встанем на этот путь и будем глубже вникать в Живую Этику, мы защитить это можем серьезнее, потому что очень плохой бывает медвежья помощь. Человек хочет помочь, но не знает, о чем речь. Он всё путает, не может связать концы с концами, поэтому и не может за это отвечать.

Людмила Васильевна Шапошникова прошла длительный путь. Она ходила по Гималаям одна. Если вы скажете: «Могла ли ты, Наталья, пройти одна такой путь?» – нет, конечно, нет. Она ученица Святослава Николаевича в буквальном смысле слова, ей это было доверено. И оспаривать это сейчас – преступно. Но люди не понимают этого, они идут на это [оспаривание], и разгорается пожар. Хотят ли они [музей] сделать государственным? Пожалуйста, они скажут: «У вас нет…». Следующий шаг каков, на мой взгляд: они не дают это здание. Дальше они [скажут]: «У вас же российское достояние! Вы не можете его хранить в запасниках вечно. Пожалуйста, государству сдавайте». Приходят два молодца в сине-зеленых беретах (я не знаю, в каких) и говорят: «Всё. Это российское достояние». Через год приходит, извините, какой-нибудь шизофреник, и это российское достояние летит в костер. Я жуткую вещь говорю, но в принципе это возможно. В принципе-то это возможно! Поэтому здесь борьба разыгрывается, как высокая греческая драма: либо новое сейчас обретет плоть и кровь, либо здесь [будут], например, видеосериал показывать. Разве здесь, в этом маленьком зальчике, можно вместить по два раза картину? Слава богу, что здесь [психиатрическая] перевозка не стоит, а Наталью Сергеевну за шизофрению не могут отвезти, потому что она и о тонких телах говорит, и об огненных энергиях, и о жизни в иных домах планетарных, и так далее.

Пока еще мы действуем, и чем сильнее мы будем консолидировать наши силы, тем эти действия будут мощнее. И, я уверена, это и есть путь России. Нет, Россию мы не потеряем – мы ее еще не нашли. Нам указан путь, куда идти, что делать, чтобы это не было насильственной общиной. Ведь коммунизм – это насильственная община, страшная, тюремная, это тюрьма для детей, [где действует один] принцип – насильственный. Нет, нам совершенно другой путь указан – духовного очищения и возрождения. Поэтому смысл того, что я вам говорю сейчас, я бы свела к следующему – каждому, кто будет писать, прежде всего, наверное, нужно дать [самому себе] отчет, на какой он стороне внутри себя – это очень важно понять, чтобы искренне писать. Неискренняя защита будет работать против. Так что нужно понять внутренне, что это не физический путь, это путь, если хотите, и твоего личного духовного возрождения, и преображения.

Я была рада, я была счастлива, что в каждом крупном книжном магазине в Украине, во Львове лежат книги Живой Этики, лежат тома Елены Ивановны. И все это доступно для молодежи, доступно по цене. Но есть и другой момент. На моих выступлениях появилась вот такая книжоночка: Е.Дудкин, «Живая Этика с позиции православия». Кто же [написал] такую книжечку, мне было очень интересно, поскольку я должна знать своих оппонентов: «Автор – профессиональный военный журналист, в юности прошел практическую школу оккультизма и теософии». Простите, пожалуйста, кто из нас может в юности, будучи военным журналистом, пройти практическую школу оккультизма? Я лично не могла, меня бы тут же арестовали. Людмила Васильевна не могла. Кто-то из вас мог практическим оккультизмом и теософией заниматься? Нет?

Л.В.Шапошникова: КГБ.

Н.С.Бондарчук: Только КГБ. Только в КГБ, больше нигде этим не занимались, но там действительно занимались. И вот этому, извините, Иуде от КГБ, а другого нельзя сказать, поручено написать, а раз поручено – он ать-два, почему нельзя послужить здесь? Я только одно [высказывание] приведу: «В Америке Николай Константинович – талантливый художник, каких в общем-то и в России и за рубежом достаточное количество, быстро делается знаменитостью». Вот стиль этой книжонки! И это всё так. Но это первая ласточка. Это пока ротапринтное издание, быстро-быстро состряпано к моему приезду.

Л.В.Шапошникова: Есть еще экземпляр?

Н.С.Бондарчук: Людмила Васильевна, подарю. Есть у нас. Мы всё не взяли, естественно. Но я хочу сказать, что это первая ласточка.

Л.В.Шапошникова: Это не первая, Богородическая церковь уже дала первую ласточку, «Тибетское око», вот так[24].

Н.С.Бондарчук: Да, но обычно за это берутся именно они, потому что если человек предан православию, он молится. Он в келейке сидит, за всех нас молится, если он истинно верующий. Если он связан с политиканами и политиками, он тут же подсуетится, где послужить, где приход, где яички, которые ему принесут верные, где с кого чего содрать и где, так сказать, авторские получить. Поэтому это очень серьезный момент.

Рериха будут очень бить и справа, и слева, потому что он – для всех. Живая Этика хоть и начинается [словами]: «В новую Россию Моя первая весть», но на самом-то деле она для всех. Это Учение для всех. [Оно] впервые синтезирует науку, этику и религию, а здесь его обвиняют в антирелигиозности. То есть сейчас борьба именно в этом. Политики всегда ищут, на что опереться, и выбрали православие. [Но такие] люди становятся [чем-то вроде] черной масонской ложи, потому что все, что завязано на политике, – всегда вырождается, всегда будет [соединять] людей [по принципу]: кого бить будем, против кого дружить будем и т. д. Я православный человек, мне больно об этом говорить. Мне больно говорить, что Святослава Николаевича Рериха в какой-то церкви, понимаете ли, самостийно решили не отпевать.

Л.В.Шапошникова: Отказались.

Н.С.Бондарчук: Отказались, а потом согласились, но уже в другой церкви, потому что разное, я бы сказала, «мое». Вы знаете, я вела часовой открытый эфир в Киеве, отвечала на вопросы. Мне звонит, предположим, Тернополь (причем ни слова о Будде не было сказано): «Вы мне про „свово“ Будду объясните. Почему я за ним должен идти?». Я говорю: «Почему Вы за ним должны идти? Почему? Вы это слышали в моих словах, да?..». Но было очень интересно. Второй человек, очень умный и очень образованный, сказал: «Знаете, до чего у нас договорились – наш украинский бог!». Как вам это нравится? «Наш украинский бог» – это совершенно серьезно было сказано. Давайте тогда – наш литовский, наш русский, наш еврейский, наш мордовский, наш татарский… И действительно сделаем из Иисуса Христа идола, раз он наш и только наш.

То же самое происходит и с рериховским движением: «Наш Рерих, не ваш. У вас один родился, а вот у нас – совершенно другой». В Америке нашлись люди, которые, пользуясь тем, что Живая Этика не имеет имени автора, говорят: «У нас есть женщина, которая это написала» (я говорю серьезно), и продают с именем. Женщина какая-то написала Живую Этику! То есть мы встречаемся, с одной стороны, с крутым невежеством. Можно улыбнуться, но ведь это факт. Мы в этом живем. С другой стороны – ростки будущего, на которые опирается душа человеческая. Поэтому жизнь этого здания – практически наша с вами задача, всех нас. Наша личная задача. Вот последний фильм Тарковского «Жертвоприношение» – гениальный фильм! Вдруг оказалось, что один человек может [отвратить] трагедию третьей мировой войны. Один! Если он искренен – может взять на себя эту задачу. Но мы-то не одни?! Мы-то можем сейчас, и наша задача – не третья мировая война. Это задача конкретная – вот дом, он пока еще пустой, его можно восстановить, в конечном итоге. Если здесь не поймут, давайте обратимся к Клинтону, к международному объединению. Потому что это – мировое достояние, не только России. Давайте обратимся к Индии, к президентской власти, попробуем сделать мирового уровня разговор, чтобы впоследствии друг перед другом не было стыдно.

В.Мехонцев: Извините, выступления затянулись. Переходим к вопросам. Хотелось бы предупредить: будете задавать вопросы, представляйтесь, пожалуйста, откуда вы, от какого издательства. Пожалуйста.

Вопрос: Геннадий Михайлович, Людмила Васильевна, вопрос технический (по поводу телефона для получения дополнительной справки) – если появится необходимость побеседовать с вами?

Л.В.Шапошникова: 203-68-72.

«Радио России»: Хотелось бы знать, какой на сегодняшний день ваш официальный статус в отношении этого дома и этого флигеля? Они числятся у вас в аренде или не числятся ни по каким документам? В правовую инстанцию по этому поводу вы не пробовали обращаться?

Л.В.Шапошникова: А как вы представляете себе, по какой части, по какому вопросу?

«Радио России»: Вы сами говорите: вам не отдают то, что вам принадлежит.

Л.В.Шапошникова: Относительно того, обращались мы или нет. В свое время, когда еще существовал СССР и культурная комиссия при Верховном Совете СССР, мы пришли туда, как говорится, решать с ними эту проблему. Они взяли наш документ, чтобы обследовать его насчет того, действительно ли он таков. Выяснилось, что он действительно таков. И тогда председатель этой комиссии, а им был Соловьев, сказал – подавайте в суд. Но пока есть вероятность, что «высшие», так сказать, прикажут «низшим» вернуть на основе этих документов, мы не хотим, и это четко, трепать имя Рерихов по судам. Это последнее, на что мы пойдем. Тогда мы будем иметь дело со всеми правовыми инстанциями и всем остальным. То есть мы выступим и будем судиться с Минкультом, с государством. Вот такая ситуация. Вы понимаете, что это дело большое, затяжное, и на это будет работать весь музей и весь Международный Центр, вместо того чтобы делать то благое дело, к которому мы приставлены. И поэтому мы стараемся сделать так, чтобы не обращаться пока к правовым органам, поскольку, вы знаете, у нас слухом земля полнится, и потом «выяснится», что Рерих кого-то обокрал, и пошло, и пошло. Это же быстренько делается.

«Радио России»: Может, просто в прокуратуру обратиться?

Л.В.Шапошникова: Наверное, это будет одна из инстанций, если не решится проблема так, как мы хотели.

«Радио России»: В принципе это гражданское дело.

Л.В.Шапошникова: Конечно, гражданское.

Вопрос: В решении о выделении вам усадьбы Лопухиных пишут, что с начала декабря Советский Фонд Рерихов перечисляет заказчику на проектно-сметную документацию. Вы действительно перечисляли какие-то деньги?

Л.В.Шапошникова: Да, весь проект был связан с нашими перечислениями, хотя мы, собственно, не являемся коммерческой организацией, но тогда нам помог Фонд Мира. Они нам перечислили два миллиона, на которые мы продержались до момента, когда стали сами зарабатывать и оплатили всю проектную смету и проект сам по себе и т. д., так что здесь у нас все вплоть до археологических работ, которые здесь проходили.

Радио «Московский Дом»: Насколько я понимаю, вся коллекция оказалась фактически в руках государства. Часть в руках Фонда, и в ближайшее время, учитывая те сложности, которые существуют, вряд ли возможно будет их воссоединить. А в процентном отношении, сколько картин находится здесь, сколько там?

Л.В.Шапошникова: Около 500 картин находится здесь, но недостатком нашей коллекции является то, что большинство работ посвящено одному сюжету – Гималаям. Это прекрасно, и всё. А те 288 полотен, которые мы хотим получить в свою коллекцию, – это сюжетные картины. И если мы это соединяем, получается прекрасная коллекция, которая наполняет музей. Из-за этого все и происходит. Святослав Николаевич так и представлял музей. Он сказал: «Вот это я вам сейчас отдаю (так судьба сложилась, что наследие забирала я), а это документ на ту выставку, которая у вас в Союзе. Сходите, пожалуйста, в Минкульт и от моего имени попросите». Кстати, он в письме к Ельцину просил: содействуйте, пожалуйста, возвращению коллекции картин, которая незаконно удерживается Минкультом и Музеем Востока. Есть у вас это письмо? Он буквально за три месяца до своей смерти писал его.

«Радио России»: Я позволю себе все-таки вернуться к правовой стороне дела. Я, честно говоря, не вижу здесь какого-то ущерба для авторитета Рериха. Вот какой правовой ряд, на мой взгляд, выстраивается. Во-первых, с чего все началось. Было письмо Святослава Николаевича относительно дома и Центра Рерихов. То есть мы имеем фактически дело с завещанием как с правовым документом. Второе: государство в лице правительства Н.И.Рыжкова приняло на себя определенные правовые обязательства, а Россия, как известно, является правопреемницей Союза. Третье: есть Госкомимущество, которому, по Указу президента, переданы все такого рода здания. И мне кажется, что общественная волна, это все замечательно, но нужно…

Л.В.Шапошникова: Простите, я вас перебью. Не Госкомимуществу принадлежит это здание, а Москомимуществу. Есть разница.

«Радио России»: Есть совершенно четкое основание для того, чтобы обратиться именно в Госкомимущество, чтобы решить на правовой основе все эти вопросы. Общественное мнение – это все замечательно, и мы будем, конечно, чем можем помогать и будем тоже вашими союзниками, но что процесс должен, безусловно, идти…

Л.В.Шапошникова: Я хочу отметить, что я с вами во многом согласна, и, надо сказать, что процесс идет. Дело в том, что у нас не только письмо Святослава Николаевича. У нас толстый документ – дарственная со всеми списками, каждый листочек подписан и заверен нотариусом в Индии, который для этого имеет международные полномочия. Вот еще один такой документ. Но кроме этого, что касается Госкомимущества, – этот памятник архитектуры, в частности, находится в распоряжении у Савина. Он у него на балансе, а это все муниципальная собственность. Была идея, между прочим, выработанная в том же Минкульте. Это ведомство очень разное. Одни хотят одно сделать, а другие хотят помочь, предположим, со зданием. Мы там выработали идею, что Минкульт обращается в Госкомимущество, в федеральную часть, и просит Госкомимущество взять это здание себе. Потом оно передает его Минкульту, а Минкульт отдает нам в безвозмездное пользование. Отдает – не отдает, это другое дело, но процесс шел. Был такой вариант. Но когда Госкомимущество (у нас, по-моему, период феодальной раздробленности, так можно исторически этот период охарактеризовать) обратилось в мэрию с просьбой передать его в федеральную собственность, то товарищ Лужков сказал: нет, мы вам ничего не отдадим. Все, процесс закончился. Это буквально месяц тому назад.

[Вот еще что], у меня к вам небольшое предложение. Я говорила о том, что мы написали Обращение за подписью крупнейших деятелей культуры и науки, и если кто-то заинтересуется этим Обращением и захочет помочь опубликовать его в своем печатном органе, то подойдите ко мне. Я дам копию этого Обращения.

Н.С.Бондарчук: Еще информация у меня, если кто-то захочет посмотреть фильм «Учитель учителей», то тоже оставьте свои координаты. Мы любой момент, когда будет свободным зал, выберем для этого, и я лично вас приглашу в ближайшее время посмотреть фильм «Учитель учителей» – это фильм в память о Святославе Николаевиче Рерихе.

В.Мехонцев: Ну, кажется, все вопросы решены. От имени всего руководства Международного Центра Рерихов приглашаем вас выпить чаю.

Спасибо.

О постановлении Правительства РФ «О создании государственного музея Николая Константиновича Рериха в Москве»

Москва, МЦР, 11 ноября 1993г.[25]

Т.В.Ямщикова: [Речь пойдет о постановлении Правительства] Российской Федерации от 4 ноября этого года за номером 1121 «О создании государственного музея Николая Константиновича Рериха в Москве». Это постановление для нас явилось полной неожиданностью, ибо Международный Центр Рерихов не был уведомлен о подготовке этого документа, и до сих пор мы не имеем его в наличии. В этом постановлении предпринята попытка нарушить волеизъявление Святослава Николаевича Рериха, великого художника, мыслителя и общественного деятеля, который, передавая наследие своих родителей Николая Константиновича и Елены Ивановны России в лице Советского Фонда Рерихов (ныне Международного Центра Рерихов), поставил обязательным условием создание общественного музея Николая Константиновича Рериха. Правительственное сообщение, согласно которому без всяких на то оснований усадьба Лопухиных, памятник архитектуры XVII–XIX веков, передается Музею Востока, таким образом, ставит под удар дальнейшее существование Международного Центра Рерихов, созданного самим Святославом Николаевичем Рерихом, почетным президентом которого он является.

Также нарушается воля Святослава Николаевича Рериха о возвращении Международному Центру Рерихов 288 картин, незаконно удержанных Государственным музеем Востока. Далее, предлагается ликвидировать уже действующий общественный Музей Николая Константиновича Рериха, в котором вы сейчас находитесь, и передать это уникальное российское наследие филиалу Государственного музея Востока. Более подробно обо всех этих вопросах вы услышите сегодня на пресс-конференции. Хочу представить вам членов президиума сегодняшней пресс-конференции: Геннадий Михайлович Печников, президент Международного Центра Рерихов, народный артист России; вице-президент МЦР, директор Музея Н.К.Рериха Людмила Васильевна Шапошникова; председатель исполкома Международной ассоциации Фондов Мира Григорьев Томас Григорьевич и помощник президента Российского фонда Культуры Иванова Евгения Викторовна. Да, извините, пожалуйста, еще заместитель директора Музея имени Н.К.Рериха Вячеслав Борисович Моргачёв.

Хочу сказать, что сегодня здесь присутствуют [представители] 30 изданий, присутствуют практически все товарищи, которых мы приглашали, за исключением центрального телевидения. Здесь съемочная группа Натальи Сергеевны Бондарчук, она любезно согласилась принять участие в нашей конференции, [которая] будет отснята. У нас сегодня находятся представители и Министерства культуры РФ. Разрешите предоставить первое слово президенту МЦР, народному артисту России Печникову Геннадию Михайловичу.

Г.М.Печников: Добрый день, дорогие друзья. Вот тут получен журнал «Чудеса и приключения» – «ЧП», и на обороте – «Обороните Рериха». Хочется сказать: уместно и своевременно вышел этот журнал. Есть прекрасные публикации, и очень много сказано о том, о чем сегодня мы будем говорить. Я бы хотел свое выступление начать с истоков, с чего начался Международный Центр Рерихов и Музей имени Николая Рериха, где мы находимся, – здесь, среди его картин и его творений.

Все началось с письма Святослава Николаевича Рериха, которое было опубликовано в июле 1989 года в «Советской культуре». Я позволю себе зачитать, потому что думаю, что наша пресс-конференция должна знать историю этого письма. Я бы хотел, чтобы услышан был и начал нашу конференцию Святослав Николаевич Рерих. Его нет, но и желание, и воля его будут присутствовать здесь, потому что он почетный президент нашего Центра и будет им навечно. Вот что он писал, каким предполагал видеть статус этого Центра-Музея, как он должен развиваться, какое [должен занимать] положение и какой [должна быть] его структура: «Как я вам уже говорил, подчинение Центра Министерству культуры, а тем более Музею искусств народов Востока повело бы к неоправданному, на мой взгляд, заведомому сужению задач и возможностей Центра. Центр должен, по-моему, обладать значительной независимостью, гибкостью, возможностью функционировать поверх ведомственных барьеров, используя новые, нетрадиционные подходы, напрямую выходя на международное сообщество. Центр – это порождение нового времени, новых задач, и, видимо, необходимо учитывать опыт других организаций, возникших в Советском Союзе за последнее время, использовать этот ценный опыт во благо нового начинания. Суть концепции Центра-Музея в том, что наиболее оптимальное его функционирование может быть только в статусе общественной организации (по типу Детского фонда)». И так далее.

Более конкретно вы можете прочесть в документах, которые мы вам дали. Это письмо было привезено Ростиславом Рыбаковым, который согласен был с этой концепцией и подтвердил это на тех же страницах. После этого письма, которое даст начало строительства Международного Центра Рерихов (но сначала он назывался Советским Фондом), спустя короткое время, 2 октября 1989 года [состоялось] учредительное собрание, которое образовало и утвердило Советский Фонд Рерихов. И уже через месяц, буквально через месяц, было принято постановление, как это ни парадоксально, – 4 ноября (так же, как и это постановление Совета Министров) 1989 года. Что тут [говорится], я вам сейчас зачитаю: «Совет Министров постановляет: Одобрительно отнестись к предложению Советского фонда культуры, Советского фонда мира, Союза художников СССР, Союза писателей СССР, Академии художников СССР, поддержанному Академией наук СССР и Министерством культуры СССР, о создании Советского Фонда Рерихов». Всех перечислили. И еще момент: «Принять предложение Святослава Николаевича Рериха, организаций-учредителей Советского Фонда Рерихов о создании в г. Москве Центра-Музея имени Рериха как основной базы Фонда для развертывания его научной, просветительской и культурной деятельности». Тут ряд рекомендаций, все возможности для этого.

Четвертого же ноября в Советский Союз (это история наша, которую топором не вырубишь) приезжает Святослав Николаевич Рерих с супругой своей. Они тогда были в прекрасной форме, гостили здесь месяц и были приняты на самом высоком уровне. Я неоднократно лично встречался со Святославом Николаевичем. Его принял президент страны, приняли все высшие люди нашей страны. Были проведены конференции, в Институте востоковедения он участвовал в рериховских традиционных чтениях. Я там был и даже лично брал у него интервью. И так мы жили, надеялись, верили. Мы получили много писем поддержки. Мы держим связь со всем рериховским движением. Даже после развала Советского Союза, при СНГ, мы держим связи как культурная организация. Недавно была проведена конференция[26]. К нам приехали все: и Грузия, и Армения, и вся Прибалтика, и Белоруссия, и Украина. То есть это становится собирательным центром, центром культуры, [объединяет] людей, которые разъединены какими-то неведомыми силами. И можно понять, что произошло в нашей стране, в России. Единственно культура может всех собрать. Культура, которая основана на новых началах. Во всем все формы разные – и государственные музеи, и музеи общественного характера, основанные совсем на других началах. Они свободны от бюрократических начал, ведомственных, чиновнических и т. д. Я не хочу обижать чиновников, у них своя система, но здесь надо работать с сердцем. Здесь надо любить, знать, надо посвятить всю жизнь этому. Только тогда может быть успех. Только тогда мы выполним волю Святослава Николаевича, то, что он завещал, когда будем точно, скрупулезно следовать его завету.

И вот, спустя четыре года, 4 ноября, день в день, мы получаем сообщение от 4 ноября и копию постановления, которое нарушает прежде всего волю Святослава Николаевича. Если бы было [принято решение такое, как сказано в постановлении], он не передал бы всего наследия. Он был против государственного осуществления творческого музея, Центра-Музея Рериха. Он назначил, он все подсчитал, все показал, все сделал…