Аргумент весомей пули бесплатное чтение

11-28

Избавиться от пары бездыханных тел не так-то и просто. Особенно – посреди города.

А именно что два бездыханных тела на нас с Беляной сейчас и висели. По сути, нам оставалось лишь оттащить покойников в какой-нибудь глухой закуток и убраться отсюда подобру-поздорову в надежде на то, что мертвецов обнаружат лишь утром, в идеале – после дождя, который помешает взять след ищейкам. Прямо скажем, так себе вариант, когда на кону стоит твоя собственная жизнь.

Я бы точно не стал уповать на столь невероятное везение и предпочёл явиться с повинной, но грязь посреди дороги так до сих пор и продолжала закручиваться воронкой – подтащенного и сброшенного туда Доляна засосало и утянуло под землю самое большее за пять ударов сердца. Краса постигла та же участь, а следом Беляна зашвырнула костяной шар, мелко дрожавший и беспрестанно осыпавшийся серой пылью.

Стоило только артефакту сгинуть в грязи, как тотчас отступила заполонившая улочку тишина. Черноволосая пигалица с чувством выругалась и взвесила в руке магический жезл.

– Возьмёшь? – спросила она.

Я мотнул головой и хрипло выдохнул:

– Чужого не беру.

Беляна насмешливо фыркнула и оставила артефакт себе. Я оглядел дорогу, поднял свою изгвазданную шляпу, встряхнул её и водрузил на макушку.

– И как мы в таком виде в усадьбу явимся?! – простонала девчонка, одежду которой покрывала корка уже начавшей подсыхать грязи.

Лично меня наш внешний вид волновал сейчас меньше всего, я уставился на воронку и нахмурился.

– Не вытолкнет она тела, как думаешь?

Беляна подошла и повисла у меня на руке.

– Не должна. Замедляется уже.

И в самом деле – вскоре от провала не осталось и следа, а когда я рискнул пройти по образовавшейся на его месте луже, то сапоги погрузились в грязь по середину голени, но и только.

Порядок!

– Пошли! – позвал я девчонку и похромал прочь, припадая на отбитую ногу.

Беляна быстро нагнала и ухватила под локоть.

– И что теперь, Серый?

– А что теперь?

Девчонка зло поджала губы.

– Не прикидывайся! Что будешь делать, когда в Тегос заявится посланец рода Огненной длани?

Я пожал плечами.

– Крас мог соврать!

– А если нет?

Царапнула постыдная неуверенность, но я виду не подал и ответил кривой ухмылкой.

– Разберусь! – Затем уже далеко не столь уверенно заметил: – В конце концов, я никакой не боярин, а Лучезар Серый. И никто обратного доказать не сможет.

– А станут ли?

– Плевать! – отмахнулся я.

Идти до главной усадьбы было всего ничего, а уже в скверике перед особняком я подхватил Беляну на руки и уронил девчонку в мраморную чашу фонтана. Сам с хохотом повалился следом и скрылся под водой, но сразу вынырнул и помог выбраться подруге.

– Дурак! – возмутилась та, отплёвываясь и отфыркиваясь.

Но это она зря. После водных процедур мы стали заметно чище, да и подоспевшие на шум морские пехотинцы теперь могли засвидетельствовать под присягой, что мокрыми и грязными мы заявились в усадьбу из-за купания в фонтане.

Алиби – не алиби, но хоть что-то.

А вот потом я допустил серьёзнейший просчёт. Не внял требованию Баюна отправляться в общую спальню, а завалился в каморку под лестницей. Впрочем…

Ничего бы это, пожалуй, уже не изменило.

Мастер Среброгор оказался немолодым коротышкой – сухим и даже ссохшимся, с редкими седыми волосами, болезненно-жёлтым лицом, строгим узким ртом и цепкими недобрыми глазками. Одежду он носил исключительно тёмных тонов, шейный платок и тот не отличался яркостью расцветок, а из украшений мне удалось приметить лишь золотую цепь с медальоном, отмеченным символикой Черноводской торговой компании. И пустяшной безделицей, предназначенной только для подтверждения высокого статуса владельца, эта штуковина совершенно точно не была – жила в ней какая-то хитрая магия.

Странный человечек. Будто и не купчишка вовсе, а уличный проповедник.

Сам не знаю, с чего такое мнение на его счёт сложилось.

Впрочем, наверное, всё же не проповедник, а книжный червь.

Счетовод же!

Сразу после завтрака всех обитателей усадьбы собрали в просторной гостиной, и Баюн взялся представлять нас ревизору, который оказался записным брюзгой и беспрестанно отпускал замечания касательно неподобающего, по его мнению, внешнего вида барышень. Досталось на орехи и Беляне, но если черноволосая пигалица и глазом не повела, то старшую горничную своими придирками вредный дядька довёл до слёз.

Я с тоской поглядывал на высившиеся у дальней стены напольные часы, но, хоть время и близилось к шести, привлечь к себе внимание просьбой отпустить на дежурство не рискнул. Увы, ничего это не изменило – без неприятного разговора в любом случае не обошлось.

– Что значит: ночной лекарь? – прищурился ревизор, стоило только Баюну меня отрекомендовать. Мастер Среброгор повернулся и указал на магистра Гая. – Чего ради вам содержать лекаря второго класса при наличии полноценного магистра медицины? Возмутительная расточительность!

Старший слуга остался невозмутим.

– Ни в коем случае. Магистр Гай чрезвычайно востребованный специалист, которого привлекают в самых неотложных случаях, в том числе и по личным распоряжениям управляющего. И если днём найти ему замену не составляет труда, то в ночное время это не представляется возможным.

– Это не оправдывает перерасхода фонда оплаты труда!

Баюн покачал головой.

– О перерасходе даже речи не идёт. Денежное довольствие, причитающееся ночному лекарю, целиком и полностью перекрывается экономией на оплате труда магистра Гая, коему во время отсутствия в усадьбе не полагается стандартный оклад.

Тут-то Гай и позволил себе многозначительное хмыканье. Мастер Среброгор повернулся к нему и спросил:

– Вам есть что сказать, магистр?

– Пустая трата денег! – отчеканил в ответ врач. – Доверять этому недоучке исцеление от порчи попросту безответственно!

Баюн не вспылил и, подпустив в голос скучающих интонаций, взялся перечислять:

– Молодому человеку выдан патент лекаря второго класса, за три месяца практики ему не вынесли ни одного взыскания, а его квалификация была проверена магистром Гаем в моём присутствии лично.

– Не важно! – отмахнулся врач. – Этот молодчик сюда не работать заявился, а крутить роман с одной из горничных! Мастер, вы и сами отметили неподобающий внешний вид этой распутницы. Да-да, это Беляна Скатень, аколит…

Я и без того уже был на взводе, а тут у меня и вовсе глаз задёргался, но, прежде чем успел открыть рот, Беляна вколотила в голову мысленный приказ:

– Молчи!

Но – нет, отмалчиваться я бы в любом случае не стал – просто не успел вымолвить и слова. Лицо ревизора враз потемнело, он стиснул сухонькие кулачки и прошипел:

– Что?! – И сразу зло выдал: – Я не потерплю блуда под крышей дома, в котором живу! Немыслимо! Это попросту недопустимо!

Баюн и тут выдержал удар. На магистра медицины он даже не взглянул и всё тем же нейтральным голосом произнёс:

– Лучезару Серому выделена койка в одной из спален для слуг.

– Только ночует он не там! – ядовито выдал врач.

Вмешаться я не успел, меня опередила Беляна.

– А ты свечку держал, аколит Гай? – спросила она с недобрым прищуром.

Но перепалки не случилось.

– Довольно! – отрезал мастер Среброгор. – Никакого блуда в доме, где я живу! – Он повернулся к замершему за его спиной поручику. – Желан, обеспечь!

На щеках Беляны вспыхнули алые пятна – не от смущения, а от злости, но она тотчас опомнилась, вперила в меня пристальный взгляд и мысленно шепнула:

– Не дури!

Я лишь покривил в ответ уголок рта. Откладывать разговор по душам с магистром Гаем я отнюдь не собирался, увы – не срослось. Нет, мерзкий хорёк не сбежал, затеять свару помешала Беляна: она вмиг очутилась рядом и утянула меня из комнаты. Я вырвал руку и развернулся, чтобы лицом к лицу очутиться с поручиком морских пехотинцев.

– Никакого блуда! – немедленно объявил тот.

– Катись к чёртовой бабушке! – прошипел я вполголоса – так, чтобы никто больше этого не расслышал. – И хозяина своего прихвати!

Молодой человек дёрнулся, будто ему влепили пощёчину, щёки его вспыхнули почище чем у Беляны. К слову, именно девчонка и вклинилась между нами.

– Прямо сейчас мы не собираемся блудить, аколит! – заявила она, напомнив офицеру о равном положении в магической табели о рангах. – Лучезар, идём!

Голос девчонки неприятно царапнул, у меня аж волосы на загривке дыбом встали, да и поручик как-то моментально успокоился и лишь с угрозой произнёс:

– С огнём играешь, лекаришка!

Беляна не дала ответить, вновь стиснула на моём бицепсе свои цепкие пальчики и повела к своей каморке. На сей раз вырываться я не стал и уже лишь в комнатушке под лестницей дал выход переполнявшему меня раздражению.

– Что у тебя было с Гаем? – прорычал на черноволосую пигалицу сразу, как только прикрыл за нами дверь.

Девчонка презрительно фыркнула.

– Ничего!

– Да ну?

Беляна зло прищурилась.

– Ты со мной так разговаривать собрался?

Я шумно выдохнул, но на попятную не пошёл.

– И всё же?

Девчонка закатила глаза.

– Ухаживать пытался, я его куда подальше послала. Только и всего!

– Мне почему не сказала? – потребовал я объяснений.

– А зачем? – холодно выдала в ответ Беляна. – Чтобы тебе из-за драки пинка под зад дали? И это в лучшем случае! Он аколит, не забывай! Я велела держаться подальше, он внял. На этом всё и закончилось!

– Уж закончилось, так закончилось! – буркнул я. – Теперь в общую спальню переселяться придётся!

– А так бы тебя ещё два месяца назад из усадьбы вышибли! – парировала Беляна.

Я лишь вздохнул и поцеловал её в лоб, затем подпоясался оружейным ремнём.

– Возьми! – протянула мне девчонка кобуру с револьвером Карпа. – Подари от меня Дарьяну.

– А себе чего не оставишь? – удивился я.

Беляна задрала подол платья и показала заткнутый за подвязку чулок двуствольный пистолетик Краса.

– И ошейник унеси, – напомнила она.

Я вновь вздохнул, собрался и распахнул дверь. В коридорчике обнаружился подпиравший стену урядник морских пехотинцев.

– Не блудили, – уверил я громилу, но на лице дядьки не дрогнул ни один мускул.

Он сопроводил меня до чёрного хода, и прогулка эта приятных эмоций после себя не оставила. Такое впечатление – не сопровождают, а конвоируют.

Зря поручика задирал?

Я подумал об этом и беспечно передёрнул плечами.

Невелика шишка! Перетопчется!

Заскочить в пансион к Дарьяну перед дежурством я никак не успевал, но распределение тайнознатцев было намечено на час пополудни, ещё оставалась возможность наведаться в форт на обеде. Так и решил поступить. Ох уж эти планы…

Явились за мной в начале одиннадцатого. По пути в больницу я прошёлся по давешнему переулочку и полюбовался нетронутой лужей, так что и думать забыл о вчерашней стычке, тем неожиданней оказалось требование урядника южноморских стрельцов незамедлительно привести себя в порядок и следовать за ним.

– А в чём, собственно, дело? – спросил я, не спеша подходить к рукомойнику.

– Там объяснят.

Ответ нисколько не порадовал, сердечко у меня так и ёкнуло. Я растерянно оглянулся на магистра Первоцвета, тот пожал плечами.

– Иди, раз надо. Вечером отработаешь.

Урядник при этих словах магистра в лице ничуть не изменился, так что раньше времени паниковать я не стал. А пока споласкивал руки, так и вовсе окончательно успокоился.

Ну в самом деле – даже если откопали тела, двойное убийство мне пришить не смогут. Покажу с помощью мыслеречи, как всё на самом деле было, и отстанут. Разве что долгов навесят, но это не беда – отработаю.

К тому же повезли меня в форт без зачарованных кандалов, даже револьвер сдать не потребовали. Правда, урядника сопровождал тайнознатец и пара конных стрельцов, а с таким конвоем особо не забалуешь.

Ну вот опять «конвой»!

Аж передёрнуло.

Никакой ажитации моё появление в форте не вызвало. И вот уже это обстоятельство озадачило не на шутку. Человек, обвиняемый в убийстве наставника-тайнознатца и внутреннего ученика своей школы, просто не мог не привлечь внимания караульных. А на меня разве что парнишка-аколит посмотрел и то неправильно как-то – будто не злодея повязали, а нашкодившего котёнка.

К чему бы это, а?

Я невольно напрягся, едва удержался даже, чтобы загодя не потянуть в себя небесную силу. И потянул бы, но сопровождавший меня тайнознатец выглядел опытным малым, он непременно такой фортель заметит, а без крайней на то необходимости ситуацию лучше не обострять. Тем более что смысла в этом не было вовсе, ведь даже располагай я полноценным ядром, и то силой бы из форта не вырвался. Одной огненной плетью много не навоюешь.

Препроводив в кабинет майора, урядник отправился восвояси, а вот тайнознатец уходить не стал и замер у стены, несмотря даже на то, что тут уже скучал наставник Девясил. Помимо вислоусого колдуна, комендант гарнизона пригласил к себе пузатенького крючкотвора, помощника мирового судьи и непонятного типа с острым взглядом шпика в штатском.

Все уставились на меня, и помощник мирового судьи с тяжёлым вздохом произнёс:

– И почему я не удивлён?

А майор будто старшего наставника Горисвета процитировал:

– От некоторых людей одни сплошные неприятности! – высказался он и объявил: – Заседание трибунала объявляю открытым!

Помощник мирового судьи выразительно прочистил горло, и комендант закатил глаза.

– Хорошо-хорошо! Начинаем предварительное разбирательство!

Мне б заволноваться пуще прежнего, а тут – наоборот, необъяснимое спокойствие снизошло. Ещё и маска Лучезара к лицу приросла, губы в презрительной ухмылочке искривились.

Я не остался у двери, прошёл в центр помещения и спросил:

– Надо понимать, мне отведена роль обвиняемого?

Крючкотвор коротко хохотнул и кивнул.

– Именно так, юноша! Именно так! Ну а я исполню роль защитника.

«С таким защитником и обвинитель без надобности», – подумал я, но вовремя прикусил язык.

Первым слово взял представитель стороны обвинения, коим оказался помощник мирового судьи.

– Слушается дело об убийстве Леха Пятнашки, более известного под прозвищем Лоб!

У меня от изумления самым натуральным образом отвисла челюсть.

Лба пришили? И на меня повесить хотят?

Волной противной слабости накрыло осознание того простого факта, что от несправедливого обвинения не поможет отбиться никакая мыслеречь. Я мог показать, что и как происходило на самом деле, но при всём желании не имел возможности доказать свою непричастность к чужим делам.

Черти драные, влип!

11-29

Бред!

Именно так я и сказал, не посчитав нужным сдержаться.

– Да! – вроде как поддержал меня крючкотвор и тут же подставил под удар: – Зачем бы уважаемому Лучезару Серому убивать бывшего соученика?

Помощник мирового судьи улыбнулся и выжидающе посмотрел на непонятного типа с острым цепким взглядом. Большего и не понадобилось, тот тихим невыразительным голосом взялся забивать гвозди в крышку моего гроба:

– Причиной убийства стали личные неприязненные отношения. Незадолго до инцидента произошла ссора, в ходе которой обвиняемый пообещал отрезать жертве руки и ноги.

– Нет! – рявкнул я. – Всё было не так!

Невзрачный тип пожал плечами.

– У нас имеется более десяти свидетелей случившегося, в том числе присутствующий здесь мастер Девясил.

Но я продолжил настаивать на своём.

– Я обещал вызвать Лба на дуэль и уже там отрезать ему руки и ноги!

Комендант гарнизона отмахнулся.

– Это значения не имеет!

Мой так называемый защитник промолчал, и я напомнил:

– Когда я уходил, Лоб был жив-здоров!

Помощник мирового судьи признал:

– Это так. Ты дождался жертву в одном из переулков по соседству, напал со спины и нанёс более десяти ударов ножом! Рискну предположить, что прямо сейчас мы лицезреем орудие убийства!

Сопроводивший меня в форт тайнознатец подступил со спины и сказал:

– Разреши! – после чего извлёк из чехла ампутационный нож и продемонстрировал его присутствующим.

Я препятствовать этому не стал, в голове билось одно и то же словечко: «дождался, дождался, дождался…» И я ухватил-таки кончик мысли, уточнил:

– И долго мне пришлось ждать?

Во рту пересохло, хоть и сглотнул, но и так слова неприятно продрали горло, вопрос прозвучал сдавленно, будто шею захлестнула петля. Только – плевать! Главное, что меня удостоили ответом.

Шпик в штатском наморщил лоб и сказал:

– Убитый покинул таверну за два часа до полуночи. – Он вопросительно посмотрел на Девясила. – Так?

Наставник кивнул.

– Выставили его около десяти, помню точно.

Я с невероятным облегчением перевёл дух и прищёлкнул пальцами.

– Алиби! – После расплылся в самодовольной улыбке. – У меня есть алиби! К этому времени я уже видел седьмой сон!

Помощник мирового судьи покривил уголок рта.

– И кто это может подтвердить? – Он тут же выставил перед собой ладонь, призывая меня к молчанию. – Предупреждаю сразу: словам сожительницы веры не будет.

Я только фыркнул, уселся на свободный стул и закинул ногу на ногу.

– А словам полудюжины черноводских морских пехотинцев? – поинтересовался у собравшихся, полюбовался их удивлёнными физиономиями и только тогда уже счёл нужным своё высказывание пояснить: – Я состою ночным лекарем в главной усадьбе, а её из-за приезда ревизора взяли под усиленную охрану. Караульным доподлинно известно, когда именно я вернулся в дом, они же подтвердят, что до самого утра я его не покидал. Ну а если кто-то возьмётся утверждать, будто я умудрился дважды незаметно проскользнуть мимо часовых – с превеликим удовольствием при этом поприсутствую.

Комендант гарнизона выжидающе уставился на крючкотвора, тот лишь руками развёл. Тогда майор покрутил шеей и объявил перерыв. Шпику поручили опросить охрану главной усадьбы, наставника Девясила отпустили, а мне велели ждать в приёмной. Без присмотра не оставили, так что битый час я играл в гляделки с хмурым тайнознатцем, а дальше мой душевный подъём вновь сменился глубочайшим унынием и отчасти даже страхом: шпик вернулся не один, а в сопровождении поручика морских пехотинцев. Будто шепнул кто: «беда!»

Зря с этим лощёным типом поцапался, как пить дать – отыграться попробует. Его людям ведь даже лжесвидетельствовать не придётся, достаточно будет просто позабыть, в какое именно время я вернулся в усадьбу. И тогда грош моему алиби цена!

Совещание в кабинете коменданта гарнизона затянулось, пригласили меня туда лишь через полчаса, когда поручик уже отправился восвояси, что лишало всякого смысла попытку оспорить его слова. Я принялся подбирать дополнительные аргументы своей невиновности, но стоило лишь пройти в кабинет, как майор объявил:

– В связи с вновь открывшимися обстоятельствами, обвинение в убийстве снимается!

Крючкотвор при этом имел вид столь кислый, словно не сигару в рот сунул, а дольку лимона. Ну а меня царапнула некая недосказанность, я даже уточнил:

– Могу быть свободен?

– Иди! – вроде как нехотя отпустил меня помощник мирового судьи.

Крючкотвор же предупредил:

– Распределения дождись.

Я насторожился.

– Зачем ещё? По мне же всё решено уже!

– Порядок есть порядок.

Ничего не оставалось, кроме как пожелать всем хорошего дня и покинуть кабинет. Следом выскользнул шпик.

– По поводу чего вчера случилась ссора? – спросил он, пристраиваясь сбоку. – Стычка ведь нешуточная была, раз о дуэли речь зашла!

Откровенничать с пауком я не собирался по той простой причине, что эта публика обладала даром выворачивать наизнанку даже самые безобидные высказывания – пообщаешься с таким и моргнуть не успеешь, как дело состряпают и не в этот раз, так в следующий за решётку определят.

– У вас свидетелей в избытке! – отмахнулся я, но сразу остановился, осенённый неожиданной догадкой. – А по поводу убийства расспросите дружочков жертвы: Доляна и Новика. Ну а если они запираться станут, Тень тряхните – вертится при них дурачок один. Его расколоть попроще будет.

На этом мы со шпиком и распрощались.

Я вышел во внутренний двор и расположился на лавочке, но впустую терять время не стал и взялся прорабатывать оправу. Сидел в теньке, медитировал и попутно наблюдал за тем, как собираются в форт пассажиры «Девятого вала». Приметил учеников школ Мёртвой руки и Багряных брызг, с распределением которых всё было решено ещё несколько дней назад, и решил, что требование задержаться в форте лично мне никакими осложнениями не грозит, а когда объявились Ёрш и Вьюн, успокоился окончательно.

Босяки протолкались через толпу, обступили с двух сторон и зашептали:

– Новика за убийство Лба повязали! – выдал один.

– Доляна нигде найти не могут! – вторил ему другой. – То ли в бега ударился, то ли Новик и его порешил!

Одно известие удивило и порадовало, другое просто порадовало. Я принялся выспрашивать подробности, потом заметил Дарьяна и помахал ему рукой.

Книжник подошёл и буркнул:

– Привет!

Был он мрачнее тучи, одна щека выглядела заметно краснее другой, причём алое пятно имело очертание узкой ладошки. Я повертел головой в поисках Ласки и Лиски, углядел девиц в компании соучеников и вздохнул.

– Говорил же язык за зубами держать!

– Да ну их! – отмахнулся Дарьян.

– Рисковый ты! – усмехнулся я. – Могли и глаза выцарапать!

– А что такое? – заинтересовался вынырнувший откуда-то Огнич.

– Ничего! – скривился книжник и насупился, глянул на меня с укором.

– Да погодите вы! – насели на них босяки. – О Новике слышали? Этот дурень Лба зарезал!

Огнич округлил глаза.

– Серьёзно?! Неужто вздёрнут теперь?

– Какой! – фыркнул Вьюн. – В штурмовики Мёртвой пехоты законопатят, я слышал.

– Лет на пять самое меньшее, – поддакнул Ёрш. – А там столько не живут.

Дарьян заинтересовался услышанным и уточнил:

– Живым или кадавром?

Босяки озадаченно переглянулись, а Огнич фыркнул.

– Живым, конечно! Так толку больше будет.

Ёрш хохотнул.

– А как прибьют, так и в кадавры определят!

Дарьяна при этих словах откровенно передёрнуло. Я взял его под руку и чуток оттянул в сторону, достал из вещмешка револьвер Карпа.

– Держи! – сунул оружие товарищу.

– Это чего ещё? – опешил тот.

– Бери-бери! – усмехнулся я и принялся доставать прочую прилагавшуюся к револьверу мелочёвку. – Это тебе Беляна передала. Говорит, тайнознатцы из нас не ахти, а так хоть застрелиться сумеем…

– Типун тебе на язык! – охнул книжник и трижды сплюнул через левое плечо. – Ты нормально объясни!

Я вздохнул.

– Да подвернулся ей револьвер по случаю, а у меня уже есть. С двумя орудовать несподручно, вот о тебе и подумали. Она подумала. Просто дружеский подарок.

– А-а-а! – озадаченно протянул книжник. – Ну ладно тогда. Только надо оружейный ремень прикупить.

Кроме самого оружия, пуль и пороха Беляна с трупа Карпа забирать ничего не стала, так что я кивнул.

– Прикупи.

– А чего она сама не пришла? – уточнил книжник, убирая револьвер в ранец. – Все наши тут!

Я ещё раз огляделся, нигде черноволосой пигалицы не заметил и пожал плечами.

– Ревизор приехал, вот и не отпустили из усадьбы, наверное. Да у неё с распределением всё решено уже!

– У всех всё решено уже, – буркнул Дарьян и легонько ткнул носком ботинка ранец. – Вон! С утра выдали!

– Ага! – подтвердил подошедший к нам Огнич. – Меня к пластунам Мёртвой пехоты приписали. Это вам не хухры-мухры!

Босяки рассмеялись.

– Так ты с Новиком служить будешь?

Фургонщик покачал головой.

– Не-а! Штурмовиков наравне с ходячими мертвецами в первых рядах в атаку гонят, а на пластунах разведка. Ну и если зарезать кого по-тихому.

– А мы в порту остаёмся! – заявил Вьюн.

– У нас всё схвачено! – подтвердил Ёрш и с интересом глянул на меня: – Боярин, а ты как?

– В больнице стажироваться продолжу, – сказал я, снял шляпу и принялся обмахивать ею лицо.

Было жарко, душно и, чего уж греха таить, нервно и маятно.

Нет, волновался я отнюдь не из-за предстоящего распределения, просто и ученики школы Бирюзового водоворота недобро поглядывали, и бывшие соученики из числа босяков злыми взглядами сверлили. Как бы чего не вышло.

Но затягивать действо местные заправилы не стали, и вскоре во двор вышли комендант гарнизона, крючкотвор и наставник Девясил. Ещё приволок стопку бумаг писарь, этот расположился за конторкой в теньке под навесом. Ну и пошло-поехало. Перво-наперво взялись вызывать тех, по кому были загодя согласованы заявки: Вьюна и Ерша отрядили в досмотровую команду порта Тегоса, учеников школ Багряных брызг и Мёртвой руки оставили работать в больнице, внутренние ученики и наставники получили назначение инструкторами. Заминка случилась лишь раз, когда объявили Краса. Тот на распределение почему-то не явился.

Я бы даже порадовался тому, как ловко избавился от тел, да только меня не вызвали ни с коллегами-кровопускателями, ни после них. Будто и не пришли на сей счёт бумаги от магистра Первоцвета.

Следом начали подходить покупатели. Всех представителей школы Призрачных волков увёл за собой чинуша из управы Тегоса, ревнителей Извечного полдня забрал чем-то неуловимо походивший на священника дядька, с которым те, вне всякого сомнения, были хорошо знакомы. Так дальше и пошло: одних туда, других сюда. Моего имени не прозвучало до самого конца.

– О, эти за мной! – заявил Огнич и указал на мордатого крепыша, форменную куртку которого отмечали нашивки младшего урядника.

Фургонщика, Дарьяна и две дюжины учеников разных школ направили в расположение стрельцов, а вслед за ними велели шагать и мне. В первый миг я решил, будто ослышался, потом недоумённо нахмурился и двинулся к коменданту гарнизона.

– При всём уважении, но магистр Первоцвет сказал, что я остаюсь работать в больнице!

– Распределение людей находится вне полномочий магистра, – отрезал крючкотвор.

Припомнилась мерзкая ухмылочка поручика черноводских морских пехотинцев, и я едва зубами от бешенства не скрипнул. Но взял себя в руки, выдохнул и заявил:

– И всё же я переговорю с ним на этот счёт.

– Как пожелаешь! – отмахнулся комендант гарнизона, только вот сейчас мои желания не стоили и ломаного гроша.

Развернулся и лицом к лицу столкнулся с мордатым младшим урядником.

– Куда это ты намылился? – нахмурился широкоплечий молодчик и потряс стопкой бумажных листов. – Ты теперь наш!

– Вещи собрать надо! – заявил я в ответ.

Сбоку придвинулся ещё один мордоворот в форме, положил мне на плечо свою мозолистую лапищу.

– Там всё выдадут!

Я скинул его руку, но в бутылку не полез. И не из-за пристального внимания окружающих, просто едва ли сейчас моя настойчивость могла хоть на что-то повлиять. У людей приказ, по-хорошему с ними не столковаться, а если случится по-плохому, то меня самое меньшее в сослуживцы Новика определят.

– Не будешь дурить? – осклабился младший урядник. – Вот и ладушки! Жди, сейчас отправляться будем.

Вьюн и Ёрш к этому времени уже отчалили, так что я присоединился к Огничу и Дарьяну.

– Это как так? – удивился фургонщик. – Ты же лекарь?

Я указал на столь же озадаченного моим назначением книжника.

– А он – духолов. И что с того?

– Но тебя же обещали в больнице оставить! – напомнил Дарьян.

– Обещать – не значит жениться, – буркнул я, хоть и не сомневался, что в стрельцы меня спровадили за спиной магистра Первоцвета.

Отлучиться бы и с ним на сей счёт потолковать, да только младшего урядника показной покладистостью в заблуждение ввести не удалось – с меня не спускала глаз сразу парочка его подчинённых, и как бы ещё причиной столь неуместной бдительности не стало личное распоряжение коменданта.

Обложили, черти драные!

Мелькнула мысль, что оно и к лучшему, ведь в джунглях меня посланнику рода Огненной длани точно не сыскать, но соображение это нисколько не успокоило и в итоге лишь ещё больше раздосадовало.

Ну да – в джунглях меня так просто не отыскать, да только там ничего не стоит и без помощи родичей Лучезара головы лишиться. А не хотелось бы!

Впрочем, я тут же взял себя в руки и даже ухмыльнулся.

Ничего-ничего! Как увезут, так и обратно привезут.

Я наполнил лёгкие воздухом, вколотил себя в состояние внутреннего равновесия и принялся вбирать небесную силу. До двенадцатой ступени возвышения хрен да маленько осталось, надо из кожи вон вывернуться, но на пик адепта выйти. Желательно – прямо сейчас.

И вот с этим возникли серьёзные сложности. Требовалось разделить верхнее полукружие оправы узлом ровно надвое, а я мало того, что не имел ни малейшего понятия, каким образом скрутить узловую точку строго в предназначенном для неё месте, так ещё и лишь в самых общих чертах представлял, как скрутить её вовсе, хоть где-нибудь.

Ну да ничего! Разберусь!

Сжал и завертел энергию по оправе, но сразу сообразил, что точно в нужный момент застопорить её не сумею и этот подход годится лишь для прожига меридианов. Тогда попытался стиснуть небесную силу непосредственно в верхней точке оправы, только и в этом не преуспел. Просто не получалось собрать нужное количество энергии разом.

– Идём, Лучезар! – выдернул из транса окрик Дарьяна, а потом он меня ещё и за руку потормошил.

Я потряс головой.

– Иду, ага…

И я двинулся вслед за приятелями к ближайшей телеге, благо на ту грузились ученики школы Расколотой тверди, а с ними конфликтов покуда ещё не случалось. Вообще не пересекался почти до сегодняшнего дня.

Троица хмурых парней не обратила на меня, Дарьяна и Огнича никакого внимания, они шушукались промеж собой, почём зря перемывая косточки водоворотам, которых всех до одного услали работать в порт Тегоса. Да и двух своих товарищей, отправленных на строительство железной дороги, они поминали безо всякой приязни. От своего распределения парни ничего хорошего не ждали, и я их досаду целиком и полностью разделял. Лично у меня сложилось впечатление, что самых перспективных раскидали по наиболее престижным местам, а всех прочих сплавили стрельцам.

Только я-то не такой! Я – перспективный!

Меня магистр Первоцвет при себе оставить собирался, и если б не этот сучонок Желан…

Тут-то я и осёкся. Поручик черноводской морской пехоты – невелика птица. Конечно, и он мог найти подход к коменданту гарнизона, да только тому с магистром Первоцветом из-за пришлого хлыща отношения портить не с руки. Но вот если в основе всего лежит требование ревизора пресечь блуд – это уже совсем другой расклад. Не слишком-то осмотрительно игнорировать настоятельную просьбу младшего партнёра черноводской торговой компании, пусть даже ты и майор на службе у южноморских негоциантов.

Телеги начали трогаться с места и выезжать со двора, на улице к нам присоединились верховые стрельцы – поскакали во главе процессии и позади неё. Я завалился спиной на дощатое днище и закрыл глаза.

– Лучезар! – позвал меня Дарьян.

– Не сейчас! – отмахнулся я и втянул в себя небесную силу, стиснул её приказом в плотный сгусток, а после разделил надвое и толкнул по оправе один направо, другой налево. Подгадал так, чтобы они столкнулись в высшей точке, попутно вколотил туда ощущение, с которым завязывались узлы при использовании магических сосредоточий.

Почудился намёк на искажение, и я повторил попытку, затем сразу предпринял новую. И ещё одну, и следующую! Подобно кузнецу я несколько часов кряду бил, бил и бил по одной точке, только стремился придать должную форму не раскалённому металлу, а собственному духу. Тоже – раскалённому.

Чуть выше солнечного сплетения будто уголёк затеплился, меня пробрал пот – и не из-за палящих лучей солнца, а по причине разгоравшегося внутри пожара. Стало не хватать воздуха, но своих потуг скрутить узел я не оставил. Увы и ах, успеха так и не достиг, разве что стал предельно чётко ощущать точку приложения сил. Это самым существенным образом снижало опасность промахнуться, и я решил рискнуть: раскрутил один из энергетических сгустков по оправе и принялся подгадывать момент, чтобы перехватить его точно в нужном месте встречным.

Рано. Поздно. Страшно.

Пропустил один оборот, промешкал на второй, не стал ничего предпринимать на третий.

К чёрту! Меня будто под руку толкнули: я задействовал приказ ускорения, и раскрученный по оправе силовой сгусток столкнулся со вторым, выброшенным ему навстречу. Всего так и перетряхнуло, аж зубы клацнули, а потроха словно узлом стянули, но не потроха – конечно же, нет.

Узлом скрутился мой дух. Точнее – оправа.

Я ухватился за это ощущение и попытался до предела его усилить, надавил собственной волей и тотчас упустил. Вздрогнул будто в незамеченную яму провалился – шагнул, не глядя, а под ногой пустота! Падаю!

Опомнившись, я не позволил свершившимся изменениям порвать мой дух, взялся ловить баланс и уравновешивать абрис с учётом добавления нового узла. В итоге никак не менее часа гасил искажения и жонглировал силовыми потоками почище балаганного акробата только лишь для того, чтобы не позволить развалиться абрису.

Когда шумно выдохнул и разлепил веки, телега катила по лесной дороге. Кругом – джунгли, над головой смыкаются кроны незнакомых деревьев. Тут и там сновали цветастые птахи, пахло чем-то вроде прелой листвы. Воздух был тёплым, затхлым и влажным. Разбитая телегами земля чавкала и разлеталась из-под колёс жидкой грязью.

И – москиты.

Черти драные, когда только искусать успели!

– Очухался? – спросил Огнич. – Мы уж думали, кони двинешь.

– Не дождётесь, – буркнул я и болезненно покривился, проведя кончиком языка по лопнувшей губе.

Было паршиво. Чесалась припухшая и покрасневшая тут и там кожа, кружилась голова, штормило дух, тлел в груди уголёк боли, а оправу ломило так, будто это был реальный внутренний орган, а не закольцованный силовой меридиан.

Дерьмо!

Я уселся и принялся чесаться, тогда один из наших спутников поинтересовался:

– Это чего с тобой было?

– Медитировал, – ответил я, принял у фургонщика фляжку, откупорил её и прополоскал рот, затем напился.

– Не, Боярин! – рассмеялся ученик школы Расколотой тверди. – Медитации – это другое. Тебя ж будто бельё отжимали!

Я вопросительно глянул на Дарьяна. Тот неопределённо повертел растопыренными пальцами.

– Ну не прям как бельё…

– Но вроде того, – усмехнулся Огнич, забирая фляжку. – Уж думали, не доедешь.

– И ничего мы так не думали! – насупился книжник.

– Ага! – осклабился один из троицы учеников школы Расколотой тверди. – Нам вообще по фигу было!

– Рад за вас, – хмыкнул я и спросил у фургонщика: – Огнич, долго ещё?

Тот пожал плечами.

– Часа полтора, наверное.

– Покемарю тогда чуток, – решил я и попросил: – Даря, растолкай минут за пять.

Но дремать, разумеется, не стал, вместо этого вновь озаботился стабилизацией взбаламученного духа. В итоге прикатил в лагерь стрельцов не просто разбитым после долгой дороги, но ещё и безмерно вымотанным. Дальше – больше. Только провели перекличку вновь прибывших, и все сразу куда-то ушли, не дожидаясь дальнейших указаний, топтаться на небольшом плацу остались только я и Дарьян. Нам тут бывать ещё не доводилось, вот и растерялись.

– Новенькие? – уточнил какой-то урядник и распорядился: – Ждите!

Я кивнул и огляделся. Все дома как один оказались возведены на невысоких сваях, да и не дома это были, а бараки – вытянутые и крытые соломой. На их постройку пустили стволы какого-то непонятного дерева, походившего на тростник-переросток, Дарьян заметил моё недоумение и подсказал:

– Бамбук!

Понятней не стало, но от вопросов я воздержался, дошёл до поставленного на попа бочонка и уселся на него, принялся обмахиваться шляпой. И без того паршиво было, а от осознания того факта, что невесть на сколько застрял в этой гнилой дыре, так и вовсе к горлу подкатил комок тошноты. Захотелось кого-нибудь убить или хотя бы даже просто покалечить.

Но местным до новичков никакого дела не было, а я ещё не дошёл до ручки и нарываться на неприятности по собственной инициативе не стал. Пока – нет.

От дома к дому сновали рядовые, немногим реже на глаза попадались младшие офицеры, на нас они если и поглядывали, то безо всякого интереса. Когда неровной ломаной походкой приблизился тип в длинном и ветхом халате, я этому обстоятельству даже обрадовался. Голову незнакомца покрывала широкополая шляпа, лицо скрывала маска, на руках были кожаные перчатки. Чудак нацелил указательный палец на Дарьяна и поманил книжника за собой, тот восторженно охнул:

– Кадавр!

Если прежде я лишь улавливал некоторую неправильность, то после этих слов предельно чётко ощутил присутствие приблудного духа, заточённого магическими формулами в мёртвую плоть.

– Не пропадай! – отсалютовал я на прощание Дарьяну, а сам остался сидеть на бочонке, поскольку кадавру не оказалось до меня ровным счётом никакого дела. Но то – ему.

«По идее должны в госпиталь определить», – подумал я и поднял взгляд на остановившегося напротив крепыша, мордатого и широкоплечего, а попутно угадал присутствие человека сбоку и чуток позади. Именно угадал – приблизился тот совершенно бесшумно, ещё и замер в слепой зоне, где его было не углядеть даже самым краешком глаза.

Ни вскакивать на ноги, ни вертеть головой по сторонам я не стал, вместо этого тихонько-тихонько потянул в себя небесную силу. Просто так, на всякий случай.

– Револьвер сдай! – потребовал младший урядник, который и приезжал за пополнением в форт.

Чуть выше солнечного сплетения разгорелся жгучий огонёк, я поморщился, глянул на молодчика снизу вверх и коротко выдохнул:

– С чего бы?

Ответ младшему уряднику по душе не пришёлся, он нахмурился и отчеканил:

– Револьверы полагаются только офицерам! Нужно будет оружие – винтовку выдадут.

Кто-то рассмеялся. Не тихий тип за моим плечом, кто-то совершенно посторонний, поодаль.

– Ну если только офицерам… – проговорил я и неспешно поднялся с бочонка, отметив при этом, что сновавшие до того между бараками стрельцы теперь позабыли о своих делах и с интересом наблюдают за ходом беседы.

Человек позади не шелохнулся, но я нисколько не сомневался, что при любом неосторожном движении он влепит мне по уху и хорошо если просто кулаком. Так что дёргаться не стал, медленно-медленно извлёк револьвер из кобуры, перехватил его за ствол и протянул было рукоятью вперёд, но тут же придержал.

– А расписку дашь?

Младший урядник не выдержал роль до конца и нагло осклабился.

– Обойдёшься! И без расписки как с распиской!

Он попытался сграбастать оружие, я чуть приподнял револьвер и ткнул им над протянутой рукой. Тычок пришёлся по зубам, голова молодчика мотнулась, и он на миг позабыл обо всём на свете, стал неопасен. А я шатнулся в сторону, извернулся и раскрытой ладонью перехватил уже летевший в голову кулачище.

Отторжение!

Костяшки рядового хрустнули, но только лишь отражением удара я не удовлетворился, стиснул магической хваткой сразу всю кисть, дёрнул её на себя и крутанул, легко сломав запястье. Следом словно молотком саданул рукоятью револьвера по ключице.

И вновь – в сторону!

Сплюнувший кровь и обломок сколотого зуба младший урядник рванул из ножен мачете, но мне-то всего и нужно было, что вновь перехватить револьвер. Щёлкнул взведённый курок, и молодчик благоразумно кидаться в драку не стал.

– Конец тебе, щенок! – прошипел он, вытирая натёкшую на подбородок кровь.

Я прицелился ему в колено, но ничего предпринять не успел.

– Что здесь происходит?! – потребовал объяснений выскочивший из ближайшего барака поручик с располосованной сабельным шрамом щекой.

Прежде чем ответить, я снял револьвер с боевого взвода и убрал его в кобуру, лишь после этого улыбнулся.

– Сущее беззаконие, поручик! Грабёж средь бела дня!

12-1

На всеобщем обозрении устраивать разбирательство офицер не пожелал и пригласил нас с младшим урядником к себе. Пригласил – это велел препроводить троице стрельцов в кирасах и шлемах, при оружии и с белыми повязками на рукавах. Сии деятели определённо отвечали за поддержание в лагере порядка, но пресечь нашу стычку никому из них и в голову не пришло. Стояли и пялились наравне с остальными.

Бараны!

– Говори! – потребовал поручик, уже немолодой и с сединой в волосах, когда нас завели в его комнату с крохотным окном, затянутым москитной сеткой.

Младший урядник сплюнул кровью в платок и, чуть шепелявя, произнёс:

– Этот из нового пополнения с револьвером заявился. Говорю «не положено», а он в драку… – Молодчик вытер подбородок и добавил: – Зуб сколол, сволочь…

Офицер остановил его решительным взмахом руки и уточнил:

– А тебе какое дело до его оружия?

Младший урядник потупился, но ответил без малейшей заминки:

– Так не положено же! А я его в лагерь привёз, значит – отвечаю!

– Ясно, – хмыкнул поручик и обратился ко мне: – А ты что скажешь?

Я пожал плечами.

– А что тут сказать можно? Я – адепт, а значит – младший урядник. И с чего эта образина…

– Да ты никто ещё! Никто! Понял? – заорал молодчик, брызнув окровавленной слюной.

Он шумно задышал, с ненавистью глядя на меня, я покачал головой.

– В младшие урядники тебя, надо понимать, не за сообразительность произвели? Ты что же – совершенно постороннего служащего Южноморского союза негоциантов обобрать решил и вот так легко в этом сознаёшься? – Я напоказ вздохнул. – Поручик, этот разбойник отказался выдать мне расписку за изъятое оружие!

– Да какая ещё расписка? – поморщился офицер и резко бросил молодчику: – Скройся с глаз моих! С лекарями сами договаривайтесь! – Затем он смерил меня пристальным взглядом и потёр шрам на щеке. – А вот что с тобой делать…

– Предлагаю отправить меня обратно в Тегос для переаттестации. По бумагам у меня десятая ступень возвышения, а на деле – двенадцатая. Это дополнительный червонец в месяц, а когда и два!

– Умный-умный, а дурак… – прокомментировал моё требование офицер, отпустил дежурных стрельцов и взял лежавший на столе пробковый шлем. – Будет тебе переаттестация, не сомневайся даже!

Прозвучало это отчасти даже угрожающе.

Отвели меня в итоге в ничем не примечательный барак, где в небольшой комнатушке кемарил развалившийся в плетёном кресле офицер – тоже поручик.

– Просыпайся, Чеслав!

Только нет – этот самый Чеслав хоть и закинул ноги на стол, а на лицо опустил шляпу, но совершенно точно не спал и даже не дремал. Я предельно чётко ощутил нацеленное на себя внимание.

Тайнознатец!

Так оно и оказалось. Молодой человек опустил ноги на пол, кинул шляпу на стол и сел ровно, прищурил цепкие глаза светловато-сизого оттенка. Аколит он или цельный аспирант, понять не удалось, несомненной была лишь склонность к стихии воздуха.

– Новичок из твоих нашкодил – разберись, – заявил поручик со шрамом на щеке, перехватил внимательный взгляд сослуживца и пояснил: – Своих я сам взгрею, как лекари подлатают.

Такая постановка вопроса меня отнюдь не порадовала, и я напомнил:

– Собственно, я настаиваю на переаттестации, поскольку вышел на пик ранга, в то время как прохожу по бумагам только адептом десятой ступени возвышения.

Чеслав подтянул к себе папку, раскрыл её и вытащил несколько соединённых ржавой скрепкой листов желтоватой бумаги.

– Лучезар Серый?

– Да.

Тайнознатец кивнул и сказал сослуживцу:

– Иди, я разберусь.

Сопроводивший меня сюда поручик отправился восвояси, а Чеслав поднялся из кресла и прошёлся по комнате, сунул в рот сигару, закурил и уточнил:

– Вот так сразу исходящий меридиан прожёг и оправу сформировал?

Он приглядывался ко мне, я – к нему.

Лет двадцати пяти, сухопарый и подвижный. Не красавец, но и не урод. Обычный. Никакой.

Но это если брать в расчёт одну только внешность. Тайнознатцем Чеслав был совершенно точно не из последних, от него ощутимо веяло силой, будто ветер в лицо задувал. Из-за этого свербело в носу и хотелось сощуриться.

Пауза начала затягиваться, и я сказал:

– Не так сразу. Просто переаттестацию не проходил. Смысла не было, поскольку оклад лекаря все доплаты перекрывал.

Чеслав развёл руками.

– Так и здесь ничего не изменится, – заявил он с непонятной улыбочкой. – Определим тебя к магистру Гудимиру, и станешь заколачивать… Сколько? Полторы сотни в месяц?

Я насупился.

– И всё же настаиваю на переаттестации.

Поручик пожал плечами.

– Настаиваешь – проведём. – Он прищурился и резко спросил: – Что за представление ты тут устроил?

– Всего лишь не дал себя ограбить.

– Да-да-да! – покивал Чеслав. – Всё так и было. Но, скажи на милость, зачем ты их покалечил? – На ладони тайнознатца закрутился полупрозрачный вихрь. – Достаточно было просто показать силу, и эти недоумки сразу поджали бы хвосты!

Я его уверенности отнюдь не разделял, но придержал сомнения при себе. Вообще ничего отвечать не стал, промолчал.

– Ты тайнознатец, а повёл себя как какой-нибудь, прости Царь небесный, босяк! – продолжил распинаться Чеслав. – Так кто ты: слабак, едва совладавший с парочкой простецов, или злобный ублюдок, ради собственной прихоти покалечивший двух хороших парней?

– Если так ставить вопрос, – пробурчал я, – предпочту оказаться злобным ублюдком.

Поручик наставил на меня указательный палец.

– Правильный выбор, только одного желания тут будет недостаточно. Придётся показать силу, иначе затравят. Злобному слабаку у нас не выжить!

– Не затравят, – упрямо заявил я.

– Ставить себя надо сразу! – объявил Чеслав. – Этим ты сейчас и займёшься. Идём!

Он нахлобучил на голову шляпу и двинулся на выход. Я поплёлся следом, гадая в какие очередные неприятности угораздило вляпаться на сей раз. Даже жалость к самому себе накатила, но совладал с эмоциями и унынию предаваться не стал.

Выгребу, черти драные! Выгребу!

Привёл меня Чеслав на край лагеря, где вешками с цветными тряпками была отмечена небольшая рощица, заросшая преимущественно бамбуком. Но небольшая – это если шагами мерить, корчевать такую и корчевать.

– Ты огневик? – хмыкнул поручик. – Вот и выжги здесь всё до отбоя. Только пожар не устрой!

На нас поглядывали, но с немалого отдаления, и я позволил себе проявить несогласие с полученным приказом:

– Это работа для дровосека, а не для лекаря!

– А это и не работа вовсе! – ухмыльнулся поручик. – Это наказание за драку. Исполняй!

Он надавил интонацией, но мог бы и не утруждаться. Я уже и сам по достоинству оценил предоставленную возможность выказать свою удаль молодецкую, так что кочевряжиться не стал и с усмешкой бросил:

– Будет исполнено!

Чеслав недобро глянул в ответ и отправился восвояси, а я кинул на землю вещевой мешок, после неспешно стянул парусиновую куртку и положил её сверху, там же устроил шляпу. Солнце уже начало клониться к закату и особо не пекло, но было душно и сыро, нещадно хотелось пить. Я сорвал травинку, придирчиво изучил её и сунул в рот, с показной ленцой огляделся.

С уходом поручика стрельцов в поле зрения заметно прибавилось. Кто-то выглядывал из ближайшего барака, кто-то подошёл от соседних. Они переговаривались между собой и с интересом посматривали в мою сторону. Я поскрёб затылок.

Рощица вплотную подступала к сложенной из бамбуковых стволов ограде, запалю – неровен час огонь на забор перекинется, а то и крытые соломой крыши от разлетевшихся искр полыхнут. По головке за такое точно не погладят. Впрочем, это как раз особой проблемой не являлось, но меж высоченных деревьев густо разросся кустарник, через него пришлось бы продираться и смешить народ, а этого нужно было кровь из носу избежать.

В итоге с места я не сдвинулся и потянул в себя небесную силу. Задействовал приказы контроля, сжатия, стабилизации и отторжения, присовокупил к ним воспламенение, начал накачивать засиявший меж ладоней огненный шар энергией. Ну а поскольку эта схема к взрыву привести не могла, пришлось делить силовой поток и пускать малую его часть к только-только сформированному узлу в вершине оправы, а оттуда пробрасывать через левый исходящий меридиан.

Сместить аспект. Ограничить время действия отторжения и сжатия. Ускорить!

Меня всего так и перекорёжило, но контроля над боевым арканом я не упустил, шар ярко-ярко-жёлтого пламени улетел в рощицу и рванул там, кусты так и полыхнули. Вмиг засуетились караульные, кто-то даже поспешил ко мне, но огонь почти сразу погас, пожара не случилось.

Ну да! Не просто же так аспект искажал!

Бамбуку лишь опалило стволы, а вот кусты прогорели в прах, среди них образовалась изрядных размеров проплешина. Руки свело судорогой, я с показным безразличием потряс ими, дождался, когда уймётся жжение в потрохах и взялся формировать следующий огненный шар. На сей раз подгадал так, чтобы чары рванули чуть раньше и спалил кусты на опушке рощицы, а вот третьим взрывным арканом запулил через все заросли, очистив от подлеска дальний край. После небольшой паузы сотворил ещё парочку боевых заклинаний, этим и ограничился.

Рвались пламенные шары – любо-дорого посмотреть, но толком я этот аркан ещё не отработал, и потому его эффективность оставляла желать лучшего. Если разобраться, с тем же успехом мог спалить кусты банальным приказом воспламенения – пусть на это и ушло бы несравненно больше времени, зато не пришлось бы напрягаться.

Зрителей заметно прибавилось, я с показной неторопливостью стянул через голову рубаху, кинул её поверх куртки и попутно перевёл дух. Затем двинулся к рощице по серой от пепла земле, сотворил огненную плеть и первым же взмахом пламенного хлыста снёс под корень ближайший бамбуковый ствол. Не позволил аркану развеяться и срубил следующее деревце. Это ещё и в сторону от себя отторжением отпихнул, когда оно прямо на меня валиться начало.

Так дальше и пошло. Замах – удар. Замах – удар. Замах – удар.

Высоченные бамбуковые стволы валились один за другим, чумазые стрельцы из строительной бригады взялись оттаскивать их и куда-то уносить. Приходилось следить, чтобы никого ненароком не зацепило арканом, но я лишь порадовался возможности сбавить темп, поскольку начала отниматься правая рука, да и в груди припекало всё сильнее и сильнее.

Устал! И это даже при том, что вместо приказа воспламенения свой всесжигающий атрибут задействовал!

Нет, я с полным на то правом мог остановиться и перевести дух, но действительно опытный тайнознатец-огневик спалил бы эту рощицу к чертям собачьим буквально за пару минут. Если уж взялся изображать дровосека, то усталость выказывать никак нельзя.

Злобный ублюдок изволит развлекаться? Годится!

Слабак пыжится, изображая из себя невесть что? Нет, нет и нет.

Где-то приходилось сжигать воспламенением уцелевшие при взрывах огненных шаров кусты, тогда останавливался и развеивал плеть. Наверное, мог бы одновременно задействовать ещё и левый исходящий меридиан, но мне банально не хватало на это энергии. Да и устал, а так получалось хоть немного перевести дух.

Вскоре с бамбуком оказалось покончено, от всей рощицы уцелела только небольшая группа деревьев, где каждый ствол был в обхват толщиной. На пробу я хлестанул по крайнему, и плеть расплескалась пламенными брызгами, оставив лишь глубокую зарубку на замшелой коре.

Неприятной ломотой отозвалась в плече отдача, пальцы свело судорогой, и я выдохнул беззвучное проклятие.

Черти драные, этого ещё только не хватало!

Прежде чем кто-то обратил внимание на столь досадную оплошность, я резким напряжением воли втянул в себя небесную силу, стиснул её в тугой комок и, приправив воспламенением, махнул левой рукой.

Новая вариация огненного удара угодила в цель пушечным ядром, комель взорвался обугленной щепой, и дерево завалилось в сторону. Прикрываться отторжением не возникло нужды – оно и к лучшему, а то бы точно поплохело. И без того голова кругом пошла.

К схеме следующего ударного аркана я присовокупил гашение отдачи, и за счёт дополнительного расхода энергии снёс дерево не так чисто, но зато разве что меридиан огнём опалило – никакой ломоты не ощутил вовсе.

Эх, раззудись плечо, да размахнись рука!

Всего-то три деревца осталось! Справлюсь!

И справился – да. Но только зашагал к брошенным на землю вещам, и меня окликнул бригадир строителей:

– Эй, а корчевать кто будет?!

Я обернулся и скривился в неприятной улыбке.

– Тебе надо? Вот ты и корчуй!

И без того уже едва на ногах держался – не хватало ещё надорваться. Тогда мало того, что вся эта показуха насмарку пойдёт, так ещё новый узел, не дай Царь небесный, развалится.

Опять же – я в чернорабочие не нанимался!

Младший урядник в бутылку не полез и разве что ругнулся, да и ругнулся вполголоса, будто и не на меня вовсе. Я пропустил крепкое словцо мимо ушей и продолжил свой путь. Взял рубаху, но сразу надевать её не стал и постоял немного, обсыхая. Куртку и вовсе закинул на плечо наравне с вещмешком, так и двинулся знакомой дорогой в барак к поручику-тайнознатцу. Стрельцы цепляться не стали, будто бы недавняя демонстрация умений всё окончательно прояснила и я занял в здешней иерархии некое вполне определённое место. Знать бы ещё – какое.

Чеслав отыскался в своей комнате, при моём появлении он поднялся из-за стола, взял бумаги и сказал:

– Идём!

Я посторонился, выпуская его, и спросил:

– Куда?

– В госпиталь.

– А переаттестация?

– Всё будет! – отмахнулся поручик.

Пришлось вновь тащиться за ним, и эдакая зависимость после привольного житья-бытья попросту взбесила. А что же будет, когда меня на службу определят?

«Переаттестация, переаттестация, переаттестация…» – раз за разом билось в голове, и я решил во что бы то ни стало добиться направления во дворец правосудия для выправления бумаг о достижении двенадцатой ступени возвышения. Там улучу момент и добегу до больницы. Глядишь, магистр Первоцвет и добьётся обратного перевода.

Дурак! Сразу надо было на встрече с ним настоять!

Никто не слушал? Ну и что с того?

Тайнознатец я или кто? Мог бы надавить авторитетом или с тем же наставником Девясилом столковаться. Он бы точно подзаработать не отказался…

Магистр Гудимир принимал пациентов в просторном шатре. Пахло в том порчей, гнилой кровью и смертью, ровно как в нашем флигеле. Ассистировала врачу троица парней, лишь на год или два постарше стажёров Первоцвета, все со склонностью к багряному аспекту. Я будто домой вернулся.

Сам магистр оказался высоким и нескладным блондином лет тридцати. Лицо его было вытянутым, шевелюра – растрёпанной, глаза – красными, но не багряными, а багровыми. Если у Гая и Первоцвета аспект полностью соответствовал стандарту школы Багряных брызг, то здесь просматривалась склонность к чуть более тёмному оттенку.

– Принимай пополнение, Гудимир! – прямо с порога объявил Чеслав.

Магистр оторвался от притянутого кожаными ремнями к хирургическому столу человека с кляпом во рту и резко спросил:

– Кто такой?

Поручик указал на меня.

– Не из ваших, но с кровью работает. Лекарь второго класса.

– Заканчивайте! – бросил Гудимир ассистентам, сам отошёл к рукомойнику, сполоснул ладони и вытер их полотенцем, после двинулся к нам. Требовательно протянул руку, и Чеслав передал ему мои бумаги.

Магистр только глянул на листы и сразу нахмурился.

– Лучезар Серый? Стажировался у Первоцвета?

– Всё верно, – подтвердил я.

Дальнейшее поразило до глубины души.

– Убирайся! – едва ли не выплюнул Гудимир и резким взмахом руки вышвырнул сцепленные скрепкой листы прямиком на улицу. – Пошёл вон!

Я так удивился, что не сдвинулся с места, а Чеслав цветом лица враз сравнялся с произраставшими в здешних местах помидорами.

– Ты ополоумел, Гудимир? – прорычал он. – Сам же о нехватке людей все уши майору прожужжал!

Магистр сложил на груди руки и отрезал.

– Мне не нужны бездари, купившие патент!

Тут уж я промолчать не смог.

– Купил? С чего бы это?

Заподозрил, что кто-то прознал о стребованной Первоцветом при повышении класса полусотне целковых, но Гудимир сумел удивить и тут:

– Думал, никто не узнает? Ха! Мир тесен и шила в мешке не утаишь! Магистр Гай мне всё о тебе рассказал!

Тут бы сбавить тон, да только едва не разорвало от бешенства, вот и не сдержался.

– Кому о бездарности толковать, только не этому напыщенному хорьку!

Врачу будто мокрой тряпкой по физиономии съездили.

– Что-о-о?! – едва ли не просвистел он, округлив глаза. – Магистр Гай – мой добрый друг, а это оскорбление – оскорбление всей нашей школы. Я требую удовлетворения!

– Гудимир, не дури… – заикнулся было препроводивший меня в госпитальный шатёр поручик, но его вмешательство никакого действия не возымело.

Магистр сорвал с себя окровавленный халат и выскочил на улицу, перед тем выкрикнув:

– Дуэль! Немедленно!

Быстрым размашистым шагом он поспешил неведомо куда, и Чеслав с обречённым вздохом пояснил:

– За разрешением на поединок побежал. – После хмуро глянул на меня и скривился. – Ну и чего ты лыбишься, дурень?