Рыжее солнце оборотней бесплатное чтение

Глава 1

Рассматриваю себя в зеркале туалета. Сегодня мой день рождения. Мне исполняется восемнадцать лет. И я, как и год назад, все надеюсь, что произойдет чудо и моя внешность каким-то волшебным образом исправится. Облагородится. Улучшится. Изменится?

Только напрасно. Из зеркала на меня смотрит все такая же страшилка, что и вчера, и год назад, и пять лет тому. Рыжие волосы-пружины стянуты в тугой узел, но все равно торчат вокруг головы облаком. Лицо круглое, как луна и странно выглядящее в сочетании с тонким, худым телом. За такое несоответствие мои друзья называют меня одуванчик. Как в том мультике: «Такие тооолстые щеки, на таком тоооненьком стебельке».

Глаза красивые, карие, но кто на них обратит внимание, когда все лицо, даже лоб и веки усыпаны веснушками? И не теми, золотистыми красивыми точками, а крупными коричневыми пятнышками, словно кто-то набрал на кисточку краску, а потом разбрызгал на меня. Зато в противовес ярким волосам и лицу, губы тонкие и бледные, а рот маленький.

Никак не могу понять, как у таких красивых людей, как мои родители, могла родиться такая страшная я? Папа, глядя на меня с выражением крайнего изумления, всегда качает головой и вспоминает поганые гены какой-то дальней родственницы. А мама брезгливо кривит губы и без устали уговаривает меня записаться на консультацию к пластическому хирургу. Теперь, когда мне восемнадцать, может, и соглашусь.

Грустно вздыхаю, вытираю руки салфеткой и возвращаюсь к своим друзьям. Ну как друзьям? Людям, которые со мной общаются. Пашка и Ваня – потому что у меня всегда есть деньги, Лена – потому что на моем фоне выглядит особенно красивой и харизматичной, Оля – из-за того, что я делаю за нее курсовые. А я с ними со всеми дружу, потому что больше не с кем.

– Нина, мы заказали четыре пиццы и молочные коктейли, заплати, плиииииз – подает голос Паша, едва я подхожу к нашему столику.

Иду к барной стойке, оплачиваю наш заказ, потом возвращаюсь. Присаживаюсь с краю диванчика. Все уже дружно лопают сочные куски пиццы, ковыряясь в телефонах. Девчонки что-то показывают друг другу в инсте.

– А поехали завтра на каток? – предлагает Оля.

Все дружно подхватывают идею, я тоже не против, люблю скользить по льду, выписывая восьмерки и ощущая себя птицей. Нет, не пингвином. Катаюсь я хорошо, лучше всех в нашей компании.

В конце ужина мне приносят малюсенький поздравительный кекс со свечкой. Задуваю ее, сильно-сильно пожелав завтра проснуться все-таки не такой серой, как сегодня, а красивой. Яркой, смелой и великолепной, чтобы мужчины теряли дар речи, глядя на меня. И чтобы у меня был тот самый, единственный, от которого теряю дар речи Я.

После поздравлений мы все выходим к моей машине. Привычно забиваемся в нее. Оля с мальчишками сзади, а Лена всегда со мной, впереди.

Накрапывает мелкий осенний дождь, но в машине тепло и пахнет моим любимым ароматизатором: корица с апельсинами. Высаживаем веселую тройку с заднего сидения в одном дворе и, попрощавшись, едем с Леной дальше.

– Ты точно не хочешь завтра с нами в клуб? – спрашивает подруга. – Там будет Кир.

– Не хочу – отвечаю, не отрывая глаз от дороги, хотя внутренне вздрагиваю при упоминании имени парня, который мне очень нравится.

Кир. Высокий, со светлыми волосами и яркими синими глазами. Мечта любой девушки. И моя, в том числе. Он даже не замечает моего присутствия, я для него не безликая подруга Лены, а пустое место. В его Вселенной меня не существует. И если, вдруг, мне недостаточно больно, подруга говорит:

– Кир вчера предложил мне встречаться. Я сказала, что подумаю. Ты точно ничего к нему не испытываешь?

На секунду отвлекаюсь от дороги и вижу в глазах Лены искорки интереса и злорадства. Кто бы сомневался.

– Точно – отвечаю, привычно держа в себе все чувства, чтобы никто не увидел, что мне неприятно или больно.

– Значит, ты не будешь против, если я соглашусь стать его девушкой? – дожимает меня «подруга».

– А причем тут я? Делай, как хочешь, не вмешивай меня – отвечаю спокойно, хотя, внутри становится все тоскливей и тоскливей.

– Окей, как знаешь – соглашается Лена и замолкает, клацая что-то в телефоне.

Доезжаем до ее дома, прощаемся, и она уходит, а я еще какое-то время сижу в машине. Настроение расстроено-плаксивое. Родители подарили мне сегодня машину и права, но даже не позвонили, чтобы узнать, понравился ли мне подарок. Да и вообще, просто чтобы спросить, как мои дела, чем я занята, и как планирую праздновать свое совершеннолетие.

Наверное, мне стоило самой им позвонить, но нет настроения. Поэтому, вытираю набежавшие слезы и еду домой.

Дождь усиливается, огромные капли стучат по лобовому стеклу, дворники едва справляются, видимость почти нулевая. И именно в этот момент свет фар вырывает из темноты фигуру, перебегающую дорогу, прямо мне под колеса.

Вскрикиваю и инстинктивно выворачиваю руль в сторону. Удар. Срабатывают подушки безопасности. Снова удар, машина неуправляема. Опять удар. И падение. Медленное скольжение вниз. Я прихожу в себя, пытаясь освободиться от подушки. Судорожно шарю глазами, пытаясь понять, сориентироваться в ситуации. И словно удар по голове, приходит понимание, что я тону. Медленно и плавно вместе с машиной иду ко дну.

Накрывает паника. Слезы градом. Салон автомобиля наполняется водой. Глупые и бесполезные удары руками о стекло в попытке выбраться наружу. Неужели это все? Вода накрывает меня с головой.  Жалкие восемнадцать лет и все? Это все, что мне отмеряно? Я не согласна!!! Я хочу жить!!! Я не хочу умирать!!!

Дышать нечем, делаю вдох и падаю в темноту. Мама, папа, простите меня.

Я иду в темноте. Вокруг тишина и ни души, только эхо моих шагов. И вдруг, оказываюсь в лесу. Зеленый мох на деревьях, прозрачный пруд. На берегу сидят две девушки и зовут меня к себе.

Медленно подходу и сажусь рядом.

– Мы тебя давно ждем – сообщает кудрявая блондинка, улыбаясь хитроватой улыбкой.

– Я умерла? – спрашиваю то, что меня интересует больше всего.

– К сожалению, да – печально отвечает вторая девушка, глядя на меня прозрачными зелеными глазами.

– Это Рай? – спрашиваю, оглядываясь. Как-то немного по-другому, я себе представляла место вечного покоя.

– Нет – отвечает блондинка.

– Я что, в Аду? Но почему? – испуганно ахаю.

– А почему ты думаешь, что путь души лежит только в этих двух направлениях? – спрашивает темненькая девушка, доверительно улыбаясь мне. – Ты веришь в переселение душ?

– Не то, чтобы верю, но слышала об этом и знаю, что многие верят – отвечаю, еще не понимая, к чему этот вопрос.

– Это хорошо, что ты не отрицаешь такую возможность, – продолжает темненькая, – потому что мы с сестрой хотели предложить тебе новую жизнь, если ты захочешь, конечно.

– В каком смысле? Я смогу вернуться домой? – спрашиваю, ощущая душевный подъем от такой новости.

– Нет – обрывает блондинка все мое радостное настроение одним коротким словом. – Путь назад для тебя закрыт. Там ты умерла и похоронена. Прими это как факт. Мы говорим о другой жизни. В другом мире и теле.

– В смысле, я смогу родиться заново? И ничего не буду помнить? Хорошо, я согласна. Только, пожалуйста, можно мне внешность получше, чем сейчас? Хотя бы чуть-чуть? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста – умоляюще смотрю на темненькую, сразу сообразив, что она более добрая и мягкая по характеру.

– Если ты перестанешь все время меня перебивать, то, наконец, услышишь, ЧТО ИМЕННО мы тебе предлагаем – говорит блондинка слегка раздраженным тоном.

– Хорошо, молчу – смиренно складываю ладошки на коленях и внимательно смотрю на обеих сестер.

– Мы дадим тебе новое тело и новую жизнь, но не ребенком, а взрослой девушкой. Принцессой.

– Тогда мне нужен принц, иначе это беда, быть принцессой без своего принца – опять перебиваю блондинку, отчего та раздраженно фыркает, а брюнетка едва сдерживает смешок. – Все, молчу.

– Будет у тебя принц. Даже лучше – Царь будет!

– Ээээ, нет. Цари все старые обычно, ладно бы царевич… Молчу – зажимаю рот ладонями, с опозданием, но понимая, что рискую все-таки отправиться в лучший мир, но не на перерождение, а на вечный покой.

– Молодой будет Царь. И красивый – добавляет светловолосая, видя, что я опять собираюсь открыть рот. – Женаты вы с ним будете.

– А я буду красивой и молодой? – уточняю на всякий случай.

– Будешь. Очень красивой, сказочной красавицей – подтверждает темненькая.

И тут наконец-то включается мое логическое мышление и я начинаю понимать, что все вот эти плюшки никогда не даются просто так, всегда есть цена.

– А что я должна буду за все это счастье сделать? – спрашиваю настороженно, уже не настолько уверенная, что мне нужно это перерождение.

– Само собой, что это все не в подарок, а за одну услугу – весьма расплывчато формулирует свой ответ блондинка. – Тело, которое тебе достанется будет непростое, обладающее большой силой. Когда придет время, тебе нужно будет кое-что сделать для нас.  И нет, убивать никого не надо будет.

– А можно подробнее об этой услуге? – спрашиваю у темненькой.

Та уже открывает рот, чтобы мне ответить, но ее обрывает светленькая.

– Нет, нельзя. Всему свое время, Нина. Сейчас, ты еще не готова услышать нашу просьбу. Мы ждем ответа. И, увы, бесконечно ждать не можем. Решайся. Или тот мир, о котором мы говорили, или иди к свету.

Я перевожу взгляд с их лиц на яркий свет, а потом опять возвращаюсь к ним. Что делать? Эта сделка странная и явно проигрышная для меня. Но умереть я совершенно не готова. А раз так… делаю вдох и быстро говорю, пока не передумала:

– Хорошо, я согласна. На все ваши условия.

Едва я произношу эти слова, как вокруг меня резко темнеет, взвивается молния, запах озона проникает в ноздри. Внезапная боль в ладони заставляет меня поднять ее к глазам и обнаружить длинный порез, из которого крупными каплями течет кровь.

А потом тьма сгущается и, словно проникает внутрь меня. Становится тяжело и больно. Пытаюсь вдохнуть. Пустота и тишина.

В нос бьет неприятный запах, пытаюсь отвернуться, но он меня преследует. Открываю глаза, чтобы посмотреть, что за гадость так воняет. И натыкаюсь на яркий, янтарный взгляд мужчины. Он смотрит пытливо из-под нахмуренных бровей. Его лицо невероятно красиво, словно вырезано умелым скульптором. И так же холодно, как у статуй в музее.

– Очнулась, женушка? – ядовито говорит он, вставая с кровати, на которой я лежу.  – Что ты за спектакль устроила? Я же сказал, что мы будем спать вместе и мне все равно, что ты об этом думаешь!

О. А это, судя по всему, мой красивый муж, который царь. Чудесно. Сразу видно, что у нас с ним горячие чувства.

Глава 2

Мужчина мечется из одной стороны в другую, затем как рявкнет, я даже подскакиваю в кровати от неожиданности:

– Вон!

Кто-то испуганно выскакивает за дверь. Ой, а мы не одни, оказывается, были. Мужчина, который мой муж, продолжает ходить туда-сюда, и я, невольно, любуюсь его плавными движениями. Словно огромный зверь, столько силы и грации. Заворожено смотрю на него. Он останавливается и ловит мой взгляд.

Только моргнула, а он уже возле меня, хмуро и зло смотрит своими яркими глазами. Склоняется надо мной, лежащей на кровати, отчего его черные длинные волосы, завязанные в хвост, падают мне на руку, и говорит сквозь зубы:

– Я долго терпел все твои выходки! Но это предел! Завтра ночью я приду, чтобы выполнить свой супружеский долг, даже если ты будешь биться в судорогах, как сегодня, это тебе не поможет! Мне нужен ребенок! А на тебя мне плевать, хоть сдохни!

И бахнув дверью так, что зазвенели стекла в спальне, он вышел. Чудесно. Любовь между нами, как я посмотрю, просто зашкаливает. Чувствую себя обманутой дурочкой. Опять кто-то мной воспользовался, пора бы уже привыкнуть, но сердце болит, словно в первый раз. Не выдержав, утыкаюсь лицом в подушку и навзрыд плачу, по привычке гася всхлипы толстым слоем перьев и ткани.

Когда минутка самобичевания проходит, ощущаю себя слабой, но спокойной. Наверное, пора уже разобраться, где я оказалась и почему так плохо себя чувствую? А еще интересно…  Понимаю, это так по-детски, но жутко интересно, какая у меня теперь внешность.

Щупаю свою голову, на нее что-то надето. Стягиваю это что-то. В руках оказывается белая хлопковая, или типа того, с кружевами и завязочками… шапочка. Блин, как грудничкам надевают. Что за ерунда? А потом вспоминаю, что у нас раньше тоже такие носили – чепец называется. Ужас какой. Кто в своем уме такое на голову наденет? Или это у них такая мода? И как прикажете мне тут жить, если я ничего не знаю из того, что положено знать хозяйке этого тела?!

От подкатывающей истерики меня спасает внезапно зашедшая девушка. Длинное платье с высокой талией а-ля Жозефина Бонапарт, довольно смелое декольте. По прическе и одежде понимаю, что у нас тут что-то вроде 18-19 века, если сравнивать с привычным мне миром. Сначала принимаю вошедшую за горничную, но осознаю ошибку буквально сразу: платье слишком богатое, да и манеры явно не прислуги, хоть и излишне подобострастные.

– Ваше Величество, я видела, что царь вас покинул, и поспешила явиться, вдруг, понадоблюсь – присаживается в поклоне, заглядывая в глаза, как преданная собака.

– Зачем… понадобитесь? Понадобишься? – быстро исправляюсь, заметив удивление, мелькнувшее в очах девушки. Ага, значит, царица, то есть, я, ей «тыкает», лааадно.

– Чтобы вы оделись? Или вы предпочитаете остаться в постели до завтрашнего дня?

О, нет. Лежать тут бревном, в ожидании свирепого мужа, не входит в мои планы. Мне бы разузнать, где я? Что это за мир и вообще, хоть что-то?!

– А горничная? – спрашиваю на всякий случай.

– Сейчас подойдет, вы же ее знаете, такой бестолковой девицы еще свет не видывал. Но я обязательно присмотрю, чтобы она ничего не испортила, проконтролирую, не извольте волноваться, Ваше Величество.

И снова приседает. Интересно, колени у нее за целый день не устают? У меня бы устали. Снова открывается дверь и входит еще одна девушка. Ну да, эта уже очень явно из прислуги. Простое платьице, худая фигурка, невзрачное, абсолютно без эмоций, лицо, дурацкий чепец на голове.

– Йера, где ты шляешься? Быстро одень и причеши госпожу!

Горничная тут же подходит ко мне, но возле кровати останавливается. Видимо, я должна встать? Так и делаю. Не успеваю даже охнуть, как с меня снимают простую, до пят ночную рубашку и тут же начинают протирать тканью, смоченной во что-то слишком душистое. Не выдержав, чихаю.

Йера испуганно вздрагивает и едва заметно прикрывает лицо локтем. Мамочки! Она считает, что я ее сейчас ударю? За что? За то, что я чихнула? Страшно представить, что за монстр жил раньше в этом теле, если так легко раздавал оплеухи, не пойми за что.

Горничная, сообразив что бить я ее не буду, продолжает натирать меня излишне душистой водой, обойдя по кругу и помазав даже крохотные пальчики на ногах. Кстати про ноги. Только сейчас я обращаю внимание на свое тело. В том смысле, что оно явно не такое, к какому я привыкла. Кожа белая-белая, как молоко. И ни одной веснушки на теле или руках. Ножки стройные и гладкие, а грудь…. она есть! Не просто два прыщика в районе подмышек, а реально большая, круглая и красивая. Счастливо выдыхаю. Хоть с этим не обманули те две дамочки, что встретились мне после смерти. Еще бы лицо свое рассмотреть.

Между тем, пока я стою, погруженная в свои мысли, горничная сбрызгивает этой же водой гребень и начинает расчесывать мои волосы. И тут меня ожидает второй шок. Они рыжие! Опять! Но это не привычные мне мелкие кудряшки, а медные с золотом густые водопады. Я даже замираю в шоке от такой красоты. Волосы играют на свету, струятся и мерцают, опускаясь гораздо ниже бедер.

И тут я не выдерживаю. Как есть, голая, выдернув волосы из рук горничной, подбегаю к зеркалу возле окна. Шок. Это самое правильное слово, чтобы описать мое состояние. Сказочно красива. Так сказала тогда темненькая? Не обманула. Только красота эта холодная и неприятная какая-то. Чувствую комок в горле.

Отворачиваюсь от зеркала и на средине поворота вижу снежную гору в окне. А на ней стоит мой муж и еще двое каких-то мужчин, спиной ко мне. Сначала я не понимаю, чего он с такой зверской мордой на меня пялится, а потом доходит. Вскрикнув, прячусь за штору. Блииин. Я же голая! Че меня поперло в зеркало смотреться?! Стою за шторой, затаив дыхание. Подняв глаза, ловлю на себе удивленные взгляды двух девушек. Я о них совсем забыла! Если судить по утру, то день обещает быть веселым.

– Ваше Величество?  – подает голос та, которая придворная дама, вроде бы.

– Все в порядке – невозмутимо говорю, возвращаясь к горничной и стараясь не отсвечивать голой пятой точкой в окно.

Мамочки, позорище какое! Чувствую, как щеки заливает краска стыда, опускаю голову, чтобы не заметили присутствующие. А как он на меня смотрел. Словно съесть хочет. Чувствую, что красными становятся уже шея и район декольте. Так, надо срочно переключить мысли на что-то другое.

– Одал, мне бы хотелось прогуляться в библиотеку, посетила одна мысль и никак не могу выбросить ее из головы – говорю машинально и вдруг понимаю, что назвала свою придворную даму по имени.

 Причем теперь, когда я произнесла это вслух, я внезапно вспоминаю, что ее зовут графиня Одал Гритт, ей двадцать пять лет, она не замужем, родители умерли. Родственники хотели выдать девушку замуж, но вмешалась я, и взяла ко Двору. Следом вспоминаю, что она носит звание старшей фрейлины, а не придворной дамы. Ой, мамочки, не запутаться бы в этих всех рангах и званиях. Наверняка во Дворце еще и этикет весьма строгий. Вон какие уродливые чепцы девушки носят. Хотя… свободное декольте намекает на вольные нравы. Все, я запуталась! Кто-нибудь, пояснительную бригаду мне, срочно!

– Конечно, Ваше Величество, сходим – немного удивленно говорит старшая фрейлина, видимо, в прошлом я была не сильно жадной до книжек.

Тем временем, горничная надевает на меня нижнее платье, завязывает его сзади на завязки. Это, наверное, что-то типа белья. Потому что трусы или бюстгальтер, мне никто не предложил. Даже панталон нет. Интересно, снизу не дует? Впрочем, скоро узнаю. Сажусь на стул, горничная в два счета сооружает мне великолепную прическу, при этом обращаясь с волосами очень бережно, что весьма затруднительно, учитывая их длину и густоту. После этого на меня надевают теплые чулки, чуть выше колена и еще одно платье. Изумрудно зеленое, со смелым декольте и красивыми кружевами по линии выреза. Это специально, что ли? Чтобы еще больше привлекать внимание к груди? Неловко как-то.

Потом навешивают кучу драгоценностей. В сочетании с зеленым платьем я себе напоминаю Новогоднюю елку, только звезды на верхушке не хватает. О, уже исправили. Голову мне украшают какой-то прозрачной тканью, а-ля фата новобрачной, а сверху водружают диадему. Но спасибо хоть не чепец этот ужасный. Пееесец! Реально, самой с этим всем не управиться.

– Ваше Величество, изволите идти в трапезную? – снова приседая, спрашивает фрейлина.

– А уже пора?

– Да, завтрак только начался, самое время идти – говорит Одал.

Само собой, что никто показывать мне, где трапезная, не собирается. И как ее найти в таком случае? Задумчиво смотрю на две согнутые в поклоне фигуры. Н-да…, как тут все запущено, однако.

Выдохнув, выхожу из спальни. И оказываюсь в еще одной комнате. Не хватало еще заблудиться в собственных покоях. Хорошо, теперь куда? Стараюсь не сильно откровенно глазеть по сторонам. Но замечаю красивые вышитые картины на стенах, выход на террасу слева от меня и высокие двойные двери прямо по курсу. Скорее всего, мне туда.

Выхожу и попадаю… в еще одну комнату. Да вы издеваетесь! Несусь опять в большие двери, резко их распахиваю и попадаю кому-то по голове, наверное.

Выглядываю в коридор и вижу за дверью лакея. Блин, он, наверное, открыл бы мне, если б я шла, как положено царице, а не неслась, словно фитоняшка по беговой дорожке. Смущенно выхожу, соображая, считают ли тут лакеев за людей, и стоит ли извиниться? И уже открываю рот, чтобы попросить прощения, как меня опережает моя фрейлина:

– Что ты стоишь, вылупился? Падай ниц, проси прощения, что не успел открыть дверь, бездельник!

И лакей падает на колени и утыкается лбом в пол. Песееец. Какое-то дикое Средневековье. И что мне делать? Недоуменно смотрю, то на сложенного вчетверо лакея, то на приседающую фрейлину. Боже, это какой-то сюрр, и я в самом его центре.

– Я есть хочу – сообщаю Одал, надеясь, что правильно меня поймет и, мы, наконец, дойдем до трапезной.

К счастью, так и получается. Фрейлина кивает головой и делает приглашающий жест рукой, помогая мне сообразить, куда нужно идти. В ту сторону мы и шествуем. Стуча каблуками теплых сапожек по мраморному полу, вижу из окон зимний пейзаж. Бело-серое небо обещает снег, а его и так намело очень много. Повезло мне оказаться из своей промозглой осени в такой холодной зиме.

И снова двери и лакеи. Открываю и мы входим. Трапезная, до этого шумная и веселая, резко затихает. В большой зале четыре огромных очага в каждом углу. Столы стоят буквой «П». В центре, на резном кресле сидит он, мой муж. Справа от него пустое место, видимо, мое. А слева – восседает пышнотелая блондинка. Яркая и красивая. А еще очень живая и полная огня. Именно в этот момент она кормит МОЕГО МУЖА кусочком какого-то мяса, поднеся его пальчиками к мужским губам.

Мои глаза встречаются с хмурым янтарным взглядом.

Глава 3

Чувствуя себя лишней, под враждебными взглядами присутствующих, прохожу на свое место. Обращаю внимание, что все сидящие за столом дамы без чепцов. Максимум – тонкая вуаль на волосах, на подобии моей.

Столовые приборы мне знакомые. А вот еда – настораживает, хотя продукты, вроде бы обычные. Обилие мясных блюд, а овощей почти нет. Понятно, что сейчас зима, но все же. Надо будет наведаться в кухню к повару. Раз я буду здесь жить, неплохо бы обеспечить себя нормальным питанием. Я, конечно, не вегетарианка, но есть одно только мясо – для меня перебор.

Кладу на тарелку немного фасоли с луком, небольшой кусок рыбы. Еда пресновата, хорошо посолена, но специй никаких нет. Интересно, почему? Ем только потому, что нужны силы, но без аппетита. Эх. Сейчас бы сюда мой любимый завтрак: круасаны с малиной и капучино. Не сдержавшись, печально вздыхаю, чтобы тут же, почти в ухо услышать:

– Не печалься, жена. Чтобы развеселить тебя, приду сегодня ночью за своим долгом.

Резко поворачиваю голову на эти слова, чтобы совсем близко увидеть до невозможности красивое лицо своего мужа. Прямой нос, квадратный подбородок, твердая линия рта и обжигающие янтарные глаза в обрамлении густых черных ресниц. Я замираю, попав в плен его взгляда. Там такой огонь, столько ярости, а где-то в глубине, едва-едва видны боль и обида. Неужели это она, его жена, так сильно задела? Только расплачиваться теперь мне, а я не готова платить за то, чего не делала. Как же изменить ситуацию? И возможно ли? Не все способны на прощение, для этого нужно иметь большое сердце. Смотрю в его глаза и не могу оторваться. Есть ли в этой могучей груди сердце, способное к прощению? Или моя жизнь здесь будет адом, рядом с ненавидящим меня человеком?

– Вы… ты же сказал, что завтра придешь – отвечаю смущенно и наконец, могу спрятать глаза, уставившись в тарелку.

– У тебя же хватило сил выйти к столу, значит, хватит и полежать подо мной бревном, как обычно. Так что будь готова к полуночи.

Я все еще смотрю в тарелку, когда царь резко встает, двигая стул с громким скрежетом, и покидает трапезную. Буквально в считанные минуты расходятся все. Остаюсь только я и Одал, сидящая возле очага со своей миской. Странное дело, она ведь графиня и старшая фрейлина при королеве, почему же не сидит за общим столом? Боже, одни вопросы, а ответов нет. Пора в библиотеку, все равно есть эту преснятину я не в силах, лучше уж просто хлеб и чай.

Ковыряю еду в тарелке, краем глаза наблюдая и дожидаясь, пока Одал доест. Зная ее, она сразу же подскочит, как только встану я. А у фрейлины, в отличие от меня, аппетит отменный, вон как ложкой стучит, жадно заглатывая кашу с мясом. И тут мне приходит в голову мысль, от которой на секунду даже плохо становится. А может Одал так быстро ест, потому что привыкла спешить, ведь не известно, что придет в голову ее госпоже, царице. Вдруг, подскочит и пойдет куда-то, не дав нормально поесть?

Тяжко вздыхаю, в очередной раз в ужасе от местных обычаев и поведения царицы, в тело которой я попала. Тут же ко мне, приседая, подбегает Одал.

– Что так тяжко вздыхаете, Ваше Величество? Велите вина подать? Или увеселения какие придумать?

– Нет. Если ты уже закончила, проводи меня в библиотеку, будь добра.

– Конечно.

Мы выходим из трапезной, Одал жестами показывает, куда идти. Библиотека размещается в отдельном крыле. Заходим. В помещении, как ни странно, тепло и светло. При входе большая зона с удобными креслами, диванчиками и несколькими столами, а дальше – десятки и десятки стеллажей с книгами. И как мне тут найти нужную информацию, в таком количестве?

Ладно, разберусь. Попросив фрейлину посидеть и не ходить со мной, иду по проходам, вдоль стеллажей. Провожу пальцами, унизанными перстнями, по корешкам книг. Разные по высоте и ширине, но все одинаково красивые и приятные на ощупь. Так и иду по проходу, как внезапно резкий укол в палец заставляет остановиться. Недоверчиво смотрю на руку, где на указательном пальце наливается капелька крови. Как? Чем? Внимательней приглядываюсь к книге, о которую так «споткнулась». Старый, местами порванный кожаный корешок. Аккуратно беру толстый фолиант с полки.

«Житие и откровения отшельника Эонисия» значится на обложке. Быстро пролистываю страницы. Много букв, тяжело для восприятние, уже хочу поставить на место, когда взгляд цепляется за строчку. Кайден – Царь Оборотней. В этот момент, в сердце что-то тревожно ёкает, словно подсказывая, а может наоборот, предостерегая.

Беру книгу и иду к удобному большому креслу. С удовольствием сняв сапожки, сажусь, подогнув ноги под себя, и предвкушаю трудное, но интересное чтение. Именно в этот момент мужской голос откуда-то из-за спины говорит:

– Ваше Величество, какая неожиданная встреча.

Вздрогнув, поднимаю глаза на говорящего. Это высокий и красивый молодой человек. Длинные светлые волосы завязаны в высокий хвост, синие глаза смотрят на меня с радостью и восхищением. А мне как-то совсем некстати, вспоминается моя влюбленность в Кира, очень похожего на этого мужчину.

Одно движение и блондин бахается на колено, схватив мою ладонь, прижимается губами к ее тыльной стороне. Я в шоке смотрю на него вытаращенными глазами, а он выцеловывает мои пальчики по одному, приговаривая:

– Иса, что же вы со мной делаете. Я так скучал, переживал, когда мне сообщили, что вы заболели. Когда мы сможем встретиться? Назовите время и место, я мечтаю целовать вас, любить вас. Иса, любимая моя.

Я выдергиваю свою ладонь у него из рук. И схватив фолиант, отхожу к двери. Фрейлина, которая до этого делала вид, что спит, поднимается с диванчика и следует за мной.

– Нам нужно идти – говорю настойчивому ухажеру и выскакиваю за дверь, следом выходит Одал.

Боже, что тут за бардак вообще происходит? У мужа любовница, у меня любовник?? Про верность и честь тут не слышали? Песееец!

Собираюсь идти к себе и тут понимаю, что сплоховала. Растеряно смотрю на кончики пальцев… в чулках. Сапоги-то я сняла, когда усаживалась в кресло, а потом так спешила сбежать от незваного ухажера, что совсем забыла про обувь. Неувязочка.

Но меня спасает Одал, шлепая на пол забытые сапожки. Благодарно киваю и наклоняюсь их надеть, стараясь опередить девушку, которая уже стала на коленки, чтобы мне помочь. Божечки, как с малым ребенком со мной.  Меня так даже мои родные родители не оберегали. Отдали нянькам и поехали на съемки и конференции. Эээх. Бедные мои родители, каково им сейчас, узнать, что пусть и не такая, как им хотелось, но все же родная дочь, умерла? Чувствую, как на глаза набегают слезы. Стоп. Нельзя тут. Быстро смахиваю одинокую слезинку со щеки, пока никто не увидел. Юркой мышкой проскальзывает мысль, надо же, миры меняются, а я все так же прячу свои чувства и боль за маской спокойствия. Только маска теперь гораздо красивее.

Идем с фрейлиной назад в мои покои. На очередном дурацком повороте я понимаю, что заблудилась. Блин. И что делать? Признаться Одал? И как объяснить? Задумалась? Замечталась? Вот же… Обращаю внимание, что зал, в который мы зашли, имеет весьма интересное убранство. Пройдя еще немного вперед, я останавливаюсь, пораженно разглядывая великолепно исполненное красками во всю стену фамильное древо. Словно живое, с листочками и ветвями, среди которых витиевато вписаны имена мужчин и женщин царского рода.

На самой верхушке имена Кайден и Осирия. Надо же, мужское имя я видела в том самом фолианте, который несу подмышкой. Получается, что род моего мужа очень древний, впрочем, об этом же говорит и огромная крона фамильного древа. В самом низу значатся имена Иса и Вердан. Мое и мужа. Вердан, значит. Имя ему очень подходит.

Отвернувшись от древа, рассматриваю стены. Тут полно портретов. Как я понимаю, это все предки мужа. Прохаживаюсь вдоль этих лиц, пытаясь найти свое нынешнее и напрочь забыв, что я собиралась вернуться в апартаменты. Одал ходит рядом, не пытаясь заговорить и вообще не мешая, словно моя тень.

Наконец нахожу наши портреты. Они, понятное дело, рядом. Царь изображен в своем облачении, лоб пересекает тонкий золотой обруч, на теле что-то типа кольчуги, рука на эфесе меча, на щите нарисован огромный черный волк с оскаленной пастью и желтыми глазами. Лицо Вердана красивое и холодное, совершенно ничего не выражает, словно он робот, а не человек. Или, может, художник не очень талантливый?

Перехожу к портрету женщины, тело которой теперь занимаю я. О, нет, беру свои слова назад.  Художник очень талантлив. Царица изображена так, что слов нет, одни слюни. Белейшую кожу и бездонные голубые глаза подчеркивает лазоревое платье с меховой оторочкой. В огненных волосах сияет диадема только подчеркивая, молодость и красоту изображенной девушки. И надо быть слепым, чтобы не увидеть, что глаза царицы абсолютно пусты и холодны, а губы как-то странно поджаты, словно она сейчас расплачется.

Как бы мне хотелось вспомнить все, что предшествовало этому браку. Возможно тогда я бы поняла, как все исправить, или хотя бы, повернуть в лучшую сторону.

Вздохнув, прошу Одал отвести нас в покои, признавшись, что чувствую себя нехорошо, и в глазах темнеет. Соврала, конечно, но выхода другого пока что нет.

Мы возвращаемся в царские покои. Тут я уже спокойно усаживаюсь в огромное кресло возле камина и приступаю к чтению того самого толстючего кожаного фолианта, написанного отшельником Эонисием. Итак, сначала о Кайдене.

В легенде говорилось о царе, который смог объединить разрозненные племена оборотней в одно сильное государство. Правил он строго, но справедливо, с каждым годом увеличивая подконтрольные ему территории. Многие короли хотели быть с ним в мирном союзе, потому без сомнения и жалости отправляли своих дочерей, внучек, сестер в гарем ненасытного оборотня. И все они оставались у него бесправными наложницами, но ни одна не стала его Истинной.

И так продолжалось годами. Сила и власть царя оборотней росли, ширились. Огнем и мечом преумножал он свои земли. Пока в одном из таких походов не встретил ЕЁ. Принцесса павшего королевства завоевала его дикое сердце одним только взглядом.

Увез он ее к себе и утихомирился. Перестал искать войны и крови. В этом союзе родился сын. И жили они счастливо, да недолго. Враги царя решили, что он размяк и сейчас самое время свергнуть его. Пока оборотень отсутствовал, его семью выкрали и увезли в другое королевство.

Когда вернулся царь домой и узнал эту новость, страшен был его вопль. Обернулся он зверем страшным, невиданным доселе и кинулся по запаху за похитителями. Сотнями убивал он в тот черный день, просто разрывал на куски тела тех, кто посмел стать на его пути. Нашел он свою семью, да поздно. Сын уже умер, а жена была на последнем издыхании.

И тогда гордый царь сделал то, что никогда не делал: стал молить Ризу, Богиню Смерти, не забирать его любимую. Смилостивилась Черная Богиня, но взамен потребовала обещание от царя об ответной услуге. Оборотень дал согласие, даже не спросив, что за услуга ей понадобится, забрал жену и вернулся к себе.

Выжила его любимая, но с каждым днем только отдалялась от него. И, как зима, холодна она была с мужем своим, винила его во всем, даже в смерти сына. Так и умерла от отравленной раны, которая не заживала с момента спасения из плена, спустя месяц по возвращению, проклиная Кайдена и царство оборотней. Проклятие то легло белым снегом на земли царские и с того времени, зима там длилась полгода, а прохладное лето всего два месяца.

Долго царь горевал, а потом занялся тем, что умел лучше всего – войной. Много земель присоединил он к своему царству. И в каждом городе разрушали по его приказу храмы Богини Смерти, а на их руинах возводили новые, но уже Царю Оборотней. Везде он правил жестко, но справедливо. Простой люд любил своего царя, почитал. И молились ему и жертвы приносились, как Богу.

А сам царь жил только мыслью о мести, но не кому-нибудь, а самой Ризе – Черной Богине. За то, что выполнила их уговор, да на свой лад. За то, что дала и тут же отняла. Но, чтобы поквитаться с Богиней, нужно самому быть Богом. К этому и стремилась мятежная душа Царя Оборотней.

Много десятилетий прошло, а царь не знал покоя. И вот исполнилась его мечта. Погиб он в сражении, а после смерти проведен был ритуал над теплым еще телом, и возродился уже  Кай – Бог оборотней и животных.

И зажили оборотни лучше прежнего под покровительством такого Бога, ибо добр и милосерден был он к детям своим.

Да только не по вкусу такое самоуправство было Старым Богам, а в особенности Богине Смерти. И тогда вспомнила она про обещание царя и потребовала допустить ее Жрецов и Королей в царство оборотней, дабы соединилась кровь в потомках их, и появился новый вид главенствующей расы. Но получила она резкий отказ от Кая.

Интригами и обманом удалось ей пленить Бога оборотней. Наложила она на него проклятье страшное и выбросила в самые дальние земли Астрала, куда даже сама добраться не могла.

Незавидна судьба Кая: в обличии животного будет он проводить вечность. Без возможности ясно мыслить, говорить, хоть что-то сделать, дабы облегчить свою участь.

На этом можно было бы и заканчивать Легенду о Боге оборотней, да много веков спустя Жрецу Богини Снов было явлено пророчество. «И человека в звере лютом дева пробудит, но свободу он обретет лишь в руках Смерти, что Снам подобна».

Выныриваю из чтения от слов Одал.

– Ваше Величество, я прошу прощения, что отвлекаю, но вы целый день читаете. Пора бы поужинать и готовится к приходу супруга.

Блииин. Супружеский долг. Исполняется впервые. Совсем об этом забыла, а зря.

Глава 4

Пока едим вместе с Одал, я ее расспрашиваю о продолжении легенды Бога оборотней Кайа. Оказывается, его спасла своей любовью Богиня Снов и Иллюзий (подробнее об этом можно прочитать в книге «Идущая сквозь время»). С возвращением своего Бога, оборотням стало жить легче, но на проклятие Вечной зимы это никак не повлияло. Холод и мороз становились все сильнее, оборотни вымирали целыми городами. Многие из них ушли южнее, в королевства магов, навсегда лишившись силы земли предков и способности к обороту. Остальные остались тут, пытаясь выжить зимой, которая теперь длится девять месяцев. И многие оборотни уже было потеряли надежду, смирившись, что их ждет полное вымирание, когда в землях магов появилось предсказание от одной ведьмы.

– Что она предсказала? – спрашиваю у фрейлины, забыв про ужин.

– Я помню дословно, что нужно сделать перед тем, как падет проклятие, могу процитировать – говорит Одал. –  « Но для этого, когда зима станет совсем лютой, а их царство сначала распадется, а потом под предводительством сильного воина опять соединится, их царю придется взять в жены рыжее солнце из королевства магов».

– И что это значит? – не поняв ничего, переспрашиваю.

– Мы тоже долго не понимали. Пока великое царство оборотней не развалилось на отдельные княжества триста лет назад. А потом, десять лет тому появился в этих землях воин, потомок царей и Бога Кайа, и под его твердой рукой снова объединились в Царство обедневшие и едва выживающие семьи. Все как было обещано ведьмой. А тем временем в королевстве магов родились вы. Девочка, имеющая и дар магии, и вторую ипостась.  Силы, которые раньше никогда не сходились в одном ребенке. Так сбылась вторая часть пророчества.

– И что дальше?

– Дальше царь оборотней, как и требовало пророчество, посватал принцессу из далекого королевства, для этого ему пришлось преодолеть много километров, зайти на земли магов, рискуя ослабить своего волка. Остальное вы знаете – закончила Одал, поставив этим утверждением меня в тупик, потому что ничего я не знаю.

Ладно, потихоньку, разведаю и остальное. Получается, что я попала в магический мир. Надо же. Я о таком только читала и даже иногда мечтала, но вот это все – это больше, чем я хотела. Правду говорят, бойтесь своих желаний, они могут сбыться.

Оборотни? И у меня есть вторая ипостась? Но почему я ее не чувствую? Странно это все. И количество вопросов не уменьшается, а только возрастает.

Снова приходит Йера, вдвоем с фрейлиной они помогают мне раздеться и залезть в большущую ванну, наполненную какими-то душистыми травами. Пока горничная помогает мне вымыться, Одал берет музыкальный инструмент, наподобие гитары. Немного настроив его, фрейлина начинает играть и петь какую-то очень лирическую балладу о любви. В конце главные герои решают умереть в один день, чтобы только не расставаться. Бред, в общем. Но музыка красивая.

Затем горничная опять натирает меня сильно пахнущей жидкостью, расчесывает волосы, плотно завязав их в косу, надевает на меня длинную, простую, с воротником под горло ночную рубашку. Апофеоз всего – чепец на голову. Н-да. Монашки в монастырях, наверное, так же одеваются перед сном. Только меня не на постриг, вроде, готовят, а к ночи с мужем.

Да, за мою короткую жизнь на Земле, у меня не было парня, не было отношений, я никогда не целовалась. И, тем не менее, даже мне понятно, что подобное облачение – странный вид одежды для брачного ложа.

Может так принято у оборотней? Эй, мозг, пошли мне хоть один флэшбэк, чтобы я начала понимать, что к чему. Тишина в ответ. Ладно, буду справляться сама.

Девушки уходят, затушив свечи и оставив меня одну в полной темноте. В окно светит луна, постепенно глаза привыкают, и я уже вижу очертания комнаты и предметов. Камин в спальне почти догорел, дрова шипят и постреливают, прогорая.

Мне страшно и неловко. Стыдно и любопытно. Мой первый раз. Озябшими от волнения пальцами, натягиваю одеяло повыше. Слышу, как скрипнула дверь, и замираю, страшась даже выдохнуть. На фоне окна появляется мужской силуэт. Он медленно подходит к кровати, наклоняется и стягивает с меня одеяло, в которое я судорожно пытаюсь вцепиться непослушными пальцами.

Вердан, а это он, садится на кровать. Проводит руками по моим ногам, задирая подол ночной рубашки до середины бедра. Сильными ладонями раздвигает мои ноги и ложится между ними. И все это в темноте и полнейшей тишине. Мое сердце испуганно стучит где-то в горле, зябкие от волнения руки крепко сжимают ночную рубашку на груди. Слышно его тяжелое дыхание и мое поверхностное, прерывистое.

Вердан упирается локтями по обеим сторонам от моей головы, и я понимаю, что сейчас буду отдавать супружеский долг. Именно ДОЛГ. Ни о каких чувствах тут речь не идет. Даже страсти нет. Все холодно и машинально, словно два робота.

Протягиваю руку и касаюсь его шеи. Она горячая, а под моей ладонью бешено бьется жилка, сигнализируя, что муж не настолько равнодушен, как хочет казаться. Ласково провожу пальцами вверх, но их перехватывает мужская ладонь, крепко сжимает, а потом отбрасывает от себя.

– Не смей касаться меня! – зло рычит в ухо тот, кто по идее должен быть мне ближе всех.

И я не выдерживаю. Сквозь стиснутые зубы из меня вырывается всхлип. Сначала тихий, а потом еще один, но уже громкий. А дальше, словно прорывает плотину, всю горечь и разочарование выливаю я в судорожных, горьких рыданиях, от которых сотрясается все мое тело и пекут глаза.

Вердан отодвигается от меня мгновенно, как будто я прокаженная, а не плачущая. Словно сквозь вату слышу его слова, в них нет злости, просто усталость и обреченность:

– Ты опять нарушаешь договор. В который раз. Я не насильник, мне противна эта роль, которую ты навязываешь. В последний раз оставляю тебе выбор, решай сама. Или по своей воле лежишь и молчишь. Или я прикажу дать тебе стимулирующее зелье. Завтра вечером я жду твоего ответа. Не ответишь – тебе же хуже.

Скрип двери и тишина, прерываемая только моими всхлипываниями.

Когда Вердан уходит, я долго лежу без сна, глядя в полок и перебирая возможные варианты развития ситуации. Картина мрачная и беспросветная. Я не могу отказывать мужу в его праве, это он четко дал понять. Но и не в состоянии лежать молча, терпеть это все.

Так ничего и не придумав, засыпаю.

Во сне я бегу по длинным коридорам. Мой родной дворец, моя Родина. Я взволнована и сердита, а еще где-то в глубине сердца бьется страх, почти ужас. Забегаю в приемную к отцу, он не один, с ним его советники и министры. Понимаю, что сейчас не подходящее время для разговора, но ждать не могу.

– Ваше Величество, можно вас на минутку – говорю, слегка задыхаясь от быстрого бега.

Отец бросает на меня сердитый взгляд, но видит, что я на грани того, чтобы закатить скандал, поэтому кивает и, взяв меня под локоть, заводит в кабинет. Жду, пока он закроет плотно дверь, а потом без вступительных слов сразу приступаю к цели визита.

– Папа, я сегодня узнала, что ты подписал согласие на мой брак с Царем оборотней. Это правда?

– Да, правда. Такова воля Богов – отвечает король.

– Это не так! По воле Богов у меня есть истинный! Ты обещал, что следующей весной мы с Алексом обручимся! Между нами магическая связь, а это значит, что мы идеально друг другу подходим, и у нас может быть сильное потомство!

– Я знаю, что такое магическая связь. Нет нужды напоминать – отвечает отец.

– Как же нет нужды, если ты разрываешь истинную пару и отдаешь меня Царю оборотней, о котором говорят столько ужасных вещей!?

– Так распорядились Высшие силы! Существует пророчество. Мы с королевой с самого твоего детства знали, что ты слишком одарена милостью Богов, и это неспроста. Но надеялись, что нас минует участь быть послушным орудием в руках их. Увы. У нас просто нет другого выхода. Смирись, прошу тебя, Иса. Не накликай гнев Богов на свою отчаянную голову.

– Нет! Я не игрушка, которую можно то холить и лелеять, а то дарить кому-то другому! Я никогда не соглашусь выйти замуж за этого мрачного царя оборотней!

– Иса! Я дал слово, а мое слово – закон! Или ты совершаешь брачный обряд с тем мужем, которого тебе назначили Боги, или я сейчас же отбираю земли и титул у твоего Алекса! А его самого отправляю в военные казармы на границу королевства! – уже почти кричит отец.

– Ты не сделаешь этого – пораженно смотрю на человека, которого всегда считала мягким и любящим отцом.

– Еще как сделаю! Сейчас не время капризов. В данный момент, я говорю с тобой не как с дочерью, а как с принцессой правящей династии и сильной магичкой. Отставь на секунду свой эгоизм и подумай о том, что ты ставишь на карту. Ты готова пожертвовать целым королевством ради своей беспечальной жизни? Боги не прощают тех, кто не выполняет их волю, в нашей истории тому тысячи доказательств.

– Мне плевать на ваше королевство, Богов и долг! Я хочу жить так, как хочу Я! – срываюсь на истерику, понимая, что меня зажали в угол.

– Значит, попрощайся с Алексом. Заодно расскажи ему, кто виноват в том, что он поедет простым солдатом в гарнизон на границе. Ты разочаровала меня, дочь. Мы воспитывали тебя в понимании о том, что есть благо для одного, но оно никогда не выше всеобщего блага. Видимо, ты это пропустила мимо ушей. Аудиенция окончена, Иса. Ты уже достаточно взрослая, чтобы понимать, что все поступки имеют последствия.

Разворачиваюсь и со слезами выбегаю из отцовского кабинета.

Несусь, не разбирая дороги. Какое всеобщее благо? Я молодая и красивая, а меня отдают за нелюбимого и отсылают в края, где зима девять месяцев в году! Возвращаюсь в свою комнату и рыдаю там до позднего вечера.

А потом мне приходит в голову отличная мысль. Всем известно, что оборотни очень ревностно относятся к своим парам, для них чистота девушки очень важна. Велика вероятность, если мрачный Царь оборотней обнаружит, что я уже не невинна, он расторгнет брак и откажется от меня.

Не раздумывая больше не минуты, выпиваю настойку от зачатия, приготовленную уже давно на случай, если мы с Алексом поддадимся порывам магической связи и не станем ждать первой брачной ночи. Рожать детей в мои планы не входит. Во всяком случае, в ближайшие десять лет.

А потом я прошу няньку, которая всегда мне потакает, чтобы она привела моего любимого ко мне. Женщина сначала возражает, это неприлично, чтобы девушка приглашала молодого человека к себе в спальню, но потом поддается на мои уговоры и идет по поручению.

Когда приходит Алекс, мне хитростью и ласками удается добиться того, что мы делим постель. Наутро, провожая его, даже радуюсь, что он уходит. Если честно, не понравилась мне плотская сторона отношений, не взирая даже на магическую связь, которая дает особый накал страстей.

А через несколько дней приезжает Царь оборотней. Все вокруг выражают ему почтение и восхищение тем фактом, что он уехал так далеко от родных земель, не страшась ослабить свою волчью силу. В его свите всего десяток оборотней и несколько магов. Если бы мы хотели, запросто бы их убили. Но отец оказывает этим зверям радушный прием, угощает лучшим вином, заселяет в самые удобные и светлые покои.

Я ненавижу этого угрюмого оборотня, а он не сводит с меня своих страшных глаз. Что ни повернусь, натыкаюсь на их яркий свет, что буквально прожигает во мне дыры. Страшно, что будет, когда он узнает, о потере невинности у его невесты, но назад пути нет.

И вот день обряда, а потом брачная ночь. Я лежу вся в белом на кровати, в ужасе ожидая предстоящее действо. Готова к мужиковатой грубости и звериной жестокости, но не к тому, что он будет меня нежно целовать в губы, неспешно гладить кончиками пальцев шею. Растапливать и будить что-то во мне, что до сих пор спало под толстым слоем льда.

Испуганно сжимаюсь, и желая, и страшась его ласк. И совершенно забываюсь, когда он все жарче целует меня. А потом тот самый момент, когда его глаза, до этого желтые и прозрачные, вдруг наливаются оранжевым светом. Он отодвигается от меня, на долю секунды мне кажется, я увидела боль в его глазах, но нет, это вряд ли.

– Ты не чиста – говорит оборотень зло, словно сплевывает.

– Я мылась – отвечаю, чтобы его позлить.

– Ты была с другим мужчиной! Я слышу на тебе его запах! – он уже почти рычит.

– Да, была. Он мой истинный, а ты – только муж, выбранный отцом – вкладываю в слова всю свою неприязнь к этому внезапному браку и к нему, навязанному против воли супругу.

Громко хлопнув дверью, оборотень уходит. А я едва дожидаюсь утра, уверенная, что он откажется от меня. Но каково же мое удивление, когда он приказывает собрать вещи, потому что мы уезжаем. Срочно и без промедлений. В края вечной зимы.

Просыпаюсь резко, словно от толчка. На сердце все еще тяжело от увиденного сна, но теперь, по крайней мере, я хотя бы понимаю начало и причину этой вражды.

Глава 5

Вердан

Да чем же меня эта рыжая приворожила!? Зло врываюсь в свои покои, бью дверью так, что она едва не срывается с петель.

Как жена умудряется каждый раз меня так вывести? Что в ней такого, что у меня летит в преисподнюю любой самоконтроль?

В ярости смахиваю со столика кувшины с напитками. Осколки и брызги разлетаются по всей комнате. Кто вообще их сюда принес? Захожу в спальню. Ну, конечно. Ханна. Лежит в моей постели на покрывалах. Светлые волосы и молодое упругое тело излучают здоровье и красоту. Девушка смотрит на меня с желанием и нетерпением, жаждет получить моей любви.

 Но почему-то именно сейчас в памяти возникает недавняя сцена, когда жена протягивает свою маленькую ручку и дотрагивается до меня. Та, которая ни разу не коснулась моего тела за все пять лет брака, которая кривила губы, стоило мне взять ее за руку хотя бы для официальных приемов. Вдруг, САМА коснулась.

– Оденься и уйди – зло говорю Хельге, кинув на постель ее одежду.

Девушка пытается что-то сказать, но из меня рвется злобный рык, а она прекрасно знает, что это значит. Зверь в ярости, не стоит его провоцировать. Поспешно собирается и уходит, напоследок бросив приглашающий взгляд, который я проигнорировал.

До боли хочется напиться, но знаю, что тогда зверя будет трудно контролировать, а мне не нужны лишние неприятности. Ложусь в постель, но уснуть не могу. Мысли, как зацикленные, бродят вокруг рыжей. Сколько раз я уже проклинал день, когда увидел ее? Когда решил, что она должна быть моей. Самонадеянный идиот.

Помню этот день, словно он был вчера. Я, с отрядом верных мне соклановцев, охотился в лесах на вражеской территории, когда услышал звуки боя. Мы подобрались поближе, просто чтобы понаблюдать, не вмешиваясь. На поляне сражались маги, используя, как они это умеют, не только оружие, но и всякие подлые штучки, вроде зелий, заклинаний и прочей гадости.

Сначала мы только наблюдали и пытались угадать, кто победит, а потом мне, вдруг, захотелось помочь тем, кто был в меньшинстве, но все равно не использовал подлые приемы. Поэтому выскочили и быстренько уложили насмерть тех магов, что были на другой стороне. Как оказалось, мы спасли короля одного из близлежащих королевств. Он был так признателен, что не знал, как и отблагодарить. В итоге, мы решили его сопроводить через леса и вывести к его землям. А потом вообще не понятным для меня образом, вместо того, чтобы попрощаться, мы приняли приглашение короля погостить у него во Дворце.

И тогда я увидел ее. Еще совсем девчонка, лет двенадцати, с рыжими кудрями и небесными глазами, она выскочила откуда-то из коридоров и повисла на отце, радостно визжа, за что сразу же получила нагоняй от матери. Она болтала и смеялась, совершенно не обращая на меня внимания, а я не мог оторвать взгляда от нее. В тот момент пришло осознание, что я хочу видеть ее рядом с собой. Хочу растить наших совместных детей, любить ее и баловать, чтобы видеть эту широкую улыбку.

Не откладывая в долгий ящик, я вечером пришел к ее отцу, и мы заключили договор. Он отдаст мне Ису в жены через восемь лет, в ее двадцатую весну, при условии, что я  к тому времени буду не просто захудалый дворянин, пусть и царской крови, а Царь, достойный муж для принцессы, в роду которой были и оборотни, и маги, и ведьмы. Могущественный и сильный супруг для магички с огромным потенциалом. На том и порешили, а утром мы уехали.

Задумчиво смотрю в потолок, сон так и не идет, зато в голове крутятся сотни воспоминаний. Каким глупцом я был. Сейчас даже смешно вспоминать. Хотя, нет, не смешно. Скорее злит неимоверно!

Восемь лет прошли, как один день. Я добился своего, объединил разрозненные княжества в одно царство, как было много сотен лет назад. Полный радости и гордости, я вернулся в королевство магов за своей невестой.

За эти годы она расцвела и стала настолько прекрасной, что не верилось в то, что она настоящая. Казалось, Иса – сказочная принцесса, так она была хороша. На какую-то секунду я даже оробел, смешно вспомнить, ведь я такой большой и грубый, а она  – маленькая и, словно прозрачная.

Я ловил ее взгляд, привез полные сундуки подарков, но Иса, как и восемь лет назад, словно не замечала меня. Не смотрела на меня, не говорила со мной, избегала любых прикосновений. А что такое для оборотня не касаться своей пары? Это муки. Но я терпел, успокаивая своего волка, что наша невеста магичка, у них другие нравы и традиции. Позже приучим ее к тому, что оборотням для полного покоя и счастья нужно обязательно касаться своих любимых, гладить, носить на руках, прижимать к себе, целовать и любить, как можно чаще.

А потом был тот самый день, которого я столько ждал. Моя невеста в белом платье и веночке с цветами была прекрасней всех девушек. Зверь внутри меня бесновался, требуя схватить ее и унести в спальню, но я держал его в узде, волнуясь, чтобы Иса не испугалась.

Я пришел к ней на брачное ложе уже просто измученный жаждой ее тела и любви. Но стоило мне увидеть, как она лежит, прижав руками одеяло, как все мои животные инстинкты успокоились. Я целовал ее мягкие губы, едва сдерживая рычание и желание впиться в них голодным ртом.  Я был нежен и ласков,  хотел от нее ответа на свои чувства,  надеялся и верил, что все у нас получится. Ровно до того момента, пока осознал, что она не ждала меня и не берегла себя для нашей любви.

Зверь внутри меня выл и кидался, я до сих пор не знаю, как мне удалось не поддаться ему и не разорвать свою молодую жену прямо там, на брачном ложе. Ее ненависть и злые слова вызвали во мне такую ярость и боль, что я предпочел выбежать из спальни.

Обернувшись, я волком бегал в лесу, срывая на диких животных свою боль. А утром пришло еще более ошеломляющее осознание: не взирая ни на что, я не готов отказаться от предательницы жены, слишком глубоко она впустила свои ядовитые шипы в мое сердце. А стало быть, мы вдвоем возвращаемся в мое царство.

Откуда же мне было знать, что это только начало нашей общей ненависти?

Иса

Просыпаюсь ранним утром. В спальне полутьма, еще рано, но после ночных откровений в виде снов, мне уже не хочется спать. Почему-то чувствую себя виноватой из-за поступков Исы, хотя моей вины в этом нет. С другой стороны, восхищаюсь ее силой духа. Пойти против воли родителей, рискнуть всем, ведь неизвестно, как сложилась бы ее жизнь, если бы Царь оборотней отказался от своей жены. Я вот так и не нашла в себе сил, чтобы банально пойти учиться на ветеринара. Родители сказали идти на журналиста, я и пошла, послушная их воле, а не своим мечтам.

И вот теперь я в мире, где за меня тоже все решили, но где теперь, в данный момент времени, я могу попытаться исправить существующее положение. Вот только хватит ли мне сил и упорства? Много мыслей, еще больше сомнений и нет даже малюсенькой идеи, как сделать так, чтобы отношение Вердана ко мне хоть чуточку изменилось в лучшую сторону. У меня по-прежнему, слишком мало информации.

Решаю, раз уж встала так рано, сходить на кухню, узнать, как у нас там обстоят дела, что за повар орудует. Теперь я понимаю, что мне «повезло» жить в проклятом царстве оборотней, где девять месяцев властвует зима. Этим и объясняется такое мизерное количество овощей на царском столе. С мясом, видимо, ситуация полегче.

Хорошо, решить-то я решила, а вот как мне одеться самостоятельно и где у нас кухня? Ладно, разберусь. Быстренько совершаю банные и прочие процедуры, вонючку для тела, которую использовала вчера горничная, специально не беру, и так ощущение, что эта вонь ничем не смывается. Достаю из гардеробной нижнее платье. Все хорошо, только завязки у него сзади.

Вот и пригодились занятия йогой. Какие только нелепые позы я не принимала, чтобы завязать платье, даже слегка вспотела от усердия, но управилась. Победно улыбаясь, завязываю волосы в косу и закручиваю огромную гульку на затылке. Немного странновато выглядит, но в принципе, если прикрыть этой накидкой для волос, что была на мне вчера, то ничего, вполне миленько.

Поверх нижнего платья надеваю верхнее, первое, что попалось под руку в огромном гардеробной. Снова зеленое, но теперь светлое, как оливка, с вышивкой серебром и жемчужинами по подолу. Не совсем понимаю, будет ли уместно, но уже ладно, как будет.

Едва я высовываю голову из своих покоев, как стражи за моей дверью становятся по стойке смирно, а по коридору уже бежит горничная. Божечки, они вообще спят хоть когда-нибудь? Сейчас же совсем раннее утро. Едва-едва шесть часов.

– Йера, – говорю горничной, ее же кажется, так зовут, – проводи меня на кухню.

Девушка кивает, не выражая ни малейшего удивления. Почему? Прежняя Иса часто ходила к повару? Или просто местные слуги привыкли не задавать лишних вопросов? Что-то мне подсказывает, что скорее второе.

Побродив по коридорам, мы спускаемся на первый этаж и заходим в просторное помещение. Посредине стоит огромный стол, с противоположной от входа стены целых три очага. В комнате снуют туда-сюда куча народу, в углу, на мешках сидят молодые совсем девчонки, чистят овощи и какие-то корешки. За небольшим столом, возле очагов огромный мужик разделывает тушу неизвестного мне животного. В общем, все при деле. И кто из них повар?

Едва завидев меня, сразу все бросают свои занятия и начинают кланяться. Блин. Явно ощущаю себя лишней. Приперлась, отвлекаю от работы. Едва собираюсь спросить, кто тут самый главный, как ко мне подбегает довольно упитанная дама и, делая неуклюжий книксен, замирает, в подобострастном поклоне.

– Ты тут главная? – спрашиваю, вовремя вспомнив, что слугам тут все тыкают, невзирая на возраст.

– Да, Ваше Величество, я.

– Как тебя зовут?

– Зира я.

– Зира, мне бы хотелось немного изменить меню для своего завтрака. Это возможно?

– Смотря, как именно вы его хотите изменить – настороженно спрашивает повариха.

– Я хочу завтракать сдобой. Пирогом с начинкой, или без. Блинами, оладьями, булочками, пирожками. В общем, чем угодно, кроме мяса и тех непонятных овощей, что были вчера.

Вижу в глазах поварихи непонимание.

– Ну, вы же печете хлеб, и лепешки я видела – пытаюсь объяснить.

– Да. Просто делаем тесто и запекаем.

– А с начинкой вы не делаете? – спрашиваю, но уже догадываюсь, какой будет ответ.

– Как-то не приходилось – неуверенно говорит повариха.

– Ладно. Значит, будем учиться. Тесто у вас уже есть?

– Да, только первую буханку посадили в печь – отвечает другая женщина, помоложе главной поварихи, но тоже вполне приличных объемов.

– А что есть из овощей и фруктов?

Тут обе женщины как-то приуныли, блин, чувствую, мне их ответ не понравится, но все равно настаиваю.

– Так, что есть?

– Да почти ничего, Ваше Величество. Последние два обещанных каравана от вашего батюшки так и не пришли. А до весны нам еще долго.

И главное, смотрят так на меня, словно это я виновата в том, что караваны не пришли. Н-да, народ меня любит, точно говорю. Расстроено вздыхаю, а потом вспоминаю, что когда-то сто лет назад ела пирожки с тыквой. И, кстати, очень даже вкусно было. Скрестив пальцы на удачу, спрашиваю:

– А нет ли у вас случайно, тыквы?

– Да как же нет, есть – обрадовано сообщает главная повариха. – Ее у нас не любят, не едят, а потому в кладовке, считай, только она и осталась.

– Отлично, несите сюда, сейчас буду показывать вам, как пирожки делать.

До самого завтрака показываю, как запекать тыкву кусочками, чтобы вкусно было, как из нее делать пюре и начинку для пирожков. Сильный запах и вкус овоща отлично дополняют орехи и мед.

В трапезную, к завтраку, я опять опаздываю. Впрочем, по тому, что никто не удивился, я понимаю, что всегда так прихожу. Но сегодня мы с Одал идем медленно и торжественно, распространяя вокруг себя волшебный запах сдобы, тыквы и меда.

Все присутствующие провожают нас любопытными взглядами, едва заметно поводя носами в сторону корзинки в моих руках. Чувствую себя Красной Шапочкой в стае волков, проходя мимо них и старательно делая вид, что ничего не замечаю.

Мой муж сидит на том же месте, что и вчера, снова рядом с ним блондинка, демонстративно поглаживающая его руку, лежащую на столе. Сжав зубы усмиряю в себе желание подойти и огреть ее корзинкой по белобрысой макушке. Сейчас не время разборок, хоть и очень хочется. Моя бабушка, которую я очень любила, часто говорила, что пчелы лучше слетаются на мед, чем на уксус, поэтому, если хочешь чего-то добиться, нужно разговаривать с человеком приветливо, а не скривившись.

Сев на свое место, демонстративно дожидаюсь, пока Одал нальет нам обеим чай, а затем выкладываю ей и себе по два пирожка. Взволновано выдыхаю, поворачиваясь в сторону мужа, который сидит очень близко от меня и смотрит янтарными глазищами просто в душу. Чувствую, что руки трясутся мелкой противной дрожью, как и мой голос, когда тихо говорю ему:

– Хочешь, я угощу тебя пирожком?

Глава 6

Вердан резко вдыхает воздух и приближает свое лицо к моему почти вплотную. Всего лишь пара миллиметров расстояние между нашими губами. Не выдержав горящего взгляда царя, невольно опускаю взгляд на его рот. И меня тут же посещают глупые мысли. Интересно, как он отреагирует, если я поцелую его в чуть приподнятый уголок губ?

– Что за игру ты затеяла, Иса? – спрашивает царь, едва слышно.

– Почему сразу игру? Я от всего сердца – возражаю, все еще пялясь на его губы.

– Мы пять лет женаты. Ты никогда ничего не делала для меня от всего сердца.

С трудом отрываю взгляд от его рта и смотрю в жгучие глаза.

– А сегодня сделала. Я устала от нашей вражды и прошу о перемирии.

– И что ты готова подарить мне в знак капитуляции? – спрашивает оборотень, хитро прищурившись.

– Я не говорила о капитуляции – возражаю, чувствуя себя загнанной в ловушку.

– Между нами возможно перемирие только в случае твоей капитуляции и никак иначе – выдвигает жесткие условия муж, все еще не отрывая от меня своих янтарных глаз, в глубине которых шевелятся какие-то жутковатые тени. – Потому повторяю вопрос. Что ты готова мне подарить в знак капитуляции?

– А что ты хочешь? – спрашиваю неуверенно.

– Чтобы ты выполнила три моих желания – тут же выдает этот наглый вымогатель.

– Одно – торгуюсь с ним.

– Два. И это мое последнее слово – говорит царь, хищно сверкая глазами.

– Хорошо. Два. Но это должны быть приличные желания. Иначе я имею право отказаться – тут же добавляю свои условия.

– Договорились – довольно соглашается оборотень и тут же меняет тему разговора. – Что ты там говорила о пирожках?

Недоуменно хмурюсь, а потом вспоминаю. Да! Пирожки! Вообще из головы вылетели из-за этого договора о желаниях.

– Я предлагала тебе попробовать – с этими словами протягиваю тарелочку с золотистыми пирожками царю.

Он вдыхает их аромат, а потом говорит:

– Попробуй один.

Он что, думает, я его отравить хочу? Досадливо дернув плечом, беру верхний пирожок и щедро от него откусываю. Медленно жую под пристальным взглядом мужа и глотаю, возможно слишком громко, но ничего с этим поделать не могу: во рту сухо, как в пустыне.

– Видишь, все порядке – говорю оборотню и снова протягиваю ему тарелку.

Он ухмыляется и берет своей ладонью мою руку, в которой еще зажата вторая половинка пирожка. Медленно подносит лакомство к своему рту и кусает, касаясь горячими губами моих мгновенно похолодевших пальцев. Быстро съев, он тянется за последним кусочком. Чтобы тот не упал, оборотень пошире открывает рот  и закидывает остатки пирожка внутрь, а затем медленно и со вкусом облизывает кончики моих пальцев, запачканных в сиропе.

Мое сердце реагирует на подобные фокусы бешеной аритмией, кровь горячей волной приливает к щекам, а затем спускается к груди, оттуда на живот и ниже, к месту соединения бедер. Мои глаза встречаются с огромными зрачками мужа. И невольная дрожь прошивает меня от кончиков пальцев к губам. Захотелось здесь, и сейчас познать свой первый поцелуй. И наплевать, что все вокруг наверняка на нас смотрят.

Из этого наваждения меня выводит хрипловатый голос царя:

– Очень вкусно. Мне понравилось.

Затем он резко поднимается, выхватывает из корзины еще несколько пирожков и, прежде чем выйти, закинув их в рот, успевает сказать:

– Не думай, что я забыл о своем обещании прийти к тебе сегодня ночью. Решай. Брать мне зелье, или нет.

Он и несколько его воинов уходят. Я машинально, даже не ощущая вкуса пирожков, доедаю свой завтрак. Ладно, с ночным визитом мужа разберемся позже, а сейчас надо как-то узнать, нет ли тут почты, или еще чего. Надо написать письмо отцу и узнать, почему нет караванов с обещанными продуктами.

– Одал, мне нужно написать отцу – говорю фрейлине, когда мы выходим из трапезной.

Я понятия не имею, как мне это сделать, а еще не уверена, что мой почерк будет такой же, как у прежней Исы. И тут могут возникнуть лишние вопросы у близких людей царицы, которые ее хорошо знают. А мне бы хотелось избежать подобного. И вот пока я следую за Одал, показывающей дорогу, в моей голове роятся миллионы вопросов и всяких версий, каким образом мне не выдать себя, не вызвать подозрения.

Мы снова приходим в библиотеку. Странно, я думала, мы будем писать письма в моих покоях, там хоть какая-то приватность, а тут… кто угодно может зайти. Тем не менее, никак не выказываю свое удивление. Раз фрейлина привела сюда, значит, так у них заведено. И чтобы не вызывать лишних подозрений, ничего не говорю про мои апартаменты и приватность.

Одал берет писчие принадлежности: пергамент и ручку, похожую на перо, усаживается за стол и выжидающе на меня смотрит. Получается, что письма пишет она? О! Это замечательно. Получается, что мне нет нужды переживать за почерк, а еще выясняется, что прежняя Иса очень доверяла фрейлине, раз посвящала в свою корреспонденцию.

– Как лучше начать? – спрашиваю у Одал.

– Смотря, что вы планируете писать.

– Хочу узнать на счет караванов. Когда ждать следующих.

– Ээээ

– Что? – понимаю, что сейчас услышу кое-что весьма интересное.

– Но, вы же сами четыре месяца назад написали Его Величеству, чтобы он пока не присылал караваны с продуктами.

Блин. Мне совсем не нравится эта новость. Чего хотела добиться Иса, оставляя своих людей без обещанного продовольствия?

– Вообще не помню, для чего я это писала – типа сама с собой разговариваю, но очень надеюсь, что фрейлина услышит и что-то подскажет.

– Но как же? Вы планировали, когда не придет очередной караван, порталом отправиться к родителям. Предполагалось, что Его Величество вас отпустит.

– А возвращаться в ближайшее время, я не собиралась – это догадка, но, уже немного понимая характер Исы и ее отношения с мужем, вполне можно озвучить подобную мысль.

– Да, таков был план. Вы теперь решили его изменить? – интересуется Одал.

– Решила – отвечаю ей. – Напиши отцу, что я передумала и прошу очень срочно прислать продукты.

– Хорошо – фрейлина склоняется над пергаментом и усердно выводит красивые, с завитками, буквы.

Пока Одал занята, я прохаживаюсь мимо полок с книгами, раздумывая, может, еще взять какую-то книгу. Натыкаюсь на исторический справочник, беру его с собой, почитаю на досуге. Знания о мире, в котором я теперь живу, лишними не будут.

Достаю маленькую брошюрку самоучителя по магии. Вряд ли там есть что-то, что я пойму, но на всякий случай, беру и ее. Услышав шорох, поворачиваюсь, чтобы тут же быть прижатой к стеллажам крепким мужским телом уже знакомого мне блондина. Да, что ж это такое! В этом мире у мужиков явный перебор с тестостероном!

– Иса, любимая, я изнываю. Как долго вы не будете подпускать меня к вашему роскошному телу. Я наказан? За что? Скажите мне, я клянусь, что исправлю свою оплошность, в чем бы она ни была. Прошу не лишайте меня своей милости и любви.

И весь этот текст перемежается поцелуями меня в шею. Отпихиваю его от себя, как-то сразу вспомнив имя нахала.

– Граф Кеназ Фратт, да как вы посмели коснуться меня без моего на то разрешения!?

Блондинчик как-то сразу растерял весь свой боевой настрой, стушевался.

– Иса – жалобно говорит, умоляюще протягивая ко мне руки.

На долю секунды мне его даже жаль становится, хотя… подобная навязчивость может для меня плохо кончиться. Не знаю, как тут относятся к неверным женам, но, если судить по царю и его властному поведению, – подобные поползновения мне не простят.

– Граф, я прошу вас удалиться. Я занята, а вы мешаете.

Стараюсь говорить мягко, но, в то же время, не поощрять его на дальнейшие подобные подвиги.

– Да, я понял. Простите мою навязчивость – блондин кланяется и поспешно удаляется.

Фух. Надеюсь, он больше не будет вытворять подобное. Подхожу к Одал, она, как ни в чем не бывало, заканчивает писать письмо. Видимо, привыкла быть глухой и немой фрейлиной при царице. Бегло просматриваю письмо, все именно так, как я и просила.

Одобрительно киваю. Одал наливает на пергамент воск и выжидающе смотрит на меня. Что опять?

Буквально сразу я вспоминаю исторические фильмы. Точно! Она, видимо, ждет, что я запечатаю конверт. Нужно поставить оттиск на воск. Чем? Ловлю взгляд Одал на мое декольте. Сомневаюсь, что ее интересует моя грудь. Вспоминаю, что у меня на шее все это время висит на цепочке какой-то медальон. Вытягиваю его из кружев и бинго! Корона с переплетениями и инициалами. Снимаю цепочку с шеи, прижимаю медальон к горячему воску и какое-то время держу.

Отлично. Теперь нужно отправить. Куда? Боже! Пребывание в этом мире один сплошной квест!

– Хотите, я отправлю? – спрашивает фрейлина.

Ура!

– Да – отвечаю, стараясь скрыть ликование в голосе, и передаю ей письмо.

Одал открывает резную шкатулку на столе и кладет туда письмо, закрывает крышечку. Опять открывает – послания уже нет.

– Отправлено – сообщает мне.

Лааадно.

– Когда будет ответ? – спрашиваю на всякий случай.

– Его Величество всегда быстро отвечает, думаю, через два-три часа можно будет заглянуть. Желаете каких-либо увеселений, или вернемся в апартаменты?

– Давай вернемся.

Одал кивает, и мы выходим из библиотеки. Я не забываю взять те две книги, что мне показались интересными, и мы идем по длинным коридорам дворца. На очередном повороте я замечаю маленького темноволосого мальчика. Он наблюдает за мной настороженным взглядом, спрятавшись за одной из колон. Когда он замечает, что мы повернули в его сторону, то испуганно дергается и, стараясь быстро развернуться, запутывается в собственных ногах и больно падает всем телом на холодный мраморный пол, громко цокнув зубами.

Быстро подхожу к нему и присаживаюсь, помогая подняться малышу. При падении он, видимо, зубами прикусил язык, потому что на губах видно немного крови.

– Сильно ушибся? – спрашиваю мальчика.

Он отрицательно машет головой, старательно пытаясь отползти от меня. Понятно. Очередная жертва характера прежней Исы. Что-то я начинаю уставать от этого.

– Ваше Величество, да бросьте вы его. Этот бастрад вечно крутится у вас под ногами, а потом убегает. Видать, совсем без мозгов.

Это фрейлина подает голос. Бастард. Чей? Мальчик испуганно смотрит на меня знакомыми янтарными глазами. Ааа. Понятно. На долю секунды в сердце что-то кольнуло, но быстро прошло.

– Давай, помогу тебе подняться – говорю малышу и, встав, приподнимаю его за руку, все еще не выпуская холодные пальчики из своей руки. – Как тебя зовут?

Мальчик выдергивает свою руку и, пряча шею в плечи, отвечает едва слышно:

– Райдо.

Улыбаюсь ему и говорю:

– Какое у тебя красивое имя. Хочешь, пойдем ко мне в апартаменты, у меня там есть вкусные пирожки?

Ну, а что? Малыши любят сладкое еще больше, чем взрослые. Но, увы. Мальчик отрицательно и немного испуганно качает головой, а потом, резко развернувшись, убегает.

Дальше мы с Одал идем в тишине. Я думаю о своем, а она не мешает. Бастард, значит? У моего мужа была любимая женщина, которая родила ребенка. А почему была? Может, это та самая блондинка, что сидит с нами за столом? От подобного открытия чувствую себя какой-то несчастной и угнетенной. Казалось бы, я Вердана почти не знаю, между нами, кроме пресловутого долга, ничего нет. Но почему тогда факт наличия ребенка и женщины в прошлом оборотня так меня угнетает?

С подобными вопросами в голове и в подавленном настроении возвращаюсь в свои покои. Приносят обед, но аппетита у меня нет, поэтому, спустя час еду уносят почти нетронутой.

На улице опять валит снег. Вижу через окно огромные пушистые снежинки. Никого нет во дворе. Не играют дети, не катаются с горок, не лепят снеговиков или снежные крепости. Не слышно смеха и визга. Тишина и вой ветра.

А что если??? Не дав себе толком додумать и передумать, резко отхожу от окна и спрашиваю у своей главной фрейлины:

– Одал, а где у меня теплая одежда? Шуба там, или еще что?

– Так в гардеробной, только глубже. Вы желаете на улицу выйти? Холодно ведь.

– Желаю. Неси одежду. Будем каток обустраивать – чувствую, как настроение, прежде сползшее к нулю, активно поднимается вверх.

– Что, простите?

– Каток – губы растягивает довольная улыбка. – Вам понравится, я уверена!

Тепло одевшись, мы спускаемся в кухню. Там я быстренько объясняю, что мне нужно. Нам с Одал в помощь выдаются четверо крупных парней и две огромные кастрюли для воды.

Долго возимся с выбором места для будущего катка. Нужно большое открытое место. В итоге, решаем все обустроить в бывшем парке. Сейчас, после нескольких девятимесячных зим, от него почти ничего не осталось.

Парни дружно берутся за лопаты и довольно быстро очищают приличную площадку прямоугольной формы. Туда мы заливаем двенадцать  огромных кастрюль воды. Подобного количества не достаточно, но и больше лить смысла нет, нужно чтобы этот слой замерз. Даю распоряжение, чтобы парни залили столько же, но после ужина. А мы с Одал топаем к кузнецу.

Там я очень долго объясняю огромному мужику с густой бородой и хмурыми бровями, для чего мне такие странные ножи на ногах. Я подхожу к этому делу с размахом. Заказываю коньки себе и Одал, несколько пар для взрослых, и с десяток для малышей разных возрастов, которые бегают вокруг и круглыми глазами наблюдают сначала за разливанием воды, а теперь за нашим с кузнецом разговором.

Довольная собой и с отличным настроением возвращаюсь в апартаменты. Тут меня уже ждет горячий ужин. Опять напоминаю себе, что завтра утром нужно будет рассказать главной поварихе о специях, потому что все, что приготовлено, имеет весьма бедный вкус. Кстати про специи, вспоминаю, что сегодня видела в кухне корицу. А не приготовить ли на завтра синабоны? Думаю, всем понравятся булочки с корицей и сахарной помадкой.

Мои размышления и неторопливый ужин прерывает приход Одал.

– Ваше Величество, пришел ответ на письмо – говорит она, протягивая мне пергамент, скрепленный такой же, как у меня, печатью.

Сорвав пломбу, внимательно читаю послание. Отец выражает неудовольствие тем фактом, что я меняю свои решения по нескольку раз, вынуждая его подстраиваться под мои прихоти. Тем не менее, он сообщает, что караван прибудет порталом в ближайшее время, в течение двух-трех дней, если все будет хорошо.

Отлично. Одну выходку прежней Исы я нейтрализовала. Знать бы еще, зачем она это затеяла? Чтобы уехать отсюда, это понятно. Но зачем? И почему именно сейчас? Тем более не факт, что Вердан отпустил бы ее одну. Как обычно, много вопросов, на которые нет ответов.

Грязную посуду уносит служанка, а меня выводит из размышлений голос Йеры, горничной.

– Ваше Величество, подготовить вас к ночи?

Это она опять хочет натереть меня той вонючей дрянью? Нет уж.

– Помоги мне раздеться и можешь быть свободна – отвечаю горничной.

Йера помогает мне снять оба платья и чулки, делает ванну, бросив какие-то камешки в воду, отчего та сразу же нагревается. Надо же, здорово. Когда девушка порывается кинуть еще что-то в ванную, я успеваю ее окликнуть и отказаться от ароматической соли.

Пожелав горничной и фрейлине доброй ночи, с облегчением выдыхаю. Устала я от их общества и вообще от того, что со мной всегда кто-то есть. Ни секунду не оставляют в покое. Меня, интроверта, этот факт ужасно раздражает.

Залезаю в горячую воду со стоном удовольствия. Непередаваемо. Прикрываю глаза, чувствуя, как вода снимает физическую усталость и нервное напряжение сегодняшнего дня.

Мысли опять возвращаются к моему мужу.  И к тому, как он вел себя за завтраком. От этих воспоминаний незнакомая мне дрожь проходит вдоль позвоночника, а волна тепла сосредотачивается внизу живота. Да, чисто физически, Вердан мне очень нравится. Высокий и сильный, с этими его глазищами. Тут есть от чего потерять голову такой обычной девушке, как я. Потому что, как ни крути, а внутри я все еще та самая конопатая девчонка, что и раньше.

Царь сказал, что придет сегодня опять. И я не знаю, что делать. Что-то внутри меня предлагает сдаться и разрешить ему все, что он хочет. Но с другой стороны, я еще не готова. Я его совершенно не знаю и даже немного боюсь. Мне бы очень хотелось, чтобы мой первый раз был хоть капельку романтичным и хоть чуточку именно мой, а не Исы. Хочется, чтобы глядя в глаза, Вердан видел именно меня, а не свою прошлую жену. Да, звучит глупо и наивно, но ведь можно немного помечтать.

Вымывшись, вылезаю из ванной, накидываю теплый халат, завязав пояс двойным узлом, чтобы он случайно не развязался. Сажусь в кресло возле камина. Нервы немного напряжены. Пытаюсь сообразить, чтобы такое сказать или сделать, чтобы еще немного отсрочить выполнение супружеского долга. Мне банально страшно.

Открывается дверь в мою спальню. Муж пришел. Сердце делает какой-то отчаянный рывок и замирает. Его янтарный взгляд ловит в плен мой голубой. Завораживая и гипнотизируя.

Вердан медленно, как хищник к своей жертве, подходит ко мне, сидящей в кресле. Присаживается передо мной на корточки и протягивает руки к поясу на халате. Усмехается, увидев узел, и одним коротким движением разрывает пояс.

Вздрагиваю и говорю то, о чем, скорее всего, пожалею, но первое и единственное, что от испуга, в данный момент, приходит мне в голову:

– Нам больше можно не исполнять долг.

Вердан вопросительно приподнимает бровь, отодвигая одну полу халата и оголяя часть моего тела.

– Все получилось. Я беременна – говорю быстро, опуская глаза вниз, чтобы не видеть его испытывающего взгляда и не признаться, что это ложь.

В ответ – молчание.

Глава 7

Не выдержав молчания, поднимаю глаза и натыкаюсь на испытывающий взгляд янтарных глаз мужа.

– Повтори – говорит он всего одно слово.

Перевожу взгляд с его холодного лица на окно и говорю еще раз, чувствуя, словно слова застревают в горле:

– Я беременна.

– Ты лжешь – скорее утверждает, чем спрашивает Вердан.

– Нет – вяло пытаюсь возражать.

– Впрочем, это легко проверить – говорит царь, внезапно поднимаясь и выходя из моей спальни.

Испугано замираю в кресле. В каком смысле легко проверить? Впрочем, долго терзаться в ожидании ответа, мне не приходится. Буквально через считанные минуты Вердан возвращается в сопровождении высокого и худого мужчины.

– Это лекарь, он тебя осмотрит. А потом мы продолжим. И я уже не буду таким мягким, как до сих пор – произносит царь, и я понимаю, что он разъярен до предела.

Боже, что же я наделала? Вместо того, чтобы выиграть себе небольшую передышку и немного привыкнуть к мужу, я, похоже, сейчас своим враньем полностью уничтожу вообще какие-либо шансы на его доверие и восстановление наших отношений. Молодец, Нина! Сама же, своими же руками все разрушила!

От начинающейся истерики меня сдерживает тот факт, что в моей спальне находятся два мужчины и мне только что было сказано, что меня будут осматривать. При этом муж никуда не уходит, продолжая сверлить меня злым взглядом.

– Как вы будете меня осматривать? – спрашиваю у лекаря, в ужасе от перспективы того, что меня сейчас будет трогать в интимных местах чужой мужчина, пусть и врач.

– Вам просто нужно прилечь на кровать, я быстро управлюсь – равнодушно отвечает лекарь.

Подхожу к кровати, останавливаюсь в раздумьях, потом уточняю на всякий случай:

– Раздеваться нужно?

Сейчас, думаю, если скажет, что нужно, то попрошу мужа выйти хотя бы в соседнюю комнату.

– Что? – переспрашивает в недоумении лекарь.

Одновременно с ним раздается почти звериный рык:

– Нет!

Это Вердан, злобно сверкая глазами, смотрит на меня, готовый покусать.

– Ну, нет, так нет – говорю спокойно и ложусь, как мне сказали, на кровать, придерживая полы халата, чтобы не раскрывался.

Закрываю глаза и выдыхаю. Все. Будь, что будет. Уже ничего нельзя изменить.

Лекарь подходит к кровати, останавливается возле моего живота и поднимает свои руки над моим телом. Мужчина начинает медленно и тщательно двигать ладонями. Сначала к моей голове и лицо, потом вниз к грудной клетке. Тут он задерживается на какое-то время, чувствую, как от его рук идет тепло, словно солнце лучами греет.

Подержав ладони над моей грудью, лекарь спускает их ниже и надолго замирает на уровне пупка. Водит, водит. Хмурится, что-то шепчет, опять водит.

Та давай уже, говори, что нет у меня никакого ребенка. Смиренно выдыхаю, не открывая глаз и ожидая разоблачение.

– Поздравляю Ваше Величество, царица действительно беременна. Срок – девять недель, пол сказать затрудняюсь. Ребенок однозначно вашей, оборотнической магии.

При первых же, столь неожиданных словах лекаря, я в изумлении открываю глаза. Как так то? В смысле беременна? А лекарь меж тем, продолжает:

– Ребенок очень слаб и мал. Не знаю, что повлияло на такую задержку в развитии, но царице нужно больше бывать на свежем воздухе и хорошо питаться. А так же ей сейчас противопоказаны любые волнения и … кхм… физические проявления любви.

Но увидев злобный взгляд Вердана, лекарь спешно добавляет:

– Хотя бы два месяца. Затем, думаю, риска для его здоровья уже не будет.

– Можешь идти – почти рычит Царь лекарю, тот мышкой шмыгает мимо оборотня и закрывает за собой дверь.

– Не солгала, значит – удовлетворенно говорит муж, присаживаясь рядом со мной на кровать.  – Почему так долго не говорила?

– Не была уверена – отвечаю, понимая, что весь этот фарс слишком далеко зашел, но остановить его теперь не в моей власти.

Царь снова, как тогда в кресле, протягивает руку и откидывает полу халата, обнажая половину моего тела, в то время как вторая скрыта одеждой. Я заливаюсь краской смущения до самой шеи, но не шевелюсь, надеясь, что помня слова лекаря о запрете на физические проявления любви, оборотень не станет меня ни к чему принуждать. Или соблазнять – тут же подсказывает мне внутренний голос.