Ермак. Регент бесплатное чтение

© Игорь Валериев, 2025

© ООО «Издательство АСТ», 2025

Посвящается памяти моих родителей Валерия Ивановича и Людмилы Николаевны.

А также моей любимой жене и музе Людмиле за её помощь и поддержку.

Автор искренне благодарит всех участников литературного форума «АвторТудей», чья критика, замечания и советы позволили улучшить данную книгу.

Пролог

Я смотрел в окно выделенного мне железнодорожного купе, за которым не особо быстро проплывали небольшие деревья предместий Санкт-Петербурга, а в голове продолжали метаться вопросы, начинающиеся словами из трёх букв. Кто заказчик? Кто исполнитель? Где искать?

И главный вопрос: «Что делать?»

Две недели назад, 29 сентября 1904 года, перед Иоанновскими воротами Петропавловской крепости был застрелен император Российской империи Николай II, который успел процарствовать всего четыре года. Я не ошибся со сроком, не двенадцать лет, а только четыре года, так как в этом временном пространственном континууме Александр III дожил до 29 сентября 1900 года, да и многие другие события несколько отличаются от тех, которые происходили в моем прошлом-будущем.

Такое понятие, как «прошлое-будущее», и именно моё, объясняется тем, что я не знаю, каким образом, но чуть больше шестнадцати лет назад сознание, душа или матрица гвардии подполковника Аленина Тимофея Васильевича, то есть моя, перенеслась из две тысячи восемнадцатого года в одна тысяча восемьсот восемьдесят восьмой год. И попала моя матрица в тело четырнадцатилетнего казачонка Тимохи Аленина из станицы Черняева Амурского казачьего войска.

И был этот казачонок простым пастухом-сиротой, под опекой старого деда. Желание как-то изменить в лучшую сторону последствия таких предполагаемых событий, как Русско-японская война, Первая мировая война, революция и Гражданская война, заставило меня сильно-сильно барахтаться в моём новом теле и статусе. И кое-что удалось.

За эти шестнадцать лет я прошёл нелёгкий путь от казачонка-пастуха до генерал-майора Свиты Его Величества, начальника Аналитического центра и верного соратника российского императора Николая II. А началось всё с того, что я летом одна тысяча восемьсот девяносто первого года закрыл своим телом от пули тогда ещё цесаревича Николая Романова, возвращавшегося из Восточного путешествия.

Потом была учёба в Иркутском юнкерском училище, первое офицерское звание. От императора Александра III за спасение сына получил орден Святого Георгия четвёртой степени, потомственное дворянство и приставку Зейский к фамилии. Императрица подарила очень неплохое имение рядом с Гатчиной.

По указанию государя был телохранителем у Николая, когда отец направил его наместником на Дальний Восток. Ещё два раза предотвратил покушения на цесаревича. Потом гонял хунхузов на границе с Китаем, затем – академия Генерального штаба, участие в походе в Китай, где отличился при штурме фортов Таку и арсенала Тяньцзиня, отметился в обороне Благовещенска и в рейде отряда генерала Ренненкампфа.

Далее злодействовал в тайной войне с Британией, чьи агенты отравили в конце лета одна тысяча девятисотого года императора Александра III, императрицу Марию Фёдоровну, великого князя Георгия и великую княгиню Ольгу. В ответ по приказу Николая II, который вместе с женой Еленой Филипповной, в девичестве Орлеанской, чудом остался жив, небольшой группой агентов под моим руководством был взорван главный храм английских масонов в Лондоне во время проведения храмового совета верхушки посвящённых.

На этом совете свадебным генералом присутствовал великий мастер ложи «брат Эдуард», или принц Уэльский. Сердце мамы принца – английской королевы – не выдержало, и она вслед за сыном покинула этот бренный мир. А во время похоронной процессии королевы Виктории и принца Уэльского к «жертвам фениев» добавились премьер-министр маркиз Солсбери и ещё несколько представителей Тайного Совета Великобритании.

Георга и Алису из-за личных чувств Николай попросил не трогать. Однако Георг чувств кузена не оценил и начал мстить, организовав несколько покушений на русского императора и его жену.

Потом при поддержке бриттов великий князь Владимир Александрович организовал гвардейский переворот, который сотрудниками Аналитического центра при моём скромном участии был предотвращён, из-за чего великий князь с сыновьями и приличным количеством гвардейских генералов и офицеров раньше времени отправились на тот свет.

Как попаданец я не мог не заняться «прогрессорством» в этом мире. Самым важным своим успехом считаю появление пенициллина или чего-то на него похожего, что произвели с моей подсказкой супруги Бутягины. Они не только создали сильный антибиотик, но на настоящий момент наладили в Томске его массовое производство вместе с противодифтерийной сывороткой и оспенной вакциной. Благодаря этому спасены уже сотни тысяч жизней.

Также с моей подачи российская армия снабжена большим количеством пулемётов Мадсена и Максима. Эти изобретатели приняли подданство русского императора, построили заводы и теперь клепают оружие, которое в больших объёмах идёт на вооружение российского военного ведомства. Во многом благодаря этим пулемётам, а также гранатам, новой тактике боевых действий, мы победили на суше в Русско-японской войне, захватив Корею и остров Хоккайдо.

На море при помощи созданного мною отряда боевых пловцов и торпедных катеров удалось убедить богиню Нику возложить лавровый венок победы на нашу голову. На рейде Мозампо, где в ночь на 16 августа 1903 года начались боевые действия, мы потеряли крейсер «Варяг», а Япония – броненосец и семь крейсеров. При этом погиб контр-адмирал Катаока. Потом были Чемульпо и битва основных морских сил в Жёлтом море, после которых Страна восходящего солнца потеряла преимущество на морских просторах Тихого океана.

Георг V пошёл на беспрецедентный шаг, продав-передав Японии шесть броненосцев и четыре броненосных крейсера вместе с экипажами. Во время передачи этих кораблей в порту Бомбей вновь отличились боевые пловцы и торпедные катера, которые умудрились потопить три англо-японских броненосца и три крейсера. А потом была Цусима, и англо-японский флот перестал существовать.

У Японии оставалась надежда на британские семь броненосцев типа «Маджестик» и шесть броненосных крейсеров типа «Кресси», которые вместе с экипажами-добровольцами передавались Японии по схеме ленд-лиза, которую предложили американцы.

Тогда же от агента Финансиста из Америки пришла информация, что президент Рузвельт рассматривает возможность отправки в Жёлтое море трёх броненосцев типа «Иллинойс», броненосца «Айова» и трёх броненосцев типа «Мэн», также по ленд-лизу и с экипажами-добровольцами.

Приход в Желтое море американской и английской эскадр означал бы потерю нашего преимущества на море, так как мы имели бы семь наших броненосцев против одиннадцати противника и пять на пять броненосных крейсеров.

Чтобы не допустить этого, в срочном порядке пришлось проводить в Штатах операцию «Грёзы», в результате которой в загородном имении Джона Моргана вместе с ним от свечей с ядовитыми фитилями на встречу с Богом отправились Джон Рокфеллер, Натан и Эдуард Ротшильды, плюс ещё семь американских миллионеров, входящих в топ–10 богачей Америки. Именно они требовали от президента Теодора Рузвельта направить американские крейсеры в Жёлтое море для разгрома русского флота.

На суше же в это время наши войска в Корее добили остатки японской армии, десантом захватили Хоккайдо, предварительно с дирижабля разбомбив стратегически важные объекты острова. Сбросили обычные, а не зажигательные бомбы рядом с дворцом японского императора, как бы намекая, что в следующий раз микадо может и не пережить бомбёжки.

Всё это вместе привело к капитуляции Японии и её выходу из противостояния с Российской империей. Однако это не остановило Георга V – англичане без объявления войны начали вторжение через территорию Афганистана в Русский Туркестан.

Мне пришлось срочно по приказу Николая II отправляться в Ташкент для руководства операцией «Карусель», предусматривающей возведение на трон эмира Афганистана Исмаил-хана, который был пророссийски настроенным товарищем, да и проживал на территории Российской империи. В Персии надо было провести небольшую революцию, объявив её конституционной монархией, а в Турции организовать восстание в Западной Армении.

В результате проведения первого этапа операции «Карусель» мне пришлось поучаствовать в Лойя-джирга[1] в небольшом горном афганском кишлаке, который потом в осаду взял британский полк. Больше двух недель мы отбивались от постоянных атак противника, пока не были освобождены восставшими жителями Кундуза.

Пока я вместе с афганскими старейшинами, князьями и их телохранителями отбивался от англичан, Исмаил-хан при поддержке восставших афганцев и русских войск разгромил тридцатитысячную западную группировку британцев, освободил Кабул и запер перевалы Памира. В результате этого около пятидесяти – шестидесяти тысяч английских солдат и офицеров оказались отрезанными от Британской Индии.

В это же время начались волнения в Персии, на многочисленных митингах во многих городах народ вышел с требованием созвать парламент и принять конституцию, которая ограничила бы права шаха. Когда такой многочисленный митинг проходил в Тегеране у дворца Мозафереддин-шаха, того хватил апоплексический удар, и он через пару часов умер. Наследник престола Мохаммед Али-шах срочно выехал на похороны отца из Тебриза в Тегеран и пропал вместе со своей немногочисленной свитой в горах, не доезжая до Зенджана.

После смерти шаха и его наследника среди Каджаров началась грызня за престол, в которой победил младший брат шаха Кямран Мирза – военный министр и министр торговли, губернатор Тегерана и многих других городов и областей. Его дочка была замужем за Мохамедом Али-шахом, и теперь тесть наследника престола занял должность регента при малолетнем внуке Султан Ахмад-шахе, подписав указ о созыве Меджлиса, который разработает новую конституцию страны.

Собранный Меджлис вместе с регентом Кямраном Мирзой обратился к Николаю II с просьбой о вводе российских войск в Тебриз, Энзели, Тегеран для охраны от других Каджаров вновь создаваемой конституционной монархии Ирана. Чем наши подготовленные для этого воинские части немедленно и воспользовались. И теперь наши войска стояли гарнизонами во всех крупных городах северного Ирака.

В Турецкой Армении должны были вот-вот восстать города Сасун, Олту, Сарыкамыш, Кагисман и Игдыр. В созданные в этих городах отряды фидаев тайно переправились добровольцы из наших офицеров, унтер-офицеров и солдат армянского происхождения, а также большое количество оружия.

И вот когда генерал Субботич рассказывал мне о событиях в Турции, а потом о последнем и удачном для террористов покушении на генерал-губернатора Финляндии Бобрикова, в кабинет зашёл его адъютант и сообщил, что император Николай II убит.

До сих пор перед глазами стоят строки телеграммы, которую вручил мне адъютант Деана Ивановича: «АЛЕНИНУ ТЧК НИКОЛАЙ УБИТ ТЧК СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ ТЧК ВК МИХАИЛ РЕГЕНТ».

Признаться, я, прочитав тогда телеграмму, впал в какой-то ступор. Смерть императора в такой момент, когда международная обстановка была накалена как никогда и в любой момент могла разразиться мировая война, была как удар обухом по голове.

Николай в этом мире зарекомендовал себя адекватным правителем. Во всяком случае, с ним можно было иметь дело. Здесь на него не давили жена и мать, как в моём прошлом-будущем, играя каждая свою политическую партию. У императора был здоровый наследник-цесаревич, плюс ещё один сын и дочь. Любящая жена, которая не лезла в политику и которой было достаточно обычного семейного счастья. Тогда же у меня промелькнула мысль, что императрица ведь на шестом месяце беременности и лишь бы не было выкидыша.

Я отвлёкся от воспоминаний и уставился на листок бумаги, где сверху было написан вопрос: «Кто?» От него шли три стрелки. Под первой была надпись – «Георг V», под второй – «банкиры», под третьей – знак вопроса.

Чем больше я смотрел на эти стрелки, тем больше склонялся к мысли, что всё-таки заказчик – британский король, который начал новый этап противостояния с Российской империей, потерпев очередной крах в Русском Туркестане.

За две недели, пока я следовал на перекладных из Ташкента в Москву, а потом – в Санкт-Петербург, до меня телеграммами дошла основная информация о покушении на Николая II.

Как я и предположил, убийца стрелял через Неву с чердака флигеля Прачечного двора. Обязательно побываю на этом месте, но даже сейчас, примерно представляя траекторию полёта пули, понимаю, насколько сложным был выстрел. Я бы, вернее всего, не справился. Почти километр расстояния, через водную поверхность, над мостом, где толпа людей, а вернее всего, через пролёты моста. Это сколько же факторов надо было учитывать. И всего один выстрел, без прогрева ствола. И точно в висок.

Но мало точно выстрелить, этот загадочный убийца ещё и растворился буквально в воздухе, не оставив следов и зацепок. Никто его не видел, выстрела не слышали. Но последнее понять можно, стрелял снайпер во время церемониального залпа орудий Петропавловской крепости. Прачечный двор – считай проходной двор. Но чтобы, опросив более пятисот свидетелей, не получить никакой информации о каком-то хоть как-то подозрительном лице?! Это ставило меня в тупик и навевало нехорошие мысли.

Даже место, откуда был совершён выстрел, воссоздали теоретически по наиболее вероятной траектории полёта пули. А каких-либо материальных подтверждений, что действительно стреляли из этого чердачного окна, так и не нашлось.

В общем, работал профессионал своего дела. Как и в случае с убийством генерал-губернатора Финляндии Бобрикова, так и при покушении на Николая имелось только предполагаемое место, откуда стрелял этот человек-невидимка, и пуля калибра семь шестьдесят два миллиметра. Имеющиеся нарезы на этих двух пулях говорили о том, что стреляли из одной и той же винтовки. А вот какой?! Большой вопрос! Уж больно поразительная точность боя!

По патрону тоже имелись вопросы. Гильз не было, а пуля хоть и имела стандартный калибр в три линии, но по форме и составу отличалась от имеющихся на вооружении. Во-первых, она была остроконечной, а не тупоконечной, как в патроне для трёхлинейки. Во-вторых, если пули русского патрона были двухэлементными (свинцовый сердечник в мельхиоровой оболочке), то здесь пуля не имела свинцовой рубашки, а за оболочкой сразу скрывался стальной сердечник, занимающий головную часть пули. Следом за ним шёл свинцовый сердечник, помещённый в заднюю часть.

При этом, по заключению экспертов-оружейников, стальной сердечник был жёстко зафиксирован внутри пули, которая к тому же изготовлена с микронной точностью. Это говорило о том, что данные пули, а также наверняка и гильзы, были изготовлены в частной мастерской с высокоточным оборудованием. Больше всего мне эти пули по описанию напоминали практически «близняшек» для натовского патрона семь шестьдесят два в снайперском исполнении из моего прошлого-будущего. Увидим воочию, сравним.

Пока мысли носились в голове, рука черкала на листке различные каракули в его нижней части. Кто же ты, человек-невидимка и незаурядный снайпер? Я вспомнил старика якута и черкеса Тугуза из Благовещенска. Эти двое были стрелками от Бога. И, вернее всего, смогли бы сделать меткий выстрел с чердака здания Прачечного двора через Неву и поразить цель перед Иоанновским мостом даже без оптики. Но вот остаться незамеченными они бы не смогли.

«Попаданец», – написал я под третьим знаком вопроса. Зачеркнул и написал: «Предатель».

Попаданец – это чересчур круто, а вот возможный предатель из тех, кого обучали снайперскому искусству для работы в Ирландии, – более вероятная версия. А сверхточные станки на государственных оружейных предприятиях чаще увидишь, чем в частных мастерских. Или всё-таки частник, работающий на Ротшильдов? У этих наверняка есть такие оружейные мастерские, что мама не горюй.

Я вывел под словом «Банкиры» – «Ротшильды», а потом соединил стрелками с «Георг V».

Тоже вариант, но это самый хреновый вариант.

В этот момент в дверь купе постучались, после чего она полуоткрылась, и проводник произнёс:

– Ваше превосходительство, через час прибываем. Вы просили предупредить.

– Благодарю, голубчик. – Я поднялся с дивана и протянул служащему заранее приготовленный рубль, который тот принял с полным достоинством.

Приходится теперь соответствовать высокому званию генерал-майора Свиты Его Императорского Величества. Черт бы побрал все эти условности. Надо опять к ним привыкать. В столице с этим строго. Попробуй не дать проводнику на чай нужной суммы, в один миг ославят и слухи пустят.

Ладно, пора собираться. На вокзале меня должна встречать моя неразлучная тройка: Буров, Зарянский и Горелов. Те вместе с Михаилом после подписания договора с Японией вернулись в столицу, и теперь они мне были нужны.

Поезд остановился, и я, дождавшись, когда схлынет поток пассажиров, покидающих вагон, вышел на перрон и остолбенел. Увидев меня, ко мне быстрым и решительным шагом направлялись два великих князя: Александр Михайлович, по прозвищу Сандро, и его брат Сергей Михайлович. За ними двигалась неразлучная тройка агентов, плюс десяток «чёрных ангелов» при полном вооружении.

«Вот это ни хрена себе встреча», – как-то заторможенно пронеслось у меня в голове.

А потом на меня накатило чувство, будто бы кто-то меня рассматривает через оптический прицел, отчего все волосы на теле встали дыбом.

Глава 1

Разговор

Я стоял в царской усыпальнице Романовых в Петропавловском соборе у надгробья Николая II, которое расположилось рядом с могилами его отца, матери, сестры и брата.

Стоял и думал о том, как изменилась история в этом мире и насколько здесь изменился я. Разве мог себе представить, что буду стоять перед могилой императора Николая II и искренне сожалеть о его смерти? Мало того, винить себя в том, что не уберёг, не спас в очередной раз.

В голову пришла глупая мысль: «А какое интересно, прозвище дадут Николаю в этом мире?!»

В моём победившие революционеры прозвали его Кровавым, такое же прозвище имела и там, и здесь Анна Иоанновна – Кровавая.

Петра Первого и здесь величают Великим. Екатерина Первая, которая вошла в историю благодаря браку с Петром Великим, пройдя путь от служанки до императрицы, в основном звалась Походной женой и Чухонской Царицей. Императрицу Елизавету Петровну и здесь называют Весёлой царицей.

Петр Второй не удостоился второго имени по причине недолгого царствования. Екатерина Вторая получила почётный титул «Великая».

Павел Петрович – самодержец с незавидной судьбой. Его называют русским Гамлетом, последним рыцарем Европы и даже Дон Кихотом. При этом о причине смерти и здесь стараются прямо не говорить.

Официально в этом мире объявлено, что Павел Первый умер от апоплексического удара, то есть у него случился геморрагический инсульт. Но и здесь бытует версия об «апоплексическом ударе табакеркой в висок и массаже шеи шелковым шарфом». Да чего бытует, князь Урусов, действительный тайный советник и посол Российской империи во Франции, рассказал в своё время мне и Кошко, как его дед участвовал в том перевороте и убийстве императора.

Александру Первому официальный титул «Благословенного» преподнёс Сенат в 1814 году за спасение Отечества от наполеоновского нашествия.

Императора Николая Первого называют жандармом Европы. Александр Второй ещё при жизни был назван Освободителем за освобождение Болгарии и отмену крепостного права.

Александр Третий за двадцать один год правления в этом мире заслуженно ещё при жизни получил титул «Царь-Миротворец».

«Интересно, что заслужил Николай за четыре года правления в этом мире? Свершений-то за этот небольшой срок произошло немало. Большие успехи в Китайском походе, в результате которого к России практически присоединилась Маньчжурия. Отомстил англичанам за убийство родителей, сестры и брата. Об этом вслух также не говорят, но многие догадываются, какой национальности были фении, так проредившие британскую королевскую семью и тайное правительство Англии. Утопленный в крови гвардейский переворот старшего дядюшки из старшей ветви Александровичей. Победа в войне против Японии, разгром японского и англо-японского флота, пленение более ста тысяч японских войск в Корее и более пятидесяти тысяч английских войск в Русском Туркестане. Николай Победитель. Звучит?! Жаль, что всё так произошло. Не смогли уберечь, хотя очень старались», – пронеслось у меня в голове.

Пока добирались от Московского вокзала, где при выходе из вагона почувствовал, будто нахожусь под прицелом, до Петропавловской крепости, братья Михайловичи подробно рассказали о событиях 29 сентября 1904 года и предшествовавших им.

Смерть генерал-губернатора Великого княжества Финляндского Бобрикова серьёзно встряхнула всех лиц, ответственных за охрану государя. Поэтому подготовка к посещению Петропавловского собора царствующей четой была организована на самом высоком уровне.

Несмотря на скандал, который затеял Николай II, начальник дворцовой полиции Ширинкин смог всё же убедить надеть и его, и Елену Филипповну панцири от Чемерзина. Кораблев, который получил чин коллежского советника, обложил Петропавловскую крепость и подходы к ней агентами Дворцовой охраны, задействовав через начальника столичного сыска Кошко и тайных агентов полиции.

Командир СЕИВ конвоя барон Мейендорф вывел на этот выезд все три казачьи сотни, плюс усиленный отряд Аналитического центра в тяжёлой экипировке, которые взяли под охрану ближние подступы к крепости и внутри неё. А шесть «чёрных ангелов», также в панцирях Чемерзина, держали царскую чету в коробочке, будучи готовыми в случае опасности закрыть тех своими телами.

Кроме того, в охране императора и его супруги во время этого мероприятия были задействованы ещё два полных батальона из имеющихся четырёх Собственного Его Императорского Величества Сводного пехотного полка, который был образован после попытки гвардейского переворота великого князя Владимира Александровича из сводно-гвардейской роты. Данный полк сейчас по праву считается самой верной, боеспособной и элитной частью императорской армии. Лучше его бойцов только «чёрные ангелы», но их всего две сотни, а в этом сводном полку служит почти пять тысяч человек.

Причём на его вооружении кроме ручного пулемёта в каждом отделении, а станкового на взвод, есть полковая артиллерия в виде четырёх батарей трёхдюймовок, а также две роты броневиков по десять автомобилей в каждой.

Авторами изобретения этого чудо-оружия из катаной брони в две линии и вооружённого двумя пулемётами Максима стали Борис Луцкий, накопивший большой опыт работы в Даймлере, и петербургские предприниматели-технари Евгений Яковлев и Петр Фрезе, которые ещё в 1896 году совместными усилиями своих предприятий сделали двухместный автомобиль с бензиновым двигателем мощностью в две лошадиные силы, близкий по конструкции к Benz Velo – самой прогрессивной модели авто тех лет.

Эта тройка по заказу военного ведомства, объединив возможности заводов «Яковлева», «Фрезе» и «Лесснера», с небольшими моими подсказками к декабрю 1903 года создала три первых пулемётных бронеавтомобиля, которые повторяли основные характеристики броневика «Остин», разработанного и выпущенного в Англии только в 1914 году в моём прошлом-будущем.

Бронеавтомобили успешно прошли за первый квартал 1904 года испытания, и двадцать штук поступило к июлю этого года на вооружение СЕИВ пехотного полка. До конца года их количество должно увеличиться до сорока, и они образуют первый в мире лейб-гвардии Собственный Его Императорского Величества бронеавтомобильный пулемётный батальон.

В общем, для охраны Николая II и императрицы при их посещении усыпальницы Романовых в Петропавловском соборе было задействовано почти четыре тысячи человек. Все понимали высокую вероятность и опасность покушения неизвестного стрелка и предприняли все меры для обеспечения ближнего, среднего и дальнего круга охраны.

Таких мер безопасности царствующих особ никто ещё не предпринимал во всём мире. Из-за чего Николай несколько раз устраивал скандалы. Но вот представить, что снайпер воспользуется чердаком Прачечного двора, никто не смог. Точнее, этот чердак и слуховое окно осматривали сотрудники Дворцовой полиции до начала мероприятия и сочли безопасным, так как посчитали невозможным попасть оттуда в цель, так как её закрывал Троицкий мост.

Позже уже Леший, осматривая чердак и слуховое окно, на которые указали теоретические расчёты возможной траектории полёта пули, нашёл место, откуда можно было выстрелить через балки пролёта моста и поразить цель. Но при этом объект находился в простреливаемой зоне всего четыре-пять шагов, и стрелять надо было в голову.

Браты, кстати, опередили меня на пути в столицу. Их Ренненкампф по моей просьбе отпустил назад в Аналитический центр, дав месяц отпуска, всё-таки кроме Лиса и погибшего Женьки Савина все были женатые и детьми обзавелись. Но услышав о готовящемся посещении «Гатчинским отшельником» Петропавловского собора, все как один вышли на службу. Благо проживали все в многоквартирном доме, построенном два года назад для семей сотрудников Аналитического центра в Гатчине.

Кстати, именно хорунжий Лесков с позывным Леший первым предположил, что могли стрелять с чердака здания Прачечного двора, так как видел, как стоял император, когда в него попала пуля.

В общем, российский император мёртв, его убийца на свободе и, возможно, готовит новое покушение. Не зря же моя чуйка начала ворчать на вокзале. Хотя, может быть, стрелка уже и зачистили. Всё может быть. Но, как пример, я и тройка агентов, которые проредили королевскую семью и тайное правительство Британии, до сих пор живы и неплохо себя чувствуем. Мало того, предполагаю, что нам придётся вновь посетить туманный Альбион. Некоторые товарищи, которые нам совсем не товарищи, несколько зажились на этом свете, по моему мнению.

– Пора, Тимофей Васильевич, поезд нас ждать не будет, – тихо произнёс Сандро, чуть тронув моё предплечье.

– Да-да! Идёмте! – оторвавшись от размышлений, ответил я и, развернувшись, направился к выходу из собора, давая про себя обещание найти убийцу и покарать заказчика.

Теперь нам надо было успеть на поезд до Гатчины, а до Балтийского вокзала добираться было дольше, чем от Николаевского – Московского в моём прошлом-будущем до Петропавловской крепости. По времени нам бы сразу надо было ехать на Балтийский, но я не мог не посетить могилы Николая перед встречей с его женой и братом.

Когда сели втроём в бронированную карету «чёрных ангелов», которую тащила пара чёрных рысаков, смогли продолжить разговор.

– Как ведут себя старшие Александровичи? – задал я мучающий меня вопрос.

С Михайловичами я мог быть откровенным, мы с ними были в одной лодке. Тем более, если погибнут дети Николая и великий князь Михаил Александрович, то Сандро был только третьим, а Сергей – четвёртым в пятой линии наследования от четвёртого сына императора Николая Первого – великого князя Михаила Николаевича.

Двоюродный или троюродный дед регента великого князя Михаила Александровича и прадед Александра Четвёртого был жив, относительно здоров для своего возраста и являлся председателем Государственного совета с одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года.

– Собрались все в Москве под крылом Сергея Александровича. Все собрались. И Алексей Александрович, и Павел Александрович. Много кто в Москву в последние дни подался, – хмуро ответил Сандро, а Сергей Михайлович только кивнул головой с недовольным выражением на лице.

– Думаете, решатся? – задумчиво спросил я.

– Это тебя, точнее, твой Аналитический центр надо спрашивать, а не нас! Могу только сказать, что слишком много народу из княжеских фамилий уехало в Москву за последнюю неделю, а Михаил в какой-то прострации находится. Елена – в депрессии, сидит на успокаивающих порошках, которые ей Боткин прописал. Тот боится раннего разрешения от бремени. С ней такая истерика была перед воротами в крепость. Ей же всё лицо кровью и мозгами Николая забрызгало. Чудом только её пуля не задела, пробив голову императора насквозь. Она в одного из конвойцев потом попала, легко того ранив. – Голос Сергея Михайловича был мрачен.

Если рассмотреть расстановку сил в семействе Романовых на текущий момент, включая вопрос престолонаследия, то получалась следующая картина. Если в результате нового заговора старших Александровичей дети Николая и его брат гибнут, то первое место в очереди на престол – у «Семи пудов августейшего мяса», то бишь у великого князя Алексея Александровича.

Он у нас холост, но имеет незаконнорождённого сына – моего друга графа Алексея Алексеевича Белёвского, который права на престол не имеет. Соответственно, следующим претендентом на престол является бездетный великий князь Сергей Александрович.

Самый младший из старшей ветки Александровичей Павел, вступив после отставки в 1901 году в морганатический брак, право на престол потерял, но зато его сын Дмитрий Павлович, рождённый от первого брака с греческой принцессой Александрой, старшей дочерью короля эллинов Георга I, такое право имеет. Кстати, воспитывается этот ребёнок после смерти матери в семействе великого князя Сергея Александровича в Москве.

Алексею Александровичу пятьдесят четыре, здоровье подорвано весёлым образом жизни. Долго он не протянет. Сергею Александровичу сорок семь. В моём мире его революционеры взорвали, по-моему, в одна тысяча девятьсот пятом году. Здесь с революционной обстановкой сейчас попроще, но кто помешает наглам продолжить дестабилизировать власть в Российской империи.

Смерть Николая II, следом госпереворот старших Александровичей. Царствование «Семи пудов августейшего мяса», думаю, не долгое. Следом…

– Из Москвы слухи доходят, что если род младших Александровичей прервётся, то следующим императором будет Дмитрий Павлович I при регентском совете старших Александровичей, – прервал полёт моих мыслей Сандро.

– Охренеть, дайте две, – ошеломленно произнёс я и замолчал.

– Чего дать две?! – недоуменно спросил великий князь Сергей Михайлович.

– Извините, это я о своём, о женском, – вновь сморозил я, находясь в состоянии сильного ох…

В общем, я был сильно удивлён. Картинка вырисовывалась ещё мрачнее, чем я думал. Дмитрию тринадцать лет, он полностью находится под влиянием Сергея Александровича, заменившего ему родного отца, который после смерти жены во время родов сына быстро нашёл себе утешение в объятиях Ольги Пистолькорс, урождённой Карнович, разведённой жены своего бывшего подчинённого – гвардейского полковника Эриха фон Пистолькорса.

На ней он и женился в одна тысяча девятьсот первом году. В этом браке у Павла Александровича уже двое детей. Причём старший сын родился ещё в одна тысяча восемьсот девяносто шестом году, и это породило напряжённые отношения Дмитрия и его сестры Марии со своим родным отцом. Так что, если случится озвученный Сандро вариант престолонаследия, то великий князь Павел Александрович в регентском совете будет пустым местом для будущего императора, впрочем, как и великий князь Алексей Александрович.

Последнему главное деньги получать на весёлую жизнь в Париже, где он лихо зажигает последние три года со своей пассией Элизой Балетта, просаживая миллионы. Так что реальным правителем Российской империи станет великий князь Сергей Александрович, так как за ним стоит реальная сила Московского гарнизона и не только.

Не надо забывать, что Павел Александрович три года назад командовал Гвардейским корпусом, а до этого им же командовал покойный Владимир Александрович, которого в мятеже поддержали офицеры старинных гвардейский полков: преображенцы, измайловцы, семёновцы и лейб-гвардии Егерский полк, то есть вся 1-я гвардейская пехотная дивизия.

Сейчас она отмывает свой позор службой на Кавказе, куда после мятежа были переведены в наказание все четыре полка. А вместо них в столицу для поддержки подтянули Кавказскую гренадерскую дивизию, которой командует ещё один Михайлович – Николай, старший брат Сандро и Сергея.

Тем не менее ставленников и хороших знакомых старших Александровичей в Гвардейском корпусе оставалось достаточно. Тем более гвардия посчитала несправедливым решение Николая II о переводе старейших гвардейских полков на Кавказ. Солдаты-то и многие офицеры ни о чем не знали, то есть основная масса, можно сказать, не участвовала в заговоре против императора. Но их всех наказали! Где справедливость?!

Так что о полной поддержке гвардией Александра IV и регента великого князя Михаила Александровича можно было и не мечтать. А вот то, что Московский, Гренадерский и Павловский полки 2-й гвардейской дивизии поддержат, если что, старших Александровичей в лице Сергея Александровича, можно сказать, свершившийся факт. Отношение офицеров и солдат этих полков к Николаю было не очень благожелательным, если говорить мягко.

– Какие у нас силы в столице? – задал я вопрос, не глядя на братьев, а уставившись перед собой.

– Кронштадт и Балтийская эскадра за Александра IV и регента. Кавказская гренадерская дивизия Николая, кавалергарды, кирасиры, казачий и атаманский полки на нашей стороне благодаря Ник Нику, как и вся лейб-гвардейская артиллерия, – довольно произнёс Сергей Михайлович, давая понять, кто стоит за лояльностью артиллеристов гвардейцев. – Так что если 2-я гвардейская дивизия и выступит, то их задавим.

Великий князь замолчал, а Сандро согласно кивнул головой, подтверждая слова брата.

– А если к ним на помощь части Московского гарнизона подойдут, плюс британский флот придёт с десантом, а ещё финны и поляки в это же время восстание поднимут? – задал я очередной вопрос куда-то в пустоту.

– Тимофей Васильевич, вариантов развития дальнейших событий множество, а нам всем для принятия решения нужна достоверная информация и по Британии, и по Финляндскому княжеству, и по Москве, и по Польше. Аналитический центр хотя и работает, но без твоего руководства не так эффективно, как хотелось бы, – хмуро произнёс Сергей Михайлович. – А так мы гадаем на кофейной гуще. Да о чём говорить, если до сих пор ещё Совет Правительства не назначен. Михаил Александрович, которого указом покойный император Николай II назначил Правителем Государства до совершеннолетия Александра IV, вот уже неделю молчит и не объявляет состав Совета.

Я задумался. Ситуация складывалась очень интересной, интригующей и опасной. Согласно статьям Основных законов Российской империи, до совершеннолетия, то есть до достижения императором шестнадцатилетия, назначаются правитель и опекун. Назначение правителя и опекуна может быть как в одном лице, так и в двух. Всё зависит от воли и усмотрения царствующего императора, который для лучшей безопасности должен учинить выбор сей на случай своей кончины.

Николай II сразу после рождения первенца издал указ, где назначил своего брата правителем и опекуном Александра IV в случае своей смерти. Но в Основных законах есть глава 47, которая гласила: «Правителю государства полагается Совет Правительства; и как правитель без Совета, так и Совет без правителя существовать не могут».

А следующая статья определяла, что Совет составляют шесть особ первых двух классов по выбору правителя, который назначает и других при случающихся переменах.

Последним гражданским чином первого класса в Российской империи был канцлер Горчаков, который умер ещё в одна тысяча восемьсот восемьдесят третьем году. Великий князь Алексей Александрович хоть и ушёл в отставку, но чина генерал-адмирала его никто не лишал. Не ввести его в Совет Правительства Михаил просто не может. Если он его не введёт как единственного в России морского военного чина первого класса и двоюродного дедушку будущего императора, то бросит открытый вызов линии старших Александровичей. Хорошо хоть Сергей Александрович имеет чин третьего класса и по закону в Совет не может быть выбран, а вот Алексей Александрович хочешь не хочешь, а в Совет войдёт.

Следующей кандидатурой, а точнее первым кандидатом, у нас идёт великий князь Михаил Николаевич – целый прадедушка нового императора в звании генерал-фельдмаршала, плюс к этому неизменный председатель Государственного совета аж с одна тысяча восемьсот восемьдесят первого года. Патриарх семьи Романовых, к мнению которого прислушиваются все великокняжеские семьи.

После попытки гвардейского переворота под руководством великого князя Владимира Александровича патриарх сильно обиделся на старших Александровичей. Владимир Александрович не нашёл ничего лучше, как представить мятеж в виде восстановления справедливости престолонаследия.

По сохранившимся во дворце великого князя бумагам было установлено, что Николай II вместе с женой и детьми, а также великим князем Михаилом Александровичем якобы должны были быть убиты во дворце революционерами-террористами.

Великий князь Александр Михайлович, как свояк императора, воспользовавшись моментом и поддержкой своего отца великого князя Михаила Николаевича, объявлял себя новым императором Александром Четвёртым, узурпировав власть и нарушив права престолонаследия. Полки гвардии, по замыслу заговорщиков, должны были «восстановить справедливость».

Вот эту дезинформацию, которая автоматически приводила к смерти Сандро с женой и детьми и обливала грязью всю линию Михайловичей, великий князь Михаил Николаевич простить старшей линии Александровичей так и не смог, став вместе с сыновьями надёжной опорой царствования Николая II, а теперь и Александра IV.

Подтверждая мои размышления, Сандро произнёс:

– Отец предполагает, что в Совет войдёт он, великие князья Алексей Александрович и Николай Николаевич, граф Сольский, Плеве и, вернее всего, Куропаткин.

«В принципе, неплохой состав для Михаила и Елены с детьми», – подумал я про себя.

Ник Ник-младший, которого великокняжеская молодёжь почтительно называла Грозным Дядей, а старшие князья пренебрежительно Николашей, был в своё время обижен на Александра III, который не разрешил ему жениться на дочери купца-меховщика, владельца магазина в столичном Гостином дворе Софье Бурениной, которой великий князь заделал двоих детей.

Даже Николай Николаевич-старший был не против и на аудиенции у императора Александра III просил разрешить этот брак. Император обещал подумать, Николай Николаевич-старший воспринял это как разрешение и, объявив сыну, что всё о’кей, устроил грандиозный банкет. Эта весть вскоре облетела весь Петербург и стала сенсацией: царской родственницей вскоре должна стать купеческая дочь!

Александр III, узнав об этом, вызвал Николашу к себе и заявил: «Я в родстве со многими дворами Европы, но с Гостиным двором в родстве не был и не буду!» Так закончились отношения Николая и Софьи Бурениной. На какой-то непродолжительный период в жизни Николая Николаевича появилась прима Александринского театра Мария Потоцкая. Но этот роман не длился долго.

И вот совсем недавно у Ник Ника появилась новая любовь. Великий князь встретил Стану – черногорскую княгиню Анастасию Николаевну, которая на момент знакомства состояла в браке с герцогом Георгием Максимилиановичем Лейхтенбергским и имела от него двух детей. Кроме того, она являлась родной сестрой жены брата Ник Ника – великого князя Петра Николаевича.

Их любовный роман был бурным и являлся поводом для сплетен всех столичных салонов и царского дворца. При этом практически все сочувствовали и сопереживали этой любви, так как было известно о постоянных и многочисленных изменах герцога своей жене.

Дошло до того, что Николай II сам поднял вопрос о разводе Станы с герцогом Лейхтенбергским. Последний, как только узнал о намерении своей супруги развестись и такой реакции царя, очень обрадовался и ответил моментальным согласием. На настоящий момент высшие иерархи Русской православной церкви дали согласие на развод Станы и новую свадьбу с Николашей. Оставалось только дождаться окончания траура по императору.

Так что благодарный Ник Ник, как и великий князь Михаил Николаевич, был целиком и полностью на стороне Александра IV и регента Михаила Александровича. При этом, как сообщил до этого Сандро, Николай Николаевич одним из первых принёс присягу новому императору, подписав клятвенное обещание.

К настоящему моменту Правительствующий Сенат, напечатав клятвенное обещание по установленной форме, уже разослал их в потребном числе экземпляров как военным, так и гражданским начальствам, сообщив о том и Святейшему Синоду для сообразного с его стороны распоряжения.

По всей Российской империи уже идёт присяга Александру IV в соборах, монастырях или приходских церквах подданных мужского пола, достигших двенадцатилетнего возраста, всякого чина и звания. Каждый присягнувший на верность подданства, если он умеет писать, подписывает печатный лист, по которому он присягал. Эти листы впоследствии доставят от всех начальств и ведомств в Правительствующий Сенат.

Итак, Николаша – наш человек. Следующий – граф Сольский?! Интересный кандидат в смысле того, что основной чертой этого семидесятилетнего дедушки-инвалида является умеренность и умение сглаживать острые углы. Высочайшим указом от 1 января 1902 года статс-секретарь, председатель департамента государственной экономии Государственного совета, действительный тайный советник Дмитрий Мартынович Сольский за свою безупречную службу был возведён в графское достоинство Российской империи. И было за что. Уважением он в Государственном совете пользуется очень большим.

К тому же является в какой-то степени другом великого князя Михаила Николаевича. Вернее всего, по его рекомендации и настоянию Сольского Михаил и пригласит в Совет Правительства.

Плеве?! После убийства Дмитрия Сергеевича Сипягина Вячеслав Константинович был назначен министром внутренних дел и шефом Корпуса жандармов. Свою деятельность новый министр внутренних дел начал с решительных мер по пресечению всяческой антигосударственной деятельности, на корню выкорчёвывая революционные поползновения, активно используя новые статьи в законодательстве.

Кроме того, Плеве сделал упор и на разложение революционных движений изнутри, для чего широко поддерживал практику внедрения агентов полиции и провокаторов в социал-демократические, эсеровские организации, не забыл и анархистов. Он усилил роль начальников охранных отделений, наделив их административными правами. В мае 1903 года им был учреждён институт уездной полицейской стражи, заменившей сельскую полицию, что усилило российские правоохранительные органы в глубинке, сделало их работу ещё более эффективной.

По информации, которая поступала в Аналитический центр, Вячеслав Константинович был безукоризненно честным человеком, никогда не занимался финансовыми аферами и операциями, не задавался целью обогатиться. Из недвижимости он обладает лишь крохотным бездоходным имением – дачей в Костромской губернии, где и проводит свободное летнее время. Что же касается наличного капитала, то, как удалось выяснить на настоящий момент, он накопил за долгую службу на хорошо оплачиваемых должностях около сорока тысяч рублей.

Честно говоря, у меня только подушка безопасности в несколько раз больше.

Откуда?! Оба имения приносят около десяти тысяч в год чистой прибыли, доходный дом – ещё пятнадцать тысяч, с трёх приисков в Зейском районе около тридцати тысяч в домашний бюджет приходит, плюс привилегии за патенты на пулемёты Мадсена и Максима вместе с доходом от акций этих заводов. А к началу войны с Японией я организовал закрытое акционерное общество по производству ручных гранат типа Ф–1. Акционерами стали Николай Второй с его пятьюдесятью процентами, моих двадцать плюс привилегии с патентов за конструкцию гранаты и запала к ней, по пятнадцать процентов было у Максима и Мадсена.

Всё вместе давало около восьмидесяти-девяноста тысяч в год. Машенька с сыном жила почти постоянно в Гатчине на полном дворцовом обеспечении. Так что денег особо тратить было некуда, за исключением затрат на развитие новых производств и обоих имений. Но тысяч пятьдесят ежегодно откладывалось в подушку безопасности на счёт в банке в Винтертуре – красивом швейцарском городе. Счёт, соответственно, был в швейцарских франках.

Ну, это я отвлёкся. Возвращаясь к Плеве и его взглядам на современный мир и политику, можно сказать, что Вячеслав Константинович также наш человек. А за ним стоят полиция и жандармы.

Военный министр Куропаткин?! В моём прошлом-будущем во время Русско-японской войны Алексей Николаевич, будучи военным министром, стал ещё и главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами, действующими против Японии. Писалось про него в инете разное, но главное результат – позорное поражение как на морском театре военных действий, так и на сухопутном.

В этом же пространственно-временном континууме главнокомандующим всеми сухопутными и морскими вооружёнными силами во время военных действий был адмирал Алексеев Евгений Иванович – генерал-губернатор Маньчжурского военно-административного округа и командующий военно-морскими силами в Тихом океане.

Тихоокеанским флотом под его общим руководством командовал адмирал Макаров, а сухопутными силами – генерал Линевич. Куропаткин же как военный министр контролировал и руководил мобилизационными вопросами и снабжением Маньчжурской армии и Тихоокеанского флота.

Здесь мы победили. Соответственно, Куропаткин остался на своей должности, да ещё и алмазные знаки к ордену Святого Александра Невского и орден Святого Владимира 1-й степени получил.

Вообще, Николай II до своей кончины успел многих наградить за их труды и подвиги во время Русско-японской войны. Адмирал Алексеев был награждён орденом Андрея Первозванного и Святого Георгия 2-й степени, минуя третью. Адмирал Макаров получил чин полного адмирала после награждения его орденами Святого Георгия 3-й и 2-й степени и скоро заменит управляющего Морским министерством адмирала Тыртова, который сильно болеет и просится в отставку. Линевич Николай Петрович за разгром японцев в Корее заслужил орден Святого Георгия 2-й степени и золотую саблю с бриллиантами.

Дождь наград за Русско-японскую войну можно было сравнить с ливнем, который чуть-чуть успел затронуть и военнослужащих Туркестанского округа, разгромивших англичан. Гибель императора его прервала, но надеюсь, что регент его продолжит. Взять в плен пятьдесят тысяч британских солдат дорогого стоит. Такого пинка по афедрону англы, по-моему, никогда ещё не получали.

Ну, это я отвлёкся в мыслях. Куропаткин в Совете Правительства также будет человеком Михаила. Надеюсь! Хотя, как вспомнилось, в инете чего только про него не писали. Поживём, увидим.

Глава 2

Расследование

Я сидел на лавочке у стены перголе в Собственном саду Гатчинского парка и держал на руках Василька. Сыну уже было два года и почти четыре месяца. Через два дня, двадцатого октября исполнится. А я его в общей сложности и трёх месяцев не видел. Постоянно в разъездах, а если и дома, то утром он ещё спит, вечером опять спит. Подойдёшь к кроватке, наклонишься, вдохнёшь этот одуряющий запах маленького человечка – и всё общение.

Прибыв сегодня с великими князьями в Гатчину, я успел забежать в наши с женой комнаты в Приоратском дворце, сполоснуться и переодеться в новый и чистый мундир. Прислуга, знавшая о моём приезде, всё приготовили заранее. От них же узнал, что супруга вместе с сыном после убийства императора Николая II постоянно проживает в Гатчинском дворце в соседних покоях от спальни императрицы по настоянию доктора Боткина.

Со слов Сандро, во дворце сейчас образовался настоящий детский сад, чтобы отвлечь Елену от грустных мыслей и вывести из депрессии. Кроме их императорского величества Александра, императорских высочеств Алексея и Ольги, моего Василька во дворце теперь проживала и Ксения со всеми своими шестью детьми, которые просто их высочества. Вот такое окружение сейчас у моего сына. Охренеть просто.

От старого своего знакомого лакея 1-го разряда Ивушкина узнал, что императрица с детьми, один из которых новый российский император Александр IV, должна сейчас находиться в Собственном саду, там же, вернее всего, будет и великий князь Михаил Александрович. Иван Иванович раньше был лакеем 1-го разряда комнат её величества государыни императрицы Марии Федоровны, но после её смерти четыре года назад его назначили старшим над обслугой Приоратского замка, в котором теперь проживало больше десятка семей придворных, в основном связанных с дворцовой охраной.

Пока шёл от дворца до Собственного сада, насчитал одиннадцать постов охраны, бойцы которых теперь стояли в открытую вооружённые автоматами. Отметил снайперов на крыше Гатчинского дворца. А если учесть охрану по периметру дворцовой и парковой территории, её состав и вооружение, то можно сказать, что Ширинкин дорвался наконец-то до своей мечты – сделать из Гатчинского дворца неприступную крепость. Раньше ему в этом мешал и Александр III, и Николай II, которые не терпели открытой охраны, постоянно устраивая скандалы по этому поводу. Теперь, судя по всему, Евгений Никифорович получил от императрицы и регента карт-бланш на организацию дворцовой охраны.

Императрицу, как и говорил Ивушкин, я нашёл в Собственном саду, где она находилась с детьми, в окружении свиты, в которую входили Ксения и Маша. Там же были Сандро и великий князь Михаил Александрович. День для середины октября был удивительно солнечным и тёплым. Деревья и галереи из кустов окрасились в золото и багрянец, завораживая всех своим видом.

Вся большая компания расположилась в самом центре сада на лавочках и в галерее – перголе рядом со статуей богини цветов Флоры, от которой начинались дорожки-лучи и стояли десять монументальных герм, мастерски выполненных из каррарского мрамора.

Я подошёл и тут же оказался в центре внимания детей старшего возраста, у которых верховодил девятилетий император Александр IV. Старшая дочь Сандро – Ирина – была на месяц старше Александра, но всегда признавала во всём первенство двоюродного брата. Ещё в их компании были восьмилетий Алексей Николаевич, семилетний Андрей Александрович и шестилетий Фёдор Александрович. И мои глаза на лоб полезли, когда я увидел среди этой стайки детей своих племянников Шуня и Бао.

Алена с детьми уехала вместе с Машей, но я думал, что она в нашем имении проживает или в квартире в Санкт-Петербурге, а если племянники здесь, то и сестра должна быть во дворце.

«Неужели мои мысли о том, что мой шурин – дзяньдзюнь провинции Цзилинь Чан Шунь – может стать правителем Маньчжурии после смерти императора Цзайтяня, стали обрастать плотью? – подумал я, приседая и обнимая племянников, которые, наплевав на все условности, с криком «дядя Тимофей!» подбежали ко мне и прижались с двух сторон. – Я в своё время рассказал Сандро и Михаилу, что Чан происходит из древнего маньчжурского рода, ведущего своё начало ещё из клана Ваньянь, глава которого Агуда в начале XII века стал основателем чжурчжэньского государства Цзинь. Гирин – второй по значимости город Маньчжурии после Мукдена. За Шунем от двадцати до сорока тысяч подготовленных войск нового строя. А лет через двадцать-тридцать новым императором Маньчжурии может стать и мой старший племянник Чан Шунь – полный тёзка своего дяди. Сестра будет матерью, а я – родным дядей императора Маньчжурии».

– Дядя Тимофей, ты убьёшь того, кто убил моего папу? – прервал мои размышления вопрос Александра IV.

Я поднял голову и посмотрел в глаза молодого императора. Сын Николая смотрел на меня серьёзно и требовательно, и вид его не соответствовал девятилетнему возрасту. Так смотрит взрослый человек, понёсший большую утрату.

– Да, мой император, клянусь: найду и убью, – произнёс я, выпрямившись и приняв строевую стойку.

– Тимофей Васильевич, что вы говорите ребёнку?! – резко произнесла вдовствующая императрица, вышедшая только что из галереи – перголе.

За ней вышли Алёна и её младший сын Фанг, облизывающий губы с остатками крема и со светящимися от детского счастья глазами. Моя супруга, державшая на руках Василька, и великая княгиня Ксения, которые всё видели, осуждающе покачали головой. Сандро громко хмыкнул, а Михаил посмотрел одобрительно.

– Александр, ты не должен так говорить. – Елена Филипповна подошла к сыну и положила ладонь на его голову, попытавшись прижать ребёнка к себе.

Мальчик, мотнув головой, сбросил руку матери и, вскинув голову, глядя ей в глаза, произнёс:

– Мама, я знаю, кто и как отомстил за смерть моего деда, бабушки, дяди Георгия и тёти Оли!

– Сынок, что ты говоришь?! – Елена прикрыла рот рукой.

– Я знаю, мама. Случайно услышал ваш разговор с отцом! И хочу… – Мальчик на несколько секунд замолк, а потом твёрдо произнёс: – Я, как император, требую, чтобы дядя Тимофей также отомстил за смерть моего отца. Слышите все? Я требую…

Голос мальчишки сорвался, и он, всхлипнув, рванул по аллее, ведущей к дворцу. Императрица застыла столбом, закрыв глаза руками. Ксения и Мария превратились в милых героинь аниме из-за широко открытых глаз, да и рты у них приоткрылись.

Первой среагировала Ирина, которая молча побежала за своим двоюродным братом. За ней сорвались Алексей и Андрей. Ещё секунда, и из галереи буквально вылетела агентесса Соболева Наталья, точнее, уже Илларионова, и понеслась за детьми.

«Ширинкин поставил в ближний круг охраны императора агентесс», – подумал я, глядя на великого князя Михаила Александровича.

Тот пожал плечами и кивком головы указал на застывшую императрицу. Фёдор, Шунь и Бао посмотрели на матерей. Ксения, державшая за руку четырехлетнего Никиту, другой рукой подозвала Фёдора к себе. Алёна сделала то же самое. После чего обе женщины вместе с детьми также направились в сторону дворца.

Маша подошла ко мне и сунула в руки сына, после чего подошла к императрице и, приобняв её, повела в перголе, где, как я понял, был накрыт стол для полдника. Сандро и Михаил направились следом, а я с Васильком уселся на лавку, которая стояла у стены перголе.

Сын доверчиво смотрел на меня голубыми, как у матери, глазами, а потом чётко произнёс:

– Папа.

К горлу подкатился комок, а по щеке скатилась слеза. Я прижал сына к груди, вдыхая от его шеи непередаваемый аромат, а в голове стучала только одна мысль: «Суки! Всех на лоскуты порежу! Всех порешу!»

Обнимая сына и гладя его по спине и голове, я думал о том, а правильно ли я поступил, сказав такое Александру. Ведь ему только девять лет, но слова вырвались как-то спонтанно и от души. Только вдовствующей императрице они не понравились.

Я услышал шаги и поднял голову. Ко мне подходила Елена Филипповна, бледная, с заплаканными глазами, но вся её фигура уже с заметным, округлым животом выражала властность.

– Тимофей Васильевич, я очень рада, что вы вернулись, – спокойно произнесла она.

Я посадил сына на лавку, а сам встал. Вдовствующая императрица подошла ко мне вплотную, посмотрела глаза в глаза и произнесла:

– Ты и правда найдёшь того, кто убил Николая, и убьёшь его?

– Ваше императорское величество, я найду того, кто стрелял в императора, через него узнаю, кто заказал это убийство, а потом убью заказчика, – твёрдо ответил я.

– Ну что скажешь, Леший? Реально отсюда было попасть, да ещё в голову императору? – спросил я хорунжего Лескова, который, как и Тур, стали во время войны с японцами офицерами, кавалерами ордена Святого Георгия 4-й степени и полного банта знаков отличия военного ордена Святого Георгия, единственными во всём казачьем войске.

Я и Леший находились на чердаке Прачечного двора, откуда предположительно был застрелен император Николай II. Надо было выполнять данное императору слово, найти и уничтожить убийцу Николая II.

– Я бы не смог, Ермак. Император двигался, когда в него попали. Если бы он стоял, то я бы попробовал. А так – нет. Тут же пять-шесть шагов всего на выстрел было. А ты смог бы? – Наедине мы с Володей общались на «ты» и по старым позывным.

Хоть какая-то, но отдушина в этой дворцовой жизни. Вот найдём этого убийцу и обязательно с братами это отметим, хотя бы в моём имении, где не будет никаких посторонних. Обязательно на пару дней их отпрошу и сам отпрошусь. Хотя и понимаю, что таких отношений, как раньше, уже не будет, но посидеть надо будет.

– При наличии хорошей оптики, минимум двенадцатикратной, пристрелянной винтовки высокой точности, с хорошего упора, при наличии корректировщика тоже бы попробовал, но не факт, что попал бы. Тут столько факторов надо учитывать: дальность, температуру, влажность, давление, ветер, деривацию и всё такое прочее. Мозги закипят, – ответил я и усмехнулся. – Помнишь, я тебе рассказывал про старика якута и черкеса Тугуса из Благовещенска?

– Помню.

– Думаю, старик якут точно бы попал даже без всякой оптики. Он, когда первого китайца через Амур подстрелил, жаловался, что зрение совсем плохое стало, из-за этого в плечо попал. Представляешь, я в бинокль не увидел, куда он попал, а якут увидел.

– Бывают такие стрелки. Кстати, а сколько он всего настрелял китайцев? – поинтересовался Володя.

– Я точно не знаю. Чуть-чуть до сотни не дотянул. Винтовки я и старику, и Тугусу подарил. Они вдвоём точно больше всего гарнизона Благовещенска китайцев на тот свет отправили. Если бы ты видел, как они рады были. – Я улыбнулся, вспомнив, как черкес и якут возмущались тем, что китайцы не показываются из окопов, и они никак не могут убить их нужное количество, чтобы получить такое замечательное оружие.

– Молодцы, охотники! – поддержал меня улыбкой Лесков.

– Молодцы-то, молодцы. Только вот если бы кто-то из них стрелял с этого чердака, то мы бы их описание имели и нашли бы быстро. Они чужеродны для обитателей Прачечного двора, и их обязательно запомнили бы. А здесь никого подозрительного. Больше пятисот человек опросили, и никого! – Я раздражённо махнул рукой.

– А как такое возможно? – задумчиво спросил Леший.

– Не знаю, Володя. Я пока до столицы добирался, за две недели чего только не напридумывал. Первое, что приходило в голову, что наш убийца использовал форму. Никому в голову не придёт, что убийца может быть полицейским или жандармом, военным. Но таких не было. Кошко эту версию первой отработал. Тем более, как убийца в форме мог пронести винтовку на чердак, а потом её унести?! Оружия не нашли, так же, как и при убийстве генерал-губернатора Финляндского княжества Бобрикова.

– А куда оно могло деться? – перебил меня Леший.

– Как-то принесли и унесли, если стреляли отсюда. Я подумал, что это может осуществить трубочист. Точнее, стрелок, одетый, как трубочист. Тем более что эти работники таскают с собой большую торбу, где хранят свой инструмент. Да и никого не удивит трубочист на чердаке.

– А ведь точно, Ермак! Кого может удивить трубочист на чердаке или крыше?! Он же мог стрелять не только через вот это слуховое окно, но и с крыши. После выстрела спустил винтовку в трубу печную на верёвке, а потом через несколько дней спокойно её забрал. Винтовка-то, наверное, по спецзаказу, как и патроны к ней, сделана. Я слышал, там пули какие-то особенные. – Лесков говорил быстро, горячо, будто бы уже раскрыл преступление.

Мне было жалко его расстраивать, но я произнёс:

– Точно, да не точно, Леший. Аркадий Францевич не только начальник столичного сыска, но и гений всей российской сыскной полиции. Он уже отработал и эту версию. Не было никакого трубочиста. Не было, черт бы побрал этого убийцу. Невидимка какой-то. – Я в раздражении ударил ребром ладони по несущей балке, рядом с которой стоял, и скривился от боли.

Приложился от всей души.

– И кто же он, этот человек-невидимка? Ермак, а может, он и вправду невидим, как в книге у этого английского писателя, забыл фамилию, – произнёс Лесков и закатил вверх глаза, вспоминая.

«Надо же, какой прогресс. Леший, оказывается, книги читает, в отличие от меня», – подумал я, а вслух произнёс:

– Гербертом Уэллсом зовут этого писателя.

– Ты тоже читал эту книгу? Я потом долго думал: а вдруг и среди нас ходят такие невидимки. Вот и этот убийца может быть невидимкой? – У Лешего лицо приняло выражение, как у ребёнка из моего прежнего мира, который слушал ужастики в ночную пору в палатке пионерлагеря.

– Нет, Леший. Это не невидимка. Эта вражина – очень умелый убийца. Только вот мы не можем понять, как он это делает. Если он стреляет не издалека (а это, вернее всего, так и есть, так как пуля с такого расстояния не смогла бы пробить императору голову, да ещё и ранить потом одного из атаманцев), то напрашивается вывод, что он стрелял вблизи. Только как, из чего и откуда?! – Я задумался над своими же словами.

До этого у меня была только версия, что стреляли издалека. А на этом чердаке впервые пришла мысль, что убийца мог стрелять и вблизи. Только как?!

– А как он мог выстрелить вблизи, если никто не видел и не слышал? – задал вопрос Лесков, заставив мои мозговые извилины напрячься.

Действительно, как? Если вспомнить всё спецоружие, какое было в моём прошлом-будущем, то на ум сразу приходит что-то абсолютно бесшумное. Что же может быть незаметным, не вызывающим подозрений и при этом выстрелить без звука, дыма и огня? Я задумался.

Леший стоял рядом, глядя мне в глаза с таким выражением на лице, будто бы пытался сказать: «Давай, Ермак, думай. Ты же должен понять, как работает убийца».

«Черт! Портсигар Стечкина! – молнией пронеслось у меня в голове. – Неужели кто-то до такого и здесь додумался?»

А в голове всплыло описание этого портсигара, которое нашёл в инете незадолго до переноса в этот мир. Во время службы с такими игрушками сталкиваться не приходилось, не мой профиль. Единственное, что похожее в руках держал, но ни разу не применял в бою – НРС–2[2] под патрон замкнутого цикла СП–4. Но нож для охраны – как красная тряпка тореадора для быка.

А так обычный портсигар, который легко помещается в нагрудный карман и внешне не вызывает никаких подозрений. Внутри – простой ударно-спусковой механизм и три коротких «ствола» под патроны СП–2. У последних очень интересный механизм действия. Между пороховым зарядом и пулей в патроне установлен специальный поршень. При выстреле пороховые газы бьют по поршню, который и выталкивает пулю из ствола, заклиниваясь в дульце гильзы. Таким образом, пороховые газы остаются внутри гильзы, что практически полностью исключает шум от стрельбы.

Оружие было достаточно мощное. Пуля калибра в три линии с десяти метров уверенно пробивала пакет из трёх сосновых досок толщиной в дюйм.

– Значит так, Леший. Спускаемся вниз и едем в Петропавловскую крепость. Надо кое-что уточнить, – произнёс я и направился к выходу с чердака.

Минут через двадцать мы были у Иоанновского моста, на том месте, где убили Николая II.

– Рассказывай, Леший, как всё было, – произнёс я, оглядываясь по сторонам.

– Император с императрицей вышли из кареты. Их встречали митрополит Антоний и Иоанн Кронштадтский, которые благословили царскую чету. Потом они двинулись к мосту, мы заняли свои места согласно охранному расписанию. Когда в его императорское величество попала пуля, то они стояли здесь. – Лесков показал рукой перед собой. – Это место как раз входит в тот отрезок местности, который просматривается с чердака Прачечного двора.

– Что-нибудь в этот момент заметили странное? – Я посмотрел на Шаха, Шило, Уса и Чуба, которые держали в «коробочке» царскую чету во время движения.

А кому ещё осуществлять самый ближний круг охраны, как не полным кавалерам знака отличия военного ордена Святого Георгия и наиболее подготовленным телохранителям?

Браты дружно помотали головой.

Шило, как старший «коробочки», произнёс:

– Ваше превосходительство, какой-то угрозы по первому кругу охраны не было. Народ ликовал, который за линией оцепления стоял. Как там у Грибоедова? «Кричали женщины „Ура!“ и в воздух чепчики бросали».

«Чтоб его об пень башкой. И этот любителем литературы стал», – подумал я про себя, а вслух произнёс:

– Браты, я не про оружие и любые другие угрозы. Просто вспомните, было ли какое-нибудь несоответствие поведения у кого-нибудь. Да любая мелочь, которая взгляд зацепила. Особенно это тебя, Ус, касается: насколько я понял, именно ты контролировал тот сектор, откуда пуля прилетела. Любая мелочь, Устин. Вспомни!

Старший урядник Филиппов задумался, через пару секунд начал теребить правый ус, что выдавало его крайнюю задумчивость. Всё-таки уже больше двух недель прошло после тех событий, тяжело вспомнить.

– Ваше превосходительство, я не знаю, странность это или нет, но взгляд зацепило, и я про себя удивился. Штабс-капитан вон там, на возвышении стоял. – Ус показал рукой на место рядом с началом моста. – А странность заключалась в том, что он в руке держал портсигар. А офицерам же нельзя курить на улице, а тем более в присутствии императора и императрицы.

«Портсигар! Бинго! Ай да Ермак – сукин сын! Какой же я сукин сын! Точнее, мамин сын, но угадал же! Кто-то на полвека раньше изобрёл бесшумный, стреляющий портсигар, и даже калибр пули тот же самый. Надо же, с первой попытки попал!» – Мысли летели в голове со скоростью звука, я даже головой встряхнул.

– Ус, а какой был портсигар? – промолчав пару секунд и прикрыв глаза, задал я вопрос.

– Да обычный. Честно говоря, я его толком и не рассмотрел. Просто отметил странность. В такой момент у офицера портсигар в руке. Необычно! А потом всё завертелось, я и забыл про него. Когда нас опрашивали, я про него и не вспомнил. Разве может угрозу жизни нести какой-то портсигар. Из него что, выстрелить можно, ваше превосходительство? – Устин вопросительно посмотрел на меня.

«Можно, ещё как можно», – подумал я про себя.

– Ус, а ты этого штабс-капитана опознать и описать сможешь? – задал вопрос, затаив дыхание.

– Из гренадерской дивизии точно, а вот какого полка, не рассмотрел. Обычный такой штабс-капитан. Кавказец, брюнет, усики, среднего роста. Каких-то особых примет не увидел.

– Точно кавказец?

– Да я в них особо не разбираюсь. Но лицо кавказского типа, точно не азиат и не русский. – Ус смущённо пожал плечами.

– Понятно! Кто-нибудь его ещё видел?

– Я мельком. Мне тогда показалось, что он как-то странно стоит и форма на нем висит мешковато. Царапнуло взгляд что-то. Но если бы Ус сейчас не вспомнил, и я бы не вспомнил, – произнёс Чупрунов Феофан с позывным Чуб.

– Ладно, браты, возвращаемся в Гатчину. Пока говорить рано, но, кажется, мы определились, кто убил императора.

– Ваше превосходительство, разрешите войти? – В проёме двери моего кабинета после стука возник бывший агент Маклер и уже титулярный советник Артемьев Пётр Владимирович.

Да, тот самый агент Маклер, которого во Владивостоке взяли японцы и зверски пытали. В течение суток ему сре́зали на спине, плечах, груди небольшими лоскутами около двадцати процентов кожи, а потом начали медленно отрезать по фалангам пальцы на руках. Одну отрежут, прижгут, приведут в сознание, зададут вопрос, если он молчал – то следующую фалангу.

Пётр Владимирович сломался на четвёртом пальце и рассказал всё о нашей сети во Владивостоке и про мой приезд. Потом меня захватили в бане, но, слава богу, китайцы помогли мне бежать, а заодно освободили и спасли Маклера.

Во время допроса агент полностью лишился большого и указательного пальца на правой руке, а также мизинца и двух фаланг на безымянном пальце левой руки. По медицинским показателям он не мог продолжать службу, но я настоял перед императором, что негоже бросать своих людей, которые столько перенесли на службе. Настоял и на повышении до титулярного советника через чин, и на награждении агента орденом Святой Анны 3-й степени с мечами.

Теперь титулярный советник Артемьев являлся сотрудником Аналитического центра, отвечающим за отслеживание патентов во всем мире, связанных с новинками вооружения и всего, что может быть с этим связано. Голова у этого молодого человека была светлая и память феноменальная.

– Заходите, Пётр Владимирович. Неужели что-то нашли? – Я с интересом посмотрел на своего сотрудника.

– Так точно, ваше превосходительство. Вот посмотрите. – Артемьев положил передо мной листок бумаги.

Я вчитался. Охренеть! Выданный американцу Бисселю (J. E. Bissel) в 1902 году патент США за номером 692,819 именовался «Способы бесшумной стрельбы из оружия» («Means for effecting noiseless discharge of guns») и описывал патрон, в котором небольшой пороховой заряд был отделён от пули пыжом-поршнем и слоем жидкости. Судя по описанию, полное отсутствие звука, огня и дыма.

Понятно, что это был не специальный патрон СП–1 или СП–2 из моего мира, который разработал Игорь Яковлевич Стечкин в 1955 году, но принцип похож. А значит, и портсигар, стреляющий беззвучными патронами, не дающими дыма и огня, было реально изготовить на полвека раньше.

– Благодарю, Пётр Владимирович. Вы мне очень сильно помогли, – поблагодарил я Маклера.

Артемьев склонил голову, но я успел заметить, как влажно блеснули его глаза, после чего он вышел из кабинета.

Я вновь прочитал информацию по патенту Бисселя, а потом положил в папку, где уже лежали листки с нарисованными портретами штабс-капитана. Наш художник-криминалист Куликов Иван Семёнович, как всегда, был на высоте. Со слов Уса и Чуба, плюс ещё четырёх атаманцев из конвоя, которые тоже обратили внимание на этого офицера, Куликов нарисовал его не только в офицерской форме, а также и несколько других его возможных видов в гражданском платье с использованием грима и других средств.

Также в этой папке лежали листки с моими эскизами устройства стреляющего портсигара и беззвучного патрона. Всё это я собрался показать Михаилу, Ширинкину и Кошко, которые должны будут собраться в кабинете у великого князя Михаила Александровича минут через пятнадцать. Я посмотрел на часы. Надо и мне поторопиться.

– Ваше императорское высочество, предположительно вот этот человек убил вашего брата. – Я положил перед Михаилом на стол лист с портретом предполагаемого убийцы в форме штабс-капитана.

– Это точно он? – спросил регент, впившись глазами в листок.

– Вероятность большая, ваше императорское высочество.

– Но откуда его портрет? И кто он? – Голос великого князя дрогнул.

– Я сейчас всё объясню. Посетив чердак Прачечного двора, я убедился, что вероятность выстрела оттуда с гарантированным поражением цели близка к нулю. К тому же для этого необходима хорошая винтовка с отличной оптикой, которую незаметно на чердак не пронесёшь, не вызвав подозрений. А такого факта выявлено не было. – Я по очереди посмотрел в глаза Кошко, Ширинкина и Михаила Александровича. – Тогда я подумал о том, как можно выстрелить рядом с целью, чтобы этого никто не увидел.

– И как же, Тимофей Васильевич? – Начальник столичного сыска, задав вопрос, смотрел на меня с искренним интересом.

Представляю, как он все свои мозги сломал, пытаясь раскрыть убийство императора и генерал-губернатора Бобрикова.

– В руках у убийцы должен находиться предмет, который не воспринимается как оружие и при этом может бесшумно выстрелить с надёжным поражающим, я бы сказал, убийственным воздействием. Вспомните трости с клинком внутри, а потом стреляющие трости. Но на эти предметы ближний круг охраны натаскан, как и на немедленное уничтожение лица, пытающегося их применить. Кроме того… – Я замолчал, задумавшись, как же более правдоподобно подвести свой рассказ к стреляющему портсигару.

– Что же вы замолчали, Тимофей Васильевич? – нарушил паузу Ширинкин.

– Евгений Никифорович, я тогда подумал, что основным источником звука выстрела огнестрельного оружия является ударная волна, создаваемая раскалёнными пороховыми газами, вырывающимися вслед за пулей из ствола оружия. Создаваемый этой волной громкий и резкий звук демаскирует стрелка. Глушители, которые сейчас известны, имеют немалые размеры, вес и не могут полностью устранить звук. И тут я вспомнил, как мне год назад приносили для ознакомления информацию по патенту американца Бисселя, который в 1902 году изобрёл патрон, в котором небольшой пороховой заряд был отделён от пули пыжом-поршнем и слоем жидкости. Эта жидкость и пыж-поршень при выстреле выталкивают пулю и запирают гильзу. В результате раскалённые газы остаются внутри гильзы, и выстрел получается полностью бесшумным, без огня и дыма. – Я замолчал, положил на стол перед Михаилом выписку по патенту, которую мне принёс Маклер, мысленно переведя дух.

Вроде бы логичная и правдивая версия получилась. Теперь надлежит ещё версию про стреляющий портсигар как-то так же правдиво донести до собеседников.

Регент просмотрел информацию и передал листок Ширинкину, который вместе с Кошко тут же уставились в него. Я же, воспользовавшись паузой, прикидывал, как и что буду говорить дальше.

– Из чего стрелял убийца, Тимофей Васильевич? – На этот раз тишину нарушил Михаил Александрович.

– Из портсигара, ваше императорское высочество.

– Из чего? – Михаил от удивления широко раскрыл глаза.

– Я подумал: если создан такой бесшумный патрон, то достаточно небольшого ствола, чтобы выстрелить метров на десять-пятнадцать с сильным поражающим действием. – Я непроизвольно разгладил усы. – А для этого вполне подойдёт портсигар, который в руках мужчины не вызовет никакого подозрения.

Я достал из папки свои эскизы стреляющего портсигара и положил на стол перед регентом.

– Вот что мне пришло в голову на чердаке. Потом мы с братами поехали к Петропавловской крепости, и там нашлось подтверждение моей версии. Старшие урядники Филиппов и Чупров вспомнили штабс-капитана, который держал в руках портсигар, что было странно для офицера в такой ситуации. Но угрозы они никакой не почувствовали, поэтому и не среагировали.

– Это ваша версия, Тимофей Васильевич? – с каким-то сомнением в голосе произнёс великий князь Михаил Александрович.

– Да, ваше императорское высочество. Художник Куликов сделал наброски возможного вида предполагаемого убийцы. Теперь остаётся найти этого штабс-капитана гренадера с лицом кавказского типа. Только моя чуйка говорит, что ни в одном из гренадерских полков мы его не найдём, а придётся искать по всей столице, возможно, и в загримированном виде. А может, он и в тот день в гриме был. – Я замолчал.

– Знаете, ваше императорское высочество, а я поддержу версию его превосходительства. Она очень многое объясняет. У меня теперь сошлись концы с концами. Только вот смущает, зачем убийца надел форму. В руках обычного обывателя портсигар вообще не вызвал бы никакого подозрения, особенно дорогой, – произнёс Кошко и замолчал.

– На набережную и к мосту был ограничен допуск, Евгений Никифорович? – задал я вопрос Ширинкину.

– Конечно, Тимофей Васильевич. Беспрепятственный проход имели офицеры…

– Вот и ответ, Аркадий Францевич, – перебил я начальника Дворцовой полиции.

– Согласен, Тимофей Васильевич. Остаётся только найти и узнать, кто же он такой, – задумчиво произнёс Кошко.

«Тебе и карты в руки», – подумал я про себя.

Глава 3

Земельный вопрос

– Я рад, что все сегодня здесь собрались. – Великий князь Михаил Александрович обвёл присутствующих за столом тяжёлым взглядом.

А собрались, можно сказать, ближники правителя и опекуна, или, проще говоря, регента Российской империи, за обеденным столом Арсенального зала Гатчинского дворца – в таком удобном закутке, который и не просмотреть, и не прослушать. К тому же в обоих входах-выходах в Арсенальный зал стояли посты из трёх вооружённых «чёрных ангелов» в тяжёлой экипировке, которые не пропускали никого в зал до особого распоряжения регента.

В число ближников, находящихся за пустым, а не накрытым для обеда столом, входили: Михайловичи – Николай, Александр и Сергей во главе с отцом Михаилом Николаевичем, Ник Ник, Плеве, Макаров, Куропаткин и я. В общем, все силовики, патриарх семейства Романовых, один генерал-лейтенант и трое молодых генерал-майоров Свиты Его Императорского Величества, которые сделали ставку сначала на Николая II, а теперь на его брата и сына.

– Завтра я объявлю состав Совета Правительства, в который войдут пятеро сидящих за этим столом и ещё великий князь Алексей Александрович, – произнёс Михаил и поморщился на последних словах, словно от зубной боли.

«Слава, богу! Решился наконец-то! А то народ уже в каком-то недоумении. Точнее, в недоумении аристократия и буржуазия. Крестьянам все эти регенты и советы правительства глубоко по барабану. Для них есть малолетний царь Александр IV, который, может быть, даст им теперь землю, много земли, и они заживут, как в раю. Такие слухи, кстати, ходили по столице, так как находников-крестьян в городе было очень много», – подумал я про себя и быстро осмотрел сидящих за столом.

Макаров пару раз нервно расправил правой рукой свою шикарную бороду, что выдавало у Степана Осиповича сильное волнение. Попасть в состав Совета Правительства он явно не ожидал, да и для остальных это стало новостью. Великий князь Михаил Николаевич как-то оценивающе посмотрел на адмирала, а Ник Ник по-свойски подмигнул Степану Осиповичу.

За время участия в комиссии по подписанию мирного договора с Японией генерал и адмирал, можно сказать, подружились. Насколько это было возможно между этими двумя незаурядными личностями.

Оба отличались от окружающих своей твёрдостью и решительностью, даже граничащей с грубостью, но в то же время справедливостью и благородством. С другой стороны, у обоих был грешок – гордыня, а также из-за горячности маловато было хладнокровия – важного для полководца и флотоводца качества. Но я в любом случае был рад за адмирала.

– Михаил Николаевич, – уважительно обратился регент к патриарху семейства, – вы ознакомились с манифестом и измененным проектом конституции.

– Да, Михаил Александрович. И я, и председатель Департамента законов Эдуард Васильевич Фриш, и граф Сольский, и Николай Николаевич Герард…

Я отвлёкся от разговора, вспоминая, как Николай хотел сам объявить манифест о принятии Конституции как высшего законодательного акта. Ранее он, как и его отец, был противником конституционного строя, считая самодержавие высшей формой государственного правления, данной Богом. Как и отец, Николай считал, что либеральные реформы, которые провёл его дед император Александр II, неэффективны и вредны для страны.

Но, как говорится, вода по капле камень точит. А здесь в его окружении, можно сказать, с моей подачи появились такие либералы, как великий князь Николай Михайлович. С одной стороны, командир Гренадёрской дивизии, под защитой которой теперь находится столица и Гатчина, а с другой стороны – Филипп Эгалите[3], такое прозвище получил в высших аристократических кругах князь, ратующий за создание в России конституционного строя.

Великий князь Николай Михайлович Романов, большой поклонник республиканской Франции, искренне считал, что самодержец российский должен прислушиваться к мнению лучших представителей народа, выбранных в парламент, которые должны влиять на монарха, образуя правительство, несмотря на то что назначение номинированных парламентом министров формально выполняется монархом. Зато снятие министров с должности может инициироваться парламентскими вотумами недоверия.

В общем, старший Михайлович был сторонником парламентской монархии, при которой у монарха остаётся мало реальной власти. Монарх царствует, но не правит; он представляет своё государство на разных церемониях во внутренней и внешней политике и является символом своего государства.

Правда, Николай Михайлович, как представитель рода Романовых, считал необходимым сохранить за монархом возможность в моменты кризисов и острых конфликтов между парламентскими партиями принимать окончательное решение по утверждению законов и назначению чиновников, вплоть до роспуска правительства и парламента.

Следующим «конституционным камешком» в башмаке Николая II стал Струве Пётр Бернгардович. Отличный экономист, получив место в Аналитическом центре, а вместе с ним и доступ к большому объёму информации, господин Струве как-то быстро отошёл от марксизма, вернувшись в лоно либерализма, точнее, либерального консерватизма, экономической основой которого является минимальное государственное вмешательство в регулирование экономики страны.

Аналитические записки Струве об экономическом положении России, подаваемые императору, оказывали на Николая сильное воздействие, открывая глаза на положение подданных, особенно крестьян. А поскольку экономика и политика государства неразрывно связаны, то по запросам самодержца Пётр Бернгардович несколько раз готовил справки и по возможному государственно-конституционному строю Российской империи.

В этом вопросе Струве почему-то придерживался концепции дуалистической монархии, в которой монарх сохраняет статус, схожий с президентом в президентской республике. В отличие от парламентской монархии, в которой монарх играет в основном церемониальную роль, Струве видел юридический способ ограничения власти монарха через конституцию, в которой проводится разграничение власти парламента, монарха и министерств посредством обязанности монарха исполнять решения парламента.

Но при этом, по мнению нашего аналитика, министры должны быть ответственными только перед самим монархом и им же назначаться и смещаться. Указания монарха обязательны к исполнению так же, как и одобренные парламентом законы. Подчинение же монарха парламенту в законодательной сфере обеспечивается правом парламента вотировать бюджет государства. Как экономист Пётр Бернгардович считал экономический рычаг более надёжным, чем политический.

Честно говоря, я его в этом целиком поддерживал. Как писал, кажется, фон Клаузевиц: «Политика – это концентрированное выражение экономики, а война есть не что иное, как продолжение политики с привлечением иных средств». То есть экономика стоит во главе угла и политики, и войны, которую мы сейчас ведём. Поэтому и надо прислушиваться к экономистам.

И главный экономический вопрос, который надо срочно решать, – это земельный вопрос. Прожиточный минимум для крестьянского надела – это 4 десятины на одного мужчину. Если земля плохая и неудобная, то желателен надел в 8 десятин. В 1861 году размер надела на душу мужского пола в среднем по пятидесяти европейским губерниям достигал 4,8 десятины. Однако уже в 1880 году этот показатель упал до 3,5 десятины, а в 1900 году – до 2,6 десятины из-за роста населения.

Количество мужчин увеличивается, община должна выделять им землю. Только вот количество земли у общины не прибавляется, а остаётся тем же сам. Как результат по империи за двадцать лет среднее количество земли на мужскую, или ревизорскую, душу снизилось практически в два раза.

А маленький надел приводит к целому комплексу проблем. Такие крестьяне не могут держать крупный рогатый скот, его просто нечем кормить. В лучшем случае, в хозяйстве есть только одна лошадь. Нет скота – нет необходимого для полей навоза, плюс отсутствие молока и молочных продуктов. Далее для таких крестьян либо полная кабала, либо перебираться в город, чтобы выжить.

По данным 1900 года, в Российской империи восемьдесят пять процентов населения – это крестьяне, при этом 35,6% крестьянских хозяйств относится к малоземельным, то есть с наделом до 5 десятин, причём из этих 35,6% вообще без земли 14,9%. Ещё 34,7% имеют надел от 5 до 10 десятин, чуть больше необходимого минимума.

По сути, все эти люди живут как бы вне государственной экономики, так как потребляют почти всё выращенное, из-за этого не могут позволить себе купить продукцию российской промышленности, а в неудачные годы просто умирают от голода. Сейчас в Российской империи проживает около ста сорока миллионов человек. Кажется, огромный рынок, но по факту почти семьдесят процентов населения живёт вне его. Даже не живёт, а выживает.

Причём это касается и основной массы помещичьих хозяйств. Крепостное право в России – это не уникальное явление. В европейских странах процесс его отмены начался всего на полвека раньше. Сама аграрная реформа Александра II очень напоминает прусскую. Личная свобода, выкупные платежи, множество привилегий для землевладельцев-юнкеров…

Только в Пруссии в результате реформы сельское хозяйство перестроилось на капиталистический лад. Например, безлошадные и однолошадные изначально выкупать землю не имели права. В результате юнкера за счёт выкупных платежей создали крупные хозяйства, крестьяне разделились на богачей и батраков, а часть подалась за лучшей долей в города. Казалось бы, земельный вопрос и в царской России должен был решиться сам собой по мере проникновения капитализма в село.

Однако в Российской империи существовала община, которая сдерживала разорение отдельных своих представителей, а прирост сельского населения намного превышал европейский уровень. Это оказывало влияние не только на крестьянские, но и на помещичьи хозяйства. Рабочая сила была чрезвычайно дешёвой, и её было много. Намного проще и выгоднее для помещика было не заниматься своими землями, а сдавать их в аренду. Вначале за часть урожая или отработку, а потом за деньги. По данным Струве, в европейских губерниях таких 83–85% помещичьих хозяйств.

Но, несмотря на то что в собственности помещиков после реформы 1861 года оказались леса, луга и остальные земли, которые требовались крестьянам для нормальной жизни, такие усадьбы оказывались такими же малорентабельными, как и крестьянские. Помещики хотели получать, а не вкладывать деньги в развитие своих поместий. Яркий пример – мои полученные имения.

И ещё одно «но». На фоне стабильно низкой доходности поместий последние двадцать лет стабильно росла стоимость земли. До реформы её продавали в среднем по европейской части России по 13 рублей за десятину. После неё цена выросла до 20 рублей, а сегодня средняя цена десятины около 90 рублей. Поэтому дворянство нашло великолепный выход: продавать или закладывать свои земли, чтобы вложить полученные деньги в ценные бумаги. Доход от ценных бумаг значительно выше, чем от усадьбы. Особым спросом на сегодняшний момент пользуются государственные и железнодорожные облигации.

Проданные или заложенные поместья скидываются на управляющих, которым ставится одна задача – деньги, деньги и ещё раз деньги, которые необходимы дворянам для городской жизни. К концу прошлого века почти всё дворянство выбрало городскую жизнь. И не только из-за комфорта и доступа к образованию и медицине. Многие из благородного сословия не могли вести достойную для дворянина жизнь за счёт доходов с поместья и поступали на государственную службу, в родовые усадьбы они приезжали только в отпуск.

Таким образом, на настоящий момент мы имеем замкнутый круг. Больше семидесяти процентов крестьян не имеют достаточного количества земли, чтобы выбраться из бедности, увеличить урожайность и производительность. Из-за этого выпадают из потребительского рынка. Стране в то же время требуется индустриализация, но для этого необходимы ресурсы и люди, которых нет.

И всё упирается в земельный вопрос, а сейчас к нему добавился ещё один – голод. Тот самый голод, который исторически присущ России с древних времён. Большой голод происходит примерно раз в десять лет и уносит сотни тысяч, а порой миллионы жизней. Причины неурожаев те же, что и сейчас: засуха, избыток дождей, ранние морозы, саранча, суховеи и так далее.

Самый масштабный голод прошлого столетия в 1891–1892 годах охватил семнадцать губерний с населением тридцать шесть миллионов человек, умерло от него, по официальным данным, чуть больше четырёхсот тысяч человек. По данным Струве, около двух с половиной миллионов. Причина такого расхождения в цифрах проста – официальная статистика считает лишь взрослых и только русских наций: русских, украинцев и белорусов, инородцы и некрещёные вообще не учитываются.

С начала XX века голодные годы пошли один за другим. В зиму 1900/1901 годов голодало по официальным данным 42 миллиона человек, умерло же в результате данного голода 2 миллиона 813 тысяч душ. Опять же по данным Струве, который учитывал не только православных взрослых.

Голодными были и 1902, и 1903 годы, из-за чего начались крестьянские бунты. Так, для подавления крестьянских восстаний только в Полтавской и Харьковской губерниях было использовано двести тысяч регулярных войск, не считая десятков тысяч жандармов, казаков и полицейских. И это в тот момент, когда мы готовились к войне с Японией, где на театре военных действий будет задействовано меньше воинских частей, чем при подавлении бунтов.

Да и сейчас ситуация не лучше. По прогнозам, следующий год будет неурожайным как минимум в двадцати двух губерниях, в том числе в четырёх нечернозёмных: Псковской, Новгородской, Витебской, Костромской. А магазины продовольственной помощи практически полностью пусты.

Действующая система продовольственной помощи начала развиваться ещё в царствование Екатерины II, а в её современном виде была учреждена при крепостном праве в 1834 году. Базовым принципом системы является накопление за счёт взносов крестьянами продовольственных и денежных запасов, которые выдавались крестьянам же в ссуду в случае неурожая.

В волостях и крупных сёлах находились сельские запасные магазины-склады, нормативный размер которых составлял: четверть пшеницы или ржи, соответственно 154 и 102 килограмма; и ½ четверти овса или ячменя, соответственно 45 и 63 килограмма на одну ревизскую душу. Так как ревизиями учитывались только мужчины, а последняя ревизия была проведена в 1858 году, то условные 21 миллион ревизских душ в губерниях, охваченных продовольственной системой, соответствовали спустя сорок пять лет реальным 43 миллионам.

Таким образом, расчётные нормативные запасы для середины девятнадцатого века сейчас составляли в среднем 6 пудов, или 98 килограммов зерна на одну реальную «ревизионную» душу, без учёта членов его семьи. К 1891 году в Европейской России было девяносто пять тысяч запасных магазинов, а сельское население приближалось к ста миллионам, увеличившись почти в два раза по отношению к 1858 году.

Осенью 1891 года правительство решило проверить реальное наличие запасов в системе продовольственной помощи. Результаты оказались пугающими, точнее, устрашающими. В пятидесяти губерниях Европейской России налицо оказалось только 30,5% от нормативного запаса зерна; в 16 пострадавших от неурожая губерниях ситуация была ещё хуже – там имелось только 14,2% от нормы. В Казанской, Оренбургской, Рязанской, Самарской, Тульской губерниях имелось менее 5% от нормы, то есть общественные сельские магазины были почти пусты.

И через тринадцать лет картина не улучшилась, а даже ухудшилась. Проблема заключалась в том, что за состоянием запасов не было надлежащего контроля. Крестьяне охотно брали хлебные ссуды из местных продовольственных магазинов и неохотно их отдавали. Система работала в одну сторону – однажды занятое было очень сложно вернуть. Ещё хуже было то, что статистика о натуральных запасах на нижнем уровне в общественных продовольственных магазинах постепенно всё глубже и глубже фальсифицировалась.

Целый ряд причин: плохой урожай предыдущих трех лет, так и не налаженная система контроля и возврата ссуд, безответственность крестьянских обществ, застойная бедность хозяйства привели к тому, что предусмотренные законом запасы к моменту возможного крупнейшего неурожая в 1905 году отсутствовали.

Широкомасштабная кампания продовольственной помощи, которая теоретически могла бы большей частью опираться на местные сельские запасы, теперь была возможна только за счёт крупных централизованных закупок и государственных субсидий.

Кстати, Столыпин, которого два года назад назначили саратовским губернатором, добился того, что магазины в губернии были заполнены больше чем на пятьдесят процентов. Правда, для выбивания долгов из крестьян пришлось привлекать казачьи части и полицию. Натуральная продразверстка получилась в отдельно взятой области, тьфу, губернии.

Но основным поставщиком зерна и денежных средств в запасные магазины у Столыпина стали колхозы. Столыпин и Струве за время работы над аграрной реформой пришли к выводу, что наиболее эффективным решением крестьянской проблемы являются коллективные хозяйства с государственной поддержкой в виде плуговых артелей и другой техники, что-то типа МТС в СССР, и гарантированной закупкой зерна по фиксированным ценам. По такому типу были организованы хозяйства в моих двух имениях, которые, кстати, Столыпин пару раз посетил, так же как и Струве.

До этого Пётр Аркадьевич считал, что естественным противовесом общинному началу является единоличная собственность. Она же служит залогом порядка, так как мелкий собственник представляет собой ту ячейку, на которой покоится устойчивый порядок в государстве.

Он считал, что если дать выход инициативе лучших сил деревни в виде отдельного земельного участка, вырезанного из государственных земель, или из земельного фонда Крестьянского банка, обеспеченного наличностью воды и другими насущными условиями культурного землепользования, то наряду с общиной появился бы самостоятельный зажиточный поселянин, устойчивый и крепкий представитель земли.

Первоначально аграрная реформа Столыпина предполагала передачу надельных земель в собственность крестьян, постепенное упразднение сельской общины как коллективного собственника земель, широкое кредитование крестьян, скупка помещичьих земель для перепродажи крестьянам на льготных условиях, землеустройство, позволяющее оптимизировать крестьянское хозяйство за счёт ликвидации чересполосицы.

Но в Гродненской губернии, где было решено первоначально проводить эксперимент, губернии с развитым сельским хозяйством, Столыпин и Струве столкнулись с нежеланием крестьян следовать новым технологиям и выходить из общины, несмотря на «земельную тесноту».

Большинство крестьянских общин всё ещё широко практиковали зелёный пар, то есть использование поля под паром как общего пастбища до начала посева озимых. Они сажали яровые культуры, не поднимая зябь – без вспашки поля поздно осенью под посев весной; не выполняли двоения – повторной пахоты в середине лета. Большинство крестьян не были знакомы с рядным сеянием и не сортировали семена для посева. В крестьянском обиходе эффективные плуги ещё не успели заменить примитивную соху.

Крестьяне уделяли мало внимания картофелю, дающему больший урожай с единицы площади при чуть больших трудозатратах; не сеяли кормовые травы и не культивировали кормовые корнеплоды. Так как площадь пашни постоянно увеличивалась за счёт лугов, в крестьянских хозяйствах на десятину пахотного поля приходилось всё меньше навоза – единственного доступного на тот момент для крестьянина удобрения.

Все эти агротехнологии к началу ХХ века уже широко применялись в успешных помещичьих хозяйствах. Урожайность помещичьих полей, в подавляющем большинстве также имевших трёхпольный севооборот, на тот момент в среднем была на пятьдесят-семьдесят процентов выше, чем крестьянских. На образцовых опытных полях агрономических станций при использовании многопольных севооборота, травосеяния и прочих новых технологий удавалось собирать урожай в два-три раза выше крестьянского.

По оценке Столыпина, крестьянские хозяйства только за счёт улучшения обработки земли, без перехода на улучшенные севообороты и без использования минеральных удобрений, имели возможность поднять урожайность на пятьдесят процентов.

Но, несмотря на очевидные успехи агрономии, крестьянские общины продолжали придерживаться неэффективных технологий. Причины этого явления были многообразны. Прежде всего, крестьяне в своём большинстве не только не имели даже начального образования, но и были неграмотны. Результатами неграмотности были косность, боязнь изменений, плохая информированность. Крестьяне были просто не способны ни прочитать агрономическую книгу, ни понять соображения агронома, например, о дефиците фосфора или калия как причине неурожая.

Второй причиной стало хроническое недофинансирование крестьянского хозяйства, отсутствие у крестьян надлежащих товарных запасов и оборотных средств. К примеру, многие крестьяне хотели купить усовершенствованные сельскохозяйственные орудия или породистый скот, но не имели возможности это сделать из-за нехватки денег и отсутствия доступа к кредиту. Эта проблема имела тенденцию усугубляться – чем более увеличивалось сельское население, тем более мельчали хозяйства, становясь всё слабее в финансовом отношении.

Основным препятствием к прогрессу сельского хозяйства, если не считать малоземельность, и Столыпин, и Струве считали саму крестьянскую общину с её тремя базовыми недостатками.

Первый: общины практиковали чересполосную обработку земли, надел каждого крестьянина состоял обычно из двадцати-тридцати узких полосок в разных полях. Крестьяне затрачивали много времени и сил на перемещения от одной полоски к другой, значительная часть земли пропадала под межами. Второй недостаток – это регулярные переделы-перераспределения земельных участков между домохозяйствами пропорционально изменившемуся размеру семей. Риск потерять конкретный участок при переделе лишал крестьян стимула к долговременному повышению качества почвы. Третий недостаток заключался в том, что при чересполосном владении севообороты всех пользователей полосок на одном поле были синхронизированы: поле под паром превращалось в общественное пастбище, что исключало возможность посева на отдельной полоске в собственном порядке. Соответственно, даже те крестьяне, которые желали перейти на улучшенные севообороты, не имели возможности сделать это в рамках общины.

Намучившись в первый год с общинами и с созданием единоличных хозяйств, которые на практике не дали быстрого результата, Столыпин, которого перевели в Саратовскую губернию, решил обратиться к казённым крестьянам и на базе казённых земель создать коллективные хозяйства, больше похожие на совхозы в СССР.

Когда Пётр Аркадьевич приезжал в мои имения, то их управляющий Сазонов подробно рассказал, как создавался на моих и принадлежащих крестьянским общинам землях наш колхоз. Столыпин решил повторить этот опыт с небольшими модернизациями на казённых землях.

Берётся «незаселенная» государственная земля и сдаётся в аренду крестьянам из расчёта десять-пятнадцать десятин. Все наделы объединяются в единое земельное хозяйство.

Дополнительно каждый двор – ревизорская душа получает пятнадцать соток под дом с хозпостройками и огородом, плюс пятнадцать соток для индивидуального хозяйства, в основном под картофель. На постройку дома, закупку инвентаря, живности в виде коровы, пяти овец, кур, на семена картофеля даётся долгосрочный кредит под небольшой процент.

Под выпас выделяются земли с водой и лугами. Пашут землю плужные артели, обслуживающие три-пять колхозов. Один агротехник при артели на эти же три-пять коллективных хозяйств определяет разработку производственных планов, видов и количества посадочных культур, методы возделывания полевых, садовых и огородных культур и прочее, прочее, прочее. Все сельскохозяйственные работы в колхозах ведутся по указанию агронома, даже на собственных участках.

Кроме пашни под зерновые, в зависимости от имеющихся условий, в отдельных коллективных хозяйствах выращивались картофель, свёкла, репа, организовывались рыбные пруды для разведения сазана и карася.

Полученный урожай зерна сдавали по фиксированным ценам в земские магазины-склады, погашая выданные кредиты и оброк-налог за арендованную землю в размере десяти-пятнадцати рублей со двора. Кроме того, колхозники были обязаны вносить деньги на земские нужды и отбывать натуральные повинности: дорожную, подводную, постойную и другие. За исправное несение повинностей колхозники отвечали круговой порукой.

Первые опытные коллективные хозяйства Саратовской губернии по сто-двести дворов в количестве чуть больше двадцати поселений за два года показали неплохие экономические результаты. Даже с учётом трудностей с обустройством хозяйств и двух не особо климатически благополучных лет урожаи в них благодаря научному ведению дела собрали намного выше, чем в общинах. Зерно, полученное на трудодни, а также картофель со своего участка и живность позволяли колхозникам уверенно смотреть в зиму, не задумываясь, где найти кусок хлеба на пропитание.

По расчётам Струве, большинство колхозников из казённых крестьян смогут погасить полученные кредиты в ближайшие три-пять лет и получить возможность выкупить свои тридцать соток в собственность либо в кредит, либо за наличные также за три-пять лет. После чего их уже бульдозером не стронешь с этой земли и не выдернешь из колхоза.

Внутреннее управление в колхозах осуществлялось выборными всем миром председателем колхоза и его помощниками, а внешнее – агрономом и начальником плужной артели, в которой кроме плугов имелись жатки, косилки, телеги, сани и необходимый табун лошадей. Работали в артели те же колхозники. А стоимость приобретённых для артели механизмов и лошадей входила в величину оброка-налога, и окупаемость должна была произойти за пять-десять лет.

К чему всё это вспомнилось, если речь за столом идёт о конституции? Всё дело в том, что в принимаемой конституции предусмотрено создание Государственной Думы как нижней палаты парламента – законодательного органа государственной власти. Государственный совет, соответственно, верхняя палата, которая утверждает принимаемый Думой закон. Государь, а до его совершеннолетия регент и Совет Правительства подписывают указ о принятии данного закона и вступлении его в законную силу.

Для выборов в Государственную Думу была взята основа системы земских выборов. Её преимуществами считались имущественный ценз, а также традиция и приспособление к ней властей и политически активных представителей имущих классов.

В выборах могли участвовать только мужчины старше двадцати пяти лет, владевшие недвижимостью. Они голосовали по куриям волостных обществ, землевладельцев и горожан. Первую составляли крестьяне-домохозяева, владевшие в составе общин или на подворном праве надельной землёй; вторую – частные земельные собственники, крупные – непосредственно, средние – посредством уполномоченных; третью – владельцы крупных и средних промышленных и торговых предприятий, дорогостоящей городской недвижимости, члены советов и правлений торгово-промышленных компаний и товариществ, арендаторы очень дорогих квартир. В казачьих областях создавалась ещё и курия станичных обществ, по которой голосовали казаки-домохозяева, владевшие казачьей надельной землёй.

Эти курии по уездам или городам избирали выборщиков, которые образовывали губернское избирательное собрание, выбиравшее членов Думы. Нормы представительства для пятидесяти губерний и одной области Европейской России (кроме Польши и Финляндии) предусматривали избрание 5831 выборщика. Из них крестьян представляли 2421 (42%), землевладельцев – 1945 (33%), горожан – 1354 (23%), казаков – 111 (2%). И эти выборщики выбирали своих представителей в Государственной Думе.

Таким образом, семьдесят пять процентов, или три четверти, выбранных членов Государственной Думы будут в первую очередь поднимать законодательные вопросы, связанные с землёй. Поэтому мои мысли и вернулись к последнему докладу Струве, где он после краткой аналитики по крестьянскому вопросу на 1904 год излагал для Николая II возможные расклады политических сил в Государственной Думе, а также те законы по земле, которые необходимо рассмотреть в первую очередь.

Я прислушался к тому, о чём вещал патриарх рода Романовых, а тот докладывал великому князю Михаилу Александровичу, что статья конституции, по которой российские подданные пользуются свободою веры, вступает в противоречие с теми законами, которые сейчас имеются. Особенно это касается старообрядцев, несмотря на те послабления, которые они получили по закону от 3 мая 1883 года.

«Это надолго, – подумал я. – Я тут копнул пару лет назад историю старообрядчества, и у меня волосы дыбом встали. Какая там Варфоломеевская ночь, о которой протестанты вспоминают с ужасом. Какие гонения они испытали?! До тридцати тысяч погибших по всей Франции за несколько недель. Да по сравнению со старообрядцами – это просто детские страшилки. Не хотите больше двух столетий геноцида части своего же народа, который хотел жить по русскому, народному православию с характерными для него выборным началом и местным самоуправлением, с истинностью и благочестивостью, то есть с неизменностью веры и отделением церкви от государства? А количество погибших старообрядцев подсчитать невозможно, но счёт идёт на миллионы».

Я вновь отрешился от разговора за столом, так как от Сандро уже знал, о чём будет говорить с регентом его отец. Старообрядцы как одна из ветвей христианства, ислам, буддизм – это те камни преткновения, с которыми мы не раз ещё столкнёмся. Слава богу, что пока ещё ваххабиты не появились, а то было бы совсем весело.

Но основной вопрос, который надо срочно решать, – это земельный. Не решим его, придём к революции и рекам крови. А 1905 год будет годом большого голода, если не решим вопросы с хлебными магазинами. В Финляндии и Польше зреет мятеж националистов. Если всё это вспыхнет одновременно, да ещё и революционеры-социалисты к этому подключатся под кураторством заказчиков из Англии, то получим революцию большего объёма, чем в моём прошлом-будущем. И это всё на фоне необъявленной войны с Британией и шаткого престола в Российской империи из-за грызни между Романовыми. Плюс ещё этот убийца-невидимка.

В этот момент замечаю, как к тройке «ангелов» подошёл Ширинкин и двинулся дальше к нашему столу. Великий князь Михаил Николаевич замолчал, а регент, дождавшись, когда начальник дворцовой полиции подойдёт, задал вопрос:

– Что случилось, Евгений Никифорович? На вас лица нет!

– Ваше императорское высочество, только что сообщили из Москвы. Анархисты убили великого князя Алексея Александровича.

За столом повисла тишина, а я попытался закрыть глаза, которые буквально вылезли из орбит от удивления: «Семь пудов августейшего мяса мёртв! Вот это ни хрена себе»!

Глава 4

Великие князья

– Ты посмотри, Григорий Иванович, сам великий князь Алексей Александрович общество посетил. Я его так близко первый раз вижу! – Молодой по сравнению с другими охранниками банка городовой посмотрел вслед генерал-адмиралу, который прошествовал через зал к лестнице на второй этаж, держа под руку женщину с вуалью на шляпке, из-за чего лица её было не рассмотреть.

– Эх, молодой, князь в общество больше миллиона вложил, как я слышал, а теперь часть забрать хочет. Или всё?! Хто ж его знает?! Наше дело маленькое, стой и охраняй. – Седой городовой с погонами старшего унтер-офицера и с серебряными медалями «За храбрость» и «За беспорочную службу в полиции» разгладил большим пальцем правой руки свои шикарные усы цвета соль с перцем.

– Григорий Иванович, а как он миллион-то понесет? Это же какие деньжища?! – Молодой полицейский вопросительно посмотрел на своего старшего товарища.

– Да кто же его знает, Фрол. Ты лучше по сторонам смотри. Мне вон тот купчик не нравится, – тихо произнёс унтер-офицер, показав глазами на стоявшего метрах в пяти от них мужчину лет тридцати-сорока, который внешним видом походил на преуспевающего купца первой или второй гильдии.

– И что в нем не так, Григорий Иванович? – так же тихо произнёс подчинённый.

– Не знаю, Фрол. Но не купец это, хоть убей меня. Насмотрелся я на них. Этот больше на дворянина похож. Держится слишком гордо, да ещё эти очки с зелёными стёклами… – Григорий Михайлович, закончив фразу, внимательно осмотрел зал.

Рабочий день банка, начавшийся час назад, входил в свой ритм. Клерки стучат счётами, шуршат наличными, городовые в количестве четырёх человек контролируют вход в зал. Посетителей практически нет. Подозрительный купчик в очках, да ещё двое клиентов, у которых длиннополые, глухие, утеплённые сюртуки-«сибирки» и картузы на голове говорили, что эта парочка из старообрядцев. Они-то никаких вопросов у старого городового не вызывали ни своим видом, ни поведением.

«Что же так не спокойно на душе? Неужели из-за этого купчика?!» – подумал Григорий Михайлович и сделал пару шагов в сторону подозрительного лица.

За ним двинулся Фрол. В этот момент со стороны чёрного входа раздался шум, заставивший обоих городовых развернуться. В кассовый зал из небольшого коридорчика, ведущего к запасному входу-выходу, вошли три человека, одетые в одинаковые короткие «сибирки», картузы, и направились к кассе. Но заставило застыть на месте городовых то, что лица вошедших были закрыты масками, которые использовали «чёрные ангелы», и то, что каждый из них держал в обеих руках по пистолету Браунинга.

Марку пистолетов про себя определил Фрол, так как мечтал о таком, но тот стоил двадцать рублей золотом, что составляло больше месячной его зарплаты. Поэтому эта игрушка для семейного полицейского так и оставалась мечтой, тем более что у него был служебный «Смит-Вессон», за которым городовой и потянулся.

– Не надо этого делать, – услышал Фрол за своей спиной и почувствовал, как что-то твёрдое ткнулось в район его правой почки.

Повернув голову назад и скосив глаза, городовой увидел, что тот самый подозрительный купец, упираясь чем-то ему в спину, второй рукой целится из пистолета в голову Григория Михайловича, который также попытался достать из кобуры револьвер. И судя по тому, что старый унтер быстро поднял руки вверх, лжекупец оказался очень убедительным.

– Ты тоже руки вверх подними и останешься живым…

Фрол получил болезненный тычок в почку от купчика, вторая рука которого, держащая под прицелом браунинга Григория Михайловича, даже не дрогнула.

Молодой городовой вслед за старшим смены медленно поднял руки вверх.

Между тем один из троих вошедших в масках, убедившись, что два его напарника держат под прицелом двух оставшихся городовых, громко произнёс:

– Ни с места во имя революции! Руки вверх!

И в этот момент в центральный вход банка быстро зашли друг за другом ещё семь человек в масках, доставая пистолеты из карманов, последний из которых, закрыв входную дверь, повесил на неё какую-то картонку.

– Господа, вы присутствуете при экспроприации экспроприаторов во имя анархии. Мы боремся против политической власти человека над человеком и стремимся к полной политической свободе, то есть к безвластию или анархии. Выполняйте наши требования, и вы все останетесь живыми и здоровыми. Не надо умирать за чужие капиталы. – В говоре произнёсшего эту фразу анархиста слышался небольшой малоросский акцент, хотя тот и говорил по-русски чисто.

Вошедшая семёрка быстро растеклась по залу, оперативно разоружив городовых, лишив их револьверов и сабель, заодно связав руки за спиной подготовленными верёвками. После этого всех присутствующих в зале, предварительно связав, загнали в служебное помещение без окон. Один из посетителей – купец-старообрядец – попытался возмутиться и тут же получил болезненный удар стволом пистолета в крестец. После чего, прогнувшись от боли, выполнил все требования напавших. Остальные прошли в помещение без сопротивления.

Григорий Михайлович успел шепнуть Фролу, когда их разоружали:

– Молодой, не дёргайся. Это революционеры. Для них человека убить, что высморкаться.

Также старый унтер успел заметить, что часть напавших на банк в количестве четырёх человек, возглавляемые лжекупчиком, который на ходу надевал на голову такую же маску, направились к лестнице на второй этаж, где находился управляющий, к которому минут десять назад поднялся великий князь со спутницей.

– Господа, прошу прощения, что вынужден прервать ваше общение, но у меня к господину Лебедеву есть разговор, который не терпит отлагательства, – ворвавшийся в кабинет управляющего банка человек в маске поднял руки с пистолетами на уровень груди, взяв под прицел двух мужчин.

Управляющий Лебедев, побледнев, медленно поднял руки вверх, а вот его собеседник повёл себя иначе.

– Что вы себе позволяете?! Я – великий князь Алексей Александрович! Немедленно покиньте кабинет и банк, если не хотите попасть на виселицу в течение трёх дней. – Князь поднялся со стула во весь свой немаленький рост.

В повседневном морском мундире с погонами генерал-адмирала и единственным крестом Святого Георгия 4-й степени на груди Алексей Александрович Романов, тем не менее, выглядел внушительно и очень властно. Было видно, что он нисколько не сомневается, что преступник немедленно выполнит его приказание.

В этот момент в кабинет зашёл ещё один грабитель небольшого роста, в прорезях маски которого блестели раскосые глаза практически чёрного цвета. Подняв пистолет и направив его в живот великому князю, он каким-то тонким фальцетом прокричал:

– Стоять! Руки в гору!

– Что-о-о!!! А ну бросили оружие и вон из банка! – Алексей Александрович двинулся к грабителям, отодвигая в сторону мешавший ему стул.

В этот момент грохнул выстрел, за ним – второй и третий. Все три пули попали в живот князю. Тот застыл, а потом как подкошенный рухнул на пол всей своей грузной фигурой, уронив стул. Дико закричала женщина, сидящая в стороне у стены на небольшом диванчике. Она вскочила на ноги и с каким-то воем бросилась к упавшему князю. Грохнул ещё один выстрел, и женщина, схватившись за грудь, упала на генерал-адмирала.

Первый из грабителей осмотрел лежащих на полу, отметив, что нога женщины дёргается в агонии, перевёл взгляд на своего мелкого напарника, а потом повернул голову в сторону управляющего.

Лебедев, на лбу и висках которого обильно выступили капли пота, под взором через разрезы маски медленно поднялся из-за стола, продолжая держать руки вверх.

– Не надо, пожалуйста. Не стреляйте, у меня жена и трое детей. Мама сильно болеет, почти не встаёт с постели, – просящим и дрожащим голосом произнёс управляющий.

– Ну что вы, Александр Иванович, мы же не убийцы, а борцы с самодержавием. Но нам для этой борьбы необходимы деньги. Поэтому вы сейчас откроете хранилище, где лежат капиталы вашего общества. Мы возьмём немного из тех почти тридцати миллионов, которые там хранятся. Вы же не хотите умереть за чужие деньги? Не так ли, господин Лебедев?! – Эти слова произнёс ещё один из напавших на банк, который появился в кабинете вслед за тем, кто убил князя и его спутницу.

Он отличался от своих спутников более богатой одеждой и тем, что поверх маски у него были надеты очки с зелёными стёклами.

– Я сделаю всё, что вы скажете.

– Вот и хорошо, Александр Иванович. Пройдёмте к хранилищу. – Грабитель в очках качнул пистолетом, который держал в руке, показывая на выход.

Через пару минут управляющий и четыре грабителя стояли перед стальной дверью хранилища. Набрав код и повернув ключ, Лебедев с трудом открыл её и после тычка пистолетом в спину вошёл внутрь. Вслед за ним зашли революционеры. В небольшой комнате стояло несколько сейфов.

– Александр Иванович, откройте сейфы, где хранятся кредитные билеты. Ценные бумаги, в которых основной капитал вашего общества, нас не интересуют, как и «петеньки»[4]. Их номера наверняка переписаны. Так, господин Лебедев? – вежливо спросил управляющего грабитель в очках.

Лебедев быстро закивал головой.

– А «катеньки»[5]? – Голос грабителя был приторно-сладким, только вот его пистолет при этом смотрел точно между глаз управляющего банка.

Старший из наёмных работников Московского купеческого общества взаимного кредита энергично замотал головой.

– Вот и замечательно. Откройте сейфы. Не взрывать же нам их. Хотя заряды мы подготовили и сможем это сделать. Вы мне верите, Александр Иванович?!

Лебедев вновь очень быстро закивал головой. По его бледному лицу ручьями тёк пот.

– Открывайте, – потребовал грабитель-революционер в очках на маске, после чего посмотрел на своих подельников и произнёс: – Товарищи, берём пачки кредитных билетов номиналом от ста рублей и ниже. Пакуем и уходим, как договаривались. Действуем.

– Как это произошло? – спокойным голосом спросил Михаил, но, задав вопрос, судорожно сглотнул.

– Ваше императорское высочество, обер-полицмейстер Москвы Трепов по телефону доложил, что группа анархистов в количестве десяти-двенадцати человек сегодня около десяти часов совершили нападение на помещение Московского купеческого общества взаимного кредита на улице Ильинка… – Ширинкин сделал паузу и перевёл дух. – Они разоружили четырёх городовых, охраняющих здание, затем охрану. Посетителей и служебный персонал согнали в одно помещение, телефонный провод перерезали. Входную дверь закрыли и вывесили табличку с надписью «ревизия». Дальше часть налётчиков отправилась в кабинет управляющего Лебедева, где в это время находился великий князь Алексей Александрович с мадам Балетта.

При упоминании любовницы генерал-адмирала патриарх семейства Романовых поморщился, да и у остальных на лицах мелькнули выражения, явно неодобрявшие эту женщину.

А начальник Дворцовой полиции продолжал доклад:

– Как было установлено со слов Лебедева, великий князь держал в их обществе около миллиона рублей и прибыл с переговорами о переводе части денег в Парижский банк. Также его императорское высочество хотел получить часть средств наличными: сто или сто пятьдесят тысяч. Когда бандиты ворвались в кабинет управляющего, великий князь Алексей Александрович назвался и приказал им покинуть здание. В ответ один из налётчиков несколько раз выстрелил из револьвера в князя, убив его. Элизабет Балетта, кинувшуюся к великому князю, также застрелили. Дальше, угрожая оружием, грабители заставили Лебедева открыть двери хранилища и сейфы, в которых хранился капитал общества. Налётчики забрали ассигнации и часть золотых монет, облигации и ценные бумаги не тронули, видимо, посчитав, что их будет трудно обналичить. Награбленное нападавшие вынесли через чёрный вход, покидая здание отдельными группами, чтобы не привлекать внимание прохожих. После того как последние грабители вышли из здания и скрылись, освободившиеся от пут городовые выбежали на улицу и подняли тревогу. Но к приезду полиции отыскать преступников уже не было никакой возможности. Предварительный ущерб составил восемьсот семьдесят пять тысяч рублей.

Сандро не выдержал и присвистнул, заработав раздраженный взгляд со стороны отца.

– То есть это был экс, а не покушение на великого князя? – задал вопрос Плеве.

– Дмитрий Фёдорович считает, что целью нападавших были деньги общества. Смерть великого князя Алексея Александровича – это трагическое стечение обстоятельств. – Ширинкин достал платок и вытер пот на лбу и висках.

– А что это за анархисты такие? И как удалось установить, что это именно анархисты, а не какие-нибудь бандиты? – спросил Михаил и посмотрел на Плеве, а потом на Ширинкина.

– Анархисты, ваше императорское высочество, это одно из течений революционеров, отрицающих всякую власть и государственность, которые, по их мнению, защищают частную собственность, наёмный труд и обеспечивают эксплуатацию человека человеком, – как по писаному произнёс министр внутренних дел и шеф жандармов. – Особенно сильны их позиции в Соединённых Штатах и Европе. Среди российских политэмигрантов как теоретики анархизма известны Бакунин, Кропоткин и ряд других товарищей.

Слово «товарищей» Плеве выделил презрительной интонацией, после чего продолжил:

– С августа прошлого года издают в Женеве газету «Хлеб и Воля». На территории Российской империи небольшие группы анархистов-коммунистов образовались в Кишиневе, Белостоке, Житомире, Нежине и Одессе. Самой большой группой являлся «Союз непримиримых» в Одессе, организованный учениками Махайского. Есть такой деятель. Был осуждён на шесть лет в Иркутске два года назад. Бежал из ссылки. Сейчас в Женеве.

– Вы сказали, что «Союз непримиримых» являлся самой большой группой анархистов? Что с нею стало? – перебил Плеве Михаил.

– Эта организация была создана в Одессе в сентябре прошлого года приехавшими из Иркутска учениками Махайского: Шетлихом, Миткевичем и Чуприной. Через полгода, к февралю, в эту группу входило около восьмидесяти человек, в основном молодёжь из еврейских рабочих и ремесленников. Ведущими методами борьбы у «непримиримых» были объявлены экспроприации и террор. Вскоре они создали подпольную типографию и лабораторию бомб, а потом была неудачная попытка убийства градоначальника Одессы, действительного статского советника Нейдгарта. Слава богу, – Плеве перекрестился, – Дмитрий Борисович остался жив, но зато члены этой группы взорвали полицмейстера Одессы князя Геловани. Во время следствия по этим делам больше сорока человек из «непримиримых» были арестованы. Трое уже повешены по решению военно-полевого суда, четырнадцать осуждены к каторге. Остальные пока под следствием, идут аресты и других членов союза, которые скрылись из Одессы. Так что можно сказать, ваше императорское высочество, что организация анархистов «Союз непримиримых» разгромлена.

– Евгений Никифорович, – великий князь Михаил Александрович посмотрел на генерала Ширинкина, – чем подтверждается, что напавшие на банк и убившие великого князя Алексея Александровича являются анархистами?

– Не могу сказать, ваше императорское высочество. Генерал Трепов в телефонном разговоре сообщил, что это были анархисты… – Начальник дворцовой полиции вновь достал платок и промокнул лоб и виски.

«Достаётся в последнее время Евгению Никифоровичу. Мне в этом отношении несколько повезло», – подумал я, глядя на бледного генерала, и как накаркал.

– Тимофей Васильевич, вам есть что добавить по анархистам? – Этот вопрос регент задал уже мне.

– Ваше императорское высочество, в Аналитическом центре проанализировали резкий рост числа групп анархистов-коммунистов из числа еврейской молодёжи, как и участившиеся случаи эксов и убийств чиновников высокого ранга на юге империи за последние полгода. Анализ показывает, что анархисты-коммунисты отличаются от остальных течений анархизма непримиримостью к государственной власти, с которой будут бороться массовым террором, а деньги на эту борьбу будут добывать экспроприацией незаконно, по их мнению, нажитых богатств у аристократов, банкиров, промышленников, представителей купечества. Один из основателей анархизма Прудон считает, что собственность есть кража, то есть благодаря собственности на средства производства их собственник обворовывает трудящихся. Маркс в ответ на это предлагал экспроприировать экспроприаторов. Проще говоря, грабь награбленное. Именно так по смысловой нагрузке анархисты-коммунисты оправдывают свои эксы. И они находят живейший отклик среди беднейших слоёв населения и представителей криминала, которыми богата Одесса, Кишинев и многие другие города черты постоянной оседлости евреев. Кроме того, сотрудниками центра отмечается явное руководство анархистами-коммунистами из-за рубежа. Мне это очень напоминает становление боевых ячеек эсеров и их использование англичанами в покушении на Николая Второго, в мятеже великого князя Владимира Александровича и Русско-японской войне. – Я сделал паузу, сглотнув тягучую слюну, образовавшуюся в горле.

– Считаете, Тимофей Васильевич, Георг Пятый в борьбе с Российской империей решил заменить эсеров анархистами-коммунистами? – несколько надтреснутым голосом спросил великий князь Михаил Николаевич.

– Ваше высокопревосходительство, после того как цепочка необъяснимых смертей поразила центральный комитет социал-демократической рабочей партии, – Сандро после этих слов усмехнулся, – а основная масса членов боевых организаций эсеров и социал-демократов была уничтожена силами контрразведки и корпуса жандармов во время Русско-японской войны, для развития антиправительственного революционного движения нашими врагами понадобились новые силы. И надо сказать наши противники с туманного Альбиона творчески подошли к этому вопросу. Зачем реанимировать боевые группы эсеров и РСДРП, оставшиеся в живых, члены которых напуганы. Юго-запад Российской империи с чертой оседлости евреев, порт Одессы с его контрабандистами – великолепная база для создания нового течения революционеров-террористов. Тем более что многие непримиримые эсеры и социал-демократы уже потянулись в организации анархистов-коммунистов.

– Тимофей Васильевич, о поддержке англичанами процесса создания боевых организаций анархистов в Одессе и других городах есть какие-нибудь доказательства? – перебил меня Михаил.

– Конкретных нет, ваше императорское высочество, – ответил я.

– То есть всё сказанное вами – это предположения ваших аналитиков? – Задав вопрос, Михаил внимательно посмотрел мне в глаза.

– Можно сказать и так. Косвенными доказательствами выводов Аналитического центра является неожиданное появление больших денежных средств именно у анархистов-коммунистов в Швейцарии, издание ими газеты в Женеве, создание типографий и лабораторий в Одессе, Кишиневе, Белостоке. Переправка на юг крупных партий оружия, динамита…

– Подтверждаю, ваше императорское высочество, – перебил меня Плеве. – За последние два месяца в Одессе силами Жандармского управления арестовано три партии оружия. В общей сложности более ста килограммов динамита, сто пятьдесят пистолетов Браунинга с тремя обоймами и по сто патронов на каждый, двести пистолетов Маузера в такой же комплектации. Только это всё стоит по магазинным ценам порядка тридцати тысяч, не считая затрат на тайную доставку.

«Деньги, деньги и ещё раз деньги – вот что в первую очередь необходимо для революций. Как мне известно из прошлой жизни, да и по практике этого мира, революции просто так не происходят. Они тщательно готовятся и финансируются. Революционная борьба требует больших средств: профессиональным борцам за свободу, равенство и братство надо на что-то жить и желательно жить хорошо, деньги требуются на закупку и доставку оружия, пропаганду, обеспечение лояльности нужных людей и так далее. Такие ресурсы добыть самостоятельно внутри страны практически невозможно, поэтому их, как правило, предоставляет какая-либо заинтересованная в революции иностранная держава или целый альянс, действуя через свои спецслужбы. И тридцать тысяч рублей – это мелочи. Счёт идёт даже не на сотни, а на миллионы, многие миллионы рублей. И всё равно это будет выгодно для той же Англии», – пронеслось у меня в голове, пока министр внутренних дел, можно сказать, хвастался успехами жандармского управления славного города Одессы.

– И откуда поступило это оружие и взрывчатка? – заинтересованно спросил министра внутренних дел великий князь Михаил Александрович.

– Задержанные члены «Союза непримиримых» раскрыли пути поступления оружия и революционной литературы. Кто доставляет до побережья Российской империи, они конкретно не знают. Эти люди представляются эмиссарами центра в Женеве. А дальше в основном Гданьск – Белосток – Львов – Кишинев – Одесса. Другие пути начинаются в Финляндском княжестве, Эстляндской и Лифляндской губерниях, где, как и в Польше, сейчас идёт рост националистического движения, и не сегодня-завтра возможны восстания за независимость этих государств. А вот здесь мы можем уже уверенно говорить, что финансирование этих движений идёт из Лондона. Так что денежные средства для анархистов на юге Российской империи, можно сказать, идут из того же источника, возможно даже мимо верхушки анархистов-коммунистов в Швейцарии. Поэтому я согласен с выводами Аналитического центра. – Плеве замолчал.

– А мы тут про конституцию говорим, – воспользовавшись возникшей паузой, проскрипел великий князь Михаил Николаевич. – Какая, к чёрту, конституция?! Здесь восстания на носу! Того гляди, полыхнёт по окраинам, как в Польше сорок лет назад! Брат мой Константин и маркиз Велёпольский тоже пытались либеральными реформами умиротворить поляков, а в результате Константину плечо прострелили и маркизу дважды шкуру попортили. Плюс полтора года с повстанцами воевали. И всё без толку. Опять эти пшеки восстать готовы.

– Папа́, вспомните, как удалось то восстание подавить? Вооружённые банды повстанцев держали весь край, а как только манифестом освободили крестьян и дали им землю, всё сразу изменилось. Крестьяне перешли на нашу сторону и стали помогать нам ловить повстанцев. Революция и кончилась, – не удержался и высказался Николай Михайлович.

«Николай, ратующий за создание в России конституционного строя, постоянно спорит с отцом, которому введение конституции как серпом по одному месту. Патриарх семейства Романовых является ярым монархистом и кроме самодержавия ничего не принимает, но потихоньку начинает сдавать позиции, знакомясь со статьями нового верховного закона», – подумал я про себя.

А великий князь Николай Михайлович между тем продолжал:

– Есть большая вероятность того, что принятие конституции именно в этот момент позволит удержать людей от революций и восстаний. Они смогут участвовать в управлении государства через выбранных представителей, смогут с самого низа донести до императора чаяния народа.

«Всё, Филипп Эгалите завёл свою шарманку. И как взрослый человек может так верить во весь этот демократически-либеральный бред?! Ему что, истории Французской революции мало?! Чем закончил герцог Орлеанский?! Да и в моём прошлом-будущем великий князь Николай Михайлович с радостью воспринял Февральскую революцию и признал власть Временного правительства. А закончил жизнь в общей могиле у стены Петропавловской крепости с другими князьями из рода Романовых, как и многие генералы, которые способствовали отречению от престола Николая II. Хорошо, что сейчас не видно явной тенденции противостояния всех против Александра IV и регента Михаила Александровича, кроме определённой группы семейства Романовых энд ко́мпани. Но это классические дворцовые дрязги за власть. При этом первый из претендентов на престол из старших Александровичей мёртв, хотя он и не основная фигура в этом комплоте», – подумал я, слушая великого князя.

– Господа, хотя мы и собрались обсудить вопрос о введении конституции, но сейчас надо выяснить все подробности о гибели великого князя Алексея Александровича, – прервал Михаил словесные излияния своего дяди.

Великий князь Николай Михайлович обиженно замолк, а остальные вслед за регентом обратили свой взор на Ширинкина. Бедный генерал вновь вытер пот со лба и висков, после чего произнёс:

– А мне пока больше нечего сказать, ваше императорское высочество. Генерал Трепов ещё довёл до меня, что принимает все меры по поиску анархистов, а также сказал, что доложил всю информацию великому князю Сергею Александровичу, который собирается прибыть на место преступления.

– Понятно. Берите стул, Евгений Никифорович, и присаживайтесь к столу. – Михаил показал на место за столом рядом со мной.

Я чуть подвинулся, а Ширинкин через несколько секунд разместился рядом. Всё это время за столом стояла тишина.

– Что будем делать, господа? – нарушил тишину регент.

– Будем искать убийц и разбойников, – мрачно произнёс Плеве, автоматически классифицировав анархистов как субъектов преступления.

– Надо начинать готовиться к похоронам Алексея Александровича, – с глубоким вздохом-выдохом произнёс патриарх семейства Романовых.

После этих слов за столом вновь наступила тишина. При этом присутствующие избегали смотреть друг на друга. А у меня в голове почему-то закрутилась песня из моего прошлого-будущего:

«Почему из Одессы и урки?! Так самая крупная группа анархистов была в Одессе. А почему урки?!» – У меня возникло жжение не только в голове, но и в копчике, образно говоря.

Я просто вспомнил небольшую докладную записку из центра по событиям в Одессе. В ней упоминалось, что в город в феврале этого года прибыл из Европы некто месье Мишель Дюбуа, благодаря которому братья Шепсель и Лейба Гохманы в 1896 году через венских антикваров Фогеля и Шиманского продали в Лувр якобы тиару скифского царя Сайтафарна. За неё братья и помогавшие им выручили 286 тысяч франков, а это ни много ни мало чуть больше 100 тысяч рублей золотом. Огромная сумма!

Братья Гохманы держали в Одессе антикварную лавку. Торговали тем, что находили на раскопках крупной греческой колонии Оливии: мраморными осколками с греческими словами, кусочками керамики и прочим ходовым товаром. Но спрос рос, предложение за ним катастрофически не успевало, и братья начали потихоньку разбавлять настоящий товар фальшивками, одной из которых стала тиара.

Семь лет весь мир съезжался в Париж посмотреть на чудо, когда в декабре прошлого года одесский ювелир Израиль Рухомовский неожиданно объявил, что тиару сделал именно он. Сделал по заказу братьев, заплативших ему за работу 1800 рублей. Разразился скандал, который до сих пор ещё не утих. И вот на его пике один из героев провёрнутой аферы появляется в Одессе, но встречается не со своими подельниками, а с руководителями «Союза непримиримых».

По слухам, ходящим в криминальном мире Одессы, Мишель Дюбуа был незаконнорождённым сыном Соньки Золотой ручки и председателя «Клуба червонных валетов» Шпейера Павла Карловича. Появился Миша на свет где-то в 1870 году, когда Сонька вместе с «валетами» крутила аферы в Москве. Когда родила сына, хотела сдать его в приют, как и первую дочь, но Шпейер не дал, пристроил в какой-то дворянской семье. История умалчивает, как Миша появился в свои шестнадцать лет в Одессе, что он там делал, но в двадцать он уехал в Европу, откуда уже в первый раз приехал в 1892 году как гражданин Франции Мишель Дюбуа.

В связях с революционерами замечен не был, поэтому по картотекам жандармского управления не проходил, а вот в полиции о нём было известно как о сильном карточном игроке, которому почти всегда благоволит богиня Фортуна, плюс к этому была информация, что через него можно пристроить антиквариат в Европе. И тут неожиданная связь с анархистами. Правда, кроме нескольких встреч в течение пары недель зафиксировано больше ничего не было. А о чем он разговаривал с главарями «Союза непримиримых», уже не спросишь. Тех уже повесили, но…

– Тимофей Васильевич, вы о чём так задумались? – оторвал меня от размышлений Михаил Александрович.

– Думаю, насколько ловко произведён налёт на Московское купеческое общество взаимного кредита. Если бы не убийство великого князя Алексея Александровича, то мы бы имели бескровное ограбление банка на рекордную сумму. Даже из краткого описания разбойничьего налёта понятно, что он был хорошо спланирован. Преступники, вернее всего, знали о наличии крупной суммы в банке, у кого есть ключи от помещения и сейфов, где хранятся деньги. Отход также организован грамотно. Я бы на их месте ещё какой-нибудь террористический акт совершил, чтобы отвлечь полицию от своих поисков…

– Хорошо, что не вы, Тимофей Васильевич, руководили этим разбойным нападением, – перебил меня Плеве.

Я в ответ на слова министра внутренних дел склонил голову и улыбнулся.

– Не надо нам террористического акта. Хватит уже убийства великого князя Алексея Александровича, – проскрипел патриарх семейства Романовых.

В этот момент раздался шум на входе в зал. Через тройку моих бойцов пытался пройти начальник телеграфной конторы дворца коллежский асессор Михайлов.

Я посмотрел на Михаила и после его кивка махнул охране рукой, разрешая пропустить главного телеграфиста и телефониста дворца.

– Что случилось, Семён Семёнович? – спросил регент, когда Михайлов подошёл к столу.

– Ваше императорское высочество, несколько минут назад звонил обер-полицмейстер Москвы Трепов. Дмитрий Фёдорович сообщил, что бомбистами взорвана карета великого князя Сергея Александровича. Великий князь погиб. От кареты и лошадей ничего практически не осталось. Погибло восемь казаков конвоя, ещё четверо ранено. Также погибло двое городовых и более десяти штатских. Количество раненых среди жителей уточняется. – Михайлов замолк, и из него будто бы выпустили воздух.

Фигура начальника телеграфной конторы Гатчинского дворца сгорбилась, а в зале возникла какая-то звенящая тишина, показалось, что все перестали дышать. Хотя, может быть, и не показалось. Я-то точно задержал дыхание, услышав такую новость.

«Два великих князя из ветви старших Александровичей убиты в течение часа-двух. Это кто же нам так ворожит?! Получается, главный политический противник Александра Четвертого и Михаила Александровича мёртв», – промелькнуло у меня в голове, после чего я посмотрел на Михаила.

Сказать, что регент был сильно удивлён, значит, ничего не сказать.

– Как это произошло? – второй раз прозвучало в зале из уст великого князя Михаила Александровича.

Глава 5

Месье Дюбуа

Емельян, чуть сдвинув штору и тюль, выглянул в окно. Картина оставалась без изменений: по улице на тротуарах сновали туда-сюда люди, по мостовой то и дело проезжали пролётки, коляски, брички. У соседнего дома, где располагалось Московское купеческое общество взаимного кредита, было целое столпотворение, в котором присутствовали большие чины полиции и корпуса жандармов, что говорило о том, что экспроприация денег у общества состоялась. Моисей Магазинер всё так же оставался на условном месте, продавая сбитень. Значит, главная цель экса ещё не показалась в начале улицы Ильинка. А целью был генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович.

Двадцатичетырехлетний Емельян Гоненко пять лет назад, в 1899 году, примкнул к рядам РСДРП и вёл свою революционную деятельность, пропагандируя марксизм в подпольных кружках Екатеринослава, Кременчуга, Николаева и Одессы. В 1902 году из-за убеждённых левых радикальных взглядов в революционной борьбе перешёл к эсерам, попав в «боевую организацию». После обучения в качестве боевого техника занимался изготовлением бомб для терактов. Это и спасло его от смерти, когда почти все члены его группы во главе с Борисом Савинковым были схвачены военной контрразведкой в Порт-Артуре и расстреляны.

Он же остался в Одессе, где должен был подготовить ещё взрывчатки для следующих терактов. Остался жив, только без связи и денег: без подпитки из партийной кассы боевой организации, которой заведовал Савинков, они быстро закончились. В ноябре 1903 года остатки Одесского комитета партии социалистов-революционеров вошли в анархо-махаевский «Союз непримиримых», на них же вышел Емельян.

Дела в «Союзе» шли ни шатко ни валко до тех пор, пока в Одессе в конце января этого года не появился «товарищ Николай». Он привёз деньги, а главное, предоставил налаженную связь с анархистами в Женеве и Лондоне, после чего вновь исчез.

Вместе с Николаем в Одессу прибыл известный, несмотря на молодость, особенно во Франции, анархист-коммунист Лев Алешкер, который быстро организовал две бомбовые лаборатории и занялся обучением боевиков. Как по заказу почти в это же время из Нью-Йорка приезжает Моисей Магазинер с деньгами на создание боевой группы. Узнав о появившихся в «Союзе» больших деньгах, в «жемчужину у моря» подтянулись боевики из Белостока, Варшавы, Кишинева и даже Женевы и Лондона.

Потом была неудачная попытка убийства градоначальника Одессы и удачный подрыв князя Геловани. Как результат, полиция и жандармское управление Одессы объединили свои усилия и, пользуясь законами военного времени, в апреле 1904 года арестовала большинство членов «Союза непримиримых»: братьев Гальпериных, сестёр Шерешевских, мужа и жену Эрделевских, Ольгу Таратуту и многих других. Всего около сорока человек. Троих членов «Союза», которые непосредственно участвовали в убийстве полицмейстера Одессы, включая Льва Алешкера, повесили через три дня после ареста.

Оставшиеся на свободе анархисты ушли на нелегальное положение. В это тяжёлое для организации время в Одессе вновь появляется «товарищ Николай», который прибывает не только с деньгами, но и с несколькими боевиками-анархистами. Союз начинает восстанавливаться, переходит на систему троек и пятёрок, которая была в «боевой организации» эсеров. Эта практика распространяется и на Белосток, и на Кишинёв. Начинаются громкие теракты. Поставки оружия и взрывчатки растут. Всем этим руководят прибывшие с «товарищем Николаем» боевики, которые так же, как и их начальник, на все встречи приходят в гриме.

Гоненко ещё раз выглянул на улицу и усмехнулся про себя.

«Как реально выглядит товарищ Николай, не знает никто», – подумал он.

Но для себя Емельян ещё при первой встрече отметил, что этот товарищ совсем не товарищ, а вернее всего, господин. Чувствовалась в нём белая кость и голубая кровь, хотя тот и мог изъясняться, как биндюжник с Привоза, да и на суржике говорил чуть ли не как на родном языке. Хотя Кропоткин вообще целый князь и Рюрикович в каком-то там поколении. Когда Емельян об этом узнал, то долго в это не мог поверить.

Гоненко вновь выглянул в окно, боясь пропустить сигнал от своего напарника, а потом перевёл взгляд на стол, на котором стоял саквояж-бомба: полпуда тротила и граната А–1 или, как её окрестили солдаты, «Алёнка». Эти гранаты начала использовать русская армия в конце войны с японцами.

Подойдя к столу, анархист открыл саквояж и ещё раз проверил закладку бомбы. Бруски тротила были помещены в металлический ящик, к которому крепилась граната, к чеке которой привязан крепкий шнур.

В общем, дёрнул шнур, вырвал чеку, предохранительный рычаг отлетает, за счёт сжатой пружины освобождённый ударник бьёт по капсюлю-воспламенителю, четыре секунды горения замедлителя, и срабатывает детонатор, взрыв гранаты, следом – взрыв заряда с разбросом поражающих элементов, которых напихали в ящик достаточно. Рвануть должно было знатно. По прикидкам Ганенко, сила взрыва должна была соответствовать, как если бы разом рванула пара, а то и тройка фугасных снарядов от трёхдюймовки.

Вес бомбы был где-то три четверти пуда, но бросать-то её надо было с третьего этажа на проезжую часть всего-то на пару-тройку саженей. Емельян был уверен, что легко это сделает. Также был уверен в том, что великий князь обязательно приедет. Такого громкого ограбления банка в Российской империи ещё не было.

«Дикий Запад отдыхает», – такие слова произнёс товарищ Николай, когда закончил рассказывать план ограбления банка. А ещё он сказал, что при удаче они могут взять больше миллиона рублей казёнными билетами номиналом до ста рублей, у которых не переписаны номера. Всего в хранилище общества должно было храниться больше тридцати миллионов рублей в основном в ценных бумагах, которые брать при эксе не собирались из-за трудностей по их реализации.

Закрыв саквояж и убедившись, что шнур удобно свисает наружу, Гоненко вернулся к окну, посмотрел на Моисея, продолжавшего торговать сбитнем. День сегодня был прохладным, и находилось много желающих согреться тёплым напитком. Поправив штору, Емельян вновь окунулся в воспоминания последних и предшествующих событий.

Революционно-анархическое движение в Одессе ширилось, но тут закончилась Русско-японская война, победа в которой несколько снизила накал революционной борьбы. Следом идут победные бои в Туркестане, ввод русских войск в Персию и Афганистан. Народ ликует. Полиция и жандармы зверствуют, военно-полевые суды, которые никто не отменил, отправляют на виселицу попавшихся после терактов и эксов революционеров, тратя дня два-три на рассмотрение дела.

Убийство Николая II всколыхнуло революционное движение на всей территории Российской империи. В этот момент в Одессе вновь появляется «товарищ Николай» и, отобрав две лучшие пятёрки боевиков, в одной из которых был Емельян, убывает вместе с ними в Москву.

Уже в Москве этот странный товарищ довёл до всех, что их основная цель – генерал-губернатор Москвы великий князь Сергей Александрович.

Емельян хмыкнул и улыбнулся, вспомнив, какие удивлённые лица были у всех. А план по ликвидации великого князя вызвал восторг. Экспроприация Московского купеческого общества взаимного кредита на огромную сумму обязательно заставит генерал-губернатора прибыть на место преступления. А приехать к банку из Николаевского дворца Московского Кремля или генерал-губернаторского дворца на Тверской улице он сможет только по улице Ильинка.

В соседнем доме, где располагается купеческий банк, идёт ремонт всего здания, и будет легко проникнуть на третий этаж в угловую комнату, из которой надо метнуть саквояж с бомбой. Карета, в которой передвигается великий князь, блиндированная, поэтому заряд нужен мощный. И попасть им нужно в крышу кареты, которая укреплена намного слабее.

Всё произошло так, как описал товарищ Николай. Гоненко, которого выбрали в бомбометатели, как самого опытного в обращении со взрывчатыми веществами, легко пробрался в комнату, выбранную для броска бомбы, благо в здании в этом крыле практически никого не было. Строительные работы шли в другом месте. Вскрыть простой замок комнаты было легко, как и закрыть его, войдя в комнату. Тяжёлым бременем стало ожидание. Как говорится, хуже нет, чем ждать и догонять.