ИСКОРКА ЖИЗНИ бесплатное чтение

1

Небольшой внедорожник, продрался сквозь кусты, и вылез на высокий, заросший густой жухлой осенней травой, высокий берег. Внизу, под песчаным, резко уходящим вниз обрывом, неспешно несёт свои воды речушка. Переплюнуть можно. Но бурная и стремительная, студёная и чистейшая.

Леонид, дёрнул рычаг переключения скоростей, нажал кратковременно педаль газа, рыкнув двигателем, и заглушил его.

Криво усмехнулся, откинувшись на спинку сиденья, прикрыл глаза.

В памяти, в хронологическом порядке, пронеслись события последних дней…

… Из колонок компьютера звучит тихая музыка. Собираются на праздник родные, самые близкие. Жена и две дочери, суматошно, носятся из комнаты в кухню, таская тарелки и бокалы. Нет, гостей будет не много. Впрочем, не известно сколько. Сколько будет, столько и будет. Приглашали, только своих. Хотя, за пятьдесят лет совместной их жизни, со Светой, родственников с каждым годом, становилось всё больше. Вот уже и внуки выросли, и подарили первую правнучку.

– Нам со Светкой по шестьдесят восемь – улыбнулся мысленно Леонид, погружаясь в воспоминания – поженились на первом курсе института. Увидели друг друга, в коридорах, и закрутилось. Любовь, робкие поцелуи и вальс Мендельсона. Ни Лёня, ни Света, не стали тянуть. Раз, и решились. Да и родители особо не возражали. Скинулись на свадьбу. И его отец с матерью, отдали им дом в пригородном посёлке. От Бабушки достался. Но свет и вода, как положено. Да и дом добротный, тёплый. А остальное, это уже руки приложить.

И Лёня прикладывал. Всю жизнь прикладывал, строил, перестраивал, достраивал, ремонтировал. Детей родили. Двух девчонок и, последний, долгожданный мальчишка.

Многое пережили, но в памяти осталось, только хорошее. Семья, это святое. А то, что страна им подкидывала испытания, это не в счёт.

… Леонид и Светлана Лаптевы, стоя, принимали поздравления и подарки. Всё-таки «Золотая свадьба» у них. Шутили и пересмеивались с близкими…

А через два дня, не стало Светки. Иномарка сбила на пешеходном переходе. Уехала, конечно же. Потом, уже позже, хозяин объявил машину в розыск. Её и нашли. На берегу водохранилища, разбитую и сожжённую.

Но самое интересное, что хозяином оказался, местный высокопоставленный чиновник из областной администрации. Угонщика, естественно, искали. Даже, по телевизору сюжет показали, как «не покладая рук», трудятся правоохранители, что бы найти супостата. И, конечно же, не нашли. А чего его искать. Весь город знает, алкаша, наркомана и мажора, сына чиновника, Егора Ивлиева. Город, пусть и областной центр, огромный. Но горожане наслышаны о геройствах этого подонка. Интернет работает исправно. А блогеров местных, не заткнёшь и всех не пересажаешь. Вот и мелькала частенько фамилия чиновника в блогерских новостях. В основном, в нелицеприятном свете, и всё из-за сына.

Но карма настигла мажора. Ещё, через несколько дней, после похорон Светы, его нашли повешенным, в одном из городских притонов.

Но, почему-то, подозрение в расправе пало на сына старого Лаптева. Валера, так его зовут, быстро сориентировался, едва сюжет появился в интернете, не даром, юрист по образованию, собрал все справки и показания свидетелей, что в тот день был на судебном заседании в городском суде. Адвокат он. От него отстали, но взялись за Леонида. И плевать, что шестьдесят восемь. Плевать, что с палочкой ходит. А, что ему ответить, один в пустом доме. Жены, больше нет, дети разъехались после похорон.

– Где был, что делал? – приезжали, задавали вопросы. А потом, вообще, решили увезти в СИЗО (следственный изолятор).

Но, только, с этим, Леонид, был в корне не согласен. И не смотря на свой почтенный возраст, а может быть, как раз и в нём, всё дело, терять-то нечего, да и сколько ещё осталось, жизни той, психанув, тростью проломил голову приехавшему за ним следователю, или, кто он там был? Молодой, наглый, самоуверенный, всё наручниками в руках поигрывал.

Второй, во дворе остался, вот в него и разрядил свою двустволку Леонид. Перезарядил и, следующим дуплетом, расстрелял полицейский УАЗик у ворот.

Распахнул ворота настежь. Сел в свою, не первой свежести «Ниву», и поехал, объехав очумевшего от испуга молодого водителя, в форме, и с мокрыми штанами.

Не гнал, спокойно проехал посёлок. Потом, полями к реке, к месту, где всегда любил побродить по берегам, в тишине, с удочкой. Это место, из своих, знала только Светка. Часто, вместе, тут отдыхали. Иногда, делили его с другими рыбаками и рыбачками.

Вот и сейчас… Светлана стояла на высоком берегу, у самого откоса, и глядела вдаль, на бескрайние леса за рекой. Только платьице светлое плескалось на холодном, поздней осени, ветру. Да волосы обхватывали пушистым шарфом голову.

Леонид, кряхтя, вылез из машины и, ничему не удивляясь, подошёл к ней.

– Свет – позвал он – я же говорил, что скоро встретимся. Я знал, что здесь тебя найду.

Светлана повернулась. Молодая, красивая, тоненькая, как будто и не было пятидесяти прожитых лет. Протянула руку, погладила его по щеке. Теплом не повеяло, да и холодом, тоже. И привычного запаха лаванды не было.

– И, что делать, теперь, думаешь? – спросила она.

– Да, ничего – улыбнулся Лёня – ты со мной, а больше мне ничего и не надо. За Бимкой и Васькой Валерка присмотрит.

(Бим и Василий собака и кот).

– Ты ведь понимаешь, Лёня, я не смогу быть рядом с тобой, долго. Завтра, девятый день, и я должна предстать перед всевышним, если он есть. Я никогда не верила, в эти сказки попов. Но теперь, у меня есть возможность проверить это.

– У тебя есть отсрочка – снова улыбнулся Леонид – ещё тридцать один день. А за это время я решу все проблемы. И присоединюсь к тебе. Нет, не сам, не пугайся. Я постараюсь, что бы это сделали другие.

– Не знаю, не знаю, Лёня – прошептала девушка – а сейчас, прости, не могу долго быть видимой. Но я рядом.

И Света растворилась, тихо и неторопливо, на фоне сереющего вдали леса.

Леонид улыбнулся и встряхнул седой отросшей за последний месяц шевелюрой – эх, Светка, есть ещё порох в пороховницах. Тряхну стариной. А с этими двумя ментами, которых я приложил сегодня, ничего не сделается. У одного башка заживёт, как на собаке. Второй в бронике был. А я дробью стрелял. Но честное слово, попался бы жакан, завалил бы, и рука не дрогнула. Скоты оба. Для них человек, расходный материал и средство наживы. Валера рассказывал о них. И кроме мата, я от него, ничего больше не услышал. Эта парочка на заказ работает. Подставляет, подбрасывает, провоцирует, ломает… вот, с них и начну, с утра. Не верится мне, что мажор тот, нечаянно тебя сбил. Что-то, тут не так, своей задней-песочницей чую. А сейчас костерок разведу, водички вскипячу, чаёк заварю. Ты же знаешь, у меня всегда, всё с собой. И макароны, и тушёнка, мало ли, как жизнь повернётся. Вот и повернулась. А если, уходить, срочно, придётся, так наша с тобой заимка, примет меня. Сорок лет, никто не разорял, думаю и до сих пор цела. А помнишь, как мы набрели на неё?

– Помню… – послышался смешливый голос рядом – за ягодой поехали, заблудились. Вот и выручила она нас, обогрела, накормила. А потом и сами выбрались, когда паника прошла, и тропу нашли. Мы там Машеньку и придумали. А через семь лет и Валеру. Долго у нас не получалось. А ты всё трындил, сына, сына давай. Вот, там, и дали, опять.

Лёня широко улыбнулся своим воспоминаниям. Вспомнил, как три лета баню ставили. Камни из ручья вымывали на печь, как лес валили на сруб. Сколько труда и мозолей. Как медвежонка приручали, не приручили, подрос и ушёл, но и не трогали звери лесные, стороной их обходили, когда голубицу и брусницу собирали, грибы солили, кедр стучали. И сами живность не тревожили, не охотился Леонид. Хоть, ружьё, всегда, с собой было. Эх, любили оба, отпуск проводить в тайге. Не на курортах модных, а вдали от людей, в тишине и покое. И в гармонии с собой и природой. Один раз, друг напросился, отказать не получалось, взяли. Но не дошёл, бедолага, ногу подвернул, пришлось вернуться. Больше, с того раза, никому и никогда, не рассказывали о волшебном своём месте. Зато, Бимка, с удовольствием с ними ездил. Двенадцать уж годков псу сейчас. Хоть и беспородный, но верный, лучшего друга и не пожелать. А до него, овчар был, тоже друг преданный. Но прожил мало, заболел, чего то. Мучился. Унесли, на себе, в тайгу, там и ушёл в чащу, и больше не вернулся. Светка два дня бегала, звала, ревела. Пытались, детей с собой брать, но девочки, равнодушны были к таёжным прелестям, домой постоянно просились. К компьютеру и сотовым телефонам. Валера, вроде бы, и рад был пожить в тайге и лес его принял. Но цивилизация не отпускала, а когда в институт поступил, так вообще, стал отказываться. Всё время у него не было. А теперь и подавно. Семья, работа. Отпуск, Турция и Эмираты.

Леонид, за воспоминаниями, и не заметил, как на куцем костерке закипел котелок. Как сбросил, по инерции, макароны и вскрыл банку тушёнки. Как приткнул, сбоку, к огню литровую алюминиевую кружку, как бросил в неё щепоть заварки. И всё это на двоих, по привычке. А когда заметил, выматерился про себя, смахнув нечаянную, набежавшую на глаза старческую слезу.

– Не надо – прошептала, всхлипнув, и Света – мне тоже тяжело, но ничего уже не исправить.

Леонид в одиночестве похлебал своё варево, так, без аппетита, просто, потому что, надо. Разложил сиденья в «Ниве» и забылся тревожным сном. Возраст и переживания взяли своё.

Проснулся от того, что кто-то грубо выбросил его из машины. Лёня сильно ударился головой о порог своей «Нивы», а потом, приложился ещё и о корень, торчавший из земли. И ненадолго потерял сознание. А когда начал приходить в себя, увидел над собой в свете нового зарождающегося дня форму полицейских и нацеленные ему в грудь, чёрные зрачки оружия.

– Чо, ссука, думал не найдём? – прошипел один из них, тот самый, в которого дробью стрелял. И пнул его по лицу. Лёня, опять, потерялся.

Очнулся уже в камере. На каменном полу. В железных дверях, что попалась в поле зрения, люк с круглым глазком. Один. Тишина. Холодно, а от каменных плит пола, ещё и смрадом тянет.

Но один ли? Лёня огляделся, хоть и далось ему это с трудом. Шею ломило, больно двигать головой.

И правда, не один. В углу копошились две, приличных размеров мыши, готовые в любой момент сбежать, крутя своими носами и тараща на него глаза бусинки.

Но тут, с лязгом в дверях провернулся замок. С той стороны отодвинулся засов, и мышки юркнули под низкий железный топчан, с, набросанным на него, полуистлевшим тряпьём. А в дверях, появился детина, в отвисших на коленях, джинсах и вытянутом застиранном свитере. В руках бейсбольная бита.

Он с удивлением поглядел на Леонида – во, дела… дядя, Лёня?

– А-а, соседушка – криво, через боль в шее, усмехнулся Леонид – давно вернулся?

– Два дня как, по УДО вышел – ответил тот, ухмыльнувшись – вчера бухал, а сегодня работу, вот, предложили. Поучить лоха одного. Похоже тебя. За что хоть, тебя, дядь Лёня.

Леонид снова криво улыбнулся – ну, учи, Славик. Раз работа такая. Только, сделай всё быстро. Зажился я, на этом свете, Светку убили, видать, теперь, и моя очередь пришла.

– Тёть Свету убили? – переспросил, вытягивая лицо, парень – кто?

Леонид пожал плечами – знать бы?

– Погоди – отбросил биту в сторону Славик, подошёл и, легко подняв старика, посадил его на топчан – рассказывай, дядь Лёнь. Я ведь Валерке должен, это он меня на УДО вытащил. А я долги привык отдавать.

– Да, я толком, ничего и не знаю – опёрся спиной о шершавую стену Леонид, продвинувшись глубже на топчане – машина сбила, вроде бы, в интернете говорили, что сын нашего Ивлиева, председателя законодательного собрания области, был за рулём. Потом, и пацана этого, убили. Ну, а я, крайний остался. Правда, одному гаду черепушку проломил, а второго недострелил, когда за мной приехали.

Славик улыбнулся – так это… про тебя братва на воле шумит.

Леонид пожал плечами.

– Ладно, дядь Лёня, выведу я тебя, не чужой ты мне. И это не тюрьма. Это подвал, за городом, одного барыги. Сюда должников и буржуев всяких таскают, с которых бобла можно поиметь. У меня, тут тарахтелка у дома, та, старая, да ты знаешь, сам мне её чинил. Забирай и спрячься. А я Валерке позвоню. Где хоть, тебя, ему искать?

– В тайге, он знает, спасибо, Слава.

– Спасибо, не булькает – хохотнул он – шутка, дядь Лёнь. Пошли… нет, давай я тебе помогу. Там двое ещё были, но не обращай внимания, вроде бы бухие в мат. А я, после, перед братвой отчитаюсь, за ментовской беспредел.

Километров на сорок хватило бензина в старой «Вятке». Да и трястись на ней, сил больше не было. Шея нещадно болела, и рот разбитый, коростой прихватило, губы лопались и кровь текла. Так что, завалил старый мотороллер Леонид ветками, съехав с грунтовки в лес, и пошёл пешком, выломав вместо посоха, сухую, толстую палку.

Сутки добирался до таёжной своей избушки. И ночь не помеха, с закрытыми глазами бы дошёл. Вымотался, но, всё же доковылял. Перекусил наспех запасами в зимовье и завалился спать.

Очнулся от того, что кто-то мокрым носом елозит ему по лицу, а шершавый горячий язык, нет-нет, да и пройдётся по щеке. Леонид открыл глаза и, увидел перед собой, косматую голову огромного медведя. В окно заглядывало раннее солнышко.

… Видать, ещё сутки проспал – подумал Леонид по инерции и отстранённо, оглядев незваного гостя…

– А, Тапыч – узнал он бывшего медвежонка, на страх, со всеми этими переживаниями, нервов, просто, уже не оставалось.

А узнал медведя по шраму над правой бровью, который, так и не покрылся шерстью. Рысь отметину оставила, когда маленький совсем был.

– Столько лет прошло, не забыл, значит? Погоди – прокряхтел он – сейчас встану, сгущёнки тебе открою.

Мишка осторожно развернулся в тесной лесной сторожке и сел на задницу, вытянув вперёд задние лапы, с когтями по пять сантиметров, привалившись боком к топчану.

Леонид же, всем телом, облокотившись на него, поднялся. Обошёл, протиснувшись, между печью и зверем к столу. Взял с полки банку, открыл ножом, лежащим рядом, и вылил содержимое в тарелку. Поскрёб ложкой по внутренностям банки и плюхнул тарелку на табурет.

– На, Тапыч, лопай. Позже, чего-нибудь ещё соображу. А пока только это.

Мишка благодарно рыкнул, поднялся на лапы, заполонив собой сторожку, и осторожно стянул тарелку на пол. С чмоканьем вылизал, и развалился тут же, блаженно щуря глаза.

– Свет, ты видишь? – спросил он в пустоту сторожки – Тапыч объявился.

… – Вижу – ответила она, но теперь уже в его голове – и Коська, за дверью, мается, позови его. Только старый он совсем, как мы стал. Седой весь. Он, когда мы его привезли сюда, долго болел, его Тапыч и выхаживал, кормил мелкой живностью. Совсем Коське плохо было. Но выходил. А на следующий год, когда мы вернулись, у него уже стая была, он вожак. Потому и не появился, не хотел ронять свой авторитет, перед волками. А сейчас один остался, в стае другой вожак. Это я, только, сейчас узнала. Как духом стала. Позови его, Лёня…

Леонид кивнул и крикнул в приоткрытую дверь – Коська, заходи. Иди, обниму старого пса.

Овчар, помесь европейца с кавказцем, стесняясь, просунул голову в дверь, а потом, опустив виновато голову, прошёл и весь. Перешагнул через Тапыча и уткнулся лбом в руки Леонида.

– Здравствуй, здравствуй, потеря… Ты знаешь, старина, как я рад тебя видеть. На глазах овчара появились слёзы и, тот, опустил морду.

Леонид приобнял его за голову, уткнувшись лицом в шею, пряча и свои мокрые глаза. Но совладав с собой, потрепал его разодранные в бесконечных доказательствах своего права быть вожаком, уши.

– По банке тушёнки, ради встречи, больше не дам – усмехнулся Лёня, вытянув и себе, из-под стола, трёхлитровку самогона – как слеза младенца – улыбаясь, погладил он банку.

– Можно? – вопросил он в потолок.

– Только немного – хихикнула Света.

Но Леонид, открыв Тапычу и Коське по банке тушёнки, набулькал себе целый стакан. Потом и не помнил, что рассказывал медведю и псу, то и дело, роняя старческую слезу и обнимая их. А очнулся, лишь следующим утром, на топчане, под толстым стёганым одеялом.

У порога лежал, Коська. Тапыча в сторожке не было. Но Лёня чувствовал, что тот рядом. Где-то на улице. И занят важным, своим, каким-то, медвежьим, делом.

– Све-ета… – позвал осторожно Леонид.

… – Да, Лёня – отозвалась она. Опять же у него в голове…

– Ты… не ушла?

– Нет… и не уйду… наверное… – неуверенно протянула Светлана – говорят, что отсюда не уходят…

– Ты останешься со мной? – повеселевшим голосом переспросил Лёня – и кто говорит?

– Души, Лёня. Души… но пока, сама, не всё знаю. Пока впитываю, что рассказывают другие, живущие здесь. Их трое, я четвёртая. Самый старый, старейшина, Григорий Филимонов, ему шесть сотен лет, представляешь? Он и построил эту сторожку. Охотником, при жизни, был. Здесь навсегда и остался. Медведь шатун подрал его, километров в десяти отсюда, добрался до избушки, но судьбой предрешено было, не вернуться ему к семье. Здесь, с тех пор, и обитает. Охраняет это место от чужаков, помогает, кому помощь требуется и, у кого помыслы чистые. Не знаю, как он это определяет. Нам с тобой, когда-то помог. Второй, Феклист Никонов, из старообрядцев он, но ненавидит свою фамилию, Никона ненавидит, что церковь расколол, гада, это он так выражается, иезуитского. Но не буду пересказывать, что он говорит. Сама, половины из его причитаний, не понимаю. Он был последним в своём роду. Умирал в скиту. Ему около четырёх сотен лет сейчас. Но Григорий позвал его, и тот пришёл. Прожил, потом, ещё лет десять. А теперь, его дух отвечает за лес и зверьё. Третий, Николай Иванов. Бывший офицер белой армии. Ранен был, идти не смог. Отстал от своих и заблудился. И ему помог Григорий. Так, он, здесь, навечно и остался. Браконьеров кругами водит, зверя и птицу от них хранит. Ну, а я, похоже, источник силы беречь буду. Я лучше всех его чувствую. И даже вижу.

– Какой источник? – переспросил Леонид.

– Источник силы. На месте нашего, старого колодца – скороговоркой, торопясь, как будто, не успеет всё высказать… в её голосе слышались панические нотки, выпалила она. Но взяла себя в руки, замолчав на минуту… Лёня терпеливо ждал. И Света продолжила, уже спокойнее – нужно восстановить его, колодец, я имею в виду. Заполнить водой. Тогда выход силы, будет в сто крат лучше. Не понимаю, откуда я это знаю. Григорий чувствует силу, а я вижу. Потому и строил Гриша, сторожку на этом месте и колодец капал. Почисти его, и воду позови, она придёт, я знаю, к тебе придёт. Вспомни, этот колодец, когда ещё там была вода, хоть и грязная, ты не хотел к нему подходить, опасался чего-то. А Валеру, когда он залез в него из любопытства… ведь, после этого, он не стал больше ездить с нами. Гриша говорит, что колодец этот… он желания исполняет. Но не уверен. Хотя, чувствует его силу, силу земли. А я её вижу, вижу Лёня – голос её снова задрожал.

– Тихо, тихо, Свет, успокойся. Понял я всё. Сейчас, сварю Тапычу и Коське пожрать, и займусь. И как быстро, ты старейшину стала «Гришей» называть?

– Старый, дурак – расхохоталась Света – всю жизнь, ни намёка на ревность, а тут дал, так дал.

– Потому, что не отпускал тебя, от себя, ни на шаг, а сейчас не вижу, только слышу – хохотнул и Лёня – ладно, флиртуй. А я себе молодушку найду, как колодец почищу. И желание загадаю, молодым стать.

Обиженная пауза висела долго. Леонид, и кашу уже сварил для Тапыча, на электрической плитке, достав из-под пола, японский, компактный и очень дорогой, бензиновый генератор, и для Коськи макарон с тушёнкой. И для себя китайской бурды запарил. И сухарей из схрона достал.

– Так и будешь молчать? – наконец, не выдержал он.

– Буду – глухо отозвалась Света – не успела умереть, как ты уже…

– Светка, ты чего? Неужели и, правда, подумала, что я… ай, да ну тебя…

– Да, подумала – огрызнулась она.

– Ну и, дурочка. А моё первое желание вернуть тебя. Чтобы рядом была, сколько бы мне не суждено было…

Света вздохнула в его голове – это вряд ли, Лёнечка – Гриша говорит, что тело вернуть не получится, впрочем, нужно попробовать. А со здоровьем и, относительной, молодостью он поможет. Научился этому, за долгие годы.

Леонид задумался, глядя в бревенчатый потолок сторожки, и через несколько минут спросил – ты говорила, что Валера изменился, после того, как из колодца мы его достали…

– Да… – донёсся до его сознания голос Светланы – говорила. Григорий предположил, что колодец исполнил его заветное желание. А он, потом, испугался перемен в себе и, наотрез, отказался с нами, больше, ездить.

Леонид кивнул её словам и спросил снова – и сколько желаний, может исполнить колодец?

– Никто не знает – теперь, уже, в его голове прогрохотал мужской бас.

Лёня дёрнулся от неожиданности, но и только. И опять кивнул – вот и проверим, Григорий… я правильно понял… это ты?

– Правильно – усмехнулся бас.

– А сколько Феклисту и Николаю колодец отмерил времени?

– С Феклистом, в первый раз попробовали – снова прогремел бас – десять лет, а потом, он и сам не захотел долго жить. Всё порывался воссоединиться со своим родом. Но, когда душа отделилась от тела. То здесь и осталась. Так мы и поняли, что, это место силы, и оно не отпускает души. Ему нужны служители. Николай прожил двадцать пять. Но от одиночества, захандрил и решил, что всё, хватит. Мы, тогда, и не знали, что сила колодца исполняет желания. А понял я это, совсем, недавно, глядя на вашего сына. И держал при себе, до сегодняшнего дня. Хотя, и сейчас не уверен. Поговорить бы с ним. О нас он знает, испугался сначала, когда я заговорил с ним, после того, как из колодца вы его достали. Потом привык, вроде бы. Но, всё равно, неохотно с нами общался, боялся чего-то.

– Собака в лес пришла, да, боится одна идти дальше – проскрежетал ещё один голос, немного недовольный – пойду, встречу, провожу. Наша это собака.

– Иди, Феклист – ответил Григорий – вижу, Бим скулит у кромки. Тебя зовёт.

Коська, всё это время, у порога, крутил головой и прядал ушами. А, когда смолк голос Феклиста, подскочил и, боднув головой дверь, выскочил из избушки.

– Не смирился, наш старовер, что узником места силы стал, что не удалось перед богом предстать. Набожным он сильно был при жизни – проговорил Григорий, спустя некоторое время – а я вот, не жалею. Если, нужно будет, боги, истинные наши боги, сами призовут. А этот ваш… он чужой. Тут капище древнее недалеко, вот там бываю. Иногда, получается поговорить с ними.

Леонид, слушая, с удивлением, посмотрел вслед овчару.

– Он и Тапыч видят нас – произнесла Света – и слышат, и, наверное, понимают.

– А где, Николай? Его нет рядом? – спросил снова Леонид, обращаясь к потолку.

– Они с Тапычем воду из ручья в баню таскают – ответил Григорий – тебя парить будем, колени лечить и, вообще, хвори старческие изгонять. Учти, спуску не дам. Я хоть и дух, но веник, в руках, держать могу. Ты, только, с колодцем не тяни. Мы же, тоже, от него зависим. Чем больше он силы даёт, тем и нам хорошее, и радостнее.

Но, сегодня, заняться чисткой колодца у Леонида не получилось. Пока из схрона вещи доставал. Их, со Светой, рабочую одежду, спальники, пастельное бельё. Всё целое, в мешках толстых пластиковых, почти сухое, но, всё равно, растянув верёвку, вывешивал просушить и проветриться. Залежалось с лета. Тут и Бим прибежал, вместе с Коськой.

Лёня поглядел, с улыбкой, как появившийся Тапыч, мял его в своих лапах, тот лишь, радостно повизгивал, вылизывая нос друга. И, только потом, Бим принёс хозяину небольшой кожаный пенал, подобрав его зубами с осенней травы двора.

С раннего детства учил сына Леонид, охотничьим премудростям, в том числе и этой – собака в лесу должна быть без ошейника. Иначе зацепиться за кривой сук, а отцепиться, не всегда получиться. И пропадёт собака.

Лёня расстегнул молнию пенала и вытянул из него сложенный лист бумаги, погладив, с благодарностью, пса. В пенале ещё что-то было. Но решил сначала прочитать, что сын пишет. Развернул, вчитался, явственно чувствуя, что над его плечом повисли души Светы, Григория и Николая с Феклистом.

<< Привет, пап. Слава мне всё рассказал. Пару дней продержись там, потом привезу продукты и вещи. В город тебе нельзя. Пока я всё не улажу. Григорию, Феклисту и Николаю привет передай. Думаю, ты уже, знаешь о них. Может и мама с тобой, вот было бы хорошо. Посылаю сотовый телефон. Заряжен. Но знаю, у тебя генератор под полом есть. А зарядка в углу висит, на вешалке. Найдёшь. Звони с холма у ручья, там берёт, я проверял. Всё остальное при встрече. Валера.>>

– Ну вот, теперь и связь у нас есть, с миром – усмехнулся Леонид, прочитав.

Аккуратно разгладив листок, положил на стол и снова посмотрел на потолок – ну, что скажете, духи?

– Иди, баню топи – проворчал Феклист – потом брюхо набьёшь. И, так день потеряли. Темнеет уже. И бесовское зелье убери с глаз.

– Что убрать? – не понял Леонид.

– Это он про самогон – подсказала Света – Феклист святой человек, и ненавидит алкоголь.

– Понял – улыбнулся Лёня – убираю и иду топить баню. Забавно с вами. В голове звучите, а вокруг никого. Такое впечатление, что с ума схожу, или сошёл.

Хохотнули, сдержанно, и они.

Измученный банными процедурами, Леонид и не помнил, как добрался до топчана, как залез в спальник и, как уснул.

Проснулся от того, что по лицу пробежал лучик солнышка, заглянув в маленькое застеклённое окно. В аккурат просочившись, сквозь ветви вековых сосен.

Удивительно, но чувствовал он себя так, как давно уже не чувствовал. Бодрым, отдохнувшим, довольным. Только, урчание голодного желудка, портило весь спектр утренних эмоций.

В одних трусах выскочил на улицу, даже не подумав одеться. Хотя, на траве уже лежал серебристой плёночкой первый иней. Окунул лицо в деревянную бочку с дождевой водой на углу избушки. Встряхнулся.

– Ай, хорошо – вскричал он, брызгая, и на грудь, и на спину, ледяную воду. И, также, босиком, кинулся назад в избушку. Но на пути попался Коська. Захлестнувшие Леонида эмоции, не пропустили и его. И Коська оказался в его объятиях, повиснув тряпичной куклой на руках.

Пару раз, подкинутый и пойманный, был отпущен и, по-человечески пожимая плечами – мол, чудит хозяин – побрёл к бане, где на крылечке дремал Тапыч в обнимку с Бимом.

Бегом растопил печь в сторожке, в генераторе бензина на дне, бегом поставил чайник, с ведром сгоняв к ручью за водой, и всё это почти голышом. Опомнился и огляделся, когда раскладывал по тарелкам завтрак для питомцев.

– Блинн, Григорий, а ты волшебник – прокричал Леонид и расхохотался. От души и во весь голос.

– Ну, не без этого – пробасил, без тени скромности, у него в голове Григорий – чё могём, то могём.

Лёня снова рассмеялся и скомандовал – Светка, а ну-ка, проявись. Без тебя, есть не буду. Лучше, сгину голодной смертью.

Рядом возник силуэт, но с каждой секундой, проявляясь всё чётче и чётче. И когда процесс завершился… узкие бёдра, обтянутые джинсами, водолазка, модная пятьдесят лет назад, подчёркивающая высокую небольшую грудь. Светлые, соломенные, волнистые волосы. Слегка подведённые бровки и реснички. Большие, голубые, до синевы, глаза. Лёня, осторожно дотронулся до жены, такой молодой и красивой. Но пальцы ничего не ощутили, и он отдёрнул руку.

Света улыбнулась – садись, ешь, я рядом посижу.

Но Леонид, во все глаза, смотрел на неё, утратив дар речи. Такой он впервые увидел её в коридоре института, между парами.

– Хочу остаться в твоей памяти – снова пронеслось у него в голове – такой, какой была, в день, когда мы встретились. Мне уходить надо, Лёнечка. Место силы меня долго не удержит. Я не привязана к нему… я же с тобой пришла, а пришлые души не могут противиться воле неба и, даже сила земли не в силах удержать их… я чувствую, я знаю…

– Колодец… – прошептал одними губами Леонид – сколько у нас времени? – выкрикнул он.

Девушка пожала худенькими плечиками.

– День – ответил за неё Феклист – может два. Но, можем поменяться. Если согласна, я буду молиться, за тебя и за себя.

– Я-аа, не против – робко ответила девушка.

– Это не вам решать – грубо, в голове Леонида, пробасил Григорий.

– Решать, как раз, мне – не менее жёстко ответил староверец и, полилась молитва, страстная, фанатичная.

– А ведь, сила земли отпускает Феклиста – раздался третий, удивлённый мужской голос – Света, расскажи, что ты видишь?

– Нити силы переплелись и рвутся, освобождая его душу – ответила Светлана удивлённо – а силы неба, протягивают к нему свои. А я… я… Земля не прикасается ко мне и небо освободило меня.

– Неприкаянная душа? – хмыкнул Николай.

– Похоже… – подтвердил Григорий.

– Хотел бы и я избавиться от оков – протянул мечтательно бывший белогвардеец – надоело быть привязанным, как в тюрьме существуем.

– Без силы, мы просто растворимся… – неуверенно высказался Григорий.

– Кто-то, это проверял? – не согласился Николай – посмотри, наша новая подруга, полна энергии.

– Надолго ли? – не сдавался собеседник.

– Вот и посмотрим – усмехнулся офицер – и всё же… так лучше, чем вечность в застенках. И не важно, в каких, земных ли, небесных…

– Прощайте, други, я ухожу – проскрипел, в голове Леонида, Феклист – Светлана, я должник перед тобой. Даст БОГ, в следующей жизни, расплачусь.

– Прощай – хором ответили души Григория, Николая и Светы.

Леонид потёр виски, слегка ломило. Непривычно и необычно, вот так, слушать в голове голоса. Напрягает. Посмотрел на образ жены, сотканной из света и теней, зависший рядом.

– Завтракай, Лёня – попросила она – нам с тобой нужен колодец.

Леонид кивнул и принялся за остывший завтрак.

Весь день он провозился с колодцем, подготавливая его к чистке. Мастерил лестницу из берёзовых стволов, которые разрешил срубить Григорий, плёл верёвку попрочнее, из капроновой, бельевой. Делал подъёмный блок над сгнившим срубом, что бы поднимать сырую землю и мусор со дна, глубокого, не меньше трёх метров, колодезного зева. Отвлекался лишь на то, что бы перекусить сухарями и открытой тушёнкой.

За ним внимательно наблюдали Тапыч, Коська и Бим. Ну и, Григорий со Светой. Николай улетел на осмотр своих территорий.

Лишь в потёмках раннего осеннего вечера, он выпрямил натруженную спину.

– Баню, топи – распорядился Григорий – продолжим твоё лечение. А ты, Коська, зайца принеси, да пожирнее, вам всем, жрать, что-то нужно. Тапыч, давай за мёдом, я знаю, ты припрятал его в дупле, с лета. Бим, корней мне нарой, тех, которые я показывал. Да шустрее, старики, вашу мать… Света, полетели на святое древнее капище, попрошу богов знания тебе дать. На это они откликаются, иногда. Николаю и мне, дали в своё время, Феклист отказался. Обретёшь плоть, ведуньей станешь.

И все, молча, повиновались, признавая главенство старого охотника.

А Леонид, когда все разбежались, кряхтя от усталости, побрёл к бане. Потом топил печь в сторожке, поставив на плиту чайник и кастрюлю с водой. Знал, что распоряжение Григория не останется не выполненным. И заяц, обязательно будет.

Первым появился Тапыч, осторожно неся в зубах, кусок берёзовой коры с горкой лесного пчелиного сотового мёда, уже покрывшегося засохшей коркой. В хвое и лесном мусоре. Но Лёня, поблагодарив и погладив медведя, принял у него его бесценный подарок. Он знал, что лесной мёд диких пчёл, на ноги ставит и самых безнадёжных больных. А очистить от мусора, не проблема, пять минут.

Следом прибежал Бим, неся в пасти горсть, каких-то корешков. Подбежал и вывалил их в ладони хозяина, виляя хвостом. Потом и Коська приволок огромного зайца, уже успевшего сменить, наполовину, шубку.

Лёня, погладив их и, похлопав по бокам, принялся за разделку тушки. Пока варил зайца, накормил остатками каши и макарон, псов и медведя. Поставил на плиту большую кастрюлю, всыпав в воду остатки крупы, разной, что было, скинул очищенный и вымытый заячий ливер, решив кормить их и себя из одной кастрюли. И сел, задумавшись, забыв о своём желудке.

… Блин, мы тут с голоду опухнем – думал он – сухарей мало, крупы нет. Тушёнки, четыре банки осталось. Половина пакета муки. Надо в деревню идти, километров двадцать тут. Не помню, есть ли там магазин? А до села, все сорок будет. А обратно как? Не дотащу всего. Старость чёртова. Лет бы десять назад, и быка упёр, а сейчас? Да и часто не находишься. Одна надежда на Валеру. Не бросит, конечно, но…

– Я придумаю, что-нибудь – встряхнувшись, поднялся он с топчана – придумаю. Вот только, Григорий здоровье поправит, и придумаю – проговорил Леонид в голос.

– Конечно, придумаешь – услышал он, в ответ, бас Григория – на то тебе и голова дадена. А Светлану не зови, пока. Она на капище, с богами разговаривает. И насчёт пропитания не беспокойся, Тапыч, вот-вот, в берлогу заляжет. А Коська с Бимом мясом, и себя, и тебя обеспечат, ну, и я помогу.

– Ты слышишь мои мысли?

– Слышу, но можешь закрыться. Просто, пожелай этого для себя. Я вижу, что теперь ты можешь. Покрутился день у колодца и силу его впитал, чуть-чуть, правда. Но, как говорится, кому, что, и сколько дано. Я вот, при жизни, с животными научился разговаривать, понимать их. И они меня понимают. Николай, мог видеть на большие расстояния, мог немного влиять на людей. Напугать до мокрых порток, например. Глаза отвести. Запутать, заблудить. А когда в колодец вода придёт. Там уж неизвестно, что будет. Я его копал, потом Николай поправлял, пока жил. А потом, некому стало. Вы, вот со Светланой, к нему и не подходили. А мы не подсказали, сами, если честно, не знали. Пока Света не появилась и не увидела нити силы. Я-то, только чувствую, что они где-то рядом. И что связаны мы с ней. Понимание всего, пришло после того, как Валера в колодец залез, и просидел в нём, пока вы из леса не пришли, и не вытащили его. Никто из вас и не заметил, как светились его глаза. Я тогда предположил, что, парень получил дар от матери земли. Как мы когда-то с Николаем.

– А почему, после продления жизни Феклист и Николай не ушли? – вдруг спросил Леонид.

– Феклисту некуда было – ответил тот – а Николай… Николай уходил, но очень скоро вернулся. Не буду говорить, захочет, сам расскажет. Это его жизнь, была. Каша твоя подгорит, снимай. И пошли, парить буду. Как раз варево твоё остынет. Я сегодня, мучить тебя не буду. Только слова заговорённые скажу. А в полночь поставим настойку на корешках. Я опять слова прошепчу, и три дня настаивать будем. Потом, месяц пить настойку надо, все хвори, внутренние, и выйдут. Лет тебе не убавится, но чувствовать себя, на много моложе станешь. А желания свои прибереги, для жены. Сначала она, потом проверим остальное. Но в первую очередь, нужно восстановить колодец. Чёрт – выругался Григорий – шесть сотен лет нужно было, что бы понять всё это.

– Боялся ты, Григорий, что придут чужие и отнимут твой заповедный уголок – ответил на его излияния, чуть усмехнувшись, Лёня – поэтому и хранил его. Дорожил им. А тут мы, заблудившиеся и растерянные. Решил помочь. Феклист был против, Николай промолчал. И ты, как хозяин, принял решение. А потом. Николай, выводя нас, не стал путать следы, оставил тропу. И мы вернулись. Не жалеешь?

– Ты прав, но нет, не жалею. Хватит бояться и сторожиться. Николай давно говорил, что нечего цепляться за старое, а я всё осторожничал и… и, боялся. Это ты верно сказал. А первой каплей стал твой сын. Он получил дар, и вынес его из моего уголка. Я не оговорился, именно моего. И Феклист, и Николай признают это. Но, теперь, всё меняется. Света слишком сильная личность, что бы подчиниться. Да и ты… когда придёт вода в колодец, ты получишь не сравнимые со всеми, что у нас, возможности, не знаю какие, но земля не останется в долгу. Постарайся, не встать на сторону зла.

– Где-то я уже слышал это – снова усмехнулся Леонид, поднимаясь и цепляя полотенце с верёвки, натянутой вдоль сторожки – не хватает слов, типа, на тёмную сторону, джидаи, Скай Вокер и мастер Ёда.

– Не понимаю, о чём ты?

– Забей, Гриша – хохотнул Лёня – вот освоимся, привезём компьютер, и посмотришь, что сейчас в мире творится. Не обижайся, но отстал ты от жизни. Сильно отстал. Я старый, но ты, просто, мастодонт.

– И, чего это я отстал? – обиженно пробасил Григорий, летя у плеча Леонида в сторону бани – я видел ваши автомобили, видел телефоны, Валера показывал и рассказывал. Знаю, что в космос летаете. Иногда, прислушиваюсь к разговором охотников и грибников. Я даже знаю, кто ваш президент. Правда, никто из тех, кто на привалах, под костерок и водочку, расслабленно души изливают, ни одного слова хорошего о нём не сказал, но так и должно быть. В моё время так же было. О правителях, либо плохо, либо ничего. Примета. Начнёшь хвалить, ещё хуже будет. А лучше, на Руси, никогда и не было. И не важно, какой век, двадцать первый, или пятнадцатый.

– Верно, каждый правитель само утверждается, за счёт унижения своего народа. А у русских, это традиция – усмехнулся Леонид – пришли, щас, накидаю на камни, лягу на полог и говори свои слова. Веник, в тазу, размокает, хлещи, я потерплю. Бывало, Светка так хлестала и накидывала, что крыша съезжала. Она, Светка, у меня термостойкая.

– Знаю – хихикнул Григорий – видел, как холодной водой тебя отливала. Охала, ахала, а после выволакивала в предбанник.

– Подглядывал?

– Ну, не без этого… но скорее вспоминал… так правильнее сказать будет.

Проснулся утром Леонид, как и вчера в прекрасном расположении духа. Но, уже, не побежал в трусах из сторожки, к бочке с водой. Лежал, наслаждался. Но сколько бы, не лежать, а вставать, всё равно, надо. Коську и остальных кормить. Ладно, Бим, а у Коськи зубов почти нет, да и у Тапыча тоже. Да, и живут ещё, на этом свете, «молитвами» Григория. И силой источника, «места силы».

Целый день, ковырял Лёня грязь в колодце, устал скакать вверх, вниз, вытаскивая полные вёдра. Извозился в грязи «по самые уши». И, когда солнце за ели спряталось, полностью выбился из сил. С матами, вылез из глубокой ямы и распластался на холодной траве.

– В баню его несите – услышал он распоряжение Григория.

И три «зубастые» пасти подняли его и понесли в неостывшую ещё парную. Осторожно запихали носами на полог… и Лёня… уснул.

Проснулся от того, что замёрз. Какими бы не были разумными псы и медведь, а дверь не закрыли. Вот и гулял холодный ночной ветерок по остывшей баньке.

Он, поёжившись, поднял голову. Тут же подошёл Тапыч, подставив спину. Лёня спустился с его помощью с полка, впрочем, не чувствуя никакого дискомфорта, со стороны организма. Усталости и след простыл, а вот продрог, это «да». Скинул грязную одежду, сполоснулся холодной водой, морщась от бегущих по телу «мурашек» И припустил голышом к сторожке. В сторожке было заметно теплее, печь каменная, ещё горячая. И Лёня, с остервенением растираясь полотенцем, наконец, почувствовал прилив тепла, прилёг на спальник сверху и, снова, отключился.

Очнулся, опять от лучика солнышка и под старым стёганым одеялом.

Открыл глаза, осмотрелся. Как и вчера, у порога лежал огромный овчар.

– Кось – позвал хрипло Леонид, пить хотелось страшно, горло пересохло. Овчар поднял голову – Коська, родной мой, цапни меня за пятку, так вставать не хочется, а надо.

Коська поднялся и, рыча, раззявил беззубую пасть, больше головы Леонида, направляясь к его ногам. Лёня подскочил – всё, всё, понял, сам поднимусь.

Морда пса усмехнулась, ну, как могла, а его туша, с грохотом, опять свалилась у порога.

И снова, Лёня целый день провёл в колодце. Но к вечеру, появился в его голове, голос Светы.

– Прости, Лёня, оставила тебя одного.

– Привет – усмехнулся он, привалившись, устало, к мокрой лиственничной стене колодца – ну, как? Много узнала?

– Много, Лёня. Но переварить всё не успела. Знаешь, это как с компьютером, загрузить, меня загрузили, но что бы установить, время нужно. Вот и крутиться, сейчас во мне, программа установки.

– А памяти хватит?

– Не знаю. О, а ты, я смотрю, не скучал. Почти всё вычистил. Может пора воду звать?

– Нет ещё, до нижнего венца, добрался, но если наполнить, снова грязь поднимется. Этот ил, ещё убирать и убирать. Григорий сказал, ещё метр. Там песок должен быть – топнул он ногой по чёрной жиже дна.

– Вылазь, завтра Валера придёт, вместе и закончите.

– А ты, никуда не улетишь?

– Нет, теперь я с тобой. Древние боги взяли меня под своё покровительство, но не привязали. Я, в общем-то, свободна.

– Так не бывает, никто ничего не делают просто так, все ждут ответной услуги, пусть даже, простого доброго слова, но ждут. Что-то ты должна дать им взамен?

– Да, но не будем об этом.

– Ну, не будем, так не будем. Вечереет – согласился с её словами и посмотрел он из колодца наверх – в самом деле, пора завязывать. Нужно Тапыча с Коськой и Бимом накормить, да самому поесть. Блинн, чем я их завтра кормить буду.

– Тапыч, в берлогу забрался – ответил, за Свету, Григорий – просил не беспокоить до весны, а Коська с Бимом, только-только с охоты вернулись. Двух зайцев принесли и морды у обоих довольные, наелись мяса, аж животы выпирают. Так что, твоя каша, только твоя.

Леонид кивнул на его слова и полез наверх.

Затопив баню, сел на чурку для колки дров, печально глядя на куцую поленницу.

…– Мне этого и на месяц не хватит, а если морозы рано придут? – подумал он.

– В тайге живём. Сушняка много – удивился Григорий.

– Согласен – ответил Леонид – вот, после колодца и займусь…

Пока грелась вода в бане, Лёня ободрал зайцев и, разделав на кусочки, присолил в глубокой сковороде. Потом, перекусил на скорую руку и пошёл мыться.

На следующий день, опять возился в колодце, пока радостный лай не привлёк его внимание. И, поднявшись наверх, вываливая из вёдер поднятую грязь, посмотрел в сторону, куда с визгом унеслись псы.

… – Валера пришёл – подсказала Света, соткавшись из света и теней рядом.

– Валера, это хорошо – улыбнулся Леонид, разглядывая жену – пойду, встречу, наверное, нагрузился, еле тащит.

– Не надо – покрутила она головой – Николай и Гриша ему помогают. Два лося поклажу несут. Иди, умойся. Грязный какой.

Лёня поглядел на небо – снег пойдёт, вон какие тучи.

– Пойдёт – согласилась она – зови воду, Лёнечка, сил нет, болтаться сгустком непонятно чего. И обнять сына хочется, и тебя. Потом умоешься.

Лёня поглядел на первый с грязью песок со дна колодца и перевёл взгляд на Свету – что нужно делать?

– Просто позови, мысленно сосредоточься, и позови.

С десятой попытки в колодце зажурчало. И мутная вода начала заполнять колодец.

– Блинн, Светка, получилось – вскрикнул он – а теперь, желание.

Света не успела даже слова сказать. Как Лёня перемахнул через сгнившие чёрные брёвна отбортовки, спрыгнув в воду.

Вылез мокрый, дрожащий от ледяной воды и закрутился на месте, оглядываясь вокруг, в поисках исполнения его желания.

И нашёл, с противоположной стороны, под срубом, колодца, у кучи расплывшегося ила, сидела на корточках совершенно голая девушка, обхватив колени руками.

– Света? – неуверенно позвал он.

Девчонка подняла голову – а ты хотел, кого-то другого здесь увидеть? – хихикнула она – дай накинуть чего-нибудь.

Но Лёня, подхватил её на руки и понёсся к сторожке, успевая поцеловать всё, до чего дотянулся.

Света смеялась, обхватив его шею руками.

– Лёнька я в шоке – шептала она на топчане, кутаясь в покрывало, брошенное ей мужем – этого не может быть.

Леонид молчал, переживая не меньше жены, трясущимися руками, роясь в горе тряпья, выгруженного прямо на пол из ящика-сундука под столом.

– Лёня – уже строже и громче позвала она мужа – посмотри на меня.

Леонид застыл и медленно выпрямился, осторожно разворачиваясь к ней лицом.

– Сядь, приди в себя – попросила она.

Он, опустив руки, присел на край топчана, уставившись в пол.

– Лёнь – ласково позвала Света – у нас получилось. Получилось, и пусть все идут к чёрту, кто скажет, что этого не может быть. Дай мне вон те вещи – показала она пальцем – я оденусь, и не пускай в сторожку Валеру. Выйди, встреть.

Как зомби, Леонид повиновался, подал её старое платье и вышел, плотно претворив двери, подперев их спиной. Нервы немного отпускало, и Леонид улыбнулся, глядя, как на тропе появился сын, обвешанный тюками и собаками.

На его плечо присел Григорий, и Леонид отчётливо видел его туманный сгусток.

Заметив отца, Валера остановился, сбросив на землю огромные товарные сумки и Коську с Бимом. За ним, на тропе, показались две рогатые волосатые морды лосей. Среди рогов одного из них висело ещё одно облачко.

– Отец? – неуверенно спросил сын.

– И что? – улыбаясь, переспросил Леонид.

Леонид поглядел в сторону колодца, где валялись лопаты, вёдра и большая куча грязи с мусором.

– Колодец… – вдруг, лишившись голоса, прохрипел Валера.

– И что? – снова усмехнулся отец.

– Мама?

Лёня мотнул головой себе за спину – переодевается.

Пока Валерий крутил головой и разевал рот, как рыба, пытаясь найти слова для следующего вопроса. К Леониду подлетело облачко Григория.

– Что со Светой? – вопросило оно.

Лёня пожал плечами – ничего, ей восемнадцать, это её желание. А что?

– А тебе тридцать, по виду… У вас получилось?!…

– Получилось – снова пожал плечами Леонид – что-оо? Что, ты сказал? Тридцать?

Но поудивляться в волю, не успел, в спину его толкнула дверь. Лёня посторонился.

Выпорхнувшая из сторожки девушка, прошмыгнула мимо него и, преодолев, быстроного, расстояние от сторожки до Валеры, повисла у него на шее, со слезами, целуя лицо сына.

– Сынок – шептала он с прерывистыми всхлипами.

Валера впал в ступор, стоял истуканом, разве что, хлопая ресницами.

Не скоро, но, в конце концов, страсти первой встречи улеглись и, разгрузив лосей, отпустив их в лес, все забрались в избушку. В том числе и Коська с Бимом.

2

– Не всё, так однозначно – улыбнулась Света, начав рассказывать, одновременно ставя чайник на растопленную, ей же, печь – я вчера говорила с богами, они существуют, не сомневайтесь. И попросила у них… нет, не скажу, чего попросила. В общем, они дали мне, только, немного знаний и искорку жизни, а уж потом… Что взамен? опять же, не спрашивайте, не отвечу. А облик отца – поглядела она на сына – это, тоже моих рук дело. Но, только облик. А от колодца он получил, то, чего хотел с детства. Не знаю, какие способности он хотел. Но, мы узнаем это, от него самого, со временем. И скажу, что наш колодец, колодец исполнения желаний, но только одного и самого заветного. Желания, возможно, о котором мы и не помним, но оно живёт с нами. А дальше, его энергия, лишь, поддерживает нас, на энергетическом уровне.

– Ты можешь и нам с Николаем вернуть тела? – спросил, невпопад и озабоченно, Григорий.

– Нет, но, если боги вдохнут в вас искорку жизни, я помогу… наверное. Впрочем, это вряд ли понадобится.

– Они с нами не очень-то разговорчивы – усмехнулся Николай – чем ты их покорила.

Света повернулась к ним лицом, от печи и искренне улыбнулась – есть такая поговорка, проси больше, получишь «чуть». Вот я и начала клянчить, без всякой совести, едва они ответили на призыв Григория. И то мне надо, и это, и ещё вот это, и вот то. А что, я ничего не теряла. Ну, послали бы… и я пошла. Но они рассмеялись моей наглости и дали, о чём я уже говорила. А завтра, искупаюсь в колодце, и, наверное, ещё чего-нибудь получу. А нет, так и не надо.

– Ну, ты даёшь, мм-мать – выдал хрипло Валера.

– Да, ладно… – отмахнулась она – расскажи, лучше, как ты, как Верочка, Машенька, как внуки?

– Да нормально всё… ма-амм – в голосе его всё ещё присутствовала дрожь – не могу поверить – признался он.

– Ты сказала, искорку жизни..? – переспросил снова Григорий.

– Ну, да – кивнула Света – я три раза рожала. Знаю, как происходит рождение жизни, чувствовала. А тут сила источника и божья искра. Я пережила все стадии развития, в несколько мгновений, а потом… и лет. И вот что получилось. А если честно, я не знаю, как это получилось. И ещё, я очень этого хотела.

Помолчали, отец и сын приходили в себя от пережитого, а Светлана суетилась у плиты, стараясь занять себя и не думать о том, что произошло. Тем более, очень боялась, что всё это, вдруг, окажется нереальным, не настоящим… сном. Несколько раз она хваталась за горячие кастрюли, и каждый раз, с удовольствием, ощущала боль, подсовывая после, обожжённые пальцы под морды Коськи и Бима. И они вылизывали, пахнущие хлебом и родным запахом руки. Она чувствовали их шершавые языки, благоговейно, сохраняя в памяти эти прикосновения.

– Ты чего-то недоговариваешь – проворчал Григорий.

– Совсем немного – улыбнулась Света – но, как-нибудь потом.

И замолчала, как и все остальные.

– Ты можешь разорвать мою связь с источником – волнуясь, в тишине, нарушая её, спросил Николай.

– Могу – уверенно ответила Света – только, если ты действительно этого хочешь – но не смогу защитить тебя от неба.

– Рви – подплыл вплотную к ней призрачный силуэт, в парадной форме офицера русской армии – с небом я сам разберусь.

Света долго смотрела на призрак и, изменившись в лице, сквозь мягкость и доброту глаз проскользнула ледяная, обжигающая стужа, взмахнула ребром ладони, как ножом, отделяя призрак от источника.

Показалось всем, или нет, но от колодца донёсся тяжкий стон и раскатился коротким эхом по окрестностям.

Призрак Николая метнулся к потолку и, просочившись сквозь него, исчез.

– Что ты наделала? – вскричал Григорий.

– Я освободила источник от присосавшейся пиявки, а это, то, что ты слышал… это вздох облегчения. А совсем не то, что ты себе придумал. Эти знания дали мне боги. Могу освободить и тебя, но предупреждаю, от неба не защищу. Из одной тюрьмы, ты попадёшь в другую, а потом, когда оно высосет тебя до дна, пойдёшь на перерождение, для накопления энергии. И так по кругу. По бесконечному кругу.

– Так источник, сам не отпустил меня – хохотнул, уже спокойно Григорий.

– Так ли? – усмехнулась и девушка – это ведь было твоё желание, перед смертью, остаться здесь. И эту уверенность в своей правоте ты, подспудно, внушил, и Николаю, и Феклисту. Ты убедил их, что другого выхода нет. И они последовали твоим убеждениям. А хочешь, я скажу, зачем ты им, при жизни, нашёптывал по ночам, внушая свои бредни.

– Ведьма – снова усмехнулся Григорий, лениво поднявшись над головами.

– Ведьма – спокойно согласилась Света и безжалостно продолжила – ты боялся одиночества, вечного одиночества, в этом своём уголке. Так что, прижми свой неосязаемый зад и заткнись. Я не могу без твоего согласия оборвать связи. Нет у меня такого права, не дали боги. Но могу подчинить тебя себе. На это мне не нужно согласия. Могу лишить тебя подпитки, и через сотню лет ты сам развеешься. Но не буду этого делать, пока. А не желаешь послушать, зачем ты отвёл меня на капище?

– Интересно было бы, но лучше не надо – ответил тот, и исчез в щелях не плотно прикрытой двери.

Леонид и сын смотрели на неё, широко раскрыв глаза, и не мигая. Но девушка перевела на них взгляд сама.

– Вот так, мальчишки – улыбнулась она им – я стала ведьмой, сильной ведьмой. Не хотела этого, но так получилось. Даже если, моё тело завтра растворится, и я снова стану духом, то ведьмой лесной я останусь надолго. Пока боги не развеют меня. Это плата, за их благосклонность, за искру. Может быть их шутка. У них своеобразное чувство юмора.

– Я не отпущу тебя – упрямо прошептал Леонид – так и передай им.

Улыбнулся – а если тебя не станет, пойду и утоплюсь в источнике, загажу его своим бренным телом.

Хохотнул и Валера – хороший ход, папа, шах и мат…

Света искренне рассмеялась, снимая кастрюлю с плиты, чуть её не выронив. Но сын вовремя подхватил и поставил на деревянную подставку на столе.

– Так, ужинаем и спать – распорядилась мать – Валера режь хлеб, отец, давай в погреб за солёными грибами. Я так соскучилась по человеческой пище, что готова Коську сожрать – со смехом посмотрела она на пса.

Тот попятился к двери, испуганно приседая.

– Шучу, Косенька – присела перед ним Света – иди сюда, родной мой. И ты, Бима, иди.

Пока гладила и целовала их морды, обе собаки приобретали совсем другой вид, на глазах, пропадала старческая тоска в глазах, менялся окрас.

Показалось, или нет Леониду с Валерой, но оба пса становились другими. У Коськи, во взоре появилась уверенность в своих силах, подобралось тело, налившись молодыми мышцами, а у Бима, щенячья игривость. Он, как будто, даже стал ниже ростом.

– Ведьма – хохотнул, вновь появившийся энергетический сгусток Николая и примостился у неё на плече.

– А-а, вернулся – поприветствовала его Света, потрепав там, где по видимому, должна быть голова – ну, как, Коля, разобрался с небом?

– Ага – ответил тот весело – только и разбираться не пришлось, с древними богами никто и связываться не пожелал. А уж с ведьмой источника, тем более. У меня такое впечатление, что древние боги и сами в шоке, от того, что сотворили. И те, и те от меня просто отмахнулись, как от надоедливой мухи. Так что, я с тобой ведьма. Больше мне идти некуда.

Светлана улыбнулась – дело нам с тобой найдётся. Хранить источник, кто-то должен. Я, ты и Григорий.

– А мы? – усмехнувшись, спросил Валера.

– И вы – погладила она по голове сына – а теперь ужинаем, и спать – построжел её голос – я в баню пойду, мне подумать нужно, в тишине, а вы тут, с отцом. А пока, расскажи, что там в городе? И о способностях своих.

Света начерпала из кастрюли в тарелки суп с кусками зайчатины и подвинула им. Валера нарезал хлеб. А Леонид вооружился ложкой и тянул голодным носом дурманящий мясной запах.

– А что в городе, всё, как всегда – хлебая и обжигаясь, начал рассказывать Валера – Верка с Машкой в делах домашних по уши. Своих я отправил к тёще с тестем, пока прокуратура разбирается с Беловым и Дуровым. Они дают признательные показания, это Белов тебя, мама, толкнул под колеса молодого Ивлиева. Им нужно было взять за жабры его отца. Заказ получили из Москвы, через начальника УВД Ленинского района. Как у них говорят, бизнес и ничего личного. Трифонов, начальник УВД, сбежал. Сейчас, где-то в Турции. Объявили в международный розыск. Я постараюсь, что бы все они получили по максимуму, а Белов до суда не дожил. Есть у меня, такая возможность.

– Ты хотел сказать, способность – улыбнулась мать.

– И способность есть, мама, но это было бы слишком просто. Да я могу остановить сердце, даже на расстоянии. Могу заставить человека делать, то чего он не хочет, и он будет думать, что это его решение. Мне колодец многое дал. Но, своими способностями я редко пользуюсь. Боюсь привыкнуть к ним и превратиться в неуправляемого монстра, опьянев от безнаказанности.

– Но, всё же, пользуешься? – поддела его мать.

– Пользуюсь – кивнул Валера – грех иметь возможность и не воспользоваться, только не в ущерб своей совести.

– А Слава? – посмотрел на сына Леонид – он сказал, что это ты вывел его на УДО.

– Вывел – кивнул в ответ Валера – мне нужны в криминале свои люди. И я веду его по этой лестнице наверх. После того ограбления, в котором он был замешан, мне удалось убедить судью, что он играл в группе последнюю роль, что он туп и заторможен. Хотя Славка, сам и сколотил ту группу отморозков. И ограбление прошло бы успешно, но жадность его подельников-малолеток погубило всё. Они начали крушить дом, ломать мебель, ища несметные богатства, которых, естественно, не было. Я проверил потом, став его адвокатом. Не было у хозяев, мелких лавочников, за душой ни гроша, всё в бизнесе. Ну и, дали ему пять лет, через два года я его вытащил. И привязал к себе, крепко привязал, не сомневайтесь.

– И много у тебя, таких привязанных? – вскинул в праведном гневе подбородок отец.

– Не много, но есть – усмехнулся сын – но они не стреляют из двустволки по правоохранителям. И их не ищет вся полиция области. Они, конечно, не лучшие люди города, но и не худшие. Они обычные. И, как говорят сейчас, попав в трудные жизненные обстоятельства, пошли на противоправные действия. Я им помогаю выжить, а они мне жить. Мне двадцать семь, и громких дел я не веду, шеф ещё не уверен во мне, а я и не рвусь. Пока. Хотя мой график расписан на месяцы вперёд. И вообще, с чего ты взъелся, папа. У нас мама ведьма, и, похоже, со слов Николая, одна из самых сильных, а может быть, и самая сильная. Посмотрим, чего она вытворять начнёт. Да, ты и сам, обрёл дар источника. И неизвестно, чего в тебе сейчас рождается. А вдруг, ты переплюнешь самого страшного маньяка – и вовсе расхохотался Валера – блинн, и что я сёстрам скажу, когда твоя физиономия появиться в телевизоре, как самого необузданного насильника. Все бабы в городе выйдут на улицы в полночный час, твой час.

– Балбес – махнул рукой Леонид – снова принимаясь за суп, улыбаясь и усмехаясь.

– Наливай отец, я знаю, у тебя есть, нужно выпить за вас с мамой, За то, что всё, так хорошо сложилось.

– Налей и мне, отец – попросила улыбающаяся Света – хочу уснуть и не думать ни о чём, потом, всё потом. Будет ещё время.

– Тогда, я в баню – снова расхохотался Валера – пойду, подтоплю, не май месяц.

– Сиди, я камни грею, минут через двадцать тепло будет – остановила его мама – спальник и бельё возьми.

– Мать, ведьма, это классно – снова рассмеялся Валера – наливай, папа, чего застыл-то?

Леонид нырнул под стол и вытащил неполную трёхлитровую банку. Литр, вчера истратили, с Георгием, на настаивание корешков.

Валера перехватил банку, а мать поставила на стол три гранёных стакана.

– Мне немного – показала она двумя пальцами – вот столечко.

Валера плеснул ей на самое дно, а себе и отцу налил по полстакана. Отставил банку и нанизал на вилку сочную половинку солёного груздя.

– Ну, предки – оглядел он родителей, поднимая стакан – за вас – и стукнувшись стаканами с обоими, опрокинул в рот крепкий самогон, двойного перегона, слегка разбавленный берёзовым соком.

Выдохнул и захрустел крепким груздем.

– Отлично – ухмыльнулся он, закусив – ладно, пойду, вещи перетаскаю в предбанник, а продукты сюда. Мама разберёт.

Отец отёр тыльной стороной ладони мокрые губы и, сунув в рот большой ломоть гриба, поднялся – я с тобой. Видел там, ты пилу привёз, надо посмотреть, заправить. Хорошо, что про бензин не забыл. А то у меня в генераторе на самом дне. Масло-то, ещё есть. Сегодня, мать, со светом будем.

Валера с улыбкой кивнул отцу – пошли, папа.

Пока перетаскивали вещи, Валера рассказывал – «Ниву» твою я забрал, в гараже стоит. К снегу, снегоход куплю, заказал уже, должны скоро привезти. Зимой на лыжах не находишься. А до весны, ты так и будешь в розыске. Конечно, теперь вы по-другому выглядите, но документов то, всё равно нет. А за это время я сделаю, вам с мамой, новые.

– Делай, сынок – кивал отец, по привычке кряхтя, поднимая тяжёлые сумки и перетаскивая в предбанник и в дом, на пару с сыном.

– «Кукурузера» своего у кромки леса оставил – продолжал Валера, между перетаскиваниями – Николай, обещал присмотреть. А то, столько бы не приволок. И так, думал, что не раз ходить придётся. Тапыч то, в берлогу забрался, а без него, тяжко. Но Гриша, лосей привёл. Готу и Моту, я их давно знаю. И Коська знает, и Бим. Вам с мамой не говорили, всё равно бы не поверили.

– Ага – поддакивал отец.

А что сказать? Нечего. Ведь, и правда, не поверили бы, ещё две недели назад.

Перетаскали, и Валера присел на край поисгнивших брёвен обрешётки колодца. Отец пристроился рядом, накручивая из старой газеты и запасов табака на крыше сторожки, цигарку-самокрутку.

– Про сигареты забыл? – спросил он сына.

– Забыл, па. Я же не курю. В следующий раз обязательно, постараюсь не тянуть. Как освобожусь, так сразу. А если невмоготу станет, Бима отправь, с ним переправлю. И звони, не ленись. Тут до холма, пятнадцать минут ходьбы.

Отец снова кивнул и похлопал по брёвнам – завтра подновим, раз теперь пила есть. Потом дровами займёмся. Тебе когда возвращаться?

– Послезавтра, вечером уйду. В понедельник, как всегда, на работу.

– Ну, значит, полтора дня у нас есть. Пошли, махнём ещё немного и спать. Темно уже. И, это, сынок, заведи генератор, он там, за домом, в кустах. Ну, где обычно.

– Да, без проблем, па – поднялся Валера – иди налевай. И, что-то мамы не видно и не слышно – встревоженно спросил он.

– Спит она – усмехнулся отец – продукты заносил, сопела уже.

По одной не получилось, выпили немного в сторожке и, забрав банку и солёные грузди, перебрались в тесный предбанник на двоих, с маленьким столиком и короткими лавками. В бане и уснули, на полкАх, расстелив спальники, за которыми сбегал Валера, когда отец, уже, начал клевать носом.

Утром, со смехом, и подняла их мать.

– Подъём, алкаши – смеялась она – пейте рассол огуречный, сама заговаривала от похмелья и бегом умываться, и завтракать, солнце уже поднимается.

Валера подскочил, свесив ноги, слипшимися глазами, пытаясь разглядеть мать, нащупал ногами сапоги, выхлебал половину литровой банки рассола, и сиганул во двор, на ходу сбрасывая одежду. Добежал до колодца и, стянув майку, окунулся в мутную воду источника.

– О-уу – вынырнул он, цепляясь за лестницу, так и оставшуюся в колодце – класс… – вскричал он, по горло, плюхаясь в ледяной воде – пап, ты где?

– Здесь, подвинься – прохрипел голос отца сверху.

Валера едва успел переместиться за лестницу, как в колодец, поднимая тучу брызг, упало тело.

– А-аа – орал отец, успевший сбросить, даже трусы – холодн-оо!

На верху, звенел молодой, переливчатый, смех матери.

Целый день Леонид с сыном, восстанавливали верхний сруб колодца. Григорий, со снисходительным смешком в адрес Светланы, разрешил им спилить две лиственницы, рядом. Коська с Бимом, насколько хватало сил, помогали им таскать брёвна во двор сторожки. К вечеру закончили, и сруб, и новый блок для подъёма воды с покатой крышей от дождя.

Поздним вечером, Григорий, отхлестав, в бане, вениками обоих, легко парил под потолком сторожки, рядом с Николаем.

Светлана кормила мужа и сына сытным ужином. Коська, опять же, с разрешения Гриши, приволок молодого кабанчика, которого, сама Света и разделала, пока они занимались своими делами. А что, дело привычное. Поросят, было дело, держали.

С утра валили сушняк. Пилили, кололи на дрова. Но вот, солнышко закрыли тучи, и Николай предупредил – Валер, пора, дождь, вот-вот пройдёт, потом снег ляжет, и больше не растает. И так, в этом году, осень затянулась. Давай, провожу.

Валера, орошённый слезами матери, ушёл. И Лёня остался наедине со Светой. Он боялся, до дрожи в коленях, боялся этого момента. Но никуда не денешься. Сторожка и источник, одни на двоих.

Они долго молчали, оставшись одни. Темень за окном, давно уже завоевала своё право, вытеснив серый вечер. Негромко, в кустах, тарахтел генератор. Яркая лампочка, освещала тесное помещение сторожки. Коська и Бим ещё не вернулись, провожая Валеру.

– Свет – наконец, осмелившись, подал голос Лёня – я не знаю, что сказать. Семьдесят лет прожил, а как мальчишка.

Света улыбнулась – не поверишь, та же история. Как девочка стесняюсь. У тебя есть в заначке?

– Есть – расплылся он в широкой улыбке – щас, достану – и выскочил из домишка.

Долго не могли уснуть Света с Леонидом в этот вечер. Столько нежности и любви, они ещё не выливали друг на друга. Банка с самогоном, так и осталась не тронутой.

– Стоило умереть – устраиваясь на плече мужа, прошептала Света – что бы пройти через твою любовь.

Лёня крепче прижал к себе плечики жены и, утонув в запахе её волос, со счастливой улыбкой, заснул.

Несколько дней, за окном сторожки бушевала непогода. Мокрый снег валил хлопьями, покрывая всё вокруг, белым тяжёлым одеялом. И следом, когда небо немного расчистилось, ударил и первый морозец, сковав рыхлый влажный снег ледяной коркой.

Леонид повздыхал, выйдя на улицу. Но ничего не поделаешь, дрова нужны на зиму. Вернулся, натянул старые кирзовые сапоги, прихватил бензопилу и направился в лес. Света, тоже не отстала. Вооружившись верёвкой, что бы вытягивать на поляну перед сторожкой сухие стволы деревьев. Да, Лёня и не пилил толстые. Старался помельче и покороче. Самим тягать потом.

Через неделю, в субботу утром, снова появился Валера. И опять его сопровождали два лося, обвешанные тюками, как заправские корабли пустыни, верблюды. На этот раз привёз теплую одежду и обувь, всё новое, прямо из магазина. И, конечно же, продукты. Картошку, крупы, муку, макароны и консервы. Ну и так, по мелочи, что мама заказывала, пару раз вызванивая его. Мыло, зубные щётки, полотенца, бумага туалетная…

– Снегоход купил и сани к нему – рассказывал он, уплетая гречневую кашу с мясом кабанятины – снег устоится, буду ездить. Больше привезу и не надо пешком топать. Хотел вчера вечером выехать, да показалось, что следят за мной. Проверять не стал, сегодня в четыре утра, по-тихому из города свалил. Татьяна ещё, скандал устроила, куда я каждые выходные мотаюсь. В следующий раз привезу её, и разговаривайте с ней сами.

– Вези – улыбнулась мать – поговорим. А Вера с Машей?

– Не, те молчат. Знают, что отец под следствием. И я им строго настрого запретил рассказывать об этом месте. Даже повлиять пришлось, немного. Но вроде бы прониклись. А в ваш дом, Вера поселила своего старшего с подругой и ребёнком. Говорит, хоть дом жилым будет. А то совсем осиротел. Да и отец, не был бы против, ты спроси у него. Вот, разведчица. Поняла, что я к вам езжу. А, впрочем, следователь, который ведёт твоё дело, пап, сам всё понимает. Понимает, что во всём виноваты те двое. Говорит и сам бы поступил также. Потому и не рвётся тебя найти. С документами вашими, пока «никак». Нужно время, что бы выйти на нужных людей. А через криминал делать не хочу. Вам необходимы чистые доки. Вам лет столько же, сколько и мне, и вечно вы не будете сидеть тут. А ведьмы, в книгах пишут, долго, очень долго живут – подмигнул он матери – мам – и вовсе расхохотался Валера – а на шабашь ты полетишь? В мороз, и голой на метле.

Но мать не приняла шутки – позовут, придётся ехать. Отказаться нельзя, я это знаю. Не голой, конечно, и не на метле, ты меня и отвезёшь. Когда потребуется. Но в этом году, вряд ли. Слух обо мне прошёл уже, лес разнёс эту весть. Но торопиться знакомиться ведьмы не станут.

– И много их? – спросил сын.

– Нет, не много, рядом трое. Одна в городе, одна в посёлке и одна в соседней деревне, травница. Я их чувствую, как и они меня. Вот и будут ждать, как я себя поведу по отношению к ним. А я себя поведу, как ты говоришь, «никак». Время мне на руку. Многое нужно осмыслить, многое попробовать. Я же, как ребёнок, вроде бы и знания в школе вкладывают, а опыта применения ноль. Вот и мне нужно набраться, этого самого опыта.

– Так, таких источников, как у нас, много?

– Нет, такой силы, как этот… не знаю… может быть, вообще, нет. Но ты прав, выход силы есть во многих местах. В таких местах и рождаются ведьмы. И чем сильнее выход, тем сильнее ведьма. Не многие, правда, это осознают, знаний-то нет, пока не повстречают себе подобных. Вот только, выживают после таких встреч не многие. Ведьмы, как правило, не жалуют друг друга. А знания стараются передавать по наследству детям, внукам. Единственный день, когда они терпеливы к подругам по цеху, это ночь полнолуния. Ночь шабаша. И два раза в год, ведьмин древний зов, не знаю, что это такое, но он созывает ведьм на сбор. Опять же, не знаю для чего. Но когда он прозвучит, пойду и всё узнаю. Не пойти, означает утратить силу. А её я теперь, ни за что не отдам. Я могу остановить снегопад, могу вызвать его. К прошлому снегопаду, я не причастна, это природа, а против неё все ведьмы мира бессильны. Всему своё время. Даже, если бы я разогнала тучи, они бы снова сгустились, но уже с удвоенной силой. Я могу сжечь всё, что угодно. Я могу наслать порчу на целую деревню. Могу исцелить. Могу убить, могу воскресить, если смерть наступила недавно. Да много, чего могу. Но самое главное, я всё-таки остаюсь человеком. И всё, что я смогу и сумею, сделаю не просто, по звериной ведьминой сущности, я сделаю это разумно. Одного не смогу преодолеть, это неприязни к другим ведьмам. Но и с этим, я думаю, справлюсь, со временем.

– А я, мам, после прошлого утреннего купания, стал сильнее. Неделю назад мне, что бы повлиять, нужно было поймать взгляд человека, а теперь, только посмотреть на него. Не скажу, что сильно продвинулся. Но и это уже прогресс. А ты, пап? Как у тебя дела? – посмотрел Валера на отца.

– Да, ничего, такого я не чувствую – пожал тот плечами – ничего необычного за собой не замечал.

Света улыбнулась, посмотрев на мужа – а отец, у нас, стал батарейкой. Аккумулятором для нас. Григорий всю эту неделю наблюдал за ним, да, и я заметила. Вчера, брёвна из леса таскали. Я всё время помогала себе силой, поистратилась. А он, только за руку взял и всё, я под завязку, а он и не почувствовал ничего. А потоки силы, которые я вижу, прямо изливаются из него. Он ходячий источник. И зверьё лесное к нему льнёт, близко не подходит, опасается, но рядом всегда. Я уж не говорю о Коське с Бимом. Гриша говорит, в отце всегда было много притягательного для всего живого. Но он не понимал, что это может быть. А теперь, всё стало понятно. Так что, мне любая битва с ведьмами не страшна, если отец рядом будет. И, похоже, он аккумулирует энергию прямо из воздуха. Для него не важно, на каком он расстоянии от колодца. Но это нужно проверять.

– Здорово – поднял глаза Валера, переводя взгляд с одного на другого – мне бы не помешала такая батарейка. А то, после каждого проявления, чувствую себя, как выжатый лимон. Потом, долго восстанавливаюсь. А влиять приходиться всё чаще и чаще, пока идёт следствие по делу тех двоих. Да и своих дел, в производстве, выше крыши. А убедить судей одними словами, даже если есть неопровержимые доказательства, не простое дело. Вы же понимаете, «Фемида» у нас, с завязанными глазами, только повязка, в последнее время, сползает всё ниже и ниже. Уф, наелся, спасибо мама – отвалился от стола Валера – и так – посмотрел он на отца – что у нас, на сегодня?

– Отдыхай, почти тридцать километров с гаком протопал – ответил тот – да и мы с матерью, дадим себе денёк отдыха. А дрова от нас никуда не уйдут, зима длинная. Разве что, размечу пристрой к сторожке, да с Григорием, приглядим листвяка на сруб. А завтра, вместе, повалим и вытянем.

– Да, сынок отдыхай – согласно кивнула мама – и мне, есть чем заняться. У каждой добропорядочной ведьмы, должен быть чёрный кот, или ворон. Котов, здесь нет, но ворона найду, Николай поможет. Это будут мои глаза и уши.

Валера улыбнулся – тогда, я в баню, полежу. Подогреешь?

– Уже. Камни горячие – снова кивнула она – вещи твои в предбаннике на полке. Ну, найдёшь.

… – Мы с Коськой – пронёсся в их головах голос Николая – в обход. И наш овчар, хочет вернуть себе стаю. Но я быстро. Облечу вокруг, посмотрю, присмотрю за Коськой и вернусь. Как раз и ворону молодую найду.

– ВОрона, Коля – улыбнулась мама – это разные птицы, ну, почти.

– Знаю – хохотнул он – у меня, как раз, на примете есть такой. Неугомонный забияка. Всех в лесу достал.

– Давай, я пока приготовлю, чего-нибудь к обеду…

Валера, потянувшись, поднялся, задев головой свисающую лампочку. Посмотрел на низкий потолок – поднять бы?

– Зачем? – спросил отец.

– Ну-у, что бы выше было – ответил тот, неуверенно.

– Чем меньше строжка, тем теплее – ответила за отца мать – а пристрой мы задумали, для вас. Ты вот, жену привезти хочешь. А разместиться негде, не в бане же постоянно ночевать. Только, подумай сначала, нужна ли тебе жена ведьма? Нет, я не утверждаю, что она станет ведьмой, но… а вдруг? Наш источник исполнит желание, если оно истинное, а не навеянное. Наверное, у меня оно было, потому боги и дали мне знания, а источник силу.

Валера рассмеялся – уже думал, две ведьмы в семье, это круто. И мне, тогда, не нужно будет ничего скрывать. И Варьку приобщу к источнику, а то всё время, то кашляет, то чихает.

– Внучку привези, обязательно – улыбнулась и мама – Григорий все хвори уберёт. Но к силе приобщать её ещё рано. Ведьмами становятся в двадцать один год, потом долго учатся. Иначе, не совладает с даром источника и сгорит. Такое уже было, и не одну сотню раз. Поверь, я знаю. А Веру и Машу, я сама навещу, как только почувствую, что смогу за себя постоять. Пока, такой уверенности нет.

– Погоди, мать – перебил её Леонид – а кто молодым ведьмам силу даёт? Источники?

– В общем да, но чаще старые и опытные делятся своей. Ведь, не все они живут рядом с выходом силы. Кто-то в городах, в посёлках, а там источники редки. А даже, если они и есть, то сила их развеивается среди сотен людей. А про молодых ведьм я уже говорила. Но вот, что важно. Отдав свою силу и знания, старая ведьма быстро угасает, тут и источник не поможет. Таков закон. Нас не может быть много.

Леонид хмыкнул и протянул руку к разбросанным по топчану вещам – пойду, покурю, хорошо хоть, на этот раз, ты сигареты не забыл. А то… ай, ладно…

И Леонид начал быстро одеваться.

Глаза Светланы горели зелёным огнём, на лице, сквозь милое, улыбчатое, выражение, всё отчётливее проступал, злобный ведьмин оскал. Ветер, поднятый выплёскиваемой ею энергией, трепал светлые волосы, на кончиках которых вспыхивали искорки. Она, раз за разом, швыряла в мужа сгустки произнесённых мысленно заклятий. Но тот, просто мгновенно перемещался по поляне, уходя от них. Некоторые долетали, но тут же впитывались его энергетической составляющей ауры, не причиняя вреда. Света, в ходе учебного поединка, всё больше теряла контроль над своей сущностью, превращаясь в монстра. Одна мысль сверлила её голову, умереть, или убить.

Леонид видел это. И вот, он, молниеносно сблизившись, обнял её, связав её руки, и прокричал в широко раскрытые безумные глаза – стоп, Светка. Не переходи черту.

Женщина, бессильно обвисала в его руках. Её всю колотила крупная дрожь. Сопротивляться она уже не могла. Леонид лишал её силы.

Эти поединки, наверное, уже сотые по счёту, на этой неделе, проходили на рассвете нового дня. Как и предыдущие. Как и многие в течение дней. Днём, вечером, ночью. Света с маньячной настойчивостью тренировалась, совершенствуя свои полученные от древних богов знания и навыки.

А начались эти тренировки, после того, как, в прошлый раз, проводили сына. На эмоциях расставания она запустила в ближайшую сосну, первое, пришедшее ей на ум заклятие. И сосна, вдруг, превратилась в каменное дерево.

Леонид посмотрел на это проявление силы и, подойдя к жене, спросил – я могу тебе помочь?

Та, со слезами на глазах, пожав плечами, всхлипнула – я домой хочу, к детям, внукам… Лё-оо-ня…

– Чтобы вернуться, ты должна стать сильной – ответил тогда Леонид и отошёл – кинь в меня, самое безобидное, из своего арсенала заклятие. Мне кажется, оно не причинит мне ущерба. Давай попробуем?

И переместившись на противоположную, от неё, сторону поляны и скомандовал – давай!

И Света запустила в него заклятие сна.

Но Леонид впитал его, сам не заметив как. Потом пошли заклятия, одно страшней другого, но и они растворялись в нём без следа. И с того времени начались тренировки. Изнуряющие, тяжёлые, до нервного срыва. Со стороны Светы, конечно. И каждая тренировка заканчивалась одним и тем же, срывом. Звериная сущность, как она сама выразилась, как-то за столом, не отпускала её. И побороть её, как не старалась, она не могла. Наоборот, та сущность становилась всё сильнее. Но, как выяснилось, впоследствии, Леонид, не только мог отдавать свою энергию, он мог и забирать её. Это проявилось неожиданно. Света, как обычно, не могла остановиться, не исчерпав себя до дна, и Лёня, схватив её за руку, резко дёрнул, бросив жену на истоптанный грязный снег, зло выругавшись – ты, опять..?

Но Света, вопреки обыкновению, села, удивлённо на него глядя, глаза просветлели – я пуста – заморгала она – совсем пуста. Ни капли. И злости нет. Как ты это сделал?

Обычно, после того как Леонид, пытаясь прекратить её истерию, или отталкивал, или связывал своими руками, она резко вскакивала, или вырывалась, и снова бросалась в бой. В ход шло всё, и заклятия, и отросшие в одно мгновение когти, и кулаки, и ноги. Но аура не пропускала, спасая его от неминуемой гибели.

А в остальное время, Светка была нормальной. Ласковой и нежной ночью. Доброй и хозяйственной днём. В общем, обычной женой и женщиной.

Так и шли дни за днями. Несколько раз приезжал на снегоходе Валера. Но в этот день он привёз жену и дочь. И приехали они, когда тренировка была в самом разгаре. Света превратившись в неуправляемого монстра, атаковала. Леонид перемещался по поляне, оставляя после себя лишь тени.

Появившихся родных он заметил первым и, вытянув руку, впитал в себя, не только энергию жены, но и силу сына.

Валера медленно опустился на колени, роняя на грудь голову. Его жена испуганно глядела на действо, происходящее на поляне. Дочь, на руках, заплакала.

Света, придя в себя, кинулась к сыну. Но подошедший Леонид, с улыбкой, притронувшись ко лбу Валеры, привёл его в чувство. Тот поднял голову, неуверенно поднимаясь и цепляясь за руку отца, пробормотал.

– Ну, вы даёте? – выдохнул он.

Света переключилась на невестку – что Танечка, дико смотрится?

Та, не находя слов, кивнула, качая на руках девочку. Но Света одним прикосновением успокоила ребёнка, а потом и забрала его.

– О-оо – пропела она, с интересом рассматривая внучку – ведьмочка? Моя приемница?

– Не обращай внимания – встряхнувшись, бросил Валера своей жене – я говорил тебе, что мать жива и здорова. Это она и есть. А это отец, просто молодой, они маги, как говорят, сейчас. Мама ведьма, отец повелитель магической энергии. Я тоже маг, но у меня другая направленность. Варя, как мама говорит, будущая ведьма. Да очнись ты – взбесился он – дура… ты сама хотела узнать, куда я езжу, вот и узнала.

Татьяна панически зашарила руками по карманам пятнистой тёплой таёжной куртки.

– Блинн – в бессилии бросил Валера, глядя на неё – ты точно, дура. Крестик у тебя на груди, чо ты по карманам шаришь? Твои мысли, не в ту сторону работают, нет тут никакой нечистой силы. Бл… отпустил тебя в церковь сходить. Нет, промывку мозгов я, точно сделаю. Вот же, женился на дуре.

Но Татьяна, уже сама, почти, пришла в себя и, поглядев на мужа, неуверенно спросила – это, правда… так бывает? Я думала у тебя с головой, что-то. А теперь, и у меня.

И бухнулась в обморок.

Валера подхватил обмякшую жену и понёс в сторожку.

– К колодцу неси – усмехнулся отец – полей из ведра.

Валера развернулся и, послушавшись, понёс жену к срубу. А Варя, внучка, со смехом теребила бабушку за нос, которая, то отращивала его, до мультфильмовских размеров, то убирала. Иллюзия, конечно, но ребёнку интересно.

Татьяна, лежа на руках мужа, открыла глаза. Сверху, пригоршнями, на её лицо плескал колодезную, ледяную воду, свёкр.

Она попыталась отодвинуться, но муж держал крепко, и она видела, как выливающаяся вода из ладоней свёкра, переливается всеми цветами радуги. Ей даже показалось, что вода, время от времени, ещё и вспыхивает ярким ослепительным синеватым светом.

– Всё, можешь нести – улыбнулся тот, обращаясь к сыну.

И Валера, вновь поднял на руках жену. Та крутила мокрой головой. Капюшон и шапочка свалились, и длинные русые волнистые локоны бессильно свисали к земле, покрываясь на кончиках, белёсой морозной изморозью.

– Молчи – шипел муж – а то усыплю и проспишь всё на свете. Я это могу, ты знаешь.

В сторожке раздавался весёлый и звонкий детский смех. Внучка Леонида и Светы прыгала по топчану, дразня метущего по полу хвостом довольного Бима.

Валера осторожно посадил рядом с дочерью жену. С лёгким охом, мама подала ей полотенце.

Молодая женщина отёрла лицо и с благодарностью посмотрела на свекровь.

– Вот и отлично – улыбнулась Света – вижу, силу колодца впитала, вон как светишься. Что ж, дорогая доченька, теперь и ты не простая девчонка. Но поживём, увидим.

Татьяна, поморгала глазами, но ни чего не ответила и притянула к себе ребёнка. Но девочка, не хотела сидеть смирно и вывернулась из её рук – хочу гулять с Бимом – заявила просительно она, почему-то глядя на бабушку, а не на мать.

– Тогда быстренько одевайся и идите. А мы с мамой, пока, приготовим завтрак. Потом позовём. Коля присмотри – попросила она неизвестно кого, и Татьяна снова посмотрела на неё округлившимися глазами.

Валера, присевший рядом, расхохотался – Танька, ты сейчас опять в обморок упадёшь, если я скажу тебе, кто такой Николай.

Но тот, добивая молодую женщину, проявился сам. Рядом со Светой, при полном параде и регалиях – сударыня – низко склонил он голову – к вашим услугам, штабс капитан, второго пехотного полка, Ея Величества, Николай Иванов-Бростан.

Но Татьяна, на этот раз, не изъявила желания падать, и протянула Николаю руку – графиня Гжельская, Татьяна Сергеевна – ответила она.

Вот теперь, округлять глаза пришла очередь Светы и Валеры.

Дух поручика склонился над протянутой ладошкой.

– Графи-иня? – пропели, в голос, муж и свекровь.

– Ни хрена себе… – добавил Валера.

Девочка Варя с сияющими глазами наблюдала, с топчана, за всеми.

– А вы думали – улыбнулась Татьяна, с сожалением наблюдая, как растворяется капитан – мне вас удивить нечем? Да, мой прапрадед, был графом. Погиб во время гражданской войны в тысяча девятьсот восемнадцатом. Прабабушка с моим прадедом бежали из Петрограда в Сибирь. Здесь у нас были родственники. Тут и остались. Я последняя из рода Гжельских. Вы же знаете, у моих родителей я единственная дочь.

– И, твоё самое заветное желание… – тихо спросила Светлана – вернуть свой титул?

– Не-а – закрутила головой Татьяна – этого уже не вернуть, как не вернуть и принадлежавшие нам поместья. Но я всегда мечтала блистать на балах, как моя прапрабабушка и предвидеть будущее, что бы уберечь родных от бед. Что бы, мне с Варей не пришлось бежать в неизвестность, как графиня Барбара Гжельская.

– Барбара-а – протянула Света, догадавшись – Варвара.

Татьяна снова улыбнулась – вообще-то, Валера сам назвал этим именем дочь, с моей незаметной подсказки.

Глаза мужа опять широко раскрылись – ну-у… ты-ы… и манипулятор. А я то думал…

Но расхохоталась Света – правильно, Танечка, так с ними и надо.

В избушку ввалился Леонид с охапкой дров. Свалил у печи и отчитался.

– Всё мать, генератор заправил, можешь плитку включать.

– Ага – кивнула та в ответ – баню приготовь, девчонок купать будем, а Таню макать в колодец. Гриш – снова обратилась она к потолку – Вареньку полечишь? Спасибо.

Леонид тоже кивнул, выслушав мысленный ответ Григория и вышел, плотно притворив дверь.

Светлана же помогла одеть внучку и отпустила гулять. Бим хвостиком юркнул за ней. Просочилось сквозь потолок и облачко Николая.

Поднялся и Валера – пойду, разгружу сани. Мам, продукты куда? Сюда, или сразу в погреб.

– В погреб, потом посмотрю, что и куда. А из вещей, что привезли?

– Да, не много. Чайник электрический, как ты и просила. Машинку стиральную, маленькую. Отцу бензин и инструмент. Ну и шампуни всякие, мыло, стиральный порошок.

– С деньгами-то как?

– Да, нормально, хватает пока.

– Хвата-аает – передразнила она сына – узнай, как можно реализовать самородное золото. Я принесу – хихикнула она – или я не лесная ведьма.

Валера, накинув тёплую куртку, кивнул и вышел. Даже не удивившись словам матери.

– Мам – спросила Татьяна, проводив спину мужа – а что это было, там на поляне?

– Тренировалась я, Танечка – ответила, усмехнувшись, она – знаний много, а применять не умею. И контролировать себя не умею, как берсерк какой-то, в ярость впадаю. Вот отец и занимается со мной. Но у него получается, лишь лишать меня силы. А с ней и ярость пропадает. Надо с Валерой посоветоваться, может, он сможет помочь. Всё-таки, у него способности к ментальному воздействию на людей.

– Э-ээ, какому воздействию? – не поняла Татьяна.

– А разве он тебе не говорил?

– Нет – покрутила головой невестка.

Света улыбнулась, снимая с гвоздика на стене сковороду и водружая её на электрическую плитку. Но ответила не сразу, подыскивая слова.

Татьяна ждала.

– Понимаешь, Танюша… – начала осторожно Светлана, сформулировав ответ – Валера может влиять на людей, это как гипноз, только он не вводит людей в транс. Он мысленно внушает им, что и как нужно делать, или не делать. И люди, даже не замечают его вмешательства. Они думают, что это их мысли, и только их. Вот, как-то так.

– О, блин… а я то думаю, за какие красивые глаза он стал зарплату приличную получать – рассмеялась невестка – и ни одного дела в суде не проиграл, за последние несколько месяцев.

Но, тут же, осеклась, проглотив смешинки.

– Ма-ам – испуганно посмотрела она на свекровь – он и на меня влияет?

– Не думаю, доченька. Нет, точно знаю, он не делает этого с родными. Это чревато потерей силы. Это получается, как влиять на самого себя. Вы ведь через Варвару одной крови. Так что выбрось это из своей головы и начинай чистить картошку. А я мясо порежу. Умывальник за шторой у входа, там и ведро с картошкой.

Татьяна оглядела сторожку, в первый раз внимательно.

– Тесно – покачала она головой.

– Тесно – согласилась Света – вдвоём ещё ничего, а вот втроём, уже впритык. Но ничего, отец с Валерой лес заготовили, скоро пристрой начнут строить. А пока в бане переночуете, там полкИ широкие, не свалитесь. После обеда пойдём с тобой и Варей, попарю тебя. Гриша, это ещё один дух местный, самый главный, полечит Вареньку. А тебе в колодце искупаться нужно будет, после парной. Это силу тебе даст, силу волшебную, магическую. Я знаю, не смотри на меня так, я знаю, что говорю. Наш колодец, это источник силы, силы земли нашей. Он и нам, ведьмам, её даёт, и вам получившим дар свыше. Вот, как Валере.

– А какой у меня дар? – ловко орудуя ножом, переспросила Татьяна.

– Будущее, я полагаю, видеть будешь. Ты же об этом всю жизнь мечтала.

Татьяна кивнула и застыла с полуочищенной картофелиной в одной руке и ножом в другой.

– А Варя? – дрожащим голосом спросила она.

– А Варенька ведуньей, ведьмой станет, как я. Я ей, и силу свою передам, и знания. И уйду по-тихому. Это моё предначертание, судьба. Как и её. И этого не изменить.

– А если я против буду, что бы дочь ведьмой становилась.

Света пристально посмотрела на неё.

– Скажу честно, хоть и нелегко мне это говорить. Варя погибнет, как только ей исполнится двадцать один год. Погибнет от руки такой же ведьмы, но сильной и обученной. Среди ведьм нет согласия. И каждая должна уметь постоять за себя. Уметь защитить, и себя, и своих близких. И не только от ведьм. Коварства и злобы людской никто не отменял. Или ты не встречалась с этим?

Татьяна опустила глаза и снова заработала ножом.

Но вот, снова подняла глаза от картошки – но ведь никто не узнает, что Варя ведьма, да и сама она знать не будет. Если мы не скажем.

– Уже знают, ведают, на то они и ведьмы. Есть я, есть внучка, единственная, кстати. А значит, потомственная ведунья. Я же и сама недавно ею стала, как только боги помогли остаться в этом мире. Они же и знания дали, а силу источник. Вот потому и сидим тут с отцом, ждём, пока я с силой своей научусь управляться. Сюда им вход закрыт, Николаем и Григорием. Ну и я, кое-что, уже могу. И они знают об этом.

В это время снаружи раздался скрипучий, но настойчивый голос – «кур-у-уух, ру-уух» – и нетерпеливо застучало по двери.

Света протиснулась между печью и Татьяной, с ведром в ногах. И со словами – вернулся, родной – открыла дверь. В избушку влетел чёрный, как смоль, ворон.

– Кра-аахх – проскрежетал он и сел, застывшей от неожиданности Татьяне, на плечо. Оглядел её, подёргал за волосы, за ухо и перепрыгнул на полку над топчаном. Помостился там, с полминуты, и прикрыв глаза-чёрные бусины, замер, довольно вздохнув.

Татьяна перевела восторженный взгляд на Светлану.

– Крикун это наш, вернее мой. Ведьмины глаза и уши. Ну и слуга верный – ответила та и, протянув руку, ласково погладила птицу. Тот невнятно хрыкнул и вовсе распластался по полке, свесив одно крыло.

– Могу поспорить, что сейчас прибежит, или отец, или Валера. Что-то потеряют. Не может Крикун, пролететь мимо, не сперев чего-нибудь у них. Правда прячет всегда в одно и то же место, под стреху слева.

И как отголосок её слов в дом заглянул Валера – прилетел… понятно… – бросил он взгляд на полку – ключи спёр от снегохода, зараза – проворчал он и скрылся за дверью.

Татьяна хихикнула.

После завтрака, заклевавшую носом Варю уложили спать. И что бы ей не мешать, Света с Татьяной пошли на улицу. И подышать, и помочь мужчинам.

Отец с сыном топорами ошкуривали брёвна на пристрой. И женщины принялись собирать кору и сучья, стаскивая вёдрами в одну горку на краю поляны. С противоположной стороны, красовалась каменная сосна, в два обхвата толщиной.

Татьяна, заметив её, подошла, потрогала.

– Это, что, камень? – спросила она у Светланы.

– Ага – кивнула та – моя работа. С тоски заклятием запустила. Гриша, потом долго ругался. Сейчас такими заклятиями не кидаюсь, в основном теми, что не носят вреда лесу. Но иногда срываюсь. Вон, кусты просекой выжгла. А там – показала она на почерневшие стволы, смертельным шибанула. Заклятие отец снял, а оживить не получилось. Весной новую поросль посажу. Иначе, Григорий, житья не даст. Но тренироваться-то надо, а негде, лес везде и живность. А я, как назло, завожусь через пять минут, а потом остановиться не могу. Если бы не отец, всё бы тут разнесла давно.

После, недолго постояли у колодца.

– Вот и наш источник – погладила свежие брёвна сруба Светлана – туда тебе и прыгать. Валера лестницу спустит, поднимешься, и снова в парилку. А там Гриша пошепчет над тобой, что бы все болячки слетели.

– Гриша?

– Гриша, дух, я тебе уже говорила. Его стесняться ненужно. Он за свои шесть сотен лет всего навидался. И ничего нового не увидит.

– Ха-ха – хохотнул басом голос Григория – графинь в бане я ещё не парил. Штабс капитанов, было дело. Ведьму одну старую, потом, ту же, молодую, пенсионер был, дети. А графинь, нет, не было.

– Ну, так будут – рассмеялась Света.

Татьяну, после парной, уговаривать спуститься в колодец не пришлось. Она сама, с визгом, сиганула туда, с таким же визгом и вылетела обратно. Только мокрая простыня, в которую она закуталась, пронеслась через поляну. Следом за ней, не спеша, в колодец спустилась и Света. Окунулась, накинула простыню, оставленную на лестнице, и поднялась. Вдохнула глубоко морозный воздух и, утопая босыми ногами по щиколотку в снегу, побрела назад, к баньке.

Вечером, как стемнело, сидели за столом. Тесно, конечно, да ещё и неугомонная Варя скакала по топчану, теребя, то Бима, то ворона. Появился ещё и Коська. Разодранный бок, морда в кровавых коростах, но гордый и довольный.

– Вернул овчар свою стаю – прокомментировал Николай его вид – и всю стаю привёл, знакомиться с ведьмой. Пятнадцать серых на поляне ждут.

– Ну, что ж – поднялся Леонид, посмотрев на жену, переведя взгляд на внучку – пошли знакомиться, раз надо.

– И Варя? – испуганно спросила Татьяна.

– И Варя – подтвердил отец – одевайте. Серые должны знать молодую ведьму, ведь ей и служить будут. Для неё и привёл Коська стаю. Валера, подними из источника воды для них.

И пока мужчины накидывали сапоги и куртки, на нос Коське опустилось облачко Григория. Но видели, это, только трое. Леонид, Света и Валера. Татьяне и Варваре, не дано ещё.

Светлана, пока Татьяна одевала дочь, выскочила за дверь, и вытащила из погребка подмороженную кабанью полутушку. Сама разделывала и замораживала, когда Коська притащил, во второй раз, молодого кабанчика.

Отец – крикнула она Леониду – разруби, что бы всем по кусочку хватило. Я на Варю заговорила, как знала. Правда, рассчитывала на Коську, Тапыча и Бима, а тут, вон их сколько.

– Сделаю – ответил тот, подходя.

Варвара важно ходила среди серых хищников, и каждый перед ней ложился, принимая подчинённую позу. Она, и гладила их, совершенно не боясь, и зубки у некоторых считала, и в нос чмокала. Но вот, перед ней вырос вожак, Коська, с неё ростом, то есть с пятилетнего ребёнка. Широко лизнув её в щёку, рыкнул, поднимая стаю, и прыгнул за ближайшие деревья. За ним последовали и остальные, оставляя на щеках молодой ведьмы мокрые следы признания.

– Стая приняла ведьму – снова прокомментировал Николай – приняла и подчинилась. Теперь, даже в городе, её будут охранять дворовые собаки. Таков закон. Никто не посмеет тронуть хозяйку волчьего племени. Где бы, она не находилась. Такого не было давно, и боги подтвердили это, посмотрите на небо.

Все задрали головы, а там, переливаясь всеми цветами радуги, сияли мириады звёзд. А северные всполохи, призрачным пологом касались верхушек деревьев.

– Я склоняю голову, перед тобой, молодая ведьма – пробасил Григорий, впервые проявляясь перед людьми. Заросший широкой бородой-лопатой, огромный мужик, в рваном меховом тулупе и с хитрющими глазами. Длинные сальные волосы распущены по плечам. За спиной лук, на поясе пустой колчан и длинный нож.

– Таким и предстал, когда-то, перед древними богами наш Григорий – снова подал голос Николай – и они отправили его служить источнику. Так что, ты не права Светлана, обвиняя его в малодушии. Ну, а мы с Феклистом, мы, и в самом деле, не знали, что источник не отпускает души, если мы сами того не пожелали перед смертью. И Григорий тут ни при чём.

– Прости, Гриша – сложив руки на груди, попросила прощения Света – я не знала.

– Сразу простил, ведунья – улыбнулся тот – хотя ваши законы гласят, не знание, не освобождает от ответственности. Да, впрочем, всего знать и невозможно. Но ты, в чём-то права. Я сам не хотел уходить из этих своих, родных, мест, о том и просил богов. И одиночества боялся. И всего нового. Но вот появились вы, и бояться стало, просто смешно. Одного прошу, не пускай чужаков к источнику. Ведь осквернят его помыслами своими не праведными и исчезнет он, как сотни источников до него. И ты знаешь это, как никто лучше. Боги дали тебе знания, в сто крат больше моего. Сделали тебя ведуньей. Да, я просил их об этом. И не отрекусь от своих слов, я верю тебе, и верю в молодую ведьму, потому, что ты её взрастишь.

– Не буду обещать, Гриша, не буду клясться. Многие обещания, так и остаются обещаниями. Скажу, одно, я постараюсь.

– Мы постараемся, дядя Гриша – послышался, в тишине ночи, чуть картавый детский голосок.

Подошедшая Варвара прижалась к боку бабушки. Внучка, удивительно, легко приняла слова родных о её сущности. Свете, лишь пришлось удивиться. Но промолчала, списав всё на источник.

– Ну, тогда я спокоен – поклонилась, с широкой улыбкой, тень души Григория, постепенно развеиваясь.

Валера подхватил на руки дочь, приложился губами к её розовой щёчке и понёс в избушку. За ним, поглядывая в небо, где уже исчезли сполохи, потянулись и остальные.

Во второй половине следующего дня, перед самым отъездом Валеры с Татьяной и Варей, Светлана вручила сыну тряпичный узелок с кулачок внучки.

– Здесь, золото. С ручья. Отобрала самые крупные самородки. Будь осторожен, сынок. Этот металл, принёс много бед людям. Но пока, мы с отцом, нечем помочь вам не можем.

Валера небрежно сунул узелок во внутренний карман куртки. Но ладошку к нему протянула Татьяна – давай, давай – усмехнулась она – в доме отца, тебя ждать будут. А нас с Варей высадишь на остановке автобуса в пригороде. Сами доберёмся.

– Кто, ждать будет? – удивлённо спросил муж.

– Откуда я знаю – пожала плечами Татьяна – они мне не представились. Я просто вижу их.

– Вот и проявляется дар – хмыкнул Леонид и приложил ладонь к её лбу. Сникшие было глаза невестки, снова ярко вспыхнули. И она безвольно опустилась на колени, закатив глаза. Лишь только её сладкий выдох пронёсся по поляне. Но она быстро вскочила на ноги и, пряча глаза, от свёкра, спряталась за спину мужа.

– Будь осторожна, пользуясь своим даром – предостерегла её Света, обойдя сына – энергии в тебе не много, пока. Но постепенно её будет становиться всё больше. Ну, да Валера знает. Подскажет, поможет и силой поделиться. И чем чаще ты будешь приезжать к нам, к источнику, тем сильнее будешь становиться. Ждём вас на следующей неделе.

Обнялись все по очереди, и Валера завёл, уже прогретый двигатель снегохода.

3

До самой кромки леса, снегоход сопровождали четыре огромных волка. А поднятая Светой лёгкая метелица, тут же скрывала следы снежного транспорта. И никто не заметил, что до самого пригорода, где был дом Светы и Леонида, высоко в небе летела чёрная точка. Эта же точка, спикировав на дымовую трубу дома, превратилась в крупного ворона. Потопталась на тёплой после утреней топки кирпичной кладке трубы и устроилась поудобнее. Следя за тем, что происходит во дворе.

В это время, в лесной сторожке, Света лежала на мягком спальнике и широко открытыми глазами смотрела в потолок, изредка смаргивая.

– Сыну предъявляют обвинение за укрывательство особо опасного преступника – рассказывала она, наблюдая глазами ворона за всем происходящим во дворе их дома – но Валера ведёт себя спокойно, дал просмотреть вещи. Загнал снегоход в гараж. Позвонил кому-то и отдал телефон, предупредив его, что телефон дорогой, и не дай бог, осядет в чьём-нибудь кармане. Один из его встречающих криво ухмыльнулся. Блинн – голос Светланы осёкся – Валера применил свою силу. Тот, что ухмылялся, осел на грязный снег, схватился за сердце. Двое других схватились за телефоны. Руки их трясутся, пальцы не слушаются. Наш сын улыбается, и стоит спокойно.

По улице быстро движется белая иномарка. Остановилась у распахнутых ворот. Во двор из дома вышел внук Андрей. Они о чём говорят, не слышно. Но Валера отправил его назад в дом, даже ногой притопнул. Появились двое, довольные. Один, кажется, начальник нашего сына, я его видела несколько раз. Второй, пожав руку Валере, звонит кому-то.

– Улетай, Крикун – заорала неожиданно Света – вниз, к земле… успел – выдохнула она – лети к лесу родной, там Коська, он ждёт. Понимаю, что больно. Но долети, прошу тебя.

Светлана замерла на пять минут и облегчённо выдохнула. Глаза её прояснились.

– Коська донесёт Крикуна – посмотрела она на мужа – и Гриша уже полетел к ним на встречу. Ну, что ж – села Света, привалившись спиной к стене избушки – начинаем второй раунд – сжала она губы, на лице проявились черты настоящей злобной фурии – дай мне силу, Лёня.

Леонид протянул ей свою руку – что ты хочешь сделать? – спросил он.

– Наказать ведьму, что напала на нашего Крикуна, я дотянусь, Лёня, дотянусь. Такое нельзя оставлять безнаказанным.

– Попробуй – не стал спорить он, знал, что это бесполезно. Если он не даст силу. Светка прыгнет в колодец, и всё равно своего добьётся.

В её широко раскрытых глазах отразился весь ход дистанционной битвы двух ведьм. Нет, в её глазах не мелькали картинки, просто, не понимая, как, но Лёня видел всё, что происходит, за пятьдесят километров от избушки, на пустынной улице пригорода.

Сила из него просто рекой лилась, тут же наполняясь, протянувшимся лучом от колодца.

Пожилая женщина, спешила, прихрамывая, в сторону от их дома, постоянно оглядываясь и мелко сплёвывая на дорогу. Но вот, она споткнулась и растянулась в грязи дорожной снеговой жижи. Но вскочила, как молодая, и закрутилась на месте, на старушечьем лице появилось удивление, перемешанное с испугом. Второй удар Света нанесла выжигающим проклятием. Китайский пуховичок, охватило жарким пламенем. Ведьма, взмахнув руками, сбросила с плеч куртку и та, полетела на землю. И неизвестно в кого, наугад, вдоль улицы полетел чёрный сгусток, выпущенный с рук с ведьмы. Но третий удар сокрушил ведунью. Света кинула в неё известное Леониду ледяное заклятие. Старушка пыталась отразить его. Частично у неё это получилось, но всё же, краем зацепило плечо, и та свалилась в канаву у дороги, покрывшись изморозью. А по улице, к ведьме, бежали люди.

– Не добила – проговорила устало Света, отцепляясь от его руки – не успела. Люди мешают.

И отключилась.

Лёня вздохнул, обрывая связь с колодцем, положил осторожно Светку на топчан и укрыл одеялом.

Долго ходил по двору, ожидая Коську с Крикуном и Григория. И, в конце концов, дождался. Крикун ехал на загривке овчара, низко опустив крылья и, глубоко утопив в шерсть свои когти, рядом с ним висело облачко Григория.

– Что с ним? – спросил Леонид, подхватывая птицу.

– Уже всё хорошо – ответил Григорий – по крыльям удар воздушный пришёлся. Хорошо, хоть не сломано ничего. Но летать он долго не сможет.

– Коська подобрал его у леса, а я – добавил Николай – Грише то, нельзя покидать пределы леса. Я видел, как Света сражалась. Я и давал вам картинку боя. Впечатляет. На таком расстоянии. Не сладко ведьме пришлось, и не скоро оклемается. Вся левая сторона у неё отнялась. Так люди говорят. В больницу увезли.

Через несколько дней, в отдельную дорогостоящую палату, областной клинической больницы, вошла молодая девушка, в накинутом на модный заграничный свитер белом халате. Скромно присела рядом с моргающей испуганно глазами пожилой женщиной, в кровати и под белой простыней.

– Привет, Антонина – приветливо поздоровалась она – не узнала? Я Света, соседка твоя, Лёни Лаптева жена.

– Узнала – прохрипела та – я чувствуя тебя. Добить пришла?

– А нужно? – улыбнулась Света.

– Ненавижу – прошипела ведьма.

– Так и я тебя не очень люблю – рассмеялась вторая, но молоденькая и очень красивая ведьмочка.

– Я знала, что, пройдя через смерть, силу обрести можно. Так и я когда то… ну, не тяни. Я в твоей власти.

– Отдай добровольно силу и знания и протянешь ещё, сколько боги отпустят – всё с той же неизменной улыбкой попросила девушка – ты же всё равно приемницу не подготовила. Могу, конечно, и сама забрать, но не хочу мараться. Мне ведь ещё жить, да жить. Я молода и красива. Муж молод и полон сил.

– Ну, уж нет – снова зашипела та.

– Ну, нет, так нет – вздохнула Света, поднялась и прошагала к двери из палаты – прощай, Антонина – кивнула она от дверей и вышла.

Старушка удивлёнными глазами проводила её, и хотела было взмахнуть рукой, кинув ей в спину проклятие, но рука не подчинилась. И пошевелиться она не могла, только лежала и лупала глазами. Рядом на прикроватном столике, остались лежать три зелёных апельсина. И ведьма поняла, что, как только те поспеют, высосав её силу до суха, жизненный путь ведьмы Антонины закончится. Сама так делала. И не раз. Она оскалила в улыбке полный рот здоровых зубов.

– Ненавижу – снова прошипела она, но уже без прежней злобы, скорее с уважением к сильной сопернице.

Через несколько минут в палату вошла медсестра и протянула руку к апельсинам – фу, зелёные. Кто же принёс вам такую кислятину, Антонина Антоновна. Вроде, и посетителей не было.

– Не трогай – прохрипела старая ведьма – пусть лежат.

Знала, что даже и выбросить, ничего не изменится, а раздавить, мгновенная смерть. Так, хоть она знала, сколько ей осталось. Но мысль, промелькнувшая в её мозгу, осенила её. Эта медсестричка, может подойти… – она снова бросила взгляд на фрукты – и, возможно… – она не додумала.

– Бесполезно – хихикнуло в её голове, голосом молодой ведьмочки – нет у тебя силы на передачу, и знаний больше нет. Я забрала.

Старуха закрыла глаза и снова улыбнулась – ненавижу – ответила она мысленно.

– Да, мне всё равно – услышала она в ответ – не делай гадостей, если не хочешь получить их в ответ. Прощай, теперь уже, навсегда.

Но старая ведьма не смирилась и попросила медсестру взять её за руку.

И через несколько минут, по коридору ВИП палат клиники забегал медицинский персонал. Суханина Антонина Антоновна умерла. Бабушка мэра сибирского областного центра. А на тумбочке рядом с её ложем лежали сочные оранжевые, как солнышки апельсины. Но с каждым часом, превращаясь в дряблые и сереющие, не аппетитно пахнущие и гниющие фрукты.

Света сидела во дворе больницы, на лавочке, кутаясь в пуховик Татьяны и прижимаясь к мужу.

– Вот и всё – посмотрела она в глаза Леонида – я убила её. Как мерзко на душе, но знаешь, я не жалею. Могли бы пострадать, ты, дети, внуки. Ведьма никогда не остановится. Это наша сущность. Но так гадко мне ещё никогда не было. Поехали домой. Хочу в нашу избушку, хочу зарыться головой в подушки и не о чём не думать.

– Поехали – кивнул Леонид – такси уже полчаса ждёт.

А в это время, из окна третьего этажа больницы, на них глядела, та самая медсестричка, и улыбалась. Правда, улыбка больше походила на оскал голодного зверя.

Света почувствовав этот взгляд, подняла голову. Медсестра отпрянула от окна. Но Света, изменившись в лице прошептала – жива, сука… ну, я тебя достану, тварь.

Лёня, почувствовав неладное, в изменившемся настроении жены, отпрянул, ухватив её за плечи, слегка встряхнул – если ты сейчас опять впадёшь в боевой транс – я с тобой больше никуда не поеду. Прекрати, сейчас же.

Это подействовало и Света, через силу, взяв себя в руки, улыбнулась.

– Она жива, Лёня. Но силы у неё нет. Знания я отобрала, но память осталась с ней. Она в другом теле. Я не знаю, как такое могло произойти, мне нужно на капище, срочно. Поехали.

– Поехали – снова кивнул тот – только, ты поройся в памяти этой ведьмы, зачем сразу на капище. Ты и так много им задолжала. Не стоит, ещё больше влезать в долги.

– Ты гений, Лёнька… вот, я дура… поехали, дома лучше думается, когда кастрюлями гремлю.

Доехали до большого посёлка в двадцати километрах от города, расплатились с таксистом, как положено, и направились к крайним домам, где в заброшенной усадьбе оставили, сани, которые Леонид мастерил три дня, по наброску светы.

Потом пару дней над ними колдовала Светлана. Испытывала. И, наконец, прыгая от счастья и хлопая в ладоши, позвала Лёню.

– Лёнечка, у меня получилось, получилось, они сами едут. Да не просто едут, они несут, по воздуху несут. Залазь, прокатимся.

Лёня недоверчиво посмотрел на жену, но всё-таки полез в сани. Нетерпеливо в них запрыгнула и Света, и сани, дёрнувшись, сорвались с места, чуть не врезавшись в каменное дерево. Но Света виртуозно развернула их и подняла над верхушками деревьев. Вместо руля, поводья, как у телеги с конём. Летали они около получаса. Света, с горящими глазами, совершала чудеса высшего пилотажа. Её заливистый и счастливый смех разливался над всем лесом. Лёня же, с округлившимися глазами сидел, вцепившись до синевы в пальцах, в сиденье.

Но вот, сани мягко коснулись утоптанного снега поляны перед домом. С победным видом и гордо задрав нос, из них выпрыгнула Светлана и вытянулась, ожидая восторгов от мужа. Но тот, тяжело перевалившись через борт, встал на четвереньки и освободил желудок. Потом, весь вечер отлёживался, маясь тошнотой. Пока над ним не сжалился Григорий и не убрал симптомы морской болезни.

– Светка – пожаловался он – ты же знаешь, что я даже в самолёте не могу летать, а ты, тут, такое вытворила.

Света виновато потупила глаза – прости, Лёнечка, я забыла… но, правда же, это здорово – сквозь сочувствие, сверкнули торжеством её глаза.

– Правда – согласился он – но если, ты хочешь порезвиться в воздухе, это без меня. Вон Крикун, тебе с радостью составит компанию.

Ворон, к этому времени, уже подобрал крылья, но пробовать летать не торопился, а прыгал по поляне и по избушке. Гриша посмеивался над ним, обзывая симулянтом. А что, кормят, любят, холят, лелеют. Чем не жизнь.

А после слов Леонида о компании, свесил на полке крылья и болезненно опустил голову, с хрипом разинув, загнутый на кончике клюв. Чем и вызвал смех всех обитателей избушки, и людей, и духов.

Вот и сейчас, сани плавно скользили над снежным покровом леса. Не поднимаясь, выше десяти пятнадцати сантиметров. Но скользили стремительно и беззвучно. Не считая, конечно, свиста встречного ветра. Света старалась выбирать места, максимально удобные для полёта. В основном вдоль безымянной речушки, а потом, вдоль ручья к дому.

За спиной Лёни и Светы лежали пакеты с деликатесами из самого дорогого магазина города.

А вчера утром, когда они сошли с пригородного автобуса и позвонили сыну, тот, торопливо перенаправил их к жене, шепнув глухо – я на заседании суда, перезвоню. А вот Таня, прискакала довольно быстро, они даже по чашечке кофе не успели выпить, в кафе при автостанции.

– Я знала – затараторила она, ворвавшись в кафе – только, со временем напутала. Но ждала, честное слово, ждала, даже с работы отпросилась. Варя в садике. Валера на работе. Поехали, я на машине. У меня столько новостей.

Уже в машине, не утерпела и рассказала, что её отец, через знакомых, сдал золото.

– Вот, отремонтировали мою ласточку – погладила она осторожно и ласково руль – Вере с Машей помогли с кредитами и ещё осталось. Валера, сказал, что бы вам остатки отдала. Приедем, отдам, они дома в шкафу.

– Вот и выложила – расхохотался Леонид – теперь мы знаем, где вы храните деньги.

– Ай – рассмеялась и сама Татьяна – ну и пусть.

Но вместо согласного кивка свёкра, в её сумочку перекочевал, ещё один узелок, раза в два больше первого.

– Ой – метнула она взгляд на сумочку, не отвлекаясь от дороги – папа столько не возьмёт. Он и с тем-то узелком всю плешь Валере проел – где взял, да где взял. А влиять Валера не хочет, хоть и не близкие родственники и ничего ему не грозит, но всё равно не хочет.

– Ничего, разберётесь, свои люди. А если что, кивайте на нас. Мол, в тайге намыли. И не обманите, и правду не скажете – усмехнулся Леонид.

– Ладно – улыбнулась Таня – пусть Валерка разбирается с этим. А я, как всегда, округлю глаза и дуру включу. Помогает – и снова весело расхохоталась.

Но смех её быстро стих – послезавтра мы к вам собираемся. Мне нужно к источнику, да и Валере тоже. Ну и, задыхаемся мы здесь, в городе. Варя, опять же, всё канючит – когда к бабушке, да, когда к бабушке. А вы сегодня останетесь?

– Нет – подала голос с заднего сиденья Света – прости, но у нас дела. Ты для нас выяснишь кое-что, и мы вернёмся. Провожать не надо. Мы сами. Только не обижайся. Так надо, доченька.

– За ведьмой приехали? – резко свернув к первой попавшейся автопарковке, тормозя и останавливая автомобиль, бросила Света, глядя на неё через зеркало заднего вида.

Света промолчала.

– Областная больница, второй этаж, нейрохирургия, палата шестнадцать. Лежит одна – доложила Татьяна – знаю, что за ней. Просматривала будущее утром. Три раза, проверяла. Ничего не поменялось. Но рассказывать не буду. Нельзя. Всё изменится.

– Ну, и не рассказывай – улыбнулась Света – поехали, деньги есть, в первый гастрономический. Побродим, порадуем себя вкусностями. Надо же, три месяца в городе не были – охнула она.

– Не-а, сначала к нам, переодеть вас нужно, а то вы, как деревенские. Всё моё, тебе, мама, подойдёт. А Валерино, папе.

– Ну, тогда, вези – рассмеялся и отец.

Полдня бродили по магазинам, тратили накопленные пенсии. Татьяне купили колье, около которого она застыла, в отделе с золотыми украшениями. Та и отнекиваться не стала, расцвела улыбкой – Валера обещал подарить, да всё не срасталось, как-то, спасибо – расцеловала она обоих.

Света видела, искренне радовалась.

Валере спортивный набор из всяких разных гантелей и пружин. Два парня из спортивного отдела еле дотащили пластиковый ящик до машины. Варе стильный костюм, строгий и в то же время детский, но о-очень дорогой. Таня сказала, сверкая глазами, из последней коллекции, какого-там кутюрье. Подруги ушами своими подавятся от зависти. Конечно, она имела в виду своих подруг, не Вариных.

– У маленькой ведьмы, графских кровей, детство должно быть безоблачным… хотя бы детство – вздохнула Света.

Ну, и себе на радость, по мелочи. В общем, потратили накопления, и остатки денег от продажи самородного золота. Сумма, не ахти какая, но для них внушительная, да и для сибирского обывателя, почти астрономическая.

Извинившись, Света попросила Таню высадить их у клинической больницы и уехать. Леонид вызвал такси, как, только, нацепив на себя непосредственное выражение лица, Света отправилась к центральному входу областной больницы, а сам устроился на лавке, в скверике, во дворе, сопровождая её силой.

А сейчас, напевая себе под нос, незамысловатую мелодию из девяностых, Света гремела кастрюлями и сковородками. С, одновременно, отсутствующим взглядом.

– Есть, нашла – вдруг остановилась она, глядя на мужа – матрица, дублирующая память и сознание. Вот ссука, обыграла нас. И ведь, падла, готовилась. Пусть не со мной встретиться, а с какой-то Ванессой, но готовилась. Нужно выяснить, что это за Ванесса. Информации немного… Соседняя область… Далеко, не чувствую. Нужно полетать там.

– Ага, щас, полетала – возразил Леонид – прижми свою красивую задницу, у тебя внучка растёт. А полетишь, лети, хоть сейчас. Но без меня. Я со своими останусь. И можешь не возвращаться, раз тебе дороже твои ведьмы.

– Дурак – обиделась Света.

– Да, на здоровье – махнул рукой Леонид – хочешь поругаться, ругайся, а я в баню, спать.

Леонид поднялся с топчана, на котором лежал и направился к дверям, перешагнув через Бима.

– Лёнь – позвала Света – ну, чего ты?

– А ничего – резко развернулся тот – вспомни, что у тебя есть семья. Ты совсем забыла об этом. Всё ведьмы и ведьмы на языке.

Лёня, хлопнув дверью, растворился в ночной темени сибирского зимнего леса.

Светка выскочила сразу за ним и застыла…

Леонид парил в вышине, в свете полной луны, разбросав руки и отдаваясь её свету. От колодца к нему тянулся лучик. А от спутницы земли, яркий насыщенный столп света.

Она опустилась на колени, не зная, то ли креститься, по чужому обычаю, то ли возносить хвалу древним Росским богам.

Выбрала второе и не ошиблась. Лунный свет ударил и по её глазам, выключив сознание.

Очнулись оба, в объятиях друг друга.

Леонид, пришедший в себя, осторожно, отстранил от себя Свету. И сел.

– Что? – игриво хохотнула Света, вытягиваясь на топчане, демонстрируя своё безупречное тело.

– Я не хочу, что бы ты постоянно подвергала себя опасности, себя и детей. Но этого не избежать, сущность ведьмы сильнее тебя…и меня.

– Не-а – рассмеялась она – не сильнее. А ты и я, мы одно целое. Боги соединили нас.

– Боги? – удивился Леонид – да, разве? Не мы с тобой нашли друг друга? А боги? – удивлённо посмотрел он на Свету.

Света задумалась и неуверенно произнесла – нн-ее зна-аю…

Помолчали… и Света, подумав, обняла Леонида сзади за шею, жарко прошептав – клянусь, Лёнечка, я не буду искать встречи с ведьмами, не буду нападать сама. Только защита. Но помоги мне закончить последнее дело. Антонина не должна получить силу. Ради Вари, помоги.

– Нет – снова отстранил от себя Леонид жену – Варя в полной безопасности, как и все наши. Ни одно заклятие, или проклятие не коснётся моей семьи. А ты, если хочешь, воюй. Но без меня.

Света, как кошка, перебралась к нему на колени – как, когда?

– Вчера, я разговаривал, с теми, кого ты называешь богами. И потребовал, что бы они оградили людей от ведьм, раз сами их и создали. Я их не видел. Но чувствовал, что они, пристально разглядывали меня. А потом, понял, что и сам в силах защитить людей от вашего колдовства. И первым делом, закрыл всех своих родных. Кроме тебя и Вари. Ты ведьма, и закрыть тебя не получается. А у Вари иммунитет, до двадцати одного года. А потом, что-нибудь придумаем.

Светлана отыскала его губы…

– Светка-аа – простонал он, проваливаясь в её и свою любовь. А ведьмина любовь, это штука серьёзная.

Проснулся уже под вечер. Жены в сторожке не было. Огляделся, приподнявшись на локте, на столе белел лист бумаги и шариковая ручка. Протянув руку, уцепил за уголок тетрадного листка.

… Завтрак и обед на плите, под полотенцем. Я скоро вернусь. Не волнуйся, со мной Николай и Коська. Твоя ведьмочка, Светочка…

– Гриш – обратился он к духу – чего она опять задумала? – помахал он в воздухе листком.

– В посёлок поехала, налаживать контакты с тамошней ведьмой – ответил Григорий, просочившись сквозь потолок – ну, как ведьмой, больше травница и лекарка, чем ведьма. Мирная она бабушка. Никогда, за две сотни лет не влезала в ведьминские дрязги. Всегда в стороне. Ну, и её не трогали.

– И часто, тут у вас, дрязги?

– Не, не часто. Но были пару раз за то время, что я живу. Да, вчера вот, вы равновесие нарушили. Три ведьмы в одном городе, это перебор. Если бы просто, пришли и ушли, никто и не заметил бы. Но Света, всем дала понять, что она пришла, пришла всерьёз и надолго. Что она хозяйка, а после неё хозяйкой будет внучка. Об этом шумит лес, об этом говорят и сущности мистические. Все, кто, так, или иначе, зависит от энергетического фона вокруг.

– Кто? – переспросил Леонид – сущности?

– Ну, да. Ты думаешь, ты один зависишь от источников? Нет. Есть ещё и духи, как мы с Николаем, и домовые, и лешие, и водяные, и кикиморы. В конце концов, одарённые, как Валера и Татьяна. Их не много, но они есть. Многие не осознают своей одарённости, но живут и питаются энергией разлитой вокруг. И изменение фона не очень хорошо отражается на них. Во время схватки двух ведьм, фон беднеет, слишком много энергии они забирают, на свои заклинания. Свою ведьму, в схватке, ты подпитывал. А вот городская, черпала из общего фона. И это не осталось не замеченным.

– Да-а, ужж – только и произнёс Лёня, больше в запасе у него слов не оказалось, что бы выразить своё удивление.

– Во… мы попали – добавил он спустя минуту размышлений и переваривания информации.

– А чем ты недоволен? – хохотнул Григорий – ты прожил жизнь простого человека, детей вырастил. Жену потерял, сам готов был в петлю лезть. А сейчас, ты опять молод, вернул жену. Молодую, красивую, живую. Правда, ставшую ведьмой. Хо-хо… защитил родных. Обрёл некоторые способности. Живи и радуйся. Наслаждайся. Для вас же со Светой не существует границ. Сели в свои сани и полетели, в любую сторону. Деньги, да это мелочь для ведьмы. Один её взгляд и вам дадут всё, даже ещё и заплатят, что бы взяли.

– Не знаю, не знаю – ответил Леонид – как-то всё необычно это, такое впечатление, что я сплю. И происходит это не со мной.

– Понимаю… но ты, уж, проснись, Лёня, и живи. А я источник для вас хранить буду. Светка вернулась – усмехнулся он голосом – но, похоже, пьяна в усмерть. Из саней вылезти не может, Коська помогает.

Рядом с Григорием появилось ещё одно облачко.

– Давай, Лёня, неси свою ведьму. Медовухой они мирный договор с травницей закрепляли. Назакреплялись. Травницу волки Коськины до утра, пока не проспится, охраняют. А Коська дотянул твою половинку до саней и сани притащил. Хорошо, хоть по снегу. По земле, сам бы сдох – открыто хохотал Николай.

Леонид вздохнул и, накинув куртку, пошёл за Светкой.

Но первым он принёс в дом Коську, тот лежал у саней, высунув язык и тяжело дышал. Потом, вернулся за женой.

Утром Светлана порхала по дому и по двору. Приготовила завтрак и разгребла снег, выпавший за ночь во дворе.

Лёня смотрел на неё с крылечка, улыбаясь про себя, но молчал. И всё-таки, не удержался – воды принеси, дров наколи, печь затопи, крупу перебери, а я на бал. И что бы, никаких фей и её молодых учеников, вернусь, бошки всем поотрываю.

Света сначала упёрла руки в бока, слушая его строгие указания, но не выдержала и расхохоталась.

Лёня тоже улыбнулся – ладно, пошли, поедим, труженица.

За завтраком Света рассказывала, как неприветливо её встретила бабушка-травница, сначала. Но оттаяла, получив дары. Городские деликатесы и корешки от Григория. Как пили чай, и медовую настойку, как рассказывала ей Светлана о противостоянии с Антониной, о том, как стала ведьмой. Как травница поведала ей о своей нелёгкой и долгой жизни. В общем, расстались, пусть не подругами, но и не врагами. Чего травница, явно не ожидала от сильной и громко заявившей о себе ведьмы.

– Вот, Лёня, осталось навести мосты с последней ведьмой в нашей округе. Зовут её Мария. Ей девяносто, а выглядит на пятьдесят. Не зла, так бабушка Феня говорит. Но на контакт не идёт. Живёт одна, в крайней избушке, на краю деревни. Откуда пришла, лет семьдесят назад, никто не знает. Пришла и осталась тут. Участковый боится её, дом стороной обходит. Но местные, деревенские, не сторонятся. Она скот лечит, от пьянства мужиков заговаривает. Бабам в тягости помогает. Детишек местных врачует. Травница Феня рассказала, что Антонина, как-то сунулась к ней, так еле ноги унесла. С тех пор ни ногой. Встречаются на шабаше. Но Мария всё молчит и ждёт, когда можно будет уйти. А знаешь, на шабаше, оказывается, ведьмы договариваются, между собой, о мирном сосуществовании и некоторыми секретами делятся. А остаток ночи, просто гулеванят. С рассветом разлетаются по своим углам, забывая о договорённостях. Представляешь, у каждой такой транспорт есть, как мои сани. Только у всех разный. У некоторых, ступа и метла, как в сказках. У некоторых, обычные велосипеды. А у Антонины, «Мерседес» был. Наших проводим, завтра приедут, и пойду знакомиться. А Крикун мой у травницы остался, у неё оказывается тоже ворон, только самка. Вот наш Крикун и захороводился. Я и не знала, что он мужик.

Леонид слушал, черпая из тарелки гречневую кашу с молоком. Запивая крепким сладким чаем.

– Ладно, помогу тебе с Антониной – отложив ложку и цепляя из хрустящего пакета сушку с маком, наконец, высказался он, выслушав Свету – но учти, я уже говорил. Встревать в твои разборки не буду. А начнёшь крушить всех налево и направо, лишу силы и заблокирую. И станешь ты Светка обычной, какой всю жизнь была. Я это могу, теперь. И ты знаешь.

– Знаю – рассмеялась она – и все ведьмы знают. Знаешь, как они тебя называют? Лорд, повелитель силы. Прямо, как в кино. Только почему «Лорд», а не джидай, или мастер Ёда. Или, Эникен, на худой конец.

– Не-е, меня, пока, на тёмную сторону не тянет – улыбнулся и Леонид – да и, Валера, думаю, не станет меня калечить, может быть…

Целый день Света оттачивала свои навыки, созидая, и разрушая одновременно. С помощью заклинаний прожигала и продавливала ямы-отверстия в промёрзшей земле под лиственничные столбы-опоры для пристроя. Леонид вставлял брёвна, и она же трамбовала землю вокруг них.

Лёня шутил, наблюдая, с каким серьёзным лицом и сосредоточенностью она всё это проделывала – моя ведьма рационализатор, заменяет экскаватор. На стройке, тебе цены бы не было.

Света улыбалась, кидая на него взгляды, но к следующей ямке подходила, опять со всей серьёзностью.

На следующий день…

– Со своим приехала – усмехнулась безразлично ведьма Мария, пропуская в дом Светлану – силу и знания я тебе не отдам. Жизнь? Да, тьфу на неё. Говори, чего пришла, и уходи. Захочешь подраться, что ж, не откажу.

– Мира хочу – ответила Света, без вызова и агрессии, а с просительными нотками в голосе.

– Мира? – расхохоталась ведьма – да, где ж это видано, что бы между ведьмами мир был? Тем более такая сильная, как ты, да ещё и с лордом в пристяжку.

– Лёня не пристяжка, он муж мне – возразила, вскинув подбородок, Света.

– Знаю – веселилась ведьма Мария – но от перемены мест слагаемых, сумма не меняется.