Дети Универсума. Книга 4. Долина чужих сновидений бесплатное чтение

Посвящается моему брату

Ивану Николаевичу Рундквисту

(1983–2005)

Это была не трилогия

Несмотря на прозвище, Джимми-Стукач не спешил делиться со мной информацией. Если бы в комнате для допросов разрешалось размещать окна, то мы бы увидели за ними серый пейзаж большого города, насквозь пропитанного коррупцией и преступностью. Города, жаждущего поглотить тебя целиком, перемолоть, а затем выплюнуть, точно утратившую вкус жевательную резинку. И все же это мой город…

– Это мой город… – проговорил я вслух.

– Э-э… как скажешь, начальник, – неуверенно отозвался Джимми-Стукач.

В тот вечер я играл сразу две роли: и плохого, и хорошего копа. Обе получались не очень. Для плохого копа у меня была слишком безупречная репутация, а для хорошего – чересчур паршивое настроение. Я достал сигарету из пачки, щелкнул зажигалкой и вдруг вспомнил, что не курю. М-да… Глупо получилось. Но нельзя демонстрировать слабость перед допрашиваемым подозреваемым, потому я предложил смертоносную никотиновую палочку Джимми:

– Будешь?

– Не. Не курю. И ты, насколько мне известно, тоже, начальник.

– Вижу, ты вообще много знаешь.

– Че-то знаю, че-то не знаю, – неопределенно изрек Джимми.

– А про ту троицу? Про нее ты знаешь?

– Какую троицу?

– Ты от ответа не увиливай.

– Чесслово, начальник, не понимаю, о ком ты!

– Не понимаешь, да? Ну-ну…

Я резко повернул настольную лампу, и ее яркий свет мгновенно ослепил Джимми-Стукача.

– Эй, ты чего?! – жалобно воскликнул подозреваемый.

– Думаешь я тут с тобой в игры играю?

– Думаю, ты меня с кем-то спутал, начальник! Я ниче не знаю ни о какой троице! Отвечаю!

– Ну так я тебе помогу, коли с тобой случился внезапный приступ избирательной амнезии. Троица – мужчина, юноша и девушка. Мужчину зовут Нолан. Он журналист, живет в городе Люциусе. Юноша по имени Эдвин – молодой интеллектуал из канторийского городка Купера, начинающий волшебник. Девушка – Алира, наследница знатного кладского рода, прибыла из Первограда.

– Впервые о них слышу, – отведя взгляд, пробормотал Джимми-Стукач. – И че за города такие: Люциус, Купер, Первоград?.. Названия у них какие-то… ненашенские…

– Ты мне зубы не заговаривай! Скажи еще, мол, никогда не слыхал о Земле-Матери, пространственно-временном переходе, путешествиях во времени, балансирах, надвигающейся катастрофе, детях Универсума…

– Увы, начальник… – развел руками Джимми.

– Тогда я тебе сам с радостью поведаю!

– Валяй, начальник…

– Дело происходит в мире, называемом Землей-Матерью. В 406 году Эры Порядка этому миру грозит разрушение. В связи с чем некий говорящий столб собрал в пространственно-временном переходе трех человек из трех различных эпох. Нолан – из 404 года, Эдвин – из 105, Алира – из 260. Этим людям предстояло работать вместе, дабы предотвратить приближающийся конец света. Если точнее, им необходимо было разыскать двенадцать стражей-балансиров и заполучить от каждого по ценному магическому артефакту. В 105 году обитали Король-Дракон (страж огня), Королева Изольда (страж холода), Догода (страж ветра) и Чудо-юдо Рыба-кит (страж воды). В 260 году, плавно сменившемся 261 (ибо время-то не стоит на месте), поселились Крон (страж времени), Перун (страж электричества), Дросулитес (страж тьмы), брат с сестрой Ярило и Денница (стражи света) и Гравитон (страж гравитации). Собрав комплект из девяти волшебных предметов и попутно поучаствовав во множестве захватывающих приключений, а также обзаведясь кучей новых друзей и просто знакомых, троица в компании говорящего книга Ульриха должна отправиться дальше в 405 год Эры Порядка за тремя последними артефактами. Правда, перед отбытием балансир Крон приоткрыл путешественникам завесу тайны детей Универсума. Якобы семь миллиардов лет назад где-то во Вселенной родились две могущественные энергетические сущности, постоянно соперничающие друг с другом. Ордос придерживается стороны порядка, а Каос отстаивает идеологию хаоса. Очередной раунд своего вечного противостояния Ордос и Каос затеяли на Земле-Матери. И теперь есть опасность столкновения наших друзей – Алиры, Нолана и Эдвина – с всесильными квазибогами. Неужели ты действительно ни о чем подобном не догадывался? А, Джимми?

– Не-а, начальник, – с испугом, читающимся в глазах, промямлил Стукач.

– А о сэре Гаспаре, его верном коне Роцефитанире, авантюристке Ксалине, рассеянном изобретателе Гейбе, мастере восточных единоборств Лао, девочке Жанне, смелом капитане Бруггере, сыне Земли Германе, безбашенном отважном воздушном пирате Марии Непредсказуемой, слегка безумном ученом Алокине и прочих занимательных персонажах тебе тоже неизвестно?

– Сожалею, начальник… – словно испытывая искреннее чувство вины, ответил Джимми.

– Ну а отношения между Эдвином и его родным братом Бэком? История Алиры и ее неудавшегося жениха сэра Артура Эбенезера Сполдингтона IV? Сюжетная арка с лордом Бэрри и леди Адой? Все это тоже прошло мимо тебя?

– Ага…

– Дворцовые интриги? Смена власти в крупнейших государствах? Война Порядка? Война Порядка против хаоса? Трещина в кристалле Источника? Становление и закат Кладской Империи? Теракт в Восточном Трипе? Революция в Лимоне и СЛОНе? Никаких ассоциаций не вызывают?

– Ни малейших.

– И даже то, как главные действующие лица ходили за метеоритным железом, которое охраняло чудовище-мутант, оказавшееся голограммой, созданной инопланетянами, потерпевшими кораблекрушение по дороге на межгалактическую свадьбу, не вызывает отклика в твоей душе?

– Ха! Прикольный поворот. Тебе бы, начальник, книжки писать…

– Да я и так уже написал! Целых три штуки! Но ты к ним, очевидно, не притрагивался.

– Виновен… – признался Джимми.

– Ага! Попался! Как ловко я соорудил тебе ловушку! Джеймс «Джимми-Стукач» Каттерфилд, вы обвиняетесь в преступлении против литературы, выразившемся в непрочтении моих произведений. Довольно неплохих, прошу заметить.

– Чего?!

– Впрочем, ты можешь заключить сделку с правосудием. Тебе скостят срок, ежели все-таки прочитаешь первые три книги моего цикла «Дети Универсума», благо в камере иные занятия сложно придумать. Я же пока продолжу повествование. У меня ведь не трилогия, в конце-то концов! Да никто, между прочим, и не обещал, что это станет трилогией…

– Будь по-твоему, начальник…

– Вот именно! Уведите его!

Двое крепких офицеров подняли Джимми из-за стола, надели на новоиспеченного обвиняемого наручники и вывели его из помещения. А так как весь разговор целиком и полностью состоялся исключительно в воображении желающего блеснуть оригинальностью вступления автора, картинка медленно расплылась, и неуютная комната для допросов сменилась… а вот чем она сменилась, вы увидите на следующей странице…

Глава 1. Пока ты отсутствовал

Пустынная поверхность. Голая серая земля, усеянная невзрачными бесцветными камнями. Трудно поверить, однако, в соответствии с проектом «Гигант-450», не пройдет и полувека, как безжизненная планета, вокруг которой вращается спутник Земля-Мать, превратится в пригодную для проживания облагороженную территорию, заселенную людьми, визами, марси и лесовиками. Благодаря технологии экоформирования повсюду на Гиганте расцветут прекрасные сады, в воздухе заметно прибавится кислорода, да и с водой проблем не должно будет больше возникнуть. Вопрос перенаселения Земли-Матери к началу V века Эры Порядка стал одним из ключевых. Рождаемость существенно превышала смертность, средняя продолжительность жизни с каждым годом все увеличивалась и увеличивалась, в крупнейших городах в определенные часы приходилось буквально протискиваться через толпы народа даже на самых широких улицах. Мегаполисы вроде Великого Кантора, Первограда, Столицы или Люциуса вмещали по десять миллионов жителей на относительно ограниченном пространстве. Дома в таких городах, как правило, строили не в ширину, а в высоту либо под землей. В значительной степени повезло Люциусу, изначально возводившемуся с учетом современных тенденций, а также заранее предусмотренных особенностей планировки и используемых материалов, в совокупности позволявших хитрым образом как бы надстраивать город по мере необходимости и с минимальными затратами, словно громадный игрушечный конструктор. Но главная беда заключалась не столько в малых размерах площади, отводившейся для проживания, сколько в нехватке природных ресурсов, способных обеспечить существование огромного количества гуманоидов. До поры до времени еды с водой хватало и продолжало бы еще хватать и впредь в течение пяти-шести десятилетий, а вот потом… Правительство Конфедерации и Союз Восточных Республик разработали совместную программу по освоению других миров, назвав в качестве первоочередной задачу колонизации планеты Гигант. В 361 году человек совершил первый космический полет. В 369 межнациональный экипаж в составе двух людей, виза и лесовика высадился на Гиганте. Космонавты использовали скафандры, снабженные специальными антигравитационными устройствами, позволявшими преодолеть непривычно сильное притяжение планеты, заметно превышающее притяжение на Земле-Матери. В 383 году на суд общественности была представлена уже упомянутая технология экоформирования, предназначенная в перспективе кардинально изменить климат Гиганта. Строгое поэтапное выполнение пунктов плана масштабной космической экспансии привело к тому, что в особо интересующем нас с вами 405 году Эры Порядка на планете вовсю функционировала маленькая колония, расположившаяся внутри стен научно-исследовательского комплекса «Фронтир-1» и населенная преимущественно людьми-учеными, хотя несколько визов и лесовиков тут тоже проживали. Марси к путешествиям за пределы Земли-Матери оказались пока недостаточно приспособленными в силу генетических особенностей. Самые же сложные и одновременно опасные задания традиционно поручали андроидам. И все равно иной раз без вылазок, сопряженных с риском летального исхода, не обходилось. Так, экспедиция из четырех человек под руководством майора Алана отправилась на очередную разведку в сторону Северного Кратера – огромного углубления, образовавшегося, согласно теории, в результате соударения метеорита с поверхностью Гиганта, после чего от планеты откололся кусок, позже трансформировавшийся в спутник Землю-Мать. Изучение Северного Кратера могло пролить свет на многие тайны сотворения мира. Поэтому здесь требовался не взгляд запрограммированного на обычный сбор образцов андроида, а непосредственное участие живого, наделенного разумом создания. Плюс у ученых появился отличный повод испытать усовершенствованные антигравитационные ботинки. Да и вообще этим парням и девушкам самим не терпелось покопаться в древних геологических отложениях.

Закончив работу, исследователи побрели к «припаркованному» неподалеку шестиколесному вездеходу. Полторы сотни метров отделяли Дэмьена, тридцатилетнего доктора геолого-минералогических наук, от надежного убежища в виде защищенного плотной броней транспорта. И в нормальных условиях сто пятьдесят метров, конечно же, представлялись бы мизерным расстоянием. К сожалению, пребывание на все еще враждебно настроенной в отношении пришельцев планете к нормальным условиям причислить не получается. А если сюда добавить внезапно налетевшую песчаную бурю, то становится совсем печально. И ладно бы ограничилось практически нулевой видимостью – радар, сканирующий местность, выводил достаточно детальную картинку окружающей обстановки на дисплей, встроенный в шлем скафандра. Истинное неудобство (крайне смягченная в данных обстоятельствах формулировка) доставлял мощный поток ветра, сбивающий человека с ног и иногда приносящий с собой неприятные сюрпризы в виде летающих камней, норовящих угодить точнехонько в тебя. У доктора Дэмьена определенно день не задался. Сперва один булыжник попал ученому прямиком в голову, из-за чего повредился радар, тем самым «ослепив» доктора, а мгновение спустя Дэмьена накрыл и целый валун. От удара исследователь потерял сознание. Что-то в настройках антиграва сбилось, и скафандр вместе с ученым взмыл в воздух, как будто в состоянии невесомости. Вихрь, точно исполинская хищная птица, подхватил обмякшее тело космонавта и унес добычу в неизвестном направлении. Товарищи, переждав в машине бурю, потом долго и безуспешно искали следы пропавшего коллеги.

Очнулся Дэмьен в полном одиночестве. Судя по оставшемуся запасу кислорода, ученый пробыл в отключке пару часов. За это время песчаная буря стихла. О недавно буйствовавшей природе не напоминало ровным счетом ничего. Разумеется. Лишь на Земле-Матери с ее городами и лесами результаты разрушительной деятельности ураганов различались невооруженным глазом. На Гиганте же не наблюдалось ни сорванных крыш домов, ни покосившихся башен, ни вырванных с корнями деревьев. Пустынная поверхность оставалась пустынной поверхностью со всем присущей ей однообразием.

Дэмьен растерянно огляделся по сторонам. Солнце успело спрятаться за горизонтом, уступив небосвод россыпи сияющих в ночи огоньков.

«Хорошо, – подумал доктор, – в крайнем случае я отыщу дорогу по звездам».

– База, прием! – проговорил ученый в передатчик. – База, прием! Как меня слышите? Это доктор Дэмьен! Прием! Мой навигатор вышел из строя. Антиграв сбоит. Кислорода осталось на час-полтора – в зависимости от интенсивности потребления. Я нахожусь где-то к северо-западу от «Фронтира-1». Выдвигаюсь к базе, прием! Нет ответа… Хаос!

Ввиду неисправности антигравитационных ботинок доктору пришлось помучиться, то неожиданно подскакивая высоко над землей, то, наоборот, пригибаясь близко к ней под действием периодически увеличивавшегося притяжения.

«Чувствую себя героем мультфильма, – мысленно отметил Дэмьен. – Жаль, в отличие от рисованных персонажей, мой организм весьма болезненно реагирует на столь резкие перепады. Не знаю, как далеко меня отнесло и хватит ли баллона на весь обратный путь. Надеюсь, на базе приняли мой сигнал бедствия и уже готовят спасательную операцию. Проклятый навигатор! Стоит, наверно, миллионы, а ломается от легкого соприкосновения с дурацким камнем. Ну ладно. Может, не такого уж и легкого. А передатчик? Повредился тот, что у меня в скафандре, или же буря снесла нашу антенну на базе? В любом случае надо идти. Авось доберусь до «Фронтира» к вечернему просмотру фильмов. На сегодня запланирован показ классической картины «Жизнь и приключения капитана Йорка на необитаемом острове» про мужика, очутившегося в не менее плачевной ситуации, нежели я сейчас. Та история закончилась хорошо, потому и мне не нужно унывать. Как там бишь поется в детской песенке юных скаутов? «Шаг за шагом, шаг за шагом – мы идем, махая флагом…» Дальше забыл… Но и так сойдет. Шаг за шагом, доктор Дэмьен, шаг за шагом…»

По истечении сорока пяти минут ученый сверился с показателями приборов. Воздуха в баллоне осталось всего на полчаса, а признаков базы или спасательной экспедиции в поле зрения по-прежнему не обнаруживалось.

«Помирать фигово, – философски заметил доктор. – Хуже только отбросить сандалии в гордом одиночестве посреди блеклой пустыни на расстоянии трехсот восьмидесяти пяти тысяч километров от дома, задохнувшись от нехватки воздуха. Завидую визам. Они, говорят, при должной сноровке умеют конвертировать эфир в… в… да в любую субстанцию, пожалуй. А эфира в атмосфере Гиганта полно. Увы, гораздо больше, чем старого доброго кислорода… Стоп! За той скалой какое-то движение! Растений и животных на планете нет, значит, либо мне почудилось, либо просто ветер подул, либо оптическая иллюзия, либо – самый радужный вариант – я все-таки наткнулся на людей!»

– База, прием! – ради порядка – вдруг сигнал дойдет – передал Дэмьен. – Вижу движение за скалой, по форме напоминающей… э-э… трехголового падусвиса! Это кто-то из наших? Члены спасательного отряда? Если да, то пусть выходят ко мне навстречу. Прием! Я приближаюсь к скале. Знали бы вы, ребята, как я счастлив вас вновь обрести… Эй! В чем дело? Куда ты?..

Длинная, стройная и явно антропоморфная тень заметалась меж валунов, едва заприметив впотьмах человека в скафандре, приветственно поднявшего правую руку. Доктор Дэмьен устремился к пытавшемуся спрятаться существу, однако оно опять ускользнуло, нырнув за левую условную голову каменного падусвиса.

«Что за игры? – недоумевал ученый. – Почему он убегает от меня? Похоже, это не участник спасательной экспедиции… Но кто же?! На Гиганте, кроме сотрудников «Фронтира-1», никого быть не должно. Правда ведь? Мне становится не по себе…»

Дэмьен припомнил байку о якобы живущих на планете ночных созданиях. Их никому не удалось ни сфотографировать, ни снять на видео. По легенде, распространенной среди колонистов – а в замкнутом пространстве вдали от родного спутника поневоле начинаешь выдумывать различные небылицы, дабы элементарно развлечься, – ночные создания иногда шастают вокруг базы, присматриваясь к плохо лежащему оборудованию или припасам. До сих пор Дэмьен считал подобные рассказы жалкой попыткой безалаберных работников перевести стрелки за пропавшее снаряжение на мифических обитателей Гиганта. Тем не менее игнорировать факты доктору не позволяла ученая степень. А факты были таковы: между скал скрывался кто-то, причем не из числа колонистов.

– База, прием! – вызвал Дэмьен. – Вы не поверите… По всему выходит, я наткнулся на неизвестную форму жизни! Худощавое телосложение, рост около двух метров. Поразительно!

Исследовательский азарт охватил ученого. И даже малое количество воздуха в баллоне не остановило Дэмьена от попытки наладить контакт с неизвестным субъектом. Доктор заглянул за скалу, где предположительно скрывалось существо. Пусто! Никого нет! Куда он подевался? Ответом Дэмьену стал полученный в область спины электрический разряд – сродни удару шокером. Ученый вскрикнул и уже во второй раз за сутки лишился чувств. Нависшая над обездвиженным человеческим телом высокая фигура презрительно произнесла:

– Уыё еоео…

– Вы нам кое-что обязаны разъяснить, – без обиняков потребовал Нолан. Он, Алира и державший Ульриха Эдвин выстроились напротив говорящего столба в пространственно-временном переходе – недостроенном участке Вселенной, из которого могучее создание, именуемое Землей-Матерью, наспех вылепило модель псевдореальности со стекающими прямо с неестественно лилового неба водопадами.

– Понимаю, – отозвался женским голосом столб. – Крон поведал вам о сыновьях Универсума. Что вы еще желаете знать?

– Значит, вы не отрицаете? – заметила Алира.

– В данном случае отрицать очевидное бессмысленно.

– Ответьте: почему? – попросил журналист.

– Пожалуйста, уточните вопрос, господин Нолан, – не меняя интонации, спокойно посоветовала Земля-Мать.

– Почему вы нам сразу не сказали?

– Потому что не сочла нужным.

– И почему вы не сочли нужным?..

– Само знание о детях Универсума никоим образом не способно отразиться на выполнении вашей текущей задачи по сбору артефактов двенадцати балансиров. Вот я и классифицировала данную информацию, отнеся ее к разряду несущественных сведений.

– Не способно отразиться? – повторил Нолан и ради придания пущей эмоциональной окраски добавил еще разок, но уже с нажимом: – Не способно отразиться?! По словам Крона, если мы столкнемся с Ордосом или Каосом, нам крышка!

– С вероятностью девяносто две целых и восемьдесят семь сотых процента, – подтвердила Земля-Мать. – Однако вы можете и не встретиться с детьми Универсума. К сожалению, я не в силах, пускай бы и с минимальной точностью, предугадать их действия, следовательно, не имею представления о том, как вам избежать смертельно опасного свидания с могучим противником. А коли что-либо не поддается контролю, то и забивать этим голову не стоит.

– Но дело касается нашего будущего! – возразил Нолан.

– Вспышки на солнце также в некоторой степени влияют на ваше будущее, и все-таки ни вы, ни я не в силах ни предотвратить их, ни поставить себе в услужение.

– Предлагаете нам расслабиться и получать удовольствие?

– Отнюдь. Я предлагаю вам отмести переживания по поводу неподконтрольных вам вещей и сосредоточиться на поисках трех недостающих артефактов. На поисках, при выполнении коих лишь ваши собственные усилия приведут вас или к триумфу, или к провалу.

– По вашей логике, – вмешался Эдвин, – нам надлежит сфокусироваться на чем-то, где мы хоть как-то властны над своей судьбой, и игнорировать не зависящие от нас случайности?

– Именно.

– Признаться, я уже не различаю, что нам подвластно, а что нет, – вставила Алира. – Мне чудится, словно я – персонаж книжки, целиком находящийся в заложниках у заранее прописанного сюжета. Вы набросали одной вам известный сценарий. Вы манипулируете мной, моими друзьями, балансирами, да самим ходом истории в придачу! Вы играете в какую-то свою игру, а мы выступаем в качестве разменных фигур, вынужденных слепо вам повиноваться. А иначе никак, ибо весь мир на кону! Меня тошнит от вас и от ваших методов. Я – не марионетка. Я – живой человек! Равно как и Эдвин с господином Ноланом. И Ульрих на правах разумного создания тоже не обязан вам беспрекословно подчиняться. Поэтому кончайте юлить и будьте с нами откровенны!

– Вы умеете быть настойчивой, госпожа Алира, – отметила Земля-Мать, – хотя толком и не осознаете, о чем меня просите. Хотите правду о детях Универсума? У меня не получится чего-то важного добавить к сказанному Кроном. Да, есть Ордос, есть Каос. Да, они путешествуют по обитаемым мирам и ведут между собой бесконечное соревнование. Да, сыновья Универсума неимоверно могущественны. И да, их незримое присутствие ощущается в нашем мире. Прямых свидетельств тому нет. Я выявила Ордоса и Каоса чисто логическим путем. С момента возникновения первой визской цивилизации время от времени проявлялась некая сила, движущая народы либо в направлении порядка, либо в сторону хаоса. Обозначенная сила действует скрытно. Использует подставных лиц. Устами политиков и мыслителей-философов распространяет определенные идеи в обществе. Идеи позже укореняются в умах обывателей, преобразовываясь в нормы морали, этики, в обычаи и традиции, в религиозные догматы, в исходящие от государства законы… Взять, к примеру, простейшую установку: «Не убий». Намеренно лишать жизни другое разумное существо плохо с нескольких точек зрения. В просвещенном обществе, основанном на маломальском взаимном уважении, убийство осуждается большинством населения с позиции нравственности. Множество религиозных текстов содержат недвусмысленный запрет на нарушение данной этической нормы, тем самым письменно закрепляя и без того разделяемую подавляющей частью народа идею, вдобавок вселяя страх за неисполнение сего запрета посредством обещания вечных мук, гарантированных убийце в загробной жизни. Ну а на тот случай, ежели гипотетические страдания после смерти не внушают преступнику достаточного трепета, предусматривается уголовное наказание в виде казни или длительного лишения свободы. Иначе говоря, идея одна, а социальных норм она порождает кучу. С течением лет таких идей становится больше. Исходные установки видоизменяются и обрастают подробностями. Появляются исключения, в том числе и из казавшихся незыблемыми правил. Убивать – плохо. Зато причинять смерть в результате самообороны – нормально. Пристукнуть соседа – нехорошо, а прикончить врага на войне – в порядке вещей. Я уж молчу об убийстве иноверца, осмелившегося поставить под сомнение существование вашего бога или незыблемость вашего учения. Истинное мастерство Ордоса и Каоса кроется в том, насколько умело братья обращаются с доступным им многообразием идей, и в том, как дети Универсума развивают изначально предельно простые посылы во всеохватывающие идеологии. А населением, зараженным засевшей глубоко в сознании идеологией, управлять гораздо легче. Вы жаждете от меня откровений, госпожа Алира? Что ж, получайте: меня реально беспокоит возможность пребывания Ордоса и Каоса на нашем спутнике по двум причинам. Во-первых, я этих двоих вообще никак не контролирую. Во-вторых… – Столб на секунду затих и как будто бы потускнел, затем вновь загорелся переливающимися цветами радуги и закончил фразу: – Во-вторых, наличествует маленькая и тем не менее отличная от нуля вероятность, что весь мой план от начала и до конца продиктован кем-то из сыновей Универсума…

– Приплыли… – прокомментировал Нолан.

– Позвольте пояснить, – тут же уточнила Земля-Мать, – подобный вывод является не более чем следствием моей неспособности предугадывать поведение Ордоса и Каоса. Я могу математически просчитать практически все, но эти двое остаются для меня неизвестными величинами. Отсюда и беспокойство.

– Кто или что вы? – неожиданно задала прямой вопрос Алира, надеясь застать столб врасплох.

– Саморазвивающийся искусственный интеллект, связанный с ядром спутника и питающийся энергией эфира, – не менее неожиданно дала четкий ответ Земля-Мать.

– Эм… наподобие балансиров? – предположил Эдвин.

– Вроде того, только намного сложнее и с чуточку иной задачей. Стражи обеспечивают именно магическое равновесие, а я призвана уберечь мир от разрушения и всех населяющих наш спутник созданий от массового вымирания без обязательной привязки к использованию волшебного элемента.

– Вас создали дети Земли? – спросил Нолан.

– Отчасти. Они давным-давно заложили мою основу. Увы, совершенствоваться мне пришлось уже без их поддержки. Я много лет провела в одиночестве, и это, очевидно, оставило отпечаток на моих навыках межличностного общения. Приношу извинения, если мои характерные наклонности или манера подачи информации вызывают у вас неприязнь, включая названные госпожой Алирой симптомы тошноты.

– Я выражалась фигурально… Ладно, извинения приняты. Пока во всяком случае.

– Рада слышать. Теперь ступайте. Портал в 405 год Эры Порядка отныне открыт. Когда добудете три недостающих артефакта, возвращайтесь ко мне – я проинструктирую вас относительно дальнейших действий. Осталось сделать несколько заключительных шагов. Впрочем, они вполне могут обернуться самыми трудными. Крепитесь. И… спасибо вам. Без вас мой план спасения мира – бесполезная пустышка.

Друзья покинули говорящий столб. По пути к пространственно-временному разрыву они обдумывали слова Земли-Матери. Сомнения, плавно перетекавшие в недоверие, продолжали заполнять умы троих людей и одного книга.

– Хитрая баба! – наконец не выдержал Ульрих.

– Баба? – усмехнулся Нолан. – Не уверен, корректно ли так назвать искусственный интеллект.

– Вещает женским голосом – значит женщина, – настоял книг. – И незачем усложнять. Она поступила мудро, поделившись с вами по большому счету ничего не значащими сведениями и подав их под соусом великого откровения.

– Я еще при первой встрече обратил внимание на то, какой хороший из Земли-Матери психолог, – напомнил Нолан. – Сегодня мы заявились к столбу с обоснованными претензиями, а уходим опять готовые охотно выполнять его распоряжения. Короче, мы вернулись туда, откуда пришли.

– Не совсем, – выразила несогласие Алира. – Мы заручились помощью девяти балансиров. На очереди – последние трое. С нами к тому же Ульрих. Мы неплохо вооружены магически и в состоянии дать отпор врагам, будь то бессмертные пришельцы из глубин Вселенной или… или плетущий за нашими спинами интриги искусственный интеллект.

– Вы всерьез полагаете, будто Земля-Мать желает нам зла? – изумился Эдвин.

– Скажем, я не удивлюсь предательству с ее стороны.

– А дети Универсума? – продолжал юноша. – Вы думаете одолеть их в открытом противостоянии? И Крон, и Земля-Мать – оба оценили наши шансы крайне невысоко.

– Земля-Мать упомянула вероятность поражения в схватке с Ордосом или Каосом, равную девяносто двум целым восьмидесяти семи сотым процента. Путем простейшего вычитания, получаем аж семь целых и тринадцать сотых процента вероятности успеха!

– Мне импонирует ваш оптимизм, – коротко изрек юноша.

– А я от вас его и переняла.

Эдвин, стремясь поддержать боевой дух на приемлемом уровне, решил не озвучивать возникший в глубине сознания неудобный вопрос: «А если речь зайдет о стычке не с Ордосом или Каосом, а о стычке с Ордосом и Каосом?..»

Дойдя до портала, Нолан счел нужным предупредить спутников:

– Эта штука открывается на середине длинного желоба мусоропровода. Поездка ожидается незабываемая, приземление – жестким, а запах – неприятным.

– Со вторым пунктом я разберусь, – вызвалась Алира. – Пропустите меня вперед, и я сумею создать воздушную подушку, смягчающую приземление.

Девушка отважно прыгнула в разрыв и мгновенно перенеслась в темную спускающуюся вниз трубу. От стремительного скольжения по мусоропроводу по-прежнему захватывало дух. Алира катилась с диким воплем, сочетавшим сразу и ужас, и веселье, притом она напрочь позабыла о волшебной окарине Догоды. Отчаянно желая притормозить, девушка инстинктивно вытянула руки вперед и вдруг заметила, как ее движение замедлилось, нарвавшись на встречный поток ветра. Столь кстати усилившееся сопротивление воздуха позволило Алире собраться с мыслями, наколдовать обещанную друзьям подушку и, уже аккуратно, приземлиться на кучу выброшенного хлама. Чуть погодя, дна достиг1 и Нолан, а через минуту к товарищам присоединились Эдвин с Ульрихом.

– Уф! Классный аттракцион! – отозвался журналист. – По-моему, я установил абсолютный рекорд длительности спуска по мусоропроводу, начав около пяти месяцев назад и закончив лишь сейчас.

– Господин Нолан, здесь есть выход? – зажав пальцами нос, поинтересовался юноша.

– Обязательно должен быть предусмотрен аварийный люк, предназначенный для недотеп, неосмотрительно свалившихся в шахту. То есть специально для нас. Посветите мне, и я его отыщу.

По просьбе журналиста помещение озарилось магией света. Отныне путешественники имели возможность не только обонять или осязать, но и по-настоящему полюбоваться на гору отбросов. И посмотреть было на что! Нет, вру. Не было. Мусор есть мусор. Глазеть на него незачем, а прикасаться и вовсе опасно – мало ли какую гадость сюда выкинули.

– Пожалуйста, не судите о моем времени по первому впечатлению, – с иронией попросил Нолан. – На верхних уровнях гораздо чище. Надеюсь. Я все ж таки почти полгода отсутствовал, и многое, наверное, с тех пор изменилось. О! Я нашел люк! Скоро мы покинем сие зловонное царство.

Обнаруженный проход вел прямиком в душевую. Архитектор, проектировавший территорию склада, оказался человеком (скорее всего, человеком) прозорливым и создавал чертежи, думая наперед. Инженер логично предположил, что очутившийся (не суть важно как) в мусоропроводе гражданин, выбравшись через аварийный люк, будет испытывать жгучую потребность помыться и переодеться. Алира, Нолан и Эдвин не преминули воспользоваться услужливо установленными кабинками, а также позаимствовали три комплекта одноразовой одежды, состоявших из тонких, точно бумажные салфетки, белых маек и тряпочных синих комбинезонов. Приняв удобоваримый вид, друзья проследовали на улицу. Технически свалка располагалась уже на другом уровне, нежели склад, поэтому не охранялась столь же тщательно. Путники без труда перелезли через забор, отделявший их от проезжей части. Стоял теплый летний вечер. Час пик миновал, и автобусная остановка пустовала. На дисплее, размещенном здесь ради удобства пассажиров, отображалось время прибытия ближайшего транспорта. Кроме того, рядом же находилась панель быстрого вызова такси, и Нолан, решив сэкономить нервы, заказал машину.

В ожидании экипажа Эдвин поделился с компаньонами соображениями относительно магического фона в условиях 405 года Эры Порядка:

– Концентрация эфира совсем низкая. Волшебство потребует повышенных энергетических затрат. Зато произвольный выброс предельно маловероятен.

– И это притом, что Люциус построен посреди острова Дракона, – отметил Нолан. – После войны Порядка против хаоса применение магии постепенно сошло на нет. Техника окончательно победила. Даже там, где исторически жили одни визы. Вот вам и причина ослабления поля.

– Сомневаюсь, – покачал головой юноша. – Пускай люди и визы более не колдуют, но на чисто количественном уменьшении содержания эфира в воздухе их поведение не сумело бы сказаться. Думаю, что-то стряслось с Источником, в результате чего нарушился привычный круговорот магии в природе, и эфир перестал восполняться так же быстро, как в прошлом. Придется теперь изрядно напрягаться, дабы худо-бедно состряпать эффективное заклинание.

– Высококалорийные энергетические батончики к вашим услугам, – приободрил Нолан. – С чем-чем, а с питательной пищей в будущем все в порядке – не пропадете!

Вскоре к остановке подъехал белый автомобиль с тонированными стеклами. Усевшись на заднем сиденье, Алира с Эдвином несказанно удивились никем не занятому водительскому креслу.

– Не пугайтесь, – поспешил успокоить их Нолан, – машина на автопилоте. Ею управляет компьютер. Видимо, городская администрация все же реализовала свой замысел…

– Добрый вечер, – приятным баритоном поздоровался автопилот. – Желаете задействовать функцию «Беседа с водителем» в течение поездки?

– «Беседа с водителем»? – переспросил журналист.

– Некоторым клиентам нравится коротать время в пути за непринужденным разговором с шофером. На выбор предлагается ряд тем: «Политика», «Кино», «Спорт», «Охота», «Рыбалка», «Мода», «Сплетни», «Безработица», «Рост цен», «Беспредметные жалобы» и «Физика элементарных частиц».

– Одна из тем явно лишняя…

– Да, вы правы. Категория «Охота» действительно пользуется наименьшим спросом по сравнению с остальными. Ну как? Желаете воспользоваться указанной функцией. Она совершенно бесплатна.

– Э-э… Сегодня мы воздержимся…

– Музыку?

– Разве что негромкую и ненавязчивую.

Автомобиль тронулся под сопровождение мелодичной композиции, органично соединявшей электронику с джазом. Компьютер, отдадим ему должное, отменно справлялся с обязанностями водителя: выбрал самый оптимальный маршрут, не нарушил ни единого правила и ни на кого не накричал по дороге. Поднявшись на верхний уровень города, транспорт попал под страшный ливень, не наблюдавшийся внизу.

– Система климат-контроля вышла из строя, – пояснил Нолан. – Обычно поливалка включается глубокой ночью и не на полную катушку.

Эдвин с неприкрытым интересом изучал искаженные каплями на пластиковом окне картины футуристических улиц. Зажегшиеся с наступлением темноты неоновые вывески, пляшущие огоньки светофоров да фонарей, развешенные всюду жидкокристаллические мониторы с невероятно огромным разрешением, всплывающая голографическая трехмерная реклама, высоченные стеклянные здания и летающие в небе дроны завораживали молодого человека, чей разум прежде не сумел бы и вообразить подобного.

Нолан глядел на размытые дождем дома и дороги с ностальгией. Журналист и сам не догадывался, насколько соскучился по родному городу. Видать, возраст потихоньку начинал проявляться, ибо в молодости Нолан не испытывал особой привязанности к дому: при каждом удобном случае уезжал за тридевять земель, желательно на продолжительный срок, а возвращался зачастую без энтузиазма. Командировки тогда сулили незабываемые приключения, в отличие от рутинных домашних обязанностей. Однако к тридцати восьми годам (без малого – тридцати девяти, а там и до сорока недалеко!) журналист научился ценить именно моменты воссоединения с надолго покинутыми местами и людьми. Ну а вдобавок звучавшая из приемника умеренно меланхоличная музыка благоволила созданию соответствующего настроения расслабленной удовлетворенности.

Алира, сидя в машине и взирая на проносившиеся мимо размазанные изображения, размышляла отнюдь не о доме, путешествиях, чудесах прогресса или предстоящих испытаниях. Нет, девушку занимала проблема, о которой ни Эдвин, ни Нолан не догадывались.

«Я не использовала окарину, я ее не использовала… – мысленно повторяла Алира. – У меня получилось наколдовать встречный воздушный поток исключительно силой воли. Играть на инструменте не понадобилось. Да и времени не было. И я без понятия, как надлежит расценивать произошедшее. Неужели мне больше не нужен катализатор? Но я ведь не волшебница в полном смысле слова. Или волшебница? Особенно странной ситуация представляется в свете сказанного Эдвином по поводу низкой концентрации эфира. Получается, уровень эфира снизился, а мои способности почему-то усилились… Нестыковочка. Хотя… не факт, что они усилились сегодня. Возможно, я раньше просто не замечала. Последние дни выдались насыщенными, и как-то до магических упражнений руки не доходили. Ну, знаете, разговоры о бессмертных детях Универсума, карманных часах, изменяющих структуру Вселенной, известие об удочерении и прочие мелочи целиком захватили мое внимание. Хаос! Я даже в беседе сама с собой не могу удержаться от сарказма. Надо что-то делать. В смысле, со стихией воздуха, а не с сарказмом. Необходимо в свободную минутку выявить границы обретенного мною могущества. Нет, не так. МОГУЩЕСТВА! ХА-ХА-ХА! Злодейский смех тоже стоит отдельно отработать».

Девушка улыбнулась собственным шутливым мыслям. Эдвин посмотрел на нее и молча улыбнулся в ответ.

– Приехали! – объявил Нолан.

– Какой здоровенный дом! – впечатлился юноша размерами гигантского нагромождения из сотен окон и балконов.

– К сожалению, я в нем занимаю всего-навсего крохотную однокомнатную квартирку на шестом этаже. Приглашаю вас в гости!

Приложив карточку к считающему устройству, журналист расплатился с компьютерным таксистом, а тот в благодарность разблокировал дверцы автомобиля.

– Дорогая, я дома, – насмешливо проговорил Нолан в микрофон, прикрепленный у входа в квартиру.

– Сканирование завершено, личность подтверждена, – возвестила голосовая помощница, по совместительству исполнявшая роль интерфейса системы «умный дом». – С возвращением, Нолан. Я тебе очень рада.

– Привет, Кими, – произнес журналист. – Сейчас я тебя синхронизирую с памятью ДР-очков… где там у меня ближайшая незанятая розетка?..

– Справа, за шкафом, – подсказала помощница.

К 405 году все разъемы унифицировали. Очки дополненной реальности, умнофоны, планшеты, телевизоры, персональные компьютеры, маршрутизаторы, бытовая техника и иные устройства соединялись между собой одним типом кабеля (на случай, если пользователя отчего-то не устраивала беспроводная связь) и этим же шнуром подключались к универсальным розеткам для подзарядки. При соприкосновении с источником питания очки Нолана словно бы ожили.

– На внешнем устройстве найдены новые данные, – оповестила Кими. – Желаешь синхронизировать их с ПК?

– Ага.

– Чтобы инициировать процесс синхронизации, необходимо загрузить и установить обновление программного обеспечения для твоих очков. В настоящий момент доступна версия 4.5.2. Начинаю загрузку.

– 4.5.2? Ох, меня и правда долго не было… Это явно займет какое-то время…

– Предлагаю пока ознакомиться с непрочитанными сообщениями, произнесла Кими. – За весь период твоего отсутствия тебе на электронную почту поступило триста сорок семь писем, а на голосовую – пятьдесят три послания. Сообщений, оставленных в социальных сетях и различных мобильных приложениях еще больше.

– Интересно, кто меня искал настойчивее других?

– Своеобразными рекордсменами выступают главный редактор информационного портала «Люциус сегодня» – твой непосредственный начальник господин Обз, психотерапевт доктор Пиумд, госпожа Катрина, госпожа Ариэтти и Оуэн.

– Хм… Обз – понятно. Не хотел терять ценного сотрудника. Хорошо, я успел перед исчезновением отправить статью, и тут совесть моя чиста. Пиумд же беспокоился о пациенте…

– А вы посещаете психотерапевта? – полюбопытствовала Алира.

– Нахально злоупотребляю льготой, предоставляемой бывшим военнослужащим. Я, скорее, хожу на сеансы, чтобы выговориться или же просто по приколу. Серьезно их воспринимать не получается, коли твой врач даже не человек, а специально спроектированный андроид. Кто-то мне однажды сказал, мол, «ПИУМД» расшифровывается как «Поиск и устранение ментальных дисфункций». С поиском у робота проблем не возникает, а вот с устранением… Нередко на сеансах доктор Пиумд внимательно выслушивает жалобы пациента, делает вид, будто анализирует их, и потом выписывает рецепт на тонну одинаковых антидепрессантов – лекарств, якобы превращающих грустных людей в веселых. И ключевое слово здесь – «якобы». Ай, ну да Порядок с ним, с электронным психотерапевтом. Гораздо важнее сообщения от госпожи Катрины. Несчастная женщина сперва потеряла мужа при весьма подозрительных обстоятельствах, а затем пропал и я – журналист, взявшийся за неофициальное расследование гибели ее супруга. Надо бы выйти с ней на контакт, однако сначала разберусь с добытой на складе информацией. Интерес госпожи Ариэтти из отдела новостей культуры довольно неожиданен. Но неожиданен в приятном отношении…

– Позволю отметить, – вставила Кими, – госпожа Ариэтти молода, красива (насколько я в состоянии судить), умна и – главное – не замужем.

– Не бросаешь попыток устроить мою личную жизнь?

– И не собиралась, Нолан.

– Эй, милая! – внезапно подал голос Ульрих, извлеченный из рюкзака. – А собственную личную жизнь устроить заодно не желаешь?

– Простите, не удается идентифицировать пользователя, – уведомила Кими. – Говорящий не относится ни к одной из известных мне разумных рас. Требуется корректировка параметров. Она займет три минуты.

– Доволен, Ульрих? – обратилась к книгу Алира. – Едва раскрыл рот (образно, выражаясь), а уже ввел в ступор девушку, пускай искусственную.

– Спокойно. Я просто хотел наладить диалог с дамой. Она же точно не из церкви Порядка и не намерена меня сжечь на костре аки еретика.

– Когда она узнает тебя получше, подобное намерение у нее наверняка возникнет, – усмехнулась Алира.

– Стоп-стоп-стоп! Ты меня ревнуешь к… виртуальной голосовой помощнице? Иначе я не представляю, откуда бы в тебе взялось столько желчи.

– Я тебя не ревную ни к кому и ни к чему. Тем не менее нахожу твои жалкие потуги с места в карьер подкатить к Кими… м-м… презабавными.

– Корректировка параметров завершена, – уведомила голосовая помощница. – Отныне в список потенциальных пользователей внесены одушевленные говорящие печатные непериодические издания. Как мне к вам лучше обращаться: господин, сэр, сударь или другое?

– Зови меня Ульрихом, дорогуша, – понизив тон, с намеком проговорил книг. – И давай на «ты».

– Как тебе будет угодно, Ульрих.

– Ух ты! Всем бы женщинам поучиться у тебя покладистости! И ты, между прочим, сразу поняла, что перед тобой настоящий мужчина.

– Твои манеры тебя выдали, – пояснила Кими. – Нолан, установка обновления программного обеспечения для ДР-очков также завершена. Инициирую процесс синхронизации. Пожалуйста, подожди… Процесс синхронизации завершен. Чем увенчались ваши поиски хозяина Хрустального Города?

– Это твоя последняя запись? – уточнил журналист. – Длинная история. Позже расскажу. Скопируй мне все файлы из памяти очков на компьютер и еще на внешний диск.

– Секунду… Копирование завершено. Желаешь применить безопасное извлечение внешнего запоминающего устройства?

– Эх, жизнь и без того слишком коротка… но валяй.

– Устройство может быть извлечено.

Нолан подошел к компьютеру и вытащил из порта маленькую прямоугольную флешку.

– И вот это называется «диском»? – засомневался Эдвин. – Больше напоминает параллелепипед…

– В древности, – начал издалека Нолан, – то есть лет тридцать-сорок назад, в качестве внешних хранилищ данных выступали плоские круглые штуковины, с тех пор термин «диск» и используют по отношению к различным запоминающим устройствам. Друзья, вы не обидитесь, если я вас ненадолго покину? Мне нужно навестить своего приятеля Кулера – он живет в соседней квартире – и передать ему флешку. Устраивайтесь поудобнее. К вашим услугам чайник (печенье не ешьте, оно безвозвратно зачерствело), а еще помощница Кими, Комсеть, телевизор и прочие радости современной техники, благодаря которым разумным существам более не обязательно утруждать себя живым общением, даже находясь в одной комнате… Однако ежели вам просто захочется поговорить друг с другом – милости прошу.

Журналист удалился, оставив двух молодых людей и волшебного книга, прибывших из прошлого, наедине с напичканным электроникой жилым помещением. Любознательная Алира, потирая руки, ухмыльнулась и сказала Эдвину:

– Ну-с, приступим к осмотру! Кими, помогай нам разбираться во всех этих высокотехнологичных прибамбасах.

– Разумеется, – отозвалась виртуальная девушка. – Вас интересует нечто конкретное?

– Дай подумать… Например, вон тот гроб на кухне, похожий на космическую капсулу с иллюстраций к фантастическим романам…

– Это холодильник…

– О! Холодильники и у нас есть. А та здоровая панель на стене?

– Это телевизор.

– Телевизор, значит. Ясненько, ясненько… А что такое телевизор?..

В подобном ключе и продолжилось изучение гостями предметов обстановки квартиры, а тем временем Нолан наведался к Кулеру. Журналист позвонил в дверь, будучи уверенным застать компьютерщика дома, и не ошибся.

– Ага, – молвил крупный хакер, узрев на пороге без вести пропавшего друга. – Нолан. Живой. Я тебя уже мысленно похоронил…

По сдержанной интонации трудно было разобрать, шутит компьютерщик или говорит серьезно.

– Я тоже счастлив тебя видеть, Кулер, – весело ответил журналист, попытавшись по-товарищески обнять соседа, но безуспешно, ибо обхватить руками гору – довольно непростая задача.

– Ну, проходи, что ли…

– Как у тебя дела? – вежливо поинтересовался Нолан, зайдя в комнату, наполненную, нет, не навороченными гаджетами, как стоило бы ожидать, а альбомами со старыми фотографиями. Кулер увлекался коллекционированием оригинальных снимков сто-стопятидесятилетней давности. Он отыскивал их по сети, договаривался о приобретении с владельцами, для каковых выцветшие фотокарточки не представляли великой ценности, и пополнял персональный запас исторических экспонатов, прекрасно отражавших дух минувших лет. Сам Кулер снимал редко, так как нечасто выходил на улицу, и исключительно на раритетный пленочный аппарат. Нолан всегда удивлялся, каким образом в одном человеке совмещались компьютерный гений, умеющий взламывать наиболее защищенные базы данных, используя в качестве инструмента абсолютно любой электроприбор с микропроцессором, например, «умный» утюг, и сентиментальный хранитель традиций доцифровой эпохи фотографии.

– Норм, – словно бы отвечая на оба вопроса (и о текущих делах, и о приверженности нехарактерному для хакера хобби), проговорил Кулер.

– Еще учишься?

– Не. Закончил.

– А, ну да… прости, я не сразу заметил диплом, лежащий под диваном… Работаешь?

– Ага.

– Там же?

– Ага.

– Здорово, здорово…

– Печеньку? – вспомнил о гостеприимстве Кулер.

– Нет, спасибо. Что важного происходило, пока я… находился в отъезде?

– Выборы Президента Конфедерации состоялись. Утера избрали на второй срок. Вышел фильм «Защитники против Хранителей против Мстителей. Гражданская война бесконечности. Часть 1. Глава 1». Мировые кассовые сборы превысили два миллиарда едеков. Я его скачал с торрентов. Норм. Разок позырить можно. Анонсировали новые игровые приставки «Чудо-ящик 365/24» и «Игростанцию 7». Технически они ничем не отличаются, зато у «Игростанции» качественных эксклюзивов больше. Куда-то запропастился певец, он же ведущий, он же актер, он же писатель, он же поэт и прочее «он же» Дастин. Взял и как в воду канул. Месяца три его разыскивают. Фанатки в отчаянии. «Канторийские Бобры» выиграли чемпионат Всемирной Кроссбольной Лиги. В двух кварталах от нашего дома построили десятиэтажный торговый центр. У господина Талсина и госпожи Синтии из квартиры напротив родилась двойня. Музыкальная группа «Квартетное трио» приезжала в Люциус с концертом. Я не ходил. Компания «Ананас» выпустила модель ДР-очков под названием «С-8». Потом выпустила «С-9». А потом и «С-10». И все – в течение пяти месяцев. В финале телевизионного шоу юных талантов победил мальчик-лесовик, сумевший запомнить названия всех когда-либо существовавших на Земле-Матери городов, причем на всех же когда-либо существовавших языках. Ролик с якобы говорящим по-человечески щупальценогим многоглазом в первые сутки собрал миллион просмотров. Такая чушь реально… Концовка третьего сезона сериала «Бродячие чтецы» – просто бомба. Настоятельно рекомендую. В производство внедрен универсальный микрочип «Атом». Хорош чип или плох – я не успел разобраться. С начала лета подорожал проезд в общественном транспорте. Безрукому и безногому от рождения парню установили биомеханические протезы последнего поколения. Сейчас он бегает и подтягивается лучше профессиональных спортсменов. В сети ресторанов «Пиццерия Джузеппе» появилась пицца с девятью разновидностями сыра. Вкусная. Вроде ничего не упустил. Короч, дела обстоят как обычно: телевидение и Комсеть забиты всякой дребеденью, фармкомпании пичкают население таблетками, злые мегакорпорации продолжают вытягивать из карманов граждан деньги, впаривая ненужное фуфло, пенсионные фонды грозят лопнуть, ипотечный рынок вскоре обрушится, а политики врут напропалую о демократии, правовом государстве и толерантности. Ну… вдобавок госпожа Катрина тебя искала…

– Так-так! С этого места поподробнее.

– Госпожа Катрина искала тебя по домашнему адресу.

– Еще подробнее.

– Она тебя не нашла.

– Я догадался. Когда она приходила?

– На третий день после твоего исчезновения. Я столкнулся с ней у лифта. Она простояла у тебя под дверью с полчаса, прежде чем я предложил ей чаю. И печеньки. Мы разговорились. Слово за слово, и я наконец допер, кто передо мной – вдова господина Понти, гибель которого ты расследовал. Я попытался утешить женщину. Сказал: ты отправился добывать улики и исчез. Вероятно, умер. Она не утешилась, а, наоборот, сильнее расстроилась. Плакала. Я дал ей конфетку. Госпожа Катрина успокоилась. Я подумал развить успех и предложил вместо тебя завершить расследование. С того дня тем и занимаюсь.

– Стало быть, ты меня подменил! Отлично! Узнал что-нибудь?

– Нарыл кучу разрозненных сведений, указывающих на крупномасштабный заговор.

– Серьезно?!

– А че особенного? Заговоры были, есть и будут. Меняются только участники.

– И кто же нынешние участники?

– До фига кто.

– А кто руководит процессом.

– Без понятия. Он, она или они отменно шифруются.

– Хм… – задумался Нолан. – У меня с собой любопытные файлы на флешке – запись с моих очков. Глянешь?

Журналист передал Кулеру внешний диск. Компьютерщик открыл нужную папку и проиграл запись, сделанную Ноланом на складе. В объектив камеры попали и разговор тощего господина Коричневого с бугаем по имени господин Бирюзовый, и приезд красноглазого, и убийство красноглазым Коричневого.

– Жуть, – описал впечатления от просмотра Кулер.

– Дает пищу к размышлению.

– Точняк.

– Ты, случаем, в своих поисках не натыкался на упоминания о некоем Намусе?

– Не-а.

– Возможно, Намус и руководит заговором.

– Не исключено.

– Твои дальнейшие шаги?

– Похаваю.

– И?..

– Отосплюсь.

– Неплохая идея, – согласился Нолан. – А наутро?

– Займусь твоим Намусом.

– Прекрасно! Заодно постарайся разузнать про парней с «цветными» именами. Кулер, я завтра снова уеду из города. На несколько дней или неделю… точнее не скажу. На сей раз буду доступен для связи. Держи меня в курсе расследования. И спасибо за то, что подменил меня.

– Мне не в лом.

Вернувшись к себе в апартаменты, Нолан застал Алиру и Эдвина, сидящими при приглушенном свете на диване и, точно загипнотизированные, уставившимися в экран телевизора. Показывали какой-то приключенческий фильм, где отважный охотник за сокровищами со всех ног убегал от катившего громадного валуна. Под ногами у юноши и девушки метался плоский робот-пылесос. А встроенный в стену кондиционер понизил температуру градусов на пять.

– Похоже, вы тут более или менее освоились, – не без удовольствия отметил журналист.

– Господин Нолан! – с восхищением произнес Эдвин. – Мне очень нравится в будущем! Я начинаю понимать, почему вслед за людьми отказываться от магии в пользу достижений технического прогресса стали и визы. Одна зубная паста, сменившая отвратительный порошок, чего стоит! Плюс у вас тут столько интересного! Поражаюсь, как обитатели вашего мира умудряются находить время на работу, учебу и другие полезные занятия, когда на выбор предлагается такое невероятное количество развлечений! Неудивительно, что у вас дома нет книжной полки. Наверно, чтение полностью вытеснили более продвинутые формы досуга.

– Да нет. Просто из соображений экономии пространства я лично предпочитаю электронные или аудиокниги. Вы не проголодались? Я бы не прочь съесть целого мамонта. Поговаривают, в «Пиццерию Джузеппе» завезли новый продукт аж с девятью сортами сыра. Попробуем?

Нолан сделал заказ. Вскоре очередной приступ культурного шока у молодых гостей вызвал дрон-доставщик, внезапно влетевший в комнату через специальное окошко. Журналист пригласил друзей на кухню, поставил кипятиться чайник, а сам в соседнем помещении переключил телевизор в режим видеосвязи и набрал номер сына. После трех гудков на экране возникло изображение восемнадцатилетнего темноволосого плечистого юноши.

– Пап?! – воскликнул парень. – Это вправду ты?

– Привет, Оуэн.

– Хаос! Куда ты запропастился?

– Мне… пришлось уехать. Обстоятельства вынудили.

– Обстоятельства? Вынудили? Что ты несешь? Полгода я не мог с тобой связаться!

– Я был в местах, недоступных для связи.

– В каких местах?

– Я… – Нолан слегла смутился. – Я лучше расскажу тебе при встрече.

– Вот тут вряд ли. У меня сейчас сессия. Мне не до встреч.

– Постой-ка! Твой отец загадочным образом пропал на целых пять месяцев, практически чудом появился вновь, и ты не желаешь уделить ему чуточку внимания?

– Ох, пап, я тебя умоляю, про «уделить внимание» задвигай кому-нибудь, кто не приходится тебе родным сыном и не имеет представления о твоих недостатках.

– Прости…

– Извинениями тут не отделаешься.

– Справедливо.

– Ответь честно. Какая такая важная причина побудила тебя бросить все – родных, друзей, работу – и бесследно исчезнуть?

– Я… гм… спасал мир…

– Ха! – В усмешке Оуэна не послышалось ни намека на веселье. Зато отчетливо различались горечь, ехидство и презрение.

– Верить мне или нет – твое дело, конечно…

– Ты спасал мир. Ха-ха! Да ты, если прикинуть, безостановочно спасал его на протяжении последних восемнадцати лет. С самого дня моего рождения… Отдает не случайным совпадением, но любопытной закономерностью.

– Не надо, Оуэн, – попросил отец.

– Отчего же? Я что-то не так понял? Или не так выразился? Мне думалось, учеба в университете достаточно поспособствовала развитию моего ораторского мастерства.

– Безусловно. Раньше ты просто меня подкалывал, а сейчас выучился полноценному словесному унижению. Молодец! Прогресс налицо.

– Пап, я не добавляю ничего к тому, что ты и сам про себя знаешь.

Нолан промолчал, чем косвенно признал правоту в доводах сына. Отец ощутил на сердце болезненный укол тупой ржавой иглой с трудно читаемой на ней мелкой гравировкой «Совесть». Оуэну действительно не приходилось выдумывать. Нолан и без того в прошлом приложил достаточно личных усилий, дабы вдоволь попортить отношения с единственным ребенком.

– Давай обойдемся без ссор, – примирительно предложил отец. – Как твои дела? Как успехи на кроссбольном поприще?

– Успехи?! – буквально взревел Оуэн. Нолан от неожиданность машинально отступил на пару шагов от экрана.

– Э-э… а в чем дело? – попытался выяснить отец. – Я всего-навсего спросил о спортивных достижениях…

– О! Ну если считать разрыв крестообразных связок достижением, то у меня все просто зашибись!

– Как?… Как это произошло?

– Будь ты здесь, был бы в курсе!

– Однако меня не было. По уважительной, кстати, причине.

– К хаосу твои уважительные причины! – взорвался Оуэн. – На обыкновенной дурацкой тренировке я получил тяжелейшую травму, из-за которой вынужден полностью пропустить летние сборы университетской команды! Дорога в профессионалы мне отныне заказана! Мечта всей жизни спущена в унитаз! И в дополнение моего отца не оказалось рядом, чтобы поддержать меня в трудную минуту. Опять! Будто… будто ситуация с мамиными похоронами повторятся снова!

Лицо юноши побагровело от злости, а от обиды проступили слезы. Нолан виновато опустил взгляд и едва слышно промолвил:

– Мне жаль, Оуэн… Искренне жаль…

– Засунь свою жалость туда, где солнце не светит! Иди! Спасай этот треклятый мир! Только меня больше не тревожь! Видеть тебя не желаю!

Оуэн отключился. Нолан тупо взирал на темный экран телевизора. Недавно обретенное журналистом счастье стремительно улетучилось, не удосужившись оставить прощальной записки.

– М-да, – придя в себя, изрек Нолан. – Классно поговорили…

Глава 2. Невидимый фронт

Ныка пробирался к цели сквозь огромную толпу. Океан тел нередко служил лесовику превосходной маскировкой. Прятаться у всех на виду – особое искусство. Им Ныка овладел в совершенстве. Тесные улицы Великого Кантора ежедневно забивались тысячами прохожих, как сосуды тромбами. Здесь собирался всякий народ: одетые с иголочки бизнесмены, шедшие с тренировки в спортзале качки, всегда полуголодные студенты, офисные работники в чистых белых рубашках, женщины с колясками, музыканты с зачехленными инструментами, сомнительные ребята в серых толстовках… Мужчины и женщины. Люди, визы, лесовики и марси. Молодые и старые. Высокие, низкие и средние. Полные и худые. Красивые и невзрачные. Спешащие по делам и просто гуляющие. Зажиточные и бедные. С татуировками и без. Уткнувшиеся в ручные гаджеты и обзаведшиеся более удобными очками дополненной реальности. Прагматики и мечтатели…. В столь пестрой массе затеряться ничего не стоило даже обладателю примечательной внешности. Ныка, впрочем, к таковым не относился. Да, он был лесовиком, что само по себе не так уж обычно, ведь куранямы в процентном соотношении на острове Королей продолжали составлять этническое меньшинство. Однако в абсолютных цифрах их численность была внушительной. По данным переписи населения от 402 года Эры Порядка примерно десятая доля жителей Великого Кантора приходилась на лесовиков, а это около миллиона граждан, не считая незарегистрированных нелегалов. Забавно, но люди по-прежнему воспринимали низкорослых мохнатых гуманоидов как некое временное явление хотя уже просуществовали бок о бок с ними добрую сотню лет и все еще испытывали определенные трудности, когда возникала необходимость отличить на глаз одного лесовика от другого. Последнее обстоятельство Ныка рассматривал в качестве отличного подспорья в работе. Задайте вопрос первому попавшемуся человеку: «Как выглядел тот скрывшийся с места происшествия лесовик?» Скорее всего, вы получите ответ по типу: «В смысле, как выглядел? Как обычный лесовик! Ростом метр с кепкой. Весь шерстью покрыт. Уши как лопухи. Нос длинный». Особые приметы? «Ты че, глухой, сказано тебе: уши большие да нос длинный». Таким образом следствие заполучило бы ценнейший словесный портрет, соответствующий… хм… где-то полумиллиону представителей взрослого мужского населения столицы Кантории – иначе говоря, круг подозреваемых сузился бы не особо. А при профессии Ныки того и требовалось. Чем же он занимался? Да так. Обыкновенным промышленным шпионажем на самом высочайшем уровне. И мы с вами весьма удачно застали Ныку за делом. В тот момент он следовал за коротко – ввиду наметившейся лысины – подстриженным человеком в темных ДР-очках, синих брюках, черном пиджаке и красном галстуке. При себе господин имел дорогой серебристый стальной дипломат с несколькими степенями защиты от взлома. Содержимое кейса безусловно представляло известный интерес. Не могу сказать точно, какие ценности хранились в чемодане. Может, секретные документы или чертежи, а может, прототип нового изобретения. При любом раскладе Ныка присматривался не к дипломату, а к человеку, дипломат несшему. В обязанности лесовика входило проникновение на один хорошо охраняемый объект, для чего требовалось заполучить особую ключ-карту, отпечатки пальцев и снимок сетчатки глаза. Владельцем всех трех компонентов и был мужчина с кейсом.

Погода стояла теплая и солнечная, а потому на улицу высыпали даже те, кто обычно прятался по домам. Среди образовавшейся кучи народа преследователь-человек уже бы давно потерял цель из виду. А вот Ныка от природы обладал не только сверхострым зрением, но и отменным нюхом. Навороченные приборы со встроенными радарами и то не отличались стопроцентной надежностью, в отличие от лесовикского носа. Тысячелетиями сородичи Ныки добывали пропитание, охотясь в густых зарослях Зеленого острова. А там, кроме беззащитной дичи, порой скрывались опасные хищники. Приходилось полагаться на чуткий слух и умение распознавать множество еле уловимых запахов. Из лесовиков, к слову, получаются талантливые парфюмеры. Уникальное сочетание ароматов лосьона после бритья, гипоаллергенного мыла, специального шампуня, стимулирующего рост волос, изысканного одеколона, обуви из кожзаменителя и одежды, буквально вчера забранной из химчистки, служило Ныке превосходным ориентиром.

Человека, за которым шел по пятам лесовик, звали Бьорн. Сей господин числился на должности старшего инженера в штате компании «Ясень Электроник», ранее производившей компьютерную технику, а с конца IV века переключившейся на разработку нейропротезов. Штаб-квартира организации базировалась в административном центре Ясенной Губернии – городе Древене. В свое время предприимчивые ясенники, до того получавшие доход в основном от добычи и переработки древесины, смекнули, что рынок меняется и ради выживания предстоит осваивать иные сферы. Выбор пал на информационные технологии, Комсеть и мобильную связь. Ставка, разумеется, сыграла. Губерния заняла лидирующие позиции в области программного обеспечения, а также в предоставлении телематических услуг. С другой стороны, изготовление «железа» оказалось менее прибыльным из-за наличия неслабой конкуренции, составляемой кладскими и восточными фирмами. Руководство «Ясень Электроник» приняло волевое решение сменить ориентацию производства с компьютеров на потихоньку набиравшие тогда популярность биомеханические протезы и занять пока еще относительно пустовавшую нишу, создавая искусственные части тел, вполне доступные по деньгам среднему классу. Особенностью подобных изделий являлось использование в них последних достижений нейрофизиологии, позволявших максимально приблизить функционал протезов к «родным» конечностям или органам пациента. То есть мозг носителя практически не чувствовал разницы между утраченной частью тела и искусственным заменителем. В запущенном месяц назад рекламном ролике продукции «Ясень Электроник» даже демонстрировался однорукий пианист, сумевший с помощью установленного протеза исполнить на рояле сложнейшую музыкальную композицию, задействовав все десять пальцев. Сотрудничество с ведущими мировыми клиниками, занимавшимися протезированием, значительно улучшило финансовое положение компании, позволив расширить бизнес, в частности, путем открытия нескольких филиалов, включая отделение, расположенное в Великом Канторе. В этом отделении и трудился господин Бьорн.

Ныка приступил к выполнению миссии, предварительно взломав базу данных полиции, куда, помимо прочих сведений, вносились и образцы отпечатков пальцев всех без исключения совершеннолетних граждан, проживавших в городе. Система защиты у канторийских органов правопорядка была откровенно никудышной. Масса лазеек, а иногда и целых дыр. Плюс вечная путаница с выдаваемыми сотрудникам паролями, порождавшая общее безалаберное отношение к строго конфиденциальной информации. Бывало, системный администратор в обыкновенной электронной переписке с каким-нибудь сержантом прямо указывал логин и пароль. И тут уж алгоритм предельно простой: взламываем чужой почтовый ящик, отыскиваем нужное письмо, копируем логин с паролем и от имени полицейского беспрепятственно входим в систему. Есть! Отпечатки господина Бьорна получены. Осталось перенести их рисунок на перчатки, и готово. Никакой сканнер не распознает подвоха.

Увы, добыть дактилоскопический трофей оказалось гораздо проще, нежели остальные компоненты. Чтобы завладеть ключ-картой, уже требовалось проявить кое-какую сноровку. Взять и незаметно выкрасть предмет считалось нежелательным. Обнаружив пропажу, владелец наверняка тут же забьет тревогу, позвонит в службу безопасности «Ясень Электроник», чьи спецы немедленно изолируют все охраняемые помещения до окончания внеплановой проверки и серьезно усилят бдительность. Следовательно, надлежало обзавестись неотличимой от оригинала копией карты. В кармане неприметной поношенной синей куртки Ныка припрятал прибор, настроенный на считывание параметров любого электронного девайса. Тем не менее радиус действия аппарата ограничивался тремя метрами. Выражаясь проще, лесовик должен был находиться в непосредственной близости от Бьорна, причем в течение нескольких минут, покуда не завершится копирование.

Ныка ускорил шаг. Небольшие габариты позволяли лесовику, не испытывая затруднений, быстро перемещаться в тесной толпе, ведь для уверенного продвижения ему хватало и малюсеньких щелочек между прохожими. Очутившись прямо за спиной господина Бьорна, он сунул руку себе в карман и, не доставая устройства, нажал кнопку, запускающую сканирование. Поначалу процесс шел нормально, но на половине загрузки копирование замедлилось, о чем уведомила притормозившая полоска на экране очков лесовика. Сказался приток окружавших Ныку и Бьорна граждан на оживленном перекрестке. Гаджеты, кредитные и бонусные карты, а также всевозможные удостоверения личности создавали сигналу преграды. Возникли многочисленные помехи. Хотя лесовик озаботился настроить прибор на работу с определенным предметом – искомой ключ-картой, имелся шанс на сбой параметров и неконтролируемое переключение аппарата на другое устройство. В крайне неподходящий момент поперек улицы прошествовала целая колонна автоматических тележек, нагруженных большими запечатанными белыми коробками. Ныке не удалось вовремя прошмыгнуть перед караваном, на пару мгновений отрезавшим лесовика от преследуемого мужчины. В результате объект слишком отдалился, и сканирование прервалось. Индикатор загрузки завис на отметке в шестьдесят пять процентов. Сохраняя хладнокровие, лесовик дождался, пока проедет последняя треклятая тележка, а затем пустился в погоню за ускакавшим господином Бьорном. В данном случае под «погоней» подразумевалось неспешное приближение к ничего не подозревавшему человеку с помощью выверенных маневров, постепенно сокращавших дистанцию до цели. При виде сверху метания Ныки среди плотной массы народа напоминали попытки пловца пересечь бассейн, наполненный густым киселем, и тут уж наш шпион мог дать фору кому угодно. Вновь нагнав мужчину с серебристым кейсом, лесовик повторно запустил загрузку. Слава Няме (в правильном переводе на людской язык – Лесу-Кормильцу), загрузка продолжилась с того места, где приостановилась. Ныка порадовался ускорившейся смене цифр на дисплее: семьдесят процентов, семьдесят четыре, семьдесят девять, восемьдесят три… Через двадцать секунд копирование завершилось. Параметры ключ-карты перекочевали в память прибора. На очереди – снимок сетчатки глаза.

Здесь проблема крылась в темных ДР-очках Бьорна. За ними банально не удавалось разглядеть глаза. Как, не привлекая внимания, сделать фото – и не абы какое, а объемное – спрятанной за тонированными линзами сетчатки? Ныка прибег к хитрой многоходовой комбинации. Он вытащил умнофон, открыл нелицензионное (да и в принципе нелегальное) приложение – навроде примененного когда-то давно Ноланом на складе, но более продвинутое, – поймал сигнал очков Бьорна и выбрал в контекстном меню строчку «Интерференция».

В глазах человека с чемоданом четкая картинка запруженной улицы неожиданно подернулась и превратилась в скопище перемешанных разноцветных пикселей. Мужчина в недоумении резко остановился, рискуя нарваться на толчок в спину от шедшей сзади женщины, увлеченно строчившей на планшете сообщение подруге. Необъяснимым образом дама за миг до столкновения ловко ушла влево, и конфуза не произошло. Бьорн аккуратно постучал указательным пальцем по дужке очков в надежде восстановить нормальное изображение. Итог неутешительный. Пестрая квадратная мозаика не стремилась складываться в нормальный рисунок. Тогда мужчина наконец-то снял очки. Летнее солнце заставило его отвыкшие от яркого света глаза прищуриться. Разбираться с неисправным аксессуаром было некогда – Бьорн и так уже опаздывал на деловую встречу. Поэтому он положил очки в карман пиджака и двинулся дальше – до перекрестка. Там путь мужчине преградил красный человечек, загоревшийся на светофоре2. Торопящийся Бьорн с нараставшим нетерпением смотрел на убывающие в обратном отсчете секунды. Почти минуту еще ждать! А пункт назначения – вот он! Вычурное белое здание, выполненное по прихоти архитектора в виде необработанного куска кварца, располагалось через дорогу. Таймер светофора показал сорок секунд, и тут из-за крыш домов с противоположной улицы вылетел беспилотник. В общем-то, ничего странного. Дроны сновали всюду. Они, в том числе, занимались доставкой, а полиция использовала их вместо патрульных офицеров, чтобы надзирать за соблюдением порядка. Беспилотник опустился довольно низко и устремился навстречу Бьорну. Мужчина проводил взглядом пронесшийся над головой дрон, не придав случившемуся ни малейшего значения. Затем загорелся зеленый свет. Человек с кейсом быстро зашагал к зданию-кварцу. Зайдя внутрь, Бьорн взглянул на настенные электронные часы. Он успел как раз. Секунда в секунду. День обещал стать для него удачным.

Ныка пролистал на умнофоне сделанные беспилотником снимки. Аппарату хватило пары мгновений, дабы с увеличением сфотографировать аж двадцать раз лицо господина с чемоданом. Изображения получились прекрасными. Высокое разрешение, объемность, детальность, идеальная цветопередача… На их основе удастся создать достоверную трехмерную модель глаза Бьорна. Удовлетворившись промежуточным итогом операции, лесовик направился к себе в тайное убежище.

Одна из многих конспирологических квартир Ныки походила на тесную конуру. Голые бетонные стены, наглухо закрытые ставнями окна, матрас на холодном полу, тренажер, верстак, стол с компьютером и разнообразными периферийными устройствами, холодильник, микроволновка да ящик со снаряжением составляли все окружение. У человека, виза или марси обстановка вызвала бы приступ клаустрофобии – очень уж в апартаментах недоставало свободного пространства. Но маленький лесовик не жаловался.

Он ввел в компьютер добытые сегодня данные. Затем последовательно распечатал на дорогущем сверхсовременном трехмерном принтере перчатку с отпечатками пальцев Бьорна, фальшивую ключ-карту и глаз. Положив предметы в поясную сумку, Ныка надел кобуру с парализующим пистолетом, прихватил еще кое-какие полезные вещички и, будучи полностью экипированным, вышел на улицу. В целях сохранения инкогнито перемещался по городу лесовик исключительно на общественном транспорте либо пешком. Доехав на автобусе до делового квартала, названного так по аналогии со старинным торговым кварталом3, Ныка устремился к офисному комплексу «Муравейник». Здание действительно и внешне, и конструктивно напоминало гнездо трудолюбивых насекомых, надземной частью возвышаясь над соседними домами, а подземной уходя глубоко вниз. Рядом размещалась самая большая парковка в Великом Канторе. Сотни компаний обустроились в едва поддававшихся счету секциях «Муравейника». Филиал «Ясень Электроник» занимал здесь блок где-то на верхних этажах. Входов и выходов имелось масса. К несчастью, большинство из них тщательно охранялись. Большинство. Однако были и те, что оставались без должного присмотра. Например, вентиляционная отдушина, ведущая с улицы прямиком к раздевалкам технического персонала. Сооружение огромное. Комнат, лестниц и коридоров безумно много. Требовался серьезный штат уборщиков, а им, в свою очередь, требовались специальные помещения.

Убедившись в отсутствии свидетелей, Ныка электрическим гаечным ключом снял болты с решетки, прикрывавшей отдушину, залез в вентиляционную трубу и прополз по ней до комнаты, заставленной металлическими шкафчиками. Не учуяв запаха посторонних, лесовик отодвинул нажатием кнопки автоматическую перегородку и пробрался в помещение. Ныка без лишних усилий открыл простенькие механические замки на трех шкафчиках. В третьем по счету шпион нашел то, что искал – более или менее подходящую по размеру униформу уборщика. Облачившись в синий комбинезон и вооружившись многофункциональной шваброй-пылесосом, Ныка отныне мог беспрепятственно бродить едва ли не по всему зданию «Муравейника». Никто не обращал внимания на обслуживающий персонал. Рабочих воспринимали как неотъемлемую деталь интерьера наподобие мебели, светильников или украшавших стены картин. А рабочих-лесовиков брали во внимание и того меньше, ибо в людском представлении среднестатистический лесовик приравнивался к среднестатистическому же разнорабочему по умолчанию. Сила укоренившихся в обществе стереотипов тоже играла Ныке на руку. Непримечательный эмигрант с Зеленого острова, перебравшийся в большой город за заработком и устроившийся на низкооплачиваемую (по меркам людей) должность, не требующую высокой квалификации – такой образ делал из переодетого шпиона настоящего невидимку. Лесовик спокойно шастал под носом у десятков охранников и под прицелом стольких же камер видеонаблюдения.

Ныка поднялся на лифте на тридцать шестой этаж. Прошмыгнув мимо двух человек в форме, псевдоуборщик попал в белоснежный коридор, в конце которого виднелась еще одна панель, скрывавшая вентшахту. Согласно плану здания, по трубе можно было добраться до особо охраняемой секции офисов «Ясень Электроник», где находилось закрытое хранилище данных – основная цель операции. Обязанности по обеспечению безопасности в «Муравейнике», как правило, распределялись поровну между собственниками комплекса и компаниями-арендаторами помещений. То есть существовала своеобразная двухступенчатая система защиты. Снаружи офисы охранялись сотрудниками, работавшими на собственников «Муравейника», а внутри за порядком следили служащие самих арендаторов либо нанятые со стороны независимые специалисты. По этой причине за пределами блока, отведенного для «Ясень Электроник», охранники носили представительные костюмы с бейджиками, разговаривали предельно вежливо, а из спецсредств носили при себе лишь маломощные шокеры. Совсем иначе обстояли дела со сторожами, наблюдавшими за порядком в блоке, куда намеревался проникнуть Ныка. «Ясень Электроник», бережно относившаяся к своим секретам, в арендованных ею помещениях выставляла вооруженных до зубов солдат из частной военной компании «Темноводье». Вступать с ними в открытое противостояние лучше не стоило.

По шахте лесовик дополз до запертых дверей в хранилище. Перед ними дежурили двое бойцов, а под потолком вдобавок крепилась видеокамера. Ныка извлек умнофон и через установленную на устройстве программу подключился к системе безопасности. Путем несложных манипуляций лесовик изменил изображение, передававшееся в реальном времени на пост охраны, и теперь на тех мониторах демонстрировалась зацикленная запись с двумя скучающими у закрытых дверей парнями. Суть замысла лесовика сводилась к тому, чтобы ребята перед мониторами не видели, как их коллег у дверей вырубает некий неизвестный. Расправившись с камерой, Ныка достал парализующий пистолет. Два тишайших выстрела сквозь решетку вентиляции отправили по дротику с транквилизатором в шею каждого из солдат, стороживших вход в хранилище. Оба бойца мгновенно потеряли сознание и свалились на пол. Лесовик выбрался из отдушины и подошел к панели у дверей. Первый шаг – вставить поддельную ключ-карту господина Бьорна. Второй – набрать буквенно-числовой пароль. Комбинацию Ныка подобрал автоматически с помощью программы-взломщика с умнофона. Далее – сличение отпечатков пальцев. Лесовик надел заранее подготовленную перчатку и сунул руку в сканер. Получилось! Ну и заключительный этап – подтверждение личности по сетчатке глаза. Созданная на принтере модель, оказавшись достаточно достоверной, сумела обмануть компьютер.

– Доступ разрешен, – произнес электронный голос, и двери разъехались в стороны, пропуская лазутчика в хранилище.

Ныка проследовал в небольшую прохладную комнату. Посередине нее располагались четыре высоких столба, мигающих синими лампочками, и терминал. Лесовик уже приготовил было внешний носитель для копирования данных, как внезапно обратил внимание на предмет, торчавший позади одного из столбов. Похоже на… ботинок. Шпион насторожился. Он опять вытащил из кобуры парализующий пистолет и опасливо заглянул за столб. Увиденное никак не вязалось с первоначальным планом. На полу лежало мертвое тело. Короткостриженый мужчина с залысиной, одетый в синие брюки и черный пиджак с красным галстуком. А ведь день у господина Бьорна так хорошо начинался… Во лбу покойного зияло красное пулевое отверстие. Сработано профессионально. Рядом с трупом валялось оружие – девятимиллиметровый «Сивиспасем» с глушителем. Номера наверняка спилены. Ствол предназначался для разового использования и не представлял ценности. Убийца просто бросил пистолет за ненадобностью. Тут все ясно. Но чего Ныка не понимал, так это какого хаоса тело Бьорна делало в хранилище и кому понадобилось устранять старшего инженера «Ясень Электроник». И как потом убийца вышел из круглосуточно охраняемого помещения? Где находились бойцы «Темноводья»? Мистика какая-то… Или же заранее продуманная и умело расставленная ловушка…

Раздался вой сирены – то включился сигнал тревоги. Ныка быстро повернул голову в направлении дверей хранилища. Они принялись закрываться. Лесовик, действуя инстинктивно, метнул в их сторону парализующий пистолет. В результате феноменально рассчитанного броска оружие застряло между створками, не позволим им сомкнуться. Ныка подбежал к дверям. Несмотря на низкий рост, лесовики обладают недюжинной физической силой. Угодивший в западню лазутчик голыми руками раздвинул удерживаемые пистолетом створки на ширину, достаточную, чтобы просочиться в коридор. Благоразумно наплевав на цель задания, Ныка ринулся к вентиляционному отверстию – единственному пути к спасению. Увы, дорогу перегородили люди в бронежилетах и с автоматами.

– Ни с места! – приказал командир отряда.

Ныка проигнорировал требование и, не останавливаясь, кинул в солдат оглушающую гранату. Яркая вспышка ослепила бойцов, а звон в ушах не дал расслышать, шаги лесовика, пробежавшего мимо. Шахта вентиляции временно послужила Ныке укрытием, правда, к выходу она не вела, а заканчивалась в белоснежном коридоре, по которому вовсю сновали охранные роботы – тумбочки на колесиках, оснащенные видеокамерами и нелетальным оружием. Против них лазутчик применил электромагнитную мину. Покинув на секунду убежище, он точнехонько положил ее перед подъезжавшим роботом. Тот, наткнувшись на мину, привел в действие механизм, породивший мощное электромагнитное излучение, выводящее из строя любую технику в радиусе двадцати метров. Своими приборами Ныка также утратил возможность пользоваться, однако опыт, чутье и природный нюх никуда не делись. Это люди пускай целиком полагаются на электронные игрушки, а лесовику и без гаджетов нормально.

Лифт в конце коридора, естественно, оказался заблокирован. Ныка не растерялся и достал из сумки штуку, смахивавшую с виду и по механизму на кулинарный пистолет. Только подавался из ствола не заварной крем, а взрывоопасный гель. Нанеся смесь на двери лифта, лесовик отошел подальше и нажал кнопку детонатора. Грохот прокатился по этажу. Значит, скоро сюда сбегутся парни с автоматами, и нужно поторопиться. Ныка надел перчатки из специальной минимально подверженной истиранию ткани и, спрыгнув в открывшуюся шахту, зацепился за трос. Проскользив на металлическом канате, лесовик достиг нижнего уровня. Где-то здесь шахта соприкасалась с тоннелем, соединявшимся с городской системой канализации. Ныка принюхался и прислушался. Затхлый запах и звук стекающейся воды доносились из-за стены справа. Лесовик применил очередную порцию взрывчатого геля. А что? Тревога и так поднята. Шумом больше, шумом меньше. Зато так получился (с учетом остальных перекрытых ходов-выходов) кратчайший путь наружу.

По сточной канаве Ныка мчался со скоростью чемпиона по спринту. Не заблудиться в запутанных лабиринтах канализации лесовику вновь помогали природные навыки ориентирования. Спустя полчаса Ныка сдвинул крышку люка, заслонявшую дневной свет, и вылез на поверхность. Сбросив с себя грязную униформу уборщика, шпион поспешил смешаться с толпой посреди оживленной улицы. Опасность миновала. Враги не сумеют напасть на след лазутчика. Однако расслабляться рано. Ныка направился в свою квартиру. Но не в ту же самую, а в другую, припасенную на случай, ежели надежный лесовикский нос почует вероятную засаду. Труп в хранилище данных лежал не случайно. Трупы в принципе редко лежат в тех или иных местах случайно. Да и сигнализация удивительным образом включилась именно тогда, когда Ныка находился в хранилище. Ситуация отдавала подставой. Так кто же устроил западню? Заказчик? «Ясень Электроник»? Или неизвестное третье лицо? Предстояло разобраться…

Разумеется, у молодых людей, прибывших из далекого и очень далекого прошлого, не имелось при себе удостоверений личности, а без паспорта билеты на самолет не продавали. Ради получения поддельных документов для Алиры и Эдвина Нолан задействовал старые связи. В придачу журналист приобрел по дешевенькому мобильному телефону для юных друзей, чтобы всегда оставаться с ними на связи плюс прикупил им по комплекту одежды, соответствовавшей современной моде. Наверно, покажется смешным, но на Ульриха тоже пришлось запастись особой бумажкой, поскольку здоровенный древний фолиант мог вызвать некоторые вопросы у сотрудников таможни. Нолан предпочел не рисковать и раздобыл свидетельство, удостоверявшее право собственности на коллекционную антикварную книгу. Мера предосторожности – не более. Артефакты балансиров, в свою очередь, внешне походили на обыкновенные сувениры (подумаешь, ракушка или кусок янтаря!), а большинство из них и вовсе с легкостью помещались в карманах. Лишь фонарь и накидку Нолан сунул в отдельный пакет. А вот с армейским «Флоком», Алириным скрытым клинком или кинжалом Эдвина пассажиров точно бы не пустили в самолет, поэтому оружие осталось дома. Позже, при регистрации на рейс возникла непредвиденная проблема. В соответствии с правилами авиакомпании, рюкзак, в котором Эдвин переносил Ульриха, не относился к ручной клади, а сдавать разумный магический артефакт в багаж не особо хотелось. Во-первых, Ульрих бы обиделся. А во-вторых (и это, пожалуй, главная причина беспокойства), вышло бы крайне неудобно, если бы багаж с говорящим книгом по пути потерялся или где-нибудь застрял. Журналист вынужденно раскошелился, доплатив за перевозку рюкзака как ручной клади.

– Вот ведь паразиты! – негодовал потом Нолан. – Рюкзак-то маленький совсем! Ну сколько он весит? Килограмма два-три? Жулики!

Сидя в зале ожидания, Алира наблюдала в окно за взлетавшими и приземлявшимися самолетами. Стальные птицы с реактивными двигателями значительно превосходили в скорости и в маневренности старые паровые корабли, и все же уступали предшественникам в изысканности и немного в элегантности. Девушка с теплотой вспоминала приключения на «Горихвостке» капитана Марии Непредсказуемой. Современные аппараты не навевали романтических ассоциаций. Строгое утилитарное назначение и никакого ветра, красиво развевающего твои волосы во время прогулок по смотровой палубе.

Друзья загодя определили, к кому из балансиров направиться первому, доверившись воле случая и бросив жребий. Выбор пал на Голема, обитавшего в Драке, маленьком государстве к северо-востоку от Клада. Лететь предстояло недолго – порядка двух часов. Заняв кресла в салоне воздушного судна, Алира с Эдвином попросили Нолана рассказать в общих чертах о том, в каком состоянии находится мир будущего.

– С чего бы начать? – прикинул журналист. – Хм… раз мы вчера прибыли из 261 года, то кратенько обрисую события, произошедшие сразу после нашего с вами отъезда. Мы отчалили ранним утром и не услышали важного объявления по радио. Приготовьтесь, госпожа Алира. Эм-м… ваш Император умер.

– Я догадывалась…

– Нет, вы не поняли. Он в самом деле умер в 261 году.

– В смысле, до того он был жив? – уточнила Алира.

– Именно! Его тело обнаружил советник Прилус. Присяжные на дознании вынесли вердикт – смерть в результате длительной болезни.

– Какой конкретно? – полюбопытствовала девушка.

– А там сразу целый комплект установили. Врачи поражались, как Императору удавалось еще самостоятельно передвигаться при всех его болячках…

– Он и впрямь прожил сто шестьдесят шесть лет? – с явным недоверием задала наиболее животрепещущий вопрос Алира.

– Похоже на то. По крайней мере достоверных доказательств обратного не представлено.

– И все равно трудно поверить…

– Магия, – выдвинул версию Эдвин.

– Магия?

– В некоторых случаях и при должном мастерстве она способна продлевать жизнь. Полюбуйтесь на визов. Они в среднем живут дольше людей. Мои любимые колдуны древности – очень уж про них интересно читать – порой дотягивали до ста – ста двадцати лет.

– Но Император Клада, – возразила Алира, – является официальным наместником Порядка. Ему строжайше запрещено практиковать волшебство.

– А вы подумайте, – предложил юноша, – который из вариантов более вероятен: что человек естественным образом дожил до ста шестидесяти шести лет, или что могущественный правитель огромного государства – лицемер и обманщик.

– Второй, – усмехнувшись, без заминки ответила девушка. – Вы правы. Напильник Вильгельма как он есть. Примем самое простое объяснение. Продолжайте, господин Нолан. Мне не терпится услышать о дальнейших событиях.

– Ну, вернувшись домой, вы сможете их увидеть и даже поучаствовать в них. Хотя на вашем месте я бы уехал подальше от Первограда на… пару десятков годков, ибо после смерти Сида L наступило затяжное Смутное время. Объявив о кончине Императора, советник Прилус как-то незаметно ушел в тень и в развернувшейся позже борьбе за власть себя не проявил. Зато других претендентов оказалось пруд пруди! На политическую арену высыпали многочисленные наследники Сида, куча разнообразных самозванцев, а также всякие антимонархисты. Власть, точно горячая картошка, регулярно переходила из рук в руки. Подобные проблемы неизбежны, если один человек безраздельно правит страной на протяжении длительного периода, отрицая собственную смертность и свято веруя в свою исключительность. Сид L всерьез полагал себя незаменимым. Да и многие его сторонники придерживались аналогичного мнения. Кто лучше Императора? Конечно же, никто, ведь он не просто так Император. Он Император потому, что он… м-м… лучший! Замкнутый круг, друзья мои, замкнутый круг. За годы правления Сида идея непоколебимости авторитета Императора глубоко засела в сознании населения. Взять, к примеру, первоградское высшее общество. Госпожа Алира, насколько его представители поддерживали Его Величество?

– На словах – всецело, а в действительности – не знаю.

– Будучи по профессии журналистом, спешу заверить вас: слова – сильнейшее оружие. Слова – это основной инструмент пропаганды. Стоит повторять их почаще, и они из обыкновенных наборов букв постепенно превратятся в не подвергаемые сомнению истины. По сути, кто такой монарх? Человек, родившийся в определенной семье и занявший предпочтительное положении в очереди за наследством. Однако слова, складываемые в передающиеся из поколения в поколение идеи, наделяют монарха чуть ли не богоподобным статусом. И перед нами уже не просто человек, а могущественнейшее сверхсущество, отец народа, поборник справедливости, великий заступник, заботящийся о подданных и безжалостный к врагам, надежда и опора государства, вселяющая уверенность в завтрашнем дне. По-моему, Сид L максимально приблизился к созданию вокруг собственной персоны такого полубожественного ореола. Но беда заключалась не в том, что население проглотило сказку о достойнейшем Императоре. Не поймите меня превратно, Сид был выдающейся личностью. Спорной, неоднозначной, порой предельно жестокой и тем не менее выдающейся. Сложности начались, когда он сам уверовал в созданный своей же пропагандой образ. С тех пор Клад пребывал в состоянии стагнации, ошибочно принимаемом большинством за стабильность. Покуда Император оставался жив, ситуация находилась под контролем. А после объявления о его смерти мыльный пузырь стабильности лопнул, и на граждан разом обрушился весь поток до сих пор игнорировавшихся проблем, вылившийся в тяжелейший экономический, социальный и политический кризис. Власть должна быть сменяемой, так как люди по природе не вечны и не идеальны. С марси, лесовиками и визами – та же история.

– Хм… а Ульрих, похоже, бессмертен, – озвучил мысль Эдвин.

– Но не идеален, – добавила Алира. – И, слава Порядку, он не претендует на власть, иначе миру наступил бы кирдык.

– Я все слышу, – недовольно прошептал книг из рюкзака.

– Цыц! – велела девушка. – Ты неплохо справлялся с ролью молчаливой антикварной книги, не лишай нас и впредь удовольствия наблюдать за твоей непревзойденной игрой.

– Красиво же ты приказала мне заткнуться… Ладно, ладно… буду тише воды, довольна?

– Вода – не самая тихая стихия, – обратила внимание Алира. – Тебе знаком рев водопада?

– Хорошо, буду тише… света. Устроит?

– Вполне, – прикинув, согласилась девушка.

– И что происходило в Кладе дальше, господин Нолан? – спросил Эдвин.

– Преимущественно беспредел. Уровень преступности возрос. Грабежи, насилие и массовые беспорядки творились везде. Еженедельным новомодным развлечением стали публичные казни. Власть менялась часто, а прежнюю отправляли на эшафот. Должность главы государства успели примерить столь колоритные персонажи, как Генрих Кровавый, Кадоген Висельник, Лара Бессердечная, Жак Мучитель, Луи Расчленитель, Роксана Отравительница, Марк Мирный (самый страшный и безумный из всех – настоящий психопат!) и многие, многие другие. Наконец, терпящим убытки капиталистам надоела эта чехарда, и в 283 году они скинулись профинансировать движение республиканского генерала Шульца. Благодаря значительной материальной поддержке и пользуясь уважением у заколебавшегося от постоянной нервотрепки населения, генерал сверг самопровозглашенного – и не подумайте, я не выдумал сей титул – Мегаимператора Всея Клада А Впоследствии Мира И Целой Вселенной Рубероида I. Судя по имени и… регалиям правителя, осуществить переворот не представлялось трудным. Так завершилось Смутное время. После революции 261 года, коей мы с вами были свидетелями, СЛОН и Лимон создали самостоятельный Союз Восточных Республик (сокращенно – СВР). Год спустя объединились Восточный и Западный Трип. А в 265 году объявила о долгожданной независимости Кантория. Временным князем на четыре года избрали Яна Рыболова. В дальнейшем должность сохранилась. Колонии на Зеленом острове также, воспользовавшись переполохом, отделились от Клада, образовав суверенное государство Новую Зеляндию со столицей в знакомом нам Ромуальде. На отвоеванных у визов по итогам Войны Порядка против хаоса территориях острова Дракона сформировалась отдельная Речная Страна. Империя развалилась, и на ее останках возникла Кладская Республика. Первым президентом закономерно стал генерал Шульц, а вскоре на общенациональном референдуме приняли Конституцию. Политическая карта мира ощутимо преобразилась. Однако жить поодиночке государствам не хотелось. Развитие транспорта, связи и прочих технологий неуклонно вело к общей глобализации. Старый, но все еще действующий Договор о Селвике послужил юридической предпосылкой для создания экономического сотрудничества между Трипом, Кладом и Канторией. Затем случился Большое исход визов, заставивший людей напрячься. Под впечатлением от загадочного и непредсказуемого поведения синекожего народа желание сблизиться у человеческой расы лишь усилилось. Интуитивно люди чувствовали присутствие скрытой угрозы (а с учетом надвигающегося конца света, видимо, не зря) и поспешили упрочить союз. В начале IV века к Трипу, Кантории и Кладу присоединились Новая Зеляндия и Речная Страна. Румбия и сотрудничавший с ней Драк формально оставались в стороне, пускай Церковь Порядка под охраной Черного войска и принимала активное участие в обсуждении наиболее значимых вопросов. Поворотный момент наступил в 349 году. Экономический союз преобразовался в политический, и государства объединились в Конфедерацию, в состав которой вошли: Трип, Кантория, Кладская Республика, Румбия, Драк, Речная Страна и Новая Зеляндия. Черное войско приобрело статус своеобразной межнациональной гвардии, обеспечивающей правопорядок на территории всей Конфедерации. К сожалению, с распространением частных военных и охранных компаний, горцы все чаще сидят без дела. На сегодняшний день к Конфедерации так и не примкнули Селвик (нейтралитет во всем), Союз Восточных Республик (он является лидером в области промышленного производства и экономически независим), Федерация Островов Края Земли (образована тесно пообщавшимися с людьми марси, главная статья доходов – туризм) и Северные Земли Визов. Последние сформировались из остатков древних визских поселений на острове Дракона. Живет там совсем мало народу – из тех, кого, видимо, не позвали совершить Большой исход. Состояние у них не ахти. Я бы описал его как устойчивую медленную деградацию. Колдовать – не колдуют. Товары не производят. Сельское хозяйство – на уровне прошлой эры. Культура не развивается. Торговать толком не выучились. Грустное зрелище.

– А вы сами бывали в этих Северных Землях? – поинтересовался Эдвин.

– Доводилось. В 387 году у них произошло восстание. К власти пришли радикалы, планировавшие атаковать Люциус, куда переехала вся администрация Конфедерации. Город построили у границы Речной Страны и Северных Земель на специально выкупленном у визов за приличную сумму участке. Получилось, что Люциус расположился вне территории какого-либо из государств-членов Конфедерации и целиком принадлежит непосредственно ей, а не отдельно кому-то из входящих в нее участников. В Люциусе разместились Президент Конфедерации, выполняющий в большей степени представительские функции – ленточки разрезает, приветственные слова произносит, руки жмет, красиво улыбается и фоткается со всеми подряд; Согласительный Комитет – конфедеративный парламент, занимается законотворчеством; Конституционный Суд Конфедерации – высший судебный орган, проверяющий законы на соответствие Конституции; Прокуратура Конфедерация, осуществляющая надзор за соблюдением законодательства; Следственный Комитет Конфедерации – нечто вроде международной полиции и Комитет Министров – высший орган исполнительной власти. Вместе они составили систему, в просторечии именуемую правительством Конфедерации, и потенциально подвергались опасности в случае нападения визов-радикалов на город. Поэтому в качестве превентивной (как нам тогда сказали) меры на север послали войска. Операция называлась «Снежная буря». Перед солдатами поставили цель – найти и обезвредить террористов, угрожавших населению Конфедерации. Я… тоже принимал участие в той кампании. На деле ситуация была, мягко говоря, несколько сложнее… Не хочу вдаваться в подробности… Да и не стану… Короче, после «Снежной бури» я подал в отставку и через десяток лет сумел-таки освоиться с жизнью на гражданке. Оно того стоило. Возвращаться на службу я не горю желанием.

– И чем же закончилась война на севере? – подтолкнул товарища к завершению повествования юноша.

– Не война, а локальный конфликт, – поправил Нолан.

– А какая разница?

– Да, признаться, по сути никакой. Отличия, наверно, в методах и средствах, применяемых в ходе кампании. Война в будущем малость… изменилась, господин Эдвин. Вернее, приносимые ею бессмысленное насилие и тотальное разрушение никуда не исчезли, зато она во многих отношениях превратилась в более скрытную. Раньше на войне все было ясно. Вот мы, вот враг. Вот наша армия, вот армия противника. В конечном итоге после множества боев за различные стратегические точки случалось одно заключительное сражение, победитель в котором с высокой долей вероятности становился и победителем в войне. Прежние вооруженные конфликты при всех их ужасах отличались… понятностью, что ли… Участники битв точно знали, с кем борются. Пускай и не всегда ведали зачем. А сейчас такое ощущение, будто все перманентно воюют со всеми, одновременно поддерживая со всеми же дружеские отношения.

– Это как? – не уразумела Алира.

– На публике все кругом товарищи и партнеры. Но каждый втайне мечтает обставить остальных и занять место мирового лидера.

– А! – догадалась девушка. – Прямо как в высшем обществе! С виду знатные аристократы взаимно вежливы и приветливы, а на самом деле готовы вцепиться друг другу в глотку.

– Примерно, – подтвердил Нолан. – Основная причина создания той же Конфедерации кроется не в стремлении жить в мире и согласии. Отдельные государства элементарно не выдерживали конкуренции, навязываемой Союзом Восточных Республик. Тут сработал принцип «Враг моего врага…», иначе Трип никогда бы не присоединился к коалиции, куда, скажем, входит Клад. Кроме того, не только государства соревнуются между собой. К игре присоединились и транснациональные корпорации – огромные влиятельные компании, способные контролировать принятие решений на самом высоком уровне. Для сравнения: по прикидкам аналитиков стоимость активов находящейся в частных руках «Тогор Энтерпрайз» превышает годовой государственный бюджет Драка. Корпорации зачастую преследуют на международной арене личные цели, и с подобным положением поневоле приходится считаться. Однако, помимо состава участников, как я уже упомянул, главным образом поменялся набор методов и средств ведения войны. На первый план сегодня выходит информация. Здесь усердно работают телевидение и Комсеть. Никто не чурается распространять заведомо ложные сведения, чтобы манипулировать общественным сознанием и обернуть его себе на пользу, привлечь на свою сторону население. В истории со «Снежной бурей» произошло нечто похожее. Конфедеративные СМИ представили визов в образе страшных негодяев, террористов и душегубов. А в реальности в стане противника воевали и безбашенные радикалы-отморозки, и вполне нормальные ребята, не желавшие ни на кого нападать. Вторых, кстати, наличествовало много больше. Но пострадали в результате и они. Наша пресса позиционировала вторжение войск Конфедерации в Северные Земли с точки зрения самообороны, а информационное агентство визов подавало те же новости как необоснованное проявление агрессии и вопиющее нарушение границ суверенного государства. И кому в итоге верить? Исходя из неоднозначности ситуации, СВР занял промежуточное положение: на словах вроде бы и осудил действия Конфедерации, а предпринимать толком ничего и не предпринял, даже вразумительных санкции не ввел, хотя мог бы, но в тот момент это было Союзу экономически невыгодно. И еще немаловажный штрих. Вооруженную операцию на севере наши СМИ никогда не называли войной, а окрестили локальным конфликтом. Почему? Ну, война – термин очень уж жесткий. Общественность его не любит, так же как не любит правительства, развязывающие войны. Локальный конфликт – дело другое. Это не война. Это локальный конфликт. Плевать, что суть осталась прежней. Зато вывеска сменилась на менее страшную. Куда отправили солдат? На войну? Жуть! А, не. Их послали урегулировать локальный конфликт. Тогда ладно. Удачи вам, ребятки! Повеселитесь там от души! И обязательно привезите сувенирные магнитики на холодильник… Грубо говоря, войне устроили ребрендинг, подменив в умах населения устаревший неблагозвучный термин, вызывавший неприятные ассоциации, безликим отстраненным словосочетанием. Приведу аналогию. Существует понятие «пытки». Пытки – явление исключительно негативное и порицаемое. А существует расплывчатое понятие «допрос с пристрастием». Ежели нам невтерпеж кого-нибудь попытать, но мы боимся осуждения наших действий, то просто в официальных документах и публичных выступлениях заменяем «пытки» на «допрос с пристрастием», и проблема отпадает! В мире много информации. Обалденно много. Живому существу адекватно усвоить столь огромные объемы неимоверно тяжело. Современный тип мышления в значительной степени направлен на восприятие каких-то внешних признаков, нежели на глубинное изучение подробностей. Человек краем уха услышал о локальном конфликте на севере, и думает: «Хорошо. Локальный конфликт. Завтра-послезавтра его уладят. Спокойно живем дальше». Мало кто читает в новостной ленте написанное между строк. Времени банально не хватает детально анализировать каждое новое сообщение. Хочу подчеркнуть: люди не стали глупее – это доступной информации стало гораздо больше. Нельзя усвоить все подряд. Надо выбирать. СМИ иногда целенаправленно «помогают» сделать выбор. Заголовок «Вспыхнул очередной локальный конфликт» звучит обыденно-нейтрально по сравнению с «Началась крупномасштабная война». К локальным конфликтам народ уже успел привыкнуть. Новости о них не вызывают особого ажиотажа. Создаются идеальные условия для проведения секретных боевых операций, на которые населению плевать. Замыслит некая мегакорпорация установить контроль над чужой нефтяной скважиной, выдумает дурацкий предлог, обратится к услугам частной военной компании, та пошлет солдат, хозяев скважины прогонят, и миссия выполнена! Причем подавляющему большинству населения нашего спутника будет все так же плевать. Ни условная мегакорпорация, ни частная военная компания не подвергнутся осуждению, пускай фактически они совершили наглый рейдерский захват прибыльнейшего многомиллиардного предприятия. Как же так? А опять-таки всем просто плевать. Я, конечно, малость утрирую и упрощаю, и все же в целом картина современного мне мира вырисовывается такая. У кого есть деньги, у того есть власть. А у кого есть власть, обеспеченная деньгами, тот вправе делать практически что угодно. Справедливости ради, к открытым противостояниям прибегают относительно редко. Зато тайная слежка, промышленный шпионаж, подкуп и прочие маскируемые от посторонних глаз деяния творятся повсеместно. Старая война – прямолинейна. Новая – хитрая и изобретательная. Возможно, поэтому традиционно полагавшиеся на грубую силу горцы переживают не лучший период.

– Выходит, Драк сейчас в упадке? – сделал вывод Эдвин.

– В социальном и экономическом, – кивнул журналист. – Служба в Черном войске утратила былой престиж. Некогда грозная беспощадная армия за последние триста лет преобразилась в безобидный церемониальный атрибут при Церкви Порядка. Мне кажется, горцы совершили ошибку в 105 году, предав Трип и заодно собственные идеалы свободы. Совет геронтов Драка тогда стремился обрести цель, а вместо нее угодил в зависимость от Церкви. Из-за высочайшего уровня безработицы молодые горцы в наши дни при первой возможности покидают страну. Ты либо устраиваешься на службу при каком-нибудь храме вдалеке от дома, либо идешь лесом. Кто посообразительнее, тот выбирает первый вариант и уезжает. А в Драке делать нечего.

По приземлении самолета Эдвин с Алирой получили шанс убедиться в правдивости сказанного Ноланом о городе-государстве горцев. Контраст со сверкающим чистотой Люциусом бросался в глаза уже в аэропорту. Под ногами валялся мусор. Люди, не стесняясь, сморкались прямо на пол. Из потрескавшихся стен торчали провода. Всюду царила атмосфера тотального уныния. Складывалось впечатление, словно служащие воздушного причала дружно махнули рукой на обязанности по уборке помещений, а денег на покупку роботов-чистильщиков у администрации отчаянно не хватало. На серых убогих улицах Драка обстановка тоже ничуть не радовала. Разрисованные некрасивыми граффити дома, вонь из канализации, стекающая по тротуарам грязь, давно не ремонтировавшиеся дороги и разбитые фонари на фоне заброшенного кирпичного здания фабрики сопровождали Команду Чаши в течение длительной (слишком длительной в сложившихся негостеприимных условиях) прогулки в поисках балансира. Король-Дракон указал лишь на приблизительное место пребывания стража земляной стихии, не удосужившись пояснить, а где именно в Драке живет Голем. Как назло, еще подвела не по-летнему холодная пасмурная погода. Друзья изрядно потыкались по разным уголкам мрачного городка, прежде чем стрелка волшебного компаса долгожданно дернулась, оповестив о нахождении балансира в радиусе десяти верст. Горожан по пути встречалось мало. То ли ввиду общей низкой численности населения, то ли из продиктованной соображениями безопасности боязни людей натолкнуться за пределами жилища на бандитов, коих и впрямь развелось чересчур много. Преодолев внушительное расстояние, троица достигла двухэтажной темно-коричневой постройки с заколоченными окнами. Толпа полицейских, сгрудившихся у забаррикадированного мебелью входа, не предвещала ничего хорошего.

– Хаос! – выругался Нолан, лишний раз сверившись с компасом. – Прибор говорит, нам сюда. И чего здесь понадобилось копам?

– Спросите у них самих, – предложила Алира. – Вы ведь журналист.

– Полагаете, полицейские обожают беседовать с представителями моей профессии?

– За вопрос они вас во всяком случае не побьют.

– Ох, если бы… Ладно, рискну. Ждите тут.

Командовавший отрядом угрюмый сержант нахмурился еще сильнее, заприметив приближение неизвестного мужчины, размахивавшего каким-то удостоверением. Полицейский выставил ладонь и сурово предупредил:

– Дальше нельзя. У нас тут… облава. Разворачивайся и уходи.

– Прошу прощения, сержант…

– Умеешь различать звания по погонам. Молодец. А теперь проваливай!

– …я журналист…

– О! Совсем другое дело! – наигранно воскликнул сержант. – Я не могу велеть вашему брату проваливать. Нет. Зато приказать убраться – вполне! Убирайся подобру-поздорову!

– …читатели имеют право быть в курсе происходящего в городе, – настаивал Нолан.

– Ага. А ты имеешь право не действовать мне на нервы. Сгинь уже!

– А как же свобода СМИ?

– Свобода? Давай-ка я посажу тебя на пару суток в обезьянник, тогда узнаешь, что такое свобода.

– Разрешите процитировать в статье вашу последнюю реплику?

– Валяй. Только сразу завещай своим родственникам высечь ее на твоем надгробном камне. Так, мол, и так: «Здесь покоится надоедливый журналист. Погиб смертью дебила за дурацкую цитату».

– Вас понял, – сдался Нолан. – Желаю приятного дня.

– Приятный день в Драке? Да ты, верно, под кайфом. Я б тебя проверил на запрещенные препараты, однако сейчас занят. Катись отсюда!

Вернувшись к друзьям, журналист многозначительно пожал плечами.

– То есть прошло не очень? – заключила Алира.

– Мне велели убираться, проваливать, сгинуть и катиться. Воистину словарный запас уважаемого сержанта богат синонимами…

– Пока вы мило беседовали с полицейским, – известила девушка, – мы с Эдвином разработали план.

– Я весь внимание, – приготовился выслушать Нолан.

– Видите дымоходную трубу на крыше дома?

– Весьма в старомодном стиле…

– Эдвин использует магию накидки Дросулитеса, перейдет на теневую сторону, незаметно для полицейских вскарабкается по неровной стене наверх и по трубе проберется внутрь здания.

– Если не поскользнется и не рухнет во время подъема или не застрянет в дымоходе, – скептически отозвался журналист.

– Не волнуйтесь, господин Нолан, – успокоил юноша. – Мне не впервой. В Дзюбэе у меня неплохо получалось незаметное проникновение.

Эдвин набросил на плечи темный плащ и через мгновение исчез. Заклинание действовало от силы пару минут, и потому шевелиться молодому человеку предстояло быстро. Он ухватился за выступ, торчавший над одним из окон, кое-как подтянулся, затем нащупал пальцами следующий достаточно надежный бугорок. Снизу Алира наколдовала невидимую воздушную подушку, призванную смягчить падение в случае неудачи. К счастью, обошлось, и Эдвин благополучно взобрался на крышу и залез в трубу. Опираясь руками и ногами в стенки дымохода, юноша принялся медленно и аккуратно спускаться. Приключения на свежем воздухе в сочетании с регулярными тренировками под руководством Нолана крайне благоприятно отразились на физической форме новоиспеченного альпиниста. Всего полгода назад Эдвин и помыслить не смел о подобных спортивных подвигах.

– Проще доказательства теоремы Ванкракена4, – самодовольно прошептал под нос юноша, выбираясь из печи. Очутился Эдвин в темной-темной комнате. Сосредоточившись на призыве магии света, он неожиданно ощутил на плече прикосновение тяжелой длани и машинально обернулся. Из глубины мрака, внушая трепет, на молодого человека уставились два горящих алым пламенем глаза.

Глава 3. Сердцу не прикажешь

Мы не знаем его подлинного имени. Но нам знакома эта внешность. Короткая стрижка, бычья шея, туловище размером с два платяных шкафа и тумбочку – вот наиболее яркие приметы господина, известного под псевдонимом Бирюзовый. Последний раз мы с ним встречались на складе в Люциусе около пяти месяцев назад. Амбал участвовал в таинственной операции по перевозке некого ценного груза. У бугая на глазах убили старого друга. Тогда господин Бирюзовый ничего не предпринял. Он сделал вид, будто в состоянии забыть о произошедшем, и ему поверили. Поверили благодаря непогрешимой репутации, заработанной верной службой на протяжении многих лет. Среди студентов Канторийского университета существует поговорка: «Сперва ты работаешь на зачетку, потом зачетка начинает работать на тебя». Бугай славно поработал на свою воображаемую «зачетку». Ни единого нарекания за долгие годы. Все поручения он выполнял безукоризненно. А главное – никогда не задавал вопросов. Обычно уточняют: «не задавал лишних вопросов». Но в нашем случае господин Бирюзовый, не желая понапрасну рисковать, старался вообще не задавать никому никаких вопросов. Не приведи Порядок побудить начальство засомневаться в тебе. Амбал трудился на предельно серьезных людей (а может, и нелюдей – наверняка-то не скажешь). Они не прощали даже самых незначительных ошибок. Ну а недостаток преданности приравнивался к настоящему провалу. Организация (будем использовать данное слово в отсутствие каких-либо достоверных сведений о составе сей секретной группы) именно так и расценила поведение господина Коричневого. Тощий агент с птичьим носом оказался чрезмерно любопытным и, откапывая информацию о собственном работодателе, вырыл сам себе могилу. Электрический разряд, выпущенный из «Сомата-33», прервал жизненный путь Коричневого. На том инцидент посчитали исчерпанным. Место отправленного в отставку (то есть ликвидированного) сотрудника занял молодой амбициозный и совершенно беспринципный господин Сиреневый. О Коричневом просто забыли, точно бы его и не существовало вовсе. Функционируя по принципу отлаженной машины, организация избавилась от одного маленького винтика, заменив его другим. Не зря агентам присваивали обезличенные позывные. Проще стереть из памяти абстрактного человека с дурацким «цветным» прозвищем, нежели личность, от рождения наделенную именем. И тут крылась проблемка. Господин Бирюзовый прекрасно помнил, как в действительности звали господина Коричневого. Эдгар, сын Сейбина. Вы не сумеете отыскать надгробный камень с таким именем, ибо от тела избавились способом, не подходящим для детального литературного описания. И все же в глубине души Бирюзовый лелеял надежду устроить однажды товарищу достойные проводы. Бугай поставил четкую цель и теперь методично продвигался к ее достижению. Он действовал максимально осторожно. Ни в коем случае нельзя было привлекать внимание организации, ведь на кону стояла не только жизнь, но и воспоминания о друге, цинично вычеркнутом из всех официальных документов.

Амбал сидел в одиночестве в тесной комнатушке без окон и систематизировал имевшиеся данные. Большую их часть составляли отнюдь не новые сведения. Да, господин Бирюзовый предпочитал не задавать вопросов, тем не менее ни глухотой, ни слепотой он не отличался. Обрывки чужих разговоров, отдельные строчки текста, фрагменты изображений и прочие мелкие детали, сохранившиеся в памяти бугая за годы службы, складывались в более или менее цельную картину. Недоставало ей буквально нескольких финальных штрихов. Вполне вероятно, процесс упорядочения позволил бы выявить ранее незамеченные связи между какими-либо фактами. Посему здоровяк уделил немало времени распределению файлов по соответствующим папкам.

Папка под названием «Намус». Самая тонкая из всех. И при этом самая важная. Коричневый незадолго до смерти намекнул на некоего кукловода по имени Намус. Прямых ссылок на Намуса обнаружить не удалось. Он казался призраком, незримо присутствующим повсюду и не оставляющим следов. Лишь в паре документов фигурировал некий или некая «Н». Ни расы, ни пола, ни возраста, ни адреса, ни телефона, ни электронной почты, ни номера социального страхования, ни особых примет. Только буква «Н». И все же вызывал интерес контекст, в котором упоминался сей загадочный субъект. «Н рекомендует…», «Н настоятельно советует…», «Н, всесторонне проанализировав ситуацию, приходит к выводу…», «Н рассматривает варианты…». По описанию похоже на аналитика-консультанта, очевидно, достаточно авторитетного, чтобы к его мнению прислушивались. Несмотря на ненавязчивые формулировки наподобие «рекомендует» и «советует», распоряжения, исходившие от Н, фактически носили строго обязательный характер, ибо никто ни разу не решился пойти поперек воли таинственного эксперта. Ясно одно: если Н и есть Намус, то кукловод представляет собой личность, обладающую незаурядными талантами собирать, хранить и обрабатывать информацию. Собственно, пока все. В указанном направлении расследование еще продолжается.

Папка «Тогор Энтерпрайз». Тут файлов уже побольше. В конце концов фирма официально зарегистрирована как юридическое лицо и исправно платит налоги. Ее деятельность весьма прозрачна. При желании можно отследить каждую финансовую операцию «Тогор» со дня основания компании. Ощутимую долю доходов корпорации приносят оборонные заказы для правительства Конфедерации. В основном «Тогор» специализируется на разработке и внедрении различных систем слежения. Весь Люциус, в частности, обвешан видеокамерами производства именно этой компании. Однако не сотрудничество с правительством Конфедерации заставляет присмотреться к «Тогор Энтерпрайз», а взаимоотношения с рядом иных организаций. Вместе с ними «Тогор» образует гигантский конгломерат, полностью охватывающий весь мир и обладающий внушительными ресурсами. Не всякое государство имеет в распоряжении столь впечатляющие запасы.

На очереди папка «Губерт». Одноименная организация объединяет в себе группу инвестиционных компаний. Они вкладывают средства во всевозможные перспективные проекты, в том числе финансируют научные исследования, поддерживают независимых изобретателей, помогая надлежащим образом оформлять патенты, способствуют продвижению на рынок новых технологий. Кроме того, «Губерт» принимает участие в огромном количестве социальных программ и активно занимается благотворительностью. И вроде бы ничего подозрительного, не считая истоков возникновения компании. Господин Бирюзовый располагал доказательствами, свидетельствовавшими о причастности Совета директоров к созданию «Губерта».

А вот и папка «Совет директоров». Членам Совета без преувеличения допустимо присвоить статус истинных правителей Земли-Матери. В их состав входят фактические (а не юридически задокументированные) главы крупнейших международных корпораций. Портреты сих господ не украшают обложки финансово-экономических журналов. Личное состояние каждого из членов Совета директоров остается в секрете. Не исключено, что на бумаге им вообще не принадлежит ни пенни. Но именно в руках членов Совета сосредоточена реальная власть. История организации берет начало ориентировочно в первой половине III века Эры Порядка. Конкретных дат нигде не приводится. Чаще всего делается привязка к объявлению Императором Сидом L войны против визов. Несколько богатых кладских и канторийских промышленников, недовольных подобным решением правителя, сформировали временный альянс, дабы согласованно координировать действия и совместными усилиями не обанкротиться из-за агрессивной внешней политики Его Величества. Так образовалось тайное общество, именуемое Синдикатом. До сих пор не получается достоверно установить, кто точно к нему примкнул. Сомнений не возникает лишь по поводу четырех человек: мэра города Селвика господина Берга, первоградского аристократа сэра Артура Эбенезера Сполдингтона IV, канторийского наместника Вроцлава и выдающегося предпринимателя-изобретателя Сомата. Насчет остальных доподлинно судить сложнее. Впрочем, в архивных записях частенько мелькает неуловимый Господин Д. – в высшей степени примечательная личность. Ежели представить Синдикат в виде авиамодели, то его члены выступят в качестве соединенных друг с другом деталей (крылья, шасси, кабина пилота и так далее), а наш Господин Д. будет исполнять роль клея, скрепляющего конструкцию. Без участия Господина Д., умудрявшегося всегда сохранять анонимность, не обходилось ни одно значимое событие в ранние годы существования организации. Судя по добытым материалам, он являлся ключевым связующим звеном внутри Синдиката, постоянно находясь в курсе происходящего и надзирая за деятельностью других членов. К сожалению, следы Господина Д. теряются в районе 285 года. Последний письменный документ с упоминанием загадочного инициала «Д.» содержит распоряжение о передаче какой-то аналитической машины в неограниченное пользование Синдиката. Логично предположить, будто речь идет о своего рода завещании, а значит, Господин Д., скорее всего, умер в том же году. Спустя еще пятьдесят пять лет структура организации претерпела нешуточные изменения. К Синдикату, сменившему название на Совет директоров, присоединились бизнесмены из Союза Восточных Республик. Отныне тайное общество всецело контролировало производство бытовой техники, транспортную инфраструктуру, фармакологию, легкую и тяжелую промышленность, сельское хозяйство, строительство, киноиндустрию, музыкальные лейблы, сети ресторанов быстрого питания, а также набиравшие обороты информационные технологии. На сегодняшний день сказать, кто непосредственно принадлежит к членам Совета директоров, не представляется возможным. Руководствуясь заветами Господина Д., они соблюдают строжайшую анонимность. По косвенным признакам господин Бирюзовый определил только количество участников – двенадцать. Но двенадцать кого? Людей? Визов? Марси? Лесовиков? Мужчин? Женщин? Непонятно. А Намус? Он или она к ним относится? Или его (ее) необходимо рассматривать как самостоятельную фигуру? Вопросов оставалось по-прежнему много.

Гораздо яснее ситуация с папкой «Охотники на фазанов». И неудивительно, ведь господин Бирюзовый лично состоял в этом особом подразделении. Странным наименованием группа обязана мнемоническому стихотворению для запоминания последовательности цветов в радуге: «Каждый охотник желает знать, где сидит фазан». Изначально (примерно с конца семидесятых годов IV века) подразделение насчитывало ровно семь агентов. Им присваивались позывные в соответствии с цветами спектра: Красный, Оранжевый, Желтый, Зеленый, Голубой, Синий и Фиолетовый. Спецагенты выполняли задания, поступавшие напрямую от Совета директоров, – операции повышенной секретности и, как правило, глобального значения. Позже миссии стали еще масштабнее, и группу пришлось расширить. Потому-то в подразделение принялись зачислять разных господинов розовых, господинов белых, господинов индиго и даже господинов баклажанных. Костяк группы – те самые первоначальные семь агентов – занял руководящие должности и редко работал в полевых условиях. Бирюзовый расценил приезд господина Красного на склад Люциуса в качестве исключения, продиктованного чрезвычайной важностью операции. Охотников на фазанов преимущественно набирали из бывших военных, шпионов и полицейских. Они проходили специальную подготовку, а некоторые вдобавок испытывали на себе экспериментальные процедуры по аугментации: кому-то заменяли руки и ноги на продвинутые биомеханические протезы, кому-то искусственно улучшали обоняние, слух, зрение… Вероятно, красноватый оттенок глаз господина Красного (забавное совпадение, хотя, может, и не совпадение вовсе) был результатом аналогичных опытов. Вычислить Охотников непросто: их досье не отыщешь в открытом доступе. Особенно тяжело гоняться за крупицами информации о руководящей семерке. И все же, приложив определенные усилия, завести на членов группы приличную картотеку вполне реально. Господин Бирюзовый создал по отдельной папке на каждого из двадцати семи ныне действовавших агентов. О да! Здесь-то лелеемая Советом директоров анонимность дала трещину, и за расплывчатыми прозвищами Охотников вдруг стали просматриваться осязаемые черты живых созданий, наделенных эмоциями, достоинствами, недостатками, биографией, характером, слабостями, мечтами, страхами – словом, атрибутами, свойственными нормальной личности. Бороться с системой трудно, а бороться с конкретными людьми, визами, лесовиками или марси уже попроще.

Последняя папка отводилась под «Внештатников». Ими Бирюзовый величал независимых оперативников, не занимавших четкой ступени в запутанной иерархии, выстроенной Советом директоров. Внештатников использовали для выполнения разовых заданий, зачастую особенно рискованных. В случае провала и (или) ареста агент в принципе не смог бы никого заложить, так как ничего толком не знал. К внештатникам относились как к расходному материалу. Сегодня они есть, завтра – нет. Их судьба не шибко волновала членов Совета. Бывало, от некоторых внештатников целенаправленно избавлялись, сдавая их властям либо самостоятельно устраняя. Вербовали оперативников среди нуждавшихся в деньгах отставных военных или спецназовцев. Бирюзовый испытывал к ним что-то вроде симпатии, основанной на профессиональном уважении, запросто представляя себя на их месте. Опять же, недооценка значимости внештатников со стороны Совета грозит обернуться против тайной организации. Бугай потихоньку прикидывал варианты, позволявшие разыграть соответствующую карту.

Закончив систематизировать материалы расследования, господин Бирюзовый открыл глаза и взглянул на дорогие механические наручные часы. Он просидел полночи. Скоро рассвет. Грузное тело поднялось со стула и, звучно зевнув, потянулось. Пора раскрыть маленький секрет: в комнате отсутствовали не только окна. В замкнутом и крайне ограниченном пространстве простора недоставало ни для рабочего стола, ни для компьютера. Умнофона или планшета бугай при себе тоже не имел. Так каким же образом здоровяк распределял файлы по папкам? Исключительно в уме. Господин Бирюзовый освоил технику визуализации много лет назад. Она позволяла запоминать и структурировать значительные объемы информация без помощи внешних материальных носителей. Выступая против Совета директоров и Охотников на фазанов, амбал ввязывался в смертельно опасную авантюру, вот и перестраховывался, не доверяя ценные сведения материальным носителям. Бумагу легко украсть, а любой электронный прибор – удаленно взломать. Применять шифры бесполезно – существует множество программ раскодировки. Самое надежное хранилище, куда никто пока еще не научился проникать (заметьте – пока!), располагалось у Бирюзового в голове. Собранная обширная картотека, состоявшая из десятков папок и сотен файлов, являлась плодом воображения неординарного ума. Родись господин Бирюзовый в прошлой эре, наверняка благодаря силе воображения он стал бы выдающимся волшебником. Однако в настоящее время навык визуализировать данные в виде ярких образов пришелся ко двору в несколько иной сфере – в деле воздаяния негодяям по заслугам в память о добром друге, который лишь в ней – в памяти бугая – и остался.

Эдвин еле-еле подавил подступивший к горлу крик, в чем безусловно помогла приставленная ко рту юноши огромная глиняная ладонь.

– Т-с-с… – попросил обладатель горящих очей. – Не надо поднимать шум. Полицейские вас не заметили. Всем будет лучше, если они не узнают, что вы проникли в дом. Сейчас я уберу руку, и мы с вами сможем побеседовать. Только негромко, иначе нас услышат. Договорились?

– Дгмвы, – промычал в ответ Эдвин.

– Простите, не разобрал… Ах да… Сперва следовало руку убрать…

– Договорились, – повторил юноша, вновь обретя дар членораздельно изъясняться. – Вы Голем, да? Страж земляной стихии?

– Он самый, – подтвердили пылающие глаза. – А вас прислала Земля-Мать?

– Угу. Разрешите зажечь свет?

– Не стоит. Вдруг полицейские увидят.

– Ладно. Хотя мне и не очень комфортно находиться в темном помещении и общаться один-на-один с… с…

– Не стесняйтесь. Вы, наверно, хотели сказать: «общаться с жутким, обитающим во мраке чудовищем, сверкающим ужасающими пламенными глазами».

– Отнюдь. Я бы выразился так: «общаться с ужасающим чудовищем, сверкающим жуткими пламенными глазами». По-моему, совсем другой смысл…

– А по-моему, тот же самый. Вы просто два слова переставили.

– Из-звините, я чуток нервничаю. Ну, знаете: полиция за дверью, вокруг темно, вы – большой и страшный, мои друзья на улице, да еще конец света близится…

– Понимаю, – посочувствовал Голем. – И все-таки призываю вас успокоиться. С вашим могуществом необходимо уметь контролировать эмоции.

– С могуществом? – переспросил Эдвин. – Все мое колдовство основывается на энергии артефактов. К тому же здесь настолько слабое эфирное поле…

– Ха! Артефакты – всего-навсего катализаторы, стимулирующие раскрытие заложенного в их обладателе потенциала. А поле… поле содержит достаточно эфира, чтобы вы сумели устроить зрелищное пиротехническое шоу и спалить полгорода.

– Э-э… не стану проверять и поверю вам на слово.

– Правильно, – одобрил балансир. – Вы, должно быть, пробрались ко мне в дом через дымоходную трубу не ради пустой болтовни. И я хотел бы вам помочь, да люди снаружи норовят сюда ворваться с минуты на минуту.

– Чем же вы умудрились привлечь внимание полиции? – поинтересовался юноша.

– Сразу успокою: преступлений я не совершал, – заверил Голем. – Я вообще старался не сильно выделяться. Кабы тут не было так темно, то вы разглядели бы на полу гончарный круг. Я живу и работаю в мастерской, занимаясь ремеслом: изготавливаю вручную глиняные горшки, вазы и тому подобное. Подходящее занятие для того, кто сам состоит из глины.

– А… ваших соседей последнее обстоятельство не смущает?

– Ни в коей мере, ведь перед ними я предстаю в виде обыкновенного, хоть и довольно крупного человека.

– Да, точно! Балансиры же умеют изменять форму внешней оболочки… Хм, а зачем тогда понадобилось меня пугать до полусмерти?

– Я… растерялся… Видите ли, посетители нечасто наведываются ко мне, пролезая через печь, в которой я обжигаю изделия.

– Растерянный балансир – нечто новенькое… И чего же от вас хотят полицейские?

– Мне, право, неудобно…

– Смелее.

– В Драке, как вы могли заметить, гуляя по городу, достаточно высокий уровень преступности. Я – мелкий предприниматель. В прошлом месяце ко мне заявились плечистые бритоголовые господа в спортивных костюмах. Сказали, мол, без крыши нельзя дела делать. Я им, естественно, в ответ говорю: у меня есть крыша – черепичная, надежная, в дождь не протекает. Они посмеялись, но как-то по-злодейски. Пообещали зайти послезавтра и велели приготовить им полтора косаря. Я уточнил, обязательно ли разрезать пополам одного невинного крестьянина. Они не поняли вопроса, и тем не менее их главарь любезно пояснил, что вроде как речь идет о деньгах, точнее – о полутора тысячах едеков. Расклад следующий: либо послезавтра я предоставляю деньги, либо послепослезавтра мою мастерскую спалят к хаосу. Вежливо попрощавшись с нежданными визитерами и закрыв за ними дверь, я набрал номер полиции. По телефону обрисовал оператору ситуацию. Чуть позже ко мне приехала машина. Двое офицеров взяли у меня показания, попросили подробно описать бритоголовых господ и, внимательно изучив помещение, пообещали разобраться.

– Но почему же вы сами не прогнали вымогателей?! – изумился Эдвин. – Вы сильнее их! И физически, и магически…

– Так-то оно так, однако я живу в Драке под прикрытием. А стоит продемонстрировать свою истинную силу, и конец моей легенде.

– Допустим, – принял довод юноша. – И как? Полицейские арестовали бандитов?

– Провели разъяснительную беседу. Между прочим, господа в спортивной одежде меня с тех пор более не тревожили. Зато полицейские… В общем, их услуга по поддержанию порядка оказалась не бесплатной. За избавление от вымогателей мне выставили счет на сумму в три тысячи едеков.

– Возмутительно!

– Согласен. Аж вдвое больше суммы, истребованной бритоголовыми…

– Да нет же! Возмутителен сам факт взимания стражами закона платы за… за выполнение их прямых служебных обязанностей!

– А, ну да. Ваша правда. Увы, в Драке исторически сложились специфичные обычаи, вернее понятия…

– И сейчас полицейские окружили ваш дом, дабы выклянчить у вас деньги?

– Именно. И раз уж я не решился применить силу против бандитов, то сотрудников органов я тем паче не собираюсь калечить. Плохо, конечно, когда тебя притесняют те, кто, по идее, должен тебя защищать. Даже пожаловаться некому…

– Я драться с полицией тоже не горю желанием, – предупредил Эдвин.

– Вас никто и не заставляет.

– И как мы поступим?

– М-м… мне неловко задавать сей вопрос… кхм-кхм… у вас с друзьями – чисто гипотетически – нет с собой… э-э… лишних трех тысяч?

– А у вас?

– У меня определенно нет, иначе я не спрашивал бы…

– Неужели гончарная мастерская не приносит дохода?

– К сожалению, не в этом городе…

– М-да… – молвил Эдвин.

– М-да… – вторил ему Голем.

Неловкую паузу прервал тяжелый стук снаружи, сопровождавшийся криком сержанта:

– Эй, гончар! Кончай дурака валять! Гони бабло и не задерживай нас. Думаешь, ты единственный должник? Нам с парнями сегодня еще в булочную ехать, а потом на автомойку.

– Так, все, – прошептал Голему Эдвин, доставая из кармана мобильник, – я звоню господину Нолану. Нужна его консультация.

Алира одновременно с любопытством и тревогой взирала на говорящего по телефону журналиста, время от времени бросавшего такие фразы:

– Ясно… Что?! Да как?.. А, ну ладно… Что?! Повторите, пожалуйста… Сколько-сколько?.. Хорошо… Не смертельно…

– И в чем же дело? – нетерпеливо набросилась с расспросами девушка, едва Нолан повесил трубку.

– Типичная история: продажные копы наехали на стража земли и поставили его на счетчик.

– Я не…

– Не берите в голову, – отмахнулся журналист. – Главное – нам необходимо срочно раздобыть три тысячи едеков.

– Предлагаете вновь сыграть в карты в логове криминального авторитета?

– Нет, есть решение попроще. Нужно узнать, где тут ближайший банкомат.

– А банкомат – это…

– …похожая на тумбу штуковина с экраном. Она выдает наличные деньги.

– Пойдемте искать.

Алира и Нолан прошерстили округу. Наконец удача улыбнулась им в лице веселой картонной девчушки, приветствовавшей посетителей на входе в круглосуточный продуктовый магазин.

– Надеюсь, у меня нет лимита на величину снимаемой за раз суммы, – вставляя карту в приемник, произнес журналист. – Три тысячи – деньги немалые. Слава Порядку, кое-какие сбережения у меня имеются. Но с подобными непредвиденными расходами я очень скоро окажусь на мели.

– А ваш астрономический счет в Банке Селвика? – напомнила Алира.

– Я же при вас перевел все средства на имя сына. Технически те сбережения принадлежат Оуэну.

Банкомат, вняв запросу клиента, выплюнул пятнадцать хрустящих купюр по двести едеков. Нолан схватил деньги и, чуть не забыв забрать карту5, побежал к дому Голема. Журналист успел вернуться к полицейским, пока те не выломали двери в обитель балансира.

– Сержант, – обратился Нолан к знакомому сотруднику органов неправопорядка.

– Опять ты! – взревел коп. – Сдается мне, ты мечтаешь провести ночь в кутузке…

– Я принес долг гончара.

– О! Хм… какой приятный сюрприз. Давай сюда! Раз, два, три, четыре…

– Можете не пересчитывать.

– Заткнись и не сбивай меня! Восемь, девять, десять…

– Что ж, постоим. Погода ведь на улице отличная: бодрящий холодный ветер, вот-вот дождь польет…

– Тихо! Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать! Итого: три тысячи. Мы с парнями удовлетворены. Благодаря тебе сегодня гончар будет спать спокойно. А, кстати, кем ты ему приходишься? Посторонний вряд ли готов был бы отвалить целых три куска за какого-то паршивого ремесленника.

– Он мой приятель-однополчанин, – соврал Нолан.

– Ну-ну… – подозрительно изрек сержант, а потом скомандовал другим полицейским: – Ребята! Сваливаем отсюда! Следующая точка – булочная.

– Прощайте, сержант! – бросил вдогонку садящемуся в машину копу журналист.

– Иди к хаосу! – отозвался продажный полицейский. – И не вздумай написать о случившемся, а то я тебе ноги переломаю!

– Само собой! – пообещал Нолан и тихо добавил: – Козел…

– Я тебя не расслышал!

– Хорошего вам дня!

– В Драке-то? Не, мужик, ты стопудово под кайфом…

Избавившись от полицейских, журналист позвонил Эдвину и поделился радостным известием. Немного погодя, здоровенная лысая красно-коричневая фигура, смахивающая на ожившую статую, взялась изнутри дома расчищать забаррикадированный вход. Первым в сторону отлетел громоздкий двустворчатый шкаф, далее с дороги убрался полосатый диван, а тут уж и до секретера добрались мощные глиняные руки Голема. Войдя в мастерскую, Алира с Ноланом попали в помещение, заставленное десятками ваз, горшков и кувшинов, озаряемых световой магией Эдвина.

– Я работаю внизу, сплю наверху, – пояснил Голем. – На вас троих местечко отыщется.

– Спасибо за великодушное предложение, – поблагодарила Алира.

– Пустяки! Вы избавили меня от вымогателей, и я очень-очень вам признателен. Даю слово в обозримом будущем уехать из Драка в… а неважно куда. Хуже, чем здесь, едва ли бывает.

– Прекрасно вас понимаю, – одобрил идею журналист. – в городе царит полнейший беспредел. Я-то живу в Люциусе, там уровень преступности нижайший. Не представляю, как вы справляетесь… Мне действительно стоит написать разоблачающую статью о полицейских-рэкетирах из Драка. Авось она вызовет общественный резонанс и обратит внимание Прокуратуры Конфедерации.

– И вас не страшат угрозы того сержанта насчет поломанных ног? – уточнила Алира.

– Да пошел он! Тоже мне злодей. Ничтожный человечишка, дорвавшийся до власти. Его достаточно припугнуть малость, и весь гонор в момент улетучится. Мне похожие хмыри встречались часто и в армии, и на гражданке. Хаос с ними! Потолкуем лучше о магических артефактах. Вы, господин Голем, намекнули, будто крайне нам признательны. И мне интересно, настолько ли признательны, дабы поделиться с нами могуществом земляной стихии?

– Эм-м… вы желаете заполучить мой артефакт без выполнения задания? Я перед вами, разумеется, в долгу, но…

– Но без очередного приключения нам не обойтись, – догадался Нолан. – И какая же незабываемая миссия нас ожидает на сей раз?

– Для начала позвольте проводить вас к моему другу.

– Вы пойдете с нами? – слегка удивилась Алира. – Другие балансиры, за редкими исключениями, предпочитали не покидать насиженных мест. Не боитесь оставлять дом без присмотра?

– Ни капельки. Он же под охраной полиции!

– То-о-очно… – протянула девушка, – совсем из головы вылетело…

Балансир демонстративно провел рукой по лицу, и оно поменяло цвет на бледно-розовый. Также Голем надел длинный непромокаемый плащ и широкополую шляпу, став похожим на двухметрового суперагента из плохого шпионского романа, и бодро провозгласил:

– В путь, друзья мои! Тут недалеко…

Они брели два часа. За пределами городской черты раскинулись фермерские угодья. Огороженные перекосившимися заборами небольшие земельные участки с неказистыми домиками производили гнетущее впечатление всеобщего упадка. Пожалуй, самым веселым из увиденного явилось нещадно потрепанное клювами ворон пугало. Что веселого в истерзанном пугале? Ну-у… ничего. Однако по сравнению с другими достопримечательностями оно смотрелось относительно неплохо. Беда, скорее, крылась в убожестве прочих объектов ландшафта. Голем вывел Команду Чаши на тропинку, петлявшую между холмами. Среди остальных элементов навевавшего тоску пейзажа выбранная дорожка единственная вселяла частичку надежды, ибо символично устремлялась в направлении из Драка. По мере продвижения постепенно прибавлялось ярких красок: то солнышко ненадолго выглянет из-за серых туч, то красивые красные гвоздики на глаза попадутся. Страж земли остановился у массивного черного камня, окруженного зарослями кустарника с белыми цветочками.

– Пришли, – объявил балансир. – Познакомьтесь с моим старым-престарым другом Джаггером.

– Э-э… а где он? – ощущая подвох, спросил Нолан.

– Вот же, перед вами! Джаггер, скажи «привет» моим спутникам.

– Привет, – прозвучал словно бы обработанный в специальной программе и отдающий эхом низкий голос.

– Какого!.. – растерялся журналист. – Кто это говорит?

– Меня зовут Джаггер, – продолжал неестественный голос, – приятно познакомиться.

Люди в недоумении принялись озираться по сторонам в поисках подсказки, указывающей на то, откуда вещает невидимый оратор. Эдвин приложил дополнительные усилия и оглядел территорию сквозь призму теневой стороны.

– Ага! – торжествующе воскликнул юноша, обнаружив ответ на загадку. – С нами поздоровался камень!

– Еще немного, и с нами поздороваются санитары из психушки, – заметил Нолан.

– Ой, да ладно вам! – усмехнулась Алира. – Мы с вами столького повидали, и шутки про дурдом уже не блещут оригинальностью.

– Юноша прав, – подтвердил голос. – Я – камень. Хотя в просвещенном обществе мы предпочитаем обращение «твердая горная порода»… Но я непривередлив – зовите меня, как хотите.

– Джаггер, – вновь обратился к камню Голем, – мои друзья прибыли, чтобы помочь тебе с твоей… проблемой.

– Весьма кстати, – прокомментировал валун. – Я было совсем отчаялся.

– И какого рода проблемы, донимают… кхм… твердую горную породу? – полюбопытствовал Нолан.

– А какие проблемы донимают всех тонко чувствующих разумных существ? – ответил вопросом на вопрос Джаггер. – Разумеется, речь о делах сердечных…

– Разве у камней есть сердца? – засомневалась Алира.

– В метафорическом смысле, – пояснил валун. – Со мной приключилось несчастье: я полюбил людскую девушку и не имею возможности ей в том признаться.

– Стоп-стоп, – вклинился журналист. – Помедленнее. Разберемся по порядку. Вы – одушевленная твердая горная порода, так? А дама вашего метафорического сердца – человек. Вас самого-то не смущает расклад? Нет, понимаю, 405 год на дворе, и я никого не намерен осуждать…

– Полагаете, мне нечего ей предложить?

– Нет-нет-нет! Просто… в данной ситуации мы неизбежно сталкиваемся с некоторыми объективными сложностями.

– Вижу, куда вы клоните… Уверяю, меня совершенно не смущают различия в религиозных убеждениях.

– В религиозных убеждениях? Да при чем тут?..

– Она, как и большинство людей, вероятнее всего, принадлежит к Церкви Порядка, а я традиционно исповедую дзен-каменизм.

– Я… прежде о нем не слыхал…

– Дзен-каменизм – древнейшее из учений. Оно основано на принципе предельно пассивной созерцательности. Познать гармонию природы в состоянии лишь тот, кто никуда не спешит. В идеале нужно пролежать на месте пару-тройку тысяч лет. Я достиг значительных успехов, простояв тут более миллиона… Меж тем считаю себя достаточно прогрессивным и терпимо отношусь к чужим верованиям.

– Ваши продвинутые взгляды бесспорно достойны похвалы, – отметил Нолан, – но, боюсь, они делу не сильно поспособствуют.

– Я же о многом и не прошу, – в оправдание промолвил Джаггер. – Всего одно свидание…

– Ха! А ты в себе уверен, брат! – оживился Ульрих. – Эдвин, вытащи меня из рюкзака. Смелее, на фоне говорящего камня волшебный книг не покажется случайному наблюдателю сверхстранным. А тебе, Джаггер, я могу дать уйму полезных советов в общении с прекрасном полом.

– Ты имел в виду «вредных»? – не удержалась Алира.

– Ха-ха, очень смешно, дорогуша. В любом случае я понимаю старину Джаггера лучше, нежели каждый из вас. Мы с ним оба – порождения эфира. Оба неимоверно древние. У нас у обоих отсутствуют конечности, и мы оба не в силах самостоятельно передвигаться…

– По правде сказать, – поправил камень, – я способен чуточку откатиться, если поймаю порыв ветра. Только это трудно, да и дзен-каменизм не особо поощряет безудержную беготню.

– Хорошо-хорошо, – недовольно пробурчал задетый Ульрих. – Смотри не возгордись. А то выискался тут господин «Я способен чуточку откатиться, в отличие от всяких неподвижных фолиантов»… А к девчонке подкатить ему, значит, слабо… Меня хоть перетаскивать удобно…

– Я не хотел вас обидеть, – поспешил загладить вину Джаггер.

– Проехали, – смягчился книг. – Давай сосредоточимся на твоей избраннице. Кто она, где живет, чем увлекается?

– Ее зовут Грейс. Она – молодая девушка. Очень красивая. У нее длинные светлые волосы и ярко-голубые глаза. Живет Грейс на ферме где-то неподалеку. Кажется, занимается выращиванием цветов. Частенько гуляет в одиночестве среди холмов. Много раз проходила мимо меня. Всегда отстраненно-задумчивая, но не грустная. Иногда тихонечко напевает песенки, собирая ягоды и травы. Когда тепло, одевается в платья, с наступлением холодов накидывает пальто. Ни разу не видел ее ни в брюках, ни в джинсах. В солнечную погоду носит на голове венок с розочками, будто стремится разделить веселое настроение с природой.

– Ты не пробовал заговорить с Грейс? – спросил Ульрих.

– Нет. Она бы испугалась, обратись к ней оживший камень. – Ее лучше заранее морально подготовить. Поэтому без вас мне не обойтись.

– Резонно, – согласился книг. – А теперь поведай о себе. Нам необходимо знать о твоих достоинствах и недостатках. Постараемся сыграть на первых и по возможности скрыть вторые.

– Ну, я… хм… я появился на свет один миллион пятьсот тридцать пять тысяч сто двадцать восемь лет назад. То есть обрел сознание, ибо изначально был обыкновенной бездумной и бездушной каменной глыбой. Личностные черты я приобрел в результате мощного эфирного всплеска. Группа чародеев из числа одаренных детей Земли проводила регулярные собрания в здешних краях. Волшебники приходили сюда попрактиковаться в экспериментальной магии, раздвигавшей привычные границы взаимодействия разума с эфиром. Однажды ребята замыслили создать миниатюрную модель Вселенной. С какой целью? А кто их разберет… Идея состояла в следующем: бралась наша Вселенная, копировалась и сжималась до нужных размеров.

– Я даже гипотетически не представляю, как можно скопировать Вселенную, – признался Эдвин. – Сжать, используя заклинание искривления пространства-времени, – еще куда ни шло…

– Те парни тоже не представляли. В смысле, на уровне теоретических умозаключений у них, наверно, и водились кое-какие догадки. К сожалению, на практике возник ряд вопросов. Волшебники высвободили нереальное количество энергии, не сумев употребить ее по назначению. Ситуация грозила страшными разрушениями. И вдруг одного из магов (того, кто хладнокровно не поддался охватившей его коллег панике и не сбежал, истошно выкрикивая предупреждения о грядущем конце света) посетила гениальная идея перенаправить поток эфира на… да хоть на вон тот бесполезный камень. Бушевавшую энергию чудом удалось заключить в горную породу. Однако эфир – штука упрямая. Если он не разрушает, то обязательно что-нибудь создает. Образовавшийся запас ресурсов (напоминаю, предполагавшийся для использования при копировании целой Вселенной!) требовал немедленного расхода. Эфир непостижимым образом сам принял решение трансформироваться в зачаточный разум, наделить коим ввиду поспешного отступления безмозглых чародеев (а им бы разум как раз не помешал) пришлось горную породу. Так возник я. Потом в течение около пятисот тысяч лет ничего мало-мальски интересного со мной не случалось, пока из космоса не прилетел гигантский метеорит-убийца. Тогда меня здорово встряхнуло! Затем настал период очередного затишья, длившийся уже миллион лет. И вот новое потрясение – прекрасная девушка-цветочница по имени Грейс!

– Да уж, приятель, – подметил Ульрих, – жизнь твоя не поражает разнообразием. Родился, выдержал удар метеорита, влюбился. Все.

– В защиту господина Джаггера скажу, – выступила Алира, – ему еще крупно повезло – истинную любовь не всякому дается встретить…

– О-па! – искренне подивился книг. – Честно, не ожидал от тебя подобных откровений. Ты обычно такая… скрытная и неприступная, а в действительности оказалась романтичной натурой.

– Мало ли какой я представляюсь снаружи… – неопределенно изрекла девушка и смущенно умолкла.

– Вернемся к Джаггеру, – предложил Нолан. – У вас есть увлечения, помимо предельно пассивного созерцания?

– Мне нравится слушать пение птиц, – принялся перечислять камень, – внимать шепоту ветра, ощущать прикосновение опавших листьев, греться в жарких лучах полуденного солнца…

– Да вы настоящий поэт! – обрадовался журналист. – Замечательно! Девушек привлекают поэты. Я же прав, госпожа Алира?

– Не всех. Но, думаю, с плетущими веночки и поющими песенки цветочницами шанс есть.

– Отлично, отлично, – мысленно сделав пометку, произнес Нолан. – Рассказывайте дальше, господин Джаггер, не упуская ни малейших деталей…

Выудив из камня необходимые сведения, друзья посчитали, что час уже поздний и разумно вернуться в мастерскую Голема. Идею идти назад пешком отмели сразу. Нолан спросил у балансира номер местного такси и вызвал машину, указав адрес ближайшего садового участка. Страж предупредил гостей о свойственной местным водителям нервозности. Впрочем, винить таксистов за вспыльчивость не стоит, ведь в Драке их пытаются ограбить по десять раз на дню, а на полностью автоматизированный транспорт администрация денег не выделила. Хмурый шофер, припрятавший один травматический пистолет под курткой, а другой – в бардачке, довез пассажиров до дома, не проронив по дороге ни слова. Разместившись на втором этаже жилища Голема, Команда Чаши приступила к обсуждению стратегии при будущем разговоре с избранницей Джаггера. Хозяин, признавая собственную бесполезность в вопросах межличностных и межвидовых отношений, удалился вниз заниматься профессиональными гончарными делами.