Dragon Age. Не отпускай меня бесплатное чтение

Пролог. Лавеллан

Прошло несколько недель с тех пор, как Инквизиция разбила лагерь на Штормовом Берегу. После пышных полей Внутренних земель это место казалось Лавеллан землёй, оставленной Создателем и богами, во власти воды. Впервые за долгое время Лавеллан испытала чувство холодного одиночества, которое вновь проникло в её сознание вместо крепкого сна. Она ворочалась в постели, и мысли о её положении, долге перед чужим народом и пугающих чувствах к Соласу не давали ей покоя.

Лавеллан наблюдала за угасающим огоньком в жаровне, натянув тонкое одеяло до самого носа. Ее окружала тяжелая темнота, дождь барабанил по ткани палатки, а сквозняки посвистывали во мраке. Где-то вдалеке гулким раскатом по земле прокатился гром, и Лавеллан, не дожидаясь, когда последний источник света в палатке окончательно потухнет, закрыла глаза.

Ей нравились теплые вечера, когда, после выполненных заданий, все, уставшие и измотанные, собирались у костра. Наступал момент, когда мысли о долге, обещаниях и планах сменялись беззаботной суетой. Варрик подтрунивал над Кассандрой, а она так мило подбирала слова и путалась в них. Солас обычно держался в стороне: прислонившись к палатке и прикрыв глаза, делал вид, что ему больше по нраву тепло от далекой жаровни, чем дружеский обмен историями у костра. Однако в эти минуты он находился не настолько далеко, чтобы не слышать милых перебранок старых друзей. Как-то Лавеллан заметила его быструю улыбку и моментальное самообладание, которым он ее подавил. В тот момент ей казалось, что она случайно стала свидетелем большой тайны, известной только им двоим.

За время, проведенное с Соласом, она привыкла к его отстраненности во время вылазок и после них. В этом было что-то притягательное для нее, что-то, что вызывало больше вопросов, чем ответов. Но ее любопытство чаще всего оставалось с ней. Ей не хотелось докучать там, где, возможно, ее не ждут. Тем более, на ее губах еще не остыл их поцелуй в Тени, а в памяти сохранялись последующие сожаления Соласа. Это был момент, который она вспоминала с теплым чувством желания большего, но горькое послевкусие мешало ей сполна отдаться этим воспоминаниям.

У нее не было большого опыта в отношениях и не у кого было спросить совета, поэтому ей было непросто разобраться в том, что случилось между ними. Она оказалась одна, на чужой земле, с непрошенной меткой, въевшейся под кожу, без своего клана и внутри чужой веры. От нее зависела судьба континента, но как она могла справиться с этой задачей, если не могла разобраться в собственных чувствах? Одно Лавеллан знала наверняка: ей было хорошо рядом с ним, и это осталось неизменным даже после всего, что он сказал в ротонде.

Ей нравилось видеть Соласа за работой в Скайхолде, и поэтому она часто выбирала путь к башне через его кабинет. Ей нравился запах штукатурки и краски, который слегка щекотал нос. Однажды в ее мыслях промелькнул вопрос: остается ли этот запах на его одежде после окончания новой фрески? Она тут же смутилась до кончиков ушей.

Её размышления привели к тому, что отчасти она винила себя за тот поцелуй, но не могла не признать, что ему это однозначно понравилось. Несмотря на это, Лавеллан решила больше не совершать пылких и безрассудных поступков, как тогда, в Тени. Она боялась оттолкнуть его, и если он решит больше не переходить черту, то это точно не будет связано с ее напористостью.

Лавеллан не нравилось следовать этому решению, и она тайно надеялась на проявление тепла с его стороны. Ей нужно было чувствовать взаимность. Поэтому вылазка на Штормовой Берег показалась ей хорошей идеей. Что могло пойти не так, когда единственный шанс спрятаться от непогоды и побыть наедине – это забраться в теплую палатку и говорить до самого утра без лишних ушей? Идеальный романтический план. Влажная одежда, усталый взгляд, уют мерцающего огня…

На деле же ледяной дождь не прекращался ни днем, ни ночью, острые капли жгли кожу, а броню пробивали ледяные порывы ветра. Разговоры в такой обстановке были невозможны. После длительных вылазок каждый расходился по своим палаткам, пытаясь справиться с холодом, въевшимся в кожу, и мокрой одеждой, которая иногда не высыхала за ночь из-за влажности. Ничего романтичного и ничто не предвещало сближения между ними. Лавеллан довольно быстро поняла, что Штормовой Берег – жестокая земля, наполненная одиночеством и болью, и именно поэтому это место оказалось таким притягательным для групп разбойников и наемников.

Здесь ни у кого не возникало желания собираться у костра. По вечерам каждый был способен на пару-тройку фраз, не больше. В момент, когда после долгого пути все забирались под навес, чтобы перевести дух, Лавеллан поглядывала на Соласа, пытаясь уловить его настроение, но приручить высокого дракона было проще, чем понять, о чем он думает. Он здоровался, делился соображениями о находках во время вылазок, а потом прощался. Ей этого было мало. Катастрофически мало. Чувство отдаления становилось все отчетливее и громче с каждым днем, как усиливался стук дождя по кожаной ткани шатра.

Лавеллан не смогла найти предлог, чтобы остаться с ним наедине больше трех минут в первые дни, и не смогла найти его этим вечером. Впрочем, Солас тоже не делал никаких шагов для сближения, да и зачем ему это делать? Он ясно дал понять, что поцелуй был ошибкой и не должен повториться. Тогда почему мысли о нем так настойчиво преследовали ее, особенно в снах?

Пролог. Солас

"Чем она занята?" – нежданная и простая мысль вторглась в сознание Соласа, поставив под угрозу его неспешное чаепитие. "Я мог бы поговорить с ней о Якоре. Возможно, у нее много вопросов," – подумал он, возвращая нетронутую чашку на блюдце. Сплетя пальцы, он глубоко вдохнул теплый влажный воздух, надеясь, что интерес быстро исчезнет. Но это не помогло. Как и в прошлый раз. Десять минут назад.

Их поцелуй в Тени так неожиданно стер долго выстраиваемые границы, что потянул за собой в бездну все то, что он старался выстроить только для себя. С тех пор образ Лавеллан все чаще вторгался в его мысли без предупреждения. И чем сильнее он пытался изгнать ее из сознания, тем глубже и прочней она там устраивалась.

В Скайхолде он часто видел ее, слышал ее голос, отвечал на ее вопросы о Тени и своих путешествиях. Каждый новый вопрос вызывал у него все более сильную привязанность, но разум твердил ему, что это ошибка. Привязанность и интерес не входили в его планы.

Поэтому Солас осторожно принял приглашение Лавеллан отправиться вместе с ней на Штормовой Берег. Он разрывался между желанием помочь ей, быть рядом и необходимостью подавить свои чувства любой ценой. Солас был уверен, что обстановка на Штормовом берегу поможет ему собраться с мыслями.

Солас не ошибся только в нескольких вещах: его помощь была необходима, и они действительно стали отдаляться. Но во всем остальном его теории рассыпались в прах. Каждый день он видел ее, следовал за ней, но чаще всего они проводили вылазки в молчании. Когда ты насквозь промок и продрог трудно вести беседы. По прибытии в лагерь он замечал, как Лавеллан быстро уходила к себе. И если поначалу его это устраивало и возвращало самообладание, то спустя неделю это стало проблемой.

Ему вдруг стало не хватать ее вопросов и присутствия рядом, даже мимолетных встреч, когда она просто проходила через его кабинет в башню. Однажды утром Солас с горечью осознал, что его первая мысль была не о том, что он нашел в Тени, а о том, что начинается еще один день, когда он снова будет смотреть ей вслед, не видя ее лица, а потом они разойдутся, обменявшись парой усталых фраз.

Тогда он решил, что при первой возможности поговорит с ней первым, спросит о ее клане и семье, которую ей пришлось оставить. Влюблена ли она в кого-нибудь?.. Эта мысль вызвала в нем отголоски колкой ревности. Еще одно чувство, давно спящее, проснулось в нем с удивительной ясностью. Он не имел на него права по отношению к Лавеллан, и сознание нашептывало ему, что ему будет проще забыть свои чувства, если ее сердце принадлежит другому.

Несмотря на сомнения, он был уверен, что ему следует поговорить с ней, потому что скучал по ней. Но во время привала Солас заговорил с Варриком о Зове камня и похвалил мастерство Кассандры. Он сожалел об этом, но убедил себя, что так будет лучше.

Теперь, когда мысль о том, что их разделяет всего несколько метров, становилась все более навязчивой, он запретил себе об этом думать. Ему нужно было довольствоваться тем, что дела Инквизиции шли хорошо, у него был доступ ко всем необходимым ресурсам, он изучал мир и все больше убеждался в необходимости вернуть сферу и исправить свои ошибки. Его окружал покой и тепло палатки, умиротворяющий звук дождя, огонь, отбрасывающий танцующие тени на стол, книги и записи по исследованиям Бреши. Что же может быть лучше?

Но сколько бы Солас ни пытался обмануть себя и подавить мысли о Лавеллан, она снова и снова одерживала верх. Так и сейчас, он отвлекся от ритуала погружения в Тень, чтобы вспомнить о ней.

Его разум быстро восстановил недавний момент в Скайхолде, когда Лавеллан попросила его отправиться с ней на Штормовой Берег. Ее легкий шаг, звенящая пряжка ремня от каждого шага; он с палитрой в одной руке и кистью в другой, притворялся, что поглощен работой и не размышляет о том, справился бы он с ее ремнем и пряжкой быстро или все-таки рассеяно неловко?

Но Солас знал, что стоило бы повернуться сразу, как только она вошла. Однако он дождался, пока Лавеллан сама нарушит молчание, произнеся его имя.

– Хардинг прислала письмо с Штормового Берега. Там все очень неспокойно, и Каллен обеспокоен этим. Нам нужно проверить, что происходит.

– Штормовой Берег всегда был неспокойным местом. Конечно, я отправлюсь с тобой, Инквизитор.

С губ Лавеллан сорвалась благодарность, она попрощалась и ушла, а Солас вновь вернулся к фреске.

Только сейчас, восстановив этот момент в памяти, он понял, почему Лавеллан ушла так быстро и почему почти больше не говорила с ним.

"Мой тон задел её? Даже после того, как я назвал поцелуй ошибкой? После всего, что между нами было и… остаётся, называть её по титулу слишком жестоко? Или это именно то, что я должен делать?" – Солас открыл глаза и тяжело вздохнул.

Чувство отчаяния и боли от собственной неискренности пронзило его так же молниеносно, как и то тепло, что он испытывал к Лавеллан, всегда приходящее прежде.

Он приказал себе больше не думать об этом. В конце концов, так он должен был поступать, несмотря на собственные желания и порывы. Он не мог позволить чувствам выйти из-под контроля. Поэтому Солас решил не задавать Лавеллан вопросов о прошлом и не искать ее. Он поднес остывшую чашку к губам и одним глотком выпил чай. Сейчас ему нужна Тень, а он нужен ей, чтобы не потерять себя окончательно.

Касайся меня в своих снах

Эта ночь оказалась самой неспокойной и страшной. Молнии сверкали в объятиях оглушительного грома, ливень обрушивался на землю с огромной скоростью, а птицы с диким клекотом приветствовали бурю. Недремлющее море охватил один из тех штормов, который надолго остается в легендах и отправляет на морское дно корабли.

Лавеллан проснулась от оглушительного раската грома, сотрясающего землю, и поежилась в холодной постели. В жаровне дотлевали угольки, а последние остатки тепла быстро прогонял с визгом сквозняк. Пугающие порывы ветра врезались в плотные стенки шатра, раскачивали их, не позволяя снова забыться во сне.

В полусонной дымке Лавеллан подняла повыше одеяло и накрылась им с головой. Ей пришлось подтянуть колени выше, чтобы кончики пальцев на ногах не обжег холодный воздух. Она вслушивалась в песню непогоды и открыла под одеялом глаза. Все, что ее окружало, было темнотой, бурей и тонким одеялом, слабо удерживающим тепло. Ей подумалось, что это не самая приятная компания в этот момент.

С каждым новым порывом ветра она чувствовала, как остывает ее одеяло, но, вопреки ожиданиям, это нисколько не расстроило ее. Возможно, стоило бы вновь зажечь огонь, чтобы вернуть ушедшее тепло, или найти в лагере более теплое одеяло, но Лавеллан предалась воспоминаниям о родном клане.

Во время их путешествий по Вольной Марке ее клан часто попадал в непогоду, и приходилось мириться с дождями, сыростью и долгими остановками. Она вспомнила о том, что с любой бурей всегда справлялись все вместе, сообща. Заводили галл в безопасные места, укрепляли аравели, а старшие успокаивали перепуганных детей. Впервые за долгое время, балансируя между сном и реальностью, она снова почувствовала особую связь с природой, стихиями и своим домом. Домом, который был так далеко.

Лавеллан ощутила себя совершенно одинокой, чужаком, получившим роль, о которой не мечтала. Вдруг почти прозрачный, бело-голубой огонек накрыл ее ладони, щекоча подушечки пальцев. Легкое покалывание медленно поднялось по рукам до плеч, и у шеи растеклось приятным теплом по всему телу. Чувство отчужденности уступило умиротворению, а раскаты грома стали тише и реже, предвещая скорый конец непогоде. Незаметно для самой себя Лавеллан уснула быстро и крепко, окруженная дымкой неизвестной магии.

– Нет! Абсолютно нет, Варрик, – строгий голос Кассандры и ее тяжелый шаг и глухой звук лязгающего метала доспехов выдернул Лавеллан из сна. Кажется, ей снились мокрые галлы и кровь. Много темной крови.

– Ты думаешь, что все знаешь? Но это не так! Тебе не помешало бы хоть раз поинтересоваться мнением окружающих! – продолжала Кассандра. Ее шаги то отдалялись, то вновь приближались, наводя утреннюю суету. В голосе Кассандры Лавеллан уловила что-то среднее между раздражением и отчаянием.

– О, сию минуту, Искательница. Как же это я сразу об этом не подумал? – с усмешкой в голосе парировал Варрик. – Вот видишь, я интересуюсь!

Услышав грозный стон Кассандры, Лавеллан была окончательно разбужена. Не в силах справиться с любопытством, она поднялась и медленно размяла затёкшую шею. Надела холодную броню и умылась водой из небольшой чаши. Приведя себя в порядок настолько, насколько позволяло положение, она выглянула из шатра и зажмурилась от яркого света.

– Проснулась? – мягко поприветствовал Солас и выпрямился в полный рост, больше не желая опираться на устойчивую основу шатра. Его необычайная манера быть одновременно самым притягательным эльфом на свете и самым отстраненным вынудила Лавеллан слегка смутиться.

– Они могут разбудить кого угодно, – Лавеллан подошла поближе к Соласу, который выглядел необычно расслабленным и умиротворенным. – Что случилось на этот раз?

– Уверен, мы скоро это узнаем, – ответил он с легким любопытством в голосе и посмотрел на Кассандру. Лавеллан на мгновение задержала взгляд на его лице, не в силах сразу расстаться с его спокойным видом. "Я, наверное, еще сплю," – понеслось у нее в мыслях.

Кассандра суетилась недалеко от них, глубоко ступая в мокрую землю и разбрызгивая грязь в разные стороны. Варрик же наблюдал за этим зрелищем поодаль, под тем же навесом, но вальяжно опершись на алхимический стол.

– О, Инквизитор, – Кассандра за несколько шагов оказалась рядом с ней и Соласом. – Я… слишком громко говорю?

– Что случилось, Кассандра? Я могу чем-то помочь? – спросила Лавеллан с заботой. Она не могла остаться в стороне, видя расстроенную Кассандру, у которой, кажется, случилось что-то серьезнее, чем дыра в небе над ними.

– Здесь может помочь только его отъезд в Скайхолд. Немедленно!..

– Ну, понеслось… – тихий голос Варрика донесся до ушей Лавеллан, но был полностью проигнорирован Кассандрой.

– Когда я отдала приказ убрать снаряжение в палатку, я четко дала понять, что это нужно сделать немедленно и разойтись!

– Но ведь ничего ужасного не произошло! – вставил Варрик, разведя руки в стороны. В его голосе Лавеллан не уловила ни капли сожаления, только плохо замаскированный сарказм, который всегда раздражал Кассандру.

– Но вместо того, чтобы содействовать, – Кассандра прищурилась, обернувшись на Варрика, – он уговорил моих солдат сыграть с ним в "Порочную добродетель".

На пару мгновений повисло неловкое молчание.

– Я не совсем… не… – запнулась Лавеллан, не улавливая до конца мысль Кассандры.

– Видишь ли, они играли в карты рядом с шатром Кассандры, – подхватил Солас, – и до шторма вели себя…

– Как варвары! – продолжила Кассандра, резко развернувшись в сторону Варрика. – Мало того, что гром не дает уснуть, так еще ты громче всех сдавал карты и подначивал играть. Ты же знаешь, какая у нас сегодня важная миссия, и нужно быть готовыми к бою. А для этого нужно выспаться!

– А, я понял. Неужели, Искательница, все это из-за того, что тебя не позвали играть в карты с нами? – победоносно заключил Варрик, скрестив руки на груди с видом, что он вот-вот выиграет этот спор.

– Что?.. Да я ни за что не буду играть в эту мерзость!

– Точно ли из-за того, что это "мерзость"? Может, ты не будешь играть, потому что никто не хочет играть с тобой в карты?

– Да кто угодно захочет сыграть со мной в карты! – воскликнула Кассандра, теряя нить первоначальной темы. – Правда, Инквизитор?

– О, да… да. Конечно, – Лавеллан запнулась, подбирая слова. Кассандра чуть заметно кивнула и направилась прямо к Варрику. Этот спор начал казаться бесконечным.

– Кажется, твое одобрение придало ей сил для еще одного раунда, – Солас собрал руки за спиной и глубоко вдохнул прохладный воздух, прикрыв глаза. Лавеллан ощутила легкое изменение в его голосе, как обычно бывает перед тем, как он уходит. Но она отряхнула эти мысли, решив, что не будет терять даже такие крошечные возможности побыть с ним наедине.

– Солас… Ты не заметил сегодня во время грозы ничего необычного? – выпалила Лавеллан и медленно направилась в сторону шатра, который использовали одновременно как кухню и таверну. Лавеллан не была уверена, захочет ли Солас идти с ней, но она буквально вынудила его сопровождать ее. Вопреки сомнениям, Солас легко поддался и последовал за ней.

– О чем ты? Что ты почувствовала?

– Вспышку новой для меня магии. Мне казалось, что я уже достаточно знаю себя и свои силы, чтобы не удивляться такому…

Она остановилась, чтобы налить в кружку горячую воду с душистыми травами и взять остатки завтрака на тарелке. Солас терпеливо ждал, когда Лавеллан продолжит свою мысль. Он молча последовал за ней к длинному деревянному столу и устроился напротив, когда она заняла место.

Они впервые за это время оказались в неформальной обстановке на Штормовом берегу, и оба почувствовали, что с каждой секундой, проведенной в молчании рядом друг с другом, атмосфера ощутимо накалялась. Или это были последствия электричества бури?

– Я хотела поделиться с тобой этим. Это было не похоже на активность метки или мою стихийную магию. С одной стороны, я понимала, что это часть меня, но в то же время ощущала, что не могу ее контролировать, и это совершенно незнакомая, сильная магия, – Лавеллан сделала глоток горячего напитка и почувствовала, как приятное тепло согревает изнутри. – Началось с моих рук, а потом накрыло полностью, как одеяло. Только после этого я смогла уснуть… Это было так… прекрасно? Я не чувствовала страха из-за этого.