Мидии под соусом бесплатное чтение

Всё забыть и прошлое станет расплывчатым словно чернила на листке бумаги, на которые попала вода или слёзы. Но память тлела угольками из костра и постоянно вспыхивала яркими искрами как от порывов ветра. Не потушишь и слезами не зальёшь.

Забравшись с ногами на диван, она сидела в сумраке надвигающегося вечера и прислушивалась к завыванию вьюги за окном. Так плохо ещё никогда не было. Никто раньше так открыто и цинично её не предавал. Любимый мужчина и лучшая подруга. Как они могли? За её спиной? Сначала прятались, а потом забыли всякую осторожность и предательство выплыло наружу. Он, как обычно делают все мужчины, вначале отрицал свою вину, говорил, она сама всё придумала, накрутила себя и даже пойманный в постели, в их постели, и то вертелся всё отрицая, а подружка, стерва, гордо вскинув голову ушла ни сказав ни слова. Она жалела только об одном, зачем кричала, плакала и швыряла в него вещи. Надо было спокойно сказать, чтоб выметался из её квартиры. Выйти и подождать, пока он сам уйдёт. Но что сделано, то сделано. Она помнит, как он собирал свои вещи, выброшенные на площадку, пытался оправдаться, сваливая вину на её подругу. Мужик! Мужик не умеющий отвечать за свои поступки. Всегда у таких женщины виноваты. Он так и сказал, точнее крикнул в закрытую дверь. Ты сама виновата! А она то хотела выйти за него замуж. Детей хотела. Хорошо, что это случилось до свадьбы, а не после.

В этот же день сменила замки. Вычистила, вымыла всю квартиру. Открыла окна. Морозный воздух ворвался и растворил в свежести надвигающего вечера запах разгорячённых тел, запах страсти. Выбросила постельное бельё и вызвала грузчиков. Те вынесли кровать на помойку. Заказала новую кровать и пока её не привезли, она ютиться в уголке дивана в гостиной.

Вьюга метёт, закидывает стёкла хлопьями снега. Фонари зажглись и их слабый свет, прячась за летевшими снежинками, осветил улицу. Поднялась и держась за стену доковыляла на негнущихся ногах до окна. Прижалась горячим лбом к стеклу и так замерла. Люди спешили домой. Подъезжали машины к дому. Одна показалась знакомой. Сердце сжалось. Он. Зачем? Подошёл к двери подъезда, нажал на домофон. В тишине квартиры раздался негромкий звонок. Она не сдвинулась с места. Только плотнее прижалась к холодному окну. Кто-то, распахнув дверь вышел, и он юркнул в теплоту подъезда. Лифт скрежетал, поднимаясь всё выше. Остановился на её этаже. Звонок задребезжал в прихожей. Сначала робко. Потом настойчивее. Стук в дверь. Она остолбенела. Тело сковало обидой и злостью. Зачем приехал? Узнать жива ли, а то вдруг наложила на себя руки? Не дождёшься. Я живая назло тебе. Горячие мысли не охлаждало стекло. Он вышел на улицу. Вскинул голову высматривая её окна. Порыв ветра швырнул в него снегом, и он, прикрывая рукой лицо, рванул к машине. Фары лучами разрезали вьюгу и исчезли за поворотом.

Утром следующего дня, еле собрав себя, пришла на работу. Включила компьютер и неподвижным, невидящим взглядом уставилась на экран. Как хорошо, что доделала все проекты, иначе получила бы вместо премии хороший нагоняй и выговор. В офис влетела Катюшка, молодая, весёлая, беззаботная. Внесла на своей шубке запах снега и мороза, а на раскрасневшемся милом лице улыбку. Защебетала как обычно здороваясь со всеми и усевшись в кресло достала из сумочки зеркальце. Поправила макияж, причёску. Включила компьютер. Пальцы быстро застучали по клавиатуре. Вдруг она повернулась:

– Юль, у тебя что-то случилось? – спросила шёпотом, чтоб другие не услышали. – Ты сама не своя.

В ответ Юля нервно дёрнула уголком рта. Катя ещё немного поработала, потом встала:

– Пошли кофе попьём, – и буквально силой подняла за руку Юлю.

Они не были подругами. Никогда откровенно не разговаривали по душам, но сегодня, когда Катя вновь задала вопрос, в Юле что-то внутри сломалось, надломилось до хруста и она, сжимая горячий стаканчик с кофе всё выложила. Говорила быстро, запинаясь. Смотрела сухими горящими глазами в угол и говорила, говорила. Катя не перебивала, внимательно слушала, даже кофе не пила, а также держала его обеими руками.

– Что ты теперь делать будешь? – дослушав до конца спросила Катя.

Юля пожала плечами и сделала большой глоток уже остывшего кофе:

– Не знаю. Мы на Бали с ним собирались, – она сделала ещё глоток, смочила пересохшее горло. Слёзы блеснула в глазах, и она, сдерживая их судорожно вздохнула.

– Ну это не дело, нашла из-за чего реветь. Бали, Бали. Пусть сам туда катит с этой шлюхой, – негодующе воскликнула Катя. – Но тебе нельзя одной все праздники дома сидеть. Может к родным поедешь? К маме?

– Мне не к кому ехать. Мама умерла три года назад.

– Ой, извини, не знала, а брат?

– Он на вахте, а его жена с детьми к своей маме уехала.

– Ясно. Надо что-то придумать, – она допила кофе, смяла стаканчик и бросила в урну. – Пойдём, я там немного не доделала, а то счас шеф прибежит, опять на меня ворчать будет.

В обеденный перерыв Катя, не желая оставлять её ни на минуту, подхватила под локоть.

– Я кое-что придумала, – таинственно шепнула на ухо. – Но сначала поедим, я голодная, ужас просто.

Юлия ковыряла вилкой салат, а Катя уплетала с огромным аппетитом рис с овощами. Покончив с блюдом, взяла чашечку с кофе, сделала глоток, посмотрела на безразличное, бледное лицо сидевшей напротив Юли.

– Я знаю, что мы будем делать. Надо уехать на все каникулы.

Юля подняла глаза, не понимая о чём та говорит. Катя сделала ещё глоток и продолжила:

– Путёвки, естественно, нам уже не достать. Да и ну эту заграницу и тёплые страны. Мы поедем к моему дядьке на Байкал, – и наклонившись через столик стала эмоционально рассказывать: – У него домики на Ольхоне. Он туристов катает на штуке, забыла, как называется, короче она по льду как катер ездит. На собачьих упряжках покатаемся. Всякие вкусности местные поедим.

– Мы? – всё ещё не понимая спросила Юля.

– Ну да. Ты думаешь я тебя оставлю в таком состоянии? – возмутилась Катя.

– Но у тебя наверно свои планы были на праздники? – она чувствовала себя неловко и всё ещё не понимала, что же Кате от неё надо.

– Ой, да какие планы, – махнула рукой Катя. – Ерунда всякая, – она вновь нависла над столиком. – Я сейчас дяде Толе напишу. Он нам оставит двухместный домик. Я уже глянула, билеты на самолёт есть, и я на всякий случай их забронировала, – откинувшись на спинку стула торжествующе посмотрела на Юлю. – Соглашайся лучше по-хорошему, всё равно не отстану, – и засмеялась.

Юля невольно улыбнулась. Очень уж заразителен смех у Кати.

– Думай, а я пойду отчёт отправлю, – и упорхнула беззаботной птичкой, только край юбки мелькнул перед глазами.

Юля ещё поковыряла вилкой в салате. Выпила зелёный чай. А что я теряю? Безрадостные долгие выходные, когда все вокруг радуются? Смотреть из окна на гуляющих, смеющихся людей и плакать в одиночестве в пустой квартире? Голова заболела от мыслей. Медленно поднялась. В туалете долго смотрела на себя в зеркало. Потухшие глаза. Бледная. Скулы резко выделились на похудевшим лице. Встряхнула волосами. Нет. Не хочу больше плакать! Всё проходит и это пройдёт.

Вернувшись на своё место, она кивнула вопросительно взглянувшей на неё Кате и у той лицо озарилось радостью.

Последний рабочий день подходил к концу. На корпоратив Юля с Катей отказались идти. Сослались на неотложные дела. Они направились в торговый центр. Нужно было успеть купить соответствующую их путешествию одежду, обувь и ещё всякие приятные мелочи. Катюша всё так же беззаботно щебетала, не обращая внимание на мрачный вид Юли. Тащила её из бутика в бутик, заставляла примерять наряды, фотографировала, смеялась над неудачными кадрами.

Только сидя в такси, обложенные со всех сторон пакетами, Юлия наконец задала мучивший её вопрос:

– Катюш, скажи, зачем тебе это надо? Зачем ты со мной возишься?

Улыбка сползла с лица Кати. Она стала взрослее. Грусть прибавила ей лет пять.

– Я была в такой же ситуации, – она вздохнула. – Хотела с балкона спрыгнуть. Меня остановила соседка. Вышла на свой балкон и увидела, как я перекинула одну ногу через перила. – она улыбнулась, но улыбка была натянутой, грустной. – Если б не она, меня бы сейчас не было. Она была больна. Рак. Боролась до последнего. Она мне сказала, что всегда есть выход если ты не больна и, то бывают чудеса, надо только верить в хорошее и позволить себе радоваться каждому новому дню. Позволить себе быть счастливой. Её не стало через месяц после моего неудавшегося самоубийства, – смахнув непрошенные слёзы, она вновь улыбнулась. – А я теперь живу, позволяя себе быть счастливой. Радуюсь, что дышу, что здорова, что мои родные здоровы. Встретила хорошего парня. Влюбилась снова.

– А где он? Почему не вместе встречаете Новый год?

– Он маму повёз на лечение за границу. Звал с собой, но это очень дорого. Им денег еле-еле хватило. Я отдала все свои сбережения. Так, что, мы едем на Байкал. Домик у нас бесплатный. Экскурсии тоже. Голодными не останемся, дядька накормит.

– Ну что ты! – возмутилась Юля. – Я могу заплатить и за себя, и за тебя. Да и неудобно без денег.

– Всё удобно. Дядя с нас ничего не возьмёт. А будешь давать, то он обидеться.

Уже дома, бросив пакеты в прихожей, Юля задумалась. Раньше Катя ей представлялась ветренной, глупенькой, постоянно улыбающейся, казалось у неё всё отлично, она не знает, что такое горе, а на деле вот как получается.

Тишина, пустота и темнота квартиры напомнили о случившемся с ней резкой болью в сердце, невидимая рука сжало горло, перехватило дыхание. Ноги ослабели и опустившись на пол, она горько заплакала жалея себя. Темнота за окном сгущалась, заползала в комнату, накрывала мраком. Внезапно тишину нарушил звонок телефона. Утирая слёзы, поднялась, вернулась в прихожую. Телефон требовательно звенел из кармана шубы. Катя. Ну кто же ещё. Весёлый голос защебетал в трубке, она конечно же догадалась, что Юля плакала, но не стала об этом говорить. Сказала, что созвонилась с дядей. Всё для них готово. Тётя готовит национальные бурятские блюда, а в аэропорту их встретит её двоюродный брат Ромка. Пожелав друг другу спокойной ночи, они попрощались. Плакать больше не хотелось. Жалеть себя тоже.

У неё получилось и у меня получиться, – упрямо тряхнув головой подумала Юля.

Домой Юля вернулась преображённая. Мороз, яркое сибирское солнце и байкальские ветра вытравили из неё всю боль. Она никогда так весело не отдыхала. Встреча Нового года под звёздным небом у огромного костра. Они писали записки и бросали их в огонь, чтоб всё плохое сгорело, превратилось в пепел и ветер развеял его, стёр с души все горести и печали. Днём катались на катере на воздушной подушке прямо по льду. Лёд был прозрачный как вода и лёжа на нём можно было смотреть в глубину. Вечера проводили в главном корпусе турбазы. Собирались у камина. Разговаривали, делились впечатлениями. Жена дяди, тётя Дулма, кормила невероятными блюдами. Столько мяса Юля ещё никогда не ела. Но всё было так вкусно, что не было желания отказываться. После прогулок на свежем воздухе, разговоров по вечерам и вкусного ужина девушки спали как убитые. Юля была благодарна Кате, та даже малейшим намёком не напоминала о прошлом. Вела себя как обычно, веселилась, смеялась. Понравилось Юле и то, что все туристы были парами, семьями, никто не приставал, не выказывал ненужные знаки внимания.

Когда самолёт пошёл на посадку и в иллюминаторах всё ближе и ближе придвигался город, Катя спросила:

– Отошла?

Юля с благодарностью обняла ставшую ей подругой девушку, чмокнула в щёку и кивнула. Слов не нужно было. Ясные глаза Юли и широкая улыбка на посвежевшем лице были ответом.

Выйдя из лифта, Юля с изумлением остановилась у своей квартиры. На придверном коврике лежали букеты цветов. Некоторые уже завяли, лепестки осыпались, почернели. Только верхний букет из ярко-красных роз был свежим. Соседка распахнула дверь, как будто ждала её.

– Здравствуйте, – Юля поставила дорожную сумку на пол.

– Здравствуй, Юлечка. Ты посмотри, что твой кавалер натворил. Каждый день приходит, сорит тут. Я ему говорю – нет её, я видела, как она с сумкой большой ушла, уехала отдыхать. А он не верит. Звонит тебе в дверь, стучит. Я уж ему полицией пригрозила.

– Извините, Анна Петровна. Я сейчас всё уберу, – от волнения не сразу попала ключом в замочную скважину.

– Да ничего страшного. Как отдохнула?

– Замечательно. Я вам подарок привезла. Вечером зайду.

– Зайди. Я ватрушек напекла. Чаю попьём.

Она испытывала смешанные чувства, выбрасывая цветы в мусоропровод. Негодование, неприязнь, нежелание снова видеться с ним и желание узнать зачем он это делает. Он значит не полетел на Бали? Почему? Простить его она никогда не сможет. На что же он надеется? Завалить её цветами, их ароматом отогнать видения? Но еще живо воспоминание, всплывающее картинкой в памяти. Обнажённые тела на её постели.

Разобрала вещи, закинула в стирку и прошла босиком на кухню. В холодильнике пусто. Может к соседке пойти на чай? Или сначала в магазин? Решила, сначала в магазин, а то соседка пока обо всём не расспросит, чаем вдоволь не напоит, не отпустит до ночи. Одинокая старушка привязалась к Юле. Родные редко навещали, а добрая, отзывчивая соседка всегда рядом, ни в чём не откажет и сама по мере возможности помогала ей.

На улице как-то резко стемнело. Серые облака затянули небо. Опустились ниже и пошёл крупными хлопьями снег. Любуясь снежинками, Юля не сразу заметила машину бывшего. Настроение испортилось. Делая вид, что не видит его, она быстро пошла в сторону магазина. Он окликнул, но она только прибавила шаг. Позади звук быстрых шагов, заглушаемых выпавшим снегом. Со стороны парка вышел мужчина и пошёл в том же направлении. Юля догнала его, подхватила под руку.