Иерархия: наследники бесплатное чтение

Глава 1

Все чаще Клеону стали сниться светлые сны. Ночи, когда он вскакивал в ледяном поту в страхе ожидая, что сердце в бешенном ритме перестанет работать, стирались из памяти. Мозг ради собственной безопасности опускал железную преграду между неописуемым ужасом и реальностью. Однако цепенящий ужас оставался в сознании надолго. Такова природа страха.

Светлые ночи, когда, открыв глаза Клеон смотрел наверх и видел не потолок спальни, а мерцающий поток жемчужного света, также забывались, но оставляли неописуемое ощущение восторга и удовлетворения.

Весь прошлый год Клеон провел в экспедициях по отдаленным точкам планеты, которые тщетно старался забыть. Гениальный ученый, известный на весь мир открытиями в области генетики, молодой профессор. Он долго приходил в себя в одной из лучших клиник ментального здоровья.

Изучать доказательства, собранные в страшных поездках, он не хотел. Клеон старался вернуться к обычной профессорской жизни в столичном университете, занимаясь научными исследованиями. Осень выдалась яркой и солнечной с малым количеством осадков, и Клеон старался почаще гулять в парке, общаться с друзьями, проводить время с младшим братом Павлом.

Теперь он легче вставал по утрам, смотрел на солнечные лучи за окном, и даже стал чаще улыбаться, выпивая кофе и наслаждаясь пейзажем за окном.

Достаточно было одного звонка телефона, раздавшегося ранним осенним теплым утром в квартире Клеона, чтобы воспоминания хлынули черной стеной.

Телефон звонил настойчиво, и Клеон не мог не ответить. Он медленно поднял трубку, стараясь успокоиться и не уронить трубку из дрожащих рук.

– Клеон! Ты меня слышишь? – раздался голос, прерываемый треском.

– Плохо слышу, какие-то помехи, – Клеон старался успокоиться и пытался определить, кто может звонить так рано утром.

– Клеон! Слышишь меня? Это Гринлоу, – голос в трубке стал более отчетливым. – Мне срочно надо с тобой поговорить.

– Здравствуйте! – вежливо сказал Клеон, узнав человека, с которым общался еще во времена молодости. – Да я хорошо Вас слышу.

Во время обучения в университете Клеон долгое время был членом засекреченной группы приверженцев альтернативной истории. Часами сидел в темных зашторенных помещениях, с восторгом слушая человека, которого все называли академик Гринлоу. Академик много рассказывал об альтернативном пути развития человечества, об открытиях, которые скрывает официальная наука. Да много чего он рассказывал. И тогда Клеон искренне верил.

– Мне надо с тобой срочно поговорить! – голос Гринлоу звучал напряженно, но Клеон понял, что академик нервничает, не потому что случилось что-то плохое. Так звучал голос человека на пороге уникального открытия.

– Да, конечно, говорите, у меня есть еще минут сорок до выхода, – Клеон не знал, почему не сказал, что занят. Наверное, потому что не умел врать.

– Клеон, помнишь, когда ты учился в университете, на втором курсе, ты составлял карту? – Гринлоу сразу перешел к делу, и Клеон понял, что не ошибся.

В голосе академика слышались возбуждение и радость одновременно.

Клеон непроизвольно улыбнулся. Странно, но страх и ожидание чего-то ужасного, возникшие сразу при звуке телефона, пропали. Руки больше не дрожали, и Клеон спокойно отхлебнул из чашки недопитого кофе.

– Помню, конечно, – продолжал улыбаться Клеон. – Тогда мы думали, что смогли определить маршрут и вычислить пути, по которым отплывали во время страшной катастрофы представители изначальной арктической расы.

Клеон, как мог, пытался говорить серьезно, не желая обидеть академика. За последние пятнадцать лет много изменилось. В тридцать лет Клеон получил степень доктора наук, примерно за пять-шесть лет завоевал статус лучшего генетика в мире и занял пост руководителя сверхсовременной и самой оснащенной в стране лаборатории прикладной генетики.

Теперь альтернативные теории о том, что в самом начале существовала некая изначальная раса и о том, что современное человечество не развивается, а деградирует, казались детскими сказками. Во все это Клеон больше не верил.

– Да, именно! – Гринлоу в отличие от Клеона явно придерживался своих взглядов и говорил абсолютно серьезно. – Карту, на которой ты обозначил пути, по которым могли отплыть представители арктической цивилизации.

Клеон хотел подтвердить то, что уже сказал, но не успел. Гринлоу был явно чем-то сильно возбужден и говорил очень быстро.

– Я помню, что карта куда-то пропала, ты говорил тебя обокрали и все в комнате разворотили, – Гринлоу не сбавлял темпа речи.

Господи, как же давно это было! В те студенческие годы он много мечтал, пребывая в уверенности, что знает все. Наверное, все молодые люди ведут себя именно так в высших учебных заведениях. Время свободы, время мечтаний. Потом приходит взрослая жизнь и юношеские желания изменить мир загоняются в нерушимый Лабиринт обыденной жизни со своими нормами и правилами.

Клеон с трудом вспомнил, что почти все годы университета просиживал в зашифрованных чатах с ником «korfian», обсуждая с такими же адептами альтернативной истории последние открытия, противоречащие официальной науке. Смешно, все это было слишком давно, чтобы помнить.

«Сколько же академику сейчас лет? Должно быть примерно шестьдесят пять, – промелькнуло в голове Клеона. – Голос бодрый, наверное, по-прежнему занят каким-то поисками. Держится, ничего не скажешь».

– Клеон! Ты меня слышишь? Ты куда-то пропал? – в голосе Гринлоу отчетливо слышалось растущее напряжение. – Тогда на карте ты обозначал определенные точки. Ты можешь вспомнить места?

– Места я точно никогда не вспомню, – усмехнулся Клеон. – Вы же знаете, что я очень плохо разбираюсь в географии.

– Только ничего не надо вспоминать, – успел вставить Клеон, чтобы не расстраивать явно чем-то увлекшегося Гринлоу. – Я успел сделать копию карты.

– Клеон, это очень важно! – Клеон буквально представил, как на другом конце провода Гринлоу подпрыгнул от восторга. – Мы говорим о карте, на который ты однажды нарисовал четыре линии. Копия у тебя?

Запрятанные глубоко юношеские мечтания на самом деле не исчезают бесследно. Клеон быстро понял, что при малейшем намеке на возможность реализации, накопленный бетонный слой «житейского опыта» очень быстро рассыпается под напором пульсирующей жажды новых открытий.

Гринлоу не стал бы звонить просто так. По реакции и голосу Клеон прекрасно понял, что академик нашел что-то очень важное. Потребовалось всего несколько минут и прикрытие «мирового ученого» рассыпалось, как ненужная пыль. Клеон почувствовал, как радостно забилось биться сердце, почти также, как в молодости. Поймать вибрации восторга от Гринлоу было легко.

– Подождите, мистер Гринлоу! – Клеон, держа плечом трубку быстро прошел комнату, дошел до конца коридора, и открыл дверь в кладовую. – Я привез с собой все важные документы и результаты исследований, которыми занимался в университете. Сейчас найду, должно быть здесь.

Быстро промелькнул очевидный вопрос: зачем он хранил все якобы «ненужное» пятнадцать лет и перевозил с квартиры на квартиру? Времени на рассуждения не было, Клеон судорожно рылся в потрепанных картонных коробках, перекладывая папки, фотографии, брошюры, книги.

– Да! Нашел! Копия карты у меня! – Клеон почти закричал в трубку.

– Слава всем святым! – Гринлоу точно был неверующим, но очевидно сильно хотел заполучить старый документ.

– Да зачем Вам эта карта? – Клеон смотрел на сильно потрепанную бумажную карту мира, на которой маркером были нарисованы линии и поставлены крестики в четырех разных местах.

– Клеон! Я все расскажу по порядку, не спеши, – Гринлоу, несмотря на приверженность к исследованиям, не вписывающимся в научные теории, отличался аккуратностью и объективностью. Именно академик научил Клеона сто раз перепроверять все доказательства и не делать голословных заявлений.

– Посмотри на карту! – академик продолжал возбужденно. – Ты тогда отмечал места, где могли остановиться плавучие средства первой расы.

Конечно, Клеон все помнил. Он тщательно делал вид, что забыл все последние годы, стараясь быть «как все» в традиционном научном мире.

– Вижу, да, – задумчиво разглядывая карту ответил Клеон. – Простите, это было очень давно, и значимые доказательства моей теории собрать не удалось. Я примерно обозначил, как бы отплывали сооружения, способные долгое время держаться на воде, в случае великой катастрофы первой цивилизации.

– Не важно! – Гринлоу перебил Клеона. – Назови мне места, где стоят отметки. Пожалуйста, медленно прочитай, что написано на карте рядом с каждым крестиком. Начинай с верхней линии. Если нужно, возьми лупу.

Гринлоу пояснял все, как ребенку, потому что всем была известна странная проблема Клеона. И в школе, и во время обучения в университете о способностях Клеона собирать, перерабатывать и запоминать любую информацию ходили легенды. Уровень коэффициента интеллекта молодого человека был невероятно высоким, что и позволило ему получить степень доктора наук в тридцать лет и стать профессором и признанным мировым генетиком к тридцати шести годам.

В гениальности ученого никто не сомневался. Однако Клеон вообще не разбирался в географии. В школе одаренному ребенку с трудом ставили тройку, ради уважения. Он не понимал само явление пространства, и карта мира для Клеона представляла испытание равное девяти кругам ада.

Клеон не обиделся, прекрасно зная о своих недостатках.

– Хорошо, – Клеон включил лупу на телефоне и навел на линии, нарисованные маркером на карте. – Так смотрите, первая линия идет от самого центра карты, от верха и упирается в небольшой остров.

– Исландия, – быстро отреагировал Гринлоу, который в отличие от Клеона мог назвать любое место, словно карта мира находилась у него в голове. – Какое именно место на острове отмечено?

– Внизу, и если двигаться по линии, чуть влево, – как мог объяснил Клеон, всю жизнь путающий не только стороны света, но правое и левое.

– Понял, юго-запад острова, все верно, – ответил коротко Гринлоу, хотя в голосе можно было различить радостные нотки, словно академик получил подтверждение одной из своих безумных теорий.

– Почему Вы спрашиваете? Что там находится? – Клеон непроизвольно вовлекался в процесс и заражался от Гринлоу энтузиазмом.

– Клеон, я тебе все расскажу! – отреагировал академик, не желая прерывать процесс исследования, которые, судя по всему, имел большое значение. – Дальше, куда ведет вторая линия на карте?

Клеон смотрел на карту и не мог справиться с поднимающимися из самых глубин воспоминаниями самого счастливого времени для молодого ученого.

Он видел потертые стены студенческого общежития, заклеенные плакатами, поверхность далеко не нового стола. Он непроизвольно вспоминал, как рисовал карту, хотя и сейчас не мог объяснить, что именно обозначал.

Просто в какой-то момент, учитывая, что все представители альтернативной истории озабочены поиском первых обитателей планеты, Клеон увидел маршрут. Он четко представил движение по древнему океану гигантских плавучих конструкций, и, находясь в каком-то трансе, нарисовал линии. Ничего не понимая в географии ни тогда, ни сейчас, Клеон смог точно нарисовать маршруты и отметил крестиками конечные точки на карте.

– Клеон, куда ты пропал? – в трубке послышался возбужденный голос Гринлоу. – Куда ведет вторая линия? Послушай, я обещаю все тебе рассказать, давай сначала проверим места с учетом того, что карта один раз была украдена.

– Да, да, извините, – Клеон встряхнулся. – Без проблем. Конечно, расскажете, теперь мне и самому интересно, зачем кому-то понадобилось разворошить всю комнату и украсть нарисованную студентом карту.

– Так, вторая линия идет далеко вниз, – объяснял Клеон движение маршрута, не в состоянии назвать ни океаны, ни материки.

– Вниз куда, Клеон? – в голосе академика не было осуждения, однако все сильнее проявлялось нетерпение.

– Ну если смотреть с моей стороны, линия идет от маленького острова далеко вниз, по правой стороне, – Клеон и правда старался помочь, уже чувствуя, что академик нашел что-то важное, иначе он не стал бы звонить.

– Прочитай название, где заканчивается линия и поставлен второй крестик, – академик пытался не обидеть Клеона, которого знал очень давно, но в голосе все сильнее ощущалось нервное возбуждение.

– Внизу, справа, отметка стоит в середине вытянутого прямоугольника, который чуть выше края, – Клеон честно пытался.

– Намибия! – громко воскликнул Гринлоу, и Клеон прямо представил, как от удовольствия академик потирает руки.

– Теперь еще раз скажи, где именно находится место? – сказал Гринлоу, очевидно, помечая что-то на собственной карте.

– Прямо в середине вытянутого прямоугольника, – максимально точно попытался обозначить место Клеон.

– Что же Вы все-таки нашли, почему это так важно? – что Клеон мог прекрасно отличить, так это неконтролируемый восторг исследователя при возможности открыть что-то новое. Он и сам был до мозга костей ученым, процесс получения новых знаний всегда приносил неописуемую радость.

– Подожди, Клеон, подожди, скоро все расскажу, – бормотал Гринлоу, и в трубке было слышно, как он перебирает бумаги.

– Так, дальше. Я правильно помню, что линий было четыре? – спросил быстро Гринлоу, очевидно проверяя что-то в своих документах.

– Да, три правда сплошные, а четвертая нарисована почему-то пунктиром, – сказал Клеон, разглядывая потертую ксерокопию карты.

– Хорошо, сплошная линия, третья, куда ведет? – спросил академик.

– Получается, вторая линия как бы остановилась вот, где Вы сказали, а третья огибает этот материк и уходит вправо, – Клеон тайком посмотрел на руку, убедившись, что сказал правильно. Он всегда проверял, какой рукой пишет, чтобы различать правую и левую стороны.

– Вправо я имею в виду с моей перспективы, – Клеон поспешил пояснить.

– Понятно, куда упирается линия, – Клеон физически ощущал растущий интерес Гринлоу, и сам заражался все больше.

– Так смотрите, линия идет вправо и вверх, проходит мимо одного крупного выступа, и почти по параллельной линии упирается в почти самый низ…, – Клеон, нервничая, забывал даже названия географических объектов.

– Полуострова, – быстро вступил Гринлоу. – Так в какой части полуострова поставлено обозначение, Клеон?

– Получается тоже почти посередине, – Клеон внимательно смотрел на карту, пытаясь всеми силами помочь академику.

– Камбоджа! – восторженно прошептал Гринлоу. – Все сходится! Господи, реально сходятся уже три места.

– Что сходится, мистер Гринлоу? – Клеон уже и сам не мог сдерживаться. – Почему отмеченные точки так важны? Что Вы изучаете?

Казалось бы, старая карта, нарисованная в студенчестве, и пожилой академик, помешанный на идеях альтернативной истории.

Что могло привлечь внимание ученого с мировым именем?

Однако Клеона всегда отличала необъяснимая научная интуиция, именно благодаря нечеловеческому чутью он сделал несколько гениальных открытий в прикладной генетике, что и прославило молодого ученого на весь мир.

Клеон точно знал, когда информация обладала настоящей ценностью.

Именно поэтому, еще не понимая, что мог найти Гринлоу, Клеон ощущал, как из самых глубин поднимается то самое волнующее чувство, которое всегда приводило к глубоко запрятанным тайным знаниям.

– Гринлоу! – Клеон не заметил, как повысил тон голоса. – Что сходится? И что расскажете? Зачем Вам старая карта студенческих времен?

– Ты даже не представляешь Клеон, насколько это важно, – Гринлоу буквально захлебывался от восторга. – Расскажу, конечно, все расскажу.

Глава 2

Гринлоу на время замолчал и Клеон слышал шуршание бумаги.

– Пожалуйста, назови мне четвертое направление, – академик не мог сдержать интереса в голосе, по какой-то причине нарисованная карта имела большое значение. – Ты сказал, что один из маршрутов нарисован пунктиром.

– Да, эта линия самая короткая, – Клеон навел лупу на линию. – Маршрут идет от центра в самом верху карты и упирается буквально сразу в материк.

– Ну как упирается, – Клеон внимательно смотрел на изогнутую дугу и пытался, как мог объяснить расположение объектов. – Смотрите линия огибает маленький выступ и заходит вглубь… И все, здесь прерывается.

– Мурманск, Россия, – быстро отреагировал Гринлоу, даже не пытаясь скрыть возбуждение. – Путь огибает Кольский полуостров. По твоей карте маршрут заканчивается в таком, как бы углублении, верно?

– Да! – сказал Клеон. – Маленькая расщелина и в самой глубине линия обрывается. Только вот не могу объяснить, почему в трех местах стоят крестики, а здесь стоит знак вопроса. Да и линия почему-то пунктирная.

– С этим мы разберемся! – радостно отреагировал Гринлоу. – Клеон, ты должен приехать. Ты просто обязан приехать, причем срочно!

– Приехать куда? И почему так срочно? – Клеон подсознательно понимал, что спрашивает по инерции. Глубоко внутри он уже знал, что поедет.

Очевидно, что Гринлоу нашел что-то невероятно важное, причем достоверное, то, что можно изучать и описывать. Академик всегда тщательно относился к доказательствам и сильно злился, когда выдвигались голословные, не подкрепленные фактами, теории. Он всегда говорил, что из-за несерьезного отношения некоторых к исследовательской работе, к настоящим доказательствам альтернативной истории относятся пренебрежительно.

– Клеон! Я не могу тебе все рассказать сейчас, – Гринлоу не терял радостного настроя. – Но я гарантирую, ты не разочаруешься. Мне очень нужна твоя помощь. То, что удалось обнаружить и зафиксировать, безумно важно. И, кроме того, все четыре места сходятся с твоей студенческой картой.

– Ну, я недавно проходил курс лечения и только вышел на работу в университет, – Клеон поморщился, понимая, что страшно хочет оказаться рядом с тем, что нашел Гринлоу и погрузиться в азарт научных открытий.

– Очень нужно, чтобы ты приехал! – Гринлоу повторил настойчиво. – Я не стал бы просто так звонить и надоедать. Возможно все твои представления о мире и Вселенной перевернутся, когда я покажу результаты исследований. И не переживай, доказательства очевидные, все зафиксировано.

Клеон и до этого утверждения прекрасно понимал, что поедет. В глубине души он ненавидел картонный благополучный мир, в котором оказался. Идеальная дорогая квартира, шикарная работа, научное признание, лаборатория современной генетики, и он – ученый, известный во всем мире.

Мечтая в молодости построить новый мир, он не заметил, как сам оказался внутри нерушимого Лабиринта общественной системы, вместе с остальным человечеством следуя установленным нормам, правилам и установкам.

Потребовалось несколько минут, чтобы Клеон все это променял на возможность хотя бы еще раз почувствовать возбуждение от новых открытий, ощутить запах свободы и оказаться вне рамок душного Лабиринта.

– Хорошо! – Клеон согласился быстро еще и потому, что почувствовал что-то важное, своей научной интуиции он доверял безоговорочно. – Я возьму пару месяцев академического отпуска, раз в год можно брать на научные разработки. В конце, конечно, нужно опубликовать статью с результатами, но здесь проблем не будет, есть несколько идей в разработке. Напишу что-нибудь.

– Отлично! – Гринлоу скорее всего даже подпрыгнул. – Сейчас я со своей командой в Исландии. Пришлю адрес, и как только прилетишь, позвони, мы тебя встретим. Обещаю, ты точно не разочаруешься.

– И да, вот еще что, – голос Гринлоу стал тише, – сделай несколько копий карты и спрячь в разных местах. И не забудь взять с собой пару копий.

«Куда же мы без конспирации», мысленно усмехнулся Клеон.

Позже он вспоминал свою реакцию без ухмылки. По привычке молодости все скрывать, Клеон сделал несколько экземпляров карты, один спрятал и две копии отправил по почте разным людям. Он сильно удивился, когда в самолете не смог найти в старой брезентовой сумке копию карты с четырьмя линиями.

Ощущение было, мягко говоря, странным.

Ну кому могла понадобиться нарисованная студентом карта?

На человека, пристально наблюдавшего за каждым движением, Клеон не обратил внимания. Тоже зря. Все происходящее имело весомую причину.

Никто не видел, как перед тем, как опустить занавеску иллюминатора, глаза человека, следящего за Клеоном, растянулись вдоль почти на пол-лица и заполнились густой маслянистой жидкостью. Буквально через минуту черная жидкость исчезла, и глаза стали обычного темно-карего цвета. Изогнутый в обратную сторону длинный почти высохший мизинец правой руки, с четырьмя фалангами, пассажир предусмотрительно прятал под черной перчаткой.

***

– Да! Слушаю! Понял, сейчас буду! – коротко отвечал мужчина примерно сорока лет, сжав трубку внутреннего коммутатора сильнее обычного

Утренние лучи сквозь задернутые жалюзи освещали скудную обстановку кабинета. Мужчина встал из-за стола, подошел к окну и немигающим взглядом уставился на скопление многоэтажных домов. Принадлежность говорящего к военным структурам можно было определить по отличной физической форме стоящего, однако цепкий взгляд серых глаз говорил о долгом опыте работы в специальных подразделениях безопасности. Он молча смотрел в окно, и по внешнему виду нельзя было определить растущее напряжение.

Эдвард более двадцати лет управлял лучшим в стране специальным отделом Управления национальной разведки (УНР). Все агенты проходили специальную подготовку, и обеспечивались современным оружием. Отдел решал сложные задачи и предотвращал опасные угрозы. Все, кто работал с Эдвардом, могли подтвердить, что должность руководителя он получил за реальные заслуги, и по-настоящему любил свою работу, в отличие от многих.

Прекрасно он знал, кто звонил, и понимал, что потребуют. Просто не принял однозначного решения. Вернувшись к столу, руководитель элитной группы обученных агентов нажал на кнопку коммутатора.

– Зарина! Принесите мне срочно файл СП-116! – также отрывисто сказал Эдвард сел за стол и снова уставился в одну точку.

Женщина на вид лет тридцати чеканным шагом зашла в кабинет начальника через пару минут, держа в руках небольшой картонный ящик.

– Файл СП-116, – ответила Зарина и быстро вышла из кабинета.

Во всех движениях руководителя специального отдела, привыкшего принимать важные решения в доли секунды, в этот раз наблюдалась нерешительность. Он смотрел на приклеенный ярлык с номером файла, достал небольшой ключ из верхнего ящика стола, и повертел в руках.

Эдвард выдохнул и незаметно кивнул, принимая решение.

В доли секунды он открыл секретный файл, достал все документы, резко открыл нижний ящик стола, переложил содержимое папки и также быстро закрыл. Пустой коробок, в котором обычно запечатывались секретные файлы, Эдвард закрыл обратно на ключ и снова нажал на кнопку коммутатора.

– Зарина, можете забрать файл и положить обратно на хранение, – на одном дыхании сказал Эдвард, стараясь ничем не выдать внутреннего волнения.

Он спокойным взглядом наблюдал, как секретарь зашла, забрала пустой закрытый ящик и вышла. Он прекрасно знал, что коробка будет помещена в специальную ячейку и надежно закрыта с аналогичными документами с печатью «совершенно секретно». Хватятся, конечно, когда-нибудь. Как только возникнет необходимость изучения дела, разумеется, заметят, что внутри ничего нет.

Эдвард занимал руководящую должность достаточно долго, чтобы понимать, что совершил преступление. Вот только по сравнению с тем, что было в папке, любое нарушение казалось игрушечным и незначительным.

Он встал, еще раз вдохнул и выдохнул и вышел из кабинета.

Вызывал руководителя спецотдела директор управления национальной разведки. Эдвард прекрасно понял по тону голоса звонившего, что на встрече будут и другие высокопоставленные лица. И оказался прав.

Двери. Лифт. Вдох, выдох. Стук в железную дверь.

– Разрешите войти?

– Входите, Эдвард.

Нескольких секунд хватило, чтобы подтвердить предположения. За столом сидел директор, в кожаных креслах по краям сидели начальники других служб страны, выполняющих схожие функции по обеспечению безопасности.

Короткий промежуток между собственным кабинетом и приемной директора Эдвард внутренне готовился спокойно ответить, почему не может пока предоставить результаты по делу СП-116, что требуется дополнительный анализ и проведение специальных расследований. Истинную причину, по которой он не собирался представлять результаты прошлогоднего сложного случая высокопоставленным лицам, Эдвард озвучивать не планировал.

– Возникла внештатная опасная ситуация, связанная со знакомым вам делом известного ученого-генетика, – ровным голосом сказал директор.

Вдох, выдох. Главное, ничем себя не выдать. Контролировать реакции.

– Понятно, – коротко ответил Эдвард. – В чем дело?

– Адепты тайной и хорошо засекреченной организации, за которой много лет ведется тщательное наблюдение, проявили себя, – сквозь зубы, как и положено высоким начальникам, процедил сидящий в кресле справа.

«Управление национальной безопасности (УНБ), понятно. Что интересно им здесь понадобилось?» – привычка все отслеживать стала второй натурой.

Расслабляться нельзя, удар может прийти неожиданно.

– Почти год ничего значимого в поле наблюдения специального отдела не попадалось, – спокойно сказал Эдвард. – Сотрудниками ведется стандартное наблюдение, но объекты наблюдения никак себя не проявляли.

– Об этом хорошо известно, – прозвучал низкий голос с кресла, стоявшего слева. – Первые признаки появления адептов обнаружили на прошлой неделе.

«Вдох, выдох. Не подавай вида. Не поворачивайся и не смотри в глаза», – мысленно приказал себе Эдвард. Вовсе не должность директора Центрального агентства расследований (ЦАР) вызывала тремор в теле опытного агента.

– Допустим, – Эдвард сказал, смотря прямо перед собой. – За самой опасной в мире организацией следит не только национальная разведка. Ваша организация обнаружила объект, соответственно, по стандартной процедуре продолжает вести наблюдение. При чем тут мое подразделение?

– Дело в том, что объект наблюдения был замечен рядом с ученым, за которым твой отдел вел наблюдение весь прошлый год, – спокойно сказал директор, прямой начальник подразделения Эдварда.

Вдох, выдох. Держаться. Надо тщательно скрывать эмоции.

Удивление, однако, скрыть не получилось.

– Простите, что переспрашиваю, – Эдвард всеми силами старался не допустить, чтобы эмоции считали окружающие. – Вы хотите сказать, что адепты организации «номер один», как условно по уровню угрозы все договорились называть, появились почти через год и были замечены рядом с ученым?

– Совершенно верно, – снова сквозь зубы проговорил сидящий на кресле справа директор Управления национальной безопасности. – Интересующий всех объект – мужчина средних лет – был обнаружен случайно, при посадке в самолет. После тщательной проверки всех пассажиров и багажа было обнаружено, что ученый летит тем же рейсом. Вы верите в совпадения?

– Нет, конечно, – страх немного отступил и к начальнику специального подразделения вернулись навыки разведчика. – Когда был обнаружен объект? На каком самолете? Какие еще детали относительно связи адепта и ученого?

– Поэтому тебя и позвали, Эдвард, – сказал директор управления национальной разведки. – Руководители других служб считают, что раз ты провел несколько месяцев в слежке за адептами и лично знаешь известного на весь мир генетика, логичнее поручить расследование твоему отделу.

– Согласен, – коротко сказал Эдвард, смотря прямо перед собой в зашторенное окно и сосредоточенно размышляя о чем-то.

Спокойно. Дыши. Вдох, выдох. Все заняты текущими делами и не должны заметить, что ни разу начальник спецподразделения не посмотрел на сидящих.

– Какие еще подробности обнаружения известны? – спросил Эдвард.

– Все детали передадут в ваш отдел сегодня днем, – низким голосом с хрипотцой ответил сидящий в кресле слева. – На самом деле ничего существенного выявлено не было. Ученый летит рейсом в Исландию, по неизвестным причинам адепт организации №1 летит тем же рейсом.

– Понятно, – голос вернулся в нормальное русло. – Жду тогда документов, и с завтрашнего дня начинаем активную фазу расследования.

– Обо всем докладывать напрямую мне, – директор посмотрел прямо в глаза начальнику спецподразделения и едва заметно кивнул головой.

– Разумеется! Разрешите идти? – лаконично спросил Эдвард.

– Конечно, можете приступать, – ответил директор, опуская голову. Сидящие в креслах не потрудились что-либо сказать. Правильно, не по рангу.

«Выдохни!» – сам себе приказал Эдвард и непроизвольно поднял глаза наверх. Будучи неверующим, он готов был признать, что в ситуации, которая грозила либо пожизненным сроком, либо смертной казнью, спасли его некие высшие силы. Однозначно. О прошлогоднем деле никто не спросил.

Но что за черт? Как Клеон опять оказался в поле зрения всех специальных служб страны? Почему рядом с ним заметили тех, о ком Эдвард, несмотря на железную выдержку разведчика, не мог думать без содрогания.

«Что тебе понадобилось в Исландии, Клеон? – напряженно думал, идя по коридору, начальник спецподразделения. – Куда опять ты вляпался? Почему ты просто не можешь сидеть в своем университете? Господи, ну неужели прошлого раза не хватило, чтобы навсегда отказаться от каких-либо расследований?»

Никогда и никому Эдвард не рассказывал о страшном расследовании, невольным участником которого оказался известный генетик. И не расскажет. Он прекрасно понимал, что скрыв результаты четырехмесячной слежки, нарушил государственную тайну и готов был за это заплатить.

«Надо вынести документы сегодня», – мелькнуло быстро в голове.

Как только Эдвард зашел в кабинет, позвонил внутренний телефон, оснащенный современными средствами глушения любой прослушки.

– Эдвард! – в трубке послышался голос директора управления национальной разведки. – Сколько лет мы с тобой вместе работаем?

– Скоро будет двадцать, – на автомате ответил Эдвард, понимая, что это не тот вопрос, который действительно интересовал звонившего.

– Я всегда прикрою тебя, что бы ни случилось, – тише сказал директор. – Я сделал все возможное, чтобы тебя не трогали высокопоставленные лица других спецслужб. Но мне-то ты можешь сказать, почему до сих пор нет отчета по делу СП-116? Я лично хочу знать, почему ты молчишь?

Эдвард вздохнул. С директором он и правда знаком очень давно, молодые агенты прошли через ад и участвовали в страшнейших событиях, о которых никто и никогда не узнает. Он и правда верил старшему начальнику и другу.

– Господин Вартанов, – начал Эдвард.

– Давай без этого, мы по внутренней связи, – оборвал его собеседник.

– Алекс, от тебя я скрывать ничего и не собирался, – выдохнул Эдвард. – Так, с чего начать-то. Давай сразу. Ты не сдашь меня в психиатрическую лечебницу, если я расскажу все, что удалось обнаружить вместе с ученым?

– Не сдам, – не раздумывая ответил Алекс. – И пожалуйста, не надо скрывать информацию еще и от меня. Известнейший на весь мир генетик и начальник специального отдела национальной разведки, никогда не поверю, что вы не собрали значимую доказательную базу. Я прав?

– Да, собрали… – помедлил Эдвард. – Боюсь ты удивишься, когда узнаешь истинные цели так называемой организации «номер один». Доказательства, разумеется, есть, но никогда и ни при каких обстоятельствах собранные факты нельзя предоставлять широкой публике. Ни в каком виде!

– Ты же не только поэтому скрываешь отчет, верно? – Алекс не стал бы директором разведки, если не обладал бы обостренным чутьем.

– Нет, – тихо сказал Эдвард.

– Просочились в самые верха? – Алекс даже не пытался изобразить удивление, в голосе прозвучала обреченность.

– Да, – вдох, выдох.

– Понятно. Не здесь. Не по телефону. В нашем месте. Документы спрятал?

– Собираюсь, – с облечением выдохнул Эдвард.

– Принеси с собой, держись, прорвемся, – щелчок отбоя связи.

Дыши, Эдвард, просто расслабься. Ну хоть кто-то еще услышит все это. Теперь надо собираться и лететь за безумным ученым снова на край света.

Глава 3

Изначальное прошлое

– Волны слишком высокие! Сила ударов увеличивается с каждым разом! – высокий телион в белом одеянии, покрытом серебристыми квадратичными орнаментами, внимательно смотрел на бушующий океан.

– Мы не доплывем! Аргон разнесет вдребезги! – сказал молодой юноша, всматриваясь кристальными мерцающими серебром глазами в густеющие черные воды. Сквозь прочные стены гигантской плавучей конструкции, вместившей сотни обитателей первого Города, он смотрел, как бьющиеся о сосуд волны становятся все выше. Видел и то, что поднимается снизу океана.

– Срочно позовите Ганиона! – коротко сказал Петрард, обращаясь к стоящим вокруг соратникам в таких же перламутровых одеждах. – Сопротивление вод увеличивается, мы должны усилить защиту Аргонов.

– Я здесь! – отозвался спокойный мелодичный голос, в котором можно было услышать хорошо запрятанную боль и грусть.

Телионы сохранили свои уникальные способности, когда после ужасного нападения в спешке покинули место, в котором провели всю жизнь. Первые могли прекрасно общаться без слов, видеть на километры вперед, сжимать пространство и создавать любые объекты. Много чего умели наследники Иерархии, управляющие реальностью в блаженном Изначальном мире.

Вот чего они не знали, так это как справиться с непонятно откуда взявшимся черным злом, разрушившим единственное место обитания.

– Ганион! Воды густеют и стремительно темнеют! – Скартос, наблюдающий за разбивающимися о раскачивающийся Аргон высокими волнами, повернулся к пришедшему. – Силы Хранителей хватило только на часть пути, мы можем не доплыть. Я не знаю, как можно управлять океаном, но идет подготовка к следующему нападению. Черные потоки сжимают кольцо.

– Не могут Первородные управлять необъятным океаном, – голос Ганиона звучал спокойно, но напряженно. – Но я согласен, мы должны воспользоваться световой защитой Аргонов, чтобы спокойно доплыть до места назначения.

– Да кто такие Первородные? Кто-нибудь объяснит мне что происходит? – в голосе самого молодого, стоящего в верхнем зале огромного плавучего средства, прорезались нотки страха. – Кто напал на Город? Почему мы вынуждены были бежать? Острова больше нет. Что на самом деле случилось?

– Равион, не стоит пропускать страх внутрь сознания, – Ганион сказал успокаивающим тоном, смотря на молодого телиона. – Отрицательные вибрации не помогают мозгу сосредоточиться и найти верное решение. Давай мы сейчас спокойно определим, что делать, и когда будем в безопасности, спокойно обсудим произошедшее и решим, что делать дальше.

– Иерарх! Защитной силы Аргонов может быть недостаточно. Нужно срочно принимать решение! Предстоит неравная битва! – Петрард в неизвестной и пугающей обстановке быстро принял на себя ответственность за обеспечение безопасности, и остальные обитатели легко согласились.

– Даже если ты прав, Петрард, и телионы могут вступить в битву, хотя никогда раньше этого не делали, мы не знаем с кем или с чем сражаться, – возразил Скартос, хитон которого наполовину был покрыт серебристыми квадратичными орнаментами, со множеством перекрученных линий внутри.

Говорящих можно было различить по статусу, выделялись занимающие высокое положение и более низкое. В отличие от современного мира, ранг среди телионов определялся количеством накопленных знаний, уровнем понимания, доброты, терпимости и желания помочь остальным. В Изначальном мире за каждый поступок, направленный на помощь другим, давались знаки отличия.

Женщины, занимающиеся созданием одеяний, добавляли квадратичный орнамент на хитоны телионов, как знак признания высшего положения. Степень достижений отражалась в сложности витиеватых линий внутри квадратов.

По одеждам стоящих в верхнем зале Аргона – гигантского сосуда, способного удерживать равновесие и плыть с огромной скоростью – можно было определить ранг каждого. В глаза сразу бросалось сверкающе одеяние Ганиона, практически вся покрытое переливающимся серебром.

Он и был одним из четырех мудрейших иерархов, управляющих Городом, телионом высшего ранга. Прошло всего пара месяцев, казалось же, что минули сотни лет. Радости от спасения не ощущалось, телионы не могли поверить, что блистающего совершенством Изначального мира больше нет.

– Согласен! Другого выбора нет, – Ганион кивнул. – Скартос! Оцени обстановку за границами Аргона! Определи уровень опасности!

– Очень высокий, – телион пытался привыкнуть к новой жестокой действительности, в которой таилось множество неизвестных ранее угроз.

В первом Городе не было опасности. Обитатели в принципе не знали, что такое угроза, пока однажды лично не увидели поднявшихся из недр черной бездны могущественных Первородных, проклятых самим мирозданием. Увидели, когда было уже слишком поздно что-то предпринимать.

– Я сравниваю мощь и структуру волн с состоянием океана, когда Аргоны отплывали от Города, – Скартос пытался объяснить себе и всем стоящим, почему настоящее состояние должно восприниматься, как серьезная угроза.

– Говори прямо! – вступил Петрард. – Понятно, что мы столкнулись с агрессивным нападением в первый раз, но уровень угрозы определить не сложно. Первородные следуют за нами с самого отплытия, не знаю, каким образом.

– По глубокому дну, – медленно сказал Равион, прозрачными кристальными глазами вглядываясь в беспросветные бурлящие воды. – Ганион сказал, что контролировать океан невозможно, тогда непонятно, как они перемещаются на огромной глубине на такой скорости. И я до сих пор не могу понять, что случилось с Городом и кто преследует Аргон.

– Равион! – коротко сказал Ганион. – Позови остальных членов Совета в верхний зал Аргона. Нужно срочно принимать решение.

Юноша кивнул, всеми силами пытаясь справиться с парализующим страхом. На белом хитоне юноше было всего несколько серебристых орнаментов, он был самым молодым и неопытным членом Совета правления.

Равион вздохнул и сконцентрировался. По радужке кристальных почти прозрачных заметались блестящие серебристые искры. Все телионы могли общаться без слов, в совершенстве владея передачей мыслей на расстоянии.

«Членам Совета подняться в верхний зал Аргона! Немедленно!».

На Аргоне разместилось несколько сотен телионов, разбившихся на группы в соответствии с выполняемыми задачами. К неизвестной обстановке бывшие обитатели разрушенного Города адаптировались очень быстро, распределив обязанности между собой. Каждой группой руководил один член Совета, телион среднего ранга, обеспечивающий связь с другими группами.

В верхнем зале Аргона практически сразу после призыва Равиона появилось еще восемь телионов в белых хитонах, с разными знаками отличия. Отличались одеяния членов Совета количеством серебристых квадратов.

– Мы прекрасно понимаем, что столкнулись с подобной ситуацией первый раз, – заговорил медленно Ганион, оглядывая всех присутствующих.

Телионы встали квадратом, по три в каждом ряду на равном расстоянии друг от друга. Так они всегда проводили Совет. Так встали и сейчас.

Негласно телионы решили сохранить все от совершенного Изначального мира. За короткое время путешествия, не договариваясь, обитатели дали себе обещание воплотить на новой земле лучшие традиции первого Города.

Первые сохранят стиль и форму правления, никогда не снимут своих одеяний. И что бы ни случилось, никогда не откажутся от блистающего Света.

– Из того, что нам удалось понять, анализируя поведение разрушивших остров, первое нападение на Аргоны было не последним, – вступил Петрард, говоря более резким голосом. – Все время нашего путешествия нападавшие, как мы уже поняли Первородные, группируются и готовятся к новому нападению.

– Господи, да кто-нибудь объясните – кто они такие? – Равион не мог справиться с прорывающейся паникой и обволакивающим страхом. – Кто настолько могущественный мог разрушить целый остров вместе с Городом? Несколько дней я наблюдаю неисчислимое множество гигантских мутирующих существ на самой глубине черных вод. Почему мы называем весь этот черный ужас Первородными и почему они нападают? Мы же никак им не мешаем!

– Думаю не только Равион, все хотят знать, что на самом деле произошло, – медленно проговорил один из пришедших в верхний зал. – Ганион, в городе всего четыре иерарха, включая тебя. Только вы общались с Хранителями. Что известно о произошедшем? С кем или чем мы вообще имеем дело?

По светлому лицу одного из самых сильных телионов пробежала тень страшной печали. Справиться с собственной болью от потери той, кого он полюбил всем сердцем и готов был подарить жизнь, было намного сложнее, чем с целым полчищем неизвестных огромных тварей, мечущихся по дну океана.

– Я не знаю многого, – тихо сказал Ганион. – По правде говоря Хранители и не рассказывали. Практически сразу после страшной черной ночи был дан приказ немедленно строить Аргоны и срочно готовиться к отплытию. Разрушение Города и острова было только делом времени.

– Мы с другими иерархами получили строгий приказ быстро сформировать образ сосудов, которые смогут удержаться на воде долгое время, – заговорил громче Ганион. – Каждое плавуче средство должно было вместить четверть населения Города. Всего было построено четыре Аргона. Остальное вам известно. Откуда у нападавших столько силы, чтобы разрушить непроницаемый световой поток, соединяющий Город с вечным Антемионом, я не знаю. Честно говоря, я до сих пор не могу осознать, что произошло.

– Давайте будем исходить из того, что мы наблюдали раньше, – снова резко вступил Петрард, понимая, что в ситуации угрозы от мудрого и рассудительного Ганиона мало пользы. – При отплытии от острова уровень опасности был намного сильнее, чем сейчас. Все с этим согласны?

Телионы согласно закивали головами.

Все помнили, каким образом удалось пройти сквозь плотные маслянистые потоки, поднимающиеся из глубин океана и опутывающие Аргоны. Как сработала защита сосудов и получилось уйти на безопасное расстояние.

– Раз ты хочешь собрать всю информацию, Петрард, давай тогда будем максимально точными, – Скартос осмотрел всех стоящих. – Мы же прекрасно понимаем, что, отплывая от Города первые несколько километров Аргоны не могли опуститься на густые волны. Благодаря мощнейшим агнитиановым потокам, исходящим от Хранителей, построенные конструкции парили на высоком расстоянии от полчища нападавших из глубины. Верно?

– Согласен, – сказал Петрард, вздыхая, прекрасно понимая, к чему клонит один из лучших членов Совета. – Все понимают, Скартос, что без плана Хранителей телионы не смогли бы спастись. Кроме агнитиановых потоков, державших Аргоны, была задействована другая мощнейшая энергия.

– Послушайте, уровень угрозы возрастает! – нетерпеливо сказал Даростар, один из поднявшихся в верхний зал телионов. – Смысл рассуждать сейчас о том, как мы отплыли? Хранители вечного Антемиона, имели доступ к планетарному источнику мощной энергии. Доступа к которому больше нет.

– Все, что я хочу сказать, нам придется заново проводить полную оценку ситуации, и исходить из имеющихся возможностей, – сказал Скартос. – Титановый поток Иерархов, который поднял сосуды над громадными волнами и отнес на безопасное расстояние, к сожалению, недоступен сейчас.

Телионы прекрасно понимали, о чем идет речь, возразить было нечего.

Аргоны представляли собой прочнейшие сооружения в форме усеченного прямоугольного клина длиной два километра и высотой сто двадцать метров по земным меркам. Строительство плавучих сосудов по образам, которые создали иерархи, заняло несколько месяцев. Прочность и устойчивость конструкций не оспаривалась. До определенного момента, которого никто не ожидал.

– Значит, мы должны максимально точно оценить нападавших, – настойчиво сказал Петрард. – Мы не сталкивались с нападением за все время жизни на острове, но выбора нет. Используем свои способности, оценим количество и природу атакующих, и будем исходить из полученных данных.

Стоявшие ровным квадратом телионы единогласно подняли резко вверх левую руку. Знак символизировал преклонение перед неиссякаемым сосудом, находящимся почти в центре планеты и питающим энергией все живое.

В случае выражения почитания вместе с жестом произносилось неизменное заклинание «Хвала Антемиону!». Однако в первом Городе при решении важных вопросов поднятая прямо вверх левая рука означала одновременно согласие, таким образом телионы голосовали.

– Все согласны, – Петрард уверенно кивнул. – Давайте попробуем узнать, что на самом деле происходит. Знаю, мы не делали этого раньше, но сейчас необходимо использовать способности зрения. Мы можем проникнуть взглядом и вниз на несколько километров. Никто не говорит, что увиденное будет приятным, но нужно максимально точно оценить степень угрозы.

– Номиос, среди телионов у тебя самое лучшее зрение, – Скартос очень быстро принял на себя роль помощника Петрарда в обеспечении безопасности всех, находящихся на Аргоне. – Остальные тоже будут наблюдать, но ты должен максимально сконцентрироваться и посмотреть глубоко вниз, сквозь бурлящие воды, и рассказать остальным, кто или что преследует нас.

– Хорошо, – самый молодой и неопытный член Совета быстро кивнул. Всеми силами он старался не показать остальным, насколько сильно боится. Номиос был уверен, что принявшие командование точно ничего не боятся, не понимая, что остальные уверенным тоном пытались подавить неизвестный до этого страх. И кроме того, первые не могли сдаться без борьбы.

Номиос поднял кристальные глаза наверх, по привычке пытаясь получить дополнительную энергию от жемчужного потока Света, пронизывающего Город, которого больше не было. Глаза стали полностью прозрачными и резко выдохнув юноша опустил взгляд вниз, сквозь нижнее основание, вглубь океана.

– Блаженный Антемион, что это такое? – прошептал Номиос, даже не пытаясь скрыть дрожь в голосе. – Мы провели долгие столетия на блистающем острове и ЭТО все время развивалось на той же самой планете?

Телионы в своем совершенстве обладали интеллектуальным потенциалом, превышающим человеческий в десятки раз и явно намного более сильной психикой. Только к такому нельзя было подготовиться заранее.

Остальные имели такие же совершенные возможности зрения, однако обязанности в Городе строго распределялись. Обязанность все изучить была возложена на Номиоса, и все внимательно слушали молодого члена Совета. До определенного момента. Юноша просто замолчал, и смотрел прямо вниз застывшими прозрачными глазами, не говоря ни слова. Никогда раньше телионы не видели, чтобы тело тряслось от ужаса. Не знали они, что такое страх.

– Номиос! – громко сказал Петрард. – Соберись! Что ты видишь?

– Дно… все нижнее основание океана, насколько можно увидеть, покрыто толстым слоем черной густой слизи… живые… движутся… – с трудом проговорил юноша, не сумев справиться с дрожью, охватившей все тело.

– Слой слизи, даже очень густой и движущейся, нападать не может, – Скартос пытался собрать информацию, которая поможет для организации защиты. – Что конкретно находится на глубине черных вод?

– Меняются… постоянно меняются… – Номиос, казалось, не слышал вопрос. – Все трансформируется слишком быстро. Щупальца, толстые и огромные, простираются в разные стороны на многие километры…

– Что же это такое? – в голос молодого телиона начинали прорезаться нотки паники. – Не может такого быть! Из каждого щупальца появляются сотни отростков… и на каждом еще десятки лопающихся наростов…

Глава 4

Члены Совета не понимая, что происходит, посмотрели вглубь океана и застыли в оцепенении, не в состоянии вымолвить ни слова, всем существом ощущая тотальную чужеродность развивающейся в черных водах жизни.

Все безграничное дно глубокого океана было покрыто копошащимся маслянистым покрытием с невероятно зловонным запахом. И это не было дном.

Не знали телионы таких слов, как первородная протоплазма. Роящаяся разнородная масса, порождающая тысячи омерзительных отростков, стремящихся заполнить все окружающее водное пространство. Необъятные горы плоти непрестанно трансформировись и принимали неописуемые формы.

Да и не было формы. Дно планеты покрывали неизвестные не только телионам, но и противоречащие всем законам материи, энергии и космического порядка сущности. Мутирующие твари неописуемых размеров. Вневременное безумие нельзя было описать и даже представить, чтобы не лишиться рассудка.

– Нам придется как-то называть это ужас. Судя по тому, что обитают существа глубоко в воде, значит – Глубоководные, – первым заговорил Валтиард, понимая, что название точно не поможет в ситуации страшной угрозы.

– Больше всего пугает бесконечная мутация так называемых Первородных Глубоководных, – как мог спокойно проговорил Петрард. – Даже если мы применим свои способности в прямой битве, непонятно с чем в принципе придется сражаться? Я не понимаю, как драться с густой жижей?

Не только Номиос, все телионы прекрасно видели, что неисчислимые отростки на телах Глубоководных образовывали огромное количество других сплетений. Когда существо выбрасывало из себя нарост, в процессе движения часть самостоятельно производил из себя десятки других придатков.

– Очевидно, что Глубоководные окружили остров с первым Городом, не давая проплыть Аргонам, – медленно сказал Равион, не в силах отвести взгляд от мечущейся массы. – Хотя все равно не могу понять, что это такое?

– Что бы это ни было, о неуязвимости речи не идет, – пытаясь трезво оценивать ситуацию сказал Валтиард. – Мы все знаем, что существа можно если не уничтожить, то отогнать на безопасное расстояние. Проблема только в том, что у нас нет энергии Антемиона, которую использовали Хранители.

– Ганион! Почему ты молчишь? – посмотрел прямо на иерарха Петрард, заметив, что все это время глава Совета молчал. – Что нам делать?

– Мне нужно кое-что вам рассказать, – медленно начал Ганион и в голосе иерарха прозвучало нечто такое, что заставило телионов на время забыть об ужасной угрозе, идущей со дна черного океана. – Вы помните, когда разбился великий Символ – семиконечная звезда, которая вращалась на высокой стеле в центре кристального озера и распространяла титановый свет на весь Город? Звезда, как всем хорошо известно, соединяла животворящий Свет Иерархии и вечный Антемион, находящийся самой глубине планеты.

– Принцип действия Символа всем известен, Ганион. Он разбился, когда началось первое нападение. Зачем ты нам сейчас об этом говоришь? – нетерпеливо перебил Петрард, считая, что нужно обсуждать другие вопросы в свете неминуемой битвы с неизвестными гигантскими тварями.

– Хранители подобрали четыре луча, отколовшихся от звезды, которые оказались ближе к берегу, – продолжал тихо Ганион. – Основание Символа и три других луча остались на глубине озера на разрушенном острове.

Удивление, как и страх, ранее были неведомы телионам. После страшного разрушения, постепенно стали проявляться чувства и переживания, которых не было и не могло быть в Изначальном мире. Сейчас все члены Совета испытывали одинаковое состояние, правда еще не знали, что называется странное ощущение изумлением, то есть самой высшей степенью удивления.

– В чем суть твоего повествования, Ганион? – с интересом спросил Скартос, понимая, что сказанное имеет очень важное значение.

– В том, что осколки титанового Символа сохраняют способность в любое время и в любом месте соединиться с вечным источником и произвести неизмеримый поток энергии Иерархии, – быстро проговорил Ганион, ожидая, что после такого откровения последует немедленная реакция. – На каждом Аргоне находится по одному осколку, у каждого иерарха.

Конечно, произошло то, чего и ожидал иерарх. Всегда сдержанные телионы впервые столкнулись с тем, что пытались говорить одновременно.

– Ганион! – в голосе Петрарда отдаленно можно было почувствовать возмущение, которого также никогда не было у первых совершенных. – Уровень опасности на максимальной черте! То, что все видели поднимающимся со дна океана, сожмет, как мы предполагаем, нерушимый Аргон, как щепку.

– Я не мог сказать раньше, – Ганион и сам не знал, что оправдывался. – Хранитель, двенадцатый, самый сильный из всех, взял по осколку и раздал каждому иерарху. Сказал, что Антемион не погаснет и связь с вечным источником вселенской энергии в самой глубине планеты, можно восстановить на короткое время при помощи луча. Символ сделан из агнитиана, которому нет аналогов, он излучает свет другой вселенной. Свет Иерархии. Хранитель сказал пользоваться агнитионным излучением только в самых крайних случаях.

– Ганион! Поверь мне, сейчас тот самый случай! – почти прокричал Петрард, пытаясь удержаться на ногах, так как Аргоны стали раскачиваться под действием поднимающейся толщи черной слизи. – Применяй излучение!

– Что может сделать агнитиан? Ганион, что еще сказал двенадцатый Хранитель? Как сейчас может помочь обломок звезды? – Валтиард, как и остальные члены Совета, с трудом удерживал равновесие, удары громадных маслянистых щупальцев о поверхность Аргона становились все интенсивнее.

– Как я понял, это неизвестный кристалл, впитывающий и сохраняющий энергию, – пытался пояснить Ганион. – Агнитиан не только соединяет с Иерархией, но при каждом использовании сохраняет Свет. Постепенное накопление приводит к тому, что кристалл становится мощным оружием, способным достаточно долгое время источать энергию вечного Антемиона.

– Да нет больше времени на объяснение! – прокричал Скартос.

Все телионы, не только члены Совета, прекрасно видели сквозь толстые стены Аргона. Наслаждающиеся самим существованием в совершенном Изначальном мире и не отмеряющие время, просыпающиеся утром под яркими лучами жемчужного света, мерцающего разноцветными всполохами, с ужасом смотрели на совсем другую форму жизни в черных водах.

С глубин океана на километры вверх выбрасывались неописуемые маслянистые щупальца, мутирующие и покрытые тысячами омерзительных бугров и отростков. Не имеющие формы, но умеющие принимать любую форму.

– Агнитиан является лишь средством. – Ганион все еще колебался. – Кристалл соединяется с вечным Антемионом и создает защитный купол. Использовать агнитиановое излучение можно только в крайних случаях.

Возмущаться и кричать все же было непривычно для почти еще совершенных телионов. В ответ на слова Ганиона все двенадцать членов совета взметнули резко вверх левые руки и направили на иерарха посветлевшие прозрачные глаза. На фоне качающегося гигантского Аргона и единодушного голосования объяснять ничего не нужно было. Иерарх и сам все понимал.

Никто не предполагал, что плотные потоки маслянистой черной плоти могут легко поднять над водой гигантские плавучие средства, словно щепки. Поднимающийся с самых недр океана мутирующий вселенский ужас явно управлялся мощным Разумом и стальной Волей. Движение распадающихся и соединяющихся омерзительных скользких щупальцев, покрытых тысячами лопающихся бугров и наростов, несмотря на весь ужас, не было хаотичным.

Быстро увеличивающиеся в объемах и растущие в длине километровые отростки опутывали сосуд со всех сторон. За короткий промежуток времени гниющие и разлагающиеся потоки уплотнились до сильнейшей концентрации.

– Аргон в опасности! – заговорил Номиос, пытаясь справиться с неизвестным состоянием паники. – Как бы мерзко все это не выглядело, очевидно централизованное управление. Глубоководные, как мы решили их называть, обвивают сооружение со всех сторон. Невероятная скорость усиления. Очень скоро нерушимая, как мы полагали конструкция, будет разрушена.

– Ганион! Немедленно! – все же не выдержал и прокричал Петрард, все больше переживая за безопасность всех телионов и принимая ответственность. – Аргон погружается в густые зловонные воды, никто не сможет спастись!

– Станьте ровно на свои места! – принял решение Ганион и глаза сверкнули ярким серебром. – Приготовьтесь, когда я произнесу заклинание, переданное мне Хранителями, повторите последний призыв. Затем только по моей команде одновременно применяем знак почтения вечному Антемиону.

Телионы, немного приблизившиеся к центру во время наблюдения и разговора, быстро отошли на свои места, став по три в ряд ровным квадратом.

– Agon! Ekbaino Agon pros emis teleons. – звенящим голосом произнес иерарх незнакомые слова. – Didomai Murion Stenon! Einay Agon Edion!

– Einay Agon Edion! – громким хором прозвучали голоса стоявших. Ничего не стоило совершенным моментально запомнить все заклинание.

– Да пребудет Иерархия вечно! – прошептал иерарх, сжимая в левой руке медленно нагревающийся осколок неземного кристалла.

Телионы пристально смотрели не лидера, не обращая внимания на все сильнее раскачивающийся сосуд, и на черные мутирующие стволы, практически полностью опутавшие создававшимся нерушимым Аргон.

– Хвала Антемиону! – громко воскликнул Ганион, поднимая вверх зажатый в левой руке небольшой продолговатый камень.

Одновременно в воздух прямо вверх взметнулось двенадцать рук. Прямо выпрямленные кисти с четырьмя фалангами на пальцах устремлялись вверх.

От агнитиана медленно начали исходить тонкие серебристые струйки, которые на первый взгляд ничем не могли помочь в битве с тоннами живой черной плоти. Очень быстро всполохи серебра, переплетаясь в невероятно красивых узорах, сливались в плотные лучи. Сжимающиеся потоки света, сливаясь друг с другом наращивали скорость движения и уплотнялись.

Неизвестной породы минерал засиял мощными титановыми лучами. Собравшийся за несколько секунд плотный столп света резко пронзил верхнее основание Аргона, соединяясь с неведомым источником. Одновременно поток врезался в нижнее основание, достигая вселенского источника энергии.

Телионы застыли, в восторге наблюдая за почти непроходимым плотным титановым столпом, освещающим пространство. Все прекрасно видели, как снаружи поток полностью окутал гигантский Аргон, стены которого были испещрены таинственными квадратичными символами, нанесенными Хранителями. По тонким линиям загадочных знаков очень быстро заструилось ярко-серебристое свечение, заполняющее каждую линию.

– Что происходит? – не смог сдержаться молодой член Совета, на белом одеянии которого было вышито всего несколько квадратов.

Никто не ответил. Не успел. Произошедшее телионы запомнят на столетия и будут передавать потомкам, как символ непобедимой силы Иерархии.

Титановые струйки, полностью повторяя сложнейшие квадратичные узоры, отделились от поверхностей конструкции, превратившись в сплошную сверкающую оболочку. Казалось, что от Аргонов на несколько метров отделились вторые стены, заливающие ярким блеском черные воды океана на многие километры. Столп света, уходящий высоко вверх, переливался сверкающими полосами, и стало очевидно, что свет не защищается, но нападает.

Прошло несколько секунд и планета содрогнулась от агонизирующего ревущего воя. Разрывающий пространство рев не походил на плач побежденных. Теперь все понимали, что несмотря на отсутствие формы,нападавшие Первородные четко направлялись и контролировались мощным Разумом.

Разросшиеся до размеров гигантских гор черные зловонные щупальца прожигало насквозь блестящими сверкающими лучами, исходящими от плотных пластин витиеватых квадратичных символов. Можно было предположить что столкновение вселенских сил, противоборствующих от начала времен, займет вечность, но на самом деле потребовалось всего несколько секунд.

Телионы не могли поверить своим глазам. Титановый свет мгновенно разрушал казавшиеся невероятно плотными километровые щупальца, расщепляя мутирующую черную плоть до жидкого состояния. Черная субстанция очень быстро исчезала под водой, стараясь скрыться от жгущего света. В прямом столкновении у противоположной свету материи не было ни единого шанса.

– Свет Иерархии намного сильнее того, что живет на глубине черных вод, – прошептал Равион, непроизвольно улыбаясь. – Чем бы это ни было, и каким бы казалось непобедимым, силы Антемиона оказалось достаточно, чтобы уничтожить гигантские … что бы это ни было. Казались же такими плотными…

Ганион устало опустил руку, вслед за ним члены Совета сделали то же самое. Безупречно красивые лица засветились радостью и воодушевлением.

Кристальными сияющими глазами все смотрели друга на друга, мысленно поздравляя с победой и искренне радуясь чудесному спасению.

– Всего знать я не могу, я не беседовал с Хранителями, – медленно сказал Даростар, самый вдумчивый из всех. – Но мне кажется, Равион, что уничтожить то, что напало на наш Аргон, невозможно по определению.

– Неважно, – радостно сказал Номиос, пристально вглядываясь в нижнее основание. – Главное, что вся первородная мерзость страшно боится света Антемиона. Сейчас черной слизи не видно даже на глубине океана.

– Скорее всего, обитают Глубоководные еще глубже, – проговорил Даростар. – Следующее нападение – лишь вопрос времени. Можно однако предположить, что мы столкнулись с существами, обитающими только в воде.

– Так у нас теперь есть агнитиан! Кристалл проводит свет Иерархии, который был в Городе! – воскликнул Равион, поддерживая радость Номиоса.

– Вот и прекрасно! – вступил Петрард, явно радующийся тому, что угроза устранена. – Значит будем держаться подальше от воды, вот и все. В случае, если снова будет нападение, процедура отработана. Применим агнитиан, чтобы создать связь с источником энергии и применить излучение, вот и все.

– Ну теперь мы сможем спокойно добраться до места, – лицо Ганиона просветлело, кристальные глаза были устремлены далеко вперед.

– Куда мы должны приплыть? – задал волнующий всех вопрос Скартос.

– Основной задачей было успеть отплыть с погибающего острова. – задумчиво проговорил Ганион. – После того, что мы видели, можно утверждать, что Город был уничтожен целенаправленно неизвестной силой. Я до сих пор не могу понять, кто или что обладает мощью, достаточной, чтобы разрушить весь Изначальный мир. И честно, не могу ответить на вопрос – зачем?

– Хорошо, все телионы отплыли с острова, – продолжал настойчиво Скартос. – Что потом? Что мы будем делать дальше?

– Далее нужно найти ближайший участок сухой поверхности, – продолжал Ганион, постепенно успокаиваясь, наблюдая за успокоившимися водами океана. – Иерархами были принято решение, что все четыре Аргона не будут останавливаться в одном месте, но рассредоточатся по планете.

– Понятно, что мы должны остановиться на твердой поверхности, – нетерпеливо перебил Валтиард. – Ты не ответил, что мы будем делать дальше?

– Найдем твердое основание посреди безграничных вод, – Ганион пристально смотрел далеко вперед. – Остановимся и создадим новый Город. Хранители поэтому и раздали иерархам четыре луча разбившегося Символа. Как я же так и сказал, агнитиан – проводник света Иерархии. Значит мы сможем вернуть связь с вечным Антемионом и получать энергию, чтобы применить свои способности и заново воплотить все технологии первого Города.

Члены Совета радостно закивали и начали восторженно обсуждать и планировать будущее построение нового Города. Новость не нужно было передавать остальным, все телионы могли видеть и слышать на расстоянии километров, передавать мысли. Радость моментально охватила всех.

Впереди ждал новый мир с уникальными возможностями и угрозами. Конечно, телионы выполнят свое предназначение, и целью было не выживание. На первозданной планете теперь они единственные сохранили всесильный свет, который нужно передать тем, кто придет после. Наследникам Иерархии.

Глава 5

Клеон не все рассказал академику Гринлоу. Во-первых, ученый был слишком занят поиском маршрута, нарисованного Клеоном во времена студенческой молодости. Во-вторых, Клеон хотел сам разобраться в документах, которые по неизвестной причине хранил более пятнадцати лет.

Гринлоу обнаружил что-то очень важное, вот чему Клеон безгранично доверял, так это своей научной интуиции. Однако академик не мог знать всего и запомнил только нарисованные молодым студентом линии на карте. Клеон же прекрасно помнил, почему карта вообще появилась, и как были определены точки, которые только сейчас приобрели важное значение.

«Господи, это же было не так давно, – подумал Клеон. – Мне всего тридцать семь лет, явно не старость. Почему все, связанное с университетом, кажется настолько далеким, словно прошло, как минимум, сто лет?».

Клеон помнил высокие деревья и пробивающийся сквозь кроны солнечный свет, уютны и немного устаревший студенческий кампус, в котором он жил во время обучения в государственном университете. Сознательно подавляя воспоминания о девушке, разбившей сердце на мелкие осколки, Клеон с теплотой вспоминал все остальное, связанное с учебой.

Он усмехнулся, рассматривая содержимое потертой и склеенной в нескольких местах скотчем коробки, в которой и лежала карта. Помимо карты Клеон сохранил на удивление много других вещей, не совсем нужных.

«В то время я был совсем другим, – непроизвольно промелькнула мысль. – И не только внешне. Я думал не том, о чем думаю сейчас и мечтал совсем о другом. Как можно настолько измениться за полтора десятка лет?».

Сердце медленно наполнялось теплотой, и ледяной ком, сковывающий все внутри холодом, постепенно оттаивал. Клеон с улыбкой доставал предметы, не имеющие ценности для остальных, но очень значимые для него.

Зачем он сохранил старую студенческую бейсболку, на которой было вышито заглавными буквами – ИЕРАРХИЯ? Во времена молодости название, наверное, имело огромное значение. С улыбкой Клеон вертел в руках потертый пластиковый пропуск. В университете, очень давно, он был одним из ярых приверженцев альтернативной истории, и для того, чтобы попасть на тайное собрание, нужно было показать бейджик с тайным ником и знать пароль.

«Правда, такое ощущение, что прошли десятки лет», – снова промелькнуло в голове, и Клеон понимал, что теплые воспоминания переполнены грустью давящей тоской по чему-то прекрасному и давно утерянному.

Тогда он верил, искренне верил, что мир – другой, что происхождение планеты и человечества в корне неверно представлено эволюционистами, и горел желанием найти подтверждение своим безумным теориям.

Да, все это было и правда слишком давно.

– Нашел! – Клеон непроизвольно сказал вслух, сидя на полу собственной квартиры рядом с кладовой. – Хорошо, что не выкинул…

Клеон держал в руках толстую пыльную папку. Потертый по краям с обсыпавшимися уголками черный фолиант был тщательно перевязан светлой тесемкой, из-под которой в разные стороны торчали пожелтевшие листки.

– Ну надо же, сохранилась! – он улыбнулся, протирая тыльной стороной ладони запылившуюся поверхность.

Вместе с высоким уровнем интеллекта Клеон с детства был наделен и феноменальной памятью. Поэтому когда позвонил Гринлоу и Клеон нашел старую студенческую карту, он сразу вспомнил другие исследования, которые проводил в молодости. Точки, отмеченные на карте и сильно обрадовавшие академика по неизвестной пока причине, появились там не просто так.

С самой молодости Клеон очень тщательно относился к получению, анализу и переработке любой информации. Именно поэтому он и стал ученым. Во всех исследованиях он делал конкретный вывод только тогда, когда имел достаточно доказательств. Больше всего он не переносил пустые рассуждения, расплывающиеся на пустом или полупустом информационном поле.

Места на карте он отметил на основании лежащих в старой потертой папке документах. Почти полтора года в университете он изучил все, что мог в информационной базе сети, чего явно было недостаточно. Он настолько погрузился в одну из своих теорий, что буквально жил в библиотеках и научных центрах. Он исколесил несколько штатов, выискивая на распродажах и в старых букинистических магазинах нужные данные. И тогда он думал, что нашел.

«Странно, я даже не помню, что именно тогда собрал, – с удивлением подумал Клеон, развязывая тесемки на папке. – Обычно я ничего не забываю».

Рядом не было более опытного человека, чтобы сказать Клеону, что когда безграничная любовь разбилась о стены лабиринта общественной системы, память заблокировала все события, связанные с тем, кто ранил так сильно.

Думать об этом и сейчас Клеон не хотел.

– Так… посмотрим… хм… вот это и правда странно, – снова вслух сказал Клеон, разглядывая содержимое папки. – Я еще тогда разбил всю собранную информацию на четыре блока. И главное, подписал все.

Потертые листы разного формата, газетные вырезки, куча разнородных документов, были разделены на блоки. Сбоку на синих стикерах черным маркером почерком Клеона были подписаны названия мест, которые он только что обсуждал с академиком Гринлоу. В те годы Клеон пытался найти доказательства одной из теорий, которая неизвестно откуда появилась в голове молодого и одаренного студента. Нарисовал Клеон четыре линии на карте не просто так, по каждому месту была собрана достаточная доказательная база, говоря взрослым научным языком. И каким-то образом документы сохранились.

Странным было то, что три блока были примерно равны по количеству собранных документов. На четвертом листке стоял знак вопроса.

На самом Клеон прекрасно все помнил, просто всеми силами старался забыть. Он развязал потертую веревку на папке и открыл на первом стикере, не заметив, как сильнее стало биться сердце и дрожали пальцы.

«Три мощных землетрясения магнитудой от 6,5 до 7,5 баллов с коротким интервалом на южном полуострове Исландии нанесли серьезный урон. В течение трех недель произошло три извержения близко расположенных вулканов. Разрушено примерно три тысячи ферм и домов, множество раненых доставлены в больницы, власти говорят о серьезных повреждениях».

Клеон посмотрел на дату местной газеты: «Август-сентябрь 1896 год».

Следом за вырезкой лежал другой листок, ксерокопия сейсмологической карты острова. Клеон внимательно рассматривал листок, вспоминая, что еще тогда заинтересовало представителей альтернативных теорий.

– Слишком ровно идет разлом земной коры, – пробормотал Клеон, рассматривая собственные пометки. – Да, помню споры по этому вопросу.

На карте было четко показано, что неожиданные землетрясения связаны с движением по правостороннему сдвиговому разлому, которые простирался посередине острова с севера на юг. На карте был помечен и другой маршрут.

– Вот почему на это место мы обратили внимание… – Клеон в принципе не любил карты, но здесь он понимал, что нарисовано.

От основной линии разлома полуострова пунктиром под странным изогнутым углом отходил другой путь, который приводил прямо к концу южно-западного полуострова. Место, по которому проходил раскол, они сейчас и отметили на карте с Гринлоу. Разумеется, всему было научное объяснение, но молодым Клеон, как и многие другие поддерживал версию, что официальная наука либо не понимает всего, либо скрывает. Каждый странный факт толковался с точки зрения, удобной для несогласных с научной версией.

– Заметку и карту я сохранил явно не поэтому… – постепенно увлекаясь Клеон перелистывал разнородные по форме и степени ветхости документы. – Хотя помню, что доказывалась версия о нахождении мощного источника энергии глубоко под поверхностью. Активизация и вызывала землетрясения.

Он продолжал листать, пока не наткнулся на скрепленные сложенные вчетверо листки. Клеон развернул, в голове постоянно вертелась мысль, что он упускает что-то безумно важное, и он не мог вспомнить что.

– Вспомнил, после огромного ущерба и серии из трех землетрясений за три недели, множество людей попало в больницы, – почему-то руки задрожали сильнее, и Клеон все быстрее разворачивал листки. – Местные репортеры опрашивали выживших. Свидетельства, вот почему я сохранил документы.

«Десятки человек, пострадавшие после землетрясений, рассказывают удивительную историю. По словам жителей городка, землетрясения прекратились в один момент, когда в городе заметили высоких странников».

Руки дрожали так, что Клеон чуть не выронил листок. Необычная реакция, с учетом того, что в желтой прессе ежедневно публикуются тысячи гораздо более страшных историй. Однако в данном случае автор и не пытался нагнать страху или дорисовать несуществующие детали. Заметка была на удивление короткой.

«Почти все описывают пришедших одинаково. Во время третьего землетрясения по центральной улице городка шли два молодых человека и девушка. Все были одеты в светлые одежды, которые по словам очевидцев, переливались серебристым цветом. Идущие были значительно выше среднего роста жителей острова и подходили ко всем раненымм. Все опрошенные помнят, что шли странники прямо по направлению к извергающемуся вулкану. В какой-то момент они зашли в густой дым и больше не появлялись».

– Тогда все это и правда казалось чудом, – Клеон иронизировал, чтобы успокоить дыхание и бьющееся уже на пределе сердце. Почему он так реагирует на несколько строчек в газете конца 19 века в другой стране?

«Собирали мы тогда не данные о необычных катастрофах, – напряженно работал мозг. – И интересовали даже не новости о чудесных исцелениях и прекращении бедствий. Удивляли характеристики людей, которые описывались почти идентично, вот почему я выделил места. В определенных точках планеты собранных свидетельств о высоких людях в переливающихся одеждах статистически было намного больше. Мы даже проверяли значимость различий, все совпало. Рассказы о странных путниках с частотой, статистически превышающих регулярный показатель, вот что собрано в папке».

На автомате Клеон перелистнул папку на следующую закладку. Объемная папка пожелтевших листков. Наугад открыл газетную вырезку:

«Неизвестное заболевание поразило почти пять тысяч человек, половина жителей города, расположенного недалеко от реки Аба-Хуаб. Эпидемия распространилась за три дня. Больницы переполнены людьми с лихорадкой и покрытыми гноящимися ранами. Природа заражения «неизвестна.

Клеон посмотрел верхнюю строчку: «Хориксас, Намибия, 1884 год».

– Заметка на немецком, тогда это было небольшое село, – сказал медленно Клеон вслух, бегло просматривая собранные заметки о страшном событии.

«Больные рассказывают странные истории. Врачи призывают не обращать внимание на свидетельства, с учетом высокой температуры и бредового состояния потерпевших. По словам очевидцев, из глубин земли выползали гигантские извивающиеся змееподобные твари, с несколькими головами и сотнями отростков. От укусов существ люди моментально покрывались разрывающимися ранами, из которых сочилась черная слизь».

Даже в молодости Клеон не обратил бы внимания на подобный бред. Он продолжал читать, зная уже, что будет дальше.

«Репортерам удалось опросить множество выживших жителей, которые рассказывали о чудесном исцелении. По словам очевидцев во время нашествия огромных рептилий появилось два высоких человека, с белыми волосами и кристальными глазами. При появлении незнакомцев, одновременно исчезли сотни выползших из-под земли тварей. Странники в светлых одеждах, расшитых серебристыми квадратными орнаментами, прикладывали к ранам маленький продолговатый предмет. Все, кого коснулись путники, исцелялись».

Клеон чуть не выронил листок, тремор от рук передался по всему телу.

Да что такое? Не может же признанный ученый реагировать на дешевые новости о змееподобных существах с несколькими головами. До последнего Клеон не мог признаться сам себе, что реагирует не на странные бедствия, но на описания высоких людей в светлых одеждах с серебристыми орнаментами. По всему телу разливалась странная дрожь, проникающая до самых костей.

Он перевернул следующую закладку и долго сидел, глядя прямо перед собой, собираясь с мыслями, чтобы изучить документы по третьему месту, которое отметил на карте. Он прекрасно все уже понимал, но старался всеми силами сохранить собственный мозг в обычной реальности.

«Деревня СиемРеап, Камоджа. 1884 год».

«По данным колониальных властей, последствия страшного урагана разрушили большую площадь древних построек храмов, ответвлений храмового комплекса Анкор-Ват. Власти призывают не подаваться панике и не верить распространяемым местными жителями нелепым суевериям».

Клеон прекрасно понимал, что в папке должны находиться и описания свидетельств очевидцев. Нетерпеливо перелистывая разные документы, он наконец нашел не самую лучшую копию с расплывающимися буквами.

«Жители деревни рассказывают белым миссионерам странную историю. По словам туземцев, темной ночью в небе появились огромные летающие драконы, извергающие красный огонь. Существа имели по несколько голов, и по словам некоторых быстро меняли форму тела прямо в воздухе. Каменные постройки рассыпались мгновенно. На вопрос журналистов, куда делись драконы, очевидцы говорят, что неожиданно появились юноша и девушка высокого роста, одетые в белые мерцающие одежды. Незнакомцы прошли вдоль деревни, и исчезли прямо в расположенной рядом высокой скале».

Заметок и опросов свидетелей было собрано достаточно много на каждый случай. Всего в папке было четыре закладки, и Клеон помнил, как после того, как прочитал все документы, в каком-то трансе встал ночью и нарисовал карту. Которую украли, разворотив комнату в студенческом общежитии.

Кому могла понадобиться выдуманная молодым студентом карта, нарисованная на основании рассыпающихся старых газет?

И почему каждый раз, когда на высохших листках печатных изданий позапрошлого века встречалось описание высоких людей в белых одеждах, сердце Клеона совершало резкий скачок. Вполне возможно, что шли медики в белых халатах и необразованные жители того времени, наверное, принимали высоких европейцев за ангелов. Предмет, который все описывали мог же быть просто шприцом, туземцы явно не понимали, что им делают прививку.

Мозг пытался обмануть сам себя. Хотя Клеон прекрасно понимал, что сочиняет нелепые истории только, чтобы не вспоминать, что именно рассказы о странных высоких людях в белых одеждах, расшитых серебристыми орнаментами, и зацепили его в самом начале. Только он не мог понять почему.

Не заметив, как дрожали руки, Клеон открыл последнюю закладку.

Внутри лежало всего два листка. Старый типографский почерк указывал на вырезки из газеты. Клеон включил лупу на телефоне и попытался прочитать название. Он понял, что это листки газеты, датированной 1872 годом. Странно, но газета была на русском языке. Всех языков Клеон, конечно, не знал, но сразу отличил кириллицу. Без словаря он смог определить, что речь шла о введении движения пароходов вдоль Мурманского побережья. Улучшение транспортного сообщения означало рост предпринимательства и торговли.

– Между всеми событиями двенадцать лет, – несмотря на усиливающийся тремор мозг продолжал выполнять свою работу. – Страшные бедствия в разных точках планеты повторялись через двенадцать лет, землетрясение на юго-западе Исландии было в 1896 году, неизвестное заражение в Намибии было в 1884 году и страшные разрушения в Камбодже также произошли в 1884 году. Теперь стоит дата 1872 год. Причем не написано, что именно там произошло.

– Явно же не из-за улучшения торговых путей в российской империи я сохранил вырезку, – сосредоточенно думал Клеон. – Согласно тому, что мы с Гринлоу обсуждали именно крайняя точка северного побережья материка отмечена пунктиром. В папке всего два листка, что там такого может быть?».

Глава 6

– Запомни, Креслав, – при тусклом свете единственной лампочки у теплой печи сидела женщина, ласково поглаживая белокурые пряди мальчика пяти-шести лет. – Никогда не забывай то, что я тебе сейчас расскажу.

– Конечно, бабушка, – мальчик с обожанием посмотрел на женщину кристальными, почти прозрачными глазами.

За окном бушевала метель, и в завываниях ледяного ветра в маленьком северном городке слышались низкие утробные звуки. Ничего необычного не было в том, что седая пожилая женщина рассказывает сказки любимому внуку темным зимним вечером. К сильнейшим метелям, засыпающим невысокие дома почти до самой крыши жители давно привыкли.

Светлые вспышки молнии все чаще проникали в маленькое окно, и в серебристом свете можно было увидеть, что на лице женщины нет ни одной морщинки. Волосы вовсе не были седыми, но отливали мягким жемчужным блеском. Да и молния была необычной, сверкающие лучи как будто специально прорезали снежную бурю, и сквозь звуки ветра прорывался страшный рев.

– Мы – потомки телионов, жителей первого Города Иерархии, – сказала женщина тихо, а кристальные глаза с любовью посмотрели на мальчика.

– Тогда зачем мы живем здесь, где темно и холодно? – быстро сообразил мальчик. – Почему мы не живем в городе света?

– Ты многого еще не понимаешь, – улыбнулась бабушка. – Обитателям пришлось покинуть город, наши предки плыли много дней и ночей и остановились здесь. Все это было очень давно, много тысяч лет назад.

– Хорошо, – сказал Креслав, хотя не понимал, что значит «много тысяч».

– Однажды ты сам все узнаешь, – женщина внимательно посмотрела на ребенка. – Сейчас я дам тебе то, что всегда будет защищать тебя от темных сил.

Женщина раскрыла небольшую сумочку из плотного светлого материала, расшитую серебристыми квадратичными узорами, надетую через левое плево. Когда она достала небольшой продолговатый восьмигранник, слишком яркий светлый луч осветил темную кухню старого дома.

– Всегда носи это с собой! Никогда не снимай, что бы не случилось! – бабушка раскрыла левую ладошку мальчика и положила предмет.

Мальчик сжал руку и снова разжал, улыбаясь. Предмет длиной четыре сантиметра и в диаметре полтора сантиметра занял почти всю детскую ладонь. Неожиданно темный восьмигранник начал светлеть, пока поверхность не стала полностью прозрачной. Внутри медленно переливалась сверкающая плотная жидкость, напоминающая жидкий жемчуг. От мерцающего жемчуга отделилась тонкая струйка искрящегося света, затем другая, затем еще одна. Линии были невероятно ярких цветов и сплетались между собой в диковинных узорах.

– Какой красивый разноцветный цвет! – ребенок засмеялся, глядя на яркие лучи, и в мерцающем свете глаза засверкали ярким кристальным блеском.

Женщина удовлетворенно улыбнулась.

– Стагон передается из поколения в поколение наследникам Иерархии, – тепло сказала бабушка. – Никогда не снимай, и никому не показывай. И когда тебе нужна будет помощь, призови свет, который заключен внутри.

– Как я могу призвать свет? – серьезно спросил Креслав, наблюдая как лучи света медленно сливаются в плотные потоки.

– Обратись к Свету и скажи: «Einay Agon Edion!» – сказала женщина.

– Einay Agon Edion! – на удивление точно повторил мальчик и посмотрел прозрачными кристальными глазами. – Что это значит, бабушка?

– Да пребудет Свет вечно! – тихо прошептала женщина, не отрываясь наблюдая за движением мощных серебристых лучей, заполнивших всю комнату.

***

«Мурманск, Россия, Северо-Ледовитый океан, 1872 год»

– Шкипер! Глуши двигатель! Останови движение! – хриплый голос капитана тонул в пронзительных завываниях ледяного ветра.

Темные волны с грохотом разбивались о ледяной берег. Новый пароход длиной почти пятьдесят метров и шириной чуть больше восьми ветров считался гордостью кораблестроительства. Сразу после строительства новый пароход перевозил небольшие партии грузов между портами одной страны. Движение по морю позволяло развивать торговлю и по недавно открытому маршруту пароход совершал первый рейс за пределы страны и вез большую партию.

На судно благополучно загрузили товар и команда возвращалась домой.

Когда неожиданно вопреки всем прогнозам возникла мощная буря.

– Надо постараться бросить якорь! К берегу плыть опасно, надо переждать шторм на море, – капитан пытался докричаться до шкипера, держась за основную балку, под порывами неистового ветра и ледяными волнами.

– Боцман, левый (правый) якорь к отдаче готовить! – шкипер слышал сквозь звенящий ветер голос капитана, да и без команд прекрасно знал, что делать. Двигатель был выключен сразу, когда неизвестно откуда взявшиеся волны с огромной силой врезались в обшивку парохода.

– Боцман! Нужно остановить пароход! Бросай якорь! – голос срывался из-за ледяного ветра, который пронизывал все тело мелкими ударами.

Боцман тоже понимал, что нужно делать во время бури, но не мог оторваться от черных быстро густеющих волн, поднимающихся с глубин моря.

– Совсем не похоже на шторм, – вполголоса сказал молодой боцман, вытирая лицо от ледяной воды, в очередной раз чуть не перевернувшей судно.

На один из первых пароходов, специально построенный для перевозки грузов в другие страны, отбирались лучшие из лучших. Руководящий состав проходил стажировку в других странах, чтобы научиться управлять крупным судном. Боцман, как и шкипер и капитан, не были новичками. Все члены команды провели много лет в море, и, конечно видели штормы.

Только то, что творилось у северных берегов, никаким образом не напоминало шторм. Гордость кораблестроительства конца девятнадцатого века металась на поднимающихся черных водах словно легкая щепка.

– Бросил правый якорь! – пытался прокричать боцман в ответ, хотя понимал, что сейчас это не имеет никакого значения. Левый тяжелый якорь вырвало из рук словно игрушку и выкинуло за борт очередным порывом ветра.

Боцман даже не понимал, где находится шкипер и капитан. Море за несколько минут накрыл непроходимый туман, стены плотного серо-грязного дыма быстро окутывали пространство вокруг корабля.

– Спаси и сохрани от всякого зла! – прошептал молодой человек, перекрестившись, и в лунном свете блеснули светло-серые глаза юноши.

Завывающий ветер становился только сильнее, и в страшной суете у членов парохода не было времени подумать, как пронизывающий ветер может атаковать сотнями твердых черных частиц и почему воды моря превращались в маслянистую густую слизь. Пароход со всех сторон окружали гигантские черные полосы, уплотнявшиеся с невероятной скоростью. Крики членов команды тонули в диком реве, который нельзя уже было спутать с ветром.

– Да пребудет свет вечно, – тихо прошептал молодой боцман, понимая, что больше не успеет ничего сказать. В агонии тонущего корабля, даже если бы и не было тумана и ветра, никто не обратил бы внимания на странный предмет, который юноша сжал в левой ладони, прижимая руку к центру груди.

На толстом вощенном шнуре висел продолговатый предмет серого цвета длиной четыре сантиметра в форме октэдра. Шнурок был такой длины, что восьмигранник располагался прямо на уровне солнечного сплетения.

До полного крушения мощного парохода оставались считанные секунды, хотя все происходящее слабо напоминало природную катастрофу.

В сгущающемся серо-грязном тумане и черных волнах сложно было заметить, как от сжатого стагона сквозь пальцы молодого боцмана заструился серебристый свет. Мерцающие струйки на фоне бушующей бездны казались беспомощными. Впечатление, однако, было обманчивым. Страшный рев сливался с морским ветром. Плотные маслянистые волны достигали нескольких десятков метров в высоту. Вряд ли можно было разогнать по непонятной причине загустевшие воды едва заметными искрами света, которые группируясь в плотные потоки света, поднимались наверх, разрывая серо-грязную пелену.

– Капитан! Что там на берегу? – помощник капитана пытался устоять на ногах под сбивающим ледяным ветром, понимая, что надежды на спасение не осталось никакой. Плотная стена тумана по неизвестной причине расступилась и пожилому матросу показалось, что он видит светлый берег.

Может мозг играл последнюю игру, многие перед самой смертью видят залитый ярким светом туннель, в конце которого – райское блаженство.

– Не может там быть ничего! Мы слишком далеко от берега! – крикнул капитан. – Единственный шанс переждать шторм здесь.

В голосе, отдававшем обычные команды, слышалась обреченность. Он был слишком опытным, чтобы не понимать, что ждет команду в неожиданно резко потемневшем море, в разрывающем ветре и беснующихся волнах.

Другие члены команды были слишком заняты выживанием в страшной буре, и не смотрели по сторонам. Тем более в направлении берега. Все знали, что они находились примерно в полутора километрах от места назначения.

Хорошо, что в разверзшемся аду никто не видел, как боцман улыбнулся, поднимая посветлевшие кристальные глаза, следя за уплотняющимися и переплетающимися струйками света. Непрерывное движение не было хаотичным. Лучи света словно искали друг друга, сливались и высоко вверх взметались уже плотные потоки сверкающего серебряного света. Став взрослым, он перестал верить в сказки, которые рассказывала бабушка.

Да и кто мог поверить, что в старом восьмиграннике, которую называли «стагон» и передавали только из поколения в поколение наследникам, и правда заключен первый совершенный Свет. Однако боцман никогда не снимал жемчужный октаэдр, запомнив все, что слышал в детстве.

– Всем подойти к правому борту! – резко закричал боцман, единственный из всех видящий в черных маслянистых волнах то, во что никто никогда не поверит. – Быстро, времени мало! Немедленно подойти к трапу парохода!

Звенящий металлом голос на удивление услышали все члены команды.

Послушали молодого матроса и опытный капитан, и пожилой помощник, и шкипер со всей командой матросов потому, что услышали в голосе юноши призыв, которому нельзя было не подчиниться. Хотя не только поэтому.

С удивлением подходящие к трапу матросы на успокоившемся корабле рассматривали еще более удивительное явление, чем дьявольский шторм.

– Так двигаемся очень быстро! – взял на себя управление боцман, и никто из старших по рангу даже не пытался сопротивляться. – Спускаемся и идем по проходу. Стагон может держать проход только на короткое время.

Хорошо, что никто не спросил, что значит «стагон», и как он может «держать проход»? Конечно, когда капитан, помощник и матросы попытаются рассказать, что же случилось зловещей темной ночью у северных берегов, никто им не поверит. И история появится в заметках, как очередная байка матросов.

Да и кто в здравом уме мог поверить, что слившиеся в единый титановый поток лучи света, исходящие от неприметного маленького предмета на шее боцмана, разрежут бушующее море? Разве можно представить, чтобы стена мерцающего титаном света отрезала корабль от ставших слишком плотными черных волн, достигающих несколько десятков метров в высоту?

Тонкая преграда, переливающаяся всполохами серебра, не только перекрыла доступ бушующим маслянистым водам. Прямо от корабля по ледяному морю в лунном свете сверкала кристальная дорога, ведущая к берегу.

Испуганный капитан и матросы испуганно оглядывались, смотря, как за стеной скапливается бурлящая вода, и убеждали себя, что утробный вой – это завывания ветра. Не может же рев исходить от густеющей черной воды, верно?

– Быстрее! – боцман сохранял спокойствие, но ситуация была, мягко говоря, не стандартная, и напряжение постепенно росло.

Члены команды один за другим осторожно ступали на тонкую прозрачную преграду, отделяющую от километров ледяной воды. Постепенно матросы ускоряли шаг, ощущая неимоверную прочность и устойчивость полотна.

– Проверьте все ли здесь? – сказал боцман, обращаясь к оставшимся на корабле и одновременно, следя за тем, чтобы остальные спускались по трапу.

Два молоденьких матроса быстро метнулись на пароход, обежав все места, проверяя, не остались ли раненные или потерявшие сознание люди.

– Все здесь! – быстро сказал один из матросов, ступая на блестящую поверхность и быстро догоняя остальных.

Картина идущих по переливающейся титановыми всполохами дороге, шириной полтора метра и длиной полтора километра, сильно выбивалась из привычного восприятия реальности. В такое невозможно поверить. Испуганные и измученные штормом, поднявшемся из глубин преисподней, члены команды ускоряли шаг, стараясь как можно быстрее ступить на твердую землю.

Никто не оборачивался. Идущие старались всеми силами не слышать агонизирующий вой за спиной. Матросы не видели, как черная маслянистая вода, обжигаемая серебристым потоком, отделялась от обычной воды океана и быстро стекала в морские недра, возвращаясь обратно в бездну.

Достигая берега, обессиленные люди падали на холодный снег, не ощущая холода и благодарили Всевышнего за чудесное спасение.

На океан смотрел только молодой боцман, и не из любопытства.

Он прекрасно запомнил все, чему учили в детстве, хотя всю жизнь считал, что в семье просто сохранились старые увлекательные сказки.

Оставшись один на берегу, боцман снял с шеи шнурок, сжал стагон, внутри котором плескался жидкий жемчуг и резко поднял вверх левую руку.

– Einay Agon Edion! – заклинание Креслав запомнил навсегда.

– Да пребудет Свет вечно! – прошептал боцман, с улыбкой смотря наверх, кристальными глазами, заполненными серебристым светом.

В ответ тихий шелест, спускающийся из космических глубин, прошел по воде. Высокая стена и кристальная дорога рассыпались на мелкие искры поднялись в закручивающемся столпе наверх, туда, откуда и пришли.

Всех нашли утром на берегу, замерзших, но живых. Конечно, официальной версией был страшный шторм и утонувший пароход. Рассказам нескольких моряков никто не поверил. И явление вечного Света было запрятано в старой потрепанной газете в короткой заметке о кораблекрушении, чудесное спасение всех моряков осталось в виде очередной морской байки.

***

– Бабушка, куда ты уходишь? – красивый мальчик с кристальными, почти прозрачными глазами и рассыпавшимися жемчужными кудрями выбежал вслед за высокой женщиной, отходящей от дома в плотную пелену снега.

– Креслав, милый, ты замерзнешь, – улыбнулась мягко женщина, и сквозь плотную стену снега ярко сияли серебряным светом глаза.

– Мне не холодно, – быстро сказал мальчик, старясь справится с печалью, заполняющей детское сердце. – Зачем ты идешь ночью прямо в ураган?

Он пристально смотрел на самого любимого человека, с которым провел все короткое детство. Недавно Креславу исполнилось шесть лет, но он словно понимал все, что должно произойти. И все равно было грустно.

– Только один раз в двенадцать лет можно уйти обратно, – проговорила женщина. – На месте первых городов открывается проход в Изначальный мир и те, кто выполнил свою миссию здесь, могут вернуться к Иерархии.

Странные слова для шестилетнего ребенка, но Креслав быстро кивнул жемчужными кудрями, словно бабушка читала детскую сказу.

– Тебе будет там хорошо? – задал ребенок совершенно не детский вопрос.

– Конечно! – женщина улыбнулась, продолжая отступать все дальше в плотную стену снега. – Наследники Иерархии с радостью встречают своих.

– Я же увижу тебя? – серьезно смотрел мальчик на бабушку светлыми кристальными глазами. – Мы встретимся в Изначальном мире?

– О да! Когда ты пройдешь весь путь и выполнишь свою миссию, ты придешь к вратам и войдешь в проход, – голос женщины таял в завываниях ледяного ветра. – Конечно мы встретимся. Только перед тем, как уйти ты должен передать стагон и рассказать наследникам о плане Иерархии. Все закончится хорошо, когда на планету придет двенадцатый Хранитель!

– Конечно, бабушка, – он все понимал, но не смог сдержать текущие по щекам слезы, моментально застывающие в кристальные льдинки.

– Einay Agon Edion! – прозвучал в последний раз знакомый голос.

– Да пребудет Свет вечно! – прошептал ребенок, сжимая на груди кристальный восьмигранник, заполненную жидким жемчужным светом.

Глава 7

В международном аэропорту небольшого городка на юго-западе Исландии на удивление было многолюдно. Прилетающие и отлетающие стояли в разных очередях, встречали, провожали и спешили по своим неотложным делам.

– Сколько лет, сколько зим, – улыбающийся поджарый мужчина лет шестидесяти с улыбкой быстро шел навстречу Клеону, стоящему у багажной карусели в ожидании появления своего походного чемодана.

«Да он вообще не изменился, – промелькнула мысль. – Как будто виделись вчера, а не пятнадцать лет назад».

– Господин Гринлоу, здравствуйте, рад Вас видеть! – замахал рукой Клеон  и улыбаясь пошел навстречу старому знакомому. Он и правда ощущал энтузиазм будущих открытий, который не испытывал очень давно.

– Клеон, ты больше не студент, а известный на весь мир ученый, – широко улыбнулся Гринлоу. – Давай на ты?

– Хорошо, – с небольшой паузой ответил Клеон, судорожно перебирая все воспоминания и понимая, что не знает имени академика.

– Называй меня просто Гринлоу, – продолжал улыбаться академик, – без всяких мистеров и академиков.

– Понял, – вздохнул Клеон с облечением, понимая, что все равно не смог бы называть идеал своей студенческой молодости по имени.

– Ты получил свой багаж? – спросил Гринлоу, кивая на движущуюся ленту.

– Вот мои вещи, сейчас, – Клеон быстро взял потертый чемодан с ленты и поставил рядом с собой. Он не мог объяснить, почему взял повидавший виды саквояж, с которым объездил много стран, когда учился в университете.

Всю дорогу в аэропорт и несколько часов полета он усиленно спорил сам с собой, что участвует в мероприятии только из-за уважения к пожилому академику. Он не мог признать, что больше всего на свете хотел снова окунуться в почти безумные теории приверженцев альтернативной истории.

– Где твоя сумка? – вопросительно поднял брови Гринлоу, имея в виду ручную кладь. Со времен молодости все привыкли видеть Клеона с походной брезентовой сумкой, которую он носил наискосок через плечо.

– Сумка здесь, но, тут такое дело… – Клеон замялся. – Не знаю, как это произошло, может выронил где? Карты с собой у меня нет.

Гринлоу изменился в доли секунды. Почти сорок лет он провел в сфере исследований, не поддерживаемых официальной наукой. Иногда Клеону казалось, что на самом деле правительству совершенно не интересно, чем занимаются многочисленные группы сторонников псевдонаучных теорий.

Гринлоу же, как и большинство приверженцев, придерживался другой точки зрения. Опасения, что некие тайные агенты, занимающие посты в разных структурах, следят за исследованиями представителей альтернативной истории, и уничтожают все документы, были очень распространены. В результате сформировалась повышенная тяга к конспирации и подозрительности.

– Клеон, карты не выпадают из сумок, – серьезно сказал Гринлоу. – Один экземпляр у меня. Ты отправил копии по другим адресам, как я и просил?

Клеон усиленно закивал, радуясь тому, что и правда послушал академика и отправил карты еще на три адреса в разные точки страны.

– Пойдем, времени мало, мне нужно многое тебе показать и рассказать, – видно было, что Гринлоу настолько сильно увлечен своим новым открытием, что даже не стал погружаться в рассуждения о необходимости быть осторожнее.

– Что такого важного случилось, что понадобилось мое присутствие? – не выдержал Клеон, так как терпеть не мог неизвестность.

– Подожди, приедем, я все тебе покажу, – коротко ответил Гринлоу.

Ехали они довольно долго. Клеон смотрел в окно старого внедорожника на заснеженные пейзажи. Красота здешних мест завораживала. Наконец они остановились, Гринлоу вышел первым и быстро пошел по направлению к невысокому деревянному сооружению, похожему на сарай или амбар. Вокруг насколько хватало взгляда, не было никаких других построек. Вообще ничего.

Клеон внутренне улыбнулся, словно попал в известный сериал. Всегда встреча с пришельцами и тайные исследования происходили в одиноко стоящем здании посреди пустого поля. Он оставил чемодан в машине, так как Гринлоу сказал, что отвезет Клеона в отель, где заранее забронировал номер.

  Перебирая в голове разные сценарии того, что может быть за дверью старого здания, Клеон все же не смог подготовиться к увиденному. Открыв дверь он вначале зажмурился, затем открыл глаза, и снова закрыл, привыкая к свету.

– Клеон, закрывай дверь! – сказал Гринлоу серьезным голосом, подходя к одному из десятков громадных мониторов, висевших полукругом на стене.

Дверь за Клеоном автоматически захлопнулась и на видеофоне загорелось несколько красных огоньков. Он успел заметить, что на входе неприметного амбара стояла интеллектуальная система видеонаблюдения.

За столами, периодически поднимая взгляд на меняющееся изображение, сидели десятки людей в белых халатах. Клеон подошел поближе. По уверенным движениям пальцев по клавиатуре и осмысленным взглядам он сразу определил, что в старом помещении собрались далеко не любители. Слишком много лет он провел в научной среде, чтобы распознать себе подобных.

Отрасль науки отличалась от интересов Клеона, беглого взгляда на мониторы хватило, чтобы определить принадлежность сидящих к астрофизике, физике и астрономии. Он был уверен, что большинство фамилий легко найдет среди авторов престижных научных журналов и получателей исследовательских грантов. Ученых Клеон легко мог отличить в любой ситуации.

– Потрясающе! Чем вы тут занимаетесь? – Клеон даже не пытался скрыть удивление, оглядывая не только сверхсовременное оснащение астрофизической лаборатории, но и множество неизвестных конструкций и приборов.

– Клеон ты в одной из наших лабораторий, – сказал Гринлоу, и в голосе слышалась гордость за достигнутые успехи. – Спешу тебя разубедить. Если ты думаешь, что все, кто не поддерживает классическую науку сидят в гаражах с железными коробками с антеннами, то глубоко ошибаешься. Последние десять лет разрабатывается и апробируется высокотехнологичное оборудование, причем в исследованиях участвуют профессионалы со всего мира.

– Да я не спорю, что приверженцы неклассической науки настоящие ученые, – поспешил оправдаться Клеон, хотя немного лукавил, потому что именно так и думал. – Просто я не ожидал увидеть оснащение подобного уровня, судя по всему, вы занимаетесь серьезными исследованиями.

– Клеон, в моей лаборатории работают лучшие специалисты со всего мира в области наблюдательной астрофизики и астрономии сверхвысоких энергий, – Гринлоу с удовольствием наблюдал за реакцией Клеона, которого давно знал.

Гринлоу так и не понял, почему в какой-то момент самый перспективный и страстный приверженец альтернативной теории развития человечества бросил все и ушел в классическую науку. Разумеется, подобный шаг в среде соратников расценивался, как предательство, и тот факт, что Клеон сделал головокружительную карьеру в научном мире, воспринимался негативно.

– Прости, к сожалению, я плохо понимаю, чем занимается астрофизика и явно не разбираюсь в сверхвысоких энергиях, – Клеон сказал осторожно, понимая, как трепетно относятся ученые к своей отрасли знаний. – Можно простыми словами, что именно вы здесь изучаете?

– Ну простыми словами, радиоастрономия изучает космические объекты посредством измерения электромагнитного излучения в диапазоне радиоволн, – Гринлоу сказал спокойно. – Так примерно понятно? Изучаются все космические тела и комплексы, включая вещество и поля, заполняющие космическое пространство, межпланетная среда, космически лучи, излучение.

– В общем и целом да, как я понимаю, космическое пространство изучается официальной наукой и довольно серьезно, – Клеон потер лоб, не зная как спросить дальше, перебирая свои ограниченные представления о предмете.

– Ты же понимаешь, что радиоастрономия изучает космические объекты посредством измерения излучения, которое улавливают радиотелескопы, да? – спросил Гринлоу, пытаясь максимально упростить объяснение.

– Примерно понимаю, – кивнул Клеон.

– Хорошо, астрономия сверхвысоких энергий занимается изучением астрономических объектов, которые испускают электромагнитное излучение с высокоэнергетическими длинами волн, – продолжил Гринлоу обычным тоном, не понимая, что обычным людям сказанное может быть непонятно.

– Прости, еще раз, – поморщился Клеон, пытаясь максимально все же следовать за объяснением академика. – Какие объекты вы изучаете?

– Ну данный вид излучения исходит от черных дыр, от нейтронных звезд, от активных ядер галактик… – перечислял Гринлоу.

– Хорошо, допустим, – перебил Клеон, стараясь все же понять, что он здесь делает среди совершенно незнакомого оборудования. – Сейчас сформулирую вопрос. Зачем ваша лаборатория занимается тем же, чем и ученые во всем мире?

– Лаборатории создавались, чтобы самостоятельно изучать различные виды излучения, – охотно ответил Гринлоу, постепенно увлекаясь объяснением. – Вопросы остались такими же, Клеон, как и несколько десятков лет назад. Альтернативная наука задает насущные вопросы. Например, могут ли быть во Вселенной неизвестные и неизученные виды излучения? Радиоактивное излучение было открыто сравнительно недавно, хотя существовало всегда. Возникают и более серьезные вопросы, может быть уже открыты другие виды излучения, только официальная наука не спешит делиться информацией.

Клеон усмехнулся про себя и всеми силами старался не показывать реакцию, так как не хотел обижать давнего друга, которого очень уважал.

– Откуда у тебя финансирование на создание настолько хорошо оснащенных центров? – перевел Клеон разговор в более безопасное русло.

– Ну… предположим есть много людей, заинтересованных в изучении космических явлений и разных видов излучения, – пожал плечами академик. – В каждой лаборатории стоит последнее оборудование, работают ученые…

– У вас несколько таких лабораторий? – Клеон не мог справиться с удивлением, осознавая, как много изменилось за последние пятнадцать лет. – Что вы изучаете всем этим современным оборудованием?

– Достаточно долго изучалась теория о «всепроникающем излучении». Ты же понимаешь, о чем идет речь? – осторожно спросил Гринлоу.

– Да, – коротко ответил Клеон, снова потирая лоб, пытаясь вспомнить все увлечения студенческой молодости. – Лучи «твердого света». Считалось, что феноменальные свойства данного вида излучения так и не были открыты наукой.

– Совершенно верно, – кивнул Гринлоу. – Не подумай, что здесь собралась кучка свихнувшихся фанатов. Астрофизики, астрономы и другие специалисты исследуют различные виды излучения, чтобы самостоятельно разобраться во всем. Возможно получится оспорить какие-либо положения, возможно, удастся открыть новые виды излучения, не изученные ранее. Для этого конструировалось специальное оборудование, которые ты и видишь.

– Да… пытаюсь определить, что за прибор стоит в центре твоей лаборатории? Чем-то напоминает радиотелескоп, почему такой большой? – Клеон внимательно разглядывал огромные металлические пластины, окружающие пятиметровую конструкцию, выходящей за крышу амбара.

– В наших научных центрах стоят специально сконструированные компактные версии радиотелескопов, ты смотришь на один из них, – в голосе Гринлоу послышалась гордость. – Радиотелескоп позволяет фиксировать различные виды излучения. Ты знаешь, что при помощи похожего оборудования удалось обнаружить нейтронные звезды, которые испускают радиоволны?

– Слышал что-то, – Клеон пытался, насколько мог поддерживать тему, в которой совершенно не разбирался. – Вроде в 2020 году при помощи радиотелескопа было зафиксировано внегалактическое излучение нейтронного водорода. Тогда и были обнаружены нейтронные звезды, испускающие импульсы электромагнитного излучения, которые уловил радиотелескоп.

– Конечно, – закивал Гринлоу. – Данное исследование последние годы считается основным направлением работы гигантского радиотелескопа, расположенного в глубокой округлой впадине…

– Прости, Гринлоу, я правда не понимаю половины из того, что ты рассказал, – все же не выдержал Клеон. – И для чего вам понадобился я?

– Сейчас все объясню, – поспешно сказал Гринлоу. – В центральной лаборатории, где мы с тобой находимся, стоит измененный радиотелескоп, который может улавливать все виды излучения, включая нейтронное.

– Почему измененный? Какие функции у радиотелескопа? – спросил Клеон, оглядывая огромную конструкцию, стоящую в центре амбара.

– В общих чертах инженеры расширили диапазон воспринимаемых частот, – ответил Гринлоу. – Ключевым является не столько увеличение широты восприятия, сколько возможность принимать все виды колебаний. Основной задачей лаборатории является открытие неизвестных видов излучения. Радиотелескоп улавливает поступающие сигналы на большом расстоянии, собирает данные об объектах, такие, как как координаты, пространственная структура, интенсивность излучения, спектр и поляризация.

– Наши ученые работали почти три года, чтобы преобразовать имеющееся оборудование для мониторинга радиоволн, исходящих от дальних небесных объектов, – продолжал Гринлоу, подходя к нескольким десяткам громадных мониторов, заполняющих почти все пространство на стенах.  – Ты же понимаешь, что радиотелескопы улавливают излучение разных объектов, обрабатывают сигнал и передают на детектор (монитор), на котором появляется условное изображение объекта. Использование различных улавливающих антенн позволяет астрономам изучать излучения различной природы.

– Гринлоу, может прекратим лекцию по наблюдательной астрофизике? – Клеон посмотрел на академика. – Все это безумно интересно и увлекательно, но зачем понадобилось мое присутствие в подобной лаборатории?

Клеон еще раз окинул взглядом увлеченных работой ученых.

– Как я могу судить, профессионалов здесь итак достаточно, – продолжал Клеон, внимательно смотря на быстро меняющиеся рисунки на мониторах. – Я же ничего в этом не понимаю. Зачем я вам понадобился?

– Сейчас все покажу, подойди сюда, – Гринлоу поспешно пошел к одному из мониторов рядом с Клеоном. – Видишь рисунок? Желтые и оранжевые линии?

Клеон молча кивнул, вспоминая как восторженно несколько лет следил за исследованиями, надеясь, что ученые смогут доказать существование излучения, имеющего нехарактерную для космического пространства структуру и природу. Для приверженцев альтернативной теории доказательство загадочного «твердого излучения» имело сакральное значение. Позже Клеон понял, подобного феномена не существует в природе, и уловить это невозможно.

– Вы что, хотите сказать, что все-таки смогли уловить поступающие из космоса неизвестные колебания? – медленно спросил Клеон.

– К сожалению нет, – погрустнел Гринлоу. – Но в процессе исследований ученые столкнулись со странным феноменом, который пока не могут объяснить.

– Что за феномен? – быстро включился Клеон, пытаясь хоть что-то понять в мечущихся по громадным экранам светящихся узорах.

– Смотрите, – повернулся на стуле молодой человек, поправляя спадающие очки. – Видите, в центре пучка множество красных и оранжевых линий?

– Вижу, – кивнул Клеон.

– Перед вами очень широкие диапазоны частот, испускаемых объектами, которые радиотелескоп улавливает на разных расстояниях, фиксирует и расшифровывает характеристики, – пояснил молодой человек, пытаясь максимально упростить работу оборудования, и по уверенному тону Клеон понял, что говорит с ученым, прекрасно разбирающемся в астрофизике.

– Как я понимаю радиотелескоп фиксирует различные виды излучения, исходящие от объектов, расположенных в космосе? – решил уточнить Клеон.

– Совершенно верно, – кивнул ученый.

– Простите, я мало что в этом понимаю, – решил уточнить Клеон все еще размышляя о том, что он делает на другом конце света в заброшенном амбаре.

– Несколько месяцев назад радиотелескоп стал получать и транслировать странные сигналы, – сказал астрофизик.

– Колебания космических тел? – переспросил Клеон.

– В том то и дело, что нет, – вступил Гринлоу.

– Какие тогда? – удивился Клеон, максимально пытаясь задействовать свой гениальный мозг, чтобы разобраться в незнакомой отрасли науке.

– Вот поэтому я тебя и позвал, – Гринлоу не мог скрыть возбуждения. – Ставинский, покажи всю информацию, которую удалось собрать.

Глава 8

ГЛАВА 10. ИЗЛУЧЕНИЕ

– Пройдемте, – сказал Ставинский, невысокий мужчина лет сорока и перешел в другой конец просторного зала к огромному монитору. – Когда мы поняли, что радиотелескоп улавливает неизвестные колебания, было решено сконструировать оборудование для изучения нейтронного излучения.

– В этом я точно не разбираюсь, но где-то читал, что нейтронное излучение можно уловить только при помощи особых детекторов, – сказал Клеон, пытаясь вспомнить информацию по данному вопросу. – Вроде бы нейтроны не имеют электрического заряда, и прямой ионизации вещества не вызывают. Следовательно, обычными детекторами нейтронное излучение никак не зафиксировать, нужны специальные устройства.

– Совершенно верно, – радостно закивал Ставинский, услышав знакомые научные фразы. – Нейтронное излучение представляет собой поток нейтральных незаряженных частиц нейтронов, которые преобразуют энергию в упругих и неупругих взаимодействиях с ядрами атомов. Как известно, у нейтронного излучения большая проникающая способность, чем у гамма-излучения.